Два человека неслись на мотоциклах через всю Индию, лишь изредка останавливаясь, чтобы заправиться и перекусить. Они не сомкнули глаз с тех пор, как смертельный враг обвел их вокруг пальца. Они не знали покоя, они не думали ни о чем, кроме спасения той, которую любили. Поэтому они должны были мчаться вперед. Спешить.

Не сговариваясь, они съехали с дороги и спрятали мотоциклы в кустах, вдали от глаз случайных прохожих. Рен вытащил из рюкзака лепешку, разорвал пополам, бросил половину брату. Они ели молча, потом одновременно вытащили телефоны, глядя на точку, обозначавшую Келси.

– Он везет ее куда-то, – сказал Кишан. – Очень быстро. Наверное, на самолете.

Рен крякнул:

– Кадама не видишь?

– Нет. По-прежнему ничего.

Рен со вздохом убрал телефон в рюкзак, сбросил кожаную куртку. Его брат повесил шлем на мотоцикл, снял тяжелые ботинки. Когда последний аккуратно сложенный предмет одежды скрылся в кожаной седельной сумке мотоцикла, Рен начал превращение.

Жжение, зародившееся на дне желудка, быстро расползлось по телу. Дрожь пробежала по рукам. Центр тяжести переместился, верхняя часть туловища тяжело упала на землю. Пальцы втянулись в ладони. Тело поросло шерстью, на лице вылезли усы. Это всегда было так щекотно, что он чихал. Больше всего возни было с когтями. Они, как кинжалы, прорезались между костяшками пальцев – смертельное оружие, часть его самого, до поры до времени спрятанная в мягких ножнах. Рен едва ли не с рождения владел оружием, но в отличие от Кишана никогда не любил войну и не находил радости в горячке сражения. Он предпочитал воевать словами, за столом переговоров. Ему нравились стратегические игры и хитроумные тактические ходы, однако сердце его жаждало мира. Он тосковал по жизни, которую вели его родители до появления Локеша. Ему хотелось обзавестись семьей, обрести дом вместе с женщиной, которую он любил.

Рен кругами забегал по земле, его воспаленный разум был сосредоточен на поисках пропавшей. Теперь, когда он стал белым тигром, все сделалось гораздо проще. Она была его подругой. Она принадлежала ему, и он не успокоится, пока не найдет ее и не устранит того, кто посмел ее отнять. Человеку было сложнее. Пропавшая женщина призналась, что любит его, но предпочла остаться с другим. Он не мог этого понять, и это его убивало.

Он со вздохом опустился на землю и уронил голову на лапы. Он думал о том времени, когда они вместе жили в Орегоне. Теперь казалось, это было очень давно, в другой жизни. Тогда она любила его без оговорок, без сожалений. После этого много всего случилось. Рен закрыл усталые глаза, но мысли его снова устремились к ней. Он продолжал чувствовать ее даже на таком расстоянии. Связь с ее сердцем никуда не делась, она по-прежнему звала его через разделявшие их мили и океаны.

Если бы только он мог преодолеть разверзшуюся между ними пустыню и спрятать ее в надежном кольце своих рук! И в тот самый миг, когда он был готов погрузиться в беспокойный сон, его ноздри вдруг защекотал ее нежный запах, он ощутил ее прикосновение, почувствовал, как она поцеловала его в нос и положила голову на его белые лапы. В шепоте ветра он услышал любимый голос: «Мудже тумсе пьархай, Рен». Белый тигр поймал легкое дуновение этих слов, уцепился за них и уснул.