Пока Рен и Кишан осматривали дом в поисках следов мистера Кадама, Нилимы или врагов, я поспешила к моей умнице Фаниндре, которая сумела доплыть до берега Махабалипурама и разыскать моих тигров. При виде меня золотая змейка моргнула изумрудными глазками и потерлась головкой о мою ладонь.

– Я тоже скучала по тебе, – сказала я. – Какая ты умница, что добралась до мальчиков!

Я еще немного погладила Фаниндру по золотой головке, а потом она снова свернулась колечком и застыла.

Быстрый просмотр камер видеонаблюдения и компьютера мистера Кадама показал, что за время нашего отсутствия никто не приходил в дом и не пытался связаться с нами.

– Что будем делать дальше? – спросил Кишан. Он присел на подлокотник дивана и – к большому неудовольствию Рена – привлек меня к своей груди.

Словно в ответ на этот вопрос воздух в трех шагах от нас вдруг замерцал и пошел волнами. Искорки света дрожали, плясали и подпрыгивали, как капли дождя на ветровом стекле. Затем они начали сгущаться, стягиваться в центр и принимать форму. Свет разгорался все ярче и ярче, и вот перед нами уже появились две фигуры.

Я услышала знакомый родной голос:

– Здравствуйте, мисс Келси. Нам нужно очень многое обсудить.

– Мистер Кадам? Нилима? – Я обежала вокруг стола и обняла их обоих. – Как вы? Где вы были? Вы ранены?

Нилима улыбнулась, но я почувствовала, как она слегка пошатнулась в моих объятиях.

– Рен! Кишан! Кто-нибудь, проводите Нилиму в ее комнату. Она еще не оправилась после путешествия, и ей нужно поспать, – велел мистер Кадам.

Разумеется, Рен тут же бросился на помощь и повел Нилиму вверх по лестнице в ее комнату.

– Присядем, мисс Келси? – продолжал мистер Кадам. – Если вы согласитесь уделить мне немного времени, то я хотел бы поговорить с вами. – Он цокнул языком, отгоняя какую-то мысль, которой явно не хотел делиться, и я со страхом подумала, какие еще сюрпризы ждут нас.

Когда Рен вернулся, я взяла Кишана за руку, радуясь тому, что моя маленькая семья снова собралась вместе, и втайне надеясь, что четвертое пророчество Дурги окажется проще всего того, через что нам уже пришлось пройти.

– Мистер Кадам, пожалуйста, расскажите, что с вами случилось! – попросила я.

Он откинулся на спинку кресла, погладил свою бородку и немного помолчал, словно колеблясь.

– Видите ли, амулет защищал меня на борту судна. Когда я увидел гарпун, пущенный в Нилиму, то думал только о том, как защитить ее. Я бросился к Нилиме и обнял ее, а дальше… В следующее мгновение нас перенесло в другое место.

– Куда? – спросил Рен.

– Боюсь, я не смогу ответить на этот вопрос, поскольку мы были не на Земле.

– Как? – выпалила я, не веря своим ушам. – Вы хотите сказать, что это был один из миров Дурги – вроде города Семи пагод?

– Нет. Нас перенесло туда, где нет ни времени, ни пространства. Дорогая мисс Келси, простите, но я вряд ли смогу описать место, в котором мы находились. Достаточно сказать, что мы оба живы, целы и вернулись домой.

Я чувствовала, что мистер Кадам чего-то недоговаривает. Он явно рассказал нам не всю правду, но я не понимала, что он скрывает и почему.

– Следующие несколько недель я буду очень занят, – продолжал мистер Кадам. – Мы должны как можно быстрее отправиться на поиски четвертого дара Дурги. Но на этот раз выступить нужно точно в назначенное время. Если мы начнем действовать раньше или позже, то не попадем в окно возможностей, открывающееся в строго определенный срок, и тогда успех всего нашего дела окажется под угрозой. Но прежде всего я должен сказать самое главное. Вам придется полностью довериться мне. В ближайшее время я попрошу каждого из вас сделать очень трудные вещи, но вы должны повиноваться мне без вопросов и колебаний. Просто поверьте – я обладаю знанием, которым пока не могу с вами поделиться.

Мистер Кадам ласково посмотрел на меня.

– Поверьте, мисс Келси, ваше счастье и безопасность всегда были и останутся главной моей заботой. Но прошу вас не задавать мне вопросов. Я все равно не могу открыть вам больше того, что уже сказал.

– Может быть, вам нужна моя помощь в исследованиях? – вызвалась я.

– Не в этот раз, мисс Келси, но все равно спасибо.

Что-то было не так. Совсем не так. Раньше мистер Кадам никогда не закрывался от нас. Я видела, что его что-то гложет: он выглядел рассеянным и невеселым. Чтобы нарушить повисшее молчание, я выпалила:

– В таком случае давайте я расскажу о том, что узнала.

Мистер Кадам кивнул, приглашая меня поведать о моей жизни в плену у Локеша. Я пересказала всем его историю, подробно остановившись на том, как Локеш убил брата и отца, упомянула, что колдун до сих пор носит их кольца, и отдельно рассказала о силах, которые он применял при мне.

– Он может щелчком пальцев создавать воздушные туннели и пускать синие электрические разряды. Он умеет замораживать не только людей, но и любые предметы, поэтому я думаю, что Локеш повелевает водой и льдом. Не зря же он умеет гасить огонь!

– Вполне логичное предположение, – согласился мистер Кадам.

– Благодаря Кишану мы теперь знаем, что фрагмент амулета, который я ношу, связан с огнем, – продолжала я. – Кишан открыл столько возможностей амулета, сколько я и за год не нашла!

Тут мои мысли сами собой вернулись к золотому пламени, вспыхивавшему от прикосновений Рена, но что-то подсказывало мне, что эта необъяснимая сила исходила не от амулета и не от моей татуировки. Это чудо создавали только мы с Реном.

Шумно сглотнув, я повернулась к мистеру Кадаму. Тот понимающе кивнул, и на лице его появилось какое-то странное выражение, как будто он заранее знал, о чем я хочу рассказать.

Я откашлялась и тихо сказала:

– Локеш использовал свои силы, чтобы… трогать меня.

– Возможно, вам неприятно говорить об этом, – мгновенно перебил меня мистер Кадам.

– Нет, я думаю, вы должны об этом знать. Он… он создает невидимые пальцы, сотканные из воздуха. Ими он забирался мне под одежду, а перед самым нашим побегом я почувствовала, как он царапает мою кожу изнутри. Я думаю, он может пробраться внутрь человека и делать что захочет.

– Если этот дьявол не умер, я разыщу его и задушу голыми руками, – прорычал Кишан.

Мистер Кадам выпрямился, пораженный.

– А вы полагаете, что он мертв?

– Мы надеемся, – ответил Кишан. – Перед уходом мы его повесили, проткнули дротиками и подожгли.

– Любопытно, – без особого энтузиазма хмыкнул мистер Кадам.

Рен подался вперед и уронил голову на руки.

– Это я виноват, Келси. Я должен был все время держать тебя при себе. – Он повернулся ко мне, взял за руки. – Прости меня. Это я велел тебе уйти. Если бы ты была рядом со мной, Локеш никогда бы не дотронулся до тебя!

– Мне нечего тебе прощать, Рен! Пожалуйста, не вини себя. Я цела и в безопасности только благодаря тому, что ты меня спас.

Он поднял голову, кивнул, но ничего не сказал, и я продолжила свой рассказ.

– Амулет сохраняет Локешу молодость. На вид ему лет пятьдесят, но на самом деле он гораздо старше всех вас. Он сказал, что родился примерно в 250 году нашей эры. Но объединенная сила частиц амулета позволяет ему менять свою внешность так, как он пожелает.

Мистер Кадам смотрел в сторону, не говоря ни слова. Я видела, что его мысли витают где-то далеко от нас.

– А еще Локеш рассказал мне о той ночи, когда вы стали тиграми, – добавила я. – Вы говорили, что тогда вас защитил амулет. Но у меня есть собственная теория. – Я посмотрела на Рена и попросила: – Расскажи мне во всех подробностях, как Локеш проклял тебя и превратил в тигра.

– Он снял со своей шеи деревянный медальон, рассек мне кожу, смочил медальон в моей крови и произнес заклинание. На Кишана оно тоже подействовало. Дальше я помню только вспышку белого света, страшную боль и ощущение, будто мое тело принимает новую форму.

– Не забудь про жар, – напомнил Кишан. – Мой амулет так раскалился, что прожег мне кожу.

– Правда? А с моим амулетом ничего подобного не было, – возразил Рен.

– Х-мм. – Я побарабанила пальцами по коленке. – Локеш сказал, что амулеты защитили вас, превратив в тигров. У него-то были совсем другие планы. Он собирался сделать из вас зомби или что-то вроде того.

– Но зачем тогда он выбрал такой сложный и кровавый, а главное, медленный ритуал? – удивился Рен. – Почему бы просто не заморозить нас? Чего он хотел добиться своими фокусами?

– Во-первых, Локешу вообще нравится мучить людей, а помучить вас было особенно приятно. Амулеты и так были у него в руках. Он сам признался, что хотел растянуть удовольствие. Как следует насладиться своим торжеством. Возможно, в то время он еще не в полной мере овладел искусством частичной заморозки. Не забывайте, что ему нужен был не безмозглый чурбан, а зять, который будет пользоваться поддержкой своего народа и при этом делать все, что ему прикажут.

– Хорошо, значит, это не Локеш превратил нас в тигров. Как по-твоему, что же тогда произошло, Келси? – спросил Кишан.

– Я думаю, амулет защитил вас – так же, как и мистера Кадама, – ответила я.

– Но почему же тогда амулеты не защитили брата и отца Локеша? – возразил Рен.

– Хм… Возможно, вы скажете, что это бред… Одним словом, Локеш уверен, что ему предназначенособрать амулет. Но что если амулет Дамона действительно должен быть собран, только сделать это суждено не Локешу, а вам?

Кишан расхохотался.

– Ты права! Это бред.

– А ты все-таки подумай, – не сдалась я. – Он называется амулетом Дамона, и он превратил вас не в кого-нибудь, а в тигров. Дамон – тигр Дурги, которая дает нам задания. Океан-Учитель сказал, что эта история неспроста приключилась именно с вами, а не с какими-то другими людьми. Что если вам суждено спасти амулет?

Рен потер ладони и задумчиво сказал:

– Возможно, Келси права. Если Локеш не проклинал нас, значит, это мог сделать амулет.

Я горячо закивала.

– Нужно вернуться к Локешу и забрать у него амулет!

– Нет! – Мистер Кадам выкрикнул это так резко, что мы все вздрогнули. Заметив наше недоумение, он откинулся на спинку кресла, но его пальцы с силой впились в подлокотники. – Возвращаться к колдуну нельзя. У нас нет на это времени. Только после того, как четвертый дар будет у нас в руках, мы начнем охоту на Локеша.

– Но разве не лучше сделать это прямо сейчас, пока мальчики сохраняют способность исцеляться от любых ран? – спросила я.

Мистер Кадам покачал головой.

– Это как раз тот случай, когда я прошу вас довериться мне.

Я мрачно кивнула и украдкой переглянулась с Реном и Кишаном. Мистер Кадам выглядел очень странно. Он смотрел на нас троих со смесью грусти и нежности, и еще я заметила, что, вопреки своему обыкновению, на этот раз он ничего не записывал. Это было совершенно на него не похоже.

– Вы хорошо себя чувствуете, мистер Кадам? – спросила я.

Он моргнул, слеза скатилась по его щеке. Мистер Кадам судорожно вздохнул, откашлялся.

– Да-да, конечно. Я лишь очень сожалею о том, что вы пережили пленение, мисс Келси. На всем свете не найти более жестокого и коварного человека, чем ваш похититель. Вы умница, что сумели так ловко манипулировать им, я восхищен вашей смекалкой, тем более в столь тяжелой ситуации. Вы очень храбрая девочка, мисс Келси. Я так горжусь вами… Всеми вами.

Еще одна слеза сбежала по его щеке, он быстро смахнул ее.

– Пожалуй, мне нужно немного отдохнуть. Если вы не возражаете… – Мистер Кадам с достоинством поднялся, вышел из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь.

Мы еще никогда не видели нашего мистера Кадама таким старым, усталым и… погасшим. Какое-то время мы втроем шепотом обсуждали, что это может значить, но в конце концов решили дать им с Нилимой как следует выспаться. Время от времени я заглядывала к ним, и, хотя оба крепко спали, меня не покидало зловещее ощущение, что на этот раз наша мирная передышка будет очень краткой.

Спустя восемнадцать часов Нилима наконец проснулась. Выглядела она такой же веселой и беззаботной, как обычно.

– Привет-привет, мисс Келси, – воскликнула она, улыбаясь мне поверх чашки с йогуртом. – Как я рада тебя видеть!

– Нилима, – подступила я к ней. – Рассказывай, что с вами произошло?

– Да я и сама не знаю, – ответила она. – Только что мы были на палубе, а потом вдруг очутились тут. Какая-то магия, наверное, или сама Дурга помогла нам.

Я улыбнулась и кивнула, гадая про себя, как могло получиться, что у них с мистером Кадамом остались столь разные воспоминания об одном и том же происшествии.

Пока мистер Кадам отсыпался, Нилима, не теряя времени, с упоением погрузилась в привычные семейные дела. Несколько часов она провела на телефоне и за компьютером, а Рен и Кишан сидели рядом, наблюдая и запоминая, что и как она делает.

В отличие от Нилимы, мистер Кадам и после пробуждения остался таким же замкнутым, мрачным и загадочным, как накануне. Он, конечно, уверял, что все в порядке, но я начала уже не на шутку беспокоиться.

– Мистер Кадам, почему вы так закрылись от нас? Что вас тревожит? Я скучаю по старому мистеру Кадаму! – приставала я.

– Ничего, моя дорогая мисс Келси. Меня ничто не тревожит.

Я посмотрела на него, но мистер Кадам отвел глаза.

– Но я вижу, что это не так! Вы мне не доверяете?

Он тяжело вздохнул.

– Конечно же, я вам доверяю. Я… не вполне доверяю себе. В этом мире есть вещи, с которыми уважающий себя человек должен разобраться сам. – Он наклонил голову и пытливо посмотрел на меня. – Вы позволите мне задать вам личный вопрос, мисс Келси? – Я с готовностью кивнула, и мистер Кадам продолжил: – Представьте, что у вас есть ребенок, который только учится ходить. Скажите, когда малыш упадет, вы будете брать его на ручки и носить или же подбодрите, чтобы он продолжал учиться?

– Конечно, подбодрю!

– А если вы увидите на его пути острые углы или разбитые стекла, вы уберете их с дороги?

– Обязательно!

– А если ваш малыш окажется в доме, охваченном огнем? Как вы поступите тогда?

Я не задумалась ни секунды.

– Вбегу в дом и спасу его!

– Да, вы поступите именно так. Несмотря на смертельную опасность, вы сделаете все, чтобы спасти тех, кого любите. – Он улыбнулся. – Это именно то, что я хотел услышать. Вы очень утешили меня, мисс Келси.

– Да ведь я ничего не сделала!

– Вы сделали гораздо больше, чем думаете. У вас чистое и любящее сердце. Это бесценный дар, которым вы великодушно поделились со всеми нами.

– Но ведь вы – моя семья!

– Да. Мы семья. Прошу вас, не тревожьтесь обо мне.

Повисла грустная пауза, потом я вздохнула и тихо пообещала:

– Хорошо.

Поддавшись порыву, я бросилась к мистеру Кадаму и крепко обхватила его руками. Он нежно обнял меня, прижался щекой к моему лбу. Потом потрепал по спине, и я почувствовала, как еще одна слеза упала мне на нос.

Было очевидно, что наша жизнь так и не вернулась в обычное русло, но Кишан изо всех сил старался заново разжечь пламя наших с ним отношений и предложил мне свидание. Сначала он хотел устроить романтический ужин возле бассейна, но потом мы решили просто посмотреть фильм в домашнем кинотеатре.

– У нас свидание, – сообщил Кишан Рену, ткнув его локтем в бок. – Назову вещи своими именами: ты не приглашен. Трое – это уже толпа.

– Не вздумай огорчить ее, – пригрозил Рен и, яростно отпихнув Кишана, бегом взбежал по лестнице.

Через несколько минут мы услышали, как что-то большое и тяжелое разбилось о стену в комнате Рена.

Я вздохнула и обняла Кишана за пояс.

– Ты поступил грубо, объявив ему об этом в таком тоне, – мягко упрекнула я.

Кишан поцеловал меня в лоб.

– Он должен понять, что я тебя не уступлю.

– Он понимает, но это непросто. Представь, как бы ты себя чувствовал на его месте.

– Мне и представлять не надо, я прекрасно знаю, что он чувствует. Он хочет вернуть тебя, а я не собираюсь идти навстречу его желаниям.

– Кишан…

Он взял меня за подбородок, повернул мое лицо к себе.

– Ты ведь моя девочка, правда?

– Да, но…

Он вопросительно заглянул мне в лицо своими золотыми глазами и тихо спросил:

– Ты хочешь вернуться к нему?

Я оцепенела, не зная, что ответить. Опомнившись, я медленно покачала головой.

– Я выбрала тебя, и это решено.

Кишан улыбнулся, опустил голову и сказал:

– Я не мастер произносить речи и знаю, что за последние недели тебе пришлось очень нелегко. Раньше я уже говорил тебе, что мы не будем торопить события, и хочу сказать это снова. У нас не было времени серьезно поговорить с тех пор, как… как к Рену вернулась память. Если ты не уверена насчет меня или колеблешься, то скажи прямо. Не бойся огорчить меня. Я не говорю, что меня это не расстроит, – еще как расстроит! Но если ты передумала, решила начать все сначала или сдать назад, я пойму.

Я снова восхитилась добротой и терпением этого прекрасного человека. Я его не заслуживала. Прижавшись щекой к груди Кишана, я твердо заявила:

– Думаю, мне хочется пойти дальше.

Кишан счастливо улыбнулся.

– Насколько дальше?

Я расхохоталась.

– Почему бы не начать с поцелуя?

– Думаю, это я могу устроить.

Его поцелуй был нежным и бережным. Я вздохнула и обвила руками шею Кишана. В его объятиях я чувствовала себя любимой, защищенной и спокойной. Целовать и любить Кишана было все равно, что влезть в удобные кроссовки. Никакого золотого пламени. Никакого необузданного взрыва страсти. Никаких могучих пут, связывающих нас воедино. Короче, ничего сверхъестественного… Но это тоже была любовь.

Пожалуй, на таком крепком фундаменте вполне можно выстроить счастливую жизнь. Кишан будет обожать меня, и рано или поздно между нами тоже возникнет особая связь. Со временем мое упрямое сердце смягчится и позволит Кишану завладеть им целиком. Я не знала, когда это случится, но надеялась, что нам обоим не придется слишком долго ждать.

Наверху снова что-то разбилось, и мы с Кишаном разняли объятия.

– Поговори с ним, Келлс, – тактично предложил Кишан.

Кивнув, я отправилась в комнату Рена. Пришло время поговорить начистоту. Столько всего произошло после того, как к нему вернулась память! Во что бы то ни стало мне нужно было добиться, чтобы Рен смирился с тем, что я выбрала Кишана.

Он сидел за столом, глядя в окно на бассейн. По всему полу валялись бумаги и записи. Сорванная со стены книжная полка лежала сверху, как будто рухнула под собственной тяжестью. Я стала собирать бумаги и увидела, что это стихи.

– Чего тебе надо, Келси? – тихо спросил Рен, не оборачиваясь.

– Я пришла посмотреть, что тут был за грохот. Ты что, охотился на лося?

– Тебя не касается то, чем я занимаюсь в своей комнате.

Я вздохнула.

– Касается, когда ты занимаешься этим с таким грохотом.

– Отлично. В следующий раз, когда моя жизнь будет разрушена, я постараюсь выражать свое отчаяние потише и подальше, чтобы не потревожить твои нежные чувства.

– У тебя всегда был дар преувеличивать.

Рен обернулся и недоверчиво уставился на меня.

– Единственное преувеличение я сделал, допустив наличие у тебя нежных чувств. Очевидно, это не твой случай. Чувствительная женщина всегда признает, что ошиблась. Чувствительная женщина слушается своего сердца. Чувствительная женщина не отталкивает мужчину, которого любит. Неужели ты не понимаешь, что я едва не потерял тебя навсегда? Неужели ты не способна почувствовать, что я пережил? Одна мысль о том, что Локеш может с тобой сделать, была выше моих сил… Ты знаешь, что я чувствовал тебя? Твой страх, твой ужас – я испытывал все это вместе с тобой. Я неделю не спал и каждую минуту этого окаянного бодрствования терзался мыслями о том, что ты сейчас страдаешь, что тебе плохо. Единственное, что позволило мне сохранить рассудок, – это надежда вернуть тебя, обнять, прижать к себе и знать, что ты в безопасности.

– Рен…

Но он не дал мне ничего сказать.

– И вот ты возвращаешься домой – и что ты делаешь? Снова бежишь к Кишану. А мне позволено дарить тебе утешение, но только не любовь. Келси, неужели ты до сих пор отрицаешь, что любишь меня?

– Когда ты злишься, то вечно норовишь удариться в лирику. – Я подобрала с пола книгу, провела рукой по кожаному корешку. – Да, я молилась, чтобы ты пришел. Я знала, что вы с Кишаном перевернете небо и землю, чтобы найти меня. И я не отрицаю, что люблю тебя. Кстати, я уже говорила тебе об этом.

– Тогда объясни мне еще раз. Как ты можешь любить меня и выбрать Кишана?

– Если ты думаешь, что я не люблю Кишана, то ошибаешься. – Я уселась на кровать Рена и со вздохом переложила книгу на столик. – Ты веришь, что он хороший человек? Что он любит меня, что он будет меня беречь, защищать и ценить?

– Да, верю.

– Значит, ты должен признать, что в моем выборе нет ничего плохого, за исключением того, что я выбрала не тебя.

– И того, что ты его не любишь, – сухо добавил Рен.

– Кишан хороший, добрый, храбрый и замечательный – как и его брат. Разве этого недостаточно для счастья?

– Нет.

– В таком случае мне больше нечего сказать!

Я аккуратно собрала листки со стихами и положила их стопочкой на столик.

Когда я выходила из комнаты, мне казалось, что взгляд Рена вот-вот прожжет мне дырку между лопаток.

Пока мы с Кишаном смотрели фильм про Джеймса Бонда, я все время думала о Рене. С этим человеком я привыкла делиться всем, что у меня на душе. Он слишком давно был моим другом и достаточно хорошо знал меня, чтобы видеть, когда я темню. Он знал, что с моим выбором все не так просто, и, как собака, дорвавшаяся до вкусной косточки, был полон решимости доискаться правды. Я вздохнула, прижалась к Кишану и положила голову ему на грудь.