Луна висит прямехонько над палатками. Должно быть, сейчас часа два. В кафе в это время, наверное, полно народу.

Как-то там наш Юлий Цезарь?

Будет включать свой череп, пока черт его не унесет.

Смешно. Вот в черта я верю, а в Бога нет.

А это правда, что нет?

Не знаю. Да нет, знаю! Не хочу верить в Него! Просто не хочу.

Такова моя воля!

Единственная свобода, которая мне осталась: право верить или не верить.

Ну, формально конечно, вроде бы да.

И потом: то да, то нет.

Как же тогда говорил этот поп? «Работа священнослужителя состоит в том, чтобы подготовить людей к смерти. Потому что им легче жить, когда они не боятся умирать».

И ему тоже легче? Что-то не верится.

«В нашей юдоли скорби и раздоров спасает единственно милость Божья и вера в божественное Откровение».

Отговорки!

«Мы наказаны и сами не знаем, за что».

Спроси у тех, кто сверху!

А что еще сказал поп?

Бог — самое страшное на свете.

Вот это вот — да…

Хороши были мысли у меня на сердце. Они лезли из головы, рядились чувствами и, едва касаясь друг друга, принимались танцевать.

Изысканный бал, высшее общество. Сегодня тут весь бомонд!

В лунном свете кружились пары.

Трусость с Добродетелью, Ложь со Справедливостью, Подлость с Силой, Коварство с Мужеством.

Вот только Разум не участвовал в танце.

Нализался и понесло его в мораль, и всхлипывал без конца: «Ой, я дурак, ой, я дурак!»

Все кругом заблевал.

Но танцам его блевотина не помешала.

Вслушиваюсь в музыку бала.

Звучит известный шлягер, под названием «Один в дерьме».

Разобравшись по языку, по расе и национальности, лежат друг перед другом кучи и меряются, которая больше. Воняют так, что тем, кто поодиночке, приходится себе носы затыкать.

Дерьмо, крутом одно дерьмо!

Так удобряйте им!

Удобрили бы землю, чтобы что-нибудь выросло.

Не цветы, а хлеб!

Но только не молитесь!

Не дерьму же, которое вы же жрали!