Рори вместе с грустным Тимом вернулись на «Шайтан», где застали Джихью обедающим в одиночестве под навесом на шканцах. Внизу спали, перевешивались через борт или разговаривали маленькими группами невольники, которым теперь было разрешено гулять по верхней палубе в течение дня из-за страшной жары. Джихью сделал знак Рори и Тиму, и они уселись за стол, приветствуя прохладу навеса после переезда на корабль под палящим солнцем. Рори начал рассказывать про проведенный на суше день и о своих намерениях переправить груз с корабля на берег и содержать рабов в Мелроузе, чтобы подготовить их к торгам.

— Вы ели? — спросил Джихью, согласившись с планами Рори.

Рори замотал головой. Он предвкушал интимный ужин с Мэри, дневные заботы заставили его проголодаться, да и Тиму в его теперешнем истощенном состоянии непременно следовало подкрепиться. Он согласился поесть и принял приглашение Джихью к вечерней трапезе. Не улыбнувшись, с серьезным, как обычно, лицом, Джихью придвинул к Рори маленькую деревянную мисочку. Она была наполнена вязким черным веществом.

— Что это? — Рори посмотрел на содержимое миски и нахмурился. — Вы мне предлагаете какую-то чертову туземную стряпню, Джихью? Если это шутка, то она затянулась, говорю вам как голодный человек.

На губах Джихью заиграла улыбочка.

— Надеюсь, мы будем есть это всю оставшуюся жизнь. Золото, которое мы получим из этого, позволит нам купить любую пищу, какую мы пожелаем. Взгляните, Рори! Что вы думаете о грузе на обратном пути в Гори?

Рори пожал плечами. Об этом он еще не задумывался. Возможно, сахар, может быть, ром.

Джихью посмотрел на него так, как будто был невысокого мнения о его мыслительных способностях.

— Сахар? На кой черт этим вонючим арабам сахар, разве что подсластить несколькими ложками свой поганый мятный чай? А что касается рома, то эти ублюдки пьют его только тайком. Нет, Рори, у нас есть кое-что здесь, что сделает нас богачами, и нам это не будет стоить ни единого медяка. Знаете, что это?

Рори посмотрел на содержимое миски, потом пододвинул ее Тиму, качая головой в недоумении.

— Н-да, это — вар. — Джихью ткнул в вар указательным пальцем. — Помните, мы задержались в Танжере из-за того, что «Шайтан» не могли вовремя проконопатить и просмолить? Знаете, почему? Потому что у них там совершенно нет вара, и его чертовски трудно достать. Так вот эта штука в миске — вар, и во всем мире это — единственное место, где его так много, что они не знают, что с ним делать. Можно набрать его, сколько захотите и совершенно бесплатно, платить надо только за подвоз.

— А как мы будем его подвозить? — спросил Тим.

— Господи Боже мой! — Джихью показалось, что он имеет дело с парой недоумков. — Посмотрите туда, — он показал на невольников, толпящихся на верхней палубе. — Вы говорили, что их надо довести до кондиции. Пара недель работ по загрузке этого вара в мешки, перевозке его к кораблю и погрузке на корабль — и каждый негр будет в такой кондиции, что мышцы будут выпирать во все стороны. И вот тут их можно будет продавать.

— Вы уверены, что для этого товара найдется рынок в Гори? — Рори тоже ткнул указательным пальцем в вар.

— Сразу видно, что вы не моряк, Рори. Что вы об этом думаете, Тим? Вы должны знать. Вы ведь моряк.

— Он на вес золота, Рори. Все невольничьи суда захотят, что бы их просмолили, как только узнают, что у нас есть вар. И если все так, как говорил Джихью, и нам это ничего не будет стоить, кроме найма повозок с быками, то это — чистая прибыль.

Джихью утвердительно кивнул.

— Затем, после того как все рабы наберут форму и нальют мышцы, вы их продадите; потом мы загружаем корабль самым ценным грузом, который только можно привезти в Африку, на три четверти — вар, а остальное — что-нибудь такое же ценное.

— Что же?

— Индиго.

Теперь была очередь Рори с презрением отнестись к Джихью.

— И на кой черт этим вонючим арабам индиго?

— И какого черта вы бы без меня делали, если б я этого не выяснил? — рассмеялся Джихью. — Вспоминайте, Рори. Когда мы грузили на борт этих чернокожих парней в Танжере, помните, у некоторых была кожа синего цвета, или не заметили?

— Сейчас, когда вы об этом заговорили, я вспомнил, — кивнул Рори, припоминая синеватый налет на некоторых из невольников.

— Так вот, это — блюмены, — объяснил Джихью. — Некоторые арапы в Африке меняют традиции других народностей на противоположные. Вместо того чтобы женщины носили паранджу, а мужчины нет, большие дяди скромно скрывают свои лица, а женщинам разрешают ходить с открытыми лицами. Они называются туареги. Сами они не негритосы, но у них рабы-негры, вот оттуда как раз и происходят некоторые наши мальчики, блюмены. Эти туареги носят только синие халаты, и краска слинивает и попадает им на кожу. Рабы их носят такую же синюю одежду. Индиго — лучшая из всех синих красок. Так что мы оставим немного места в трюме для индиго и обменяем на него у туарегов рабов. С грузом вара и индиго мы будем выглядеть гораздо лучше по сравнению с невольничьими судами из Ливерпуля и Бристоля, нагруженными надоевшими всем бусами из стекляруса, зеркалами да медными ведрами. У нас будет то, что действительно нужно африканцам, а не ерунда, чтобы потешить свою фантазию.

Тим и Рори согласились. Вар и индиго! Необычный груз, но Джихью знал, о чем говорил, как позже узнал Рори от Мери. Варовое озеро, о котором она слышала, но никогда не видела, действительно было местной достопримечательностью, диковина для приезжих и известный во всей Вест-Индии источник для конопачения и смоления кораблей. В результате этого многие суда останавливались здесь специально для этого.

Появились Кту вместе с Дарбой, боем Тима, и принесли кое-что более аппетитное, чем миска с варом, предложенная Джихью. Им подали пресноводную рыбу, изысканно приготовленную в сливочном масле, печеные бататы, салат из пальмовой кочерыжки, а на десерт — компот из апельсинов, бананов и манго со свеженатертым кокосом, потом дымящийся кофе и сигары на загладку.

Рори извинился и спустился к себе в каюту, куда они с Кту принесли кувшин горячей воды. Рори решил, что не будет заезжать к Элфинстону, а поедет прямо к Мэри. Кту научился брить его, и после бритья Рори растер тело, чтобы удалить скопившиеся на нем пыль и пот. Затем с помощью Кту он переоделся в один из своих лучших костюмов. Глядя на себя в маленькое зеркальце, Рори убедился, что готов к поездке. Он сдвинул брюки в более удобное положение, улыбаясь от предвкушения работы, которую предстояло проделать старику Гарри, еще более залихватски сдвинул свою шляпу-полумесяц и поднялся на палубу, сделав знак Кту следовать за ним.

Рори наказал вознице вернуться за ним, и к счастью, тот уже ждал около ветхой хибары под названием «Портовый бар». Когда он подъехал к дому Мэри, то, к своему удивлению, обнаружил его без огней: ни одной девушки на балконе, никаких огней в основном салоне, ни Фаяла. Отпустив возницу, Рори подошел к парадной двери, но нашел ее запертой. На его настойчивый стук так никто и не вышел.

Он повернулся спиной к двери, ругая себя за то, что отпустил подводу, и ломая голову над тем, как же ему добраться назад до корабля, как вдруг верхнее окно отворилось со скрипом, несмотря на очевидную предосторожность. За открытой створкой в глубине появилась едва различимая женская головка.

— Рори? — раздался шепот.

— Да, Мэри. В чем дело?

— Зайди с другой стороны дома. Я впущу тебя. Быстрее.

Поняв необходимость все делать тайно, он обошел дом, пробравшись сквозь высокие сорняки и заросли вьюнов. Подойдя к заднему ходу, он увидел, как осторожно приоткрылась дверь, и различил Мэри — бледно-белое пятно на темном фоне.

— Входи, — прошептала она, затаскивая его внутрь и закрывая дверь на железный засов, который лег на две скобы. — Ш-ш-ш, — предупредила она, взяв его за руку и ведя через темную кухню вверх по черной лестнице. Даже галерея вокруг патио была темна, и Рори по-прежнему не видел ни огней, ни людей, пока не вошел в комнату Мэри, ярко освещенную множеством свечей. Прежде чем он успел что-либо сказать, она закрыла ему рот поцелуем.

— Что случилось? — спросил он через мгновение. — Ты что, оставила дело?

Она замотала головой.

— Иногда бывают случаи, когда в нашем деле больше заработаешь, заперев все двери.

— Что свидетельствует о том, что я не очень-то хорошо знаю твое дело, дорогая.

— Мужчина и не может знать, — она улыбнулась ему снисходительно. — Проституция — это женское дело, дорогой Рори. Дело женщин, которые занимаются этим и понимают это. Те фунты и шиллинги, которые я могла бы заработать сегодня вечером от обычных клиентов, — ничто в сравнении с золотыми соверенами, которые я кую в эту минуту, а мои девочки получают заслуженный отдых. Бедный Фаял — единственный, кто трудится сегодня ночью. Теперь ты понимаешь, почему он для меня — просто находка?

Рори замотал головой не в состоянии сообразить, что к чему.

— Ну, скажем так. Есть некая леди — а она настоящая леди, — чей муж в три раза старше ее. Она молода, пышет здоровьем, очень богата и ничего так не любит, как здоровый трах сильного молодого мужчины, особенно экипированного так, как Фаял. Ну, и когда ей удается вырваться от старого пердуна, она посылает сюда горничную. Та, бедняжка, едва ли может вымолвить слово по-английски, но приносит мне записочку, в которой говорится, что миледи будет здесь в такое-то время. Она прибывает, моя миледи, с головы до ног закутанная в черную вуаль, и, как только она здесь появляется, все остальные операции приостанавливаются. Если ее старый хрыч уезжает, она остается здесь чуть ли не до рассвета. Она хорошо платит и взяла с меня обещание, что никто не должен приходить сюда, пока ее обслуживают. Что ж, сегодня вечером я нарушила обещание, но я имею такое же право на удовольствие, как и она.

— И что ж это за леди?

Рори было более чем любопытно узнать, кто она, живущая в столь отдаленном месте, как эта новая колония, и развившая в себе такие эротические вкусы. Глубоко в подсознании у него вертелась мысль, что он мог бы обслужить ее не хуже Фаяла при значительно меньших затратах с ее стороны.

— Жена его превосходительства губернатора, сэра Бэзила Клевердена, по-моему, я уже говорила тебе про него, тот, кто представляет здесь его британское величество, ему за шестьдесят.

С месяц назад он вернулся из Лондона с двадцатилетней женой. Она настоящая красавица, просто восхитительной красоты женщина. Вскоре она прознала про Фаяла. Ее горничная, какая-то темнокожая язычница, но вся из себя смазливенькая, встретилась с Фаялом, когда впервые приехала сюда, они заговорили на одном и том же языке. Горничная рассказала миледи, а миледи, которую уже с души воротило от висячего конца сэра Бэзила, договорилась о визитах сюда и услугах Фаяла. Так что теперь, когда губернатору надо ехать в Тобаго по делам его величества, леди Мэри пользуется его отсутствием. Это уже вошло у нее в привычку: она жить без этого не может! И я выяснила, она говорит на том же языке, что и Фаял. Думаю, что по-арабски.

Рори слушал все это краем уха. Его не очень-то интересовали грешки какой-то незнакомой англичанки, у которой явно была предрасположенность к черному и могучему питону Фаяла, равно как не интересовал его и маленький беленький червячок, которым наградил Господь ее мужа. Это было ее личным делом, и, если она готова платить Мэри за то, что ее трахают, это было делом Мэри, и, уж конечно, не его.

Но! Были определенные совпадения, которые приковывали его пристальное внимание к этой леди. Немногие английские дамы могли изъясняться по-арабски. Потом еще у этой леди была горничная, которая тоже говорила на языке Фаяла, и была, если выразиться словами Мэри, «темнокожая язычница, но вся из себя смазливенькая». Нет, просто не может быть даже при богатейшем воображении, чтобы это была его леди Мэри, но, с другой стороны, вполне могло быть и так, а горничная могла быть Альмерой, хотя здравый смысл отвергал это. У леди Мэри никогда не было никакого интереса к мужчинам, даже к Рори, который лишил ее девственности. И тут он вспомнил их вторую встречу, когда она выдала себя за Альмеру. В тот раз она искала встречи с ним. Конечно, говорило его тщеславие, она должна была быть удовлетворена его действиями, которые, как он помнил, были более чем достаточными. И если уж у нее не было желания раздвигать ножки перед ним, то вряд ли бы она сделала то же самое для Фаяла. Да еще платила бы ему за это! Хотя?..

— Рори? — Мэри мучило любопытство. — Кто эта англичанка? Если ты имеешь на нее какие-то виды, забудь про это. Старик Гарри — могучий гренадерчик, но где ему тягаться с драконом Фаяла. Кроме того, я буду ее ревновать и потеряю в деньгах, если ты дашь ей бесплатно то, за что она с удовольствием платит деньги Фаялу. Она тебе не понравится. Она одна из тех длинноносых, тонкогубых английских сучек с золотистыми волосами, которые делают вид, что в жизни не пользовались ночным горшком, такие они высокомерные; но внутри она простушка, как и все мы.

— А ее горничная? Расскажи мне про нее.

— Я же рассказывала. Чертовски мила по-своему.

Рори ходил взад-вперед по комнате. Нет, это было невозможно. Леди Мэри и Альмера здесь в Богом забытом уголке земли. Но… он должен был знать наверняка. Он должен быть уверен. Мэри села на пол, ее голова оказалась на уровне его колен, и уставилась на него, вытянув губки в тонкую линию и нахмурив брови в предчувствии недоброго.

— Рори! Что случилось? Ты что, привидение увидел?

— Никакого привидения. Но я должен кое-что выяснить, убедиться кое в чем. Здравый смысл подсказывает мне, что я не прав, и все же мне надо увидеть эту англичанку и убедиться самому. Ты знал ее раньше?

— Может быть.

— И ты ее любишь?

Он замотал головой в знак отрицания так остервенело, что затрясся всем телом.

— Боже, нет! Никого так терпеть не мог, как ее. Настоящая сука.

— Значит, у меня нет причин ревновать ее?

— Совершенно никаких. Если она та, о ком я говорю, а это вполне возможно, то я лишил ее девственности, и с тех пор она возненавидела меня. Мэри, как мне увидеть ее так, чтобы она меня не видела?

— Очень просто, мой козлик. Не забывай, что это — бордель, и содержательница не упустит случая заработать честный пенс.

У некоторых из клиентов, таких, как старик сэр Бэзил, странные вкусы. Им необходимо посмотреть, прежде чем самим возбудиться.

— Как у Фанни Хилл?

— Тьфу! Читала про эту проститутку. Да она любитель по сравнению со мной.

— Ну и?

— Ну и, скажу тебе. В комнате, где она с Фаялом, есть глазок. Иногда я сдаю ее в аренду. И если она не задула свечи, как обычно, можешь взглянуть на нее. Но ты уверен, что после этого наши отношения не изменятся? Уверен?

В ответ он наклонился, чтобы поцеловать ее.

— Покажи мне ее, Мери.

— Смотри. Не покажешь, так вы со стариком Гарри потеряетесь в догадках и оба разочаруете меня. Пошли!

Приложив палец к его губам, предупреждая его, что вести себя надо тихо, она на цыпочках вышла в темную галерею, прошла мимо двери, из-под которой выбивалась тонкая серебристая полоска света, и зашла в соседнюю комнату. Рори последовал за ней. Она вытянула руку в темноте и приблизила его к стене. Вдвоем они встали коленями на кровать, и она потянулась, чтобы снять со стены картину в раме. В комнату ворвался луч света из отверстия в стене в дюйм шириной.

Рори заглянул в него, давая глазу привыкнуть к яркому свету в глазке. Он увидел маленькую комнатку с кроватью у противоположной стены, которую прекрасно было видно из глазка. Фаял лежал на кровати, выделяясь темной медью своей кожи на белом фоне простыни. Голова его в экстазе каталась из стороны в сторону. Верхом на нем сидела женщина с кожей молочного цвета и длинными золотистыми волосами, которые закрывали ее лицо, как паранджа. Ее неистовство равнялось, а то и превосходило его во время этой скачки. Его вздохи и стенания, вероятно, делали ее удовольствие еще более острым.

Ее волосы! Черт возьми, ее волосы! Они закрывали лицо, и Рори не мог разглядеть, кто она. Он продолжал смотреть, чувствуя, как набухает в паху, чему также способствовало и теплое прикосновение пальцев Мэри к вздувшейся ткани панталон. По сжатым кулакам и прогнувшейся спине Фаяла Рори понял, что он готов был извергнуть сок любви. Это случилось. Фаял стремительно вобрал в себя воздух всей грудью и выпустил его в придушенном вопле, который смешался с более высоким фальцетом вскриков женщины. Несколько коротких мгновений она сидела на нем неподвижно. И только учащенно вздымалась ее грудная клетка. Потом, казалось, собрав последние силы, она отпустила его, перевалилась через него и встала, окидывая напоследок оценивающим взглядом обнаженное тело Фаяла и трогая пальцами его стремительно опадающий тотем. Она повернулась, невольно став лицом к Рори, и подобрала свои роскошные волосы со лба, глядя невидящими глазами прямо на Рори.

Теперь была его очередь открыть рот от изумления. Боже правый! Это была Мэри — леди Мэри Фитцолбани, принцесса Ясмин, которую он видел в последний раз, когда сажал ее на корабль в Танжере. А раз это была Мэри, в чем сомневаться не приходилось, тогда Альмера должна быть с ней, а с Альмерой — ее сын, потому что это обязательно должен быть сын!

Он тяжело опустился на кровать рядом с Мэри. Она слегка подтолкнула его локтем, возвращая к действительности.

— Ну что, это та, про которую ты думал?

— Она.

— Еще будешь на нее смотреть?

— Никогда б ее больше не видел. Но для меня важно то, что она здесь. Мне надо увидеться с ней.

— Тебя, несомненно, пригласят в Правительственный дом. Там, скорей всего, уже знают, что милорд барон Саксский в Тринидаде. Конечно, ты можешь нанести ей визит без приглашения…

— Нам есть о чем поговорить с этой леди. Но, думаю, с визитом надо подождать. Сейчас у меня много хлопот.

— Например, Рори?

— Избавиться от рабов.

— Увы, я думала совсем о другом, о том, что ты хотел бы сделать прямо сейчас.

— Что, например, Мери?

— Например, дал бы старику Гарри поразмяться после того, что он увидел.

Он улыбнулся ей в темноте.

— Старику Гарри нельзя отказывать в этом.

— Я тоже так думаю.

Она встала с кровати и протянула ему руку. Прежде чем принять ее, он бросил быстрый взгляд в соседнюю комнату. Леди Мэри одевалась, совершенно не глядя в сторону Фаяла. Она торопилась. Что ж, пусть. Он тоже торопился. Он слез с кровати и на цыпочках вышел из комнаты, следуя по холлу за Мери. Ему надо было поторапливаться, чтобы догнать ее. Но больше всех спешил старик Гарри. И как бы Рори ни торопился, старик Гарри был впереди него.