— Я убью ее! — подбадривал себя Уилл, сидя на пассажирском сиденье грузовика Джея Ди и упираясь одной рукой в переднюю панель, а другой в дверцу пикапа. Боль взрывалась в теле с каждым толчком и рывком машины, с ревом взбиравшейся по старой, выложенной бревнами дороге. Огонь, пылавший между ребер, в спине и голове, лишь сильнее распалял его ярость, превращая ее в нечто жесткое и острое, наподобие лезвия карающего меча. Саманта в беде! Гнусная кузина Брайса смела к ней прикоснуться! Уилл чувствовал, что в груди его неистовствует рвущийся наружу дикий зверь.

— Я убью ее! — в десятый раз прорычал он. — Если только она причинит вред Саманте, клянусь, я, черт возьми, убью ее!

Джей Ди искоса взглянул на брата.

— А Саманта не могла согласиться на это добровольно? — осторожно спросил он. Вопрос оставил во рту неприятный металлический привкус.

Уилл, разинув рот, уставился на Джея Ди: на лице у него застыло горькое выражение, в глазах металось безумие.

— Если бы ты не вел машину, я бы избил тебя за такие предположения! Господи, Джей Ди, ты же знаешь, что Саманта сама ни за что бы на это не пошла!

— Я понимаю: она кинула тебя, связавшись с компанией Брайса.

— Брайс соблазнил ее, этот сукин сын. — Машину подбросило на сплетении обнажившихся древесных корней. Уилл заскрипел зубами и на секунду крепко зажмурил глаза, потом приподнялся и повторил угрозу: — Брайса я тоже должен убить.

Пригнувшись к рулю, Джей Ди прибавил газу. Фары рассекали сумрак угасающего дня. Небо окрасилось в цвет ружейного металла, и его чернота все чаще прорезывалась паутиной ярких, змееобразных молний. Рафферти молил Бога, чтобы добраться до хижины Дела до начала ливня. Чем выше они поднимались, тем извилистее и ухабистее становилась старая дорога.

Краем глаза Джей Ди взглянул на брата, и сердце его сжалось от жалости. Уилл — парень «полюби-и-брось», вечно разудалый ковбой, которому на все на свете наплевать, — сейчас сидел, трясясь от беспокойства и почернев от чувства собственной вины. И дело объяснялось вовсе не тем, что Саманта может с ним развестись, Уилл любил Саманту. Это было ясно, как день. Любил до того, что готов был пересчитать ребра каждому, кто только осмелится ее обидеть. Джей Ди никогда и предположить не мог, что Уилл способен на столь глубокое чувство самопожертвования.

А как насчет тебя, Джей Ди?

Рафферти ввел пикап в поворот, за которым начинался почти отвесный восьмидесятифутовый спуск со склона холма. Стрелка тахометра резко скакнула в красную зону. Двигатель взревел. На панели замигала ярко-красная лампочка, сигналя о том, что радиатор перегрелся, и в кабине запахло перегретым металлом. Дорога скрылась за очередным перевалом. Рафферти задержал дыхание и нажал педаль акселератора.

Приняв вызов, «форд» подпрыгнул и принялся мощно взбираться по склону. И в это самое время на вершину подъема с не меньшей скоростью выскочил мул Мэри Ли. Времени на реакцию не осталось. Раздался глухой удар. Передние ноги мула ударились о бампер, защитные дуги толкнули его в бок, и он всем телом рухнул на капот, едва не разбив вдребезги ветровое стекло, но тут же скатился вниз, влево, отчаянно заржав и сверкнув белками круглых от ужаса глаз.

Джей Ди выругался и резко затормозил. Весь дрожа, он выскочил из кабины и подбежал к мулу. Клайд тяжело упал на бок, ударившись о ствол лежавшей у дороги поваленной лиственницы. Мул отчаянно хрипел, пытаясь подняться. Подхватив поводья, Рафферти подвел ногу под ребра Клайда и помог ему встать на ноги. Тот хотел былс тут же рвануться прочь.

— Тпру-у-у!.. Спокойнее, приятель, — мягко успокаивал его Джей Ди, тщетно пытаясь скрыть тревогу в голосе Выпучив глаза, мул смотрел на Рафферти и приплясывав на месте. Шерсть его лоснилась от пота и пены. Мелкая дрожь пробегала по мускулам. Защитной дугой ему распороло правый бок. Рана ужасная, но не смертельная. Ни одна нога не была повреждена.

— Он в порядке? — крикнул Уилл, пытаясь выбраться из машины.

— Вроде бы ничего не сломано, — пробормотал Джей Ди. Внимание его занимал не столько сам мул, сколькс его пустое седло.

— Откуда, черт побери, он взялся? — проворчал Уилл

— Это мул Мэри Ли.

— Должно быть, свалилась где-нибудь. — Уилл обвязал повод вокруг ствола молоденькой лиственницы. — Давай-ка, к дьяволу, выбираться отсюда. Если встретим по дороге Мэри Ли, она сможет заскочить к нам в кузов. Поехали.

Уилл двинулся к машине, слишком занятый мыслями о Саманте, чтобы думать о ком-либо еще. Но Джей Дн. стоя на месте, не сводил глаз с пустого седла. Страх сдавил его сердце при мысли о маленькой городской девчонке, любившей казаться более крутой, чем она была на самом деле. Рафферти вспомнил о всех ее подозрениях и решимости докопаться до правды. И еще он вспомнил о следах охоты, виденных им у ручья Пять Миль, о привязанной к кровати Саманте и о Люси, которую нашли со сквозной раной в груди.

Над лесом в собирающихся тучах уже грохотал гром. Внезапное ощущение смерти словно саваном окутало душу Джея Ди.

Они карабкались по склону холма: Мэри, выбиваясь из сил, тащила за собой Саманту. Лес снова стал гуще, а значит, безопаснее. Здесь можно было стрелять только с очень близкого расстояния.

* * *

Поскользнувшись на мягкой глине, Мэри, задыхаясь, тяжело упала и сильно ударилась правым коленом об острый угол торчавшего из земли камня. Сила тяжести и вес вцепившейся в левую руку Саманты грозили опрокинуть ее на спину, и она отчаянно схватилась свободной правой рукой за густые кустики черники.

Сейчас мы умрем. Сейчас мы умрем, упрямо билось в сознании. Выражение лица Саманты словно подтверждало эту истину. В глазах ее застыла бессмысленно-тупая тоска, как будто душа ее уже отделилась от тела. Рот безобразно скривился. Саманта была в шоке. Мэри показалось, что ее жизненные системы стали отключаться одна за другой, и оставалось убить последнюю, самую незначительную, заставлявшую тело двигаться как бы на автопилоте. Необходимо срочно придумать план. В голове проносился миллион мыслей и чувств: молитвы, желания, сожаления, образы родственников, смутные мысли о детях, которых у нее никогда не будет, Джей Ди. Проклятый тупоголовый ковбой!

Ах, черт возьми, Мэри, сейчас не время!

Откуда-то из самой глубины души, из уголка, о существовании которого она даже не подозревала, Мэри ощутила вдруг неожиданный прилив сил и заставила себя вскочить на ноги. Прислонив Саманту к дереву, Мэри отошла взглянуть, где находится сейчас их преследователь. С этого места был виден водоем, который они обогнули. Охотничьи собаки стремглав неслись сквозь высокую траву. Шерон, с охотничьим ружьем за плечами, следовала прямо за ними. Двигались они быстро, стремительно сокращая расстояние до своих жертв. Очевидно, из-за отвратительного дождя Шерон не намерена была затягивать охоту. Возможно, она решила прикончить их прямо сейчас. А потом отправиться домой и, сидя в теплой ванне, отпраздновать момент своего торжества бутылкой шампанского.

Дождь усилился. Ручьями стекая с деревьев, он насквозь промочил их одежду, плотно прилипшую к телам.

— Я не хочу умирать, — пробормотала в пространстве Саманта, глядя прямо перед собой, точно слепая.

— Тогда делай то, что я тебе скажу! — резко крикнула ей Мэри. Постаравшись изложить свою идею как можно проще и доходчивее, она послала Саманту вперед, по тропинке, а сама, вскарабкавшись на сосну, притаилась среди ветвей.

* * *

Дела в хижине не оказалось. Джей Ди бросился во двор, под навес, где оседлал двух крепких жеребцов, а Уилл, заскочив в сторожку, захватил оттуда два ружья.

Мэри Ли они так и не встретили. Мысли о ней не покидали Джея Ди. Лежит ли Мэри Ли где-то, раненная? Может, она убита? Связано ли как-то ее исчезновение с пресловутыми поисками правды?

И каким, черт возьми, образом вписывается в эту жуткую картину Дел? Боже, он никогда себе не простит, если Дел что-нибудь сделает с Мэри Ли! Это он — Джей Ди — позволил своему дяде окончательно свихнуться здесь. Если окажется, что Дел действительно «дошел до точки», вся ответственность ляжет на Джея Ди. Что, если Люси убил Дел? Что, если это он задушил Даггерпонта? Рафферти не хотелось верить в такую возможность, но желаемое и действительное — далеко не одно и то же.

Безуспешно пытаясь выбросить все эти мысли из головы, Джей Ди вскочил на коня, и они с Уиллом поскакали на северо-запад.

* * *

Шерон подъехала к подножию очередного остроконечного холма и остановилась под сенью столетних сосен. Дождь испортил ей настроение. Она рассчитывала продолжать преследование, пока девушка не остановится, не повернется к ней лицом и не взмолится о пощаде. Но маленькая гадюка оказалась на удивление жизнестойкой, а мерзкий дождь смазал все удовольствие.

Сняв с плеча винтовку, Шерон осмотрела тропинку через оптический прицел с прибором ночного видения. Добыча лежала на земле, скорчившись в бесформенный холмик, примерно в пятидесяти ярдах вверх по склону. Шерон нигде не видела эту дрянную Дженнингс и предположила, что та побежала дальше, бросив обессилевшую девчонку. Других вариантов ей и не оставалось. Она была безоружна и не имела ни малейшей надежды защититься от собак. У Дженнингс не было иного пути спастись от пули, как только продолжить бег, после того как девчонка упала, и надеяться, что Шерон удовлетворится своей исходной целью.

Собаки бегали кругами вокруг лошади, нетерпеливо ожидая команды снова броситься вперед. Но Шерон не спешила с приказом. Еще не время. Ей хотелось подольше наслаждаться сладким моментом предвкушения конца. Она криво усмехнулась: жаль, что Брайс не видит эту сцену. Эван просто не осознает, до чего она сильна. Не понимает, что его сила заключается в Шерон. Без нее он был бы ничто. Без нее он довольствовался бы пресными прелестями таких девчонок, как Саманта Рафферти, или хорошеньких преступниц наподобие Люси Макадам, и его власть постепенно зачахла бы и умерла.

Шерон никогда не допустит, чтобы подобное произошло.

Она пустила лошадь вперед.

Укрывшись в густых ветвях сосны, Мэри наблюдала за Шерон. В голове мелькали сотни непредвиденных обстоятельств. Что, если она промахнется? Что, если упадет рядом с лошадью или на одну из собак? Что, если собаки учуют ее запах? Тогда Шерон останется только вскинуть ружье и спустить курок.

Лошадь подошла на шаг ближе, потом еще на шаг. Мэри наклонилась, жалея, что у нее нет никакого оружия. Но руки ее были пусты, а одними желаниями свою шкуру не спасти.

Не оставляя себе больше ни секунды на размышления, Мэри сорвалась с ветки и накинулась на Шерон Рассел. Обхватив блондинку за плечи, она резко дернула Шерон назад, пытаясь скинуть с седла. Ружье грохнуло выстрелом.

Испуганная лошадь рванулась в сторону, сбросив неудержавшуюся Мэри и прижав правую ногу Шерон к стволу сосны. Взвыв от ярости, Шерон повернулась в седле и направила ружье на Мэри. Та вскочила на ноги и, бросившись вперед, мертвой хваткой вцепилась в ствол винтовки. Она успела опустить дуло и отвести его в сторону как раз в тот самый момент, когда Шерон нажала на курок.

Ружье снова выстрелило, выплюнув пулю в мягкую глину холма. Не выпуская из рук ствола, Мэри дернулась вперед вслед за шарахнувшейся лошадью, отчаянно скребущей землю копытами в желании броситься прочь. Перед Шерон встал выбор: остаться верхом или же бороться за винтовку. С тем же воплем бешенства она спрыгнула из седла на землю.

Движение Шерон отбросило Мэри назад, и она, не удержав равновесия, упала на спину, выпустив ружье и пытаясь не скатиться со склона высотой в сто футов. Она заскользила по намокшей от дождя траве, хватаясь за все подряд, и в результате в руке у нее оказался сломанный сук длиной фута в три и толщиной с бейсбольную биту. Мэри вцепилась в сук, как в палочку-выручалочку, и попыталась с его помощью подняться на ноги, ни на минуту не упуская из виду Шерон.

Глаза приближавшейся к ней кузины Брайса пылали огнем ненависти, а из горла продолжали извергаться ужасные, нечеловеческие вопли и рычание. Шерон приложила приклад ружья к плечу. Мэри рванулась вперед и, взмахнув своей дубиной, снова отбила ствол в сторону. Не теряя ни секунды, она подскочила ближе к Шерон и что было силы ударила ее по руке, сжимавшей ружье.

Винтовка упала и, стуча и позвякивая, покатилась вниз по склону. Обе женщины тут же бросились вслед за ней, толкая и оттаскивая друг друга, и, в конце концов, сплелись в клубок брыкающихся ног и рук.

Саманта наблюдала за схваткой, стоя на тропинке, на вершине холма. Мысли в голове ворочались с большим трудом. Пелена дождя размыла контуры происходящей сцены, сделав ее похожей на сон и словно отделив Саманту от двух женщин стеклянной стеной, которую нельзя преодолеть. Саманте хотелось опуститься на землю, погрузиться в темноту и забвение, где ее никто не сможет обидеть и где она избавится от этого кошмара. Однако тоненький, слабый голосок в душе Саманты кричал, что она должна очнуться, подняться и что-то предпринять.

Саманта встала на ноги и двинулась вниз по холму. И тут собаки оглянулись и, оскалив страшные клыки, уставились на девушку глазами, полными злого огня.

Мэри пыталась освободиться от хватки Шерон. Они скатились на поляну на безлесном участке холма, выступом нависшего над долиной. Ружье валялось в полушаге от них, на самом краю обрыва. Мэри потянулась к винтовке, уже коснувшись пальцами ложа, но тут на нее всем своим весом обрушилась Шерон. Ружье выскользнуло. Мэри перевернулась на спину и попыталась сбросить с себя нападавшую, но руки Шерон тут же сомкнулись у нее на горле и сдавили его. Это были большие и сильные руки, такие же мужеподобные, как и лицо их обладательницы. Сознание Мэри стала заволакивать черная пелена.

Извиваясь под тяжестью превосходившей ее по весу женщины, она безуспешно пыталась развести в стороны мощные, жилистые запястья. Потерпев фиаско, Мэри раскинула руки в стороны и попыталась нащупать что-нибудь, чем можно было бы воспользоваться в качестве орудия. Пальцы наткнулись на зазубренный обломок какой-то деревяшки. Схватив ее, Мэри размахнулась и изо всех сил вонзила обломок в предплечье Шерон.

Шерон вскрикнула, повернулась, чтобы перехватить этот самодельный нож, и потеряла равновесие. Мэри изловчилась и, скинув с себя противницу, вскочила на ноги, мгновенно почувствовав головокружение и слабость в подгибающихся ногах. Шерон, перекатившись на сторону, предприняла новую попытку захватить ружье и преуспела в этом, ухватившись за ремень. Она подтянула винтовку к себе. Мэри бросилась к ней и ударом ноги выбила у нее из рук винтовку, свалившуюся с уступа к подножию горы.

Они снова сцепились в борьбе, нанося друг другу удары, брыкаясь и кусаясь, катаясь по земле, сбрасывая вниз камешки и сучья. Мэри почувствовала, что силы оставляют ее: она же пробежала несколько миль! Шерон, наоборот, была полна сил. Шерон была сумасшедшей. И как только они вскочили на ноги, Мэри обнаружила, что Шерон Рассел обладает еще одним преимуществом — в руке у нее блестел большой охотничий нож.

Услышав звук выстрела, Уилл пустил коня в галоп, совершенно не считаясь ни с условиями местности, ни с животным, ни со своей собственной жизнью.

Джей Ди неотступно следовал за ним, непрестанно думая о Мэри Ли. Конь его, закусив удила, мчался вниз по тропе, скользя копытами на мокрой глине и прошлогодних листьях. Они продирались сквозь кустарник, перелезали через стволы поваленных деревьев, огибая деревья живые и валуны, путаясь в высокой, густой траве. Дождь стучал по листьям, точно град по жестяной крыше. Вода, стекая по широким полям шляп, затрудняла видение. Позабыв все на свете, они неслись вперед.

* * *

Дел, сидя в своем укрытии, наблюдал за происходящим через оптический прицел, занимавший почти всю длину черного карабина. Его самое главное, самое ужасное, самое грозное оружие, патронами которого можно было бы подстригать банановые деревья. Этот карабин Дел намеревался использовать для защиты своей семьи и земли от пришельцев.

Такое время настало. Дел это чувствовал. В голове мысли гудели, будто рой пчел, так что если бы Дел мог вскрыть череп, они сотнями разлетелись бы по всему свету. И ему страшно хотелось это сделать, чтобы прояснить свое сознание. Дел многого хотел. Он хотел бы, чтобы маленькая блондинка — «болтушка» — никогда не приезжала в их места. Она говорила, что тоже видела тигров, но Дел до сих пор не был уверен, не пыталась ли она его надуть? Все блондинки таковы. Одна из них соблазнила Джея Ди — та, которая мертвая. Точно такая же соблазняла долгими ночами самого Дела. Блондинкам верить нельзя.

Дел следил за «болтушкой» от самого своего дома. Но он не собирался идти за ней слишком далеко, так как не очень хотел оставлять свою хижину сейчас, когда неприкосновенность уже была нарушена. Вот почему Дел подялся в свое «паучье гнездо» и ждал. Что-то такое витало в воздухе, предвещая бурю, грозно собиравшуюся над его головой. Дел лежал, распростершись, в «паучьем гнезде» и ждал, когда предчувствие превратится в сгусток энергии.

Он ждал появления «псов войны» и охотников. Но в оптическом прицеле видел только блондинок. Две из них сцепились в борьбе. Они находились на расстоянии примерно пятисот ярдов, прямо под местом засады Дела, на уступе холма, всегда называвшегося Лысой горой. Отсутствие деревьев на Лысой горе давало Делу прекрасную возможность видеть все на ней происходящее; вот только дождь да сгущавшиеся сумерки ухудшали видимость. Блондинки двигались вместе, как танцоры, как любовники, корчась и перекатываясь, сливаясь телами в гротескную мутацию человеческого тела.

Пальцы Дела непрестанно бегали по прикладу карабина, поглаживая и пожимая его. Кончик указательного пальца, прикасаясь к изгибу курка, зудел от нетерпения. Сердце работало, как генератор. И унять этот бешеный ритм не было никакой возможности. Он никак не мог окончательно успокоиться, чтобы как следует все обдумать. Время, казалось, летело с невероятной быстротой, и Дел ничего не мог сделать, чтобы замедлить его хотя бы на мгновение.

Убей их!

Но Дел знал, что не сделает этого.

Защищай ранчо. Честь семьи. Будь героем.

Героем.

Делу припомнились слова маленькой блондинки:

Вы можете стать героем, Дел… Джей Ди будет вами гордиться…

Блондинки продолжали драться: фигуры их сливались и расплывались в пелене дождя до тех пор, пока Дел уже окончательно не мог отделить одну от другой.

Он должен что-то сделать. Сделать правильно. Выполнить нелегкую задачу. Спасти время. Спасти ранчо. Спасти себя.

Дел крепче прижал к плечу карабин и сделал спокойный выдох.

Замерев как статуя, Саманта стояла лицом к собакам и думала, что, если оставаться неподвижной, может быть, каким-то образом удастся стать для них невидимой. Но псы ее уже заметили — ведь большую часть этого дня они гнались за Самантой по ее запаху. Собаки сделали шаг вперед, потом другой. Девушка невольно отступила назад, и тогда вся свора одновременно пришла в движение и рванулась вперед, к ней. Саманта повернулась и попыталась бежать вверх по крутому склону.

Псы оказались от нее на расстоянии одного удара сердца. Саманта огляделась в поисках защиты: схватить камень? Забраться на дерево? Сознание же упрямо кричало: Беги! Она и без того уже слишком долго бежала. Ноги двигались так, словно она шла по пояс в грязи. Казалось, она шла в никуда. В сантиметре от голени щелкнули клыки, и Саманта закричала как раз в тот момент, когда из кустов выскочила лошадь и понеслась, полетела под уклон, навстречу ей:

— Уилл!

Крик Саманты острым ножом пронзил все его существо. У него не было времени заметить раны на ее лице и обезображенные волосы. Все, что он видел, — это ее ужас, руки, протянутые к нему, собак, оказавшихся у самых ног бегущей к нему Саманты.

Уилл на всем скаку нагнулся вперед, одной рукой подхватил Саманту и с трудом затащил ее поперек седла перед собой, совершенно не обращая внимания на пронзившую все тело острую боль.

Джей Ди подскакал к ним, чуть не врезавшись в замедлившую бег лошадь Уилла. Он ясно видел всю Лысую гору. Ясно видел кузину Брайса, вытащившую нож и занесшую его высоко над головой. Ясно видел, как Шерон вонзила его в пытавшуюся отступить Мэри Ли.

Рафферти почувствовал, что сердце у него в груди остановилось. Он опоздал! У него не осталось времени даже на то, чтобы вытащить ружье из чехла, Широко взмахнув руками, Мэри упала на спину, на груди ее по рубашке стало расползаться кровавое пятно. Шерон рухнула вместе с Мэри и, встав на колени, снова занесла нож над головой. Находясь от них на расстоянии пятидесяти футов, Джей Ди был обречен стать свидетелем смерти единственной женщины, которую он когда-либо любил.

Джей Ди выкрикнул имя Мэри. Рука его дернулась к ружью, торчавшему из кожаного чехла. Лезвие ножа вспыхнуло в свете пробежавшей молнии. И тут же воздух разорвал ружейный выстрел, ставший на мгновение единственным звуком, наполнившим всю Вселенную. Свет кружился в глазах Рафферти, пока эхо выстрела перекатывалось от вершины к вершине.

Удар резко отбросил тело Шерон назад. Она навзничь повалилась на землю, обмякшая, безжизненная, с пулей, вошедшей ей точно в центр лба. Выпавший нож, ударившись о край выступа, звеня и подпрыгивая, полетел по склону Лысой горы.

Джей Ди резко отбросил поводья, соскочил с седла, спотыкаясь и скользя по мокрой земле, стремглав подбежал к Мэри и упал рядом с ней на колени. Она посмотрела на него остекленевшим взглядом и медленно моргнула под тяжелыми каплями непрестанно лившегося на лицо дождя.

— О Господи! О Боже, детка, держись! — задыхаясь, промолвил Джей Ди. Он сорвал с себя накидку и укрыл ею ноги Мэри, после чего вытащил из заднего кармана джинсов носовой платок и крепко прижал к сильно кровоточащей ране на ее левом плече. — Держись, милая! Держись…

Мэри смотрела на Джея Ди и ощущала в себе теплую и странную бестелесность, словно у нее не стало ни рук, ни ног. Она не чувствовала своего плеча — лишь тяжелое давление на него.

Джей Ди выглядел так, будто испытывал ту же боль: на лице его застыла маска страдания. Губы Джея Ди дрожали, когда он, стараясь придать Мэри более удобное положение, стянул шляпу и, смяв ее, подложил ей под голову в качестве подушки.

— Не оставляй меня, детка! — прошептал Рафферти, склоняясь над Мэри и отводя с ее лица прядь намокших волос. — О Господи, детка, прошу тебя, не оставляй меня!..

Мэри захотела спросить Джея Ди, не будет ли лучше сделать подобное предложение несколько позже, но мысли никак не укладывались в слова, да и ирония в данный момент казалась не совсем уместной. Слегка повернув голову, Мэри смогла увидеть лежавшую в двадцати шагах от нее мертвую Шерон Рассел: глаза и рот равнодушно открыты, затылок напрочь снесен.

— Кто стрелял? — слабым голосом спросила Мэри.

— Не знаю, — пробормотал Джей Ди. — Кажется, дорогая, тебе нельзя говорить. Лежи спокойно.

Мэри удалось изобразить на лице кривую усмешку:

— Перестань меня поучать, Рафферти!

— Тебя не поучать надо, — проворчал Джей Ди. — Я бы должен перегнуть тебя через колено и отшлепать по мягкому месту за то, что забралась сюда.

— Садист! — сквозь зубы выдавила Мэри, как только первый приступ боли пронзил ее тело. Джей Ди поморщился вместе с ней. — Заявляю тебе прямо сейчас, ковбой, что впредь не намерена терпеть подобного обращения!

Материя под рукой Рафферти набрякла кровью. Стоило Джею Ди плотнее прижать ладонь к ране, как кровь стала сочиться у него между пальцев.

— Черт возьми, Мэри Ли, хотя бы раз в жизни полежи спокойно, — приказал Рафферти, холодея от мысли, что эта самая жизнь ускользает между его пальцев вместе с обильно льющейся кровью.

Мэри наконец вняла его совету и притихла, слишком ясно чувствуя, как последние силы оставляют ее. Джей Ди наклонился над ней, защищая от дождя, бормоча теплые, успокаивающие слова, гладя лоб и щеки, проявляя чувства, которые он, вероятно, никогда бы не смог высказать словами. Мэри любила его. В этот самый момент, когда она понимала, что жизнь, быть может, ускользает от нее навсегда, все прочее стало простым и ясный. Она любит Джея Ди Рафферти. И все в эту минуту потеряло значение: ни их различие, ни их ссоры, ни та глухая стена, которую Рафферти воздвиг вокруг своего сердца, — все это теперь ничего не значило.

Цирк сгорел, и клоуны разбежались, Мэрили. Как же это на тебя похоже!

Она обладала бесподобным талантом — быть мужественной. Как скверно, что теперь это качество ничего уже не стоило.

Мэри еще раз взглянула на Шерон и прикинула: что подумала бы на этот счет семья Рассел? Знал ли Брайс, что его кузина — убийца? Зашла ли его безнравственность так далеко?

— Джей Ди, — прошептала Мэри, — там есть видеопленка. У меня в доме. И книга с пометками судебного секретаря. Проследи, чтобы Куин получил их.

— Тш-ш-ш… — Рафферти дрожащими пальцами прикоснулся к щеке Мэри. — Ты отдашь их ему сама. — Голос Джея Ди стал хриплым и низким, как только он осознал, что Мэри, возможно, и не сможет этого сделать.

— Так — на всякий случай. — Она на минуту закрыла глаза, борясь с жарким пламенем, охватывавшим левую половину тела. Огонь разгорался, потом несколько затих. Мэри облегченно вздохнула: — Джей Ди?

— Что? — промямлил Рафферти, отказываясь от попыток заставить Мэри замолчать. Он хотел слышать ее голос. До конца своей жизни он хотел слышать этот голос каждый день, и страх, что шансы на это тают с каждой минутой, кислотой жег грудь. Глаза наполнились слезами.

— Дел — герой, — прошептала Мэри. — Передай ему, что я так сказала. Гордись им, Джей Ди, — Она снова закрыла глаза и, чувствуя, как в них меркнет свет, прошептала: — Я люблю тебя.

Рафферти уставился на Мэри, чувствуя, как его охватывает паника.

— Мэри Ли! Мэри Ли! — вскричал он во всю силу легких, перекрывая шум накрывавшего их дождя. — Мэри Ли!

Мэри не шевельнулась, не открыла своих огромных голубых глаз. Она лежала, обмякшая и притихшая, ее горячая кровь жгла ладонь Джея Ди. И Рафферти склонился над своей Мэри Ли, чтобы укрыть ее от дождя. Слезы текли по его щекам, когда он прижал губы ко лбу Мэри и прошептал:

— Я люблю тебя… Прошу, не умирай. Я тебя люблю!..