Барбара проснулась с чувством смутной тревоги. На душе было тяжело. Сегодня будет дурной день, подумала она, хотя ничто не предвещало беды.

Утром, когда она играла с детьми, Беркли и Купер быстрыми решительными шагами вошли в детскую. Анна сидела верхом на Барбаре, стоявшей на коленях, а Карл дергал ее за растрепавшиеся рыжие волосы, требуя своей очереди. Барбара вскочила на ноги, дурное предчувствие вернулось. Она была уверена, что сейчас мужчины скажут что-то ужасное. Но Беркли, опустившись на колени, поцеловал Анну, он выглядел радостным и беззаботным, как всегда. Более сдержанный по натуре, Купер опустился в кресло и с доброй улыбкой поглядывал на детей.

— Что слышно насчет Бекингема и его опекунства над невестой короля? — поинтересовалась она.

Беркли откинул голову назад и рассмеялся, блеснув крепкими белыми зубами.

— По-моему, этой интриге больше подходит название «Заговор по совращению Френсис Стюарт для короля!» Они отказались от идеи сделать Френсис королевой, но надеются уложить ее в королевскую постель. На самом деле они представляют собой партию высокопарных сводников.

Купер, поигрывая тростью, задумчиво сказал:

— Я верю, что эта девочка действительно целомудренна.

У Барбары даже язык зачесался, так ей хотелось сказать: «Она просто холодна…» Но она закусила губу и промолчала.

— Все это уже неважно. — Беркли бросил мячик Карлу и следил, как мальчик неловко пытается обхватить его маленькими ручонками. — Поскольку королева в тягости и вскоре у нас появится наследник английского трона, мы можем больше не волноваться. Нам нет никакого дела до того, удастся ли наконец королю овладеть Френсис Стюарт.

Барбаре хотелось крикнуть: «Мне есть до этого дело! Мне!» Но она не могла обнаружить свою женскую слабость. Генри Беннет был бы до сих пор с нею, если бы она думала о политике больше, чем о любви.

Беркли и Купер были полны уверенности, что Кларендон сам роет себе могилу.

— Он без конца противоречит королю, и тот уже сильно устал от старика.

Они удалились, смеясь и оживленно переговариваясь, а Барбара провожала их недоуменным взглядом. Новости неплохие, но почему же ее не отпускает предчувствие несчастья?

Барбара приказала Нэнси впустить торговцев и истратила кучу денег, гораздо больше, чем следовало, накупив золотистых кружев, инкрустированную драгоценными камнями шкатулку для пилюль (хотя в жизни их не употребляла), надушенные перчатки и бриллиантовый браслет, который тут же небрежно бросила на туалетный столик, лишь мельком взглянув на него. Безрассудные траты ненадолго улучшили ее настроение, но чуть позже тревога опять вернулась. В комнате остался еще один торговец, маленький человечек с масляным желтым лицом. Он приблизился к Барбаре с елейной улыбочкой, обнажившей его гнилые зубы. Барбара почувствовала, как по ее спине пробежал неприятный холодок, и раздраженно спросила:

— Ну, что там у вас?

Препротивное создание согнулось, погрузив руку в бездонные глубины своей одежды, и беспокойно искало там что-то. «Точно ловит вшей», — подумала Барбара. Наконец рука вынырнула наружу с тонкой книжицей в красном сафьяновом переплете.

— Это большая редкость, мадам… — вкрадчиво проговорило создание.

Барбара, заинтересовавшись, подалась вперед. Она открыла книжицу наугад, и у нее перехватило дыхание. Она подняла глаза и заметила злобный взгляд маленьких глазок. Краска смущения залила ее щеки.

— Милая вещица, — сказала она, пытаясь сохранить небрежный тон. — Думаю, я возьму ее. — Она вложила в руку торговца три гинеи и облегченно вздохнула, когда тот покинул комнату.

Барбара медленно листала книжку. Действительно, редкость! Сонеты Пьетро Аретино, иллюстрированные шестнадцатью любовными позами. Однажды Барбара подслушала разговор двух придворных: «Леди Каслмейн знает все способы Аретино!» Она давно мечтала раздобыть хотя бы копию этой книжки, но церковь наложила запрет на ее распространение.

Весь день Барбара провела, валяясь на кровати, разглядывая картинки и читая сонеты. За окнами начался дождь, и капли звонко стучали по стеклам, сливаясь в змеистые ручейки. Карл должен был прийти к ужину, и она представляла себе, как они в тихом уединении будут рассматривать эту чудесную книжицу вместе.

Подступили сумерки. Барбара даже не заметила, как пролетел день. Она быстро поднялась с кровати, чтобы привести себя в порядок. Спешно натягивая через голову нижнюю юбку, она услышала громкий стук в дверь. Решив, что это наконец пришла Нэнси, которую она никак не могла дозваться, Барбара крикнула:

— Заходи!

В дверях показалась голова экономки, миссис Сары.

— Мадам, Темза снова вышла из берегов… — простонала она. — Такой ливень… На кухне всюду вода, я не могу даже поджарить филей.

Барбара спустила юбку на талию и возмущенно воскликнула:

— Проклятье! Подожгите дом, если надо, но филей должен быть готов вовремя.

Крупное лицо миссис Сары покраснело, она совсем расстроилась и стояла, комкая в руках передник и беспомощно глядя на свою госпожу.

— Черт побери! Неужели это создание не умеет думать самостоятельно? — бранилась про себя Барбара, но гнев ее уже растаял.

— Пошли в лавку и закажи все, что любит король. Тебе уже известны его вкусы. Я хочу, чтобы это был особый вечер.

Поджидая короля, Барбара продолжала нервничать, но решила, что в этом виноваты непрекращающийся дождь и нелады на кухне.

Наконец Карл вошел в комнату, она подставила ему губы для поцелуя и быстро отпрянула; плащ его насквозь промок, а со шляпы ручьями стекала вода. Перья жалобно поникли от обилия влаги и напоминали взъерошенную мокрую курицу.

Карл бросил шляпу и плащ сушиться на кресло возле камина, отстегнул шпагу и привлек к себе Барбару. Она лукаво улыбнулась.

— У меня есть совершенно особое занятие для нас на сегодняшний вечер. Конечно, церковь бы нас не одобрила, но…

Подали первое блюдо жареных голубей в виноградных листьях, а Барбара все продолжала поддразнивать Карла, не открывая своего сюрприза. Карл смеялся, его любопытство достигло предела, и он уже почти вырвал у нее признание, когда дверь вдруг распахнулась и без всяких церемоний в комнату ворвался посыльный — молодой паж королевы. Он задыхался от волнения и быстрого бега. Вода стекала с полей его шляпы на паркетный пол.

Барбара вскочила, опрокинув бокал с вином. Она комкала в руках салфетку, точно хотела разорвать ее. Весь день ее терзали дурные предчувствия, и вот…

Юноша наконец отдышался и обратился к королю:

— Простите, сир. У королевы случился выкидыш, она в опасном положении.

Барбаре показалось, что пол уходит у нее из-под ног, пламя свечей расплылось и затуманилось. Внезапное вторжение мгновенно разрушило теплое спокойствие вечера. Мысленно отругав себя, Барбара отогнала подступающую слабость. Она не должна сгибаться от первого же порыва холодного ветра.

Карл вскочил и быстро направился к камину, где сушился его плащ. Барбара подошла, чтобы помочь ему. Дрожащими пальцами она застегнула ремень с ножнами и сочувственно взглянула на его посуровевшее лицо.

Она молча протянула ему шляпу, отрешенно глядя на мокрые перья. Начало вечера казалось таким далеким, словно то была другая жизнь. Входя в эту комнату, Карл был будущим отцом наследника трона. А сейчас все изменилось. И однако… Он пробыл здесь так недолго, что даже перья на шляпе не успели просохнуть.

Карл торопливо поцеловал ее и вышел вместе с пажом. Барбара опустилась на скамеечку возле камина и заплакала. Карл никогда не строил из себя неприступного монарха, он по-дружески относился даже к простым фермерам. Любой человек, завидев короля, запросто спрашивал его с искренней заинтересованностью, когда же он наконец подарит им наследника английского трона? И теперь, к несчастью, Карлу придется разочаровать их!

Переживая за Карла, Барбара совсем забыла о себе, и только спустя несколько часов до нее дошло, в каком опасном положении очутилась она сама. Боже милостивый! Она порывисто встала с кресла, глаза ее наполнились страхом. Если королева умрет, Беннет и Бекингем заставят Карла жениться на Френсис Стюарт!

Барбара тихонько вскрикнула и зажала рот ладонью. Все погибло! Став королевой Англии, Френсис Стюарт не успокоится, пока не выживет Барбару из Лондона. А Карл, без памяти влюбленный в юную жену, конечно, исполнит любое ее желание, даже если сам будет страдать от этого. О Боже, Боже! Заломив руки, Барбара начала метаться по комнате, точно за ней гнался сам черт.

Вдруг она остановилась как вкопанная. Катерина не должна умереть! Барбара упала на колени возле стола с остывшим ужином и, закрыв лицо руками, начала молиться. Впервые в жизни ее молитвы были столь неистовы. Слезы текли по ее щекам, она молила небеса сохранить жизнь Катерине. В безрассудном отчаянии она даже пыталась подкупить Бога, обещая принести ему разнообразные жертвы.

В комнату вошел лакей узнать, почему так долго не звонят, чтобы несли второе блюдо. Он перепугался, обнаружив свою госпожу в слезах, стоящую на коленях возле стола. Он был слишком поражен, чтобы осмелиться подойти к ней, и потому тихо выскользнул за дверь и позвал Нэнси.

Нэнси вбежала в комнату и бухнулась на колени рядом с Барбарой.

— Что с вами? Что случилось? Вы опять поссорились с королем?

Барбара сдавила пальцами плечо девушки.

— У нее выкидыш, — сказала она. Спутанные, влажные от слез волосы закрывали ее заплаканное отрешенное лицо. — Нэнси, король собирается жениться на Френсис Стюарт.

Нэнси села на пятки и разинула рот от изумления. Опомнившись, она принюхалась, подозревая, что Барбара выпила слишком много вина. Что же еще могло привести ее в такое плачевное состояние? Нэнси, пытаясь воззвать к разуму своей госпожи, медленно и выразительно сказала:

— У короля уже есть жена.

Рыдания вырвались из груди Барбары.

— Но королева умирает.

— Боже милостивый! — Нэнси машинально перекрестилась и примолкла, вознося к небесам быстрые путаные молитвы. Затем она решительно подняла Барбару на ноги, хорошо зная, что нужно ее госпоже в такой тяжелой ситуации.

Девушка приготовила ванну и, не обращая внимания на слабые протесты, раздела и усадила Барбару в теплую воду. Затем, уложив ее в постель, девушка устроилась рядом и просидела всю ночь возле своей безутешной госпожи.

— Карл сразу влюбился в Френсис… Он любит ее. И чем больше она сопротивляется, тем сильнее становится его желание. — Барбара натянула одеяло на голову. — Будь проклята моя горячая кровь! Лучше бы я была холодна, как Френсис… Она не уступит королю, пока он не женится на ней… А мне… — Стоны Барбары усилились. — А мне придется уехать и похоронить себя в провинции.

Нэнси возмущенно сказала:

— Но король любит вас. Я же не слепая и прекрасно это вижу.

Барбара горько усмехнулась.

— Старая любовь уже не может дать той сладости, которую сулит новая. Френсис в своей неприступности подобна запретному плоду. Он не успокоится, пока не завоюет ее.

Рассвет уже занимался над Темзой, первые лучи солнца коснулись окон, а Барбара и Нэнси все еще печально переговаривались, хотя силы их были на исходе.

— Может, вы попытаетесь уснуть? — спросила девушка.

Барбара отрицательно покачала головой, глаза ее были красными и припухшими от слез.

— Тогда одевайтесь и поезжайте во дворец. Возможно, королеве стало лучше!

Карета Барбары остановилась во дворе Уайтхолла. Вокруг царила унылая безжизненность. Придворные стояли мрачными маленькими группками и приглушенно переговаривались. В их нарядах преобладали темные тона, точно они уже готовились к трауру.

Бекингем был в одной из первых групп, мимо которых проходила Барбара. Он выступил вперед и победоносно взглянул на нее. Барбара замерла на мгновение, недоверчиво глядя ему в глаза, затем нервы ее не выдержали, и она разрыдалась, что привело Бекингема в изумление.

— Твоя безумная печаль выглядит слишком экстравагантной. Ты же всегда недолюбливала королеву, — сказал о с недоверием.

Поведение Барбары сразу привлекло внимание придворных, и Барбара вспыхнула, устыдившись своей несдержанности. От одной из групп отделилась Анна, леди Карнеги, и быстро подошла к Барбаре, бросив на Бекингема испепеляющий взгляд.

— Барбара, королева еще жива! — воскликнула она.

Чувствуя непреодолимую слабость во всем теле, Барбара оперлась на руку подруги юности. Анна обняла ее за талию и медленно повела в покои королевы.

Атмосфера маленькой гостиной была гнетуще напряженной. Несколько фрейлин рыдали в голос. Врачи, облаченные в черные костюмы, с крайне важным и серьезным видом расхаживали по комнате.

Барбара направилась к ним, намереваясь узнать новости о состоянии королевы, но в этот момент двери спальни отворились и на пороге появился Карл. Лицо его осунулось и побледнело, чернота небритых щек добавляла мрачности его облику.

Барбара стояла в другом конце комнаты, вопросительно глядя на него. В глазах Карла отражались боль и вина, но он послал Барбаре ободряющий взгляд. Этой долгой ночью Карл думал, что, возможно, несчастье, случившееся с Катериной, было наказанием за то, что он ведет неправедный образ жизни. Но все же именно Барбара стала частью его плоти и крови, именно в ней он нашел настоящего друга.

Король подошел к ней и заметил, что Барбара выглядит почти такой же больной, как Катерина. Под ее глазами залегли большие темные круги, лицо казалось усталым и измученным.

Он сказал негромко:

— Она еще жива, но все время бредит. Считает, что роды прошли нормально, и твердит о красоте нашего сына.

Барбара вздрогнула и взяла Карла под руку.

— Тебе необходимо поесть и отдохнуть. Ты не сможешь помочь королеве, если заболеешь сам.

Она отвела Карла в его покои и ухаживала за ним точно так же, как недавно ухаживала за ней Нэнси. Посадив Карла в горячую ванну, Барбара растерла губкой его загорелую спину, массируя и окатывая ее потоками теплой воды. Вскоре он, казалось, немного ожил и расслабился.

Они долго молчали. Карл лежал, откинув голову на бортик ванны, глаза его были закрыты. Затем он устало сказал:

— Во время медового месяца я клялся, что буду любить Катерину и заботиться о ней, как заботился о нашей маленькой Киске, а сейчас она лежит в постели такая бледная и измученная…

Продолжая растирать его тело медленными круговыми движениями, Барбара бормотала какие-то утешительные слова. Ночью она боялась, что Карл, возможно, втайне желает смерти Катерины, сознавая, что, если она умрет, то он сможет жениться на Френсис. Но страхи оказались напрасными. Карл хотел, чтобы Катерина поправилась. Она была его женой, слабым хрупким созданием, которое нуждалось в его защите. Он не пожелал бы ее смерти и ради сотни Френсис.

Несколько дней Катерина металась в бреду, жар не спадал. Все обычные дела при дворе были заброшены, дни сменяли друг друга в тоскливой безысходности. Большинство придворных беспокойно толпились в приемной перед спальней королевы. Остальные, те, кто не хотел толкаться в мрачной обстановке Уайтхолла, ежечасно посылали слуг справляться о здоровье королевы.

Барбара думать не могла ни о чем другом. Все время она проводила в страстных молитвах за жизнь королевы, молила о ее здоровье, предлагая Богу всяческие жертвы.

Иногда в приемной королевы появлялась Френсис. Она выглядела так, словно едва осмеливалась думать и даже дышать, глаза ее горели странным беспокойным светом. Когда Бекингем и его сторонники посвятили ее в свои планы, сказав, что собираются возвести ее на трон Англии, Френсис, пораженная суеверным страхом, заставила их замолчать. И вот сейчас их мечта могла стать реальностью. Но Бог должен знать, что Френсис не желает смерти королевы. И, возможно, именно Бог решил, что Катерина должна умереть, а Френсис стать новой королевой. Ведь в ее жилах текла королевская кровь. Порой смелость покидала девушку. Если она станет королевой, то должна будет исполнить свой главный долг — родить наследника трона. Она вздрагивала от ужаса, но затем гордо вскидывала голову. Все равно ей придется выйти замуж, и ее муж захочет иметь детей. Уж если ей суждено умереть при родах, то куда приятнее умереть в короне Англии, украшающей ее золотистые волосы.

Френсис даже ходить стала с некоторой осторожностью, словно старалась удержать корону на голове, она утратила детскую шаловливость, и в ее облике появилась определенная величественность.

Бекингем неотлучно находился при ней, относясь к Френсис с преувеличенным почтением, и многие последовали его примеру. Придворные были убеждены, что именно она станет королевой Англии, и вопрос лишь в том, как скоро это произойдет.

Барбара старалась уделять Карлу как можно больше внимания. Он доводил себя до истощения, проводя все ночи у постели больной, и Барбара следила за тем, чтобы он хоть иногда ел и отдыхал. Как-то днем они возвращались с прогулки в покои королевы. Шел уже десятый день ее болезни. Навстречу им в состоянии крайнего волнения бежал паж. Едва не столкнувшись с королем, он воскликнул:

— Сир, королева умирает!

Лицо Карла смертельно побледнело, он стремительно бросился вперед по коридору, а придворные глядели ему вслед.

Барбара, зажав рот рукой, старалась сдержать подступающие к горлу рыдания. Она последовала за ним так быстро, как позволяли ее пышные юбки. В приемной было еще более людно, чем раньше. Дамы откровенно рыдали. Барбара в изнеможении прикоснулась к косяку. Все-таки это случилось. Кошмарный сон подходит к концу. Выражение лица Барбары стало отрешенным, взгляд застыл на дверях спальни. За ними сейчас Карл прощается с Катериной, как Барбара прощается с жизнью при дворе.

Карл влетел в спальню королевы и резко остановился. По настоянию Барбары они только что прошлись по саду, и его легкие еще были полны свежего воздуха. В спальне же была страшная духота, и он впервые понял, что здесь абсолютно нечем дышать.

Окна были закрыты и занавешены, так как считалось, что холодный свежий воздух вреден для здоровья. В комнате стоял смрадный густой туман. К дыму камина добавлялись запахи ладана, усердно воскуряемого священниками, и пропитанной потом одежды. Возле постели больной толпились врачи, фрейлины и священники.

Карл с отвращением вдохнул эту смесь, и здравый смысл, казалось, вернулся к нему. До этого он не вмешивался в процесс лечения, убежденный в опытности лекарей и священников. Но сейчас лицо его вспыхнуло гневом, и он раздраженно крикнул:

— Немедленно откройте окна! Даже здоровый человек не может дышать этим смрадом!

Катерина лежала в полумраке, скрытая за тяжелым плотным пологом. Уже четыре дня она задыхалась в этой атмосфере, с трудом понимая, что происходит. Вокруг нее толпились отцы церкви, желающие подготовить ее душу к вечности. Врачи без конца пускали ей кровь, и цвет ее лица уже сравнялся белизною с простынями, на которых она лежала. То и дело они прикладывали к ее ногам в качестве грелки тушки белых голубей, которым сворачивали головы тут же, в спальне. Священники бубнили свои заклинания, склоняясь над ней, размахивая кадилом прямо над ее головой. Слабо покашливая, Катерина пыталась возражать. Она отворачивалась от них, и тихие бессильные слезы текли по ее щекам.

Карл ворвался в спальню, как струя свежего воздуха с весенних лугов, и Катерина впервые за эти дни почувствовала прилив жизненных сил. Она умоляюще взглянула на Карла и протянула к нему бледные тонкие, как свечи, руки.

Разгневанный король выгнал всех врачей и священников и остался наедине с женой. Он быстро подошел к кровати и взял Катерину на руки. Она была почти невесомой. Не обращая внимания на протестующие возгласы за спиной, он понес ее к окну и приоткрыл его пошире, чтобы дать ей возможность вдохнуть чистого свежего воздуха.

Катерина глубоко, с наслаждением дышала. Благодарно взглянув на него, она сказала слегка охрипшим голосом:

— Воздух… Какой чудесный воздух…

Карл нежно прижал ее к себе, она приподняла руку, чтобы погладить его по щеке, но силы отказывали ей, и рука безжизненно упала. Тихие медленные слезы выкатывались из ее глаз. Карл склонил голову и слизнул их со щек Катерины.

Она прошептала:

— Мне так хотелось увидеть тебя еще раз перед смертью.

Карл протестующе тряхнул головой и решительно сказал:

— Какие глупости! Ты не умрешь, конечно, если выкинешь из головы эти мрачные мысли. Даже здоровый человек вряд ли выжил бы в этой затхлой атмосфере, окруженный толпой священников, бубнящих о смерти. Я и сам готов умереть, чтобы не слышать их заупокойных стенаний.

Катерина слабо, почти беззвучно рассмеялась. Как приятно ощущать заботливые руки Карла, как нежно он обнимает ее! И до чего же сладок свежий прохладный воздух! Она мягко сказала:

— Я счастлива умереть вот так, у тебя на руках, Карл. Я дам тебе свободу, и ты сможешь жениться на женщине, которая подарит тебе сильных и здоровых сыновей и дочерей. В бреду я думала, что родила сына… Но теперь я знаю правду… — Ее голос сорвался, и она заплакала.

Карл невольно содрогнулся и крепче прижал ее к себе. Его охватил ужас, сердце наполнилось чувством вины и стыда. Неужели Катерина собралась умереть, думая, что он хочет ее смерти?

Он прижался щекой к ее исхудавшей груди.

— Катерина, я не хочу, чтобы ты умирала. Каким же чудовищем ты считаешь меня, если тебе в голову могли прийти такие ужасные мысли! — Голос его был приглушенным, но Катерина с удивлением услышала, что в нем дрожат слезы.

Неужели Карл так опечален тем, что она должна умереть? Неужели он все-таки любит ее?

Карл поднял голову и взглянул прямо ей в глаза. Выражение его лица было решительным и непреклонным.

— Ты должна жить, Катерина. Ты слышишь меня? Ты должна жить! Я приказываю тебе, я прошу…

Слабая улыбка осветила ее почти прозрачное лицо.

— Конечно, я буду жить… раз ты приказываешь… я… я подчиняюсь вам, мой повелитель.

Карл ободряюще улыбнулся в ответ.

— Сейчас я прикажу проветрить спальню и сменить белье на постели, и тогда ты действительно сможешь отдохнуть и быстро пойдешь на поправку. Больше никаких кровопусканий и никаких священников с ладаном. В спальне всегда должен быть свежий воздух. Ты поняла?

Катерина все еще улыбалась ему, но веки ее уже сомкнулись, и она тихо спала, прижимаясь к его груди.

Карл крикнул камеристок и дал им строгие указания.

Выйдя в приемную, Карл увидел, что Барбара стоит, безжизненно привалившись к стене, точно вот-вот упадет. Вид у нее был совершенно измученный, она давно застыла в этой позе, и лишь глаза горели, как два угля, на побледневшем лице.

Он ободряюще улыбнулся и сказал:

— Королева будет жить!

Реакция Барбары была настолько замедленной, словно она возвращалась из долгого забытья. Ее тело точно одеревенело, разум был затуманен, и она не сразу восприняла его слова. Наконец эта новость и сияющее выражение лица Карла прорвали пелену тумана. Она попыталась сделать шаг ему навстречу, но ноги не слушались ее. Луч надежды блеснул в глазах Барбары.

Придворные окружили короля, чтобы поподробнее расспросить его, но он повторял одно и то же:

— Королева будет жить. Она вне опасности. Он пробрался сквозь толпу к Барбаре, мягко коснулся ее щеки и сказал, точно они были одни в комнате:

— Я понимаю, милая, чем ты была для меня в эти дни. Я всегда говорил, что, если бы решил воевать, то не желал бы лучшего союзника, чем Барбара Палмер.