Город был спланирован хорошо. Успокаивающая обстановка, шелестящие на ветру листья, чистое небо, бескрайние горы, что видны со всех сторон. Гурунг уверил, что воздух полон микроскопических нанотехнологий, борющихся за правое дело в спектре за пределами человеческих чувств, и что по безопасности Катманду был в первой десятке городов. Люди гуляли по усаженным деревьями бульварам, глаза их были рассеяны, они реагировали на невидимые вещи, их губы шевелились, но вокруг царила странная тишина, будто слова уносил невидимый ветер.

– Они говорят с эхо, – постучал себя по голове Гурунг. – С ним же они видят, слышат и чувствуют. Нас они не замечают.

У Мелека Ахмара возникло искушение запустить по улице горсть воздуха, разметать этих погруженных в себя полулюдей, погнать их кувырком. Он раскинул щупальца сферы искажения, пытаясь отыскать чужую силу. Наверняка же в центре такого грандиозного поселения скрывается джинн? Или его соплеменники настолько увяли, пока он был в забытье? Это не слишком заботило Мелека Ахмара. Он одинаково презирал джиннов, людей и все, что располагалось между ними. Он был уникален. Именно это и означало быть королем.

– Ничто здесь не может бросить мне вызов, – сказал он наконец. – Я не ощущаю другого древнего джинна. А марид не будет жить так далеко от моря. Ничто не помешает мне захватить этот город.

Они прогуливались по безупречно чистым, холмистым дорогам, обдуваемым несущим сладковатый запах бризом, погода была слегка прохладной и достаточно приятной, чтобы изгнать жгучий холод гор из костей. Они шли среди безмолвных, суетливых людей, похоже танцевавших под неслышимую музыку. В танцорах был странный покой, но возможно их проблемы только прятались под поверхностью. Гурунг привел его к подножию огромного шпиля, обнесенного стеной, чья истинная высота скрывалась в облаках.

– Здесь был мой дом, – сказал он, постукивая по внешним вратам. – Старый фамильный дом. Маленькое, скрипучее жилище. Эта улица была помойкой перед появлением Кармы, с кучей хиппи. Большая часть Тамеля такой была.

– Значит ты невероятно богат? – спросил Мелек. Богатство хомов его не слишком впечатляло, но они, кажется, им дорожили.

– Не особенно, – ответил Гурунг. – С деньгами здесь покончено. Все дело в баллах Кармы, понимаешь? И когда Карма реквизировала все имущество, будто доску очистили. Богатые, бедные – не важно. Польза. Вот где ключ. Она берет баллы у покупателя, передает их тебе. Ты совершаешь какой-то поступок во благо общества, Карма дает тебе баллы. Нет больше богатеев, отсиживающих задницы на процентном доходе, пока мы умираем в горах. Нам всем это казалось замечательной идеей.

– Не сработало, а? – ухмыльнулся Мелек Ахмар. В конце концов, обернуть желание против просителя было специальностью джиннов.

– Ну, для остальных сработало, – сказал Гурунг и просиял безумной улыбкой. – Оказалось, что я ноль.

– Ноль. Да, скорей всего так и есть.

– Боец на ножах, повар по совместительству, игрок, – Гурунг загибал толстые пальцы. – Любимец женщин, хоть это и нескромно звучит. Карма не слишком высоко меня оценила.

– И где же все остальные озлобленные нули? –Армия мятежников, ожидающая только меня.

– Их не так много, как ты думаешь, – признал Гурунг.

– Бог-Машина их уничтожила? Ты один сбежал… – Разумеется, тиран постарается немедленно убить своих врагов.

– Нет-нет, ничего такого, – сказал Гурунг. – Она обеспечила нам все базовые нужды. Сюда входят право на базовое жилье, еду, питье, развлечение – все это не требует кармических баллов. Ты можешь жить и умирать, есть, спать, трахаться, без единого кармического балла.

– То есть ты получаешь все это бесплатно? И еще жалуешься? Звучит как рай по уценке. Боги обещали куда меньше в мое время. И под конец не дали ничего.

– Пойдем, – сказал Гурунг. – Познакомишься с ними, сам поймешь.

Они шли по тихим улочкам, которые становились все уже, мраморная плитка превратилась в камень, потом в кирпич, и, хотя они все еще были безукоризненно чистыми, в зданиях появилась утилитарность. Похоже, даже у этого сверкающего города было свое дно, хотя Мелек Ахмар не чуял вони отчаяния и страха, обычно отмечавших хомовскую бедноту. Они повернули на пеструю улочку, изукрашенную древними вывесками магазинов, табличка провозглашала, что это небезызвестная Фрик-стрит, сердце старого района Тамель. Конечно, магазины по большей части были закрыты ставнями, а заправленные наркотой хиппи давно исчезли, но призрак их разгула сохранился, странная одержимость старым добрым прошлым.

Они остановились у таверны, хорошо освещенной, оснащенной простыми пластиковыми стульями, с автоматическим баром, разливавшим напитки по системе скрытых направляющих. Кубы жидкости пролетали по бару и останавливались перед каждым клиентом. Другие кубы проносились параболической дугой через зал, приземляясь на стол с поразительной точностью. От человеческого прикосновения кубы раскрывались в парующие контейнеры, либо охлажденные, либо горячие. Пока клиенты пили, контейнер мало-помалу растворялся в напитке, пока не оставался один глоток в тончайшем, словно бумажном стакане, мгновенно исчезающим в воздухе, стоило опрокинуть в рот последние капли. Мелек Ахмар, быстро привыкший к магии этой эпохи, был не в восторге. Опять же, ему нравилось грохнуть металлической кружкой по столу после хорошей выпивки. А еще, если у вас есть металлическая кружка, ей можно было выбить кому-нибудь мозги во время барной драки. Но даже муху не прихлопнешь этими исчезающими бумажными штуковинами.

Он выхватил из воздуха летающий куб и осушил его, ожидая возражений какого-нибудь дерзкого глупца. Он любил драки в барах. Нет ничего лучше для разгона крови, чем украсть выпивку какого-нибудь дурака.

Никто не обратил внимания. Тридцать или около того клиентов продолжали разговоры и глазом не моргнув. Даже бар не возразил, просто отправил идентичный контейнер к ожидающему столику. Мелек Ахмар ссутулился. У него появилось предчувствие, что бар будет повторять процесс с бесконечным терпением, не важно, сколько порций он украдет.

Гурунга здесь хорошо знали. Он кривоного вышагивал от одного столика к другому, хлопая людей по спине, пикируя вниз, чтобы поцеловать пару дам в щечку – и начинались разговоры. Люди вскидывались ото сна, вспоминая, что у него не было эхо, они ломали тишину своими пыльными, отвыкшими от работы голосами, и он оставлял за собой тропинку шума и смеха.

– Здесь одни нули, – сказал Гурунг, усаживаясь рядом с Мелеком через несколько минут. – По всему городу есть подобные бары. Нули обычно держатся вместе.

Мелек Ахмар оглянулся. Эти ребята не выглядели такими уж недовольными. Он повернулся к мужчине по соседству, дружелюбному пожилому господину в аккуратной одежде и с плутоватым выражением лица.

– Так Карма все у тебя отняла, да? – спросил он. – Оставила гнить здесь, в этом баре, хмм?

– Ничуть, – ответил пожилой господин. – Я с удовольствием все отдал. Меня зовут Гаджи. Карма появилось, сколько, двадцать лет назад? У меня был магазинчик поддельных гуркхских ножей. Туристы этим дерьмом упивались. Они покупали по два, по три каждый, особенно молодые мужчины. А я выкатывал старую байку, как ты, подобно истинным гуркхам, должен обагрить нож каждый раз, когда его достаешь. Около половины этих придурков в самом деле пытались себя порезать. Конечно ножи были такими тупыми, что особой опасности никогда не было. Если не учитывать столбняка. В любом случае, изнурительная, нудная работа за гроши. Мне приходилось подниматься каждое утро и сидеть в том проклятущем магазинчике до десяти вечера. И потом, на выходных, я должен был гоняться за ножеделами-пьянчугами вроде Гурунга, чтобы пополнить запас.

– Все-таки ты был свободен, как птица, верно?

– Не так чтобы. Воздух был так полон нанитов и смога, что птицы вымерли. Отсюда гор не было видно, веришь? Нам приходилось носить за собой портативные наноранцы, просто на случай, если воздух даст красную тревогу. Я помню три случая, когда они объявляли общегородскую тревогу, и целые районы вынуждены были отправиться в медленный сон, пока не выравнивался уровень наноботов.

– Зато сейчас скучно, верно говорю? Нечем заняться… – Мелек Ахмар начинал беситься. Для хомов эти вахлаки вели себя неоправданно жизнерадостно. Это было неестественно. Что хорошего в людях без их врожденного недовольства? Оно было их характерной особенностью.

– Ха! Я поднимаюсь утром в своей квартирке и кухонный юнит готовит мне великолепные роти на завтрак. Лучше моей собственной мамы, верь или нет. На обед сыр из молока яка, а потом, немного вздремнув, я гуляю по паркам. У меня три девушки в трех районах, понимаешь? Меня прозвали Гаджи Игрок. Меня, у кого не нашлось времени даже жениться или завести детей, когда был юн, спасибо проклятому магазину. После встреч с дамами, по вечерам, я чаще всего возвращаюсь сюда, выпить и сыграть в нарды или лудо. Правда нам не на что играть, поскольку деньги отменили, но мы ставим разные безделушки, что-нибудь с сентиментальной ценностью. Добавляет в игру азарта. И лучшее? Нет похмелья. Я могу пьянствовать сколько захочу, а маленький ЛМА все вычистит, пока я сплю.

– Ты называешь это пьянством? – пренебрежительно оглянулся Мелек Ахмар. Никто не сполз под стол, не говорил на повышенных тонах, никто даже не смеялся. А благодаря дурацким летучим кубам, в таверне и девок-разносчиц на пощупать не было. Он стукнул Гурунга. – Это твой бар головорезов? Ты хочешь, чтобы я сверг Бога-Машину с этими обвисшими хренами?

– Они слегка анемичны, – признал Гурунг.

– Свергнуть Карму? – поморщился Гаджи. – Мне это не очень нравится. Я не буду о тебе докладывать, Гурунг, из-за той давней штуки, но правда, пора бы уж тебе прекращать водить компанию с дегенератами.

– Дегенерат? – Мелек Ахмар схватил старика за воротник, осклабился ему в лицо. – Я король-джинн Мелек Ахмар, Владыка Вторника, старый ты мудила! Я могу выпить весь этот город досуха и уйти на своих двоих. Я трахну каждого мужчину, женщину и козла в этом жалком месте и у меня все еще будет стоять. – Он швырнул Ганжи на стол с потрясенными нулями.

Поле искажения изогнулось вокруг него словно пчелиный рой, звук и атмосферный эффект которого заставили хомов испытать тошноту, когда он проплывал над ними силуэтом, подернутым дымкой могущества, а затем с хрустом приземлился на бар, расколов твердую ламинированную поверхность. Его кожа была красна, красны были его глаза, словно их вылизало пламя, и его архаичные заявления больше не казались такими уж смешными. Хомы жались к полу, ожидая припадка неистовства. Но Мелек Ахмар, на данный момент, не был заинтересован в разрушении. Он слишком долго спал. Чего он хотел на самом деле, так это хорошей вечеринки. Он схватил мигающий барный юнит и вырвал его из стены. Кубы с напитками остановили воздушный балет и в беспорядке опали, осыпаясь на злополучных клиентов. Двумя до невозможности сильными руками он выломал саму барную стойку, открывая под ней большой запас кубов. Если только это дерьмо у них и есть, значит его он пить и будет.

Он принялся их раскидывать.

– Нули! Возрадуйтесь, ибо ваш король с вами! Сегодня мы пьем, пока машинки в ваших спинах не взмолятся о пощаде! И хватить этой мерцающей хрени. Пусть кто-нибудь сыграет музыку!

Потерянные, нули уставились на него. Гурунг поднялся, схватил два куба и спокойно опустошил оба. Он схватил еще два, перекусил их пополам, заливая лицо жидкостью, откинул голову назад и испустил улюлюкающий воинский клич гуркхи. Кто-то влепил кубом в лицо Гаджи и внезапно старик эхом повторил клич Гурунга, поедая куб словно арбуз, пока тот разжижался в темный ром. Весь бар словно распустился, бутон раскрывшийся грубым и пестрым цветком. Пара заскочила на стол и принялась целоваться, компания начала громко петь, фальшиво и не в такт, но старую песню, которую все знали. Нули в зале принялись скакать, танцевать и кричать. Вечеринка началась.