Все кончилось – только это я и могла сказать Молли, пока обнимала ее. Все кончилось. Кончилось. Кончилось. Но это была неправда таких гигантских размеров, что по сравнению с ней все неправды мира съеживались и меркли. Для Молли не кончилось ничего, кроме ее собственной семьи.

Кристал, и в лучшие времена не отличавшаяся крепкой психикой, не выдержала давления и сломалась. Она обвинила мужа во всем, что случилось с Эрин, – в похищении и изнасиловании. Решила, что Брюс сам все подстроил, послать к ней Пэрис Монтгомери оформлять аренду дома в Локсахэтчи, где и разыгралась драма.

Можно было бы придать этой истории благородный вид, сказав, что мать защищала дочь и отомстила за нее. Но, как ни грустно, мне в это совсем не верилось. По-моему, убийство Брюса было наказанием ему не за погубленную жизнь дочери, а за то, что он лишил Кристал ее собственной сказки.

Я только хотела жить хорошо…

Интересно, осталась бы она с Брюсом, если б узнала, что все это – по крайней мере, отчасти – было устроено ее дочерью? Тогда, скорее всего, она свалила бы всю вину на Эрин. И нашла бы способ простить Брюсу его грехи и сохранить свой маленький мирок в неприкосновенности.

Способность человеческого ума всему находить оправдание просто поразительна.

Лэндри отправил Кристал на патрульном джипе в полицию, а меня и Молли повез к Шону. И ни слова о том, чтобы позвонить в Службу социальной защиты, как это принято в подобных случаях.

Почти всю дорогу мы ехали молча, уже исчерпав эмоции и силы, придавленные происходящим. Только потрескивал радиопереговорник Лэндри. И вдруг от этого звука на меня накатила такая ностальгия, как будто я услышала песню времен своей юности.

У ворот «Авадонис-фарм» Лэндри позвонил Вайсу, в аэропорт. Ван Зандт там по-прежнему не появлялся, а самолет меж тем уже был готов вырулить на взлетную полосу.

Измученная Молли спала, привалившись ко мне. Лэндри взял ее на руки и отнес в домик для гостей. Я открыла ему дверь в свободную спальню, размышляя, какая странная семейная группа у нас получается.

– Бедная девочка, – сказал Лэндри, когда мы вышли из дома обратно во дворик. – Она быстро повзрослеет.

– Уже повзрослела, – ответила я, боком присаживаясь на изящную кованую скамью с мягкими подушками. – Эта девочка была ребенком минуты полторы, не больше. У тебя дети есть?

– У меня? Нет. – Лэндри сел рядом со мной. – А у тебя?

– Мне это всегда казалось неудачной мыслью. Слишком часто приходилось видеть, как детей бросают. А я знаю, как это больно.

Я понимала, что он наблюдает за мной, пытается проникнуть в душу, прочесть то, что за словами. И подивилась, с какой легкостью продемонстрировала ему собственную беззащитность.

– Но Молли классная, – продолжала я. – Представляешь, сама себя воспитала на детективах телеканала «Дискавери».

– Я был женат, – заметил Лэндри. – Но ничего не получилось. Сама знаешь: работа, ночные дежурства, со мной трудно… ну и так далее.

– А я никогда. Переходи сразу к: «Со мной трудно, ну и так далее».

Он устало улыбнулся, достал из кармана сигарету с зажигалкой.

– Заначка из машины? – спросила я.

– Надо же чем-то занюхать этот труп.

– А я раньше пила, – призналась я. – Чтобы вкус во рту отбить.

– Но завязала?

– Я завязала со всем, что притупляет боль.

– Почему?

– Потому что была уверена, что поделом мне. Наказание. Покаяние. Очищение. Называй как хочешь.

– Глупо, – заявил Лэндри. – Ты же не господь бог, Эстес.

– Большое утешение для всех истинно верующих, – усмехнулась я.

– Я только хочу сказать – в тебе слишком много хорошего, чтобы одна ошибка, даже большая, все это перечеркнула.

Я криво улыбнулась одним углом рта.

– Знаю. Теперь знаю. Благодаря Молли.

Лэндри оглянулся через плечо на дом.

– Что ты ей про Эрин расскажешь?

– Правду, – вздохнула я. – Меньшего она не примет.

Мысль об этом заставила меня вскочить. При всей моей усталости я никак не могла успокоиться, думая о полной несправедливостей жизни Молли Сибрайт и собственном эмоциональном уродстве. Ежась от ночной сырости, я прошлась по двору.

– Знаешь, в самый первый день, помню, я подумала: Молли получит важный жизненный урок. Поймет, что в жизни нельзя рассчитывать ни на кого, кроме себя, как понимают все: через предательство любимых и близких людей. А теперь жалею, что никак не могу этого для нее изменить.

Лэндри подошел, встал рядом со мной.

– Можешь, – возразил он. – Уже изменила. Она тебе верит, Елена. Ты ее не предала. И не предашь.

«Ох, самой бы в это поверить!» – подумала я.

У Лэндри запищал пейджер. Он взглянул на экран, снял с пояса телефон, набрал номер.

– Лэндри.

Я следила за его лицом и почувствовала, как оно напряглось.

Договорив, он обернулся ко мне.

– Эрин и Чеда взяли на Аллее Аллигаторов, на полпути к Венис. Она утверждает, что Чед увез ее силой.