Я выпрямилась и подошла к углу домика. В этом месте с потолка свисала простая веревка. Я схватила ее и дернула. Откуда-то сверху послышалось тарахтение, панель потолка сдвинулась в сторону, и оттуда с грохотом вывалилась деревянная лестница.

– Следующая часть пути будет самой трудной, – объяснила я Кишану. – Эта лестница ведет к внешним ветвям, по которым нам предстоит забраться на самую вершину дерева, где мы увидим огромное птичье гнездо. Шарф хранится в гнезде, только птицы там живут железные.

– Железные птицы?

– Да, и нам придется сразиться с ними, чтобы забрать Шарф. Постой-ка. – Я быстренько пролистала записки мистера Кадама и отыскала нужную. – Вот. Тут сказано, с кем мы будем драться.

На картинке была изображена мифическая стимфалийская птица, выглядевшая достаточно жутко и без подробного описания, приложенного к иллюстрации.

Кишан прочитал вслух:

– «Кошмарные плотоядные птицы с железными клювами, бронзовыми когтями и ядовитым пометом. Обычно живут большими стаями».

– Милашки, скажи?

– Держись поближе ко мне, Келс. Мы не знаем, сможешь ли ты исцелиться здесь, как в стране сильван.

– Ну, насчет тебя мы тоже этого не знаем, – хмыкнула я. – Но так и быть, я постараюсь не бросать тебя надолго.

– Очень смешно, Келси. Лезь, я за тобой.

Мы взобрались по лестнице и очутились в гуще ветвей, переплетавшихся так плотно, что я невольно подумала о детском игровом городке. Лезть по этим веткам было не сложнее, чем путешествовать по такому городку, если, конечно, не задумываться о падении. Кишан заставил меня карабкаться первой, чтобы прийти мне на помощь, если я вдруг сорвусь, что однажды все-таки случилось. Моя подошва соскользнула с мокрой ветки, но Кишан поймал мою ногу, поставил ее обратно и подтолкнул меня наверх.

Порядком выдохшись, мы присели отдохнуть на ветках, прислонившись рюкзаками к стволу – я повыше, Кишан пониже. После того как он протянул мне бутылку с лимонадом без сахара, которую я осушила одним долгим глотком, мне вдруг бросилась в глаза странная рана на ветке, на которой я сидела.

– Кишан, посмотри сюда.

Густая паста желтовато-зеленого цвета жирной каплей запеклась на краю моей ветки, проев ее почти наполовину вглубь.

– Мне кажется, мы нашли ядовитый помет, – сухо заметила я.

Кишан сморщил нос.

– Причем это старый экземпляр, возможно, двухнедельной давности. Но воняет будь здоров!

В самом деле, едкий смрад обжигал ноздри.

– Думаю, нам нужно всерьез остерегаться этих ядовитых бомб!

Теперь, когда мы познакомились с запахом железных птиц, нам не составило труда найти путь к гнезду. На это ушел еще час изнурительного подъема, но наконец мы увидели чудовищных размеров гнездо, расположенное на трех сплетенных вместе ветках.

– Ух ты, до чего же здоровенное! Больше, чем у Большой птицы!

– Кто такая Большая птица?

– Это такая огроменная желтая мохнатая кукла из передачи «Улица Сезам». Как ты думаешь, птицы где-то рядом?

– Я ничего не слышу, но запах тут повсюду.

– Хм, хорошо иметь тигриный нос под рукой! Лично я вообще ничего не чувствую.

– Считай, тебе повезло. Боюсь, что этот смрад будет преследовать меня до могилы.

– Мне кажется, это только справедливо, что тебе придется драться с вонючими птицами. Вспомни, что Рен сражался с каппами и бессмертными мартышками!

Кишан недовольно буркнул что-то себе под нос и полез к огромному гнезду. Повсюду на ветках блестели лужи засохшего помета, протравившие их во многих местах чуть ли не до середины. Вскоре я убедилась, что если поставить ногу слишком близко к такой кляксе, то ветка начинала крошиться, а иногда даже ломалась.

Мы потихоньку приближались к месту назначения, полагаясь на то, что животный слух Кишана заранее предупредит нас о приближении птиц. Гнездо оказалось размером с хороший бассейн, это было хитрое сооружение из веток толщиной в мою руку, сплетенных между собой в некое подобие циклопической пасхальной корзинки. Мы вскарабкались по веткам и залезли внутрь.

В центре гнезда покоились пять здоровенных яиц. Каждое из них было величиной с джакузи. Бронзовые, гладкие и лоснящиеся, они горели на солнце, посылая слепящие лучи нам в глаза. Кишан легонько постучал по одному из яиц, и оно откликнулось гулким металлическим эхом.

Я обошла кругом яйца и ахнула. Оказалось, что яйца лежали на самой прекрасной, самой тончайшей ткани, которую я когда-либо видела в жизни. Это был Шарф Небесной Ткачихи! Он казался живым. Цвета чередовались и перетекали друг в друга, подчиняясь ритму геометрических узоров, вытканных на Шарфе. Калейдоскоп всех оттенков голубого сменялся ярко-розовыми и желтыми тонами, а те, в свою очередь, превращались в нежно-зеленые и золотые, чтобы незаметно перелиться в иссиня-черные волны цвета воронового крыла. В этом танце красок было что-то завораживающее.

Кишан окинул взглядом небо и сказал, что пока все чисто. Присев на корточки рядом со мной, он пристально осмотрел Шарф.

– Нам придется по одному перекатить эти яйца, – сказал он, изучив ситуацию. – Они очень тяжелые.

– Ладно. Давай начнем вот с этого.

Мы обхватили блестящее яйцо и осторожно откатили его на край гнезда, после чего вернулись за вторым. Возле него мы нашли птичье перо. Вы представляете себе, как выглядит перо обычной птицы? Легкое, гибкое, с полым стрежнем, правильно? Так вот, лежавшее перед нами перо было длиннее моей руки, тяжелое, как гиря, и цельнометаллическое. Когда Кишан с усилием сдвинул его в сторону, я заметила, что края у этого перышка острые, как зубья циркулярки.

– Хм, не нравится мне это.

– Еще бы, – не стал спорить Кишан. – Нам лучше поторопиться.

Мы катили третье яйцо, когда сверху раздался пронзительный крик.

Птица была еще далеко, но она стремительно приближалась к гнезду. Уж не знаю, как она смогла увидеть нас на таком расстоянии, но, на нашу беду, она это сделала. Я прикрыла глаза ладонью, чтобы лучше видеть. Сначала птица показалась мне небольшой, но по мере ее стремительного приближения мне пришлось изменить свою точку зрения. Могучие крылья надежно удерживали в воздухе жуткое создание, парившее на восходящих потоках теплого воздуха.

Бух. Солнце вспыхнуло на металлическом теле птицы, на миг ослепив меня. Бух. Она подлетела ближе и как будто увеличилась еще вдвое. Я услышала хриплый жалобный клич. В ответ раздался чуть более тихий крик, и к первой птице присоединилась вторая. Бух.

Дерево заходило ходуном, когда огромная тяжесть обрушилась на ближайшую ветку. Птица заорала на нас и запрыгала к своему гнезду. Кишан загородил меня собой, и мы попятились назад, стараясь держаться спиной к стволу.

Бух. Бух. Бух. Птица пролетела прямо над нами. Честно говоря, она была больше похожа на чудовище, чем на птицу. Склонив голову, она сверлила нас своим бешеным взглядом. По моим грубым прикидкам размах ее крыльев составлял около сорока футов, то есть примерно половину длины самолета мистера Кадама. Я поспешно зарядила стрелу и оттянула тетиву, но в последнюю секунду невольно вздрогнула, потому что проклятая птица издала оглушительный визг, гудящей волной отдавшийся во всем моем теле. Моя рука дрогнула. Я промахнулась.

Тело у этого чудища было величиной с гигантского орла. Ряды плотных, лежащих внахлест перьев покрывали грудь птицы, а на ее длинные широкие крылья нельзя было даже взглянуть без страха. Перья там были длинной с доску для серфинга, а их заостренные кончики торчали в стороны, как зубцы на пиле. Вот железная птица забила крыльями и растопорщила хвостовые перья, чтобы вовремя затормозить и камнем ринуться вниз.

У нее были повадки настоящего хищника. Сильные, мускулистые ноги с острыми, как бритва, когтями вытянулись в нашу сторону, готовясь схватить. Кишан швырнул меня лицом на дно гнезда, и птица промахнулась на пару дюймов. Голова чудовища немного напоминала чаячью, с крепким, удлиненным и загнутым на конце клювом, вот только верхнее надклювье у нее венчалось дополнительным крюком, делая все сооружение опаснее обоюдоострого меча.

Подлетев поближе, вторая птица громко щелкнула на нас своим жутким клювом, и оба острых края лязгнули друг о друга, словно лезвия огромных ножниц. Видя, что одна из птиц подобралась слишком близко, я метнула в нее свою молнию. Луч энергии ударил чудище в металлическую грудь и отлетел обратно, не причинив ей ни малейшего вреда, зато подпалив ветки гнезда в каком-нибудь футе от ноги Кишана.

– Осторожнее, Келс!

Все это мне очень не нравилось.

– Мои молнии на нее не действуют! – проорала я.

– Дай-ка я попробую! – Он швырнул свою чакру. Она со свистом прорезала воздух и описала широкую дугу за спиной птицы.

– Кишан! Как можно промахнуться мимо такой туши?

– Смотри внимательнее!

Чакра закончила вычерчивать дугу и помчалась обратно к Кишану. На обратном пути она ударила птицу и вгрызлась в ее металлическое крыло с жутким звуком, с которым дрель входит в лист металла. Птица издала пронзительный крик и рухнула в тысячефутовую бездну, разверстую под кроной дерева, теряя при падении перья и куски крыльев. Дерево бурно закачалось.

Еще три птицы закружили над нашими головами, пытаясь достать нас острыми когтями или клювами. Я зарядила еще одну стрелу и прицелилась в ближайшую к нам хищницу. Стрела угодила ей прямо в грудь, но даже не оцарапала, а только еще больше разозлила.

Кишан юркнул в щель между яйцами, уворачиваясь от птицы, вознамерившейся насадить его на свой коготь, как на шампур.

– Цель не в броню, а в глаз или горло, Келси!

Послушавшись мудрого совета, я пустила вторую стрелу в шею птицы, а третью – в ее глаз. Чудовище отпрянуло, а потом упало, кувыркаясь в воздухе, как потерявший управление самолет.

Вот теперь мы не на шутку их разозлили.

Прибыло подкрепление. Эти птицы действовали весьма умно и находчиво. Одна из них стала наступать на Кишана, постепенно оттесняя его к краю гнезда. Выждав, когда он окажется полностью поглощен этими маневрами, вторая птица подлетела сверху и схватила Кишана в когти.

– Кишан!

Я вскинула руку, метя в глаз похитительнице. На этот раз моя молния сработала, как надо. Железная птица зашлась визгом и разжала когти, выронив Кишана обратно в гнездо. Я проделала тот же фокус со второй противницей, и та улетела, громко зовя на подмогу товарок.

Я подбежала к Кишану.

– Ты цел?

Его рубашка была порвана и залита кровью. Птичьи когти пробороздили глубокие раны на его груди, кровь лилась ручьями.

– Все… нормально, – прохрипел Кишан. – Просто… больно. Как будто… порезали раскаленными ножами, но все… уже заживает. Не подпускай их к себе!

Больше всего меня встревожило то, что кожа вокруг его ран стала быстро опухать, наливаясь грозной краснотой.

– Мне кажется, у них когти покрыты какой-то кислотой, – с жалостью пробормотала я.

Кишан с шумом втянул в себя воздух, когда я дотронулась до его кожи.

– Все заживет. – Внезапно он замер. – Слушай! Они переговариваются друг с другом. Они возвращаются! Приготовься, – прокряхтел он и с усилием встал, а я заняла место за двумя оставшимися яйцами.

– С учетом всех обстоятельств я бы все-таки предпочел мартышек! – крикнул мне Кишан.

Я поежилась.

– Не стоит торопиться с выводами, – ответила я. – Мы с тобой возьмем в прокате «Кинг-Конга» и «Птиц», а потом ты решишь, что лучше.

Он ухмыльнулся и крикнул на бегу:

– То есть ты приглашаешь меня на свидание? Если да, то это дает мне дополнительный стимул выбраться отсюда живым.

– Ради этого я готова на все!

– Ловлю тебя на слове.

Кишан перебежал к дальнему краю гнезда, ловко вскарабкался наверх и перепрыгнул на ветку, уходившую куда-то в небеса. Здесь он вытащил чакру и запустил ее в воздух. Солнце полыхнуло на поверхности золотого диска, в мгновение ока чакра облетела вокруг ствола, покромсав не меньше дюжины птиц, круживших над кроной.

Они рассыпались во все стороны, но быстро перегруппировались. Мне казалось, будто я вижу, как они просчитывают свой следующий шаг. Внезапно птицы, как по команде, разом ринулись на нас. С визгом и клекотом стая понеслась в атаку. Однажды мне довелось увидеть совместное нападение стаи чаек на человека. Окружив на берегу мужчину с сэндвичем в руках, они клевали и преследовали его до тех пор, пока он с криком не бросился наутек. Те птицы действовали пугающе дружно, решительно и агрессивно. Но ведь это были всего лишь чайки, а не металлические чудовища!

Птицы с треском ломали ветки дерева, прорываясь к нам. Больше половины стаи погналось за Кишаном, который ловко прыгал с ветки на ветку, пока не очутился у меня за спиной под защитой яиц. Воздух вокруг гнезда бурлил от свирепого хлопанья крыльев. Казалось, мы очутились в центре смерча. Кишан еще дважды метнул свою чакру, которая, прежде чем вернуться к своему хозяину, успела отсечь лапу одной птице и распороть живот другой. Я тоже не отставала: пустила стрелы в глаза двум птицам и еще двух ослепила молниями.

– Ты не можешь отогнать их от меня на минутку, Келс? – прокричал Кишан.

– Попробую! А зачем?

– Хочу сдвинуть два оставшихся яйца!

– Давай, только поторопись!

В порядке эксперимента я попробовала зарядить очередную стрелу своей силой, прежде чем отпустить тетиву. Эффект превзошел все ожидания. Моя стрела с такой силой вонзилась в глаз птице, что оторвала ей голову. Дымящееся обугленное туловище с оглушительным грохотом обрушилось на край гнезда, частично повиснув в воздухе. Гнездо затрещало и опасно накренилось, едва не свалившись с дерева. При этом его так сильно тряхнуло, что меня подкинуло в воздух, как на батуте, и перебросило через стену гнезда. В последний момент я успела уцепиться за край, чтобы не упасть.

Каким-то чудом мне удалось перебросить руки через край, но тяжесть собственного тела увлекала меня вниз. По руке текла кровь. Со свирепой решимостью я впилась пальцами в стену гнезда и просунула ногу между ветками, чтобы не свалиться. При этом я сорвала пару ногтей и расцарапала в кровь руки и ноги, но все это были сущие пустяки. Главное, я не упала, избежав ужасной смерти. По крайней мере, временно.

Кишан оказался гораздо устойчивее меня. Он быстро вскочил на ноги и бросился ко мне.

– Держись, Келс!

Он подбежал к краю гнезда, лег на живот и вытянул руку. Схватив меня сначала за одно плечо, потом за другое, он рванул изо всех сил, и я шлепнулась на него сверху.

– Цела? – только и спросил он.

– Ага. Все нормально.

– Вот и славно, – улыбнулся он и только успел обнять меня, как вдруг заметил наверху новую напасть. Подложив одну ладонь мне под затылок, а второй рукой обхватив за талию, он покатился вместе со мной через все гнездо, пока мы не врезались в противоположную стену. И остались лежать, причем Кишан оказался на мне сверху.

– Берегись! – завизжала я.

Две птицы с двух сторон склонились над нами, приготовившись искромсать нас своими металлическими клювами. Я подобрала валявшуюся рядом сломанную ветку и воткнула ее в глаз ближайшей птице, уже изготовившейся освежевать Кишана. Вторую я обезвредила молнией.

– Спасибо.

Я улыбнулась до ушей, гордая своими успехами.

– Пожалуйста.

Гнездо снова угрожающе накренилось. Обезглавленное тело птицы, валявшееся на его краю, было слишком тяжелым, чтобы удержаться в таком положении. Оно начало падать, увлекая за собой гнездо. Кишан ухватился за ветки по обе стороны от моей головы.

– Держись! – заорал он.

Я обвила руками его шею, прижалась всем телом и замерла, а гнездо, накренившись над бездной, развалилось пополам. Одна его часть, вместе с птицей, полетела вниз, а вторая – та, в которой остались мы с Кишаном, повисла на двух надломленных ветках. В животе у меня все оборвалось, когда эта половина гнезда вместе с ветками, на которых оно худо-бедно держалось, вдруг сорвалась и, пролетев фута три вниз, с зубодробительным треском ударилась о развилку сучьев. Три яйца выкатились из него и разбились о нижние ветки. Мы с Кишаном шмякнулись на дно гнезда и кубарем покатились к краю.

– Где Шарф? – завизжала я.

– Тут!

Невесомый Шарф, вылетев из гнезда, повис на сломанной ветке в нескольких футах под нами. Он трепетал на ветру и мог в любой момент упорхнуть прочь.

– Келс, давай быстрее! Возьмись за мою руку. Я опущу тебя вниз, а ты его достанешь.

– Ты уверен?

– Да, уверен! Давай!

Кишан схватил меня за руку и опустил вниз. До сих пор не могу поверить, что у него хватило на это сил! Он уцепился второй рукой за ветку и держал нас обоих на одной руке. И все-таки этого оказалось недостаточно.

– Я не могу до него дотянуться! Может, ты возьмешь меня за ногу?

– Да, пожалуй. Вернись-ка на секунду.

Кряхтя от натуги, Кишан втащил меня обратно, подбросил в воздух, как мешок с мукой, и поймал за талию, не дав упасть. Я судорожно обхватила его за шею, ловя воздух разинутым ртом.

– Что… делать?

– Сначала вот это. – Он прильнул к моим губам и жадно поцеловал. – А теперь обхвати меня левой ногой за пояс.

Я выразительно посмотрела на него.

– Да делай же, что тебе сказано!

После нескольких попыток мне все-таки удалось кое-как зацепиться ногой за его талию. После этого он выпустил меня и схватил за ногу. Это было жутко. Но мне снова пришлось поверить, что Кишан сможет удержать нас одной рукой. По сравнению с этим мой акробатический номер на плечах у Рена в Кишкиндхе казался детской забавой.

Я поморщилась при мысли о том, какие еще безумные фокусы мне придется проделать в будущем, выполняя оставшиеся два задания. Мысленно я молила ветки подержать гнездо еще немножечко, хотя бы до тех пор, пока я не поймаю вьющийся на ветру Шарф. Но, будучи реалисткой, я каждую секунду ожидала услышать громкий треск, знаменующий конец всех наших надежд.

Отпустив шею Кишана, я стала медленно опрокидываться вниз, держась сначала за ремень его брюк, потом за колено, а в конце концов, за стопу. При этом я безостановочно бормотала:

– Неужели нельзя было выбрать для всех этих приключений акробатку из Цирка Дю Солей? Если кому-то интересно мое мнение, то я считаю, что болтаться вниз головой на сломанной ветке в тысячах футов от земли – задание не для девушки, посещающий начальный класс ушу!

– Келс!

– Что?

– Закрой рот и достань Шарф!

– А я что делаю?

Я потянулась ниже, Кишан громко застонал.

– Ну же, Кишан! Осталась всего пара дюймиков!

Его рука сдвинулась с моей икры на лодыжку, и я закачалась над зеленой бездной.

До смерти перепугавшись, я стала звать Кишана, но потом пересилила себя, быстро зажмурилась, сглотнула – и качнулась всем телом в сторону Шарфа. И тут ветер сорвал его с ветки. Колышась в воздухе, он проплыл мимо меня. В последнюю секунду я успела схватить его за кончик и вот тогда – вися вниз головой, оглушенная грохотом крови в ушах, до боли стискивая в пальцах Шарф, в то время как Кишан из последних сил удерживал нас обоих, – меня посетило видение.

Зеленый шатер листвы, расплывшись, закачался у меня перед глазами, потом стал выцветать, пока не побелел, и тогда я услышала голос:

– Келси! Мисс Келси! Вы меня слышите?

– Мистер Кадам? Да, я вас слышу.

Я увидела смутные очертания палатки у него за спиной.

– Я даже вашу палатку вижу!

– А я вижу вас и Кишана.

– Что? – Я повернула голову за спину и увидела стертую фигуру Кишана, державшего за ногу мое перевернутое вниз головой тело. Шарф опасно свисал с моего скрюченного пальца. Словно сквозь вату до меня донесся далекий крик Кишана:

«Келси! Держись!»

Потом из воздуха стали проступать призрачные очертания какого-то другого человека.

И я снова услышала близкий голос мистера Кадама:

– Не говорите ни слова. Ни в коем случае не позволяйте ему вызвать вас на разговор.

– Хорошо.

В ту же секунду медальон мистера Кадама засветился красным. Посмотрев на свой, я убедилась, что он тоже покраснел. Когда я снова подняла глаза, из тумана выступила фигура еще одного человека.

Локеш.

На этот раз он был одет в деловой костюм. Его черные волосы были гладко зачесаны назад, а пальцы унизаны перстнями. Медальон у него на шее тоже сиял красным светом, и я сразу заметила, что он намного крупнее наших.

Локеш улыбнулся, его лживые черные глаза вспыхнули.

– Ах! А я-то все думал, когда же мы снова увидимся с вами! – Он говорил очень вежливо, словно мы только что познакомились на вечернем чаепитии. – Дорогая моя, я потратил на вас очень много времени и ресурсов.

Я молча разглядывала его, не говоря ни слова. Но невольно поморщилась, когда он стал бесцеремонно меня рассматривать.

Локеш снова заговорил тихим, угрожающим голосом:

– К сожалению, у нас нет времени углубляться в столь любимые мною подробности, поэтому буду краток. Я хочу получить медальон, который вы носите. Вы принесете его мне. Если вы сделаете это, я подарю жизнь вашему тигру. Если же нет… – Он вытащил из кармана нож, попробовал большим пальцем остроту лезвия. – Я разыщу вас, перережу вам горло… – Он холодно посмотрел мне в глаза, прежде чем закончить: – …и сниму его с вашей окровавленной шеи.

Мистер Кадам не выдержал.

– Не вмешивайте юную леди в свои дела! Я сам встречусь с вами и отдам то, что вы требуете. А вы за это отпустите тигра на свободу.

Локеш повернулся к мистеру Кадаму, мерзкая улыбка исказила его черты.

– Я не сразу узнал вас, мой друг. Кстати, любопытно будет узнать, как вы заполучили свой амулет. Если хотите заключить сделку, приходите в мой офис в Мумбаи.

– Как же мне найти этот офис, друг мой?

– Отыщете самое высокое здание в Мумбаи, мой офис в пентхаусе.

Мистер Кадам кивнул, и Локеш продолжил давать ему инструкции. Пока они говорили, я пыталась рассмотреть подернутую дымкой сцену, разворачивавшуюся за спиной у Локеша. Какой-то человек с великим почтением обращался к нему, но Локеш не обращал на него никакого внимания. Мистер Кадам однажды сказал, что незначительные на первый взгляд детали видения могут подсказать нам, где искать Рена, поэтому я старалась запомнить все до мельчайших подробностей.

У слуги, обращавшего к Локешу, были черные волосы, уложенные в пышный пучок надо лбом. Через весь лоб у него вилась татуировка, очень похожая на строки пророчества, написанные на санскрите. Мужчина был обнажен по пояс, его грудь и шею украшали многочисленные ожерелья из самодельных бусин. Золотые кольца позвякивали в его ушах. Он поддерживал рукой другого мужчину и указывал Локешу на него.

Второй мужчина стоял дальше от меня, уронив голову на грудь. Спутанные пряди грязных волос падали ему на лицо. Он был весь избит и окровавлен, но из последних сил пытался вырваться из рук человека, державшего его. Слуга орал на него и толкал, пока несчастный, споткнувшись, не рухнул на колени. Тогда слуга наотмашь ударил его по лицу и рывком запрокинул ему голову назад. При этом волосы истерзанного пленника упали с его лба. И я увидела его проникновенные ярко-синие глаза.

Не помня себя, я бросилась вперед и закричала:

– Рен!

Но он меня не слышал. Его голова снова безжизненно упала на грудь. А я разрыдалась.

Но кое-кто услышал меня. Локеш. Он хищно обернулся и прищурился. Потом крикнул что-то своим слугам, но те его не слышали. Тогда он снова повернулся ко мне и впервые впился взглядом в туманные картины за моей спиной. Все вокруг нас стало быстро терять свои очертания. Я не знала, сумел ли Локеш увидеть Кишана, но молилась, чтобы этого не произошло.

Через мгновение колдун перевел взгляд на меня. Не оборачиваясь, он указал на Рена и с притворным сочувствием пощелкал языком.

– Как, должно быть, мучительно для вас видеть его в таком виде! Хотите, открою вам маленький секрет? Он зовет вас, когда я его пытаю. К несчастью для него, он не хочет поделиться со мной сведениями о вас. – Он отвратительно усмехнулся. – Представляете, он даже не назвал мне вашего имени, хотя я и так его знаю. Вас зовут Келси, не так ли?

Локеш впился глазами в мое лицо, ожидая подсказки.

Потом насмешливо продолжил:

– Это стало камнем преткновения для нашей дружбы. Он оказался настолько скрытен, что не захотел даже подтвердить мои сведения о вашем имени! Признаться, я не был удивлен. Он всегда был чересчур упрям. О, вы снова плачете? Какая жалость! Но утешьтесь, ведь он не сможет молчать вечно! Поверьте моему опыту. Если, конечно, не умрет от боли прежде, чем образумится. К счастью для меня, его тело наделено огромным запасом прочности. – Краем глаза следя за моим лицом, Локеш стал вычищать микроскопические пылинки из-под ногтей. – Не стану скрывать, мне очень нравится его мучить. Два удовольствия в одном – смотреть, как он страдает и как человек, и как зверь. Вы себе не представляете, сколь неслыханно утонченным я могу быть в своих изысканиях! Одно плохо – наш друг исцеляется так быстро, что даже мне никак не удается довести его до пределов выносливости. Но могу заверить вас – я делаю для этого все возможное.

Я сунула в рот дрожащие пальцы, укусила их, подавляя рыдание, и с мольбой посмотрела на мистера Кадама. Но тот лишь покачал головой, веля мне хранить молчание.

Локеш язвительно усмехнулся.

– Впрочем, если вы подтвердите, как вас зовут, я дам ему краткую… как бы это сказать? О да, краткую передышку. Не утруждайтесь говорить, меня устроит простой кивок. Ведь вас зовут Келси Хайес, не так ли?

Я не сводила глаз с Рена. Я не могла ни шевельнуться, ни взглянуть на Локеша.

Он стал терять терпение:

– Я полагаю, если вы хоть немного любите этого упрямца, вы захотите хотя бы ненадолго избавить его от боли, хотя бы немного облегчить его муки! Нет? Вероятно, я ошибся в ваших чувствах. Но, несомненно, не ошибся в его привязанностях. Он не сказал ни слова о вас, лишь во сне он взывает к своей возлюбленной. Впрочем, наверное, это не вас он зовет своей любимой. – Он надолго замолчал. – Ах, да, чуть не забыл! Двум нашим братцам никогда не везло в любви, не правда ли? Пожалуй, пришло время избавить хоть одного из них от напрасных страданий. С моей стороны это будет актом милосердия.

И тут я не смогла сдержаться.

– Нет! – закричала я не своим голосом.

Локеш изогнул бровь и сказал что-то, но так тихо, что я не расслышала. Когда мы трое больше не могли слышать друг друга, мистер Кадам повернулся и посмотрел мне в лицо. Локеш, не сводивший с нас глаз, делал мне какие-то жесты руками, но я не обращала на него внимания и смотрела только на мистера Кадама, медленно таявшего в воздухе. Я стояла и вытирала слезы руками, а он печально улыбнулся мне, подмигнул – и исчез.

Я моргнула, и белизна сменилась яркой зеленью. Кровь молотом стучала в ушах.

Кишан, надрывая голос, орал на меня:

– Келси! Да Келси же! Очнись!

К счастью, я каким-то чудом не выронила Шарф.

– Я его поймала! Вытягивай меня, Кишан!

– Келси! Берегись!

Раздался птичий визг. Извернувшись, чтобы посмотреть наверх, я увидела прямо перед собой широко разинутый черный зев металлический птицы и получила уникальную возможность во всех подробностях рассмотреть устройство ее обоюдоострого ножницевидного клюва. Грозные края этого клюва были покрыты зеленой патиной. Я послала ей в глотку молнию, и птица улетела. Дым, как из трубы, клубами валил у нее из клюва.

Захрипев от натуги, Кишан потащил меня наверх. Я обхватила его за пояс и вцепилась мертвой хваткой. Убедившись, что я ни за что его не отпущу, Кишан разжал руки, а я сплела пальцы у него за спиной, сжимая в кулаке Шарф. Одним могучим усилием Кишан подтянулся на край сломанного гнезда и помог мне залезть. Я заметила, что руки у него дрожат от напряжения.

Он сел и первым делом осмотрел мои руки и ноги.

– Цела? Что с тобой было?

– Очередное видение, – прошептала я. – Потом расскажу.

Мы пригнулись, услышав поблизости птичий крик. Я подняла рюкзак, взяла в руку лук и колчан, по волшебству наполнившийся новыми золотыми стрелами.

– Ну, что теперь? – спросил Кишан.

– Теперь уносим отсюда ноги. Быстрее!

Мы стали спускаться вниз по веткам, пока не убедились, что птицы больше не могут разглядеть нас с высоты. Мы еще слышали, как они кружат над своим разоренным гнездом, перекликаясь друг с другом, но чем дальше мы уходили, тем тише становились крики. Вскоре мы перестали их слышать.

– Стой, Келс. Нужно передохнуть.

– Ладно.

Золотой плод услужливо подал нам еду и напитки, а после того, как мы подкрепились, Кишан заставил меня показать ему мои раны. Сам он выглядел совершенно невредимым. Все его порезы уже зажили, зато у меня были отвратительного вида ссадины и раны на руках и ногах. Кроме того, я с мясом сорвала пару ногтей, которые теперь кровоточили, а еще под один ноготь загнала длиннющую щепку, которой Кишан и занялся в первую очередь.

– Будет больно, – сочувственно сказал он. – Щепки и иглы дикобразов – злейшие враги тигров.

– Неужели? Почему?

– Мы тремся боками о деревья, чтобы пометить свою территорию, а дикобразами изредка питаемся. Умный тигр нападает на дикобраза спереди, но иногда эти твари могут извернуться и распустить свои колючки. Я несколько раз загонял себе в лапы такие иглы, они причиняют жуткую боль, и раны всегда нарывают. При ходьбе эти иглы ломаются. Тигр никак не может вытащить их самостоятельно, поэтому мне приходилось ждать, когда придет время превратиться в человека, чтобы избавиться от этой пакости.

– Ох, бедные тигры! А я-то все ломала голову, почему Рен всегда терся о деревья в джунглях! А эти иглы дикобразов не могут выйти сами?

– Нет. Они сгибаются в кольцо и остаются под кожей. Раствориться они не могут, выйти тоже. Щепки еще могут выйти сами или с гноем, а иглы никогда. Они остаются в тигрином теле до конца жизни. Кстати, из-за них многие наши собратья становятся людоедами. Они испытывают постоянную боль и уже не могут охотиться на крупную или быстроногую дичь. Приходится нападать на тех, кто послабее. Я знал нескольких тигров, которые умерли от голода из-за таких ран.

– Но если все так ужасно, то здравый смысл должен подсказывать тиграм не охотиться на дикобразов!

Кишан лукаво улыбнулся.

– Но они же такие вкусные!

– Фу! – Я со свистом втянула в себя воздух. – Ой!

– Почти все. Ну вот. Готово.

– Спасибо.

Он промыл мои самые глубокие царапины спиртовыми салфетками и перевязал, где смог.

– Думаю, здесь у тебя все заживет быстрее, чем обычно, хотя и не так быстро, как у меня. Нам нужно отдохнуть.

– Отдохнем, когда спустимся.

Кишан со вздохом потер подбородок.

– Келс, мы лезли сюда несколько дней. Спуск займет почти столько же.

– А вот и нет! Я знаю короткий путь. Когда вороны промыли мне мозги, я увидела, что умеет делать волшебный Шарф. Нам нужно только прогуляться по длинной ветке.

Я видела, что Кишан встревожился, однако без возражений подчинился. Мы дошли до самого конца ветки.

– Что дальше? – спросил он.

– Смотри!

Я положила Шарф на ладонь и сказала:

– Двухместный парашют, пожалуйста.

Шарф задрожал, скрутился в узел, сжался в комок, растянулся, а потом сложился в несколько раз. На глазах у нас с Кишаном со всех четырех его концов показались нити. Они тянулись, сплетались вместе, образовывали узлы, стропы и лямки. Наконец Шарф застыл. Он превратился в гигантский рюкзак с двумя парами лямок.

Кишан в недоумении уставился на него.

– Ты что сделала, Келси?

– Увидишь. Надевай быстрее!

– Насколько я помню, ты попросила парашют. Ты полагаешь, что отсюда можно спуститься на парашюте?

– Угу.

– Мне так не кажется.

– Слушай, хватит разговоров. Ведь тигры не боятся высоты, правда?

– Дело не в высоте, Келси. Дело в том, что мы находимся на огромной высоте, на ветке дерева, а ты предлагаешь броситься в бездну, доверившись странной тряпке, которую ты принимаешь за парашют.

– Это и есть парашют, и у нас все получится.

– Келси.

– Что нам сказал Океан-Учитель? Имей веру! Этот Шарф может проделывать и не такие штуки, я тебе на обратном пути все о нем расскажу. А теперь, Кишан, доверься мне.

– Я верю тебе, но не верю этой тряпке.

– Ладно, я собираюсь прыгнуть вниз. Ты со мной или как?

– Тебе когда-нибудь говорили, что ты упряма, как ослица? И второй вопрос: с Реном ты тоже была такой упрямой?

– Рену пришлось иметь дело не только с упрямством, но и с сарказмом, так что тебе еще повезло.

– Так-то оно так, но ему в награду доставались поцелуи.

– Тебе тоже досталась парочка.

– Но они не были даны мне добровольно!

– Правильно, потому что ты их украл.

– Лучше украденные поцелуи, чем никакие.

Я выразительно подняла брови.

– Ты затеял этот спор со мной, потому что струсил?

– Нет. Я не трушу. Ладно. Если ты настаиваешь, то хоть объясни, как действует твоя тряпка.

– Легко! Мы пристегиваемся, прыгаем, летим вниз с дерева, а потом дергаем за вытяжной трос. По крайней мере, мне кажется, что это делается именно так, – негромко пробормотала я.

– Келси.

– Не волнуйся! Мы должны спуститься именно так. Я знаю, что у нас все получится.

– Ладно.

Он стал пристегиваться, а я в это время перевесила свой рюкзак на грудь. Потом подошла к Кишану.

– Э-э-э… ты слишком высокий для меня. Наверное, мне нужно встать на ветку повыше.

Я огляделась в поисках чего-нибудь подходящего, но Кишан просто обнял меня за талию и приподнял. Он держал меня на весу возле своей груди, пока я пристегивалась.

– Спасибо. Теперь ты должен обнять меня, разбежаться и спрыгнуть с ветки. Справишься?

– Полагаю, что да, – сухо ответил он. – Готова?

– Да.

Он крепче прижал меня к себе.

– Раз… Два… Три…

Кишан сделал пять огромных прыжков и бросился в бездну.