Проходили дни. За окном то наползали тяжелые снежные тучи, обволакивая своей густой массой серое небо, то снова проглядывало скупое зимнее солнце.

Погода не располагала к прогулкам, но Дженни и без этого редко отрывалась от своей учебы. Доходило до того, что Николь, заботясь о здоровье своей ревностной ученицы, просто заставляла ее отдыхать, прогоняя на улицу. Тогда Дженнифер выходила, чтобы немного побродить по саду или окрестностям – одна либо в сопровождении Молли, с которой сдружилась еще больше. Действительно, они стали настоящими подругами и свободное время почти всегда проводили вместе.

Понемногу стирались из памяти больничные страхи; Дженни уже не вздрагивала от каждого резкого звука и не просыпалась по ночам, чтобы осмотреться. Но воспоминания периодически возвращались к ней, как и чувство вины за то, что ее друзья до сих пор находятся в ловушке. Она и сама не смогла бы точно ответить, почему так переживала за них. По сути, все обитатели восемнадцатой палаты были чужими друг другу и совсем разными людьми, которых судьба однажды свела в недобром месте. Но Дженни сумела вырваться из этого места, а они – нет. И жизнями их распоряжался темный маг, готовый на что угодно.

Да, зло не свойственно ее натуре – узнавая себя, изучая собственную силу, она все четче понимала, что относится к светлым волшебникам. Однако в то же время мысли о мести будили в ее сердце необузданный гнев – то, чего раньше ей не приходилось замечать в своей натуре.

Не зря книга в черно-белой обложке попала к ней в руки: скоро она стала самой любимой. Именно с ней Дженни проводила больше всего времени, пытаясь разобраться в себе и своих способностях. Книга сначала пугала ее, часто оставляла в недоумении над нерешенными вопросами. Ведь в ней говорилось, что разделение силы на добро и зло весьма условно. Магия просто есть, черной или белой делает ее уже сам маг, направляя силу в нужное для него русло.

Это утверждение казалось Дженнифер спорным; если согласиться с ним, тогда, выходит, между тетей Николь, ее родителями, ею самой и жестоким доктором Руффом почти нет различий? Просто они придерживаются разных представлений о морали? Но, принимая такие утверждения, можно оказаться на опасной дороге сомнений…

«Сомнения разрешаются в действии», – гласила книга, и этого Дженни тоже не могла понять. После нескольких недель успешного продвижения вперед в своих знаниях и практических навыках она вдруг застопорилась на месте. Кроме того, Антонио с упорством твердил, что Дженни еще не готова к настоящему бою. Он говорил об особом боевом настрое, который ей пока был незнаком. Дженнифер никак не могла понять, о чем именно идет речь, и опасения Антонио казались ей преувеличенными.

Может, ее нарочно удерживают, убеждая, что силы ее слишком малы? Да, она доверяла тете Николь, но не перерастет ли ее забота в связывающую опеку? Возможно, Николь решила оттянуть бой с Руффом или вообще не подпустить к нему Дженни – для ее же блага?

Девушка, наоборот, чувствовала, что готова действовать – не зря она столько времени старалась изо всех сил, не жалея себя. И так ли важен этот «особый настрой», которому Антонио придавал столь большое значение?

Со своими сомнениями Дженни обратилась к Николь. Выслушав ее внимательно, женщина попросила дать ей время подумать. И уже в конце дня явилась с предложением.

– Я знаю, что должно тебе помочь… Амулет, который носил раньше твой отец, – вещь для особых случаев. Он должен быть в вашем доме; тебе предстоит его найти.

Воспоминания о родном доме всякий раз нагоняло на Дженни тоску, однако теперь тетя явно решила не щадить ее чувств.

– Антонио отвезет тебя прямо сейчас. Вечер – самое подходящее время, не стоит привлекать к себе излишнего внимания соседей. Найди то, что нужно, и сразу возвращайся.

К удивлению Дженнифер, сама Николь не собиралась ехать с ней, а просить ее девушке было неловко, хотя она очень нуждалась в этом.

– А что я должна найти? Как выглядит этот амулет?

– Серебряный кинжал. Патрик хранил его в деревянной шкатулке. Думаю, он должен быть где-то в его комнате или спальне.

Без особой охоты собираясь в дорогу, Дженни все еще надеялась, что Николь или хотя бы Молли согласятся составить ей компанию. Но обе оказались заняты; Николь только рассеянно пожелала девушке успеха и углубилась в изучение какого-то свитка.

Скрывая некоторое разочарование, Дженнифер все же села в машину вместе с Антонио. Дворецкий тоже не был расположен к общению; окутанный своими мыслями, словно непроницаемым одеялом, он за весь путь сказал девушке едва ли пару слов.

Когда они прибыли на место, зимние сумерки уже переросли в настоящую темень. По всей улице Канталь окна в домах светились приветливыми огоньками, и только ее родной дом встретил Дженни темнотой и полной тишиной.

А когда, остановившись у знакомой дорожки, Антонио не встал с кресла водителя, девушка вообще растерялась.

– Думаю, тебе хватит полчаса, чтобы найти то, что нужно, – обронил дворецкий так спокойно, словно речь шла о чем-то совершенно будничном, а не о походе одной, да еще поздним вечером, в дом, где она натерпелась столько страхов. – Я как раз успею заглянуть в одно место, а потом вернусь за тобой.

Дженни хотела было выразить протест и попросить Антонио остаться, но что-то ей помешало. Может, та самая гордость, что заставляет выглядеть сильнее, чем ты есть на самом деле?

– Хорошо, – пробормотала девушка и вышла из автомобиля.

Сердце ее сжалось, когда она подходила к знакомой двери. Темнота в окнах выглядела очень уж неприветливо. Или это просто отзывались в душе ее страхи?

Идти в дом одной ужасно не хотелось; причина была не только в боязни – ощущение одиночества, за последнее время немного притупившееся, возродилось с новой силой. Набравшись смелости, Дженни решительно поднялась на крыльцо. Открыв дверь своим ключом, оглянулась, прежде чем переступить порог. Ей показалось, что она услышала, как автомобиль Антонио отъезжает от дома. Теперь она действительно осталась одна.

– Ладно. Все в порядке. Я просто войду туда, чтобы найти нужную вещь, – сказала она самой себе.

Хотя незримые нити всех ее чувств были сейчас натянуты до предела, девушка все же решительно переступила родной порог.

И тут же мысль «что-то не так» стала пульсировать в голове все настойчивее, будто замигала красная лампочка тревоги.