К острову мы подплыли в четверг рано утром.

Мы с Фелисити всю ночь дремали на палубе. В последний раз я чувствовала себя так спокойно еще до того, как начался кошмар. Время от времени на гладкой поверхности моря я замечала фосфорическое свечение, это было странно, но красиво. Южный Крест над головой, окруженный мириадами звезд, напоминал мне, как далеко мы от дома… Но мы плыли на Карибу. А там я надеялась узнать что-то о Филиппе и… встретить Мильтона Харрингтона.

Моя жизнь наполнилась приключениями – иногда страшными, но я не сомневалась, что со мной уже не может случиться чего-то хуже того, через что я уже прошла.

Я посмотрела на Фелисити. Глаза ее были закрыты. После того как она рассказала мне, что случилось в ту ночь, в ней произошла перемена. Бедная Фелисити! Невозможно себе представить, что она пережила. Я могла только благодарить Бога за то, что все это закончилось… И не важно, каким способом мы этого добились.

Теперь же нас ждали остров Кариба и Мильтон Харрингтон.

Солнце взошло так же стремительно, как прошлым вечером скрылось за горизонтом, вода утратила таинственную темноту и в утреннем свете обрела молочную переливчатость.

А потом я увидела острова. Их было несколько. Я насчитала четыре… и да, еще один, в некотором отдалении от остальных. Различить в море острова – одно из самых захватывающих ощущений, и я могу представить, какое возбуждение испытывали мореплаватели былых времен, бороздя незнакомые моря.

Когда мы подплыли ближе, я разбудила Фелисити.

– Смотрите, Фелисити, мы почти приплыли.

Мы встали у ограждения палубы. Я повернулась и посмотрела на свою подругу. Она улыбалась. Я положила ладонь на ее руку.

– Вы намного лучше выглядите.

– На душе так спокойно. Когда я сейчас дремала, мне даже не снились сны. Я просто… чувствовала покой.

– Отныне так будет всегда.

– Спасибо, – сказала она. – Я никогда не забуду, что вы для меня сделали.

Мне подумалось: «Если бы не я, этого никогда бы не случилось. Вы бы вышли за Реймонда, если бы я не перешла вам дорогу».

Вся жизнь Фелисити могла сложиться иначе. Я представила, как они зажили бы с Реймондом. Она стала бы доброй женой и заботливой мамой, жила бы тихой жизнью и никогда даже не догадывалась бы, что в мире есть такие люди, как Уильям Грэнвилл.

Тогда мне впервые пришло в голову, как удивительно они подходили друг другу, она и Реймонд, и что, если бы не я, их отношения обязательно вылились бы в брак. Реймонд мог стать прекрасным мужем… для любой женщины, на которой бы женился.

Как странно, что я, которая сама хотела выйти за него замуж и так часто откладывала исполнение этого желания, думала о его женитьбе на другой.

Но перед нами лежала Кариба. Начиналось новое приключение, и я дала себе слово, что на этот раз все будет замечательно. Я сделаю то, ради чего сюда приплыла.

Над раскаленными, покрытыми пышной зеленью островами висела туманная дымка.

Фелисити прикрыла ладонью глаза от солнца.

– Этот остров, кажется, отстоит от остальных, – сказала она.

– Да, остальные стоят тесной группкой. Как думаете, сколько между ними? Наверное, не больше полумили. Интересно, как они называются? Живут ли на них люди?

Мы приближались к самому крупному из них, Карибе, цели нашего путешествия. В небольшой гавани на воде покачивались несколько лодок. На берегу суетились люди. Мы бросили якорь. Как я и ожидала, здесь было слишком мелко, чтобы корабль мог подойти к самому берегу, и нам придется плыть к нему на яликах.

К нам от берега поплыли лодки. На них сидели мальчишки. Подплыв к нам, они, улыбаясь, на ломаном английском закричали, чтобы мы бросали в воду монетки – они их будут доставать. Порывшись в сумочках, мы нашли несколько пенни и бросили монетки в воду, такую чистую, что было видно дно. Смеясь, мы наблюдали за тем, как гибкие коричневые тела ныряют и подобно рыбам извиваются в воде. Поднимая со дна монетки, они торжествующе показывали их нам, бросали в лодки и кричали: «Еще! Еще!». Так продолжалось какое-то время, пока нам не сказали собираться внизу, чтобы плыть на берег.

Рискуя сорваться, мы спустились по неудобной веревочной лестнице в ялик и в несколько ударов веслами нас доставили на берег.

Сердце у меня заходилось от волнения. Здесь, на этом острове, Филиппа видели в последний раз. Кто-нибудь здесь обязательно должен что-то знать.

Солнце уже поднялось выше в небо, и жара стала намного ощутимее. Среди сияющих белизной домов на берегу я выбрала взглядом самый большой, решив, что это гостиница. Это место было не похоже на уединенный тропический островок, который представлялся мне. Должно быть, на нем существовала процветающая коммуна. Весь причал был заставлен ящиками с зелеными бананами и фруктами, названий которых я не знала. Там было множество людей самых разных цветов: черные, коричневые, белые. Все суетились, что-то кричали и вообще производили много шума.

Я сказала Фелисити:

– Пойдем прямо в гостиницу. Кто-нибудь из этих людей укажет дорогу.

Ялик уже почти подплыл к берегу. Один из наших двух чернокожих гребцов спрыгнул в воду и вытянул лодку на берег. Потом перенес нас на руках, чтобы мы не замочили ноги.

Я услышала крик и в следующий миг увидела его. Он пробирался к нам сквозь толпу. Я заметила сияние белоснежных зубов на загорелом лице.

– Я думал, вы никогда не приедете, – сказал он.

Меня вдруг переполнило странное ощущение всеохватывающего счастья, в голову пришла нелепая мысль, что теперь все беды позади.

Он раздавал команды направо и налево. Спрашивал, где наш багаж, и обещал сам заняться им… Все прислушивались к его зычному голосу.

Я рассмеялась, испытывая головокружительное счастье, и сказала:

– Да вы и правда всеми верховодите.

– По-другому здесь нельзя.

Он взял меня и Фелисити за руки.

– Бедные, представляю, как вас вымотало плавание. Да и ночью, наверное, глаз не сомкнули.

– Это правда, не так ли, Фелисити?

– На палубе было спокойно, ночь была такая приятная.

– Вам повезло. Все могло быть наоборот. Я займусь вашим багажом и распоряжусь, чтобы его доставили в дом.

– Какой дом?

– Мой дом, конечно же. Вы же мои гости.

– Нет-нет, – воскликнула я. – Мы остановимся в гостинице.

– Я этого не допущу!

– Я настаиваю. Спасибо за гостеприимство, но мы должны остановиться в гостинице. У меня очень много дел, и мне необходимо находиться там.

– Каждый раз, когда на остров прибывал корабль из Сиднея, я вас ждал. Я приготовил вам комнату. Я не знал, что и вы приплывете, миссис Грэнвилл.

– Это долгая история, и пока не время ее рассказывать, – отрезала я. – Мы остановимся в гостинице.

Он посмотрел на меня с улыбкой.

– Коль не удается убедить вас поехать ко мне домой, похоже, не остается ничего другого, кроме как отправить вас в гостиницу.

– Совершенно ничего другого.

– Быть может, я сумею убедить вас позже.

– Благодарю вас. И, пожалуйста, не считайте меня неблагодарной. Я правда очень ценю вашу доброту и помощь, которую вы нам оказали прежде… Но я должна находиться в гостинице. Пока что мы не хотим жить в доме. Кое-что ужасное произошло с мистером Грэнвиллом.

Он опешил. Выходит, новость еще не добралась до Карибы. Я не сомневалась, что это произойдет, но пока что на это не было времени.

– Произошел несчастный случай, – сказала я, взглядом моля его не говорить об этом в присутствии Фелисити.

– Соболезную, – сказал он Фелисити.

– Было бы чудесно, если бы вы помогли нам устроиться в гостинице, – поспешно вставила я. – Мне кажется, одного вашего слова хватит, чтобы нас приняли по высшему разряду.

– Хорошо. Это ваша ручная кладь, верно? – Он крикнул одному из своих людей: – Отнесешь это в гостиницу.

– Будет сделано, хозяин, – ответил работник.

– А теперь идемте. Она здесь недалеко, прямо на берегу.

– Большое белое здание с балконами? – спросила я и тут же остановилась, посмотрев на Фелисити. Та резко побледнела.

– Верно, – ответил он. – Там скромно, но уютно. Внутри там прохладнее. Я прослежу, чтобы вам выделили лучшие номера.

Она взял нас с Фелисити за руки и повел. Со стороны это выглядело почти как королевская процессия. Люди почтительно расступались, освобождая путь.

– Вы похожи на короля этого острова, – прокомментировала я.

– Я монарх всего, что вокруг. – Он покосился на меня и скорчил гримасу. – Вернее, почти всего.

Мы поднялись по трем ступенькам до двери, маленький чернокожий мальчик кинулся открывать ее, и мы вошли.

За стойкой администратора сидела почти белая женщина. Квартеронка, догадалась я.

– Доброе утро, хозяин, – бодро произнесла она.

– Я привел вам двух гостей, Роза, – сказал он, – и хочу, чтоб их поселили в лучших номерах. С балконами и видом на море. – Он повернулся к нам. – Вам это будет интересно. У нас оживленная гавань. Там постоянно что-то происходит.

– Сейчас только один из этих номеров свободен, хозяин.

– Значит, мы займем его и соседний с ним.

– В соседнем нет такого балкона.

Я спросила Фелисити:

– Мы согласны, да?

– Да, да, – быстро ответила она.

– Вам понравится бывать на балконе вечерами, когда спадает жара, – сказал мне Мильтон. – Во время заката температура резко меняется.

– Фелисити может пожить со мной, если захочет. Мы согласны на эти два номера.

– Решено, – сказал он. – Леди, сегодня обедать вы будете у меня дома. Я выделяю вам весь день на отдых. После плавания вам это нужно. Я зайду за вами в семь часов. Тем временем отдохните, наберитесь сил. Я схожу проверю номера, все ли готово.

– Да, хозяин, – ответила молодая квартеронка и жестом подозвала человека в ливрее.

– Доброе утро, хозяин, – сказал он.

– Доброе утро.

Пока поднимались по лестнице, я сказала:

– Кажется, вы управляете всем на этом острове.

– При таком благоприятном случае – да.

– Это поразительно, – заметила я.

– Я люблю это делать… поражать. От этого у меня поднимается настроение… Но еще радостнее на душе у меня из-за того, что вы наконец здесь.

Нас отвели в номера, просторные комнаты с большими двуспальными кроватями, занавесками, спасающими от солнца, и тростниковыми циновками на полированных полах. Кровати были прикрыты сетками.

– Не забывайте ими пользоваться, – предупредил нас Мильтон Харрингтон, – а то к утру вас съедят заживо. Вам наверняка понравится флора, но местная фауна – это разговор особый. И в жару задергивайте занавески, это спасает.

Он открыл стеклянную балконную дверь.

– Вот, взгляните. Отсюда открывается прекрасный вид на гавань. За ней особенно интересно наблюдать вечером, когда солнце уже зашло. Можете садиться здесь. Вам понравится.

Я вышла на балкон. Фелисити заколебалась, но я взяла ее за руку и вывела за собой.

Мы взялись за железные перила. Они были прочными, основательными, но я почувствовала, что Фелисити дрожит, и мы вернулись в комнату.

– Вам нужно подкрепиться, – сказал Мильтон. – Я велю вам что-нибудь принести.

– Обо всем вы подумали, – сказала я.

– Я очень давно ждал этого дня, так что у меня было полно времени, чтобы все продумать. Что вас задержало?

– Я как-нибудь расскажу вам, – значительно произнесла я.

И он понял.

– Что ж, – сказал он, – теперь я оставлю вас. В семь часов я приду за вами, и мы пойдем ко мне. Если вам что-нибудь нужно, говорите. Я дал указание заботиться о вас.

– Как удобно иметь такого могущественного друга.

– Я хочу, чтобы пребывание на моем острове вам понравилось.

– Спасибо. Вы очень добры.

Он на прощание крепко пожал мою руку. Глаза его блестели. Не было никакого сомнения, что мой приезд стал для него радостным событием.

Когда он ушел, я посмотрела на Фелисити и сказала:

– Вот мы наконец и здесь.

– Он такой добрый.

– И на корабле он нам помог, правда? Помните, что он сделал для вашей тети?

Она кивнула.

– Мне всегда казалось, что он хотел от нее избавиться.

– Зачем бы ему?

– Чтобы иметь возможность видеть вас чаще. Тетя Эмили всегда была рядом… Мешала ему.

– Она сама захотела вернуться.

– Иногда мне кажется, что это он заставил ее захотеть.

Я рассмеялась.

– Да, он может быть очень убедительным.

– Хорошо, что он на нашей стороне. Не хотела бы я иметь такого врага.

Пока я готовила ответную реплику, в комнату вошла высокая негритянка с подносом. На подносе лежали булочки и стояло блюдо с фруктами: манго, бананами и ананасами. Было там и молоко, как оказалось, кокосовое.

Все было очень аппетитно, как раз то, что нам требовалось.

Когда мы поели, я спросила Фелисити, не хочет ли она разобрать чемоданы, которые начали вносить в комнату.

– Разберем чемоданы и ляжем спать, – предложила я.

Она согласилась.

Мы пошли вместе в ее номер. Занавески на окнах были задернуты, и я с радостью увидела, что балкона не было.

– Как я устала, – пожаловалась она.

– Так сразу же ложитесь спать, – порекомендовала я. – Разобрать вещи можно и потом.

– А вы будете в соседнем номере?

– Конечно.

– Вы же не уйдете, не сказав мне?

– Обещаю. Если я вам буду нужна, приходите.

Поцеловав ее, я ушла.

Вернувшись в свой номер, я вышла на балкон. Весь берег гавани был усыпан копошащимися людьми. В отдалении стоял на якоре наш корабль. Я знала, что он простоит там еще некоторое время, пока идет погрузка, и вернется в Сидней, чтобы в следующую среду отправиться в обратный путь.

Я слушала шум и деловитые крики грузчиков, смотрела на женщин в длинных свободных платьях, от одного взгляда на которые захватывало дух. У некоторых на шее висели гирлянды из цветов, почти у всех были длинные черные волосы. Все они были прекрасны и двигались с удивительным изяществом. Мужчины же, напротив, были почти неодеты и не так привлекательны. У некоторых из одежды имелась только набедренная повязка. Они занимались погрузкой.

Яркая, захватывающая картина.

Я вернулась в комнату и распаковала кое-что из вещей. Но усталость давала о себе знать. Я легла на кровать и почти сразу провалилась в сон.

Проснулась я около пяти часов. Вспомнив, что Мильтон Харрингтон обещал зайти за нами в семь, я встала с кровати и пошла к Фелисити. Она еще спала, и меня поразило, каким спокойным было ее лицо. Неожиданно на меня нахлынуло счастье. Теперь она забудет, сказала я себе. Этот остров – лучшее место, чтобы забывать.

Я присела рядом с ней и тихонько позвала ее.

– Это Анналиса. Вы помните, который час?

Она открыла глаза, и я увидела, как они наполнились ужасом. Должно быть, на какой-то миг ей показалось, что она вернулась в спальню, которую делила с мужем.

– Все хорошо, – быстро сказала я. – Мы на Карибе. Вы хорошо спали. Я тоже. Нам нужно было выспаться.

Она села.

– Который час?

– Около пяти.

– Он придет в семь.

– Да, нужно приготовиться. Вы приготовили какое-нибудь платье?

– Да, голубое. Я ни разу не надевала его в…

– Там это было бы ни к чему. Но вы уже не там…

– Почти все, что я там носила, я не стала брать с собой. Не хочу ничего видеть из этих вещей.

– А где голубое платье? Да, вижу. Чудесно!

– Но он на меня и не посмотрит. Он будет смотреть на вас.

– Я думаю, он все замечает.

– Кажется, он здесь большой человек.

– Это его остров. Ему принадлежит плантация, и я думаю, что это здесь главное предприятие, так что все они зависят от него.

– А вы что наденете?

– Свое красное.

– Оно яркое. Здесь все носят яркую одежду.

– Да, подходит под цветы и вообще…

– Как долго мы здесь пробудем, Анналиса?

– Хотите побыстрее вернуться домой?

– Мне кажется, я не буду чувствовать себя в безопасности, пока не окажусь дома.

– Вы же знаете, для чего я здесь. Как только я узнаю судьбу своего брата, я буду готова вернуться. Но, если вы хотите вернуться раньше…

– Нет. Я не смогу возвращаться в Сидней, садиться на корабль…

– Вы видите, как работает мистер Харрингтон. Думаю, он без труда устроит ваше возвращение…

– Нет-нет, я хочу быть с вами… И, по-моему, мне здесь понравится. Наверное, мне нужно время… чтобы забыть… чтобы немного прийти в себя… прежде, чем возвращаться домой.

– У вас впереди длительное морское путешествие.

– Я хочу, чтобы вы были со мной. Я останусь с вами и буду надеяться, что вы скоро все узнаете о своем брате.

– Я тоже на это надеюсь. А теперь пойду готовиться, и вы готовьтесь. Нам нужна горячая вода. Схожу попрошу.

– Анналиса…

– Да?

– Как же хорошо вырваться… освободиться от всего этого.

Я согласилась.

Он, как и обещал, пришел в семь и отвез нас к себе домой на экипаже, очень похожем на коляски, которые мы видели в Сиднее, только намного роскошнее. Каждая его деталь сверкала полировкой, и запряжен он был двумя великолепными лошадьми.

– Я им очень редко пользуюсь. Здесь проще передвигаться верхом. Вам тоже понадобятся лошади. Я пришлю двух в гостиницу.

– Вы нас просто ошеломили, – сказала я.

– Для меня большая честь принимать вас на моем острове.

День близился к концу, в полвосьмого солнце склонилось к горизонту. Я решила, что так здесь бывает круглый год. Здесь не существовало времен года, к которым мы привыкли дома. Здесь не было ни зимы, ни лета – просто сезон жары и сезон дождей. Я была рада, что последний еще не начался.

Миновав широко раскрытые ворота, мы выехали на длинную прямую дорогу с высокими зарослями тростника по обеим сторонам. Это была плантация. А потом я увидела дом, большой, белый, красивый. Вся картина была тронута багрянцем заката. Повсюду, куда хватало глаз, рос сахарный тростник.

От восхищения у меня перехватило дыхание.

– Вам нравится? – спросил он.

– Это… великолепно.

– А вы чего ждали?

– Чего-то грандиозного… но не такого. Никогда прежде не видела ничего подобного.

– Вы первый раз на сахарной плантации. Но хорошо, что мельницы и кипятилен не видно. Они не такие живописные.

Мы остановились на гравийной дорожке.

– Приехали. – Он выпрыгнул из экипажа, и словно по волшебству появившийся слуга принял лошадей. Взяв меня и Фелисити под руку, он повел нас в дом.

Мы оказались в просторном холле, построенном в стиле английской усадьбы. Он чем-то напомнил мне мой родной дом. Окна прикрывали легкие шелковые занавески. Тяжелые бархатные шторы в таком климате были бы неуместны. В зале стоял длинный стол с элегантными стульями. Судя по виду, это была мебель восемнадцатого века.

– Надеюсь, вам у меня понравится, – сказал Мильтон Харрингтон. – Если желаете, мы можем до обеда посидеть здесь, я прикажу принести прохладительные напитки.

– Здесь совсем как дома, – промолвила Фелисити.

Он улыбнулся, довольный.

Напитки принесла девушка в длинном свободном платье с красными и белыми розами на голубом фоне. Шею и запястья ее украшали красные бусы.

– Это местный прохладительный напиток, – пояснил Мильтон. – Он не пьянит, по крайней мере, не сильно. Этот напиток лучше всего подходит для жаркого климата.

На вкус он оказался восхитительным.

Мильтон расспросил нас о нашем путешествии. Он уже знал о случившейся трагедии. Новости сюда попадали с кораблем.

– О том, что происходит во внешнем мире, мы узнаем, когда приходит корабль. Новостей всегда много. И здесь хватает людей, которые разносят их по всему острову. Вы пережили что-то страшное. Беглые каторжники становятся все наглее и опаснее. Но здесь вам нечего бояться. Мы – законопослушный остров. У нас такие наказания, что никому не хочется их испытывать.

– Здесь преступников ловить, вероятно, легче, чем в Австралии, – заметила я.

– Это верно. Поэтому можете забыть о страхе.

Он много рассказывал нам об острове, о том, как выращивают тростник, как добывают и продают сахар.

Мильтон привел нас в красивую столовую, очень похожую на нашу дома. Одну из стен здесь даже украшал гобелен. Высокие стеклянные двери вели во двор.

– После обеда можно будет посидеть там, – предложил он. – Там очень приятно после заката. Я дам вам веер отмахиваться от насекомых. Днем, когда жарко, тоже без веера нельзя.

Еда для нас была непривычной. Было много рыбы, которой я никогда раньше не пробовала. И впервые я познакомилась с печеными плодами хлебного дерева.

– К этому вкусу нужно привыкнуть, – сказал Мильтон Харрингтон. – Со временем он вам даже понравится.

Угощали нас также разными фруктами и местным напитком. То была лучшая трапеза за все время моего путешествия.

Поев, мы вышли во двор, где нам принесли веера, красивые, с ручками из слоновой кости и выкрашенные в насыщенные цвета. Мне попался синий с зеленым, Фелисити – красный с белым.

Увидев их, мы ахнули от восхищения.

– Они напомнят вам обо мне, когда вам станет жарко, – сказал Мильтон Харрингтон.

И мы сели во дворе, вдыхая ароматы вечера. Двор утопал в цветах: красные гибискусы, розовый жасмин, гладиолусы.

Расслабившись, я почувствовала, что начинаю пьянеть от запахов и напитка, который, пожалуй, был покрепче, чем нам сказали.

Однако причиной этого сонливого удовольствия могло быть и осознание того, что я вырвалась из кошмара жизни в доме Уильяма Грэнвилла и стала на шаг ближе к достижению своей цели; того, что все это так непривычно, так красиво, и того, что мне нравится находиться рядом с этим человеком.

В тот вечер я лежала в кровати, сонливо вспоминая события дня. Я все еще чувствовала запах плюмерии, слышала жужжание летящих на свет лампы насекомых.

– Это летающие жуки, – говорил Мильтон. – Их не нужно бояться. Они часто сюда прилетают. Это совершенно безобидные создания, и вы скоро привыкнете к ним. Здесь вам очень многое покажется незнакомым.

Наслаждаясь ароматным бархатным вечером, я не могла думать ни о чем другом, кроме как о том, как здесь хорошо.

Обратно в гостиницу он нас привез в десять, напомнив, что нам нужно хорошенько выспаться.

Я возразила, сказав, что мы проспали почти весь день, но он твердо повторил:

– Вам нужно выспаться.

И он отвез нас домой по дороге, утопающей в зарослях тростника, которая вела к гавани. Когда мы выехали на небольшой спуск, я услышала стук лошадиных подков, увидела покачивающиеся на воде лодки и корабль, который уже был полностью загружен к завтрашнему отплытию.

Лежа в кровати, я изо всех сил отгоняла сон, потому что хотела все хорошо запомнить.

Проснулась я посвежевшей и отдохнувшей. Откинув москитную сетку, я встала с кровати, раздвинула занавески и вышла на балкон. Гавань подо мной уже пробуждалась. Съезжались телеги, запряженные волами, наверное, с видневшихся в отдалении гор. Торговцы раскладывали товары.

Недалеко от берега плавало несколько лодок, очевидно, рыбацких.

Мне принесли воды, я умылась, оделась, направилась к Фелисити, постучала в дверь и, не услышав ответа, вошла.

Она лежала на кровати, глядя в потолок. Подойдя ближе, я увидела слезы на ее щеках.

– Фелисити! – в тревоге воскликнула я. – Что случилось?

Она ответила:

– Он приходил… приходил ночью… Он вернулся… Он был здесь… как тогда, в той ужасной комнате.

– Вам это приснилось, – сказала я. – Это был просто сон. Вы здесь, на Карибе. Вчера вам здесь понравилось. Там, внизу, гавань. Здесь так интересно!

Она задрожала.

– Никогда мне от него не сбежать, – пролепетала она.

– Фелисити, послушайте, он умер. Он уже не тронет вас. Все кончено. Мы начинаем новую жизнь.

Она покачала головой, зубы ее застучали, глаза остекленели. Я поняла, что она меня не слушает.

Я испугалась и растерялась. Что делать?

Сначала я решила, что ей приснился дурной сон, который, хоть и сказался на ее состоянии, развеется при свете дня. Но все оказалось сложнее. Она лежала неподвижно и, кажется, не слышала, когда я к ней обращалась.

Я волновалась все больше и больше. Мне стало понятно, что я все упростила, когда решила, что, если увезти ее из страшного места, она все позабудет. Она прошла через страшные испытания, окончившиеся неожиданной смертью мужа. Неправильно было надеяться, что ее можно вернуть к прежней жизни, просто увезя с места испытаний.

Я сразу подумала о Мильтоне. Мне была нужна помощь, и он мог помочь.

Я спустилась вниз и обратилась к квартеронке за стойкой:

– Моя подруга заболела. Я очень волнуюсь за нее. Нельзя ли сообщить мистеру Харрингтону?

– Конечно, я сейчас же кого-нибудь пошлю.

– Большое спасибо.

Она призвала кого-то из работников, и тот без промедления отправился за помощью.

– Бедная леди больна, – сказала квартеронка. – Она, кажется, очень слаба.

– Да, – согласилась я.

– Доктор быстро поставит ее на ноги.

Темные глаза осмотрели меня с любопытством. Наверное, мы были им особенно интересны из-за того, что Мильтон Харрингтон так заботился о нас. Более того, если им стало известно о неожиданной смерти Уильяма Грэнвилла, они должны были знать и то, что Фелисити – его вдова. И следовательно, они бы не стали так уж удивляться тому, что ее здоровье пострадало.

Я вернулась к Фелисити. Она все так же лежала на спине, глядя в никуда и не шевелясь.

Я села на краешек кровати и взяла ее за руку.

– Все хорошо, Фелисити, – тихо произнесла я. – Я здесь, с вами, я о вас позабочусь.

Она не ответила, но по тому, как сжались ее пальцы, я поняла, что мои слова ее немного успокоили.

В скором времени прискакал Мильтон.

Он поднялся прямиком к моему номеру. Услышав его приближающиеся шаги, я вышла к нему навстречу.

– Это Фелисити, – сказала я. – Она какая-то странная. Она, кажется, не понимает… Ей приснился… плохой сон… Но это не все.

– Мне пойти к ней? – спросил он.

Когда он вошел, Фелисити с ужасом посмотрела на него.

Я сказала:

– Не бойтесь, это мистер Харрингтон. Он пришел помочь.

Она стиснула зубы.

– Он не умер… – зашептала она. – Он здесь…

Я посмотрела на Мильтона.

– Я пошлю за доктором Нортоном, – сказал он. – Я его хорошо знаю. Я ему объясню.

– О, спасибо вам.

Он вышел из номера. Фелисити продолжала лежать так, будто не понимала, что происходит.

Услышав, что он вернулся, я вышла в коридор.

– Воспоминания ее догнали, – сказал он. – Она прошла через страшные испытания, и только сейчас ее организм начинает откликаться на них.

– Мне казалось, она уже оправилась.

– Она покинула Австралию и приплыла сюда… Путешествие отвлекало ее от воспоминаний, не давало расслабиться, но теперь, когда не нужно ни о чем думать, страшное нервное напряжение начинает проявляться. Я думаю, все, что ей нужно, это хороший отдых и бережное отношение. Нортон – славный малый. Он здесь живет уже довольно долго. Приехал поднабраться опыта пять лет назад да так и остался. Он сделает все, что нужно.

– Я очень волнуюсь.

Он положил руку мне на плечо.

– Я понимаю. Вы же знаете, что можете на меня положиться… обе.

Я отвернулась. Я слишком расчувствовалась, чтобы что-то говорить, и слишком волновалась о Фелисити.

Приехал доктор. Осмотрев Фелисити, он дал ей снотворное. Потом мы с Мильтоном и доктором вышли из гостиницы и сели на скамейку поговорить.

– Она в тяжелом нервном состоянии. С ней нужно вести себя осторожно. Она пережила какое-то страшное событие.

– Да, – подтвердила я. – Ее муж погиб у нее на глазах.

– Дело Грэнвилла, – пояснил Мильтон.

– А, понятно. Это многое объясняет. Наверняка это стало для нее настоящим ударом. Должно быть, она убита горем.

– Их брак не был счастливым, – сказала я. – Миссис Грэнвилл не вписывалась в ту жизнь, ради которой она сюда приехала. Она спокойно жила в Англии и не представляла, что ее здесь ждало.

– Мы восстановим ее здоровье, но на это понадобится время. Я подержу ее на успокоительном несколько дней. После этого нужно будет сделать так, чтобы она не волновалась. Ваш номер находится рядом? Хорошо. Я думаю, теперь многое будет зависеть от вас.

– Когда нужно, я буду рядом.

– Покой и отдых, и она выздоровеет.

– Спасибо вам, – поблагодарила я.

– Сейчас она немного поспит. Я сегодня же пришлю в гостиницу еще лекарств и зайду завтра, посмотрю, как она. Думаю, что сейчас ей нужнее всего отдых. Это успокоит ее мысли. Вы будете давать ей лекарства, которые я пришлю. По одной пилюле раз в день перед сном. Будьте внимательны. Две таблетки могут быть опасны для здоровья. Больше – могут привести к смерти. Следите за тем, чтобы она сама не могла их взять. Сейчас она, похоже, утратила интерес ко всему. Вечером дайте ей одну пилюлю, этого хватит для крепкого сна.

Когда доктор ушел, я поднялась к Фелисити. Она лежала очень тихо, с закрытыми глазами, поэтому я оставила ее и спустилась вниз. Мильтон все еще не ушел.

– Ну что? – спросил он.

– Она, похоже, успокоилась. Но я ужасно волнуюсь. Она очень плохо выглядит.

– Мне показалось, что ей может стать совсем плохо. Но не волнуйтесь. Нортон знает свое дело. Нам повезло, что он поселился у нас на острове. Он уже давно порывается вернуться домой, но мы все уговариваем его остаться. Он творит настоящие чудеса. Даже аборигены считают его знахарем и чуть ли не магом.

– Спасибо, что вы откликнулись.

– Дорогая Анналиса, я всегда к вашим услугам.

Я улыбнулась. Сейчас он казался другим, мягким, даже почти нежным. Меня влекло к нему, но это был не тот безрассудный восторг, который я иногда испытывала, а нечто более глубокое.

– Присядьте на минуту, – попросил он. – Нельзя, чтобы это положение подорвало и ваши силы. Вы должны быть сильной женщиной, утешительницей, исцелительницей, хорошей сиделкой. Мне кажется, вам будет лучше переехать ко мне.

– Я должна остаться здесь.

– Там вам будет намного удобнее… и Фелисити тоже.

– Нет, я должна остаться.

– Вы говорите это так твердо, что я понимаю: вы настроены очень решительно. Вы сильная женщина.

– Да, наверное, и простите меня, что я такая неблагодарная.

– Давайте будем откровенными. Я знаю, что вы ко мне не поедете. Во-первых, вы хотите продолжать поиски, и, во-вторых, это было бы не comme il faut. Устои здесь не так тверды, как в старушке Англии. Вам кажется, что мне нельзя доверять, но, раз уж мы решили говорить откровенно, я открою вам тайну. Я не такой.

Я засмеялась и поняла, что это произошло со мной впервые с той минуты, когда я вошла в комнату Фелисити и застала ее в оцепенении.

– Присядьте, – повторил он. – Давайте посмотрим на гавань… Знаете, суета там, внизу, нагонит на вас сон.

– Да, – согласилась я. – Это действительно убаюкивает. Простите, что я вас втянула в это. Мне нужно было вызвать доктора. Наверное, я оторвала вас от работы.

– Для меня настоящее удовольствие откликнуться на ваш призыв.

Я лишь пожала плечами на это замечание. Сейчас было не время для пустых разговоров.

Он сразу посерьезнел.

– Знайте, что, если у вас беда, я всегда помогу.

– Я очень вам благодарна.

– Когда-нибудь, – сказал он, – вашей благодарности мне станет мало.

– Прошу вас, не сейчас…

– Я лишь констатировал факт. Я вижу, как вы взволнованы. Что бы ни случилось, я всегда буду рядом.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Все вполне очевидно. Она была там, когда он упал и убил себя.

Я кивнула, а затем выпалила:

– Дело не только в этом. Это был только конец. Все началось раньше…

Он посмотрел на меня с удивлением.

Потом, из-за того, что я была так взвинчена, из-за того, что чувствовала, что должна заставить его понять, я рассказала все… О прибытии в дом, о миссис Макен, о тех страшных ночах, которые пережила Фелисити в спальне с балконом, об участии миссис Макен, о вялости и беспрекословности Фелисити, о том, как она сдерживала чувства, которыми не смела делиться даже со мной.

– О нем давно ходила дурная слава. Выпивка. Женщины. Но кто обращает внимание на слухи?

– В данном случае любые слухи можно назвать обоснованными.

Я рассказала ему о пистолетах и о том, как однажды ночью он пришел ко мне в спальню и я угрожала его застрелить.

– Господи Боже! – вырвалось у него.

– Я тогда и правда была готова сделать это, – сказала я. – Я никогда никого не убивала, но тогда… его убила бы. Я сказала, что выстрелю ему в ногу… сделаю его калекой… И это испугало его. Он видел, что я не шучу и что не промахнусь.

– Если бы я знал…

– Что бы вы могли сделать?

– Я бы не позволил вам поехать к нему.

– Могла ли я оставить Фелисити? Она такая хрупкая, такая слабая. Она не смогла бы о себе позаботиться, и все же…

Он сказал:

– Той ночью… на балконе…

– Говорят, он целился в каторжников.

– А никаких каторжников не было?

– Не знаю. Я думаю, она больше не смогла терпеть. Завязалась борьба, пистолет выскользнул из рук и упал на землю.

– Неудивительно, что она в таком состоянии. Я рад, что вы привезли ее сюда. Мы вместе о ней позаботимся.

У меня задрожали губы. Я произнесла:

– Я так рада, что мы здесь… с вами. Не знаю, как и отблагодарить вас.

– Вы уже это сделали, – сказал он. – Таким образом, который значит для меня больше, чем что бы то ни было.

Несколько минут мы сидели, молча глядя на гавань. Но я почти не видела ее. Я снова находилась в том доме. Я опять переживала все это. Я никогда не смогу этого забыть. Насколько сильнее все это должно было отразиться на Фелисити!

Пришел помощник доктора с лекарствами. Я отнесла их в свой номер и спрятала в один из ящиков, рядом с картой.

Потом я пошла к Фелисити и посидела рядом с ней несколько минут. Она мирно спала.

Когда я спустилась, Мильтон еще не ушел.

– Она спит, – сказала я.

Он кивнул.

– Это для нее сейчас самое лучшее. Мы вместе пообедаем, а потом я пошлю вас отдыхать. Здесь без полуденного отдыха нельзя. В разгар дня здесь слишком жарко для всего, кроме сна. От двух часов до четырех все замирает. Вечером я приеду, проверю, как вы.

– Спасибо… Спасибо вам, – сказала я.

Съесть я смогла только один маленький фрукт. Состояние Фелисити меня потрясло. Пустота у нее в глазах тревожила меня больше всего.

Мильтон, кажется, понял, что происходит со мной. Он пытался отвлечь меня рассказами о своем острове, о плантации, о привычках и обычаях его обитателей. Иногда ему удавалось заставить меня слегка улыбнуться, и все это время меня переполняло чувство благодарности.

Я все спрашивала себя, что бы я делала, если бы его здесь не было. Когда он уехал, я пошла в свой номер, сначала заглянув к Фелисити. Она лежала на спине с закрытыми глазами с выражением покоя на лице.

Заснуть я не могла. Я снова и снова прокручивала в голове разнообразные возможности. Что, если она на самом деле заболела? Что, если она утратила рассудок? Что мне делать? Ведь я отвечала за нее. Но неизменно приходила мысль, от которой мне становилось спокойнее: он рядом, он поможет.

Думая о нем, я смогла немного вздремнуть.

Фелисити проспала весь день. Вечером, на закате, я пришла к ней в номер и села у ее кровати. Она открыла глаза и слабо улыбнулась мне.

– Я устала… так устала, – тихо промолвила она.

– Вам нужно отдыхать, – сказала я ей. – Спите столько, сколько спится.

Она снова улыбнулась и закрыла глаза.

Я спустилась вниз. Мильтон был там. Он спросил о Фелисити, и я ответила, что она все время спит.

– Ей это нужно, – произнес он.

Мы пообедали вместе в гостинице. Там было тихо, но он все время что-то оживленно рассказывал, и так, слово за слово, вечер подошел к концу. Пожелав мне спокойной ночи, он взял меня за руки и нежно поцеловал в щеку.

– Помните, если вам станет страшно, просто позовите меня.

Я поднялась в свой номер и стала смотреть в окно, как он скачет прочь. Он повернулся, приложил пальцы к губам и послал мне воздушный поцелуй.

Я улыбнулась и помахала в ответ. Потом он скрылся из виду.

Я вошла в номер Фелисити.

– Сейчас вечер? – спросила она.

– Да.

– Я боюсь ночи.

– Здесь, на Карибе, вам нечего бояться.

– Мне снятся… кошмары.

– Помните, я в соседнем номере. Здесь тонкие стены. Просто постучите, если проснетесь… и я приду.

– Да… Я постучу. Вы так добры ко мне, Анналиса.

– Пустяки… Я присматриваю за вами и надеюсь, у меня это неплохо получается.

Я уложила ее и опустила москитную сетку.

– Я как будто взаперти, – сказала она. – Так же, как тогда…

– Сейчас вы далеко оттуда. Все это осталось позади. Здесь все по-другому. И помните, я за стеной.

Я нежно поцеловала ее и посидела рядом, пока она не заснула. Потом пошла к себе. Я действительно очень устала.

Наверное, было часа два, когда меня разбудил стук в стену. Я встала и, торопливо накинув пеньюар, пошла в номер Фелисити.

Она сидела на кровати и водила по комнате дикими глазами.

– Нет, нет, – стонала она.

– Все хорошо! – воскликнула я. – Я услышала стук. Я здесь. Опять что-то приснилось?

– Он приходил… – запинаясь, пробормотала она. – Виски…. Я чувствовала запах. Я ненавижу виски из-за… из-за…

– Послушайте, – твердо сказала я. – Все это осталось в прошлом. Вы должны забыть. Как только вы это сделаете, все пройдет. Здесь, на острове, столько дел. Здесь очень весело, правда. Мильтон готов помочь нам. Нужно только, чтобы вы поправились. Доктор сказал, вам нужно принимать таблетки, по одной в день на ночь. Наверное, нужно было дать вам одну, прежде чем я ушла к себе, но вы так мирно спали. Она поможет заснуть. Вам будут сниться хорошие сны.

Я сходила к себе за пилюлей. Она послушно проглотила ее.

– Я здесь… на Карибе, правда? Вы со мной, а он умер… умер. Он лежал там весь в крови….

– Он умер, – сказала я. – И похоронен. Его больше нет. Он уже никогда не будет мучить вас. Его нет, а мы здесь, и это главное.

Она вымолвила:

– Да.

– Теперь ложитесь, закройте глаза. Я побуду с вами, пока вы не заснете.

– Обещаете?

– Обещаю. А если вам приснится дурной сон, вы скажите себе: «Это всего лишь дурной сон». Если я буду нужна, просто постучите в стену.

– Да… да… Все хорошо. Все хорошо, ведь правда? Все хорошо.

– Все хорошо, – повторила я.

Она продолжала бормотать:

– Все хорошо…

Таблетка исполнила свое предназначение, и вскоре дыхание ее сделалось ровным. Она начала засыпать.

А потом я услышала, как с ее уст слетело несколько обрывочных фраз:

– Реймонд… почему… если бы только… О Реймонд!

Я сидела и смотрела на нее, думая: «Если бы я не поехала на ту конференцию… Если бы не встретила Реймонда… ничего этого не случилось бы».

Фелисити быстро заснула, я встала и пошла к себе.

Заснуть я не могла, все думала о том отчаянном положении, в котором мы очутились. Она любила Реймонда. Больше всего сейчас ей было нужно, чтобы Реймонд приехал к ней и сказал, что любит ее.

Я желала этого всей душой, потому что начинала понимать: если я попрощаюсь и покину Карибу (а это означает, и Мильтона Харрингтона тоже), я уже никогда не смогу почувствовать себя снова счастливой.

На следующее утро, едва проснувшись, я пошла к Фелисити. Она была очень бледной, но, по крайней мере, спокойной.

Я спустилась вниз, позавтракала во дворе гостиницы бататом, свежим хлебом и кокосовым молоком. Пока я ела, ко мне подошла квартеронка и спросила о Фелисити.

Я ответила ей, что доктор должен прийти позже и что Фелисити как будто стало немного лучше, но она все еще очень слаба.

– Если вам будет что-то нужно, скажите мне, – сказала она. – Меня зовут Роза. Я здесь всех знаю.

– Да, наверное. Вы же здесь работаете и знаете всех, кто бывает в гостинице.

– Бедная миссис Грэнвилл! Она выглядит такой больной.

– Мы надеемся, что ей скоро станет лучше.

– Мистер Харрингтон так беспокоится о ней… и о вас.

– Он нам во многом помогает.

– Он очень важный человек, весь остров зависит от него. Мы этого не забываем… Он тоже.

«Это что, небольшая критика?» – подумала я.

Я просто кивнула.

– Плантация очень выгодна для острова. Все это процветание… – Она сделала широкий жест рукой.

– Да, я уверена, что это так.

– Ведь очень многим людям нужен сахар… очень многим. Наша плантация больше плантации Мануэля на Втором острове.

– Это ближайший к нам остров, да? Второй по величине в группе?

Она кивнула.

– Мистер Мануэль… Он давно умер. Мистер Харрингтон был тогда еще в Англии. Миссис Магда… Она сейчас там заправляет. Она очень умная леди.

– Как интересно! Мне бы хотелось осмотреть другие острова, пока я здесь.

– Возможно, мистер Харрингтон отвезет вас на Второй остров. А возможно, и нет.

Похоже, это положение показалось ей чем-то забавным. Потом она неожиданно сказала:

– Простите меня… Меня ждет работа.

Я задумалась о другом острове и о том, чем могла миссис Магда Мануэль так позабавить Розу.

Покончив с завтраком, я пошла еще раз взглянуть на Фелисити. Когда я вошла, она открыла глаза, и я спросила, не хочет ли она завтракать. К моей радости, она ответила, что хочет. Тогда я снова спустилась и попросила принести немного молока, фруктов и хлеба.

Пока она ела, я сидела рядом. Выглядела она намного лучше и о моем прошлом приходе не упоминала. Мне даже показалось, что она позабыла о нем. Она сказала, что все еще чувствует усталость, а я ей объяснила, что это, вероятно, из-за того лекарства, которое я ей дала, и что ей нужно еще поспать.

Дождавшись, пока она заснет, я пошла вниз, вышла через парадную дверь и постояла минуту, глядя на гавань. На террасе перед гостиницей на стульях сидело несколько человек. Натянутые над столами тенты делали это место похожим на европейское кафе. Люди потягивали из стаканов местный прохладительный напиток, или, возможно, в гостинице подавали другие вина. Однако пить вино так рано было бы довольно странно. «Другие земли, другие привычки», – пробормотала я себе под нос.

Я села на свободный стул, ко мне подошел официант и спросил, не желаю ли я чего-нибудь. Я ответила, что ничего не хочу.

Я сказала:

– Какое прекрасное утро, – на что он заметил, что день обещает быть очень жарким.

– Когда над островом поднимается туман, понятно, какой погоды ждать.

Он, как и большинство людей на острове, был очень отзывчив на проявление дружелюбия. Всем им, похоже, нравилось разговаривать и смеяться.

Я спросила, как его зовут, и он ответил:

– Авдий.

– Славное библейское имя, – заметила я.

– Мы христиане, хозяйка. Мы ходили в школу при миссии.

– На этом острове есть школа?

– Да. Для детей. Они ходят в школу при миссии. Им рассказывают про Бога и как жить по законам Божьим. Дети у нас образованные.

– Вы давно на острове, Авдий?

Он захохотал так, точно услышал удачную шутку.

– Ох, мисси леди, вы шутите, да? Я родился здесь. Никто не приплывает на Карибу. Разве что такие леди, как вы, да те, кто по делам здесь бывает… или отдыхает. А такие, как мы, здесь рождаются.

– И вы, как видно, давно служите в гостинице?

– Ну да, мисси леди, я тут служил, еще когда вот таким был. – Он примерно обозначил ладонью рост десятилетнего мальчика. – Я в красивом костюме открывал двери. Весь день ходил гордый и счастливый. Хозяин говорил мне: «Ты славно работаешь, Авдий, и далеко пойдешь». Так и сказал. Только это был не нынешний хозяин, а другой.

– Другой?

– Отец нынешнего. Большой, хороший человек. Нынешний хозяин точно такой же. А теперь нынешнему хозяину нужно завести жену и сына или двух, чтобы плантация продолжалась.

– Понимаю. Хозяин – это мистер Харрингтон.

– Да, он – хозяин. Ему здесь почти все принадлежит. Он большой человек. Он хозяин. Мы все хотим, чтоб он поскорее женился да сыновьями обзавелся.

– Так он еще не женат?

– Нет, мисси леди, нет у него жены. Мы-то надеялись, он привезет с собой жену, они все любят их с собой привозить из-за моря… А здесь ничего хозяину не подходит… Из женщин, то есть. Хотя есть, конечно, миссис Мануэль. Но, знаете, она была не свободна, когда он уплывал. Сейчас-то другое дело.

Снова эта миссис Мануэль! Должно быть, она – близкая подруга Мильтона Харрингтона. Я ощутила легкое томление в груди. Ревность? Беспокойство? Кажется, я слишком много думаю об этом человеке.

– А что миссис Мануэль? – спросила я.

– О, миссис Мануэль… Теперь увидим. Хозяин вернулся без жены. Это хорошо. Может быть, что-то и получится.

– Вы хотите сказать, миссис Мануэль теперь свободна, чтобы выйти за хозяина?

– Хозяин не любит, когда о нем говорят.

– А кто любит?

Он приложил палец к носу, мол, понимаю, что наговорил лишнего, и уже корю себя за длинный язык.

Я кивнула и сменила тему:

– Авдий, вы не могли бы припомнить, что было года два назад?

– Два года назад? А зачем это?

– Вы же наверняка помните людей, которые здесь останавливались, правда? Кто приплывал сюда издалека.

Авдий постучал себя пальцем по лбу.

– Все здесь, – сказал он. – Я помню, что было много-много лет назад.

– Не помните ли вы джентльмена, который останавливался здесь на время? Его звали мистер Филипп Мэллори.

– Мистер Филипп Мэллори… Кажется, что-то припоминаю.

– Это был молодой человек. Он года два назад здесь останавливался.

Авдий закатил глаза и сказал:

– Ну конечно, вспомнил. Очень приятный джентльмен.

– Это мой брат.

– Ваш брат, мисси леди? Вот это да!

– Наверное, вы его часто видели.

– О да, очень часто.

– И что с ним случилось?

– Он жил здесь… А потом его не стало здесь.

– Куда он отправился? Вы не знаете?

Авдий задумчиво почесал голову.

– А он не из тех был, кто карты делает?

– Да-да, верно, – сгорая от нетерпения, воскликнула я.

– Ага, ну так он отправился карты рисовать, надо полагать.

– Как это было? Куда он подался?

– Он просто ушел.

– Сам или с кем-то?

– Этого не могу сказать.

– Попытайтесь вспомнить. Как долго он здесь прожил?

Авдий покачал головой.

– Может, неделю… Может, две… Хотя, может, и три, а то и все четыре…

– Но вы только что сказали, что он ушел. Он не говорил, куда собирается, хорошо, но он не мог просто так взять и уйти! Он должен был оплатить счет.

– Об этом я ничего не знаю. Старик Авдий со счетами дела не имеет.

Я поняла, что больше от него ничего не добьюсь. Однако он помнил Филиппа. Это уже что-то. В гостинице должны быть и другие люди, которые запомнили больше.

В то утро я поговорила еще с несколькими людьми. Почти все они помнили Филиппа, но в его отъезде не было ничего загадочного. Он поселился и выехал, как все остальные постояльцы гостиницы.

Я пошла на берег. Там было много людей, но я не могла просто так подходить к ним и спрашивать, не помнят ли они Филиппа. Меня начало охватывать отчаяние. Я такие надежды возлагала на Карибу, но теперь как будто попала в тупик. К тому же мне нужно было заботиться о Фелисити.

Разочарованная, я отправилась обратно в гостиницу. На лестнице меня встретил Мильтон Харрингтон.

– Я привел лошадь для вас, – сообщил он. – Она здесь, в конюшне. Пойдемте посмотрим. Как Фелисити?

– Немного лучше. Она почти все время спит, но, похоже, немного успокоилась.

– Хорошо. Это ей нужно.

Я прошла за ним в конюшню, расположенную позади здания гостиницы, и там он подвел меня к маленькой красивой гнедой кобыле.

– Ее зовут Эксельсиор. Правда, милое имя?

– Очень, – согласилась я.

– Не выводите ее днем. Днем здесь слишком жарко для нее. И для вас. Она надежна в ходу и знает здешние места. Спокойная и дружелюбная лошадка.

– Похоже, у нее чудесный характер. Не знаю, как вас и благодарить.

Он посмотрел прямо на меня и сказал:

– Вы найдете способ выразить свою благодарность.

Я на это ничего не ответила, и он продолжил:

– Вообще-то это я должен благодарить вас. Я счастлив оттого, что вы здесь, и, надеюсь, вы пробудете здесь еще очень, очень долго.

– Но я здесь совсем недавно. Кто знает, если я задержусь здесь слишком долго, возможно, вам даже захочется избавиться от меня.

– Никогда. Я хочу жениться, и это означает, что вы останетесь со мной до конца нашей жизни.

– Жениться на мне?

– Не делайте удивленное лицо! Наверняка вы не услышали ничего удивительного. Вам известны мои намерения.

– Кое-какие известны, но, насколько я помню, женитьба в них не входила.

– Вы не слышали, что обо мне рассказывают?

– А о вас что-то рассказывают?

– Обо всех рассказывают. Никто не застрахован от скандала.

– Особенно такой важный человек. Сегодня утром мне рассказали, какую вы имеете власть.

– Вот как.

– Да, некто Авдий. Он как будто испытывает благоговейный страх перед вами.

Он сказал:

– Здесь не место говорить о серьезных вещах.

Мы прошли в зал.

Из-за стойки нам улыбнулась Роза.

– Мы хотим пройти, – сказал он.

– Сейчас здесь никого нет, мистер Харрингтон, – ответила она.

– Мы хотим поговорить с глазу на глаз. Проследите, чтобы никто не вошел.

На лице ее снова появилась многозначительная полуулыбка. Наверняка в голове у нее тут же появились самые нелепые мысли. Она открыла дверь небольшого номера с видом на гавань. Имелся здесь и балкон со стульями. Он закрыл дверь, и мы вышли на балкон.

– Здесь нам не помешают, – сказал он.

– Похоже, вам здесь подчиняются все.

– Разумеется.

– Это у вас наследственное, я полагаю.

– Давайте поговорим серьезно. Я хочу, чтобы вы остались здесь… навсегда… со мной. Я хочу, чтобы вы вышли за меня.

– Вы плавали в Англию, чтобы найти жену?

– Я думаю, любой мужчина неосознанно начинает искать жену, поняв, что такое жизнь.

– Выходит, ваши поиски не увенчались успехом.

– Напротив. Я нашел жену на корабле, возвращавшемся из Англии, так что мое задание, можно сказать, выполнено.

– Это только в том случае, если согласится она. Вас это, похоже, тревожит.

Он подошел ко мне и положил руки мне на плечи.

– Я не признаю поражений.

– Это весьма смелое заявление. Даже самые решительные время от времени разочаровываются в надеждах.

– Я вас хорошо знаю, дражайшая моя Анналиса. Вы в самом деле хотите меня, да только вы не признаетесь себе в этом. Пребывание в Австралии подействовало на вас не меньше, чем на Фелисити. Но жизнь не вся такая. То был не настоящий брак.

– Конечно, я не думаю, что все браки таковы… иначе мы бы жили в мире безумцев.

– Послушайте, – сказал он. – Какое-то время острова вам будут казаться интересными. Я планирую продать плантацию, чтобы уехать в Англию. Нужно будет подумать о детском образовании, а для этого нужно находиться дома. Я бы не хотел, чтобы они оставили нас и уехали учиться на другой конец белого света.

Я ответила:

– Должна напомнить вам, что я помолвлена… можно сказать… с другим человеком.

– С человеком, который отпускает вас так далеко?

– Для этого были причины.

– Какие?

– Это касается только меня и моего жениха.

– Я никогда бы вас не отпустил.

– Знаете, я буду сама решать.

– Значит, вы решите, что оставите его. Наверное, в любви он, как говорят, копуша. Вы увидите, я совсем не такой.

– Я уже наблюдала за вами и здесь, и на корабле, и в Сиднее, – ответила я. – Здесь вы точно маленький божок. Люди трепещут перед вами, преклоняются, почти поклоняются вам… Но вы продолжаете себя вести себя как неоперившийся птенец.

– Вы хотите сказать, в любви?

– Да. Вы считаете, что стоит вам только заговорить со мной о свадьбе, я тут же забуду обо всем на свете и буду вас благодарить.

– Такова любовь, – ответил он. – Не держите меня в неведении. Зачем вы приплыли сюда? И почему ваш жених это допустил?

– Он помог мне сюда добраться.

– Зачем ему понадобилось отделаться от вас на несколько месяцев?

– Он помог мне, потому что знал, насколько это важно для меня. Я объясню.

Я рассказала о находке карты и об одержимости Филиппа островом.

– Он добрался досюда и исчез. Я хочу узнать почему, и жив ли он еще. Он мой брат, и мы были более близки, чем большинство братьев и сестер. Я не буду знать покоя, пока не узнаю, что с ним.

– Он не писал?

– Его последнее письмо пришло из Австралии. Он в нем упоминал, что собирается плыть на какой-то островок, и теперь я выяснила, что он приплыл сюда, на Карибу. Я должна узнать, куда он направился после этого и что с ним случилось.

– Вы говорите, у вас есть карта?

– Да, копия той, которую я нашла дома. Я сама ее сделала. Я немного разбираюсь в этих вещах. Карта точная.

– Карта с вами?

– Да. Принести?

Он кивнул.

Я сходила к себе за картой.

– Райский остров, – пробормотал он. – Карта неверна. Такого острова не существует.

– Но он есть здесь, на карте.

– Кто делал изначальную карту?

Я рассказала ему о замурованной комнате и о том, как в ней были найдены вместе дневник и карта.

– На вас произвело слишком большое впечатление, – сказал он, – то, что у нее имя похоже на ваше. Моя дорогая Анналиса, вы романтик. И я очень рад обнаружить в вас эту черту. Было время, когда я считал вас закоренелым прагматиком.

– А вас бы не захватило такое открытие?

– Еще как захватило бы! Значит, ваш брат отправился на поиски острова и самым загадочным образом исчез. Какое-то время он провел здесь, вероятно, поселившись в гостинице как обычный постоялец. Куда он отправился отсюда? Вот это выяснить будет трудно. Но этот остров… Если он существует, найти его будет несложно. У вас есть карта. Взгляните. Вот. – Он указал пальцем на остров. – Вот Кариба и остальные острова. А Райский остров немного дальше от нас. Это на сколько же? Я думаю, миль на тридцать, если верить карте. Я много раз плавал в этих водах, и я бы сказал, что там в радиусе самое меньшее ста миль нет никакого острова.

– Что это означает?

– Что тот, кто рисовал карту, поместил на нее несуществующий остров.

– Я уверена, что он есть. Может быть, его место указано с ошибкой. Понимаете, карта рисовалась по памяти. Когда-то человек, нарисовавший карту, попал на этот остров после кораблекрушения… И нарисовал карту уже потом, по памяти.

– Вы ведь происходите из семьи картографов и должны знать, что карты по памяти не рисуются.

– Я знаю. Я знаю. Но на это были причины.

– Если только остров не приснился вашему человеку.

– Конечно, и такое может быть. После острова он чуть не погиб в море. Его подобрали в истощенном состоянии.

– Возможно, видения. Галлюцинации.

– Я думала об этом. Но где Филипп?

– Мало ли что с ним могло произойти. Он мог потерпеть кораблекрушение. Вы были в саванне и знаете, что в одних местах жизнь дешевле, чем в других. Он мог примкнуть к ворам. Вариантов множество.

– Что я могу сделать?

– Обратиться за помощью, – ответил он.

– К кому?

– Ко мне.

– Вы предлагаете свои услуги?

– Вы не знали, что можете командовать мною?

Я так обрадовалась, что не смогла скрыть своего счастья. Я знала, что благодарность засияла в моих глазах, и мне показалось, что из них сейчас потекут слезы, если не поберечься.

Он заметил это и произнес:

– Как же я люблю вас! Люблю вас в любом настроении. Решительную, сильную, порой едкую. А теперь трепетную, милую и… признаем это, беспомощную.

Он обнял меня и прижал к себе.

– Признайте и это, – сказал он. – Вам хочется, чтобы я участвовал в вашем прожекте?

– Просто у меня сложилось впечатление, что у вас все получается, за что бы вы ни брались.

– Было бы хорошо, если бы вы запомнили это.

– Я была бы очень признательна, если бы вы мне помогли.

– Что ж, – сказал он, – первым делом мы должны попытаться найти остров. Нам понадобится шлюпка… Не такой корабль, на котором вы приплыли из Сиднея, конечно, но и не обычная весельная лодка. Возьмем карту и поплывем искать ваш остров. Главное, удостовериться, что никакого острова не существует, по крайней мере в месте, указанном на карте.

– Спасибо, спасибо вам!

– Нужно решить еще один вопрос, – продолжил он. – Когда вы раскроете эту загадку, вы вернетесь в Англию?

– Да, я собираюсь возвращаться.

– И вы выйдете за того молодого человека, который с радостью избавился от вас на месяцы? Я хотел сказать, помог вам организовать все это?

– Он умный человек. Он понимает, что я не буду знать покоя, пока не узнаю, что произошло с Филиппом.

– И он вас отпустил…

– Он все понял… Правильно.

– Я бы никогда вас не опустил одну. Я бы отправился с вами.

– Так когда мы поплывем?

– Зависит от погоды. Оставьте это мне. А пока что я попытаюсь разузнать, чем занимался ваш брат здесь. Еще я хочу показать вам остров. Я заеду за вами в пять часов, тогда будет не так жарко. Я свожу вас на плантацию, потом мы пообедаем вместе. Днем, в жару, я бы посоветовал вам не выходить из номера.

Он встал. Я тоже встала, и он взял меня за руки.

– Если вашего брата можно найти, мы это сделаем, – сказал он. – Пойдемте.

Мы подошли к стойке, за которой стояла улыбчивая Роза.

Он сказал, что хотел бы поговорить с мистером Селинкортом, и Роза тут же отправилась на поиски названного джентльмена. Через несколько минут нас провели в комнату, где Мильтона бурно приветствовал невысокий мужчина с кожей кофейного цвета, которому я была незамедлительно представлена и который оказался мистером Селинкортом, управляющим гостиницей.

Мильтон попросил показать записи за последние три года, и мы увидели, когда примерно Филипп поселился в гостинице. Его имя значилось в книге постояльцев. Он прожил здесь три недели.

Мистер Селинкорт помнил его. Он был очень приятным постояльцем. Да, он оплатил счета, нет, таинственного исчезновения не было. Он съехал, как все остальные постояльцы.

– Он поплыл на корабле в Сидней? – спросила я.

Мистер Селинкорт ответил, что это вероятнее всего. Однако, судя по дате его отбытия, выписался из гостиницы он в воскресенье, а в воскресенье корабль на Сидней не отплывает. Это было довольно странно.

Нет, сам мистер Селинкорт не видел, как он уплывал, но пообещал расспросить своих работников.

Мне это показалось шагом вперед, и благодарить за это нужно было Мильтона Харрингтона.

Продолжая волноваться из-за нездоровья Фелисити, я тем не менее почувствовала себя окрыленной.

Последующие дни только укрепили мои надежды, даже несмотря на то что мистер Селинкорт ничего не узнал от своих работников. Никто не видел, как Филипп покинул остров, но, поскольку из гостиницы он выписался в воскресенье, уплыть на корабле до Сиднея он не мог.

Это было довольно странно, и все же Мильтон был уверен, что рано или поздно найдет ключ к разгадке этой тайны. По крайней мере я не сидела сложа руки и что-то предпринимала.

Я уже не так сильно волновалась о Фелисити. Она все больше молчала и держалась отстраненно, но ей явно стало лучше. Она не хотела выходить из своего номера, однако страшные сны перестали ее мучить. Доктор предупредил меня, что они могут вернуться и скорее всего вернутся, так что мне нужно быть готовой к этому. Она нуждалась в постоянной заботе и покое.

Она много спала, чего и добивался доктор. Нравственно и физически она была истощена, и для выздоровления полный покой ей был необходим.

Мистера Мильтона Харрингтона я видела каждый день, он приезжал справляться о Фелисити и куда-нибудь меня возил. Я ездила по острову на своей гнедой кобыле и начала снова чувствовать вкус жизни.

Он возил меня по плантации, где все мне было в диковинку. До этого я понятия не имела, как изготавливают сахар, и благодаря тому запалу, с которым он вел рассказы, мне это показалось захватывающе интересным.

Мы ходили пешком по узеньким тропинкам в зарослях тростника, иногда такого огромного, что мы казались карликами. Некоторые из них достигали двенадцати футов в высоту и примерно дюйма в толщину. Мильтон Харрингтон объяснил, что здешний климат – теплый, влажный, с морским ветром и периодами сильной жары – идеально подходит для сахарного тростника. Он показал мне также угрожающего вида мельницы и кипятильню. Работники, в основном из коренных обитателей острова, при нашем появлении бросали работу и с улыбкой провожали меня взглядом. Один из них показал мне мангуста. Этих зверьков держали там для истребления крыс и термитов, которые были настоящим бедствием для плантации.

Я сказала:

– Представляю, как вам не хочется с этим всем расставаться. Это же ваша жизнь.

– Нет, нет, – возразил он. – Это должно когда-нибудь прекратиться. Мой отец основал эту плантацию и привел ее к успеху. Он сделал остров тем, чем он является сегодня. Я продолжил его дело. Но он планировал вернуться домой, когда придет время. Для него время так и не пришло, но оно пришло для меня.

– Все эти люди зависят от вас.

– Я не уеду, пока не найду человека, который сможет занять мое место.

– А потом уедете?

– Знаете, есть кое-что более важное для меня, чем плантация.

– Что же это?

– Вы.

– Это не так-то просто.

– Но не так уж недостижимо.

– Я знаю, вы уверены, что никогда не проигрываете.

– Так проще живется.

– Расскажите еще о плантации.

Он с радостью принялся объяснять систему выпаривания сахара.

После экскурсии по плантации мы снова поели вместе.

Он сказал:

– Когда устанете от гостиницы, вы всегда можете переехать ко мне… Вы и Фелисити.

– В гостинице удобно, – ответила я. – Там о Фелисити заботятся и не оставляют ее одну. Ей достаточно позвонить в колокольчик, и они уже тут как тут. К тому же там прекрасный вид на гавань. Она все время какая-то разная.

Наконец настал день, когда мы отправились в наше морское путешествие. Я со спокойной душой оставила Фелисити в гостинице. Все мои мысли были о том, что мы можем открыть.

Шлюпка наша была небольшой, но управляли ею три человека. Карту я взяла с собой. Мы проплыли вокруг Карибы, и впервые я смогла рассмотреть тот остров, который находился в отдалении.

– Это Львиный остров, – пояснил Мильтон. – Сейчас вы поймете, почему он так называется. На нем есть небольшая бухта, над которой нависает утес. С некоторой точки он выглядит точно как сидящий лев.

– Там какая-то лодка. Это дом?

– Да. Остров принадлежит богатой семье горнопромышленников из Австралии. Они на нем отдыхают. Кажется, они не часто на нем бывают. Они довольно замкнутые люди. Смотрите! Видите сидящего льва?

Львом мы любовались на расстоянии, потому что к острову не подошли.

Вскоре группа островов осталась позади.

– Чтобы здесь плавать, нужна прочная лодка, – сказал Мильтон. – Шквал может налететь так быстро, что ахнуть не успеешь. Хрупкая лодка перевернется в два счета. Возможно, это и произошло с вашим братом.

Я молчала. Сейчас было трудно в это поверить. Море было таким спокойным, вода практически не двигалась, разве что летучие рыбы время от времени выпархивали и легко опускались в воду. В отдалении я заметила играющих дельфинов. Это была прекрасная, умиротворяющая картина.

Мильтон держал карту в руках.

– Итак, – сказал он. – По моим расчетам, остров должен находиться где-то здесь. Как видите, на мили вокруг не видно никакого острова.

– Ничего, – подтвердила я. – Сплошное бездонное море.

– Если хотите, мы поплаваем здесь еще… Но здесь ничего нет… Совершенно ничего. Где-то допущена ошибка.

Я покачала головой.

– По-моему, тут напрашивается вывод, что острова не существует. Но я не понимаю почему. Это же точная копия той карты, которую мы нашли.

– Оригинал карты, я полагаю, находится у вашего брата?

– Да, он взял ее с собой.

– Что ж, это не так уж важно. Здесь ничего нет… Боюсь, нам придется прекратить поиски. Так что… Возвращаемся на Карибу.

Я посмотрела на бескрайнюю водную гладь и подумала о молодом человеке, который выжил в кораблекрушении и, находясь между жизнью и смертью, плавал по морю на обломке бревна. Он не мог сказать, сколько времени провел в воде. Что, если у него начался бред? Что, если остров, на котором все было так идеально, просто пригрезился ему? Быть может, он умер на несколько коротких мгновений и попал в рай, а потом вернулся к жизни с воспоминаниями об острове, который был для него потерян.

В этот день море было таким спокойным, таким красивым. Каким непохожим оно было в день кораблекрушения! Море в некоторых местах поменяло лик и сделалось зеленоватым. Я посмотрела назад и увидела пятна такого же цвета на поверхности воды.

Я хотела обратить внимание Мильтона на эти пятна, когда он сказал:

– Нам повезло с погодой. Смотрите, на горизонте даже виден Львиный остров.

Я посмотрела и позабыла о море.

Мне сделалось грустно оттого, что приходилось соглашаться с тем, что острова не существует. Он был не более чем фантазией, появившейся в голове человека на грани смерти.

Дни шли. Ленивые дни яркого разноцветия и непрекращающихся разговоров и взрывов хохота, доносившихся со стороны гавани, где люди суетились между воловьими телегами.

Были ли причины оставаться здесь? Ничего важного о Филиппе я не нашла. Мы получили доказательства того, что остров не существовал… По крайней мере там, где он должен был существовать согласно карте.

Конечно, была Фелисити.

Я сказала себе:

– Мы не можем покинуть остров, пока Фелисити нездорова.

А я хотела остаться. Конечно же. Я хотела видеть Мильтона Харрингтона каждый день. Хотела чувствовать восхищение в его страстной сосредоточенности на мне. Я понимала, что это тщеславие, но не могла ничего с собой поделать.

Мне нравилось наблюдать за ним из окна балкона, когда он скакал к гостинице. Я гордилась тем, какое уважение он вызывал у всех окружающих. Люди перед ним расступались. На этом острове он был самым могущественным человеком, королем, от которого зависело их благополучие, ибо процветание острова было напрямую связано с плантацией, и он сам был этой плантацией, сам был этим островом.

Потом он замечал меня на балконе, останавливался и улыбался, и я видела блеск в его голубых глазах на бронзовом лице. Я не была бы женщиной, если бы мне не доставляло удовольствия внимание такого мужчины.

Но к чему это вело? Это было мне непонятно. И сама неизвестность разжигала во мне огонь еще сильнее. Однако не вернуться домой я не могла. Я знала, что оставлю эту экзотическую жизнь, и она превратится в то, что я буду вспоминать до конца своих дней, но жизнь без него была бы скучна и тосклива.

Поэтому я не хотела думать о будущем. Я хотела наслаждаться настоящим.

Фелисити стало немного лучше. На днях она сидела со мной во дворе под вечер, когда солнце было уже не таким яростным. Она немного сжималась, когда с ней заговаривал кто-нибудь незнакомый, но хотя бы стала ненадолго покидать свой номер.

Время от времени ее еще мучили кошмары. Я спала чутко. Наверное, я даже во сне прислушивалась, не раздастся ли стук в стену. Он раздавался, и тогда я вскакивала с постели и бежала к ней. Видя ужас в ее глазах, я понимала, что ее выздоровления придется ждать еще очень долго.

Однако меня радовало то, что ей стало хоть немного лучше.

Она разговаривала с Марией, горничной, которая убирала номера и приносила нам горячую воду и еду для Фелисити. Я часто обедала с ней. Она спала допоздна, поэтому завтракать я ходила вниз. Собираясь куда-нибудь уходить, что я в компании с Мильтоном Харрингтоном делала довольно часто, я просила Марию присмотреть за ней и, если она будет спрашивать меня, сказать ей, что я скоро вернусь.

Мария была разговорчива и очень хотела помочь. Молодая и стройная, с длинными черными волосами, смеющимися темными глазами и светло-коричневой кожей, возможно, она была не лучшим из работников, но у нее была добрая душа. О ее приближении нас всегда заранее предупреждало позвякивание ее ожерелий и браслетов.

Разговаривая, она закатывала глаза, и жизнь ей казалась большой шуткой. Даже рассказывая о каком-нибудь несчастье, она смеялась. Она любила держать нас в курсе всего, что происходило на острове. От нее мы узнали, что некий Сэм сильно поранился, когда упал на обрубки тростника. «Весь изрезался, – говорила она с жизнерадостным смешком. – Руки и лицо все в крови. На всю жизнь останется в шрамах». Рассказ о старой миссис Йоппа, которую сбила телега, вызвал веселье такого же рода.

Смех сопровождал каждую новость, радостную и трагическую. Я решила, что это привычка, и потому на это можно не обращать внимания.

У Марии был любовник. Она мечтала присоединиться к нему в Брисбене, где он работал на ферме. Сабрино мечтал когда-нибудь обзавестись собственным хозяйством. Небольшим для начала. И тогда они с Марией стали бы жить вместе. Они оба копили деньги, чтобы осуществить свою мечту.

Я слушала ее внимательно. Сабрино, судя по всему, был самым красивым мужчиной на свете. Родился он на Карибе, но Кариба была неподходящим местом для Сабрино. Мария мечтала о том дне, когда они смогут соединиться.

Если она и говорила серьезно, то только о Сабрино.

Она любила подолгу оставаться в моем номере. Ей нравилась моя одежда. Один раз я застала ее роющейся в моем шкафу. Я удивилась, но рассердиться на нее не могла, потому что ее любопытство было таким естественным и она так старалась, чтобы всем было радостно.

Однажды утром, когда я сидела на балконе, в гостиницу вошла женщина необычной красоты: высокая, темные волосы собраны высоко на голове, грациозная осанка, которую я часто замечала у женщин острова. Только она очень отличалась от остальных женщин. Я почувствовала в ней какую-то важность, и это ощущение у меня появилось, как только я заметила ее в толпе. Она была в белом облегающем платье, шею ее украшала золотая цепь.

Я решила узнать при встрече у Марии, кто она. Мария знала всех на острове.

К моему удивлению, в мой номер вошла Мария. Это была еще одна ее привычка. Она всегда входила без стука. Я и просила ее не забывать стучаться, но это мало помогало.

– Мисс Мэллори, – произнесла она высоким возбужденным голосом, как будто из последних сил сдерживала смех, – к вам леди. Она ждет внизу.

– Кто это?

От возбуждения Мария несколько секунд не могла произнести ни слова.

– Это миссис Мануэль! – наконец выпалила она.

– Это леди, которую я только что видела, высокая, темноволосая, в белом платье?

Мария кивнула.

– Я спущусь, – сказала я.

Миссис Мануэль сидела в холле. Роза за стойкой и еще несколько служителей стояли так напряженно, как будто ждали, что в любую секунду случится что-то невообразимое.

Когда я появилась, она встала.

– Мисс Мэллори, – сказала она. – Я пришла к вам. Магда Мануэль.

– Здравствуйте. Рада знакомству. Я много слышала о вас.

– На этих островах все обо всем слышат.

– Я о вас слышала от мистера Харрингтона.

Нас окружала тишина. Все, кто был вокруг, прислушивались к нам, как будто наша встреча была каким-то чрезвычайно важным событием.

– Может быть, поговорим не здесь? – предложила я.

Роза выдала себя, подтвердив, что слушала наш разговор, когда простодушно произнесла:

– Конечно, мисс Мэллори. Прошу сюда.

Она провела нас в комнату, выходящую окнами на гавань, где я когда-то разговаривала с Мильтоном.

– Желаете что-нибудь выпить? – спросила я.

– Да, пожалуйста.

Роза сказала, что принесет лалу, так назывался местный напиток, который изготавливался из фруктов и почти не содержал алкоголя, – идеальный освежающий напиток для жаркого дня, что и делало его таким востребованным.

Мы сели рядом на балконе.

– Я уже давно хотела с вами встретиться, – сказала она. – Но мы так заняты на плантации.

– На плантации?

– Вы не знали? Я живу на Втором острове. У нас там своя плантация. Не такая большая, как здесь… Но и там работы хватает. Я не могу поддерживать такой порядок, как у Мильтона. Мне не хватает его хватки… Как и мужу не хватало. Мильтон научил нас многому.

– У вас тоже сахарная плантация?

– Да… Для меня это довольно сложное дело. Я не так давно потеряла мужа и не знаю, что бы делала без помощи Мильтона.

Официант, который принес напиток, похоже, не хотел покидать нас. У меня создалось впечатление, что за стенами этой комнаты все говорили о моей встрече с Магдой Мануэль.

– Мильтон рассказывал о вас, и я решила, что могу встретиться с вами, – сказала она. – Вы должны меня навестить. Приезжайте на обед. Вы, кажется, с подругой.

– Да, но она очень заболела и до сих пор не совсем здорова.

– Я слышала о том ужасном происшествии в Австралии. – Она посмотрела на меня с сочувствием. – Новости здесь быстро разлетаются. Мы ведь не так далеко друг от друга находимся.

– Она пока не может ни с кем встречаться, но, к счастью, выздоравливает.

– Вы, кажется, еще не были на Втором острове? Я знаю, не были, иначе я бы об этом услышала.

– Нет. Но я часто смотрю на него. Он такой зеленый и приветливый.

– Зеленый он из-за тростника.

– Вы управляете плантацией одна?

– Не совсем. У меня есть хороший специалист. Джордж Каллерби. Он был правой рукой моего мужа. Плантацию подстерегает столько неприятностей. Ветер может повалить тростник, крысы, термиты – настоящее бедствие, то кипятильня выйдет из строя в самую неподходящую минуту, то мельница остановится. Мильтон следит за всем, у него лучшее оборудование… И главное – его умение обходиться с людьми. Он управляет своими работниками железной рукой в бархатной перчатке. Я никогда не понимала, как это ему удается. Мой муж тоже. Он, бывало, говорил, что у Мильтона Божий дар к таким вещам. Эти люди должны знать, кто у них хозяин. Они должны уважать тебя, иначе это приведет к расхлябанности, они начнут засыпать с резаками в руках. Однако вам, должно быть, ужасно скучно слушать все эти рассказы о делах. Я просто хочу знать, вы пообедаете с нами?

– С удовольствием.

– Я подумаю, в какой день это будет лучше устроить. Мильтон привезет вас на лодке. На самом деле это не так уж далеко. Мне очень хотелось с вами встретиться, но я была так занята, что не успела все как следует продумать. Видите ли, мой муж умер всего несколько месяцев назад, когда Мильтон был в Англии.

– О, примите соболезнования!

– Он давно болел, так что это не было неожиданностью. Я вам сообщу дату встречи. Скорее всего, на следующей неделе, вас устроит? Вы же еще не покидаете нас?

– Думаю, в скором времени мне придется уплыть. Но сперва я дождусь, пока миссис Грэнвилл достаточно окрепнет для путешествия.

– Конечно.

Она встала. Я еще раз обратила внимание на изящество ее фигуры. В ушах и на шее у нее блеснуло золото. Она была очень красивой женщиной.

Я прошла с ней через холл к двери гостиницы.

Разумеется, от меня не укрылись взгляды, которые устремились на нас, и я понимала, что, как только мы скроемся из виду, начнется перешептывание.

Попрощавшись с миссис Мануэль, я поднялась к себе.

В номере я застала Марию. Она увлеченно работала щеткой для пыли, правда, с очень небольшим успехом.

Я поговорила с Мильтоном о Магде, когда мы встретились в тот вечер. Мне почему-то показалось, что он, наверное, провел день с ней.

Он, как обычно, приехал пообедать со мной. Он приглашал меня в свой дом, но я осторожно отказывалась, да и оставлять Фелисити одну в гостинице надолго я не могла. Мне хотелось быть неподалеку, чтобы в случае чего меня не пришлось искать.

До обеда мы сели во дворе поговорить. Я сказала:

– Сегодня утром ко мне приходила ваша знакомая.

– Магда, – подхватил он.

– Она говорила вам?

– Да.

– Очевидно, она побывала у вас после встречи со мной.

– Да, она приходила.

– Она рассказала, что на их острове тоже есть плантация.

– Верно, но меньше, чем наша.

– Да, об этом она мне тоже рассказала. Она сама ею управляет.

– У нее есть очень хороший помощник, Джордж Каллерби. Хосе Мануэль был слабым плантатором. Один он никогда бы не потянул такое дело.

– Она говорила, вы им помогали.

– Дал пару советов… когда Хосе был жив.

– Насколько я поняла, он умер, когда вы были в Англии.

– Я вижу, она вам все довольно подробно обрисовала.

– Все здесь почему-то очень удивились, когда она ко мне пришла.

– Их легко удивить.

– Это им, кажется, показалось особенно забавным.

Он посмотрел на меня с усмешкой.

– Магда долгое время жила почти вдовой, и жизнь у нее было очень непростая. Хосе получил травму на мельнице. Там что-то поломалось, и ему не хватило опыта справиться. После этого случая он стал инвалидом и прожил еще четыре года.

– А вы были его большим другом и много помогали ему.

– Я нашел им Джорджа Каллерби. Это прекрасный человек.

В голове у меня сложилась очень живая картинка: муж, который уже не муж; полная сил женщина, молодая и красивая; Мильтон отправляется на их остров помогать им на правах близкого друга… особенно для Магды.

Разумеется, островитяне не могли об этом не узнать. Вообще, было мало такого, чего они не знали. Возможно, они решили, что, раз Хосе умер, Мильтон женится на его вдове. А потом… появилась я. О да, все было кристально ясно.

У меня появилась соперница. Я не могла перестать думать о ее волнительной красоте. Рядом с ней я чувствовала себя почти неуклюжей дурнушкой. Прекрасная внешность, чувство собственного достоинства – она подходила для жизни на этом острове гораздо лучше меня. Интересно, что он думал о Магде? Я представляла себе, как смягчался его голос, когда разговор заходил о ней, и чувствовала уколы ревности. Как нелепо. Ведь я постоянно повторяла себе, что, как только Фелисити окрепнет, я вернусь домой и выйду за Реймонда.

Он как-то сказал:

– Завтра мы собираемся немного понырять. Не хотите взглянуть?

– Понырять?

– Да… Завтра на рассвете. У нас на юге острова есть несколько устричных садков. Иногда мы находим очень неплохие жемчужины. Их, конечно, не так много, чтобы поставить дело на широкую ногу. Поэтому… мы занимаемся этим просто для развлечения и надеемся, что когда-нибудь нам попадется действительно ценная жемчужина.

– Мне бы очень хотелось посмотреть. А кто ныряет?

– У нас есть ныряльщики. Для занятий таким делом требуется навык. Я несколько раз нырял, но занимаюсь этим нечасто. Вы не представляете, до чего захватывающе разбирать улов. Чего только не обнаружишь! Попадается очень много жемчужин красивого цвета, но неправильной формы. Потом встречаются бугорки на перламутровом слое раковины, которые мы называем coq de perle. Вообразите нашу радость, когда мы находим идеальную жемчужину, правильного цвета, правильного строения, правильной формы.

– И вы такие находили?

– Однажды. Это было еще при моем отце. Это было настоящее сокровище. Я никогда не находил ничего подобного. Но несколько довольно неплохих экземпляров мне все же попалось.

– Я всегда представляла себе этот остров сахарным. Я и не знала, что здесь добывают жемчуг.

– Ах, вы еще многого о нас не знаете. Так вы хотите посмотреть, как мы работаем?

– С огромным удовольствием!

– Вы сможете проснуться рано? Лодки будут стоять далеко от берега, у садков. Отплывают они на рассвете.

– Я приду.

– На рассвете, – повторил он.

Назавтра, проснувшись чуть свет, я отправилась на южную сторону острова. На берегу я увидела людей. Некоторые были мне знакомы, я их встречала прежде на плантации.

Я спросила:

– Мистер Харрингтон здесь?

Один из мужчин, Джейкоб, кивнул на лодку, легонько покачивавшуюся на воде.

– Мистер Харингтон сегодня спускается.

– Что? Он будет сам нырять?

– Да, он будет нырять.

Я стала наблюдать за лодкой. В лодке я различила несколько фигур. Одна была выше остальных, и я решила, что это Мильтон.

– А как долго они могут пробыть внизу?

– Недолго, мисси леди. Нельзя долго не дышать. Минуту или около того.

Кто-то из мужчин сказал:

– Джемел как-то на шесть минут нырнул.

– Джемел – хороший ныряльщик. Но однажды слишком уж надолго под водой остался. Рекорд хотел побить.

– И что с ним случилось?

– Разве ж внизу там долго проживешь? Без воздуха-то.

– То есть он умер?

– Ныряние – опасное занятие, мисси леди. Поэтому-то за него и платят… Хорошо платят.

– Но мистер Харрингтон тоже ныряет.

– Хозяин, он может все… И лучше, чем все.

– Что это за шум?

– Это заклинатели акул.

– Акул? Здесь водятся акулы?

– Иногда они подплывают близко к берегу. Но они не подплывут, пока там заклинатели.

У меня сжалось сердце. Я не очень-то верила, что эти заунывные завывания способны отпугнуть акул.

– А на людей акулы когда-нибудь нападали? – спросила я.

– О да… Нападали.

– И где были заклинатели тогда? Чем они занимались в это время?

– От всего не убережешься, мисси леди.

– Как они спускаются?

– Видите человека на краю лодки? Они работает с ныряльщиком. Они всегда работают в связке. Один ныряет, а другой следит за веревкой, которая привязана к ныряльщику.

– Это, наверное, очень рискованно.

Меня вдруг охватил страх. Он нырял, потому что я на него смотрела. Он снова хотел доказать мне, что может делать все лучше всех. Я даже подумала сердито: «Наверное, он решил, что сейчас найдет свою идеальную жемчужину».

Мне начали представляться картинки одна страшнее другой: вот на него нападает чудовищная акула, вот обрывается его веревка, вот он начинает захлебываться.

«Пусть с ним ничего не случится! – взмолилась я. – Пусть он вернется!»

Тогда я поняла, насколько много он для меня значит. В тот миг все остальное для меня потеряло значение. Я осознавала, что должна покинуть этот остров, что вернусь в Англию и выйду за Реймонда, доброго, милого Реймонда. Но умоляю, Господи, пусть с ним ничего не случиться.

С ним ничего не случилось. Разумеется.

Кипя от негодования, я дождалась возвращения лодки. Он выпрыгнул на берег и подбежал ко мне, сияя от радости.

– Так вы пришли! – воскликнул он.

– Я ожидала застать вас на берегу, а не на морском дне.

– Это было весело, – сказал он.

– Нашли свою жемчужину?

– Возможно. Их нужно еще разобрать. Вы, кажется, взволнованы.

– Я разговаривала с людьми о нырянии. Это опасно.

– Да почти в любом деле есть опасность.

– Но в этом особенно.

– Согласен, это занятие, возможно, рискованнее остальных. Так, значит, вы рады видеть меня на суше?

– Конечно же, рада.

Он взял мою руку и крепко сжал ее.

– Не волнуйтесь, я всегда буду возвращаться. Я всегда буду рядом.

На губах его появилась торжествующая улыбка. Я выдала себя.