— Я всего лишь пришла взглянуть, почему в кухне горит свет, в то время как Маргарет здесь не живет, — сказала Жюли, проходя в коридор.

— Не беспокойтесь, — ответила ей Джудит. — Здесь всего лишь я.

— Ты и этот врач!

Джудит было абсолютно все равно, какой вывод сделает Жюли, увидев ее вместе с Робертом. Молодая женщина могла резким ответом утолить нездоровый аппетит сплетницы и по крайней мере на несколько последующих недель дать тему для всевозможных слухов. То же самое мог сделать и Роберт. Тем более что у него был такой вид, словно он всю ночь напролет кувыркался в постели.

Это то, что как раз и нужно было Джудит. Зачем ей сейчас пытаться вытаскивать из лужи свою репутацию? Ее и без того так долго поливали грязью.

— Да, вы совершенно правы, миссис Моне, — ответила Джудит, тщательно выговаривая слова. — Здесь только я и Роберт.

— Наверху был зажжен свет.

— Да, тоже верно. — Она нахально улыбнулась. — Там спальня моих родителей.

Жюли посмотрела на бутылку бренди и пустые стаканы.

— Надо думать, вы там были!

Это уже оказалось последней каплей!

— Естественно. И мы непременно продолжим заниматься тем, чем занимались, как только вы уйдете. Не хотите ли еще что-нибудь сказать?

— Да! — сказала она, обратившись к Роберту. — Доктор Гордон, о вас сложилось очень хорошее мнение в этой части города. Но общение с дурными людьми может быстро разрушить репутацию интеллигентного человека. И вам будет стыдно, если у ваших пациентов вдруг изменится мнение о вас.

— Ты все еще хочешь на мне жениться? — спросила Джудит, когда за Жюли захлопнулась дверь.

— Конечно. А что случилось?

— Ты видел реакцию Жюли? Представь теперь, что будет, если мы поженимся! Как только я вернулась в этот город, то сразу почувствовала неприязнь и предвзятое отношение ко мне. Даже ты готов был меня обвинить.

— Да, но вскоре увидел, как я ошибся. Может быть, если ты не будешь поддерживать свой прежний имидж плохой девочки, найдутся и другие люди, готовые пересмотреть свое отношение к тебе.

— Роб, не будь наивным, люди здесь не меняются. Если они вбили себе в голову, что я все еще бесстыдная шлюха, которая лишь добавляет несчастья к горькой жизни Джона Брея, они никогда не будут думать иначе. Я — неблагодарная дочь, которая даже не появилась на похоронах своего отца и бросила мать в беде. И никому, — Джудит сделала акцент на этом слове, — никому не пришло в голову, что я просто не знала о том, что случилось.

— Поверь, и обо мне раньше тоже было другое мнение. Но теперь все иначе.

— Но ты — мужчина! А в этом случае работает двойной стандарт. Как только парень докажет, что способен на лучшее, ему сразу прощают все грехи. Даже считают их как само собой разумеющееся отступление от нормы: ведь парень должен прожигать свою молодость. Как же иначе? Но если ты затесалась в плохие девочки — ты навсегда останешься такой. И я не думаю, что ты захочешь разделить с твоей женой ее дурную славу.

— Джудит, я бы мог…

— Не надо, не продолжай. У меня есть дом и прибыльный бизнес, есть друзья и уважение коллег. Если ты действительно хочешь связать свою жизнь со мной, тогда переезжай в Бричстоун.

— Переехать в… — он посмотрел на Джудит так, словно у нее вдруг выросло две головы. — Может быть, мне не удалось ясно выразиться, но я не собираюсь оставлять больницу. Мне нравится здесь. Я делаю важную работу, и за это меня уважают. Многим врачам не по душе такая бесконечная возня с пациентами. Так вот, если я покину больницу, мои коллеги не скоро смогут найти мне замену. Для тебя это хоть что-нибудь значит?

— Перестань со мной так говорить!

— Значит, ты меня хорошо слышала?

— Да. Прекрасно. Ты, кажется, до этого намекнул, что оставишь больницу, как только женишься на Розалин, потому что семейная жизнь с ней стоит этого. А что же теперь, заключая брак со мной, ты должен оставаться в больнице?

Она испытывала его терпение.

— Джудит, твои капризы крайне утомительны. Сделай услугу себе и тем, кто рядом с тобой, перестань лезть в бутылку.

— Поехали в Бричстоун.

— Нет. Для меня важна моя работа.

— А моя? Моя работа не важна?

— Я не имею права так судить, поскольку даже знаю, в чем она заключается.

— Да, но ты имеешь право судить меня! Ты вбил себе в голову, что у меня нет хорошо оплачиваемой, достойной работы, чтобы содержать Томаса, хотя ты прекрасно видишь, чего я достигла. Ты же хочешь быть благодетелем, женившись на мне. А тебе, между прочим, не мешало бы спросить у меня самой, что я об этом думаю! Все, о чем ты мечтаешь, так это выглядеть героем, спасшим падшую женщину и ее внебрачного ребенка.

Он выпрямился и глубоко вдохнул.

— Этого ребенка я буду защищать. И размажу того, кто назовет его внебрачным. Я хочу видеть сына в нормальной полноценной семье, живущей в любви и достатке. Но, скажи мне, почему у меня должны быть хлопоты с женщиной, которая не думает о пользе для ребенка. Которая из-за глупого упрямства не желает выйти замуж за его отца! Чем плох для нее этот брак? Почему она так упорно не хочет избавиться от нелепой и унижающей ее репутации?

— Потому что этот брак обречен на провал еще в самом начале, — бросила она ему в лицо, не задумываясь о том, что в его суждениях было зерно истины.

— Да. Ты права, — устало произнес он, снимая со стула свою куртку. — У нас есть шанс, но лишь в том случае, если бы мы вместе попытались им воспользоваться. А ты, видно, не хочешь.

Он направился к двери, чтобы во второй раз уйти из жизни Джудит, но она вовремя решилась сказать ему нужные слова:

— Что станет с нами, если мы больше не будем любить друг друга?

— Я уже вырос из того возраста, когда думал, что любовь — панацея от всех бед. — Роберт ухватился за дверную ручку. — Если бы это было так, я лишился бы работы. Но есть другое, более важное, на чем держатся истинно близкие отношения между мужчиной и женщиной.

— На чем же? Уж не на том ли, чтобы время от времени валяться в постели дешевого мотеля?

— Нет, — ответил Роберт. — Настоящая близость возникает, когда начинаешь жить для блага тех, кто рядом с тобой. И еще, когда ценишь другого не только за доставленное тебе чувственное наслаждение.

Джудит отвернулась, но лишь для того, чтобы он не заметил, как тронул ее своими словами. Неужели они оба были настолько слепы? Неужели Роберт не может понять — стоит ему сейчас сказать, что он любит и хочет только ее, как она бросится ему на шею без малейшего сомнения?

— Что же, пусть ты и прав. У нас, возможно, есть еще шанс, — произнесла тихо Джудит. — Но ты не уважаешь меня. В этом-то вся проблема.

— Ты мне достаточно дорога, чтобы я на тебе женился.

— Нет. Тебе всего лишь хочется поступить правильно, подобающим для порядочного человека образом. А это не то же самое.

— Может быть. Но мосты сожжены, и мне нечего терять. Помолвка расторжена. Когда возникнет подходящий момент, я планирую рассказать о Томасе своим родителям. Не хочу больше держать это в секрете.

— И когда же ты собираешься это сделать?

— Чем раньше, тем лучше. Если получится, то уже завтра.

— Ну что ж, — вздохнула Джудит. — Вот стану я твоей женой, и никто не посмеет сказать мне дурного слова, потому что Гордоны вне упрека. Но ты настолько привязан к общественному мнению, что не посмеешь показаться на публике со мной без обручального кольца, так ведь?

— Ты меня плохо знаешь, — разозлился Роберт. — Хорошо. Давай сделаем вот что. Я тебя выведу в общество субботним вечером. Ты наденешь что-нибудь броское, чтобы нас заметили. Если после этого ты еще будешь думать, что я всего лишь вынужден поступить подобным образом, я уйду. Навсегда. Но лишь признаюсь перед этим Томасу, что я его отец.

— А если я не буду так думать, как ты сейчас предположил?

— Ну, тогда мы будем с тобой вместе.

— Обещаешь? — робко спросила Джудит.

— Честное слово!

Может, зря она поверила ему, и ее сердце напрасно так билось в груди? Когда Роберт уехал, Джудит еще долго стояла у входной двери, загадочно улыбаясь и предаваясь своим сокровенным мечтам. Что, если он снова полюбит ее?.. Или, если их брак будет счастливым, может, Роберт захочет еще одного ребенка… Или вдруг Элизабет решит открыть в Бричстоуне новый магазин? У Джудит тогда будет успешный бизнес, и все в округе увидят, что она вышла замуж не ради денег. И она докажет, что стала куда лучше, чем они предполагали.

А если он не сдержит своего обещания, как это уже было? — звучало где-то в глубине ее рассудка. Так что, милая, спустись-ка ты поскорее на землю.

Когда он позвонил Джудит и сообщил, что заедет за ней в восемь, она ответила, что будет ждать его внизу, в вестибюле. И Роберт знал почему. Ей не хотелось, чтобы он вертелся возле Томаса, чтобы подлизывался к ее сыну, пытаясь завоевать его сердце. Что ж, если встреча уже назначена, то пусть будет так, решил Роберт и приехал в гостиницу на полчаса раньше. В одной руке у него был букет цветов — для Маргарет, а в другой — две книжки для Томаса.

Вообще-то он хотел бы подарить Томасу что-нибудь более существенное, например, какую-нибудь дорогую вещь, но не знал, как к этому отнесется Джудит. И поэтому ничего лучше книжек он не придумал. А ему непременно нужно было что-то подарить, ведь Томас скоро узнает, что он его отец, и у него будет куча вопросов. А хороший подарок может смягчить их остроту.

— Я не знал, что мама пойдет гулять с вами, — сказал мальчик удивленным, но радостным голосом, когда, открыв дверь, увидел улыбающегося Роберта. — Она всего лишь сказала, что у нее будет важная встреча.

Роберт с такой нежностью смотрел на своего сына, что ему ужасно хотелось бросить на пол все свои подарки и, сев на корточки, расцеловать Томаса.

— Да, безусловно, у нее будет важная встреча, — подтвердил он. — Со мной.

— Мама еще не готова, — важно ответил Томас. — Она купила слишком длинное платье и теперь его подшивает. Но бабушка сейчас в гостиной, поэтому, если хотите, заходите!

— С удовольствием! — сказал сияющий Роберт. — С удовольствием!

Он пододвинул стул ближе к Маргарет и сел возле нее. Томас вслух читал книжки, которые ему только что подарил Роберт. И вдруг в комнату вошла Джудит.

— Ты как сюда попал? — спросила она, уставившись на него.

— Вообрази, совершенно обычным способом. Через дверь. — Он наивно смотрел на нее.

Роберту всегда нравилась Джудит, но в этот вечер она была неотразима. Ее природную красоту подчеркивало длинное черное платье. А на шее поблескивало колье с крошечными бриллиантами. Темные прямые волосы были уложены так, что выгодно подчеркивали нежный овал ее лица. Ее взгляд, движения были изящны и полны достоинства. Никто бы не мог подумать, что эта молодая женщина выросла на Грей-стрит и что ей в юности приходилось продавать гамбургеры.

— Я не предполагала увидеть тебя здесь, — сказала Джудит.

— Он пришел подарить мне вот это. — Томас вертелся возле Джудит, сгорая от нетерпения показать ей свои новые книжки. — Посмотри, мамочка, здесь написано про мальчика, которого тоже зовут Томас, и он попадает в разные истории.

— А мне он подарил цветы, — задумчиво сказала Маргарет.

Джудит посмотрела на белую вазу, в которой стоял большой букет красных тюльпанов.

— Да, вижу, — она перевела взгляд с вазы на Роберта, — что ж, если на этом щедрость нашего доктора закончилась, то думаю, мы можем покинуть вас.

Чмокнув Маргарет в щеку и обняв Томаса, она направилась к двери и, отказавшись от услуг Роберта, быстро сунула руки в рукава пальто.

— Зачем ты пришел сюда? — возмущенно процедила Джудит сквозь зубы.

— Чтобы провести с тобой вечер. Как мы и планировали.

— Ой! Только не играй здесь саму наивность. Ты прекрасно знаешь, о чем я спрашиваю! Мы же договаривались встретиться в вестибюле.

— Так случилось, что я приехал чуть раньше. Ну и подумал, что неплохо было бы зайти к тебе в номер.

— Да? А может, еще и так случилось, что у тебя вдруг оказались с собой подарки?

— Нет, — признался он, направляясь к машине. — Насчет этого ты не права. Я их запланировал. Но, прошу заметить, я подарил Томасу всего лишь пару книжек, а не новую копию его свидетельства о рождении, где в графе отец была бы вписана моя фамилия. И чего ты так злишься из-за этого букета цветов? Маргарет обрадовалась ему.

На первый взгляд к действиям Роберта нельзя было придраться, но Джудит все же хотелось сказать ему что-нибудь колкое, однако она не знала что.

Они молча сели в машину и поехали. Вскоре, покинув пределы города, неслись уже по пустынному шоссе вдоль березовой рощи…

Наконец Джудит решила нарушить молчание.

— Куда ты меня везешь?

— Конечно же в «Ле Каво». Если парень хочет показать знакомым свою девушку, то он непременно должен вести ее туда, особенно субботним вечером.

Джудит от удивления раскрыла рот. «Ле Каво» был недешевым рестораном. И она это знала.

Расположенный в укромном месте, на берегу тихой речки, он был знаменит своими изысканными блюдами и отменным винным погребом.

Роберт был более чем уверен, что Джудит никогда не посещала его раньше. Но она не показала вида, что поражена его выбором. Когда они подъехали к парадной лестнице, Джудит первая вышла из машины и направилась в зал. Учтиво поклонившись им, метрдотель проводил их к столику и подождал, пока Роберт изучит винную карту.

— Как насчет шампанского, Джудит?

— Спасибо, я не прочь. Хотя… — она позволила себе слегка улыбнуться.

Ей не требовалось, чтобы официант перевел меню с французского. Джудит прекрасно знала, что такое Фондю де Шиконс а ля Бьер. Она была осведомлена о французской кухне куда лучше, чем сам Роберт.

Он незаметно наблюдал за тем, как она ест, и был поражен ее грациозностью. Ему хотелось прикоснуться к Джудит, поцеловать ее. Но она холодным строгим взглядом подавляла его желания. «Ты никогда не считаешься с моим мнением» — он запомнил упрек Джудит, и в нем была горькая правда.

— Расскажи мне о своем деле, — попросил Роберт, когда их короткий разговор сам собой застопорился.

— У меня есть свой магазин постельного белья, — ответила она.

— Ну и как обстоят дела?

— Сейчас все прекрасно. Я получаю неплохие доходы. Но первое время было очень тяжело.

— А почему именно постельное белье?

— Потому что единственное, что я умела, так это шить простыни и пододеяльники… Да и к тому же могла заниматься этим дома, сидя с ребенком. — Она смотрела на него большими темными глазами, в которых отражалось пламя свечи, стоящей на столе. — У меня нет никакой профессии, я не училась в университете. А склонность к рукоделию, как мне кажется, я впитала с молоком матери. Любая женщина на Грей-стрит — хорошая мастерица. Вот и мне, как оказалось, это умение очень даже пригодилось в жизни.

— Жаль, что ты не закончила школу. А я помню, тебе хотелось учиться дальше.

— Да, мать-одиночка без денег в чужом городе только об этом и мечтает.

— Если бы я знал обо всем, то помог бы тебе.

— Не хотелось, чтобы ты из-за чувства долга вынужденно участвовал в моих проблемах, — сказала Джудит. — К тому же я не верила, что ты можешь бросить все и прилететь в Бричстоун, где мне посчастливилось найти своего ангела-хранителя.

— Ты вышла замуж, ты это имеешь в виду?

— Роб, я никогда не была замужем, — призналась Джудит, — Эту историю сочинила моя мать, потому что по Гринхиллу поползли слухи, что у меня ребенок.

— Так кто же был твоим ангелом-хранителем?

— Один чиновник в службе занятости. Мы познакомились, когда я обратилась на биржу труда в поиске работы.

— Это был мужчина? — Он не имел никакого права ревновать, но не смог удержаться и не спросить ее об этом. Роберт хорошо себе представлял, что симпатичный молодой человек проникся жалостью к несчастной красивой молодой женщине, которая оказалась одна в незнакомом городе, да и к тому же беременная. Ну конечно же он стал ее ангелом-хранителем…

— Нет. Его мать.

— Хм, — задумчиво произнес Роберт. С его плеч словно свалился камень. — Но все же он — единственный из мужчин, кто был с тобой все эти годы?

— Да.

— И… любил тебя?

— Не знаю. Но был влюблен — это точно.

— Твой друг хотел на тебе жениться?

— Нет. Он был геем.

— Был?

— Да, потому что умер почти два года назад.

— От рака?

— Да. — Джудит наклонилась к нему. — И если я услышу хоть одно слово от тебя, что Томас рос рядом с голубым, или еще какую-нибудь чепуху на этот счет, обещаю, ты больше не увидишь своего сына. Джон был очень милым, самым порядочным человеком, который мне когда-либо встречался. Мы все его любили. Я тебя прошу, не порти Томасу впечатление о нем.

Роберт был весьма удивлен внезапным гневом Джудит. Ошарашенный, он долго смотрел на нее.

— Прости, Джудит, а кто сейчас кого оскорбляет? Ты же понимаешь, я — врач, и для меня все пациенты равны. И если ты думаешь, что людей нетрадиционной сексуальной ориентации я воспринимаю как изгоев, то ты меня плохо знаешь.

— Я погорячилась, извини, — виновато сказала Джудит. — Просто не все думают так, как ты.

— Знаю, — ответил он, — именно поэтому я и здесь. И хочу доказать, что мне плевать на мнение других. Ужасно жалею, что не был знаком с Джоном. Я ему так обязан за внимание и заботу о тебе, за то, что он был с тобой все это время. А как сейчас поживает его мать?

— Ей уже лучше, — сказала Джудит, мило улыбнувшись.

Сейчас, глядя на нее, Роберт не мог понять, почему он десять лет назад допустил, чтобы Джудит уехала.

— У нее куча дел, и это ее поддерживает. Она помогает мне вести дело и воспитывать Томаса. Но все немного изменилось, когда мать Джона стала встречаться с мужчиной. Я теперь стараюсь по пустякам ее не беспокоить.

— Она не замужем?

— Разведена. Ее муж и слышать не хотел о том, что его сын — гей. Но я не удивлюсь, если Элизабет вновь попытает счастья. Билл — удивительный человек, и у них много общего. Его сын, кстати, тоже умер молодым. Он брал очередную высоту, Эверест манил парня с детства. И тут эта лавина!..

Роберт был глубоко тронут ее рассказом. Джудит могла быть грубой, эксцентричной, но в глубине души — трогательной и застенчивой, и остро чувствовала чужую боль.

— Ты умеешь танцевать танго? — вдруг спросил он ее.

— Конечно! — Джудит удивленно посмотрела на него. — Как и все.

— А я не умею. Ты меня не научишь?

— Это не танго. Это рок-н-ролл.

— Я знаю. — Он улыбнулся. — Ты не хочешь потанцевать?

Джудит опустила взгляд, затем снова посмотрела на Роберта.

— Ты меня приглашаешь?

— Да.

— Мы будем танцевать прямо перед всеми?

— Да.

— Ты знаешь, мы и так уже привлекаем внимание.

— Ну и что из этого? Давай, Джудит, пусть все увидят твое роскошное платье.

— Я и не думала, что ты его заметил, — произнесла она удивленно, когда Роберт вел ее на танцплощадку под задорную мелодию «Синих башмачков».

— О нет, как можно! Я его сразу оценил, оно великолепно!

Как же они танцевали! Страстно, раскованно, изящно. Каждое их движение говорило за них все, что они никак не могли доверить друг другу.

— На нас смотрят, — рассмеялась Джудит. — Завтра в городе начнут говорить, что Роберт Гордон забросил свою врачебную практику, чтобы открыть школу танцев вместе с этой ужасной Джудит Брайтон.

Она смеялась, и невозможно было не плениться ее живостью. Роберт столько раз заставлял ее плакать, давал повод сердиться. Джудит в ответ раздражала его своими выходками. Они могли ругаться друг с другом, но так и не научились вместе так открыто и самозабвенно отдаваться радости. Быстрые ритмы рок-н-ролльных мотивов сменились блюзом «Поцелуй в плывущей лодке». И когда Роберт обнял Джудит, она еще теснее прижалась к нему.

— А ты молодец, что подарил моей матери цветы! — шепнула она ему на ухо. — Маргарет без ума от них. И очень мило с твоей стороны, что принес Томасу книжки. Никто не спорит, жить в этом отеле — одно удовольствие. Но, хотя к Томасу и ходит преподаватель, мне кажется, что ему все же следует посещать обычную школу.

— Нужно, чтобы ты пустила здесь корни. У мальчика должен быть свой дом и друзья среди сверстников. Детям всегда комфортнее в обычных, домашних условиях.

Она освободилась от его объятий и вернулась к столу.

— Ты считаешь, что я о нем плохо забочусь?

— Нет, что ты! — Роберт обхватил ее за талию. — Просто я хотел предложить, выходи за меня, Джудит!

— Ох, Роберт…

— Джудит! — запах ее волос сводил его с ума. — Если бы мы дальше жили вместе так, как танцевали сегодня, то были бы непобедимой командой.

— О, если бы жить вместе было бы так же легко, как танцевать…

— Конечно, дорогая. Я всего лишь размечтался. — Он огляделся вокруг. — Что ж, если злые языки до этого шептались всего лишь о том, что мы в танце слишком прижимаемся друг к другу, то теперь у них будет больше тем для сплетен. Ну, так что, принимаешь мое предложение?

Она обернулась к нему.

— Только не сейчас, — ответила Джудит, хитро улыбнувшись. — Но я предлагаю тебе компромисс. Вот подыщу какой-нибудь домик для Томаса и моей мамы, там мы и подумаем над твоим предложением.

— А в нем для меня найдется комната? Или мне предстоит жить в гараже и появляться на улице лишь тогда, когда стемнеет, подобно рыси, беззвучно прокрадываясь в твое обиталище.

— Не волнуйся. У нас найдется комната и для тебя, но лишь в том случае, если у нас будут складываться нормальные отношения. А пока тебе придется оставаться на своем прежнем месте.

— Боже мой, если бы ты знала, как трудно ждать!

— Нам нужно получше узнать друг друга. А тебе — завоевать уважение Томаса. Пока это не будет достигнуто, мы не можем строить планы насчет брака. По этой же причине наши близкие отношения, как ты говоришь, подождут.

— Ужас, — пробормотал Роберт. — Я, должно быть, попал в монастырь.

— Это мои условия, — завершила разговор Джудит. — Принимай их или уходи.