Остров современного футбола
Будущее было так легко отыскать, оно каждое лето гостило в спортшколе Рюит-Неллинген, менее чем в получасе езды на юго-восток от Штутгарта. Но кто стал бы тратить время на то, чтобы заглянуть туда?
Была середина 1980-х, срединная точка продолжительного успешного десятилетия процветания, начавшегося с победы (Западной) Германии на Чемпионате Европы-1980 и завершившегося на «Олимпийском» стадионе Рима, где сияющий от счастья Лотар Маттеус поднял над головой золотой кубок после победы национальной сборной в третьем для нее подряд финале Чемпионата мира.
Был один разочаровывающий результат, вылет в первом раунде Евро-1984, после которого хмурый Франц Беккенбауэр в прямом эфире ZDF Sportstudio предупреждал, что немецкий футбол более нельзя считать лучшим в мире. Но это был типичный Кайзер, умно управлявший ожиданиями общественности после своего назначения в боссы национальной команды, после ухода добродушного, но скучноватого Юппа Дерваля (таблоидное прозвище: «Седовласый шеф»). Все остальные видели в этой неудаче на турнире во Франции то, чем она, очевидно, и являлась: внезапным сбоем в системе, о котором помогли быстро забыть все прочие триумфы и с трудом выигранные сражения.
То, что у Германии были лучшие игроки, лучшее отношение к делу, лучший тактический арсенал, лучшая лига, даже не обсуждалось. «Быть может, итальянская лига может поспорить с Бундеслигой [за первое место]», – сказал в 1984-м журналу Playboy Эрнст Хаппель, австрийский тренер «Гамбурга», который был знаменит тем, что никогда не вел бесед со своими игроками. Быть может.
Почти полный отказ от самоанализа, к которому прибегнул немецкий футбол, был вызван не одним лишь высокомерием. Это была осознанная психологическая уловка. Невозможно начать регулярно побеждать, просто задавая вопросы. Вопросы были опасны. Они могли привести к сомнениям, а сомнения могли подорвать уверенность в себе. Такой путь не был немецким путем (в футболе). Его герои были людьми дела, а не мыслителями; людьми, которые могли распрощаться со своими важнейшими качествами и способностями ради того, чтобы бежать, бить и забивать словно бы на автопилоте, словно они были включены в одну большую систему, твердо решившую преуспеть, и существовала она независимо от них самих.
Завистливые иностранцы насмехались над тевтонскими «панцерами», над методичным, механическим подходом к потрясающей игре, в которую они играли, словно роботы. Немцы, впрочем, знали правду: подлинное искусство состояло в том, чтобы игнорируя страх неудачи, позволить игре самой вывести тебя туда, где тебе нужно было оказаться. Как это было, когда Пауль Брайтнер отобрал мяч у штатного пенальтиста Герда Мюллера и буднично реализовал удар «с точки», сравняв счет в финале Чемпионата мира-1974 против голландцев. (Мюллер забьет свой гол на мюнхенском «Олимпийском» стадионе, ставший решающим, 20 минут спустя.) «У меня не осталось абсолютно никаких воспоминаний об этом моменте, один большой пробел, – признался мне Брайтнер 27 лет спустя. – Все две минуты, прошедшие со свистка арбитра, сигнализировавшего о возобновлении игры после того, как счет стал 1:1, полностью исчезли из моей памяти. Я был так сконцентрирован, что вокруг меня не существовало вообще больше ничего. В такие моменты нельзя позволить себе думать о том, что делаешь, иначе страх станет таким сильным, что начнешь путаться в собственных ногах».
Брайтнеру довелось пережить опыт выхода из тела, когда на следующий день, сидя дома, он пересматривал игру по телевизору. «Я кричал этому парню: «Ты безумен, почему ты бьешь? Что ты делаешь? Ты, наверно, с ума сошел!»
Способность блокировать все воспоминания остается одним из главнейших сильных качеств немецкого профессионала, но у того, чтобы играть с шорами на глазах на протяжении десятилетия, полного трофеев – или по крайней мере очень хороших шансов на их завоевание, – есть и свои недостатки. Никто не утруждался останавливаться, смотреть по сторонам и подмечать, что происходит вокруг. Такого рода любопытство было прерогативой слабых, неудачников, второсортных людей, которым никогда не светило стать кем-то. Людей, подобных Ральфу Рангнику.
Клуб «Ульм» отпустил Рангника после того, как в 1982-м вышел во второй дивизион. В следующем сезоне он был играющим тренером команды шестого дивизиона из маленького городка FC «Viktoria Backnang», и в феврале 1983-го киевское «Динамо» приехало сыграть с его клубом товарищеский матч. Команда легендарного тренера Валерия Лобановского остановилась в расположившейся неподалеку спортшколе Рюит, где проводила тренировочный сбор в межсезонье. Любительская команда Бакнанга выступила в роли удобного спарринг-партнера для лучшей команды Советского Союза, в составе которой выступали такие звезды, как Олег Блохин и молодой Алексей Михайличенко.
Украинцы выигрывали в матче на промерзшем газоне так легко, как и ожидалось. Оборонительный полузащитник Рангник, которому тогда было 24, назвал этот опыт чрезвычайно нервирующим. Он начинает свой рассказ о моменте своего «футбольного прозрения», как он сам его называет, сидя с чашкой чая Дарджилинг в лобби штутгартского отеля Graf Zeppelin, стоящего напротив железнодорожного вокзала.
«Через несколько минут после начала матча, когда мяч ушел в аут, я вынужден был остановиться и пересчитать игроков соперника. Я думал, что творилось что-то неладное, – у них что, 13 или 14 мужиков на поле? Тогда я впервые ощутил, каково это – играть против команды, систематически прессингующей мяч. Я уже играл прежде против больших профессиональных команд – и разумеется, те игры мы также проигрывали, – но они хотя бы давали немного времени отдышаться, возможность «поставить ногу на мяч», как мы раньше говаривали, небольшую передышку время от времени, чтобы немного успокоиться. Я помню, что еще в конце девяностых люди требовали этого от центральных полузащитников. Сыграйте-ка так теперь с дортмундской «Боруссией». Весело будет! Трое или четверо из них обступят тебя со всех сторон за считаные секунды. В том матче против «Киева» все 90 минут я находился под постоянным давлением. Как и мои партнеры по команде. Я всегда считал, что футбол – это не просто игра, в которой тебе нужно бегать за соперником по всему полю, а если потребуется, то еще и в туалет за ним. Будучи опорным хавбеком, я всегда получал хорошие оценки в прессе, если закрывал плеймейкера соперников, даже если сам делал при этом пять касаний за матч. Это всегда казалось мне не очень правильным. Но против «Киева» я впервые ощутил: это футбол совершенно другого сорта».
Рангник впервые усомнился в методологии немецкого футбола, когда изучал английский язык и недавно созданную дисциплину под названием спортивная наука в Университете Штутгарта в конце 1970-х. (Во время изучения курса он год провел в Университете Сассекса в Брайтоне и с тех пор стал убежденным англофилом.) «В нашем классе было 20 парней и 20 девчонок, и у каждого из нас в прошлом были какие-то спортивные достижения на соревновательном уровне. Одна из моих одноклассниц была волейболистка команды «Фейербах», лучшей женской волейбольной команды того времени. Я учил ее футболу, а она меня волейболу. Я был поражен, узнав, что они тренировались по десять часов в день, включая два часа в спортзале и два часа тактических занятий. Это было потрясающе; стандартные положения были тщательно отрепетированы. Я осознал, что другие виды спорта обогнали нас и уже давно оторвались на расстояние в световые годы в плане профессионализма и интенсивности работы. Мы в сравнении с ними не делали практически ничего. Тренировались два часа и едва ли делали что-то еще, кроме небольших физических упражнений. Люди полагали, что тренироваться больше одного раза в день физически невозможно».
Команда Лобановского будет возвращаться тренироваться в Рюит каждый сезон на протяжении следующих нескольких лет, и все это время Рангник будет наблюдать за ней с бровки с блокнотом в руке каждый день, пытаясь в точности понять для себя, что именно делают их игроки и как. В то время он учился в Кёльне, надеясь получить тренерскую лицензию категории Pro, и был самым молодым на своем курсе, а впоследствии получил диплом, став лучшим в классе. «Тактическая программа Немецкого футбольного союза застряла в 70-х, – говорит он. – По сути дела, мы стояли на месте, никуда не двигаясь с 1974-го. Команды Бундеслиги, так же как и сборная, выходили на поле с «чистильщиком» в составе, а предпочтение отдавалось системе персональной опеки. Не было никакой нужды в переменах – мы были успешны. Инновации появлялись только стараниями иностранных тренеров, таких как Паль Чернаи, под началом которого «Бавария» играла в одну из разновидностей футбола, заточенного под контроль мяча, или Хаппель, который привез с собой систему зональной опеки из Голландии, он тренировал их сборную [в 1977–1978 годах]. У Хаппеля была привычка говорить [Рангник имитирует австрийский акцент]: «Если ты играешь в персональную опеку, у тебя на поле 11 ослов». Но его «Гамбург» не прессинговал мяч так уж активно. Большей частью они двигались к флангам».
Рангник был назначен тренером любителей клуба «Штутгарт» в 1985 году. В тот год он познакомился с инженером-строителем, который самостоятельно обучился премудростям футбольной тактики и стал первым тренером, представившим в Германии «Ballorientierte Raumdeckung», систему, сочетавшую зонную опеку с агрессивным прессингом мяча: его звали Хельмут Гросс.
Изучая игру «оранье» под руководством Хаппеля, Гросс понял, что зональная опека помогает куда эффективнее расходовать энергию обороняющейся команде. Но почему в таком случае не потратить эту лишнюю энергию на то, чтобы защищаться впереди, агрессивно, вынуждая соперника ошибаться и рано забирать у него мяч, когда он еще далеко на его половине поля?
Будучи тренером клуба SC «Geislingen» из шестого дивизиона, клуба из провинции Баден-Вюртемберг, Гросс начал реализовывать свой радикальный новый метод и добился с ним огромных успехов. Через несколько лет его взяли в штат региональной футбольной ассоциации, где он обучал тренеров, своего рода мозговой центр для молодых менеджеров. Рангник стал членом команды и его любимым протеже. «Это была лаборатория для идей и экспериментов. Мы часами обсуждали тактику, иногда говорили о ней целую ночь. Я находил тысячи причин, почему его футбол не сработает, а Гросс отвечал, что контролировать игру можно, только имея четкий план по работе «против мяча». Он говорил: «Я понимаю твои сомнения и страхи, потому что так тебя воспитывали игроком. Но нужно преодолеть их и довериться системе». Спустя какое-то время он убедил меня, что зональная опека по всему полю и высокий прессинг не только вполне реализуемы, но это путь вперед, в будущее».
Гроссу даже удалось успешно реализовать свои идеи на практике против самого мастера. Во время одного из сборов в тренировочном лагере в Рюите «Киев» Лобановского сумел добиться лишь ничьей 1:1 в матче с командой пятого дивизиона VfL Kichheim, которая также дважды брала чемпионский титул в Баден-Вюртемберге под руководством Гросса.
В сентябре 1984-го преемник Гросса в SC «Geislingen» Якоб Бауманн сотворил одну из крупнейших сенсаций в истории Кубка Германии. Его любители обыграли суперзвезд из «Гамбурга», который тренировал Эрнст Хаппель, со счетом 2:0 во втором раунде турнира, и все благодаря высокому прессингу. «Они набросились на нас, как рой пчел, – сказал газете Stuttgarter Zeitung бывший полузащитник «Гамбурга» Феликс Магат. – Мы были раздражены».
Гросс и Рангник начали писать свои тренерские руководства и развивать свою собственную систему тренировок. «Не было никаких книг, никаких упражнений, которые могли бы нам помочь, – говорит Рангник, – не существовало никакого словаря и терминов». Они изучали видеозаписи матчей «Милана» Арриго Сакки, которые присылали им друзья из Италии. Чтобы поставить на паузу, промотать назад или вперед пленку на старом проигрывателе Гросса, требовались столетия. Оборудование частенько отказывало из-за перегрузки.
Две подряд победы Сакки в Кубке европейских чемпионов с голландским трио Марко ван Бастен, Франк Райкаард, Рууд Гуллит задали новые стандарты качества в плане блестящего коллективного движения. Но Сакки, бывший в прошлом продавцом обуви, был также примером для подражания и в личном плане. Рангник говорит: «Он не был знаменит, у него не было выдающейся карьеры игрока за плечами. Он был похож на [французского комика] Луи де Фюнеса. Невозможно было и представить, что в то время немецкий клуб назначит главным тренером такого человека. Сакки разрушил стереотипы».
«Штутгарт» нанял Гросса в 1989 году, чтобы он наблюдал за работой всего молодежного департамента клуба. Он издал директиву: система Ballorientierte Raumdeckung должна стать обязательной на всех любительских уровнях. Вскоре после этого Рангник последовал по его стопам, став тренером молодежной команды «А» швабского клуба, немецкого эквивалента резервной команды. И также пришел к выводу, что для того, чтобы подобный футбол работал и давал результат, не требуются ни голландские суперзвезды, ни коллективный гений киевского «Динамо». «Я поменял схему на четырех защитников в линии обороны и перешел на систему зональной опеки, работая в [клубе седьмого дивизиона] SC Korb, и мы едва ли проиграли хоть раз за весь второй круг после зимней паузы, – говорит он. – Если было возможно реализовать такое с любителями, значит, было возможно и с любой другой командой».
Но нужно было бегать. И много. Во время отпуска в Южном Тироле в 1991-м Рангник узнал, что команда Зденека Земана «Фоджа» проводит тренировочный сбор в Теренто, горной деревушке в полутора часах езды. «Земан вывел «Фоджу» из третьего дивизиона в Серию А за два сезона, имея в составе никому не известных игроков, – и все благодаря агрессивному прессингу и зональной опеке по всему полю. В Италии это чудо называли «Зенландия». Я подумал, что этот мужик – моя родственная душа. Моя жена была недовольна, но каждый полдень я ехал туда, чтобы посмотреть тренировки его команды». Земан заставлял своих игроков пробегать 10 километров в высоком темпе. Он сказал Рангнику, что ему нужна самая подготовленная в физическом плане команда лиги для того, чтобы играть в такой футбол. Иначе, говорил чешско-итальянский тренер, у его команды не было бы никаких шансов на успех. «Я осознал, что чуть-чуть прессинга недостаточно. Это как быть «немножко беременной» – это ничто», – говорит Рангник.
Его штутгартская поросль выиграла юношеский чемпионат Германии, выбив в ⅛ финала юношескую команду мюнхенской «Баварии», считавшуюся непобедимой (в ее составе играли такие таланты, как Дитмар Хаманн и Кристиан Нерлингер). Рангника повысили до должности директора молодежного и любительского футбола в швабском клубе, но в 1994-м он подал в отставку, когда «Штутгарт» проигнорировал его при выборе ассистента для тренера первой команды Юргена Рёбера. Рангнику потребовалось отработать еще 18 месяцев, полных достойных, но не выдающихся результатов во главе команды третьего дивизиона SSV Reutlingen и пережить тяжелый старт со следующим своим клубом «Ульмом 1846», игравшим на том же уровне футбольной пирамиды, прежде чем его методы получили более широкое распространение.
Тем временем зональная опека, прессинг и оборона из четырех защитников потихоньку начинали прокладывать себе дорогу в профессиональный футбол Германии, впервые за все время благодаря менеджеру Вольфгангу Франку, возглавившему извечных аутсайдеров второй Бундеслиги «Майнц 05». Франк, бывший форвард Бундеслиги (52 гола за «Айнтрахт Брауншвейг»), игравший в конце 1970-х, носил прозвище «Блоха» за свое тощее телосложение и удаль при игре в воздухе. Однако его тактический арсенал больше подошел бы тяжеловесам высшего дивизиона; многое оттуда было позаимствовано из тетрадей Сакки и эссе бывшего главного тренера национальной сборной Швейцарии Даниэля Жандюпо под названием «Философия игры в четыре защитника». Как в 1999-м объяснял Süddeutsche Zeitung сам Франк, эта работа, опубликованная в журнале для профессиональных тренеров Fußball Training в 1995-м, призывала к созданию численного преимущества вокруг мяча, это был своего рода усложненный «детский футбол»: «Все должны преследовать мяч». Заводить игру соперника в тупики на флангах, писал Жандюпо, здесь ключевой момент стратегии. Как только мяч отобран, игроки твоей команды должны были роем лететь на половину поля соперника, на скорости заполняя ее собой. «Очень похоже на раскрытие кулака в ладонь», – говорит Франк.
Когда Франка привели в «Майнц» в сентябре 1995-го с задачей спасти команду от вылета, она шла на последнем месте в турнирной таблице с одним очком и нулем забитых голов по итогам первых восьми матчей. «У нас был довольно неплохой подбор игроков, но как команда мы были абсолютно мертвые», – вспоминал надежный, но ничем не примечательный центральный защитник клуба, со временем сменивший Франка в роли играющего тренера. Его звали Юрген Клопп.
Франк завоевал доверие команды, сказав им, что с его стратегией они сумеют обыграть любого соперника и нехватка индивидуальных качеств значения не имеет. «Он моментально покорил нас, – сказал Клопп. – Мы так отчаянно жаждали выбраться из зоны вылета, что готовы были хоть 150 раз залезать на дерево и обратно, если бы это дало нам хоть какие-то очки в таблице». Этого делать не пришлось. Но переход от персональной опеки к эффективно работающей зонной системе потребовал примерно 150 тренировочных сессий, посвященных отработке командного движения, подсчитал Франк. Более опытные профессионалы могли роптать из-за нового тренировочного режима, который предполагал, что игроки «Майнца» должны были часами на холоде медленно репетировать движение в унисон, двигаясь между воткнутых в землю шестов по сложной схеме. Клопп говорит: «Считалось, что в Германии тренировки должны проходить в веселой обстановке, много-много экшена: удары, навесы, рондо». На контрасте усилия, которые игроки должны были прилагать для реализации системы Франка, были просто титаническими. «Но мы думали: если ван Бастен и Гуллит вынуждены были учиться этому в «Милане», то и мы должны как-то с этим справиться».
Взяв на вооружение новую стратегию, «Майнц» набрал 32 очка во второй половине сезона, больше любой другой команды в обоих первых дивизионах, и финишировал в середине таблицы. В условиях ограниченного количества талантливых игроков и скромных бюджетов второго дивизиона авангардный подход к тактике делал разницу. «До прихода Франка мы, по сути, жили как в джунглях – гнались за всем, что было облачено в футболку, – говорил Клопп. – Он сумел в какой-то степени достичь того, что наши результаты перестали зависеть от наших талантов. До тех пор мы полагали, что, будучи худшей командой в сравнении, непременно проиграем». Лучшая организация игры помогает добиться большего равенства с превосходящими по классу соперниками.
Медленно, понемногу новомодная концепция игры начала пускать корни на этом уровне, став способом выделиться из серой массы и добиться лучшего результата без вливания кучи денег. «Фрайбург» Фолькера Финке скакал между первым и вторым дивизионами, практикуя более упрощенную версию игры в четыре защитника, Бенно Мёльманн экспериментировал с этой схемой в «Фюрте», «Ваттеншайд» и «Юрдинген» следовали их примеру.
Иконой и неофициальным рупором этой «экзотической маленькой группировки» (слова Клоппа) был Рангник. Он вывел «Ульм 1846», команду, составленную из сброда талантливых и готовых к тяжелой работе игроков, из Регионаллиги Зюд (третий дивизион) во вторую Бундеслигу в сезоне 1997/98. Но признание приходило к его футбольной идеологии очень медленно. В то лето местная газета высмеяла Рангника за то, что он демонстрировал своим игрокам видеозаписи матчей чемпионов мира сборной Франции. Кем он себя возомнил?
Но когда «die Spatzen» («воробьи»), которых все считали кандидатами на вылет еще до старта нового сезона, продолжили свой высокий полет, не проиграв ни разу в первых 16 матчах сезона, немецкий футбольный истеблишмент вынужден был присесть и начать наблюдать за командой Рангника. На «Донауштадионе» творилось что-то из ряда вон выходящее. Более того, что-то совершенно новое.
Frankfurter Allgemeine Zeitung хвалила «Ульм», называя его «островом современного футбола». Бывший «чистильщик» «Реала» и чемпион Европы 1980 года Ули Штилике, которого как раз недавно назначили ассистентом главного тренера сборной Германии Эриха Риббека, сказал в интервью серьезному, авторитетному журналу Der Spiegel, что команда Рангника являет собой «будущее немецкого футбола», ни много ни мало. «Команда U14 «Ульма» и та может играть в зональную опеку, в отличие от национальной сборной», – едко подмечала газета TAZ в сентябре 1998-го.
Вылет сборной Германии под руководством Берти Фогтса в четвертьфинале Чемпионата мира-1998 во Франции после поражения от хорватов поднял – впервые на памяти живущих – странные и неудобные вопросы. Не отставал ли немецкий футбол с его рабской преданностью системе с «чистильщиком» в защите от современных реалий? Рангник, походивший своими очками и тихим голосом на типичного дантиста, кажется, знал ответы на эти вопросы и рецепт панацеи.
В декабре 1998-го на съемки ZDF Sportstudio, выходящего поздно вечером и более интеллектуального (в сравнении с выходящей в дневное время программой Ran с коммерческого канала Sat 1) шоу, посвященного обзору матчей Бундеслиги, пригласили Рангника, чтобы он прочел свою проповедь непосвященным у доски с магнитиками. Слегка игривое вступление, которым программу открывал ведущий Михаэль Штайнбрехер, сделало очевидным то, насколько удивительным и необычным такой глубокий взгляд на теорию футбола был для эфира этой программы, впервые вышедшей на экраны еще в 1963 году. «Мы уже несколько лет говорим о четверке защитников и зональной опеке, и все равно, когда об этой системе заходит разговор, люди испытывают некоторый трепет, – сказал Штайнбрехер. – Многие зрители, которые смотрят нас в своих домах, говорят, что до сих пор не до конца понимают, в чем тут смысл. Не могли бы вы, господин Рангник, показать нам, что происходит?»
Разумеется, мог бы. Рангник, облаченный в свободно сидящий полностью черный костюм, был бы более уместен в таком виде в офисе какого-нибудь модного архитектора, но его терпеливая, четко сформулированная 90-секундная лекция мгновенно вызвала бурные аплодисменты сидевшей в студии аудитории. «Они обратили внимание», – сказал Штайнбрехер, прежде чем повторить рассуждения Рангника «своими словами», опустив несколько технических терминов.
Это появление Рангника на ТВ вышло памятным, но не совсем по этой причине. Лекция Рангника выставила в дурном свете его более опытных и именитых коллег, и очень скоро он ощутил на себе негативные последствия. «В Италии, Испании, Англии, даже в Швейцарии шоу Sportstudio вызвало бы у скучающих зрителей лишь зевок, поскольку все эти страны в то время уже были далеко впереди нас по этой части, – говорит он. – Но старой гвардии Бундеслиги, традиционалистам, боявшимся всего нового, это не понравилось. Будучи молодым тренером, я недооценил то, какими чувствительными были люди футбола здесь».
За глаза тренеры-соперники называли Рангника «профессором», всезнайкой-тренером, который, сидя в своем кресле, напрочь утратил связь с реальным миром. Уничижительный ярлык вскоре подхватила и пресса. Рангника будут травить негативными коннотациями этого слова следующие несколько лет, что он отработает в высшем дивизионе. «Согласившись прийти на Sportstudio, я совершил ошибку. Я сделал глупость, рассказав другим о своей тактике. Такие вещи никогда прежде не обсуждали. Меня сочли теоретиком – в оскорбительном смысле. Теоретики, как гласило бытовавшее тогда мнение, были полными противоположностями практикам».
Его великолепная серия с «Ульмом» принесла ему контракт со «Штутгартом», в который он вернулся в следующем сезоне, став главным тренером. Он стал пятым тренером швабской команды через год после того, как президент клуба Герхард Майер-Ворфельдер уволил Йоахима Лёва (май 1998-го) и его преемников Винфрида Шефера, Вольфганга Рольфа и (будущего тренера сборной Германии U21) Райнера Адриона, который также был частью андеграундного движения имени Хельмута Гросса. «Ульм» в итоге второй год подряд заработал повышение в классе, несмотря на то что в марте 1999-го Рангник клуб покинул. Профессор приехал. Но то, что должно было стать прорывом для тактического прогресса в стране, оказалось его тормозом. Революция захлебнулась в бурных водах первого дивизиона.
В «Штутгарте» всеобщее сопротивление переменам как на уровне совета директоров клуба, так и в раздевалке команды на деле оказалось куда более мощным, чем ожидалось. Тренеры должны были тренировать. Попытки Рангника повлиять на процесс принятия решений за пределами тренировочного поля и тренерской скамьи получали резкий отпор от тех, кто был заинтересован в том, чтобы все и дальше делалось так, как раньше. Его видение тактики также оказалось не очень подходящим команде, во многом полагавшейся на гений болгарского плеймейкера Красимира Балакова, отвечавшего за голы и голевые передачи. На тот момент Балаков остался единственным еще игравшим в команде членом «Magische Dreieck», «магического треугольника», в составе которого были также бразильский форвард Джоване Элбер и немецкий центрфорвард Фреди Бобич. Трио помогло клубу выиграть Кубок Германии в 1997 году, а годом позже, под руководством Лёва, добраться до финала Кубка обладателей кубков, проигранного «Челси». Балаков, любимчик президента клуба Майера-Ворфельдера, был классической «десяткой», который вышагивал по полю с естественной развязностью и ожидал, что каждая передача вперед будет приходить ему в ноги.
Одно дело – играть в коллективный, беспощадный футбол агрессивного прессинга с любителями и игроками второго дивизиона, понимавшими, что упорная работа может компенсировать нехватку индивидуального мастерства, но Балаков и другие опытные профессионалы с куда меньшим энтузиазмом готовы были подписаться на футбол «рабочего класса». «Профессор» Ральф оказался во главе неуправляемого класса, его позиции подрывали снайперскими выстрелами клубные начальники, а его неприятный публичный имидж ботаника Kopfmensch’а (дословно: главный человек), ничего не добившегося за карьеру игрока, не мог убедить звездных игроков – участников Чемпионата мира и обладателей трофеев – ни много ни мало в том, что они играли в устаревший футбол.
И потом, с чего бы вдруг заново изобретать колесо? Короткий период душевных исканий, начавшийся после позорного (по немецким стандартам) вылета в четвертьфинале Чемпионата мира, продлился недолго. Фогтс обвинил ФИФА в заговоре («там были люди, не хотевшие, чтобы мы победили»), все остальные обвинили его. Необходимость крупных структурных изменений выглядела куда менее срочной в связи с продолжавшимися успехами немецких клубов в Европе. Клубы Бундеслиги регулярно добивались успехов в Лиге чемпионов. Каждый год в период с 1997 по 2002 год немецкие клубы доходили как минимум до полуфинала, четырежды (1997, 1999, 2001, 2002 годы) они играли в финалах и дважды одерживали победы («Дортмунд» в 1997-м, «Бавария» в 2001-м). Как следствие, в обществе не было спроса на пророка-самозванца, который вывел бы немецкий футбол из тактической пустыни и повел бы в сторону обетованной земли иностранных учений.
Парадокс, но катастрофический период правления Риббека и Штилике, под руководством которых случился исторический позор Евро-2000 – одна ничья и два поражения на групповой стадии, включая одно от Англии Кевина Кигана, – также не поспособствовал началу стилистической реконструкции немецкого футбола. Дуэт тренеров составил очень странную, неуживчивую и несчастную «в браке» пару в результате комично-абсурдной охоты на должность преемника Фогтса, объявленной осенью 1998-го.
Штилике, первый человек, которого Немецкий футбольный союз рассматривал на должность, прежде чем поставить над ним очень вежливого и обходительного «Сэра Эриха», предпочитал схему с четверкой защитников в национальной сборной. Риббек, которого выдернули из Испании, где он жил почти как пенсионер, не был до конца уверен в необходимости отказа от системы с «чистильщиком». «Концепции – это бред, – сказал он, – значение имеет только следующий матч». На вопрос о своем самом «большом разочаровании» первых ста дней во главе команды Риббек ответил, что им стала телевизионная лекция Рангника. «Я разочарован всей этой раздутой дискуссией касательно тактических систем вроде той, что начал мой коллега, проповедовавший банальности в эфире ZDF Sportstudio, словно все прочие тренеры в Бундеслиге – круглые идиоты», – сказал он. Франц Беккенбауэр соглашался. «Все эти разговоры о системе – чепуха, – сказал Кайзер изданию Kicker, – другие могут лучше обращаться с мячом. Наши игроки не могут. Четыре защитника с зональной опекой или «чистильщик» – значения не имеет. Можно прогореть и с четверкой защитников».
После серии плохих результатов в товарищеских матчах расхождения во взглядах дуэта, стоявшего во главе национальной сборной, стали достоянием общественности, когда Штилике признал, что между ним и его боссом не всегда была «синхронизация». За несколько недель до старта турнира Риббек убрал неугодного ему ассистента, заменив его Хорстом Хрубешем.
В тактическом плане экс-тренер «Байера» и «Баварии» был компромиссным вариантом между прошлым и новым. Ветеран Лотар Маттеус, в свои 39 еще бывший капитаном сборной, получил задание играть «чистильщиком перед линией обороны». Сборная Турции была единственной командой на турнире с «последним защитником» в составе. Однако это было мерой тактического характера. Команда Риббека же с трудом понимала, что она должна делать на поле кроме того, чтобы воплощать «традиционные немецкие ценности»: много бегать и бороться.
«Сборная находится в отчаянно плохой форме», – публично предупреждал хавбек «Баварии» Йенс Йеремис в апреле 2000-го. За два месяца до этого в товарищеском матче, проигранном сборной Голландии, Риббек выпустил молодого атакующего полузащитника Золтана Себескена на правом фланге обороны. Игрок «Вольфсбурга» никогда не играл на этой позиции прежде. Его перебегал Будевейн Зенден, и уже в перерыве Себескена заменили и больше никогда не вызывали в сборную. Риббек, по слухам, сказал Себескену приглядывать за «игроком «Реала», который любит двигаться по бровке». В то время Зенден играл за «Барселону» и обожал смещаться в центр.
«Сборная находится в отчаянно плохой форме», – публично предупреждал хавбек «Баварии».
Баварский квартет из Йеремиса, Маркуса Баббеля, Дитмара Хаманна и Кристиана Циге мог предвидеть, что Евро-2000 станет для Германии сущей катастрофой. Накануне турнира они составили заговор, который должен был одним махом решить две проблемы. Маттеус, у которого больше не было сил быть мотором полузащиты, должен был по задумке заговорщиков забрать бразды правления командой из рук безалаберного Риббека. Самый опытный игрок немецкой сборной (150 матчей за страну), впрочем, отказался поддерживать «путчистов».
Спустя три ужасающе бездарных матча на Евро Bild поместила на обложку 11 Bratwürste, облаченных в форму национальной сборной. (Для любого немца быть названным Bratwurst, дословно «жареной сосиской», – значит услышать грубое оскорбление, что уж тут говорить о немецком футболисте.) Таблоид также напечатал подробный рассказ о том, как игроки «Баварии» топили свое горе в литрах пива после заключительной игры группового этапа, завершившейся разгромом от португальских резервистов со счетом 0:3. Кто же был инсайдером газеты? Маттеус позднее рассказал глянцевому журналу, что ему следовало публично рассказать о несостоявшемся «цареубийстве»: «Тогда идиотом после завершения турнира выглядел бы не я, а эти Stinkstiefel [буквально: вонючие ботинки], желавшие моего ухода из национальной команды». Риббек подал в отставку в июне 2000-го. Международная карьера Маттеуса тоже наконец завершилась.
Убить систему с «чистильщиком» оказалось труднее. Франц Беккенбауэр не был изобретателем этой роли, но он так успешно превратил ее в свою, что она стала символом веры немецкого футбола. Разместить плеймейкера так глубоко, чтобы его нельзя было опекать, – таким был ответ Западной Германии на персональную опеку. Это решение было так эффективно на протяжении такого длительного времени, что мало кто находил причину остановиться и подумать об актуальности игры со «свободным игроком» сейчас, когда персональная опека как таковая почти полностью вышла из моды. Национальная команда оставалась прикованной к своему либеро, тактической концепции, которая также доказывала, что страна все еще пребывает во власти своего извечного сильного стремления во всем полагаться на всесильного Fußballgott’а, который организует игру в защите, поведет за собой полузащиту, а также забьет решающий гол.
Привычка играть с «чистильщиком» укоренилась в национальной сборной настолько, что сменщику Риббека Руди Фёллеру потребовалось еще два года на то, чтобы отправить наконец эту устаревшую роль в мусорную корзину истории. Впервые сборная Германии под его руководством сыграла с четверкой защитников только в матче с Камеруном (2:0) на Чемпионате мира в Корее/Японии.
Но улучшение было лишь поверхностным на самом деле. Подлинные перемены еще не начались. Беспрецедентно провальное выступление сборной в эру Риббека и становившаяся все более очевидной нехватка талантливых игроков уводили внимание от глубинных тактических проблем, уловить и разгадать которые было куда более трудным заданием.
Несколько пространных статей, опубликованных в прессе, продолжали выстраивать связь между нехваткой у сборной ясных идей и тем, что команда регрессировала, превращаясь в карикатуру на немецкий футбол: оборона с большим числом игроков, упор на разрушение игры соперника и гол-другой со стандартного положения. Но эти дебаты едва ли можно было расслышать в атмосфере того шума, который производил сам футбол. То были годы бума, когда «новая экономика» в конце 90-х положила начало десятилетию, в котором футбол станет развлечением номер один в стране. Коммерческий канал Sat 1 поспособствовал этому процессу, развернув объективы своих камер в сторону драм, разыгрывавшихся за пределами поля. Их обзоры с матчей часто содержали долгие кадры съемки реакций клубных боссов на трибунах, а особенное удовольствие их операторам давали крупные планы потных подмышек тренеров. Сразу же после финального свистка журналисты начинали преследовать игроков и официальных лиц команды, чтобы в интервью они сказали что-нибудь скандальное о сопернике или партнере по команде. Sat 1 представляла Бундеслигу как цирк, где были свои герои, клоуны и дикие звери. Футбол на телевидении стал концентрироваться на передаче высоких эмоций (любовь, ненависть, гнев), а не на скучных буднях ремесленников.
Поначалу клубы были в восторге от этих перемен. В «Баварии» репортерам выдавали списки с номерами мобильных телефонов игроков в начале каждого сезона. Они хотели, чтобы их игроки мелькали в новостях все время. И сработало. Клуб стал так часто попадать в центр внимания, что его стали именовать ФК «Голливуд».
Но то, что вскоре это внимание расширилось до того, чтобы постоянно освещать частную жизнь игроков, радовало «Баварию» уже меньше. Непристойные отчеты о «внеклассных» активностях игроков – езда в пьяном виде, драки в пиццерии – обеспечивали газетам еще более громкие заголовки. Общественность почувствовала неотвратимую тягу к этому новому направлению. Стадионы заполнялись до отказа, телевизионные рейтинги взлетели до небес, а футбол превратился в 24-часовое реалити-шоу, засорявшую радиоволны и газетные колонки бесконечными спорами о том, что «сказал тот и что ответил этот», конфликтами альфа-самцов и историями о том, как безумные парни творят безумства. «Господи боже, – восклицала Der Tagesspiegel, – неужели весь немецкий футбол – не более чем мыльная опера?»
Постматчевый «анализ» почти всегда целиком концентрировался на психологии, на расплывчатых домыслах о динамике развития команды, существовавшей в ней иерархии и отношениях с властью. Я был участником телевизионных ток-шоу (Doppelpass на канале DSF), где один тренер обвинял в поражении «излишнюю гармонию», царившую в раздевалке, тогда как другой экс-профессионал был в не меньшей степени убежден в том, что причиной стало «недостаточное единство среди игроков». «Отсутствие характера» или «нехватка сильных личностей» были другими популярными оправданиями. Существовало широко распространенное убеждение в том, что многие игроки в глубине души были на самом деле испорченными и ленивыми молодыми людьми. Их нужно было заставлять бегать, и делать это должны были тренеры, чья компетентность измерялась в децибелах. Лишь самым сильным мотиваторам удавалось заставить свои команды играть хорошо. Если это не происходило, если они больше не могли «достучаться» до своих подопечных, клубу нужно было приглашать кого-то нового. Нет нужды в том, чтобы все излишне усложнять. Четыре защитника? Михаэль Шульц, бывший игрок бременского «Вердера» и сборной Германии, сказал мне в прямом эфире летом 2002-го, что эта схема есть пустая трата ресурсов команды. «Когда в защите у тебя трое, большую часть времени им нечем заняться, – сказал он. – А от четверых защитников будет только хуже».
ZDF Sportstudio, институт, организованный после войны, все активнее превращался в убежище маргиналов, поскольку широкие аудитории переключились на прямые трансляции матчей на платной платформе Premiere или низкоинтеллектуальное безумие в духе бульварных газет, творившееся на Sat 1 в дневное время.
У Рангника и ему подобных было мало шансов выжить в таком окружении. Ясности мысли было недостаточно для того, чтобы продраться через завесу миазмов тестостерона. Он не был ни дерзким, ни достаточно ярким. И имя его не было знаменито. Его отношения с местным героем Балаковым безвозвратно расстроились осенью 2000 года. Болгарин выругался в адрес тренера после замены в матче чемпионата против «Мюнхена 1860», и Рангник исключил его из состава команды на матч Кубка УЕФА в Роттердаме. Четыре месяца спустя тренер был уволен.
Рангник спустился дивизионом ниже, чтобы возвратить «Ганновер 96» в Бундеслигу после того, как команда из Нижней Саксонии более десяти лет провела во второй Бундеслиге и третьем дивизионе. На следующий год «Ганноверу» удалось избежать вылета, но Рангник разругался с клубными боссами и в мае 2004-го стал паковать чемоданы. Период работы в «Шальке» приблизил его к выигрышу чемпионского титула в сезоне 2004/05, но разногласия с генеральным менеджером Руди Ассауэром шесть месяцев спустя окончательно расшатали под ним кресло. Бескомпромиссное внимание Рангника к деталям порождало слишком много конфликтных ситуаций: «В «Бакнанге» мы с отцом занимались публикацией стадионного журнала, я накладывал игрокам фиксирующие тейпы, потому что обладал кое-какими знаниями по части медицины со времен своей учебы. Я следил за тем, чтобы в раздевалку после игр не приносили ящик пива, познакомил игроков с расслабляющими упражнениями после тренировок и запретил им курить в течение двух часов после матча. В «Ройтлингене» и «Ульме» игроки были счастливы, что я все это делал, потому что больше было некому. В «Штутгарте» и «Шальке», однако, руководство нанимало людей на эти роли, и мне было очень трудно смириться с тем, как они делали свою работу».
В эмоциональном порыве Рангник совершил круг почета по «Фелтинс-арене», стадиону «Шальке 04», после матча с «Ростоком» в декабре, и публика на трибунах встретила его овациями. Совет директоров и некоторые игроки учуяли здесь провокацию; два дня спустя Рангник был уволен. Многие эксперты сходились во мнении: на этом уровне его карьере конец.
Другие швабы тоже мутили воду. Новый тренер национальной сборной Юрген Клинсманн, которого назначил экс-президент «Штутгарта» Герхард Майер-Ворфельдер, обижал многих тем, что постоянно проводил сравнения игрового стиля и скорости в Бундеслиге с английской Премьер-лигой и чемпионатом Испании, и всякий раз не в пользу первой. Его ассистентом был Йоахим Лёв, человек, работавший с Хельмутом Гроссом во время периода работы его тренером «Штутгарта». (Рангник тоже был в числе кандидатов на эту должность, но DFB исключила вероятность его назначения. «Я не заинтересован в том, чтобы становиться ассистентом», – сказал он в то время.) Клинсманн так же регулярно обменивался идеями с Бернхардом Питерсом, бывшим менеджером национальной сборной по хоккею на траве, которая выиграла Чемпионат мира-2002 и собиралась защитить титул четырьмя годами позже. Питерс был убежденным сторонником перекрестного обмена мнениями по части тактики. «Хоккей очень похож на футбол в плане тактики, начиная от особенностей игры 11 на 11 и заканчивая командным движением при обороне, – говорил он. – Я могу черпать вдохновение в футболе, а со своей стороны давать ему какой-то импульс». Немецкий хоккей был очагом инноваций долгое время. В этом виде спорта очень рано взяли на вооружение анализ по видеозаписям, а кроме того, тренировка вратарей там происходила с помощью специально придуманной для этой цели машины.
Весной 2005-го Питерс провел несколько недель за изучением тренировочных сессий Рангника в «Шальке», чтобы выучить принципы зонной опеки, системы, которую он с успехом перенес в свою хоккейную команду. Питерс также посещал Юргена Клоппа, работавшего тогда в «Майнце». Уроженец Штутгарта Клопп строил команду на тактическом фундаменте, заложенном его ментором Вольфгангом Франком (тоже швабом), и в сезоне 2003/04 сумел добиться с командой повышения в классе, выведя наконец самозваный «карнавальный клуб» наверх после двух первых неудачных, но сверхдраматичных попыток.
Bild видела в «Клоппо» «Гарри Поттера» немецкого футбола. Он носил очки в металлической оправе и ту же молодежную стрижку, что и начинающий книжный волшебник, не говоря уже о том, что сам выход его «Майнца» в Бундеслигу напоминал свершившееся чудо. «Нет никакого Гарри Поттера, летящего на своей сраной палке, – есть только футбол», – скажет несколько лет спустя Клопп во время обсуждения детских книг своей супруги Уллы. Но эти слова правдиво описывают время его пребывания в «Майнце». Успех Клоппа не был результатом волшебства, но стал возможен благодаря сочетанию таких факторов, как детальный план на игру («с лучшей тактикой можно обыграть более сильную команду») и способность тренера заставить своих футболистов бегать. Он и Рангник частенько скрещивали шпаги, когда команда последнего, «Ганновер 96», активно боролась с «Майнцем» за выход из второй Бундеслиги. «Они бились друг с другом, находясь на вершине таблицы, и очень пристально друг за другом наблюдали», – сказал Хельмут Гросс газете Frankfurter Allgemeine Zeitung в 2013 году.
«Майнц» финишировал на 11-м месте в первом сезоне Клоппа в Бундеслиге. Молодой тренер приобрел определенную репутацию за то, что сумел привнести в высший дивизион свой заразительный, небритый, слегка неряшливый энтузиазм, но пока его еще не разглядели широкие массы, не признавшие в нем одаренного менеджера. Прорыв для него случился по иронии судьбы как раз там, где карьера Рангника получила столь чувствительный удар: в студии ZDF TV.
Государственный канал обладал правами на показ Кубка конфедераций-2005, генеральной репетиции для обновленной Германии Юргена Клинсманна. Подстрекаемый активной реформистской деятельностью швабского тренера, глава спортивной редакции ZDF Дитер Граушвитц тоже захотел опробовать новые идеи. Он пригласил швейцарского арбитра Урса Майера, «швейцарского банкира» (газета Sun), ставшего знаменитым после отмены гола сборной Англии на Евро-2004 в матче против хозяев турнира португальцев, в качестве эксперта. Клопп, чьи ораторские таланты были хорошо известны в отделении ZDF в Майнце – они вплотную наблюдали за ним в течение нескольких лет, – стал еще одним членом этой экспертной команды, где исполнял роль энергичного молодого приятеля Франца Беккенбауэра. «Мы видели, как он произносил речи на Marktplatz, после которых у людей на глаза наворачивались слезы, а матери, державшие в руках своих детей, кричали, что назовут ребенка в его честь», – говорит Ян Дойлинг, редактор спортивного отделения ZDF, и преувеличивает лишь самую малость.
Решение выбрать Клоппа виделось очень рискованным. Он не выигрывал серьезных трофеев ни в качестве игрока, ни в качестве тренера; он все еще был никем. «Поначалу он сомневался, стоит ли это делать, но потом согласился, потому что хотел смотреть матчи Чемпионата мира в следующем году с хороших мест и нуждался в билетах», – говорит Дойлинг.
Клопп мгновенно добился колоссального успеха, он буквально вгрызался в новую видеопрограмму, помогавшую рисовать кружочки и стрелочки прямо на экране во время разбора эпизодов. «Это была его идея, – говорит Дойлинг. – Он, по сути, разработал эту программу в сотрудничестве с компанией, производящей программное обеспечение, которую мы наняли для работы, потому что он хотел использовать ее во время бесед с игроками своего «Майнца» после Чемпионата мира».
Клопп умело подмечал тактические детали на экране «в веселой, развлекательной и сексуальной манере», говорит Дойлинг. Что самое важное, он взял на вооружение юмор и самоиронию, чтобы избежать покровительственного тона при общении с аудиторией. Он говорил с ними, как говорил бы друг в пабе, без лишних манерностей; он не вещал, смотря сверху вниз, словно директор школы. И стал настоящим откровением для зрителей. «Мы осознали, что этот парень знает, как донести свою точку зрения и очаровать людей, – говорит Дойлинг. – Если бы он основал политическую партию, его бы незамедлительно избрали в правительство».
Тренер «Майнца» продолжил работать в качестве эксперта и на Чемпионате мира-2006, где компанию ему периодически составляли Пеле и Беккенбауэр. Последний частенько кивал в согласии с наблюдениями Клоппа, такими как рассуждения о проблеме крайнего защитника или по поводу не слишком расторопной реакции защитника на удар соперника от ворот. Дойлинг говорит: «Одобрение Беккенбауэра было словно посвящением Клоппа в рыцари. Если Кайзер считал, что парень знает, о чем говорит, значит, он действительно знал».
Освещение мундиаля каналом ZDF для праздновавшей толпы в берлинском Sony Centre имело огромный успех. Дойлинг скромно говорит, что выступление сборной Германии, пять недель яркого летнего солнца и атмосфера всеобщего праздника запустили волну позитива, которая подхватила и их шоу, но благодаря вкладу Клоппа программе, уже бравшей награды и премии, удалось выйти на принципиально новый уровень.
«Он привнес нечто такое, чего не было до его дебюта по ходу Кубка конфедераций: он просто говорил о том, что происходит на поле», – писал Кристоф Бирманн в Süddeutsche Zeitung, один из первых немецких футбольных журналистов, подробно писавших о тактике. Диванная психоаналитика ушла в прошлое, канули в Лету и одержимость «характерами» и «личностями», воля к борьбе и победе и другие невидимые факторы, доказать существование которых было невозможно, так или иначе. Пришло время внимания к маленьким, легко подмечаемым деталям, которые в совокупности и обеспечивали разницу между командами.
Другие тренеры Бундеслиги должны поблагодарить Клоппа за «то, что он принес больше объективности в то, как футбол обсуждают и как о нем говорят», отмечал Бирманн, «но ему также отчасти повезло в том плане, что в наше время он может продолжать объяснять футбол относительно беспрепятственно, тогда как его коллеге Ральфу Рангнику пришлось терпеть годы словесного побивания камнями за то, что он когда-то дерзнул объяснить специфику схемы в четыре защитника». Времена наконец изменились. Дав аудитории в двадцать пять в среднем миллионов человек возможность ознакомиться с другой точкой зрения на футбол, Клопп приложил руку к тому, чтобы футбол стали смотреть иначе.
Дойлинг не спешит приписывать этот успех работе, проделанной ZDF по освещению Чемпионата мира, и дружелюбным, добродушным откровениям об игре, которые предлагал аудитории Клопп. «Первый большой и тяжелый камень, брошенный в окно, метнул Клинсманн. Он выбивал двери ногами и постановлял, что отныне в этих зданиях дверей быть не должно, что нужно впустить свежий воздух. Он был локомотивом, он прокладывал путь. Все остальные всего лишь следовали по этому фарватеру». Но, говорит Дойлинг, предоставление Клоппу платформы для общения с публикой сделало его своего рода «Fernseh-Bundestrainer», телевизионным тренером сборной, что неизбежно добавило легитимности его собственному футбольному проекту. Кроме того, тренер использовал время, проведенное за просмотром крупных турниров, для того чтобы изучить другие команды и освоить механизмы функционирования телевизионной махины. «Поначалу он держался скромно, – вспоминает Дойлинг, – но спустя какое-то время он по сути начал тренировать всю нашу команду канала».
Клопп продолжал работать на канале до конца Евро-2008. К тому времени (сезон 2006/07) «Майнц» вновь вылетел во вторую Бундеслигу, и Клопп подал в отставку в последний день следующего сезона, по итогам которого клубу не хватило совсем чуть-чуть, чтобы вернуться в высший дивизион вновь. 20 тысяч болельщиков пришли на его прощальную вечеринку в центре города той ночью. Клопп, которого охватили эмоции, сказал им: «Вы сделали меня тем, кем я являюсь, научили всему, что я умею».
Дойлинг вспоминает совместную работу с Клоппом на финале Кубка Германии между «Баварией» и «Дортмундом» в апреле того года. «Он сказал мне: «Ян, однажды я хотел бы оказаться на бровке в таком матче».
В лобби берлинского отеля, где они остановились, собрались дортмундские фанаты, чтобы спеть ему серенаду: «Юрген Клопп, ты лучший». Они хотели, чтобы он возглавил их клуб в следующем сезоне. «Леверкузен» и «Гамбург» тоже выражали интерес. Последние отказались от его кандидатуры после того, как в скаутском отчете о нем было упомянуто о его слабости к дырявым джинсам и привычке опаздывать на тренировки. Даже генеральный менеджер «Баварии» Ули Хенесс мгновенно проникся симпатией к Клоппу, но тогда баварские гиганты решили нанять Юргена Клинсманна, чтобы он осуществил модернизацию на Зэбенер-штрассе. Бывший тренер сборной Германии виделся клубу менее рискованным вариантом, возможно, по причине огромного опыта выступлений на высочайшем уровне в качестве игрока.
Клинсманн был самым видным представителем новой волны «Konzepttrainer» (концептуальных тренеров), которые внезапно стали пиком моды к началу сезона 2008/09. Термин предполагал – не всегда оправданно, как выяснилось позже, – что эти люди верили в методологию и важность создания сильной футбольной идентичности своих команд, которая выделяла бы их на фоне остальных. Также он предполагал, что в работе с клубами тренеры в Германии прежде не уделяли большого внимания концепции командной игры.
Впечатленные успехами менеджеров-технократов, таких как Жозе Моуриньо (который был тогда в «Интере», покинув «Челси») и Рафаэль Бенитес (тогда еще работавший в «Ливерпуле»), а также прогрессом, которого добилась национальная сборная под руководством Клинсманна и Лёва, клубы Бундеслиги начали отказываться от своей традиционной модели, ставившей в центр вселенной игрока, меняя ее на другую, где царем и богом был тренер. «Одной из многих ошибок немецкого футбола, совершенных им в 90-е, был отказ от менеджера, как от центральной фигуры, принимающей решения, – сказал спортивный директор Немецкого футбольного союза Маттиас Заммер. – Тренер-менеджер – самый важный человек в команде и должен быть также самым могущественным».
Желание клубов передать себя в руки новой молодой поросли тренеров также поспособствовало приглашению на работу чужаков. Теперь треть тренерских скамей лиги была оккупирована иностранцами из маленьких соседних стран. В их числе были голландцы Мартин Йол («Гамбург»), Йос Лухукай («Гладбах») и швейцарский тренер Люсьен Фавр («Герта»). «Открытие нашего футбола специалистам из этих стран – свидетельство прогресса, – сказал Заммер. – У этих стран меньше футболистов [чем в Германии], вот почему они ценят развитие своих игроков. Сделать это можно только лишь через работу тренеров, и именно по этой причине фигура тренера всегда имела первостепенную важность в этих странах».
Теперь треть тренерских скамей лиги была оккупирована иностранцами из маленьких соседних стран.
Идея о том, что игроков можно развивать одновременно с командой, превращая их в нечто куда большее, чем просто сложенную вместе совокупность деталей, звучала в ушах боссов мюнхенской «Баварии» словно музыка. Извечные чемпионы Бундеслиги вновь выпали из первого эшелона европейских клубов с тех пор, как в 2001-м им покорилась Лига чемпионов. Они больше не могли соревноваться с командами Ла Лиги и Премьер-лиги в плане зарплат игроков, поскольку переезд на «Альянц Арену» в 2005-м стоил им больших трат. Нужно было обеспечить прирост качества за счет тренерской скамьи. Клинсманн затронул нужные струны. «Цель состоит в том, чтобы каждый день делать каждого игрока лучше и лучше», – сказал он на своей презентации.
Его революция началась благоприятным для него образом. Он заставил клуб построить новый «центр подготовки», который также служил в роли клубного дома для первой команды на Зэбенер-штрассе. Дизайнер, ответственный за интерьер проекта, поместил пару статуэток Будды в комнату отдыха под крышей. Баварские болельщики, традиционно стойко придерживающиеся католической веры, сильно оскорбились, узнав об этом.
Куда больше тревоги вызывали блеклые результаты «Баварии». После 8 матчей команда шла 11-й в таблице, набрав лишь 12 очков. Консервативные силы, постоянно отступавшие после успешного Чемпионата мира-2006, вновь начали наводить свои мушки из-за редакционных столов таблоидов и с диванов телевизионных ток-шоу. Знаменитый своим упрямством Клинсманн стал для них легкой мишенью. Он назначил своим ассистентом американо-мексиканского специалиста Мартина Васкеса, у которого не было никакого практического опыта работы в европейских футбольных чемпионатах. «Размеры стадионов внушали ему благоговейный трепет», – утверждал один из источников внутри клуба. Громкие идеи Клинсманна – внедрение современнейших тренировочных методов и анализ выступлений команды – мало влияли на происходящее на поле.
К счастью, немецкие модернисты от футбола быстро нашли себе нового чемпиона, и носил он знакомое имя: Рангник. Утомленный и помятый после своих стычек с Ассауэром в «Шальке», он спустился на несколько ступеней вниз, в третий дивизион, встав во главе самого необычного клуба страны. «Хоффенхайм» был в буквальном смысле деревенской командой, происходившей из никому не известного края в 90 километрах к северу от Штутгарта, она играла в 8-м дивизионе, когда в 2000 году бывший игрок молодежной команды клуба решил инвестировать в клуб свои деньги. Миллиардер Дитмар Хопп, один из основателей компании-производителя софта SAP, возглавил клуб и к 2006-му сумел вывести его в третий дивизион. Именно тогда в команду привели Рангника, чтобы он помог ей совершить финальный рывок в элиту. «Как клуб они были пустым местом. У них не было ни телеэкранов, ни скаутской системы, ничего. Когда я сказал им, что мне нужен спортивный психолог, они наняли спортивного психолога. В «Шальке» мне сказали, что в этом нет нужды, потому что прежде у них такого специалиста никогда не было. Конец разговора».
Он назначил Бернхарда Питерса, бывшего хоккейного тренера, человеком, ответственным за анализ выступлений команды, нанял психолога Ханса-Дитера Херманна, бывшего членом команды Клинсманна на ЧМ-2006, а на роль советника пригласил Хельмута Гросса. «Рангник и Питерс в «Хоффенхайме» – это как если бы [знаменитый шеф-повар] Поль Бокюз разносил на стадионе сосиски», – написали в Der Spiegel.
Рангник также давал руководству советы по обустройству молодежной академии клуба по образцу лондонского «Арсенала», созданию тренировочного центра и проекту нового стадиона, который обеспечил бы клубу устойчивый рост. Команда же стала любопытным миксом из относительно дорогих бразильцев и недооцененных, немодных местных игроков. Основными критериями были скорость и молодой возраст. «Мы не покупаем игроков старше 23 лет», – сказал Рангник. «Селекция игроков подчиняется концепции стиля нашего футбола, – сказал генеральный менеджер Ян Шиндельмайзер. – Мы не приглашаем 30-летних игроков, не способных поддерживать наш высокий темп».
«Хоффенхайм» дважды зарабатывал повышение в классе, и в 2008-м вышел в Бундеслигу, где стал объектом постоянных насмешек, «клубом из пробирки», детищем нувориша, напрочь лишенным собственной истории и богатых традиций. Но их скоростной, темповый футбол стал для лиги откровением. В конце сентября они разбили «Дортмунд» Клоппа 4:1 и забрались на второе место в таблице. «В такой футбол мы хотим однажды научиться играть», – откровенничал тренер BVB в официальной стадионной программке дортмундского клуба на следующий матч. Месяц спустя «Хоффенхайм» уничтожил «Ганновер 96» со счетом 5:2 в выездном матче в Нижней Саксонии. «Пожалуйста, не говорите так же быстро, как играл сегодня «Хоффенхайм», – попросил репортеров пресс-атташе 96-х на послематчевой пресс-конференции. На следующей неделе унижен был уже «Гамбург» 3:0. «Счет был 3:0 уже к 36-й минуте, – сокрушался защитник «Гамбурга» Йорис Матайсен. – Такого просто не должно происходить. Я не знаю, что ели эти ребята перед [матчем], но они играли настолько лучше нас…»
К тому моменту «Хоффенхайм» уже шел во главе таблицы. Рангник триумфально вернулся в ZDF Sportstudio. На этот раз он уже не был начинающим тренером из Ульма, но уже опытным специалистом из Бундеслиги с именем, чья работа очевидным образом была оценена по достоинству. «Последняя пара сезонов стала самой успешной в моей карьере», – сиял он от счастья. И вновь его звездный выход привел в неловкое смущение остальных представителей лиги. Великолепная серия «Хоффенхайма» вынесла обвинительный приговор большим клубам с их скаутскими сетями и тренировочными методиками. Также она стала шлепком по лицу командам-середнякам, таким как «Франкфурт» или «Ганновер», которые за долгие годы научились комфортно чувствовать себя в положении безобидных статистов. «Хоффенхайм» показал, что «посредственность – не приговор», – писала FAZ. И наконец, футбол этой команды зиждился на коллективном движении, в нем не было сложной иерархической лестницы, ответственность за организацию игры и креативную ее составляющую была разделена между всеми. Деревенские ребята сделали так, что застарелые дебаты о необходимости «лидеров» на немецких полях стали выглядеть абсолютно абсурдными. Как подмечала Frankfurter Allgemeine Zeitung, «главная звезда команды – ее система игры». Для успеха не требовалась фигура вроде Эффенберга, который бы выкрикивал приказания остальным подчиненным. «Бундеслига никогда прежде не видела таких спокойных и собранных новичков», – писала Berliner Zeitung. Даже репортеры New York Times заинтересовались этой непохожей на всех деревенской командой и написали о «чуде «Хоффенхайма».
Тренировочные методы Рангника эволюционировали, отразив в себе более широкие изменения, затронувшие всю лигу. «В «Ульме» мы отрабатывали тактические упражнения без мяча примерно 70 % времени, – говорит он. – В «Хоффенхайме» лишь 20 % тренировок посвящались отбору мяча. Организация обороны сильно улучшилась в Бундеслиге, так что ключом к успеху стало улучшение собственной атакующей игры посредством конкретных мер». Питерс приложил к этому руку. Повторяющиеся тренировки, на которых игроки отрабатывают хореографию атакующих комбинаций, уже много лет были краеугольным камнем подготовки хоккеистов.
Одно из упражнений, которое практиковали в «Хоффенхайме», вынуждало игроков пасовать мяч через узкую брешь в центре поля; передачи на фланги и назад были запрещены. «Это упражнение учит тебя принимать максимально вертикальный подход к игре и искать варианты в свободных зонах и проходах», – говорит он. Он вспоминает, как полузащитник Сеяд Салихович жаловался на то, что это упражнение – сущая нервотрепка. «Именно эту цель оно и преследует, – говорит Питерс, – но, разумеется, в ином смысле. Оно должно улучшить твои когнитивные навыки, заставляя твой мозг концентрироваться очень-очень сильно». Было еще одно похожее упражнение под названием «банан»: в центре поля создавалась «мертвая зона», чтобы игроки учились играть вертикально, находясь на флангах.
«Мини-версии клинсманновского проекта к Чемпионату мира», как называли «Хоффенхайм» в Der Spiegel, перед самым Рождеством предстояло сыграть в большом матче, имевшем символическое значение: игре против изобретателя своего стиля. «Бавария» и Клинсманн сумели выправить ситуацию и почти что догнали лидеров в преддверии визита «Хоффенхайма» на «Альянц Арену».
Баварцы вырвали победу в блестящем матче, завершившемся со счетом 2:1 в их пользу благодаря позднему голу Луки Тони, но настоящим победителем тут был немецкий футбол в целом. Тренер национальной сборной Йоахим Лёв аплодировал «пожалуй, самому скоростному матчу в истории Бундеслиги, [с футболом] высшего качества, который мог бы служить рекламой всего чемпионата». «Команды превзошли все ожидания», – таким был вердикт вице-президента «Баварии» Карл-Хайнца Румменигге, а газета FAZ предложила включить DVD с записью игры «в учебный план тренерских курсов Немецкого футбольного союза: такой скорости, такой интенсивности, столько всего того, что, к сожалению, всегда характеризовало футбол за границей, но не в Германии, страна еще не видела за 90 минут матча». Матч вышел настоящим образцом «Autobahn-Fussball», футбола без ограничения скорости, особенно в исполнении «Хоффенхайма», чьи уровень организации игры и качество командного движения приводили в восторг.
Для Клинсманна же матч оказался пирровой победой. Четыре месяца спустя боссы «Баварии» закрыли его проект по модернизации. Его «Бавария» была унижена «Барселоной» Пепа Гвардиолы со счетом 4:0 в Лиге чемпионов, а затем была разгромлена в выездном матче чемпионата будущими чемпионами из «Вольфсбурга» со счетом 5:1. «Нам было трудно принять это решение», – сказал Румменигге с искренним сожалением в голосе. Генеральный менеджер Ули Хенесс повел себя менее дипломатично. «Его концепция убедила нас – но лишь на бумаге», – отметил он многозначительно.
«Бавария» недвусмысленно требовала перемен, но перемен на ее собственных условиях и без раздражающих спадов в результатах. Решения тренерского штаба Клинсманна натыкались на сопротивление, потому что его оценкам доверяли не целиком; и приглашение в команду американца Лэндона Донована в январе также не добавило ему вистов.
Из раздевалки шли жалобы на недостаточную подробность тактических инструкций.
Перед своим возвращением в Калифорнию Клинсманн утверждал, что «заложил фундамент на будущее». И тоже был прав. Центр подготовки, а также тренеры по физподготовке, которых он оставил после своего ухода, в течение следующих нескольких лет помогли «Баварии» вернуться в европейскую элиту, но уже под руководством Луи ван Гаала и Юппа Хайнкеса.
«Клубы вроде «Милана» завидуют нам из-за инфраструктуры [построенной благодаря Клинсманну]», – написал Франц Беккенбауэр в своей колонке для Bild вскоре после увольнения Клинсманна. Однако другое из предсказаний Клинсманна не сбылось. «С такой командой они далеко пойдут, с таким вниманием к деталям и стратегической работой, проделываемой на тренировках, – сказал он о Рангнике и его ассистентах в «Хоффенхайме». – Думаю, к концу сезона они будут в первой пятерке, а судя по их недавним выступлениям, их можно считать реальными претендентами на чемпионский титул».
Деревенские контркультурщики, аутсайдеры, спонсируемые миллиардером, закончили 2008 год на первом месте в таблице, получив титул так называемых «Herbstmeister» (зимних чемпионов). Но выдержать свой собственный скаковой темп оказалось им не под силу. Некоторые игроки стали отвлекаться на предложения, которые сделали им клубы английской Премьер-лиги по ходу зимней паузы в чемпионате; другие улетели в Нью-Йорк и отрывались там, словно рок-звезды. Поверив, что они уже достигли цели, они немного отпустили вожжи, стали пробегать на пару метров меньше и с чуть меньшей скоростью. Конкуренты укрепили свои позиции, и к концу сезона «Хоффенхайм» спустился на 7-е место. По всем параметрам совсем неплохой итог для первого в истории клуба сезона на высшем уровне, но подлинное разочарование в сравнении с тем, что сулил клубу старт сезона.
В сезоне 2009/10 «Хоффенхайм» занял 11-е место. Контракт с Рангником был продлен, но шесть месяцев спустя он подал в отставку в результате разногласий с покровителем клуба Хоппом. Босс SAP хотел, чтобы его команда обеспечивала сама себя и концентрировалась на местных талантах, тогда как Рангник утверждал, что клубу нужен толчок для выхода на новый уровень. Он повторно пришел в «Шальке», обыграл с ними миланский «Интер» в Лиге чемпионов, вышел в полуфинал турнира – где потерпел поражение от «Манчестер Юнайтед» – и выиграл с клубом свой первый трофей, Кубок Германии.
Однако успехи «Шальке» оказались в тени триумфа Юргена Клоппа в «Дортмунде». В течение трех лет он привел «черно-желтых», находившихся в положении посредственной команды-середняка, к седьмому чемпионству в истории клуба. Заряженная на борьбу друг за друга, неустанная энергичная «Боруссия» Клоппа с большим отрывом стала лучшей и, наверное, единственной по-настоящему клубной командой сезона 2010/11: это было братство, в котором состояли скромные, фантастически готовые в физическом плане и хорошо подкованные в теории игры футболисты, готовые оставить свои эго и личные амбиции за пределами раздевалки.
«Эта команда стала символом произошедшего сдвига парадигмы немецкого футбола, за который ответственна национальная сборная, – писал Der Spiegel. – Молодые профессионалы, хорошо подготовленные тактически и технически, осознающие свои сильные стороны, но никогда не скатывающиеся в высокомерие – «Дортмунд», – это словно национальная сборная в миниатюре». Сравнение было уместным и в другом смысле. Редко, когда какая-то команда вызывает столько симпатий у всей страны. Непривычно сердечные и искренние сообщения с поздравлениями, исходившие от разных высокопоставленных лиц, подтверждали это. Наверное, самый большой комплимент команде был высказан еще в феврале, за три месяца до того, как команда завоевала чемпионский титул. Сборная Италии под руководством Чезаре Пранделли приехала в Дортмунд на товарищеский матч. Тренерский штаб «адзурри» пришел посмотреть на тренировку «Дортмунда»; командное движение напомнило им игру «Милана» Сакки, о чем они и сказали сиявшему от счастья Клоппу после тренировки.
«Дортмунд» – это словно национальная сборная в миниатюре».
В сравнении с «Дортмундом», очень быстро переходившим из обороны в атаку, футбол с упором на контроль мяча, который голландец Луи ван Гаал прививал «Баварии», выглядел громоздко и предсказуемо. Команду Клоппа куда меньше интересовали передачи друг другу, чем отбор мяча высоко на половине соперника. Чтобы достичь этой стратегической цели, они не только прессинговали мяч, чтобы препятствовать развитию атак соперника, но также вступали в прессинг сразу после того, как их собственные атаки заканчивались неудачей. «Gegenpressing», контрпрессинг, так Клопп называл эту методику, вдохновленную Пепом Гвардиолой, ее успешное внедрение позволяло «Дортмунду» перебегать соперников и съедать их, как съедает колония голодных бродячих муравьев. «Gegenpressing – лучший плеймейкер мира», – говорил Клопп. «Футбол охотников» – называла его Süddeutsche Zeitung.
Это была по-настоящему «хэви-метал»-версия (как говорил Клопп) прекрасной игры, в которой соперников закалывали до смерти тысячей разящих ударов и где создание голевых моментов не было результатом каких-то проявлений индивидуального мастерства одного-двух гениальных игроков, но происходило в результате логических, математически просчитанных ходов и неумолимой, неистовой работы на поле. «Когда трое игроков роем слетаются на мяч, который только что был потерян, со стороны это может выглядеть несколько хаотично. Но это контролируемый хаос и чрезвычайно созидательный», – объяснял газете FAZ инновации в игре «Дортмунда» Хельмут Гросс.
«Он обладал мужеством и твердо стоял на своих убеждениях, это стало ключом, – говорит о Клоппе Рангник. – Одним из первых его решений, которое он принял по приходе в «Дортмунд» в 2008-м, было решение убрать из состава Александра Фрая и Младена Петрича. Они были двумя звездами команды, и если бы спросили у ста тысяч дортмундских фанатов, кто из футболистов их команды должен играть всегда и везде, они бы назвали вам их имена. Но Клопп знал, что они не способны были дать команде тот агрессивный прессинг, который он хотел видеть».
В мае 2012-го Клопп оказался на поле берлинского «Олимпийского» стадиона, держа в руках Кубок Германии, точно как он и предсказывал Дойлингу в 2008-м. «Бавария Мюнхен» была разобрана на части, деклассирована даже, а «Дортмунд» оформил свой первый в истории золотой дубль красивым счетом 5:2 на табло. «Вот и вся его история, – говорит Дойлинг. – Он теперь стал супертренером, звездой международного уровня – Гарри Поттер из «Майнца» с растрепанными волосами ушел в прошлое». Клопп изменил восприятие того, как должен выглядеть тренер, как должен говорить и, что самое важное, откуда он должен происходить. Дойлинг говорит: «Его успех раскрыл людям глаза на тот факт, что футбольный менеджмент – это профессия, которую можно освоить, что это не данный Господом Богом дар, владеют которым исключительно легендарные в прошлом игроки».
* * *
Благодаря Клоппу штутгартская школа диковинной футбольной науки – лаборатория провинциальных ученых, проповедовавших тактику ренегатов, получила признание как лучшая в Германии. Теперь в ее эффективность поверили и лидеры «отрасли». Требл, выигранный «Баварией» при Юппе Хайнкесе в 2013 году, частью которого стала и первая победа немецкой команды в розыгрыше Лиги чемпионов с 2001 года, во многом была возможной благодаря тому, что мюнхенский клуб взял на вооружение тактику Gegenpressing. «Они – как китайцы, все скопировали у нас», – небезосновательно сетовал Клопп. Два сезона без трофеев вынудили баварцев более внимательно изучать свои тактические недоработки. Приход Пепа Гвардиолы на пост главного тренера в 2013-м поднял ставки еще выше. «Они позаимствовали у игры «Дортмунда» больше элементов, чем сам «Дортмунд», – в восхищении говорил Рангник. Статистический анализ сезона 2013/14 показал, что Gegenpressing в исполнении «Баварии» был в подлинном смысле из ряда вон. Ни одна другая команда в европейских топ-лигах не атаковала мяч так далеко от собственных ворот (средняя дистанция 46,7 метра) и так быстро (в 7 передач соперника в среднем).
Во всей остальной лиге систематический прессинг, впервые адаптированный бандой авангардных мыслителей из кружка Гросса, теперь приобрел статус «Leitkultur» (главенствующей культуры). Он стал новой традицией. По данным компании Opta, занимающейся анализом спортивной статистики, команды Бундеслиги получают меньше времени на работу с мячом после потери его в сравнении с клубами Англии, Франции, Италии и Испании. Также в сравнении с этими лигами в немецкой переход мяча от одной команды к другой происходит чаще, ударов наносится больше.
Рангник говорит: «За последние десять лет футбол стал совершенно иным видом спорта. Изменения произошли колоссальные. Два базовых элемента – играть с мячом и играть без него – остались прежними, но переход из одного состояния в другое теперь полностью отличается от того, что было раньше. Самая высокая вероятность забить гол – в течение первых десяти секунд после отбора мяча. Самая высокая вероятность отнять мяч – в течение первых восьми секунд после его потери. Подумайте об этих цифрах и о том, что за ними скрывается. Все остальное вытекает уже из этого».
Движение модернистов Гросса принесло немецкому футболу много пользы, но самая большая его заслуга состоит в том, что им удалось показать немецкому футболу, что он отстает в развитии, и тем самым заставить его трезво оценивать себя. Принятие и понимание важности концепции времени на футбольном поле, в свою очередь, автоматически ускорило темп игры.
Клинсманн, а после него и Лёв публично называли «время на мяче» отрицательным фактором, по которому можно оценивать низкое качество игры сборной Германии в сравнении с другими представителями мировой элиты. «Наша игра стала куда быстрее, – сказал Лёв после Чемпионата мира-2010. – В 2005-м проходило 2,8 секунды в среднем после обработки мяча перед последующим пасом. Игра была заточена на фланги, мы были медленными. На Евро-2008 мы снизили этот показатель до 1,8 секунды, а на ЧМ-2010 он достиг цифры в 1,1 секунды. В матчах против Англии [4:1] и Аргентины [4:0] мы тратили на это меньше секунды. Только сборная Испании опережала нас по этому показателю в среднем».
«Игроки бегают больше и гораздо больше бегают на высоких скоростях, – говорит Рангник с легким оттенком гордости. – Если у игроков нет желания или физической подготовки, чтобы добиться этого, успеха команде не видать. Вы просто сломаетесь, система рухнет на вас и задавит всем весом». Каждый игрок, говорит он, должен решить, хочет ли он запрыгивать на этот скоростной поезд или нет, и чем раньше они научатся играть так, тем лучше. «Немецкая сборная на Чемпионате мира была составлена из детей, воспитывавшихся в системе академий, – отмечает он. – Они были самой подготовленной в физическом плане командой в Бразилии, они бегали ощутимо больше всех остальных. Турнир показал, что мы не просто догнали лучших в мире, но опередили их – по крайней мере некоторых».
Влияние Рангника на игру теперь сильнее, чем когда-либо. Будучи спортивным директором семьи футбольных клубов Red Bull, он руководит турбоверсией «Хоффенхайма», располагающей пятью профессиональными командами в Германии, Австрии, Бразилии, Гане и США. «РБ Лейпциг», немецкое отделение франшизы, вскоре заработает повышение в первую Бундеслигу. Рангник, быть может, и не выигрывал чемпионских титулов, но зато победил в споре. Команды высшего немецкого дивизиона кишмя кишат последователями учения его и Гросса, который до сих пор остается его доверенным советником спустя все эти годы. Они все ставят его футбол.
Рогер Шмидт, тренер леверкузенского «Байера», постигал свое ремесло, работая с обоими специалистами в «РБ Зальцбург». Тайфун Коркут, работавший с «Ганновером 96» до апреля 2014-го, трудился тренером молодежной команды в «Хоффенхайме», когда Рангник и Гросс руководили клубом. Томас Тухель, бывший наставник «Майнца», которого очень многие считают лучшим молодым тренером Германии своего поколения и который принял «Дортмунд» после ухода Клоппа, был игроком «Ульма» в годы работы там Рангника, а позднее был тренером молодежи в «Штутгарте», когда Рангник был там главным тренером, а Гросс заведовал департаментом развития. «Я заражен его идеями и черпаю вдохновение в его работе», – говорил Тухель. У Маркуса Гисдоля, нынешнего тренера «Хоффенхайма», и Гросса связи еще более тесные. Гисдоль, будучи молодым игроком, выступал за SC Geislingen, когда Гросс учил игроков этого клуба зональной опеке и прессингу еще в 80-е. «В перерывах матчей он делал игрокам первой команды коктейли из энергетических напитков», – вспоминает Гросс. Клинсманн, как водится, тоже играл за Geislingen до наступления подросткового возраста, пусть и за пару лет до того, как Гросс пошел в свой героический поход в футболе.
Клубы Бундеслиги теперь все чаще предпочитают назначать тренерами тех, кто имеет опыт работы тренерами академий, потому что они способны лучше оценить и соотнести себя с молодыми игроками, которые выпускаются системой, подмечает Рангник. Эпоха, когда бывший профессиональный игрок получал работу тренера, подошла к концу. «Появление академий привело к тому, что для квалифицированных тренеров открылось больше вакансий, и благодаря этому мы сейчас можем видеть, что на высшем уровне стало работать больше талантливых людей. Я читал, что у нас здесь в десять раз больше квалифицированных тренеров, чем в Англии. Это может обеспечить разницу между нашими клубами. Следующим логическим шагом, на мой взгляд, должно стать лицензирование спортивных директоров. У людей на этой должности самая большая власть в клубе, но, для того чтобы занять ее, не требуется никакой особой квалификации. Это неправильно. Я уверен, что Немецкий футбольный союз в скором времени начнет предлагать соответствующие курсы. Прецедент с тренерами показал, что в деле появляется больше способных кандидатов, когда существуют четкие критерии работы и рабочего процесса».
Но было ли причиной того, что так много инноваций в немецкий футбол принесли выходцы из Швабии, швабы и уроженцы соседнего Бадена, простое географическое совпадение и развитие там тренерской сети? Если верить стереотипу, это племя трудолюбивых, добросовестных и грамотных по части финансов людей, которые никогда не теряют из вида глобальную картину мира. Их пронзительный, журчащий акцент традиционно занимает последние места в списке наиболее популярных диалектов, согласно национальным опросам. «Мы умеем все – кроме того [чтобы говорить] на правильном немецком», – насмешливо признавало руководство федеральной земли Баден-Вюртемберг в рекламной кампании региона.
Отец Лёва был печником, Клинсманна – пекарем, Клоппа – седельным мастером, помешанным на спорте, который постоянно бросал своему сыну вызовы, подстегивая его побеждать себя в футболе, теннисе и лыжных гонках. Впрочем, Кристиан Штрайх, тренер «Фрайбурга» (и сын мясника), опровергал теорию о том, что ремесленническое происхождение многих этих вольнодумцев с юго-запада Германии предопределило их успех в футбольном менеджменте и открытие ими новых путей в нем. Многие люди в этом регионе занимаются кустарными ремеслами, так что было вполне ожидаемо, что футбол набирал себе игроков и тренеров из этого демографического пласта, считал Штрайх.
Деньги тоже могли сыграть свою роль. Юго-запад – богатый регион, но раньше у таких клубов, как «Штутгарт» и «Фрайбург», было относительно мало финансовых ресурсов в распоряжении. «Деньги должны вытеснять упорная работа, креативные идеи и развитие талантов, – говорил Гросс. – И выгоду от этого получали не только клубы и игроки. Тренеры тоже получили возможность развивать свои карьеры».
Вполне логично, что жажду скорости впервые по-настоящему почувствовали люди из Штутгарта, родного дома автомобильных брендов Mercedes и Porsche. Но, возможно, причина лежит еще глубже. Я спрашиваю и у Клинсманна, и у Рангника о том, есть ли в их футболе какой-то специфический швабский фактор, и они оба кивают в согласии после короткой паузы, а потом называют одно и то же слово, которое описывает черту характера, сочетающую усердие, профессиональное любопытство и упрямый характер. Швабы, это «Tüftler», говорят они: одержимые делом ремесленники и фанаты головоломок. «Нам нравится испытывать что-то новое, и мы не готовы принимать «нет» в качестве ответа», – говорит Рангник.
Он добавляет, что часто существует прямая взаимосвязь между тактикой и характером тренера, приводя в пример Лёва. «Можно сказать, что штутгартская школа повлияла на него во время его работы в «Штутгарте», особенно когда речь заходит о вертикальной игре и скорости в атаке. Но он не из тех сторонников веры в агрессивный прессинг, который капает на нервы своим игрокам, просто потому, что это не в его характере. Очевидно, что это не делает его более слабым тренером».
В интервью Stuttgarter Zeitung в 2010-м Лёв назвал Хельмута Гросса словом «Vorreiter» (верховой). «Идее о том, чтобы обороняться не в индивидуальных противостояниях со своим соперником, а за счет умной организации пространства при обороне, наиболее поступательно следовали именно в Штутгарте», – сказал тогда тренер сборной.
Учения «Spätzle-Connection» (Spätzle — это швабская лапша) тем временем были усвоены и узаконены всеми остальными последователями. Игроки, которые росли, впитывая эти знания, обратились в миссионеров благодаря передаче этих идей и концепций. Они также куда как более требовательны по отношению к своим тренерам. Ленивые, старомодные или попросту некомпетентные тренеры имеют куда меньше шансов на то, чтобы завоевать доверие раздевалки, в которой игроки привыкли получать детальные тактические установки еще с детских лет. «Молодые игроки из «Хоффенхайма», «Штутгарта», «Мюнхена» или «Майнца» знают, что происходит на поле с точки зрения тактики, – сказал пару лет назад бывший ассистент Лёва Ханси Флик. – А национальная команда только выигрывает от того, что этих игроков постоянно обучают в своих клубах».
Сегодняшние немецкие тинейджеры, по словам Рангника, более или менее сформировавшиеся профессионалы по части уровня физической подготовки и теоретических познаний: «Стало труднее найти способ улучшить игру команды. Но это все же реально». В будущем ускорение темпа игры с куда большей вероятностью будет происходить благодаря быстрее соображающим мозгам, а не ногам, считает он. В его клубах акценты в тренировочном процессе вновь несколько сдвинулись, теперь больший упор делается на когнитивные тренировки и оптимизацию мыслительного процесса посредством видеоанализа и специально разработанных видеоигр. «Самый большой нераскрытый потенциал заключается в мозге футболиста, – говорит Рангник. – Для того чтобы стать лучше в современном футболе, нужно уметь вникать в вещи быстрее, быстрее анализировать их, быстрее принимать решения и действовать быстрее. Нам нужно увеличить объем памяти игроков и скорость их мыслительного процесса».
Когда-нибудь он, возможно, получит шанс проявить свое рвение новатора в Англии, где, по слухам, Red Bull уже ведет поиски подходящего для поглощения клуба, а может, завершит свой длинный путь от помешанного на тактике фрика, над которым все потешались, до всеми признанного светила тактической мысли, став преемником Йоахима Лёва на посту главного тренера сборной. Он отвергает оба варианта, утверждая, что в нынешней своей роли «чрезвычайно доволен всем». В любом случае правдивость его взглядов подтвердилась. Формула работает.
На следующий день после нашей встречи у меня звонит телефон. Это снова Рангник, он говорит со мной по гарнитуре, из машины. Он забыл рассказать историю, поведать о моменте, который, как выяснилось, оказался моментом его невероятного профессионального счастья. Накануне выездного матча четвертьфинала Лиги чемпионов против «Интера» в 2011 году в отель, где остановился «Шальке», с визитом к Рангнику приехал генеральный директор «Милана» Адриано Галлиани. Разговор двух мужчин вскоре свелся к обсуждению Сакки. Галлиани достал мобильный, набрал номер кумира Рангника и передал ему телефон. «Мы долго беседовали о тактике, и Сакки рассказал мне, что ключ к успеху в том, чтобы добиться синхронности командного движения», – вспоминает Рангник с такой широкой улыбкой, что можно почти расслышать ее сквозь треск телефонной линии.
