Глава 1

Для меня наступило время активной жизни. Мне нужно было узнать так много. Нужно было освоиться с новым поворотом моей судьбы. Доказать обстоятельность в делах не только партнерам, но и самой себе.

Когда мне казалось, что я не справлюсь, то я говорила себе: «Сильвестер верил в тебя, он знал, что ты можешь, если постараешься».

К тому же, надо было пройти через огромное количество формальностей. Я провела с нотариусами долгие часы. На меня произвели огромное впечатление размеры дела Сильвестера, которое унаследовала я и частично Джейсон. Я была твердо намерена развивать дело и добиваться его процветания, может быть, даже не столько в своих интересах, сколько для будущего Джейсона.

Я чувствовала, как укреплялся мой характер. Мне пришлось научиться принимать твердые решения. Я постигла, как выгодней вести дело, не портя отношений с людьми. Как ни странно, но я смело смотрела вперед, ожидая в будущем разные трудности, потому что чувствовала удовлетворение от преодоления их.

Я чувствовала, что Адам был бы не прочь взять бразды правления в свои руки.

— Вы должны дать мне больше свободы в делах, — настаивал он. — Это слишком сложно для женщины.

— Сильвестер придерживался другого мнения, парировала я.

— Хорошо, но если будет необходима моя помощь…

— Спасибо, Адам.

Он выехал из Дома тысячи светильников. Стало неудобно оставаться здесь после смерти Сильвестера. Он нашел небольшой дом неподалеку.

— Знайте, что я близко, если вдруг понадобится моя помощь, — сказал он мне.

Я очень переживала смерть Сильвестера. Раньше мне даже было трудно себе представить, как много он для меня значил. Осознание этого пришло с потерей. Иногда я просыпалась среди ночи от одиночества и чувства оторванности от мира. Тогда я лежала без сна и вспоминала о всем том добром, что сделал для меня Сильвестер. Я пообещала выполнить все, о чем он просил меня.

Мы похоронили его на английском кладбище. Слуги-китайцы были разочарованы, что мы пренебрегли местным церемониалом похорон. Они предпочли бы увидеть, как похоронная процессия направляется к подножию холмов. А потом семья оставляет на надгробье вещи и деньги, которые могут понадобиться покойнику в мире духов. Я сделала одну уступку местным нравам — и Джейсон, и я были в белом.

Лотти впала в задумчивость.

— Великая леди снова выйдет замуж, — произнесла она. — Великая леди нравится этим иностранным духам.

— Занятно! Что это тебе пришло в голову? Она сложила руки вместе и мудро посмотрела на меня.

Я пояснила:

— В Англии вдова не имеет права думать о новом браке раньше, чем через год после смерти мужа.

— Да? — она очень удивилась и по-птичьи склонила на бок голову. — Значит, вы выйдете замуж через год. Она была совершенно убеждена в этом.

— Год, — повторила я себе.

Джолифф был на похоронах. Я ощущала на себе его горячий взгляд.

Завещание было оглашено по английскому обычаю сразу же после похорон. Я знала его содержание, и у меня ни один пункт не вызвал удивления. Я только была поражена тому, сколько оставлял Сильвестер. Все было предназначено мне, но, как он и предупредил, существовало одно условие. Сильвестер предвидел все — в случае моей смерти до совершеннолетия Джейсона его опекуном становился Адам.

Мне было интересно, опасался ли Сильвестер, что я могу выйти замуж за Джолиффа и поэтому не включил его в завещание.

На следующий день после похорон Джолифф пришел в дом. Он был приглашен в гостиную, и когда туда вошла я, устремился ко мне с протянутыми руками.

Я уклонилась от него, боясь его прикосновения. Это было для меня слишком опасно.

— Я должен поговорить с тобой, Джейн, — произнес Джолифф. — Нам надо обсудить очень многое. Мы ведь свободны теперь… оба.

Я отвернулась. Мне привиделся Сильвестер, сидящий в кресле и прикрывший глаза рукой, чтобы скрыть тревогу.

— Пожалуйста, Джолифф, — попросила я. — Ведь прошла всего неделя, как я стала вдовой. Ты что, забыл об этом?

— Но нам надо так много сказать друг другу.

— Не здесь, — подчеркнула я. — И не сейчас. Он после секундного колебания согласился.

— Хорошо, позднее Но не надо это откладывать надолго.

Я устремилась в свою комнату, вспоминая дни, проведенные в Париже вдвоем с Джолиффом. Я помнила безмятежную радость от встречи с ним, помнила, как я влюбилась в него, затем припомнила и тот ужасный день, когда возникла Белла.

Если кому-то удается в жизни достигнуть вершины блаженства, то срываться оттуда в пропасть ужасно.

Я постоянно повторяла себе, все годы после нашего расставания с Джолиффом, что никогда больше не позволю себе попасть в ситуацию, которая опять заставила бы меня так страдать. Я вспомнила мудрые слова Сильвестера: «Если ты даешь себя глубоко вовлечь во что-то, расплатой будет страдание. Нужно стараться предвидеть все последствия своих поступков и решений».

И еще одно он мне советовал: «Никогда не принимай поспешных решений. Изучи проблему со всех сторон, взвесь все аспекты».

Временами я ощущала, что Сильвестер где-то рядом со мной, что он наблюдает за моими поступками и оценивает мои решения. И часто вспоминала его мудрые слова.

Несколькими днями позднее Лотти пришла сообщить мне, что Джолифф в пагоде и спрашивает, не могу ли я прийти к нему.

Я пошла туда, и как только оказалась внутри, он шагнул сзади и обнял меня.

— Нет, Джолифф, — пыталась я протестовать.

— Да, да, — отвечал он и, повернув меня к себе, покрыл мое лицо поцелуями, и в этот миг я перенеслась в дни нашей любви.

— Пожалуйста, Джолифф, — сказала я, — позволь мне уйти.

— Не сейчас. Когда ты выйдешь за меня замуж?

— Мне на эту тему не полагается даже думать в течение года.

Я высвободилась из его объятий.

— Я не была твоей женой по-настоящему. Ты был связан узами брака, когда заключил некую форму союза со мной…

Какую форму? — закричал он. — Что значит бумага, в которой на разлинованных строчках вписаны два имени? Разве они составляют сущность брака?

— Все считают, что это именно так, — ответила я.

— Нет! — опять запротестовал он. — Ты была моей настоящей женой, Джейн. Мы много значили друг для друга. Если бы ты только могла представить, что со мной было, когда ты ушла…

— Я знаю, Джолифф, — ответила я тихо.

— Тогда почему же ты колеблешься?

— Я была молода, опрометчива, неопытна. Мне уже не удастся быть такой. Я стала серьезной, — Деловая женщина, — сказал Джолифф. — Наслышан. Весь Гонконг говорит о тебе. Все задают вопрос, сколько пройдет времени до того момента, как ты выйдешь замуж и переложишь ношу на плечи мужчины.

— Если это ноша, то я все равно не собираюсь никому ее отдавать. Сильвестер учил меня долго и упорно. Он верил в мои способности. У меня есть сын, ради которого стоит работать. Этого всего мне достаточно, чтобы наполнить жизнь.

— Какая ерунда! У тебя будет много сыновей, ты не такая женщина, чтобы исключить любовь из своей жизни навсегда.

Я должна понять, какого я сорта женщина, Джолифф, прежде всего сама. Я продолжаю себе иногда удивляться!

— Но ты же страдала, не правда ли? Я люблю тебя, Джейн. Мне не хотелось тогда рассказывать о Белле. Я объяснил бы тебе позднее, когда бы ты повзрослела и стала мягче к ошибкам других, тем более допущенным в юном возрасте. И потом я считал, что катастрофа перечеркнула все. А потом эта женщина возникла из небытия, возвратилась из мертвых, а ты ушла от меня. Джейн, как ты могла сделать это?

Тогда у меня не было другого пути.

— Это традиционно. Правильная Джейн для существующей морали. Она не может любить без документа, подтверждающего брачные узы, а теперь она не может вернуться к своему настоящему мужу, потому что должна выждать год траура по человеку, который ей мужем не был…

— Джолифф, пожалуйста, не касайся Сильвестера. Он сделал мне так много добра. Возможно, тебе даже не дано понять суть наших с ним отношений.

— Нет, я все прекрасно понимаю.

— Не думаю, Джолифф. Он в течение многих лет был моим лучшим другом. Я всем обязана ему… даже встречей с тобой.

— Как тебе нравится, правильная Джейн, окружать ореолом умерших. Они в умах многих людей обретают прямо святость. Сильвестер был гением в бизнесе. У него был наметанный глаз, и он не ошибался в своем выборе. Женившись на тебе, он получил заботливую сиделку, верную ученицу и готового сына. Давай не отрываться от земли. Здесь мы можем говорить откровенно. А этот дом давит на меня.

— Поэтому ты хотел увидеться со мной именно здесь?

Он кивнул:

— Да, я уже сказал, что думаю о доме. Но в этой пагоде тоже не все просто. — Он посмотрел на рыхлую фигуру богини, хорошо видную в столбе солнечного света, проникшего через дыру в крыше пагоды.

— Я приходил сюда еще мальчиком. А недавно подумал: «В пагоде мы можем честно поговорить с Джейн».

— Мне нужно время, чтобы подумать, во многом надо убедиться.

— Тебе нужен обязательно год? — спросил он.

— Да, мне нужен этот год.

— И до его истечения ты не выйдешь за меня замуж?

— Не выйду.

— А ты подумала, как мне прожить этот год без тебя?

— Я предлагаю тебе провести его так же, как и предыдущие, когда тебя не было видно!

— Ты просишь слишком много, Джейн.

— Когда человек любит по-настоящему, он готов отдать многое.

Он внимательно посмотрел на меня.

— Я никогда ни к кому не испытывал такого чувства, такое испытываю к тебе. Хорошо, я буду ждать своего часа. Через год мы еще раз пройдем через церемонию бракосочетания, только на сей раз она будет очень обязывающей. — Он подошел ко мне снова, обнял и поцеловал. В его объятиях и поцелуе было какое-то волшебство. Я хорошо запомнила это.

Несколькими днями позже Адам сообщил мне, что Джолифф покинул Гонконг.

У меня теперь почти не оставалось времени для верховых прогулок. Я не знала, удастся ли мне нанять гувернантку для Джейсона, потому что в таком случае скорее всего пришлось бы «привезти кого-нибудь из Англии. А пока я занималась с ним сама, и мне это очень нравилось. Джейсон проявлял такие хорошие способности, что это явно не было с моей стороны завышенной оценкой, диктуемой материнской любовью и гордостью. Меня радовала и Лотти, она очень стремилась узнать как можно больше. Я, несмотря на занятость, просто не могла отказаться от занятий в нашем маленьком классе, оборудованном в комнате наверху. Мы поставили там большой деревянный стол и шкаф, где должны были храниться книги. Над столом был повешен большой светильник. Джейсону очень нравилось, когда я разрешала зажигать керосиновую лампу, скрытую внутри светильника. Из окна была видна пагода, которая была видна из любой комнаты этой стороны дома.

Многие дела я доверила Тоби. Но тем не менее спустя несколько недель после печальных событий я при ходила в порт каждый день.

Наша дружба с Тоби становилась все теплее. Я знал, что он был человеком, которому можно полностью доверять. Я сказала ему, что не намерена оставаться в Гонконге навсегда. Настанет время, когда моих знаний для обучения Джейсона уже не будет хватать и ему надо будет ходить в школу. Этот момент наступит через несколько лет и, скорее всего, мы тогда уже будем в Англии.

— Еще есть время проработать эту идею, — заметил Тоби.

— Много времени, — ответила я. — Сильвестер был очень рад, что мог оставлять все дела в ваших крепких руках. Только поэтому он мог оставаться в Англии столько, сколько хотел.

— Вы можете полагаться на меня так же, как и он, — ответил он просто, и прямо посмотрел мне в лицо, Я не хотела встречаться с ним глазами, так как знала, что он надеялся на более глубокие отношения между нами.

Я в этом была уверена и раньше, но Тоби был человеком чести и даже намеком не показал бы своего отношения ко мне, когда был жив Сильвестер. Но женщина не может не чувствовать особого отношения к себе. Иногда я думала, насколько это было бы замечательно в деловых интересах. Я никогда не нашла бы лучшего менеджера. Он умел быть твердым, но его суждения и рекомендации были абсолютно честны, как правило, он был всегда прав. Я могла доверять ему безоглядно.

Что касается моих чувств к нему, они стали глубже. Я уважала его, относилась к нему с теплотой. Мне нравилась его компания, его тонкое чувство юмора. Он умел легко добиться своих целей, не обижая никого. Я могла бы рассматривать брак с ним как счастливый конец с полной гарантией стабильности… если бы не было Джолиффа. Да, я могла бы вести мирную спокойную жизнь.

Довольно странно, но наши отношения с Адамом стали меняться. Теперь его присутствие вдохновляло меня в той же мере, как раньше раздражало. Его серьезная мрачность и критический подход ко всему отныне скорее забавляли меня.

Однажды мы не договариваясь пришли на распродажу во дворец мандарина, где были выставлены некоторые произведения искусства. Я Теперь все чаще и чаще ходила сама в такие места. Вначале это вызывало удивление, а потом все привыкли. Повсеместно признали, что я необычная женщина.

Меня знали как мадам Мильнер, жену великого Сильвестера Мильнера, одного из богатейших торговцев на всем Дальнем Востоке.

И он оставил все свои богатства мне. Поначалу считалось, что это поступок престарелого чудака, который влюбился в молоденькую и женился на ней, потеряв голову. Но я работала жестко. Мое мышление, как и положено женскому, отличалось от логики соперников и моя интуиция была тоньше. А знание китайского искусства приближалось к совершенству. К тому же у меня был такой менеджер, как Тоби Грантхэм, которого, как все знали, не мог опередить никто. Он оставался лояльным ко мне, хотя судя по слухам, ему делались выгодные предложения от других компаний. Все это не позволяло отмахнуться от меня с легкостью.

Моего рикшу знали в городе, и когда он провозил меня по улицам, я замечала опущенные вниз глаза. Можно было расслышать отдельные высказывания о Мадам и о странностях зарубежных дьяволов, которые относятся к своим женщинам, как будто те богини.

Если мне нужно было поехать далеко, я ехала верхом.

Поначалу я брала с собой Тоби, но потом стала ездить одна, и это вошло у меня в привычку.

Дом мандарина выглядел, как на резной миниатюре: он был практически так же обустроен и оформлен, как Дом тысячи светильников, так же стоял на возвышении, украшенном замечательной мозаикой.

Слуга забрал у меня лошадь, и я вошла в дом. Дверь вела в большой квадратный холл, который тоже напомнил мне наш дом. Своды поддерживались ярко разрисованными столбами. И опять вездесущий дракон.

В этой комнате было несколько предметов старины, ради которых я и несколько других человек и прибыли. Большинство собравшихся были европейцами, и со многими я была знакома. Меня со всех сторон приветствовали, и это было приятно, потому что означало, что я принята на равных, как одна из них. Среди прочих произведений была одна прекрасная фигурка, которая мне сразу понравилась, — человек в прыжке. Я стояла, смотрела на нее, как вдруг почувствовала, что кто-то подошел ко мне сзади. Повернувшись, я увидела Адама.

— Я вижу, что наши оценки совпали, — сказал он.

— Прекрасная вещь, — заметила я. — Не возьмусь точно датировать период.

По мнению Адама, это была эпоха династии Чу.

— Такая старая вещь? — вырвалось у меня.

— Возможно, это копия более позднего времени, но влияние Чу несомненно. — Его лицо немного зарумянилось. — Сколько в этой фигурке экспрессии. Это точно влияние Чу. Видно, какими были эти люди — подвижные, еще диковатые.

Я учтиво сказала:

— Хотелось бы мне знать столько, сколько знаете вы.

— Просто у меня было немного больше времени на обучение. Потом для меня это профессия или, как вы любите говорить, » преданность «. А у вас достаточно много других занятий, отвлекающих от основного.

— Но я все еще хочу учиться и знать как можно больше.

— Это хорошо. Но вам все равно не уловить главного.

— Почему?

— Потому что у вас есть ребенок, который для вас значит больше, чем любое из искусств.

— Может быть, поэтому я острее чувствую любую красоту.

Он покачал головой:

— Нет, эмоциональные переживания отвлекают ум от искусства.

— Не соглашусь с вами, Адам. Хорошо известно, что великие художники были великими любовниками.

— Но их единственной подлинной любовью все равно было только искусство. Боги и богини искусства не потерпели бы соперничества. Но я не художник. Я только поклонник. Изучение тех или иных разделов искусства захватывает человека, приходится много читать и слушать. Ни на что другое времени не остается.

— Нет, я опять не соглашусь с вами. Ни художники, ни поклонники искусства не будут знать о реальной жизни ничего, если искусственно отгородятся от нее.

— Этот разговор, наверное, не стоит вести здесь. Давайте продолжим его позднее. Я узнаю насчет этой фигурки. Что вы решили?

— Да, я хочу ее, — сказала я.

— Пусть победит лучший мужчина… или женщина…

Мы осмотрели и другие вещи.

Было несколько прелестных изделий из слоновой кости. Я решила купить кое-что, и это мне удалось. А еще я нашла замечательную вазу эпохи Минь. Все, что я отобрала, позднее заберет кто-нибудь, кого пришлет Тоби. Затем я отправилась к прельстившей меня вещице эпохи Чу. Я хотела принять участие в аукционе. Но вещи уже не было. Адам сардонически улыбался, глядя на мою растерянность.

— Небольшие переговоры, — сказал он.

— Но…

— Это иногда происходит. Видите ли, вам придется еще узнать кое-что в этой сфере.

Меня вывела из себя не только потеря шанса приобрести вещь, которая мне понравилась, но и необходимость ловчить, а также сам Адам.

— Ничего, — сказал он. — В следующий раз мы поедем вместе, и у меня будет возможность дать вам вовремя нужный совет. Я провожу вас до дома. Мне кажется, не стоит ездить самой по пустынной местности.

Я хотела было воспротивиться, но, продемонстрировав неопытность в одном, мне пришлось на всякий случай подчиниться в другом.

По дороге домой он рассказывал о различных династиях. Рассказы об истории Китая я могла слушать часами.

— Идея универсальной женщины с первого взгляда очень привлекательна, — сказал Адам. — И в ваших делах чувствуется значительный прогресс, но вы скоро устанете от всего этого.

— Если вы имеете в виду, что могли бы продолжить дело, как этого хотел мой муж, но без меня, то могу вас заверить, что этого не случится.

— Вы всегда можете управлять основными направлениями бизнеса. Но не наступят ли такие времена, когда семейные проблемы перевесят деловые интересы?

— Вы говорите о воспитании моего сына?

— Да, и это, конечно. Но если вы соберетесь еще раз выйти замуж… Я промолчала.

— Вы молоды и привлекательны. Будет немало предложений. Да и вам есть что предложить.

— Хороший прием, — признала я.

— Обязательно найдется кто-то, кто будет стремиться к этому.

— Я, по-вашему, приманка для тех, кто ищет богатых невест?

— Клянусь, что знаю одного-двух, кто готов немедленно встать на охрану ваших интересов.

— Вполне вероятно. Но им придется быстро убедиться, что я намерена отстаивать свои интересы сама.

— Вам надо замуж, — сказал он мягко. — Но будьте осторожны, будьте бдительны перед тем, как решиться на поспешный шаг в этом направлении.

— Я обещаю вам, что буду очень осторожна. Неожиданно он наклонился ко мне и положил свою руку на мою. Затем отдернул ее.

— Если вам понадобится какая-либо помощь с моей стороны, вы можете на нее рассчитывать в любое время.

— Спасибо.

Когда он помогал мне сойти с лошади, мне показалось, что он задержал меня чуть дольше, чем требовалось, наши глаза встретились, его взгляд потерял свою обычную холодность.

Позднее мне на дом доставили статуэтку эпохи Чу. Посылка была адресована мне, и когда я ее увидела, то тут же пошла к Адаму, чтобы сказать ему об ошибке, ведь эту вещь купил он, а ее по ошибке прислали мне.

О» улыбнулся мне.

— Это не ошибка. Это мой подарок.

— Адам! — воскликнула я. — Как это замечательно! Он тихо произнес:

— Я рад, что доставил вам удовольствие. Теперь я знала, что есть три мужчины, которые хотели бы жениться на мне: Джолифф, который страстно мечтал об этом; Тоби, который не скрывал, что предан мне; и Адам, который много сказал мне с помощью статуэтки эпохи Чу.

У меня было противное ощущение, что дом смеется надо мной. Сразу трое! Сразу трое! Ответ мне было найти нетрудно. Я по любым меркам далеко не стара, умеренно красива и очень богата.

Поскольку на меня навалилось много практических дел, которые надо было решить после смерти Сильвестера, мне некогда было подумать о Доме тысячи светильников, который теперь принадлежал мне.

Я ходила из комнаты в комнату. Мне хотелось побыть одной, погрузиться в размышления, спросить у самой себя, правда ли, что странные эмоции, которые рождались в доме, брали свое начало в моем воображении. Можно было бы легко поверить, что такой дом, как этот, ведет себя как живое существо, что он хочет что-то рассказать мне.

Мне очень хотелось бы, чтобы рядом был Сильвестер, он поговорил бы со мной, как всегда делал это. Я очень тосковала по нему и знала, что это пройдет не очень скоро. Я обращалась в нему и очень часто просила совета, как поступить в той или иной ситуации.

С того момента, как Адам подарил мне статуэтку, наши с ним отношения изменились.

Мы стали посещать распродажи вместе и часто встречались в конторах торговцев. Мне кажется, что Тоби задевала наша растущая дружба, но он был слишком воспитанным, чтобы как-то проявлять свои чувства.

Адам вел себя как всякий мужчина, имеющий твердые намерения и желание добиться своего. Я знала, что как только закончится год моего траура, он предложит мне выйти за него замуж.

Это же собирался сделать Тоби.

Я много и хорошо думала о них, но всегда помнила о том, что должен возвратиться Джолифф. Я не могла так же хладнокровно взвешивать «за»и «против», когда вопрос касался Джолиффа, как я спокойно рассуждала за других.

Когда я вспоминала, как он вломился в сокровищницу Сильвестера и утащил оттуда богиню, чтобы определить ее стоимость, то была уверена, что Тоби оценил бы такой поступок как неэтичный. Он был человеком чести. А Джолифф? Джолифф был авантюристом; в стародавние времена он стал бы пиратом. Я легко могла представить его на борту больших морских кораблей, сражающегося с их командами и грабящего их сокровища… и умыкающего женщин. Я любила Джолиффа, но я испытывала чувство привязанности и к Адаму, и к Тоби. Но мне думалось, что в отношении двух последних я не связана никакими обязательствами. Что означало быть влюбленной? Абстрактно я могла бы отдать сердце и Адаму, и Тоби, но при условии, если бы не было Джолиффа.

 

Глава 2

Мы собирались посетить Чан Чолань. Адам, Лотти и я. Адам пояснил мне.

— Эта леди довольно влиятельна в районе. Наша семья знала ее несколько лет. Одно время она была связующим звеном между нами и некоторыми мандаринами. Она из хорошей семьи и может считаться неповторимой для Гонконга, потому что, как и вы, владеет домом и у нее нет мужа. У нее есть большое заведение, в котором девочек учат основам поведения в обществе.

Я пояснила ему, что Лотти водила меня в этот дом и мы знакомы с хозяйкой.

— Лотти очень уважает и боится эту женщину, — добавила я. — Когда мы наносили визит, она страшно переживала, что я могу нарушить этикет. Лотти ведь жила какое-то время в том доме и знала тамошние нравы. Мне у нее понравилось. Но почему она снова пригласила нас?

— Она регулярно приглашает членов нашей семьи, чтобы продемонстрировать свои добрые намерения в отношении нас.

Я вспомнила прошлый визит туда и странную грацию этой женщины. Я надела платье из белого шифона, поскольку еще носила траур по Сильвестеру Мне этот цвет шел, и я была рада этому обстоятельству. Не потому, что я собиралась конкурировать с красотой и грацией Чан Чолань, просто я чувствовала, что должна выглядеть как можно лучше.

Лотти была очаровательна в светло-зеленом шелковом хеонг-сали, ее волосы были распущены, и в них был вплетен цветок.

Идти нам было недалеко, и когда мы проходили через ворота, я услышала звук гонга, и какой-то струнный инструмент издал первые аккорды оригинальной китайской музыки. Когда мы вошли в комнату, Чан Чолань поднялась с пуфа, чтобы приветствовать нас. Я вспомнила запах ее странно привлекательных духов.

Ее халат был бледно-лилового цвета с золотым шитьем, волосы были украшены драгоценными заколками, тончайший макияж оттенял ее лицо.

Адам подошел к ней, и она низко поклонилась. Затем они соединили руки и подняли их, не размыкая, два или три раза на уровень головы.

Адам произнес:

— Хаоч? Цинь-цинь.

— Цинь-цинь, — прошептала в ответ Чан Чолань. Затем она таким же способом поприветствовала меня.

Адам шел рядом с ней, когда она провожала нас из приемной в гостиную, где уже был накрыт круглый стол. На нем стояли китайские кубки, лежали китайские ножки и палочки из слоновой кости.

Чан Чолань и Адам разговаривали на кантонском диалекте, в котором Адам, видимо, был весьма силен. Он сел рядом с хозяйкой, а мы с Лотти заняли отведенные нам места.

Пришел слуга с подносом горячих салфеток. Мы бра — 1и их и протирали руки. Они приятно благоухали розовой «одой.

Затем принесли чай с лепестками жасмина. Это была прелюдия к еде. Чан Чолань сообщила, что она безмерно счастлива оттого, что мы выбрали время посетить ее.

Вскоре появилось большое блюдо с разделанными , цыплятами и уткой, и мы по очереди накладывали выбранные куски в свои тарелки. Адам положил несколько кусков Чан Чолань, заметив, что выбрал для нее лучшие куски. Так полагалось сделать, и Лотти проделала то же самое для меня.

Нам все время подносили благоухающие салфетки, и мы вытирали руки. Затем Чан Чолань поднялась. Адам подал ей руку, и она засеменила в соседнюю комнату, а мы за ней. Мы чинно расселись на удобные пуфы. Музыканты уже сидели на небольшом помосте в конце комнаты.

Раздался звук гонга, и появились танцоры. Редко потом мне удавалось увидеть танцоров, обладавших такой грацией, как те, что были в тот день в доме Чан Чолань.

Это был скорее небольшой балетный спектакль, временами довольно фривольный, временами очень серьезный. Он рассказывал о перипетиях судьбы молодых любовников. Все закончилось благополучно.

Мы искренне аплодировали исполнителям.

Чан Чолань поблагодарила их кивком головы.

— Перед тем, как вы уйдете, — обратилась она к нам, — я хочу, чтобы вы увидели усыпальницы.

Адам опять шел рядом с ней, когда мы двинулись через коридор, который был освещен светильниками, очень похожими на те, которые висели в моем доме. Мы прошли через дверь, декорированную парчой. Когда дверь открылась, нас опутал запах благовоний. Он исходил от тлеющих ароматных палочек. Пожилой мужчина с длинной бородой, в шелковом халате, доходящем до лодыжек, и с круглой шапкой на голове, кивнул нам и остался стоять на месте немного в стороне.

Воздух в комнате был спертый. Затем я увидела усыпальницу. Рядом возвышалась статуя Куан Цинь.

Богиня была вырезана из дерева и сидела на скалистом островке. Ее прекрасное доброжелательное лицо улыбалось нам.

Адам шепотом рассказал мне, что богиня хранит покой усыпальницы, а на стене изображены предки Чан Чолань.

Все предки в одеждах мандаринов были совершенно на одно лицо. Меня больше заинтересовали миниатюры, рассказывающие о жизни богини на земле. На одной из миниатюр она была принцессой, которую бил отец за отказ выйти замуж. На другой — служанкой в монастыре. Вся серия рассказывала о том, как измывался над ней ее злой и грешный отец, и заканчивалась восхождением девушки в рай. Когда отец заболел, она спустилась на землю, чтобы ухаживать за ним.

Обожаемая и прославляемая — она была богиней, к которой все обращались в нужде.

Было ясно, что эта комната с усыпальницей была посвящена богине Куан Цинь и предкам Чан Чолань. Меня очень удивило то, что она пригласила нас, нечестивых варваров, в столь святое место.

Мы совершили церемонию прощания с бесконечными поклонами и разговорами с ее стороны о том, что в этом жалком жилище она не смогла достойно принять нас, а ? нашей — что нам никогда не было так хорошо и приятно. Признаюсь, что это была довольно раздражающая церемония. Мне хотелось искренне поблагодарить ее за столь приятную, интересную и полезную встречу тут, в ее доме. Что я и сделала.

Пока мы шли к Дому тысячи светильников, Адам рассказал мне историю Чан Чолань. Еще ребенком она была выбрана в будущие фаворитки императора. Всего их была тысяча.

— Столько же, сколько у нас светильников в доме — Тысяча — это очень много, и некоторых из избранниц император никогда так и не увидел. Девушка, выбираемая на такую роль, должна быть из благородной семьи. Ее посылают во дворец, и там она проходит конкурс красоты, грации, умения себя вести. Отбор ведет, естественно, не император. Осуществляет все или его мать, или мажордом. Девочки попадают во дворец совсем малышками, но, как я уже сказал, далеко не все предстают перед глазами императора. Они ведут затворническую жизнь под охраной евнухов и надеются на счастливый случай. Этот случай для Чан Чолань так и не наступил. А она могла бы, я уверен, понравиться императору. Обычно успеха добиваются те, у кого есть влиятельные родственники при дворе. А вообще-то девочки ходят в школу, рисуют на шелке, вышивают и разговаривают между собой, обсуждая свои проблемы и то немногое, что они успели узнать об окружающем мире. Когда они подрастают до 18 лет, то имеют право покинуть дворец, и им подыскивают мужей. Чан Чолань досталась престарелому мандарину, который после свадьбы прожил год или чуть больше. С тех пор она стала свободной женщиной и может сама определять свою судьбу. Поскольку ее учили всем изящным наукам, она решила создать собственную школу и передавать свое умение отобранным ею девочкам. Она берет под крыло этих малышек. Одни учатся танцевать — мы их видели сегодня. Другим — если они совсем маленькие — перебинтовывают по моде ноги, растят их и готовят к замужеству. Она отбирает девочек и учит каждую тому, к чему та имеет больше всего склонностей. Чан Чолань стала поставщицей дорогих невест, своего рода брачным брокером. Это очень выгодный бизнес. Говорят, что она — одна из самых богатых женщин Гонконга.

— Мне показалось, что она проявила интерес к моей особе, — заметила я.

— Это так. Видимо, потому, что у вас репутация удачливой деловой женщины, причем в совсем другой сфере. Ей просто хочется познакомиться с кем-то, успешно ведущим дела на ее уровне. Она увидела, что жизнь поступила с вами похоже, хотя вы пришелец из совершенно иного мира.

Лежа в постели я видела, как раскачивается светильник, свисающий с потолка.

« Тысяча светильников, — подумалось мне. — Может быть, секрет этого дома спрятан в светильниках?»

Да, так и должно быть! Чем отличался этот дом от других, похожих? Тем, что в нем, как считалось, была тысяча светильников. Я оглядела комнату. Это было не самое большое помещение в доме. Но один огромный светильник свисал с потолка в центре комнаты, а меньшие по размеру были размещены через определенный интервал вдоль стен. Я насчитала двадцать штук.

Следующей была комната, где спал Джейсон. Там было пятнадцать светильников.

Я твердо сказала себе: секрет заключается в светильниках.

В тот день было очень много дел, и я забыла о светильниках. Но к вечеру все же вспомнила.

Я закончила обед и пила кофе, когда заглянул Адам. Время визита вызвало у меня удивление, но он объяснил, что ему очень хотелось поделиться радостью по случаю нового приобретения.

— Не могу дождаться момента, когда покажу эту вещь вам, — заявил он. — Я уверен, что это открытие. Что вы скажете на это?

— Это курильница, фимиама, — сказала я.

— Верно. Ну а к какой эпохе она принадлежит?

— Думаю, что первый-второй век до Рождества Христова. Видимо, династия Хань. Где вы нашли ее?

— Мандарин, друг Чан Чолань, хотел избавиться от нее. Я ему помог.

— Я помню курильницу фимиама, которую особенно любил Сильвестер, — сказала я. Мой голос дрогнул, и Адам быстро глянул на меня.

— Вы, наверное, чувствуете себя очень одиноко в этом доме, — заметил он.

— Со мной все в порядке. У меня есть Джейсон и Лотти — это большое облегчение для меня.

Он выглядел довольным и кивнул, словно хотел напомнить, что это он привел девушку ко мне.

— Почему вы сегодня так бледны? — продолжил он участливо, почти ласково. — Вы достаточно бываете на воздухе?

— Да, без сомнения.

— Но ведь вы не можете гулять столько, сколько привыкли в Англии. Не хотите ли прогуляться прямо сейчас? Мы пройдемся по парку до пагоды. Ну так что?

Неожиданно я выпалила:

— Сегодня утром я проснулась с убеждением, что секрет дома кроется в светильниках.

Он быстро повернулся и глянул на меня.

— Почему в светильниках?

— Не могу растолковать. Это мы и должны установить. Он называется» Дом тысячи светильников «. Почему?

— А потому, что именно светильники являются отличительной чертой этого дома.

— ТЫСЯЧА светильников — это много. Мы должны точно пересчитать их. Кто-нибудь когда-нибудь считал их?

— Не знаю. Да и зачем это делать?

— Я тоже не понимаю зачем. Во всяком случае, я хочу знать, действительно ли в моем доме столько светильников. Вы хотите помочь мне в этой работе?

— Да, конечно. Когда?

— Завтра. Когда в доме наступит тишина.

— Это что, секретная работа?

— В определенном смысле да. У меня есть причина не информировать никого о том, что я хочу сосчитать светильники.

— Тогда до завтра, до часа, когда дом затихнет.

Наступило послеобеденное время. В доме была мертвая тишина. Только через полуоткрытые окна был слышен слабый перезвон колокольчиков, повешенных над воротами, когда их раскачивал порыв ветра. Мы с Адамом стояли в холле. Он держал в руках лист бумаги и карандаш. Мы были намерены провести настоящую инвентаризацию. Работа началась в холле и была продолжена на нижних этажах.

— Я удивляюсь, — признался Адам, — как им удалось разместить в доме целую тысячу.

— Это нам и надо уточнить.

Мы прошли через нижние комнаты, спустились ниже. Слуга увидел нас, но судя по безразличному выражению его лица, он не понял, чем мы заняты.

Затем нам пришлось подняться на самый верх. Там вообще редко кто бывал. В верхних комнатах не было ничего западного. Они сохранили свое китайское обличье и меблировку. На полу лежали китайские ковры — основным тоном был голубой и, конечно, повсюду присутствовали драконы. Стены были расписаны различными сценами, скорее всего относящимися к эпохе династии Тянг. Кстати, эти сюжеты были вообще типичны для китайского искусства.

— Удивительные росписи, — заметила я. — Грех не использовать эти комнаты.

— Этот дом так велик. Вам придется значительно увеличить семью, чтобы освоить его. Возможно, — добавил он, — в один прекрасный день вы к этому и приступите.

— Кто знает?

Он подошел ко мне совсем близко, и у меня мелькнула мысль:» А могу ли я доверять Адаму? Ведь я толком не знаю его, — но мысль узнать его поближе показалась очень заманчивой. Я была уверена, что могла бы делать открытие за открытием, ближе знакомясь с ним.

Казалось, что Адам прочитал мои мысли. Он коротко коснулся моей руки, и мне показалось, что именно сейчас он предложит мне выйти за него замуж.

Но он немедленно отдернул руку и на минуту помрачнел. Наверное, подумал о том, что просто неприлично касаться этого вопроса до истечения года моего вдовства. Этим он сильно отличался от Джолиффа.

— Какой большой дом, — я хотела перевести разговор в другое русло. — Интересно, он был построен под светильники или идея о тысяче светильников родилась вдогонку основному проекту? — Секунду поколебавшись, я вскрикнула:

— Видимо, в ответе на этот вопрос и кроется разгадка всей проблемы. Строили ли изначально дом так, чтобы в нем разместились все эти светильники?

— Ну хорошо. А кому все это было надо? Кто решил, что светильников должно быть именно тысяча?

— Думаю, что тот, кто строил этот дом, знал о необходимости разместить в нем именно тысячу светильников. Иначе он не стал бы навешивать их такое количество. Адам, я уверена, что ключ к разгадке тайны скрывается именно в светильниках.

— Хорошо. Тогда надо начать точный отсчет с первого этажа.

И мы начали считать.

— Ну, сколько уже?

— Пятьсот тридцать девять.

— Но мы прошли практически уже через все комнаты и пока число светильников не приближается к тысяче. Видимо, дом назван неточно. Это не Дом тысячи светильников.

Я подошла к окну и посмотрела во двор. Увидела пагоду, которая, как всегда, восхитила меня. Адам подошел и стал рядом.

— Она так красива, — сказал я. — Наверное, это часть старого храма. — Вы не могли бы нарисовать ее, Адам?

Он кивнул и полузакрыл глаза.

— Пагода, состоящая из трех украшенных ярусов, не могла исчезнуть вместе с замечательной росписью и украшениями, сколько времени ни прошло бы. — Он размышлял вслух.

— Храм сам по себе… На этом месте сейчас стоит этот дом. Вымощенная тропинка ведет к портику, колоссальные каменные фигуры поддерживают каждый из гранитных пьедесталов. Я думаю, что эти устрашающие защитники храма олицетворяют Чин-ки и Чин-лунг — очень великих воинов. Если мы пройдем через дверь, окружающие дом лужайки и беседки остаются на тех местах, где они, скорее всего, были и прежде. Идем дальше, минуем еще одну калитку, потом еще и, наконец, подходим к храму. Именно здесь собирались священники, я легко могу представить, как они бормочут молитвы, слышны удары в гонги, сопровождающие поклоны перед изображением великой богини. Служители культа должны были жить близко к храму, чтобы следить за порядком и регулярно выполнять свои обязанности.

— Я тоже легко представляю все, о чем вы рассказываете: и священников, спешащих в храм, и тоже слышу звуки гонга. Но думаю, что в ваших глазах я выгляжу человеком, которому фантазии дороже здравого смысла.

Его комментарий был довольно занятным.

— Я думаю, что в вас сочетаются два начала. И беда заключается в том, что вы не всегда можете регулировать их отношения. Если победит одно из ваших составляющих, — а я имею в виду богатое воображение, — то это будет беда. В таком случае у вас могут возобладать фальшивые оценки.

— Вы очень прозаичны. — Только так мне оставалось отреагировать на его довольно точную оценку.

— Да, до меня мой реализм не огорчает. А сочетание этого моего качества с вашей пылкой фантазией может дать хорошие результаты. Словом, мы хорошо подходим друг к другу.

Я отодвинулась от него.

— Итак, сколько светильников у нас на балансе? Он заглянул в бумагу:

— Пятьсот пятьдесят три.

— Осталось не так уж много несосчитанных. Где же те, недостающие до тысячи?

Когда мы заканчивали обход дома, цифра дошла до пятисот семидесяти. Это было очень большое количество светильников для одного дома, но не для Дома тысячи светильников.

— Я думаю, что надо пересчитать и те снаружи. Пошли во двор. Нам надо закончить список.

— Больше мы уже ничего не найдем.

— Нет, Адам, мы обязаны разобраться, в чем дело.

— Но разрыв слишком велик, где же можно скрыть такое количество светильников?

Мы стояли в пагоде, и я смотрела вверх на кусочек неба, видимый через дырявую крышу. Как всегда под ветром, потихоньку дразня, позванивали колокольчики.

— Я по-прежнему уверена, что разгадка тайны дома связана со светильниками. Я знаю это. У меня такое чувство, что сам дом внушает мне эту мысль.

— Но я надеюсь, что вы трезвее умом, чем та знаменитая Жанна , «второй невидимые голоса предсказывали события и судьбы людей. Вы же не она?

— Почему? Может быть, и я такая же.

— Но, Джейн, не надо так! Я повернулась к нему.

— Вы, как мне кажется, и не сможете понять всего.

Но я впервые услышала название этого дома, еще когда была школьницей, и уже тогда почему-то подумала, что этот дом сыграет свою роль в моей жизни. Между домом и мной установилось… как вы называете это… родство душ. Вы, Адам, не понимаете, как это может случиться, не правда ли?

Он покачал головой.

— А я верю в это. И думаю, что Сильвестер знал это. Мое предназначение — открыть тайну этого дома. Адам положил свою руку на мою.

— Секрет? — сказал он. — Никакого секрета нет Этот дом был подарен моему пра-прадедушке, он был построен на месте старого храма. И по этой единственной причине появилась легенда.. Кто-то украсил ее историей со светильниками.

— Значит, так и появился Дом тысячи светильников? Но почему все же тысяча?

— Потому что в этом доме их понатыкано сверх меры. Больше навешать было бы невозможно. Тысяча светильников — это художественное обобщение, которое зачастую не соответствует реальности. Словом, в доме совсем не обязательно должно быть столько этих светильников.

— Не могу не признать, что ваш допуск выглядит очень логично.

— Я, надеюсь, Джейн, вы заметили, что я всегда логичен.

— К счастью, я наоборот — всегда нелогична. Надеюсь, что вы это тоже заметили!?

— Говорят, что тройная нелогичность… по временам — это показатель женственности.

— И вы учуяли эту высокую женственность именно во мне?

— Конечно. И не скажу, чтобы это было непривлекательно.

— Что именно, Адам?

— Я думаю, что такие женщины, как вы, всегда должны иметь рядом кого-то, кто бы о них заботился.

Что-то есть под крышей это пагоды. Здесь все начинают говорить очень искренне и безбоязненно.

— Но нам не хватает каких-то четырехсот светильников. — Я постаралась быстро перейти на другие рельсы. — Если мы сумеем их обнаружить, загадка будет решена.

По дороге в дом мы немного поспорили. Адам по-прежнему был уверен, что дому было дано это название потому, что это звучит очень поэтично. Я же придавала этому гораздо большее значение. Моя уверенность, что тайна связана со светильниками, укреплялась.

Светильники! Я уже бредила этими светильниками. Первое, что я видела, просыпаясь, был светильник, свисающий с потолка в центре комнаты. Внутри него всю ночь горела масляная лампа. Когда пришел праздник фонариков, я была просто потрясена разнообразием источников света, так же как и в предыдущие годы. Тогда еще был жив Сильвестер, и мы ходили в порт посмотреть на процессию. Господи, сколько было этих фонарей, фонариков, светильников. Многие были сделаны из бумаги и шелка. У нас дома были солидные — из кованого железа.

После праздника, заинтересовавшись темой, я стала внимательно разглядывать наши и обнаружила на них выгравированные картинки, составлявшие цельный сюжет. И, во всех сценах действовали любовники… В нижнем холле любовники встречаются впервые. Девушки с веерами на гравировке удивительно напоминали учениц Чан Чолань, которые танцевали перед нами в ее доме. На первом этаже были похожие сюжеты. Поднявшись еще на один этаж, я обнаружила, что любовники, наконец, остались вдвоем и шли держась за руки.

Еще один этаж выше — и новая ступень отношений — они уже обнимались.

Это было прекрасно! Они встретились, полюбили друг друга, и я предполагала, что на следующем этаже все должно закончиться женитьбой.

Сюжет был интересным, но когда я рассказала о нем Адаму, он рассмеялся над моими предположениями.

— Это мудро, — сказал он, — что вам удалось определить разницу между гравировками на этажах, но это скорее отражение нормального хода событий, и я не вижу, каким образом ваше открытие должно привести к раскрытию тайны.

— Вы слушали, Адам, когда-нибудь выражение» Не оставляй ни одного камня неперевернутым?»

— Много раз, — был его ответ.

— Тогда вы должны согласиться, что это мудрое высказывание, и я сейчас следую ему.

Он улыбнулся иронично. Но все равно светильники продолжали привлекать мое воображение.

Вновь наступило время Праздника мертвых.

Все было так же, как в прошлом году. Я помню, как тогда изменилась атмосфера в доме, как предвкушение этого события мешало слугам нормально исполнять свои обязанности.

Ведь у каждого кто-то из родственников покинул этот свет. И ушедший или ушедшая должны были быть уверены в том, что их помнят.

Сквозь окна я видела цепочку людей, тянувшихся к подножию холмов; проезжая неподалеку, я видела, как рядом с могилами возникли временные хижины, сложенные из соломенных матов. Все они по форме напоминали последнюю букву греческого алфавита — омегу. Видимо, в этом был какой-то смысл.

Запасы продовольствия уже были доставлены к холмам, и вот-вот должно было начаться празднование.

Я мыслями возвратилась в тот день, когда умер Сильвестер. Мне вспомнился наш последний разговор, и я никогда не забуду его взгляд, его обтянутое кожей бескровное лицо, уверенность, что смерть уже пришла за ним и, одновременно, страстное желание оставить после себя дом в полном порядке.

И вот в ночь на 5 апреля — это была кульминационная точка странного праздника — сердце Сильвестера остановилось.

Тогда это показалось простым совпадением. Теперь же меня мучила мысль о том, почему он умер именно в ту ночь.

С той памятной ночи прошел год. Наступило утро 6 апреля. В доме повсеместно ощущалась напряженность. Все слуги ушли на холмы.

— Вы, наверное, хотите побыть наедине со своими горестными мыслями, — сказала мне Лотти уходя.

Я согласилась и добавила, что буду думать о Сильвестере.

— В Китае женщины носят траур по своему властелину три года. А иностранки выдерживают только один.

— Иногда, Лотти, и они выдерживают гораздо дольше.

— Но вы же сказали, что год кончится и вы выходите замуж.

— Я сказала, что не выйду замуж раньше, чем через год.

— Но вам надо замуж. Дом этого хочет.

— Ты все еще боишься, что богиня потеряет лицо, потому что домом, построенном на месте ее храма, владеет женщина?

Лотти издала свой загадочный сметок.

— Дом радуется, что у него скоро будет новый хозяин.

У Лотти была целая корзина лакомых кусков, которыми она запаслась на кухне и собиралась попотчевать ими своих предков.

— Надо заботиться о предках. Величайший грех не делать этого. Будда говорит: хороший человек заботится о предках. Я, если не буду, никогда не попаду на фе.

Я кивнула, ибо мы с Сильвестером не раз говорили об этом» фе «. Так назывался рай, населенный последователями Будды — королевство золота, где деревья сверкали драгоценными камнями, уродившимися вместо фруктов. Там доминировала магическая семерка. Семь рядов деревьев, семь заборов и мостов, сделанных из жемчуга. А над всем этим великолепием восседает на цветке лотоса сам Будда. Все в фе было самим совершенством. Здесь не было голодных и страждущих, здесь никто не ощущал боли и не старел. У каждого мужчины и женщины теплилась надежда достигнуть фе, но сделать это было можно только через добрые дела. Одним из важных в реестре добрых дел было уважение к предкам. Поэтому Праздник мертвых в календаре китайцев занимает очень важное место.

Я перешла в гостиную. Там стояло опустевшее кресло Сильвестера. Мне так хотелось, чтобы он живой сидел в нем, а я бы говорила ему о моей благодарности за все, что он сделал, о том» что я его никогда не забуду и всегда буду его должницей…

Пока я стояла в комнате Сильвестера и вспоминала последние часы его жизни, по всему дому пошел страшный гул.

Сердце мое забилось в жутком ритме. Я не могла понять, что происходит.

Шум шел от гонга, висевшего у наружной двери. Это означало, что прибыл посетитель. Я уже знала, кто это. И знакомые волны радости и опасения схлестнулись между собой.

Я поспешила к двери.

Он сказал:

— Ну вот я и прибыл, как обещал.

Затем он вошел и захлопнул за собой дверь.

— Я не мог ждать ни одной лишней минуты. Он обнял меня, и я поняла, что ни Адам, ни Тоби не рассматривались мною как его серьезные соперники, Потому что для меня всегда существовал, существует и будет существовать только один мужчина — Джолифф.