Не многие имели доступ в личный кабинет Рейна Толанда Уаймена, виконта Типтона. За два года его брака с Девоной Бидгрейн светское общество несколько смягчилось в отношении этого загадочного красивого хирурга. Однако все еще оставались те, кто продолжал демонстративно называть его le Cadavre Raffiné – Рафинированный Труп.

В пятнадцать лет Типтон пережил ужасное происшествие: его случайно похоронили заживо. Похитители трупов, которые промышляли тем, что откапывали тела, чтобы продать их местному хирургу, невольно спасли ему жизнь. То, что ему удалось выжить, расценили как чудо, потому что многих тогда скосила лихорадка, включая и его старшего брата, Девлина. Поскольку семья отвернулась от него, Типтон отправился в Англию искать лучшей доли. Через много лет он вернулся, став грозным и сильным противником для тех, кто намерен был бросить ему вызов.

Его зловещая репутация заинтриговала сестру Уинни. Именно такой человек нужен был Девоне, чтобы спасти ее друга детства. Типтон ответил отказом.

Уинни улыбнулась, представляя изумление сестры. Мало кто мог отказать самой юной из Бидгрейнов. Типтон, как и многие другие, недооценил ее решимость и силу духа, не говоря уже об опасности, их окружавшей.

Уинни до сих пор иногда просыпалась от кошмаров: ей казалось, что они потеряли Девону. Холодок пробежал у нее по спине, и она еще глубже вжалась в любимое кресло своего зятя – кресло в стиле рококо, оббитое зеленым сукном с золотым узором.

Девушка повернула голову на звук открываемой двери. В проеме замаячила внушительная фигура зрелого тридцатидвухлетнего мужчины. Типтон. В Уинни впились пронзительные, зловещие светло-серые глаза, оценивающе оглядывающие повреждения на ее лице и руках и разорванную одежду.

– Добрый день, лорд Типтон, – вежливо поприветствовала Уинни хозяина. – А где же моя сестра?

Девушка поднялась с кресла, чтобы помочь ему, поскольку в одной руке он сжимал свой бесценный медицинский саквояж, а в другой нес небольшой тазик с водой.

– Сядь, Уинни.

Она даже бровью не повела в ответ на его грубость.

– Типтон, ты, должно быть, перепутал меня с моей сестрой. Или со своей собственной сестрицей. – Она взяла у него таз и поставила у стола. – Вот так-то лучше. Ну и где же, позволь узнать, Девона?

Типтон закрыл дверь.

– Она занимается именно тем, чем следовало бы заняться и тебе, – пытается избежать неприятностей. – Он подхватил богато украшенный стул и поставил его рядом с креслом, в котором сидела его гостья, откинулся на спинку и стал внимательно осматривать Уинни. – Люсьен уже несколько ночей не дает Девоне выспаться, поэтому я настоял на том, чтобы она отдохнула.

Люсьен Гордон Томас Уаймен – самый младший член их семейства. В год и месяц он ни внешностью, ни характером не уступал своему грозному папаше.

– Бедняжка! У него режутся зубки?

При воспоминании о горячо любимом сыне суровые черты Типтона смягчились.

– Да.

Он наклонился и стал что-то искать в своем медицинском саквояже. Нашел небольшой флакон, открыл и щедро плеснул в таз темно-зеленого масла. Смочил теплой водой маленькое полотенце, отжал.

– Что ж, мы можем продолжить обсуждение моего сына, но я бы предпочел поговорить о тебе.

Уинни склонила голову набок, чтобы он смог осмотреть синяк на ее щеке.

– Типтон, ну почему все мужчины хотят поговорить со мной только об этом? – хрипло спросила девушка. От ее беспечности не осталось и следа, когда он промокнул салфеткой ее разбитую щеку. – Ай! Больно! Чудовище! Что ты добавил в воду?

– Горькую полынь – чтобы снять отечность.

– А у меня есть шанс сказать папе, что сегодня утром, умываясь, я слишком сильно растерла себе лицо?

Типтон усмехнулся.

– Ни единого! Держи вот так, пока я осмотрю царапины на твоих руках и ногах. – Он засмеялся, заметив выражение ее лица. – Ты можешь мне доверять. Я врач.

– Хирург, – уточнила Уинни. – Я сама смогу осмотреть свои ноги, благодарю.

– Уинни, все мои непристойные мысли связаны исключительно с моей женой.

Типтон положил ее ноги себе на колени. Осторожно, но решительно стянул с Уинни грязные туфли. Когда его рука коснулась ее икры, девушка резко убрала ноги.

– Господи Боже! – Она вскочила с кресла и стала так, чтобы между ними был стул. – Дело не в том, что я тебе не доверяю, Типтон. Я тебе доверяю. Но я никогда бы не позволила никому из своих братьев снимать с меня чулки. Если ты намерен унизить меня, то хотя бы отвернись.

Изумленный Типтон повиновался.

– Впервые мне говорят, что мои прикосновения кого-то унижают. Наверное, я бы принял эти слова слишком близко к сердцу, если бы у меня не было любимой жены, которая всячески поддерживает мою уверенность в себе.

Уинни тоже отвернулась и начала подбирать юбки.

– Что-то подсказывает мне, что твоя самоуверенность непоколебима. – Бормоча себе под нос проклятья, Уинни спустила порванный чулок. За ним последовал другой. Девушка внимательно оглядела свои ноги. – У меня синяк на лодыжке, там где мистер Иггер… – Она не договорила. Уинни хотела по возможности избежать в беседе с Типтоном ненужных подробностей.

– Значит вот как! Некий мистер Иггер нападает на незнакомок без видимой причины.

Уинни промолчала, и Типтон вздохнул.

– Иди сюда, я тебя осмотрю.

Девушка опустила юбки и вернулась в кресло.

– Поднимешь юбку выше коленей – получишь пощечину! – предупредила она, кладя обнаженные ноги ему на колени.

* * *

Никто из тех, кто ближе к вечеру прогуливался по суетливой Аппер-Сеймур, не обратил внимания на человека, сидевшего на ступеньках одного из фешенебельных особняков. Опустив голову, он лениво чистил яблоко острым ножом. Солнце скрылось за тучами, небо стало враждебно серым. Однако меньше всего Кинана Милроя заботило то, что может начаться дождь. Он отрезал ножом кусочек сладкого яблока, отправил его в рот и стал задумчиво жевать, прищурившись и глядя на особняк, стоявший на противоположной стороне улицы через два дома.

Кинану не было никакого дела до поклонников бокса, как, с сожалением подумал он, и им до него. Да, были среди них выскочки-лорды, которые отваживались испачкать свои модные наряды, когда встречались с представителями низших сословий, делая ставки во время боя. Они являлись неизбежным злом, с которым приходилось мириться, как с крысами, рыскавшими по улицам в поисках объедков.

И Кинану всегда удавалось держаться на расстоянии от надушенных, разодетых дамочек. Издали он наблюдал за этими бесполезными созданиями. В своих смешных, нелепых туалетах, которые выглядели бы уместнее в витринах магазинов, дамы восседали в экипажах, ожидая всеобщего мужского поклонения. И, разумеется, эти сирены-притворщицы тут же приходили в ужас, если кому-то из мужчин взбредало в голову откликнуться на их безмолвный призыв.

Как-то Голландец сказал Милрою, что всему виной их образованность. Ни одна настоящая леди не отважится поцеловаться ради удовольствия и уж наверняка будет шокирована, когда узнает, что в постель с мужчиной можно ложиться не только для того, чтобы зачать наследника.

Кинан отрезал еще один кусочек яблока и положил его в рот. Печально признавать, что эти разряженные дамы – всего лишь красивые, вызывающие всеобщее восхищение пустышки. В противном случае, мрачно размышлял Кинан, его отец Уэсли Фаукс, герцог Рекстер, никогда бы не увлекся красавицей-актрисой Айдин Милрой, уроженкой Ирландии. Он завоевал ее душу и тело, но бросил, когда жена подарила ему законного наследника, всего через три месяца после того, как Айдин родила лорду внебрачного сына.

Милроя охватила всепоглощающая ярость, как бывало всегда, когда он вспоминал о человеке, который был его отцом. Рукоять ножа глубоко врезалась в ладонь. Кинан тихо выругался, чуть ослабил хватку и продолжил чистить яблоко. И не потому, что ему хотелось есть. Просто это занятие отвлекало его от желания сорваться с места и отправиться на поиски отца. Кинан ни на секунду не сомневался: если бы сейчас герцог попался ему под руку, он бы перерезал ему горло.

Кинан был вне себя от гнева и уже не мог спокойно чистить яблоко, поэтому вытер нож о штаны и отправил его в чехол. Внимание Милроя привлек пробегающий мимо мальчишка.

– Эй! Парень!

Мальчик, которому не было и десяти лет, обернулся. Кинан повертел в руке наполовину очищенное яблоко и бросил его мальчишке. Тот двумя руками поймал угощение.

Сначала мальчик понюхал яблоко, потом откусил от него добрую половину.

– Спасибо, приятель! – поблагодарил он с набитым ртом, беспечно помахал Кинану на прощание и припустил дальше по улице.

Тут же напрочь позабыв о мальчишке, Милрой встал, потянулся, размял ноги и рассеянно почесал живот. Его взгляд уткнулся в особняк. Он следил за этой женщиной до самого дома.

Кинан невольно ухмыльнулся уголком рта. Такое с ним впервые. Еще никогда в жизни он не преследовал женщин. Его привлекательная внешность и незыблемое правило иметь дело только с теми, кто отвечает ему взаимностью, избавляли его от необходимости гоняться за юбками. И от женских слез и обвинений в том, что он не сдержал обещания.

Понурившись, Милрой зашагал прочь. Он не понимал, что же привело его сюда. Ничего ведь не изменится. Девушка благополучно скрылась в своем особняке, и у него не было ни малейшего желания туда проникнуть.

Или было?

Кинан не знал, что и думать, когда темноволосая служанка буквально упала ему в объятия, моля о помощи. По ее словам, на ее госпожу напали трое хулиганов. Разве он мог ей отказать?

Милрой не увидел в этом ничего особенного. Бо́льшую часть жизни он провел в беднейших кварталах города. Здесь мужчина, поднимающий руку на свою жену – обычное дело. Нечто подобное предстало его глазам и на сей раз, однако некоторые подробности свидетельствовали о том, что перед ним разворачивается драма совершенно иного рода.

Когда Кинан подошел, негодяй уже тащил женщину через улицу. Несчастная тут же привлекла внимание боксера. В пылу борьбы ее длинные белокурые волосы растрепались и волочились по грязи. Несмотря на трудное положение, в котором она очутилась, даже издали Милрой видел, что она полна решимости дать отпор обидчику, который был намного тяжелее и сильнее ее. Кинан не успел и глазом моргнуть, как девушка воспользовалась случаем и, подобно тигрице, напала на противника. Если бы она обладала чуть большей силой, то одним ударом проломила бы негодяю голову.

Кинан перешел на противоположную сторону улицы, поближе к особняку. Что же в этой девушке так его привлекло? Даже под слоем грязи он сумел разглядеть ее красоту. Но подобного искушения было недостаточно для того, чтобы рисковать головой ради незнакомки. Вероятно, его привлекла ее беспомощность. Кинан понятия не имел, как она оказалась на набережной. Однако ее внешность и одежда свидетельствовали о том, что она здесь чужая.

И все же она была такой же отважной, как любая пьяная проститутка из публичного дома, готовая за грош удавить кого угодно. Кинан никогда прежде не видел такого бесстрашия у девиц благородных кровей. Незнакомка заинтриговала его.

– Привет, старина, – приветствовал Кинан мужчину, сидевшего на корточках и красившего тонкие прутья ограды, заканчивавшиеся острыми пиками. – Кому принадлежит вон тот особняк?

Мужчина взглянул в ту сторону, куда указывал Кинан.

– Это дом лорда Типтона.

Кинан неожиданно почувствовал укол ревности.

– И он женат, я полагаю.

– На очень храброй женщине. Многие считают, что она вышла замуж за пособника дьявола. – И, потеряв к дому Типтона интерес, мужчина вернулся к работе.

Кинан не сводил с особняка взгляда. Значит, эта девушка замужем. Его только-только зародившиеся фантазии развеялись, как туман.

– Говоришь, на нем печать дьявола?

– Нет, медицины. Когда рядом такие, как он, – с покойных родственников не своди глаз.

Во взоре Кинана забрезжила надежда. Если бы это увидел Голландец, вероятнее всего, он настучал бы своему глупому дружку по башке.

– Кажется, меня представляли леди Типтон. – Кинан предпочел не обращать внимания на недоверчивое фырканье собеседника, хотя в душе был с ним согласен: с человеком, который выглядит как он, ни одна уважающая себя дама не захотела бы знакомиться. – Хорошенькая блондинка.

– Это не ее светлость, – ответил мужчина. – Я время от времени подрабатываю у них. Леди Типтон очень хорошенькая, но под кружевной чепчик она прячет непослушные рыжие кудри. – Он задумчиво взглянул на Кинана. – Наверное, ты видел кого-то другого.

– Наверное, – согласился тот.

И уже в более приподнятом настроении двинулся в противоположную от особняка сторону. Кем бы ни была эта белокурая незнакомка, она не жена лорда Типтона. Кинану не хотелось признаваться в том, что он испытал огромное облегчение от этого открытия.

Может быть, она пострадала от рук негодяев сильнее, чем ему показалось, и ей понадобился хирург, чтобы вправить сломанную кость? При этой мысли Кинану захотелось тут же разыскать ее обидчика и набить ему морду.

Иггеру повезло: он избежал самосуда. Связав, Кинан передал его в руки властям. Когда же чемпион вернулся на набережную, таинственная дама и ее свита уже ушли. Это было очень невежливо, учитывая то, как он рисковал, спасая ее. Теперь эта женщина у него в долгу. И Кинан намеревался потребовать у нее этот долг.

* * *

Заметив тень у двери, Уинни поспешно убрала с коленей Типтона свои израненные ноги.

– Боже мой, ты хочешь лишить меня мужского достоинства? Ты так же опасна, как и твоя сестра, – сердито проворчал Типтон.

Уинни не успела извиниться, как дверь распахнулась и в комнату влетела Девона.

– Типтон, я думала… – Она запнулась, подозрительно глядя на сестру, которая сидела в опасной близости от ее мужа, красная как рак. – Уинни, меня никто не предупредил о твоем визите.

Девушка невольно покраснела еще сильнее. И спрятала обнаженные ноги под юбки.

– Типтон сказал, что ты спишь и тебя не стоит будить. – Уинни перехватила взгляд Девоны, брошенный на ее чулки, висевшие на подлокотнике кресла.

В легком недоумении сестра подошла к креслу и поддела пальцем белый расшитый чулок.

– Это не то, что ты думаешь, – стала оправдываться Уинни, взглядом умоляя зятя объяснить происходящее своей жене.

– Неужели? А что мне следует думать, дорогая сестричка?

– Перестань! – воскликнул Типтон. – Уинни сейчас не до твоих шуточек.

Без лишних слов он задрал юбку девушки, обнажив израненную ногу.

– Как я уже говорил, нога не сломана, только вывихнута и поцарапана. Я зафиксирую лодыжку, чтобы ты смогла добраться домой. Но я хочу, чтобы перед сном ты подержала ногу в прохладной соленой воде. Дать тебе настойку опия, чтобы уменьшить боль?

– Ты очень внимателен, но не стоит так беспокоиться из-за какой-то лодыжки. Мне нужна лишь чашечка ромашкового чая, и через день-другой со мной все будет в порядке, – заверила зятя Уинни.

Она встряхнула влажное полотенце, которое сжимала в кулаке, и осторожно промокнула вспухшую щеку.

Девона перехватила руки сестры, убрала полотенце. И ахнула.

– Что с твоим лицом?! Типтон, что здесь происходит? – Девона осторожно забрала у Уинни полотенце и сама промокнула припухшую щеку.

Типтон не сводил с жены пронзительного взгляда.

– Зачем отрицать очевидное, любимая? Твоей сестре понадобилась помощь врача.

– Очевидное? – прошептала Девона. – Что скажешь? – Она сердито посмотрела на сестру.

Уинни нервно заерзала в кресле, чувствуя, что ее загнали в угол. Ей так хотелось избежать расспросов! Она не была настроена объяснять кому бы то ни было, что же с ней произошло.

– Стыдно рассказывать. Я прогуливалась по набережной… Ты знаешь, Девона, вдоль канала, рядом с папиными складами.

Девона кивнула.

Уинни забрала у сестры примочку и приложила ее к щеке.

– Так вот… я подвернула ногу и упала.

Девона сочувственно взглянула на сестру и обняла ее, успокаивая.

– Ой, моя дорогая, какой ужас! А откуда синяк у тебя на щеке?

– Да, Уинни, – нетерпеливо подхватил Типтон, – откуда этот синяк?

Девушка даже не взглянула на зятя. Было совершенно очевидно, что он не верит ни одному ее слову.

– Я упала лицом вниз. И, наверное, ударилась о камень. Спек случайно встретил нас…

– Спек? Спек был на набережной?

Уинни кивнула. Интересно, в чем еще ей придется сознаться?

– Сперва я решила, что Типтон послал Горгулью, чтобы следить за мной. – Она стойко выдержала его недоверчивый взгляд. – Как будто для сопровождения недостаточно одного Гара. Как бы там ни было, ваш слуга заверил меня, что пришел посмотреть на бой.

Девона удивленно вскинула брови.

– На какой бой?

Уинни небрежно махнула рукой.

– Между Безрассудным Милроем и неким Вивером. Я не очень-то вдавалась в подробности.

Заинтригованная, Девона подалась вперед.

– Ты ходишь смотреть на кулачные бои?

– Нет. Я увидела бой случайно во время прогулки, – ответила Уинни. Она решила выбрать тему, которая положит конец бесконечным расспросам сестры. – Мне пора домой. Ты же знаешь, папа волнуется. Как думаешь, Люсьен уже проснулся? Мне хотелось бы повидать его перед уходом.

Девона сверлила сестру взглядом, как будто пытаясь прочесть ее мысли и распознать, что же скрывается за ее поведением. Затем пожала плечами, явно удовлетворенная увиденным.

– Сейчас посмотрю. Малыш очень расстроится, если не повидается с тетей. – Девона наклонилась и нежно поцеловала сестру в здоровую щеку. – Я быстро.

Когда за Девоной закрылась дверь, Уинни подняла взгляд на Типтона. Он занялся ее лодыжкой, и девушка вздохнула с облегчением, поняв, что ей не придется смотреть ему в глаза.

– Лихо ты все придумала! Другой бы решил, что ты… скажем так, годами оттачивала свое мастерство. – Типтон снял ее ногу со своих коленей. – Твоя правда: я слишком пекусь о близких. А как прикажете реагировать, когда врывается Спек и заявляет, что на тебя напал сумасшедший?

Он умолк, предоставляя Уинни возможность объясниться. Но девушка молчала. Покачав головой, Типтон взял ножницы, тщательно вытер их и спрятал назад в медицинский саквояж.

– Можешь, по крайней мере, довериться мне как врачу? На твоем месте я бы пару дней избегал встреч со слишком рьяными воздыхателями, а с сумасшедшими вообще не виделся бы целую неделю.

Этот негодяй нарочно ее дразнил! Уинни не хотела посвящать зятя в подробности.

– Типтон…

Он недослушал.

– Если честно, я тебе благодарен. Какие бы у тебя ни были планы, тебе хватило ума не посвящать в них мою жену. Это доказывает, насколько ты хитра. – Типтон скрестил руки на груди, откинулся на спинку стула и стал разглядывать свояченицу. – Или коварство у вас в крови?

– Не стоит быть таким снисходительным, милорд. – Уинни медленно встала: от долгого сидения у нее затекли ноги. – Будьте джентльменом, отвернитесь. Я нисколько не лукавила, когда говорила Девоне, что мне пора домой.

Типтон развернул стул и сел лицом к камину.

– Это лишь часть сказочки, в которую никто не поверит.

– С твоей стороны очень умно извратить мои слова, – заявила Уинни, натягивая чулки и завязывая подвязки. – Я просто имела в виду, что Спек неправильно понял происходящее. Все было не так ужасно, как казалось.

– Мне следует позвать Гара и доказать, что ты меня обманываешь, Уинни?

Девушку охватил страх. Который тут же сменился яростью.

– Понять не могу, почему Девона терпит такого деспота как ты, Типтон. – Уинни расправила юбки. – Довольно!

Виконт вскочил со стула подобно проворному зверю и повернулся к ней. Несмотря на вспыльчивость, Уинни должна была признать, что муж ее сестры – очень привлекательный мужчина. Он не был красавцем в классическом понимании этого слова. Но точеные черты его лица и гордый профиль свидетельствовали о том, что ему многое пришлось пережить и он вышел победителем из поединка с жизнью. Копна длинных волос медово-каштанового цвета несколько смягчала его суровую, как многие считали, внешность.

К удивлению Уинни, Типтон игриво приподнял ее подбородок.

– Все дело в доверии.

Девушка улыбнулась.

– И это я слышу от деспота!

Типтон улыбался.

– Девона с самого начала знала о моем властном характере, а мне всегда было известно о ее авантюрах. Мы уважаем друг друга, и никому из нас не приходится себя обуздывать. Это и называется доверием. Ты поймешь это, когда выйдешь замуж.

Раздумывая над его последними словами, Уинни заметила на столе свою шляпку. Девушка подошла к столу, взяла ее в руки. Шляпка была безнадежно испорчена – и прекрасно гармонировала с ее спутанными волосами.

Уинни надела шляпку. Взглянула в висевшее над камином зеркало, поправила выбившиеся пряди.

– Наверное, мне не суждено выйди замуж, Типтон. Боюсь, я слишком разборчива.

А еще она все привыкла решать сама. Искать поддержку и одобрение у мужа для нее слишком хлопотно, если не сказать утомительно.

В серых глазах Типтона блеснуло изумление, как будто он прочитал ее мысли.

– От мужа не утаишь секреты так легко, как от отца и сестры, – предостерег он свояченицу.

Уинни в очередной раз поправила потерявшую форму шляпку и повернулась к зятю.

– Тогда мне несказанно повезло, что у меня нет мужа.

* * *

В игорный зал вошел Кинан, разодетый скорее как франт, ищущий приключений в борделе, чем как человек, который появился на свет в подобном месте. Он никогда не увлекался азартными играми. Слишком многое здесь зависело от фортуны.

Милрой предпочитал быть хозяином своей судьбы. Сегодня вечером он намеревался найти человека, который мог свести его с теми, в чье общество он стремился попасть.

– Кинан!

Заметив владелицу «Серебряного змея», боксер кивнул и стал пробираться к ее столу. Не следует выказывать нетерпение.

Бланш Шаббер было чуть больше сорока. Десять лет назад она овдовела, и все заботы об игорном заведении легли на ее плечи. Благодаря ее умелому руководству доходы заведения выросли в три раза.

– Мистер Милрой! Как приятно, что вы не забываете к нам дорогу. – Бланш элегантным жестом протянула ему руку.

Кинан с поклоном произнес:

– Миссис Шаббер, к моему глубочайшему сожалению, я некоторое время был лишен радости общения с вами.

– Ох, проказник! – защебетала женщина, не устояв перед его обезоруживающим обаянием. Отбросив в сторону светские приличия, она обняла гостя. – Кинан Милрой! Только посмотрите: весь разодет, словно важная птица. Я с трудом тебя узнала. – И Бланш игриво толкнула его.

Кинан терпеливо сносил и ее добродушное подтрунивание, и материнские ласки. Ему едва исполнилось пятнадцать, когда муж Бланш, Генри, притащил его, упирающегося изо всех сил, в небольшую комнатушку в глубине игорного дома. Нос и губы Кинана были разбиты в кровь: Генри спас его от банды подростков. Четверо против одного – смертельное неравенство для мальчишки его возраста и веса. Неприятели жестоко избивали Кинана. Но, когда вмешался Генри, двое обидчиков были уже повержены и молили о пощаде. Кинан был не настроен благодарить спасителя.

– Бланш, любовь моя, этот мальчик возомнил себя боксером, – заявил Генри, который зарабатывал себе на жизнь, заставляя других рисковать. – Кожа да кости. Но, если еда пойдет ему впрок, со временем он возмужает. Когда вырастешь, ты заработаешь с помощью кулаков целое состояние.

Слова Генри запали Кинану в душу. Старый игрок был прав. Они с Бланш забрали мальчика к себе домой, кормили, поили и давали ему ночлег. Кинан был слишком горд и недоверчив, чтобы остаться у них надолго, однако всегда возвращался к Шабберам. Генри сделал ему весьма заманчивое предложение: хитрый старик готов был учить мальчика боксу. В конце концов, именно Генри поставил первым на его победу. Кинан был перед ним в неоплатном долгу.

– Какими судьбами, дорогой? – поинтересовалась Бланш, прерывая его размышления. – Ты же знаешь, я всегда рада тебя видеть, но ты никогда не увлекался картами.

«В отличие от своего отца…»

Кинан поморщился, как будто она произнесла эти обидные слова вслух. Он высвободился из объятий Бланш и вгляделся в глубину сизой от дыма комнаты, выискивая в безликой толпе одного-единственного человека. Милрой едва не задохнулся от негодования, когда увидел его. В углу сидел Уэсли Фаукс, герцог Рекстер. Его благородный папаша.

– И давно он здесь?

Бланш не обманул его угрюмый, безразличный вид.

– Послушай, Кинан, мне неприятности не нужны.

Медленно закипая, Милрой наблюдал за тем, как его отец кладет карты на стол. Человек, который когда-то отказался признать своего сына, сейчас смеялся, толкал в бок сидевшего слева игрока, тянулся за выигрышем. Обыденность этой сцены привела Кинана – человека, которого не желал замечать его собственный отец, – в ярость.

– Он того не стоит, – прошептала Бланш, успокаивающе поглаживая Милроя по плечу. – Если не думаешь о себе, подумай обо мне. Такие, как он, покровительствуют моему заведению. Отказать одному – значит выгнать всех. – Бланш с мольбой смотрела на Кинана. – Они напиваются до беспамятства и, пока не протрезвеют, проигрывают целые состояния. Разве это не месть?

Сдерживая переполнявшие его чувства, Кинан снял шляпу и взъерошил свои короткие светлые волосы. Затем вновь надел шляпу.

– Этого мало. Для меня. Для меня этого мало.

Бланш поморщилась от его горячности. Она была слишком добра и не понимала, как можно настолько ненавидеть человека.

– Не могу разговаривать с тобой, когда ты в таком настроении. Судя по твоей одежде, ты явился не для того, чтобы драться. Обуздай свой гнев. Не позволяй старому кретину испортить тебе вечер. Постыдись! Я была о тебе лучшего мнения.

Кинан не собирался драться с отцом. Сегодня он джентльмен. Он отомстит герцогу иначе, более изощренно.

– Ты, как всегда, права, милая. – Милрой взял руки Бланш в свои и поцеловал. – Напои его получше и сдай ему карты похуже. И пусть он очнется только на Квие-стрит.

Женщина, видя, что буря миновала, радостно улыбнулась.

– Узнаю своего мальчика! Настоящий ирландец! Адским проклятьем порази его черное сердце!

Кинан обнял Бланш. И вспомнил о том, что его ждут. Если ей нравится думать, что Рекстер избежал гнева своего внебрачного сына, не стоит разрушать ее иллюзии.