Мы прошли под гигантским колючим деревом, и нашим взорам предстал город. Размерами он больше походил на средневековый замок, чем на настоящий город. Река подбегала к самому подножию крепостной стены и, разделяясь на два рукава, окружала ее, наподобие рва. Стены, возведенные из светло-серого камня, переливались голубыми искрами слюды, придававшей им мерцающий дымно-фиолетовый оттенок.

— Келси, скоро стемнеет. У нас был тяжелый день, мы устали. Давай остановимся здесь, выспимся, а в город пойдем завтра?

— Я двумя руками за. У меня уже не осталось сил.

Рен ушел собирать хворост и вскоре вернулся, сердито бормоча:

— Тут даже сухие ветки царапаются!

Он бросил немного валежника в выложенное мною кольцо из камней и разжег костер. Я достала бутылку воды. Вытащив из рюкзака небольшой котелок, Рен наполнил его водой и поставил на огонь.

После этого он снова отправился на поиски хвороста, а я принялась деловито устраивать лагерь и справилась с этим делом довольно быстро, поскольку на этот раз у нас не было палатки. Мне нужно было только расчистить поляну от камней и веток.

Когда вода вскипела, я залила кипятком две упаковки сухого обеда и стала ждать, когда сублимированная пища впитает влагу и станет съедобной. Вскоре вернулся Рен и, продолжая проклинать кусачий хворост, плюхнулся рядом со мной. Я протянула ему обед, и он стал медленно помешивать его.

Между порциями обжигающей пасты я спросила его:

— Рен, как ты думаешь, эти каппы не набросятся на нас ночью?

— Вряд ли. Они живут в воде и, если верить легенде, боятся огня. Я позабочусь о том, чтобы наш костер горел всю ночь.

— Тогда, может быть, стоит дежурить по очереди? На всякий случай?

Рен улыбнулся уголком губ и забросил в рот еще одну ложку спагетти.

— Ладно, и кто будет караулить первым?

— Я.

Его глаза заискрились смехом.

— Значит, у нас есть храбрый доброволец?

Я сердито покосилась на него и проглотила пасту.

— Смеешься надо мной, да?

Он прижал руку к сердцу.

— Ни в коем случае, мадам! Я и так знаю, что вы не робкого десятка. Вам ничего не нужно мне доказывать.

Разделавшись с едой, Рен присел на корточки возле костра и подбросил в него новую охапку загадочных колючих веток. Огонь горел жарко. Стоило языкам пламени коснуться дерева, как оно сначала вспыхивало зеленоватым светом, а потом с шипением рассыпалось искрами, будто фейерверк. Затем пламя окрашивалось ослепительным красновато-оранжевым цветом с зелеными язычками в сердцевине.

Я убрала пустые обеденные упаковки и тоже стала смотреть на странный костер. Рен подсел ко мне и взял меня за руку.

— Келлс, я ценю, что ты вызвалась дежурить, но все-таки прошу тебя отдохнуть. Это путешествие дается тебе труднее, чем мне.

— О чем ты говоришь? Ты же исцарапан с головы до ног! А я всю дорогу просто шла за твоей спиной.

— Да, но на мне все быстро заживает. И потом, я вообще не думаю, что об этом стоит беспокоиться. Давай договоримся так: я буду караулить первым, и если ничего не случиться, мы оба ляжем спать. Уговор?

Я хмуро посмотрела на него. Рен стал перебирать мои пальцы, а потом перевернул мою руку и прочертил линии на ладони. Отсветы костра играли на его красивом лице. Я невольно уставилась на его губы.

— Келси? — Он посмотрел мне в глаза, и я быстро потупилась.

Я не привыкла иметь с ним дело в походе. До сих пор я сама принимала все решения, а он просто шел за мной. Гк… Вообще-то большей частью это я шла за ним. Но в любом случае он был тигром и не спорил со мной. И не отвлекал меня мыслями о том, как бы поскорее очутиться в его объятиях и начать целоваться.

Рен улыбнулся мне своей потрясающей белозубой улыбкой и погладил мою ладонь.

— У тебя такая мягкая кожа.

Он наклонился к моему уху. Кровь толчками застучала у меня в висках, туманя сознание.

— Келлс, скажи, что согласна на мой план.

Я стряхнула с себя завораживающий туман и упрямо сжала зубы.

— Ладно, согласна, — выдавила я. — Хотя ты вынудил меня согласиться.

Он расхохотался и наклонился, чтобы заглянуть мне в лицо.

— И как же именно я тебе вынудил?

— Во-первых, ты знал, что стоит тебе до меня дотронуться, как я утрачу всякую способность связно мыслить. А во-вторых, ты всегда знаешь, как добиться от меня того, чего тебе нужно.

— Неужели это правда?

— Еще какая! Тебе нужно только похлопать глазами или улыбнуться и попросить ласково, добавить парочку отвлекающих прикосновений, и вот уже я, не приходя в сознание, радостно уступаю тебе во всем!

— Неужели? — едва заметно усмехнулся Рен. — А я и не знал, что оказываю на тебя такое воздействие!

Он взял меня за подбородок и повернул лицом к себе. Потом ласково провел пальцами по моему подбородку, скользнул вниз по горлу и вдоль шеи до ключиц. Кровь молоточками застучала у меня в венах, когда он дотронулся до шнурка, висевшего у меня на шее, и спустился к амулету; затем, не сводя глаз с моего лица, Рен все тем же легким прикосновением снова прошелся кончиками пальцев по моей шее. Я с усилием проглотила комок в горле.

Он наклонился ко мне и игриво шепнул:

— Теперь я буду еще чаще пользоваться этим оружием.

Я со свистом втягивала в себя воздух, кожу пощипывало, меня била мелкая дрожь, а Рен явно наслаждался произведенным эффектом. Встав, он отправился обходить лагерь перед сном, а я подтянула колени к подбородку, обхватила их руками и погрузилась в размышления.

Горло у меня до сих пор щекотало в том месте, где только что прошлись пальцы Рена. Я поднесла руку к ложбинке на шее и потрогала амулет. В тот же миг я вспомнила о Кишане, и о том, каким грозным он казался снаружи. Внутри же он был безобиден, как котенок. Главную опасность представлял Рен. Под невинной шкурой белого тигра скрывался притягательный хищник. Абсолютно неотразимый — как венерина мухоловка для комаров. Столь же привлекательный, столь же очаровательный, столь же смертоносный. Все, что он делал, несло в себе соблазн и угрозу для моего сердца.

Он был для меня гораздо опаснее Кишана с его откровенным заигрыванием и нахальными шуточками. Оба брата были обаятельны и невероятно хороши собой. Их старомодное рыцарское обхождение могло свести с ума любую девушку. Но при этом их слова, как и манеры, были совершенно искренними. Для них это не была игра. Они не пользовались своим обаянием, чтобы покорять женщин. Они оба были совершенно серьезны.

Кишан во многом не уступал Рену. В этом смысле я вполне могла понять Джесубай, но существовало нечто, делавшее Рена многократно более опасным для меня, — и этим нечто были мои чувства к нему. Очень сильные чувства. Тигриную часть его сущности я полюбила задолго до того, как увидела в нем человека. И эта привязанность существенно сократила расстояние до любви к Рену-мужчине.

Но отношения с мужчиной оказались намного сложнее, чем дружба с тигром! Мне постоянно приходилось напоминать себе, что у этой медали есть две стороны — вернее, в моем случае, голова и хвост. Существовало слишком много причин, по которым я просто обязана была по уши влюбиться в Рена. Между нами существовала сильная привязанность. Он невероятно нравился мне. У нас оказалось много общего. Мне было приятно находиться рядом с ним. Я любила болтать с ним и просто слушать его голос. И чувствовала, что могу рассказать ему обо всем на свете.

Но при этом у меня было не меньше причин не торопить события. Наши отношения были слишком запутанными. Все произошло чересчур быстро. Рен меня подавлял. Мы принадлежали к разным культурам. К разным странам. Разным эпохам. Да что там говорить, до недавнего времени мы с ним принадлежали к разным видам!

«Влюбиться в него — это все равно что нырнуть со скалы. В том смысле, что это будет или самое пьянящее приключение, или самая страшная ошибка в моей жизни. Этот шаг либо придаст смысл моему существованию, либо разобьет об острые скалы и навсегда оставит калекой. Наверное, благоразумнее будет просто притормозить. Не торопить события. В конце концов, гораздо проще остаться хорошими друзьями».

Рен вернулся, подобрал с земли пустые упаковки от еды и сунул их в рюкзак. Потом сел напротив меня и спросил:

— О чем задумалась?

Я продолжала бесстрастно смотреть в огонь.

— Да так, ни о чем.

Рен склонил голову набок и некоторое время задумчиво смотрел на меня. Он не стал переспрашивать и добиваться ответа, за что я была ему очень благодарна — еще один пункт в списке «за серьезные отношения».

Сложив ладони, я стала медленно и тщательно тереть их друг о друга, как будто хотела очистить от грязи. При этом я, словно зачарованная, не сводила глаз со своих рук.

— Я буду дежурить первым, хотя не думаю, что в этом есть необходимость. Понимаешь, у меня до сих пор сохранилась тигриная чуткость. Если каппы задумают выбраться из воды, я издалека услышу или почую их.

— Замечательно.

— Ты в порядке?

Я мысленно встряхнулась. «Вот черт! Мне срочно нужен ледяной душ! Рен как наркотик, а что нужно делать с наркотиками? Правильно — выбросить куда подальше».

— Я в полном порядке, — бодро ответила я и, вскочив, стала рыться в рюкзаке. — Разбуди меня, когда сработает твоя суперменская суперчувствительность.

— Что?

Я подбоченилась.

— Скажи-ка, ты можешь одним прыжком перемахнуть через дом?

— Боюсь, я не вполне тебя понимаю. Если ты имеешь в виду мою тигриную силу, то да, она все еще при мне.

— Восхитительно! — хмыкнула я. — Значит, добавляю твои супергеройские способности в список «за».

Рен нахмурился.

— Я никакой не супергерой, Келлс. И больше всего меня сейчас заботит то, чтобы ты немного отдохнула. Я посторожу лагерь несколько часов. А потом, если все будет спокойно, — с усмешкой добавил он, — я присоединюсь к тебе.

Я оцепенела, а потом вдруг ударилась в панику. Нет, разумеется, он не имел в виду того, что мне почудилось! Я впилась взглядом в его лицо, но оно оставалось совершенно бесстрастным — или же Рен хорошо притворялся.

Вытащив из рюкзака свое одеяло, я нарочно перешла на другую сторону от костра и попыталась устроиться на траве. Я долго ворочалась, подворачивая под себя одеяло, пока не замоталась, как мумия, на случай, если тут водятся какие-нибудь жуки. Потом закинула руку за голову и стала смотреть в беззвездный черный купол.

Рен, похоже, не заметил моей отчужденности. Он уютно устроился с другой стороны костра и растворился в темноте.

— Рен? — шепотом позвала я. — Как ты думаешь, где мы? Мне кажется, что наверху никакое не небо.

— Я думаю, мы очень глубоко под землей, — тихо ответил он.

— Такое впечатление, будто мы попали в другой мир. — Я опять заворочалась, пытаясь отыскать на земле местечко помягче. Тщетно провертевшись целых полчаса, я с досадой вздохнула.

— В чем дело?

И тут я выпалила, не успев вовремя прикусить язык:

— Я привыкла спать на мягкой подушке из тигриной шерсти, вот в чем дело!

— Хм-м, — усмехнулся Рен. — Давай посмотрим, смогу ли я чем-нибудь тебе помочь.

— Нет, не надо! — испуганно пискнула я. — Все нормально! Честное слово, не беспокойся!

Не обращая внимания на мои протесты, Рен сгреб с земли мое спеленатое тело и перенес на свою сторону от костра. Здесь он перевернул меня набок, лицом к огню, а сам растянулся за мой спиной и положил руку мне под голову.

— Так удобнее?

— Как сказать… И да, и нет. Голове намного лучше. Но, к сожалению, все остальное пришло в состояние, далекое от расслабленности.

— Что ты хочешь сказать? Почему ты не можешь расслабиться?

— Потому что ты лежишь слишком близко.

Он заметно смешался, но возразил:

— Когда я был тигром, тебе это никогда не мешало.

— Тигр и мужчина, к твоему сведению, это две большие разницы!

Рен обнял меня за талию и подтянул поближе к себе, так что мы прижались друг к другу, как две ложки в коробке. Когда он снова заговорил, то голос его звучал раздраженно и обиженно.

— Для меня нет никакой разницы. Просто закрой глаза и представь, что я тигр.

— Можно подумать, это так просто! — буркнула я. Одеревенев в его объятиях, я лежала и умирала от волнения, особенно когда Рен вдруг засопел мне в шею.

— Мне нравится, как пахнут твои волосы, — тихо прошептал он. Я почувствовала спиной, как в груди у него зарокотало, посылая ритмичные колебания по всему моему телу.

— Рен! Ты не мог бы не делать этого?

Он приподнял голову.

— Тебе всегда нравилось, когда я мурлычу. Это помогало тебе уснуть.

— Да, но это возможно, только когда имеешь дело с тигром! Кстати, как это у тебя получается мурлыкать, когда ты стал человеком?

Рен задумался ненадолго, потом ответил:

— Не знаю. Просто получается, и все. — Он снова зарылся лицом в мои волосы и стал гладить меня по руке.

— Гм, Рен? Скажи, пожалуйста, как ты собираешься сторожить нас?

Его губы прошлись по моей шее.

— Я могу издалека услышать и учуять приближение каппы, не забыла?

Но я продолжала дрожать и ерзать, уж не знаю, от волнения, от предвкушения или от чего-то другого, однако в конце концов Рен тоже это заметил. Он перестал целовать меня в шею и поднял голову, чтобы заглянуть мне в лицо при мерцающем свете костра. На этот раз голос его прозвучал спокойно и сурово.

— Келси, надеюсь, ты знаешь, что я никогда тебя не обижу. Не надо меня бояться.

Я повернулась к нему, подняла руку и дотронулась до его щеки. Заглянув в его синие глаза, я тихо вздохнула.

— Я не боюсь тебя, Рен. Я доверяю тебе свою жизнь. Просто я впервые лежу так близко с другим человеком.

Он нежно поцеловал меня и улыбнулся.

— Я тоже.

Он слегка сменил позу и снова лег.

— Поворачивайся на бок и спи. Сразу предупреждаю: я собираюсь обнимать тебя всю ночь. Кто знает, когда мне доведется сделать это снова и доведется ли вообще. Так что постарайся расслабиться и, ради всего святого, прекрати вертеться!

Он снова прижал меня к своей теплой груди, и я закрыла глаза. В конце концов я уснула и спала намного лучше, чем за все последние недели.

Проснувшись, я первым делом поняла, что лежу на груди у Рена. Его руки обвивались вокруг меня, наши ноги переплелись. Даже удивительно, как я ухитрилась не задохнуться, утыкаясь носом в мускулистую грудь Рена! Было холодно, но мое одеяло укрывало нас обоих, а тело Рена, раскалившееся выше средней температуры, согревало меня всю ночь.

Рен еще спал, поэтому мне выдалась редкая возможность как следует рассмотреть его. Его мускулистое тело было расслаблено, черты лица смягчились во сне. Вдоволь налюбовавшись его полными, сочными и зовущими к поцелуям губами, я впервые заметила, какие у него длинные и черные ресницы. Блестящие черные волосы мягко падали на лоб Рена и были так мило растрепаны сном, что выглядели совершенно неотразимо.

«Значит, вот ты какой, Рен. Даже не верится, что ты настоящий». Он был похож на ангела, упавшего с небес на землю. Целые четыре недели я днем и ночью находилась с ним рядом, но большую часть этого времени человеческая сущность Рена проявлялась лишь на краткие минуты, что делало его похожим на мужчину мечты, настоящим сказочным принцем.

Я провела пальцем по черной брови Рена, потом бережно смахнула прядку шелковистых волос с его лба. Испустив глубокий вздох, я медленно пошевелилась, стараясь не разбудить Рена, и попыталась отодвинуться, но его руки мгновенно напряглись и удержали меня на месте.

— Даже не думай! — сонно пробормотал он, снова прижимая меня к себе. Я легла щекой на грудь Рена, почувствовала стук его сердца и растворилась в этом ритмичном биении.

Через несколько минут Рен потянулся и перекатился набок, увлекая меня за собой. Чмокнув меня в лоб, он открыл глаза и улыбнулся мне. Это было все равно, что увидеть восход солнца. Красивый спящий мужчина и так являл собой достаточно соблазнительное зрелище, но стоило мне увидеть его ослепительную белозубую улыбку и ярко-синие глаза, как я потеряла дар речи.

Я прикусила губу. Тревожная сигнализация взвыла на полную мощь у меня в голове.

Рен шире открыл глаза и убрал выбившийся локон мне за ухо.

— Доброе утро, раджкумари. Хорошо спала?

— Я… ты… я, — беспомощно залепетала я, — …очень хорошо спала, спасибо.

Зажмурившись, я отстранилась от него и встала. Теперь мне было окончательно ясно, что общаться с Реном будет намного проще, если я не буду постоянно думать о нем, смотреть на него, разговаривать с ним и слышать его голос!

Рен обнял меня сзади, и я почувствовала его улыбку, когда он прижался губами к нежной коже у меня под ухом.

— Для меня это был лучший ночной сон за триста пятьдесят лет!

Он уткнулся носом в мою шею, и я вдруг ясно представила, как он заманивает меня спрыгнуть со скалы, а потом хохочет над моим искалеченным телом, валяющимся на камнях.

— Ну и замечательно, — пробурчала я, отстраняясь. Проигнорировав удивленный взгляд Рена, я отошла подальше, чтобы подготовиться к очередному дню.

Мы собрали наш лагерь и отправились в сторону города. По дороге мы оба молчали. Рен, казалось, что-то обдумывал, а я… я пыталась справиться с нервной дрожью, охватывавшей меня при каждом взгляде в его сторону.

«Что со мной творится? У нас обоих есть дело. Нам нужно найти Золотой плод, а я веду себя… как чокнутая».

Я была страшно зла на себя. Мне приходилось постоянно напоминать себе, что это Рен, мой тигр, а не какое-то там безумное девичье увлечение. Необходимость проводить столько времени наедине с мужчиной открыла мне глаза и заставила посмотреть на вещи трезвым взглядом. Первым делом я должна была как-то справиться со своими чувствами. Задумчиво кусая губу, я шагала вперед, обдумывая проблему наших отношений с Реном.

«Наверное, он влюбился бы в любую девушку, которой было бы предназначено освободить его. Кроме того, такому парню, как он, просто не может нравиться такая девушка, как я. Это ясно как день! Рен — Супермен, а я, будем честны с собой, никакая не Лоис Лэйн. Как только проклятие будет снято, ему захочется встречаться с топ-моделями. И вообще, как ни крути, а я всего лишь первая девушка, с которой он сблизился за триста лет, а Рен, несмотря на разницу во времени, первый мужчина, к которому я испытала какие-то чувства. Если я позволю себе мечтать о вечной любви с ним, то неизбежно испытаю горькое разочарование, когда все закончится».

Честно говоря, я не представляла, что мне делать. До сих пор я никогда никого не любила. Я никогда не встречалась с мальчиками, поэтому весь этот водоворот эмоций вызывал у меня одновременно восторг и страх. Впервые в жизни я не могла контролировать свои чувства и не могу сказать, чтобы мне это нравилось.

Главная проблема заключалась в том, что чем больше времени я проводила с Реном, тем сильнее мне хотелось остаться с ним. Но я была реалисткой. Все эти краткие мгновения, пусть волшебные и восхитительные, не гарантировали мне счастливого финала. По собственному горькому опыту я знала, что счастливых финалов не бывает. И теперь, когда впереди замаячило окончание наших поисков, настало время посмотреть фактам в лицо.

«Факт первый: когда Рен освободится от проклятия, ему захочется повидать мир, а не сидеть на одном месте. Факт второй: любовь — это риск. Если он поймет, что не любит меня, я этого не перенесу. Значит, для меня будет безопаснее вернуться в Орегон, к моей привычной одинокой жизни и забыть о нем. Факт третий: мне кажется, я еще не готова ко всему этому!»

Некоторые рассуждения повторялись по кругу, но все эти круги вращались вокруг одной центральной мысли: мне необходимо расстаться с Реном. Я подавила подступившую волну грусти и решительно сжала кулаки. Все, я приняла решение, я сберегу свое сердце! Если оборвать наши отношения прямо сейчас, в самом начале, то мне удастся спасти себя от боли и унижения неизбежного разрыва.

А сейчас нужно просто сосредоточиться на цели нашего путешествия, на пути в Кишкиндху. Потом, когда все будет кончено. Рен отправится своей дорогой, а я вернусь на свою. Я просто помогу другу, а потом позволю ему уйти и быть счастливым!

Шагая миля за милей по этому странному, таинственному миру, я деловито составила план и приступила к его реализации, решив начать с подачи деликатных романтических стоп-сигналов. Каждый раз, когда Рен хотел взять меня за руку, я находила какой-нибудь повод отстраниться. Когда он дотрагивался до моего плеча, я отходила на шаг. Если он пытался обнять меня, я сбрасывала его руку или прибавляла шаг и уходила вперед. При этом я ничего не говорила и ничего не объясняла, потому что не могла найти подходящих слов.

Рен несколько раз пытался узнать, в чем дело, но поскольку на все вопросы я отвечала неизменным: «Ни в чем», он в конце концов отстал. Сначала он выглядел растерянным, потом погрустнел, а после замкнулся и рассердился. Очевидно, я его обидела. Очень скоро он прекратил все попытки достучаться до меня, и я почувствовала, что между нами вырос барьер высотой с Великую китайскую стену.

Мы дошли до рва и нашли подъемный мост. К сожалению, он оказался поднят, но при этом застыл с другой стороны в полуопущенном состоянии, как будто сломанный. Рен спускался к реке с обеих сторон и каждый раз внимательно вглядывался в воду.

— Здесь слишком много капп. Я бы не рискнул добираться вплавь.

— Может быть, притащим из леса бревно и перейдем по нему?

— Отличная мысль, — хмыкнул Рен. Затем он шагнул ко мне и развернул меня за плечи.

— Что ты делаешь? — нервно выдавила я.

— Всего лишь достаю гаду, — насмешливо ответил он. — Можешь не волноваться, это все.

Рен вытащил гаду, рывком застегнул рюкзак и зашагал в сторону леса.

Я поморщилась. Он злился. До сих пор я видела Рена сердитым только во время стычек с Кишаном. Мне это совсем не нравилось, но я сказала себе, что это неизбежный побочный эффект моего блестящего плана по выпалыванию-сорняков-любви-и-спасению-от-падения-на-острые-камни. Тут уж ничего не поделаешь.

Я с любопытством покосилась на Фаниндру, чтобы узнать, одобряет ли она мое решение, но ее блестящие глазки ничего не выражали.

Спустя минуту до меня донесся тяжелый звук удара, и я увидела, как дерево втянуло ветки. Раздался еще один сокрушительный удар, и ствол, пробив шатер листвы, с громким треском рухнул на землю. Рен начал сшибать булавой ветки поваленного дерева, и я бросилась ему на помочь.

— Мне сделать что-нибудь?

Он даже головы не повернул в мою сторону.

— Нет. У нас только одна гада.

Я прекрасно знала, какой получу ответ, но все равно не смогла удержаться от вопроса.

— Рен, почему ты злишься? Тебя что-то раздражает?

И тут же сморщилась, сообразив, что это я его раздражаю.

Рен прекратил обрубать ветки и обернулся ко мне. Его яркие синие глаза впились в мое лицо. Я тут же потупила взгляд и уставилась на дрожащую ветку, сгибавшую и разгибавшую свои колючки. Когда я снова подняла глаза, лицо Рена превратилось в бесстрастную маску.

— Меня ничего не раздражает, Келси. Я в полном порядке.

Он повернулся и продолжил работу. Когда с ветками было покончено, Рен сунул мне гаду, поднял конец тяжелого ствола и поволок его в сторону реки.

Я бросилась за ним и наклонилась, чтобы взяться за другой конец.

— Не надо, — крикнул он, не оборачиваясь и не глядя на меня.

Когда мы снова вернулись к реке, Рен бросил дерево на землю и стал искать подходящее место для переправы. Я хотела было присесть на ствол, но вовремя заметила иголки. Ствол был очень толстым, но острые шипы воинственной броней торчали из него, готовясь вонзиться в зазевавшуюся плоть. Подойдя к переднему концу дерева, я увидела, что кровь Рена огромными пятнами растекается по блестящим черным колючкам.

Когда он подошел ко мне, я решительно заявила:

— Рен, дай-ка я осмотрю твои руки и грудь!

— Оставь, Келси. У меня все заживет.

— Но, Рен…

— Нет. Отойди.

Он перешел к дальней части ствола, приподнял ее и прижал к груди. Я только рот разинула. «Ух ты, у него и в самом деле тигриная сила!» Тут я жалобно сморщилась, представив тысячи иголок, впившихся в руки и грудь Рена. Мышцы у него на руках напряглись, как шары, и он неторопливо поволок дерево к берегу реки.

«Но посмотреть-то девушка может, правда? Даже если она не может позволить себе зайти в магазин, у нее есть полное право полюбоваться витриной. Правильно?»

Передо мной был оживший Геракл. Проглотив восхищенный вздох, я принялась твердить про себя: «Он не для меня, он не для меня, он не для меня…», чтобы укрепиться в принятом решении.

Дальний конец ствола со стуком ударился о каменную стену. Рен спустился с берега еще на несколько шагов, отыскал нужное место и с глухим звуком уронил дерево.

Рубашка у него спереди была изорвана в клочья, колючки исполосовали его грудь глубокими рваными ранами. Я бросилась к Рену и протянула руку, чтобы дотронуться до его руки.

Он обернулся и сказал:

— Стой здесь.

Превратившись в тигра, Рен вскочил на ствол, перебежал по нему до середины и прыгнул на край отверстия, из которого торчал полуопущенный мост. Вцепившись в него когтями, он подтянулся и скрылся из глаз.

Раздался металлический щелчок, а затем тяжелый мост, со свистом рассекая воздух, обрушился вниз. Пролетев над рекой, он с громким плеском ударился о воду и глубоко врезался в галечный берег. Я быстро перешла на другую сторону, стараясь не смотреть на капп, кишевших в воде у меня под ногами. Рен оставался тигром и, судя по всему, был вполне доволен своим обликом.

Я вошла в каменный город Кишкиндха. Почти все здания здесь были высотой в два или три этажа. Для строительства домов использовался все тот же дымчатый серовато-фиолетовый камень, из которого были возведены городские стены. Гладкие шлифованные камни блестели, как гранит, и в них виднелись крошечные частички слюды, отражавшие свет. Это было очень красиво.

В центре города возвышалась огромная статуя Ханумана, но, помимо этого, каждый уголок и каждый свободный пятачок в Кишкиндхе был украшен каменными изображениями обезьян в натуральную величину. Статуи мартышек красовались на всех домах, крышах и балконах. Резные барельефы обезьян покрывали стены зданий. Я заметила, что статуи изображали обезьян нескольких разных видов, часто сгруппированных по две или по три. Можно сказать, что единственными приматами, не представленными в этом загадочном городе, были вымышленные Летучие обезьяны из «Волшебника страны Оз» и, конечно, старина Кинг-Конг.

Когда я проходила мимо центрального городского фонтана, что-то с силой сжало мою руку. Фаниндра ожила. Я наклонилась, чтобы спустить ее на землю. Она подняла голову, несколько раз попробовала языком воздух, а затем поползла по древнему городу. Мы с Реном пошли следом за неторопливыми изгибами ее тела.

— Не надо оставаться тигром из-за меня, — попросила я.

Рен не отрывал взгляда от ползущей перед нами змеи.

— Рен, это чудо, что ты можешь все время оставаться человеком! Сделай это для себя, пожалуйста! Только из-за того, что ты злишь…

Он превратился в человека и сердито обернулся ко мне.

— Да, я злюсь! Почему бы мне не остаться тигром? Похоже, тебе гораздо проще общаться с ним, чем со мной! — Его синие глаза затуманились обидой и растерянностью.

— Да, мне проще с ним, но не потому, что он мне больше нравится. Все это слишком сложно, чтобы обсуждать прямо сейчас! — Я отвернулась от него, пряча пылающее лицо.

Раздосадованный, Рен пробежал рукой по своим волосам и встревоженно спросил:

— Келси, почему ты сторонишься меня? Это из-за того, что я слишком тороплю события? Ты еще не готова думать обо мне, как о человеке? Это из-за этого?

— Нет! Совсем нет. Просто… — Я с досадой начала ломать пальцы. — Я не хочу совершить ошибку или влезть в историю, которая причинит боль одному из нас или обоим, но сейчас в самом деле не лучшее время и место, чтобы говорить об этом!

Выпалив все это, я уставилась в землю. Несколько минут Рен молчал. Я украдкой покосилась на него из-под опущенных ресниц и поймала пристальный взгляд синих глаз. Съежившись от неловкости, я втянула голову в плечи, но Рен продолжал внимательно рассматривать меня. Я упрямо смотрела на камни мостовой, на Фаниндру, на свои руки — на все что угодно, лишь бы не на него. Наконец Рен сдался.

— Отлично.

— Отлично?

— Да, отлично. Передай мне рюкзак. Моя очередь нести его.

Рен помог мне снять рюкзак, потом молча удлинил лямки, чтобы надеть на свои широченные плечи. Терпеливо дождавшись, когда он закончит, Фаниндра с готовностью продолжила свое бесшумное путешествие по обезьяньему городу.

Мы вошли в темный проход между домами, и золотое тело Фаниндры засветилось во мгле. Она легко проползала под тяжелыми громоздкими дверями, на которые Рену приходилось наваливаться всем телом, чтобы открыть. Видимо, со своей, змеиной, точки зрения Фаниндра вела нас по очень интересной полосе препятствий, поскольку она то и дело просачивалась сквозь преграды, которые мы не могли преодолеть. Она исчезала в трещинах мостовой, и Рену приходилось использовать свой нюх, чтобы отыскать ее. Очень часто мы были вынуждены возвращаться, искать обходной путь и встречать Фаниндру с другой стороны стены или комнаты. В таких случаях она всегда сворачивалась кольцами и отдыхала, невозмутимо поджидая нас.

Наконец золотая змея привела нас к прямоугольному бассейну, до краев заполненному сине-зеленой водой, густо зацветшей водорослями. Бассейн был довольно высокий, и на каждом его углу виднелись каменные постаменты. На постаментах, само собой, красовались статуи четырех обезьян, смотревших в разных направлениях, каждая в свою сторону света.

Каменные обезьяны приседали на высоких постаментах, упираясь руками в камень. Зубы у них были оскалены, и я живо представила, как они шипят, изготовившись к броску. Длинные обезьяньи хвосты, похожие на мясистые рычаги, изгибались над спинами приматов, подчеркивая готовность к атаке. Под каждым постаментом из темноты скалились группки не менее злобных каменных обезьян с пустыми провалами вместо глаз. Они вытягивали в воздух свои длинные руки, словно грозили схватить или расцарапать любого, проходящего мимо.

Каменные ступени вели к блестящей поверхности воды. Мы поднялись по лестнице и уставились в воду. Я с облегчением перевела дух, убедившись, что ужасные каппы не прячутся в мутной глубине. Потом я заметила надпись, выбитую на каменном бортике бассейна.

— Ты можешь ее прочитать? — спросила я.

— Здесь написано «ниюдж капи». Это означает «выбери обезьяну».

— Хм-м…

Мы обошли все четыре постамента со статуями. У одной обезьяны уши были наклонены вперед, у другой — прижаты к макушке. Все четыре обезьяны принадлежали к разным видам.

— Слушай, Рен, Хануан был получеловеком-полуобезьяной, верно? Ты не знаешь, какой именно была его обезьянья половина?

— Не знаю. Мистер Кадам наверняка мог бы нам помочь. Я могу сказать только то, что вот эти две статуи изображают обезьян, которые не водятся в Индии. Вот это — паукообразная обезьяна. Такие водятся только в Южной Америке. А это шимпанзе, они относятся к гоминидам, или человекообразным, и, строго говоря, не вполне являются обезьянами. Их называют так только из-за размеров.

Я ошеломленно уставилась на него.

— Откуда ты столько знаешь об обезьянах?

Рен с вызовом скрестил руки на груди.

— Ax вот как? Насколько я могу понять, беседа о мартышках признана достойной темой для обсуждения? Возможно, если бы я был обезьяной, а не тигром, ты бы соизволила объяснить, почему ты меня избегаешь?

— Я тебя не избегаю! Просто мне нужно побыть одной. Это не имеет никакого отношения к твоему виду! Это связано совсем с другими вещами.

— Какими другими?

— Никакими.

— Нет, тут что-то есть.

— Да, но это не может быть чем угодно!

— Что не может быть чем угодно?

— Неужели нельзя вернуться к мартышкам? — завопила я.

— Да пожалуйста! — взревел он.

Несколько секунд мы злобно сверлили друг друга взглядом, клокоча от досады и гнева. Рен первым отвернулся и стал сухо перечислять разнообразные виды и отряды приматов.

Мне бы промолчать, но я не смогла удержаться от язвительного замечания.

— А я и не знала, что путешествую со специалистом по обезьянам! Впрочем, ты ведь питался ими, правда? Тогда понятно, откуда у тебя такие обширные познания, я ведь тоже без проблем отличаю свинину от курятины!

Рен смерил меня злым взглядом.

— Я несколько столетий провел в зоопарках, не забыла? И я не… ел… обезьян!

— Да неужели? — Я скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на него. Рен бросил на меня свирепый взгляд, потом топнул ногой и склонился перед следующей статуей.

— Это какая-то макака, они широко распространены в Индии, а этот волосатый — павиан, — с раздражением выпалил он. — Они тоже тут водятся.

— И кого из них я должна выбрать? Мне кажется, это кто-то из двух последних. Предыдущие в Индии не водятся, поэтому их можно вывести за скобки.

Рен никак не отреагировал на мои слова, очевидно, он все еще злился. Он молча рассматривал вереницы обезьян, изображенных под постаментами, когда я громко выпалила:

— Павиан!

— Почему он? — спросил Рен, распрямляясь.

— Потому что его морда напоминает статую Ханумана.

— Отлично, проверь свою догадку.

— Как проверить?

— Откуда я знаю? — рявкнул он, потеряв терпение. — Повтори свой фокус с рукой, который ты делала раньше!

— Я не уверена, что тут это сработает.

Рен указал на каменных обезьян.

— Ну, хорошо, тогда потри им макушки, как статуе Будды. Нужно как-то угадать наш следующий шаг.

Я хмуро покосилась на Рена, которого явно успела довести до белого каления, потом подошла к статуе павиана и робко дотронулась до его головы. Ничего не произошло. Я похлопала его по щекам, погладила по животу, подергала за руки, за хвост… ничего. Тогда я схватила его за плечи — и почувствовала, что статуя слегка сдвинулась с места. Я сильнее нажала на одно плечо, и верхняя часть постамента отъехала в сторону, обнажив углубление, в котором лежала каменная шкатулка с рычагом. Я наклонилась и опустила рычаг. В первый момент все осталось на местах. Потом я почувствовала, как моя ладонь вспыхнула жаром. На ней отчетливо проступили нанесенные хной знаки, а потом рычаг вздрогнул, поднялся, повернулся и исчез внутри.

Рокочущий звук сотряс землю, и вода в бассейне стала стремительно убывать. Рен схватил меня за руки, прижал к своей груди и попятился от бассейна. Он крепко держал меня за плечи, пока мы оба в оцепенении смотрели на сдвигающийся камень.

Прямоугольный бассейн с треском разломился пополам. Потом обе половины стали разъезжаться в стороны. Вода хлынула вниз и, расшибаясь о камни и скалы, устремилась в черное отверстие, появившееся в том месте, где только что был водоем.

Потом что-то стало проступать из черноты. Сначала мне показалось, что это лишь игра света на мокрых камнях, но сияние разливалось все ярче, и я увидела ветку, показавшуюся из провала. Ветка была покрыта блестящими золотыми листьями. Все новые и новые ветки появлялись из бездны, а потом оттуда вытянулся ствол. Он рост и рос, пока перед нами не очутилось настоящее дерево. Его листья сверкали, заливая все кругом мягким золотым светом, как будто сотни рождественских золотых шаров усеивали ветви. При этом они трепетали и мерцали, словно колеблемые легким ветерком.

Дерево было высотой около двенадцати футов и все усыпано мелкими белыми цветами, наполнявшими воздух сладким ароматом. Длинные грациозные ветви с длинными и нежными золотыми листочками отходили от более толстых ветвей, примыкавших к коренастому стволу. Сам ствол рос из каменного ларца, стоявшего на твердом каменном постаменте. Это было самое прекрасное дерево, которое мне довелось видеть в жизни.

Рен взял меня за руку и осторожно повел к дереву. Протянув руку, он дотронулся до золотого листа.

— Какое красивое! — ахнула я.

Он сорвал цветок и понюхал его.

— Это манговое дерево.

Мы молча любовались прекрасным растением. Я знаю, что в эти мгновения мое лицо светилось тем же восторгом, что и лицо Рена.

Его черты смягчились. Рен шагнул ко мне и протянул руку, намереваясь воткнуть белый цветок в мои волосы. Я тут же отвернулась от него и, притворившись, будто ничего не заметила, стала гладить пальцем золотой листок.

Когда я снова посмотрела на Рена, его лицо окаменело, а белый цветок, смятый и сломанный, валялся на земле. Мое сердце сжалось от боли, когда я увидела прекрасные лепестки, втоптанные в грязь.

Мы молча обошли дерево кругом, разглядывая его со всех сторон. И вдруг Рен закричал:

— Вот он! Ты видишь? Вон, наверху! Золотой плод!

— Где?

Он указал на верхушку дерева, и, присмотревшись, я увидела золотой шар, свисавший с ветки.

— Плод манго, — прошептал Рен. — Ну, конечно. Так и должно было быть!

— Почему?

— Манго — один из главных предметов экспорта в Индии. Это один из важнейших продуктов нашей страны, а может быть, даже самый главный природный ресурс. Значит, Золотой плод Индии — это манго. Я должен был раньше догадаться.

Я с сомнением посмотрела на высокие ветки.

— Как же мы его достанем?

— Что значит: «Как мы его достанем?» Забирайся мне на плечи. Нам придется сделать это вместе.

Я расхохоталась.

— Нет, Рен, мне кажется, тебе придется придумать другой план. Например, подпрыгни высоко-высоко, как супертигр, схвати его пастью или сделай еще что-нибудь такое.

В ответ он только злорадно ухмыльнулся.

— Нет. Ты, — он ткнул пальцем мне в нос, — сядешь мне на плечи.

— Прошу тебя, прекрати повторять это! — простонала я.

— Давай. Я все равно тебя уговорю. Пустяковое дело, вот увидишь.

Рен подхватил меня на руки и поставил на каменный бортик сверкающего бассейна. Потом повернулся ко мне спиной.

— Лезь давай.

Он развел руки в стороны. Громогласно жалуясь и причитая, я робко взялась за них и перекинула ногу ему через плечо. Перепутавшись, я хотела немедленно убрать ногу, но Рен предвидел этот маневр, поэтому схватил меня за другую ногу и, прежде чем я успела позорно отступить, усадил себе на плечи.

Терпеливо снося мои напрасные вопли, он взял меня за руки и направился к дереву, без труда балансируя моим телом. Не спеша Рен выбрал подходящее место, остановился и объяснил мне задачу.

— Видишь вот эту толстую ветку над своей головой?

— Вижу.

— Отпусти одну мою руку и хватайся за нее.

Я послушно сделала, как он сказал, предупредив:

— Только не сбрось меня!

— Келси, если тебе чего-то и не следует опасаться, так это того, что я тебя брошу.

Я дотянулась до ветки и вцепилась в нее.

— Хорошо. Теперь отпусти вторую руку и возьмись за ту же ветку. Не бойся, я буду держать тебя за ноги.

Я подтянулась еще выше и схватилась двумя руками за ветку, но ладони у меня были скользкими от пота, поэтому если бы Рен не держал меня, я бы непременно свалилась.

— Слушай, Рен, это, конечно, чудесная идея и все такое, но я до сих пор нахожусь в двух футах от нашего фрукта. Что мне теперь делать?

Вместо ответа он рассмеялся, а потом попросил:

— Подожди секундочку.

— Что значит — подожди секундочку?!

Он снял с меня кеды, потом приказал:

— А теперь схватись за ветку и выпрямись.

Умирая от страха, я с визгом вцепилась в ветку. Рен с силой подтолкнул меня еще выше. Поглядев вниз, я увидела, что он сжимает мои ступни в ладонях, удерживая тяжесть всего моего тела на вытянутых руках.

— Рен, ты спятил? — зашипела я. — Я слишком тяжелая для тебя!

Он только хмыкнул.

— Как видишь, нет. А теперь соберись, Келси. Продолжай держаться за ветку, а потом перешагни с моей руки на мое плечо, только осторожно — сначала одной ногой, потом другой.

Он приподнял мою левую ногу, и я уперлась пяткой в его литой бицепс. Очень осторожно я переместила ступню на широкое плечо Рена, а потом проделала то же самое с другой ногой. Выпрямившись, я посмотрела на фрукт, который теперь висел прямо передо мной, слегка подрагивая под собственной тяжестью.

— Ладно, я попробую его сорвать. Держи меня!

Руки Рена переместились на мои икры и крепко сжали их. Я выпустила ветку, которая теперь была на уровне моей талии, и потянулась к подпрыгивающему плоду. Он висел на длинном одеревеневшем стебле, растущем прямо из верхушки дерева.

Стоило мне коснуться плода пальцами, как он тут же качнулся в сторону. Я дождалась, когда он снова очутится возле меня, обхватила его рукой и осторожно потянула.

Он не поддавался! Я потянула сильнее, стараясь не повредить манго. Как ни странно, этот волшебный плод, искрящийся ослепительным золотым светом, на ощупь оставался самым настоящим манго с тонкой гладкой кожицей. Я снова подтянулась к ветке, дернула изо всех сил и, наконец, оторвала плод от стебля.

В тот же миг все мое тело оледенело и застыло, а разум погрузился в черное видение. Грудь опалило неистовым жаром, кругом была полная тьма. Вдруг из мглы проступила призрачная фигура. Смутные черты заколыхались, принимая форму, и вскоре обрели четкость. Это был мистер Кадам! Он держался руками за грудь. Когда он отнял руку, я увидела, что его амулет раскалился докрасна. Опустив глаза, я увидела, что и мой фрагмент амулета пылает тем же огнем. Я стала срывать его, окликая мистера Кадама, но мы почему-то не слышали друг друга.

Еще одна призрачная фигура заколыхалась между нами, медленно обретая форму. Этот человек тоже хватался за большой амулет. Заметив нас, человек уставился на мистера Кадама. Затем взгляд его остановился на амулете, висевшем на груди старика.

Незнакомый человек был одет в модный дорогой костюм. В его проницательных глазах светились ум, уверенность, решимость и что-то еще, нечто темное, нечто… злое. Он хотел сделать шаг вперед, но какой-то невидимый барьер не позволял нам всем сойти с места.

Лицо мужчины потемнело и исказилось бешеной яростью, и хотя он быстро справился с собой, злоба никуда не исчезла, она лишь затаилась в его глазах, как крадущийся по следу зверь. Безотчетный черный ужас сковал меня изнутри, когда незнакомец повернулся ко мне. Я видела, что он хотел чего-то.

Мужчина внимательно осмотрел меня с головы до ног, а затем уперся взглядом в пылающий амулет, висевший у меня на груди. Злобное торжество и гнусная радость озарили лицо незнакомца. В поисках поддержки я повернулась к мистеру Кадаму, но тот тоже во все глаза разглядывал этого человека.

Я очень испугалась. Я стала звать Рена, но не услышала собственного голоса.

Тем временем мужчина неторопливо вытащил что-то из своего кармана и принялся бормотать себе под нос. Я попробовала читать по его губам, но он говорил на незнакомом мне языке. Фигура мистера Кадама стала бледнеть и таять. Он на глазах снова превращался в призрак. Я посмотрела на свою руку и поняла, что со мной происходит то же самое. В голове у меня помутилось. Я почувствовала, что вот-вот потеряю сознание. У меня подкосились ноги. Я падала… вниз… вниз… вниз…