Николь бесцельно вертела в руках край пояса своего платья. Всегда образец спокойствия и уверенности, сейчас она пыталась справиться с нахлынувшими чувствами. В глазах женщины светилась грусть, и она непроизвольно избегала взгляда Дженни, сидевшей рядом с ней возле камина.

– Пожалуй, это к лучшему, что меч рассказал тебе обо всем. Мне было бы слишком тяжело… – наконец отозвалась Николь.

– Вам не в чем себя упрекать. Ваш поступок не был предосудительным. Добро всегда остается добром.

– Иногда за добро приходится расплачиваться намного больше, чем за зло, – Николь горько усмехнулась. – Сколько раз потом я винила себя за то, что сделала. Что дала второй шанс человеку, который оказался его недостоин. Особенно – когда узнала, что он сделал с твоей семьей… Но остановить его я уже не могла. Единственное, что мне удалось, – спасти тебя, напомнив ему о долге… Однако это не вернет ни Элисон, ни Патрика…

– Но вы же не могли предугадать того, что случится! Вы спасли его… из-за любви, – тише добавила Дженни. Ей было безумно жаль эту сильную женщину, которая сейчас с трудом сдерживала слезы.

– Любовь бывает слепой. Мы склонны верить тому, кого любим… Так случилось и со мной. Я хотела видеть в нем то доброе, что было в свое время.

Она смотрела куда-то, словно сквозь стену, и – Дженнифер была уверена в этом – видела сейчас моменты далекого прошлого, связавшие многие судьбы тугим узлом.

– Если бы я только знала, Дженни, если бы только знала! Тогда я еще надеялась, что сотворенное добро способно пробудить благородство даже в очерствевшей душе. Того, другого, Бенджамина я продолжала помнить, несмотря на то, что от него, прежнего, осталось, наверное, лишь имя… Когда-то мы были близки, вместе познавали новое, испытывали свои силы. Он обладал способностью окунаться во что-либо с головой, действовать во всю мощь и без оглядки… Мне этого всегда недоставало. Он как будто лечил меня от излишней осторожности и сдержанности своей готовностью жить только теперешним моментом, только бесконечным «сейчас», не заглядывая в будущее… Мы были партнерами и любили друг друга – как мне тогда казалось…

– Но что же произошло? Что случилось с ним… С вами обоими? – почти шепотом спросила Дженни, боясь разрушить хрупкий мостик доверия. Она понимала, что сейчас Николь – всегда такая невозмутимая и уверенная – делится самым сокровенным, пуская ее в скрытый уголок измученного сердца.

– Игры с силой затягивают… Не зря говорят, что, если долго всматриваться в бездну, она начнет всматриваться в тебя. Я смогла остановиться, не желая играть жизнями других. Бенджамин не смог. Или не захотел… Жизнерадостный, жаждущий новых свершений маг стал агрессивным и беспринципным, одержимым одним желанием – безграничной власти. Мы начали отдаляться друг от друга, пока не превратились в чужих… А потом он встретил Элисон, и… Случилось то, что случилось. – Николь вздохнула.

– А вы… и сейчас… – Дженнифер не смогла до конца озвучить свой вопрос.

Николь грустно покачала головой.

– Нельзя любить чудовище… В нем не осталось уже ничего от того, кем он был прежде. Мужчина, которого я любила, умер давным-давно. А черный маг с камнем вместо души лишь носит его имя…

– Вы сами учили меня, тетя Николь, никогда не жалеть о содеянном, – негромко, но решительно после недолгой паузы отозвалась Дженни. – Прошлого не изменишь. Никого нельзя винить за любовь. Вам нужно простить себя, отпустите собственную вину.

Николь впервые за это утро прямо посмотрела на свою юную собеседницу, и в глазах ее отразилась благодарность.

– Я помогу тебе, Дженни, освободить твоих друзей и сделать все, что только в моих силах, чтобы уничтожить зло, которое продолжает обрывать и рушить чужие жизни.

– Но… Хватит ли наших сил? – тихо спросила девушка.

– Хватит. Если ты сама будешь в это верить.

– Я верю, – сказала Дженнифер. – Я должна, просто обязана сделать это!

Некоторое время они обе молчали.

– Поехали.

– Куда?

Николь загадочно улыбнулась.

– Погуляем по городу.