Солнце еще не взошло, когда я покинула коттедж и направилась к лошадям. Накормила их, затем вышла на улицу и села на скамью, которую мы с Лэндри облюбовали прошлым вечером. Казалось, с того момента прошли недели.

Я долго и упорно думала об Алексее Кулаке. Более здравомыслящий человек позвонил бы Лэндри и выдал всю историю, а потом сел в самолет, отбывавший в неизвестном направлении. Более здравомыслящий человек подумал бы: сам факт, что я не хотела ничего рассказывать Джеймсу, говорил о состоянии моего психического здоровья.

Алексей Кулак был преступником. Неуравновешенным и опасным. А любовь к Ирине только усиливала сложившееся впечатление. После его ухода я обернула горло пакетом льда и, усевшись за компьютер, выполнила небольшое домашнее задание.

С русской мафией шутить не стоило. Об Алексее Кулаке нашлось сравнительно немного информации, что свидетельствовало об уме русского, а о том, каким он мог быть безжалостным, мне рассказывать не нужно.

Даже если и так, внутренний голос подсказывал мне не распространяться о его визите. Я хотела найти убийцу Ирины. В этом наши интересы с Кулаком совпадали. Если добьюсь результатов, у него не будет повода причинять мне боль. Но стоит настучать на него копам, то, скорее всего, закончу на автосвалке Кулака в багажнике какой-нибудь отправленной в дробилку развалюхи.

Если убийство Ирины как-то связано с Алексеем, то через него у меня появится доступ к той части ее жизни, до которой Лэндри добраться не сможет. Вот, что я говорила себе, хотя прекрасно знала: Кулак не пришел бы ко мне, если имел бы к смерти Ирины хоть какое-то отношение.

Поэтому я и решилась на сделку с дьяволом. Существовали и другие мотивы, скрытые в темном уголке моего сознания. Я отказывала выносить их на поверхность.

Я приняла душ и оделась как можно презентабельней. С распухшей губой ничего нельзя было оделать, и, если спросят, придется солгать. Короткий винтажный шарф от Гуччи помог скрыть синяки на шее, появление которых пакету льда предотвратить не удалось.

Билли Квинт был капитаном военно-морского флота, наверное, лет сто. Примерно столько времени прошло с тех пор, как мы познакомились. Я служила в Управлении по борьбе с наркотиками, а он возглавлял секретную команду Бюро по борьбе с организованной преступностью, работавшую в Форт-Лодердейле на пару с нашей конторой. У команд из разных Управлений был общий план действий: раскрыть схему по отмыванию наркоденег, которые в огромных количествах перевозились на грузовых судах в Панаму. Обратно в Палм-Бич возвращался уже кокаин. Много кокаина.

Квинт жил в бунгало у морского канала, что к югу от озера Уорт. Ушел в отставку не по своей воле. Он отказался говорить со мной по телефону. Ребята из ББОП еще в начале карьеры учатся принимать всевозможные меры предосторожности. Каждый день им приходится иметь дело со смертельно опасными скотами, и не всем парням удается выжить. Поэтому отказ Квинта побеседовать меня ничуть не удивил. Застарелая паранойя – живучая штука. Особенно у того, кто еле живым вышел из игры.

– Думал, ты погибла, – прохрипел Квинт, когда я вылезла из машины и пошла к нему навстречу.

– Я, как и ты, слишком вредная, чтобы умереть, – усмехнулась я.

– Крепкий орешек. Ты всегда была такой. – Он выехал на пирс в инвалидном кресле и забросил рыболовные снасти в покореженную шлюпку.

– Эта посудина способна выйти в море? – усомнилась я.

Квинт, прищурившись, глянул на меня. Одно веко опущено сильнее другого, на голову нахлобучена затасканная капитанская фуражка. Определить, где заканчиваются его бакенбарды и начинаются растущие в ушах волосы, невозможно.

– Да какая разница? – спросил он голосом, похожим на шорох гравия.

Билли зашелся в приступе мокрого, лающего кашля. Когда кашель прекратился, Квинту потребовалось время, чтобы отдышаться.

– Ты в порядке? – задала я идиотский вопрос.

– Рак легких. – Он ответил так, будто говорил о какой-то ерунде. Словно подхватил простуду. – Рано или поздно дьявол меня поймает. Я слишком много раз от него уворачивался.

– Мне очень жаль это слышать, Билли.

Он пожал плечами и отмахнулся. В тот момент Квинт выглядел древним стариком, хотя ему не было и шестидесяти. Его бесполезные ноги повернуты в сторону, а сам он сгорбился в своем кресле. Кожа странного желтоватого оттенка.

Мне не нужно спрашивать, страдает ли он от боли. Я знала, каково это, когда твое тело разбито так, что ты не должен был выжить, и часто хочешь, чтобы так и случилось.

Два русских мордоворота по поручению амбициозного помощника мафиозного босса раздробили ноги Квинта кувалдой. Его оставили в живых ради цирка, развернувшегося в средствах массовой информации после этого жестокого нападения. Бесплатная реклама, адресованная всем и каждому, что с русскими лучше не связываться. Никому.

Произошла серия арестов, но без толку. Шестерка и его подельники исчезли с континента, возможно буквально. Никто из русской общины не заговорил. Полицейские, федералы – все оказались бессильны защитить хотя бы одного из своих людей. Из бунгало Квинта вышла немолодая филиппинка, напоминавшая комплекцией тумбу на ножках, и спустилась на пирс. Нахмурив брови, она начала распекать Билли:

– Твой завтрак готов. Я не варю хорошую еду, поэтому можешь воротить нос как мистер «Скажите, пожалуйста» и отправить ее в помойное ведро! Иди и ешь!

– Ты! – Она ткнула в меня пальцем, как дядюшка Сэм с вербовочного плаката. – Иди и ешь. Ты слишком тощая. Что с тобой такое, ты что, не кушаешь?

Квинт закатил глаза:

– Сими. Моя экономка.

– Я думала, ты говорил, что дьявол тебя пока не поймал.

Он отрывисто рассмеялся и зашелся в очередной приступе кашля.

Под взором Сими я давилась ее жирным варевом из риса, лука, острого перца и сосисок, а, когда она иногда отвлекалась от меня, кормила с руки сидящего под столом джек-рассел-терьера.

– Я все вижу, – рявкнула Сими, стоя лицом к плите. – Ты кормишь пса, у него будут газы. Собираешься остаться и нюхать его пуканье, мисси?

– О, да будет тебе, женщина, – проворчал Квинт. – Тебе в церковь не надо сходить?

– Надо, чтобы помолиться о твоей душе! – заорала она в ответ.

– Какого черта ты хочешь отправить меня на небеса? – спросил он. – Ведь тебя там не будет.

Я сунула собаке под стол еще одну пригоршню еды.

Они ругались и кричали друг на друга еще минут пять, пока Сими не показала неприличный жест и в гневе не выскочила из кухни.

– Она всегда такая? – спросила я.

– Не, это ее светские манеры. Ведь у нас гости, – сказал Квинт, затем взял свою тарелку и поставил на пол перед собакой. – Мне плевать на его газы, пес спит в ее комнате.

Я тоже поставила свою тарелку на пол.

– Что привело тебя ко мне, Елена? – поинтересовался он. – Ведь ты не проснулась сегодня рано поутру, решив по доброте сердечной навестить старого калеку.

– Ты такого невысокого мнения о моей персоне, Билли, – притворно вздохнула я.

Он рассмеялся и закашлялся:

– Сама сказала, что мы из одного теста. Выкладывай.

– Алексей Кулак. Знаешь о нем что-нибудь?

Может, Квинт больше и не работал, но такие парни как он, никогда полностью не отходили от дел. Они держали ухо востро и нос по ветру. Когда-то Билли знал о мафии в Южной Флориде больше, чем кто-либо другой. Держу пари, он и сейчас в курсе происходящего.

Квинт поморщился.

– А что? Ты же с ним не встречаешься?

– Нет, но он был влюблен в девушку, которую я знала. В эти выходные ее убили.

– Собираешься спросить меня, мог ли Кулак ее завалить? Слышал, он способен вырвать глаза и закусить ими.

– Он ее не убивал, – заявила я. – Хочет узнать, кто осмелился.

– Чтобы отрезать ублюдку причиндалы и затолкать в глотку?

– Не спрашивала.

– Могу гарантировать. Почему тебя волнует, чего хочет Алексей Кулак? Он тебе губу подправил?

– Я споткнулась, упала и прикусила ее.

– А почему бы просто не сказать, что врезалась в дверь?

– Потому что говорю правду, – настаивала я, глядя Квинту прямо в глаза.

Одно из преимуществ, полученных при аварии, – повреждение лицевого нерва: теперь для меня не проблема лгать человеку в лицо. Естественно, я была хорошей лгуньей задолго до этих событий.

– Алексей Кулак в этот момент рядом не находился?

– Чем он занимается? – спросила я, демонстративно игнорируя вопрос.

– Проще сказать, чем не занимается. Он гангстер на все руки: угон грузовиков, вымогательство, ростовщичество, проституция, наркотики. А твоя подруга, чем увлекалась?

– Богатыми мужчинами. У нее были дорогие запросы, – пожала я плечами. – Чем больше узнаю, тем меньше уверенности, что знала ее.

– Она работала на Кулака?

– Не знаю. У меня ощущение, что она водила его, как пса на поводке. Но знаю, что она не могла купить сумки от Гуччи на зарплату конюха.

– И как такая девушка цепляла богатых мужиков?

– За их либидо, полагаю, – ответила я. – Она была очень красивой.

– Кулак мог использовать девушку, чтобы добраться до одного из ее состоятельных друзей? – поинтересовался Квинт.

– Тогда зачем ему я? Он бы уже знал, чье сердце вырезать. Кулак сказал, что она оградила его от той части своей жизни.

– То же самое было бы верным, работай она на него в неком ином качестве, – подметил Квинт. – Глотки уже были бы перерезаны. Почему он решил, что ты можешь быть ему полезна?

– Видимо, я нравилась Ирине, мертвой девушке, – поделилась я. – Не могу сказать, что мы были близки. Просто работали вместе.

– Где?

– Я лошадей выезжаю.

– Этим можно на жизнь зарабатывать?

– В прошлом году конный бизнес принес в копилку Веллингтона шесть миллионов долларов.

– Иисусе, – впечатлился Квинт. – И под пули лезть не надо.

– Как правило, нет.

– То есть Кулак знал, что ты из мира лошадников. Вы с этой девушкой вращались в одних и тех же кругах?

– Нет.

– Кулак знает, что ты работала копом?

– Он знает то, что ему могла поведать Ирина. Она рассказала, как в прошлом году я помогла одной маленькой девочке отыскать сестру.

– Почему мне кажется, что в той истории скрыто нечто гораздо большее?

– Верно, – согласилась я, – но с нынешней нет ничего общего.

– Что собираешься предпринять? – спросил Квинт.

Я пожала плечами:

– Я тоже хочу знать, кто убил Ирину.

– Ты никому на работе о Кулаке не рассказывала?

– Не обижайся, Билли, но я не хочу получить кувалдой.

– Елена, нет гарантии, что подобное не произойдет, даже если ты ему поможешь. Кулак не захочет оставлять болтающуюся ниточку, – предостерег Квинт. – Парень настоящий фанатик своего дела. Он умен, безжалостен. Такой же хладнокровный как змея.

– Знаешь, как он к власти пришел? – продолжал Квинт.

– Я здесь, чтобы узнать, – откликнулась я.

– Говорят, он прилетел на самолете из Москвы, и направился в Вест-Палм, где должен был стать помощником босса – Сергея Ягудина. Кулак, Ягудин и другой подручный встретились. Кулак перерезал Ягудину горло от уха до уха. Убил помощника мафиози и оставил его отпечатки на ноже. Потом избавился от тела, но оставил себе руки того парня. Поговаривают, он все еще держит их в морозильнике и периодически использует, чтобы оставлять отпечатки пальцев на местах преступлений.

– Если они встречались только втроем, откуда тебе знать, что история больше чем просто трогательная русская сказка на ночь? – спросила я.

– Это правда, – ответил Квинт. – Ты играешь с коброй, Елена. И она тебя укусит. Всего лишь вопрос времени, когда и насколько плохо для тебя все закончится.