Нет вернее способа определить направление ветра, чем плюнуть против него.

Воскресенье на соревнованиях в Уэллингтоне – день особенный. Во время Зимнего конного фестиваля Гран-при по конкуру проходит именно в воскресенье. Большие деньги, толпы народу. Трибуны и скамейки вокруг арены «Интернациональ» заполняются сотнями болельщиков, владельцев, наездников, конюхов – все приходят посмотреть на самые главные скачки с барьерами за приз в сто или более тысяч долларов. Через дорогу от арены, на площадке для поло, в это время идет международный матч. Там и сям толкутся съемочные группы. Вдоль высокой насыпи между ареной и рингами выстроились в ряд лотки и палатки, осаждаемые жаждущими потратить деньги на что угодно – от мороженого до бриллиантовых украшений и щенков джек-рассел-терьера. И на шести малых аренах вокруг «Интернациональ» во время Гран-при тоже что-то происходит.

Я воспользовалась входом для конезаводчиков, проехала вдоль ряда палаток и поставила машину на пятачке за три шатра от конюшни Джейда. Раскрыл ли меня Ван Зандт перед компанией Джейда, узнать не удалось. «Хорошо, если раскрыл, – подумала я. – Никакого терпения уже нет играть в эти игры».

Рядиться под дилетантку я не стала. Джинсы, кроссовки, черная майка, бейсболка. Широкий ремень и револьвер сзади за поясом, под просторной рубахой.

Обойдя с тыла палатку Джейда, я зашла внутрь так же, как в первый раз ночью. В проходе у чьих-то денников болтали, смеялись, кричали друг на друга, готовясь к тренировкам, незнакомые мне люди. Тут же обихаживали коней: заплетали гривы, чистили упряжь, полировали копыта.

Дальше по ходу, прямо за стойлами Джейда, скучали в денниках лошади другого тренера. Две из них на сегодня уже отработали, их стриженые гривы еще волнились от только что расплетенных косичек. К остальным еще не притрагивались скребницей, и конюха нигде по соседству видно не было.

Я взяла вилы, подкатила к одному из денников тачку для мусора и вошла внутрь. Обитатель стойла на меня особого внимания не обратил. Опустив голову, я поворошила вилами подстилку, постепенно продвигаясь к задней стенке стойла, и осторожно заглянула в щель между металлической оградой стойла и брезентовой шторой.

В соседнем деннике стояла на низенькой табуретке вихрастая рыженькая девушка, ловко и красиво заплетая Парк-Лейн гриву в косички. Косички получались ровные, плоские, одна к одной, завязанные толстыми черными нитками. Она работала, еле заметно кивая головой в такт только ей слышной музыке из наушников.

Заплетание в косички конских грив и хвостов – одна из многих возможностей заработать во время зимнего сезона соревнований. На ипподроме четыре тысячи лошадей, почти всем им для выставки нужно заплетать всю гриву полностью, конюхов, как всегда, не хватает, и хорошие плетельщики могут получать неплохие деньги за каждый день соревнований. Есть девочки, которые только и делают, что с рассвета ходят по конюшням и заплетают гривы и хвосты, пока не онемеют пальцы. В день можно заработать до нескольких сотен долларов.

Девочка, заплетавшая гривы для Джейда, не отрывала глаз от работы. Пальцы у нее так и мелькали. Меня она не замечала.

Мимо моего денника прошла по проходу Пэрис, разговаривая по мобильному телефону. Она была одета для выступления – галифе и приталенная зеленая блуза из саржи. Ни Джейда, ни Ван Зандта поблизости не наблюдалось.

Вряд ли Лэндри уже загреб к себе кого-нибудь из них: до передачи выкупа он и шагу не сделает. Пока у похитителей есть шанс получить деньги, есть и резон сохранять Эрин жизнь – если только они уже не убили ее. Да и вообще брать Джейда под стражу рискованно – разве что у Лэндри есть на него нечто абсолютно неоспоримое. А на Ван Зандта до сих пор ничего основательного не нашли. Кроме того, если задержать одного из подозреваемых, второй может запаниковать, убить девушку и скрыться.

Лэндри остается рассчитывать только на удачу, вопреки всему надеяться, что преступники привезут с собой Эрин. Хотя уже понятно, что удача не на нашей стороне.

Я не могла как следует расслышать, что за разговор вела Пэрис, но голос у нее был веселый, интонации певучие, мелодичные. Пару раз она засмеялась, сверкнула улыбкой.

Я сбросила в тачку пару навильников навоза, перешла в следующий денник и начала сызнова. В щель между брезентом и железной стойкой мне было видно, как Хавьер выходит из кладовки со сбруей для Парк-Лейн в руках.

– Извините, пожалуйста!

Я обернулась на голос. За моей спиной стояла и смотрела на меня пожилая дама. Копна бледно-абрикосовых, жестких от лака волос, слишком обильный макияж, слишком много золотых украшений, строгое лицо блюстительницы нравов.

Я постаралась сделать растерянное лицо.

– Как пройти к конюшне Джейда? – спросила она.

– К коньюшне Джедаа? – с сильным французским акцентом повторила я.

– К конюшне Дона Джейда, – громко, с безупречной артикуляцией отчеканила дама.

Я показала на стенку за своей спиной и снова принялась ворошить навоз.

Дама поблагодарила, прошла дальше, и через минуту по палатке разнесся звонкий голос Пэрис Монтгомери:

– Джейн! Как я рада вас видеть!

Джейн Леннокс. Хозяйка Парк-Лейн. Та, что звонила после гибели Звездного с пожеланием передать лошадь другому тренеру.

В щелку я видела, как две дамы обнялись, причем Пэрис пришлось нагнуться.

– Мне ужасно жаль, Джейн, но Дона сейчас нет. У него какие-то дела, связанные с расследованием убийства той бедной девочки. Он звонил, сказал, что не успеет сюда, чтобы выступить на Парк-Лейн, и просил заменить его. Надеюсь, для вас это не слишком большое разочарование. Знаю, вы летели из самого Нью-Джерси, чтобы посмотреть на нее и Дона…

– Не извиняйтесь, Пэрис. Вы прекрасно с ней работаете. Я не буду разочарована, если на ринг ее выведете вы.

Потом они зашли в кладовку, и голоса затихли. Я шмыгнула в денник прямо за ними, чтобы подслушивать через стенку. Собеседницы старались говорить шепотом, однако громкость нарастала вместе с эмоциональным накалом.

– Вы знаете, мне очень нравится, как вы обращаетесь с Парки, но, Пэрис, я должна сказать, мне не по себе из-за того, что здесь происходит. Я думала, он забудет прошлое, но тут он поехал во Францию, и…

– Понимаю вас, но, Джейн, я надеюсь, вы передумаете. Такая чудесная лошадка. У нее прекрасное будущее.

– И вам стоит подумать, дорогая. Подумать о вашем собственном будущем. Я знаю, вы преданы Дону, но…

– Прошу прощения! – раздался резкий голос за моей спиной. – Вы кто? Что вы здесь делаете?

Я обернулась и увидела женщину с густыми седыми волосами и сморщенным, как изюмина, смуглым лицом.

– Чем вы здесь занимаетесь? – строго спросила она. – Я сейчас позову охранника!

Я опять сыграла в растерянность, пожала плечами и по-французски спросила, не это ли денники Майкла Берна. Мне велели убрать в денниках Майкла Берна. Я что-то спутала?

Имя Берна было единственным, что женщина поняла.

– Майкл Берн? – с каменным лицом переспросила она. – Что там у него?

– Я должна работать у Майкла Берна, – запинаясь, выговорила я.

– Здесь его коней нет! – отрезала женщина. – Да что с вами? Читать не умеете? Вы не в той конюшне!

– Не в той? – переспросила я.

– В другой конюшне, – зычно повторила она. – Майкл Берн – туда!

И махнула рукой в нужном направлении.

– Простите, пожалуйста, – проблеяла я, выскользнула из денника, прикрыла за собой дверь и выглянула наружу.

Пэрис удалялась верхом на Парк-Лейн, красивая, как фотомодель из глянцевого журнала. За нею следом тарахтела тележка для гольфа с Джейн Леннокс за рулем. Ее оранжевая прическа напоминала шар из сахарной ваты.

Я спряталась в стойло в ряду Джейда. Хавьер, явно получивший повышение по службе, вел в свободный денник серого Трея. Я подождала, пока он начнет чистить коня, а затем незаметно скользнула в кладовку.

Накануне следственная группа перерыла здесь все. На стенках и дверцах шкафов чернели пятна дактилоскопического порошка. К дверному косяку прилипли обрывки желтой заградительной ленты.

Нехорошо, что Джейда нет, когда до передачи выкупа остается всего пара часов. Неужели его вызвали на допрос? О каких подробностях гибели Джилл Морон он поведает Лэндри? Он не пожелал уделить и получаса своего времени, чтобы ответить на вопросы о ней, когда полицейские выкопали тело из навозной кучи. И тем более не пожелает утруждать себя подробностями сейчас, когда должен быть в седле. Подробности – дело Пэрис Монтгомери как его помощницы. Подробности, подготовительная работа, забота о добром имени, повседневные мелочи. Сплошная беготня – и никакой славы. Удел помощника тренера.

Но не сегодня. Сегодня Пэрис выедет на ринг звездой, верхом на роскошной лошади, на глазах у хозяйки этого сокровища. Редкая удача.

Интересно, насколько в действительности предана Джейду Пэрис Монтгомери. Она мастерица расточать улыбки, но все ее комплименты шефу и речи в его защиту имеют некую подоплеку. Три года она работает в тени Дона Джейда, ведет его дела, общается с его клиентами, школит его лошадей. Если Джейд уйдет из кадра, перед Пэрис откроются нешуточные перспективы. С другой стороны, на международных конных соревнованиях у нее репутации нет. Ее талантам на арене еще предстоит раскрыться. И, чтобы это случилось, понадобятся богатые покровители.

А совсем скоро, на глазах у Джейн Леннокс, готовой сбежать с корабля Джейда, она выведет на ринг Парк-Лейн.

Я обвела взглядом кладовку, не забывая следить за дверью – меня могли застукать в любой момент. Пэрис оставила открытым платяной шкаф. Чистые сорочки и жакеты аккуратным рядком на вешалках. На полу скомканные джинсы и майка. Внизу шкафа из-под небрежно брошенной блузки выглядывает кожаный саквояж.

Снова покосившись на дверь, я присела и порылась в нем, так и не найдя ничего интересного. Щетка для волос, программа соревнований, косметичка. Ни записной книжки, ни мобильного телефона.

Справа в шкафу, в самом низу отделения с ящиками, к полу был привинчен маленький пластмассовый сейф. Я подергала дверцу. Заперта на ключ, замок самый обычный, но сейф дешевенький, с хлипкими пластиковыми петлями, которые заходили ходуном, когда я потянула за ручку. Обычный вор не стал бы возиться и выбрал бы другую из множества незапертых дверей, где прямо на виду беспечно валяются сумки.

Но я не обычный вор.

Еще раз оглянувшись на вход, я занялась дверцей сейфа, расшатывая петли. Дверца уже подавалась, дразня скорой капитуляцией, но вдруг раздался мотив из увертюры к «Вильгельму Теллю». Звонил мобильный телефон Пэрис Монтгомери. И звук шел не из сейфа передо мною, а из ящика над моей головой.

Подолом майки я стерла с дверцы свои отпечатки пальцев, поднялась и достала из ящика телефон. На экране определилось имя – доктор Риттер. Я выключила телефон, закрепила его на поясе джинсов и прикрыла сверху майкой навыпуск. Затем задвинула ящик и тихонько вышла.

Хавьер увлеченно водил резиновой щеткой по шкуре серого. Конь млел, получая от процесса такое же удовольствие, как человек – от хорошего массажа.

Я зашла к нему в денник, представилась на хорошем испанском и вежливо спросила, не знает ли Хавьер, где можно найти мистера Джейда.

Он покосился на меня краем глаза и сказал, что не знает.

– Много плохого за последнее время случилось, – посетовала я.

– Да, очень много.

– Ужасно то, что произошло с Джилл.

– Да, ужасно.

– Жаль, что сеньор Джейд не вышел в ту ночь на обход; тогда и убийства не случилось бы.

– Или сеньора Монтгомери, – не переставая работать щеткой, поддакнул Хавьер.

– Конечно, некоторые думают, что сеньор Джейд во всем виноват.

– Люди любят думать худшее.

– Я также слышала, что следователи беседовали с Ван Зандтом. А что ты об этом думаешь?

Но Хавьер думал только о своей работе, которой стало слишком много, когда обе девушки пропали.

Мне стало уже ясно, что тут я ничего не добьюсь, но я все-таки спросила, хорошо ли он был знаком с Эрин Сибрайт. Хавьер сказал, что не очень. Он для этих девушек пустое место, потому что плохо говорит по-английски.

– Тяжело тебе, – вздохнула я. – Тебя не уважают. Этим людям и в голову не приходит, что ты можешь так же думать о них, потому что они не говорят по-испански.

– Девушки думают только о себе и мужчинах, которые им нравятся.

– Эрин поглядывала на сеньора Джейда, да?

– Да.

– А сеньор Джейд на нее?

Молчание.

– А может, Ван Зандт?

– Я только делаю свое дело. Чужие дела меня не заботят.

– Правильно, – согласилась я, – так и надо. Зачем брать на себя чужие хлопоты? Вот, например, Джилл. Сказала, будто что-то знает о смерти Звездного, и смотри, что с ней случилось.

– Мертвые не скажут.

Взгляд Хавьера метнулся в сторону. Я обернулась; к нам подходил Трей Хьюз.

– Батюшки, Элль, да вы просто кладезь талантов! – воскликнул он. Вид у него был поникший, без обычной пьяноватой веселости. – Еще и языки знаете.

Я повела плечом.

– Да этому в любой частной школе учат.

– Меня вот только английскому научили, но мне хватает. – Он посмотрел на мой наряд и шевельнул бровью. – Что-то вы сегодня не особенно на себя похожи.

Я развела руками.

– Оделась как простые люди.

Трей сонно улыбнулся. Не снизил ли он себе эмоциональный тонус при помощи химии?

– А я о вас кое-что слышал, барышня, – заметил он, искоса наблюдая за мной.

– Правда? Надеюсь, что-нибудь интересное. У меня безумный роман? С кем? С вами?

– Да неужели? Вот она, старость проклятая! – вздохнул Трей. – Веселиться я способен по-прежнему, только потом ничего не помню.

– Зато прелесть новизны не ослабевает, – усмехнулась я.

– Так что там вы обо мне слышали?

Меня больше интересовало, от кого он мог это услышать. От Ван Зандта? От Брюса Сибрайта? Ван Зандт заинтересован в том, чтобы настроить всех против меня. А Сибрайт мог бы поделиться новостью с Хьюзом, потому что клиент для него важнее падчерицы.

– Что вы не такая, какой кажетесь, – сказал Хьюз.

– А все остальные?

– Хороший ответ, девочка.

Мы вместе дошли до выхода из палатки и выглянули наружу. Небо стало серым, собирался дождь. Поверхность лагуны через дорогу подернулась мелкой рябью от ветра.

– Так кто же я – если не та, кем кажусь? – спросила я.

– Шпионка, – ответил Хьюз. Без малейшего волнения, до странности спокойно. Вероятно, тоже устал играть. Интересно, какова его роль в этой пьесе – ключевая, или он просто позволяет себе плыть по течению в чьем-то фарватере?

– Шпионка? Как захватывающе! – воскликнула я. – И на кого же я работаю? На другую страну? На террористическую организацию?

Хьюз изящно пожал плечами, склонил голову набок.

– Я был уверен, что знаю вас, – негромко продолжал он. – Только никак не мог вспомнить, откуда. Старые мозги не так быстро соображают, как бывало. Я бы записался на пересадку, да все позвонить забываю.

«Действительно, ужас», – подумала я, глядя ему в глаза. У Трея Хьюза когда-то было все: неотразимая внешность, быстрый ум, деньги, чтобы делать что угодно и стать кем угодно. И вот кем он предпочел стать: стареющим пьянчугой.

Забавно: те, кто знает меня всю жизнь, могли бы сказать обо мне то же самое. Ей столько было дано, у нее такие замечательные родители – и она все швырнула им в лицо. Чего ради? Посмотрите на нее теперь. Жалкое зрелище!

Другому человеку не заглянешь в душу, не поймешь, что придает ему сил, а что выбивает из колеи.

– Почему вы решили, будто знаете меня? – спросила я.

– Потому что недавно, впервые за много лет, у меня возникла необходимость прибегнуть к помощи вашего отца. Тогда и всплыло имя. Эстес. Елена Эстес. У вас была такая роскошная грива волос… – пробормотал он, глядя куда-то вдаль, сквозь туман памяти. – И вдруг мне говорят, что вы теперь частный агент. Вообразите!

– Все не так. Позвоните в отдел по выдаче лицензий и наведите справки. Я у них ни под каким именем не фигурирую.

– Хорошая работа для вас, – не услышав моих возражений, продолжал Хьюз. – Бог свидетель, здесь в секретах недостатка никогда не было и нет. Люди за грош на все готовы.

– И лошадь убить? – спросила я.

– Убить лошадь. Убить карьеру. Убить брак…

– Убить человека?

Такое предположение ничуть его не потрясло.

– Самая старая в мире история: жадность.

– Да, – согласилась я. – И заканчивается всегда одинаково – плохо.

– Для кого-то, – кивнул он. – Вся штука в том, чтобы не оказаться этим кем-то.

– А вы, Трей, какую роль играете в этой истории?

Он изобразил усталую улыбку:

– Грустного клоуна. Грустных клоунов любят все.

– А мне интересны только рыжие, – сказала я. – Можете показать мне, куда идти?

Он попытался рассмеяться, но не хватило сил.

– Конечно. Войдите в зеркальную комнату и поверните налево.

– Трей, пострадали две девушки. Одна убита, другая похищена. Это уже не игра.

– Нет. Больше похоже на кино.

– Если вы что-то знаете, самое время рассказать.

– Детка, – промолвил он, глядя вдаль, на воду, – если б я что-нибудь знал, то не был бы сейчас там, где я есть.

Он отошел от меня, сел в свой кабриолет и медленно укатил. Я смотрела ему вслед, думая, что ошибалась в самом начале, когда сказала, что все ниточки ведут к Джейду. Все ниточки вели к Трею Хьюзу – покупка участка у Сибрайта, устройство Эрин на работу к Джейду, Звездный… Все вело к Трею.

А значит, вопрос на засыпку таков: почему Трей находится в эпицентре бури? Потому что буря – он сам, или эта буря разыгралась вокруг него?

Хьюз порядочный бабник, это не секрет. И скандалы он обожает. Одному богу известно, сколько интрижек у него было. Стеллу Берн он соблазнил, пока Майкл был его тренером. Он провел с ней ту ночь, когда умерла его мать. Нетрудно представить, что и на Эрин он поглядывал. Но похищать? И что могло у него быть с Джилл Морон?..

Я ничего этого представить себе не могла. Не хотела. Монти Хьюз III – моя первая безумная любовь!

Недавно, впервые за много лет, у меня возникла необходимость прибегнуть к помощи вашего отца.

Что он имел в виду? Почему вдруг ему понадобилась помощь адвоката уровня моего отца? И как бы мне это выяснить? Позвонить отцу спустя столько лет недоброго молчания и спросить его?

Пап, ты забудь, что я перечила каждому твоему слову, плюнула на свое образование, чтобы работать в полиции. И неважно, что родителем ты всегда был паршивым, далеким и равнодушным, разочарованным во мне по той простой причине, что я не была твоей плотью и кровью. Ерунда это все. Расскажи мне, зачем Трею Хьюзу понадобилась твоя квалифицированная помощь.

С отцом мы не разговариваем уже десять лет. И теперь вряд ли заговорим.

Интересно, допрашивал ли Лэндри Трея? Запустил ли для порядка его имя в систему проверки? Но Лэндри мне никаких вопросов насчет Трея не задавал, только про Джейда.

Я вернулась к машине, села и стала ждать. Скоро Пэрис приведет с тренировки серого. И Трей вернется в конюшню для разбора полетов. А когда после этого он уедет с ипподрома, я отправлюсь следом.

Трей Хьюз вдруг стал центром вселенной. Все вращается вокруг него. И я выясню, почему.