На следующее утро я быстро собрала свои вещи и стала ждать мистера Кадама. Я сидела в кресле, нервно покачивая ногой. События прошлой ночи окончательно убедили меня в том, что с Реном нужно что-то делать. В его присутствии я совершенно теряла голову.

Я понимала, что если проведу еще какое-то время в его обществе, то он убедит меня отнестись к нашим отношениям всерьез, а я никак не могла себе этого позволить.

Все равно это кончится катастрофой. Нет, конечно, сначала все будет прекрасно. Без шуток, по-настоящему прекрасно. Но у этой сказки не будет продолжения. Рен был Адонисом, а я никак не тянула на Елену Троянскую. Нам никогда не быть вместе. Между нами не могло быть ничего серьезного. Мне нужно было поскорее вернуться с небес на землю и снова взять свою жизнь под жесткий контроль. Для начала, как только мы вернемся домой, я серьезно поговорю с Реном, как женщина с тигром.

Если он и после этого не отступится, я уеду домой, как советовал мистер Кадам. Может быть, эта болезнь пройдет на расстоянии. Возможно, Рену просто нужно побыть вдали от меня, чтобы понять, какой ошибкой были бы наши отношения. Вооружившись этим твердым намерением, я приготовилась к встрече с ним за стенами отеля.

Мне пришлось довольно долго дожидаться мистера Кадама. Я уже хотела позвонить в его номер, но тут раздался стук в дверь. Мистер Кадам пришел один.

— Вы готовы, мисс Келси? Простите, что заставил вас так долго ждать.

— Все в порядке. Мистер Совершенство тянул волынку, я угадала?

— Нет, на этот раз задержка произошла по моей вине. Я был занят… разной писаниной.

— Вот как! Но неважно, все в порядке. Не стоит беспокоиться. А что за писанина?

— Так, — улыбнулся он. — Ничего серьезного.

Мистер Кадам придержал мне дверь, и мы вышли в пустой коридор. Когда мы подошли к лифту, я совсем было расслабилась, но тут сзади громко хлопнула дверь. Рен шел к нам по коридору. Он купил себе новую одежду. И, разумеется, выглядел потрясающе. Я неловко попятилась к лифту, стараясь не смотреть ему в глаза.

На нем были новые темно-синие, искусно состаренные, убийственные модельные джинсы. И прекрасная оксфордская сорочка, разумеется, самого высшего качества, с длинным рукавом и пуговичками на воротнике. Эта голубая сорочка в тонкую белую полоску великолепно подчеркивала цвет глаз Рена. При этом он небрежно закатал рукава до локтей, не стал заправлять сорочку в джинсы и оставил незастегнутыми пару пуговиц у ворота. Приталенный покрой подчеркивал мускулистый торс Рена, и я невольно втянула в себя воздух, потрясенная его мужским великолепием.

«Он выглядит так, словно только что сбежал с подиума. Как я могу отказаться от такого мужчины? Нет, все-таки мир устроен ужасно несправедливо! Ведь это все равно, что отказать в свидании самому Бреду Питту! Причем девушка, которой все-таки удастся это сделать, получит в награду главный приз в номинации «Идиотка столетия»!

Чтобы собраться с силами, я быстренько вспомнила перечень причин, не позволяющих мне остаться с Реном, и несколько раз повторила свое неизменное: «Он не для меня». Впрочем, в созерцании соблазнительного Рена, разгуливавшего по коридорам как самый обычный человек, были и свои плюсы: это зрелище закалило мою решимость. Да, именно так. Рен был сказочно прекрасен, что невероятно усложняло мою задачу, но в то же время его вид лишний раз со всей очевидностью доказывал: нам никогда не быть вместе.

Когда Рен присоединился к нам возле дверей лифта, я покачала головой и еле слышно пробурчала себе под нос:

— Так я и знала! Кое-кто триста пятьдесят лет проходил в тигриной шкуре, но стоило ему сбросить ее, как он тут же приобрел вкус к дорогим вещам и последним модным тенденциям. Просто глазам своим не верю!

— Вы что-то сказали, мисс Келси? — спросил мистер Кадам.

— Ничего!

Рен приподнял бровь и ухмыльнулся.

«Кажется, он слышал каждое мое слово. Дурацкий тигриный слух!»

Двери лифта разъехались в стороны. Я вошла внутрь и поспешно забилась в угол, надеясь, что мистер Кадам займет место между нами, но он остался глух к моим страстным мысленным призывам и остановился возле панели с кнопками. Зато Рен подошел ко мне и встал почти вплотную. Он медленно осмотрел меня с ног до головы и понимающе улыбнулся. Всю дорогу вниз никто из нас не произнес ни слова.

Когда двери снова открылись, Рен жестом остановил меня, снял рюкзак с моего плеча и закинул его себе на спину, оставив меня с пустыми руками. Затем он присоединился к мистеру Кадаму, а я поплелась за ними, держась на приличном расстоянии и не сводя настороженных глаз с высокой фигуры Рена.

В машине мистер Кадам говорил за нас троих. Он был на седьмом небе от счастья, что Рен снова может стать человеком. Наверное, для него это событие стало огромным облегчением. В каком-то смысле мистер Кадам тоже был проклят, как и Рен с Кишаном. У него не было собственной жизни. Все свое время и силы он посвящал помощи царственным братьям, постепенно это стало единственным смыслом его существования… Если Рен и Кишан были пленниками проклятия, то мистер Кадам был пленником тигров.

Я вдруг подумала, что и мне тоже грозит опасность стать рабыней тигров. «Грозит? Ха-ха. Возможно, мне бы это даже понравилось! — подумала я, с отвращением закатывая глаза. — Ненавижу себя. Какая же я размазня!» Меня трясло от одной мысли о том, что Рену достаточно поманить меня пальцем, и я побегу за ним как собачонка. Независимая часть моего существа яростно взбунтовалась. «Довольно! Хватит с меня! Когда мы вернемся, я поговорю с ним начистоту обо всем этом и надеюсь, что мы сможем остаться просто друзьями!»

Этих мыслей мне с лихвой хватило на всю дорогу домой. Признаюсь, что я то и дело забывалась мечтами, но каждый раз одергивала себя, отчитывала и твердила свою навязшую в зубах присказку. Я пыталась читать, но вскоре заметила, что снова и снова перечитываю один абзац. Тогда я сдалась и немного подремала.

Мы приехали поздно вечером. Я бросила взгляд на красиво освещенный сказочный дворец Рена и глубоко вздохнула. Здесь я чувствовала себя как дома. Я знала: мне будет очень тяжело уехать отсюда, когда придет время, но нехорошее предчувствие подсказывало, что это время настанет гораздо быстрее, чем я думаю.

Хотя мне удалось поспать в машине, я все равно решила сразу же отправиться в постель. Запретив себе оплакивать принятое решение, я почистила зубы и переоделась в пижаму. Потом бережно вытащила из рюкзака Фаниндру. Положив на прикроватную тумбочку подушку, я постаралась поудобнее устроить на ней свернутое в твердую спираль золотое змеиное тело, повернув его головой к бассейну. Если бы я была оцепеневшей змеей, мне бы хотелось смотреть именно в ту сторону.

Затем я вынула гаду и Золотой плод. Завернув золотой фрукт в чистое полотенце, я убрала его вместе с гадой в ящик комода. Но при виде манго мне сразу захотелось есть. Можно было бы взять себе что-нибудь на кухне, но мне не хотелось спускаться вниз. Я со вздохом засунула сверток вглубь ящика. «Нужно будет попросить мистера Кадама надежно спрятать Золотой плод и гаду в то же место, где хранится печать семьи Рена. Мы должны принять все меры для ее сохранности!» — подумала я.

Забравшись в постель, я заметила на столике рядом с Фаниндрой тарелку с ломтиками яблок, крекерами и сыром. Оказывается, я просто не заметила ее раньше.

«Вот дела! Наверное, мистер Кадам занес мне тарелку, пока я была в ванной».

Мысленно поблагодарив его за заботливость, я съела все до последней крошки и погасила свет. Но сон не шел. Мысли не давали мне покоя. Я страшилась утренней встречи с Реном. Я боялась, что не смогу сказать ему все, что должна сказать. Только около четырех часов утра я, наконец, провалилась в сон и проспала до полудня.

День был уже в самом разгаре, но я не торопилась вставать. Я понимала, что пытаюсь оттянуть встречу с Реном и тяжелый разговор с ним, но мне было все равно. В этот день я принимала душ и одевалась гораздо дольше обычного. К тому времени, когда я набралась храбрости спуститься вниз, в животе у меня громко урчало от голодных спазмов.

Неслышно прокравшись по лестнице, я услышала, что кто-то копошится на кухне. Я облегченно вздохнула, решив, что там хозяйничает мистер Кадам, завернула за угол и чуть не завыла от досады, увидев Рена — он был один и пытался приготовить себе сэндвич. По всей кухне были расставлены банки и бутылки с соусами для сэндвичей. На кухонной стойке громоздились горы овощей из холодильника и почти все приправы, найденные в шкафчиках. И посреди всего этого разгрома стоял Рен, погруженный в глубокие раздумья о том, что лучше использовать для сэндвича с индейкой и баклажанами — кетчуп или соус чили. На нем был фартук мистера Кадама, перепачканный горчицей. Вопреки своему твердому намерению сохранять невозмутимость, я не выдержала и прыснула со смеху.

Рен улыбнулся, не сводя глаз со своего злополучного сэндвича.

— Я слышал, как ты встала. Ты не очень-то торопилась спускаться. Я подумал, что ты захочешь перекусить, вот и спустился сюда, чтобы приготовить тебе сэндвич.

В ответ я язвительно рассмеялась.

— Нет, ни один из этих соусов мне не подойдет! Я хочу просто бутерброд с арахисовым маслом.

Рен кивнул на груду соусов. Присмотревшись, я заметила, что он разделил их на две части, отодвинув в сторону все бутылки с надписями на английском языке, и оставив возле себя остальные.

Слегка озадаченная, я подошла ближе.

— Ты не умеешь читать по-английски, да?

— Не умею, — хмуро буркнул Рен. — Я читаю на пятнадцати других языках, а говорю на тридцати, но не могу разобрать, что написано на этих бутылках.

— Если бы ты их понюхал, Тигриный Нос, то непременно разобрался бы, — торжествующе усмехнулась я.

Он поднял на меня глаза, улыбнулся, а потом отодвинул в сторону все бутылки, подошел ко мне и поцеловал прямо в губы.

— Видишь? Вот поэтому ты и должна все время быть рядом со мной! Мне нужна умная девушка!

Снова повернувшись к своему сэндвичу, он стал по очереди открывать и обнюхивать бутылки.

— Рен! — выпалила я. — Я не твоя девушка!

Но он только ухмыльнулся мне в ответ, открыл банку с арахисовым маслом и намазал мне самый толстенный бутерброд, который я только видела в жизни. Я впилась в него зубами и не смогла открыть рот.

— Ыыыын, мовноне моока?

— Что-что? — прыснул он.

— Мооко! Мооко! — я изобразила, будто пью из чашки.

— А, молоко! Сейчас, секундочку.

Он по очереди открыл все кухонные шкафчики в поисках чашек, которые, разумеется, оказались в самой последней секции. Рен налил мне целый стакан молока, и я залпом выпила половину, чтобы очистить рот от клейкого арахисового масла. Оторвав куски хлеба друг от друга, я выбрала тот, на котором было поменьше масла, сложила его пополам и стала жевать.

Рен уселся напротив меня и с аппетитом впился в самый огромный и самый чудовищный сэндвич на свете. Я вытаращила глаза и захихикала.

— Ты ешь дагвуд!

— Что еще за дагвуд такой?

— Огромный многоэтажный сэндвич, его назвали по имени одного американского комедийного персонажа.

Рен довольно хмыкнул и откусил еще один кусок. Я решила, что лучше будет объявить ему о своем намерении прямо сейчас, пока у него занят рот.

— Э-ээ, послушай, Рен. Нам нужно обсудить кое-что очень важное. Приходи на веранду на закате, ладно?

Он замер, не донеся сэндвич до рта.

— Тайное свидание? На веранде? На закате? — Он многозначительно изогнул бровь. — Ах. Келси, кажется, ты пытаешься меня соблазнить?

— Вряд ли, — сухо процедила я.

— Что ж, я весь в твоем распоряжении, — весело рассмеялся Рен. — Только будь добра ко мне сегодня ночью, прекрасная дева. Я ведь новичок в ваших человеческих делах.

— Я тебе не прекрасная дева!! — в бешенстве заорала я.

Рен пропустил мои слова мимо ушей и продолжил наслаждаться своим сэндвичем. Закончив, он с интересом посмотрел на отвергнутую мною половинку бутерброда с арахисовым маслом и слопал ее, заметив:

— Ух ты! Очень вкусная штука.

Доев свой бутерброд, я отправилась на кухню и начала убирать устроенный Реном разгром. Он дожевал мой хлеб с маслом и пошел мне помогать. Мы отлично работали вместе. Создавалось впечатление, будто каждый из нас знал, что собирается сделать другой, прежде чем тот брался за дело. Не успели мы оглянуться, как кухня уже сверкала чистотой. Когда я убирала в шкафчик стаканы, Рен подошел ко мне сзади, обхватил за талию и притянул к себе.

Он вдохнул запах моих волос, чмокнул в шею и тихо шепнул мне на ухо:

— М-м-м-м, определенно персики со сливками и щепотка пряностей. Сейчас я ненадолго превращусь в тигра и вздремну, чтобы сберечь для тебя свои вечерние часы.

Я поморщилась. Рен явно ожидал свидания с поцелуями, а я собиралась раз и навсегда порвать с ним. Он хотел провести время со своей девушкой, а я намеревалась объяснить ему, что нам не суждено быть вместе. Вообще-то формально мы с Реном до сих пор не были парой. Так почему же я чувствовала, что это настоящий разрыв?

И почему мне было так тяжело?

Рен покачал меня в своих объятиях.

— «Как сладко, как серебристо голоса влюбленных звучат нежнейшей музыкой в ночи!»

Потрясенная, я обернулась к нему.

— Как ты это запомнил? Это же из «Ромео и Джульетты»!

— Я внимательно слушал, когда ты мне читала, — ответил он, пожимая плечами. — Мне понравились эти строки. — Рен поцеловал меня в щеку. — До вечера, йадала, — сказал он и оставил меня одну.

Остаток дня все валилось у меня из рук. Ничто не могло занять меня больше, чем на несколько минут. Я попробовала репетировать отдельные фразы перед зеркалом, но все они выглядели жалко и неубедительно: «Дело не в тебе, дело во мне», «В море полно другой рыбы», «Мне нужно найти себя», «Мы слишком разные», «Я не та, которая тебе нужна», «У меня есть другой»… Черт возьми, я попробовала даже сказать «У меня аллергия на кошек»!

Но я знала, что ни одно из этих объяснений не убедит Рена. Тогда я решила быть с ним откровенной и сказать ему правду. Сказать, кто я такая. В конце концов, я многое видела, пережила тяжелые времена и сумела жить дальше.

Мистер Кадам отсутствовал целый день. Джип тоже исчез. Честно говоря, я надеялась, что мистер Кадам хоть немного отвлечет меня от невеселых мыслей, а может быть, даст какой-нибудь совет, но он, как назло, пропал без вести.

Закат приближался слишком быстро, и я в панике поднялась наверх. Войдя в ванную, я расплела косы и долго расчесывала волосы, пока они не рассыпались легкими волнами. Тогда я подвела глаза, накрасила губы блеском и порылась в комоде в поисках чего-нибудь посимпатичнее, чем привычная футболка. Оказалось, что за время нашего отсутствия кто-то добавил новые вешалки с модной одеждой в мою гардеробную. Я выбрала блузку бордового цвета в мелкую клетку с черной шелковой окантовкой и облегающие черные брючки капри.

Конечно, милосерднее всего было бы выглядеть как можно невзрачнее, чтобы Рену было легче принять наш разрыв, но мне не хотелось навсегда остаться в его памяти «своим парнем», одетым в бесформенные футболки с джинсами.

«В конце концов, у меня тоже есть женская гордость! И я хочу, чтобы ему было больно расстаться со мной. Хотя бы капельку».

Приведя себя в полный порядок, я прошла мимо Фаниндры, погладила ее по голове и попросила пожелать мне удачи. Потом отодвинула стеклянную дверь и вышла на веранду. Теплый вечерний воздух был напоен ароматами жасмина и лесным дыханием джунглей. Я посмотрела на солнце, опускавшееся за горизонт, окрашивая небо всеми оттенками ярко-розового и апельсинового цветов. Когда внизу зажглись огни возле бассейна и фонтанов, я присела на подушку двухместных качелей и стала тихонько раскачиваться, наслаждаясь теплым душистым ветерком, овевавшим мою кожу.

Вздохнув, я сказала вслух:

— Для полного счастья мне сейчас недостает только какого-нибудь чудесного тропического напитка, украшенного ломтиком ананаса, вишенкой и коктейльным зонтиком.

Что-то зашипело сбоку от меня, возле столика. Повернув голову, я увидела запотевший пузатый бокал, до краев налитый ледяным ярко-оранжевым напитком, украшенном вишенкой и бумажным зонтиком! Я взяла бокал в руки, чтобы убедиться, что он настоящий. Он был настоящий. Я с опаской отпила глоток — шипучий фруктовый сок оказался восхитителен.

«Что-то странное творится. Кроме него, здесь никого нет, откуда же взялся сок?»

Но тут на веранду вышел Рен, и я забыла о таинственном напитке. Рен был босиком, в сине-зеленой шелковой рубашке и широких черных брюках на узком ремне. Влажные после душа волосы он небрежно зачесал назад со лба. Присев на качели рядом со мной, он обнял меня за плечи. От него волшебно пахло. Его теплый, летний сандаловый запах смешивался с растворенным в воздухе ароматом жасмина.

«Наверное, именно так пахнет в раю».

Рен уперся босой ногой в столик и начал раскачивать нас туда-сюда. Казалось, ему было достаточно просто сидеть вот так, наслаждаясь ветерком и закатом, поэтому мы несколько минут молчали, уютно прижавшись друг к другу. Это было прекрасно. «Возможно, мы все-таки сумеем остаться друзьями, как сейчас!» — с тоской подумала я. Мне нравилась наша дружба. И хотелось надеяться на лучшее.

Рен взял меня за руку и переплел свои пальцы с моими. Какое-то время он перебирал мои пальцы, потом поднес их к губам и медленно перецеловал все, один за другим.

— О чем ты хотела поговорить со мной, Келси?

— Э…

«О чем же, черт побери, я хотела поговорить? Убей меня, не помню… Ах, да!» Я стряхнула с себя наваждение, вызванное Реном, и собралась с силами.

— Рен, я бы хотела, чтобы ты сел напротив, так я смогу видеть твое лицо. Здесь ты меня немного отвлекаешь.

Он расхохотался.

— Идет, Келлс. Как скажешь!

Он придвинул стул и уселся напротив меня. Склонившись ко мне, он взял мою ногу и положил себе на колени.

Я судорожно поджала пальцы.

— Что ты делаешь?

— Расслабься. Ты какая-то напряженная. — Он стал массировать мне ступню. Я заспорила было, но он так посмотрел на меня, что пришлось сдаться. Рен покрутил мою ступню во все стороны, разглядывая. — Да тут живого места нет, одни мозоли! Раз уж тебе предстоят частые пешие походы по джунглям, нужно срочно купить тебе нормальную обувь.

— Хваленые туристические ботинки ничуть не меньше натерли мне пятки. Наверное, обувь тут вообще ни при чем. Просто за последние недели я проходила пешком больше, чем за всю предыдущую жизнь! Мои ноги не привыкли к таким нагрузкам.

Рен нахмурился и нежно провел пальцем по подъему моей стопы, и у меня тут же мурашки пробежали по ноге. Потом он обхватил мою ступню ладонями и начал массировать, заботливо обходя саднящие болячки. Я решила, что эта процедура позволит нам обоим немного отвлечься, поэтому не стала спорить. Подняв голову, я посмотрела Рену в лицо. Он с любопытством взглянул на меня.

«О чем я только думала? Как мне могло прийти в голову, что сидеть напротив него будет проще? Вот глупая! И чего добилась? Теперь я сижу перед ангелом-воителем и пытаюсь сосредоточиться! — Я ненадолго закрыла глаза. — Давай, Келлс! Соберись. Соберись! Ты сможешь!»

— Да, Рен, нам с тобой нужно серьезно кое-что обсудить.

— Хорошо. Давай обсудим.

Я набрала в грудь побольше воздуха.

— Видишь ли, я не могу… ответить взаимностью на твои чувства. То есть на твою… э-э-э-э… симпатию.

— О чем ты говоришь? — рассмеялся Рен.

— Ну, я хочу сказать, что…

Он наклонился ко мне и тихо, но очень уверенно сказал:

— Келси, я прекрасно знаю, что ты еще как отвечаешь взаимностью на мои чувства. Не надо делать вид, будто это не так.

«Когда он это выяснил? Наверное, когда ты целовала его, как чокнутая, Келлс!» До сих пор я все-таки надеялась, что мне удалось его обмануть, но Рен видел меня насквозь. Тогда я решила включить дурочку и сделать вид, будто не поняла, что он сказал.

— Ну, ладно, — воскликнула я, махнув рукой. — Да! Признаю, ты мне нравишься!

«Хотела бы я посмотреть на ту, которой ты мог бы не понравиться!»

— Но это ничего не значит, — закончила я.

«Ну, вот и все».

Рен как будто растерялся.

— Почему?

— Потому что ты мне слишком сильно нравишься.

— Прости, но я не понимаю, о чем ты говоришь. Я тебе нравлюсь, но это ничего не значит? И какая проблема в том, что я очень сильно тебе нравлюсь? Мне казалось, что это хорошо.

— Для нормальных людей… да, — выпалила я.

— Значит, я не нормальный?

— Нет. Подожди, я сейчас попытаюсь объяснить. Это как… например, голодный человек с удовольствием съест редиску, согласен? И не просто с удовольствием, если не дать ему ничего другого, то эта редиска станет для голодающего роскошным лакомством. Но если поставить перед ним фуршетный стол с разной едой, то он никогда не выберет редиску.

Рен помолчал.

— Я все равно ничего не понял, — сказал он, наконец. — О чем ты говоришь?

— Я говорю… Короче, я — редиска.

— А я кто? Фуршетный стол?

Я попыталась объяснить попонятнее.

— Нет, ты… голодный человек. А я… в общем, я не хочу быть редиской. Никто не хочет, правда же? Но у меня достаточно здравого смысла, чтобы трезво оценить себя, поэтому мне совершенно ясно: я не фуршетный стол. А ты… ты можешь всю жизнь питаться шоколадными эклерами!

— А редиской не могу.

— Нет.

— А если… — Рен глубоко задумался, — если мне нравится редиска?

— Она тебе не нравится! Ты просто не знал ничего лучшего. Мне очень стыдно, что я так грубо вела себя с тобой. Прости меня. Вообще, я совсем не такая. Сама не знаю, откуда берется вся эта желчь.

Рен поднял бровь.

— Ну, хорошо, признаю, — сдалась я. — У меня есть своя злая, циничная сторона, просто в обычных условиях ее никто не видит. Но когда я страшно волнуюсь или переживаю стресс, все это выходит на поверхность.

Рен поставил мою ступню на пол, взял вторую и начал осторожно массировать ее большими пальцами. Он не произнес ни слова, поэтому я продолжила:

— Мне казалось, что если я буду бессердечной, жестокой и невыносимой, то сумею оттолкнуть тебя от себя. Это было нечто вроде защитного механизма…

— Значит, ты признаешь, что нарочно пыталась меня оттолкнуть?

— Да. Конечно.

— И это все потому, что ты — редиска.

Я в отчаянии всплеснула руками.

— Да! Теперь, снова став человеком, ты сможешь найти себе кого-нибудь получше, кого-то подходящего. Пойми, это не твоя вина. Я хочу сказать, что ты так долго был тигром, что просто не знаешь, как устроен этот мир.

— Верно. И как же устроен этот мир, Келси?

Я услышала отчаяние в его голосе, но решила идти до конца.

— Ну, проще говоря, ты можешь встречаться с какой-нибудь топ-моделью, ставшей мегазвездой кино. Разве ты никогда задумывался над этим?

Потеряв терпение, он сердито закричал:

— О да, я задумывался, еще как задумывался! Ты хоть понимаешь, что ты сейчас сказала? Если буквально истолковать твои слова, то я должен стать одним из этих спесивых, пустых, богатых распутников, которых интересует только власть и богатство, и ради этой цели мне предстоит серьезно улучшить свой имидж. Поэтому я обречен встречаться с ветреными, пустоголовыми, алчными дамочками, которых мое состояние и связи интересуют гораздо больше, чем я сам. Кроме того, я недостаточно благоразумен и недостаточно современен, чтобы понять, чего я хочу в этой жизни и с кем желаю ее провести. Я ничего не упустил? Все так, если подвести итог?

Я пискляво выдавила:

— Да.

— И ты действительно так думаешь?

Я содрогнулась.

— Да.

Рен наклонился еще ближе.

— Так вот, ты ошибаешься, Келси. Ошибаешься как насчет себя, так и насчет меня.

Он был в бешенстве. Я смущенно поерзала, но Рен еще не закончил.

— Я знаю, чего хочу. Я не пребываю в заблуждении. Я долгие столетия наблюдал за людьми из клетки, и у меня было достаточно времени, чтобы понять, что я больше всего ценю в жизни. С первой минуты, когда я увидел тебя, когда впервые услышал твой голос, я понял, что ты особенная. Не похожая на других. Когда ты впервые протянула руку в клетку и дотронулась до меня, я словно ожил после долгого-долгого сна.

— Возможно, это было лишь частью проклятия? Тебе это никогда не приходило в голову? Может быть, это не твои подлинные чувства! Возможно, ты просто почувствовал, что мне предназначено помочь тебе, и неправильно истолковал свои ощущения.

— Очень сомневаюсь в этом. Я никогда и ни к кому не испытывал ничего подобного, даже до всякого проклятия.

Все пошло совсем не так, как мне хотелось. Нужно было как можно скорее спасаться, пока я не сказала что-нибудь такое, что могло разрушить мои планы. Рен был моей темной стороной, запретным плодом, моей личной Далилой — чистым, беспримесным соблазном. Весь вопрос заключался в том… смогу ли я устоять?

Я дружески потрепала Рена по коленке и пустила в ход последнее средство.

— Я уезжаю.

— Ты… что?

— Я уезжаю домой, в Орегон. Мистер Кадам считает, что там я буду в большей безопасности, поскольку Локеш снова вступил в игру и собирается всех нас прикончить. Кроме того, тебе тоже нужно время, чтобы разобраться… со всем этим.

— Если ты уезжаешь, я поеду с тобой!

Я сухо улыбнулась ему.

— Тебе не кажется, что такой поступок сведет на нет цель моего отъезда?

Рен нервно провел рукой по волосам, глубоко вздохнул, потом взял меня за руку и заглянул в глаза.

— Келлс, когда же ты согласишься признать, что мы созданы друг для друга?

Внутри у меня все сжалось, словно я пнула доверчивого щенка только за то, что тот хотел быть любимым. Я отвернулась и стала смотреть в бассейн.

Спустя несколько секунд у меня за спиной раздался холодный и угрожающий голос Рена:

— Я не позволю тебе уехать.

Всем своим существом я хотела схватить его за руки, попросить простить меня, любить меня и забыть обо всем этом, но я пересилила себя, уронила руки на колени и взмолилась:

— Рен, прошу тебя. Ты должен меня отпустить. Мне нужно… я боюсь… послушай, я просто не могу остаться здесь, рядом с тобой, когда ты передумаешь, я не перенесу этого!

— Келси, этого никогда не случится.

— А может, и случится. Кто знает. Вероятность высока.

— Да нет никакой вероятности! — прорычал он.

— Но я не хочу рисковать своим сердцем. Рен! И не хочу ставить тебя в неловкое положение. Мне жаль. Рен. Честное слово, мне очень жаль. Я и теперь хочу быть твоим другом, но понимаю, что тебе это не нужно. Разумеется, если тебе понадобится моя помощь в поиске остальных даров Дурги, я вернусь по первому зову. Но я не могу остаться здесь, я не хочу, чтобы ты был со мной только из жалости, потому что чувствуешь себя обязанным мне!

— Из жалости? — с отвращением воскликнул он. — С тобой? Келси, что ты несешь? Ты не можешь говорить это всерьез!

— Но я серьезна! Очень-очень серьезна. Я попрошу мистера Кадама, чтобы он в ближайшие дни отправил меня домой.

Рен не сказал ни слова. Он просто опустился на свой стул. Я видела, что он кипит от гнева, но сказала себе, что через недельку-другую, вновь начав вращаться в реальном мире, он по достоинству оценит мой поступок.

И отвернулась в сторону.

— А сейчас я очень устала, Рен. Хочу лечь. — Встав с качелей, я направилась в свою комнату. Но прежде чем закрыть за собой раздвижную дверь, я спросила: — Я могу напоследок попросить об одолжении?

Он сидел на своем месте, крепко сжав губы и скрестив на груди руки, лицо его было перекошено судорогой гнева.

Я вздохнула. Даже в гневе он был прекрасен.

Поскольку Рен ничего не ответил, я продолжала:

— Мне было бы намного проще, если бы я больше тебя не видела — я имею в виду, в образе человека. Со своей стороны я постараюсь как можно реже появляться в остальных помещениях этого дома. Это же твой дом. Рен, поэтому я буду сидеть у себя в комнате. Если увидишь мистера Кадама, будь добр, передай ему, что я хочу с ним поговорить.

Он промолчал.

— Ну что ж, до свидания, Рен. Береги себя. — Я с трудом оторвала от него взгляд, захлопнула дверь и задернула занавески.

Береги себя? Какое жалкое прощание! Мои глаза наполнились слезами, все предметы стали расплываться. Я гордилась тем, что смогла выдержать этот разговор, ни разу не выдав своих чувств. Но теперь я чувствовала себя так, словно по мне проехал каток.

Я не могла дышать. Бросившись в ванную, я включила душ, чтобы заглушить все звуки. Потом закрыла дверь, так что внутри стало как в парной, и зарыдала. Мучительные спазмы ломали все мое тело. Стоило мне впустить в себя боль утраты, как мои глаза, нос и рот вдруг разом прохудились. Я беспомощно опустилась на пол, потом сползла еще ниже, пока не растянулась во весь рост, прижимаясь щекой к холодному мрамору. Я полностью отдалась своему горю и рыдала, пока не иссякла. Все мое тело бессильно обмякло, волосы завились от влаги и прилипли к мокрому лицу.

Прошло немало времени, прежде чем я медленно встала, включила холодный душ, умылась и легла в постель. Мысли о Рене вернулись снова, и тихие слезы опять потекли у меня из глаз. Я дошла даже до того, что переложила Фаниндру на свою подушку и обняла. Мне отчаянно нужно было хоть какое-то утешение. Я плакала, пока не уснула, решив, что завтра непременно почувствую себя лучше.

На следующий день я опять встала очень поздно, чувствуя себя голодной и одеревенелой. Я была опустошена. Мне не хотелось спускаться вниз, чтобы перекусить. Я боялась столкнуться с Реном. Поэтому я села на кровать, подтянула колени к подбородку и стала думать, что же мне делать.

Может, написать в дневник? Возможно, мне станет легче, если я выплесну на бумагу все свои чувства и мысли? В животе у меня громко заурчало.

«Вот бы сейчас отведать фирменных блинчиков мистера Кадама с ягодами!»

Боковым зрением я заметила какое-то движение. Обернувшись, я увидела завтрак, накрытый на маленьком столике. Я подошла ближе, чтобы осмотреть его. Блинчики с тройным ягодным соусом! Я разинула рот от удивления.

«Нет, это уже слишком для простого совпадения!»

Я тут же вспомнила шипучий напиток, который отведала накануне вечером. Стоило мне пожелать что-нибудь выпить, как он тут же появился возле кресла!

Тогда я решила испытать этот странный феномен.

— Хочу шоколадного молока! — громко объявила я. В тот же миг, откуда ни возьмись, на столе появился высокий стакан шоколадного коктейля. А если заказать что-нибудь посложнее?

— Хочу новую пару туфель!

Ничего не произошло. Я повысила голос:

— Хочу новую пару туфель!

По-прежнему ничего.

Возможно, этот фокус работает только с едой?

— Хорошо, я хочу клубничный коктейль с молоком!

На столе появился еще один высокий стакан, до краев наполненный аппетитным розовым напитком со взбитыми сливками и ломтиками клубники сверху.

«И что все это значит? Кто это делает? Гада? Фаниндра? Дурга? Манго? Ну конечно, манго! Золотой плод Индии! Мистер Кадам говорил, что Золотой плод накормит всех жителей Индии. Это Золотой плод создает еду!» — догадалась я. Бросившись к комоду, я вытащила волшебный фрукт, сжала его в кулаке и попыталась придумать что-нибудь еще.

— Хочу… редиски, пожалуйста.

Тяжелый плод замерцал и заискрился, как золотой бриллиант, а потом в моей свободной руке появилась редиска. Я внимательно осмотрела ее со всех сторон, а потом швырнула в урну.

— Что и требовалось доказать! — с насмешкой прошипела я. — Даже я не хочу редиску!

Мне захотелось немедленно поделиться своим потрясающим открытием с Реном, и я бросилась к двери. Я уже повернула ручку, но вдруг остановилась. Нет, я не собиралась отказываться от того, что сказала прошлым вечером. Мне искренне хотелось остаться друзьями, однако, как ни смешно, сейчас я не могла быть Рену другом. Мне нужно было время, чтобы избавиться от него.

Я решила сначала дождаться возвращения мистера Кадама, а потом уже рассказать Рену о чудесах Золотого плода.

Вернувшись к столу, я с аппетитом набросилась на блинчики, показавшиеся мне еще более восхитительными из-за своего волшебного происхождения. После завтрака я оделась и решила немного почитать у себя в комнате. Вскоре кто-то постучал в мою дверь.

— Можно мне войти, мисс Келси? — раздался голос мистера Кадама.

— Да. У меня открыто.

Он вошел, закрыл за собой дверь и опустился в кресло.

— Мистер Кадам, не шевелитесь! Я хочу вам кое-что показать! — Я возбужденно вскочила и бросилась к комоду. Вытащив Золотой плод, я развернула его и бережно поставила на стол. — Вы голодны?

— Нет, — рассмеялся мистер Кадам. — Я только что поел.

— Ну все равно, пожелайте какую-нибудь еду.

— Зачем?

— Просто пожелайте, пожалуйста!

— Хорошо, — его глаза весело блеснули. — Желаю тарелку жаркого, которое готовила моя мать.

Золотой фрукт замерцал, и в следующее мгновение перед нами появилась глубокая белая миска. Пряный аромат бараньего жаркого с травами поплыл по комнате.

— Что это?

— Давайте, мистер Кадам, пожелайте еще что-нибудь! Только из еды.

— Хочу манговый йогурт.

Плод снова замерцал, и на столе возникла мисочка с манговым йогуртом.

— Видели? Это все Золотой плод! Он накормит Индию! Вы поняли?

Мистер Кадам бережно взял у меня из рук манго.

— Какое потрясающее открытие, мисс Келси! Вы уже рассказали Рену?

Я виновато зарделась.

— Нет… еще нет. Можете сами ему рассказать.

Он кивнул и задумчиво повертел золотой манго в руках, рассматривая его со всех сторон.

— Э-э-э… Мистер Кадам? Я хотела поговорить с вами еще кое о чем.

Он аккуратно положил плод на стол и с вниманием повернулся ко мне.

— Разумеется, мисс Келси. Я вас слушаю.

Я глубоко вздохнула.

— Мне кажется, что… мне пора вернуться домой.

Он откинулся на спинку стула, сцепил пальцы и несколько секунд задумчиво смотрел на меня.

— Почему вы так думаете?

— Так… вы же сами сказали… из-за Локеша и из-за… разного другого.

— Разного другого?

— Да.

— Какого же?

— Ну, такого… скажем, мне больше не хочется злоупотреблять вашим гостеприимством.

— Какие глупости! — рассмеялся мистер Кадам. — Вы член нашей семьи. Мы все в неоплатном долгу перед вами, вы же знаете. Этот дом такой же ваш, как и наш.

Я с благодарностью улыбнулась ему.

— Спасибо. Но дело не только в этом, дело… в Рене.

— В Рене? Вы не хотите рассказать мне об этом?

Я присела на краешек дивана и уже открыла рот, чтобы сказать, что не желаю об этом говорить, как вдруг на одном дыхании выложила ему все. Не успев опомниться, я уже рыдала в три ручья, а мистер Кадам, сидя рядом со мной, гладил меня по руке и утешал как добрый дедушка.

Он не сказал ни слова. Он просто дал мне возможность излить всю свою боль, смятение и мучительные незнакомые чувства. Когда я иссякла, он похлопал меня по спине, а я стала судорожно икать, размазывая слезы по щекам. Мистер Кадам протянул мне дорогой носовой платок и заказал у Золотого плода чашку успокаивающего чая с ромашкой.

Я засмеялась сквозь слезы, при виде довольного лица, с которым он подавал мне чай, потом трубно высморкалась и притихла. Теперь я была в ужасе от своей откровенности. Что подумает обо мне мистер Кадам? Но тут новая мысль обожгла меня ужасом: что если он расскажет Рену?

Словно прочитав мои мысли, мистер Кадам мягко сказал:

— Мисс Келси, прошу вас, не казните себя за то, что рассказали мне обо всем.

— Пожалуйста, — взмолилась я, — пожалуйста, не рассказывайте Рену!

— Будьте покойны, я никогда не обману ваше доверие, — ответил мистер Кадам и хмыкнул. — Дорогая моя, я очень хорошо умею хранить чужие секреты. И не отчаивайтесь. Жизнь часто кажется беспросветной и слишком сложной для счастья. Но я всем сердцем надеюсь, что сумел дать вам хотя бы частицу того покоя и умиротворения, которые вы принесли мне.

Он снова пересел в кресло и стал задумчиво поглаживать свою бородку.

— Возможно, вам и в самом деле пора вернуться в Орегон. Вы правы, Рену нужно время, чтобы научиться снова быть человеком, хотя и совершенно не в том смысле, который вы в это вкладываете. К тому же мне сейчас предстоит с головой погрузиться в исследования, нужно многое сделать, прежде чем мы сможем приступить к поискам второго дара Дурги. — Мистер Кадам помолчал. — Конечно, я все устрою, чтобы вы как можно быстрее вернулись домой. Но не забывайте, что этот дом — и ваш дом тоже, вы можете позвонить мне в любое время дня и ночи, и я тут же привезу вас обратно. Надеюсь, вы не сочтете меня фамильярным, но вы мне как дочь. — Он рассмеялся. — То есть, наверное, как внучка, так будет точнее.

Я улыбнулась дрожащими губами, потом бросилась ему на шею и снова разрыдалась на его плече.

— Спасибо вам. Спасибо за все. Вы мне тоже как семья. Я буду страшно по вам скучать.

Мистер Кадам обнял меня в ответ.

— Я тоже буду скучать, Келси. Ну-ну, хватит слез. Лучше выйдите-ка на свежий воздух, искупайтесь в бассейне, отдохните. А мне нужно сделать кое-какие звонки.

Я смахнула блестящую слезу.

— Отличная мысль. Наверное, так я и сделаю.

Мистер Кадам в последний раз пожал мне руку и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Решив последовать его совету, я переоделась в купальник и отправилась в бассейн. Я долго плавала, стараясь потратить свою энергию на что-нибудь, кроме эмоций. Проголодавшись, я попробовала заказать себе клубный сэндвич, и он тут же появился прямо у бассейна.

«Нет, все-таки это очень полезный дар! Мне не обязательно даже находиться в одной комнате с Золотым плодом! Интересно, какое у него предельное расстояние действия?»

Съев сэндвич, я долго валялась на купальном полотенце, а когда почувствовала, что перегрелась, снова прыгнула в бассейн и медленно поплыла к противоположному бортику, чтобы остудиться.

Высокий мужчина вышел к бассейну и остановился против солнца. Даже прикрыв глаза ладонью, я не могла разглядеть его лица, но мне это было и не нужно.

— Рен! — сердито закричала я. — Неужели ты не можешь оставить меня в покое? Я не желаю с тобой больше разговаривать!

Мужчина вышел с освещенного места, и я бросила на него косой взгляд.

— Ты не хочешь меня видеть? Вот досада! Выходит, я напрасно проделал такой долгий путь?! — он сокрушено поцокал языком. — Тс-тс-тс. Нет, определенно кто-то должен научить вас хорошим манерам, мисс.

— Кишан! — ахнула я.

— Кто же еще, билаута? — усмехнулся он.

Я с визгом выбежала по ступенькам из бассейна и бросилась к нему. Кишан с хохотом раскинул руки, и я заключила его в мокрые объятия.

— Глазам своим не верю, это ты! Как же я рада!

Он осмотрел меня с ног до головы золотыми глазами, так непохожими на глаза Рена.

— Что ж, если бы я знал, что меня встретят с такой радостью, то вернулся бы побыстрее.

— Хватит меня дразнить, — рассмеялась я. — Как ты сюда добрался? Ты тоже превращаешься на шесть часов? Нет, ты непременно должен рассказать мне обо всем!

Он протестующее поднял руку и со смехом ответил:

— Не так быстро, полегче. Во-первых, кто кого дразнит? Во-вторых, почему бы тебе не переодеться, чтобы мы могли сесть и не спеша побеседовать?

— Хорошо! — Я улыбнулась ему и с запинкой спросила: — Давай встретимся здесь, возле бассейна?

Кишан склонил голову, с некоторой растерянностью посмотрел на меня, потом улыбнулся.

— Конечно, как пожелаешь. Жду тебя здесь.

— Хорошо! Договорились! Никуда не уходи, я сейчас!

Я бегом бросилась в свою комнату, быстро приняла душ, оделась и расчесала волосы. Потом схватила два рутбира со льдом, любезно предоставленные Золотым плодом, и понесла их вниз.

Спустившись к бассейну, я увидела, что Кишан уже передвинул два шезлонга в тенек и сидит там, закинув руки за голову и закрыв глаза. Он был босиком, в черных джинсах и черной футболке. Я опустилась в шезлонг рядом с ним и протянула ему стакан.

— Что это ты мне принесла?

— Это называется корневое пиво, с пузырьками. Попробуй.

Кишан отпил глоток и закашлялся. Я расхохоталась.

— Что, пузырьки ударили в нос?

— Так они и сделали. Однако неплохо. Очень сладко. Совсем как ты. Это напиток из твоей страны?

— Да.

— Если ты хочешь, чтобы я ответил на твои расспросы до наступления ночи, то лучше начать прямо сейчас.

Он отпил еще глоток рутбира и продолжал:

— Итак, ты спросила меня, получил ли я шестичасовую увольнительную. Ответ: да. Знаешь, это странно. На протяжении всех этих столетий я был вполне доволен своей тигриной жизнью, но после вашего с Диреном визита мне вдруг стало неуютно под черной шкурой. Впервые за долгое время мне захотелось снова стать живым, и не зверем, а человеком.

— Я понимаю. Но как ты понял, что получил эти шесть часов, и как ты сюда добрался?

— После вашего ухода я каждый день превращался в человека и подкрадывался к ближайшим деревням, чтобы понаблюдать за людьми и посмотреть, что может мне предложить современный мир. — Кишан грустно вздохнул. — Что сказать, мир сильно изменился с тех пор, как я в последний раз участвовал в его жизни.

Я кивнула, а он задумчиво сказал:

— В один прекрасный день, около недели тому назад, я превратился в человека и стал наблюдать за ребятишками, игравшими на деревенской площади. Когда мое время стало подходить к концу, я отошел поглубже в джунгли и стал ждать наступления дрожи, которая всегда предшествует превращению. Но она так и не пришла. Я прождал час, другой, но превращение все не наступало. Тогда я понял: что-то случилось. Я забрался в самую глушь джунглей и ждал до тех пор, пока снова не стал тигром. То же случилось и на следующий день, и еще через день, и с тех пор происходит ежедневно. Так я понял, что вы с Реном добились первого успеха. Тогда я вернулся в деревню в образе человека и попросил людей помочь мне позвонить мистеру Кадаму. Они долго ломали голову, но потом кто-то все же догадался, как с ним связаться. После этого Кадам отправился туда и забрал меня.

— Так вот, значит, где он пропадал эти два дня!

Кишан осмотрел меня с ног до головы, потом лениво откинулся на спинку шезлонга и с удовольствием отхлебнул рутбир. Он отсалютовал мне стаканом.

— Должен признаться, я и не думал, что по мне тут скучают.

— Ну конечно, я очень рада, что ты пришел! — горячо заверила я. — Здесь твой дом, твое место.

Он мрачно уставился куда-то вдаль.

— Наверное, так и есть. Очень долго я не ощущал в себе ни единой искры человечности. Моя душа была черна, как моя шкура. Но ты, моя дорогая, — он повернулся, взял мою руку и поцеловал ее, — ты вновь вывела меня на свет.

Я ласково накрыла его руку своей ладонью.

— Ты просто тосковал по Джесубай, вот и все. Я не верю ни в твою черную душу, ни в потерю человечности. Это все вздор. Просто нужно очень много времени, чтобы исцелить разбитое сердце.

В его глазах что-то мелькнуло.

— Возможно, ты права. Но теперь поведай мне о ваших приключениях! Мистер Кадам рассказал мне обо всем лишь в самых общих чертах, а я жажду услышать подробности!

Я рассказала Кишану об оружии Дурги, и он проявил особый интерес к гаде. Он заразительно смеялся над историей о дюжинах обезьян, облепивших Рена, и с ужасом смотрел на меня, когда я в красках описала, как меня едва не слопал каппа. С Кишаном было очень легко беседовать. Он слушал с искренним интересом, и при этом меня не беспокоили никакие нервные бабочки, устраивавшие свистопляску у меня в животе каждый раз, когда я разговаривала с Реном.

Добравшись до конца истории, я долго смотрела на бассейн, а Кишан внимательно разглядывал мое лицо.

— Меня интересует еще один вопрос, Келси.

Я улыбнулась ему.

— Да, конечно. О чем ты хочешь спросить?

— Что происходит между тобой и Реном?

Грудь сдавило как клещами, но я попыталась сохранить беспечный вид.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хочу знать, вы с ним просто товарищи по путешествию или между вами есть что-то более серьезное? Короче, вы вместе?

Я поспешно оборвала его.

— Нет! Определенно нет!

Кишан усмехнулся.

— Отлично! — Он снова схватил мою руку и поцеловал ее. — В таком случае, ты без проблем можешь встречаться со мной! Все равно ни одна девушка в здравом уме никогда не захочет быть с Реном. Он слишком… скучный. И холодный, как лед, если дело касается чувств.

В первую секунду я ошеломленно разинула рот, а потом на место изумления пришел гнев.

— Во-первых, я не собираюсь встречаться ни с одним из вас! А во-вторых, девушка, которая не захочет быть с Реном, должна прямиком отправиться к психиатру! Ты ошибаешься на его счет, Кишан. Он нисколько не скучный и совсем не холодный! На самом деле он заботливый, добрый, убийственно прекрасный, надежный, преданный, милый, храбрый и очаровательный!

Он поднял брови и несколько минут задумчиво разглядывал меня. Я поежилась под этим взглядом, догадавшись, что сгоряча наговорила слишком много.

Кишан осторожно протянул:

— Что ж, понятно… Наверное, ты права. Дирен, которого я знал, сильно изменился за последние несколько столетий. Ну что ж, хоть ты и решила не встречаться ни с одним из нас, я все равно хотел бы пригласить тебя вечером на праздничный ужин, пусть не в качестве моей… как это правильно называется?

— Это называется твоей девушки.

— Девушки? Прекрасно. В таком случае, я приглашаю тебя не как свою девушку, а просто как друга.

Я поморщилась.

Но Кишан, не обратив на это внимания, продолжал развивать свою мысль:

— Ведь ты не оставишь меня в одиночестве в первый вечер моего возвращения в человеческий мир?

Он просительно улыбнулся мне. Я хотела быть его другом, но не знала, как ответить на это предложение. И еще я на секунду задумалась над тем, что подумает об этом Рен и какими последствиями может обернуться это решение.

— А где именно ты собираешься праздновать? — спросила я.

— Мистер Кадам сказал, что здесь неподалеку есть ночной клуб с рестораном и танцполом. Я подумал, что мы могли бы отпраздновать там, поужинать, а потом ты бы научила меня танцевать.

Я нервно рассмеялась.

— Между прочим, я первый раз в Индии и не имею никакого представления о здешних танцах и музыке.

Мне показалось, что мое признание несказанно обрадовало Кишана.

— Вот это да! В таком случае, будем учиться вместе. Все, я не принимаю никаких отказов! — Он вскочил с шезлонга и бросился к дому.

— Кишан, постой! — закричала я ему вслед. — Я даже не знаю, что мне надеть!

— Спроси Кадама! — проорал он, обернувшись через плечо. — Он все знает!

Он скрылся в доме, а я погрузилась в депрессию. Меньше всего на свете мне хотелось изображать счастье, когда я была эмоционально выжата как лимон. И в то же время я была рада, что Кишан вернулся и пребывает в хорошем настроении.

В конце концов я решила, что хотя у меня и нет никакого настроения праздновать, нельзя обижать Кишана и гасить его возрождающийся интерес к жизни. Я повернулась, чтобы забрать наши пустые стаканы из-под рутбира, но оказалось, что они бесследно исчезли.

Вот это чудо! Золотой плод не только приносит еду, но и посуду убирает!

Я встала, намереваясь отправиться в дом, и вдруг почувствовала что-то. Мурашки пробежали у меня по рукам. Я огляделась по сторонам, но не увидела и не услышала ничего подозрительного. Внезапно мне показалось, будто электрический разряд с шипением пронзил мое тело. Какая-то сила потянула меня, заставив поднять глаза к балкону. Там стоял Рен: он привалился плечом к колонне и наблюдал за мной, скрестив на груди руки.

Целую минуту мы смотрели друг на друга, не говоря ни слова, но я чувствовала, как изменился воздух между нами. Он сгустился, став плотным, влажным и осязаемым, как перед грозой. Он обволакивал меня, щекотал кожу. Мне не нужно было смотреть на небо, чтобы понять: приближается гроза.

Знойный воздух затягивал меня, как прилив, пытаясь вновь засосать в вакуумную воронку напряжения, которую создавало присутствие Рена. Мне казалось, будто я буквально с мясом отрываю себя от него. Я закрыла глаза, отгородилась от всего этого и сделала шаг вперед.

Постепенно притяжение отпустило меня, но ужасное рвущее ощущение никуда не делось, и я корчилась в пустоте одиночества. С трудом добравшись до своей комнаты, я закрыла дверь, но все равно продолжала чувствовать на спине взгляд Рена, как будто он прожег дыру у меня между лопаток. На негнущихся ногах я вошла в свою темную комнату, волоча за собой кровоточащие нити разрыва.

Остаток вечера я просидела взаперти. Мистер Кадам навестил меня и очень обрадовался, узнав, что я согласилась пойти на ужин с Кишаном. Он сказал, что возьмет организацию на себя и что мы должны пойти все вместе.

— Вы с Реном тоже хотите пойти? — спросила я.

— Почему бы нет? Я спрошу его.

— Мистер Кадам, возможно, будет лучше, если вы отметите это событие в тесной мужской компании? Зачем я буду путаться у вас под ногами?

— Какие глупости, мисс Келси! Нам всем есть что отпраздновать, и я уверен, что Рен будет держать себя в руках.

Он повернулся к двери, но я закричала:

— Постойте! Что мне надеть?

— Что хотите, мисс Келси. Можете выбрать современный наряд или платье традиционного фасона. Почему бы вам не надеть шарара?

— А это не будет неуместно?

— Ни в коем случае! В Индии многие женщины надевают такие платья по торжественным случаям. Это будет более чем уместно!

Увидев мое вытянувшееся лицо, он поспешно добавил:

— Но если не хотите, можете надеть что-нибудь повседневное, как вам будет угодно! Нет никаких строгих требований, выбирайте, что хотите.

Когда он ушел, я громко застонала. Пойти на ужин с Кишаном и пытаться изображать веселье было и без того достаточным испытанием, но по крайней мере, рядом с ним я не чувствовала себя в эпицентре эмоционального урагана. Но теперь, оказывается, за ужином будет и Рен. Это была катастрофа.

Я была как на иголках. Мне хотелось одеться как можно проще, но я знала, что принцы наверняка с ног до головы нарядятся в Армани или что-нибудь подобное, и рядом с ними я буду выглядеть нелепо в джинсах и кедах, поэтому пришлось остановить выбор на платье шарара.

Я вытащила из гардеробной тяжелую юбку и корсаж, погладила ладонью жемчужную вышивку и вздохнула. Платье было такое красивое! Прическа и макияж заняли больше времени, чем обычно. На этот раз к привычной туши для ресниц и подводке для глаз я добавила капельку жемчужно-серых теней на веки, а волосы распрямила при помощи утюжка. Разглаживающие движения сверху вниз очень успокаивали и помогали расслабиться.

Когда я отложила распрямитель, мои золотисто-каштановые волосы гладкой сияющей волной закрывали мне спину. Я осторожно скользнула в синий с фиолетовым отливом лиф, потом взяла в руки тяжелую юбку. Плотно надев ее на бедра, я расправила сверкающие складки, наслаждаясь их тяжестью. Я даже невольно улыбнулась, погладив пальцем замысловатый узор жемчужных бусинок.

Стук в дверь прервал мои горестные стенания по поводу того, что Золотой плод не умеет создавать обувь по заказу. Мистер Кадам ждал меня на пороге.

— Вы готовы, мисс Келси?

— Не совсем. У меня нет подходящих туфель.

— Вот незадача! Давайте посмотрим, может быть, у Нилимы найдется какая-нибудь пара.

Мы отправились в комнату Нилимы, где мистер Кадам открыл ее гардеробную и вытащил пару очаровательных золотых босоножек. Они были мне немного великоваты, но я покрепче затянула ремни, и проблема была решена. Мистер Кадам галантно предложил мне руку.

— Подождите секундочку, я кое-что забыла! — Опрометью бросившись в свою комнату, я схватила дупатту и набросила на плечи.

Мистер Кадам с улыбкой снова подал мне руку. Мы вышли из дома, но вместо привычного джипа я увидела припаркованный у крыльца сверкающий платиновый роллс-ройс «Фантом». Мистер Кадам открыл для меня дверцу, и я очутилась в роскошном дымчато-сером кожаном салоне.

— Чья это машина? — спросила я, проводя рукой по полированной приборной доске.

— Ах, эта? Моя. — Мистер Кадам весь так и светился гордостью и любовью к своей машине. — В Индии машины в основном маленькие и экономичные. Вообще, у нас только один процент населения владеет автомобилями. И если вы сравните парк автомобилей Индии и Америки, то…

Забыв повернуть ключ зажигания, он обрушил на меня целый поток фактов и сведений, а я с улыбкой откинулась на спинку кресла и с живым интересом слушала его.

Когда мистер Кадам наконец все-таки завел двигатель, тот не взревел, а нежно замурлыкал. Как мило!

— Кишан сейчас придет, а Рен… решил остаться дома.

— Понятно.

Казалось бы, я должна была обрадоваться, но неожиданно для себя почувствовала горькое разочарование. Я знала, что нам лучше не видеться до тех пор, пока не пройдет это неистовое увлечение или как там его называть, я ценила то уважение, с которым Рен отнесся к моему пожеланию не встречаться с ним, но оказалось, что какая-то часть меня страстно надеялась побыть с ним хотя бы в этот последний вечер.

Я загнала назад свои чувства и улыбнулась мистеру Кадаму.

— Все в порядке. Мы и без него отлично повеселимся.

Кишан вихрем вылетел из дома. На нем был легкий пуловер винного цвета и отутюженные свободные брюки цвета хаки. Он тоже подстригся покороче, и неровно обкромсанные, взъерошенные прядки с продуманным голливудским шиком падали ему на глаза. Тонкий шерстяной свитер откровенно обрисовывал мускулистую фигуру Кишана. В этот вечер он был очень красив.

Распахнув дверь, он забрался в машину.

— Простите, что задержался.

Он перегнулся между нашими сиденьями.

— Эй, Келси, ты скучаешь… — Он вдруг осекся и присвистнул. — Ух ты, Ке-елси! Ты выглядишь потрясающе! Кажется, мне придется палкой отгонять от тебя других кавалеров.

Я покраснела.

— Я тебя умоляю! Ты даже не сможешь пробраться ко мне через толпы женщин, которые будут осаждать тебя!

Он улыбнулся до ушей и откинулся на спинку своего кресла.

— А я рад, что Рен решил остаться дома! Теперь мне достанется больше твоего внимания.

— Хм-м, — я повернулась к нему спиной и пристегнула ремень.

Мы остановились перед красивым рестораном, окруженным крытой галереей, и Кишан бросился открывать мне дверь. Он улыбнулся мне обезоруживающей улыбкой и подал руку. Я со смехом оперлась на нее, твердо решив получить удовольствие от этого вечера.

Мы сели за столик в глубине зала. Когда подошла официантка, я взяла на себя смелость заказать нам с Кишаном по стакану вишневой кока-колы. Кишан с явным удовольствием предоставил мне возможность выбирать для него еду.

Мы очень весело провели время за чтением меню. Кишан интересовался моими любимыми блюдами и спрашивал, что бы ему заказать для себя. Он переводил мне строчки меню, а я высказывала свое мнение. Мистер Кадам заказал себе травяной чай и молча прихлебывал его, прислушиваясь к нашему обсуждению. Сделав заказ, мы стали наблюдать за парами, кружащими по танцплощадке.

Звучала нежная медленная музыка, бессмертная классика, хоть и на незнакомом мне языке. Я притихла, отдавшись грусти. Когда принесли наш заказ, Кишан с жадностью набросился на пищу и с радостью расправился с моими блюдами, когда я оставила попытки впихнуть в себя еду. Казалось, все вокруг приводило его в восторг — люди, разговоры, музыка и особенно еда. Он забросал мистера Кадама градом самых разных вопросов от «Как мне расплатиться?» и «Сколько дать на чай?» до «Откуда берутся деньги?».

Я слушала и улыбалась, но мысли мои были далеко. Со стола убрали, и мы молча пили свои напитки, наблюдая за людьми в зале.

Мистер Кадам откашлялся.

— Мисс Келси, вы позволите пригласить вас на танец?

Он встал и протянул мне руку. Глаза его искрились, он улыбался мне. Я смотрела на него снизу вверх, улыбаясь вымученной улыбкой, и думала, как сильно буду скучать по этому доброму старику.

— Конечно, я не откажу вам, галантный кавалер.

Мистер Кадам взял меня под руку и повел на танцпол. Он оказался великолепным танцором. До сих пор я танцевала только с мальчиками на школьных балах, а они обычно просто двигались по кругу, пока не заканчивалась песня. В этом не было ровном счетом ничего интересного или волнующего, зато танцевать с мистером Кадамом оказалось гораздо веселее. Он вел меня по всей площадке и кружил так, что моя юбка раздувалась колоколом. Я хохотала, наслаждаясь танцем. Мистер Кадам закручивал меня юлой, но каждый раз ловко останавливал и возвращал на место. Его мастерство позволяло мне чувствовать себя хорошей партнершей.

Когда мелодия закончилась, мы вернулись к столу. Мистер Кадам галантно притворился выдохшимся стариком, хотя на самом деле это я пыхтела, как паровоз. Во время нашего танца Кишан нетерпеливо постукивал ногой по полу, и, как только мы вернулись, он тут же вскочил, сгреб меня за руки и потащил на площадку.

На этот раз заиграла более быстрая песня. Кишан все схватывал на лету, он внимательно наблюдал за другими танцорами и старательно копировал их движения. У него было врожденное чувство ритма, однако он слишком старался казаться естественным. И все-таки мы прекрасно провели время, и я смеялась до конца танца.

Когда заиграла медленная романтическая мелодия, я повернулась, чтобы вернуться к нашему столику, но Кишан вцепился в мою руку.

— Постой, Келси! Я хочу попробовать еще!

Несколько секунд он внимательно следил за соседней парой, потом положил мои руки себе на шею и обхватил меня за талию. Еще пару секунд он приглядывался к танцующим, а потом с плутовской улыбкой посмотрел на меня.

— Теперь я понял очевидные преимущества этого танца! — Он притянул меня к себе и прошептал: — О, да. Это замечательно!

Я вздохнула и позволила себе ненадолго забыться. Какой-то звук дрожью отозвался в моем теле. Низкий рокот. Нет. Тихий раскат, едва различимый на фоне музыки. Я подняла глаза на Кишана, гадая, слышал ли он этот звук, но он смотрел куда-то поверх моей головы.

Потом за моей спиной раздался тихий, но непреклонный голос:

— Я полагаю, это мой танец.

Это был Рен. Я почувствовала его близость. Его тепло согрело мне спину, и я вся затрепетала, как весенняя листва на ветру.

Кишан прищурился и процедил:

— А я полагаю, что это даме решать.

Он посмотрел на меня. Я не хотела устраивать сцену посреди зала, поэтому коротко кивнула и сняла руки с его шеи. Кишан бросил испепеляющий взгляд на занявшего его место и сердито пошел прочь с танцплощадки.

Шагнув ко мне, Рен мягко взял мои руки и положил себе на шею, приблизив свое лицо мучительно близко к моему. Затем он с нарочитой неторопливостью провел руками по моим обнаженным предплечьям, скользнул вниз по бокам и обхватил за талию. Он прочертил пальцами несколько кругов по моей открытой пояснице, потом крепко обнял меня за талию и с силой притянул к себе.

Рен уверенно вел меня в медленном танце. Он ничего не говорил, по крайней мере, словами, зато посылал мне множество беззвучных сигналов. Он прижимался лбом к моему лбу и утыкался носом в ухо. Он зарывался лицом в мои волосы, и его рука то и дело взлетала, чтобы погладить их по всей длине. Его пальцы порхали по моей голой руке и талии.

Когда песня закончилась, Рен дал нам обоим время прийти в себя и вспомнить, где мы находимся. Потом медленно провел пальцем по моей нижней губе, снял мои руки со своей шеи и вывел меня на галерею.

Я думала, что здесь он остановится, но Рен повел меня вниз по лестнице в небольшую рощицу с каменными скамейками. Его кожа сияла в свете луны. На нем была белая рубашка и черные брюки. Белый цвет напомнил мне Рена-тигра.

Он увлек меня в тень дерева. Я стояла тихо-тихо и молчала, боясь сказать что-нибудь, о чем горько пожалею.

Рен поднял мое лицо за подбородок, чтобы заглянуть в глаза.

— Келси, я должен кое-что сказать тебе и хочу, чтобы ты выслушала меня, не перебивая.

Я нехотя кивнула.

— Во-первых, я хочу, чтобы ты знала: я внимательно выслушал все, что ты сказала мне вчера, и очень серьезно обдумал твои слова. Мне очень важно, чтобы ты это поняла.

Переступив с ноги на ногу, Рен дотронулся до выбившейся прядки моих волос, заправил ее мне за ухо, а потом нежно провел кончиками пальцев по моей щеке до уголка губ. Он нежно улыбнулся, и я почувствовала, как росток моей любви распустился под этой улыбкой и потянулся к ней, словно к животворным лучам солнца.

— Келси. — Рен провел ладонью по своим волосам, его улыбка превратилась в кривую усмешку, — дело в том… что я люблю тебя, и уже давно.

Я с шумом втянула в себя воздух.

Рен взял меня за руку и стал перебирать мои пальцы.

— Я не хочу, чтобы ты уезжала. — Не сводя глаз с моего лица, он стал целовать мои пальцы. Это было как гипноз. Рен достал что-то из кармана. — Я хочу подарить тебе одну вещь. — В руке у него оказалась золотая цепочка, увешанная маленькими блестящими брелоками в виде колокольчиков. — Это ножной браслет. Очень популярное в Индии украшение, я выбрал для тебя именно этот, чтобы нам больше никогда не пришлось искать колокол.

Он присел на корточки, обхватил меня за голень, скользнул пальцами по щиколотке и застегнул замочек. Я пошатнулась и едва не упала. Прежде чем встать, Рен нежно провел пальцами по колокольчикам. Выпрямившись, он положил руки мне на плечи, крепко сжал и притянул меня к себе.

— Келлс… пожалуйста. — Он стал целовать меня в висок, в лоб, в щеку. И нежно молил между поцелуями: — Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Скажи, что останешься. — Вот его губы легко коснулись моих, он прошептал: — Ты мне нужна, — и впился поцелуем в мой рот.

Я чувствовала, как рушится моя решимость. Я хотела его, безумно хотела. Он тоже был нужен мне. И я чуть не сдалась. Чуть не сказала ему, что больше всего на свете хочу остаться с ним. Что я не знаю, как смогу жить без него. Что он мне дороже всего в жизни. Что я отдам все, чтобы быть с ним.

Но тут Рен прижал меня еще крепче и тихо прошептал мне на ухо:

— Пожалуйста, не покидай меня, прийя. Мне кажется, я не смогу выжить без тебя.

Мои глаза наполнились слезами, мокрые блестящие капли потекли по щекам. Я дотронулась до его лица.

— Неужели ты не понимаешь, Рен? Именно поэтому я должна уехать. Ты должен понять, что можешь жить без меня. Что, помимо меня, в мире есть много такого, ради чего стоит жить. Ты должен убедиться, что мир открыт для тебя, что у тебя есть право выбора. Я не хочу стать твоей клеткой. Да, я могла бы взять тебя в плен и удерживать возле себя ради собственной выгоды. Неважно, хотел бы ты этого или нет — это все равно было бы неправильно. Я помогала тебе для того, чтобы ты стал свободным! Свободным видеть и делать все то, чего ты был лишен долгие годы. — Я погладила его по щеке, спустилась к шее. — Неужели же теперь я своими руками надену на тебя ошейник? Прикую тебя к себе цепью, чтобы ты из чувства признательности всю жизнь провел возле меня? — Я отчаянно затрясла головой. Теперь уже я открыто плакала, не стыдясь своих слез. — Мне очень жаль, Рен, но я не могу так поступить с тобой. Не могу… Потому что… я тоже люблю тебя.

Я в последний раз поцеловала его в щеку. Потом подобрала юбки и бросилась обратно в ресторан. Мистер Кадам и Кишан увидели, как я вошла, посмотрели на мое лицо и молча встали из-за стола. К счастью, на обратном пути они оба не проронили ни слова, позволив мне тихо плакать, вытирая потоки слез тыльной стороной руки. Когда мы приехали, мрачный Кишан молча сжал мое плечо, повернулся и скрылся в доме. Я судорожно вздохнула и сказала мистеру Кадаму, что хочу улететь домой завтра же.

Он кивнул, а я опрометью бросилась в свою комнату, закрыла дверь и рухнула на постель. Я растеклась беспомощной лужей слезливого отчаяния. Постепенно меня сморил сон.

На следующее утро я встала рано, умылась и заплела волосы в косу, перевязав ее на конце красной лентой. Потом натянула джинсы, футболку и старые кеды и упаковала свои вещи в рюкзак. Я в последний раз погладила свое платье шарара, но решила, что с ним связано слишком много воспоминаний, поэтому оставила его на вешалке. Присев к столу, я написала записку мистеру Кадаму, в которой объяснила, где лежат гада и Золотой плод, попросила спрятать их в семейное хранилище, а платье шарара отдать Нилиме.

Фаниндру я решила взять с собой. За это время она стала мне другом. Бережно уложив ее на лоскутное одеяло, я взяла в руки золотой браслет, подаренный Реном. Маленькие колокольчики негромко зазвенели, когда я провела по ним пальцем. Я хотела оставить браслет на комоде, но в последнюю минуту передумала. Наверное, это было меркантильно с моей стороны, но я не устояла. Мне хотелось иметь что-то на память о Рене, какой-нибудь подарок. Я бросила браслет в рюкзак и застегнула молнию.

В доме было тихо. Я бесшумно спустилась по лестнице и вошла в павлинью гостиную, где меня ждал мистер Кадам. Он так же молча взял мой рюкзак, вышел со мной к машине и открыл дверцу со стороны пассажира. Я села и пристегнулась. Мистер Кадам завел двигатель и медленно поехал по мощеной круговой аллее. Я повернулась, чтобы бросить последний взгляд на это прекрасное место, которое стало казаться мне домом. Мы ехали по усаженной деревьями аллее, а я все смотрела на дом, пока он не скрылся из виду.

В этот момент оглушительный душераздирающий рев потряс джунгли. Я отвернулась и уставилась на пустую дорогу впереди.