Потребовалось три стилиста, чтобы буквально вывернуть Лолу наизнанку. Она изменилась. После магазина следующей остановкой по плану Бо был салон. За час ей помыли голову, высушили волосы и уложили в свободную прическу. Над ее макияжем тоже хорошо поработали, а ногти сверкали ярким лаком цвета спелой вишни. Лола восхищенно смотрела, как визажист уверенной рукой нанес на ее лицо заключительный штрих: яркую помаду под цвет ногтей, такую же сочную и сладкую.

― Все остальное будет приковывать его внимание, ― тихо сказала женщина, подкрашивая ей губы. ― Но именно это его уничтожит.

Лола хотела объяснить, что ее не волнует, зацепит это Бо или нет, но ее губы были заняты. Бо всегда находился рядом, и теперь он смотрел на нее через зеркало. Не было никаких сомнений, ему нравилось то, что он видел. А ей нравилось, что он был доволен.

Может быть, Лоле было не все равно, оценит ли он. В конце концов, независимо от того, насколько сильно она боролась с собственной привлекательностью, он был мужчиной, а она все-таки была женщиной.

Это был тот самый факт, о котором она помнила каждую секунду. Нижнее белье, которое выбрал Бо, было не просто бельем — это было обещание того, что должно вскоре случиться. Черные кружева прятали ее грудь от излишнего внимания. Они делали ее спину стройнее, обнажая и одновременно скрывая её. Они словно говорили: «Всегда будь притягательной, кто бы ни смотрел на тебя».

Внизу, черные чулки, отделанные таким же кружевом, плотно обхватывали ее бедра. Когда она села на кресло и свела ноги вместе, кожа под чулками ощущалась шелковистой.

Она никогда не испытывала таких двойственных ощущений, такого внутреннего раскола и нашла некую иронию в том, что это случилось именно тогда, когда встал ребром вопрос выживания.

Когда Бо подошел к креслу, все остальное просто исчезло.

― У людей есть привычка исчезать, когда ты появляешься, ― сказала она.

― Они знают, чего я хочу.

Лола посмотрела на его отражение.

― И что это?

― Конфиденциальность, ― он нахмурился. ― Я же сказал им оставить длину твоих волос нетронутой.

― Я сказала им подобрать их, ― она распрямила ноги. ― Это соответствует стилю платья.

―Мне плевать на платье. Меня беспокоит только то, что я хочу.

― Тебе не нравится? ― спросила она.

― Я думаю, ― он взял один из свободных локонов и легко пропустил его сквозь пальцы, ― у меня будет много времени, чтобы сделать с твоими волосами то, что я хочу.

Лола слегка откинулась в кресле к груди Бо. Зеркало отразило их, словно фотографию. Лола выглядела так, словно она принадлежала ему, словно ее место было именно тут — рядом с ним.

― Бо, ― сказала она, ― есть вещи, которые ты не знаешь обо мне.

― Думаю, их довольно много.

― Ты понимаешь, что дело не в том, что мне не нравится все, что происходит. Я просто не принадлежу этому миру, он для меня чужой.

― Кто это сказал?

― Ты со мной не согласен? ― спросила она только для того, чтобы услышать, что он скажет в ответ.

Он больше не смотрел в ее глаза. Она проследила за тем, как его пристальный взгляд опустился к ее губам.

― Я думаю, что тебя должно заботить мнение только одного человека, ― сказал он. ― Мое. Я не знаю, кто какому миру принадлежит. Но в моих глазах ты — королева среди этой серой массы. Везде, куда бы ты ни пошла.

Лола задержалась с ответом. Ее не удивляло, что Бо был увлечен ею — он ясно дал понять это, ― но он все еще не привел причину, которую можно было принять.

― Спасибо, ― сказала она неубедительно.

Он заговорил снова.

― В моем офисе ты сказала, что у нас похожее прошлое, но теперь мы находимся по разные стороны. Когда ты развиваешься, ты все-таки делаешь это на одной стороне. Ты никогда не сможешь пересечь эту границу, перейти на другую сторону. Если ты не принадлежишь этому месту, то и я тоже.

― Но ведь ты никогда не чувствуешь себя неуверенно, чужим?

― Если и чувствую, то никогда этого не показываю. Считай это игрой. Люди поверят чему угодно, если ты сам веришь в это, ― он взглянул на часы. ― Время поджимает. Пора идти.

Лимузин ждал у входа. Ее личные вещи у нее забрали. Она не переживала о своих старых шмотках. Ничто и никогда не заставляло её чувствовать себя так хорошо, как новые вещи, которые купил Бо.

― Правила на публике будут еще жестче, ― сказал Бо, когда они уехали из салона. ― Ты со мной. Только со мной. Считай это буквально главным правилом. Железным правилом.

― Там будет пресса?

― Да. Позволь им самим сделать выводы. Такая красивая женщина, как ты, не останется незамеченной, и я не хочу ничего им объяснять.

Лола, конечно же, иногда ловила заинтересованные взгляды мужчин, чтобы подогревать свое эго, но Лос-Анджелес был городом по-настоящему красивых людей. Она сомневалась, что привлечет много внимания среди его элиты, верхушки общества.

― Почему нет? ― спросила она.

― Есть люди, которые ставят под сомнение мои принципы делового общения, потому что я как бы... принижаю его. На социальном уровне.

― Ты спишь со всеми подряд?

Он скосил на нее взгляд.

― Фактически нет.

Она пробежалась кончиками пальцев по его плечу:

― Ты такой лгун. Ты, наверное, думаешь, что я тупая или слепая. Женщины, вероятно, перешагивают через себя ради ночи с тобой.

Бо приподнял одну бровь:

― Ты так не поступила бы. Если ты и переступила через себя, то только из-за того что старалась убежать от меня в совершенно противоположном направлении.

Она слегка опустила голову, улыбаясь:

― Это потому, что у меня есть… ― она замолчала.

― Так что, если бы у тебя этого не было...

― Ты пытаешься сменить тему. ― Бо был, несомненно, в состоянии поймать Лолу в ловушку, заставив задаться вопросом, почему же он еще холост. У него однозначно были такие качества, которые разительно отличали его от Джонни. Эта была одна из тех тем, которые лучше оставить недосказанными.

― Во всяком случае, ты врал, что женщины не сопровождают тебя повсюду.

― Я вообще не говорил о них, ― он игриво подмигнул. ― То, что женщина меня хочет, не значит, что она меня получит. Я избирателен. Во-первых, именно я выбираю женщину.

― Как меня?

― Конечно, нет. Я заставляю ее выбрать меня в ответ.

― Были такие, которые не выбирали тебя в ответ? ― Лола спросила, совершенно не подумав перед этим. Это означало, что ей становилось слишком комфортно в его обществе. Она выпрямилась, откинувшись немного назад.

Бо наклонил голову, внимательно изучая ее, словно она была каким-то научным проектом.

― Их было не так уж и много, ― сказал он. ― В любом случае, я не сплю с каждой женщиной, с которой засветился на общественном мероприятии. Иногда фото в прессе — всего лишь фото.

― Так или иначе, для меня это не имеет абсолютно никакого значения, ― сказала она быстро. Лола сменила тему: ― Я не из таких девушек, так что не думаю, что до конца осознаю мою роль на сегодня.

― Я, будучи неженатым, выгляжу рисковым человеком, несвязанным обязательствами, ненадежным. Я не делаю из этого чего-то особенного, если это не влияет на мой бизнес. Прошло уже четыре месяца, с тех пор как я был на вечеринке с кем-нибудь. Я перестал светиться в общественных местах со спутницами. И многие подумают, что именно ты стала тому причиной.

― Так что получается, я та самая, с которой ты «успокоился»? ― он просил ее быть самой собой. Теперь она не просто его сексуальная игрушка, теперь она стала для него в каком-то роде личностью. Это было не совсем то, чего она ожидала от этого вечера. ― Как мне быть, если будут спрашивать о наших с тобой взаимоотношениях?

― От тебя требуется только твое имя. Небольшая таинственность довольно привлекательна. Я бы сказал, ничего реального, ничего личного. Чтобы ничего не было известно про твой бар, про твое прошлое или про твоего парня. Чтобы ничего из этого не связали со мной.

Лола с достоинством удержала удар:

― Если тебя смущает все, что со мной связано, почему ты берешь меня с собой?

― Ох, ― сказал он тихо, словно успокаивая ее. ― Этого на самом деле очень мало, чтобы смутить меня. Я говорю это для твоей защиты. Прессе нет никакого дела до наших с тобой взаимоотношений, никто не будет копать глубоко. Если они увидят тебя со мной, а потом вдруг я сделаю что-то, что повлияет на тебя... Лучше всего ограничить это одной ночью. Чтобы мои поступки в дальнейшем не сказывались на тебе.

Он хочет защитить ее? Все больше и больше он открывался с какой-то нехарактерной для него джентельменской стороны. Росла вероятность того, что все ее предположения о нем, как о человеке, который покупает секс за деньги, были неправильными. Может быть, он был не абсолютно бездушной сволочью. Может быть, он представляет собой что-то большее, чем деньги и дорогие костюмы. Лола начала оттаивать. Ей ничего не пришло в голову, чтобы добавить к его словам, поэтому она просто сказала:

― Знаешь, у него есть имя.

― У кого?

― У Джонни. То, как ты говоришь о нем, звучит как-то бездушно.

Бо не ответил. Казалось, он больше заинтересован в том, что было за окном.

***

Как только дверь лимузина открылась, Лолу ослепили множество вспышек фотокамер. Бо предложил ей руку. Она взяла ее, чтобы быть вежливой, но шум, яркость и отчаяние накатили на нее, поэтому она решила, что ни за что ее не отпустит.

Фотографы обступили их. Они снимали их вместе, пытались поймать ее отдельно, акцентировали внимание на их сцепленных руках. Лола старалась улыбаться каждому из них. Ковровая дорожка удачно подходила к ее лаку для ногтей. За ее спиной сияла реклама филармонии Лос-Анджелеса и главного спонсора, «Ролекс».

В какой-то момент и слева, и справа от нее оказались вип-гости. Когда она почувствовала уверенность на ковровой дорожке, она попыталась убрать свою руку. Но Бо крепко держал ее.

― Не стоит, ― прошептал он и поцеловал ее в щеку. ― Я рядом. Держись около меня.

Было ли это на самом деле, или только для шоу, в любом случае, это в очередной раз показало, что он на самом деле старается защитить ее. Все репортеры сверкали зубастыми расчётливыми улыбками, а они с Бо были лакомой добычей. Они напоминали рычащего зверя, который хотел поглотить Бо и ее заодно.

Женщина репортер какого-то развлекательного канала поймала их целомудренный поцелуй.

― Бо! Бо! ― воскликнула она с другой стороны ковровой дорожки. Она выглядела шикарно со своими платиновыми волосами, которые зрительно добавляли ей пару дюймов. Она приблизилась к ним. В леопардовом платье она была полной противоположностью Лолы.

― Поцелуи в общественных местах? ― она буквально захлебнулась от восторга. ― Означает ли это, что у вас все серьезно?

Бо обнял Лолу за талию. Она должна ему доверять. Ей было очень страшно, и, наверное, ее глаза почти выдавали ее, пока Бо не повернулся к ней и твердым голосом не произнес:

― Очень.

Взгляд репортера осмотрел Лолу с ног до головы, не касаясь ее лица:

― Кто она?

Внезапно Лола и Бо на самом деле перестали существовать по разные стороны. Они оказались рядом. У Бо не было ничего общего с этими людьми. Он смотрел ей в глаза, когда говорил с ней. Он не рассказывал о ней и не говорил, что нужно говорить ей, чтобы выбраться из этой ситуации. Она наклонила голову к микрофону около лица Бо, но он опередил ее.

― Ее зовут Лола.

Репортер слегка надула губки, касаясь плеча Бо:

― О, боже! Все женские сердца целой страны разбились вдребезги. Означает ли это, что призрачная надежда захомутать красивого Бо Оливера растворилась?

Что-то непонятное вспыхнуло в Лоле, при виде красных наманикюренных коготков этой женщины на его плече. Бо выбрал Лолу на этот вечер, а не эту женщину, которая стоит тут, источая запах лака для волос и духов.

― Именно это и означает, ― сказала Лола. ― И попрошу вас убрать свои руки от моего мужчины.

Репортер, наконец, посмотрела на Лолу с таким праведным негодованием, что Лоле пришлось закусить щеки изнутри, чтобы не засмеяться.

― Лола, ― сказал Бо.

Она буквально подавилась смешком. Она не имела права говорить это. Бо не принадлежал ей. Все это не должно было беспокоить Лолу, ее не должно было беспокоить это дешевое соблазнение, она должна помнить, что для Бо все это ничего не значит.

Лола уже успела в полной мере ощутить раскаяние, прежде чем подняла на него свой взгляд и встретилась с искрящимися смехом глазами. Когда он заговорил, все вокруг просто перестали существовать.

― Терпение никогда не было моей сильной стороной, ― сказал он, приподняв ее лицо до своего уровня. ― Но я и так долго заставлял нас двоих ждать.

Он поймал ее рот. Их губы были прижаты друг к другу так же сильно, как давила его рука на ее затылок. Ее ладони по инерции поднялись к его груди. Он был твердым под ее руками, и крепко обхватил ее за талию. Вокруг взорвался фейерверк из фотовспышек. Когда его пальцы впились в нежную кожу ее бедер, тело Лолы словно проснулось, пробежала жаркая волна, оставляя приятное покалывание под кожей. Она очень остро осознала, что впервые так плотно прижимается к нему. Она слегка наклонила голову, чтобы углубить поцелуй, но он плавно отстранился.

Выражение его лица, казалось, словно спрашивало разрешения, хотя было уже поздно. Люди что-то говорили, кричали, шумели вокруг них, но все превратилось в обычный белый шум.

― Твои губы стали красными, ― сказала она.

― Как и твои.

Словно в бреду, она рассмеялась при мысли, что они пользовались одинаковой помадой. Она коснулась ладонями его щек, пытаясь пальцами оттереть этот красный оттенок с его губ.

― У меня есть носовой платок, ― сказал он.

― Там, откуда я родом, не пользуются платками.

― Это просто замечательно! Твой способ нравится мне гораздо больше.

В конечном итоге она только сильнее размазала помаду по его лицу:

― Я делаю только хуже.

Он рассмеялся:

― Не для меня. Как насчет того, чтобы стереть все это с моего лица и выпить?

Репортер старательно игнорировала их, пытаясь привлечь чье-то другое внимание.

― Ты просто читаешь мои мысли, ― сказала Лола.

Однако сделать это оказалось гораздо сложнее, чем сказать. Бо останавливали на каждом шагу. Каждый из них предлагал свой платок в качестве временной меры их маленького конфуза. Он крепко держал ее за руку, а она позволяла ему. Какой у нее был выбор? Ее рука, да и все остальные части ее тела в этот момент принадлежали ему. Когда Бо отвернулся от нее, Лола коснулась кончиками пальцев своих губ. Она сомневалась, что хоть одна камера пропустила их поцелуй. Джонни однозначно мог видеть это.

― Все хорошо? ― спросил Бо, глядя на ее руку около губ.

― У тебя колючий подбородок, ― сказала она. ― Человек, который собирается расстаться с миллионом долларов ради одной ночи, мог бы и побриться.

― Я побреюсь сегодня вечером, если ты хочешь. Перед сном.

Перед сном. Как будто они были старой супружеской парой, которая никогда не проводила ночи вдали друг от друга. Покалывание стало сильнее, когда она подумала о том, что его рот был бы на её губах перед сном снова и снова.

― Я не говорила, что против, ― сказала она мягко.

Он издал звук, похожий на звук одобрения, поскольку его взгляд заметался между ее губами и глазами.

― Ты знаешь, что надо сказать, не так ли? Я много ожидаю от людей, но ты умудряешься удивлять меня.

― Я даже не старалась, это только начало, ― сказала она, слегка поддразнивая его. Та дистанция, которую она пыталась сохранить между ними, исчезала, и она все больше и больше расслаблялась в его компании. ― Ты устроил неплохое шоу.

Он медленно покачал головой:

― О каком шоу ты говоришь?

― Я о том, как ты целовал меня, держа за руку. Ты делал это напоказ, я понимаю.

― Если я это и сделал, то это не значит, что это было ради шоу. Я считаю, что ты — моя, и ничья больше. Я имел в виду то, что сказал этой женщине сегодня, для меня все очень серьезно.

Лола хотела остаться непредвзятой. Так было бы проще. Бо не убедил ее, что внутри, где-то под его костюмом, он хороший человек, но она начала сомневаться, что все было так плохо.

― Что ты будешь пить сегодня вечером? ― спросил он.

Она подумала о водке с содовой, но вовремя прикусила язык. Сегодня она была не той девушкой, что обычно:

― Разбавленный мартини, ― сказала она. ― «Грей Гус», пожалуйста.

Бо сделал заказ для них. Выпить у нее получилось не раньше, чем к Бо подошел еще один человек, на этот раз крепкий, краснощекий, такой же высокий, как и Бо, но гораздо старше.

― Приятного вечера, Оливер, ― сказал он, пожимая Бо руку. ― Рад тебя видеть.

― Взаимно, сэр, ― Бо слегка повернулся. ― Моя спутница, Лола.

― Вот в чем причина, не так ли? В последнее время я не видел тебя на подобных мероприятиях.

― Я хотел бы сказать, что ваше беспокойство моей личной жизнью весьма лестно.

― Оу, ты же знаешь, что я подтруниваю над тобой, ― сказал он, похлопав Бо по спине. ― Ты же понимаешь, что такому старому женатому мужчине, как я, все интересно. У тебя же всегда под боком имеется красивая женщина.

Для Лолы этот комплимент был довольно банальным, так как на нее мужчины начали обращать внимание с тех самых пор, как выросла грудь. Даже Бо зацепился за нее.

― Я бы предпочла, чтобы вы не говорили обо мне так, словно меня тут нет, ― сказала она.

Бо слегка улыбнулся и покачал головой, но мужчина повернулся к ней лицом.

― Убить меня мало. Мне очень жаль, дорогая. Где мои манеры?

― Мне было бы интересно узнать обо всех здесь присутствующих, ― сказала Лола.

Его смех больше напоминал хохот.

― Ты просто глоток свежего воздуха по сравнению с обычным типом женщин, к которым мы привыкли, не так ли Бо?

Он нахмурился:

― Простите?

― Она уникальна, ― он остановился, чтобы обратить внимание на Лолу. ― Ты единственная из дам Бо, которая умеет разговаривать. Других я ни разу не слышал.

― Может быть, вы должны быть за это благодарны, ― сказала Лола.

Смех раздался еще более звучный — мужчина становился все более очарованным ею.

― О да, конечно же.

Бо, напротив, сузил глаза:

― Ну-ка. Что же такого было в тех девушках, что это так задевает вас обоих?

― У них было то, что должно быть моим, ― Лола практически ворковала, хлопая с усилием своими ресницами. ― В том случае, если ты не заметил, я очень эгоистична и не люблю делиться своим.

Бо провел рукой по воротнику своей рубашки:

― Я и не принадлежал им, на самом деле.

Лола подняла одну бровь, ожидая продолжения ответа, чего-либо юморного, но ничего не вышло.

― Лола, ― сказал мужчина, привлекая ее внимание, ― ты так же хорошо держишь Оливера в рамках, как и меня?

Она отвернулась от Бо и подмигнула:

― Лучше!

Он кивнул:

― Я впечатлен.

― Означает ли это, что вы согласны на встречу? ― спросил Бо. Его остроумие, казалось, снова пробудилось.

― Давай не будем беспокоиться о бизнесе прямо сейчас. Слушайте, за моим столом образовалось пустое место. Почему бы вам не присоединиться ко мне сегодня вечером?

― Это честь для нас, мэр Черчиль, ― сказал Бо. ― Первый стол, не так ли?

― Все верно. Увидимся там.

― Мэр? ― удивленно спросила Лола, после того как он ушел.

Бо улыбнулся:

― Разве я не сказал тебе об этом?

― О боже! Я не узнала его, ― Лола закрыла лицо руками. ― Я была просто невероятно груба с мэром Лос-Анджелеса.

Бо засмеялся, протянув к ней руки:

― Это он был невероятно груб с тобой, но это моя вина. Я заглажу перед тобой вину.

Она покачала головой:

― Мне нужно научиться держать свой огромный рот на замке.

― Пожалуйста, прекрати, ― сказал он. ― Именно твою непредсказуемость я люблю больше всего. Мне нравится ждать, что же ты ответишь на очередную мою фразу. Ты чудесно прокомментировала наш разговор, и теперь мы сидим с ним за одним столом.

― И что я такого сказала? ― спросила Лола.

― Все, что ты сказала, стало тому причиной.

― Это вряд ли то же самое. Вы говорили о женщинах, как о чем-то, что можете выбрать в магазине, ― сказала Лола. ― Я просто красиво играла для твоего друга, как ты и хотел. Он приглашал тебя раньше за свой стол?

Бо поджал губы:

― Нет.

― Тогда, должно быть, я сделала что-то правильно.

― По крайней мере, ты сделала это для меня, ― сказал он. ― Мне нравится чувствовать твою поддержку и заботу.

― Это не так. Я просто делаю то, о чем ты меня попросил.

Он потягивал что-то темное из бокала и неторопливо осматривал комнату:

― Я не уверен, почему ты до сих пор продолжаешь бороться с этим. Сделка была заключена, но, по правде говоря, я думаю, что ты хочешь быть здесь. Просто не признаешь это.

Она изучила его профиль. Он не смотрел на нее, словно, не смотря на нее, мог убедить себя, что ее нет рядом. Это делало его более мрачным. Она подумала о том, сколько сил он потратил на сегодняшний вечер. Он до сих пор относился к ней, как к хрустальной статуэтке, но все еще мог разбить ее одним взмахом руки.

― Бо? Что делать, если я не смогу решиться пройти через это?

Он моргнул и повернул голову к ней. Когда он поднял руку, она вздрогнула. Он коснулся большим пальцем ее губ.

― Ты знаешь о нашем соглашении, ― сказал он. Его голос снизился до шепота. ― Мне все предельно ясно. До восхода солнца ты моя.

Его большой палец по-прежнему прожигал ее кожу насквозь, отвлекая ее.

― Я могу за себя постоять.

― В этом не будет никакой необходимости, ― покачал он головой. ― Доверься мне.

Если бы она встретила Бо в другое время, когда Джонни еще не стал частью ее жизни, она бы уже увлеклась им. Он не был ее типом, в отличие от Джонни, с его бездушным отношением.

Его старые футболки, цветные татуировки, выгоревшие волосы... всего этого у Бо не было, чтобы увлечь ее. Лола смотрела на его дорогие шмотки и думала о том, что хоть и не видела тела Бо, оно выглядело так же дорого, как и его вещи. Он побеждал Джонни в росте, но если футболки Джонни растягивались на его прессе, то неброские костюмы и смокинги Бо отлично сидели на его мощных плечах и мускулистой спине.

― Мои глаза здесь, ― поддразнил ее Бо.

Она моргнула, отводя взгляд от его груди:

― Извини.

― Что именно ты так пристально разглядывала?

Она покачала головой:

― Смотри, ― сказал Бо, вздыхая. ― У нас есть соглашение, да, но я не хочу ограничиваться только им. Очевидно, что я притягиваю тебя, иначе тебя бы тут не было. ― Он сделал паузу. ― Может быть, мне не нужен секс как таковой, но с тобой я хочу этого. Более того, я готов приложить все усилия ради удовольствия.

Она только покачала головой:

― Я люблю своего парня, ― сказала Лола. ― Ты не можешь ожидать, что я буду наслаждаться сексом с тобой.

― Именно этого я и ожидаю, ― сказал Бо. ― Когда мы будем заниматься с тобой любовью, это будет именно так. Я возьму от тебя все, что захочу.

В горле резко пересохло. Нигде в соглашении не было сказано, что они будут заниматься любовью. Это должен был быть именно секс. Никакой романтики. Никаких желаний. Никаких обоюдных наслаждений. Определенно никакого занятия любовью.

― Я бы не стал платить миллион долларов за любую другую женщину, ― продолжал Бо. ― Это все для тебя, а не для меня. Сегодня вечером именно ты моя королева. ― Он удостоверился, что она смотрела ему в глаза, когда добавил: ― И это делает меня твоим королем. Если ты беспокоишься о занятии любовью, не надо. Также я трахну тебя.

Лола закрыла рот, но не смогла отвести от него свой взгляд:

― Бо, ― сказала она, сжимая руку.

― Я не хочу никаких недомолвок. Я собираюсь сделать с тобой все, что пожелаю. Я буду поклоняться тебе. Буду владеть тобой. Любой человек, который просто занимается сексом с такой женщиной, как ты, дурак. Я хочу превратить все это в искусство, грязное, невыносимое, невозможно прекрасное, доводящее до оргазма искусство.

Голова у Лолы закружилась. Те картинки, которые он ей нарисовал, были слишком яркими, чтобы приглушить их. Вокруг них были люди, но внутри она была сжата в тугую спираль, умоляющую, чтобы ее, наконец, раскрутили. Одна ее рука дернулась с желанием дать ему пощечину, а вторая хотела схватить его за рубашку и притянуть к себе.

― Теперь мне нужно кое-что от тебя, ― сказал Бо, пристально наблюдая за ней. ― Кое-что такое, с чем я могу работать.

Лола даже не знала, в каком мире она сейчас существовала:

― Мне нужно подкрасить губы. Я присоединюсь к тебе позже, за столом.

Лола бросилась к ближайшей уборной и встала перед зеркалом. Легкий румянец щек выдавал ее с головой. Реальность ситуации обрушилась на нее. Она будет заниматься сексом с этим человеком, с незнакомцем.

И речь шла не о деньгах, а о людях, которые проведут эту ночь вместе. Ее сердце колотилось быстрее от слов Бо. То, что сказал Бо, пугало ее до мурашек. Это не было угрозой, чтобы поменять ее решение. Для этого было уже слишком поздно. На самом деле ее напугали мысли в голове, когда он говорил, как будет владеть ею, как будет ее трахать.

Она достала помаду, которую ей дал визажист. Лола не выходила из уборной, пока не стала полностью к этому готовой.

Бо это сразу заметил:

― Ты снова выглядишь полностью владеющей собой, ― сказал он, когда она вернулась.

Лола ненавидела это слово. Только люди, у которых есть какие-то проблемы, держат себя в руках, чтобы скрыть это. Но он был прав, она изо всех сил старалась выглядеть здесь, как в своей родной среде, и для него это было очевидно, как ни для кого другого.

Они были последними, кто сел за стол. После того как закончились представления, Бо наклонился к уху Лолы и сказал:

― Мэр Черчиль является одним из тех, кто приравнивает мою неспособность хранить верность одной женщине к моей манере вести бизнес. Приглашение к его столу — возможность доказать обратное.

Его горячее дыхание опаляло ее кожу. Она кивнула, чтобы показать, что поняла, но его близость в очередной раз вернула ее мысли к их поцелую. Он был такой убедительный, что даже она поверила. Там были и жажда, и необходимость, она чувствовала желание в том, как его руки обнимали ее.

Бо легко поддерживал разговор за столом, но Лола его не слушала. Она смотрела. Все ее внимание было приковано к человеку, который говорил. Он был похож на того самого Бо, который пришел к Лоле и Джонни с предложением этой сделки. Так где же настоящий Бо? Будет ли он таким, когда они окажутся в спальне?

― Так значит, Лола, ― сказал мэр Черчиль между сменой блюд, ― ты из Лос-Анджелеса?

Бо аккуратно сжал ее руку под столом.

― Не слишком далеко отсюда, мэр Черчиль, ― сказала она. ― Восточный Голливуд.

― Как и я, ― сказал он гордо. ― На самом деле, единственное общее, что есть у нас с Бо, это то, что мы сами вытянули себя наверх. И зовите меня Гленн.

― У нас гораздо больше общего, чем это, ― сказал Бо.

― Ты так думаешь? ― спросил Гленн, улыбаясь, пока разрезал себе курицу.

― Мы оба любим наш город, выросли здесь и здесь же добились успеха, ― Бо кивнул на Лолу. ― Мы оба ценим красивых женщин.

Гленн взмахнул вилкой в их направлении:

― Ты прав.

― Разве Бо не говорил, как мы познакомились? ― спросила Лола.

― Почему ты не рассказывал мне? ― подначил его Гленн.

Бо напрягся. Она ощутила это по его руке, которая обнимала ее.

― Во-первых, вы, наверное, не поверите, но напрягите фантазию и представьте Бо в обычном баре, ― сказала она.

― В обычном баре? ― рассмеялся Гленн. ― В его костюме и галстуке от «Прада»?

― Совершенно верно, ― сказала Лола. ― Мы встретились на улице неоновых огней на Сансет Стрип.

Гленн откинулся на спинку стула.

― Я не был на Стрип ночью уже долгие годы. В средней школе мы подрабатывали тем, что распространяли листовки различных шоу во всем Голливуде, так что перевидал множество таких баров.

Лола усмехнулась. Ее интуиция подсказывала ей, что эта история вполне может развернуть Гленна в сторону благосклонности к Бо.

― Вы были в «Хэй Джой»?

― Был ли я там? Я валялся в собственной рвоте на полу в ванной комнате «Хэй Джой», еще до того, как вы, детки, родились, ― он вздохнул от всей души. ― Вот это были деньки, ― пробормотал он. Потом быстро оглядел стол. ― Не повторяйте этого.

― Не очень много осталось от того Сансет Стрип, который вы помните, ― сказала Лола, ― Но мы с Бо встретились именно там, во время очередного подобного шоу.

Она рассудила, что именно такая встреча, которая была у них, может считаться своего рода шоу.

― Я почти не могу представить этого, ― сказал Гленн. ― Все было именно так, Оливер?

― Это легендарное место, ― сказал Бо настороженно.

Лола наклонилась и поцеловала Бо в щеку.

― Оно именно такое, и по многим причинам, ― сказала Лола достаточно громко, чтобы Гленн мог ее услышать.

― Кто-нибудь видел там сейчас по-настоящему хорошие группы? ― кто-то спросил мэра.

― Это было довольно рискованно, ― прошептал Бо, когда разговор от них ушел дальше по столу.

― Что, поцелуй? ― спросила Лола, прекрасно понимая, что он имел в виду.

Он медленно покачал головой:

― Насчет поцелуя я не возражал. Мне понравилось твое прикосновение, ― он погладил большим пальцем ее руку и положил ее на свое колено. Этот простой жест буквально пропустил сквозь ее тело очередную порцию адреналина. Ее рука была так близко к нему, как не была никогда до сих пор, но скоро будет еще ближе, в самое ближайшее время.

― О чем ты думаешь? ― спросил Бо.

Все было написано на ее лице, и он точно знал, о чем именно она думает. Черчилль еще рассказывал о своих славных деньках на Сансет Стрип, поэтому она уцепилась за его разговор.

― Я думаю обо всех шоу, которые видела.

― Я готов поспорить, видела ты много.

Она кивнула:

― В средней школе я пробиралась в бар, когда играла живая музыка, как правило, с каким-нибудь плохим мальчиком, чей смысл жизни был в том, чтобы напоить меня, ― ее глаза следили за Бо. ― Они всегда были моим типом. Я никогда не общалась с теми, кто был одет в строгий костюм.

Лола ощутила, как ее сердце ухнуло вниз, в район живота. Плохие парни всегда были ее типажом, но после встречи с Бо она все больше и больше начинала ценить именно стиль и строгие костюмы. Она ненавидела думать о том, что внутри у нее все разрывается пополам.

― Ты дразнила меня?

― Может быть.

Он усмехнулся:

― Возможно, нет.

― Я не думаю, что ты на самом деле святой, но не могу представить тебя бунтарем.

― Я состоял в шахматном клубе.

Лола громко рассмеялась. Ее совершенно не волновало, что люди смотрели на них, она была в огромном восторге от этой новости.

― Да ты просто настоящий бунтарь!

― Шахматы, конечно, не добавляли азарта. Но они научили меня тому, что важно развивать стратегию, и… ― он сделал паузу и подвинул ее руку еще дальше по колену, ― как грамотно управлять пешками в мою пользу.

Она проигнорировала его попытку ее поддеть:

― И ты добился в этом определенных успехов?

― Нет, к счастью.

Она сморщила нос.

― Почему к счастью?

― Мы получаем гораздо больше от поражения, чем от победы, Лола. Каждый проигрыш означает очередную возможность стать лучше. Сильнее. Я не знал тогда ни о чем, но уже заранее готовился к вызовам, которые в дальнейшем могут появиться. Это сделало меня отличным бизнесменом. И грозным соперником.

― Соперником? ― спросила она.

― В шахматах, я имею в виду.

Она еще больше убедилась, что для него есть четкая грань между бизнесом и удовольствиями. Она прищурилась.

― Ты слишком строг к себе. В игре главное — веселье, а не жизненные уроки.

― Главное, развиваться самому везде, где мы находимся, ― сказал он. ― Не кажется ли тебе, что мы всегда должны стараться стать лучше.

― Нет.

― Ты даже не задумалась над ответом.

Лола усердно рассматривала скатерть.

― Для меня важнее всего то, что я чувствую себя комфортно там, где нахожусь. Я предпочитаю смотреть вокруг себя и быть счастливой с тем, что у меня есть, чем бежать за чем-то неизвестным, что поджидает меня за углом.

― Ты можешь делать все это и параллельно, плюс стремиться стать лучше.

Он был из тех людей, которые всегда карабкаются вверх. Словно едут на лифте все время на самый высокий этаж. Ей же было комфортно и на первом этаже, там, где она ощущала почву под ногами. Человек, такой как Бо, карабкающийся вверх, имел больше возможностей упасть. И чем выше человек забирался, тем больнее было ему падать.

― Моя жизнь, возможно, и простая, но я довольна, ― сказала она. ― У меня есть все, что мне нужно.

― Я не верю тебе, ― сказал Бо. ― Или, может быть, просто не хочу верить. Я никогда не бываю полностью удовлетворен. И я счастлив, когда побеждаю сам себя.

― Говоришь, как истинный король, ― сказала она.

Он наклонился вперед и покачал головой:

― Нет, истинный король побеждает других...