Занимался рассвет. Солнце едва показалось из-за горизонта. Отдавшись во власть своего гнева, я вихрем неслась через руины Хампи и даже не заметила, как преодолела половину расстояния до лагеря мистера Кадама.

Рен молча следовал за мной. Я не слышала его, но знала, что он рядом. Я чувствовала его близость. Непостижимая связь соединяла меня с ним, с человеком. Как будто он все это время шел рядом со мной. «Как будто он дотрагивался до меня…»

В какой-то момент я, наверное, свернула не в ту сторону, потому что Рен забежал вперед и демонстративно зашагал в другом направлении.

— Позер! — злобно прошипела я. — Подумаешь! Захочу и пойду в другую сторону!

Однако послушно побрела за ним следом.

Через какое-то время я увидела джип, припаркованный на вершине склона, и мистера Кадама, машущего нам рукой.

Когда я подошла, он быстро обнял меня.

— Мисс Келси! Вы вернулись. Ну же, расскажите мне, что с вами приключилось!

Я со вздохом сняла со спины рюкзак и поставила его на бампер джипа.

— Первым делом я должна вам сказать, что это были самые ужасные несколько дней в моей жизни. Там были обезьяны, и каппы, и гнилые целующиеся трупы, и кусачие змеи, и деревья с хищными иголками, и…

Мистер Кадам протестующее поднял руку.

— Что значит — несколько дней? Вы ушли сегодня ночью…

Я смущенно уставилась на него.

— Нет! Мы ушли, — тут мне пришлось посчитать на пальцах, — по меньшей мере четыре или пять дней тому назад!

— Простите, мисс Келси, но я расстался с вами и Реном прошлой ночью. Честно говоря, я как раз собирался сходить за вами и сказать, что утро вечера мудренее, поэтому сейчас лучше вздремнуть, а завтра ночью с новыми силами взяться за дело. Неужели для вас за это время прошла почти неделя?

— Ну да, я только проспала целых два дня! По крайней мере, так мне сказал вот этот тигриный прохвост, — я злобно покосилась на Рена, который до сих пор внимательно прислушивался к нашему разговору, а теперь уставился на меня с самым невинным выражением на тигриной морде.

Сейчас он казался милым, внимательным, безобидным, как котенок. Но я-то знала, что на самом деле он безобиден, как каппа! А я была словно дикобраз. Ощетинившийся дикобраз. Все мои колючки стояли дыбом, чтобы защитить беззащитное нежное брюшко от посягательства голодного хищника, проявившего интерес к моей персоне.

— Два дня? Что вы говорите? Может быть, поскорее вернемся в отель, чтобы вы смогли как следует отдохнуть? А завтра ночью предпримем еще одну попытку раздобыть наш плод.

— Ах, мистер Кадам, — сказала я, расстегивая рюкзак, — нам больше незачем сюда возвращаться. Мы достали первый дар Дурги, волшебный Золотой плод Индии! — Я вытащила свое одеяло и развернула его, показав спрятанный внутри золотой плод.

Мистер Кадам бережно вынул его из кокона одеяла.

— Какое чудо! — прошептал он.

— Это манго, — сказала я и с усмешкой добавила: — Разумеется, в этом нет ничего удивительного. Всем известно, что плоды манго играют огромную роль в индийской культуре и экономике.

Рен громко фыркнул и растянулся на боку в траве.

— Вы совершенно правы, мисс Келси! — Мистер Кадам еще немного полюбовался золотым манго, прежде чем снова заботливо завернуть его в мое одеяло. Потом он всплеснул руками. — Это невероятно! Давайте же поскорее свернем наш лагерь и отправимся домой! Или, может быть, вы хотели бы переночевать в отеле?

— О да, с удовольствием! Я бы не отказалась от возможности немного передохнуть. Давайте остановимся в какой-нибудь гостинице. Сколько дней займет дорога домой?

— Нам придется сделать две ночевки по пути.

Я тут же с тревогой покосилась на Рена.

— Ну да… Э-э-э… Я вот думаю, может быть, если вы не возражаете, мы на этот раз остановимся в каком-нибудь отеле посолиднее? Ну, чтобы кругом жизнь кипела, понимаете? С лифтами, и чтобы двери запирались. А еще лучше выберем какой-нибудь пафосный пятизвездочный отель в центре большого города! Чтобы как можно дальше от джунглей?

Мистер Кадам негромко хмыкнул.

— Ну что ж, постараюсь что-нибудь придумать.

Я одарила его безоблачной улыбкой.

— Как здорово! А давайте поедем туда прямо сейчас? Мне не терпится поскорее принять душ. — Я открыла дверь со стороны пассажирского кресла, потом обернулась и еле слышно прошипела, глядя на Рена: — Горячий душ в моем прекрасном номере, расположенном на самом верхнем этаже гостиницы и абсолютно недосягаемом для тигров!

Он ответил мне безмятежным взглядом синих тигриных глаз. Злорадно ухмыльнувшись, я забралась в джип и с грохотом захлопнула дверь. Мой тигр спокойно подошел к задней двери, через которую мистер Кадам загружал в машину свои пожитки, и молча запрыгнул внутрь. Еще один прыжок — и он очутился на заднем сиденье. Тут он вытянул шею вперед и, прежде чем я успела его оттолкнуть, запечатлел на моем лице огромный, мокрый, слюнявый тигриный поцелуй.

— Рен! — завизжала я. — Это отвратительно!

Вытерев подолом футболки тигриную слюну с носа и щеки, я обернулась назад, чтобы как следует наорать на виновника. Мой тигр развалился на заднем сиденье, разинув рот до ушей, словно смеялся надо мной. Я была готова наброситься на него с кулаками, но тут в машину забрался светящийся счастьем мистер Кадам, и мы пустились в ухабистый путь к цивилизованной дороге.

Мистеру Кадаму не терпелось забросать меня вопросами. Я знала, что он сгорает от любопытства, но меня так бесил Рен, что я решилась на обман. Несколько широких зевков для убедительности — и мистер Кадам с готовностью оставил меня в покое, а мне тут же стало стыдно. Я искренне привязалась к мистеру Кадаму и ненавидела врать людям. Чтобы не страдать от раскаяния, я возложила всю ответственность за свое неподобающее поведение на Рена. Убедить себя в том, что это он во всем виноват, оказалось проще простого. Успокоившись, я привалилась головой к стеклу и закрыла глаза.

Я ненадолго уснула, а когда проснулась, мистер Кадам протянул мне бутылку газировки, сэндвич и банан. При виде банана я выразительно пошевелила бровями и придумала несколько шуточек, которыми можно было бы здорово позлить Рена, однако ради мистера Кадама решила промолчать. Я с жадностью впилась в сэндвич и одним махом выпила бутылку воды.

Мистер Кадам со смехом протянул мне следующую.

— Ну, мисс Келси, теперь вы готовы поведать мне о ваших приключениях?

— Да, пожалуй.

Следующие два часа ушли на подробный рассказ о длинном туннеле, колючем лесе, пещере, каппах и Кишкиндхе. Я во всех подробностях описала мистеру Кадаму золотое дерево и оживших обезьян. Напоследок я рассказала ему о нападении каппы и укусе Фаниндры.

При этом я ни разу не упомянула о том, что Рен все время оставался человеком. И вообще я постаралась всячески замолчать его присутствие в Кишкиндхе. Каждый раз, когда мистер Кадам спрашивал меня о том, как нам удалось справиться с тем или иным препятствием, я отвечала уклончиво или говорила: «Спасибо Фаниндре» или «Благодаря гаде». Кажется, он ничего не заподозрил.

Когда мистер Кадам стал расспрашивать меня о нападении каппы, я просто пожала плечами и повторила все ту же присказку: «Спасибо Фаниндре». Мне не хотелось отвечать на расспросы о Рене. Я знала, что когда он превратится в человека, то наверняка изложит мистеру Кадаму свою версию наших приключений, но мне было все равно. Пусть говорит, что хочет, а я предпочла придерживаться сухой, бесстрастной и, главное, без-Реновой трактовки событий.

Мистер Кадам сказал, что мы уже подъезжаем к гостинице, но сначала ему нужно найти хорошее место, чтобы выпустить Рена.

— Конечно, — промурлыкала я, одарив притихшего тигра коварной слащавой улыбкой.

— Надеюсь, он будет не слишком далеко от нас, — волновался мистер Кадам.

Я потрепала его по руке и горячо заверила:

— Ах, не стоит о нем беспокоиться! Этот парень прекрасно умеет добиваться всего, чего хочет. То есть… я хотела сказать, он знает, как о себе позаботиться. Не сомневаюсь, что долгая одинокая ночь в джунглях покажется ему на редкость просветляющей.

Мистер Кадам недоуменно покосился на меня, но все-таки кивнул и остановился возле ближайшего леска.

Рен выскочил из джипа, подошел к моей дверце и уставился на меня своими ледяными синими глазами. Но я повернулась к нему спиной, сделав вид, будто ничего не вижу. Когда мистер Кадам снова сел в машину, я украдкой выглянула в окно, но Рена уже не было. Тогда я напомнила себе, что он сам во всем виноват, откинулась на спинку кресла и, скрестив руки на груди, решительно уставилась прямо перед собой.

Мистер Кадам тихо спросил:

— Мисс Келси, вы в порядке? С тех пор, как вы вернулись, виду вас очень… напряженный.

Вздохнув, я криво улыбнулась ему.

— Нет, нисколько. Со мной все в порядке, просто я страшно устала от этого путешествия.

— В таком случае я хочу задать вам еще один вопрос. Вас не посещали странные сны во время пребывания в Кишкиндхе?

— Какие еще сны?

Он с тревогой посмотрел на меня.

— Скажем так, сны об амулете?

— Ах, да! Я совершенно забыла рассказать вам об этом! Когда я сорвала плод, то потеряла сознание, и мне было видение. Там были вы, я и один плохой парень.

Мистер Кадам не на шутку встревожился. Откашлявшись, он глухо сказал:

— В таком случае, ваше видение было явью — для всех нас. Человек, которого вы видели, — это Локеш. Тот самый злой чародей, который наложил проклятие на Рена и Кишана.

Я разинула рот.

— Он… он еще жив?

— Выходит, что да. Кроме того, теперь мы знаем, что он владеет по крайней мере одной частью амулета. Но я опасаюсь, что ему каким-то образом удалось заполучить все остальные фрагменты.

— А сколько их всего?

— Говорят, что пять, но никто не знает этого наверняка. Отец наших мальчиков быть обладателем одной части, вторую их мать принесла в семью в качестве приданого, ибо она была единственной наследницей могущественного владыки, владевшего фрагментом амулета. Поэтому Рен и Кишан получили каждый по частице.

— Но я-то тут при чем?

— Да при всем, мисс Келси! Вы помогаете Рену снять проклятие. Амулет соединяет нас троих, и я боюсь, что Локеш знает о нас. В особенности о вас. Все это время я надеялся, что с ним что-то случилось и он не пережил эти долгие столетия. Я постоянно искал любые упоминания о нем, но мои поиски были напрасны. Локеш нашел нас первым, поэтому я боюсь, что рано или поздно он начнет охотиться за вами и амулетом.

— Вы думаете, он настолько жесток?

— Я знаю, что он именно таков, — мрачно ответил мистер Кадам и, помолчав, мягко добавил: — И мне кажется, что вам пора вернуться домой.

— Что? — испуганно охнула я.

«Вернуться домой? Домой — куда? Домой — к кому?» Дома у меня не было никакой жизни. До сих пор я ни разу не задумывалась о том, что будет после того, как мы разрушим проклятие. Мне казалось, у нас еще столько дел впереди, что ближайшие пару лет можно не ломать себе голову заботами о будущем.

— Вы серьезно хотите отослать меня домой? — с горечью спросила я.

Увидев мое лицо, мистер Кадам тут же погладил меня по руке.

— Нет, что вы! Я не имел в виду, что хочу расстаться с вами. Не огорчайтесь, мисс Келси. Мы непременно что-нибудь придумаем. Сейчас я просто делюсь с вами своими мыслями. Я и не думал немедленно отправлять вас домой! Разумеется, если вы когда-нибудь все-таки уедете, то всегда и в любой момент сможете вернуться обратно. Наш дом — ваш дом. Я лишь хотел сказать, что теперь мы должны действовать с огромной осторожностью, ибо Локеш вновь вышел на сцену.

Паника слегка отступила, но не исчезла совсем. «Может быть, мистер Кадам прав? — думала я. — Может быть, мне надо уехать домой? В конце концов, переехав в другое полушарие, мне будет проще забыть мистера Супергероя. В самом деле, если не считать Кишана, он был единственным молодым человеком, с которым я общалась несколько недель подряд! Неудивительно, что у меня крыша поехала. Мне будет намного полезнее уехать отсюда и начать встречаться со своими сверстниками. Может быть, тогда я пойму, что вся эта так называемая эмоциональная связь никогда не была такой уж сильной… Возможно, я просто выдумала себе все эти глупости. А на самом деле имел место обычный эффект изоляции. Если рядом с тобой только Тарзан да стая мартышек, то рано или поздно и Тарзан покажется совершенством, правильно? Мне нужно просто избавиться от Рена. Уехать домой и начать встречаться с милым, нормальным компьютерщиком-гиком, который точно никогда меня не бросит. И навсегда забыть об этом трехсотлетием не-помню-как-его-звать».

Остаток пути я продолжала развивать эти мысли, придумывая все новые и новые причины держаться подальше от Рена и упрямо накручивая себя в этом стремлении. Единственной проблемой оставалась моя слабая, предательская душа, то и дело совершенно некстати вспоминавшая, в какой безопасности я чувствовала себя в его объятиях. И что он сказал, когда думал, будто я умираю. И как долго мои губы тепло пощипывало после его поцелуев. Даже если мне удавалось не думать о красивом лице Рена, что само по себе было титаническим подвигом, мне на память то и дело приходили другие его замечательные качества, поэтому всю дорогу до гостиницы я провела в глубоких раздумьях.

Мистер Кадам остановился перед роскошным пятизвездочным отелем. Я немедленно почувствовала себя паршивой овцой в своей рваной, грязной и окровавленной одежде, которую не меняла целую неделю. Но мистер Кадам, похоже, не обратил на это никакого внимания, продолжая сиять от радости, он сунул ключи от машины в сумку и повел меня к входу. Я не стала снимать свой рюкзак, но две другие сумки служащие достали из машины и отнесли в наши комнаты.

Мистер Кадам заполнил необходимые бумаги и о чем-то негромко побеседовал с регистраторшей на хинди. Потом жестом пригласил меня за собой.

Когда мы проходили мимо стойки, я перегнулась через барьер и уточнила:

— Скажите, пожалуйста, я просто интересуюсь, у вас тут животные запрещены? Ведь правда?

Растерянно посмотрев на меня, служащая перевела взгляд на мистера Кадама, однако отрицательно покачала головой.

— Замечательно. Я просто уточняла, — сказала я, улыбаясь до ушей. Мистер Кадам озадаченно склонил голову набок, однако не сказал ни слова.

«Наверное, подумал, что я стукнулась головой о пальму в Кишкиндхе», — подумала я, улыбаясь ему в ответ, и мы отправились к лифту. Коридорный вставил ключ в отверстие в верхней части кнопочной панели, повернул его, после чего двери лифта автоматически закрылись, и нажал нужный нам этаж. Мы вышли прямо в свой номер, оказавшийся огромным пентхаусом.

Коридорный вышел, и двери лифта закрылись. Мистер Кадам объявил, что останется в комнате слева, а я могу располагаться в правой. После этого он оставил меня, заботливо посоветовав отдыхать и не стесняться заказывать в номер любую еду.

Переступив порог своей роскошной спальни с гигантской кроватью посередине, я глупо рассмеялась от счастья. В отдельной ванной комнате стояла исполинских размеров ванна. Я тут же сбросила свои грязные кеды и решила быстренько вымыться под душем, прежде чем лезть в ванну. Сделав струю погорячее, я четыре раза намылила голову, потом вылила на волосы щедрую порцию кондиционера, оставила его делать свое дело, а сама принялась докрасна растираться мочалкой. Я поскребла ногтями кусок мыла, чтобы вычистить всю набравшуюся под ними грязь и уделила особое внимание ногам. Моим бедным, распухшим, покрытым шишками, волдырями и мозолями пяточкам. Может быть, попросить мистера Кадама раскошелиться на педикюршу?

Хорошенько вымывшись, я замотала волосы полотенцем и влезла в банный халат. Наполнив ванну горячей водой, я вылила туда целую бутылку прилагавшейся пены и включила гидромассажное устройство. В помещении тут же сладко запахло сочными грушами и ягодами. Запах напомнил мне об Орегоне.

Погружение в эту роскошную ванну было самым приятным ощущением в мире. «Ну, может, не самым-самым, но точно вторым с начала», — напомнил несносный внутренний голос. Рассердившись на непрошеное воспоминание о поцелуях Рена, я поспешно выбросила его из головы, точнее, попыталась это сделать. Но чем дольше я блаженствовала в ванне, тем упрямее меня преследовала память. Это было все равно, что пытаться избавиться от навязчивой песни, снова и снова прокручивавшейся в голове.

Вот и этот поцелуй проигрывался снова и снова, как закольцованный. Вопреки всем своим стараниям выкорчевать его из памяти, я только вздыхала и блаженно улыбалась. «Тьфу, да что же это за наказание такое?» Сердито стряхнув с себя эти сладкие грезы, я нехотя выбралась из ванны. Вытершись, я натянула чистые шорты и футболку и села расчесывать волосы. Распутывать узлы и колтуны пришлось долго, но это занятие меня успокоило. Оно напоминало о маме. Привалившись спиной к изголовью своей гигантской кровати, я с удовольствием неторопливо водила щеткой по чистым мокрым волосам.

Закончив с этим делом, я вышла в нашу общую гостиную и нашла там мистера Кадама, погруженного в чтение газеты.

— Мисс Келси! Ну как, отдохнули немного?

— Ох, просто не могу вам передать, насколько лучше я себя чувствую!

— Вот и замечательно. Вот здесь, под крышкой, поздний ужин. Я взял на себя смелость сделать заказ за вас.

Приподняв крышку, я обнаружила индейку, фаршированную кукурузным хлебом, клюквенный соус и зеленый горошек с картофельным пюре.

— Ух ты! Где вы все это достали?

— Я подумал, вам будет приятно для разнообразия отведать какой-нибудь домашней еды, — пожал плечами мистер Кадам, — вот и заказал вам американские блюда с поправкой на индийское исполнение, разумеется. Яблочный пирог на десерт прилагается.

Я пододвинула к себе тарелку и стакан ледяного лимонада, который мистер Кадам, изучивший мои вкусы, специально заказал для меня, поджала под себя ноги и принялась за еду.

— А вы уже поели?

— Да, час назад или около того. Обо мне не беспокойтесь, ешьте на здоровье.

Я жадно набросилась на еду и досыта объелась без всякого яблочного пирога. Смущенно повозив куском булки по подливке, я негромко кашлянула.

— Мистер Кадам? Я хочу вам кое-что сказать. Простите, что не сказала раньше, но это, кажется, важно.

Набрав в легкие побольше воздуха, я выпалила на одном дыхании:

— Рен оставался человеком все время, пока мы были в Кишкиндхе.

Мистер Кадам отложил газету.

— Это очень интересно. Но почему вы раньше не упомянули об этом?

Я дернула плечом и уклончиво ответила:

— Даже не знаю. Просто в последние дни… у нас не все было гладко.

Глаза мистера Кадама заискрились, и он весело рассмеялся.

— Теперь мне все понятно! А я-то ломал голову, почему вы так странно ведете себя с Реном! Что ж, он может быть… довольно несговорчивым, если захочет.

— Вы хотите сказать, упрямым, как осел. И настырным. И… — я отвернулась к окну, посмотрела на огни ночного города и пробурчала себе под нос: — …и еще много каким.

Мистер Кадам повернулся ко мне и взял мою руку в свои.

— Я все понимаю. Не стоит беспокоиться, мисс Келси. Я просто потрясен тем, как многого вам удалось добиться за столь короткое время. Могу себе представить, как тяжело вам было отправиться в столь рискованное путешествие в компании человека, которого вы едва знаете и которому пока не можете до конца доверять. Ничего, все уладится. Даже между лучшими друзьями могут случиться размолвки, тем более при таких чудовищных нагрузках и испытаниях, которым вы подвергались. Все пройдет, вот увидите. Поверьте мне на слово, это лишь временное недоразумение в вашей дружбе.

Наша дружба была тут совершенно ни при чем. И все-таки слова мистера Кадама меня утешили. Может быть, теперь, когда вся эта история осталась позади, мы с Реном сможем спокойно все обсудить и найти цивилизованный выход из создавшегося положения. Возможно даже, что именно мне следует проявить зрелость. В конце концов. Рен только начинает снова общаться с людьми. Мой долг постараться деликатно объяснить ему, как устроен этот мир. Если я найду нужные слова, он все поймет и сможет выстроить наши отношения так, чтобы мы остались друзьями.

Тем временем мистер Кадам продолжал:

— Это очень интересно, что Рен смог все это долгое время оставаться человеком! Возможно, это как-то связано с феноменом остановки времени…

— Вы в самом деле думаете, что в Кишкиндхе время остановилось?

— Скажем так: возможно, оно там движется иначе, чем здесь. Однако я точно знаю, что в нашем мире вы отсутствовали совсем недолго.

Я кивнула, не найдя, что возразить. После разговора с мистером Кадамом у меня словно камень с души свалился, я была несказанно счастлива, что все-таки рассказала ему всю правду, поэтому настроение у меня было самое чудесное. Встав из-за стола, я сказала, что хочу немного почитать, а потом, впервые за долгое время, выспаться на мягкой подушке. Мистер Кадам горячо закивал и напомнил мне перед сном сложить все грязные вещи в пакет для прачечной, чтобы их выстирали за ночь.

Вернувшись в свою комнату, я стала сортировать вещи. Первым делом в пакет отправилась вся моя одежда и кеды. Потом я бережно развернула одеяло, вытащила из него Золотой плод и замотала его в банное полотенце. Одеяло имело самый жалкий вид, поэтому его я тоже сунула в мешок для стирки.

Выставив пакет за дверь, я запрыгнула в постель и даже замурлыкала от удовольствия, растянувшись на мягчайших дорогих простынях. Потом уронила голову на пышные подушки, набитые гусиным пухом, и провалилась в сладкий глубокий сон.

Проснувшись на следующее утро, я с наслаждением вытянулась во весь рост, но все равно не смогла достать кончиками пальцев до края постели. Расчесав волосы, я собрала их в хвост на макушке.

Мистер Кадам уже сидел за столом, с аппетитом поглощая картофельные оладьи, тосты и румяный испанский омлет со сладким перцем. Подсев к нему, я взяла стакан апельсинового сока и принялась весело болтать о скором возвращении домой.

Наши вещи вернулись из прачечной чистыми и отутюженными, как новенькие. Выбрав одежду на сегодня, я затолкала остальную пачку сложенных вещей в рюкзак. Взяв в руки лоскутное одеяло, я не удержалась и зарылась в него лицом, вдохнув нежный аромат лимонного мыла, а потом придирчиво оглядела, нет ли где дырок. Но мое старенькое, полинявшее от стирок одеяльце все еще держалось молодцом. Я мысленно поблагодарила бабушку: «Теперь таких вещей уже никто не делает, бабуль».

Убрав сложенное одеяло на дно рюкзака, я воткнула рядышком гаду. Накануне вечером я вытащила ее, собираясь хорошенько вымыть, и страшно удивилась, не обнаружив на сверкающей золотой поверхности ни единого пятнышка, как будто булаву ни разу не брали в руки. В последнюю очередь я бережно уложила на одеяло Фаниндру и пристроила Золотой плод между ее свернутых колец. Я не стала застегивать молнию рюкзака до конца, оставив небольшую щелочку, чтобы Фаниндра могла дышать. Правда, я не знала наверняка, дышит ли она вообще, но так мне было спокойнее.

Вскоре пришло время уезжать. Я чувствовала себя счастливой, отдохнувшей и полностью умиротворенной, и так было ровно до тех пор, пока мы не остановились у обочины и я не увидела его — причем, он оказался не тигром. Рен, одетый в свои неизменные белые одежды, поджидал нас у дороги и улыбался до ушей. Мистер Кадам бросился к нему и сгреб в объятия. Я слышала их голоса, но не могла разобрать слова. Потом мистер Кадам расхохотался и довольно громко хлопнул Рена по спине. Судя по всему, он страшно чему-то обрадовался.

Затем Рен снова превратился в тигра и запрыгнул в машину. Свернувшись на заднем сиденье, он тут же задремал, а я, демонстративно проигнорировав его присутствие, вытащила книгу, чтобы занять себя во время долгого путешествия.

Мистер Кадам предупредил, что мы будем ехать целый день, а вечером остановимся в гостинице. Я сказала, что меня это вполне устраивает. Накануне вечером мистер Кадам специально заглянул в книжную лавку при отеле, где купил мне пару романов и подробный путеводитель по Индии, так что скука мне не грозила.

Я читала, то и дело засыпая между главами. Первый роман я закончила к вечеру, а к тому времени, когда мы подъехали к городу, подобралась к концу второго. В машине было непривычно тихо. Мистер Кадам чуть не пел от радости, однако не делился со мной причиной своего ликования, а Рен целый день прохрапел на заднем сиденье.

После захода солнца мистер Кадам объявил, что мы приближаемся к намеченному месту. Он сказал, что на этот раз сначала завезет меня в отель, а чуть позже мы спустимся в ресторан гостиницы на праздничный ужин.

Поднявшись в свой номер, я тут же принялась стенать по поводу того, что мне нечего надеть, кроме футболок и джинсов. Только я взялась в третий раз перебирать одни и те же вещи, как в дверь постучали, и мне пришлось поспешно влезть в халат и тапочки. Горничная протянула мне застегнутый на молнию чехол для одежды и обувную коробку. Я попыталась выяснить, что это значит, но девушка не говорила по-английски. На все мои расспросы она твердила только одно слово: «Кадам».

Сдавшись, я взяла вещи, поблагодарила девушку и вернулась в комнату. Расстегнув чехол, я нашла в нем роскошное платье. Представьте себе облегающий лиф из черного бархата с вырезом в форме сердечка, короткие рукава фонариками и пышную юбку из легкого шелка сливового цвета с перламутровым отливом. Тесный корсаж сидел, как влитой, придавая моей фигуре дополнительные изгибы и выпуклости. Спереди он клином спускался на пышную сливовую юбку, доходившую мне до колен. Талию подчеркивал широкий пояс из того же фиолетового шелка, завязанный сбоку и заколотый сверкающей брошью.

Платье было превосходно сшито, на подкладке и, наверное, стоило целое состояние. Когда я вышла на свет, юбка пленительно заиграла, переливаясь всеми оттенками фиолетового. У меня никогда в жизни не было такой красивой вещи, если не считать прелестного голубого индийского платья, оставшегося дома. Открыв обувную коробку, я нашла пару черных шпилек на ремешках с блестящими, как бриллианты, застежками и такую же заколку для волос в форме лилии. Такое платье требовало соответствующего макияжа, поэтому я бросилась в ванную и быстренько привела себя в порядок. Красиво взбив локоны, я приколола лилию сбоку над левым ухом. Потом надела туфельки и стала ждать мистера Кадама.

Вскоре он постучал в мою дверь и с отеческим восторгом осмотрел меня с головы до ног.

— Ах, мисс Келси, вы выглядите просто очаровательно!

Я закружилась перед ним, раздувая юбку колоколом.

— Это платье очаровательное! Если я хорошо выгляжу, то это целиком ваша заслуга, мистер Кадам. На этот раз вы выбрали поистине роскошную вещь. Спасибо вам! Наверное, вы догадались, что после недели, проведенной в образе грязнули-походницы, мне для разнообразия захотелось побыть прекрасной леди?

Мистер Кадам кивнул. Глаза его оставались задумчивыми, однако он улыбнулся, подал мне руку и галантно повел к лифту. Спускаясь вниз, мы болтали об обезьянах и хохотали до колик, а я даже рассказала мистеру Кадаму о том, как Рен несся через мост, волоча на себе два десятка мартышек.

Мы вошли в освещенный свечами ресторан, сверкавший белоснежными скатертями и салфетками. Старшая официантка провела нас в глубь зала, где за огромной стеклянной стеной сверкали огни лежащего внизу города. В этой части ресторана был занят только один столик, за которым в одиночестве ужинал мужчина. Он сидел к нам спиной, глядя на городские огни.

Мистер Кадам поклонился и сказал:

— Мисс Келси, а теперь позвольте мне откланяться и оставить вас в обществе вашего сотрапезника. Приятного вечера. — С этими словами он повернулся и удалился.

— Мистер Кадам, постойте! Я не понимаю…

«Сотрапезник? О чем это он? Может быть, он что-то напутал?»

И тут за спиной у меня раздался глубокий и слишком хорошо знакомый голос:

— Привет, Келлс.

Я похолодела, сердце с размаху ухнуло мне в живот, разлетевшись на миллиард порхающих бабочек. Прошло несколько секунд. Или несколько минут? Не знаю, не помню.

Сзади раздался усталый вздох.

— Ты что, все еще отказываешься со мной разговаривать? Да повернись же, пожалуйста!

Теплая рука взяла меня под локоть и мягко развернула. Я подняла глаза и тихо ахнула. Он был умопомрачителен. Так прекрасен, что у меня слезы навернулись на глаза.

— Рен…

— Кто же еще? — улыбнулся он.

На нем был элегантный черный костюм, и еще он подстригся. Его блестящие черные волосы были небрежными волнами зачесаны назад и слега завивались у шеи. Я уставилась на расстегнутый ворот его белой рубашки. Что и говорить, золотисто-бронзовая кожа и ослепительная белозубая улыбка делали этого парня смертельно опасным для любой женщины, случайно столкнувшейся с ним на пути. Я мысленно застонала.

«Он как… как Джеймс Бонд. Антонио Бандерас и Бред Питт в одном флаконе».

Я решила, что безопаснее всего будет смотреть на его ботинки. Что может быть скучнее мужских туфель, верно? Вот уж в чем точно нет ничего привлекательного! «Угу, вот так гораздо лучше». Туфли у него были красивые, кто бы сомневался — черные, лакированные, точно такие, как я думала. Я сухо улыбнулась, сообразив, что впервые вижу Рена обутым.

Рен взял меня за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. «Вот нахал!» Теперь настала его очередь оценить мой внешний вид. Он осмотрел с меня с ног до головы. И не просто окинул быстрым взглядом. Нет, он сделал это медленно. С той медлительностью, которая заставляет девушек краснеть до корней волос. Я страшно разозлилась на себя за то, что покраснела, и грозно уставилась на Рена.

— Ну что, закончил? — прошипела я, изнемогая от нетерпения и беспокойства.

— Почти, — ответил он, разглядывая мои босоножки.

— Тогда ускорься!

Рен так же неторопливо вернулся взглядом к моему лицу и признательно улыбнулся.

— Келси, когда мужчина проводит время в обществе красивой женщины, он должен уметь рассчитывать темп.

Я приподняла брови и расхохоталась ему в лицо.

— Ну да, то-то я чувствую себя марафонской дистанцией!

Он поцеловал мои пальцы.

— Именно так. Мудрый мужчина никогда не путает марафон… со спринтом.

— Вообще-то это был сарказм.

Пропустив мои слова мимо ушей, Рен взял меня под руку и повел к красиво освещенному столику. Здесь он галантно отодвинул для меня стул и пригласил сесть.

Я застыла столбом, соображая, успею ли добежать до ближайшего выхода. «Дурацкие шпильки с ремешками! В них далеко не убежишь!»

Рен наклонился и прошептал мне на ухо:

— Я знаю, о чем ты думаешь, и на этот раз не позволю тебе сбежать. Так что выбирай: можешь сесть за стол и поужинать со мной, как на нормальном свидании, — это слово он подчеркнул широкой улыбкой, — или же, — тут он задумчиво помолчал, а потом угрожающе закончил: — можешь просидеть весь вечер у меня на коленях, пока я буду насильно кормить тебя.

— Не посмеешь! — прошипела я. — Ты слишком джентльмен, чтобы опуститься до принуждения. Не надо блефовать, мистер Прошу-Разрешения!

— Даже у джентльменов есть свой предел. Так или иначе, но мы поговорим как цивилизованные люди. Выбор за тобой, но лично я надеюсь, что ты предпочтешь принудительное кормление у меня на коленях.

Он снова выпрямился и стал ждать. Тогда я с подчеркнутой развязностью плюхнулась на свой стул и с шумом подтащила его к столу. Рен беззаботно рассмеялся и сел напротив меня. Я тут же пожалела свое платье и, незаметно привстав, расправила юбку, чтобы она не помялась.

До прихода официантки я гневно сверлила Рена взглядом. Подошедшая девушка быстро положила передо мной карту, а потом прямо у меня на глазах с вызывающей неспешностью подала меню Рену. Встав у него за плечом, она перегнулась через его руку, указывая на какие-то блюда из перечня. Когда официантка наконец отошла, я возмущенно закатила глаза.

Рен, не торопясь, изучал карту, и я видела, что он по уши доволен собой. К своему меню я даже не притронулась. Рен то и дело бросал на меня многозначительные взгляды, а я сидела тихо, как мышка, стараясь не встречаться с ним глазами. Вернувшаяся официантка негромко заговорила с ним, а потом обернулась ко мне.

Настал мой час! Я улыбнулась и пропела медовым голоском:

— Мне все равно, что заказывать, лишь бы поскорее убраться отсюда. Какой-нибудь салат, пожалуйста.

Кротко улыбнувшись мне, Рен на одном дыхании выпалил, как мне показалось, половину всего перечня блюд, а официантка с явным удовольствием принялась не спеша записывать его заказ. При этом она то и дело как бы невзначай дотрагивалась до Рена и радостно смеялась вместе с ним. Все это было очень и очень возмутительно.

Когда официантка ушла. Рен откинулся на спинку своего стула и отпил глоток воды.

Не выдержав, я первая нарушила молчание и еле слышно процедила:

— Уж не знаю, в какие игры вы играете, мистер Тигр, но поскольку у вас осталось не больше двух минут, то я искренне надеюсь, что вы заказали себе стейк тартар!

Рен коварно усмехнулся.

— Увидим, Келлс. Увидим.

— Отлично! Мне-то что? Меня это вообще не касается. Впрочем, хотелось бы посмотреть, какой переполох тут поднимется, когда белый тигр начнет метаться по фешенебельному ресторану, сея вокруг хаос и суматоху. Возможно, хозяева даже потеряют одну звезду в рейтинге за то, что подвергли своих клиентов смертельной опасности. А еще, может быть, твоя новая подружка-официантка с визгом убежит от тебя! — Эта мысль заставила меня улыбнуться до ушей.

Рен изобразил искренне изумление.

— Келлс, что такое?! Неужели ты ревнуешь?

Я поперхнулась с совершенно неженственным фырканьем.

— Нет! Нисколько!

Он ухмыльнулся. Я принялась нервно теребить в руках салфетку.

— Не могу поверить, что ты уговорил мистера Кадама подыграть тебе! Нет, честное слово, у меня это просто в голове не укладывается.

Рен развернул свою салфетку и подмигнул официантке, подошедшей к нашему столику с корзинкой свежих булочек.

Когда она отошла, я возмущенно прошипела:

— Ты ей подмигнул? Глазам своим не верю!

Негромко хмыкнув, Рен взял булочку, намазал ее маслом и положил мне на тарелку.

— Ешь. Келси, — приказал он. Потом перегнулся через стол и тихо добавил: — Или ты все-таки образумилась и решила насладиться видом на город, сидя у меня на коленях?

Трясясь от злости, я порвала булку и проглотила несколько кусочков, невольно отметив, что она оказалась восхитительна — легкая, рассыпчатая, с кусочками ароматной апельсиновой цедры. Я бы с удовольствием съела еще одну, но не хотела доставлять Рену такое удовольствие.

Официантка вскоре вернулась с двумя помощниками, которые стали ловко заставлять наш столик блюдами. Можете поверить мне на слово, Рен заказал целый шведский стол! По крайней мере, на нашей скатерти не осталось ни одного свободного дюйма. Бесцеремонно взяв мою тарелку, Рен наполнил ее самыми разными ароматными и аппетитными блюдами. Вернув мне тарелку, он стал накладывать еду для себя. Закончив, он поставил свою тарелку на стол, посмотрел на меня и вопросительно поднял бровь.

Я перегнулась через стол и желчно прошептала:

— Я не собираюсь садиться к тебе на колени, мистер наглец, так что оставь свои надежды!

Рен терпеливо ждал, когда я возьму вилку и попробую несколько кусочков. Я аккуратно размазала масло ореха макадамии по хрустящей кожице поджаренного красного луциана и прошипела:

— Ой, вот незадача! Время-то вышло. Ты не заметил? Часики тикают, тик-так, тик-так. Наверное, уже взмок от страха, да? Еще бы, ведь ты вот-вот превратишься в зверя!

Рен безмятежно отправил в рот кусок ягненка в соусе карри, зачерпнул вилкой рис, сдобренный шафраном, и стал жевать. Он был спокоен как танк.

Целые две минуты я пристально следила за ним, потом в бешенстве швырнула салфетку на стол.

— Ладно, сдаюсь! Признавайся, откуда такая наглая уверенность? В чем дело?

Он тщательно промокнул салфеткой рот и отпил глоток воды.

— Ты хочешь знать, в чем дело, моя према? Дело в том, что проклятие рассеялось.

У меня упала челюсть.

— Ч-что? Но если оно рассеялось, почему же ты эти два дня был тигром?

— Вероятно, я неточно выразился. Строго говоря, проклятие пока не уничтожено полностью. Судя по всему, на сегодняшний день я вознагражден частичным избавлением.

— Частичным? Что это значит, говори конкретно!

— Частично означает на несколько часов в день. Точнее, ровно шесть часов.

Я мысленно прокрутила в голове пророчество, вспомнила, что у монолита было четыре стороны, а четырежды шесть, как известно, будет…

— Двадцать четыре!

— Что «двадцать четыре»? — помолчав, переспросил Рен.

— Понятно, почему шесть часов! У монолита в пещерах было четыре стороны, а чтобы полностью снять проклятие, нужно раздобыть четыре дара Дурги. Мы выполнили только одну задачу, то есть одну четвертую от целого, и ты получил шесть часов — четверть суток.

Рен улыбнулся.

— Лишнее доказательство того, что я просто обязан оставить тебя при себе. По крайней мере, до тех пор, пока мы не выполним остальные задания.

— Не так быстро, Тарзан! — фыркнула я. — Кстати, не думаю, что я так уж необходима тебе для завершения поисков. Даже напротив, я уверена, что получив в подарок целых шесть часов пребывания в человеческом облике, вы с Кишаном сможете сами справиться с остальными заданиями.

Склонив голову к плечу, Рен долго рассматривал меня прищуренными глазами.

— Не стоит недооценивать степень своей… вовлеченности в это дело, Келси. Даже если бы мы могли обойтись без твоей помощи, неужели ты думаешь, что я бы так просто отпустил тебя? Позволил бы тебе уйти из моей жизни, даже не обернувшись на прощание?

Минуту-другую я нервно возила вилкой по тарелке, а потом решила, что не буду ничего отвечать. Зачем ему знать, что именно это я и собираюсь сделать?

Тем более что все изменилось. Передо мной был уже не тот растерянный, обиженный и расстроенный Рен, которого я так жестоко третировала в Кишкиндхе и о котором до сих пор не могла вспоминать без угрызений совести. Теперь он был полностью уверен в себе, почти надменен и непрошибаемо самодостаточен.

Он не сводил с меня глаз во время еды. Опустошив свою тарелку, Рен наполнил ее снова, вывалив себе чуть ли не половину каждого блюда.

Я ерзала под его взглядом и нервно ковыряла еду. Сейчас Рен был похож на кота, игравшего с канарейкой, или на студента, знающего назубок ответы на все вопросы, которые учитель только что задал классу. Он был явно доволен собой, и я чувствовала, что этой новообретенной уверенностью он лишь частично обязан шестичасовому избавлению от проклятия.

Мне казалось, будто ему известны все мои тайные мысли и чувства. Его невозмутимость выводила меня из себя. Я чувствовала себя загнанной в угол.

— Я сам отвечу на этот вопрос. Нет, я не смогу так поступить. Ты слишком тесно связана со мной. И это вплотную подводит нас к вопросу, который я хочу с тобой обсудить.

— Во-первых, я сама решу, с кем я связана, а с кем нет, а во-вторых, даже если я захочу тебя выслушать, это еще не означает, что я с тобой соглашусь!

— Вполне справедливо, — кивнул Рен, отодвигая в сторону свою пустую тарелку. — Тем не менее у нас осталось незавершенное дело, и мы должны разобраться с ним.

— Если ты говоришь о заданиях, которые нам осталось выполнить, то я и без тебя о них знаю!

— Нет, я говорю не об этом. Я говорю о нас.

— Что о нас? — Я спрятала руки под стол и украдкой вытерла вспотевшие ладони салфеткой.

— Я полагаю, что мы до сих пор кое о чем умалчивали, и теперь настало время поговорить начистоту.

— Я ничего от тебя не скрывала, если ты на это намекаешь!

— Скрывала.

— Нет! Не скрывала.

— Ты отказываешься признать то, что произошло между нами?

— Ни от чего я не отказываюсь! Не надо говорить за меня!

— Я этого не делаю. Я лишь пытаюсь убедить упрямую женщину признать, что она испытывает ко мне чувства.

— Если бы я действительно испытывала к тебе какие-то чувства, ты бы первый узнал об этом!

— Ты хочешь сказать, что ничего не испытываешь ко мне?

— Я не это имела в виду!

— А что ты имела в виду?

— Я имела в виду… ничего! — выпалила я.

Рен торжествующе улыбнулся, разглядывая меня прищуренными глазами.

А я поняла, что если он продолжит этот разговор, то очень скоро поймает меня на лжи. Что-что, а врать я никогда как следует не умела.

Рен откинулся на спинку стула.

— Прекрасно. Сейчас я от тебя отстану, но мы обязательно обсудим это позже. Уж если тигры что-то задумают, они от своего не отступят. Ты не сможешь вечно избегать этого разговора.

— Не слишком задирайте нос, мистер Совершенство! — как можно небрежнее ответила я. — На каждого Супергероя найдется свой криптонит, так что не стоит недооценивать меня! — Я судорожно крутила лежавшую на коленях салфетку, а Рен внимательно следил за каждым моим движением. Я чувствовала себя голой и безоружной, как будто Рен каким-то образом сумел заглянуть мне прямо в сердце.

Вновь подошедшая официантка вручила Рену карту поменьше, очевидно, с десертами, а он вознаградил ее ослепительной улыбкой. Девушка наклонилась к нему, а я принялась в бешенстве постукивать по полу ногой, обутой в босоножку на ремешках. Рен внимательно выслушал официантку, а потом они снова рассмеялись.

Затем Рен что-то тихо сказал, кивнув на меня, и официантка, проследив за его взглядом, захихикала и стала убирать посуду. Он вытащил бумажник и вручил ей кредитку. В ответ официантка дотронулась до его руки и что-то быстро спросила, и тут терпение у меня лопнуло. Я пнула Рена под столом. Он даже бровью не повел и не посмотрел в мою сторону. Он просто протянул руку через стол, взял мою ладонь и стал рассеянно поглаживать ее большим пальцем, продолжая беседовать с официанткой. Такое впечатление, будто мой пинок был для него ласковым шлепком. Клянусь, он даже еще сильнее засветился от радости!

Когда официантка ушла, я злобно уставилась на Рена и прошипела:

— Откуда ты взял кредитную карточку и что ты ей сказал обо мне?

— Кредитку мне дал мистер Кадам, а официантке я сказал, что десерт мы отведаем… попозже.

Я саркастически расхохоталась.

— Ты, наверное, оговорился. Это ты будешь наслаждаться десертом позже и в полном одиночестве, потому что я больше не собираюсь есть с тобой!

Рен перегнулся через освещенный свечами стол и тихо сказал:

— А кто говорил о еде, Келси?

«Он что, шутит? — в панике подумала я. Но Рен был абсолютно серьезен. — Ну вот, замечательно! Опять бабочки запорхали».

— Прекрати так смотреть на меня.

— Как так?

— Так, как будто ты на меня охотишься. Я тебе не антилопа!

— Ах, Келси, — рассмеялся Рен, — такая охота была бы поистине незабываемой, а ты могла бы стать самой лакомой дичью в мире.

— Прекрати, я сказала.

— Я заставляю тебя нервничать?

— Можно и так сказать.

Я резко вскочила из-за стола, а Рен ненадолго задержался, чтобы подписать чек, а затем тоже повернулся к выходу. В считаные секунды он оказался рядом со мной.

— Я не позволю тебе сбежать, не забыла? — шепнул он, наклоняясь ко мне. — Так что будь паинькой и позволь мне проводить тебя. Раз уж ты отказываешься со мной разговаривать, то сделай мне хотя бы это одолжение.

Рен взял меня под руку и повел к выходу из ресторана. Я всем своим существом ощущала его близость, а от мысли о том, что он сейчас проводит меня в мою комнату и даже, наверное, попытается поцеловать у дверей, у меня мурашки бежали по спине. Было совершенно ясно, что я должна поскорее бежать — ради самосохранения. С каждой минутой, проведенной рядом с Реном, я лишь сильнее хотела его. И поскольку тактика третирования больше не приносила результатов, мне оставалось только поднять ставки.

Значит, нужно сделать так, чтобы он не просто потерял ко мне интерес, но искренне возненавидел! Мне часто говорили, что я отношусь к девушкам типа «все или ничего». Компромиссы не для меня, уж если я решила оттолкнуть Рена, то он у меня отправится в такую даль, откуда парни никогда не возвращаются!

Первым делом я попыталась выкрутить свой локоть из его руки, но Рен только крепче сжал его.

— Как не стыдно использовать против меня свою тигриную силищу, Супермен! — прорычала я.

— Я делаю тебе больно?

— Нет, но я тебе не кукла, которую можно таскать за собой!

Он провел кончиками пальцев сверху вниз по моему голому плечу и взял меня за руку.

— Веди себя хорошо, и я тоже буду умницей.

— Отлично.

Он усмехнулся.

— Отлично?

— Отлично! — зашипела я.

Мы подошли к лифту, и Рен нажал кнопку моего этажа.

— Моя комната на том же этаже, — пояснил он.

Я хмуро покосилась на него, а потом усмехнулась кривой и даже немного злобной ухмылкой.

— Кстати, м-м-м, каким же образом ты собираешься выйти отсюда утром, мистер Тигр? Не хотелось бы, чтобы у добрейшего мистера Кадама были неприятности из-за содержания в номере такого большого… домашнего животного.

Но стрелы моего сарказма пролетели мимо, и Рен, провожая меня к двери, ответил тем же оружием:

— Неужели ты беспокоишься обо мне, Келлс? Брось, не стоит. Со мной все будет в порядке.

— Я так понимаю, бесполезно спрашивать, откуда ты знаешь номер моей комнаты, Тигриный Нос?

Он посмотрел на меня таким взглядом, от которого у меня все внутри превратилось в желе. Я резко отвернулась, но ощущение его присутствия было у меня в крови, поэтому я кожей чувствовала, что Рен стоит у меня за спиной, наблюдает и ждет.

Я вставила ключ в замочную скважину, и Рен тут же шагнул ближе. У меня задрожала рука, и я никак не могла повернуть ключ. Тогда он взял меня за руку и мягко развернул к себе. Потом уперся ладонями в дверь по обе стороны от моей головы и наклонился, так что я оказалась в ловушке. Я затряслась, как пушистый кролик в когтях у серого волка. Волк подкрался еще ближе. Он наклонил голову и стал обнюхивать мою щеку. Вся беда была в том, что я… хотела, чтобы волк меня съел!

И вот я уже начала растворяться в густом и страстном тумане, окутывавшем меня каждый раз, когда Рен накладывал на меня руки.

«Уже не время просить разрешения… и слишком поздно стоять на своем…» — подумала я, чувствуя, как рушатся бастионы моей защиты.

— Я всегда смогу найти тебя, Келси, — горячо прошептал Рен мне на ухо. — Ведь от тебя пахнет персиками со сливками.

Я задрожала и уперлась руками в его грудь, чтобы оттолкнуть, но вместо этого скомкала его рубашку и вцепилась в нее, как в спасательный круг. Рен стал целовать меня от уха до щеки, потом спустился к изгибу шеи. Я притянула его к себе и запрокинула голову, чтобы он мог как следует поцеловать меня. Он улыбнулся, но отказался от моего приглашения, а вместо этого переместился к моему второму уху. Слегка прикусил мою мочку, осыпал поцелуями ключицы, добрался до плеча. Когда Рен поднял голову, приблизил губы к моим губам и застыл в каком-нибудь дюйме от них, в голове у меня осталась одна-единственная мысль: еще.

Но Рен улыбнулся мне смертоносной улыбкой, нехотя отодвинулся и легко пробежал пальцами по моим волосам.

— Кстати, я забыл сказать, что сегодня ты выглядишь очень мило.

Он снова улыбнулся, а потом повернулся ко мне спиной и зашагал по коридору.

Меня трясло мелкой дрожью, это было похоже на сейсмические толчки, следующие за землетрясением. Трясущейся рукой я с трудом повернула ключ в замке. Распахнув дверь в темную комнату, я кое-как закрыла ее за собой. Потом привалилась спиной к косяку и растворилась в темноте.