Глава 14. Абордаж

Над морем поднималось солнце. Стоял полный штиль, и лодка со спящими пиратами покоилась на воде.

— Капитан! По левому борту! — вдруг завопил Оливье. Фрэнсис подскочил от неожиданности, да и все остальные проснулись от крика. Дин протер глаза:

— Корабль.

— Спасены! — воскликнула Роберта.

— Присмотритесь лучше — черный флаг. Это пираты!

— Грэм, — Фрэнсис разминал затекшую шею.

— Слушаю, капитан.

— Что ты можешь сказать об этом корабле?

— Флейт, двенадцать пушек. Отсюда плохо видно, но, думаю, судно в отличном состоянии. На борту как минимум шестьдесят пиратов.

— Такой корабль нам подойдет? — спросил Фрэнсис.

— Вполне, для пиратства сгодится, хотя это скорее торговое судно.

— Фрэнсис, ты что задумал!? — испугалась Роберта.

— Идем на абордаж.

Дин вскочил на ноги, лодка закачалась.

— Ты совсем сдурел!? Тебе ясно сказали, на борту более шестидесяти человек!

— А я падаю с голода. Как мы будем сражаться? — ужаснулась Роберта.

— Да мы и не будем сражаться, — сказал Оливье, — они дадут залп и потопят нас, вот и все.

— Слушать мой приказ! — рассердился Фрэнсис. — Всем готовиться к бою! Мы заберем этот флейт себе в качестве трофея. Раз уж вам так хочется есть, то подумайте, что трюмы ломятся от провианта.

На корабле их уже заметили. По верхней палубе забегали матросы. Грэм и Дин налегли на весла, и спустя дюжину минут лодка ударилась о борт судна. Фрэнсис с командой, не промолвив и слова, взлезли по сброшенному штормтрапу. На палубе столпились пираты, ядовито посмеиваясь и демонстрируя оружие: зазубренные ятаганы с запекшейся кровью, черные стилеты, изогнутые кинжалы, кортики с облупившейся позолотой. Вперед вышла мощная женщина в длинных мешковатых одеждах, с грубыми чертами лица, переломанным в нескольких местах носом, и злыми глазами.

— Пощады не будет, — хладнокровно сказал она вместо приветствия.

Команду Фрэнсиса окружили десятки пиратов, поднимая пистолеты.

— Положим, пощада нам не нужна. Ты капитан этого корабля? — спросил Фрэнсис.

Женщина скривила губы, показывая тем самым, что ей противно говорить с ним, но все-таки ответила:

— Я капитан. Это пиратская шайка Черной вдовы. Теперь говори ты, и считай это единственным шансом остаться в живых. Если кто-то из вас окажется важной шишкой — оставим для выкупа.

— Меня зовут Фрэнсис Эвери. А это моя пиратская команда. С этого момента ваш корабль переходит в мое распоряжение.

Головорезы расхохотались, на палубе поднялся жуткий гомон.

— Заткнулись! — рявкнула Черная вдова, и смех тут же затих. — Пошутить решил со мной?

Лицо Фрэнсиса будто окаменело, он весь напрягся. Роберта нахмурилась, крепко сжав рапиру. Грэм стоял рядом, пальцы обхватили древко топора, который он прихватил с собой из оружейной комнаты Оливье. Сам старый пират стоял, гордо подняв голову и поигрывая пистолетом. Только Дин был безоружен, он опустил глаза, и шептал что-то себе под нос.

— Можете сдаться без боя, — предложил Фрэнсис, — отпущу вас с миром.

Черная вдова отвернулась, и через плечо бросила:

— Повесить на рее. Девку — мне.

Толпа головорезов со звериным ревом бросилась на них. Фрэнсис метнулся вперед. Раздались выстрелы. Свинцовый рой встретился с каменной кожей капитана и бессильно рассыпался по палубе десятками пуль. Дин произнес заклинание, пуская вокруг себя полупрозрачную магическую волну — нападающих разметало по сторонам, несколько человек вылетело за борт.

— Колдун! — завизжала Черная вдова, — убейте его!

— В атаку! — заорал Фрэнсис.

У первого попавшегося пирата он вырвал из рук саблю, и ей же располосовал бывшего владельца. Дин, обессилев, то ли от заклинания, то ли от голода, пошатнулся и упал на колени. А вот разбойники, которых раскидало по сторонам, живо поднимались на ноги. Пираты бросились на Дина, но перед ними возникла Роберта, взмахнув рапирой. Острие нашло первую жертву, брызнула кровь, и тело убитого рухнуло на палубу. К Роберте бросилось сразу трое. Она вскрыла глотку одного из них, отбила еще два удара. Жирный пират прошмыгнул сбоку, и оказался очень близко к Роберте, та занесла рапиру для удара, но пират оказался быстрее и ударил кулаком по лицу. Она упала, покатилась по доскам. Другой пират в ярости ударил сапогом в бок. Роберта вскрикнула, корчась от боли. Глаза, сквозь пелену выступивших слез, уловили два коротких взмаха топором, и два трупа упали перед ней. Грэм, не задерживаясь, с грозным рыком бросился дальше. Топор мелькал в толпе, быстрые и точные удары закаленного в боях пирата обрушивались на противников.

В гуще врагов рубился Фрэнсис. Он получил уже с десяток ударов, которые были бы смертельными для любого человека, а на нем оставались лишь царапины. Зато сабля его не встречала преград, вновь и вновь находя жертву. Окровавленные тела падали на палубу.

— Это нелюди! — крикнул кто-то, бросаясь за борт. В стане врага нарастала паника.

У Дина кружилась голова. Он заметил избитую Роберту, из последних сил поднимающуюся на ноги. Ее дрожащие руки нащупали эфес рапиры, из брови хлестала кровь, застилая глаза.

Роберта сквозь пелену видела, что на нее бросается пират с огромной булавой. В последний момент она подставила под удар рапиру, но бесполезно — булава угодила пиратке прямо по лицу. И хотя часть силы была погашена, удар оказался очень мощным. Стальные шипы раздробили нос, порвали щеку, повредили скулы и выбили зубы. Роберта упала без сознания. Дин в ярости выкрикнул заклинание, и с пальцев его сорвалась молния. Пират с булавой сгорел заживо, так же как и десяток других, оказавшихся рядом.

Грэм в этот момент отчаянно рубился у бизань-мачты, уперевшись в нее спиной. Его окружили враги, по правой руке струилась кровь, но бой продолжался.

Фрэнсис, поглощенный битвой, не видел ничего вокруг, он выбирал себе следующую жертву, и бросался вперед. Пощады от него ждать не приходилось, сила была нечеловеческой, и еще никто не смог уйти от его сабли. Пираты поддались панике, бросаясь от него врассыпную, кое-кто, не дожидаясь погибели, прыгал за борт.

Фрэнсис вдруг остановился. Казалось, ничего не произошло, но его будто пронзило насквозь, и он замер на месте. В голове застучали молотки, в глазах потемнело. Его настигла жуткая слабость. Не в силах более стоять, Фрэнсис присел на колени, а потом плавно лег, обхватив голову руками. Пираты в недоумении остановились.

Воспользовавшись затишьем, Оливье прицелился и выстрелил в Черную вдову. Пуля угодила в ногу, пиратка вскрикнула, и припала на одно колено. Оливье тут же очутился рядом, размахивая кортиком. Он выбил саблю из ее рук, тем самым вынудив сдаться.

— Бой окончен! — гаркнул он, — если вам дорога жизнь, то сдавайтесь! Ваш капитан повержен!

Фрэнсис лежал в полуобмороке, свернувшись в три погибели. Никогда прежде он не чувствовал такой слабости. Рядом с искалеченной Робертой сидел Дин, не в силах подняться. Грэм, прижавшись к мачте и тяжело дыша, продолжал отбивать атаки, но был наглухо окружен пиратами. И только Оливье стоял посреди побоища, приставив кортик к шее Черной вдовы. Кровь хлестала из ее ноги, но пиратка не смела пошевелиться, чувствуя холодное железо у глотки. Оливье объявил победу, но победой и не пахло. Пиратов Черной вдовы оставалось около трех десятков, и против них был один Оливье. Кто-то крикнул: «В атаку!» И все рванули вперед, добивать врагов, которые сражаться более не могли.

На ноги поднялся Дин. С уст его сорвалось заклятие, темная аура окутала пирата со всех сторон, и рассеялась в тот же миг от порыва ветра. На неприятном для слуха наречии колдун выкрикнул магические слова, с рук его слетели молнии, белыми вспышками испепеляя врагов.

— Сложить оружие! — кричал Оливье, заглушая вопли умирающих, — сдавайтесь, если жизнь дорога!

— Приказываю сложить оружие! — выкрикнула Черная вдова, — колдуна не победить!

Пираты в ужасе бросали сабли, кидая испуганные взгляды то на обгоревшие трупы товарищей, то на колдуна, который еле стоял на ногах, но снова что-то шептал.

— Мы сдаемся! — поддавшись панике, завопил окровавленный пират, выпуская из рук стилет. В смятении его соратники побросали оружие на палубу.

Грэм, недоверчиво подглядывая на лежащие под ногами сабли, растолкал окруживших его пиратов и бросился к Роберте. Вид ее порванного лица, заставил кровь застыть в жилах. У него задергался глаз, рука снова нащупала топор, Грэм тяжело поднялся, взглядом зверя озираясь на окружающих.

— Мы сдаемся! — снова крикнула Черная вдова, вид обезумевшего Грэма приводил ее в ужас.

В этот момент он почувствовал, что рука Роберты коснулась его штанины. Он отбросил топор и присел к ней. Она что-то шепнула, но Грэм не расслышал. Он поднес ухо прямо к ее изувеченному рту, в котором не хватало половины зубов, из порванных десен лилась кровь, а губы было не различить.

— Не надо, — слабо произнесла она, — пусть идут.

Грэм сидел над ней, позабыв про мир вокруг, все мысли и чувства умерли в голове. В полной отрешенности невидящими глазами он уставился куда-то вверх.

— Пускай он перестанет заклинать! — заверещала Черная вдова, — старик, скажи колдуну, что мы больше не сражаемся!

Но Оливье ее не слушал, он бросился к Фрэнсису. Тот пытался присесть, но у него не получалось.

— Ты ранен?! — воскликнул Оливье, схватив его за плечо.

Фрэнсис пальцем поманил его ближе. Оливье подставил ухо, и тот шепнул:

— Пусть убираются. Никого не убивать.

Оливье встал во весь рост:

— Приказ капитана! Вы можете проваливать! Фрэнсис Эвери дарует вам жизнь. Садитесь на шлюпки и уплывайте! Корабль со всем содержимым мы забираем в качестве трофея.

Пираты бросились к лодкам, с опаской оглядываясь на колдуна, который все так же стоял на месте, согнувшись в неестественной позе. Губы его более не двигались, он застыл, будто умер. Шлюпки спустили на воду, в них разместились остатки команды Черной вдовы. Они отчалили, прощаясь с флейтом, и каждую секунду ожидая пушечного залпа вдогонку. Но выстрелов не было, и только весла шлепали по воде.

Дин рухнул на палубу. Фрэнсис лежал, не шевелясь, Грэм сидел без движения, а Роберта истекала кровь. Вконец ошалевший Оливье не знал, что делать. Запаниковав, он носился кругами. После того, как он поглядел на Роберту, его начала бить дрожь, он понимал, что если сейчас ей не обработать раны, то она может на всю жизнь остаться с изувеченным лицом.

— Стойте! — крикнул Оливье вдогонку пиратам Черной вдовы, пока те не отплыли слишком далеко. — Нужен врач!

Гребцы подняли весла.

— Мы сражались честно, а теперь я прошу о помощи! Я умоляю! — дрожащим голосом кричал Оливье, кидая на них бешеные взгляды, — если среди вас есть врач, то я прошу о помощи!

Шлюпки покачивались на воде, весла повисли в воздухе.

— Я заплачу! Ну же! За помощь обещаю треть от всего, что есть в трюмах!

В одной из лодок поднялся курносый пират с глубоко посаженными глазами, и под осуждающие взгляды остальных прыгнул в воду. Оливье бросил ему канат, и тот быстро поднялся на борт. Оттуда он помахал своим:

— Простите, но я покидаю команду.

— Скорее, — нервно проговорил Оливье.

Пираты не сказали ни слова, весла упали в воду, и шлюпки продолжили движение.

— Я умоляю, помоги им!

— Спокойно, папаша! Все будет в лучшем виде.

— Господин доктор…

— Зови меня Пьер.

— Очень надеюсь на вас, — промямлил Оливье.

— Какие-то вы беспомощные, — первым делом Пьер подошел к Грэму.

Тот все так же сидел на месте, и не подавал признаков жизни. Доктор осмотрел его со всех сторон, а потом отвесил звонкую пощечину. В глаза Грэма вернулась понимание, он вздрогнул.

— Эй, бугай! Будешь тут сидеть, или поможешь мне? Смотри, девчонка истекает кровью, тебе ее совсем мне жалко?

Грэм резко встал, Пьер рванул назад, но поздно, на шее мертвой хваткой сомкнулись пальцы великана.

— Пусти его, пусти! — завопил Оливье, — пусти его!

Грэм ослабил хватку и Пьер вырвался.

— За такую грубость, — прокашлялся Пьер, — я потребую за работу половину того, что есть в трюмах.

— Хорошо, хорошо! — крикнул Оливье, — половину, так половину, только скорее!

— Что ж, приступим. Бугай, слушай меня. Сейчас ты берешь всех, кто остался жив, и несешь вниз. Знаешь что, тащи в трюм, я привык там работать. Только аккуратно, смотри, не убей их по дороге. Девчонка совсем плоха.

Грэм послушно поднял Роберту и понес вниз. Доктор тем временем удалился за инвентарем. Оливье оставался на верхней палубе, пока Грэм не перенес всех, и с последним заходом спустился вместе с ним в грязный трюм. Там уже был Пьер, аккуратно раскладывающий инструменты, среди которых оказалась пила, подозрительно напоминающая плотницкую.

Пьер обошел пациентов. Сначала оглядел Дина.

— Колдунов никогда не лечил, но вроде все нормально. Наверное, магия его добила. Бугай, отнеси его в каюту, поспит и очухается. Старик, раздобудь ром.

Следующим Пьер осмотрел Фрэнсиса, уважительно кивая:

— Здоров мужик, дважды меня чуть не убил, но сгубила его магия, — доктор провел пальцами по царапинам на теле. — Смотри, бугай, это я ему полоснул саблей. Ну, здоров! Его тоже тащи в каюту, если магия отпустит, будет жив. А потом беги на камбуз и найди там воду.

Оливье вернулся с четырьмя бутылками рома. Пьер раскупорил одну из них, и хорошенько приложился.

— Ты тоже выпей, старик, — сказал он, — сейчас будем возвращать девчонку в наш мир.

Пьер склонился над Робертой, разглядывая ее лицо.

— А ну, кыш! — крикнул он крысе, пробежавшей мимо, а потом обратился к Оливье, — старик, она раньше красивой была?

— Да, — дрожащим голосом сказал тот.

— Жалко, — вздохнул Пьер, — была бы уродина, вроде бы и не велика потеря, да?

Зашел Грэм, неся перед собой целую бочку воды.

— Ставь сюда, бугай. Открой. Полей мне, — Пьер обмыл руки, — работа требует чистоты, хотя мало кто это понимает.

Он взял кусок марли, помакал в воде. Оливье сглотнул, внимательно наблюдая, а Пьер принялся смывать грязь и кровь с лица Роберты. Она пребывала в беспамятстве и не реагировала на боль. Куски мяса и кожи грязным месивом оказывались на полу, а Пьер макал в воду все новые куски марли. Понемногу лицо Роберты очищалось, открывая страшную картину. Хоть как-то восстановить прежнюю красоту было невозможно. Врач глотнул еще рома, и, вздохнув, принялся обматывать голову девушки. Потом бегло осмотрел остальное тело, и сказал, что все будет в порядке.

— Что же дальше? — спросил Оливье.

— Отнесите в каюту, пусть спит. Жива будет, так что ничего страшного. Завтра я осмотрю всех еще раз, а пока, я надеюсь, вы позволите мне удалиться и немного поспать. Хотя сейчас и утро, я жутко вымотался.

 

Глава 15. Черное колдовство

Вечером проснулся Фрэнсис, но с койки подняться не сумел, поэтому Оливье принес ему солонину и грог. Капитан пожевал кусочек, бутылка уменьшилась лишь на глоток, и сон вновь окутал капитана. В это время Грэм сидел на носу корабля, рядом с десятками трупов, которые так никто и не убрал. А Пьер заселился в капитанскую каюту, и пьянствовал там всю ночь.

Дин выглядел бодро, он объяснил, что перенапрягся с заклятиями, а теперь отдохнул и полностью здоров. Вместе с Пьером он направился к Роберте. Она бредила, сознание было мутным, сказать ничего не могла и никого не узнавала. Врач снял с лица повязку, и Дина будто пронзило молнией.

— В море всякое случается, — проговорил Пьер, макая в воду кусок марли, — бывает и не такое.

Он вновь обработал страшные раны, и на лицо Роберты лег сухой компресс.

После этого Пьер и Дин пошли к Фрэнсису. Тот проснулся, но лежал на койке и не мог ни встать, ни пошевелиться. Физических повреждений у него не было, а потому судовой врач оказался бесполезен. Пьер удалился, а Дин остался вместе с Фрэнсисом.

— Твой эликсир, — слабо прошептал Фрэнсис, — больше не действует.

Дин безмолвствовал.

— Ты сделаешь еще?

— Я не знаю, — ответил Дин, — надо понять, что произошло.

— Хорошо, забудь об этом на время. Сделай вот что: пригласи сюда Оливье, Грэма, Роберту и того врача. И принеси все навигационные карты, что найдешь.

— Роберта не сможет прийти.

— Что с ней? — проговорил Фрэнсис, закрывая глаза. Голова трещала, мышцы болели, а кости ныли, говорить очень было трудно.

— Она пострадала в битве, — проговорил Дин, смотря в пол, — ей повредили лицо.

— Потом, — прошептал Фрэнсис, — все потом. Зови Оливье, Грэма и врача.

Дин вышел, и вскоре с ним вернулся Оливье с картами в руках, мрачный Грэv и недовольный Пьер с бутылью рома.

— Тишина, — попросил Дин, — капитан будет говорить негромко.

— Спасибо, — шепнул Фрэнсис. — Разложите карты. Врач, покажи, где мы сейчас находимся.

Пьер нехотя ткнул пальцем.

— Далеко до суши? — спросил Фрэнсис.

Пьер пожал плечами:

— Смотря, куда надо.

— Рядом три острова, — разглядывая карту, сказал Оливье.

— Если не хотите на виселицу, — перебил Пьер, — то идти надо только к Порт-Стену, это пиратский остров, и законы короля там не действуют. Два других — правительственные.

Набрав воздух, Фрэнсис прошептал:

— Как далеко?

Оливье посмотрел на карту.

— Я полагаю, семьдесят миль, — сказал он.

— Все выйдите, кроме Дина, — из последних сил шепнул Фрэнсис.

Вскоре в каюте остались только капитан и демонолог. Дин напрягся в ожидании.

— Теперь слушай. Нужно попасть в Порт-Стен. Есть корабль, но нет команды. Если можешь применить колдовство, то приказываю сделать это.

— Сложно, — пробормотал Дин, просчитывая в голове варианты.

— Назначаю тебя судовым демонологом. Теперь постарайся привести корабль в Порт-Стен. А теперь я буду спать, ничто не променяю на сон…

Дин задумался, а потом резко сорвался с места, покинув каюту. Наверху Грэм выкидывал за борт тела убитых, Оливье начал драить палубу.

— Стойте! — крикнул Дин. — Ничего не трожь! Положи обратно!

Грэм удивился, но послушно опустил труп, который собирался бросить в море.

— Пьер, Пьер! — заорал Дин, — где он!?

Демонолог кинулся разыскивать Пьера, а Оливье и Грэм переглянулись. Спустя минуту Дин привел с собой врача, и тот, внимательно всматриваясь, разглядывал трупы.

— Тебе повезло, — сказал он, наконец, — вот он.

— Хвала богам, — выдохнул Дин.

— Что происходит? — нахмурился Оливье.

— Это штурвальный, — ответил Пьер, — вы убили его.

— К чему нам мертвый штурвальный? — спросил Грэм.

Пьер пожал плечами:

— У него спросите, — он кивнул на Дина.

— Нужно сварить сердце штурвального в морской воде, смешанной с кровью альбатроса, — сказал тот.

— Сердце? — удивился Пьер, — колдовство?

— Именно.

— Будет заклятие?

— Верно.

— Всегда хотел посмотреть. Позови, когда начнешь, — Пьер глотнул рома, и пошел вниз.

Дин взял ведро с веревкой и бросил за борт, раздался плеск. Демонолог черпнул воды и потянул обратно.

— Поскорее подстрелите альбатроса, — сказал он, доставая нож, — я подготовлю сердце.

Оливье сплюнул.

— Ты не сказал, что должно получиться, — напомнил Грэм.

— Я вызову попутный ветер, и проведу судно по курсу. Ничто на свете не может знать морских путей лучше, чем сердце штурвального и кровь птицы, которая всегда реет над водой.

— Неужели возможно вести корабль с помощью магии? — поразился Грэм, — никогда о таком не слышал!

— Так делают иногда, — сказал Дин, — но дешевле нанять команду. Услуги колдуна стоят намного больше.

С этими словами Дин всадил нож штурвальному в грудь. Оливье отвернулся, заряжая пистолет, а Грэм внимательно следил за происходящим, подойдя поближе. Острый нож сделал четыре глубоких пореза, Дин руками разорвал грудную клетку, и лезвием вырезал сердце. Закапала кровь, пачкая одежду.

— Грэм, — странным голосом проговорил демонолог, — теперь можешь убрать все трупы.

Дин удалился на камбуз, не позабыв прихватить ведро с морской водой, в которой предстояло варить сердце.

Грэм выкинул трупы за борт, и присоединился к охоте на птиц. Он зарядил мушкет, и присел на палубу, выжидая жертву.

— Ты знаешь легенду о человеке, который однажды убил альбатроса? — спросил Грэм.

— Не слышал, — отозвался Оливье, присаживаясь рядом.

— Однажды пиратскую команду посреди моря настиг штиль, — проговорил Грэм, — они ждали день за днем, запасы провизии заканчивались, но ветра не было. И вот однажды на бушприт сел альбатрос. Сначала моряки не обратили на него внимания, но вскоре подул ветер. Он расправил паруса, и корабль, наконец, продолжил путешествие. Многие посчитали, что птица принесла им спасение, но другие считали, что в ней воплощен сам дьявол, и ее следует убить. Команда разделилась, споря об этом, пока неожиданно один из матросов не схватился за лук и не выпустил стрелу в птицу. Он пронзил ее насквозь, и она замертво упала в море. Моряки испугались, что из-за этого стихнет ветер, но ничего не произошло. Корабль продолжал идти на всех парах, и скоро они должны были достигнуть земли. Но спустя несколько дней всю команду настигла страшная болезнь. Каждый час умирало по несколько человек, и скоро вся палуба оказалась завалена трупами, а в живых остался только убивший альбатроса. Он в отчаянии смотрел на умирающих, понимая, что совершил страшное преступление, выстрелив в эту птицу. Он попытался убить себя, но не вышло.

— Что же с ним стало? — спросил Оливье.

— Он был проклят на вечную жизнь и вечные скитания. Вскоре он сошел на берег, оставив заваленный трупами корабль, и с тех пор постоянно странствует по земле, и нигде не может найти успокоения. Он ходит из поселения в поселение только для того, что бы рассказать свою историю.

— Только для этого?

— Говорят, что да, — сказал Грэм.

— Ты прав.

Оливье и Грэм обернулись, и увидели, что за ними стоит Дин.

— Извините, что просил убить альбатроса. Это действительно плохая примета. Я сам это сделаю, моя душа демонолога и так уже не станет прежней.

— Вот она, птица! — вскочил Оливье, прицеливаясь.

— Я сам! — Дин схватил его за руку, и отвел пистолет в сторону. Потом шепнул под нос заклятие, и птицу будто пришибло молотом, она свалилась с реи на палубу. Дин подошел к альбатросу, и Грэму показалось, что он поднял ее нежно, что было странно для человека, только что оборвавшего ей жизнь.

— Я отправлюсь готовить зелье, — сказал Дин, — готовьте корабль к плаванью! Поднимайте паруса!

Дин вошел на камбуз, налил в кастрюлю морской воды из ведра. Лезвие ножа распороло тушку птицы, кровь струйкой потекла вниз. Следом он бросил сердце, под кастрюлей весело заиграл огонь. Дин помешал ингредиенты, нашептывая заклинание. Прошло немало времени, пока он не решил, что колдовское зелье сварилось, и зачерпнул его кружкой. На камбуз зашел Пьер.

— Будь другом, вылей за борт, — Дин кивнул на кастрюлю.

— Я вообще-то зашел за ромом, — нахмурился тот, — ладно уж, давай. Жутко хочется посмотреть на заклятие.

Они поднялись на верхнюю палубу. Дин с кружкой внимательно рассматривал карту, а Пьер в это время выплеснул из кастрюли за борт. Грэм и Оливье поднимали паруса.

— Начнем! — крикнул Дин, влезая на марсовую площадку.

— Готовы! — крикнули ему в ответ.

Ветра не было, и паруса в этот момент были бесполезны. Стоя на площадке и держась одной рукой за мачту, Дин сделал глоток, и зелье потекло по горлу.

Дин откашлялся и, сверившись с компасом, принялся читать заклинание, то срываясь на крик, то мелодично напевая. Задрав головы, пираты с интересом наблюдали за ним. Демонолог замолчал, и сильный порыв ветра налетел на корабль, расправляя паруса. Удивлению Пьера не было предела, он бегал от борта к борту и оглядывался по сторонам. Флейт разогнался и теперь шел на всех парах, разрезая волны.

— Никогда такого не видел! — воскликнул Пьер.

Дин стоял, не шевелясь и глядя вперед по курсу. Пираты думали, что он спустится вниз, но демонолог продолжал стоять на марсовой площадке, и ветер трепал его волосы. Пираты подождали десять минут, потом еще столько же, наконец, Грэм не выдержал и полез к нему. По глазам Дина стало понятно, что сознание его отсутствует, а точнее, пребывает где-то в другом месте. Грэм не стал его трогать и спустился вниз. Пираты посовещались, и решили, что раз он не давал никаких указаний, то и делать ничего не надо. Они подумали, что пришло время поесть, и отправились на камбуз. Вид крови и мертвого альбатроса, которая так и осталась лежать на столе, и вокруг которой бегали крысы, отбил им аппетит, поэтому они взяли по бутылке рома и поднялись обратно, наблюдать за демонологом. Взошла луна, а Дин все направлял движение ветра, вызванного магией.

И закончилась ночь, с первыми лучами солнца впереди показалась земля, а Дин все еще продолжал колдовство. И только когда они вошли в бухту Порт-Стена, он остановил заклинание, и чуть было не рухнул вниз, сумев в последний момент сохранить равновесие. Ветер в одно мгновение стих. Грэм спустил Дина вниз, тот еле передвигал ноги, и блаженно упал на койку, оказавшись в каюте. Оливье, Грэм и Пьер убрали паруса, и корабль замер на воде, в какой-то полумиле от острова. Теперь оставалось лишь драить палубу и ждать приказа капитана.

 

Глава 16. Лавка алхимика

Поговаривают, будто слухи распространяются быстрее ветра. Так, до пиратского острова Порт-Стен уже долетели новости о произошедшем в форте Бланкальер. О Фрэнсисе Эвери заговорили с почтением и одобрением. На улицах, в кабаках и кают-компаниях рассуждали о его огромной команде: одни упоминали цифру в тысячу человек, другие в две, а самые завравшиеся шептали о флотилии из пятидесяти кораблей. Чуть позже прилетела новая весть: команда Черной вдовы потерпела сокрушительное поражение от Фрэнсиса Эвери. Нельзя было сказать, что Черная вдова славилась сильной командой, но уважение было на ее стороне. Во-первых, женщина-капитан всегда привлекает внимание, а во-вторых, она сумела наладить регулярные поставки контрабанды с материка.

Утром пятнадцатого дня девятого месяца выяснилось, что корабль Фрэнсиса Эвери, отбитый у Черной вдовы, стоит в бухте Порт-Стена. Среди пиратов только и было разговоров, что о человеке, посмевшим атаковать форт Бланкальер, тем самым подписав себе смертный приговор. Говорили, что он ничего не боится, потому что ему уже нечего терять. Он жесток, беспощаден и жаждет крови.

К полудню флейт Фрэнсиса Эвери причалил в порт. С него сошли четыре человека и затерялись в толпе. Казалось, на корабле никого не было и можно было забирать без боя. Но пираты знали, что это лишь приманка — не может такой капитан оставить судно без присмотра. Кроме того, ходили слухи, что на борту находятся несколько колдунов, сила которых несравненно выше королевских. Поговаривали о Дине Лайлойде, широко известном в чрезвычайно узких кругах. Ближе к вечеру дошел слух, что из форта Бланкальер был освобожден никто иной как Грэм Блэксмит, известный в прошлом пират, лишь чудом не окончивший капитанскую карьеру на виселице. Теперь же он присягнул на верность Фрэнсису Эвери, и сказал, что пойдет за ним хоть на морское дно. Ажиотаж нарастал: открылась пикантная подробность — якобы в команде Эвери так же находится Роберта, бывшая любовница Грэма Блэксмита, которая бросила его в тот самый момент, когда их загнали в тупик правительственные войска. Пока не было ясно, как они теперь уживаются. Кое-кто поговаривал, что они примирились, но большинство утверждало, что Грэм ее люто ненавидит, но терпит из-за Фрэнсиса, хотя и обещает при первой возможности пустить пулю в спину. Разговоров об этом было немало, но любой из них заканчивался рассуждениями о темной лошадке, пирате, до сих пор не показавшим своей истинной сущности. Некто Оливье Шарм так же состоял в команде Эвери. О нем мало что было известно, кроме той подробности, что кровожаднее него на свете никого нет и быть не может. Его жестокость заставляет кровь стыть в жилах, к тому же поговаривали, что лучшего канонира не найти, и если вы собираетесь покорить море, то без Оливье Шарма у вас нет ни единого шанса. Более никаких подробностей об этой команде не было, все прочее называлось домыслами и байками.

К вечеру на борт ступили первые любопытные. Вместе с Пьером, которому было поручено продать все, что есть на корабле, и половину забрать себе, в трюм вошли скупщики краденого. Черная вдова везла на продажу десятки мешков с пряностями, в большинстве своем гвоздику. Контрабандисты оценили товар в полторы тысячи золотых крон, но Пьер отчаянно торговался, и они сошлись на трех с половиной. Трюм опустел, и в городские слухи добавились новые факты. Оказалось, что на судне действительно никого нет, но якобы установлено сторожевое заклинание, которое испепелит любого, кто посмеет проникнуть на корабль, а если и не испепелит то, по крайней мере, проклянет до третьего колена. И хотя пираты на долгую жизнь не рассчитывали, но умирать так глупо не собирались — куда лучше во время абордажа получить саблей в грудь.

Пьер отсчитал Фрэнсису, который уже мог сидеть на койке, тысячу семьсот монет, рассказал о городских слухах, и пожелал удачи. Врач сошел с корабля со своей долей и скрылся в закоулках Порт-Стена.

Дверь распахнулась, и Дин Лайлойд вошел в алхимическую лавку своего старого приятеля Ян Ван Ремма. В помещении витал аромат бесчисленных ингредиентов: порошков, трав, минералов и настоек. За прилавком стояла молоденькая девушка с короткими каштановыми волосами и любопытными глазами. Дин попросил ее позвать хозяина. Она сказала, что господин Ремм занят и просил не беспокоить. Тогда демонолог попросил передать, что к нему пришел Дин Лайлойд, и пообещал, что подарит ей золотое колечко с изумрудом, если господин Ремм не пожелает видеть гостя. Девушка удивилась и пошла наверх. Спустя минуту к Дину выбежал толстяк с добрыми глазами, Ян Ван Ремм, исследователь мироздания, как он себя называл.

— Дин, дружище! — воскликнул он, тряся его за руку.

Тот улыбнулся:

— Давно тебя не видел. Но я по делу.

— Есть что рассказать? — глаза Яна сузились.

— Кое-что есть, но это потом. Сперва одно дело, и кроме тебя я не знаю на кого надеяться.

— Можешь на меня положиться! — заверил его Ян, — идем наверх, расскажешь все по порядку.

Они поднялись в кабинет алхимика, заваленного кипами бумаги и сотнями книг.

— Дочка! — крикнул Ян, — встань за прилавок!

— Дочка? — поразился Дин, — она же совсем маленькая была, когда я был тут в последний раз.

— Время летит, — отмахнулся Ян, — если бросишь сомнительные занятия, и спокойно займешься со мной исследованиями, то выдам ее за тебя!

— Звучит чертовски заманчиво, — проговорил Дин, присаживаясь.

— Ну же! Это ведь мечта любого изыскателя! От лавки идет хороший доход, у меня куча книг, тысячи ингредиентов, любое оборудование!

— Прости, Ян, но я сейчас ввязался в одно более чем сомнительное дело, как ты говоришь.

— Неужели правда, что говорят?!

— Смотря, что ты имеешь в виду…

— Ты стал пиратом!

— Да.

— Ты понапрасну тратишь свой талант, — всплеснул руками Ян, — когда я тебя встретил впервые, ты был куда старательнее! Такой маленький был, но сообразительный, а сейчас что!?

— Послушай, у меня есть две проблемы, и я надеюсь на помощь.

— Ты меня разочаровал, — покачал тот головой.

Дин прошелся по комнате, разглядывая книги, беспорядочно разваленные по полу.

— Могу поспорить, некоторые из них стоят целые состояния, — сказал Дин.

— Да что там! У меня есть и подлинники, единственные в мире экземпляры. Они бесценны!

Пират сел на стул:

— Дело такое. У нас в команде есть девушка, и в последней битве ее сильно изуродовали. Капитан приказал вернуть ей прежний вид, даже если придется вызвать всех демонов преисподней.

— Он не знает, о чем говорит! — воскликнул Ян.

— Конечно, не знает. Это оборот речи. Если б он видел, как мы с тобой призывали Аглосиса, то до конца жизни не посмел бы произнести что-то подобное.

— Верно, верно, — закивал Ян.

— И второе. Я создал эликсир, вселяющий Белвела в человека.

Ян Ван Ремм раскрыл рот от удивления.

— Побочные эффекты? — пролепетал он.

— Запредельная сила, неуязвимое тело, колоссальная скорость регенерации.

Ян вытер со лба испарину.

— Не может быть, — прошептал он, — Панагам готовит этот эликсир уже лет пять, я готовлю его не меньше, а у тебя получилось! Как!?

— Ваша ошибка была в том…

— Стой! Не говори! — Ян вскочил и завесил тяжелые шторы, комната погрузилась в полумрак, — дочка! Бонни, иди сюда!

Через минуту девушка вошла в кабинет.

— Скорее, запри лавку! Никого не пускай, и следи, что бы нам никто не мешал. Постой! Познакомься с господином Дином Лайлойдом! Он величайший человек в мире!

Девушка удивленно распахнула глаза.

— Это преувеличение, — хмурясь, проговорил Дин.

— Меня зовут Бонни Ван Ремм, я помогаю отцу в лавке, — представилась девушка, — а вы чем занимаетесь?

— Я естествоиспытатель, — ответил Дин, — алхимик, колдун и демонолог на пиратском судне.

— На пиратском судне, — передразнил его Ян, — постыдился бы.

Дин сделал вид, что не заметил этого и продолжил:

— Очень рад познакомится с вами, Бонни.

— Я тоже очень рада, а вы правда пират?

— Пиратство привлекает вас больше, чем алхимия?

— Это в самом деле так, — проговорила Бонни.

— Какая глупость! — возмутился Ян, — ну все, ступай и закрой лавку!

Девушка удалилась, а Ян уставился на приятеля, ожидая подробностей.

— Ваша ошибка состояла в том, что вы пытались создать эликсир лишь средствами алхимии.

— А как же по-другому!?

— Алхимики не смотрят дальше своих колб, колдуны заучивают заклинания и последовательности, а демонологии зубрят классификации демонов. Я смотрю куда шире!

Ян почесал за ухом.

— И где же подопытный? Насколько велика его сила?

— Сила была велика… но демон вырвался наружу. Подопытный был на грани смерти, но сейчас поправляется.

— Понимаю. Пока не получилось. Будем разбираться, исследовать! Должно выйти. Расскажи мне рецепт, скорее!

— Нет, Ян. Сейчас мы должны заняться другим.

— Другим!? Как это другим? Что на свете может быть важнее такого исследования? Ты понимаешь, что сделал?! Ты заключил демона Белвела, заставил служить! Это невероятно, поразительно!

— Я понимаю. Но я теперь пират, и не могу не выполнять приказов капитана. Сначала займемся другим.

— Что еще? — проговорил разочарованный Ян Ван Ремм, блеск в его глазах пропал.

— Я говорил, у нас в команде есть девушка, и ей очень сильно повредили лицо. Теперь мы должны как-то помочь ей.

Ян Ван Ремм задумался:

— Сложно.

Дин кивнул в ответ:

— Спору нет.

— Мы с тобой не справимся, слишком специфично. Придется просить помощи Панагама, он настоящий гений относительно работы с человеческой кожей и костями, сухожилиями и связками.

— Ни за что! — Дин вскочил и принялся мерить комнату шагами, — я с ним не стану работать! Да и за какую цену он станет помогать!?

— Придется поделиться с ним относительно твоего открытия…

— Да ни за что! Пусть он великий алхимик, но мы соперники! Я не стану, — заявил Дин.

— Тогда забудем. В конце концов, руки-ноги у нее на месте, и ладно.

Дин обхватил голову руками, напряженно размышляя.

— Что же делать!? Я не брошу Роберту, но Панагам… старый черт, я бы не стал с ним делиться таким секретом!

— Как долго демон держался в подопытном?

— Меньше месяца.

— Дело сложное, Панагам поможет.

— Понимаю, но… я вовсе не уверен, что хочу довести это дело до конца… Я говорю о том, что после этого изобретения мир может перевернуться. И никто не предскажет, в какую сторону!

Ян задумался, доставая из шкафчика сигару.

— Хочешь? — предложил он.

— Не люблю сигары.

Ян раскурил, пуская к потолку колечки дыма, и заговорил:

— Возможно, ты и прав. Но как настоящего исследователя меня просто трясет о мысли, что я стою на пороге великого открытия. Эликсир все равно изобретут. Не мы, так королевские маги, но я хочу быть первым!

— Я тебя хорошо понимаю, — проговорил Дин.

Помолчали, размышляя о своем.

— Так звать Панагама? Намекну, о чем идет речь, и он прилетит сюда быстрее пули.

— Зови. Без него, видимо, никак.

— Не думай о нем плохо, он, может, и сварливый, но настоящий исследователь. Таких мало! Он все силы отдает алхимии, всю свою жизнь! — Ян достал бумаги, — я черкну ему письмецо.

Пират кивнул:

— Что нам понадобится? У команды есть деньги, и мы заплатим…

— Ты меня совсем не уважаешь! — воскликнул Ян, не отрываясь от писанины, — все, что есть в лавке, отдам бесплатно! Всего, чего нет, куплю на свои деньги!

— Спасибо, на тебя действительно можно положиться.

Ян отбросил перо, чернила заляпали и без того замызганную столешницу.

— Бонни, дочка! — крикнул он, запечатывая конверт, — иди же сюда!

Девушка вошла, осторожно прикрывая за собой дверь.

— Вот письмо! Считай, что это важнейшее письмо на свете! Важнее любых королевских указов и прочей дребедени! И я доверю его только тебе. Беги скорее на почтовый корабль и передай письмо, сделай одолжение.

Бонни взяла письмо.

— Важнейшее в мире? — засомневалась она.

— Верно, верно!

— Мы будем очень признательны за помощь, — сказал Дин.

Девушка улыбнулась и вышла, Дин посмотрел ей вслед.

— Пират клятый! — не выдержал Ян, когда дверь закрылась, — смотри же, выдам ее за кого-то поприличнее тебя, жалеть будешь!

— Я вроде не говорил ничего такого.

— Тьфу на тебя! — обиделся Ван Ремм.

 

Глава 17. Воля капитана Эвери

Фрэнсис поднялся с койки, его мутило, ноги дрожали, а голова кружилась. Он сделал шаг, потом еще один. Хотелось лечь обратно, но Фрэнсис влепил себе пощечину, чтобы взбодриться. Рядом валялись башмаки, он надел их, рука коснулась двери, и, пыхтя, он вышел из каюты. Вокруг бегали крысы.

— Свистать всех наверх! — сказал им Фрэнсис.

Одна крыса остановилась, внимательно посмотрела на него, и побежала дальше.

— Что за неуважение? — нахмурился Фрэнсис, — думаете, я больше не капитан? Да как бы не так!

Он поплелся дальше. Крысы разбегались прочь, и наблюдали за ним, покуда капитан не поднялся по трапу на верхнюю палубу. Там его встретило яркое солнце и теплый ветер. Поскрипывали снасти, перед Фрэнсисом раскинулся Порт-Стен: несуразные дома, яркие наряды, запах пряностей и пороха. Город, куда пираты возвращаются как домой, где сбывают награбленное и спускают выручку. Кроме пиратов здесь живут все, кто скрывается от правосудия и находится вне закона. И все благодаря лорду Мейнингу, в прошлом знаменитому пирату, а теперь самопровозглашенному губернатору Порт-Стена, человеку, который презирает королевские законы.

От былой силы Фрэнсиса не осталось и следа, он еле ходил, весь сгорбившись, с впавшими глазами и лицом серого цвета. Губы его были бледны, как мрамор, а руки стали худыми и костлявыми. На пристани он заметил толпу любопытных, столпившихся у корабля.

Сил более не осталось, Фрэнсис еле удерживал равновесие, глаза закрывались сами собой, в голове свербело, будто те самые крысы, которых он распугал только что, сидели в черепе и скреблись о стенки. Поплелся проведать Роберту.

Он тихо подошел к ее каюте, из-за двери доносился плач. Фрэнсис не стал входить, а присел рядом.

«В конце концов, — подумал он, — священное право каждого человека — поплакать в одиночестве».

Фрэнсис сидел, задумавшись, вновь и вновь раздавались рыдания Роберты. Прибежала крыса, порыскала по углам, Фрэнсис заметил ее и приложил палец к губам, показывая, чтобы она вела себя тише. Крыса села и принюхалась.

— Я — капитан, — одними губами сказал Фрэнсис, указывая на себя.

Крыса пошевелила ушами.

— Мотай на ус, — погрозил он пальцем.

Крыса посидела еще немного, и под очередной всхлип Роберты убежала.

«На этом корабле крыс в тысячу раз больше, чем людей», — подумал Фрэнсис.

В конце концов, Роберта успокоилась, плач стих. Фрэнсис постучал и вошел в каюту. Роберта лежала на кровати, на лице ее была повязка.

— Это я, — сказал Фрэнсис, — я посижу тут немного, хорошо?

— Да, — покорно сказала Роберта.

Фрэнсис присел рядом.

— Я тебя подвела, прости, — проговорила она.

— Ты достойно сражалась.

Под марлей у Роберты задрожали губы.

— Как же я теперь? — задыхаясь от слез, проговорила она.

Фрэнсис вздохнул:

— Все будет нормально.

— Лучше бы меня убили.

— Конечно, не лучше. Я поговорил с Дином, и он сказал, что поможет тебе.

— Я не верю! — воскликнула Роберта.

— Плохо его знаешь. Сказал, что призовет всех демонов преисподней, и ты станешь даже красивее прежнего.

Роберта снова разревелась. Фрэнсис подсел поближе и молча погладил по волосам. Она затихла.

— Фрэнсис, — позвала она тихо, — что будет дальше?

— Планы не изменились. Мы пройдем море от края до края и прославимся на целый свет. Я полон сил!

Роберта помолчала, задумавшись.

— Ни о чем не переживай, — сказал Фрэнсис, с трудом поднимаясь.

— Да… капитан.

Дверь захлопнулась за Фрэнсисом, он вышел, радуясь, что Роберта не видела его бессилие. Он отдышался, и хотел пойти в свою каюту, но слабость одолела его, и Фрэнсис присел на палубу.

«Да что же со мной», — в отчаянии подумал он.

Оливье пьянствовал в грязном кабаке с замызганными столами и обшарпанными стенами в кампании молодых, но подающих надежды пиратов.

— Если вы не видели Фрэнсиса Эвери, значит, не представляете, как выглядит настоящий капитан! — крикнул Оливье, ударив об стол кружкой с хмельным напитком.

— А правда, что у вас в команде Грэм Блэксмит? — набравшись смелости, спросил один пират.

— Ну, еще бы! Эй, наливай, не видишь, что моя кружка пуста! — крикнул Оливье, — я тебе так скажу: Грэм голову всякому снесет, кто на пути встанет!

— А… Роберта, правда, что…

— Что!? — взревел Оливье, — договаривай до конца! Что ты там удумал себе? Предупреждаю, что любого отправлю на тот свет, кто хоть одно слово скажет в сторону Роберты! Понял, ублюдок!?

Пираты замолкли.

— Эй, налей еще!

— Послушай, старик, — проворчал кто-то из посетителей кабака, — закрой уже пасть!

Все испуганно покосились на смельчака.

— Кому не терпится умереть?! — рявкнул Оливье, резко оборачиваясь и пиная табуретку. Та кубарем покатилась прочь.

Со стула поднялся мужчина лет тридцати, с завитыми усами и сосредоточенным взглядом. Среди посетителей разнесся шепот:

«Это же Нойль Элонь, пират-наемник!»

— Я вижу, меня узнали, — он поклонился как на выступлении, — я и правда Нойль Элонь. А вот ты кто такой, старик? И по какому праву ты кричишь так, что пена в моей кружке оседает быстрее должного?

— Я — Оливье Шарм из команды Фрэнсиса Эвери! Ты смеешь мне указывать?

Пиратов, собравшихся вокруг Оливье, смело как ветром. Посетители кабака перешептывались, готовясь к представлению: знаменитый пират-наемник бросил вызов загадочному офицеру команды Эвери.

— Я полагаю, — проговорил Нойль Элонь, — это вопрос можно уладить только дуэлью. Что ты предпочитаешь: сабли или пистолеты?

Оливье протрезвел в тот же миг.

«Сабли или пистолеты? — подумал он, — мне конец».

— А я искал именно тебя! — воскликнул вдруг Оливье.

Посетители прислушались.

— У меня поручение от Фрэнсиса Эвери к Нолоню Элонолю!

— Мое имя Нойль Элонь, — наемник важно покрутил ус.

— Верно! Совсем старый стал, язык заплетается.

Оливье подошел к наемнику, дружески приобнял за плечо, тот нахмурился, но сопротивляться не стал, и они уселись за столик.

— Эй, плесни нам еще выпивки! — крикнул Оливье.

— Какое дело имеет ко мне Фрэнсис Эвери? — спросил Нойль Элонь.

В ту же секунду к столику подлетел кабатчик, радуясь, что конфликт, суливший серьезные финансовые потери, решился миром, и поставил перед пиратами кружки. Он заискивающе улыбался и старался не смотреть в глаза. Посетители были разочарованы, многим хотелось увидеть в деле единственного в мире пирата-наемника. И только хозяин заведения знал, что если бы Нойль Элонь вступил в бой, то не ограничился бы только стариком. Почуяв кровь, он теряет голову и продолжает убивать всех, кого видит. Это нравится некоторым капитанам, нанимающим его за огромные деньги. Многие пираты хотели пойти по его стопам и стать наемниками, но никому так и не удалось.

— Фрэнсис Эвери хотел бы нанять меня? — подсказал Нойль Элонь, отхлебнув из кружки.

— Верно, — подумав, кивнул Оливье, — сколько будут стоить твои услуги?

— Триста золотых марок перед выходом в море и десять долей добычи во время плавания.

— Десять! Даже капитан получает только две! — воскликнул Оливье.

— Я не напрашиваюсь, — покрутив ус, сказал наемник.

Оливье пробормотал что-то и опрокинул кружку.

— Умеете вы пить, сэр, — уважительно сказал Нойль Элонь.

— Десятилетия практики, — ответил старик.

Они заказали еще пива, и разговор продолжился.

— Скажу по правде, капитан вовсе и не собирался тебя нанимать, — проговорил Оливье.

— Неужели? — усомнился тот, — в чем же дело?

Оливье поманил его поближе к себе:

— Капитан приказал мне искать тайны!

— Что искать? — не понял наемник.

— Секреты и тайны.

— Это еще зачем?

— А ты подумай немного. Нам нужно отправляться в плавание — настоящему морскому волку на твердой земле дольше двух дней и стоять противно. Но капитан не хочет просто так плавать.

— Торговать думает? — предположил наемник.

— Нет, — решительно помотал головой Оливье.

— Работорговля?

— Ха, черта с два!

— Что же тогда?

Оливье лишь усмехнулся и заказал еще выпивку. Нойль Элонь залпом опустошил кружку, и тут же принялся за следующую.

— Ну, так… — произнес наемник, позабыв, о чем шел разговор.

Оливье, расхохотавшись, треснул по столу ладонью.

— А вот ты пить совсем не умеешь!

Нойль Элонь надулся, пена густо покрывала его усы.

— Так чем же собирается торговать твой капитан? — спросил он, вспомнив, о чем шла речь, и внимательно рассматривая Оливье.

— А вот ничем и не собирается!

— Значит, грабить будет?

— Грабить, конечно, будет. Но дело не в этом.

— В чем же тогда?

— Капитан приказал искать секреты.

— Да что за секреты! — вскипел наемник, ударил кружкой по столу, пиво подпрыгнуло и выплеснулось ему на руку.

— Секреты и тайны, — прошептал Оливье.

Нойль прищурился, пытаясь понять, о чем идет речь.

— Не понимаю, — сдался он.

— Да вот и я толком не пойму, — признался Оливье.

Наемник расхохотался, и так долго не мог успокоиться, что Оливье на него обиделся.

— Тоже мне! — воскликнул старый пират, — да что ты понимаешь-то!?

— Сам не знаешь, что искать!

— Как найду секрет, так сразу пойму, подходящий или нет. Другими словами, капитан хочет отправиться в плавание с некой целью.

— С какой?

— До чего же ты непонятливый! Скажу откровенно, я бы тебя даже за полдоли не взял на судно.

— Но, но! — повысил голос наемник, — ты мою репутацию не подрывай!

— Ты, может, и не плох, но Фрэнсис Эвери набирает лучшую команду на свете!

— Значит, пусть берет меня!

— За полдоли если только, — сказал Оливье.

— Ну, знаешь ли, мне даже одноглазый Бальтозар платил десять долей!

— Знаешь, где я твоего Бальтозара видел!? — Оливье показал неприличный жест, — кто он такой!? Его даже упоминать стыдно, когда речь идет о Фрэнсисе Эвери!

Нойль Элонь хмыкнул и замолчал, Оливье тоже наговорился и уставился на дно кружки.

— Хватит, наверное? — спросил он сам у себя.

Единственный в мире пират-наемник ни с того ни с сего обхватил голову руками. Взгляд его выражал вселенскую скорбь, а с губ сорвался мотив грустной песни про сундук Дэви Джонса. Оливье похлопал наемника по плечу.

— Бывай, еще свидимся, — сказал он.

Нойль Элонь отрешенно кивнул и продолжил напевать что-то про бедного моряка, который так и не вернулся домой. Оливье вышел из кабака. Несмотря на поздний час, улица была полна. Старый пират смешался с толпой, исчезая из виду.

Фрэнсис бессильно валялся на койке, полудрема, как забвение, окутала его. Отгоняя сон, капитан собирался с мыслями. Роберте он дал обещание, что путешествие продолжится, но сам в этом уверен не был. С самого начала все пошло не так.

Столько лет Фрэнсис жил неизвестно для чего, но демон, запертый у него в теле, в один момент наделил невиданным ранее могуществом. И, главное — целью. Фрэнсис вспоминал тот сладкий момент, когда мышцы налились силой, и, казалось, ничего невозможного не существует, и мир будто лежал на ладонях. Тогда Фрэнсис подумал, что это единственный шанс бросить жизнь бродяги и взлететь высоко, к самой вершине. Странным стечением обстоятельств он оказался вне закона, поэтому не видел другого пути, кроме как податься в морской разбой. На суше не укрыться от королевской воли, а море дает такую возможность. Только среди волн можно обрести свободу, так думал Фрэнсис.

У него болезненно сжалось сердце, его пронзило острое чувство вины перед Робертой. Сила демона, на которую он так надеялся, подвела в самый ответственный момент, перед врагами, которые почти были повержены. Роберта права: то была ненастоящая сила. Фрэнсис почувствовал в тот миг, что демон разорвал путы, вырвался на свободу.

Сначала казалось, что лишился внутренностей, остались только кости, мясо и кожа. Но после стало понятно, что физически не изменился, а исковерканным оказался ментальный двойник. Внешняя оболочка не только утратила демоническую силу, но и получило в наказание слабость.

Трудно пошевелить пальцем, временами казалось, что контроль над организмом утрачен, и он более не сможет двигаться. Пугаясь, Фрэнсис доказывал себе, что это не так, с огромным усилием поднимая руку или переменив положение ноги. Он до сих пор не понимал, как ему удалось дойти до каюты Роберты, да еще и поговорить с ней так уверенно и спокойно.

Но более всего ему было жалко ее. Он взял на себя ответственность, повел команду вперед — и проиграл. И пусть они захватили корабль — это невозможно назвать победой. Теперь единственной надеждой был Дин и его навыки в демонологии, колдовстве и алхимии. Фрэнсис снова и снова убеждал себя, что его друг — гений, и ему под силу вернуть Роберте прежний вид, потому как для демонов такое — раз плюнуть. Дин подчинит их волю, и все вернется на свои места. Фрэнсис повторял эти слова десятки раз, стараясь убедить себя, но одна скептическая мысль, неуловимая и неистребимая, раскидывала в разуме семена сомнения. Они всходили поразительно быстро, и если не прополоть вовремя, то очень быстро вырастет дремучий лес отчаяния.

А ведь Фрэнсис обещал команде продолжить путь, говорил уверенно, раздавал приказы. Оливье, не задавая вопросов, немедленно отправился в город. Дин хотел помочь Роберте не меньше Фрэнсиса, а вот с Грэмом пришлось говорить долго и обстоятельно, что оказалось мучительно при такой слабости, когда приходится перебарывать себя, произнося каждое следующее слово. Грэм слушал внимательно, говорил мало, но по существу: резал как по живому. Фрэнсис с покорностью принимал все упреки, но, собрав волю, отдал новый приказ. Как бы там ни было, он все еще оставался капитаном. Грэм послушался, и удалился следом за Оливье и Дином. С того времени прошел день или два, Фрэнсис сбился со счета.

На корабле никого не было, и ему приходилось ухаживать за собой и за Робертой, которая лежала трупом и все время молчала. Фрэнсис был слаб, но пусть сегодня он целых двадцать минут будет добираться до каюты Роберты, отдыхая по дороге, но уже завтра он дойдет за пятнадцать. Несмотря на бедственное положение, ростки сомнения постепенно отступали перед огоньком уверенности, временами переходящим в бушующее пламя ярости. С каждый часом и днем размышлений, вера Фрэнсиса в себя становилась все крепче, и он твердо решил идти вперед и не оборачиваться.

Фрэнсис присел на койке. Сегодня ему было лучше, слабость как будто начала отступать. С остервенением он потер плечи, размял затекшую шею. Перед глазами все плыло.

«Нужно придти в себя, — подумал он, — приказы уже отданы, механизм запущен. Неужели я буду тем, кто отнимет надежду у своих друзей?»

Пальцы стиснули лицо, Фрэнсис заскулил, осознавая свое бессилие, оставалось только ждать и надеяться. Сможет ли он побороть слабость? И вновь его единственной надеждой был Дин.

«Только бы он повторно провел ритуал», — подумал Фрэнсис.

Он уповал на это, и было наплевать, даже если демон вырвется вновь, даже если во второй раз тело не выдержит. Фрэнсис дал клятву на крови, и теперь нужно ее исполнить, или, по крайней мере, умереть, стремясь к цели.

В любом случае, сила эта принадлежала демону, тут Роберта была права. Глупо было думать, что демон станет служить вечно. Фрэнсис поверил в иллюзию и поплатился.

— Чертовщина! Проклятые мысли!

Нужно было встать, пойти куда-то, неизвестно куда и зачем, но Фрэнсис ощутил потребность в движении. Слабость накинулась с тройной силой, словно организм испугался, что придется потрудиться. Рыча от злости, Фрэнсис опустил ноги на палубу и встал. В глазах потемнело, зазвенело в ушах. Боль в голове нарастала, и, достигнув пика, утихла. Зрение вернулось, мир насытился красками, проснулись звуки реальности. Фрэнсис покрылся испариной, глубоко вздохнул.

Он вышел из каюты. Шаг за шагом, Фрэнсису стало полегче, слабость на время отступила. Он улыбнулся, радуясь хоть секунде бодрости. По трапу поднялся наверх. Налетел свежий ветерок. Фрэнсис прилег на палубу и, убаюканный плеском волн, заснул. Когда он очнулся, солнце стояло высоко и ощутимо припекало. Сон подействовал как лекарство, и Фрэнсис отправился на камбуз.

Еще издалека он услышал, что кто-то гремит там. Фрэнсис открыл дверь. Спиной к нему, опустив голову, стояла Роберта. На столе была миска с куском недоеденного мяса. Фрэнсис захотел уйти, но почувствовал, что сил не осталось, поэтому только присел на стул.

— Ты уже ходишь? — слабо спросил он, коря себя за такой болезненный голос.

— Да, — коротко ответила Роберта, проведя ладонью по волосам. На лице не было повязки, и Роберта не поворачивалась.

Фрэнсис попытался подняться со стула, но колени задрожали.

— Роберта, — позвал Фрэнсис.

— Да?

— Тебе уже лучше?

— Немного.

Наконец, поборов слабость, Фрэнсис поднялся на ноги, но тут же рухнул. Роберта испуганно обернулась. Капитан валялся на палубе, и, похоже, силы покинули его. Она подошла, помогла встать. Фрэнсис вытер испарину, тяжело дыша, кивнул Роберте: взгляд его упал на искалеченное лицо. Капитан быстро отвел глаза.

— Дойдешь сам? — спросила Роберта, вновь отвернувшись.

— Конечно, — кивнул тот, хотя не был уверен. — Прости.

С этими словами он вышел, считая нетвердые шаги. Роберта смотрела вслед, потом увидела недоеденное мясо и апатично села за стол.

 

Глава 18. Алхимики берутся за дело

Сэр Панагам, первый мастер гильдии алхимиков, сошел с корабля в Порт-Стене, предварительно обругав матросов и повздорив с капитаном. Алхимик ступил на пристань налегке, захватив лишь старый кожаный чемоданчик. Вспотев под ярким солнцем, он с удовольствием поцапался с торговкой в тени ее лабаза. Трижды спросив дорогу, и получив туманные разъяснения — каждый следующий указывал противоположное направление, Панагам спустя несколько часов вошел в лавку Ян Ван Ремма. За прилавком, скучая, сидела Бонни.

Панагам прикрыл дверь, наслаждаясь прохладой.

— Добро пожаловать в алхимическую лавку господина Ремма, — произнесла Бонни заученную фразу.

Панагам, отдышавшись, прошел вперед, рассматривая выставленные на продажу ингредиенты.

— А это что? — Панагам ткнул пальцем в один из множества пузырьков.

— Вытяжка из панциря глубоководного рака.

— Почему в синем стекле? — нахмурился Панагам.

— А разве есть разница? — Бонни вышла из-за прилавка, рассматривая посетителя. Он был на голову ниже ее, но зато чуть ли не втрое шире. Панагам, в свою очередь, пристально оглядел девушку с ног до головы.

— Сколько стоит? — спросил он.

— За пузырек просим восемнадцать марок.

— А в свой сосуд?

— Продаем только в этих.

Панагам хмыкнул, и отошел к шкафчику, где за стеклом стояли ступки с порошками.

— Алмазную пыль продаете?

— Да. Вам для какого зелья?

— Для сонного.

— Вовсе и не нужна алмазная пыль для сонного зелья, — сказала Бонни.

— Соображаешь, — похвалил Панагам.

— Вы можете купить готовое зелье, есть целая пинта, могу разлить порциями.

— Сдалось мне твое зелье, — проворчал Панагам и перешел к другой стенке, где пучками висели целебные травы.

— Может быть, вам помочь выбрать?

— А ты знаешь, кто я? — спросил он, отрывая взгляд от ягод белладонны.

— Нет, сэр.

— Ты — Бонни?

— Да. Вы знаете моего отца?

— Знаю этого старого лентяя, — кивнул Панагам.

— Отчего же лентяя? Он усердно трудится изо дня в день.

Панагам громко рассмеялся.

— Мне позвать его? — спросила девушка, — как вас представить?

— Скажи, что пришел сэр Панагам.

— Так это вы! — воскликнула Бонни.

Алхимик приподнял бровь.

— Я думала, вы совсем по-другому выглядите!

— Ну, хватит меня рассматривать, — проворчал Панагам, — зови старика.

Бонни пошла наверх, а Панагам остался изучать банки с сушеными червями. В магазин вошел посетитель, высокий мужчина с обвисшими усами, держа трость подмышкой.

— Вы хозяин лавки? — важно осведомился мужчина, поглаживая сальные волосы.

— Допустим, — буркнул Панагам.

— Давеча я покупал у вас приворотное зелье.

— И что?

— Не помогает.

— Разогревали перед применением?

— Все делал по инструкции! — сказал посетитель, — почему не работает? Это безобразие!

— А ты усы сбрей, — хмуро посоветовал Панагам.

— Это еще зачем!?

— Да с такими усами ни одно зелье не поможет! — взорвался алхимик.

Посетитель сделал грозный вид, и, задыхаясь от возмущения, хотел что-то сказать.

— Пошел прочь, и что б я тебя тут не видел! — крикнул Панагам.

— Это возмутительно! — воскликнул посетитель, — я требую возврата денег!

— Зелье было безукоризненным! — покраснев от злости, закричал Панагам, — Ян Ван Ремм варит только высший сорт!

Посетитель выпучил глаза. Панагам сделал шаг, показывая всем видом, что сейчас выкинет того на улицу. Мужчина выскочил за дверь, на ходу выкрикивая угрозы.

— Верно сказал, — донеслось за спиной Панагама, — я варю зелья только высшего сорта.

Из-за спины Ян Ван Ремма высунулась Бонни:

— Он к нам почти каждый день ходит и ругается, — пожаловалась она.

— Пусть еще сунется! — пригрозил Панагам.

Ян сошел с лестницы.

— Мы тебя ждали, идем скорее, — сказал он, похлопав по плечу друга и одновременно соперника.

Они поднялись наверх, где их ждал, листая книги, Дин.

— И ты тут, — проворчал Панагам.

— Доброго дня, — безмятежно ответил Дин.

Ян хотел предложить гостю сесть, но тот и без него плюхнулся на стул.

— Как твои успехи, Панагам?

— К черту манеры! — вскипел тот, — я приехал затем, чтобы узнать о ваших успехах! И если ты скажешь, что это шутка, и я зря потратил четыре дня, добираясь на этот клятый остров, то я сотру тебя в порошок и буду продавать в синем пузырьке!

— Я не видел тебя уже шесть лет, — ухмыльнулся Дин, — а ты все такой же ворчливый.

— А ты все такой же бездарный сосунок! — огрызнулся тот.

— А ведь ты не знаешь, какое открытие он сделал…

— Было б все было гладко, вы бы не позвали меня, так? Говорите же скорее! — поторопил Панагам.

— Зашторь, — строго сказал Ян.

Дин нехотя слез с подоконника. Заскрипел карниз, и шторы преградили солнечному свету доступ в комнату. Панагам замер в ожидании, Ян улыбнулся в предвкушении его реакции. Дин прошелся по комнате, раздумывая.

— Я расскажу, но есть условие, — сказал он.

— Говори, — спокойно сказал Панагам.

— Если расскажу, ты нам поможешь.

Панагам сделал скучающее лицо и промолчал.

— Я сумел вселить Белвела в тело человека.

В этот момент Панагаму показалось, что сердце его остановилось. Он тяжело задышал, обдумывая сказанное.

— Обогнал меня, — промолвил алхимик. — Клянусь: если обманул, я сверну тебе шею!

— Это правда, — сказал Дин.

— Я так хотел быть первым, — проговорил Панагам, — с тех пор как открылось существование Белвела, я так хотел сделать этот эликсир!

В разговор вмешался Ян:

— Сейчас не время переживать, — сказал он, — эликсир далек от совершенства, и ты приглашен в команду.

— В чем подвох? — оживился Панагам.

— Нужна твоя помощь.

— Все, что в моих силах!

— Как бы это… — замялся Дин.

— Он вступил в пиратскую команду, — сказал за него Ян, — у них в команде есть девушка, которой изуродовали лицо. Теперь нужно вернуть все как было.

— На пороге такого открытия заниматься ерундой! — заорал скорый на гнев Панагам, — ты в своем уме!? Ты променял изучение мира на морской разбой!?

— И, тем не менее, это открытие сделал я…

— Правда, о чем теперь говорить? — заступился за него Ян.

— Я вынужден работать с идиотами, — пожаловался Панагам и целую минуту глубоко дышал, пытаясь успокоится. — Сперва мне надо осмотреть пациентку. Но знайте, что даже у моих возможностей есть предел.

Спустя час алхимики ступили на пиратский флейт, который, как гласила надпись, назывался «Блаженный Липли-син».

К алхимикам вышел Фрэнсис.

— Добро пожаловать, — негромко сказал он, — я капитан этого судна, мое имя Фрэнсис Эвери.

— Доброго дня, меня зовут Ян Ван Ремм, я исследователь мироздания.

Панагам не удостоил Фрэнсиса даже взгляда, лишь спросил, куда идти дальше. Они спустились, и Дин постучал в дверь каюты Роберты. Она подала голос, и Дин вошел, попросив алхимиков пока остаться снаружи.

— Что за ужасное судно, — проворчал Панагам, — хуже не видел.

Спустя минуту Дин высунулся из-за двери и пригласил их внутрь.

— Здравствуйте, — проговорила Роберта, лежа на койке, лицо было скрыто за слоем ткани.

Ян хотел было поздороваться, но Панагам, кинув на него взгляд, рявкнул:

— К черту манеры! Это пиратское судно или богадельня!?

Роберта, не ожидав крика, вздрогнула.

— Веди себя тише, — нахмурился Дин.

— Поучи меня жить, — огрызнулся Панагам, и, подсев к Роберте, мягко сказал, — сейчас я сниму повязку.

— Хорошо, — голос ее дрожал.

Панагам аккуратно снял слой марли, и лицо Роберты открылось взору. Раны понемногу заживали, кое-где были нарывы, но в целом кожа затягивалась. В глазах Роберты стояли слезы.

— Не реви, — сказал Панагам, — знаешь, кто я?

Роберта покачала головой.

— Перед тобой кудесник Панагам. Покажи зубки.

Пиратка приоткрыла рот.

— С зубками тоже беда, — Панагам задумался.

— Что скажешь? — спросил Ян.

Панагам потер переносицу, потом повернулся к Роберте:

— Послушай, девочка…

Она вопросительно посмотрела на него, в глазах был страх.

— Обещать ничего не буду, но сделаю, что смогу.

С этими словами Панагам покинул каюту, за ним вышли Дин и Ван Ремм. А Роберта лежала, уставившись в потолок.

Исследователи поднялись на верхнюю палубу. Панагам остановился, рассматривая городской пейзаж.

— Что скажешь? — снова спросил Ян.

— Есть надежда?

— Надежда есть, — растерянно проговорил Панагам, — но раны почти зажили. Даже не знаю, как теперь быть.

— Сделай что-нибудь! — сорвавшись, крикнул Дин, потом, пристыженный, закрыл лицо ладонями, пытаясь успокоится.

— Мне надо подумать, идем пока в лавку, — даже не взглянув на него, сказал Панагам.

Алхимики неспешно пошли через город. Ян был поражен увиденным и думал о том, что женщины не должны быть пиратами. Панагам перебирал в голове десятки формул и рецептов. А Дин плелся за ними, совсем опустошенный, целиком полагаясь на приятелей. В лавке их ждала Бонни.

— Она будет помогать? — спросил Панагам.

— У нее и спрашивай, — пожимая плечами, сказал Ян.

— Будешь помогать?

— Да! — воскликнула Бонни, — а в чем?

— Единственная в мире уникальная операция! — Панагам развел руки в стороны, — невыполнимая задача, за которую взялся кудесник Панагам, непревзойденный алхимик и мастер зелий!

— Клоун, — укоризненно шепнул Ян.

Зато Бонни вдохновилась:

— Теперь я точно буду помогать! Говорите, что делать!

— Первое задание: разыщи лучшую в городе настойку Тысячелистника.

— Бонни, дочка, купи в аптеке у Долми-пота.

— Знаю я! — Бонни выскочила в другую комнату, накинула на плечи куртку, и выбежала на улицу.

— Теперь серьезно, — мрачно проговорил Панагам.

Повисла тревожная тишина.

— Я не знаю, что делать, — признался он, — лицо изуродовано до неузнаваемости, половины зубов нет, губы я вообще не увидел, хорошо хоть глаза на месте. И что хуже всего — все раны уже затянулись. Будут шрамы. Что теперь прикажете делать?

Дверь распахнулась, в лавку вошла толстая тетка с улыбкой до ушей.

— Господин Ремм! — пролепетала она.

Ян схватил ее за плечи:

— Мы закрыты, — сказал он и выставил тетку за дверь. Щелкнул замок, Ян задернул шторы, и вернулся к прилавку.

— Как же быть? — проговорил Дин.

«Кожу я могу создать, — размышлял про себя Панагам, — но куда девать старую?»

— Господин Ремм, — прервав тишину, обратился он.

Ян удивился: до сих пор первый мастер гильдии алхимиков звал его не иначе как старым лентяем и бездарем, в лучшем случае по имени.

— Нужна хорошая лаборатория.

— Есть, и не одна, — сказал Ян.

— Хорошо, — подумав, Панагам продолжил, — теперь ты.

— Что делать? — спросил Дин.

— Иди обратно и сдери с девчонки кусок кожи.

Дина передернуло:

— Ты чего говоришь-то?

— Неженка, — поморщился Панагам, — принеси мне квадратный дюйм ее кожи.

— Х-хорошо, — запнулся Дин, и бросился к двери.

Вскоре он оказался на корабле. Его встретил Фрэнсис, попытавшись расспросить, но Дин сказал лишь, что они делают все возможное. Капитан в ответ задумчиво почесал за ухом. Алхимик спустился вниз и вошел в каюту Роберты. Хлопнула дверь. На пиратке вновь была повязка, она ничего не видела.

— Кто это? — спросила она.

Дин лишь сглотнул, но ничего не ответил.

— Я слышу, как ты дышишь, — с тревогой произнесла Роберта.

Дин провел рукой себе по лицу, в ладонь лег нож. В тишине было слышно, как звякнула сталь. Испугавшись, Роберта скинула повязку. Напротив кровати стоял Дин с застывшим взглядом и ножом в руках.

— Дин, — прошептала Роберта, присев и подобрав одеяло, — ты что?

— Мне… — он осекся, — прости, я вне себя.

Дин присел рядом, нож лег на стол. Колдун, глубоко вздохнув, взял стоящую рядом бутылку вина и сделал приличный глоток. Молча передал ее растерянной Роберте, она аккуратно отпила, не сводя с него глаз.

— Мне нужен кусок твоей кожи, — немного успокоившись, сказал Дин.

Тишина.

— Где-то вот столько, — он показал пальцами сколько надо, — откуда будем срезать?

У Роберты заколотилось сердце.

— Панагам сказал, что нужна твоя кожа. Я бы отдал свою, если б было можно, — торопливо сказал Дин, в руке его снова оказался нож, — так откуда?

— Раз уж все вернется как было… тогда с лица, — пролепетала Роберта, — вот тут… осталась здоровая…

— Выпей еще, — Дин протянул бутылку, крепче сжимая нож.

Страшный крик огласил судно. Фрэнсис услышал даже наверху. Как можно быстрее спустился, и когда вошел, то увидел бледную как снег Роберту. Она прижимала руку к левой щеке, с которой стекала кровь. Рядом сидел не менее бледный Дин с окровавленным ножом в руках.

— Какого черта?! — воскликнул Фрэнсис, входя в каюту.

Дин встал и помахал перед носом Фрэнсиса куском кожи. Отдал капитану нож и вышел прочь. Роберта сидела неподвижно, но сердце ее бешено колотилось.

— Вы что творите?!

— Это — алхимия, — шепнула Роберта.

 

Глава 19. Мастерство Панагама

Прошло два дня. После заката, когда улицы города заметно опустели, и лишь из кабаков доносились пьяные крики; дождавшись, пока взойдет луна, освещая путь во тьме, Дин взял под руку Роберту и повел в лабораторию Ян Ван Ремма. На девушке был длинный плащ, полы которого подметали землю, а капюшон скрывал лицо. Они быстро шли по переулкам Порт-Стена, не останавливаясь ни на секунду. Молча обходили шумные компании подвыпивших пиратов, и двигались дальше.

Вскоре они вышли к низкому одноэтажному зданию с толстыми каменными стенами, и Дин кулаком забарабанил в дверь. Спустя минуту внутри раздался приглушенный шум, щелкнул замок, загремел засов и заскрипели петли. Дин и Роберта зашли внутрь, их встретила Бонни. Она робко помогла снять Роберте плащ; глаза их встретились. Бонни невольно ахнула, увидев ужасные раны на лице. Дин повел Роберту по лестнице в подвал, где располагалась алхимическая лаборатория.

Ян поболтал в колбе мутноватую зеленую жидкость, она ужасно пахла, и на вид была не аппетитна, но служила обезболивающим. Роберта выпила его, сморщилась. В центре подвальчика расчистили место, и поставили массивный дубовый стол. В углу располагалась печь, с другой стороны находился алхимический стол, эдакий верстак с десятками колб и фиалов. По стенам стояли сундуки и шкафы, висели инструменты. Панагам подвел Роберту к печке, там, над тлеющими углями, на распорках висел большой кусок человеческой кожи, обуглившийся по краям. Роберту передернуло. Бонни, которая стояла у лестницы, увидела это, и сердце ее сжалось.

По указу Панагама, Роберта легла на стол, ее крепко связали ремнями и надежно зафиксировали голову. Обезболивающее зелье начало действовать, девушка успокоилась и расслабилась, сердце стучало мерно, приятная тяжесть сомкнула веки. Дин растопил воск, и когда тот уже начал застывать, алхимик толстым слоем залепил глаза Роберты, чтобы они не пострадали. Дин наклонился и шепнул ей на ухо заговор, девушка тут же провалилась в глубокий сон.

Панагам начал с зубов. До этого момента он потратил два дня, чтобы сделать слепки, и вытачивал зубы из прожженного мрамора вместе с алмазной пылью и хитиновым порошком из панцирей прибрежных крабов. Зубки получились аккуратные, ровные и белоснежные. Алхимик вставил в рот Роберты распорку и разложил на столе рядом необходимые инструменты: скальпель, молоточек и миниатюрной дрелью. Бонни, не выдержав зрелища, вышла из помещения. Панагам не торопился, он аккуратно ввинчивал новые зубы прямо в кость, они становились на место, и выглядели так, будто всю жизнь там росли. Дин сидел, глубоко дыша, ногой непрерывно выбивал беспокойный ритм.

— Пошел вон, сопляк, — не отрываясь от работы, проговорил Панагам, — без тебя справимся.

Дин послушно вышел. Смотреть на эту сцену у него больше не было сил, а он знал, что это только прелюдия. Он поднялся по лестнице, и столкнулся на первом этаже с Бонни.

— Не могу это видеть, — пожаловался Дин.

— Я тоже.

Они помолчали, разглядывая огонь одинокой свечи.

— А я бы все равно хотела выйти в море, — задумчиво проговорила Бонни, — почему вы стали пиратом?

— Давай на ты. Мы же друзья теперь?

— Хорошо, — улыбнулась Бонни, — почему ты стал пиратом?

— Фрэнсис…наш капитан, вытащил меня из тюрьмы, и я вступил в команду.

— Форт Бланкальер?

Дин кивнул.

— Об этом только и говорили. Наверное, Фрэнсис Эвери очень страшный, — проговорила Бонни.

— Нисколько.

Бонни задумалась, а потом сказала:

— А мне никогда не хватит духу стать пираткой…

— Зачем тебе? Пиратами становятся те, кому терять нечего.

— И тебе нечего?

— В этом и состоит ирония, — проговорил Дин с горькой усмешкой, — теперь у меня появилась команда. Теперь я боюсь за них.

Панагам закончил вкручивать зубы, и, смахнув пот, отошел выпить воды. Ян тем временем проверял, ровно ли они стоят, и красиво ли получилось. Он смотрел и так и сяк, и даже постучал, но спустя минуту признал, что вышло неплохо.

Тем временем доварилось необходимое зелье, и Ян потушил огонь спиртовки. Панагам взял колбу: забулькала фиолетовая жижа, алхимики пристально посмотрели ее на свет, но дефекта не обнаружили. Ян набрал зелье в толстый стеклянный шприц без иголки, и операция началась.

Панагам провел пальцем по самому толстому и уродливому шраму Роберты, коснулся раны от срезанной со щеки кожи.

— Сюда, — он указал на большой нарыв у переносицы.

Ян выдавил из шприца всего каплю, она упала точно на нужное место, и в тот же миг кожа вместе с гноем превратились в кисель, в мутную жижу. Панагам аккуратно счерпнул ее ложкой и смахнул в стоящий рядом тазик.

— Отлично действует, — проговорил он, — теперь помоги снять кожу.

Алхимики подошли к очагу, клещами сняли с распорок кусок искусственной кожи и бросили, как тесто, на специально подготовленный стол. Ян взялся за нож и отрезал немного.

Панагам одобрил, и они прилепили этот кусок на место разъеденной кожи.

— Теперь сюда.

Ян капнул на следующий шрам.

— Больше, растворяй весь.

Фиолетовая жижа бесшумно и мгновенно обращала кожу в кисель, Панагам счерпывал его, а Ян в это время нарезал новый кусок, который ложился на пустое место, Панагам помогал себе тонкой деревянной указкой.

— Вырежи квадрат на щеку.

Ян молча выполнил, и заплатка легла на поврежденный участок. Роберта все это время пребывала без чувств, не двигалась, и лишь мерно посапывала. Панагам коснулся ее лба.

— Хоть тут цело, — прошептал он.

Нож бегал по столу, разрезая заготовку, Ян со стороны был похож на портного, кроящего ткань, или же на повара, работающего с тестом. Он и сам вошел во вкус, кожа была эластичной, мягкой и теплой. Панагам продолжал сосредоточенно накладывать полоски.

С Яна сошло семь потов, он раскраснелся от жары, то и дело облизывая губы, а Панагам как будто находился в другом месте — на нем не было ни капельки.

— Ян, внимательно. Отрежь ровнее.

Панагам осматривал лицо, выискивая необработанные места. Последний лоскут искусственной кожи лег на место растворенной, и Панагам заявил, что теперь все готово. Ян нервно сглотнул.

— По-моему стало еще хуже, — сказал он, — кажется, мы сделали что-то не то.

— Заткнись, — попросил Панагам.

— Ты погляди, — почти в отчаянии воскликнул Ян, — что мы натворили! Раньше это было хоть похоже на лицо!

— А теперь на что стало похоже!? — крикнул Панагам, в один момент выйдя из себя.

— На плохо сшитую тряпичную куклу! Сшитую дрожащими руками запойного пьяницы!

— Заткнись! — рявкнул Панагам.

По лестнице спустился Дин.

— Что вы кричите? — с тревогой спросил он.

— Уйди с глаз моих! — взревел Панагам.

— Правда, лучше уйди сейчас, — поддержал Ян.

— Что случилось?

— Пошел к черту! — крикнул Панагам и швырнул в Дина клещи.

Тот увернулся, хотел сказать что-то, но к нему подлетел Ян, схватил за рукав, и выдворил прочь.

Два бывалых алхимика остались наедине со своей спящей жертвой.

— Что думаешь делать? — спросил Ян, — смотри, шрамов было всего нечего, а теперь пол-лица паутиной.

— Помолчи, я тебя прошу, помолчи, — раздраженно сказал Панагам, — дай мне подумать. До сих пор я не делал ничего подобного.

Ян подошел к Роберте, глаза ее были запечатаны воском. Новая кожа, хотя и чистая, и красивая, лежала на лице неестественно.

— Есть мысль, — сказал Панагам, массируя виски, — давай обожжем ей всю кожу.

— Ты чего выдумываешь-то!? — ужаснулся Ян.

— Зато когда она восстановится, все будет однородно, — сказал Панагам, — сварим эликсир, и все заживет быстро.

— Ты что говоришь!? А если не заживет?

— Давай выпьем, — предложил Панагам, доставая ром.

Жадно пили из горла, быстро опустошая бутылку.

— Ну, господин Ремм, что будем делать?

— Сэр Панагам, вы — изобретатель искусственной человеческой кожи, посему решайте сами.

— В таком случае, будем жечь, — сказал Панагам.

В этот самый миг их подслушивал Дин.

— Что вы будете жечь? — вмешался он, выходя из темноты.

— Господин Ремм.

— Да, сэр Панагам?

— Выкиньте этого сопляка прочь.

— Как скажете, сэр.

Ян, потрясая почти пустой бутылкой рома и тихо сопя, медленно надвигался на Дина. Тот с удивлением смотрел то на него, то на покрасневшего от спиртного Панагама.

— Вы что, напились!? И это в такой момент! — воскликнул он.

— Слабак! — рявкнул Панагам, — пират должен быть вечно пьян!

— Вы же не пираты, вы… — Дин не успел договорить, к нему подскочил Ян Ван Ремм и треснул его по голове бутылкой, ром на дне заплескался словно штормовое море. Дин ухватился за лоб, нога запнулась о ступеньку, и он упал.

— Вы чего?! — Дин неуклюже поднимался.

— Добивай его! — рявкнул Панагам.

Ян сделал последний глоток, и снова ударил парня, тот успел подставить руки.

— Не смей подслушивать! — крикнул Ян и отвесил ему пинка.

Громко ругаясь, Дин ретировался.

— А теперь серьезно, — Панагам помрачнел, — я предлагаю жечь под эликсиром саламандры.

— Корень ясеня с чешуей морского конька, — определил Ян.

— Добавим туда пальмовое масло, и разведем водой три к одному.

— Разумно, — кивнул Ван Ремм.

— Ингредиенты в наличии? — спросил Панагам.

— Только в лавке, — покачал головой Ян.

— Пусть Бонни сбегает, и бездаря этого с ней отошли.

Ян поднялся к ним.

— Получилось? — встрепенулась Бонни.

— Пока нет, — мрачно сказал Ян. — Вы двое идите в лавку и принесите корень ясеня и чешую морского конька. Бонни, дочка, она лежит в шкафчике с порошками, под пергаментом.

Бонни повторила шепотом названия ингредиентов, и, кивнув, скрылась за дверью. За ней вышел Дин.

Тем временем Ванн Ремм вернулся в подвал. Панагам уже стоял у алхимического стола и варил зелье. На глазок он отмерял нужные количества, даже если речь шла о точности до грамма. Порошки сыпались на дно колбы, горела спиртовка. Запахло свежей землей и чесноком…

По темным закоулкам бежали Бонни и Дин. Она хорошо знала город, ведь провела здесь всю жизнь, и часто гуляла по улицам, несмотря на то, что они всегда полны отчаянных головорезов. Друзей у нее никогда не было, поэтому главным развлечением были прогулки до пристани, откуда можно смотреть на море.

Спустя десять минут они забежали в лавку. Дин остался у входа, переводя дыхание, а Бонни кинулась искать нужные предметы. Спустя пару минут она появилась в дверях, заперла лавку, и они побежали обратно, нога в ногу. Мимо пролетали дома, мелькал свет. Темнота расступилась перед ними, под фонарем дорогу им преградили четыре небритые рожи. Дин и Бонни резко остановились.

Бандиты без лишних слов продемонстрировали заточенные лезвия длинных ножей.

— С дороги, — отдышавшись, проговорил Дин.

— Чей будешь?

— Дин Лайлойд, пират из команды Фрэнсиса Эвери.

— Докажи, — усмехнулся один из разбойников.

— Как тебе доказать? Спалить дотла? — из ладони Дина вылетел сноп искр.

Бандиты испуганно отшатнулись. Дин недоверчиво поглядел на них, потом схватил Бонни за руку, и они побежали дальше. Он не оборачиваясь, а Бонни постоянно оглядывалась, удивляясь, отчего он не боится удара в спину.

Добежали до лаборатории, Дин постучал в дверь. Тут же Ян впустил их, взял из рук дочери ингредиенты.

— Ждите тут, — бросил он и скрылся в темноте.

Свеча на столе почти прогорела. Бонни достала другую и зажгла от первой. Тени от двух огоньков заплясали на стене.

Получив ингредиенты, алхимики сварили эликсир саламандры. Панагам убедился, что Роберта спит, и вылил из колбы на ладонь получившуюся тягучую смесь. Он аккуратно растер зелье по лицу Роберты, добиваясь равномерности слоя.

— Давай, — кивнул он.

Ян подал другую колбу с прозрачной жидкостью, будто бы с водой. Панагам поболтал ее, и, глубоко вздохнув, плеснул на лицо девушки. Раздалось шипение, пошел пар, Роберта очнулась и дико закричала.

— Держу, — рявкнул Панагам, схватив ее за плечи.

Действие зелья утихло спустя пару секунд, но Роберта продолжала вопить. В подвал влетел Дин, но на входе его встретил Ван Ремм со страшным лицом и грозным взглядом. Он указал ему глазами на лестницу, и вывел из помещения.

— Теперь… все будет нормально, — напряженно проговорил Панагам, — только бы губы восстановились. Ян, будь другом, доведи дело до конца, я что-то утомился.

Тот кивнул, и, успокаивая Роберту, принялся осторожно смазывать ей лицо заживляющим бальзамом.

— Все уже прошло, все позади, — приговаривал он, — теперь все будет хорошо, будет как надо.

Поверх он наложил компресс, и только после того отковырнул воск с век и развязал Роберту, которую всю трясло. Он накинул на нее покрывало, и она уснула прямо на столе, свернувшись калачиком.

 

Глава 20. Эликсир Белвела

К четырем часа следующего дня на палубу флейта, который, как оказалось, называется «Блаженный Липли-син», ступил Грэм Блэксмит. Его встретил Фрэнсис, который уже пришел в себя и оправился от слабости. Он сообщил, что Роберту принесли на корабль под утро, но в сознание она не приходила.

Грэм пришел в роскошном камзоле, с завитой бородой, перстнями на пальцах и внушительным чеканом. От вида сбежавшего из тюрьмы преступника не осталось и следа. Грэм намекнул, что пора бы и Фрэнсису приодеться, потому как на корабль скоро придут первые люди и будут удивлены, что свирепый капитан Эвери, о котором ходит столько слухов, предстанет перед ними в рванье, на которое даже бродяга не позариться. Фрэнсис согласился привести себя в порядок, благо денег было предостаточно.

Грэма в Порт-Стене знали все, потому его появление подняло шумиху. Времени он не терял: узнал все новости, послушал, что говорят, распустил пару слухов. Теперь он доложил Фрэнсису, что любой свободный пират на острове пойдет за Эвери.

Фрэнсис назначил Грэма квартмейстером, и приказал завтра же начинать набор команды, которая сможет повести корабль. Грэм еще раз спросил, стоит ли это все затевать в такой момент, когда капитан потерял силу, к тому же, состояние Роберты вызывает тревогу. Фрэнсис ответил, что планы не меняются, и в плаванье состоится как можно раньше.

Тем временем Дин, Панагам и Ян Ван Ремм заперлись в лавке, ломая голову над эликсиром, вселяющим Белвела в человеческую плоть. Дин подробно рассказывал каждый свой шаг, Панагам молча внимал, а Ян, удивляясь и причмокивая, то и дело что-то записывал. Едва Дин договорил, как его попросили рассказывать все заново; он покорно начал с того момента, когда впервые услышал, что королевская академия открыла в иерархии демонов новую сущность, но никакими методами не сумела призвать, и, не имея возможности узнать его имя, дала созвучное с рядом стоящим по классификации Белволом, безобидным и бесполезным бесенком. Шли годы, и академики забросили любые попытки призвать в мир Белвела, тогда то Дин, как и другие независимые алхимики, подумали о возможности воплотить его через эликсир. В лабораториях по всему миру шли подобные эксперименты, да все без толку. Было не понятно, что именно мешает демону воплотиться. Тогда то и возникла мысль о том, чтобы изначально связать с ним человеческое тело. Шли дни напряженной работы. А когда подвернулся удобный случай — в город вернулся его друг-бродяга Фрэнсис — Дин провел эксперимент, который вышел из-под контроля. Произошел сильный взрыв, и еще стоит разобраться, вставил Ян, из-за чего конкретно. Тем не менее, результат полностью оправдал ожидания. Как и предполагалось, Белвел оказался демоном могущества.

— Действие заключим в эликсире, — задумчиво проговорил Панагам, — недостойно алхимика канителиться с колдовством.

Дин хмыкнул.

— Составим точную формулу, подумаем. Ян, найдутся ингредиенты?

— Найдутся, — кивнул тот, — в Порт-Стене чего только нет.

— Не представляю, как можно обряд висельника свести до алхимии, — сказал Дин, — это невозможно.

— Надо думать, — сказал Панагам, — эликсир должен помещаться в колбу, в пузырек, должен действовать через испитие, тогда это будет высшим классом. А по-другому я не работаю!

Оливье продолжал выполнение важного задания капитана. Вот уже который день он не мог протрезветь, выведывая тайны и секреты. Успехи можно было бы приравнять к нулевым, если бы не один случай. Однажды, прогуливаясь по улице, он увидел, что в переулке, в двух шагах от него, трое пьяных пиратов избивают кого-то, поднимая тучи пыли. Оливье, который и сам немало выпил с самого утра, решил вмешаться, и грязными ругательствами остановил бандитов. А когда чуть было не получил от них по шее, то заявил, что Фрэнсис Эвери не оставляет в живых тех, кто имеет наглость хоть как-то задеть его команду. Эти слова образумили пиратов, которые слышали много кровавых историй о загадочном капитане, чей корабль теперь стоит в Порт-Стене.

Пыль осела, и Оливье поднял с земли парня лет двадцати. Из-за грязи трудно было определить цвет его одежды. Он откашлялся и молча пошел по дороге. Старый пират почувствовал, что это как раз тот, кого он искал. Оливье остановил его и предложил выпить. Парень сказал, что не пьет. Вот тут-то Оливье и удостоверился, что с ним что-то нечисто: на пиратском острове просто не может быть таких людей!

Парень пошел дальше, но старый пират следовал по пятам. Он шел за ним битый час, пока к парню снова не пристали пьяные бандиты, и не начали избивать. Оливье снова спас его, отметив про себя, насколько полезным бывает знать имена нужных людей. Парень, поднимаясь, сплюнул кровь из разбитой губы и на этот раз поблагодарил.

— Как твое имя? — спросил старый пират.

— Фаскол Ли, — ответил парень, потирая помятые бока.

Оливье оглянулся по сторонам, и шепнул на ему ухо:

— За сколько продашь свой секрет?

— Ни за какие деньги! — отшатнулся парень.

— Двадцать крон, — предложил Оливье.

— Ни за что!

— Тридцать.

— По рукам, — вдруг согласился Фаскол.

— Идем в таверну, перекусим, и ты расскажешь.

— У меня нет денег…

Оливье отсчитал ему тридцать крон, и они пошли в таверну, что стояла через дорогу. Фаскол заказал жареного поросенка, Оливье — ром.

— Откуда ты узнал про мой секрет? — с набитым ртом спросил Фаскол Ли. Могло показаться, что он несколько дней ничего не ел.

— Чутье морского волка, — ответил Оливье, — ну, рассказывай.

— Да что тут говорить, — отмахнулся Фаскол, — дело обычное. Попал я на этот клятый остров и выбраться не могу, и в пираты меня не берут, и не знаю что делать, а ведь есть кое-чего за душой-то.

— К примеру? — осведомился Оливье.

— Музыкант я, — крякнул Фаскол, отбрасывая очередную обглоданную кость в тарелку.

Оливье подумал о том, что напрасно отдал тридцать крон, но делать было нечего, да и ром еще недопит.

— На чем же играешь?

— На дудочке.

Оливье дважды пожалел, что отдал деньги.

— Какого беса тебя принесло в Порт-Стен?

— Да вот, — Фаскол поджал губы и задумался, — купил я однажды фрегат себе.

— На какие деньги? — удивился Оливье.

— Ну так… по дешевке продали. Там такое дело… не пойму почему, но корабль тот был королевского флота.

— Дальше говори, — поторопил его Оливье.

— Что тут говорить, меня, в общем, в розыск объявили. Ну, я сел на пиратский корабль, удалось уплыть…

— Стал пиратом?

— Нет… я там палубу драил, в общем, неприятная история. Вот там-то я наслушался много всяких секретов.

— Секретов? — оживился Оливье.

— Именно что секретов, — заговорчески прошептал Фаскол, — меня капитан хотел на рее вздернуть, потому как я одну любопытную тайну выведал.

— Что же за тайна? — в нетерпении спросил Оливье.

— Слышал о капитане Райсе?

Оливье задумался, хлебнул рома:

— Не припоминаю.

— Был такой пират, — сказал Фаскол, выплевывая очередную кость, — я с ним плавал, у него сокровищ было мерено-немеряно: золото, украшения, и эти, как их…

— Бриллианты?

— Нет.

— Изумруды?

— Да нет же, — парень задумался, и даже перестал жевать, — артефакты!

— Какие такие артефакты? — не понял Оливье.

— Тут уж не знаю, но выглядели зловеще.

— Странный тип ты, Фасколь…

— Фаскол Ли, — поправил его парень, четко выговаривая каждый звук.

— Да какая разница после бутыли рома! — гаркнул Оливье, и саданул кулаком по столу.

Парень вздрогнул и вытаращил на него глаза.

— Рассказывай, где сокровища лежат! — крикнул старик.

На них покосились посетители таверны, среди которых были весьма неприятные субъекты. Оливье замолчал и нахмурился. Фаскол продолжил есть, свинина источала аппетитный аромат, и на вид была хороша. Он рвал ее зубами, жевал плохо, а посему ел быстро, тушка поросенка заметно уменьшилась.

— Говори, где сокровища, — сказал Оливье спустя минуту, когда на них перестали обращать внимание.

— А на борт возьмете? Нет мне жизни на этом острове!

— Говори давай, я тебе тридцать крон заплатил, — прошипел Оливье, плохо сдерживая эмоции.

— Что мне тридцать крон? — Фаскол выплюнул хрящ, тот попрыгал по тарелке и затих, — там сокровищ на сто тысяч, а, может быть, на двести или триста. Берите меня на корабль, и считайте, что деньги у вас в кармане.

Оливье почесал бороду, раздумывая на тот счет, что он пьянствует в Порт-Стене какой день, может быть, целую неделю, а капитан наверняка ждет результаты. Старый пират подумал, что надо предоставить Фрэнсису хоть какой-то плод своего труда.

— Сделаем так, — решил Оливье, — все расскажешь капитану, и он скажет, что с тобой делать.

Фаскол кивнул:

— Но если вздумаете повесить меня на рее, я совсем разочаруюсь в людях.

Алхимики заперлись на втором этаже лавки и уже который час чертили схемы. Ян макнул в чернильницу гусиное перо.

— Давайте сначала, — спокойно предложил он.

— К черту! — крикнул Панагам, — ясно, как день — переделаем все, что после добавления соли!

Ян перелистнул на четыре страницы назад.

— Хорошо, начнем с этого. Какую соль берем?

— А я считаю, нужно переписать весь процесс, используя медь, — настаивал Дин.

Панагам перевел дыхание, пытаясь успокоиться.

— Вот бумага, — он протянул Дину листок, — нарисуй схему. Обрати внимание на процесс ферментации.

Дин, нахмурив брови, взял листок, пододвинул к себе чернильницу.

— Надо было не развлекаться в море, а учить формулы, — упрекнул Панагам, — не говорил бы такие глупости.

Дин не отвечал, перо носилось по бумаге, пункт за пунктом развивая последовательность операций. Спустя минуту он сдался:

— Действительно, не выходит, — буркнул он, — придется фиксировать через соль.

Панагам демонстративно усмехнулся.

— Итак, друзья! — подал голос Ян, — возвращаемся к четвертой странице. Какую соль используем?

— Каменную.

Ян задумался, на уголке листка черканул несколько формул.

— Да, пожалуй, — согласился он, — значит, дистиллируем?

— Фиксируем, — поправил Дин.

Ван Ремм почесал за ухом, зевнул:

— Сколько времени мы не спали? — спросил он.

— Кто знает, — рассеянно проговорил Панагам, перебирая в уме десятки формул и вероятностей.

В комнату, постучавшись, вошла Бонни.

— Доброе утро, — поздоровался Дин.

— Уже восемь вечера, — сказала она.

Дин протер глаза, уставился на часы, мерно стучащие на столике.

— И верно, — пробормотал он.

— Я подготовила лабораторию, — сказала Бонни.

Алхимики брели по городу. Отступил дневной зной, и в воздухе разлилась вечерняя свежесть. Для них было настоящим наслаждением проветриться после долгих часов пребывания в комнате с задвинутыми шторами и закрытым окном — Ян Ван Ремм заботился о секретности.

Уже смеркалось, когда алхимики ступили на порог лаборатории, в которой делали операцию Роберте. Тут-то Дин и вспомнил о ней, вспышкой мелькнул образ: изуродованное лицо. Ему стало совестно, что он позабыл, посвятил все мысли эликсиру. Но теперь оставалось только ждать. Панагам действовал на гране возможностей, Дин признался себе, что в мире никто не сделал бы лучше. Дело было сложным, а ставка высокой.

«Только бы все было хорошо», — обратился он к небесам.

Тем временем алхимики спустились в подвальчик, Панагам уже разжигал печь.

— Итак, немного серебра, — запыхтел Ян, — немного нефрита.

— О! — воскликнул Дин, — может быть, использовать слюду?

Панагам на секунду задумался, но тут же отверг мысль:

— Нет. Можешь взять лист бумаги и просчитать, — сказал он.

— Постой, постой, — торопливо проговорил Дин, — чему эквивалента скорбь в алхимии?

— Купферникель, — не задумываясь, ответил Панагам, который был настоящей энциклопедией, тем более что половина трудов, хранящихся в королевской библиотеке, принадлежала ему.

— Вот и подумай! — торжествующе воскликнул Дин.

— Намекаешь на растворение скорби и последующую варку со слюдой? — хмыкнул Панагам, — еще раз говорю, возьми бумагу и просчитай, прежде чем говорить глупости.

Дин вздохнул:

— Что ж, признаю, в алхимии я вам двоим не ровня.

Ян Ван Ремм не обратил на это внимания, зато Панагам заулыбался за двоих:

— Продолжай работать, и когда-нибудь достигнешь моего уровня, — сказал он.

— Зато он колдун, каких в наше время не найти, — заступился за него Ян, — колдует на уровне мастеров древности!

— Блажь это все, — отмахнулся Панагам. — Алхимия — высшее искусство и высшая наука!

Алхимики взялись за дело. Панагам корпел над котлом. Ян продолжал высчитывать последовательности, а Дин, будто подмастерье, создавал простейшие смеси и собирал дистиллятор. Исследование только начиналось.

Роберта проснулась: воздух в каюте был сперт, в постели стало нестерпимо жарко. Девушка скинула одеяло, ступни коснулись холодного пола. С трепетом коснулась лица через компресс. Сердце заколотилось от страха. Дрожащими руками пиратка сняла повязку, аккуратно отлепляя ткань от кожи. В глаза ударил свет. Роберта зажмурилась, но вскоре глаза привыкли, и она осмотрелась. Все та же каюта. Будто и не уходила отсюда. Вспомнились события вчерашнего, а, может быть, и позавчерашнего дня, по спине пробежал холодок. Девушка встала, держаться на ногах было непривычно. Едва не падая, она подошла к тумбочке, и тут же взгляду ее предстал отличный кинжал с блестящим лезвием.

Собрав волю в кулак, Роберта повернула его широкой стороной, и увидела свое отражение. Задрожали губы, она судорожно ощупала лицо пальцами. В отражении на нее смотрела измученная, но красивая девушка с правильными чертами лица и очень красивой, здоровой кожей. Не было ни единого шрама или пореза. Роберта помяла и потрепала щеки, кожа растягивалась как обычно, болела, если ущипнуть, другими словами, все было как раньше. Мягкие губы обнажили в улыбке стройный ряд зубов. Роберта разрыдалась от счастья, слезы потекли ручьями. Девушка вернулась в постель и продолжала плакать и судорожно всхлипывать, пока не уснула.

 

Глава 21. Новый экипаж пиратского флейта

Солнце палило нещадно: на голубом небе не было ни облачка. На пристани, у флейта «Блаженный Липли-Син», собралась толпа желающих попасть в команду — едва ли не половина всего Порт-Стена. Фрэнсис поправил черную треуголку, на плечи лег темный плащ, свет ударил в глаза, и капитан вышел на верхнюю палубу, представ перед сотнями пиратов, собравшихся у корабля. Толпа взревела, приветствуя его.

У трапа стояли Грэм и Роберта, одетые изысканно и пышно. Фрэнсис подумал даже, что вырядились они излишне дорого, будто аристократы, а не морские разбойники. Роберта улыбалась солнышку, но рука ее крепко сжимала новую рапиру самой тонкой работы. Фрэнсис обвел взглядом толпу. Вооруженные до зубов пираты переминались с ноги на ногу и громко переругивались.

— Есть из кого выбрать, квартмейстер? — спросил Фрэнсис.

— Да, капитан, — кивнул Грэм.

— Первый помощник! Вместе с Грэмом отвечаешь за подбор команды.

— Будет сделано, — откликнулась Роберта.

— Начинаем, — кивнул Фрэнсис и, оперевшись о фальшборт, пальнул в воздух из пистолета.

Толпа затихла, ловя каждое слово.

— Я — капитан Фрэнсис Эвери! — крикнул он, — и я намерен покорить море от края до края. Мне нужна лучшая команда! Кто не готов пойти со мной до конца, пусть катится к черту прямо сейчас!

Толпа неистово заревела.

— Начинай набор, — сказал Фрэнсис.

Грэм бросил сходни, и головорезы по одному взбирались на борт. Каждый стремился пролезть вперед, из-за чего завязывались потасовки на кулаках, а чаще с оружием: холодным и огнестрельным.

Квартмейстер спрашивал имя и навыки, хотя для него достаточно было одного взгляда, чтобы определить, подходит ли им этот человек. Право голоса имела и Роберта, и если ей кто-то не нравился, Грэм тотчас отсылал его. Иногда вмешивался и Фрэнсис, чаще наблюдавший со стороны. Пираты косились на него, ведь от такого кровожадного человека ожидать можно чего угодно. Несколько раз Фрэнсис без объяснений отправлял прочь кандидатов, которых и Грэм, и Роберта были готовы взять в команду. Понемногу шайка собиралась.

Сквозь толпу, страшно ругаясь, пролез Оливье Шарм, таща за собой Фаскола Ли. Когда они подошли к Фрэнсису, рядом шел разговор с очередным пиратом.

— Навигация? — строго спросил Грэм.

— Не обучен, сэр, — прохрипел бандит.

— Фрэнсис, смотри, кого я привел! — воскликнул Оливье.

— Потом, Оливье. Сначала я уточню насчет твоих навыков канонира, — перебил Фрэнсис, — ты умеешь что-то, кроме как поджигать фитиль?

Оливье почесал затылок:

— Собственно, нет.

— Ничего, если я сниму с тебя звание канонира? У тебя и так две должности, ты, должно быть, сильно устаешь…

— Как угодно, канонир я и в самом деле неважный.

— Слышишь, Грэм? Нам еще нужен канонир, — громче сказал Фрэнсис.

— Слышу капитан. А этого берем?

Фрэнсис оглядел охрипшего пирата с ног до головы.

— Роберта, что скажешь?

— Возражений нет.

— Тогда берем.

— Благодарю, капитан, — прохрипел тот.

— Следующий! — рявкнул Грэм, — быстрее, черт тебя раздери!

Оливье снова подставил капитану под нос Фаскола.

— Погоди, Оливье. Дай подумать. Итак, у меня есть первый помощник, квартмейстер, писарь и дипломат, демонолог, вроде все?

— Кажется, да, — задумался Оливье, — так вот, его зовут Фаскол Ли.

— Ты кто такой? — спросил Фрэнсис.

— Я — музыкант.

— О! Музыканта нам как раз не хватает! На чем играешь?

— На дудочке.

Фрэнсис потер нос.

— Ну, сыграй что-нибудь, — сказал он.

— Инструмента нету.

— Грэм, слышишь? — громко сказал Фрэнсис.

— Слышу, — откликнулся тот.

— Музыканта не надо, Оливье уже нашел одного.

— Понял, — кивнул квартмейстер.

— Ну, пойдешь ко мне музыкантом?

— Почему бы и нет.

— Капитан! — спохватился Оливье, — он же тут по другому делу!

— Что такое? — не понял Фрэнсис.

— Секреты, — шепнул Оливье.

— Нашел!?

Оливье глазами указал на Фаскола.

— Молодец, Оливье! Хвалю!

— Да, капитан! — гаркнул Оливье, да так, что очередной соискатель вздрогнул.

— Этого не берем, — сказал Фрэнсис, — слишком нервный.

Грэм показал жестом, что бы тот уходил, и позвал следующего.

— Оливье, тебе следующее задание. Смени свои лохмотья, а то Роберта ругается, что у нас команда оборванцев. Видишь, мне самому пришлось хотя бы в плащ закутаться.

— Есть, капитан! — снова прокричал Оливье.

Грэм и Роберта набрали уже восемь матросов, которые тут же принялись драить палубу и гонять крыс. Оливье отправился к портному, прихватив деньги из выручки от груза спецей. Толпа с уважением и страхом расступилась перед ним, и снова сомкнулась, как только он прошел.

— Капитан, этот человек говорит, что он хороший канонир, — сказал Грэм.

Фрэнсис подошел, разглядывая пирата. То был мужчина лет сорока с густой бородой, и светлыми волнистыми волосами ниже плеч.

— Филипп Красс, — представился он.

— Канонир? — уточнил Фрэнсис.

— Да, сэр, я плавал с капитаном Мартином, а после с одноглазым Бальтозаром.

— Отлично, ты в команде, — сказал Фрэнсис. — Спустись на пушечную палубу, в крют-каюту, приведи пушки в порядок. Купи, чего не хватает. Скоро мы отплываем, и все должно работать как часы.

— Есть, капитан, — невозмутимо проговорил Филипп.

— Грэм, навигатора нашел?

— Нет пока, — ответил тот.

Фрэнсис отвел его в сторону.

— Я не хочу видеть в роли штурмана постороннего человека. Понимаешь?

— Не до конца, — признался Грэм.

— Я подумал, лучше бы тебе стать навигатором. Ведь когда ты был капитаном, то сам прокладывал курс?

Грэм задумался.

— Если хочешь, — сказал он, — то так тому и быть, но лучше бы назначить отдельного человека…

— Спасибо, Грэм, надеюсь на тебя, — сказал Фрэнсис, — ах, вот еще что. Как только найдешь кока, отправь в город за провизией, нам должно хватить на три месяца пути.

— Понял, — кивнул Грэм.

Фрэнсис повернулся к Фасколу Ли, который присел отдохнуть на кнехт.

— Так, теперь с тобой, — сказал он, — слезь оттуда, чудик.

Фаскол вскочил на ноги. Капитан отвел его в сторону от любопытных ушей, и сказал:

— Ну, что можешь поведать?

Фаскол немного растерялся, ощутив на плече руку кровожадного пирата, но собрался с духом и заговорил:

— Я знаю, где капитан Райс, ныне покойный, спрятал свои сокровища.

— Сокровища… — задумался Фрэнсис, — насколько ценные?

— Двести, а может быть, и триста тысяч крон. Золото, драгоценности и эти… артефакты.

— Акулу мне в глотку! Двести тысяч! — выругался Фрэнсис. — Пока останешься на корабле. Смотри никому не проболтайся.

— Я — могила! — заверил его парень.

— Смотри у меня, — пригрозил Фрэнсис, — ладно, пока гуляй. Хотя нет, бери швабру и драй палубу.

Фаскол вздохнул и присоединился к другим морякам. Тем временем команда увеличилась еще на двенадцать человек. Фрэнсис довольно кивал и расхаживал кругами. Пока все шло по плану, и беспокоило только одно: что случится, если пираты откроют никчемность капитана как в морском деле, так и в обычной драке?

 

Глава 21. Новый экипаж пиратского флейта

Солнце палило нещадно: на голубом небе не было ни облачка. На пристани, у флейта «Блаженный Липли-Син», собралась толпа желающих попасть в команду — едва ли не половина всего Порт-Стена. Фрэнсис поправил черную треуголку, на плечи лег темный плащ, свет ударил в глаза, и капитан вышел на верхнюю палубу, представ перед сотнями пиратов, собравшихся у корабля. Толпа взревела, приветствуя его.

У трапа стояли Грэм и Роберта, одетые изысканно и пышно. Фрэнсис подумал даже, что вырядились они излишне дорого, будто аристократы, а не морские разбойники. Роберта улыбалась солнышку, но рука ее крепко сжимала новую рапиру самой тонкой работы. Фрэнсис обвел взглядом толпу. Вооруженные до зубов пираты переминались с ноги на ногу и громко переругивались.

— Есть из кого выбрать, квартмейстер? — спросил Фрэнсис.

— Да, капитан, — кивнул Грэм.

— Первый помощник! Вместе с Грэмом отвечаешь за подбор команды.

— Будет сделано, — откликнулась Роберта.

— Начинаем, — кивнул Фрэнсис и, оперевшись о фальшборт, пальнул в воздух из пистолета.

Толпа затихла, ловя каждое слово.

— Я — капитан Фрэнсис Эвери! — крикнул он, — и я намерен покорить море от края до края. Мне нужна лучшая команда! Кто не готов пойти со мной до конца, пусть катится к черту прямо сейчас!

Толпа неистово заревела.

— Начинай набор, — сказал Фрэнсис.

Грэм бросил сходни, и головорезы по одному взбирались на борт. Каждый стремился пролезть вперед, из-за чего завязывались потасовки на кулаках, а чаще с оружием: холодным и огнестрельным.

Квартмейстер спрашивал имя и навыки, хотя для него достаточно было одного взгляда, чтобы определить, подходит ли им этот человек. Право голоса имела и Роберта, и если ей кто-то не нравился, Грэм тотчас отсылал его. Иногда вмешивался и Фрэнсис, чаще наблюдавший со стороны. Пираты косились на него, ведь от такого кровожадного человека ожидать можно чего угодно. Несколько раз Фрэнсис без объяснений отправлял прочь кандидатов, которых и Грэм, и Роберта были готовы взять в команду. Понемногу шайка собиралась.

Сквозь толпу, страшно ругаясь, пролез Оливье Шарм, таща за собой Фаскола Ли. Когда они подошли к Фрэнсису, рядом шел разговор с очередным пиратом.

— Навигация? — строго спросил Грэм.

— Не обучен, сэр, — прохрипел бандит.

— Фрэнсис, смотри, кого я привел! — воскликнул Оливье.

— Потом, Оливье. Сначала я уточню насчет твоих навыков канонира, — перебил Фрэнсис, — ты умеешь что-то, кроме как поджигать фитиль?

Оливье почесал затылок:

— Собственно, нет.

— Ничего, если я сниму с тебя звание канонира? У тебя и так две должности, ты, должно быть, сильно устаешь…

— Как угодно, канонир я и в самом деле неважный.

— Слышишь, Грэм? Нам еще нужен канонир, — громче сказал Фрэнсис.

— Слышу капитан. А этого берем?

Фрэнсис оглядел охрипшего пирата с ног до головы.

— Роберта, что скажешь?

— Возражений нет.

— Тогда берем.

— Благодарю, капитан, — прохрипел тот.

— Следующий! — рявкнул Грэм, — быстрее, черт тебя раздери!

Оливье снова подставил капитану под нос Фаскола.

— Погоди, Оливье. Дай подумать. Итак, у меня есть первый помощник, квартмейстер, писарь и дипломат, демонолог, вроде все?

— Кажется, да, — задумался Оливье, — так вот, его зовут Фаскол Ли.

— Ты кто такой? — спросил Фрэнсис.

— Я — музыкант.

— О! Музыканта нам как раз не хватает! На чем играешь?

— На дудочке.

Фрэнсис потер нос.

— Ну, сыграй что-нибудь, — сказал он.

— Инструмента нету.

— Грэм, слышишь? — громко сказал Фрэнсис.

— Слышу, — откликнулся тот.

— Музыканта не надо, Оливье уже нашел одного.

— Понял, — кивнул квартмейстер.

— Ну, пойдешь ко мне музыкантом?

— Почему бы и нет.

— Капитан! — спохватился Оливье, — он же тут по другому делу!

— Что такое? — не понял Фрэнсис.

— Секреты, — шепнул Оливье.

— Нашел!?

Оливье глазами указал на Фаскола.

— Молодец, Оливье! Хвалю!

— Да, капитан! — гаркнул Оливье, да так, что очередной соискатель вздрогнул.

— Этого не берем, — сказал Фрэнсис, — слишком нервный.

Грэм показал жестом, что бы тот уходил, и позвал следующего.

— Оливье, тебе следующее задание. Смени свои лохмотья, а то Роберта ругается, что у нас команда оборванцев. Видишь, мне самому пришлось хотя бы в плащ закутаться.

— Есть, капитан! — снова прокричал Оливье.

Грэм и Роберта набрали уже восемь матросов, которые тут же принялись драить палубу и гонять крыс. Оливье отправился к портному, прихватив деньги из выручки от груза спецей. Толпа с уважением и страхом расступилась перед ним, и снова сомкнулась, как только он прошел.

— Капитан, этот человек говорит, что он хороший канонир, — сказал Грэм.

Фрэнсис подошел, разглядывая пирата. То был мужчина лет сорока с густой бородой, и светлыми волнистыми волосами ниже плеч.

— Филипп Красс, — представился он.

— Канонир? — уточнил Фрэнсис.

— Да, сэр, я плавал с капитаном Мартином, а после с одноглазым Бальтозаром.

— Отлично, ты в команде, — сказал Фрэнсис. — Спустись на пушечную палубу, в крют-каюту, приведи пушки в порядок. Купи, чего не хватает. Скоро мы отплываем, и все должно работать как часы.

— Есть, капитан, — невозмутимо проговорил Филипп.

— Грэм, навигатора нашел?

— Нет пока, — ответил тот.

Фрэнсис отвел его в сторону.

— Я не хочу видеть в роли штурмана постороннего человека. Понимаешь?

— Не до конца, — признался Грэм.

— Я подумал, лучше бы тебе стать навигатором. Ведь когда ты был капитаном, то сам прокладывал курс?

Грэм задумался.

— Если хочешь, — сказал он, — то так тому и быть, но лучше бы назначить отдельного человека…

— Спасибо, Грэм, надеюсь на тебя, — сказал Фрэнсис, — ах, вот еще что. Как только найдешь кока, отправь в город за провизией, нам должно хватить на три месяца пути.

— Понял, — кивнул Грэм.

Фрэнсис повернулся к Фасколу Ли, который присел отдохнуть на кнехт.

— Так, теперь с тобой, — сказал он, — слезь оттуда, чудик.

Фаскол вскочил на ноги. Капитан отвел его в сторону от любопытных ушей, и сказал:

— Ну, что можешь поведать?

Фаскол немного растерялся, ощутив на плече руку кровожадного пирата, но собрался с духом и заговорил:

— Я знаю, где капитан Райс, ныне покойный, спрятал свои сокровища.

— Сокровища… — задумался Фрэнсис, — насколько ценные?

— Двести, а может быть, и триста тысяч крон. Золото, драгоценности и эти… артефакты.

— Акулу мне в глотку! Двести тысяч! — выругался Фрэнсис. — Пока останешься на корабле. Смотри никому не проболтайся.

— Я — могила! — заверил его парень.

— Смотри у меня, — пригрозил Фрэнсис, — ладно, пока гуляй. Хотя нет, бери швабру и драй палубу.

Фаскол вздохнул и присоединился к другим морякам. Тем временем команда увеличилась еще на двенадцать человек. Фрэнсис довольно кивал и расхаживал кругами. Пока все шло по плану, и беспокоило только одно: что случится, если пираты откроют никчемность капитана как в морском деле, так и в обычной драке?

 

Глава 22. Фрэнсис на улицах Порт-Стена

Раздался взрыв, по стенам пошли трещины, осыпалась штукатурка. Едкий дым вперемешку с горячим паром и пылью заполнил лабораторию. Первым из помещения выбрался Ян Ван Ремм, отплевываясь и откашливаясь. Глотнув свежего воздуха и оглядевшись, осознал, что выбрался один. Помялся на пороге, и уже хотел было возвращаться за другими, как ему навстречу вылетел Панагам, хватая ртом воздух.

— Определенно, почти получилось, — проговорил он, тяжело дыша.

— Где Дин!?

Панагам соскреб с языка штукатурку и оглянулся:

— Чертов сопляк, — процедил он сквозь зубы.

Послышался кашель, тяжелые шаги, из клубов черного дыма на свет выбрался Дин. Он свалился на пол, и пополз, надрываясь от кашля, а слезы текли ручьями, размазывая грязь по лицу. Дин перевернулся на спину и тяжело задышал, наслаждаясь чистым воздухом.

— Клянусь всем несотворенным, мы были близко! — воскликнул Ян.

— Очень близко, — подтвердил Панагам.

— Где-то была ошибка, — сказал Дин, вытирая слезы и стряхивая с волос грязь и пыль.

— Согласен, — откликнулся Ян, — надо меньше селитры, я так думаю. Идем же, теряем время!

Алхимики вышли из дома, и Ян запер дверь. Из щелей заструился дым.

— Сколько времени мы уже не спали? — спросил Дин.

— День… или два, — ответил Панагам.

— Нет, — задумался Ян, — когда мы начали, было утро? Или вечер? С тех пор прошло дня три, кажется.

— Может, и правда поспать? — предложил Дин.

— А меня взрыв порядочно взбодрил, — проговорил Панагам, — теперь не усну, да и вертятся в голове формулы… записать бы.

Они остановились у лавки, и Ян зашел внутрь. Навстречу ему выбежала Бонни, встревоженная поднявшимся шумом.

— Скорее, неси бумагу! — Ян Ван Ремм стряхивал с полок в сумку многочисленные мешочки, пузырьки и коробочки. Едва Бонни притянула ему кипу чистых листов, как он чуть ли не выбежал на улицу, хлопнув дверью и потрясая мешком.

— Засыпаю на ходу, — пожаловался Дин, когда они вышли на широкую улицу, полную разношерстного сброда, что со всего света съезжается в Порт-Стен, город, где не действуют королевские законы, а царят пиратские обычаи.

— Слабак, — сказал Панагам.

— Вот поэтому я и не хотел с тобой работать! — не выдержал Дин.

Алхимики прошли еще несколько миль по грязным улочкам Пираты косились на них, но трогать не решались. Вторая лаборатория Яна выглядела совсем по-другому. Это был ничем не примечательный деревянный домик, таких кругом предостаточно. Два этажа, крыша из дранки, обшарпанные стены и рассохшаяся дверь.

— А мы не сгорим? — скептически поинтересовался Панагам.

— Будем осторожнее, — ответил Ян, отпирая замок.

Внутри оказалось пыльно и светло, стоял низкий стол и пара стульев, а в следующей комнате располагалась лаборатория. Панагам разложил схемы, а Дин развел огонь в алхимической печи и взялся протирать колбы.

Небо затянули темные тучи, грозно опускаясь над морем. Началась сильная качка. Хауэлл коснулся пера, задумался. Жирная клякса, воспользовавшись рассеянностью пишущего, упала на лист.

Единственное место на свете, где канцлер был бессилен, находилось на пиратском острове Порт-Стен, но именно там необходимо было действовать.

Хауэлл достал из стопки новый лист, но слова не складывались в предложения, писалось вязко и трудно, и он бросил это занятие. Обтер пальцы от чернил, и задумчиво поглядел на статуэтку короля Теадора Третьего, облупившуюся от времени.

Сэр Дайтоб получил в командование Семнадцатый флот Его Величества и погоны контр-адмирала. Двадцать два корабля подошло к Порт-Стену, оставшись, однако, на безопасном расстоянии от острова. Хауэлл рассердился от одной мысли, что на свете есть такое ужасное место, где царит беззаконие. Будь его воля, он бы отправил туда весь королевский флот и сравнял город с землей. Но Короне было выгодно каперство. Даже самопровозглашенный губернатор Порт-Стена, который презирает любые законы, кроме своих — в прошлом был пиратом и состоял на королевской службе.

Курс на остров был закрыт для правительственных кораблей. Те, кто заплывали в эти опасные воды по вине штурмана или по какой-то другой причине, немедленно бывали атакованы и разбиты. Хауэлл раздумывал, что, ежели выйдет уничтожить последнее пристанище морских разбойников, проклятый Порт-Стен, то можно будет покончить с пиратством раз и навсегда.

Канцлер потянулся и потряс головой, отбрасывая бесполезные мысли: сейчас необходимо было думать о том, как выкурить Фрэнсиса Эвери в открытое море, где с ним можно было бы расправиться. Позавчера пришло сообщение от осведомителя из Порт-Стена, в котором говорилось, что «вокруг интересующего их пирата собралась команда числом в сорок шесть человек. Дин Лайлойд, так же замеченный там, в сотрудничестве с местным алхимиком Яном Ван Реммом занимается исследованиями характера презренного и богомерзкого».

Хауэлл догадался, что речь идет об эликсире, наделившим Фрэнсиса огромной силой, и ужаснулся, представив, что случится, если они напоят зельем всю команду. Рисовалась катастрофа впечатляющего масштаба. Канцлер смекнул, что под это дело вполне можно получить под руководство весь флот, а, может быть, и армию. Сладкие картины всплывали в мозгу, Хауэлл задумался, а стоит ли наносить удар по Фрэнсису сейчас — если дать ему время, то можно будет подняться еще выше. Канцлер растер лицо ладонями, собираясь с мыслями, и щелкнул по громадному, поднятому кверху носу Теадора Третьего, точнее, по его статуэтке.

«Нет, — подумал он, — брать надо сейчас. Неизвестно, насколько велики возможности Лайлойда. Ясно же, что он — заводила в этой компании».

Который день у Хауэлла болела голова, и настроение было плохим, и он решил как можно быстрее довести дело до конца. В дверь постучали, и вошел солдат, доложив, что пришло сообщение голубиной почтой. Канцлер оживился, служивый подал ему свернутый клочок бумаги и вышел. Вооружившись лупой, Хауэлл приступил к чтению.

Осведомитель из Порт-Стена донес, что удалось купить расположение знаменитого наемника-пирата под именем Нойль Элонь. Теперь необходимо только подать сигнал об атаке на лабораторию. Канцлер дочитал и поднес бумагу к зажженной свече, лист загорелся, спустя мгновение черный пепел осыпался на стол.

Спустя минут двадцать в каюту вошел Дайтоб.

— Пришло время действовать, — сказал он решительно.

— Я купил наемника по имени Нойль Элонь, — апатично проговорил Хауэлл.

— Я слышал, он сущий безумец, и веревка по нему плачет, — сказал Дайтоб, — не зазорно вам работать с такими?

— Бросьте, — отмахнулся Хауэлл и вздохнул, — расскажите лучше, как ваши успехи.

— Мои агенты заявили о готовности, — важно сказал Дайтоб, усевшись на стул, — я вижу, вы что-то невеселы сегодня.

— И то правда, — вздохнул Хауэлл, — хандра замучила. Я бы, сейчас, честное слово, вернулся б домой и спокойно пожил в тишине. По сосновому лесу погулял, в кресле посидел. Вы знаете, сколько времени я трубку нормально не курил? Все как-то урывками, только начну, уже приходится тушить.

— Схватим сейчас этого злодея, и сможете отправиться на отдых.

Хауэлл грустно усмехнулся.

— Кабы так! Потом еще интереснее игра начнется, — сказал он.

— Что вы подразумеваете?

— Вы хотите стать адмиралом? Как насчет главнокомандующего?

Дайтоб вскочил, как ошпаренный.

— Вы что такое говорите! Вы мне разве что корону не предложили…

— Корона мне и самому нужна, — задумчиво произнес канцлер.

— Что вы!? — испугался Дайтоб. — Я прошу, не говорите при мне такие вещи! Не хватало мне отправиться вместе с вами на виселицу!

— Не берите в голову, — Хауэлл выпрямился на стуле, и шумно выдохнул, пытаясь взбодриться. — Для начала надо силой взять рецепт эликсира, — сказал он. — Приведите все корабли в боевую готовность. Эвери наверняка попытается сбежать с острова. Было бы неплохо схватить его живым.

— Король будет доволен! — воскликнул Дайтоб.

— Да что вы все о короле, мыслите шире.

— Перестаньте! — возмутился Дайтоб.

Хауэлл слабо улыбнулся и взялся за перо.

— Я напишу, чтобы наемник сегодня ночью атаковал алхимиков, ваши агенты пускай приходят за ним следом, — сказал он.

— Главное, что б они с острова выбрались живыми вместе с рецептами, — неуверенно проговорил Дайтоб.

Они задумались.

— Если чертежи попадут кому-то, кроме нас, случится катастрофа.

— Пусть отправят с голубем, — предложил Дайтоб.

— Вы не знаете алхимиков? Они три слова пишут на трех листах, бумагу совершенно не жалеют. Ни один голубь не дотащит.

— А может, просто уничтожим, что б никому не досталось?

Хауэлл вскинулся, чтобы возразить, но потом задумался.

— Нет, все-таки нет, — сказал он, поразмыслив, — сэр Дайтоб, эти бумаги слишком важны. Мы должны рискнуть.

— Наверное, вы правы. Хотелось бы, конечно, заполучить рецепт, — сказал Дайтоб, — представьте, какие возможности откроются перед нами! Усилим королевскую армию, флот, победим всех врагов, остановим пиратство! Как славно станет!

— Кое в чем вы правы, — согласился Хауэлл, — возможности откроются колоссальные. Вопрос в том, как их употребить.

— Если вы хотите намекнуть на свержение Короны, — нахмурился Дайтоб, — то, прошу вас, воздержитесь.

— Что вы! Как вы могли о таком подумать!?

— Не прикидывайтесь, — рассердился Дайтоб.

— Перестаньте, — отозвался Хауэлл, — у меня и так хандра, вы усугубляете.

Спустя час, согласовав действия всех участников операции, канцлер и контр-адмирал отправили голубиной почтой сигналы о времени начала операции — через час после заката. Теперь оставалось только надеяться на кровожадность наемника, который должен убить всех, кроме агентов Дайтоба, которым придется завершить работу, захватив рецепт эликсира в свои руки.

Хауэлл предложил выпить вина, дабы скоротать время, но Дайтоб отказался, и они принялись чаевничать, ожидая хоть каких-то вестей.

За час до заката, Фрэнсис, закутавшись в плащ, покинул корабль. В первом же переулке, не успел отойти и полусотни шагов от судна, его окружили, противно улыбаясь, несколько бандитов с ножами и кортиками, предложив ему раскошелиться.

— А не прогуляться бы вам до морского дна и обратно? — мрачно поинтересовался Фрэнсис, хотя и понимал, что теперь, когда он потерял демоническую силу, даже такие грязные разбойники с легкостью побьют его. На этот счет он не строил иллюзий, но по-другому ответить не мог, поскольку уже крепко вошел в роль бесстрашного капитана Эвери. На счастье, один из бандитов узнал его высокую треуголку, и, приглядевшись, понял, что угрожает тому самому капитану, перед которым стоял давеча, просясь в команду. Он крикнул, что это, дескать, тот самый, и бандитов как ветром сдуло.

Фрэнсис пожал плечами и пошел дальше. Уже взошел месяц, тускло освещая улицы этого странного города, где никогда не горят фонари. Скоро предстояло выйти в море, команда уже была набрана, а Дин так и не появлялся на корабле с тех пор, как привел Роберту. Без него продолжать плаванье они не могли, к тому же, Фрэнсису хотелось поблагодарить алхимиков, которые совершили чудо, восстановив Роберте лицо.

Перекресток. Однообразные, сокрытые во мраке дома, луна над головой, теплая и спокойная ночь, свежий воздух. Фрэнсис мог бы назвать это ощущением свободы, если бы не та зудящая мысль, что он заблудился. Подумал, что надо было выходить засветло, тогда были бы шансы добраться до места. Хотя он и не знал, где искать Дина, но предполагал, что отыщет его в лавке Ван Ремма, о которой тот упоминал дважды. Темнота сгущалась, и Фрэнсис почувствовал, что ходит по кругу.

На следующем перекрестке он встретил двух пьяных в доску пиратов.

— Здорово, братишки, — сказал Фрэнсис, подходя к ним.

— Да ты… Да я тебя! — запинаясь, хрипло проговорил один из них.

Фрэнсис не успел моргнуть, как его окружило двадцать дюжих молодцов с ножами, дубинами, и рогатинами. Пират, который заговорил с ним первым, ни с того ни с сего протрезвел:

— Кто такой будешь? — спросил он, сплюнув на землю.

— Капитан Фрэнсис Эвери, — громко представился он, раздумывая, что делать: стрелять и бежать или сразу бежать.

Окружившие его разбойники зашевелились. До ушей Фрэнсиса донесся шепот: бандиты решали, верить ему или нет, а так же раздумывали, не перепадет ли им что-то с головы Эвери, хотя королевский двор награду вроде бы не назначил. Наконец, посовещавшись, они вынесли вердикт, и один из них объявил:

— В общем, это… Можешь идти, куда шел.

— Да черта с два! — усмехнулся Фрэнсис.

— Не понял, — прохрипел бандит.

— Вы потратили мое время, теперь так просто не отделаетесь.

Разбойники снова зашептали.

— Ты это, не наглей, — неуверенно проговорил разбойник, — ты все-таки один.

— У меня было хорошее настроение, — сказал Фрэнсис, — которое вы попытались испортить. Придется отрабатывать.

— Ты это… чего удумал? — с тревогой в голосе спросил бандит.

— Лавку Ван Ремма знаете? — спросил Фрэнсис.

— Алхимика что ли? Знаем, как же.

— Доведете меня туда, и сочтемся.

Разбойники обеспокоено загудели.

— Мочить его надо, и дело с концом! — выкрикнул кто-то из толпы.

— Кому это жить надело!? — взревел Фрэнсис.

Все замолчали, над улицей повисла тревожная тишина.

— Ладно уж, чего рассуждать-то, — прошепелявил кто-то, — помочь известному пирату — хорошее дело.

— Всяко знамо! — поддержал другой.

— Ну, — решился хриплый бандит, — не признали сразу, ну и… это самое.

Фрэнсиса довели до лавки Ван Ремма за какую-то четверть часа, да и еще и под надежным конвоем: перед такой толпой случайные прохожие ныряли в переулки, скрываясь из виду. Фрэнсис признался себе, что без сопровождения он плутал бы здесь до самого утра. У дверей лавки он дал бандитам короткое напутствие бросать мелкий разбой на суше и выходить в море, дабы стать благородными пиратами. Они обещались так и сделать, и он их отпустил.

Свет в окнах не горел. Фрэнсис постучался. В ответ — тишина. Походив из стороны в сторону, он забарабанил еще раз, посильнее. Внутри дома послышались шаги, у двери кто-то остановился, и раздался женский голос:

— Кто пришел?

— Я ищу Дина Лайлойда, — громко сказал Фрэнсис.

— Дина Лайлойда здесь нет.

— Это разве не лавка Ван Ремма?

— Это она.

— Прошу, позовите в таком случае господина Ремма.

— Его здесь тоже нет, — донеслось из-за двери.

— Откройте, прошу! Мне совершенно необходимо узнать, где находится Дин.

— Кто вы?

— Фрэнсис Эвери.

Стало тихо, из дома более не доносилось ни звука, потом дробно застучал засов, и дверь открылась. Бонни жестом пригласила гостя войти.

— Вы спали? Простите, что потревожил, — сказал он.

— Нет, не волнуйтесь.

— Позвольте узнать ваше имя?

— Бонни Ван Ремм, дочь господина Ремма, — представилась она, — а вы и есть капитан Фрэнсис Эвери?

— Это я.

— Дин говорил, что вы ни капли не страшный, а я не верила, — сказал Бонни.

— Отчего же я должен быть страшным? — удивился Фрэнсис.

— Много чего рассказывают.

— Не верьте.

— Простите, я держу вас в дверях… проходите!

— Нет, благодарю, — сказал Фрэнсис, — мне необходимо узнать, где находится Дин, и я сразу же отправляюсь туда.

— Он вместе с моим отцом и господином Панагамом находятся в лаборатории, — ответила Бонни.

— Опять заплутаю, — буркнул Фрэнсис под нос, а вслух сказал: — Как мне добраться туда?

— Если позволите, я вас провожу, — сказал она.

— Нет, не смею вас тревожить. Просто расскажите. Я прекрасно ориентируюсь на местности, а этот город мне почти как родной.

Бонни объяснила, что необходимо вернуться на главную площадь, свернуть в третий переулок после таверны, на вывеске которой нарисован крокодил, и пройти до перекрестка. После чего отсчитать седьмой дом по правой стороне, это и будет лаборатория. Фрэнсис поблагодарил, и хотя ничего не понял, сказал, что ему не составит труда пройти по такому пустяковому маршруту.

«Надо было брать с собой Оливье, — подумал Фрэнсис, — он то излазил Порт-Стен вдоль и поперек».

— Ах да, — спохватился Фрэнсис, — Дин рассказал мне, что вы помогали проводить операцию. Огромное спасибо!

— Что вы! Я ничего не делала, все это заслуга господина Панагама и моего отца.

— Дин сказал, что вы помогали, и этого мне достаточно. Если однажды вам понадобится помощь, то можете обращаться ко мне. Я не забываю тех, кто оказал услугу мне или моей команде.

Бонни улыбнулась.

— Доброй ночи, — попрощался Фрэнсис, выходя на улицу.

Бонни пожелала ему удачи в поисках, и дверь в лавку захлопнулась.

Фрэнсис развернулся, раздумывая, куда ему идти. Решил, что, направо, и, весело насвистывая, зашагал по переулку, высматривая в темноте своих проводников — разбойников, но улица была пуста.

«Придется искать», — с горечью подумал капитан.

 

Глава 23. Единственный в мире пират-наемник

«Время повернулось вспять», — подумал Нойль Элонь.

Ему вдруг стало ясно, что жизнь завязалась в цикл, и он снова проживает тот самый момент, с которого началась его карьера наемника. Тогда за пустяковое дело ему предложили огромную сумму в золоте. Одиннадцать лет прошло с тех пор, как его фальчион впервые опробовал вкус крови. С того момента наемник никогда более не расставался с мечом. Нойль считал его чем-то большим, нежели просто оружием, меч стал его единственным товарищем. Тогда, одиннадцать лет назад, им двоим заказали убийство алхимика. Нойль расправился с жертвой и вернулся за платой. Наниматели не согласились оплатить работу. Тогда Нойль Элонь убил всех, но меч потребовал еще крови, и пришлось продолжить мясорубку, располосовав случайных прохожих. За это Нойля объявили в розыск, но ему удалось уйти от правосудия, скрывшись на пиратском корабле. В команду он вступать не стал, а сделался наемником. После этого Нойль Элонь стал известен среди пиратов. Много воды утекло с тех пор, а он так и остался единственным в мире пиратом-наемником.

«Все повторяется, — решил Нойль, шагая по улицам Порт-Стена, — снова придется пролить кровь алхимиков. Жаль, что мне заплатили вперед. А то бы пришлось убить всех».

Нойль Элонь положил руку на эфес фальчиона, убедившись, что тот готов к бою. Хотя меч служил ему уже много лет, но имени у него не было. И не потому, что Нойль его никак не назвал, а потому, что его нельзя было называть, у него не могло быть имени.

Ночь окончательно опустилась на город, тусклая луна скрылась за порванными полотнищами облаков, сгустился мрак. Нойль давно уже слушает шепот тьмы, отдается на ее милость, и она помогает, ведь нет ничего естественнее, чем наступление ночи. В этом его преимущество перед остальными — он принимает мир таким, какой он есть.

Наемник шагал, наслаждаясь ночью. Он уже представил, как убил алхимиков. Как наяву увидел их мертвые тела. Он знал, что если вообразить заранее, то никаких проблем не возникнет. Вот он врывается в лабораторию, меч сам собой ложится в руку — удар, другой, третий — и жертвы падают на пол. Меч получит кровь, Нойль отработает деньги, и они возвратятся домой. Там наемник оботрет клинок и ляжет спать.

Тьма уступила кусочек пространства бьющему из окошка свету. Нойль остановился, прислушался. Тишина. Наемник деликатно постучал по стеклу. Спустя пару секунд показалось осунувшееся лицо молодого парня, измазанного в саже. Он вопросительно посмотрел на Нойля. Тот кивнул на дверь, призывая открыть. Из дома послышалось ругань: кто-то кричал, что следует послать этого негодяя заглянуть в сундук Дэви Джонса, но спустя минуту дверь все-таки приоткрылась.

— Прошу прощения за столь поздний визит, — сказал Нойль.

— Вы кто? — нахмурился Дин.

— Извините, это здесь находятся три алхимика, промышляющие делами презренными и богомерзкими?

Дин оглянулся назад, алхимики обменялись парой слов, и он снова обернулся к незнакомцу.

— Вы попали по адресу, — подтвердил он.

— Очень хорошо, — успокоился Нойль, — было бы некстати тратить время на поиски. Мне заплатили золото, чтобы я убил вас троих. Так что, защищайтесь!

Фальчион еле заметно мелькнул в воздухе, точным движение Нойль направил его прямиком в горло Дина. Алхимик дернул дверь, и лезвие впилось в дерево. Он выкрикнул заклинание, бесшумная и невидимая сила отправила наемника в полет шагов на двадцать.

Громыхнул засов, тишина и покой вернулись на улочку, только вот меч торчал из двери.

— Доигрались! — Ян метался по лаборатории, собирая записи.

— Бежать надо! — крикнул Дин, — на корабль!

Панагам хладнокровно заряжал пистолет.

— Записи, — запаниковал Ян, — что с ними делать!?

— Дьявол! — выругался Дин, — быстро же они прознали, что эликсир готов!

— Заткнулись оба! — рявкнул Панагам.

— Как же быть!? — заныл Дин, выглядывая на улицу.

— Отойди от окна! Одна пуля, и отправишься на тот свет. Демоны тебя не любят, много их тревожил при жизни.

Ян собирал листки с записями, раскиданными по комнате.

— Так что же делать?!

— Я беру эликсир и покидаю остров, — сказал Панагам, — уничтожим записи, рецепт и без того помним. Ян идет в лавку к Бонни, и отсиживается там. Дин возвращается на корабль.

— Постой-ка, а с чего это эликсир ты себе берешь? — возмутился Дин.

— Ты и в такой ситуации решил пыль поднять!? — вышел из себя Панагам.

— Я предлагаю взять Бонни, эликсир, и всем вместе отправится на корабль! — воскликнул Дин, — там будем в безопасности.

Стекло разлетелось вдребезги, треснула рама, и в глаза ударил яркий магический свет, ослепляя алхимиков — такие хитрости используются тайной полицией Короны. Дин услышал, как через окно пролезло несколько человек. Опасаясь в любой момент удара, он выкрикнул заклинание. Раздался глухой треск, короткая вспышка огня молнией пронеслась из стороны в сторону, запахло сгоревшей пылью, а то же мгновение прогорел и воздух. Зрение вернулось, Дин увидел, что в лаборатории, помимо его друзей, находятся еще шесть человек в черном одеянии с короткими клинками. Лица их закрывали темные маски.

Все в помещении, кроме Дина, задыхались, глаза выражали испуг и недоумение. Дин точным ударом сбил с ног ближнего к нему противника, тот тяжело рухнул и пополз к окну. С короткой вспышкой, будто всполохом костра, в помещение вернулся воздух. И нападавшие, и обороняющиеся, задышали полной грудью, будто вынырнули на поверхность после долгого погружения.

— Чертов колдун! — выругался Панагам, — всех чуть не угробил!

— Заткнись! — зашипел Дин.

Агенты Дайтоба приходили в себя. Навстречу им вылетел Ян, хищно оскалившись, с аркебузой наперевес. Грянул выстрел. Кортик брякнул об пол, нападающий, хрипя, упал. Дин шепнул заклинание, и неведомой силой королевских агентов подкинуло под потолок, как игрушечных, и шмякнуло вниз. Тела замерли без движения.

— Все, я ухожу, — хмуро сказал Панагам, перешагивая через них, и пряча бутылочку с эликсиром во внутренний карман. — А главное ведь, уже получилось! Не дали испытать!

Он скинул засов и распахнул дверь. За ней стоял, не двигаясь, Нойль Элонь, из носа его струилась кровь.

— Мне не сказали, что будет колдун, — проговорил он, — придется убить за это всех.

Панагам резко направил на него пистолет. Щелкнул курок и грянул выстрел. Наемник оказался чуть быстрее, лезвие фальчиона коснулось дула, и пистолет оглушительно разорвался прямо в руке алхимика. Тот отпрянул, хватаясь за рану. Нойль ворвался в дом, ударом ноги отбросил Панагама прямо на Дина, они столкнулись и упали на пол. Ян прицелился и выстрелил из аркебузы. Нойля снесло как от пушечного выстрела. Кровь брызнула на стены. Ян вздохнул, положил оружие на стол. Панагам яростно ругался, стискивая раненые пальцы.

Нойль с перекошенным лицом снова вскочил на ноги, меч взмыл вверх, в один прыжок наемник оказался у Яна, и фальчион опустился на него. Дин вовремя произнес заклинание, Нойля отбросило в одну сторону, меч полетел в другую, слышно было, как у наемника затрещали кости. Ян, придя в себя, снова схватился за аркебузу.

— Добей его наконец! — крикнул Панагам.

С улицы грянул шквал выстрелов — алхимики бросились на пол. В дом как вихрь влетело еще с десяток человек в черной одежде и с кортиками. Ян вскинул аркебузу, но поздно — агенты уже схватили Панагама, приставили лезвие к горлу Дина.

— Не двигаться! — крикнул один из агентов.

— Всем бросить оружие, — вторил ему знакомый голос. Все оглянулись — на порог ступил Фрэнсис. Он заметил под ногами фальчион, отброшенный заклинанием, и поднял его.

— С этой секунды лаборатория переходит под контроль Фрэнсиса Эвери, — проговорил он, неумело покрутив мечом.

Агенты замешкались. Но вдруг раздался страшный крик:

— Отдай!

Из темноты выскочил Нойль Элонь и ринулся на Фрэнсиса. Агенты решили, что он собирается напасть на них, и бросились в контратаку. Нойль смел двоих, получил кортиком в бок, но еще два агента разлетелись по сторонам. Ярость ослепила наемника, он устремился вперед, видя только свой меч в руках чужака. Не думая ни о чем другом, наемник стал уязвим, и в спину его вонзилось клинки. Нойль неестественно изогнулся, принимая боль, но даже не обернулся, а только сделал еще один шаг к Фрэнсису. Дин выкрикнул заклятие, и противников, оставшихся на ногах, отшвырнуло к противоположной стене. Агентам этого хватило, а вот Нойль снова поднялся на ноги, хрипя от боли, с губ его капала слюна и кровь, глаза сделались звериными.

— Он бессмертен!? — воскликнул Ян, целясь из аркебузы.

— Стреляй же! — выкрикнул Панагам.

Раздался выстрел, пуля угодила Нойлю в спину, он упал на колени, потом перевалился на бок и затих. Фрэнсис неторопливо прошел на середину комнаты.

— Что происходит-то!? — спросил он, удивленно осматривая тела.

— Бежим! — воскликнул Дин, — теперь точно!

— Бумаги, бумаги, — запричитал Ян Ван Ремм, вновь собирая разлетевшиеся листки.

— Бросай, — строго сказал Панагам, — шкуры спасать надо.

Фрэнсис кивнул и вышел из дома первым, сжимая в руке фальчион Нойля Элоня. И тут же забежал обратно, громко захлопнув дверь.

— Их там человек пятьдесят, — объявил Фрэнсис.

— Пропали, — пробормотал Ян.

— Эликсир готов? — спросил Фрэнсис.

— Только доделали, и… — Дин замолчал, размышляя о превратностях судьбы.

— Дайте мне выпить, — Фрэнсис повертел в руках меч.

— Черта с два, — фыркнул Панагам, — не для тебя делали.

— Помни, что я пират, и отбираю силой то, что мне надо.

— Не угрожай мне! — гаркнул Панагам.

— Эликсир отдай, — грозно проговорил Фрэнсис.

— Отдай ему, — сказал Дин, — напоследок хоть эксперимент проведем!

— Я не против, — пожал плечами Ян.

— Пусть идет к черту, — проворчал Панагам, — я лучше сам выпью.

Он вынул из кармана пузырек. Все напряженно замерли. Алхимик отвернул и отбросил крышку, она стукнулась о половую доску, Панагам поднес горлышко к губам, но получил удар под дых. Фрэнсис вырвал у него пузырек и в один глоток опустошил емкость. Вся феерия красок, что только существует в мире, ударила в глаза, все звуки природы захлестнули разум, каждая частичка тела умерла и родилась заново. Терзая рассудок, пронесся вихрь эмоций и чувств. Белвел явился в мир людей, шепнул на ухо Фрэнсису о своей злобе, и вселился в его тело, дабы служить до тех пор, пока не сумеет вырваться на свободу. К Фрэнсису вернулся разум, и опьяняющая сила перешла в подчинение. Он почувствовал себя всесильным, и дико рассмеялся.

— Ублюдок, — прошипел Панагам.

— Не обижайся, — весело сказал Фрэнсис, — сваришь себе новый эликсир. Отсюда есть другой выход?

— Нет, — придя в себя, откликнулся Ян.

— Значит, сделаем! — Фрэнсис рванул вперед и разнес стену в щепки. — За мной!

— Бумаги, записи… рецепт! — беспомощно выкрикнул Ян.

— Оставьте рецепт! Он им не пригодится! — воскликнул Фрэнсис. — Теперь, за мной!

Ян побежал в образовавшийся проем, следом рванул Дин, а за ним и Панагам. Фрэнсис вылетел на улицу, и бросился вперед, упиваясь свободой и приливом демонической силы. На перекресте он остановился — погони не было. Спустя некоторое время, тяжело дыша, его нагнали алхимики.

— Ублюдок, — прохрипел Панагам, — я тебя достану.

— Бежим к нам на судно, — предложил Дин, на что Ян возразил:

— Я отправляюсь в лавку, там Бонни.

— Ее возьмем с собой, — Фрэнсис оглядывался по сторонам.

— Я отправляюсь на материк завтра же с утра, — проговорил Панагам, зло смотря на Фрэнсиса, — и твою выходку не забуду.

— Я укроюсь в лавке, — сказал Ян, — она стоит добрых шестнадцать лет, и успешно отразила почти сорок налетов.

— Тогда, удачи вам, — сказал Фрэнсис, — мы с Дином покидаем Порт-Стен. И вот еще, чуть не забыл: я выражаю вам сердечную благодарность за помощь Роберте.

— Это была твоя сердечная благодарность!? — заорал Панагам, тыкая в него пальцем.

— Можешь ругать меня сколько хочешь, от того моя благодарность не станет меньше. Когда-нибудь верну вам долг. А пока — прощайте.

На перекрестке они разбежались. Фрэнсис пропустил Дина вперед, чтобы тот указывал дорогу. Оглянулся: Ян и Панагам скрылись в ночи. А пиратам пришло время снова отправляться в плаванье. Слишком долго они были на суше.