Кэтлин не могла нарадоваться тому, что ее проект, поначалу казавшийся несбыточным, воплотился в жизнь. Пожар на складе заставил власти внимательнее приглядеться к нуждам бедолаг, в силу жизненных обстоятельств оставшихся без крыши над головой и без средств к существованию. Строительство приюта заканчивали в авральном режиме. Первыми обитателями нового дома стали Тина и ее маленький сын Роберт. А еще через неделю к ним присоединились два старика, подросток и четыре женщины.
Свадьба Кэтлин и Брайса Джордана была назначена на новогодние праздники и собиралась вылиться в весьма шумное мероприятие.
Миссис Эмили Хейнз суетилась больше всех. Ей казалось, что дочь не осознает до конца важности предстоящего события, будто ей безразлично, в каком платье она будет на самом важном празднике своей жизни или какое меню предложит гостям…
Однако это было не так. Во-первых, Кэтлин слишком много эмоций вложила в свой проект. Во-вторых, Брайс уже был с ней рядом. А в-третьих, через положенный срок к ним готовился присоединиться тот, кого они ждали больше всего на свете. Это к нему теперь обратила все свои чувства будущая мать. Она так любила его, еще совсем крошечного, что, казалось, ежеминутно видела и слышала малыша своим внутренним слухом и зрением. Поэтому, может быть, Кэтлин представлялась родственникам и друзьям слишком рассеянной и задумчивой.
Торжественная церемония венчания прошла в самом большом соборе Элсуэрта. Но даже он не смог вместить всех приглашенных. Кэтлин и Брайс надели друг другу кольца, и участники торжества принялись горячо поздравлять новобрачных. Лица гостей светились радостью, добрые пожелания сыпались со всех сторон…
– Помнишь, я как-то сказала тебе, дорогой, – шепнула Кэтлин у выхода из собора своему мужу Брайсу Джордану, – что жители нашего города злопамятны? Как же я ошибалась, как ошибалась! Посмотри, как они радуются за нас, это просто чудо какое-то!
– Кэтлин, любимая, главное чудо – это ты сама! Не каждому дано столько пережить и остаться доброй и такой прекрасной!
– Мне помогла любовь.
– Нам помогла любовь! – произнес Брайс с такой нежностью, на какую только был способен.