Все население леса, а точнее будет сказать, леса и прилесья, делилось на две основные части: людей и зверей. Хотя деление это было сугубо условным, так как заключалось только в наличии или отсутствии хвоста, в количестве и качестве шерсти, в еде и еще нескольких второстепенных признаках. А так, все обитатели этого края существовали как единое целое. И только иногда бабушки рассказывали непослушным внукам страшную историю о том, как в далеком прошлом один змей–диссидент, лишенный должности за злоупотребление своим служебным положением и нарушение служебной же субординации, попытался поссорить людей и зверей, подбив одну молодую человеческую пару, едва связавшую себя брачными узами и еще не определившую для себя жизненные приоритеты, вкусить «яблоко раздора». Но ниспосланный Чебурашкой червяк вовремя вылез из яблока и так напугал своим появлением молодую самку, что она и думать забыла о том злосчастном плоде. Так самая страшная угроза сосуществованию зверей и людей обошла их стороной. У эльфов, правда, была принята другая версия тех событий. Они, с только им присущим высокомерием, доказывали в своем узком кругу, что на самом деле та парочка таки полакомилась спелым фруктом, и за то, что вместе с ним употребила и бедного ни в чем не повинного червяка, была превращена Чебурашкой в эльфов и изгнана из леса. С тех пор эльфы и бродят как неприкаянные по всему миру, лишь небольшими группками просачиваясь в общество людей и зверей, а червяк стал для них запретным существом, которое ни в коем случае нельзя есть. И все бы ничего, если бы сами эльфы, не умеющие держать язык за зубами, не поделились с остальными этой историей. После этого нашлось множество разного рода «деятелей», в основном из пресмыкающихся, которые стали всячески преследовать эльфов за, как они выражались, ничем не мотивированное и не вызванное природной необходимостью, употребление в пищу посланника Чебурашки. Что любопытно, когда кто–то здравомыслящий указывал на то, что по общепринятой версии червяк остался жив, а значит глупо обвинять кого–то в его поедании, то такие «умники» тут же объявлялись еретиками и впоследствии использовались остальными в развлекательных целях во время массовых мероприятий. Беда лишь в том, что когда исчез последний еретик, общественная жизнь как–то сразу потускнела, утратив одну из самых главных своих составляющих. В обществе стало неумолимо нарастать неудовольствие таким положением дел, и начались поиски нового «врага», коим вскоре стали наиболее умные существа, которые, по общему мнению, были самыми близкими «родственниками» еретиков. «Умники» очень быстро стали самыми востребованными членами общества, так как с одной стороны они нужны были толпе для увеселительных мероприятий, а с другой — в них нуждалась и лесная элита, благополучие которой во многом зависело от новых идей, которые предлагали и воплощали в жизнь те самые «умники». Такое положение дел вылилось в новый конфликт между низами и верхушкой, как происходит всякий раз, когда добыча в единственном числе, а претендентов на нее, как минимум двое. И не известно, к чему бы все это привело, если бы не Василиса Премудрая, которая предложила новую, поистине революционную концепцию общественного устройства. Василиса соглашалась с тем, что общество действительно не является однородным, но вместо деления на «умных» и «сознательных» ввела понятие «хламыра» как универсальной шкалы для определения общественного положения того или другого индивидуума. Утруждать себя объяснением данного термина она, конечно, не стала, предоставив сие занятие «трансформерам», которые занимали промежуточное положение между «умниками» и «сознательными» и зарабатывали себе на жизнь тем, что составляли многотомные трактаты на тему червяка или Чебурашки. Теперь же они с энтузиазмом принялись обосновывать историческую роль деления общества на «хламырную» и «отстойную» группы. При этом основной упор делался на то, что данные группы не являются замкнутыми и переход из одной в другую вполне возможен, в отличие от принятого раньше деления на «умных» и «сознательных», при котором такой взаимообмен по многим причинам был практически невозможен. Сама же Василиса все свои усилия направила на то, чтобы стать для других лучшим примером для подражания. Выражалось сие не только в способе жизни и манерах, но и в литературных творениях, где она простым языком излагала инструкции по «хламыру». После того, как у нее появилось еще и собственное реалити–шоу на телевидении, она вышла на пик популярности, оставив далеко позади даже самого Чебурашку. Еще одной особенностью Василисы было то, что она умело пользовалась своим происхождением, не выпячивая особо свое родство с бывшим мэром, приходившимся ей отцом и одновременно не упуская случая напомнить всем о своем дедушке, легендарном коньке–горбунке, чьи деяния до сих пор были окружены ореолом таинственности. Василиса даже макияж умудрялась подбирать так, чтобы подчеркивать внешнее сходство со своим легендарным предком.

Вот эта выдающаяся женщина и была матерью убитой девушки. Так что нет ничего удивительного в том, что инспектор Бегемот чувствовал непривычный мандраж, стучась в дверь ее великолепного дома в элитном поселке на берегу озера. Не прошло и десяти минут, как сама хозяйка, надежно укрывшаяся за килограммами косметики, открыла ему дверь и через разукрашенные в цвета радуги бойницы стала презрительно его разглядывать. «Лучшие женские портреты написали отнюдь не великие художники, а сами женщины», — подумал инспектор, в свою очередь, изучая ее, и тут же, пока дверь не захлопнулась, перешел к делу.

— Инспектор Бегемот, — представился кот. — Только несколько не терпящих отлагательства вопросов по поводу вашей дочери заставили меня нарушить ваш покой.

Его слова не произвели на Василису Премудрую ни малейшего впечатления. Она собралась уже захлопнуть дверь прямо перед носом инспектора, но в этот момент его красные сапоги на какую–то долю секунды привлекли ее внимание, и это решило исход дела. Логотип известной кампании, с которой у нее самой был долгосрочный контракт, оказал на хозяйку поистине благотворное влияние, и она, наконец, о чем–то задумалась.

— Следуйте за мной, — заявила она властным голосом и направилась к изящной беседке, окруженной декоративными горами приличных размеров.

Немногие вещи в этом мире могли чем–то удивить законченного циника Бегемота, но в данном случае произошло именно это редкое событие. Впервые в жизни кот увидел парочку настоящих йети, резвящихся среди некоего подобия Гималаев. При этом от опытного взгляда сыщика не ускользнуло то обстоятельство, что корчить из себя идиотов они начали только в тот момент, когда заметили приближение хозяйки. Один из них, к тому же, с перепугу довольно неудачно швырнул какой–то предмет, упавший среди розовых кустов совсем рядом с калиткой.

— Ну? — уставилась на инспектора Василиса удобно устроившись в шезлонге. Сам сыщик при этом остался на ногах.

— Мне хотелось бы выяснить, чем ваша дочь занималась несколько последних дней, — прислушавшись к своей интуиции, начал разговор инспектор.

Пока хозяйка думала, он безуспешно пытался вспомнить, когда последний раз попадал в столь глупое положение. Знаменитый инспектор, привыкший все держать под контролем, чувствовал себя совершенно беспомощным. Особенно угнетала его невозможность проследить за переживаниями собеседницы, укрывшейся за непроницаемой маской. Попытка что–либо понять по изредка выглядывавшим наружу карим глазам тоже не дала никаких результатов. От бессилия кот стал рассматривать крутившегося неподалеку йети. Когда Бегемот случайно встретился с ним взглядом, новая мысль появилась у него в голове. «Почему все домашние живые игрушки так похожи на своих хозяев?», — задался он вопросом, на который вряд ли кто–то знал ответ. Вопрос был тем более странным, что Василиса была действительно очень похожа на своего легендарного дедушку, портрет которого коту приходилось видеть во многих домах.

— Ничем не могу вам помочь, — наконец соизволила ответить Василиса. — Знаете ли, бизнес и общественная деятельность оставляют мало времени на общение со своими близкими.

— Ну, может хоть отец сможет что–то рассказать, — решил немного поупорствовать инспектор, но только рассмешил хозяйку.

— Ее отец вот уже много лет скитается по свету в поисках смысла бытия, — объяснила она причину своего смеха и кивнула в сторону йети. — Эти милые существа — единственное его послание за последние годы.

— Можно я хоть осмотрю комнату вашей дочери, — попросил сыщик уже без особой надежды, больше для успокоения совести.

— Если это так необходимо, пожалуйста. Вам придется обойти дом. Вход с другой стороны. Ключ под ковриком, — неожиданно разрешила Василиса и встала с шезлонга. — Мне придется вас оставить, — нужно сделать один важный звонок. Можете не беспокоить меня перед уходом.

Еще раз хозяйка обратилась к Бегемоту, когда он уже был готов завернуть за угол.

— А что она натворила? — уже с порога поинтересовалась Василиса.

— Ничего, — честно ответил ей Бегемот и, подождав, когда захлопнется дверь, продолжил свой путь.

Жилище погибшей девушки находилось в полуподвале и представляло собой однокомнатную квартирку, выдержанную в розовых тонах. Вместо обычных в таких случаях многочисленных игрушек комната была заполнена всевозможной электроникой и разбросанными повсюду дисками. Единственной вещью, которая заинтересовала инспектора, был дневник девушки. Прихватив его с собой, он покинул жилище и направился к воротам. Уже взявшись за ручку калитки, Бегемот что–то вспомнил и стал шарить среди розовых кустов. Его находкой стала увесистая книга, представлявшая собой сборник сочинений Паоло Коэльо. Неожиданно перед самым его носом нарисовался йети и выжидающе уставился на инспектора.

— Держи, — сказал ему Бегемот, бросая книгу, и не удержался от ненужного совета. — Парень, если ты собираешься найти свое место в лесном обществе, почитай лучше творения своей хозяйки. С этим «воином света» ты рискуешь всю свою жизнь пролазить по этим каменным глыбам, придуриваясь за вязку бананов.

Единственной реакцией существа стало движение рук, прижавших к волосатой груди книгу. Во всем остальном оно полностью сымитировало свою хозяйку. Иронично ухмыльнувшись и пожав плечами, инспектор наконец покинул эту чудную обитель.