Но все случилось не так, как было задумано. Следующей ночью Хаджари и еще несколько отцовских приспешников похитили меня из дворца и перевезли обратно в Бхринам, где Кишан уже ждал меня с распростертыми объятиями.

– Что случилось? – спросила я.

– Рен оказался крепким орешком. Он отказался помочь нам, поэтому его везут сюда. Мы с тобой должны будем встретить его в главном дворцовом зале. Твой отец считает, что если мы открыто выступим против Рена и дадим ему понять, что действуем сообща, он станет более покладистым. По закону Рен считается пленником твоего отца, но Локеш дал слово, что хочет только припугнуть моего брата, чтобы тот добровольно отдал амулет, после чего мы подпишем все необходимые документы.

– Но…

– Ах, вот и ты, моя дорогая. Кишан, с твоего разрешения я провожу дочь в ее покои, чтобы она могла привести себя в порядок и переодеться до прибытия старшего брата.

– Да, конечно, – закивал Кишан и быстро пожал мне руку, прежде чем отец увлек меня прочь.

Переступив порог своей комнаты, я вскрикнула, увидев ожидавшую меня Ишу. Няня сильно исхудала и выглядела очень усталой, но она жива, а сейчас это было самое главное.

Отец указал рукой на мою постель и приказал:

– Оденься как следует. Я хочу, чтобы ты выглядела как можно лучше, поэтому разрешаю тебе не надевать покрывало. Сегодня ты должна будешь ослепить обоих братьев, чтобы они не могли думать ни о чем, кроме тебя. Если справишься, я сохраню одному из них жизнь. Но если мои планы будут сорваны, – отец подошел ко мне, взял за подбородок и заставил заглянуть в свои глаза, – я отыграюсь на всех, кого ты любишь. Ты хорошо поняла меня, Джесубай?

– Да.

– Вот и славно. Я пришлю за тобой Хаджари. Готовься.

Когда дверь за ним закрылась, Иша бросилась ко мне.

– Ах, милая моя девочка!

– Иша, я так боюсь! Он убьет их!

– Не думай об этом, дитя мое. Кто знает, как все сложится, а пока нужно делать то, что должно… Давай-ка одеваться.

Через два часа я шла по бесконечному коридору, тихо позвякивая браслетами на руках и ногах. В мои волосы были вплетены золотые нити и драгоценные камни. Я впервые в жизни выходила на люди неприкрытая, поэтому чувствовала себя обнаженной, однако постаралась расправить плечи и высоко держать голову. Кишан вышел из-за колонны.

– Джесубай! – ахнул он. – Ты… ты прекрасна!

– Спасибо. Этот наряд выбрал мой отец.

– Наверное, он хочет, чтобы ты вышла за меня сегодня же!

Я через силу улыбнулась ему.

– Наверное.

– Клянусь, Джесубай, я придумаю, как мы сможем быть вместе! Ради тебя я пойду на все!

Он прижался лбом к моему лбу, а я осмелилась положить ладонь на его щеку.

– Я знаю, – прошептала я.

Но я знала и другое. Даже если мой отец сохранит Кишану жизнь, то очень скоро он погубит и его, и ту робкую искру любви, что зародилась между нами. Идя под руку с Кишаном в тронный зал, я уже понимала, что рано или поздно он узнает обо всем, что я натворила, и возненавидит меня. Пытаясь спасти членов семьи Раджарам, я лишь приковала их к себе, так что очень скоро они все разделят мою судьбу.

Выхода не было. Приближаясь к возвышению, на котором стоял трон моего отца, я чувствовала, будто иду на виселицу. Слабая искорка надежды ослепила меня, заставила забыть о действительности, но теперь, сидя рядом с отцом, я погрузилась в нее целиком. Когда в зал привели Дирена, неприглядная правда о моем положении стала настолько очевидной, что мне захотелось кричать.

Дирен был жестоко избит, но это меня не удивило. Если Кишан и был потрясен, то это никак не отразилось на его лице. Мой отец допрашивал Рена, насмехался и издевался над ним. То, что он отбросил маску осторожного и хитроумного дипломата и решил показать свое истинное лицо, говорило лишь об одном – никто не собирался оставлять принцев в живых.

Я сгорала от стыда. Трагедия, которая разыгрывалась на моих глазах, разрывала мне сердце, но я никому не могла помочь. Моего отца нельзя победить. Я с самого начала знала это, но обманывала себя, воображая, будто что-нибудь придумаю.

Я была глупа.

Голос отца прорвался сквозь туман, заволакивающий мой разум.

– Наверное, ты хочешь своими глазами убедиться в моем могуществе? Джесубай, подойди ко мне.

– Нет! – хором вскрикнули Дирен и Кишан.

У меня хватило сил только на то, чтобы покачать головой. Я стояла и смотрела, как отец собирает силы для удара. Он приготовился убить. Я должна была что-то сделать, но страх парализовал меня. Я знала, что отец не простит мне малейшей измены. Я просто оцепенела от ужаса. А потом Дирен сказал, что отцовский яд течет и в моих жилах. И я задумалась, так ли это.

Разве я не злоумышляла против семьи Раджарам, разве не планировала украсть их фамильное сокровище? Разве я не ставила свои интересы выше чужих? Разве не прятала оружие и яды, предназначенные для убийства мужчины, которого мне суждено было полюбить?

Не мой отец был ядовитой змеей, а я. Это я привела двух благородных принцев к смерти. Слезы навернулись на глаза, когда я поняла, что никогда не смогу избавиться от отцовского зла. Оно текло в моих жилах.

Очень больно вдруг узнать, кто ты такая на самом деле. Это открытие стало для меня последней каплей. Я больше не хотела быть дочерью Локеша. Я захотела быть другой. Хорошей. Храброй и благородной. Достойной любви, которую предложил мне Кишан. Жалобный всхлип вырвался из моего горла. Если я ничего не сделаю, то принцы погибнут, но мы с Ишей останемся в живых. Если же я выступлю против отца, он убьет меня вместе с принцами, а потом, как и обещал, медленно и страшно расквитается с моей няней.

– Хочешь послушать, как она кричит? – продолжал отец. – О, уверяю, она делает это превосходно! В последний раз предлагаю договориться по-хорошему. Отдай мне свой амулет.

Его ложь все изменила. Всю жизнь я безумно боялась отца и его могущества. Каждый день, каждое мгновение я жила в смертельном страхе перед ним. Но когда он заявил принцам, будто настолько запугал свою дочь, что может заставить ее кричать от страха, я поняла – именно этого он хочет от меня добиться, но ни за что не добьется. Я решила остаться бесстрастной и безучастной ко всему, что происходит, как будто мой отец был не чудовищем, а обычным смертным.

Он искалечил меня настолько, что почти сломал – и все-таки ему не удалось сделать это до конца. Никогда, ни разу за все шестнадцать лет своей жизни, он не смог заставить меня закричать. Стоило мне вспомнить об этом, как я вдруг почувствовала небывалый прилив сил.

Локеш – я мысленно поклялась больше никогда не называть его отцом – приставил нож к телу Дирена и начал творить заклинание. Я увидела свет, брызнувший от них обоих. Не успела я пошевелиться, как Кишан рванулся со своего места. Он налетел на моего отца, но тот при помощи своей силы отшвырнул его прочь. Пока связанный Дирен тщетно пытался встать на ноги, Локеш набросился на Кишана, но в какой-то миг я увидела, что мой принц сумел вырвать у него из руки нож.

Крики обоих принцев разбудили во мне пламя. Нужно было что-то сделать. Кто-то должен был вмешаться. И я решила, что это буду я. Бросив вызов всей своей сущности, я сжала руками подлокотники золотого кресла и встала.

Чувствуя пьянящую свободу от гнетущего страха перед Локешем, я воздела руки и шепотом взмолилась к богам, чтобы они позволили мне наконец обрести себя и в полной мере использовать дар помогать людям. Подобно храброй золотой рыбке я собрала все силы, чтобы вырваться за пределы, назначенные мне с рождения, и швырнула накопленную мощь в сторону двух принцев.

Моя тайная мольба была услышана. Я всем своим существом почувствовала, как затягиваются раны, нанесенные Локешем.

Когда тот, кого я до сих пор называла своим отцом, взвыл от досады, я бесшумно сошла с места, сделалась невидимой и подобрала с пола нож, брошенный Кишаном.

Я не умела драться, как царица Дэчень. У меня не было никакого плана. Зато теперь имелось оружие. Когда Локеш, перебирая пальцами свой талисман, склонился над Диреном, я нанесла удар. Изо всех сил я глубоко вонзила нож в спину Локеша. Он пронзительно взвыл от бешенства, и этот вопль на мгновение доставил мне радость, но мгновение скоротечно. Я надеялась, что мой удар отвлечет врага настолько, что братья сумеют бежать, но Локеш просто вырвал нож из своей спины, а боли как будто и не почувствовал, словно это был укус пчелы.

Когда он направился к Кишану, я стала видимой и, загородив своего принца, уперлась рукой в грудь Локеша и крикнула:

– Не прикасайся к нему!

– Джесубай, нет! – пролепетал Кишан, пытаясь оттащить меня в сторону, но Локеш уже превратился в разъяренный смерч. Он использовал силу ветра. Она вырвалась из его тела во все стороны, подхватила меня, подняла в воздух и отшвырнула прочь, чтобы освободить Локешу дорогу к Кишану.

Потом я упала, ударилась шеей о ступени возвышения и услышала треск. Я почувствовала боль, но уже через мгновение она исчезла, сменившись блаженным бесчувствием. В тот же миг я перестала дышать. Все вокруг меня замерло, сделалось далеким и призрачным, будто во сне, потом наступила пугающая тишина.

Я еще успела увидеть, как Кишан поднялся на ноги, но замер, будто в оцепенении, и я подумала, уж не Локеш ли заколдовал его. Потом я услышала перезвон колокольчиков, и возле меня очутилась незнакомая прекрасная женщина. Она вошла в кровавую сцену предательства, которое я породила, опустилась рядом со мной на колени и взяла меня за руку.

– Здравствуй, Джесубай, – сказала незнакомка. – Я давно хотела встретиться с тобой.

Она была одета в сверкающие одежды, и у нее были зеленые, словно древесные листья, глаза. Ее руку украшал золотой браслет в форме змеи. Женщина медленно провела рукой над моей шеей и тихо сказала:

– Ты можешь что-нибудь сказать, если хочешь.

– Кто… кто вы такая? Что случилось?

– Я богиня Дурга.

– Богиня? – Слезы навернулись на глаза. Значит, мои молитвы богам все-таки были услышаны! – Ты пришла спасти нас?

Она печально покачала головой.

– Нет. Я пришла не за этим.

– Но я не понимаю! Зачем же ты здесь?

– Я же сказала, мне хотелось встретиться с тобой.

– Зачем?

– Я хотела понять, кто ты такая. – Богиня взглянула на мужчин, застывших на своих местах, и тихо добавила: – А главное, мне хотелось узнать, любила ли ты его.

– Кого?

– Кишана.

Наверное, я очень сильно ударилась головой и теперь бредила наяву, но пригрезившаяся мне прекрасная богиня казалась живой и настоящей. А главное, в ней было нечто такое, отчего мне захотелось признаться ей во всем.

– Да, – тихо ответила я. – Я люблю его. Я очень сожалею обо всем, что случилось с Диреном. Он хороший человек. Он не заслужил такой судьбы. Если бы я могла начать все сначала, никогда бы не сделала того, что сделала.

Богиня долго смотрела на меня, потом кивнула.

– Я тебе верю.

– Они не заслужили, чтобы их судьбы скрестились и переплелись с моей.

– Тебе не стоит беспокоиться об их судьбе, Джесубай.

– Но Локеш…

Она коснулась пальцами моей щеки, наклонилась и прошептала:

– Твой отец будет повержен, но не сейчас.

– Я доживу, чтобы увидеть это своими глазами?

Богиня помолчала, обдумывая мой вопрос, потом нехотя, словно через силу, сказала:

– Я не разделяю распространенных опасений по поводу знания будущего, поэтому отвечу на твой вопрос. – Богиня взяла мою руку, накрыла своими ладонями. Не успела я удивиться тому, что ничего не чувствую, как услышала: – Это твой последний день, Джесубай. Ты упала и слома-ла шею.

– Но я могу исцелить себя!

Богиня покачала головой.

– Дар защиты и исцеления, который ты отдала братьям, оплачен самой высокой ценой. Ты истратила свои силы, защитив принцев. Ты стала смертной, Джесубай.

Я заплакала. Богиня терпеливо ждала, когда я снова смогу говорить.

– Значит, я проявила себя? Я доказала тебе, какая я?

– Тебе ничего не нужно мне доказывать, Джесубай.

– Пусть так, но Кишан однажды сказал, что даже самое ничтожное существо может получить награду, если боги сочтут его достойным.

Богиня помедлила, потом еле заметно кивнула.

– О какой же награде ты просишь?

– Ты… ты позаботишься о нем?

Богиня кивнула – торжественно, но с едва заметным облегчением.

– Да. Я буду присматривать за обоими принцами, даю тебе слово.

– Ты можешь еще спасти Ишу?

– Кто такая Иша?

– Моя служанка. Локеш обязательно отомстит ей за все.

Богиня быстро вскинула глаза, несколько мгновений вглядывалась куда-то за пределы моего видения, потом кивнула.

– Да. Я предложу ей убежище.

– Тогда моя жертва была не напрасна.

– Да, Джесубай. А теперь отдохни, малышка. Ты очень храбрая.

Богиня исчезла в ослепительной вспышке света, а я снова перестала дышать. Кишан подхватил меня на руки, прижался губами к моему виску и умоляюще зашептал:

– Дайита, любовь моя! Не покидай меня…

Наверное, я не заслужила этот последний дар – дар его сбивчивых, проникновенных слов и обещаний, но мое сердце все равно переполнилось благодарностью.

Последнее, о чем я пожалела, прежде чем меня навсегда унесло из смертной жизни, была не разлука с Ишей, не Дирен, упрямо противостоящий моему отцу, и даже не расставание с Кишаном. Обещание богини дало мне надежду на то, что у них все будет хорошо.

Нет, в тот миг, когда я умирала, а Кишан наконец прильнул к моим губам долгим поцелуем, о котором я мечтала с той самой ночи, когда стояла рядом с ним в царском саду, я сожалела, что уже ничего не могу почувствовать. Смерть отняла у меня возможность попробовать восхитительный вкус его губ, но все равно Кишан остался последним и единственным, что я видела, покидая этот мир.