Я находилась в своей комнате. Кусок дерева пульсировал в моей руке. Щепка и впрямь подрагивала, окутанная слабым синим мерцанием и искорками. Внутри меня все изменилось, а точнее, усилилось и окрепло. Я попробовала поколдовать и проделать в щепке отверстие – пусть будет амулетом от Оливера! Я моргнула, а когда открыла глаза, увидела аккуратную круглую дырочку. Взяв пеньковую веревочку, я завязала ее на два узла и повесила щепку себе на шею. Она скользнула меж грудей, и я ощутила, как вибрация расходится по всему телу. В жилах заструился огонь. Прикоснувшись к гладкой поверхности дерева, я взглянула на себя в зеркале. Я просто поразилась тому, насколько уверенным стало выражение моего лица. Я чувствовала себя, словно рыба, которую бросили в воду после того, как она ухитрилась помучиться на суше и не умереть. Похоже, я ждала этого момента с самого рождения. Неужели теперь смогу дышать по-настоящему? Как жаль, что сила все-таки заимствованная! Завтра я опять буду трепыхаться, как рыбешка на песчаном берегу, хотя река течет совсем рядом. На миг я даже пожалела, что приняла силу. А потом подумала о том, чем бы я согласилась пожертвовать, чтобы и дальше обладать ею. Невольно вспомнила речи Хило. Сорвала подвеску и бросила ее на стол. Очень хотелось уйти, оставить ее, но рука сама потянулась к амулету, пальцы зависли над ним, желая вцепиться в него. Как магия может изменить меня, если я хотя бы день буду обладать силой и увижу мир совсем с иной, прежде неизвестной мне стороны?

– Тебе это необходимо, – произнесла Эллен, стоя на пороге. Не знаю, как долго она уже там была, но, наверное, достаточно.

– Тебе надо ощутить магию, хотя бы раз. Ты всегда стремилась к ней, а другие семейства могут не позволить тебе сделать это вторично, Мерси. Но сейчас – особый случай. Вот твоя возможность побыть ведьмой, Мерси. Ты сможешь понять нас и простить нам наши серьезные недостатки.

Странно, но я не разозлилась на нее за то, что она подглядывала. Почему-то я была рада, что мне есть с кем поделиться своими переживаниями, кому исповедаться.

– Я боюсь, – призналась я. – Я не хочу ощущать силу, зная, что больше никогда ее не испытаю. Это хуже наркотиков.

– Нет, сила – вовсе не наркотик. Она естественно циркулирует внутри ведьмы… и ты понимаешь, что она должна присутствовать и в тебе.

Я вздохнула. Надо сказать Эллен, что моя жажда магии максимально возросла и мне сложно ей противостоять.

– Но мне очень тяжело, – произнесла я. – Я не могу позволить себе наполниться силой сегодня, потому что уже завтра ее не станет. У меня не хватит сил от нее отказаться. Я не могу снова стать такой, как раньше, после сегодняшнего дня…

– Как Мэйзи. Ты чувствуешь себя на ее месте, – подытожила Эллен.

Я кивнула, соглашаясь. На глазах выступили слезы, пропал голос.

Эллен протянула руку и взяла подвеску. Развела веревочку пошире и надела ее мне на шею. Приподняла мне волосы и положила ее. Дерево опять коснулось моей груди, и меня вновь пронизала магия. Она словно была неотъемлемой частью меня.

– Я не уверена, что способна с ней расстаться, – пробормотала я, но сил возражать уже не было.

Я пристально посмотрела на свое отражение. Вокруг меня появилось сияние, испещренное мелкими черными точками. Цветной ореол становился ярче возле моего сердца и поблескивал то красным, то зеленым.

– Попробуй поколдовать, – произнесла Эллен. – Магия сразу же отзовется, Мерси.

Я жутко соскучилась по Мэйзи, мне не терпелось сказать ей, что я простила ее за то, что случилось во время жеребьевки. Мне хотелось знать, что с сестрой все в порядке. Я дотронулась до зеркала. Его поверхность подернулась рябью, и мое отражение исчезло. Я увидела Мэйзи, которая общалась с незнакомой темноволосой женщиной – та мгновенно заметила меня и взмахнула рукой. Изображение пропало.

– Потрясающе, – прошептала Эллен. – Ты создала портал к Мэйзи, хотя такое невозможно при столь небольшом количестве силы! Как тебе это удалось?

– Я просто подумала о ней и о своем желании ее увидеть, – ответила я.

– Значит, с помощью крупицы силы Оливера ты открыла портал в другое измерение.

– Измерение?

– Мы решили отправить Мэйзи подальше от грани, пока она будет обучаться.

– А кто был рядом с ней?

– Вероятно, даже не женщина, а природная сила, – улыбнулась Эллен. – Она – якорь, у которой обучается Мэйзи. И лучше бы тебе, милая, не привлекать ее внимание.

Эллен опять улыбнулась, но как-то натянуто.

– Так что ты собираешься делать? – спросила она, поспешно меняя тему разговора. – Ведь не станешь тратить время, красуясь перед зеркалом?

Ее вопрос заставил меня задуматься о моей красно-зеленой ауре.

– Наверное, я в чем-то ошиблась, – заявила я, показывая на месиво ярких цветов у моего сердца.

– Да, – кивнула Эллен, подходя ближе. – Едва вижу, но точно утверждаю, что здесь колышется магия, которая мешает твоей собственной.

Эллен сдвинула в сторону подвеску и мягко прикоснулась к моей грудной клетке.

– Я чувствую искусственную магию, Мерси.

Я поняла, что мы нашли заклинание Хило. Надо использовать сегодняшний день, чтобы исправить ошибку, которую я допустила на том ночном перекрестке. Нужно поскорее избавиться от заклинания Хило, даже если в результате мне придется оставить Питера. Хотелось верить, что я сделаю правильный выбор. Нельзя Питеру и дальше жить в обмане.

– На мне – магия Матери Хило, – выпалила я.

– Ее почерк ни с кем не спутаешь, – проговорила Эллен. – Мощное колдовство, но неумелое, любительское. Глупо структурированное, уязвимое для кучи плохих побочных эффектов. Кто попросил ее наложить заклинание на тебя?

Я промолчала, но Эллен и сама догадалась.

– Понятно, – сказала она. По ее лицу было видно, что ей хочется засыпать меня вопросами, но она сдержалась.

– Я могу уничтожить заклинание? – спросила я.

– Да, Мерси, – подумав, ответила Эллен. – Но оно создано на крови. Чтобы разрушить его целиком, тебе потребуется кровь того, кто его сотворил.

– И сколько, наверное, не меньше пинты! – ужаснулась я. Меня бил озноб. Я вспомнила тряпочный мешок, который Хило вертела в руке, когда мы встретились на перекрестке. Бедную курицу ждала куда более черная судьба, чем перспектива стать воскресным ужином.

Эллен убрала руку, и подвеска скользнула обратно. Я в очередной раз ощутила себя неотразимой.

– Небольшое количество крови, – пояснила она. – Не больше, чем использовала сама Хило, когда она колдовала над тобой.

– Я выслежу Хило и попрошу ее сделать мне одолжение, – произнесла я. Почему-то я была уверена, что отыщу старуху. Хотя и сомневалась в том, что даже сила Оливера не поможет мне выжать капельку крови из древнего камешка.

– Лучше будет, если она сама развеет заклинание по ветру – тогда оно попросту испарится, словно его и не было, – заметила Эллен. – Но если Хило заупрямится, ты сможешь разрушить все сама, взяв каплю ее крови и каплю крови того, кто попросил о заклинании.

– Но как? – удивилась я.

– Доверься своим инстинктам, – вымолвила Эллен. – И тебе нет нужды в моей помощи, дорогая. Если ты создала портал, чтобы проведать свою сестру, то и с Хило ты быстро управишься.

Я неотрывно смотрела на свое отражение в зеркале, а Эллен покинула мою комнату. Она права, подумала я. Нельзя тратить сегодняшний день попусту.

Я прикоснулась к подвеске и ощутила, как по моим жилам пробежал огонь. Когда я убрала амулет под футболку, то у меня резко закружилась голова. Мир вокруг меня взметнулся вихрем, сила обволокла меня. Потом энергии уравновесились, и ко мне вернулась ясность мыслей. Пора приниматься за Хило.

Я выскочила в коридор и побежала к бельевой, ожидая, что дверь со скрипом отворится и я увижу призрачный свет, как вчера. Но нет – все было тихо. Я на пару секунд замерла и взялась за ручку. Приоткрыла дверь. Нормальная комната, никакого свечения: ни трехногой кошки, ни Хило. Переступив через порог, я сосредоточилась. Дошла до середины комнаты, тщетно пытаясь почувствовать магию Хило. Единственной магией в этих стенах оказалась та, что жила во мне. Вот почему никто из родных не догадался, что Хило сотворила портал в наш дом! Он был просто скрыт для тех, кто и так переполнен колдовскими дарами.

Выйдя из бельевой, я решительно отдалась на волю инстинктов. Спустилась по лестнице и бросилась на улицу. Хило прячется от полиции, но это для нее – обычная неприятность, а моим родным теперь угрожает реальная опасность. Айрис ощущала себя виноватой за то, что впустила в наш мир Грейс, и я тоже. Я дала Хило возможность шпионить за нашей семьей. Надо убедить ее развеять заклинание и никогда не связываться со старухой. Было ошибкой поставить мое желание силы и знаний выше благополучия семьи.

Я подумала, не оседлать ли велосипед, но поняла, что мне важно исходить Саванну вдоль и поперек своими ногами. Я мигом скинула туфли. Мне надо ощущать ступнями камни мостовой, песчаный грунт, нагретый солнечными лучами гудрон тротуаров. Асфальт будто прилип к моим ступням, чужая энергия смешивалась с моей собственной, молекулы общались с моими так, как не объяснишь терминами рационального мира. Солнце висело в зените, и Саванна плавилась от духоты. Я понимала, что все должно быть адски горячим, но совершенно не страдала от жары. Ощущала лишь, как Саванна затягивает меня, ведет туда, куда мне надо попасть.

Наполнившись силой, я словно надела волшебные очки и увидела город по-новому. Перед глазами мелькали картины прошлого и варианты будущего, накладываясь друг на друга, и поначалу это сбивало с толку. Дома восставали и рушились, улица была мощеной и грунтовой одновременно. Внезапно поднялись гигантские небоскребы и тотчас исчезли. Саванна кружилась и менялась, но с каждым шагом я все лучше концентрировалась на настоящем.

Похоже, ноги сами несли меня в нужном направлении. Внезапно я сообразила, что иду от дома по разворачивающейся спирали. Я словно превратилась в маленькую девочку, играющую в жмурки, а Саванна говорила мне «тепло» и «холодно». Когда я достигла Уитфилд-сквер, смотровая площадка на крыше здания стала для меня стрелкой, указывающей на юг. Я быстро пошла по Хабершэм и миновала винную лавку. Двинулась дальше, направляясь к трансляционной башне на Хантингтон. Затем свернула на Хантингтон и буквально полетела обратно – к Дрейтон и парку Форсайт.

Магия вибрировала в воздухе, и я вдыхала ее аромат – то был запах земли и пепла. Наконец он привел меня к больнице имени Кэндлера. Я очутилась возле старейшего медицинского учреждения штата Джорджия, открытого за десятилетия до Гражданской войны. Ужас прошлого клубился над зданием, как волны знойного ветра над черной крышей. Жертв эпидемий желтой лихорадки вносили в широкие двери, на пути к вечному покою, или клали на стол врачам, торопившимся сделать вскрытие. Сюда заточали убогих и безумных, и мало кто из них покинул эти стены. Во время Гражданской войны груды ампутированных конечностей громоздились до второго этажа. Даже сейчас, спустя тридцать с лишним лет после того, как весь персонал переехал в другое место, больница Кэндлера казалась переполненной и задыхающейся от былого убожества, которое копилось в ней столетиями. От нее исходила отрава – физическая и энергетическая. Пожалуй, от одного взгляда на ржавые решетки на окнах можно было подхватить столбняк.

Я обогнула громоздкую постройку, но, не дойдя до крыльца, наткнулась на плотный барьер, который отделял больницу от окружающего мира. Магия помогла мне – я видела и осязала ограждение, даже не прибегая к нормальному осязанию и зрению. Постепенно я различила стену холодного голубого пламени, закрывающую здание непроницаемой оболочкой.

По другую сторону барьера находился чей-то дух. Он отчаянно бился о стену, протягивая ко мне руки. Нагой, немытый и окровавленный, он сидел на корточках, но мое сострадание к его мукам пересилили страх и отвращение. Я словно перенеслась к нему, но лишь на краткое мгновение, и несчастный тут же растаял в воздухе. А я опять оказалась перед больницей, залитой ослепительными лучами. Наверное, дух одного из безумцев, умерших в палате для буйных, подумала я и последовала дальше. Вскоре я добралась до стороны, обращенной к Дрейтон-стрит. Я часто видела больницу, гуляя в парке Форсайт, но никогда не воспринимала ее так, как сейчас. Возможно, дело было лишь в том, что до сегодняшнего дня я смотрела на нее как обычный человек.

Во дворе возвышался огромный трехсотлетний дуб Кэндлера. С его ствола и ветвей свешивался испанский мох. Он был моим давним другом, мы с Мэйзи часто играли возле него в прятки. Мне очень захотелось коснуться дуба и ощутить его в состоянии ведьмы. Я нерешительно погладила ствол указательным пальцем – дерево засияло, приветствуя меня и радуясь мне, как хорошему знакомому. Я прижала к стволу ладонь и провела ладонью по шершавой коре. У меня в голове пронеслась череда ярких образов. Я зажмурилась. Дуб пытался общаться со мной, показать мне свои корни, ушедшие глубоко в темную почву, рассказать мне о жаре, опаляющей его листву… Он простоял здесь долгие-долгие годы – всю свою жизнь, и это было не понять существам, мельтешащим по поверхности Земли.

Я открыла глаза и отстранилась. На стволе пылали два символа, похожие на те, что сделал Оливер на моей щепке-амулете. На дуб наложили заклинание, и сейчас, когда в моих жилах струилась магия, я мигом обнаружила колдовство. Первый символ напоминал букву Y с дополнительной вертикальной чертой в середине. Защита, источник, предупреждение. Второй изображал рыбу, поставленную на хвост. Собственность, участок, территория. Я не знала названий, но сила сама объяснила мне их назначение. Руны усиливали заклинание, не дающее энергии безумия и горя вырваться из пределов больницы, оберегающее от них Саванну.

Я задумалась над тем, мудро ли будет освободить узников. Не самое умное и безопасное дело, но я не могла смириться с тем, что они будут заточены здесь навсегда. Я мысленно проникла в руны и принялась искать слабые места, но вдруг у меня в ушах раздался резкий и пронзительный звук. Оглушительный, он становился все громче, пока у меня от боли колени не подогнулись. Предупреждение было ясным. Мне нельзя вмешиваться в чужое колдовство.

Я рухнула на землю и почувствовала, что крепкие руки схватили меня за плечи. Слух вернулся ко мне, и я услышала торопливую речь:

– Мерси, ты в порядке?

Я обернулась и увидела Джексона. Его добрые голубые глаза расширились, а потом сузились, когда он увидел свет, которым меня наполнила магия Оливера. И недовольно сморщил лоб.

– Что они с тобой сделали? Что ты с собой сделала? – сокрушенно воскликнул он. – Я чувствую в тебе магию.

Я взглянула на него, и мне захотелось им обладать. Способность соблазнять, полученная от Оливера, пересилила заклинание Хило. Но страх на лице Джексона подействовал на меня, как пощечина. Пробудившаяся совесть не дремала и тоже остановила меня. И еще я догадалась, что Джексон как-то переменился. Я тысячу раз видела, как он с обожанием глазеет на Мэйзи, и поняла, что магия, которая играла во мне, вызывала в нем отвращение. Почему – я ответить не могла, знала лишь, что эта энергия была несравнима с даром Мэйзи.

– Ничего особенного, – буркнула я. – Так… ненадолго.

Я сунула руку под футболку и достала деревянный амулет. Потребовалась вся сила воли, чтобы снять его, но в конце концов я уронила его на землю. Мир вокруг меня поблек, краски и четкость пейзажа пропали. Я вернулась в повседневность.

– Сожги его, – сказал Джексон и наклонился, чтобы взять амулет.

– Нет! – крикнула я, опередив Джексона, явно не без помощи магии.

Он оторопел.

– Пока нет, – добавила я спокойным тоном. – Я подожду до завтра.

Джексон попятился, уставившись на меня.

– Магия – не твоя судьба, Мерси. Она…

Слово «магия» он произнес с брезгливостью.

– …неестественна. Это неправильно. Я больше в ваши штуки не ввязываюсь.

– Вряд ли, – ответила я. – Мэйзи состоит из магии, она этим живет.

– Поэтому я и искал тебя, – произнес Джексон. – Хватит с меня колдовства! И Мэйзи тоже! Я решил расторгнуть помолвку.

Я хотела возразить, но он поднял руку, жестом останавливая меня.

– Я серьезно, Мерси. Я прозрел. Я видел, во что превратилась Мэйзи в ту ночь, когда тянули жребий. Я спросил себя, смогу ли я искренне любить ее после того кошмара. Она парила в воздухе, ей нравилось причинять нам боль. Не забуду ее взгляд. Меня от нее тошнило.

– Тебе не следовало быть в нашем доме во время церемонии. И не следовало наблюдать за тем, как вытягивали костяшки.

– Ничего не поделаешь! И я хотел тебя найти! Вчера пришел и тебя ждал, чтобы серьезно поговорить насчет вашей семьи. Надеялся, что это поможет мне разобраться, хочу ли я и дальше быть с Мэйзи.

– Тебе нужно встретиться и обсудить все с Мэйзи, и ни с кем другим, – парировала я, но Джексон покачал головой.

– Нет, – вздохнул он. – Я понял ответ сразу, как посмотрел на тебя, когда мы в дом вошли, а потом начался тот ужас… ну, с Оливером. Я не смогу прожить жизнь среди безумия и магии. А если я буду с Мэйзи, то оно станет частью моей жизни, а я сломаюсь. Я много думал о вашей семье, ведь я соображаю туговато, но потом меня осенило. Ваша магия неестественна. И я никогда не забуду то, что было вчера. Прости, но для меня Мэйзи просто мертва. Я не смогу любить ее.

Его лицо смягчилось, и он впился в меня взглядом.

– Но ты не такая, как они. По крайней мере обычно. Мерси, я должен тебе кое-что сказать. Бог свидетель, лучше бы я тебя первой встретил.

– Ты шутишь, – возразила я из чувства преданности Мэйзи.

А может, заклинание Хило мешает мне броситься ему на шею? В тайных мечтах, наполнявших меня чувством вины, я всегда слышала, как он говорит мне эти слова. Но в фантазиях не было никаких последствий.

– Мерси, послушай, – продолжал он. – Ты настоящая. Ты человек. Если честно, я не смогу то же самое сказать про Мэйзи. Я уже не люблю ее. Я не смогу строить с ней отношения. И я уверен в одном – не хочу, чтобы она стала матерью моих детей.

Он помолчал.

– Я уезжаю из Саванны. Мерси, уезжай вместе со мной, – добавил он.

– Нет…

– Не отвечай сейчас. Подумай и ответишь позже. Конечно, ты подарила надежду Питеру. Ты чувствуешь ответственность перед ним и Мэйзи. Но, по-моему, в глубине души ты понимаешь, что я прав. Мы созданы друг для друга, и чем дальше мы будем от Саванны, тем явственнее ты это осознаешь. Мы можем отправиться куда угодно, только подальше отсюда. Сиэтл, Лос-Анджелес, как сама захочешь.

Он говорил все громче, но внезапно осекся на полуслове и провел пальцами сквозь свои светлые кудри, стараясь собраться с духом.

Я оцепенела. Магия Хило соединила меня с Питером, а моя любовь к Мэйзи делала невозможной саму мысль о том, чтобы разбить ей сердце. Однако в моем воображении вспыхнула картина: мы с Джексоном гуляем по калифорнийскому пляжу, держась за руки. Но я сразу же прогнала этот образ.

– Даже если ты сейчас откажешься, тебе тоже придется бежать, – заявил Джексон. – Нельзя позволить отравить себя их магией. Пусть они живут здесь, а тебе надо спасаться.

Он кивнул на лежащую на земле подвеску. Подошел ко мне и обнял меня. Не попытался поцеловать меня, просто уткнулся лицом в мои волосы, вдыхая их запах.

– Подумай о моем предложении перед сном, Мерси, – прошептал он мне на ухо. – Завтра меня не будет в Саванне. Если согласишься, а я молюсь, чтобы ты так и сделала, встречаемся на рассвете у входа в собор Иоанна Крестителя. Я не хочу больше ни дня оставаться в городе.

Отвернувшись, он бросился к своему «Понтиаку GTO», плюхнулся в кресло и умчался. Только на асфальте чернела полоса от колес, будто прощальный знак.

Я наклонилась, подняла амулет и совершенно инстинктивно надела его на шею. Глядя на вихрь цветов, плясавший после Джексона, я неожиданно ощутила маятник Коннора и его силу. Он искал меня.

Ладно, Коннор подождет. Я отмахнулась от дядиной энергии, как от назойливой мухи.