Я сидела на краешке кровати и размышляла обо всем, что рассказал мне Рен. Теперь, глядя на тигра, я думала — или даже надеялась, — что попросту выдумала всю эту историю. Может быть, у меня начались галлюцинации после путешествия по джунглям? Или все-таки нет? Неужели под этой полосатой шкурой в самом деле скрывается человек?

Рен растянулся на полу, положив голову на лапы. Он долго-долго смотрел на меня своими прекрасными синими глазами, и я поняла, что все это было правдой.

Рен сказал, что шаман придет на рассвете, а значит, у меня оставалось еще несколько часов. Кровать выглядела заманчиво. Немного вздремнуть было бы очень кстати, но я чувствовала себя ужасно грязной. Первым делом нужно было вымыться, поэтому я отправилась обследовать ванну и выяснила, что наполнять ее предстоит старым дедовским способом, то есть при помощи ведра.

Я принялась за тяжкий труд — накачать воду в ведро, вылить его в ванну и начать все сначала. Могу сказать только одно: по телевизору все это выглядит гораздо проще, чем в жизни. Я думала, у меня руки отвалятся после первых трех ведер, однако мысль о том, как приятно будет выкупаться, заставила превозмочь боль. В конце концов мои бедные руки убедили меня в том, что половины ванны будет вполне достаточно.

Сбросив кеды, я взялась за пуговицы рубашки и успела расстегнуть ее почти до половины, когда вдруг вспомнила, что я не одна. Запахнув полы рубашки, я обернулась и наткнулась на взгляд Рена.

— Нечего сказать, хорош джентльмен! Нарочно притаился, как мышка, да? Нет, мистер, так дело не пойдет. Лучше тебе посидеть снаружи, пока я моюсь. — Я взмахнула рукой. — Иди-ка… посторожи дом или займи себя еще чем-нибудь.

Я распахнула дверь, и Рен нехотя выбрался наружу. Быстро раздевшись, я влезла в едва теплую воду и стала оттирать свою грязную кожу домашним травяным мылом отшельника. Хорошенько вымыв голову куском мыла с запахом лимона и шалфея, я прополоскала волосы и немного полежала на спине, погрузившись в размышления. Вот что я ввязалась? Почему мистер Кадам ничего мне не рассказал? Чего они все от меня ждут? И сколько мне еще торчать в джунглях Индии?

Вопросы лихорадочно роились у меня в голове, заглушая трезвый голос разума. Любые более-менее связные мысли разлетались в стороны, подхваченные вихрем смятения. В конце концов я оставила попытки разобраться во всей этой путанице, вылезла из ванны, вытерлась, оделась и впустила Рена, который лежал перед домом, привалившись спиной к двери.

— Все, теперь можешь вернуться. Я полностью одета.

Рен вошел в дом, а я уселась с ногами на кровать и принялась расчесывать свои спутанные волосы.

— Вот что, Рен, когда мы отсюда выберемся, я устрою мистеру Кадаму хорошую головомойку. А ты не радуйся, с тобой у меня будет разговор особый. У меня к тебе очень много вопросов, так что готовься заранее!

Я заплела волосы и завязала их зеленой лентой. Потом закинула руки за голову, улеглась на подушку и стала смотреть в бамбуковый потолок. Рен положил голову на матрас и уставился на меня виноватым тигриным взглядом.

Не выдержав, я рассмеялась и погладила его по голове — сначала неуверенно, но Рен так доверчиво потянулся ко мне, что я быстро преодолела свою робость.

— Все нормально, Рен. Я не сержусь, честное слово. Мне просто обидно, что вы мне не доверяли.

Он лизнул меня в руку и растянулся на полу, а я повернулась на бок и стала смотреть на него.

Наверное, я уснула, потому что когда открыла глаза, в хижине было темно, а на кухне тускло светилась лампа. Возле стола сидел какой-то незнакомый старик.

Я села и потерла глаза, поражаясь тому, что так долго проспала. Шаман ловко ощипывал листья с растений, разложенных на столе. Когда я встала, он поманил меня к себе.

— Ага, маленькая леди! Много спала. Очень усталая. Очень-очень усталая.

Я подошла к столу, и Рен двинулся за мной. Он зевнул, выгнул спину, по очереди потянул лапы, а потом уселся возле моих ног.

— Голодная? Поесть. Хорошая еда, ммм? — Шаман почмокал губами. — Очень вукусно! — Встав со своего места, маленький старичок зачерпнул несколько ложек ароматной овощной похлебки с травами, кипевшей в глиняном горшке на дровяной плите, обернул миску теплой лепешкой и подошел к столу. Он поставил передо мной миску, довольно кивнул и снова уселся обрывать листья с растений.

Похлебка пахла божественно, особенно после полутора суток, проведенных на воде и энергетических батончиках.

Шаман пощелкал языком.

— Какое твое имя?

— Келси, — с полным ртом выдавила я.

— Каль-си? У тебя хорошее имя. Сильное.

— Огромное спасибо вам за еду. Очень вкусно!

В ответ он буркнул что-то неразборчивое и небрежно махнул рукой.

— А вас как зовут? — поинтересовалась я.

— Мое имя… о нет, оно слишком необъятно. Ты называешь меня Пхет.

При ближайшем рассмотрении Пхет оказался маленьким морщинистым старичком с венчиком вьющихся седых волос вокруг затылка. Его лысая макушка ослепительно сверкала в свете лампы. Он был одет в грубое домотканое одеяние серо-зеленого цвета и сандалии. Материя плотно обертывала его тощие руки, а из-под подола торчали голые ноги с узловатыми коленями. Плечи старика были небрежно укутаны саронгом, и я украдкой подивилась тому, как такая легкая ткань вообще удерживается на его тощей фигурке.

— Пхет, простите меня за бесцеремонное вторжение. Мне, правда, очень неудобно. Это Рен привел меня сюда. Понимаете…

— Да-да, Рен, твой тигр. Да, Пхет ведает, почему ты здесь. Аник говорит, вы с Реном идете, поэтому я сегодня отправлялся к озеро Суки для… приготовлений.

Я зачерпнула еще одну ложку похлебки, а шаман принес мне чашку воды.

— Вы говорите о мистере Кадаме? Он сообщил вам, что мы придем?

— Да-да, Кадам сказавши Пхет. — Шаман отодвинул травы в сторону, расчистив угол стола, и вытащил откуда-то маленькую клетку, в которой сидела хорошенькая красная птичка. — Озеро множится птицами, но такая совсем очень редкая.

Шаман наклонился над клеткой, пощелкал языком и покачал пальцем перед прутьями. Потом он стал негромко напевать и приговаривать на своем языке. Через какое-то время он снова повернулся ко мне и пояснил:

— Пхет целый день возился ловлей. Птичка поет ка-ра-си-вую песню.

— Она споет для нас?

— Кто знающ? Иногда эта птица совсем без песни, никогда в жизни. Спеть только наиболее особенному человеку. Каль-си есть особенный человек?

Он громогласно расхохотался, как будто отпустил какую-то потрясающую шутку.

— Пхет, а как зовут эту птичку?

— Это птенец Дурги.

Я доела похлебку и отодвинула миску.

— А кто такая Дурга?

— А, Дурга! Это ка-ра-си-вая богиня, а Пхет, — шаман ткнул пальцем себя в грудь, — ее послушный ничтожный слуга. — Он снова придвинул к себе кучу листьев и принялся за работу.

— То есть вы жрец Дурги?

— Жрец, поучающий остальных людей. Пхет, проживающий один. Служить сам.

— Вам нравится жить одному?

— Жить одному разрешает ясно мыслить, много слышать и много видеть. Другие люди — слишком много речей.

«А он по-своему прав… Я ведь тоже люблю побыть одна. Единственная проблема в том, что если все время быть одной, то неизбежно станешь одинокой…»

— М-м-м… Ваша птица очень красивая.

Он молча кивнул, не отрываясь от работы.

— Можно я помогу вам с листьями? — спросила я.

Пхет широко улыбнулся, показав недостающие зубы. При этом глаза его почти полностью утонули в глубоких бронзовых морщинках.

— Желание помочь мне? Да, Каль-си. Следи за Пхет. Делай, как Пхет. Попробуй собой.

Он взял стебелек и провел по нему пальцами сверху вниз, срывая листья. Потом протянул мне веточку с узкими листочками, похожую на какую-то разновидность розмарина. Я ощипала душистые зеленые листья и высыпала их кучкой на стол. Затем мы дружно принялись за дело.

Оказалось, что Пхет занимается сбором и выращиванием трав на продажу. Он показал мне разные растения и рассказал, как они называются и для чего используются. Кроме этого у него был огромный запас сушеных трав, развешанных на потолке, и он очень подробно описал мне каждое растение. Некоторые названия были мне знакомы, о других я услышала впервые.

Из всего многообразия растений меня больше всего заинтересовали арджуна — измельченная кора какого-то дерева, применяющаяся для улучшения кровообращения и пищеварения; турмерик, который не только способствует кровообращению, но и помогает при проблемах с органами дыхания, и листья нима, кажется, тоже как-то влияющие на пищеварение. Каюсь, про ним я подробно не расспрашивала. Еще я запомнила растение под названием готу кола со сладковато-горьким запахом. Пхет сказал, что готу кола продлевает жизнь и дает энергию. Листья брахми помогают лучше думать, а шатавари излечивает все женские проблемы.

Забравшись на невысокий табурет, шаман снял с потолка несколько сухих растений, заменил их свежими, а потом достал ступку и пестик. Он показал мне, как измельчать травы и растирать их пестом, и оставил меня наедине с кучкой разных растений.

Сам он открыл какую-то банку, заполненную твердыми золотистыми шариками смолы. Я потянула носом и радостно воскликнула:

— Ой, а я знаю этот запах! Я встречала его в джунглях. Это такая липкая клейковина, которая капает с деревьев, да?

— Очень правильно, Каль-си. Это носит имя олибанум и происходит от дерева босвелия. Наверное, ты зовешь его другим хорошим именем — ладан.

— Ладан? Всю жизнь ломала голову, что же это такое!

Пхет вытащил из банки золотистую крошку и протянул мне.

— На, Каль-си, попробовать.

— Вы предлагаете мне это съесть? Я думала, это какие-то благовония.

— Возьми, Каль-си, попробовать. — Он положил крошку себе на язык, и мне ничего не оставалось, как последовать его примеру.

Ладан пах очень сильно, а вкус у него оказался сладким и теплым. По консистенции он напоминал липкую смолу. Пхет старательно прожевал свой кусочек редкими зубами и улыбнулся мне.

— Вукусно, Каль-си? А теперь долго дыши.

— Долго дышать?

Шаман с шумом втянул в себя воздух, и я сделала то же самое. Тогда он с такой силой хлопнул меня по спине, что кусок ладана непременно вылетел бы у меня изо рта, если бы не успел до этого намертво приклеиться к зубам.

— Видишь? Хорошо для твой жулу-док, твой дыхание, никакого беспокойства! — Он протянул мне баночку с ладаном. — Береги, тебе это хватает.

Поблагодарив за подарок, я убрала банку в рюкзак и снова вернулась к ступке и пестику.

— Каль-си, ты путешествуешь длинный путь, да? — спросил Пхет.

— О да, еще какой длинный!

Я рассказала ему, как впервые увидела Рена в Орегоне и как отправилась в Индию вместе с мистером Кадамом. Я описала исчезновение грузовика, долгую дорогу через джунгли и закончила тем, как мы нашли эту хижину.

Пхет слушал очень внимательно и время от времени кивал.

— Но ведь твой тигр не есть всегда тигр. Не прав ли я в этом речении?

Я посмотрела на Рена.

— Да, вы правы.

— И ты хочешь помочь этому тигру?

— Да, я хочу ему помочь. Я все еще злюсь из-за того, что он меня обманул, но понимаю, почему он так поступил. — Я потупилась и пожала плечами: — Да, я хочу, чтобы он был свободен!

В тот же миг маленькая красная птичка вдруг залилась красивой песней и не умолкала несколько минут. Пхет закрыл глаза и слушал, тихонько напевая про себя, лицо его светилось благоговейным восторгом. Когда птичка смолкла, он открыл глаза и со счастливой улыбкой посмотрел на меня.

— Каль-си! Ты очень совсем особенная! О, радость заполняет меня! Пхет удостоен слушать песню Дурги! — Он радостно вскочил и засуетился среди своих банок и горшочков. — А сейчас ты должна совершить временную передышку. Завтра наступит наиболее важный рассвет. Пхет будет молиться в глухие часы ночи, а твоя необходимость — спать. Завтра ты начинать твой переход. Очень тяжелый и трудный. С первым светом Пхет поможет Каль-си и тигру. Открывать секрет Дурги. А теперь иди уснуть.

— Но я только что хорошо выспалась, у меня сна ни в одном глазу! Можно я посшку с вами? У меня к вам столько вопросов!

— Нет. Пхет берется за моления. Срочно необходимо поблагодарить Дургу за нежданную милость. А тебе жизненно важный покой. Травяной сбор Пхета приведет Каль-си сон.

Шаман бросил в чашку несколько листочков и залил их кипятком. Через минуту он протянул мне напиток и велел выпить все до капли. По запаху питье напоминало мятный чай с примесью какой-то пряности, похожей на гвоздику. Я с удовольствием осушила чашку, и Пхет тут же погнал меня в кровать, отослав Рена следом. Пригасив лампу, он закинул на плечо сумку, улыбнулся мне и ушел, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Я легла, твердо зная, что ни за что не усну, но не успела опомниться, как провалилась в дремоту — уютную, серенькую, без сновидений.

Рано утром Пхет разбудил меня громкими хлопками в ладоши.

— Эй-эй, Каль-си и злосчастливый Дирен! Пхет молить Дургу даже хотя вы спали. И потому Дурга сотворяет чудо! Нужно просыпаться! Соберитесь и будем иметь беседу.

— Сейчас, Пхет, я быстро!

Я задернула занавеску и поспешно оделась.

На кухне Пхет уже наварил яиц и высыпал их в большую миску для Рена. Умывшись травяным мылом, я села за стол, расплела косы и стала пальцами расчесывать волнистые пряди.

Рен прекратил есть, с шумом проглотил полную пасть яиц и стал смотреть, как я причесываюсь.

— Рен, прекрати на меня пялиться! Ешь свои яйца. Ты, наверное, голодный, как тигр.

Но он вернулся к еде только после того, как я убрала волосы в хвост. Оказалось, что Пхет приготовил тарелку и для меня. На ней было немного зелени с его огорода и чудесный омлет. Покончив с делами, шаман уселся и заговорил:

— Каль-си, сегодня я очень благоприятный человек. Дурга воззвать голосом ко мне. Она поможет вам! В очень давний год Аник Кадам пришел ко мне искать средство помочь Дирену. Я дал ему совет понять, что Дурга особенно доброжелательствует тиграм, но ничто не помогало утешить Кадама. Он спрашивал, что ему делать? Той ночью Пхету пришел сон про двух тигров — одного светлого, как луна, второго черного, как ночь. Дурга тихо говорила ко мне. Она произнесла, что только особенная девушка может нарушить проклятие. Пхет постиг, что эта девушка — любимица Дурги. Она сразится за тигра. Я говорил Анику: ищи девушку, избранную богиней. Я дал ему указания про девушку: одинокая, темные волосы, темные глаза. Она будет предана тигру, а слова ее могучи, как музыка богини. Поможет тигру снова стать свободным. Я так проговорил Анику: найди избранницу Дурги и приведи ко мне.

Он положил на стол свои коричневые, скрюченные старостью руки и всем телом наклонился ко мне.

— Каль-си, Пхет постиг: ты — многожданная избранница Дурги.

— Что вы такое говорите, Пхет!

— Ты сильная, красивая воительница, как Дурга.

— Я? Сильная? Красивая воительница? О нет, вам точно нужна другая девушка.

Рен низко зарычал, а Пхет поцокал языком.

— Нет. Птенец Дурги пропел для тебя. Ты — правильная девушка! Не отталкивай свою судьбу, не выпалывай ее, как сорняк. Это бесценный, очень дорогой цветок. Терпение. Жди свое время, и цветок раскроется.

— Хорошо, Пхет. Я постараюсь. Но что я должна делать? Как мне разрушить проклятие?

— Дурга поможет тебе в пещере Канхери. С подмогой ключа открой комнату.

— Какого ключа?

— Ключ распознается в печати Муджулайнской империи. Тигр знает. Найди подземное место в пещере. Печать — это ключ. Дурга приведет тебя в ответ. Освободишь тигра.

Меня забила дрожь. Я просто не могла вместить в себя столько всего разом. Потайные пещеры, таинственные послания, роль избранницы какой-то индийской богини, путешествие через джунгли в обществе тигра… Нет, это было слишком для моего бедного разума. Я была оглушена и раздавлена. В голове у меня кричало: «Нет, неправда! Это невозможно! Невозможно! Как я умудрилась влипнуть в эту безумную историю? Ах да, чуть не забыла! Я же сделала это по собственной воле!»

Пхет с любопытством наблюдал за мной. Потом молча накрыл мою ладонь своей. Рука у него оказалась теплая и сухая, как бумага, и почему-то мне сразу стало спокойнее.

— Каль-си, имей веру в свою сущность. Ты сильная женщина. Тигр защитит тебя.

Я посмотрела на Рена, который сидел на бамбуковом полу и с тревогой заглядывал мне в лицо.

— Да, я знаю, он обо мне позаботится. Я хочу помочь ему снять проклятие. Просто это все оказалось немного… страшновато.

Пхет сжал мою руку, а Рен положил лапу мне на колено. Я проглотила комок страха и загнала его поглубже на дно сознания.

— И куда нам сейчас идти? В пещеру?

— Тигр знает, куда идти. Следуй за тигром. Раздобудь печать. Нужно торопиться ускорить отправление. Но раньше чем ты уйдешь, Каль-си, Пхет подарит тебе молитву и знак богини.

Он поднял со стола небольшую связку листьев, которые мы с ним ощипывали накануне ночью. Негромко напевая, шаман помахал листочками в воздухе вокруг моей головы, потом спустился ниже к рукам. Вытащив из пучка один листочек, он провел им по моим глазам, носу, губам и лбу. Затем Пхет повернулся к Рену и проделал с ним то же самое.

После этого он встал и достал небольшую банку, наполненную какой-то коричневатой жидкостью. Взяв тоненький стебелек, очищенный от листьев, Пхет окунул его в банку и стал чертить на моей правой руке какой-то замысловатый геометрический орнамент. Жидкость пахла очень резко, а кружевные спирали, которые выводил Пхет, напоминали традиционную роспись хной.

Когда все было закончено, я повертела рукой во все стороны, любуясь сложным узором. Рисунок целиком покрывал тыльную сторону моей правой руки, ладонь и кончики пальцев.

— Для чего это? — спросила я.

— Такой символ могущественный. Останется на много-много дней.

Пхет собрал все листья и стебли, бросил их в старую чугунную дровяную плиту и быстро наклонился над ней, вдыхая дым. Потом с поклоном повернулся ко мне.

— Каль-си, теперь время расстаться. — Рен тут же двинулся к двери. Я тоже поклонилась Пхету, а потом крепко обняла его.

— Спасибо вам за все, что вы сделали. Я никогда не забуду вашу доброту и гостеприимство!

Он тепло улыбнулся и сжал мою руку на прощание. Я схватила свою сумку и рюкзак, поднырнула под низкую притолоку и вышла наружу следом за Реном.

Пхет стоял у двери своей хижины и с улыбкой махал нам рукой.