Судьба тигра

Хоук Коллин

Честь. Жертва. Любовь. Для того чтобы разрушить проклятие тигра Келси, Рену и Кишану предстоит разгадать последнее пророчество Дурги. Жизненно опасные поиски таинственного подарка богини – самое сложное испытание, которое ждет героев на их тернистом пути.

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

ФЕНИКС ВОСКРЕСШИЙ

Феникс, феникс златокрылый, Огненной исполнен силой, Что ты знаешь о грядущем, О костре, тебя зовущем? Ты рождаешься, мужаешь, Крылья гордо расправляешь. Вьешь гнездо, поешь и спишь, В небе высоко паришь. Слышишь ли в дыханье ветра Тихий шепот страшной смерти? Что ты знаешь, жизнь любя, О костре, что ждет тебя? Сожалеешь ли о прошлом? Думаешь о невозможном? Просишь чуда у судьбы Иль смирился без борьбы? Оперенье золотое Станет пеплом и золою, Пламя жадное пожрет Все, в чем жизнь твоя живет. Будешь корчиться, сгорая, Будешь плакать, умирая. Но бессильными слезами Не погасишь это пламя. А из смерти и страданий Птица новая восстанет, С новым телом и душой, С новой огненной судьбой. Новый феникс яркокрылый, Знаешь ли, из чьей могилы Ты поднялся, чтобы жить, Чтобы в небесах парить? Подставляя крылья ветру, Скажешь ли спасибо пеплу? Сможешь ли беспечно петь, Если суждено сгореть?

Пролог

Время и место

В мгновение ока они канули в бездну, закружились в черном водовороте времени. Пролетали секунды. Проходили тысячелетия. Перемешивались и перестраивались атомы. Но вот луч света прорезал толщу космической пыли, а со светом пришло понимание.

Тяжким путем проб и ошибок он научился править вихревыми потоками и путешествовать сквозь время. Если он двигался слишком быстро, то попадал в неведомое будущее. Если отступал в прошлое чересчур поспешно, мир исчезал. Время требовало твердой руки и мастерского управления. Вначале он лихорадочно скакал по эпохам, словно камешек, пущенный по глади озера, но вскоре научился двигаться в такт с мирозданием и стал оттачивать движения, которые должны были привести его в нужные места.

Он окидывал взором столетия, как книги в своей библиотеке. А когда поиски подошли к концу, он узнал, где его место во вселенной и как лучше всего помочь тем, кого он любил.

Почувствовав, что она готова, он улыбнулся и взял ее за руку. Потом крепко прижал к себе и повел меж звезд, к началу конца и навстречу концу, что ведет к новому началу.

Глава 1

Загнанная

Меня качало на океанских волнах, и снилось, будто я плаваю рядом с огромным драконом, а тот лукаво мне подмигивает. Вот он всплеснул хвостом, и меня подбросило вверх. Я застонала и забилась, чьи-то грубые руки вцепились в меня, удержали на месте. Гул мотора сменился плеском волн, и начался другой сон. Я вдруг очутилась в густом лесу и отчетливо услышала мерный топот лап: сквозь зелень джунглей на меня мчался тигр.

Следом начались кошмары. Акулы в воде, пираты на борту «Дэчень», похищение головорезами Локеша…

Чей-то голос настойчиво шептал издалека: «Проснись, Келси!»

Я сонно приоткрыла глаза и обнаружила, что лежу на огромной кровати с балдахином. «Ну конечно, это был просто кошмарный сон», – подумала я с облегчением.

В окошко над кроватью лился тихий свет вечернего солнца. Какое толстое оконное стекло, да еще с решетками, чтобы никто не забрался внутрь или не выбрался наружу…

– Нет! – выкрикнула я в пустоту.

Нет, это был совсем не сон!

Значит, нужно как можно скорее вспомнить все. Итак, я выполнила три задания, освобождая Рена и его брата Кишана от проклятия тигра. Чтобы окончательно снять проклятие, нам осталось разыскать последний дар Дурги. Мы плыли на корабле… потом вступили в битву с людьми Локеша. Дальше у меня в памяти начинались провалы. Кажется, меня трижды ужалило (дротики с транквилизаторами?), потом – моторная лодка… я опускаю Фаниндру с амулетом в воду… и наступает сплошная чернота.

Теперь я была заперта в незнакомой спальне, как узница в клетке. Я бросилась к двери, на всякий случай подергала ручку. Потом собрала внутреннюю энергию и подняла руку, чтобы взорвать замок, но ничего не получилось. Совсем ничего. В полной растерянности я машинально дотронулась рукой до черного жемчужного Ожерелья Дурги, все еще висевшего у меня на шее.

«Куда же подевалась моя сила? Где я? И где мои тигры – Рен и Кишан? Смогла ли Фаниндра найти их? Что случилось с мистером Кадамом и Нилимой? Они уже отправились спасать меня? Сколько еще мне тут томиться?»

Я попыталась трезво оценить свое положение. Итак, у меня осталось Ожерелье Дурги, Волшебный шарф по-прежнему был продернут вместо ремня в шлевки моих джинсов, но Золотой плод Индры исчез, как и лук со стрелами, подаренные мне Дургой. Я подавила невеселый смешок, сообразив, что при помощи оставшихся у меня даров могу изготовить сколько угодно тканей и жидкостей, вот только к чему они мне?

Потом я вспомнила еще кое-что и осторожно ощупала крохотный чип, который мистер Кадам так болезненно имплантировал мне между пальцами руки. Чип был на месте, что давало надежду на скорое прибытие спасательной экспедиции. Шанс, конечно, невелик, но все лучше, чем ничего!

Голова раскалывалась, рот словно ватой забило. Я попробовала сглотнуть, но только раскашлялась и почувствовала себя еще хуже.

«Соберись, Келси Хайес!» – мысленно прикрикнула я, чтобы заставить себя трезво оценить положение. Итак, за окном – деревья и снег; моя комната – этаже на третьем, не ниже. Кажется, вдалеке виднелись какие-то горы, но разве по таким скудным приметам можно определить свое местонахождение?

Тут к горлу у меня подкатила тошнота, и я бегом бросилась в ванную. Когда все закончилось, я прополоскала рот и посмотрела в зеркало. На меня глядела незнакомая женщина – сломленная, осунувшаяся и испуганная. «Куда подевалась та девушка из Орегона?»

И тут мои мысли прервал вкрадчивый бархатный голос. Я оцепенела. Это был голос моего похитителя, Локеша.

– Дорогая, будьте добры переодеться к ужину. Как вы уже могли убедиться, сбежать отсюда не получится, а оружие ваше я предусмотрительно изъял. Полагаю, нам пора снова посмотреть друг на друга. У меня есть для вас весьма соблазнительное предложение, моя дорогая Келси Хайес. Уверен, что вы уже созрели и готовы смириться со своей судьбой.

Я мысленно взвесила свои возможности. Прежде всего нужно выбраться из этой комнаты, чтобы разнюхать возможные пути к бегству. На данный момент мне виделось всего четыре выхода из ситуации: я спасаюсь бегством самостоятельно (возможно); меня освобождают Рен и Кишан; я погибаю (определенно, не самый приоритетный вариант) или же я становлюсь наложницей маньяка, что тоже не слишком заманчиво. Кроме того, необходимо каким-то образом вернуть Золотой плод и лук со стрелами. Дурга не зря предупреждала, что ее дары ни в коем случае не должны попасть в дурные руки, ибо последствия будут ужасающими. Прикусив губу, я всей душой понадеялась, что мне никогда не придется выбирать между спасением даров и собственной жизнью.

«Если выход из этой камеры лежит через ужин с дьяволом, значит, так тому и быть. До поры до времени я буду играть в его игру, но если мне суждено проиграть, то победа обойдется Локешу очень дорого!»

Какое-то шестое чувство подсказало мне, что роль трепетной пленной принцессы не принесет мне успеха. Чтобы победить Локеша в его игре, я должна притвориться полной противоположностью самой себе, то есть красивой, сильной и уверенной в себе женщиной.

Перерыв весь гардероб, я не нашла ничего, кроме узкого черного платья-футляра с глубоким декольте, поэтому решила пойти на небольшой риск. Тихим шепотом я попросила Шарф изготовить мне новую одежду, строго-настрого запретив фантазировать с цветом.

Вытащив из шкафа новенький наряд, я с восторгом рассмотрела его со всех сторон. Шарф соткал мне настоящую лехенга-чоли цвета кобальта с золотом. Тесная жаккардовая блуза чоли с короткими рукавами туго обтягивала талию, а столь же тесная юбка лехенга длиной до пола соблазнительно подчеркивала все изгибы моего тела. Цвета Рена и Кишана придавали мне столь необходимую сейчас храбрость, и я искренне надеялась, что это прекрасное платье поможет мне с блеском исполнить свою роль. Шарф даже расстарался и изготовил для меня изысканные длинные серьги из невесомой шелковой нити сапфирового цвета.

Не успела я переодеться, как дверь в мою комнату распахнулась, и я увидела на пороге высокого, худого и очень грозного на вид мужчину. Я стала умолять его выпустить меня, но он только покачал головой и произнес что-то на хинди. Быстро затолкав Шарф под рукав чоли, я призвала на помощь свой скудный запас индийских слов и повторила свою мольбу:

– Трахи!Помогите!

Но мужчина просто вывел меня из комнаты и повел по длинному коридору с зарешеченными окнами, толстым ковром и стенами, обшитыми деревянными панелями.

Мы прошли через несколько дверей, каждую из которых охраняли стражи. Когда очередная дверь захлопнулась и заперлась за моей спиной, я вдруг вспомнила, что точно так же держали Рена в цирке: коридоры и вереницы дверей, защищающих людей от свирепого тигра. Я тут же взяла себе на заметку: «Сбежать самостоятельно будет очень трудно, если вообще возможно. С другой стороны, Локеш явно полагает, что меня нужно очень строго охранять. Возможно, я сумею как-нибудь использовать это против него».

За последней дверью оказалась просторная столовая со столом, сервированным на две персоны. Слуга отодвинул мне стул, жестом пригласил сесть, после чего бесшумно удалился. В ожидании я стала нервно крутить в руках нож для масла. В животе у меня бурлило от страха: я просто не понимала, как смогу выдержать с Локешем один на один. В нашем последнем путешествии за избавлением от проклятия Тигра мне пришлось сразиться с кракеном и с гигантской акулой. Но даже эти чудовища почему-то казались куда менее опасными, чем злодей, с которым мне предстояло встретиться теперь, – безжалостный изверг, триста лет назад превративший двух моих индийских принцев в тигров.

– Как мило, что вы приняли мое приглашение, – сказал Локеш, внезапно появившийся за столом напротив меня.

Он выглядел не таким, каким я запомнила его в последний раз. Гораздо моложе. Но я узнала злобное коварство, таившееся в глубине его черных глаз, поэтому была начеку. Локеш взял мою руку и небрежно коснулся ее губами.

– Вряд ли вы оставили мне выбор, – заметила я.

– И верно, не оставил. – Он улыбнулся и чуть сильнее стиснул мою кисть. – Правда, я не оставлял вам выбора и по поводу наряда к ужину, что не помешало вам одеться по своему вкусу, – добавил он. – Могу я поинтересоваться, где вы раздобыли такое чудо?

Ловким движением руки я накрыла нож салфеткой, сбросила себе на колени и незаметно сунула в карман юбки. Понадеявшись, что Локеш ничего не заметил, я надменно процедила:

– Как только вы откроете мне источник своегомогущества, я с радостью научу вас создавать гардероб из воздуха.

Признаться, я почувствовала себя гораздо увереннее, обзаведшись каким-никаким оружием.

Как ни странно, Локеш рассмеялся.

– Ах, до чего приятно встретить женщину с характером! Пожалуй, на этот раз я спущу вам эту вольность. Но не советую впредь испытывать мое терпение.

Его улыбка превратилась в оскал. Вблизи Локеш оказался больше похожим на монголоида, чем на индийца. Его темные, коротко остриженные волосы были разделены прямым пробором и гладко зачесаны назад со лба – совсем не так, как у Рена, у которого непослушные прядки вечно падали на глаза.

Каждое движение чародея было строго рассчитано, напряженные спина и плечи выдавали чудовищный уровень самоконтроля. Я просто не узнавала его: он стал поджарым и мускулистым, гораздо более красивым. Можно сказать, он был ослепителен. Но я знала, что под этой маской таится безумие, а прекрасные черты лица отмечены печатью зла.

Принесли еду, и наши тарелки быстро наполнились ароматными индийскими блюдами. Слуги делали свое дело умело и абсолютно бесшумно. Я поковыряла вилкой в тарелке, тщетно пытаясь пробудить в себе аппетит.

– Вы используете магию, чтобы выглядеть моложе? – осторожно спросила я.

Черные глаза колдуна еще больше потемнели, однако он улыбнулся.

– О да. Разве вы не находите меня красивым? Разве вам не приятнее видеть перед собой человека, близкого вам по возрасту?

Как ни странно, в этом он был прав, но я пожала плечами.

– Мне неприятно видеть вас в любом обличье. Просто интересно – к чему все эти ухищрения? Странно, что вы не держите меня в подвале на цепи и не готовитесь вкручивать мне шурупы в пальцы!

Над столом полыхнула ярко-голубая вспышка, и я невольно подняла глаза к потолку. Но если там что-то и было, оно уже исчезло. Зато Локеш нахмурился и потер пальцы.

– Вы предпочитаете посидеть в подвале на цепи? – поинтересовался он с какой-то отвратительно развязной улыбочкой.

– Нет, просто интересуюсь. Чем я заслужила такое особое обращение?

– Вы заслуживаете особого обращения, ибо вы особенная, Келси. Сегодня вечером вы продемонстрировали, что и сами обладаете некими тайными силами, и я предпочитаю не подавлять их. – Он сокрушенно поцокал языком. – Мне кажется, что вы меня совсем не понимаете. Не сомневаюсь, что меня намеренно очернили в ваших глазах. Теперь, когда у вас появилась возможность узнать меня получше, вы, вне всякого сомнения, поймете, что мне совсем не трудно угодить.

Я подалась вперед, увидев шанс сделать выпад.

– Вряд ли Рен мог бы подписаться под вашими словами!

Локеш с грохотом отбросил вилку, но тут же подавил свой гнев.

– Принцперечил мне во всем и при любой возможности. Вот почему с ним обращались столь… сурово. Но я надеюсь, что вы проявите большую покладистость.

Я откашлялась.

– Полагаю, это зависит от того, чего вы от меня хотите.

Локеш отпил глоток из своего бокала, не сводя с меня пристального взгляда.

– Все, чего я хочу, моя дорогая, – это показать вам, что представляет собой человек, наделенный подлинным могуществом. С вашей стороны было бы чудовищной ошибкой продолжать поддерживать тигров. В отличие от нас с вами, они не обладают истинной силой. Подумайте сами – даже собственный амулет проклял их! Он с самого начала предназначался не для них. Мне и только мне было предопределено собрать воедино все фрагменты амулета. Я – тот, кого призывает амулет Дамона!

Я прижала салфетку к губам, чтобы потянуть время: в голове у меня начал складываться безумный план. «Если ему и вправду нужен сильный противник, он его получит. Кажется, пришло время применить то, чему меня учили в классе драмы! Итак, акт первый: ужин с загадочной девицей, обладающей не менее загадочными суперспособностями, отвратительным характером и стальными нервами. Ваш выход, Келси Хайес…»

– Как вам, несомненно, уже известно, у меня больше нет фрагмента амулета. Так что если вы рассчитываете лестью выманить у меня мое сокровище, то, боюсь, вас ждет жестокое разочарование.

– О да, вероятно, ваш амулет сейчас в руках у ваших драгоценных тигров. Надеюсь, они принесут его с собой, когда явятся сюда спасать вас.

Я слегка опешила от таких слов, однако смогла быстро взять себя в руки.

– С чего вы взяли, что они придут за мной?

– Бросьте, дорогая! Разве я не видел, как они на вас смотрят? О, вы покорили их обоих даже сильнее, чем моя красавица Джесубай. Пусть вы не столь красивы, как она, зато из ваших глаз смотрят отвага и сила. Полагаю, Дирен сумел выдержать мои специфические методы дознания только потому, что страстно хотел вернуться к вам. Оба ваших царственных тигренка раздавлены любовью к вам. И эта любовь сделала их слабыми и глупыми.

«Да ничего подобного!» – крикнула я про себя. И улыбнулась Локешу самодовольной жеманной улыбкой.

– Не боитесь угодить в ту же ловушку? – с угрозой спросила я.

– Вы хотите сказать, что обманом завлекли обоих принцев? – сощурился Локеш. – Если да, то вы достойны еще большего восхищения!

Притворство постепенно придало мне храбрости, и было уже не так жутко, как поначалу. Страх съежился в комочек на дне живота, такой маленький, что его вполне можно было терпеть. Я намеренно медленно облизнула губы, пытаясь отвлечь своего врага.

– Мудрая женщина использует все имеющиеся средства, чтобы достичь того, чего она желает.

Локеш сощурился, приняв мою подачу.

– И чего желаете вы, Келси?

Я гортанно расхохоталась на манер дерзкой Скарлетт О’Хары.

– Вы же не думаете, что я раскрою все свои секреты за нашим первым ужином? О нет, я не столь проста… Однако… однако вы можете выложить карты на стол. Итак, чего вы от меня хотите?

– Я хочу, чтобы вы оставили тигров и стали моей союзницей.

– Как это? – переспросила я, изо всех сил стараясь не передернуться от отвращения.

Внезапно я почувствовала какое-то странное покалывание под кожей. Ощущение было не болезненное, скорее интимное и очень бесцеремонное. Вот легкий ветерок скользнул по моим голым рукам, защекотал горло. Невидимые пальцы погладили мою шею, зарылись в волосы, легонько прошлись по ключицам. Локеш даже не шевельнулся, но я знала, что это его проделки. И постаралась, как смогла, не подавать виду.

Чародей наклонился над столом и многозначительно усмехнулся.

– Моя дорогая, цель у меня двойная и двуединая. Разумеется, мне очень приятно похитить вас у принцев. Мне доставляет огромное удовольствие представлять, в каком они пребывают отчаянии. Но моя настоящая цель в том, чтобы обеспечить подлинное слияние наших с вами сил и закрепить его… рождением сына.

– Сына? – медленно повторила я, хотя желудок у меня так и подпрыгнул к горлу. – От меня? Простите мое любопытство, но почему вы озаботились этим только сейчас? Не могу поверить, что за все это время Локеш-Клайд не нашел себе Бонни, а Локеш-Гомес – свою Мортишу! Неужели вы настолько пресытились любовью матери Джесубай, что не искали новых уз?

– Мать Джесубай была жалкой дурой, – прошипел Локеш. – Красива, как богиня, но робела передо мной, как овца. Она не была мне ровней!

– Но это все равно не помешало вам ее убить?

На этот раз Локеш даже не подумал скрывать свой гнев: синие искры так и посыпались у него с кончиков пальцев.

– Осторожнее, – предупредила я. – Если вы будете демонстрировать мне свою силу, я покажу вам мою, и наша очаровательная беседа будет безнадежно испорчена.

Он на миг прикрыл глаза, чтобы справиться с собой.

– Допустим, я соглашусь на ваше предложение, разделю с вами свою власть и даже подарю вам наследника. Но что я получу взамен? Когда-то вы сказали, что, если я добровольно предамся вам, вы сохраните жизнь тиграм. Это так? Вы готовы сдержать свое слово?

– Простите, мне нужно нечто гораздо более весомое, нежели слова.

«Так, пришло время второго акта: загадочная девица пускает пыль в глаза». Я вытащила из рукава Шарф и, зажав ткань в ладони, попросила изменить ее цвет. Шарф повиновался: сначала покраснел, а когда я прижала его к щеке, немедленно стал небесно-синим. Локеш смотрел как завороженный. Я приподняла бровь: и Шарф тут же принялся быстро-быстро ткать нити через всю комнату, выплетая огромную сеть. В следующее мгновение он съежился до размера белоснежного носового платочка, который я аккуратно свернула и положила рядом со своей тарелкой.

– Что если я поделюсь с вами этойсилой? – небрежно поинтересовалась я.

Но если Локеш и был впечатлен, то всего на долю мгновения. Он сощурил свои черные глаза, швырнул свою салфетку на тарелку, встал и подошел ко мне. Грубо вывернув мне запястье, он рывком поднял меня со стула и осклабился, увидев, как мое лицо исказилось от ужаса.

– Я соглашусь сохранить тиграм жизнь, если вы добровольно сделаете все, чего я хочу.

Подкрепляя свои слова делом, Локеш погладил меня по щеке и горячо прошептал на ухо:

– Ах, Келси, скажите мне, что вас забавляет? И что, – тут он тяжело задышал, – что вас пугает, дорогая моя?

Я не ответила. Локеш тихонько рассмеялся, потом грубо привлек меня к себе и стал целовать с жадностью, больно кусая мои губы. Когда он наконец меня отпустил, я вытерла распухшие губы большим пальцем и гневно уставилась на Локеша.

Он радостно расхохотался прямо мне в лицо.

– Ого, какой отпор! Я уже вижу, что вы доставите мне огромное удовольствие, Келси.

– Рада, что вы в этом так уверены, – рявкнула я: страх уже уступил место гневу.

– Видите ли, дорогая, ваши тигры меня совершенно не интересуют, мне нужны только их амулеты. Если вы подарите мне сына и поможете обрести власть, к которой я стремлюсь, то я сохраню тиграм жизнь. А теперь, когда вы выслушали мои условия, я вас провожу в вашу комнату, чтобы вы могли хорошенько подумать. Я с нетерпением жду возможности узнать вас поближе, – добавил он с такой улыбкой, от которой меня бросило в дрожь.

Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, я схватила со стола Шарф, осторожно сунула руку в карман с ножом и позволила Локешу проводить меня в мою темницу.

– Завтра мы с вами еще побеседуем о нашем партнерстве, – прошептал Локеш мне на ухо. – А сейчас, будьте добры, верните нож, который вы взяли со стола.

Этот приказ застал меня врасплох, но я постаралась не подать виду. С усилием улыбнувшись, я вытащила из кармана нож для масла и игриво приставила его к груди Локеша.

– Надеюсь, вы не будете строго судить девушку за попытку?

Мне показалось, будто мои слова ему польстили. Но я ошиблась. Схватив меня за кисть, Локеш грубо вырвал нож, полоснув лезвием по моей ладони. Увидев кровь, он поднес мою порезанную руку к губам. Я содрогнулась, когда он с гнусным удовольствием поцеловал мою ладонь и облизнул со своих губ кровавые капли.

Наконец он отпустил меня, пригрозив напоследок:

– Я буду пристально следить за каждым вашим ходом, моя дорогая. Я с нетерпением я жду наших будущих… переговоров.

Дверь за моей спиной захлопнулась. Услышав, как лязгнул замок, я даже обрадовалась, что нас разделяют десятки толстых металлических прутьев.

«Занавес», – мрачно подумала я и упала на постель, чувствуя себя выжатой до капли. Как же я смогу выбраться из этой передряги?

Глава 2

Торг

На следующий день Локеш стал еще настойчивее, а я еще сильнее устала от нашего рискованного словесного танца. Нет, у меня уже не оставалось никаких иллюзий. Я знала, что, даже если Локеш сохранит мне жизнь до появления ребенка, он ни за что не позволит мне воспитать его.

Днем меня выпускали из комнаты, но только в сопровождении стража или самого Локеша. Иными словами, я была заточена в темнице, да еще весьма унылой с виду. Ни одна картина не украшала голые стены, а скудная мебель, вся как на подбор, была очень дорогой и неподъемно тяжелой. Но, самое главное, мне так и не удалось заметить ни единой двери, ведущей наружу.

Во время прогулок Локеш обычно ограничивался щипками и пожатиями, от которых у меня оставались синяки. Каждый раз, когда он хватал меня за руку или притягивал к себе, я закрывала глаза, вспоминала, как Локеш пытал Рена и ломал ему пальцы на руках, и говорила себе, что мне еще очень-очень повезло.

Чтобы хоть ненадолго отвлечь своего мучителя, я демонстрировала ему свои «силы». При помощи Шарфа я сначала создала точную копию амулета, только шелковую, потом изготовила расшитый золотом кафтан, а после попросила Ожерелье наполнить водой пустой стакан. Поначалу Локеш радовался этим чудесам, но очень быстро они ему прискучили. Было очевидно, что он начал терять терпение.

Однажды за ужином я с тоской подумала о Золотом плоде и в который раз пожалела, что у меня его отняли. Но лишь только я вспомнила о знаменитых золотистых оладушках мистера Кадама, как передо мной вдруг возникла полная тарелка горячих блинчиков с ягодами и взбитыми сливками.

Я быстро обшарила глазами комнату, пытаясь угадать, где находится тайник. «Золотой плод где-то здесь!»

Локеш вскочил со своего стула.

– Что это? Еще одна ваша волшебная сила?

– Да, – ответила я, подняв на него глаза. – Я умею создавать любую еду и любые напитки, какие только пожелаю.

Дальше все произошло так быстро, что я даже опомниться не успела. Локеш наотмашь ударил меня по лицу и рывком поднял мою голову за подбородок, больно вывернув шею.

– Нужно было сказать мне об этом раньше, кошечка моя. Никогда больше не смей мне лгать, – прошипел он.

Слеза скатилась по моей щеке. Я стиснула зубы, трясясь от бешенства. Что я могла сделать с Локешем? Я перебрала в уме десятки вариантов, но ни один из них, к сожалению, не был смертельным. А значит, любые мои попытки только разозлили бы его еще сильнее.

Щека горела огнем и зудела в месте удара, но я не стала дотрагиваться до нее, чтобы не показывать, как мне больно. Вместо этого я решила сменить тему, чтобы дать Локешу успокоиться. Предположив, что такой маньяк, как Локеш, наверняка обожает поговорить о себе, я откинулась на спинку стула, отпила глоток воды и спросила:

– Не расскажете ли вы мне о своем прошлом? Если у нас будет сын, он должен знать свое происхождение. Скажем, с моей стороны он будет наполовину американцем.

– Я предпочту как можно быстрее забыть об этом факте.

– Что ж, если вам не нравится мое происхождение, давайте поговорим о вашем. Разве вы не гордитесь своей историей и не хотите передать ее своему наследнику?

Локеш стиснул зубы, и алые пятна гнева вновь выступили на его лице.

– Никто не посмеет хоть словом упрекнуть моего сына за мое прошлое!

Я приподняла бровь.

– Прекрасно. Так расскажите мне.

Несколько секунд Локеш пытливо сверлил меня взглядом, потом сел на свое место и неторопливо начал.

– Я был старшим и незаконным сыном императора Шу в эпоху Троецарствия. Моя мать была юной индийской рабыней, которую захватили вместе с караваном в 250 году до нашей эры. Она была так красива, что император взял ее себе. Через год после того как я родился, моя мать покончила с собой.

– То есть вашим отцом был император?

– Да, – глумливо осклабился Локеш. – В жилах нашего сына будет течь голубая царская кровь.

– И каково это было? Расти сыном императора?

– Мой отец проявил необычную для того времени доброту, взяв меня под свое крыло и обучив всему, что нужно знать о власти. Он говорил, что подлинный владыка слушает только самого себя, – ибо не может доверять никому; берет все, что пожелает, – ибо никто все равно не отдаст ему этого добровольно; и, наконец, пускает в ход оружие, которое другие страшатся применять. Долгие годы я внимательно впитывал отцовский опыт и в конце концов прекрасно усвоил его уроки. У отца был фрагмент амулета, и он открыл мне его силу.

Я моргнула и отложила вилку, забыв о прекрасных блинчиках.

– Отец сказал мне, что я смогу воспользоваться силой амулета только в том случае, если он умрет, не оставив законного наследника. С того самого дня, когда я узнал о существовании бесценного сокровища, я жаждал только одного – обладать им.

Я был еще ребенком, когда на наши земли пришла война, и поначалу мы терпели поражение за поражением. Когда положение стало безнадежным, мой отец попытался оттянуть неизбежный конец, вступив в переговоры с варварами. Он сказал предводителю варваров, что готов взять в жены его несовершеннолетнюю дочь. Этим браком отец надеялся спасти свою империю. Но я расценил его поведение как предательство. Отец, которого я считал истинным владыкой, оказался трусом и слабаком. Он перестал быть тем, кто вселяет ужас в сердца людей. И я перестал его уважать.

Юная жена родила моему отцу сына, а когда мальчик подрос, отец отдалил меня от себя. Я перестал его интересовать. Он больше не делился со мной своими мыслями и планами. Путь к императорскому трону был для меня закрыт. Но отец плохо меня знал. Он и подумать не мог, что я поклялся убить и его, и моего сводного брата!

Мне было семнадцать лет, а моему брату исполнилось семь, когда я взял его с собой на охоту. Отпустив стражей, мы поскакали по следу оленя. Столкнуть мальчишку с седла было проще простого. Затем я пересел на коня брата и несколько раз проскакал по его телу, пока не убедился, что дело сделано. После этого я убил коня и принес изуродованное тело брата своему отцу.

Я сказал императору, что лошадь моего брата вдруг взбесилась, сбросила мальчика наземь и топтала, пока тот не умер. Чтобы утешить отца, я сказал ему, что проклятое животное погибло от моей руки. То, что он так легко проглотил мою ложь, лишь доказало мне, каким слабым он стал.

Еще через несколько месяцев я всадил кинжал меж ребер своего спящего отца и забрал его амулет. Он даже не проснулся. Взойдя на престол, я первым делом приказал убить дикарку – жену моего отца – и забрал императорские перстни. Их было два: один носил мой отец, а второй, который император пожаловал своему законному сыну сразу после его рождения, временно носила дикарка. Это был символ императорской власти.

Локеш покрутил кольцо, сверкавшее на его указательном пальце.

– Вот это – символ империи Шу, – он пошевелил своим розовым пальцем, – а это – перстень наследника. Тот самый, который принадлежал моему сводному братцу.

С трудом подавив отвращение, я спросила:

– Долго ли вы пробыли императором?

– Совсем недолго. Из-за слабости моего отца мятежные соседи начали совершать набеги на нашу землю. Признаться, меня не слишком привлекала проза императорского правления, поэтому, когда мои армии трусливо побежали, я просто покинул столицу. К тому времени меня уже интересовали только недостающие фрагменты амулета.

– Значит, ваше долголетие объясняется воздействием амулета?

– Им, а также толикой черной магии, которой я обучился за эти годы.

– Понятно. Но каким образом вам…

Но Локеш не дал мне закончить.

– Довольно! Теперь моя очередь задавать вопросы. Я хочу, чтобы вы показали мне, как действует ваше оружие.

– Оружие? – нерешительно переспросила я.

– Я говорю о золотом луке и стрелах.

Я медленно скомкала салфетку во внезапно вспотевших ладонях. «Значит, лук и стрелы Дурги тоже где-то здесь!»

– Хорошо, – покорно согласилась я.

Локеш задумчиво потер подбородок и вызвал стража. Я стала считать про себя, чтобы выяснить, как далеко хранится мое оружие. Прошло примерно шестьдесят секунд.

Когда оружие доставили, я быстро наложила стрелу на тетиву, но Локеш угрожающе обронил:

– Даже не пытайтесь использовать оружие против меня. Я отражал ваши стрелы раньше и без труда сделаю это теперь.

Подумав, я признала, что он прав. Я нацелилась в мраморную статую, стоявшую в дальнем конце комнаты, и с удовлетворением всадила в нее стрелу.

– Это подарок богини Дурги, – объяснила я. – Колчан пополняется сам собой, а стрелы волшебным образом исчезают из пронзенных мишеней, так что их невозможно ни забрать, ни отследить.

– Любопытно.

Локеш осмотрел мишень и попросил меня повторить представление.

На этот раз я попыталась подзарядить стрелу силой молний, чтобы получилось более зрелищно. Моя рука послушно засияла, но почти сразу же свет начал тускнеть. «Значит, сила молний ко мне до сих пор не вернулась».

Локеш, словно завороженный, уставился на мою светящуюся руку.

Я наспех придумала неуклюжую отговорку:

– Когда я выпускаю стрелу, у меня светится рука. Наверное, это как-то помогает прицеливаться.

– Еще любопытнее. А теперь расскажите мне, как вы стали обладательницей вот этого предмета. – С этими словами Локеш выложил на стол Золотой плод.

Я отложила лук со стрелами и рассказала ему о затерянном городе Кишкиндха. Я не стала скрывать, что Дурга велела нам разыскать четыре волшебных предмета и пообещала за это вернуть моим тиграм человеческий облик. Однако я не рассказала Локешу всей правды и не стала вдаваться в подробности, решив, что чем меньше он знает, тем лучше для всех нас.

– А вам-то какая разница, останутся мальчишки тиграми или нет?

– Как только я по достоинству оценила первые дары Дурги, то захотела получить все остальные, – легко солгала я, решив сыграть на алчности Локеша.

Он задумчиво кивнул, катая в ладонях Золотой плод.

– Возможно, мы с вами вместе завершим поиски и поднесем Дурге ее дары. Думаю, взамен она наградит нас властью, которой вы так жаждете.

Я улыбнулась. «Кажется, мой безумный план все-таки работает!»

– Я… я почту за честь разделить благословение Дурги с вами.

Локеш снова позвал слугу и велел ему унести Золотой плод и лук со стрелами. Поддавшись внезапному порыву, я приказала Шарфу привязать к луку невидимую нить и протянуть ее до того места, где прячут мои сокровища. Второй конец нити я попросила обмотать вокруг статуи и как следует спрятать в ворсе ковра.

А потом, воодушевленная собственной смелостью, я решила пойти на новый риск.

– Я показала вам часть своих сил. Почему бы теперь и вам, в свою очередь…

Не успела я договорить, как ледяной холод сковал мое тело, и я застыла на стуле, не в силах ни пошевелиться, ни позвать на помощь.

Локеш подошел ко мне и с коварной улыбкой погладил по щеке.

– Действительно, вы великодушно поделились со мной частью своих способностей. Пожалуй, будет справедливо, если я отвечу вам тем же.

Локеш разорвал платье на моем плече и с рычанием стал покрывать поцелуями мою шею и оледеневшие губы. Он грубо шарил руками по моей спине, зарывался пальцами в волосы. Если бы не паралич, меня бы точно вырвало. Но я могла только вдыхать запах его теплого, пряного дыхания.

Наконец Локеш выпрямился. Он слегка задыхался, глаза его блестели от животного удовольствия. Не торопясь, он провел рукой по моим ключицам, потеребил лоскуты разорванного на плече платья. Потом прошептал:

– На этот раз вы очень меня порадовали, Келси.

Колдун запечатлел последний поцелуй на моей шее и с улыбкой вернулся на свое место.

– Если бы я захотел, то мог бы в одну секунду заморозить вас насмерть, – добавил он с нескрываемым удовольствием. – Сейчас вы можете дышать только потому, что я не стал отключать ваши легкие и сердечно-сосудистую систему. – Он взял меня за подбородок чуть ли не с нежностью и заглянул в глаза. – Что скажете, убедительная демонстрация?

Он убрал руку, и я поняла, что снова могу шевелиться. Плечо горело. Я подтянула платье, кое-как прикрыла плечо и кивнула, с усилием сглотнув.

– Весьма.

– У вас еще остались вопросы? – поинтересовался Локеш.

– Я подумаю, – процедила я, всеми силами пытаясь унять дрожь в руках и ногах. Похоже, я все-таки ошиблась в своих расчетах. Я надеялась, что Локеш раскроет свои карты и я смогу угадать его слабые места, но к такомуответу я оказалась не готова.

Локеш подошел к камину и подбросил дров в камин. С веселым треском заплясало пламя. Я сидела и радовалась, что колдун хоть немного отошел от меня.

Чтобы выиграть время и прийти в себя, я рассказала Локешу обо всех остальных заданиях Дурги, ни словом не обмолвившись о настоящих наградах богини. Больше всего Локеша заинтересовали сокровища золотого дракона. Я поделилась с ним теорией мистера Кадама, который предположил, что дары были некогда украдены у Дурги и она хочет вернуть их.

– Сколько лет вашему Кадаму? Мне известно, что он носит на себе еще один фрагмент амулета, – перебил Локеш.

– Он на несколько лет старше Рена и Кишана, – ответила я и осторожно спросила, надеясь выведать какие-нибудь дополнительные сведения об амулете: – Скажите, а как вам удается выглядеть таким молодым? Это все благодаря амулету?

– Отчасти. Я догадался, что амулет продлевает жизнь, вскоре после того, как разыскал второй фрагмент. Обычно я выгляжу лет на пятьдесят, но могу по собственному желанию изменять свой облик и выбирать себе тот возраст, который более полезен для поставленной цели.

– Я знаю, что амулет не позволяет мистеру Кадаму стареть, но он, в отличие от вас, не умеет выглядеть моложе своего возраста, – заметила я, стараясь не отходить далеко от темы амулета.

– У вашего Кадама всего один фрагмент. К тому же его предки никогда не владели амулетом, – процедил Локеш.

– Разве это имеет значение?

– Чем больше фрагментов, тем больше сила, – пояснил он. – Потомки людей, носивших амулеты, живут очень долго, даже если сами никогда не владели сокровищем.

«Нужно во что бы то ни стало разузнать обо всем этом побольше! Похоже, это единственный способ решить нашу задачу».

– Да, мистер Кадам упоминал, что его дети и внуки жили дольше, чем обычные люди. Но почему тогда Рен и Кишан прожили так долго, хотя не носили частиц амулета?

– Потому, что амулет проклял их. Бросив мне вызов, они столетиями мучились в зверином обличье!

«Ага, значит, проклятие! – Я прикусила губу, пытаясь вспомнить все, что мы узнали в ходе наших странствий. – Что же все-таки защищает Рена и Кишана? Амулет или что-то другое? Мне нужно это знать!»

– Я правильно понимаю, что вы до сих пор храните привязанность к этим хищникам, дорогая?

– О нет! Но меня беспокоит то, что они могут вернуться и отнять ваши фрагменты амулета, – солгала я, изобразив на лице крайнюю озабоченность.

– Не паникуйте, радость моя. Если они вернутся, мы сплетем для них клетку из ваших волшебных нитей, – усмехнулся Локеш. – Кроме того, я знаю о могуществе амулета гораздо больше, чем ваши мальчишки.

Я изобразила застенчивую улыбку и с трудом пробормотала непослушными губами:

– Могу я спросить, как вам удалось разыскать фрагменты амулета, мой… господин? Простите, если я опережаю события, называя вас так, но ведь вы были императором, а значит, я должна обращаться к вам в соответствии с этикетом.

Несколько секунд Локеш с улыбкой разглядывал меня, а потом произнес:

– Много лет я провел в странствиях, расспрашивая монахов, ученых и царственных особ, собирая по крупицам сведения о великой битве, в которой объединились враждующие царства Азии. В то же время я занялся изучением черной магии и колдовства. Я разыскивал людей, считавшихся темными чародеями. Я прилежно учился всему, чему они готовы были меня научить, и силой вытягивал из них то, что они предпочитали скрыть. Многие пути заводили в тупик, многие нити обрывались. Но постепенно, одну за другой, я разыскал все пять частей амулета. Рен и Кишан оказались последними фрагментами моей головоломки. Даже сейчас у меня кровь вскипает при мысли о том, что они ускользают от меня так долго!

– Почему же вы не убили их в самом начале? – невинно поинтересовалась я.

Локеш сел.

– Хороший вопрос. Если ответить на него кратко, то скажем так: я хотел растянуть удовольствие. Когда я впервые узнал о семействе раджи Раджарама, Дирену было пять лет, а Кишану – четыре. Их родители – сам раджа и его жена, царица Дэчень, – никогда не носили амулеты на людях. Кроме того, они окружили себя и своих сыновей возмутительно преданной стражей, которая не позволила бы никому тайно проникнуть во дворец и подобраться к семейству поближе. Несколько месяцев я следил за семьей Раджарама и собирал все сведения о ней.

Именно тогда я впервые оценил Дэчень. Она принимала участие во всех правительственных делах. Она была умна, прекрасна собой и обладала восхитительным сочетанием силы и нежности. Нужно было быть полным глупцом, чтобы не увидеть: сыновья такой матери со временем станут великими правителями. Чуть позже я с удивлением понял, что желаю завладеть не только амулетами, но и самой Дэчень, чтобы обзавестись собственными сильными сыновьями!

Притворившись богатым купцом, я появился в царстве Бхирнам, граничившем с царством Раджарама, и создал себе такую репутацию, что очень скоро стал советником царя, а после этого, традиционным путем интриг, предательств, лжи и обмана, сумел возглавить царскую армию. Я грабил казну, выжимал деньги из народа и делал все, чтобы ослабить государство. А помимо этого я посылал своих лазутчиков в земли Раджарама.

Как-то раз один купец предложил мне свою дочь в качестве взятки за выгодное соглашение. Она была прелестна: высокая, стройная и совсем юная. А еще у нее были сказочные фиалковые глаза…

– Это была мать Джесубай!

Локеш кивнул.

– Через какое-то время она сообщила мне, что беременна, и я обрадовался. Я мечтал о сильном наследнике, похожем на Дирена, только с фиалковыми глазами. Я баловал и нежил свою подругу…

Я подавила дрожь отвращения, пробравшую меня при мысли о том, что он вкладывал в эти слова.

– …я взял ее в жены почти сразу после того, как узнал о ее беременности. В ту ночь, когда она родила Джесубай, я взял ребенка на руки. Глаза у малышки и в самом деле были фиолетовые, но через несколько секунд я понял, что держу на руках девочку. Я положил ребенка в колыбель. Я был в бешенстве. Я хотел сына, а получил никчемную девчонку! И кто после этого посмеет упрекнуть меня за то, что я без тени жалости задушил свою жену?

Я сглотнула, думая о бедной девушке, чью судьбу мне, вероятно, предстояло разделить.

– Как звали вашу жену? – тихо спросила я.

– Джувакши. – Локеш поцокал языком. – Ну-ну. Вижу, о чем вы думаете. Дорогая, это случилось несколько сотен лет назад. Даю слово, что с тех пор я пересмотрел свое отношение к женщинам… по крайней мере, отчасти. Учтите, что вы представляете для меня куда большую ценность, чем бедняжка Джувакши, и к тому же я тогда совершенно не умел сдерживать свой гнев. Если наш с вами первенец окажется девочкой, мы просто избавимся от нее и попробуем еще разок.

Я задержала дыхание, пытаясь превратить гримасу ужаса в улыбку.

– Да, конечно. Я нисколько об этом не беспокоюсь, – выдавила я. Заметив огонек, вспыхнувший в глазах Локеша, я нервно откашлялась и продолжила: – Значит, потом вы решили использовать Джесубай, чтобы с ее помощью проникнуть в царство Раджарама?

– Вы чрезвычайно умны, дорогая, – осклабился Локеш, продолжая бесцеремонно разглядывать меня. – Джесубай с ранних лет научилась подчиняться мне беспрекословно. Она выросла красавицей, вся в мать. Когда ей исполнилось шестнадцать, я наконец прикончил старого раджу и занял его трон. Затем я предпринял несколько военных походов на царство Раджарама и попытался взять его дворец, но все безуспешно. Войско у Раджарама было сильнее моего, я не мог с ним тягаться. Тогда я обратился к языку дипломатии и вступил в переговоры с отцом Рена и Кишана. Так я добился права входа во дворец Раджарама, однако всякий раз, как я появлялся там, один из принцев отсутствовал.

Джесубай рассказала мне, что видела амулет на шее младшего сына Раджарама. Чтобы застать обоих принцев во дворце, я затеял переговоры о женитьбе Джесубай на Дирене, но на самом деле я предполагал выдать мою послушную крошку за того из братьев, кого она сможет успешнее обвести вокруг пальца. После этого я рассчитывал без лишней спешки прикончить второго брата вместе с его отцом и забрать себе Дэчень и амулеты. Приручить Дирена моя маленькая Джесубай так и не сумела, но его брат Кишан не устоял перед ее прекрасными глазками.

Я вспомнила, как Кишан рассказывал мне о Джесубай. Неужели эта девушка была настолько расчетливой и бессердечной? Нет, пожалуй, не стоит судить ее слишком строго. Что бы она ни чувствовала и что бы ни делала, она в любом случае не заслуживала такой жизни.

– Значит, на самом деле вы не хотели убивать Рена, когда превратили его с Кишаном в тигров? – спросила я, пытаясь понять, в чем же все-таки состояла суть проклятия.

– Нет. Я хотел всего лишь использовать его. Держать на цепи, мучить. Медленно довести до смерти. Я собирался управлять им при помощи магии крови. Я купил медальон у одного жреца черной магии и успешно опробовал его на нескольких жертвах. Все они становились моими покорными слугами, готовыми исполнить любое приказание.

Но на Дирена и Кишана магия не подействовала. Видимо, частицы амулета, которые они носили, каким-то образом отразили чары, но не полностью, и в результате принцы превратились в тигров. Как видите, это не я навлек на ваших друзей проклятие тигра. Теперь-то я понимаю, что следовало убить Дирена сразу же, как только он попал ко мне в руки, но в тот момент казалось, что я одержал полную победу. К сожалению, это было не так.

Локеш взял мою руку, широким жестом поднес к своим губам и грубо поцеловал: видимо, так он представлял себе ласку. Но тотчас же черные глаза колдуна зловеще вспыхнули, он впился взглядом в мое лицо и произнес слова, от которых у меня кровь застыла в жилах.

– Время пришло, кошечка моя. Итак, готовы ли вы добровольно предаться мне в обмен на сохранение жизни тигров?

Глава 3

Вынужденный брак

Я судорожно сглотнула. Честно говоря, я планировала «добровольно предаться» только тому, кого полюблю всем сердцем и кто будет любить меня. Совсем недавно у меня был роскошный выбор между Реном и Кишаном. Да, я выбрала Кишана, но теперь это было совершенно неважно. Потому что сейчас у меня вообще не оставалось выбора. Если я откажусь от участия в планах Локеша, мы все умрем.

Понимая, что ничего не попишешь, я выдавила улыбку и ответила:

– Да, я решила принять ваше предложение. У зрелых мужчин есть определенные преимущества. Не говоря о том, что ваше могущество весьма… захватывает. – Запаниковав, но изо всех сил пытаясь скрыть это, я робко добавила: – Только… с одним условием.

Глаза Локеша нетерпеливо сверкнули.

– Что за условие?

Я запнулась, лихорадочно соображая, как бы отбить у него охоту связываться со мной, и ответ пришел сам собой.

– Мои родители погибли, когда я была маленькой, и с тех пор я жила одна, – жалобно сказала я. – Мне бы не хотелось, чтобы моему сыну выпала такая же участь.

– Этому не бывать. – Локеш снова поднес мою руку к губам и бесцеремонно чмокнул. – Я намереваюсь лично посвятить своего сына во все тонкости колдовского могущества, а вы, в свою очередь, поделитесь с ним своими силами. Даю слово, я буду очень общительным отцом!

– Я нисколько в этом не сомневаюсь, – заверила я. – Меня волнует совсем другое… Я хочу, чтобы наш сын носил ваше имя. Я не желаю давать жизнь незаконнорожденному. В свое время вы достаточно настрадались от такого положения, и я не могу допустить, чтобы подобные унижения терпел и наш сын. Поэтому я хочу, чтобы вы… чтобы вы… – я снова сглотнула, не веря, что произнесу эти слова, – … чтобы вы женились на мне.

Локеш отпрянул от меня, вытаращив глаза.

– Вы хотите стать моей женой?

– Надеюсь, вы не рассчитывали, что меня устроит роль наложницы? С матерью Джесубай вы вступили в законный брак. Я хочу того же самого. Я хочу, чтобы наш с вами союз был не только стратегическим, но и традиционным. Проще говоря – законным. Можете сделать это под любым именем, каким пожелаете, но я хочу стать вашей женой прежде, чем мы с вами… приступим к зачатию ребенка. – Я опустила глаза, взяла Локеша за руку и слегка сжала ее.

Несколько секунд он обдумывал мои слова, потом объявил:

– Вы проявили завидную мудрость, предложив такое условие. Теперь я понимаю, что вы действительно думаете о нашем сыне и о том, какое место он займет в этом мире. Что ж, я исполню ваше пожелание. Я возьму вас в жены, а в качестве свадебного подарка даже не стану покушаться на ваше целомудрие до брака. Вы удовлетворены?

– О да. Спасибо… мой супруг.

Локеш одарил меня улыбкой кота, загнавшего в угол мышку.

– В таком случае я предоставлю вам право самостоятельно позаботиться о выборе свадебного наряда, а я займусь церемонией и банкетом. Мой слуга зайдет за вами и проводит на свадебное пиршество. Разумеется, я бы с удовольствием сделал это сам, но у меня слишком много дел, а я не настолько доверяю своей очаровательной невесте, чтобы дать ей свободу действий. Надеюсь, вы меня понимаете?

– Конечно, – ответила я, радуясь тому, что выторговала еще двадцать четыре часа на обдумывание плана спасения.

Целуя меня на прощание, Локеш давил и тянул, кусал и мял, словно я была куском глины, из которого он мог лепить все, что пожелает. Когда он наконец оторвался от меня, я, превозмогая боль, выдавила стыдливую улыбку.

Локеш грубо потрепал меня по плечу и сказал:

– Что ж, до завтра, когда вы станете моей женой. Хорошенько выспитесь, радость моя. Вам понадобятся силы.

– Спокойной ночи, – машинально ответила я и вернулась к свободе своей пустой темницы.

Той ночью я почти не спала. Лежа с закрытыми глазами, я молилась, чтобы Рен или Кишан, мистер Кадам или даже сама Дурга пришли ко мне на помощь. Мое время стремительно истекало.

В те краткие мгновения, когда я проваливалась в сон, мне снилось, будто я сижу в постели, держа на руках прелестного младенца. Это было то самое видение, которое открылось Кишану в Роще сновидений. Малыш спал, а я все гадала, какие же у него глазки – цвета синего смеющегося моря или сверкающей под солнцем золотой пустыни.

Я пригладила темные волосы малыша, поцеловала в нежный лобик. Вот маленькие пальчики вцепились в мою руку, ребенок зашевелился. Наконец он зевнул и открыл глазки – и я отшатнулась в ужасе. Глаза моего сына были угольно-черными. Черты его безмятежного детского личика стали медленно меняться, губы изогнулись в жестокой гримасе, и бессердечный детский голос произнес: «Здравствуй, мамочка».

Я проснулась с воплем. Быстро придя в себя, я перевернулась на другой бок, взбила подушку под щекой. Если я не могу надеяться на спасение, значит, моей целью станет смерть – моя или Локеша. Я не позволю ему дотронуться до меня, не говоря уже о том, чтобы зачать от него ребенка! Локеш был смертельно опасным хищником, а если хищник решил тебя съесть, то выбор у тебя невелик: бежать, спрятаться или убить его первой. Мне ничего не оставалось, кроме как сражаться за свою жизнь.

Но как я смогу убить своего похитителя? Из оружия у меня остались только Шарф и Жемчужное ожерелье. Следовательно, можно было попробовать задушить Локеша или утопить его в ванне. Честно говоря, оба плана были так себе. Но я не имела никакой возможности ни заполучить свой лук со стрелами, ни воспользоваться огненной силой.

Я вертелась и ворочалась, перебирая самые разные варианты, пока вдруг не услышала какой-то шум за окном. В предутренних сумерках я прошлепала к окну, оглядела пустынный заснеженный пейзаж и вдруг услышала шорох ткани на подоконнике. На моем Шарфе сами собой стали вышиваться слова:

Келси?

Ты здесь?

Это Кишан.

«Кишан! Он здесь! Возможно, мне все равно придется убить Локеша, но теперь хотя бы не нужно будет делать это в одиночку! Интересно, а Рен и мистер Кадам тоже здесь?»

Если бы не всевидящий взгляд Локеша, я бы непременно пустилась в пляс от радости. Но вместо этого я попросила Шарф вышить ответ и прижала ткань к стеклу.

Со мной все в порядке.

Локеш женится на мне завтра вечером.

Здесь повсюду камеры наблюдения и охрана.

Я подавила рыдание, когда ткань снова зашевелилась, подчиняясь приказу Кишана. Торопливо перевернув Шарф, я прочитала:

Тяни время, как можно дольше.

У нас есть план.

Мы тебя спасем.

Я прижала ладони к стеклу и закивала. Сверля взглядом оконное стекло, я целую вечность смотрела в сторону леса, ожидая, не мелькнет ли там что-нибудь белое или черное.

На следующее утро я вскочила с постели как ужаленная и бросилась в душ. Я была измотана до предела. До сих пор я держала свои чувства в железной узде, но мысль о том, что заточение вот-вот подойдет к концу, захватила меня до такой степени, что я уже не могла справиться с эмоциями.

Я тревожилась за Рена и Кишана, которым предстояла схватка с Локешем. Я спрашивала себя, как смогу сидеть взаперти, пока они будут сражаться и, может быть, погибать. Я думала о том, что будет, если они потерпят поражение, а мне придется выйти замуж за чудовище.

Повизгивая под обжигающим душем, я втайне надеялась, что пар, затуманивший зеркало, ослепит и скрытые камеры. Совершенно обессиленная, я постепенно сползала вниз, пока не уселась на дно душевой кабинки. Горячая вода хлестала по моему онемевшему телу.

«Сегодня я, может быть, умру».

С этой мрачной мыслью я стала готовиться к свадьбе.

Полдня я сушила и расчесывала волосы. Долгие часы, проведенные на солнце, бесконечные походы по джунглям и плавание в океане сделали свое дело: мои каштановые волосы выгорели и приобрели золотистый оттенок. «Маме это понравилось бы», – подумала я. Вот только что бы сказала мама по поводу моей предстоящей свадьбы? Это явно была не та церемония, о которой можно мечтать!

Я попросила Шарф сделать мне свадебное платье, как у древней китайской принцессы. До самой последней минуты я старалась не думать о нем, но в конце концов пришлось открыть дверцу шкафа. Забывшись, я невольно ахнула при виде алого шелкового платья, как две капли воды похожего на брачный наряд невесты, на свадьбе которой мы были вместе с Ли.

Платье оказалось очень сложным, что дало мне прекрасную возможность потратить лишних двадцать минут на одевание. Плотная шелковая ткань была сплошь расшита бисером и золотой нитью, крупный цветок лотоса украшал золотую блузу с пышными оборками. Мои руки прятались в роскошных широких рукавах с шелковыми подрукавниками, свисавшими на целый фут ниже кончиков пальцев, а на тончайшей накидке, надетой поверх блузы, Шарф вышил восхитительного золотого феникса.

Длинный золотой шарф обхватывал мою спину, ниспадая до самого пола. Я надела алые шелковые туфельки, расшитые золотыми цветами, и закрепила на голове pièce de resistance – невероятный шиньон, разукрашенный золотыми цветами, листьями, сложными косами, бусинками и вплетенными в пряди драгоценностями.

Я повернулась к зеркалу. В этом платье я походила на экзотическую птицу, на феникса из сказки. Подобно этой прекрасной птице, я была красива и полна жизни, но при этом несла на себе печать смерти, ведь очень скоро мне предстояло сгореть дотла.

Я сунула Шарф под один из длинных рукавов, спрятав его до поры. Попрыскав цветочными духами за ушами и на запястья, я села и стала ждать своего жениха.

Посланный Локешем слуга явился намного раньше, чем мне хотелось бы. Когда он увидел мой наряд, лицо у него перекосилось от изумления. Быстро втянув голову в плечи, он постарался отойти от меня подальше.

«Он что, боится меня? Вот бы и Локеш почувствовал то же самое!»

Слуга отвел меня в помещение, похожее на маленькую библиотеку, а перед тем как уйти, вручил мне письмо и деревянную шкатулку. Затем клацнул замок, и наступила тишина.

Я шумно перевела дух, всей душой надеясь, что Рен и Кишан приведут свой план в действие еще до начала церемонии. Закрыв глаза, я загадала, чтобы мы все остались живы. Затем я села и развернула записку, в которой Локеш ставил меня в известность о том, что перед церемонией бракосочетания мы с ним отужинаем вдвоем. Развязав белую ленточку, я открыла шкатулку с подарком от моего будущего мужа.

В кольце сиял самый крупный бриллиант из всех, что я когда-либо видела. Круглый, многогранный, розовый. С каждой стороны к нему крепилось еще два крохотных розовых бриллиантика. Возможно, у меня чересчур разыгралось воображение, но пять закрепок, удерживавших бриллиант в оправе, до отвращения напоминали толстые пальцы. Я представила себе пальцы Локеша – хищные, сильные, из которых нет спасения. Не успела я надеть кольцо, как дверь распахнулась.

– Ага, вы уже здесь, моя дорогая! Ну-с, как вам мой подарок?

– Он прелестен. – Я ухитрилась выдавить улыбку.

Что-то вспыхнуло в глубине его черных глаз. Он резко шагнул ко мне. Я стояла, гордо выпрямившись, но внутри у меня все сжалось. Локеш схватил меня за подбородок и тихо прошептал со своей змеиной улыбочкой:

– О, с каким удовольствием я сегодня ночью разорву ваше прелестное платье в клочья! Надеюсь, Келси, у вас хватит мужества сделать эту ночь нескучной. Я не потерплю разочарования.

Я отдернула подбородок и посмотрела ему в глаза.

– Поверьте, этой ночью все мои силы будут посвящены только вам, мой супруг.

Жадно осклабившись, Локеш схватил меня за руку и повел в бальную залу, сверкавшую светом сотен свечей и наполненную ароматами десятков букетов из белых цветов. Наверное, не будь это моя собственная свадьба, я смогла бы лучше оценить убранство.

Мы сели за небольшой уютный столик. На лице у меня застыла вымученная улыбка, но руки под многослойными длинными рукавами были судорожно стиснуты в кулаки.

Локеш хлопнул в ладоши, и по его знаку начался традиционный китайский брачный пир из десяти блюд, похожий на тот, который устроили в честь свадьбы двоюродной сестры Ли. Нам подали суп из акульих плавников, фаршированную дыню, двух целых лобстеров под чесночным соусом, говядину в пяти специях, голубей с лапшой, румяного молочного поросенка с жареным рисом, быстро обжаренные креветки с молодым горошком, утку по-пекински, рыбу с имбирем и зеленым луком, а также китайские розовые колобки с лотосовой пастой.

Я, как могла, растягивала ужин, разливаясь соловьем о символическом значении каждого блюда, но Локеш хранил грозное молчание. Казалось, он утратил интерес ко всему на свете, кроме меня. Его черные глаза следили за каждым моим движением, и я чувствовала себя кроликом под взглядом ястреба.

В какой-то момент ледяной холод коснулся моей лодыжки, скрытой под юбками. Медленно, лениво этот жгучий холод пополз вверх по голой ноге, погладил бедро. Трудно было сказать, что использовал Локеш на этот раз – силу воды, воздуха или сочетание обеих стихий, однако я сумела смолчать и через силу продолжила пробовать угощения.

Рен и Кишан явно не торопились спасать меня. «Если они не поспешат, я стану миссис Локеш Шу, или как там его?» Мне было так одиноко! Мрачная безысходность наваливалась все сильнее и вскоре затопила меня целиком. Я почувствовала себя тяжелым камнем, брошенным в грязную стоячую воду. Нет, не так я представляла себе свое будущее!

Вместо того чтобы пойти к алтарю навстречу мужчине, который будет смотреть на меня с любовью и нежностью, я отправлюсь прямиком в лапы негодяя, который скорее выкрутит мне руку, чем бережно возьмет ее в свою. Вместо мистера Кадама, который гордо поведет меня через зал, ласково успокоит и передаст мужчине, которого считает своим сыном, со мной будет только мое одиночество. Вместо клятв и нежных любовных обетов я услышу издевательскую ложь, приправленную черной злобой. А когда все закончится, я буду вся в грязи, с головы до ног.

Блюда уже унесли, больше тянуть время было невозможно. Локеш взял меня за руку.

– Вы готовы, дорогая? – спросил он и, не дожидаясь ответа, позвал мирового судью.

Мне хотелось вырваться и броситься наутек, но я твердо оперлась на руку Локеша и улыбнулась.

– Разумеется.

– Можно начинать? – спросил мягкий, бархатный голос.

Я ахнула и обернулась. Синие глаза мирового судьи полыхнули гневом. Его мантия развевалась, как парус, когда он широким шагом вышел на середину комнаты. Рен!В этот миг я подумала, что никогда в жизни не видела ничего прекраснее.

Взметнулось оружие. Со свистом закружилась чакра, копья вылетели из трезубца и устремились в грудь Локешу, но он с легкостью отстранил их.

Схватив меня за руку, колдун злобно расхохотался.

– Привет, Дирен! Я вижу, ты получил мое приглашение.

– Ты возьмешь ее в жены только через мой труп! – пригрозил Рен.

– Как скажешь, – пожал плечами Локеш.

Он щелкнул пальцами – и Рен окаменел.

Локеш нервно обшарил взглядом озаренный свечами зал, ища черного тигра.

«Где же Кишан? Нужно немедленно разморозить Рена! Думай, Келси, думай!»

Решив, что другого выхода нет, я положилась на чудо, обняла Локеша за талию и спросила:

– Вы убили Рена?

– Нет, дорогая. Он еще жив.

– Вот и славно, – промурлыкала я. Исполнившись решимости как следует сыграть свою роль, я повернулась к Рену, смерила его презрительным взглядом и протянула: – Я очень недовольна тем, что ты сумел сюда пробраться. Но раз уж это случилось, будь гостем на моей свадьбе!

Локеш улыбнулся и приказал слугам привести настоящего судью. Синие глаза Рена впились в мое лицо.

– Ах, миленький, какая же я невежливая! Совсем забыла, что гость должен поцеловать новобрачную! – насмешливо прощебетала я и, вместо того чтобы поцеловать принца, явившегося меня спасать, до крови укусила его за губу. «Ах, прости, прости!» – подумала я, жалея, что Рен не может прочитать мои мысли… а потом наотмашь ударила его по прекрасному лицу.

Зрачки Рена изумленно расширились, и я поняла, что сердце у него сейчас болит гораздо сильнее, чем щека. Вытащив из рукава Шарф, я промокнула им окровавленную губу Рена и, презрительно поцокав языком, под веселый хохот Локеша небрежно засунула скомканную ткань ему за воротник.

Я задержалась перед Реном ровно настолько, чтобы увидеть, как его глаза снова просияли. Тогда я снова обернулась к Локешу и задумчиво сказала:

– Как вы полагаете, ему отсюда будет хорошо видно? Мне кажется, его все-таки лучше чуть-чуть передвинуть, вы не возражаете? Я хочу, чтобы он хорошенько видел мужчину, которого я предпочла ему!

Локеш игриво ущипнул меня за щеку, больно выкрутив кожу.

– Да вы просто очаровательная маленькая плутовка! – восхищенно воскликнул он, с удовольствием наблюдая, как я с помощью Шарфа прикручиваю Рену руки к груди.

Убедившись, что Рен крепко связан, Локеш разморозил его. Я увидела, как мышцы Рена напряглись под узлами Шарфа. Едва заметно покачав головой, я украдкой покрутила пальцами возле своей юбки. Рен понял мои знаки, перестал вырываться, расслабился и послушно подошел к самодельному алтарю.

Когда Локеш взметнул руки, приготовившись снова заморозить его, я остановила его.

– Ах, в этом нет необходимости, любовь моя.

Я щелкнула пальцами, и Шарф стал быстро-быстро обвиваться вокруг ног Рена, пока не превратил его в спеленатую мумию.

– Вы поработали на славу, кошечка моя, – сказал Локеш, – но я, пожалуй, все-таки заморожу ему язык, хотя бы на время. Не хочу, чтобы он испортил нашу свадебную церемонию.

– Мудрое решение! Так когда же мы приступим? Вы нашли мирового судью?

Локеш хлопнул в ладоши, но на этот раз ни судья, ни слуги не явились по его приказу. Тогда он крикнул, потом еще раз, затем в бешенстве позвонил в колокольчик. Единственным ответом были огромные языки пламени, вырвавшиеся из каждой свечи в комнате.

Тогда Локеш взметнул в воздух руки, пытаясь задуть огонь ветром, но от этого пламя только сильнее разгорелось. Сердито ворча, он снова взмахнул рукой и залил свечи водой, а Рен смотрел на все это и улыбался.

Чувствуя, что здесь дело нечисто, чародей схватил меня за руку и с криком «За мной!» поволок по коридору, чтобы выйти через кухню.

Я молча приказала Шарфу освободить Рена и вышить для него мое послание.

А Локеш тем временем безуспешно пытался открыть кухонную дверь. Он выстрелил в нее молнией, но синее пламя лишь оставляло подпалины на дереве. Тогда Локеш в бешенстве сорвал дверь с петель.

Я украдкой отошла на несколько шажков в сторону, пока Локеш, не веря своим глазам, разглядывал гигантский шоколадный торт, занимавший всю комнату от пола до потолка. Я самодовольно ухмыльнулась и пояснила:

– Разве девушка не может полакомиться шоколадом на собственной свадьбе?

После этого я шепотом произнесла всего одно слово. В следующую секунду торт взорвался и на Локеша обрушилось цунами кипящего шоколадного соуса. Колдун завопил и обернулся ко мне, но тут из боковой двери выскочил Кишан. Мертвый стражник мешком свалился к его ногам.

– Кишан! – закричала я, страшно радуясь тому, что могу кричать в голос.

Подмигнув мне, Кишан вскинул ладонь и выпустил в Локеша целую серию светящихся шаров, которые стали рваться с громким треском, как фейерверки. Колдун зарычал от боли, закрыв руками глаза, Кишан пульнул ему в грудь молниями из обеих рук.

Не успела я заключить Кишана в крепчайшие тигриные объятия, как в коридор выбежал Рен, держа в руках мой лук со стрелами и Золотой плод. Не останавливаясь, он на бегу разрядил в Локеша свой трезубец-дротикомет, превратив колдуна в подобие утыканного иглами дикобраза, а потом попросил Шарф крепко спеленать его с ног до головы.

Шарф ожил в руках Рена и заструился бесконечным полотнищем крепкого льна. Моток за мотком он начал туго оплетать колдуна между дротиками. Локеш взвыл от боли и стал выкрикивать какие-то страшные ругательства на хинди и китайском. Шарф крепко скрутил ему ноги, обвился вокруг шеи, потом перекинулся через карниз и вздернул спеленатое тело колдуна к потолку. Локеш забился и завертелся, и я поспешно отвернулась, чтобы не смотреть.

Но Локеш каким-то чудом сумел высвободить руки, и тут-то я сполна почувствовала на себе его страшную силу. Невидимые когти стали царапать меня, рвать кожу. Громко застонав, я обхватила себя руками и стала оседать, задыхаясь от боли. Рен бросился ко мне и подхватил на руки, прежде чем я упала.

– Я с тобой, йадала, – нежно прошептал он.

Кишан еще раз выстрелил в Локеша, и боль начала утихать.

Невероятно, но чародей был все еще жив, хотя корчился в агонии. Кишан поджег ткань, которой он был спеленат, я услышала нечеловеческий вопль и почувствовала смрад горящей плоти. Потом громко зашипела вода – Локеш погасил пламя. Было очевидно, что простым огнем нам с чародеем не справиться.

Рен поднял Золотой плод – и тут же пропитанные водой пелены Локеша покрылись маслом. Кишан снова поджег их, и тело Локеша стало бешено извиваться.

Немного придя в себя, я дернула Рена за рубашку:

– Идем!

Я не могла больше ни секунды выносить это зрелище.

Вытолкав принцев в коридор, я захлопнула дверь и засунула в дверную ручку кочергу, понадеявшись, что Локеш либо сгорит, либо удавится в петле, а еще – и то и другое сразу. Весь дом уже шатался – похоже, черная магия колдуна вызвала землетрясение.

Пора было уносить ноги. Я попросила Шарф соорудить мне под свадебным платьем какую-нибудь более практичную одежду, братья подхватили меня под руки, и мы во весь дух помчались по лестницам и лабиринтам коридоров. Стены были покрыты черными отметинами взрывов, под ногами хрустели вырванные из гнезд и разбитые камеры наблюдения. По пути нам пришлось перепрыгнуть через десятки распростертых на полу тел. На бегу я сорвала с пальца бриллиантовое кольцо Локеша и по частям сбросила с себя свадебное платье.

Наконец мы добежали до распахнутого окна с аккуратно срезанными прутьями. Кишан выпрыгнул наружу и приземлился в кусты, росшие в дюжине футов внизу. Рен перенес меня через подоконник и передал на руки Кишану, после чего присоединился к нам. Меня разрывало от желания без умолку говорить, кричать или скакать от радости, но когда мы добрались до мотоциклов, сердце у меня колотилось в горле. Я совсем выдохлась.

Но я была свободна!

Не тратя ни секунды, Рен только быстро пожал мне руку. Он усадил меня на свой мотоцикл, моторы взревели, и мы трое понеслись сквозь ночь, как пылающие кометы, оставляя за собой клочья рваного алого шелка.

Глава 4

Воссоединение

Мы ехали несколько часов без остановки. Ледяной декабрьский ветер трепал мои волосы, и я теснее прижалась к Рену, а он каким-то чудом сумел снять на ходу свою кожаную куртку и передать мне. Я радостно натянула куртку и крепко-крепко обняла Рена в знак благодарности.

Я до сих пор не имела ни малейшего представления о том, где мы находимся, но, судя по дорожным знакам, это явно была не Индия. Принцы остановились только на исходе ночи, всего за пару часов до рассвета. Я устало сползла с мотоцикла. Рен и Кишан спрятали свои машины в кустах, и мы наконец-то смогли как следует отпраздновать воссоединение.

– Я боялся, что больше никогда тебя не увижу, – нежно проговорил Кишан, прижимая меня к своей груди и гладя по спине. – Как ты? Локеш тебя не обижал?

Я покачала головой.

– Совсем чуть-чуть. Поставил пару синяков и несколько раз поцеловал, но большую часть времени он мною не интересовался. Мне даже не удалось увидеть его пыточную камеру.

Как же хорошо было в объятиях Кишана! Безопасно. Спокойно. Впервые за долгое время я полностью расслабилась. Я снова была со своими тиграми. Я вернулась домой.

– Вот и хорошо, – пробурчал Кишан, прижимая меня к себе так, словно больше никогда не собирался отпускать.

Когда он наконец разжал руки, ко мне подошел Рен. Лицо его было непроницаемо. Он ничего не сказал, но я готова была поклясться, что он прочитал мои мысли. Вот он робко дотронулся до моей щеки, и глаза у меня тут же наполнились слезами. Не успела я вымолвить ни слова, как Рен сгреб меня в объятия. Только очутившись в этой безопасной гавани, вновь почувствовав тепло сильного тела Рена и нашу связь, не нуждающуюся в словах, я смогла расслабиться по-настоящему, и ужасающее эмоциональное напряжение последних дней выплеснулось наружу в бурном потоке слез.

Кишан отвел глаза и стал сооружать палатку, а я стояла и рыдала в объятиях Рена. Все мое тело судорожно сотрясалось. Я комкала в кулаках рубашку на спине Рена, а он что-то тихо шептал и гладил меня по голове. В какой-то момент я почувствовала, что больше не могу стоять. Тогда Рен взял меня на руки и отнес в палатку.

Он сел и прижал меня к груди, а Кишан приготовил мне чай. Я затрясла головой, мне было не до чая, но Рен заставил меня выпить. Когда я допила, он что-то шепотом сказал Кишану, и тот мгновенно превратился в черного тигра и растянулся на подушках. Я легла рядом и стала поглаживать черный мех моего принца, которому до сих пор приходилось шесть часов в сутки носить тигриную шкуру.

– Попробуй уснуть, прийятама, – сказал Рен, нежно накрывая мою щеку своей ладонью. Затем он превратился в белого тигра и лег с другой стороны от меня.

Какое-то время в палатке слышалось только мое судорожное всхлипывание и убаюкивающее мурлыканье Рена. Наконец я все-таки уснула, вцепившись в нежную шерсть на шее Рена.

Я проспала очень долго, хотя сквозь сон слышала, что братья проснулись и стараются меня не будить. Они негромко переговаривались на хинди, и прекрасные, музыкальные звуки их языка убаюкивали меня, снова погружая в сон.

Когда я наконец проснулась, солнце стояло уже высоко. Ночь была холодной, но теперь воздух прогрелся примерно до пятидесяти градусов по Фаренгейту, примерно как в начале лета в моем родном Орегоне. Я села, поморщилась и убрала с лица волосы.

В палатку просунулось улыбающееся лицо Кишана.

– Ага, я так и думал, что ты встала!

– У нас есть время хотя бы для того, чтобы обтереться губкой? – спросила я.

– Если эта процедура предполагает мое участие, то выделю для тебя время!

Я вздохнула, потянулась и криво улыбнулась в ответ.

– Я скучала по твоим шуточкам. Кстати, а где мы находимся?

– В Узбекистане.

– Мне это ни о чем не…

– Это в Средней Азии. Примерно в тысяче миль от дома.

– Ух ты! Далековато для мотопробега… – Я помолчала, потом спросила: – Кишан, как ты думаешь… он умер?

– Не знаю. Локеш живучий.

– Я надеюсь, что на этот раз не настолько!

Кишан задумчиво поглядел на меня.

– Я тоже на это надеюсь, Келлс.

Я взяла его за руку. Пусть мое сердце до сих пор стремилось к Рену, но я сделала свой выбор. Я выбрала Кишана. «Подушка есть подушка, будь она круглая или квадратная», – сказала себе я, с нежностью вспомнив Пхета.

– Кишан. Спасибо, что спас меня.

Его золотые глаза просияли.

– Я всегда к твоим услугам, красотка!

Когда он ушел, чтобы дать мне возможность вымыться, я попросила Шарф соткать занавеску для душа, после чего при помощи Жемчужного ожерелья соорудила себе хороший душ на плоской скале неподалеку от палатки. Попробовав рукой воду, я даже удивилась: она была мягкая и теплая, как тропический дождик. Я долго смывала с себя косметику и духи, представляя, будто вместе с ними соскребаю толстый слой фальшивой кожи, а вместе с ним и ту несчастную Келси, которая совсем недавно была невестой Локеша.

Освежившись, я вновь почувствовала себя самой собой, а значит, пора было возвращаться домой.

Когда Кишан предложил мне поехать с ним, я покосилась на Рена, но тот отвел глаза. Прикусив губу, я перекинула ногу через седло мотоцикла Кишана.

Стремясь как можно быстрее убраться подальше от Локеша, мы неслись на предельной скорости. Подозреваю, что братья останавливались только ради меня и чтобы заправиться.

На какой-то заправке, пока Рен и Кишан заливали топливо в баки, я отошла в сторонку и вытащила расческу и тюбик с солнцезащитным кремом. Когда я начала продираться гребенкой сквозь спутанные пряди, Рен вызвался намазать мне кремом руки, щеки и нос.

– Как ты? – негромко спросил он.

– Жива.

– В этом у меня нет никаких сомнений. – Закончив с одной моей рукой, он взялся за вторую. – Локеш заставлял тебя выйти за него?

– Вообще-то это была моя идея. Я хотела… как можно дольше протянуть время.

Рен замер, его пальцы на мгновение сжались на моей руке. Потом он заглянул мне в глаза и осторожно спросил:

– Он… сделал с тобой что-то плохое?

Я накрыла ладонью его руку.

– Нет. По крайней мере, не то, что ты думаешь.

Рен кивнул и взял мое лицо в ладони.

– Если тебе захочется поговорить, я всегда рядом.

– Я знаю. И еще… Рен, прости меня за тот поцелуй. Я не хотела сделать тебе больно.

– Я понял, зачем ты это сделала. Что касается боли, то мне было гораздо больнее знать, что ты томишься в плену, а я не могу тебя спасти.

– Спасибо, что спас меня.

– Где бы ты ни была, я всегда приду к тебе на помощь, йадала, – со вздохом ответил он. – Не нужно благодарить меня.

– И все-таки, спасибо.

Он поцеловал меня в лоб.

– Я уже говорил тебе, что ты ужасно упрямая?

– Кажется, это было очень давно, – со смехом ответила я, обрадованная нашей знакомой пикировкой и чувствуя, как теплые пузырьки побежали по всему телу. – Поехали домой! Мне не терпится поскорее увидеть мистера Кадама. Мне нужно так много ему рассказать!

Рен взял меня за руку, притянул к себе и вдруг посерьезнел.

– Келси… мы так и не нашли его. Когда нас атаковали пираты Локеша, мистер Кадам загородил собой Нилиму, в которую метнули гарпун. После этого они оба исчезли. Мы не смогли обнаружить их по маячкам. Они не подают сигналов. Твой сигнал мы увидели почти сразу, но Кадам и Нилима как в воду канули.

– Что? Этого не может быть! Едем скорее! Нужно разыскать их! – Меня вновь охватила тревога, на этот раз за мистера Кадама и Нилиму. До тех пор пока мы снова не окажемся все вместе, мне не будет покоя!

Рен подал мне руку.

– Поедешь со мной?

Вопрос повис в воздухе. Я покосилась на Кишана, который уже закончил подкачивать шины и весело махал мне рукой.

«Кишан мой парень. Я должна ехать с ним», – решила я.

– Прошу тебя, – тихо попросил Рен. – Мне нужно чувствовать, что ты рядом.

Я опустила глаза и взяла его за руку. Моя решимость поколебалась.

– Ладно. – Я села за спину Рена и обхватила его за пояс.

Рен подъехал к Кишану и сказал:

– На этом перегоне мы поедем вместе.

– Если ты не против, Кишан, – быстро добавила я.

Кишан добродушно пожал плечами и предупредил:

– Да ладно, только учти, что Рен ездит, как старикашка!

Рен хмыкнул и проворчал себе под нос что-то на хинди, но Кишан только расхохотался.

Вечером того же дня Кишан отправился осматривать место для лагеря и вернулся очень довольный. Я вместе с ним поднялась по скалистому склону к кольцу камней, окружавших утоптанную глиняную площадку.

– Видала? Наполни это дело газировкой, и у тебя будет собственное джакузи!

Я со смехом провела рукой по Ожерелью Дурги. Когда ванна наполнилась бурлящей минеральной водой, Кишан подогрел ее при помощи огненной силы. Вода подернулась паром.

– Наслаждайся, Келлс! Если надо будет снова подогреть водичку, только свистни!

Когда я как следует отмокла, настала очередь Рена и Кишана. Кишан быстро сорвал с себя рубашку.

– Кто первый прыгнет в воду, тот завтра целый день едет с Келлс!

Рен молнией сорвался с места, Кишан с улюлюканьем погнался за ним.

После очередного дня пути мы потихоньку начали возвращаться к своему нормальному образу жизни – в той мере, в какой нашу теперешнюю жизнь вообще можно было назвать нормальной. Братья окружили меня особой заботой и вообще обращались со мной, как с китайской фарфоровой чашкой.

Чуть позже, лунной ночью, Кишан с улыбкой наклонился, чтобы поцеловать меня. Поцелуй этот получился теплым, но коротким. Я заметила, как что-то мелькнуло в его глазах, когда он отстранился.

Я взяла его за руку.

– Что такое?

– Если я вдруг сделаю что-то такое, что причинит тебе боль или напомнит о Локеше, ты ведь мне скажешь, правда?

– Уже одно то, что тебя это тревожит, говорит о том, что между тобой и Локешем нет ничего общего! Не бойся дотрагиваться до меня. Я не сломаюсь, честное слово.

Кишан кивнул, поцеловал кончики моих пальцев и приподнял амулет, висевший у него на груди.

– Ты умница, что догадалась отослать это мне вместе с Фаниндрой, но теперь забирай обратно.

Он неуклюже повозился с цепочкой, застегивая амулет у меня на шее. Я погладила пальцами камень.

– Так вот, значит, как у тебя получались эти световые шары? Ты создавал их при помощи амулета?

– Да. Этот фрагмент амулета – настоящее оружие.

– А я-то все голову ломала, как ты это делал! У меня так никогда не получалось.

– Я думаю, у тебя тоже получится, если ты попробуешь. По-моему, этот амулет может создавать любые разновидности огня.

Обдумав его слова, я вспомнила, как Локеш при мне использовал свои фрагменты амулета. Я вскочила и схватила Кишана за руку.

– Куда мы идем? – спросил он.

– Я хочу что-нибудь взорвать!

– Узнаю мою девочку! – расхохотался Кишан. – Идем!

Когда мы отыскали подходящую скалу, я вложила в свой разряд такую энергию, что камень рассыпался в пыль. Я недоверчиво уставилась на собственную руку. До сих пор я даже не представляла, насколько сильно завишу от своей силы, и осознать, что ее источником все-таки был амулет, стало настоящим облегчением. Значит, я по-прежнему могла полностью контролировать свои силы, включая и выключая их по желанию.

Мы с Кишаном тренировались еще целых полчаса. Он научил меня выпускать световые шары, которые могут ослеплять врага, взрываясь прямо перед глазами. Он показал, как вызывать огонь щелчком пальцев, а после, отыскав на дороге какую-то падаль, продемонстрировал искусство прожигать тело насквозь при помощи светового луча. Честно признаться, меня не привлекала мысль применить это знание на практике, но я решила, что если Локеш все-таки выжил и снова попытается меня поймать или если в поисках четвертого пророчества мне придется столкнуться с еще каким-нибудь чудовищем, то я, пожалуй, попробую пустить в ход и этот прием.

Вернувшись к палатке, мы застали Рена в бешенстве. Он наорал на Кишана за то, что тот без предупреждения ушел неизвестно куда вместе со мной.

– Нельзя спускать с нее глаз ни на секунду! Вдруг Локеш еще жив? Я не хочу снова потерять ее!

Когда он в гневе отошел, Кишан вздохнул и взял меня за руку.

– Он прав. Во всем, где дело касается тебя, мы должны быть предельно бдительны.

Я придвинулась ближе, положила голову ему на плечо.

– Ничего страшного! Достаточно, чтобы кто-то один из вас был со мной рядом.

Он обнял меня за талию.

– Не понимаю, чего он бесится! Ведь он выиграл пари. Завтра весь день он будет ехать с тобой.

– Куда подевался парень, который считает, что для победы все средства хороши? – поддразнила я.

– Кажется, Рен пошел по моему пути, – сокрушенно покачал головой Кишан. – Он спихнул меня прямо на камень, так что я ударился лицом. Между прочим, нос сломал.

– Что? – ахнула я. Кишан захохотал. – Не вижу ничего смешного! – рявкнула я.

– А я вижу. Рен никогда в жизни не жульничал. Видимо, ему отчаянно хотелось выиграть.

– Х-мм.

Этой ночью мне приснился мистер Кадам. Он стоял перед киноэкраном, изучая сцены сражений, мелькавшие так быстро, что я не успевала ничего разглядеть толком. Я тронула мистера Кадама за плечо, и он с улыбкой обернулся ко мне. Мне показалось, что в его глазах появилось какое-то новое выражение. Он выглядел старше и печальнее, чем я помнила.

– Что случилось? – спросила я. – Что-то плохое?

Мистер Кадам ласково потрепал меня по руке.

– Ничего, мисс Келси. Я просто немножко устал.

– Где вы? Мы не можем вас найти.

– Я гораздо ближе, чем вы думаете. Постарайтесь расслабиться и усните.

– Но я и так сплю! Это же сон.

– Разумеется, – помолчав, ответил мистер Кадам. – Но вы все-таки закройте глаза и постарайтесь дышать мерно и глубоко. Очень скоро вам потребуются все ваши силы, а теперь – отдохните.

Голос мистера Кадама стал отдаляться, тьма мягко обступила меня. Я хотела кивнуть, но не смогла. А когда фигура мистера Кадама исчезла, я почувствовала легкое прикосновение – знак утешения и понимания.

Рен и Кишан пришли в восторг, когда наутро я рассказала им о своем сне. Они оба не сомневались, что у меня было видение и что амулет каким-то образом сумел установить связь с мистером Кадамом.

Когда мы наконец остановились на усыпанной гравием подъездной дорожке перед особняком, у меня на глаза навернулись слезы. Мы вошли в дом, я вдохнула его тепло и почувствовала дух семьи Раджарам.

Рука об руку с братьями я переступила порог и громко сказала:

– Вот мы и дома!

Глава 5

Мозаика событий

Пока Рен и Кишан осматривали дом в поисках следов мистера Кадама, Нилимы или врагов, я поспешила к моей умнице Фаниндре, которая сумела доплыть до берега Махабалипурама и разыскать моих тигров. При виде меня золотая змейка моргнула изумрудными глазками и потерлась головкой о мою ладонь.

– Я тоже скучала по тебе, – сказала я. – Какая ты умница, что добралась до мальчиков!

Я еще немного погладила Фаниндру по золотой головке, а потом она снова свернулась колечком и застыла.

Быстрый просмотр камер видеонаблюдения и компьютера мистера Кадама показал, что за время нашего отсутствия никто не приходил в дом и не пытался связаться с нами.

– Что будем делать дальше? – спросил Кишан. Он присел на подлокотник дивана и – к большому неудовольствию Рена – привлек меня к своей груди.

Словно в ответ на этот вопрос воздух в трех шагах от нас вдруг замерцал и пошел волнами. Искорки света дрожали, плясали и подпрыгивали, как капли дождя на ветровом стекле. Затем они начали сгущаться, стягиваться в центр и принимать форму. Свет разгорался все ярче и ярче, и вот перед нами уже появились две фигуры.

Я услышала знакомый родной голос:

– Здравствуйте, мисс Келси. Нам нужно очень многое обсудить.

– Мистер Кадам? Нилима? – Я обежала вокруг стола и обняла их обоих. – Как вы? Где вы были? Вы ранены?

Нилима улыбнулась, но я почувствовала, как она слегка пошатнулась в моих объятиях.

– Рен! Кишан! Кто-нибудь, проводите Нилиму в ее комнату. Она еще не оправилась после путешествия, и ей нужно поспать, – велел мистер Кадам.

Разумеется, Рен тут же бросился на помощь и повел Нилиму вверх по лестнице в ее комнату.

– Присядем, мисс Келси? – продолжал мистер Кадам. – Если вы согласитесь уделить мне немного времени, то я хотел бы поговорить с вами. – Он цокнул языком, отгоняя какую-то мысль, которой явно не хотел делиться, и я со страхом подумала, какие еще сюрпризы ждут нас.

Когда Рен вернулся, я взяла Кишана за руку, радуясь тому, что моя маленькая семья снова собралась вместе, и втайне надеясь, что четвертое пророчество Дурги окажется проще всего того, через что нам уже пришлось пройти.

– Мистер Кадам, пожалуйста, расскажите, что с вами случилось! – попросила я.

Он откинулся на спинку кресла, погладил свою бородку и немного помолчал, словно колеблясь.

– Видите ли, амулет защищал меня на борту судна. Когда я увидел гарпун, пущенный в Нилиму, то думал только о том, как защитить ее. Я бросился к Нилиме и обнял ее, а дальше… В следующее мгновение нас перенесло в другое место.

– Куда? – спросил Рен.

– Боюсь, я не смогу ответить на этот вопрос, поскольку мы были не на Земле.

– Как? – выпалила я, не веря своим ушам. – Вы хотите сказать, что это был один из миров Дурги – вроде города Семи пагод?

– Нет. Нас перенесло туда, где нет ни времени, ни пространства. Дорогая мисс Келси, простите, но я вряд ли смогу описать место, в котором мы находились. Достаточно сказать, что мы оба живы, целы и вернулись домой.

Я чувствовала, что мистер Кадам чего-то недоговаривает. Он явно рассказал нам не всю правду, но я не понимала, что он скрывает и почему.

– Следующие несколько недель я буду очень занят, – продолжал мистер Кадам. – Мы должны как можно быстрее отправиться на поиски четвертого дара Дурги. Но на этот раз выступить нужно точно в назначенное время. Если мы начнем действовать раньше или позже, то не попадем в окно возможностей, открывающееся в строго определенный срок, и тогда успех всего нашего дела окажется под угрозой. Но прежде всего я должен сказать самое главное. Вам придется полностью довериться мне. В ближайшее время я попрошу каждого из вас сделать очень трудные вещи, но вы должны повиноваться мне без вопросов и колебаний. Просто поверьте – я обладаю знанием, которым пока не могу с вами поделиться.

Мистер Кадам ласково посмотрел на меня.

– Поверьте, мисс Келси, ваше счастье и безопасность всегда были и останутся главной моей заботой. Но прошу вас не задавать мне вопросов. Я все равно не могу открыть вам больше того, что уже сказал.

– Может быть, вам нужна моя помощь в исследованиях? – вызвалась я.

– Не в этот раз, мисс Келси, но все равно спасибо.

Что-то было не так. Совсем не так. Раньше мистер Кадам никогда не закрывался от нас. Я видела, что его что-то гложет: он выглядел рассеянным и невеселым. Чтобы нарушить повисшее молчание, я выпалила:

– В таком случае давайте я расскажу о том, что узнала.

Мистер Кадам кивнул, приглашая меня поведать о моей жизни в плену у Локеша. Я пересказала всем его историю, подробно остановившись на том, как Локеш убил брата и отца, упомянула, что колдун до сих пор носит их кольца, и отдельно рассказала о силах, которые он применял при мне.

– Он может щелчком пальцев создавать воздушные туннели и пускать синие электрические разряды. Он умеет замораживать не только людей, но и любые предметы, поэтому я думаю, что Локеш повелевает водой и льдом. Не зря же он умеет гасить огонь!

– Вполне логичное предположение, – согласился мистер Кадам.

– Благодаря Кишану мы теперь знаем, что фрагмент амулета, который я ношу, связан с огнем, – продолжала я. – Кишан открыл столько возможностей амулета, сколько я и за год не нашла!

Тут мои мысли сами собой вернулись к золотому пламени, вспыхивавшему от прикосновений Рена, но что-то подсказывало мне, что эта необъяснимая сила исходила не от амулета и не от моей татуировки. Это чудо создавали только мы с Реном.

Шумно сглотнув, я повернулась к мистеру Кадаму. Тот понимающе кивнул, и на лице его появилось какое-то странное выражение, как будто он заранее знал, о чем я хочу рассказать.

Я откашлялась и тихо сказала:

– Локеш использовал свои силы, чтобы… трогать меня.

– Возможно, вам неприятно говорить об этом, – мгновенно перебил меня мистер Кадам.

– Нет, я думаю, вы должны об этом знать. Он… он создает невидимые пальцы, сотканные из воздуха. Ими он забирался мне под одежду, а перед самым нашим побегом я почувствовала, как он царапает мою кожу изнутри. Я думаю, он может пробраться внутрь человека и делать что захочет.

– Если этот дьявол не умер, я разыщу его и задушу голыми руками, – прорычал Кишан.

Мистер Кадам выпрямился, пораженный.

– А вы полагаете, что он мертв?

– Мы надеемся, – ответил Кишан. – Перед уходом мы его повесили, проткнули дротиками и подожгли.

– Любопытно, – без особого энтузиазма хмыкнул мистер Кадам.

Рен подался вперед и уронил голову на руки.

– Это я виноват, Келси. Я должен был все время держать тебя при себе. – Он повернулся ко мне, взял за руки. – Прости меня. Это я велел тебе уйти. Если бы ты была рядом со мной, Локеш никогда бы не дотронулся до тебя!

– Мне нечего тебе прощать, Рен! Пожалуйста, не вини себя. Я цела и в безопасности только благодаря тому, что ты меня спас.

Он поднял голову, кивнул, но ничего не сказал, и я продолжила свой рассказ.

– Амулет сохраняет Локешу молодость. На вид ему лет пятьдесят, но на самом деле он гораздо старше всех вас. Он сказал, что родился примерно в 250 году нашей эры. Но объединенная сила частиц амулета позволяет ему менять свою внешность так, как он пожелает.

Мистер Кадам смотрел в сторону, не говоря ни слова. Я видела, что его мысли витают где-то далеко от нас.

– А еще Локеш рассказал мне о той ночи, когда вы стали тиграми, – добавила я. – Вы говорили, что тогда вас защитил амулет. Но у меня есть собственная теория. – Я посмотрела на Рена и попросила: – Расскажи мне во всех подробностях, как Локеш проклял тебя и превратил в тигра.

– Он снял со своей шеи деревянный медальон, рассек мне кожу, смочил медальон в моей крови и произнес заклинание. На Кишана оно тоже подействовало. Дальше я помню только вспышку белого света, страшную боль и ощущение, будто мое тело принимает новую форму.

– Не забудь про жар, – напомнил Кишан. – Мой амулет так раскалился, что прожег мне кожу.

– Правда? А с моим амулетом ничего подобного не было, – возразил Рен.

– Х-мм. – Я побарабанила пальцами по коленке. – Локеш сказал, что амулеты защитили вас, превратив в тигров. У него-то были совсем другие планы. Он собирался сделать из вас зомби или что-то вроде того.

– Но зачем тогда он выбрал такой сложный и кровавый, а главное, медленный ритуал? – удивился Рен. – Почему бы просто не заморозить нас? Чего он хотел добиться своими фокусами?

– Во-первых, Локешу вообще нравится мучить людей, а помучить вас было особенно приятно. Амулеты и так были у него в руках. Он сам признался, что хотел растянуть удовольствие. Как следует насладиться своим торжеством. Возможно, в то время он еще не в полной мере овладел искусством частичной заморозки. Не забывайте, что ему нужен был не безмозглый чурбан, а зять, который будет пользоваться поддержкой своего народа и при этом делать все, что ему прикажут.

– Хорошо, значит, это не Локеш превратил нас в тигров. Как по-твоему, что же тогда произошло, Келси? – спросил Кишан.

– Я думаю, амулет защитил вас – так же, как и мистера Кадама, – ответила я.

– Но почему же тогда амулеты не защитили брата и отца Локеша? – возразил Рен.

– Хм… Возможно, вы скажете, что это бред… Одним словом, Локеш уверен, что ему предназначенособрать амулет. Но что если амулет Дамона действительно должен быть собран, только сделать это суждено не Локешу, а вам?

Кишан расхохотался.

– Ты права! Это бред.

– А ты все-таки подумай, – не сдалась я. – Он называется амулетом Дамона, и он превратил вас не в кого-нибудь, а в тигров. Дамон – тигр Дурги, которая дает нам задания. Океан-Учитель сказал, что эта история неспроста приключилась именно с вами, а не с какими-то другими людьми. Что если вам суждено спасти амулет?

Рен потер ладони и задумчиво сказал:

– Возможно, Келси права. Если Локеш не проклинал нас, значит, это мог сделать амулет.

Я горячо закивала.

– Нужно вернуться к Локешу и забрать у него амулет!

– Нет! – Мистер Кадам выкрикнул это так резко, что мы все вздрогнули. Заметив наше недоумение, он откинулся на спинку кресла, но его пальцы с силой впились в подлокотники. – Возвращаться к колдуну нельзя. У нас нет на это времени. Только после того, как четвертый дар будет у нас в руках, мы начнем охоту на Локеша.

– Но разве не лучше сделать это прямо сейчас, пока мальчики сохраняют способность исцеляться от любых ран? – спросила я.

Мистер Кадам покачал головой.

– Это как раз тот случай, когда я прошу вас довериться мне.

Я мрачно кивнула и украдкой переглянулась с Реном и Кишаном. Мистер Кадам выглядел очень странно. Он смотрел на нас троих со смесью грусти и нежности, и еще я заметила, что, вопреки своему обыкновению, на этот раз он ничего не записывал. Это было совершенно на него не похоже.

– Вы хорошо себя чувствуете, мистер Кадам? – спросила я.

Он моргнул, слеза скатилась по его щеке. Мистер Кадам судорожно вздохнул, откашлялся.

– Да-да, конечно. Я лишь очень сожалею о том, что вы пережили пленение, мисс Келси. На всем свете не найти более жестокого и коварного человека, чем ваш похититель. Вы умница, что сумели так ловко манипулировать им, я восхищен вашей смекалкой, тем более в столь тяжелой ситуации. Вы очень храбрая девочка, мисс Келси. Я так горжусь вами… Всеми вами.

Еще одна слеза сбежала по его щеке, он быстро смахнул ее.

– Пожалуй, мне нужно немного отдохнуть. Если вы не возражаете… – Мистер Кадам с достоинством поднялся, вышел из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь.

Мы еще никогда не видели нашего мистера Кадама таким старым, усталым и… погасшим. Какое-то время мы втроем шепотом обсуждали, что это может значить, но в конце концов решили дать им с Нилимой как следует выспаться. Время от времени я заглядывала к ним, и, хотя оба крепко спали, меня не покидало зловещее ощущение, что на этот раз наша мирная передышка будет очень краткой.

Спустя восемнадцать часов Нилима наконец проснулась. Выглядела она такой же веселой и беззаботной, как обычно.

– Привет-привет, мисс Келси, – воскликнула она, улыбаясь мне поверх чашки с йогуртом. – Как я рада тебя видеть!

– Нилима, – подступила я к ней. – Рассказывай, что с вами произошло?

– Да я и сама не знаю, – ответила она. – Только что мы были на палубе, а потом вдруг очутились тут. Какая-то магия, наверное, или сама Дурга помогла нам.

Я улыбнулась и кивнула, гадая про себя, как могло получиться, что у них с мистером Кадамом остались столь разные воспоминания об одном и том же происшествии.

Пока мистер Кадам отсыпался, Нилима, не теряя времени, с упоением погрузилась в привычные семейные дела. Несколько часов она провела на телефоне и за компьютером, а Рен и Кишан сидели рядом, наблюдая и запоминая, что и как она делает.

В отличие от Нилимы, мистер Кадам и после пробуждения остался таким же замкнутым, мрачным и загадочным, как накануне. Он, конечно, уверял, что все в порядке, но я начала уже не на шутку беспокоиться.

– Мистер Кадам, почему вы так закрылись от нас? Что вас тревожит? Я скучаю по старому мистеру Кадаму! – приставала я.

– Ничего, моя дорогая мисс Келси. Меня ничто не тревожит.

Я посмотрела на него, но мистер Кадам отвел глаза.

– Но я вижу, что это не так! Вы мне не доверяете?

Он тяжело вздохнул.

– Конечно же, я вам доверяю. Я… не вполне доверяю себе. В этом мире есть вещи, с которыми уважающий себя человек должен разобраться сам. – Он наклонил голову и пытливо посмотрел на меня. – Вы позволите мне задать вам личный вопрос, мисс Келси? – Я с готовностью кивнула, и мистер Кадам продолжил: – Представьте, что у вас есть ребенок, который только учится ходить. Скажите, когда малыш упадет, вы будете брать его на ручки и носить или же подбодрите, чтобы он продолжал учиться?

– Конечно, подбодрю!

– А если вы увидите на его пути острые углы или разбитые стекла, вы уберете их с дороги?

– Обязательно!

– А если ваш малыш окажется в доме, охваченном огнем? Как вы поступите тогда?

Я не задумалась ни секунды.

– Вбегу в дом и спасу его!

– Да, вы поступите именно так. Несмотря на смертельную опасность, вы сделаете все, чтобы спасти тех, кого любите. – Он улыбнулся. – Это именно то, что я хотел услышать. Вы очень утешили меня, мисс Келси.

– Да ведь я ничего не сделала!

– Вы сделали гораздо больше, чем думаете. У вас чистое и любящее сердце. Это бесценный дар, которым вы великодушно поделились со всеми нами.

– Но ведь вы – моя семья!

– Да. Мы семья. Прошу вас, не тревожьтесь обо мне.

Повисла грустная пауза, потом я вздохнула и тихо пообещала:

– Хорошо.

Поддавшись порыву, я бросилась к мистеру Кадаму и крепко обхватила его руками. Он нежно обнял меня, прижался щекой к моему лбу. Потом потрепал по спине, и я почувствовала, как еще одна слеза упала мне на нос.

Было очевидно, что наша жизнь так и не вернулась в обычное русло, но Кишан изо всех сил старался заново разжечь пламя наших с ним отношений и предложил мне свидание. Сначала он хотел устроить романтический ужин возле бассейна, но потом мы решили просто посмотреть фильм в домашнем кинотеатре.

– У нас свидание, – сообщил Кишан Рену, ткнув его локтем в бок. – Назову вещи своими именами: ты не приглашен. Трое – это уже толпа.

– Не вздумай огорчить ее, – пригрозил Рен и, яростно отпихнув Кишана, бегом взбежал по лестнице.

Через несколько минут мы услышали, как что-то большое и тяжелое разбилось о стену в комнате Рена.

Я вздохнула и обняла Кишана за пояс.

– Ты поступил грубо, объявив ему об этом в таком тоне, – мягко упрекнула я.

Кишан поцеловал меня в лоб.

– Он должен понять, что я тебя не уступлю.

– Он понимает, но это непросто. Представь, как бы ты себя чувствовал на его месте.

– Мне и представлять не надо, я прекрасно знаю, что он чувствует. Он хочет вернуть тебя, а я не собираюсь идти навстречу его желаниям.

– Кишан…

Он взял меня за подбородок, повернул мое лицо к себе.

– Ты ведь моя девочка, правда?

– Да, но…

Он вопросительно заглянул мне в лицо своими золотыми глазами и тихо спросил:

– Ты хочешь вернуться к нему?

Я оцепенела, не зная, что ответить. Опомнившись, я медленно покачала головой.

– Я выбрала тебя, и это решено.

Кишан улыбнулся, опустил голову и сказал:

– Я не мастер произносить речи и знаю, что за последние недели тебе пришлось очень нелегко. Раньше я уже говорил тебе, что мы не будем торопить события, и хочу сказать это снова. У нас не было времени серьезно поговорить с тех пор, как… как к Рену вернулась память. Если ты не уверена насчет меня или колеблешься, то скажи прямо. Не бойся огорчить меня. Я не говорю, что меня это не расстроит, – еще как расстроит! Но если ты передумала, решила начать все сначала или сдать назад, я пойму.

Я снова восхитилась добротой и терпением этого прекрасного человека. Я его не заслуживала. Прижавшись щекой к груди Кишана, я твердо заявила:

– Думаю, мне хочется пойти дальше.

Кишан счастливо улыбнулся.

– Насколько дальше?

Я расхохоталась.

– Почему бы не начать с поцелуя?

– Думаю, это я могу устроить.

Его поцелуй был нежным и бережным. Я вздохнула и обвила руками шею Кишана. В его объятиях я чувствовала себя любимой, защищенной и спокойной. Целовать и любить Кишана было все равно, что влезть в удобные кроссовки. Никакого золотого пламени. Никакого необузданного взрыва страсти. Никаких могучих пут, связывающих нас воедино. Короче, ничего сверхъестественного… Но это тоже была любовь.

Пожалуй, на таком крепком фундаменте вполне можно выстроить счастливую жизнь. Кишан будет обожать меня, и рано или поздно между нами тоже возникнет особая связь. Со временем мое упрямое сердце смягчится и позволит Кишану завладеть им целиком. Я не знала, когда это случится, но надеялась, что нам обоим не придется слишком долго ждать.

Наверху снова что-то разбилось, и мы с Кишаном разняли объятия.

– Поговори с ним, Келлс, – тактично предложил Кишан.

Кивнув, я отправилась в комнату Рена. Пришло время поговорить начистоту. Столько всего произошло после того, как к нему вернулась память! Во что бы то ни стало мне нужно было добиться, чтобы Рен смирился с тем, что я выбрала Кишана.

Он сидел за столом, глядя в окно на бассейн. По всему полу валялись бумаги и записи. Сорванная со стены книжная полка лежала сверху, как будто рухнула под собственной тяжестью. Я стала собирать бумаги и увидела, что это стихи.

– Чего тебе надо, Келси? – тихо спросил Рен, не оборачиваясь.

– Я пришла посмотреть, что тут был за грохот. Ты что, охотился на лося?

– Тебя не касается то, чем я занимаюсь в своей комнате.

Я вздохнула.

– Касается, когда ты занимаешься этим с таким грохотом.

– Отлично. В следующий раз, когда моя жизнь будет разрушена, я постараюсь выражать свое отчаяние потише и подальше, чтобы не потревожить твои нежные чувства.

– У тебя всегда был дар преувеличивать.

Рен обернулся и недоверчиво уставился на меня.

– Единственное преувеличение я сделал, допустив наличие у тебя нежных чувств. Очевидно, это не твой случай. Чувствительная женщина всегда признает, что ошиблась. Чувствительная женщина слушается своего сердца. Чувствительная женщина не отталкивает мужчину, которого любит. Неужели ты не понимаешь, что я едва не потерял тебя навсегда? Неужели ты не способна почувствовать, что я пережил? Одна мысль о том, что Локеш может с тобой сделать, была выше моих сил… Ты знаешь, что я чувствовал тебя? Твой страх, твой ужас – я испытывал все это вместе с тобой. Я неделю не спал и каждую минуту этого окаянного бодрствования терзался мыслями о том, что ты сейчас страдаешь, что тебе плохо. Единственное, что позволило мне сохранить рассудок, – это надежда вернуть тебя, обнять, прижать к себе и знать, что ты в безопасности.

– Рен…

Но он не дал мне ничего сказать.

– И вот ты возвращаешься домой – и что ты делаешь? Снова бежишь к Кишану. А мне позволено дарить тебе утешение, но только не любовь. Келси, неужели ты до сих пор отрицаешь, что любишь меня?

– Когда ты злишься, то вечно норовишь удариться в лирику. – Я подобрала с пола книгу, провела рукой по кожаному корешку. – Да, я молилась, чтобы ты пришел. Я знала, что вы с Кишаном перевернете небо и землю, чтобы найти меня. И я не отрицаю, что люблю тебя. Кстати, я уже говорила тебе об этом.

– Тогда объясни мне еще раз. Как ты можешь любить меня и выбрать Кишана?

– Если ты думаешь, что я не люблю Кишана, то ошибаешься. – Я уселась на кровать Рена и со вздохом переложила книгу на столик. – Ты веришь, что он хороший человек? Что он любит меня, что он будет меня беречь, защищать и ценить?

– Да, верю.

– Значит, ты должен признать, что в моем выборе нет ничего плохого, за исключением того, что я выбрала не тебя.

– И того, что ты его не любишь, – сухо добавил Рен.

– Кишан хороший, добрый, храбрый и замечательный – как и его брат. Разве этого недостаточно для счастья?

– Нет.

– В таком случае мне больше нечего сказать!

Я аккуратно собрала листки со стихами и положила их стопочкой на столик.

Когда я выходила из комнаты, мне казалось, что взгляд Рена вот-вот прожжет мне дырку между лопаток.

Пока мы с Кишаном смотрели фильм про Джеймса Бонда, я все время думала о Рене. С этим человеком я привыкла делиться всем, что у меня на душе. Он слишком давно был моим другом и достаточно хорошо знал меня, чтобы видеть, когда я темню. Он знал, что с моим выбором все не так просто, и, как собака, дорвавшаяся до вкусной косточки, был полон решимости доискаться правды. Я вздохнула, прижалась к Кишану и положила голову ему на грудь.

Глава 6

Храм Вайшно-деви

На следующий день мы отправились в долгий путь к очередному храму Дурги. На этот раз мистер Кадам выбрал храм, расположенный в городке Катра, в индийском штате Джамму и Кашмир. Наш путь лежал в Гималаи и дальше на север, до самой границы Индии. Нам предстояло проехать больше четырехсот миль, почти до Пакистана.

Мистер Кадам ехал быстрее, чем разрешено в США, но мы все равно целый день провели в машине. По дороге мы останавливались только для того, чтобы заправиться. Чтобы скрасить поездку, я стала рассказывать, что в «Звездном пути» слово «катра» означало жизненную силу жителей планеты Вулкан, и вулканец, умирающий вдали от родины, мог передать свою «катру» близкому человеку, чтобы тот вернул ее на родину, как и поступил Спок, поместивший свою жизненную силу в тело доктора Маккоя. Рен, смотревший «Звездный путь», слушал внимательно, но Кишан быстро утратил интерес к моим разглагольствованиям. Когда я перешла к описанию путешествий во времени, мистер Кадам весь обратился в слух и забросал меня вопросами о том, что происходило с героями в будущем в случае разрыва пространственно-временного континуума.

Наконец показались заснеженные вершины гор возле Катры. Я уже знала, что в Гималаях холодно даже летом, – и сейчас, зимой, воздух просто обжигал стужей. Хуже всего было то, что до пещерного храма предстояло пройти тринадцать километров пешком.

– Ничего не поделаешь, мисс Келси, – сказал мистер Кадам. – Обещаю, что по дороге мы будем делать частые остановки.

Я поежилась.

– Отлично. Храм на заснеженной горной вершине – это так красиво! Но все-таки я ужасно рада, что это наше последнее приключение.

На закате мы попросили Шарф сделать нам прочную палатку с грудами одеял внутри. Мистер Кадам с помощью Золотого плода приготовил нам жаркое, а я использовала силу амулета, чтобы как следует согреть палатку изнутри. Жар волнами шел от моих рук, как от батареи.

Следующее утро выдалось холодным и ясным. Позавтракав горячей кашей, мы надели по несколько пар теплых шерстяных носок, горные ботинки с шипами, несколько слоев свитеров и кофт и несколько слоев пуховиков. Рен создавал для меня все новую и новую одежду. Мой шарф показался ему недостаточно теплым, поэтому он создал для меня новый, подлиннее и потолще, и трижды обернул его вокруг моей шеи. Затем он надел на меня лыжную шапку, которая закрыла мне всю голову, кроме лица, а сверху нахлобучил еще одну шапку, с ушами. Когда он начал критиковать мои перчатки, я не выдержала и прогнала его прочь, посоветовав помучить кого-нибудь другого.

– Ты же не в Антарктиде, Келлс, – хмыкнул Кишан, когда мы пустились в путь к храму.

– Отцепись! Я не виновата, что Рен чересчур заботливый! Это была не моя идея.

– Да ладно, – ухмыльнулся Кишан. – Давай я хотя бы возьму твой рюкзак. По-моему, в этой одежде ты и так несешь вдвое больше своего веса!

Я молча сунула ему свой рюкзак и, клокоча от досады, зашагала в гору.

– Идем! И хватит об этом!

Кишан оглушительно расхохотался, и мы вчетвером отправились в путь к храму Дурги.

Мистер Кадам быстро догнал меня, за ним пристроился Кишан, а Рен, задержавшийся, чтобы убрать наш лагерь, пошел сзади.

По дороге мистер Кадам, как всегда, развлекал меня рассказами о местности.

– Хотите послушать историю об этом храме?

– Да, – ответила я. На следующем шагу я поскользнулась на ледяной тропинке, но Кишан мгновенно подхватил меня под локоть и не дал упасть.

Мистер Кадам вдохнул колючий горный воздух и с шумом выпустил его через ноздри.

– Около семисот лет тому назад в этих горах демон по имени Бхайрон Нат преследовал Дургу, или Мату Вайшно-деви. Богиня укрылась в пещере, а когда Бхайрон нашел ее там, Дурга отрубила ему голову своим трезубцем. Считается, что огромный камень, лежащий возле входа в пещеру, – это окаменевшая голова демона.

– Мистер Кадам, у меня есть вопрос. Почему у индийских богов и богинь столько имен и обличий? Почему Дурга не может быть просто Дургой?

– Каждое обличье, называемое аватарой, – это одно из воплощений божества. Скажем, в одной жизни богиню могут звать Дургой, а в другой она предстанет как Парвати. Идея перевоплощения, или реинкарнации, известна во многих религиях и в каждой имеет свои особенности. Некоторые полагают, что реинкарнация связана с необходимостью в обучении, и череда воплощений прекращается только тогда, когда человек постигает все, что ему нужно постичь в человеческой жизни, чтобы подняться на следующий уровень бытия.

В буддизме реинкарнация понимается не столько как возвращение духа в новое тело, сколько как процесс, в котором старый дух вызывает к жизни новый, подобно тому как от угасающего пламени зажигается новая свеча. Все свечи разные, но пламя одно, и оно порождено теми, кто жил прежде.

– Но разве богам и богиням нужно пламя? Они же и так самые просветленные!

– О нет, у нас в Индии боги далеко не совершенны.

– Все это так сложно!

– Да. – Мистер Кадам улыбнулся. – Многие верят, что именно из того храма, в который мы с вами направляемся, Дурга призывает своих почитателей. Поэтому люди бросают все дела, чтобы совершить сюда паломничество.

– Вот это интересно! Мистер Кадам, а вы слышите зов богини? – шутливо поинтересовалась я.

Мистер Кадам посмотрел на крутую горную тропу, лежавшую перед нами.

– Да. В некотором роде, – тихо ответил он.

Несколько часов мы шли по утоптанной тропке, почти вертикально поднимавшейся в горы.

По мере того как мы приближались к храму, настроение мистера Кадама стало чуть-чуть улучшаться. В это утро он был более рассеян, чем обычно, зато чаще улыбался и охотно разговаривал со мной о самых разных вещах. За эти часы я поняла, как сильно соскучилась по нему.

На последнем отрезке пути нам пришлось преодолеть несколько пролетов вырубленных во льду ступеней, ведущих прямо в пещеру. Несмотря на то что все мы были в специальных ботинках для лазанья по льду, мне очень пригодилась поддержка Рена и Кишана.

Перед входом в пещеру мы ненадолго остановились, чтобы перевести дух, а затем прошли по стометровому проходу к каменному храму, возвышавшемуся за пещерой. Снаружи храм выглядел довольно заурядно: серый сверху и коричневатый вокруг дверного проема. Коническими очертаниями это святилище напоминало Береговой храм. Древние камни были сплошь испещрены резьбой и выемками, совсем как стенка для скалолазания в спортзале. Мы переступили порог и отправились на поиски статуи Дурги.

Насколько храм был тусклым снаружи, насколько он поражал великолепием красок внутри. В нише на постаменте стояла та, которую мы искали. На этот раз богиня была не вырезана из камня и не отлита из бронзы, а вылеплена из воска.

Ее лицо и руки были покрыты нежнейшей белой краской, тело скрывалось под богато расшитыми тканями и гирляндами шелковых роз, жасмина и гардений. Волосы Дурги, увенчанные замысловатым головным убором и усыпанные драгоценностями, казались живыми. Рубиновая точка биндисверкала меж высоко изогнутых бровей богини, а на серьгах и золотом кольце в носу переливались полудрагоценные камни. Ниша за спиной богини была выкрашена алой краской, в цвет губ Дурги.

– Какая красавица! – прошептала я.

Кишан задержался взглядом на статуе, потом согласился:

– Хороша!

– Ну вот, – тихо сказала я. – Мистер Кадам, вы уверены, что мы пришли в нужное место?

Он как-то странно улыбнулся.

– Доверьтесь мне. Мы там, где и должны быть.

Я взяла у Кишана свой рюкзак, и мы вместе разложили у ног Дурги наши подношения. На этот раз мистер Кадам велел нам принести коробок длинных спичек, несколько толстых свечей, горстку лучинок, немного угля, две хлопушки, зажигалку и связку острых перчиков-чили. Когда настало время позвонить в колокольчик, оказалось, что я не могу добраться до своего браслета на щиколотке, погребенного под бесчисленными слоями теплой одежды.

У Кишана мои затруднения вызвали приступ веселого смеха, а Рен тихо заворчал, присел на корточки и провел пальцем по брелокам на моей щиколотке. Когда он выпрямился, мы взялись за руки.

Рен первым начал нашу молитву Дурге.

– Сегодня мы просим тебя о помощи в нашем последнем испытании. Мы пришли, чтобы выполнить твое четвертое и последнее задание, и просим твоего благословения, чтобы путь наш был гладким, а поступь – твердой и уверенной.

– Прошу тебя, дай нам мудрость и силы благополучно завершить последний этап наших странствий, – добавила я.

Когда настала очередь Кишана, он сказал:

– А главное, будь милосердна и дай нам всем возможность начать новую жизнь после того, как мы принесем последний дар к твоим стопам.

Подождав несколько секунд, Кишан пихнул мистера Кадама, который рассеянно смотрел себе под ноги.

– Ах да! Простите… Я прошу тебя, богиня, позаботиться о моих близких, и пусть свершится то, чему суждено свершиться.

Я обернулась и вопросительно посмотрела на мистера Кадама, но он лишь слегка пожал плечами, а Рен и Кишан уже превратились в тигров.

То, что случилось сразу после этого, напугало меня до полусмерти. Свечи и спички вспыхнули пламенем, хлопушки взорвались, огонь быстро охватил пьедестал и начал жадно лизать стены за спиной статуи Дурги. Оттуда пламя перекинулось на стены, и вскоре мы очутились в кольце пожара.

Все, что могло гореть, мгновенно сгорело, и только каменные стены храма продолжали сопротивляться. Языки пламени заплясали по полу, выжигая мох и пыль между плитами. В мгновение ока нас окружила стеной огня. Рен и Кишан превратились в людей и загородили меня с двух сторон, но огненное кольцо быстро сжималось.

Я закричала, увидев, как загорелся подол рубашки Рена, но Кишан быстро сбил пламя. Храм заволокло дымом, я уткнулась лицом в грудь Рена, давясь от кашля. Холодный ветер задувал в храм снаружи, но внутри все равно было жарко, так жарко, что восковая статуя богини начала плавиться у нас на глазах. Ее усыпанный драгоценностями головной убор превратился в озеро разноцветных слез, медленно стекавших по прекрасному лицу Дурги.

Потом на раскаленной от жара стене ниши зажегся алый отпечаток ладони. Рен хотел первым дотронуться до него, но обжегся. Я попросила Ожерелье остудить стену, и по моему слову с потолка хлынул поток холодной воды. Сначала вода шипела и плевалась паром, но через несколько минут она уже тихо сбегала по стене, собираясь в лужу на полу.

Я шагнула вперед, приложила ладонь к отпечатку и собрала свою энергию. Кусачий жар разлился по руке, а на тыльной стороне моей кисти проступила татуировка.

В тот же миг оплывшая статуя Дурги начала светиться. Ее волосы вспыхнули пламенем и поднялись над головой, как огненная грива. Воск ручьями побежал вниз, растекся лужей под босыми ногами богини, и вот перед нами возникла прекрасная женщина, излучавшая тепло десяти солнц. Кожа у нее была цвета меда и карамели, одежды переливались всеми оттенками апельсинового заката. Если у восковой статуи было целых восемь рук, то у ожившей Дурги – всего две, и лишь одна из них была украшена простым золотым браслетом. Не открывая глаз, богиня глубоко вздохнула и провела руками по своим длинным шелковистым волосам. Пламя исчезло. Ослепительная красота богини не нуждалась в украшениях, поэтому из всех драгоценностей на ней остались только золотой браслет выше локтя да золотой пояс на талии.

Дурга улыбнулась нам всем, а когда она заговорила, в ее голосе мне почудился нежный перезвон колокольчиков.

– Я рада снова видеть вас всех. – Дурга указала рукой на пол и рассмеялась. – Как видите, ваши подношения приняты. – Она очертила рукой широкую дугу, и в тот же миг последние очаги пожара исчезли вместе с копотью на стенах.

Тут что-то стиснуло мою руку, и я поняла, что Фаниндре не терпится приветствовать свою госпожу. Подойдя к пьедесталу, я сняла с руки золотой браслет и подала его Дурге. Змейка мгновенно ожила, подняла головку и несколько раз обвилась вокруг Дурги.

Богиня гладила ее до тех пор, пока Кишан не кашлянул. Не глядя на него, Дурга вздохнула и мягко пожурила:

– Тебе следует научиться быть терпеливым с женщинами и богинями, мой эбеновый.

Кишан мгновенно присмирел.

– Прости меня, богиня, – извинился он с галантным поклоном.

Тень улыбки появилась на лице Дурги.

– Учись наслаждаться тем, что здесь и сейчас. Дорожи своими переживаниями, ибо счастливые мгновения мимолетны, а если ты будешь все время гнаться за будущим или держаться за прошлое, то не сможешь ценить и любить настоящее.

– Я буду лелеять каждое слово, вышедшее из твоих уст, моя богиня. – Кишан поднял голову, а Дурга наклонилась и дотронулась до его щеки.

– Ах, если бы ты всегда был столь… преданным, – проворковала она.

Рен взял меня за руку, чтобы поддержать, пока мой парень влюбленно таращился на прекрасную богиню.

Когда Дурга наконец соблаговолила заметить меня, ее взгляд из томного стал добрым и внимательным.

– Келси, дочь моя. У тебя все хорошо?

– Хм, более-менее. Гигантская акула откусила кусок от моей ноги, а так все нормально.

– Гигантская… акула? – Дурга смешалась и быстро переглянулась с мистером Кадамом.

Определенно, происходило что-то странное!

– Да. Акула. Но мы раздобыли твое Жемчужное ожерелье. Видишь?

Я показала ей ожерелье, а Дурга с улыбкой осмотрела его.

– Да, я довольна. Этот дар очень пригодится вам в следующем испытании. – Дурга вскинула на меня глаза, с материнской заботой взяла мои руки в свои. – Впереди тебя ждут самые тяжелые дни, моя бесценная дочь.

– Ты должен ей помочь, – сказала она, обращаясь к Рену. – Быть ей опорой. Приближается час очищения, час огненного испытания души и сердца. Пройдя чистилище, вы трое станете сильнее, но до этого вам не раз захочется взмолиться об избавлении. Помните, тигры, что вы, как никогда, будете нужны Келси. Думайте не о себе и не о своих мечтах, а о том, что нужно сделать для ее спасения и для нашего общего спасения. Ибо теперь мы всезависим от вас.

– Когда мы найдем последний дар, тигры навсегда превратятся в людей? – спросила я.

Дурга задумчиво посмотрела на меня.

– Обличье тигра было дано им с определенной целью, и очень скоро эта цель будет вам открыта. Когда четвертое испытание завершится, принцы получат возможность распрощаться с тиграми. А теперь подойдите ко мне и возьмите свое последнее оружие.

Богиня выхватила из-за пояса золотой меч и одним быстрым движением разломила его на два. Быстрым взмахом она перебросила мечи в каждую руку и бешено закрутила в воздухе, а в следующую секунду оба острия уперлись Рену и Кишану в горло. Глаза богини вспыхнули от удовольствия.

Рен напрягся, но богиня немедленно отдала ему меч, который он с благодарностью принял. Однако убирать клинок от горла Кишана Дурга даже не подумала. Взгляд Кишана посуровел, и в какой-то момент я испугалась, что он сейчас бросит вызов богине.

Дурга лукаво улыбнулась и снова закрутила меч в воздухе, но Кишан предугадал ее следующий выпад и уклонился. Некоторое время они развлекались этим смертельным танцем, и я видела, что богиня осталась довольна ловкостью и отвагой Кишана. Но вот она загнала его в угол, и Кишан застыл – на этот раз клинок был приставлен к его сердцу.

Я шумно втянула в себя воздух, а Дурга насмешливо проговорила:

– Ах, не тревожься, моя милая Келси, сердце черного тигра не так-то легко пронзить.

Кишан, приняв боевую стойку, мрачно смотрел на богиню. Ее оранжевое одеяние распахнулось от середины бедра, и я невольно залюбовалась божественной стройной ножкой, выглядывавшей из разреза.

«Возможно, мистер Кадам прав и Дурга не идеальна, зато ноги у нее – само совершенство! Даже если бы я продолжала регулярно заниматься ушу в Орегоне, у меня никогда не было бы таких ножек».

Судя по всему, этот факт не укрылся и от внимания разъяренного Кишана. Его взгляд медленно скользнул от голой ноги богини к ее лицу, но когда Дурга насмешливо приподняла бровь, он снова насупился.

Я дотронулась до его руки.

– Кишан, Дурга всего лишь показывает, как пользоваться мечом. Расслабься.

Он послушался, но богиня улыбнулась так многозначительно, словно прочитала его мысли. Кишан отвел меч от своей груди и схватил оружие за рукоять. Дурга выпрямилась и вынула из-за пояса две броши. Спустившись на одну ступень пьедестала, она приколола одну брошь на грудь Рену, вторую – Кишану. Тот нехотя кивнул, не трогаясь с места, и стал внимательно следить за каждым движением Дурги, показывавшей, как пользоваться этим с виду невинным оружием.

Она накрыла брошь Кишана ладонью и проворковала:

– Латы и щит.

В ту же секунду брошь стала расти, золотой металл пополз во все стороны, закрывая тело Кишана. Еще мгновение – и вот уже он был полностью облачен в золотые доспехи, а в руках держал щит и меч.

Дурга снова нажала на брошь и прошептала:

– Брууча, брошь!

Золотые доспехи съежились и вновь превратились в маленькое украшение.

– Пожалуй, пока тебе лучше оставаться в этой… – низким томным голосом прошептала богиня, пробегая пальчиками по широкому плечу Кишана, – … современной одежде. Ибо к красивым мужчинам в боевых доспехах я питаю слабость.

На лице Кишана отразилось искреннее изумление.

Что происходит? Дурга никогда раньше не флиртовала с Кишаном столь… откровенно. Впечатление было такое, будто мы все смотрим плохой сериал.

– Эти броши были сделаны специально для вас двоих, – продолжала Дурга. Теперь она смотрела прямо в глаза Кишану, воздух между ними загустел от жара. – Тебе понравился мой подарок, эбеновый? – тихо спросила богиня.

Кишан шумно вздохнул, шагнул вперед и взял ее руку в свои ладони.

– Я думаю, что ты… то есть, я думаю, что это… невероятно! Благодарю тебя, моя богиня, – прошептал он и поцеловал ее пальцы.

– Хм-ммм, – довольно промурлыкала Дурга. – Не за что.

Рен негромко зарычал, и мистер Кадам наконец разрядил повисшее в воздухе напряжение.

– Полагаю, нам пора в путь. Если, конечно, вы не хотите сказать нам что-то еще…

Дурга тут же отстранилась от Кишана, который пожирал ее глазами, словно хотел съесть на месте. Богиня ответила ему таким пламенным взором, что заполыхавший между ними пожар мог бы запросто расплавить каменный пол.

Потом Дурга перевела взгляд на мистера Кадама и кивнула.

– Я сказала все, что должна была сказать. До новой встречи, друзья мои.

Когда ее фигура начала отвердевать, я в отчаянии воскликнула:

– Когда же мы встретимся снова?

Дурга улыбнулась и подмигнула мне. Вспыхнувшее пламя охватило ее тело, скрыв от наших взглядов, а когда огонь погас, на постаменте вновь стояла восьмирукая восковая статуя. Я поднялась на пьедестал и протянула руку Фаниндре. Та послушно обвилась вокруг моего предплечья и снова застыла.

Я повернулась, стала спускаться и чуть не подпрыгнула от неожиданности, услышав гневный вопль, прогремевший в тишине храма:

– Это было совершенно возмутительно!

С этими словами Рен врезал брату в челюсть.

Глава 7

Судьба

Кишан потер щеку, бешено сверкая глазами.

– Если я еще раз увижу, что ты так обращаешься с Келси, клянусь, что я дух из тебя вышибу, а не только мозги! – взорвался Рен. – А сейчас я настоятельно советую тебе извиниться. Я достаточно ясно выразился, младший брат?

Кишан захлопал глазами, потом кротко закивал.

– Хорошо. Мы ждем вас снаружи, – отрезал Рен и вышел, сопровождаемый мистером Кадамом.

– Он прав. Прости меня. Просто не знаю, о чем я думал. Прости, Келлс. – Кишан порывисто обнял меня. – Ты ведь все еще моя девочка, правда?

Я кивнула, уткнувшись в его грудь, а он взял меня за руку и вывел из храма.

– Можешь злиться на меня, если хочешь, я заслужил! Можешь даже обезуметь от ревности и поколотить меня.

Как ни странно… я нисколько не ревновала. Меня разбирала не злость, а любопытство. Сделав себе мысленную зарубку непременно обсудить это с мистером Кадамом, я бросилась вниз по тропинке и с изумлением увидела, что лед и снег вокруг храма растаяли без следа.

Спускаться вниз по горной тропе было намного легче, чем подниматься, но братья все равно держали меня под руки, на случай, если я вдруг поскользнусь. Когда мы миновали Катру, я едва переставляла ноги от усталости и сомневалась, что смогу преодолеть последнюю милю.

Но мистер Кадам, обычно такой покладистый, на этот раз настоял, чтобы мы продолжали путь, и даже предложил одному из братьев понести меня. Разумеется, я отказалась и с горьким вздохом поплелась вперед, но вскоре Кишан подхватил меня на руки. Я тут же уснула и проснулась, только когда мы подошли к лагерю.

Грея ноющие ноги возле костра, я улучила минутку поговорить с мистером Кадамом с глазу на глаз.

– Мистер Кадам… я хотела спросить, что вы думаете насчет Дурги и Кишана. Понимаете, я не могу разобраться в том, что чувствую. Вы ведь тоже все видели, правда?

– Да. Я… да, я заметил.

– Как вы думаете, мне нужно волноваться? Насчет Кишана, вы понимаете? – Я невольно съежилась под взглядом мистера Кадама. – В мифах часто рассказывается о том, как боги влюблялись в простых смертных… и у них даже рождались дети. Может быть, Дурга положила глаз на Кишана? И что в этом случае я должначувствовать?

Мистер Кадам поднял глаза к звездному ночному небу, помолчал, потом улыбнулся мне.

– А что вы чувствуете?

– Я чувствую… как будто я должна ужасно расстроиться, но ни капельки не расстраиваюсь, и это меня беспокоит. Ведь я доверяю Кишану. Я верю, что он меня любит.

– Вы правы, доверяя ему. Пока у Кишана есть вы, богиня ему не страшна. Он вас любит.

– Я знаю, что любит, но Рен так огорчается!

Мистер Кадам вздохнул.

– Рен… Рен тоже вас любит. Он стоит горой за тех, кого любит. Он всегда готов был жертвовать собой, забывая о собственных желаниях, лишь бы у других все было хорошо. На войне он скорее бросится в первые ряды и подвергнет себя самой страшной опасности, чем допустит гибель своих солдат.

«Угу. В этом весь Рен!»

– Да, я сразу это поняла, – кивнула я. – Он порвал со мной, когда не смог спасти меня и я едва не утонула. Он пожертвовал собой, чтобы Кишан мог увезти меня от головорезов Локеша. Он постоянно отказывается от меня, чтобы спасти мне жизнь.

Мистер Кадам понимающе кивнул.

– Рен всегда будет бросаться вам на помощь. Так он проявляет свою любовь, мисс Келси.

«Но нужна ли мне такая любовь?» – подумала я.

А мистер Кадам продолжал:

– Кишан в бою ведет себя иначе. Для него победа гораздо важнее способа, которым она достанется. Как и Рен, он будет защищать своих близких и сражаться в первых рядах, но цель у него другая – проявить себя, вдохновить других бойцов и повести их за собой. И Рен, и Кишан сильно изменились за эти годы. Они повзрослели, стали лучше, чем раньше. Кишан стал менее эгоистичным, более открытым внешнему миру. Он больше не пытается выиграть любой ценой, он понял, что победа твоей стороны – это и твоя победа, даже если ты не обнажал меч в бою.

Зато Рен, напротив, ушел в себя. Когда-то он командовал армиями, сражался за свой народ и добивался мира для своей страны, но сейчас ему нужна только близкая душа. Он хочет создать собственную семью и любить ее. – Мистер Кадам сцепил пальцы, помолчал, слушая треск веток в костре. – Они оба любят вас, каждый по-своему, но со всей полнотой, на которую способны. Да, я уверен, что Дурга испытывает влечение к Кишану, поскольку распознала в нем родственную душу. Она очень похожа на того Кишана, каким он был раньше. Дурга – воительница до мозга костей. Вы же видели, как она бросила вызов Кишану, приставив меч к его горлу? Прежний Кишан тут же бросился бы в бой, но ваша рука мгновенно остановила его. Право, мисс Келси, я не вижу повода сомневаться, что Кишан вас любит.

– Спасибо, – улыбнулась я.

Мистер Кадам сжал мою руку, увидев возвращающихся братьев.

Кишан сел у огня, привлек меня к себе.

– Пришло время сказки на ночь. Ну, о каком греческом боге мы послушаем на этот раз?

Я погладила его по руке и мстительно ухмыльнулась.

– Пожалуй, сегодня я расскажу тебе о многочисленных интрижках Зевса с земными женщинами и о том, как Гера наказала своего божественного муженька за легкомыслие.

Рен прыснул, Кишан поморщился. Однако он явно решил любой ценой добиться моего прощения, поэтому сдержался и кротко ответил:

– О, я буду лелеять каждое слово, вышедшее из твоих уст, моя богиня.

Я пихнула его локтем, но он только захихикал.

– Вот-вот, а еще заруби эти слова у себя на носу, друг мой, – наставительно сказала я.

Кишан, понизив голос, прошептал:

– Непременно зарублю, любовь моя, – и поцеловал мои пальцы.

Рен перестал смеяться и проворчал:

– Давай выкладывай свою историю.

Я начала рассказ, не скупясь на преувеличения и авторские дополнения, а мистер Кадам вынул из бархатного чехла свой самурайский меч и стал задумчиво полировать его при свете костра. К тому времени, как моя поучительная история подошла к концу, поленья превратились в россыпь мерцающих угольков. Мистер Кадам тихо смотрел в огонь, положив меч на колени.

– Вот что бывает, когда муж изменяет жене, – торжественно закончила я.

В ответ из темноты раздался знакомый ненавистный голос:

– Должен сказать, что ваш выбор истории на ночь оказался пророческим. Вы – женщина всесторонне одаренная, радость моя.

Сердце у меня подпрыгнуло и застряло в горле. Я судорожно вцепилась в руку Кишана. Благодаря Рену и Кишану я научилась сохранять выдержку при встрече с разными чудовищами и даже втайне гордилась своим умением давать им отпор, не моргнув и глазом. Единственным исключением было чудовище, шагнувшее в круг света нашего костра и с жадностью глядевшее на меня.

Локеш.

Он нас выследил.

Рен и Кишан одновременно вскочили и схватили оружие. Мистер Кадам быстро дотронулся до каждого из нас по очереди – и все застыло. Я почувствовала, как мое неподвижное тело накренилось. Какая-то нездешняя сила втягивала меня в себя. Все клеточки моего тела как будто слиплись в сплошной комок. Меня словно высасывало изнутри. Я почувствовала, как чудовищная сила сжимает меня, точно файл, а потом меня с такой силой затянуло в невидимый поток, что я и пикнуть не успела. В следующую секунду я уже кувырком летела в черную бездну. Потом во тьме показался слабый свет.

С неприличным хлопком я вывалилась из пустоты рядом с Кишаном. Мы стояли за густым кустом, шагах в десяти от нашего лагеря. Мистер Кадам с улыбкой положил мне руку на плечо.

– Что… что это было? Как мы тут очутились? – ошарашенно спросила я.

– Я перенес нас сквозь пространство, – ответил мистер Кадам. – Но сейчас нет времени на объяснения. – Он сжал плечо Рена, положил вторую руку на плечо Кишана. – Мои принцы, мои сыновья, вы доверяли мне с самого детства, и сейчас я прошу вас довериться мне еще раз. Вы должны будете сделать для меня одну вещь и пообещать строго следовать всем моим указаниям. Вы сделаете это?

Рен и Кишан дружно кивнули. Тогда мистер Кадам сказал следующее:

– Ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не покидайте этого места до тех пор, пока Локеш не уйдет. Что бы вы ни увидели, что бы ни услышали, вы не должны вмешиваться! Дайте мне воинскую клятву, что исполните это.

Мистер Кадам хлопнул в ладоши, и по его знаку все трое произнесли слова, которых я никогда прежде не слышала:

– Твой в жизни, твой в смерти. Мы клянемся уважать мудрость наших предводителей, неусыпно исполнять свой долг, храбро смотреть в глаза смерти и относиться к людям с тем же состраданием, какое мы проявляем к тем, кого любим.

Затем они по очереди, сначала Кишан, потом Рен, коснулись лбами лба мистера Кадама.

Когда все было закончено, мистер Кадам деловито сказал:

– Я поручаю вам мисс Келси. Локеш ни в коем случае не должен ее найти! Защищайте ее всеми силами и любой ценой. Думайте только о ней, забудьте обо всем остальном. Это единственный способ сокрушить Локеша. Что бы ни случилось, дети мои, вы должны это сделать, если любите и уважаете меня.

С этими словами мистер Кадам растаял в воздухе.

– Что это было? – прошептала я, не на шутку напуганная.

В ту же секунду ветер донес до нас голоса с другой стороны куста. Рен придвинулся ближе, чтобы лучше слышать, и мы все уставились сквозь густую листву на лагерь. Костер, только что неподвижно застывший, вновь ожил и затрещал. А перед языками пламени стояли двое – Локеш и мистер Кадам.

Я вскочила, но не успела сделать и шагу: Рен и Кишан силой усадили меня на землю.

– Что вы творите? – возмутилась я. – Нужно бежать ему на помощь! У нас же все оружие с собой!

– Мы дали Кадаму воинскую клятву, – шепотом ответил Рен.

– И что?

– А то, что мы не можем ее нарушить. Это воинский закон, и Кадам еще никогда не просил нас о таком. Клятва используется только в тех случаях, когда нужно беспрекословно следовать плану. Если кто-то дрогнет и не выполнит свой долг, все пропадет.

– Да бросьте вы! Мистер Кадам не имел этого в виду! Он просто немного не в себе! – тщетно взывала я.

Из-за куста Локеша было хорошо видно. Я посмотрела – и сдавленно охнула. Половина его лица была чудовищно обожжена, разорванное веко обвисло, закрыв один глаз. Волосы с одной стороны головы тоже сгорели. На шее выделялись багровые шрамы от петли. Кроме того, Локеш теперь слегка прихрамывал.

– Куда ты их спрятал, друг мой? Старый ты фокусник, все держишь тузы в рукаве? – спросил Локеш хриплым срывающимся голосом.

– Я перенес их туда, где они будут в безопасности, – ответил мистер Кадам.

Он поднял свой самурайский меч, подул на лезвие, попробовал пальцем остроту кромки.

– Я знаю, что тебе нужен амулет. У меня – в отличие от моих сыновей – нет другого оружия, кроме этого старого меча. Но как бы там ни было, я готов отдать жизнь, защищая их.

– Всему свое время. – Единственный здоровый глаз Локеша с жадностью уставился на амулет мистера Кадама. – Разве ты не хочешь рассказать мне о силах своего амулета в последние минуты жизни?

Мистер Кадам пожал плечами.

– Мой амулет обладает целительной силой. Насколько я слышал, ты должен был погибнуть. – Он указал на изуродованное лицо Локеша. – Вижу, что твой амулет не может исцелить тебя, в отличие от моего.

Локеш в бешенстве сплюнул себе под ноги.

– Это мы скоро проверим! Как ты ухитрился перенести эту троицу отсюда?

– Может быть, ты захочешь добыть мой фрагмент амулета в честном бою? – бросил вызов мистер Кадам. – Без амулетов, колдовства и черной магии? В простой боевой схватке – врукопашную, сталь против стали, как в старые добрые времена?

Локеш смерил своего противника оценивающим взглядом, потом заговорил вкрадчиво, с насмешкой в голосе.

– Значит, ты хочешь умереть в бою, как подобает воину? Я достаточно долго был воином, чтобы понять это желание и даже посочувствовать ему. Но я хочу спросить тебя, друг мой, – как же целительная сила амулета? У тебя она есть, у меня нет, разве наша битва может считаться честной?

– Исцеление наступает не моментально. Нанеси мне сокрушительный удар, и тебе ничто не помешает снять с меня амулет. Если, конечно, ты не боишься сразиться со стариком.

– Мои поступки редко диктуются страхом, – раздумчиво ответил Локеш, зорко вглядываясь в темноту неподалеку того места, где мы прятались.

Я затаила дыхание, а Рен тихонько отпустил ветку куста, чтобы скрыть нас.

– Мне стыдно в этом признаваться, дружище, но беседа с тобой интересует меня гораздо меньше, чем мне хотелось бы, – продолжал Локеш. – Я околдован, и мне не будет покоя до тех пор, пока мы с юной мисс Хайес не уладим наши разногласия. Так что, пожалуй, я лучше отправлюсь на поиски моей строптивой невесты, чтобы преподать ей хороший урок. Она близко, друг мой, очень близко. Я чувствую ее. Но будь уверен, как только этот вопрос разрешится, я вернусь и займусь тобой.

Он сделал шаг в сторону джунглей, но тут мистер Кадам сделал несколько выпадов мечом и крикнул:

– Тебе будет непросто ее отыскать!

Локеш стремительно обернулся.

– Не забывай, что я нашел тебя в этой глуши. Мои люди давно уже следят за всеми храмами Дурги. Я чувствую, что мисс Хайес близко, и на этот раз меня ничто не остановит.

Я ахнула, да так громко, что мистер Кадам и Локеш резко замолчали и уставились в сторону леса.

Мистер Кадам угрожающе взмахнул мечом. Это отвлекло Локеша, и он с любопытством повернулся к старику.

– У тебя рука мастера, дружище.

Мистер Кадам остановился и поднял меч, чтобы Локеш мог по достоинству оценить его.

– Он великолепен, не находишь?

– Определенно. Ладно, раз уж тебе так не терпится умереть за своих подопечных, я пойду тебе навстречу. К тому же будет так славно увидеть личико новобрачной, когда я сообщу ей о твоей смерти.

Мистер Кадам наставил лезвие на Локеша.

– Она никогда не будет твоей новобрачной. Она предназначена моему сыну. Мерзкий демон, ты больше никогда не дотронешься до нее!

– Демон? – Локеш злобно ухмыльнулся. – Мне нравится это слово.

Мистер Кадам сделал быстрый выпад мечом и рассек Локешу щеку. Тот отпрянул от неожиданности, поднял руку, потрогал теплую кровь, струйкой сбегавшую по его лицу. Но уже через секунду изумление Локеша сменилось дикой яростью. Он щелкнул пальцами и послал молнию в грудь мистера Кадама. Тело мистера Кадама едва заметно затуманилось, без всякого вреда пропуская через себя разряд.

Раздосадованный Локеш вызвал землетрясение, но мистер Кадам даже не шелохнулся. Тогда Локеш вскинул в воздух обе руки и забормотал какое-то древнее заклинание. Земля перед ним с грохотом содрогнулась, и из нее вылетел огромный черный меч.

– Похоже, ты все-таки выпросил себе благородную смерть, – оскалился Локеш.

Мистер Кадам улыбнулся, поднял свой меч и атаковал. Клинок у мистера Кадама был длиннее и легче, чем у Локеша, но он с большим трудом отражал удары толстого и тяжелого меча своего противника. Звон стали оглушительно разносился в морозном ночном воздухе. Противники выдыхали белые облачка пара.

Мистер Кадам двигался в бою более грациозно, осыпая руки и торс Локеша сериями стремительных ударов, но вероломный колдун то и дело пускал в ход свои магические силы. В какой-то момент он размахнулся и обрушил страшный удар на плечо мистера Кадама. Рука старика бессильно повисла, но он перекинул меч в другую.

Я заплакала. Кишан обнял меня за плечи, прижался щекой к моей щеке.

– Кадам одинаково хорошо владеет обеими руками, – прошептал он.

Меня так и подмывало пустить в ход свою огненную силу, чтобы помочь мистеру Кадаму, но Кишан, видимо, понял мое намерение и крепко переплел свои пальцы с моими. Локеш как будто не чувствовал мелких ран, они лишь еще сильнее разжигали его ярость, как быка распаляют уколы бандерилий. Теперь все смертоносное внимание колдуна сосредоточилось на мистере Кадаме. Но тот не дрогнул и даже не подумал отступать. Нет, он изящно увернулся от Локеша и продолжал разить и колоть.

Неожиданно Рен и Кишан одновременно подняли головы и принюхались.

– Что такое? – прошептала я.

– Кошки, – ответил Рен.

В следующую секунду мимо нас прошли два крупных снежных барса. Возле куста они остановились, насторожив уши. Потом с шипением продолжили свой путь и бесшумно встали за спиной у Локеша. С другой стороны поляны показалась волчья стая. Здоровенный гималайский медведь вразвалку вышел к костру, встал на задние лапы и грозно зарычал на мистера Кадама. Волки стали хватать его за ноги, а барсы присели, выжидая момент, чтобы прыгнуть.

Локеш расхохотался, приветствуя своих друзей. Мистер Кадам задыхался, его фигура стала мерцать, то проявляясь, то снова пропадая. Барс прыгнул ему на спину. Мистер Кадам стряхнул его с себя, и большой кот с шипением рухнул прямо в стаю волков. Медведь бросился на мистера Кадама, но прошел сквозь него, как сквозь дым. Эта новая способность мистера Кадама поражала воображение, но, когда он повернулся, я увидела у него на спине кровавые отметины когтей.

– Мы должны ему помочь! – твердо приказала я.

– Нет, – отрезал Кишан.

– Он погибнет!

Рен дотронулся до моего лица.

– Он хотел, чтобы мы оставались в укрытии. У Кадама есть план, и мы должны ему доверять.

Волк впился в ногу мистера Кадама. Тот пронзил зверя мечом, но стал прихрамывать. Локеш в восторге кружил вокруг него.

– Сдаешься, старик?

– Нет, – ответил мистер Кадам.

– Замечательно!

Локеш быстро перешел в атаку и серией стремительных выпадов своего черного меча заставил своего противника попятиться – прямо на медведя. Тот с ревом полоснул когтями по бедру мистера Кадама, так что тот с криком упал на землю. Я зашипела сквозь стиснутые зубы и вцепилась в руку Кишана, боль мистера Кадама эхом отозвалась во мне – я еще не забыла, как в этих же горах меня терзал голодный медведь!

Всхлипнув, я втянула в себя воздух, вскочила и попробовала сбежать. Но не тут-то было. Я смогла убежать от Кишана, но только не от Рена. Он рывком повалил меня на землю. Я брыкалась, лягалась и дралась изо всех сил, но все было бесполезно. Слезы текли у меня из глаз, я умоляла, но братья меня не отпустили.

Тогда я разрыдалась, сраженная своей неудачей и предательством мужчин, которых я любила.

Больше я ничего не видела. Я только слышала рычание волков, жалобные повизгивания, рев медведя и звон клинков. Убитый горем Кишан гладил меня по волосам и вытирал мои слезы, но Рен даже не шелохнулся. Он держал меня мертвой хваткой.

Потом мелкие камешки брызнули на скалу, зазвенел упавший меч, раздался стон боли. Державший меня Рен вздрогнул всем телом, и мы услышали звук, который ни с чем нельзя перепутать: с таким звуком падает на землю человек. Глаза Рена наполнились слезами. Он опустил голову, и слезы скатились по щекам.

Кишан окаменел, его лицо застыло. Я вздрогнула, услышав гнусный смех Локеша.

– Мне больно смотреть, до чего ты себя довел, дружище. Ты же знаешь, я всегда побеждаю. Честное слово, мне безмерно жаль, что ты не сможешь передать мне руку моей сладкой невестушки. Уверен, она была бы рада.

В ответ прозвучал тихий шепот, сменившийся булькающим кашлем.

Я смяла в кулаке рубашку Рена и приподнялась, чтобы посмотреть, что происходит. Мистер Кадам лежал возле костра, пригвожденный к земле черным мечом, торчавшим у него из груди. Он судорожно хватал ртом воздух, пытаясь одной рукой дотянуться до своего меча.

У меня перехватило дыхание.

Устав от церемоний, Локеш злобно пнул мистера Кадама в раненую ногу.

– Это тебе за то, что отвлек меня от главной цели!

Он склонился над телом мистера Кадама и стал медленно поворачивать меч в его груди. Безумная улыбка расплылась по его лицу, когда умирающий надсадно закричал от боли.

– А это… за то, что испортил мой костюм!

Мистер Кадам захрипел и выдавил между приступами клокочущего кашля:

– Тогда… возьми то… за чем… ты пришел.

Он замолчал и поднес дрожащую руку к своей шее. Одним резким движением мистер Кадам сорвал с себя амулет и протянул его Локешу, который не смог скрыть своей радости.

– Он станет твоей погибелью, – предрек мистер Кадам.

Жадные пальцы Локеша сомкнулись на драгоценном фрагменте амулета – и в ту же секунду чародей исчез, а призванные им хищники опрометью бросились в джунгли. Мы втроем выбежали на поляну и упали на колени перед нашим отцом и любимым наставником.

– Кадам! Кадам! – в отчаянии восклицали Рен и Кишан.

Струйка крови стекала из уголка рта мистера Кадама. Я сорвала с себя одну из своих бесчисленных рубашек и обернула ее вокруг меча, пытаясь остановить кровь, хлещущую из раны.

– Кишан! – заорала я. – Где камандалу?

Кишан потянулся за раковиной, всегда висевшей у него на шее, – и нащупал руками пустоту. Камандалу исчез.

– Ничего не понимаю… Я никогда его не снимаю!

Кишан бросился в палатку, и, пока он в панике перетряхивал наши постели в поисках бесценного дара русалки, я пожелала чашку воды, бережно приподняла голову мистера Кадама и поднесла чашу к его губам.

Когда я хотела попросить Ожерелье снова наполнить чашку, Рен обнял меня за талию и остановил.

– Меч проткнул ему легкое, Келси, и он потерял слишком много крови. Без камандалу… нам его не спасти.

Кишан вернулся и упал на колени возле меня.

– Он исчез! Я не могу его найти, – в отчаянии прошептал он.

Я услышала сиплый кашель, потом еле слышный шепот:

– Мисс Келси.

– Пожалуйста, не покидайте меня! – взмолилась я. – Я могу вам помочь! Только скажите, что нужно сделать.

Мистер Кадам приподнял руку, слабо погладил меня по щеке.

– Вы ничего… не можете сделать… Не плачьте. Я был… готов. Это я… забрал камандалу… Я знал, что это случится… Это… необхо… димо.

– Что? Как может быть необходимо умирать? Мы могли вам помочь, могли сразиться рядом с вами! Почему, ну почему вы приказали нам не вмешиваться?

– Если бы… вы… были здесь… исход был бы… другой… Это был… еди… единственный способ… уничтожить его.

Я закрыла глаза, тяжелые слезы потекли сквозь мои плотно зажмуренные веки. Когда я судорожно выдохнула, мистер Кадам снова зашептал, превозмогая боль.

– Я должен… сказать вам… я люблю вас… Так сильно… люблю.

– Я тоже вас люблю, – прорыдала я.

– Я так… горжусь вами. Всеми вами. – Он захрипел и перевел глаза на Рена. – Ты должен торопиться… Зако… закончить то, что мы… начали. – Он слабо сжал руку Рена. – Рен, ты… ты должен его найти… – еле слышно прошептал мистер Кадам. – Разыщи его… в прошлом…

Рен кивнул и разрыдался. Слезы градом катились по лицу Кишана.

Мистер Кадам закрыл глаза. Его рука упала на землю, он тихо улыбнулся мне. Вся обратившись в слух, я ловила влажное бульканье в его легких, раздававшееся в такт дыханию, – раз, два… и все. Наш друг, советчик, наставник и отец умер. Он отдал жизнь ради чего-то, чего мы не понимали.

Глава 8

Прощание

Острое горе набухло у меня внутри и прорвалось, оставив меня опустошенной, бесчувственной и сломленной. Все недавние вопросы о нашем задании и странных словах мистера Кадама потеряли смысл, растворились где-то в темной бездне моего сознания.

Я взяла обмякшую руку мистера Кадама и гладила ее снова и снова, ожидая, что он сожмет мои пальцы. Но его рука не шевелилась. Кишан нежно обнял меня и хотел утешить, но я сидела как каменная, тупо глядя на тело мистера Кадама.

Рен вытащил меч из груди мистера Кадама и с ненавистью зашвырнул проклятый клинок в джунгли. Потом он упал на колени и уткнулся лицом в ладони. Мы трое сидели так до тех пор, пока не услышали в небе рокочущий звук.

Я настолько отупела от горя, что смутно подумала, уж не стимфалийские ли птицы летят на нас, но через несколько секунд резкие порывы ветра всколыхнули деревья и свет прожекторов упал на траву. Задрав голову, я увидела темные очертания приземляющегося вертолета. Потом послышался топот бегущих ног, и Нилима с рыданием упала на землю рядом со мной. Она положила голову своего дедушки себе на колени и принялась раскачивалаться из стороны в сторону. Вскоре вокруг нас снова воцарилась ночная тишина.

Кишан и Нилима о чем-то тихо заговорили на хинди. Потом они встали и пошли в лагерь, чтобы собрать наши вещи и загрузить их в вертолет. Кишан вытащил из рюкзака Шарф. Бережно сложив руки мистера Кадама на груди, он коснулся его лба и прошептал свою просьбу переливающейся ткани.

Шарф медленно всколыхнулся и начал ткать темное полотно, чтобы обмотать им тело мистера Кадама. Я сидела и смотрела, словно сквозь туман, как создается погребальный саван. Когда все было закончено, Кишан потряс Рена за плечо и что-то сказал на хинди. Братья вместе подняли тело мистера Кадама.

Я услышала, как снова ожил двигатель вертолета. Я знала, что должна встать, но не могла. Рен присел рядом со мной, я увидела его блестящие от слез глаза и снова почувствовала подступающие рыдания. Я обхватила Рена за шею, он обнял меня, и мы вместе поплакали, прежде чем он отнес меня на руках в вертолет. Нилима, вся на нервах, переключила какие-то рычаги, вытерла слезы и подняла нас в воздух.

Когда мы взлетели, я безжизненно уставилась на спеленатое тело, лежавшее у наших ног. Рен обнял меня и погладил по спине, но даже его прикосновение не смогло унять мою дрожь. В какой-то момент нашего долгого обратного пути Рен снова превратился в тигра и положил голову мне на колени. Время он времени он тихо, печально рычал. Я зарылась лицом в его белую шерсть, обвила руками за шею. Машинально поглаживая своего тигра, чтобы хоть немного его утешить, я незаметно для себя забылась и уснула.

Когда мы приземлились на площадку возле дома, было два часа ночи. Рен и Кишан понесли спеленатое тело мистера Кадама в зал для занятий боевыми искусствами, а мы с Нилимой поднялись наверх. Я рухнула на ближайший стул, как сломанная марионетка, а когда Нилима принесла мне лимонной воды со льдом, снова зарыдала.

Мальчики вернулись как раз в тот момент, когда в дверь позвонили. На крыльце стоял Мерфи, старый пилот мистера Кадама, помогавший нам добраться до лагеря байга в джунглях.

– Простите, что явился в столь поздний час, но Кадам попросил меня прийти именно в это время, – объяснил старик. – Несколько недель тому назад он оставил мне подробнейшие инструкции, велел лететь сюда и доставить письмо. Он написал, что после того, как вы прочтете его письмо, я должен буду перебросить вас в другое место. Вот так-то. У вас тут все в порядке?

– Прошу вас, зайдите в дом, – с усилием выдавила Нилима. – Боюсь… мистер Кадам… он… он умер.

Лицо старика сморщилось. Трясущейся рукой он протянул Рену белый конверт, надписанный знакомым каллиграфическим почерком мистера Кадама.

Мы все собрались в гостиной, и Рен, быстро пробежав письмо глазами, прочитал вслух:

– «Я хочу быть похороненным в простом деревянном гробу рядом с родителями Рена и Кишана. Выглаженный костюм вы найдете в гардеробной у входа…» – Рен прервался, помолчал. – Он так буднично пишет о собственной смерти!

Нилима потрепала Мерфи по руке.

Тот сжал ее пальцы и воскликнул:

– Не могу сказать, как соболезную вам, мисс! Если я могу что-то сделать, вы только скажите. Он был редким человеком!

– Да… был. – Голос у Нилимы сорвался, и мы снова погрузились в молчание.

Время будто замедлилось. В голове у меня стоял туман. Я сидела в кресле – отупевшая, бесчувственная, переполненная горем – и слушала оставшуюся часть письма мистера Кадама, но едва ли слышала хоть слово. Я подняла голову, только когда Кишан присел на корточки перед моим стулом и погладил меня по щеке.

Он тихо сказал:

– Мерфи отвезет нас в джунгли, туда, где мы впервые встретились. Кадам пишет, что его гроб уже там. Он хотел быть похороненным возле садика нашей матери, чтобы мы вспоминали его в том месте, где все началось и закончится. Я не понимаю, что это значит, но мы обязаны исполнить его последнюю волю. Если не хочешь лететь с нами, можешь остаться.

Я затрясла головой.

– Нет. Я хочу поехать, только мне нужно переодеться во что-то подходящее для похорон.

Не знаю, как я смогла заставить себя подняться наверх и умыться. Потом я вошла в свою комнату и с ходу забраковала несколько вещей. И тут на меня нашло какое-то помрачение. Я перевернула вверх дном свою гардеробную, я срывала вещи с плечиков и разбрасывала их по всей комнате. Я рвала целлофановые упаковки на новых платьях, комкала юбки и швыряла их об стены, как мячи.

Когда этого мне показалось мало, я принялась за обувь. Сначала я взялась за самую тяжелую и стала метать ее в стены. Израсходовав все снаряды, я пустила в ход кулаки. Я лупила по стене до тех пор, пока не содрала кожу на костяшках. Тогда, обливаясь слезами, я рухнула на растерзанную кучу обуви и разрыдалась.

Чья-то тень упала на меня.

– Что мне сделать? – спросил Рен. Он сел на пол в моей гардеробной, усадил меня к себе на колени.

– Мне нечего надеть, – всхлипнула я.

– Я уже вижу. Какой-то злодей разгромил твою гардеробную, пока нас не было.

Я судорожно рассмеялась, потом снова зарыдала.

– Я… я тебе когда-нибудь рассказывала о похоронах моих родителей? Мне хотелось сказать надгробное слово. Я собиралась рассказать о моих маме и папе, но когда пришло время… я не смогла произнести ни слова.

Рен вытер пальцами мои слезы.

– Трудно ожидать иного от девочки, пережившей такое потрясение.

– Но я же хотела! Я хотела, чтобы все пришедшие узнали, какие у меня были замечательные родители! Чтобы все услышали, кем они были для меня. Сколько для меня значили. Я хотела, чтобы все узнали, как я их любила!

Рен молча убрал волосы с моей мокрой щеки, заправил их за ухо.

– Но когда настало время, я забыла все слова. Я стояла, смотрела на два гроба и не могла ничего сказать. Мои родители заслуживали другого! Они заслуживали, чтобы их помнили и любили, чтобы о них рассказали! А я их подвела!

– Я абсолютно уверен, что они никогда бы так не подумали.

– У меня была последняя возможность воздать им почести, а я все испортила! Как ты не понимаешь? Я не хочу поступить с мистером Кадамом так же!

– Келси, – вздохнул Рен. – Ты чтишь своих родителей каждым днем своей жизни. Тебе не нужно произносить речи, чтобы показать, как сильно ты их любишь. Твои мама и папа не хотели бы, чтобы ты вечно несла такое бремя. Они любили тебя. И Кадам тебя любил. Тебе не нужно ни говорить правильные слова, ни подбирать идеальное платье. Ты чтишь тех, кого любила, своей жизнью – тем, что ты такой прекрасный, редкий, замечательный человек.

– Ты всегда находишь самые нужные слова, да? Спасибо, – прошептала я, судорожно прижимая к себе туфли.

Рен погладил меня по щеке и вышел.

Я быстро приняла душ, яростно оттерла мочалкой свое распухшее от слез лицо. Переодевшись, я убрала волосы в пучок на затылке и поспешила вниз. Рен и Кишан тоже успели вымыться и переодеться. Оба были в сорочках и галстуках, и, хотя мы находились в джунглях, эта официальная одежда сейчас выглядела уместной.

Кишан отвез нас на частный аэродром, расположенный в нескольких милях от дома.

Когда мы забрались в старенький винтовой самолет, Мерфи склонился над приборной доской и сказал:

– Кадам любил эту машину. Это же не что-нибудь, а «Локхид Электра», модель 10 Е. Старушка успела повоевать во Второй мировой. Однажды Кадам сказал мне, что на таком вот самолете Амелия Эрхарт совершила свой знаменитый последний полет.

Эта лекция вызвала у меня улыбку. Я вспомнила, как любил мистер Кадам вываливать на наши головы подробнейшую информацию о своих бесчисленных технических игрушках. Но улыбка быстро погасла, стоило мне взглянуть на Нилиму, сидевшую через проход от нас. Смерть мистера Кадама страшно потрясла ее. Растрепанные волосы спутанными прядями висели вдоль ее опухшего от слез лица, ее красивая белая блузка была вся в пятнах от грязных рук. Нилима откинулась головой на спинку кресла и устало закрыла глаза.

Мерфи мягко поднял нас в воздух, и вскоре мерный гул двигателей и немыслимое напряжение последних двадцати четырех часов сделали свое дело, погрузив меня в тяжелый, беспокойный сон.

Мне снилось, что молодой Локеш пытает монаха.

– Расскажи мне об амулете, старик! – рычал Локеш.

Монах пронзительно закричал:

– Перестаньте! Умоляю вас, сжальтесь!

– Я сжалюсь, как только ты расскажешь мне все, что я желаю услышать.

Обессиленный монах слабо кивнул и лихорадочно заговорил:

– За несколько столетий до рождения моего наставника в мире разразилась большая война. Все могучие царства Востока объединились против демона. И явилась тогда богиня с двумя лицами: одно было темным и прекрасным, а второе сияло ярче десяти солнц. Великая богиня повела объединенное войско на бой с демоном. Армии Востока разбили противника наголову, и в благодарность богиня одарила каждое царство.

– И какое отношение вся эта древняя чепуха имеет к амулету? – нетерпеливо рявкнул Локеш, выкручивая руку монаху.

– Позвольте… позвольте мне договорить, – прохрипел несчастный. – Богиня сняла со своей шеи амулет и разломила его на пять частей. Она дала каждому царю по одной частице, но не просто так, а с наказом хранить в строжайшей тайне происхождение амулета и использовать его только на благо своего народа. Каждый царь дал слово беречь амулет и передавать его по наследству старшему сыну.

– Отвечай, какие царства принимали участие в той битве!

– Это были…

Тут Рен разбудил меня, и сон оборвался.

– Приземляемся, – тихо сказал он.

Я выглянула в окно, но не увидела внизу ничего, кроме зеленого моря джунглей.

– Куда приземляемся?

Тут самолет развернулся, а Рен показал рукой на один из иллюминаторов.

– Туда.

Утреннее солнце ударило мне в глаза, ослепив на мгновение. Потом самолет выполнил разворот вправо, и я увидела внизу сверкающую поверхность реки и грунтовую посадочную полосу. Река, судя по всему, должна была вести к нашему старому лагерю возле водопада, но никакой взлетно-посадочной полосы в этом месте я решительно не помнила.

– Откуда тут это взялось? – спросила я.

– Понятия не имею, – ответил Кишан. – Эту часть джунглей я знаю как свои пять пальцев и головой ручаюсь, что тут никогда даже поляны не было, не говоря уже о месте для посадки целого самолета!

– Держитесь, ребятки, – предупредил Мерфи. – Сейчас будет довольно жестко.

Он описал еще один круг над джунглями и начал снижаться. Я услышала, как верхушки деревьев прошелестели по брюху самолета. Когда шасси коснулись земли, наш старенький летательный аппарат с рычанием запрыгал и затрясся, грозя развалиться на куски, но Мерфи хладнокровно вырулил и остановился, а мы все благополучно выбрались наружу.

В своем письме мистер Кадам просил Рена и Кишана выкопать ему могилу в саду. Принцы в скорбном молчании унесли тело умершего вниз по склону, а мы с Мерфи и Нилимой присели в теньке, приготовившись ждать.

– Это же уму непостижимо, а? – пожаловался Мерфи. – Надо ж удумать такое – велеть похоронить себя в глуши, на краю света! Нет, вы как хотите, а я никогда этого не пойму!

Я сочувственно погладила старика по руке, но не стала его разубеждать, зато уговорила Нилиму выпить немного сока. Было очень жарко. В джунглях даже в декабре гораздо теплее, чем в самые знойные летние деньки у нас в Орегоне. Меньше чем за сутки мы переместились из гималайской зимы в тропики.

Мерфи тем временем продолжал говорить. К счастью, он не нуждался в собеседниках, потому что Нилима не проронила ни слова.

– Вы знаете, когда мы с Кадамом впервые встретились? О, это было давненько, в Китае, во время Второй мировой. Мы с ним сошлись еще до того, как Америка вступила в войну, еще до «Летающего тигра» – так называлось наше добровольческое военно-воздушное подразделение. Во время войны Кадам не раз приходил к нам на помощь в трудных случаях. Он частенько бывал за переводчика у нашего командира, старины Шеннолта. Кадам в те годы владел компанией, занимавшейся обслуживанием наших самолетов, «Кёртиссов Р-40», так что он несколько раз приезжал к нам, расспрашивал пилотов, все допытывался, что и как можно улучшить. Как-то раз, когда наш переводчик был в отъезде, Кадам предложил свою помощь. С тех пор он в каждый свой приезд непременно останавливался в штабе.

Надо мной он вечно подшучивал, все больше за мою бесшабашность, ведь я был тогда восемнадцатилетним мальчишкой из эскадрильи «Ангелы ада», влюбленным в небо и моторы. Эта страсть нас и сблизила. В жизни не встречал человека, так одержимого авиацией, как наш старина Кадам!

– Выходит, вы очень давно его знали, – прошептала я.

– Да, так и есть. Мы с ним быстро сдружились. После войны я вернулся в Штаты. Представьте, как я поразился, когда через несколько десятилетий он вдруг разыскал меня! И главное – выглядел точь-в-точь как тогда, когда мы с ним виделись в последний раз! Представляете? Сказал, что ищет пилотов для своей новой авиакомпании «Летающий тигр». Ясное дело, я ни секунды не колебался! Вот с той поры мы снова были вместе. Вы не поверите, за это время Кадам не постарел ни на денек – не то что я! Уж сколько я его пытал, все просил поделиться секретом, да он так никогда мне ничего и не рассказал…

Я посмотрела на Мерфи, не вполне понимая, к чему он клонит, но старик только добродушно расхохотался.

– Эх, да ведь за эти годы и я выучился не задавать Кадаму лишних вопросов. Секретов у него было, скажу вам, выше крыши, но я не встречал человека лучше и благороднее, чем он… Вот уж никогда не думал, что он уйдет раньше меня…

Чем больше Мерфи говорил, тем сильнее я погружалась в собственные воспоминания о мистере Кадаме. Даже Нилима слегка оживилась, слушая нескончаемый рассказ старика, и мы не заметили, как пролетело время и вернулись братья.

Кишан подал мне руку, помог подняться.

– Земля оказалась совсем мягкая, сама шла на лопату. Все это очень странно.

Рен и Кишан взяли гроб мистера Кадама, и мы медленно двинулись в сторону кладбищенского участка. Первым, что бросилось мне в глаза, был ветхий домик. Наверное, когда-то давно он был очень красивым. Обветшалая галерея соединяла домик с соседним зданием, а кругом стеной стояли разросшиеся джунгли. Крыша жилища давно прохудилась, и теперь под ней гнездились птицы, но кое-где еще виднелись остатки черепичного покрытия.

Мы пришли в маленький садик, окруженный манговыми деревьями. Обезьяны встретили нас шумной перекличкой. Несмотря на зимнюю пору, я увидела несколько сморщенных дынек и даже парочку перезрелых, гниющих тыкв.

Но вот дорожка сделала поворот, и я шумно сглотнула, увидев пустую могилу. Рен и Кишан молча высвободили тело мистера Кадама из савана и переложили в простой деревянный гроб. Он лежал в своем красивом костюме, элегантный и безмятежный, и я вдруг с содроганием поняла, что именно этот костюм был на мистере Кадаме в день нашей с ним первой встречи в цирке… Не в силах больше смотреть на него, я отошла в сторону и провела рукой по большому надгробному камню. Ползучие растения джунглей заплели надписи на камне. Земля вокруг заросла густой травой, высокие деревья бросали тень на маленькое кладбище. Это было очень тихое, очень спокойное место. В тени было прохладно, легкий ветерок шелестел листвой над нашими головами.

– Это могила нашего отца. Видимо, Кадам недавно поставил здесь этот камень. Старые деревянные надгробия давным-давно сгнили, – сказал Кишан, наклонившись, чтобы прочесть вязь слов на санскрите, высеченных на надгробии.

– Что тут написано? – шепотом спросила я, остановившись взглядом на выбитом в камне цветке лотоса.

– «Раджарам, любимый муж и отец, забытый владыка империи Муджулайн. Он правил своей страной с мудростью, зоркостью, храбростью и состраданием».

– Те же слова, что выбиты на печати!

– Да. Похоже, это почти цитата.

Рен присел перед могилой своей матери и прочитал вслух:

– «Дэчень, возлюбленная жена и мать».

Братья молча постояли перед могилой матери, и я тоже вспомнила о своих родителях. Обернувшись, я смотрела на домик, стоявший на вершине холма, и гадала, навещают ли души ушедших Дэчень и Раджарама это место, присматривают ли они за своим домом и сыновьями…

– Какое чудесное место, – еле слышно прошептала я.

– Да, – ответил Кишан. – Но когда мы копали могилу, то нашли кое-что очень странное…

– Тигриные кости, – негромко вставил Рен.

«Тигриные кости?! Нужно не забыть непременно расспросить об этом мистера Ка… Ой…» Я забыла, пусть на долю мгновения, но забыла. Слезы снова навернулись мне на глаза. Я с шипением втянула в себя воздух, зная, что пора.

Рен дотронулся до моей щеки.

– Ты готова?

– Да, – пискнула я.

Рен взял церемонию в свои руки и первым делом спросил, не хочет ли Мерфи сказать что-нибудь. Старик затряс головой, шумно высморкался в носовой платок.

– Он… Да он и так знал, как я его люблю… – всхлипнул он.

Нилима тоже отказалась произнести надгробное слово, она лишь подняла на нас измученные глаза и молча покачала головой.

Тогда Кишан шагнул вперед и сказал:

– Ты пал смертью воина. Ты положил свою жизнь на службу своему государю, своей стране и своей семье. Сегодня мы с почестями провожаем тебя к предкам. Ты щедро одарил всех нас, научив нас всему, что мы знаем. Ты был нашим мудрым советчиком, нашим примером, нашим самым преданным воином и нашим любимым отцом. Я преклоняюсь перед всем, что ты сделал. Я преклоняюсь перед твоей верностью. Я преклоняюсь перед твоим великодушием. Было огромной честью жить рядом с тобой и сражаться бок о бок. Пусть твоя уставшая душа найдет покой и отдохновение от земных забот. Мы же никогда не расстанемся с тобой, ибо ты будешь всегда жить в нашей памяти и в наших сердцах.

Когда Кишан вернулся на свое место, Рен едва заметно сжал мою руку. Настала моя очередь. Я вытерла слезы и прочитала стихотворение.

Мертвым рыцаря ее В дом внесли. Она – как камень. «Не заплачет, так умрет!» — Все придворные сказали. Стали мертвого хвалить — Мол, любви он был достоин, Верный муж и славный воин, А она – стоит, молчит. Вот прислужница ее Тихо подошла ко гробу, Подняла с лица покров, А она – ни слез, ни слова. Няня дряхлая молчком Подала ей в руки сына. Слезы хлынули ручьем — «Для тебя жить буду, милый».

Нилима тихо заплакала на плече Кишана, а я продолжала:

– Так же, как и молодой вдове из этого стихотворения, мне трудно выразить свои чувства. Мистер Кадам, вы были моим приемным отцом, я привязана к вам, как к самой себе. – Я всхлипнула, мой голос сорвался. – Не знаю, как я смогу жить без вас. Мне… мне уже сейчас так вас не хватает! Даю вам слово, что сделаю все, чтобы помочь вашим принцам, и всегда-всегда буду вас помнить с уважением и благодарностью. Я люблю вас.

Кишан обнял меня за плечи, я прильнула к нему и обвила руками за пояс. Последним сказал слово Рен.

– Кишан произнес прощальное слово воину, и я хочу добавить к нему несколько слов. Ты был мне отцом и другом. Ты был опорой в несчастье, твердыней в любых испытаниях. Ты был героем и заслужил памятник. Мы же скромно воздаем тебе дань нашего уважения, восхищения и любви.

После этого он прочитал стихотворение, которое принес с собой.

ПОКИНУТЫЙ ДОМ

Жизнь и Мысль оставили дом — Дружные беглецы. Двери настежь, окна вон — Беспечные жильцы. Тьма внутри теперь царит, Свет в окошках не горит, И онемела болтливая дверь, Где теперь песня ее петель? Дверь закрой, захлопни ставни, Чтобы в окнах не увидать Дома навеки оставленного Темную безблагодать. Уходи: здесь веселья не жди, Здесь голос умолк живой. Дом был выстроен из земли И снова станет землей. Уходи, ибо Мысль и Жизнь Навсегда отсюда ушли. Они в дальнем граде сияющем, В великом граде блистающем, Нетленный чертог обрели. И с нами остаться уже не смогли.

– Мой друг, с твоей смертью мы все осиротели. Будем надеяться, что мы сумеем жить дальше так, чтобы ты мог нами гордиться. Я надеюсь, что ты обрел свой чертог нетленный, ибо если кто-то и заслужил его, то это ты.

Вся дрожа, я смотрела, как Рен и Кишан подходят к гробу, чтобы закрыть крышку. Поддавшись порыву, я попросила Шарф сделать мне одну белую розу. Нити послушно зашевелились под моей рукой, а когда все было готово, я бережно положила мой дар в гроб. Потом крышка опустилась, навсегда закрыв любимое лицо мистера Кадама.

Глава 9

Голоса ушедших

С тяжелым сердцем я уходила с кладбища. Прикрыв глаза ладонью, я посмотрела на крышу старого домика. Пальмы, папоротники и толстые узловатые деревья росли здесь в таком строгом порядке, что сразу было видно: когда-то их рассаживала заботливая рука. Старая деревянная лестница с проржавевшими перилами вела к домику, со всех сторон окруженному широкой верандой на бамбуковых столбах.

Когда Нилима и Мерфи отправились к самолету, я смахнула пыль с нижней ступеньки и села ждать Рена и Кишана, успокаивая сердце твердыми клятвами непременно вернуться сюда после того, как мы снимем проклятие. Я так глубоко ушла в свои мысли, что опомнилась, только услышав шаги Рена и Кишана, выходивших из-за угла.

Пытаясь хоть ненадолго отвлечься от нашей утраты, я попросила Ожерелье сделать нам по стакану холодной воды, и мы молча выпили ее на ступеньках. Потом я рассказала братьям о странном сне, приснившемся мне в самолете.

– Как вы думаете, что это значит?

– Не знаю, – ответил Рен. – Может быть, твоя связь с Локешем стала еще сильнее после того, как он заполучил четвертый фрагмент амулета.

– Или Кадам посылает Келси эти сны, – высказал предположение Кишан. – Как в тот раз, когда она увидела его во сне после своего освобождения.

– Этот вариант нравится мне гораздо больше, – призналась я.

Рен присел на корточки передо мной, дотронулся до моей щеки.

– Мне тоже.

– Мы выясним, что это значит, Келлс, – сказал Кишан. Он кивнул в сторону дома, в котором его семья скрывалась после проклятия, и предложил: – Не хочешь заглянуть туда? – Он взял меня за руку и повел по ступенькам. – Построено на совесть, не сомневайся! Хотя небольшой ремонт, конечно, не помешал бы.

Я провела ладонью по бугристым деревянным перилам.

– Учитывая, сколько времени прошло, здесь все в отличном состоянии.

Домик был выстроен из гладкоструганых досок. Совсем простой внутри и снаружи. Пол, покрытый простой бамбуковой циновкой, резной стол со стульями. В противоположном углу примостился столик с умывальным тазом. На полочке аккуратной стопкой высились миски из выдолбленных тыкв-горлянок, на деревянной столешнице еще можно было разглядеть истлевшие остатки кухонного полотенца.

Смахнув паутину и пыль с какого-то странного предмета, я обнаружила щетку для волос с резной рукоятью из слоновой кости.

– Можно я возьму ее себе?

Кишан нежно улыбнулся и ответил:

– Я не против, билаута.

– Вы с Реном тоже тут спали?

Он покачал головой.

– В ту пору мы все время были тиграми, поэтому спали в джунглях или возле лестницы, чтобы охранять дом. Иногда мы ночевали в домике Кадама, в том, что напротив. В плохую погоду мама просила нас оставаться под крышей, но в остальное время мы старались не стеснять родителей. – Он взял меня за руку и повел к двери.

– Как тебе кажется, они были счастливы здесь? – спросила я. – Ведь им пришлось покинуть дворец, лишиться всех своих богатств и поселиться в простой хижине среди леса!

Кишан остановился возле стола, посмотрел на меня.

– Да. Они были счастливы здесь. – Он бережно провел кончиками пальцев по моей щеке. – Когда твоя жизнь полна любви, тебе больше ничего не нужно.

Я медленно прошлась по комнате, думая о родителях Кишана, о мистере Кадаме и обо всем, что ему довелось пережить за свою долгую жизнь. Я так мало знала его! И так хотела узнать больше… Слеза сбежала по моей щеке. «Теперь я никогда уже не узнаю…»

Кишан терпеливо смотрел, как я дотрагиваюсь до каждой пыльной вещи в комнате.

– Ты его любишь, Келлс?

– Да, – ответила я, сразу поняв, о ком он спрашивает.

– А меня ты любишь?

– Да.

– Ты уверена, что хочешь остаться со мной?

– Да.

Кишан улыбнулся.

– Отлично. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива! – С этими словами он обнял меня.

Я вздохнула и положила голову ему на плечо.

– Кишан… Чтобы у нас с тобой все было хорошо, мы должны расстаться с Реном. Я не смогу быть с тобой по-настоящему, пока он рядом. Это будет слишком тяжело для всех нас.

Он поцеловал меня в лоб.

– Значит, уедем. Как только найдем четвертый дар, сразу же и уедем.

– Ты готов ради меня покинуть Индию?

– И глазом не моргну!

Я медленно, судорожно вздохнула. Когда мы выходили, я дотронулась до руки Кишана.

– Я хотела бы когда-нибудь вернуться сюда. Расчистить участок от джунглей, посадить цветы на могиле мистера Кадама.

Кишан улыбнулся и снова поцеловал меня в лоб.

– Значит, будем возвращаться так часто, как ты захочешь.

Когда мы были уже возле лестницы, я спросила:

– Как ты думаешь, ты смог бы самостоятельно починить этот домик?

– Почему ты спрашиваешь? – Кишан одним прыжком перемахнул через несколько провалившихся ступенек и с кошачьей грацией приземлился внизу.

– Я подумала, что было бы хорошо иногда останавливаться здесь, – ответила я, спрыгивая следом за ним. – Ведь это особенное место для тебя, для твоей семьи. Это твой дом. – Я потрогала кожаный браслет на руке Кишана, который подарила ему в Махабалипураме. – Я хочу, чтобы ты чувствовал, что я помню и уважаю твое прошлое.

Он обнял меня.

– Мой дом – это ты, Келлси. Где ты, там я и дома.

Рен сидел на нижней ступеньке лестницы и строгал палочку каким-то старым ножом. Покосившись на наши сплетенные руки, он нахмурился и сказал:

– Я нашел тут в земле старый отцовский охотничий нож.

– Рен, если ты не возражаешь, мы с Кишаном хотели бы когда-нибудь вернуться сюда и отремонтировать этот дом, – нерешительно сказала я. – Строго говоря, здесь все принадлежит тебе как наследнику…

Он хмыкнул и резко встал.

– Мои права наследника ничего не значат. – Рен впился глазами в лицо Кишана. – Значит, вы решили свить себе здесь уютное гнездышко? Голубкам нужно место, которое можно назвать домом, верно?

Я сделала шаг в его сторону.

– Рен, не нужно.

– Что не нужно, Келси? Реагировать? Чувствовать? Говорить? Что из перечисленного я, по твоему мнению, не должен делать?

– Рен, я не хочу ссориться. Не сегодня. Пожалуйста.

Он поднял на меня заплаканные глаза, несколько мгновений молча всматривался в мое лицо, потом устало отвернулся.

– Делайте здесь что хотите. Мне все равно. Мне теперь вообще все равно.

И он зашагал прочь от нас к самолету.

Как только мы пришли, Мерфи поднял самолет и отвез нас обратно домой. Попрощавшись с пилотом, мы с братьями пошли на кухню, где нашли рыдающую Нилиму.

– Он знал, что это случится! Он все спланировал заранее! – воскликнула она.

Я обняла ее вздрагивающие от рыданий плечи.

– О чем ты говоришь?

Нилима громко шмыгнула носом и бросилась к кухонному столу. Схватив груду листов и большой конверт из желтой оберточной бумаги, Нилима потрясла всей этой кипой в воздухе и закричала:

– Вот что я нашла! Он оставил это для нас! Он все спланировал!

Рен участливо погладил ее по руке, потом взял документы, бегло проглядел их и нахмурился.

– Келси, думаю, ты должна прочесть это вслух. Не возражаешь?

Конверт был послан срочной почтой из адвокатской конторы в Мумбаи. Первым документов было письмо. Я взяла его и начала читать.

Мои дорогие.

Когда вы получите это письмо, меня уже не будет в живых. Я знаю, у вас есть множество вопросов, на которые я не мог ответить раньше, как не мог до поры рассказать вам о многом другом.

Полагаю, вам уже известно, что амулет, который я носил все это время, защищал меня от мелких ран, ограждал от болезней и продлевал мне жизнь. Однако мы даже не подозревали, какими еще силами он обладает.

Мой фрагмент амулета контролирует время и пространство. Я открыл эту – вероятно, самую опасную – возможность совершенно случайно, когда попытался спасти Нилиму на борту яхты. Амулет перенес нас обоих прочь от опасности и отправил куда-то в космос.

У меня ушло немало времени на то, чтобы разобраться в случившемся и научиться управлять этой новой силой. Я сумел стереть в памяти Нилимы все подробности нашего путешествия. Прости меня, дитя мое, но я желал только одного: чтобы хоть один из нас смог оправиться от пережитого и вернуться к нормальной жизни. Я научился путешествовать во времени. Я узнал о Вселенной больше, чем следует знать обычному человеку. Поверь, дорогая, знать свое будущее – это страшное бремя. Я хотел избавить тебя от него.

Дети мои, знайте, что, если бы существовала хоть малейшая возможность достичь успеха, не принося себя в жертву, я бы сейчас был вместе с вами. Я бы очень хотел помочь вам завершить последнее задание Дурги и покачать на коленях ваших детей, мисс Келси. Мне было очень тяжело расстаться со всеми вами, но поверьте, это было необходимо.

Если бы я остался в живых, один из вас или вы все погибли бы. Я не мог этого допустить. Когда Локеш забрал мой амулет, я в последний раз воспользовался его силой, чтобы отправить нашего смертельного врага в далекое прошлое, туда, где ему было суждено оказаться. Но это не означает, что он исчез навсегда и что вам больше ничто не угрожает.

Мне точно известно, что вам с самого начало было суждено победить Локеша и что единственный способ это сделать – использовать силу тигра.

Рен и Кишан, дети мои! Знайте, что эта сила еще в глубокой древности была предназначена двум достойным сыновьям Индии, и, хотя сейчас я не могу сказать вам большего, верьте, что я считаю вас самыми храбрыми и самыми благородными воинами нашей страны. Судьба не ошиблась в выборе. Вам, мои сыновья, доверены жизни множества людей. Тщательно взвешивайте каждый свой поступок. Впереди вас ждет очень много работы.

Мисс Келси, я завещаю вам свою библиотеку. Все книги, которые я собирал на протяжении долгих лет, отныне принадлежат вам. Я не знаю, останетесь ли вы здесь или захотите уехать из Индии после замужества, но книги всегда будут вашими. Вы были мне дочерью, и этот подарок ничего не значит по сравнению с тем, что вы дали мне.

Мисс Келси, внимательно читайте книги, в которых говорится о рождении Дурги. Эти знания помогут вам в вашем поиске. Берегите Рена и Кишана, вы нужны им обоим, и храните, как зеницу ока, свой фрагмент амулета. Отныне это – единственное, что защищает мир от Локеша, а он не остановится ни перед чем, чтобы завладеть последней частицей своей абсолютной власти.

Тот Локеш, которого вы знали, был смертным человеком, но, очутившись в прошлом, он предался злу и отдал свою душу на поживу тьме. С помощью амулета и черной магии он превратился в демона, и хотя ему суждено попасть к вам в руки, случится это не здесь и не в наше время. Чтобы сокрушить демона, вам придется отправиться в прошлое и сразиться с ним в период его наивысшего могущества.

Я перевел для вас четвертую часть пророчества. Нилима отвезет вас на Андаманские острова, откуда вам предстоит отправиться на поиски Города света. Не бойтесь огня, мисс Келси, ибо, если вы будете готовы, он не сожжет вас. Дар, который вы ищете на этот раз, называется «Огненная вервь». Она перенесет вас в то время и в то место, куда я послал Локеша. Там вы встретите проводника, который поможет вам в грядущей битве. Пользоваться вервью очень просто – представьте себе, куда хотите перенестись, а затем хлестните вервью, как бичом. В тот же миг перед вами откроется воронка, через которую вы попадете куда вам нужно.

Нилима пусть останется дома, ей придется заняться всеми проблемами, которые возникнут у компании после моей смерти. Если она отправится с вами, то погибнет! Прошу, не отпускайте ее!

Я бы очень хотел быть с вами в этом поиске. Я бы хотел рассказать вам все. Но верьте моему слову – я видел всех вас в будущем и знаю, что вы победите. Вы одолеете чудовище. Положитесь друг на друга, доверяйте друг другу. Дети мои, я знаю, что всех вас ждет долгая жизнь, полная любви и счастья.

А теперь, чтобы немного поднять ваш дух, я расскажу вам сказку о царе и царевиче.

Когда у царя родился сын, придворный оракул предсказал, что на четвертый день после свадьбы царевич умрет от укуса змеи. Перепуганный царь поклялся, что его сын никогда не женится, и научил сына выискивать недостатки в каждой принцессе, искавшей его руки.

Шли годы, и вот однажды, когда царь был в отъезде, юная девушка ворвалась в царский замок и обвинила царевича в том, что ее отец невинно брошен в темницу.

Царевич был изумлен. До сих пор ни одна женщина не смела разговаривать с ним в таком тоне. Памятуя отцовские уроки, он привычно отметил грязь на щеке у девушки и то, что один глаз у нее чуть темнее, чем другой. Но девушка продолжала молить, и постепенно царевич позабыл обо всех недостатках просительницы, зато обратил внимание на сладостные изгибы ее фигуры, на блеск ее синих глаз и сияние блестящих черных волос.

Царевич приказал освободить отца девушки. Но вместо того, чтобы рассыпаться в благодарностях, девица лишь холодно поклонилась, отчего царевич еще сильнее влюбился в нее. Он немедленно признался ей в своих чувствах, но гордая девица ответила ему презрительным отказом. Однако царевич не привык отступать. В конце концов его настойчивость покорила неприступное сердце девушки, и она полюбила его столь же страстно, как до этого ненавидела.

Несмотря на опасения царя, молодые люди поженились, и после свадьбы отец царевича рассказал своей юной невестке о пророчестве оракула. На четвертый день после свадьбы новобрачная принесла в спальню все золото, серебро и все драгоценности, какие только были во дворце. Всю ночь молодые не смыкали глаз, ожидая появления змеи. Девушка зажгла в спальне все лампы, а чтобы не дать своему мужу уснуть, рассказывала ему сказки и пела песни.

В самый глухой ночной час бог смерти Яма, владыка преисподней, явился во дворец в обличье кобры, но был ослеплен блеском сокровищ, лежавших на полу. Словно завороженный, он до рассвета раскачивался под веселую песенку царевны, а с первыми лучами солнца уполз прочь, не исполнив пророчества.

Зачем я рассказал вам эту историю? По двум причинам. Во-первых, я хочу, чтобы вы всегда помнили: даже следуя по пути предназначения, которого вы не выбирали, у вас остается свобода самостоятельно вершить свои судьбы. А во-вторых, больше всего на свете я хочу, чтобы вы были счастливы. Эта сказка – прекрасный пример того, как люди могут изменить свою судьбу, даже самую страшную.

Я хочу, чтобы вы знали: я тоже сам избрал свою судьбу и не хотел бы ни лучшей смерти, ни большей надежды на грядущую победу. Не оплакивайте меня, дети мои! Постарайтесь понять, что хорошо прожитая жизнь – это большое счастье.

Сказано: «Когда отец дает сыну, оба смеются. Когда сын дает отцу, оба плачут». Вы так много дали мне, сыновья мои! Я так горжусь вами. Я часто плачу при мысли о необходимости расстаться с вами, но меня утешает твердая вера в то, что вы сможете справиться без меня. Прошу вас, позаботьтесь о мисс Келси.

На прощание я оставляю вам этот сонет. Надеюсь, он утешит вас.

УИЛЬЯМ ШЕКСПИР

СОНЕТ 30

Когда на суд безмолвных, тайных дум Я вызываю голоса былого, — Утраты все приходят мне на ум, И старой болью я болею снова. Из глаз, не знавших слез, я слезы лью О тех, кого во тьме таит могила, Ищу любовь погибшую мою И все, что в жизни мне казалось мило. Веду я счет потерянному мной И ужасаюсь вновь потере каждой, И вновь плачу я дорогой ценой За то, за что платил уже однажды! Но прошлое я нахожу в тебе И все готов простить своей судьбе [2] .

Я буду часто-часто думать о вас,

Аник Кадам

мои дорогие друзья. До встречи!

Когда я дочитала, Рен и Кишан одновременно, словно в знак уважения, превратились в тигров. Моя рука тяжело упала на колени, я молча уставилась в окно кухни. Нилима тихо плакала.

– Почему он ничего мне не сказал? – причитала она. – Я бы разделила его бремя, я бы помогла ему!

– Он берег тебя, – ответила я, гладя ее по спине. – И всех нас.

Просмотрев остальные бумаги, я прочитала вслух расшифровку четвертого пророчества, о которой говорил мистер Кадам.

Полыхающее небо, вечный пламень преисподней, Ожидают вас в жилище у Заката и Рассвета. Вы должны сойти в кальдеру и пройти через горнило, Гибель ждет неверных сердцем, ложь презревшие — спасутся. Кровожадные ракшасы, похитители цилиней, Рыщут тропами ночными, ищут легкую поживу. Тяжек путь до Града света, смерть идет за вами следом, Но чем ближе цель исканий, тем страшнее испытанья. В лучезарной светлой Бодхе, граде золота и блеска, Ждет вас страшный поединок, беспощадный ждет противник. Бич пылающий волшебный спрятан в логове зверином, Стережет его химера, берегут его два брата — Два коварных и лукавых, изощренных в поединках, В ворожействе и обмане, в злых забавах и потехах, Два врага, два властелина, Повелители стихии, силы пламени Владыки. Меч и латы, сила духа, храбрость, что сильнее смерти, — Вот ваш пропуск через Бодху и надежда на победу. Одолев врага в сраженье, заберите дар богини И при помощи волшебной отправляйтесь в глубь столетий. Там вас ждут судьбы свершенье и ответ на все вопросы, Там врага вы сокрушите, там повержен будет демон, И придет покой на землю Индии многострадальной.

– «Я хочу дать вам разъяснения по поводу пророчества, – прочитала я. – Я составил список того, что, по моему мнению, вам нужно будет сделать в этом путешествии. Итак, первым делом вы отправитесь на Андаманские острова, где на лодке доберетесь до острова Баррен, крохотного вулканического островка диаметром не больше трех километров. Все координаты острова, как и маршрут к нему, я загрузил в навигатор лодки.

Достигнув острова, вы должны будете подняться на вершину вулкана и спуститься в кратер. Заклинаю вас, будьте предельно осторожны! Спуск в кальдеру – очень крутой, а сам вулкан – действующий: в последний раз он извергался в этом году. Остров населен людьми, но вы встретите и других существ, не принадлежащих к нашему миру. Вам придется храбро пройти через пламя, чтобы проникнуть в Бодху, легендарный Город света, лежащий под землей.

Об этом городе и его обитателях известно очень немного, однако у нас есть записанный Уиллисом Джорджем Эмерсоном рассказ норвежского моряка, который сбился с курса, провалился в глубокую дыру возле Северного полюса и попал в неведомый подземный город. Полагаю, что в книге Жюля Верна «Путешествие к центру Земли» также описывается Бодха. В этом случае, если вы помните, путешественники попали в затерянный мир через жерло огромного исландского вулкана.

Если верить пророчеству, то в этом путешествии вы повстречаетесь с Цилинем и ракшасами. Кто они такие? Цилинь – это чудо-зверь из китайской мифологии. У него голова дракона, рога оленя, а тело покрыто рыбьей чешуей. Если верить мифам, Цилинь – доброе существо, приносящее удачу. Совсем иное дело – ракшасы. Это злобные демоны-людоеды, которые владеют черной магией и умеют менять свое обличье, чтобы обмануть и заманить жертву. При этом они опытные и безжалостные воины, которых очень трудно убить. Берегитесь их ядовитых когтей!

Также остерегайтесь Химеру. Уверен, мисс Келси знает, кто она такая. С виду Химера похожа на львицу с хвостом змеи и второй головой, чаще всего козлиной. Она выдыхает огонь и крайне опасна!

По пути вы повстречаетесь с Владыками огня – вероломными, могущественными и очень жадными братьями-близнецами. Владыки могут сколько угодно пакостить друг другу, но, если они объединятся против вас, все может кончиться очень плохо. Один из братьев вооружен Га-булгом, легендарным зазубренным копьем. При ударе наконечник копья раскрывается, ощетиниваясь тридцатью острейшими иглами. Единственный способ спастись от этого копья – перерубить его. Второй брат сражается двумя колючими бичами.

Мне не удалось выяснить, кто такие Закат и Рассвет, поэтому советую вам надеться на лучшее, но готовиться к худшему. К сожалению, это все сведения, которые я смог для вас собрать. От всего сердца желаю вам удачи».

Нилима всхлипнула, когда я отложила бумаги. Влажный тигриный нос коснулся моей ноги. Рен выразительно посмотрел в сторону лестницы, и я без слов поняла, что он хочет сказать. Пришло время закончить этот долгий день.

Попрощавшись с Нилимой, я устало поднялась по ступенькам, а оба тигра бесшумно шли за мной. Они растянулись на полу моей спальни и зорко следили за мной своими сонными глазками-щелочками. Наконец я легла, закрыла глаза и постаралась навечно запечатлеть в памяти каждую черточку лица мистера Кадама.

Глава 10

Рождение Дурги

В Индии принято оплакивать умершего в течение тринадцати дней, но мы решили ограничиться трехдневным трауром, а затем еще десять дней по традиции поддерживать огонь в светильнике.

Выполняя наказ мистера Кадама побольше узнать о рождении Дурги, я погрузилась в чтение, и вскоре у меня родилась довольно любопытная теория. Во всех рассказах о Дурге упоминалось оружие, поэтому с помощью Рена и Кишана я составила список всего, о чем шла речь. И вот что у нас получилось.

Оружие:

Диск (чакра)

Раковина (камандалу – исцеляющая сила)

Громовая стрела (возможно, дротики, вылетающие

из трезубца?)

Стрелы (Золотой лук со стрелами)

Молния (сила молний?)

Колокол (нужен, чтобы вызывать Дургу)

Жезл (трезубец/тришула?)

Топор (лезвие чакры?)

Волшебные доспехи (новое оружие)

Булава (гада)

Сосуд для воды (наверное, тожде камандулу)

Дубинка (опять гада)

Меч (у нас целых два)

Змея (Фаниндра)

Веревка (Огненная вервь)

Драгоценности (Жемчужное ожерелье)

Новые одеяния (Волшебный шарф)

Гирлянда из лотосов (отдали русалке Кэлиоре,

Дурга сказала, что в ней нет никакой силы)

Аркан (Огненная вервь?)

– Насколько я поняла, существует множество версий легенды о рождении Дурги, – сообщила я братьям. – В этой книге говорится, что богиня Дурга появилась из пламени. В других я читала, что она восстала из реки, родилась из ветра, возникла из ослепительного сияющего огненного шара или попросту вышла из глубокой горной пещеры. Еще одна история рассказывает о том, что Дурга была сотворена богами для борьбы с могущественным демоном Махишасурой.

– Ясно, версии разнятся, – подытожил Кишан.

– Да, но что между ними общего?

Я помолчала, но братья не спешили выдвигать гипотезы, ожидая моего ответа.

– Да амулетже! – нетерпеливо выпалила я.

– Я не понимаю, – сказал Рен, задумчиво потирая подбородок.

– Нам известно, что фрагмент амулета, который я ношу, обладает силой огня, а, по словам мистера Кадама, его амулет способен перемещать своего обладателя через время и пространство. Если предположить, что каждый фрагмент амулета представляет одну из стихий – огонь, воду, воздух, землю и пространство, – то можно сделать вывод, что «разные» версии истории о рождении Дурги просто описывают проявление каждой стихии? – предположила я и показала братьям свои записи об амулете.

Возможные силы:

Рев тигра Дурги сотрясает весь мир (Землетрясение? Амулет земли)

Океаны вскипают, гигантская волна затопляет землю (Амулет воды, или Жемчужное ожерелье)

Могучие горы рассыпаются на тысячи островов

(Амулет земли)

Божественное дыхание Дурги создает новые армии взамен павших (Еда/вода/одежда? В любом случае что-то из даров)

Великое пламя распространяется во все стороны

(Амулет огня/Огненная вервь)

Горы сдвигаются с мест (Амулет земли)

Дурга заключает армии Махишасуры в столб песчаной бури (Амулет воздуха)

– Допустим, но я все-таки не понял: какая из версий правильная? – спросил Кишан.

– По-моему, все.

– Хм, я тоже хотел кое-что сказать, – вмешался Рен. – Вот в этой книге я прочел описание вулканического острова, очень похожего на тот, куда нас послал Кадам. В книге он называется… Преисподней.

– Правда? – Я даже слегка поперхнулась. – Замечательно, нечего сказать!

– Это еще не самое худшее.

– Правильно! – саркастически заметила я. – Разумеется, я была бы разочарована, если все оказалось бы слишком просто! Значит, впереди нас ждет вулканический остров под названием Преисподняя и битва Дурги с Махишасурой. Если воспринимать эту историю буквально, то получается, что во время битвы у Дурги был целый амулет, из всех пяти частей.

– Отличная теория, – одобрил Кишан. – Правда, в легенде нигде не говорится о перемещениях во времени и пространстве.

– Нет, не говорится. И даже не упоминается о каких-либо таинственных исчезновениях.

– Хорошо, тогда расскажи мне подробно о ходе этой эпической битвы, а я постараюсь представить ее, – попросил Кишан.

– Слушай. Я начну с того места, когда Дурга повстречалась с Махишасурой в бою. – Я быстро перелистала страницы и отыскала нужное место. – Значит так… «Когда богиня верхом на своем тигре выехала на поле битвы, все взоры обратились на нее. Тигр неторопливо шел вперед, воины падали перед ним на колени, будто трава под серпом, а демоны пыхтели, пожирая глазами ослепительную богиню. Дурга была спокойна, безмятежна и бесстрашна. Она шла через полчища лучников, мимо тысяч колесниц и сотен боевых слонов, но никто не посмел ни сойти с места, ни поднять руку на Прекраснейшую, ибо все были повергнуты в прах ее могуществом… Когда Дурга приблизилась к повелителю демонов, ее обступили воины с блестящими боевыми топорами и черными алебардами…» Ой, погодите, а что такое алебарды?

– Представь себе длинное копье с топором на конце, – объяснил Рен.

– Ага, поняла. «Поле боя превратилось в море крови, но даже багровые волны не могли соперничать с краснотой губ богини и с сиянием ее волос, так ослепительна была она. Повелитель демонов влюбился в нее с первого взгляда и объявил, что возьмет ее в жены. Он велел своим воинам схватить богиню, но никто из них даже не догадывался, сколько могущественна была Прекраснейшая.

Словно могучий вихрь, поднялся на дыбы тигр со своей всадницей, и вместе они обрушились на вражеские полчища. Дурга набросила аркан на шею Махишасуры, ее тигр схватил демона зубами, и одним ударом сверкающего меча богиня разрубила врага пополам…»

Кишан мечтательно присвистнул.

– Ах, вот это женщина!

Я пихнула его локтем в бок, Рен закатил глаза, но Кишан ничего не заметил.

– Хотел бы я взглянуть на нее в бою, – продолжал он.

– Ты не отвлекся, Казанова?

Кишан улыбнулся, схватил мою руку и поцеловал.

– Я давно ломаю голову над тем, как заставить тебя ревновать. Между прочим, я ни разу не Казанова. Я законченный однолюб.

Я подняла глаза и натолкнулась на взгляд Рена, но тот поспешно уткнулся в книгу.

– Мне кажется, – продолжала я, пропустив слова Кишана мимо ушей, – что мы должны приготовиться сразиться с Локешем точно так же, как Дурга сразилась с Махишасурой.

Кишан моргнул, потом его глаза прояснились. Он мрачно протянул руку и вырвал мой список из рук Рена.

– Похоже, ты права, Келлс. Локеш хочет тебя точно так же, как демон хотел Дургу. Ладно, дай мне эти книги, я должен сам все прочитать.

Я пододвинула ему стопку, а он подсел поближе ко мне и обнял одной рукой. Рен тут же встал и вышел, а мы читали еще около часа, пока у меня не начали слипаться глаза. Я положила голову на сильное плечо Кишана и, уже засыпая, услышала, как он тихо шепнул мне на ухо:

– Я не отдам тебя ему, Келлси. Ты моя.

Мой усталый мозг снова и снова прокручивал эти слова, пока я не услышала, как их произносит совсем другой голос. Только тогда я успокоилась и смогла уснуть.

На четвертый день мы начали свое последнее путешествие. Мы устремились на поиски Города света, лежавшего в недрах вулканического острова Баррен, также известного как Преисподняя.

Нилима сначала отвезла нас в Вишакхапатнам, а оттуда, перелетев через Бенгальский залив, доставила в Порт-Блэр, где нас уже ждала машина. Пока мы ехали через город, Нилима рассказала нам совершенно чудесную историю о том, как мистер Кадам однажды попал в плен к дикарям-андаманцам, в ту пору не брезговавшим каннибализмом. Но наш мистер Кадам так ловко торговался за свою жизнь, что не только избежал костра, но даже стал членом племени!

Я слушала и с улыбкой качала головой, думая о том, сколько прекрасных историй мне уже никогда не доведется услышать.

Мы выехали через рощу на частную дорогу. Еще через какое-то время, когда мы начали подниматься на высокий холм, я увидела мелькавший за деревьями океан и поразилась его глубокой синеве. Наконец мы выехали из джунглей и очутились перед роскошной виллой с видом на Андаманское море.

Внутри вилла гораздо больше напоминала частный самолет мистера Кадама, чем наш дом в Индии. Спартанская обстановка, минимум мебели, строгие линии, все черное и хромированное. Полностью стеклянная стена, обращенная в сторону океана. Помимо спален с балконами, в доме были большая терраса с джакузи и чудесный внутренний дворик в тени пальм. Сказочный вид на океан, белый песчаный пляж и гигантский четырехуровневый бассейн поражали воображение. Все здесь было немыслимо роскошно и красиво, ведь наш мистер Кадам никогда не удовлетворился бы меньшим – даже посреди Индийского океана.

Перед закатом, когда я зажгла светильник в память о мистере Кадаме, Кишан поцеловал меня и сказал, что ему нужно ненадолго отлучиться в город. У Нилимы тоже нашлись дела: ей предстояло закончить все необходимые приготовления к нашему отъезду. Поужинав в одиночестве, я решила отправиться на поиски Рена, который куда-то исчез сразу после того, как мы приехали.

Он сидел у себя на балконе, откинувшись к стене и закрыв глаза. Играла тихая музыка. Прохладный океанский ветер взметнул мои волосы, когда я вышла из спальни на балкон и вдохнула соленый воздух.

– Можно мне посидеть с тобой? – тихо спросила я.

Луна на темном небе была похожа на огромную белую тарелку, касающуюся краешком океана. Некоторое время мы сидели молча. Я тоже закрыла глаза и слушала, как Рен тихо подпевает музыке.

– Ты уже очень давно не играл на гитаре, – сказала я, когда песня закончилась. – Я скучаю по твоей игре.

Рен отвернулся.

– Боюсь, во мне не осталось места для музыки.

– «Тот, у кого нет музыки в душе, кого не тронут сладкие созвучья, способен на грабеж, измену, хитрость…» – пошутила я.

Рен резко встал и отошел в дальний конец балкона. Отвернувшись от меня, он облокотился на перила и уставился в океан.

– Прости, – сказала я и подошла к Рену. Остановилась рядом, дотронулась до его руки. – Я не поняла, что ты серьезно.

Он накрыл мою руку своей, рассеянно поиграл моими пальцами.

– Музыка слишком сильно напоминает мне о том, чего я лишился, но я все равно не могу без нее жить. – Он невесело усмехнулся. – Я не понимал этой связи, пока ты не бросила меня и не улетела в Орегон. Тогда мне открылось, что музыка – это связь с тобой, возможность быть с тобой рядом… Как и стихи.

Он повернулся ко мне, прижал мою руку к своему сердцу.

– Келси, моя кровь кипит и сердце пускается вскачь, когда ты рядом. Мне приходится сдерживать себя, чтобы не дотронуться до тебя. Чтобы не обнять, не прижать к себе. Чтобы не поцеловать. Мне было бы в тысячу раз легче снова попасть в лапы Локеша, чтобы он пытал меня каждый день, чем видеть тебя с Кишаном.

Я сглотнула и с трудом отвела глаза от его прекрасного лица. Мой взгляд остановился на наших переплетенных руках, прижатых к сердцу Рена. Я почувствовала жаркий стук под ладонью и в кончиках пальцев.

– П-прости, Рен, – пискнула я, отдергивая руку.

Но я уже почувствовала, как страсть и нежность охватывают меня. Жар был настолько силен и неодолим, что мои мышцы сами собой стали плавиться, словно воск.

– Прости, – упрямо повторила я, – но я не могу оставить Кишана.

С этими словами я отступила назад, а Рен снова перегнулся через перила. Заиграла новая песня. Не глядя на меня, Рен тихо процитировал:

– «Любовь питают музыкой; играйте щедрей, сверх меры, чтобы, в пресыщенье, желание, устав, изнемогло» .

Я молча вышла, но не выдержав, обернулась, чтобы еще разок посмотреть на него. В лунном свете Рен и впрямь был похож на романтического герцога Орсино, игравшего для своей Оливии. Что-то больно сдавило мне сердце, и я выбежала прочь, едва сдержав рыдание.

Глава 11

Обещание

Пока Нилима готовила нашу экспедицию, Кишан устраивал для меня пикники, возил по окрестностям, на танцы и в магазины. Он скупал для меня все цветы в городе, и мне постоянно доставляли домой прекрасно оформленные букеты. Кишан приглашал меня на ночные купания – точнее, ночные прогулки по кромке океана, поскольку я все еще панически боялась акул. Мы часто говорили о мистере Кадаме. И постепенно мне стало легче справляться с печалью, охватывавшей меня всякий раз, когда я слышала его имя.

Хотя мне очень нравилось проводить время с Кишаном и мы с ним очень сблизились за эти дни, я не могла не думать о том, что Рен все сильнее замыкается в себе. Кишан уверял меня, что все в порядке и Рену просто нужно побыть одному. Но я все равно волновалась.

Однажды днем Кишан предложил мне пообедать на берегу. На пляже было несколько десятков человек, но он разыскал укромное местечко подальше от загорающих. Усадив меня под огромный пляжный зонтик, Кишан с головы до ног вымазал меня солнцезащитным кремом и приступил к сервировке обеда.

В тот день он так и лучился счастьем. Вручив мне бокал газированного яблочного сока, Кишан стал пичкать меня виноградом и крекерами с черной икрой. Я с опаской откусила крохотный кусочек этого незнакомого деликатеса и почувствовала, как крохотный шарик лопнул у меня во рту, оставив слабый привкус моря. После еды Кишан сбросил сандалии, снял рубашку и отправился купаться, а я взялась за книгу.

Вернувшись, Кишан быстро вытерся и переставил зонтик, чтобы полежать на солнышке, устроившись головой у меня на коленях. В ответ на мои упреки, что он вымочил мне все ноги своими мокрыми волосами, Кишан только рассмеялся, а вскоре я тоже забыла о неудобстве и вернулась к чтению, рассеянно поглаживая его волосы и теплые плечи. Кишан лежал так тихо, что я решила, будто он уснул, поэтому невольно вздрогнула, когда он взял меня за руку. Кишан положил мою ладонь на свою голую грудь и нежно заглянул мне в глаза.

– Келлс, я чувствую, что моя жизнь начала обретать смысл. Что все, что я пережил, было не просто так, а с определенной целью.

– Наверное, ты прав.

Он сел, погладил меня по лицу.

– Я верю, что все это – долгая-долгая жизнь, куча испытаний – было послано мне только для того, чтобы я смог очутиться здесь, сейчас, с тобой.

– Ну, это ты хватил! – рассмеялась я. – Полагаю, у судьбы были более масштабные замыслы, чем привести тебя на пляж полакомиться икрой!

– Дело не в икре. Я говорю о чем-то более важном.

– О чем же?

Кишан взял обе мои руки в свои.

– Слушай, я знаю, что мы должны раздобыть еще один дар и победить Локеша. Конечно, можно было бы дождаться более подходящего момента…

– Для чего?

Я рассеянно посмотрела на океан… и увидела два синих-синих глаза. Потом возник бронзовый торс, и прекраснейший в мире мужчина встал из воды, приглаживая руками мокрые черные волосы. Вода стекала по его мускулистому телу. Вот он вышел на берег, а у меня от чего-то пересохло во рту, и 99 процентов моих мозговых клеток переключились на роскошного купальщика.

– …ты же знаешь, как я тебя люблю… – говорил Кишан. – Ты для меня – единственная во всем мире… Единственная, с кем я хочу провести остаток жизни. Единственная, с кем я хочу просыпаться по утрам…

Я рассеянно кивала, вполуха слушая его признания, а сама зорко следила за девушками, провожавшими глазами загорелого Посейдона.

– …взял рубин, который мы с тобой нашли в Доме тыкв, и еще бриллиантовые слезы, которые мне дала Дурга. Но это же пустая формальность, правда? Мы с тобой и так знаем, что чувствуем друг к другу!

– Да-да… – пробормотала я.

Самый прекрасный мужчина на земле обратил на меня взгляд своих синих-синих глаз и направился прямо ко мне. Ко мне – прочь от всех красивых стройных девушек в бикини. Ему нужна была я. Да, я – белокожая, с каштановыми косичками, в несуразной шляпе с обвисшими полями. Я – девушка в закрытом купальнике и в наброшенной сверху тунике, прячущаяся от солнца и зноя под огромным зонтом.

Я шумно сглотнула. Время замедлилось, и каждый широкий шаг загорелого полубога намертво впечатывался мне в мозг. Я вбирала его в себя, всего, целиком. Упрямый наклон подбородка. Складку нежного рта. Решимость сдвинутых бровей. Размах его плеч. Ширину грудной клетки. Сильные мышцы рук.

Я вспомнила, как он дотрагивался до меня, как обнимал, как любил гладить меня по волосам вот этими прекрасными сильными руками. Я видела каждую каплю воды на его груди и плечах и – да помогут мне небеса! – хотела собрать их все губами.

Кишан прервал мои мысли.

– Так вот, я хочу сказать…

– Да? – рассеянно переспросила я. – Что ты хочешь сказать?

Он нежно поцеловал мое голое плечо, там, где соскользнула туника, и сказал:

– Келси, я хочу сказать, что прошу тебя стать моей женой. – С этими словами он надел что-то прохладное и гладкое на мой безымянный палец.

Я моргнула и переключила внимание на Кишана, который смотрел на меня с обожанием и нежностью. На моей левой руке блестело бриллиантовое кольцо. Разинув рот, я вскинула глаза. Рен оцепенел, не сводя ошеломленного взгляда с моей руки. Медленно проползли секунды, потом его синие глаза встретились с моими карими. Не в силах отвести взгляда, я увидела боль, полыхнувшую в синеве.

Это мгновение длилось целую вечность. Потом лицо Рена замкнулось. Меня обдало холодом, ледяной взгляд в последний раз скользнул по мне – и Рен исчез. Теперь о нем напоминал только льдистый бриллиант, оттягивавший мой палец. То, что казалось долгими часами безмолвного разговора, на самом деле уложилось в несколько секунд.

Я глубоко вздохнула и нервно улыбнулась Кишану. Потом быстро наклонилась и поцеловала его в щеку, пряча застилавшие глаза слезы. Бриллиант переливался на солнце, бросая блики на мое голое бедро. Я быстро дотронулась до своей ноги и невольно вздрогнула, такая она была холодная. Смогу ли я когда-нибудь снова согреться?

Кишан обнял меня, спросил:

– Что с тобой, любимая? Тебе не нравится кольцо?

Я подняла руку и быстро сморгнула слезы с глаз, чтобы получше рассмотреть украшение. Бриллиант в форме слезы сиял в сердцевине рубинового цветка лотоса, вырезанного из камня, который мы с Кишаном нашли в Доме тыкв-горлянок. По бокам цветка блестели листочки из мелких бриллиантиков.

– Очень красивое, – прошептала я.

– Оно меркнет рядом с женщиной, которую я люблю, – ответил Кишан.

– Я… я просто не думала, что это случится так скоро, – промямлила я.

Лицо Кишана озарила медленная, самодовольная улыбка.

– Ты же помнишь, что когда я чего-то хочу, то всегда добиваюсь своего?

Я зажмурилась, слеза упала мне на коленку.

– Я помню.

Кишан вытер слезы с моих щек и тихо заговорил:

– Долгое время я думал, что не заслуживаю любви. Ты была права, когда сказала, что я винил себя во всем случившемся. Я казнил себя за все – за проклятие, за смерть Джесубай, за торжество Локеша. Но все изменилось, когда я встретил тебя. Я вспомнил, кто я такой. Я – принц Сохан Кишан Раджарам. Я всю жизнь был младшим братом, вторым наследником престола и царства, но где сейчас это царство и этот престол? У меня вдруг словно глаза открылись! Я понял, что все это чепуха, а мои сожаления лишь мешали мне видеть… – тут он, едва касаясь, провел кончиками пальцев по моей щеке, – красоту этого щедрого мира.

Он продолжил, осыпая теплыми неторопливыми поцелуями мои плечо и шею:

– Ты заставила меня поверить, что я тоже чего-то стою, что мне тоже есть что предложить этому миру… и женщине.

Кишан улыбнулся, увидев, как я безвольно подалась ему навстречу. Золотые пиратские глаза встретились с моими глазами, и я шумно втянула в себя воздух, ошеломленная страстью, тлевшей в их глубине. Эта страсть была приглушена любовью и нежностью, но я все равно почувствовала ток, пробежавший между нами.

И тогда я решила, что Пхет сказал правду, что этот красивый принц тоже будет для меня хорошей парой и что мне нужно только сделать небольшое усилие, чтобы сжечь все мосты. Поглаживая руку Кишана, я неторопливо скользнула ладонью вверх по его мускулистому плечу, обвила шею. Я почувствовала, как бешено застучала кровь под его кожей, а потом его глаза вспыхнули, как будто я опрометчиво бросила спичку в канистру с бензином.

Кишан с рычанием притянул меня к себе. Я положила ладони на его голую, теплую от солнца грудь, подставила губы. Кишан мягко сжал мои локти, привлекая меня еще ближе. Его поцелуй был жадным, напористым и настойчивым – он требовал, чтобы я не только ответила на его пыл, но и разделила сжигавшую его страсть.

Но вскоре поцелуй изменился: вырвавшаяся из-под контроля страсть была вновь загнана в клетку. Я погладила Кишана по волосам, прижала к себе. Дикий черный тигр закрыл свои золотые глаза и снова поцеловал меня, на этот раз нежно. Обвив рукой мою талию, он прошептал:

– Келси Хайес, я клянусь, что буду всегда любить тебя и сделаю все, чтобы стать тебе хорошим мужем.

Я взяла его лицо в свои ладони, прижалась лбом к его лбу.

– А я постараюсь быть тебе хорошей женой.

Я была искренне рада стать невестой Кишана, однако из моего прекрасного во всех отношениях гобелена торчала одна непослушная нитка. Назойливый узелок раздражал и мучил, но я не смела даже дотронуться до него, потому что прекрасно понимала: стоит мне только потянуть за кончик ниточки, и я собственными руками погублю чудесное будущее, которое так прилежно пытаюсь соткать.

Я искренне любила Кишана и понимала, что наши отношения должны закончиться браком, но часть меня, самая сокровенная, рыдала от горя. Я чувствовала себя пустой оболочкой. Снаружи все выглядело лучше некуда. Я была здорова, счастлива, и меня ожидало расчудесное будущее. Кишан будет носить меня на руках, он станет замечательным мужем и прекрасным отцом нашим детям. У нас будет десять сыновей, десять маленьких воинов, мечтающих во всем походить на своего папу.

Но внутри, в глубине, я была опустошена. Мне нечего было дать Кишану. Отныне главной задачей всей моей жизни будет доказать Кишану, что я ни капельки не сожалею о своем выборе. Каждый день притворяться, будто я живая и целая. Настоящая.

«Мама? Дурга? Мистер Кадам? Что мне делать? Как мне перестать любить Рена? Пожалуйста, пожалуйста-препожалуйста, помогите мне дать Кишану всю любовь, которую он заслуживает!»

А Кишан, не подозревавший о моих терзаниях, заключил меня в свои крепкие объятия и стал шепотом рассказывать, какое прекрасное будущее нас ждет. Он гладил мои руки, волосы и говорил, как сильно любит меня. Я молчала. Потом я прислонилась спиной к широкой груди Кишана, и мы сидели, глядя на подступающий прилив, пока не стемнело.

Глава 12

Маска

На следующий вечер я отправилась одна на долгую прогулку, отчасти для того, чтобы проветрить голову, а отчасти… чтобы найти Рена, который исчез сразу после моей помолвки на пляже. Я не знала, что скажу ему, когда увижу, но чувствовала, что нам нужно поговорить.

Ветер собирал тучи, громоздил пышные серые горы друг на друга. В воздухе чувствовалась свежесть близкого дождя, поэтому я прибавила шаг. Углубившись в джунгли, я отправилась на север и шла минут пятнадцать, не меньше. Под деревьями было прохладно, время от времени тяжелые холодные капли падали мне на голые руки. Я остановилась, приложила ладони рупором ко рту и закричала:

– Рен!

Я подождала, высматривая знакомую фигуру моего белого тигра, ожидая, что вот сейчас он перепрыгнет через поваленное дерево и очутится рядом.

Не дождавшись, я сошла с тропинки в лес, сбросила с плеч рюкзак.

– Рен! – снова закричала я, на этот раз в другую сторону.

Ничего. Я села на поваленное дерево, подперла кулаками подбородок и задумалась о ситуации, в которую угодила. Я с детства мечтала о пышной свадьбе. О том, как пойду по ковровой дорожке навстречу любимому человеку, навстречу мужчине своей мечты… «И Кишан, моя дорогая, более чем подходит под это описание! – строго напоминала я себе. – Честно говоря, если не брать в расчет Принца Очарование, то Кишан – это предел мечтаний любой девушки!»

Любить Кишана было проще простого. Он был отличным парнем. Нет, даже лучше! Он был волшебным! Я перебрала в уме его качества. «Кишан… Он добрый, красивый, смелый, отлично целуется… Еще он сильный, фантастически делает массаж и любит меня. Что еще нужно девушке? Что со мной не так?»

Вот так я сидела и терзалась, пока не услышала какой-то звук. По тропинке мимо меня ковыляла ветхая сгорбленная старушка с огромным мешком на спине. Ее глубоко посаженные глаза зорко уставились на меня со смуглого лица, обожженного многолетним пребыванием на солнце. Старушка улыбнулась, кивнула и пошла дальше, медленно переставляя ноги. Пряди седых волос выбились из-под ее ярко-желтой дупатты, длинные широкие юбки были все в грязи от долгого хождения по лесу. Когда она поравнялась с бревном, на котором я сидела, сандалия соскочила с ее ноги и старушка, споткнувшись, упала на землю. Из раскрывшегося мешка градом посыпались круглые бурые фрукты размером с мелкие картофелины. Старушка закряхтела, но я уже бросилась ей на помощь.

Когда я подобрала все фрукты и помогла бабушке надеть сандалию, она улыбнулась мне и сказала:

– Спасибо. Меня звать Саачи. Пожалуй, передохну-ка я тут немножко, коли не возражаешь.

– Конечно, садитесь! Это же не мое бревно! Меня зовут Келси, приятно познакомиться.

Старушка порылась в своем мешке, перебрала фрукты, осматривая, не сильно ли они побились, потом протянула мне коричневый плод.

– Бери. Попробуй. Сапота. Много тут растет. Хорошо для еды.

Она улыбнулась, продемонстрировав два ряда поразительно белых зубов, потом выбрала сочный фрукт для себя и принялась с аппетитом уплетать его, вытирая брызжущий сок краем дупатты.

Я робко откусила кусочек. Мякоть у загадочной сапоты оказалась желтовато-бурая и слегка зернистая, как у груши, а на вкус она больше всего напоминала солод с карамелью.

– Очень вкусно. Спасибо, – пробормотала я, разглядывая фрукт со всех сторон.

– Китайцы зовут ее сердечным плодом. Видишь? – старушка вытащила из мешка еще один плод, показала мне. – Как сердечко, а? И все попадали на землю, как тебя увидели. Почему? Знать, сердечко у тебя разбито, побито-поломано. Не к добру с тобой повстречаться, зло на тебе, милая. Почему у тебя сердце разбито? Ты славная девчушка, собой видная. Что ж не так? Или мужчины на тебя не заглядываются?

Я невесело рассмеялась.

– Да нет, мужчин у меня больше, чем нужно. Это долгая история, бабушка.

– Что значит – больше, чем нужно? Расскажи бабушке, бабушка все видит, все знает, любую беду отведет. Расскажи старой Саачи, что за парни такие? Сильные ли? На лицо хорошие?

– Да, они оба сильные и очень красивые.

– Ах, хорошо! – заулыбалась старушка. – Саачи страсть любит послушать о красивых мужчинах!

Я не выдержала и тоже улыбнулась.

– Так вот… Они братья. Старшего зовут Рен, а младшего – Кишан.

– Хорошие имена, – одобрила старушка.

– Еще бы! Младший брат, Кишан, сделал мне предложение.

Я показала Саачи кольцо, и она придирчиво его осмотрела.

– Хочет тебя в жены взять? И человек, говоришь, хороший? Работы не боится? Ах, девонька, нет хуже напасти, чем ленивый муж!

– Нет, что вы, он не лентяй! Он очень смелый. Он любит меня и заботится обо мне… Просто… понимаете, ведь я его брата тоже люблю. Раньше мы были вместе. Мы любили друг друга, а потом… разлучились. И пока мы были в разлуке, я ближе познакомилась с Кишаном…

– Ага, вот оно что! – лукаво подмигнула мне старушка. – Такая же история была с моей подругой. Ее женишок уехал по делам. Долгонько его не было, сейчас уж не упомню, сколько. А она возьми да и выйди за другого. Что ж, вернулся первый ее мужчина, да уж поздно. Повздыхал он, да и уехал снова, уже навсегда. Не вернулся больше. А тебе, девонька, еще не поздно. Ты замуж не ходи. Ты к первому своему вернись. Ты ведь все еще любишь его?

– Конечно! Я люблю его. И никогда не переставала любить, но я не могу к нему вернуться… Понимаете… Мне нельзя быть с ним.

– Почему это? Он что же, бьет тебя? Обижает? Почему ты его прогнала?

– Нет… – еле слышно прошептала я. – Я не этого боюсь.

Старушка почмокала губами, поудобнее устроилась на бревне, приготовившись слушать.

– Вот те на! Да ты в своем ли уме, голубка? Боишься красивого парня, который тебя любит?

Я со стоном вскочила и принялась нервно расхаживать перед бревном.

– Понимаете, у него комплекс супергероя. Он просто обожает бросаться навстречу опасности и всех спасать!

– Так это ж хорошо! Ах, храбрые мужчины, сильные мужчины… – мечтательно поцокала языком старушка.

– Нет! Это плохо! Героев убивают. А он каждый раз рискует жизнью, спасая меня! Он постоянно подвергает себя опасности.

– Пха! Чепуха это, голубка. Так на свете заведено, чтобы мужчина спасал свою женщину. Напридумывала ты себе невесть чего, вот и маешься.

– Нет! – Я стремительно обернулась к ней. – Как же вы не понимаете? Мистер Кадам умер! Мои родители умерли! Если Рен погибнет, то только из-за меня… Все, кого я люблю, умирают! Я боюсь, что если позволю себе любить его… если полюблю по-настоящему, то… подпишу ему смертный приговор.

Я устало плюхнулась на бревно.

– Знаете, когда плохие парни хотели меня похитить, он позволил мне уйти, а сам попался им в лапы. Когда он не смог сделать мне искусственное дыхание, он порвал со мной и передал меня Кишану. Когда страшный злодей почти подобрался ко мне, он добровольно стер себе память, чтобы не выдать меня. Всякий раз, как мне грозит опасность, он бросается на выручку, даже не задумываясь, что будет со мной, если он погибнет! Понимаете, он должен был унаследовать трон и стать раджой. Наверное, из-за этого у него такое гипертрофированное чувство ответственности.

– Что ж, тогда все совсем просто, – решила старушка. – Выбирай другого брата!

– Я хочу быть хорошей женой Кишану. Я люблю его и знаю, что мы сможем создать крепкую семью. Надеюсь, после этого Рен перестанет играть со смертью.

Старушка поцокала языком.

– Все это разумно, голубка, но скажи-ка старой Саачи, кто из них двоих делает тебя счастливой? Кого из них ты больше любишь?

Я отвернулась.

– Я люблю их обоих.

– Пф! – фыркнула старушка. – Отвечай, с кем из них ты была счастливей? – Ее темные глазки-бусинки так и впились в мое лицо.

Я поежилась, потом тихо призналась:

– С Реном…

Густые брови старушки взлетели на лоб, а на лице появилось лукавое выражение «Ага, попалась!». Я поспешила объясниться.

– Но это ничего не значит! Я выбрала Кишана. Я обещала ему, что он больше никогда не будет один. И я буду… то есть я уже… счастлива с ним. Я люблю Кишана!

– Но твое сердце разрывается.

– Да. Если честно, то… большая часть моего сердца отдана Рену. Я никогда не переставала любить его. Когда мы были в разлуке, для меня все потеряло смысл. Я словно умерла. Единственное, что заставляло меня жить, – надежда на то, что когда-нибудь мы снова будем вместе. И еще то, что я была нужна Кишану. Рен думает, что если я жива, то этого достаточно. Но ведь это не так! Если его убьют и мне придется положить его рядом с мистером Кадамом, я уже никогда не смогу оправиться от этой утраты!

Я слабо улыбнулась, глядя на тихие джунгли.

– Понимаете, бабушка? Я не могубез него жить. Значит, если я хочу сберечь и его, и себя, нам нужно расстаться. Вы понимаете?

Знакомый голос ответил:

– Думаю, понимаю.

Я вся заледенела. Скрипучий голосок Саачи превратился в бархатный тягучий голос, похожий на мед с карамелью. Очень знакомый голос. Закрыв глаза, я повернулась к тому, кто стоял передо мной.

Сделала глубокий вдох. Медленно открыла глаза, и мое бедное сердце тяжело забилось при виде его лица.

– Шарф… – прошептала я, догадавшись, каким образом он заставил меня открыть правду.

– Да, – с трудом сдерживаясь, ответил он. Потом поднял руку, убрал упавшие на лицо волосы и судорожно вздохнул.

Я шагнула к нему.

– Прошу тебя, постарайся понять, что это все не имеет никакого значения! Это ничего не меняет! Я уже приняла решение и не намерена его менять.

– Я хотел узнать. Мне нужно было знать. Ты скрываешь свои истинные чувства от нас обоих. Почему, Келси? Почему ты не захотела поделиться своими сомнениями? Своими страхами?

– Потому, что это ничего не меняет! Нет, ты скажи, какой в этом смысл? Какое это имеет значение?

– Не знаю. Может, никакого. А может – огромное. По крайней мере теперь все карты открыты.

Я закусила губу.

– Ты ему расскажешь?

– Разве тебе не кажется, что он должен знать?

– Я просто не понимаю, какой в этом смысл.

Он постоял, обдумывая мои слова, потом вздохнул.

– Хорошо, пусть пока это останется между нами.

– Спасибо.

Деревянными руками я подобрала с земли свой рюкзак и повернулась в сторону города. Всю дорогу я кожей чувствовала присутствие мужчины, молча шедшего за моей спиной.

Глава 13

Остров Баррен

Но вот настал день, когда Нилима объявила, что можно ехать. В четыре часа утра я, позевывая, стояла на причале и смотрела, как Рен и Кишан снимают чехол с какой-то футуристического вида посудины, больше всего похожей на люльку водного аттракциона в Диснейленде.

– Что этотакое? – прокурорским тоном спросила я Нилиму.

Мне ответил Кишан, подошедший, чтобы отвязать тросы.

– Мы зовем его просто «Водорезом».

– Но чтоэто такое? – повторила я.

– Пилотная разработка «Раджарам Индастриз», – отозвалась Нилима.

Рен забрался на корпус неведомого агрегата.

– Кадам говорил, что образцом для создания этого чуда послужила твоя гигантская медуза, помнишь ее?

– Но… – пролепетала я.

– Да-да, – перебил меня Рен. – Мы до сих пор не знаем, как и когда он начал претворять свои планы в жизнь. Но это уже не важно, результат перед тобой!

Нилима замахала на него рукой.

– Слушай меня, Келси. Это нечто среднее между подлодкой и роскошным океанским лайнером, а прочность у него, как у ядерной подводной лодки. Мы зовем его «Водорезом» или глиссером, поскольку он не умеет погружаться так глубоко, как субмарина. Наш «Водорез» предназначен для комфортабельного исследования рифов и не очень глубоких мест, но при этом он без труда может переплыть океан.

– По-моему, он маловат для океанских рейсов, – нервно заметила я.

– Ты видишь только верхнюю палубу, – возразил Кишан. – Большая часть «водореза» сейчас под водой. Наша игрушка может оставаться на глубине столько же, сколько современные подлодки. На ней установлены новейшие системы, позволяющие вырабатывать кислород прямо из морской воды. Посмотрим, что ты скажешь, когда увидишь пузырь!

– П-пузырь? Это что такое? Он безопасный?

– Кишан говорит об обзорно-выпуклой камере на носу. Эта часть была разработана по образцу гигантской медузы – помнишь ее купол? Только на «Водорезе» стекло гораздо прочнее и больше, – объяснила Нилима. – Пузырь нашего глиссера дает полный круговой обзор океана! Двигатели работают совершенно бесшумно, топливная система – наша последняя, суперсекретная разработка, грубо говоря, энергия берется из океана и не разрушает подводную экосистему. Кроме этого, на «Водорезе» установлена очень необычная и пока не имеющая аналогов система подводного освещения, позволяющая пассажирам почувствовать себя частью океанского мира. Не беспокойся, мы провели множество испытаний. Там даже небольшая моторка на борту есть.

Я подбоченилась, подумала.

– Ну… это… восхитительно.

Рен прошел мимо меня, не глядя, ласково потрепал по плечу и скрылся в темных недрах «Водореза».

– Нилима, а ты уверена, что мальчики справятся с управлением этой штуковиной? Ведь это очень дорогая машинка!

– Да расслабься ты, Келси! Пока мы жили здесь, Рен каждую ночь водил «Водорез» под моим руководством. Мы знаем, что делаем.

Я не нашлась, что возразить, поэтому промолчала, а тут еще, как назло, вспомнила, как Нилима танцевала в объятиях Рена на пляжной вечеринке, и у меня окончательно испортилось настроение. Когда мы все трое очутились на борту, Нилима помахала нам рукой и прокричала:

– Счастливого пути! Будьте осторожны на острове!

– Почему?

– Вулкан опять проснулся, – крикнула она.

– Что? Что?! Почему мне никто об этом не сказал?

Кишан расхохотался и стал спускаться по лестнице за мной.

– Да потому, что все знали, какой шум ты поднимешь! Идем, я покажу тебе твою комнату.

Я уныло поплелась по кораблю, горько сетуя на вулканы, кипящую лаву и на то, что Дурга отчего-то никогда не посылает нас в спа-салоны. Когда-то смотрела фильм, где одному парню лава сначала отъела ноги до колен, а потом и самого растворила без остатка! «Уж лучше поскорее сразиться с Локешем, чем переносить все эти ужасы».

Но вскоре я забыла о вулканах и лаве, покоренная фантастическим изобретением, которое мистер Кадам каким-то чудом сумел разработать и завершить перед своей смертью. В моей каюте нашлось место для мини-холодильника, раковины и кухонных шкафчиков. Напротив размещался уютный уголок со столом и диванчиком. Еще у меня были роскошная ванная комната и огромная кровать.

– Погоди, я еще не показал тебе вид наружу! – с гордостью сказал Кишан.

Он подошел к стене и нажал на кнопку. С тихим жужжанием стенные панели разъехались в стороны, открыв огромное, от пола до потолка, стекло, и тут я поняла, что моя комната имеет форму огромной капсулы. Очертаниями окно и впрямь напоминало прозрачный купол гигантской медузы, только стекло было идеально прозрачным. Свет автоматически потускнел, я ступила на невидимый стеклянный пол, и меня окружило Андаманское море.

– Красиво, скажи? – прошептал Кишан.

– Восхитительно! А мы уже плывем? – поинтересовалась я, не в силах разобраться, то ли рыбы проплывают мимо нас, то ли мы плывем мимо них.

– Конечно! Разве ты не чувствуешь?

Я покачала головой, поражаясь бесшумной и мягкой работе двигателей. Мистер Кадам определенно превзошел самого себя!

Когда Кишан ушел, оставив меня самостоятельно осматривать оставшуюся часть судна, я отыскала обзорную камеру. На стеклянном полу были закреплены диваны и кресла, и я долго просидела там, со всех сторон окруженная океаном. Насмотревшись, я поднялась на пост управления и отыскала Рена в стеклянной рубке-аквариуме. Он показал мне какие-то приборы, а я все восторгалась зрелищем океана, лежавшего за выпуклым стеклом.

– Жаль, нельзя почувствовать океанский бриз! – сказала я.

Рен улыбнулся и нажал на кнопку. Стеклянная секция купола у нас над головами отъехала в сторону, как люк на крыше машины.

Я поднялась по ступенькам и очутилась на верхней палубе нашего фантастического корабля. Ветер отбросил волосы с красивого лица Рена. Мы обогнули часть побережья, и впереди показался Порт-Блэр. Но вот и он остался позади, и единственными источниками света стали наши огни да быстро гаснущие звезды.

Рен неподвижно стоял на своем посту, старясь не обращать на меня внимания. А я решила полюбоваться восходом, выбралась на верхнюю площадку и уселась на самом краю, свесив ноги, так что океанские брызги щекотали мне пятки. Примерно через час я была вознаграждена за терпение невероятным зрелищем. Вода сначала порозовела, потом окрасилась золотом, а еще через секунду, словно по моему хотению, из-за горизонта выкатился круглый бок солнца.

Почему-то я подумала о мистере Кадаме и грустно улыбнулась, представляя, сколько интересных фактов он бы сейчас сообщил мне. Я просидела на палубе еще с полчаса, дыша свежим океанским воздухом и греясь на солнце.

Рен и Кишан по очереди вели лодку. Через несколько часов мы обогнули остров Нейл, миновали остров Хэвлок и вышли в открытый океан. Погода была прекрасная, и мы шли со скоростью шестьдесят пять морских миль в час. Ближе к вечеру, когда впереди показался остров Баррен, я своими глазами убедилась в том, что вулкан действительно не дремлет. Небольшие облачка пара и дымные струйки поднимались в небо над чашей кратера. Широкая река застывшей лавы стекала по пологому склону в океан, превращая вулкан в подобие яичницы с растекшимся желтком, только черным.

Сейчас огромная часть острова была скрыта под серым пеплом, однако, судя по сохранившимся кустам и деревьям, до извержения здесь было очень красиво. Пляжей на Баррене не было, горные склоны вырастали прямо из-под воды.

Мы еще немного постояли на палубе, разглядывая остров. Потом Рен и Кишан, посовещавшись между собой, решили пришвартоваться на западной стороне, против ветра, чтобы не так дымило. Они оба сошлись на том, что будет проще всего подняться к вершине по дороге застывшей лавы, и назначили восхождение на следующее утро.

Когда решение было принято, Кишан обнял меня, а Рен тут же спустился вниз. Стало прохладно, мои руки покрылись мурашками. Я обвила Кишана за пояс, прильнула к его теплой груди и прошептала:

– Как славно!

Он улыбнулся и накрыл мои губы своими. Одной рукой он зарылся в мои волосы, а вторую нежно положил мне на шею. Я почувствовала, как его пальцы массируют ямку под моим затылком, закрыла глаза и отдалась поцелую.

Поцелуй был теплым и нежным, а на губах Кишана чувствовался слабый привкус морской соли. Вот он погладил меня по подбородку, слегка запрокинул мою голову, стал целовать крепче. Я прильнула к нему, понимая, что нам еще не скоро представится такая возможность.

Кишан улыбнулся, явно довольный моим пылом, и вытащил из кармана маленькую коробочку.

– Что это? – спросила я.

– С Рождеством, Келлс!

– Что? Как с Рождеством? Разве сегодня Рождество?

– Не сегодня, завтра. Сегодня сочельник. Неужели ты забыла?

– Да. Трудно помнить о Рождестве, когда живешь в тропиках! – Я нерешительно взяла из рук Кишана подарок. – Ой, Кишан, мне так стыдно… Я все забыла и ничего тебе не приготовила.

Он притянул меня к себе, взял мое лицо в ладони, нежно поцеловал.

– Ты согласилась стать моей женой, Келси. Больше мне ничего на свете не нужно.

– Ты – коварный обольститель, – пошутила я.

– Надеюсь, это идет мне в зачет? – усмехнулся он и подмигнул мне своим золотым глазом.

В коробочке лежал старинный золотой ключ. Я приподняла бровь и слегка улыбнулась уголком рта.

– И что же, скажи на милость, открывает этот ключик?

– Строго говоря, уже ничего. Раньше им отпиралась сокровищница в нашем дворце. Теперь это просто символ дома. Или домов. Любого места, где ты захочешь жить. Я нашел его, когда перебирал вещи родителей. Мы можем заново отстроить хижину в джунглях, где похоронены мои родители и Кадам, можем выстроить новый дом в Америке или в Индии, а если хочешь – сделать и то, и другое, и третье. Нам не нужно ничего решать прямо сейчас, но я знаю, что для тебя важно иметь дом. Расстаться со старым жильем будет трудно, но мы сумеем вместе обзавестись новыми воспоминаниями. – Кишан обнял меня за шею. – Я сделаю тебя счастливой, Келси, обещаю.

– Я знаю. – Я поднялась на цыпочки, поцеловала его в щеку. – Спасибо за подарок.

– На здоровье. – Он надел золотой ключик на мою цепочку, и тот повис рядом с медальоном. – Когда-нибудь, – прошептал Кишан, дотрагиваясь до ключа, лежавшего на моей груди, – … когда-нибудь мы построим свой дом.

Он снова поцеловал меня долгим, медленным поцелуем, а потом резко развернул и подтолкнул к выходу.

– Но сначала я наголову разобью тебя в пачиси!

– Договорились!

Я со смехом бросилась в свою комнату за игрой – но нашла там еще один подарок. На кровати лежал сверток в золотой бумаге. Внутри оказалась деревянная музыкальная шкатулка с нарисованным на крышке белым тигром.

Я подняла крышку, и заиграла музыка – это была та песня, которую Рен написал во время нашей разлуки, когда он мучительно пытался вернуть свою запертую память. Я слушала знакомые печальные звуки – и вдруг ахнула от удивления: зазвучала совершенно новая для меня часть. Грустная тема разлуки изменилась. Музыка расцвела надеждой и решимостью. Эта тема нарастала, пока не завершилась взрывом счастья, а затем стала стихать, как гаснущие с рассветом звезды. Я захлопнула крышку, закрыла глаза.

Музыка настолько захватила меня, что я не сразу заметила записку, лежавшую на моей постели вместе с зеленой веточкой.

Келси,

Возможно, ты сочтешь слишком самонадеянным то, что я закончил нашу песню радостным финалом, но я твердо верю в наше будущее счастье, в то, что обещание, звучащее в моей песне, непременно сбудется. А пока мне придется лишь запастись терпением. Мое сердце – в твоих руках. Береги его, ведь я не могу без него жить.

ОМЕЛА

Я сидела под омелой (Бледной, сказочной омелой), Моя свечка прогорела, Все танцоры разошлись. Мягко сумерки крались. Звуки в доме тише, тише, Огонек мой догорал, Кто-то подошел неслышно и меня поцеловал. Я дремала под омелой (Бледной, сказочной омелой). Голова отяжелела, Я была совсем одна. Ни шагов, ни слов не помню, Только я, да сумрак сонный, Только вкрадчивые тени меня тихо обступали, И невидимые губы там меня поцеловали.

Дрожащими пальцами я вложила письмо, стихи и омелу в свой дневник. Потом постояла, перебирая листочки и воображая, как Рен, одетый в смокинг, жадно целует меня под омелой. Прошло несколько секунд, прежде чем я опомнилась и сурово отчитала себя.

«Да что же я за человек такой? Как я могу целоваться с одним – между прочим, моим женихом! – и мечтать, чтобы меня похитил его брат? Нет, со мной все-таки определенно что-то не так!»

Я прочитала про себя молитву о даровании мне ясности ума, попросила укрепить меня в следовании по избранному пути и пошла к Кишану. Кажется, он ничего не заметил и беззаботно разложил на столе игровое поле.

На следующее утро я проснулась спозаранку и, оставив черного тигра храпеть на полу, побежала на роскошную кухню, чтобы приготовить лучший в мире рождественский завтрак на троих. Одно нажатие кнопки – и стенные панели разъехались в сторону. Вдохновившись фантастическим видом, я стала, напевая, накрывать на стол, но вдруг услышала какой-то звук.

Рен стоял в дверях. Я быстро перевела взгляд с его синих глаз на букет лилий, который он держал в руке.

– С Рождеством! – сказал он, протягивая мне цветы.

Я взяла их и тихо прошептала:

– Ты всегда даешь мне слишком много…

– Когда мужчина дарит женщине лилию…

– Он задает ей вопрос, – закончила я.

– Ты помнишь.

Я отвернулась.

– А ты думал, я смогу забыть?

Он положил руки мне на плечи, развернул к себе.

– Я люблю тебя, Келси. То, что я испытываю к тебе, – это больше, чем влечение, больше, чем привязанность. До встречи с тобой я никогда не писал стихотворений с восклицательными знаками. Ты – воздух в моих легких, кровь в моих жилах, отвага в моем сердце. Без тебя я пуст.

Он взял мое лицо в свои ладони.

– Ты озаряешь мою душу теплым сиянием своей любви и преданности. Даже сейчас я чувствую твою любовь, она поддерживает меня. Ты можешь сколько угодно отрицать это на словах, но твое сердце до сих пор принадлежит мне, йадала.

Я обхватила руками его руки и с огромным усилием отстранилась.

Рен даже бровью не повел, только усмехнулся:

– Возможно, следовало преподнести тебе еще одну веточку омелы.

Я повернулась к нему спиной и суетливо захлопотала вокруг стола, изо всех сил делая вид, будто могу думать о чем-то, кроме неотразимого мужчины, наблюдавшего за мной.

– Почему же не принес? – беспечно спросила я.

Он пожал плечами, прислонился к стене.

– Не хотел лишний раз огорчать Кишана.

– Э-мм. – Я схватила Золотой плод и начала заказывать блюда. Плод согрелся и замерцал у меня в руке, как зеркальный шар в танцзале, а на столе стали появляться тарелки. От каждой шел пар, запахи знакомых блюд поплыли по кухне.

Я беззаботно улыбнулась и сказала:

– С Рождеством, Рен! Спасибо за стихи и шкатулку! – Я нарочно умолчала о письме и не стала отвечать на признание, сделанное мне вместе с букетом лилий. Более того, я сделала вид, будто не повторяю эти слова про себя, не лелею их в своем преступно затрепыхавшемся сердце. О нет, я лишь весело пошутила:

– Ах, я совершенно забыла приготовить тебе подарок, поэтому угощу тебя знаменитым рождественским завтраком моей бабули. Ты проголодался?

Рен скрестил руки на груди и посмотрел на меня таким взглядом, от которого я едва не пропала.

– Да, – после долгой паузы ответил он.

Я смущенно откашлялась и замахала руками в сторону уголка для завтрака.

– Отлично, тогда давай сядем здесь и начнем. Кишан еще спит.

Рен хмыкнул, но сел. Когда я подала ему льняную салфетку и прибор, он накрыл мою руку своей и задержал на долю секунды дольше, чем это было нужно. Я быстро отвернулась и торопливо наполнила его тарелку горами еды: бисквитами с мясной подливой, яйцами с сыром, жареной картошкой с луком и перцем, толстыми ломтями жареного бекона, печеными яблоками с маслом и корицей, а потом вручила кружку с горячим бабушкиным шоколадом со взбитыми сливками, шоколадным соусом, шоколадной крошкой, мятным стебельком и вишенкой сверху.

Потом я положила себе всего понемножку и села напротив Рена. Он попробовал по кусочку каждого блюда, взялся за какао.

– Это традиционный завтрак в вашей семье?

– Да, – ответила я. – Каждый год бабушка в сочельник ложилась спать пораньше. Зато наутро она вставала ни свет ни заря и начинала священнодействовать. Она пекла свои знаменитые домашние бисквиты. Я обычно просыпалась сразу после нее, вставала к плите и помешивала подливу, а бабушка занималась картошкой и луком. О, а бабушкин шоколад всегда был особым блюдом, требующим совместных усилий. Я сыпала в него шоколадную стружку, папа втыкал веточку мяты, мама бросала вишенки. А после завтрака мы вместе убирали со стола и открывали подарки.

– Когда ты в последний раз так завтракала?

– Когда родители были еще живы. Я готовила яйца и картошку, мама занималась бисквитами. Обычно за готовкой мы с ней говорили о бабушке. А вот моей приемной семье такой завтрак ни за что не понравился бы! Сам видишь, сколько тут калорий! Правда, они тоже пьют шоколад на Рождество, но только диетический, с пониженным содержанием сахара и категорически без взбитых сливок!

Рен взял меня за руку.

– Очень важно поддерживать семейные традиции. Это помогает помнить, кто мы и откуда.

– А какой была твоя бабушка?

– Она умерла, когда я был маленьким, но с нами осталась ее сестра. Она во многом заменила нам бабушку.

– Привет, Келлс, где мой завтрак? – Кишан вбежал на кухню, смачно чмокнул меня в макушку и схватил тарелку.

Рен выпустил мою руку, отстранился и посмотрел мне в глаза.

– Ее звали Саачи.

Я шумно охнула.

– Д-да?

Кишан посмотрел на меня, потом на Рена, громко откашлялся.

– Келлс, я же умру, если чего-нибудь не съем! Будь лапочкой, положи мне всего-всего и побольше!

Я резко встала, подошла к стойке и начала рассеянно накладывать еду на тарелку Кишана.

Остаток завтрака прошел в неловком молчании, а потом настало время отправляться в путь. Я надела на руку Фаниндру, забралась в маленькую моторку. Кишан, как по зеркалу, промчал нас по Тихому океану и спрыгнул на берег, засыпанный хрустящей под ногами черной лавой. Рен вытащил лодку на берег, а следом и я ступила на остров Баррен.

Глава 14

Феникс

Кишан подал мне руку, и мы начали осторожно взбираться по обожженной чужой земле, держа наготове оружие Дурги. Мы несли с собой все дары богини, и мне было очень приятно снова почувствовать за спиной свой верный лук и колчан со стрелами, особенно сейчас, когда меня одолевали всякие мрачные мысли. В каждом кривом, обожженном до черноты мангровом дереве мне чудились ощетинившиеся звери и страшные дикие твари с зазубренными клыками; они цеплялись своими скрюченными ветками за нашу одежду, хватали за ноги когтистыми корнями.

Мы брели по щиколотку в пепле, как в черном снегу, сквозь густой, горячий и зловещий воздух. Местность вокруг была страшная, и через какое-то время я нервно пробормотала:

– Я… я вам никогда не рассказывала про Везувий?

Кишан, не поворачиваясь, помотал головой.

– Это тоже вулкан. Однажды, очень давно, он извергся и залил два города. Большинство людей погибли мгновенно, но некоторые медленно задохнулись под слоем раскаленного пепла. Потом историки откопали их скелеты. Среди них была беременная женщина, она погибла в своей постели… внутри нее лежал скелет нерожденного младенца. А рядом были другие – видимо, члены ее семьи…

Кишан хмыкнул и пошел дальше. Рен взял меня за другую руку, легонько пожал и сказал:

– Все будет хорошо, Келлс.

– Просто меня душит этот пепел! Мне трудно дышать!

– Может, тебе станет легче, если ты попросишь Шарф сделать тебе маску? А лучше постарайся об этом не думать. Дыши глубже и не смотри под ноги. Куда полезнее лишний раз полюбоваться перекаченными бицепсами Кишана.

Я нервно фыркнула, а Кишан резко остановился. Хмуро поглядев на Рена, он сказал мне:

– Если ты устала, давай пойдем медленнее.

– Я не устала! Я просто… ой, что это? – взвизгнула я, указывая рукой на зашуршавшую листву.

Кишан резко обернулся и молниеносно метнул чакру в сторону деревьев. Та со звоном вонзилась в кривой ствол. Затем раздалось испуганное блеяние. Несколько коз выскочили из листвы и неуклюже заковыляли прочь от нас, утопая копытами в пепле. Я даже опомниться не успела, как они разбежались в разные стороны и скрылись из глаз.

– Козы? Откуда тут козы? – пробормотала я.

– Я когда-то читал, что домашних животных часто специально завозят на маленькие островки, на тот случай, если какой-нибудь корабль будет вынужден пристать к берегу и экипажу срочно понадобится еда. Думаю, кроме коз, мы можем тут встретить разве что летучих мышей и каких-нибудь мелких грызунов.

– Итак: летучие мыши, козы и крысы… Лучше не бывает!

Про себя я подумала, что если фауна острова и в самом деле исчерпывается этими животными, то я буду на седьмом небе от счастья.

Мы продолжили подниматься по склону вулкана. Я часто поскальзывалась на мягкой и сыпучей черной земле, а когда подъем стал еще круче, начала помогать себе руками. Пепел был теплый, местами горячий. Хвататься за древесные корни оказалось бесполезно – они либо предательски вырывались из земли, либо рассыпались угольками. Кишан пер вперед, как танк, и часто помогал мне. Рен шагал сзади и пару раз ловил меня, когда я оступалась.

С вершины открывался головокружительный вид. Впечатление было такое, будто мы стояли на щербатом краю огромной чашки. Стены кратера поднимались над уровнем моря примерно на тысячу футов. Над вулканом гулял легкий ветерок, пахнущий океанской солью и пожарищем. Скалистые склоны щетинились остатками деревьев, и я даже разглядела несколько новых побегов, пробившихся из-под толщи пепла, но стоило перевести взгляд на центр кратера, как меня охватил озноб.

По моим прикидкам кратер был не меньше двух миль в диаметре. Пока Рен и Кишан горячо обсуждали, где лучше спуститься, я впала в прострацию. Вся эта местность походила на поверхность какой-то злой луны, вращавшейся вокруг адской планеты! Изрезанная вдоль и поперек, испещренная рытвинами, обнаженная черная дыра выглядела гнойным нарывом на фоне чудесного тропического океана. Я отпила глоток воды, чтобы смыть сухую пыль с горла.

– Попросим Шарф сделать веревку и спустимся вниз, – изложил свой план Рен.

– А ты точно уверен, что вход в Город света находится именно там, внизу?

Мне ответил Кишан:

– Келлс, это не такой уж большой остров. Если мы не найдем город внизу, то обыщем оставшуюся часть.

Мы надели перчатки. Кишан обмотал меня всевозможными страховочными тросами и закрепил их вокруг ствола самого толстого дерева. Нам предстояло спуститься вниз по внутренней стороне склона при помощи системы из веревок и блоков, которые должны были затормозить падение.

– Только не прыгай, поняла? Не спеши. Иди спокойно, медленно, шажок за шажком. Рен будет прямо под тобой, на той же веревке, а я рядом. Мы не дадим тебе упасть, – пообещал Кишан.

Честно признаюсь, спрыгнуть вниз с обрыва было для меня равносильно тому, чтобы сунуть руку в кипящую лаву.

Рен схватился за свою веревку, опрокинулся назад и скрылся из глаз. Я осторожно заглянула вниз и увидела, что он висит в нескольких футах под нами, упираясь ногами в отвесную стену. Подняв глаза на меня, Рен мягко позвал:

– Иди сюда, Келси. Я рядом.

Дрожа от волнения, я подошла к самому краю, вцепилась в веревки. Сначала все шло гладко, Кишан был рядом, а я черепашьим шагом спускалась вниз, как старушка на роликовых коньках. Но потом поверхность склона ушла куда-то вглубь, и я повисла в воздухе. Запаниковав, я с визгом задрыгала ногами. Веревки мигом перепутались, закрутились, меня завертело волчком, но подоспевший Кишан поймал меня и начал осторожно расправлять тросы. Дрожа от страха, я обвила его ногами и вцепилась мертвой хваткой.

Он терпеливо улыбнулся.

– Все в порядке, билаута. А теперь отпусти меня и спускайся к Рену.

Когда я нехотя подчинилась, Кишан плавно поехал вниз. А я зачем-то задрала голову и поглядела вверх, отчего мне сразу стало плохо. Потом я взглянула под ноги – и стало еще хуже. Сглотнув, я стиснула зубы и припустила вниз, быстро-быстро перебирая пальцами веревку, – и остановилась только когда почувствовала под ногой твердый камень. После этого мы продолжили медленный спуск и без приключений добрались до самого дна. Руки у меня ходили ходуном, ноги как будто превратились в желе. Я безучастно позволила Рену освободить меня от упряжи.

Оставив веревки болтаться вдоль стены, мы направились к центру кратера. Здесь не было пепла, зато кругом тянулись черные блестящие трещины и впадины, похожие на скрюченные пальцы. Рен прошел несколько шагов по котловану, проверяя, выдержит ли застывшая корка, и объявил, что все безопасно. Мы с Кишаном направились следом за ним вдоль черного щупальца.

Поход по голой черной пустоши оказался довольно трудным: путь то и дело преграждали огромные черные валуны. Нам встречались здоровенные черные камни, похожие на пушечные ядра, оплетенные толстыми змеями застывшей лавы. Треснувшие от невыразимого жара скалы образовывали причудливые фигуры, покрытые щетинистой каменной коростой. В других местах лава затопила скалы целиком, превратив их в исполинские каменные торты диаметром до десяти футов, политые зернистой черной карамелью.

Время от времени мы наступали на крупные угольные пузыри, и те громко лопались под нашими ногами, рассыпаясь на сыпучие гранулы. Из узких трещин поднимались сернистые испарения. А один раз, когда Кишан продавил подошвой черную корку, из-под нее брызнула струя раскаленного пара, до волдырей обжегшая ему руку.

Поймав мой испуганный взгляд, Кишан ободряюще улыбнулся и побарабанил пальцами по камандалу, висевшей у него под рубашкой.

– На нас с Реном все заживает, как на тиграх. А если что-нибудь случится с тобой, мы тебя вылечим русалочьим эликсиром.

Я кивнула и побрела дальше, гадая про себя, справится ли эликсир, если горячая лава брызнет мне прямо в лицо. При помощи Ожерелья я несколько раз наполняла наши фляги водой, так что недостатка в питье у нас не было. Так мы шли, пока не увидели перед собой большое отверстие, озаренное изнутри слабым светом.

Рен присел на корточки, заглянул внутрь.

– Это лавовая трубка. Кажется, активная.

– Значит, оттуда может политься лава? – уточнила я.

– Не знаю.

– Ну, и что нам делать? Лезть туда или не лезть?

Кишан наклонился над отверстием.

– Там слишком жарко. Келси не выдержит.

– Ага, а вы двое? – спросила я. – Мне кажется, вы тоже не хотите сжечь свои шкуры!

– Хорошо, значит, пойдем дальше, – предложил Рен.

Он сделал несколько шагов в сторону, мы с Кишаном двинулись было за ним, но я вдруг остановилась и обернулась.

– Вы слышите?

– Что? – спросил Кишан, стоявший за моей спиной.

– Как что? Песню!

– Я ничего не слышу, – ответил Рен.

– Я тоже, – подтвердил Кишан.

Я закрыла глаза, прислушалась.

– Вот, опять! Неужели ваш тигриный слух вас подводит?

Они дружно покачали головами.

– Мне страшно не хочется этого говорить… но, кажется, нам все-таки сюда.

– Там слишком горячо, Келлс.

– Значит, остудим! Кстати, мне уже давно не помешает слегка освежиться. – Я вытерла пот, струившийся по шее, нащупала пальцами Ожерелье. – У меня есть идея. Идите за мной!

Мы поднялись на выступ над отверстием. Я дотронулась до жемчужного лотоса Ожерелья, прошептала несколько слов. В тот же миг весь остров с ревом содрогнулся, и я услышала шум падающей воды. Земля под ногами задрожала, и Рен едва успел подхватить меня, чтобы я не упала.

– Надеюсь, я смогу контролировать это дело, – пробормотала я, поднимая руки.

Я сосредоточила все внимание на стене кальдеры. Деревья на вершине бешено затрепетали, сгибаясь от налетевшего ветра, а в следующую секунду океанская вода хлынула через край и водопадом обрушилась в жерло вулкана. Мысленно представив себе поток воды, я стала приманивать его ближе, и вот уже реки побежали по черной поверхности вулкана.

Столбы пара с шипением тысячи змей вырвались вверх. Я вскинула ладони, сложила их горстками и стала медленно сближать. Я приручала воду, лепила ее, придавала нужную форму, а когда добилась того, чего хотела, позволила потоку хлынуть в лавовую трубку.

Холодная океанская вода с ревом понеслась в узкое отверстие канала. Я кожей чувствовала, как река бежит через остров, заполняя туннели протяженностью в много миль. Я призывала к себе все новую и новую воду, пока не выкачала из океана целое озеро. Растопырив пальцы, я послала холодную воду в атаку на лаву, и, когда две стихии встретились, раскаленная кровь вулкана зашипела, забурлила паром и стала чернеть. Я стояла с закрытыми глазами, чувствуя, как продвигается вода, и дожидаясь, пока трубка не заполнится.

Когда я снова открыла глаза, Рен и Кишан вопросительно уставились на меня.

– Как ты догадалась, что нужно сделать? – спросил Кишан.

– Не знаю. Наверное, это все песня. Неужели вы ее не слышали?

Они снова покачали головами, а я спросила себя, уж не открылась ли у меня способность слышать голоса – вдобавок к моим суперсилам и умению управлять волшебными предметами. Как бы там ни было, план сработал. Туннель до сих пор оставался теплым, однако заметно остыл.

Мы вошли в сырое отверстие. Не успели мы спуститься на несколько шагов, как туннель сделал крутой поворот и вокруг стало совсем темно. Только глаза Фаниндры освещали путь. Воздух был душен и влажен. Металлические вены горных пород бежали по стенам, удушливые облачка проплывали мимо нас, вызывая кашель.

Когда мы подошли к развилке я, не задумываясь, свернула влево и опомнилась, только когда Кишан спросил:

– Откуда ты знаешь, куда идти?

– А я и не знаю… Просто иду.

Мой ответ зловещим эхом разнесся по темным коридорам. Я вытерла пот со лба, оттянула прилипшую к спине футболку. Чтобы не думать о жаре, духоте и опасности, я замурлыкала себе под нос Jingle Bells и представила себе снег. Как ни странно, Рен и Кишан тоже подхватили песню, но пение у нас получилось какое-то тихое и неуверенное, а когда эхо вернуло наши слова, мне показалось, будто я слышу хор призраков давно умершего веселья.

Внутри лавовая трубка была гладкой и круглой, как будто ее прокопал под землей какой-то гигантский червь. Расстояние между стенами составляло не меньше двенадцати футов, так что легко можно было идти вдвоем. Так мы прошли около мили. «Очевидно, сейчас мы уже гораздо ниже уровня моря», – подумала я. Где-то впереди раздавался мерный шум, и я гадала, неужели вода до сих пор бежит по далеким коридорам.

Мы подошли к разлому, полыхавшему оранжевым светом. Когда мы приблизились, из трещины пахнуло таким жаром, что у меня мгновенно высох весь пот.

Рен спрятал меня за спину, и мы втроем осторожно заглянули вниз. Там, примерно в сотне футов под ногами, текла река лавы. Возле стен она была темной и медленной, но на середине бежала очень быстро и горела грозным огненным светом. Кое-где по поверхности плавали островки потрескавшейся остывшей лавы, так что вся река немного напоминала апельсиновый пудинг, оставленный в холодильнике без обертки.

Кишан оттащил меня от трещины, и мы продолжили свой путь через каменный лабиринт, пока не уперлись в тупик. Я провела рукой по шершавой стене.

– Ничего не понимаю! Мы в нужном месте.

Рен положил обе ладони на стену, погладил ее, смахивая пыль. Мы с Кишаном бросились ему помогать. Вскоре я нащупала пальцами неглубокую выемку и стала торопливо раскапывать ее, отряхивая грязь. Мелкие камешки градом посыпались к моим ногам, а в следующую секунду я громко завопила:

– Есть! Отпечаток руки!

Я прижала ладонь к выемке, почувствовала, как искры с треском брызнули в камень. Татуировка проступила и засветилась, озарив мою руку изнутри. Тесный тупик содрогнулся, стена под ладонью сдвинулась. Сверху хлынул поток камней, и Кишан сгреб меня в охапку, загораживая своим телом. Камни со скрипом и стоном пришли в движение, задвигались, медленно расступились и снова застыли. Я смахнула со щеки пыль и шагнула в образовавшееся отверстие.

Мы стояли на узком каменном выступе, под которым расстилался огромный подземный лес.

– Деревья? Откуда в кратере вулкана могут быть деревья? – пролепетала я.

– Вряд ли это обычные деревья, – прошептал Рен. – Я думаю, это что-то вроде Кишкиндхи. Подземный мир.

– Угу, только тут в десять раз жарче, чем в преисподней.

Вскоре Рен отыскал каменные ступеньки, ведущие вниз, и мы приступили к спуску. По дороге я любовалась красотой волшебного леса. Раскидистые кроны венчали толстые закопченные стволы, огненные листья переливались грозными красками горящих углей. На черных ветках росли кудрявые золотые завитки, и, когда мы спустились, они вытянулись в нашу сторону и задрожали, будто ожидая чего-то.

Рен хмуро поглядел на них и вытащил из рюкзака булаву-гаду, но я храбро подошла ближе и протянула палец. Тонкий завиток осторожно, почти робко, потянулся ко мне, потом медленно обвился вокруг моего пальца и замер. Волна тепла разлилась по моему телу, амулет на шее согрелся и засветился.

– Келси? – Рен сделал шаг ко мне.

Я жестом остановила его.

– Все в порядке. Они не делают ничего плохого. – Я улыбнулась. – Их влечет сила амулета.

Еще один нежный побег с двумя дрожащими на нем листочками погладил меня по щеке. Но стоило Кишану приблизиться к дереву, как листва встрепенулась и задрожала, тревожно мерцая. Я погладила ствол, успокаивая дерево.

– Он хороший, он не причинит вам зла. Не бойтесь нас.

Огненное дерево успокоилось и даже позволило Кишану дотронуться до своего побега. Затем, тихо колышась, оно протянуло к нам еще одну ветку, усыпанную маленькими тугими бутонами, которые на наших глазах распустились оранжевыми лепестками с золотыми листочками.

– Как красиво! – ахнула я.

– По-моему, ты ему нравишься, – хмыкнул Кишан.

По дороге нам встретились заросли мерцающих папоротников и огненные цветы, расцветавшие ослепительными соцветиями, когда мы проходили мимо. Рен и Кишан даже заметили каких-то рыже-красных зверьков, похожих на кроликов. Лес окутывал нас теплом и светом, но при этом защищал от иссушающего зноя вулкана. Воздух под деревьями был сухой, а земля – черная и жирная, как торф. На черных скалах и древесных стволах росли густые светящиеся мхи всех оттенков оранжевого и алого.

Решив сделать привал, мы присели на поваленный ствол, попросили Золотой плод приготовить нам обед и стали есть, негромко обсуждая странности этого удивительного места. Деревья то и дело протягивали к нам свои любопытные побеги, дотрагивались до моих волос, гладили по рукам. Каждый раз при этом амулет начинал светиться, и меня охватывал прилив тепла. Жара меня больше не беспокоила, усталость пропала, как будто волшебные деревья зарядили мои батарейки.

Лес весь переливался светом, но небо над головами было черным и беззвездным. Когда мы начали взбираться по склону к вершине, Рен указал на далекий горизонт и сказал:

– Видишь?

– Что? – не поняла я.

– Да вон же! Горная гряда. Ее трудно разглядеть, потому что и небо, и горы – черные.

Кишан сказал, что видит очертания гряды, но я, сколько ни всматривалась, так ничего и не разглядела.

– Ладно, положусь на ваше тигриное зрение. Я все равно ничего не вижу.

Рен кивнул и предложил разбить лагерь в долине. Но только мы начали спускаться, как небо вдруг прочертила вспышка ослепительного света, рассыпавшаяся каскадом нежных искр, похожих на праздничный салют к Дню независимости. В следующий миг деревья погасли, будто кто-то их выключил. Наступила кромешная тьма, такая, что не было видно вытянутой руки.

– Что случилось? – прошептала я.

Рен взял меня за руку, притянул к себе.

– Пока не знаю.

Изумрудные глазки Фаниндры ожили, два приветливых зеленых луча озарили чужой, загадочный мир. Рен пошел вниз, крепко держа меня за руку.

Спустившись в долину, мы разбили лагерь и с помощью Шарфа приготовили себе просторную палатку. Я дотронулась до ствола ближайшего дерева, но оно осталось безучастным. Я не почувствовала никакого тепла, ни одна ветка не протянулась мне навстречу. Может быть, оно умерло? Я прижала ладонь к стволу дерева, послала внутрь поток огненной энергии. Слабая ответная дрожь подтвердила, что дерево живо, – видимо, оно просто уснуло.

Когда я забралась в палатку, Рен и Кишан резко прервали свой разговор и замолчали.

– Секретничаете, значит? – хмыкнула я. – Ну и пожалуйста, мне ни капельки не интересно. Просто хочу вам сказать, что деревья легли спать. То есть не легли, конечно, но уснули. Я думаю, они тут включаются и выключаются.

– Замечательно, – кивнул Рен. – Мы собираемся дежурить ночью. Нам кажется… мы опасаемся, что тобой манипулируют, Келси.

– Что? – расхохоталась я. – Вы что, серьезно?

Они оба отвели глаза.

– Нет, скажите, вы считаете, что деревья заманивают меня в ловушку?

– Мы не хотим рисковать, – тихо ответил Рен.

– Поэтому мы будем по очереди дежурить ночью, а тебя от этой обязанности освободим, – добавил Кишан.

Я с вызовом скрестила руки на груди.

– Вот значит как, да? Мне кажется, я прекрасно знаю, кто и когда пытается мной манипулировать! Я только не понимаю, почему вы, тигры, так уверены, что знаете, как для меня лучше? Вы просто… просто… мужчины, вот вы кто!

– Келлс! – хором запротестовали братья.

– Отлично! Выметайтесь отсюда, чтобы духу вашего не было! Сидите снаружи, пока хвосты не отвалятся!

Я услышала, как Кишан тихо вздохнул и сказал:

– Спокойной ночи, Келси.

Но я уже решительно повернулась на бок и сунула кулак под щеку. Повертелась немного, сбросила с себя жаркое одеяло и уснула.

Меня разбудил яркий свет, просочившийся сквозь ткань палатки. Раздался щелчок, затем металлическое гудение – и в тот же миг все кругом оказалось залито колеблющимся светом пожара.

Рен спал. Одну руку он забросил за голову, вторую уронил на живот. Когда я подползла к нему ближе, он вздохнул и поудобнее устроился головой на подушке.

Мне захотелось дотронуться до него. Мне вдруг срочно понадобилось убедиться, что его золотистая кожа осталась все такой же гладкой и теплой, какой я ее помнила. Но удержалась. Я просто села рядом и долго смотрела, как он мерно дышит, поражаясь, как можно обручиться с одним мужчиной и продолжать сходить с ума по другому.

«Какой же я отвратительный человек», – устало подумала я, выбираясь из палатки.

– Доброе утро, билаута, – поприветствовал меня дежуривший у входа Кишан. – Все злишься?

– Нет.

– Вот и славно.

Он крепко обнял меня, поцеловал в макушку. Крохотный побег, мягкий, как лапка котенка, пощекотал мою руку. Я позволила ему обвиться вокруг моей ладони, почувствовала поток тепла.

После вчерашней прогулки по вулкану я была вся липкая и грязная, поэтому поспешила отойти в укромное местечко и соорудила себе хороший душ при помощи Ожерелья. Но как только первые капли воды брызнули на деревья, они задрожали, будто в ознобе. Ветки поникли, листва побурела и начала облетать.

«Хм-мм… Странно!» – подумала я и выключила воду. Если деревьям так нравится мой амулет, то, может быть, они живут энергией огня?

Я попробовала вылечить раненое дерево своей огненной силой. Оно начало было оживать, но я чувствовала, что жизнь потоком уходит из него. Я ничего не могла сделать! Обливаясь слезами, я отняла руки от ствола.

Через несколько минут Рен нашел меня под деревом, вытер мои слезы, спросил:

– Почему ты плачешь?

– Я убила дерево! – всхлипнула я. – Кажется, они питаются огнем и умирают от соприкосновения с водой. Я пыталась их спасти, но мне не хватает сил!

Рен внимательно осмотрел умирающее дерево, обнял меня, взял мою руку, приложил к стволу.

– Попробуй еще разок.

Я закрыла глаза, накопила в себе побольше огня и направила его в дерево. Мне показалось, будто я почувствовала слабый ответный жар, словно дерево из последних сил потянулось ко мне. Мы стремились друг к другу, но я знала, что нам никогда не преодолеть разделявшую нас пропасть. Я снова громко зарыдала, но в следующий миг знакомый поток золотой энергии хлынул из моих рук и быстрее лесного пожара побежал по дереву, от корней до угасших листьев, оживляя все на своем пути.

Новая жизнь, как кровь, запульсировала в толще дерева, листья ласково погладили меня по щеке и волосам. Густые шуршащие ветки крепко обняли меня, и я радостно застыла в огненном сиянии. Повернув голову, я увидела, что все остальные деревья тоже исцелились.

– Как одно дерево могло вылечить все остальные? – вслух поразилась я.

– Может быть, у них общая корневая система? – предположил Рен.

Он убрал волосы с моей шеи, дотронулся до чувствительного местечка за ухом. Я задрожала и подняла на него глаза.

– А может, они отзываются на твое прикосновение, – прошептал Рен. Его губы были всего в нескольких дюймах от моих.

– Почему… почему ты так на меня смотришь? – нервно прошептала я, пятясь и опуская глаза.

Его рука соскользнула с моей шеи.

– Как я на тебя смотрю?

– Как… на антилопу. Как раньше…

Рен улыбнулся краешком губ, потом лицо его сделалось серьезным, и он обнял меня.

– Наверное, потому что я умираю от голода.

– Ты что же, не завтракал? – неуклюже пошутила я, но попытка разрядить обстановку провалилась.

– Я не хочу завтракать, Келси. Я хочу тебя.

Я собралась было поставить его на место, но он прижал палец к моим губам.

– Ш-шшш… Дай мне насладиться этим мгновением. Поверь, теперь у меня их так немного… Честное слово, я не буду тебя целовать. Я просто хочу обнять тебя и не думать ни о чем другом… Ни о ком другом…

Я со вздохом уронила голову ему на грудь.

Мы простояли так с минуту или две, пока не услышали возмущенный голос Кишана.

– Эй, кто тебе разрешил обнимать мою невесту?

Рен застыл и отстранился от меня, не сказав ни слова.

– Кишан, мы исцеляли…

Он резко развернулся и пошел прочь.

– …деревья, – виновато пролепетала я в его удаляющуюся спину.

Мы не стали задерживаться в лагере и примерно через час пути, прошедшего в гробовом молчании, добрались до луга, заросшего огненными цветами на тонких черных стебельках, похожими на колокольчики. Кругом пестрели золотые кусты и алые заросли, малиновые купины и медные папоротники, а за лугом стеной высились лимонно-желтые, рыжие и багровые деревья.

Мы остановились, пораженные этой красотой, и тут я услышала громкое хлопанье крыльев. Кишан отцепил с пояса чакру, Рен обнажил золотой меч, разломил его пополам и протянул одну половину брату. Затем он покрутил нож сай, висевший у него на поясе, пока тот не принял форму трезубца.

Птичий крик раздался у нас над головами. Я сглотнула, до рези в глазах вглядываясь в пустое черное небо, и взмолилась, чтобы это не оказались стальные птицы. К нам приближалась какая-то комета – черная по краям, но пылающая ослепительным жаром в центре.

Но вот комета описала круг над лугом, замерла – и оказалась птицей. Она склонила голову, разглядывая нас внимательным белым глазом, шарившим по земле, как луч прожектора. Потом птица разинула свой орлиный клюв, испустила еще один вопль и, захлопав крыльями, стала стремительно снижаться.

Теперь я смогла как следует ее рассмотреть. Маховые перья у сказочной птицы были мягкие и легкие, словно огненная елочная мишура. Широкие заостренные крылья ближе к телу сияли желтым, как язычок горящей свечи, а на концах пламенели таким темным багрянцем, что казались черными.

Еще у птицы были изогнутый золотой клюв и грозные когтистые лапы, покрытые медными перьями. Ее изящную головку венчал алый гребешок, малиновым плюмажем спускавшийся вниз по шее. Прекрасный длинный хвост веером развевался по воздуху в полете, а когда птица села, расстелился по земле, словно шлейф. Переливчатый окрас оперения перекликался с красками поляны, а когда крылья, хвост и гребешок затрепетали под ветром, птица показалась мне настоящим порождением пламени.

Опустившись на поваленное дерево, она крепко впилась в кору своими острыми когтями, покачалась взад-вперед, чтобы удержать равновесие, сложила крылья и уставилась на нас троих. А затем над лугом раскатился глубокий мужской голос, богатый и сочный, как лежавший вокруг нас таинственный мир.

– Зачем вы явились в мое царство? – спросила птица.

– Мы ищем Огненную вервь, – ответил Рен.

– Для чего она вам нужна?

– Мы должны принести Дурге последний дар и вернуть себе человеческий облик, – сказал Кишан.

– Чтобы войти в мое царство, вам придется принести жертву. Доказать, что вы достойны.

– Скажи, что мы должны сделать, и мы исполним, – отозвался Рен.

Тихий смех заструился в воздухе вокруг нас.

– Нет, белый тигр, ты не сможешь принести эту жертву. Ибо мне нужна сати – жертва добродетельной жены. Среди вас есть только одна, кто сможет исполнить мое условие.

Рен и Кишан одновременно вскочили, загородив меня собой, взметнули оружие и закричали:

– Нет! Ты ее не заберешь!

Сбитая с толку, я привстала на цыпочки, выглянула из-за широких плеч братьев и встретилась взглядом с сияющими глазами феникса.

Глава 15

Сати

Рен и Кишан преградили мне путь, не подпуская к фениксу.

– Что вы творите? – спросила я, отчаявшись пройти через них. – Мы пришли сюда для того, чтобы заключить сделку! У нас полно всего, что можно отдать в обмен! Я могу приготовить любую еду, мы можем сделать сколько угодно золотых парчовых одежд, да мы все можем!

Кишан опустил чакру, но продолжал зорко следить за птицей.

– Фениксу не нужны ни еда, ни ткани. Он требует только одного – сати.

– А что это такое?

Рен поиграл желваками и посмотрел на меня так, как никогда в жизни не смотрел. Глубокая печаль поселилась в его синих глазах. Он покачал головой, не желая отвечать, крепче сжал в руках оружие и сделал шаг вперед, закрывая меня от птицы.

Тогда я повернулась к Кишану и тихо приказала:

– Расскажи.

Кишан заговорил тусклым голосом:

– В древности в Индии женщин учили быть полностью преданными своим мужьям душой и телом. Сати – это добродетельная жена, ставшая вдовой, и одновременно название обряда. Считалось, что после смерти своего супруга верная жена утрачивает смысл жизни, ибо ничто на свете не может облегчить ее горе. Когда тело умершего по традиции предавали огню, сати тоже восходила на погребальный костер, чтобы в последний раз доказать свою любовь и преданность.

– Этот обычай уже давно ушел в прошлое, – с отвращением добавил Рен. – Еще мои родители запретили этот кошмар в своих владениях.

– П-понятно, – прошептала я.

Потом посмотрела на феникса и почувствовала, как губы Рена коснулись моего уха.

– Мы не отдадим тебя ему, йадала.

Я положила руку на его твердое, как камень, предплечье и крепко сжала. Другой рукой я схватила за руку Кишана, собрала всю свою храбрость и спросила у феникса:

– Чего ты от меня хочешь?

Птица склонила свою огненную голову, с минуту внимательно разглядывала меня, потом ответила:

– Вы сказали, что ищете Огненную вервь. Но пройти через мои горы и забрать ее сможет только достойный. Мне нужна жертва, чтобы узнать, достойны вы или нет.

– Если я соглашусь, то умру?

– Возможно. А может быть, останешься жива. Подлинное испытание сати проходит не телом, а сердцем. Если твое сердце чисто и исполнено истинной любви, огонь не сможет пожрать твою плоть. Если же твое сердце лживо, ты не пройдешь сквозь огонь.

В животе у меня все сжалось, сердце бешено заколотилось в груди. Я слышала, как Кишан тихо шепчет, что это абсолютно немыслимо и мы найдем другой способ, но в душе уже понимала – никакого другого способа нет. Потом я внезапно вспомнила разговор, состоявшийся у нас с мистером Кадамом незадолго до его смерти. Мне показалось, будто я слышу его негромкий голос.

«Не бойтесь огня, мисс Келси. Если вы будете готовы, он не сожжет вас».

«Но если я умру?»

Память услужливо подсказала мне слова мистера Кадама:

«Реинкарнация – это когда старый дух дает жизнь новому, подобно тому, как от гаснущего пламени загорается новая свеча. Все свечи разные, но пламя одно, оно исходит от того, кто жил прежде…»

«Но я не верю в реинкарнацию!»

Слезы навернулись мне на глаза, потекли по щекам, несмотря на испепеляющую сухость вокруг, и я вспомнила еще один разговор с мистером Кадамом.

«Что вы сделаете, если ваше дитя окажется заперто в горящем доме?»

«Я брошусь в огонь и спасу его!»

Я знала, что должна ответить фениксу. Подняв голову, я тихо сказала:

– Я принесу жертву.

Феникс взмахнул крыльями и испустил горестный вопль. Кишан завопил, чтобы я выбросила из головы эти глупости, и даже в отчаянии метнул в птицу свою чакру, но золотой диск лишь со свистом описал круг вокруг феникса и вернулся обратно.

Рен, весь дрожа от волнения, предпринял попытку договориться с бессмертным стражем. С болью в голосе он взмолился:

– Прошу тебя, огненная, назначь другое испытание! Или возьми меня! Я готов стать жертвой!

Но феникс ответил:

– Ты прав, сати может совершить не только женщина. Во все времена любящие мужчины и женщины расставались с жизнью, не в силах вынести вечной разлуки, но твое сердце уже отдано, белый тигр. Ты уже принес свою жертву.

– О чем ты говоришь? – не поняла я.

И мудрый феникс объяснил:

– Белому тигру было предложено забыть свою возлюбленную, чтобы спасти ее. Его сердце прошло испытание, оно чисто. Его любовь истинна и несомненна.

– Тогда возьми меня! – вызвался Кишан.

Огненная птица остановила на нем свой испытующий взор.

– Не могу. Время твоей жертвы еще не пришло, но знай, что тебе тоже будет предложено испытание. Но не сейчас и не мною. Иди сюда, юная дева.

Я обреченно шагнула вперед, твердо вознамерившись быть храброй, но в последнюю секунду не выдержала и обернулась к Кишану.

Он обнял меня и горячо прошептал на ухо:

– Если пернатый посмеет сделать тебе больно, я снесу ему башку чакрой!

– Хорошо, постараюсь пригнуться, – пошутила я, наспех целуя его.

Протестующее рыдание раздалось у меня за спиной. Рен упал на колени, обнял меня за талию, прижался щекой к моему животу.

– Прошу тебя, не делай этого! – умолял он. – Не надо!

– Я должна. – Я погладила его по волосам, поцеловала в макушку.

– Я люблю тебя, – прошептал он.

– Я знаю, – просто ответила я.

Он нехотя отпустил меня. Потом встал, сердито смахнул с лица слезы, от которых его синие глаза засияли еще ярче, и с новой решимостью схватился за оружие. Я отошла от Рена и приблизилась к фениксу.

– Я готова.

Огромная птица распахнула свои переливчатые крылья и похлопала ими, обдав меня волнами жара. Руки у меня ходили ходуном от страха, поэтому я прижала их к бокам и стала ждать боли.

Феникс вытянулся всем телом, распахнул золотой клюв и запел, приплясывая на своих когтистых лапах. Песня была красивая и нежная. Когда она закончилась, феникс сказал:

– Теперь они не смогут тебя остановить.

– Что? – спросила я и обернулась.

Рен и Кишан очутились в блестящем стеклянном гробу. Они в бешенстве колотили кулаками по прозрачным стенкам, но все усилия были тщетны. Я прекрасно их видела, но из гроба не доносилось ни звука.

– Они не задохнутся там? – испугалась я.

– В бриллиантовой клетке много воздуха, – ответил Феникс. – Твои тигры не пострадают, но они не смогут помешать тебе принести жертву. А теперь ты должна снять амулет.

Моя рука сама собой взлетела к горлу.

– Это еще зачем?

– Огненный амулет защищает тебя в моем царстве. Если ты не снимешь его, все живые создания моего леса, включая деревья, будут терзаться твоей болью.

Я тут же расстегнула замок цепочки.

– Вы обещаете, что отдадите амулет Рену и Кишану? Он им будет очень нужен!

– Меня не интересует твой амулет. Положи его, никто к нему не прикоснется.

Я сняла с себя амулет и Фаниндру. В то же мгновение меня охватил жар. Пот потек по лицу, глаза защипало, я с усилием облизнула пересохшие губы.

Собравшись с силами, я решительно отвернулась от Рена и Кишана, чтобы не растерять остатки мужества. Видимо, я поступила правильно, потому что мне сразу же стало легче.

Феникс снова запел, и на этот раз земля вдруг расступилась передо мною, отделив пылающим рвом от огненной птицы. Теперь между нами лежал каменный мост, объятый пламенем.

– Ты сможешь войти в мои горы, если сумеешь пересечь мост.

– А если не сумею?

– Тогда твои обгоревшие кости найдут покой в этой роще.

Я сглотнула пересохшим горлом, робко наступила ботинком на раскаленные угли. Жар охватил меня. Подошва задымилась. Пот градом потек по вискам, закапал на шею, соленая капля повисла на верхней губе. Я сделала еще один шажок, потом еще. Мост был каменный, но я почему-то вдруг поскользнулась, как на льду. Посмотрев вниз, я с ужасом поняла, что резиновые подметки моих ботинок расплавились, превратившись в скользкие дымящиеся лужи.

Я взвизгнула, когда раскаленные камни обожгли мою ступню сквозь носок. Задрав ногу, я повернулась и приготовилась спрыгнуть, но услышала голос феникса:

– Сойдешь с тропы – лишишься жизни.

Я опустила ногу, встала на цыпочки и сделала два быстрых шажка. Слезы покатились у меня по щекам, я пошатнулась.

И тут феникс, молча следивший за моими мучениями, спросил:

– Почему твое сердце закрыто?

Я и не подумала отвечать. Я поджала левую ногу, лишившуюся остатков носка, сделала прыжок правой. Оставшийся кусок ботинка мгновенно расплавился. Я заорала от боли, но не отступила. Верхняя часть носка загорелась. Нечеловеческим усилием я сорвала его, посмотрела на свою почерневшую ступню. Кожа над щиколоткой зловеще покраснела и покрылась волдырями.

Вскоре боль переместилась на икры, и я поняла, что сожгла нервные окончания на стопах. Решив, что хуже уже не будет, я сделала несколько шагов вперед.

Тогда феникс задал мне новый вопрос.

– Почему ты не с тем, кого любишь?

Я стиснула зубы.

– Я с ним! Я люблю Кишана.

Пламя охватило мои ноги, шорты загорелись. Я захлопала руками по ткани и увидела, что кожа на моей голени почернела и растрескалась.

А птица невозмутимо повторила:

– Почему ты не с тем, кого любишь?

Судорожно дыша, я прохрипела:

– Ты говоришь о Рене, да?

Птица промолчала.

Я сделала еще один шаг и заорала во весь голос.

– Мы с Реном… не… А-аааа!…Мы не подходим друг другу… – прохрипела я. – Он торт с шоколадной начинкой, а я – редиска… Он разобьет мне сердце и уйдет к другой!

– Ты лжешь. Ты знаешь, что он никогда тебя не бросит.

Пламя заплясало вокруг меня. Я никогда не думала, что человек может кричать так громко, как кричала я.

Но птица была непреклонна.

– Твое сердце закрыто. Говори правду, и боль стихнет.

– Правда в том… он супергерой, а я…

Язык пламени охватил меня, я снова закричала, корчась от боли и ужаса.

– Я дала слово Кишану! Я не могу его бросить!

Я не договорила, потому что мое тело запылало, и я завизжала во всю силу своих легких. Птица ничего не ответила, а когда настала передышка, я прокаркала срывающимся голосом:

– Вот тебе правда: я боюсь остаться одна! Я боюсь, что он погибнет! Как мистер Кадам! Как мои родители!

– Смерть – причина твоих страхов, но не причина отвергать того, кого ты любишь.

Мои волосы загорелись. Теперь я горела вся, целиком. Красная лента, которой я утром подвязала волосы, проплыла мимо меня, подхваченная волной жара. Лента горела с одного конца, и я, словно зачарованная, следила за ней, пока она не упала на раскаленные камни и не рассыпалась пеплом. Лицо было мокрым. Я дотронулась до него, и на пальцах остались черные струпья горелой кожи.

Я больше не могла стоять и упала на четвереньки.

– Пожалуйста! – взмолилась я. – Хватит! Я не могу больше! Пусть боль прекратится!

– Скажи правду – и все закончится. Почему ты не с тем, кого любишь?

Я судорожными толчками втянула в себя воздух и поняла, что умираю. Плача без слез, я уставилась на свои обугленные руки и из последних сил прошептала:

– Я не заслуживаю счастья, раз все умерли…

– На этот раз твое сердце говорит правду.

Боль исчезла, словно ее никогда не было, но мое тело уже обгорело до полной неузнаваемости. Только мне было уже все равно. Боль прошла, и теперь мне хотелось одного – лечь на пылающие угли и провалиться в тот самый «смертный сон», о котором говорил Гамлет.

Но феникс не собирался меня отпускать.

– Что ты готова отдать за то, чтобы вернуть своих родителей и мистера Кадама?

– Все, – сипло прошептала я растрескавшимися, почерневшими губами.

– Ты принесла бы в жертву обоих братьев?

Мой гаснущий разум сосредоточился. Смогла бы я пожертвовать Реном и Кишаном, чтобы вернуть своих родителей? Я вспомнила нашу маленькую семейную библиотеку, наши пикники у водопада, мамино печенье. Я вспомнила, как на церемонии окончания средней школы мой папа вскочил на ноги и бешено аплодировал, вытирая слезы под очками, – один во всем зале, другие родители даже с мест не встали. Я подумала о мистере Кадаме, о том, как мы с ним по вечерам готовили ужин, о его бесконечных рассказах о гоночных машинах и индийских пряностях. Подумала, как сильно я по нему тоскую…

Но потом мои мысли вернулись к Рену и Кишану.

«Я люблю их обоих. Смогу ли я пожертвовать шуточками Кишана, улыбкой Рена? Смогу ли жить без медвежьих объятий Кишана и без прикосновений Рена?»

И я ответила фениксу:

– Нет, я не променяю их жизни на жизни своих родителей и мистера Кадама. Но ты можешь забрать мою жизнь, – тут я закашлялась, мой голос стал похож на шорох палой листвы, – …если она хоть на что-то сгодится…

Я с трудом подняла руку, дотронулась до своего лысого черепа. Потом с усилием опустила трясущуюся кисть и выжала из себя слезу.

– Бедный искалеченный птенчик, – прошептала птица. – Ты права, твоя жизнь ни на что не годна. Она определенно не стоит тех трех прекрасных счастливых жизней, о которых ты плачешь. Возможно, если когда-нибудь ты все-таки захочешь узнать любовь и на твою долю выпадет хотя бы несколько лет счастья, из тебя что-нибудь да получится. Но пока твоя жизнь пуста и никчемна. Очень жаль!

Я хотела кивнуть, но мое тело меня уже не слушалось. Феникс был прав. Я была жалкой. Никчемной. Я напрасно растратила свою жизнь. Только и делала, что мучилась и мучила всех вокруг. Я так боялась потерять, что ни разу даже не осмелилась попробовать.

– Но я все-таки полагаю, что даже для тебя еще не все потеряно. По крайней мере, ты дорога этим двум молодым людям. – Феникс задумался, потом объявил: – Пожалуй, я все-таки приму твою жертву. Дам тебе шанс. Думаю, когда-нибудь ты сумеешь это оценить, так что твоя жизнь отныне принадлежит мне. Я даю тебе проход!

Я услышала тяжелый плеск огненных крыльев, волна воздуха обдала мое обугленное тело. Феникс взмыл в небо, а когда снова опустился надо мной, я услышала его прекрасную песню. Потом меня подхватило и понесло куда-то ввысь, в черное небо. Мы летели над огненными лесами, меня мягко покачивало на облаках, и я не заметила, как провалилась в глубокое забытье.

Мне приснилось великое царство далекого прошлого. В старинной библиотеке Локеш пытал какого-то архивариуса, вытягивая из него сведения о королеве Панхвар из Бейхано, одного из городов-государств древнего бирманского царства Пью. Королеве Панхвар брат подарил волшебный барабан. Когда государыня била в него, река разливалась и с яростью обрушивалась на ее врагов. В лютую засуху грохот волшебного барабана вызывал дожди и паводки. Услышав об этом, злой колдун мрачно улыбнулся и прошептал:

– Ага, значит, все дело в воде, а барабан был лишь для отвода глаз!

Глаза Локеша полыхнули пламенем, и он растаял.

Затем я увидела, как Локеш пытался выкупить амулет у внука королевы Панхвар, но тот остался непреклонен. Тогда Локеш убил его, сорвал амулет с шеи мертвеца и золотое кольцо с его пальца. Он надел кольцо на собственный палец, протянул руку к фонтану – и вода послушно поднялась из мраморной чаши и завертелась воронкой. На этом видение оборвалось.

«Вода, – подумала я. – В числе прочих фрагментов амулета у Локеша есть тот, который повелевает водой!»

Когда я проснулась, то первым делом увидела розовую кожу на своей ладони. Ногти у меня тоже были круглые, розовые и блестящие. Феникс куда-то исчез. Я с опаской подняла руки к своей голове – и зарылась пальцами в густые волосы. Кожа на руках оказалась мягкой, как пух. Я была одета в золотое платье, а вместо сгоревших дотла ботинок на мне были мягкие туфли без задников.

Сев и оглядевшись по сторонам, я поняла, что нахожусь в огромном гнезде, среди множества яиц, похожих на драгоценные камни. Гнездо приютилось на узком выступе черной скалы, на высоте нескольких тысяч футов. Без помощи Шарфа нечего было и думать о том, чтобы самостоятельно спуститься вниз. Со всех сторон, куда ни погляди, тянулись огненные леса.

В животе у меня громко заурчало, и я вспомнила, что в последний раз завтракала несколько часов, а то и дней, назад.

Из соседней горы хлестала лава, медленно сбегая по зубчатому склону. Толстые струи, переливавшиеся всеми оттенками пламени, били в огненное озеро, лежавшее у подножия гор, взметывая фонтаны лавы, которая огненными брызгами оседала на камнях, одевая их быстро темнеющей коркой. Огненные деревья, обступившие озеро, жадно впитывали раскаленную лаву, словно чистейшую горную воду.

Из задумчивости меня вывел знакомый мелодичный голос.

– Как у новорожденной!

Я подняла глаза на Феникса, который сидел на каменном выступе и, свесив голову вниз, чистил свои перышки.

– Что у новорожденной?

– Твоя кожа. Твои ногти, твои волосы.

– Вы меня вылечили?

– Ты сама себя вылечила. Как только ты признала правду, твое сердце исцелило тебя. К счастью, ты еще не полностью сгубила себя, в тебе сохранилась жажда жизни. – Феникс склонил хохлатую головку набок, поглядел на меня. – Интересно, неужели ты и этот дар растратишь напрасно?

– Тебе нужен друг? Ты поэтому просил кого-нибудь стать сати?

– Сати – это символ любви и преданности. Мне совсем не доставляло удовольствия смотреть, как ты горишь, но я должен был доказать тебе, что тело не имеет значения. Я хотел испытать тебя в огне, в страсти сердца. Сердечное пламя никогда не гаснет, никогда не стихает. Оно горит ярко, верно и ровно, тысячелетие за тысячелетием. Как только ты ступила в мой лес, я почувствовал тоску твоего сердца и понял, что тебе нужно.

Я дал тебе редкую возможность очистить душу от скорби и тяжести, но теперь ты должна сама сделать выбор: хочешь ли ты навсегда освободиться от этой ноши или же снова взвалишь ее на себя. Когда-то феникс предлагал испытание очистительным пламенем всем людям на земле, но человечество забыло об этом и теперь страдает еще больше.

– Но мне кажется, что скорбь помогает не забывать тех, кого нет, – объяснила я фениксу.

– Это ложное убеждение.

Я притянула колени к груди, подумала и спросила:

– Что бы ты сделал на моем месте?

– А какое у тебя место, юная дева?

– Ах, тебе ли не знать! Что мне делать? Как я могу избавиться от страхов? Как смогу жить для себя? Рискнуть полюбить кого-то? Какой смысл цепляться за жизнь, если впереди нас все равно ждет смерть?

Птица с шумом развернула свои огромные крылья и спрыгнула на край гнезда рядом со мной.

– Что тебе известно о жизни феникса?

– Честно говоря, не очень много. Знаешь, на деле выяснилось, что большая часть мифов, которые я изучала, не имеют никакого отношения к действительности.

– Да, большинство историй очень сильно искажено выдумками, но вдумчивый читатель всегда найдет в них зерна истины. Ты не хочешь узнать историю моей жизни, пока мы ждем твоих мужчин?

– Разве они идут сюда?

– Вне всякого сомнения. Я освободил их из бриллиантовой клетки. Они видели, как я улетаю вместе с тобой, а значит, рано или поздно отыщут мое гнездо. Видишь ли, они думают, что ты умерла.

– Но если они считают меня мертвой, зачем они ищут тебя?

– А затем, – мелодично рассмеялся феникс, – что они хотят меня убить. Я увидел это в их сердцах. Синеглазый сожалеет о том, что ему предстоит сделать, но готов убить или быть убитым, а золотоглазый думает только о том, чтобы удавить меня голыми руками.

Я взяла в руки бирюзовое яйцо, принялась аккуратно натирать его подолом своей футболки.

– Почему я вижу сожаление в твоем сердце? – тихо спросил феникс.

– Они… они слышали все, что я говорила?

– Нет. Они могли только видеть, что с тобой было.

Я вздохнула с облегчением.

– Но для тебя было бы намного легче, если бы они узнали.

Я поспешила сменить тему:

– Расскажи мне о жизни феникса!

Волшебная птица переместилась в гнезде, постучала клювом по скорлупе рубинового яйца, прислушалась. Потом заговорила:

– Феникс умеет очищать отравленную воду: ему стоит только опустить свой золотой клюв в озеро или реку, чтобы вода вновь сделалась прозрачной и чистой. Своим огненным дыханием мы очищаем землю, превращая пустоши и пустыни в плодородные почвы.

– Ты тоже это делал?

– Нет, к сожалению. Но глазами моих предков я видел, как это делали они.

– Но я не понимаю, как это происходит! Ты хранишь все их воспоминания?

– Когда рождается новый феникс, в его тело входит жизненная сила его предшественника. Новый феникс появляется на свет со всеми знаниями и способностями своих предков. Например, я умею исцелять болезни и приносить удачу тем, кому посчастливилось увидеть меня в полете. Я знаю все языки на земле, включая давно исчезнувшие. Одним взмахом своих крыльев я создаю горы. Своим пением я погружаю людей в сон. Я могу обратить живое существо в камень или серый пепел, хотя у меня никогда не было необходимости это делать. Более эгоистичные фениксы прошлого осушали озера, чтобы полакомиться свежей рыбкой, и уносили в небо слонов, но это негодное использование нашей великой силы.

– Как ты можешь съесть целого слона?

– Мы питаемся так же, как все пернатые хищники. Если животное еще живо, мы поднимаем его на большую высоту и бросаем вниз.

– Ничего себе!

– Да-да. Глазами своих предшественников я трижды видел гибель и последующее возрождение этого мира. Каждый феникс обладает тысячелетними знаниями, переданными нашими предшественниками. Мы храним мудрость веков, но поделимся ею с человечеством только тогда, когда оно будет достойно.

– Мистер Кадам с удовольствием поговорил бы с вами!

Феникс покачал головой, взъерошил перья на грудке, но быстро расслабился.

А я продолжала допытываться:

– Значит, вы в самом деле рождаетесь из пламени? Я читала, что феникс живет тысячу лет, потом умирает и снова возрождается.

– Тысячу лет? – насмешливо воскликнул феникс. – Будь это правдой, сколько дел я смог бы совершить!

– Но тогда… тогда сколько же вы живете?

– Гораздо меньше, чем ты.

– Что?

Он посмотрел на меня своим огненным глазом.

– Я буду жить до конца этого дня. На рассвете родится новый феникс. Но так было не всегда.

– Но как же тогда ты успеваешь столько всего сделать? Выучить все языки, например? Овладеть всей премудростью?

– Никак. Это все сделали мои предшественники. В древности фениксы жили тысячелетия. Тогда человечество верило в нас, нуждалось в наших советах. Мы были советниками людей, их надеждой на лучшее будущее, символом обновления, возрождения, правды, верности и любви. Нас приглашали благословлять браки, ибо мы приносили удачу. Мы помогали юным парам обрести гармонию и терпимость, столь необходимые в начале совместной жизни.

Но затем мир стал меняться. Люди забыли не только фениксов, но и истины, которые мы олицетворяли. В нас перестали нуждаться, и мы исчезли. Теперь мы заботимся об огненных лесах. Мы поддерживаем пламя в центре мира, ибо центр – это сердце. Ты спрашивала меня, как преодолеть свои страхи и начать жить для себя. Где найти силы любить, если впереди нас всех ждет смерть.

Знай же, что конец этого дня уже близок, и, глядя в глаза своей смерти, я говорю тебе, что любовь – это единственное, ради чего стоит рисковать. Цель жизни – поумнеть, обрести мудрость и следовать правде, найденной в своем собственном сердце. Сумеешь сделать это – будешь счастлива, если же решишь быть несчастной и пройдешь по обочине жизни, не познав и не почувствовав ее, значит, твои родители и мистер Кадам умерли напрасно. Живи каждый день так, будто он последний. Не забудь!

– Не забуду.

Феникс встал и полностью расправил свои огромные крылья. Легко похлопав ими, он запрокинул голову и тихо запел. Словно вызванная этим пением, на черном небе появилась комета. Она медленно поплыла к нам, и тогда голос феникса глубокой дрожью отозвался в моей груди:

– Меня звали Закат. Я был сумеречным фениксом. Прими мою жертву, дабы Хранитель вековой мудрости, Страж человечества и Огонь всех сердец возродился вновь!

С этими словами феникс сложил крылья, спрятал голову, а потом взорвался огненным вихрем, в считаные секунды испепелившим его тело. Я зажмурилась и услышала сквозь рев пламени победную песнь феникса. Комета приблизилась к нашей скале, озарила белым космическим светом горящего феникса и рубиновое яйцо, лежавшее у его ног. Яйцо вспыхнуло, заискрилось, но в следующее мгновение его запорошило горячим черным пеплом, в который превратился сгоревший феникс.

Комета проплыла над горой и скрылась. В тот же миг огненный лес погас, и я очутилась в кромешной тьме.

Глава 16

Огненный плод

Тьма окутала меня, мне показалось, будто я погружаюсь в нее, растворяюсь, тону в горячем черном океане. Воздух сделался густым и тяжелым. Некоторое время я упрямо моргала, надеясь, что глаза как-нибудь привыкнут к темноте. Но даже лава погасла. Все исчезло. Через несколько минут я сдалась, положила голову на край гнезда и уснула.

Меня разбудил тихий стук, похожий на дробь дятла. Моя ладонь, лежавшая на дне гнезда, тоже мелко дрожала. Теплый ветер перебирал волосы, щекотал плечо. Я села, открыла глаза и увидела, что ветер успел сдуть часть пепла с рубинового яйца.

Теперь оно светилось изнутри алым пульсирующим светом. Стараясь не потревожить другие яйца, я на четвереньках подползла поближе, приложила ухо к скорлупе и услышала тихий скрежет. Рубиновое яйцо начало тихонько раскачиваться, потом скорлупа треснула, и из-под нее брызнул луч белого света. Как зачарованная, я смотрела на медленное рождение нового феникса.

Через несколько минут в отверстии показался кончик золотого клюва, покрутился и снова исчез. Яйцо опять содрогнулось, из трещины вместе с потоком света вырвалась лапа с золотыми когтями и цепко ухватилась за край скорлупы. Оглянувшись через плечо, я увидела, что рассветная комета уже начала свой неспешный путь по черному небу.

Снова раздался хруст, скорлупа треснула еще сильнее. Я уже видела огненно-алое оперение ворочавшегося птенца, пытавшегося вырваться на свободу. Влажные перья облепили щуплое алое тельце, мне было видно, как сердце часто-часто бьется в узкой грудке.

Маленький феникс высунул голову из скорлупы, выбрался до половины. Разинув клюв, он пронзительно запищал, потом открыл глаза, и они просияли, как два крохотных фонарика. Но стоило мне заглянуть в эти глаза, как я увидела в них мудрость ушедшего феникса.

Комета прошла над горой, озарив долину светом нового дня. Как только лес вспыхнул, феникс оживился, словно набравшись сил от огня, и принялся чистить свои перышки. Я даже опомниться не успела, как его прекрасное оперение сделалось сухим и пушистым, и феникс предстал передо мной во всей своей красе. Он подскочил ко мне. Я осторожно дотронулась до его головки. Феникс закрыл глаза, распушил гребешок и наклонил ко мне голову. Следующий час я с любопытством смотрела, как птенец взрослеет.

С виду он был очень похож на Заката, но отличался от него цветом оперения. Тело у юного феникса переливалось всеми оттенками алого, только клюв и лапы у него были золотые.

– Привет, – впервые услышала я скрипучий голосок юного феникса. – Меня зовут Рассвет.

– Очень приятно, Рассвет. Ты, наверное, голоден? Может быть, я смогу найти для тебя что-нибудь съедобное?

– Я… не буду есть.

– Почему?

– Я живу совсем мало. Вряд ли мне стоит охотиться и убивать живые существа ради утоления своего недолгого аппетита.

– Но фрукты-то ты можешь есть?

– Фениксы любят огненные плоды, – ответил Рассвет. – Но они не растут здесь вот уже много столетий.

– Знаешь, когда сюда придут братья, я попробую сделать для тебя огненный плод.

– Ладно, если только братья не свернут себе шеи, свалившись с горы. Белый тигр и черный тигр уже совсем близко.

Я высунула голову из гнезда и с тревогой посмотрела на склон, но ничего не увидела.

– Пора выбирать новое яйцо, – объявил феникс.

– Уже? Да ведь ты только что вылупился!

– Юный феникс должен успеть подготовиться, прежде чем я умру. Если хочешь помочь, принеси мне яйца, а я выберу нужное.

Я с радостью стала собирать яйца. Каждое из них сверкало и переливалось, каждое горело собственным внутренним светом. Натаскав здоровенную кучу, я стала по очереди показывать яйца фениксу. Он пристально всматривался в каждое и забраковывал одно за другим, объявляя, что они еще не готовы. Так мы перебрали всю кучу, и феникс потребовал принести другие яйца.

– Поищи в трещинах скалы, в пещерках.

Я поспешно отложила в сторону аметистовое яйцо, которое полировала, и бросилась на поиски новых сокровищ.

– А ты сегодня будешь откладывать яйца? – крикнула я.

– Нет. Мы, фениксы, – самцы. Мы не несем яйца!

– Откуда же вы их берете?

– Мы не знаем своей матери. Даже наша вековая мудрость молчит о том, откуда мы появились на свет, но нам известно, что, когда яйца закончатся, род фениксов исчезнет навсегда.

– Правда? Но тут осталось не так много яиц, учитывая, что вы живете всего один день, – заметила я, пересчитывая про себя яйца.

– Мы без страха смотрим в будущее. Всем нам положен свой срок. Когда яйца закончатся, уйдем и мы. Какой смысл оплакивать то, чего не можешь изменить?

– Не могу представить, каково это – жить всего один день!

– Один день, если он прожит с толком, может быть намного полнее, чем бесцельно прожитая жизнь, – ответил юный мудрец.

Я поскользнулась на камне и едва не уронила хрупкое опаловое яйцо, но в последний момент сумела удержаться. Положив яйцо перед фениксом, я спросила:

– Скажи, у всех фениксов разное оперение?

– Да, каждый феникс уникален. Цвет яйца схож с цветом оперения птицы. – Он внимательно осмотрел опаловое яйцо и отверг его. – Нет, тоже не годится.

Следуя указаниям феникса, я стала обшаривать горы, уходя все дальше и дальше от гнезда. Утес был такой крутой и отвесный, что лазить приходилось очень осторожно. Пробираясь по узкому выступу, я увидела блестящее желто-охристое яйцо, лежавшее на самом краю обрыва.

Упершись одной ногой в трещину камня, я всем телом подалась вперед и потянулась, но смогла только дотронуться до яйца кончиками пальцев. Значит, надо было лезть выше! Я поставила вторую ногу на торчавший камень, попробовала, выдержит ли. Убедившись, что камень не подведет, я полезла наверх.

Ах какое это было красивое яйцо! Размером с футбольный мяч и сверкающее, как желтый бриллиант. Схватив яйцо обеими руками, я сунула его себе за пазуху, над поясом. Приятное тепло разлилось по коже. Я стала спускаться, ощупью выбирая дорогу.

Внезапно камень, только что казавшийся таким надежным, пошатнулся, и моя нога повисла в воздухе. Огромный валун оторвался от скалы и покатился вниз, в долину, а я повисла на карнизе, цепляясь пальцами за выступ. Чувствуя, что вот-вот свалюсь, я стала во весь голос звать феникса, но было уже слишком поздно. Мои пальцы сами собой разжались, и я с визгом полетела вниз.

К счастью, мое падение длилось не дольше секунды. Сначала мне показалось, будто я налетела на дерево, но потом я подняла глаза – и увидела своего спасителя.

– Цела? – спросил Рен.

Я обвила его руками за шею, прижала к себе, стала осыпать поцелуями, вопя без остановки:

– Спасибо! Вот спасибо! Спасибо!

Он нежно дотронулся до моей щеки.

– На здоровье.

Рен прижал меня к себе, потом быстро отстранил и с недоумением скользнул взглядом по моему выпирающему животу. Я увидела, как его бровь взлетела вверх и застыла.

Быстро поглядев вниз, я увидела бесценную ношу, торчавшую под моим платьем, обхватила ее руками и закричала:

– Ой, мое яйцо! Рен, быстрее! Отпусти меня!

Как только он поставил меня на ноги, я вытащила из-за пазухи желтое яйцо и осмотрела его со всех сторон.

– Отлично, даже не треснуло! – с облегчением выдохнула я, выкладывая яйцо в гнездо.

Тут я услышала звуки борьбы и, повернувшись, увидела, что Кишан сражается с фениксом. За время моего отсутствия Рассвет заметно вырос и теперь почти сравнялся со своим предшественником. Кишан навалился на птицу и душил ее за шею. Его красивое лицо было залито слезами.

Я схватила его за руку, потянула изо всех сил, но Кишан грубо отшвырнул меня и заорал:

– Отвяжись, Рен! Я имею право!

Рен поднял меня на ноги, отряхнул.

– Он думает, что ты погибла.

Я бегом обежала гнездо и остановилась прямо перед Кишаном, который не видел ничего, кроме феникса. Бедный Кишан пытался свернуть Рассвету шею и выщипать ему перья, но волшебная птица оставалась невредимой.

– Кишан, прошу тебя, перестань! – тихо попросила я.

Он застыл, потом быстро вытер слезы с лица и поднял глаза.

– Келси?

Я кивнула и протянула ему руку. Он тут же забыл о фениксе, который отскочил на несколько шажков и сердито встряхнулся. Расправив крылья, Рассвет несколько раз взмахнул ими и перелетел на каменный выступ, подальше от нас.

– Ты жива? – Кишан схватил меня за руку, сгреб в объятия, стал гладить по голове, весь дрожа от облегчения. – Я думал… я думал, что больше никогда тебя не увижу… Что не смогу даже найти твое тело и перенести его домой…

– Я же говорил тебе, что она жива, – спокойно сказал Рен.

– Откуда ты знал, что я не умерла? – пискнула я, прижатая к широкой груди Кишана. – Я все-таки здорово обгорела.

Синие глаза Рена заглянули в мои, потом он тихо признался:

– В первый момент я тоже так думал, но потом понял, что я бы узнал, если ты умерла. Я бы почувствовал. – Он оторвался от меня, подобрал яйцо. – Но я не знал, что ты исцелилась.

Я в последний раз обняла Кишана, откашлялась и сказала:

– Рен, Кишан, я хочу познакомить вас с Рассветом.

– О да, это была незабываемая встреча, – мрачно прошипел феникс.

– Ты ранен? – встревожилась я.

– А тебе есть до этого дело?

– Разумеется, есть!

Он мелодично вздохнул.

– Нет, я не ранен. Хотя не стоит благодарить за это забияку, который стоит рядом с тобой.

Кишан, еще не успокоившийся, прорычал:

– Я считал, что ты виноват в ее смерти!

– Как видишь, она жива. И даже стала лучше, чем была.

– Что значит – лучше? – спросила я.

– У тебя больше нет шрамов на ногах.

– Что?

Рен присел на корточки и осмотрел мои икры, ища следы от акульих зубов и щупалец кракена. Я тоже изучила свои ноги со всех сторон, но не нашла ничего, кроме гладкой розовой кожи, нежной, как у младенца.

Феникс зорко уставился на нас троих.

– Поздравляю двух тигров, вы смогли подняться на мою гору. В награду за этот подвиг я, как и было обещано, позволю вам пройти на другую сторону и даже одарю от своих щедрот. Каждый из вас может унести что-нибудь с моей горы в свой мир. Но помните – вы можете взять только что-то одно! Поскольку я не только щедр, но и великодушен, то первым пусть сделает выбор черный тигр.

Кишан хмыкнул и подошел к яйцам. Я прикусила губу, понимая, что его ждет жестокое разочарование, ведь у фениксов осталось совсем немного яиц. Кишан выбрал кремовое яйцо с нежными золотисто-оранжевыми полосками. Я хотела остановить его, но тут феникс снова заговорил:

– Ты сделал свой выбор, черный тигр?

Кишан кивнул.

– Ты не знаешь, что выбрал, но я отдам тебе это яйцо, если ты пообещаешь беречь его до конца дней своих и навсегда сохранить в своей семье. Если ты унесешь яйцо отсюда, оно уже никогда не станет фениксом, но превратится в камень правды. Владея им, ты сможешь читать в сердцах людей и знать, правду ли они говорят. Яйцо феникса дарует тебе мудрость, но лишь в том случае, если ты будешь использовать ее на благо людей. Берегись, черный тигр! Если ты захочешь превратить мой дар в орудие для подчинения и запугивания, сердце феникса уничтожит тебя. Это очень ценный и очень опасный дар, тигр.

Кишан склонил голову.

– Благодарю тебя… и прости, что пытался тебя убить.

– Береги яйцо, и тогда я приму твои извинения… со временем. – Феникс переступил когтями по камню, уселся поудобнее. – Твоя очередь, белый тигр.

– Я бы хотел забрать с собой Келси, – ответил Рен.

Феникс мелодично рассмеялся, а Кишан насупился.

– Ты поступил мудро, белый тигр, ибо я всерьез подумывал оставить девушку себе. Мне было бы приятно коротать с ней время, и, думаю, другие фениксы тоже не отказались бы от ее компании, но уговор есть уговор. Можешь забрать ее с собой. Теперь я слушаю тебя, дорогая. Какой награды ты просишь?

– Но ведь я не лезла на гору, за что же меня награждать?

– Отчего же, в каком-то смысле ты тоже покорила вершину. В любом случае фениксы дважды не предлагают. Считай, тебе просто повезло, что я такой гостеприимный.

– Спасибо. Тогда… тогда я бы хотела взять немного твоей мудрости.

– Мудрость тысячелетий – слишком большая ноша, разум смертного не в силах вместить ее. Я не хочу губить твою смертную оболочку, поэтому не стану выполнять твою просьбу, но соглашусь ответить на один вопрос.

– Хорошо. – Я помолчала, собираясь с мыслями. – Тогда я спрошу… скажи, я когда-нибудь увижу своих родителей и мистера Кадама?

– Ты уверена, что хочешь знать ответ на свой вопрос? На протяжении веков ученые, священники, короли и простые смертные ломали головы над загадкой смерти и загробной жизни. Человечество всегда стремилось заглянуть за грань, превзойти себя, стать больше и лучше, чем оно есть. Люди не знают своего будущего, поэтому сохраняют надежду, а вместе с ней и тягу к переменам. Ты все еще хочешь услышать ответ?

– Да, – прошептала я.

Феникс распахнул крылья и спрыгнул на край гнезда. Он долго смотрел на меня, потом заговорил:

– Тогда ответ на твой вопрос – да, хотя, возможно, ты не узнаешь их при встрече. Ты помнишь, как Закат сказал тебе, что любовь – это единственное, ради чего стоит рискнуть всем? Именно поэтому любовь бессмертна. Она не только наполняет этот смертный мир, но выходит далеко за его пределы.

– Спасибо. – Я вытерла слезы, подошла к фениксу и обняла его за шею.

– На здоровье, – негромко пропел Рассвет. – А теперь, будь добра, покажи мне яйцо, ради которого ты рисковала жизнью.

Рен подал мне желтое яйцо. Я поднесла его к глазам феникса, чтобы он смог заглянуть в него своим ослепительным взором. Когда два тонких луча пронзили яйцо, в сердцевине его зажегся алый огонек размером с четвертак. Пламя радостно запульсировало, а феникс запел от счастья.

– Что это? – спросила я.

– Это бьется сердце нового феникса.

Я благоговейно расчистила место в центре гнезда, выстлала его мягкими огненными листьями и поставила туда яйцо. Феникс одобрительно наблюдал за мной, потом раскрыл крылья и взлетел. Покружив над гнездом, он взмыл в небо и громко запел. Раскатистое эхо пролетело над долиной. Гора содрогнулась, а неподалеку от гнезда с оглушительным грохотом раскололась скала. Когда пыль осела, я увидела на гладком склоне горы черную пасть туннеля.

Феникс снова перелетел на край гнезда и сказал:

– Этот путь приведет вас в грот, который называется Пещерой сна и смерти. Постарайтесь как можно быстрее пройти через него. Если поторопитесь, сможете сделать это за два дня. Но заклинаю вас – не смыкайте глаз и не поддавайтесь усталости, ибо если вы уснете там, то уже никогда не проснетесь. Берегитесь ракшасов, которые живут в лесу за пещерой. Огненная вервь спрятана возле Города света, но, чтобы забрать ее, вам придется одолеть Владык пламени. И еще одна просьба: постарайтесь спасти стадо цилиней, которые раньше паслись в моем огненном лесу. Если вам удастся освободить их, они сами вернутся домой.

Феникс повернул голову к Кишану.

– Чтобы совершить этот путь, ей понадобится амулет. Без него она сгорит сразу же, как только покинет мое гнездо. Что касается вас, тигров, то вы сами себя излечите.

Кишан кивнул, убрал в рюкзак драгоценное яйцо феникса, потом снял с шеи амулет и отдал его мне.

– Готова?

– Да, – ответила я.

Кишан отправился проверить спуск к пещере, а Рен, стоя на краю гнезда, давал ему советы. Когда Кишан вернулся и подал мне руку, чтобы помочь спуститься, я вдруг отпрянула и резко повернулась назад.

– Чуть не забыла!

Я прошептала несколько слов, и тут же в гнезде появилась целая куча крупных, красновато-оранжевых фруктов, похожих на нечто среднее между питахайей и колючим плодом кактуса. Каждый плод размером с хороший ананас был покрыт тонкой гладкой кожурой и увенчан нежными остроконечными листочками, напоминавшими когти феникса.

Рассвет радостно забил крыльями.

– Ах! Это же огненные плоды!

– Ешьте на здоровье, а косточки можно посадить в долине, чтобы выросли деревья.

– Я посажу целую рощу! Прошу тебя, возьми один плод с собой в дорогу. Его сок даст тебе силы.

Я поблагодарила феникса, убрала огненный плод в рюкзак и с помощью Кишана выбралась на каменный выступ. Здесь Кишан остановился, обнял меня рукой за талию и стал ждать Рена. Только убедившись, что я – в надежных руках, он сошел с места и отправился вперед.

Нам не пришлось долго идти. Кишан первый залез в туннель, развернулся и подал мне руку. Я взвизгнула, когда он затащил меня внутрь, но быстро успокоилась. Вскоре мы втроем уже шагали по темному коридору. Глаза Фаниндры озаряли наш спуск вниз, в сердце черных гор, к загадочному месту под названием Пещера сна и смерти, о которой не говорилось даже в четвертом пророчестве.

Глава 17

Пещера сна и смерти

Я провела пальцами по стене туннеля. Странное дело! Гладкая поверхность разделялась на секции, напоминавшие граненый камень. На полу валялись осколки черных блестящих камней, с потолка свисали зазубренные сталактиты. Проходя под ними, я вспомнила о подводных туннелях кракена и невольно втянула голову в плечи.

По пути я рассказала Рену и Кишану о своем новом видении и о фрагменте амулета бирманской королевы, повелевающем стихией воды. Пока я во всех подробностях описывала братьям увиденное, они переглянулись, явно встревоженные тем, что моя связь с Локешем день ото дня становится все крепче. Честно говоря, я их прекрасно понимала. Мне самой было не по себе.

Чтобы сменить тему, я попросила Шарф сделать мне новую одежду, поскольку золотое платье абсолютно не соответствовало моим представлениям об экипировке для хождения по страшным туннелям.

Еще через десять минут меня охватила паника. Попробуйте сохранить спокойствие, зная, что вам предстоит идти через черные туннели без сна и отдыха целых два дня, если не больше! Чтобы убить время и не дать мне довести себя до обморока, братья развлекали меня рассказами о своем детстве.

Мы часто останавливались передохнуть, поскольку моя новая кожа была очень чувствительной и пятки оказались совершенно не приспособлены к долгим переходам. К концу первого дня ступни превратились в сплошные волдыри, так что Рену пришлось перебинтовать мне ноги и попросить Шарф сделать для меня мягкие тапочки, после чего они с Кишаном, сменяясь, понесли меня дальше. Нет слов, такое королевское обращение было очень приятно, вот только глаза у меня начали предательски слипаться.

Я, как могла, боролась со сном и старалась поддерживать разговор с Кишаном, но постепенно стала клевать носом и очень скоро на собственной шкуре убедилась в правоте феникса. Стоило мне закрыть глаза, как сознание заволокла тьма. Голова отяжелела, я почувствовала, как кровь в жилах замедляет свой бег.

Не на шутку перепугавшись, я хотела проснуться, но как бы не так! Я была уже не в туннеле – я снова стояла в гнезде Рассвета, снова лезла за желтым яйцом на выступ скалы, и моя нога опять повисла в пустоте…

Потом меня посетило новое видение о Локеше. Я ничего не могла поделать: Я была обречена смотреть, как колдун выслушивает своего слугу, собравшего информацию об очередном фрагменте амулета.

Страшно избитый человек протягивал колдуну смятые бумаги и лихорадочно бормотал:

– Исходя из этих записей, два величайших военачальника, Чандрагупта и Селевк, до 305 года до нашей эры вели постоянные сражения, но затем война вдруг закончилась и был заключен мир. Селевк, служивший под началом Александра Македонского, отдал государю свою дочь в жены, а тот в ответ прислал ему пятьсот боевых слонов. После смерти императора Селевк захватил подвластные ему восточноазиатские царства…

– Продолжай, – велел Локеш и злобно пнул несчастного ногой. Я вся съежилась от страха, почувствовав жестокую радость колдуна.

Слуга дрожащим голосом стал зачитывать какое-то письмо:

– «Селевк предложил Чандрагупте земли по реке Инд в обмен на провиант и солдат. Чандрагупта ответил: «Я приму твое предложение, если ты согласишься сровнять с землей гору, что загораживает прекрасный вид из окна моего дворца. Ведь у тебя есть такая сила…»

– Хватит! – рявкнул Локеш и вырвал у слуги письмо. Как только пальцы колдуна коснулись бумаги, вокруг него завертелся вихрь. Синие молнии вылетели из пальцев Локеша прямо в грудь ничего не подозревавшему архивариусу. Тот рухнул на пол, изрешеченный черными обугленными дырами.

Видение погасло, а затем я вместе с Локешем очутилась в какой-то незнакомой земле.

– Тебя было непросто разыскать, старик, – говорил колдун, зловеще улыбаясь согбенному старцу, забившемуся в угол хижины. – К счастью, у твоего предка Селевка имелось родимое пятно, которое передается всем его потомкам по мужской линии. – Локеш издевательски расхохотался. – Ты, конечно, знаешь, что мать Селевка рассказывала своему незаконнорожденному сыночку сказочки о том, что его папашей якобы был сам Аполлон, а родимое пятно в виде якоря – это-де отметина бога?

Испуганный старик только помотал головой.

– Селевк считал, будто ему суждено совершить великие подвиги! Возможно, он был по-своему прав… – Локеш склонился над съежившимся стариком. – Скажу тебе откровенно, великий человек сам создает свое величие! Плевать на судьбу, к черту предначертание! К сожалению, ты давным-давно упустил свой шанс. Хотя, возможно, тебе будет приятно узнать, что я очень долго тебя искал…

Он вытащил из-за пояса нож, который я мгновенно узнала, и попробовал лезвие большим пальцем.

– Пятьсот лет… – протянул Локеш. – Это очень долго. Даже для меня.

Фальшивая улыбка сбежала с лица колдуна.

– Но будь уверен, я заставлю тебя расплатиться за каждый год моего ожидания! Кстати, последние два года оказались самыми плодотворными. Я вышел на след Апамы, жены Селевка, разыскал ее родню в персидском городе Сузы. А дальше все пошло, как по маслу: всего несколько месяцев и много-много смертей, и вот я здесь. Полагаю, ты должен знать, что они все пытались защитить тебя – своего старенького дедулю, который рассказывает, будто ему уже сто двадцать лет!

Локеш наклонился и гневно сощурил глаза.

– Но мы-то с тобой знаем, что ты гораздо, гораздо старше!

Старика выдали глаза. Они вспыхнули, когда он попытался вызвать землетрясение силой амулета, но Локеш оказался начеку. В мгновение ока он заморозил несчастного, и, когда очередной толчок сотряс хижину, окаменевшее тело старика упало и разбилось на тысячи осколков.

Локеш шагнул в кучу черепков, подобрал амулет. Поднял кольцо, скатившееся с рассыпавшейся в прах руки. Я увидела гладкий овальный камень в толстой золотой оправе. Мраморные разводы на зеленовато-голубом камне делали его похожим на выцветшую от времени карту. Локеш погладил бесценную персидскую бирюзу, хмыкнул и надел кольцо на свой большой палец.

Затем он злобно пнул останки старика и пробормотал:

– Мне нужно научиться получше использовать силу воды. Этот мерзавец ушел слишком быстро!

Когда Локеш добавил фрагмент амулета к остальным, я почувствовала могучий прилив силы. Амулет преобразил колдуна, вдохнул в него жизнь, а я каким-то образом поняла, что похищенный фрагмент олицетворял стихию земли. Я долго смотрела, как Локеш испытывает свое новое сокровище, пробуя его силы. Теперь он мог добывать из недр земли драгоценные камни, двигать горы и вызывать землетрясения. А соединив земной амулет с другими, Локеш обрел власть над всеми хищниками земли и моря.

«Акулы! Так вот как он сумел натравить их на нас! Вот как он призвал волков, медведя и снежных барсов, чтобы отвлечь мистера Кадама во время поединка».

Но Локеш очень быстро пресытился новым амулетом и направил свои взоры в Индию, где оставались два последних фрагмента.

Молния прошила мое тело, я вздрогнула и очнулась на полу туннеля, головой на коленях Кишана. Моя связь с Локешем стала еще сильнее. Мне становилось все труднее оставаться вдали от него, и меня чуть не вывернуло наизнанку от этой мысли.

Кишан склонился надо мной.

– Что? Снова видение?

Я кивнула. Моя щека горела огнем, я потерла ее, но ничего не почувствовала. Странно, подушечки пальцев совершенно онемели и стали какого-то серого цвета.

– Что случилось? – спросила я.

Рен как-то странно посмотрел на меня и ответил:

– Ты уснула. Мы не могли тебя разбудить. Прости, Келлс.

– За что?

– Мне пришлось дать тебе пощечину, чтобы разбудить.

– Да? Хм, да ладно, ничего страшного, – пробормотала я, потирая гудящую щеку. – Ни капельки не болит.

– Вот это меня и тревожит. Ты можешь пошевелить ногами?

– Конечно могу!

Я попробовала – и не смогла. Вцепившись в руку Рена, я с огромным трудом смогла подтянуть свое бесчувственное тело и принять сидячее положение. Потом я посмотрела на свои ноги. Они были серые. Я потрогала свою икру: мышцы были твердые, как камень.

– Что со мной? – в ужасе прошептала я.

Рен взял меня за руку, стал нежно массировать пальцы.

– Твое лицо тоже было серым, но теперь постепенно розовеет. Ничего, потерпи немного. Нужно подождать, пока кровь разойдется.

Постепенно пальцы начали обретать нормальный цвет, но тут началась новая напасть – подушечки стали зудеть, как будто тысячи раскаленных иголочек гуляли у меня под кожей. Я старалась перетерпеть боль, но не выдержала и заскулила, смаргивая слезы. Кишан стянул с меня носки и стал массировать мои ступни. Очень скоро жжение распространилось на ноги.

– Ой, больно! – взвизгнула я.

Рен поцеловал меня в лоб, вытер мои слезы.

– Так надо, Келлс. Потерпишь еще немножко?

Я кивнула, и он стал растирать мою вторую ступню, пока Кишан занимался пальцами первой. Кончики пальцев на руках горели огнем, но острая боль утихла. Примерно через полчаса Кишан объявил, что мои ноги порозовели, и предложил попробовать встать. Я оперлась на его руку, приподнялась и сделала несколько пробных шажков, превозмогая стреляющую в ногах боль.

Тяжело опираясь на Кишана, я поплелась по коридору, радуясь тому, что кровоточащие мозоли не дадут мне снова уснуть. Рен попросил меня рассказать о последнем видении и засыпал меня вопросами, заставляя говорить без умолку.

Но я смертельно устала. Что ни говорите, но новое тело, ночевка в гнезде и сгорание заживо истощат любые силы! Я шла, как зомби, и уже не могла думать ни о чем, кроме своей мягкой постели в доме Рена. На каждом шагу я твердила себе под нос: «Кровать, кровать, кроватка…» Была уже поздняя ночь или раннее утро, когда Рен предложил сделать привал и попробовать огненный плод.

Кишан вытащил нож и вонзил его в кожуру. Плод распался на две половинки. Толстая красная корка защищала нежную багрово-оранжевую мякоть, всю в черных зернышках, как киви. Кишан отрезал мне ломтик, и я впилась зубами в сочный фрукт.

Он оказался немного кисловатый, зато очень освежающий. Даже семечки были съедобные, хрустящие, с ореховым привкусом. Упругая мякоть, напоминавшая инжир, на вкус оказалась чем-то средним между арбузом и грейпфрутом. Потянувшись за вторым кусочком, я почувствовала на языке слабое жжение, как будто съела что-то острое.

Когда, подкрепившись, мы снова пустились в путь, я почувствовала прилив сил, а потом вдруг поняла, что боль исчезла. Я осмотрела свои многострадальные пятки и пробормотала:

– Все прошло! Огненный плод вылечил мои ноги!

Рен и Кишан тоже чувствовали себя намного лучше, поэтому я решила, что мы должны по дороге постоянно жевать ломтики волшебного фрукта. А еще – лучше пить сок, чтобы не пачкаться липкой мякотью! Воодушевленная своим открытием, я создала тыкву-горлянку с соком и стала прикладываться к ней каждый раз, когда ноги начинали ныть. Вскоре мы подошли к развилке. Рен с Фаниндрой отправились исследовать коридоры, а я осталась с Кишаном. Он привалился к стене и закрыл глаза.

Когда Рен вернулся, я что-то говорила Кишану, роясь в своем рюкзаке. И тут Рен повел себя очень странно. Не глядя на меня, он бросился к брату и встряхнул его за плечи. Я обернулась – и охнула. За то время, что я отвернулась, Кишан успел уснуть. Лицо его посерело, а тело сползло на землю, как неживое.

Мы кричали на него и звали, мы трясли его, а Рен отвесил ему пару пощечин, но Кишан не просыпался. Серый цвет стремительно расползался с его пальцев на руки, с лица на шею. Я боялась, что если он дойдет до сердца, то Кишан уже никогда не очнется. Рен снова попробовал растрясти брата, а я попыталась плеснуть ему в лицо водой, но живительная жидкость в этом царстве была ядом. Попав на камни, она грозно зашипела и даже растворила несколько больших валунов, как кислота.

Тогда я поднесла к губам Кишана флягу с соком огненного плода, и, хотя большая часть пролилась ему на шею, он слабо пошевелился. Я дала ему еще немного, и вскоре Кишан смог сделать глоток. Серый цвет начал отступать, и вот уже Кишан открыл глаза.

Я поцеловала его в окаменевшие губы и тихо упрекнула:

– Никогда больше не пугай меня так!

Он хотел что-то сказать, но я прижала палец к его губам.

– Нет-нет, даже не думай. Просто пей.

Опустошив две фляги с соком, Кишан пришел в себя и захотел встать, но Рен закинул его руку себе на плечи и помог сделать первые шаги. Я сморщилась, когда Кишан застонал от боли, – кто-кто, а я-то прекрасно понимала, что он сейчас чувствовал! Вскоре мы снова тронулись в путь, углубившись в туннель, который выбрали Рен и Фаниндра.

С каждым шагом к Кишану возвращались силы, и он опять зашагал впереди, указывая нам дорогу.

Помогая мне перелезть через большой валун, преграждавший путь, Рен вдруг сказал:

– Я хотел спросить тебя кое о чем, но если ты не захочешь отвечать, то я не стану настаивать.

– Что ты хотел узнать?

– После того как ты согласилась принести себя в жертву, мы видели, как ты горишь заживо.

– Да, – тихо ответила я.

– Что это было?

– Феникс задал мне несколько вопросов, на которые мне было очень трудно ответить, поэтому я и горела. Мне нужно было понять и признать кое-что… очень важное для меня. Закат сказал, что, как только мы вошли в лес, он почувствовал, как мое сердце просит об этом. Он хотел… хотел исцелить меня.

– Его методы лечениявызывают серьезные нарекания.

– Наверное… – Какое-то времени мы шли молча, потом я добавила: – Но феникс потребовал от меня не больше, чем от себя… Думаю, он имел такое право.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Когда ночная комета прошла по небу, Закат сгорел дотла. Он отдал свою жизнь Рассвету, тому фениксу, которого вы видели.

Рен быстро взглянул на меня, отвернулся. Потом осторожно поинтересовался:

– О чем он тебя спрашивал, Келлс?

Я тихо вздохнула, помолчала. Рен не торопил меня и не настаивал, давая мне время обдумать, как много я готова ему открыть.

Наконец я ответила:

– Мое сердце очень давно болело, а я цеплялась за эту боль, не хотела с ней расставаться. Феникс заставил меня увидеть и признать это. Теперь мне предстоит понять, что делать дальше… А вопросы… – Я остановилась, взяла Рена за руку. – Знаешь, я бы сейчас не хотела об этом говорить. Даю слово, что когда-нибудь обязательно расскажу тебе все. Но не сейчас.

Он поднес мою руку к своим губам, поцеловал пальцы.

– Значит, мне остается только подождать.

Еще через шесть часов туннель расширился, а моя золотая змейка вдруг ожила. Потершись головкой о мою щеку, Фаниндра крепко стиснула мне руку своими кольцами – признаться, за все время нашего знакомства я так и не смогла перестать внутренне ежиться от ее змеиных объятий. Впившись взором в темноту впереди, Фаниндра несколько раз прищелкнула своим раздвоенным язычком. Потом она склонила головку, и я послушно присела на корточки, чтобы спустить ее на землю.

Фаниндра раздула свой капюшон и, раскачиваясь из стороны в сторону, стала куда-то всматриваться. Вот она тихонько зашипела, запрокинула голову и поползла в другую сторону. Мы пошли за ней по кривой тропинке, усыпанной острыми черными камнями. Золотая змея юрко извивалась между скал, и хотя Фаниндра ползла гораздо медленнее, чем мы шли до этого, никто из нас даже не думал спорить.

Вскоре туннель вокруг нас изменился. Мы вышли в большую пещеру. Эхо наших шагов и голосов заплясало по стенам. Когда мы сделали первые шаги внутрь, я почувствовала дуновение холодного ветра, но через секунду воздух снова стал неподвижен. Руки покрылись мурашками, и я принялась нервно их растирать.

Ветерок вернулся. Холодный воздух сам по себе был странным явлением в мире огня. Вобавок он сопровождался звуками. Потоки ветра с тихим шорохом и шуршанием гуляли в щелях скал, а камни то и дело издавали глухие сдавленные вздохи. Теперь прохладное дуновение касалось моей новой кожи ритмично и регулярно, через большие промежутки времени, и я невольно представляла себе умирающего великана, испускающего дух в черноте коридоров.

Фаниндра вдруг резко остановилась и подняла голову, явно почувствовав что-то такое, о чем мы пока не догадывались. Даже Рен и Кишан не слышали и не видели ничего в кромешной тьме. Но мы все почувствовали опасность. Рен снял с пояса меч. Стоило ему взяться за рукоять, как лезвие меча само собой вытянулось в полную длину. Быстрым поворотом запястья Рен разделил меч надвое, отдал половину Кишану, и братья, не сговариваясь, загородили меня собой.

Мы осторожно продолжили свой путь и примерно через час я почувствовала, как силы стремительно покидают меня. Но как раз в тот момент, когда я открыла флягу, чтобы сделать глоток живительного сока, Фаниндра резко остановилась, свилась кольцами и взметнула в воздух всю верхнюю половину своего тела. Она так широко растопырила свои чешуйки, что сложный узор на ее капюшоне проступил в мельчайших деталях, а сама Фаниндра стала казаться втрое крупнее, чем была.

Она испустила целую очередь громких шипящих звуков, то ли предупреждая нас о чем-то, то ли угрожая кому-то, кого мы пока не видели. Золотая змеиная пасть несколько раз открылась и закрылась, пробуя воздух. Раздвоенный язычок часто-часто запорхал в воздухе, как лента, подхваченная ветром, – было очевидно, что Фаниндра отчаянно пытается понять, что нас окружает.

Затем слева от нас раздался громкий удар, как будто рухнула большая скала. Зловещее эхо прокатилось по пещере. Почти сразу же мы услышали тяжелый шорох, словно по полу что-то тащили. Шорох приближался, подступал ближе. Теперь он походил на звук, с которым неуклюжий младенец тащит тяжелого плюшевого медведя вниз по лестнице. Ритмичный топот заполнил все пространство, я чувствовала, как какая-то злая сила выбивает тревожную дробь в моем позвоночнике. Все позвонки гудели и вибрировали в такт этому звуку.

– Вы чувствуете? – вдруг спросил Кишан.

– Что? – прошептала я.

Рен мрачно кивнул.

– Смрад смерти.

Не оборачиваясь, он взял меня за руку и притянул поближе, так что я очутилась между ним и Кишаном. И тут я тоже почувствовала вонь. Слезы брызнули у меня из глаз, я поперхнулась. Смрад разложения обступил нас со всех сторон. Зловоние было настолько сильным, что я судорожно зажала рукой рот и нос. Зато братья остались невозмутимы, только у Рена раздувались ноздри.

Вонь была страшнее, чем от целой мусорной свалки. Я вам так скажу – по сравнению с ней запах падали показался бы вам приятным ароматом. Смрад душил. Я ощущала его во рту и на языке, чувствовала, как он пропитывает волосы и одежду. Это было убийственное ядовитое зловоние – едкое и тошнотворно-сладкое одновременно.

Топот стал ближе – и вдруг оборвался. Воздух сделался таким густым и вонючим, что у меня защипало глаза. Тело Фаниндры начало раскачиваться, потом она резко бросилась куда-то в темноту. Зашипела, снова бросилась. Я до рези в глазах всматривалась в кромешную тьму, но ничего не увидела, пока не почувствовала, как напрягся Кишан.

К нам медленно приближалась призрачная серая фигура. Волосы у меня встали дыбом, когда я поняла, что это труп. Вот почему он двигался так скованно! Я увидела чудовищно распухший живот, черный провал рта. На месте десен торчали голые белые челюсти, остатки волос клочьями свисали с фрагментов скальпа. Я задрожала всем телом, увидев, что кожа, прикрывавшая гниющую плоть трупа, вся распухла и почернела, словно обожженная. Мерзкое существо сделало шаг к Кишану, остановилось и поскребло голову, так что отвалился клок кожи, обнажив еще один участок черепа.

– Что ты такое? – спросил Рен. – Чего ты хочешь от нас?

Существо заколебалось было, но потом снова двинулось на нас. Казалось, его притягивала Фаниндра. Змея несколько раз атаковала живого мертвеца, но тот был неуязвим для ее яда или просто ничего не чувствовал. Когда мертвец протянул руку к золотой змее, Фаниндра поспешно увернулась, отползла ко мне и обвилась вокруг моей ноги.

Я подняла ее, подставила руку, и Фаниндра застыла, превратившись в золотой браслет. Тогда живой труп выпрямился и снова направился к нам, не сводя своих мокрых белых глаз с меня и Фаниндры.

Рен поднял меч.

– Стой! Еще шаг – и мы тебя атакуем!

Но мертвец даже не взглянул на него. Рен взмахнул мечом и со всей силы обрушил его на чудовище, отрубив ему правую руку. Полусгнившие кости с грохотом упали на землю, но мертвец даже не заметил потери конечности. Было очевидно, что он не чувствует боли.

Кишан прыгнул вперед и вонзил свой меч в распухший живот ходячего трупа. Раздался жидкий хлопок. Наружу вместе с чудовищным потоком газов хлынул поток липкой жижи. Запах нечистот и гнили был настолько невыносим, что я вскинула руку, намереваясь добить тварь молнией, но живой мертвец с поразительным проворством схватил меня за запястье.

Я рванулась изо всех сил и освободилась. Но тут же с ужасом увидела, что к моей кисти пристали клочья серой кожи мертвеца. С диким визгом я принялась скакать и размахивать рукой, пытаясь сбросить с себя лохмотья полуразложившихся тканей. Рен спокойно взял меня за руку и счистил с нее липкую кожу, перчаткой соскользнувшую с белых костей мертвеца.

Но с меня было уже довольно. Ориентируясь на свет глаз Фаниндры, я с визгом развернулась и пустилась наутек. Рен и Кишан бросились за мной, и вскоре зловещий мертвец остался далеко позади.

По пути нам встретились другие тела в разных стадиях разложения. Женщина валялась на камнях, словно в глубоком обмороке. Клочья плоти еще держались на ее теле, но мозги вытекли из ноздрей и ушей. Сладковатый запах свернувшейся крови и гнилой плоти тянулся за нами еще долго после того, как мы прошли мимо. Попадались совсем старые, почерневшие скелеты: сквозь кости их уже начала прорастать трава, а черепа были заметно обглоданы грызунами. К счастью, большинство тел были неподвижны, но все равно очень непросто то и дело проходить мимо лопнувших животов и сгнившей кожи в потоках густого аммиачного запаха. Завидев скелеты, мы старались как можно дальше обойти их. Но они, если могли, все равно поворачивали головы и провожали нас взглядами.

Когда мы миновали особенно отвратительный труп, я не выдержала и спросила:

– Как вы думаете, чего им надо?

– Мне кажется, их привлекает Фаниндра, – ответил Рен. – Возможно, они идут на ее свет.

Я поежилась и крепче вцепилась в его руку.

Кишан задумчиво произнес:

– Феникс не зря сказал, что эта пещера называется Пещерой сна и смерти.

– Нужно будет поблагодарить его за буквальный перевод, – буркнула я.

Мы обогнули еще одну мертвую женщину, тянувшуюся к нам с каким-то жадным, почти материнским выражением на остатках лица. Когда мы прошли, она уронила руки и длинные волосы скрыли ее призрачный облик.

– Я их больше не боюсь, – тихо сказал Рен.

– Что? – встрепенулась я. – Как это? Почему?

– Я думаю… Я понял, что мы могли бы стать ими.

– Как это? – не понял Кишан.

– Когда вы оба уснули, ваша кожа сразу посерела. Если бы вы не проснулись, то, наверное, могли бы разделить их судьбу. Они не виноваты в том, что с ними случилось. Мне больно думать о том, что они умирали очень медленно, а некоторые, наверное, даже осознавали и чувствовали, как разлагаются их тела.

– Теперь я понимаю, – тихо прошептала я. – Если бы меня на долгие годы заточили во тьме подземелья, я бы тоже тянулась к свету.

– Возможно, для них лучше никогда не видеть того, во что они превратились, – угрюмо сказал Кишан.

Мы молча пошли дальше. Страх перед живыми мертвецами сменился глубокой печалью, и, проходя мимо них, я шептала про себя тихие слова, которые говорила на кладбище, где лежали мои родители, ибо разница между мной и любым из этих несчастных заключалась лишь в том, что они не смогли открыть глаза.

Глава 18

Ракшасы

Когда впереди забрезжил слабый свет, я сначала решила, что у меня начались галлюцинации. Однако братья тоже заторопились в ту сторону, так что пришлось поверить своим глазам. После встречи с живыми мертвецами Фаниндра предпочла остаться у меня на руке и только освещала нам путь потусторонним светом своих изумрудных глаз, пригасив золотое сияние тела, чтобы не привлекать внимание зомби. Лишившись привычного золотистого освещения, мы проплутали по коридорам гораздо дольше, чем предполагали.

Было очень страшно сознавать, что мы буквально со всех сторон окружены смертью, что зловоние гниющих тел насквозь пропитало наши волосы, одежду и кожу. Но я настолько отупела от усталости, что не только мирилась с этим, но уже не видела ничего ужасного в мысли о том, чтобы прилечь рядом с каким-нибудь полуразложившимся трупом и вздремнуть на часок-другой. Заметив, что я на ходу закрываю глаза, Рен схватил меня за руку и потащил за собой. Кишан пошел сзади, подталкивая меня в спину каждый раз, когда я начинала клевать носом.

Наконец мы добрались до конца пещеры и выглянули наружу. Всюду, насколько хватало глаз, тянулись рощи огненных деревьев. Держась в темноте, Рен и Кишан стали зорко всматриваться в чащу.

– Что вы там ищете? – шепотом спросила я. – Почему мы не идем в лес, чтобы выспаться там всласть?

– Мы смотрим, нет ли здесь ракшасов. Помнишь, феникс предупреждал нас о них?

Я скользнула взглядом по деревьям, выискивая мерзких демонов.

– Там никого нет.

– Вот это меня и тревожит, – сказал Рен.

– Слушайте, да в чем дело? Будто нам впервой сталкиваться с демонами! Ничего, видали мы всяких и выжили. Ведь они не могут быть хуже каппы, скажи?

– Ракшасы – охотники, – терпеливо объяснил Рен. – Ночные хищники, кровопийцы. Их терзает вечный ненасытный голод.

– Это такие демоны из индийской мифологии, – добавил Кишан. – Есть версия, что это очень злые, порочные люди, превращенные в чудовищ за свои злодеяния. Уничтожить ракшаса можно только особым оружием или деревянной стрелой, пущенной в самое сердце. Но они чрезвычайно хитры и коварны, они умеют наводить морок на человека, овладевать его мыслями и заставлять впустить себя в дом.

Я поморгала, потом тихо заметила:

– Ты описываешь вампиров.

Рен кивнул.

– Да, ракшасы очень похожи на европейских вампиров.

Кишан громко фыркнул.

– Келси тут недавно уговорила меня посмотреть фильм про вампиров, и я вот что вам скажу: у ракшасов с этими меланхоличными американскими вампирчиками не больше общего, чем у кракена – с осьминогом. Наши ракшасы не только пьют кровь, но и плотью не прочь полакомиться, особенно подгнившей.

– Фу, – пролепетала я. – Но ведь мы… от нас сейчас как раз… этим пахнет.

Рен кивнул, не сводя глаз с леса.

– Мне кажется, сейчас там вполне безопасно, но я бы предложил спать по очереди и вообще постараться как можно быстрее пройти через этот лес.

Выйти из пещеры в лес было все равно, что из эскимосского иглу ступить на тропический остров. Я мгновенно почувствовала тепло огненных деревьев. Когда мы проходили под ними, они тянули к нам свои ветки, гладили меня по рукам и одежде.

Я остановилась под особенно большим деревом, и зеленый завиток мгновенно обвился вокруг моего пальца. Пока я любовалась красивыми цветами, Рен мрачно сказал:

– У нас большая проблема. От нас за километры воняет смертью.

– Мы оставляем след, – вздохнул Кишан.

– Думаю, я знаю, как это устранить, – сказала я.

– И как же?

– Деревья могут уничтожить наш запах. Мне рассказал об этом феникс, когда я спросила его, как смогла исцелиться от таких страшных ожогов. Правда, одежду деревья не чистят, но мы можем сделать себе новую.

– Что нужно делать?

– Подойдите к дереву, дотроньтесь до него ладонями и постарайтесь поймать поток его энергии. Вы почувствуете, как тепло поднимется от корней и течет выше. Пропустите его через себя, оно очистит ваше тело. Наверное, будет немного жечься, но тепло излечит и эту боль. Вы идите чиститься на поляну, а я останусь здесь.

Кишан и Рен нехотя оставили мне свое оружие и отправились за деревья. То, что братья добровольно расстались с оружием, говорило о том, как страшно они устали. «Мы устали», – поправилась я. Сняв с руки Фаниндру, я положила ее рядом с оружием и рюкзаками, потом прижала ладони к коре дерева.

Соседние ветки тут же задрожали и зашелестели, я услышала тихое жужжание. Пылающие листья разгорались все ярче и ярче, как угли под ветром, воздух всколыхнулся и зашипел. Потом полыхнула ослепительная вспышка, листья раскалились добела, так что я зажмурилась. Синяя лента, которой я подвязала волосы, превратилась в пепел, как и моя одежда. Обжигающее тепло легкой щекоткой расползлось по моему телу, от кончиков пальцев на ногах до макушки. Потом налетевший порыв горячего воздуха взметнул мои волосы вверх и прошелся по голой коже, сметая запахи смерти.

Судя по доносившемуся издалека уханью, братья тоже успешно проходили санобработку. Не обожгло ли их? Мне было ни капельки не больно, разве что щекотно немного. Наконец ветер стих, а жар сменился ровным теплом. Я чувствовала себя… вымытой до скрипа. Я была сонная и довольная, как будто только что приняла отличную горячую ванну, а потом высушилась под большим феном, пока мне массировали плечи и расчесывали волосы.

Схватив с земли Шарф, я поднесла его к носу. В огненном лесу он, как хамелеон, заткался узором из пламенных листьев всех оттенков желтого и оранжевого. Шарф пах чистотой и свежестью, на нем не было и следа пещерной вони. Удовлетворенно вздохнув, я пожелала себе новую одежду и быстро переоделась.

Рен и Кишан явились в белом и черном, как всегда после превращения из тигров. Они обсуждали, стоит ли идти дальше или все-таки рискнуть остаться на ночлег здесь. Рен опасался, что наш предыдущий запах был настолько силен, что хищники уже отправились по нашему следу, но Кишан возражал, что если так, то ракшасам ничего не стоит учуять и наш новый запах. Я решила присоединиться к Кишану, потому что страшно хотела спать. В результате мы сошлись на компромиссе – пройдем еще немножко и разобьем лагерь.

С помощью Шарфа Кишан сделал нам хорошую палатку и спальники, а Рен заменил рюкзаки, сгоревшие вместе с нашей одеждой. Улегшись между Реном и Кишаном, я мгновенно уснула.

На этот раз Локеш приснился мне юным мальчиком. Его обучал какой-то мужчина – видимо, это и был император, отец Локеша.

Император всплеснул руками и сказал:

– Используй свое сознание, чтобы управлять движением воздуха. Представь, как ветер крутится вокруг тебя или между твоими пальцами, и если хорошо постараешься, то это произойдет. Упражняйся чаще, научись ни на что не отвлекаться, и тогда ты сможешь с одинаковой легкостью вызвать ураганы и поднимать в воздух упавший на землю лист.

Император показал своему юному сыну, как с помощью силы ветра управлять полетом воздушного змея. Он щелкнул пальцами – и разноцветный змей вспорхнул в небо. Когда настала очередь мальчика, император надел ему на шею амулет. Змей, кружась, начал опускаться. Решительно сдвинув брови, мальчик поднял руки – и змей, не коснувшись земли, снова взмыл в воздух.

– Хорошо, – сказал император. – А теперь призови своего сокола.

Мальчик закрыл глаза, и вскоре с высоты раздался птичий клекот.

– Все крылатые существа небес подвластны амулету, но тебе нужно научиться управлять этой силой.

Мальчик взволнованно кивнул.

Тут меня тронули за руку, и я проснулась.

– В лесу кто-то есть, – тихо прошипел Кишан.

Братья мгновенно вскочили и стали тихо ползать по палатке, собирая свое оружие. Жестами они велели мне помалкивать, а потом по очереди вышли наружу и скрылись в чаще. Снаружи было совершенно темно – значит, ночная комета уже прошла.

Когда мне наскучило затянувшееся ожидание, я решила нарушить запрет и отправиться на поиски Рена и Кишана. Фаниндра отвела меня к братьям. Они вернулись немного назад и теперь прятались за скалой, не сводя глаз с входа в пещеру.

Подходя, я нечаянно наступила на сухую ветку. Рен и Кишан мгновенно обернулись на звук, увидели меня и, не говоря ни слова, дернули за руки, заставив сесть рядом. В ту же секунду впереди вспыхнули огни, похожие на факелы. Как ни странно, языки пламени плясали и метались на одном месте. Потом я услышала шипение и незнакомые щелкающие звуки, приближавшиеся к тому месту, где мы прятались.

Я едва не ахнула, когда свет стал ярче: я увидела целую толпу полуголых демонов, покрытых светящимися татуировками. Их длинные волосы полыхали в темноте, как костры. Присмотревшись, я увидела, что густые гривы демонов, переливавшиеся всеми оттенками пламени, были зачесаны назад со лбов и украшены огненными листьями.

Демоны-мужчины оказались огромными великанами с мускулистыми руками и голыми торсами. Надо лбами у них торчало по две пары рогов, задние чуть длиннее передних. А женщины… На моих глазах женщина-ракшас подошла к самому крупному самцу, одним движением вонзила свои когти ему в грудь, пустила кровь и зашипела. Великан молча стоял и ждал, пока она оближет свои окровавленные когти, и я заметила, что после этого татуировки демоницы засияли ярче, а у демона, наоборот, потускнели.

Когда демоница резким голосом заговорила с демоном, пасть у нее засветилась желтым светом, как будто в глотке пылал огонь. Не сдержавшись, я охнула, и демоница мгновенно повернулась в сторону нашего укрытия. Ее пронзительные глаза вспыхнули, она что-то коротко прошипела, и в тот же миг весь свет, включая волосы, глаза и татуировки демонов, погас.

Мы долго сидели, затаив дыхание, не смея шелохнуться. Я всей кожей чувствовала присутствие ракшасов, со всех сторон обступивших нас. Казалось, они ждут малейшего нашего движения, чтобы броситься и выволочь нас из укрытия.

Но вот мы услышали уже знакомое шарканье и через какое-то время осмелились взглянуть через темную листву на вход в пещеру. Так и есть, шатающийся зомби, худой и лысый, со сморщенной мумифицированной кожей, брел в сторону леса. Мы увидели, как он вдруг остановился и затоптался на месте, словно в смущении. Снова раздалось тихое шипение. Светящиеся волосы и татуировки разом вспыхнули, и ракшасы плотным кольцом окружили живого мертвеца. Затем они разом бросились на него, связали лозами и поволокли куда-то.

Прошло очень много времени, прежде чем братья разрешили мне встать. Коленки у меня не разгибались, и я на полусогнутых ногах с трудом доковыляла до нашей палатки. Не говоря ни слова, мы быстро собрались и зашагали в сторону, противоположную той, куда ушли демоны.

По пути мы обсудили мое последнее видение. Теперь я точно знала, что Локеш обладает властью над водой, воздухом и землей, а благодаря амулету мистера Кадама может еще и призывать себе на помощь любые силы прошлого. Значит, Локеш владел четырьмя фрагментами амулета Дамона, и ему осталось заполучить всего один – тот, что носила я. Мы собрали все детали головоломки, пришло время сложить из них картинку.

Когда утренняя комета прочертила небо, деревья ожили, засветились и стали гладить меня по щекам своими легкими усиками. Кишан по-прежнему тревожился: он говорил, что хоть ракшасы и предпочитают охотиться по ночам, но известны случаи, когда они, оголодав, выходили на поиски пищи даже днем. Рен тоже хотел поскорее убраться подальше от демонов, поэтому мы опять шли целый день и остановились на ночлег только после появления вечерней кометы. Рен отыскал укромное местечко для лагеря, и они с Кишаном остались дежурить, а я взяла Шарф и решила принять огненную ванну на соседней полянке.

– Только возвращайся быстрее, пока я не пошел тебя искать, – предупредил Кишан, когда я поцеловала его в щеку. – Впрочем, я буду очень рад застать тебя без одежды, – добавил он, а Рен тут же насупился.

– Будь осторожна, – сказал Рен.

– Непременно, – пообещала я. – Скоро вернусь, вы даже соскучиться не успеете!

Я от души поделилась своей огненной силой с молоденьким деревом, чтобы компенсировать ему будущую потерю тепла, а оно в ответ отблагодарило меня отличным пламенным душем. Переодевшись, я присела на камень и стала расчесывать свои чистые волосы, глядя, как деревце расправляет ветки. Одним из достоинств огненных ванн было то, что они каким-то образом распрямляли мою непослушную шевелюру, и волосы ложились мне на спину приятной гладкой волной.

Отдохнув, я взяла Фаниндру и Шарф и вернулась в наш маленький лагерь, где моим глазам предстало ужасное зрелище. Палатка была распорота в нескольких местах, все наши пожитки разбросаны по поляне. Рен и Кишан исчезли, а вместе с ними пропало и все наше оружие. Я медленно повернулась кругом, вслушиваясь в тишину темного леса. Ни единого звука. Полная тишина. Не зная, что мне делать, я бросилась обратно к молоденькому деревцу и принялась мерить шагами полянку.

– Значит, их нужно спасти, да? Это не обсуждается, – бормотала я, обращаясь к неподвижной Фаниндре. – Но как?

Изумрудные глазки Фаниндры ожили, и она молча повела меня через лес. Свет был такой тусклый, что я то и дело спотыкалась о камни и корни. Примерно через час впереди показались огни – я добралась до лагеря ракшасов.

Сняв завязанный на поясе Шарф, я встряхнула его, набросила на себя и попросила:

– Давай маскировку, Шарф! Сделай меня королевой ракшасов!

Я почувствовала легкий зуд, подождала немного, потом приподняла Шарф и отбросила с плеча тяжелую гриву длинных огненных волос. Ощупав свою голову, я обнаружила на макушке венок из огненных листьев. Мои смуглые руки пылали алыми татуировками, а проведя языком по губам, я наткнулась на острые длинные клыки. На мне было оранжевое платье, полыхавшее отсветами пожара при каждом моем движении.

Высоко подняв голову, с Фаниндрой, грозно сверкавшей на руке, я направилась в сторону лагеря. Стражи мгновенно заметили меня и тихо заухали, предупреждая остальных. Меня тут же окружили ракшасы, но не успела я открыть рот, как толпа расступилась, и ко мне направилась высокая демоница. Видимо, в этом племени господствовал матриархат, и передо мной была сама королева.

Надо признать, в своем роде она была довольно красива. Ее платье, пусть и не столь роскошное, как мое, было длинным и намного более роскошным, чем одежды остальных демонов. При виде меня глаза королевы вспыхнули жарким огнем, и я увидела, что зрачки у нее вытянутые, как у кошки. Напустив на себя надменный вид, я позволила демонице осмотреть себя и сама как следует изучила ее. На груди у королевы ракшасов красовалось ожерелье из серебряных птичьих косточек-дужек. Такие же косточки болтались в ушах, а снизу к ним были привешены крохотные коготки какого-то мелкого хищника. Огненные кудри демоницы буйной копной ниспадали из-под красивого серебряного венца с вуалью из огненных листьев. Надо лбом венец был украшен костью в виде полумесяца. Все лицо демоницы, особенно щеки и скулы под глазами, было покрыто алыми татуировками. Я отметила, что уши у нее были длинные и острые, как у эльфа, а рога – заметно тоньше и изящнее, чем у обступивших ее самцов-ракшасов. Других женщин в толпе не было видно.

Но вот оранжевые губы демоницы приоткрылись, а щеки запылали, словно во рту у нее зажегся фонарик. Она облизнула языком свои острые клыки и заговорила:

– Почтенная странница? Вместилище скверны? Скажи, как мне называть тебя, пришлая? – спросила она.

– Зови меня… просто Злобой, – ответила я.

Обступившие меня демоны удивленно закрутили головами, а их королева недобро усмехнулась мне в лицо и ответила:

– Ты хищница или добыча? – Она склонила голову. – Почему ты явилась сюда одна? Уж не уловка ли это?

По ее знаку несколько ракшасов бросились в лес, а другие плотным кольцом обступили меня. Королева медленно обошла меня кругом, пощупала ткань моего платья, с нескрываемой жадностью осмотрела его сверху донизу. Но стоило ей дотронуться до Фаниндры, как золотая кобра ожила и яростно зашипела. Королева отступила, однако не выказала ни страха, ни удивления.

Воины вернулись и что-то прошептали на ухо своей королеве. Та милостиво улыбнулась.

– Меня зовут Осквернивица, – сказала она. – Я королева этого клана. Пожалуй, я впущу тебя… Пока ты не выкинешь что-нибудь… что мне не понравится. Идем.

Королева зарычала на демонов, обступивших меня, и они разбежались, а возле нас осталось лишь несколько стражей. Осквернивица одобрительно похлопала одного из демонов по могучим бицепсам и кивнула мне, приглашая идти следом.

Она привела меня в палатку и влезла внутрь. Два стража остались у входа, а я послушно пошла и села перед королевой. Она бросила щепотку какого-то порошка в чашку с дымящимся питьем, подала мне. Сладковатый железистый запах ударил мне в нос, и я сразу поняла, что меня потчуют кровью.

Отставив кружку в сторону, я сделала вид, будто страшно тороплюсь и не желаю тратить время на церемонии. Татуировки на лице королевы гневно вспыхнули, но тут же погасли. Она неторопливо отпила из своей кружки, давая понять, что слушает.

– Двое лучших охотников моего племени пропали сегодня ночью. Я думаю, их захватили твои воины.

Она пожала плечами.

– Мои охотники вправе хватать любую дичь, какая им по силам.

– Значит, они у тебя?

– А если и так?

– Я рассчитываю, что ты согласишься назначить цену за их жизни.

– Цену? Что означает это слово?

– Я готова торговаться. Я дам тебе что-нибудь ценное в обмен на этих охотников.

– Торговаться? О нет, ракшасы не торгуются. – Королева жадно облизала губы и вся подобралась, так что мне показалось, будто она сейчас бросится на меня. Подавшись вперед, она впилась в меня изучающим взглядом. – Кто ты такая? Ты не королева ракшасов! – прошипела она. – Зубы у тебя тупые, как у тех, кого мы едим, и ты не выпускаешь когти, когда тебе угрожают. Вижу, что и злоба твоя столь же слаба, как у твоих охотников. Да, я захватила твоих мужчин – бледных, слабых и жалких, как дичь!

Осквернивица задумчиво пригубила свое питье.

– Если хочешь забрать их, докажи свое право в бою. – Она злорадно ухмыльнулась. – Победишь – они твои. Проиграешь, – тут ее глаза полыхнули багрянцем, – мы тебя съедим. Плоть королевы, пусть даже слабой, – это великое лакомство.

В первую секунду я вся съежилась от страха и омерзения, но потом мои чувства вышли из-под контроля и превратились в раскаленное пламя. Новое тело послушно откликнулось на этот зов, пальцы вытянулись на целую фалангу. Ногти тоже выросли на несколько дюймов, превратившись в острые кинжалы. Я почувствовала зуд в кончиках пальцев, и черная капля яда, упав с моих новых когтей, зашипела на земле.

Я приняла боевую стойку. Ноги у меня сделались сильными, незнакомая мощь переполняла меня. Собрав всю свою свирепость, я прыгнула к королеве и когтями рассекла воздух перед ее лицом.

– Я принимаю твой вызов! – прорычала я.

Осквернивица улыбнулась, явно довольная моим ответом.

– Хорошо. Сразимся завтра на закате, а сегодня будем пировать.

Меня отвели на поляну, где мне пришлось с отвращением смотреть, как демоны пожирают остатки зомби, пойманных накануне. Я вздрагивала от жуткого хруста, несшегося со всех сторон. Судя по всему, от вчерашней добычи у ракшасов остались одни косточки. Рена и Кишана нигде не было видно, и оставалось только надеяться на то, что способность исцеляться не даст им погибнуть.

В какой-то момент я поймала на себе плотоядный взгляд одного из демонов. Плечи моего обожателя были украшены пирсингом из костей, его здоровенные ручищи без труда могли бы соперничать толщиной со стволами деревьев. Но стоило ракшасу повернуться, подставив лицо свету костра, как вместо сказочного богатыря я увидела перед собой скалящийся череп с пылающими глазами.

Королева, с насмешливой улыбкой наблюдавшая за моими страданиями на пиру, тоже заметила, что демон заинтересовался мною. Она подозвала ракшаса к себе, что-то шепнула ему на ухо, и они оба уставились на меня с усмешкой.

Потом ракшас встал и с широченной улыбкой приблизился ко мне.

– Моя королева отдала меня в твое распоряжение на этот вечер.

– А? Ах да… Как… это великодушно с ее стороны. И что же мне с тобой делать? – нервно поинтересовалась я.

– Да все, чего пожелаешь, – жадно прорычал демон.

Я улыбнулась наблюдавшей за нами королеве и храбро просунула руку под локоть великана. Взвесив риски и возможные выгоды, я сказала:

– В таком случае покажи мне ваш лагерь. Если, конечно, ты уже насытился.

Он хищно осклабился.

– Мне велели исполнять все твои желания. Прогулка по лагерю – это лишь мелочь по сравнению с тем, что я могу для тебя сделать, – похвастался он и нагло погладил меня по волосам. Мне оставалось только надеяться, что я сумею заставить великана держать свои когти подальше от меня до тех пор, пока я не узнаю, где держат Рена и Кишана.

Ракшас привел меня в самую большую палатку и с гордостью продемонстрировал стену трофеев, завешанную костями и черепами.

– Это стена славы наших лучших охотников, – объяснил богатырь. Он снял со стены ожерелье из маленьких косточек и протянул мне. – Вот это принадлежит Грозовому Облаку, величайшему охотнику нашего племени. Я – его потомок, поэтому меня назвали в его честь.

– Значит, тебя тоже зовут Грозовое Облако?

– Нет! Меня зовут Молния, сын Грозового Облака.

– Да? Как мило. А где твой отец? Я бы хотела с ним познакомиться.

– Он ушел тем путем, каким уходят все немощные.

– Что с ним случилось?

– Его ранили на охоте. Каждый год величайший охотник племени входит в пещеру и пытается поймать птицу феникса. Мой отец был великий охотник, он вернулся живой, но со сломанной рукой.

– И что же, рука у него так и не зажила?

– Ракшасы никогда не лечат свои раны! – зашипел великан. – Они приносят себя в жертву племени! Воины принимают и поглощают их жизненную силу.

Я с усилием сглотнула.

– Значит… то есть… вы его съели?

Ракшас отложил размалеванный череп, который крутил в руках, и с удивлением поглядел на меня.

– Неужто вы не оказываете такой чести своим раненым воинам?

– Ах да… конечно, оказываем, еще как оказываем! Просто… мои охотники умеют исцеляться. Они не стареют, а все их раны проходят бесследно.

Ракшас схватил меня за руку и горячо зашептал:

– Как только я увидел тебя, так сразу смекнул, что ты особенная! Поделись со мной своей силой, а? Брось своих жалких охотников, давай сбежим отсюда и создадим новый клан, наш собственный!

Он оглядел меня с головы до ног, осклабился и шагнул ближе. Его длинные заостренные клыки влажно блестели в мерцающем свете, отбрасываемом огненными волосами.

– Не сомневайся! Из всех тутошних охотников я самый… самый способный! – Он нежно погладил меня по руке своими когтями, расцарапав до крови. – Слово ракшаса, я буду тебе верным товарищем.

Я схватила его за руку, глубоко вонзила когти в его шкуру. Ракшас хрипло застонал, как будто я его поцеловала.

– Я подумаю над твоими словами, – уклончиво пообещала я. – А сейчас… покажи мне остальные ваши сокровища.

Он показал мне грубо намалеванный портрет первого вождя ракшасов, пояснив, что тот был не мужчиной и не женщиной. Любопытно.

– Он был великий волшебник и перевертыш, – пояснил ракшас. – Умел обращаться в сову, в обезьяну, в человека и даже в огромного черного кота.

– Правда? – насторожилась я, с интересом разглядывая портрет. – А ваша королева так умеет?

– Говорит, будто умеет, но я сам этого не видел. Но наша королева умеет наводить морок. Она очень могущественная.

– Понятно. У вас все так умеют?

– В нашем клане каждый охотник может кому хочешь заморочить голову, у нас все мастера темнить и обманывать. А у вас?

– Мое племя… пользуется другой магией. – Я дотронулась до его руки. – Пожалуй, чуть позже я покажу тебе, на что я способна.

Его жадная улыбка слегка напугала меня.

– Жду с нетерпением!

Мой поклонник с гордостью продемонстрировал мне коллекцию поистине отвратительных сувениров – гирлянды сушеных кишок, собрание скальпов и шкур и несколько жутких масок (можно подумать, подлинные физиономии ракшасов были недостаточно мерзкими!). Яркая внешность демонов больше не могла меня одурачить. Теперь я знала, кто они такие, и научилась сощуривать глаза таким образом, что видела череп, проступающий из-под кожи Молнии, однако ради пользы дела продолжала делать вид, будто имею дело с красавцем-демоном.

Когда я осмотрела все диковинки, Молния вывел меня наружу и показал подобие загона. Остановившись у ограды, он негромко заржал, и в ответ тут же послышался топот тяжелых копыт. Темные фигуры ринулись к нам из темноты и вдруг одновременно расцвели всеми красками, словно кто-то невидимый повернул выключатель. Никогда еще я не видела таких прекрасных животных!

– Кто они такие? – прошептала я, когда одно из существ, приблизившись, вытянуло ко мне шею.

– Это цилини. Мы их поймали в лесу феникса.

– Вот оно что!

Размерами и строением тела цилини напоминали лошадей, но с драконьими головами и пастями. Хвосты и длинные гривы у них тоже были лошадиные, но вместо шкур их тела покрывала гладкая чешуя. Цилини были всех цветов радуги – алые, зеленые, оранжевые, золотые, синие и серебряные. Их хвосты и гривы горели огнем, как волосы у ракшасов.

Мой провожатый рявкнул какой-то приказ, и цилини, испуганно взбрыкнув, помчались по кругу. Огонь брызнул у них из-под копыт, языки пламени полетели по воздуху следом за хвостами и гривами.

Я забралась на изгородь и протянула руку. Первым ко мне приблизился самый храбрый синий цилинь. Когда я дотронулась до его морды, он раздул ноздри и фыркнул, обдав мою ладонь горячим паром. Я погладила его по гладкой щеке, провела рукой по гриве и услышала мысли сказочного создания: «Огненная, ты не такая, как они. От тебя пахнет человеком. Мы не отсюда, мы живем на другой стороне горы. Они держат нас в неволе, кормят мясом наших братьев. Спаси нас, принцесса!»

Я набрала огненной силы, выпустила ее из пальцев в чешуйчатый бок цилиня и почувствовала, как он сладко поежился от тепла. Тогда я мысленно сказала ему: «Я вас спасу. Следи за мной и предупреди своих».

«Я не буду сводить с тебя глаз, огненная принцесса».

– Утренняя комета приближается, моя королева. Тебе стоит отдохнуть, чтобы одержать победу в завтрашнем поединке.

– Отлично. Давай вернемся в лагерь.

Демон проводил меня в отведенную мне палатку и попытался войти следом. Я уперлась ладонями в его широкую грудь.

– Сейчас не время для забав! Сначала я должна победить твою королеву.

Мой великан даже зарычал от досады.

– Хорошо, сейчас я уйду, чтобы ты могла приготовиться, но запомни – в будущем ты от меня так просто не отделаешься!

Я покивала и отвернулась, но демон схватил меня за руку и жарким шепотом изложил часть своих планов о том, что он собирался сделать то ли со мной, то ли вместе со мной. Признаться, я не очень поняла, да и не особо стремилась. Я просто мило улыбнулась демону и тихонько зашипела, что он воспринял как выражение полного согласия и, довольный, удалился.

Оставшись одна, я откинула с койки одеяло – и обнаружила под ним целую кучу дохлых жуков. Уж не знаю, в каком качестве их предполагалось использовать – то ли как матрас, то ли как закуску перед сном. В итоге я свернулась клубочком в углу палатки и целый час размышляла, что же мне делать дальше. Самое ужасное, что мне так и не удалось увидеть ни Рена, ни Кишана, а значит, оставалась немалая вероятность того, что королева Осквернивица лгала мне в лицо и моих принцев здесь не было. Впрочем, от этих мыслей легче все равно не становилось, а выспаться было необходимо, поэтому я подложила ладонь под голову, кое-как пригасила свет своих волос и татуировок и уснула.

Наутро выяснилось, что королева ракшасов даже не думала оставлять меня без присмотра. Два огромных стража, стоявших у выхода из моей палатки, вежливо, но твердо воспрепятствовали всем моим попыткам отправиться на поиски Рена и Кишана. В итоге я целый день просидела взаперти, то засыпая, то снова просыпаясь и постоянно терзаясь мыслями о своих тиграх.

Когда ночная комета завершила свой путь и деревья погасли, меня вызвали на поединок. По такому случаю королева нарядилась в некое подобие костяной брони, а волосы зачесала наверх, придав им сходство с буйным костром. Татуировки на ее лице горели зловещим алым светом, как будто кто-то облил ее красной краской.

Мы вышли на большую поляну, и демоны бесшумно скрылись за деревьями, так что из темноты видны были только их полыхающие волосы.

Королева повернулась ко мне спиной и вскинула руки.

– Ракшасы! Смотрите же, сколь могущественна ваша королева!

Она бурно всплеснула руками – посыпались искры, черный дым столбом окружил королеву. Дым, как живой, ринулся мне навстречу. Вот он обвился вокруг меня, покружил и снова вернулся к своей королеве. Она закричала – две молнии ударили в землю.

Когда дым рассеялся, я увидела на поляне два каменных алтаря, на которых лежали связанные Рен и Кишан. Они в смятении крутили головами и тщетно пытались вырваться из пут. Рубашки на обоих были порваны в клочья, но в остальном братья выглядели невредимыми.

Королева ракшасов подошла к Рену и провела своим длинным, как кинжал, когтем по его голой груди.

– Ну-ну, красавчик, – проурчала она, прищелкивая языком, – не стоит так трепыхаться! – Осквернивица дотронулась когтем до губ Рена. – Я люблю, когда мяско… нежное… мягкое…

Она наклонилась, будто собиралась поцеловать его, а когда Рен с отвращением отвернул голову, оскорбленная королева игриво провела когтями по его щеке. Брызнула кровь, алые ручейки потекли по шее Рена. Осквернивица повернулась к Кишану.

– Может, этот будет посговорчивее?

Она погладила сильные плечи Кишана, прошлась по его руке. Он сердито зарычал на нее, а демоница гортанно расхохоталась.

– Пожалуй, с тобой я поиграю подольше. Мне нравится твоя злость. Выше головы, жалкие охотники! Ваша королева явилась, чтобы спасти вас, – то есть попробовать это сделать.

Рен и Кишан, глядя мимо меня, в смятении уставились в сторону леса.

Я вышла вперед и заорала во весь голос:

– Мне надоело смотреть, как ты кривляешься и оскорбляешь меня, заигрывая с моими воинами у меня на глазах! Теперь я вижу, что ты просто тянешь время – у тебя нет настоящей злобы, чтобы сразиться со мной!

Дым бешено заклубился вокруг Осквернивицы, глаза ее грозно засверкали.

– Да я высосу мозг из твоих косточек, я заставлю тебя медленно захлебнуться собственной кровью!

Я подбоченилась и оскалилась, показав клыки.

– Жаль, что клыки у тебя гораздо слабее, чем вонь твоих духов!

Рен и Кишан разинули рты, а охотник, который накануне домогался меня, выскочил из-за дерева и победоносно ухмыльнулся, гордясь моей находчивостью.

Но не успела я насладиться своим триумфом, как струя дыма с такой силой ударила меня в живот, что я отлетела на полметра. Дым, как аркан, обвился вокруг моего горла и стал медленно душить. Я быстренько отвязала от пояса Шарф и прохрипела:

– Собери… ветры…

Дым всколыхнулся, заклубился – и послушно полез в мешок, созданный Шарфом. Воздух на поляне заходил ходуном, всюду клубились вихри и смерчи, мои волосы встали дыбом и заколыхались во все стороны. Наконец все ветры очутились в мешке, бешено прыгавшем у меня в руках. Я улыбнулась в лицо демонице, выдержала театральную паузу и распахнула мешок. Дым ринулся на королеву, окружил ее, завертелся, стал душить. Она закашлялась, потом резко взметнула руки и опустила их.

Дым рассеялся.

Осквернивица щелкнула пальцами – ее волосы и татуировки погасли. Я приняла боевую стойку, тоже погасила свой внутренний свет и зорко уставилась в кромешную тьму. Несколько раз до меня доносился тихий смех королевы, которая кружила вокруг меня, то появляясь, то снова исчезая, чтобы через секунду возникнуть в новом месте. Я пыталась предугадать ее появление, но она двигалась совершенно бесшумно. Вот шипение раздалось откуда-то справа, я обернулась – и острые когти распороли мне руку от плеча до кисти.

Королева бросилась на меня, швырнула на землю, но я отпихнула ее и тоже пустила в ход когти, целясь в бедро и ногу своей противницы. Плечо у меня горело огнем, впечатление было такое, будто какая-то жгучая кислота пожирала мою кожу и мышцы. Еще недавно я считала, что раны от медвежьих когтей болят страшнее всего на свете. Теперь оказалось, что я просто не знала, что такое настоящая боль.

Осквернивица снова исчезла и появилась с другой стороны. Улыбаясь, она прошептала несколько слов, и в руке у нее откуда ни возьмись появился трезубец. Она наставила его на меня.

– Наверное, тебе его не хватает? – Она расхохоталась, крутя в руках оружие. – Признаться, я была приятно удивлена, увидев твою коллекцию оружия. Для такой жалкой королевы, как ты, это более чем приличный арсенал.

– Подойди ближе, – прошипела я, злобно скалясь, – и я покажу тебе, на что я способна!

Она бросилась на меня с трезубцем, но я отскочила в сторону и выпустила в нее молнию. Услышав, как демоны шумно зашевелились и зашипели у меня за спиной, я приободрилась и улыбнулась – но, как оказалось, слишком рано. Королева весело расхохоталась.

– Ах, как приятно! – Она повернулась и с наслаждением потянулась. – Крошка-королева, перед смертью ты непременно должна поделиться со мной секретом такого дивного удовольствия!

– Обойдешься, – прошипела я, готовясь к новому удару. «Дура дурацкая! Неужели ты забыла, что огнем их не испугаешь? Придется менять тактику!»

Я прыгнула на Осквернивицу и сшибла ее на землю. Она грохнулась, подняв целую тучу горючей пыли, искры и зола так и брызнули во все стороны. Мне тут же запорошило глаза, но я слепо бросилась на королеву. Мы дубасили и царапали друг друга до тех пор, пока я не взвыла от боли.

Осквернивица уселась на меня сверху, сжала своими мускулистыми ножищами и схватила руками за горло. Кончики ее когтей проткнули мне кожу, я почувствовала, как яд брызнул в кровь.

– Что скажешь теперь, крошка-королева?

Я оскалила клыки, улыбнулась.

– Что-то дождя давно не было!

Она смущенно сощурила глаза. Я шепотом попросила Ожерелье послать сюда дождь, но пролить его только над королевой, не забрызгав ничего вокруг. Я почувствовала приближение ливня еще до того, как он пролился. Сначала воздух над нами собрался в тяжелое белое облако. Затем облако потемнело, зарычало – и из него брызнул дождик. Как только первые капли упали на руки и плечи королевы, она завизжала на весь лес. Капли шипели на ее коже, гася и смывая татуировки.

Я ударила визжащую Осквернивицу в лицо и сбросила с себя. Вскочив на ноги, я попросила Ожерелье прекратить дождь, потом приказала Шарфу крепко связать королеву и заткнуть ей рот кляпом. Нити послушно заструились из Шарфа, начали оплетать руки и ноги демоницы. Она рвала их когтями, но Шарф выпускал новые – еще крепче и толще прежних.

Я поморгала, прогоняя застилавшую глаза пелену, и постаралась сфокусировать зрение. Потом ощупью добралась до алтаря и стала шарить по нему руками, пока не наткнулась на человеческое тело.

– Из тебя получилась очаровательная демоница, – гордо сказал Рен.

– Спасибо, – криво улыбнулась я и прошлась когтями по камню. В тот же миг веревки, опутывавшие Рена, упали на землю. Пока он избавлялся от оставшихся пут, я пошла к соседнему алтарю, чтобы освободить Кишана. Моя кровь кипела от яда, я чувствовала, что силы на исходе.

Побежденная королева отчаянно брыкалась на земле. Я разрезала веревки Кишана, выпрямилась и громко крикнула:

– Молния! Выйди сюда!

Могучий демон горделиво вышел на поляну и встал передо мной.

– Моя королева, – прорычал он, вскидывая голову. – Позволь мне разорвать в клочья этих жалких слабаков, которые не смогли защитить тебя, и занять их место возле тебя!

Я положила руку ему на плечо, изобразила нежную улыбку.

– У меня на тебя другие планы, мой великий охотник. – Я чувствовала, как Рен и Кишан сверлят мне спину своими взглядами. – Нет, я не позволю тебе убить этих воинов, ибо они далеко не слабы и наделены особыми способностями. Я обещала тебе показать кое-что, помнишь?

Демон кивнул. Тут меня сильно качнуло, и Рен бросился вперед, чтобы поддержать меня за локоть.

Не оборачиваясь, я отпихнула его, опасаясь, как бы демон не заметил моей слабости, и прокричала:

– Мои охотники, подойдите!

Рен и Кишан молча встали по обеим сторонам от меня. Тогда я театрально взмахнула руками и воскликнула:

– Ваша королева приказывает вам показать этому клану свои когти!

Рен наклонил голову, Кишан впился глазами в мое лицо. Затем они оба превратились в тигров. Ракшасы, с любопытством выглядывавшие из-за деревьев, дружно ахнули. Рен грозно зарычал, а Кишан с ревом рассек когтями воздух. Часть ракшасов тут же растянулась на земле, дрожа от страха. Даже связанная королева перестала брыкаться и во все глаза уставилась на нас, давясь своим кляпом.

– Молния, – важно продолжала я, – выслушай волю своей новой королевы. Вы больше не будете охотиться на тех, кто бродит по пещере, отныне вы будете питаться только зверями, которых найдете в лесу. И да, феникса вы тоже оставите в покое.

– Слушаю, моя королева.

– Немедленно освободите цилиней. И еще я приказываю, чтобы отныне вы не пожирали своих больных и раненых, а позволяли им вылечиться! И еще…

«Не слишком ли длинная получилась Генеральная директива? Простите, капитан Пикард!»

Молния кивнул.

– Как скажешь.

– Мы устроим пир в честь победы!

Великан выпрямился и просиял.

– Ага! Сожрем бывшую королеву!

– Нет! – рявкнула я. – Вы будете относиться к ней с уважением, но больше не станете слушаться.

Он явно смутился.

– Да? Ну, если ты так хочешь…

– Да, я так хочу. А еще, Молния, я хочу назначить тебя новым вождем клана.

Он помолчал, потом осторожно возразил:

– Это хорошо бы… Да только у нас со времен моего деда одни… женщины верховодят.

– Но ты сам мне говорил, что когда-то было иначе!

– Было, верно. – Он снова помолчал, соображая, потом расправил плечи и взревел: – Да, я буду вождем! Ну, кто тут против, выходи!

Никто даже не подумал выйти на поляну. Молния самодовольно зашипел, подошел ко мне и нежно провел когтями по моей руке.

– Злобная моя, оставайся, а? Будь моей королевой, правь вместе со мной! – великодушно предложил он. – Поделись со мной своей силой, и клянусь, ты никогда не пожалеешь!

Оба тигра грозно зарычали и присели, приготовившись к прыжку, но Молния даже бровью не повел.

Я гневно вскинула подбородок и отшвырнула его руку. Молния улыбнулся до ушей, восхищенный моей обворожительной злобностью.

– Я должна вернуться к своему племени, – сердито крикнула я, – но перед уходом я закачу вам такой пир, что вы его долго не забудете!

Тут меня снова качнуло, и я с шумом втянула в себя воздух. Выпрямившись, я зажмурилась и попросила Золотой плод приготовить щедрое угощение для любителей мясного. Откуда ни возьмись начали появляться жареные поросята, ростбифы с кровью и жирные индейки. По мере того как земля вокруг нас покрывалась все новыми и новыми блюдами, даже самые стойкие демоны не устояли и рухнули на колени, прославляя меня. Только Молния горделиво стоял со мной рядом, а когда блюда иссякли, он велел своим воинам унести угощение и связанную королеву в лагерь.

После этого он заглянул мне в лицо, ожидая похвалы, а я улыбнулась – и упала ему на грудь. Прежде чем потерять сознание, я услышала рев кого-то из тигров, шипение и вопли ракшасов, и гортанный хохот связанной королевы.

Потом наступила тьма.

Глава 19

Цилини

Наконец я очнулась и попыталась поднять голову, но тут же со стоном уронила ее обратно – такая дикая боль взорвалась у меня за глазными яблоками.

Кишан присел рядом, быстро дотронулся ладонью до моей щеки и шеи.

– Ну, как ты?

– Как будто кракен прожевал меня и выплюнул, – промямлила я и подняла руку, чтобы потереть раскалывающийся лоб.

Кишан перехватил мою кисть.

– Нет, лучше не нужно. Как бы ты себе глаза не выцарапала, такими-то кинжалами!

Я с трудом приоткрыла один глаз, чтобы взглянуть на свою руку, и застонала, убедившись, что все еще пребываю в обличье королевы демонов. Пальцы заканчивались кошмарными черными когтями, с которых капал яд. Вздохнув, я опустила руку.

– Отличненько. И сколько я провела в отключке?

– Несколько часов.

– А где Рен?

– Присматривает за пиром и отвлекает воинов, пока я пытаюсь исцелить тебя своей таинственной магией. – Кишан выразительно постучал пальцем по камандалу, висевшему у него на шее, поправил мне подушку. – Ты себе даже не представляешь, скольких демонов свела с ума! Бедному Рену приходится лезть из кожи вон, чтобы сдерживать их!

– Да брось ты! – фыркнула я. – Их интересую совсем не я, а моя магия.

Кишан приподнял бровь, осмотрел меня с ног до головы, широко ухмыльнулся.

– Думаю, ты недооцениваешь свою привлекательность.

Я вспыхнула от его комплимента, так что мои татуировки заалели. Кишан улыбнулся еще шире. Протянув руку, он погладил алый узор на моей щеке.

– Ты вся светишься изнутри, особенно когда я дотрагиваюсь до тебя.

Смутившись окончательно, я поерзала и тут же взвыла от боли.

Кишан мгновенно посерьезнел и склонился над моим плечом.

– Лежи спокойно и жди, когда эликсир сделает свою работу. Царапины, конечно, жуткие, но не смертельные. Честно говоря, я не понимаю, почему они причиняют тебе такую боль.

Я отпила глоток из чашки, которую он поднес мне.

– Потому что у королевы был яд в когтях!

Пошевелив своими смертоносными пальцами, я напряглась и выдвинула когти. Кишан с любопытством осмотрел их, потом поднес мою кисть к своим губам, поцеловал.

– Самые прекрасные создания нередко бывают самыми опасными, любовь моя. К счастью, русалочий эликсир тебе помогает.

Я закрыла глаза и прислонилась к его широкой груди. Кишан стал бережно массировать мне шею под затылком, прогоняя пульсирующую боль.

Вскоре Рен заглянул в палатку и нахмурился.

– Я послал тебя лечить ее, а не пользоваться ее ослабленным состоянием!

– Плечо у нее уже заживает, – ответил Кишан, – а вот голова еще болит.

Рен присел на корточки передо мной, его лицо из хмурого стало встревоженным. Голова у меня болела так сильно, что я едва смогла разлепить веки, чтобы взглянуть на него в сумерках палатки, слабо освещенной светом костра.

– Что такое? – просипела я.

Секунду-другую Рен молча рассматривал меня, потом ответил:

– Я вряд ли смогу еще какое-то время продержать их там. Они хотят видеть свою новую королеву. Строго говоря, твоя победа не будет засчитана, если они не убедятся, что ты жива и здорова, а яд Осквернивицы не причинил тебе вреда.

Я с трудом кивнула, радуясь, что это простое движение меня не убило.

– Можешь дать мне еще пять минут?

Он встал, поцеловал меня в лоб.

– Смогу. Кишан, она горячая! – бросил он, выходя из палатки.

– Все нормально, – устало сказала я Кишану. – В демоническом обличье я и должна быть горячей.

Он негромко засмеялся, снова берясь за мою голову.

– И в любом другом тоже, билаута. Просто расслабься и дыши глубже. Считай свой пульс.

Тихое потрескивание огня, горевшего посреди палатки, постепенно успокоило меня. Я стала считать вдохи и выдохи и даже не заметила, как боль начала отступать. Я безмятежно нежилась в объятиях Кишана до тех пор, пока нас не потревожил громкий шум, поднявшийся снаружи.

– Я даю вам слово, что она жива. Она отдыхает! – донесся до нас голос Рена.

– Мы хотим ее видеть! – ревели демоны.

– Пусть выйдет и покажется нам, – орал кто-то.

– Ишь какие, захватили нашу королеву, а других к ней не подпускаете! Разлучили ее с кланом, на пир не пускаете! Пускай выходит, проявит уважение!

– Королева устроила вам щедрое пиршество! – повысил голос Рен. – Она потратила столько силы на вас, неблагодарные! Дайте же ей время восстановиться!

– Чего-чего? Куда это она должна становиться?

Слова Рена утонули в общем реве.

– Они его не понимают! – прошептала я Кишану. – Они привыкли разговаривать совсем по-другому, они орут и обзываются, а дружелюбие принимают за слабость. Для них существуют только сила и слабость, все остальное им незнакомо. Так что помоги-ка мне встать.

– Ты уверена?

– Как-нибудь справлюсь.

Поднявшись на подгибающиеся ноги, я оперлась на руку Кишана и вышла из палатки. При моем появлении рев и шум стихли, как по волшебству. Я грозно сдвинула брови и зашипела на демонов.

– Чего разорались? Угощение понравилось?

– Очень, королева, – отозвались несколько голосов.

– Тогда зачем шумели? Для чего потревожили меня?

Молния подошел ко мне и склонил голову.

– Мы это… растерялись немного. Чего-то не поймем ничего…

– Я верю, что в клане есть простаки, которые ничего не понимают, но ты, Молния, не таков, – оборвала я. – Рассказывай, в чем дело!

Молния приободрился, расправил плечи и улыбнулся уголком рта.

– Тут такое дело… Клан он за-ради чего живет? Ясное дело, за-ради своей королевы! Коли королева ранена, то у ее охотников тоже сердце не на месте. Парни просто хотели убедиться, что ты здорова! – Он плотоядно оглядел меня с головы до ног, крякнул и провозгласил: – Теперь я вижу, что ты знатно поправилась!

Рен и Кишан зарычали.

– Да, я поправилась, – невозмутимо признала я.

Улыбка Молнии стала еще шире, еще сладострастнее.

– А коли так, значит, ты уже можешь выбрать себе дружка на ночь?

– Д-дружка? Отлично. Я желаю остаться со своими воинами.

– Нет, королева, их ты не можешь выбрать! То есть в любую другую ночь на то твоя полная воля, но в ночь своей победы ты должна избрать кого-нибудь из нашего племени!

– Почему? – растерялась я.

– Как почему? Так ведь этот охотник отправится с тобой в твое племя! Он станет твоим мужчиной. Так заведено у ракшасов, разве ж ты не знаешь?

Демоны негромко зашептались, было очевидно, что мое неподобающее поведение удивило их.

Быстро сообразив, что к чему, я насмешливо расхохоталась, подошла к Молнии и провела когтями по его руке.

– И ты, новый король клана, думаешь, что я изберу тебя?

Он схватил мою руку и так сжал, что я едва не завизжала от боли, но каким-то чудом сдержалась и только фыркнула. Молния улыбнулся до ушей и простодушно ответил:

– Так кого ж еще тебе выбрать, королева? Ты ж на меня уже давно глаз положила! Да и то сказать, разве ж тут есть кто лучше?

Я посмотрела ему в глаза и медленно облизнулась. Молния жадно уставился на мои губы и зарычал от удовольствия. Но когда он наклонился, чтобы поцеловать меня, я грубо отпихнула его и провозгласила:

– Слушай меня, мой клан! Каждый мужчина, желающий стать моим спутником, может принять участие в честном состязании! Пусть награда достанется достойнейшему! Согласны? Тогда сегодня вы отправитесь на охоту!

Воины возбужденно заревели.

– Но этой ночью охотиться вы будете не на дичь! Вы принесете мне… – тут мне пришлось сделать паузу, лихорадочно соображая, за каким трофеем послать демонов, – … белый огненный цветок! Первый, кто принесет его мне, станет моим избранником на эту ночь!

Один за другим демоны погасили свои огни и скрылись в лесу. Только Молния остался упрямо стоять возле меня.

– В чем дело? – оскалилась я. – Мне казалось, ты хочешь стать моим спутником?

– Как не хотеть! – Он склонил голову набок. – Вот только я соображаю, почему эти двое не ушли в лес на поиски добычи? Они что же, не хотят порадовать свою королеву?

Кишан выскочил вперед, пихнул Молнию в грудь и заорал:

– Не тебе судить о желаниях нашей госпожи!

Я быстро остановила его.

– На место! Ты напрасно беспокоишься, Молния. Разумеется, они тоже отправятся на охоту. Я не потерплю рядом с собой тех, кто не желает сделать приятное своей королеве. Но сначала мои охотники отведут меня к дереву, возле которого я буду ждать возвращения первого и лучшего из охотников.

Рен и Кишан взяли меня под руки и повели к огненному дереву, погруженному в ночной сон. По пути я незаметно дала Рену носовой платок, сделанный Шарфом по моей просьбе. Он взял его, прочитал вышитое на ткани послание и передал Кишану. После этого принцы обратились в тигров и бесшумно покинули лагерь. Молния еще ненадолго задержался, подозрительно разглядывая меня, но потом все-таки погасил свой свет и тоже удалился.

До рассвета оставалось совсем немного времени, а мне еще столько нужно было успеть! Первым делом я попросила Золотой плод сделать мне стакан живительного огненного сока и выпила его залпом. Еще два стакана – и я почувствовала себя намного лучше.

Восстав из руин, я бросилась в свою палатку, где поспешно собрала все оружие, яйцо феникса и прочие наши пожитки, отнятые ракшасами. Потом надела на руку Фаниндру, забросила на плечи новый рюкзак, созданный послушным Шарфом, пригасила свой свет и отправилась через темный лагерь к загону, который Молния показал мне накануне.

Закрыв глаза, я послала безмолвное сообщение цилиням. В ответ послышался тихий топот копыт, и вот уже сразу несколько волшебных существ обступили изгородь. Главный цилинь приблизился ко мне. Он быстро обнюхал мою руку, выдувая горячий воздух из ноздрей.

«Ты вернулась, принцесса. Мы тебя ждали».

«Вы готовы снова стать свободными?» – беззвучно спросила я.

Вместо ответа они возбужденно забили копытами, так что разноцветные искры брызнули в черную ночь.

«Вы знаете дорогу обратно?» – поинтересовалась я.

«Мы знаем, но многие из нас не смогут совершить обратный переход».

«Вы дойдете все, если съедите огненные плоды, – заверила я и, не мешкая, наколдовала для них целую гору волшебных фруктов. – Они придадут вам сил, исцелят раны и не дадут уснуть во время перехода».

«Огненные плоды! Утраченные столь давно, что никто из живущих уже не помнит их вкуса! Это бесценный дар, огненная принцесса».

Цилини принялись шумно поедать фрукты, прокусывая толстую кожуру своими драконьими зубами. Я стояла рядом и добавляла все новые и новые плоды, пока все не насытились.

«Теперь мы готовы к путешествию».

«Пожалуйста, будьте осторожны. Охотники по ночам выходят на ловлю. Постарайтесь как можно скорее миновать пещеру. Не думаю, что они осмелятся преследовать вас там».

Я подошла к воротам и увидела, что они крепко-накрепко заперты при помощи целой системы хитроумных узлов и узелков. Развязать их не было никакой возможности, так туго они были переплетены и затянуты. Отчаявшись, я схватила Шарф и попросила его о помощи. Тонкие нити послушно заструились из полотна, дотронулись до узлов, оплелись вокруг них, но через какое-то время сконфуженно втянулись обратно. Шарф вспыхнул тревожным светом, померцал и погас.

Тогда я снова попыталась развязать хотя бы один узел, но безуспешно. Мои длинные демонические пальцы неуклюже путались в веревках, и я, отчаявшись, полоснула по узлам когтями. Веревки упали на землю.

Воодушевленная, я принялась кромсать остальные запоры. Когда последние запоры упали, я подобрала куски шелковистых шнуров и с любопытством оглядела их со всех сторон.

«Эти веревки сделаны из грив и хвостов наших убитых братьев. Они очень крепкие, и демоны знают, что мы не в силах порвать их», – объяснил один из цилиней.

«Простите, что мне пришлось это сделать».

«Тебе не за что просить прощения! Наши братья были бы счастливы узнать, что мы на свободе».

Тут цилинь, стоявший впереди стада, громко фыркнул и предупредил меня:

«Кто-то идет сюда, принцесса!»

Похолодев, я шмыгнула в густую тень. Драконовидные лошадки тоже затаились, даже дыхания их не было слышно, но я все время чувствовала, что они рядом. Вскоре мои острые демонические глаза разглядели в темноте мужскую фигуру, крадучись приближавшуюся ко мне.

Потом раздался тихий шепот:

– Келлс?

– Кишан? Я тут! – откликнулась я.

Он обогнул деревья, пролез под кустами и схватил меня за руку.

– Ты цела?

– Долго же ты меня искал, – улыбнулась я. – Где Рен?

– Ракшасы шли за нами по пятам. Нам пришлось разделиться и разными дорогами вернуться обратно.

Кишан поднял засов и приоткрыл ворота, чтобы сказочные существа могли выбежать в темноту. Вернувшись ко мне, он негромко сказал:

– Это еще кто такие? Никогда в жизни такого запаха не встречал!

Один из цилиней негромко заржал:

«Мы тоже впервые встречаем твой запах, черный тигр!»

Я засмеялась.

– Это цилини, они умеют со мной разговаривать без слов. Мне кажется, ты их немного обидел.

– Ну, простите тогда, – сказал Кишан. – Я не хотел сказать ничего плохого про ваш запах, просто он мне незнаком.

– Твои извинения приняты, – перевела я, – а теперь они просят нас подобрать с земли обрывки веревок. Это все, что осталось от бедных цилиней, которых убили ракшасы, и стадо не хочет случайно наступить на них.

Мы с Кишаном стали шарить руками по земле, подбирая веревки. Внезапно чья-то рука легла мне на плечо, и я в панике вскочила, выронив охапку шелковистых шнуров. Резко выпрямившись, я отпрыгнула и выпустила свои смертоносные когти.

– Успокойся! Все нормально, это я, Рен!

Я опустила руки, снова присела, чтобы подобрать рассыпавшиеся веревки, и прерывисто вздохнула.

– Рен! А мы тебя заждались! Погоди, осталось одно дело доделать!

Завернувшись в Шарф, я торопливо попросила его вернуть мне мой настоящий облик. Когда все было готово, я снова опоясалась Шарфом, собрала свои рассыпавшиеся волосы и быстро подвязала их лентой.

– Наконец-то! – пробормотала я. – Вот теперь я точно чувствую себя гораздо лучше!

В ту же секунду краем глаза я увидела огонь, вспыхнувший из темноты.

– Предательница! Лгунья! Ты не королева ракшасов!

Молния бросился к нам из леса, его волосы и татуировки полыхали от гнева.

Я положила руку на плечо Кишана, опасаясь, что он сейчас ринется в драку. Потом, глядя в лицо разъяренному ракшасу, я твердо отчеканила:

– Никто тебя не обманывал, Молния. Перед тобой та же самая женщина, которой ты восторгался, с тем же сердцем, волей и отвагой. Просто теперь я избрала другое обличье.

– Ага, как же! Разве ты не освободила тварей, которых мы поймали? Я все видел! Ты нарушила законы ракшасов! Предательница! Как ты посмела?

Я вытянула вперед руки, неторопливо потерла ладони.

– Законы ракшасов? Но разве они не говорят, что тот, кто сильнее, может забрать все, что пожелает? Я сильнее, и я забрала у вас это стадо. Возможно, в этом обличье я кажусь тебе более слабой, и в безумии своем ты осмелился принять меня за дичь… – тут я грозно сощурилась, сдвинув брови, – но не обольщайся, Молния! Я и сейчас могу причинить неисчислимые бедствия тебе и твоему клану. Просто сейчас я не очень хочу это делать, но… если ты не уймешься, то… – Я пожала плечами.

Несколько мгновений Молния подозрительно рассматривал меня, а Рен и Кишан стояли, поигрывая мышцами. Наконец великан принял решение. Злобно ухмыльнувшись, он сказал:

– Значит, это испытание! Я должен пройти его, чтобы доказать свое право быть вождем ракшасов! Не сомневайся, я не подкачаю!

С этими словами он прыгнул на меня, выпустив когти, но Рен и Кишан, обратившись в тигров, встретили его в воздухе. Блеснули когти, рев вырвался из глоток, тигры и демон клубком покатились по земле. Я попросила цилиней побыстрее освободить загон и отошла в сторонку, глядя на темные силуэты, молча проносившиеся под деревьями в сторону пещеры.

Когда последний цилинь покинул свою тюрьму, я прикоснулась к Жемчужному ожерелью и попросила его опустить на дерущихся густое облако сырого тумана. В следующую секунду Молния взвыл, словно вдохнул ядовитые испарения. С диким воплем он отшвырнул от себя тигров, погасил свой свет и бросился наутек в рощу. Рен и Кишан хотели побежать за ним, но я негромко попросила:

– Рен, Кишан, не нужно! Давайте побыстрее уберемся отсюда, пока он не привел сюда весь свой клан.

Когда тигры подбежали ко мне, я почувствовала, как кто-то легонько подтолкнул меня в спину из темноты. Трое цилиней стояли возле нас.

«Мы умчим тебя отсюда, принцесса».

«Но как же вы? – спросила я, обращаясь к их вожаку. – Вы должны остаться со своими братьями».

«Ты оказала нам великую услугу, огненная, и мы должны отплатить тебе тем же. Не бойся. Садитесь нам на спины, мы вихрем унесем вас из этого места».

Я присела перед тиграми, погладила обоих по головам. Черный тигр преданно лизнул мою ладонь.

– Они предлагают увезти нас отсюда, – объяснила я. – Говорят, что хотят отблагодарить нас за свое освобождение.

Кишан превратился в человека, улыбнулся.

– Так чего же мы ждем?

Цилини вспыхнули, засветились и забили о землю копытами. Кишан посадил меня на спину вожаку, проследил, чтобы я крепко вцепилась обеими руками в длинную синюю гриву, и только после этого сам вскочил на зеленого скакуна. Рен тоже обратился в человека, подобрал что-то с земли и подошел к нетерпеливо приплясывавшему пурпурному цилиню. С ловкостью опытного наездника он вспрыгнул на спину сказочной драконовидной лошадке, умело развернул ее и подъехал ко мне. Перегнувшись через луку седла, Рен потрепал по шее моего синего цилиня и тихо попросил:

– Будь с ней поосторожнее, друг. Она еще никогда не ездила верхом.

Я прислушалась, потом улыбнулась и перевела:

– Цилинь обещает позаботиться обо мне.

– Отлично, – кивнул Рен и, прежде чем отъехать, сунул мне что-то в руку.

– За мной! – крикнул Кишан, дав шенкелей своему цилиню.

В тот же миг цилинь Рена сорвался с места, а мой поскакал следом. Зеленое и лиловое пламя летело за скакунами Рена и Кишана, и я невольно залюбовалась красотой волшебных скакунов. Через кромешную тьму лесной чащи мой цилинь бежал настолько плавно и грациозно, что вскоре я совершенно расслабилась, перестала паниковать и даже нашла время рассмотреть подарок, который Рен сунул мне в руку перед отъездом. Это был белый огненный цветок. Я поднесла нежный венчик к носу, вдохнула аромат – и позволила своим мыслям быстрее цилиней умчать меня далеко-далеко отсюда.

Глава 20

Бодха – Город света

С вершины горы мы впервые увидели прекрасный город, расстилавшийся внизу. Город света был разделен широкой рекой лавы, которая сбегала с черного горного пика, прорезала центр города и снова исчезала в недрах гор на дальней стороне долины. Все дома внизу переливались ярким светом, затмевавшим даже сверкание огненных деревьев, а посередине возвышался грандиозный храм, полыхавший, как тысячи бриллиантов. От одного взгляда на эту красоту захватывало дух.

Мы с Реном и Кишаном дружно и шумно вздохнули – отчасти от восхищения перед великолепием, представшим нашим глазам, а отчасти от облегчения. Мы достигли цели. Да, это определенно еще не был дом, но теперь мы были еще на шаг ближе к нему.

«Где-то тут хранится Огненная вервь», – подумала я.

Переполнившись новой решимостью, я спрыгнула со своего цилиня, убрала длинную челку с его глаз, погладила и поблагодарила за прекрасное путешествие. Сказочные существа негромко заржали, бросились к деревьям и вскоре скрылись из виду.

Весь остаток дня и вечер мы проспали. Когда пришла ночь и огненные деревья, как всегда, погрузились во тьму, Город света продолжал бурлить светом и жизнью. Мы осторожно спустились в долину и направились к центру города. Казалось, мы попали в разгар какого-то праздника, потому что жители со всех сторон толпами стекались к храму.

Некоторое время мы прятались за темными деревьями, разглядывая жителей города. Мы узнали, что они звались «бодха». Они светились, как ракшасы, только кожа у бодха сияла и отливала золотом, а татуировки выглядели скорее украшением, чем маской. В отличие от ракшасов, бодха не казались агрессивными, однако у них были мускулистые фигуры настоящих воинов.

Мы любовались золотым городом, когда Рен негромко прошептал строки стихотворения.

ЭЛЬДОРАДО

Эдгар Аллан По

Между гор и долин Едет рыцарь один, Никого ему в мире не надо. Он все едет вперед, Он все песню поет, Он замыслил найти Эльдорадо. Но в скитаньях – один, Дожил он до седин, И погасла былая отрада. Ездил рыцарь везде, Но не встретил нигде, Не нашел он нигде Эльдорадо. И когда он устал, Пред скитальцем предстал Странный призрак – и шепчет: «Что надо?» Тотчас рыцарь ему: «Расскажи, не пойму, Укажи, где страна Эльдорадо?» И ответила Тень: «Где рождается день, Лунных Гор где чуть зрима громада. Через ад, через рай, Все вперед поезжай, Если хочешь найти Эльдорадо!» [5]

– Думаешь, отсюда пошли легенды об Эльдорадо? – спросила я.

– Не знаю, – ответил Рен, – но Бодха определенно похожа на «золотой город».

Тут Кишан обернулся ко мне и попросил Шарф. Обернув его вокруг себя, он прошептал несколько слов и через несколько секунд уже стоял перед нами в одежде и обличье жителя Бодхи. Я дотронулась пальцем до его руки. Кожа у Кишана сделалась рельефной и переливающейся, совсем как чешуйки у цилиней. Из одежды на нем был только саронг на бедрах да сверкающие браслеты на предплечьях и запястьях, искрящиеся алыми рубинами. Его золотая кожа пестрела роскошными алыми и черными татуировками, а густые черные волосы стали белыми, с перламутровым отливом. Даже брови и ресницы Кишана теперь приобрели жемчужный блеск, а чешуйки над скулами были очерчены так резко, что казались драгоценной оправой для золотых глаз моего жениха.

Рен тоже взял Шарф и преобразился, но его цветами стали синий, зеленый и лиловый. Затем он протянул Шарф и мне, но я даже не заметила этого, в остолбенении глядя на двух золотых богов, стоявших передо мной. Очнулась я только после того, как Рен подтолкнул меня, а Кишан захихикал.

Когда я превратилась в женщину-бодха, братья с восторгом обошли меня кругом, любуясь моим платьем.

– Неплохо, очень неплохо, – оценил Кишан, разглядев меня со всех сторон.

– Отлично, – пробурчала я, разглядывая свою руку. Она была покрыта узором из изумрудных бабочек и вьющихся черных лоз, и, как я ни старалась, мне так и не удалось пригасить свет, льющийся из-под кожи. Ощупав свои волосы, я перебросила через плечо тяжелую густую копну. Оказалось, что теперь у меня роскошная грива цвета слоновой кости, совершенно не похожая на мои настоящие волосы – густые, каштановые и волнистые от природы. На мне были чудесные золотые украшения, усыпанные зелеными камнями, на вид неотличимыми от изумрудов (только мы трое знали, какие искусные подделки умеет изготавливать наш Шарф), и платье, казавшееся сотканным из звездного света.

– Какое у меня лицо? – обеспокоенно поинтересовалась я.

– Хорошенькое, – ответил Кишан.

Рен, присевший над нашими сумками, ответил, не оборачиваясь:

– Веки у тебя покрыты крохотными изумрудами, которые отбрасывают переливающиеся отсветы на твои скулы. От бровей до линии волос твой лоб усыпан маленькими топазами. Кожа твоего лица отливает зеленым, этот цвет спускается вниз, на шею и плечи, а ниже выцветает до оттенка старого золота.

Он встал и подошел ко мне.

– Губы у тебя, – его глаза всего на долю секунды задержались на них, – тоже золотые. И вот единственное, чего не хватает… – Тут Рен вынул у меня из рук до сих пор не угасший белый огненный цветок и воткнул его в мои волосы, заплетя стебелек в тяжелую прядь над ухом. Мое сердце пустилось вскачь от его прикосновений. – Она не просто хорошенькая, Кишан. Она прекрасна!

Прежде чем я успела что-то сказать, Рен подхватил рюкзаки и зашагал в сторону города. Кишан удрученно заворчал в спину удаляющемуся брату и процедил что-то нечленораздельное. Потом он подал мне руку, и мы вместе влились в толпу людей, спешивших к пирамидальному храму Города света.

– Мне кажется, они чем-то взволнованы. Здесь происходит что-то такое, чего уже очень давно не бывало, – прошептал Рен, который воспользовался своим острым тигриным слухом, чтобы подслушать беседу двух мужчин неподалеку. – Тут у них какое-то особое событие.

Тем временем какие-то люди, встав в круг, начали хлопать в ладоши и петь, а музыканты забили в барабаны и задули в какие-то трубы, похожие на флейты. Музыка стремительно набирала темп, и вот уже несколько бодха пустились в пляс. Энергия толпы оказалась заразительной. Охапки цветов полетели в озеро лавы, где плавали, не сгорая. Над толпой поплыл густой и душный аромат.

Мы приблизились к огромному храму, от которого невозможно было оторвать глаза. Он не только отражал свет всего, что его окружало, но и сам горел собственным внутренним огнем. Граненые, как бриллианты, стены десятикратно усиливали этот свет, который плясал и переливался вокруг нас, как будто мы стояли под вертящимся зеркальным шаром в центре зала. С того места, где мы стояли, я не могла разглядеть вершину храма, но предположила, что высотой он примерно с двадцатиэтажное здание, не меньше.

Эта гигантская постройка напоминала храмы древних майя, которые я видела в кино и на фотографиях. Представьте себе огромную хрустальную пирамиду с крутыми ступенями, ведущими на самую вершину. На каждой ступени стояли воины в сияющих доспехах и с копьями в руках. Несмотря на свой грозный вид, стражи весело улыбались вместе с ликующей толпой и, похоже, не ждали никаких неприятностей.

Внезапно из ворот на середине лестницы вышли двое молодых красивых мужчин. Спустившись на несколько ступенек вниз, пара остановилась на площадке, расположенной над головами толпы. На мужчинах были саронги, как у Рена и Кишана, только гораздо богаче и красивее. Кожа их блестела, припорошенная золотой пудрой. Толстые золотые браслеты спиралями обвивали предплечья, руки и ноги красавцев, а в длинные белые волосы были вплетены пышные перья огненных птиц.

– Владыки! – взревела толпа. Один из мужчин вскинул руку, и крики мгновенно стихли.

– Наш народ! Много-много лет прошло с тех пор, как мы увеличивали свою численность. Многие из вас уже начали волноваться, не прошло ли навсегда время свежей крови. Но теперь мы знаем – нет, оно не прошло! Животворная жизненная сила, бегущая под нашим городом и питающая всех нас, не утратила своего жара! Она до сих пор достаточно могущественна, чтобы разговаривать с верхним миром и даровать нам новую жизнь!

– И новую надежду для наших Владык! – хором закричали бодха.

Говоривший улыбнулся и хлопнул по плечу своего молчаливого напарника.

– Да! Новую надежду, братец!

– За надежду! – ответил тот, поднимая золотой кубок.

Этот тост был подхвачен всеми собравшимися, в толпе стали разносить напитки.

Владыки снова подняли свои кубки.

– За надежду, наш добрый народ! Пусть новенькая станет той единственной пропавшей возлюбленной, которую мы ищем!

Кишан поднял свой бокал, попробовал напиток.

– А что, неплохо, – негромко оценил он. – Нечто среднее между огненным плодом и яблоком.

– Ты чувствуешь, братец? Она идет! – вскричал один из Владык, и они с братом стали спускаться в толпу.

Стражи молча последовали за своими повелителями и окружили их с обеих сторон, когда братья сошли со ступеней храма на черный песок. Приблизившись к озеру бурлящей лавы, Владыки остановились и устремили взоры вдаль.

Они стояли так близко к раскаленной лаве, что едва не касались ее кончиками пальцев на ногах, и я невольно передернулась, вспомнив о своем недавнем сожжении заживо. Я судорожно вцепилась в предплечье Рена, но когда он участливо посмотрел на меня, мне уже удалось взять себя в руки. Сделав глубокий вдох, я прошептала:

– Ничего. Давайте подойдем поближе.

Мы отыскали местечко, где никто не загораживал нам обзор. Вскоре я увидела, как поверхность лавы всколыхнулась и на ней начали лопаться пузыри. Круги побежали по озеру. Они становились все шире и шире, а потом толпа дружно ахнула – и из лавы вышла юная девушка. Я разинула рот. Девушка вся дрожала, вид у нее был испуганный. Она побрела в сторону берега, стряхивая с рук лаву, а когда подошла ближе, я увидела, что кожа у нее алая, как кровь.

Владыки вошли в кипящую лаву, словно в прохладное озеро, и пошли навстречу девушке. Было очевидно, что жар и пламя им нипочем. Один из братьев накинул красивое одеяние на плечи девушки, второй надел ей на голову венок из огненных цветов. Затем они бережно вывели ее на черный песок.

– Добро пожаловать в Город света, юная, – провозгласил один из братьев. – Здесь мы о тебе позаботимся. Все твои желания будут исполнены. Идем же с нами.

С этими словами Владыки повели девушку в храм, а бодха с радостными криками бросали цветы им под ноги. Поднявшись по ступеням, девушка робко улыбнулась и скрылась внутри вместе с братьями. Ворота закрылись, и стражи заняли свои прежние места на лестнице.

По окончании церемонии веселье на площади разгорелось с новой силой. Вновь заиграла музыка, в толпе начали разносить еду, бодха плясали и пели вокруг храма. Мы тоже старались не выделяться из толпы, вот только еда, хоть и очень вкусная, оказалась нестерпимо острой. К счастью, я быстро выяснила, что напиток, которым обносили празднующих, отлично гасит пожар во рту.

За едой мы не забывали прислушиваться к разговорам вокруг, из которых узнали, что веселье будет продолжаться до самого утра. Бодха надеялись, что Владыки выйдут к ним среди ночи с радостной вестью, что девушка оказалась той единственной, кого они так долго ждали. Я поймала себя на том, что горячо сочувствую незнакомой мне девушке и даже вижу нечто знакомое в том положении, в которое она попала.

Тут слева от нас в толпе начали кричать:

– Сказку! Расскажи нам сказку!

Я тоже, разумеется, захотела послушать, поэтому стала пробираться поближе. Двое моих молчаливых защитников заняли места рядом со мной и застыли, зорко наблюдая за толпой.

Наконец старец, к которому были обращены крики и просьбы, сдался и поднял руки.

– Слушайте! Высоко-высоко над нами простираются дымные горы – врата из верхнего мира в наш, нижний…

Бодха зашептались и закивали головами.

– Древние знали, что наш народ терпит тяжкие страдания, ибо мы больше не могли в одиночку поддерживать священное пламя. И тогда к нам были посланы Владыки пламени, Шала и Вайи, чтобы править нами.

– Но они оставили наверху кое-кого! – нетерпеливо вставила маленькая девочка.

– Верно, Дормида. Прекрасная Лавала не пошла под землю вместе с братьями. Оба брата обожали красавицу Лавалу, и ей предстояло выбрать одного из них. И вот настал день, когда Шала и Вайи должны были войти каждый в одну из дымных гор и спуститься в нижний мир. Прежде чем отправиться в этот путь, наши Владыки попросили девушку сделать свой выбор и отправиться следом за одним из них. Каждый из них с надеждой ждал ее, но Лавала так и не пришла. Столь велико было отчаяние братьев, что они покинули нижний мир и бросились обратно, чтобы отыскать любимую, но прелестная Лавала бесследно исчезла.

Вскоре до Древних дошло, что братья забыли о долге и покинули свой пост. Они попросили Шалу и Вайи вернуться вниз, пообещав, что сами разыщут Лавалу и пришлют ее братьям через дымные горы.

Не выдержав, я перебила рассказчика:

– Но почему же тогда братья не узнают ее, когда она приходит?

Старик улыбнулся мне.

– Да потому, что Древние никогда не видели возлюбленную наших Владык. Они знали только то, что она молода и целомудренна. Лавала может возродиться в любом обличье, но Владыки клянутся, что непременно узнают ее.

– А что будет с девушкой, если она окажется не той, кого они ждут? – не унималась я.

– Она станет одной из нас, увеличит наш народ. – Старик поднял голову, посмотрел в черное небо. – Сегодня дымные горы будут покойны, ибо братья счастливы, но если девица окажется не их возлюбленной, гнев Владык потрясет небеса и озеро огня выплеснется в верхний мир.

Я схватила за руку Рена и сделала Кишану знак идти за нами. Выбравшись из толпы, мы снова вошли в огненный лес и устроили лагерь.

Когда мы обменялись впечатлениями об увиденном и услышанном, я высказала свое предположение.

– Мне кажется, они говорили о вулканах. Когда братья огорчаются, вулканы извергаются… Только я боюсь, уж не приносят ли они девушку в жертву богу вулканов?

– С чего ты это взяла? – спросил Рен.

– Помните, старик сказал, что им нужна юная девственница? Так вот, во всех мифах, сказках и фильмах девственниц приносят в жертву, в том числе и вулканам. А еще каждый Владыка, если верить рассказу, пришел сюда через дымную гору. Это тоже о чем-то говорит… Странно только, что девица не сгорает, а целехонькая выныривает из лавы перед храмом!

– Что ж, в твоих словах есть доля истины, – сказал Кишан. – Кстати, что там в пророчестве говорится о Владыках пламени?

Я пролистала свой блокнот, нашла нужную страницу.

– Ничего хорошего, – вздохнула я, прочитав кусок пророчества. – Сказано, что они коварные, лукавые, изощренные в поединках, обмане и злых забавах. Да, не забывайте о предостережении феникса! Он ясно сказал, что нам придется одержать победу над братьями, чтобы добыть Огненную вервь!

– Значит, добровольно они нам ее вряд ли отдадут, – пробормотал Рен.

– Хорошая новость заключается в том, что здешние стражи не выглядят особо грозными, – заметил Кишан.

– С чего ты это взял? – удивилась я. – По-моему, они неплохо накачаны.

Кишан задумчиво потер подбородок.

– Келси, наличие развитых мышц еще не означает обладание боевыми качествами. Я заметил, что эти стражи держат копья, как украшения, а не как оружие. Они слишком расслаблены, чересчур вальяжны.

Я увидела, как Рен кивнул, соглашаясь с выводами Кишана.

– Не говоря уже о том, что тут, похоже, давненько не было никаких войн. Ракшасы живут слишком далеко, чтобы причинять неприятности местным жителям, а в толпе бодха я сегодня не видел ни одного недовольного, не то что враждебно настроенного жителя!

– Ты прав, – согласился Рен. – Бодха производят впечатление очень миролюбивых людей. Но мы не должны недооценивать их. Келси, ты завтра останешься здесь.

– Что? Это почему? С какой стати? Разве я недостаточно доказала, что на меня можно положиться в бою? Или вы забыли, кто спас вас из лап ракшасов?

– Это она верно говорит, Рен.

Рен заколебался, было видно, что он борется с собой.

– Ладно, – наконец согласился он. – Но держись рядом с нами.

Я лихо отсалютовала ему.

– Есть, сэр! Есть, мой генерал! Курсант Келси Хайес на службу прибыла!

Рен улыбнулся и швырнул мне в голову подушкой.

– Вольно, рядовой Хайес! Разрешаю немного покемарить.

Я взбила кулаком подушку, легла.

– Скажи на милость, где ты узнал слово «кемарить»?

Рен только рассмеялся.

– Спокойной ночи, Келлс.

Хихикая, я повернулась на бок и наткнулась на взгляд притихшего Кишана. Взгляд у него был задумчивый. Обычное выражение «запросто-уговорю-любую-девчонку-сбежать-со-мной» исчезло с его красивого лица. Я улыбнулась ему, но Кишан отвел глаза и стал аккуратно складывать Шарф. Не говоря ни слова, я тихо следила, как он прошел к дверям палатки и устроился там, чтобы нести стражу.

Я лежала, подложив кулак под щеку, смотрела на сильную спину Кишана, на его широкие плечи – и кожей чувствовала его обиду. После встречи с фениксом я отдалилась от него и знала, что Кишан это почувствовал. Нам нужно было поговорить, и чем скорее, тем лучше, но сейчас я не хотела отвлекаться от главной цели.

Глава 21

Владыки пламени

Приняв обличье жителей Бодхи, мы отправились к храму. Горожане уже давно разошлись по домам, улицы города были пусты. Мы поспали всего несколько часов и встали вместе с утренней кометой, чтобы не пропустить ничего важного.

Невероятно, но на рассвете храм сиял еще ослепительнее. Мы совершенно спокойно подошли к самому подножию святилища: грозные стражи соизволили обратить на нас внимание только после того, как Рен вскочил на первую ступеньку лестницы. Кишан подсадил меня наверх, забрался сам, и на первой площадке нас окружили.

– Что вам тут надо? – спросил первый страж. – Зачем вы беспокоите наших Владык в самое священное время?

Рен выразительно приподнял бровь, но я поспешила опередить его.

– Храбрые воины, мы не хотели поднимать тревогу! Но мы только что вернулись из путешествия и принесли новости о королеве ракшасов. Поверьте, мы бы ни за что не позволили себе нарушить покой Владык, если бы не сведения величайшей важности!

– Королева ракшасов использовала против нас страшную магию! Она пыталась помешать нам предупредить свой народ!

Для пущего эффекта Рен добавил от себя леденящую кровь историю о том, как королева пытала его. Я заподозрила, что он говорил чистую правду, поэтому мне не составило большого труда изобразить ужас и схватить Рена за руку. Я даже сумела выжать из себя скупую слезу.

Похоже, именно она стала последней каплей, убедившей охрану в нашей искренности.

– Идите за нами, – приказал воин.

Двое стражей повели нас вверх по лестнице, а остальные остались на своих постах. Примерно на середине пирамиды мы свернули в мраморный коридор и стали спускаться по хрустальным ступеням в глубь храма. Стены пирамиды вздымались вверх, встречаясь в одной точке высоко над нашими головами. С того места, где мы находились, грани хрусталя казались сверкающими окнами, расположенными под разными углами.

Полы во внутренних помещениях храма, как и в коридорах, были выложены мрамором цвета слоновой кости с золотыми прожилками. По обе стороны от изваяний Владык пламени, восседавших на тронах из чистого золота, росли стройные огненные деревья, простиравшие свои пышные ветви к вершине пирамиды. Мы проходили мимо бесчисленных фонтанов, украшенных статуями из светящегося камня – фигурами цилиней, фениксов и других сказочных существ, струивших красно-оранжевую лаву. Теплый пар колыхался над бассейнами.

По пути Рен и Кишан осторожно потрогали раскаленную жидкость и нашли ее весьма бодрящей.

Вскоре стражи привели нас в другую часть храма, еще более красивую. Здесь тоже были статуи, в том числе прекрасное изображение коленопреклоненной молодой женщины, высеченное из гладкого желтоватого мрамора. Длинные волосы ниспадали до пояса женщины, огненные цветы украшали мраморные пряди ее волос. У нее были полные и красиво очерченные губы, каменные складки пышных одежд струились к ее ногам, разбегались по гладкому полу. Вокруг статуи лежали охапки свежих огненных цветов. Я сразу догадалась, что вижу перед собой изображение прекрасной Лавалы, утраченной возлюбленной братьев.

Один из стражей отдернул занавес, и мы увидели обоих Владык, вальяжно расположившихся возле юной девы, вышедшей из лавы. Они наперебой пичкали ее разными лакомствами, наполняли ее кубок и нежно нашептывали что-то. Какая-то женщина расчесывала длинные волосы девушки, еще одна втирала ароматное масло в ее кожу.

Теперь я видела, что эта девушка не была похожа на бодха. Кожа у нее была белая, не тронутая татуировками. Владыки то и дело старались лишний раз прикоснуться к красавице: брали ее за ручку, целовали пальчики. Они загоняли бедных служанок, приказывая им сделать то одно, то другое для удовольствия гостьи. Они взбивали ей подушки, разглаживали малейшие складочки на ее платье. На нас никто даже внимания не обратил, словно мы были невидимками.

Я вышла было вперед, но страж преградил мне дорогу и прошипел:

– Нужно подождать до окончания ритуала.

– Какого еще ритуала? – тихо спросила я.

Вместо ответа он покачал головой и прижал палец к губам. Ничего не понимая, я все же согласилась потерпеть и стала смотреть.

Один из братьев наклонился к девушке и промурлыкал:

– Пора, юная дева.

Второй брат выпрямился и хлопнул в ладоши. Слуги внесли в комнату прямоугольный предмет, покрытый шелковой тканью. Владыки встали, галантно помогли девушке встать и подвели ее к загадочному прямоугольнику.

Один из Владык поднял шелковую ткань, под которой оказалось сверкающее зеркало.

– Это зерцало нашей возлюбленной Лавалы. Нам было обещано, что однажды наша любовь вернется.

Второй брат посмотрел на девушку.

– Мы просим тебя взглянуть на свое отражение в зеркале. Если ты в самом деле наша Лавала, то к тебе немедленно вернется ее подлинный облик, и мы все вместе отпразднуем нашу долгожданную встречу. Если же ты просто юная красавица, принесенная в жертву дымной горе, тебя ждет перерождение. Ты станешь златокожей бодха, дочерью света. – Он нежно поцеловал руку девушке. – Если ты моя Лавала, молю тебя – выбери меня!

– Если она подлинная Лавала, то она узнает во мне своего возлюбленного! – мрачно возразил второй брат.

Его суровый тон испугал девушку, но стоило Владыке заметить это, как его лицо разгладилось и посветлело.

– Ты готова? – нежно спросил он, заглядывая девушке в глаза.

Она кивнула и повернулась к зеркалу. В первые секунды ничего не произошло, потом в глубине комнаты начал разгораться свет. Девушка ахнула, прижала ладони к лицу и задрожала всем телом. Ее волосы зашевелились сами собой, словно от дуновения ветра, их бронзовые пряди стали стремительно светлеть и густеть. Кожа девушки тоже побелела и засветилась, а когда она оторвала руки от лица и осмелилась взглянуть на себя в зеркало, я увидела на ее веках блеск розовых драгоценных камней.

– Я… я бодха! – еле слышно, обращаясь к самой себе, прошептала девушка, любуясь своей светящейся кожей и россыпью драгоценностей, украшавших ее тело.

Зато Владыки пламени были далеко не так довольны. Их руки сами собой сжались в кулаки, широкие груди вздымались, ослепительная кожа потускнела, а прекрасные лица исказились горьким разочарованием. Владыки уже не могли сдерживать свои чувства, и пол у них под ногами заходил ходуном. Храм погрузился во мрак. Рен и Кишан схватили меня за руки, и как раз вовремя, потому что пол снова содрогнулся. Зеркало треснуло, сверкающие осколки брызнули во все стороны. Я быстро посмотрела наверх и увидела, как за хрустальными стенами собираются черные грозовые тучи.

Девушка в страхе закричала, но слуги быстро увели ее куда-то.

– Лавала! – закричал один из братьев и упал на колени, а второй в отчаянии простер обе руки к статуе прелестной девушки. В следующую секунду мраморное изваяние треснуло. Паутина мелких трещинок побежала по лицу мраморной девушки, по ее рукам и телу.

– Остановись, Шала! – вскричал Вайи, но было уже поздно.

Желтоватый мрамор раскололся. Мраморная рука грохнулась на пол, а потом вся статуя стала крениться в мою сторону, так что приоткрытые губы красавицы оказались в опасной близости от моего лица, словно Лавала вздумала поцеловать меня в лоб на прощание. Кишан подхватил меня на руки, и они с Реном отпрыгнули в сторону, а в следующую секунду тяжелое изваяние с грохотом рассыпалось на куски в том самом месте, где мы только что стояли.

– Я цела, – быстро сказала я, когда Кишан поставил меня на ноги. – Ни царапинки!

Мне показалось, что Кишан снова напрягся, поэтому я выглянула из-за плеча Рена, чтобы посмотреть, в чем дело. Оказалось, что Владыки наконец заметили наше присутствие. Тьма, окружавшая их, прояснилась, но сердце у меня ушло в пятки, когда я поняла, что владыки заметили не нас, а меня. Они шли в нашу сторону и глядели на меня так, словно я была центром вселенной.

Рен инстинктивно шагнул вперед и загородил меня, но Владыки этого даже не заметили.

– Меня зовут Шала, – сказал первый, протягивая мне руку.

Вайи грациозным жестом положил руки на плечи Рена и Кишана и слегка отодвинул их в сторону. Он не прилагал никаких усилий, но мои тигры, как котята, кубарем отлетели в разные концы комнаты. Там они с размаху врезались головами в мраморные стены и, потеряв сознание, растянулись на золотом полу.

Я нервно сглотнула и выпалила первое, что пришло мне в голову.

– Вы… так вы близнецы!

Вайи, не тратя времени на ответ, спросил брата:

– У нас еще есть время?

– До заката еще долго, – ответил Шала. – Тогда цикл будет завершен.

Братья дружно улыбнулись одинаковыми улыбками и хором сказали:

– Добро пожаловать в Бодха, юная дева!

– С Шалой ты уже познакомилась. А я – Вайи. Не хочешь ли слегка отдохнуть и освежиться? – Он взял меня под руку и повел в глубь комнаты.

– Я знаю, о чем вы думаете! – нервно пролепетала я, посылая мысленный зов моим тиграм. – Но я не ваша Лавала!

– Это может сказать только зеркало, – улыбнулся Вайи.

– Да? Вы так думаете? Но ведь я уже бодха! – я ткнула пальцем в свой изумрудный лоб. – Я уже проходила испытание вашим зеркалом, и оно меня отвергло!

Шала шутливо дотронулся пальцем до кончика моего носа.

– А вот мы и узнаем, настоящая ты бодха или нет!

Он щелкнул пальцами, рассыпав огненные искры. Холодное пламя коснулось моего тела – и фальшивое обличье бодха стало слезать с меня, как чешуя. Я и опомниться не успела, как ко мне вернулась моя настоящая внешность. Мои каштановые волосы сами собой заплелись в косы. Я даже одета была в свою обычную одежду, включая любимые растоптанные кеды.

– Ну ладно! – залепетала я. – Хорошо, вы меня поймали. Я не бодха, но все равно я пришла сюда не через вулкан, как все ваши девушки!

К счастью, я заметила, что Рен и Кишан зашевелились, приходя в себя. Но братья не обращали на них никакого внимания.

– То, каким путем ты пришла сюда, не имеет ни малейшего значения, – провозгласил Вайи.

– Главное – ты невинная дева, в противном случае ты не могла бы войти во внутренние покои нашего храма, – добавил Шала. – А раз так, ты вполне годишься для испытания.

Я покраснела до ушей и быстро покосилась на Рена и Кишана, надеясь, что они этого не слышали. Как назло, мои надежды не оправдались. Рен и Кишан оба улыбались до ушей, но быстро посерьезнели, взглянув друг на друга. Они медленно поползли в нашу сторону, напружинившись для прыжка.

Не успела я даже глазом моргнуть, как сама очутилась на месте девушки, за которой только что наблюдала. Слуги принесли мне блюда с изысканными яствами. Разбитое зеркало исчезло, а статуя прекрасной Лавалы каким-то чудом вновь сделалась целой. Владыки пламени подсели ко мне и принялись наперебой ухаживать.

Я вытянула шею, чтобы посмотреть, что собираются делать мои тигры. Шала перехватил мой взгляд и взмахом руки окружил нас стеклянной стеной. Теперь я не могла их слышать, только видела, как они зовут меня. Это было как с хрустальной клеткой феникса, только с точностью до наоборот. Теперь я находилась не снаружи, а внутри клетки, да не одна, а вместе с парой близнецов, которых я не отличала друг от друга и которые совершенно не умели держать свои руки при себе.

В очередной раз оттолкнув эти назойливые руки, я сказала:

– Слушайте, я уже просто не знаю, что делать с вашими знаками внимания, и хотя мне, конечно, очень льстит такое отношение, но поймите меня правильно – мне это все не интересно!

Шала взглянул на Рена и Кишана.

– Они отвлекают тебя, дорогуша? Что же ты сразу не сказала, мы запросто освободимся от их присутствия! – Он поднял руку, но я поспешно накрыла его кисть своей.

– Нет-нет, они нисколько мне не мешают! Прошу вас, не причиняйте им зла!

Он нежно поцеловал мои пальцы.

– Как пожелаешь.

– Мы мечтаем лишь угодить тебе, – проворковал Вайи.

– Да-да, я так и поняла, когда наблюдала за вашим предыдущим свиданием! Вы собираетесь угождать мне ровно до тех пор, пока не поймете, что я не ваша Лавала. После этого вы мигом придете в отчаяние, небеса потемнеют, а город погрузится во тьму до тех пор, пока вы будете оплакивать себя и свою любовь.

– Ах, но даже эта скорбь не бывает вечной, – улыбнулся Вайи. – К тому же, будь ты Лавала или нет, ты все равно станешь нашей!

– Что это значит – «станешь нашей»?

– Останешься нашей возлюбленной, пока не состаришься или не разонравишься нам. Тогда ты уйдешь в Город света.

Я громко фыркнула.

– Нет, спасибо! Как я уже сказала, меня это не интересует!

– Не волнуйся, – поспешно заверил меня Шала, – ты еще не скоро состаришься! Ты будешь с нами много-много столетий!

– Угу, понятно. Видите ли, у меня совершенно другие планы. Я собираюсь жить долго и счастливо с одним из них. – Я указала на Рена и Кишана. – Между прочим, вам бы не помешало поучиться у них правильному отношению к женщинам! Зарубите себе на носах – ни один из этих мужчин никогда не бросил бы меня только потому, что я состарилась! И они уж точно не предложили бы мне занять место в гареме! Вы не можете предложить мне ничего, сравнимого с тем, что дадут мне они.

– Но мы готовы исполнить любые твои пожелания! Скажи нам, чего ты хочешь, и мы все сделаем, – воскликнул Вайи.

– Да? Отлично! Я хочу, чтобы рядом со мной был мужчина, который меня любит, а не тот, кто собирается поработить меня, чтобы я скрашивала его одиночество, когда ему вдруг захочется тепла. И не тот, кто легко забудет меня ради другой. Я хочу настоящей любви, но вряд ли вы сможете мне ее дать. Вы даже не знаете, что это такое! Если бы вы по-настоящему любили свою Лавалу, вы бы хранили память о ней, а не заманивали бы к себе бедных девушек, тщетно пытаясь отыскать возлюбленную! Не думаю, что Лавала бы этого хотела.

Вайи схватил меня за руку и больно выкрутил запястье.

– Да кто ты такая, чтобы говорить нам, чего бы хотела или не хотела наша Лавала? Откуда тебе знать, что она бы думала и чувствовала?

– Я тоже девушка, и меня тоже любят два брата. Вам не кажется, что это позволяет мне понять вашу любимую? – дерзко спросила я.

Шала взял меня за локоть и резко развернул к себе. Лицо его потемнело от гнева.

Я грубо расхохоталась.

– Полагаю, медовый месяц закончился?

– Сладость моя, ты все равно пройдешь испытание, хочешь ты этого или нет, а после этого мы научим тебя уважать нас и наше могущество, – пригрозил он.

– Ваше могущество меня не беспокоит. Что же касается уважения, то Рен и Кишан его заслужили. Вы оба и мизинца их не стоите! Я никогда не буду вашей!

Владыки в гневе отшвырнули меня прочь, так что я растянулась на подушках.

– Принесите зерцало! Живо! – прогремел Шала.

Слуги вбежали в покои, неся чудом восстановленное зеркало. Братья схватили меня за руки и подтащили к блестящему стеклу.

– Посмотри в него и скажи, что ты видишь! – приказал Вайи.

Я поняла, что с меня уже довольно. Улыбнувшись своему отражению, я подняла руку и выпустила молнию в стекло. Осколки разбитого зеркала разлетелись во все стороны. Я, как могла, пригнулась, но все равно меня посекло в нескольких местах. Ничего серьезного, но я зашипела от боли. Владыки выпустили мои руки и отпрянули в стороны.

Тем временем по другую сторону стекла тоже происходили события. Рен схватил удалявшегося слугу и швырнул его об стену головой вперед. Стекло растаяло, как туман, и братья, вбежав в образовавшееся отверстие, встали между мной и Владыками пламени.

Кишан выхватил из-за пояса золотой меч, рассек лезвием воздух, и оно увеличилось в длине. Один поворот рукояти – и вот уже в руках у Кишана оказались два меча, один из которых он подал Рену.

Наставив меч на Владык, Кишан тихо спросил:

– Почему бы вам для разнообразия не попробовать свои силы на ком-нибудь чуть более равном вам по силам?

Близнецы во все глаза уставились на Кишана, потом переглянулись… и расхохотались.

– Как забавно! – воскликнул Вайи. – Они хотят сразиться за свою женщину.

– Может, позволим им? – предложил Шала. – Они чем-то напоминают мне нас, какими мы были много-много веков тому назад.

Они смерили взглядами Рена и Кишана, еще немного подумали и приняли решение.

Шала хлопнул в ладоши. Когда слуга явился на его зов, он приказал:

– Подготовьте поле битвы и принесите наше оружие.

Слуга со всех ног умчался выполнять приказание, вскоре снаружи донесся звук боевой трубы.

– Мы будем столь великодушны, что позволим вам подготовиться, – сказал Вайи. Он щелкнул пальцами, языки пламени заплясали вокруг нас.

– Эй, послушайте! – закричала я. – Вы не так поняли! Мы пришли сюда за…

Но было уже поздно. Пламя охватило нас, у меня закружилась голова, тошнота подступила к горлу.

Когда огонь погас, мы очутились на плоской каменистой площадке высоко-высоко над долиной. Вряд ли отсюда можно было самостоятельно спуститься вниз. Храм горел и переливался где-то далеко-далеко у нас под ногами. Напротив, на другой стороне долины, возвышалась черная гора.

Быстро осмотревшись, я обнаружила, что черные камни, лежавшие у нас под ногами, рассыпаются в пыль, если на них наступить.

– Это лавовое плато на вершине горы, – сказал Кишан. – Есть всего два способа убраться отсюда – или перепрыгнуть на соседнюю гору или спуститься вниз по склону. Но сразу предупреждаю, тут высоковато.

Мы пустились обсуждать, не попросить ли нам Шарф сделать веревочный мост через провал, но тут земля у нас под ногами снова всколыхнулась. Два столпа огня выстрелили из вершины храма и, клубясь, устремились в небо. Они кружились и раскачивались туда-сюда, как торнадо, и в считаные мгновения достигли нашего плато. Огненные вихри заплясали по черной земле, потом погасли.

Перед нами стояли Владыки пламени. Длинные волосы Шалы, теперь сделавшиеся иссиня-черными с алыми отсветами, свободно падали ему на спину. На нем были алые доспехи и кольчуга, похожая на чешую красного дракона Лунцзуня. Этот грозный дьявольский цвет как нельзя лучше соответствовал настроению Шалы. Злобно улыбнувшись, Владыка покрутил в руках свой обоюдоострый клинок. На поясе у него висели два бича с шипами. Глаза Владыки вспыхнули при виде нас.

Волосы Вайи тоже почернели, но, в отличие от брата, он собрал их в узел на затылке. Когда он направился к нам, его длинный плащ оттенка раскаленной меди всколыхнулся у него за спиной. В руках Вайи держал длинное копье, а я невольно уставилась на целый арсенал оружия, висевшего у него на поясе. Доспехи Вайи были черные с медью, свирепый оранжевый лев красовался на нагруднике его черной кирасы.

Владыки племени по очереди поклонились мне, Рену и Кишану и протянули братьям свое оружие.

– Это еще зачем? – с опаской поинтересовался Кишан.

– По традиции перед боем мы показываем друг другу свое вооружение, – объяснил Вайи.

Я собралась возразить, но Рен и Кишан уже приняли протянутое им оружие и честно отдали братьям свои мечи, чакру и трезубец.

– Не доверяйте им! – прошипела я, но разве они когда-нибудь прислушивались к моим мудрым советам?

Рен и Кишан, сблизив головы, стали рассматривать оружие Владык, но Шала и Вайи даже не взглянули на волшебный арсенал Дурги. Вместо этого они оба принялись совершенно беззастенчиво разглядывать меня. Чтобы избавиться от раздевающего взгляда Шалы и задумчивого «любопытно-какова-ты-будешь-в-постели» взора Вайи, я спряталась за спину Рена.

Пока Рен и Кишан сосредоточенно разглядывали оружие Шалы, я, к своему удивлению, вспомнила, что уже видела нечто похожее, только не помнила, как оно называется. Вот когда мне бы пригодились пространные лекции Ли, которыми он пичкал меня после каждого просмотра фильма о боевых искусствах! Больше всего оно напоминало обоюдоострое копье с золотыми гардами посередине, да еще обмотанное перекрещивающимися кожаными ремнями для более удобного захвата. С обеих сторон древка торчали ужасные длинные клинки, острые, как бритвы, и с заостренным кончиком.

Оружие Вайи напоминало старинный моргенштерн, тяжелую палицу, которая была с одной стороны снабжена длинной цепью с привешенным на ней тяжелым шаром, а с другой заканчивалась черным полированным дротиком с острым наконечником. Когда Рен провел пальцем по острию копья, оно со щелчком раскрылось. Острые шипы выскочили во все стороны, и как Рен ни пытался, ему так и не удалось убрать их обратно. Вайи с улыбкой взял у него свое оружие – и шипы сами послушно вернулись на место. Прекрасный Владыка равнодушно отдал Рену его меч и трезубец, а сам залюбовался собственным оружием.

– Красота, скажи? – спросил Вайи, глядя мне в глаза. Он насмешливо улыбнулся мне, подмигнул и сказал: – Ладно, мы убедились, что вы двое готовы к битве.

Рен молча кивнул, и близнецы неторопливо отправились на середину поля битвы.

Я дотронулась до руки Рена.

– Слушайте, я знаю, что это за оружие! – быстро зашептала я. – Это Га-булга! Помните, мистер Кадам упоминал о нем?

– Что это такое? – нахмурился Кишан.

– Это из кельтской мифологии. Короче, не стану утомлять вас подробностями, но запомните самое главное: как только это копье касается плоти врага, шипы раскрываются сами собой. Единственная возможность обезвредить его, – я шумно сглотнула, – это отрубить наконечник!

– Отлично, – хмыкнул Рен. – Весьма полезный совет.

– Вы готовы? – крикнул Шала.

Я вложила брошь Дурги в ладонь Кишана и услышала, как он прошептал:

– Латы и щит!

Брошь выросла, золотые наручи покрыли руки Кишана, затем золото стремительно расползлось по всему его телу, заковывая в сверкающую броню. Закончив с латами, брошь превратилась в рукоять, от которой во все стороны стали расходиться полосы металла, и вот уже в руках у Кишана оказался большой щит с ревущим черным тигром в центре.

Рен протянул ко мне руку за второй брошью. Прежде чем забрать ее, он быстро сжал мои пальцы, потом прошептал несколько слов на хинди. Фрагменты доспехов с громкими щелчками покрывали его тело, пока он весь не оделся серебристо-черной броней. На тяжелом круглом щите Рена был изображен оскаленный белый тигр, вставший на дыбы.

Я помогла прицепить трезубец к поясу Рена, а потом присела перед рюкзаком, чтобы вытащить оттуда свой лук со стрелами.

Тяжелая рука в серебряной перчатке легла мне на плечо.

– Что ты делаешь, Келлс?

– Как что? Собираюсь сражаться вместе с вами! – ответила я, отбрасывая упавшие на лицо волосы.

Он покачал головой, вздохнул.

– Я не хочу, чтобы тебя ранили.

– Ладно, я буду стрелять издалека.

Рен хотел что-то сказать, но тут в руках у меня вспыхнуло пламя. Лук и стрелы мгновенно сгорели и исчезли. А перед нами появился Вайи, окруженный кольцом послушного пламени.

– Дорогая моя, ты – приз, а не воин.

– Кажется, я уже слышала это раньше! – процедила я. – Мне надоело отсиживаться в сторонке. Я хочу сражаться за свою свободу! И вы не имеете права запрещать мне это делать.

Рядом с братом появился пылающий Шала.

– Чего ждем, братец?

– Она изъявила желание сражаться, – усмехнулся Вайи.

– Неужели?

Вайи смахнул черную пыль со своего доспеха.

– Я восхищен ее силой духа. Может, позволим?

– Нет! – хором выпалили Рен и Кишан.

– Видишь, какие у нее защитники? О, братец мой, эта битва обещает стать незабываемой.

Я прикусила губу и объявила о своем решении.

– Ладно. На этот раз я соглашусь уйти на трибуну зрителей, но при одном условии. Вы двое, – я ткнула рукой в сторону близнецов, – будете сражаться честно! Никакой… дематериализации, никаких попыток сбросить своих противников со скалы. Уговор?

Владыки пламени пожали плечами.

– Все будет честно, – заверил Вайи. – Но ты дашь слово, что без возражений признаешь победителя, кем бы он ни был. Согласна?

– Не торопись, Келлс! – начал было Рен.

– Согласна! – выпалила я и поспешно пожала руки близнецам, пока тигры меня не остановили. – Но зарубите себе на носу – если вы смошенничаете и нарушите уговор, пощады не ждите! Тогда я пущу в ход все свои возможности.

– Мы согласны! – прыснул Вайи и развязно погладил меня по щеке.

Я сердито оттолкнула его.

– Вы пока ничего не выиграли, так что руки прочь!

Близнецы громко расхохотались и исчезли. Снова запела труба.

– Кажется, это сигнал к началу поединка, – пробормотала я. Привстав на цыпочки, я поцеловала Кишана в щеку и шепнула: – Это наудачу!

Он улыбнулся, а я поверулась к Рену.

– Бхагуашалин , Рен.

– Увидимся на другой стороне, Келлс.

Я прижалась губами к его щеке.

– Будь осторожен!

Рен убрал волосы с моего лица, и двое мужчин, которых я любила, отправились на бой с Владыками пламени. Глядя в их удаляющиеся спины, я думала, не будет ли мое обещание держаться в стороне стоить жизни одному из них или им обоим.

Глава 22

В гуще сражения

Рен и Кишан заняли боевые позиции. Вайи сделал первый выпад, нацелившись на Рена своим ужасным копьем. В последний момент он перевернул оружие, и шипастый моргенштерн с оглушительным стуком врезался в щит. Рен сделал выпад мечом, но тяжелое лезвие отскочило от кольчуги Вайи.

Кишан и Шала долго кружили друг напротив друга. Наконец Кишан с боевым кличем ринулся в атаку, целя своему противнику в голову. Владыка пламени отразил выпад, но удар Кишана был так силен, что Шала отлетел на несколько шагов и вынужден был поправить съехавший шлем. После этого он мило улыбнулся и с такой силой ударил Кишана, что тот пошатнулся.

Не переставая улыбаться, Шала прошелся своим оружием по плечам Кишана, а потом ткнул его острым наконечником в незащищенное место между кирасой и наплечником. Кишан захрипел, а лезвие Шалы окрасилось кровью.

Шала расхохотался и крикнул Вайи:

– Я пустил первую кровь, братец!

– А я буду первым, кто одержит победу! – похвастал близнец.

Он с такой силой лупил по щиту Рена, что тот расплющился, как блин, а когда Рен сделал опасный выпад мечом, коварный Владыка просто исчез и снова появился в другом месте. Здесь Вайи нанес по щиту Рена такой удар, что мой белый тигр выронил его и упал на одно колено.

– Это нечестно! – заорала я, но меня никто не слушал.

Рен ловко откатился в сторону и снова вскочил, сжимая меч в одной руке, а трезубец – в другой. Ударом меча он отшвырнул копье, потом выпустил дротики из трезубца. Короткие стрелы градом застучали по доспехом Вайи, одна из них царапнула Владыку по шее. Вайи ощупал рану, растер кровь между пальцами.

– А у тебя, малыш, оказывается, есть когти!

– Ты даже не представляешь, какие! – процедил Рен, делая новый выпад.

Вайи ринулся на него.

Тем временем Шала попытался ударить Кишана по ногам, но мой черный тигр легко перепрыгнул через лезвие. Тогда Шала нацелился вторым концом своего оружия снести Кишану голову, но тот прикрылся щитом, и сталь со звоном отлетела от него. Дождавшись, когда Шала повернется спиной, Кишан ткнул его под лопатку и повернул свой меч, прежде чем вытащить его обратно. Шала громко заорал и в бешенстве обернулся, тряся оружием над головой.

Он с чудовищной силой обрушил свой клинок на Кишана, но тот парировал удар в воздухе. Звякнула сталь, полетели искры. Противники изо всех сил наседали друг на друга, ни один не хотел уступать, но Шала, не выдержав, коварно запустил огненный шар в голову Кишана. Тот пригнулся и в ответ бросил во врага чакрой. Блестящий золотой диск ударил Шалу в спину и застрял в доспехах.

Шала в бешенстве вырвал чакру и швырнул на черную землю. Я увидела, что острое лезвие диска сделалось алым от крови.

– Теперь мы квиты, – осклабился Кишан.

– Посмотрим, что ты скажешь, когда я заберу твою женщину, – ухмыльнулся Шала.

– Не в этой жизни.

– Ты забыл кое-что. Я бессмертен. Твоя жизнь – лишь мгновение моей.

Шала глумливо шлепнул Кишана плоской стороной лезвия по шее. Но он еще не знал, с кем имеет дело! Кишан рухнул на землю, схватил свою чакру, а потом стремительно, как пружина, вскочил, приставив чакру к горлу Владыки.

– У меня для тебя две новости, – улыбнулся он. – Во-первых, я тоже бессмертный, а во-вторых, я снесу твою голову прежде, чем позволю тебе приблизиться к Келлси. – Кишан снова прижал чакру к горлу Шалы. – Ну что… сдаешься?

Владыка пламени улыбнулся.

– Огонь никогда не сдается.

Тело Шалы раскалилось докрасна, но Кишан продолжал держать его, рыча от боли. Кожа на лице Владыки пламени зашипела и лопнула, а он сам рассыпался черным пеплом. Откуда ни возьмись налетел ветер, подхватил пепел и перенес его в другое место, неподалеку от Кишана. Там пепел бешено завертелся, собрался в облако, которое в считаные секунды приняло очертание человека, – и вот уже перед нами снова стоял Шала, целый и невредимый. Выходит, он опять сжульничал.

– Красивый фокус, – заметил Кишан.

– Как-то само получилось, – улыбнулся Шала. – Так, на чем мы остановились? Ах да, я собирался убить тебя и забрать твою женщину.

– Странно, мне запомнилось другое.

Кишан разбежался, перепрыгнул через голову Шалы и, стремительно развернувшись в воздухе, попытался пронзить врага в спину, но хитрый Владыка успел отпрыгнуть в сторону. Когда Кишан приземлился, Шала, вращая своим оружием, как мельницей, ринулся на него и наступал до тех пор, пока Кишан, пошатнувшись, не выронил щит. С торжествующим воплем Шала ударил острым концом своего орудия в кирасу Кишана. Доспехи Дурги выдержали удар, и оружие огненного Владыки застряло в них. Шала рванул древко на себя, но наконечник засел крепко, а тут еще Кишан обхватил его обеими руками, удерживая на месте. Какое-то время противники пытались вырвать друг у друга оружие, но ни одному из них не удавалось взять верх, пока Кишан, выхватив чакру, не рассек древко пополам.

Шала отскочил назад, сжимая в руках обломок своего оружия, а Кишан рывком вытащил вторую часть из доспеха. Древко вышло с таким отвратительным скрежетом, что я невольно поежилась. Руки у Кишана дрожали, и я громко ахнула, увидев кровь на наконечнике оружия. Тяжело дыша, Кишан швырнул окровавленный обломок под ноги Шалы.

Разъяренный Владыка подобрал свое изуродованное оружие и сделал шаг к Кишану.

– Уж не думаешь ли ты, что это меня остановит? Или ты плохо меня слышал? Огонь… не сдается!

Языки пламени вырвались из его рук, подожгли обломки копья. Шала подхватил пылающие половинки и, бешено крутя ими в воздухе, двинулся на Кишана.

Но мое внимание отвлекла еще одна вспышка пламени, на этот раз с другой стороны. Рен опрокинул Вайи на землю, и оба противника, сцепившись, катились к самому краю бездны. Копье Га-булга куда-то пропало, трезубца и меча Рена тоже нигде не было видно. У кромки обрыва Владыка остановился, уперся ногами в землю и стал запрокидывать голову Рена, пытаясь спихнуть его со скалы.

Обломки черного туфа лавиной хлынули вниз по склону. Титаническим усилием Рен высвободил обе руки и схватил Вайи за горло. Одним рывком он откатился от края бездны, перевернулся и прижал Владыку к земле. Но вероломный Вайи обеими ладонями уперся Рену в грудь, и яростное пламя, как огненные цветы, расцвело у него под пальцами. Рен с криком отшатнулся и вскочил на ноги. Его доспехи обуглились и задымились.

Вайи тоже встал, повернул голову и усмехнулся.

– Пожалуй, пришло время сделать наш поединок чуть более интересным.

В тот же миг земля затряслась у нас под ногами. Вайи прошептал какие-то слова и медленно поднял руки. Черная поверхность скалы треснула, пыль облаками взметнулась в воздух, а поле боя покрылось ямами и рытвинами. Владыка пламени монотонно запел какую-то песнь.

Шала со смехом швырнул Кишана на землю к ногам брата. В глазах Владык вспыхнул странный безумный блеск. Площадка, на которой мы стояли, накренилась. Четверо противников взлетели в воздух, ненадолго зависли над землей, а затем приземлились на вершины черных столбов, выросших над поверхностью плато. Теперь поле битвы стало похоже на доску объявлений в языковой аудитории нашего университета, где заведовал мой добрый знакомый Арти: никаких объявлений, только сотни булавок, выстроенных идеально-симметричными рядами. На долю секунды мне захотелось перенестись отсюда в свой тихий безопасный город, в те времена, когда худшим кошмаром моей жизни был зануда Арти с его шизофреническим расписанием свиданий.

Высоченные столбы были не больше шести дюймов в диаметре и стояли на расстоянии двух футов друг от друга. Я подошла к одному из них, провела рукой по гладкой поверхности. Они были гладкие, как стекло, глубокого черного цвета с бурым отливом. Поглядев на своих тигров, опасно балансировавших высоко-высоко на вершинах столбов, я вспомнила «технику журавля» из фильма «Малыш-каратист». Только с той разницей, что здесь было не кино и для счастливого конца требовалось намного больше, чем упорство неудачника.

Не тратя времени даром, я попросила Шарф сделать мне веревочную лестницу и торопливо вскарабкалась наверх. Добравшись до вершины, я осторожно поставила ногу на гладкую поверхность, потом еще более осторожно подтянула вторую и встала, распределив вес на обе ступни. Огненная вспышка ударила Рена в грудь, и он слетел с площадки и застрял между столбами. Повертев головой, я увидела обоих Владык, хохотавших на своих колоннах, и Кишана, скачущего по столбам на помощь брату.

Он растянулся сразу на нескольких площадках, покрепче уперся ногами и протянул вниз руку.

– Давай!

Огромным усилием Кишан подтянул Рена вверх между гладких столбов и перекатился на бок, освобождая ему место на площадке.

Встав на ноги, Рен первым делом дотронулся до своей груди, и его латы мгновенно сползли и съежились, снова превратившись в брошь. Кишан перевесил чакру на пояс и сделал то же самое. Владыки пламени, внимательно следившие за каждым движением братьев, насмешливо поклонились им, щелкнули пальцами – и тоже остались без доспехов.

Кишан взмахнул золотым мечом, но у Рена остался только трезубец. Владыки пламени стали приближаться к братьям. Рен запрыгал по столбам им навстречу, сгруппировался и выполнил сложнейший штопор в воздухе. Его ступня впечаталась прямо в грудь Шале, так что Владыка растянулся на колоннах и едва не свалился вниз, но в последнюю секунду все-таки сумел ухватиться за край гладкой площадки и вскарабкаться наверх. Рен с кошачьей ловкостью приземлился на столб и выпрямился.

Когда он приготовился нанести новый удар, разъяренный Шала взмахнул рукой и запустил в него огненным шаром. Снаряд ударил Рена в грудь, отшвырнул на несколько футов и сбросил с колонны. Но мой белый тигр, падая, успел выпустить трезубец на максимальную длину и забросить древко на две колонны сразу. Когда Рен, повиснув в воздухе на руках, раскачался, как воздушный гимнаст, и стал подтягиваться наверх, Шала коршуном набросился на него. Он выхватил из-за пояса свой шипованный бич и стал безжалостно хлестать им Рена. Тот сделал сальто, вскарабкался на площадку и покатился по ней, выронив трезубец. Я зашипела от ужаса, увидев, как единственное оружие Рена камнем падает между колонн вниз.

Собрав все силы, Рен отшвырнул от себя Шалу, извернулся и схватился за бич сначала одной рукой, а потом и обеими. Напружинив мышцы, он рванул изо всех сил, и Шала с воплем выпустил свое оружие. Утыканные шипами хвосты плети зашуршали по стене колонны, а оба противника, сцепившись, принялись бороться на головокружительной высоте.

Тем временем Кишан атаковал Вайи своим мечом и даже сумел выбить у него из рук копье. Тяжелый моргенштерн утянул оружие вниз, в бездну между колоннами. Вайи сделал виртуозное сальто назад, приземлился на соседней площадке и свесился со столба, пытаясь поймать свое оружие, но Кишан был начеку. Разбежавшись, он бросился на врага, и Вайе пришлось распрощаться с копьем, чтобы отпрыгнуть в сторону.

Кишан использовал силу своего разбега для того, чтобы выполнить стремительный кресент-кик, или обратный боковой удар ногой, в лицо противника. Не сбавляя темпа, он подскочил к ошеломленному Вайи и приставил меч к его подбородку, но Владыка прошептал несколько слов, и меч Кишана раскалился добела, так что его нельзя было держать в руках. Сожженная кожа на ладонях Кишана мгновенно начала исцеляться, но меч со звоном упал на землю.

Оставшись безоружными, мои тигры с утроенной храбростью бросились в бой, и на моих глазах развернулся такой захватывающий поединок, какого не увидишь ни в одном фильме. Рен осыпал Шалу стремительными ударами в технике орлиного когтя. Кишан использовал тактику обезьяны. Он почти вплотную приблизился к Вайи и осыпал ударами его торс и руки, а в какой-то момент сумел даже схватить врага за ногу и дернуть вверх, после чего перепрыгнул через него и приземлился на спину Шалы.

Рену приходилось постоянно блокировать удары острых лезвий Шалы, поэтому они с Кишаном постоянно менялись местами. Я увидела, как Рен одновременно нанес удар ногой в грудь Шалы и врезал кулаком Вайи, а Кишан схватил Вайи за руку и перебросил его через себя. Затем он развернулся к Шале и нанес ему страшный боковой удар в голову, прежде чем тот успел броситься на Рена.

Но не успела я перевести дух, как ситуация резко изменилась, и преимущество перешло на сторону Владык. Вайи выпустил струю огня в грудь Кишану. Взвыв от боли, Кишан сорвал с себя рубашку и упал на площадку колонны. В следующую секунду Шала запустил в Рена обломок своего орудия. Острое, как бритва, лезвие полыхнуло в воздухе и вонзилось в спину Рена. В последний момент Кишан подхватил падающего брата и не позволил ему свалиться с колонны.

Вырвав обломок лезвия из спины Рена, Кишан свирепо отшвырнул его вниз, а Владыки покатились со смеху.

– И это все, на что вы способны? – гоготал Вайи.

– И не говори, братец, разве же это битва? Сплошное разочарование, – театрально вздохнул Вайи, проводя большим пальцем по лезвию оставшегося у него обломка.

Вайи поглядел на меня и нагло осклабился.

– По крайней мере, нам досталась девица. Давай, братец, пора заканчивать с этим и переходить к главному.

– Что ни делается, все к лучшему, – объявил Шала, хватая Рена за рубашку. – Эх вы, слабаки, даже женщину свою не смогли отстоять!

Он брезгливо отшвырнул Рена в сторону Кишана и вместе с братом направился ко мне.

Я в упор уставилась на Владык, прижав руку к Ожерелью. Разумеется, я не собиралась сдаваться им без боя, но следовало помнить, что в царстве огня сила молний мне не поможет. Значит, оставалось рассчитывать только на воду.

Братья были уже на полпути ко мне, когда Рен и Кишан превратились в тигров и бросились за ними. Вот они прыгнули, вытянув вперед когтистые передние лапы, и набросились на Владык. Они рвали когтями их спины и плечи, они грызли их клыками, пока Шала и Вайи не свалились вниз. Оба тигра подскочили к самому краю площадки и свесили головы, следя за полетом Владык с той же жадностью, с какой коты смотрят за удирающей в нору мышкой. Они рычали и ревели вслед поверженным Владыкам.

Внезапно столп огня вырвался из земли и ударил между колоннами, заставив тигров попятиться. Владыки пламени, невредимые и разъяренные, вышли из огня и встали на вершины колонн.

– Второе дыхание открылось? – прошипел Шала.

Рен и Кишан превратились в людей. Я с облегчением выдохнула, увидев, что они уже исцелились от ран.

– Нужно быть по-настоящему сильным мужчиной, чтобы победить нас, – зловеще улыбнулся Кишан.

– Вы никогда не получите Келси. Положитесь на мое слово, – пригрозил Рен.

В ответ Шала и Вайи подняли руки. Огонь вырвался из пальцев Вайи и потоком огненных звезд полетел в Рена, но тот успел увернуться. Кишан бросился на Вайи, осыпал его быстрым градом ударов кулаками, несколько раз добавил локтем и сшиб с ног Шалу. Тем временем Рен перепрыгнул через растянувшегося во весь рост Шалу и успел блокировать страшный удар кулаком, который Вайи собирался обрушить на голову Кишана, как молот. Пользуясь своим преимуществом, Рен осыпал растерявшегося Вайи целой серией ударов по болевым точкам: в горло, по суставам, в глаза и по ушам, но Владыка огня восстанавливался так быстро, что все усилия белого тигра пропали даром.

Шала и Вайя продолжали метать огненные сюрикены и бить моих тигров струями пламени. Я орала, что они снова мошенничают, но меня никто не слушал.

Наконец чаша весов снова стала склоняться в сторону Рена и Кишана. Они теснили Владык до тех пор, пока те не очутились на самом краю площадки. Дальше отступать было некуда. Все четверо противников страшно устали и едва держались на ногах.

Кишан ударил Вайи ногой в лицо, тот упал. Склонившись над ним, Кишан прохрипел сквозь зубы:

– Сдаешься?

Вайи сплюнул кровь, алые струйки потекли из обоих уголков его рта.

– Никогда.

Он закрыл глаза и зашептал какие-то слова. В следующую секунду со всех сторон от нас раздался громкий металлический стрекот.

– Что это такое? – закричала я. – Что вы еще сотворили?

Стрекот и клацанье приближались, и вот уже я завизжала от ужаса, увидев огромное красное существо, ползшее вверх по соседней со мной колонне. Это был скорпион. Да какой – размером с тигра! Вот он вскарабкался на площадку, а за ним показались десятки других тварей. Один из них задел меня своим хитиновым хвостом, и я заорала от отвращения. Запаниковав, я забыла обо всем на свете и пульнула в скорпиона молнией, но он с удовольствием поглотил мой заряд и стал еще крупнее.

– Ладно! Раз так – держитесь! – рявкнула я.

С меня было довольно. Владыки пламени бессовестно жульничали на всем протяжении поединка, а значит, я уже десять раз имела полное право вмешаться. Дотронувшись до Ожерелья, я сразу почувствовала, как прохладная влага с шипением потекла у меня по телу. Мой гнев утих, голова прояснилась. Я чувствовала, как волны плещут у меня внутри, нежно лижут кончики моих пальцев. Подняв руку, я направила поток воды в ближайшего скорпиона, и он с пронзительным визгом свалился со столба.

Растопырив пальцы, я вызвала новые волны, послала их вдоль своих рук и меткими выстрелами сшибла еще двух тварей. После этого я вошла во вкус и принялась методично расстреливать скорпионов, шаг за шагом приближаясь к участникам поединка. Тем временем чудовищные членистоногие бросались на Рена и Кишана со всех сторон: стоило моим принцам сбросить со столба одного, как на его место набегали десятки новых. Я подоспела как раз вовремя и струями воды быстренько очистила поле битвы от нечисти.

– Хватит, убирайте своих тварей обратно, – крикнула я Владыкам. – Битва закончена.

Они перестали размахивать руками и посмотрели на меня.

– Битва не может быть закончена, пока кто-то не победит, – улыбнулся Шала.

– Она закончена, потому что… потому что я победила! – рявкнула я, грозно глядя на Владык.

– Докажи? – рассмеялся мне в лицо Вайи.

Он метнул в меня огненным шаром. Я подняла руку, поймала шар в воздухе, подбросила его несколько раз и швырнула обратно, метя Владыке в голову. Разумеется, я промахнулась, но оба близнеца, разинув рты, уставились на меня.

– У тебя есть власть над огнем? – изумленно пробормотал Шала.

– Это она! – вскричал Вайи. – Это точно она! Лавала вернулась! – Он нетерпеливо взмахнул рукой, и все скорпионы исчезли.

Владыки пламени запрыгали по колоннам в мою сторону, но Рен и Кишан преградили им путь и отшвырнули назад. Кожа обоих близнецов засветилась, огонь и ослепительный свет ринулись на Рена и Кишана, окружив их стеной пламени. Огромный столб бурлящего огня подхватил Рена и Кишана, поднял их в воздух и стал жечь заживо. Я увидела, как они корчатся и кричат от боли.

– Хватит! Прекратите сейчас же! Отпустите их! – заорала я.

– Они нас больше не интересуют. Поиграли – и хватит. Мы должны немедленно завершить ритуал. Ты пойдешь с нами, – сказал Шала.

– Никуда я с вами не пойду, – огрызнулась я. Потом накопила в себе побольше воды и пригрозила: – Отпустите их или хуже будет. Слышите? Я вас серьезно предупреждаю!

Шала и Вайи коварно усмехнулись и сделали шаг в мою сторону. Тогда я одним могучим толчком послала на них огромную волну. Она ударила братьев, накрыла их, и все вокруг скрылось в облаке шипящего пара. Когда пар рассеялся, я увидела, что вода не причинила Шале и Вайи никакого вреда, они выглядели лишь немного растерянными, словно впервые в жизни увидели такое чудо.

Я опустила руки.

– Отпустите их!

Вайи выпрямился, откинул голову и начертил пальцем круг перед собой. Огненное кольцо сомкнулось вокруг Рена и Кишана. Я лихорадочно направила свою силу на принцев, пытаясь погасить терзавшее их пламя.

Владыки дружно рассмеялись.

– Не трать силы. Ты гораздо слабее, чем мы.

– Да что вы говорите?

Я открутила свой вентиль на полную мощность. Вода забурлила вокруг моих принцев, но они все равно продолжали гореть. Каждая секунда была для них пыткой. Мне нужно было во что бы то ни стало победить Владык. Сила моих переживаний сделала воду холодной, как лед. Поскольку я не могла погасить пламя, сжигавшее тех, кого я любила, мне оставалось только направить свое оружие против Владык. Они завизжали, когда ледяная волна обрушилась на них. Огненный вихрь, круживший вокруг Рена и Кишана, ослаб, языки пламени присмирели и медленно опустили братьев на колонны. В тот же миг они оба превратились в тигров, чтобы побыстрее исцелиться.

Я видела, что шерсть у них обуглилась и сгорела до мяса. Собрав все свои силы, я заключила Владык в глыбы льда и бросилась к тиграм. Те дышали тяжело и прерывисто, словно каждый вдох причинял им невыносимую боль. Я осторожно дотронулась до Кишана, и клочок его обгоревшей кожи остался у меня на пальцах. Плача от сострадания, я сняла с его шеи камандалу и влила несколько капель эликсира ему в рот. Дождавшись, пока Кишан слабо облизнет губы, я повернулась к Рену.

Его шерсть тоже обгорела, черные полосы зловеще темнели на белой шкуре. Усы и ресницы сгорели дотла, как и чувствительные волоски на ушах.

– Бедные, бедные мои тигры, – прорыдала я.

Дав Рену несколько капель эликсира, я стала молиться, чтобы русалочье снадобье поскорее успокоило боль. Я сидела со своими тиграми и гладила их по головам, пока не услышала, что их прерывистое дыхание сделалось более глубоким. Вскоре я снова почувствовала под пальцами густую здоровую шерсть.

Я погладила Рена по голове и шепнула ему на ухо:

– В следующий раз я буду сражаться рядом с вами.

Потом наклонилась, поцеловала Кишана в макушку и спросила:

– Ты понял?

Оба тигра тихонько фыркнули, а затем сзади нас раздался насмешливый голос:

– Значит, прячемся за женскими юбками, да?

Я обернулась. Шала! Он стоял на соседней колонне и ухмылялся до ушей. Выглядел он слегка озябшим, однако ему хватило сил расплавить весь лед, в который я его заточила.

– Еще хочешь? – спросила я.

Шала потер подбородок, искры пламени брызнули у него из глаз.

– От тебя? – переспросил он. – Нет, ни в коем случае. От тебя нам больше ничего не нужно. Мы и так знаем, что ты не Лавала. Наша возлюбленная никогда не причинила бы нам такой боли.

– Да что вы говорите!

– К несчастью для тебя, мы с братцем ужасно завистливые парни, поэтому уж если нам не суждено быть счастливыми с девушкой, то и другим это тоже не будет позволено.

Шала взметнул обе руки в воздух, а потом направил их в сторону тигров. Огонь снова выстрелил из его пальцев. Я тоже взмахнула руками, и стена воды преградила путь пламени. Раздалось оглушительное шипение. Пар клубами повалил над столбами.

И тут меня впервые посетила страшная мысль: Где же Вайи?

В следующую секунду я услышала за спиной топот бегущих ног, затем раздался громкий крик Рена:

– Келси! Нет!

Прежде чем я успела опомниться, Рен бросился между мной и Шалой, который так и покатился со смеху. Рен упал мне на руки. Я обхватила его, прижала к себе – и мы вместе рухнули на Кишана.

Кишан оторвал от меня Рена, и я закричала, увидев, что мои руки и грудь залиты кровью. Из груди Рена, подрагивая, торчало копье Га-булга.

Глава 23

Химера

С жутким звуком смертоносное копье раскрылось в груди Рена. Острые шипы глубоко вошли в его тело, разрывая все внутри. Рен закричал, кровь хлынула из его ужасной раны, потекла изо рта. Торжествующий смех Владык звучал где-то на заднем плане, не вызывая никаких чувств. Я стояла и в тупом оцепенении смотрела на копье. На какой-то миг я снова очутилась на поляне, над умирающим мистером Кадамом. Боль и горе вновь захлестнули меня, и я все съежилась, не в силах пошевелиться.

Я думала о своих родителях и о сгоревшем фениксе. Не знаю, как долго я бы так простояла, если бы прикосновение Кишана не вывело меня из транса. Наверное, это было самым трудным поступком в моей жизни – оставить Рена на попечение Кишана и повернуться к Владыкам.

Собрав в кулак всю свою волю, я посмотрела на них. Вайи выглядел гораздо хуже, чем его братец, он едва стоял на ногах. Я не рассуждала и не обдумывала, как поступить, в эти мгновения мною руководили только боль потери, гнев и чувство вины. Я атаковала, сосредоточив всю свою ярость на Вайи.

Ледяная вода обрушилась на него и сшибла с колонны. Горя желанием довершить начатое, я, как сомнамбула, прошла по столбам и остановилась прямо над упавшим. Вайи скорчился на земле, цепляясь руками за колонны. Я подняла руки и превратила ледяную пустоту, поселившуюся у меня внутри, в смертельное оружие. Я даже не сразу заметила, что вода, хлещущая у меня из пальцев, застывает на воздухе ледяным дождем. Морозный воздух заклубился вокруг меня, но этого мне тоже показалось мало, и одним движением пальцев я превратила ледяной дождь в острые, как кинжалы, сосульки.

Шала бросился в бой, но на этот раз вся его мощь оказалась бессильна. Когда языки пламени подступили ко мне, я разметала их студеным ветром. Убедившись, что Вайи больше не шевелится, я вскинула руки, повернулась к Шале и закричала:

– Ты не отнимешь у меня Рена! Если для того, чтобы остановить тебя, мне придется перевернуть все твое царство и уничтожить всея и всех, кто окажется у меня на пути, – я это сделаю!

На какую-то долю секунды мне стало жаль губить огненные деревья, но боль от утраты Рена выжгла меня дотла, не оставив места для чувства вины и колебаний. Честно говоря, в тот момент я не знала, хватит ли у меня сил привести свою угрозу в действие, но мне казалось, что я смогу это сделать. Можете считать, что в эти секунды я перешла на темную сторону Силы, ибо мною руководили только боль, гнев и жажда мести. И мне было плевать на все на свете.

Шала взглянул вниз, увидел изувеченное тело своего брата и злобно уставился на меня. Потом, пересилив себя, он кивнул и выдавил:

– Мы оставляем вам жизнь. Идите, куда хотите. Битва закончена.

Он присел на корточки, чтобы лучше видеть брата, вытянул руки и отдал Вайи часть своего гаснущего жара.

– Нет, это еще не все, – процедила я, упиваясь победой. – Я требую награды за победу.

Шала тяжело вздохнул и откинулся на пятки, чтобы взглянуть на меня.

– Чего тебе надо?

– Я хочу Огненную вервь.

– Да откуда ты вообще о ней узнала? – воскликнул Шала, потрясенный моей просьбой.

– Не твое дело. Нам нужна Огненная вервь, чтобы выполнить свое задание.

Владыка пламени встал, вскинул руки и медленно опустил их. Колонны слегка закачались и быстро поехали вниз, так что я едва устояла на ногах.

– Вервь дали нам Древние. Нам было сказано, что она покинет наше царство только тогда, когда мы потерпим поражение в бою. Что ж, видно, этот день настал. Забирайте!

Он махнул рукой и спрыгнул вниз, чтобы помочь своему раненому братцу.

– Где нам найти Вервь? – крикнула я, с облегчением ступая на твердую землю.

Шала, не разгибаясь и не поворачиваясь ко мне, ответил:

– Она обвязана вокруг огненного дерева у подножия этой горы. Я могу, конечно, перенести вас туда, но вам придется самим пройти мимо стража, стерегущего Огненную вервь.

– Хорошо.

– И еще… Келси, ты, конечно, потрясающий противник, но я бы посоветовал тебе поскорее убраться в верхний мир, пока мы не оправились и не возжаждали отмщения.

Шала сухо улыбнулся, кивнул мне – и оба Владыки исчезли в вихре пламени.

Я бросилась к Рену и упала на колени рядом с Кишаном.

– Как он?

– Его тело пытается исцелиться, но я не могу достать копье.

Руки у меня так сильно тряслись, что я не сразу смогла дотронуться до содрогающегося живота Рена.

– Его нужно отрезать! Помнишь? Скажи, он сможет оправиться после такой раны?

– Все нужно сделать как можно быстрее и осторожнее, и держи наготове эликсир.

Слезы навернулись мне на глаза при мысли о том, какую боль сейчас испытывает Рен. Кишан побежал подбирать разбросанное оружие, чтобы найти то, которым будет легче всего перерубить древко копья. Оставшись одна, я положила голову Рена себе на колени, стала гладить по волосам. Слеза упала с моей щеки ему на лоб.

– Пожалуйста, не умирай, – прошептала я.

Он застонал, пошевелился.

– Ш-шшш. Не шевелись.

Я попросила Ожерелье сделать мне чашку воды, поднесла ее к губам Рена. Он сделал глоток, и кровь снова хлынула у него из груди.

– Все хорошо. Да-да, все будет хорошо, – запричитала я, прекрасно понимая, что пытаюсь успокоить больше себя, чем его. Я дотронулась губами до лба Рена. – Мне нужно так много сказать тебе! Прошу тебя, не оставляй меня, пожалуйста…

Он пробормотал что-то неразборчивое. Я ничего не поняла, тогда Рен прошептал снова:

– Асамбхава…

Перевод пришел сам собой: невозможно…

Я рассмеялась сквозь слезы, всхлипнула и прошептала:

– Вот и правильно. Потому что я планирую еще чуть-чуть понадоедать тебе.

Кишан вернулся с обоими мечами и трезубцем. Сложив золотые лезвия вместе, он повернул рукоять и превратил мечи в острый кинжал. Присев перед Реном, он посмотрел на меня и сказал:

– Это будет непросто. Шипы вошли ему в сердце и в легкие.

– Локеш раньше уже пронзал ему сердце и выкачивал всю кровь, – напомнила я, – но он все равно не умер!

– Я никогда еще не видел такого тяжелого ранения, – честно признался Кишан. – Не знаю, сколько займет исцеление. Хорошо, как только я вытащу копье, сразу дай ему эликсир.

Я кивнула и заставила себя не зажмуриться, когда Кишан поднес нож к груди Рена. Быстро, не дрогнувшей рукой, он вонзил лезвие. Тут я все-таки не выдержала и закрыла глаза. Я продолжала гладить Рена по волосам и всем своим существом почувствовала, как он забился в судорогах от боли и выгнулся дугой, когда Кишан вытащил копье.

Я тут же бросилась поить Рена эликсиром, но из-за разрыва легких он не мог глотать и только метался, хрипло втягивая в себя воздух. Кишан обеими руками обхватил голову брата и удержал на месте, пока я капала ему в рот эликсир. Я не могла отвести глаз от ужасной развороченной ямы в груди Рена. Рыдая в голос, я попросила Шарф закрыть рану полотном.

«Разве можно выжить с такой раной?»

Рен перестал метаться и застыл, как мертвый. Слезы снова полились у меня по щекам.

– Кишан… он…

Я не смогла закончить свой вопрос. Не могла спросить, жив он еще или нет.

Кишан склонился над братом, прислушался.

– Он не дышит, и сердце тоже не бьется.

– Нет! Нет.

Обливаясь слезами, я принялась раскачиваться из стороны в сторону, не выпуская из рук голову Рена.

– Пожалуйста, вернись ко мне, Рен! Прошу тебя, ради меня, вернись.

Я твердила это снова и снова, как заклинание, пока Кишан не прошептал:

– Ш-шш, Келси. Тихо!

Он быстро дотронулся до руки Рена, подождал.

– Я чувствую слабый пульс.

Прошло еще несколько бесконечных, мучительных секунд, прежде чем Рен сделал первый вдох. В груди у него все забулькало, тело осталось неподвижным.

– Он очень долго был без кислорода, – прошептала я, обращаясь больше к себе, чем к Кишану.

Он погладил меня по спине, осмотрел грудь Рена.

– Теперь нам остается только ждать. Он в ужасном состоянии, но исцеление все-таки началось.

Я вцепилась в Рена, прижала его к себе в отчаянной попытке отогнать смерть и даже не сразу поняла, что посылаю ему свою огненную силу. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я заметила сквозь застилавшие мне глаза слезы какое-то слабое золотое сияние. Я поморгала, чтобы лучше видеть, и тихонько ахнула, увидев, что мы с Реном залиты золотым светом. Таинственная магия, рождавшаяся от наших прикосновений друг к другу, теперь помогала Рену исцелиться.

Поняв, что происходит, я собрала все свои силы и направила клубившуюся вокруг нас энергию обратно в безжизненное тело Рена. Очень скоро он стал дышать ровнее и глубже, как спящий. Вскоре Кишан сказал, что рана на груди Рена закрылась, а его сердце забилось сильнее.

У меня слипались глаза. Я умирала от усталости. Поерзав, чтобы сесть поудобнее, я привалилась головой к плечу Рена. Кажется, я задремала, и даже вздрогнула, когда чья-то рука сжала мое запястье.

– Хватит, прийя, – тихо прошептал ласковый голос.

– Я не могу перестать, – прошипела я. – Я нужна Рену.

– Ты всегда будешь мне нужна.

Тело, лежавшее у меня на коленях, пошевелилось, а я протестующе застонала. Внезапно я оторвалась от земли. Кто-то взял меня на руки. Сквозь сон я почувствовала теплый поцелуй на своей щеке, потом раздались голоса.

– Она истощила все силы, пытаясь спасти тебя, – говорил Кишан.

Я почувствовала, как загудела чья-то грудь под моей рукой.

– Ей нужно поспать, отдохнуть.

«Рен. Это Рен держит меня на руках. Рен меня обнимает. Но как? Он же ранен!»

– Я возьму ее. Ты еще слаб.

– У меня хватит сил.

Рен сказал это тоном, не терпящим возражений, но Кишан все равно продолжал спорить. Наконец Рен тихо сказал:

– Она будет твоей до конца твоих дней, брат. Позволь мне сейчас побыть с ней.

На этот раз Кишан ничего не ответил, и вскоре тишина убаюкала меня, унесла в глубокий сон. В последнюю секунду я почувствовала какое-то жжение в животе, а потом все исчезло.

Меня разбудил волчий голод. Рен и Кишан спали с двух сторон от меня, причем мы уже были не на вершине горы. Вокруг нас росли огненные деревья.

Рен первый пошевелился, взял меня за руку.

– Келси? Как ты себя чувствуешь?

– Умираю от голода, – прошептала я. – И пить тоже очень хочу. А где мы?

– Мы вызвали Владык пламени, они спустили нас вниз и перенесли сюда, вместе со всем оружием. Твой лук и стрелы вернулись, Шарф и Золотой плод тоже при нас.

– Ты… выздоровел?

– Да. А ты?

– Угу, только ужасно есть хочется.

– Вы замолчите или нет? – сквозь сон проворчал Кишан.

Я потрепала его по спине, чмокнула в щеку.

– Прости. Спи.

Вскоре Кишан снова уснул, а Рен продолжал пристально смотреть на меня своими темно-синими глазами. Мы долго лежали так, глядя друг на друга. Ни один из нас не произнес ни слова. Я чувствовала себя в безопасности. Мы даже не дотрагивались друг до друга, но я все равно чувствовала, будто Рен держит меня в объятиях. Мой голод исчез, на смену ему пришла какая-то другая, гораздо более требовательная необходимость, заставлявшая меня не отрываясь смотреть на моего синеглазого тигра.

К сожалению, слишком скоро Кишан проснулся и решил, что пора сворачивать лагерь.

Я чувствовала ломоту во всем теле. У меня болело все, даже мизинцы. Попытка потянуться закончилась плачевно.

– О-оой! Нет, это явно не лучшее мое утро, – проныла я.

Рен сделал было шаг ко мне, но остановился, уступив место Кишану.

Тот обнял меня, прижал к себе.

– У тебя хватит сил идти? Не забывай, нам еще предстоит сразиться со стражем.

– Не надо торопиться, – вмешался Рен. – Вчера Келси израсходовала слишком много энергии. Наверное, ей нужно еще немного отдохнуть.

– К сожалению, у нас есть причина торопиться, – поморщилась я. – Владыки пламени ясно дали понять, что лучше нам унести отсюда ноги до того, как они залижут свои раны.

– Мы пойдем совсем медленно, – заверил Кишан. – А когда будем драться с тварью, отправим Келси в глубокий тыл!

Рен пристально посмотрел на меня, потом отвернулся и пошел собирать наши пожитки.

Я кивнула Кишану и отошла к огненному дереву. Мне было немного стыдно за то, что я так беззастенчиво черпаю энергию у этих добрых и безответных созданий. Конечно, если бы ради спасения Рена мне пришлось бы высосать все соки из деревьев, я бы сделала это не задумываясь, но потом все равно пожалела бы. Теплые побеги обвились вокруг моих рук, нежно погладили. Вскоре я почувствовала себя полностью обновленной и освеженной, вот только на душе у меня было по-прежнему тяжело.

Я до смерти устала от бесконечных битв, от вечной опасности, от чудовищ и злодеев, поджидавших нас за каждым поворотом. И все чаще думала о своем маленьком домике в Орегоне. Больше всего на свете мне хотелось жить среди тех, кого я люблю. Знать, что они рядом и в безопасности. Но все, кто был мне дорог, один за другим уходили из жизни.

Я снова подумала о фениксе и уроке, который он преподал мне. Рассвет обещал, что когда-нибудь я снова увижу своих родителей и мистера Кадама. И еще он сказал, что я должна следовать правде и любви, которые найду в своем сердце. Я встала, отряхнула джинсы и вернулась в лагерь.

Там я обняла мужчину, которого любила, и сказала:

– Все, я готова.

Еще через полчаса мы втроем, скрючившись, сидели под кустом.

– Значит, химера – кошка? – шепотом спросил Кишан. Он сморщил нос и провел пальцами по отметинам когтей на стволе огненного дерева.

– Вроде того, – ответила я. – Вообще, с виду она больше похожа на львицу, только с козлиной головой и змеиным хвостом.

– Между прочим, мы на ее территории, – заметил Рен.

– Угу, – Кишан потер подбородок. – Ты ее чуешь?

Рен кивнул.

Вскоре из-за деревьев донеслась целая серия раскатистых стонов.

– Это упрощает дело, – фыркнул Кишан.

– Что? – не поняла я. – Вы о чем?

Братья многозначительно переглянулись. Рен пожал плечами и отвернулся, так что отдуваться пришлось Кишану.

– Ну… это… в общем, она ищет себе партнера.

– Д-да? – тупо переспросила я. – И… э-эээ… то есть, а что это значит для нас? Это хорошо или плохо?

– Может быть, хорошо. Мы можем использовать это преимущество.

Поймав мой растерянный взгляд, Рен объяснил:

– Он хочет сказать, что кошку в таком состоянии легко отвлечь.

Кишан откашлялся, потом не выдержал и прыснул.

– Чур, ты будешь ее отвлекать, пока я заберу Вервь!

– А может, наоборот? – огрызнулся Рен.

– Давайте вы оба займетесь химерой, а я возьму веревку? – предложила я.

– Нет! – хором ответили братья.

– Ладно, я пойду, – со вздохом сказал Рен. Очередной гортанный стон сотряс землю. Рен скривился. – Только постарайтесь побыстрее, ладно?

– Еще бы! – Кишан широко улыбнулся и подмигнул мне, когда Рен скрылся за деревьями.

В ответ на следующий призывный рев раздалось уже знакомое нам низкое рычание.

– Это сигнал, – шепнул Кишан. Он быстро поцеловал меня и вынырнул из-под веток.

Я уселась поудобнее и стала слушать оглушительную симфонию рыков, ворчанья, блеяния, стонов и шипения. Время шло, звуки становились все громче, однако в них не было ни злобы, ни агрессии. Чтобы убить время, я попыталась угадать, какая из голов химеры издает те или иные вопли, но неожиданно воздух прорезал оглушительный рев. К нему тут же присоединился еще один, очень похожий. Я мгновенно узнала голоса моих тигров. Кишан по какой-то причине присоединился к хору, а значит, что-то пошло не так и мне срочно нужно было вмешаться.

Тихо и осторожно я пошла через рощу в ту сторону, откуда доносились вопли. Отыскав хорошее укрытие, я присела и выглянула из-за веток. Рен и Кишан в образе тигров боролись друг с другом на поляне. Рядом вальяжно развалилась большая кошка. Она делала вид, будто вылизывает лапы, а сама с явным удовольствием наблюдала за ходом поединка.

Признаться, химера оказалась совсем не такой, как я ее представляла. Во всех книжках описывалось двуглавое чудище со змеиной головой на хвосте, но существо, лежавшее передо мной, больше всего напоминало цилиня. Несмотря на то что в облике химеры можно было увидеть черты многих животных, голова у нее была всего одна, зато ног – целых шесть. Туловище у химеры было кошачье, только огромное, в два раза крупнее средней львицы. Вот только вместо львиной шкуры ее тело покрывала медно-золотистая чешуя, как у цилиня. Зато роскошная грива была настоящая, львиная, и горела огнем. Два длинных рога росли из макушки, лапы заканчивались длинными когтями, а хвост извивался, как змеиный, но никакой головы или клыков на нем я не заметила.

Химера лежала под большим деревом. Я осмотрела его сверху донизу, выискивая Огненную вервь, но из моего укрытия ничего не было видно. Закусив губу, я стала думать, что делать дальше. Рен и Кишан оглушительно рычали и ревели друг на друга, но это был лишь хорошо разыгранный спектакль. Они толкали друг друга, грозно скаля клыки, но не пускали в ход ни зубы, ни когти.

Стоило мне встать, чтобы выйти из укрытия, как химера тут же повернула голову в мою сторону. Она шумно принюхалась и вскочила, изготовившись к прыжку, но Рен немедленно подбежал к ней и игриво шлепнул по лапам. Огромная чешуйчатая львица тут же забыла о моем существовании и с урчанием потерлась головой о спину Рена, одним глазом косясь на Кишана. Немного подумав, она обвила Рена своим змеиным хвостом.

Кишан сделал вид, будто разъярен таким вероломством, и громко заревел, вызывая Рена на новый поединок за благосклонность химеры. Постановочный бой возобновился, а химера отошла в сторонку. Она выгнула спину, вытянув вперед передние лапы, и уселась под большим камнем, чтобы в полной мере насладиться происходящим. При этом она тихо ворчала, а иногда громко щелкала зубами в воздухе. Было видно, что ее все сильнее охватывает беспокойство: она рыла землю когтями и даже время от времени билась рогами о камень. Звуки при этом были такие, будто дятел долбит клювом по дереву. Только этот «дятел» был размером с носорога.

Воспользовавшись шумовой завесой, я стала на цыпочках подкрадываться к дереву, которое сторожила химера. Рен пихнул Кишана, тот кубарем покатился под лапы химере. Она зашипела, показав острые зубы. Кишан посмотрел на нее, тихонько заворчал и распушил усы. Потом, будто расхрабрившись, куснул химеру за заднюю лапу. Она с рычанием перекатилась на спину и цапнула черного тигра за передние лапы. При этом из пасти у нее вырвались игривые языки пламени.

Кишан отпрыгнул от огня. Химера облизнулась и громко чихнула, потом встала на все свои шесть ног и погналась за черным тигром. Вскоре трое котов уже весело гонялись друг за дружкой по кругу, а я смогла продолжить свой путь к дереву.

Огненная вервь висела на самой верхушке, но, когда я обхватила руками ствол, чтобы вскарабкаться наверх, ветки вдруг ожили и с шумом закачались во все стороны. Тоненький кудрявый побег поднырнул под Вервь и принялся ловко отвязывать ее.

Честно говоря, я предпочла бы обойтись без помощи дерева, поскольку ветки поднимали слишком много шума, но от меня уже ничего не зависело. Химера, только что с упоением обнюхивавшая Рена, вдруг замерла и резко повернула голову к дереву. Я юркнула за ствол, но химера шумно втянула в себя воздух, набычилась и зарычала. Затем она решительно направилась в мою сторону, и никакие любовные укусы Рена, никакое фырчанье и топанье лапами Кишана уже не могли отвлечь ее от исполнения долга.

Я задрала голову и увидела, что дерево спускает мне в руки длинную черную веревку. Химера была уже совсем рядом. Она присела перед деревом, напружинилась и повела носом.

Рен превратился в человека и закричал:

– Келси! Беги ко мне! Быстрее!

Химера снова зарычала, однако не тронулась с места. Собрав всю свою храбрость, я выскочила с другой стороны ствола и помчалась к Рену, а Кишан вскочил химере на спину. Они покатились по земле, но химера быстро спихнула с себя черного тигра и погналась за мной. Стало очевидно, что любовный сценарий больше не работает, поэтому Кишан тоже превратился в человека и стал ждать, что будет дальше.

Химера нагнала меня, но вместо того чтобы наброситься, просто перепрыгнула через мою голову, развернулась и встала перед Реном, словно хотела защитить его от меня, – и это при том, что он больше не был тигром!

Пока я хлопала глазами, химера зарычала, обдав меня волной жара.

– Что мне делать? – тихо пролепетала я.

Химера обошла вокруг Рена, лизнула его человеческую руку, нежно потерлась головой о его человеческую ногу.

– Она защищает своего самца, – ответил Кишан, осторожно подбираясь ко мне.

– Но ведь он же сейчас человек! – пролепетала я.

– А она видит в нем тигра. Она узнает его запах, ей этого достаточно.

– И что мне делать? – тупо повторила я.

– Иди ко мне, – ответил Кишан. – Дай мне руку.

Я взяла его за руку.

– Теперь обойди вокруг меня и порычи.

– Что?

– Делай, как я сказал.

– Отлично.

Я послушно обошла Кишана кругом и даже изобразила нечто похожее на рычание.

– Громче! – потребовал Кишан. – И погладь мои руки.

Издавая ужасные звуки, я провела ладонями по рукам Кишана, погладила его грудь.

– Очень хорошо. А теперь иди за мной.

Мы медленно двинулись в сторону дерева. Рен зорко следил за нами. Как только мы скрылись в ветвях, он превратился в белого тигра и неспешно потрусил в противоположную сторону. Химера, как послушный котенок, помчалась за ним, на бегу нежно покусывая своего избранника за задние лапы.

Я протянула руку, и заждавшееся дерево подало мне Огненную вервь. С виду она больше напоминала плетеный бич, чем веревку. На одном конце у нее был жесткий участок, отлично заменявший рукоятку, а крепко свитые ремешки оказались не кожаными, как я думала, а чешуйчатыми, словно шкуры цилиней и химеры. Темные блестящие чешуйки таинственно поблескивали, как хвост маленького мрачного дракончика. Глядя на острый кончик Верви, я невольно подумала о том, что наш последний «дар» может оказаться отличным оружием.

– Чувствую себя Индианой Джонсом, – пробормотала я.

Но когда я подняла руки, чтобы отвязать веревку, Кишан остановил меня.

– Что? – удивилась я, когда он бережно отвел мои руки в сторону.

– Как только ты дотронешься до Верви, тебя опять посетит видение.

Оказывается, залюбовавшись последним прекрасным даром Дурги, я совершенно забыла о том, чем обернется его присвоение. Нет, мне совершенно не хотелось снова оказаться в ловушке видения наедине с Локешем, тем более что мистер Кадам больше не сможет прийти мне на помощь. И все-таки Вервь была нам нужна.

– Но ее все равно придется как-то снять, – сказала я.

– Может, если ее возьму я, эффект будет не такой сильный?

– Ну, попробуй.

Кишан одной рукой обнял меня за талию, а другую протянул к веревке. Коснувшись ее, он испытующе посмотрел на меня, но я пока ничего не чувствовала.

Тогда, осмелев, Кишан снял Вервь с дерева и улыбнулся.

– Ну вот мы и нашли способ бороться с видениями! Ты просто не дотрагивайся до веревки, и все будет замечательно.

Я судорожно выдохнула и отошла от дерева, а Кишан взмахнул Вервью и пустил ее волной над поляной. Судя по оглушительному хлопку, моя догадка оказалась верна, и Вервь вполне можно было использовать вместо бича.

– Погоди! – вспомнила я. – Мистер Кадам писал, что Вервь нам понадобится для путешествия во времени. Мы должны с ее помощью открыть портал.

Кишан завертел Вервью над головой. Ничего не произошло. Тут до нас донесся громкий тигриный рев – это химера снова пустилась вдогонку за Реном. Кишан попробовал хлестать Вервью и так и эдак, и волной и кругами, но все было тщетно.

Тем временем химера начала терять терпение. Она не понимала, почему самец удирает от нее. Рассердившись, она громко взревела и до крови укусила Рена в плечо.

– Нужно торопиться, – сказала я.

Кишан еще быстрее захлестал Вервью.

Ничего.

Рен снова увернулся, и раздосадованная химера выдохнула струю пламени из пасти. Это навело меня на мысль.

– Слушай, может, Огненную вервь нужно поджечь? – спросила я у Кишана.

Он кивнул, но как-то с опаской покосился на меня. Я попыталась поджечь Вервь на расстоянии, не прикасаясь к ней. Кончик бича заискрился, но, несмотря на все мои старания, пламя не хотело разгораться. Это было все равно что пытаться поджечь прогоревший фитиль.

– Я не могу ее зажечь, – признала я, потирая ладони. Прикусив губу, я погрузилась в раздумья. Забывшись, я уронила руки, сцепив пальцы, и тут же с горечью вспомнила, что переняла этот жест у мистера Кадама. Я громко вздохнула и сдалась – да, я знала, что нужно сделать.

– Кишан, мне все-таки придется взять ее в руки.

– Нет.

– Но ничего не получится, пока я к ней не прикоснусь.

– Келси, я не хочу…

Я сжала его руку.

– Все будет хорошо. Он ничего мне не сделает. В реальности он не сможет даже дотронуться до меня, потому что мое тело будет здесь, с тобой.

Кишан разжал руку, отшвырнул Вервь и шагнул ко мне.

– Келси, мне вообще наплевать на эту веревку и на все остальное!

Он взял мою левую руку, дотронулся до кольца, которое подарил мне в день нашей помолвки.

– Я не хочу, чтобы ты снова проходила через это, билаута. – Неукротимая решимость горела в глубине его золотых глаз. – Я хочу только одного – защитить тебя. Оградить твое тело и душу от таких чудовищ, как он.

Я сжала его руку, потом наклонилась и нежно поцеловала в губы.

– Я знаю, Кишан, и, поверь мне, я бы тоже с удовольствием осталась рядом с тобой, чем снова встречаться с этим кошмаром, но…

– Никаких но! Мы добыли Огненную вервь. Теперь Дурга должна вернуть нам свободу. Отныне мы с Реном можем жить, как обычные люди.

– Как видишь, Рен до сих пор бегает в тигриной шкуре. Видимо, просто взять Вервь еще недостаточно, чтобы все изменить.

– Ну и что? Ведь мы несколько столетий провели в облике тигров! Лично я готов ходить в тигриной шкуре по шесть часов в день, Рен тоже на это согласится. Давай все бросим. Поставим точку. Здесь. Сейчас. Давай просто вернемся домой. – Он обнял меня, притянул к себе. – Это не стоит риска, Келлс. Рен не будет возражать, вот увидишь. У меня нет ни малейшего желания отправляться в прошлое и гоняться там за Локешем! Тем более с риском потерять тебя.

Я взяла его лицо в ладони.

– Но это наша судьба, Кишан. Наше предназначение. Ваше предназначение. Вы с Реном были избраны, чтобы сокрушить Локеша, для этого вам и была дана сила тигров. Мы должны это сделать. Как ты не поймешь, что мы делаем это не только для себя? Разве ты забыл, что сказал мистер Кадам? Мы должны спасти всех, кому Локеш может причинить зло в будущем.

Глаза Кишана зло заблестели.

– А мне наплевать на судьбу! И на предназначение тоже. Я забочусь только о тебе.

– Ты так не думаешь. Ты, как и я, слышишь зов судьбы. Феникс научил меня различать этот голос. Он знал, что его смерть несет с собой новую жизнь. Мистер Кадам не зря пожертвовал собой. Разве можем мы отступить и сбежать, как трусы, зная, что он погиб за нас?

Кишан прижался лбом к моему лбу, вздохнул.

– Я знаю, что ты права и что мы должны продолжать, если не ради себя, то хотя бы в знак уважения к смерти Кадама. Но знай, что в глубине души я хочу только одного – увести тебя подальше отсюда, чтобы навечно сберечь в своем доме и в своем сердце.

Он нежно поцеловал меня, потом, собравшись с силами, обвил рукой мою талию, поднял с земли Огненную вервь и встряхнул ею.

Я схватилась одной рукой за Кишана, другую положила на Вервь. Собрав в себе огненную силу, я направила бурлящий поток вверх, послала по руке в кисть. Я вливала свою энергию в Огненную вервь до тех пор, пока чешуйки на ее ремешках не начали светиться. Вот они засверкали, замерцали, а потом вся Вервь вспыхнула пламенем. Огненная вервь загудела, запела под моей рукой, энергия хлынула могучим потоком. Последнее, о чем я успела подумать, было то, что ослепительный белый свет, льющийся от Верви, очень похож на белый огненный цветок, который подарил мне Рен…

А потом меня затащило в видение.

Тьма окружила меня. Затем я услышала чей-то глубокий голос, смех. Налетевший ветер заплясал вокруг меня, крепко сжал. Я не знала, откуда он взялся, но воздух со свистом шарил по моему телу, грубо лаская его.

– Я ждал тебя, кошечка моя.

– Локеш? – Я обернулась, но никого не увидела. Голос Локеша изменился, стал глубже и мрачнее, словно он с трудом выжимал из себя слова.

Вскоре мои глаза привыкли к темноте, туман немного рассеялся, и я увидела теплое мерцание огненного дерева. Потом я разглядела Рена и Кишана, но они меня не видели и не слышали.

Снова подул холодный ветер.

Я потерла свои озябшие плечи.

«Почему мне так холодно? Во время прошлых видений я никогда не чувствовала температуру…»

Вглядевшись в темноту, я поняла, что стою в лесу, среди зловещих и очень толстых деревьев. Что-то мелькало за ветвями. Я услышала тяжелую поступь, потом увидела приближающийся темный силуэт.

Я прерывисто охнула и услышала совсем рядом низкий, рокочущий смех – сначала он раздался справа от меня, потом за спиной. В следующую секунду смех растаял где-то вдали, потом снова прозвучал слева. Горячее дыхание обдало мою шею, так что мурашки выступили у меня по всему телу. Я обернулась, но тот, кто стоял у меня за спиной, уже исчез.

И тут я почувствовала его страшное, давящее присутствие. Собравшись с силами, я медленно обернулась и ахнула. Тело Локеша разительно преобразилось, теперь он возвышался надо мной, как гора. Он был почти на три фута выше меня и в три раза крупнее. Его кожа сделалась черной. Вместо привычных дорогих костюмов теперь на нем был лишь саронг, ниспадавший складками до середины бедра.

– Ты узнала меня, дорогуша?

Он сделал шаг в мою сторону, и я разинула рот от изумления. Надо мной склонилась костлявая рогатая голова с защитными щитками над глазами. Некогда прилизанные черные волосы Локеша теперь превратились в густые буйные кудри. Один его карий глаз еще отдаленно напоминал человеческий, зато второй был совсем жуткий – огненно-красный, весь окруженный шрамами. Могучий торс, руки и иссеченная серебристыми шрамами шея колдуна бугрились мышцами. Вместо ступней его здоровенные ноги заканчивались тяжелыми раздвоенными копытами.

Я в ужасе отпрянула. Только сейчас я поняла, что имел в виду мистер Кадам, когда говорил о превращении Локеша в демона. Передо мной был сам дьявол, как будто черное зло, бурлившее в жилах чародея, наконец-то вырвалось на поверхность.

Локеш пошевелил кистью, могучие мышцы горами заходили на его руках от этого едва заметного движения. Не говоря ни слова, он с какой-то горячечной жадностью следил за моей реакцией. Почти полностью собранный амулет горел на его широченной груди.

– Локеш? Что… что вы с собой сделали?

Он поднял свои черные руки, осмотрел их.

– Тебе нравится?

– Это… это чудовищно!

Он фыркнул, пар повалил у него из ноздрей.

– Это сила, дорогая.

Злая гримаса исказила губы Локеша. Он протянул ко мне огромную руку, провел пальцем по моему голому предплечью. Подушечки его пальцев были твердые, как у животного, и грубо царапали мою кожу.

Я отшатнулась, Локеш шагнул ближе. Меня замутило, снова мелькнула мысль: «Как я могу чувствовать что-то? Это же видение…»

Видимо, Локеш тоже догадался, что между нами возник физический контакт, потому что его глаза вспыхнули злым светом, и он протянул руки к моему горлу. Я хотела убежать, но он грубо поймал меня за руку, развернул к себе и схватил за шею. Когда я попыталась вырваться, Локеш только сильнее сжал пальцы. Я захрипела, слезы полились у меня из глаз. Я поняла, чего он хочет. Как только я перестала сопротивляться, он ослабил хватку и позволил мне дышать. Осторожно, почти бережно, Локеш протянул руку к амулету, висевшему у меня на шее. Я вся сжалась, ожидая, что он сейчас сорвет его с меня.

Кустистые брови Локеша сосредоточенно сдвинулись: он убедился, что его пальцы проходят сквозь амулет, как сквозь воздух. Он попробовал еще несколько раз, а потом в бешенстве швырнул меня на землю. Падая, я ободрала локоть до крови. Я потрогала свое истерзанное горло, надеясь, что боль исчезнет вместе с видением. Сколько еще я смогу выдержать?

Локеш грубо поднял меня на ноги. Он уставился на амулет, висевший у меня на груди, и его алчный взгляд постепенно сделался похотливым.

– Что ж, я не могу взять амулет, но взамен судьба подарила мне женщину. Кажется, у нас с тобой остались кое-какие незавершенные дела, кошечка моя.

Я попробовала отвлечь его и прохрипела:

– Пожалуй, в облике человека вы нравились мне больше.

– Теперь я и человек, и зверь в одном лице. В гораздо большей степени, чем твои жалкие принцы.

Он схватил меня за плечи, больно стиснул и наклонил ко мне свою страшную костлявую голову. Длинные рога демона царапнули меня по голове, с корнем вырвав клок волос. Я закричала от боли, слезы полились у меня из глаз. Влажный пар вырвался из раздувшихся ноздрей Локеша, обдал мое лицо.

Он задышал тяжело и жарко, как животное.

– На этот раз тебе от меня не уйти, дорогуша.

Он прижал меня к себе и впился губами в мои губы. Я пыталась кусаться и лягаться, но Локеш только посмеивался. Где мне тягаться с демоном! Он был слишком силен. Я закричала в голос, когда он прошелся когтями по моей спине, в кровь расцарапав кожу. Тяжесть его тела была невыносимой, он давил и душил меня. Я рвалась и билась, пытаясь спастись.

– Пожалуйста, кто-нибудь! Помогите! Спасите меня! – зарыдала я.

Стоило мне позвать на помощь, как мое тело вдруг стало легче воздуха. Я все еще оставалась в лапах Локеша, но уже не чувствовала его прикосновений. Он взревел от бешенства, когда его рука прошла сквозь мое тело, вдруг сделавшееся бесплотным.

Дрожа от облегчения, я вытерла слезы с горящего лица и попятилась от Локеша. Он протянул ко мне свои жадные руки, но уже не мог дотянуться. Повернувшись спиной к демону, я со всех ног бросилась наутек. Вскоре его тело тоже стало таять. Но перед тем как исчезнуть, Локеш вдруг сощурил глаза и наклонил голову. Со страшным ревом он ринулся на меня, как бык на матадора. Пена клочьями полетела у него изо рта, глаза загорелись безумным огнем.

Земля затряслась под копытами демона. Оцепенев от ужаса, я закрылась руками, чтобы защитить себя от удара рогов. Налетел черный ветер, чудовищный рев оглушил меня. Я закричала и провалилась в темноту.

Открыв глаза, я увидела Рена и Кишана, склонившихся надо мной. Кишан с помощью Шарфа забинтовал мой ободранный локоть, Рен осматривал мою шею. Оба выглядели мрачными, но не задавали никаких вопросов. Спина у меня горела огнем, но боль быстро прошла, когда Кишан смазал царапины мазью, приготовленной Золотым плодом.

Я проглотила несколько капель эликсира из камандалу и через несколько минут почувствовала себя намного лучше.

– Она уже поправляется, – заметил Кишан.

Рен кивнул.

– Где… – Мне пришлось откашляться, чтобы перестать хрипеть, но это не cлишком помогло. – Где химера?

– Пришлось хлестнуть ее Вервью, чтобы прогнать, – ответил Рен, поглаживая мое истерзанное горло. – Она убежала и пока не возвращалась.

Я увидела в его глазах тень сожаления, но Рен быстро взял меня за руку, и его лицо снова посуровело. Я понимала, как ему тяжело было поднять руку на животное, пусть даже смертельно опасное, но меня очень обрадовало, что химера убралась восвояси.

– Она скоро вернется, – развеял мои надежды Кишан. – Нужно уходить отсюда.

Я кивнула. Рен осторожно поднял мои руки и надел на меня новую футболку поверх старой, рваной и окровавленной. Когда все было готово, он попросил Шарф забрать обратно мои лохмотья, и я поежилась от щекотки, когда нитки полезли у меня из-под ворота и рукавов.

Кишан и Рен помогли мне встать, потом Кишан взял Огненную вервь. Я взялась за нее одной рукой, второй накрыла ладонь Кишана.

– Давай, Кишан, – попросила я и обрадовалась, убедившись, что ко мне почти вернулся голос.

Он взмахнул Вервью, описал круг перед собой. Я направила поток энергии в Огненную вервь, и вскоре та запылала по всей длине. Я подбавила жару, Кишан замахал еще быстрее, и вскоре в круге огня появилась черная пасть воронки. Языки пламени плясали по краям прохода.

– Ну, куда мы должны попасть? – спросил Кишан.

– В прошлое. В место, назначенное нам судьбой, – прошептала я.

Рябь прошла по черному кругу, потом из темноты проступили очертания зеленого леса.

Рен закинул за спину рюкзак, взял меня на руки и помчался в открывшийся проход. И тут из-за деревьев выскочила разъяренная химера. Рен и Кишан со скоростью света впрыгнули в огненное кольцо, Рен даже ухитрился развернуться в воздухе, чтобы загородить меня от пасти химеры. Зверюга свирепо щелкнула зубами, но мы уже рухнули в черный провал. Я вылетела из рук Рена, и мы втроем понеслись куда-то.

Сначала я ничего не почувствовала. Потом в действие вступила сила притяжения, в животе у меня все оборвалось, и я с испуганным визгом полетела во тьму. Вокруг эхом носились голоса, выкрикивавшие мое имя.

Я закрыла глаза, тошнота и головокружение сделались невыносимыми. Откуда-то послышался рев, потом рычание. Дохнуло жаром, огонь лизнул мою кожу. Еще через несколько секунд падение прекратилось, но тут сознание начало покидать меня, и я отключилась.

Глава 24

Новый мир

– Вставай! – рявкнул суровый женский голос.

Я открыла глаза и увидела, как в мой живот с размаху врезается прелестная нога длиной в бесконечность, обутая в высокий сапог. Перекатившись на бок, я сжалась в комок и застонала от боли в измученном теле. Кто меня пинает? За что? И главное, зачем?

Женщина снова врезала мне ногой и прошипела:

– Вставай, кому сказано?

С трудом приняв сидячее положение, я подняла глаза и увидела перед собой высокую и сказочно прекрасную женщину. Большая часть ее лица была скрыта под шлемом, но это не помешало мне разглядеть огромные, ослепительно зеленые глаза и нежную кожу цвета сахарной карамели. Длинные черные волосы падали ниже талии. А острый наконечник копья качался в опасной близости от моего носа.

Я медленно встала, стараясь понять, что же все-таки происходит. Во-первых, я снова очутилась в лесу. Во-вторых, меня окружили вооруженные воины, которые уже успели забрать наши рюкзаки и наше оружие, а теперь грозно наставили на меня свои копья и мечи. В-третьих, Рен и Кишан были связаны толстыми веревками и лежали без сознания. Огненная вервь валялась на земле.

– Кто ты такая? – спросила я прелестную амазонку, которая запросто могла бы рекламировать купальники на обложках модных журналов. – Чего тебе от нас надо?

Один из мужчин быстро заговорил с воительницей на незнакомом мне языке, она выслушала его, потом знаком велела замолчать.

– Меня зовут Анамика.

Я осторожно отодвинулась от ее копья.

– Приятно познакомиться, – пробормотала я, удивившись про себя, что она говорит по-английски без акцента.

Анамика продолжала в упор разглядывать меня. Чуть посторонившись, я заметила, что ее осиную талию охватывает широкий кольчужный пояс, увешанный разнообразным оружием.

– Ты не могла бы тыкать своим копьем куда-нибудь в другую сторону? – вежливо поинтересовалась я.

Анамика сощурила свои зеленые глаза, потом уткнула копье в землю и раздраженным жестом отбросила назад свои длинные волосы.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Келси, – ответила я. – Кстати, ты могла бы отозвать своих воинов. Мы вам ничего плохого не сделаем.

Когда Анамика перевела мои слова своим людям, из толпы раздались смешки и негромкие замечания. Затем Анамика отдала короткий приказ, и ее воины подняли с земли Рена и Кишана.

Перепугавшись, я воскликнула:

– Куда вы их несете?

– Идем, Келси. У нас дел по горло.

Поскольку Рен и Кишан так и не пришли в сознание, а непосредственной опасности люди Анамики пока не представляли, я решила повиноваться.

– Куда мы идем? – снова спросила я, когда мы углубились в чащу.

– Обратно в мой лагерь. Это недалеко, – усмехнулась амазонка. – Хотя такой неженке, как ты, путь может показаться долгим.

«Она что, оскорбляет меня?»

– Если я сейчас без доспехов, это еще не значит, что я не бывала в битвах! – гордо отрезала я.

Анамика потерла пальцы, задумчиво перебросила копье в другую руку. Ее зеленые глаза весело заблестели.

– Правда? – насмешливо протянула она. – Прости, но мне трудно представить, как ты сражаешься с чем-нибудь чуть страшнее печного горшка.

Она смерила меня быстрым взглядом с высоты своего гигантского амазонского роста.

Я стиснула кулаки и вскинула подбородок, усилием воли погасив пламя, закипевшее в моей крови. Нет, эта женщина определенно выводила меня из себя!

– Жду не дождусь, – издевательски рассмеялась Анамика, – когда ты расскажешь мне о своих славных битвах!

– Как-нибудь в другой раз, – прошипела я сквозь сжатые губы.

Решив ни за что не отставать от Анамики, несмотря на то что один шаг великанши равнялся двум моим, я пошла через лес, стараясь по пути, насколько возможно, изучить окрестности и наших похитителей. В лесу было прохладно, особенно для человека, проведшего последние недели среди огненных деревьев и лавовых рек. Потерев руки, я горько пожалела о том, что не могу незаметно попросить Шарф сделать мне одежду потеплее.

Длинноногая воительница нагло ухмыльнулась, заметив мои ужимки, поэтому я ускорила шаг, надеясь согреться в пути. Вскоре меня посетила гениальная мысль использовать силу амулета. Очутившись в невидимом коконе теплого воздуха, я ухмыльнулась про себя и весело пошла вперед.

Спуск с горного склона оказался довольно утомительным. Когда вечернее солнце выглянуло из-за деревьев, я вытерла пот со лба, выключила обогрев и с наслаждением почувствовала на коже прохладный воздух. Возле подножия горы деревья расступились, и я увидела очень знакомый пейзаж. Со всех сторон нас окружали заснеженные горные вершины.

– Мы в Гималаях? – изумилась я.

– Мы в великих горах, – поправила Анамика.

– Просто фантастика, – пробурчала я. – Мало мне было одного раза!

– Ты уже бывала здесь? – поинтересовалась Барби-воительница.

– Не в этом самом месте, но неподалеку.

Она больше не задала мне ни одного вопроса, поэтому я продолжила спускаться со склона, стараясь не сломать себе шею. Время от времени я поглядывала на воинов, которые несли Рена и Кишана. Мои тигры уже очень долго не приходили в себя. Я не знала, чем объяснить их беспамятство и свое быстрое возрождение, но в конце концов решила, что мне помог прийти в себя выпитый перед отправлением русалочий эликсир.

Анамика, должно быть, прочитала мои мысли. Она кивнула на Рена и Кишана и сказала:

– У тебя слабые мужчины. На их телах нет ни одной царапинки, однако они спят беспробудным сном.

– Ты просто не представляешь, через что им пришлось пройти! – ответила я.

– Наверное, они просто такие же неженки, как ты.

– Я буду тебе очень признательна, если ты перестанешь называть меня этим словом.

– Хорошо. Какое слово тебе нравится больше – неповоротливая? Вялая? Ленивая?

Я даже рот разинула от такой наглости.

– Тебе не кажется, что ты слишком быстро судишь о людях?

– Да. Жизнь научила меня быстро оценивать качества моих воинов.

– Ты никогда не слышала выражения: «Не суди о книге по обложке»?

– Я не трачу свое время на то, чтобы судить о книгах.

Я презрительно фыркнула, но тут же споткнулась о камень. Анамика помогла мне устоять на ногах, но я отшвырнула ее руку, выставила указательный палец и прошипела:

– Не смей называть меня неженкой!

Она насмешливо кивнула и с улыбкой зашагала дальше.

Оглядевшись по сторонам, я увидела, что многие ее воины покрыты свежими ранами. У одного была перевязана нога, у другого рассечена бровь, третий тяжело хромал.

– Вы что, только что из битвы? – спросила я.

– Да, мы ведем войну, – нахмурилась Анамика. – У нас большие потери.

Я закусила губу.

– Ты никогда не слышала о человеке по имени Локеш? Вы, случайно, не с ним воюете?

Она покачала головой.

– Нет. Мы сражаемся с демоном по имени Махишасура.

– Махишасура?

Это имя показалось мне знакомым, только я никак не могла вспомнить, где его слышала. Нужно было как можно быстрее свериться с записями мистера Кадама, но сначала мне предстояло как-то избавиться от несносной длинноногой Барби в сапогах из телячьей кожи.

На закате петляющая тропка привела нас в долину, со всех сторон окруженную горами. Внизу лежал лагерь. Повсюду, насколько хватало глаз, пестрели палатки и шатры.

Честно говоря, я не ожидала, что Барби командует такой огромной армией.

– У тебя очень большое войско, – сказала я.

– Уже не столь большое по сравнению с тем, каким оно было раньше, – сухо ответила она.

Анамика привела нас к самому большому шатру, стоявшему в центре лагеря. Когда воины внесли Рена и Кишана внутрь и положили на ковры, она отослала их всех, кроме одного, коротко посовещалась с оставшимся и тоже отпустила его. Только после этого Анамика дала волю своей усталости, которую не показывала перед воинами. Она тяжело опустилась на стул, стащила с ног сапоги и принялась растирать ступни, покрытые кровавыми мозолями и царапинами.

Я опустилась на соломенную циновку между Реном и Кишаном и негромко заметила:

– Ты и в самом деле очень вынослива, если можешь делать долгие переходы с такими израненными ногами!

Она быстро, словно смутившись, поставила ступни на пол.

– А ты думала, что командующая последними ведическими ариями будет нежиться в молочных ваннах и умащивать волосы ароматными маслами, как это привыкла делать ты?

– К твоему сведению, я никогда в жизни не купалась в молоке. А кто такие ведические арии?

Анамика тяжело вздохнула.

– Мы – последние остатки великого народа. Когда-то мы были одними из шестнадцати махаджанапад, великих стран Индии. В годы правления моего деда наша страна процветала, но потом пришло время великой смуты, и все шестнадцать царств пали, одно за другим. Сейчас мы входим в состав империи Маурья и служим государю Чандрагупте Маурья. Я была советницей военачальника, пока он… не исчез загадочным образом. С тех пор я выполняю его обязанности.

Я мысленно выругала себя за то, что не уделяла времени изучению индийской истории. Будь я прилежнее, то смогла хотя бы понять, в какое время мы попали. Ладно, возможно, Рен и Кишан догадаются. Однако имя «Чандрагупта» показалось мне знакомым. Кажется, я что-то читала о нем или слышала от кого-то… Вот только что я читала и что слышала? И где?

Анамика повернулась ко мне спиной, чтобы снять доспехи. Я услышала, как ее шлем со стуком упал на пол, но не стала оборачиваться, решив во что бы то ни стало привести в чувство Рена и Кишана. Они дышали, сердца бились, но пульс у Рена едва прощупывался. Убедившись, что мне не под силу разбудить их, я сорвала с шеи Кишана камандалу и смочила губы принцев эликсиром.

Тем временем длинноногая воительница успела умыться и вернулась ко мне. Встав у меня за спиной, она неторопливо расчесывала свои длинные волосы, внимательно следя за моими стараниями. Меня бесило ее бесцеремонное разглядывание, но я решила не оборачиваться, чтобы не доставлять ей удовольствия. Когда щетка Анамики зацепилась за колтун и красотка ненадолго отвлеклась, я украдкой поделилась с братьями своей огненной силой. Вскоре их лица немного порозовели.

Наконец темно-синие глаза распахнулись и Рен сел на циновке.

– Келси! Как ты?

– Замечательно!

Кишан приподнялся на локте, сонно потер глаза.

– Где Вервь? Мы ее не потеряли? – пробормотал он.

– Не волнуйся, она у меня.

– Отлично.

Он открыл глаза и вдруг оцепенел. Рен тоже замер. Они оба смотрели на Анамику, которая отчего-то тоже притихла. Я закатила глаза и решительно встала.

– Так, Рен и Кишан, я хочу познакомить вас с Ана… – я вдруг осеклась и сглотнула… – … микой…

Женщина, стоявшая у меня за спиной с щеткой в руках, была все той же злющей зеленоглазой Барби, которая так раздражала меня последние несколько часов. Но теперь, когда она сняла шлем, я увидела то, что должна была заметить гораздо раньше. Я ее знала. Разинув рот, я во все глаза смотрела на Анамику, пока та не сдвинула брови.

– Что вы уставились на меня, как глупые щенки, ждущие подачки? – прошипела воительница.

Кишан первый пришел в себя. Он вскочил и пал ниц перед Анамикой. Низко поклонившись ей, он с благоговением в голосе спросил:

– Скажи, какой службы ты ждешь от меня?

– Д-дурга? – пролепетала я.

Да, она выглядела точь-в-точь как богиня, которую мы столько раз посещали в разных храмах. Только рук у нее было не восемь, а всего две.

– Какая еще Дурга? – взорвалась Анамика. – И зачем он тычется лицом в пол? Что за глупости? Он что, не в себе? Или его разум столь же слаб, как его тело? – Она наклонилась над согнувшимся пополам Кишаном и громко, как будто разговаривала с глухим, отчеканила: – Будь добр, выпрямись! Очевидно, ты принял меня за кого-то другого.

Кишан поднял голову и прищурился, разглядывая ее. Потом, недовольно ворча себе под нос, встал с пола.

– Что происходит? – шепотом спросил Рен.

– Происходит война, если ты не заметил, поэтому у меня совершенно нет времени нянчиться со слабаками.

– Со слабаками? – ахнул Кишан, оскорбленный до глубины души. Он грозно шагнул к Анамике, но она лишь вздернула бровь и смерила его презрительным взглядом.

Я схватила Кишана за руку и заставила остановиться, но он продолжал метать злобные взоры на нашу хозяйку.

– Анамика, это Дирен Раджарам и его брат Кишан.

– Анамика? – переспросил Кишан. – Значит, вот как она себя называет? – сердито прошипел он.

Богоподобная красавица положила руку на рукоять кинжала, висевшего у нее на поясе.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что я не та, за кого себя выдаю? Я – Анамика Калинга, советница Чандрагупты, дочь царя и самая прославленная женщина в истории моего народа. – Она остановила свой гневный взгляд на лице Кишана. – Мне доводилось побеждать мужчин, которые были намного сильнее и умнее тебя. Так что ты поступишь мудро, дурбала, если будешь относиться ко мне с уважением.

– Дурбала?!

Не знаю, что означало это слово, но Кишану оно моментально отключило мозг. Он бросился к Анамике и схватил ее за руку, прежде чем она успела вытащить нож. Кишан был на несколько дюймов выше амазонки, но она все равно как-то ухитрялась смотреть на него сверху вниз. Наверное, если бы Анамика умела выпускать пар из ноздрей и ушей, она бы это непременно сделала. Я еще не видела ее в таком гневе.

– Кишан, – тихо произнесла я и протянула руку.

Он мгновенно успокоился, выпустил руку Анамики и вернулся ко мне.

Рен стремительно встал между братом и разъяренной женщиной. Он поклонился и сказал:

– Прости нас. Мы пришли издалека, пожалуйста, не принимай наше незнание обычаев за грубость. – Тут он повернулся и выразительно посмотрел на Кишана. – Поверь, мы чрезвычайно признательны тебе за оказанное гостеприимство.

Затем Рен перешел на хинди и официально представил Анамике себя и Кишана. Я, разумеется, не поняла из его речи ничего, кроме имен. Анамика легко переключилась на родной язык, и беседа между длинноногой красоткой и Реном потекла легко и гладко. Вскоре меня начала бесить непринужденность, с которой Анамика разговаривала с Реном, не говоря уже о резкой смене ее настроения. Куда только подевалась ее враждебность? Теперь наша хозяйка была сплошные смешки и улыбочки!

Чем дольше мы с Кишаном смотрели и слушали, тем сильнее я начинала сомневаться в том, можем ли мы доверять этой женщине. Я мрачнела и ерзала на месте, страдая от того, что не понимаю ни слова.

Наконец Кишан вмешался в приятную беседу и сказал по-английски:

– Моя невеста устала. Могу я попросить предоставить ей место, где она сможет отдохнуть и перекусить?

Рен обернулся и посмотрел на меня. Я вспыхнула до ушей под его изучающим взглядом. Мне сразу пришло в голову, что он сравнивает меня с прекрасной Анамикой, причем явно не в мою пользу.

– Я отлично себя чувствую, – процедила я, не разжимая губ. – Мне не нужен отдых.

Анамика усмехнулась и ответила:

– Я велю моим людям приготовить для нее нежнейшиеперины.

Я едва не взорвалась, а ничего не подозревающий Кишан брякнул:

– Спасибо, Келси будет вам очень признательна.

Как только Анамика вышла из палатки, я грозно скрестила руки на груди и набросилась на обоих братьев.

– Давайте-ка прямо сейчас расставим все точки над «и»! Мне глубоко наплевать, в каком мы веке и на какой планете, понятно? И на здешний этикет мне тоже плевать! Вы не имеете права говорить за меня! Если кто-то из вас считает, что меня можно заставить играть роль кроткой невесты, которая шагу не может ступить без своего сильного мужчины, то советую побыстрее пересмотреть свои взгляды! И даже не думайте отослать меня прочь, чтобы вести важные переговоры без меня!

– Келлс, да ты что, – залепетал Кишан. – Я не хотел… У меня и в мыслях не было избавиться от тебя! Я просто хотел, чтобы тебе было удобнее…

– Я прекрасно могу сама позаботиться о своем удобстве!

– Да я знаю, просто…

– Что просто?

– Просто мы тут не вполне на своем месте. И одеты мы по-другому, и говорим не так, и ведем себя иначе. Келси, пойми, я назвал тебя своей невестой и попросил о помощи только для того, чтобы обозначить твое положение и защитить. Одинокая женщина не может быть сама по себе. Тем более в это время и в этом месте.

– Да? – взвилась я. – А как же здешняя первая леди? Что-то я не заметила кольца на ее пальчике, но она явно не нуждается в защитниках!

– Особы королевской крови – это совершенно другое дело, – терпеливо объяснил Кишан. – Она защищена своим положением, своими воинами и даже личной охраной.

– Ах так? Мне кажется, ты забыл, что я тоже могу за себя постоять!

– Я ничего не забыл, но не понимаю, почему нельзя хотя бы для видимости соблюдать приличия?

На это я не нашлась что возразить, а молчавший до сих пор Рен тихо сказал:

– Прости, что я исключил тебя из беседы. Поверь, я не желал тебя оскорбить, мне лишь хотелось выяснить, кто наша хозяйка и на каком языке она говорит. Это помогло бы понять, в какую эпоху и в какое место мы попали, не задавая прямых вопросов. Прости, если тебя это задело.

– Да ладно, – вздохнула я. – Просто она мне не нравится, я ей не доверяю, и поэтому мы отсюда уходим!

– И куда же, по твоему мнению, мы должны уйти? – поинтересовался Рен.

– Пойдем искать Локеша!

– Келси, мы не знаем, где его искать, – возразил Кишан. – Мне тоже не нравится эта ведьма, но я считаю, что мы должны остаться и выяснить, что тут к чему.

Ведьма? Я пошевелила бровями. Раньше Кишан никогда не отзывался о женщинах с таким неуважением.

– Кстати, что значит дурбала? – спросила я у Рена, когда Кишан вышел, чтобы осмотреть шатер.

– Зависит от контекста, но в любом случае ничего хорошего, – ответил Рен. – Малыш, слабак и даже… импотент.

Я прижала ладонь ко рту, подавив смешок.

– Да уж, теперь я понимаю, почему он так взорвался!

Рен криво улыбнулся, вытащил рюкзак и стал сосредоточенно пересчитывать наше оружие.

Подобрав брошенную щетку Анамики, я задумчиво покрутила ее в руках, припомнив стертые до кровавых мозолей ноги красавицы.

– Она определенно не богиня, – пробормотала я. – Но почему тогда она выглядит точь-в-точь как Дурга? Странно это.

Рен отстегнул от пояса свой трезубец, провел рукой по рукояти.

– Не знаю, Келлс. Но я уверен, что мы попали сюда не случайно. Нужно только выяснить, что это значит.

– Ты что, прячешь наше оружие?

– До времени, – кивнул он. – Видишь ли, оно слишком сильно бросается в глаза. Не хочу, чтобы кто-нибудь позарился на наше оружие только потому, что оно золотое. Кстати, чуть не забыл… – Он встал и очень бережно приподнял рукав моей футболки. Я вся задрожала, когда он коснулся моей кожи, снимая Фаниндру. Синие глаза встретились с моими, знакомая насмешливая улыбка заиграла на лице Рена, когда он заметил мою реакцию. Не сказав ни слова, он вздохнул, убрал Фаниндру в рюкзак и пошел складывать оружие Кишана.

Анамика вернулась вместе с воинами, которые внесли в шатер ковры, подушки и блюда с едой. Они быстро расстелили постели, расставили яства на низком столике и встали возле выхода.

– Келси останется в моем шатре, – сказала Анамика.

Кишан хотел возразить, но она подняла руку, приказывая ему молчать.

– Я не допускаю никаких вольностей в своем лагере и не собираюсь делать исключений для тебя и твоей невесты. Но я даю тебе слово, что в моем шатре она будет в полной безопасности. Что касается вас двоих, то вы получите отдельный шатер, приличное платье и обувь.

Я и забыла, что Рен и Кишан были босиком! Прыгая в портал, они превратились в тигров, поэтому теперь остались в свободных рубахах и штанах, без ботинок.

Анамика с любопытством осмотрела мои футболку и джинсы.

– Что ж, попробуем ушить что-нибудь из моей одежды, чтобы налезло на такую крошку.

Меня еще никто не называл крошкой! Я вытянулась во весь свой рост и задрала подбородок.

– Если ты такая великанша, это еще не значит, что другие карлики! Между прочим, у меня на родине мой рост считается чуть выше среднего, ясно?

– Ну да, конечно, – чуть улыбнулась она.

Я выхватила у Рена рюкзак и рывком закинула его себе на плечи.

– К тому же у меня вся одежда с собой! Так что спасибо, не стоит ради меня кромсать свои стильные костюмчики Барби-воительницы!

Анамика издала странный звук, подозрительно похожий на смех, и кивнула стражам.

– Отведите мужчин в их палатку.

Когда братья направились к выходу, Анамика сказала Кишану:

– Если захочешь, то утром можешь навестить свою маленькую невесту за завтраком.

Перед тем как уйти, Рен и Кишан задержались на пороге и посмотрели на меня. Я потрясла рюкзаком, давая понять, что прекрасно смогу за себя постоять. Они кивнули и вышли.

Слуга наполнил наши кубки водой. Анамика села к столу, поудобнее устроилась на подушках. Я придвинула рюкзак поближе к себе, присоединилась к ней и отпила из кубка. Вода оказалась ледяной и невероятно свежей – самой вкусной, какую мне когда-либо доводилось пробовать.

– Восхитительно! – воскликнула я, осушив кубок.

Анамика хмыкнула.

– Это вода с гор. Мне она тоже нравится, очень освежает. А теперь, будь добра, поешь. Не хочу, чтобы твой жених обвинял меня, что я морю тебя голодом.

На столе, среди прочего, были блюда с жареным миндалем, пряным нутом, чечевицей и крохотными кусочками жаренного на огне мяса. Анамика с удовольствием грызла душистый белый плод личи.

Я оторвала кусок лепешки и стала, как ложкой, зачерпывать им чечевицу и мясо.

– Где ты так стерла ноги? – спросила я.

– Мои ноги тебя совершенно не касаются.

– Но они у тебя в жутком виде, – не унималась я, пробуя нут.

Анамика хмыкнула, но промолчала. Я зорко следила за тем, как она ест. Кто же она такая и почему она так похожа на Дургу?

Оторвав и проглотив крохотный кусочек лепешки, Анамика отвернулась от стола, словно не могла больше смотреть на еду.

– Что с тобой? – спросила я. – Тебе не нравится еда? Наверное, таким женщинам, как ты, не по нраву любая пища, которую они не поймали и не прикончили собственными руками?

– Я не голодна.

Я так и застыла с куском сочного личи в руке.

– Ты наелась? – К счастью, мое смущение длилось недолго. Я вспомнила, что уже встречала таких девиц раньше – вспомнить хотя бы противную Рэнди, подружку Рена. – Ну да, конечно, тебе же нужно беречь свою фигуру амазонки!

– Понятия не имею, кто такая амазонка и что такое фигура.

– Фигура – это силуэт твоего тела, а амазонки – это такие высоченные красотки-воительницы, обходившиеся без мужчин.

– Меня не интересует силуэт моего тела, лишь бы оно было сильное и не подводило в деле. Что касается амазонки, как ты меня назвала, то, возможно, так можно назвать меня сейчас, но я не всегда была такой. Я люблю мужчин.

Это было сказано с такой подкупающей искренностью, что я невольно рассмеялась.

– Понятно. А почему ты теперь стала амазонкой?

Анамика подтянула ноги к груди, обняла руками колени.

– Я не всегда была одна. У меня был брат… Сунил. Мы с ним близнецы. – Тень улыбки тронула ее губы. – Он был наш сенани, полководец.

– И что с ним случилось?

– Его похитили. Захватили враги. – Она помолчала. – Наверное, его уже нет в живых, по крайней мере, так считают мои люди. Ты спрашивала про мои ноги? Однажды мне приснилось, что брат зовет меня, я вышла из шатра и отправилась искать его. Его голос звал меня вперед, я шла и шла, не обращая внимания ни на острые камни, ни на шипы колючих кустов. Когда я проснулась, то поняла, что бродила во сне и ушла очень далеко от лагеря.

– Мне так жаль, Анамика.

– Мы пришли сюда во главе огромной армии. У нас было тридцать тысяч пеших солдат, двадцать тысяч колесниц и пять тысяч боевых слонов, не говоря уже о многочисленных лазутчиках и гонцах. Но в последней битве мой брат исчез, а наше войско потерпело страшное поражение. Сотни наших слонов пали, а от некогда великой армии осталось всего несколько тысяч солдат, большая часть из которых ранены.

– Выходит, ваш противник очень силен.

– Он демон, – устало вздохнула Анамика.

– Но почему ты ничего не ешь? – спросила я. – Тебе нужны силы!

Она обернулась и впилась глазами в мое лицо.

– Я не буду есть. Здесь, на этом столе, больше еды, чем мои воины получают за месяц! Разве я могу есть, когда они голодают?

Моя рука, протянутая за очередным куском лепешки, застыла в воздухе.

– Твои воины… голодают?

– Голод – лишь самая малая часть их страданий. Я просила моих воинов вернуться домой, но они отказались покинуть меня, а я не могу уйти, пока не узнаю, что случилось с моим братом.

Сверкнув глазами, она вскочила и отбросила прозрачный занавес, отгораживавший спальную часть шатра. Анамика легла на пол и завернулась в тонкое одеяло. Я шепотом попросила Золотой плод заново наполнить опустевшие блюда и добавить к ним новые. Выглянув из шатра, я велела стражу забрать еду и поделиться ею с воинами.

Блюда бесшумно исчезли, вскоре все разошлись по палаткам, и в лагере воцарилась мертвая тишина. Я посмотрела на яркие звезды, гадая, в каком из шатров спят мои тигры. Поежившись, я юркнула обратно и потерла озябшие руки.

Отыскав свою стопку одеял, я забралась под них и попробовала уснуть. Это оказалось не так-то просто. Воздух за стенами шатра стремительно остывал, мне приходилось все туже и туже обматывать вокруг себя одеяла, с тоской думая о том, как тепло мне было бы сейчас лежать между двумя пушистыми тиграми. Наконец, я поняла, что больше не выдержу. Покосившись на неподвижную фигуру Анамики, я шепотом попросила Шарф сделать мне теплые одеяла и заменить тощий тюфяк на что-нибудь более мягкое. Еще я заказала себе мягкие перчатки, толстые носки и шапку с ушами.

Но когда я наконец согрелась и удобно устроилась на мягкой перине, меня стала мучить совесть из-за того, что Анамика продолжала спать на голом полу под тоненьким одеялом. Тяжко вздыхая, я снова призвала на помощь Шарф, понадеявшись, что моя усталая соседка не проснется от шелеста нитей, оплетавших ее тело. Когда Шарф закончил работу, Анамика сладко вздохнула и перевернулась на другой бок под новеньким толстым одеялом. Ее израненные ноги спрятались в мягких кашемировых носочках, голова лежала на подушке. Набравшись храбрости, я заглянула за прозрачную занавеску. Анамика крепко спала, натянув одеяло до самого носа, ее длинные черные волосы разметались по подушке.

Анамика, конечно, была та еще заноза, но при этом прекрасная, как богиня. Воспоминание о ее милой беседе с Реном терзало меня гораздо сильнее, чем я была готова признать. Я страшно ревновала, но в то же время чувствовала какую-то необъяснимую связь, почти родство, с этой женщиной. Она потеряла брата, она страдала. Не говоря о том, что я не могла не восхищаться ее силой духа и преданностью своему народу.

Тихо вздохнув, я задернула полог, забралась под одеяла и вскоре уснула. Не знаю, как долго я проспала – несколько часов или пару минут, – прежде чем меня разбудил дикий крик Анамики.

Глава 25

Близнецы-соперники

Какая-то темная фигура боролась с Анамикой. Я сбросила одеяла, вытряхнула на подстилку рюкзак и стала шарить по груде оружия. Зарядив лук, я отдернула занавеску и нацелилась в колышущиеся тени. Но пока мы спали, факел полностью прогорел, поэтому в шатре было так темно, что я не могла разобрать, где враг, а где Анамика.

Я услышала, как Анамика громко охнула под ударом незнакомца. Дрожащими руками я снова стала шарить по одеялу, ища более подходящее оружие, и уже схватила было чакру, когда вдруг наткнулась на Фаниндру.

– Фаниндра, миленькая, посвети мне, – прошептала я.

В ту же секунду изумрудные глазки змеи вспыхнули, и призрачный зеленый свет залил пространство шатра. Теперь я разглядела, что в палатку проник мужчина, он схватил Анамику сзади и крепко прижимал к себе. При виде меня злые глаза незнакомца округлились от изумления.

Благодаря Фаниндре я могла как следует прицелиться. Подняв лук, я крикнула:

– Анамика, пригнись!

Но она лишь затрясла головой, словно не расслышала. Мужчина резко развернул Анамику к себе, чтобы она могла увидеть его лицо.

– Сунил? – ахнула она.

Я уже приготовилась выпустить стрелу, но замерла, услышав имя брата Анамики.

– Ты жив! – вскрикнула она.

Но он уже не смотрел на сестру, все его внимание было обращено на меня. Даже в тусклом свете я разглядела, что наш ночной гость был высок, мускулист и полностью вооружен. Как и у его сестры, у него были зеленые глаза и черные волосы, только не прямые, как у Анамики, а вьющиеся. Я разглядела даже ямочку на его небритом подбородке. В общем, Сунил был очень красивым мужчиной, хотя и напал на нас, как злодей.

Оглядев меня с головы до ног, он широко улыбнулся и холодно сказал:

– А вот и ты! Мы тебя уже давно ждем. Мой господин будет очень доволен.

Сунил грубо отшвырнул Анамику и шагнул ко мне. На этот раз я уже не колебалась. Будь он хоть тысячу раз братом Анамики, но я должна была защищаться! Стрела глубоко вонзилась в бедро Сунила, но он даже не поморщился. Сграбастав меня в охапку, он бросился к двери.

Анамика позвала стражей и приказала им схватить брата. Судя по слезам, звеневшим в ее голосе, она просила не делать ему больно.

Я вырвалась из железных лап Сунила и упала на холодную землю. Похоже, Сунил догадался, что дело не выгорело. С диким воплем он расшвырял, как котят, державших его воинов и бросился в лес. Стражи помчались за ним, но почти сразу вернулись обратно. Они сказали Анамике, что ее брат, их бывший полководец и начальник, даже с раненой ногой бегает быстрее самых быстрых воинов.

Вскоре возле нас очутились Рен и Кишан.

– Мы услышали крики. Что случилось? – спросил Рен.

– На нас неожиданно напали, – ответила Анамика.

Услышав, что нападавший чуть не похитил меня, Кишан вызвался догнать и выследить его.

Анамика устало махнула рукой.

– Не нужно, я и так знаю, где он теперь, – сказала она. – Сунил попал под власть демона. Я уже видела, как это было с другими. Они превращались в рабов демона, забывая себя и тех, кого любили.

– Значит, демон с которым вы сражаетесь, очень могущественен? – спросил Рен.

Анамика посмотрела на своих воинов, быстро прижала палец к губам и вернулась в шатер. Мы пошли за ней и все вместе расселись вокруг стола.

– Я не хочу, чтобы мои люди боялись нашего врага еще больше, чем сейчас, – сухо сказала Анамика.

Она подобрала с пола одеяло и зябко завернулась в него. Несколько секунд она тихо вытирала слезы уголком одеяла, потом, словно опомнившись, отняла его от своего лица и изумленно вытаращила глаза. Склонив голову, Анамика изучающе посмотрела на меня, а потом повернулась к Рену.

– Он обладает огромным могуществом и многими неслыханными силами, – ответила она. – Он использовал эти силы, чтобы собрать целую армию демонов.

– Армию демонов? – Что-то забрезжило в моей памяти. Какое-то воспоминание вдруг всплыло на поверхность. Во рту у меня пересохло. Я облизнула растрескавшиеся губы.

– Анамика, скажи, как выглядит ваш враг?

– Он чернокожий и с длинными рогами, как у быка. У него есть сила сотрясать землю и уничтожать всех, кто выступает против него.

Колесики и шестеренки закрутились в моем мозгу, кусочки древней головоломки стали быстро занимать свои места.

– Богиня придет, – зашептала я, – чтобы сокрушить демона Махишасуру. – Я шумно сглотнула и посмотрела на опешивших Рена и Кишана. – Нам нужно поговорить!

Анамика встала.

– Можете говорить здесь. Тут тебе ничто не угрожает. А мне нужно проведать моих людей и провести рассветную охоту.

– Охоту? – с плохо скрытым любопытством спросил Кишан.

– Да, – она направилась к креслу, на которое сбросила свои доспехи и сапоги. – Дичи здесь давным-давно нет, но, может, нам удастся разыскать хоть что-нибудь, чтобы наполнить пустые животы.

Анамика стащила с ног шерстяные носочки, которые я для нее сделала, и отложила их в сторону, послав мне многозначительный взгляд, в котором без труда читалось: «Мы с тобой еще поговорим об этом позже». Быстро натянув сапоги и латы, она встала и вышла.

– Я знаю, почему она похожа на Дургу, – без предисловий выпалила я, когда Анамика отошла за пределы слышимости. – Она и есть Дурга… то есть она станет ею, когда прикончит Махишасуру. Я же читала об этом, когда изучала легенды о рождении Дурги!

– Но ведь Дургу создали боги, – возразил Кишан.

– Да, но вспомни главное: ее создали для победы над Махишасурой! Мне кажется, нас послали сюда, чтобы создать Дургу!

– Нас послали сюда, чтобы сокрушить Локеша, – напомнил Рен.

Я дотронулась до его руки.

– Рен! Да ведь Локеш – это и есть Махишасура!

– Ничего не понимаю, – взмолился Кишан.

– У меня не было возможности рассказать вам о своем последнем видении, но в нем я увидела Локеша, превратившегося в демона. Он был точь-в-точь такой, как описала Анамика. Огромный, рогатый и черный. Он выдыхал пар из ноздрей, и рога у него были длиннющие. – Тут в голове у меня снова что-то щелкнуло. – Слушайте, разве Махишасура не был наполовину человеком, а наполовину быком?

– Был, – кивнул Кишан. – Буйволом, если быть точным.

– Мистер Кадам в своем последнем письме предупреждал нас, что Локеш, попав в прошлое, станет демоном. Теперь вы понимаете, почему мы тут оказались?

– Келси… – начал Кишан.

Но я нетерпеливо перебила его, захваченная своими выводами.

– А еще я думаю, что он при помощи амулета превратил в свое орудие брата Анамики.

– У нее есть брат? – спросил Рен.

– Да, близнец. Его зовут Сунил. Это он напал на нас утром.

– Она не сказала, что это был ее брат, – заметил Рен.

– Она считала его мертвым.

– Он причинил тебе боль, – нахмурился Рен, поводя пальцами по синякам на моей руке.

– Ничего, заживет! – пробормотала я. Мне пришлось откашляться, чтобы отвлечься от прикосновений Рена. – Когда Сунил меня увидел, он сказал: «Мой господин будет доволен». Вы понимаете? Это значит, что Локеш ждет меня! Но когда Сунил забрался в шатер, он не знал, что я здесь, он пришел за Анамикой. Значит, Локеш и за ней охотится!

– Что ж, мне все понятно, – проворчал Кишан. – Вы с Анамикой будете сидеть в лагере, пока мы расправимся с Локешем. – Он встал и направился к рюкзаку за оружием.

– Нет! – воскликнула я, вскакивая на ноги. – Демон Махишасура не может погибнуть от руки человека! Вы помните? Богам пришлось создать Дургу, чтобы победить его!

– И что ты предлагаешь? – спросил Рен.

Я через силу улыбнулась ему.

– Мы убедим Анамику в том, что она богиня!

Сложности с исполнением моего гениального плана начались почти сразу же. Во-первых, Анамику пришлось искать. Мы убили несколько часов, разыскивая ее по всему лагерю. Не успевали мы прибежать к шатру, где Анамика, по словам воинов, ухаживала за раненым, как выяснялось, что она уже убежала в лес за валежником. Еще через какое-то время нам сказали, что Анамика ушла на охоту.

Наконец уставший от бесплодных поисков и расспросов Кишан напал на ее след, ведущий в лес. Примерно через час мы встретили Анамику, возвращавшуюся в лагерь с тушкой кролика, перекинутой через плечо.

При виде нас она резко остановилась, но тут же задрала нос и пошла дальше.

– Что еще у вас стряслось? – спросила она, прошествовав мимо Кишана. – Опять какие-то недоразумения? Или ты пришел пожаловаться на моего братца, наставившего синяков твоей драгоценной невесте?

Ее голос так и сочился сарказмом, но на этот раз я даже не поморщилась. Когда Анамика отбросила упавшие на лицо волосы, я увидела черные круги под ее измученными глазами и багровый кровоподтек под скулой. Кишан возмущенно бросился к ней, чтобы заступиться за меня, но я положила руку ему на локоть.

– Мы пришли помочь тебе, – сказала я.

Анамика остановилась и смерила меня ледяным взглядом.

– И какой же мне прок от такой слабой женщины, как ты?

Я собралась с мыслями и выпалила первое, что пришло мне в голову:

– Рен и Кишан отличные охотники! Они смогут раздобыть мясо.

Анамика оскалилась и швырнула тушку кролика мне в голову.

– Мясо? Вот этот костлявый заяц – лучшее мясо, которое мы видели за много дней!

– Честное слово, я знаю, что говорю! Они отличные охотники.

Несколько секунд Анамика с откровенным сомнением разглядывала Рена и Кишана, потом устало махнула рукой.

– Развлекайтесь, как умеете. Весь лес в вашем распоряжении.

С этими словами она ловко запрыгала по склону вниз, в сторону лагеря.

– Я думал, что мы собираемся с ней поговорить, – сказал Кишан, когда я стащила с него рюкзак и принялась рыться в его содержимом.

– Сначала нужно добиться, чтобы она нам доверяла, иначе она и слушать нас не станет.

Я протянула Рену Золотой плод и сказала:

– Идите в лес и хорошенько поохотьтесь там с помощью нашего плода. Поняли? Приготовьте столько дичи, сколько сможете унести! А я пойду помогу Анамике ухаживать за ранеными. Можно мне позаимствовать это? – спросила я у Кишана, указывая на камандалу.

Он поцеловал мою руку, снял бутылочку с шеи и отдал мне.

Мы договорились встретиться на закате.

Первым делом я отправилась на окраину долины и при помощи Шарфа выстроила там огромную палатку, которую забила до потолка одеждой всех размеров, одеялами, мягкими тапочками, теплыми носками, перчатками, шапками и грудой стерильных бинтов.

Закончив заполнять склад, я выбрала отличное местечко для горячего источника. Обратившись к магии Ожерелья, я расчистила от песка и грязи большой каменистый участок и вызвала из-под земли сильный поток минеральной воды. После этого я собрала в руках силу амулета и как следует подогрела землю, раскалив каменистое дно моего источника до такой степени, что тепла должно было хватить на несколько дней. Наконец настало время капнуть в источник несколько капель эликсира. Признаться, я не была уверена в том, что это сработает, но решила, что стоит попробовать. В любом случае горячий источник, пусть даже не целебный, пригодится для купания и восстановления сил усталых воинов.

Но что делать с ранеными, у которых нет сил добраться до воды? Я решительно отправилась в лагерь и отыскала запасы питьевой воды: ровно пятьдесят бочек. Сняв крышку с первой бочки, я плеснула туда несколько капель эликсира и быстро размешала. Мне потребовался целый час, чтобы обработать все бочки, затем я сразу же отправилась на поиски Анамики.

Она стояла на коленях перед телом только что умершего солдата. Не стыдясь слез, льющихся по ее щекам, она тихо разговаривала с друзьями погибшего. Я испытала жгучий приступ стыда за то, что не догадалась сначала помочь тяжелораненым, а уж потом заниматься обустройством долины. Видя, с каким искренним сочувствием Анамика разделяет горе своих воинов и какой преданностью платят ей солдаты, я окончательно утвердилась в своем решении.

«Я все правильно угадала. Анамика хорошая, хоть и вредная. Она будет надеждой сотен тысяч людей, и я очутилась здесь для того, чтобы помочь ей».

Мне было грустно, что я не смогла спасти умершего, но я знала, что если буду постоянно казнить себя за каждую ошибку, то никогда не смогу помочь остальным.

Закончив разговор с солдатами, Анамика выпрямилась, увидела меня, стоявшую у входа в шатер, и вышла наружу.

– Чего тебе? – устало спросила она.

– Я соболезную о смерти твоего друга, – сказала я.

– Твои соболезнования его не оживят.

– Нет, не оживят… – Несколько секунд я стояла перед ней, не находя слов. Потом тихо выдавила: – Не вини себя, Анамика.

– Я отвечаю за каждую смерть в этом лагере.

– Смерть приходит к нам, – тихо сказала я. – Не в наших силах ее остановить. Но мы можем сделать все, чтобы помочь тем, кому нужна помощь.

Она вытерла злые слезы, отвернулась.

– Да что ты можешь знать о смерти?

– Больше, чем ты думаешь. – Я прокрутила камандалу, висевший у меня на шее и призналась: – Раньше я боялась смерти. Не своей, а тех, кого я люблю. Меня убивал этот страх. Он не позволял мне быть счастливой. Но недавно я поняла, что была не права.

– От смерти не спрячешься, – прошептала Анамика.

– Нет, – кивнула я. – Но жизнь все равно есть.

Я увидела бурдюк с водой, висевший на стене шатра, сняла его и подала Анамике. Она долго пила, потом вытерла рот тыльной стороной ладони.

– Отказываться от счастья – значит оскорблять память ушедших, – тихо заговорила я. – Это означает перестать быть собой, напрасно растратить свою жизнь. Мы живем не просто так, у каждого из нас есть своя цель, своя судьба, и, чтобы исполнить ее, мы обязаны превзойти себя, прыгнуть выше головы, совершить невозможное. – Я с жаром посмотрела в глаза Анамике. – Одна мудрая женщина однажды посоветовала мне учиться мудрости у цветка лотоса на воде. Все, что происходит с нами в жизни, дурное и хорошее, укореняет нас, как речной ил. Мы можем родиться в горе и страдании, но наша задача – подняться над ними, дорасти до солнца и расцвести. Только так мы сможем украсить и озарить мир для других.

Анамика отпила еще глоток воды, фыркнула.

– Ты рассуждаешь, как моя старенькая бабушка.

– Старенькая? На себя посмотри! Между прочим, ты гораздо старше, чем я! На века. Уж поверь мне на слово, я знаю, что говорю.

– Тогда с какой стати я должна выслушивать поучения малолетки?

– Не хочешь, не слушай! – пожала плечами я. – Мое дело сказать, а уж ты сама решай, следовать моему совету или нет.

Анамика повесила бурдюк на стену и спросила:

– Зачем вы явились сюда?

Я положила руку ей на плечо.

– Мы пришли помочь тебе.

Она выдавила улыбку, вздохнула.

– И чем же такая крошка может мне помочь?

Я улыбнулась до ушей.

– Иди за мной, сама увидишь.

Мы пошли через море палаток, и я снова, в который раз, поразилась тому, какая огромная армия собралась в долине. Здесь были не только мужчины. Я видела в лагере и женщин, и даже детей.

– До исчезновения моего брата на мне лежала обязанность управлять лагерем, мы с этими женщинами выполняли всю нужную работу. Я всегда сопровождала Сунила в его походах, мы с ним были неразлучны до того черного дня, когда он стал добычей демона, – объяснила Анамика, перехватив мой взгляд. – Когда мы были маленькими, отец учил нас вместе. Мы везде и всегда были вместе. Наши няньки говорили, что мы с Сунилом – две половинки горькой дыни. – Она грустно улыбнулась своим воспоминаниям. – Что ж, они были правы, мы с Сунилом рано начали проявлять характер… Очень быстро всем стало ясно, что если Сунилу на роду написано стать великим полководцем, то у меня есть дар к организации армии. Он всегда был сильнее меня, зато я легко обводила его вокруг пальца своей хитростью. Вместе мы были непобедимы. Сунил часто прислушивался к моему мнению, и могу сказать без ложной скромности – до последнего времени мы с ним выигрывали каждую битву, решали все задачи и преодолевали любые препятствия. До сих пор мы были абсолютно преданы друг другу… – Анамика вздохнула и украдкой дотронулась до синяка под скулой.

После этого рассказа я прониклась еще большим уважением к ней. Было очевидно, что Анамика обожала своего брата и его предательство стало для нее страшным ударом.

Увидев знакомую рощицу под скалистым склоном, я повела Анамику к моей секретной палатке и откинула полог.

– Э-эээ, эта палатка стоит вдали от лагеря, наверное, вы про нее просто забыли, – промямлила я, надеясь, что она примет мое неуклюжее объяснение.

Анамика вошла внутрь и замерла на пороге, словно очутилась в храме. Она медленно, почти любовно провела рукой по грудам вещей.

– Это дар богов! – воскликнула она.

– Вроде того, – улыбнулась я. Несколько минут я молча стояла в сторонке, дожидаясь, пока Анамика осмотрит все сокровища, потом откашлялась и сказала: – Это еще не все. Идем, я тебе покажу.

Когда я привела ее к своей чудесной минеральной ванне, глаза Анамики засверкали от восторга. Она сунула руку в теплую пузырящуюся воду, и на ее лице появилось мечтательное выражение.

– Я уже несколько недель не принимала ванну, – с тихим вздохом призналась она. – Мои воины смогут тут отдохнуть и набраться сил.

– Вот и я так подумала, – кивнула я. – Ну, с чего начнем?

Лицо Анамики вновь посерьезнело.

– Сейчас я прикажу перенести все вещи в лагерь и сообщу нашим лекарям об источнике. – Она посмотрела на меня. – Спасибо, Келси.

– На здоровье!

Анамика улыбнулась мне, и в ее лице проступили черты богини, защищавшей меня последние годы.

Остаток дня мы с Анамикой обходили палатки с ранеными. Время обеда давным-давно миновало, когда она с улыбкой тронула меня за плечо и предложила половинку своей лепешки. Мой пустой живот уже давно протестующе рычал от голода, но рядом с Анамикой я чувствовала себя на своем месте. В лагере было так много раненых и голодных! Поздно вечером Анамика ненадолго отлучилась, чтобы встретить охотников, а я продолжила обход одна.

Я шла от палатки к палатке, поила солдат водой из бочек или подносила им бурдюки, в которые щедро плеснула эликсира. Кроме того, я проверяла, чтобы каждый был тепло одет и обеспечен постелью. Никто из воинов не говорил по-английски, но они часто заговаривали со мной на своем языке.

– Сваргадуута, – сказал один воин, когда я бережно подложила ему под голову мягкую подушку.

Я укрыла его до подбородка одеялом, протерла лицо влажным полотенцем.

– Прости, я не знаю, что это значит, – прошептала я, – но даю слово, что очень скоро тебе станет легче.

– Сваргадуутаозначает «ангел», – раздался бархатистый голос у меня за спиной.

Вспыхнув до корней волос, я обернулась и увидела Рена, который стоял у входа в шатер и смотрел на меня. Его глаза были полны нежности, но, как только из глубины палатки раздался стон другого раненого, Рен тут же отвернулся и отошел к нему. Склонившись над солдатом, он тихо заговорил.

Некоторое время мы молча работали вместе, потом я спросила:

– Вы принесли мясо?

– Еды в лагере столько, что всем хватит и еще останется. Я смотрю, ты тоже времени зря не теряла?

Я кивнула и взяла за руку раненого.

– Вот, попей. Тебе сразу станет лучше.

Измученный солдат с усилием сделал несколько глотков, но большая часть воды выплеснулась ему на грудь. Я, как смогла, напоила его и устало выпрямилась.

– Где Кишан?

– Анамика отправила его за новой порцией одеял и одежды. Сегодня тут будет настоящий праздник – крепкий бульон для раненых и жареная оленина для всех остальных.

Рен взял меня за локоть, вывел из шатра и шепнул на ухо:

– Между прочим, Анамика была права насчет дичи. Здесь вообще нет никаких животных. За все мясо, которое мы принесли, нужно поблагодарить Золотой плод.

– Но раненым нужно не только мясо! Чтобы они быстрее пошли на поправку, им нужны овощи и фрукты.

– Вряд ли мы сможем снабжать лагерь зеленью, не вызвав подозрений.

Я прикусила губу.

– Значит, нужно что-нибудь придумать!

Рен кивнул.

– Кстати, я выяснил, в какое время мы попали. Это где-то между 330 и 320-ми годами до нашей эры, ближе к 320-м.

– Как ты это понял?

– Анамика сказала, что служит Чандрагупте Маурья. Я изучал его правление. Чандрагупта Маурья стоял во главе империи, граничившей с землями моего отца и деда. Анамика упоминала, что он молод, значит, его правление только-только началось.

– Это хорошо или плохо?

– Он далеко отсюда, – пожал плечами Рен. – Здесь и сейчас армией командует Анамика. Ее слово – закон.

– Значит, это хорошо.

Рен кивнул и улыбнулся.

– Ну что, пойдем на праздник?

– С радостью!

Рен подвел меня к жеребцу, ждущему за шатром. Его белозубая улыбка вспыхнула в темноте.

– Я не умею ездить верхом! – испугалась я.

– Ты прекрасно ехала на спине цилиня, – ответил Рен, подсаживая меня на спину жеребцу.

– Потому что цилинь был разумный! – возразила я, неуклюже устраиваясь в седле.

Рен сел за моей спиной, обнял меня за талию и пустил коня шагом.

– Чтобы хорошо ездить верхом, – шепотом заговорил Рен мне на ухо, – нужно чувствовать коня, ощущать его силу, игру его мышц. Прислушайся к нему, оцени его поступь, его шаг, рысь и галоп. Закрой глаза. Чувствуешь, как поднимается и опадает его тело? Добрый конь отнесет тебя туда, куда ты захочешь. Только научись доверять ему, двигайся вместе с ним, не перечь ритму его тела.

Во рту у меня сразу пересохло, я шумно сглотнула, с трудом вспомнив, что речь идет всего лишь о лошади. Пока Рен говорил, я тихо млела на его груди, мечтая схватить поводья и ускакать в горы вдвоем, чтобы нас никто не нашел.

Придя в себя, я громко откашлялась, отстранилась от Рена и, чтобы отвлечься от своих фантазий, стала рассказывать ему про больных и раненых солдат, за которыми я ухаживала целый день. Вскоре я увлеклась и заговорила с настоящим волнением. Я гордилась своей работой и впервые за долгое время была довольна собой.

Несмотря на усталость, меня согревала мысль о том, что сегодня дары Дурги были впервые использованы по назначению – для облегчения людских страданий. Наверное, мистер Кадам гордился бы нами, и еще мне почему-то казалось, что он бы с огромным удовольствием побеседовал с Анамикой о военном деле.

На душе у меня сделалось легко и весело, тайная радость согрела меня изнури и осталась со мной, когда мы слезли с лошади и подошли к огромному костру, полыхавшему посреди лагеря. Судя по всему, мои сегодняшние старания а-ля Флоренс Найтингейл не прошли даром: те же самые люди, которые еще утром смотрели на меня с подозрением и неприязнью, теперь с радостью приняли меня в свой круг. Они даже подвинулись, уступив мне лучшее место на бревне возле костра.

Рен принес нам еду и устроился на земле у моих ног. За едой он переводил мне некоторые слова наших соседей. Насколько я могла понять, в войске считали, что мы принесли в лагерь удачу и надежду на грядущую победу.

Наша мирная трапеза была прервана сердитыми голосами, становившимися все громче по мере приближения к костру.

– Я тебе не вьючный мул!

– Правда? Может, ты не вьючный, зато упрямый, как мул!

– Ах так? Если я мул, то ты – гарпия!

– Понятия не имею, кто она такая.

– Гарпия – это ведьма, злюка и карга!

– Да как ты смеешь так меня называть?

– А вот и смею!

– Не желаю с тобой больше разговаривать. Прочь от меня, чтобы я тебя больше не видела.

– С превеликим удовольствием!

Кишан ворвался на поляну, где мы сидели, прогнал Рена и уселся возле меня. Его лицо и шея пылали, он то и дело злобно бросал на Анамику злобные взгляды над тарелкой. Она неторопливо села, перекинула через плечо свои длинные волосы и уложила их себе на колени, чтобы они не пачкались о землю. Прежде чем приняться за еду, Анамика посмотрела в нашу сторону, кивнула нам с Реном и хмуро покосилась на Кишана.

Когда ужин подошел к концу, Анамика подошла к нам и сказала:

– Идем, Келси. Пора спать.

Я встала, но Кишан схватил меня за руку.

– Спокойной ночи, билаута. – Он наклонился и поцеловал меня, но когда я захотела отстраниться, Кишан вдруг крепко прижал меня к себе и стал целовать еще жарче. Я не стала вырываться и ответила на его поцелуй, хотя мне было очень неловко от этой публичной демонстрации. Наконец Кишан отпустил меня и радостно улыбнулся, глядя, как я на подгибающихся ногах отхожу к Анамике.

Она смерила Кишана сощуренным взглядом, потом повернулась к Рену и громко спросила:

– Ты не откажешься помочь мне завтра? Мне очень нужны надежные руки, а твой брат, как я вижу, с гораздо большим удовольствием будет бегать за своим котеночкоми мурлыкать ему на ушко.

Рен утвердительно кивнул. Глаза его блеснули, но прежде чем я успела сказать хоть слово, Анамика взяла меня под руку и повела в свой шатер.

На следующее утро я нашла возле шатра серую в яблоках кобылу и записку от Рена. Он сообщал, что они с Анамикой целый день будут заняты, и советовал мне попрактиковаться в верховой езде.

Кишан терпеливо ждал меня за завтраком. Когда я слезла с лошади и привязала ее к коновязи, он широко улыбнулся и сказал:

– Я научу тебя правильно ухаживать за ней.

– Скажи, она красавица? – гордо спросила я.

– Еще бы! Красотка из конюшни самой Анамики.

– Да? – Я прикусила губу, гадая, что же Рен мог предложить нашей хозяйке в обмен на такой сказочный подарок. Все мое прекрасное настроение куда-то улетучилось.

– Чем займемся сегодня? – мрачно спросила я.

– Нам поручено позаботится о еде. Давай притворимся, будто мы пошли на рыбалку, и принесем в лагерь гору рыбы. А еще можно сказать, будто мы по дороге накопали разных корешков и нарвали фруктов.

– Отлично.

Мы отправились на реку, по пути сделав краткую остановку в палатке на краю долины, чтобы пополнить запасы вещей.

Целый день мы трудились не покладая рук, курсируя между рекой и лагерем с мешками зелени, корнеплодов и связками рыбы. И целый день меня терзали два кошмара: боль в натруженных мышцах и зеленоглазое чудовище ревности, рвавшее мне сердце каждый раз, когда я думала о том, чем сейчас занимаются Рен и Анамика. Когда я приволокла в лагерь последний огромный мешок овощей и помогла Кишану развесить низки со «свежепойманной» рыбой возле костра, мне хотелось только одного – перестать разыгрывать спектакли и использовать Золотой плод на глазах у всего лагеря. Разумеется, я прекрасно понимала, что мы должны беречь дары Дурги от посторонних глаз, но насколько проще было бы обойтись без маскировки!

Мне хотелось непременно дождаться возвращения Рена и Анамики, но усталость взяла свое, поэтому после ужина я с трудом доползла до своего спального места и провалилась в сон.

Меня разбудила Анамика.

– Ага, – тихонько рассмеялась она, светя на меня факелом. – Неженка, я же говорила! Вставай, идем со мной!

– Сколько времени? – зевнула я.

– Скоро рассвет. Все, кроме дозорных, еще спят. Есть хочешь?

Она принесла мне миску холодной ухи. К счастью, я не настолько проголодалась, чтобы есть рыбу на завтрак, так что пришлось отставить тарелку в сторонку.

– Спасибо, лучше попозже.

Тогда Анамика схватила мня за руку и потащила к выходу.

– Идем скорее!

Мы пошли через спящий лагерь. Лунный свет, пробивавшийся из-за туч, освещал тысячи палаток, облепивших подножия великих Гималайских гор. Холодный воздух щипал лицо, я шла и думала, что будет на этом самом месте в моем времени. Шумный город? Ферма? Пасущиеся стада? Или только лунный свет, морозный воздух и забытые призраки людей, которые спят сейчас в своих шатрах?

Впереди поднимались облака пара. Когда мы подошли к палатке с припасами, за которой бил ключ, я вышла из задумчивости и всмотрелась в темноту.

– А где источник?

– Тут!

Анамика просияла от радости. Бросившись вперед, она раздвинула складки полога и скрылась за ним.

– Что это такое? Откуда? – спросила я, нерешительно войдя следом.

– Это Дирен сделал для меня!

– Рен?

– Да! Он такой добрый! – Глаза ее засверкали так ярко, что я немедленно обозлилась. – Он догадался, что мне до смерти хочется выкупаться, и сделал эти занавески, чтобы нам было удобно.

– Нам?

– Ну да. Чтобы мы могли искупаться и понежиться немножко. Дирен даже сделал мне мыло для волос!

Анамика быстро разделась и с тихим вздохом вошла в купальню.

– Что ты стоишь, Келси? Скоро лагерь проснется и мы уже не сможем побыть одни.

Желание вымыться пересилило стыдливость, и я полезла в теплую воду. О, это оказалось божественно! На гладких камнях было расстелено мягкое полотно, Анамика протянула мне чашку с мылом.

Когда я в десятый раз до скрипа намылила волосы, Анамика сказала:

– Кстати, сегодня после завтрака мы с Диреном поедем осматривать другие лагеря.

– Другие лагеря? – как попугай, повторила я. – Какие другие?

– Ты ведь не думаешь, что мы единственные сражаемся с демоном?

– Э-эээ… Честно говоря, я вообще об этом не думала.

– Мы только пятая часть армии. Вместе с нами против демона выступили народы Китая, Бирмы, Персии и племена с востока великих гор.

– Понятно…

Анамика подняла над водой ступню и охнула, дотронувшись до больного места.

– Еще не зажило? – спросила я.

– Нет пока.

– Ты когда-нибудь слышала о плодах огненных деревьев? У меня, кажется, есть парочка в рюкзаке. Сок этих фруктов в два счета поставит тебя на ноги. – Я прополоскала волосы и начала оттирать руки.

– В рюкзаке? Ты хочешь сказать, в мешке, где ты прячешь свою магию?

Я молча выдержала ее взгляд.

– Не понимаю, о чем ты! – выдавила я и быстро закрыла лицо смоченной в воде мягкой тканью для мытья.

– Тебе не кажется, что сейчас самое подходящее время рассказать мне правду?

Я со вздохом зачерпнула горсть мыла и стала тереть шею.

– Понимаешь, правда… короче, это все очень сложно.

– В таком случае расскажи мне то, что можешь. Ты можешь добыть еще еды?

Я кивнула.

– Столько, чтобы навьючить на много-много лошадей и мулов?

Я прикусила губу.

– В общем, да. Мы можем делать столько еды, сколько нужно. И никаких вьючных животных не понадобится, все возникнет там, где ты скажешь.

Она склонила голову, обдумывая услышанное.

– А одежда и одеяла? С ними так же?

– Так же.

– А лекарства?

Увидев, что я смущенно потупилась, Анамика продолжила:

– Большинство воинов чудесным образом исцелились от смертельных ран. Это сделала ты.

Я еще немного помедлила, потом обреченно кивнула.

Анамика восхищенно выдохнула, облачко пара взлетело в морозный воздух.

– Дирен и Кишан тоже умеют пользоваться этой магией?

– Да.

– В таком случае мы должны заготовить тут припасов на неделю, а потом Дирен при помощи магии поможет другим армиям. Когда это будет сделано, мы соберем всех вождей на совет и вместе решим, как сокрушить нашего смертельного врага.

После секундной заминки я прошептала:

– Хорошо.

Анамика пытливо посмотрела на меня.

– Эту магию нужно защищать всеми силами. Все должно держаться в строжайшей тайне. Лучше всего придумать какое-нибудь понятное объяснение, чтобы мои люди даже не догадывались, что вы трое наделены волшебной силой.

Я помедлила немного, потом осторожно спросила:

– Что если внушить войску, что им покровительствует добрая богиня?

Она пристально заглянула мне в лицо, и даже в темноте я увидела, как ярко вспыхнули ее зеленые глаза.

– Богиня? Хм… Что ж, с вашей магией нам будет совсем не трудно убедить моих людей в этом!

– Тогда, может, ты пустишь этот слух и в тех лагерях, куда поедешь завтра?

Анамика обдумала мои слова, кивнула.

– Да. Это хорошо придумано. – Она набросила полотенце на плечи и вдруг спросила с непривычной для себя осторожностью: – Келси, ты не против, если я ненадолго заберу у тебя Дирена? Твой жених, разумеется, останется при тебе.

Я стиснула зубы и помотала головой, давая понять, что ни капельки не возражаю, хотя сердце у меня болезненно сжалось.

– Отлично! Мне очень нравится Дирен! – Она отбросила влажное полотенце на камень и тихо добавила: – Он заполняет пустоту у меня в душе.

Внезапно у меня перехватило дыхание, глаза защипало.

Анамика вышла из купальни, быстро, по-военному, вытерлась и стала одеваться в темноте.

– А какую новую одежду мне сделал Дирен! Просто чудо. Мягкая, удобная, я такой не носила с тех пор, как уехала из Индии.

«Заполняет пустоту… Но почему у меня вдруг стало так пусто на сердце?»

– Дирен и для тебя приготовил одежду, ведь он такой заботливый! Вот, возьми. – Анамика положила стопку вещей на камень, наклонилась и вдруг сказала: – Я хочу попросить тебя об услуге.

– Да? – сипло выдавила я.

– Меня не будет несколько недель, и я хочу поручить тебе заботу о лагере. Кишан тебе поможет. Он, конечно, совсем не такой славный, как его брат, но раз ты его любишь, то я, так и быть, смирюсь с его присутствием. Ни о чем не беспокойся, я прикажу своим людям беспрекословно повиноваться вам.

Я с усилием кивнула, и Анамика, прошуршав складками одежд, скрылась в темноте.

Итак, наши тайны были раскрыты, ситуация вышла из-под контроля, и мне нужно было как можно быстрее свыкнуться с новой ситуацией. Выйдя из купальни, я вытерлась, оделась и пошла в лагерь.

В нашем шатре полным ходом шла подготовка к отъезду. Кишан помогал Рену и Анамике в сборах. Когда я вошла, Рен опоясывался мечом. На нем были просторная теплая рубашка и штаны. При виде меня он перекинул через локоть плащ и снял шлем, чтобы показать мне сумку, в которой были надежно спрятаны Шарф и Золотой плод. Я сняла с себя камандалу, повесила ему на шею.

В это утро Рен был невероятно красив – словно древний индийский воин, сошедший со страниц исторической книги. Благодаря загадочному повороту судьбы мне довелось встретить и полюбить сказочного принца, который по всем законам должен был умереть задолго до моего рождения. Но я по собственной воле отказалась от этого бесценного подарка и теперь не знала, как вернуть его обратно. Горькое сожаление пронзило мое сердце.

Пока Кишан занимался сборами в дорогу, я молча попросила Золотой плод сделать мне бурдюк с соком огненного плода. Тихо мерцая, он появился на столике перед Анамикой. Я сказала ей, что это лекарство и она должна как можно чаще пить его.

Анамика крепко сжала мою руку.

– Береги себя, Келси.

Рен укутал плечи Анамики плащом, галантно застегнул его пряжкой. Она застенчиво улыбнулась ему, и они под ручку вышли из шатра, а Кишан бросился за ними, чтобы проводить в дорогу.

Через несколько секунд я услышала удаляющийся топот копыт. Вернувшись к своей постели, чтобы спрятать рюкзак, я увидела на одеяле лист бумаги. На нем красивым почерком Рена был написан «Сонет 50» Шекспира.

Как тяжко мне, в пути взметая пыль, Не ожидая дальше ничего, Отсчитывать уныло, сколько миль Отъехал я от счастья своего. Усталый конь, забыв былую прыть, Едва трусит лениво подо мной, — Как будто знает: незачем спешить Тому, кто разлучен с душой родной. Хозяйских шпор не слушается он И только ржаньем шлет мне свой укор. Меня больнее ранит этот стон, Чем бедного коня – удары шпор. Я думаю, с тоскою глядя вдаль: За мною – радость, впереди – печаль [7] .

Келси,

Рен.

Мне тяжело расставаться с тобой, но я знаю, что это необходимо. Кишан позаботится о тебе. Наше задание близится к завершению. Локеш будет уничтожен, мы с Кишаном получим свободу и сможем жить обычной человеческой жизнью. Я должен испытывать радость, но с каждым днем на сердце у меня все тяжелее. Я знаю, что наша нынешняя разлука лишь временна, но не могу не думать о скором и неизбежном расставании навсегда. Даже сейчас для меня немыслимо расстаться с тобой. Не знаю, как я перенесу грядущую окончательную разлуку. Но что бы ни принес мне завтрашний день, я готов исполнить свое предназначение.

Сдержав навернувшиеся слезы, я вышла из палатки на обжигающий холод. Небо, еще час назад такое прекрасное и звездное, теперь выцвело и опустело. Над горизонтом занимался тошнотворно-розовый рассвет. Паника пойманной птицей билась у меня внутри, колотила крыльями в кровоточащее сердце. Желудок скрутило в узел. Небо светлело, люди начали выходить из своих шатров, но я всем своим существом ощущала надвигающуюся беду.

Глава 26

Союзники

Рен и Анамика отсутствовали почти три недели. Все эти долгие восемнадцать дней мы были страшно заняты, но не настолько, чтобы я перестала думать о Рене. Меня преследовало ощущение, что каждый день, проведенный в разлуке, неумолимо отнимает его у меня.

Кишан тренировал солдат, учил их сражаться в едином строю, помогал раненым набраться сил. Перед отъездом Рен вместе с Кишаном создали возле лагерных костров еще одну палатку и доверху набили ее всевозможной едой – мясом, сушеными и свежими овощами и фруктами, мешками риса, бобов и всевозможных круп.

Теперь, когда солдаты каждый день ели досыта и быстро набирались сил, их стала тяготить однообразная лагерная жизнь, заполненная одними тренировками. Войско рвалось в бой. Вот тут как нельзя кстати пригодилась блестящая военная подготовка Кишана, я и опомниться не успела, как он занял место главного советника армии. Было потрясающе следить за тем, как из современного молодого человека, которым я его знала, Кишан превращается в индийского принца, которым он был когда-то. С каждым днем он все больше и больше входил в роль, открываясь мне с совершенно новой стороны, так что я не уставала восхищаться и гордиться человеком, которого называла своим женихом.

Кишан каждый день работал не покладая рук, с трудом выкраивая время для меня. Я часто приносила ему еду и заставала то за рубкой дров, то за обучением молодых солдат искусству метания копья, а то и с ведрами воды, которые он таскал с реки в бочки. И каждый раз при виде меня он улыбался и целовал меня в щеку.

Вечером Кишан приходил в мой шатер и устало клал голову мне на колени. Он рассказывал мне о том, как прошел день, я гладила его по волосам, а когда наступала ночь, Кишан нежно целовал меня и уходил в свою палатку.

Солдаты были готовы идти за ним в огонь и воду. Каждый день Кишан посылал отряды на охоту, чтобы пополнить наши запасы еды, и на разведку – разыскать следы Локеша и его армии. Мало того, Кишан даже меня и других женщин заставлял тренироваться! Он говорил, что раз демону суждено пасть от руки женщины, то нам просто необходимо овладеть хотя бы элементарными боевыми навыками.

Каждое утро я занимала место в шеренге старых бабушек и юных солдатских жен, и мы все вместе под руководством Кишана выполняли упражнения на разные мышцы и учились управляться с короткими мечами и кинжалами. Все женщины наперебой твердили, как мне повезло с женихом, а незамужние девицы отчаянно флиртовали с Кишаном, когда он терпеливо обучал их искусству обращения с легким оружием.

Я была рада проводить время с Кишаном и работать вместе с ним. За день я так уставала, что с трудом доползала до своего шатра. Глаза у меня слипались, но я все равно долго-долго смотрела в сторону горизонта, ожидая возвращения Рена и Анамики.

И вот наступил вечер, когда воины Анамики с гиканьем влетели в лагерь. Мы все радостно бросились приветствовать вернувшихся героев. Могучие фигуры воинов и звон их брони заполнили весь лагерь. Кто-то громовым голосом велел принести воды, кто-то забрал поводья лошадей. Я услышала голос Кишана, отдававшего распоряжения. Со всех сторон сыпались слова на разных языках. Я стояла посреди толпы и искала в ней одного человека – единственного на свете, с пронзительными темно-синими глазами.

Забыв обо всем на свете, я отшвырнула лук и бросилась прямо под морды бьющих копытами лошадей. Кишан громко окликнул меня, но я даже не обернулась. Я протискивалась между закованными в броню воинов, пока не нашла Рена.

Он обернулся и увидел меня. Он только что спешился, даже не успел выпустить из рук вожжи.

Чувства захлестнули меня, я забыла обо всем на свете и смогла только выдохнуть тоненьким голоском:

– Я так скучала!

Он шагнул ко мне, сгреб в объятия. Его грудь и плечи были закованы в броню, но он все равно прижал меня к себе, прильнул щекой к моей щеке.

– Я тоже скучал по тебе, йадала.

Китайский воин, стоявший за спиной Рена, что-то сказал и хлопнул его по плечу. Рен отпустил меня, и только тут я опомнилась и увидела, что все смотрят на нас. Кишан решительно пробирался сквозь толпу, сжимая в руке меч, и вдруг замер, увидев меня и Рена. Его пальцы, стискивавшие рукоять меча, слегка расслабились, но мышцы остались сведены напряжением, а глаза сделались каменными. Не отрываясь, он в упор смотрел на Рена.

Из-за спины Кишана вышла Анамика. Ее лицо было непроницаемым, а пронзительный взгляд неторопливо, по очереди остановился на каждом из нас троих. Толпа притихла, воцарилась неловкая тишина, все взгляды были обращены на нас. Наконец Анамика быстро отдала какое-то распоряжение и, повернувшись к нам спиной, удалилась в свою палатку.

Вернувшиеся солдаты снова зашевелились и стали расходиться, но я чувствовала на себе их косые вопросительные взгляды.

Отдав поводья ожидающему солдату, Рен улыбнулся мне, пожал мою руку и отвернулся к солдатам, приказав приготовить палатки и еду для наших гостей. Воины Анамики почтительно склонились перед Реном и, слегка замешкавшись, ответили, что Кишан уже отдал все необходимые распоряжения. Тогда Рен вместе с незнакомым мне китайским воином отправился к кострам в центр лагеря.

Я поискала глазами Кишана, но он куда-то исчез. Решив, что ему сейчас не до меня, я вернулась в свой шатер и застала там Анамику. Она стояла спиной ко мне и снимала с себя доспехи.

– Я так рада, что вы вернулись целыми и невредимыми, – сказала я.

Она не ответила.

– Ты голодна?

Богоподобная красавица покачала головой, стащила с себя сапоги и переобулась в мягкие туфли без задников.

– Я смотрю, твои ноги совсем зажили. Значит, сок помог?

Она наконец повернулась ко мне, ее замкнутое лицо слегка смягчилось.

– Да, мои ступни полностью исцелились. Спасибо тебе.

– Я рада, что ты вернулась, – искренне улыбнулась я.

– Да уж, я вижу. – Она вздохнула и встала. – Как мои люди?

– Все замечательно. Почти все выздоровели и готовы к бою. Во время вашего отсутствия Кишан тренировал их – и женщин тоже, представляешь?

Анамика приподняла брови.

– Он тренировал женщин?

– Он считает, что женщина тоже должна уметь защищаться, – пожала плечами я.

Несколько секунд Анамика обдумывала мои слова, потом кивнула и подошла к выходу из шатра. Откинув полог, она выглянула наружу, огляделась по сторонам.

– Наши гости уже начинают верить в то, что нам помогает богиня, – понизив голос, сказала она. – А некоторые даже уверены, будто эта богиня воплотилась… во мне!

Я осторожно кивнула.

– И еще они верят, что Дирен мой консорт, – откровенно продолжала Анамика. – Думаю, нам не следует разубеждать их, по крайней мере, до окончания войны.

– Я… п-понимаю, – запинаясь, прошептала я, но Анамика уже ушла.

А я осталась стоять посреди палатки, соображая, означает ли слово «консорт» то, что я думаю, или же в далеком прошлом у него было какое-то другое значение.

Консорт.

Это слово царапало мне язык. Застревало в горле. Мерзкое слово. Шершавое. Кажется, я никогда в жизни не слышала более гадкого, более отвратительного слова!

– Рен – консортАнамики, – тупо прошептала я.

Выскочив из палатки, я побрела в центр лагеря. Громкий шум доносился со стороны кухонь. Кишан стоял неподалеку, скрестив руки и мрачно глядя перед собой. Приехавшие воины один за другим выходили из палатки с едой, весело переговариваясь с Реном. Я заметила, что они ловят каждое его слово, а наши солдаты, до сих пор хвостом ходившие за Кишаном, хоть и кланяются ему, проходя мимо, но тоже говорят только о «богине» и ее новом «спутнике».

Еще я заметила, что Анамика стоит возле Рена и постоянно обращается к нему, когда им задают какие-то вопросы.

– Что тут вообще происходит? – прошипела я, обращаясь к Кишану.

Он посмотрел на Рена и Анамику, недобро сверкнул глазами.

– Мой братец, как обычно, в центре внимания. Воины, которых я тренировал две недели, теперь глядят ему в рот, прекрасная Анамика рассыпается перед ним в любезностях, а моя невеста вешается ему на шею на глазах всего лагеря.

– Ты ревнуешь.

Кишан наконец повернулся ко мне.

– Разумеется, я ревную.

Я посмотрела в его золотые глаза.

– Прости меня, Кишан. Я понимаю, ты имеешь право злиться на меня. Я очень скучала по Рену, но все равно не должна была вести себя так, как повела.

Кишан тяжело вздохнул, взял мои руки в свои, поцеловал каждую.

– Я сорвался. Прости меня.

– Только если ты меня простишь.

– Всегда.

Он обнял меня за плечи, несколько минут мы молча стояли, наблюдая за происходящим, потом я спросила:

– Кишан, а кто такой консорт? Это как спутник, да?

– Сейчас или в наше время?

– Сейчас.

– Да, это спутник жизни. Обычно супруг или супруга царствующей особы. А почему ты спрашиваешь?

Огромный ком застрял у меня в горле, глаза налились слезами.

– То есть это… брак?

– Или обручение, – Кишан повернул меня лицом к себе. – В чем дело, Келси?

– Анамика сказала, что Рен будет ее консортом до конца войны.

– Понятно.

Кишан поднял голову и стал молча разглядывать Рена и Анамику, стоявших среди толпы.

А я беспомощно залепетала, тщетно пытаясь скрыть свой нарастающий ужас:

– Ну… я просто не хотела оказаться в неудобном положении из-за незнания этикета и прочих правил этого времени… Значит, ты мой жених, а Рен… ее. Теперь все понятно, и мне лучше держаться поближе к тебе…

Кишан рассеянно кивал, как будто не слушал.

Я взяла его под руку, но все мои мысли были только о том, действительно ли союз между Реном и Анамикой будет временным и ненастоящим, или же Рен в самом деле испытывает к ней чувства…

«В своем письме Рен говорил о расставании навсегда. Неужели это означало, что он решил остаться здесь и стать мужем Анамики? Я его люблю. Феникс заставил меня признать это. И что мне теперь делать? Сказать ему или оставить все как есть? А вдруг я ему признаюсь, а он скажет, что я опоздала и он уже выбрал Анамику? И потом, признать, что я люблю Рена, еще не значит вернуть его. Анамика прекрасна. С какой стати Рен должен остаться со мной, если он может быть с богиней? Оставшись с Анамикой, он станет царем или даже богом».

Я подавила рыдание. Впервые в жизни мне открылось, что судьба Рена, вполне возможно, вовсе не связана с моей судьбой. Может так сложиться, что он навсегда уйдет из моей жизни, совсем уйдет, не останется даже моим другом.

И винить в этом мне было некого, кроме самой себя.

«Я его потеряю… навсегда потеряю! А как же Кишан? Он обещал, что всегда меня простит, и ему придется это сделать, если я выберу Рена. Что он сделает, если я скажу ему, что люблю Рена и никогда не переставала его любить? Можно ли простить такое? Вдруг он навсегда меня возненавидит? Или вернется в джунгли и будет жить там совсем один, несчастный и всеми брошенный?»

Но я уже знала, что это не имеет значения. Неважно, решил ли Рен остаться с Анамикой и простит ли меня когда-нибудь Кишан. Они оба имели право знать все. Они оба должны были понять, что я чувствую. Решено – я поговорю с каждым из них наедине и выложу все, что у меня на сердце. Если один из них – или они оба – решат меня бросить, значит, так тому и быть. Мне придется с этим смириться. Но я больше не буду, как страус, зарывать голову в песок. И бегать от сердечной боли тоже не буду. Я обязана быть честной с Реном и Кишаном. Пхет был прав, когда сказал, что каждый из них будет прекрасным выбором для меня. Они оба были храбры и благородны, красивы и добры, и оба заслуживали гораздо большего, чем я им давала.

Кишан, стоя возле меня, смотрел на толпу и переводил мне, кто что говорит. Я украдкой пожала ему руку, молча благодаря за то, что он такой замечательный.

После краткой речи Анамика пригласила всех на угощение. Принесли столы, и тут Анамика на глазах у всех собравшихся взмахнула рукой – и велела застелить их скатертями из драгоценных тканей. Когда юркие нити брызнули из Волшебного шарфа, повязанного на талии у Анамики, толпа воинов дружно ахнула.

Я протестующе пискнула и бросилась вперед, но Кишан меня удержал.

– Тут уж ничего не поделаешь, Келлс. Видимо, Рен научил ее пользоваться дарами Дурги.

Анамика проворно заставила все столы тарелками и кубками, солдаты расселись по своим местам, а прекрасная Анамика запорхала между ними, по заказу наполняя кубки и тарелки каждого солдата его любимыми напитками и блюдами. Затем она заняла почетное место во главе стола рядом с Реном. Я увидела, как он пожал ее руку, и черная злоба сдавила мне сердце.

Нам с Кишаном тоже приготовили место, он галантно отодвинул для меня стул, я села, как деревянная. Я улыбалась и благодарила, когда мне предлагали еду, но в этот вечер каждый кусок превращался в пепел у меня во в рту, и никакое питье не могло смягчить мое пересохшее горло.

Я жадно следила за Реном и Анамикой, воображая его в роли государя и мужа. Ядовитый шип ревности глубоко вонзался в мое сердце – и дело было не только в Рене. Да, я знала, что и Золотой плод, и Волшебный шарф принадлежат не мне, а Дурге, а значит – Анамике, но мне от этого было не легче. Оказывается, очень трудно в один миг расстаться с могуществом и остаться с пустыми руками.

Если Кишан завидовал Рену, купавшемуся в лучах славы, то я испытывала те же чувства к Анамике. Я сидела за праздничным столом, смотрела в свою тарелку и твердила себе, что и Шарф, и Золотой плод по праву принадлежат ей и, строго говоря, никогда не были моими. Время от времени я ощупывала Жемчужное ожерелье, висевшее у меня на шее, и спрашивала себя, позволят ли мне оставить себе хотя бы это.

Ведь я сражалась за эти дары! Я чуть не погибла – причем не один раз. А что сделала Анамика, кроме того, что родилась волшебной красавицей? И вот теперь она станет богиней и заберет мужчину, которого я люблю! Я растравляла свою обиду, вспоминая об укусе каппы, о мартышках, о гигантской акуле, о кракене и стимфалийских птицах. Не говоря уже о Локеше.

Это было несправедливо!

Я знала, что веду себя недостойно, понимала, что кругом не права, но все равно чувствовала себя обманутой, сидя на дальнем конце праздничного стола. Как будто меня бесцеремонно выставили за дверь. Использовали и выкинули. Все мои представления о Дурге стремительно рушились. Я снова и снова вспоминала все наши встречи в разных храмах, но теперь они открывались мне совершенно с другой стороны. Даже когда Дурга пообещала мне защитить Рена, она сделала это совсем не для меня! Она сделала это для себя! Вот почему она заставила его забыть меня. Меня! «Она с самого начала решила забрать моего Рена себе! – вопило мое оскорбленное сердце. – Если бы я знала, как все обернется, я бы шагу не сделала из Орегона, пусть бы сама добывала свои дары, а то нашла дурочку!»

«Учись мудрости у цветка лотоса!» – сказала мне однажды Дурга. А я и поверила! Но если я и была цветком лотоса, то Дурга вырвала его из воды и швырнула в грязь под своими ногами…

Тут я заметила блеск золота на рубашке Кишана. Это была волшебная брошь Дурги. Я вздохнула и напомнила себе, что у меня еще не все отобрали. У меня остались золотой лук со стрелами, амулет, Жемчужное ожерелье и Фаниндра.

Уныло гоняя еду по тарелке, я снова и снова мысленно твердила себе: «Вот, значит, зачем мы здесь. Вот зачем мы здесь. Вот зачем…»

Ослепительная богиня сияла во главе стола, ее красота и новообретенное могущество тяжелыми волнами накатывали на меня, и я все больше и больше съеживалась, становилась блеклой и скукоженной, как гнилые водоросли на берегу океана.

«Такая я и есть, – мрачно думала я. – Гнилая, что внутри, что снаружи. Тщеславная, властолюбивая, эгоистичная девица из будущего, которая хочет прикарманить себе всю магию и любовь обоих братьев в придачу». Признаюсь откровенно – в эти минуты больше всего на свете мне хотелось лишить Анамику ее судьбы и самой занять ее место.

До тех пор пока я не увидела, как она дотронулась до руки Рена и что-то прошептала ему на ухо.

Рен склонил голову, внимательно слушая, и, глядя на них, интимно шушукавшихся во главе стола, я поняла, что есть на свете нечто, чего я хочу гораздо больше, чем Ожерелье, Шарф и Золотой плод. Больше, чем амлует, больше, чем Фаниндру, и даже больше, чем судьбу Дурги.

Я хотела Рена.

Это понимание обрушилось на меня, как ураган. Я и раньше ревновала, когда он танцевал с Нилимой и другими девушками на вечеринке, но тогда в глубине души я все равно знала, что это не мой Рен пустился во все тяжкие. Я понимала, что мой Рен потерял память и забыл меня. Но сейчас во главе стола сидел самый что ни на есть мойРен – и шептался с другой женщиной! Этого я не могла вынести. Я чувствовала, что разрываюсь пополам. Мой мир трещал по швам с такой скоростью, что даже Волшебный шарф не успел бы его залатать.

Уронив голову на руки, я уставилась на нетронутую еду в своей тарелке. Запах корицы и шафрана ударил мне в нос. Кишан спросил, хорошо ли я себя чувствую, а когда я замотала головой, встал и отвел меня в мой шатер.

Он хотел немного посидеть со мной, но я сказала, что хочу побыть одна. Когда Кишан ушел, я потрогала Ожерелье и поняла, что делала это на протяжении всего ужина. Просто для того, чтобы доказать себе свою силу, я потребовала у Ожерелья наполнить водой чашку. Потом, поддавшись злобной мстительности, приказала намочить все вещи Анамики и налить воды ей в сапоги. Войдя в раж, я создала туман и устроила дождь над ее постелью. Когда вся половина палатки, где спала Анамика, промокла до нитки, я велела Ожерелью убрать всю воду и даже слегка огорчилась, убедившись, что постель и сапоги моей соперницы вновь сделались совершенно сухими.

Через несколько часов, когда Анамика соизволила вернуться в палатку, я угрюмо сидела за столом, в стотысячный раз наполняя и опустошая чашку при помощи Ожерелья.

Минуту-другую Анамика молча наблюдала за мной, потом спросила, чем это я занимаюсь.

– А ты точно хочешь знать?

Я хотела убить ее сарказмом, но мой вопрос отчего-то прозвучал грустно и жалко.

– Да что с тобой такое? – спросила Анамика. – Ты заболела?

– Возможно. А что, нельзя?

– Да на здоровье! Впрочем, я уже вижу, что если ты и больна, то только головой.

Я вскочила и гневно наставила на нее указательный палец.

– Да кто бы говорил о проблемах с головой! Где были твои мозги, когда ты хвасталась магическими силами перед войском? Зачем было нужно это представление? Тебе что, нужны новые союзники? Кого еще ты собралась покорить? Неужели тебе уже мало Рена?

Она невозмутимо скрестила руки на груди, смерила меня спокойным взглядом.

– Кажется, совсем недавно ты посоветовала мне предстать перед войсками в образе богини. Видишь ли, это довольно трудно сделать, не продемонстрировав людям какие-нибудь чудеса. – Анамика слегка склонила голову. – Но ведь ты бесишься не из-за Золотого плода и не из-за Шарфа, правда? В чем дело?

– Частично из-за этого… – угрюмо пробурчала я.

– Еще раз напоминаю – план принадлежал тебе. Я не собиралась играть эту роль и не просила помочь мне ее исполнить. Это все придумала ты. Чем ты сейчас недовольна?

Она была абсолютно права, но я уже не могла остановиться.

– Ага, а теперь тебе очень понравилось изображать богиню, да?

Анамика терпеливо вздохнула.

– Это все из-за Дирена, да?

Я застыла и с трудом выдавила:

– С чего ты взяла?

Анамика несколько секунд обдумывала мой вопрос, потом спокойно ответила:

– Я прекрасно понимаю, что ты беспокоишься за своего брата. Ты желаешь ему счастья. Если бы мой брат решил привести в дом женщину, мне тоже было бы нелегко смириться с тем, что она займет мое место в его жизни и в его сердце.

– Рен мне не брат!

– Ты помолвлена с Кишаном, значит, вы родня. Дирен относится к тебе с большим уважением. Вы с ним близки. Он тебе, как брат, и ты хочешь для него только самого лучшего.

– Да я…

Я не договорила. Что я могла ответить на эти слова?

Анамика положила ладонь на мою руку.

– Я не знаю, захочет ли Дирен стать моим супругом после того, как мы победим демона, но если он выразит такое желание, ты узнаешь об этом первая. – Ее прекрасное лицо просияло. – Он очень умный, рассудительный и добрый, и я уже успела убедиться в том, что он мыслит, как великий воин и политик.

Ее зеленые глаза заиграли.

– А еще он чрезвычайно красив… Келси, я буду счастлива назвать тебя своей сестрой. Пожалуй, маленькой сестрицей, но это неважно. Я постараюсь сделать Дирена счастливым. Клянусь тебе! – Она пожала мои руки, встала. – Ладно, завтра у нас тяжелый день. Давай немного поспим.

Я не тронулась с места, глядя, как она готовится ко сну, я продолжала сидеть, даже когда Анамика вопросительно посмотрела на меня, пожала плечами и, задув лампу, забралась в свою сухую постель. Не знаю, как долго я просидела за столом, мне казалось, будто время остановилось, а я очутилась в ледяном черном аду.

Наконец я тоже легла, положила руки под щеку и, только когда под пальцами захлюпало, поняла, что беззвучно плачу. Я уснула, повторяя про себя: «Она сделает егосчастливым… Онасделает его счастливым…»

Когда я проснулась, Анамика уже ушла. Я пошарила рукой за подушкой в поисках рюкзака с оставшимся оружием и письмом Рена. Мне во что бы то ни стало нужно было перечитать письмо свежими глазами, чтобы понять, действительно ли Рен хочет со мной расстаться. Но рюкзак исчез. Я выскочила из-под одеяла и обыскала палатку.

Рюкзака нигде не было. Быстро одевшись, я бросилась в центр лагеря, надеясь поймать там Рена, Кишана или Анамику, но повар сказал мне, что Рен с Анамикой еще до рассвета поели и уехали в лес, а Кишан с утра занят с прибывшими солдатами.

Когда я наконец разыскала Кишана, он проводил совещание с военными. Заметив, что я топчусь возле входа в палатку, он пригласил меня внутрь и на разных языках представил своим собеседникам. Мужчины уважительно поклонились мне.

– Мы обсуждаем стратегию будущей битвы, а я заодно перевожу. Как раз перед твоим приходом мы решили, что предводитель каждого войска сейчас поделится своим боевым опытом и расскажет, как видит свой вклад в общее дело. Мы записываем все выступления.

Я кивнула.

– Да-да, это замечательно. Кишан, наш рюкзак куда-то пропал! Ты не знаешь, где он?

– Знаю. Рен и Анамика поехали тренироваться.

– И… Фаниндру они тоже взяли?!

– Ну да. Келси, если ты позволишь, мы хотели бы продолжить совещание. Может, ты хочешь вести записи?

В животе у меня все перевернулось при одной мысли о том, что Рен забрал все мое оружие, даже не подумав посоветоваться со мной. Глаза защипало от навернувшихся слез.

– Ладно, почему бы нет? – процедила я. – Раз я больше ни на что не нужна, поработаю стенографисткой!

Кишан хмыкнул, очевидно, приняв мои слова за шутку, и дал слово первому военачальнику, генералу Си-Вонгу.

Китайский полководец начал свою речь. Даже без доспехов он выглядел очень величественно. Кишан переводил слова Си-Вонга сразу на два языка, еще двое военных внимательно слушали его и передавали услышанное своим военачальникам. Кишан протянул мне дощечку, чашку вонючей жидкости, заменяющей чернила, и заточенную палочку, чтобы я могла вести записи. Я просто не узнавала его. Он ухитрялся слушать, переводить и еще выделять для меня самое главное, ожидая, пока другие переводчики закончат свою работу. Поначалу мне было трудно освоиться с неудобным стило, заменявшим ручку, но вскоре я уже бодро строчила слово за словом.

В отличие от остальных военачальников, генерал Си-Вонг совсем не казался уставшим и потрепанным. Его одежда выглядела аккуратно, как с иголочки, шея была подвязана красивым желтым шелковым шарфом. Глядя на него, я почему-то вспомнила о госпоже Шелкопряд.

Я прилежно занесла в протокол, что армия генерала Си-Вонга вооружена железным оружием, а его тактика ведения войны основывается на мудрости «Ста школ мысли». Страна Си-Вонга внесла самый большой вклад в войну, под его началом было больше всего боевых колесниц, пехотинцев, лучников, копейщиков и воинов, вооруженных причудливым оружием гэ, представлявшим собой копье с прикрепленным к нему кинжалообразным лезвием. Однако эта гигантская армия понесла и самые крупные потери в битве с демоном, не досчитавшись больше ста тысяч убитыми.

Генерал Си-Вонг сказал, что узнал о демоне почти сразу, как только тот начал собирать свою армию в Китае. Сначала поползли слухи об исчезновении шаек разбойников и головорезов, затем начали пропадать целые деревни. Вскоре многолюдные города стали приходить в упадок: жители, включая детей и женщин, как сквозь землю проваливались. Немногие уцелевшие рассказывали странные истории о колдуне, который обращал людей в своих рабов. Поначалу этим слухам не верили, но затем поползли разговоры о страшном чудовище, наполовину мужчине, наполовину быке, жестоко опустошавшем целые районы страны.

На этом месте у меня задрожала рука, и я посадила кляксу на лист. Когда я промокнула ее, Си-Вонг закончил свой доклад, а Кишан представил всем Джангбу, насколько я поняла, тибетца или жителя окрестных земель.

Джангбу, предпочитавший, чтобы его называли Таши, рассказал, что его армия в основном укомплектована добровольцами из различных племен, населяющих горы. Его воины были искусными лучниками, а также могли вести беспощадную партизанскую войну в горах. Вся одежда Джангбу – его сапоги, шапка и накидка – была сшита из косматого бурого меха, и я невольно подумала, уж не носит ли наш союзник шкуру прадедушки того медведя, который напал на нас с Кишаном на Эвересте.

Зейар и Ритисак были родом из тех мест, где в наши дни расположены государства Таиланд, Бирма и Камбоджа. Они прибыли сюда из города Татхоун, столицы царства Мон. Насколько я смогла понять, Татхоун был крупным портом на берегу океана. Оба военачальника выглядели худыми и изможденными, сапоги у них прохудились. Уж если полководцы обносились и голодали, страшно было себе представить, в каком состоянии находятся их армии! Я сделала на полях пометку непременно спросить Кишана, не нужно ли обеспечить наших союзников дополнительным провиантом.

По словам Зейара и Ритисака, главная сила их войск заключалась в умелой обороне. Они строили неприступные крепости, а в наступление переходили только тогда, когда видели возможность одержать победу с наименьшими потерями. Самое любопытное, что воины юго-востока, во-первых, умели сражаться при помощи огня, во-вторых, безоговорочно верили в Анамику и считали ее великой богиней, а в-третьих, утверждали, будто демон Махишасура оживляет мертвецов и заставляет их сражаться на своей стороне. Все это было очень страшно.

Кишан внимательно выслушал их, поблагодарил и объявил:

– А теперь послушаем генерала Амфимаха, знаменитого парфянца, некогда служившего под началом царя Александра.

Моя рука замерла над листом.

– Александра Великого? Македонского? – шепотом переспросила я.

Прежде чем я успела опомниться, Кишан уже перевел мой вопрос собравшимся. Генерал перегнулся через стол и очень внимательно посмотрел на меня, но Кишан поспешил добавить:

– Да-да, Амфимах служил под началом очень мудрого царя и великого полководца.

Съежившись под пытливым взглядом генерала, я опустила голову и принялась покрывать лист торопливыми каракулями. Амфимах с достоинством представил своих помощников: Леонната, Деметра, Стасандра и Эвмена.

– К сожалению, нам очень мало известно о ваших странах, – заметил Амфимах, вежливо улыбаясь собравшимся. – Разумеется, за исключением Индии. Мой государь будет очень рад побольше узнать о ваших городах и землях.

– Ну да, разумеется, – промямлила я, втягивая голову в плечи.

– Возможно, после окончания войны мы сможем поговорить о развитии торговли между нашими странами, – продолжал полководец.

Все, кроме генерала Си-Вонга, горячо поддержали эту идею.

Я строчила, не поднимая глаз. Надо было как можно скорее рассказать Кишану обо всем, что я знала! Во время заседания у меня в памяти всплыли кое-какие факты из школьного курса истории, и меня не на шутку встревожил интерес Македонской империи к Азии. Насколько я знала, Александру Македонскому не удалось продвинуться дальше Гималаев. Оставаясь здесь, мы с Реном и Кишаном могли ненароком изменить ход истории, а я просмотрела достаточно серий «Звездного пути», чтобы знать, насколько это опасно!

Тем не менее я прилежно вела записи, не уставая поражаться тому, какие огромные силы привели с собой полководцы разных стран. Больше всего меня тревожил жадный интерес, который они все проявляли к Анамике. У меня создалось впечатление, будто воинственный Амфимах горит желанием усадить нашу богиню на трон рядом с Александром. Я хмыкнула про себя, перечитывая свои записи.

Амфимах подробно перечислил свои ресурсы. У него были смертоносные персидские колесницы с острыми косами на колесах и катапульты, его закованные в доспехи воины, вооруженные пиками и длинными македонскими копьями- сариссами, могли сражаться в тесно сомкнутых фалангах, принесших македонянам славу несокрушимого воинства. Похваляясь своим боевыми подвигами, Амфимах в красках поведал, как потерял свой глаз в битве под стенами Персеполиса. В награду за доблесть Александр пожаловал ему земли и жеребца от самого Буцефала, своего любимого коня. Честно говоря, я слушала как завороженная. Но когда Амфимах с улыбкой приподнял повязку, продемонстрировав мне зияющую дыру глазницы, я невольно вздрогнула и придвинулась поближе к Кишану, чем, кажется, доставила огромное удовольствие бравому вояке.

Последним слово взял Кишан. Он поделился с собравшимися своими взглядами на ведение войны. Отчасти они были известны мне по урокам мистера Кадама, но о многом я слышала впервые. Для меня стала неожиданностью численность войска Анамики. Кишан упомянул сорок тысяч всадников, сто тысяч пехотинцев, более тысячи колесниц и две тысячи боевых слонов. Лично я не видела и половины этих баснословных сил. Насколько я могла судить, армия Анамики была почти полностью уничтожена. Значит, либо я чего-то не понимала, либо на войне вообще принято преувеличивать численность своих сил.

Я быстро прикинула в уме. Если верить словам наших полководцев, у нас было примерно пятьдесят тысяч лучников, двести пятьдесят тысяч всадников, почти сто пятьдесят тысяч пехотинцев, около тысячи колесниц, пятьдесят катапульт и две тысячи слонов. Итого, по самым скромным подсчетам, у нас было почти полмиллиона солдат!

Было приятно решение, что через неделю каждый полководец отправится к своим войскам и приведет их к подножию горы Кайлас, где, по слухам, обосновался наш враг Локеш. А пока всем было предложено наслаждаться гостеприимством прекрасной богини и собственными глазами оценить боевой уровень ее войска.

Когда полководцы встали из-за стола, Кишан поблагодарил каждого из них за вклад в общее дело и сказал:

– Вы все понесли огромные потери, но я верю, что вместе мы одержим победу и очистим наши земли от демона.

Он хлопнул по плечу генерала Си-Вонга.

– Друг мой, мы будем быстры, как ветер, спокойны, как лес, неистовы, как огонь, и стойки, как сама гора Кайлас!

Последним шатер покинул Амфимах. Когда Кишан отвернулся, я поймала на себе похотливый взгляд генерала. В конце концов слуга набросил ему на плечи черный плащ, сделанный из вороньих перьев, и великий полководец важно вышел из палатки.

Когда все разошлись, я похвалила Кишана:

– Ты был просто великолепен! Мне кажется, они все слушали тебя, раскрыв рты!

Кишан довольно ухмыльнулся.

– Тебе могу признаться, что свою блестящую речь я украл у одного из своих наставников по боевым искусствам. Вообще-то японский дайме, которому принадлежит девиз про ветер, лес, огонь и гору, появится на свет только через несколько веков.

Я нервно щелкнула пальцами.

– Значит, тебе суждено стать тем, кто вдохновит все эти армии на битву!

Кишан мягко взял мои руки в свои.

– Что не так, Келси?

Я тихо вздохнула.

– Кишан, я знаю, что нам суждено победить Локеша, то есть Махишасура, как он называет себя в этом времени. Я просто боюсь, как бы мы не увлеклись и не повлияли на ход истории. Ты понимаешь? Вдруг Александр Македонский послушает своих советников да решит покорить Китай? Что если мы наворотим тут таких дел, что изменим собственное будущее и не сможем вернуться домой?

Кишан поцеловал мои пальцы, потом долго смотрел на меня своими добрыми золотыми глазами.

– Неужели это так уж плохо, Келси?

– Что ты хочешь этим сказать?

– То есть, если не брать Нилиму и твоих друзей, оставшихся в нашем времени, неужели ты не смогла бы быть счастлива здесь, в прошлом, вместе со мной?

– Я… Ну… наверное, я бы смогла научиться обходиться без современных удобств, если бы вы с Реном всегда были рядом со мной.

Он выпустил мои руки, обнял, засмеялся.

– Видишь ли, Келси, часть меня чувствует себя здесь, как дома. Не пойми меня неправильно! Если бы ты осталась в будущем, я бы свернул горы, чтобы добраться туда, но раз ты здесь, рядом со мной… то мне на свете вообще больше ничего не нужно. Мне нужна только ты.

Он нежно поцеловал меня и повел обедать. Я украдкой вздохнула, прекрасно понимая, что мне-то как раз нужно нечто гораздо большее. Пожалуй, это было совершенно неуместно в наших обстоятельствах, но из песни слова не выкинешь – мне был нужен Рен.

После обеда я отправилась его искать. Кишан сказал, что он учит Анамику пользоваться нашим волшебным оружием. Я по привычке потрогала Ожерелье и виновато вздохнула, вспомнив, что коварно оставила его себе.

Поскольку сотовых телефонов в древности еще не изобрели, поиски Рена заняли гораздо больше времени, чем я надеялась, но наконец какой-то солдат подсказал мне, как найти полянку, на которой они могут тренироваться. Пробираясь между деревьев, я услышала впереди негромкие голоса.

– Не знаю, что бы я делала без тебя. Сами боги послали тебя в мою жизнь…

– Да, в общем, так и есть.

– Тогда я всей душой надеюсь, – проворковал нежный женский голос, – что никогда не дам тебе повода уйти.

Я обогнула колючий куст и приросла к земле. Рен и Анамика стояли, обнявшись. Я впервые увидела Анамику в пышном одеянии Дурги глубокого синего цвета и… с восемью руками. Причем все они обвивались вокруг Рена. Золотое оружие валялось под ногами, Фаниндра свилась колечком чуть в стороне. Она не спала и зорко следила за обнимающейся парочкой своими изумрудными глазками.

На какой-то миг я просто оцепенела, потом меня охватил ужас. Перед глазами все расплылось от слез. Соленая влага задрожала, грозя хлынуть из-под ресниц. Рен, продолжая обнимать Дургу, открыл свои синие глаза и увидел меня. Я негромко ахнула, впервые в жизни увидев спокойную отстраненность в его взгляде. На Дургу я даже взглянуть не смогла.

Обливаясь слезами, я в бешенстве бросилась прочь, но в последний момент взглянула под ноги. Золотая Фаниндра повернула точеную головку в мою сторону и попробовала воздух языком.

– Фаниндра! – прошептала я, протягивая к ней руку.

Несколько секунд золотая змейка испытующе смотрела на меня, потом расплела свои кольца и пришла в движение. Вначале я самонадеянно решила, будто она ползет ко мне, но Фаниндра без колебаний направилась к богине, а та наклонилась и подсадила ее себе на руку. Когда Фаниндра обвилась кольцами вокруг божественной ручки, во мне что-то взорвалось.

Все меня предали. Все кругом, даже Фаниндра больше не хотела меня знать!

Обезумев, я смахнула слезы, сорвала с шеи драгоценное Ожерелье и швырнула его под ноги богине. Я чувствовала на себе взгляд Рена, но даже не подумала взглянуть на него.

Когда новоявленная Дурга подняла Ожерелье, я прошипела:

– Да, ты кое-что забыла!

Потом повернулась и сломя голову бросилась в лагерь.

Глава 27

Война

Анамика звала меня, но я даже не подумала обернуться и неслась, не останавливаясь, до самого шатра. Еешатра! Окинув взглядом пространство палатки, я поняла, что здесь не было ничего моего. Рен забрал рюкзак. Теперь во всем мире мне принадлежала только моя одежда! Мое сердце забилось как бешеное, красная пелена заколыхалась перед глазами. Я стиснула в кулаке амулет, висевший у меня на шее, и почувствовала неодолимое желание что-нибудь поджечь. Пришлось сделать несколько медленных вдохов, чтобы погасить свое внутреннее пламя. Возможно, разрушение помогло бы унять мою боль, но тем самым я бы опозорила все наше дело, не говоря уже о том, что облегчение все равно было бы лишь временным.

Закрыв глаза, я прижала к ним крепко сжатые кулаки и прошептала:

– Мистер Кадам! Если бы только вы были рядом!

Примерно через час меня разыскал Кишан. Какой-то солдат сказал ему, будто видел меня возле палатки с припасами. Я забрала оттуда палатку и попыталась самостоятельно ее установить. Разумеется, у меня ничего не вышло, но я не опустила руки, а отыскала сверток тяжелого холста и набросила его на ветки дерева, устроив себе жалкое подобие шалаша. Выглядело мое строение ужасно, но я упрямо забралась внутрь и уселась там, прислонившись спиной к дереву и подтянув коленки к подбородку.

Кишан сел рядом и целую минуту молча смотрел на меня, не говоря ни слова.

– Что ты творишь, Келси?

– Хочу отгородиться! – резко пролаяла я.

– От меня? – тихо спросил он.

– От… всего, – пробурчала я.

Кишан осторожно потянул за холщовую стену моей палатки.

– Келси, ткань очень тяжелая. Как ты ухитрилась втащить ее на дерево?

– Фурия в аду, знаешь ли, и та ничто в сравнении с некоторыми… – хмыкнула я.

Кишан еще немного посидел со мной, но я упрямо отказывалась с ним разговаривать, и ему пришлось сдаться. Обиженный и расстроенный моим молчанием, он встал и тихо сказал:

– Если ты хочешь поселиться отдельно от нас, я все устрою, но здесь ты не останешься. Я выберу безопасное место и прикажу разбить там палатку для тебя. Ты согласна?

Я кивнула, боясь поднять на него глаза, и Кишан ушел. Вскоре один из солдат проводил меня в палатку, укомплектованную полным набором одеял, подушек, кувшинов для воды и тазиков для мытья.

Там я в гордом одиночестве прожила до конца недели, хотя Рен и Кишан, вместе и по отдельности, каждый день справлялись обо мне у стражей, выставленных охранять мою палатку. Каждый день я исправно тренировалась вместе с другими женщинами, но вместо Кишана с нами теперь занимался другой воин, а мой жених все свое время проводил в обществе других полководцев.

Каждый день, проходя мимо площадок для упражнений, я слышала доносившиеся оттуда крики солдат и звон мечей, но никогда не подходила близко. Я просто не могла видеть Рена рядом с Анамикой или моезолотое оружие в ее руках. Я очень тосковала по своему луку со стрелами… правда, в основном потому, что мне нестерпимо хотелось вогнать золотую стрелу в предательское сердце Рена.

Через неделю, как и было решено, предводители армий покинули наш лагерь, а мы начали готовиться к походу. Когда пришло время выступать, мой личный телохранитель сложил мою палатку, собрал в небольшой мешок мои пожитки и помог мне взобраться на мою славную, серую в яблоках лошадку с черной гривой и носом.

Моя кобылка приплясывала от нетерпения, пар белыми облачками бил из ее ноздрей в морозный воздух. Блестящие снежинки лениво кружили в рассветном небе, не касаясь земли. Кто-то набросил мне на плечи теплый шарф, подбитый мягким мехом. Солдаты обращались со мной, как с королевой, но я все равно чувствовала себя отверженной. Набросив на голову капюшон, я молча кивнула, давая понять, что готова ехать.

Переход на северо-запад занял два долгих дня. Наконец мы разбили лагерь на краю озера Ракшастал. Было холодно, но не так, что невозможно вздохнуть. По моим прикидкам, сейчас было начало осени. При помощи своей огненной силы я согревала воздух вокруг себя и своих телохранителей, которые очень быстро сообразили, что находиться поближе ко мне весьма выгодно со всех точек зрения.

Вскоре после того, как мы разместились на новом месте, на горизонте показались новые войска. Я узнала знамена Си-Вонга слева и цвета Амфимаха справа. Гонцы целый день носились туда-сюда между армиями, а я хоть и решила больше ни во что не вмешиваться, предоставив богине прекрасную возможность проявить себя, но все равно сходила с ума от тревоги за Рена и Кишана.

Еще через день я проснулась от непривычной тишины в лагере. У меня сжалось сердце, я поняла, что они ушли. Выскочив из палатки, я вступила со стражем в оживленную беседу на языке простейших знаков, и он подтвердил мои подозрения, а потом протянул мне два листка бумаги. Я вернулась в палатку, села на толстый ковер и развернула первую записку. Она была от Кишана.

Келси, сегодня мы уходим в бой.

Кишан

Мы втроем все обсудили и решили, что тебе лучше остаться в лагере. Если ты примешь участие в войне, то мы неизбежно будем волноваться за тебя и отвлекаться, а нам нужно как можно скорее выиграть эту войну. Прошу тебя, не обижайся и пойми, что мы думаем только о твоей безопасности. На прошлой неделе я попросил твоего охранника немедленно привезти тебя ко мне, если ты попросишь об этом, но ты так и не пришла. Я люблю тебя, Келси. Прости, но я не понимаю, за что ты сердишься на меня.

Я отложила прочитанное письмо и открыла следующее. Оно было от Рена. Внутри лежало кольцо. Луч солнца вспыхнул на прекрасном сапфире, переливавшемся всеми оттенками глубокой синевы, даже ярче, чем глаза Рена. Драгоценный камень, ограненный «принцессой», был окружен круглыми бриллиантами, а само кольцо представляло собой две сплетенные серебряные ленты, украшенное мелкими бриллиантиками в местах переплетений. Это было не кольцо, а произведение искусства.

Келси,

Рен

Много месяцев я носил с собой это кольцо. Это за него я торговался с золотым драконом в подводном царстве. Когда-то это кольцо носила прекрасная принцесса, и стоило мне увидеть его, как я захотел во что бы то ни стало добыть его для тебя. Я думал отдать его тебе, когда мы выполним свое задание и настанет время попросить твоей руки. Теперь я знаю, что этот момент уже не наступит. Я жалею о многом, что было в моей жизни, но только не о своей любви к тебе. Пожалуйста, возьми кольцо. Воины сверяются со звездами в небесах, чтобы благополучно добраться домой. Ты была и всегда будешь моей путеводной звездой. Каждый раз, глядя в небо, я буду думать о тебе.

Я надела кольцо на палец рядом с обручальным подарком Кишана и несколько секунд любовалась игрой алого и синего камней. Потом я стиснула кулак. Выйдя из палатки я жестом велела стражу привести мою лошадь. Он решительно помотал головой. Я настаивала, но он отказывался повиноваться до тех пор, пока я не раскрыла ладонь и не призвала силу огня. Вскоре на ладони у меня заплясал небольшой огненный шар, который разбрызгивал искры и полыхал таким жаром, что вполне мог спалить брови непослушному стражу.

Бедняга разинул рот, потом повернулся и бегом бросился за моей лошадью. Я торжествующе улыбнулась ему вслед, закрыла ладонь – и шар исчез. Бросившись обратно в палатку, я натянула сапоги, широкие штаны и рубашку, как у китайских воинов. Все это я уже давно позаимствовала в палатке с припасами. Когда я снова вышла на морозный воздух, оседланная лошадь и стражи уже ждали меня. Я посмотрела на гору Кайлас и поехала туда, куда звало меня сердце.

Когда мы приблизились к войску, меня окружили солдаты и стали наперебой размахивать руками, указывая в сторону склона, возвышавшегося над долиной. Я дала шенкелей моей лошадке, развернула ее к склону и поскакала вниз. Добравшись до подножия горы, я не смогла сдержать громкого возгласа.

Вся долина, от края до края, была заполнена войсками, выстроенными идеальными боевыми порядками. Мои стражи вытянули шеи и принялись громко обсуждать ситуацию, положив руки на рукояти своих длинных кривых сабель. Я увидела катапульты, расставленные между рядами воинов. Скрип седел, звяканье металла и трубный рев боевых слонов неслись над долиной.

Вот загремели барабаны, шеренги всколыхнулись и пришли в движение. Конные гонцы заметались среди рядов, передавая приказы от первых рядов в глубь войска, стаи птиц взмыли в воздух. Среди них были и стервятники, ожидавшие скорой поживы, но я уже научилась различать в стае почтовых птиц – соколов и ястребов, выученных переносить послания. Сигнальщики схватили свои разноцветные флажки, приготовившись передавать приказы военачальников нижестоящим командирам.

Быстрые персидские колесницы и кавалеристы расположились в северной части долины, а оставшиеся боевые слоны Анамики и пехота Си-Вонга занимали южный фланг. Где-то посередине, судя по всему, должны были находиться бирманцы и воины тибетских племен. Рена, Анамики и Кишана нигде не было видно, но я полагала, что они должны быть где-то в первых рядах.

Когда все было готово, воцарилась тревожная тишина, казалось, сам воздух над долиной загустел от напряжения. Секунды шли, никто не трогался с места, и только я начала надеяться, что наш враг не решится выступить против такой немыслимой силы, как он явился.

Сначала туман пополз вниз по склону, да такой густой и плотный, что в считаные мгновения вся гора скрылась из глаз. Вот серые струи, как толстые хищные пальцы, заскользили по земле, пожирая все новые и новые участки долины. Теперь туман был похож на страшное чудовище, терзающее когтями землю и скалящее зубы в ожидании кровавой резни. Когда марево начало рассеиваться, из серого сумрака стали выступать черные силуэты. Наша армия шумно всколыхнулась, не в силах сдержать ужаса. Ибо то, что противостояло нам, было воистину кошмарно.

Сгорбленные фигуры – не люди, не звери, а нечто, чему даже имени нет, – неподвижно стояли, ожидая приказа своего повелителя. Их кривые когти глубоко уходили в землю. Они рычали, выли и шумно пыхтели. Некоторые были вооружены копьями и мечами, как пехотинцы, другие стояли на четырех ногах или беспокойно метались, как дикие коты перед дракой. Совершенно немыслимые чудища – полулюди-полукони, наподобие сказочных кентавров – топтали землю своими тяжелыми копытами.

Вот какой-то человек вышел вперед – видимо, это был командир. Он громко отдал приказ, и демоны, обступившие его, неуклюже зашевелились и вскинули руки, чтобы развернуть сложенные за спинами крылья. Взмыв в небо, летучие демоны закружили над войском, хриплыми голосами передавая приказания. Затем они с пронзительными криками ринулись на нашу армию. Тучи стрел со звоном взлетели в воздух.

Локеша нигде не было видно, но стоявшие вокруг меня солдаты, тихо перешептываясь, указали мне на командира демонической армии. Приглядевшись, я узнала в нем Сунила, брата Анамики. Страшный рев трубы потряс долину, и, повинуясь этому сигналу, армия демонов запела. Они топали ногами, ревели, визжали и выли хором, жуткие звуки эхом отражались от склонов горы и вновь неслись над долиной.

Это было страшнее самого страшного кошмара.

Наша армия первой перешла в атаку. Метательные машины выстрелили тяжелыми камнями, сокрушив десятки демонов. Камни застучали по склону горы, отколовшиеся куски скал стали падать в толпу, давя и калеча врагов. Но те не чувствовали боли: даже со сломанными ногами и крыльями они вставали с земли и снова начинали выть, ожидая приказа своего командира.

И вот приказ был отдан. На мгновение инфернальная армия резко притихла, затем ринулась в бой. Тысячи наших стрел затмили небо. Многие попали в цель, но разве могли стрелы остановить демонов? Чудовища вырывали древки из своих тел, швыряли их наземь и продолжали бежать вперед.

Армия Анамики ринулась им навстречу, и две могучие силы схлестнулись, как штормовые волны. Противники сошлись и бросились друг на друга, поле битвы в считаные секунды стало напоминать рой злых ос, вьющихся над растревоженным гнездом. Звон металла и вопли солдат неслись со всех сторон. Все новые и новые воины вливались в долину и бросались в бой с демонами Локеша. Вот китайская конница с лязганьем и грохотом понеслась вперед, прорубив широкий проход до самого центра вражеской армии, но не успела я возликовать, как черные летучие твари с кожаными крыльями и кривыми когтями упали с небес на колесничих.

Затем в атаку ринулись жуткие зомби, внешним видом напоминавшие помесь собак, волков, гиен и шакалов. Их узкие длинные морды скалились двумя рядами длиннющих острых зубов. Чудовища бежали на четырех лапах, стаями нападали на колесницы, стаскивая на землю колесничих.

В бой вступили слоны, зрелище и шум тысяч и тысяч могучих животных, с трубным ревом и громовым топотом несущихся на поле побоища, было поистине завораживающим. Шеститонные слоны, закованные в тяжелую броню, отражавшую копья и стрелы, промчались из-за дальних рядов через все поле на передовую, круша, топча и калеча все и всех, мешкавших убраться с их пути.

Cлоны раскачивали своими тяжелыми головами, они трубили и теснили демонов назад, пока не прижали их к склону горы, где лучники, сидевшие в башенках на слоновьих спинах, осыпали их градом стрел. Оценив обстановку, Сунил поднял в небо посыльных птиц. Пронзительными криками те призвали на битву мерзких кошачьих демонов, которые ловко увертывались от мечей и колючих палиц, прикрепленных к слоновьим бивням, и вскакивали нашим грозным животным на спины. Слоны взревели от боли, когда острые когти демонов стали рвать их толстые шкуры.

Вот один из слонов остервенело заметался, пытаясь сбросить с себя непрошенного седока, и опрокинул закрепленную у него на спине башенку. Тяжелый паланкин рухнул прямо под ноги перепуганному животному. Целая стая демонов с торжествующим визгом сомкнулась над еще живыми воинами, а остальные запрыгнули слону на спину. Несчастное животное оглушительно затрубило, закинув в небо хобот, потом поднялось на задние лапы. Но все было уже кончено. Со страшным грохотом измученный слон рухнул на землю, давя упавших, и демоны, как стая саранчи, накинулись на него.

Еще один слон, спасаясь от страшных котов, на бегу врезался в катапульту, разметав ее на куски и искалечив воинов, обслуживавших метательное орудие. Некоторые из солдат были иссечены мечами, прикрепленными к бивням слона, другие погибли под его ногами. Раненых добили демоны. Боевой слон издал последний отчаянный рев – и пал.

Потом я увидела флаг царства Мон и войско Ритисака, стремительно приближавшееся к Сунилу. Навстречу им устремились могучие рогатые демоны, вооруженные тяжелыми палицами, утыканными шипами. Демоны бежали, низко опустив головы, принимая противников на рога. Сойдясь ближе, они пускали в ход палицы, одним взмахом сокрушая сразу несколько человек.

За рогатыми демонами последовал целый отряд гигантских чудовищ. Они с ужасающими воплями бросились добивать раненых и упавших, терзая их своими когтями, жалами, клешнями и отвратительными скорпионьими хвостами.

Битва продолжалась, между двумя сражающимися армиями росла стена тел.

Мы проигрывали.

Где же Анамика?

Я несколько раз обвела глазами поле, прежде чем увидела ее в образе Дурги. Как ни странно, она не облачилась в синее одеяние богини, и рук у нее тоже было всего две. Анамика, держа в руках золотой лук со стрелами, стояла на большой колеснице, между двумя плечистыми верховыми воинами. Сердце немедленно подсказало мне, что это Рен и Кишан.

Братья были вооружены обычными мечами и деревянными щитами, и вместо золотых доспехов Дурги на них были самые простые латы, как у всех остальных воинов. Что за чепуха?

«Зачем целыми днями тренироваться управляться восемью божественными руками, чтобы в решающей битве появиться с двумя человеческими? Зачем создавать богиню – и не являть ее в бою? И где остальное оружие Дурги?»

Я отметила, что армия Амфимаха почти не понесла потерь. Строгие фаланги македонцев занимали внушительный участок долины. С того места, где я стояла, они напоминали огромного алого дикобраза, выползавшего из горного логова. Но сегодня богиня победы отвернулась даже от грозных македонцев. Демонические птицы с визгом кружили над их головами, демоны-кошки кидались на щиты и грызли зубами копья. Вскоре десятки тысяч храбрых воинов уже лежали на земле, как ряды рухнувшего карточного домика.

Время шло, наши потери росли. Полумиллионная армия, ранним утром вступившая в бой под горой, сократилась почти наполовину. Один из моих телохранителей указал на взметнувшийся флаг, призывавший к отступлению, и вот уже наши воины вереницами потянулись прочь с поля битвы. Всадники торопливо объезжали упавших, ища тех, кому еще можно было оказать помощь, пока толпы жаждущих крови демонов не растерзали их.

Снова протрубил страшный потусторонний рог, армия Локеша отошла в тень горы. Моя лошадка, привязанная к дереву, начала громко ржать и бить копытом. Она рвалась с привязи, и все остальные лошади делали то же самое. На поле взбесились слоны. Запрокинув хоботы, они оглушительно трубили и, не разбирая дороги, мчались кто куда. Все птицы вдруг разом взлетели в воздух, даже выученные соколы, безукоризненные гонцы китайской армии, с дикими криками присоединились к всеобщему безумию. А из леса, гонимые могучим инстинктом, стаями выбегали все новые и новые звери.

Призвав силы амулета, я создала кокон успокоительного тепла вокруг себя, своей лошади и всех, кто находился рядом. Но спасти всех было уже не в моих силах. Всевозможные животные неслись мимо нас на поле битвы, давя и топча друг друга. Я вздрогнула, когда огромная королевская кобра вдруг выросла прямо передо мной, с шипением раздувая капюшон. Но и она, не задержавшись, поползла вниз по склону в долину.

Лошади, запряженные в колесницу Анамики, неслись к горе Кайлас. Достигнув груды мертвых тел, они резко остановились и с диким ржанием встали на дыбы. Внезапно могучий ветер с ревом пролетел над долиной, подхватил с земли живых животных и мертвых воинов и единым могучим порывом поднял их высоко в небо. Они болтались над землей – беспомощные, обмякшие, безучастные, словно куча осенних листьев, сорванных безжалостной осенней бурей.

Тела македонцев в алых плащах, коротких туниках и высоких поножах кружились среди одетых в зеленое мертвых китайцев. Головы мертвецов запрокидывались назад, тяжелые шлемы падали на землю и со звоном катились по щитам и брошенному оружию, устилавшему землю.

Вскоре ветер переменился, животные и мертвецы завертелись парами в чудовищном вальсе, вызванном черной магией колдуна. Дрожь пробежала по земле, словно сама мать-природа в ужасе трепетала перед тьмой, наползавшей на долину.

В зловещем сумраке мертвецы и звери кружились все быстрее и быстрее. Вот уже они сбились в единую темную тучу, а затем на моих глазах стало твориться и вовсе невообразимое – мертвые люди и животные начали сливаться друг с другом, превращаясь в порождения тьмы, в омерзительные помеси зверя и человека.

Демонические птицы захлопали кожаными крыльями и взмыли в воздух. Чудовищные полумедведи-полуволки мягко опустились на землю и, сонно хлопая злыми желтыми глазками, заковыляли в сторону леса. Вслед за ними и прочие твари дождем посыпались с неба. Ожившие мертвецы – помеси человека с росомахами, змеями и снежными барсами – тупо зашагали через поле к своему новому господину. Вскоре они уже заполонили собой всю долину, их были тысячи и сотни тысяч, и они все прибывали.

Я зажмурилась, потрясенная таким гнусным оскорблением смерти. Вместо того чтобы удостоиться похорон по традициям своих народов, погибшие воины были обесчещены, превращены в чудовищных монстров, в безвольные орудия негодяя, погубившего их.

Кто же остановит Локеша?

Кто сможетего остановить?

Земля содрогнулась у меня под ногами, так что я едва не упала, а когда снова выпрямилась, то увидела, что лагерь македонцев исчез. Тысячи палаток и измученных людей провалились в черную пасть разлома, пробежавшего через долину. Затем горячий вихрь пронесся над головами оставшихся воинов и разметал лагерь китайцев. Шатры, люди и лошади, колесницы и припасы закружились в бешеном урагане, взмыли в небо и рухнули с огромной высоты на руины своего лагеря. Что-то больно хлестнуло меня по лицу, какая-то крошка прилипла к щеке. Я машинально закрыла руками голову, подумав, что пошел град. Но это был рис, высыпавшийся из порванных мешков.

А Локеш еще не закончил свою расправу. Невесть откуда взявшаяся гигантская волна ринулась через долину на войско Индии. В считаные секунды на месте лагеря образовалось грязное озеро, по которому плавали разметанные палатки. Затем гора перестала содрогаться, и наступила тишина. Всего за один день наша армия сократилась в десять раз. Наши мертвые пополнили ряды демонов, наши лагеря погибли.

Я велела своим телохранителям немедленно отправляться в долину, чтобы помочь тем, кому еще можно помочь. Они наотрез отказывались покидать меня (видимо, Рен, Кишан или они оба строго-настрого запретили им оставлять меня в одиночестве), но когда я при помощи амулета слегка поджарила им задницы, храбрые вояки наперегонки помчались вниз по склону. Я крикнула им вслед, что со мной все будет хорошо, но меня уже начали одолевать роковые вопросы, один страшнее другого.

«Остановится Локеш или нет, если я добровольно приду к нему? Захочет ли он пойти на сделку? Согласится ли отдать свой колдовской талисман, превращающий мертвых в зомби, в обмен на меня и мой огненный амулет? Что хуже – отдать ему безграничную власть единого амулета Дамона или позволить и дальше увеличивать армию чудовищ?»

Похоже, наш враг выигрывал при любом раскладе. Локеш был смертельно опасным врагом и страшной загадкой.

– Просто не человек, а какой-то Угра Нарасимха, – пробурчала я себе под нос. – Неуязвимый! Но ведь должен быть какой-то способ уничтожить его! Нужно только найти его…

– Почему бы не начать с того, чтобы использовать дары Дурги по назначению, Каль-си? – раздался у меня за спиной знакомый певучий голос.

Я резко обернулась.

– Пхет?

Глава 28

Две стороны одной медали

Сухонький старичок сидел на поваленном дереве. Он улыбнулся мне и ответил:

– Разве я не обещал, что мы встретимся в более счастливые времена?

– И, по-вашему, это счастливое время уже настало? – взвилась я. – И вообще, почему вы так разговариваете?

– Как я разговариваю? – невинно переспросил Пхет, стряхнув со своих одежд приставший кусочек глины.

– Ваш английский заметно улучшился, – прошипела я, подбочениваясь. – Оченьзаметно!

Зато сам Пхет совершенно не изменился. Даже пышные складки широкого одеяния, в которых утопало его тощее тело, не могли скрыть ни острых локтей, ни узловатых коричневых коленок отшельника. Милая щербатая улыбка все так же озаряла его сморщенное лицо, а над лысиной венчиком стояли задорные седые вихры.

Отшельник обхватил руками коленку.

– Мой английский всегда был безупречен, Каль-си. Я не виноват, что тебе слышалось что-то иное.

– Мне слышалось иное, потому что вы мне демонстрировали иное, – огрызнулась я.

Он с довольной улыбкой поднял указательный палец.

– Вот именно! Разве я не говорил принцам, что ты умница? – Пхет похлопал по стволу рядом с собой, приглашая меня сесть. – А теперь давай подумаем, что же такое я тебе демонстрировал? Я предстал перед тобой тем, кого тебе нужно было увидеть, – неторопливо объяснил он. – Смешным чудаком, наделенным мудростью толковать смысл древних пророчеств. Скажи честно, разве ты поверила бы мне, если бы я с самого начала разговаривал с тобой так, как сейчас?

– Может, и поверила бы, – смущенно пробормотала я.

– А я думаю, что нет. Более того, я уверен, что после беседы с таким Пхетом ты бы вернулась к мистеру Кадаму и первым же самолетом улетела из Индии.

– Вы не можете знать, как бы я себя повела!

– Еще как могу, премудрая Каль-си. Еще как могу…

– Ладно, лучше скажите, зачем вы здесь?

– Я пришел, чтобы обеспечить тебе победу.

– Вот как? Хм, почему бы и нет? Раз уж вы каким-то образом сумели забраться в прошлое, да еще оказались совсем не тем, за кого себя выдавали, то, возможно, вы и впрямь подскажете, что нам делать. Итак, Пхет, или как там вас зовут по-настоящему, скажите, как мне победить Локеша?

– Проще простого. Поступи с ним так, как я поступил с тобой.

– То есть? Поговорить с ним на смешном ломаном английском?

– Нет. Заставь его поверить, что ты не та, кто есть на самом деле.

– И кем же мне прикажете прикинуться? – нерешительно поинтересовалась я.

– Как кем? Богиней, конечно, – совершенно серьезно ответил Пхет.

– Возможно, вы не в курсе, что у нас тут уже есть одна такая! – выпалила я.

– Пхет в курсе всего на свете, дитя мое, да только на свете все не всегда такое, каким кажется.

– Уж это точно, – прошипела я, выразительно поглядев на него.

Пхет слегка поклонился, признавая мою правоту, потом взял мою руку в свои ладони, легонько погладил.

– А ты стала красивым цветком, Каль-си.

Он наклонил голову, внимательно разглядывая меня.

– Возможно, упрямства у тебя больше, чем мудрости, но это не беда… Во время своих долгих странствий ты могла полагаться только на собственную несгибаемую решимость. Только железная воля и упорство позволили тебе выйти живой из всех передряг. Это – и самоотверженность твоих тигров. Я вижу, что испытания не ожесточили твоего сердца. Ты осталась все той же нежной и ранимой Каль-си, какой я увидел тебя впервые. Я очень тобой горжусь, дитя мое.

– Пхет! – в отчаянии воскликнула я. – Но если вы с самого начала знали, что наши странствия должны закончиться здесь, почему вы сразу не послали нас сюда?

Он глубоко вздохнул.

– Дитя мое, все великие победы начинались с решения покинуть безопасные стены дома. Иного пути нет и никогда не было. Каждый сделанный шаг, каждый побежденный противник, каждое преодоленное препятствие – все это мало-помалу вело тебя сюда, в это время и к этому месту. Ты стоишь на пороге своей судьбы, Каль-си. Все, чему предназначено сбыться, сбудется, хотим мы этого или нет. Даже я, хоть и люблю всем сердцем свою Каль-си, бессилен защитить ее от судьбы.

Слеза скатилась по его сморщенной щеке, и я растроганно пожала худую руку старика. Как ни странно, меня почему-то перестало удивлять неожиданное появление Пхета. Вот он наставлял меня, говорил о моей судьбе, а я сидела и слушала. Это он когда-то в прошлом – то есть в далеком будущем – направил меня в долгое путешествие. Так кому же, как не ему, присутствовать при завершении пути?

– Я вас тоже очень люблю, – тихо сказала я.

– А ты помнишь, как я сказал тебе, что ты должна будешь выбрать между Реном и Кишаном?

Я кивнула, поглядев на два кольца, блестевших на моем пальце.

– Моя личная жизнь… понимаете, она совсем запуталась. Боюсь, выбор уже сделан без меня.

Пхет пристально всмотрелся в мое лицо. Потом он резко встал и произнес:

– Понятно. Давай-ка теперь разыщем остальных и вместе обсудим, как нам осуществить предначертанное.

Я тоже встала, потом робко дотронулась до плеча старика и сказала:

– Конечно. Пхет… спасибо, что пришли. Вы даже не представляете, как мне нужно руководство!

Он улыбнулся до ушей.

– О, руководство – это моя специальность! Руководство и садоводство! Я тоже скучал по тебе, Каль-си.

Встав на поваленное дерево, он забрался на мою лошадку, и мы вместе поскакали через залитую лунным светом долину на поиски наших.

Спустившись со склона, мы тихим шагом поехали мимо верениц раненых, тяжело бредущих к спешно возводимому лагерю за горой. Тяжелый воздух загустел от запаха крови и разбитых надежд. Живых осталось совсем мало, да и те тихо, не поднимая глаз, ковыляли по двое или по трое, искалеченные душой и телом.

Я хотела остановиться и помочь им, но Пхет удержал меня, сказав, что сейчас моя помощь гораздо нужнее другим. По сравнению с ужасом битвы ночь казалась особенно тихой, почти безмятежной. Звезды морозно посверкивали с высоких небес, словно пытались пролить свой живительный свет на наше несчастное, разгромленное и утратившее надежду войско.

Вскоре я услышала тяжелые шаги, с каждым шагом становившиеся все громче. Топ… топ… топ…Я осадила лошадь и завертела головой по сторонам, горько жалея, что со мной нет моей зеленоглазой Фаниндры. «Неужели это демон? Или сам Локеш?» При этой мысли мое сердце тут же забилось где-то в горле, и я вскинула руку, приготовившись пустить в ход свое единственное оружие – огонь.

Но Пхет спокойно сидел у меня за спиной, держась за мою талию. Похоже, он нисколько не боялся того, что надвигалось на нас из темноты. В следующее мгновение гигантская тень выросла прямо перед мордой моей лошадки и с топотом понеслась ко мне, выдыхая пар из ноздрей. Прежде чем я успела узнать белого жеребца из конюшни Анамики, мое сердце уже подсказало, кто сидит у него на спине. Это был Рен.

Я и опомниться не успела, как он подскочил ко мне, сорвал с седла и подхватил на руки. Вскоре мы уже скакали через ночь, оставив Пхета далеко позади.

Рен одной рукой держал поводья, а другой так крепко прижимал меня к себе, что я едва могла дышать. Я чувствовала, как бешено бьется жилка на его запястье, касавшемся моей шеи. Не сознавая, что делаю, я погладила его по спине, чтобы успокоить.

– Все хорошо, Рен, – тихо сказала я. – Со мной все в порядке.

Рен натянул поводья, пустил жеребца галопом, потом шагом. Он быстро прижался щекой к моей щеке и прошептал:

– Я думал, что ты осталась в лагере и попала под потоп. Только когда твои телохранители прибежали и сказали, что оставили тебя на скале, я смог хоть немного вздохнуть.

– Ха, это я их прогнала! Чуть-чуть поджарила при помощи амулета, чтобы бежали побыстрее.

В темноте ярко блеснула знакомая белозубая улыбка. Впрочем, она погасла так быстро, что я даже засомневалась, уж не почудилось ли мне.

– Ах, Келси, любовь моя, как я мог забыть, что ты всегда поступишь наперекор тому, чего бы мне хотелось.

– Боюсь, что, если бы я осталась в лагере, как тебе хотелось, ты мог бы навсегда потерять возможность читать мне нотации!

Рен посмотрел мне в глаза, и я перестала дышать. Я почувствовала, как мое тело само собой начинает тянуться к нему, стремительно набирая скорость. Траншея, которую я собственными руками выкопала между нами, сокращалась на глазах. Мое сердце пустилось вскачь. Стрелка внутреннего компаса уверенно указывала на Рена. Он был моим севером. Он был красивым и ослепительным, потрясающим и безупречным, идеальным и… он был весь в крови!

– Рен! Ты ранен? Что с тобой? Почему ты до сих пор не исцелился?

Я натянула рукав рубашки на кисть и осторожно дотронулась до глубокой раны на голове Рена, скрытой под промокшими от крови волосами.

Он мягко отстранил меня, крепче прижал к себе.

– Похоже, мы с Кишаном утратили способность исцеляться.

– Что? Но как же… Почему? Вы ведь еще можете превращаться в тигров?

Рен кивнул.

– Видимо, тигры стали смертными, как и было предсказано в пророчестве.

– Нет. Нет! Да нет же! Пророчество обещало, что вы обретете человечность, а не уязвимость! Тем более что мы еще не закончили… Нет, сейчас мы вернемся в лагерь, и Пхет все устроит. Так не должно быть!

– Пхет? При чем тут Пхет?

– При том, что он ехал на одной лошади со мной!

– То есть твоим похитителем был Пхет?

Я обиженно фыркнула.

– Похитителем? Я что, была похожа на человека, которого куда-то везут против его воли?

– Я сначала спасаю, а потом задаю вопросы! Кстати о спасении, что-то ты не слишком похожа на счастливую деву, благодарную своему избавителю.

Я скомкала край своего рукава, чтобы зажать кровоточившую рану на его голове. Теперь наши лица почти соприкасались. Рен поморщился от боли, но не отстранился.

– Но меня не нужно было спасать, – пробормотала я.

Он поднял руку, снял с моей головы капюшон, нежно провел пальцами по моей щеке и губам.

– Честно говоря, я вырву тебя из рук любого мужчины, неважно, злодей он или нет.

– Правда? – тихо спросила я, придвигаясь еще ближе.

Рен наклонился совсем низко, его губы оказались в дюйме от моих.

– Да, х ридайя патни, правда.

Нежное напряжение нарастало, но, как назло, из темноты вдруг выскочили другие всадники. Не успела я и глазом моргнуть, как мы уже въехали в лагерь. Момент был упущен.

Рен спешился, снял меня с лошади. Вокруг костров вперемешку сидели и лежали израненные, сломленные воины самых разных армий. Кто-то чистил свое оружие и доспехи, кто-то спал, другие просто сидели, тупо глядя перед собой. Мы отправились на поиски Анамики, занимавшейся ранеными.

Когда мы подошли, она обернулась через плечо и пристально посмотрела на меня.

– Значит, ты все-таки цела, маленькая сестрица. Генерал Си-Вонг погиб, Амфимах потерял ногу, – тускло сказала она. – Тибетские полководцы здесь, но в бирманском войске осталось не больше дюжины живых солдат. Воины уверены, что их полководцев забрали демоны.

Анамика встала, и я увидела, что она едва держится на ногах. Ее одежда была вся в пятнах засохшей крови, спутанные волосы в беспорядке висели вдоль ее щек.

– Анамика, пожалуйста, – сказал Рен, протягивая ей камандалу.

Она с секунду смотрела на него, словно спрашивая о чем-то, потом покачала головой.

– Это мои люди. Я должна заботиться о них. Наверное, у тебя это получилось бы быстрее и лучше, но ты помчался утешать нашу маленькую сестрицу, в очередной раз закатившую истерику с побегами.

– Послушай-ка, Анамика… – начала я.

Но Рен остановил меня.

– Ты ведь не на нее сердишься, Анамика. Ты злишься на меня. – Он подошел к Анамике, дотронулся до ее руки. – Ты думаешь, что я тебя бросил, но я отлучился совсем ненадолго. Наши люди сейчас вне опасности, у нас много свободных рук, которые могут помочь раненым. К тому же Келси – всего лишь первая из многих, кто нуждается в помощи. Разве ты не сделала бы то же самое для своего брата?

«Что? Я – всего лишь первая из многих?! Он что, уже считает меня своей сестрой? А как же обещание вырвать меня из рук любого мужчины?»

Анамика тихо вздохнула, кивнула.

– Конечно.

В следующую секунду я оказалась подхвачена парой очень мускулистых рук и прижата к весьма широкой груди.

– Ты цела? Не ранена? Не пострадала? – спросил Кишан.

– Если она и страдает от чего-то, то только от вашего чрезмерного внимания, – процедила Анамика. – Между прочим, у нас полно работы.

– Боюсь, эту работу нам придется доверить другим, – раздался знакомый голос из темноты за нашими спинами.

– Пхет! – воскликнула я. – Ты нашел нас!

– Кишан встретил меня и любезно привез в лагерь.

Рен пожал Пхету руку и радостно хлопнул его по тощей спине.

– Как здорово, что вы с нами! Добро пожаловать!

При этом Рен быстро заглянул мне в глаза, но Кишан загородил меня собой и мрачно уставился в лицо брата. Чуткий Пхет быстрее меня почувствовал напряжение, возникшее между братьями. Широко улыбнувшись, он шумно потрепал обоих по щекам, приговаривая:

– Вперед, тигры! Настало время двум достойным сынам Индии откликнуться на зов судьбы.

– Учитель? – услышала я тихий женский голос.

Мы расступились, а Пхет торопливо засеменил вперед.

– Анамика, дочка моя! Как же я рад снова тебя увидеть!

Будущая богиня с громким воплем бросилась к старику и бережно обняла его.

– Я даже не думала, что когда-нибудь увижу тебя снова! Ты даже не сказал нам, куда уходишь! Как ты решил вернуться, после стольких лет?

Тут я решила вмешаться.

– Эй, погодите! Учитель? После стольких лет? Пхет, ты бы не мог объяснить нам, что происходит? Я думала, ты всего лишь скромный служитель богини!

– Так оно и есть. Но давайте поторопимся. Нам нужно очень о многом поговорить. Прошу вас, принесите все дары и все оружие Дурги. Сегодня ночью это все нам понадобится.

С этими словами тощий отшельник деловито засеменил в темноту.

Анамика горячо закивала и побежала за рюкзаком с оружием, а Рен распорядился напоить всех раненых из бочки, в которую Анамика накапала русалочьего эликсира из камандалу.

Затем мы впятером – два тигра, богиня, загадочный старый монах и совершенно сбитая с толку глупая девушка из Орегона – отправились навстречу своей судьбе.

Мы шли на запад, прочь от горы Кайлас и учиненного под нею страшного побоища. Никто не проронил ни слова. Звук собственных шагов казался мне нестерпимо громким, тем более что этой ночью ни один зверь не шуршал в кустах. Это было странно. Неправильно.

Наконец Пхет остановился возле тихого ручейка и зачерпнул горстью воду.

– Ох, до чего же холодная!

Анамика поспешно вышла вперед.

– Прости меня, учитель! – Она вытащила из рюкзака Шарф, положила его на вытянутые руки. – Волшебный шарф, пожалуйста, сделай теплый плащ для моего наставника и защити от холода его ступни и руки.

Юркие нити, как серебристая паутина, взлетели в воздух и заструились к Пхету, на лету сплетаясь воедино. В считаные секунды отшельник оказался одет в теплый плащ, перчатки и башмаки.

– Мне нет прощения за то, что я не позаботилась об этом раньше, – произнесла богиня, грациозно опускаясь на колени.

– И думать об этом забудь, дорогая! – замахал руками старик. – Что такое небольшое неудобство тела? Мгновение, не больше! Хотя, – он потуже запахнул плащ, – в тепле тоже славно! Каль-си, ты не могла бы…

– Да-да, конечно, – выпалила я.

Вскоре воздух вокруг нас согрелся и заблагоухал.

– Ага, вот так-то гораздо лучше. – Пхет уселся на плоский камень. Анамика тут же устроилась у его ног, как прилежная юная ученица. Рен тронул меня за руку и кивнул на место, где можно сесть. Но Кишан быстро плюхнулся с другой стороны от меня, схватил мою руку и хмуро уставился на брата.

– Я знаю, что вы гадаете, зачем я пришел сюда, – начал Пхет. – Анамика права. Когда-то, когда она и ее брат были еще детьми, я был их наставником.

– И чему же вы их учили? – поинтересовалась я.

Анамика сердито посмотрела на меня.

– Постарайся разговаривать более уважительно, маленькая сестрица.

– Да? Между прочим, это онмне врал! Так что пусть сначала заслужит мое уважение!

Пхет примирительно покачал головой.

– Каль-си права. Я заслужил ее подозрения. Да, я оказался совсем не тем, за кого себя выдавал. Более того, я не тот, за кого вы все меня принимали.

– Как это понимать? – спросил Рен.

– Пожалуй, не будет ошибки, если я представлюсь вам Духом Индии. Я защитник, страж. Обеспечивая Дурге место в истории, я защищаю будущее. Выполняя эту задачу, мне пришлось сыграть множество ролей – и в том числе роль наставника одной маленькой девочки, у которой оказался блестящий талант военного стратега. – Он ласково улыбнулся Анамике.

– Спасибо тебе, мудрейший.

– Эй, погодите! – снова вмешалась я. – Это все дела прошлые. Но вы же говорили мне, что служите богине.

– Да, я служу Дурге.

– Но…

– Наберись терпения, Каль-си. Я все объясню. – Пхет поудобнее устроился на камне и продолжил свой рассказ. – Итак, я был учителем Анамики. Когда она была маленькой девочкой, я проводил с ней по нескольку часов в день, исподволь готовя ее к тому, что ждало мою ученицу в будущем. Я учил ее науке войны и мира, я рассказывал ей о голоде и изобилии, о богатстве и нищете. Я обучил ее множеству языков, в том числе английскому, ибо я знал, что в назначенный час Анамике суждено будет встретить вас троих…

– Это было до или после того, как вы встретили меня? – спросила я.

– Ах, Каль-си, когда же ты поймешь, что нет никакого до и после! Есть только законченное и незаконченное, сбывшееся и еще не сбывшееся. – Он улыбнулся, увидев мое вытянувшееся лицо, и сложил руки. – Я исполнил часть своей работы, но кое-что еще предстоит сделать. Когда работа будет завершена, несделанное перестанет существовать и останется только то, что свершилось.

Я разинула рот, потом со вздохом пролепетала:

– Пхет, вы меня убиваете!

Веселые искорки заплясали в глазах старика.

– Веришь ли, Каль-си, порой я сам себя не понимаю!

– Но для чего был нужен это обман? Зачем заставлять меня верить в легенду, если на самом деле вы всегда были всезнающим и всемогущим духом?

– Мне необходимо было предстать тем, кого ты видела, чтобы ты смогла стать той, кого я сейчас вижу перед собой.

Пока я ломала голову над этими загадочными словами, в разговор вступил Кишан.

– Вы сказали, что пришли помочь нам победить Махишасуру. Может, сосредоточимся на этой задаче, а загадки мироздания пока подождут?

– Вот слова истинного воина! – воскликнул Пхет, радостно потирая ладони. – Кишан, я всегда восхищался твоей способностью концентрироваться на главном. Очень хорошо. Итак, начнем с оружия. Вы позволите?

Анамика протянула ему рюкзак, откуда старик ловко выудил гаду.

– Ах, какое произведение искусства! Скажите, это оружие помогало вам в странствиях?

– С помощью гады я прорубался через колючий лес в Кишкиндхе, – ответил Рен. – Только она серьезно калечила злобные деревья, так что они пропускали нас.

– Х-мм, – пробурчал Пхет. – И это все?

– Я колотила ею по колонне в храме Дурги, – вспомнила я.

– У меня есть храм? – поинтересовалась свежеиспеченная богиня.

– Угу. Целая куча.

– В бою мы часто пользовались гадой, как обычным оружием, – вставил Кишан.

– Понятно, – подытожил Пхет. – Выходит, вы ни разу не использовали это оружие по назначению.

Затем он взял лук со стрелами и задал тот же вопрос. Когда я рассказала, что научилась поджигать стрелы своим внутренним пламенем, старик, кажется, был доволен, но все равно объявил, что стрелы обладают гораздо большей силой, чем мы думали.

Одно за другим Пхет доставал все наше оружие – чакру, трезубец, броши и золотые мечи. Последней он вытащил Фаниндру, и она тут же ожила в его руках. Отшельник погладил золотую змеиную головку.

– Пожалуй, это самое недооцененное вами оружие, – тихо вздохнул он.

– Но ведь Фаниндра приходит на помощь только тогда, когда она сама этого хочет! – возразила я.

Пхет пристально посмотрел на меня, Фаниндра тоже уставилась мне в лицо своими блестящими зелеными глазками.

– Кальс-си, дитя мое, а ты хоть раз просила ее о помощи? – мягко спросил мудрец.

– Н-нет, – призналась я. – Не просила.

Тогда Пхет тихо заговорил, поглаживая сухонькой ладонью блестящие кольца золотой змеи.

– Укус Фаниндры исцеляет. Она обладает властью над другими животными, причем далеко не только над родственными ей пресмыкающимися. Она может успокаивать даже крупных хищников. Стоит им заглянуть в глаза Фаниндры, как они тут же попадают под власть ее чар. Но и это еще не все! Золотую змею боятся и сверхъестественные существа, включая несчастных страдальцев, созданных нечестивым колдовством Локеша. Она рассеивает тьму, но может наслать тьму на врагов. Вы этого не знали?

Мы дружно покачали головами, а я горько пожалела о том, что никогда в полной мере не ценила волшебное сокровище, которое мне досталось.

– Все золотое оружие заработает в полную силу лишь в руках богини, и при правильном использовании, – наставительно сказал Пхет.

Я скромно подняла руку, как прилежная студентка в аудитории.

– Кстати о…

– Всему свое время, Каль-си. Сначала я должен научить вас правильно пользоваться дарами Дурги.

Пхет порылся в рюкзаке и по очереди вытащил оттуда Золотой плод, Огненную вервь и мое Жемчужное ожерелье. Повернувшись к Анамике, он вежливо попросил ее передать ему Шарф.

– Дары Дурги сами по себе обладают великой силой, но если соединить их вместе, тогда…

Пхет взял в руки Ожерелье и Шарф и приложил их друг к другу. В тот же миг Шарф обвился вокруг Ожерелья и замерцал, пока не окрасился всеми цветами радуги. Затем легкая ткань вспорхнула в воздух, обвилась вокруг Пхета и заструилась между нами. В считаные секунды мы все оказались чисто вымытыми и переодетыми в свежую одежду. Я недоверчиво ощупала свое лицо – оно было чистое до скрипа и слегка влажное, словно выкупанное в утренней росе.

Закончив свою работу Шарф принял свой обычный вид и послушно опустился на руку Пхета.

– Это просто потрясающе! – воскликнула Анамика.

– Это мы уже видели, – заметила я, покосившись на Анамику. – Перед тем как мы отправились к драконам, Дурга продемонстрировала нам такой фокус в храме.

– Верно, – улыбнулся Пхет. – Так все и было.

Радостное лицо Анамики погасло, сделалось мрачным, и мне вдруг стало ее жалко. Что бы чувствовала я, узнав, что вся моя жизнь с самого начала планировалась и направлялась невидимыми силами? Впрочем, мы все четверо были примерно в одинаковом положении. Хорошо еще, что у нас хотя бы изредка бывали моменты, когда мы чувствовали, будто принимаем собственные решения и поступаем по-своему. Похоже, Пхет или мироздание контролировали каждый наш шаг.

Я посмотрела на Рена и Кишана, гадая, избрала ли судьба кого-то из них быть моим спутником. Может, моя любовь к ним тоже предначертана судьбой? Эта мысль мелькнула всего на долю мгновения, потом я решительно прогнала ее. «Нет. Мое сердце принадлежит только мне. А вот как насчет них? Может быть, они любят меня только потому, что этого требует их судьба? Но если бы судьба управляла и этим, она вряд ли избрала бы сразу обоих? – возразила я самой себе. – Наверное, она ограничилась бы кем-нибудь одним».

Рен прервал мои размышления, обратившись к Пхету.

– А что будет, если соединить с Ожерельем Огненную вервь? Разве огонь и вода не уничтожают друг друга?

– А вот давайте попробуем и поглядим, – хитро улыбнулся Пхет. Он взял веревку и попросил меня: – Каль-си, будь добра?

Я встала, взялась за рукоять бича и подожгла его своим пламенем. Пхет обернул Ожерелье вокруг Верви и легко подбросил ее в воздух.

Вы не поверите, что случилось дальше! Сначала раздались оглушительный треск и грохот, потом на нас с неба посыпался дождь золотых светлячков. Я подставила ладонь и поймала искорку. Она вспыхнула, зашипела и быстро погасла.

– Что это?

– Огненный дождь, – ответил Пхет. Еще один взмах бича – и горящий ливень прекратился, затлевшая было трава тоже погасла. – Когда два эти дара соединяются вмесите, вода обретает свойства пламени и наоборот. Вы можете создать горящее озеро или заставить огонь течь, как реку. А можете сделать жидкость, которая жжет сильнее огня. В вашем мире она называется кислотой.

Рен кивал, впитывая каждое слово.

– И помните, что, когда дары попадают в руки богини, Огненная вервь горит синим пламенем. Это очистительный огонь. Он озаряет темные уголки людских сердец и выжигает их дотла, не физически, а в ином смысле, причиняя нестерпимые внутренние страдания тем, кто мучает других.

Вы уже знаете, что с помощью Огненной верви можно путешествовать в прошлое. Это возможно потому, что этот дар умеет раздвигать космические струны. Когда вы попросили Огненную вервь отправить вас навстречу судьбе, она нашла зазор в ткани мироздания и открыла для вас проход, а струна привела вас в это место.

– Это для меня слишком сложно, – вздохнула Анамика. Она повернулась к нам и спросила: – Значит, вы не из этого мира? Кто же вы, боги, путешествующие по струнам?

– Никакие мы не боги, Анамика, – ответил Кишан. – Мы из такого же мира, как этот, только будущего.

– О нет, подобные силы выше моего разумения!

Пхет ободряющим жестом положил руку ей на плечо.

– Тебе надо как следует постараться, чтобы понять. Я знаю, это очень сложно. Попробую объяснить по-другому. – Он взял золотой меч, подал его Анамике. – Скажи, по каким признакам ты распознаешь плохой меч?

– Если рукоять неплотно прилегает к лезвию или плохо обмотана, если меч слишком сильно вибрирует при входе в цель, если он негибок и недостаточно хорошо сбалансирован, если неудачная закалка делает клинок хрупким и неровным, – без запинки перечислила Анамика.

– Все верно, – кивнул Пхет, ласково улыбаясь своей бывшей ученице. – А теперь представь, что мир – это меч. Стальная заготовка много раз сплющивается и складывается пополам, слой за слоем. У Земли тоже есть такие слои или складки. Чем больше слоев – тем крепче и красивее будет меч. Ты знаешь, что при закалке клинок раскаляют добела, а затем очень быстро охлаждают. Если все сделать правильно, получится сильное и гибкое лезвие. Но если допустить ошибку, в слабых местах появятся мельчайшие изломы и трещины. Наш мир устроен примерно так же. В ткани пространства и времени есть многочисленные щели и разрывы. Сама эта ткань очень подвижна, она постоянно сжимается и расширяется, подобно металлу, который многократно раскаляется и остужается. А что бывает, когда материя рвется и расходится? Правильно, образуются нити. Они ведут от того, что было, к тому, что будет. Все взаимосвязано, моя дорогая. Космические струны – это и есть такие нити, по одной из которых трое наших путешественников прибыли сюда, к тебе.

Анамика понимающе кивнула.

– Значит, нам предстоит заново перековать мир, чтобы исправить его слабые места?

– Это твое законное право, Анамика, – серьезно подтвердил Пхет.

Затем Пхет устроил целое представление, продемонстрировав нам потрясающие возможности даров и оружия. При помощи гады и Ожерелья он устроил в земле широкий провал, из которого забил могучий горячий источник, выше любого гейзера в Йеллоустоне. Окунув наконечник золотой стрелы в камандалу, загадочный мудрец вдруг, ко всеобщему ужасу, вонзил ее в ногу Рену. Стрела исчезла целиком – а рана на голове Рена мгновенно затянулась. Ошарашенный Рен осмотрел свою ногу и не нашел даже царапины в месте удара.

– Рен и Кишан больше не могут исцеляться сами? – спросила я у Пхета.

Он задумчиво покатал в ладонях камандалу.

– Нет, Каль-си. К сожалению, нет.

– Но почему? Что мы сделали не так?

– Ничего. Просто им настало время исполнить свое предназначение. Их тела восстанавливались и оставались молодыми только для того, чтобы они смогли вступить в свою главную битву с демоном.

– А что будет с нами, когда битва закончится? – спросил Рен.

Пхет отложил камандалу и тихо ответил:

– Может быть, подумаем о будущем после того, как позаботимся о настоящем?

С этими словами он встал и обвязал Огненную вервь вокруг своего пояса, как ремень. Я заметила, что, когда Пхет касался любого оружия, оно вспыхивало под его пальцами. Поймав мой взгляд, отшельник коснулся стрелой Ожерелья и повесил колчан на ветку. В тот же миг все дерево превратилось в фонтан, который несколько секунд сохранял форму, а затем потоком обрушился вниз и впитался в землю.

Казалось, чудесам не будет конца, их разнообразие ограничивалось только фантазией. Нам всем не терпелось придумать что-нибудь свое, но Кишан, как всегда, первым сорвался с места. Однако Пхет ловко перехватил его руку, протянутую к чакре, и покачал головой. Кишан смущенно попятился.

– Я должен предупредить вас о двух опасностях, – сказал отшельник. – Во-первых, когда будете пользоваться Огненной вервью, продумывайте свои просьбы очень хорошо. Знайте, что если вы попросите просто перенести вас в безопасное место, то рискуете очутиться неизвестно где и невесть в каком времени. Я не стану напоминать, насколько важно, чтобы вы все приняли участие в битве. Просто поверьте – вы должны остаться здесь. Конечно, при помощи Верви вы можете быстро перемещаться по полю сражения, но заклинаю вас, говорите как можно точнее, куда именно вы хотите попасть!

Кишан кивнул.

– А второе предупреждение?

Пхет ответил не сразу. Несколько секунд он смотрел на Анамику, потом спросил:

– Скажи мне, дитя мое, какая причина помешала тебе сегодня принять бой в обличье богине и повести свои войска в сражение так, как ты предполагала?

Анамика втянула голову в плечи, а мы с Кишаном вопросительно уставились на нее. Зато Рен вышел вперед и дружески взял ее за руку.

– Мне стыдно признаться, но… – Анамика быстро вскинула глаза на Пхета, который терпеливо ждал ее ответа.

Анамика вытащила нож из-за голенища своего сапога, несколько раз со злобой вонзила его в землю.

– Я попала под власть демона.

Но и этого ответа Пхету оказалось мало.

– Верно ли я понимаю, что его влияние оказывалось тем сильнее, чем ближе ты подходила к горе?

– Да, – прошептала Анамика, не поднимая глаз.

– В какой-то момент мне пришлось оттащить ее назад, – вставил Рен. – И отнять все оружие, потому что Анамика обратила его против наших войск. Чем дальше она находилась от гущи сражения, тем лучше контролировала себя.

– Так я и думал, – кивнул Пхет. Он присел на корточки перед Анамикой, ласково взял ее за подбородок и заглянул в глаза. – Не вини себя. Ты не единственная, кто попадал под власть черного колдуна. С Реном и Кишаном случилось то же самое.

– Что? – воскликнул Кишан, вскакивая.

– Я не поддался Локешу, даже когда он меня пытал! – возмутился Рен.

Пхет взял Кишана за руку и спокойно объяснил:

– Вы находились под властью той же силы, но тигр спас вас.

– Вы говорите о талисмане чародея? – догадался Рен. – Да… он подействовал на нас с Кишаном, потому что у нас с ним одна кровь.

– С помощью этого талисмана и амулета Локеш создал свою демоническую армию и поставил брата Анамики в ее главе. Теперь вы понимаете? Анамика и Сунил – близнецы, а значит, если брат находится под чарами талисмана, то и сестра попадает под его власть, стоит ей подойти ближе.

Дурга ахнула, ее глаза заблестели от слез. Я взяла ее за руки.

– Значит, нужно уничтожить этот талисман!

– Об этом следует позаботиться в первую очередь, – сказал Пхет, многозначительно посмотрев на меня, а я кивнула. – Завтра утром вы вчетвером выйдете на бой. Сейчас вам нужно как следует отдохнуть. Я вернусь в лагерь и подготовлю для вас войска. Ждите меня здесь и никуда не уходите до моего возвращения.

Запахнувшись в свой новый плащ, старик ушел в темноту, оставив нас вместе со всем оружием на поляне. Анамика была настолько раздавлена всем случившемся, что даже не пошевелилась. С помощью Шарфа я сделала для нее удобную палатку и помогла войти внутрь. Анамика сразу легла на бок и отвернулась, давая понять, что не хочет разговаривать, поэтому я как следует согрела палатку своим теплом и тихонько вышла.

Кишан ждал меня снаружи.

Он крепко обнял меня и спросил:

– Ты все еще злишься на меня?

– Я никогда на тебя не злилась. Я злилась на Рена и Анамику и, вообще, была не в себе.

– Понятно, – тяжело вздохнул Кишан. – Конечно, тебе тяжело видеть их вместе. Ты ведь… все еще неравнодушна к нему.

Я не смогла ничего ответить ему. Так и не смогла поделиться с ним тем откровением, которое феникс выжег у меня в сердце. Да, часть меня любила Кишана и очень хотела дать ему ту любовь, которую он заслуживал. Но я была по уши влюблена в Рена и уже не могла ни отрицать эту истину, ни отмахиваться от нее.

Кишан нежно взял меня за подбородок, и я посмотрела в его добрые золотые глаза. Как всегда, полные понимания, любви и безграничного терпения.

Я обняла Кишана за пояс, уткнулась лбом в его плечо и разрыдалась. Он стал ласково гладить меня по спине, приговаривая:

– Ну-ну, хватит, не плачь, билаута. Мне ты всегда можешь сказать, что чувствуешь. Ты ведь знаешь, со мной можно поговорить обо всем, никогда не бойся сделать мне больно. Я люблю тебя, Келси Хайес. Я хочу жениться на тебе, завести десяток ребятишек и состариться вместе с тобой. Ты вновь сделала меня цельным человеком. Когда ты согласилась выйти за меня замуж, ты дала мне больше, чем я мог мечтать, и гораздо больше, чем я заслуживаю. Я знаю, что Рен все равно остается частью твоей жизни. Он и часть моей жизни, Келси. Но давай будем тревожиться о будущем после того, как позаботимся о настоящем? Ты согласна?

– Согласна, – прогнусавила я и шумно высморкалась.

Привстав на цыпочки, я быстро поцеловала Кишана, но он прижал меня к себе и поцеловал с такой жадной страстью, что мне поневоле пришлось на нее ответить. Мои руки сами собой обвились вокруг его шеи, я повисла на нем. Кишан погладил меня по спине, схватил за талию, прижал теснее. Когда наши губы наконец разъединились, он улыбнулся и чмокнул меня в щеку.

– Я тоже люблю тебя, Кишан, – прошептала я, и его счастье, как всегда, согрело мне сердце.

Пхет вернулся через несколько часов. Занимался рассвет, тяжелые облака сделались похожи на клубы розовой сахарной ваты. Почему-то это напомнило мне тот далекий роковой день, когда я впервые увидела Рена в орегонском цирке. Мирные розовые облака казались совершенно неуместными над полем грядущей битвы.

Пхет снова собрал все наше оружие, сверкающей кучей лежавшее на земле. Я потерла кулаками глаза, прогоняя остатки сна. Анамика стояла рядом со мной, нервно ломая пальцы. Кишан и Рен тоже выглядели напряженными.

Пхет взял Волшебный шарф, поднял его на вытянутых ладонях.

– Чтобы стать настоящей богиней, ты должна во время преображения соприкасаться со всеми дарами.

Он протянул Анамике Золотой плод, надел ей на шею Ожерелье и подпоясал ее Огненной вервью.

– Ну вот. Теперь накинь на себя Волшебный шарф и пожелай стать богиней Дургой.

Мы замерли в ожидании. Секунды шли, холодный ветер играл концами Шарфа. Не успела я чуть-чуть согреть воздух вокруг нас при помощи амулета, как Анамика сбросила с себя Шарф.

Раньше я уже видела ее в образе восьмирукой Дурги, но сейчас она оказалась совсем другой. Ее кожа сияла, словно подсвеченная изнутри. Длинные черные волосы, как живые, волнами шевелились на ветру. Она была ослепительна и грозна. Сила исходила от нее волнами.

Пхет с поклоном забрал у богини Шарф, Золотой плод и остальные дары. Восемь рук Дурги ожили и пришли в движение, словно изготовились к битве. Она повернулась ко мне и взмахнула всеми своими руками с той же непосредственной грацией, с какой управлялась двумя.

– Теперь твоя очередь, Каль-си.

– Что? – изумленно воскликнула я.

Рен и Кишан одновременно встрепенулись.

– В чем дело? – насупился Кишан.

– Неужели нельзя обойтись без нее? – спросил Рен.

Пхет ответил обоим:

– Каль-си с самого начала было предначертано принять участие в этой битве. Она всегда была избранной, именно поэтому она сейчас стоит здесь. Без нее, – тут отшельник выразительно посмотрел на Рена, – вы потеряете все.

Сухонький старичок протянул мне Золотой плод, а Кишан застегнул у меня на шее Ожерелье. Рен повязал мне на пояс Огненную вервь, поцеловал в лоб и отошел.

– О чем мне попросить? – спросила я.

– Стать Дургой, – был ответ.

Отбросив смущение, я набросила на себя Шарф. Слегка поморщившись при мысли о лишних руках, которые вот-вот должны были полезть у меня из боков, я послушно попросила Шарф сделать меня богиней.

То, что произошло вслед за этим, я запомню до конца своих дней.

Сначала я ничего не почувствовала, потом на мне зашевелилась одежда. Крохотные электрические искорки пробежали по моим волосам, мурашки выступили на коже, и я даже не сразу сообразила, что эти мурашки появились не только на двух руках. Когда Шарф стал меня щекотать, я сбросила его рукой, которой у меня не было еще секунду назад. Кровь забурлила у меня в жилах, я стиснула кулаки – все, какие были, – и почувствовала, как меня переполняет сила.

Я посмотрела на новую Дургу, стоявшую напротив меня, скрестив на груди все четыре пары рук. Она улыбалась. Я тоже улыбнулась ей, чувствуя необычайную уверенность и спокойствие. Но при взгляде на Рена и Кишана я мигом растеряла всю свою твердость. Они оба стояли с разинутыми ртами.

– Что? – всполошилась я. – Нет, что? Это мои руки, да? Они творят что-то не то?

– Это ты… ты… – залепетал Кишан и шумно сглотнул.

– Ты божественна, – договорил Рен.

Он протянул мне руку, я вложила в нее одну из своих ладоней. Рен поднес мою кисть к губам, поцеловал, потом провел пальцем по моему кольцу и улыбнулся. Опустив глаза, я увидела, что кольцо было сапфировое.

Я машинально провела восемью большими пальцами по тридцати двум другим пальцам, ища второе кольцо. Оно вскоре нашлось. Кишан подошел ко мне, взял за руку, откровенно прижал мою ладонь к своей щеке. Потом поцеловал ее и отошел.

– А теперь пусть каждая богиня призовет свои силы и возьмет то оружие, которое ей предназначено.

Мы с Анамикой подняли руки – и все золотое оружие разом взлетело в воздух. Мы раскрыли ладони – оружие полетело к нам. Чакра, брошь, камандалу и – как ни обидно – Фаниндра устремились в протянутые руки Дурги, а следом за ними поспешили Золотой плод и Волшебный шарф.

Зато Ожерелье и Огненная вервь остались со мной. Кроме того, я получила вторую брошь, гаду, трезубец и мой любимый лук со стрелами. Золотой меч выше взлетел в воздух и раскололся надвое. Один клинок полетел к Дурге, второй – ко мне. Я ловко поймала его верхней правой рукой. Стоило мне коснуться любого оружия, как оно мгновенно меняло свой цвет на серебряный, тогда как в руках Дурги все оставалось золотым.

– Ну вот, теперь вы готовы к бою, – объявил Пхет, с удовольствием хлопая Рена по плечу. – Дирен и Кишан отправятся на битву вместе с богинями и будут сражаться рядом с ними, как того требует их судьба. Дамы, будьте добры, приведите броши в действие.

Я послушно дотронулась до заколки и попросила:

– Латы и щит!

Тончайшие серебряные пластины покрыли мое тело, в одной из левых рук сам собой появился щит. Доспехи стали спускаться ниже, закрыли мою талию, бедра и поползли вниз по ногам, так что я даже испугалась, смогу ли двигаться в такой броне.

Поглядев на Анамику, я увидела, что золотые латы, как корсет, покрывают всю верхнюю часть ее тела, оставляя открытой только шею. Золотые наручи защищали ее предплечья. Вдобавок на ней откуда-то появилась короткая черная юбка, расшитая золотыми пластинами, и черные же высокие сапоги с золотыми поножами. На голове у Анамики красовалась золотая корона.

Я захихикала было при виде этой золотой шапки, но, опустив верхнюю руку, нащупала у себя на макушке твердый металлический конус. Судя по всему, на мне тоже была корона – только серебряная. На этом сходство не заканчивалось. Оказалось, что у меня тоже откуда-то взялась кираса и даже платье, в точности как у Анамики, только белое. Моя кожа сияла и переливалась внутренним светом. Мои каштановые волосы, сделавшись золотыми, стали тяжелыми и длинными, как у Дурги. Рен, разинув рот, разглядывал меня, так что я даже покраснела от его внимания.

Когда все было готово, Рен и Кишан вдруг дружно согнулись пополам и зарычали от боли. Я в страхе бросилась к Рену, но он на моих глазах превратился в тигра. С Кишаном произошло то же самое. Рен громко заревел и встряхнулся.

– Что это значит? – спросила я у Пхета.

– Время настало, Каль-си. Их судьба сбывается.

Я дотронулась до Рена, и в тот же миг серебряные латы скрыли его морду и голову. Вскоре все его тело оказалось заковано в броню. На его спине появилось белое седло с двумя стременами, две металлические рукояти выросли из его наплечных доспехов. С Кишаном произошло то же самое, только доспехи у него были золотые, а седло – черное.

Дурга-Анамика встала между двумя тиграми и потрепала Кишана по голове.

– Любопытно, – хмыкнула она.

Он негромко зарычал и отошел ко мне, ткнувшись носом в мою ладонь. Я сложила мешавшиеся руки и погладила Кишана по голове.

– Вы шутите, Пхет? Это ведь не то, что я думаю, правда?

– Именно то, Каль-си. Богиня Дурга поедет в бой верхом на своем тигре.

Глава 29

Сокрушение Махишасуры

– Если боишься, можешь остаться здесь, маленькая сестрица, – поддела меня Анамика.

– Эта битва – моя ничуть не меньше, чем твоя, большая сестра, – буркнула я.

Она насупилась, чем доставила мне несколько секунд чистой радости, и попыталась оседлать Рена. Но вот диво – прекрасная богиня полетела на землю, нелепо размахивая восемью руками. Анамика сердито вскочила и предприняла еще одну попытку, но, как ни старалась, так и не смогла забраться на спину белому тигру.

Она крепко ухватилась за рукоять на его доспехах, но почему-то у нее никак не получалось закинуть ногу через седло. Когда Рен присел, чтобы помочь ей, какая-то невидимая сила отшвырнула его прочь. Он в отчаянии закружил вокруг Дурги, оставляя следы на мягкой земле.

– Что это значит? – возмущенно спросила Дурга у своего старого наставника.

Пхет пожал плечами.

– Кисмет, дитя мое.

– Кисмет? – шепотом переспросила я. Сгорая от любопытства, я взялась за седло Кишана и тут же почувствовала, будто многотонная невидимая тяжесть обрушилась на меня. Я поспешно разжала пальцы и отскочила.

– Хм, кажется, у меня та же проблема.

Пхет взял руку своей бывшей ученицы и положил ее на спину Кишану.

– Ты поедешь на тигре, который тебе предназначен.

Кишан возмущенно фыркнул, и, пока они с Дургой сердито пожирали друг друга глазами, Рен тихонько подошел ко мне и потерся лбом о мою ногу. Я погладила его по закованному в латы плечу, взялась за рукоять и легко вскочила в седло. Как только наши доспехи соприкоснулись, я почувствовала сильнейшее притяжение.

– Мы как будто намагниченные! – ахнула я.

– Так и есть, – кивнул Пхет. – Связь, соединяющая тебя с твоим тигром, схожа с притяжением магнита. Эта связь поможет вам в битве. Притяжение не даст тебе упасть. Ты можешь даже встать ему на спину, не бойся, твои сапоги крепко-накрепко прилипнут к седлу, как ботинки космонавтов на корабле.

Я кивнула и вставила ноги в стремена. Пхет довольно кивнул и отошел помочь Кишану и второй Дурге.

Вся неловкость последних недель растаяла, как роса под солнцем, как только наша связь с Реном вновь ожила в моем теле. Поток энергии хлынул из моего тела в тело тигра, а когда он, удвоенный, вернулся обратно, я обрела способность слышать мысли Рена.

Он… он был горд вести меня в битву, но эта гордость омрачалась смертельным страхом. Рен не хотел, чтобы я встречалась с Локешем, и был готов пожертвовать собой, спасая меня. А еще он не хотел идти в этот бой как тигр. Я невольно сжала кулаки, почувствовав, как он пытается превратиться в человека. Но все усилия Рена оказались напрасны, и вскоре он смирился.

Несмотря на то что я уже ездила верхом на цилине, а за последние дни научилась вполне сносно обращаться со своей лошадкой, ехать верхом на тигре и одновременно сражаться оказалось очень трудно. Я подняла меч и помахала им из стороны в сторону, взвешивая, какой рукой будет удобнее его держать. Перебрав остальное оружие, я быстренько разложила его по рукам и взялась за рукоять.

«Наверное, я вешу целую тонну, – смущенно подумала я. – Бедненький Рен!»

«Ты легкая, как пушинка».

Я даже вздрогнула, когда у меня в голове прозвучал завораживающий голос Рена. Впечатление было такое, будто густой бархатный шоколад пролился в мою измученную душу. Этот голос согрел и насытил меня, так что каждая клеточка моего тело зазвенела от радости. У меня перехватило дыхание, сердце пустилось вскачь. Признаться, ощущение было невероятно интимное.

«Ты вгоняешь меня в краску, прийятама»

Я не сразу поняла, что Рен слышит мои мысли и чувства так же ясно, как я его. Оказывается, в его представлении я была похожа на солнечный свет с вкусом и запахом сладких персиков. Щеки у меня запылали от смущения, но Рен повел меня дальше, в тайную глубину своей души, где открылся мне полностью. В считаные секунды я узнала все: о его одиночестве в плену; о той радости, которую он испытал, когда я предпочла его Ли; об угрызениях совести за то, что он порвал со мной; о беспредельном отчаянии, в которое он погрузился, узнав о моей помолвке с Кишаном. Пласты его горького одиночества едва не задушили меня. Но сквозь них, как луч солнца сквозь тяжелые тучи, просвечивала упрямая надежда, омытая волнами любви.

«Рен, ведь я…»

Не в силах выразить свои чувства, я смахнула слезы и погладила густую белую шерсть, выглядывавшую сквозь пластины доспехов.

Реакция Рена на мое прикосновение напоминала ураган. Чувства захлестнули меня. Я кожей ощутила его страстную тягу ко мне. Она бушевала у него внутри, как торнадо. Целый вихрь чувств поднялся у него в душе, вызывая ответный отклик в моем сердце. Калейдоскоп его воспоминаний замелькал перед моим внутренним взором.

Некоторые были мне знакомы: например, то, как я сидела у него на коленях после нашего танца на День святого Валентина, другие оказались для меня открытием: я впервые увидела, как Рен стискивает кулаки, едва удерживаясь, чтобы не оторвать голову Уэсу, танцевавшему со мной на берегу, как он обнимает красивую женщину, чувствуя унылую пустоту в душе, и как смотрит на мои слезы, понимая, что я плачу из-за него.

Потом Рен показал мне, что он почувствовал, когда я в первый раз прикоснулась к нему в цирке. Я увидела его воспоминания о наших поцелуях на кухне над противнем с печеньем, о том, как прекрасно моя рука ложится в его руку, и о той ликующей радости, которая захлестывала его, когда он прижимал меня к своей груди. Но при этом часть его души оставалась запертой, отгороженной от меня. Его сердце томилось в клетке, и Рен, как герой его стихотворения, беспокойно метался за прутьями, ожидая освобождения.

«Ключ у тебя, прийя», – сказал он.

С этими словами самый прекрасный, сказочный и удивительный мужчина положил свое сердце в мои руки и стал ждать, что я сделаю с ним.

Я шумно вдохнула, чувствуя его напряжение. Рен не думал о предстоящей войне. Дурга и ее пророчество ничего не значили для него. Для Рена главная битва происходила сейчас, в эти секунды. Он беззаветно отправился в бой, но не за славой, не за царством и не ради богини. Он сражался за меня.

Я сложила руки на груди, закрыла глаза. Потом медленно-медленно наклонилась, прижалась щекой к мягкому тигриному уху и обвила пару рук вокруг пушистой шеи.

«Рен».

При звуке этого имени плотина в моей душе прорвалась, и все мои мысли и чувства шквалом ринулись наружу. Я почувствовала, как они захлестнули Рена. Он замер, впитывая в себя каждую каплю. Я открыла ему все: свое смятение, боль, тоску, страх и счастье. Я ничего не скрыла – даже свои чувства к Кишану. И была вознаграждена, почувствовав ответное понимание и признание – всего, в том числе моих отношений с Кишаном. Рен не злорадствовал и не осуждал, его сердце отозвалось лишь глубокой печалью и искренним изумлением, ибо он наконец-то понял, почему я так долго не подпускала его к себе.

Наконец я открыла ему, как сильно его люблю и как страдала все это время без него.

«Рен, я люблю тебя больше всего на свете, я просто не знаю, как смогу жить без тебя».

«Тебе никогда не придется этого узнать, йадала».

Он замолчал на несколько секунд, затем наши души переплелись друг с другом, как вьющиеся лозы, и мы затихли – спокойные, безмятежные и умиротворенные. Звенящие пузырьки энергии лениво парили между нами. В эти секунды все в мире было так, как надо. Тот, кого я любила, прочно и крепко обосновался в моем сердце, и я надеялась, что ничто в мире больше никогда не разлучит нас.

И тут, как назло, громкий голос прервал нашу идиллию.

– Прости, если сможешь. Я не хотела обращаться с тобой, как с ездовым животным! – воскликнула Анамика, возвращая нас в реальность.

Пора было выступать. Настало время поставить последнюю точку в этой истории.

Анамика легонько пнула Кишана под ребра, и он мрачно двинулся вперед. Лицо Анамики сделалось задумчивым, а Кишан побежал быстрее и вскоре помчался скачками. Мы последовали за ним, и я почувствовала нарастающий восторг Рена, с наслаждением разминавшего свои тигриные лапы.

Он был весь сплошные мышцы и бесконечная энергия, а я крепко-крепко прижалась к нему и вскоре поймала ритм его бега. После этого мы сделались единым целым. Его тигриные легкие работали, как огромные кузнечные меха, но вскоре мы уже дышали в такт. Когда я обернулась, Пхета уже не было видно.

Я даже опомниться не успела, как мы очутились на краю лагеря. Воины пяти армий рухнули перед нами на колени, уткнувшись лбами в мерзлую землю. Они были потрясены явлением не одной, а сразу двух богинь. Моя большая сестрица быстро взяла руководство в свои руки и подозвала к себе генералов. Когда они подошли, Анамика изложила свой новый план сражения, в котором на этот раз не должны были принимать участие животные, которым грозило стать легкой добычей демона. Сегодня войску предстояло сражаться пешим.

Закончив, Анамика повернулась ко мне и попросила сказать войску несколько вдохновляющих слов. Я растерялась, но у меня в голове тут же раздался теплый голос Рена.

«Им нужен символ, который поведет их в бой».

Тогда я привстала и закричала во всю силу своих легких:

– Солдаты! С этого момента вы больше не армии Китая, Бирмы, Македонии, Индии и Тибета! Теперь вы все воины Дурги! Мы уже вели войны и победили множество грозных существ. Смотрите, мы покажем вам символы их могущества!

С этими словами я попросила у Анамики Шарф и прикоснулась к своему Ожерелью. В тот же миг шелковая ткань вспорхнула в воздух, замерцала и принялась разворачиваться над полем, касаясь каждого солдата, окутывая их ярчайшими оттенками алого, синего, зеленого, золотого и белого. Даже флаги у знаменосцев поменяли цвета и превратились в полотнища с изображением Дурги, едущей в бой верхом на тигре.

– Алый – цвет сердца феникса, прозревающего любую фальшь! – закричала я, потрясая над головой трезубцем. – Синий – цвет Чудовищ бездны, рвущих на куски всех, кто осмелится вторгнуться в их подводное царство! Золото – цвет Стальных птиц, убивающих врагов своими острыми клювами! Зеленый – цвет полчищ Ханумана, оживающих, чтобы защитить свое сокровище! А белый – это цвет Драконов Пяти океанов, которым нет равных по коварству и могуществу!

Рен поднялся на дыбы и зарычал, царапая воздух передними лапами. Армия притихла, завороженная нашим представлением.

Я отдала Шарф Дурге, и та громогласно поклялась:

– Эта битва и ваша храбрость войдут в историю! Так, как вы послужите нам сегодня, так и мы послужим вам в грядущем!

Прозвучал сигнал готовиться к выступлению, солдаты наперегонки бросились исполнять приказания богини. Воодушевление охватило лагерь. Все те, кто вчера упал духом, сегодня расправили плечи, поверив, что мы с Анамикой сумеем совершить невозможное. Я знала, что мы выглядим очень внушительно, однако в глубине души все равно очень боялась. Только спокойствие Рена придавало мне силы.

«Преданное сердце преодолеет любые препятствия, раджкумари. Помни об этом, а я сберегу тебя от опасности».

Я сглотнула, гадая, хватит ли мне сил совершить то, чему суждено было свершиться. Было очевидно, что для этого мне понадобится вся моя храбрость и все боевые навыки.

Когда все было готово, Дурга обворожительно улыбнулась войску и провозгласила:

– Клянусь, что те, кто будет сражаться рядом со мной, будут защищены моей волшебной силой! Вместе мы победим! Мы сокрушим демона. Слушайте меня, мои алые, синие, зеленые, золотые и белые воины! Вы готовы пойти в бой вместе с нами?

Оглушительный рев потряс долину, и мы дружно устремились к подножию горы Кайлас.

По дороге я вспомнила историю о трехстах спартанцах, которую однажды рассказал мне мистер Кадам. Эта горстка храбрецов семь дней обороняла от огромной персидской армии вход в ущелье Фермопилы. Мистер Кадам сказал, что история об этом подвиге осталась в веках не только потому, что подавала потрясающий пример мужественной защиты родной земли, но и доказывала, что даже небольшая горстка хорошо обученных людей, имеющих разумный план, может противостоять гораздо более многочисленному врагу.

Наши воины были как те спартанцы. Они пришли на битву с демоном и были готовы исполнить свою задачу или умереть. Я должна была во что бы то ни стало оправдать их веру в меня.

Но вот снова проревел рог, заклубился густой туман, и полчища демонов стали с топотом, храпом и визгом выбегать в долину, ожидая приказа своего вожака. Люди Дурги не дрогнули: они спокойно и смело стояли перед врагами.

Дурга первой вступила в бой.

Три метательные машины запустили в морозное небо тяжелые бочки. Они с грохотом врезались в гору и раскололись, осыпав своим содержимым демонов. Чудища неповоротливо завертелись, глядя на новые снаряды, со свистом летевшие к ним по небу. На этот раз следом за грохотом трескавшихся бочек раздался тяжелый шорох разворачиваемого холста, и на головы демонов хлынуло масло.

Но и наши враги тоже не дремали. Сотни чудовищных человекоптиц взмыли в небо и понеслись на наши катапульты. Лучники встретили их градом стрел. Затем Дурга взмахнула руками – и шелковые нити, брызнув из ее пальцев, сплели в воздухе прочную сеть и поймали в нее оставшихся демонов. Мерзкие твари с тяжелым стуком посыпались на землю.

Радостные возгласы наших воинов заглушили шум битвы, надежда согрела сердца людей. Это была пусть небольшая, но победа, и воины вокруг меня нетерпеливо зашевелились, ожидая приказа вступить в бой. Но и демоны не собирались отступать. Они с утроенной скоростью понеслись на нас, земля задрожала от топота. Когда первые ряды врага приблизились, я велела бросить горящий факел в озеро разлитого масла.

Демоны с диким визгом попадали на землю, корчась в пламени. Тех, кому удалось прорваться сквозь стену пожара, наши воины осыпали стрелами, заряженными моей огненной силой. Когда смерть настигала демонов, освобождая души людей и животных, я тихо шептала про себя: «Надеюсь, вы обретете покой».

Вскоре армии сошлись так близко, что луки сделались бесполезны, тогда мои воины подняли мечи и ринулись вперед. Я осталась стоять, поражая врагов огненной силой, и вывела из строя большую свору собаковидных тварей. Я кремировала их целыми стаями, но, когда мои воины оказались совсем рядом с демонами, пришлось сменить тактику. Рен понес меня вперед и вступил в бой. Мой белый тигр прыгал в гуще сражения, терзая врагов когтями и клыками.

В какой-то момент он встал на дыбы и прошелся когтистой лапой по голове ближайшего демона. Доспехи надежно удержали меня на спине тигра, а когда Рен снова опустился на все четыре лапы, я увидела, что голова демона растерзана глубокими рваными ранами, заканчивавшимися между его залитыми кровью глазами. Я поспешила прикончить его, чтобы не мучился, а Рен расправился со следующим.

«Рен, это ужасно!»

«Так сражаются тигры, Келси. Старайся не думать об этом. Слушай мои мысли».

Я стала пускать стрелы в ноги наступавших, пригвождая их к земле, а Рен одним ударом лапы распарывал им грудные клетки. Увидев демона с поднятым топором, я прошила его дротиками из трезубца. Когда какой-то получеловек-полупес бросился на меня, я ловко отразила удар его когтей серебряным наручем, потом врезала щитом по оскаленной морде и прикончила мечом. Еще один смельчак замахнулся на меня шипастой палицей и даже успел нанести удар, но доспехи надежно защитили меня, а магнитное притяжение к Рену позволило удержаться в седле. Мой белый тигр лапой подсек врага под ноги, а когда тот упал, порвал ему глотку и раздавил трахею.

Став Дургой, я превратилась в неутомимую машину для убийства. Мы с Реном работали со смертоносной слаженностью, и ничто на свете не могло остановить наш жуткий дуэт. Благодаря нашей связи я без труда черпала военный опыт Рена и успешно отгородилась от той части себя, которая содрогалась в ужасе. Мы думали, чувствовали и действовали в унисон, и когда я разила мечом или пускала в ход трезубец, то делала это опытной рукой Рена. Когда же он рвал врагов или издалека замечал бегущего к нам демона, я тоже становилась его когтями и глазами.

Все новые и новые полчища мчались на нас, и, когда Рен вскочил на плечи демону, я повисла вниз головой. При этом я ухитрилась поджарить сразу двух чудищ, целясь из-за спины Рена. Когда Рен снова приземлился, я выпрямилась, одной рукой снесла кому-то голову мечом, а другой успокоила кого-то гадой.

Когда еще десять тварей ринулись на нас, я, не раздумывая, вскочила на седло и перевернулась в воздухе. Мои руки действовали словно по собственной воле. Одного нападавшего я сшибла на землю щитом, второму отсекла голову мечом, а остальных сожгла огнем, выпущенным из моей татуированной ладони. Сделав еще один цирковой кувырок в седле, я ткнула очередного противника трезубцем в сердце, выпустила другому огненную стрелу в шею, а еще двоих сшибла с ног струей воды, вызванной при помощи Ожерелья.

Спрыгнув на землю, я подлетела, как на батуте, и перекувыркнулась в воздухе. В полете я увидела, как Рен рвет в клочья кошачьих демонов справа от меня. Внизу, под нашими ногами, огромный демон-медведь с яростным рычанием размахивал когтями в воздухе, ожидая, когда же я приземлюсь прямо ему в лапы. Быстро оценив обстановку, я отвязала от пояса Огненную вервь, подпалила ее голубым пламенем и хлестнула зверюгу поперек живота, так что его подпаленная шкура зашипела.

Тут меня вдруг швырнуло в сторону, но я успела одной парой рук ухватиться за моего тигра. Когда Рен бросился вперед, я вскочила ему на спину. Быстрый взмах запястья – и Огненная вервь снова очутилась у меня на поясе. Зато туша демона-медведя осталась лежать на земле, разрубленная пополам. Рен аккуратно перепрыгнул через нее и легко приземлился на передние лапы.

«Не делай так больше», – раздался у меня в голове его недовольный голос.

«Но скажи, что вышло круто?» – улыбаясь, подумала я.

«Круто? Ты просто ослепительный ангел гибели, Келси. Если бы смерть явилась за мной в твоем обличье, я пошел бы за ней с радостью».

Видимо, демоны тоже сообразили, что с нами им не справиться, и с визгом понеслись прочь – на нашу армию.

«Рен, там наши люди!»

Он обернулся и помчался в сторону группки уцелевших воинов. Обогнув их со стороны, мой тигр ринулся на самого крупного демона: неповоротливого человека-слона, стоявшего на двух толстенных ножищах. Тот поднял свое оружие, но Рен оказался быстрее. Один взмах лапы – и оружие полетело в сторону. После этого Рен прыгнул, схватил демона в зубы, дернул головой и забросил тяжелую тушу себе за спину. Я быстренько подпалила его, а вместе с ним и десяток его товарищей.

«Осторожнее, – всполошилась я. – Ты ведь больше не исцеляешься!»

«Не тревожься обо мне, сундари. Сегодня я могу все».

Чтобы доказать это, он зубами перекусил пополам первого подвернувшегося демона, прыгнул на следующего и повалил его наземь, чтобы я могла без помех прикончить раненого.

Когда последние демоны разбежались, мы с Реном вернулись к своим оставшимся воинам. Как выяснилось, мы уничтожили несколько сотен демонов, но от нашего войска осталось всего несколько десятков человек. Я сказала уцелевшим, что они сослужили мне отличную службу, а теперь могут немного отдохнуть возле костра.

Но у нас с Реном была своя задача.

Мы снова помчались через поросшую травой долину. Дым от горящих тел струйками поднимался в воздух. Обернувшись, я увидела все еще стоящие катапульты и смущенно покачала головой, почуяв в воздухе слабый запах жженого сахара. Из-за костров доносились звуки битвы и рев тигра – это, несомненно, был Кишан.

«Пора, Келси».

Рен перешел на бег, разогнался и перелетел через линию огня. Мы мчались в горы, оцепленные плотным кольцом демонов. Чудовища не трогались с места и без страха следили за нашим приближением.

Я узнала Сунила, стоявшего на выступе скалы.

Подняв руку, я снесла огнем всех демонов, каких увидела. Рен даже не замедлил бег.

Когда я посмотрела вверх, Сунила на посту уже не было.

– Локеш! – закричала я. – Мы пришли за тобой! Покажись, трус!

Рен стал нетерпеливо расхаживать перед горой, ожидая появления колдуна.

Мерзкий смех гулким эхом донесся из толщи лиловых гор. Налетел ветер, засвистел вокруг меня, зашептал гнусные, холодные слова.

«Наконец-то мы соединимся, кошечка моя! Амулет будет мой. И ты станешь моей».

– Если не возражаешь, я предпочту другой вариант развития события.

Рен обвел глазами местность. Кругом было пусто, голос доносился словно из ниоткуда.

Внезапно клубящаяся воронка тьмы стала спускаться с гор. Холодный воздух ринулся на нас со скоростью тайфуна, а в центре его стоял он – демонический Локеш. Пыль и сухие листья завертелись вокруг нас. Локеш спрыгнул на землю, долина загудела от удара. В тот же миг тайфун умчался прочь.

Локеш выглядел как азиатский минотавр, только гигантский. Он был одет в длинный черный китайский халат с воротником-стойкой. Глаза его щурились, превратившись в узкие щелочки, он тяжело дышал от возбуждения, выдыхая пар из ноздрей.

– Итак, – пророкотал он, – ты все-таки вернулась! И заметно похорошела с нашей последней встречи. Сила богини тебе идет, сладкая моя. – Он шагнул ко мне, но Рен с ревом хлестнул его лапой по ногам.

– Все еще водишь за собой ручную киску? – прошипел Локеш. – Что ж, это мы исправим. – Он поднял глаза на пылающую долину. – Я вижу, ты привела мне новых рекрутов?

– Ты их не получишь, – с яростью воскликнула я. – Погибшие сожжены. Ты не сможешь оживить их и сделать своими рабами! Я освободила их от твоей власти.

– Да что ты? – пожал плечами Локеш. – Это не имеет значения. Я без труда наделаю себе сколько угодно солдат. Я могу одним взмахом руки положить конец этой битве. Неужели ты думаешь, что меня хоть сколько-нибудь затруднит уничтожить остатки твоего жалкого воинства?

– Конечно, затруднит! Ведь тогда ты погубишь и своих воинов.

Несколько секунд он молча разглядывал меня, потом сказал:

– Я не могу допустить, чтобы моя будущая женушка сомневалась в моих словах.

Он зловеще улыбнулся, медленно соединил ладони – и тут же развел их в стороны. Земля задрожала, гул прошел по долине. Не выдержав, я громко ахнула, увидев, как наши катапульты, накренившись, рушатся в глубокий провал, невесть откуда появившийся посреди долины. Люди и демоны в панике бросились во все стороны от расползающейся трещины. Я торопливо поискала глазами Дургу, но ее нигде не было видно. Оцепенев от ужаса, я смотрела, как провал затягивается, хороня под землей наших людей и метательные орудия.

«Кишан!»

«Не бойся. Он цел», – беззвучно ответил мне Рен.

Я увидела проблеск золотых доспехов Кишана, выбиравшегося из быстро смыкающегося рва. Дурга крепко сидела у него на спине. Я с облегчением перевела дух.

– Неужели это младший принц? – пошевелил бровями Локеш. – Признаться, его живучесть стала меня утомлять.

Дождавшись, когда Кишан и Дурга выберутся из провала, Локеш с хохотом открыл перед ними новую трещину в земле. Кишан перелетел через нее, потом еще через одну и скрылся за деревьями.

– Отстань от них! – грозно потребовала я.

– А то что? – глумливо улыбнулся демон. – Ах, что же будет со мной, если я не послушаюсь, кошечка моя?

Вместо ответа я подняла лук и зарядила в него стрелу, заряженную огненной силой.

– Или я тебя прикончу!

Он насмешливо поклонился мне в пояс.

– Ах, прошу тебя, попробуй!

Я выпустила стрелу, а Локеш щелкнул пальцами. Налетевший порыв ветра отнес мою стрелу далеко в сторону, так что она воткнулась в склон горы. Раздался громкий взрыв, камни посыпались в долину.

– Я разочарован, моя сладкая. Я так надеялся, что ты порадуешь меня хорошим представлением.

– Не спеши возвращать билет, спектакль еще не закончен! – улыбнулась я.

Быстрее молнии Рен сорвался с места, забежал Локешу за спину и вспрыгнул на склон горы. Здесь он оттолкнулся могучими лапами и ринулся вниз, на Локеша, как тяжелая, закованная в сталь бочка, оснащенная когтями и клыками. Я вскочила на седло и направила на демона все мое оружие. Кто мог устоять против такой силы? Я одновременно осыпала врага дротиками из трезубца, выпускала стрелы и размахивала гадой.

И что же? Силой ветра Локеш без труда разметал все мои снаряды, а после этого отгородился от Рена каменной стеной, и мой бедный тигр врезался в нее с разбега и распластался на земле. Только верная гада не подвела и на этот раз, с треском обрушившись на плечо демона. Локеш с воплем отшатнулся.

– Ты заплатишь мне за это!

– Правда? – уточнила я и, ловко спешившись, выхватила меч.

Локеш бросился на меня, но, когда он протянул ко мне руки, я зажмурилась, исчезла и перенеслась на вершину возведенной им стены.

– Как ты это делаешь? – взревел колдун.

– Сдайся, тогда расскажу.

Рен, о котором все на время позабыли, бесшумно подкрался к Локешу сзади. Я увидела, как его хвост угрожающе раскачивается из стороны в сторону, как у гигантского кота перед прыжком. Но тут стрела вонзилась ему в плечо между пластинами доспехов. Это Сунил, присоединившийся к нашей схватке, решил взять тигра на себя.

Локеш вскинул руки, и могучий ветер перенес его на вершину скалы рядом со мной. Он замахнулся на меня огромной кривой саблей, но я отразила удар мечом. Грациозно танцуя на узкой стене, я разила врага всеми своими восемью руками, но демон был неуязвим. На пути моих ударов вырастали стены изо льда и камня. Наконец я поняла, что он играет со мной, и решила взяться за дело всерьез. Совершив цирковой кульбит в воздухе, я ловко приземлилась на вершину скалы. Перед тем, как сосредоточить свое внимание на Локеше, я бросила быстрый взгляд на Рена, который пытался справиться с Сунилом, не убивая его. Одна лапа у моего тигра была в крови.

«Не отвлекайся!» – немедленно услышала я недовольный голос Рена.

Локеш опустил руки – и скала, на которой я стояла, осела вниз. Я попыталась поразить его молнией, но колдун заморозил ее в воздухе, а затем облил меня водой, которую я ловко превратила в туман. Видимо, к этому времени Анамика закончила истребление демонов, потому что к нам начали присоединяться наши воины. Согласно плану Анамики после полной кремации живых и убитых демонов войска в полном составе должны были выступить на помощь нам с Реном.

Солдаты начали осыпать Локеша стрелами, но он взмахом руки развернул тучи метательных снарядов в воздухе и направил их обратно, поразив лучников. Уцелевших он превратил в каменные и ледяные статуи. Локеш и меня попытался заморозить, но я вовремя схватилась за Огненную вервь и перенеслась в другое место.

Итак, за сорок восемь часов наша великая армия была почти полностью истреблена.

Затем Локеш вызвал туман и накрыл им все поле, но горстка наших солдат все-таки сумела найти дорогу к горе и попыталась поразить колдуна копьями. Он снова развернул снаряды в воздухе, но на этот раз я была начеку и взмахом Огненной верви отбросила смертоносные копья прочь от людей. Потом я крикнула им бежать на помощь Рену, а сама вновь занялась колдуном.

Но тут земля снова с гулом задрожала. Огромный камень откололся от горы, тяжелые скалы растрескались. Когда вырванные с корнем деревья полетели в мою сторону, я хлестнула вокруг себя Огненной вервью и взлетела в воздух.

Коснувшись ногой ветки, я вскочила на вершину дерева, перепрыгнула на летящую скалу, снова перемахнула на ветку и промчалась по накренившемуся стволу до того, как он грянулся оземь. Расцарапанная, но невредимая, я встала на вершину огромной груды бурелома и с вызовом посмотрела на Локеша. Еще один взмах Верви – и вот уже я стояла перед колдуном, приставив меч к его горлу.

– Весьма внушительно, – кивнул Локеш.

Я срезала древний магический талисман с его шеи и сожгла его дотла.

– Все! Попрощайся со своей демонической армией!

Он отбросил мой меч от своей шеи, схватил меня за руку и притянул к себе.

– Я бы непременно последовал твоему совету, будь это настоящий медальон. Но, кошечка моя, ты сама научила меня хитрить. Разве не помнишь?

Я посмотрела на Сунила. Он сражался с Реном. Одна рука у него болталась, как плеть, но он продолжал находиться под чарами Локеша. Неужели все пропало? Горькое разочарование охватило меня, но Рен был тут как тут.

«Мы победим».

Я стерла слюну Локеша со своей щеки и приготовилась продолжить сражение, но не успела поднять руку, как какой-то всадник вылетел из тумана. Черный плащ развевался за его спиной. Подскакав к Локешу, наездник низко склонился перед ним.

– Генерал Амфимах!

– Я доставил ваше послание, господин, – сказал предатель.

Локеш поднял голову и шумно втянул в себя воздух, раздувая ноздри.

– О да, она уже совсем рядом, а он не в силах ее удержать!

– Что ты сделал? – закричала я на македонца.

Он повернулся ко мне.

– Всего лишь доставил ложное послание вашим друзьям, красавица. Вторая богиня мчится вам на помощь, а значит, очень скоро будет в полной власти моего повелителя. Великий царь демонов Махишасура, которого вы называете Локешем, обещал поставить меня во главе своей армии. Мне остается только выбрать хорошее ездовое животное, а поскольку вы любите тигров, я тоже остановлю свой выбор на одном из них.

– Этого я тебе не разрешаю брать, – бросил Локеш. – Возьмешь второго.

– Но я хочу возить эту женщину, – залепетал Амфимах.

– А ты не хочешь, чтобы я отрубил тебе вторую ногу?

Амфимах поспешно замотал головой, и Локеш взмахом руки отослал его.

– Иди, займись тигром, – велел он.

После этого Локеш неторопливо направился ко мне, а я вдруг вспомнила историю, которую когда-то рассказал мне мистер Кадам. Попятившись назад, я упала на колени, заломила дрожащие руки и запричитала:

– Прошу тебя, не губи меня и моих друзей! Я… я сдаюсь! Пощади меня!

Локеш грубо намотал на кулак прядь моих золотых волос.

– Посмотрим, – жадно прохрипел он. – Если ты как следует меня попросишь…

Не дослушав, я вонзила свой золотой меч ему в толстую бычью шею демона. Он с ревом схватился руками за горло и пошатнулся. На какую-то долю мгновения я подумала, что убила его, но рана Локеша начала затягиваться у меня на глазах. Кровь перестала хлестать на землю, стихли хрипы, колдун задышал глубоко и ровно. Только тогда я окончательно поняла, что нам будет совсем не просто убить его.

Мое отчаяние передалось Рену. Он отшвырнул от себя Сунила и бросился ко мне. Я вскочила на спину моему тигру, и Рен, не останавливаясь, описал круг и снова ринулся на Локеша.

«Выше голову. Мы победим его, мы не позволим ему подчинить себе Дургу, – услышала я твердый голос Рена. – Что бы он ни задумал, мы должны помешать ему сделать Дургу своим орудием».

Едва он успел договорить, как из тумана выехала богиня верхом на черном тигре. Амфимах поднял копье, приготовившись встретить их. Кишан бросился на него, но Дурга даже не пошевелилась. Мне показалось, будто она впала в транс.

Рен помчался навстречу Кишану, а я хлестнула Огненной вервью по единственной ноге Амфимаха. Синее пламя сделало свое дело. Несчастный калека с воем покатился по земле, держась за голову, но Кишан быстро вскочил ему на горло и прикончил.

– Как не повезло бедняге! Он не сможет полностью насладиться своим перерождением, – покачал головой Локеш. – Мертвым, к сожалению, не больно.

Он гнусно ухмыльнулся и вытащил из кармана настоящий медальон.

Внезапно Дурга вышла из транса. Она быстро коснулась краем Шарфа своего золотого меча, схватилась двумя руками за рукоять – и огромный шелковый воздушный змей поднял ее в небо, оторвав от Кишана. Встав на землю, Дурга собрала все свое оружие и направила его на меня. Я едва успела свеситься с седла вбок, когда золотая чакра просвистела над нашими головами.

Кишан бросился к нам, но угодил в невесть откуда взявшееся озеро масла и упал. В тот же миг крепкие веревки бешено завертелись вокруг его тела, оплетая тугой сетью. Черный тигр бился и метался, пытаясь освободиться, а Сунил решительно направился к нему с копьем в руке.

Я подняла свой лук, но было уже поздно. Нити, послушные воле Дурги, полетели ко мне и вырвали оружие у меня из рук. Петля захлестнулась вокруг моей лодыжки, еще одна обхватила за талию и сдернула со спины Рена.

– Анамика! Опомнись! Перестань! – закричала я, приставляя меч к ее горлу. – Я не хочу воевать с тобой!

Она с легкостью отбросила мой меч, одним изящным движением сорвала с меня Огненную вервь и повязала ее вокруг своей осиной талии. Шарфом она крепко связала меня по рукам и ногам. Ее восемь рук с головокружительной ловкостью забрали у меня все оружие. Когда все было закончено, Дурга повернулась к Локешу.

– Что мне делать теперь, господин?

– Скажи мне, девочка моя, – ласково проворковал демон, – в чем секрет вашей божественной силы?

– Наша сила заключена в нашем оружии, – ответила Анамика чужим механическим голосом.

– А у Келси есть собственная сила?

Я выпучила глаза и захрипела, разевая рот, когда Анамика сжала руками мое горло.

– Не больше, чем у меня, – ответила она.

– Ага, в таком случае…

Локеш дико завизжал, когда Рен вонзил клыки ему в спину. Демон с грохотом рухнул на землю и покатился, а Рен прошелся когтями по его бокам и укусил в плечо. Но Локеш был слишком могуч. Он извернулся, по-бычьи наклонил голову и вонзил свои рога в броню Рена.

Мой белый тигр упал, кровь хлынула из его распоротого бока. Его белые лапы задрожали и подогнулись, но он все равно приготовился к новому прыжку.

А черный демон встал над ним и громогласно провозгласил:

– Настал час твоей смерти, принц Дирен!

Он поднял руки – и копья взлетели в воздух, нацелившись на моего Рена.

Я закричала и призвала свою последнюю оставшуюся силу: огонь. Вскинув руки, я выстрелила пламенем в Дургу, но она даже не поморщилась, когда я опалила ее кожу. Поразить Локеша тоже не удалось, он просто отгородился от меня каменным щитом. Рен прыгнул на Локеша, оскалив клыки и вытянув когти. Злой чародей щелкнул пальцами – и копья пронзили Рена на лету.

– Рен! – закричала я.

Я почувствовала, как острые наконечники входят в его тело. Часть копий со звоном отлетела от серебряной брони тигра, но одно глубоко вонзилось ему в бедро, второе воткнулось рядом с шеей, а третье почти до половины вошло в незащищенный живот. Рен с криком упал. Локеш наступил раздвоенным копытом ему на переднюю лапу, и я услышала треск ломающихся костей.

Невыносимая боль затуманила рассудок Рена, и я закричала вместе с ним. Через несколько секунд я почувствовала, как он отгораживается от меня, рвет нашу связь, так что вскоре я могла лишь слышать его тихий внутренний голос. Потом поток энергии хлынул в мое тело, и я поняла, что Рен отдает мне все свои оставшиеся силы. Напоследок он передал мне последнюю мысль: «Я люблю тебя, Келси».

Затем голос его смолк.

Локеш направился ко мне, и нити Шарфа еще сильнее впились в мое тело. Он наклонился, сорвал корону с моей головы. Когда тяжелые золотые волосы волнами рассыпались по моим плечам, Локеш взял одну прядку, задумчиво потер ее в своих толстых пальцах. Я почувствовала, как его грязный обкусанный ноготь уткнулся мне в щеку и медленно пополз ниже, к ключицам, оставляя кривой кровавый след на моей коже.

– Ты обманула меня, моя кошечка. Я не могу оставить такое поведение без должного наказания.

Он грубо сорвал последний фрагмент амулета с моей шеи.

– Как долго я ждал этой минуты!

Слезы хлынули у меня из глаз. Анамика превратилась в марионетку Локеша, Рен был беспомощен, если вообще жив, а связанный Кишан валялся где-то на земле. Я осталась совсем одна.

И тут я заметила блеск золота на одной из рук Дурги.

Фаниндра!

– Фаниндра, миленькая, помоги мне! – взмолилась я, рыдая в голос.

Зеленые глазки ожили, просияли, и золотая кобра подняла головку. Она сползла с руки Дурги, струясь, подползла к Локешу и впилась клыками ему в руку. Демон истошно завопил, но Фаниндра успела укусить его еще раз, прежде чем он оторвал ее от себя и швырнул в траву.

Рука колдуна начала раздуваться на глазах, золотой яд закапал из мест укусов. Отбросив мой фрагмент амулета, Локеш сжал в руке древний медальон, под властью которого находилась Дурга.

– Убей ее! – прохрипел он.

Богиня занесла чакру над моей головой. Я зажмурилась… и тут что-то тяжелое врезалось мне в бок и отшвырнуло в сторону. Кишан! Мой черный тигр стряхнул с себя остатки порванной сети и с рычанием набросился на Дургу. Локеш взревел от досады. Он хотел поразить Кишана своей магией, но взвизгнул от боли и снова схватился за прокушенную руку.

Мне очень хотелось верить, что мы победили, но разум подсказывал, что до этого еще далеко.

Кишан и Дурга сцепились друг с другом, он прыгал на нее, она полосовала его чакрой. Локеш призвал к себе Сунила, который захромал к своему господину, припадая на раненую ногу.

Я все еще беспомощно лежала на каменистой земле, когда одна из рук Дурги промелькнула совсем рядом со мной. Поднатужившись, я дотронулась пальцами до края Шарфа и прошептала свою просьбу. В тот же миг нити, связавшие меня, начали таять. Не дожидаясь полного освобождения, я дотянулась до Огненной верви и стиснула в пальцах рукоять. Это был мой последний шанс, и я хорошо это понимала.

Сунил, рыча от ярости, бросился ко мне, но Локеш отшвырнул его, как щенка.

– Не надо! Я сам вырву эту черную занозу, которая так долго раздражала меня!

Он стиснул зубы, вскинул здоровую руку и выпустил тучу ледяных осколков в сторону Кишана. Было видно, что это простое колдовство потребовало от него огромного напряжения. Локеш пошатнулся, попятился назад и едва не упал, споткнувшись о распростертое на земле тело Рена. В отместку он злобно пнул моего тигра ногой.

Рен не шелохнулся, копья торчали из его тела, как иглы дикобраза. Я больше не чувствовала его присутствия. Закрыв глаза, я позвала его.

«Рен?»

Ничего. Ни тепла. Ни сердцебиения. Ни мысли, ни шепота.

Смаргивая слезы, я заглянула в глаза моего тигра. Его пустой остекленевший взгляд напомнил мне пластмассовые глаза игрушечного тигра, которого я когда-то купила в магазине. Слезы потоком хлынули у меня по лицу, горе сотрясло меня.

Рен умер.

Потом неистовый гнев охватил меня, дикое пламя заполыхало во всем теле. Вскочив с земли, я забежала за спину Локешу, замахнулась Вервью и прошептала:

– За Рена!

С громким щелчком Огненная вервь обвилась вокруг горла Локеша.

Он захрипел. Потом вскинул руки, схватился за Вервь и потянул, пытаясь оторвать ее от себя, но только туже затянул удавку. Я увидела древний медальон, по-прежнему зажатый в посиневших пальцах колдуна. Собрав всю свою оставшуюся силу, я направила ее в медальон. Ослепительный золотой свет залил мое тело, на миг я снова почувствовала присутствие Рена. Я закрыла глаза и представила, будто он стоит со мной рядом, прижимаясь щекой к моей щеке. Соединяясь, мы с ним рождали силу, которая была сильнее земли, воды, ветра, огня и пространства. Потому что эта сила издревле называлась любовью.

Золотой свет заструился из моих рук в рукоять Огненной верви. Медальон Локеша обратился в пепел. Волна золотой магии подхватила злого колдуна и подбросила его в воздух. Свет был настолько силен, что все небо окрасилось золотом. Потом полыхнуло зарево, оглушительный грохот прокатился над долиной, могучая гора задрожала, и фонтаны воды выплеснулись из озер.

Раздался последний страшный вопль – и все было кончено. Мертвое тело Локеша, злого демона Махишасуры, которого мне было суждено убить, тяжело рухнуло на землю.

Мои силы закончились, я почувствовала, как призрачные руки отпускают меня. Пылавшая щека вдруг сделалась холодной.

«Рен? – беззвучно взмолилась я. – Рен! Пожалуйста, не оставляй меня!»

«Ты всегда будешь в моем сердце. Всегда», – прошептал его добрый голос и растаял.

Я упала на черную землю и разрыдалась.

Глава 30

Тайна амулета

Теплая рука легла на мое плечо.

– Келси? – Голос Кишана дрожал.

Я бешено затрясла головой, не в силах вместить случившееся, не желая принимать ничьего утешения.

Кишан упал на колени перед телом белого тигра. Бережно, осторожно он стал вынимать копья.

– Он… правда… умер, да? – спросила я.

Кишан поднял на меня полные слез золотые глаза, кивнул. Шумно глотая, он смотрел на мертвое тело своего брата. Потом провел дрожащей рукой по глазам и испустил страшный вопль. Вырвав копье из груди Рена, он вскочил и бросился бежать.

Подскочив к мертвому телу Локеша, Кишан поднял копье и с размаху воткнул его в тело колдуна. Потом, рыдая, упал на колени.

Дурга присела возле Рена и влила ему в рот эликсир. Но драгоценная жидкость лишь пробежала у него по губам и закапала на землю. Я знала, что все бесполезно. Даже чудесный эликсир не мог воскрешать мертвых. Дурга несколько раз встряхнула Рена, что-то приговаривая на своем родном языке. Слезы текли по ее щекам. Этого я уже не смогла вынести и грубо отпихнула ее от Рена.

– Убери от него свои руки! Ты предала нас! Если бы не ты, он был бы сейчас жив!

– Но я ничего не сделала! – с мукой в голосе ответила Дурга. – Я старалась держаться в стороне. Если бы Кишан…

– Не смей обвинять Кишана! – заорала я, тыча пальцем сначала в сторону Рена, а потом в нее. – Это все случилось из-за твоей беспомощности! Ты ничего не смогла сделать сама! Мне пришлось прийти сюда и сделать твою работу! Стать богиней вместо тебя. Знаешь, у меня для тебя есть новости. Мне надоело быть твоей избранницей. Ты поняла?

Она безжизненно кивнула и прошептала:

– Я тоже любила его, маленькая сестрица.

Лучше бы она этого не говорила.

– Любила? Любила?! Да как ты смеешь говорить о любви? Ты знала его всего… месяц, да? Он был мой, слышишь? Он был мой задолго до того, как ты положила на него глаз, и он был моим, когда умер! Единственное, что разлучало нас с ним в прошлом и настоящем, – была ты, всегда ты! В будущем ты украла его воспоминания обо мне, в прошлом пыталась отнять его у меня. Если бы не ты, мы с ним всегда были бы вместе. И сейчас были бы! Рен никогда не был твоим, слышишь?

Слезы закапали с длинных ресниц Дурги.

– Но я… я никогда… – начала она, но я повернулась к ней спиной, не желая слушать, что она скажет.

Меня трясло от праведного гнева, мои руки сами собой сжались в кулаки. Наверное, в тот момент я могла бы снова кого-нибудь убить. Дурга сидела на корточках и ошеломленно смотрела на меня, но какое мне было дело до нее? Я схватила тяжелую лапу Рена, пригладила белую его шерсть, прижалась к ней губами.

Устав путаться в своих многочисленных руках, я набросила на себя Шарф и попросила поскорее снова превратить меня в Келси. Это было единственное, чего я хотела по-настоящему, – быть обычной девушкой из Орегона, которая учится в университете и встречается с парнем, которого любит. Только это мне уже было не суждено.

Дотронувшись до броши, я попросила снять все доспехи с меня и с тела Рена. Когда все было исполнено, я с яростью швырнула золотую безделушку под ноги Дурге. Она выглядела измученной и сломленной, но мне было ни капельки ее не жаль. Не говоря ни слова, она с усилием наклонилась, подняла брошь и ушла в рощу.

Я подползла поближе к Рену, положила его голову себе на колени. Плача, я гладила его мягкие уши и снова и снова твердила, как я люблю его.

– Вернись, ну пожалуйста, – рыдала я. – Ты мне нужен, слышишь?

Я снова была окружена смертью, как в давнем кошмаре. Мертвые воины лежали на поле вокруг меня. В воздухе висел пепел сожженных демонов. Мои родители, мистер Кадам, Рен. Они все умерли, и я уже не знала, для чего мне жить дальше.

Я раскачивалась из стороны в сторону, крепко прижимая к себе Рена. Кишан сел рядом со мной, в его глазах, обращенных на меня, застыла боль. Я почувствовала слабый укол вины, но горе и мука быстро вытеснили это чувство. Он убрал волосы с моей мокрой щеки, молча заправил их мне за ухо.

Что-то зашевелилось в траве, золотая головка поднялась из зарослей и поползла ко мне. Я улыбнулась сквозь слезы и протянула руку, чтобы погладить Фаниндру. На ее изящном теле висел огненный амулет. Когда я сняла его, Фаниндра заползла на спину Рену. Несколько мгновений она смотрела в застывшие глаза моего тигра, стреляя туда-сюда своим раздвоенным язычком.

– Ты можешь его вылечить? – спросила я.

Фаниндра повернула ко мне голову, посмотрела, потом оставила Рена, проползла по моим ногам и устроилась у меня на коленях.

– Видимо, это означает «нет».

Я подняла левую руку, и Фаниндра охотно обвилась вокруг нее, заняв свое излюбленное положение, после чего вновь затвердела, превратившись в украшение.

– Без тебя мы бы никогда не победили. Спасибо, – тихо сказала я, и ее зеленые глазки на миг вспыхнули живым зеленым светом, прежде чем снова стать изумрудами. Кишан молча стоял возле меня, ожидая, когда я встану. Я пригладила шерсть на лбу Рена, прильнула к нему долгим поцелуем.

– Я люблю тебя, – прошептала я.

– Нам пора идти, Келси.

Я вцепилась в шерсть Рена.

– Я его здесь не оставлю.

– Тогда я его понесу, – сказал Кишан.

Я кивнула, бережно положила голову Рена на землю и встала.

Потом отряхнула амулет от пыли, сняла его с порванной цепочки и отдала Кишану.

Он положил его на ладонь, задумчиво потрогал пальцем и прошептал:

– Это мой первый подарок тебе. – Кишан сжал амулет в кулаке, взглянул на меня и вздохнул: – Наверное, тут уже ничего не исправить.

Он сказал это так, что у меня вдруг перехватило дыхание, но я отогнала от себя эти чувства и с помощью Шарфа сделала ленточку вместо испорченной цепочки. Снова надев амулет на шею, я сразу почувствовала себя лучше.

– Собери остальные амулеты, – сказала я Кишану.

Локеш все еще лежал на земле, уткнув в небеса свои страшные рога, на которых все еще блестела кровь Рена. Кишан распахнул ворот его черного халата, сорвал амулет и положил его мне на руку. Это был почти полностью законченный диск с изображением тигра в центре.

Я сжала амулет в пальцах.

– Этот… демон пролил кровь капитана Диксона, мистера Кадама, Рена и других, бесчисленных и безымянных жертв… Он должен быть уничтожен, так чтобы и следа не осталось.

Вряд ли я могла бы объяснить, откуда мне известно, как именно это нужно сделать, я просто знала – и все. Зарядив Огненную вервь от своего фрагмента амулета, я хлестнула ею по земле. В тот же миг каменистая почва передо мной расступилась, провал начал стремительно углубляться, пока не достиг раскаленного центра земли. Свирепое пламя вырвалось из бездны. Подняв руки, я приказала ветру поднять тело демона в воздух, так что оно на миг зависло перед нами.

Я в последний раз посмотрела в мертвые глаза Локеша. Мне почудилось, будто я вновь слышу его жуткий смех, и мне сделалось страшно – неужели отныне это чудовище будет вечно преследовать меня?

Но Кишан дотронулся до моей руки и вывел из оцепенения. Я отступила от края провала и бросила колдуна в огонь. Тело Локеша полетело в горящую преисподнюю. Когда он обратился в пепел, я снова щелкнула бичом и закрыла провал.

– Я рада, что его больше нет, – тихо сказала Дурга, подходя к нам вместе со своим братом.

Сунил тяжело опирался на плечо сестры и смотрел на нас с благоговейным восторгом, но в тот момент мне было не до знакомств.

Я просто повернулась к ним спиной.

– Кишан, теперь мы можем идти?

– Еще секунду, Келлс.

Богиня подала ему камандалу. Только теперь я заметила жуткую рану на боку Кишана.

– Выпей, – велела Дурга.

Он протянул руку, Дурга быстро вскинула на него глаза.

– Выпей, – повторила она, на этот раз гораздо мягче.

Когда Кишан отпил глоток эликсира, Дурга передала камандалу мне. Я оттолкнула ее руку.

– Тебе нужно восстановить силы, Келси, – твердо сказала Дурга.

– Мою боль нельзя исцелить.

– Прошу тебя, выпей это.

Несколько секунд я злобно сверлила Дургу испепеляющим взглядом, но убедившись, что она все равно не отстанет, нехотя отпила из камандалу. В тот же миг боль в моих натруженных мышцах исчезла.

Когда я отдала богине раковину, она негромко спросила:

– Ты можешь что-нибудь сделать… для них? – Она указала рукой на солдат, обращенных Локешем в каменные и ледяные статуи.

– Попробую, – ответила я.

Взяв в руки амулет колдуна, я нащупала подушечкой большого пальца фрагмент, повелевавший водой. В тот же миг ко мне стеклась вся сила рек и ручьев, морей и океанов, дождей и туманов, я почувствовала, как вся переполняюсь влагой, рискуя раствориться в ней и уйти с водой в землю.

Но я никуда не исчезала, я продолжала твердо стоять на земле, а потоки воды бешено проносились сквозь меня. Собравшись, я мысленно потянулась к замороженным воинам, медленно вдыхая в них жизнь и тепло. Вода делала свое дело, постепенно люди начали оттаивать.

Следом я нащупала фрагмент земли. Мое тело вмиг отяжелело, стало твердым, нерушимым. Сила земли укрепила меня, дала точку опоры. Я поняла, что земля не знает ни отчаяния, ни горечи утраты, ибо все живое рождается из земли и вернется в нее в свой срок. Собравшись, я мысленно нашла всех окаменевших воинов и попросила камни вернуть им жизнь. Они послушались и растаяли, ушли в землю. А люди вновь вздохнули и ожили.

Дурга торопливо обходила ряды воинов, давая каждому выпить эликсир из камандалу. Она была исполнена сострадания, и оживленные мною воины падали на колени перед богиней, пожирая ее преданными глазами. Я с вызовом скрестила руки на груди, не желая принимать участие в этом спектакле.

Закончив обходить раненых, Дурга собрала их вокруг себя и посмотрела на нас.

– Этим людям нужны еда и отдых. Мы должны проводить их в лагерь и помочь набраться сил. – После этого богиня повернулась к Сунилу и тактично добавила: – Если ты, конечно, не возражаешь.

– Нет, что ты, Мика! Конечно, мы должны позаботиться о них, – закивал он, уступая сестре дорогу.

Она кивком поблагодарила его и распорядилась возвращаться в лагерь. Остатки войска беспрекословно повиновались.

Кишан бережно поднял с земли тигриное тело Рена, и мы в мрачном молчании побрели следом за всеми. Белый хвост моего тигра волочился по земле, голова безжизненно свесилась с руки Кишана. У меня вдруг перехватило дыхание, так что пришлось несколько раз судорожно сглотнуть.

В лагере я с помощью Золотого плода и Шарфа приготовила тазик горячей воды и мягкие тряпки, чтобы омыть тело Рена от крови. Кишан оставил меня на время, сказав, что вернется похоронить Рена после того, как закончит с обустройством воинов в лагере. Я осталась одна, чтобы оказать последнюю услугу мужчине, которого любила, и в последний раз поговорить с ним.

Я не заметила, как стемнело, и даже вздрогнула от неожиданности, услышав какой-то звук.

– Давно ты тут стоишь? – спросила я у Кишана.

– Довольно давно, – натянуто ответил он.

Он вошел в палатку вместе с Дургой и ее братом.

Еще через несколько секунд полог палатки распахнулся, и внутрь просунулась знакомая лысая голова.

– А мне можно войти? – поинтересовался Пхет.

– Конечно, – откликнулась Дурга.

Перешагнув порог, Пхет сразу увидел тело Рена и покачал головой.

– Какое ужасное стечение обстоятельств! – вздохнул он, опускаясь на подушки.

– У вас талант преуменьшать, – ответила я, глотая слезы.

Пхет взял мою руку в свою сморщенную коричневую лапку, пожал и сказал:

– Но надежда всегда остается, цветочек мой. Ты собрала все части амулета?

– Да.

– Могу я взглянуть на них?

Я сняла с шеи амулет, отдала ему, потом достала из кармана почти собранный диск, который носил Локеш, и тоже вручила Пхету.

Он снял амулет огня с ленточки, на которой висел золотой ключик Кишана, и вернул мне со словами:

– Амулет Дамона – это астра, цветочек мой. А что такое астра? В моей стране так называется божественное сверхъестественное оружие или инструмент, который, если правильно его активировать, может пробудить великие силы.

– Активировать?

– Да, душа моя. Божество откликнется на этот призыв и наделит оружие своей силой. Разве ты не помнишь примеры из мифологии? Агни-астра порождает негасимое пламя, сурья-астра создает ослепительный свет, а варуна-астра вызывает поток воды, сносящий все на своем пути. Чем могущественнее божество, тем сильнее будет его астра.

– Ладно, и какая же эта астра? – спросила я. – И как нам ее активировать?

– Вы и раньше пользовались многими силами, заключенными в этих фрагментах, но до сих пор у вас не было доступа к могуществу единого амулета.

Пхет взял огненный амулет и с негромким щелчком вложил его в пустующий сектор диска. Края фрагментов вспыхнули белым светом и пять частей сделались единым целым. Пхет поднял амулет Дамона над головой, и свет очага заиграл на камне.

Отшельник протянул мне амулет, я рассеянно погладила кончиками пальцев тигра, вырезанного в центре диска.

– Мы знаем, что у Локеша была власть над стихиями и живыми существами, – сказала я. – Теперь амулет собран, но что нам с ним делать?

– Хороший вопрос, – улыбнулся Пхет и лукаво подмигнул мне. – На твоем месте я бы первым делом оживил прекрасного принца.

Я разинула рот.

Потом, придя в себя, тихо прошептала:

– А я… разве я могу это сделать?

– Тыне можешь. Но дамон-астра может. А для этого, душа моя, ты должна пробудить силу Дамона.

– Дамон – это тигр Дурги?

Отшельник пожевал губами, подбирая слова.

– Он самый. Дамон пожертвовал собой, отдав свою тигриную жизнь, – тихо объяснил он. – Значит, он может сделать это еще раз. Все, что нужно сделать, – это прочесть заклинание.

Я всмотрелась в вязь слов на санскрите, выбитых вдоль ободка амулета. Потом нервно облизала пересохшие губы и подняла глаза.

– Кишан? Ты можешь прочесть, что здесь написано?

Он кивнул, сел рядом со мной и быстро, но нежно обнял за талию.

Медленно шевеля губами, он провел пальцем по цепочке слов, потом негромко произнес вслух:

– Дамонасья ракшасасья мани-бхаратсуса пита-раджарамаасья путра.Здесь написано:

Амулет Дамона

Отца Индии

Сына…

Раджарама.

Глава 31

Рокировка

Не успели эти слова сорваться с губ Кишана, как амулет Дамона начал светиться. Санскритская вязь на наших глазах как будто воспарила в воздух над амулетом, а внешний край диска начал вращаться, постепенно набирая скорость. Слова вертелись все быстрее и быстрее, пока не слились в сплошную белую полосу.

– А теперь, друг мой, используй силу Дамона, чтобы вернуть жизнь в тело своего брата, – сказал Пхет.

– Но как? – растерялся Кишан.

– Главная трудность не в том, чтобы узнать, а в том, чтобы выбрать.

Кишан закрыл глаза, его тело засветилось от притока белой энергии. Внезапно он громко охнул и задрожал.

Перепугавшись, я громко вскрикнула.

– Что с ним творится? Пхет, ему больно?

– Кишан должен сам решить, готов ли он заплатить цену за спасение своего брата.

– Цену? Какую цену? Кишан, ничего не делай! Я отдам все, что требуется!

Пхет крепко сжал мою руку.

– Дитя мое, этот выбор должен сделать Кишан. Это его судьба.

Кишан захрипел. Пот покатился по его лицу. Его голова и руки затряслись, как в лихорадке, он надрывно закричал.

– Кишан! – я бросилась к нему, но Пхет удержал меня и покачал головой.

Кишан упал на пол, корчась от боли, а потом мы все увидели, как слабый луч света вырвался из его груди и заструился к лежавшему на полу мертвому белому тигру. Когда свет прошел мимо меня, мне показалось, будто я разглядела в его потоке танцующие санскритские слова. Тонкое светящееся марево соткалось над телом Рена, окутав его, как шелковый погребальный саван.

А потом пелена света влилась в тело Рена. Кишан с хрипом упал на четвереньки. Я обняла его вздрагивающие плечи, прижала к себе. Грудь Кишана тяжело вздымалась и опадала, и я не сразу заметила, что другая грудь тоже ожила и зашевелилась.

Белый тигр глубоко вздохнул, а Пхет воскликнул:

– Анамика, что ж ты стоишь, дочка? Дай ему скорее глоток из камандалу!

Богиня бросилась к Рену и влила эликсир ему в рот. Страшные раны на теле тигра стали стремительно затягиваться.

– Теперь твоя очередь, Каль-си, – скомандовал Пхет. – Исцели его своим золотым пламенем.

– Но… – замялась я. – Ведь у меня больше нет огненного амулета?

– Золотое пламя порождается не амулетом, дитя мое. Оно всегда жило в тебе.

Бросив Кишана, я обняла моего белого тигра и послала ему всю оставшуюся у меня энергию. Я отдала ему свои мысли и чувства, я шептала ему, вслух и про себя, как люблю его и как прошу вернуться. Теплый золотой свет заструился по моим рукам, и я услышала, как тело Рена загудело в ответ.

Глубокие раны стремительно заживали, а через несколько минут белый тигр отполз от меня и сел. Когда он негромко фыркнул, я зарылась лицом в его белую шерсть и обвила руками за шею. И заплакала от счастья.

Рен мгновенно превратился в человека и крепко обнял меня. Он прижался губами к моему виску и стал гладить по спине, шепча какие-то ласковые слова на хинди. Не знаю, сколько мы так просидели, прежде чем он поднял голову и спросил:

– Как это случилось?

Ему ответил Пхет.

– Твой брат принес свою жертву.

Мы все посмотрели на Кишана.

Он откашлялся, пожал плечами.

– Это трудно объяснить словами. Оказывается, вернуть жизнь – дело непростое. Чтобы оживить Рена, мне пришлось отдать часть себя.

– Но я все равно ничего не понимаю, – пробормотала я, нехотя отрываясь от Рена. Подойдя к Пхету, я села на корточки у его ног. – Что Кишан отдал для спасения Рена?

Пхет вздохнул, покачал головой.

– Свое бессмертие. К счастью, он оказался достаточно крепок, чтобы пережить это.

Увидев, как новая слеза поползла по моей щеке, он потрепал меня по руке и улыбнулся.

– Не стоит так беспокоиться, Каль-си. Кишан будет жить очень-очень долго, во много раз дольше, чем средний человек.

Я кивнула и молча уселась рядом с золотоглазым мужчиной, который был моей опорой после отъезда из Орегона и который любил меня. Кишан сидел, опираясь локтями о колени. Слабая дрожь продолжала сотрясать его тело, он дышал тяжело и часто, как больной. Когда я робко дотронулась до его плеча, он рассеянно улыбнулся.

– Спасибо, что спас Рена, – прошептала я, обнимая его за шею.

Он вытянул ноги, обнял меня за талию, усадил к себе на колени. Потом заглянул мне в лицо и с глубоким чувством сказал:

– Я сделаю для тебя все, Келси. Разве ты не знаешь об этом?

Я тихо улыбнулась и погладила его по щеке.

– Конечно, знаю.

Братья переглянулись и долго не отводили глаз. Ни один из них не произнес ни слова, но по их серьезным лицам я поняла, что за этим молчанием скрывалось нечто большее, чем благодарность.

Кишан обнял меня, крепче прижал к себе. Когда я отстранилась, Дурга и ее брат уже ушли, а Рен сосредоточенно потирал руки не поднимая глаз. Пхет громко объявил:

– А теперь вам нужно как следует поесть и отдохнуть. О будущем мы поговорим завтра.

С этими словами он вышел из шатра. Кишан взял меня за руку, помог подняться. Рен тоже встал, и, проходя мимо него, я заглянула в его синие глаза и пропала. Мое сердце затрепетало, как бабочка под сачком, ярко-синий взгляд поймал меня и не отпускал. Рен дотронулся до моей руки, наши пальцы жадно соприкоснулись, но тут Кишан вывел меня из палатки наружу. Пхет куда-то исчез.

Для нас пятерых оставили место возле костра, но, как только Дурга увидела нас с Кишаном, держащихся за руки, она вскочила, сказала, что не голодна, и быстро зашагала в темноту.

Кишан крикнул ей вслед:

– Ана, поешь хоть немного! – но прекрасная амазонка даже не обернулась и быстро скрылась из глаз.

Подняв брови, Кишан вздохнул, чмокнул меня в щеку и убежал в шатер за Золотым плодом. Воспользовавшись моментом, Рен уселся рядом со мной.

– Прости, кажется, я вела себя… не слишком приветливо, – извинилась я перед Сунилом, когда мы все устроились в теплом круге костра. – Понимаешь, все это было…

– Чересчур странно, – закончил он. – Я нисколько не почувствовал себя обиженным. Более того, я хочу поблагодарить тебя. Прошу прощения за мою сестру. Сейчас она совсем не похожа на ту Анамику, которую я знаю. Ничего, когда она опомнится и станет собой, она непременно поблагодарит тебя.

Я негромко засмеялась.

– Ну, это вряд ли, но все равно спасибо!

Тут вернулся Кишан с Золотым плодом и едва не споткнулся, увидев, что Рен занял его место возле меня. Покачав головой, Кишан подошел к костру и упрямо сел с другой стороны от меня, прижавшись ко мне локтем и бедром. Я вдруг почувствовала себя тонким-претонким слоем шоколада, зажатым между двумя горячими бисквитами, только что вынутыми из духовки.

К счастью, все немного отвлеклись, передавая друг другу, в том числе и приятно изумленному Сунилу, горячие ломтики пиццы.

Когда Сунил взялся за пятый кусок восхитительного сырного лакомства, я спросила:

– Сунил, а как Локеш смог тебя пленить?

– Самое смешное, что если бы я слушался сестру, то ничего этого не случилось бы, – вздохнул Сунил. – Впервые мы услышали о демоне год назад. По государству поползли странные слухи, стали поговаривать об исчезающих неизвестно куда деревнях, купцы и торговцы из караванов рассказывали о великой армии, собирающейся на границе. Всех, кто осмеливался отправиться на север, к Великим горам, предупреждали, что там они могут потерять жизнь, а то и саму душу.

Рассказывали, что стоит предводителю демонов заглянуть человеку в глаза, как несчастный навсегда попадает в полную его власть. Ужасный демон никогда не отпускает своих жертв. Истории, надо сказать, были ужасные, а когда пропал нагруженный ценностями караван нашего государя, мы поняли, что дело серьезное, и послали армию на границу.

Меня захватили во время второй атаки. Во время первой я всего лишь получил удар в голову и потерял сознание. Анамика разыскала меня на поле битвы и принесла в лагерь. Каюсь, я был настолько самонадеян, что не поверил ее рассказам о страшной судьбе, постигшей наших погибших воинов. Я просто не мог допустить, что на свете может существовать такое запредельное зло. Это было немыслимо. Понимаете, я всегда был скептиком, я вечно спорил с Анамикой и уверял ее, что никакой магии не существует.

– Но разве вы не видели, кто сражался на стороне Локеша? – поразилась я.

– Мы сражались в сплошном тумане. К тому же многие наши враги были в доспехах. Откуда мне было знать, что против нас воюют демоны? Я просто не мог в это поверить и, как дурак, твердил Анамике и своим солдатам, что мы сражаемся с хитрым проходимцем, который пытается запугать нас при помощи каких-то трюков.

Сунил поджал колени к груди, обхватил их руками.

– А вот Анамика всегда была верующей. Она почитала богов и с детства чувствовала присутствие чего-то… какой-то силы, недоступной нашему человеческому постижению. Она твердо верила всему, что говорил наш учитель, а я считал все эти рассказы выдумками не в меру впечатлительного отшельника.

Когда я пришел в себя после первого поражения, Анамика описала мне неслыханные ужасы, творившиеся на поле битвы. По ее словам, нам противостояла сила столь неодолимая, что победить ее не было никакой возможности. Нам оставалось только с позором вернуться домой. Но разве моя гордость могла смириться с таким унижением? Несколько дней я приходил в себя, потом снова натянул доспехи и приказал своей армии готовиться к выступлению, оставив лишь небольшой отряд охранять сестру. Она плакала и умоляла меня одуматься. Несколько человек держали ее, чтобы не дать вскочить на коня и поскакать за мной следом. Уезжая, я еще долго слышал ее крики, она умоляла меня вернуться и как можно скорее покинуть это проклятое место погибели.

Но я не послушался. Я бросил свое войско в бой, и оно почти сразу же было уничтожено. Но не успел я отдать приказ отступать и развернуть своего коня, как откуда-то сверху раздался пронзительный крик. Что-то обрушилось на меня сверху, острые когти пронзили мои доспехи, впились в кожу. Меня подняли в воздух, пронесли по небу и швырнули на каменный выступ горы. И вот тогда я впервые увидел самого демона. Не двигаясь с места, он силой мысли поднял меня в воздух, пригвоздил к склону горы и сделал так, что я застыл в неподвижности. Я видел, что происходит, и понимал, чем это обернется, но ничего не мог поделать.

Чародей вытащил у меня из-за пояса кинжал, полоснул по моей ладони, пустил кровь и подставил деревянный амулет под струю. При этом он произнес: «Тебе повезло, что мне нужен командующий армией. Только поэтому я сохранил тебе жизнь, маленький солдат». Потом он начал петь какие-то заклинания, от которых талисман в его руках сначала стал красным, а потом побелел. Поток света вырвался из него, ударил мне в грудь, вошел в тело. Боль была такая, что не будь я обездвижен, то, боюсь, упал бы на колени перед своим палачом, умоляя о быстрой смерти. Потом все вокруг почернело, и я утратил власть над своим телом и разумом.

– Но ты помнишь, что с тобой было дальше?

– Очень отрывочно. Я все время пребывал словно в страшном кошмаре наяву. То, что я делал, происходило как будто где-то в другом месте, далеко-далеко от меня. Впрочем, какое это имеет значение?

Рен кивнул.

– А твоя сестра? Она тоже чувствовала твою боль? – спросила я.

– Да, – тихо ответил Кишан. – Она все чувствовала.

– Прости, – смутилась я.

Я дотронулась до руки Кишана, а Сунил встал и сказал, что пойдет поищет Анамику.

– Спокойной ночи, Сунил. Тебе тоже нужно отдохнуть, Келлс, – сказал Кишан, и мы все вместе отправились в мой шатер. Здесь Кишан бросил быстрый взгляд на Рена и спросил: – А тебе точно некуда больше пойти, старший брат?

Рен пожал плечами и без тени смущения улыбнулся ему.

– Считай, что я ваша добрая дуэнья. Ты уже сожалеешь, что спас меня?

Он сказал это настолько спокойно и добродушно, что у Кишана задрожали губы.

– Возможно, – проворчал он и стал стелить постель.

Я покосилась на Рена. Тот подмигнул мне и тоже принялся готовить себе спальное место.

Улегшись, я забросила руки за голову и спросила обоих братьев, устроившихся по бокам от меня:

– А вы все еще можете превращаться в тигров?

– Да, – одновременно ответили они.

– Значит, проклятие еще не снято. Выходит, мы должны сделать еще что-то?

Кишан тихо буркнул что-то себе под нос, а Рен ответил:

– Думаю, да.

Я повернулась и в мерцающем свете костра заглянула в его синие глаза.

– Этого-то я и боюсь, – прошептала я.

После этого мы долго молчали, и я не заметила, как уснула, убаюканная треском огня и ровным дыханием моих тигров.

На следующий день мы разыскали Дургу среди остатков войска. Она была прирожденным вождем, и даже ее брату пришлось признать это и уступить ей командование. Приглашенные Дургой писцы под диктовку строчили письма, которые затем должны были быть разосланы всем племенам и государям, ожидающим известий о завершении сражения.

Послушав немного, я поняла, что Анамика сознательно преуменьшила свои заслуги и вместо упоминаний о Келси, Дурге и Рене с Кишаном сообщает только о двух инкарнациях могущественной богини.

Разные люди выходили и пересказывали собственные версии вчерашней битвы, а я сидела и вспоминала все, что раньше читала о Дурге, пока не поняла, из какого источника происходили все эти рассказы. Да, Пхет был прав – это была наша судьба. Все прочитанные мною истории были нашимиисториями, и если бы мы отказались завершить свои поиски, сама реальность, которую мы знали, была бы иной.

В легендах о Дурге говорилось о боевых барабанах, кипящих озерах и дыхании богини, оживлявшем людей, обращенных в камень. Содрогались горы, прекрасная богиня танцевала на вершинах вырванных с корнем деревьев, рев тигров разносился по всему свету, от края до края… Люди чистосердечно перечисляли все чудеса, свидетелями которых они были, и туманные слова древних пророчеств обретали ясность. С помощью Золотого плода Дурга сможет накормить миллионы голодных. Волшебный Шарф поможет ей одеть людей. Жемчужное Ожерелье положит конец засухам, наполнит реки и досыта напоит людей пресной водой. Что касается Огненной верви, то именно она в конечном итоге принесла мир на землю Индии, ибо помогла уничтожить Махишасуру.

Богиня Дурга явилась на свет в день великой нужды, чтобы сокрушить демона, против которого были бессильны люди. Избавить мир от Махишасуры было суждено женщине, но история все напутала. Ибо демона победила не одна женщина, а две. Две аватары Дурги сразились с Локешем и уничтожили его.

Пхет сказал, что наше будущее вскоре будет решено. Я задумалась, не означает ли это, что нам суждено остаться здесь. Смогу ли я быть счастлива в прошлом? Если я останусь богиней, мне будут только рады. Тысячи людей будут поклоняться нам с Анамикой. В нашем распоряжении останутся не только все дары Дурги, но и амулет Дамона. Мы будем обладать безграничной властью. Мы сможем помочь миллионам людей!

Я вздохнула. Нет, меня ни капельки не прельщала абсолютная власть. Я не хотела ни править империей, ни становиться народной героиней. Жизнь богини могла бы стать благородной жертвой. Я посвятила бы остаток своих дней помощи людям, и это было бы прекрасно. Но в глубине души я стремилась совсем не к этому. Я хотела стать матерью. Выйти замуж за прекрасного человека – за того, кто будет время от времени водить меня поужинать в ресторан и на кого я смогу от души ворчать за разбросанные по дому носки.

Вот о какой жизни я мечтала.

Я не хотела быть волшебницей.

Не хотела быть богиней.

Я хотела просто быть… собой.

Остаток дня мы с Анамикой занимались обустройством лагеря. Было приятно заниматься полезным делом, тем более таким, которое позволяло не слишком задумываться о будущем.

Некоторое время мы работали молча, но потом я не выдержала и сказала Анамике:

– Прости меня.

– За что?

– За то, что я обвиняла тебя в смерти Рена.

Она помолчала, сворачивая одеяло, прежде чем аккуратно положить его на вершину груды.

– Ты была права. Если бы Рена не убил Локеш, я бы сама попыталась это сделать.

– Это не твоя вина. Ты находилась под властью Локеша.

– Я должна была найти силы противостоять ему.

– Этого никто не мог.

– Ты же смогла.

– У Локеша не было моей крови, – вздохнула я.

– Он… он тебя хотел. Я чувствовала это, когда находилась под его властью.

– Да, он был одержим мечтой о сильном сыне и думал, что я смогу подарить ему наследника.

Анамика кивнула.

– Ты очень красивая. Я понимаю, почему он так жаждал сделать тебя своей.

– Я? – Тут я даже поперхнулась от смеха. – Ты что, серьезно?

– Я не шучу, Келси. Тебя все хотят. Твои тигры абсолютно преданы тебе. Они пожирают тебя глазами. Ты для них – как солнце. Ты сильная и мужественная, но твоя кожа нежнее, чем лепестки цветка, а волосы пахнут благовониями. Ты такая маленькая, что мужчины рядом с тобой сами собой расправляют плечи, готовясь схватить тебя на руки и унести прочь от любой беды.

А я совсем не похожа на тебя. Я рослая и сильная. Мои волосы вечно спутаны, моя кожа не сияет белизной козьего молока. Я сражаюсь с мужчинами и нередко побеждаю их, поэтому рядом со мной они чувствуют себя слабыми. Они не испытывают желания сблизиться со мной, а те, которые пытались, очень быстро струсили, потому что я вечно с ними спорила. У меня чересчур горячий нрав.

– О, у меня тоже характер тот еще! Слышала бы ты, как я ругалась с Реном!

– Да, но ведь это не помеха великой любви.

– Нет, – признала я.

– Когда я была в бою вместе с Кишаном, наши мысли и чувства открылись друг другу, и я узнала, о чем он думает. Он страшно переживает из-за того, что ты все еще влюблена в его брата. Ведь раньше ты любила Дирена, да?

– Да.

– А теперь обручилась с Кишаном.

– Да.

Несколько мгновений Анамика молча рассматривала меня. Потом она тихо повернулась к выходу из палатки, но на пороге задержалась и сказала:

– Я завидую той любви, которую дарят тебе оба брата. Береги их обоих, малень… Келси.

Когда Анамика ушла, я еще долго стояла посреди палатки, размышляя над ее словами.

Закат в этот вечер был особенно красивый. Легкие пушистые облака, стоявшие над горизонтом, переливались всеми оттенками розового, золотого и оранжевого. Синие и лиловые горы бросали длинные тени на долину, снежные шапки на их вершинах ослепительно сияли в лучах гаснущего солнца. В воздухе стоял густой запах сосен, дубов и дыма лагерных костров.

Я, как всегда, сидела между Реном и Кишаном возле костра, ужиная вместе с солдатами Анамики и Сунила. На душе у меня было спокойно и хорошо – ровно до того момента, как воздух замерцал и откуда ни возьмись у костра появился Пхет.

Не говоря ни слова, он кивнул нам и направился в сторону узкой горной долины. Мы встали и покорно поплелись за ним. Когда Пхет повернулся к нам, в животе у меня похолодело от недоброго предчувствия.

– Огненная вервь при вас? – без предисловий спросил отшельник.

Анамика кивнула, вытащила Вервь из сумки и отдала ему.

Пхет неторопливо обмотал бич вокруг руки и сказал:

– Я горжусь всеми вами. Вы совершили великий подвиг и защитили мир от лютого демона. Итак, сцена готова, теперь вам пришло время занять свои места и сыграть свои роли.

Последние лучи солнца вспыхнули на лысой макушке Пхета. Не знаю, возможно, у меня просто разыгралось воображение, но мне показалось, будто вся тощая фигура отшельника оказалась заключена в золотой ореол света. Какая-то птица громко застучала клювом по дереву.

«Ну вот и все. Сейчас Пхет разрушит проклятие, и Рен с Кишаном целиком и полностью станут людьми. Мы так долго шли к этому. Мы столько перенесли и преодолели. Вознаградит ли мироздание моих принцев по заслугам, или же они оба сейчас состарятся и умрут у меня на глазах?»

Я не знала, что должно случиться, поэтому крепко схватила братьев за руки и всей душой взмолилась невидимым пока звездам, чтобы Рен и Кишан остались живы. Крепко зажмурившись, я вдыхала густые запахи леса и нервно сглатывала. Когда я снова открыла глаза, то первым делом увидела сияющее лицо Пхета и решила, что это хороший знак.

– Келси, – сказал отшельник. – Тебе пора возвращаться домой.

Я еще крепче стиснула руки принцев. Потом, запинаясь, спросила:

– Но… а как же Анамика?

– Судьба отвела ей иную роль.

Я посмотрела на ту, которой суждено было стать богиней. Анамика смущенно потупилась.

– Отдайте Анамике все дары Дурги и все оружие, потому что они понадобятся богине, – строго сказал Пхет.

Мы с братьями послушно отдали все свои сокровища длинноногой воительнице.

Она словно оцепенела. Сунил что-то тихо сказал сестре, но Анамика так и не подняла на нас глаза. Ее лицо замкнулось и окаменело, словно она твердо решила не прощаться с нами.

Внутри у меня что-то дрогнуло, я шагнула к Анамике и обняла ее. Крепко прижав ее к себе, я сказала:

– Ты самая храбрая женщина из всех, кого я знаю! Ты будешь замечательной Дургой.

Она помедлила всего долю секунды, потом тоже обняла меня. Ее застывшее лицо смягчилось, напряжение ушло из него, осталась только печаль.

– Спасибо, что вернула мне моего брата. Это намного больше того, что я заслуживаю.

Я сняла с руки Фаниндру и на секунду прижалась носом к золотому носу змеи.

– Вот уж не думала, что когда-нибудь у меня будет своя домашняя кобра! Спасибо, что столько раз спасала меня!

Золотое тельце змеи ожило и удлинилось, Фаниндра крепко обвилась вокруг моей руки. Ее розовый раздвоенный язычок пощекотал мой нос, изумрудные глазки просияли от удовольствия. Я передала драгоценную змею Дурге, которая бережно обмотала ее вокруг своего предплечья.

– Береги ее, – прошептала я.

– Мы с ней будем вместе заботиться друг о друге, – ответила богиня. – До свидания, Келси.

Сунил с улыбкой пожал мне руку.

Возвращаясь на свое место, я заметила, как Рен кивнул Анамике. Она робко улыбнулась ему, но когда Кишан шагнул к ней с протянутой рукой, Анамика отвернулась и поспешила обнять брата за пояс. Несколько секунду Кишан упрямо ждал с протянутой рукой, но Анамика осталась непреклонна.

Тогда я взяла Рена под правую руку, Кишана – под левую. Теперь у меня не осталось ничего, кроме надетой на мне одежды. Дурга позаботится об амулете Дамона, о дарах и золотом оружии, а я вернусь в свое время – одна, с двумя тиграми и безумной историей безумных приключений. Что ж, я была готова.

– Что ж, осталось исполнить последнее дело, прежде чем я отправлю Каль-си домой, – сказал Пхет.

Он сказал несколько фраз на хинди, потом помолчал и спросил:

– Вы помните самое первое пророчество, которое вы перевели? О чем там говорилось?

– «Ищите награды Дурги. Четыре дара, пять жертв. Одно превращение. Зверь становится человеком», – процитировала я.

– Все верно. Вы нашли четыре дара Дурги…

– И приносили жертвы во всех ее храмах, – вставил Кишан.

– Да, но пять жертв – это совсем не пять храмовых подношений, – покачал головой Пхет. – Вы принесли четыре из пяти жертв. Первая жертва была принесена, когда Рен отказался от своей памяти, чтобы спасти жизнь Келси.

Рен сжал мою руку, и я вся затрепетала.

– Вторую жертву принес мистер Кадам, отдавший жизнь для того, чтобы отправить Локеша в прошлое.

Я стиснула руку Кишана. Слезы навернулись мне на глаза.

– Третья жертва была отдана, когда Келси добровольно предала себя огню, став сати. Ее тело сгорело ради спасения тигров. Четвертую жертву принес Кишан, отдавший часть своего бессмертия, чтобы воскресить брата.

У меня вдруг пересохло во рту.

– Значит, пятая жертва…

– Должна быть принесена немедленно.

Мои руки предательски задрожали. Внезапно все мое тело обмякло, словно сделанное из воды, ноги подогнулись.

– Что… что еще мы должны сделать? – шепотом спросила я.

Пхет с глубокой печалью посмотрел на меня.

– Дурге нужен тигр.

Я упала на колени перед Пхетом. Слезы ручьями хлынули у меня из глаз.

– Нет! Нет. Нет! – всхлипывая, лепетала я. Вот и все. Вот и свершилось. Всего несколько секунд назад я собиралась благополучно вернуться домой, а теперь тот, кого я любила, должен был навсегда остаться здесь.

Дурга шагнула ко мне, но я остановила ее жестом и сама поднялась на дрожащие ноги. Мне показалось, что в ее лице я увидела сочувствие, однако смешанное с робкой надеждой.

– Не прикасайся ко мне, – прохрипела я. – Сейчас… нет, сейчас я просто не могу тебя видеть!

Она уронила руки, а я посмотрела на Рена и Кишана, о чем-то тихо беседовавших с Пхетом. В какой-то миг Рен поднял глаза, и его взгляд напугал меня до глубины души. Я прочла в нем то, чего боялась, – глубокую печаль и сожаление.

Я зажала рот трясущейся рукой, хрипло и часто задышала.

Пхет подошел ко мне.

– Мне искренне жаль, что так случилось, Каль-си.

– Ваше сожаление ничего не исправит, – выдавила я.

– Нет, не исправит.

Я принялась нервно бегать туда-сюда по поляне, бросая косые взгляды на Рена и Кишана, продолжавших негромко беседовать друг с другом. На моих глазах свершалось то, чего я всегда боялась. Рен собирался пожертвовать собой. Он просто не мог поступить иначе! Я слишком хорошо его знала. Предложи ему посвятить свою жизнь спасению мира, и он согласится! Он откажется от всего, чего хочет, лишь бы его брат был счастлив. Он останется с Дургой. Будет царем, богом, а я никогда – слышите, никогда! – его больше не увижу!

Нет, я больше не могла смотреть на них. Резко повернувшись, я опрометью бросилась в рощу, рухнула на поваленное дерево и разрыдалась в голос. Мое сердце было разбито. Рен вернулся из мертвых только для того, чтобы я снова потеряла его – на этот раз навсегда.

Не помню, сколько я так просидела, прежде чем Кишан вдруг очутился рядом со мной. Он присел на корточки, убрал спутанные прядки, прилипшие к моим мокрым глазам.

– Ш-шшш, билаута. Все будет хорошо.

– Как ты можешь… – я громко шмыгнула носом. – Как ты можешь так говорить? Мы же… – Тут на меня напала икота. – Мы же… навсегда расстанемся с ним!

– Идем, – сказал он, поднимая меня на ноги. – Вытри глаза и постарайся улыбнуться. Настало время попрощаться.

– Я не могу, Кишан. Просто не могу.

– Прошу тебя, постарайся. – Он поцеловал меня в лоб, вытер слезы с моих щек.

Я с усилием кивнула, но стоило мне заглянуть в его ласковые глаза, полные любви и понимания, как слезы снова хлынули рекой.

Тогда Кишан тихо заговорил:

– Келлс, я полюбил тебя с первого взгляда, когда увидел, как ты прячешься в кустах. Честно говоря, я все время подглядывал за тобой. Я положил на тебя глаз с первого дня и с тех пор никогда не сводил с тебя взгляда. Я изо всех сил боролся с этим чувством, но… – он криво улыбнулся и прижался лбом к моему лбу, – но в тебе было что-то роковое. Меня тянуло к тебе – и все тут. Ты была такая несчастная и в то же время такая вспыльчивая – совсем как сердитый маленький котенок. Мне хотелось взять тебя на руки, прижать к себе и сберечь от всего на свете.

– Кишан, я…

– Келси, я знаю, что ты его любишь. Я знаю это с того дня в джунглях, когда ты призналась в своих чувствах старенькой Саачи, не зная, кто скрывался под ее личиной. А если быть совсем честным, то я знал это гораздо раньше.

Он глубоко вздохнул, голос его задрожал.

– Но я… я твердил себе, что, пока ты носишь мое кольцо, пока ты не гонишь меня, пока нуждаешься во мне, я просто буду рядом. Я уверял себя, что смогу стать тем, кого ты сможешь полюбить. И я старался. О, как я старался! Ведь между нами все-таки есть любовь, правда же? – горячо, почти с отчаянием, спросил он.

– Есть, – ответила я, приглаживая его волосы. – Я не могу бросить тебя, так же, как не могу бросить его.

Он горько рассмеялся, потом кивнул.

– Именно это мне и нужно было услышать. – Он криво улыбнулся, поцеловал мои руки и сказал: – Что ж, тогда поцелуй меня на прощание, билаута.

– Что? Как на прощание? Что ты…

Он закрыл мне рот поцелуем. Обвив руками мои плечи, он целовал меня грустно и нежно, как в последний раз. Тысячи вопросов теснились у меня в голове, тысячи тревог терзали сердце, но внезапно все это отступило перед жаждой мужчины, который любил меня так сильно, что готов был добровольно отпустить.

Я обняла его за шею, притянула к себе. Слезы лились по нашим щекам. Я чувствовала их соленый вкус на губах. В свой поцелуй я вложила всю любовь и восхищение этим прекрасным человеком. На какое-то время поцелуй вспыхнул страстью, но почти сразу же превратился в нечто гораздо более теплое и нежное. Оторвавшись от моих губ, Кишан теснее прижал меня к своей груди и осыпал быстрыми поцелуями мои щеки и виски.

Я прижала ладонь к сердцу черного тигра и поняла, что без него уже никогда не буду прежней.

– Зачем ты это делаешь? – еле слышно спросила я, хлюпая носом.

– Это правильно, Келси.

– Но я не могу тебя бросить, Кишан! Как можно просить нас делать такой выбор?

Он нежно погладил меня по волосам, вздохнул.

– Когда-то, очень давно, ты попросила меня оставить тебя. Помнишь?

Я кивнула, не отнимая головы от его груди.

Он взял меня за руки, повернул мои кисти ладонями вверх. Поцеловал каждую мою ладошку и сказал:

– А теперь я прошу тебя – отпусти меня.

Я задрожала.

– Ты в самом деле этого хочешь?

Он запнулся всего на мгновение, потом быстро ответил:

– Это то, что должно случиться.

Я зарыдала с новой силой, а Кишан погладил меня по спине, поцеловал в волосы надо лбом. Потом вздохнул и спросил:

– Ты готова?

– Нет! – выпалила я, прижимая ладони к щекам. – Ведь я обещала тебе счастливый конец!

– Ну, мой конец еще не наступил, – улыбнулся Кишан. Он взял мое лицо в свои ладони и тихо поклялся: – Ты навсегда останешься в моем сердце, Келси Хайес.

– А я оставлю для тебя место в моем сердце, Кишан Раджарам.

Он взял мою руку, вложил в нее золотой ключик и крепко-крепко сжал мои пальцы.

– Но он твой, – прошептала я.

– Возьми его с собой и построй свой дом, похожий на тот, о каком мы с тобой говорили.

– Обещаю, – прошептала я.

Он поцеловал мои веки.

– Пора, Келси.

Я взяла его под руку, и мы медленно пошли к остальным. Перед тем как выйти из-за деревьев, Кишан вдруг остановился и спросил:

– Ты будешь меня помнить?

– Как ты можешь даже спрашивать такое?

Он хмыкнул.

– Келси, пообещай мне кое-что.

Я посмотрела в его преданные золотые глаза, полные печали и боли.

– Все, что захочешь.

– Пообещай, что будешь счастлива.

Я кивнула, Кишан вытер слезы с моих щек и повел меня на поляну.

– Мы готовы, – громко объявил он. Кишан сам подвел меня к Рену и вложил мою руку в руку своего брата. Ярко-синие глаза Рена покраснели и опухли от невыплаканных слез, но он без тени смущения посмотрел мне в лицо и взял мою руку.

– Береги ее, – попросил Кишан.

Рен пожал ему руку и произнес чуть дрогнувшим голосом:

– Твой в жизни, Кишан.

– Твой в смерти, Дирен, – закончил его брат.

– Спасибо, – тихо сказал Рен.

– Посвяти всю свою жизнь тому, чтобы заслужить ее, брат.

Рен кивнул, а Кишан быстро провел рукой по моей щеке и отвернулся. Он подошел к Дурге и остановился перед ней, скрестив руки на груди. Друг на друга они даже не взглянули.

Тогда слово взял Пхет.

– Жертва принесена. Кишан отныне будет зваться Дамоном, тигром Дурги. Он сохранит способность к исцелению, а также по-прежнему сможет превращаться в тигра, но отныне он властен быть человеком столько, сколько пожелает, без всяких ограничений. Что же касается Дирена…

Пхет взял амулет Дамона и прошептал несколько слов. Диск ярко засветился. Тонкий белый туман соткался вокруг Рена, потянулся от него в центр амулета.

– Превращение свершилось. Зверь стал человеком. – Пхет шагнул к Рену и хлопнул его по плечу. Глаза его заблестели от слез. – Поздравляю тебя, сынок.

Рен прижал руки к груди, захрипел.

– Он… он ушел. Тигра больше нет.

– Отныне ты снова стал смертным, – торжественно произнес Пхет. – Ты проживешь обычную человеческую жизнь, сынок. Сейчас тебе двадцать один год, а сроку тебе будет отмерено столько, сколько обычному человеку.

Затем Пхет перешел ко мне и взял мою правую руку. Он держал ее до тех пор, пока нанесенная им когда-то татуировка не засветилась в последний раз и не погасла. Тогда отшельник погладил мою вновь ставшую чистой кисть и кивнул. Отвернувшись от меня, Пхет взмахнул Огненной вервью и, описав круг, открыл портал.

– Трое пришли из будущего в прошлое, трое должны вернуться обратно. Сунил!

– Нет! – громко ахнула Дурга. – Не отнимай у меня брата!

– Они отдали того, кого любили, Анамика. Теперь ты должна отдать своего любимого. Таков закон равновесия Вселенной.

– Но это несправедливо! Я не вынесу этого!

– Дамон тебе поможет, – твердо пообещал Пхет.

Анамика бросила испепеляющий взгляд на Кишана, который кротко посмотрел ей в лицо и промолчал.

Анамика бросилась к брату, схватила его за руки.

– Я никогда об этом не просила! – сквозь слезы прошептала она.

– Ш-шш, Мика, – ласково ответил Сунил. – Все будет хорошо. Пхет сказал мне об этом еще прошлой ночью, и я принял свою судьбу. – Он сжал руки сестры. – Для меня здесь все равно больше не осталось места, сестренка. Моя армия отныне повинуется только тебе. Ты – их настоящая предводительница. Оставшись здесь, я служил бы ненужным напоминанием о том, что ты когда-то тоже была смертной. Люди начали бы сомневаться в тебе и оспаривать твою власть. Рано или поздно они попытались бы использовать меня, чтобы лишить тебя могущества. Нет, сестренка, все к лучшему. Пусть люди думают, что Анамика и Сунил Калинга пали в битве с демоном. Дурга выжила и победила, а значит, теперь ты должна стать Дургой. Храни эту власть. Защищай ее. Отныне мир в твоих руках, сестра моя. Мне нелегко расстаться с тобой, но я должен сделать это, чтобы ты могла занять свое истинное место в истории.

– Но как я смогу сделать это, зная, что мой любимый брат живет в другом времени, в другом мире?

– Так же, как это сделаю я, Мика. Я буду молиться о тебе звездам. Я буду гордиться тобой, сестренка. – Он горячо расцеловал ее в обе щеки.

– Я буду скучать, Сунил!

– Как и я. Каждый день, до самой смерти.

Сунил повернулся к Кишану, сжал его руку.

– Ты позаботишься о моей сестре?

– Я буду защищать ее до последней капли крови, – поклялся Кишан.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, потом Сунил кивнул и отошел. Мы трое по очереди отпили по глотку из камандалу, чтобы легче перенести давление времени и пространства.

Я в последний раз посмотрела в золотые глаза Кишана. Он нежно улыбнулся мне, а я шепнула:

– Я тебя люблю.

Потом Рен взял меня за руку, и мы втроем побежали в открывшуюся воронку. Последнее, что я услышала, – был знакомый тихий голос, сказавший:

– До свидания, билаута.

Горькие мысли вонзили когти в мое сердце, грозя разорвать его. Я закрыла глаза и взмолилась мирозданию, умоляя его быть милосердным к Кишану, позаботиться о нем и дать ему ту жизнь, которую он заслуживал.

Прижав к губам рубиновое кольцо Кишана, я провалилась в темноту.

Глава 32

Клятвы

– Келси! Мисс Келси! Просыпайся!

Я застонала, почувствовав, как кто-то немилосердно трясет меня за плечо.

– Очнись, мисс Келси! Ну, пожалуйста!

– Эй, командир-начальник Барби, дай мне поспать, – проворчала я и перевернулась на бок, но почему-то почувствовала под собой холодный и гладкий камень.

Пошарив рукой вокруг себя, я приподнялась и нехотя приоткрыла один глаз.

– Где это я?

– Дома, – отозвался знакомый голос.

– Дома?

Я села и потерла глаза.

Нилима!

Оказывается, я сидела в залитом солнцем коридоре в доме Рена.

Нилима осторожно обняла меня, и мы обе обернулись, услышав негромкий стон.

– Рен?

Я на четвереньках подползла к Рену, который со стоном сел и открыл глаза.

– Ты в порядке? – спросил он, дотрагиваясь до моей щеки.

Я накрыла рукой его ладонь. Синие глаза прекрасного принца заглянули в мое лицо, и я поняла, что он спрашивает не только о моем здоровье.

– Буду, – тихо пообещала я.

Тут раздался еще один хриплый вздох, и мы всей гурьбой бросились разыскивать Сунила, который лежал на ковре в музыкальной комнате. Нилима бросилась было к нему, но застыла на пороге, изумленно глядя на незнакомца.

Сунил с трудом поднялся и вытаращил глаза, разглядывая блестящий рояль, гитары Рена и огромную стереосистему.

– Добро пожаловать к нам домой, – гостеприимно сказал Рен. – Мы поселим тебя в комнате Кишана.

Сунил рассеянно кивнул, поочередно дотрагиваясь пальцами до картин в тяжелых рамах и старинных ламп, но когда Рен взял за руку Нилиму, чтобы представить ее, наш гость из прошлого забыл обо всем на свете, кроме женщины, растерянно глядящей на него.

Он очаровательно улыбнулся, и я снова поразилась тому, какой он красивый. Зеленые глаза Сунила просияли, когда он с поклоном взял руку Нилимы.

– Для меня великая честь быть представленным такой красавице. Благодарю вас от души за ваше гостеприимство.

Нилима недоверчиво сощурила глаза и выдернула свою ладошку из его руки.

– Добро пожаловать в наш дом, – сухо ответила она и тихо спросила, повернувшись к Рену: – Кто он такой? И где Кишан?

– Кишан… не вернется, – негромко ответил Рен.

Нилима вопросительно посмотрела на меня. Я сглотнула и кивнула, не в силах выдавить ни слова. Горечь расставания с Кишаном снова сдавила мне горло.

– Только не говорите, что мы потеряли и его тоже! – взмолилась Нилима.

– Он не погиб, прекраснейшая госпожа моя, – поспешил успокоить ее Сунил. – Он остался в прошлом, чтобы заботиться о моей сестре!

– Кто такая твоя сестра и чем она прославилась, чтобы требовать заботы Кишана? – сквозь слезы спросила Нилима.

– Моя сестра – богиня Дурга. Твой брат Кишан стал ее тигром Дамоном. Теперь он будет служить ей.

– Понятно, – кивнула Нилима и повернулась к выходу, слегка запнувшись на пороге.

Красивое лицо Сунила потемнело от огорчения.

– Простите меня. Я приношу извинения за то, что огорчил вас.

Рен обнял Нилиму.

– Нам нужно столько всего рассказать тебе!

Она быстро вытерла глаза и выпрямилась.

– Вам предстоит рассказать мне обо всем, что случилось за последние полгода. Если вы не заметили, сейчас июнь на дворе!

Мы с Реном не сразу поверили, что прошло столько времени. Все вместе мы перешли в павлинью библиотеку и проговорили до самого вечера, описывая свои приключения. Сунил забросал нас вопросами о поисках даров Дурги, а самое большое впечатление на него произвел наш рассказ об огненном царстве. Я сидела рядом с Реном и почти не участвовала в беседе. Мне было достаточно просто сидеть возле него и слушать его любимый голос.

Вечером я позвонила своей приемной семье. Пока нас не было, Нилима прилежно посылала им открытки от моего имени, но мне не терпелось услышать их голоса. Майк и Сара задали мне тысячу вопросов и порадовали кучей новостей. Они не были мне родными, но все равно оставались частью того, что я называла своим домом, и разговор с ними помогал отвлечься от боли разлуки с Кишаном.

На закате Нилима принесла нам еду, но у меня не было аппетита. Рен обнял меня, привлек к себе, и вскоре я уснула у него на груди под негромкие голоса беседующих.

Я проснулась в кромешной тьме, в своей спальне наверху. Машинально вытянув руку, я поискала своего тигра, но мои пальцы коснулись пустого матраса. Его не было. Сонно встав, я прошлепала к террасе и открыла дверь.

– Кишан? – негромко позвала я, но не увидела черного хвоста, лениво свесившегося с качелей.

Его не было.

Реальность ворвалась в мое сознание, как ураган: его нет, я больше никогда не увижу своего черного тигра. Слезы хлынули рекой, защекотали щеки, как крылышки маленьких эльфов. Я тихо прикрыла дверь и прижалась лбом к стеклу.

– Рен? – шепотом позвала я, но никто не откликнулся.

Вернувшись в кровать, я закуталась в бабушкино лоскутное одеяло и закрыла глаза. Моя рука случайно уткнулась во что-то пушистое, и я даже вздрогнула от неожиданности, но тут же поняла, что это был всего-навсего плюшевый тигр, сто лет назад купленный в Орегоне. Я притянула тигра к себе, легла головой на его плюшевые лапы и уснула.

На следующее утро горячий душ и свежая одежда вновь сделали меня человеком. Спустившись на кухню, я застала там Сунила, прилежно учившегося пользоваться микроволновкой. На кухонной стойке выстроились блюда с самой разной едой.

Я выбрала себе тарелку с горячими вафлями и ломтиками свежих персиков и стала с любопытством наблюдать за Сунилом и Нилимой, которая этим утром выглядела непривычно взволнованной. Внимательно выслушав лекцию по пользованию СВЧ-печью, Сунил схватил с сушки стакан и попросил немедленно научить его делать «ледяные кубики».

Я улыбнулась про себя. «Берегись, Нилима! Этот красавчик своего не упустит!» Когда доверчивая Нилима стала объяснять, как работает холодильник, я окончательно убедилась, что хитрющий Сунил интересуется учительницей гораздо больше, чем уроком. Помешивая свой шоколад, я невольно задумалась над тем, как отнеслась бы Анамика к увлечению своего брата.

После завтрака я отправилась бродить по дому и нашла Рена в комнате мистера Кадама погруженным в чтение.

Увидев меня, он с громким хлопком закрыл книгу, встал и пожал мне руку.

– Хорошо спала?

Я пожала плечами, не зная, что ответить. Он слегка нахмурился и отвел глаза.

– Ты… – Рен запнулся, сглотнул. – Ты хочешь вернуться домой? В Орегон?

– Я… пока не знаю. Еще не решила, – честно призналась я. Слишком долго наши жизни были подчинены одной цели. Теперь, когда задача была выполнена, я чувствовала себя неприкаянной.

Он кивнул и поцеловал меня в щеку.

– Хорошо, скажи мне, что ты решишь, – попросил Рен и вышел из комнаты.

А я осталась стоять, ничего не понимая.

Двадцать четвертого июня, ровно через неделю после нашего возвращения из прошлого, я оделась с особой тщательностью и даже старательно распрямила свои непослушные волосы, прежде чем спуститься вниз. Нилима оставила мне записку, сообщив, что они с Сунилом поехали покупать ему одежду и, наверное, останутся поужинать в городе. Позавтракав в полном одиночестве, я отправилась на поиски Рена, но его нигде не было.

Не зная, чем бы себя занять, я почитала, поговорила по телефону с Майком и Сарой, потом посмотрела несколько фильмов в домашнем кинотеатре. Для киносеанса я приготовила себе попкорн и с теплым чувством вспомнила, как мы с Реном и Кишаном любили смотреть кино, истребляя огромные миски жареной кукурузы.

За фильмом время пролетело незаметно. Когда я вышла на кухню, там было темно, Нилима и Сунил так и не вернулись.

– Ну что ж, с днем рождения меня! – пробормотала я, отправляясь в свою комнату. Не зажигая свет, я отодвинула стеклянную дверь и вышла на темную террасу. Звезды мерцали в бархатном небе, фонтан блестел внизу.

Прошло два года с моего дня рождения в цирке… Долгие два года с того дня, когда я познакомилась с моим дорогим мистером Кадамом и оказалась втянута в волшебный и страшный мир тигриного проклятия. Теперь мне исполнилось двадцать. И как же я буду жить дальше?

Я сражалась с каппами, с драконами и с кракеном. Гигантская акула едва не откусила мне ноги, феникс сжег меня заживо, я ужинала с феями и своими руками убила владыку демонов, желавшего сделать меня своей наложницей. Еще недавно я обладала безграничной силой, но все мои сверхъестественные возможности остались в прошлом. Я потерла ладони – ничего, никакого отклика. Мне остались только одиночество и ощущение полной беззащитности.

Я вернулась обратно в свой мир, который должен был быть мне знаком до мельчайших подробностей, но вдруг оказался чужим. Впервые за последние два года я не знала, что мне делать дальше. Эта потерянность была сродни той, что я ощутила после смерти родителей. Если та трагедия изменила меня навсегда, то пережитое за последние два года тоже оставило свои шрамы.

Слезы подступили у меня к горлу. Почему Рен меня избегает? Может быть, он винит меня в своей смерти? Или жалеет, что не остался с Дургой вместо Кишана? Неужели его тяготит необходимость заботиться обо мне?

Несколько секунд я всерьез обдумывала, не сбежать ли мне в Орегон без Рена, но в конце концов отмела эту мысль. Хватит, так я уже делала. Прежде чем я приму какое-то решение, мы с Реном должны поговорить начистоту.

Я вытерла слезы и услышала, как открывается дверь.

Рен вышел на террасу, но не подошел ко мне, а остановился чуть в стороне, опершись о перила. Он посмотрел вниз, на бассейн, и негромко сказал:

– С днем рождения, Келси.

– Я думала, ты забыл, – прошептала я, не глядя на него.

– Нет, я помнил. Просто не был уверен, что ты хочешь праздновать.

– Наверное, нет, – буркнула я, пожав плечами.

Несколько минут мы стояли молча. Секунды шли, напряжение между нами все росло, кровь все быстрее стучала в мои виски. Я ждала, что он скажет что-нибудь, но он даже не смотрел на меня. Наконец я поняла, что больше не выдержу. Собравшись с силами, я решительно повернулась к Рену и выпалила:

– Почему ты прячешься от меня? Ты жалеешь, что тебе выпало вернуть меня домой?

Он выпрямился и растерянно посмотрел на меня.

– Ты так думаешь?

– Я не знаю, что мне думать! С тех пор как мы вернулись, ты и двух минут не провел со мной! Если мое присутствие тебе неприятно, так и скажи!

Он шагнул ко мне, взял за подбородок, посмотрел в мое лицо. Его темно-синие глаза были полны чувств.

– Ты думаешь, что это я не хочу тебя видеть? – спросил он, недоверчиво всматриваясь в меня. – Келси, да я хочу тебя больше, чем хочу дышать! Я лишь пытался дать тебе время. Ты любила Кишана. Тебе было больно расстаться с ним. Надо быть слепым, чтобы не видеть этого!

Я взяла его за руку и тихо призналась:

– Я обещала Кишану, что часть моего сердца всегда будет принадлежать ему.

Рен опустил глаза, кивнул.

– Конечно. Я понимаю.

Он отстранился от меня, приготовившись уйти.

Тут уж я не стала сдерживаться. Праведный гнев обуял меня.

– Алаган Дирен Раджарам! – завопила я на весь дом. – Как ты смеешь бросать меня!

В два огромных прыжка я подскочила к Рену и забегала вокруг него, тыча пальцем ему в грудь.

– Ты ничего не понимаешь! – вопила я. – Да я целых два года по уши влюблена в тебя! Если ты сам этого не понял, то уж не знаю, кто должен открыть тебе глаза! Да, я любила Кишана, но даже он знал, что я влюблена в тебя. Между прочим, это ты добровольно вызвался остаться с Дургой! Так что если кто-то и имеет право сомневаться в прочности наших отношений, то это я, а вовсе не ты!

Рен решительно шагнул ко мне, а я вдруг так разволновалась, что попятилась назад, пока не врезалась спиной в перила. Он схватил меня за плечи.

– Давай-ка поговорим начистоту, мисс Хайес! Во-первых, я никогда не собирался тебя бросать. Я прямо сказал Пхету, что мне глубоко наплевать и на ход истории, и на Дургу вместе с ее тигром. Я хотел только одного: быть с тобой. Если для этого пришлось бы остаться в прошлом, так тому и быть. Если бы это означало отправиться домой, я вернулся бы домой. Я готов служить Дурге, только если ты будешь со мной. Келси, я никогда даже не думал отказываться от тебя.

– О-оой, – пристыженно пискнула я.

Рен поднял руки к моей шее, притянул к себе.

– Келси, моя милая, моя прекрасная упрямая девочка, если ты хочешь сказать, что готова быть со мной, то знай, что я не мечтаю ни о чем другом!

Он вытер слезы с моих щек и молча уставился на меня своими волшебными гипнотизирующими глазами, ожидая ответа.

А я встала на цыпочки, убрала пряди шелковистых черных волос с его лба и ответила:

– Рен, ты – это все, чего я хочу!

Улыбка тронула его твердо очерченные губы, он наклонился и поцеловал меня. Поцелуй, поначалу нежный, быстро превратился во всепожирающее пламя. Мы так давно не целовались, что я никак не могла насытиться. Рен пробежал руками по моей спине, вот его ладони медленно спустились по моей талии к бедрам, жадно притянули к себе. Наши тела тесно прижались друг к другу, но этого мне было уже мало, я хотела еще большей близости. Я хотела слиться с ним.

Сначала я тоже вцепилась ему в пояс, потом, осмелев, забралась руками под шелковую рубашку. Мои пальцы заскользили по животу Рена. Он шептал мое имя, я гладила его грудь и плечи, ласкала его шею и зарывалась пальцами в волосы. Вскоре я уже не знала, чьи стоны слышу – свои или его.

Рен медленно провел ладонями по моим голым предплечьям, лаская пальцами чувствительные места вокруг моих ключиц и ямочку на шее. Я даже не успела заметить, как моя ладонь оказалась поймана и прижата к его бешено бьющемуся сердцу. Постепенно страстные поцелуи Рена смягчились, сделались нежными и ласковыми, очень медлительными и невыносимо соблазнительными. В каждом его поцелуе, в каждом прикосновении была одна сплошная любовь, и я чувствовала ее так же ясно, как будто читала его мысли. Когда губы Рена нашли мое ухо и зашептали в него сладкие слова и нежные клятвы, я настолько растворилась в этом блаженстве, что очнулась, только услышав нечто неожиданное.

– Что… что ты сказал? – еле слышно пролепетала я.

Его лицо светилось любовью и нежностью. Он робко улыбнулся.

– Я спросил, готова ли ты выйти за меня.

Я посмотрела в его синие глаза и улыбнулась.

– А что ты сделаешь, когда я скажу: «Если тебе нужно об этом спрашивать, значит, мой ответ – нет?»

Он лукаво прищурился.

– Полагаю, тогда мне придется обольстить тебя, чтобы добиться согласия.

– Ах так? Тогда, разумеется, я отвечу «нет»!

Он решительно сдвинул брови и стал медленно-медленно осыпать поцелуями мое лицо от подбородка до уха, шепча строчки своей любимой пьесы: «Я буду мужем, Келлс, как раз по вас. Клянусь тем часом, как тебя увидел и красотой твоею я пленился, ничьей другой не будешь, как моею… Чтоб не было отказа! Я должен Келси Хайес в жены взять!» Я поцеловала его в ухо и игриво прошептала:

– А ты считаешь меня такой же строптивой, как Катарина, мой Петруччио?

Он крепко сжал мою талию.

– Я до сих пор не услышал от тебя долгожданного «да», моя Катарина. Это доказывает, что ты не только строптива, но и непростительно упряма, – прошептал он с коварной усмешкой.

Еще через несколько секунд, после нескольких невыносимо горячих поцелуев, он снова прошептал:

– Выходи за меня, Келси… Я хочу тебя… – Тут я с готовностью закивала и со смущением почувствовала, как улыбаются его губы, прижатые к моей шее. – Хочу тебя назвать моей женой!

– М-ммм, – только и смогла ответить я.

– Это не считается. – Рен отстранил меня от себя и взял за руки.

– Келси Хайес, я тебя люблю. Я всецело принадлежу тебе. Я был твоим, душой и телом, целых два года. Ты всегда была моей судьбой. Будь же моим домом, прийя. Будь моей женой.

Он открыто посмотрел мне в лицо, и мое сердце остановилось. Время шуток прошло. Я поднесла его руки к своим губам, поцеловала каждую.

– Мое сердце принадлежит тебе, Алаган Дирен. Я с радостью стану твоей женой.

Рен торжествующе улыбнулся, а мое бедное сердце едва не выскочило из груди, когда он подхватил меня на руки. Его счастье было так заразительно, что я не выдержала и засмеялась, радуясь тому, что все-таки сумела не потерять своего самого любимого тигра. Строить совместную жизнь с Реном будет захватывающим приключением, возможно, еще более сказочным, чем все наши предыдущие поиски. Будущее, которого еще недавно я так боялась, вдруг наполнилось радостью и надеждой.

Я обвила руками шею Рена, а он прошептал между поцелуями:

– Ну что?.. Хочешь… получить свой подарок… на день рождения?

– А это не может подождать до завтра? – еле слышно выдохнула я, касаясь губами его лба.

Рен еще крепче прижал меня к своей груди и с улыбкой ответил:

– Еще как может!

Я засмеялась, а он поднял мое лицо за подбородок и приблизил губы к моим губам.

Глава 33

Веревка Футами

Сказать, что Нилима была счастлива, услышав о нашей помолвке, значит ничего не сказать. Более того, она с присущими ей тактом и организационным мастерством взяла на себя все хлопоты по подготовке нашей свадьбы. Лучшего распорядителя нам было не найти.

Рен доверил мне составление списка гостей, который, учитывая узкий круг знакомых жениха и невесты, оказался совсем коротким.

Нилима предложила сыграть свадьбу в Японии, где располагался головной офис «Раджарам Индастриз». Перед смертью мистер Кадам официально завещал весь свой бизнес своему внуку Дирену Раджараму, а Нилиму назначал исполнять его обязанности до тех пор, пока Рен закончит университет. Наша свадьба должна была стать прекрасным поводом представить Рена акционерам в качестве будущего президента компании, а также познакомиться с людьми, управлявшими его бизнесом.

Рен назначил нашу свадьбу на седьмое августа. До заветного дня оставалось всего шесть недель, но Рен упрямо твердил:

– В этом году именно седьмого августа звезды сходятся вместе!

– Как во время Звездного праздника? – спросила я.

Он погладил меня по волосам и кивнул.

– Я верю, что в прошлом году Небесный царь услышал мое желание.

– Какое именно? – фыркнула я. – Ты же, помнится, все дерево увешал своими просьбами!

Рен наклонился ко мне, дотронулся до моей щеки.

– Все, – тихо прошептал он.

После долгого и весьма обстоятельного поцелуя я шепнула:

– А если мы не успеем все подготовить вовремя, может, просто сбежим вдвоем?

Рен расхохотался и усадил меня к себе на колени, а когда в комнату вошла озабоченная Нилима, нагруженная коробками и свертками, он склонился к самому моему уху и заговорщически шепнул:

– Не соблазняй меня!

Моя приемная семья прилетела в Японию за неделю до свадьбы, так что у нас было время отпраздновать наше счастье и оплакать наши утраты. Мы сказали Майку и Саре, что мистер Кадам и Кишан несколько месяцев назад погибли в авиакатастрофе над Андаманскими островами. Сара горько плакала вместе со мной, особенно ей было жаль Кишана, чья жизнь оборвалась так рано. Я кивала и смаргивала слезы, сердце у меня горько сжималось при мысли о золотоглазом принце.

Когда я закончила свой рассказ, Рен взял меня за руку, а Сара вытерла глаза и улыбнулась ему сквозь слезы. Вскоре ее внимание привлекло мое ослепительное кольцо с сапфиром и бриллиантами, и Сара громко заахала от восторга. Рен на ходу сочинил сказочную историю о том, как он долго торговался за это кольцо с антикваром, а я покатывалась со смеху, узнавая в выдуманном им алчном торговце незабываемые черты золотого дракона Цзинсэлуна.

Опустив глаза, я нервно покрутила кольцо, глядя на пустующее место под ним, где еще совсем недавно сверкал рубиновый лотос Кишана. Накануне вечером Рен попросил меня отдать ему кольцо Кишана, и я нехотя подчинилась.

Угадав мои мысли, Рен подмигнул мне, поцеловал мои пальцы и продолжил беседу с Сарой и Майком.

Не успела я опомниться, как подошел день свадьбы. Вечером седьмого августа я стояла перед высоким зеркалом. Красивая женщина смотрела на меня из блестящей глубины. Мои карие глаза сияли, я была готова поклясться, что парю в воздухе, не касаясь пола каблучками своих сверкающих туфелек.

Нилима превзошла саму себя, выбирая для меня подвенечное платье. Тесный лиф, густо расшитый жемчугом, туго обхватывал мою талию, подчеркивая пышность струящихся многослойных юбок. Я провела руками по гладкому атласу цвета слоновой кости, пошуршала восхитительным кружевным подьюбником. Края вырезанного сердечком лифа и кокетка были украшены гирляндами шелковых роз цвета шампанского, прелестная цветочная вышивка покрывала рукава-крылышки. Это было самое прекрасное платье на свете.

Нилима в последний раз поправила длинный шлейф моего платья и помогла мне украсить прическу гребнями, усыпанными розовым жемчугом и бриллиантами цвета шампань. Я самостоятельно вдела в уши длинные серьги из того же гарнитура и надела особое украшение, которое Нилима называла традиционным индийским слэйв-браслетом. Это было кольцо, объединенное тонкой цепочкой из жемчужин с тяжелым браслетом, усыпанным драгоценными камнями.

Мне с трудом удалось уговорить Нилиму избавить меня от маангтики– драгоценного свадебного головного убора индийской невесты, украшенного кулоном, свисающим между бровей новобрачной. Мы с Реном решили, что я обойдусь и без традиционной индийской свадебной татуировки хной, которая слишком сильно напоминала мне о Пхете и моей некогда светящейся ладони.

Наконец я нервно повернулась к Саре.

– Ну, что скажешь?

Сара прижала ладонь к губам и улыбнулась до ушей. Потом замахала руками перед глазами, чтобы не испортить слезами макияж, и прошептала:

– Я скажу, что ты – просто принцесса, вот что я скажу!

– Да, это очень близко к истине, – самодовольно усмехнулась Нилима.

Я пожала ей руку, потом придирчиво оглядела атласные наряды обеих женщин.

– Вы тоже красавицы!

Тихий стук в дверь возвестил о приходе Майка, который подошел ко мне и галантно предложил руку. Нилима торопливо протянула мне букет. Это была прелестнейшая цветочная композиция из кремовых и желтых роз, гардений, веточек белого жасмина и золотых тигровых лилий с черными прожилками, которые я втайне считала очень похожими на моего Рена в его тигрином обличье. Запах был головокружительный. Сара послала мне воздушный поцелуй, и они с Нилимой убежали занимать свои места.

Майк выглядел роскошно в традиционном индийском костюме шервани, только от волнения он все время теребил высокий воротник. Я похлопала его по плечу, улыбнулась и сказала:

– Скажи спасибо, что тебя не придется нести на себе пятьсот фунтов ткани, как мне!

Он смущенно улыбнулся, перестал суетиться и обнял меня.

– Спасибо, что попросила меня исполнить роль твоего отца.

Я почувствовала, как мои глаза наливаются слезами, и часто-часто заморгала. Честно говоря, я слегка переборщила с тушью для ресниц, так что плакать мне было категорически нельзя.

– Ты – прекрасный отец, – прошептала я.

Не тратя больше времени на суету, мы переглянулись и молча вышли на гладкую каменную дорожку святилища Окитама-дзиндзя, расположенного в прибрежном городке Футами, и начали наш долгий путь к воротам духа, глядящим в океан. Я шла к своему счастью и всей душой надеялась, что мои родители, где бы они сейчас ни были, видят, как я выхожу замуж за мужчину своей мечты.

А еще я думала о своем втором отце, о мистере Кадаме. Как бы я хотела, чтобы он сейчас шел под руку со мной! Он был бы так горд повести меня к алтарю и передать Рену… Майк торжественно вышагивал рядом со мной, я улыбалась сквозь слезы и в какой-то момент все-таки почувствовала присутствие мистера Кадама и его радость за нас с Реном.

Закат был прекрасен. Тучи, большую часть дня закрывавшие небо, вдруг расступились, и свет пролился на воду, превратив темно-синий океан в сверкающий драгоценный сапфир.

Выйдя из-за угла, я увидела впереди небольшое общество: мою семью, Нилиму – подружку невесты и Сунила, который сегодня исполнял роль шафера Рена, но смотрел только на Нилиму. Здесь была и Дженифер, моя подруга по классу ушу, которая уже заливалась слезами счастья, и несколько тщательно отобранных сотрудников «Раджарам Индастриз». К сожалению, славный преданный Мерфи умер за время нашего последнего путешествия.

Я послала приглашения Ли и Уэсу, но они оба ограничились сердечными поздравлениями. Ли написал, что с нетерпением ждет возможности еще раз померяться силами с Реном в Орегоне, и сообщил, что встречается с разными девушками, но пока не нашел ту, которой понравились бы безумные ночные посиделки за настольными играми.

Уэс ответил, что наконец-то встретился со своей прежней девушкой и она простила его. Теперь она была счастлива в браке, а мама Уэса, взяв устройство его личной жизни в свои энергичные руки, посылала его на свидания вслепую со всеми свободными девушками в Техасе.

Ли и Уэс были славными людьми, но ни один из них никогда не заставлял мое сердце пускаться вскачь, как это удавалось мужчине, ждавшему меня на берегу. Под ритмичный рокот японских барабанов я направилась к тому, за кого собралась замуж.

В эту секунду Рен повернул голову, и у меня перехватило дыхание. Он был сказочно прекрасен в шелковом камзоле шерваницвета сливок и расшитых камнями остроносых туфлях моджари. Его черные волосы курчавились на затылке сзади и соблазнительно падали на глаза спереди. Когда я приблизилась, он откинул прядь с лица и протянул ко мне руки. Его темно-синие глаза встретились с моими, он улыбнулся своей милой насмешливой улыбкой. И в тот же миг все, кто стоял рядом с нами, словно исчезли, и я почувствовала себя в ожившей сказке.

Крепко сжимая букет, я любовалась прекрасным индийским принцем, рожденным несколько веков тому назад, чтобы стать моим мужем. Вселенная наградила меня небывалым даром, с которым не могли сравниться ни огненная сила, ни волшебный Шарф. Мне подарили необыкновенного мужчину, которого я любила всем сердцем.

Я отдала Нилиме букет, взяла Рена за руки и посмотрела ему в глаза. Мы стояли под вратами духа, а рядом с нами, на простом деревянном постаменте, ждал тощий синтоистский священник. Он был лысый и улыбался до ушей, чем-то напоминая мне Пхета.

Мы ждали начала церемонии. Рен улыбался, а я едва дышала от волнения. Океанский ветер играл складками моего платья, тихо шуршал шелками, но в эти мгновения никакая сила, естественная или сверхъестественная, не могла ни разнять наших рук, ни отвлечь друг от друга. Ладони у Рена были теплые, и я чувствовала тихое жужжание энергии, пробегающей между нами.

Теперь я знала, что наша связь всегда была не от мира сего. Нам с Реном суждено было быть вместе. Он был предназначен мне, как я с самого начала была создана для него. Пусть мы больше не спасали мир и не играли роли богини и тигра, но наша связь все равно никуда не делась. Возможно, я больше не могла читать его мысли, но его чувства были для меня открытой книгой: я всем своим существом ощущала его волнение, грусть от расставания с братом и, самое главное, – безграничную любовь ко мне и желание сделать меня счастливой.

Священник спросил:

– Кто отвечает за эту юную женщину и выдает ее замуж?

– Я! – шагнул вперед Майк.

– Вы одобряете этого молодого человека и верите, что он станет ей хорошим мужем?

– Он поклялся мне заботиться о ней так, как мы заботились о ней.

Священник и Майк церемонно поклонились друг другу, после чего Майк вернулся на свое место.

Затем священник рассказал нам о своем святилище и о двух камнях, стоявших в воде неподалеку от берега. Один из камней был заметно больше другого, и они оба были обвиты веревкой.

– Эти скалы зовутся «Мэото-ива», что значит «Скалы-супруги», – сказал маленький священник. – На вашем языке имена скал звучат как «Камень-муж» и «Камень-жена». Большая скала – муж маленькой. Он взял ее в жены. Видите, скалы соединены друг с другом соломенной веревкой-симэнава? Несколько раз в год мы меняем эти узы на новые.

Вступая в брак, вы тоже должны приготовиться, что вас соединят крепкие узы. Когда прилив низок, наши скалы неразлучны. Но когда поднимается волна, только соломенная веревка удерживает их рядом. Какие бы суровые штормы ни обрушились на вас, будьте стойки, как эти скалы, и пусть те узы, которые вы создадите сегодня, удержат вас вместе.

Затем настало время принести клятвы. До меня донеслось громкое всхлипывание (судя по всему, это была Дженифер), но я не стала отвлекаться, отчаянно боясь сбиться и забыть что-нибудь из того, что хотела сказать Рену.

– Шекспир сказал, что путешествие заканчивается встречей влюбленных, – волнуясь, начала я. – Однажды ты спросил меня, что представляет собой наша история – трагедия это или комедия. Что мне ответить тебе? Мы пережили свою трагедию, оставившую пустые места вокруг нас, но мое сердце не опустело! Мое сердце переполнено. Оно согрето твоей добротой, твоим терпением и – самое главное – твоей любовью. Ты был моим стойким спутником, верным другом и настойчивым поклонником… – Тут Рен многозначительно вздернул бровь, а я не выдержала и заулыбалась. – А еще ты был моим ангелом-хранителем и воителем. Твоя любовь спасала меня так часто, что я сбилась со счета. Надеюсь, что со временем я смогу отплатить тебе тем же.

Я знаю, что каждый день, проведенный с тобой, – это драгоценный подарок, и клянусь дорожить им. Я клянусь всегда быть твоей. Я сочетаюсь с тобой и отныне буду принадлежать тебе. Если бы мироздание позволило мне создать мужчину моей мечты, я бы сотворила тебя, любовь моя.

Когда я закончила, Рен сжал мои руки и нежно улыбнулся.

– Теперь моя очередь? – спросил он у священника.

– Да, молодой человек, теперь вы можете сказать свое слово.

И Рен заговорил своим бархатным голосом:

– Когда ты впервые вошла в мою жизнь, мой мир был мрачен и пуст, но ты подарила мне то, что для меня тогда было важнее всего на свете, – надежду. Очень скоро я понял, что этого дара мне недостаточно и я хочу большего. Я захотел твоей любви. Все эти долгие два года в моей жизни не было секунды, не заполненной любовью к тебе.

Он протянул руку, коснулся моей щеки, погладил ее.

– Келси Хайес, ты для меня все. Каждый миг, проведенный с тобой, прекраснее предыдущего.

Океан вздыхал, солнце медленно клонилось к горизонту. Теплые лучи заката озарили красивое лицо Рена, когда он негромко прочитал свои обеты.

Я ОБЕЩАЮ

Обещаю всегда быть верным, Обещаю вечно быть рядом. Я клянусь победить невзгоды и свои недостатки исправить, Я клянусь стать тебя достойным. Говорю перед миром и светом, Говорю перед всеми, кто слышит: Ты предел моих грез и мечтаний, мне не нужно иного счастья. Я клянусь оправдать твою веру. Я вручаю тебе мою душу, Я вверяю тебе мое тело, Я клянусь до последнего вздоха жить в согласии с твоим сердцем, Я клянусь до конца быть твоим.

– Мое сердце больше не томится в клетке, йадала. Ты отворила темницу. Я прошел очень долгий и очень одинокий путь, чтобы встретить тебя, но знай, что я бы с радостью преодолел любые расстояния, лишь бы ты ждала меня в конце дороги.

Перед глазами у меня вдруг все расплылось, но Рен быстро поймал слезинку, скатившуюся с моих ресниц. Его добрая улыбка наполнила меня счастьем. Никогда, даже в самых сладких мечтах, я не представляла себе такой чудесной свадьбы. Но она еще не закончилась. Рен открыл маленькую коробочку и подал мне.

На бархатной подушечке лежало ожерелье, свитое из двух нитей синих и золотых бусинок. Маленькие бриллиантовые и сапфировые цветочки украшали его по всей длине, а в центре переливалась тяжелая подвеска в виде бриллиантового лотоса с рубиновой сердцевинкой. Я прижала дрожащие пальцы к губам, сразу узнав в этом цветке преображенное кольцо Кишана.

Рен повернул меня спиной к себе, осторожно убрал волосы с моей шеи и застегнул замочек украшения.

– Это ожерелье называется «мангалсутра». На протяжении веков индийские женихи в день свадьбы преподносят своим нареченным такое украшение. В древности мангалсутрабыла простым браслетом, который должен был показать всему свету, что его обладательница принадлежит своему мужу и находится под его защитой. Позже мангалсутрапревратилась в ожерелье и стала символом союза между мужчиной и женщиной, подобно обручальному кольцу. Это знак неразрывной связи мужа и жены, любовь моя.

Когда я снова повернулась к нему, Рен провел пальцем по сверкающим бусинкам цепочки.

– Пусть золото и синие тигриные глаза напоминают о том, что было обретено. – Его палец спустился к рубиновой сердцевинке лотоса. – Бриллиантовый лотос и алый рубин будут напоминать о том, что было утрачено. – Он скользнул пальцем вверх, погладил крохотные сапфировые цветочки. – А синие сапфиры символизируют то, что ждет впереди.

Он взял мои руки в свои.

– Сегодня я дарю этот драгоценный символ той, кто для меня дороже всего на свете, в знак моего поклонения и любви. Келси Хайес, ты – моя мере джан, ты – моя жизнь!

Слезы побежали у меня по щекам, но Рен бережно, едва касаясь, вытер их. После этого он повернулся к священнику, и тот громко объявил:

– А теперь, после того как молодые люди в присутствии свидетелей принесли друг другу обеты любви и верности, пришло время официально оформить их союз.

Снова вступили барабаны, загудели трубы, и наш священнослужитель запел высоким голосом. Когда музыка смолкла, он ослепительно улыбнулся, посмотрел на нас и сказал:

– Ритуальные врата ториисимволизируют пересечение земного мира с царством духа. После того как жених возьмет свою нареченную за руку и проведет через тории, вы начнете новую жизнь. До сих пор вас было двое, после этого вы станете единым целым, навсегда соединенным нерушимыми узами.

Рен уверенно взял меня за руки.

– Ты готова?

Я улыбнулась ему сквозь слезы и прошептала:

– А что ты сделаешь, если я скажу: нет?

Он приблизил губы к моему уху.

– О, у меня есть наготове средство для укрощения строптивых невест!

И, прежде чем я успела пискнуть, он подхватил меня на руки вместе со всеми складками и шлейфами моего пятистофунтового платья.

Тихо смеясь, я отбросила упавшие ему на глаза волосы и под радостные возгласы гостей обвила руками за шею.

– Можно мне поцеловать тебя? – спросил Рен.

– Давно пора, тигр! – ответила я.

Прильнув губами к моим губам, Рен перенес меня через ворота и закружил под веселую музыку японских музыкантов. Потом он поставил меня на землю и наклонился, приготовившись что-то сказать, но тут подбежавший Сунил радостно хлопнул его по плечу, и нас обступили гости.

После того как родные и друзья тепло поздравили нас и мы все вместе и по отдельности сфотографировались на фоне заката, Нилима вновь взяла бразды правления в свои руки и погнала всех в сторону ресторана.

Рен еще раз поцеловал меня, да так, что я запротестовала.

– Ты испортишь мой макияж!

Он лукаво подмигнул мне.

– Провоцируешь?

Я подобрала свои тяжелые юбки и побежала к ожидавшему нас лимузину, крикнув через плечо:

– Сначала догони меня, тигр! Или ты только за мартышками горазд гоняться?

Через секунду я пронзительно взвизгнула, услышав грозное рычание над ухом, а потом сильные руки оторвали меня от земли. Усадив меня в лимузин, Рен прижался щекой к моей щеке.

– Я взял ваш след, миссис Раджарам, и никакая сила не заставит меня потерять его!

– Искренне надеюсь, что так оно и будет! – прыснула я, а Рен сгреб меня в объятия и, не слушая никаких воплей о прическе и макияже, не отпускал моих губ до самого ресторана.

– Ну вот, я отправилась в путь с тигром, а вернулась с мужем, – прошептала я, прильнув к его плечу.

Он поцеловал меня в нос.

– А я отправился в путь без ничего, а обрел все. Я люблю тебя, Келси Хайес Раджарам.

Я улыбнулась, наслаждаясь каждым звуком своего нового имени.

Эпилог

Будущее

Рен вел «Макларен», подаренный мне мистером Кадамом на девятнадцатый день рождения, по лесной дороге, ведущей к очаровательному домику в Южном Сейлеме, где мы когда-то жили вместе. Мой муж перевез машину в Америку и скупил огромный участок окрестных лесистых холмов, чтобы построить для нас дом «в наших горах», как мы их уже называли. Наконец-то мы начали свою совместную жизнь, которая, как ни странно, во многом оказалась продолжением старой, проведенной в Орегоне.

Выскочив из машины, я постояла немного, с наслаждением вдыхая родные запахи хвои и дождя. Потом я взяла сумку с заднего сиденья, но Рен решительно сбросил ее с моего плеча и подхватил меня на руки.

– Неужели ты откажешь своему супругу в священном праве перенести тебя через порог нового дома? – спросил он, нежно целуя меня.

Я погладила его волосы, улыбнулась.

– Ты глубоко заблуждаешься, если думаешь, что я намереваюсь отрицать твои права.

– Похоже, вы готовитесь отрицать свои отрицания, миссис Раджарам?

Шагая к двери нашего домика, Рен стал перечислять все то, что я отвергала и отрицала за время нашего знакомства, и замолчал только после того, как я закрыла ему рот поцелуем.

– Мне нравится такой способ менять тему, – прошептал Рен. – Прошу тебя, всегда пользуйся этой прекрасной возможностью положить конец нашим разногласиям.

Я со смехом обняла его за шею.

– Хорошо, буду иметь в виду. Знаешь, тебе вовсе не обязательно носить меня на руках. Все твои суперсилы остались в прошлом, а я совсем не хочу, чтобы из-за меня моего мужа скрутил преждевременный радикулит.

Рен с притворным гневом воззрился на меня.

– Во-первых, моя хридая патни, радикулит мне не грозит, а во-вторых, возможно, моя тигриная сила и осталась в прошлом, но я еще вполне способен схватить в охапку дерзкую женщину, которая мне перечит!

– Это обещание или угроза?

– И то и другое!

Он отпер замок, вошел внутрь и ногой захлопнул дверь. Судя по всему, мой супруг решил исполнить свое обещание. Я попробовала было возражать, напоминая, что наши вещи остались снаружи, но Рен уже начал расплетать мои косы, и через несколько секунд я и думать забыла о вещах.

Звонок в дверь заставил нас оторваться друг от друга. Снаружи стоял курьер со свертком в руках.

– Чем я могу вам помочь? – спросил Рен.

– Вам посылка, сэр, – отрапортовал курьер, вручая Рену пакет.

Улыбнувшись и поблагодарив посланца, мой муж закрыл дверь и вскрыл загадочный сверток. Внутри оказалась тяжелая деревянная шкатулка.

– Что это? – спросила я.

– Пока не знаю, – сказал Рен, открывая замок. Под лакированной крышкой шкатулки лежал свиток, бережно оправленный в стекло.

– Это же Свиток мудрости! – ахнула я. – Океан-учитель сказал, что мы прочитаем его только после того, как будет принесена пятая жертва. Но как же он очутился здесь?

– Не знаю. Я думал, этот свиток хранится где-то в безопасном месте.

Я торопливо осмотрела упаковку.

– Рен, тут нет никаких транспортных отметок!

Мы переглянулись. Сорвавшись с места, я бросилась к двери и широко распахнула ее. Почтальон неторопливо спускался вниз с холма.

– Постойте! – закричала я.

Мы с Реном выскочили наружу и застыли на крыльце, увидев, что таинственный посланец остановился и обернулся. Он улыбнулся нам. Потом сложил ладони и поклонился. Налетевший ветер закружился вокруг почтальона, сбросил с него фуражку, и мы вдруг увидели знакомую лысую макушку с венчиком вьющихся седых волос. Синяя форма и ботинки превратились в грубую хламиду и сандалии.

Я вскрикнула и бросилась с крыльца.

– Пхет?

Он улыбнулся. Слеза скатилась по его смуглой щеке, потом волшебный ветер закружился быстрее, пока не превратился в вихрь, полностью скрывший щуплую фигурку посланца.

– Пхет!

Я побежала к нему, но его тело вдруг сделалось прозрачным, а потом исчезло.

Голова у меня пошла кругом. Если это в самом деле был Пхет, который специально пришел в наш мир, чтобы передать нам послание, значит, в стеклянной колбе было заключено нечто чрезвычайно важное!

– Мне ведь не почудилось, правда? – забормотала я, бегом возвращаясь к дому. – Скажи, что это был Пхет?

– Да, – кивнул Рен, идя за мной следом.

Ненадолго остановившись возле машины, чтобы достать оттуда сумки и лоскутное одеяло моей бабушки, он догнал меня на крыльце, и мы вместе бросились на кухню, где оставили свиток.

Узкая трубочка так плотно облегала заключенный внутри свиток, словно его заключили туда во время выдува стекла. Открыть футляр не было никакой возможности.

– Наверное, придется разбить, – сказал Рен. – Отойди-ка.

Я отошла на пару шагов назад, а Рен с тихим хрустом сломал стеклянный цилиндрик пополам и вытряхнул оттуда свиток. Документ был запечатан плотной восковой печатью.

Рен бережно провел пальцами по выдавленным на воске буквам.

– Это моя фамильная печать, символ дома Раджарам… – взволнованно прошептал он.

Осторожно сломав печать, Рен разложил пожелтевшие от времени листы на кухонном столе. Я разгладила бумагу и увидела, что она густо исписана вязью санскрита.

– Келси, это письмо от Кишана!

– И что тут написано? – взволнованно спросила я.

Рен и Келси!

Кишан.

Прошу прощения за несколько театральный способ связи. Мне очень давно хотелось рассеять ваши тревоги по поводу моего решения остаться в прошлом, но у меня были причины откладывать написание этого письма до того, как произойдут определенные события.

Вы вернулись в свое время, а мы с Анамикой много лет служили людям разных стран. Мы выстроили себе прекрасный дом высоко-высоко в облаках, на крутом склоне горы Кайлас, и с помощью даров Дурги кормили, одевали и лечили людей во всем мире.

Во многих религиях наш дом считается священным местом, паломники со всех стран приходят к подножию горы, чтобы поклониться богине Дурге. Народы Азии обрели благоденствие под ее властью, она вдохновляет поэтов и художников, поощряет политические реформы, поддерживает мир и веротерпимость.

Мы с Анамикой стали друзьями, наше расположение и взаимное уважение друг к другу постепенно переросло в любовь. Я всегда гордился тем, что помогаю ей, и был на седьмом небе от счастья, когда Анамика согласилась стать моей женой. Мы уже давно живем в любви и согласии, и мне бы не хотелось, чтобы вы думали, будто я несчастлив или сожалею о сделанном выборе. Нет, я не сожалею. Да, мне потребовалось время, чтобы научиться жить без Келси, и я не раз проклинал свое решение остаться, но судьба была ко мне благосклонна. Здесь я обрел семью и жизнь, которая обогатила меня и сделала лучше.

Келси, знай, что часть моего сердца по-прежнему принадлежит тебе. Я не забыл тебя и на протяжении всех этих долгих столетий продолжаю беречь и лелеять этот уголок своей души. Ты была ангелом, спасшим меня от пустого прожигания жизни, ты повлияла на меня гораздо сильнее, чем можешь предположить. Доброта, тепло и любовь, которые ты щедро предложила двум несчастным тиграм, изменили всю мою жизнь. Мне был обещан счастливый конец, и я получил его. Каждый день мое сердце преисполняется благодарностью к тебе.

Рен, брат мой, прости меня за мою ревнивую, завистливую и глупую молодость. Всем хорошим, что я сделал в жизни, всеми успехами, которых добился, я обязан тому, что у меня перед глазами всегда был пример старшего брата. Говоря начистоту, ты мог бы стать великим правителем и легендарным царем.

Если я и сожалею о чем-то, то только о том, что не могу разделить свою долгую жизнь с вами. Я скучаю по вам обоим, но знаю, что ваша жизнь будет счастливой и прекрасной, ибо мне открылось то, что вас ждет впереди. Простите за вмешательство в вашу жизнь, но я должен это сделать. Я получил ответ на вопрос, который так часто и так долго терзал меня.

Он твой, брат.

Пусть ваша взаимная любовь растет и крепнет, пусть вас радует жизнь, которую вы будете строить вместе. Дорожите каждым днем, проведенным в семье, ибо жизнь проходит быстро.

Возможно, когда-нибудь, в другое время и в другом месте, мы встретимся снова.

Я вытерла набежавшие слезы.

– Значит, здесь все время лежало письмо от него! Ах, если бы мы открыли его раньше!

Рен накрыл мою руку своей ладонью.

– Если бы мы сделали это, наша жизнь сложилась бы иначе. Наша судьба исполнилась так, как было предначертано.

Я кивнула, чувства переполняли меня. Рен обнял меня, я уткнулась лицом в его грудь и подумала о золотоглазом брате, которого мы оставили в прошлом.

– Рен? – прошептала я в его рубашку. – А что Кишан имел в виду, когда написал: «Он твой»?

Рен на секунду замялся, потом вздохнул и поцеловал меня в макушку.

– Когда Локеш похитил тебя с яхты, мы с Кишаном отправились тебя искать. Помнишь?

Я кивнула.

– Еще бы! Вы ехали на мотоциклах.

– Да. Так вот, по дороге Кишан рассказал мне о том, что ему было видение. Он увидел тебя с младенцем на руках.

– Да, это было в Роще сновидений, – тихо прошептала я.

– Только Кишан рассказал тебе не обо всем. Он солгал тебе, когда сказал, что не разглядел глаза малыша. В его видении у твоего сына были золотые глаза. И Кишан услышал, как ты произнесла имя ребенка. Ты назвала его Аник Кишан Раджарам.

Я тихо ахнула.

– Значит… значит, Кишан думал, что это его ребенок!

– Да. Когда он согласился остаться в прошлом, он решил, что этот золотоглазый мальчик так и не родится.

– А теперь, когда он прислал нам письмо…

– Это письмо означает, что отцом золотоглазого младенца, которого он увидел в Роще сновидений, буду я. – Рен прижался лбом к моему лбу. – А я все это время терзался угрызениями совести за то, что занял законное место Кишана! Я думал, что это ему, а не мне, было предназначено быть с тобой. А оказалось, что золотоглазый мальчик всегда был моим. Ты всегда была суждена мне, йадала.

– Он никогда мне об этом не говорил, – всхлипнула я. – Почему он не рассказал мне?

– Кишан хотел, чтобы это был твой выбор, – сказал Рен, поднимая голову. – Он хотел, чтобы ты сама решила, с кем хочешь быть.

Он помолчал, потом тень сомнения промелькнула в его глазах.

– Ты не жалеешь, Келси? Не раскаиваешься, что выбрала меня?

Я взяла его лицо в свои ладони, заставила посмотреть мне в глаза.

– Никогда! Ни за что! Алаган Дирен Раджарам, я ни секунды не пожалела о том, что выбрала тебя. Но…

– Но? – шепотом переспросил он.

– Но я каждый день жалею о том, что мы расстались с Кишаном. Я все время думаю о нем.

– Я тоже, – признался Рен. – Кишан пожертвовал собой, чтобы я получил то, о чем мечтал. Что ж, теперь мы, по крайней мере, знаем, что он тоже нашел свое счастье.

Мы долго молчали, не разнимая объятий, потом я спросила:

– Кстати о счастье! Как ты думаешь, сколько Сунилу понадобится времени, чтобы покорить Нилиму?

– Быстро такие дела не делаются, – улыбнулся Рен.

– По-моему, она ужасно упрямая, – вздохнула я.

– Это у нас фамильное, – расхохотался Рен, а когда я шутливо ткнула его кулаком, его глаза заблестели уже знакомым мне опасным блеском. Я с визгом бросилась наутек, но Рен поймал меня и завернул в бабушкино лоскутное одеяло.

Нацеловавшись вдоволь, мы упали в наше любимое кресло. Рен усадил меня к себе на колени.

– Вам не сбежать из моих лап, миссис Раджарам, – победоносно объявил он.

Я обняла его за шею, притянула к себе и приблизила губы к его губам.

– А я никогда не захочу от вас сбежать, мистер Раджарам, – твердо пообещала я.

Теперь я знала, что мое будущее всегда будет связано с Реном.

Мне было суждено…

Подружиться с ним.

Спасти его.

Полюбить его.

И до конца своих дней я буду прилежно исполнять это предназначение.

Благодарности

Завершение книги – это невероятный опыт. Пожалуй, его можно сравнить с ощущением, которое охватывает человека, взобравшегося на вершину горы или пробежавшего марафонскую дистанцию: предельное изнеможение смешивается с чувством глубочайшего удовлетворения. Время от времени я оглядываюсь назад, на мое писательское путешествие, и поражаюсь тому, насколько далеко смогла уйти и как вообще смогла это сделать.

Но я всегда помню, что восходила на эту вершину не одна. На этой марафонской дистанции у меня были помощники. Моя семья всегда оставалась для меня источником сил. Мои братья и сестры, а также их заботливые спутники жизни дарили мне неиссякаемую поддержку и вдохновение.

За появление на свет «Судьбы тигра» я хочу сказать особое спасибо моему младшему брату Джареду, который терпеливо вычитал все мои боевые сцены. Он даже разыгрывал каждую из них, чтобы я не наделала ошибок, и без устали смешил меня, когда я перенапрягалась.

Я также глубоко признательна его жене Сьюки, которая взяла на себя продвижение моей новой книги. Она проявила величайшее терпение и немалый педагогический талант, повышая мои навыки работы с социальными сетями. Отдельное спасибо моей сестре Тонни, которая взвалила на себя неподъемный труд по работе с письмами читателей, освободив мне больше времени для работы над книгой.

Мама и папа, вы у меня лучшие! За прошедший год моя мамочка нарисовала, склеила, сшила, связала, покрыла блеском и выкрасила столько вещей, сколько мне никогда не сносить и не раздарить. Она у меня потрясающая, и я преклоняюсь перед ее бесчисленными талантами. Папа организовывал все мои частные поездки. Вы не представляете, как замечательно, когда рядом с тобой есть человек, которому можно сказать: «Папа, мне нужен отель в Тимбукту!» – и он тут же все устроит.

Передаю особую благодарность Алексу Глассу, моему агенту, который помог воплотить в жизнь мою мечту стать писателем, а также Раффи Крыжеку, превратившему продажу прав на мои книги в головокружительный аттракцион.

Переходя к издательству «Стерлинг», я хочу горячо поблагодарить Джужи Пауэрс, Кэтти Коннорс, Мэган Финнерти, Катрин Дамколер, Мэри Херн, Фреда Пагана и в особенности Синди Лох, моего редактора.

Мне очень стыдно, что я забыла поблагодарить лично Клифа Нильсона, автора превосходных обложек. Он проделал фантастическую работу!

Судха Сешадри была моим потрясающим гидом и советником во всем, что касалось Индии. Она оставалась со мной на протяжении всей серии и по первому требованию готова была предложить квалифицированную помощь эксперта.

Отдельно я хочу выразить мое искреннее восхищение всем моим преданным фанатам! Ребята, вы потрясающие! Вы посылаете мне стихи, рисунки, подарки и письма, которые поднимают мне настроение. Вы пишете твиты, ставите лайки, оставляете записи в блогах, вы следуете за мной повсюду, а многие из вас общаются со мной ежедневно. Вы все чудесные, и я всегда рада видеть вас на мероприятиях и встречах. Каждый день я посылаю всем вам мои самые лучшие пожелания и ношу присланные вами футболки. Ваша поддержка значит для меня все.

Напоследок я хочу поблагодарить моего мужа Брэда, человека, который видит во мне как лучшее, так и худшее. Мои тигры откусили большой кусок его жизни, но он наслаждался каждой минутой нашего совместного путешествия. Огромное счастье – иметь на своей стороне такого человека: мужчину, который прошел вместе со мной весь долгий путь и помогал мне во всех трудностях. Лучшего спутника нельзя и пожелать!

Об авторе

Дебютный роман КОЛЛИН ХОУК «Проклятие тигра» стал бестселлером в рейтинге «Нью-Йорк Таймс». За первой книгой последовали три другие: «В поисках тигра», «Путешествие тигра» и «Судьба тигра». Коллин живет в Сейлеме, штат Орегон, вместе с мужем и белым плюшевым тигром. Больше информации вы найдете на сайте

www.tigercursebook.com

Ссылки

[1] Здесь: «главное украшение, гвоздь программы» ( фр. ). – Примеч. перев.

[2] Перевод С. Маршака. – Примеч. перев.

[3] У. Шекспир «Венецианский купец» (перевод Т. Щепкиной-Куперник). – Примеч. перев.

[4] У. Шекспир «Двенадцатая ночь» (пер. М. Лозинского). – Примеч. перев.

[5] Перевод К. Бальмонта. – Примеч. перев.

[6] «Удачи!» (хинди). – Примеч. перев.

[7] Перевод С. Маршака. – Примеч. перев.

[8] Келси имеет в виду строку из комедии английского драматурга У. Конгрива «Невеста в трауре»: «Фурия в аду ничто в сравнении с брошенной женщиной», ставшую идиоматическим выражением. – Примеч. перев.

[9] Дирен переиначивает строки из пьесы У. Шекспира «Укрощение строптивой» (пер. М. Кузьмина). – Примеч. перев.