Путешествие к подводному логову белого дракона оказалось чудесным и жутковатым. Золотой дракон спускался все ниже и ниже, в такие черные глубины, что меня охватила паника. Время от времени в кромешной мгле мелькали огоньки – это проносились мимо маленькие рыбки, светившиеся в темноте. Огромный осьминог выскочил из-за подводной скалы. Его морщинистая мантия пульсировала красными точками, как реклама казино.

Я всегда думала, что на океанской глубине царит мертвая тишина, но это оказалось не так. Огромные морские животные гудели и перекликались друг с другом, так что все мое тело сотрясалось от колебаний волн. Потом темноту прорезал свет. Сначала я подумала, что у меня начались галлюцинации, но чем дольше я смотрела на светящееся пятно впереди, тем ярче оно становилось.

Мы мчались прямо на свет. Дракон прибавил скорость, как бегун на последних метрах дистанции. Он несся так быстро, то взлетая над гребнями подводных гор, то снова рушась в пустоту, что вскоре я потеряла из виду источник света. Но когда мне почти удалось убедить себя в том, что никакого света не было, перед нами вырос ледяной дворец.

Он торчал из океанского дна, как гигантский хрустальный сталагмит. Мы перевалили через последний кряж и стали снижаться к ледяной дороге. По обеим ее сторонам высились ледяные скульптуры, пестрели разноцветные водоросли и цветы, высаженные в заиндевевшие клумбы. За дорогой рос хрустальный лес, каждое дерево в котором светилось изнутри разными красками – ни дать ни взять неоновый город на океанском дне! Когда Цзинсэлун сбросил скорость, я не выдержала и провела пальцем по листу розового ледяного дерева, полыхавшего изнутри яростной апельсиновой рыжиной.

Неужели дракон мог создать такую красоту? Все – каждая веточка, каждый листок, каждая травинка и каждое зубчатое перышко подводного папоротника – было исполнено с такой сверхъестественной точностью, что закрадывалась мысль, будто это настоящие растения, чудом перенесенные сюда из другого мира.

Но вот ледяная дорога сделала крутой поворот, и мы очутились перед высокими, вырубленными во льду ступенями. Цзинсэлун свернул вправо и нырнул в пещеру, темневшую позади дворца. Плавно извиваясь, он поплыл по узкому туннелю, подгоняя себя хвостом. Со всех сторон нас окружали ярко-голубые стены из блестящего отполированного льда, освещенные призрачным светом, лившимся откуда-то сверху. Мне не терпелось поскорее познакомиться с загадочным создателем этого царства.

Вскоре я разглядела, что мы направляемся к ярко освещенному провалу во льду. Цзинсэлун на полной скорости обрушился в него, словно летать по воздуху было для него так же привычно, как плыть по воде. Приземлившись на брюхо на гладком полу, он впился когтями в лед и ловко затормозил. Мы слезли с его золотой спины. На этот раз наша одежда осталась мокрой, поэтому мы мигом начали замерзать. Клацая зубами, я попросила Шарф вернуться в сумку, и Цзинсэлун с облегчением отряхнулся, как счастливая собака, избавившаяся от ошейника.

После этого он принял человеческий облик и зашипел:

– Что встали? Пусть один из мальчишек-на-поводочке поможет мне добраться до гостиной! Не хватало только, чтобы великий дракон плюхнулся на задницу, как простолюдин!

Я захихикала, а Цзинсэлун заворчал себе под нос.

Кишан, скользя босыми ногами по полу, подъехал к нему, и мы вчетвером медленно побрели в глубь замка. Когда мы добрались до подобия гостиной, я совсем окоченела, а мои ступни начали липнуть к полу.

– Нам нужна новая одежда и обувь, – трясущимися губами прошептала я.

Рен кивнул:

– Сначала позаботься о себе.

Я попросила Шарф отгородить угол комнаты занавеской, после чего велела ему переодеть меня в зимнюю одежду, две пары толстых шерстяных носков и пушистые домашние тапочки. Потом приготовила одежду для братьев, чтобы им не пришлось долго ждать. Собрав побольше внутреннего жара, я высушила волосы и согрела ладони, после чего сразу почувствовала себя лучше, хотя все еще продолжала дрожать.

Мы все трое уселись на диван и тесно прижались друг к другу, чтобы поскорее согреться. Я сняла перчатку, чтобы согреть ледяные ладони Рена, но он пожал мне руку и покачал головой:

– Не надо. Сбереги тепло для себя, тебе оно нужнее. Мы справимся.

Я кивнула и спрятала нос в шерстяной шарф. Мои зубы выбивали дробь.

– Ж-жаль, чт-т-т-о Ш-шарф не ум-м-меет делать греющие од-деяла!

Несколько секунд я всерьез обдумывала идею создать обыкновенные одеяла и согреть их руками, но решила, что это будет напрасный расход энергии.

– Н-ну? – Я недовольно повернулась к Цзинсэлуну. – Г-где он? Т-ты же об-бещал нас п-п-представить?

– Скоро будет, – надменно процедил дракон. – Между прочим, он не ждал посетителей. Вы бесцеремонно напросились!

Цзинсэлун держался с возмутительным высокомерием, но я заметила, что его пальцы отбивают нервную дробь по крышке ледяного столика.

Вскоре холод стал пробирать меня снизу. Я беспокойно заерзала на ледяном диване, не в силах устроиться поудобнее. Рен без слов понял, в чем дело, и усадил меня себе на колени. Он положил мои ноги на ноги Кишану, запахнул меня в свою куртку и крепко обнял.

– Так лучше?

– Да, – вздохнула я, зарываясь носом в его свитер.

Лицо Кишана вытянулось, но я быстро протянула ему руку, и он с улыбкой поцеловал мои затянутые в перчатку пальцы.

Как и следовало ожидать, на Цзинсэлуна эта сцена произвела самое гнетущее впечатление.

– Да где же он?! – плаксиво воскликнул дракон. Потом покосился на Рена и заныл: – Мне пора возвращаться к моим сокровищам! Нет, я искренне собирался вам помочь, но время поджимает. Афродита будет скучать без меня. – Он звонко шлепнул себя рукой по лысине. – О чем я только думаю? Ведь уже пора вытирать пыль! Ты же знаешь, что может случиться с драгоценными металлами, если не смахивать с них пыль каждые двенадцать часов!

Рен оторвал губы от моей макушки и выразительно посмотрел на лукавого дракона.

– Уймись, – попросил он. – Мы заключили сделку, а значит, ты не можешь уйти, пока не представишь нас.

Золотой дракон сердито всплеснул руками:

– Ну вот! Да провалиться мне на этом самом месте, если после всего пережитого я когда-нибудь снова захочу иметь дело с тиграми!

Я фыркнула, а он зло покосился на меня:

– Или с женщинами.

Цзинсэлун плюхнулся в кресло, вытащил мешочек с золотыми монетами и принялся пересчитывать их, попутно натирая рукавом.

Наконец в комнату вошел высокий седой мужчина.

– Цзинсэлун! – Голос белого дракона хлестнул по нам, как волна дорожной грязи по ветровому стеклу. – Ты прекрасно знаешь, я запретил тебе приводить сюда непрошеных гостей! Категорически!

Золотой дракон втянул голову в плечи и заблеял:

– А что мне оставалось делать? Они меня обманули! Вытянули из меня сведения! Это все вот эта девица, это она…

– Довольно! Ни слова больше. Я сотни раз предупреждал, что твое скопидомство, а также нездоровая одержимость коллекционированием и меновой торговлей добром не кончатся. И вот результат. Ты ничему не научился и никогда не научишься. Прочь с глаз моих, я буду расхлебывать кашу, которую ты заварил. Как обычно.

Золотой дракон суетливо вскочил.

– И чтобы в ближайшие двести лет лапы твоей не было у меня на пороге!

– Хорошо, Иньбайлун! Конечно! Ты меня не увидишь и не услышишь, я буду тихим, как медуза! Спасибо!

Косясь на нас, Цзинсэлун бочком посеменил к выходу. Я подмигнула ему, и он бросился бежать. Вскоре откуда-то издалека до нас донесся громкий всплеск – и все стихло.

Белый дракон с улыбкой повернулся к нам:

– Он такой трусишка, что так и подмывает его припугнуть, верно?

Я покраснела и кивнула.

– Вы очень ловко обвели его вокруг пальца. Он наказан по заслугам. Надеюсь, это послужит ему хорошим уроком. Теперь он трижды подумает, прежде чем снова затеет меняться! Разумеется, он не удержится и опять возьмется за старое, но теперь хотя бы будет думать головой, чего я безуспешно пытался добиться от него на протяжении тысячелетий!

Белый дракон стремительным шагом пересек помещение и, чуть ли не втрое сложив свое высокое тело, сел в кресло, только что оставленное его братом. Он закинул ногу на ногу, уперся локтем в подлокотник и, подперев подбородок указательным пальцем, стал внимательно рассматривать нас. Густые белые волосы, небрежно зачесанные назад, открывали широкий лоб. Тонкие губы дракона были плотно сжаты, но умное лицо светилось жизнью. В светло-голубых, почти ледяной прозрачности глазах плясали искорки любопытства. Своими манерами и акцентом дракон чем-то напоминал классического британского профессора из фильмов.

– Ну-с, – неторопливо заговорил он. – Вы явились сюда за ключом, но не простым ключом. Вам нужен особенный ключ.

– Мы ищем ожерелье Дурги. А про ключ я впервые слышу, – выпалила я.

– Ну да, конечно. Вы ищете путь к Седьмой пагоде, – медленно проговорил дракон. Он посмотрел мне в глаза и с минуту молчал, словно оцепенев.

– Вы… читаете мои мысли? – робко спросила я.

– Нет. Я бы никогда не осмелился сделать это без разрешения. Нет, я лишь… изучаю вас. Видите ли, много льда ушло с тех пор, как я в последний раз беседовал с представителем человечества, тем более столь привлекательным.

– Благодарю вас.

– Вы проделали долгий путь, не так ли? Нужно было приложить поистине титанические усилия, чтобы зайти столь далеко… – Он вдруг вскочил со своего места. – Ба, что же я за хозяин? Вы тут сидите – замерзшие, усталые и голодные, а я разглагольствую о материях, которые вполне могут подождать!

Он взмахнул руками, и в тот же миг в камине вспыхнуло ровное синее пламя. При горении оно издавало громкий треск ломающихся льдин, но при этом излучало дивное тепло.

– Ваш замок от этого не растает? – озабоченно спросила я.

Иньбайлун рассмеялся, его смех показался особенно теплым в этой ледяной комнате.

– Ни в коем случае. Мой дом надежно защищен от таяния. Полагаю, у вас накопилось много вопросов о драконах. Буду рад ответить на них за ужином. Вы позволите?

Он подошел к нашему дивану и подал мне руку. Рен крепче обнял меня, а Кишан негромко заворчал.

Белый дракон покачал головой:

– Джентльмены, джентльмены! У вас нет никаких причин для ревности. Я лишь хотел поводить вашу даму по моему дворцу. Разумеется, вы можете нас сопровождать, если хотите. Вы не против, мисс?

– Конечно нет! Спасибо.

Я взяла протянутую руку, а Рен нехотя отпустил меня. Понятно, что оба брата потащились за нами.

Когда мы проходили через большое помещение с бильярдным столом, дракон спросил:

– Кто-нибудь из вас играет в бильярд? Я, признаться, давно не брал в руки кий, но был бы рад сразиться с достойным противником.

– Как вы различаете снежки? – с ухмылкой спросил Кишан.

– По цвету. Они светятся разными красками, как деревья, которые вы видели снаружи.

– Скажите, а как вы это делаете? – спросила я.

– Биолюминесценция.

– Это как фосфоресценция?

– Не совсем. Еще в глубокой древности люди заметили странное свечение ночного океана. Однако они ошибочно объяснили это явление процессом горения фосфора. Свечение океана никак не связано с процессом горения чего бы то ни было. Здесь не происходит выделение тепла. Весь свет, который вы видели, создают живые существа, называемые динофлагеллятами. Подобно земным светлячкам, они светятся внутренним светом. В большинстве своем это микроскопические существа, которые светятся при взаимодействии с кислородом над поверхностью воды. Я лишь создал им условия для свечения под водой. Мне доставляет огромное удовольствие ухаживать за ними.

– Значит, все эти деревья и растения у вас вместо домашних животных? Как аквариумные рыбки для людей?

– Именно! В каждом дереве живут разные организмы, порождающие свой свет. О, кого у меня только нет! Медузы, креветки, кальмары, различные виды червей, растений и мою любимцы – малютки кипридины, порождающие чарующий голубой свет.

– Кто такие кипридины?

– Они похожи на других двустворчатых моллюсков, только раковинки у них крохотные и прозрачные. Они водятся вблизи берегов Японии.

– А им не холодно в ваших ледяных деревьях?

– Неужели вы думаете, что я позволил бы им замерзнуть? Ради них мне пришлось несколько изменить и температуру, и окружающую среду. Кстати, вы не заметили, что зимняя одежда вам больше не нужна?

Как только он это сказал, я тут же поняла, что взмокла. Я поспешно сбросила пуховик и перекинула его через руку. Мы вошли в ледяную столовую. Стулья здесь отливали зеленым, а широкий стол светился алым. Подойдя ближе, я увидела тысячи и тысячи мелких организмов, извивавшихся под толщей льда.

– Какие красивые!

– Очень. Садитесь, прошу вас. Стулья больше не покажутся вам ледяными. Вот увидите, сидеть на них так же удобно, как на дубовых.

Когда мы расселись, дракон снова взмахнул руками, и стол перед нами уставился едой. Я страшно проголодалась. В царстве Цзинсэлуна мы не осмеливались пользоваться Золотым плодом, а его сухие тартинки утратили всякую привлекательность после того, как я узнала, из чего они приготовлены. Наученная горьким опытом, я внимательно осмотрела стоявшие передо мной блюда. В высоких ледяных салатницах оказались крабовые клешни с топленым маслом и холодные очищенные креветки под коктейльным соусом.

Были тут и горячие блюда. Например, закрытый пирог с лобстерами и подрумяненные лепешки с теплым сырным соусом с артишоками, шпинатом и крабами. Я опознала фаршированного палтуса, густой суп-гамбо с морепродуктами, салат из тонко нарезанных овощей под соусом винегрет, клэм-чаудер, лингуини с чесноком и креветками, а также такого огромного лосося под кленово-вишневой глазурью, какого я даже в Орегоне не видела. Хозяин предложил нам фруктовые напитки под названием «электрический ледок», которые оказались больше похожими на наше мороженое.

Я выбрала клубничный, и дракон приступил к священнодействию. Сначала он налил немного красного сиропа в центральную часть великолепной ледяной скульптуры в виде дракона и произнес несколько слов. Красная жидкость потекла по извивам ледяного драконьего тела, а когда завершила свое путешествие, Иньбайлун подставил ледяную кружку к пасти скульптуры. С виду напиток был похож на фруктовый лед, только более жидкий и менее ледяной. Дракон проделал ту же процедуру еще трижды, приготовив грейпфрутовый напиток для Кишана, лимонный для Рена и вишневый для себя.

Затем он широким жестом указал на уставленный яствами стол:

– Угощайтесь, прошу.

Мне все еще было немного холодно, поэтому я выбрала клэм-чаудер, оказавшийся самым сливочным, самым густым и самым ароматным клэм-чаудером, который я когда-либо пробовала. Я успела съесть полтарелки, прежде чем вспомнила, о чем хотела спросить дракона.

– Простите, Иньбайлун… Ваш брат сказал, что вы все родились в разных океанах, но при этом себя он назвал драконом Земли. Что это значит? И кто были ваши родители?

Ледяной дракон отложил вилку и сложил ладони, подперев кончиками пальцев подбородок.

– Мои родители – Мать-Земля и Отец-Время.

Забыв о голоде, я выронила ложку:

– То есть… они настоящие люди?

– Я бы не назвал их людьми, однако они, вне всякого сомнения, настоящие.

– А где же они живут? Вы их когда-нибудь видели? Какие они?

– Я их видел, а вот вы вряд ли сможете это сделать, ибо они в основном пребывают в ином измерении. Где они живут? Хм… пожалуй… везде. Если научитесь видеть, вы сможете отыскать их. Наша матушка пребывает во всех живых существах на Земле. Все мы ее дети – люди, растения, животные, даже драконы. И она, и Отец-Время были и пребудут вечно. Наш отец – это одновременно прошлое, настоящее и будущее. Он всеведущ. Он знает все, что случилось и случится, однако безмерное любопытство заставляет его следить за тем, как разворачивается история. Отец предупредил меня о вашем приходе. Мои братья тоже знали бы об этом, если бы дали себе труд прислушаться. Но они еще слишком молоды, шалопаи. Какой спрос с подростков? Они уверены, будто знают все на свете, поэтому никогда не слушают родителей. Хотя благоразумное дитя должно с уважением относиться к старшим.

Он отпил глоток напитка и продолжил рассказ:

– Сейчас наши родители… ушли на покой, скажем так. Настолько, насколько это возможно для бессмертных. Они удалились от дел, переложив бремя забот по охране Земли и ее обитателей на нас. Цзинсэлун сторожит сокровища земли. Он заботится о создании полезных ископаемых, помогает людям обнаружить их, и несмотря на все его недостатки, именно ему вы обязаны промышленной революцией, хотя, должен признать, его цели отнюдь не были альтруистическими. Цзинсэлун хотел, чтобы люди смогли ускорить производство товаров, чтобы он мог чаще пополнять свою коллекцию. Да, у него свои заскоки, но в целом он делает много полезного для человечества.

Люселун, как вы уже знаете, дракон Земли. Он поддерживает равновесие между сушей и морем. А еще заботится обо всем, что растет. Деревья, цветы, горы, пустыни и леса – все это в его ведении. Люселун дает людям урожай. Это он научил египтян изготавливать папирус, дал им письменность. Если бы не мой сумасбродный братец, у человечества не было бы книг.

– А Цинлун? – спросил Рен.

– О, Цинлун у нас лентяй. Сколько бедствий случается из-за безответственности этого лежебоки! А ведь именно он должен держать в узде Цзинсэлуна! Если бы Цинлун лучше следил за океаном, Цзинсэлун никогда не смог бы скопить столько сокровищ. Наш Цинлун отвечает за то, чтобы в мире всегда было вдоволь воды. Он правит грозовыми тучами, реками, озерами и частично океанами, хотя нам с братьями частенько приходится самим наводить порядок на своих территориях. А сколько видов живых существ навсегда исчезли и продолжают погибать в океанах из-за лежебоки Цинлуна! Это по его вине случаются и засухи, и наводнения. Да что там говорить, китобойный промысел зародился и вошел в силу во время его затянувшегося послеобеденного сна! Но будем справедливы и к этому увальню. Это он вдохновлял первооткрывателей и путешественников на поиски новых земель. Тогда он был молод, полон энтузиазма и очень хотел приносить пользу.

Белый дракон усмехнулся:

– Вы ведь не думаете, что Колумб мог открыть Новый Свет сам по себе? Один, на своих утлых суденышках? Да без помощи дракона он бы в первую неделю заблудился в океане.

– Келси.

Я вздрогнула и посмотрела на Рена, который показывал вилкой на мою тарелку.

– Ешь, все остынет.

– Ой, правда! – К счастью, рыба была еще теплая. Я взяла кусочек и попросила: – Пожалуйста, продолжайте!

Ледяной дракон хмыкнул и взялся за еду, но вскоре продолжил:

– Лунцзунь живет дальше всех. Он редко к нам заглядывает. Воображает себя выше всех только потому, что живет в небе.

– А какая у него работа? – спросил Рен.

– Попробуйте угадать.

– Наверное, это как-то связано со звездами, – предположил Кишан.

– Верно. Он отвечает за созвездия. Следит, чтобы звезды светились, а кометы странствовали по безопасным маршрутам. Командует метеорами. Небольшие метеоритные дожди допустимы, но вот крупные метеориты приходится перемещать или уничтожать. В последнее время у Лунцзуня возникли проблемы с озоновыми дырами, и он беззастенчиво пользуется этой отговоркой, чтобы отвертеться от семейных праздников. Но вообще, он у нас работяга. Следит за орбитальными станциями, космическими кораблями и путешествиями на Луну. Между прочим, наш Лунцзунь был на Луне в тот момент, когда Нил Армстронг ступил на нее! Если вы внимательно посмотрите старое видео, непременно увидите его тень чуть впереди. Кстати, он страшно гордится освоением космоса, что неудивительно, если учесть, сколько сил он вложил в этот проект. С глубокой древности он поощрял занятия наукой, в особенности астрономией, очень любил Галилея и даже посещал его во сне. А еще он без ума от математики. Именно он научил Пифагора играть в шахматы.

– Теперь мы узнали все обо всех, кроме вас. Чем вы занимаетесь?

– Я – старший брат, поэтому и задача у меня самая важная. Наверное, вы хотите спросить, что может быть важнее, чем заботиться о космосе, земле, воде и недрах? Чем помогать человечеству в науках, открытиях, путешествиях и озеленении планеты?

Дракон сделал паузу, разглядывая нас своими смеющимися ледяными глазами. Но никто из нас так ничего и не придумал. Иньбайлун аккуратно промокнул губы салфеткой и сказал:

– Я – белый дракон льда. Я слежу за ледниками и полюсами льдов. Я вращаю Землю вокруг ее оси. Я вращаю ее вокруг Солнца. Я вызываю смену времен года.

Это я поощряю занятия людей философией, я побуждаю их к демократии, законности и порядку. И я не могу позволить себе пренебречь этими обязанностями. Одна ошибка – и наша планета вихрем умчится в темные бездны Вселенной. Один неверный шаг – и время собьется с пути. Малейшая невнимательность – и земная ось сместится, ввергнув нас в хаос. Я – внутренний голос величайших мировых ученых, философов, религиозных реформаторов и революционеров. Я следую законам мироздания – основополагающим истинам, которые правят человечеством.

Я со звоном уронила вилку на тарелку. Вспыхнув, торопливо подняла ее, а дракон продолжил:

– О, мне ведома бренность моих усилий! Я знаю, что алчность и жестокость могут одолеть любого, но нужно надеяться. Ведь в Шангри-ла все получилось!

– Так это вы основали Шангри-ла?! – ахнула я.

– Не вполне. Я могу лишь научить отличать черное от белого, добро от зла, открыв людям путь самоуправления. Но затем обществу предстоит принять эти законы, целиком или частично. Если хоть один член общества пожелает избрать другой путь, рано или поздно всю систему ждет крах. Сильваны не только приняли эти законы, но с радостью претворили их в жизнь. Вот уже тысячелетия они мирно живут в своей стране, и все животные, согласившиеся подчиниться и последовать их правилам, ведут жизнь счастливую и безмятежную.

– А как же мировое древо? Мне не показалось, что здешние железные птицы стремились к миру и гармонии!

– Птицы, о которых вы говорите, созданы с одной целью. Они охраняли Шарф. Они не трогали вас до тех пор, пока вы не похитили предмет, который им поручили стеречь. После того как Шарф покинул пределы их страны, они перестали существовать.

– А вороны? А сирены?

– Они тоже лишь выполняли свое назначение. Они не хотели причинить вам вред.

– А чем они теперь занимаются?

– Им предоставили выбор. Вороны и летучие мыши решили подчиниться закону сильванов и остались в Шангри-ла, а сирены предпочли уйти. Они были разочарованы, убедившись, что никто из сильван не пожелал стать их… возлюбленными. Это настолько сильно ранило их самолюбие, что они пожелали покинуть древо, которое до сих пор возвышается за границей страны сильванов.

– Интересно! Но скажите, почему вам известно и про Шарф, и про Золотой плод, а Цзинсэлун ничего об этом не знал?

– Как я уже говорил, он редко интересуется чем-либо, кроме своих занятий. Но почему вы ничего не едите, юная леди?

– Ах, у меня столько вопросов, что я просто не могу проглотить ни кусочка!

– Не стоит приносить аппетит в жертву любознательности, моя дорогая! У нас достаточно времени, и я с радостью отвечу на все ваши вопросы. Будьте моими гостями до следующего утра. Вам всем следует выспаться перед путешествием к Седьмой пагоде.

Мы с радостью приняли это предложение и еще целый час просидели за столом, угощаясь и забрасывая дракона вопросами. Иньбайлун напомнил мне мистера Кадама. Он знал все на свете, и я могла как завороженная часами его слушать. После еды дракон предложил Рену и Кишану сыграть в бильярд. Я села неподалеку и задумчиво наблюдала за ними. Иньбайлун оказался непревзойденным игроком. Он объяснил правила, время от времени комментировал их, давая подсказки, а потом признался, что был изобретателем этой игры. Все это было очень интересно, но скоро я начала зевать.

Дракон вызвался проводить меня в мою комнату, но я заставила себя высидеть еще полчаса. Устав смотреть, как я клюю носом, дракон строго отправил меня спать, сказав, что я без труда найду свою комнату, для этого нужно лишь прижать ладонь к стене, и маленькие живые существа с радостью осветят мне путь. Я сонно кивнула и направилась к выходу, но Рен и Кишан тут же отложили кии и вызвались проводить меня. Дракон насмешливо вздернул бровь, ожидая моего ответа. Я дотронулась до руки Кишана и привстала на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку.

– Ты не против, если меня проводит Рен? Мне нужно с ним поговорить.

Кишан нежно поцеловал меня, пожелал мне спокойной ночи и нехотя вернулся к игре. Рен, сунув руки в карманы, с подозрением посмотрел на меня.

– Прошу!

Я терпеливо вздохнула, коснулась рукой ледяной стены и попросила:

– В гостевую спальню, пожалуйста.

Крохотные зеленые существа брызнули у меня из-под ладони за стеной льда и устремились вперед, указывая мне дорогу. Я с вызовом сцепила руки за спиной и пошла за ними. Рен молча шагал рядом.

Когда мы прошли несколько залов, оставив бильярдную позади, он спросил:

– О чем ты хотела поговорить?

Я закусила губу:

– Помнишь, когда ты приехал в Америку, я встречалась с Ли?

– А еще с Джейсоном и с Арти.

– Ну да, но это неважно. Так вот, когда ты узнал о Ли, то предложил мне какое-то время встречаться с вами обоими, а потом сделать выбор.

– Да.

– И еще ты сказал, что если я выберу Ли, ты смиришься. Что для тебя важнее всего быть рядом. Что если я могу предложить тебе только дружбу, ты примешь это.

– Да. К чему ты ведешь, Келси?

– Уже почти привела. Потерпи.

Мы дошли до моей комнаты, и я открыла дверь. Синий огонь потрескивал в углу, гигантская ледяная кровать занимала почти все пространство. Сначала мне показалось, будто пол посыпан ледяными стружками. Я наклонилась, чтобы потрогать его, и мои пальцы утонули в чем-то мягком, похожим на ворсистый ковер. Сбросив тапки, я с наслаждением пошевелила пальцами ног. Крохотные живые существа тут же облепили мою стопу и стали нежно массировать ее. Я приподняла ногу – они исчезли. Тогда я снова погрузила ступню в ковер, и массаж возобновился.

Рен с явным нетерпением прислонился к косяку.

– Что ты хочешь мне сказать, Келси?

Я повернулась к нему, но отвела глаза, боясь увидеть его лицо:

– Я хочу сказать, что в тот раз я выбрала тебя, потому что поняла: мы созданы друг для друга.

– Да, я помню, – негромко подтвердил он.

– Но тогда ты пообещал, что если я выберу Ли, ты все равно будешь рядом. Что ты всегда будешь моим другом. Это так? Даже если бы я выбрала другого?

– Ты же знаешь. – Он подошел ко мне, взял за руку. – Я никогда тебя не покину.

Я набрала в легкие побольше воздуха:

– Это просто замечательно, потому что мне вряд ли понравилась бы жизнь без тебя! Ты ведь знаешь, что я тоже всегда-всегда буду твоим другом. Что я никогда тебя не брошу.

Ничего не понимающий Рен сдвинул брови, вглядываясь в мое лицо. Он помолчал, потом с запинкой ответил:

– Да. Я знаю, что ты мой друг.

– И не только друг! Мы одна семья, что гораздо более важно!

– Да.

– Ну вот, видишь! А теперь мне нужно сказать тебе кое-что, но предупреждаю: я очень хорошо все обдумала и твердо решила. Я хочу, чтобы ты выслушал меня как здравомыслящий человек.

Рен скрестил руки на груди:

– Хорошо. Слушаю.

– Для начала давай кое-что проясним. Когда вы с Кишаном сегодня признавались Цзинсэлуну в своих чувствах ко мне, ты говорил всерьез?

– Да. Я не солгал ему ни в одном слове.

Я шумно выдохнула и процедила:

– Вот этого-то я и боялась.

– Почему?

– Ладно, слушай. Ты – моя первая любовь. Ты для меня важнее воды и воздуха. Благодаря Люселуну ты и так это знаешь, но я могу еще сто раз это подтвердить. Я бы отдала все на свете, чтобы уберечь тебя от мучений, которые ты вынес. Я бы хотела, чтобы Локеш никогда нас не нашел и мы бы с тобой по-прежнему жили в Орегоне и ходили на лекции. Тогда все было бы проще.

Он приподнял бровь.

– Хорошо, гораздо проще! Я бы хотела, чтобы мы никогда не разлучались и чтобы это ты, а не Кишан, был со мной в Шангри-ла.

Он взял мое лицо в ладони, погладил:

– Ты знаешь, что я тоже хотел бы этого.

– Да, знаю. Но это ничего не изменит. Я долго размышляла обо всем этом. Очень долго, с тех самых пор, как ты меня забыл. – Я отвернулась, ломая пальцы. Потом, поминутно сбиваясь, заговорила: – Я… Мне это далось не просто, поверь, я говорю это не с легким сердцем. Но как следует все взвесив, я вижу, что так будет разумнее всего.

– Да говори уже, женщина! Что ты хочешь сказать?

Я сделала глубокий вдох и посмотрела ему в глаза:

– Все это время ты пытался заставить меня признать то, что я до сих пор тебя люблю. Ты прав. Да, я люблю тебя. Я безумно тебя люблю, я не могу жить без тебя, и вряд ли мои чувства к тебе могут когда-нибудь измениться, но…

– Что но? – Его лицо потемнело. Я быстро зажмурилась, решив, что мне померещилось.

– Но… На этот раз я не могу выбрать тебя. Я выбираю… Кишана.

Рен отдернул руку от моей щеки и отпрянул. Он недоверчиво глянул на меня, но почти сразу его лицо сделалось сердитым. Гнев сменился тенью неуверенности, а затем на лицо Рена окаменело. Минуту-другую он молчал, глядя на меня.

Я не понимала, о чем он думает, поэтому разволновалась. Протянула руку, дотронулась до его плеча.

– Ты должен меня понять. Это не значит, что ты мне не нужен! Я всегда…

Лицо Рена осталось непроницаемым. Он вежливо кивнул, мгновенно напомнив мне тот далекий день в джунглях, когда я закатила ему скандал за то, что он попросил разрешения меня поцеловать. Сейчас он натянуто сказал:

– Конечно. Я понял.

Потом повернулся и вышел в открытую дверь.

Я бросилась за ним:

– Но, Рен…

Он слегка повернул голову, и я увидела его профиль. Казалось, ему было мучительно даже смотреть на меня, поэтому он опустил глаза и очень тихо проронил:

– Белый тигр всегда будет твоим защитником, Келси. Прощай, прийатама.