«Самая непонятая игра из всех»

(Оливер Бирхофф)

Два часа на самолете к югу от Рио, и все остается позади: жара, шум, яркие краски. Порту-Алегри, «счастливый порт», в бразильскую зиму какой угодно, только не счастливый. Город, кажется, просто лежит и тихо, мрачно ожидает, пока навалившаяся на него серость отступит. Архитектурный его облик напоминает столицу Узбекистана, если представить ее в воображении. Сталь, стекло, странные формы, лавочники в своих отделанных гранитом магазинах продают товары, которые никому не нужны. Даже люди здесь не походят на типичных бразильцев: они носят мешковатые кожаные куртки, а их лица угловаты и бледны.

Народ этого штата, Риу-Гранди-ду-Сул, именуется гаучо, так же как наездники, что разводят скот в пампах Бразилии и соседних Уругвая и Аргентины. Местные футболисты, как считается, бьются сильнее и пробегают больше своих северных соотечественников. Эту теорию, впрочем, самую малость подрывает Роналдиньо (полное имя: Роналдо де Ассис Морейра), самый знаменитый сын города.

Температура в районе 15 градусов по Цельсию тоже пробудит гаучо в каждом из игроков Лёва, надеялась Германия после тяжелых матчей в условиях удушающей жары Сальвадора и библейского потопа Ресифи. Наконец появится возможность блеснуть настоящей сборной Германии в матче против аутсайдеров Алжира на стадионе у реки Гуаиба «Бейра-Рио», напоминающим своим видом пластиковый воротник-фрезу.

Исторически у Германии был должок перед Алжиром. «Лисы пустыни» нашли бы дополнительную мотивацию на матч по причине случившейся в Хихоне несправедливости. Но Мануэль Нойер не горел желанием нести ответственность за былые преступления, совершенные Германией в прошлом. «Мы знаем североафриканские команды, – сказал вратарь, – они очень ловкие и часто обладают лошадиным здоровьем, что позволяет им бегать туда-сюда без устали, а кроме того, они хорошо работают с мячом. В обороне у них есть свои слабости. Они не единственная команда, умеющая контратаковать и приканчивать соперника с холодной расчетливостью. Мы тоже это умеем».

Лёв открыто заявлял, что его «раздражают» постоянные напоминания о «Хихоне». «Почти никто из игроков нашей команды тогда даже не родился», – аргументировал он. Только резервный голкипер Роман Вайденфеллер и Мирослав Клозе уже появились на свет в то время, однако и они были слишком малы, чтобы увидеть своими глазами то, что происходило на «Эстадио Эль Молинон».

По правде, в Хихоне в том месяце произошли еще два безобразных эпизода. Первый, менее известный, случился 15 июня 1982 года, когда Западная Германия, действующий чемпион Европы, начала свою кампанию на мундиале матчем с североафриканцами. Заносчивость команды Юппа Дерваля не знала границ. Голкипер Тони Шумахер пообещал, что его команда забьет «от четырех до восьми голов, просто чтобы размяться».

Дерваль, веселый по натуре человек, шутил, что «сядет на первый же поезд домой», если его команда проиграет, и признал, что никакого смысла в том, чтобы показывать команде видеозаписи с игрой соперника, не было: «Игроки бы меня засмеяли». Тренеры сборной Алжира Махиддин Халеф и Рашид Мелкуфи не могли не заметить излишнюю самоуверенность своих оппонентов. «Один игрок немцев с издевкой сказал, что мог бы выйти на этот матч с сигарой в зубах», – вспоминал годы спустя Халеф.

Дерваль предоставил своим подопечным максимальную свободу действий в ходе предтурнирной подготовки в тренировочном лагере. Ходили байки о длительных карточных играх поздними вечерами, большом количестве алкоголя и других неспортивных ночных экзерсисах футболистов. «Десятки тысяч дойчмарок на кону в покерных играх не были редкостью, – писал в своей автобиографии Шумахер пару лет спустя. – Другие всю ночь напролет трахались, а утром приползали на тренировки в состоянии мокрых посудных тряпок».

Дерваль предоставил своим подопечным максимальную свободу действий в ходе предтурнирной подготовки в тренировочном лагере.

Небрежное отношение к делу ускорило падение сборной. Алжир победил 2:1 благодаря голам Рабаха Маджера и Лахдара Беллуми, и эта победа стала в один ряд с такими сенсациями, как победа Северной Кореи 1:0 над Италией в 1966-м или поражение Англии от сборной США в 1950-м с тем же счетом. Один немецкий телекомментатор после финального свистка вручил Дервалю макет гигантского билета на поезд; Süddeutsche Zeitung сравнила это поражение с крушением «Титаника».

Это был первый позор, «договорняк» с Австрией стал вторым. Третий грозил стать самым серьезным из всех, хотя подробные обстоятельства этого дела остаются неясными. В 2011 году выяснилось, что у трех игроков, попавших в заявку сборной Алжира на турнир 1982 года, родились дети с инвалидностями. Команда стала подозревать, что у этого совпадения есть какая-то связь с лекарственными добавками, которые выдавал команде русский доктор, работавший с ней в то время. По результатам формального расследования найти какие-то убедительные доказательства не удалось, а Беллуми сказал газете Guardian, что все обвинения в употреблении игроками допинга «абсолютно лживы и не соответствуют истине».

Тем не менее матч в Порту-Алегри предоставлял Алжиру неожиданный шанс исправить ошибку 32-летней давности. Однако теперь ошибки игроков сборной Германии в 1982 году сыграли против команды Халилходжича. Команды Клинсманна и Лёва, в отличие от прежних немецких сборных, сознательно избавились от старого снобизма, ощущения того, что у них есть право на победы и трофеи, заменив их скромностью и профессионализмом. Досье на соперника, подготовленные шеф-скаутом Зигенталером, всегда достигали своей цели: показать игрокам, что менее именитые команды нужно воспринимать серьезно, а предпринятые тренерским штабом конкретные тактические меры отражали эту серьезность. Почти наверняка это объясняет тот факт, что Германия после 2004-го ни разу не проигрывала матчи плей-офф командам-аутсайдерам. Вылет всегда происходил от рук принципиальных соперников итальянцев или от сборной Испании, выигрывавшей все и вся. А ко времени ⅛ мундиаля в Бразилии обе эти команды уже покинули турнир. «Психологически для нас это было очень важно, – говорит Мертезакер. – Мы почувствовали: ого, у нас тут есть реальный шанс, мы – главная команда турнира».

Но сначала нужно было это доказать. «Алжир – неуступчивая команда высокого уровня, – предупреждал Лёв. – Ключевые слова для нас здесь – концентрация и внимание. У этих матчей плей-офф всегда особая магия». Тренер также требовал от своей команды «великого искусства» после «черно-белого» выступления на групповой стадии: «Мы знаем, что можем играть куда лучше».

Лукас Подольски выбыл из строя из-за травмы колена, и Марио Гётце начал матч на его позиции. В защите Лёв также произвел перестановку, но не ту, которую столь многие требовали от него, – Лам не вернулся на позицию правого защитника. Подхватившего грипп Матса Хуммельса пришлось незадолго до матча убирать из состава и заменять его Шкодраном Мустафи. Он вышел на правом краю. Боатенг вновь перешел в центр. Что же до позиции «шестого номера», то тут Хедира вновь проиграл в центре конкуренцию Швайнштайгеру. Лёв решил придерживаться схемы с баварской тройкой Швайни, Лам и Кроос в полузащите, ожидая от соперника глубоко сидящей обороны на собственной половине поля, которая вынудит Германию играть в более низком темпе и много контролировать мяч.

Рисунок игры проявился очень быстро. Манншафт прощупывала почву в начале матча, по-настоящему не начиная привычной для себя игры. Активный прессинг алжирцев в полузащите препятствовал быстрому хождению мяча. Каждый раз, когда мяч оказывался у сборной Алжира, их игроки искали возможность задействовать своих скоростных форвардов, запуская длинные мячи в огромное пустое пространство за спинами высоко располагавшихся немецких защитников. Капли дождя размером с пятипенсовую монету сделали поле очень быстрым и поспособствовали реализации избранной Алжиром стратегии.

На 9-й минуте весь спектакль был разыгран в миниатюре. Ислам Слимани в одиночку побежал за длинным пасом по левому флангу. Мануэль Нойер выскочил из штрафной на перехват. На мгновение время остановилось, когда два игрока столкнулись плечом к плечу у бровки. Отчаянный бросок вратаря в подкате в последний момент позволил ему выбить мяч на угловой. Публика на трибунах затаила дыхание.

Еще двадцать раз в следующие 120 минут «первый номер» сборной Германии будет покидать свою штрафную, чтобы подчистить за обороной, и каждый такой эпизод таил в себе красную карточку, каждый мог потенциально решить исход встречи. Нойер, вратарь-чистильщик, позаботился о том, чтобы две дюжины алжирских контратак так и не воплотились в удары по воротам, но эти моменты нервировали так же сильно, как наблюдение за канатоходцем, идущим между небоскребами на огромной высоте. «Харакири», – глумился телеэксперт Оливер Кан на бровке. В бытность игроком он никогда добровольно не покидал свою штрафную.

И хотя Германии тоже удавалось создавать достойные моменты стараниями Лама, Швайнштайгера и Мюллера, небрежность в передачах в перегруженной людьми штрафной соперника и супербыстрые контратаки алжирцев превратили матч в куда более беспокойный и непредсказуемый, чем изначально ожидалось. Подопечные Лёва никак не могли ухватиться за эту игру, все чаще разбивавшуюся на эпизоды. Вместо этого править балом стало нервное беспокойство. Тревога вела к волнению, а волнение порождало еще большую тревогу.

В немецком языке «самоуверенность» и его антоним «скромность» обозначаются одним и тем же словом: «Selbstbewusstsein». Мы не видим здесь противоречия, оценивать себя и свои возможности – значит быть уверенным в себе. Алжирцы лишили национальную команду уверенности в себе, отняв у нее ее футбольную идентичность: доминирование в игре через пас. Германия больше владела мячом, у нее были более сильные в индивидуальном плане игроки, но пока что соперники диктовали ход встречи, повергая в ужас сердца немцев своей асимметричной тактикой и малочисленными, партизанскими вылазками в глубокие тылы Германии. Публика на «Бейра-Рио» лицезрела футбольную засаду. Алжирцы заманивали подопечных Лёва в тупик, а на другом конце поля, в оголенных тылах, атаковали и били их.

Смятение, царившее в черно-белых рядах, напоминало ситуацию в ничейном (2:2) матче с Ганой, но с одним существенным отличием. В этот раз поражение окажется фатальным для сборной Германии. Фатальным для всей кампании на Чемпионате мира, для всей карьеры Лёва в сборной. Германия никогда не вылетала с Чемпионатов мира в ⅛ финала с тех пор, как существующий ныне формат был принят на вооружение в 1986 году. Вылет с турнира на этой стадии, в игре против Алжира, был бы неприемлемым результатом. Немцы смотрели в лицо унижению. «Да, начинаешь думать [о вылете], и были моменты, когда мы смотрели друг на друга в недоумении, – говорит Мертезакер. – У нас не было ни легкости в касаниях, ни надежности в защите». «Фуф. Переводим дух», – выдохнул официальный twitter-аккаунт DFB в перерыве матча.

На правый фланг вместо разочаровавшего Гётце вышел Андре Шюррле. Однако в начале второго тайма игра продолжила идти в прежнем ключе. Нойер под конец матча пробежал пять с половиной километров, поскольку немецкие атаки раз за разом шли прахом, а алжирцы наслаждались свободным пространством, внезапно открывавшимся перед ними. Но постепенно игра немцев в пас становилась все более четко вычерченной, по мере того как уставали подопечные Халилходжича. Мюллер, Шюррле и Лам упустили хорошие возможности вывести свою команду вперед. «Я подумал: это невозможно. Мы не можем забить, – говорит Лам. – Мы все время не туда посылали мяч в последней стадии, финальный ход все никак не удавался. Они так плотно запаковали собой свою половину поля, что у нас не было вариантов забить гол».

За 20 минут до конца матча в игре Германии произошел прорыв. Хотя правильнее будет сказать надрыв. Мустафи, игравший крайнего защитника, вынужден был уйти с поля, надорвав подколенное сухожилие. Он неэффективно играл в атаке и не был надежен в защите. Миллионы диванных бундестренеров воскликнули от радости, когда Лёв приказал Ламу вернуться на свою привычную позицию в обороне. Хедира вышел на поле, чтобы воссоединиться в центре со своим партнером по турнирам 2010-го и 2012-го Швайнштайгером.

Мастерство Лама мгновенно дало о себе знать. Всего лишь четверть всех немецких атак начиналась на правом фланге до перерыва, но во втором тайме эта цифра подскочила до 44 %, поскольку капитан хорошо комбинировал с неустанно наматывавшим километры Мюллером. Откалиброванная игра Германии вновь обрела баланс, а вместе с ним вернулось и спокойствие. Комбинационная игра сборной была восстановлена. «Иногда, когда много пасуешь мяч, со стороны может показаться, что это неэффективно, но алжирцам приходилось очень много бегать, – сказал Тони Кроос. – И в конечном итоге они остались без сил. Каждые три минуты кто-то из их игроков падал на газон с судорогами».

Но конец, к сожалению, еще не был концом. Алжир сумел дотянуть до дополнительного времени. Для «лисов пустыни» это был важный перевалочный пункт, но Германии к тому времени уже удалось обернуть вспять игру, катившуюся к провалу. Немцы перестали беспокоиться о возможном поражении или о том, что матч может дойти до драматичной серии пенальти. Тридцать минут дополнительного времени были подарком; тем, который им был нужен, чтобы прикончить соперника, уже упавшего ниц. «Дополнительное время помогло нам вернуть собственную игру», – сказал Мертезакер.

И через две минуты после возобновления матча оно случилось. Мюллер сумел уйти от Софиана Фегули, попытавшегося отобрать у него мяч, прорвался по левому краю и плотно запустил мяч низом в штрафную. Шюррле хорошо рассчитал время для рывка к воротам, чтобы избежать попадания в офсайд, но к тому моменту, как мяч, слегка срикошетивший от защитника, к нему пришел, Андре оказался чуть впереди него. Игрок «Челси» сымпровизировал. Он подтянул левую ногу и каблуком ковырнул мяч себе за спину и мимо Раиса М’боли прямо в ворота. Самое красивое завершение атаки, отогнавшее от Германии перспективу страшного конца.

Месут Озил, который провел невероятно невыразительный матч, положил конец всем сомнениям относительно выхода Германии в четвертьфинал ударом с острого угла – после отскока от удара Шюррле. У Абдельмумена Джабу еще оставалось время для того, чтобы пробить Нойера ударом с лета после навеса Фегули. Лам, единственный из всех защитников, потерял позицию в этом эпизоде. Но на этом все закончилось.

Преимущественно бразильская публика свистела и недовольно ухала. Болельщики желали Германии, команде, угрожавшей их собственной сборной, поражения. Вдобавок они хотели, чтобы победил аутсайдер. Нейтральной публике всегда хочется победы слабого соперника. Кроме того, им казалось, что их слегка обманули. Предсказуемая развязка игры не казалась подходящей одному из самых открытых, до конца державших в напряжении матчей этого мундиаля. Немцы испортили всем вечеринку, но именно они покидали поле с видом проигравших, устремив взгляды куда-то вдаль, пока алжирцы получали свою порцию благодарности и похвалы от публики за упорное сопротивление фавориту.

Пользователи twitter назвали алжирского вратаря лучшим игроком матча. Международная аудитория была покорена его отважной игрой по ходу матча, равно как и тренер вратарей сборной Германии Андреас Кёпке, который также был в восторге от М’боли. «Нужно признать, он был великолепен», – сказал Кёпке, стоя между бетонных колонн неотделанной микст-зоны стадиона «Бейра-Рио». Победитель голосования, впрочем, вовсе не выглядел счастливым, и причиной тому был не только уродливый трофей, вручаемый лучшему игроку матча. «Мы очень разочарованы, – сказал М’боли с подиума в зале для пресс-конференций. – Сегодня у нас был шанс одержать победу».

Нойер, вытащивший матч в глазах немцев, в это же самое время в замешательстве бродил по недрам стадиона. О всех своих шалостях последнего защитника из серии «все или ничего» он сказал только несколько слов, пожимая плечами: «Поле способствовало этому сегодня, там было очень мокро». Улыбка появилась на его лице, только когда он заговорил о своей травме плеча. «Сегодня вы могли видеть, что я вновь могу нормально бросать мяч, впервые за долгое время», – сказал он довольно.

Впрочем, пользу приносили не только его прицельные броски партнерам. Süddeutsche Zeitung написала, что его участие в матче обеспечило немцам почти что несправедливо большее преимущество: «Германия играла, по сути, с 12 игроками на поле, поскольку Нойер выступал и в роли вратаря, и в роли полевого игрока». Он спас Германию в нескольких «опасных ситуациях», сказал Лёв, «он играл, как либеро». Только Франц Беккенбауэр, шутил Кёпке, подчищал за партнерами в сборной лучше Нойера. Бенедикт Хёведес, бывший партнер вратаря по «Шальке 04», рассказал, что Нойер часто блистал на тренировочных матчах, играя ногами. «Он такой быстрый, что я не мог за ним поспеть», – в восхищении говорил сменщик Швайнштайгера Кристоф Крамер. («Быть может, в третьем дивизионе», – как-то раз ответил голкипер на вопрос о том, на каком уровне он мог бы играть без перчаток.)

Герой матча преуменьшил значение собственного вклада в игру и своих отважных включений в нее («Я помогаю там, где могу. Разумеется, я рискую тут и там, но это часть моей игры. Сегодня было немножко опасно»), равно как и беспокойство, которое они порождают. «В «Баварии» та же история. Дело тут не в сбое системы, это вопрос доверия; между мной и защитой все на уровне автоматизма», – настаивал он.

Кёпке говорит: «Да, элемент риска присутствует, но у меня никогда не было ощущения того, что он может неверно расценить ситуацию, я не думаю, что он ходячая красная карточка, которая только и ждет, чтобы показаться. Я всегда очень спокоен на скамейке во время матчей. Он получает удовольствие от игры в футбол и периодически обыгрывает соперника за счет хитрости. Он самый совершенный голкипер мира, а такой стиль игры – наш стиль. Он очень важен для нас».

Но так ли эта важность велика, что вся команда должна полагаться на одного Нойера, который одиноко стоит между ними и сборной Алжира, грозящей забить с полдюжины голов с контратак? Лам считает, что сам вопрос неверно истолковывает подход Германии к игре. «Мы знаем, что в воротах у нас стоит голкипер, который умеет играть в футбол, – говорит он. – Мы знаем, что он будет там и что он сделает то, что он него требуется. Это позволяет нам играть в более атакующем стиле. Если соперники запускают мяч длинным пасом, Ману будет там, чтобы его забрать. У меня не было ощущения, что у них сотня моментов, а у нас ничего не получается. У Нойера наметан глаз на опасные ситуации, и он обладает умением разрешать их, – считает Мертезакер. – Вот почему он знаменит на весь мир, вот почему он нам нужен».

Бирхофф говорит: «Нойер был великолепен. Но он так играл и раньше, ничего нового мы не увидели. Единственным отличием этой игры было количество шансов, которые он получил для того, чтобы показать свой высокий класс».

Это действительно было бесспорно. Но обозреватели, долгое время следящие за национальной командой, не были уверены в том, что эта похвала в адрес уроженца Гельзенкирхен-Буэра не была на самом деле двусмысленным комплиментом команде Лёва. Эра, когда Германия называла себя Torhüterland (страной голкиперов), поскольку только ее вратари, отбивавшие удары соперников, могли считаться игроками мирового уровня, как казалось, давно миновала.

Тот вечер породил и более существенные, более тревожные вопросы. Почему команда так легко потеряла свое самообладание? Почему сборная едва не прогнулась в матче, в котором не имела права на ошибку? Стоит ли ее хвалить за то, что она сама себя загнала в угол в игре с Алжиром, а затем доблестно вышла из него с боем?

Лёв определенно считал именно так. «Невозможно показывать фантастический футбол каждую игру, – сказал он кратко. – Должен ли я злиться от того, что мы вышли в следующий раунд? После таких игр нужно глубоко вдохнуть. В конечном счете нами была одержана победа на морально-волевых, нужно уметь выгрызать победу в таких матчах с борьбой». Работа выполнена, расходитесь, смотреть больше не на что.

Это могло стать окончанием странного вечера, многих сбившего с толку, но не для Бориса Бюхлера. Бюхлер был репортером ZDF, работавшим ту игру «от бровки». Он попросил Томаса Мюллера и Сами Хедиру о «флэш-интервью» (вторым и третьим после Нойера); однако оба были заняты прохождением допинг-теста. Вместо них перед рекламным щитом появился Пер Мертезакер, потный и утомленный. Бюхлер заговорил очень жестко.

* * *

– Поздравления с выходом в четвертьфинал. Почему национальная сборная выглядела такой уязвимой и нескладной сегодня?

– Мне все равно [трясет головой со злости]. Мы прошли в четвертьфинал. Значение имеет только это.

– Но вы не могли ожидать такого уровня [игры]. Вам нужно прибавить в четвертьфинале, это должно быть очевидно вам.

– Чего вы хотите от меня сейчас? Чего вы хотите так сразу после игры? [Свирепо поводит плечами.] Я не понимаю.

– Во-первых, я вас поздравляю, но спрашиваю, почему игра не шла в защите и на выходе из нее так, как ожидалось. Это все.

– Вы что, считаете, что [Алжир] это какая-то кучка клоунов вышла сюда, в ⅛ финала? [Пожимает плечами.] Они сильно все усложнили для нас, всю игру на протяжении 120 минут, и мы сражались до конца. Мы убедительно отыграли [в концовке], особенно в дополнительное время. Игра шла от ворот до ворот, и мы показали свою отвагу. Мы давали им шансы, но тем не менее команда должна была долгое время сохранять ворота «сухими». И мы справились с этим. А кроме того, заслуженно победили в конце. Все прочее… Следующие три дня я буду отлеживаться в бочке со льдом. Потом мы проанализируем игру, а дальше посмотрим.

– Это был tour de force, вы силой проломились в следующий раунд. Думаете, что вау-эффект появится потом, как на Чемпионате мира-2010, что нас ждет и более яркий футбол?

– [Пожимает плечами.] Что вы хотите? Успешного Чемпионата мира или нашего вылета при красивой игре? Я не понимаю всех этих вопросов. Мы прошли дальше, мы невероятно счастливы и теперь готовимся к Франции.

В считаные минуты клип с яростной реакцией защитника взорвал социальные сети. Люди склонны не испытывать симпатии к футбольным комментаторам и репортерам, особенно тем, кто работает на общественных эфирных каналах; Мертезакера окатил душ из похвалы и положительных комментариев за то, что он не стал сносить непочтительного отношения к себе со стороны задававшего вопросы журналиста. Для всех это интервью стало чем-то совершенно новым в работе национальной сборной. Поколение Мертезакера в национальной сборной никогда не отмечалось скандальными высказываниями и уж совершенно точно никто из них не ссорился с собеседниками в прямом эфире телевидения. Они все были, что называется, «идеальными зятьями».

Даже по стандартам благородства Лёва Мертезакер, родившийся в Ганновере сын банковского менеджера, был очень добродушным парнем, всегда четко формулирующим свои высказывания, он представлял новую породу футбольного профессионала. Он еще был прыщавым юношей, жившим с родителями и проходящим «Zivildienst», альтернативную гражданскую службу вместо обязательной военной, когда Клинсманн впервые вызвал его в сборную в 2004 году. Никого насильно не заставляют служить в рядах Бундесвера (национальной армии), но те, кто хочет послужить своей стране иным способом, должны объяснить причину своего решения в письме на имя Министерства обороны. Мертезакер написал, что он пацифист и по натуре, а также упомянул свой рост – 198 см, – по причине которого не сумел бы служить в танковых войсках или на субмарине. Правительство согласилось с его доводами. По своей собственной воле он отработал 18 месяцев в психиатрической больнице, помогая недееспособным людям. «Это помогло мне увидеть все в истинном свете», – сказал он.

Bild по ходу Евро-2008 с издевкой окрестила его пару с Кристофом Метцельдером «Мистером Храпом и Мистером Медленным». Мертезакер никогда и не был в числе быстрейших игроков. Он потерял свое место в составе в 2012 году, проиграв конкуренцию Матсу Хуммельсу, но никогда не делал большого шума из этого события. Буква F в аббревиатуре «BFG» – такое прозвище ему дали в «Арсенале», означает вовсе не «friendly» («дружелюбный») – «У нас есть Big Fucking German», распевают кричалку болельщики на «Эмирейтс», но Мертезакер давно известен всем как кроткий великан и искренне переживающий за команду игрок. «Он был куда более важен для команды, чем считают большинство людей, – говорит один из членов сборной. – Если ему хорошо, то хорошо было и всем остальным вокруг него».

А значит, если он потерял свое терпение, стало быть, Бюхлер задел за живое. Позднее репортер рассказал, что центральный защитник с досады ударил по рекламному баннеру еще до начала интервью. После их перепалки в эфире защитник повернулся к сотруднику пресс-службы DFB и крикнул ему: «Невероятно! Как смеет этот парень?»

После душа и переодевания Мертезакер остыл, но по-прежнему отказывался говорить об ошибках сборной Германии. «Я не собираюсь разбирать эту игру и говорить вам, что и кто нам нужен, – сказал он мне после матча. – Решающим фактором стало то, как мы бились друг за друга, как встали на защиту друг друга. Все те, кто раньше жаловался на то, что мы провалились, играя в красивый футбол, теперь начинают жаловаться на то, что мы не играли красиво. Мне плевать на все это. Все матчи [в этом раунде плей-офф] были непростыми. Но мы прошли дальше». На вопрос об открытом характере игры он смог выдавить из себя только усталое: «Мы этого не хотели».

«Я понимаю, что СМИ всегда концентрируются на негативных моментах, – сказал он спустя несколько месяцев. – Но, будучи игроком, ты оцениваешь игру совсем иначе. Ты чувствуешь: соперник прибавляет уверенность в себе, они превосходят сами себя, а у тебя проблемы. Но ты отыгрываешься благодаря своему опыту и мастерству, а также благодаря превосходству в физике. Это в духе менталитета «Баварии». Мы знали: что бы ни произошло, мы выиграем этот матч! В конечном счете ты испытываешь невероятную гордость от того, что прошел дальше и отдал всего себя Германии. Но другие считают, что ты все сделал не так. Тут происходит столкновение миров. Я не думаю, что кому-то повредит, если я выскажу эту точку зрения публично».

В совместном с Бюхлером интервью для Die Zeit в ноябре 2014-го Мертезакер рассказал, что его бурная реакция не была целиком продуктом сырых эмоций, но отчасти была просчитана. «Я знал, что не все в этой игре сложилось для нас удачно. Но я хотел защитить то хорошее, что было, от нападок людей извне. Критика – это нормально, но, будучи игроком, ты думаешь о том, что через три-четыре дня тебе опять придется выходить на поле. Нельзя позволить, чтобы кто-то убедил тебя в твоей слабости в этот момент».

Его партнеры понимали, о чем он толковал. В самолете на обратном пути до лагеря сборной они показывали ему клипы с его интервью на экранах своих мобильных телефонов. «Чего ты хочешь? Бочку со льдом! Клоуны! Суперинтервью, Пер. Ты творишь историю», – повторяли они радостно. Было очень весело, но у интервью был и серьезный подтекст. Игроки чувствовали, что он высказался в их защиту. «Они не сломят нас. Мы одна команда, мы хотим пройти дальше, это все, что имеет значение», – сказали они Мертезакеру, как вспоминал он сам.

Вы можете подумать, что телеинтервью – где-то в конце списка вещей, способных положительно повлиять на кампанию команды на турнире. Но в этом случае вы ошиблись бы. «Интервью Пера стало прорывом, если говорить с точки зрения восприятия его командой, – утверждает Бирхофф. – Оно указало нам путь вперед. Люди осознали, что эти ребята имеют серьезные намерения, что они отдают свои сердца, свою страсть и то, как с ними обращаются [СМИ] – неправильно». Обмен репликами между Мертезакером и Бюхлером был включен в официальный документальный фильм о Чемпионате мира от DFB под названием Die Mannschaft. Во время показов фильма в кинотеатрах эту сцену встречали аплодисментами.

Столкновение миров. Игра с Алжиром обозначила линию раздела между заоблачными ожиданиями и куда менее яркой действительностью на поле. Die Welt почувствовала, что только что кампания сборной Германии на мундиале пережила знаменательный момент, что она достигла поворотной точки. Но куда этот поворот заведет команду, они не знали. «Эта победа в дополнительное время предположительно войдет в историю DFB позже, – писала газета для среднего класса, – либо превознесенной до небес, как искра, давшая пламя победы на Чемпионате мира, либо демонизированной, ставшей символом предопределенной неудачи, предсказанием грядущего конца эры Лёва».

«Внешняя реакция на результат, но также и внутренняя до какой-то степени заставила меня задаться вопросом, – говорит Бирхофф. – В ходе подготовки мы понимали, что игра будет жесткой, бельгийцы потом сказали мне, что алжирская команда была самым трудным соперником, с которым они столкнулись. Такая игра должна быть у команды на любом турнире. Иначе и не бывает. По сути, это был хороший знак. В матче была драма, да. Но в плей-офф хватало драматичных матчей. Имело место предположение – самонадеянное, пожалуй, – что большие команды просто выйдут на поле и легко победят, но матчи развивались для них скачками, вверх-вниз, игра шла от ворот до ворот. Все полагали, что матчи будут идти на меньших скоростях, что команды будут более осторожны в жарких условиях Бразилии. Но матчи получались куда более событийными, чем ожидалось, ни одной из команд не удавалось по-настоящему доминировать. Я был удивлен таким восприятием и оценкой вещей. Словно бы сборная Германии должна была выступить совсем не так, как все остальные».

Бирхофф считает, что в таком подходе есть нечто исконно немецкое: укоренившее нежелание принимать неидеально отыгранный матч вне зависимости от внешних обстоятельств: «Повсюду экономический кризис – но у нас его нет. Банки терпят банкротство один за другим? Но не здесь, тут такого не бывает. Будучи сильной нацией, обладая сильной сборной, можно компенсировать что-то и выравнивать баланс, но у этих проблем есть свои причины, причины, от которых нельзя все время убегать».

Но что насчет проблем, решительно возникших в результате собственных ошибок? К четвертому матчу на турнире ограниченность схемы Лёва без крайних защитников стала вполне очевидна. Играть с Ламом в центре – это одно, не играть с профильными крайними защитниками, способными обеспечить поддержку в атаке, – это нечто совсем другое. Для многих было загадкой, почему Лёв не давал шанса Эрику Дурму или Кевину Гросскройцу; оба в матчах за «Боруссию Дортмунд» в Лиге чемпионов показали, что могут справиться с этим заданием. Швайнштайгер превратился в ходячего мертвеца после 110-й минуты. Его партнер-конкурент Хедира был вовсе не рад вновь оказаться на скамейке запасных. «Спросите у Мехмета», – с насмешкой сказал Хедира репортерам в микст-зоне и ушел, не сказав больше ни слова. Мехмет Шолль, бывший полузащитник «Баварии», ставший экспертом на телевидении, раскритиковал игрока в прямом эфире за его плохо скрываемую колкость в адрес Швайнштайгера и роли того в матче против США.

В атаке единственным игроком стартового состава, который играл на приемлемо высоком уровне, был Томас Мюллер. Месут Озил, несмотря на забитый им гол, по-прежнему подолгу пропадал из игры, не сумев адаптироваться к своей более периферийной роли после того, как его привычную позицию центрального атакующего полузащитника занял Тони Кроос. Гётце отбегал 45 минут вхолостую. Ни один немецкий журналист не захотел пообщаться с ним после финального свистка.

Некоторые люди действительно утратили оптимизм после едва не случившейся гибели сборной в Порту-Алегри, но в целом настроение в лагере Campo Bahia было более позитивным, чем то, что царило в Германии. Игроки не забыли, как вся нация переживала, опасаясь худшего, по ходу подготовки в тренировочном лагере в Южном Тироле. «Не было никакой эйфории и подавно [перед Чемпионатом мира], это нам помогло, – говорит Мертезакер. – Мы сказали: «Давайте начнем с маленьких шагов, будем думать о меньшем», давайте для начала преодолеем групповую стадию. Матчи с Ганой и Алжиром стали ключевыми. Нас встряхнули эти игры, но команда была по-настоящему живой. Мы должны были справиться с тем, чего не ожидали, в матчах с соперниками, которых, быть может, немного недооценили. Для всех в отдельности и для команды в целом эти матчи стали хорошей проверкой характера. В матче с Ганой мы вынуждены были отыгрываться; у Алжира возникал один момент с контратаки за другим. Но мы не капитулировали. Мы сумели вернуться на нужный путь в нужный момент».

Так все выглядело с точки зрения тех, кто был на поле. Выше, на трибунах стадиона, и дома, у экранов телевизоров, беспокоившее всех отклонение манншафт от курса в первом тайме игры не оставило места похвалам заработавшему командному механизму исправления ошибок. Лёв, как и многие другие современные футбольные тренеры, проповедовал футбол, сводящий к минимуму влияние фактора удачи, главенство такого стиля, который бы укрощал бесчисленные причуды игры в футбол посредством четкой позиционной игры и постоянной циркуляции мяча. За три дня до четвертьфинала против обновленной, впечатляюще хладнокровной в завершении атак сборной Франции Дидье Дешама немцы Лёва выглядели командой, чья игра была так далека от достижения этих непростых целей, как никогда прежде.

Шюррле, который со своего места на скамейке запасных в первом тайме увидел, как далека команда от достижения идеалов Лёва, знал, что нет никакого смысла в том, чтобы пытаться приукрашивать итоги этой поездки на юг. «Если мы будем играть так с французами, – сказал он, – мы вылетим».