День двадцать второй.

Райнер почти весь день просидел в тёмном углу недалеко от покоев епископа – трое, как назло, весьма молчаливых стражников встали в десяти шагах от него, по всей видимости, вернувшись с патрулирования улиц, и стояли на посту, отогреваясь, в течение нескольких часов. Когда в голове шпиона в очередной раз созрел и тут же лопнул не очень удачный план убийства стражи и побега, затянувшуюся тишину в коридоре нарушили шаги очередного патруля.

«Наконец-то», – вздохнул про себя с облегчением Райнер, собираясь уже ускользнуть, воспользовавшись моментом, но в этот миг до его слуха донёсся усталый, но удивительно радостный голос одного из стражников.

– Дружище! Давно не виделись, я уж думал, ты сгинул в наших лесах вместе с напарником! Я так рад снова видеть тебя.

– Я только что вернулся с доклада генералу, – рассмеялся пришедший. – Не заставляй повторять историю о моих бесполезных блужданиях вновь!

Серолицый замер, узнав голос «скитальца», снова прислушался.

– А что ты делаешь здесь? – заговорил первый стражник. – Разве не полагается отдых после такого задания? Или тебя уже отправили на новое?

– Генерал говорит, что людей не хватает. Да ещё отряд пришлось отправить в погоню за графиней. Я видел её на восточной дороге вчера. В награду за моё терпение и преданность генерал позволил сегодня заняться допросом пленников, а не продолжать лазать по сырому лесу.

– Повезло, – как-то невесело хмыкнул собеседник. – А мы уже четвёртый час ждём смену поста, да ещё и после ночного патрулирования улиц… Устали, мочи нет.

– Держитесь, – усмехнулся лазутчик. – А вот, кажется, и ваша смена.

В коридоре вновь послышались отдалённые голоса, и Райнер не стал ждать более удобного момента. Он беззвучной тенью мелькнул за спинами охранников и поспешил скрыться в более удобном месте, чтобы подождать своего недавнего нового знакомого, собравшегося допросить пленных, которыми, вероятнее всего, являлись советник Северин и несколько монахов – охранников епископа. Внутри у шпиона кипела злоба, распалённая собственными домыслами, но он изо всех сил старался держать усталое тело под контролем и не вдаваться в праведный гнев, мешавший здраво мыслить. Выяснять обстоятельства он не любил, но считал важным. И сейчас нужно было выяснить их прежде, чем кидаться с ножом на несомненного предателя. А чего он ожидал? Лотар так легко предал своих соратников в прошлый раз, так что ему мешало солгать и пленившим его отступникам. Во что на самом деле верил этот человек – неизвестно. Но… Серолицый задумался, разгоняя вновь нахлынувшие эмоции. «Видел на восточной дороге, да?» – разведчик провёл некоторое время под арестом в монастыре, если он сбежал, то сразу явился бы на доклад к начальству. Если же его выпустили приспешники маркиза по приезду Болдера в Сантерру, то он подпал бы под подозрения в соучастии и предательстве, и сейчас был и сам в подвале, в ожидании лучшего времени для суда. Зачем же ему говорить, что он видел графиню, если только шпион не пытается запутать следы? Злость сама по себе немного поутихла, и выяснение обстоятельств перестало казаться Райнеру бесполезной тратой времени.

Шаги Лотара приближались, и шпион занял позицию поудобнее, надеясь напасть на мужчину так, чтобы никто не услышал звуков борьбы и не увидел их. Ему по началу пришла мысль, что стоит незаметно пройти с ним до самого места заточения Северина, а там уже попытаться напасть, но что ждало в подвале, он не знал и решил не рисковать, уверив себя, что в случае надобности проберётся туда и сам. Но за миг до того, как серолицый решился сделать шаг вперёд, увидев спину предполагаемого союзника, по коридору вновь пронеслось эхо приближающихся шагов, и Лотар обернулся на голос приятеля. Оба шпиона замерли, глядя друг на друга с каменными лицами, никто не выдал ни волнения, ни испуга. Несколько секунд, которые длился этот взгляд, растянулись в бесконечное тяжёлое ожидание. Рука Райнера уже лежала на эфесе шпаги, и он готов был в любой момент скрестить клинки с точно такой же, готовой к бою, шпагой бывшего своего заключённого. Но тот медлил, не спеша обнажать оружие, хотя преимущество и было на его стороне. В конце концов, он не один, и Райнеру не выбраться отсюда, стоит лишь звякнуть стали в этом коридоре.

– Постой! – с улыбкой позвал шагающий по коридору стражник. – Нас сменили, и я хотел бы отправиться на допрос с тобой. Мы давно не виделись, да и полезно будет понаблюдать за работой того, кто рангом выше.

– Конечно! – как ни в чём не бывало улыбнулся Лотар, медленно убирая руку с эфеса, и Райнер тут же отступил обратно в угол, чтобы не быть замеченным. – Но может тебе стоило бы отдохнуть? Ты ведь и так провёл ночь без сна.

– Тогда я пропущу такое событие, – засмеялся мужчина, подходя ближе. – Да и мало ли, куда тебя потом отправят.

– И то верно, – разведчик отвернулся, стараясь не взглянуть больше на следившего за ним Райнера, и вместе с солдатом побрёл по коридору, возвращая на лицо выражение, какое бывает при приятной беседе.

Серолицый бесшумно последовал за военными, прячась в тенях и выжидая удобный момент для каждого шага. Разговор приятелей метался от одной темы к другой, пока наконец Лотар не спросил у друга то, что больше всего хотелось услышать сейчас Райнеру.

– Как ты поступил бы, – произнёс мужчина задумчиво, – если в день коронации, вдруг объявился настоящий наследник?

– Наследник? – удивился собеседник. – Брось, принц погиб двадцать лет назад, в этом уже нет сомнений.

– А если бы это было возможно? – продолжал настаивать Лотар.

– Я не привык думать о том, что невозможно. Зачем? Ты и впрямь веришь, что младенец мог выжить? И что же, он сам ушёл и вырос в лесу? Или его вырастили добрые крестьяне? Нет, нет, нет. Если объявится кто-то, называющий себя наследником, он будет самозванцем.

– Но как же маркиз? Ты согласен с тем, что он должен стать нашим королём?

– Отчасти, – вздохнул мужчина. – Быть может, когда он займёт трон, эти безумства закончатся… Претендентов больше нет, воевать ни к чему. Да и кто мы, чтобы решать такие вещи?

– Пожалуй, – Лотар помрачнел и до самого подвала шёл в молчании, когда же наконец они остановились перед тяжёлой дверью, мужчина доброжелательно улыбнулся. – Только после тебя, – он жестом пригласил друга открыть дверь, делая шаг назад.

– Как это любезно… – мужчина замолчал и, тихо выдохнув, повалился на пол.

Лотар несколько секунд смотрел с горечью на оглушённого товарища, затем на всякий случай нащупал на его шее пульсирующую вену, и наконец обернулся.

– Вам лучше пока не показываться, – обратился он к пустоте полутёмного лестничного коридора, из которой вдруг вынырнул его молчаливый преследователь. – В подвале наверняка есть ещё стража, я постараюсь отвлечь их.

– Так ты всё же решил, на чьей стороне сражаться? – произнёс Райнер, не двигаясь с места и продолжая держать руку недалеко от шпаги.

– Я сказал вам об этом сразу, – опустил глаза солдат. – Но это мой друг, – он глянул на бесчувственное тело на полу, – и я не мог убить его. Он обязательно поверит, когда увидит всё своими глазами… А сейчас лучше спрячьтесь.

Мужчина резко поднялся и, дождавшись, когда силуэт собеседника растворится в окружающем мраке, распахнул дверь подвала. Двое охранников, до того сидевших друг напротив друга за игрой в кости, испуганно обернулись и поспешили спрятать все не относящиеся к службе предметы.

– Скорее! – крикнул Лотар, очень театрально поднимая тело друга с холодного пола и перекидывая его руку через свои плечи. – Помогите же!

Стражники, узрев наконец отличительные знаки шпиона, превосходящего их на два звания, без лишних вопросов кинулись помогать вошедшему.

– Скорее, несите его наверх! – скомандовал мужчина. – Пошлите за врачом! И чтобы были рядом, пока он не придёт в себя! Если с ним что-то случится, полетят ваши головы! – он так реалистично изобразил гневный припадок, что стражники и возразить побоялись. Только когда один из них обернулся в нерешительности, Лотар строго добавил: – Нас прислали, чтобы допросить заключённых. Оставьте ключи, я доложу о происшествии начальству, когда закончу.

Охранник, не посмев усомниться в словах шпиона, молча кивнул, протянул ржавый ключ собеседнику и зашагал дальше по полутёмной лестнице, поддерживая бесчувственного сослуживца.

Не дожидаясь, когда стихнут удаляющиеся шаги, Лотар вошёл в подвал и, коротко глянув в строну двери, вставил ключ в замочную скважину.

– Как опрометчиво с твоей стороны, – покачал головой Райнер. За пару секунд он серой тенью проскользнул в темницу и уже прикрыл за собой тяжёлую дверь. – Ты ведь не предупредил своих доносителей, что пришёл с миром. А что если узники задумали мятеж и, как только провернётся ключ, собьют тебя с ног и, чего доброго, убьют, решив не разбираться с предателем?

– Я поспешил, – опустил глаза мужчина, но тон серолицего тут же сменился на более дружественный.

– Я немного увлёкся, – усмехнулся он. – Открывай же скорее! Советник, это мы – друзья!

* * *

Под промозглым мелким дождём телега быстро двигалась по размытому тракту. Вендэль, то и дело подозрительно озираясь по сторонам, бурчал что-то про шпионов и солдат маркиза, но к удивлению путников, им так и не повстречалось на пути ни одного всадника в военной форме и ни одного кордона до самых окрестностей Сантерры. Но вот уже приближалось место встречи, и Мари начала заметно нервничать, предчувствуя неладное. Она заткнула кинжал за пояс передника, защищавшего её платье от грязи, прикрыла эфес и щиток длинной накидкой. Чуть грязная у подола длинная юбка, белый льняной фартук, серый шерстяной плащ – в этой одежде девушка была похожа на обычную кухарку, решившую, ни с того ни с сего, путешествовать с вагантами. Но эта простая маскировка не снимала с неё возможных подозрений.

– Впереди солдаты, – вдруг произнёс Бернд, стараясь не выдавать волнения.

Он поднялся с места и прыгнул в телегу к оторопевшей Мари. Выхватив откуда-то из груды вещей пёстрый платок, мальчик без лишних церемоний стал повязывать его на голову спутницы.

– Я подумал, лучше ничего не говори, прикинься немой, – произнёс он, затягивая узел под растрёпанной косой девушки. Рука ваганта случайно на мгновение коснулась её щеки и шеи, от чего он тут же покраснел, хотя и продолжал делать вид, что всё в полном порядке. – Если что, вот, – Бернд протянул ей тамбурин, с украшенным крохотными бубенчиками краем. – На этом ты играешь. И молчи.

Мальчик собрался было подняться, закончив поправлять платок, но Мари схватила его за руку до того, как он успел сделать шаг назад.

– Я обидела тебя? – серьёзно спросила девушка, глядя в изумлённые глаза спутника, щёки которого ещё заметнее залились густым румянцем.

В это мгновение телега остановилась, и снаружи послышались голоса солдат. Бернд напряжённо сглотнул, не отрывая глаз от собеседницы, затем коротко вдохнул и, обхватив её лицо ладонями, резко наклонился, прильнув к её губам своими.

Окончательно растерянная и ошарашенная Мари не смогла даже пошевелиться, лишь застыла, не моргая, глядя перед собой сквозь ставшее неожиданно слишком близким лицо мальчика, когда он прижался к ней в несдержанном порыве. В следующий миг чуть влажные губы овил холодный порыв ветра, и Бернд, не говоря ни слова и не глядя больше на девушку, выскочил из телеги к подходящим солдатам.

Сейчас, после случившегося, Мари стала понимать, почему мальчик повёл себя так странно в самом начале их пути, но оторопелое удивление всё же не пропадало, пока его не развеял громкий голос старика.

– Элиза! Поди-ка сюда! – она поняла, что Вендэль обращается к ней, назвав первое имя, что пришло ему в голову.

– Эти достопочтенные господа хотят осмотреть наши вещи, – вздохнул мужчина, когда она выглянула из-под полога и, стараясь не встречаться взглядом со спутниками, спустилась на землю.

Ей было жутко неловко и хотелось поговорить с Берндом прежде, чем делать вид, что ничего не произошло, но выбора не было. Она с натянутой улыбкой кивнула солдату, стоявшему ближе остальных к путникам.

– К сожалению, моя дочь нема, – произнёс Вендэль, мельком глянув на мальчика, опустившего глаза, сунув руки в карманы широких штанов, пошитых на восточный манер.

– Куда вы направляетесь? – сухо спросил военный, указав одному из двоих своих напарников, чтобы тот осмотрел телегу.

– Под Сантерру, – усмехнулся старик. – Живём мы там, в маленькой такой деревеньке за…

– Понял, – раздражённо отрезал солдат. – Что везёте?

– Ничего, – развёл руками вагант.

– Здесь только куча тряпья! – крикнул из повозки мужчина, снова перебив путника.

– Мы музыканты и артисты, – улыбнулся тот беззлобно. – Нам нечего возить, кроме инструментов и костюмов.

– Музыканты? – усмехнулся устало первый солдат, взглянув на Мари, зябко кутающуюся в накидку, смущённо глядя в сторону. – Тогда сыграйте что-нибудь, мы хоть повеселимся, – он перевёл взгляд на сослуживца, выбравшегося из телеги с тамбурином в руках.

– Это все ваши инструменты? – прищурился он.

– На нём играет Элиза, – язвительно ответил Бернд, вынимая из-за пояса шалмей. – А отец поёт.

– Что мы должны сыграть? – со вздохом спросил Вендэль, понимая, что солдаты начинают что-то подозревать.

– Что-нибудь весёлое, – прищурился военный. – Мне интересно, как будет играть немая девушка. Ведь, вероятно, она ещё и глуха.

Мари мгновенно обмерла, но не дала страху показаться во взгляде, воззрилась с потаённой надеждой скрытой за маской спокойствия, на старика, который тут же нашёл, что ответить.

– Элиза хоть и слышит крайне слабо, но читает по губам, когда я пою, – произнёс он невозмутимо, – поэтому мне нужно заранее сказать девочке, что мы будем играть.

– Неплохо бы проверить, – произнёс мужчина уже более отрешённо. – Но да ладно, я слишком устал… И песен никаких не нужно, езжайте.

– Как вам будет угодно, – коротко поклонился Вендэль и повторил нарочито медленно для Мари, что нужно ехать.

Девушка кивнула, отчаянно сверяя каждое своё действие с необходимым образом, и развернулась уже к телеге, чтобы забраться под полотняный полог, когда услышала короткий возмущённый крик Бернда и громкий звон клинка, вынимаемого из ножен. Кровь остановилась в жилах вслед за охладевшим сердцем, страх мгновенно взметнулся из груди, парализуя мысли, но Мари за долю секунды до ошибки успела понять смысл ловушки. Она сделала шаг вперёд, собираясь уже взобраться в повозку, и остановилась, лишь когда холодная сталь блеснула перед самым её лицом и бесцеремонно упёрлась в шею. Девушка замерла, выпустив наконец настоящий страх во взгляд – сейчас он был ей на руку.

– Хочешь, чтобы малец жил, кивни головой, – раздался голос за спиной.

Она не шелохнулась, но по щекам вдруг покатились слёзы, она и сама не могла понять, были они настоящими или наигранными, но Вендэлю они дали весомый повод высказать своё недовольство.

– Прекратите пугать мою дочь! – нахмурился старик. – Что вам от нас нужно? Вы что, разбойники?!

– Успокойся, – махнул на него рукой солдат, отпуская свою пленницу, которая тут же обернулась и с ужасом уставилась на него, упёршись спиной в борт повозки. – Я же сказал, что надо проверить.

– Да с чего нам лгать?! – возмущённо повысил голос Бернд, отскочив от державшего его до того солдата на несколько шагов.

– Не ваше дело, – огрызнулся на него военный. – Есть приказ маркиза проверять всех, – он осёкся. – Катитесь отсюда! – мужчина отвернулся и зашагал к краю дороги. – Приказы не обсуждаются с посторонними.

Мари и Бернд быстро взобрались в повозку, и Вендэль тут же стегнул лошадь вожжами, не рискуя дожидаться новых подозрений стражи.

– Слава Богу! Слава Богу! – шептал старик, то и дело оборачиваясь и проверяя, не увязался ли кто-то из солдат за ними.

– Только бы Вильгельма не обнаружили, – закусив губу, покачала головой девушка и тут же, смутившись, взглянула на мальчика, сидящего напротив, который при упоминании имени будущего правителя нахмурился и отвернулся.

– Бернд, – она хотела было спросить что-то, но её перебил хриплый голос Вендэля.

– Он знает, что поступил неправильно, – произнёс вагант, не оборачиваясь. – Думаю, стоит забыть о случившемся.

– Тебя не касается! – ответил мальчик, не скрывая напряжённого волнения в голосе. – Думаешь, меня волнует, что скажет на это её жених?

– Я не расскажу ему, – не дала старику ответить Мари. – Никому не расскажу. Я только хотела понять…

– Нечего понимать, – буркнул Бернд, пересев в конец телеги, свесив ноги над грязной дорогой, уходящей из-под колёс. – Я бы не оставил свою любимую, чтобы быстрее добраться до трона. Никогда не доверил бы её жизнь малознакомым людям, да ещё в такое опасное время. А если бы мы продали тебя солдатам? Его это не волнует?

– О любви заговорил? – усмехнулся Вендэль. – Вам будет о чём поспорить с Францем. Прекрати бросаться словами и приди в себя.

– Я в своём уме! – огрызнулся мальчик, сжав кулаки. – Прекрати считать меня ребёнком.

– Ты ещё ребёнок и доказываешь это каждым своим поступком, – повысил голос старик, вновь хлестнув лошадь и уставившись на дорогу впереди.

– Да шёл бы ты к чёрту! – в сердцах бросил Бернд. – Жил без вас и дальше проживу! – он подался вперёд, собираясь спрыгнуть с дощатого пола на дорогу, но тут же был остановлен руками Мари, обвившими худую грудь и сдавившими тело мальчика так, что стало трудно дышать.

– Постой, – тихо попросила она, потянув спутника назад. Тот снова покраснел, зажмурившись и стиснув зубы. – Прошу тебя, не нужно уходить.

– Отпусти меня, – буркнул он, поджав ноги. – Не уйду.

Вендэль молчал, Мари осторожно разомкнула руки, но осталась сидеть рядом с мальчиком на коленях.

– Прости, что не могу ответить тебе такими же чувствами, – прошептала она, спустя несколько мгновений неловкого молчания. – Я…

– Не нужно ничего объяснять, – ответил он, поднимая глаза, но не глядя на девушку. – И так всё знаю.

– Я с радостью была бы твоей сестрой, – попыталась улыбкой развеять напряжённую атмосферу Мари. – Ты очень нравишься мне.

– Договорились, – усмехнулся мальчик, искоса глянув на спутницу. И хотя лицо его не выражало ни печали, ни обиды, во взгляде читалось всё, что он не отважился высказать, решив поддаться сменившемуся настроению диалога и скрыть свои настоящие мысли под лживым согласием. Да, его влюблённость никем не будет воспринята всерьёз и не может иметь продолжения, но сердце от этого не переставало часто колотиться, сбивая дыхание подступающим к горлу болезненным комом.

– И с чего это я?… – неслышно произнёс Бернд, когда девушка с улыбкой отвернулась, понимая, что сейчас ей просто нечего сказать, чтобы не сделать случайно ещё больнее новообретённому брату. Мысли неприятно путались под не прошедшим ещё шквалом скрытых эмоций, но мальчик понял, что чувства его, вероятнее всего, возникли под действием мимолётной эйфории – травница сняла с него «печать» обречённости, оказавшись вдобавок красивой девушкой и приятной собеседницей с волшебно манящим голосом. Это пройдёт и наверняка очень скоро, так что грустить не о чем. Бернд довольно усмехнулся – поцелуй-то он получил. Хотя, он был и не первым – жизнь на улице, среди представителей низшего сословия, накладывала свой отпечаток, но куда более приятным, чем все полузабытые предыдущие.

Колёса телеги тихо поскрипывали в такт кронам деревьев, раскачивающимся со стоном от порывов холодного ветра и засыпающим дорогу жёлто-бурой листвой. Путники приближались к месту встречи в молчании, глядя на дорогу впереди. Когда вдалеке показалась фигура всадника, Вендэль раздражённо чертыхнулся, Бернд тут же пересел к нему на облучок, коротко глянув на посерьёзневшую Мари. На этот раз чувство растерянности не застало её врасплох, только едва заметно защекотало в груди ощущение опасности, которое почему-то не находило подтверждения в мучивших девушку до того предчувствиях.

Видно, заметив повозку, всадник пришпорил коня и, махнув рукой, поскакал по менее размытой, застланной зелёной ещё травой, обочине.

– Это Дитфрид! – облегчённо и радостно поднялся на ноги Бернд, вглядываясь вдаль.

Старик на это только недовольно вздохнул в своём привычном ворчливом тоне.

– Друзья! Как я рад, что вы в порядке! – воскликнул всадник, подъехав ближе и заметив, что компания дошла до места встречи в полном составе. – Я везу дурные вести! Нужно скорее рассказать о них всем.

– Что стряслось? – спросил Вендэль совершенно без любопытства, будто происходящее в святом городе его вовсе не волновало.

– Маркиз готовится к коронации, – тихо произнёс Дит, поравнявшись с телегой и развернув коня.

Старик прищурился, движение усов выдало поджатые от негодования губы. Он потянул вожжи, и лошадка, тряхнув головой, остановилась.

– Привязывай коня к телеге и полезай внутрь, – приказал он мужчине. – Расскажешь всё по дороге. Вот уже наш поворот.

Всадник послушно спешился, стараясь не влезать в развороченную колёсами повозки грязь, закрепил узду на металлических петлях, к которым цеплялся полог повозки, и влез под жёлто-коричневый навес, скорчив при этом болезненную мину.

– Как же я устал, – произнёс он, потирая гудящие ноги. Мари понимающе вздохнула, глядя на бедолагу – её ноги болели до сих пор после ночной погони, которая, казалась, осталась ещё где-то в прошлой жизни.

– Не отвлекайся, – буркнул с облучка Вендэль, даже не оборачиваясь, на что Дитфрид состроил весьма недовольную физиономию, передразнивая спутника, но тут же вернул на лицо тревожное беспокойство и продолжил свой рассказ.

– В город я не въезжал, не впускают и не выпускают никого из простонародья, – произнёс он, усаживаясь поудобнее и понимая впрочем, что сидеть после своего путешествия ему неудобно ни в одной позе. – Стражники смурые и невыспавшиеся, смена задерживается, как сказал мне один из них. Я понял, что много солдат сейчас брошено в погоню за вами, – он взглянул на Мари, внимательно и хмуро следящую за каждым его движением и словом. – Много оставлено в столице. Но это не первопричина, маркиз собирает армию, я уверен! Наверняка он рассредоточивает войска вдоль границ. Привратники сказали мне, что прилюдно было объявлено лишь о том, что герцог более не может править. Мне показалось странным, что не последовало сообщения о передаче временного правления, но задавать подобные вопросы стражникам я счёл небезопасным, зато на некоторые из них мне ответили любезные монахини, которые, на моё счастье, покинули город, когда я ещё не отъехал достаточно далеко, чтобы не заметить их. Эти милые леди сообщили, что возвращаются в свою обитель – монастырь святой Агнессы, чтобы сообщить важные вести настоятельнице. Их послали в качестве переговорщиков к маркизу, когда по всему городу протрубили о смерти герцога. Так вот, завтра матушка-настоятельница должна будет присутствовать на коронации Болдера в соборе на главной площади, так как епископ согласился провести обряд, за неимением иных претендентов на трон. Туда же прибудут утром послы Кавальтеры и Сэфпейса, без которых вся процедура будет считаться недействительной. Это точная информация.

– Но почему о таком событии не объявили во всеуслышание? – задумчиво произнёс Бернд.

– Потому что маркизу ни к чему огласка сейчас, – ответил Вендэль. – Он поставит народ в известность, когда станет законным королём. Тогда уже некому и нечем будет возразить ему.

– Мы должны как-то помешать этому, – уверенно нахмурилась Мари. – Вильгельм был коронован и имеет доказательства своей власти.

– Доказательства? – скептически поднял бровь Бернд, всё ещё невольно поддаваясь язвительному настроению при упоминании имени правителя. – Какие же?

– Вот, – девушка быстро извлекла из-под накидки печать, висящую на её шее на толстом шнурке, который она нашла где-то в вещах вагантов.

– Если бы это доказательство предоставить послам, – всё также не оборачиваясь, произнёс Вендэль. – Да только где же нам ловить их? Если послы будут в сопровождении солдат маркиза, то нам и слова сказать не дадут, как перережут глотки и бросят гнить в придорожном овраге.

Дитфрид повёл плечами от представления неприятной картины и тут же озадаченно взглянул на Мари, спрятавшую печать обратно за пазуху.

– А что эта вещица делает у тебя? Если бы её обнаружили солдаты? Неужели Вильгельм совершенно потерял голову, раз повесил такую опасную вещь на твою шею?

Бернд язвительно фыркнул, подтверждая предположение спутника.

– Не ваше дело, – произнёс сердито Вендэль. – Нужно думать вместе над тем, как выкрутиться из сложившейся ситуации, а не роптать друг на друга, а уж тем более не роптать на своего короля, – старик обернулся, со злобным прищуром глянув сначала на одного, затем на другого спутника.

– Почему же епископ согласился короновать маркиза? – вдруг с тревогой заговорила Мари. – И как же… Моя матушка была в Сантерре. И другие, что с ними? Неужели они в заложниках?

– Старика Бенедикта не так просто запугать, – произнёс Вендэль задумчиво, отвлекаясь от ругани с мужской частью компании. – Быть может, его действительно «купили» чужими жизнями…

Девушка закусила губу, поджав ноги, и посмотрела с неоправданной надеждой на Дитфрида, будто ожидая, что тот вдруг раскроет ещё какую-нибудь новость, привезённую из святого города, и развеет дурные её предчувствия. Но мужчина лишь виновато покачал головой, понимая её мысли.

– Почти приехали, – безрадостно произнёс Вендэль, подгоняя усталую лошадь.

Из-за деревьев за поворотом заросшей дороги послышались далёкие звуки музыки и поющие голоса.

* * *

Вильгельм угрюмо смотрел на костёр, то и дело забрасывавший мокрую траву вокруг яркими искрами. Волнение после встречи с солдатами давно улеглось – Зибилле так театрально изображала из себя мать троих великовозрастных бездельников, рассказывая усталым военным о своей нелёгкой жизни без мужа, что те быстро сдались и отпустили путников без лишних досмотров. Телега свернула с тракта и после недолгого переезда по заросшей лесной дороге остановилась среди почти уже скрытых травой и молодыми деревьями развалин деревни. Как объяснил Фрид, несколько лет назад здесь случился большой пожар, сгорели все дома и часть леса вокруг, несчастные люди покинули это место, решив, что оно проклято или просто отказавшись восстанавливать пепелище.

Дитфрид уехал на разведку в Сантерру и всё никак не возвращался, второй повозки тоже пока не было видно на лесной тропе, и правитель немного нервничал, зная, что Мари тоже придётся пройти мимо кордона.

Солнце медленно клонилось к закату, Зиби хлопотала с ужином для всей большой «семьи», даже не переживая о том, что встреча может не состояться. Франц и Фрид о чём-то изредка переговаривались, развалившись в телеге и отдыхая после недолгого сбора хвороста для костра.

– Скучно у нас, – произнёс со вздохом Франц, когда Вильгельм в очередной раз напряжённо потёр рукой усталые глаза. – Прямо-таки затишье перед бурей.

– И то верно, – струны виолы недовольно брякнули, поддерживая слова музыканта, и смычок медленно проскользил по ним, рождая протяжный стон – предвестник печальной песни.

Фрид уселся поудобнее и, не спрашивая, хочет ли кто-то слушать песню сейчас, начал отчеканивать неожиданный военный марш, едва касаясь струн в такт словам.

Вильгельм поднял глаза на музыканта, усмехнулся задумчиво, когда тот закончил вступление и ещё громче и резче запел стройный марш.

Спрыгнув с телеги и сделав театрально серьёзное лицо, к песне подключился Франц.

Он подошёл к Вильгельму, заметив его загадочную усмешку, плюхнулся на бревно рядом с правителем и, по-братски обняв его, продолжил орать песню тому на ухо, на что Вильгельм, недолго думая, принял такой же суровый вид и стал подпевать музыкантам, отвлекаясь от своих потаённых мыслей.

Из-за деревьев на дороге показалась вторая телега, и певцы, тут же поднявшись, в обнимку зашагали в сторону вновь прибывших друзей, с радостными улыбками нарочито громко распевая окончание песни:

– Я всё-таки спел тебе эту песню, – возвестил Вильгельм, с нескрываемым облегчением глядя на показавшуюся из-за навеса Мари. – Как вовремя вы приехали!

– Я вижу, вы подружились, – улыбнулась девушка, стараясь хотя бы на время убрать тревожное выражение с лица. – Что это за песня?

– Мы говорили о ней в день знакомства, – лукаво усмехнулся юноша, отпуская тоже разулыбавшегося Франца.

– Но ведь я услышала лишь несколько строк, – Мари спрыгнула с телеги и тут же попала в объятья возлюбленного, поднявшего её над землёй, и прижавшего к себе так сильно, что стало нечем дышать.

– Фрид повторит нам её на бис! – кивнул он музыканту, который, обрадовавшись всеобщему веселью, занёс уже смычок над струнами, но был остановлен замечанием Вендэля, поднявшегося на облучке и окинувшего друзей таким строгим взглядом, что улыбки на лицах молодых людей мгновенно потухли.

– У нас нет времени веселиться, – сурово отрезал старик. – Дитфрид принёс нерадостные вести, нужно сначала решить, как быть дальше, а уж потом распевать песни.

– Что за вести? – нахмурился Вильгельм, опуская Мари на землю, но всё ещё прижимая к себе одной рукой.

– Ты можешь лишиться своего королевства, – глянул на него вагант. – Епископ коронует маркиза уже завтра, и тогда ты потеряешь всё.

Солнце давно уже опустилось за вершины деревьев, закат окутал лес розово-алой дымкой на несколько минут и схлынул, сменяясь тревожными сумерками, а путники всё сидели у костра, напряжённо обсуждая происходящее в стране и Сантерре. Прийти к какому-то решению им так и не удалось. Да и что можно было решить?

– Я не хочу подвергать кого бы то ни было опасности, – покачал головой Вильгельм, отвергнув очередное неудачное предложение. – Я должен сам попасть в город и объявить о себе. Возможно, если сделать это во время коронации, например, выйдя из толпы, солдаты не осмелятся напасть в присутствии свидетелей.

– Для того чтобы вот так просто выйти из толпы, нужно сначала попасть в эту толпу. А город для путников закрыт, – ответил Вендэль задумчиво. – Я уверен, что послы Кавальтеры будут въезжать в Сантерру через ближайшие к нам ворота, им нет смысла делать крюк вокруг городской стены. Нужно подкараулить их где-то на дороге и проследить, кто будет в составе. Если с ними не будет солдат Ладлера, то мы сможем открыть им часть правды и рассчитывать на помощь. Если же послов сопровождают, то можно попытаться прибиться к ним под видом музыкантов. В конце концов, Франц и близнецы отлично говорят на кавальтерском, это, вероятно, может снять с нас подозрения.

– В таком случае, вам всё равно будет грозить опасность, если меня разоблачат, – отвернулся правитель. – Вдобавок, Мари могут узнать. Повезло хоть, что моё лицо видело куда меньше стражи маркиза и придворных.

– Но всё же, для тебя тоже есть подобная вероятность, – вступила в диалог девушка, до того сидевшая молча в ожидании решения мужчин.

– Ты не справишься один, – заключил Вендэль. – Это очевидно. А мы уже решили для себя, на чьей стороне будем сражаться, поэтому не отпустим тебя в Сантерру в одиночку.

– Утро вечера мудренее, – поднялась на ноги Зибилле. – Встанем с рассветом и поедем… Господь не оставит нас.

Хмурые и задумчивые путники разбрелись по телегам. Мари с лёгкой тревожной улыбкой поцеловала Вильгельма перед сном, тот сжал её пальцы, пожелав добрых снов. Обоим было не по себе в преддверии решающего дня и не хотелось разлучаться даже на несколько часов, даже на те три шага, что разделяли телеги, но оба понимали, что осталось продержаться немного. Ваганты не стали бы осуждать молодых людей за распутство, но собственная совесть твердила правителю, что он поступает правильно, заставляя себя ждать.

Кроны деревьев перешёптывались в лунном свете, редко ухали в тёмной чаще совы, холодный ночной воздух и мерное потрескивание непотушенного костра быстро навевали тяжёлый сон.

* * *

Сбежать из подвала дома епископа оказалось на удивление просто, Лотар вывел пленников и Райнера из здания быстро и тихо, но выйти из города так же легко было невозможно. Серолицый узнал, что не встретить никого ранним утром ему удалось только чудом, так как усталые стражники не покидали ворот без крайней надобности, а в этот раз их отсутствие оказалось непростительной оплошностью. Теперь беглецам не оставалось ничего иного, кроме как найти дом, где их приняли бы и укрыли. Надёжный вариант нашёлся быстро – семья одного из монахов – охранников епископа, жила в Сантерре. Пожилые отец и мать бывшего солдата, перешедшего в служение Богу, с радостью приняла восьмерых мужчин в своём тесном домике в узком переулке недалеко от центральной площади. Солдаты уже побывали здесь ранее, когда по приказу маркиза прочёсывали весь город, чтобы исключить возможность заговора перед грядущей коронацией. Теперь армия дежурила на улицах, проверяя всех, кто позволял себе беспричинно слоняться по городу, нарушая комендантский час. Но за неимением большего числа служащих, патрули часто задерживались то в одной части города, то в другой, не выполняя свою работу добросовестно. Только это помогло беглецам добраться до спасительного крова незамеченными. Но времени было крайне мало – несмотря на то, что Лотар остался в доме епископа, обещая как можно дольше морочить стражникам голову, чтобы те не заметили пропажи заключённых, рано или поздно правда всё равно должна была всплыть, а тогда шпиону не сносить головы.

Райнер не захотел задерживаться «в гостях», желая выяснить все подробности происходящего сейчас в доме епископа и в соборе, где должна была сегодня пройти коронация маркиза. Он узнал от Северина, что графиня и Амелия сбежали с помощью Лотара и укрылись в пригороде, где раньше держали шпиона в погребе дома подслеповатой старушки. Та оказалась на удивление ясно мыслящей. Она прекрасно понимала, кто находится в её доме и клятвенно заверила солдата, привёзшего двух испуганных и усталых женщин по среди ночи к её дверям, что спрячет беглянок во что бы то ни стало.

Северин не мог позволить себе последовать за другом. Во-первых, он понимал, что ему не хватит сноровки и навыков, чтобы правильно вести себя в критических условиях в тылу врага, а во-вторых, его лицо знал каждый третий солдат королевства, а это подвергало планы Райнера ещё большему риску. Советник решил остаться в доме монаха, подробно расписав серолицему всё, что он видел и слышал в доме отца Бенедикта. Хотя дельной информации, к сожалению, было совсем немного. Но некоторые детали оказались очень важны. Узнав от друга, что Вильгельм сбежал после коронации спасать Мари, не ведая, жива она или нет, шпион был весьма растерян – он сознавал, что тот в силу юности может быть горяч и не всегда вдумчив, принимая решения, но настолько опрометчивый поступок граничил в его понимании с безумством.

– Теперь уже не столь важно, как опрометчив был поступок Вильгельма, – вздыхал Северин, отвечая на негодование собеседника. – Я надеюсь только, что он вернётся. Спешность, с которой маркиз устраивает свою коронацию, говорит только о том, что Вильгельм не пойман и его местонахождение Болдеру неизвестно. Что случилось с герцогом, я не знаю. Быть может, его смерть – дело рук Вильгельма. О Мари я тоже ничего не слышал.

– Ты думаешь, она может быть жива? – с недоверием спросил серолицый.

– Я не знаю, – вздохнул Северин удручённо. – Амелия верит в это, а я стараюсь просто не задумываться, чтобы не разочароваться, в случае если Вильгельм вернётся один.

– А что же отец Бенедикт?

– Он велел нам ждать и молиться. Да только ответом на наши молитвы нагрянули солдаты маркиза. Женщины едва успели спастись, благодаря Лотару. Сейчас его держат где-то в доме и, как повествуют разговоры охраны, его преосвященство дал согласие на то, чтобы короновать маркиза.

– Быть может, епископ надеется, что Вильгельм сам объявится и сорвёт коронацию?

– Он надеется на Бога… Иметь бы нам такую веру, – советник сокрушённо вздохнул. – Он не видел, как безжалостно маркиз заколол гонца, принёсшего ему дурные вести.

– Какого ещё гонца? – нахмурился Райнер.

– Совсем молодой парень, он прибыл на доклад к епископу как раз, когда меня с монахами привели к маркизу во дворе дома для дальнейших распоряжений. Понятное дело, что сообщение его перехватили солдаты. Не знаю, что именно было в сообщении, но там точно было сказано о том, что король Стефан извещён о коронации наследного принца. Маркиз, не раздумывая, пронзил беднягу шпагой и оставил истекать кровью прямо там во дворе.

Райнер мгновенно помрачнел, не зная, что ответить другу на такие новости. Северин покачал головой, всё ещё сокрушаясь по поводу незаслуженной смерти бедняги, но тут же нахмурился, понимая, что друга гложет что-то гораздо более серьёзное, чем жалость к незнакомому гонцу.

– Что не так? – спросил он вкрадчиво. – Ты побледнел.

– Я послал этого юнца обратно в Сантерру, – произнёс мужчина, глядя в пол в обречённой задумчивости. – Вместо того, чтобы отправить к Стефану. А сам поехал к королю вместе с Эмили.

– То есть…

– Это из-за меня он погиб, – сжал кулаки шпион.

– Ты не мог знать, – тут же покачал головой собеседник.

– Я должен был предполагать.

– Что предполагать? – повысил голос советник, стараясь вывести друга из оторопелого гнева. – Ты не знал о Уильяме!

– Я должен идти, – отвернулся Райнер.

– Ты должен идти, – повторил Северин, – но не должен вешать тяжесть этого греха на свои плечи. Будь рассудительным и холодным, каким бываешь всегда. Иначе ты погибнешь и смерть твоя будет бессмысленной, – без лишней вежливости предупредил советник.

– Да, друг мой, – согласился мужчина, печально усмехнувшись. – Я буду осторожен. Тем более, что теперь у меня есть особые цели, данные его величеством Стефаном. Ведь если бы он не верил в меня, здесь уже были бы войска Сэфпейса, поэтому рисковать я не имею права. Но жизнь маркиза отниму без раздумий.

– Маркиз, каким бы он ни был чудовищем, должен быть представлен суду, – возразил советник.

– Всё будет зависеть от обстоятельств, – серьёзно парировал Райнер. – А сейчас, – он подошёл к двери, ведущей на тихую улочку Сантерры, – мне нужно идти. Времени всё меньше и, если Вильгельм действительно рискнёт объявиться на коронации, я должен буду оказаться рядом.

– Будь осторожен, – проводил его Северин коротким кивком головы. – И да хранит тебя Господь, – добавил он тихо, когда дверь за шпионом медленно затворилась. – Храни нас всех Господь…