С того дня я больше не видела Дрэйка. Бабушка сказала, что это опасно и если он будет настолько неразумен, что зайдет к нам, она не позволит ему увидеться со мной.

Зато явился Чарльз. Он был вне подозрений, так как, в сущности, покушались на него.

Бабушка пришла ко мне в комнату и объявила о посетителе.

– Придется встретиться с ним, – сказала я.

– Это так необходимо?

– Думаю, да. Я должна знать, что он затевает.

Мы перешли в маленькую комнатку, где обычно принимали заказы. У него был подавленный вид, из чего я сделала вывод, что даже он не остался равнодушным к трагедии.

Когда мы остались одни, он сказал:

– Так значит, ты подумала, что сможешь избавиться от меня. Под этой невозмутимой внешностью притаилась настоящая мегера.

– Я никогда не была в твоих комнатах.

– У тебя был мотив. Ты ничего так не хотела, как избавиться от меня. В тот день ты приходила к Джулии. Никто не видел, когда ты ушла. Ты хорошо ориентируешься в доме. Выйдя от Джулии, ты могла запросто пройти в мои комнаты, а потом уйти через черный ход. Тебе, должно быть, стало известно о моей привычке выпивать перед сном рюмку шерри.

– Понятия об этом не имела.

– Слуги болтливы. А может быть, ты просто поняла, что рано или поздно я выпью из этого графина. Моя дорогая Ленор, ни у кого не было более серьезного мотива, чем у тебя. Я собирался доставить тебе неприятности. Но это была очень неуклюжая попытка, моя дорогая. И твой любовник не чаял, как избавиться от Джулии. Думаю, он был не против развода. И ведь, знаешь, это могло сработать. Но туда пришла Джулия и увидела графин... против шерри она никогда не могла устоять. Тебе следовало быть похитрее. Надо ж додуматься воспользоваться ядом, который будет немедленно обнаружен. Как ты собиралась выкрутиться?

– Ты говоришь так, как если бы...

– Так с тобой буду разговаривать не только я, Ленор. Ты окажешься под подозрением, как только начнется настоящее расследование. Ведь ты хотела от меня избавиться, верно?

– Чепуха.

– Все сходится. Кто хотел убрать меня с дороги? Ты! Кто хотел убрать с дороги Джулию? Дрэйк и ты. Полагаю, вы не могли дождаться, когда сможете наконец встречаться открыто, а не в тайном убежище на Парсонс-Роуд. Вы хотели прикрыться плащом респектабельности, и, возможно, никто никогда не узнал бы, что вам пришлось сделать, чтобы достичь своего счастья.

– Как ты смеешь говорить мне такие вещи!

– Я только констатирую очевидное.

– Чарльз, уходи отсюда. Я скажу правду, когда меня об этом попросят. Я действительно была у Джулии. Я открыто вошла и так же открыто вышла по главной лестнице. Я никогда не была в твоих комнатах и ничего не понимаю в ядах.

– Нет? Вот почему ты сделала это так неуклюже. Где ты его достала? Немного мышьяку... Говорят, ты могла получить его из бумаги от мух. Полагаю, есть и средства от вредителей, которые могут быть очень эффективны.

– Пожалуйста, уходи.

– Уйду, когда сочту нужным. Может быть, вы это и обсуждали в доме 12 на Парсонс-Роуд? Няня, случайно, не дала своему любимчику несколько добрых советов? Может быть, она снабдила вас листками от мух... или ядом для паразитов? Эти нянюшки часто подсказывают нестандартные решения.

– Убирайся! Убирайся! – закричала я.

– Тебе изменяет твоя обычная предусмотрительность. Подумай о том, что мне известно. Я мог бы затянуть веревку на твоей шее, моя сладкая Ленор... а может быть, и на шее твоего любовника.

– Я не желаю слышать больше ни слова из твоих мерзких уст.

– Что ж, скажу тебе аи revoir. Благодарю за теплый прием и гостеприимство. Я еще приду к тебе, Ленор. Как знать, быть может, мы сумеем придумать что-нибудь вместе.

Дрожа от негодования, я захлопнула за ним дверь и упала на стул, закрыв лицо руками. Мне хотелось отгородиться от мыслей о нем и забыть об этой страшной трагедии, об угрозе, которая нависла теперь надо мной и Дрэйком... над всеми, кто был нам дорог.

Я боялась Чарльза, его глаза горели недобрым огнем. Я знала, что он не задумается ни на секунду, чтобы уничтожить меня, и никогда не пожалеет об этом.

Наутро я проснулась с тяжелым сердцем. Хорошо, что Кэти в Париже и хотя бы о ней я пока могу не беспокоиться.

Я знала, что меня снова вызовут на допрос. Я также знала, что вокруг моего имени уже ходят сплетни. Слуги украдкой бросали на меня любопытные взгляды. Видимо, суммировав все известные им факты, они пришли к выводу, что я являюсь центром этой бури.

Слуг знают о с почти все. Они как частные детективы... знают о каждом нашем движении, их уши всегда наготове, чтобы подслушать какие-нибудь откровения; слуги хозяев, которые дружат между собой, также знакомы и делятся друг с другом своими наблюдениями.

Всем было известно, что Дрэйк и Джулия давно не ладили. Многое, что говорилось ими во время ссор, должно быть, было подслушано, а после музыкального вечера о моей дружбе с Дрэйком знали уже буквально все.

По поводу этого дела высказывались самые немыслимые предположения. Из всего, что говорилось, я поняла главное: мы с Дрэйком были любовниками и задались целью избавиться от Джулии. И она умерла. Выпив яд, который предназначался ее брату, она умерла, а именно это, по мнению всех, и было нужно нам с Дрэйком.

Наконец пришлось отвечать на вопросы, которые мне неминуемо должны были задать. К нам в дом пришли полицейские офицеры.

Они задали мне множество вопросов. Да, я видела Джулию в день ее смерти. Я зашла к ней без предупреждения и пробыла там совсем недолго. Какой она была? В целом такой, как всегда. Не пила ли она в этот день? Не так много, чтобы опьянеть. Их вопросы были вполне разумны и было нетрудно на них отвечать. Что стало предметом нашей беседы? Я знала, что должна отвечать правду и сказала:

– Она собиралась развестись с мужем. Я попыталась убедить ее сделать еще одну попытку спасти брак.

– Вы были очень дружны с ними обоими – как с миссис, так и с мистером Олдрингэмом?

– Да. Мы с ней вместе воспитывались и знали мистера Оддрингэма с самого детства.

– Понятно, понятно, – человек сдержанно улыбнулся. – И вы были одинаково дружны с ними обоими?

– Я... я была дружна с ними обоими.

– Были ли вы когда-нибудь помолвлены с мистером Олдрингэмом?

– Нет.

– Между вами существовало некое понимание?

Я колебалась.

– Да, – ответила я. – Но он женился на этой женщине, которая так безвременно и нелепо умерла.

– Его женитьба на ней была для вас неожиданностью?

– Я знала, что они друзья.

Он кивнул.

– Думаю, пока у нас больше не будет к вам вопросов, миссис Сэланжер. Но мы еще обязательно придем к вам.

Когда они ушли, бабушка дала мне выпить какие-то сердечные капли и уложила меня в постель, присев у изголовья.

– Только до тех пор, пока ты не заснешь, – сказала она, предупреждая мои возражения.

Как будто я могла заснуть!

Я пыталась хоть немного забыться, но мне это не удавалось. Внезапно я услышала внизу какие-то разговоры на повышенных тонах. С минуту я прислушивалась, потом поднялась с постели и подошла к дверям. Голоса доносились из приемной комнаты. Дверь туда, должно быть, была открыта.

Я поспешила вниз. Мне показалось, что я грежу наяву. Я увидела разгневанную бабушку – на щеках у нее горели два ярких пятна, глаза метали молнии. Но столь сильное потрясение вызвала у меня не она, потому что ее собеседником был не кто иной, как граф.

При моем появлении наступило молчание. Он подошел ко мне со светской улыбкой на губах, так, словно то, что он здесь находился, было самой естественной вещью на свете.

– Граф де Карсонн! – воскликнула я. – Что вы делаете в Лондоне?

– Пожалуйста, не так формально, Ленор, – ответил он. – Я приехал в Лондон, чтобы повидать вас. – Он метнул быстрый взгляд на бабушку и добавил: – И я был решительно настроен это сделать.

Он взял мои руки в свои, и я вдруг почувствовала, что сейчас упаду в обморок от внезапного облегчения и какой-то нелепой радости. На один чудный миг все мои страхи и сомнения растаяли. Я могла думать только об одном: он здесь, он приехал, чтобы увидеть меня.

– С вами все в порядке? – он тревожно заглянул мне в лицо.

– У нас тут возникли некоторые проблемы.

– Это то, о чем я ему говорила, – коротко сказала бабушка. – И больше нам нечего добавить. – Она снова начала закипать от гнева. – Я говорила графу, что сейчас у тебя нет времени, чтобы принимать знакомых.

– Да, – грустно сказал граф, – мадам говорила мне, что я буду нежеланным гостем.

– У нас и так хватает неприятностей, – продолжала бабушка. – Моей внучке надо отдохнуть. – Она повернулась ко мне. – Тебе очень многое нужно обдумать. Вот почему я сказала месье графу, что ты не сможешь увидеться с ним.

– Поэтому, – беспечно оборвал ее он, – вы спустились как раз вовремя, чтобы предотвратить мое изгнание.

– Бабушка, – сказала я, – мне надо поговорить с графом.

Она молчала, и мне было очень неприятно идти наперекор ее желаниям, которые к тому же были направлены исключительно на мое благополучие. Я знала, как она любит меня и как боится этого человека, который может ранить мои чувства. Но мне нужно было поговорить с ним... наедине. Я чувствовала, что он каким-то образом может мне помочь. Я не знала как, но он излучал такую силу, что даже просто находиться рядом с ним было для меня большой поддержкой.

– Пожалуйста, бабушка... со мной ничего не случится. Обещаю.

Она беспомощно взглянула на меня и пожала плечами. Потом развернулась и метнула ядовитый взгляд на графа.

– Только недолго, – умоляюще сказала она мне.

– Хорошо, – ответила я.

Когда она покидала комнату, граф склонился перед ней в учтивом поклоне.

– Я не понравился ей, – с сожалением сказал он.

– Она много слышала о вас.

– Обо мне? Я был ребенком, когда она уехала из наших мест.

– Она слышала разные истории о вашей семье и думает, что вы такой же.

– Грехи отцов, – пробормотал он. – Но вот я здесь. Я победил дракона – правда, временно – и добрался до вас.

– Как долго вы уже в Лондоне?

– Час.

– Значит, вы сразу пришли ко мне. – Я понимала, что глупо чувствовать себя такой счастливой. Ничего ведь не изменилось... кроме того, что он здесь.

До этого момента я не осознавала, как сильно задето мое сердце.

– Я покинул Париж вскоре после вас. Вернулся в Карсонн. С Раулем произошел несчастный случай. Он упал с лошади.

– Рауль? Как он?

– Повреждения могли оказаться смертельными, но он уже поправляется. Я вернулся в Париж, где мадемуазель Кассандра многое рассказала мне о вас.

– Понимаю. Тогда вы должны знать...

– Я прочитал в прессе. Эта жена политика – она ваша родственница?

– Мы вместе росли и воспитывались. Вы же знаете историю Сэланжеров и Сент-Аланжеров.

– Я хотел бы узнать побольше, потому что собираюсь помочь вам.

– Но что вы можете сделать?

– Я найду способ. Что происходит в настоящий момент?

– Полиция пытается найти убийцу Джулии.

– И подозревает?..

– Я была одной из последних, кто видел ее живой. Ее тело обнаружил в своей комнате брат. Она выпила отравленного шерри, предназначавшегося ему.

– У него есть враги?

– Бесспорно.

– И вас можно отнести к их числу?

– Он обвинил меня в любовной связи с мужем Джулии.

Он приподнял брови.

– И эта связь действительно была?

– Конечно, нет.

– Я рад этому. Если бы это было правдой, я бы ужасно разозлился.

– Прошу вас, не шутите этим. Все это слишком серьезно. Мне сейчас совсем не до смеха.

– А можно сказать про этого Чарльза, что он герой-любовник?

– Вы хотите сказать, много ли у него было романов? Да, у него такая репутация. Они с женой редко видятся. Он женился на ней из-за денег, и они сошлись на том, что каждый будет жить своей жизнью.

– Возможно, это была преступная страсть. Вы знаете кого-нибудь из его любовниц?

– Мне немногое известно о его личной жизни. Но есть одна женщина...

– Ах, одну все-таки знаете.

– Я слышала, что она ходит к нему. Ее зовут Маддалена де Пуччи. У меня есть ее фотография. Нас вместе сфотографировали на одном вечере.

– Мне бы хотелось взглянуть на нее. Возможно, она знает что-то об этом деле. Думаю, нам стоит ее разыскать и порасспросить.

– Не думаю, что ее можно найти. Она была здесь... недавно. Но последнее время о ней не слышно, наверное, вернулась в Италию.

– Так значит, она – итальянка. Итальянцы – горячий народ. Где фотография? Вы покажете мне ее?

– Побудьте здесь. Я принесу.

Меня поразил тот эффект, который произвела на него фотография.

– Маддалена де Пуччи! – сказал он. – Какая потрясающе красивая женщина.

Это откровенное восхищение меня разозлило. Я отняла у него фотографию, но он взял ее у меня и продолжал разглядывать.

– Она явно произвела на вас впечатление, – холодно заметила я.

– Да... я поражен. Маддалена де Пуччи. Мне кажется, я встречал ее во Франции.

– У меня создалось впечатление, что она много путешествует. Поэтому она вполне могла побывать и там вместе с братом... по делам.

– А вы знакомы с ее братом?

– Нет... нет. Он уезжал куда-то в глубь страны, как она сказала. Она ждала его в Лондоне.

– Расскажите мне еще о Мадцалене де Пуччи.

Вы действительно находите ее столь интересной?

Исключительно.

– Впервые я увидела ее, когда с ней произошел несчастный случай рядом с Шелковым домом. Ее экипаж перевернулся, и она растянула ногу. Мы пригласили ее в дом, и она пожила у нас несколько дней.

– Когда это было?

– Сразу после моего замужества.

– Значит, ваш муж был тогда еще жив?

– Он умер вскоре после этого.

– Вы говорите, она пробыла у вас несколько дней?

– Да, она тогда произвела сильное впечатление на Чарльза... также, как, очевидно, на вас.

– Такая совершенная красота не может не произвести впечатления. Продолжайте.

– Ну, Чарльз был очень увлечен ею. Я помню, как они с моим мужем уехали по делам в Лондон – всего на один день, и как раз в тот же день ее брат прислал за ней экипаж. Она должна была вернуться в Лондон, откуда они вместе собирались безотлагательно отправиться в Италию.

– И вы говорите, ваш муж умер вскоре после этого?

– Да, совсем скоро. Я тогда как-то сразу забыла о Мадцалене де Пуччи.

– Естественно. И вы говорите, вашего мужа нашли застрелившимся.

– Да, в лесу.

– Из его собственного ружья?

– Не совсем, это ружье всегда висело в оружейной комнате у нас в доме.

– И вот теперь эта женщина незадолго до трагедии с Джулией вернулась в Лондон.

– Да, Чарльз случайно встретил ее на улице.

– Какое удачное совпадение, не находите?

– Он был очень доволен.

– Могу его понять, а вы?

– Она пленила его так же, как вас.

Он улыбнулся, как будто мои слова были ему приятны. Он все еще не мог оторвать взгляд от снимка.

– И как далеко зашел их роман?

– Не знаю. Джулия упомянула, что она часто заходит к Чарльзу. В его комнаты можно было попасть через отдельный вход... к ним ведет черная лестница.

– Так значит, туда можно было попасть двумя способами?

– Совершенно верно. Его комнаты находятся в конце коридора на втором этаже. Из коридора туда ведет дверь, через которую можно попасть к нему в гостиную, а если воспользоваться черным ходом, вы окажетесь в гардеробной. Я никогда не пользовалась этим входом, но Джулия рассказала мне о нем после того, как дом Чарльза сгорел и он перебрался жить к ней. Она говорила, что ему будет удобно иметь отдельные комнаты.

– А что, его дом сгорел?

– О да. Он чудом сам избежал гибели. И наверняка бы тоже сгорел, если бы его слуга не вернулся домой раньше времени. Чарльз был сильно пьян... возможно, поэтому он не смог покинуть загоревшееся помещение.

– Как драматично! И это отравленное вино... оно предназначалось ему. Вам не кажется странным, что он чуть не сгорел заживо, а вскоре после этого кто-то предпринял попытку отравить его?

– Вы думаете, что пожар был кем-то подстроен?

Он внимательно посмотрел на меня и пожал плечами.

– Это уже смахивает на некий заговор, – медленно проговорила я. – Сначала мой муж. Я никогда по-настоящему не верила в это самоубийство. У него не было мотива. Тем более странно, что немногим раньше погиб другой человек... в Италии...

– Расскажите мне.

Я напомнила ему о Лоренцо, который был заколот на улице Флоренции в плаще и шляпе моего мужа.

– А потом, когда мы вернулись домой, погиб Филипп.

Граф стал очень задумчивым.

– Интересно. Этого Лоренцо могли по ошибке принять за вашего мужа. А потом вскоре после этого ваш муж был застрелен. Теперь Чарльз... он мог сгореть, если бы не слуга. А потом отравление шерри... и вместо него умерла сестра. Неужели у вас не возникало мысли, как все это странно, Ленор?

– Все это очень таинственно.

– А теперь я хочу услышать о вашем политическом деятеле.

Я рассказала ему все, начиная с нашей детской встречи и заканчивая тем, как мы стали впоследствии добрыми друзьями.

– Насколько добрыми?

– У нас были особые отношения.

– И он был влюблен в вас?

Я кивнула.

– А вы?

– Я думала, это будет хорошо для меня... и для Кэти... если мы будем не одни.

– Бедная моя Ленор! Вам было так одиноко?

– Нет... нет. У меня были бабушка, дочь, хорошие друзья, но...

– И процветающее дело. Да, у вас было многое. Но вы думали, что этот Дрэйк сможет сделать вас счастливее. Но он женился на Джулии... вам было больно, и вы вместе с отцом поехали во Францию... и там вас нашел я. Теперь обстановка ясна. Знаете, я немного ревную вас к этому Дрэйку.

– Пожалуйста, это слишком серьезный предмет для подобных шуток. Мне сейчас не до флирта.

– Так вот за кого вы меня принимаете... за легкомысленного ухажера?

– Где вы остановились? – спросила я.

– В Парк-отеле.

– Вам там... удобно?

– Пока не знаю. Я заказал номер, оставил вещи в холле – и сразу к вам.

– Как приятно это слышать.

– Я сейчас уйду, но мы скоро увидимся. Не переживайте так. Все образуется. В конце концов правда все равно всплывет наружу.

– Я очень ценю вашу помощь, – поблагодарила я.

– Вы же знаете: я не мог не прийти.

Он поцеловал мне руку.

Когда он ушел, я поняла, что он унес с собой фотографию, и вся моя радость от встречи с ним разом померкла. На меня снова навалились все мои проблемы.

Как долго тянулись дни! Мне казалось, что я живу в сонном царстве. Меня терзали самые мрачные предчувствия.

Ко мне пришли из полиции – человек со стальным взглядом; за его прохладной вежливостью ощущались неприязнь и подозрение. Снова начались бесконечные вопросы. Я понимала, что они пытаются поймать меня на какой-нибудь оговорке, которая выдаст мою причастность к убийству.

Я спрашивала себя, сколько времени пройдет, прежде чем они придут к какому-то определенному заключению.

Дрэйк, по-видимому, подвергся такому же пристрастному допросу. Газеты сообщали, что дело находится пока в стадии расследования. Они также печатали подробности относительно политической карьеры Дрэйка, его женитьбы на Джулии (в девичестве – Сэланжер), дочери шелкового магната. Мистер Чарльз Сэланжер, писали они, произвел революцию в шелковом производстве и выбросил на рынок материал, которому до сих пор не было равных. Были статьи, в которых рассказывалось, как я вышла замуж за Филиппа Сэланжера, который вскоре после женитьбы застрелился. Они выставляли меня драматической фигурой – женщина, муж которой застрелился почти сразу же после женитьбы, должно быть – настоящая femme fatale.

Люди перестали посещать наш салон, а я прекратила выходить из дома: мне было неловко показываться на улице.

Единственное, что меня радовало, это то, что Кэти была в Париже и находилась в полном неведении относительно того, что здесь происходило.

Я не знала, что со мной станет, но чувствовала, что на меня легло подозрение. Снова, как уже тысячу раз в жизни, я благодарила Бога за то, что у меня есть бабушка. Если со мной что-нибудь случится, она позаботится о Кэти и сделает для нее все, что только возможно при сложившихся обстоятельствах. Так же, как Касси и графиня. Мне хотелось, чтобы они тоже были сейчас со мной, но, с другой стороны, я была рада, что Кэти находится на их попечении.

Иногда я ловила себя на том, что думаю о графе. Я – снова и снова переживала тот миг, когда вошла в комнату и увидела его. Какая радость меня охватила! Я позволила себе зайти слишком далеко в своих чувствах к нему. И сколько бы я ни притворялась сама перед собой, я знала, что он мне небезразличен. В эти несколько секунд мне стали ясны мои чувства.

Уж лучше бы он оставался во Франции. Я жалела, что не нашла в себе смелости остаться в Париже, когда он просил меня об этом. Если бы я тогда согласилась, то не было бы нынешнего кошмара. Но когда я увидела его и узнала, что он приехал в Англию только для того, чтобы встретиться со мной, безмерная радость охватили все мое существо, заслонив на время все остальное. Не было никакого смысла отрицать, как сильно меня влечет к этому человеку.

Но потом он разочаровал меня, и я знала, что так будет всегда. Он не способен хранить верность одной женщине. Приехав в Лондон, по его заверениям, только для того, чтобы увидеть меня, он настолько увлекся фотографией прекрасной итальянки, что забыл и обо мне, и о всех моих затруднениях.

И уходя, забрал фотографию с собой.

Мне показалось очень странным совпадением, что он знал ее, но, с другой стороны, он много путешествовал, к тому же жил на границе с Италией и наверняка часто бывал там. Должно быть, они встречались на каком-нибудь приеме, потому что он узнал ее, как только взглянул на снимок, и с этой минуты уже не мог сосредоточиться ни на чем другом.

Я знала, что так будет всегда. Глупо мечтать о нем, не имея на то никаких реальных оснований.

Бабушка была права. Какой была бы моя жизнь с ним? Несколько недель счастья, после которых он принесет мне свои извинения, – о, конечно, очень учтиво и обходительно, – и примется за обольщение новой жертвы.

Прошло четыре дня, он все не приходил. Куда он подевался? Он же сказал, что придет ко мне... и вот его нет.

Надо забыть его. Но как?

Я чувствовала, что больше не в силах выносить неизвестность. Мне необходимо увидеться с ним, сказать ему, как мне плохо оттого, что он не пришел, как обещал. Это было унизительно, но я ничего не могла с собой поделать. Я должна была увидеть его.

С наступлением сумерек я оделась и вышла на улицу. От нашего дома до Парк-отеля можно было дойти пешком. Войдя в гостиницу, я быстро прошла к регистрационной стойке.

– Да, мадам? – поднял голову клерк.

– Я хочу знать: граф де Карсонн у себя в номере?

Он удивленно взглянул на меня.

– Мадам, граф съехал от нас несколько дней назад.

– О-о, вот оно что, – тихо ответила я.

Он сверился с журналом регистрации.

– Да, он отбыл в полдень четырнадцатого числа. Значит, он уехал на следующий день после того, как был у меня. Он взял фотокарточку и вернулся в Париж... даже не поставив меня в известность о своем отъезде. Должно быть, от меня он сразу же пошел в гостиницу и стал готовиться к отъезду.

Я чувствовала себя ужасно несчастной.

Как это типично для него, со злостью говорила я себе. Но злость мне не помогла. Я чувствовала себя растерянной и сбитой с толку; возможность ареста еще никогда не казалось мне такой близкой и страшной. Еще никогда в жизни я не чувствовала себя такой несчастной.

Напряжение возрастало. Ко мне все чаще приходили из полиции и задавали все больше вопросов. Я чувствовала, что кольцо вокруг меня сжимается. С Дрэйком мы не виделись, поэтому я не знала, как он относится к тому, что с нами происходит.

Газеты выдвигали свои предположения. Все ждали, что полиция вот-вот огласит результаты расследования, за которыми скорее всего последует арест. Кого они обвинят в убийстве? Дрэйка? Мужей всегда подозревают в первую очередь. Или это будет Ленор Сэланжер – «таинственная вдова», как они меня называли, – знаменитая портниха, муж которой покончил с собой после свадьбы? Я устала от всего этого... устала.

А жизнь, тем не менее, продолжалась.

По вечерам мы с бабушкой молча сидели у меня в комнате, даже не зажигая свет. Мы сидели с ней в темноте и держали друг друга за руки. Так же, как и я, она еще никогда не переживала такого страха и не чувствовала себя такой несчастной.

Мы избегали разговоров о том, что нас ждет в скором будущем. Все уже было сказано. Иногда она начинала вспоминать прошлое, рассказывала мне какие-то эпизоды из моего детства, но часто голос ее неожиданно прерывался, и она была не в силах продолжать дальше.

Вопреки своим намерениям, я часто возвращалась мыслями во Францию. Я представляла себе замок Карсонн и гадала, что граф делает в настоящий момент и удалось ли ему разыскать Маддалену. Я уговаривала себя, что все к лучшему, я узнала, каков он, до того, как поставила себя в глупое положение. Мысли о графе были слишком горькими, поэтому я старалась больше думать о Дрэйке.

Бабушка, как всегда, читала мои мысли.

– Когда все это закончится, – сказала она и тут же оговорилась, – если закончится хорошо.... Дрэйк будет свободен. И тогда, со временем...

– Я не хочу сейчас думать об этом, бабушка.

– Когда настоящее тяжело, всегда лучше смотреть в будущее. Неприятности не могут продолжаться вечно. Ну пусть через год... Он хороший человек, Ленор, а хорошие люди – такая редкость. Он любит тебя, это я знаю наверняка. Он действовал тогда слишком поспешно. Ему нужно было сказать тебе о своих подозрениях насчет твоего отца. Он поступил глупо, но все мы иногда так поступаем. Mon Dieu, этот несчастный молодой человек уже достаточно заплатил за свою ошибку. Но наступит время, когда он будет свободен... и тогда...

– Пожалуйста, бабушка, не надо об этом. Я не могу выйти за Дрэйка.

– Чепуха, девочка. Он любит тебя. Он будет лучшим из мужей. Ты уже достаточно настрадалась. Филипп тоже был хорошим мужем... ты могла бы быть так счастлива, если бы он был жив. Ты должна перестать думать об этом графе. С ним тебя не ждет ничего хорошего.

– Пока я ничего не могу сказать определенно, бабушка.

– Конечно, сейчас тебе угрожает такая опасность. Но когда все останется позади, тебя будет ждать Дрэйк... и все ваши беды покажутся вам далеким сном.

Я не ответила. Не было смысла объяснять бабушке свои чувства, тем более, что я и сама не понимала их.

А потом случилось чудо.

«Новый поворот в деле Олдрингэма, – гласили заголовки газетных статей. – В настоящий момент полиция разыскивает женщину, которая несколько раз появлялась в доме. По всей видимости, она может оказать важную помощь в расследовании».

Прошло две недели, в течение которых о деле больше не вспоминали.

Меня перестали беспокоить визитами полицейские. Казалось, дело на время отложили в сторону.

А потом наступил тот замечательный день, когда в Лондон вернулся граф. Он пришел в салон и сказал, что должен увидеться со мной немедленно... и наедине.

Каким-то образом ему удалось отвлечь внимание бабушки и передать свою просьбу через одну из портних. Когда я услышала, что он ждет меня в приемной комнате, первым моим желанием было отказаться от встречи. Как он посмел как ни в чем не бывало являться ко мне! Бабушка была права. Ни к чему с ним встречаться. И конечно же, я со всех ног побежала вниз.

И вот он стоит передо мной, обходительный, как всегда, с улыбкой берет мою руку и целует ее с такой очаровательной галантностью, которая присуща только ему и которая каждый раз оказывала на меня расслабляющее действие, на которое он и рассчитывал.

– Так вы снова в Лондоне? – спросила я.

– Похоже, что так. – В его взгляде я уловила ласковую насмешку. Это выражение было хорошо мне знакомо с первой нашей встречи во Франции; но, глядя на него сейчас, вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову, что он разговаривает с женщиной, которую подозревают в убийстве.

– Надеюсь, ваше пребывание во Франции было приятным.

– Я бы сказал, полезным.

– Ваши поиски Маддалены де Пуччи оказались успешными?

– Более чем. Я даже представить себе не мог, что эта встреча будет такой приятной.

– Мои поздравления.

– Довольно шуток. У меня есть новости, которые будут вам чрезвычайно интересны.

– Относительно вас и этой женщины?

– Это действительно имеет к ней отношение...

«О нет, – подумала я, – это уж слишком. Как он может быть таким жестоким? Он наверняка догадался о моих чувствах, я слишком плохо умела их скрывать. Он хорошо изучил женщин. Ему хочется помучить меня. Сначала Чарльз... теперь он».

– Это также имеет отношение и к вам... и самое непосредственное, – продолжил он. – Вы можете говорить серьезно? Это очень важный вопрос.

– Для вас и Маддалены де Пуччи. А меня он не...

– Это также касается и вас. Пожалуйста, сядьте вот здесь, чтобы я мог видеть ваше лицо. Я изрядно потрудился на ваше благо. Мне было грустно видеть вас в таком подавленном настроении, поэтому я решил сделать все возможное, чтобы вернуть вам былую жизнерадостность. И я приступил к делу. Для начала давайте разберемся с прекрасной итальянкой. Я уже говорил вам, что встречал ее раньше.

– Да, вы говорили об этом. И взяли с собой ее фотографию.

– Это была так же и ваша фотография, это не приходило вам в голову? А теперь послушайте меня – Меня очень заинтересовала эта женщина, потому что я знал ее... но не как Маддалену де Пуччи. Это вымышленное имя, и я сумел это доказать.

– В таком случае, кто же она?

– В некотором роде ваша родственница. Ее настоящее имя – Адель Сент-Аланжер.

Я смотрела на него в немом изумлении.

– Конечно, это было чистой случайностью, что я увидел ее у вас на фотографии. И тем не менее этого оказалось достаточно. Стоит совершить один промах, и рушится весь план, казалось бы, продуманный до мельчайших подробностей. Вы видели Виллер-Мюр и Карсонн и знаете, что люди там подвержены сильным страстям. Вам также известно о той вражде, которая существует между домами де ла Туров и Сент-Аланжеров. Вендетта. Это слово можно часто услышать у нас благодаря соседству с таким взрывоопасным народом, как итальянцы. Мы любим и ненавидим... со всей силой страсти. Боюсь, что мой рассказ затянется надолго. Картина начала складываться у меня в голове по кусочкам, по мере того, как я все больше узнавал о вашей жизни. Но когда я увидел вас такой несчастной, подозреваемой в тяжком преступлении, которого вы не совершали, я решил наконец разгадать эту тайну. К тому же мне хотелось снять с вас подозрение, которое висело над вами уже столько лет, – в вашей причастности к самоубийству мужа. Ну и конечно же, мне было просто интересно. Я передал признание в совершенном преступлении французской полиции, которая, должно быть, уже связалась со своими лондонскими коллегами. Скоро тайна будет публично раскрыта, но мне хотелось рассказать вам обо всем первой.

– Вы интригуете меня.

– Вы заслужили это за то, что думали, будто я покинул вас ради прекрасной итальянки. Ведь вы действительно так подумали, правда? И были правы. Но не по той причине, которая пришла вам в голову. И это вам очень-очень не понравилось.

– Пожалуйста, расскажите мне все, что вы знаете.

– Все это называется вендеттой и организовано злобным стариком, который уже в значительной степени наказан. Вы не ошиблись. Я вернулся во Францию, чтобы найти Ацель Сент-Аланжер. Мне хотелось услышать обо всем из ее собственных уст. Для меня это не составило большого труда. На меня работает много народу. Я уже говорил вам, что у нас сохранились феодальные порядки.

В этой части страны мое слово – закон, и если я сказал: «Найдите мне Адель Сент-Аланжер», ее найдут.

– Я никак не могу понять, что из этого следует.

– Должно быть, я плохо рассказываю. Начну с начала. Два брата еще при жизни своего отца отправляются во Францию. Старшего из них зовут Чарльзом, младший – Филипп – впоследствии стал вашим мужем. Чарльз был любителем удовольствий. Филипп больше интересовался делом и тонкостями шелкового производства. Они приехали в Виллер-Мюр, где были приняты как дальние родственники... из отколовшейся ветви гугенотов. Старик, фанатик католицизма, осуждал их за это – так же, как и все его предшественники Сент-Аланжеры на протяжении трехсот лет, минувших после раскола семьи. Однако эти молодые люди являлись членами клана, и, кроме того, старому Альфонсу Сент-Аланжеру было интересно узнать технологию шелкового производства у англичан. Итак, их приняли в доме как гостей. Старик вскоре понял, что из них двоих только Филипп по-настоящему интересуется делом. Чарльза он сразу отверг как не представляющего для него интереса.

Идем дальше. На фабрике Сент-Аланжеров группа людей уже несколько месяцев работала над созданием нового шелка, которому еще не было аналогов в мире. Работы велись в строжайшем секрете. Один из тех, кто занимался этим проектом, ухаживал за внучкой старика – Элоизой – и держал ее в курсе того, как продвигается эта работа. Более того, с его помощью она получила информацию о тех разработках, в которых они уже добились значительного успеха. Разумеется, если бы это стало известно, он был бы строго наказан. Так вот. Красавец Чарльз Сэланжер совершенно не походил на знакомых Элоизе молодых людей. Она влюбилась. Должно быть, она как-нибудь проговорилась, что ей известно о ведущихся на фабрике исследованиях, и Чарльз уговорил ее показать ему формулу технологического процесса, что и сделала бедная, потерявшая от любви голову девушка. А потом... братья отбыли домой, в Англию. Элоиза поняла, что отдала свое сердце ветреному волоките. Но что самое страшное – она выдала ему семейный секрет. Когда стало известно, что англичане выбросили на рынок новый шелк и запатентовали способ его производства как собственное открытие, в доме Сент-Аланжеров поднялся страшный шум. Бедная Элоиза сгорала от стыда, понимая, что предала свою семью ради неверного возлюбленного, и утопилась в реке, протекавшей по их владениям. Перед смертью девушка оставила записку, в которой объясняла причину своего поступка. К несчастью, она забыла указать имя соблазнителя. Но поскольку Чарльз проявлял полное равнодушие к производству, все пришли к естественному выводу, что обманщиком и вором был Филипп. Вы уже имеете некоторое представление о том, каков этот старик. Он объявил вендетту и составил план мщения.

– Так значит, Филиппа должны были убить...

– Да. Первая попытка оказалась неудачной – в случае с Лоренцо. Затем с помощью обмана Адель вместе со своей служанкой проникла в дом и похитила ружье из оружейной комнаты. Уезжая, они захватили его с собой. После чего наемный убийца, подосланный Альфонсом, заманил Филиппа в лес и убил его, обставив все как самоубийство.

– Как это все ужасно просто и ясно.

– И вдруг, совсем недавно, выясняется, что настоящим виновником происшедшей трагедии был Чарльз.

Меня вдруг осенило.

– Я знаю, – воскликнула я, – я рассказала об этом Рене, когда была на кладбище.

– Было решено, что на этот раз Чарльз заплатит за все. Адель снова отправили в Англию. В первый раз ей не повезло: пожар, устроенный ею, не принес желаемого результата из-за того, что лакей Чарльза вернулся раньше времени. И Адель совершила следующую попытку.

– И отравила вино. Но как вы можете утверждать это с такой определенностью?

– Все сведения получены от самой Адели.

– Почему она рассказала вам это?

– На фотографии я сразу узнал ее и понял, что она появилась здесь неспроста. Меня очень заинтриговал ваш рассказ о гибели Лоренцо, особенно в связи с тем обстоятельством, что вскоре после ее визита в Шелковый дом умер ваш муж. Ну и конечно, главное, что убедило меня в ее причастности к этому делу, это то, что после ее последнего приезда в Англию жизнь Чарльза дважды подвергалась опасности. Я знаю, на что способны Сент-Аланжеры, и понял, что эта женщина несет с собой несчастье.

– Но у вас нет никаких доказательств.

– А вот здесь вы ошибаетесь. У меня есть письменное признание Адели.

– Вы хотите сказать, что она сама дала его вам?

– Если я решил чего-то добиться, меня очень трудно остановить. Я был уверен, что Сент-Аланжеры приложили руку к этому делу. Это вполне в духе старика. Не буду излишне скромен. Мы, де ла Туры, правим в этой местности на протяжении веков. Когда-то наша власть была безраздельна, и хотя времена изменились, привычка повиноваться нам все еще очень сильна. Поэтому, когда я захотел, чтобы ко мне доставили Адель, мое пожелание было исполнено.

– Вы что же, держали ее своей пленницей?

– Да, и требовал, чтобы она сказала правду. Я сделал вид, что мне известно гораздо больше, чем это было на самом деле. А потом я пошел поговорить со стариком. – Его глаза заблестели. – Это был великий день. Встретиться лицом к лицу со старым злодеем. Это была встреча двух титанов... хотя вы, конечно, назовете сравнение нескромным. Но ведь я действительно являюсь представителем древнейшего рода владельцев Карсонна, а он – глава клана Сент-Аланжеров, которые обладают почти королевской властью на своей небольшой территории. Виллер-Мюр – это как бы независимое государство в государстве Карсонн... как в старину Бургундия и Франция. Это – еще одна причина, по которой он так ненавидит мою семью. Мы всегда препятствовали расширению границ их власти.

– Итак, вы наслаждались этой конфронтацией.

– Верно. От бешенства он потерял дар речи. Я обвинил его в убийстве и сказал, что он нарушил одну из заповедей... самую главную из них. Он продал свою душу за вендетту. Я объяснил ему, что, убив Филиппа, он загубил невинную душу, а тем самым загубил и свою, так как основная ответственность за это деяние лежит на нем – те, кто совершил убийство, действовали по его приказу. И держать ответ перед Творцом придется ему. Он стал кричать, что эти двое пришли к нему в дом как гости и в ответ на его гостеприимство выкрали секрет и соблазнили его внучку. Справедливый Бог назвал бы это возмездием. Французы сделали всю работу, а вероломные англичане воспользовались результатом, когда открытие находилось уже в стадии совершенствования; и чтобы добиться этого, один из этих негодяев соблазнил девушку из их клана. И, естественно, понес за это заслуженное наказание. С последним утверждением я был вынужден согласиться. На его месте граф де Карсонн поступил бы точно так же.

– Но, – заметил я ему, – вы убили человека, не виновного в этом преступлении, и за это вам придется держать ответ на небесах.

Он не верил мне до тех пор, пока я не сказал ему, что Адель мне во всем призналась. Тогда он стал кричать и осыпать меня оскорблениями, выдвинув обвинение, что я в свою очередь соблазнил Адель. Как странно, что человек, совершенно неспособный любить, усматривает это чувство во всем, что происходит вокруг него. Когда я уходил, он был разъярен и напуган. Его лицо стало пепельно-серым, когда я упомянул о Божьей каре. Он представил, что, невзирая на всю свою добродетельную, по его понятиям, жизнь, будет гореть в геенне огненной, и все потому, что совершил один-единственный грех, но грех страшный – убийство.

Граф остановился, и я видела, что, рассказывая мне об этом разговоре, он заново наслаждается им.

– В тот же вечер, – продолжил он свой рассказ, – он заболел. Его хватил удар. Такого сильного потрясения он еще не испытывал. Он жил по своим собственным правилам и считал себя праведником. Грех должен быть наказан – таков его девиз, и он полагал, что может выступать в роли судии, – этакого наместника Божия. Справедливость для него заключалась в том, чтобы небесный хор воспевал хвалы достойнейшему Альфонсу Сент-Аланжеру, а все другие горели бы в адском пламени. И вдруг выясняется, что он совершил смертный грех, приговорив невинного человека к смерти. Он понял, что здесь уже не будет компромисса. Несмотря на долгую, безупречно добродетельную жизнь (в течение которой он принес несчастье тысячам людей), он сам оказался среди грешников. Мысль о том, что он может умереть с таким грехом на душе, была ему невыносима. И он отчаянно боролся, чтобы восстановить свой былой статус у Всемогущего. Я намекнул, что не мешало бы ему искупить свой грех. И, должен вам сказать, перемена, которую я в нем наблюдал, сама по себе – чудо.

– И по этому поводу вы злорадствуете.

– Разумеется. Это ведь справедливость, за которую он так ратовал. Его страх может принести некоторую пользу. Он целиком возьмет на себя ответственность за все, что случилось: и за смерть вашего мужа... и за смерть Джулии Олдрингэм. Это его грех. Люди, чьими руками были совершены эти преступления, – всего лишь марионетки в его руках.

– Вы считаете, это их извиняет?

– Не совсем. Но я уверен, что к ним будет проявлено снисхождение. Не знаю, как события будут развиваться дальше... и переправят ли Адель в Англию, чтобы она предстала перед судом. Возможно, что так. Не знаю также, будут ли полицейские настаивать на том, чтобы старик назвал имя того, кто застрелил вашего мужа... Единственное, что я знаю наверняка, это имена истинных виновников преступления и то, что с вас снято подозрение... так же, как и с Дрэйка Олдрингэма. Ваша полиция уже знает об этом. Возможно, эта история получит огласку... возможно, и нет. Может быть, обнародуют только некоторые детали этого дела. Что же касается месье Чарльза, то, боюсь, его ждут неприятности. Сент-Аланжеры могут возбудить против него судебное разбирательство по поводу кражи их производственного секрета, что может привести его к финансовому краху... во всяком случае, он понесет значительный урон. Пока об этом трудно судить. И это будет лишь слабым воздаянием за ту печальную цепь событий, которую повлекли за собой его действия. Но это уже не наша забота. Так как же, сумел я вас осчастливить?

– В настоящую минуту я испытываю растерянность. Не знаю, могу ли я этому верить.

– Вы хотите сказать, что сомневаетесь в моих словах?

– Конечно, нет, но, узнав так много за столь короткое время, я никак не могу прийти в себя.

– Чтобы выяснить все это, понадобилось гораздо больше времени, чем пересказать. Так вы благодарны мне или нет?

– Если все это правда...

– Разве я не сказал вам?

– Да... да... но... – Что?

– Я не знаю, как выразить вам свою благодарность за то, что вы для меня сделали.

– Могу подсказать вам.

Я вопросительно взглянула на него.

– Очень скоро, – сказал он, – я дам вам знать, как это сделать.

Я подумала о бабушке и ее предубеждении против него.

– Мне надо рассказать обо всем бабушке, – сказала я ему. – Она столько выстрадала из-за меня.

– Да, нужно рассказать доброму дракону. И скажите ей, что это я все выяснил. Я знаю, она изрыгнет пламя всякий раз, как произносится мое имя. Мне будет приятно, если в дальнейшем она не будет проявлять ко мне столь явной враждебности. Пожалуйста, расскажите ей все, что узнали от меня. Пусть она знает, что все ваши беды остались позади.

– Сейчас же пойду к ней.

– Да будет так, раз таково ваше желание. Завтра вы получите подтверждение многому из того, что я сказал, и тогда я зайду, чтобы увидеться с вами опять. Я уже представляю себе газетные заголовки... «Шелковая вендетта»... какая пища для прессы. За сим, аи revoir, мадам Сэланжер, до завтра.

Бабушка отнеслась к моему рассказу с подозрением.

– Ты веришь этому? – спросила она.

– Он уверяет, что это – правда. У него есть признание Адели. Оно полностью подтвердило его предположения.

– Он мог придумать эту историю, чтобы обмануть тебя.

– Зачем ему это нужно?

– Не забывай, что я росла в тех же краях, где живет его семья. И я знаю этих де ла Туров. В прошлом они частенько выступали даже против короля. И на своих землях были такими же деспотами, как и сам король. Если они чего-то хотят, то считают себя вправе это получить. И твой дед тоже из таких. Мстительный, безжалостный, готовый превратить других людей в убийц ради достижения собственных целей. Если все, что ты рассказываешь, правда...

– Бабушка, я чувствую, что это правда.

– Тогда вы с Дрэйком теперь свободны. Он... граф понимает это. Зачем он это сделал? Ведь он знает о вас с Дрэйком, верно?

– Он просто хотел, чтобы восторжествовала справедливость.

– У этих де ла Туров всегда был только один мотив – их собственная выгода. Значит, он сильно интересуется тобой.

– Думаю, он был заинтригован, увидев фотографию Адели, и захотел выяснить, почему она представляется чужим именем.

Она серьезно посмотрела на меня и с твердостью в голосе сказала:

– Мужчина, который тебе нужен – это Дрэйк.

– После всего, что случилось, я чувствую, что мы не можем быть вместе. Думаю, он понимает это.

– Нет, нет. Он любит тебя. Он сделает все ради твоего счастья. Он хороший человек, ты можешь на него положиться. В нем тебе никогда не придется сомневаться, а душевный покой – самое лучшее, что только может быть. С ним ты обретешь этот покой.

«Так ли это? – подумала я. – Даже если я выйду за Дрэйка, какая-то частичка меня все равно навсегда останется в Карсонне. Этот человек околдовал меня, и ни к кому другому я уже не смогу испытывать ничего подобного».

– Я знаю, что отчасти ты права, – сказала я ей.

– Так будь благоразумной.

– Это будет несправедливо по отношению к Дрэйку.

– Скажи мне правду. Ты всегда была со мной откровенна. Этот граф сумел тебя увлечь. Он кажется тебе воплощением силы и власти и может предложить жизнь, полную волнений и... романтики, полагаю. Мне известна его репутация. Она у него такая же, как у его прародителей. Ни один из них не был верным мужем. Да он и не женится на тебе никогда. Де ла Туры всегда женились только на себе подобных. Ты быстро ему надоешь, так уж он устроен. В Карсонне сохранились феодальные порядки, несмотря на то, что во Франции уже давно не существует королей. Очнись от своих грез. Тебя ждет Дрэйк. Я всегда умела распознать хорошего человека, и говорю тебе, что Дрэйк Олдрингэм – то, что тебе нужно.

Я ничего не ответила. Здравый смысл подсказывал мне, что она права.

В тот же день новости стали известны. Тайна была разгадана. Газетные заголовки провозгласили «Шелковую вендетту». «Старинная вражда между ветвями одной семьи. История «Салонного шелка», который должен был называться «шелком Сент-Аланжер».

Повсюду строились предположения. У Сэланжеров теперь будут неприятности. Это приведет их к банкротству, так как французская фирма потребует возмещения убытков. Но главный интерес вызывало раскрытое преступление.

Дрэйк пришел ко мне повидаться. Я со страхом ждала этой встречи.

Он взял меня за руки и серьезно посмотрел мне в лицо. У него был вид человека, которого внезапно освободили от тяжелой ноши.

– Я ощутил себя на свободе, Ленор, – сказал он, – и никак не могу к этому привыкнуть.

Но я не чувствовала себя свободной. Я была поймана сетью, из которой не могла выпутаться, – сетью, которой оплел меня Гастон де ла Тур. Я знала, что поступаю глупо. Что с Дрэйком меня ждет мирная и достойная жизнь. Но я не могла принять ее, зная, что всеми своими мыслями буду стремиться в Карсонн.

– Это так много значит для нас, Ленор, – продолжал он.

Я молчала, боясь встретиться с ним глазами.

– Ты не хочешь выходить за меня, да? Из-за графа? И зачем только он приехал сюда! Ты собираешься за него замуж?

– Замуж! Он никогда не предлагал мне этого. Дрэйк, прости меня. Я так люблю тебя, но чувствую, что это будет неправильно. Ты уже совершил одну ошибку и не должен повторять ее.

– С тобой, Ленор, я готов встретиться с чем угодно. Я знаю, что после всего, что случилось, нам будет нелегко. Даже если человека публично признают невиновным, на нем все равно остается тень вины. Но если мы будем вместе, все это не так важно. Может быть, ты еще передумаешь?

– Дрэйк, пожалуйста, пойми меня.

– Я понимаю. Я знаю, что нам будет хорошо вместе.

– Люди все равно никогда не забудут того, что нас подозревали в любовной связи, когда Джулия была еще жива. Нам никто не поверит. И это повредит твоей карьере.

– Мы сумеем это пережить. Вместе мы сможем бороться. Я смогу наверстать все, что потерял... только бы мы были вместе.

Я кивнула. Может быть, подумала я.

На следующий день к нам зашел граф. Он поцеловал мне руку, гладя на меня с тем полунасмешливым выражением, которое было мне так хорошо знакомо.

– Итак, – сказал он, – новости получили огласку. 4Из этого сделали увлекательное чтение. Весь Лондон взапой читает про «Шелковую вендетту». Каково вам чувствовать себя центральной фигурой этой истории?

– Довольно неловко.

– Поверьте моему опыту – через несколько недель все будет забыто. Случится что-нибудь еще и вот уже!.. Кто такие эти Сэланжеры? Конечно, для месье Чарльза это так не пройдет. Думаю, ему придется заплатить за свои грехи весьма дорого. Но стоит ли нам тратить свое время, обсуждая проблемы этого джентльмена? Я пришел сообщить вам, что намерен жениться. Мне захотелось, чтобы вы первой узнали об этом.

Я тешила себя надеждой, что сумела не выдать своих чувств. Внезапно я почувствовала себя ужасно несчастной. Конечно, мне следовало догадаться. Должно быть, ее семья принадлежит к старинной французской аристократии... по-видимому, их роду тоже удалось уцелеть после Революции.

– Да, – продолжил он, – этой осенью, когда Рауль заболел и чуть не умер, я задумался. Мне всегда казалось, что я выполнил свой долг, произведя на свет наследника. Но иметь только одного наследника – мало, ведь человеческая жизнь так хрупка и может легко оборваться.

– Понимаю. И поэтому вы решили жениться вторично?

Он кивнул.

– Мы всегда совершали браки по расчету. Это считалось нашим долгом. Noblesse oblige и тому подобное. И вот для меня пришло время заключить такой брак. Но сперва я должен посоветоваться с вами.

– Почему?

– Да потому, что это касается вас, разумеется.

Он привлек меня к себе и крепко обнял.

– Собственная выгода всегда была моей главной заботой... а вы устраиваете меня как нельзя лучше. Что вы скажете? Сможете ли вы отказаться от своих деловых интересов ради того, чтобы стать графиней де ла Тур? Согласитесь ли изменить модный стиль жизни на феодальный уклад? Предупреждаю, что бесполезно говорить – нет. Я уже обещал Раулю, что он сможет ежедневно наслаждаться обществом прелестной мадемуазель Кэти. Ну, что вы скажете?

– Вы просите меня...

– Разве может меня устроить какая-нибудь женщина, кроме той, что сумела пробудить во мне чувство, которого я никогда не знал прежде? Полагаю, его называют любовью.

Волны безмерной радости захлестнули меня. Я вознеслась на вершину блаженства. Но где-то глубоко внутри пульсировала мысль: этого не может быть наяву.

– Дорогая; что-то я не вижу на вашем лице особенной радости.

– Я слишком рада, чтобы испытывать что-нибудь, кроме шока.

– Так вы согласны?

– Ну... вы ведь уже все решили за меня.

– Как хорошо вы меня изучили! Да, я не позволил бы вам отказать мне. Это хорошо, что вы понимаете, за кого выходите замуж.

Я склонила голову ему на плечо и позволила себе наконец полностью отдаться своему счастью.

– Нужно рассказать об этом нашей бабушке, – сказал он. – В замке много места. Она должна жить с тобой, я же знаю, что она значит для тебя. Мне также известно, что она не одобрит твой выбор. Я уже предвижу отчаянную схватку с этой доблестной леди. Правда, есть кое-что, в чем мы с ней сходимся, потому что самое важное для нас в этой жизни – наша драгоценная Ленор. Учти, она сделает все возможное, чтобы отговорить тебя.

– Я знаю.

– Она будет говорить, что ты совершаешь страшную ошибку. 4Тебе следовало бы выбрать добропорядочного Дрэйка. Со мной тебя ждет жизнь, совершенно не похожая на ту, что ты вела прежде, жизнь с мужчиной, которого она сама никогда бы не выбрала для тебя. Что ты ей скажешь, Ленор?

– Скажу, что это то, чего я хочу... и что с тобой я обрету то, чего мне недоставало всю мою жизнь.

– Я надеялся это услышать, – сказал он. – Так пойдем же и вместе бросим вызов дракону.