— Вы утверждаете меню на эту неделю?
Леди София опустила руку с зажатым в ней листком бумаги и улыбнулась экономке. Со дня переезда в Эдисон-Парк минуло уже две недели, а молодая графиня Рейнекортская все еще чувствовала себя в поместье скорее гостьей, чем хозяйкой.
— Как всегда, выбор блюд просто превосходный, миссис Айви. Я ничего не буду изменять, — произнесла она, передавая листок экономке.
Резко кивнув, миссис Айви взяла бумагу.
— Превосходно, миледи. Я сейчас же передам кухарке, что вы одобрили меню.
Экономка сделала реверанс и поспешила к двери. На пороге она остановилась и обернулась.
— Перед тем как я займусь своими обязанностями, миледи, я бы хотела предложить вам чашечку чая. Извините за вольность, но у вас сегодня слишком бледный цвет лица. Чай предаст вашей коже…
— Спасибо, миссис Айви. Я сейчас пойду погуляю в саду, а затем, вернувшись, позвоню, и служанка принесет мне чай.
Лоб экономки избороздили глубокие морщины. Лорд Рейнекорт уехал на рассвете. У Габриеля были какие-то дела с арендаторами. Наверное, он приказал миссис Айви присматривать за его молодой супругой. Замешательство экономки было недолгим, но леди София успела его заметить. Миссис Айви явно не хотелось, чтобы ее хозяйка выходила из дома.
— Хорошо, миледи. Может, направить одного из слуг сопровождать вас?
— Не стоит, — беря со стола капор и перчатки, ответила леди София. — Я не стану уходить далеко от дома.
В течение пяти минут, которые понадобились графине на то, чтобы выйти из дома, ее несколько раз останавливали. Все слуги — и дворецкий, и горничная, и даже два лакея — предлагали леди Софии «быть к ее услугам».
Впрочем, как только молодая женщина достигла посыпанной белым гравием дорожки, которая бежала по раскинувшемуся позади дома обширному парку, ее настроение резко улучшилось. Чем дальше леди София отходила от дома, тем энергичнее втыкала она заостренный конец тросточки в землю.
Слуги относились к ней так, словно она была болезненным ребенком, готовым упасть в обморок при виде собственной тени. Ситуация — хуже не придумаешь!
В сложившемся у слуг предвзятом мнении леди София несправедливо винила себя. Конфуз случился в день приезда в Эдисон-Парк. Стоя у подножия парадной лестницы, ведущей из большого зала на второй этаж, молодая женщина посмотрела вверх, поразилась высоте потолка и великолепию лепнины на нем и… внезапно почувствовала головокружение. Стены завертелись в неистовом хороводе. Перед внутренним взором леди Софии пронеслись картины прошлого: ее детские ручонки сжимают столбики балюстрады… сцена насилия, разворачивающаяся в гостиной… внезапная вспышка слепящего белого света…
Молодая женщина с отсутствующим видом прикоснулась к затылку в том самом месте, где на нее обрушился страшный удар, только по счастливой случайности не убивший ее.
Если бы лорд Габриель не подхватил ее под руки, новая графиня Рейнекортская запросто могла опозориться перед слугами, грохнувшись на пол им под ноги. Выкрикивая распоряжения, муж отнес ее на руках до ближайшего стула. Габриель винил себя за то, что, в спешке уезжая из Лондона, они не позавтракали как следует. Леди София решила не возражать мужу. Пусть лучше он сочтет ее падение голодным обмороком, чем будет мучиться от осознания того, что его фамильное поместье населено для нее отвратительными призраками прошлого.
Леди София сошла с дорожки, посыпанной гравием, переступила цветочную клумбу и направилась вглубь парка. Женщина проскользнула между подстриженными кустами живой изгороди. Здесь уже чувствовалась какая-то интимность, защищенность от любопытных глаз. Посреди этого зеленого алькова, на прямоугольной каменной плите с тремя ступенями, стояла крашеная лавка.
Заслышав тихий шаркающий звук, леди София остановилась.
— Кто здесь?
В ответ — молчание. Молодая женщина рассмеялась собственной глупости. Это, должно быть, птицы шуршат где-то в ветвях. Сейчас время вить гнезда.
Поднявшись по низеньким ступеням, леди София села на лавку. Она чувствовала себя королевой, восседающей на троне. Молодая женщина полной грудью вдыхала животворящие запахи. Красота парка успокаивала ее взвинченные нервы.
Как ни странно, но леди София скучала по Лондону. Ссора между ней и братьями лежала на ее сердце тяжелым бременем. Она хотела избавиться от этой тяжести… Еще она скучала по Фанни. Если бы только подруга была сейчас рядом с ней! Лорд Габриель может подумать, что его молодая жена сошла с ума, если она признается ему в том, что дом весьма пагубно действует на ее нервы. Даже сейчас леди София не могла избавиться от навязчивого чувства, что за ней следят, хотя отлично понимала: она здесь одна.
Гравий громко скрипел под ногами лорда Рейнекорта…
Когда он осведомился у дворецкого о том, где сейчас его супруга, Винклер направил его сиятельство в расположенный за домом парк. Граф решил, что леди София, судя по всему, предпочла в его отсутствие подышать свежим воздухом. Нельзя сказать, чтобы он хоть в малейшей степени на нее обижался. Лорд Габриель помнил, что прошли долгие годы, прежде чем он сам смог, заходя в гостиную, не содрогаться, вспоминая о происшедших в этой комнате убийствах. Надо было бы дать леди Софии больше времени свыкнуться с мыслью, что Эдисон-Парк станет со временем ее домом, но полуночный визит лорда Рейвеншоу в его столичную резиденцию спутал графу все карты.
До тех пор пока ее братья не смирятся с замужеством леди Софии, ей будет безопаснее в деревне. Ему только следует убедить жену в своей правоте.
Лорд Габриель обнаружил леди Софию сидящей на лавке в глубине парка. Он обогнул несколько рядов живой изгороди и быстрым шагом направился к жене.
— День добрый, ваше сиятельство.
— Габриель!
Радостная улыбка Софии наполнила теплом его сердце.
Женщина встала с лавки и, сойдя с возвышения, устремилась к мужу. Лорд Габриель молча раскрыл ей свои объятия. Они встретились у подножия каменной плиты. Без колебаний леди София повисла у него на шее.
— Ты по мне скучала? — шутливо осведомился он.
— Ужасно.
София отстранилась и сжала руку мужа в ладонях. Вместе они вновь поднялись на возвышение и уселись на лавке.
— А ты обо мне думал?
Для мужчины, который еще совсем недавно был уверен, что никогда, ни за что в жизни больше не женится, Габриель слишком часто думал о своей жене. Это даже пугало.
Он притянул Софию к себе и посадил на колени.
— Пару раз… ну, может, трижды… — промурлыкал лорд Габриель на ухо любимой.
Затем граф страстно поцеловал жену в губы.
Леди София ответила на его поцелуй с непринужденной сладострастной невинностью, которую он начинал ценить. Недостаток опыта красавица компенсировала бурным темпераментом. Когда лорд Габриель наконец-то оторвался от ее губ, лицо леди Софии порозовело. Она тяжело дышала.
— Тебе нравится парк, женушка?
София скосила глаза на правую руку мужа, которая невзначай забралась в лиф ее платья.
— Здесь очень мило, муженек.
Лорд Габриель, нежно прикоснувшись к ее соску, вытащил руку из выреза корсажа. Хотя графу ужасно хотелось заняться любовью прямо сейчас, на лавке, он все же, собрав волю в кулак, сдержался. Не для этого он разыскивал графиню.
— Надеюсь, ты не обиделась на меня за то, что я вынужден был тебя покинуть? — спросил Габриель, целуя леди Софию в шею.
Женщина оглянулась и посмотрела мужу в лицо, желая понять, не насмехается ли он над ней. Нет, похоже, не насмехается.
Она пожала плечами и сказала:
— Наш брак будет крайне неудачным для нас обоих, если я стану обижаться каждый раз, когда дела будут вынуждать тебя к отлучкам.
Лорд Габриель почесал бровь.
— Ты счастлива, София? Будь со мной предельно откровенна. Беатриса многое от меня скрывала, и это не принесло пользы никому из нас. Пострадали мы оба. Винклер сказал, что во время моего отсутствия произошло несколько маленьких… недоразумений, которые… расстроили тебя.
Леди София нахмурилась.
— Ты приказал слугам следить за мной?
— Не выдумывай, — легонько укусив ее за мочку уха, сказал лорд Габриель. — Винклер просто обеспокоен состоянием твоего здоровья… особенно после падения… Почему ты ничего мне не сказала?
Лицо жены вспыхнуло от негодования.
— Ты хочешь знать почему? Потому что я хожу по дому с грацией коровы! Ты и сам знаешь о моем недуге. Припоминаю, что во время нашей первой встречи ты даже назвал меня самой неловкой особой из всех, с кем сводила тебя судьба.
Сине-зеленые глаза леди Софии вспыхнули гневом.
— Согласен, в тот вечер я был ужасным невежей, — желая успокоить ее, сказал лорд Габриель.
Он нежно погладил жену по руке. У графа Рейнекортского не хватало жизненного опыта, когда речь заходила об успокоении рассерженной женщины. Прежде лорд Габриель никогда не снисходил до таких пустяков. В конце концов, он совсем не хотел ее обидеть.
— А что насчет запертой двери сегодня утром? — спросил Габриель. — Экономка сказала, что тебе показалось, будто тебя заперли в гостиной.
Нижняя губа Софии вздрогнула.
— Я ошиблась… хотя я могла бы поклясться, что…
В ее голосе чувствовалось сильное эмоциональное напряжение. Она нервно мотнула головой.
— Ничего страшного не произошло, Габриель. Просто я не отдавала себе отчета в том, что этот дом очень старый: двери в нем могут перекашиваться, а доски пола — поскрипывать. Жаль, что я подняла панику на пустом месте.
Женщина выдавила из себя некое подобие улыбки.
— Не нужно было идти в гостиную.
Улыбка леди Софии мгновенно угасла. Она хотела выскользнуть из объятий мужа, но лорд Габриель лишь крепче прижал ее к себе. У него возникло необъяснимое чувство, что если сейчас он выпустит Софию из своих объятий, то потеряет ее навсегда. Возможно, он допустил ошибку, привезя жену в Эдисон-Парк. Родовое поместье Рейнекортов было свидетелем многих смертей. Его собственная мать, дойдя до полного отчаяния, совершила самоубийство. Спустя много лет леди Беатриса погибла по неосторожности, пытаясь сбежать от своего мужа.
— Я понимаю, что прошу у тебя слишком многого, София, — прижимая губы к уху жены, произнес лорд Габриель. — Пожалуйста, доверься мне. Мы не сможем изменить трагическую историю Эдисон-Парка, но, по крайней мере, в наших силах скрасить грусть прошлого радостью настоящего.
Леди София повернула голову. Их губы почти встретились.
— Дом пугает меня.
Габриель потерся носом о ее нос.
— Это всего лишь неодушевленное строение, София. Ничто в нем не может причинить вред человеку. Прошу, доверься мне. Жить здесь вполне безопасно.
Сине-зеленые глаза женщины блеснули.
— Я знаю, — тихим голосом произнесла она.
Лорд Габриель крепко обнял жену, удивляясь тому, как хорошо у него сейчас на душе. Не стоит портить очарование момента, признаваясь Софии в том, что сегодня вечером неотложное дело вновь гонит его из дома: верный человек сообщил графу, что лорда Рейвеншоу видели в деревенской таверне. Если в голову брату Софии пришла глупая мысль попытаться похитить сестру из дома ее мужа, то будет лучше, если он разберется со Стефаном еще до того, как тот начнет осуществлять свой идиотский план.
Лорд Габриель намеревался, не церемонясь, просто-напросто хорошенько поколотить невежу.
Не успели утихнуть клятвенные заверения Габриеля защищать и охранять ее покой, как муж снова уехал. Сказав напоследок, что это дело жизни и смерти, он страстно поцеловал супругу на глазах у дворецкого и быстрым шагом вышел из дома.
На этот раз леди София обиделась на него по-настоящему…
Медленно тянулись минуты, сливаясь в часы ожидания…
Царящая в доме тишина давила на нее. Чтобы отвлечься, графиня написала Фанни и Джулиане. Потом принялась за письмо братьям, но оставила его незавершенным. Леди София не собиралась извиняться за то, что вышла замуж за лорда Рейнекорта. Женщина надеялась, что если она сможет убедить своих братьев в том, что ее муж — отнюдь не то мерзкое чудовище, каким его считают в свете, то примирение рано или поздно наступит.
Звук закрывающейся внизу двери встревожил леди Софию. Неужели вернулся Габриель? Взяв в руки тросточку, она подошла к каминной полке и взглянула на часы. Слуги уже давно пошли спать, так что, кроме нее, встречать мужа просто некому.
Сожалея, что не может оказать супругу достойный прием, леди София направилась к двери своей спальни, желая встретить лорда Габриеля распахнутыми объятиями.
Он не виноват, что дом произвел на нее такое тягостное впечатление.
— Габриель! — спускаясь по лестнице, негромко позвала леди София.
В ответ — лишь тишина.
К счастью, дворецкий приказал оставить в комнатах зажженные масляные лампы. Дойдя до второй лестничной площадки, леди София нахмурилась. Она перегнулась через перила. В холле никого не было.
Где же Габриель?
Вдруг молодая женщина спохватилась и настороженно посмотрела на закрытую дверь слева. За ней была гостиная. Габриель прав: ей надо набраться смелости и войти туда. Впрочем, сейчас не время испытывать собственную храбрость. Решив вернуться обратно в свою спальню, леди София отвернулась от ведущей в гостиную двери.
Она успела заметить лишь мелькнувшую тень. Удар по голове был быстрым и сильным. Не успев издать даже писка, женщина упала на пол. Свет померк, и леди София потеряла сознание.
Она очнулась от страшной головной боли. Казалось, рассерженные пчелы немилосердно жалят ее в голову. Несколько минут понадобилось леди Софии на то, чтобы понять: она — в гостиной. Как она сюда попала? Где Габриель?! Женщина мотнула головой, стараясь отбросить спадающие на лицо пряди. Почему ее волосы распущены? Она что, оступилась и упала? Когда она была без сознания, кто-то усадил ее в кресло, не по доброте душевной, а чтобы легче было связать ей руки за спиной. Ослабевшая леди София несколько раз дернулась… Бесполезно. Она попробовала пошевелить ногами… Напрасно. Каждая нога была привязана к ножке кресла…
— Тебе не следовало сюда приходить.
Женщина вела себя так тихо, что леди Софии поначалу показалось, что она одна в гостиной. Одетая в странного вида мешковатую женскую сорочку и мужские бриджи, незнакомка стояла перед большим зеркалом, висевшим на противоположной стене, и меланхолично наматывала на пальцы пряди тронутых сединой длинных черных волос. Затем незнакомая женщина пришпилила закрученные в локоны волосы булавками, которые она, судя по всему, выдернула из волос леди Софии.
— Кто вы? — спросила графиня, про себя проклиная пляшущие перед глазами тени, мешающие ей лучше разглядеть странную женщину.
— У меня мало времени на глупости, дорогая. Габриель скоро вернется, а мне еще многое надо сделать, — сказала незнакомка, в последний раз поправляя свою прическу.
Затем она развернулась и посмотрела на леди Софию.
— Ты знаешь, кто я.
Сбитая с толку, молодая женщина отрицательно покачала головой. Она сразу же пожалела об этом: резкая боль пронзила все ее тело.
— Извините, мадам, но я не помню, чтобы мы встречались. Кто вы?
— Глупая гусыня, — проворчала незнакомка.
Она подошла ближе. Только тогда леди София заметила в ее руке направленный на нее пистолет.
— Наверное, я тебя слишком сильно ударила по голове. Называй меня графиней Рейнекортской.
Ужас исказил лицо леди Софии. Боль сжала стальными тисками колотившееся в груди сердце.
— Бе-бе-атриса, — заикаясь, промолвила она.
Неужели секреты ее мужа куда более неприглядны, чем ей казалось вначале?
Незнакомка нахмурилась. Что-то в выражении ее лица, в наклоне головы показалось леди Софии смутно знакомым. Царящая в голове сумятица мешала молодой женщине сосредоточиться.
— Беатриса мертва, — наконец сказала незнакомка. — Она умерла давным-давно. Нет, я — леди Колетта, мать Габриеля.
Облизав пересохшие губы, леди София поморщилась от очередной вспышки головной боли.
— Не может быть. Мать Габриеля умерла, когда он был еще маленьким. Мне говорили, что она покончила жизнь самоубийством.
Женщина, которая утверждала, что приходится ей свекровью, смотрела на леди Софию пустыми, лишенными жизни глазами. В них угадывалось безумие.
— Я хотела, но мой муж нашел меня всю в крови и без сознания. Он залечил мои раны и запер в покинутом арендаторами доме. Муж нанял служанок, чтобы они заботились обо мне, и очень хорошо платил за их молчание. Только позже я узнала, что он рассказал всем, включая моего дорогого сына, что я мертва.
Леди София вспомнила, как Габриель однажды сказал ей, что слуги верят в то, будто призрак его матери бродит по землям, принадлежащим Рейнекортам. На этот счет у лорда Габриеля не сложилось твердого мнения. С одной стороны, он верил в существование загробной жизни, а с другой — относился к рассказам о привидениях с изрядным скепсисом… Теперь леди София понимала, откуда взялись эти суеверия: отец Габриеля, избавившись от психически больной жены, объявил всем, что та покончила жизнь самоубийством. Не стали ли угрызения совести за учиненное беззаконие тем червем, который исподволь подтачивал здравомыслие старого лорда Рейнекорта, пока он не убил ее родителей, а потом не застрелился сам?
Молодая женщина вздрогнула, когда леди Колетта поправила белокурые пряди, спадающие ей на лицо. Волосы за левым ухом слиплись.
«Должно быть, засохла кровь», — подумала София.
— Плохо, что ваш супруг поступил с вами так жестоко, миледи, — сказала леди София. — Габриель до сих пор вспоминает вас.
Вдовствующая графиня отшатнулась и прижала сжатую в кулак руку к голове.
— Знаю… знаю… — запуская пальцы в свои небрежно собранные волосы, произнесла она. — Не скоро я смогла вернуться домой.
Еще одна прядь посеребренных сединой черных волос выбилась из прически. Глаза сумасшедшей затуманили слезы, вызванные душевными мучениями и жалостью к себе.
— Ты должна мне верить, — добавила вдовствующая графиня. — Мне приходилось быть хитрой… очень хитрой…
Сколько лет мать Габриеля провела в заточении? Шестнадцать? Семнадцать? Полная изоляция должна была полностью расстроить и без того больной разум несчастной, доведя ее до полного безумия. Леди София вздрогнула, склонив голову набок и пристально всматриваясь в лицо немолодой уже женщины. То, что сейчас ей приходилось беседовать с «призраком» леди Колетты, доказывало, что сумасшедшая не так уж проста.
— Полагаю, ваш муж и не догадывался, что вы время от времени убегаете из-под надзора слуг?
Леди Колетта выпрямилась. Горестное выражение в мгновение ока исчезло с ее лица. Она улыбнулась молодой женщине.
— Однажды он узнал об этом…
— Я знаю твой секрет. Я знаю, что он тебя обидел.
Леди София не посчитала нужным скрыть свое замешательство.
— Кто? Лорд Стефан? Он был не в себе, когда запер меня в спальне.
Молодая графиня сжала онемевшие руки в кулаки. Веревки крепко стягивали запястья. Она находилась в полной власти этой странной женщины.
— Я имею в виду лорда Рейнекорта, — грустно сказала сумасшедшая. — Он рассказывал мне все свои секреты, когда думал, что от меня все равно ничего больше не зависит.
Возможно ли, что леди Колетта была в доме в тот вечер, когда убили ее родителей? Видела ли она, как старый граф Рейнекортский ударил шестилетнюю Софию, разбуженную громкими криками?
— Вы говорите, что лорд Рейнекорт меня обидел? — стараясь сохранять спокойствие, спросила леди София. — Вы видели, как он меня бил?
— Бил, — повторила за ней леди Колетта. — Большинство женщин неравнодушны к вниманию лорда Рейнекорта. По крайней мере, он часто хвастался мне этим. Да… да… Временами он бывает груб… очень груб… Ты боролась, когда он повалил тебя на кровать и попытался забраться под юбки?
Боже правый! Глаза леди Софии расширились, когда она с ужасом осознала, что леди Колетта говорит о ее матери.
— Нет. Вы ошибаетесь. Лорд Рейнекорт был другом моего отца. Он никогда бы не позволил себе вступить в связь с его женой, — возмутилась леди София, даже не желая рассматривать возможность того, что отец Габриеля напал на ее мать.
«Я не верю этому… А если она права?»
«Нет», — тотчас же отогнала София от себя эту мысль. Она отказалась верить бреду сумасшедшей женщины. За такое низкое предательство ее отец должен был убить старого лорда Рейнекорта…
Убить.
Леди София выпрямилась. Раньше она, как и все, считала, что отец Габриеля убил ее родителей. Что если не он, а ее отец застрелил свою жену и друга перед тем, как покончить жизнь самоубийством?
— Ты знаешь правду.
После сильного удара по голове леди София чувствовала себя слишком слабой и сбитой с толку.
— Леди Колетта! Вы знаете, кто я? Я София, дочь леди Рейвеншоу, — сказала она, надеясь развеять помрачение, которое поразило разум пожилой женщины.
— София…
Сумасшедшая подошла к креслу и встала на колени перед связанной молодой женщиной. Ее лицо озарила легкая улыбка.
— Я помню тебя. Ты была таким милым ребенком.
Старая графиня погладила ее по щеке. Леди София собрала волю в кулак, чтобы не отпрянуть.
— У меня болят запястья. Не могли бы вы развязать мне руки? Я хочу поговорить с вами о маме. Слуги уже разошлись, но я могу заварить чай. Вместе мы дождемся возвращения вашего сына.
— Ч-а-й, — медленно поднимаясь с пола, произнесла леди Колетта. — Нет… нет… Это будет неразумно с моей стороны. А вдруг ты добавишь в мою чашку сонный порошок?
— Нет. Я не буду этого делать, — поспешно заверила сумасшедшую леди София.
Где сейчас люди, в обязанности которых входило присматривать за больной? Должно быть, они годами подсыпали ей в пищу и питье одурманивающие зелья. Так им легче было добиться от нее послушания.
Лицо сумасшедшей приняло лукавое выражение.
— Ты коварна. Как тебе удалось женить на себе моего Габриеля?
— Вы ошибаетесь! Лорд Габриель предложил мне руку и сердце для того, чтобы спасти меня…
От досады молодая женщина готова была откусить себе язык за то, что чуть было не дала сумасшедшей еще один повод оставить ее привязанной к креслу. Она с трудом перевела дух.
— Лорд Габриель любит меня. Он будет в отчаянии, если вы причините мне хоть какой-нибудь вред.
— Его горе скоро пройдет. Я не могу позволить, чтобы мой сынок страдал из-за очередной неверной жены.
Леди Колетта отшатнулась от связанной женщины. Ее голова вертелась из стороны в сторону, как будто старая графиня что-то искала. Дуло стиснутого в ее руке пистолета задело высокую четырехугольную вазу, и та со звоном упала на пол. Обе женщины вскрикнули, испуганные громким звуком бьющегося фарфора.
— Миледи! Я люблю вашего сына!
— Ложь!
Опустив с грохотом пистолет на столешницу, сумасшедшая подняла с пола острый, словно лезвие, осколок фарфора и приставила его к горлу невестки.
— А что насчет ребенка, которого ты носишь в своем чреве?!
— К-какого ребенка?! — взвизгнула леди София, отдергивая голову от осколка, зажатого в руке безумной женщины.
Она что, принимает ее за первую жену Габриеля?
— Мадам, я не Беатриса! Я София! Помните?! Я не беременна… не беременна…
Леди София ойкнула, когда острие слегка царапнуло ее по шее. Сладкий поцелуй смерти! Ей стало больно. Молодая женщина всхлипнула.
Сумасшедшая, пошатываясь, повернулась к зеркалу, которое снова привлекло ее внимание.
Вместе с болью пришла кристальная ясность ума. Леди София тяжело дышала.
Значит, отцом ребенка Беатрисы был не ее муж.
— Лорд Габриель знал, что ребенок не от него?
Осколок со звоном упал на пол. Леди София быстро заморгала, стряхивая висящие на ресницах слезы. Затем она искоса посмотрела на свекровь. Леди Колетта прикоснулась рукой к зеркалу.
— Мой сын знал, — глухим голосом произнесла старая графиня.
Сумасшедшая уставилась на свое отражение и провела рукой по скуле.
— Я подслушала, как они ссорились однажды поздно вечером. Габриель напился и вел себя так же агрессивно, как и его отец. Беатриса собрала свои вещи. Ее родители хотели, чтобы она вышла замуж за Габриеля ради его титула. Дурочка уже успела согрешить с другим мужчиной, но у того не было ни общественного положения, ни богатства, которых так жаждали Бурарды.
— Беатриса знала, что беременна, когда приняла предложение лорда Габриеля? — спросила леди София.
Оставшись недовольной своим отражением, леди Колетта отвесила зеркалу пощечину.
— Беатриса соблазнила моего сына, обманула его, заставила поверить, что легла в его постель девственницей. Когда Габриель узнал, что его жена беременна, у него не возникло ни малейшего подозрения.
Раньше леди София испытывала жалость к бедняжке Беатрисе, которую чуть ли не насильно выдали замуж за нелюбимого человека, но теперь это чувство исчезло в мгновение ока. Ведь Габриель по-настоящему влюбился в эту девчонку. Как низко было со стороны Беатрисы и ее родителей воспользоваться его чувствами!
Леди София облизала губы. Слова сумасшедшей графини и сведения, полученные от самого Габриеля, перепутались у нее в голове, словно кусочки какой-то головоломки.
— Вы говорите, что видели, как лорд Габриель и леди Беатриса ссорились в ту последнюю, роковую ночь. Как же вам удалось остаться незамеченной?
Леди Колетта вновь подошла к связанной невестке.
— У этого дома много секретов. Более столетия назад пожар уничтожил одно крыло.
К ужасу молодой женщины, сумасшедшая взяла со стола пистолет.
— Во время реконструкции прапрадед Габриеля приказал сделать тайные ходы в стенах. Своей жене он сказал, что заботится о безопасности семьи, но на самом деле, как и все мужчины семейства Рейнекортов, заботился только о собственных интересах. Эти тайные ходы помогали ему скрыть от жены многочисленные интрижки со служанками и гостьями его дома.
Несомненно, муж графини также пользовался этими ходами. А как насчет Габриеля? Знает ли он о скрытых в стенах ходах? Вряд ли. Тайна, вполне вероятно, умерла вместе с его отцом.
— Вы все время следите за сыном?
Было крайне неприятно осознавать, что со времени их приезда в загородное поместье сумасшедшая графиня следила за ними. Как часто леди Колетта, словно не живое существо, а бесплотный призрак, неслышно скользила по тайным ходам, наблюдая за их личной жизнью? Свидетелем каких интимных моментов она стала? Видела ли безумная старуха, чем новобрачные занимались в спальне?
— Да.
Леди София вздрогнула, не сразу поняв, что сумасшедшая ответила на поставленный ею вопрос. Вот как! Глаза молодой женщины сузились. Она наблюдала за тем, как леди Колетта нервной походкой расхаживает перед ней.
— Хочешь знать, что на самом деле произошло в ту ночь, когда Беатриса упала и сломала себе шею?
Старая графиня потерла висок сжатой в кулак рукой.
— Нет… Я не могу об этом говорить… Это будет неправильно… Тайны должны оставаться тайнами!
Леди София поджала губы. Она была на грани истерики.
— В тот вечер Габриель был слишком пьян и не помнит, что случилось после того, как он угрожал Беатрисе и запретил ей даже думать о побеге. В глубине души он боится, что мог в бессознательном состоянии убить свою жену. Думаю, именно из-за этого он не решается открыто защищать свое доброе имя перед Бурардами и всеми остальными, кто за спиной называет его убийцей. Вы говорите, что наблюдали за вашим сыном, но я осмелюсь задать вам следующий вопрос: где вы были, когда Габриель больше всего нуждался в вашей помощи? Как вы могли стоять в стороне и наблюдать за тем, как он страдает? Почему вы не открылись? Почему не рассказали ему правду, ведь это могло снять камень с его души?
Леди Колетта развернулась и бросилась к привязанной к креслу невестке. Леди София взвизгнула от страха. Сумасшедшая зарычала и вцепилась руками в подлокотники кресла. Безумие в глазах старой графини пронзило пелену, застилающую взор молодой женщины. Она опустила глаза. Хотя палец сумасшедшей был не на спусковом крючке, дуло зажатого в руке леди Колетты пистолета нацелилось ей прямо в живот.
— Правда не снимет камень с души моего сына… Да и тебе не поможет, дорогуша.