“Стиле” принадлежал к тем спортзалам, где приходилось по-настоящему пыхтеть и покрываться потом. Здесь не было ни аэробики под джаз, ни йоги. В зале господствовала атмосфера механического цеха — грохотал тяжелый рок и ощущался запах людей с избытком тестостерона, от которого у обычного человека начинали слезиться глаза.

Лиска показала значок байкеру, скучающему за столиком дежурного, и проследовала в зал. Некоторое время она стояла, наблюдая за присутствующими и удивляясь тому, что усердные тренировки, а в некоторых случаях и чудеса современной химии способны сделать из обыкновенных людей. Каждый третий в зале был сложен как бог.

Рубел стоял в углу, глядя, как кто-то приседает у скамьи. На нем была черная тенниска, обнажающая предплечья, плотные, как вирджинские окорока. Мышцы были так четко обозначены, что он мог бы служить живой моделью на уроках анатомии.

Лиска начала пробираться между тренирующимися, зная, что Рубел сразу же ее заметил, хотя ни разу не посмотрел на нее. Подойдя к скамье, она устремила взгляд на багровую безобразную физиономию Брюса Огдена, который, кряхтя, напрягался под штангой с грузилами размером с колесо тягача. Потом она посмотрела на Рубела:

— В постели он издает такие же звуки?

— Откуда мне знать?

— Я бы спросила, его подружку, но, насколько мне удалось выяснить, у него их никогда не было. — Она снова перевела взгляд на Огдена. — А вы оба очень удачно маскировались. Ведь вас же считали главными гомофобами во всем управлении!

Огден с ревом поднял штангу.

— Что вам нужно, сержант? — спросил Рубел. — Мы заняты другим.

— Еще бы! — Лиске с трудом удавалось сдерживать ненависть к этой паре. — Вы увязли в этом “другом” по самую шею. Заметьте, что я лично пришла вас предупредить. Больше никаких анонимных телефонных звонков и фотографий по почте. Мне приходилось отрывать яйца побольше ваших.

Огден положил штангу и сел. Пот ручьями стекал по его лицу.

— Вот как? Мы слышали о вас что-то в этом роде.

Лиска закатила глаза.

— Теперь лесбийские намеки? Вы перебарщиваете, Огден. Может быть, если бы вы перестали стараться выглядеть гиперсексуальным буйволом и тренировали бы не мускулы, а мозги, то не оказались бы в таком дерьме. Но об этом уже поздно говорить. Вы перешли черту, когда начали угрожать моим детям. Пути назад для вас нет, и я с удовольствием посмотрю, как будете выглядеть за решеткой.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — равнодушно произнес Рубел.

Лиска посмотрела ему в глаза:

— Я расколола Кэла Спрингера. Теперь он мой. Тут-то и начнется забава. — В ее голосе звучала злобная радость. — Дело передадут прокурору, и завтра в полдень Кэл и я встретимся кое с кем в офисе Сэбина.

Огден скривил рот.

— Не вешайте нам лапшу на уши, Лиска. У вас нет ничего, иначе вы бы уже вытаскивали наручники.

— У нее ничего и не может быть, — так же хладнокровно добавил Рубел. — Нет никакого дела.

Лиска улыбнулась ему.

— Можете так думать, если вас это успокаивает. Но почему бы вам заодно не подумать о том, что бывает в тюрьме с такими хорошенькими мальчиками, как вы? Я слышала, им там приходится туго. Хотя вам это, может быть, окажется по вкусу. Жаль, что Эрика нет в живых, а то бы он нам об этом рассказал.

Лиска почувствовала, что удар попал в цель. Рубел не дрогнул и не изменился в лице, но глаза у него стали такие, как если бы он в самом деле получил пулю в лоб. Лиска подумала, что, может быть, тысяча таких моментов, как этот, компенсирует ей то, что она ощутила, увидев фотографии Кайла и Ар-Джея.

А может быть, и нет…

Лиска повернулась, чтобы уйти, и застыла как вкопанная. Всего на долю секунды — возможно, Рубел и Огден ничего не заметили. Но этой доли было достаточно для визуального контакта. В десяти футах от нее стоял Стив, отдыхая от приседаний.

* * *

— Вы уверены, что это сработает? — хныкал Спрингер. — А что, если ничего не выйдет?

Бэрри Каслтон, стоя перед ним на коленях, прикреплял микрокассетный магнитофон к его круглому животу. Он вел дело Ибсена, и потому имел право возглавить операцию, когда Спрингер раскололся. Конечно, Лиске хотелось самой произвести арест — скорее по личным, чем по карьерным причинам, — но ей даже в голову не пришло поднять этот вопрос. Сорокалетний чернокожий, Каслтон, одевающийся как английский профессор, был хорошим копом и хорошим парнем. Если Лиска была вынуждена делить с кем-то успех, она предпочитала делить его с ним.

— Не беспокойся, — ответил Каслтон Спрингеру. — Дураку должно быть ясно, что все абсолютно надежно.

— Для талантливого дурака нет никаких препятствий, — фыркнул Ковач.

Они находились в кухне Спрингера — сам Кэл, Каслтон, Лиска и Ковач, а также Типпен из офиса шерифа: они хотели на всякий случай прикрыть задницу полицией округа, поскольку находились за пределами своей юрисдикции. Миссис Спрингер уехала к сестре. Лиску интересовало, вернется ли она, когда все будет кончено. Возможно. Правда, еще неизвестно, удастся ли Кэлу избежать тюрьмы и быть дома к ее возвращению.

Насколько понимала Лиска, первую роль в этой драме Спрингер сыграл, когда Огден подбрасывал улику в дом Ренальдо Верма. Задачей Спрингера было смотреть в другую сторону, и после этого он оказался на крючке у Огдена. Конечно, патрульному не поздоровилось бы, если бы об этом узнали, но детективу, расследующему убийство, пришлось бы куда хуже. Кэл Спрингер, уже привыкающий жить не по средствам, не мог этого допустить.

— Я неважно себя чувствую, — пожаловался он.

— Судя по запаху, да, — буркнул Каслтон, поднимаясь с колен.

Лиска не выдержала и, подойдя к Спрингеру, пнула его ногой.

— Ой! — Кэл согнулся, вцепившись в голень.

— Человек может умереть из-за тебя, а ты ноешь, что неважно себя чувствуешь! — с отвращением сказала она. — Моим детям угрожали, потому что тебе не хватило духу ответить “нет” Брюсу Огдену!

— Он мог лишить меня работы, — оправдывался Спрингер.

— А теперь ты можешь угодить в тюрьму. Отличный выбор, Кэл.

— Ты не понимаешь…

— Не понимаю и никогда не пойму. Ты позволил Огдену подбросить улику, чтобы ты смог закрыть дело и поставить еще одно жирное очко в свой столбик выигрышей.

— Все равно все знали, что это сделал Верма! Этот парень — убийца, а жертвой был один из нас. Мы не могли позволить ему выйти сухим из воды!

— И ты еще смеешь притворяться, будто действовал в интересах правосудия?! Ты старался только ради своей карьеры!

— Будто ты никогда ради нее не старалась! — нахмурился Спрингер.

— Я никогда не подтасовывала улики. Тебе хоть раз приходило в голову, что Верма, возможно, не убивал Кертиса — ВИЧ-инфицированного гея-полицейского, который за пять лет трижды менял напарников по патрулированию и подал официальную жалобу на преследования?

— Когда я взял его с поличным за убийство Франца? Нет.

— Как бы не так, Спрингер, — вмешался Каслтон. — Франца взял с поличным Бобби Кервин. Тебя там и близко не было.

Спрингер выпятил челюсть:

— Это просто риторическая фигура. Верма совершил идентичное убийство и бог знает сколько ограблений. Почему я должен был думать, что он не убивал Кертиса?

— Потому что у тебя не было никаких доказательств, — заметил Типпен.

Спрингер сердито уставился на него:

— Чего ради я стал бы подозревать другого копа? Мы говорили со всеми бывшими напарниками Кертиса и не услышали ничего подозрительно…

— Значит, вы толком не слушали, — перебила Лиска. — Последний напарник Кертиса, Энгл, сказал мне, что, по его мнению, между Кертисом и Рубелом что-то произошло. Он не говорил тебе это, когда ты расследовал убийство Кертиса?

— Мало ли что он говорил?! Посмотри на Рубела! Разве он похож на гомика? Да и зачем ему было убивать Кертиса? Они уже давно не патрулировали вместе.

— Из-за ВИЧ-инфекции, тупица! Если Кертис заразил Рубела неизлечимой смертельной болезнью, я бы назвала это мотивом.

Спрингер запыхтел, но не произнес ни слова.

— Тебе не показалось странным, что спустя пару месяцев после убийства Кертиса Дерек Рубел внезапно стал напарником копа, который манипулировал с уликами в этом деле? — настаивала Лиска.

Спрингер покраснел и дрожал от злости, но держал себя в руках. Он помнил, как накануне Лиска ворвалась к нему в дом, и боялся ее.

— Люди все время получают новые назначения. Кроме того, тогда дело уже было закрыто.

— Конечно, закрыто! Потому что ты повесил это преступление на того, кто его не совершал, — пусть даже он совершил точно такое же. А Огден крепко держал тебя на крючке: он мог в любую минуту сдать тебя БВД. Конечно, ему бы тоже не поздоровилось, но тебе бы это стоило куда больше. Поэтому, когда Огдену и Рубелу понадобилось алиби на вечер четверга, ему было достаточно снять трубку и набрать твой номер.

— Огден мог испортить мне жизнь!

— Продажные копы сами портят себе жизнь. — Лиска вспомнила, как Аманда Сейвард сказала ей то же самое, когда она приходила в БВД после обнаружения тела Энди Фэллона. Казалось, это было год назад. — А тебя не волнует то, что они сделали с Кеном Ибсеном?

Спрингер промолчал и отвернулся. Он не мог не сознавать, что кто-то едва не поплатился своей жизнью за его трусость.

— Хорошо бы ты приволок свою задницу в больницу и посмотрел на Кена Ибсена, когда его будут обследовать врачи, — продолжала Лиска. — Жаль, что он пока не может ничего рассказать, а я не могу извлечь из его мозга воспоминания о том, что с ним сделали эти ублюдки, и имплантировать их в твой мозг. Чтобы ты заново переживал все это каждый день твоей никчемной жизни.

— Я очень сожалею… — промямлил Спрингер.

— Еще бы!

Ковач подошел к ним и взял Лиску за руку:

— Пошли, Динь. Они скоро прибудут. Давай спрячемся и устроим им сюрприз.

Он повел ее в кладовую Спрингера — узкое помещение с полками, уставленными консервами и посудой. Лиска прислонилась к полкам с одной стороны от двери, а Ковач — с другой.

— Ты добралась до них, Динь, — тихо сказал Ковач.

— Добралась, но еще не поймала. Я хочу увидеть их в наручниках.

— Тогда, может быть, не стоит изводить парня, который помогает тебе надеть их на эту парочку?

— Он заслуживает и худшего.

— Кэл заслуживает именно того, что ты сказала, — каждый день представлять себе избиение Ибсена. А мы уж позаботимся, чтобы его карьера на этом закончилась и сам он отправился за решетку.

— Они угрожали моим мальчикам, Сэм! — Лиска снова вздрогнула при этом воспоминании. — Я всю неделю ломала себе голову над тем, какой гомофоб стал бы превращать гея в кровавое месиво. Ведь каждый из них смертельно боится СПИДа. Они думают, что могут им заразиться через туалетное сиденье, через рукопожатие, даже через воздух. Мне стало ясно, что это мог сделать только человек, совершенно неосведомленный о степени риска или уже зараженный. Потом я увидела Рубела в медцентре…

— Выходит, Рубел ненавидел Кертиса не потому, что тот был геем? Он убил его из мести — за то, что Кертис его заразил? — Ковач покачал головой. — Никогда бы не подумал, что можно так замаскироваться.

— Представь себе. А Огден подтасовал улику против Верма, чтобы защитить Рубела, так как они — любовники.

— Кем бы они ни были, они плохие парни, Динь. И ты добралась до них. — Ковач протянул руку и коснулся ее плеча. — Я горжусь тобой, малышка.

— Спасибо, — Лиска отвернулась и закусила губу. — Как ты думаешь, Спрингер может заставить их признаться, что они убили Энди Фэллона?

— Возможно. Если они это сделали.

В кладовую просунул голову Типпен.

— Гости прибыли! Все по местам!

Лиска вынула револьвер и проверила его. Ковач сделал то же самое. Они должны были оставаться на месте, пока Кэл Спрингер будет пытаться выудить из Огдена и Рубела признание, записав его на кассету.

Когда те скажут достаточно, чтобы можно было предъявить им обвинение, ловушка захлопнется. А тем временем полицейские машины из офиса шерифа прибудут на подмогу.

В дверь позвонили. Послышались голоса, но Лиска не могла разобрать слов. Она представляла себе, как Спрингер здоровается с гостями, приглашает их войти, заверяет, что он на их стороне. Внезапно голоса смолкли, послышались звуки какой-то возни, потом раздался крик Спрингера, который оборвал выстрел.

— Черт! — Ковач выскочил из кладовки. Лиска бросилась за ним.

— Полиция! Ни с места! — крикнул Каслтон. Прозвучали еще три выстрела. Пригнувшись, Ковач устремился в гостиную, а Лиска побежала к двери, выходящей на подъездную аллею.

Рубел и Огден с револьверами в руках мчались к грузовику Рубела, они успели пробежать футов десять.

— Рубел! — крикнула Лиска, выстрелила и нырнула за дверь.

В ответ прогремели два выстрела, причем одна пуля угодила в дверную панель. Откуда-то раздались еще три выстрела, кто-то закричал, а вслед за этим послышался рев мотора.

Открыв дверь. Лиска увидела, что грузовик задним ходом выезжает с аллеи. Рубел стрелял из окна машины.

Послышался вой сирен, и две полицейские машины въехали в тупик. Не снижая скорости, Рубел направил грузовик между ними. Одна из машин шерифа царапнула грузовик, развернулась и устремилась в погоню.

Брюс Огден лежал на подъездной аллее, крутясь, словно вытащенный на берег тюлень, и тщетно пытаясь перевернуться на живот. Лиска подбежала к нему и отшвырнула ногой его револьвер.

— Плохи дела, — мрачно произнес подошедший к ним Ковач.

— Спрингер мертв!

— Помогите! — вопил Огден. Под ним на покрытой льдом аллее расплывалось темное пятно. Лиска смотрела на него, думая о Кене Ибсене.

Подъехала машина из полицейского участка Иден-Прери, и оттуда выскочили двое патрульных.

— Не прикасайтесь к нему без перчаток! — приказала Лиска, шагнув назад. — Не исключено, что он ВИЧ-инфицирован.

* * *

— Кому принадлежала эта блестящая идея? — осведомился Леонард, глядя на Ковача.

— Нам пришлось действовать быстро, лейтенант, — ответила Лиска. — Мы хотели записать на пленку Огдена и Рубела, прежде чем им представится шанс обратиться к адвокату.

Они стояли в гостиной Кэла Спрингера с холодным камином и рождественской елкой с погашенными огнями. Самого Кэла в этот момент упаковывали в мешок, чтобы доставить в морг. Он получил пулю в грудь.

— Мы никак не думали, что такое может произойти, — сказал Ковач. Он понимал, что оправдывается, как первоклассник, и чувствовал себя отвратительно.

— Я увидел, как Рубел и Огден пытаются вытащить Спрингера из дома, — заговорил Каслтон. — Возможно, чтобы увезти его куда-нибудь и там с ним расправиться. Спрингер пытался вырваться, и Рубел застрелил его, прежде чем я успел что-то сделать.

— Господи! — Леонард с отвращением посмотрел на тележку, где лежал мешок с трупом, которую люди из отдела медэкспертизы вывозили через парадную дверь. — Пресса накинется на это, как грифы на падаль.

“Сожалею о вашей утрате, миссис Спрингер”, — подумала Лиска, представив себе, каково ей будет посмотреть в глаза вдове.

— Все копы Миннеаполиса и соседних омутов получили описание Рубела, — добавил Каслтон.

— Возможно, он прихватит пару колес и пустит свой грузовик под откос, — сказал Ковач. — Теперь ему нечего терять. Если мы его поймаем, он пойдет под суд за два убийства и разбойное нападение. Больше ему не видать дневного света.

Шеф полиции Иден-Прери вошел в прихожую:

— Лейтенант Леонард? Представители прессы ждут.

Леонард выругался сквозь зубы и вышел. Лиска отправилась в кухню и вытащила сотовый телефон, чтобы проверить, как дела у мальчиков. В этот момент в дверях появился Стив.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

— Нет.

Лиска набрала номер Майлоу Формена. Стив ждал, слушая, как она объясняет ситуацию и спрашивает, могут ли мальчики остаться у него на воскресенье.

— Я бы спросила, что ты здесь делаешь, — сказала Лиска, пряча телефон в карман, — но…

— Я услышал об этом по сканеру.

— Правда? Значит, ты не просто следовал сюда за Огденом и Рубелом из спортзала, в котором ты якобы не тренируешься?

Он поскреб небритый подбородок и отвернулся.

— Так что ты делал в этом спортзале, Стив?

Последовал глубокий вздох.

— Меня попросил помочь отдел наркотиков полиции Миннеаполиса. Они знали, что в департаменте проблема со стероидами, и нуждались в незнакомом лице.

— Давно? — Лиска чувствовала гнев, обиду и разочарование.

Стив поколебался, прежде чем ответить.

— Два месяца назад.

Лиска засмеялась и покачала головой. На что ей обижаться? Ведь тут даже удивляться нечему. Но у нее все еще оставалась искорка надежды, которую после стольких лет Стив умудрился не погасить. Ей было непонятно, как она не погасла сама собой.

— Выходит, твой внезапно пробудившийся интерес к моей жизни и к мальчикам…

— Я не притворялся, Никки.

— О, ради бога!..

Стив шагнул к ней:

— Я знал, что ты столкнулась с Огденом и Рубелом. Они говорили об этом в спортзале.

— И ты стал наблюдать за мной, не сказав мне ни слова?

— Я не могу говорить о деле, Никки. Ты же знаешь.

— Однако ты без колебаний выкачивал из меня сведения о моем деле! — Каждый вопрос, заданный им на этой неделе, всплыл в ее памяти.

Стив сделал еще один шаг вперед, стараясь выглядеть удрученным ее невысоким мнением о нем, и протянул руку, но Лиска увернулась.

— Никки, я заботился о тебе и о мальчиках…

— Каким образом? Ничего мне не рассказывая?

— Я думал, что смогу приглядывать за вами, не мешая ни своему, ни твоему расследованию.

— Чтобы я, не дай бог, тебя не опередила? — осведомилась Лиска. — Или ты планировал в самый отчаянный момент влететь в дом, как супермен, и спасти нас всех? Это было бы недурным перышком в твоей шляпе. Поймать плохих парней, заполучить девушку…

Стив начал терять терпение, как всегда, когда его подводили обаяние и притворная искренность.

— Если ты так думаешь, Никки…

Лиска тяжело вздохнула.

— Думаю, что тебе лучше уйти. Я, в конце концов, на работе.

Стив попытался изменить тактику:

— Я знаю, что сейчас не время и не место. Просто я хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Может быть, я заеду к тебе позже…

— Не стоит.

— Если хочешь, могу завтра во второй половине дня забрать мальчиков.

— Я хочу только одного: не видеть тебя, Стив, — оказала Лиска, отведя взгляд, так как ей было больно смотреть на него.

До него наконец дошло, что на сей раз он проиграл. По крайней мере, до следующего раза, когда она расслабится достаточно, чтобы снова поверить в него.

— Возьми завтра мальчиков, если хочешь побыть с ними, — сказала Лиска. — Но не пытайся таким образом подобраться ко мне.

Стив немного поколебался, словно собираясь сказать что-то еще, но передумал и молча вышел.

Лиска стояла, уставясь в пол, и пыталась собраться с мыслями, чтобы привести себя в рабочее состояние. В дверь заглянул Ковач, и она подошла к нему.

— Ну почему меня ничто не учит? — — спросила она.

— Потому что ты твердолобая.

— Спасибо.

Ковач обнял ее за плечи.

— Пошли, Динь. Здесь наша работа кончена. Поезжай домой, а я пришлю к тебе радиофицированную машину — пускай подежурит на всякий случай.

Лиска скорчила гримасу:

— Я в этом не нуждаюсь.

— Нуждаешься, малышка. Ведь это ты добралась до Рубела. А ему известно, где ты живешь.

Лиске показалось, что чьи-то ледяные пальцы защекотали ей спину.

— Знаешь, — сказала она, положив голову ему на плечо, — иногда я жалею, что не стала официанткой.