Ресторан находился возле парка, деревья были укрыты желтой осенней листвой. Вистинг послушал совета литовского коллеги и заказал картофельный пудинг.

Пока они ждали, им подали квас. Напиток напомнил сладкое легкое пиво, которое мать Вистинга варила к Рождеству, но только меньше ему понравился.

– Осталось поговорить с матерью Дариуса Платера, – сказал Антони Микулскис. – Может быть, у нее есть сведения о том, где находится наша троица.

– У нас есть одна проблема практического характера, – сообщил Вистинг. – Мы не до конца уверены в том, что наш покойник – Дариус Платер. Наше опознание основано на отпечатках пальцев, которые были сняты во время его ареста в Норвегии в прошлом году. В тот раз он предъявил свой паспорт, но мы не можем гарантировать, что он не был фальшивым. Мы не можем связываться с его семьей прежде, чем будем совершенно уверены.

– А когда вы будете уверены?

Мартин Алберг ответил:

– Он ведь зарегистрирован в литовской базе отпечатков пальцев. Интерпол сейчас работает с отпечатками в обеих странах. Бюрократический хоровод, разумеется, но, думаю, ответ мы получим сегодня или завтра.

– Когда придут ответы, у нас появится официальная работа, – кивнул коллега. – Чем займемся, пока будем ждать?

– Мы можем поехать на рынок «Гарюнай»? – спросил Вистинг. Он хотел посмотреть, как продаются ворованные в Норвегии вещи. – Возможно, мы найдем наших ребят там.

Начальник уголовного розыска пригубил стакан. Пил и думал.

– Там семь тысяч торговых точек, – наконец произнес он. – Безнадежное дело, но мы можем вас туда отвезти. Мне нужно на работу, бумажная волокита ждет.

Мартин Алберг кивнул.

– Мы можем вернуться в гостиницу на такси, а завтра утром встретиться.

– Хорошо, – улыбнулся литовский коллега. – У вас есть моя карточка. Позвоните мне, и мы еще раз попытаемся связаться с этими людьми.

Они практически полчаса прождали, когда еда окажется на столе. Традиционное блюдо неуловимо пахло орегано и какой-то другой специей. Оно немного напоминало запеченный в сливках картофель и выглядело как кусочки картошки, переложенные беконом и поданные в форме. Сметана и брусничный соус венчали композицию.

Было очень вкусно.

После Вистинг настоял на том, чтобы оплатить счет, и отмел все протесты, упомянув про государственный командировочный бюджет. После быстрого перевода валют в уме он понял, что весь ужин стоил ему меньше ста пятидесяти норвежских крон.

Начальник уголовного розыска зажег новую сигарету, когда они сели в автомобиль. Дорога до «Гарюная» заняла четверть часа. Гигантский рынок располагался за длинным, в несколько сотен метров, забором, за которым проходила широкая магистраль на Каунас.

Водитель остановил машину перед полицейским постом у входа. Антони Микулскис вышел из машины вместе с гостями. Вистинг стоял и рассматривал череду торговых палаток, представлявших из себя жестяные отсеки, накрытые брезентом. Сверху лежали покрышки, камни и другие тяжелые предметы, призванные помешать ветру сорвать эти временные крыши.

Вистинг бывал на рынках во время отпуска в Турции и Испании, но никогда не видел ничего подобного. Этот был гигантским. Со своего места он видел метры полок с автомобильными стереосистемами, мобильными телефонами, электропилами, динамиками, пылесосами, газонокосилками, автозапчастями, музыкальными центрами, холодильниками и дюжиной белых свадебных платьев. Будто собрали все известные гипермаркеты мебели, техники и автозапчастей вместе под открытым небом.

– Что это вообще за место? – спросил он сам себя.

– Это торговый центр для людей, у которых нет денег, чтобы покупать еду или одежду в обычных магазинах, – объяснил начальник уголовного розыска. – Многое из того, что можно тут купить, было в употреблении, и цены потому низкие.

– Краденые вещи? – спросил Вистинг.

Коллега пожал плечами.

– Некоторое количество есть, конечно, но с карманными кражами у нас проблем куда больше, – сказал он и ткнул пальцем в камеру наблюдения.

– Однако у вас нет гарантии, что продаваемые здесь товары не краденые? – уточнил Алберг.

– Нельзя исключить, что на таком рынке есть место преступности, – сдался начальник уголовного розыска.

– Почему же вы не закрываете рынок? – спросил Вистинг. – Здесь, должно быть, колоссальный оборот, о котором никто не сообщает в налоговые органы.

Антони Микулскис вздохнул.

– Из-за всех тех, кто здесь работает, – сказал он. – Почти семьдесят тысяч людей живут на доходы, получаемые на этом рынке. Если мы закроем «Гарюнай», это приведет к социальной катастрофе. Для Литвы дешевле бороться с преступностью на рынке, нежели избавиться от него.

Вистинг потерял дар речи. Целая экономика была построена на обороте контрабанды и краденого.

– Народу до черта, – прокомментировал Мартин Алберг по-норвежски и покосился на площадь.

Литовский полицейский, очевидно, совершенно не хотел обсуждать эту тему и сел в машину.

– Свяжитесь со мной завтра, – попросил он и дал водителю сигнал ехать.

Вистинг и Алберг начали бродить между рядов с разложенными товарами. Повсюду торговались в полный голос.

– Неважно, что они говорят, – сказал Алберг и остановился перед распродажей бритвенных лезвий, дезодорантов и прочих косметических товаров. Он поднял баллончик с пеной для бритья и показал Вистингу ценник норвежского магазина Рими. – Это воровской рынок. Крупнейшее в мире место для оборота краденых предметов. Пятно позора для страны и для местной полиции.

Они продолжили идти дальше. Многое из предлагаемого было откровенно краденым, но по мере того как они углублялись на территорию рынка, он все больше походил на станцию переработки неплохо сохранившихся отходов сытой западной жизни. Выброшенная крупная бытовая техника, которую вернули к жизни, бывшая в употреблении и вышедшая из моды мелкая бытовая техника.

– Будто онлайн-барахолка, – подал голос Вистинг.

Многие из сделок, проводимых между частными лицами в Интернете, тоже вертелись вокруг краденых вещей.

– Здесь все добро физически находится в одном месте, – продолжил он, – а в Норвегии предлагают краденое в электронном виде и называют это «рынком возможностей».

– Это не одно и то же, – заметил Алберг.

Вистинг не стал продолжать дискуссию. Когда он начинал работать в полиции, улица была самым обычным местом для покупки и продажи краденого. Сейчас ареной для продажи стал интернет. На рынке бывшей в употреблении электроники практически в любое время было выставлено на продажу порядка трехсот тысяч предметов. Оборот насчитывал три четверти миллиарда крон в год. Осторожные предположения говорили о том, что примерно 10 % сделок проводилось с участием ворованных товаров. Начался мелкий дождик, и продавцы стали накрывать прозрачной пленкой товары, лежащие ближе всего к проходу.

Вистинг остановился у стола с украшениями. В основном там было золото. Кольца, браслеты и цепочки. Он поднял широкое кольцо, мужчина за прилавком скептически посмотрел на него. «Твоя Кари», – прочитал он. 12 августа 1966. Обручальное кольцо. Вероятно, драгоценная память, навек утраченная тем, кто однажды носил его на пальце.

– Сто лит, – сказал мужчина за прилавком.

Вистинг покачал головой и положил кольцо обратно.

Перед стальным контейнером, сложив руки крест-накрест, стоял ширококостный мужчина. Его взгляд провожал всех, кто проходил мимо. Один из вышедших тащил в руках большую коробку с изображением плоского телевизора. «LG – Life’s good» было написано на картоне.

Вистинг и Мартин Алберг зашли внутрь.

Контейнер был заполнен самой разной электроникой. Телевизоры, DVD-проигрыватели, домашние кинотеатры, компьютеры и игровые консоли. Что-то было упаковано в оригинальные коробки. Большая часть товара стояла без намека на какую-либо форму упаковки.

Он услышал, как мужчина обсуждает цену 32-дюймового плоского телевизора марки «Самсунг». Такой же телевизор украли из летнего дома Томаса Рённингена. Цена, по поводу которой они не могли договориться, составляла примерно пятьсот литов. Тысяча двести крон.

– Мне это совсем не нравится, – высказался Алберг. – Просто закипаю, когда вижу такое.

Дождь усилился и забарабанил по крыше контейнера. Охранник скукожился в дверном проеме.

Они остались под навесом, ожидая, когда погода улучшится. Какой-то мужчина спешил мимо, прикрывая голову газетой. Он поднял голову и, оказавшись рядом, глянул в их сторону. Взгляд задержался на Вистинге. Глаза широко открылись, и мужчина разинул рот. Оступился, поскользнулся и упал.

– Это он! – выкрикнул Вистинг и протиснулся мимо охранника.

Мужчина с трудом поднялся и припустил со всех ног. Вистинг был в десяти метрах позади.

Валдас Муравьев.

Очевидно, он тоже узнал Вистинга. Их предыдущая встреча была короткой. Она состоялась пять дней назад, когда литовец упал на обочине возле Невлунгсхавна, разыгрывая представление, окончившееся тем, что Вистинг был сбит с ног, а его автомобиль угнан.

– I wanna talk, – заорал Вистинг ему вслед. Видимого эффекта это, похоже, не возымело.

Следователь гнался за ним между палатками и рядами столов. Отбивался от развевающихся платьев, шарфов и шалей, висевших в проходе.

Валдас Муравьев выбежал с торгового ряда, пробежал через узкий проход и оказался на параллельной улице, гораздо более многолюдной. Начал движение через людской поток, который расступался и сразу смыкался за спиной. Вистинг продирался вперед, получая множество гневных окриков в свой адрес. Он уже боялся, что упустил Муравьева, но тут заметил в конце переулка широкую спину литовца, когда тот маневрировал, пытаясь добраться до следующего прохода. Вистинг проложил себе путь через палатку с часами, очками и поясами и смог перерезать ему путь. Схватил его за рукав куртки. Тот высвободился и свирепо посмотрел на него.

– I wanna talk about Darius, – еще раз попытался Вистинг.

Мужчина снова побежал, и Вистингу показалась, что в его руке блеснул металл. Нож или какое-то другое оружие. Норвежец помедлил мгновение, но продолжил преследование.

Гонка проходила вдоль и поперек рыночной площади. В конце концов литовец оказался на окраине рынка, дорога уперлась в серую кирпичную стену. Слева в несколько этажей стояли контейнеры. В палатке справа шла торговля джинсами.

Мужчина впереди остановился.

Вистинг сбавил скорость.

– Я просто хочу поговорить с вами о Дариусе Платере, – повторил Вистинг по-английски.

Мужчина перед ним оценивающим взглядом окинул кирпичную стенку, сделал пару шагов назад, разогнался и взобрался вверх. Прежде чем Вистинг успел приблизиться, ноги литовца уже исчезли.

Дождь ручьями стекал по лицу Вистинга. Дыхание сбилось. Он стоял, опершись руками о колени.

Зазвонил мобильник.

Это был Мартин Алберг.

– Ты где, черт подери, находишься? – прошипел он.

Вистинг выпрямился и огляделся.

– Не знаю, – ответил он и объяснил, за кем погнался.

– Дурдом, – прокомментировал Алберг. – Я жду тебя возле выхода, возьмем такси до гостиницы.

Вистинг пошел, как ему показалось, в направлении выхода. По пути он остановился под зонтиком, пожилая женщина продавала овощи и напитки из холодильника со стеклянной дверцей. Он купил бутылку воды и выпил половину, пока ждал сдачу. Тогда почувствовал, что сердце снова стало биться нормально.

Мартин Алберг только покачал головой, когда коллега вышел на парковку.

– О чем ты только думал? – спросил он. – Это опасные люди.

За день Вистинг получил другое впечатление о мужчинах, которых они разыскивали, и оно отличалось от картины, нарисованной Мартином Албергом. Они представлялись ему не группой организованных преступников, а смятенными молодыми людьми без надежд на будущее.

– Ты прав, – сказал он и попытался отшутиться. – Я стал слишком старым для таких вещей.

Вистинг провел рукой по мокрым волосам, повернулся и посмотрел на череду прилавков. Он чувствовал, как люди смотрят на него оттуда, буравят взглядом. Потом он повернулся к ним спиной и зашагал к одному из ожидающих такси.