Итак, я снова овдовела, к тому же потеряла сына, которого, несмотря на многочисленные недостатки, я любила больше жизни. Мой молодой муж, к заботе которого я так привыкла, тоже был мертв, и мне предстояло начать новую жизнь.

Все вокруг менялось. Королева перестала играть в молодую девушку. Мне было шестьдесят, это означало, что ей исполнилось шестьдесят восемь. Мы стали старухами, и нам больше не было дела друг до друга. Мне казалось, что с тех пор как мы с Лестером тайно занимались любовью, в ужасе ожидая разоблачения, минула целая вечность.

Я слышала, что она продолжает оплакивать своих любимых мужчин, самыми значимыми из которых были Лестер и Эссекс. Однако она также горевала об утрате Берли, Хиниджа, Хэттона и остальных. Она часто повторяла, что нынешнее время уже не рождает таких мужей, забывая о том, что они казались ей богами только потому, что она сама в те времена была богиней. А теперь она была просто старой женщиной.

Она умерла через два года после смерти Эссекса. До последних дней она никому не позволяла забыть о том, что она — великая королева. Страдая от периодических приступов болезни, не успев подняться с постели, она отправлялась на пешую или конную прогулку, чтобы народ мог ее видеть. В конце концов она простудилась и решила отправиться в Ричмонд, который считала самым уютным из своих дворцов. Ее простуда разыгрывалась, но она отказывалась лечь в постель. Когда же Сесил стал умолять ее об этом и сказал ей, что ради блага своего народа она должна лечиться лежа в постели, она ответила ему по-королевски гордо:

— Маленький человек, слово «должна» неприменимо к королеве.

Однако, почувствовав, что ноги ее больше не держат, она приказала, чтобы принесли подушки, и легла на пол.

Когда разнеслась весть о том, что она умирает, вся страна испуганно притихла. Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как двадцатипятилетняя рыжеволосая молодая женщина явилась в Тауэр и заявила о своей решимости жить и работать на благо своей страны. Так она и сделала. Она всю жизнь была верна этой клятве и никогда не забывала о своей миссии. Она для нее всегда стояла на первом месте, будучи важнее любви, важнее Лестера, важнее Эссекса.

Когда она настолько ослабела, что уже не могла сопротивляться, ее перенесли в постель.

Она умерла двадцать четвертого марта 1603 года. Все отметили, что это случилось в канун Благовещения, праздника Пресвятой Девы.

Она даже для смерти выбрала подходящий день.

* * *

Итак, они все ушли, и без них моя жизнь утратила всяческий смысл.

Теперь я была старой женщиной, бабушкой, мне предстояло удалиться на покой и тихо доживать отпущенные мне годы.

На трон взошел новый король. Король Шотландии Яков Четвертый стал английским королем Яковом Первым. От блестящего двора Елизаветы не осталось ничего, кроме воспоминаний, и у меня не было ни малейшего желания служить при дворе нового, несколько неряшливого и не обладающего приятной наружностью монарха.

Я отправилась в свой дом в Дрейтон Бассет, чтобы зажить жизнью провинциальной леди. Я как будто родилась заново. Оказалось, что все помнят о том, что я была матерью Эссекса и женой Лестера, и вскоре у меня был свой собственный, подобный королевскому двор, что доставляло мне немалое удовольствие.

Меня часто навещают внуки. У меня их много, и мне с ними интересно, а они любят послушать рассказы о прошлом.

За эти годы произошло лишь одно взволновавшее меня событие. В год смерти королевы Роберт Дадли, сын Лестера от Дуглас Шеффилд, попытался доказать, что его родители вступали в законный брак. Само собой разумеется, я не могла остаться в стороне и позволить ему добиться своего. Если бы это случилось, я бы лишилась большей части своего наследства.

Это было очень неприятное дело, как и большинство подобных дел, поскольку никогда не удается отделаться от опасений, что доказываемое противной стороной может оказаться правдой.

Этот гнусный человек настаивал на том, что его родители совершили некий брачный обряд, следовательно, он законный сын Лестера.

Он был с Эссексом в Кадисе, и проблемы начались после его возвращения, поскольку он овдовел и женился вторично. Его жена оказалась дочерью чрезвычайно напористого джентльмена, сэра Томаса Ли из Стоунли. Именно по наущению этого человека он обратился со своим иском в суд. Однако к моей большой радости он проиграл, и разгневался до такой степени, что испросил позволения на три года покинуть страну.

Получив это позволение, он покинул Англию, прихватив с собой свою красивую кузину, которая была вынуждена переодеться в юношу и выступить в роли его пажа. Жену и детей он оставил в Англии и уже никогда к ним не вернулся, так что он не относился к числу ответственных людей.

Пенелопа продолжила свою красочную карьеру. После смерти Эссекса лорд Рич с ней развелся, и она вышла замуж за Маунтджоя. Этот брак, скрепленный капелланом Маунтджоя по имени Лод, вызвал множество кривотолков. Многие считали, что Лод не имел права совершать брачную церемонию с участием разведенной женщины. Долгие годы Лод сокрушался из-за того, что этот факт препятствовал его продвижению по службе, хотя ему предстояло прославиться несколько позднее.

Бедняга Маунтджой, несмотря на то, что новый монарх осыпал его почестями и даже сделал графом Девонширским, прожил в долгожданном браке совсем недолго. Он умер в 1606 году, через три года после смерти королевы, а через год не стало и Пенелопы. Она оставила мне несколько внуков, не только детей лорда Рича, но и троих, нажитых с Маунтджоем — Маунтджоя, Элизабет и Сент-Джона.

Мне не верилось, что я продолжаю влачить свое существование, а моя жизнелюбивая дочь умерла. Но такая уж выпала мне судьба. Иногда мне кажется, что я буду жить вечно.

Моя дочь Дороти умерла в 1619 году, за три года до того, как ее супруга выпустили из Тауэра, куда он угодил по подозрению в участии в Пороховом заговоре. Его лишили всего имущества и приговорили к пожизненному заключению, и лишь шестнадцать лет спустя мужу его дочери удалось добиться его освобождения. Это был очень несчастливый брак, и Дороти часто приезжала ко мне, сбегая от мужа. Когда она умерла, мне было уже под восемьдесят, но я продолжала жить.

За свою долгую жизнь я так много повидала. Я продолжала жить и после того, как на эшафот взошел сэр Уолтер Рейли. Ему не удалось покорить Якова так же, как Елизавету. Мне рассказывали, что, положив голову на плаху, он произнес: «Не имеет значения, как повернута голова, если душа повернута правильно». Мудрые и храбрые слова, подумала я, из уст врага Эссекса.

Я сидела в своей опочивальне в Дрейтон Бассет и вспоминала Рейли таким, каким он некогда был — статным, красивым и самоуверенным. Так бывают уничтожены сильные мира сего.

А я все жила.

Король умер, и на трон взошел его сын, щеголеватый Чарльз, которого я видела всего раз или два и нашла, что он держится с большим достоинством. Жизнь опять изменилась. Она уже никогда не станет такой, какой была при великой Елизавете. Другой такой королевы уже никогда не будет. Как она опечалилась бы, увидев, какой стала ее любимая Англия в руках этих Стюартов. Божественное Право Королей! Как часто мы слышали эту фразу! Разумеется, она в нее верила, но ей также было известно, что монарх правит по воле народа, и она прилагала все усилия к тому, чтобы хорошо служить своему народу.

Яков… Чарльз… Что они знали о тех славных временах, когда королеву окружали красивейшие мужчины ее двора, бабочки, слетавшиеся на огонек свечи. И лишь самые умные из них знали, как им не опалить свои крылья. Все они были ее любовниками, потому что они любили ее, а она любила их. Но они были ее фантазиями, а ее истинной любовью была Англия.

Ее смерть лишила меня чего-то жизненно важного, что само по себе было странно, поскольку она меня ненавидела, а я ее никогда не любила. Но она была частью моей жизни, как и Лестер, и часть меня умерла вместе с ними.

Эта степенная старушка в своем поместье в Дрейтон Бассете, заботящаяся о своих арендаторах, играющая в даму-патронессу, покаявшаяся в грехах бурной молодости, чтобы обеспечить себе место на Небесах… неужели это действительно Леттис, графиня Эссекс, графиня Лестер и супруга Кристофера Блаунта? Бедный Кристофер! Честно говоря, он не в счет. Моя яркая и рискованная жизнь окончилась со смертью Лестера.

Через все это я прошла. Все эти люди промелькнули на арене жизни, исполнили свои роли и ушли, а я осталась.

Написав это повествование о прошлом, я как будто заново пережила все описанные события, и мне теперь кажется, что все это случилось лишь вчера. Закрывая глаза, я иногда чувствую, что, открыв их, я вновь увижу склонившегося надо мной Лестера. Он привлекает меня к себе и хочет поцеловать, стремясь возбудить во мне неистовое желание, противостоять которому не удавалось ни одному из нас. В другой раз я воображаю, что занята туалетом королевы… Внезапно она больно щиплет меня за руку, потому что я замечталась и забыла подать ей кружева.

Я вижу нас, всех троих, рядом: Елизавету и Лестера… и себя, немного в тени… но я занимаю в их жизни такое же важное место, как и они в моей. А потом, как ни странно, я вижу Эссекса, королеву и себя.

Их нет, а я живу.

Мне уже за девяносто. Это очень преклонный возраст. Мне простительно мечтать о том, что я вернулась в прошлое.

Больше всего я люблю, когда меня навещает мой внук Эссекс. Это очень сильный человек. Он необыкновенно щепетилен, и на него можно положиться. Он во что бы то ни стало исполнит свой долг, пусть и неприятный. Он не ищет почестей. Он просто солдат и ни в чем не походит на своего отца.

Надеюсь, мой внук скоро ко мне приедет. Быть может, он приедет на Рождество. Я очень хотела бы его увидеть. Он много рассказывает мне о короле и парламенте, о проблемах с церковью. Он считает, что назревает конфликт между королем и парламентом, и он не собирается становиться на сторону короля.

Я говорю ему, что он ведет себя так же безрассудно, как и его отец. Но на самом деле он отнюдь не безрассуден.

Я вижу, как он сидит передо мной, скрестив на груди руки и устремив взор в будущее.

Как я надеюсь, что он приедет на Рождество!

* * *

РАННИМ РОЖДЕСТВЕНСКИМ УТРОМ 1634 ГОДА СЛУЖАНКИ ПОДНЯЛИСЬ В ЕЕ ОПОЧИВАЛЬНЮ В ДРЕЙТОН БАССЕТЕ. ОНА ЛЕЖАЛА В ПОСТЕЛИ И, КАЗАЛОСЬ, МИРНО СПИТ.

ОНА БЫЛА МЕРТВА.

СО ВРЕМЕНИ СМЕРТИ ЛЕСТЕРА ПРОШЛО СОРОК ШЕСТЬ ЛЕТ, А ПОСЛЕ СМЕРТИ ЕЛИЗАВЕТЫ МИНУЛ ТРИДЦАТЬ ОДИН ГОД.

ЕЙ БЫЛО ДЕВЯНОСТО ЧЕТЫРЕ ГОДА ОТ РОДУ.