Они построили примерный план хода, по которому прошел Кузнецов сначала на миллиметровке. В масштабе достаточно крупном. Потом перевели этот план в масштаб, соответствующий карте города и окрестностей. И совместили этот план с планом города.
Все соответствовало предварительным соображениям Кузнецова. Ход выходил к монастырю. Но шел несколько сбоку от него. Прямо около монастыря, бывшего в свое время частью резиденции Грозного, ход имел ответвление. Это ответвление вело в монастырь.
Немного погодя, ход изгибался и дальше шел прямо. Мимо монастыря куда-то за город.
Куда?
Кузнецов взял карту окрестностей города и наметил продолжение хода. Других вариантов не было. Ход был направлен прямо в сторону знаменитого Симонова монастыря, уединенно стоящего за городом в живописнейшем месте, называемом Немецкие горы.
***
Это был совершенно таинственный объект. Монастырь был очень древним. Чуть ли не одиннадцатого века. Но в Смутное время был разрушен. Тогда многие церкви и монастыри в окрестностях были разрушены. Но потом все восстановлены. Не восстановленным остался только Симонов монастырь.
Между тем, он, судя по сохранившимся свидетельствам, был капитальным. Можно сказать, самым мощным в округе. Камни и кирпичи этого монастыря растаскивались столетиями и были окончательно разнесены по округе только в наше время.
Интересно было и то, что при монастыре существовало большое кладбище. Но плиты с этого кладбища безо всякого почтения тоже растаскивались. Чудесная резьба перекрывалась грубо нацарапанными символами уже в восемнадцатом и даже девятнадцатом веках. И такие плиты потом использовали на могилах бедных людей.
Кузнецов сам лично нашел, гуляя в лесу, одну такую плиту. Великолепно прорисованный стилизованный растительный орнамент, будящий некие скрытые в душе архетипы. И слегка изогнутая свастика в центре плиты.
А на фоне этой красоты и свидетельства мастерства, буквально процарапанные череп с костями и православный крест. Ублюдская порча поистине художественной вещи.
Интересно то, что массивную плиту сначала изуродовали, а потом пытались перетащить куда-то. Не удалось. И она лежала, расколотая на две части.
Сейчас от Симонова монастыря не осталось никаких следов. Просто на лугу, примыкающему к высокому речному откосу, осталось несколько заметных провалов земли.
Если очертить некой огибающей эти провалы, то схематично можно определить, где же стоял знаменитый монастырь.
Начав изучать этот вопрос еще давно, просто из любопытства, Кузнецов сразу понял, что монастырь, судя по всему, был арианским. Он составлял неотъемлемую часть орденской инфраструктуры Грозного.
Сейчас эти подозрения еще более окрепли.
***
Кузнецов хорошо знал эту местность. И сейчас, глядя на карту, представлял все как наяву. Он прочертил линию подземного хода, как она шла от небольшого изгиба далее до завала. Потом просто продолжил ее, и она уперлась прямо в овал, очерчивающий провалы земли в районе Симонова монастыря.
Но где же должен быть вход в лабиринт там?
Предполагаемая линия хода пересекала небольшой овражек, огибающий монастырь. Именно там, скорее всего и был вход.
***
Ребята напряженно молчали, наблюдая за тем, как Кузнецов что-то рисует на карте. О Симоновом монастыре он им рассказывал, вводя в курс дела.
Наконец, он поднял голову.
– Виталя, Алексей, напрягитесь. Представьте себе, что вы проникли в лабиринт. Проникли в сумерках. Ваш преследователь, о котором вы не знали, не засек место вашего исчезновения в лабиринте. Но примерно знает, где вы исчезли.
Представили?
– Представили.
– Теперь, вы в лабиринте что-то ценное нашли.
– Не факт, – отозвался Алексей. – С чего вы взяли?
– А зачем вести нас своими наводящими знаками именно туда? Ну, показал бы вход в лабиринт.
– А он нас никуда и не вел. Единственное осмысленное указание – это стрелка. А потом только невольно оставленные пятна крови. Но это не наводка, это просто свидетельство того, откуда он шел.
– Хорошо. Зайдем с другой стороны. Некто следит за Юрием. Следит, чтобы устранить его только после того, как библиотека будет найдена. Это верный ход мыслей?
– Не совсем. Противники ведь равно заинтересованы и в том, чтобы она не была найдена. Это если ваши предположения, о которых вы нам рассказывали, верны.
– Нет, – вступил в разговор Виталий. – Если уж кого-то устранять, то будучи уверенным, что библиотеку найдешь. А так, смотрите, что получается. Библиотека не найдена. Тот, кто ее искал убит. Значит, набрел на верный след. Это знак соратникам, что они на правильном пути. И они придут и найдут. Значит, тот, кто пошел на убийство, уже знал, что найдет библиотеку сам.
Ни Кузнецов, ни ребята не знали о том, что знал Мыльников, и поэтому никак не могли подтвердить свои, в общем-то правильные, домыслы.
– Значит, библиотека была найдена Юрием.
– Выходит, что так.
– Идем дальше. Библиотека найдена. Юра выходит из лабиринта, получает пулю. Но каким-то образом скрывается опять в лабиринте. Кстати, зашел он в подземный ход именно там. На стройке он только вышел.
– Не согласен, Святослав Михайлович, – сказал Алексей. – Юра знал о стене и проломе в ней от прораба. Гораздо вероятнее, что он просто зашел в этот пролом на стройке. А в лесу только вышел. Уже порядком исследовав все по пути.
– В твоих словах есть резон. Но это не меняет дела. Зашел на стройке. Вышел в лесу. Опять зашел в лесу. И снова вышел на стройке. Но нам сейчас важно другое. Действия убийцы непонятны. Он не преследует Юрия. Дает ему уйти по подземному ходу, а потом зачем-то принимает участие, или даже организует убийство цыганского барона и цыганского попа.
– А что нам все это дает? – спросил Алексей.
– Не знаю, Леха. Но очевидны две вещи. Первое. Юрия не преследовали в подземном ходе. Второе. Он сумел как-то так в него войти в лесу, что преследователь не смог за ним последовать.
И мы должны себе представить, что это может быть за вход, такой, что в него можно скрыться, сбив, со следа преследователя.
– Сбив в сумерках, или даже ночью. Ведь судя по всему дело происходило именно в это время., – вставил Виталий.
– Существенное уточнение, – задумчиво промолвил Кузнецов.
– Наши рассуждения бесполезны, – вдруг сказал Виталий.
– Виталя, ты вечно говоришь о том, что думать бесполезно, – ехидно вставил Алексей. – Слушая тебя, я начинаю вспоминать все анекдоты о ментах и все анекдоты о спортсменах.
– А ты сам не кандидат в мастера по парашютному спорту?
– Так то по парашютному. Но согласись. Сама идея искать библиотеку возникла совершенно умозрительно. Первые доказательства на этом пути тоже получены чисто интеллектуальными методами. Наконец, вход в лабиринт, где она лежит, найден. И тоже предварительно вычислен, в результате все тех же, не любимых тобой раздумий. Остается всего ничего.
– Я не то имел в виду, – сказал Виталий. – Просто, мы должны как-то облегчить наши поиски с помощью наших размышлений. Но мы ничего пока не облегчаем, а только пугаем сами себя, что вход должен быть уж очень заковыристый. Ведь Юра в нем спрятался.
Но, во-первых, он спрятался ночью. Во-вторых, этот хоругвеносец туда потом так и не удосужился придти. Его успели грохнуть раньше. Так что вход может быть довольно прост. И нечего самих себя пугать, какой же это он может быть сложный!
– А что, ты прав, – задумчиво сказал Кузнецов. – Тогда, спать. Завтра поедем туда на велосипедах. Ибо место это хотя и не так далеко, но пустынное. И если мы найдем вход, не хотелось бы оставлять там надолго без присмотра машину. А велики можно припрятать где-нибудь, рядом.
***
Август в этом году стоял чудесный. Природа как бы отыгрывалась за холодный дождливый май и неустойчивые июнь и июль. Конечно же, конец лета не мог не чувствоваться. Но стоявшая с конца июля уже пятую неделю солнечная погода вопреки всякой логике вселяла надежду на продолжение лета.
Боже, до чего же все-таки сильна в озябшем русском сердце мечта о лете. Теплом и долгом. Недаром и славянский рай назывался „Страной вечного лета“. И как же этого лета нам не хватает.
А все эти восхищения зимой понять тоже не сложно. Так восхищаются нелюбимой женщиной, которую, увы, вряд ли удастся сменить на воплощенный идеал. Вот и восхищаются.
Чтобы с ума не сойти от тоски, дав ей волю.
Вот и сейчас сердце со скрытой тревогой ловило признаки надвигающейся осени. Но единственным напоминанием о ней были густые утренние туманы, висевшие над речной долиной. Исчезающие без следа часа через два после восхода солнца.
Таким вот ясным солнечным утром и выехали Кузнецов и его товарищи к Симонову монастырю.
***
Муртазов этой ночью попытался проникнуть на стройку. Но сильно получил по морде от невесть откуда взявшихся сторожей. Которые были не какие-нибудь старики, а ветераны Афганистана. Это он понял почти сразу, когда прихватив его на объекте, его стали молча и профессионально, как это говорится на молодежном сленге, „метелить“.
Он не пытался что-то объяснять, или очень уж упорно сопротивляться. Выбрав самого слабого противника, он сделал резкий выпад в его сторону, и, прорвав кольцо окружавших, бросился бежать.
Его особо и не преследовали. Ловить кого-либо охрана указаний не получила. Ей приказали никого не пускать, а пытающихся проникнуть, хорошенько поучить, что они и сделали.
В силу этих обстоятельств, Муртазов проснулся довольно поздно.
Придя в парк, на то место, где стоял ранее его мольберт, он увидел, что работа на стройке Тонкова кипит. Интересовавшая хоругвеносца старая стена капитально бетонировалась.
Муртазов вдруг осознал, что почти потерял возможность отслеживать ситуацию. Где теперь перехватывать Кузнецова? Впрочем, одно обстоятельство его радовало. Его догадка в отношении профессора подтвердилась. Именно он спускался вчера в лабиринт вместе с хозяином стройки.
А собственно, что я паникую, – подумал Муртазов. – Буду перехватывать антихриста у его дома. Адрес он заблаговременно узнал через Маляева.
***
Мыльников в начале этого, богатого событиями дня тоже был погружен в размышления. Его приятно удивили карьерные успехи. И он, конечно же, несмотря на отпуск, выбрал время и зашел в родное управление. Поговорил с Егоровым и вообще начал постепенно осваиваться в новом статусе.
В частности, он одобрил свой новый кабинет. Но именно осматривая эту, не в пример его старому кабинету, респектабельную комнату, он вдруг понял, насколько убога и она.
Поэтому уходить отсюда было просто необходимо. Уходить, чтобы не сдохнуть от тоски.
Но, так или иначе, или с Тамарой за границу, или к министру в команду, следовало прибыть с библиотекой Грозного. В первом случае, правда, всех конкурентов нужно было примитивно убрать, а во втором повязать. Всего-то разницы, – подумал Мыльников.
И решил, что выбор сделает в зависимости от развития событий. А пока, походив по родному управлению, где его все считали чуть ли не личным другом министра, он озаботился лишь получением бронежилета. Максимально усиленного варианта этого изделия. Зачем оно новому заму начальника никто не интересовался. И как можно вообще задавать глупые вопросы фавориту министра?
После этого Мыльников, не мудрствуя лукаво, одел форму, напялил бронежилет и поехал к дому Кузнецова. Разумеется, на служебном автомобиле с шофером. Предварительно, он заехал к себе домой и взял свой неучтенный пистолет. Ибо брать табельное оружие для такого дела было бы наглостью даже для министерского фаворита.
Подполковник попросил шофера встать поодаль от дома профессора, в поле на пригорке. И ждать его там. Он отошел от машины на приличное расстояние, достаточное, чтобы шофер не мог видеть, чем он занимается. Впрочем, шофера это и не интересовало.
Что входило в планы Мыльникова. Этого водилу надо было потом отправить восвояси назад в управление.
Обосновавшись на выбранном месте, Мыльников вынул бинокль и начал наблюдать за домом. Хотя, он пока не предполагал, что же он надеется увидеть.
День перевалил за полдень. И никакого шевеления вокруг дома не было. Похоже, там сейчас не было ни хозяина, ни гостей.
Впрочем, один гость появился. Судя по всему, непрошенный. И Мыльников прильнул к окулярам.
***
Муртазов пошел к дому Кузнецова сразу после посещения стройплощадки. Пошел просто так, решив, что дальнейшие решения он примет на месте. Обойдя ограду, он убедился, что во всяком случае, во дворе, никого нет. А калитка заперта.
Тогда, набравшись наглости, он стал звонить в звонок, кнопка которого находилась около калитки. До слуха хоругвеносца глухо доносилась из дома мелодия звонка. Но на нее никто в доме не реагировал.
– Чего звонишь, милок, – раздался сзади старческий голос.
Муртазов обернулся.
– Да вот, дело есть к хозяину.
– Зайди вечером. Уехал он с утра со своими гостями.
– А куда?
– Да откуда ж мы знаем. Сели на велосипеды и поехали. Михалыч у нас мужик хоть и в летах, но спортивный. У-у-ух, какой спортивный.
– Да, это всем его знакомым известно, – с видом знатока важно подтвердил Муртазов. – Ну, ладно, зайду вечером.
И он пошел прочь.
***
Кузнецов, Алексей и Виталий спрятали велосипеды, забросав их ветками, и начали обход того участка, который, по мнению профессора, был наиболее перспективен с точки зрения возможности найти вход в подземелье.
Место было глухое, и было видно, что его давно никто не посещал. То, что оно имело отношение к монастырю, доказывали редкие обломки каменных плит, на которых часто попадалась все та же искривленная свастика. Правда, обломки были небольшие и не могли прикрывать вход в подземелье.
Они, правда, нашли одну достаточно большую плиту. Попытавшись ее сдвинуть, наши кладоискатели убедились, что это достаточно трудно. Вряд ли такую плиту мог как-то переместить один человек.
И все же они продолжили свои попытки, которые были вознаграждены. Плита сдвинулась. Мало того, она оказалась лежащей на некоем подобии фундамента из белого камня. Фундамент, как сказали бы современные строители, был ленточным. Четыре стенки образовывали прямоугольник, уходящий в землю.
Кузнецов не обмолвился ни одним словом с ребятами. Они, казалось, начали понимать друг друга телепатически. С утроенными усилиями они окончательно сдвинули плиту. И начали вынимать землю из этого „фундамента“. Они работали истово. Но ничего, кроме земли эти четыре стенки не обрамляли.
– Пора бы перекурить, – первым сдался Алексей.
– Пора, – устало смахивая пот со лба, согласился Кузнецов.
– Давайте устроимся в этом шалашике, – предложил Виталий, показывая на крохотный примитивный шалаш, сложенный в непосредственной близости от плиты, в верхней части склона небольшого овражка. Того самого, что был, по мнению Кузнецова, перспективным на предмет поиска входа в подземелье.
Но овражек они уже облазили и не нашли ничего, похожего на вход.
– Да мы туда не поместимся. Видишь, он вообще какой-то полуразваленный. Наверное, романтически настроенные мальчишки сложили его месяца два назад, а после не приходили.
– Ладно, велосипеды-то мы на всякий случай спрятали. А вот сумки с барахлом и инвентарь валяются где попало. Так все и порастерять недолго, – сказал Виталий.
– Сложим их в этот шалаш.
– Уж лучше в эту пустую могилу.
– Ну ее к черту, эту проклятую могилу! Мы на нее почти полдня истратили. Смотреть на нее противно. Лучше в шалаш.
Виталий аккуратно собрал их лопаты, ломики и сумки, и начал переносить их в шалаш. Внутри тот был весьма беспорядочно заполнен лапником и валежником. Чтобы сложить сумки и лопаты, надо было немного разгрести этот бардак из веток, еловых и сосновых лап.
Виталий на животе с трудом вполз в шалаш, и вдруг его рука провалилась в пустоту.
– Сюда! – что есть силы заорал он.
***
Кузнецов, Алексей и Виталий стояли в узком проходе, куда можно было с трудом протиснуться в лаз, скрытый шалашом. Они вползали в этот лаз по очереди, тычась в подошвы, ползущего впереди. И вот, наконец, смогли встать.
– Включим фонари, – сказал Кузнецов.
Они включили фонари. Проход расширялся и уходил вниз. И через некоторое расстояние представлял уже приличный коридор, выложенный все теми же большими плоскими кирпичами.
Они молча прошли этим коридором и вошли в еще более широкий коридор. Один конец его терялся в темноте.
Кузнецов сориентировался и понял, что это тот самый коридор, что идет к монастырю в городе. Коридор, перегороженный завалом, в который они уткнулись с Тонковым.
Исследовать это направление, наверное, будет полезно, но сейчас надо идти в противоположную сторону.
– Туда, – махнул рукой Кузнецов, и ребята пошли за ним.
Они шли совсем недолго. Коридор привел их в весьма приличный зал. Стены которого были выложены уже не кирпичом, а белым камнем. На некоторых плитах стен были вырезаны различные знаки. Но преобладали все те же слегка искривленные свастики.
Из стен торчали ржавые железные кольца на штырях. Очевидно, в эти кольца можно было вставлять факела.
Они помолчали, осматриваясь и приходя в себя. Не каждый день обычный человек вот так находит подземный ход.
После затянувшейся паузы Кузнецов сказал:
– Если что и искать, то здесь. В этом зале. Так что обосновываться нам тут надолго. Давайте, переносим сюда сумки, лопатки, ломики. Организуем факела, для этого мы все необходимое вроде взяли. И начинаем осмотр этого зала.
Да, ребята, надо так все перетаскивать, чтобы снаружи осталось поменьше следов. Так что шалашик не потревожьте. Давайте, а я пока здесь осмотрюсь.
Ребята быстро перетаскали все в зал, как могли, замаскировали вход, зажгли импровизированные факела.
– Нечего фонари жечь и батареи сажать, – сказал Кузнецов.
Он как бы автоматически сменил тон. Теперь они были не просто единомышленниками и товарищами, когда, в сущности, старшинство обозначается достаточно поверхностно. В этом подземелье они были командой, обязанной к серьезной дисциплине. И это было не надо объяснять ни Виталию, ни Алексею.
Когда все было сделано, профессор все также коротко сказал:
– Перекусим.
Они достали бутерброды и фляги с холодным чаем. Молча поели. Почему-то не хотелось разговаривать. Подземелье, что ни говори, давило.
Молчание нарушил Алексей.
– Все-таки, как мог Юрий спрятаться от преследователя?
– Ночью вполне мог, – сказал Виталий. – Лечь, проползти и скрыться.
– Будучи раненным?
– Нет, ранение он, скорее всего, получил шальной пулей, когда уже начинал вползать в ход. Преследователь потерял его из вида и начал веером стрелять наугад. Одна пуля задела Юру. Наверное, не очень серьезно даже. Но он потом так долго шел, что сказалась потеря крови.
– А чего же все-таки убийца его не преследовал?
– Да мало ли? Может, Юрий, что выбросил, или обронил. А тот заинтересовался. Может такое быть? Может, ведь Юра нашел здесь что-то. Потом может того вспугнули и он дал деру.
– Мальчики, играть в детективов, конечно же, интересно, – прервал их Кузнецов. – Но мы не на следствии, мы на войне. А тут не надо выяснять истину в деталях. Надо знать только то, что важно для выполнения задачи. А задача наша найти библиотеку. Она где-то здесь.
Но где? Давайте искать. Но прежде осмотримся еще раз и решим, что нам может подсказать это решение. Надеюсь, Виталий, теперь ты не будешь столь скептичен к процессу размышлений.
– Нет, Святослав Михайлович. Но обрез я все-таки достану.
Он шагнул к сумке.
***
– Стой, где стоял! – раздался голос из коридора. И в освещенный факелами зал вышел из темноты Муртазов.
В руках у него был пистолет.
Виталий попытался сделать какое-то движение. Муртазов выстрелил. Пуля взбила фонтанчик песка у ног Виталия.
– Стоять, я сказал! – рявкнул Муртазов.
Виталий замер там, где стоял. И тут Кузнецов совершенно спокойно сказал:
– А вот и наш хоругвеносец, – И добавил. – У попа была собака. Он ее любил, и снял на видео. За что был отлучен от церкви.
Алексей рассмеялся. Виталий тоже. Шок от появления Муртазова был преодолен. А авторитет Кузнецова как командира укреплен.
Даже в неверном свете факелов было видно, как побелел от гнева хоругвеносец.
– Вот сейчас я вас всех перестреляю, суки. И тогда вы посмеетесь в аду, враги православия!
– А библиотеку сам найдешь? – спокойно спросил Кузнецов.
Муртазов на мгновение задумался. Но, кажется, принял решение. Он начал поднимать пистолет, целясь в Кузнецова и наслаждаясь тем, как тот начинает терять уверенность.
Профессор всеми силами стремился только к одному. Сохранить спокойствие, сохранить достоинство, не поддаться животному ужасу. Честь и достоинство, честь и достоинство, честь и достоинство, – стучало в мозгу, вытесняя из головы животный страх.
Он выпрямился и посмотрел Муртазову в глаза.
Между тем Виталий, стоявший к хоругвеносцу ближе всех, собирался, готовясь к невероятной атаке в прыжке. Благо, целился Муртазов не в него, а в Кузнецова.
Наконец, Муртазов поднял пистолет, и не в силах отказать себе в демонстрации превосходства, спросил:
– Может помолишься, безбожник?