На следующее утро я нашла на комоде Муджулайнскую Имперскую печать. Это оказался красивый камень сливочно-белого цвета с золотыми бороздками цвета ржавчины и мягкой лентой для ношения. Я взяла тяжелый предмет в руки, чтобы получше рассмотреть, и тут же заметила вырезанные слова, которые, если верить Рену, обозначали «мудрость, зоркость, храбрость и сострадание». На основании печати был изображен распустившийся цветок лотоса. Тщательность прорисовки мельчайших деталей говорила о высоком мастерстве художника. Я долго любовалась прекрасным цветком.

«Если Рен не обольщается и его отец действительно был верен этому девизу, то он был очень хорошим царем».

Минуту-другую я пыталась мысленно нарисовать себе портрет раджи в образе постаревшего Рена. Мне было нетрудно представить Рена возглавляющим людей. Было в нем нечто располагающее, пробуждающее инстинктивное желание доверять и подчиняться. Я невесело усмехнулась. Да уж, женщины с радостью последуют за ним хоть в омут головой!

Но ведь мистер Кадам служил Рену больше трехсот лет… Сама по себе мысль о том, что Рен сумел внушить человеку пожизненную верность, вызывала трепет. Прервав свои размышления, я с новым уважением посмотрела на старинную печать.

Затем я расстегнула оставленную мистером Кадамом сумку и обнаружила в ней фотоаппараты, цифровой и одноразовый пленочный, спички, набор инструментов для копания, электрические фонари, перочинный нож, непромокаемые спички, плотную бумагу и уголь для выполнения оттисков, еду, воду, карты и еще кучу разных вещей. Некоторые предметы были упакованы в водонепроницаемые пластиковые пакеты. Я взвесила сумку в руке — как ни странно, она оказалась мне по силам.

Вбежав в гардеробную, я мимоходом коснулась рукой своего платья и вздохнула. Потом натянула первые попавшиеся джинсы с футболкой, зашнуровала новые ботинки и захватила свои старые кеды.

Спустившись вниз, я нашла мистера Кадама на кухне, где он нарезал манго к завтраку.

— Доброе утро, мисс Келси, — сказал он и посмотрел на мою шею. — Я вижу, вы уже нашли печать.

— Да. Она просто прелестная, только немного тяжелая. — Я переложила на свою тарелку несколько ломтиков манго и налила себе свежесваренного шоколада. — Вы все эти годы берегли ее?

— Да. Эта печать очень много для меня значит. Она была изготовлена не в Индии, а в Китае. Такие старые печати сегодня большая редкость. Она сделана из камня шоушань, и хочу заметить, что, вопреки распространенному заблуждению, это совсем не разновидность жадеита. Китайцы верили, что шоушань — это разноцветные яйца птицы Феникс, найденные в высоких горных гнездах этих загадочных созданий. Храбрецы, с риском для жизни добывавшие камни шоушань, удостаивались великих почестей, славы и богатства. Только самые богатые люди могли владеть предметами, сделанными из этих драгоценных камней. Теперь вы понимаете, какая великая честь была оказана деду Рена, когда он получил эту печать в подарок. Это бесценная реликвия царской семьи. А вас, надеюсь, порадует вот какое свойство шоушаньского камня — он приносит удачу тому, кто им владеет или носит на себе. Возможно, эта печать не раз поможет вам в пути.

— Получается, семья Рена была особенной?

— Очень, мисс Келси.

Не успели мы приняться за завтрак, состоявший из свежего йогурта и манго, как на кухню вошел Рен и первым делом положил голову мне на колени.

Я почесала его за ухом.

— Молодец, что решил к нам присоединиться. Наверное, волнуешься перед путешествием, да? Представляю, что ты должен чувствовать, зная, что проклятие вот-вот будет снято!

Рен не сводил с меня пристального взгляда, словно просил немедленно отправиться в путь, но мне не хотелось торопиться. Чтобы успокоить тигра, я стала скармливать ему ломтики манго. Немного утихомирившись, он уселся и с аппетитом принялся за угощение, слизывая сок у меня с пальцев.

— Прекрати! — засмеялась я. — Щекотно же! — Он не только не послушался, но полез своим языком вверх по моей руке, облизав меня до самого рукава футболки. — Фу, это уже безобразие, Рен! Хватит. Хватит, я сказала. Ладно, идем.

Я вымыла руку, в последний раз обвела взглядом кухню и поспешила в гараж. Мистер Кадам был уже во дворе вместе с Реном. Он взял у меня сумку, поставил ее на пассажирское сиденье и открыл мне дверь джипа.

— Будьте осторожны, мисс Келси, — предупредил мистер Кадам напоследок. — Рен будет охранять вас, но впереди множество опасностей. Некоторые мы предусмотрели, но я уверен, что вы столкнетесь с таким, о чем я и подумать не мог. Будьте осторожны, умоляю вас.

— Конечно. Надеюсь, мы скоро вернемся.

Я подняла стекло и выехала задом из гаража. Навигатор тут же бодро запищал, подсказывая, куда ехать. И снова, уже в который раз, я с благодарностью подумала о предусмотрительности мистера Кадама. Без него мы с Реном уже сто раз пропали бы!

Поездка прошла без особых приключений. Первый час мы путешествовали практически по пустой дороге. По мере приближения к Мумбай движение стало уплотняться, однако к этому времени я уже привыкла ехать по левой стороне. Еще через четыре часа грунтовая дорога привела нас к парку.

— Так, теперь нам туда. Если верить карте, дорога до пещер занимает два с половиной часа. — Я посмотрела на часы и продолжала: — А следовательно, нам предстоит убить целых два часа, выжидая, пока стемнеет и туристы разойдутся.

Рен выпрыгнул из машины и следом за мной отправился на поиски тенистого местечка в парке. Там он растянулся на траве, а я села рядом. Сначала я опиралась на тигра спиной, а потом совсем осмелела и положила на него голову. Глядя на верхушки деревьев, я стала болтать без умолку. Я рассказала Рену о своем детстве с родителями, о том, как ездила в гости к бабушке, и о каникулах, которые у нас было принято проводить всей семьей.

— Мама была медсестрой в доме для престарелых, но потом решила оставить работу, чтобы заниматься только мной, — пояснила я, погрузившись в самые светлые воспоминания. — Она пекла лучшее в мире шоколадное печенье — с двойным шоколадом и с арахисовым маслом. Мама считала, что лучший способ выразить свою любовь — это испечь вкусное печенье, наверное, поэтому в детстве я была такая толстушка. А папа был типичным жизнерадостным американским отцом, из тех, что по выходным обожают готовить барбекю на заднем дворе. Он преподавал математику в школе, и, похоже, его увлечение передалось мне, потому что я обожаю математику. В нашей семье все любили читать, у нас была своя уютная домашняя библиотека. В детстве я обожала книжки доктора Сьюза. Даже сейчас, стоит мне открыть книгу, как я чувствую, будто мама с папой рядом. Мы много путешествовали, мама с папой обычно останавливались в маленьких пансионах, и мне всегда брали отдельную комнату. Мы объехали почти весь штат, видели яблоневые сады и старые шахты, тематические баварские городки, где на завтрак подавали немецкие оладьи, ездили в горы и к океану. Думаю, ты бы тоже влюбился в наш Орегон. Конечно, в отличие от тебя, я не объездила целый мир, но все равно не могу себе представить место красивее, чем мой родной штат!

Слово за слово, я рассказала Рену о школе и о своих несбыточных мечтах о поступлении в университет, поскольку моих средств хватало только на обучение в местном колледже. Я даже рассказала ему о том, как мои родители погибли в автокатастрофе, об отчаянном одиночестве, которое принесла мне их смерть, и о том, как мне живется в приемной семье.

Рен методично помахивал хвостом, давая понять, что не спит, хотя это было довольно странно — мне казалось, я давно усыпила его своей болтовней. Наконец я сама выдохлась, стала клевать носом и незаметно для себя уснула, разморенная жарой, а проснулась оттого, что Рен вдруг встрепенулся и сел.

Я с наслаждением потянулась.

— Уже пора идти, да? Ладно, веди.

Около двух часов мы брели через парк. Растительность здесь была не такой густой, как в заповеднике Явал. Деревья росли довольно далеко друг от друга, склоны и пригорки были усеяны красивыми фиолетовыми цветами. Однако когда я подошла поближе, то увидела, что цветы вянут от жары. Наверное, они распускались лишь в краткий период муссонных дождей и скоро должны были отцвести.

По дороге нам встретилось много тиковых деревьев и бамбука, но остальные растения были мне незнакомы. Видели мы и зверей. Я заметила кроликов, оленей и даже дикобразов. Задрав голову, можно было увидеть в небе множество разноцветных птиц.

А однажды, когда мы проходили под особенно густыми деревьями, я услышала в вышине странные всполошенные звуки и увидела макак, скакавших по самым верхним веткам. Макаки были знакомые и безобидные, но чуть дальше, в глубине парка, мне повстречались гораздо более опасные существа. Один раз я обогнула здоровенного питона, свисавшего с ветки дерева и глядевшего на меня своими черными немигающими глазками. Крупные вараны с раздвоенными языками и длинными спинами с недовольным шипением перебегали нашу тропу. Большие толстые жуки с ленивым гудением кружили в воздухе, как пьяные, врезались на лету во все вокруг и снова с жужжанием продолжали свой полет.

Все это было очень мило, но довольно страшно, поэтому я была рада, что иду рядом с тигром. Время от времени Рен спрыгивал с тропы и поворачивал в сторону, и я догадывалась, что таким образом он избегает некоторых нежелательных мест или — тут я внутренне содрогалась — нежелательных существ.

Примерно через два часа мы подошли к краю джунглей перед пещерами. Лес стал заметно редеть, а затем перед нами показался совершенно голый холм. Каменные ступени вели вверх по склону к входу, но мы находились слишком далеко, чтобы разглядеть сами пещеры. Я направилась было к ступенькам, но Рен преградил мне дорогу и подтолкнул обратно к деревьям.

— Хочешь еще подождать? Ладно, как скажешь.

Мы уселись под какими-то кустами и прождали еще около часа. Теряя терпение, я смотрела, как туристы выходят из пещеры, неторопливо спускаются по лестнице и идут на парковку. Мне было слышно, как они оживленно переговариваются, садясь в машины.

— Жаль, что мы не могли доехать прямо сюда, — с завистью вздохнула я. — Это избавило бы нас от многих проблем. К сожалению, посетители вряд ли отнеслись бы с пониманием к тому, что я путешествую в обществе тигра. Да и смотрителю парка это тоже не понравилось бы.

Наконец солнце село, и люди разошлись. Рен осторожно вышел из-за деревьев и принюхался. Видимо, все было в порядке, поскольку он начал подниматься по длиннейшей каменной лестнице, выбитой в толще склона. Путь оказался длинным, и к тому времени, когда мы добрались до вершины, я совсем выбилась из сил.

Войдя в пещеру, мы первым делом подошли к открытой каменной нише, испещренной маленькими комнатками, похожими на пчелиные соты. Все комнаты были на одно лицо. В каждой слева стояла прямоугольная каменная глыба размером с небольшую кровать, а сзади виднелись выдолбленные в толще скалы полки. Установленная рядом табличка гласила, что в этих кельях когда-то жили буддистские монахи, а сами пещеры были частью буддистского поселения, основанного в третьем столетии до нашей эры.

«Немного странно, что мы ищем индуистское пророчество в буддистском монастыре, — подумала я, когда мы двинулись дальше. — Впрочем, все это приключение вообще ужасно странное».

Пройдя еще немного, я заметила соединенные сводами длинные каменные канавки, которые отходили от центрального каменного колодца и убегали куда-то вдаль — наверное, в горы. Табличка сообщала, что это остатки древнего водопровода, по которому в пещеры поступала вода.

Добравшись до главного помещения, я провела рукой по глубоким бороздкам резьбы, покрывавшей стены от пола до потолка. Это были древнеиндийские надписи, высеченные в толще камня. Полуразрушенный потолок, кое-где до сих пор опиравшийся на каменные колонны, бросал черную тень на зал. На колоннах тоже были выбиты статуи, и, проходя мимо, я с опаской косилась на них, надеясь, что они не позволят остаткам крыши обрушиться нам на головы.

Рен уверенно направился в глубь главного зала и подвел меня к черной пасти пещеры, уводившей куда-то в глубь горы. Войдя внутрь следом за тигром, я очутилась на песчаном полу большой круглой комнаты. Здесь мне пришлось ненадолго остановиться, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте. Оказалось, что в круглой комнате было множество дверей. Проникающего вниз света хватало только на то, чтобы слабо осветить дверные проемы, но чернота лежавших за ними коридоров оставалась непроницаемой, к тому же солнце быстро садилось, и очень скоро пещеры должны были погрузиться в полную тьму.

Я вытащила фонарик и спросила:

— Куда теперь?

Рен шагнул в первый проем и скрылся в темноте. Я пошла за ним и, согнувшись в три погибели, с трудом пролезла в тесную каморку, сплошь покрытую выдолбленными в стенах полками. Наверное, когда-то тут была библиотека. Я обошла комнату кругом и уже повернула обратно, ожидая увидеть гигантскую табличку с надписью: «Пророчество Дурги здесь!», когда вдруг кто-то взял меня за плечо. Я подскочила от страха.

— Рен! Не делай так! Неужели нельзя было сначала предупредить?

— Прости, Келлс. Нам нужно обыскать все комнаты и найти символ, похожий на нашу печать. Ты смотри вверху, а я буду искать внизу.

Он еще раз быстро сжал мне плечо и снова превратился в тигра.

Я поежилась. «Никогда в жизни к этому не привыкну!»

В первой комнате никаких символов не обнаружилось, поэтому мы стали осматривать все помещения по очереди. Четвертая келья отняла у нас больше всего времени, потому что ее стены от пола до потолка были испещрены каменной письменностью. Мы провели в ней не меньше часа. Безрезультатно. Как и в пятой.

Стены шестой комнаты оказались совсем голыми, там не было даже каменных полок. Зато в седьмой мы натттли то, что искали. За дверным проемом оказалась совсем крошечная каморка, заметно теснее всех предыдущих. По форме она напоминала узкий вытянутый прямоугольник с несколькими каменными полками, как две капли воды похожими на все предыдущие. Под одной из этих полок Рен и нашел знак. Будь я одна, я бы непременно его проглядела.

Рен негромко зарычал и сунул нос под полку в задней части комнаты.

— Что там? — спросила я, наклоняясь.

Как и следовало ожидать, прямо под полкой на стене темнела резьба, в точности повторявшая витиеватую надпись на печати.

— Кажется, то, что нужно. Держи пальцы — то есть когти — крестиком.

Я сняла с шеи печать, прижала ее к резьбе и немного подвигала, стараясь совместить бороздки. После этого мы стали ждать, но ничего не произошло. Тогда я чуть сильнее повернула печать, и на этот раз услышала за стеной какое-то механическое жужжание. Воодушевленная успехом, я поворачивала печать до тех пор, пока не почувствовала сопротивление и не услышала негромкое шипение воздуха. Затем из щелей стены посыпалась пыль, и я поняла, что передо мной никакая не стена, а дверь.

Низкий глухой рокот сотряс комнату, когда стена медленно отъехала назад. Я вытащила печать, снова повесила ее на шею и направила слабый луч фонаря в дверь. Но за ней виднелись только стены. Рей оттеснил меня в сторону и вошел первым. Я старалась держаться так близко к нему, что пару раз едва не споткнулась о его лапы.

Посветив фонарем по стенам, я увидела факел, воткнутый в металлическое кольцо. Я вытащила спички, и, как ни странно, факел загорелся с первого раза. Живое пламя осветило коридор гораздо ярче, чем слабый луч моего фонарика.

Мы с Реном стояли на верхней ступеньке винтовой лестницы. Несколько секунд я пристально всматривалась в темный провал. Убедившись, что другого пути нет, я подняла факел повыше и стала спускаться вниз. Через какое-то время у нас за спиной раздался тихий щелчок, потом шорох — и дверь закрылась, оставив нас в подземелье.

— Ну вот, прекрасно. Ладно, беспокоиться о том, как выбраться наружу, будем позже.

Рен только посмотрел на меня и потерся головой о мою ногу. Я почесала ему загривок, и мы продолжили спускаться. Рен шел с внешней стороны лестницы, так что мне приходилось всем телом прижиматься к стене. Вообще-то я никогда не боялась высоты, но тайный проход под землей плюс узкие ступени, плюс темная пропасть под ногами, плюс отсутствие перил могли нагнать страху на кого угодно. Так что я была очень благодарна Рену за то, что он занял опасную сторону.

Мы спускались так долго, что у меня рука устала нести факел. Я переложила его в другую руку, стараясь не капнуть горячим маслом на Рена. Когда мы наконец добрались до пыльного дна, перед нами открылся еще один черный проход. Мы вошли в него и вскоре очутились перед развилкой, от которой в разные стороны отходили два совершенно одинаковых черных туннеля. Я застонала.

— Фантастика! Лабиринт. Ну, и куда идти?

Рен вошел в один коридор и принюхался. Затем перешел во второй, поднял голову и снова втянул в себя воздух. После этого он вернулся в первый туннель и уверенно зашагал вперед. Я на всякий случай тоже потянула носом, пытаясь выяснить, что там учуял Рен, но почувствовала только резкий и неприятный сернистый запах. Он заполнял всю пещеру, усиливаясь с каждым поворотом.

Мы продолжали идти в темноте по петляющему лабиринту. Факел бросал трепещущие отсветы на стены, порождая жутковатые тени, танцевавшие в зловещих кругах тусклого света. Мы все шли и шли через бесконечный лабиринт, похожий на склеп, и по пути нам то и дело встречались все новые и новые ответвления в стороны. И каждый раз Рен останавливался, тщательно обнюхивал проходы и выбирал тот, который, как ему казалось, вел в нужном направлении.

Мы как раз подошли к очередной развилке, как вдруг жуткий звук сотряс пустоту туннелей. Загрохотал металл, и железная решетка с остроконечными прутьями обрушилась на пол за моей спиной. Я в панике обернулась и завизжала от страха. Значит, мы оказались не просто в древнем темном лабиринте, но в древнем темном лабиринте с ловушками!

Рен подошел ко мне и остановился так близко, что я могла положить руку ему на шею. Я зарылась пальцами в его шерсть и крепко сжала ее в кулаке, чтобы успокоиться. Еще через три поворота я услышала тихое жужжание, доносившееся из какого-то коридора впереди. Чем ближе мы подходили, тем сильнее становилось жужжание.

Завернув за угол. Рен остановился и посмотрел вперед. Шерсть у него встала дыбом и стала потрескивать под моими пальцами, как перед грозой. Я подняла факел, чтобы понять, почему мы вдруг остановились — и еще крепче вцепилась в Рена. Меня забила дрожь.

Коридор перед нами шевелился. Огромные черные жуки, каждый размером с бейсбольный мяч, лениво карабкались друг другу на спины, преграждая проход. Казалось, какая-то невидимая сила не позволяла им выйти из своего коридора и хлынуть на нас.

— Р-рен… Ты уверен, что там надо туда? В-вон тот проход выглядит гораздо лучше.

Рен сделал шаг в сторону туннеля. Я с запинкой последовала за ним. Теперь я могла лучше разглядеть жуков: у них были блестящие черные панцири, по шесть волосатых лапок, дрожащие сяжки на головах и тяжелые, выступающие вперед жвала, щелкавшие, словно ножницы. Некоторые насекомые с треском раскрывали свои тяжелые черные надкрылки и с низким жужжанием перелетали от стены к стене. Другие с отвратительным шорохом сучили лапками по потолку.

Я посмотрела на Рена и судорожно сглотнула, увидев, что он твердо шагнул вперед. Тигр обернулся и молча посмотрел на меня.

— Хорошо, Рен, я это сделаю. Но это правда, правда-преправда до смерти меня путает. Поэтому я понесусь бегом, быстрее визга, и не жди, что я буду тебя ждать!

Я отошла на несколько шагов назад, крепче сжала в руке факел и понеслась. О, как я бежала — зажмурив глаза в щелочки, крепко стиснув губы и с отчаянным горловым визгом. Я мчалась с такой бешеной скоростью, что пару раз чуть не полетела вверх тормашками, наступив подошвой сразу на несколько жуков и растоптав их в лепешку. Жуткая картина мелькнула у меня в сознании: я падаю лицом вниз прямо в это копошащееся месиво. «Нет, уж лучше буду смотреть, куда несусь!»

Мне казалось, что я бегу по гигантскому ковру упаковочной пленки с пузырьками и на каждом шагу лопаю по несколько гигантских сочных шариков. Жуки взрывались, как пакетики с кетчупом, разбрызгивая зеленую слизь. Понятное дело, такое событие не могло пройти незамеченным для остальных жуков. Некоторые из них взлетали и, покружив, садились мне на джинсы, футболку и в волосы. Я судорожно стряхивала их свободной рукой, и они несколько раз цапнули меня своими жвалами.

Добежав, наконец, до конца комнаты, я стала трястись как безумная, пытаясь сбросить мерзких попутчиков. Если бы это было так просто! Мне все-таки пришлось поднять руку и силой отдирать от себя жуков, не желавших покидать насиженные места, в том числе одного наглеца, вцепившегося в хвост моих волос. Затем я отскребла о стену подошвы ботинок и огляделась в поисках Рена.

Он вихрем пронесся через жужжащий туннель, огромным прыжком приземлился возле меня и яростно встряхнулся. Несколько неуков все еще цеплялись за его шерсть, и мне пришлось спихивать их рукояткой факела. Один из них с такой силой укусил Рена за ухо, что пошла кровь. Меня, к счастью, никто так сильно не цапнул.

— Вот видишь, как удобно носить одежду, Рен. Твари кусают тебя за ткань, а не за кожу. Бедняжка тигр! Тебе пришлось давить жуков голыми лапами, фу! Я-то хоть в ботинках.

Рен по очереди отряхнул лапы, а я помогла ему вытащить раздавленные трупики, застрявшие между пальцами. В последний раз передернувшись, я поспешила вперед, чтобы поскорее подальше уйти от этого отвратительного места.

Примерно через десять поворотов я наступила на камень, который ушел вниз под моей ногой. Замерев на месте, я стала ждать, когда сработает очередная ловушка. Ждать пришлось недолго — стены задрожали, и из них выдвинулись металлические панели, с обеих сторон усеянные грозными металлическими шипами. Я снова застонала. Мало того, что из стен торчали острые колючки, так еще вся ловушка оказалась вымазана каким-то липким черным маслом, сочившимся из каменных отверстий в полу!

Рен снова превратился в человека.

— Шипы покрыты ядом, Келси. Я чувствую запах. Держись посередине. Здесь вполне можно пройти, только будь осторожна, ни в коем случае нельзя оцарапаться!

Я бросила еще один долгий взгляд на железные шипы и поежилась.

— А если я поскользнусь на этом масле?

— Крепко держись за мою шкуру. Я буду цепляться когтями за камни, и мы пойдем очень медленно. Через эту ловушку нельзя бежать, очертя голову.

С этими словами Рен снова превратился в тигра. Я поправила на спине рюкзак и крепко взялась за его загривок. Он осторожно ступил в лужу масла, предварительно потрогав его лапой. На какую-то долю секунды тигриная лапа соскользнула, но Рен тут же выпустил когти, пытаясь нащупать земляной пол. Я видела, что ему пришлось очень глубоко впиться когтями в промасленную землю. Закрепив одну лапу, он сделал шажок и снова отпустил когти. Надежно утвердив передние лапы, тигр с видимым усилием подтянул задние.

Это был очень утомительный и напряженный процесс. Шипы располагались через неравные промежутки, поэтому нельзя было даже положиться на ритм чередования. Все время нужно было оставаться начеку. Одна колючка могла оказаться на уровне моей икры, следующая — у шеи, потом возле головы, а дальше около живота. Я пыталась было считать их, но сбилась после пятидесяти. Все тело у меня ныло от напряжения и мучительной скованности движений. Но я знала, чем грозит секундная потеря контроля — один неверный шаг, и для меня все будет конечно.

Я была рада, что Рен двигается так медленно, потому что нам едва хватало места идти рядом. С обеих сторон от нас оставалось не больше дюйма свободного места. Я шла очень осторожно. Пот струился у меня по липу, щипал глаза. Примерно на середине пути я завизжала. Видимо, я наступила в особенно скользкую лужу, потому что пол вдруг ушел у меня из-под ног. Моя коленка предательски подогнулась, и я споткнулась. Шип находился на уровне моей груди, но в последний момент я ухитрилась изогнуться и принять удар рюкзаком, а не рукой. Рен застыл на месте, терпеливо дожидаясь, пока я твердо встану на ноги.

Тяжело дыша, я кое-как выпрямилась. Просто чудо, что я не насадилась на шип, как стрекоза на булавку! Рен тихонько заскулил, и я потрепала его по спине.

— Все в порядке, — заверила я своего тигра.

Мне повезло, просто удивительно повезло. Мы пошли еще медленнее, и наконец добрались до конца коридора — дрожащие, измученные, но невредимые! Я рухнула на земляной пол и со стоном принялась растирать затекшую шею.

— Нет, после этих шипов даже жуки кажутся милашками. Я бы предпочла снова встретиться с ними, чем пройти через еще один такой коридор!

Рен лизнул меня в руку, а я погладила его по голове.

Немного передохнув, мы пошли дальше. Несколько поворотов мы миновали без всяких происшествий. Но только я начала расслабляться, как снова послышался шум, и дверной проем у нас за спиной полностью ушел в землю. Затем дверь перед нами тоже начала опускаться, и мы помчались к ней, но не успели. То есть Рен успел, но не пошел без меня.

И тогда в каменных трубах над нашими головами что-то грозно зашумело, а в потолке открылось прямоугольное отверстие. В следующее мгновение нас сшибло с ног мощным потоком воды, хлынувшим со свода туннеля. Факел погас, вода начала быстро заполнять тесный отсек лабиринта. Когда я кое-как поднялась с пола, вода уже доходила мне до колен. Я судорожно расстегнула сумку и стала шарить внутри. Нащупав длинную трубочку, я стукнула по ней рукой, встряхнула — и жидкость внутри засветилась, окрасив белую шерсть Рена в желтый.

— Что нам делать? Ты умеешь плавать? Тебе же сейчас будет с головой!

Рен превратился в мужчину.

— Тигры умеют плавать. В образе тигра я смогу задержать дыхание дольше, чем человек.

Вода уже доходила нам до пояса, поэтому Рен быстро оттащил меня от изрыгающей поток трубы и подтолкнул к темневшему впереди проходу. Когда мы добрались до него, я уже плыла. Рен поднырнул под притолоку, чтобы разведать, как там дальше.

Снова вынырнув на поверхность, он прокричал.

— Там на двери еще один знак печати! Приложи к нему печать и попробуй повернуть, как ты делала раньше.

Я кивнула и набрала в легкие побольше воздуха. Нырнув, я стала ощупывать дверь в поисках резного знака. Наконец я его нашла, но тут у меня кончился воздух. Я судорожно забила ногами, пытаясь вынырнуть на поверхность, но тяжесть рюкзака и печати тянула меня вниз. Рен поспешно подплыл ко мне под водой, схватил рюкзак и выпихнул меня наверх.

Оказалось, что теперь мы плавали уже под самым потолком. Прекрасно — значит, мы вот-вот утонем! Я несколько раз со свистом втянула в себя воздух.

— Ты сможешь, Келлс. Попробуй еще разок.

Я сделала еще один вдох и сорвала с шеи печать. Рен выпустил мой рюкзак, и я снова нырнула, устремившись к самой нижней части двери. Прижав печать к бороздкам в камне, я повертела ее в разные стороны, но она даже не шелохнулась.

Рен снова превратился в тигра и нырнул ко мне. Его лапы с силой рассекали воду, он плыл мордой вперед, так что шерсть относило назад, делая его похожим на белое полосатое морское чудовище. Оскаленная острозубая пасть тоже не придавала тигру дружелюбия. Тем временем у меня снова кончился воздух, но я знала, что выныривать бесполезно — вода уже полностью заполнила отсек.

Я запаниковала и приготовилась к самому худшему. «Значит, вот какая смерть меня ждет. Никто никогда меня не найдет. Никто не похоронит. Интересно, легка ли смерть от утопления? Наверное, все будет быстро. Минута-другая, и конец. Постепенно мое тело разбухнет, раздуется и будет вечно плавать рядом с трупом Рена. Может быть, и мерзкие жуки явятся сюда, чтобы сожрать меня… Странно, что это пугает меня гораздо больше, чем смерть. Рен может дольше задерживать дыхание. Он увидит, как я умру. Интересно, что он почувствует? Пожалеет меня? Будет чувствовать себя виноватым? Попробует сам открыть дверь?»

Я подавила отчаянное желание всплыть на поверхность. Никакой поверхности больше не было. И воздуха тоже не было. В ужасе и отчаянии, я ударила кулаком по печати и почувствовала едва ощутимое движение. Я ударила снова, уже сильнее, и услышала тихий скрежет. Дверь начала подниматься, печать упала. Я бросилась ловить ее и каким-то чудом успела уцепиться двумя пальцами за ленту, прежде чем вода хлынула в дверь, увлекая нас за собой.

Поток выбросил нас в другой коридор, а затем стремительно ушел в водостоки, оставив после себя чавкающую грязь на полу. Хрипя и кашляя, я судорожно хватала ртом воздух. Потом посмотрела на Рена, расхохоталась и снова раскашлялась. Я давилась кашлем и смеялась.

— Рен, кха-кха-ха-ха-ха, ты похож, кха-кха-кха-хи-хи-хи, на утонувшую кошку!

Похоже, он не увидел в этом ничего смешного. Рен фыркнул, подошел ко мне и отряхнулся, как собака, разбрасывая воду и грязь во все стороны. Его мокрая шерсть топорщилась, как иголки у ежа.

— Эй, — возмутилась я. — Спасибо тебе огромное! Да нет, не стоит извиняться! Все замечательно, я страшно рада.

Кое-как отжав насквозь мокрую одежду, я снова надела печать на шею и решила проверить, не залило ли водой фотоаппараты. Расстегнув рюкзак, я вытряхнула все содержимое прямо на пол. Вещи с плеском посыпались в грязную лужу, забрызгав мою и без того мокрую одежду. Как ни странно, если не считать размокшей еды, все остальное было в относительном порядке. Благодаря предусмотрительности мистера Кадама, фотоаппараты выглядели невредимыми.

— Ладно, поужинать нам не удастся, но в остальном у нас все превосходно!

Я нехотя поднялась на ноги. Мокрая, усталая и раздраженная, я минут десять ворчала без передышки. В ботинках хлюпало, мокрая одежда натирала.

— Ладно, нужно во всем искать светлые стороны. В нашей ситуации они тоже есть, по крайней мере, вода смыла с нас всех жуков и масло, — пробурчала я напоследок.

Когда светящаяся трубочка стала гаснуть, я вытащила фонарик и встряхнула его. Он промок, но все-таки работал. Мы еще несколько раз свернули налево, потом направо и вышли в очередной коридор, показавшийся мне намного длиннее предыдущих. Мы были примерно на середине туннеля, когда Рен вдруг резко остановился, преградил мне дорогу и погнал меня назад, причем очень быстро.

— Здорово! Что теперь? Скорпионы?

Не успела я договорить, как страшный грохот сотряс стены туннеля. Песчаный пол стал крошиться у меня под ногами. Упав на четвереньки, я попятилась назад, но пол стремительно обваливался передо мной, целыми кусками низвергаясь в открывшийся провал. Когда землетрясение прекратилось, я подползла к краю обрыва и заглянула вниз. Там было темно. Я посветила фонарем в дыру, но это оказалось бесполезно — луч света не доходил до конца провала, так что невозможно было понять, насколько он глубок.

Тогда я в бешенстве закричала прямо вниз:

— Прекрасно! Вы за кого меня принимаете? За Индиану Джонса? В таком случае хочу вас предупредить, что у меня нет с собой кнута! — Я уронила голову и со стоном повернулась к Рену. Потом смерила взглядом расстояние до противоположного конца провала и спросила:

— Я так поняла, нам туда?

Он наклонил голову и тоже заглянул в пропасть. Потом принялся расхаживать туда-сюда вдоль края ямы, внимательно осматривая стены и поглядывая на продолжение коридора с другой стороны провала. Я плюхнулась на пол, прислонилась спиной к стене, вытащила из рюкзака бутылку воды и жадно напилась. Потом закрыла глаза.

Теплая рука коснулась моей руки.

— Ты в порядке?

— Если ты хочешь знать, не покалечилась ли я, то отвечаю: нет. Если тебя интересует, уверена ли я в том, что нахожусь в своем уме, то вынуждена снова ответить: нет.

Рен нахмурился.

— Мы должны найти способ перебраться на ту сторону.

— Ищи, на здоровье! — Я махнула рукой и снова припала к бутылке.

Рен подошел к краю провала и посмотрел на другую сторону, оценивая расстояние. Снова превратившись в тигра, он отошел на несколько шагов назад, в ту сторону, откуда мы пришли, потом разбежался и понесся к пропасти.

— Рен, нет! — завизжала я.

Он прыгнул, легко перелетел через провал и приземлился на все четыре лапы. Потом снова отбежал назад и тем же способом вернулся обратно. Приземлившись возле моих ног, он снова превратился в человека.

— Келлс, я кое-что придумал.

— О, именно это мне и хотелось услышать! Надеюсь, ты не планируешь отвести мне какую-то роль в своем блестящем плане? Постой, кажется, я догадалась! Ты хочешь привязать себе к хвосту веревку, перепрыгнуть через яму, привязать веревку с обеих сторон и заставить меня переползти по ней через пропасть. Угадала?

Рен склонил голову на бок, как будто всерьез обдумывал мои слова, потом вздохнул.

— Нет. У тебя не хватит сил на такой трюк. Кроме того, у нас нет веревки, да и привязывать ее тоже не к чему.

— Верно. Итак, что за план?

Он взял меня за руки и сказал:

— Мое предложение намного проще. Ты мне веришь?

Меня затошнило от страха.

— Я тебе верю. Просто… — Я посмотрела в его серьезные синие глаза и вздохнула. — Ладно, что от меня требуется?

— Ты видела, с какой легкостью я перескочил через провал в образе тигра? А теперь слушай, что я придумал. Ты встанешь у края обрыва и будешь ждать меня. Я отойду в самый конец туннеля, хорошенько разбегусь, наберу скорость, превращусь в тигра и скакну на ту сторону. Вот тут-то ты и должна будешь подпрыгнуть и обхватить меня за шею. Я в воздухе превращусь в человека, чтобы поддержать тебя, и мы вместе свалимся на той стороне.

Я шумно фыркнула и рассмеялась.

— Шутишь, да?

Но мой скептицизм нисколько не охладил Рена.

— Главное, точно все рассчитать. И еще, тебе тоже придется прыгнуть в том же направлении, потому что в противном случае я просто с силой собью тебя с ног, и мы оба рухнем вниз.

— Нет, ты это всерьез? Ты серьезно хочешь, чтобы я все это проделала?

— Да, я серьезно. Не бойся. Постой-ка пока здесь, я хочу несколько раз потренировать разбег.

— Разве нельзя поискать другой коридор или какой-нибудь обход?

— Тут нет никакого обхода. Это единственный путь.

Я нехотя встала на край и стала смотреть, как он бегает и прыгает туда-сюда. Постепенно меня захватил ритм его прыжков и пробежек, и я стала понимать, чего от меня хочет Рен. Но не успела я опомниться, как он уже остановился передо мной.

— До сих пор не понимаю, как тебе удалось втянуть меня во все это. Скажи, ты уверен? — снова спросила я.

— Да. Я уверен. Ты готова?

— Нет! Дай мне минутку мысленно составить завещание и придумать последнее желание.

— Келлс, вот увидишь, это будет здорово.

— Ни чуточки в этом не сомневаюсь! Ладно, дай хоть оглядеться. Хочу убедиться, что впоследствии сумею скрупулезно запечатлеть в дневнике каждую минуту этого кошмара. Впрочем, я понимаю, что это напрасная трата времени, ведь скорее всего я разобьюсь насмерть в прыжке.

Рен дотронулся до моей щеки, заглянул в глаза и твердо сказал:

— Келси, доверься мне. Я не дам тебе упасть.

Я кивнула, подтянула лямки рюкзака и на подгибающихся ногах подошла к краю провала. Рен превратился в тигра и потрусил в дальний конец туннеля. Там он присел — и с бешеной скоростью рванул вперед. Огромное животное неслось мне навстречу, и все мои инстинкты требовали бежать — бежать изо всех сил в другую сторону. Даже ужас перед зияющим за спиной провалом отступил перед страхом быть сбитой с ног и растоптанной этим гигантским зверем.

Кажется, я все-таки не выдержала и зажмурилась, но в последнюю долю секунды заставила себя собраться, пробежала два шага и бросилась в пропасть. В тот же миг Рен тоже прыгнул, и я, вскинув руки, обхватила его за шею.

Чувствуя, что падаю, я судорожно вцепилась в его шерсть, и вдруг почувствовала, как сильные руки схватили меня за талию. Рен крепко прижал меня к своей мускулистой груди, и мы перекувырнулись в воздухе, так что он очутился подо мной. В следующую секунду мы ударились о земляной пол с противоположной стороны провала, да с такой силой, что у меня перехватило дыхание. Дальше последовал еще один удар, и я проехалась по спине Рена.

Я лежала, жадно хватая воздух парализованными легкими. Когда ко мне вернулась способность дышать, я обследовала спину Рена. Его белая рубашка была вся рваная и грязная, сквозь прорехи виднелись кровавые ссадины и синяки на коже. Я вытащила из рюкзака насквозь промокшую запасную майку и принялась промывать его раны, стряхивая приставшие к царапинам песчинки и мелкие камешки.

Закончив, я судорожно обхватила Рена за пояс и крепко-крепко прижала к себе. Он обнял меня и притянул еще ближе. Тогда я тихо, но очень решительно, прошептала ему в грудь:

— Спасибо. Но больше никогда… никогда-никогда так не делай!

— Если все закончится так, как сейчас, я непременно сделаю это снова!

— Только попробуй!

Он нехотя отпустил меня, а я принялась бурчать себе под нос, жалуясь на тигров, мужчин и жуков. Зато Рен был явно доволен собой и нашим чудесным спасением. Я так и слышала, как он поет про себя: «Я справился! Я победил! Я мужчина», и все такое прочее. Я криво усмехнулась. «Ох уж эти мужчины! Неважно, из какого они века, все они одинаковые!»

Проверив, на месте ли наши пожитки, я снова вытащила фонарик. Рен превратился в тигра и пошел впереди меня.

Мы прошли еще несколько коридоров и наконец остановились перед дверью, сверху донизу покрытой каменной резьбой. Зато на ней не было никакой ручки. С правой стороны, в нижней трети двери, виднелся отпечаток пятерни, показавшийся мне знакомым. Я посмотрела на свою руку и перевернула ее ладонью вверх. Так и есть — один и тот же узор.

— Да это тот же рисунок, который сделал Пхет!

Я приложила руку к холодной каменной двери, стараясь совместить линии узоров, и почувствовала теплое покалывание. Отдернув руку, я посмотрела на свою ладонь. Вот это да! Нанесенные знаки теперь светились ярко-красным светом, но при этом мне было совсем не больно. Я поднесла руку к двери — и снова почувствовала тепло. Я приблизила кисть к рисунку — и электрические искры брызнули между моей ладонью и дверью. Эта маленькая гроза длилась всего несколько секунд, а потом стена стронулась с места.

Дверь распахнулась внутрь, словно открытая невидимой рукой. Мы вошли в большую пещеру, залитую тусклым свечением лишайников, сплошным ковром покрывавших стены. Посреди пещеры стояла высокая прямоугольная стела, перед которой был водружен маленький каменный постамент. Я отряхнула его от пыли и увидела два отпечатка ладоней — левой и правой. Правый был в точности похож на тот, что мы уже видели на двери, зато узор левого полностью совпадал с рисунком на тыльной стороне моей правой руки.

Сначала я попробовала просто положить обе ладони на камень, но из этого ничего не вышло. Тогда я приложила правую руку тыльной стороной к левому отпечатку. Символы снова засветились красным. Оторвав руку, я перевернула ее и прижала ладонью вниз к правому отпечатку. На этот раз я почувствовала не просто теплое покалывание — контакт вызвал шквал энергии, и волна жара хлынула из моей руки в камень.

С вершины стелы послышался низкий рокот, сменившийся влажным хлюпаньем. Густой поток золотистого цвета вырвался из верхушки монолита и потек по всем его четырем сторонам, заполняя небольшой бассейн в форме чаши у подножия камня. Судя по всему, эта жидкость вступила в какую-то реакцию с камнем, потому что монолит вдруг зашипел, от него повалил пар, а золотой раствор стал пениться, пузыриться и выплескиваться через края чаши.

Когда шипение смолкло и пар рассеялся, я громко ахнула от изумления. И было чему поразиться — еще недавно гладкие стороны монолита теперь были сплошь покрыты выбитыми в камне письменами!

— Кажется, это то, что мы искали, Рен! Пророчество Дурги!

Я вытащила из рюкзака цифровой фотоаппарат и стала делать снимки надписей. Потом на всякий случай еще хорошенько пощелкала одноразовой камерой. Закончив с фотографиями, я достала бумагу с углем и сделала несколько оттисков с рельефа пятерни на двери и каменном постаменте. Нужно было все подробно задокументировать, чтобы мистер Кадам мог разобраться, что тут к чему.

Покончив со сбором вещественных доказательств, я стала обходить монолит кругом, пытаясь разобрать хотя бы отдельные знаки, как вдруг услышала громкий вопль Рена. Обернувшись, я увидела, как он поднял лапу, а потом очень осторожно поставил ее обратно. Золотистая кислота уже выплеснулась из чаши и теперь ручейками бежала по каменному полу, заливаясь во все трещины. Я опустила глаза и с ужасом уставилась на свой дымящийся шнурок, попавший в одну из луж.

Не успели мы перепрыгнуть на песчаную часть пола, как еще один громовой рокот потряс лабиринт. С потолка посыпались камни. Они рушились на каменный пол и разлетались на куски. Рен отпихнул меня к стене, и я втянула голову в плечи, прикрыв руками макушку. Пол под ногами дрожал все сильнее, потом раздался оглушительный треск, и монолит раскололся пополам. С чудовищным грохотом обе части обрушились на пол и раскололись на здоровенные глыбы. Золотая кислота вскипела, хлынула из расколотой чаши и стала растекаться по полу, медленно растворяя камни и все, к чему прикасалась.

Она подходила все ближе и ближе, и вскоре нам уже некуда было отступать. Дверь наглухо закрылась, отрезав нас от лабиринта, а другого выхода нигде не было видно. Рен встал, принюхался и сделал несколько шагов в сторону. Здесь он встал на задние лапы, уперся когтями в стену и принялся бешено царапать ее.

Подбежав к нему, я увидела, что он расковырял дыру, за которой были видны звезды! Я бросилась ему на помощь, и мы стали дружно вытаскивать камни, пока не расширили отверстие настолько, что Рен смог в него запрыгнуть. Когда он выбрался наружу, я перебросила в пролом рюкзак, потом нырнула туда сама, немного подрыгала ногами и, вывалившись наружу, кубарем покатилась по траве.

В тот же миг огромный камень с оглушительным грохотом рухнул вниз, намертво запечатав проход. Землетрясение стало стихать, а потом и вовсе прекратилось. Тишина спустилась на темные джунгли, и только легкая пыль еще какое-то время кружила в воздухе, бесшумно оседая на землю.