© Alexandra Hawkins, 2017

© Jon Paul, обложка, 2017

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2017

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2017

Никакая часть данного издания не может быть скопирована или воспроизведена в любой форме без письменного разрешения издательства

 

Глава 1

Мальстер-Парк, Англия Обычный прием у Нитервудов

Его мать, маркиза Фелстед, разослала приглашения всем ближайшим родственникам и всем соседям в радиусе тридцати километров. В целом доме не осталось ни одной комнаты, где бы не толпились гости. Чтобы расположить всех, кто предпочитал развлекаться на улице, установили большие шатры, где гости могли укрыться от солнца и перекусить.

Джастин Рив Нитервуд, граф Кемпторн – или Торн, как называли его родные и друзья, – уже давно потерял из виду свою матушку. Тем не менее он нисколько не сомневался, что маркиза наслаждалась бессчетным потоком гостей и уверенно, как генерал, командовала слугами.

Он только что вышел из библиотеки, где его отец жарко, но тщетно спорил о политике с десятком друзей, отчего у Торна разболелась голова. Если бы их споры заканчивались кулачными боями, он, возможно, задержался бы подольше. Однако пятидесятишестилетний маркиз прекрасно знал, что его жена ни в коем случае не одобрила бы столь грубые проявления чувств, поэтому всегда успевал вмешаться и сгладить разногласия между друзьями.

Это на самом деле было досадно, потому что ничто не могло бы сравниться с хорошим мордобоем. Хорошая драка рассеивала невысказанные обиды, подогревала кровь и поднимала настроение. Мысли о драке заставили Торна вспомнить о своем брате-близнеце, Гидеоне. От досады он стиснул зубы. Он сожалел о своем решении приехать в Мальстер-Парк, хотя скорее отрезал бы себе язык, чем признался бы в этом. Больше нет сил быть учтивым. Наверное, пришло время признать поражение и отправиться к друзьям в Лондон.

Обиды на Гидеона немного подождут.

Торн шел по залу: лакеи в ливреях, словно стражи, стояли у каждой двери и провожали засидевшихся гостей, желавших других развлечений, или тех, кто получил указания от любовниц. Эхом раздался детский крик. Торн резко остановился, когда ему под ноги бросился двухлетний малыш. Он нагнулся, взял белокурого мальчугана на руки и попытался поймать его взгляд.

– И чей же ты будешь? – спросил он, заметив, что под белой сорочкой у крохи ничего нет.

В ответ малыш засунул в рот большой и указательный пальцы и улыбнулся.

– Вижу, ты ничуть не стыдишься своей наготы, – пробормотал Торн и был вознагражден детским щебетанием. – Давай-ка поищем твою маму, пока ты…

Спереди на сорочке у малыша появилось мокрое пятно, которое увеличивалось с угрожающей скоростью. Торн застонал, подальше отстраняя от себя ребенка. Стоящие неподалеку начали перемигиваться и хихикать, заметив, в каком затруднительном положении оказался несчастный, когда из-под описанной сорочки малыша закапало прямо на мраморный пол.

Торн бросил сердитый взгляд на стоящего рядом лакея:

– Вы не откажетесь мне помочь?

Малыш радостно засмеялся.

– Да-да! Славно ты тут повеселился, парень, – сказал Торн, отдавая ребенка слуге.

Краем глаза он увидел, что к нему приближается его девятилетняя кузина. Леди Мюриэль Олдмен была красивым ребенком – рыжеватая блондинка со светло-зелеными глазами. Ее родители – дальние родственники матушки Торна – трагически погибли во время пожара, который вспыхнул в их доме три года назад. Близких родственников не нашлось, и лорд Фелстед вызвался ее опекать. Младшая сестра Торна, Фиона, взяла сироту под свое крыло, и девочка расцвела в усадьбе Нитервудов. Торн начал относиться к ней как к еще одной младшей сестре.

– Мюриэль, ты знаешь этого малыша?

Девочка кивнула и недовольно взглянула на лужу, растекающуюся под ребенком, который вертелся, пытаясь высвободиться из рук лакея.

– Это сын миссис Степл.

– Будь хорошей девочкой и приведи его мать, – попросил Торн, доставая из кармана жилета платок, и улыбнулся малышу, – пока этот хулиган опять не сбежал. – Он наклонился и вытер мокрые носки ботинок.

Мюриэль, всегда готовая помочь, отправилась выполнять просьбу Торна. Удаляясь, она бросила через плечо:

– Я найду ее для вас. – Внезапно девочка остановилась и обернулась. – Ой, чуть не забыла.

– Что?

– Вашего брата нигде нет. – Мюриэль многозначительно посмотрела на Торна. – Леди Фелстед поручила вам его разыскать, поскольку никто не знает его лучше, чем вы.

«Я знаю его не настолько хорошо, как должен был бы», – подумал Торн.

– Немедленно отправлюсь его искать.

Выполнив поручение маркизы, Мюриэль помахала Торну рукой и поспешила на поиски миссис Степл.

Торн посмотрел на лакея, который держал описавшегося мальчугана.

– Не спускай его с рук, пока мать не объявится.

– Можете на меня положиться, милорд, – заверил лакей и поморщился – малыш ненароком лягнул его по ребрам.

Торн нахмурился, сочувствуя бедолаге. Обошел лужу на полу и вышел в открытую дверь искать своего заблудшего братца.

Через сорок минут Торн уже был зол на весь мир, включая Гидеона. Он обыскал все окрестности дома, но его брату удалось исчезнуть бесследно. К тому же каждые пять метров кто-то окликал его по имени, отбирая несколько минут драгоценного времени. И с каждой минутой его раздражение росло.

Он уже потерял счет прохожим, которые останавливали его с вопросом: «О, а где же ваш очаровательный брат? Или вы – это он?»

Всю жизнь Торну и Гидеону задавали одни и те же вопросы. Никто не мог отличить их друг от друга, если только они не решались выдать себя намеренно. Различия между ними были едва уловимыми, например чуть заметный, длиной в сантиметр, шрам от игрушечного меча на внешней стороне бедра Торна, оставшийся после шуточной дуэли в детстве, и маленькая родинка на правой ягодице Гидеона. Даже их матушка, с тех пор как запретила им гулять на людях голышом, не могла их различить.

С малых лет они с братом часто пользовались своим сходством и веселились, когда их путали. Это было сродни озорству, игре, в которой, повзрослев, они были искусными игроками.

Были до того дня, когда Гидеон заявил: он покидает Англию в поисках счастья и в путешествиях компания лорда Фелстеда ему совершенно ни к чему. Решение брата больно ранило Торна, погрузив его в беспросветную тоску, в которой он томился до сих пор.

Впервые в жизни брат оставил его наедине со всем миром. Сейчас, когда после нескольких лет разлуки Гидеон вернулся в Англию, Торн сомневался, что сможет легко подавить свое невысказанное негодование.

Только что подстриженная лужайка тянулась к саду перед террасой. В детстве они с Гидеоном бегали по этим посыпанным гравием тропинкам, исследовали сады и купались в озере, которое возникло здесь сотню лет назад. Гравий под ногами стал галькой. Озеро порой выходило из берегов и смывало гравий, поэтому матушка настояла, чтобы в глубине сада кое-что изменили. Это было десять лет назад. Сейчас над Торном возвышалась живая изгородь вдоль тропинки, ведущей к озеру. Декоративные горшки с розовыми рододендронами и белыми азалиями добавляли пейзажу ярких цветов. Три тропинки пересекались с главной дорожкой, ведущей к озеру. Одна убегала в уединенный уголок сада, где в хорошую погоду любила проводить время его матушка. Вторая – к домику, где предлагали остановиться гостям, ценившим уединение. Третья вела к храму в греческом стиле. Они с Гидеоном сражались на деревянных мечах между дорических колонн.

В знакомом, навевающем воспоминания окружении Торн должен был бы испытать облегчение, но вместо этого ощутил тревогу. Словно он стоял у обрыва в преддверии очередных изменений в жизни. И был отнюдь не уверен, что ждет их и примет с готовностью. Справа в изгороди образовался просвет, и Торн ступил на деревянный настил, простиравшийся над водой. Здесь поместился бы целый оркестр, служил настил и причалом. Торн рукой заслонил глаза от слепящего солнца, вгляделся в водную гладь и заметил мужчину и женщину в маленькой лодке посреди небольшого озера. На противоположном берегу, заросшем травой, паслись овцы.

Гидеон.

Леди он не узнал. Она сидела к нему спиной, а ярко-красный зонтик скрывал верхнюю часть ее тела, пока она разговаривала с его братом.

Казалось, что парочка увлечена беседой и не замечает Торна, стоящего на деревянном причале. От досады у него свело челюсти и шею. Если бы Гидеон не отмахнулся так легко от своей семьи и друзей, которые собрались в Мальстер-Парк, чтобы отпраздновать его возвращение домой, он наверняка бы оставил брата и дальше флиртовать с девицей.

Однако мать немало потрудилась, чтобы организовать эту вечеринку для его неблагодарного брата-близнеца. По крайней мере он мог бы проявить признательность – видимо, во время путешествий Гидеон утратил представление о приличиях, и у Торна чесались руки напомнить брату о хороших манерах.

В шлюпке раздался мужской смех, который поплыл по теплому воздуху к самому причалу.

Торн нахмурился: он не мог припомнить, когда в последний раз слышал, как смеется брат. Взгляд его задержался на женщине – он пытался разглядеть, кто же это.

Погрузившись в свои размышления, Торн пропустил момент, когда Гидеон заметил его.

– Ура! Братец! Как вовремя! Прекрасный денек, не так ли? Не думал, что можно выманить тебя из отцовской библиотеки.

Таинственная собеседница Гидеона обернулась и немного подняла зонтик, чтобы украдкой взглянуть на Торна. Но лица ее все равно было не разглядеть.

Торн сложил руки рупором у рта и прокричал:

– Меня прислали напомнить тебе, что сегодня прием в твою честь. Может быть, стоит чуть больше подумать о нашей матушке и чуть меньше о себе самом?

Даже издали он заметил, как Гидеон нахмурился. Брат-близнец что-то прошептал своей спутнице, и она положила руку ему на плечо, стараясь успокоить.

Гидеон возвел глаза к небу и пожал плечами:

– Кажется, мы идем против ветра.

Торн очень сомневался, что ветер вообще был, когда его брат уговаривал свою спутницу прокатиться на лодке.

– Какая жалость! – притворно посочувствовал Торн. – Советую тебе снять сюртук, пока будешь грести назад к причалу. Стыда не оберешься, если полопаются швы на таком красивом облачении.

Гидеон выругался, а Торн криво усмехнулся. Через минуту лодка закачалась: Гидеон поспешно стянул сюртук и протянул его своей спутнице. Торн, выполнив просьбу матери, мог бы вернуться в дом. Однако любопытство взяло верх – он не тронулся с места. Ему хотелось познакомиться с дамой, которая очаровала его брата настолько, что тот забыл о своих обязанностях.

Гидеон не нуждался в помощи брата. Он сам вполне был способен избегать неприятностей. И этот прием – отличное тому подтверждение. Его брат был в Англии уже десять месяцев и только сейчас уступил требованиям леди Фелстед отметить его возвращение домой официальным приемом.

Скрестив руки, Торн наблюдал за Гидеоном. Как только парус на лодке был убран, его брат взял весло и начал грести к причалу. Гидеон не спешил, по-видимому опасаясь, что при быстром передвижении растреплется прическа. Размеренными движениями он прорезал толщу воды, маневрируя на маленькой лодке, пока та не скользнула всего в нескольких сантиметрах от края причала.

Торн нагнулся и потянулся за свернутой кольцом веревкой на носу лодки. Пока вязал узел, швартуя лодку, искоса взглянул на девушку. Она нарочито не обращала на него внимания. Он выпрямился и протянул руку, ожидая, пока она закроет свой зонтик.

– Возможно, я мог бы вам помочь, мисс…

Гидеон отложил в сторону весло и ухватился за причал, чтобы лодка не раскачивалась.

– Дорогая, хватай Торна за руку. Обещаю, он не кусается. Просто слишком увлекся, упрекая меня в грубости.

– Ты заслуживаешь много большего, – бросил в ответ Торн.

Девушка вздохнула, и Торн не понял, то ли ей скучно, то ли она досадует, что он вмешался. Она направила на него зонтик и сложила его, не поднимая головы. Ему оставалось любоваться ее плетеной соломенной шляпой с ниспадающими водопадом шелковыми кремовыми лентами.

Торн нетерпеливо отобрал у нее зонтик, и девушка удивленно ахнула. Она подняла голову, их взгляды встретились. Они узнали друг друга, слегка смутившись.

Почти год Торн не общался с мисс Оливией Лидалл. Ее отец, лорд Девик, владел землями, граничащими с Мальстер-Парк на севере. Мисс Лидалл была на шесть лет моложе Торна и Гидеона и в детстве частенько пробиралась в их имение. Гидеон дружил с девочкой, Торн вел себя сдержанно. Даже несмотря на то, что у нее было два старших брата, по какой-то необъяснимой причине она предпочитала целыми днями исследовать земли Нитервудов и делиться секретами с его братом. Интересно, где все эти месяцы пряталась эта приставала? Бывало время, когда он и шагу не мог ступить, чтобы не наткнуться на девушку. Разумеется, он совершенно не удивился, что с возвращением Гидеона ее опять повлекло в их имение.

Торн сунул зонтик под мышку и протянул девушке руку.

– Мисс Лидалл, – произнес он, подзадоривая ее ответить ему отказом. С самого детства он завидовал их дружбе с Гидеоном и бывал груб с нею. Став старше, она отваживалась приближаться к нему, только когда по ошибке принимала его за Гидеона.

Ему должно было льстить то, что она его боится, однако он испытывал раздражение.

– Лорд Кемпторн, – учтиво ответила она, переводя взгляд своих васильковых глаз на его руку. Несколько темно-каштановых с медным отливом кудрей выбилось из-под шляпки. Солнечные лучи зажгли в них какой-то внутренний свет. Не ведая, что он молча восхищается ее кудрями, она встала, пытаясь сохранить равновесие.

– Осторожно, – предупредил Гидеон, крепче хватаясь за причал. – Веревка слишком слабая.

Торн переключил внимание на брата. Он удивленно изогнул правую бровь, его губы растянулись в мрачном изумлении.

– Не доверяешь моим узлам, братец?

– Что ты! Я бы не осмелился! – колкостью на колкость ответил Гидеон. – Всем известно, что наследник лорда Фелстеда безупречен во всем.

Мисс Лидалл нервно переводила взгляд с Торна на Гидеона.

– Господа! – Она балансировала руками, пытаясь удержать равновесие в качающейся лодке.

Торн цокнул языком:

– Вижу, с возрастом обида не прошла.

– Ты это о чем? – поинтересовался Гидеон.

– Ой! – Мисс Лидалл протянула им руку, но никто из братьев не обращал на нее внимания.

Торн сердито взглянул на брата:

– Скажу проще: я полагал, что время, которое ты провел вдали от Англии, закалит тебя. Я ожидал встретить настоящего мужчину, а не щенка, который продолжает жаловаться на обстоятельства своего рождения.

– Боже мой, какой же ты козел! – огрызнулся Гидеон. Ослепленный яростью, он перестал держаться за причал.

Мисс Лидалл вскрикнула, взмахнула руками в воздухе, когда лодка качнулась и стала отдаляться от причала.

– Нет! – воскликнул Торн и потянулся к ее руке, чтобы вытащить на причал.

Гидеон все испортил: он перенес весь вес своего тела на одну сторону лодки, пытаясь вновь ухватиться за причал.

Запахло бедой. На мгновение Торну показалось, что время замедлилось. Он уже коснулся пальцами руки мисс Лидалл, но из-за раскачивающейся лодки девушка подалась назад. Не думая о собственной безопасности, он второй раз попытался схватить ее за руку. Когда ему удалось уцепиться за ее запястье, Оливия негромко вскрикнула от боли и страха, а Гидеон ухватился за ее юбку и за ногу Торна, тщетно пытаясь предотвратить неизбежное.

Все трое повалились через борт лодки прямо в воду.

Торн первым оправился от шока из-за падения в холодную воду и встал. Вода доходила ему до груди – вряд ли кто-то из них мог здесь утонуть. В нескольких метрах от него вынырнул, подняв фонтан брызг, Гидеон.

Он взвыл, затем его передернуло.

– Черт побери! От такого холода отмерзнет… – он прикусил язык, вспомнив, что рядом женщина, и начал оглядываться в поисках мисс Лидалл.

Мисс Лидалл!

Торн пошарил рукой в воде. К его величайшему облегчению, он нащупал мокрую ткань и бесцеремонно вытащил даму на поверхность.

Мисс Лидалл задыхалась и смахивала воду, которая лилась с соломенной шляпки. Отплевываясь, она воскликнула:

– Ну и холодина!

Бедняжка потеряла туфлю и, поскользнувшись, вновь ушла бы под воду, если бы Торн не держал ее крепко за руку.

– Кажется, я проглотила жука. – Она убрала налипшие на лицо шелковые ленты. – Хуже дня уже быть не может!

Торн взглянул на брата, и невидимая нить, которая всегда связывала близнецов, появилась вновь. Гидеон расплывался в медленной улыбке. Ни один из братьев не смог сдержать смех.

 

Глава 2

Сказать, что Оливия была унижена, – значит ничего не сказать.

Выходя из дома, она обещала отцу, что будет обходить неприятности стороной. До того, как графиня Грисдейл появилась в жизни Оливии и лорда Девика, отец практически не видел в дочери недостатков. А в последнее время она состояла для него из одних изъянов.

«Настоящая леди никогда не забывает об аристократических манерах и грациозности, даже когда остается в одиночестве», – одно из любимых поучений графини.

До появления лорда Кемпторна она отлично справлялась. Гидеон уже высказался по поводу перемен, происшедших с ней со времени их последней встречи, и во всех его манерах сквозила почтительность, когда он приглашал ее покататься с ним на лодке по озеру.

Сейчас же она напоминала мокрую курицу, которую граф выдернул из воды.

Она сердито посмотрела на своих кавалеров, но желаемый эффект испортили глупые шелковые ленты, прилипшие к лицу.

– Достаточно с меня унижений на один день, – заявила она, пытаясь вырваться из крепких объятий лорда Кемпторна.

Поскольку никто не обратил на нее внимания, эта попытка закончилась тем, что она снова оказалась в воде. Было неглубоко, но ростом Оливия была ниже близнецов, поэтому опять наглоталась воды. И вновь Торн ухватил ее за руку. Да с такой силой, что наверняка останутся синяки.

– Что, черт побери, ты удумала? – зарычал он.

– Возможно, вы с братом привыкли купаться весной в озере, а я – нет, – ответила Оливия, изо всех сил пытаясь не выйти из себя. – Может, вы все-таки поможете мне? Мои юбки слишком тяжелые, я не могу доплыть до причала.

Она развязала ленты и сняла шляпку.

– А ты умеешь плавать?

Оливия не могла понять, дразнит ее лорд Кемпторн намеренно или искренне удивляется тому, что она может плыть, а не просто идти камнем на дно.

– Разумеется, я умею плавать. Братья настояли, чтобы я научилась.

Но теперь, когда мокрая юбка волнами колыхалась вокруг, пока она барахталась в воде, уверенность покидала Оливию.

– Я помогу, – подошел Гидеон.

– Нет нужды, – отмахнулся от предложения брата Торн. – Я ее держу.

Он потянул ее за руку, Оливия всполошилась.

– Милорд…

Она сжала губы, чтобы не наглотаться еще больше воды из озера, когда лорд Кемпторн притянул ее к себе, отчего она еще глубже ушла в воду. Оливия сердито взглянула на Торна, с носа ее капала вода. Оставалось только гадать, не намеренно ли он притопил ее, чтобы она замолчала.

– Хватит суетиться, – буркнул Торн, прижимая девушку к своей груди. Он подхватил ее на руки, словно баюкал младенца. – Не только твои губы посинели от такой холодной воды.

Гидеон изо всех сил сдерживал смех, лишь негромко булькая.

– А я думал, только у меня ужасные манеры, – поддразнил он.

Оливия почувствовала, что заливается краской, пытаясь не думать о том, какая именно часть тела лорда Кемпторна посинела. Она лишь крепче вцепилась в мокрую шляпку и радовалась, что граф больше не меряет ее взглядом. От такой близости было неловко обоим. Торн попытался сосредоточиться на причале, к которому пробирался.

– Минутку, – сказал Гидеон, первым достигая причала.

Он ухватился за деревянную поверхность, подтянулся на руках вверх и уперся коленом, чтобы не упасть. Затем отряхнулся от воды.

Близнецы всегда были тщеславными павлинами, когда речь шла о нарядах. «Только лучшие портные и ткани для близнецов Нитервудов», – пробормотала себе под нос Оливия. Она взглянула на руки Гидеона. Мокрое белье прилипло к нему, словно вторая кожа, подчеркивая мускулистые плечи.

– Хватит уже красоваться перед мисс Лидалл, дай мне руку, – рявкнул лорд Кемпторн.

Гидеон подмигнул Оливии:

– Торн, да ты просто ревнуешь, потому что она отдает предпочтение мне.

Смутившись от такого наглого бахвальства и от того, что ее поймали на горячем, Оливия поспешила отвести взгляд. Она почти слышала, как заскрежетал зубами лорд Кемпторн, который боролся с искушением грубо ответить своему брату, ведь этим он, скорее всего, задел бы ее чувства.

К счастью, Торн был джентльменом и не мог пасть настолько низко.

Не обращая внимания на возникшее напряжение, Гидеон нагнулся и протянул руки. Демонстрируя завидную силу, лорд Кемпторн вынул девушку из воды и передал брату.

– Вы легки как пушинка, миледи, – поддразнил Гидеон. – К тому же так красивы. Может быть, нам с вами прогуляться по лесу?

– Гидеон! – одернул брата Торн.

Пульс Оливии участился.

– Мистер Нитервуд, хватит дразнить своего брата.

– Не согласен, – протянул Гидеон. Его томный взгляд, который она перехватила, давал понять, что ее мокрое платье намного больше, чем это допускают приличия, облегает тело. – И это желание достойно награды. Когда вы в последний раз целовались?

Его губы находились соблазнительно близко от ее.

Оливия ухватила Гидеона за подбородок и отвернула его лицо от своего.

– Вы головой ударились, когда в воду упали? Перестаньте нести околесицу и немедленно отпустите меня!

Лорд Кемпторн ловко вскарабкался на причал.

– Поставь ее на землю. Вижу, вы расстроены, мисс Лидалл.

– Мисс Лидалл, лорд Кемпторн, мистер Нитервуд, – пробормотал себе под нос Гидеон. К облегчению Оливии, он послушался брата. – А раньше мы были друзьями. Когда же, черт побери, мы стали такими чужими?

Оливия ощутила, как к горлу подступил ком, – внезапная грусть грозила затопить душу. Чтобы скрыть боль, она нахмурилась и сосредоточилась на выкручивании мокрых рукавов.

Торн повернулся к ним спиной, встал на колени, чтобы убедиться, что лодка надежно пришвартована. Оливия сомневалась, что лорд Кемпторн когда-либо считал ее другом, поэтому не ожидала, что он станет отрицать, что все связывающее их разорвалось уже давным-давно.

– Мы были детьми, – негромко возразила она. Заметив разочарованный взгляд Гидеона, девушка улыбнулась. – Если вы собираетесь задержаться в Англии, возможно, мы опять могли бы стать друзьями.

Его угрюмое выражение лица смягчилось, на нем проступило изумление.

– А я никогда не переставал быть твоим другом, Оливия.

– Держите.

Оливия недоуменно смотрела на сюртук, который протягивал лорд Кемпторн. Тот самый сюртук, который Гидеон снял и оставил в лодке.

– И теплее станет, и приличнее выглядеть будете, когда мы вернемся в дом, – объяснил Торн, не глядя на нее.

Ее окатило жаркой волной, и не полуденное солнце было тому виной. Она опустила глаза, прижала мокрую шляпку к груди. Если бы не ее корсет и нижние юбки, мокрое платье было бы таким же прозрачным, как и льняные сорочки братьев.

– Господи! – Оливия возмущенно смотрела на улыбающегося Гидеона. – И ты ничего не сказал, негодяй!

Нисколько не раскаивающийся Гидеон даже не пытался скрыть своих эмоций.

– А зачем мне было лишаться такого прекрасного зрелища?

В ответ она толкнула его обратно в воду.

Снова очутившись на поверхности, Гидеон продолжал смеяться.

– С нами, Оливия, эта чопорность ни к чему. Если хорошо подумать, мы все – одна семья.

Он вновь взобрался на причал.

– Простите меня, господин Нитервуд, но я с вами не соглашусь, – оскорбилась Оливия и выхватила у лорда Кемпторна сюртук. – А что вы скажете, милорд? – От смущения у нее охрип голос. – Вы тоже наслаждались зрелищем?

Продолжая прижимать шляпку к груди, она тщетно пыталась просунуть руку в рукав сюртука Гидеона. Не заставляя долго себя упрашивать, Торн шагнул вперед и помог ей натянуть огромных для нее размеров сюртук.

– Сомневаюсь, что мой ответ, мисс Лидалл, вас обрадует. – Лорд Кемпторн посмотрел на брата, с длинных рук и ног которого стекала вода, образовывая лужицы. – И я предпочел бы избежать очередного купания в озере. Мы можем идти?

Он жестом указал на усыпанную галькой тропинку.

Не в силах придумать колкость, Оливия запахнула полы сюртука и оставила братьев стоять на причале.

И только тогда она поняла, что где-то потеряла одну туфлю.

Жалость проснулась в душе Торна, когда они с братом наблюдали, как мисс Лидалл пытается подобрать жалкие остатки собственного достоинства, с высоко поднятой головой шагая по усыпанной галькой тропинке.

Господи, выглядела она настоящей замарашкой!

Промокла до нитки, белое муслиновое платье прилипло к телу – любая монашка из Ковент-Гардена сочла бы подобное бесстыдством. Сюртук Гидеона прикрывал ее от плеч до бедер, но сам Торн мгновение назад держал девушку в объятиях. Мокрый лиф платья стал почти прозрачным, угадывались дразнящие округлости груди. Эти соблазнительные бугорки плоти были заметны, но не слишком бросались в глаза. Тело Торна отвечало на обольстительную красоту девушки, недавно побывавшей у него в руках. Его член напрягся, несмотря на холодную воду, которая притупляла любое естественное желание от вида женских форм.

Даже несмотря на то, что этой женщиной, которая вызвала несдержанную реакцию его тела, была мисс Оливия Лидалл.

Раздосадованный Торн резко обернулся и ударил брата в плечо.

Гидеон охнул:

– За что, черт побери?

Торн покачал головой:

– Список твоих грехов бесконечен. Поспеши.

Братьям не пришлось даже ускорять шаг, чтобы догнать свою спутницу. Торн поморщился от звуков хлюпающей воды в их сапогах, когда они шли в нескольких шагах от нее.

Продолжая игнорировать братьев, мисс Лидалл рассеянно прикоснулась к мокрым волосам. Большую часть декоративных гребней она потеряла, когда стягивала свою шляпку. Потемневшие от воды волосы упали на плечи. Их кончики уже начинали подсыхать и завиваться мелкими локонами. Торн решил, что эти естественные кудряшки были довольно милы, любуясь тем, как ее волосы блестят на солнце и подпрыгивают в такт ее шагам. Конечно, от девушки пахло озером, и ее кудряшки – какими бы красивыми они ни были – требовалось тщательно расчесать, иначе, высохнув, они будут напоминать воронье гнездо.

Оливия негромко вскрикнула от боли и отвлекла его от размышлений. Когда братья догнали ее, мисс Лидалл, остановившись, наклонилась, чтобы рассмотреть свою босую ногу. Белые чулки стали грязными, а на поднятой вверх ступне в тонком шелке красовалась дырочка.

Торн про себя отметил, что разорванные чулки облегают изящные ступни и соблазнительные лодыжки. Он нахмурился, осознав, какое направление приняли его мысли.

– Что? Вы поранились? – спросил Гидеон, пока Торн соображал.

– Всего лишь острый камень, мистер Нитервуд, – ответила она, раздраженно вздохнув. – Чулки уже не спасти. Это уже третья испорченная пара за эти дни.

Оливия возбудила любопытство Торна, но он не решился расспрашивать о подробностях.

– Позволь мне взглянуть, – попросил Гидеон, опускаясь перед ней на колени, чтобы осмотреть ногу. Он наклонил голову и осторожно осмотрел ранки на ноге. Не поднимая головы, он произнес: – Наши семьи слишком близки, чтобы нам мешали формальности. Если ты будешь называть меня по имени, я буду знать, что ты действительно простила меня за беспечность.

Она нервно оглянулась на Торна, чувствуя, что тот будет недоволен, если она позволит такие вольности. Не зная, как вести себя дальше, она похлопала Гидеона по плечу.

– Мне не за что вас прощать. Умоляю, встаньте, сэр. Вы меня смущаете. Моя нога не стоит вашего внимания. Я просто испугалась.

Гидеон медленно распрямился и взглянул на Торна. Оба прекрасно видели, что она намеренно игнорирует его предложения отбросить все условности. Гидеон казался немного раздосадованным, но не из-за мисс Лидалл.

Торн почувствовал, что брат во всем винит его.

Как же это похоже на Гидеона.

– Тут уже ничем не поможешь.

На лице девушки отразилось удивление.

– Чему не поможешь?

– Нельзя идти в поместье в одной туфле, – объяснил Гидеон. – Я понесу тебя на руках.

– Гидеон, я не… – начал Торн.

– Очень любезно с вашей стороны, но нет… – возразила мисс Лидалл.

Гидеон подхватил мисс Лидалл на руки.

Она пискнула от удивления и обвила руками его шею.

– Гидеон!

– Ах, милая Оливия, я знал, что ты не сможешь вечно на меня сердиться, – поддразнил он и подмигнул Торну.

Торн покачал головой. Они продолжали шагать по усыпанной галькой тропинке.

– Это смешно. Опустите меня на землю сейчас же, – поджала губы мисс Лидалл. – Я слишком тяжелая.

– Ты легка как пушинка, – не согласился Гидеон. – С прекрасной дамой на руках я могу пройти километры.

– Тогда поставьте меня на землю и найдите себе прекрасную даму, – сказала она, брыкаясь, чтобы он замедлил шаг. – Если кто-то увидит нас вместе, унижения мне не пережить.

– Значит, ты слишком хороша, чтобы быть замеченной в нашей компании, да? – спросил Гидеон.

– Ох, не перекручивайте мои слова, – воскликнула мисс Лидалл. – Будет очень сложно объяснить, почему я упала в озеро. А если меня увидят рядом с вами двумя, проблем возникнет еще больше.

– Это же была случайность, мисс Лидалл. Кто рискнет бросить нам вызов? Ваш отец? Ваши братья? – настаивал Торн, когда она ничего не ответила.

Оливия покачала головой.

– Леди Грисдейл.

– А ей какое дело?

Торна в прошлом сезоне представили этой тридцатипятилетней вдове. Знакомство ничем не запомнилось, поэтому подробностей разговора он не припоминал.

– Графиня устала вдовствовать и решила, что из моего отца выйдет сносный супруг, – призналась она.

– Ты шутишь? – удивился Гидеон.

– Как бы я хотела, чтобы это было шуткой, – сказала она, вглядываясь в горизонт. – Кажется, мой отец… не устоял перед ее чарами. И в знак своей привязанности леди Грисдейл пообещала взять меня под свое крыло, чтобы повысить мои шансы на ярмарке невест.

Для девушки, которой большую часть жизни не хватало материнской ласки и внимания, мисс Лидалл казалась не слишком счастливой от осознания перспективы обзавестись помощницей для ловли супруга в мутных водах высшего света.

– Вот, значит, чего ты хочешь? – негромко уточнил Гидеон. – Надеешься найти себе мужа?

Мисс Лидалл пожала плечами:

– До нынешнего года я об этом как-то и не думала. В конечном счете, скоро мне стукнет двадцать. Осталась всего пара лет, прежде чем я официально смогу называть себя старой девой. Согласны?

Гидеон засмеялся от такого нелепого вопроса:

– Вполне, моя милая леди.

– А ваш отец тоже хочет выдать вас замуж? – ровным голосом поинтересовался Торн.

Очередное осторожное пожатие плечами.

– Лорд Девик – мой отец – рад оставить подобные дела на откуп графине. – Оливия задумчиво прикусила нижнюю губу.

– Что ты нам недоговариваешь, Оливия? – спросил Гидеон.

– Гидеон, пожалуйста, опусти меня на землю. Я не могу думать, находясь у тебя… просто поставь меня на землю, – взмолилась мисс Лидалл.

Гидеон колебался: он мысленно рассуждал, уважить ее просьбу или поступить так, как, по его мнению, будет лучше для нее самой. Торну стало совершенно очевидно, что ни время, ни расстояние ничуть не сказались на чувствах Гидеона к этой девице. Если его брат не будет осторожен, то наживет себе неприятностей с этой Оливией.

Напряженные хрупкие плечи мисс Лидалл расслабились, когда Гидеон наконец опустил ее на землю.

– Спасибо. Можем идти дальше?

– Вы так и не ответили на вопрос моего брата, мисс Лидалл.

Она раздраженно взглянула на Торна:

– Неужели вам действительно интересны мои проблемы, лорд Кемпторн?

«Когда твои проблемы связаны с моим братом – разумеется!»

– Естественно. Как уже говорил Гидеон, вы для нас почти как родная, – солгал Торн.

– Знаете, – выдавила из себя девушка, – несмотря на все заверения отца, я не верю, что леди Грисдейл действительно руководствуется моими интересами.

Гидеон переплел свои пальцы с ее пальчиками.

– Ты уверена? Я с этой дамой незнаком.

Торн заиграл желваками, завидуя той легкости, с которой его брат примерял роль друга и защитника.

– Когда мы наедине, она постоянно надо мной насмехается. Она считает, что я все делаю не так, – призналась мисс Лидалл, и тоска в ее голосе тронула даже холодное сердце Торна. Оливия продолжала шагать по тропинке, братья – следом.

– Что за чушь! Ты чудесная девушка. Любая дама гордилась бы такой дочерью, – заверил ее Гидеон – уже самый преданный ее защитник.

– Вы слишком добры. – Они с Торном встретились взглядами, Оливия глаз не отвела, словно бросая ему вызов и понуждая возразить брату.

Торн ожидал увидеть в девичьих васильковых глазах обиду, но мисс Лидалл, казалось, была вне себя.

Она перевела взгляд на Гидеона.

– Леди Грисдейл не в матери мне набивается, Гидеон. Я для нее просто помеха. Она спит и видит, когда я выйду замуж и уеду из отцовского дома.

– А с отцом вы говорили? – поинтересовался Торн.

Мисс Лидалл кивнула:

– Один раз попыталась. Однако он без ума от графини и не видит в ней изъянов. Кроме того, эта дама тщательно следит за собой, когда общается со мной при отце. Если ему придется выбирать между нами – мной и женщиной, которую он мечтает повести под венец, – я точно проиграю.

Трудно было не посочувствовать девушке, которая росла без матери и рискует вскоре потерять и отца, вознамерившегося снова жениться.

Гидеон сцепил зубы и прищурился, явно что-то для себя решив.

– Мы должны что-то предпринять.

«Нет!» – подумал Торн. У его брата была плохая привычка выставлять себя дураком, когда речь заходила о женщинах. Он не позволит ему ввязываться в семейные проблемы мисс Лидалл.

– Тут уже ничего не поделаешь, – ответила она, явно покорившись судьбе. – Именно поэтому я хочу избежать любой конфронтации с отцом и графиней. Случившееся сегодня только послужит подтверждением того, что я для отца – помеха.

Она с тоской взглянула на тропинку, ведущую к домику.

– А в домике не хранятся старые платья? Может быть, я могла бы переодеться, прежде чем мы…

Торн покачал головой, отмахиваясь от ее предположения.

– Все старые платья мама отдает слугам.

– А может, я могла бы позаимствовать платье у кого-то из гостей?

– Наша матушка решила, что в этом домике лучше расположить холостых джентльменов. Если у них обнаружится женское платье или, хуже того, вы натянете чьи-то бриджи, это вызовет еще больше кривотолков, чем наше появление в доме в мокрой одежде, – сказал Торн, развеселившись при виде того, что она заметно поникла, когда он лишил ее надежды на мужские штаны. Хотя если бы Оливия надела бриджи, он мог бы разглядеть ее ножки.

«Расставляй приоритеты, Кемпторн», – мысленно пожурил себя граф.

Где-то вдалеке все трое заметили, как некая парочка пересекла дорожку и исчезла за изгородью.

Мисс Лидалл обернулась к братьям. В ее глазах читался неподдельный испуг.

– Я не могу.

Гидеон шагнул ближе:

– Оливия, а что нам остается?

– Я могла бы вернуться домой, – предположила она, ей все больше нравился собственный смешной план.

– Мисс Лидалл, не будьте трусихой, – Торн безжалостно лишил ее надежды. – Вы не можете прошагать несколько километров в одной туфле. Да и мы этого не позволим.

– Я готова рискнуть, – заупрямилась она.

Он сердито взглянул на девушку:

– Только попробуйте, и я войду в дом, неся вас на своем плече.

– Торн! – возмутился Гидеон.

Мисс Лидалл вздернула подбородок:

– Вы не посмеете!

Гидеон попытался встать между ними.

– Мой брат никогда бы не унизил вас…

– Я сам могу сказать за себя, Гидеон. – Торн подошел ближе, ужасая всех своим ростом. – Не испытывайте мое терпение, мисс Лидалл, иначе вы пожалеете о последствиях.

Он ждал ее решения.

– Вы бесчувственный человек, лорд Кемпторн, – уступила она, от негодования поджав губы.

Его глаза довольно сверкнули.

– Тогда мы поняли друг друга, мисс Лидалл. Только подумайте, скольких недопониманий мы избежим в этом сезоне.

Ее губы задрожали, но она проглотила эту колкость. Развернувшись, Оливия молча зашагала прочь от братьев.

 

Глава 3

Никогда еще Оливия не ненавидела лорда Кемпторна больше, чем в эту минуту.

Он был властолюбив, бездушен и противен. Ей было жаль Гидеона, которого с таким бессердечным человеком связывали кровные узы.

Злость придала ей сил идти дальше. Извинения Гидеона и его попытки ее упокоить лишь раздражали слух. Только он занимал ее мысли. Она видела лишь торжествующий блеск в глазах лорда Кемпторна, высокомерно изогнутый уголок его рта, из головы не выходила неслыханная его дерзость, когда он грозил перебросить ее через плечо и так понести, если она его ослушается.

Ослушается его.

Такая грубость переходила уже все границы.

– Сама подумай! – обхаживал ее Гидеон, когда галечная тропинка закончилась и началась посыпанная гравием дорожка. – Если ты думаешь, что я позволю тебя и дальше…

– Нет уж! Спасибо! – резко ответила она.

Охватившее ее возмущение помогало терпеть дискомфорт, который причиняли острые камни босой ноге.

– Вот упрямица! – пробормотал лорд Кемпторн.

– А вы вообще можете ступать к черту, милорд! – беспечно бросила она через плечо.

Оба джентльмена замолчали, когда она замедлила шаг и хромота стала заметнее. Оливия шагала вдоль изысканных висячих садов леди Фелстед, не переставая восхищаться цветами. Она не обращала внимания на любопытные взгляды и негромкие удивленные возгласы гостей, которых их трио все чаще с приближением к дому стало встречать на своем пути.

Когда закончилась посыпанная гравием дорожка, девушка ступила на лужайку и едва не застонала от облегчения. Вся ступня была в синяках, и Оливия сомневалась, что чулки можно будет зашить. Однако она почувствовала некое удовлетворение от того, что смогла вернуться в дом, не позволив Гидеону нести ее на руках, словно беспомощного агнца.

Если бы не возмутительное поведение лорда Кемпторна…

Неужели он намеренно выводит ее из себя? От неожиданного прозрения Оливия оступилась. И не успела она испугаться, как почувствовала, что Торн схватил ее за руку, помогая удержаться на ногах. Она вздрогнула от его прикосновения. Он пробормотал извинения и отпустил ее руку. Оливия даже не предполагала, что он следует за ней буквально по пятам и так пристально за ней наблюдает.

Оливия оглянулась через плечо, но лорд Кемпторн смотрел куда-то перед собой. Даже непредвиденное купание в холодном озере не смыло чопорности с его лица. Казалось, что происходящее вокруг его совершенно не интересует.

Включая и саму Оливию.

Какая чушь! Этот человек так же холоден и бесстрастен, как рыба в озере.

– Ой-ой! – покачала головой женщина средних лет, когда Оливия, Гидеон и Торн приблизились к задней террасе. – Несколько прохладно для купания. Какая неприятность приключилась с вами троими?

– Небольшой несчастный случай на лодке, – ответил Гидеон, положив руку на спину Оливии, когда та застыла на месте. – Очень любезно с вашей стороны поинтересоваться нашим благополучием.

Оливия прерывисто вздохнула. Эту женщину абсолютно не интересовало их благополучие. По ее многозначительному взгляду было понятно: она решила, что все трое совершили нечто безнравственное.

Гидеон легонько подтолкнул Оливию вперед. На террасе их окружали любопытные взгляды, удивленные лица, вопросы и участливые вздохи по поводу их ужасного вида. Оливия бочком отодвинулась от Гидеона, и в ее голове мелькнула мысль бежать, но путь ей тут же преградил лорд Кемпторн.

– Вы же не робкого десятка, мисс Лидалл, – прошептал он ей на ухо. – Докажите это.

От таких слов Оливия замерла и вздернула подбородок.

Неужели она не решила для себя, что всему виной граф?

Никто не приближался к ним, пока они шли к открытым дверям в бальный зал. Оливия со своими кавалерами прошла сквозь толпу гостей, которая увеличивалась подобно мыльным пузырькам в грязной воде в ванне. Вокруг них царили недоумение и любопытство, но все держались на безопасном расстоянии. Она не могла никого винить, потому что с их одежды продолжала стекать вода. Или… Она поморщила носик, понюхав свое левое плечо… От них воняло тухлой рыбой и старыми сапогами.

Она услышала, как в глубине зала кто-то распорядился принести одеяла.

– Торн! Глазам своим не верю! Это вы? – остановил их радостный женский возглас.

До этого момента Оливия ни на кого не смотрела, находя успокоение в легкой дымке вокруг. Однако знакомый голос вернул ее в неприятную реальность, от которой она предпочитала укрыться, – леди Миллисент Атсон.

Двадцатичетырехлетняя красавица была старшей дочерью лорда и леди Флеветт. Их имение граничило с Мальстер-Парк на юго-востоке, поэтому Оливия с детства была знакома с этой молодой леди.

Вот только она всегда считала леди Миллисент далекой соседкой… и приставалой. С детства она бегала за братьями Нитервудами и сразу же невзлюбила Оливию. Гидеону и Торну нравилось флиртовать с темноволосой красавицей, когда та приходила с визитом, но вскоре стало совершенно очевидно, что свои силки она расставила для лорда Кемпторна.

Немного уязвленный безразличием красавицы, Гидеон как-то вечером, наблюдая, как несколько дам заигрывают с молодым наследником лорда Фелстеда, признался Оливии:

– Красавица, которая стремится выйти замуж за титулованного джентльмена, никогда и не взглянет на второго сына.

Разумеется, многие из этих дам находили утешение в объятиях Гидеона, если лорд Кемпторн не удостаивал их внимания или переключался на новые завоевания.

Оливии следовало бы догадаться, что леди Миллисент с семьей обязательно будет присутствовать на этом приеме. И хотя с годами юная леди и Торн утратили былую привязанность, она ни за что не упустила бы возможности пофлиртовать с лордом Кемпторном.

– Леди Миллисент, – сердечно приветствовал ее граф.

– Боже мой, это все-таки вы! – слишком радостно для случайной встречи воскликнула леди Миллисент. – Я едва вас узнала. – Она нехотя перевела взгляд с лорда Кемпторна на его брата. – Нитервуд, рада вновь видеть вас.

– Леди Миллисент, – поклонился Гидеон, приветствуя даму.

– Пока вы отсутствовали в поисках приключений, мы с семьей каждый день вспоминали вас в своих молитвах, – призналась она, вновь обратив взор на Торна. – Мы так обрадовались, когда леди Фелстед сообщила нам о вашем возвращении. Не могу вам передать, как расстроилась моя матушка, что вы не навестили нас прошлым летом.

Оливия почувствовала, как напряглись пальцы на руке Гидеона, которая лежала у нее на спине.

– Пожалуйста, передайте мои извинения вашей семье, леди Миллисент. Сожалею, что не смог вернуться домой раньше.

Холодность его тона подчеркивала, что он недоволен попыткой леди Миллисент задержать их и тем, что она откровенно не замечает присутствия Оливии.

– Вы сбились с пути? И упали в озеро? – поддразнила леди Миллисент. – Наверное, Торн тоже потерял обувь, когда вас спасал.

– Не совсем так, – ответил граф, и от его ледяного тона Оливия вздрогнула.

Она попыталась ускользнуть от своих спутников, но сзади подошел один из слуг и набросил ей на плечи шерстяное одеяло. Еще двое принесли одеяла для лорда Кемпторна и Гидеона.

– Благодарю, – пробормотала она, едва заметно улыбнувшись лакею. – Как полагаете, я могу подняться наверх и…

– Как ни крути, мисс Лидалл тоже пострадала, – продолжал лорд Кемпторн, слегка удерживая ее за руку, чтобы она не сбежала. – Вы же узнаете одну из ваших соседок, не так ли?

Осознав, что граф сейчас говорит о ней, Оливия подняла голову, но сам Торн сосредоточил внимание на леди Миллисент.

Последняя нацепила фальшивую улыбку и встретилась с настороженным взглядом Оливии.

– Ну разумеется. Прошу меня простить, мисс Лидалл. Должна признаться, что не узнала нашу Оливку-малышку из-за мокрых волос, мужского сюртука и этой грязи. Приняла вас за одного из мальчишек, что в услужении у леди Фелстед.

Кто-то из зевак засмеялся в ответ на ее колкость.

Оливия потупила взгляд, потопталась, чтобы спрятать босую ногу за грязной туфлей. Одеяло скрыло ее мокрую мятую шляпку, но не злость и стыд, от которых тут же запылали ее щеки.

– И неудивительно, леди Миллисент! Ведь все восхищаются умом вашей младшей сестры, если не ошибаюсь?

Оливия мягко высвободила руку из рук графа и прошла мимо застывшей в безмолвии дамы.

Она услышала, как лорд Кемпторн закашлял в кулак. Гидеон же и не потрудился скрыть смешок. Оливия обычно не опускалась до подобной низости, но обращение «Оливка-малышка» нельзя было прощать. Это старое прозвище не от большой любви дала ей леди Миллисент с подружками.

– Мисс Лидалл, подождите.

Она ослушалась просьбы Торна и продолжала идти через зал, направляясь к ближайшей двери. За ней по пятам следовали двое слуг, пытаясь вытирать лужи, которые образовывала стекающая с ее платья вода. Оливия была уверена: как только леди Фелстед узнает о случившемся, для пострадавшей тут же найдется сухое платье.

Она покинула зал и тут же наткнулась на даму, которая уже к концу года намеревалась выйти замуж за ее отца.

– Оливия Лидалл! Я требую объяснений! Немедленно! – рявкнула Ненн Метью, графиня Грисдейл, уже примеряя на себя будущую роль мачехи Оливии.

Она овдовела пять лет назад и обладала уверенностью женщины, которая знала себе цену и не боялась брать то, что хотела. Ее высокая гибкая фигура привлекала мужчин и моложе, и старше ее, и, появившись в Лондоне в октябре прошлого года, она вызвала немалый переполох своей склонностью к смелым нарядам и мужчинам, пользующимся дурной репутацией. Ей приписывали связи с бесчисленными любовниками, но часто видели с одним графом, который был на десять лет моложе ее. Он потратил на графиню небольшое состояние, включая сапфировое ожерелье под цвет ее глаз. Через пару недель после того, как они официально расстались, графиня уже щеголяла в бриллиантовых серьгах – подарке одного итальянского графа. Еще через месяц она уже была обручена с испанским маркизом, но поспешно разорвала отношения, когда тот избил ее за флирт с другим джентльменом.

Между страстными романами и обручениями леди Грисдейл представили отцу Оливии, и у них завязалась дружба. Хотя официально о помолвке графини и лорда Девика объявлено не было, дама не принадлежала к числу тех, кто позволил бы такой мелочи помешать прибрать к рукам имение барона или его семьи.

К сожалению, ее отец был настолько очарован этой дамой, что ни в чем не мог ей отказать.

– Пристань оказалась скользкой, – солгала Оливия, решив, что любое объяснение, в котором будут фигурировать имена близнецов Нитервуд, не порадует графиню. – Я хотела попросить леди Фелстед, чтобы она позволила мне переодеться, пока не высохнет мое платье.

С самого дня их знакомства леди Грисдейл дала понять, что она не в восторге от беспечности Оливии. Она считала дочь своего любовника бесхребетной, хотя более колкие замечания приберегала до того момента, когда они оставались одни.

– Вы не станете беспокоить леди Фелстед, – сказала графиня. – У нее гости и есть дела поважнее, чем хлопоты вокруг юной леди, которая спотыкается.

– Я не… – она проглотила возражение. Леди Грисдейл терпеть не могла тех, кто хнычет.

Будущая мачеха опустила взгляд на ноги Оливии и от удивления даже рот раскрыла.

– Где ваша туфля?

Оливия старалась не заплакать.

– В озере потеряла.

Графиня покачала головой.

– И как прикажете поступить вашему отцу, юная леди? Вы испортили прекрасное платье и похожи сейчас на… – Она взмахнула руками, не в силах подобрать слова, чтобы описать ужасный вид Оливии.

– Все произошло случайно, – спокойно объясняла девушка.

Их беседа уже привлекла небольшую группку зевак. На прием к лорду и леди Фелстед явилось слишком много гостей, и леди Грисдейл сомневалась, что найдется свободная комната, чтобы она могла пожурить будущую падчерицу с глазу на глаз.

– Прошу прощения за то, что поставила вас с отцом в неловкое положение, – извинилась она в надежде успокоить графиню.

– Я обещала взять вас под свое крыло, но даже мне не дано творить чудеса, – сокрушалась графиня. – Придется отослать вас домой.

Оливия с облегчением кивнула:

– Конечно. Я переоденусь и вскоре вернусь.

– Не стоит торопиться. Вы не вернетесь в Мальстер-Парк, – решила графиня и прищурилась, когда заметила, что Оливия собралась возразить. – Вы выставили себя посмешищем из-за собственной неловкости, и я не смогу избавить вас от дальнейшего позора. Слава Богу, что вы с отцом вскоре уезжаете в Лондон. Если повезет, я уверена, мы сможем найти парочку холостых джентльменов, которые не присутствовали сегодня на балу.

Как бы Оливии ни хотелось в этом признаваться, ее мало привлекала перспектива еще раз перекинуться словом с леди Миллисент. Она была уверена, что лорд Кемпторн тоже не обрадуется при виде ее.

– Вы правы, миледи. Я должна немедленно вернуться домой.

– Чего это? Нет нужды уезжать, – сказал Гидеон, подслушав ее последние слова.

Оливия обернулась и увидела, что к ним приближаются Гидеон и лорд Кемпторн. Братья одинаково хмурили брови, что могло бы рассмешить, если бы это не она вызвала их недовольство. За их спинами Оливия заметила леди Миллисент и еще десяток гостей.

Глаза леди Грисдейл округлились от удивления, когда она осознала, что Оливия не поведала ей всей истории своего падения в озеро.

– Оливия, что вы наделали?

– А вы кто, мадам? – поинтересовался лорд Кемпторн, пристально вглядываясь в лицо дамы.

– Леди Грисдейл, милорд, – сделала реверанс вдова. – Я имела удовольствие быть представленной вам в прошлом сезоне. Со времени нашего знакомства мы с лордом Девиком обручились, и я надеюсь, что вы воспримете меня как близкого друга вашей семьи.

Граф изогнул брови в изумлении от дерзкого ответа графини.

– Если вы друг семьи, то должны знать, что мисс Лидалл не способна ни на какие проступки, миледи, – заявил он, удивив Оливию тем, что встал на ее защиту. – Боюсь, что во всем виноват я.

– Ты слишком великодушен, брат. Во всем виноват я, – возразил Гидеон. – Мы пришли извиниться и как-то это компенсировать.

– В этом нет необходимости, – поспешно ответила Оливия.

Графиня была особой подозрительной, и мало кто мог разубедить ее, если она что-то решила.

– Я согласна. Очень благородно с вашей стороны встать на защиту мисс Лидалл, но мы уже решили, что ей лучше вернуться домой.

– Ерунда! – отмахнулся Гидеон, подмигнув Оливии. – В доме полно гостей, обязательно найдется кто-то, кто сможет одолжить ей платье. Наша матушка будет настаивать. Оливия – практически член нашей семьи.

– Ну да! Ну да! – пробормотал лорд Кемпторн, чем заслужил пренебрежительный взгляд брата.

– Мое платье ей не подойдет, – заявила леди Миллисент, ни к кому конкретно не обращаясь.

Со стороны Гидеона было очень любезно встать на защиту старой подруги, в этом леди Грисдейл была права. Через пару часов все будут знать о случившемся, а разговоры и подтрунивания только подольют масла в огонь негодования.

– Нет, я… – прокашлялась Оливия.

– Я только что узнала от слуг, что… святые небеса, Оливия, это ты та бедняжка, которую чуть не утопили мои сыновья? – В зал вошла леди Фелстед и заключила Оливию в теплые объятия, одновременно вглядываясь в лица сыновей.

Лорд Кемпторн и Гидеон попытались принять невинный вид.

– Глупая случайность, – прошептала Оливия, прижавшись к пышной груди хозяйки. – Никто не пострадал. Я просто возвращаюсь домой.

Вперед шагнула леди Грисдейл:

– Мы с лордом Девиком считаем, что так будет лучше всего.

И не имело никакого значения, что сам лорд ни сном ни духом не знал о случившемся с дочерью.

Леди Фелстед посмотрела на графиню, словно та обратилась к ней на иностранном языке.

– Никто домой не поедет! – заявила маркиза, обращаясь к Оливии. – У нас сундуки набиты платьями. Обязательно найдется что-то тебе впору.

И, не дожидаясь согласия, она повела Оливию к лестнице.

– Ты, должно быть, замерзла. Пошлю сейчас кого-то наполнить ванну. И принести чаю. Тебе сразу станет лучше, когда ты согреешься и переоденешься в сухое. Я лично прослежу за этим.

Оливия оглянулась через плечо и заметила, что Гидеон следует за ними. Лорд Кемпторн не двигался и с бесстрастным выражением лица смотрел им вслед. С другой стороны леди Грисдейл не скрывала злости из-за того, что ее планы разрушила хозяйка дома.

– Мама, нужно приказать наполнить еще одну ванну, – весело заявил Гидеон. – Если только ты не думаешь, что мы с Торном будем делить ванну с Оливией.

– Делить ванну? – пробормотала маркиза и рассмеялась. – Вот так денек! Оливия, будь поосторожнее с моими сыновьями. Оказывается, они превратились в настоящих негодяев.

Взглянув напоследок на графа, Оливия сказала:

– Я буду иметь это в виду, леди Фелстед.

 

Глава 4

Несколько часов спустя утих переполох, вызванный Торном, Гидеоном и мисс Лидалл, и гости лорда и леди Фелстед отправились искать себе другие развлечения. Горячая ванна и сухая одежда подняли Торну настроение. Брат его часом ранее скрылся в комнате, где играли в карты. Проходя мимо гостиной, он видел со спины мисс Лидалл – та беседовала с его семнадцатилетней сестрицей. Голубое платье, в которое она переоделась, скорее всего, принадлежало Фионе, хотя, по его предположению, служанке пришлось потрудиться с корсетом, чтобы стянуть пышную грудь Оливии.

Их неожиданное купание в озере показало, что стройная фигурка мисс Лидалл за пару лет по-женски округлилась. Сколько же ей сейчас? Восемнадцать? Торн мысленно подсчитал. Нет, она на шесть лет моложе их с Гидеоном и у нее скоро будет день рождения. Ей исполнится двадцать лет. За годы отсутствия Гидеона, с тех пор как он покинул Мальстер-Парк, мисс Оливия из девочки превратилась в настоящую женщину.

Интересно, а Гидеон это заметил? «Разумеется, заметил!» – подумал Торн, с губ его слетел безрадостный смешок. И это еще одна деталь, которая объединяла их с братом. Их внешность всегда привлекала внимание женщин, и некоторые особы, склонные к приключениям, позволяли покорить себя не только в постели, но и за ее пределами. Например, была одна вдова, которую он до сих пор вспоминает с нежностью, хоть она и променяла их с Гидеоном на какого-то герцога.

– Так мужчина может смотреть только на женщину.

Торн еще больше расплылся в улыбке, узнав голос своего кузена Матиаса Рука, маркиза Фейрлэма, который был на два года моложе Торна. Когда они все были помладше, леди Фелстед время от времени сокрушалась, что он плохо влияет на ее сыновей-близнецов. Торн обернулся и увидел, что Шанс – именно так прозвали кузена – не один. С ним была красавица жена Темпест и ее младшая сестра Арабелла.

– Шанс! Вот так сюрприз! – воскликнул Торн, поспешно обнимая кузена и отступая назад, чтобы поприветствовать остальных. – Вот уж не ожидал увидеть тебя и твою прекрасную маркизу до своего приезда в Лондон.

Зная наверняка, что этим он вызовет недовольство кузена, Торн похлопал маркизу по ручке и нежно ее обнял. Поверх ее плеча он ласково улыбнулся Темпест, заметив сердитый взгляд Шанса.

– Отпусти мою жену, Кемпторн, – велел Шанс, обвил ее руками за талию и отстранил от Торна. – Если хочешь пообниматься с дамой, ищи себе невесту.

Торн подмигнул двадцатилетней Арабелле – девушка тут же зарделась – и доверительно прошептал ей:

– Вот и вся благодарность за то, что я помог ему похитить даму сердца и сбежать с ней.

В ореховых глазах блондинки вспыхнули озорные искорки.

– Вы с приятелями оказались лихими разбойниками.

Шанс ухаживал за леди Темпест тайно. Отец маркиза, герцог Блекберн, и отец леди Темпест, маркиз Норгрейв, еще в юности разорвали дружеские отношения, и эта вражда между двумя джентльменами разделила светское общество. Многие годы все только и гадали, что же заставило двух мужчин снизойти до рукопашной. Большинство полагало, что причиной их непримиримой вражды стала супруга герцога Блекберна, поскольку та вышла за него замуж вскоре после размолвки этих двоих. Однако ни семья Рук, ни семья Брант не желали открывать свои тайны, поэтому несколько десятилетий держались друг от друга на расстоянии, пока Шанс не встретил леди Темпест.

Между ними тут же вспыхнули чувства и поглотили обоих. Отмахнувшись от разумных советов, Шанс стал добиваться Темпест, и когда ее семья попыталась их разлучить, он попросил Торна и еще парочку своих друзей похитить девушку, чтобы молодые влюбленные смогли пожениться. Ни Рук, ни Брант этому браку не обрадовались, а лорд Норгрейв даже попытался провести Шанса и аннулировать брак. Возможно, семьи так никогда и не смогут забыть о своей вражде даже во имя счастья своих детей. Однако Шанс и Темпест решительно настроены не дать враждующим семействам разрушить их счастье.

Торн лишь удивился, увидев леди Арабеллу в компании ее сестры и Шанса. Нанести визит Фелстедам – все равно что подать руку врагу. Он слышал, что лорд и леди Норгрейв в первые месяцы замужества Темпест не разрешали младшей сестре с ней общаться.

– К сожалению, время разбойничества прошло. Я пообещал в этом сезоне быть солидным джентльменом, – сухо сообщил Торн.

Шанс, Темпест и ее сестра засмеялись, услышав столь неприкрытую ложь.

– Держу пари, сложно быть верным подобному обещанию, особенно после возвращения твоего братца, – сказал Шанс.

Торн пожал плечами. В отчаянной попытке сменить тему он посмотрел на Темпест, ища поддержки.

– Моя дорогая кузина, вы уже представили свою сестру остальным членам нашей семьи?

Маркиза чуть прищурила ореховые глаза, словно чувствовала скрытые мотивы в его невинном вопросе.

– Не всем. Арабелле все не терпится познакомиться с вашим братом.

– Темпест! – прошипела девушка и сердито взглянула на сестру, смутившись от разоблачения своего любопытства.

Маркиза наклонилась ближе:

– Арабелла поверить не может, что у вас есть брат-близнец. Видите ли, она раньше ничего подобного не встречала.

Немного озадаченный ее словами, Торн спросил:

– Никогда не видела моего брата?

Он был знаком со старшим братом Темпест и Арабеллы, Оливером Брантом, графом Маркрофтом. Поскольку Торн был из семьи Рук, ни один из них знакомству не обрадовался.

Леди Фейрлэм засмеялась, и в ее смехе была неподдельная искренность, очаровавшая Торна. Должно быть, Шанс заметил его молчаливое восхищение, потому что недовольно посмотрел на кузена.

– Не стройте из себя простачка, – поддразнила она. – Моя сестра никогда не встречала близнецов, похожих как две капли воды. Я уже предупредила ее, что вас с мистером Нитервудом невозможно отличить.

Презрев приличия, он порывисто схватил руку леди Арабеллы и поднес к своим губам.

– Я с удовольствием помогу вам эту разницу разглядеть.

– Торн! – предостерегающе окликнул его Шанс, когда лицо его свояченицы залилось очаровательным румянцем.

– Ж-ж-жду с нетерпением, л-л-лорд Кемпторн, – запинаясь, произнесла Арабелла.

– Арабелла, пойдем, – позвала Темпест, оценивающе глядя на Торна. – Если наш дорогой Торн подключит все свое обаяние, тебе понадобится мой серебряный флакончик с нюхательной солью.

Торн смотрел вслед удаляющимся дамам. Он взглянул на Шанса и заметил, как тот качает головой.

– Норгрейв кастрирует тебя, если узнает, что ты заигрывал с Арабеллой.

– Ты же как-то пережил его гнев, – ответил Торн, намеренно опуская взгляд на ширинку его темно-коричневых бриджей. – Или ты хочешь в чем-то мне признаться?

– Торн!

– Мне стоит посочувствовать твоей супруге? – в притворном сочувствии понизил голос граф. – Бедняжка. Она слишком молода, чтобы выходить замуж за джентльмена, который лишился своих…

– Довольно! – рявкнул Шанс, но его губы предательски растягивались в улыбке, когда он пытался сдержать смех.

Торн обнял кузена за плечи и повел его мимо музыкального салона к лестнице.

– Чтобы такие тайны не выходили за пределы семьи, наверное, мне стоит предложить твоей даме свои услуги.

– Услуги? – Шанс заговорил тише, заметив, что какой-то джентльмен и две дамы смотрят в их сторону. – Будешь продолжать дразнить меня, и Норгрейв не успеет до тебя добраться. Я сам тебя кастрирую.

Кузен легонько дал Торну затрещину ладонью. Тот засмеялся, отпустил Шанса, когда они остановились на балконе второго этажа, и стал наблюдать за тем, что происходит внизу.

– К слову, об Арабелле, – начал Шанс.

– Тебе не о чем беспокоиться, мой друг. Мои чувства к Арабелле вполне братские, поскольку она – новый член нашей семьи, – сказал Торн, хотя признался себе, что раз или два мысли о ней были не такими уж невинными. – Кроме того, у тебя с Норгрейвом и так проблем по горло. Не хочу стать одной из них.

Лишь мысли о том, что этот старый мерзавец, на котором пробы негде ставить, может стать твоим тестем, достаточно, чтобы подумать о воздержании.

Наверное, Шанс все понял по выражению лица Торна, к тому же кузен слишком хорошо его знал.

– Я ни о чем не жалею, – негромко признался маркиз, наблюдая за тем, как внизу бегают друг за другом трое детей.

Торн повернулся и вгляделся в профиль Шанса.

– Ты имеешь в виду свою женитьбу на Темпест? – Он оперся о балюстраду палисандрового дерева.

Кузен кивнул, ухватившись за деревянный поручень.

– Ей очень тяжело, поэтому я просто не вспоминаю о лорде и леди Норгрейв.

Больше Шанс ничего объяснять не стал, да и какие объяснения могли быть? Мать Торна была близка с графиней Блекберн. Во время своих визитов домой он подслушал обрывки разговора между своими родителями, когда они обсуждали семейные новости. Хотя граф с графиней публично признали женитьбу своего сына на Темпест, в частном общении отношения между двумя парами все еще оставались натянутыми. О многом говорил уже тот факт, что граф и графиня Блекберн не присутствовали на приеме у Фелстедов.

Его родители любили Шанса как собственного сына. Они тяжело переживали раздор внутри семьи и изо всех сил старались, чтобы Темпест почувствовала себя как дома.

– Твоим родителям просто необходимо время, – произнес Торн. – Вражда Блекбернов и Норгрейвов старше тебя. Публично они признали твой брак. Прими эту оливковую ветвь и дай им время примириться с прошлым.

Низкий иронический смешок был несколько неожидан и совершенно нехарактерен для человека, который к жизни относится с юмором и бесстрашием.

– Некоторые вещи не прощают, Торн.

Если Шанс и узнал что-то еще о причине непримиримой вражды между семействами Рук и Брант, Торн решил не докапываться. Интересно, что выведал его кузен, когда они с Темпест объявили Рук и Брантам о своей женитьбе?

– Кто это там с твоим братом?

Сперва Торн решил, что Шанс намеренно упомянул Гидеона, чтобы отвлечь его от разговора, который собеседник явно не хотел продолжать. Он опустил взгляд и начал осматривать группки гостей, пока не увидел мисс Лидалл. Когда это она вышла из гостиной? Должно быть, она проскользнула мимо, когда он отвлекся на Шанса, Темпест и ее сестру.

Да он за ней особо и не следил.

Хотя он мог бы приглядеть за девушкой, заботясь о ней. Леди Грисдейл обращалась с мисс Лидалл незаслуженно резко, ведь в этом неожиданном купании в озере были виноваты они с Гидеоном. Он был мало знаком с графиней, но и недолгое знакомство не вызывало у него симпатии. И хотя его матушке удалось воспрепятствовать графине отослать мисс Лидалл домой как нашкодившего ребенка, Торн предвидел, что эта женщина еще отыграется на дочери лорда Девика.

– Я его не вижу, – ответил он рассеянно, наблюдая за мисс Лидалл.

Шанс шагнул левее и поманил приятеля за собой.

– Отсюда лучше видно. Я не узнаю молодую леди.

Торн послушал кузена и тут же понял, что разгадал тайну спутницы брата.

– Видишь его? – И Шанс, заметив натянутый кивок Торна, добавил: – Вон та дама в голубом платье… Я ее не знаю, но Гидеон, кажется, хочет познакомиться с ней поближе.

Если бы они обсуждали кого-то другого, Торн посмеялся бы над непристойными высказываниями Шанса. Но он невероятно напрягся, поняв, что Гидеон опять пытается ускользнуть куда-то с мисс Лидалл.

– Он уже и так прекрасно ее знает. Кстати, ты тоже знаком с этой дамой.

Шанс удивленно вкинул бровь.

– Да быть не может! Я думал, что мне удалось узнать всех хорошеньких девушек в округе.

– Больше уже нет, – ответил Торн. – Если только ты не забыл, что ты теперь женатый мужчина.

Шанс отмахнулся от этого шутливого напоминания.

– Я говорю не в библейском смысле, негодник. Я столько летних месяцев провел в Мальстер-Парк, что знаком со всеми твоими соседками. И кто же эта цыпочка, с которой сейчас флиртует твой братец?

– Мисс Лидалл, – ответил он и прищурился, заметив, как Гидеон что-то прошептал девушке на ушко и та рассмеялась. – Дочь лорда Девика.

– Черт возьми, я не помню, чтобы с ней знакомился, – сказал Шанс, подавшись вперед, словно эти несколько сантиметров что-то решали.

– Прошлой весной, но ты был слишком увлечен своей будущей женой, чтобы обращать внимание на других дам, – осторожно ответил Торн, вспоминая, как томился от любви его кузен и те дни, когда он с готовностью был сообщником в его авантюрах. – Хотя быстрее ты вспомнишь ту худышку, которая постоянно следила за нами.

Шанс на секунду задумался над намеком. Потом его серо-голубые глаза недоверчиво округлились.

– Бог мой! Мисс Лидалл и есть та чумазая оборванка, которая взбиралась на деревья, чтобы плюнуть на нас? – Он пристально вгляделся в даму, флиртующую с Гидеоном, пытаясь соотнести ее образ с образом той девчонки, которая постоянно путалась у них под ногами. – Кто-то даже прозвище ей придумал. Как же там…

Торн напрягся.

– Оливка, – все-таки произнес он.

– Точно! Оливка! Костлявая Оливка! – весело подхватил Шанс. – Вот уж точно чудовищное прозвище для девушки. Дети бывают жестокими.

Торн отвел взгляд.

– Бывают. Должен тебе напомнить, что Гидеон всегда защищал малышку. Поэтому с твоей стороны было бы неразумно напоминать мисс Лидалл о ее неприглядном прошлом.

– Ты, часом, не перепутал меня с этим грубияном Маркрофтом? – поморщился Шанс, когда его мысли невольно переключились на шурина. – Я всего лишь намерен заручиться помощью твоей матери, чтобы она меня представила. Кроме того, раньше Гидеон, если его раздразнить, довольно ловко орудовал кулаками.

– Ничего не изменилось, – подтвердил Торн, рассеянно потирая подбородок.

После нескольких лет разлуки они с Гидеоном продемонстрировали свои чувства друг к другу в первый же час своего воссоединения, когда подрались, наставив друг другу синяков.

Не дождавшись ответа от Шанса, Торн повернулся и заметил задумчивый взгляд кузена, когда тот разглядывал флиртующих Гидеона и мисс Лидалл.

– Как полагаешь, это из-за нее?

Брови Торна вопросительно взметнулись.

– Из-за нее Гидеона неожиданно потянуло на поиски своей судьбы?

У Торна задвигались желваки. Ему очень не хотелось признавать, что он и сам не раз задавался этим же вопросом.

– Не знаю. Может быть. Гидеон не хочет со мной это обсуждать.

– С нами тоже, – признался Шанс. – Мы с Рейнбо и Сент-Лионом спрашивали его перед отъездом в Лондон.

Все эти годы Торн часто гадал, какие же тайны хранили его брат и мисс Лидалл. Граф чувствовал, что девушка знает об отъезде Гидеона гораздо больше, чем он, хотя она и отрицала это, когда Торн, разозлившись, спросил прямо. К тому же обида на девушку почему-то не проходила.

Они с Шансом увидели, как Гидеон взял мисс Лидалл за руку и потянул к отрытой двери за своей спиной. Она покачала головой, отметая его игривые обхаживания, но тот был настроен решительно. Он обошел свою жертву и обвил ее руками за талию. Дама продолжала качать головой и спорить, но Гидеон увлекал ее прочь из зала.

– За несколько дней до отъезда твой брат выглядел каким-то раздраженным. Естественно было предположить, что здесь не обошлось без дамы. Он дерется с тобой, и эта его чертова таинственность… Рейнбо и Сент-Лион предположили, что Гидеон влюбился в чужую жену, – сказал Шанс. Его задумчивый вид говорил Торну о том, что не его одного больно ранило и сбило с толку решение Гидеона. – Если причина безрассудного поведения твоего брата – мисс Лидалл, похоже, что он ее простил.

– Твоя правда, – ответил Торн. – Хотя в теории Рейнбо и Сент-Лиона есть один изъян. Мисс Лидалл не замужем, и маловероятно, что она чья-то любовница.

– В таком случае, вероятно, твой брат думал, что не достоин внимания девушки, и решил завоевать ее сердце? – предположил кузен.

«Неужели Гидеон намерен соблазнить мисс Лидалл?» – даже мысль об этом была невыносима.

Торн кулаком ударил Шанса в плечо и обрадовался, когда тот поморщился.

– Что, черт побери, я такого сказал?

– После женитьбы ты стал сентиментален, – ответил Торн, обходя кузена сзади и направляясь к лестнице.

Он намеревался проявить всю свою ловкость, чтобы избавить Гидеона от влияния мисс Лидалл.

 

Глава 5

– Гидеон, куда мы? – поинтересовалась, запыхавшись, Оливия, когда он повел ее по короткому лабиринту узких коридоров, которыми обычно пользовались слуги Фелстедов. Стены были голые, давно не белены, но исхоженный деревянный пол, судя по запаху, недавно скоблили.

– Какая нетерпеливая! – поддразнил Гидеон через плечо. – Неужели ты уже стала слишком взрослой для сюрпризов?

– Да нет же! Но мне кажется, что для одного дня уже достаточно неприятностей, и благодарить за это я должна тебя с братом!

Честно признаться, она не слишком-то сердилась на близнецов. Не их вина, что леди Грисдейл намеренно видит в Оливии одни недостатки и не замечает достоинств.

– Графиня плохо с тобой обращалась? – спросил он, увлекая ее в конец коридора, где было две двери. Гидеон открыл ту, что справа.

– Все зависит от того, что вкладывать в слово «плохо», – ответила она, даже не допуская мысли, что Гидеон хочет испортить свой сюрприз. – Леди Грисдейл кажется, что отец не занимался моим образованием.

Гидеон замедлил шаг, потом остановился.

– Что за чушь! Я сам был знаком с несколькими твоими гувернантками.

Она улыбнулась ему.

– Да, у меня их было десять. – Она подняла вверх руки и пересчитала гувернанток по пальцам. – Две оставили свою должность, потому что чувствовали себя слишком одинокими, четыре заявили, что я слишком своенравна и мотаю им нервы, и уволились, не выдержав и пары месяцев, трех соблазнил мой отец, из-за чего вынужден был их уволить, и, насколько я помню, последнюю из них уложил в постель уже ты!

Гидеон закрыл глаза и прислонился к стене.

– Ты и об этом знаешь?

– Бедняжка рыдала у меня на плече, когда узнала, что ты уехал в Лондон, бросив ее ради новой любовницы. – Она скрестила руки на груди и сердито взглянула на Гидеона. – Она клялась, что влюбилась в тебя.

– Бог мой, ты же была совсем ребенком, когда я… – он махнул рукой, не желая показаться грубым. – У меня нет слов!

Оливия засмеялась:

– Мне было двенадцать, следовательно, вы с братцем разбивали девичьи сердца уже в почтенном возрасте… Вам было целых восемнадцать лет.

Он застонал:

– У меня такое чувство, что я должен перед тобой извиниться, моя дорогая.

– Мисс Хилл – так звали бедняжку, на тот случай, если ты запамятовал. – Она усмехнулась, когда Гидеон покачал головой и пробормотал что-то о ее нахальстве. – Она была натурой чувствительной, склонной к меланхолии. Сомневаюсь, что она продержалась бы у нас дольше года. Кроме того, если это может хоть как-то успокоить тебя, она нашла утешение в постели одного из моих братьев, – небрежно добавила она. – Я так и не узнала, какого именно. Да это и не имеет значения. Хотя для отца этого было достаточно, чтобы ее уволить.

Гидеон прикрыл глаза рукой, большим и указательным пальцами потер виски.

– Ты слишком юна, чтобы посвящать тебя в такие подробности.

– А чего еще ожидать от бедной сиротки, которая росла без матери, которую воспитывали отец и двое братьев? – поддела его она, склонив голову набок. – Эта дверь ведет в оранжерею, верно?

Гидеон улыбнулся спутнице:

– Верно.

Оливия замерла:

– Что ты для меня нашел?

Он положил руку ей на поясницу и жестом указал на дверь.

– Ты должна сама все увидеть, – загадочно произнес он.

Оливию не нужно было просить дважды. Она открыла дверь и вошла в оранжерею Фелстедов. Черный ход не предназначался для гостей. Вдоль стен стояли садовый инструмент и несколько длинных деревянных столов. Стена из полок отделяла рабочие помещения от растений и деревьев, которые лелеяла леди Фелстед.

– И где же? – спросила она. Ей не терпелось увидеть, что же Гидеон нашел для нее во время своих путешествий.

– У фонтана, – ответил он снисходительно.

Глаза Оливии засветились от предвкушения, она подобрала юбку и поспешила в юго-восточную часть оранжереи. Девушка замедлила шаг и всплеснула руками, увидев обещанный сюрприз.

Гидеон подошел сзади, когда она опустилась на колени, чтобы полюбоваться подарком.

– Тот, кто достал это для меня, называл его «замия», – сказал он.

Явно не самое красивое растение в оранжерее Фелстедов. Это был цикас, растение с грубым древесным стволом мрачного рыжеватого оттенка и едва наметившимися зелеными побегами сверху.

– Я бы отослал его к тебе домой еще несколько месяцев назад, но решил, что он погиб во время путешествия, когда опали все листья. Матушка сказала, что ему необходимо время, чтобы адаптироваться.

Она нежно погладила хрупкие листочки.

– Ты привез мне Zamia pumila. Где ты его нашел?

Он беспечно пожал плечами:

– В Вест-Индии. Нравится?

– Нравится? – Она встала, повернулась к нему. – Я просто восхищена!

Оливия порывисто обняла его.

Гидеон что-то пробормотал, также заключая ее в объятия.

– Значит, ты рада? Я плохо разбираюсь в растениях, – признался он. – Тем не менее это сразу бросилось мне в глаза. Оно было таким необычным. Я знал, что тебе оно понравится.

– Очень нравится! – заверила его Оливия. Она потянулась и несколько раз поцеловала его в подбородок. Гидеон засмеялся. – Ты такой милый, такой чудесный. Как же я соскучилась по тебе, Гидеон!

– Я тоже по тебе соскучился, Оливия! – он криво улыбнулся. – Глядя на тебя, я начинаю жалеть, что не вернулся домой раньше.

Ее былой энтузиазм поугас, когда она ощутила его сильные, крепкие плечи.

– Где ты…

Кто-то рядом кашлянул, парочка испугалась.

Оливия тут же убрала руки и отступила от Гидеона, который тоже разжал объятия. Взглянув поверх его плеча, она увидела стоящего в метре от них лорда Кемпторна. По его лицу невозможно было догадаться, о чем он думает, но Оливия нутром ощущала его неодобрение. Взгляд графа ненадолго задержался на ее лице, потом он перевел его на платье девушки. Оливия зарделась, когда он рассматривал ее грудь, плотно обтянутую лифом. А вот юбка немного испачкалась землей, и граф это тоже заметил.

– Торн, – как ни в чем не бывало, произнес Гидеон.

– Помешал? – поинтересовался лорд Кемпторн.

Оливия наклонилась, смахнула землю.

– Нисколько! – ответила она, чувствуя скованность под неприязненным взглядом графа.

– Оливия любовалась своим подарком, – добавил Гидеон, не замечая возникшего между девушкой и графом напряжения. – Хочешь взглянуть?

– Я уже увидел достаточно, – едко ответил лорд Кемпторн. – Пока ты не начал вновь обнимать даму, может быть, проводим мисс Лидалл назад в гостиную?

Оливия, встретившись с угрюмым взглядом графа, выпрямилась и изобразила радостную улыбку.

– Очень любезно с вашей стороны, лорд Кемпторн, но я сама в состоянии найти дорогу обратно. – Она отвернулась, и улыбка ее стала искренней, когда она перевела взгляд на Гидеона. – Спасибо за подарок. Можно я пока оставлю его здесь, а потом попрошу, чтобы кто-то из отцовских слуг пришел и забрал его?

– Разумеется, дорогая моя, – ответил Гидеон. – Беги. Увидимся еще до моего отъезда.

– Отъезда? – В голосе его брата сквозило изумление и слышались неодобрительные нотки.

Оливия кивнула Гидеону. Напряженное внимание лорда Кемпторна неожиданно переключилось с девушки на брата. Если эти двое намерены ссориться, у нее нет ни малейшего желания при этом присутствовать.

Она сделала реверанс и произнесла:

– Милорды.

Она спиной ощущала взгляды братьев, когда выходила из оранжереи через главный вход.

Как только Торн убедился, что мисс Лидалл их больше не слышит, он поинтересовался у брата:

– Что за ерунду ты несешь об отъезде?

Гидеон задумчиво смотрел в сторону удаляющейся мисс Лидалл.

– Ты специально это делаешь?

В темно-зеленых глазах Торна вспыхнуло раздражение.

– Говори конкретнее.

– Оливию мало чем можно расстроить. Однако тебе одним твоим недовольным видом удалось заставить ее поспешно бежать. – Гидеон обернулся, в его глазах бушевала ярость. – Ты что, обижал ее, когда я уехал?

– Это она тебе пожаловалась? – От такого предположения у Торна в груди проснулась злость. Никогда в жизни он не обижал женщин. И его брату было об этом отлично известно.

– Нет, – неохотно признался Гидеон.

– В таком случае мои отношения с мисс Лидалл тебя не касаются, – возразил Торн, не желая, чтобы брат втягивал его в ссору.

– И когда ты стал называть ее мисс Лидалл? – спросил Гидеон. – Она же наша соседка и друг нашей семьи. Мы с детства играли вместе. Мы оба называли ее Оливией, а теперь ты ведешь себя так, словно она совершенно чужой человек.

– Ты вспоминаешь время, когда мы были детьми. – Торн отвернулся от Гидеона, не сводившего с него недоверчивого взгляда. – Как только мы достаточно повзрослели и пошли в школу, время, проведенное в Мальстер-Парк, можно сосчитать по месяцам. За последние годы я все реже наведываюсь домой. Но когда я все же приезжаю к родителям, у меня нет ни времени, ни желания наносить визиты всем соседям. Кроме того, ее любимчиком всегда был ты. Мы с ней и в детстве почти не общались.

Гидеон задумчиво потер подбородок.

– До сих пор ревнуешь, что она предпочла тебе меня, да?

– Ни капли, – фыркнул Торн. – Эта докучница была слишком нахальной, к тому же имела отвратительную привычку попадать в истории. Ты и тогда был к ней слишком снисходителен. Похоже, с годами ничего не изменилось. Сегодня всякий раз, когда я пытаюсь разыскать тебя, мисс Лидалл оказывается с тобой.

Гидеон прищурил зеленые глаза, и Торн приготовился уже к буре, зарождение которой в них заметил. Но вместо того, чтобы встать на защиту мисс Лидалл, Гидеон медленно вздохнул и покачал головой.

– Да, и уговорить ее покататься на лодке стоило немалых усилий, потому что бесстрашная девчонка, которую я знал, превратилась в ужасно капризную мисс. Но мне удалось настоять на своем. Если бы ты за время моего отсутствия побольше обращал внимания на соседку, то заметил бы, что мисс Оливия стала красавицей. Слава богу, что ты никогда не наносил визитов ее отцу. Тогда у тебя был бы шанс украсть ее у меня.

Этот прозрачный намек возмутил Торна. Он всегда гордился умением выбирать дерзких и необычных женщин. В отличие от своих приятелей – Сент-Лиона, Рейнбо и Шанса до его женитьбы на леди Темпест, – Торн всегда умел обуздать страсть и аппетиты. Он никогда не болтал о своих любовных похождениях. И те не приносили разочарований. Не было слезных упреков от любовницы, когда роман подходил к концу, потому что невыполнимых обещаний он никогда не давал.

Торн избегал излишне эмоциональных, своенравных женщин, которые слушали сердце, а не разум. Мисс Лидалл была как раз такой, поэтому он изо всех сил пытался укрыться от ее чарующей ауры.

– Сильно в этом сомневаюсь, – возразил Торн, едва сдерживая саркастическую усмешку при виде странного растения, которое его брат подарил мисс Лидалл. Оно внушало страх и явно не стоило того воодушевления, с которым Оливия так живо бросилась целовать Гидеона в подбородок. Женщина, за которой он стал бы ухаживать и с которой мог бы разделить постель, отвергла бы такой непривлекательный подарок с презрением. – Я не стану волочиться за этой дамой.

– Я бы вздохнул с облегчением, если бы мог тебе поверить. – Гидеон направился к большим двойным дверям.

Он ошибся. Торну не нравилась мисс Лидалл. Он искал Гидеона.

– Ты намеренно пытаешься меня спровоцировать.

– Быть может, – медленно протянул Гидеон. – Но я все равно считаю тебя лжецом.

И только когда они с Гидеоном вернулись в дом, Торн вспомнил, что брат так и не объяснил, почему сказал мисс Лидалл, что уезжает.

 

Глава 6

– Ты весь вечер ведешь себя очень странно. – После ужина Шанс отвел Торна в сторону. – Ты начинаешь меня беспокоить.

Столовая не могла вместить всех гостей лорда и леди Фелстед, поэтому длинные столы расставили в бальном зале. Дабы справиться с наплывом желающих, в саду возвели несколько шатров, чтобы вместить тех, кто предпочел отужинать в семейном кругу на свежем воздухе.

– Волноваться не о чем.

Торн рассчитывал, что брат присоединится к нему за основным столом, – он намеревался продолжить незаконченный разговор. Но Гидеон выбрал себе местечко за одним столом с мисс Лидалл. И несмотря на то, что сидели они не рядом, Торн не один раз ловил многозначительные взгляды, которыми обменивалась парочка.

– Речь о Гидеоне, – сказал кузен, глаза его затуманила тревога. – Насколько я понимаю, ваш разговор с братом ничем не закончился?

Торн почесал левую бровь, чтобы скрыть раздражение.

– Гидеон постоянно меня избегает, – признался он, не желая, чтобы даже Шанс знал, насколько сильно это ранит его. – Он что-то задумал, и тут не обошлось без мисс Лидалл. Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Тогда сделай что-нибудь, – подтолкнул его Шанс.

– Например?

– Поговори с мисс Лидалл, – ответил маркиз. Оба джентльмена заметили, что девушка несколько минут назад вышла из комнаты, чтобы избежать разговора с леди Грисдейл. – Может быть, она сможет ответить на вопросы, которые ты хочешь задать Гидеону.

Торну не нравилось, что его брат делится тайнами с мисс Лидалл. Он все гадал, в какие еще неприятности втянула его эта дама.

– Она не слишком-то меня жалует.

– Когда это тебе не удавалось очаровать девушку, чтобы выведать ее… э-э-э… тайны? – усмехнулся Шанс. – Я прекрасно вижу, что мисс Лидалл благоволит твоему брату. Твое красивое лицо должно смягчить ее нрав.

– Шанс, от твоих советов толку – чуть!

– Если девушка не любит тебя, тогда подойди к ней как Гидеон! – беспечно посоветовал кузен.

– Если ты имеешь в виду нашу детскую забаву, – Торн саркастически усмехнулся, – то мы с Гидеоном уже давно не пытаемся никого одурачить.

– Это ты расскажи своей милой матушке! – хлопнул его по плечу Шанс и от всего сердца рассмеялся. – Какой лгунишка! Я прекрасно помню весеннюю ярмарку, когда нам с Гидеоном, Рейнбо и Сент-Лионом вскружила голову одна рыжеволосая красотка. Господи, сколько же нам было? Пятнадцать? Шестнадцать?

Торн усмехнулся:

– Слишком юные! Ума не было!

– Ага! Значит, ты помнишь, как запаниковал Гидеон, когда красотка пригласила его сопровождать ее на ярмарке. – Шанс покачал головой. – Ты-то думал, что твой братец научился паре штучек от Сент-Лиона и Рейнбо, когда речь заходила о женщинах, но он просто позеленел.

– Вы же никогда не интересовались застенчивыми невинными девушками, – ответил Торн. Пока его брат и друзья сломя голову приударяли за рыжеволосой, сам он флиртовал с миловидной брюнеткой. Когда он подошел к своим приятелям, Шанс, Сент-Лион и Рейнбо уже набросились на Гидеона за то, что тот вежливо отказал красотке. – Гидеон не привык иметь дела с бесстыдницами.

– Как, впрочем, и ты, – многозначительно подметил его кузен.

Да, он не привык, но после того, как брюнетка не приняла его ухаживаний, уязвленная гордость жаждала утешения. Если бы Гидеон домогался рыжеволосой красотки, Торн никогда бы так легко не занял его место.

– Было бы невежливо оставить мисс Джейкобс наедине с негодяями и мерзавцами, которыми кишела ярмарка, – ответил Торн, вспоминая тот день с благодарностью и нежностью. – Я лишь выполнял за брата его долг.

– Долг, черт меня возьми! – Шанс слегка ударил Торна кулаком по плечу. – Мы полночи искали тебя, когда ты неожиданно исчез с ярмарки.

– Мисс Джейкобс была на пять лет старше и столько знала о плотских утехах, что я потом ходил одурманенный еще несколько недель, – засмеялся Торн, когда его кузен закрыл лицо рукой и застонал. – Я же не забыл вас всех поблагодарить, правда?

– Не забыл, – ответил Шанс, опуская руку. – Сент-Лион до сих пор временами ворчит о том, как тебе повезло. И не будем забывать ту проказу с леди Спайсер.

– Ах да! Леди Спайсер! – протянул Торн. – Изумительная женщина. Она даже не разозлилась, когда узнала, что нас двое.

– Вы с Гидеоном так и не рассказали, удалось ли вам уложить в постель молодую вдову.

– Настоящий джентльмен о своих делах сердечных не распространяется, – ответил Торн, пытаясь сохранить хоть немного достоинства. Ей-богу! Его кузен прав: они с Гидеоном часто менялись местами, чтобы достичь желаемого. И хотя они поклялись ни с кем не обсуждать подробности, леди Спайсер понравилось иметь двух любовников одновременно, и они с Гидеоном несколько месяцев делили постель с одной женщиной. – Ладно-ладно, ты прав: мы с Гидеоном не оставили наши детские игры.

– Значит, давай скажем Гидеону…

Торн сердито посмотрел на кузена.

– Мы ничего Гидеону говорить не будем. Мне понадобится помощь от тебя и твоей жены – отвлеките его, пока я буду общаться с мисс Лидалл.

Леди Фейрлэм, должно быть, услышала последнюю фразу Торна, когда подходила к мужу. Удивленно глядя на супруга, она спросила:

– Полагаю, что фейерверк, который устраивает лорд Фелстед, для вас двоих – недостаточно рискованное зрелище. И чем я могу помочь?

Леди Фелстед пожурила бы ее за то, что она прячется.

Оливия мысленно не согласилась с ней, шагая по усыпанной гравием и освещенной факелами тропинке, ведущей к греческой причуде маркизы. После унизительного купания в озере с близнецами Нитервудами она вернулась к гостям в чужом платье, которое было ей мало, стараясь не обращать внимания на неодобрительные взгляды леди Грисдейл в ее сторону. Позже, когда все собрались в бальном зале на ужин, ее отец – к его чести сказать – лишь засмеялся, когда она рассказала ему о своем неожиданном падении в озеро. Гидеон сидел неподалеку, за одним столом с ней, поэтому приукрашивал историю для восхищенных слушателей – рука ее отца так сильно тряслась от смеха, что он даже пролил вино.

Ей необходимо сказать Гидеону пару слов касательно его поведения за столом.

У джентльмена был настоящий дар рассказчика. Благодаря его дополнениям весь инцидент казался скорее смешным, чем постыдным, и выставлял Оливию в выгодном свете. Когда все за столом смеялись, не чувствовалось ни злобы, ни осуждения.

Оливия гадала: одобрил бы такое поведение брата лорд Кемпторн?

Она уже и забыла, насколько великолепен Мальстер-Парк, когда сюда приезжают сыновья лорда и леди Фелстед. Жаль, что подобное теперь случается нечасто.

Подпевая песне, которую вдали играл оркестр, она наслаждалась прохладой вечернего воздуха, монотонному ритму шагов по гравию в чужих туфлях, землистым запахом окружающих лесов.

К ее огромному облегчению, больше никто не решился пойти прогуляться к беседке. Оливия поднялась по трем ступенькам и обвила руками одну из мраморных колонн. Не отрывая ладони от прохладного мрамора, она обошла колонну и перешла к следующей. Большинство гостей леди Фелстед слишком плотно поужинали, чтобы идти куда-то дальше озера, где на деревянном настиле играл оркестр, пока слуги под чутким руководством лорда Фелстеда готовились запускать фейерверк. Деревья скрывали бóльшую часть озера, но она могла наслаждаться музыкой и фейерверком. Оливии нравилось одиночество. Тишина давала ей время собраться с мыслями. Для одного дня потрясений уже было достаточно.

В ночном воздухе послышался негромкий, почти музыкальный свист, доносившийся с тонущей в тени тропинки. В беседку шел кто-то из гостей. Тот, кто знал ее привычки.

– Кто здесь?

Негромкие шаги затихли, словно она удивила невидимого гостя, обозначив свое присутствие. Свет от факелов и мягкое свечение фонарей у беседки не позволяли ей видеть в окружающей темноте.

Ее сердце учащенно забилось – ей не терпелось узнать, кто же этот приближающийся к беседке мужчина. Она знала Мальстер-Парк так же хорошо, как имение собственного отца. Она была знакома со многими из гостей Фелстедов и знала, что, встретив какого-то подвыпившего влюбчивого воздыхателя, сможет ускользнуть, если тот станет ей надоедать.

– Что ты делаешь здесь одна, Оливия? – раздался вопрос, в котором слышались злые нотки.

Она улыбнулась, когда из темноты показалось знакомое лицо.

– Гидеон! Ты меня напугал, – призналась она, встречая его у подножия лестницы.

– Вижу, жизнь тебя ничему не учит, – проворчал он, взял ее руку и поцеловал. Нежность его прикосновений совершенно не вязалась с его сердитым голосом. – Ты уже слишком взрослая, чтобы резвиться в такое время.

Продолжая держать его за руку, она повела его вверх по лестнице, чтобы он смог насладиться открывающимся видом.

– Когда лорд и леди Фелстед приглашают всю округу в Мальстер-Парк, все только и делают, что резвятся. Я в полной безопасности. А ты что здесь делаешь? Я думала, ты сидишь со своими близкими у озера.

– Я мог бы задать тебе такой же вопрос.

Лорд и леди Фелстед зажгли у всех дорожек и тропинок сада факелы. На каждой ветке дерева висели бумажные фонарики – они не только освещали, но и согревали темноту. Гидеон сел рядом с Оливией и оперся об одну из мраморных колонн.

Девушка пожала плечами:

– Отсюда отлично видно фейерверк.

Она поправила шаль на плечах, прикрывая вырез позаимствованного платья. Дочь маркизы была ýже в груди, и Оливия боялась, что декольте слишком глубокое. Когда она сказала об этом леди Фелстед, та заверила, что она очень мила в этом платье. Однако осуждающие взгляды леди Грисдейл за ужином и восхищенные взоры некоторых джентльменов, которые она заметила сегодня вечером, лишь подтверждали опасения девушки.

Гидеон почесал подбородок и посмотрел в сторону озера.

– Есть зрелища и поинтересней, – ответил он, из вежливости не упоминая о деревьях, сомкнувшихся вокруг беседки. – И ты пропускаешь все веселье.

Она чуть повернула голову, чтобы полюбоваться его профилем. Гидеон и его брат были умопомрачительно красивы. Немудрено, что она глаз не могла отвести от сидящего рядом с ней мужчины.

– Откуда ты знал, где меня искать?

Он оперся локтями о свои колени.

– Когда я не нашел тебя на озере, то решил, что ты здесь.

Оливия засмеялась:

– Знаешь, после нашего небольшого инцидента должно бы казаться разумным держаться от воды подальше.

Гидеон наклонил голову и печально улыбнулся:

– Пытаешься добиться очередных извинений, Оливия?

– Ничего подобного, – ответила она, обходя колонну, словно партнера в танце. – Я уже тебя простила.

– А моего брата?

Нотки любопытства в его голосе заставили ее остановиться и пристально взглянуть на собеседника.

– Конечно. Я с лордом Кемпторном не ссорилась.

– Уверена? Когда он застал нас вместе, я заметил между вами некое напряжение, – сказал он, наблюдая за тем, как она грациозно танцует между мраморными колоннами.

Оливия задумчиво надула пухлые губки, размышляя над ответом.

– Что ж, он действительно застал нас в несколько компрометирующей позе. Зная чопорность твоего братца, могу предположить, что его оскорбила наша фамильярность.

– Значит, ты таким его считаешь? – уточнил Гидеон. В глазах его сверкали озорные искорки. – Чопорным?

– А еще ему подойдет «напыщенный». Хотя, если говорить откровеннее, я предпочитаю не удостаиваться его внимания. Я никогда не числилась у него в любимицах. – Она замерла, наклонила голову, вслушиваясь в играющую вдали музыку. – Обожаю этот шотландский рил.

– Что? – Он выглядел несколько сбитым с толку, когда Оливия протянула ему руку.

– Я же не могу танцевать одна, мистер Нитервуд, – ответила она, наклонилась и схватила его за руку.

– Я уже сто лет не танцевал, – запротестовал Гидеон.

– Значит, ты и не жил, – ответила она и потянула его к себе, чтобы он встал.

Гидеон покачал головой, но не стал лишать ее радости. Оливия подпрыгивала на каблуках, когда они спустились по ступенькам и вышли на усыпанную гравием тропинку. Она взяла его за обе руки, склонила голову, сделала реверанс.

– Для рила нам не хватает нескольких пар.

Гидеон поклонился.

– У озера тьма народа.

Оливия закатила глаза, и они дважды сделали круг по часовой стрелке, а потом в обратную сторону. Гидеон обнял ее за талию, когда она вытянула руку вправо, как будто занимала позицию в танце, в котором были задействованы и другие дамы. Вдвоем они закружились под энергичную музыку. Потом в обратном направлении.

– Знаешь, как смешно мы выглядим? – поинтересовался он, уже смирившись с тем, что не сможет ее отговорить.

Оливия отпустила его руку и повернулась к спутнику лицом. Подхватила подол юбки спереди, обнажив лодыжку и прыгая из стороны в сторону с ноги на ногу.

– Почему это? Потому что танцуем при свете луны под звездами?

Она радовалась, что Гидеон не пропустил ни одного шага.

– Это одна из множества причин, – поддразнил он, схватил ее за локоть и притянул к себе поближе, сделав быстрый поворот.

Оливия ощутила, как перехватило дыхание от встречи их взглядов, когда Гидеон вращал ее четыре раза подряд. Теплый воздух, в груди все сжалось. В конце концов, это же Гидеон. Она не переживет, если лишится чувств у его ног. Чтобы прогнать туман из головы, она в танце отошла от партнера, представляя себе, что движется в унисон с другими танцующими.

– Оливия, ты, случайно, не заметила, что танцуешь одна? – поинтересовался Гидеон. Он уперся руками в свои узкие бедра, наблюдая за ней из-под опущенных век.

– Неужели? – последовал ее беззаботный ответ, но она послушно закружилась назад к партнеру. – Нет, не заметила.

Девушка начала было танцевать вокруг него, но Гидеон схватил ее за локоть и перехватил вторую руку, чтобы она не смогла убежать. Он закружил ее, крепко прижимая к себе.

– И все-таки ты не изменилась! – засмеялся он. – Мне не хватало твоих безумных, диких выходок, Оливия!

– Неужели? – Она изумленно изогнула правую бровь. – Может быть, в следующий раз, когда соберешься на поиски приключений, позовешь меня с собой?

Гидеон задумчиво, слишком уж серьезно смотрел на партнершу.

– Может быть, так и сделаю.

Не успела она ответить, как ее внимание привлекли взрывы в воздухе.

– Ой, смотри! Начался фейерверк, – воскликнула она, отстраняясь от него и глядя поверх деревьев. – Как красиво!

– Да.

Оливия оглянулась на Гидеона и вздрогнула, заметив, что он смотрит не на небо, а на нее. Она поспешно перевела взгляд в небо.

– Тебе оттуда видно фейерверк?

Оркестр заиграл очередную мелодию, которая, вероятно, должна была сопровождать фейерверк, но звучала, увы, вразнобой с залпами. И все же музыка была красива и добавляла праздничного настроения.

– Пошли. Если мы станем у края портика, будет видно лучше, – сказал Гидеон, схватил ее за руку и потянул назад в беседку.

Оливия с радостью послушалась. Если бы она была одна, то выбрала бы именно это место. Девушка удивилась, насколько легко они с Гидеоном восстановили старую дружбу, несмотря на годы, которые отдалили их друг от друга.

– Общее прошлое, наверно, – пробормотала она себе под нос.

– Что? – Гидеон остановился у края беседки и притянул ее к себе. Рукой он обнял ее за талию, словно выражая готовность поддержать, если она будет настолько неловкой, что станет падать.

То, что он сомневался в ее способности держать равновесие, смущало, но было так трогательно.

– Ничего, – ответила она, глядя поверх деревьев. Крики вдалеке и треск говорили о том, что они с Гидеоном пропускают эффектное зрелище, озаряющее ночное небо. – Похоже, это не самое лучшее место, чтобы любоваться фейерверком.

– Согласен.

Она поморщилась от его недогадливости.

– Знаешь, а я не помню, чтобы приглашала тебя к себе присоединиться.

– Серьезно? – Гидеон ждал, когда же она взглянет на него. – А я мог бы поклясться, что мы собирались снова встретиться.

Оливия оперлась о колонну, чтобы не упасть.

– Ты это о чем? О тайном свидании? – Она захлопала ресницами. – Знаете, мистер Нитервуд, кажется, мой отец не одобрил бы вашего поведения.

– Он ничего не узнает, – ответил Гидеон, опуская руку с ее талии ниже, на бедро. – Ты же прекрасно понимаешь, что значит тайная встреча.

– Конечно же, болван, – нежно сказала она. – Тем не менее нет причин хранить наши встречи в тайне. Разве только если ты боишься, что твой брат их не одобрит.

Гидеон нахмурился:

– Мой брат мне не указ!

Оливия бестактно хмыкнула:

– Он же твой брат-близнец. Если бы тебе было безразлично его мнение, ты не стал бы досадовать на ограничения, которые, как ты думаешь, он для тебя устанавливает.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – произнес он сквозь зубы.

– Ты уж точно перешагнул мои границы, – продолжала она, не боясь и не желая мириться с его гневом. – Вот там, – она указала на небо, – видел?

– Ты вспоминаешь о давнем соперничестве, – настаивал на своем Гидеон, не обращая внимания на фейерверк. – Что ты знаешь о наших с братом отношениях? Мы уже сто лет как живем отдельно.

– Как только вы с лордом Кемпторном оказались на расстоянии вытянутой руки, я очутилась в озере, – возразила она. Видя его изумленное лицо, она проглотила свое раздражение. – Поэтому ты должен простить меня за то, что я не хочу вновь оказаться между вами. Сомневаюсь, что у твоей сестры есть еще одно чистое платье мне впору.

Гидеон заметил, как она неловко стягивает концы шали в кулак. Когда они танцевали, Оливия позабыла об узком лифе или откровенно глубоком декольте. Заметил ли он? Он не стал говорить, но это не означало, что он не смотрел.

– Замерзла?

Смена темы разговора выбила почву из-под ее ног.

– Замерзла? Я? Нет.

– Позволь мне, – сказал Гидеон, нежно убирая ее пальцы, сжимающие шаль. – Если ты продолжишь тянуть шаль, то скоро себя задушишь.

Он убрал ее руку и стянул концы шали так, чтобы лишь слегка был виден лиф.

– Так лучше?

Оливия кивнула, остро ощутив тепло его рук, легкое покалывание от его прикосновения к ее коже. Она сглотнула, в горле пересохло.

– Мы пропустим весь фейерверк.

– Неужели? – негромко произнес он. – Оливия, посмотри на меня.

В ее животе порхали бабочки, когда она смотрела на его руки. Нет, не помогло. Она закрыла глаза. Не в силах объяснить свое нежелание, девушка покачала головой. Услышала над головой несколько взрывов. Фейерверк.

– Ты пропускаешь…

Оливия послушно вздернула подбородок и открыла глаза. И тут же, не говоря ни слова, Гидеон закрыл собой небо, прильнув к ее губам. Она вздрогнула всем телом от первого легкого прикосновения его теплых губ. Это было подобно откровению. Осознание. Ее тело ожило, когда его губы прижались к ее губам. Обдало жаром. И горели не только щеки. Ей казалось, что она впервые глотнула жидкого пламени. Оно потекло по ее языку, дальше по горлу, растеклось по всему телу. Она прильнула к нему, желая… чего же? Оливия точно не знала, чего жаждет.

Гидеон застонал ей в рот и, казалось, этим разрушил очарование.

Оливия отступила назад. Ему пришлось ее подхватить, иначе она упала бы с портика. Она попыталась отстраниться.

– Что это было? Что ты делаешь? – спросила она, чувствуя себя застигнутой врасплох и немного обманутой.

– Это называется «поцелуй», – весело ответил он.

– Я знаю, что такое поцелуй! – прошипела она, отстраняясь от него. – Это не первый мой поцелуй.

– Надеюсь, что нет, – поддразнил он. – Тебе же уже двадцать. Но ты еще слишком молода, чтобы забыть свой первый поцелуй.

Черт бы его побрал! Он выбрал именно этот момент, чтобы напомнить ей, что впервые она поцеловалась именно с ним. Это случилось в тот год, когда Гидеон соблазнил ее последнюю гувернантку. На следующий день они с братом уезжали из Мальстер-Парк в Лондон. Оливия не ожидала увидеть его снова раньше осени. Он пришел попрощаться. И по сей день она гадала, что же такое подвигло его на поцелуй.

Да и сам он об этом до сего дня не вспоминал.

Она театрально вздохнула.

– Не все поцелуи запоминаешь, мистер Нитервуд.

– Это вызов, мисс Лидалл?

Лед в его голосе напомнил ей о лорде Кемпторне. Она уже почувствовала, как опьянела от поцелуя Гидеона.

– Ничуть. Одного вполне достаточно.

– Вы имеете в виду двух, миледи?

Оливия одарила его взглядом, исполненным крайнего отвращения. Девушка оттолкнула его, и на этот раз он ушел с ее дороги.

– Ты куда?

– Возвращаюсь в дом, – бросила она через плечо. – И тебя с собой не приглашаю.

– Из-за того, что я сказал? – поинтересовался он насмешливо, отчего ее плечи напряглись.

Не обращая на него внимания, Оливия продолжала шагать по усыпанной гравием, тускло освещенной тропинке, все больше отдаляясь от Гидеона. Звуки казались приглушенными, но если она прислушивалась, до нее доносились взрывы и шипение фейерверков, радостные крики собравшейся у озера толпы.

Оливия старалась не думать о поцелуе Гидеона. Ее губы покалывали, они горели. Она почти забыла их первый неловкий поцелуй и недоумевала, почему он решил поцеловать ее еще раз. Решила, что всему виной тесный лиф, вспоминая неприкрытый интерес в его взгляде.

Чужое платье ничего, кроме неприятностей, ей не принесло.

Оливия была настолько зла, что не заметила стоящего в тени мужчину. Гидеон смотрел вслед удаляющейся фигурке, пока не затих звук ее шагов. Торну придется объяснить свою последнюю шутку. Гидеон шагнул на тропинку и направился в сторону беседки.

 

Глава 7

– Откровенно сказать, неожиданно! И как давно ты играешь с Оливией в нашу любимую игру?

Сидящий на нижней ступеньке Торн убрал руку от лица и сердито взглянул на брата. Тот выбрал не лучшее время для разговора. Сам Торн несколько раз за сегодня пытался отвести Гидеона в сторону, чтобы побеседовать с ним с глазу на глаз, но теперь брату лучше оставить его одного.

– Какого черта ты здесь забыл? Я думал, ты с матушкой развлекаешь гостей.

Гидеон приблизился, и в мерцающем свете ближайшего факела стало заметно, как резко заострились от холодной ярости черты его лица, а глаза горели обещанием возмездия.

– Я покоя себе не находил.

– Тебе скучно стало, – решительно произнес Торн, выпрямляясь и вставая. – Наша матушка, не жалея сил, отмечает твое возвращение домой. Неужели ты ни на секунду не задумывался, как ее ранит твое безразличие?

Гидеон пнул носком сапога камешек.

– Мать все понимает.

– Неужели? Или она боится, что ты опять сбежишь? – предположил Торн, угрожающе надвигаясь на брата.

Тот расправил плечи:

– Мы сейчас обсуждаем страхи леди Фелстед? Или твои?

Торн первым отвел взгляд.

– Черт побери, речь сейчас не о нас!

– Ну разумеется, – согласился Гидеон. – Я хотел поговорить о том, что увидел между тобой и Оливией. Она казалась расстроенной, когда уходила.

– Ерунда, – стоял на своем Торн. – Я…

Он никак не ожидал, что Гидеон возьмет его за грудки.

– Не лги мне, Джастин! Я видел, как ты танцевал и флиртовал с Оливией!

– Девушке неведомы приличия, – ответил он. Его не на шутку испугала ревность, которую он расслышал в обвинениях брата. – Когда я понял, что она направляется не к озеру с остальными гостями, решил пойти за ней. Ты должен поблагодарить меня за то, что я присматриваю за твоей подружкой.

Гидеон еще сильнее сжал полы сюртука Торна, потом отпихнул брата.

– Значит, я должен еще и благодарить, так, по-твоему? Черт, ты – высокомерный негодяй! Может быть, я и не слышал всего вашего разговора, но я точно знаю, что Оливия принимала тебя за меня!

– Кто-то здесь слишком высокого мнения о себе? – поддел его Торн. – Тебя не было в Англии несколько лет. Возможно, у дамы возникли ко мне теплые чувства.

Его брат покачал головой:

– Сильно в этом сомневаюсь. Ты ее с детства терпеть не мог и не сможешь убедить меня, что воспылал к ней чувствами, когда она выросла. А что касается Оливии… Она никогда бы не стала флиртовать с лордом Кемпторном. И уж точно не стала бы его целовать. Я тебя знаю как свои пять пальцев и как твой брат-близнец требую, чтобы ты оказал мне услугу. Что бы ты там ни задумал с Оливией, пусть это прекратится этим же вечером.

– Ты слишком долго отсутствовал в жизни мисс Лидалл, братец, и тем не менее тут же пытаешься взять на себя роль благородного рыцаря, – негромко произнес Торн, ненавидя себя за ревность, уколовшую его сердце. – Тебя волнует, что она предпочитает мои поцелуи твоим?

– Оливия всегда может рассчитывать на мои верность и дружбу. А еще я хочу напомнить, что из-за твоей забавы теперь я – тот, кого, как она думает, она поцеловала, – сказал Гидеон, самодовольно изогнув уголок рта при виде мрачного выражения лица Торна. – И я должен благодарить тебя за это. Но я не доверяю твоим намерениям относительно этой дамы.

– Боишься, что я украду ее у тебя?

Лицо Гидеона посерьезнело.

– Нельзя украсть то, что ценится только тогда, когда это отдается по доброй воле. Однако ты можешь ее ранить. Я этого не потерплю.

– Мы ссоримся из-за женщины? – удивился Торн, не в силах это скрыть.

Гидеон устало вздохнул:

– Держись от Оливии подальше. Она слишком невинна для всех тех игр, которые ты затеваешь.

– Раньше ты тоже любил в них играть, – укорил Торн, гадая, насколько он сможет разговорить брата.

– В этом в последние годы не было смысла, – сказал Гидеон, в глазах у него мелькнуло сожаление.

– И кто в этом виноват? – возмутился Торн.

Гидеон взъерошил свои темные волосы.

– Я не упрекаю тебя за то, что ты вспомнил нашу старую игру, Торн. У меня претензии лишь к твоему выбору дамы.

Мисс Лидалл неприкосновенна. Гидеон ясно дал понять это, но Торн еще не решил, станет ли он уважать пожелания брата.

– Хочешь посоветовать мне кого-то другого?

Гидеон недоверчиво хмыкнул.

– Ты можешь подойти к ней как граф, – разрешил Торн, вплотную приблизившись к брату. – Если будешь вести себя непристойно, пощечину за это получу я.

– Заманчиво, – согласился Гидеон, лицо его прояснилось, плечи обмякли. – Хотя думаю, что приберегу месть для другого случая. Как ни больно мне это признавать, но ты прав. Я пренебрегал своими обязанностями почетного гостя этого приема. Если я вернусь к маме, пока не закончился фейерверк, остается шанс, что она не заметит моего исчезновения.

– Держим пари? – предложил Торн, большим и указательным пальцами правой руки хватая брата за подбородок, пока тот не вырвался.

– Только пьяный дурак мог бы заключить подобное пари, – ответил Гидеон, рукой обхватывая брата за шею. – От матушки ничего не скроешь.

– Согласен. Она потребует извинений и объяснений.

Гидеон немного навалился на брата и обмяк у Торна на плече.

– Я могу предоставить и то и другое. Я просто скажу, что ты виноват.

– Отличный план! – больше развеселившись, чем обидевшись, заметил Торн. – Как ты до этого додумался?

– Честно признаюсь, когда мама на меня злится, я всегда говорю, что это ты виноват. – Гидеон улыбнулся, и Торн поймал себя на том, что тоже улыбается.

– Отлично!

– А зачем сбрасывать со счетов старый план, если он всегда срабатывает? – признался Гидеон. – Пошли вместе. Если маркиза увидит нас вместе, сердце ее смягчится.

– Полагаю, что смогу оказать тебе небольшую услугу, – сказал Торн. И они оба молча пошли по тропинке, ведущей к озеру.

Торн слышал музыку и мысленно перенесся к мгновениям с мисс Лидалл. Перед греческой беседкой ее движения были грациозны и легки. Она с озорной улыбкой танцевала с ним, ее губы манили, и он знал, что обязательно ее поцелует.

– Торн! – задумчиво окликнул его брат.

– О чем задумался?

– Об Оливии… – начал Гидеон.

Торн закрыл глаза и убрал руку с плеча брата.

– Наверное, ты хочешь, чтобы я извинился за то, что поцеловал ее?

– Нет, – лаконично ответил тот. – Вероятно, у тебя были на то свои причины. Просто больше никогда ее не целуй.

«А если я поцелую ее как лорд Кемпторн, это считается?»

– Изо всех сил буду пытаться устоять перед чарами юной леди, – сухо ответил он.

Гидеон пытливо взглянул на брата, но казалось, что ответ Торна его удовлетворил.

Он был уверен, что Торн говорит неправду, но это была лишь очередная ложь в отношениях между братьями.

Погруженная в собственные мысли Оливия зашла в глубину сада леди Фелстед и лишь тогда осознала, где находится. Неподалеку раздавались радостные возгласы гостей, которые решили полюбоваться фейерверком с расставленных по всему саду скамеек. Ближе к дому слуги установили дополнительные столы и стулья. Она могла и дальше идти по тропинке к террасе или остаться в саду и найти себе укромный уголок, чтобы полюбоваться фейерверком.

«Я могла бы присоединиться к леди Фелстед с друзьями».

Оливия знала, что маркиза обязательно найдет для нее местечко, но отмахнулась от этой мысли. Слишком рискованно. Она может столкнуться с леди Грисдейл, которая до сих пор недовольна тем, что хозяйка расстроила ее планы отослать Оливию домой. К тому же там мог быть лорд Кемпторн. Даже спиной она чувствовала его осуждающий взгляд. Сидеть рядом с его матерью – только вызывать у него раздражение.

Откровенно говоря, она была не в настроении вести словесные перепалки с близнецами Нитервуд.

Оливия остановилась у большого фонтана с круглым основанием и полуобнаженной мраморной статуей русалки, возвышающейся в центре мелкого бассейна. Вода сбегала с огромной раковины, которую русалка держала на бедре. Оливия восхищенно всматривалась в мраморное лицо, любуясь красотой статуи, но сама была погружена в раздумья, вспоминая о дружеской беседе с Гидеоном, о той радости, которую она ощутила, кружась с ним в танце.

Последний раз она танцевала с ним еще в детстве.

Оливия поджала губы.

– И зачем ты все разрушил этим поцелуем? – спросила она, озвучив свое недовольство окружающей темноте.

– Поцелуй под звездами – звучит чрезвычайно романтично.

Оливия попыталась скрыть изумление, когда повернула голову и узнала говорившую.

– Леди Арабелла, откуда… Я понятия не имела, что привлеку чье-то внимание, – приветствовала она даму реверансом. Юная леди ответила ей тем же. – Как вам вечер?

Оливия познакомилась с леди Арабеллой Брант в прошлом сезоне, и поскольку они были ровесницами, хозяйка вечера решила, что у двух незамужних девушек много общего. Вначале Оливия в этом сомневалась. Честно говоря, не вина леди Арабеллы в том, что Оливия всегда чувствовала себя скучной серой мышкой рядом с этой хрупкой блондинкой, обладающей красотой, которая вдохновляет художников и поэтов. Она ожидала, что девушка будет такой же тщеславной и злой, как леди Миллисент, однако оказалось, что молодая женщина очень дружелюбна и сведуща во многих вопросах. Ее старшая сестра, леди Темпест, вышла замуж за Фейрлэма – двоюродного брата лорда Кемпторна и Гидеона. Этот брак вызвал определенное волнение в Лондоне, потому что дама была практически обручена с другим, да и вражда между семьями Брант и Рук была слишком давней, временами жестокой. По крайней мере такие слухи дошли до Оливии. Она не обращала внимания на сплетни, пока ее не познакомили с леди Арабеллой.

– Великолепно, – весело заблестели ореховые глаза собеседницы. – Так же, как и вам, если целуешься с незнакомцами…

– О, это был не незнакомец, – поправила Оливия. Пытаясь сменить тему, она поинтересовалась: – А вы почему не с остальными гостями у озера?

– Я там была, но потом решила, что моей сестре и ее мужу нужно побыть наедине, – беззаботно ответила леди Арабелла. – Однако мои дела не так интересны, как ваши отношения с загадочным поклонником. Я хочу узнать подробности.

Оливия нахмурилась:

– Он не мой поклонник, и рассказывать не о чем.

– Если вы целовались, значит, точно есть что рассказать. – Леди Арабелла взяла Оливию за руку и увлекла ее к маленькому алькову, откуда было отлично видно фонтан. – Садитесь и все мне расскажите. Я начну. Я его знаю?

Гидеон был родственником леди Арабеллы, пусть и некровным. Оливия решила, что после его возвращения в Англию его обязательно ей представили. Если же нет, их непременно представила бы друг другу леди Фелстед, когда девушка приехала в Мальстер-Парк.

– Да.

Леди Арабелла задумалась над следующим вопросом:

– Вы сказали, что знакомы с ним. Кто-то из ваших соседей?

Оливия сердито взглянула на собеседницу:

– Он не мой поклонник. Да, он живет по соседству.

– Он красив? – продолжала расспрашивать леди Арабелла, лукаво вздернув правую бровь. Оливии никогда не повторить это, даже если она целый год простоит у зеркала.

– Нет, он совершенно ужасен, – серьезно ответила она.

– Не верю!

В ответ на недоверие леди Арабеллы Оливия лишь сжала губы. Прошло всего пятнадцать секунд, и она захихикала.

– Конечно же, я считаю его красивым. В противном случае я никогда бы не разрешила ему себя поцеловать.

Леди Арабелла округлила глаза:

– Значит, это он вас первым поцеловал.

– Неужели вы полагаете, что я настолько развязна, что могу поцеловать ничего не подозревающего джентльмена? – Оливия расправила плечи и подняла лицо к небу, полюбоваться последними вспышками фейерверка. – Поверить не могу, что вы такого невысокого обо мне мнения.

– Я не хотела… – поспешно начала леди Арабелла, пока не заметила, что Оливия улыбается. Она засмеялась и нагнулась к подруге. – Значит, это был не просто поцелуй?

– Я так не считаю, – ответила она, вставая со скамьи. – И больше я целовать его не буду.

Она всерьез намеревалась хранить свое обещание. Гидеон – ее друг, но он такой же повеса, как и его брат. В отличие от женщин, которые в него влюблялись, она не имела ни малейшего желания оказаться в его коллекции разбитых сердец. Господи, о чем она думала? Он только что вернулся в ее жизнь. Она не собиралась терять его из-за поцелуя.

– Почему? – удивилась леди Арабелла.

Оливии казалось нечестным ставить подругу в неловкое положение, ведь Арабелла наверняка будет защищать нового члена своей семьи. Оливия пожала плечами в ответ на ее вопрос.

– Этот джентльмен – очаровательный негодяй. Он поцеловал меня прихоти ради. – Она нахмурилась, когда ее осенила темная мысль. – Или на спор. Думаю, он не из тех, кто готов остепениться и жениться на дочери барона.

Леди Арабелла опустила руку Оливии на плечо, чтобы та не уходила.

– Он вам нравится.

– Больше, чем он того заслуживает, – призналась Оливия и задумчиво улыбнулась. – Однако нет причин обо мне беспокоиться. Я не настолько глупа, чтобы подарить ему свое сердце.

– Мне кажется, я знаю, как зовут вашего таинственного поклонника.

Оливия закатила глаза:

– Я уже говорила вам, леди Арабелла, он не…

– Это лорд Кемпторн?

От удивления Оливия раскрыла рот и рассеянно потянула за край позаимствованной шали.

– Лорд Кемпторн? Моя дорогая, ваша дедукция вас подвела. Я никогда бы не поцеловала этого холодного напыщенного индюка, даже если бы его связали и нафаршировали черносливом, – от души засмеялась Оливия. – В горле пересохло, я бы выпила стаканчик пунша. Составите мне компанию? Я возвращаюсь в дом.

– С удовольствием, – ответила леди Арабелла. – У меня будет еще шанс отгадать имя вашего таинственного джентльмена.

– Он не мой! – возразила Оливия.

– Да-да! – ответила ее собеседница.

Шагая с Гидеоном по тропинке в саду, Торн заметил вдалеке мисс Лидалл. Она прогуливалась под руку с леди Арабеллой, обе смеялись. Когда она успела подружиться с младшей сестрой Темпест? Он с ужасом осознал, что это еще одна ее связь с его миром, о которой он даже не догадывался.

– Что там? – спросил Гидеон.

Торн не хотел при Гидеоне упоминать имя мисс Лидалл.

– Ничего. Пойдем к матушке или хочешь зажечь фейерверк с отцом?

Глаза Гидеона загорелись от нетерпения.

– А ты как думаешь?

– Мне кажется, нечестно, если маркиза все веселье проведет в одиночестве, – ответил Торн.

Он был уверен: зажигать фейерверки – гораздо безопаснее, чем вновь целовать мисс Лидалл.

 

Глава 8

Тревершем-хаус

Спустя три дня после приема у Фелстедов Оливия после обеда пересматривала счета в небольшой утренней столовой. Когда она закончит, то непременно вознаградит себя прогулкой по саду, чтобы почитать письмо от мистера Чонси. Она познакомилась с ним прошлой весной, и с тех пор они обменялись несколькими письмами после отъезда из Лондона. Если у этого симпатичного джентльмена и были какие-то романтические намерения, он с ними не спешил. В своем последнем письме он выразил желание встретиться с ней, когда снова будет в Лондоне. Поэтому она питала надежды. Оливия услышала негромкий стук – кто-то открыл дверь.

– Прошу прощения, что вмешиваюсь, мисс Лидалл. Лорд Девик требует вашего присутствия в библиотеке.

– Спасибо, Марта, – ответила Оливия, добавляя еще один пункт в гроссбух. – Передай отцу, что я приду, как только освобожусь.

Служанка замешкалась на пороге. Она была юной, лет шестнадцати, поступила на службу совсем недавно, поэтому изо всех сил старалась угодить своему хозяину.

– Его светлость предполагал, что таковым и будет ваш ответ, поэтому настаивал, чтобы я убедила вас, что дело безотлагательное.

– Миссис Хендерс ухаживает за своей захворавшей дочерью, и кто-то должен выполнять ее обязанности, – пробормотала Оливия, окуная перо в маленькую чернильницу и заканчивая записи. Она отложила перо, потянулась за коробочкой с порошком, посыпала страницу. – Хорошо. Закончу позже. Можешь передать его светлости, что я услышала его просьбу и уже иду.

Она взяла гроссбух и перевернула книгу, чтобы остатки порошка высыпались назад в коробочку.

– Я не хочу показаться неучтивой, мисс, но если вы уже идете, не могли бы вы последовать за мной в библиотеку? – спросила служанка.

Оливия со вздохом поднялась, в последний раз встряхнув книгу.

– Наверное, ты права. Ступай по своим делам, Марта. Я уже иду в библиотеку.

Служанка сделала реверанс.

– Отлично, мисс, – ответила она и тихонько выскользнула из комнаты.

Оливия вложила узкую шелковую ленту в гроссбух и закрыла книгу. Стряхнула остатки пудры с пальцев, закрыла крышечкой чернильницу. Отец редко бывал дома днем, но из-за дождя ему пришлось изменить свои планы.

Она вышла из утренней столовой в коридор. До того судьбоносного дня, когда леди Грисдейл выйдет замуж за лорда Девика, хозяйкой здесь остается Оливия. Построенный в 1770-х годах Тревершем-хаус представлял собой длинное здание с фасадом а-ля римский Пантеон, с ионическим портиком и консолями над главным входом и окнами. Этот дом был не таким величественным, как Мальстер-Парк, возведенный в готическом стиле, но она обожала его невычурную элегантность.

Со времени смерти матери во внутреннем убранстве здания мало что изменилось. Девушка находила успокоение в окружении мебели, ковров и картин, которые выбирала еще ее мать. Оливия была слишком маленькой, чтобы помнить леди Девик, но в музыкальном салоне висел ее портрет. Подбородок и вьющиеся каштановые волосы Оливия унаследовала от матери. На портрете женщина выглядела слишком утонченной и хрупкой для матери троих детей – двух сыновей и дочери. Последние роды забрали у нее все силы, она стала хворать, и болезнь в конечном итоге лишила ее жизни.

Оливия часто гадала, уберут ли портрет ее матери из музыкального салона, когда в Тревершем-хаус станет хозяйкой леди Грисдейл. Эта картина, разумеется, служила напоминанием о том, что лорд Девик любил и оплакивал другую женщину. Возможно, она недооценивает леди Грисдейл, но графиня казалась личностью, не склонной хранить память о чужом прошлом. Оливия не сомневалась: портрет матушки тут же снимут со стены и спрячут подальше, а потом о нем забудут.

Чуть больше усилий ей понадобится, чтобы избавиться от дочери лорда Девика.

Под ногами Оливии заскрипела одна из широких дубовых половиц, когда она шла в библиотеку. Пол недавно помыли, но его следовало также поскоблить и все проветрить. Их экономка проследит за этим, вернувшись к своим обязанностям, когда Оливия с отцом уедут в Лондон. Девушка нахмурилась, заметив грязь и отпечатки лап у входа в библиотеку. Начинались следы у входной двери. Кто-то впустил в дом отцовских собак переждать дождь, но не позаботился убраться за ними.

Оливия оглянулась и увидела, что стоит в коридоре одна. А где же Хоппс? Обычно он велит одному из слуг помоложе приглядывать за собаками, когда они находятся в доме. Она постучала кулаком в дверь.

– Входите.

Оливия открыла дверь и вошла в библиотеку.

– Папа, ты Хоппса не видел? Дансер и Троунсер развели такую грязь в коридоре, – сказала Оливия, проходя мимо огромных стеллажей с книгами, стоящих у входа, и поворачивая налево.

Внезапно она остановилась, от удивления раскрыв рот.

Отец был не один. При ее появлении лорд Кемпторн и мистер Нитервуд поднялись с мест. Их кузен, лорд Фейрлэм, расположился у большого окна.

Две борзые лежали у отцовского стола, но при ее появлении подняли головы. Троунсер залаял, обе собаки встали на стройные лапы и завиляли хвостами, приветствуя хозяйку.

– Добрый день, милая, – произнес лорд Девик, виновато глядя на дочь. – Признаюсь, это я впустил собак в дом. Слишком поздно я понял, что у них грязные лапы.

Желтовато-коричневый Дансер сделал круг и бросился к Оливии, за ним последовал Троунсер.

– Не мог бы кто-то…

Собаки подбежали к ней раньше, чем присутствующие джентльмены успели отреагировать. Дансер встал на задние лапы, а передние взгромоздил на ее платье. Троунсер кружил вокруг Оливии, неистово обнюхивая ее юбку. Девушка понятия не имела, что его так заинтересовало. Она недавно была на кухне и, видимо, проходила мимо ароматной еды.

– Дансер, Троунсер! Ко мне! – строго приказал барон.

Ни одна из собак не послушалась.

– Фу, Дансер! – воскликнула Оливия, хватая пса за лапы, – казалось, что она с ним танцует. Было бы смешно, если бы не приходилось задирать лицо вверх, чтобы избежать энергичного собачьего языка. – Сейчас не время для поцелуев, дурачок!

При слове «поцелуи» Троунсер тоже подскочил, поскользнулся и несколько раз упал на пол. С третьей попытки ему удалось удержаться на задних лапах. Оливия попятилась под весом обоих псов, которые едва не сбивали ее с ног.

– Кто-нибудь, помогите, пожалуйста! – взмолилась она и заметила, что близнецы Нитервуд бросились к ней. Различить их она в этот момент не могла.

Где-то позади смеялся лорд Фейрлэм, а лорд Девик криком пытался отогнать собак.

– Эй, вы оба, ведите себя как следует! – сказала Оливия, делая еще один шаг назад и натыкаясь на подставку с китайской фарфоровой вазой. – О боже! – У нее не хватало духу обернуться.

Подставка накренилась, великолепная ваза качнулась и полетела вниз.

Один из братьев резко бросился вправо и упал на колени, успев подхватить вазу, пока та не разбилась о пол. Собаки решили, что это новая игра, и залаяли.

Оливия снова толкнула расписную деревянную подставку, и та упала.

Второй Нитервуд – она до сих пор не могла их различить – схватил Дансера, поднял вверх и оттянул его от Оливии.

– Стоять! – скомандовал он. Пес заскулил и припал к земле.

Почуяв неприятности, Троунсер упал на передние лапы и завалился на бок. Он понюхал подол платья Оливии, а потом его черная узкая морда исчезла – пес уткнулся мордой в ее туфлю.

Троунсер вздохнул.

Оливия осторожно подняла глаза на стоящего перед ней Нитервуда. Из-за возни с собаками из его прически выбилось несколько волосков, и он выглядел всклокоченным. Спереди на платье девушки остались следы от грязных лап, и, скорее всего, от нее воняло псиной.

Стоящий перед ней джентльмен подмечал все детали.

– У вас талант притягивать неприятности, мисс Лидалл, – заметил он, пока все окружающие смеялись.

– Как и у вас, лорд Кемпторн, – беспечно ответила она и осторожно высвободила ногу из-под морды Троунсера. – Я знала, что всегда могу на вас рассчитывать.

«…что ты станешь свидетелем очередного унижения в моей жизни!»

Она слабо улыбнулась, обходя его и собак, чтобы поздороваться с отцом.

Торн покачал головой, устанавливая на место упавшую подставку.

– Держи, – сказал Гидеон, протягивая бело-голубую вазу Торну.

Тот повернулся к подставке и осторожно водрузил вазу на место.

– Ты уже закончил полировать спиной деревянные половицы?

Гидеон возмущенно уставился на Торна.

– Я же поймал вазу, разве нет? И никто даже не потрудился меня поблагодарить!

Черная борзая с белой отметиной на правом плече встала, направилась к Гидеону и начала облизывать ему лицо. Гидеон погладил животное.

– Довольно, Троунсер. Должен заметить, хоть кто-то в этой семье оценил мои усилия.

– Троунсер не единственный, кто оценил вашу жертву в виде собственного достоинства ради меня, – заверила мисс Лидалл, поворачиваясь так, чтобы видеть и лорда Девика, и Гидеона. – Эта ваза принадлежала еще моей прабабушке. Я никогда бы не простила себе, если бы она разбилась.

– Должен признаться, я впечатлен, – сказал Шанс, пересекая комнату и протягивая кузену руку. – Не ожидал от тебя такого изящества и прыти.

– По крайней мере не без должного стимула, когда, например, горят твои штаны, – поддразнил Торн.

– Или когда тебя преследует разъяренная толпа, – саркастично заметил Шанс.

Гидеон криво улыбнулся и ухватился за протянутую кузеном руку. Вновь оказавшись на ногах, он достал платок из внутреннего кармана своего сюртука и вытер обслюнявленную щеку.

– Знайте, мистер Нитервуд, я считаю вас героем, – решительно заявила мисс Лидалл, чувствуя, что должна его защитить. Раздражение Оливии утихло, когда открылась дверь и появился дворецкий.

– Слава богу, Хоппс! Это ты! Я тебя искала.

Хоппс начал работать у Лидаллов десять лет назад. До этого он служил в огромном доме, где было шестнадцать детей. Старик любил рассказывать всем, кто был готов слушать, что надорвал себе спину, целыми днями карабкаясь вверх и вниз по лестницам. Он искал более спокойную работу, Тревершем-хаус показался вполне приемлемым местом, поскольку сыновей лорда Девика отослали учиться в школу.

И все же Торн не сомневался, что мисс Лидалл пару раз за эти годы испытывала терпение старого слуги.

– Прошу прощения, мисс, – извинился шестидесятилетний Хоппс. – Я увидел в коридоре грязь и пошел за тряпкой и водой, чтобы вытереть пол.

Мисс Лидалл обеспокоенно нахмурила брови:

– В отсутствие миссис Хендерс вы взвалили на себя все обязанности по дому. Хоппс, вам не следует мыть полы.

Дворецкий тяжело вздохнул.

– Мои колени уже не так крепки, как в молодости, но я еще не настолько стар, чтобы не справляться со своими обязанностями, – ответил он и тут же поджал губы, заметив грязь на ковре и полу. – И поясница побаливает, когда дождь идет.

Прекрасно зная все жалобы слуги, лорд Девик сказал:

– Хоппс, ты не должен всю работу делать сам. Пусть пол вытрет кто-то из служанок.

Лорд был слишком учтив, чтобы упоминать о том, что он сам был всего на год моложе дворецкого.

– Вы слишком любезны, милорд, – ответил слуга.

Мисс Лидалл благодарно взглянула на отца. Она приблизилась к Торну, плечи которого отчего-то напряглись, когда она махнула собакам.

– Мне кажется, собаки слишком обрадовались гостям. Не мог бы ты вывести их из комнаты, а потом уж подать напитки?

– Разумеется, мисс Лидалл. Скоро я принесу чай, – ответил Хоппс. Он хлопнул в ладоши, чтобы привлечь внимание собак. – Троунсер, Дансер… ко мне.

Дворецкий схватил Троунсера за ошейник, когда пес подошел поближе. Дансер наткнулся на мисс Лидалл, когда бежал за Троунсером к дворецкому, и девушка упала на Торна.

Он схватил ее за левую руку, чтобы удержать. Сторонний наблюдатель мог бы принять это за интимные объятия.

Оливия подняла потупившийся взор, в котором смешались робость, понимание и смущение. Торн стоял с открытым ртом, очарованный этими васильковыми глазами.

– Прошу прощения, – прошептала девушка, высвобождаясь из его объятий. – Вы должны простить Дансера за игривость. Он решил, что сейчас получит угощение.

«Что ж, очень по-мужски. Интересно, какое угощение ты приготовила бы для меня?»

– Конечно, – ответил Торн, слова застряли у него в горле.

Мисс Лидалл кивнула и оставила его, чтобы отдать дополнительные распоряжения Хоппсу.

Несколько секунд Торн стоял, отвлеченный мягким покачиванием ее бедер. Испугавшись, что он слишком пристально рассматривает дочь лорда Девика в присутствии ее отца, он намеренно отвел взгляд и встретился глазами с Шансом. Губы кузена тронула улыбка, когда Торн проходил мимо, – как будто тот прочел его мысли.

Мисс Лидалл закрыла двери библиотеки и повернулась лицом к четырем оставшимся в комнате джентльменам.

– Папа, – произнесла она, подходя к отцу, – поэтому ты хотел меня видеть?

Торн и Гидеон подошли поближе, когда лорд Девик вернулся к письменному столу и взял написанное от руки послание.

– Да я уже и забыл, зачем тебя звал. – Барон протянул ей записку. – Наши гости были настолько любезны, что лично передали приглашение от леди Фелстед.

– Она дает очередной прием?

Торн сел и начал наблюдать, как мисс Лидалл с любопытством раскрывает приглашение от его матери. Читая его, она чуть надула губки. Он ожидал, что Оливия обрадуется приглашению маркизы, но молодой даме вновь удалось его удивить.

Она с серьезным лицом отдала записку отцу.

– Очень любезно со стороны леди Фелстед посвятить меня в свои планы, – равнодушно произнесла мисс Лидалл. – Однако я должна отклонить ее приглашение.

Торн попытался скрыть удивление от такого заявления.

Гидеон же не испытывал никаких угрызений совести, выражая свои чувства.

– Моя милая, если вы полагаете, что маркиза удовлетворится вежливым отказом, то явно ее недооцениваете.

Барон, прищурившись, взглянул на дочь:

– Не вижу никаких препятствий. Мы же через две недели собирались ехать в Лондон.

Мисс Лидалл напряженно сидела на стуле, ее тело было таким же неподатливым, как было непреклонным ее решение.

– Вы хотите, чтобы я выезжала через три дня, хотя я не упаковала еще ни одного чемодана? А как же хозяйство? Миссис Хендерс уехала к больной дочери, и кто-то должен присматривать…

– Хоппс за всем присмотрит, – отмахнулся отец от ее доводов.

– Хоппс за всем не усмотрит, – возразила мисс Лидалл. – Еще столько предстоит сделать, и было бы нечестно все взвалить на него. Если ты забыл, у бедняги больная спина. – Она понизила голос на случай, если дворецкий подслушивает у двери.

– Хоппс силен как бык, – ответил лорд Девик, обращаясь к Торну, Гидеону и Шансу. – Он просто любит пожаловаться на здоровье. Вот и все.

– Нет, не все! – не сдавалась его дочь, подаваясь вперед. – Нужно еще переделать тысячу дел, и ты хочешь, чтобы я все их закончила и успела упаковать вещи для появления в Лондоне?

От ее упрямства Торн ничего не выигрывал и хотя бы раз был рад ее поддержать.

– От женщины постоянно слышишь подобные отговорки, примите мои соболезнования, – сказал он, чем привлек ее внимание. Торн боялся, что мисс Лидалл обидится, поэтому поднял руку, не давая ей ответить сразу. – Я не вижу большой разницы, присоединитесь вы к нашей маленькой компании через три дня или отправитесь в путь через две недели со своим отцом. Оба решения ведут в Лондон.

Лицо мисс Лидалл смягчилось, она с благодарностью взглянула на Торна.

– Я с вами совершенно согласна. У меня нет неотложных дел в Лондоне, а дом следует привести в порядок.

«Разумное решение», – подумал Торн.

– А я не согласен, – вмешался лорд Девик, глядя на дочь, будто только что понял, что она – капризный ребенок.

– И я, – добавил Гидеон, чем вызвал недовольный взгляд Торна.

Мисс Лидалл резко повернулась всем телом и гневно уставилась на лорда Фейрлэма.

– А вы что скажете, милорд?

Шанс поднял обе руки, признавая поражение.

– Мне вообще хотелось покататься на лошади, поэтому я и поехал со своими братьями. Поступайте как знаете, – ответил он, избавляясь от необходимости участвовать в споре.

Убедившись, что не все присутствующие пытаются склонить ее к принятию приглашения леди Фелстед, она вновь обратилась к отцу:

– Не вижу причин менять наши планы.

– Три дня – времени более чем достаточно, чтобы упаковать вещи, Оливия, – стоял на своем Гидеон. – Как матушка упоминала в письме, следует еще примерить платья для Лондона. Глупо было бы с твоей стороны не воспользоваться ее опытом.

Торн задумался, пока Гидеон и лорд Девик обсуждали с мисс Лидалл все положительные стороны изменения плана. И хотя сам он не был готов это признать, он был согласен с братом. Цветочный рисунок на утреннем платье мисс Лидалл уже устарел и скорее подходил почтенной женщине, чем юной девушке. Было совершенно очевидно, что она только выиграет, если ей поможет человек с критическим взглядом и чувством стиля. Иначе некоторые представители высшего общества могут пренебрегать ею и насмехаться над ее туалетами.

Но какое ему дело до того, что мрачные одежды и неловкость еще на один сезон лишат мисс Лидалл кавалера?

«Но ее ранимость привлечет к ней Гидеона».

Торн отправлялся в Тревершем-хаус с надеждой отговорить даму и ее отца принимать приглашение леди Фелстед. Теперь же он пересматривал свое решение. Возможно, с его стороны недальновидно отвергнуть попытки матери помочь мисс Лидалл. Девушка была лишена материнской любви и наставлений, отчего и страдала. Немного ее поддержать – и она будет блистать в обществе. Ее зависимость от Гидеона тут же померкнет, когда другие джентльмены начнут осыпать ее комплиментами и ухаживать за ней. Его брату придется отойти в сторону, потому что он слишком добр, чтобы помешать мисс Лидалл быть счастливой.

«А если он забудет, я ему напомню».

– Не стоит забывать о леди Грисдейл, – произнес лорд Девик, возвращая Торна к разговору.

– А при чем здесь графиня? – удивилась мисс Лидалл.

Торна этим беззаботным любопытством не проведешь. Как не проведешь и Гидеона.

– Понимаешь, твое решение не ехать с леди Фелстед ставит меня в затруднительное положение, – признался барон.

– Почему? – продолжала недоумевать Оливия. По ее настороженному лицу было заметно, что она боится услышать нежелательный ответ.

– Как я уже объяснял нашим гостям, я не собирался ехать сразу в Лондон, потому что мне нужно еще заехать в Бристоль, – ответил лорд Девик.

Мисс Лидалл недоуменно смотрела на отца.

– И какое отношение к этому имеет леди Грисдейл?

Отца, казалось, несколько расстроил вопрос.

– К Бристолю? Никакого. У меня там незаконченные дела. На приеме леди Грисдейл призналась, что тоже вынуждена изменить первоначальные планы ехать с друзьями и выразила желание ехать с нами. Естественно, я не мог ей отказать.

Мисс Лидалл закрыла глаза.

– Естественно. Ты слишком добр, папа. – Плечи девушки безвольно опустились.

Теплая волна триумфа накрыла Торна. Было бы невежливо злорадствовать. Ему удалось скрыть ликование, хотя Гидеон посмотрел на него странно. И хотя Торн догадывался, почему мисс Лидалл не хочет присоединиться к их семье, он был уверен, что Оливия готова на все, лишь бы не путешествовать несколько дней в одной карете с леди Грисдейл.

Даже если ей придется провести время рядом с ним.

 

Глава 9

Через три дня Оливия уже неподвижно сидела на темно-зеленой коже мягкого сиденья дилижанса. Прошло десять часов их опасного восемнадцатичасового путешествия в Лондон, и она наблюдала, как приглушенные мрачные оттенки полночи постепенно сменяются на небе ярким сочетанием красных, оранжевых и желтых красок. Девушка залюбовалась рассветом, когда они остановились у постоялого двора, чтобы конюхи сменили лошадей. Поистине восхитительное зрелище.

Короткая передышка от духоты и бесконечной тряски длилась всего несколько минут, и вскоре дилижанс вновь был готов отправляться в путь. Оливия сидела рядом с леди Фелстед, а дочь маркизы, леди Фиона, расположилась у окна. Напротив разместились лорд Кемпторн и Гидеон. За ними следовал дилижанс с лордом и леди Фейрлэм, который они делили с сестрой маркизы, леди Арабеллой, ее родителями, герцогом и герцогиней Блекберн, и их старшей незамужней дочерью, леди Гонорой. Не было времени даже для того, чтобы обменяться любезностями с пассажирами другого дилижанса, к тому же дорога лишила Оливию последних сил, и ей было не до учтивости.

Девушка с трудом скрывала свое состояние от спутников.

Слава богу, ночная езда даровала ей немного уединения – душный дилижанс и постоянная тряска убаюкали большинство Нитервудов.

За исключением лорда Кемпторна.

Не раз Оливия ловила на себе его пристальный взгляд. Она не собиралась обнаруживать свою унизительную слабость перед таким, как он.

– Вам дурно, мисс Лидалл?

Она сидела, закрыв глаза, и гадала, удастся ли ей прикинуться спящей, чтобы не отвечать на его вопросы.

– Я вижу, что вы не спите, – продолжал Торн, понизив голос, чтобы не разбудить остальных. Он вытянул ногу, случайно задев ее сапог. – Сомневаюсь, что вы сразу же уснули.

Раздражаясь столь пристальным его вниманием, Оливия открыла глаза, и их взгляды встретились в утреннем свете, пробивающемся сквозь окна дилижанса.

– Я понятия не имела, что вы страдаете бессонницей, милорд, – прошептала она в ответ. – Или это симптом какого-то более серьезного заболевания?

– На что, черт побери, вы намекаете?

– На апатию, лорд Кемпторн, – ответила она, поднося платок к губам.

– А кто сказал вам, что я страдаю от душевной скуки?

– Насколько я помню, никто, – призналась она. – Я где-то услышала об этом в прошлом году. Вы же знаете, как в бальном зале разносятся сплетни.

– Вы слишком умны, мисс Лидалл, чтобы слушать глупые сплетни. Я не страдаю ни от апатии, ни от другой болезни, – сухо ответил он.

– Тогда почему же вы не спите?

– Разве возможно заснуть, когда кучер, черт бы его побрал, на такой дороге превратил мой мозг в кашу? – пожаловался он.

Его сварливое ворчание заставило ее улыбнуться.

– А мне всегда кажется, что у меня выворачивает руки и ноги, – призналась она, пытаясь не обращать внимания на тошноту, которая из-за духоты подкатывала последние несколько часов.

– Поэтому вы так бледны? Вам неудобно? – допытывался он.

– Среди всего прочего, – туманно ответила она. Оливии не терпелось сменить тему разговора. – Кажется, мы хорошо проводим время.

– Да уж, кучеру явно нравится ехать таким шагом, от которого косточки тарахтят, – сказал Торн, глядя на нее, как на загадку, которую он намеревался разгадать. – Если не попадем под дождь, так и будем трястись.

Громкий храп спящей маркизы прервал их беседу. Подбородок упал ей на грудь, в горле заклокотало.

Оливия едва удержалась от смеха. В конце концов, маркиза была матерью ее собеседника. Когда она взглянула на лорда Кемпторна, то увидела, что на его губах играет довольная улыбка, а глаза озорно блестят.

– Должно быть, вам не терпится вернуться в Лондон.

Граф склонил голову набок и задумчиво посмотрел на девушку:

– Вы не ответили на мой вопрос.

Она невинно захлопала ресницами:

– А что был за вопрос?

Он что-то пробормотал себе под нос.

– Мисс Лидалл, меня беспокоит ваша бледность. Я поинтересовался, не захворали ли вы.

Теперь, когда она согласилась на путешествие, не стоило давать лорду Кемпторну повод оставить ее на одном из постоялых дворов.

– Со мной все хорошо, милорд.

– Обманщица.

От подобной неучтивости ресницы девушки взметнулись вверх. Она предпочитала не думать о том, что на самом деле его обманывает.

– Вы намеренно стараетесь меня спровоцировать?

Граф пожал плечами и откинулся на спинку сиденья.

– Возможно. Раньше я не замечал за вами подобного.

– Неужели?

– Всегда считал вас исключительно честной девушкой, – заверил он, дразня ее.

– И осуждаете, – произнесла она. Ей так и хотелось ударить его по ноге.

Он махнул рукой.

– Умная женщина обращается с ложью так же искусно, как с веером, чтобы добиться желаемого.

– Вас не честность моя беспокоит, – сказала она, сжимая в руках носовой платок. – Вы просто питаете слабость к коварным женщинам. Уверяю вас, некоторые дамы – искусные лгуньи, но ума это им особо не прибавляет.

– Я обидел вас. Прошу простить меня за резкость.

По лорду Кемпторну нельзя было сказать, что он сильно раскаивается.

– Может быть, я прощу вас, когда вы принесете искренние извинения.

Он негромко засмеялся:

– У вас нет причин вонзать в меня коготки, мисс Лидалл. Так случилось, что я люблю коварных женщин.

Если он хотел таким объяснением ее успокоить, то очень ошибся.

– Наверное, поэтому ваша матушка думает, что вы навсегда останетесь холостяком.

– Почему вы так говорите?

– Потому что ни одна приличная дама за вас замуж не выйдет, – откровенно ответила она.

Лорд Кемпторн тыльной стороной ладони закрыл себе рот, чтобы заглушить смех.

– Идеалы навевают скуку, мисс Лидалл. Я предпочитаю коварное создание, которое будет занимать меня и на людях, и наедине.

С губ ее сорвался негромкий вздох. По лицу Торна было видно, что он ждет ответа на свою дерзость.

– Вам повезло: в высшем обществе много подобных амбициозных кокеток, – заметила она и холодно улыбнулась. – Я бы пожелала вам удачи, но приберегу свои пожелания для вашей будущей невесты.

– Коготки… а теперь и зубки, – произнес лорд Кемпторн. – Гидеон боится, что вам, с вашим темпераментом, нелегко придется в высшем обществе, но я предвижу, что вы еще всех нас удивите.

– Вашему брату не стоит меня опекать, – пробормотала она, обидевшись, что братья Нитервуд относятся к ней как к наивному ребенку. – Я сама справлюсь.

– Отложим перепалку до времени, – небрежно произнес он. – Вы уже не так бледны. Почему бы вам не закрыть глаза и не попытаться немного поспать до следующей остановки?

Оливия собиралась было возразить, но лорд Кемпторн закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен. Она поверить не могла, что джентльмен мог быть настолько неучтивым, хотя и последовала его совету, откинувшись на сиденье.

Когда она уже засыпала, ей пришло в голову, что благодаря их перепалке у нее появились силы и тошнота прошла. Интересно, лорд Кемпторн намеренно отвлек ее от неудобств?

Размышляя над мотивами его поведения, она наконец уснула.

Жесткий график дилижанса испортил настроение всем пассажирам, даже леди Фелстед. К счастью, их нынешняя остановка длилась не более двадцати минут и включала короткий перекус в «Буйном вереске», где вряд ли кто-то стал бы жаловаться на качество еды. Все чертовски устали, на разговоры сил не было.

Последним из дилижанса вышел Торн. Гидеон потягивался в нескольких метрах от него. Оба наблюдали, как во дворе их мама и сестра приветствовали супругу Шанса, леди Арабеллу и герцога с герцогиней Блекберн. Не было Шанса и его сестры – помимо голода, существовали и другие естественные нужды, требующие удовлетворения.

– Я голоден как волк, – признался Гидеон, прикрывая рот тыльной стороной ладони, чтобы скрыть зевок.

– У нас меньше двадцати минут, – предупредил Торн, переводя взгляд на матушку и остальных пассажиров. Он видел, как они входят в гостиницу.

Гидеон вновь зевнул.

– Хватит, чтобы набить желудок и опорожнить… – Он оглянулся, чтобы удостовериться, что поблизости нет женщин. – Ну, ты сам знаешь, что я хотел сказать.

– Справляй свои нужды и побыстрее, – посоветовал Торн. – Дамам тоже понадобится уединиться, а я не хочу оставлять их без сопровождения.

Объединив усилия, Торн, Гидеон, Шанс и герцог присмотрели за дамами и отбили охоту у чужаков приближаться к ним.

– Что ты намерен делать? – поинтересовался Гидеон.

– Пойду со всеми, – ответил Торн. – Если только тебе самому не нужна охрана.

– Вынужден отклонить твое великодушное предложение, – отказался Гидеон, глядя в небо. На его щеку упала капля дождя, и он поспешно ее вытер. – Похоже, избежать дождя не удалось.

– Еще одна причина отправляться в путь, когда послышится гудок.

Гидеон не стал дожидаться нотации и удалился туда, где предполагал найти уборную.

Несколько капель упало на шляпу и на плечи Торна. Он кивнул кучеру, направился в гостиницу и вдруг понял, что одной дамы в компании не хватает.

Мисс Лидалл.

Пусть эта независимая дамочка сама идет в гостиницу.

Оливия прислонилась к стене одного из дальних строений, борясь с тошнотой. Прижав к губам носовой платок, она закрыла глаза, желая одного – чтобы ее непокорный желудок перестал протестовать. Она не могла припомнить, когда еще в жизни чувствовала себя такой жалкой. От долгих часов в душном дилижансе болели все мышцы, а голову словно ватой набили.

Она резко открыла глаза от боли. Обхватила руками живот и наклонилась вперед, чтобы ее стошнило.

– Бог мой! Вам плохо?

Оливия застонала. Естественно, это должен быть он! Большего унижения и быть не может.

– Ступайте прочь, – взмолилась она, не глядя в сторону приближающегося джентльмена. – Позвольте мне страдать в одиночестве, не уязвляйте моего самолюбия.

Оливия наклонилась, ее опять стошнило. Она вздрогнула, почувствовав на спине мужскую руку.

– Прошу вас, – прошептала Оливия, напрягаясь и вздрагивая всем телом. – Я не могу бороться одновременно с вами и с тошнотой.

Крепкая рука обняла ее за талию и прижала к сильной мужской груди.

– И не стоит, – пробормотал ей на ухо джентльмен. – Позвольте мне поделиться своей силой, пока вы не восполните свою.

– О боже!

Несколько слезинок выкатились из ее плотно закрытых глаз, когда она согнулась пополам и ее снова вырвало. Мышцы живота продолжали сокращаться, пока их словно узлом не связало. Несколько минут спустя она выпрямилась, позволяя своему нежеланному спутнику удерживать ее.

– Когда вы в последний раз ели или пили? – негромко поинтересовался он.

– Не помню, – прозвучал слабый ответ. – Мне не хочется.

Он помолчал.

– Оливия, нельзя голодать.

Оливия! Не мисс Лидалл. Похоже, судьба послала ей Гидеона, а не лорда Кемпторна. Облегчение придало ей сил встать без поддержки своего спутника.

– Я не инвалид, Гидеон, – сказала она, мягко отстраняя его руку и отступая от него в сторону.

– Вам меня не одурачить! – в его голосе звучал гнев. – Вы должны были сказать кому-то из нас, что вам плохо.

Он подозревал, что она заболела во время путешествия. По какой-то неведомой причине он решил воздержаться от того, чтобы сообщить о ее слабости остальным.

– Ничего у меня не болит, – сказала Оливия, облизнув сухие губы. – Просто меня укачивает во время длительных поездок в дилижансе. Всегда так было.

– Тогда какого черта было не сказать об этом, когда мы обсуждали поездку у твоего отца в библиотеке? – негодовал Гидеон, совсем как его брат, взывая к ее благоразумию.

– Я пыталась. – Он промолчал, и она была вынуждена добавить: – Я пыталась отклонить великодушное предложение твоей семьи, но меня никто и слушать не стал.

Она вытянула руку, заметив, что пошел дождь.

Гидеона ее объяснения не удовлетворили.

– Я был там. И что-то не помню, чтобы ты говорила, что тебя укачивает, когда ты путешествуешь в дилижансе.

Оливия сердито посмотрела на него:

– Мне стыдно было признаться в своей слабости.

«Особенно перед твоим братом!»

– К тому же я не хотела обижать твою матушку, – продолжила она.

– Или ехать с леди Грисдейл, – добавил он.

Ее мрачное лицо озарила легкая улыбка.

– И это тоже.

Гидеон не разделял ее веселости. Он молча вглядывался в ее лицо. А потом произнес:

– Похоже, приступ миновал. Тебе следует поесть.

– Не могу. – Она ожидала, что Гидеон начнет возражать, и решила сразу же это пресечь. – Ехать осталось всего ничего, я бы предпочла, чтобы остальные не узнали о моей тошноте.

Ей будет неловко, если леди Фелстед начнет суетиться вокруг нее или если лорд Кемпторн будет раздосадован тем, что она задерживает их в пути.

– Оливия…

– Я поем на следующей остановке. Обещаю, – сказала она, надеясь, что сможет сдержать свое слово. – Если не возражаешь, я бы хотела вернуться в дилижанс и там дождаться остальных.

По виду Гидеона было заметно, что ему не нравится ее решение, но он молча глубоко вдохнул и выдохнул.

– Если я не в силах тебя отговорить, тогда провожу тебя…

Она сморщила носик и покачала головой:

– Очень мило с твоей стороны, но в этом нет необходимости, до дилижанса рукой подать.

– Я не из благородства предлагаю, Оливия, – бросил он, – а по необходимости. Тебе небезопасно бродить здесь одной. Это не ваши владения и даже не Мальстер-Парк.

– Ладно, – вздохнула она. Не стоило объяснять, что из-за недомогания ей пришлось оставить их общество в поисках уединения. – Но я не хочу, чтобы ты оставался со мной из обязанности. Как только исполнишь свой долг, умоляю, ступай к своей семье, поешь. Обещаю, больше я из дилижанса не выйду.

Гидеон поклонился:

– Как пожелаешь.

– Спасибо. – Оливия уже начала было от него отворачиваться, как вдруг замерла, – возникла еще одна проблема. – И вот еще что. Ты меня очень обяжешь, если не станешь рассказывать остальным истинной причины того, почему я к ним не присоединилась.

Его брови поползли вверх от легкого недоумения.

– Моя семья все поняла бы, Оливия, – мягко укорил он.

Она не сомневалась, что леди Фелстед посочувствовала бы ей, но не хотела, чтобы маркиза вокруг нее суетилась. Да и не в настроении она была рассказывать Гидеону, почему для нее так важно было внимание его брата.

– Я в этом не сомневаюсь, – заверила она. – Тем не менее не нужно никого беспокоить. Хорошо?

Он смерил ее взглядом:

– Однажды я потребую услугу за услугу.

– Разумеется! – Ее лукавая улыбка, казалось, испугала его. – Когда ты будешь требовать услугу, то будешь вести себя, как подобает благородному человеку, не так ли? Попытайся не очень сильно меня обременить.

Он взял ее за руку выше локтя, чтобы она не поскользнулась на мокром гравии.

– Плата будет такой же безболезненной, как и сорванный с твоих сладких губ поцелуй, – заверил Гидеон.

Он ее дразнит? Беглый взгляд не удовлетворил ее любопытства.

– Какой прок в очередном поцелуе, очаровательный проказник. Ты мог бы потребовать что-то более ценное.

– А я и не говорил, что потребую от тебя очередной поцелуй в качестве вознаграждения. Я просто сказал, что услуга не будет тебе ничего стоить, так же, как и поцелуй, – ответил он и отпустил ее руку.

Как ни смешно, но она почувствовала себя обиженной.

– Вот как!

– Кроме того, – медленно протянул он, не мешая ей отстраниться, – когда целуешь даму с характером – всегда рискуешь. Обычно я избегаю подобных соблазнов.

– Отличное правило, – похвалила она, не оглядываясь. – Уверена, что ваша воздержанность вам всегда на руку.

– Только не в последнее время, – мрачно ответил он. – Что мне сказать матушке, когда я присоединюсь к семье за трапезой?

– Что пожелаете.

От такой беспечности он засмеялся:

– Я всегда так и делаю, миледи.

Оливия спиной ощущала его тяжелый взгляд, преодолевая оставшееся расстояние до дилижанса. Их разговор принял неприятный оборот, и она обрадовалась, что может побыть одна и собраться с мыслями.

Казалось, прошла всего пара минут, как вдруг раздался гудок – предупреждение о том, что дилижанс отправится с ними или без них. Не успели стихнуть последние звуки, как Оливия услышала голос леди Фелстед. Она обращалась к своим детям.

Дверца открылась, Оливия схватила протянутую руку маркизы покрепче, помогая женщине влезть в дилижанс и занять свое место.

– Спасибо, моя дорогая. – Леди Фелстед громко выдохнула, подбирая юбки, чтобы на них не наступила ее дочь. – Ноги и руки затекли настолько, что пока плохо слушаются, поэтому я такая неловкая.

– Вот уж чепуха! – возразила Оливия, слишком преданная маркизе, чтобы позволить ей умалять свои достоинства перед родными. – Я никогда не встречала более грациозной дамы, миледи.

Они обменялись дружескими улыбками с леди Фионой, когда та устраивалась рядом с матерью.

– Разве не ты за столом обещала, что перестанешь жаловаться? – поддразнила маркизу дочь.

Леди Фелстед фыркнула, несколько раздосадованная тем, что уже нарушила свое обещание.

– Пока мы не отъехали, мое обещание не вступило в силу, – произнесла она, тут же внося поправки в свою клятву. – Жестокое создание! Тебе стоило бы поучиться у Оливии! У нее такое доброе сердце.

В дилижанс взобрался Гидеон.

– Раздаешь похвалы, матушка? Может быть, и я заслужил?

Их взгляды с Оливией встретились, и девушка с облегчением заметила: он решил делать вид, что ничего не знает о ее недомогании. Гидеон сел напротив.

– Пока нет, – ответила маркиза, сердито сдвинутые брови исказили ее красивые черты. – Ты так и не присоединился к нам за столом.

Он покаянно взглянул на мать:

– Я не голоден.

В это мгновение в дилижанс сел лорд Кемпторн.

– Отлично. Все в сборе. Мы отправляемся, и кучер предупредил меня, что ждать он никого не намерен.

– Можешь заверить кучера, что мы готовы, – ответила леди Фелстед. Ей нравилось думать, что она главная в этом путешествии.

Граф повернулся к ним спиной, общаясь с кучером, стоящим у открытой дверцы.

– А вы как же, юная леди? – спросила маркиза, глядя на Оливию.

Она импульсивно прижала руку к груди.

– А что я? – пропищала она.

– Вас тоже не было за завтраком. Только, пожалуйста, не говорите, что вы не голодны, – добавила она, еще пристальнее вглядываясь в лицо девушки, когда заметила, что та поморщилась. – Вы за всю дорогу ничего не съели.

Оливия и представить себе не могла, что маркиза настолько внимательна к ней.

– Я предпочла прогулку завтраку, миледи, – объяснила она, борясь с желанием посмотреть на Гидеона. – Не у одной вас затекли ноги.

– Вы гуляли с Гидеоном?

Оливия поморщилась, когда слуга захлопнул и запер дверцу.

– Э-э-э…

– Нет, Оливия была не со мной, – ответил Гидеон. Он наклонился вперед и обхватил руками колени, когда дилижанс качнулся и покатился. Раздался гудок. – У меня были свои дела, личные.

– Не смотрите на меня так, Гидеон Нитервуд! – строго велела мать тоном, который, должно быть, частенько использовала, когда ее сыновья были маленькими. – Ваши дела никого не интересуют. Я просто обеспокоена, что Оливия бродила одна, без сопровождения.

Настал черед Оливии сердиться.

– Когда вокруг столько людей, найти минутку уединиться намного сложнее, чем вы полагаете.

Заметив выражение лица Оливии, леди Фелстед пояснила:

– Я прекрасно понимаю, что вы привыкли сами о себе заботиться. Однако сейчас мы далеко от дома и, несмотря на то, что большая часть этих постоялых дворов и гостиниц опасности в себе не таят, здесь могут прятаться мерзкие типы в надежде ограбить беспечного пассажира.

Направляясь к ближайшему зданию, Оливия совершенно не думала о грабителях.

– Простите, леди Фелстед, не думала, что мое отсутствие доставит вам беспокойство. Если это сможет вас хоть немного утешить, далеко от дилижанса я не отходила.

– Не стоит извинений, – отмахнулась от дальнейшего обсуждения маркиза. – Ничего страшного. В следующий раз я велю одному из своих сыновей присмотреть за вами.

– В следующий раз мисс Лидалл присоединится к нам за столом, – вмешался лорд Кемпторн.

Оливия и маркиза этого не ожидали.

– Ну разумеется, – поспешно ответила Оливия. Граф явно не хотел обременять себя сопровождением дамы. – Уверена, что к обеду я проголодаюсь.

Она улыбнулась, чтобы скрыть невинную ложь.

– Да что это с тобой? – неожиданно поинтересовался Гидеон.

Ее улыбка тут же поблекла от досады.

– Ничего.

– У тебя здесь морщинка… – он легонько коснулся лба у нее между бровями. – Вот здесь… Бог мой! – Он проглотил остаток фразы, когда она ударила его ногой по голени.

– Ах, простите меня, мистер Нитервуд, – с притворным сожалением воскликнула Оливия. – Я была не готова к последнему ухабу. Больно?

Гидеон сердито посмотрел на Оливию и потер ушибленное место.

– Ровно настолько, девушка, чтобы дошел смысл сказанного вами.

Оливия удивленно посмотрела на лорда Кемпторна, который негромко засмеялся. Ошарашенная, она наблюдала, как тот вытащил из внутреннего кармана сюртука что-то, завернутое в салфетку, и бесцеремонно бросил ей на колени.

– Что это? – удивилась она.

– Кусочек хлеба, – ответил лорд Кемпторн так, словно его безумно утомил разговор. Он натянул шляпу на глаза. – Затекшие ноги – не повод оставаться голодной, мисс Лидалл. Мы не можем допустить, чтобы вы заболели.

Оливия сердито посмотрела на Гидеона, но он, похоже, сам был изумлен жестом доброй воли со стороны брата, поэтому девушка опять переключила внимание на Торна. Если он и ощущал на себе ее взгляд, то по его ссутулившейся позе и выражению лица этого невозможно было понять.

– Очень любезно с твоей стороны, Торн, – похвалила его мама.

– Благодарю, милорд, – прошептала она, опуская взгляд на завернутый в льняную салфетку хлеб. Пальцы вцепились в эту краюшку, пока она пыталась справиться со своими чувствами.

Боже милостивый! Это был он!

Ее застал не Гидеон. Когда ее рвало, ее придерживал лорд Кемпторн. Это он обещал ей хранить ее тайну, а потом решил убедиться, что она хоть что-нибудь съест.

Она понятия не имела, почему граф не поправил ее, когда она назвала его именем брата. И еще она не понимала, почему он последовал за ней и проявил участие к человеку, которого считал не стоящим своего внимания.

Наверное, жестоко с ее стороны с подозрением относиться к такому благородному жесту, но лорд Кемпторн редко делал что-нибудь без выгоды для себя.

И над этой загадкой она ломала голову весь остаток путешествия.

 

Глава 10

Лондон

– Рейнбо, вы проиграли пари Сент-Лиону, пока нас не было? – поинтересовался маркиз Фейрлэм, намеренно выбирая самое удобное кресло в покоях, которые их приятель снял на вечер.

Торн мог лишь посочувствовать кузену, оказавшемуся в неудобном положении. «Акрополис» был одним из клубов, пользующихся самой дурной славой в Лондоне. Происхождение его было туманным, но считалось, что здание возвели после Великого пожара в 1666 году. Возможно, здесь был бордель. За десятилетия сменилось множество владельцев, и здание заслужило даже некоторое уважение, когда в нем поселился какой-то почтенный джентльмен. Однако потом один из наследников превратил его в игорный дом, а некий предприимчивый владелец стал сдавать комнаты известным куртизанкам своего времени. Дурная слава закрепилась за зданием задолго до рождения Торна и его приятелей, в те времена, когда «Акрополис» был частным клубом для джентльменов, погрязших в безнравственности и развратных плотских утехах.

Нетрудно предугадать, что целые поколения молодых джентльменов входили в двери клуба в поисках приключений и запретных развлечений. Торну было семнадцать, когда они с Гидеоном присоединились к Шансу, Сент-Лиону и Рейнбо в тот знаменательный вечер попойки. В Лондоне было множество заведений поновее и поизысканнее, которые больше приходились ему с друзьями по вкусу, но «Акрополис» был частью грешного лондонского прошлого. А давние традиции нельзя игнорировать.

– Не одобряешь Птичкину Клетку в «Акрополисе»? – притворно удивился Антуан Севар, герцог Рейнбо и принц Гальен в изгнании. В этот момент он выглядел почти как король в похожем на трон резном кресле красного дерева, с позолотой и темно-синими бархатными подушками.

Их приятель был высоким мужчиной и, не повинуясь моде, носил длинные прямые волосы распущенными. Сейчас он был облачен в черный фрак. Белая льняная сорочка и замысловато повязанный шейный платок несколько смягчали строгость костюма и подчеркивали широкую грудь. Отдав предпочтение кожаным сапогам, а не нарядным бальным туфлям, с кинжалом на бедре, Рейнбо больше походил на красивого капитана катера, чем на благородного господина, в жилах которого текла кровь многих королевских семей.

– Уверяю тебя, с годами интерьер этой комнаты лучше не стал, но это первый номер, который мы сняли, а мне помнится, что тебе нравилась та увлеченная малышка, облаченная в одни перья.

На угрюмом лице Шанса медленно расплылась застенчивая улыбка.

– Меня покорило не то, что на ней не было платья, а то, как она использовала это оперение. – Он взглянул на виконта Бастрелла, или Сент-Лиона – тот предпочитал, чтобы к нему обращались именно так, – расположившегося на красном диване с зелеными, золотыми и синими шелковыми подушками. – Это Сент-Лион весь вечер пытался ее ощипать.

Гидеон засмеялся и протянул виконту бокал лучшего в «Акрополисе» коньяка.

– К концу вечера весь ковер был устлан перьями. Я боялся, что Сент-Лион убил бедняжку. – Гидеон кивнул в его сторону. – Коньячку?

Торн в ответ поднял свой бокал с вином.

– Пока подойдет вино.

– Никто ее не принуждал – та малышка сама хотела, – ответил Сент-Лион, привычный к подтруниванию приятелей. – Она бегала по комнате нагая, а ее тело крест-накрест было перетянуто кожаными ремнями. Как же вздымалась ее полная грудь! Красота!

– А мне казалось, что ту птичку уложил в кровать Шанс, – прервал Рейнбо воспоминания виконта. – В конце концов, в те годы у него были такие красные уши, к тому же ему очень нравилось, как она управлялась с оперением.

Шанс засмеялся:

– Возможно, пару раз я ее и ловил в клетку, но она всегда упархивала и садилась на колени Сент-Лиону.

Виконт виновато взглянул на маркиза:

– Эту курочку впечатлил мой петушок.

Все четверо от души рассмеялись над шуткой Сент-Лиона.

– Малышка побывала на коленях и у меня, – признался Гидеон, наливая еще коньяку в бокал Рейнбо. – Хотя в итоге вечер я провел с одной из ее подружек без перьев. Кажется, с брюнеткой.

– А я с пользой применил те кожаные ремни, – с хитрой усмешкой похвастался Торн. Следуя ее же совету, он привязал ее руки и ноги к кровати и, подгоняемый ее стонами, сначала отшлепал красотку, а уж потом удовлетворил ее своим «петушком». Тогда он впервые переспал с женщиной, которая получала истинное наслаждение только через боль.

– Это объясняет, почему она кричала, – сухо заметил Рейнбо, который часто предавался темным плотским утехам.

В конечном счете из них пятерых только герцог был привилегированным членом «Акрополиса».

– И все те перья, которыми был усыпан ковер, – поддразнил Шанс и поднял руку. – Пощадите, джентльмены. Теперь я женатый мужчина. Следует забыть обо всех моих похождениях с другими женщинами. – Он покачал головой. – Если Темпест узнает о женщине, на которой из одежды были только кожаные ремни и перья…

– Ей тут же захочется ее нарисовать! – в унисон воскликнули Шанс, Торн, Сент-Лион и Рейнбо.

Казалось, только Гидеона смутило такое предположение. Его следующие слова объяснили его озабоченность.

– Шанс, ты же не помышляешь о том, чтобы привести свою жену сюда? И ноги благородной дамы не должно быть в подобном заведении.

Фейрлэм ужаснулся:

– Меня пугает даже мысль об этом. Достаточно уже того, что ее учитель в Королевской Академии намекнул, что ее рисунки в карандаше станут намного лучше, если она начнет посещать уроки, во время которых позируют женщины и мужчины.

– А позируют они обнаженными? – удивленно изогнул бровь Сент-Лион.

– Естественно, – ответил Шанс несколько раздосадованно.

Виконт посмотрел на него поверх своего бокала с коньяком:

– Восхитительно. Знаешь, если тебе нужен сопровождающий для супруги, я с радостью готов предоставить свои услуги.

Шансу было ничуть не смешно.

– Чтобы ты мог соблазнять женщин-моделей, пока моя жена с остальными художниками будет запечатлевать твою распущенность. Нет уж, спасибо.

Не успел Сент-Лион что-либо возразить, как Рейнбо заметил:

– Ты нервничаешь из приличия, Шанс. Если твоя жена хочет рисовать обнаженную натуру, не следует ее останавливать. Однако в одном я с тобой согласен: Сент-Лиона с ней отпускать нельзя.

Торн и остальные одобрительно закивали. И дело было не в Сент-Лионе. Он – верный друг. Смел в драке. Однако он был слишком красив и умел этим пользоваться. Дамы всех возрастов слетались к нему как мотыльки на свет, а этот проказник частенько принимал их приглашения, что неизменно приводило к разбитым сердцам и другим несчастьям.

– А еще друзья называется! Меня оскорбляет ваше недоверие! – обиделся виконт.

– Я сам в состоянии сопровождать свою жену, – ответил Шанс. Он допил вино и поставил бокал на хрупкий стеклянный круглый столик.

– Твоя правда, – миролюбиво сказал Рейнбо и повернулся к Гидеону в несмелой попытке сменить тему разговора. – Поскольку мы несколько лет были лишены твоего благородного общества, Нитервуд, наверное, ты не знаешь, что этому клубу благоволят несколько известных в обществе дам. Они пользуются всеми привилегиями клуба, поэтому не стоит считать всех женщин, которых можешь встретить в коридорах, простолюдинками.

По лицу Гидеона Торн понял, что его брат заинтригован возможностью встретить благородную вдову или матрону с такими же ненасытными, как у мужчин, плотскими аппетитами. Он многозначительно взглянул на герцога, но тот лишь грациозно пожал плечами. Торн, который был и так по горло сыт тайнами брата, не хотел, чтобы Рейнбо и Сент-Лион завлекали его в темный мир порока и пресыщения.

– А как отличить матрону от шлюхи? – поинтересовался Гидеон.

Торн недовольно взглянул на брата, но промолчал.

Рейнбо широко развел рукой, в которой держал бокал с коньяком.

– А никто не запрещает женщине быть одновременно матроной и шлюхой.

Лицо Гидеона оставалось невозмутимым, но было заметно, что он размышляет над словами герцога.

– В следующий раз, когда мы вместе окажемся на балу, надеюсь, ты представишь меня таким дамам.

– Гидеон! – одернул его Торн.

Его приятели засмеялись: желание Торна защитить брата развеселило их больше, чем неприкрытое любопытство самого Гидеона.

– Может быть, – великодушно пообещал герцог. – Хотя было бы забавнее, если бы ты вычислил их без моего участия.

Шанс наклонил голову, прижал пальцы ко лбу и покачал головой.

– Ваша светлость, напомните-ка мне еще раз, почему я отказался провести вечер со своей красавицей женой и пошел с вами – горькими пьяницами? – Его рука безвольно опустилась, когда он обвел взглядом окружающую обстановку. – Не говоря уже о том, чтобы пойти в «Акрополис».

– Мы же всегда вместе отмечаем нашу первую ночь в городе, – ответил Сент-Лион, поднимая бокал, чтобы привлечь внимание Гидеона.

«Не всегда», – подумал Торн, наблюдая, как Гидеон вновь наполняет бокал виконта. Его брат пропустил множество первых вечеров и, похоже, нисколько об этом не жалеет.

– Со своей женой ты еще насидишься, Шанс, – сказал Рейнбо, вытягивая вперед свои длинные ноги. – Тебе придется присутствовать на всех бесчисленных балах в этом сезоне, но у меня другие планы.

– Ура! Ура! – Сент-Лион поднял бокал, провозглашая тост за планы герцога, а Гидеон пытался не разлить коньяк на ковер.

– У каждого есть долг, – несколько раздраженно ответил Шанс. – Даже у тебя, друг мой.

– Твоя правда, – согласился принц в изгнании. – Хотя, как и рыба в большой реке, я предпочитаю плыть по течению, покорившись судьбе, нежели из последних сил бороться с течением.

Раздался звон стекла: горлышко графина с коньяком ударилось о бокал Рейнбо.

– По-твоему, выходит, что легко прожить, наслаждаясь жизнью, – сказал Гидеон, до краев наполняя бокал герцога.

Торн завидовал приятелю: казалось, ничто не способно вывести его из равновесия.

Рейнбо пристально взглянул на него, и на долю секунды Торн почувствовал неловкость из-за того, что озвучил свои мысли. Герцог самодовольно, но понимающе улыбнулся и подмигнул.

– Для некоторых так и есть, Нитервуд, – заверил он в ответ на вопрос Гидеона и откинулся на высокую спинку кресла-трона. – Хотя большая часть общества обвинила бы нас в распутстве, было бы неправдой уверять, что познал блаженство, если оно не предполагает набитый до отвала живот и удовлетворенный член.

– А ты знаешь толк и в первом, и во втором, – с улыбкой произнес Шанс.

– Давайте за это и выпьем, – воскликнул Сент-Лион.

Торн поднял пустой бокал, отдавая должное Рейнбо. Второй рукой он взял бутылку вина и наполнил его.

– «Легко» – это слишком мягко сказано для таких, как ты.

Герцог ударил кулаком по резной ручке.

– Согласен. То, что само плывет в руки, цены не имеет, на него внимания не обращаешь. Мы берем то, чего жаждем!

Все пятеро подняли вверх бокалы, поддерживая тост, как и девять лет назад, когда они впервые собрались вместе и поклялись в верности друг другу. Никто не хотел признавать, что их жизнь уже изменилась. На один вечер они могли забыть, что со временем стали мудрее и что судьба уже разводит их по разным дорожкам.

Шесть часов спустя, прикончив бессчетное количество бутылок вина и коньяка, Шанс похлопал Торна по колену. Только с третьей попытки удалось привлечь его внимание.

– В чем дело? – проворчал Торн. В какой-то момент сидеть в кресле стало трудно, поэтому он опустился на пол, откинувшись на подушку.

Шанс опять стукнул его.

– Вставай. Мне нужно уйти, пока Рейнбо не вернулся.

Торн недоуменно обвел затуманенным взором комнату. Взглянув поверх плеча Шанса, он увидел лежащего на животе Гидеона, зарывшегося лицом в подушку. Тот негромко похрапывал, зажав в руке пустую бутылку.

Торн потер глаз.

– А куда ушел Рейнбо? Сент-Лион отправился с ним?

– Нет, – послышался голос виконта за его спиной. Он стоял в другом углу комнаты, перед консольным столом палисандрового дерева, где его тошнило в спрятанный там ночной горшок. – Он здесь. Его светлость решил, что нам необходимо новое развлечение, поскольку вы слишком пьяны для игры в вист.

– Я не пьян, – поспешно возразил Торн, но тут ему пришло в голову, что именно так будет утверждать любой нетрезвый джентльмен. – Ну, не слишком пьян. Который час?

– Довольно поздно, – ответил Шанс, опираясь о диван, чтобы встать. Он наклонился и шлепнул Гидеона по заду. – Вставай.

Его брат выругался.

Шанс протянул руку и помахал ею перед лицом Торна, чтобы привлечь его внимание.

– К чему такая спешка? Зачем уходить? – спросил Торн, а в ответ получил пощечину. – Перестань! Или получишь в ответ.

– Спиртное всегда делает Рейнбо нежным, – произнес Сент-Лион, застегивая бриджи. – Он отправился на поиски дам, чтобы украсить нашу компанию.

Потихоньку до задурманенного вином мозга Торна начало доходить.

– Ах вот как! А ты не напомнил его светлости, что Фейрлэм женат? Сомневаюсь, что его жена одобрит пьяную вечеринку. – Он схватил своего кузена за руку и поднялся на ноги.

– Это адюльтер, тупица, – добавил Шанс. Он раздраженно почесал лицо. – Да, Темпест не одобрит ни пьянку, ни адюльтер, поэтому давай уйдем, пока он не вернулся.

– Ты даже не пытался отговорить Рейнбо? – допытывался Торн. Сент-Лион был близким другом их семьи и просто обожал леди Фейрлэм и ее сестру.

Виконт обернулся.

– А зачем? – Он схватил маленькое полотенце, чтобы вытереть руки. – Никто не заставляет Шанса спать с проститутками. Бог мой, он женат. И если его не кастрировал Норгрейв, Темпест точно кастрирует.

Торн сердито посмотрел на Сент-Лиона, не веря своим ушам.

– Должно быть, ты пьянее, чем кажешься. – Он схватил Шанса за руку, пока тот не бросился в противоположный конец комнаты и не врезал их приятелю. – Ты будешь раскаиваться, если ударишь пьяного.

Шанс пристально смотрел на виконта.

– Я как-нибудь это переживу.

Гидеон перевернулся и упал с дивана. Сент-Лион фыркнул, когда все трое наблюдали за тем, как Нитервуд садится.

– Что случилось? Я что-то пропустил?

– Пока нет, но пропустишь, – ответил Торн, рывком поднимая его на ноги. – Попрощайся с Сент-Лионом.

– Ты уже уходишь? – удивился Гидеон, зевая. – Я думал, мы едем из «Акрополиса» в какой-то новый игорный ад, о котором говорил Рейнбо.

Торн поборол непреодолимое желание задушить брата.

– Во время путешествия ты сколотил небольшое состояние. Неужели ты хочешь проиграть все деньги, будучи настолько пьяным, что едва держишься на ногах?

– Неправда, – с вызовом ответил Гидеон.

Шанс схватил его за руку, чтобы тот не упал.

– Передай Рейнбо, что завтра я к нему загляну и мы сможем обсудить изменения в моей жизни, которые произошли с прошлой весны. Например, ту маленькую детальку, что теперь у меня есть жена!

Ничуть не опасаясь гнева маркиза, Сент-Лион почесал бородку.

– Не стоит расстраиваться из-за Рейнбо. Он прекрасно знает, что ты взял в жены само совершенство.

Торн застонал и негромко выругался. Он чувствовал, что терпению кузена пришел конец.

– Может быть, ты боишься, что не сможешь хранить верность своей молодой супруге, – поддразнил Сент-Лион.

Шанс вырвался из рук Торна и, словно безумный, бросился на одного из своих ближайших друзей. Будучи слишком пьяным, чтобы сполна оценить опасность, Сент-Лион стоял как столб, пока маркиз не ударил его кулаком в челюсть. Оба повалились на пол, разгневанный Шанс оказался сверху.

– Да чтоб тебя! – пробормотал Торн, отпуская руку брата.

Гидеон упал на колени и не предпринял ни малейшего усилия, чтобы встать, наблюдая, как Торн бросился к двум дерущимся мужчинам.

– Черт побери, Шанс! – Торн наклонился, обхватил руками кузена, оттягивая его от виконта, пока тот его не покалечил. – Перестань вырываться. Ты же не хочешь его убить.

– Нет, хочу! – прорычал Шанс, лягая распростертого на полу мужчину.

– Он тебя дразнит, а ты заглотил наживку, – сказал Торн, крепче сцепляя пальцы и оттягивая кузена за шею еще на несколько шагов.

Из уголка рта Сент-Лиона текла кровь. Он вытер ее большим пальцем и сел.

– Слишком много выпил коньяка, теперь на собственную тень бросается.

Кузен вырывался из рук Торна, не сводя глаз с виконта.

– Прекрати его дразнить, высокомерная скотина, или я отпущу его и пусть наподдаст тебе как следует. – Он наклонился к уху Шанса. – Если ты успокоишься, мы сможем уйти.

– Ты читаешь мои мысли, – ответил Шанс, продолжая смотреть на Сент-Лиона. – Не стоит он того, чтобы я разбивал себе руки о его тупую голову.

– Да я… – начал виконт.

– Для одного вечера ты сказал предостаточно, – сказал Торн, перебивая приятеля. – Можешь передать нашему венценосному другу мою благодарность за очередной испорченный вечер.

В темно-синих глазах Сент-Лиона закипало раздражение.

– Какое самообладание, Торн. Ты – пример для всех нас.

– Да иди ты к черту со своей язвительностью, – огрызнулся Торн. Убедившись, что его кузен больше не набросится на Сент-Лиона, он отпустил его.

Шанс отошел от него, потер затекшую шею.

– Ты идешь с нами, Гидеон?

– Конечно, идет, – ответил Торн.

– Пусть он сам за себя скажет, – посоветовал Сент-Лион. – Ты относишься к Гидеону как к сыну, а не как к брату.

Торн взглянул на брата, который апатично сидел на диване.

– Ерунду ты говоришь. Мы с Шансом и Гидеоном приехали вместе, логично, если он уйдет с нами…

– Я остаюсь.

Мысленно пообещав Сент-Лиону все кары небесные за вмешательство, Торн повернулся к нему спиной, чтобы разобраться со своим упрямым братом.

– Мне нужна твоя помощь, чтобы доставить Шанса домой.

Кузен направился к двери.

– Если мы собираемся опять махать кулаками, сперва меня должно вырвать.

Гидеон выглядел пьяным и усталым, как и думал Торн.

– Не нужно тебе никого провожать. И мне твоя помощь ни к чему.

Внутри у Торна все всколыхнулось, словно его ударили.

– И что ты намерен делать? Уткнуться носом в подушку и снова спать?

– Возможно, – угрюмо ответил его брат. – Насколько я понимаю, то, что я делаю, тебя не касается.

Еще один сильный удар. Казалось, что все сегодня вечером собрались с ним подраться.

– Отлично. Поступай, как пожелаешь, – холодно заявил Торн, не желая показывать друзьям, насколько сильно его обидел отказ брата.

– Я всегда так поступаю, – ответил Гидеон, подражая жесткому тону брата.

Сердитая брань Шанса заставила Торна оторвать взгляд от брата.

– Что там? Рейнбо вернулся?

– Не совсем, – ответил его кузен, тихонько прикрывая дверь и поворачивая в замке ключ. – В конце коридора с кем-то разговаривает отец Темпест.

 

Глава 11

Шанс прислонился к двери и потер затылок. Удивительно, как быстро трезвеет джентльмен, если выясняется, что его тесть тяготеет к одному с ним печально известному клубу.

– Разве ты не знал, что он тоже член клуба? – поинтересовался Сент-Лион.

Шанс покачал головой:

– Хоть я и женат на его дочери, близкими друзьями мы с тестем так и не стали. Он тут же выходит из комнаты, если мы с Темпест наносим визит ее матери и сестре. Если он увидит меня в «Акрополисе», то решит, что мой брак под угрозой, и не преминет этим воспользоваться.

Гидеон встал с дивана и подошел к стоящим у двери.

– У тебя есть свидетели, которые смогут подтвердить, что мы не делали ничего предосудительного, – весь вечер только пили и играли в карты.

– А друзья всегда говорят исключительно правду, когда хотят выгородить друг друга? – застонал Шанс. – И пока мы все вчетвером будем объяснять свое присутствие в «Акрополисе» человеку, который ни меня, ни мою семью терпеть не может, клясться, что я хранил верность его дочери, наш расторопный друг ввалится в комнату в окружении стайки тщательно подобранных куртизанок. Черт бы побрал этого Рейнбо с его несдержанным членом!

– Норгрейв тоже женат! Если он станет обвинять тебя в нарушении свадебных обетов, ты можешь поступить так же. Он не сможет тебя уличить.

Шанс сердито посмотрел на Сент-Лиона.

– Кому, как не тебе, знать все эти слухи вокруг Норгрейва. У этого человека нет никаких обязательств перед женой – он постоянно заводит любовниц и плодит байстрюков, – заметил он, бесстрастно смотря на поморщившегося приятеля. – Ему доставит истинное удовольствие, если он сможет сделать больно своей дочери, которая предала его. И к тому же усомниться в моем добром имени. Моя семья ему не поверит, но есть в обществе те, кто с готовностью примет все на веру.

Торн отлично знал, что Шансу плевать на то, что скажут в обществе, его вообще не интересует мнение окружающих. Его волновала только Темпест. Она не заслуживает насмешек из-за того, что сочеталась с ним узами брака. Или слухов, что ею воспользовались ради мести герцогу Блекберну и его семье. И сам Шанс не хотел, чтобы его жена хоть на секунду усомнилась в его чувствах к ней.

– Не волнуйся, кузен, – успокоил Торн, похлопывая маркиза по плечу. – Даже если кто-то и сказал ему, что ты здесь, одними слухами он твоей семье не навредит. Его злость лишь подтвердит вражду между вашими семьями и недовольство Норгрейва твоей женитьбой на его дочери.

Раздался стук в дверь, все напряглись.

– Милорды! – раздалось за дверью. – Рядом со мной наш постоянный клиент, который просит вас уделить ему минутку.

Жестами Торн велел Шансу спрятаться в спальне, но маркиз энергично покачал головой, отметая идею друга. Он что-то произносил одними губами. Наверное, объяснял, почему спальня – неподходящее убежище. Или ругал Рейнбо за его беспечность. Сент-Лион был не в настроении спорить, поэтому рывком схватил приятеля за отвороты сюртука и пихнул в сторону открытого балкона и китайской расписной ширмы, достаточно большой, чтобы за ней могли спрятаться трое взрослых мужчин.

Шанс оттолкнул виконта и без посторонней помощи спрятался за темную лакированную складную ширму. Сент-Лион вернулся к Торну с Гидеоном и кивнул в сторону запертой двери. Гнев, полыхающий в глазах виконта, приугас от осознания, что общий враг ждет, пока они откроют дверь. Торн глубоко вдохнул и выдохнул, повернул ключ в замочной скважине и приоткрыл дверь на несколько сантиметров.

– Какие-то проблемы? – намеренно грубо спросил он, чтобы передать свое недовольство.

Незваный гость нервно взглянул на Торна, потом на своего спутника, которого граф все еще не видел. На пороге стоял невысокий тучный мужчина с маленькими темными глазками и сломанным, криво сросшимся носом.

– Прошу прощения, что вмешиваюсь, милорд. Вы Фейрлэм?

Торн посмотрел на прячущегося за дверью Сент-Лиона.

– А мне казалось, что в этом заведении имен не называют, – ответил он. Нос слуги покраснел, когда тот уловил смысл сказанного.

– Ес-с-стественно, – запинаясь, произнес слуга. – «Акрополис» гордится свободой действий, которую предоставляет своим клиентам. Ваша светлость, тут возникло недоразумение касательно количества ваших гостей. Мы не ожидали, что к вам присоединится еще один.

Значит, слуга принял его за Рейнбо. Торн решил не поправлять его.

– Я больше никого не жду. Можете отказать ему.

– Довольно затруднительно, поскольку я в этом клубе давний член, – протянул маркиз Норгрейв, появляясь в проеме. Глаза старика округлись, когда он узнал Торна. Семья Торна была связана кровными узами с семьей Рук, следовательно, Торн был его врагом. – Тупица, это не герцог. Добрый вечер, лорд Кемпторн. Какая неожиданность! Не знал, что вы сегодня кутите вместе с Рейнбо. Вы же редко бываете вместе. Я слышал, как некоторые дамы говорили, что вы живете, как монах, посвящая свой досуг не плотским, а умственным забавам.

Торн взглянул на слугу, прежде чем ответить маркизу.

– Его светлость, в отличие от меня, будет тронут тем, что вас интересует его личная жизнь. Поэтому не имею ни малейшего желания удовлетворять ваше любопытство.

– Какая жалость! – с притворным разочарованием ответил маркиз. – Я вам в отцы гожусь, поэтому с радостью воспользовался бы возможностью сбить с вас немного спеси. Это раскрепощает.

– Поверю вам на слово.

Он мысленно уже готов был убить Рейнбо. Все знали, что его приятель дружит с Норгрейвом. И, к великому раздражению Шанса, его светлость во вражде между семейством Рук и Брант никогда не принимал ни одну из сторон.

– Рейнбо ценит дружбу со мной и моими сторонниками, – объяснил маркиз.

Норгрейв говорил уверенно, потому что в его словах было много правды. Крошечное зерно сомнения пустило корни в душе Торна, когда он стал гадать, а не развлекается ли их друг, предлагая дружбу обеим семьям. И неужели, чтобы удержать нейтралитет, Рейнбо сболтнул, что сегодня вечером в «Акрополис» приедет Шанс?

Нет! Подобное вероломство – чепуха! И лишь доказывает, что он выпил слишком много вина.

– Кажется, вы удивлены. Моя дружба с его светлостью относится к тому времени, когда он еще ребенком приехал в Англию, – объяснил Норгрейв. – Я лично добивался аудиенции у короля и просил, чтобы юноше предоставили убежище.

– Я слышал эту историю из уст самого Рейнбо, Норгрейв, – ответил Торн, не скрывая насмешки. – Многие тогда сочувствовали осиротевшему принцу, и шестеро из-за него перессорились. Хотя не всеми мужами двигало благородство. Поговаривают, что некоторые надеялись использовать мальчика, чтобы усилить свое влияние при дворе, – хмыкнул Торн. – И при этом называли ваше имя.

Норгрейв отпихнул в сторону слугу и подошел ближе к приоткрытой двери.

– Вы слишком молоды, чтобы судить об этом, Кемпторн. Или мне называть вас Торн?

Торн не отвел глаз под пристальным взглядом собеседника.

– С чего вдруг? Вы надеетесь накормить меня сказочками о любви и отцовской привязанности к осиротевшему мальчику?

Норгрейв от досады прищурил светло-голубые глаза.

– Возможно, ваши манеры были бы благороднее, если бы вы завели новых друзей. Я мог бы кое-кому вас представить. В конце концов, поскольку моя дочь вышла замуж за вашего кузена, мы почти породнились.

Родство с Норгрейвом? Сама мысль об этом настолько потрясала, что предположить такое нельзя было даже в шутку.

– Наверное, при всем уважении, мне придется отклонить ваше великодушное предложение и остаться при своих теперешних друзьях.

– По моему скромному разумению, друзей много не бывает, – возразил маркиз, хитрым взглядом обшаривая все, чтобы было перед ним. Не укрылось от него и то, что Торн ни на йоту не отодвинулся от двери. – Я бы сказал, что у нас есть несколько общих друзей.

– Маловероятно.

– С вами тяжело говорить. А как же Рейнбо? И, в конце концов, Шанс, – добавил он.

Этот старик играл в какую-то игру. Торн не рискнул оглянуться, но молился, чтобы у его кузена хватило ума не выглядывать из укрытия и не выходить из себя.

– У вас странное понятие о дружбе, Норгрейв. Я слышал, что вы были вне себя, когда узнали о женитьбе Шанса и Темпест. Она нарушила все ваши планы, не так ли? Вы до сих пор не сдались. Вы пытались поссорить пару, выдумывая возмутительные истории, и если бы преуспели в этом, то брак вашей дочери могли бы аннулировать и она вышла бы замуж за какого-нибудь доверчивого дурачка, которым вы с легкостью манипулировали бы.

Лорд Норгрейв никак не отреагировал на обвинения Торна.

– Вы поверили бы в то, что я просто защищал свою дочь от мерзавца, который похитил ее и заставил выйти за себя?

Торн недоверчиво хмыкнул:

– Нет конечно!

Маркиз вздохнул:

– Тогда я не стану тратить время и силы, пытаясь убедить вас, что меня очернили Блекберн со своим сыночком. Я понимаю – преданность семейным узам. Вы не желаете признавать, что ваш кузен соблазнил мою дочь, а потом забил ее головку смешными обвинениями, из-за которых она отвернулась от своей семьи.

Торн промолчал. Он был свидетелем того, как встретились Шанс и Темпест. Как только его кузен узнал, что отец Темпест – Норгрейв, он пытался держаться от девушки подальше, прекрасно осознавая, что между ними ничего не может быть. Любовь между ними вспыхнула у Торна на глазах. А еще он видел, каким потрясением стал их брак для обеих семей. Как Шанс и его отец превратились для Норгрейва во врагов. В перевернутом мире маркиза люди были или доверчивыми пешками, или помехой.

Торну очень хотелось, чтобы Норгрейв понял одну важную вещь. Сейчас перед ним помеха ростом почти метр девяносто.

– В последний раз, когда я виделся с леди Фейрлэм, она была с сестрой, и обе дамы радовались, нанося визит моей семье.

Норгрейв наклонился и презрительно бросил:

– Держись подальше от Арабеллы! Вторую дочь я вашей развращенной семейке не отдам. Ослушаешься, и я покажу тебе, что еще в силах нанести такой удар, о котором ты даже не подозреваешь. – Он растянул губы в зловещей улыбке. – Мне не веришь – спроси у своего кузена или Блекберна.

Он настороженно взглянул поверх плеча Торна, услышав звук разбившегося в глубине комнаты стекла.

– Где ваши манеры, Кемпторн? Вы даже не пригласили меня пропустить стаканчик.

И без лишних слов лорд Норгрейв толкнул ладонью дверь. Та широко распахнулась. Торн взглянул на Сент-Лиона и отошел в сторону, пропуская маркиза в комнату.

Маркиз помрачнел, заметив ползающего на коленях Гидеона, который собирал осколки от большой бутылки вина, ненароком сбитой со стола, и стоящего за спиной Торна Сент-Лиона.

– Что это?

– Конец частной вечеринки, Норгрейв, – ответил Торн, отпуская мрачного слугу, который остался топтаться на пороге. – К сожалению, выпить предложить вам не могу. Похоже, мы с приятелями выпили все до последней капли, пока играли в карты.

– В карты?

Трое джентльменов наблюдали, как озлобленный маркиз пересек комнату и начал вглядываться в спальню. Она была залита мягким светом масляных ламп, там стояла огромная неразобранная кровать. Он вернулся в гостиную.

– А где все? Где Фейрлэм? Мои соглядатаи доложили, что он здесь. – Норгрейв схватил несколько лежащих на столе карт и отшвырнул. Он даже не скрывал злости и раздражения от того, что зять перехитрил его.

– Сент-Лион, а Шанс здесь? – поинтересовался Торн, не сводя глаз с маркиза.

– Я его не вижу, – сдержанно ответил виконт. – А ты, Нитервуд? Своего кузена нигде не видишь?

– В подушках дивана его нет, – ответил Гидеон, воодушевившись игрой. – А за ширмой кто-нибудь смотрел?

Торн развернулся и с неприкрытым возмущением взглянул на брата. В эту секунду он готов был задушить Гидеона за то, что тот упомянул об этой чертовой ширме.

«Именно о той, где сейчас прячется Шанс!»

Заметив молчаливую ярость Торна, Норгрейв вытянул шею и небрежной походкой направился к черной лакированной складной ширме.

– Отличное предложение, Нитервуд. Или, как вас до сих пор называют приятели, Недо-Торн. Обидное прозвище, но такие чаще всего и прилипают к человеку.

– Ненадолго, – вкрадчиво пробормотал Гидеон.

Норгрейв заглянул за ширму, а Торн, Гидеон и Сент-Лион втроем затаили дыхание, когда старик застыл на месте.

– Где же он, черт побери?

Торн с облегчением выдохнул.

– У вас паршивые шпионы, Норгрейв, – протянул он. – Вас проводить? Если поспешите, успеете догнать кого-нибудь из них и потребовать назад свои деньги.

И тут в апартаменты вошел Рейнбо в сопровождении двух хорошеньких девушек, повисших у него на обеих руках. Еще двое шли сзади. Компания принесла с собой выпивку. Блондинка в подоле юбки несла перед собой бутылки с вином, у второй в руках был поднос с едой.

– Вот и чудно! Все проснулись. Я решил, что должен организовать… – он запнулся, завидев маркиза. – Норгрейв! А вы что здесь делаете? Дверью ошиблись?

Торн подошел поприветствовать Рейнбо. Стоя спиной к маркизу, он взглядом пытался предупредить принца.

– Подозреваю, что твой давний благодетель слишком много выпил. Он ошибочно предположил, что Шанс развлекается с проститутками в «Акрополисе».

Герцог засмеялся и мягко подтолкнул двух девушек к спальне.

– Должно быть, вы пьяны, Норгрейв. Вы уже много лет состоите членом этого клуба. Вы когда-нибудь видели здесь Фейрлэма? Но если бы сын Блекберна был здесь завсегдатаем, вы, к моему прискорбию, воспользовались бы этим для шантажа.

Казалось, что Норгрейв совсем не слышит герцога.

– Мне доложили…

Лицо Рейнбо посуровело.

– Возвращайтесь в свои номера или отправляйтесь домой. Это частная вечеринка. Я уверен, что вы прекрасно это понимаете и не станете нарушать правила.

Маркиз покачал головой:

– Разумеется… Разумеется.

Торн проводил его до двери.

– Полагаю, не стоит упоминать о вашем визите или ваших подозрениях. Шанс не настолько великодушен, как я, когда ставят под сомнение его доброе имя. К тому же мне бы не хотелось унижать леди Норгрейв.

– Жаль, потому что это мое любимое занятие, – ответил Норгрейв, глаза его маслянисто заблестели. – Молюсь об одном, чтобы Рейнбо даже в голову не пришло, что вы с братом – отличные кандидаты в члены «Акрополиса». Я-то уже давным-давно понял, что вы не достойны членства в этом клубе.

– Какая жалость! Вот уж не знаю, как я это переживу! – притворно опечалился Торн.

Норгрейв кивнул виконту.

– Сент-Лион, с другой стороны… Да уж, яблочко от яблоньки недалеко падает, верно? – таинственно произнес он и подмигнул виконту.

Сент-Лион замер.

Торн захлопнул дверь прямо у маркиза перед носом и яростно провернул в замке ключ.

Он развернулся и был готов броситься с кулаками на Рейнбо за его беспечность. Герцог негромко о чем-то перешептывался с остальными двумя девушками, провожая их к двери спальни, где уже ждали две первые. Он закрыл за ними дверь.

Заметив мрачное выражение лица своего приятеля, Рейнбо сказал:

– Ты намерен кулаками выбить мои извинения, Торн? В свою защиту скажу, что я не ожидал сегодняшнего появления Норгрейва здесь. Его несколько месяцев не было в клубе. Ходят слухи, что он слишком увлечен своей последней любовницей.

– Пусть с тобой разбирается Шанс, – ответил Торн, направляясь к складной ширме. – Ответь-ка мне, Гидеон. Какая муха тебя укусила, что ты подсказал Норгрейву посмотреть за этой чертовой ширмой? Бог мой, какой же ты осел!

Его брат обиделся и от злости перешел в нападение.

– Он сразу что-то заподозрил бы, если бы мы умолчали о таком очевидном месте, где можно спрятаться. Он был настолько уверен, что обнаружит там Шанса, что заглянул бы туда и без моей подсказки, – ответил Гидеон, подходя к брату.

– В следующий раз лучше помалкивай! – Норгрейв не обманул. За ширмой никого не было. Он потянул ближайшую занавеску и сердито уставился на брата.

– Ну и где же он?

Рейнбо и Сент-Лион тоже подошли поближе.

– Шанс выпрыгнул в окно, – предположил виконт.

Торн изумленно смотрел на своих товарищей.

– В таком состоянии Шанс обязательно сломает себе шею, если упадет. – Он открыл окно и стал вглядываться в темноту внизу. В ноздри тут же ударила жуткая вонь от нечистот и сгнивших продуктов. – Шанс! – позвал он, еле удерживаясь, чтобы не повысить голос.

У двери мог подслушивать Норгрейв.

Все четверо высунулись в открытое окно и стали ждать, когда же их приятель отзовется. Через минуту напряженного ожидания они услышали:

– Он ушел?

Торн с облегчением опустил плечи:

– Как ты на улице оказался? Упал? Ударился?

– Что за предположения! – возмутился Шанс. – А как, по-твоему, я здесь оказался? Спустился вниз, хотя последние метры преодолевал исключительно благодаря сноровке, потому что улицы не видел. Наверное, я бы хорошо подумал над планом Гидеона, если бы видел получше и смог разглядеть ту шаткую жердочку, на которой стою.

– Оставайся на месте. Я сейчас спущусь, – сказал Торн.

Снизу послышалась слабая мольба:

– Побыстрее. Здесь в мусоре кишат крысы. Не говоря уже о том, что воняет тут, как от ночного горшка.

Торн взглянул на брата и тут же ощутил непреодолимое желание извиниться за то, что накричал на него.

– В этом и заключался твой план?

Гидеон пожал плечами:

– Пока ты отвлекал Норгрейва, мне показалось разумным придумать план побега, пока маркиз не потребовал обыскать помещение.

– И бутылку ты разбил намеренно.

– Да, – кивнул его брат. – Я решил, что маркиз обязательно воспользуется тем, что ты отвлечешься, чтобы вломиться в номер. Он бы ни за что не поверил тебе на слово, что Шанса здесь нет.

– Впечатляет! – похвалил Рейнбо, глядя на Гидеона с восхищением.

В ответ на это Гидеон лишь передернул плечами, но было видно, что ему приятно. Черт побери, даже Торн гордился смекалкой брата.

– За это стоит выпить, – предложил Сент-Лион, подходя к столу, заставленному бутылками с вином, среди которых стоял поднос с едой. Он выбрал одну бутылку и внимательно изучил ее.

Торн не собирался оставаться. Норгрейв не ошибся в одном: для «Акрополиса» у него был не тот темперамент.

Рейнбо поднял брошенную шляпу Торна и швырнул ему.

– Передавай мои извинения своему кузену. Скажи, что я позже искуплю свою вину.

Торн поймал шляпу и рассмеялся. Его светлость был слишком самолюбив, чтобы искупать перед кем-то вину.

– Ты остаешься? – мимоходом спросил он у брата.

– Да, – ответил Гидеон. – Дорогу домой я найду.

– Вот и чудно, – ответил он, заметив, что Сент-Лион поднял руку. – В следующий раз, когда встретимся, место будет выбирать не Рейнбо.

– Согласны, – воскликнули Гидеон и Сент-Лион, несмотря на вялый протест герцога.

– Все уже забыли, что я сижу здесь с крысами весь в грязи? – донесся в комнату сквозь открытое окно голос Шанса.

 

Глава 12

Городской дом был готов к приезду лорда Девика.

Оливия прошлась по библиотеке. Коллекция книг хозяина этого дома была столь же богата, как и коллекция ее отца, но тем не менее отличалась разнообразием. Когда прошлой весной они с отцом приехали сюда, Оливия отобрала около двадцати книг, которые собиралась прочесть в Лондоне. Ей удалось осилить двенадцать, что, если верить словам леди Фелстед, на одиннадцать книг больше, чем нужно. Маркиза отругала девушку за то, что она отклоняла бесчисленные приглашения, которые каждый день доставляли на порог ее дома.

Гордость не позволяла Оливии признать, что светские дамы игнорировали их с отцом. После смерти матери Оливии лорд Девик стал избегать шумных балов и чаще проводил вечера в своих любимых клубах. Чопорные матроны вычеркнули его имя из списка гостей, и на много лет все вообще позабыли, что у него есть дочь. Да, прошлой весной она посетила несколько балов и четыре раза была в театре. А еще она ходила в музеи и пару раз бывала на научных лекциях. Ей нравилось проводить тихие, спокойные вечера дома, пока остальные девушки – ее сверстницы – кружились в вихре светской жизни.

И все же леди Фелстед едва удар не хватил, когда она в конце концов узнала, что отец Оливии не сделал ничего, чтобы исправить сложившуюся ситуацию. Она не раз жарко спорила с ним за закрытыми дверями, но подобные перепалки всегда заканчивались тем, что маркиза покидала их дом, недовольно поджав пухлые губы. В глазах ее пылало негодование. Под конец пребывания в Лондоне отец отвел дочь в сторону и поклялся, что в следующем сезоне все будет иначе.

Оливия очень в этом сомневалась.

Но все вокруг были уверены, что этой весной, в отличие от прошлого года, благодаря безропотности ее отца, усилиям леди Фелстед и стремлению леди Грисдейл стать хозяйкой Тревершем-хаус, все сложится иначе. Нанимая слуг и приводя в порядок дом, Оливия мысленно готовилась окунуться в светский водоворот, который, как все ожидали, ее с энтузиазмом подхватит.

Казалось, никто не разделял ее убеждения, что можно получать удовольствие от чтения хорошей книги.

Леди Арабелла сказала, что читать лучше всего зимой или в ненастную погоду, когда у благородной леди выбор развлечений невелик. Возможно, она была права. Однако это не помешало Оливии выбрать несколько книг на время своего пребывания в Лондоне, на случай если от светского водоворота ей захочется утопиться в Темзе.

Эта мысль настолько развеселила Оливию, что она даже рассмеялась.

Девушка сняла кружевной чепец и почесала затылок. На плечи упали вьющиеся каштановые локоны. Нацепив чепец на бюст римского императора, она игриво потерлась носиком о его мраморный нос.

– Милостивый сударь, уделите мне минутку своего внимания, – обратилась она к изваянию. – Не сочтете ли вы неподобающим с моей стороны выпить в столь поздний час бокал вина? Все слуги уже спят. Никто ничего не узнает.

Оливия наклонила голову в ожидании ответа.

– Вы согласны. Чудесно! Потому вы мне и нравитесь, – кокетливо бросила она через плечо, направляясь к серванту. Открыла дверцу. – Конечно же, всего один бокал… А вы не получите. В последний раз, когда я вам налила, вы пролили вино…

– С кем, черт побери, ты разговариваешь?

Оливия вскрикнула и подпрыгнула от неожиданности. Обернувшись, она увидела стоящего у открытой двери, которая вела на задний двор, одного из близнецов Нитервуд. Она прикрыла рот рукой, а в следующее мгновение опустила ее на сердце. Оно неистово колотилось в девичьей груди.

– Если я умру от испуга, надеюсь, что тебя повесят!

– Вот уж не думал, что ты столь кровожадное создание. – Он вошел в библиотеку, не дожидаясь приглашения.

Он был пьян.

Нитервуды всегда так безукоризненно держались, что увидеть кого-то из них неодетым было случаем из ряда вон выходящим. Но на ночном посетителе Оливии была мятая белая льняная сорочка с тремя расстегнутыми верхними пуговицами. Местами она выбилась из темно-коричневых бриджей. На ногах – сапоги. Это Гидеон? Она даже представить себе не могла лорда Кемпторна в столь растрепанном виде. Даже когда он упал вместе с ней и Гидеоном в озеро, на нем был жилет.

Указав на мраморный бюст, он поинтересовался:

– Ты разговариваешь с этим свирепым на вид парнем с женским чепцом на голове?

«Зачем я натянула на бюст этот глупый чепец?» – Она оглянулась на дверь, размышляя над тем, куда бежать.

– И что? Он отвечает?

Когда леди Фелстед рассказала ей, что Гидеон и лорд Кемпторн арендовали городской дом прямо за их домом, она уверяла, что это воля случая. Граф, казалось, был совсем не в восторге, но они с братом согласились присматривать за Оливией, пока к ней не присоединится отец.

– Ну, отвечает?

– Это же мраморный бюст, – осторожно ответила она. – Если бы этот римлянин заговорил, я переселилась бы в дом твоей матери.

Он едва заметно усмехнулся, и Оливия немного расслабилась.

– Мудрое решение, – серьезно ответил он. – Говорящие статуи тебя до добра не доведут.

Оливия захихикала от такого странного замечания. Она уже открыла было рот, чтобы спросить, как же часто он разговаривает со статуями, но воздержалась, потому что он, очевидно, над ней подтрунивал.

Это, скорее всего, Гидеон. Лорд Кемпторн слишком горд, чтобы являться к ней в таком возмутительно расхристанном виде.

Гость довольно вздохнул, заметив стеклянный графин, за которым потянулась девушка, прежде чем он ее испугал.

– Ага, вино! – обрадовался он, беря графин и снимая с него стеклянную крышку. Понюхав вино, Нитервуд одобрительно кивнул. – Поскольку император сегодня вечером не пьет, ты не против, если я выпью из его бокала?

– Но я не… Не обращай внимания, – ответила Оливия, решив, что сейчас он не поймет, почему она разговаривала с мраморным бюстом. – До того, как ты появился, я собиралась налить бокал вина себе.

Оливия выбрала два винных бокала и поставила на узкую полку. Девушка попыталась отобрать у гостя графин, но он лишь отмахнулся. На удивление, у него не дрожали руки, когда он наполнял первый бокал, а затем и второй.

– И часто ты пьешь вино по ночам?

– По-моему, это очень личное, – поддразнила она. – Но я честно отвечу тебе, если ты признаешься, который из близнецов ходит по ночам в гости?

Он разочарованно взглянул на девушку.

– А сама не догадываешься?

Она покачала головой:

– Нет. Никто бы не догадался.

– А ты не думала над тем, чтобы носить очки?

– Мне очки ни к чему. Кроме того, даже если я и надела бы очки, леди Грисдейл этого не одобрила бы, – призналась Оливия, поднимая свой бокал.

– А почему нет? – удивился он, возвращая графин на место.

– Знаешь, по словам графини, очки – для тех девиц, что остались без кавалера. Лучше быть слепой красавицей, чем наблюдать сквозь новые очки за тем, как другая дама отбивает твоего красавца кавалера.

Он недовольно посмотрел на нее:

– Чудовищный совет!

– Ни один джентльмен не женится на девушке с недостатками, – пожала она плечами. – Плохое зрение никак не отнесешь к достоинствам, а видимые недостатки лучше скрывать.

– Очередной плохой совет от леди Грисдейл?

Оливия посмотрела поверх бокала:

– Смею тебя заверить, что графиня – бесценный источник информации, когда речь заходит о джентльменах и браке.

– И большинство этих советов следует швырнуть в мусорное ведро и сжечь.

Мысленно Оливия с этим согласилась.

– Мы говорим о будущей невесте моего отца, поэтому, с твоего позволения, я не стану обращать внимание на твои обидные слова и не буду отвечать на твой вопрос. Время от времени я люблю пригубить вина ночью.

Он, не мигая, уставился на нее, поэтому Оливия отвернулась, борясь с желанием причесать пальцами волосы. Днем она рассеянно спрятала их под чепец, и сейчас они, скорее всего, напоминали гнездо.

– Как время от времени танцуешь под звездами, – заметил он, следуя за ней.

Оливия закрыла глаза и улыбнулась.

– Гидеон. – Она старалась не вспоминать их поцелуй.

Он подошел сзади и взял ее за талию.

– А кто же еще?

«Уж точно не лорд Кемпторн!»

– Что ты здесь делаешь? Ты был этим вечером на балу? – спросила она.

– Был, но не на балу, – ответил он, не вдаваясь в подробности своих вечерних занятий. – Поэтому я и здесь. Заметил свет в библиотеке и решил, что тебе не помешает компания.

– Как мило с твоей стороны, – сказала она, чувствуя его тепло. – А брат твой не возражал? В конце концов, некрасиво, если кто-то заметит, как ты тайком пробираешься через железную калитку, соединяющую оба сада.

– На сплетни мне наплевать. А что касается моего брата, то его нет дома.

Оливия предполагала, что у лорда Кемпторна есть любовница в городе. До рассвета, вероятнее всего, он домой не вернется. Она услышала звон стекла и обернулась. Гидеон наполнял вином бокал.

Он поднял графин.

– Еще налить?

– Мне достаточно, – заверила она.

Он сделал большой глоток и задумчиво посмотрел на нее.

– Что?

Поддев горлышко графина двумя пальцами, он подошел к ней.

– Пошли прогуляемся по саду.

– В темноте там нечем любоваться, – ответила Оливия, чувствуя мурашки при мысли о возможном приключении.

– Ты удивишься, насколько ошибаешься, – заверил он, протягивая ей свой бокал. Нитервуд подошел к двери и открыл одну створку. – На террасе я оставил фонарь.

Оливия без колебаний последовала за ним. Если бы ее пригласил кто-то другой, она, разумеется, отклонила бы предложение. Но Гидеону она доверяла. Девушка посмотрела в темное небо.

– Вижу, облака рассеялись, – заметила она, любуясь луной.

– Света луны достаточно, чтобы бродить по тропинкам сада. – Он нагнулся и подобрал оставленный на террасе фонарь. – Лабиринт из живой изгороди мне пока незнаком, и в нем еще темнее. Но не бойся, я отлично ориентируюсь в пространстве. – В темноте блеснула его белозубая улыбка.

– Да ты вообще потерял ориентиры, – весело поддразнила она, шагая рядом с ним. – Я не стану гулять с тобой в темных лабиринтах сада, Нитервуд.

– А как же ваша тяга к приключениям, юная леди? Куда подевалась девочка, готовая исследовать каждый сантиметр Мальстер-Парк и его окрестностей вместе со мной и моим братом?

Устав от быстрой ходьбы, Оливия остановилась у фонтана в центре сада. Оперлась о край каменного бассейна.

– Когда-то гувернантка даже приказывала служанке затягивать мне корсет потуже, чтобы я не могла затевать разные шалости, – призналась она.

Гидеон с трудом сдерживал смех.

– Ты шутишь! – Он поставил фонарь на узкий выступ фонтана. Потом опустился вниз, привалившись спиной к бассейну. Вытянул вперед ноги.

– Вина? – поднял он вверх графин.

Оливия посмотрела на два бокала в руке.

– Держи. – Она протянула ему бокал.

Он взял его, наполнил, поставил графин рядом.

– Поскольку ты отказалась идти со мной в лабиринт, тогда садись со мной рядом. Зачем мне вытягивать шею, чтобы с тобой говорить?

Оливии всегда нравилась та легкость, с которой Гидеон отмахивался от формальностей. Он всегда относился к ней как к члену семьи.

– А мне оно зачем? – с неохотой ответила она и протянула пустой бокал.

– Вот бесстыдница! – воскликнул он, принимая у нее бокал. Переложив его в другую руку, которой уже держал свой бокал, свободную он протянул Оливии, чтобы помочь ей сесть. – Осторожнее. Иначе испачкаешь свое ужасное платье.

Он произнес это настолько буднично, что девушка едва не проглотила оскорбление. Она мягко опустилась на гравий.

– Фу, как грубо! Мое платье не ужасное! – Хотя она признавала, что оно далеко от совершенства. Во время уборки Оливия надела фартук одной из домработниц, но это не помогло, и кое-где на платье остались грязь и пыль.

Гидеон наполнил вином бокал спутницы и протянул ей.

– Держи. Выпей вина. Тебе станет лучше.

– Не поможет. – Она наклонилась к нему: – К твоему сведению, в этом платье я от многих получила комплименты.

Он округлил глаза:

– Ты действительно принимала посетителей в этом платье?

Оливия чувствовала, что он ее дразнит, постоянно высмеивая ее наряды.

– Ты несносен! Если будешь и дальше меня обижать, мы перестанем быть друзьями.

– А если я стану беречь твои чувства – что же я буду за друг? – сурово вопрошал Нитервуд. Пригубив вина, он уставился куда-то вдаль. – Если будешь так одеваться, на тебя не обратит внимания ни один джентльмен.

Она изумленно посмотрела на свое платье.

– Вполне приличное платье!

– Вот именно! – ткнул он в нее пальцем. – Такое декольте носят только восьмидесятилетние старые девы. Ты слишком молода, чтобы прятать грудь.

– Гидеон!

Нет, этому человеку неведомы правила приличия.

– Уверен, у тебя замечательная грудь, но об этом трудно судить, пока ты прячешь ее под таким ужасным цветочным рисунком. И что это за цветы приглушенного красновато-коричневого цвета? Они похожи на бесформенные поганки.

– Я не стану обсуждать с тобой ни мою грудь, ни мое платье! – воскликнула она, закрывая лицо рукой.

– Да брось, Оливия! Ты же не робкого десятка. Когда мы вдвоем, между нами нет ни запрещенных, ни постыдных тем.

Она посмотрела на него сквозь растопыренные пальцы:

– Ты получил бы от леди Фелстед деревянной ложкой по лбу, если бы она услышала, что ты мне говоришь.

– Если только ты сама ей не расскажешь.

Один за другим он убрал все пальчики от ее лица. Прикрыв глаза, он наклонился и нежно поцеловал каждый из них. Невольно ее соски напряглись, и она остро ощутила, как в груди растекается боль. Дыхание ее участилось.

– Мой дорогой Нитервуд, – вздохнула она. – Что же мне делать с тобой, когда ты захочешь продолжать грешить?

Его красивый рот находился всего в паре сантиметров от ее губ.

– А ты не противься мне. – Надежда в его голосе вызвала у нее улыбку.

– С моей стороны это было бы неразумно.

Оливия отстранилась, но он поймал ее за руку.

– Куда ты? – спросил он.

– За большой деревянной ложкой, – ответила она. – Кто-то же должен выбить из тебя заносчивость.

Отчасти Оливия шутила, но казалось, что ее собеседник воспринял ее угрозы всерьез. Не успела она моргнуть, как он завладел ее губами, и у девушки закружилась голова. Его поцелуи напомнили ей дни, когда еще девчонкой она свисала вниз головой с крепкой ветки, раскачиваясь, словно маятник. Кровь приливала к лицу, становилось жарко, голова шла кругом. Щеки покалывали, а в ушах бился пульс. Она обожала это ощущение и цеплялась за свою ненадежную опору, пока не сводило пальцы, пока не туманился взор.

Конец этим проказам положил лорд Кемпторн. Однажды он застал ее, когда она висела на ветке, как мокрая простыня на туго натянутой веревке. Выругавшись себе под нос, он обхватил ее за талию и стянул с ветки. Для мальчика он оказался невероятно сильным. А когда ее ноги коснулись земли, он совершил неслыханное – хлопнул ее по заднице и пригрозил, что отхлещет ее отцовским хлыстом, если еще раз увидит, что она свисает с дерева.

Его гнев и грубость напугали девочку. Зад болел от его шлепка. Она ударила Торна по голени и убежала в имение отца. Она ожидала, что лорд Кемпторн побежит за ней и расскажет о ее нелепых проказах лорду Девику. Однако он никогда не упоминал об этом случае и больше не обращал на нее внимания.

Просто ее очередная тайна, связанная с близнецами Нитервуд.

А теперь Гидеон перевернул ее мир с ног на голову и ускорил ее пульс. Она захихикала под его настойчивыми губами, гадая, не выйдет ли из тени лорд Кемпторн, чтобы отшлепать ее за поцелуи с его братом.

– Тебе смешно со мной целоваться? – пробормотал он и вновь потянулся к ней.

– Я думала о твоем брате.

От такого откровения он удивленно отпрянул.

– О ком? – Он едва не задохнулся от изумления. – Ты и с ним целовалась?

– Да нет же, – возразила Оливия. Она наморщила носик, размышляя над тем, вызвал бы поцелуй графа такие же чувства, как поцелуй его брата-близнеца. – Знаешь, однажды он застал меня за одним делом.

Он смотрел на нее так, будто на голове у нее выросли рога.

– Твои поцелуи напомнили мне время, когда я любила висеть головой вниз на ветке дерева, чтобы кровь приливала к голове. Я чувствовала восхитительное головокружение…

– Значит, у тебя кружится голова, когда я тебя целую? – Гидеон погладил ее по щеке.

– Ну… да, – застенчиво призналась она, а потом ее мысли вновь вернулись к лорду Кемпторну. – Однако твой брат этого не одобрил и пригрозил отхлестать меня кнутом, если еще раз увидит, как я рискую сломать себе шею.

Рука Гидеона опустилась на плечо.

– Он напугал тебя?

– Нет конечно, – солгала она. – Я злилась, что он явился нежданно-негаданно и испортил… – Она глубоко вздохнула. – Что мы делаем, Нитервуд? Что ты делаешь? Здесь… со мной…

Гидеон заерзал и оперся о стенку бассейна.

– Я беспокоюсь о тебе, Оливия. Только не говори мне, что ты сама справишься. Ты еще мало повидала на свете, чтобы осознать все таящиеся в нем опасности. – Он поморщил нос. – Ты такая пылкая, такая невинная.

Жар, разлившийся по ее телу от его поцелуев, остыл.

– Значит, ты целовал меня потому, что беспокоился. – Она взяла свой бокал и сделала большой глоток.

«Самодовольный выскочка».

Он убрал руку от своего лица и притянул девушку к себе. Она пролила вино на платье.

– Я поцеловал тебя потому, что, кажется, не могу удержаться. Больше подобного не случится. Могу к тебе не прикасаться.

– Вот и отлично! Я рада, что мы уладили этот вопрос.

«Свинья!»

Оливия отпихнула его и неловко встала. Не глядя на него, она допила остатки вина в бокале.

– Что это мы уладили? – осторожно поинтересовался он и ухватился за край фонтана, чтобы тоже встать.

– Что это не я боюсь твоего брата! – Оливия зашагала к дому, оставляя Нитервуда одного искать дорогу домой. Ей его фонарь не нужен. Она шла на свет, который лился из окон библиотеки.

– Оливия, не убегай, – окликнул Гидеон. – Я не хотел тебя обидеть.

– О моих чувствах не волнуйся, Нитервуд, – она сцепила зубы. – Тебе всегда было на них наплевать.

Он обхватил ее за талию и притянул к себе – до крыльца оставалась всего пара шагов.

– Неправда, Оливия, – прошептал он, зарывшись лицом в ее волосы. – Я всегда о тебе заботился, но дело не в этом. Я не тот, за кого ты меня принимаешь. Ты слишком невинна для такого, как я.

– Тогда прекрати меня целовать, – она выбралась из его объятий. – Немного терпения, и я уверена, что встречу джентльмена, который не станет сожалеть о прикосновениях ко мне.

Он удерживал ее за запястье, не давая уйти.

– В Лондоне таких немало, глупышка! Поэтому тебе и нужен хранитель. Ты слишком наивна для изощренного флирта, царящего в светской жизни Лондона. Мне следует умолять твоего отца отослать тебя назад в Тревершем-хаус. Там должен быть какой-то холостой эсквайр или священник, который женится на тебе и увезет в деревню.

Брови изумленной Оливии сошлись на переносице. На лице Гидеона была написана мука, словно это она причиняла ему боль.

– Вас слишком долго не было в моей жизни, милорд. Я уже не та девчушка из ваших детских воспоминаний. И жажду приключений, как любая другая девушка.

– Докажи! – прорычал он и стиснул ее в объятиях.

Все ее тело заныло от нетерпения, когда они слились в поцелуе. Он жадно целовал ее горячими, настойчивыми губами – в наказание за то, что она посмела бросить ему вызов, испытать предел его выдержки.

Оливия ответила на поцелуй, горя неистовым желанием и злостью. Нитервуд провоцировал ее, и она наслаждалась женственностью, пробудившейся в ней. Он собирался держаться от нее подальше, но ей удалось сломить его сопротивление и поработить его поцелуем.

Его руки скользнули с ее талии на грудь. Он сжал ее выпуклости, и у Оливии перехватило дыхание, пока Нитервуд впивался в ее губы. Затвердевшие соски ныли, и она лениво гадала, что ощутила бы, если бы он поцеловал эти нежные бутоны. Его рука скользнула к ее шее. Он резко дернул за платье, раздался звук разорванной ткани.

Оливия ахнула. Между их губами проник ночной воздух и охладил разгоряченную плоть. Она резко отвернулась, положив конец их поцелую.

– Ты порвал мне платье?

– Эта ужасная тряпка обрела достойный платья конец, – самодовольно произнес он. Гидеон отступил, чтобы осмотреть повреждения. – Утром вели служанке выбросить его в мусорку.

Не веря своим глазам, она смотрела на соблазнителя.

– Ты поцеловал меня, – сказала она, и с каждым словом голос ее становился все громче, – чтобы подобраться поближе и испортить мне платье?

Он выдохнул:

– Да. Я же говорил тебе, что ты слишком наивна для подобных игр. Завтра я загляну к тебе. Если будешь паинькой, отведу тебя к любимой матушкиной портнихе, и ты только выиграешь от моих советов.

«Невоспитанный дикарь».

– Мне ваша помощь не нужна, мистер Нитервуд, – горячилась она. Он целовал ее так, словно умирал от прикосновений ее губ, а сам ничего не чувствовал. Для него это была просто игра.

Он замер в нерешительности, заметив, что она кусает нижнюю губу, чтобы скрыть легкую дрожь. Глубокое удовлетворение в его взгляде сменилось чем-то, удивительно похожим на жалость.

– Ах… Оливия.

– Уже поздно, Нитервуд. Возвращайся домой, пока твой брат не заметил, что тебя нет в кровати.

«Уходи, пока я не разрыдалась, бесчувственное животное!»

– Завтра я зайду. – Его лицо посуровело, когда она промолчала. – Не веди себя как глупая гусыня, Оливия. Тебе пригодятся мои советы. – Он сердито взглянул на нее. – И советы моего брата.

Уж лучше умереть, чем просить помощи у лорда Кемпторна.

– До свидания, мистер Нитервуд. Осторожнее в лабиринте. Будет обидно, если вы оступитесь и сломаете себе шею, – сказала она, не в силах скрыть сверкающие в глазах молнии.

Гидеон покачал головой и что-то пробормотал. Он медленно отошел от нее.

– И не забудь выбросить это платье.

Она вздернула подбородок:

– Я поступлю так, как посчитаю нужным.

– Берегись, Оливия. Еще раз наденешь это платье, пожалеешь о последствиях.

– И как ты меня накажешь? Поцелуем? – поддразнила она. Ее губы до сих пор горели от их последнего поцелуя.

– Быть может, – ответил он, отворачиваясь и отправляясь в сад. Его поглотила темнота. – Или я могу тебя отшлепать.

Оливия даже рот открыла от изумления. Когда она опомнилась, ее кавалера уже не было.

Торн вошел в дом через черный ход. Здесь царила темнота, но он забрал с собой фонарь, который оставил у фонтана после того, как поцеловал Оливию Лидалл.

«Не стоит искать с ней встреч.

И никогда больше ее не целовать. Никогда».

Он находил оправдание себе, виня во всем бутылки вина, которые выпил за долгие часы, проведенные в «Акрополисе». Он смеялся до колик, когда Сент-Лион потчевал их историями о своих последних победах. Рейнбо рассказал о дуэли, на которую его едва не вызвали несколькими днями ранее, а Гидеон удивил всех душераздирающей историей о морском сражении и побеге от французских пиратов.

Вечер был очень приятным до появления Норгрейва, который потребовал встречи с Шансом. Конечно, все могло сложиться и хуже. Его кузен мог свернуть себе шею, когда прыгал из окна «Акрополиса» в глухой переулок. Брак призван усмирять мужчину, а не делать его еще более безрассудным.

Он мог бы вернуться в «Акрополис», проводив кузена домой. У него уже восемь месяцев не было женщины. И хотя друзья его не понимали, он находил в этих периодах воздержания почти такое же сильное удовольствие, как в удовлетворении похоти. Воздержание усиливало инстинкты и доказывало, что он в состоянии контролировать свои аппетиты и эмоции. Еда и выпивка были вкуснее. Он замечал все, что его окружало, все вбирал в себя. Душу его наполнили интеллектуальные поиски. Его утешением стали музыка и искусство, пока плотские желания обострялись и мучили его по ночам.

Встреча с мисс Лидалл в Мальстер-Парк напомнила ему о том, что восемь месяцев – слишком большой срок, чтобы отказывать себе в удовольствии потерять голову в объятиях жаждущей страсти женщины. В удовольствии вдохнуть аромат ее тела, коснуться ее кожи, ощутить запах ее возбуждения, смешанного с его желанием, и услышать резкие крики ее исступления.

Не для того Торн так долго отказывал себе в удовольствии, чтобы искать краткого удовлетворения с одной из куртизанок «Акрополиса». Когда он заводил любовницу, отношения часто длились от нескольких месяцев до года. И не было ревности и горечи, когда эти отношения заканчивались. Он искал женщин схожих с ним темперамента и аппетитов. Женщин, которые понимали, что он не ищет себе жену и что главный здесь он. Торн был любящим, преданным и щедрым ко всем своим любовницам. Именно он инициировал расставание, когда страсть угасала.

Оливия Лидалл была слишком наивна, слишком эмоциональна, чтобы понимать его мир.

Осознание того, что его влечет к ней, было унизительным. Это показывало его слабость, и за это он негодовал на девушку. Полным безрассудством было проникнуть в библиотеку лорда Девика, когда Оливия, ничего не подозревая, разговаривала с этим чертовым мраморным бюстом.

А желание увлечь ее в сад, чтобы сорвать пару поцелуев, вообще граничило с безумием.

Наверное, ему стоило последовать примерам Сент-Лиона и Рейнбо и освободиться между мягкими бедрами опытной куртизанки от наваждения обладать Оливией Лидалл.

– Ты где был?

Торн достиг главного коридора и обнаружил сидящего на ступеньках лестницы Гидеона. В руках он держал пустой бокал. Его брат снял сюртук, но все еще оставался в жилете. Шейный платок был на месте, но узел распущен и поспешно завязан вновь.

Торн остановился у подножия лестницы.

– И давно ты здесь сидишь?

Гидеон пожал плечами и, прищурившись, смотрел в потолок.

– Чуть меньше часа.

– Я думал, ты вернешься лишь к утру.

Его брат поджал губы и потер подбородок.

– А что там сидеть? Страсть, как и любовь проститутки, тут же угасает, когда мужчина испускает свое семя в измятые простыни.

Торн не знал, что отвечать. Вид у брата был довольный, но во всей его фигуре виделся налет меланхолии. Как будто он жалел, что не пошел с ним и Шансом.

Торн поднялся по лестнице до того места, где сидел его брат. Встал перед ним.

– Ты сильно пьян?

Гидеон застонал.

– Как сапожник. – Он внимательно посмотрел на Торна. – А ты?

– Тоже, но меньше, чем следовало бы. – Он задумался над следующим вопросом. – Сколько времени это длилось?

Его брат поднял голову:

– Что длилось?

Торн молча смотрел Гидеону в глаза. Материнская утроба связывала их сильнее, чем других близнецов. Он отказывался верить, что их разлука и упрямство брата разрушили эту уникальную связь.

Понимание вспыхнуло в покрасневших глазах Гидеона.

– Ах, ты об этом! – Он поджал губы и покачал головой. – Обязательно это обсуждать? Вслух?

Торн улыбнулся нежеланию брата делиться переживаниями.

– Можно и жестами показать, но мне кажется, это будет несколько вульгарно и путано, поскольку мы не в форме.

Гидеон почесал щетину на подбородке. Он смотрел куда-то вперед, не в силах взглянуть на Торна.

– Скажем так, уже давно я… не был близок с женщиной. И дело не в том, что за эти годы возможности не представлялось. Раза два меня искушали. – Он пожал плечами, как будто смирившись с выбором. – Когда вернулся Рейнбо с этими женщинами, я решил, что время пришло. Столько лет я был поглощен злостью, меня одолевали демоны, я стал очень богатым человеком. Я видел жадность в глазах этих шлюх и решил, что заслужил свое право. Я хотел за него заплатить.

Торн задумался об обете воздержания, о своих неудовлетворенных желаниях.

– Ты остался разочарован.

– Нет, она была на высоте, – Гидеон оглянулся через плечо и усмехнулся. – Конечно, много воды утекло, и мои ожидания были не слишком велики.

Торн толкнул его в плечо.

Его брат посерьезнел.

– А потом эта девка свернулась возле меня калачиком и прошептала, что любит меня. Я ощутил в груди одну пустоту.

– Шлюху твое сердце не интересует, братец. Ей понравились твой член и осознание того, что ты наполнишь ее кошелек золотом.

Казалось, Гидеон его не слышал.

– Меня сковал холод. Шелковая плоть, которой я наслаждался всего полчаса назад, отталкивала меня. Я был настолько зол, что не ручался за себя.

Торн уперся руками в колени.

– На себя злился?

Брат рубанул рукой воздух:

– На себя… на нее. И не ее вина, что я хотел не ее, но это не остановило меня от того, чтобы овладеть ею.

Он положил руку на колено брата:

– Не стоит себя винить.

Гидеон устало вздохнул:

– В том-то и дело, Торн! Я не чувствую вины. По крайней мере по отношению к ней.

– Ты сказал, что «не ее хотел». Тогда кого же? – поинтересовался Торн, опасаясь ответа. Если он назовет Оливию Лидалл, его подозрения подтвердятся.

Гидеон встал.

– Дело не в женщине. – Он покрутил пустой бокал в руках. – Ты спать идешь?

Торн с радостью сменил тему разговора.

– Для одного вечера приключений достаточно.

Его брат согласно хмыкнул. Они взобрались по лестнице. Внезапно Гидеон резко остановился:

– Подожди. Ты так и не ответил на мой вопрос. Где ты был?

Торн хотел сказать Гидеону неправду. Однако если его брат поговорит с Оливией, она, сама того не зная, раскроет обман.

– Я заметил свет в библиотеке лорда Девика и решил проверить, как там мисс Лидалл.

– В такой поздний час? – Он намекнул на растрепанность Торна. – У тебя такой вид, словно по тебе экипаж проехался, и воняет от тебя, как от пола в таверне.

– Мы же обещали маркизе, что будем присматривать за ней, – ответил он, подталкивая брата дальше по лестнице. – Лорд Девик приедет только через несколько дней, поэтому, когда я увидел свет в библиотеке, мне показалось, что разумно будет сходить и посмотреть.

Гидеон последовал за братом по лестнице.

– Наверное, она оценила твою заботу.

Он вспомнил, как это – ощущать ее губы на своих. Робкий, сладкий, переходящий все границы. Вспомнил, как он разорвал ее платье, позволил ей поверить, что этот поцелуй ничего для него не значил.

Мисс Лидалл поверила, что с ней был Гидеон. Если она узнает, что ее поцеловал Торн, то разозлится на них обоих.

– Наверное, стоит заглянуть к ней завтра, – сказал Гидеон, прерывая размышления Торна.

– Ее не будет дома. – Заметив недоверчивый взгляд Гидеона, Торн объяснил: – Она сказала, что все ее дни расписаны, поскольку она готовится к приезду лорда Девика.

– Ясно, – пробормотал Гидеон. – Я вижу, у вас с Оливией разногласия, но я благодарен, что ты присматривал за ней в мое отсутствие. Признаюсь, я был не очень хорошим другом.

«Я тоже».

– Не волнуйся за мисс Лидалл, – заверил его Торн. – Эта девица сама сказала мне, что в состоянии о себе позаботиться.

Поскольку она бессознательно оказалась в объятиях Торна, это лишнее доказательство того, что девушка – легкая добыча для любого негодяя и охотника за приданым.

– В Лондоне? – даже в голосе Гидеона звучали сомнения. – В этом вся Оливия.

– Тогда ради спокойствия нашей матушки будем за ней приглядывать. – И, не обращая внимания на изумленный взгляд брата, он продолжил: – Эта милая девица – практически наша родственница.

 

Глава 13

Наверное, ей стоило попросить кого-то из слуг повесить амбарный замок на калитку в саду за домом. По словам лорда Барторпа, нынешнего владельца дома, который они с отцом сейчас снимали, его первый владелец, мистер Вердон, установил калитку на границе своего имения, чтобы тайком посещать соседку. Дама, о которой шла речь, была замужем, но брак оказался несчастливым. Единственной ее отдушиной был сад, где они и встречались с мистером Вердоном. Каждый вечер джентльмен прогуливался по саду в то же время, что и его соседка. Парочка гуляла вдоль каменной стены, отделявшей два поместья, обсуждая вопросы садоводства, ее детей и последние сплетни из газет.

Через пять лет мистер Вердон велел сделать там железную калитку.

Лорд Барторп не мог с уверенностью утверждать, что соседи стали любовниками, но, вероятнее всего, так и случилось. Их дружба длилась целых сорок лет, пока соседка не умерла. Мистер Вердон пережил ее на восемь лет, а потом умер от застарелой болезни. Все эти последние годы садовнику было велено смазывать и чинить калитку, как будто мистер Вердон все ждал, что однажды его любимая к нему вернется.

Когда три года назад, во время одного из первых визитов Оливии в Тревершем-хаус, лорд Барторп поведал ей эту историю, она отнеслась к ней как к трогательному свидетельству верности мистера Вердона даме, которую он так никогда и не смог назвать своей.

Оливия поджала губы, вспомнив о том, как разозлилась, вернувшись в библиотеку и увидев свое отражение в зеркале: растрепанные волосы, перед платья разорван.

Да пошло все к черту! Гидеон прав. Платье просто ужасно. Она разозлилась на него за то, что в моде он, оказывается, разбирается лучше ее.

«Не стану просить у него помощи!»

– Слишком унизительно, – пробормотала она. – Не стану просить.

Оливия вздрогнула от стука в дверь.

Она отвернулась от окна и откашлялась.

– Да! Войдите.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел дворецкий.

– Мисс Лидалл, вы сегодня днем принимаете посетителей?

Она тут же вспомнила о Гидеоне. Он же обещал, что сегодня нагрянет.

«Наверняка для того, чтобы убедиться, что я избавилась от этого ужасного платья».

Оливия облизала губы.

– Это джентльмен?

– Нет, мисс. Лакей внизу передал мне пять визитных карточек. – Дворецкий скосил глаза на серебряный поднос в левой руке. – Леди Фелстед с приятельницами, среди которых герцогиня Блекберн, леди Фейрлэм, леди Арабелла и леди Фиона. Вы их примете?

Неужели их прислал Гидеон? Лорд Кемпторн? Леди Фелстед и так уделила ей столько времени. Оливия не собиралась в ближайшее время навязываться даме.

– Разумеется. Немедленно проводи их наверх.

Торн не мог решить, кому из близнецов мисс Лидалл обрадуется больше. Будучи Гидеоном, он обещал ее навестить и собирался сделать это так, чтобы ни один из недоброжелателей-соседей не смел даже намекнуть лорду Девику на непристойность.

Однако Гидеон больше не пользовался благосклонностью девушки.

Торн ощутил укор совести за то, что оскорбил чувства Оливии, но он понимал, что сделал это для ее же блага. Она слишком великодушна и в конечном итоге простит его брата. Пришло время раскрыть ей глаза, чтобы она перестала так невинно и восторженно смотреть на мир. Ни один мужчина, даже Гидеон, не мог оправдать ожиданий этой молодой дамы.

А еще вчерашнее откровение Гидеона!

У его братца явно есть секреты. Была в его прошлом какая-то женщина, которую, скорее всего, он любил. Ту, которую в глубине души он все еще ждет. Торн прогнал мысль о том, что женщиной, пленившей сердце его брата, может быть Оливия Лидалл.

Гидеон никогда бы не уехал из Англии, не поведав ей о своих намерениях. И зачем тогда ему уезжать? Оливия и так была в него влюблена. Почему же он не пришел к Торну и не попросил его за ней приглядывать, чтобы в его отсутствие на нее не посягал ни один мужчина?

Нет, женщина, которая завладела сердцем его брата, – не Оливия Лидалл.

Как бы там ни было, это не помешало Гидеону искать утешения именно у Оливии. Почему бы он стал отказывать себе в этой безграничной теплоте и заботе, когда ему так холодно? Он даже может убедить себя, что любит ее.

Разрушительные последствия!

Еще никогда Торн не был столь решительно настроен отвлечь мисс Лидалл и не подпускать ее к своему брату.

За завтраком он принял решение.

Вместо того чтобы заявиться к ней под видом Гидеона, он подойдет к ней как лорд Кемпторн. Он воспользуется ее раздражением на брата в своих интересах. И хотя Оливия не слишком-то его жаловала, он был уверен, что сможет завоевать ее доверие. Ей просто необходим союзник, чтобы лавировать в опасных водах высшего лондонского общества, а он в этом настоящий мастер. Немного лоска и парочка новых друзей – и страстная влюбленность девушки в Гидеона поблекнет, когда поклонники начнут добиваться ее внимания.

Возможно, он даже заслужит благодарность лорда Девика, если подыщет для нее супруга.

Торн слишком погрузился в собственные мысли и не обратил внимания на стоящий перед домом Лидаллов экипаж. Он вышел из собственного экипажа и подошел к входной двери.

Постучал, дверь открыл дворецкий.

– Добрый день, – начал Торн, вглядываясь вглубь коридора, когда услышал голоса спускающихся по лестнице дам. У мисс Лидалл уже были посетители. – Я…

– Торн! Слава богу, это ты! – Дверь распахнулась шире, за ней стояла его матушка. Она отошла от его сестры и остальных женщин и направилась к сыну. – Мне показалось, что я услышала твой голос. Что ты здесь делаешь?

Дворецкий отошел в сторону, пропуская Торна внутрь поприветствовать маму.

– Добрый день, матушка. – Торн почтительно поцеловал ее в подставленную щеку. Он снял шляпу и поклонился, приветствуя приехавших с ней дам. – Дамы!

Со всеми присутствующими женщинами его в той или иной степени связывали узы родства. Его семья заполонила дом мисс Лидалл. Неожиданный поворот, но он мог использовать союзниц.

– Я помешал?

– Ничуть! – ответила его мама. – Честно признаться, тебя сама судьба послала, мы сможем воспользоваться твоей помощью.

Он нахмурил брови, коснулся маминой руки.

– Что случилось?

– Лорд Кемпторн! – удивилась мисс Лидалл.

– Мисс Лидалл. – Он поднял голову и задержал взгляд на лице девушки. Оливия не очень-то обрадовалась, увидев в прихожей толпу людей, но, казалось, покорилась судьбе, когда спускалась по лестнице.

На ней был бледно-желтый короткий шерстяной жакет, надетый поверх муслинового платья для прогулок. Наряд был относительно элегантен, но Торн подозревал, что Оливия купила его еще в прошлом сезоне.

Торн подошел к подножию лестницы и замер в ожидании. Девушка смутилась, когда он протянул ей руку, но она знала, что остальные дамы за ними наблюдают, поэтому безропотно подала ему свою. Он крепко сжал ее ладонь и помог спуститься с пары последних ступенек. Не успела Оливия отдернуть руку, как он поднес ее к своим губам и запечатлел на костяшках пальцев легкий поцелуй.

Оливия зарделась еще больше, когда перевела взгляд на маркизу.

– Вас прислала леди Фелстед?

– Я тут ни при чем, – ответила его мать. – Хотя мне и самой интересно. Что привело тебя в дом Оливии?

Торну пришлось отпустить руку девушки, и от его семьи не укрылась неохота, с которой он это сделал.

– Меня прислал Гидеон. – Он виновато посмотрел на Оливию. – Он просил передать, что очень сожалеет. Раннее прибытие торгового судна и какая-то неразбериха с декларацией вынудили его изменить планы. И пока он улаживает свои дела, мне представилась приятная возможность встретиться с вами вместо него.

Казалось, Темпест и леди Арабеллу позабавило подобное объяснение, но сестра Торна смотрела на него с раскрытым ртом. Герцогиня Блекберн понимающе переглянулась с маркизой.

Оливия шагнула назад и наверняка упала бы, если бы он не держал ее за руку.

– Очень благородно с вашей стороны, лорд Кемпторн. Однако, как вы сами видите, я как раз собиралась уходить. Вы свободны от всяких обязательств. – Она высвободила руку, отчего перчатки тут же выпали из шляпки, в которую она их сунула, и упали прямо на ступеньки.

– Ой! – вскрикнула она, злясь на собственную неуклюжесть.

– Позвольте мне, – произнес Торн.

Они наклонились к перчаткам одновременно. Она схватила одну, он потянулся за второй. Торн воспользовался близостью и прошептал ей на ухо:

– Так легко, мисс Лидалл, вы от меня не отделаетесь.

Она прерывисто вздохнула и выпрямилась, пока он замешкался. Торн протянул ей перчатку.

– Бла-а-агодарю вас, лорд Кемпторн. – Оливия отошла от него к столику и стала сосредоточенно надевать шляпку и перчатки.

К Торну подошла Темпест.

– В какие это игры вы играете с мисс Лидалл, дорогой кузен? – шепотом спросила она, чтобы не услышали остальные. – Или это ваш брат затеял?

– Гидеон здесь совершенно ни при чем, – честно ответил он.

– Сомневаюсь, что то же самое можно сказать о вас, – поддразнила она.

– Нельзя, – ответил он, его губы расплылись в медленной улыбке. – А даже если и так, что плохого во флирте с дамой?

– Ничего, – ответила Темпест. – Однако вы своим напором пугаете ее. На одно мгновение, когда вы нагнулись, чтобы поднять ее перчатки, мне показалось, что вы были готовы ее поцеловать.

– На глазах у мамы и сестры?

В голосе его звучала искренняя обида. Но когда она улыбнулась, он напомнил себе, что она замужем за Шансом. А Торн был уверен, что за его кузеном водятся грешки и посерьезнее, чем поцелуй на глазах у всех.

И Темпест была совершенно права. Когда он коснулся губами нежного ушка Оливии, у него возникло непреодолимое желание провести по нему языком.

– В моем присутствии мисс Лидалл всегда нервничает. Ее любимчиком всегда был Гидеон, – сказал Торн, вместе с Темпест наблюдая за тем, как ее матушка дает Оливии советы по правильному ношению шляпки.

– И вы собираетесь изменить ее мнение, верно?

Торн кивнул.

– Я намерен сделать все возможное для этого.

Оливии не удалось от него избавиться.

Когда лорд Кемпторн узнал, что дамы намереваются отправиться за покупками, он настоял на том, чтобы они воспользовались его экипажем и его защитой.

Леди Фелстед несказанно обрадовалась. С каждой остановкой их компания становилась все больше, поэтому маркизе просто необходим был еще один экипаж, и она даже собиралась заехать к своим сыновьям, чтобы позаимствовать их карету. Но милая дама даже представить себе не могла, что сможет уговорить кого-то из них присоединиться к их компании.

И не случайно леди Фелстед настояла, чтобы Оливия отправилась в экипаже лорда Кемпторна. Неужели маркиза решила побыть сводницей? Оливия смотрела на профиль графа, когда тот искусно правил лошадьми на лондонских улицах, и гадала, насколько окровенен был с ним Гидеон, рассказывая о событиях вчерашнего вечера.

– Вижу, за последние несколько дней вам стало значительно лучше, – заметил граф, не отрываясь от поводьев. – И румянец появился.

– Благодарю вас. Приятно услышать комплимент из ваших уст. – Если у нее на щеках выступал румянец, то благодаря близнецам Нитервуд и их упорному желанию действовать ей на нервы. – Должна признаться, дилижанс немного подпортил мне настроение, но я быстро восстановила силы благодаря сытной еде и здоровому сну в приличной кровати.

Торн рассеянно кивнул, как будто совершенно ее не слушал. Очень похоже на лорда Кемпторна. Он не терпел пустых разговоров и глупых девиц. Оливия не сомневалась, что он связывает с ней и первое, и второе. Уже не единожды она задавалась вопросом: зачем он сам напросился сопровождать их за покупками?

– Лорд Кемпторн…

Он взглянул на девушку. Взглянул мельком, но она ощутила на себе взгляд этих темно-зеленых глаз, и внутри у нее все затрепетало.

– Торн. Смешно соблюдать формальности, когда вы называете моего брата по имени.

«Торн». Она смаковала его имя, касаясь языком зубов. Ее уже не раз просили – он сам или кто-то из его семьи – называть его по имени, но она отказывалась, предпочитая держать дистанцию, которую он сам установил между ними еще в раннем детстве. В общении с Гидеоном у нее не было границ. Он всегда был ее другом, и даже называя его Нитервудом, она делала это с любовью.

Совсем иные отношения сложились между ней и графом. С самого детства она чувствовала, что он относится к ней как к какой-то помехе. К помехе, которая отвлекает Гидеона и не дает братьям веселиться. Оливия искоса взглянула на графа и вздохнула. Гидеон уверял, что она слишком наивна для искушенных игр высшего общества. И был прав.

Что за игру затеял лорд Кемпторн? Может ли она позволить себе в нее поиграть?

– Неужели я был настолько груб с вами, что вы даже не можете произнести мое имя? – поинтересовался он.

– Вовсе нет! – солгала она, смутившись от того, что не заметила его попыток с ней подружиться. – Мне кажется, я никогда не смогу воспринимать вас как Торна.

Он засмеялся.

– Смею спросить, как же вы меня называете, когда говорите обо мне?

Оливия с усмешкой ответила на этот провокационный вопрос:

– Когда я была маленькой, вы с братом были для меня просто Джастин и Гидеон. – На секунду она задумалась. – Я уже не помню, когда вы стали лордом Кемпторном. Наверное, кто-то из взрослых объяснил мне, насколько вы важная птица – наследник лорда Фелстеда.

Начав воспринимать его как лорда Кемпторна, девушка смогла справиться с его молчаливым презрением из-за того, что она вмешивалась в его жизнь и в жизнь его семьи.

– Вы всегда поступаете так, как должно?

– Не всегда. – Она смерила его взглядом. – Не сомневаюсь, что ваша матушка писала вам, когда вас отослали в школу, и делилась некоторыми необычными историями. И не будем забывать о вашем брате. Гидеон, наверное, рассказывал вам о наших приключениях.

Изумление на его лице сменилось загадочностью.

– Между братьями секретов почти не бывает. Что уж говорить о близнецах.

Оливия расправила плечи от такой беспечности.

– Пропади оно все пропадом. Гидеон рассказал вам, что мы целовались!

Впервые Торн не знал, какую тактику избрать, чтобы очаровать даму. Мисс Лидалл доказывала, что она – невыносимая смесь из упрямства, невинности и задора. Она обозлилась, словно ошпаренная кошка, когда он узнал о поцелуе – еще бы он не узнал, ведь он сам ее по глупости поцеловал!

К сожалению, попытка Торна произвести впечатление на мисс Лидалл терпела фиаско. Ее не только возмутило то, что Гидеон поцеловал ее и рассказал об этом, – бедный Гидеон, он в этом вовсе не виноват, – она не собиралась обсуждать с ним этот поцелуй. Он дважды был проклят за свои грехи, и винить оставалось только самого себя.

Темпест тут же почувствовала, что не все гладко между Торном и Оливией. Проницательная девушка украдкой подошла к нему, когда никто не обращал на них внимания.

– Наказан за собственное высокомерие, – заметила она. Ситуация явно веселила Темпест. Муж и слушать не хотел, когда она рассказывала ему, как мисс Лидалл изо всех сил пыталась избежать компании Торна, как она едва ли не выпрыгивала из экипажа. И выпрыгнула бы на ходу, если бы он не удержал ее за руку.

– Она любит моего брата, – мрачно произнес он, наблюдая, как его сестра и источник его раздражения восхищаются шляпкой. – Должна и меня полюбить.

«Оливия урчала в моих объятиях, когда я ее целовал».

Веселье Темпест сменилось сочувствием.

– Тебе никогда не приходило в голову, что ты что-то делаешь не так, Торн? – поинтересовалась она. – Вы с Гидеоном привыкли упиваться своей похожестью. А с мисс Лидалл ты должен показать, чем же вы отличаетесь. Может быть, вы одинаковы внешне, и все же вы совершенно разные люди.

Леди Фейрлэм в проницательности не откажешь, и Торн досадовал, что сам упустил этот нюанс.

– Как много ты узнала от Шанса?

– О твоей увлеченности мисс Лидалл?

Вот как это выглядит со стороны!

– Это не увлеченность… Не совсем так. Это…

Она не стала слушать эти невнятные объяснения и закатила глаза.

– Больше ничего не говори. Это твое дело. Меня беспокоит только одно – что вчера вечером произошло в «Акрополисе».

– Шанс рассказал тебе, что случилось?

«О чем он только думал!»

Признаться, что напился в печально известном «Акрополисе», – несомненно, поставить свой брак под угрозу. Злая жена на целый месяц закрыла бы для супруга двери своей спальни.

– Будучи его кузеном и другом, я чувствую, что обязан встать на защиту твоего супруга. Поехать в «Акрополис» – безрассудная идея Рейнбо, но я готов поклясться: единственный опрометчивый поступок твоего мужа – рассказать тебе правду.

Темпест пристально разглядывала пару лайковых перчаток на одном из столиков.

– Торн, я верю мужу. Хотя на будущее… я бы предпочла, чтобы кто-то другой, а не Рейнбо, выбирал места для развлечений. Этот человек абсолютно беспринципный.

Торн не стал защищать герцога. Тот действительно был отъявленным негодяем.

– Его светлость раскаивается. Честно говоря, он выбрал «Акрополис», потому что место знакомое и уединенное.

– Ясно. – Темпест нахмурилась, проводя пальцем по узору из жемчуга на перчатках. – Полагаю, мой отец – частый гость в «Акрополисе» по этим же причинам.

Торн неверно истолковал душевную боль девушки. Он-то думал, что это реакция разгневанной жены, но это была боль дочери, которая пыталась понять своего отца.

– Не знаю. Я не член этого клуба. И моя… наша семья по большей части избегает встреч с Брантами.

– Нам с сестрой посчастливилось быть исключением.

Темпест подняла голову, и Торна поразили блеснувшие в ее затуманенных глазах слезы. Никакие кровные узы не помешают Шансу выбить зубы тому, кто довел до слез его жену.

Торн достал из сюртука носовой платок.

– Держи. Вытри слезы, пока мама не заметила. На сегодня мне хватит разгневанных дамочек.

Губы Темпест задрожали, когда она пыталась сдержать смех.

– Знаешь, Торн, а ты можешь быть чертовски милым, – сказала она, тайком вытирая уголки глаз. – Именно поэтому я тебя и обожаю.

– Естественно, я научился этому после того, как ты вышла замуж за моего кузена, – заверил он, нежно беря ее под руку и провожая к деревянному расписному женскому манекену в натуральную величину, чтобы она могла полюбоваться платьем в витрине.

Из противоположного угла магазина Оливия наблюдала за лордом Кемпторном – нет, Торном, – пока он расхаживал по магазину с леди Фейрлэм. Он явно симпатизировал молодой супруге кузена, но при этом был почтителен и подтрунивал над ней, как над сестрой. Рядом с Оливией он никогда не был таким расслабленным и заботливым.

Словно почувствовав ее взгляд, граф обернулся и подмигнул девушке.

Она испуганно отвернулась и наткнулась на низенький столик, на котором лежали различные отделки и украшения для частично готовых шляпок. К счастью, от удара упала лишь одна корзинка. Но, к несчастью, в ней лежали цветные стеклянные бусины, которые, подобно градинкам, попавшим в окно, заскакали по полу. Она вскрикнула от ужаса, когда все бусины весело раскатились в разных направлениях.

Оливия опустилась на колени и стала собирать бусины в пустую корзинку. За спиной она слышала, как граф пытается сдержать смех, а леди Фейрлэм шепотом сердито выговаривает ему за невоспитанность.

 

Глава 14

Торна так и подмывало предложить Оливии коньяка и настоять на том, чтобы она выпила, но он остановился на чае. Они отправились в ближайшую чайную и устроились за небольшим столиком у окна.

– Мне придется найти новую портниху. – Она заговорила с ним впервые с тех тор, как он помог ей встать и вывел из магазина. – Мне еще повезет, если она закончит платья, которые я успела заказать. – Оливия слегка улыбнулась, благодаря пожилую даму, подавшую им чай и тарелочку с миндальным печеньем. Еще один признак того, что она потихоньку отходит от потрясения.

– Ни один владелец магазина не станет упускать клиентов. Готов спорить, вы не первая, кто перевернул одну из этих корзинок, – заверил Торн, отчасти чувствуя свою вину за то, что посмеялся над ней. И все же наблюдать, как она пытается остановить все эти чертовы стеклянные бусины, разлетающиеся в разные стороны, было забавно.

Мисс Лидалл расстроилась, но ничего страшного не произошло. Его матушка успокоит недовольную портниху. В конце концов, мастерица не захочет потерять такую богатую клиентку.

– Попробуйте печенье. Миндальное – ваше любимое, не так ли? – уточнил он, делая глоток чая.

Оливия хмуро посмотрела на тарелку.

– Откуда вы знаете, что я люблю миндальное печенье?

Торн едва не захлебнулся чаем. Откуда он мог знать, что она любит миндальное печенье? Когда он заказывал чай, вспомнилось, как отец в детстве угощал крошку Оливию миндальным печеньем, если та обещала хорошо себя вести. Он пожал плечами.

– Все любят миндальное печенье. Если я ошибся, закажем другое.

– Нет, – поспешно ответила она. Взяла одно печенье и откусила маленький кусочек. – Я обожаю миндальное печенье. Спасибо.

«А что еще вы обожаете, мисс Лидалл?»

Они молча пили чай. Шли минуты. Торн заметил, как потихоньку расслабились ее плечи, когда она доела печенье. В окно они наблюдали за спешащими по улице пешеходами.

– Поверить не могу, что мы просто встали и убежали, – Оливия недоверчиво покачала головой. – Герцогиня Блекберн наверняка решит, что я деревенщина.

– Вы встречались с герцогиней раз или два за все эти годы, когда ее семья останавливалась в Мальстер-Парк, – проворчал он. – Будучи матерью шестерых детей, она, без сомнения, повидала горы разбитого фарфора, рассыпанных бусин и реки разлитого чая. Один случай не сможет испортить хорошее впечатление о вас.

Его слова нисколько ее не утешили.

– Если оно у нее было хорошим.

Герцогиня редко о ком нелестно отзывалась. Но она всегда так мило в шутку сердилась на мисс Лидалл.

– Зачем вы настойчиво пытаетесь найти причину, чтобы казаться жалкой?

– Такая уж я, – ответила она, поднимая чашку чая.

Губы его расплылись в озорной улыбке.

– Конечно же, мы всегда можем вернуться в магазин.

– Нет! – поспешно ответила она и только тогда поняла, что он ее дразнит. – Это жестоко с вашей стороны.

Оливия Лидалл робко улыбнулась ему, и Торн ощутил, что задыхается. Он часто думал, что такая улыбка предназначена исключительно для Гидеона. В этой застенчивости был намек на кокетство и нежность. Торн провел пальцем по краю чашки, довольный тем, что все-таки смог расположить к себе даму.

Это оказалось легче, чем он ожидал.

– Мисс Лидалл!

Торн и Оливия одновременно повернули головы. Оливия обрадовалась, узнав того, кто ее окликнул, Торн же нахмурился.

Оливия вскочила с места и поспешила поздороваться с Оливером Брантом, графом Маркрофтом. Друзья называли его Крофт, но Торн никогда не забывал, что он сын и наследник лорда Норгрейва. Высокий, почти метр восемьдесят, широкоплечий, с рельефными мускулами – он скорее походил на боксера, чем на благородного джентльмена. Густые темно-каштановые волосы были подстрижены короче, чем считалось модным, а холодок в ореховых глазах наводил страх на стороннего наблюдателя.

Однако его спутница, казалось, ничего этого не замечала. Когда она бросилась к Маркрофту, Торн инстинктивно захотел удержать ее.

Откуда Оливия знает Маркрофта?

– Лорд Маркрофт! – тепло приветствовала она, делая реверанс. – Рада снова видеть вас.

Граф галантно приложился к ее ручке.

– Мисс Лидалл, как чудесно вы выглядите сегодня. Недавно в Лондоне?

– Я здесь уже неделю, – ответила она, польщенная и немного смущенная комплиментом.

– Целую неделю? – Густые темные брови лорда Маркрофта изумленно взлетели вверх. – А мы только встретились!

Граф намеренно не обращал внимания на Торна. Видимо, Маркрофт хотел поиграть у него на нервах и, несомненно, преуспел в этом.

– В доме столько всего нужно сделать до папиного приезда, – извиняющимся тоном ответила она.

У Торна зачесались кулаки, когда он заметил, как прищурился Маркрофт, вглядываясь в ее лицо.

– Лорда Девика нет в городе?

– Его задержали дела. Однако я ожидаю его со дня на день, – призналась она.

Торн стиснул зубы. Вот дурочка! Торн не знал, какую игру затеял Маркрофт с мисс Лидалл, но ему не верилось, что этот человек питает к девушке искренний интерес.

Торн подошел к Оливии и взял ее за руку. Она тут же метнула на него удивленный взгляд.

– Маркрофт, я не хочу, чтобы у тебя сложилось превратное впечатление, что у мисс Лидалл здесь нет друзей или защиты, – заявил Торн, решив положить конец этой «милой» встрече.

Готовность Торна встать на защиту девушки скорее развеселила, нежели испугала графа.

– Кемпторн, – проворчал он. – А я не знал, что вы с мисс Лидалл вместе.

– Ой, мы с лордом Кемпторном не вместе, – поспешила заверить Оливия, но, заметив мрачное выражение лица Торна, вынуждена была добавить: – Мы не пара, если вы это имели в виду.

– По-моему, вы совершенно ясно дали это понять Маркрофту, – проворчал Торн ей на ухо.

– Мы с леди Фелстед ездили по магазинам и… – Ее голубые глаза восторженно заблестели. – Как же я могла забыть о ваших сестрах! Они тоже были с нами.

Казалось, эта новость удивила графа.

– Темпест и Арабелла тоже здесь? – спросил Маркрофт, оглядывая чайную в поисках младших сестер.

– Они остались с леди Фелстед в магазинчике неподалеку отсюда. Если поспешите, уверена, что вы их там застанете. – Оливия благожелательно улыбнулась ему. – Они будут чрезвычайно рады вас видеть.

– Наверное, я последую вашему совету, – ответил Маркрофт. Впервые с момента встречи с Оливией он как-то замкнулся. – Вы тоже присоединитесь к ним?

Торн ощутил, что Оливии неловко и неприятно объяснять, почему она покинула общество дам. Он быстро встал к ней ближе.

– Я отвезу мисс Лидалл домой. Поэтому тебе придется искать сестер без ее помощи.

– Очень жаль! – ответил Маркрофт и задумчиво посмотрел на Торна. – С нетерпением буду ждать нашей следующей встречи, мисс Лидалл.

– Взаимно, – поспешно заверила Оливия, наконец-то заметив возникшее между Торном и Маркрофтом напряжение.

Граф вновь похлопал ее по ручке и поклонился.

– Мы обязательно встретимся. – Бегло кивнув Торну, он развернулся и направился назад к своим спутникам.

– Мы тоже уходим? – спросил Торн. – Или хотите еще чаю?

Оливия взяла со стола сумочку.

– Нет, я уже готова.

– Вот и отлично.

Торн чувствовал, как расслабились его мышцы от ее легкого прикосновения. Когда они с мисс Лидалл выходили из чайной, он чувствовал на себе пронзительный взгляд Маркрофта.

День для прогулки в экипаже выдался замечательным. На голубом небе почти не было облаков. Но все удовольствие, которое Оливия могла бы получить от приятной погоды, портило мрачное выражение лица лорда Кемпторна.

– Откуда вы знаете графа Маркрофта?

Оливия ждала этого вопроса после того, как заметила возникшие между графами трения. Любая другая дама могла бы решить, что оба джентльмена добиваются ее внимания. Однако сама Оливия отлично понимала, что она не принадлежит к тем девушкам, из-за которых вызывают на дуэль.

– Нас представили друг другу прошлой весной, – ответила она, не понимая, чем вызван его интерес.

Когда их экипаж проезжал мимо магазинов, в которые Оливия хотела заглянуть, ей на глаза попалась одна дама, которая как раз скользнула в магазинчик, принадлежащий ювелиру. Что-то очень знакомое было в ее облике. Оливия видела ее лишь мельком и со спины, но одета та была по последней французской моде и напомнила ей графиню Грисдейл.

Оливия вытянула шею, чтобы получше разглядеть даму. Неужели графиня в городе? Если она здесь, это означало, что в их городском доме Оливию ждет отец.

– Я бы больше не принимал приглашений на приемы от этой дамы.

– Прошу прощения… – И тут она вспомнила, что они обсуждали лорда Маркрофта и его влияние на ее добрый нрав. – Господи, почему?

– Ни один разумный человек не стал бы представлять приличную даму лорду Маркрофту. – По взгляду, которым он ее одарил, ничего невозможно было понять. – Вы слишком лакомый кусочек для такого мерзавца.

– Лорд Кемпторн…

– Торн, – автоматически поправил он.

– Торн, нет причин для беспокойства. Я несколько раз беседовала с лордом Маркрофтом, мы дважды танцевали. – Заметив его недовольство, она добавила: – К тому же нас познакомила его сестра, леди Арабелла. Вы хотите убедить меня, что сестра не знает намерений своего брата?

Казалось, откровения девушки ничуть не успокоили Торна.

– Сестры преданы своим братьям. Они неспособны, более того, не хотят замечать их недостатков, их темную натуру.

– Если следовать вашим советам, мне пришлось бы избегать большинства джентльменов в городе, включая вас с братом.

Торн что-то пробормотал. Оливия с легким злорадством заметила, как у него вздулись желваки.

– Может быть, вы и правы. Тем не менее это не опровергает того факта, что Маркрофту доверять нельзя. Если он еще раз к вам приблизится, я хочу знать об этом.

– Послушайте, лорд Кемпторн, у меня уже есть двое старших братьев, третьего мне не нужно. Не говоря уже о том, что вы несправедливы, – возразила она. – Лорд Маркрофт…

– Безо всяких колебаний соблазнит, а потом бросит вас, – лаконично заверил Торн. – Что же касается ваших вечно странствующих братьев…

Оливия поняла, куда клонит Торн, и попыталась его пресечь.

– Оставьте Адама и Джозефа в покое. Они сражаются за короля и страну. У вас нет права их критиковать!

– Ну разумеется. С моей стороны было бы нечестно их осуждать, – ответил он. Ее неожиданная вспышка раздражения остудила его пыл. Он зацокал языком, и было сложно понять, кого он пытается унять – Оливию или лошадей. – Ваши братья были бы признательны, что за вами приглядывают в их отсутствие.

– Мне сторож не нужен, Торн.

Вынужденная улыбка смягчила суровые черты его профиля.

– Нет, нужен, но мы оставим этот спор на другой день.

Граф остановил экипаж у ее дома.

– Одну минутку подождите, позабочусь о лошадях, – велел он, переключив все внимание на животных.

Оливия всем своим видом демонстрировала нетерпение. Как и во всем остальном, граф управлялся с экипажем и лошадьми уверенно и мастерски. А еще она отметила его любовь к животным. Несмотря на то что Торн – наследник лорда Фелстеда, он вовсе не был тем испорченным аристократом, каким ей хотелось его видеть. Он был из тех, кто не боится испачкать руки, когда это необходимо.

– Позвольте мне, – сказал он, подходя к экипажу с ее стороны и протягивая ей руку.

– Благодарю, – произнесла она и встала, чтобы выйти из экипажа.

Но лорд Кемпторн поступил иначе. Вместо того чтобы помочь ей спуститься, он обхватил ее за талию и поднял на руки. На секунду она повисла в воздухе и была вынуждена двумя руками взяться за его плечи. Белозубая улыбка свидетельствовала о том, что сделал он это намеренно.

Негодяй!

Она не успела вымолвить и слова, как ее ноги коснулись земли.

– Милорд, я вполне способна самостоятельно выйти из экипажа, – сказала Оливия, пытаясь высвободиться из его объятий. Она подняла голову, их взгляды встретились, а его руки продолжали лежать у нее на талии.

– Так намного приятнее, – ответил он, убирая руки с талии, но перехватывая ее за левое запястье. Не успела она и пикнуть, как Торн положил ее затянутую в перчатку руку на свой изогнутый локоть. – Я провожу вас до двери, мисс Лидалл.

Не видя причин, чтобы спорить с ним прямо на улице, она направилась с Торном к входной двери.

– Спасибо еще раз, что сегодня пришли мне на помощь, – поблагодарила она. Ее досада тут же рассеялась, когда она вспомнила случившееся в магазине и его попытки смягчить ее унижение.

Темно-зеленые глаза Торна стали еще темнее, когда он пристально вглядывался в ее лицо.

– Не за что. Почему-то у меня возникло ощущение, что вы полагаете, будто мы прощаемся?

– А разве нет? – удивилась она. – Через день-два приезжает мой отец, и вы с родными будете избавлены от необходимости печься обо мне.

– Вы забыли, что мы соседи?

Торн постучал в дверь.

«С вами забудешь!»

– Это ничего не меняет. У нас разные интересы, друзья, поэтому маловероятно, что мы еще раз встретимся.

– Я с вами не согласен, – ему удалось удержать ее на месте одним своим пристальным взглядом. – Когда я утром зашел к вам, у вас уже была почти вся моя семья. Вас с Нитервудами связывают крепкие узы. Было бы глупо с вашей стороны этим не воспользоваться.

Оливия удивилась словам Торна.

– Значит, такого вы обо мне мнения? Что я стану использовать вашу милую матушку и сестру ради собственной выгоды? Да как вы смеете?!

Торн поморщился от собственной оплошности.

– Мисс Лидалл… Оливия, я не хотел…

Распахнулась входная дверь, их приветствовал дворецкий.

– Добрый день, мисс Лидалл. – Если он и заметил какую-то враждебность между Оливией и графом, то был слишком учтив и виду не подал. – Лорд Кемпторн останется на чай?

– Добрый день, Тинк, – бросила она, переступая порог и входя в дом. – Нет, его светлость не останется.

– Послушайте, Оливия, – произнес Торн, следуя за ней в прихожую. Он удостоил взглядом дворецкого. – Вы можете возвращаться к своим обязанностям.

– У вас нет права отдавать приказы моему дворецкому. Оставайтесь на месте, Тинк, – распорядилась Оливия. – Мне может понадобиться ваша помощь, чтобы вывести за ухо одного напыщенного графа, если он будет продолжать вести себя неподобающе.

Дворецкий был лет на двадцать старше Торна и уступал ему и в росте, и в силе. Дворецкому понадобится помощь, если он решил, что сможет его выставить.

– Черт побери, вы прекратите возиться со своей шляпкой? Может быть, дадите мне шанс извиниться? – спросил Торн, следуя за ней через прихожую. – Я вовсе не имел в виду, что вы дружите с моей семьей из корыстных побуждений.

– Вы уверены? – Она развязала узел шляпки и сняла ее. Каштановые кудри обрамили лицо. – Вы же частенько ставили под сомнение мою дружбу с вашим братом. Возможно, я надеюсь заручиться поддержкой леди Фелстед, если между мной и Гидеоном возникнут романтические чувства.

Лорд Кемпторн застыл на месте.

– Вы не станете отрицать, что, выйдя замуж за моего брата, только выиграете.

– Потому что он вернулся в Лондон богатым, как Крез? Вы обидели и меня, и своего брата. – Она ткнула ему шляпку в грудь и прошла мимо. – Тинк, вам понадобится помощь с нашим непрошеным гостем. Надеюсь, двоих лакеев будет достаточно.

Дворецкий взглянул на графа и кивнул.

– Как прикажете, мисс Лидалл, я вернусь через минуту.

– Оливия, ради всего святого! – воскликнул Торн, хватая ее и разворачивая к себе лицом. – Вы хотите меня заверить, что не симпатизируете моему брату?

– Поэтому вы и заняли сегодня место Гидеона? – От одной этой мысли Оливия негодовала. – Это была ваша идея или его? Знаете что? Мне плевать. Я хочу, чтобы вы ушли, или я прикажу слугам вышвырнуть вас отсюда.

– Меня еще никто и никогда из дома не вышвыривал!

Оливия фыркнула:

– Еще бы! Никто никогда не осмелился бы коснуться и волоска благородного лорда Кемпторна. Такого желанного гостя в светском обществе, любимца женщин и тайного завсегдатая салонов. Будете упорствовать, узнаете, что отношение к вам может быть и не таким радушным.

– Жестокая чертовка! – воскликнул он, смеясь и гневаясь одновременно. – Когда в последний раз ваш отец проходился по вашему заду кожаным ремнем?

– Никогда! – отрезала она. – Мой отец – джентльмен.

Оливия вздернула подбородок.

– Предупреждаю, я не из таких. – Торн схватил ее за подбородок и наклонился. Он прильнул к губам Оливии, подавляя ее протест. Это был поцелуй-наказание, от которого бросало в жар. Через секунды пламя охватило все ее тело.

Он резко отстранился от ее рта.

– Я сам найду выход.

Оливия коснулась пальцами горящего рта, глядя, как за графом закрылась дверь. Ее должна была бы возмутить грубость лорда Кемпторна, но девушку больше волновала собственная реакция на его поцелуй.

Она обвиняла Торна в том, что он не джентльмен. А может ли считаться истинной леди девушка, которую влечет одновременно к двум мужчинам?

 

Глава 15

– Опять рассказывал обо мне сказки?

Торн отклонил голову назад, чтобы слуга смог завязать ему шейный платок.

– Зачем мне утруждаться, если, похоже, ты прекрасно справляешься с этим сам?

– Отец отослал одного из посыльных с запиской. Он, по всей видимости, обеспокоен тем, что у меня возникли затруднения со сделкой. – Гидеон приблизился почти вплотную, и Торн ощутил исходящий от него жар. – Значит, я, как последний дурак, позволил облапошить себя капитану корабля с сомнительной репутацией.

Слуга затянул узел на шее Торна, тот поморщился.

– Наверное, отцу мама сказала. И что ты ему ответил?

– А что, по-твоему, я мог ему сказать? – Гидеон оперся о столбик кровати и скрестил руки на груди. – Сказал: что-то напутали с бумагами, но мне удалось все уладить.

Значит, Гидеон прикрыл его. Торн не признавался даже самому себе, насколько его это обрадовало.

Слуга отошел назад, взял прямоугольное зеркало в серебряной раме. И повернул его к Торну, чтобы тот мог оценить старания слуги по завязыванию на шее графа гордиева узла.

– Отлично, мистер Зуш. Великолепно, как всегда. Можете нас оставить, на вечер вы свободны.

– Спасибо, милорд, – пробормотал тот, отвернулся и поставил зеркало на место. Его поспешность свидетельствовала о том, что он предпочел бы уйти до того, как разговор братьев перерастет в ссору. Закончив, он поклонился джентльменам. – Хорошего вечера, лорд Кемпторн… мистер Нитервуд.

Торн повернулся к брату, который так и стоял у кровати.

– Будет драка?

Гидеон расправил плечи и опустил руки вдоль тела.

– По обстоятельствам.

– По каким?

– Зачем ты обманул маму? – спросил Гидеон.

Как и Торн, он был одет для выхода в свет. Оба облачились в черные фраки, но Гидеон выбрал жилет в бордовую и голубую полоску и шейный платок, завязанный по последней моде узлом в форме бочонка. На Торне же был парчовый жилет цвета слоновой кости. Гидеон подстригся, как Торн. Он мог бы войти в зал и всех обвести вокруг пальца: никто не усомнился бы в том, что он и есть наследник лорда Фелстеда.

– Признаюсь, я тщетно несколько часов гадал о причинах твоего обмана.

– Прости, брат, – извинился Торн. Он подошел к туалетному столику и открыл шкатулку с драгоценностями. Достал кольцо-печатку и надел его на палец. – Когда я встретил маркизу, то понятия не имел, что ее настолько встревожит моя невинная ложь о твоем местопребывании и что она обо всем расскажет отцу.

– Ты забыл назвать причины своего невинного обмана.

Торн полез в кармашек для часов, про себя гадая, как много следует рассказать брату. Он уже больше не был уверен в том, что брат поймет и простит его.

– Днем я зашел к мисс Лидалл. Она была не одна. Там были мама и Фиона, а еще они привели с собой подмогу в лице герцогини Блекберн и леди Фейрлэм. Присутствовала и леди Арабелла.

Он пригладил кармашек и рассеянно коснулся волос, наклоняясь, чтобы еще раз взглянуть на себя в маленькое зеркальце на туалетном столике.

– Ты не говорил, что собираешься заглянуть к Оливии, – укорил Гидеон, следуя за Торном из спальни. – Если бы ты хоть намекнул, я бы тоже отправился с тобой.

– Это было невозможно, – уклончиво ответил Торн. – Хочешь провести этот вечер со мной? Или у тебя другие планы?

– Я встречаюсь с другом.

Гидеон не стал уточнять, с кем он встречается или где намерен провести вечер. Не то чтобы Торн нуждался в его обществе, но думал… нет, он надеялся, что сегодняшний вечер брат проведет с ним и его друзьями.

– Вот и славно! – беззаботно произнес Торн. Расставались они вполне дружелюбно, поэтому не было причин испытывать удачу. Он сошел с лестницы, его брат остановился неподалеку. – В таком случае желаю приятного вечера.

Гидеон схватил его за руку:

– Что-то ты недоговариваешь!

Торн взял у дворецкого шляпу.

Он вздохнул.

– Я думал, мы обойдемся без драки.

Гидеон прищурил свои темно-зеленые глаза.

– Ты явился к Оливии в моем обличье?

– Нет, – Торн облегченно вздохнул, он мог ответить брату честно. – Клянусь, когда я к ней заходил, я был лордом Кемпторном. – Еще минуту, надев шляпу, он вертел ее на голове, пока не остался удовлетворен результатом.

– Тогда не понимаю!

Торн поднял голову. Гидеон, вертя свою шляпу в руках, смотрел на него с недоумением.

– Зачем же ты тогда солгал маме о том, что меня задержали дела?

Торн поджал губы.

– Мне пришлось объяснить маркизе, почему я вообще явился к мисс Лидалл. Я солгал ей, сказав, что пришел от твоего имени.

– От моего имени? Зачем ты так поступил? – Гидеон замолчал, размышляя о причинах странного поведения брата. Он поджал губы, склонил голову набок. – Это как-то связано с твоим вчерашним полуночным визитом в библиотеку лорда Девика? Когда я сказал, что намерен нанести Оливии визит, ты сказал, что ее не будет дома. Интересно, зачем ты так поступил? Не потому ли, что я уже к ней заходил? Поэтому ты мне солгал и явился к Оливии как лорд Кемпторн?

– Все было не настолько низко, как в твоем изложении, – заметил Торн.

Гидеон погладил поля шляпы.

– Что произошло в библиотеке?

Торн положил руку на грудь.

– Честью клянусь, ничего предосудительного в библиотеке не произошло.

Гидеон посмотрел на шляпу в своих руках.

– Пока меня не было, твоя честь утратила свою ценность. Или же ты поднаторел подбирать слова, чтобы избегать говорить правду. Мне стоит подойти к Оливии и спросить, ждет ли она моих извинений?

Вся ложь Торна оказалась шита белыми нитками и расползалась на глазах.

– Возможно, случился поцелуй.

– Торн! – застонал Гидеон.

– В голове у меня все еще шумело вино, которое я выпил тем вечером, – оправдывался он. – Мы поцеловались под звездами. Невинный поцелуй.

Его брат смотрел на него, ушам своим не веря.

– Она думает, что целовалась со мной.

– Ну… я же не мог ее поцеловать, – признался Торн. – Лорду Кемпторну она тут же влепила бы пощечину. Ты ей по-настоящему нравишься, потому она склонна прощать тебе мелкие проступки.

Гидеон потер глаза.

– Поверить не могу, что ты поцеловал Оливию. Зачем ты это сделал?

– Я бы с радостью списал все на вино, но признаюсь честно: не знаю, что на меня нашло. – Хуже и не придумаешь, ведь Торн хотел, чтобы она перестала воспринимать Гидеона как потенциального кавалера.

– Когда я целую даму, предпочитаю делать это лично. Без твоей помощи.

Торн кивнул, признавая, что заслужил гнев брата.

– Отлично тебя понимаю. – Однако он отказывался обещать, что больше такого не повторится. Короткий поцелуй в прихожей доказывал, что он не мог удержаться, когда она его провоцировала.

– Мы должны рассказать ей правду.

– Нет смысла раскрывать наш обман, – ответил Торн.

Ноздри Гидеона вздулись, взгляд посуровел.

– Твой обман, братец. Не мой.

– Да… А как же нежные чувства дамы? – поинтересовался он, пытаясь воспользоваться тем, что брат рассердится. – Этот поцелуй ничего не значил для нас обоих. Короткий поцелуй под ночным небом. Кроме того, я обманул из альтруизма.

Гидеон фыркнул.

– Ты не перестаешь меня изумлять, Торн. Ты не только обманываешь, но еще и всячески приправляешь свою ложь, чтобы она была аппетитнее.

– Твои подозрения ранят меня, братец, – сказал Торн. – Я не собирался обманывать мисс Лидалл. Она ошибочно приняла меня за тебя, и я не видел причин ее исправлять, когда решил, что от моих советов она только выиграет.

– От твоих советов! – сухо парировал его брат.

– Видел бы ты ее платье. Эта глупышка одевается, как старая дева. И совершенно не разбирается в моде.

– А ты разбираешься?

– Получше других, – ответил Торн, отказываясь признавать, что его брат подталкивает его к тому, чтобы он вышел из себя. – Лорд Девик намерен жениться на леди Грисдейл, и для нас обоих было очевидным, что графиня одобрит первого встречного, который проявит интерес к юной падчерице. Я решил, что мы могли бы повысить ее шансы на хорошую партию, если бы немного придали столь необходимого ей лоска.

– Мы?

Торн пожал плечами.

– В основном я. Никогда бы не подумал, что мисс Оливия столь упряма. Она была такой послушной девочкой. Когда мы жили в Мальстер-Парк, я понял, что она предпочитает твои советы моим, поэтому временами мне удобнее быть тобой.

Брови Гидеона поползли вверх.

– Значит, подобное происходило не один раз?

Буря миновала. Возможно, его брату не нравится обман, но вмешиваться он не станет.

– Раз, два… Какое это имеет значение?

– Имеет, если начинаешь ухлестывать за дамой.

Торн замер, растерявшись от столь абсурдного предположения.

– Я не ухлестываю за мисс Лидалл, – решительно возразил он. – Хотя если окружающие подумают, что мы с тобой ухаживаем за девушкой, ее шансы повысятся. Многие джентльмены домогаются того, что жаждут другие.

Обеспокоенность на лице Гидеона сменилась задумчивостью.

– Чтобы твой план сработал, я не расскажу о нем нашей семье. Наши родные обожают Оливию. А их одобрение вашего возможного союза только даст повод для сплетен. Матроны со всего Лондона станут засыпать лорда Девика и его дочь приглашениями, чтобы иметь возможность поближе рассмотреть ту, которая завладела твоим высочайшим вниманием.

Настал черед Торна хмуриться.

– Я не строил столь далеко идущих планов. Думаю…

Гидеон похлопал брата по спине:

– А что, брат? У тебя есть я, чтобы их усовершенствовать. И еще одно… в следующий раз, когда решишь поцеловать Оливию под ночным небом, целуй ее как лорд Кемпторн.

 

Глава 16

Оливия вошла в бальный зал графини Перлс, пытливо всматриваясь в роскошное убранство, начиная от фрески, изображающей Гелиоса с золотым нимбом – бог Солнца несся по небу в колеснице, запряженной четырьмя крылатыми жеребцами, к царству Гесперид. Огромные золотые канделябры блестели, как крошечные светила. В начищенном до блеска полу отражался свет свечей, а белые мраморные колонны стояли вдоль стен подобно воинам, протягивающим руки к небу.

– Я так рада, что ты сегодня согласилась поехать со мной и моей матушкой, – сказала леди Арабелла, похлопывая ее по руке, когда они прогуливались по залу.

– После того как лорд Кемпторн отвез меня домой, я отправилась прогуляться по саду и стала придумывать причины, чтобы вежливо отказаться от приглашения. Поскольку моего отца все еще нет в городе, благоразумнее было бы дождаться его приезда.

– Разумное решение, – похвалила молодая спутница. – Я, вероятно, пришла бы к такому же выводу.

– Благодарю, – произнесла Оливия, ощущая нервозность. – А потом я вспомнила причитания леди Фелстед по поводу того, что я слишком молода, чтобы сидеть дома, как старая дева, а потом еще ваш брат.

Леди Арабелла от удивления рот открыла.

– Вы беседовали с Оливером? Когда?

– Перекинулись парой фраз в чайной в этот же день, – призналась она. – Казалось, он обрадовался нашей встрече. Честно сказать, я удивилась, что он помнит наш разговор, состоявшийся прошлой весной.

– Что за чепуха! – поддразнила леди Арабелла. – Как только я представила вас друг другу, стало понятно, что вы ему понравились. Мой брат редко разговаривает с дамой, если она ему неинтересна. И уж точно не пригласил бы ее несколько раз на танец.

– Дорогая, не стоит приписывать мне и лорду Маркрофту романтических отношений, – предупредила Оливия. – Он был учтив, но наша встреча напомнила мне о том, сколько приемов я уже пропустила. Отец терпеть не может балы и с радостью отпустил бы меня под крыло леди Фелстед или другой уважаемой дамы, которой доверяет, поэтому у меня нет причин отказывать себе в выходе в свет. Я в полной безопасности в компании вас и вашей матушки, леди Норгрейв.

«Маркрофту доверять нельзя».

В голове звучало предостережение Торна, но она отмахнулась от его слов. Оливия не видела ничего предосудительного в том, что поприветствовала лорда Маркрофта в чайной. Она же не приехала на бал в его сопровождении. И ранее никаких поводов графу она не давала. Искреннее удивление леди Арабеллы при упоминании о встрече с ее братом лишь доказывало, что ее приятельнице ничего не известно о планах брата на этот вечер. Даже если он войдет в зал леди Перлс, то не потому, что имеет какие-то виды на мисс Лидалл.

Оливия приняла приглашение леди Арабеллы не потому, что надеялась на встречу с лордом Маркрофтом. Этим вечером она покинула дом из-за лорда Кемпторна. Как он только смел указывать ей, с кем дружить? Как смел задирать ее? А потом поцеловать, не испытывая к ней никаких чувств, когда она посмела с ним не согласиться?

После прогулки по садовому лабиринту она посмотрела на калитку, разделяющую два имения. А если граф решит продолжить выяснение отношений? А если ночью опять явится Гидеон?

«А если он опять меня поцелует?»

Лорд Маркрофт не представлял для нее проблемы. Чего не скажешь о близнецах Нитервуд.

Она вернулась домой и тут же написала записку леди Арабелле, в которой принимала ее приглашение на бал леди Перлс.

– Вы о своем решении не пожалеете, – заверила леди Арабелла, поднимая руку, чтобы поприветствовать знакомых дам. – И кто знает, может, и мой братец сегодня явится на бал.

Оливия застыла на месте.

– Вы же не приглашали его от моего имени?

Заметив беспокойство подруги, леди Арабелла покачала головой.

– Я слишком поздно получила вашу записку, не было времени его предупредить. После того как моя сестра вышла замуж за лорда Фейрлэма, Оливер живет не с нами, когда мы останавливаемся в Лондоне.

Всех подробностей Оливия не знала, но она слышала, что в прошлом сезоне лорд Фейрлэм тайно бежал с леди Темпест. На всех балах по всему Лондону только об этом и говорили. По слухам и судя по тем крупицам информации, которую Оливия собрала за все годы, нанося визиты лорду и леди Фелстед, она узнала о вражде между Норгрейвами – семьей леди Арабеллы – и герцогом и герцогиней Блекберн – семьей лорда Фейрлэма.

Семейные тайны.

Они есть у каждой семьи. Нитервуды состояли в близком родстве с Блекбернами, это объясняет открытую неприязнь Торна к лорду Маркрофту. И Оливия видела, что эта неприязнь взаимна. Тем не менее кузен Нитервудов женился на старшей дочери лорда Норгрейва, и леди Арабелла всегда была желанной гостьей в Мальстер-Парк. Ее светлость, герцогиня Блекберн, терпела присутствие дочерей Норгрейва, следовательно, вражда между двумя семьями слишком преувеличена светским обществом.

Оливии обо всем этом оставалось лишь догадываться. Ей не пристало копаться в прошлом, поскольку она не принадлежит ни к одной из семей. Имели значение только дружба с леди Арабеллой, зародившаяся прошлой весной, и молчаливое признание некоторых членов ее семьи.

– Должно быть, вы скучаете по нему, – заметила Оливия, высвобождая руку, чтобы открыть веер. – Как я уже говорила, у меня есть двое старших братьев. Я их много лет не видела, но время от времени они присылают отцу письма.

Такие уж они, эти братья. Легко забывают младших сестер.

– Очень скучно, – призналась леди Арабелла, ее красивое лицо стало задумчивым. – Когда мы росли, Оливер был ближе с Темпест, но теперь, когда сестра вышла замуж, он стал приезжать к нам чаще.

– Как вам повезло! – искренне обрадовалась Оливия. Она про себя завидовала прочным узам между братьями и сестрами в других семьях. У нее со старшими братьями близких отношений не сложилось, зато они были героями войны. Нельзя горевать о том, что у ее братьев столь неугомонные натуры.

Оливия настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила, как собеседница замкнулась.

– Об этом часто напоминает мне отец.

– Арабелла, вот ты где! – воскликнула Шарлотта Брант, маркиза Норгрейв, присоединяясь к девушкам.

Было совершенно очевидно, что подруга Оливии внешне очень походила на мать. У маркизы были такие же глаза орехового цвета, как и у ее младшей дочери, но взгляду сорокалетней женщины не хватало теплоты и чистоты. Ее дородную фигуру выгодно подчеркивало платье цвета красного вина, на шее и в ушах сверкали гранаты и бриллианты.

Маркиза приветствовала Оливию едва заметной учтивой улыбкой.

– Рада, что в итоге вы смогли поехать с нами. Арабелла, ты уже представила мисс Лидалл графине?

– Да, мама.

– Вот и отлично. Нельзя пренебрегать хорошими манерами, даже если графиня – твоя добрая приятельница, – заметила леди Норгрейв, ее взгляд уже скользнул к другой группке гостей. – Ах, вот и леди Хенвуд. Я должна перемолвиться с ней словечком, а потом мне нужно удалиться в карточный зал. Вы со мной, дамы?

– Может быть, позже, матушка, – сдержанно ответила леди Арабелла, заслужив благодарность своей спутницы.

Оливия карты не любила.

Леди Норгрейв замерла в нерешительности, раздумывая над тем, стоит ли оставлять двух молодых женщин одних.

– Ладно. Надеюсь, вы обе будете вести себя прилично в мое отсутствие.

– Разумеется, леди Норгрейв, – ответила Оливия, делая реверанс.

Леди Арабелла кивнула:

– Конечно, матушка.

Маркиза отпустила их кивком головы и направилась к леди Хенвуд с подругами.

– Ваша матушка выпила? – прошептала Оливия, убедившись, что леди Норгрейв их не услышит.

– Вероятно, – беспечно ответила леди Арабелла. – Будем дальше прогуливаться по залу? Моя сестра с мужем тоже приедут, но, скорее всего, попозже. Ради забавы, если хотите, мы могли бы поиграть в игру.

– В какую игру?

Девушка задумалась и наморщила носик.

– Мы могли бы угадывать, у скольких гостей есть титулы.

Оливия обвела зал испуганным взглядом.

– Могу поспорить, что большинство гостей леди Перлс носят титул.

– Уже сдаетесь, мисс Лидалл? – уколола приятельница. – Та, кто найдет герцога или принца, объявляется победительницей.

Оливия изумленно изогнула брови:

– А ваша матушка посчитает пристойной такую игру?

Леди Арабелла засмеялась:

– Конечно же нет.

В их сторону посмотрели несколько мужчин – это происходило довольно часто.

Леди Арабелла была бриллиантом чистой воды, тогда как Оливия считала себя третьим сортом. Она могла бы сравнить себя с красивым речным камешком с берега пруда – милым, разноцветным, с шершавыми краями, не представляющим никакой ценности.

Однако ее подруга, казалось, не придавала этому никакого значения.

– Пошли, – согласилась Оливия, хватая подругу за руку. – Я вижу одного джентльмена с накладными икрами.

– Где?

Оливия закрыла леди Арабелле обзор.

– Нет, не смотрите. Мы же не хотим спугнуть нашу добычу. Если у него нет титула, я съем фартинг и свою правую туфлю.

Ореховые глаза ее приятельницы заблестели от восторга.

– Ведите, мисс Лидалл. Возможно, мы сможем рассмотреть, какие еще у этого джентльмена накладные части тела.

Торн стоял у одной из двойных дверей, ведущих в сад. Бальный зал был переполнен гостями, мешавшими ему отыскать Шанса с женой. После того как они с Гидеоном разошлись каждый по своим делам, он собирался встретиться с Рейнбо и Сент-Лионом в одном шумном игорном доме на Кинг-стрит под названием «Хай-энд-Лоу», которым владел мистер Шитс. Это была грязная комнатка, где любой молодой гуляка мог оставить последнюю рубашку, если все остальное уже проиграл.

Приехав к Рейнбо, Торн обнаружил, что Сент-Лион в гостиной флиртует с тремя женщинами, которых его светлость ангажировал на этот вечер. О выносливости герцога в спальне и за ее пределами ходили легенды, и каждый день в его дом струился нескончаемый поток посетителей. Торн сомневался, что здесь кому-нибудь когда-либо отказывали в аудиенции.

Сент-Лион сам поведал ему, что планы изменились. Рейнбо все еще чувствовал свою вину за инцидент в «Акрополисе», поэтому принял приглашение Шанса присоединиться к нему, когда тот будет сопровождать свою супругу на балы. А позже все вчетвером они отправятся в игорный дом.

– Твой черед найти местечко в этом душном благоухающем зале, где ощущалось бы хоть малейшее дуновение ветерка, – сказал Сент-Лион, стоя рядом с Торном.

– А где ты потерял Рейнбо?

Виконт был одет в темно-синий фрак с золочеными пуговицами, бледно-голубой жилет в золотую полоску и шелковые бриджи цвета слоновой кости. Все дамы высшего света обожали его, и он вызывал обоснованные подозрения у некоторых женатых джентльменов. Благодаря красивому лицу Сент-Лиона и его обаянию, перед ним и Торном открылись двери этого дома, хотя ни один из них не получил приглашения на бал.

– Его светлость с кем-то флиртует наверху, – ответил виконт. – Он просил забрать его, когда мы будем уезжать. А где Шанс и леди Фейрлэм?

– Я их потерял, – попытался перекричать оркестр Торн. – Здесь должна быть и леди Арабелла с матерью.

Сент-Лион прищурился, услышав новости.

– Леди Норгрейв? А Блекберны приглашены на бал?

– Не знаю.

Натянутую любезность между Блекбернами и Норгрейвами часто обсуждали светские сплетники. Даже бились об заклад, положит ли женитьба Шанса на Темпест раз и навсегда конец давней вражде или просто разбередит старые раны. К большому разочарованию общества, ни одна из семей вслух не призывала к кровной мести.

Беспокоясь о Шансе и Темпест, Торн надеялся, что обе семьи найдут способ жить со своими давними тайнами.

– Я думал, что увижу здесь и Гидеона, и остальную твою семью, – продолжал Сент-Лион. – Графиня, должно быть, пригласила половину Лондона – такая толпа собралась.

Торн покачал головой.

– Я никогда не интересуюсь планами маркизы на вечер. – Слишком уж он был увлечен мыслями о мисс Лидалл.

– А планами Гидеона?

Торн наклонился ближе.

– У него другие интересы, – расплывчато ответил он, все еще обижаясь на то, что, как и виконт, пребывал в неведении о планах своего брата.

Сент-Лион расправил плечи, когда кто-то вдалеке привлек его внимание.

– У тебя есть лишь пара секунд, чтобы спрятаться в саду.

– Зачем мне прятаться? – удивился Торн, вглядываясь туда, куда смотрел его приятель. – Кто…

Справа толпа расступилась, давая дорогу леди Миллисент Этсон. На двадцатичетырехлетней темноволосой красавице было голубое атласное платье с короткими рукавами и украшенным бриллиантами и маленькими жемчужинами корсажем. В волосах – белые цветы, а прозрачная вуаль ниспадала, словно капюшон мантии.

– Торн! – воскликнула леди Миллисент. Ее карие глаза удовлетворенно заблестели, когда она смерила его восхищенным взглядом с головы до ног, а потом переключилась на его приятеля. – И лорд Бастрелл. – Она низко присела в реверансе, предоставляя обоим джентльменам возможность насладиться созерцанием ее глубокого декольте. – Когда подруга сказала мне, что на бал без приглашения явились Торн, Сент-Лион и Рейнбо, я назвала ее обманщицей. Вынуждена буду перед ней извиниться.

– Как только мы узнали, что леди Перлс дает бал, то тут же изменили планы на вечер, – ответил Сент-Лион, всегда готовый к флирту с красивой дамой.

– Как я рада, что вы передумали, – сказала леди Миллисент, поправляя вуаль – едва заметная уловка, чтобы привлечь внимание мужчин к округлостям груди.

И, нужно отдать должное, ей было чем гордиться.

Мать предупреждала Торна перед отъездом в Лондон, что, по слухам, эта молодая дама усиленно ищет себе мужа после того, как джентльмен, с которым она была обручена, пошел на попятный и сбежал с любовницей до официального объявления о браке. Семья леди Миллисент негодовала. По словам маркизы, мало кто знал все подробности дальнейшей судьбы этого джентльмена. А леди Миллисент заверяла, что ее жених был вынужден покинуть страну, поскольку дрался на дуэли, чтобы завоевать ее признательность.

Леди Фелстед также предрекала, что леди Миллисент обязательно захочет добавить имя Торна в список своих потенциальных мужей. Этим и объясняется ее бурная радость при встрече с ним в Мальстер-Парк.

Хотя Торн с трудом мог вспомнить, о чем они говорили. Его мысли весь день занимали мисс Лидалл и их случайное купание в озере с Гидеоном.

– Я слышал, вас можно поздравить, миледи, – произнес Сент-Лион, которого веселили искусные уловки молодой дамы. Виконт считал себя настоящим знатоком в деле соблазнения и часто уверял, что настоящей красавице не нужны ни украшения, ни ухищрения, чтобы привлечь внимание мужчины.

Конечно, сам Сент-Лион редко избегал женских силков, расставленных для его сердца. Слишком сладким было вознаграждение, чтобы отказывать себе и даме. Но, насколько знал Торн, не существовало таких нежных соблазнов, которых его друг, если бы захотел, не смог бы избежать.

– Мне сказали, что вы обручены.

Торн попытался взглядом урезонить Сент-Лиона.

Светло-карие глаза леди Миллисент блеснули, лицо чуть заметно дрогнуло.

– Это старые сплетни. И, бесспорно, не соответствующие действительности. – Она вновь переключила внимание на Торна. – Хотя на этот сезон я возлагаю большие надежды.

– Нисколько не сомневаюсь в вашем успехе, – продолжал виконт, заметив ее неприкрытый интерес к Торну. – Разве мужчине устоять перед таким очаровательным созданием, как вы? В столь поздний час все ваши танцы, наверно, уже давно расписаны.

Сент-Лион, мерзавец, шагнул ближе, и у дамы не оставалось иного выхода, чем переключить свое внимание на него. Он поднес ее ручку к своим губам.

На мгновение она затаила дыхание, когда их с виконтом взгляды встретились. Это было молчаливое приглашение. Интересно, примет ли его дама?

– Сожалею, Сент-Лион, но все танцы уже расписаны, – вздохнула леди Миллисент. – Я могу надеяться, что вы пригласите меня в другой раз?

Сент-Лион опустил их сцепленные руки, пальцами в перчатках погладил ее пальчики и лишь потом отпустил ее руку.

– Мой девиз – никогда не расстраивать даму.

Торн прижал ко рту сжатый кулак, чтобы скрыть смех. Его друг расточал леди Миллисент двусмысленные обещания, но ей, похоже, льстило, что в ближайшем будущем она будет танцевать с Сент-Лионом.

Зная друга как свои пять пальцев, Торн не сомневался, что он потребует от дамы не только танца.

Выдался отличный предлог извиниться и оставить пару продолжать разговор. Но не успел он и рта открыть, как леди Миллисент перевела взгляд своих ореховых глаз с Сент-Лиона на Торна.

– Милорд, окажите мне честь совершить тур по залу, – предложила она и повернулась к его приятелю. – Простите, Сент-Лион. Это личное.

– Разумеется, – поклонился Сент-Лион. – Пойду поищу Шанса и его красавицу жену.

Он стал осторожно пробираться по залу, стараясь избегать локтей окружающих гостей. Сент-Лион виновато улыбнулся Торну поверх плеча леди Миллисент, доказывая, что его заигрывания были всего лишь уловкой, чтобы отвлечь ее от намеченной цели.

От него, от Торна.

Торн наклонил голову, давая понять, что благодарен.

– Позже поговорим.

 

Глава 17

Оливия не могла припомнить, когда еще она получала такое удовольствие от бала.

Целый час они с леди Арабеллой прогуливались по залу, развлекались придуманными ими же играми. Несмотря на попытки леди Перлс открыть все окна и двери, в зале было слишком душно, чтобы танцевать. Гости спасались на улице или прятались в менее душных комнатах по всему дому.

Когда четыре дамы от жары лишились чувств прямо на глазах у двух девушек, леди Арабелла заявила, что бал у графини имеет огромный успех. Завтра за завтраком только о нем и будет разговоров.

Леди Арабелла познакомила Оливию с друзьями и приятелями ее семьи, и Оливия жалела, что не может отплатить ей тем же. Она узнала нескольких гостей с прошлого сезона, но забыла их имена и чувствовала, что слишком неприлично подходить самой и напоминать о знакомстве.

«Следующей весной все будет иначе», – про себя клялась Оливия.

Она уже менялась: исчезла та маленькая девочка, которая, бывало, танцевала босиком в лесу. Она даже не узнала собственное отражение в зеркале, любуясь новым платьем, которое доставили от портнихи.

Наверное, об этом позаботился лорд Кемпторн. Даже после того, как она велела ему покинуть дом, он, должно быть, вернулся в магазин и убедился, что ее покупки упаковали.

Он сдержал свое обещание.

Оливия пожала плечами, решив не думать о графе. Ей казалось, что он по какой-то необъяснимой причине, скорее всего, не одобрил бы то, что она отправилась на бал к леди Перлс в компании леди Арабеллы и ее матери, поэтому не собиралась ему об этом рассказывать.

Энтузиазма у нее несколько поубавилось, когда они с леди Арабеллой обошли весь зал в поисках ее сестры, – стало очевидно, что леди Фейрлэм в зале нет. Но когда один из лакеев подтвердил, что маркиза с супругом на балу, две подруги поднялись наверх, проверить открытые галереи, тянущиеся вдоль огромной лестницы и ведущие в различные комнаты.

– Наверное, Темпест стало плохо от жары, – предположила леди Арабелла, и Оливия с ней согласилась.

Лишь когда дамы подошли к небольшой гостиной и услышали спор мужчины и женщины, Оливия тут же пожалела об их решении. Потом она узнала недовольный голос лорда Фейрлэма и коснулась руки своей спутницы, чтобы остановить ее.

– Нельзя вмешиваться, – прошептала она.

Из гостиной доносились приглушенные всхлипывания маркизы.

– Я нужна Темпест, – заявила леди Арабелла, ее красивое лицо исказила мука. – Я чувствовала, когда мы ездили по магазинам, что у них что-то не так, но она все отрицала.

– И долго ты от меня намеревалась это скрывать? – От приглушенной ярости лорда Фейрлэма обе девушки по эту сторону закрытой двери вздрогнули.

– Я не собиралась тебя обманывать, Шанс, – со слезами ответила его жена. – Сперва я сама не была уверена…

– А позже? Господи, женщина! Ты все знала целых два месяца и ничего не говорила мне, собственному мужу!

– Вы и сами не без греха, милорд. Знали и не стали развеивать или подтверждать подозрения! – крикнула в ответ леди Фейрлэм. – Просто молчали.

Раздался глухой стук, как будто кто-то что-то свалил на пол.

– Да. Я подозревал. А как же иначе? Однако это обязанность твоя, моей жены, сообщить мне, что ты ждешь нашего ребенка! – Повисла зловещая тишина. – Если только ты не собиралась от него избавиться. Ты поэтому отправилась к своей матери?

– Ну, это уже слишком, Фейрлэм! – возмутилась маркиза.

Леди Арабелла, как и Оливия, стояла словно громом пораженная.

– Я должна разыскать матушку, – прошептала она с глазами, полными слез. – Она знает, как поступить.

– Подождите, – Оливия поспешила за подругой. – То, что мы подслушали, – дело семейное, между мужем и женой. – Она догнала леди Арабеллу и крепко схватила за руку. – Нельзя вмешиваться. Ни ваша сестра, ни лорд Фейрлэм не скажут вам спасибо за то, что вы все рассказали вашей матери. Кроме того, я не понимаю, почему ваша сестра скрывает новость о своем положении. Это же радость для обеих семей.

Леди Арабелла безрадостно взглянула на подругу.

– Для одних да. Но не для обеих.

– Не понимаю.

– Это дела семейные, – холодно отрезала ее приятельница. Оливия как будто пощечину получила. – Если Темпест и Шанс ссорятся, матушка должна об этом знать.

– Я пойду с вами… – начала Оливия.

– Нет! – леди Арабелла высвободила руку из рук Оливии. – Оставайтесь здесь, следите за дверью.

– Не буду! – отказалась Оливия, отходя от подруги. – А если меня поймают на горячем? Если ваша сестра или зять увидят меня? Они сразу поймут, что я подслушивала.

Ее подруга поморщилась и раздраженно топнула ножкой.

– Тогда не попадайтесь им на глаза. Если Шанс оставит мою сестру одну, я хочу, чтобы вы за ней присмотрели. Если она захочет уйти, скажите ей, что мы с матерью уже спешим к ней на помощь.

– Мне как-то неуютно от всего этого, – Оливии было крайне неприятно разочаровывать подругу. – Это вторжение в чужую жизнь.

– Отлично, тогда не нужно мне помогать! – Леди Арабелла развернулась и зашагала по коридору.

Оливию душило чувство вины, но она следовала за подругой, пока они не дошли до открытой галереи. Она кусала губы, глядя в спину спускающейся по лестнице леди Арабелле.

– Это неправильно! – бормотала она. – Если Фейрлэмы поймают меня за тем, что я за ними шпионю, сплетен я не переживу. Леди Фелстед откажет мне от дома, и я никогда больше не смогу посещать Мальстер-Парк. Торн и Гидеон никогда больше не будут со мной разговаривать, а отец отошлет меня назад в Тревершем-хаус до конца сезона.

Погруженная в собственные мысли, она и не заметила, как осталась одна, пока внезапно не осознала, что ее окружили трое джентльменов.

Один из них пихнул второго локтем в бок.

– Я же говорил тебе, что не все самое интересное – внизу.

Леди Миллисент кокетливо предложила пойти полюбоваться садами графини вместо того, чтобы оставаться в переполненном зале. Торн вспомнил, как в юности они с дамой, которая сейчас шагала рядом с ним, пару раз сбегали в ее сад и срывали поцелуи с губ у друг друга. Сам Торн был движим скорее любопытством и предвкушением возможности изведать что-то новое и запретное, чем искренним влечением. Вскоре после этого он отправился в школу-интернат, и эти невинные поцелуи забылись.

– Я предпочел бы прогуляться по открытой галерее леди Перлс. Слышал, у нее довольно внушительная коллекция картин, – предложил он и повел ее к главному входу в бальный зал. Он мало что знал о коллекции картин графини, но Рейнбо говорил ему и Сент-Лиону, что она недавно обновила верхнюю галерею к балу.

– Вас заботит моя репутация, Торн? – слегка поддразнила его леди Миллисент.

– Скорее, под вопросом будет моя репутация, – искренне ответил он. – Уверен, что ваш отец давным-давно советовал вам избегать общения с близнецами Нитервуд.

– Я предпочла не прислушиваться к этому совету.

Торн и леди Миллисент неспешно шагали по главному залу. Кто-то из знакомых молодой женщины кивал и улыбался, когда они проходили мимо, – Торн острил, что за ними пристально наблюдают. Когда мама об этом узнает, засыплет вопросами.

– Какие такие семейные дела вы хотели обсудить со мной наедине? – поинтересовался он.

Леди заколебалась.

– Поговорим наверху.

Торн предпочел не перечить ей ради их семей, но у его терпения тоже есть границы.

– Мои друзья ожидают моего скорейшего возвращения. У нас другие планы на вечер.

Вместо того чтобы как-то отреагировать на его неприкрытую попытку высвободиться из ее коготков, она стала медленно подниматься по лестнице.

– А вашего брата сегодня на балу нет?

– Нет.

– Разве это не странно? – вслух размышляла она. – Когда я мысленно представляю себе вас с братом, он всегда рядом с вами.

– Не всегда. – «И уже давно».

– Такова жизнь, – с тоской протянула леди Миллисент. – Взрослея, мы все меньше времени проводим с теми, кого любим.

Это невольное замечание вызвало у него досаду, как и большинство разговоров, в которых фигурировал Гидеон.

– Такова природа вещей.

Как только они достигли верхней ступени лестницы, Торн обвел взглядом галерею. Гости леди Перлс добрались уже и сюда. В галерее повсюду стояли небольшие группки, восхищаясь картинами, мраморными статуями, древним оружием и гобеленами, которые были на всех стенах и в альковах. Круглая галерея соединялась, по меньшей мере, еще с тремя коридорами и огромным прямоугольным салоном.

Леди Миллисент выглядела недовольной оттого, что и здесь было слишком людно, но ведь она сама выбирала, куда им идти.

– Налево или направо, милорд?

Дама ждала ответа.

– Какая разница, если в конечном итоге мы все равно вернемся на это самое место.

Она махнула рукой на большой салон.

– Я предпочитаю идти направо.

– Вот и отлично.

Через несколько шагов они остановились у одной из картин, где был запечатлен момент, когда Кастор и Поллукс спасали свою сестру от царя Аттики. Леди Миллисент стояла рядом, и пару минут Торн гадал: неужели она забыла о его существовании, пока вглядывалась в картину?

Девушка вздохнула и двинулась дальше.

– Было очень мило с вашей стороны не поправлять меня, когда я сказала Сент-Лиону, что слухи о моей помолвке далеки от реальности. – Она искоса взглянула на него. – Ох, не трудитесь это отрицать. Все написано у вас на лице. Как давно вы знаете?

– С тех пор, как леди Фелстед давала прием в Мальстер-Парк, – признался Торн. – Хочу заверить, что я не намерен распускать слухи. Это ваше личное дело и таковым останется.

– Я не против обсудить это с вами, милорд. В конце концов, вы были первым мальчиком, который оказался достаточно смелым и сорвал поцелуй с моих губ. Началом моего рискованного путешествия по дороге знакомства с джентльменами сомнительной репутации я обязана вам.

– Для меня это честь… – Торн помолчал, а потом откинул назад голову и засмеялся, – и оскорбление одновременно. Миледи, вы умница!

Леди Миллисент была на два года моложе Торна, и хотя сам он не помнил, была ли она первой девушкой, которую он поцеловал, она уж точно была второй или третьей. Тем летом он перецеловал многих девиц.

– Когда мне представили мистера Ховарда два с половиной года назад, моя семья решила, что он для меня идеальная пара. Сперва казалось, что у нас много общего. Или это он позволил мне так думать. Много позже я узнала о его пристрастии к актрисам и азартным играм. – Леди Миллисент пошла вперед и остановилась перед Венерой, высеченной на века в камне. – Удивительное произведение искусства, согласны? Взгляните ближе, рассмотрите каждую деталь.

Торн послушно наклонился рассмотреть мраморную леди. Одной рукой Венера частично прикрывала левую грудь, словно пытаясь прикрыть наготу. Скульптор укрыл ее ноги покрывалом, позволяя зрителям лишь мельком взглянуть на затененные ложбинки верхней части бедер. Эта скульптура возбуждала желание прикоснуться к мраморной плоти.

Торн уже начал было понимать тему коллекции картин леди Перлс, заставлявших его пересмотреть свое отношение к стареющей графине. Леди Миллисент подошла ближе, но он ощутил, что смотрит она на него, а не на Венеру. От ее близости ему захотелось ослабить узел шейного платка. Торн смотрел на статую, намеренно вытянув руки вдоль тела.

– Сама изысканность.

– Согласна.

Леди Миллисент ростом в метр пятьдесят пять была ниже мисс Лидалл и не отягощена робостью, которая словно сковывала язык последней. Их головы оказались в опасной близости, леди Миллисент положила руку ему на шею, прильнула губами к его рту и поцеловала.

– Добрый вечер, милорды, – спокойно сказала Оливия, когда ее окружили трое мужчин, отрезая пути побега. – Вы потерялись в этом огромном особняке?

Их лица были юными, поэтому она предположила, что они на пару лет младше ее. У одного были льняного цвета волосы, которые вились за ушами. Два остальных были темноволосыми. Стоявший справа был голубоглаз, волосы он стянул в пучок на затылке. У второго волосы были распущены, а глаза – темно-карие. Все трое – красавчики, каждый по-своему, но в их дыхании чувствовался алкоголь.

Стоящий перед ней блондин преувеличенно почтительно поклонился.

– Добрый вечер, милочка. Как проницательно с вашей стороны догадаться, что мы заблудились. Может быть, вы будете так добры и поможете нам? Мы ищем комнату, где играют в карты.

Оливия осторожно огляделась. В галерее были еще люди, но далеко, ближе к салону и основной лестнице. Прямо напротив, в коридоре, она заметила пару, но со своего места не могла рассмотреть ее как следует. Вид ей загораживали огромный деревянный столб и собеседники. Она вытянула шею и заметила, что пара целуется.

На людях! Вот тебе на! Какой стыд!

К сожалению, страстная парочка не замечала ничего вокруг себя. Оливия мысленно взвешивала свои шансы. Она могла бы закричать. Несомненно, это привлекло бы внимание окружающих. Тем не менее она не была уверена, что в ее нынешнем положении стоит унижаться.

– Признаюсь, я не была там, где играют в карты, поэтому мало чем смогу помочь. – Она махнула куда-то поверх плеча собеседника. – Спросите у кого-то в салоне или у любого другого гостя, гуляющего по галерее. Если никого не встретите здесь, то всегда можете спуститься вниз. Кто-то обязательно знает, где играют в карты.

Оливия вздрогнула, когда темноволосый с косичкой коснулся ее руки.

– Я уже передумал играть в карты, – признался он своим приятелям. – Если хотите, ступайте без меня, я предпочитаю остаться здесь. Как тебя зовут, милашка?

– Мисс Лидалл, – ответила она и тут же раскаялась в своей честности. Нужно было сказать им, что она – миссис Лидалл. Перспектива встретиться с разъяренным мужем остудила бы их пыл.

Блондин искоса взглянул на нее. Казалось, он едва держится на ногах.

– К чему эти формальности, если мы хотим подружиться? Как тебя зовут?

Ну, с нее довольно!

– Может быть, как-нибудь в другой раз. Мои спутники опаздывают, поэтому я возвращаюсь в бальный зал.

Прикоснувшийся к ней застонал.

– Ты же не хочешь туда идти.

– Дайте пройти, – самым решительным тоном заявила она.

Брюнет с распущенными волосами переглянулся с блондином. И все трое приняли решение.

Оливия ахнула, когда двое темноволосых схватили ее за руки.

– Что вы делаете? Отпустите меня! – Она стала вырываться и посмотрела на пару напротив.

Ей не повезло – ни женщины, ни мужчины больше не было видно.

Она набрала побольше воздуха, чтобы закричать, но один из негодяев закрыл ей рот рукой.

– Не нужно никого приглашать на нашу приватную вечеринку, – хмыкнул блондин. – Поведем ее на черную лестницу, там мы сможем…

– Ровным счетом ничего, только отпустить прекрасную голубку, которую вы заманили в ловушку, – невозмутимо произнес приближающийся к ним незнакомец.

– Вы кто такой? Ее отец? – воскликнул блондин, воинственно выпячивая грудь.

Это был незнакомец постарше. Ровесник ее отца или на пару лет моложе. Видимо, в молодости он был блондином, но с возрастом его волосы потемнели и седина посеребрила виски. На лице виднелся заметный шрам. Он начинался у левого глаза и шел вдоль всей щеки. Перед ними стояла зловещая фигура в черном, светло-голубые глаза этого человека были беспощадны и холодны, когда он смотрел на троицу, словно ангел мщения.

– Я с юной леди незнаком, – ответил джентльмен. Он прищурился, заметив руку, которой ей закрыли рот. – Вы оглохли, щенки? Я же сказал: отпустите ее и отойдите в сторону.

– Почему мы должны оставлять нашу любимую подругу на твою милость, старик? – удивился стоявший рядом с Оливией.

Губы незнакомца расплылись в довольной улыбке.

– Если не послушаетесь, я получу огромное удовольствие, доказывая вам, что я беспощаден. И начну с тебя. – Он поднял трость и ткнул в того, кто закрывал девушке рот. – Тебе когда-нибудь ломали пальцы поочередно? Сколько придется сломать, прежде чем ты заплачешь и намочишь штаны?

Твердая рука, закрывающая Оливии рот, тут же исчезла.

Она вытерла рот, чтобы избавиться от привкуса пота и кожи.

– Эти джентльмены мне не друзья, – заявила она, только сейчас замечая, как дрожит всем телом. – Ломайте им носы и головы сколько угодно, милорд. А что останется – сдадим страже.

– А вы жестокое маленькое создание, не так ли? – протянул ее спаситель. В его бледно-голубых глазах мелькнула искренняя веселость.

– Всех нас не перебьешь, – заявил молодчик с распущенными темными волосами.

Мужчина без предупреждения взмахнул тростью и сбил блондина с ног. Он вжал конец трости ему в горло и начал душить.

– Не позволяй моей седине себя обмануть. Я опасный соперник. В следующий раз вы хорошо подумаете, пьяные тупицы, прежде чем на меня нападать. Обещаю вам, пощады не ждите.

Блондин откатился в сторону и стал на ноги. Он потер горло и, сердито глядя на незнакомца, произнес:

– Ты победил. Она твоя, старик. – Он кивнул приятелям, и те исчезли в прилегающем коридоре.

На усталом лице спасителя блеснула мрачная усмешка.

Он явно расстроился, что троица так быстро сбежала. Взгляд его смягчился, когда он встретился глазами с Оливией.

Ее спаситель приближался, при каждом шаге упираясь тростью в ковер.

– И что же мне с вами делать, голубка?

 

Глава 18

Ловушка была расставлена искусно.

Торн попытался выпрямиться, чтобы прервать поцелуй с леди Миллисент, но эта невинная барышня обвила его рукой за шею, заставляя оставаться на месте. Он не хотел ее обидеть, поэтому не стал вырываться изо всех сил из цепких коготков.

К сожалению, эта победа только раззадорила девушку.

Он отвернулся.

– Черт побери! Дайте же мне вздохнуть, миледи!

Леди Миллисент захихикала, глаза ее радостно и озорно засияли.

– Я слишком долго ждала этого поцелуя, лорд Кемпторн.

Хотя Торн вынужден был склониться к ней, ему удалось чуть-чуть расправить плечи, и пальцы молодой женщины соскользнули с его шеи. Она вцепилась в полы его вечернего фрака.

– Без меня вы никуда не уйдете. – Она наклонила голову вправо. – Мы могли бы где-то уединиться.

В лихорадочном возбуждении девушка потянула его в альков. Торн привык к роли охотника, а не жертвы, вовлекающейся в амурные преследования. Он поймал себя на том, что замер в нерешительности, ведь знал леди Миллисент полжизни – их семьи были соседями. Он не знал, что делать дальше. И матушка, и Гидеон не раз предупреждали Торна, что эта барышня втайне влюблена в него, но он отмахивался от их домыслов. Между ними может что-то произойти, если только он сам решит добиваться благосклонности Миллисент. Он не ожидал, что она станет так откровенно заявлять о своей страсти.

Заметив у себя за спиной коридор, он попятился, пока не перешагнул порог комнаты за занавеской.

– Я польщен, леди Миллисент, но вы должны немедленно отпустить мой сюртук.

«Мне лучше бежать, чтобы не попасть в когти этой чертовки», – изумленно подумал он. Еще никогда он не опускался так низко из-за женских уловок. Рейнбо, Шанс и Сент-Лион будут смеяться до слез, когда он позже расскажет им об этом.

Торн перехватил ее запястья и дернул вниз.

– Ради бога, имейте хоть каплю достоинства. Нас в любую минуту могут увидеть.

Леди Миллисент надула губы:

– Вы всегда держались от меня на расстоянии. Я боялась, что вы можете счесть меня недостойной вашего внимания. Никогда не думала, что вы столь робкий.

Робкий? Такого оскорбления он вынести не мог. Торна подмывало доказать ей обратное, но тут его осенило, что именно этого она и добивается.

– Очень умно. – Торн нахмурился. – И сколько же джентльменов попалось на подобную уловку?

Светло-карие глаза светились уверенностью, когда она поглаживала золотистый шнур, перевязывающий темно-зеленую штору над дверью.

– И не сосчитать, – ответила она и потянула за один конец шнура. Узел развязался, штора упала, скрыв половину дверного прохода. – Вы же знаете… джентльмены и их гордость…

Да, гордость. За нее поплатились слишком многие.

– Так намного интимнее, – леди Миллисент подошла ко второй половине двери.

– Нет! – Торн бросился к темно-зеленой шторе, чтобы не позволить ей развязать второй золотой шнур.

Но леди Миллисент уже потянула, и узел поддался.

– О боже! Что же делать? – Она захлопала ресницами. – У меня есть идея.

– Ведите себя прилично, – укорил Торн. Он выхватил свободный конец шнура у нее из рук и потянулся за вторым. – Ваш отец знает, в какую бесстыдницу вы превратились?

Он вновь собрал ткань шторы и стал сосредоточенно завязывать шнур.

– Отец меня обожает, – ответила девушка, обхватывая его за талию.

– Прекратите, – сквозь стиснутые зубы прорычал Торн. Он слегка дернулся, чтобы она убрала свои проворные пальчики с кармана его жилета. – Как вам не стыдно!

Лицо леди Миллисент помрачнело.

– Если скажете моему отцу, я пожалуюсь ему и маме, что вы завлекли меня наверх, чтобы соблазнить, – пригрозила она.

– Идите, жалуйтесь. – Торн взглянул налево и направо – заметил ли кто-нибудь шалости этой дамочки? – Посмотрим, что из этого выйдет. Если у него есть хоть капля ума, он на месяц запрет вас в спальне.

К счастью, поблизости никого не оказалось. Леди Миллисент готова была закатить истерику, что стало бы логичным завершением неудавшегося свидания. Но движение в другом конце галереи заставило Торна замереть на месте.

Любуясь картинами в галерее леди Перлс, он меньше всего ожидал увидеть здесь мисс Лидалл. Даже издали он узнал ее вьющиеся каштановые волосы. Ее кто-то тянул, она скрылась из виду за одной из огромных деревянных колонн. Там возникла какая-то ссора между мужчиной постарше и тремя окружившими ее юнцами.

– Вы меня слушаете? – повысила голос леди Миллисент.

– Тихо! – велел Торн, не обращая внимания на брюзжание леди Миллисент.

Торн с нарастающим беспокойством наблюдал, как джентльмен постарше тростью сбил с ног одного из негодяев. Возникла словесная перепалка, и трое молодчиков ретировались, оставив мисс Лидалл наедине с мужчиной.

Леди Миллисент наконец заметила ссору, которая привлекла внимание Торна.

– Кто это? Кажется, я знаю эту даму.

Стоящий рядом с Оливией мужчина обернулся через плечо, и у Торна перехватило дыхание. Лорд Норгрейв. В какую неприятность впуталась мисс Лидалл сегодня?

Торн выругался. Эта девушка сошла с ума? Неужели она уходит с Норгрейвом?

Он даже не заметил, как бросил мисс Миллисент одну, пока та не окликнула его по имени.

– Вы куда? Вы знаете эту парочку?

– Возвращайтесь в зал, – отмахнулся он от спутницы. Сам он не сводил глаз с пустого прохода, в котором только что были мисс Лидалл и маркиз. – Если узнаю, что вы заманиваете в свои сети других несчастных, все расскажу вашему отцу.

– Вы не посмеете! – Она топнула ногой, вне себя от гнева из-за того, что он ее бросает.

– Ступайте! – бросил он через плечо.

Леди Миллисент заплакала, а звук шагов свидетельствовал о том, что она его послушалась.

Кипя от злости, Торн направился в другой конец галереи.

Торн не знал, как мисс Лидалл привлекла внимание старого мерзавца, но он был твердо намерен помешать ему.

– Со мной все в порядке, – заверила Оливия, тронутая заботой джентльмена. – Я не склонна закатывать истерики или падать в обморок, поэтому не стоит вокруг меня хлопотать.

Она ожидала, что джентльмен отправится за теми тремя юнцами, которые загнали ее в угол, но он, похоже, собирался оставить их в покое. Вместо того чтобы отвести ее в гостиную, ангел мести повел ее в уютный альков, где стояли диван и несколько кресел. Это был небольшой милый закуток с огромными цветами в горшках и медными настенными бра, которые освещали картины, украшающие три стены.

Здесь можно было устроиться со спутником-мужчиной, не нарушая приличий, поскольку их могли видеть те, кто прогуливался по широкому коридору.

Незнакомец протянул Оливии бокал вина.

– Несколько глотков, чтобы унять дрожь в руках.

Оливия подняла руку, показывая, что ее пальцы не дрожат.

– Видите? Я – крепкий орешек, милорд.

– Вижу. – Ее спутник одобрительно кивнул, потом опустился в одно из кресел. – Если бы у вас была трость, когда к вам приблизились эти мерзавцы, наверное, вам бы моя помощь совершенно не понадобилась.

– Я так испугалась! – призналась она, наклоняясь к своему спутнику. – Нет, не стану приуменьшать вашу роль в моем спасении. И вам не позволю. Я обязана вам жизнью.

Казалось, его несколько развеселило ее заявление.

– Я достаточно стар, чтобы позволить вам в это поверить. Для меня честь, что смог протянуть вам руку помощи, когда вам она понадобилась. – Он пригубил вина. – Ваша семья здесь? Вы ускользнули от дуэньи, чтобы пококетничать с каким-нибудь поклонником?

Оливия захихикала.

– Нет, ничего подобного. – Он кивнул, поощряя ее к продолжению. – Мой отец пока еще не прибыл в Лондон, хотя я ожидаю его со дня на день.

– А кто ваш отец?

– Лорд Девик, – с готовностью ответила она. – Вы с ним знакомы?

Он постучал по краю бокала, мысленно пытаясь припомнить, кто же это.

– Мне кажется, мы пару раз встречались. – Он нахмурился. – Если вашего отца здесь нет, следовательно, вы приехали на бал к графине со своей матушкой.

– Мама умерла, когда я была еще маленькой, – ответила Оливия, жалея, что совсем ее не помнит. До сих пор она скорее сочувствовала отцу, потерявшему супругу, чем скорбела о собственной потере. И чтобы сменить тему, добавила: – Честно говоря, я приехала на бал с леди Норгрейв и ее дочерью.

Джентльмен даже рот раскрыл от изумления. Но не успела она попросить объяснить его странное поведение, как он хлопнул ладонью по ноге и засмеялся. Ее откровения невероятно его развеселили.

– Вы знакомы с леди Норгрейв и ее семьей, милорд?

– Еще бы! Я отлично знаком с этой дамой, – ответил он, его светло-голубые глаза горели, в них блеснуло что-то сродни удовлетворению. – Позвольте представиться – лорд Норгрейв.

Торн поспешил по коридору. Его охватывал все больший ужас от понимания, что мисс Лидалл нет среди присутствующих дам. Он повернул налево и направился к ближайшей закрытой двери. Не потрудился даже постучать. Вошел в комнату, не беспокоясь о том, что кого-то может потревожить.

Шанс обернулся и сердито взглянул на него. На диване сидела Темпест. Торну даже не пришлось входить в гостиную, чтобы заметить, что она плакала.

– Прости, кузен, – начал Торн, не скрывая тревоги. – Мы с Сент-Лионом…

– Позже, – перебил его Шанс. – Сейчас не время.

– Что-то случилось, Торн? – поинтересовалась молодая маркиза, вставая. Несмотря на собственные страдания, она, казалось, обрадовалась тому, что можно отвлечься от ссоры с мужем.

– Дело в Оливии, – ответил он, потом добавил, заметив их недоуменный взгляд: – В мисс Лидалл.

Шанс почесал лицо, пытаясь обуздать свой нрав.

– Что случилось?

– Возникла ссора при участии троих джентльменов. Я был слишком далеко и ничего не видел…

К нему подошла Темпест. Девушка выглядела жалко. Торн хотел переброситься парой слов с кузеном.

– А почему вы не с ней? – удивилась она.

– Я понятия не имел, что мисс Лидалл здесь, – ответил Торн, к его тревоге примешивалась растущая досада. Ему все больше хотелось сказать и самой Оливии пару слов о том, что не стоит бродить по Лондону без семьи и друзей, которые за ней приглядывали бы. – Если бы меня не поцеловала мисс Миллисент…

Шанс округлил глаза.

– И с каких это пор тебя стала интересовать леди Миллисент?

– Она меня не интересует, – прорычал Торн. – Эта леди увлекла меня наверх под предлогом обсуждения ее жениха.

– С вами?

Торн сердито взглянул на Темпест.

– Нет. Забудьте об этом женихе.

– Мне бы хотелось подробнее услышать о поцелуе. Ты согласна, Темпест? – Шанс протянул руку. И загадочно посмотрел на свою жену.

О Торне тут же забыли.

Маркиза кивнула и подошла к супругу. Ее пальчики коснулись руки Шанса, и тут он набросился на нее: схватил за руку и притянул к себе. Она зарылась лицом ему в грудь, он обхватил ее за талию, что-то прошептал. Темпест кивнула.

Шанс поцеловал Темпест в макушку и крепко прижал к себе.

– Я здесь явно лишний, поэтому удаляюсь, – сказал Торн. Ему необходимо было найти Оливию.

– Кузен, подожди, – окликнул Шанс. – Это мы забыли о приличиях.

– Мисс Лидалл сбежала потому, что увидела, как ты целуешься с леди Миллисент? – поинтересовалась Темпест.

– Нет. Забудьте, что я вообще заговорил о леди Миллисент. Этот поцелуй ничего не значил, – Торн вздохнул, ему не хватало терпения. – И меня волнуют даже не те трое, которые разговаривали с мисс Лидалл. Меня тревожит тот, кто их отогнал. Она ушла с ним, я не успел ее догнать.

– Мы ее не встречали, Торн, – заверил его кузен.

– А вы узнали джентльмена? – Он кивнул, и Темпест уточнила: – И кто он?

– Она ушла с лордом Норгрейвом.

Темпест побледнела, а Шанс помрачнел.

Маркиз встретился взглядом с Торном и заверил:

– Мы поможем тебе ее найти.

Торн, Шанс и Темпест вышли из гостиной в коридор.

– Мисс Лидалл не могла далеко уйти, Торн.

– Если только они с твоим отцом не воспользовались черной лестницей, – сказал Шанс, глядя в сторону упомянутой лестницы.

– Представить себе не могу, что он мог ей сказать, чтобы убедить ее пойти с ним, – сказал Торн, сделал несколько шагов и остановился. – Наверное, нам стоит разделиться. Я проверю лестницы, а вы с Темпест могли бы обойти комнаты с другой стороны.

– Темпест!

– Мама! Арабелла! – воскликнула молодая маркиза и бросилась обнимать мать и сестру. – Простите за опоздание. Мы собирались…

– Твоя сестра сказала мне, что вы с супругом ссорились, – леди Норгрейв испепелила взглядом Шанса. Она уже решила, что во всем виноват ее зять. – Она решила, что ты во мне нуждаешься.

Темпест беспомощно посмотрела на мужа, потом выдержала встревоженный взгляд сестры.

– Откуда ты узнала? – Маркиза вздохнула. – Наверное, ты подслушивала…

– А где мисс Лидалл? – неожиданно спросила леди Арабелла.

Торн бросился к юной даме:

– Мисс Лидалл была с вами? Вы оставили ее одну?

Леди Арабелла вздрогнула от его гнева.

– Лишь ненадолго. Я попросила ее остаться здесь, пока я найду маму. А что? Что произошло?

– Что произошло? – Торн слышал, как кузен окликнул его, но проигнорировал его просьбу успокоиться. – Вашу подругу поджидали трое мерзавцев.

Леди Норгрейв поджала губы от подобных новостей.

– Где она?

Леди Арабелла посмотрела на сестру в надежде, что та все опровергнет. Темпест покачала головой.

– Это я виновата. Я должна с ней немедленно поговорить.

Торну хотелось отчитать девушку за ее глупость, но, видимо, то, что они с мисс Лидалл подслушали, подойдя к гостиной, настолько встревожило леди Арабеллу, что она побежала за матерью.

– Вы можете помочь нам обыскать этаж. Последний раз я видел мисс Лидалл в компании вашего отца.

Леди Арабелла ахнула.

– С моим отцом? – Она повернулась к маме. – Ты знала, что он здесь?

Леди Норгрейв медленно покачала головой.

– Норгрейв непредсказуем.

Именно поэтому Торн так и обеспокоился судьбой мисс Лидалл.

Брак не мешал старику спать с другими женщинами. До Торна доходили слухи, что у Норгрейва особые любовные вкусы и предпочитает он молодых женщин.

Неужели Норгрейв вступился за Оливию, чтобы потом заявить на нее свои права?

От одной только этой мысли тошнило, но, мельком взглянув на лица окружающих, Торн понял, что не одному ему известны извращения старика.

– Я с тобой, – сказал Шанс. – А Темпест останется с мамой и Арабеллой.

Торн кивнул и отвернулся, чтобы не сказать леди Норгрейв какую-то колкость, о которой сам потом пожалеет. Он молча зашагал по широкому коридору, чувствуя, что кузен от него не отстает.

– Знаю, о чем ты думаешь, и надеюсь, что ты ошибаешься. Это было бы слишком дерзко даже для Норгрейва, – негромко произнес Шанс. – Он не стал бы рисковать в присутствии стольких свидетелей.

– Неужели ты так плохо его знаешь? – поддразнил его Торн.

Кузен нахмурился, когда оба вспомнили, на что пришлось пойти Шансу, чтобы избежать махинаций Норгрейва.

– Достаточно, чтобы понять, что он не дурак.

Проходя мимо небольшого алькова, Торн и Шанс замерли на месте, увидев Оливию, которая восседала как королева посреди дивана. Рядом в кресле устроился лорд Норгрейв. Уголок рта старика пополз вверх, когда он узнал их, а в бледно-голубых глазах мелькнуло презрение.

Мисс Лидалл встала, увидев знакомых джентльменов.

– Лорд Кемпторн и лорд Фейрлэм. – Ее взгляд переместился на спутника, и Торн по ее лицу видел, что она не знает, как вести себя дальше, учитывая неприятную историю между Норгрейвом и отцом Шанса. – Мне кажется, вы знакомы с лордом Норгрейвом.

К ним присоединились Темпест, леди Арабелла и леди Норгрейв.

– Ах, вот и вы, леди Арабелла, – весело воскликнула мисс Лидалл. Она либо ничего не знала о вражде между семействами Рук и Брант, либо решила выйти из неприятной ситуации, делая вид, что ничего не замечает. – Пока вы искали маму, я встретила вашего отца. Это удивительная история.

– Я бы так не говорил, моя дорогая, – сказал лорд Норгрейв, бросая нежный взгляд на свою новую подругу. – Однако хотелось бы посмотреть на лица присутствующих, когда вы будете рассказывать эту захватывающую историю.

Леди Норгрейв смерила супруга взглядом:

– Должна предупредить вас, мисс Лидалл. Моему супругу доставляют удовольствие только те истории, где все вращается вокруг него самого.

Нисколько не тронутый холодностью в голосе жены, Норгрейв глотнул вина.

– Только такие истории и стоит рассказывать, моя любовь.

 

Глава 19

– Не вижу причин покидать леди Арабеллу и ее мать, – произнесла Оливия, нарушая тишину, повисшую между ними и Торном по пути домой. Граф не выпускал ее из виду с тех пор, как обнаружил ее в компании лорда Норгрейва.

Лорд Кемпторн выглядел откровенно испуганным, когда она описывала подробности своего спасения маркизом. Он порывался разыскать пьяных негодяев, которые напугали девушку и так грубо обошлись с ней, но лорд Фейрлэм его остановил. Потом маркиз отвел графа в сторону от небольшой группки собравшихся, и между джентльменами возник жаркий, хоть и короткий спор шепотом. Шанс победил в нем, но от вспышки гнева Торна теперь страдала сама Оливия.

– Вам на один вечер мало приключений, да?

«Вот они, мужчины!»

– Признаюсь, эти три джентльмена меня напугали…

Граф поднял голову, и у нее пересохло в горле при виде блеска в его глазах. Оливия сглотнула.

– Несмотря на это я быстро оправилась.

Лорд Кемпторн закрыл лицо руками и покачал головой.

– Те три негодяя были самой меньшей из ваших бед, мисс Лидалл.

Оливия видела, что граф с трудом сдерживается.

– Вы расстроены из-за лорда Норгрейва.

Торн убрал руки с лица и стиснул собственные ноги. Он так сильно сжал мускулистую плоть, словно хотел что-то задушить… или кого-то.

– Да, можно сказать, что я несколько расстроен – из-за того, что обнаружил вас в компании Норгрейва, и при этом вы с ним потягивали вино, как старые друзья.

– Нет ничего предосудительного в том, чтобы поблагодарить джентльмена, прогнавшего молодчиков, собравшихся натворить дел. Я даже имени его не знала, пока…

– И как же вы поступили, когда узнали, что он – лорд Норгрейв?

Оливии не в чем было себя винить, однако граф вел себя так, словно она совершила тяжкий грех, заговорив с этим человеком.

– А как по-вашему? Он – отец леди Арабеллы, супруг леди Норгрейв. Я его поблагодарила.

Экипаж наполнился невеселым смехом.

– Сам дьявол спас вас, а вы его благодарите.

Оливия быстро теряла терпение.

– Послушайте, лорд Кемпторн.

– Торн.

– Мне отлично известно ваше имя! – крикнула она. – Я не настолько сбита с толку, как вы полагаете. Вы ведете себя неприлично.

– Вы на меня злитесь, – засмеялся граф. – Как забавно! Я с ног сбился, ища вас повсюду, наконец нахожу вас в обществе одного из самых отъявленных лондонских мерзавцев, которого вы еще и благодарите.

– Вы видели меня, – возразила она, понимая, что во всей этой суете он так и не объяснил, откуда вообще узнал, что она с маркизом. – Вы были в галерее, когда ко мне подошли те трое?

– Да, но я был на противоположной стороне, и… меня отвлекли, – задумчиво ответил он, подбирая слова. – Я вас даже не заметил, пока лорд Норгрейв не столкнулся с этими негодяями. И пока я перешел на другую сторону галереи, вы уже ушли.

– Вы были на другой стороне? – удивилась Оливия, не понимая, как могла его проглядеть. Она не помнила, чтобы напротив кто-то был, только парочка, которая… – Я видела женщину и мужчину. Они страстно целовались.

Лорд Кемпторн поморщился:

– Вы ошибаетесь. Вы могли видеть лишь мои яростные потуги сбежать от спутницы.

– Я не заметила, чтобы вы сильно сопротивлялись. – Неожиданно Оливия почувствовала укол ревности.

– Прошу прощения, но с учетом расстояния и вашего неважного зрения я не стал бы слишком доверять вашему мнению, – прямо заявил он.

– И кто это был?

– Прошу прощения…

– Не тушуйтесь. – Она наклонилась ближе, когда он расправил плечи. – Я знаю эту таинственную даму, которая превосходит вас в силе и проворстве?

– Я был… дама застала меня врасплох, – оправдывался он. – Я знал леди Миллисент…

– Леди Миллисент!

Граф кивнул.

– Она попросила обсудить с глазу на глаз семейные вопросы. Я не ожидал, что она поведет себя… – Он поднес ко лбу кулак и потер висок большим пальцем, чтобы унять боль. – Я недооценил ее решимость.

Оказалось, что все знали о чувствах леди Миллисент к лорду Кемпторну, за исключением его самого.

– Как до смешного забавно, – засмеялась Оливия. – Если бы эти трое ко мне не подошли, я могла бы вызволить вас из жадных коготков леди Миллисент.

– Я согласен… смешно, – угрюмо ответил он.

– Это объясняет, почему леди Миллисент так сердито на меня смотрела, когда мы вернулись в бальный зал за Сент-Лионом. Зная, какой она может быть мстительной, я предчувствую, что эта дама, скорее всего, обвинит меня в том, что я помешала ей соблазнить вас.

Он громко заскрежетал зубами.

– В последний раз говорю: никто никого не соблазнял.

Она взглянула на него свысока.

– Мне мельком удалось увидеть, что леди Миллисент заманила вас в свои шелковые сети, а вы, словно птичка, хлопали крыльями, пытаясь вырваться.

– Как пти… Я покажу вам, как чувствует себя выброшенная на берег рыбка!

Лорд Кемпторн метнулся к ней и усадил Оливию к себе на колени. Она заерзала, ударилась затылком о стену экипажа и охнула. Его горячий рот накрыл ее губы. Это был не тот быстрый, принудительный поцелуй, которым заставляют замолчать или хотят наказать. Его губы дразнили, его теплый язык легонько касался ее губ, лаская их. Она извивалась у него на коленях, боясь упасть из-за подскоков и резких толчков экипажа. Граф обхватил ее затылок одной рукой, а второй стал гладить бедро и спину.

Спасения не было – разве только свалиться на пол экипажа. «Торн так бы и поступил», – подумала она. В отличие от Гидеона, Торн приходил в бешенство от ее безрассудства, и он часто пытался навязать ей свою волю.

Однако не очень-то он в этом преуспел.

Когда они повзрослели, их разделило расстояние, и для обоих было проще игнорировать друг друга.

«И как же я оказалась у него на коленях?»

Он неспешно отпустил ее губы.

– Ты всегда реагируешь не так, как я ожидаю. – Он ткнулся носом в ее щеку и поцеловал чувствительное место за ушком.

Оливия всегда была другой. Чаще всего ее это совершенно не волновало. Но с годами теплота и юмор несколько поблекли. Она застыла в его объятиях.

– Почему?

Торн пощипывал ее ушко.

– Ты улыбаешься мне, хотя большинство дам уже дали бы мне пощечину.

– Всегда есть время исправить ошибку. – Оливия потянулась к его плечам, пытаясь опереться и сесть. Она покачивалась у него на коленях. – Ты не мог бы мне помочь?

Ей удалось остудить его пыл. Мрачное выражение лица выдавало его чувства, но он, кажется, не собирался выполнять ее невозмутимую просьбу.

– Ты сама начала, – обвинил он. От изумления Оливия даже раскрыла рот. – Зачем делать авансы, если не готова идти дальше?

– Ничего я не делала! – отрицала она. – Я всего лишь дразнила тебя, увидев, как всемогущего лорда Кемпторна переиграла какая-то дурочка, желающая стать его графиней.

– Леди Миллисент меня не переиграла, – прорычал он.

– Ты забыл, что я мельком видела ваши жаркие объятия. – Оливия даже обрадовалась, заметив, как он поморщился. – Наверное, она всех уверяет, что вы пытались ее изнасиловать.

– Черт побери, ничего не было!

– Это ты так говоришь, – сказала она, воспользовавшись его рассеянным вниманием. Оливия соскользнула с его коленей на скамью рядом. – Можешь не сомневаться, найдутся свидетели, которые будут клясться, что это ты ее целовал.

Оливия ожидала, что Торн сейчас выйдет из себя. Он обидел ее, сказав, что она ведет себя неподобающе для леди, поэтому указала ему на то, что его поведение недостойно джентльмена. Девушка пригладила прядь волос и машинально заправила ее за ухо.

Граф молчал.

Не в силах выдержать еще минуту молчания, она искоса взглянула на него. Торн совершенно не злился. Откровенно говоря, в его осанке сквозило некое самодовольство – и это ее обеспокоило.

Он наклонился вперед и заключил сидящую на скамье девушку, словно в клетку.

– А что же сплетники станут болтать о вас, мисс Лидалл?

– Моя особа сплетникам неинтересна, – ответила она, вжимаясь спиной в твердые кожаные подушки.

Торн негромко поцокал языком.

– Сегодня вы привлекли всеобщее внимание с этими негодниками и лордом Норгрейвом. А потом еще и уехали с бала со мной.

– Вы же сами настояли! – прошипела она с упреком. – Как бы там ни было, это неважно. Все решат, что вы предложили свою помощь из чувства долга, поскольку вы – джентльмен и мы соседи.

– Да здесь-то и прячется камень преткновения, Оливия, – пригрозил Торн. – Пока вы будете настаивать, что я джентльмен, я признаюсь, что не всегда веду себя подобающе.

Она не сводила с него глаз.

– Вы пытаетесь меня напугать за то, что я дразнила вас из-за леди Миллисент.

– Насчет поцелуя вы правы. В некотором роде леди Миллисент взбалмошна и почти так же безрассудна, как вы. Я мог бы повести ее в более укромное место, а не в открытую галерею, и добиться большего, чем попробовать, каковы на вкус ее губы. Я мог бы к ней даже прикоснуться… вот так.

Торн провел пальцем по ключице Оливии.

«Мужлан!»

– И вы?..

Палец графа опустился ниже, в ложбинку между грудей.

– Что я?

Она не могла смотреть ему в глаза.

– Касались ее вот так?

– Посмотри на меня, – хрипло потребовал он. Она подняла на него глаза. – Я мог бы. Может быть, в другой раз я бы принял то, что с такой готовностью предлагала леди Миллисент.

Он ухватил ее за подбородок, не давая ей отвернуться.

– Однако все мои мысли заняты совершенно другой женщиной, – признался он. – Она столь упрямое, безрассудное создание, выводящее меня из себя. И мы с ней так непохожи, что самое разумное – избегать ее общества.

– Восхищаюсь вашим самоконтролем, милорд. – Этот мужчина может быть властным и бездумно жестоким благодаря своей недалекости, к тому же он считает всех, кто отдается страсти, ниже себя. Умная девушка избегала бы его общества и не выслушивала бы его высокомерных наставлений. – Вы пример для всех нас. Желаю удачи с вашей дамой.

Торн медленно покачал головой:

– Мне удача не нужна, мисс Лидалл. Я уже поймал вас. Как птичку, которой вы меня обозвали.

 

Глава 20

Оливии не следовало его дразнить.

Торн видел по ее ошарашенному лицу, что она до сих пор не понимала, что ее врожденное женское кокетство и привязанность к братьям Нитервуд разбили все преграды, которые он возводил, чтобы не поддаться ее чарам.

Оливия Лидалл всегда его манила, хотя он отказывался признаваться в этом даже себе.

Всех вокруг прельщали его титул и семья, а она не обращала на это ни малейшего внимания. Гидеон был ее другом, и Торн тоже мог бы стать ее другом, но из-за своего юношеского высокомерия он отвернулся от Оливии. Он был наследником лорда Фелстеда. Она же видела в нем только мальчишку, того, кто всегда будет вторым после ее Гидеона.

Эта вспыльчивая безрассудная девчонка задевала его чувства, не признавая его превосходства, поэтому он избегал ее и насмехался над ней. Торн молча злился, глядя на их с Гидеоном дружбу. Он пытался контролировать все и вся в своей жизни. И хотя у него была железная хватка, Гидеон выскользнул из нее и бросил его. И Оливия научилась его избегать. Он умел обращаться со своими любовницами и страстями с беспощадной эффективностью, о чем не жалел, когда отношения заканчивались. За это время он научился держать на расстоянии даже близких друзей.

Он не отдавал себе отчета в глубине собственных чувств, пока не стал сторонним наблюдателем того, как она уходит прочь с врагом его кузена. Даже сейчас эта рассерженная женщина не понимала, как опасен может быть лорд Норгрейв.

«Она доверяет ему, а не мне».

Еще одно противоречие. Об этом он подумает позже, когда останется наедине со своими мыслями.

– Вы еще за вечер не нацеловались? – прошептала она, и ее взгляд смягчился, хотя она сама об этом не подозревала.

«Она видит Гидеона, не меня».

Что ж, сейчас Оливия увидит его. Почувствует его. Она вернется домой, ни капли не сомневаясь в том, кого из близнецов Нитервуд она поцеловала.

– Почему я должен себя ограничивать?

Она скользнула на сантиметр ниже. Неужели она думает, что сможет избежать последствий того, чему сама была виной.

– Лорд Кемпторн…

Торн опустился на колено и наклонился к ней, пока его губы не оказались в опасной близости к ее губам.

– Вы хотите меня поцеловать, Оливия Лидалл?

К его изумлению, она кивнула.

Торн усмехнулся, наконец понимая, что он тоже способен вскружить ей голову.

– Обманщица, – произнес он и потерся нижней губой о ее губы. – И сколько джентльменов вас целовало?

Оливия взвилась:

– Что за бестактность! Я не намерена отвечать на ваши вопросы!

Он высунул кончик языка и легким, словно трепет перышка, движением тронул ее губы. Соленые и сладкие.

– Так много, да?

– Нет конечно же, – недовольно поджала она губы.

Он покусал ее нижнюю губу, она задрожала.

– А Гидеона вы целовали? – спросил он, гадая, будет ли она честна с ним.

Оливия сердито взглянула на него:

– Ответ вам и так известен.

Она отвечает уклончиво. Возможно, сама она и не ждала поцелуя, но мужчина, которого она считала Гидеоном, этого поцелуя жаждал.

– Не всегда. Гидеон любит хранить тайны. Готов спорить, что он рассказывает вам то, что никогда не говорит мне.

Она вздернула подбородок, губы ее задрожали.

– Оставь Гидеона в покое.

– Согласен. Пусть это будет наше с тобой дело, – сказал он, впиваясь в ее губы.

От такого внезапного порыва она выдохнула ему в губы. Он глубоко вдохнул ее теплый запах. Ртом он уже испил сладкий нектар ее губ, а теперь хотел насытиться ее вкусом.

Руки Оливии скользнули на манишку его рубашки. Он схватил одну ее руку и направил к своему жилету. Более опытная дама восприняла бы это как приглашение – чтобы она расстегнула пуговицы и сняла еще один слой одежды. Чтобы она забралась под льняную сорочку и коснулась его голой груди.

Она осторожно погладила его жилет, он удовлетворенно зарычал.

– Торн, – прошептала она, ее голос исполнился удивления и настороженности. – Все это бессмысленно. Ты и я…

Их взаимное притяжение отметало все разумные доводы.

Умом он понимал: у Оливии были все причины подвергать сомнению прозрачность его намерений. Торн не знал, насколько далеко он готов пойти. Он боролся с плотскими желаниями, и винить в его раззадоривании следовало даму, которую он прижимал к кожаным сиденьям экипажа.

– А тебе неинтересно? – спросил он, легонько целуя ее в губы.

Ее васильковые глаза округлились, стали темными и блестящими в полутьме экипажа.

– Я думала… – Она быстро облизала губы кончиком языка. – Было…

Торн заглушил конец признания, языком раздвинув ее губы пошире. Он гладил и ласкал ее рот кругами, делая поцелуй все глубже. Одной рукой обхватил ее грудь и массировал нежную округлость, раздражаясь из-за множества слоев одежды, начиная от собственной затянутой в кожу перчатки и заканчивая платьем, корсетом и сорочкой. Она тут же напряглась, накрыла ладонью его руку, словно останавливая.

– Не отвергай меня, – пробормотал он, не отрываясь от ее губ, и продолжил свои бесстыдные ласки, пока она не расслабилась.

Оливия наклонила голову, обнажив шею. Еще одно местечко, которое он должен был исследовать языком и губами. Она дрожала в его руках, когда он пощипывал ее плечико.

Беспредельное наслаждение соединялось с крайним неудобством. Он весь возбудился. Его член напрягся, яички болели, требуя высвобождения. Была некая утонченная мука в том, чтобы тереться напряженной плотью о ее бедра и живот, даже несмотря на то, что она понятия не имела о растущем в его теле желании. Ему всегда нравилось оттягивать свое наслаждение. Пока его голова была полна возбуждающих фантазий о том, как он расстегивает свои бриджи и заполняет женщину своим нетерпеливым членом, губы искали другие способы соблазнить невинную мисс.

Торн пил из ее губ, словно она была его любимым вином. Он проникал в нее своим языком. Она ахала и вздрагивала в его руках, как будто он наполнял ее своим горячим семенем.

– Хватит, – тяжело дышала она. – Это уже слишком!

Оливия тревожно ерзала. Ее руки нашли его спину, она впилась пальцами в его кожу, чтобы прижаться еще сильнее.

– Это лишь прелюдия к страсти, – прошептал он в разгоряченную кожу прямо над грудью. – Существует множество способов доставить удовольствие любимой женщине. Ты покраснела бы до кончиков волос, если бы я прошептал тебе на ушко все бесстыдные подробности.

Торн уже порвал шнуровку с одной стороны ее платья. Будет ли она бранить его, если он порвет шнуровку и со второй стороны, чтобы добраться до ее соска и зарыться лицом в эти благоухающие нежные округлости?

– Уже почти приехали, – простонала она, когда он лизнул языком чувствительное место. – Прекрати меня целовать. Я не могу собраться с мыслями.

Торн предпочитал застигнуть ее врасплох.

Он нежно обхватил ладонью ее грудь, ущипнул плоть, выбившуюся из лифа.

– Тебя кто-нибудь нежно кусал?

– О боже милосердный!

Он улыбнулся и поцеловал крошечную отметину, которую оставил зубами. Когда утром она будет одеваться, то увидит ее и вспомнит удовольствие, которое получила в его объятиях.

– Нравится, да? Может, представишь себе все те интимные места на твоем теле, где ты могла бы ощутить этот нежный укус?

Оливия нервно хихикнула:

– Ты же не осмелишься…

– А как я могу удержаться, если ты так щедро откликаешься на мои ласки? – поддразнил он.

Его член пульсировал, стал слишком чувствителен к прикосновениям. Еще никогда он не был настолько возбужден, чтобы испустить свое семя в штаны подобно безусому юнцу, но если какой-либо женщине и суждено было заставить его утратить контроль над собой, так это Оливии.

Позабыв о здравом смысле, он поднес руку в перчатке ко рту и зубами стянул перчатку. Пальцы высвободились из кожаного футляра, и он стянул перчатку с другой руки.

Оливия встретилась с его нетерпеливым взглядом.

– Что ты делаешь?

– Я должен к тебе прикоснуться, – ответил он, протягивая обнаженную руку к ее юбке. – Ничего предосудительного. Немного ласки, чтобы ты, мечтая, думала обо мне с нежностью.

Ее васильковые глаза округлились, она свела колени, когда его рука скользнула под нижнюю юбку, а пальцы коснулись ее обнаженной ноги.

– Торн! Нельзя…

Он выпрямился, чтобы поцеловать ее в губы.

– Можно. Можно, если ты позволишь мне любить тебя. А сейчас не напрягай колени, – велел он. Оливия неохотно послушалась. – Ничего страшного, если ты позволишь мне ласкать тебя. Я мог бы отказаться, однако не вижу причин, почему я не могу доставить тебе удовольствие благодаря этой муке.

Оливия сжала юбку в кулаке, чтобы унять дрожь в руках.

– Никто… – она откашлялась, – ни один мужчина еще ко мне так не прикасался…

Суровое выражение лица Торна смягчилось: целуя ее в обличье Гидеона, он знал, что она во всех отношениях невинна.

– Знаю. Ты не должна бояться. Позволь, я покажу тебе.

В его объятиях бывали и более податливые женщины, поэтому он сосредоточился на губах девушки. Они покраснели и немного опухли от поцелуев. Он с трудом сдерживался, чтобы рукой не залезть в бриджи и не схватиться за окаменевшие яички, плотно прижимавшиеся к члену. Он знал: если хорошо сжать их, боль немного утихнет, а потом его рука переместится к отвердевшей плоти. Скользнув рукой по бедру Оливии, он вообразил себе, как просунет головку своего члена во влажные складки между ее ног. Торн пососал ее нижнюю губу и представил себе, как прорывает ее девственную плеву и заполняет ее.

Желание накрыть ее тело своим и высвободить страсть, неистово бившуюся в его венах, манило его, словно сладкоголосое пение сирены. Ее резкий вздох вывел его из оцепенения. Он понял, что из ее промежности льется теплый мед возбуждения.

– Женская страсть манит, – пробормотал он, восхищаясь влагой, покрывавшей его пальцы во время ласк. Она задрожала и прерывисто задышала в ответ. – Она побуждает мужчину касаться и испить ее. А если я зароюсь лицом между твоих ног и поласкаю тебя языком? Ты позволишь мне столь дерзкое прикосновение?

– Не настолько дерзкое, – хрипло ответила она.

Он улыбнулся, заметив ее возмущение.

– Обычная невинная ласка, – нежно поддразнил ее. – И один взгляд на твое лицо заставляет меня забыть все мои добрые намерения.

Разумеется, чувствовал он себя не особо приятно, муча себя девственным телом Оливии Лидалл. Торн был грешен и эгоистичен, он хотел, чтобы Оливия, ложась сегодня в постель, думала обо всем, что он с ней проделывал.

Он столькому мог ее научить.

В глубине души он хотел, чтобы ее васильковые глаза перестали глядеть на него столь невинно. После того, как он накроет ее своим телом и вонзит в нее член.

Одним пальцем, влажным от ее желания, он круговыми движениями ласкал ее расщелину. Оливия выгнула спину, ее тело напряглось от неведомой ранее страсти и тревоги. Она была как натянутая струна, и от одной мысли оказаться внутри нее Торн едва не потерял самоконтроль. На лбу у него выступил пот. Все тело стало липким. Если бы он коснулся головки своего члена, то почувствовал бы, что она влажная. Еще один признак его крайнего возбуждения и желания совокупляться.

«Самообладание!»

Его плечи были напряжены как тетива, когда он направил всю свою энергию на то, чтобы удовлетворить Оливию. Подушечкой большого пальца он ласкал возбужденный бутон плоти, скрывавшийся в шелковых сетях ее расщелины. Он прислушивался к ее прерывистому дыханию, приспосабливая давление и длительность своих поглаживаний, пока она не задрожала и кожа ее не стала такой же влажной, как и его.

– Я больше не вынесу, – призналась Оливия, поднимаясь и обнимая его, прижимаясь щекой к его плечу, пока Торн, не переставая, дразнил ее своими пальцами.

– Нет, вынесешь, – горячо заверил он. – Ты хочешь мой член, правда?

Она зарылась лицом ему в плечо, с ее губ слетел негромкий вздох. Его грубые слова возбуждали и смущали ее. Он неглубоко погрузил пальцы в ее промежность, хотя ему хотелось скользнуть глубже. Торн зарычал, борясь с искушением.

Оливия ахнула, и Торн еще крепче стиснул ее в объятиях.

– Вот так, Оливия, – прошептал он ей на ухо. – Покажи, как ты хочешь мой член.

Оливия вскрикнула от удивления. Он страстно ласкал ее, а она терлась о него. Девушка сжала в кулаке ткань его вечернего фрака. Ощущая под пальцами распухшую влажную плоть, он зашептал непристойности ей на ухо.

Прижимая ее к себе, Торн почувствовал, как напряжение спадает и тело ее обмякает. И хотя он подвергал себя танталовым мукам, воображая себе, как внутри нее пульсирует страсть, он оставался простым смертным и его самообладание достигло пределов. Он убрал свою руку из-под ее юбки.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался он, наслаждаясь тем, что сжимает ее в объятиях. Придя в себя, она, возможно, больше не захочет, чтобы он когда-либо к ней прикасался.

– Не знаю. – Оливия вздрогнула и вздохнула. – В голове шумит.

– Я старался, – ответил он, пытаясь, чтобы его голос не звучал слишком высокомерно.

Она отстранилась, чтобы взглянуть ему в глаза.

– Ждете комплиментов, милорд?

С многозначительной улыбкой он поднес свои влажные пальцы к губам. Лизнул их и неспешно сунул в рот, чтобы насладиться ее возбуждением.

– Ни к чему слова, если я могу почувствовать на вкус твою благодарность.

Даже в полутемном экипаже он заметил, как она покраснела. В какой-то момент экипаж остановился, но Торн был слишком поглощен своим занятием, чтобы заметить это. Он хорошо платит извозчику, и тот будет ждать сигнала, чтобы открыть дверь.

– Торн, ты зашел слишком далеко, – попеняла Оливия, пытаясь отстраниться от него. Он подвинулся, чтобы она могла сесть рядом, одновременно оставаясь в его объятиях. – То, что ты сделал… больше этого не повторится.

– Значит, я сделал что-то не так! – воскликнул он с притворным разочарованием. – Я не переживу, что оставил даму в печали.

Торн потянулся к Оливии. Он был чрезвычайно рад вновь прикоснуться к ней, ведь так и не дал выхода собственным мукам.

– Я не… Я не говорила, что… Ох! Ты перекручиваешь мои слова! – Оливия ударила по его рукам на своей талии. – Прекрати немедленно!

Он притянул ее ближе, она отклонила голову назад, словно в ожидании поцелуя.

«Слушаюсь, сладкая Оливия».

– Наверное, стоит велеть извозчику трогаться и ехать до тех пор, пока ты не будешь удовлетворена, – сказал он, целуя ее в шею. – Или, если вы будете настаивать, мы можем продолжать, пока удовлетворения не получу я.

– Торн!

Распахнулась дверца экипажа, и разочарование Торна переросло в настоящий гнев от такой наглости.

– Я не давал знака… – прорычал он.

В проем двери сунули масляный фонарь, и Оливия ахнула. Это не извозчик распахнул дверь в неподходящее время. На Торна и Оливию смотрел разъяренный лорд Девик. У него за спиной стояли Гидеон и извозчик.

– Папа! – обрадовалась Оливия, пытаясь высвободиться из объятий Торна. – Когда ты приехал?

– Несколько часов назад, – ответил он, тут же посуровев, когда заметил, как Торн небрежно одергивает юбку Оливии, обнажившую ее икру больше, чем позволяли правила приличия. – Когда я спросил у слуг, никто не мог ответить, где ты. Я отправил посыльного к лорду Кемпторну, чтобы узнать это. Гидеон вызвался от моего имени заехать в несколько мест.

– Папочка, прости меня, – извинилась Оливия, пытаясь отодвинуться от Торна. – Я не ожидала, что ты приедешь сегодня, поэтому приняла приглашение леди Арабеллы поехать с ней и ее матерью на бал леди Перлс.

Торн мог лишь поаплодировать выдержке Оливии. Он никогда и предположить не мог, что она способна на обман, однако девушка изо всех сил старалась выйти из затруднительного положения. Но по глазам лорда Девика и Гидеона было ясно, что обмануть никого не удалось.

Их с Оливией поймали на горячем.

 

Глава 21

Оливии хотелось ущипнуть Торна.

Своим показным равнодушием он больше никого не мог провести. Отец Оливии и Гидеон – не говоря уже об извозчике – застали их за непристойными объятиями, а у графа даже не хватило такта убрать свою руку с талии девушки. Торн вел себя так, будто ничего не произошло.

Будто он ничего с ней не делал!

Ее лицо пылало, стены экипажа давили. Оливия отодвинулась бы от Торна, но его пальцы впились ей в запястья. Это было предупреждение, чтобы она не дергалась. Их застали за поцелуем. Ничего уже не исправишь. С глазу на глаз она извинится перед отцом за свое непристойное поведение.

Лорд Девик не сводил взгляда с графа.

– Если дочь моя была в компании леди Норгрейв и ее дочери, как так получилось, что домой ее провожать поехали вы?

– Я просто повел себя как добрый сосед.

Оливия поморщилась от едкого ответа Торна.

– Торн, – произнес Гидеон, предостерегая брата от усугубления ситуации с лордом Девиком.

– Это слу… – Оливия почувствовала, как пальцы графа впились ей в бедро. Она сердито взглянула на него. Она не лошадь, которую нужно держать в узде, чтобы та шла в нужном направлении.

– Я ничего не знал ни о предложении леди Арабеллы, ни о том, что ваша дочь его приняла, – вмешался Торн, словно она сама не могла говорить за себя. – Когда я встретил мисс Лидалл на балу у леди Перлс, я предложил отвезти ее домой.

Оливия закипала. Ее отец – не дурак. Он с лордом Норгрейвом не ссорился. Она не понимала, почему Торн не хочет рассказать ее отцу всю правду.

– Очень любезно с вашей стороны, Кемпторн, – сказал лорд Девик с непреклонным выражением лица. – Я понятия не имел, что вы увлечены Оливией.

– Папа, ты ошибаешься, – вмешалась Оливия, понимая, куда клонит ее отец. – Лорд Кемпторн лишь выполнял указание леди Фелстед.

Гидеон приглушенно засмеялся одновременно с извозчиком, который отчего-то закашлялся. Пальцы Торна глубже впились в ее бедро. Оливия переместила свою руку так, чтобы она накрыла его ладонь.

Она сильно сжала его пальцы.

– Нет, это правда, – стала искренне убеждать девушка. – Леди Фелстед расстроилась, когда я решила дожидаться тебя дома, пока шли приготовления в городском особняке, поэтому она попросила своих сыновей время от времени наведываться ко мне.

– Оливия, я очень сомневаюсь, что маркиза одобрила бы поведение Кемпторна, – возразил лорд Девик.

Она недоуменно смотрела на отца.

– Или ты о поцелуе? Он ничего не значит.

Торн заерзал.

Оливия поморщилась, когда рука графа, словно тиски, сжала ее ногу. Торн оставит ей на ноге синяки.

Она безмятежно улыбнулась отцу:

– Боюсь, лорд Кемпторн сегодня вечером выпил слишком много вина. Он потерял голову и решил забавы ради поцеловать меня.

Гидеон закрыл лицо руками.

– Не очень-то лестно с твоей стороны, – пробормотал Торн. – Да и бесполезно.

– У моего отца…

– …очень хорошее зрение, и он лучше разбирается в джентльменах, чем ты, дочь моя. – Лорд Девик отдал извозчику фонарь и протянул руку Оливии. – Прощайся с лордом Кемпторном и пойдем. Должно быть, ты устала после вечера.

Оливия повернулась к Торну. По его загадочному выражению лица ничего невозможно было понять, поэтому она не могла сказать, злился ли он из-за того, что она солгала отцу о том, что он сегодня напился.

– До свидания, милорд.

– Хорошего вечера, мисс Лидалл, – ответил Торн. – Для меня честь наслаждаться вашим обществом в своем экипаже.

Оливия прикусила нижнюю губу, но ей хватило ума не отвечать.

Девушка ухватилась за руку отца и встала, рука Торна соскользнула с ее бедра. Она несколько нетвердо стояла на ногах. Когда она двигалась, плоть между ногами стала влажной и чувствительной. Оливия заметила, что отец не сводит глаз с ее корсета. И только сейчас увидела крошечный красноватый укус у себя над грудью.

«Нежное покусывание», – как назвал это Торн.

Оливия едва сдержала вздох. Она и представить себе не могла, что вечер может оказаться еще хуже.

Торн наблюдал, как лорд Девик обнимает свою дочь. Отец что-то прошептал Оливии, та кивнула и ответила, но говорила она слишком тихо, поэтому он ничего не мог расслышать. Попрощавшись с Торном и Гидеоном, она направилась к дому в сопровождении извозчика. Любая другая дама, которую едва не изнасиловали в экипаже, испытала бы искушение оглянуться через плечо, чтобы получить какое-то утешение от джентльмена, прикасавшегося к ней, пока ее не поглотило удовольствие. Только не Оливия. В ее походке не было ни намека на неуверенность.

Это не сулило Торну ничего хорошего.

Когда лорд Девик распахнул дверцу экипажа, Торн потянулся за шляпой и положил ее на колени, чтобы скрыть от барона и его дочери свой возбужденный член. Но ему не стоило бояться. Молчаливый гнев лорда Девика и его тяжелый осуждающий взгляд в несколько секунд остудили пыл Торна, и его мужественный член обмяк.

– Вы хотели со мной поговорить, милорд? – прорычал Торн.

– Да, – отрезал барон. Когда Оливия уже не могла их услышать, мужчина не стал скрывать свою злость. – Вся эта история с моей дочерью…

– Не стоит благодарности за то, что я присматривал за вашей дочерью как за членом своей семьи, – ответил Торн. Уголки его губ поползли вверх, когда он заметил на лице Гидеона крайнее изумление. Он уже взрослый, чтобы его отчитывали как ребенка. – Заверяю вас, это меня ничуть не затруднило.

– Господи, Торн! – воскликнул Гидеон, возмущенный не меньше отца девушки.

Лорд Девик заглянул в экипаж, и впервые Торн усомнился в том, что стоило дразнить джентльмена. Он злился из-за того, что отец Оливии столь беспечен со своей единственной дочерью. Вместо того чтобы охранять ее как зеницу ока, барон отпускает дочь бродить по городу одну, а сам в это время развлекается с леди Грисдейл или другой подобной леди. Ее мог бы соблазнить любой прыткий негодяй.

Он знал об этом не понаслышке. Вкус ее оргазма он до сих пор ощущал на своих губах и смаковал на языке.

– Удовольствие и грех часто переплетаются… Однако очень мало кто понимает, что за все всегда приходится платить, – сказал лорд Девик, слава богу, понятия не имея, о чем думает Торн. – Вы окажете мне честь, если завтра нанесете нам визит.

И это было не приглашение.

Торн смерил его взглядом.

– Зачем откладывать? Поговорим сейчас.

– Нет, признаюсь, этот вечер – не лучшее время для разговоров. Я устал после поездки и хочу поговорить с дочерью.

Что ж, вполне справедливо. Но несмотря на это, горящий взгляд барона говорил, что дело не только в усталости.

– Вас устроит после обеда?

– Буду ждать вас, лорд Кемпторн! И прошу, не разочаруйте меня. – Лорд Девик поклонился и собрался уходить.

Однако что-то привлекло его внимание, и он замер в нерешительности. Лорд Девик нагнулся, а когда выпрямился, что-то было у него в руке.

– И еще одно. – Барон швырнул Торну на колени перчатку, которую тот недавно стянул с руки. – Следует быть более осмотрительным со своими вещами.

Лорд Девик попрощался с Гидеоном и удалился.

Не дожидаясь приглашения, Гидеон забрался в экипаж. Он взглянул на голую руку Торна. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего, когда он понял, почему Торн ее снял.

– Ты рано вернулся домой, – беспечно произнес Торн.

– А ты припоздал. Видно, вечер был полон приключений, – ответил Гидеон, явно стараясь сдерживаться. – И тебе удалось вовлечь в это Оливию. Дождаться не могу, когда услышу все подробности.

Оливия ждала лорда Девика в прихожей.

Она бросилась ему навстречу.

– Ты очень злишься?

– А мне есть на что злиться, Оливия?

– Нет, нет, если честно. Хотя если речь пойдет о лорде Кемпторне, тебе как отцу может показаться иначе. – Она последовала за отцом, когда тот отправился в библиотеку. – Я не засну, пока мы не обсудим происшедшее.

– А что здесь обсуждать? – вежливо поинтересовался он. Лорд Девик открыл дверь в библиотеку и подождал, когда Оливия войдет. Затем закрыл дверь и направился прямо к буфету, где стояло несколько стеклянных графинов и бутылки с вином.

Оливия вспомнила ночь, когда Гидеон застал ее за беседой с мраморным бюстом. Потом он поцеловал ее в саду. Она обхватила ладонями лицо, чтобы скрыть от отца румянец.

– Немного портвейна поможет нам обоим заснуть, – сказал он.

Оливия дождалась, когда отец наполнит два бокала и протянет один ей.

– Папа, глупо с моей стороны отрицать, что лорд Кемпторн меня поцеловал.

– Да, дочь, глупо.

– Всего лишь поцелуй, – продолжала она, отказываясь смотреть отцу в глаза. – Не из-за чего расстраиваться. Это случилось лишь однажды. И больше никогда не случится. – Оливия нахмурилась, глядя на бокал портвейна в руке.

– Ты всегда была милой, послушной дочерью, – рассуждал вслух лорд Девик. – Однако ты, черт возьми, слишком наивна, когда речь идет о намерениях джентльмена. А еще ты не умеешь обманывать. Что бы там ни произошло между тобой и лордом Кемпторном, это одним поцелуем не ограничилось.

– Папа!

Лорд Девик подошел к дочери, поцеловал ее в лоб.

– Допивай портвейн и ложись. Завтра я улажу все с лордом Кемпторном.

Внутри у Оливии все неприятно задрожало.

– Но…

– Леди Грисдейл предупреждала меня о близнецах Нитервуд, но я не послушал, – признался он, отворачиваясь. – Я-то думал, что ты благоволишь Гидеону, и это лишний раз доказывает, что я уделял тебе слишком мало внимания.

Оливия чуть приободрилась, но ей не хотелось, чтобы отец стал расспрашивать графа.

– Лорд Кемпторн не потерпит, чтобы ему читали нотации. Ни ты, ни кто-либо другой.

– А с моей дочерью не позволено играть, как с куклой, ни одному джентльмену, – разозлился отец. – Я знаю, как разговаривать с молодым Кемпторном.

– А если я попрошу отменить эту встречу? – спросила она, решительно глядя ему в глаза.

– Если ты попросишь, тогда я приду к выводу, что все намного хуже, чем я ожидал, – холодно ответил барон. – Вероятно, мне придется вызывать твоего молодого ухажера на дуэль на рассвете, а не приглашать его на беседу.

Торн уж точно не ее ухажер!

– Если я не в силах отговорить тебя, то послушаюсь твоего совета и лягу спать. Добро пожаловать домой, папа.

Оливия отдала бокал отцу и поспешно покинула библиотеку.

 

Глава 22

По возвращении домой Торн удивился, застав в своей комнате для карточных игр Сент-Лиона, Рейнбо и Шанса. Его друзья провели здесь не меньше часа, потому что Сент-Лион и Рейнбо сняли фраки и играли на бильярде.

– Я полагал, мы встретимся в каком-то игорном доме, чтобы поиграть в карты, – удивился он, входя в комнату. – Шанс, плесни мне коньячку, что-то в горле пересохло.

Он взглянул на Гидеона, который еще не закончил разговор. В ушах все еще звучали его обвинения.

«Так ты решил обесчестить Оливию? Неужели ты настолько сильно ее презираешь?»

Больно, что его собственный брат столь низкого о нем мнения.

– Планы изменились, – ответил Рейнбо, изучая бильярдный стол и размышляя над стратегией игры.

– Девик нашел свою дочь, Гидеон? – Шанс взял полупустую бутылку коньяка и плеснул в бокал Торну. – Полагаю, с ней все в порядке, но эта ее встреча с Норгрейвом всех нас несколько вывела из себя.

– У Торна спроси, – ответил Гидеон, подходя к маркизу и забирая бокал с коньяком, который тот налил для его брата. – В конце концов, это же он настоял на том, чтобы проводить Оливию домой.

Сент-Лиона, который стоял, привалившись к стене, и ждал своей очереди играть, казалось, повеселило возникшее между братьями напряжение.

– Я что-то пропустил?

– Ничего, – рявкнул Торн, забрал у Шанса бутылку и налил себе коньяку.

– Лорд Девик увидел свою дочь в объятиях Торна, – признался Гидеон.

Их друзья недоуменно таращились на него, а потом в глазах у всех зажглись озорные искорки и любопытство.

– Поверить не могу! – воскликнул Сент-Лион, опираясь подбородком о кий и отказываясь верить в обвинения Гидеона.

– Должен признаться, меня вы тоже не убедили, – сказал Рейнбо, наклоняясь над столом и готовясь нанести удар по шару.

Гидеон фыркнул, не веря своим ушам.

– Девик ошибается, Торн слишком осторожен в своих любовных похождениях, – добавил Шанс.

– Я рад, что хоть кто-то в семье не верит, что я негодяй, – сказал Торн, чтобы позлить брата.

Он поднял бокал и отсалютовал ему. «Праведный негодяй!» – безжалостно подумал он.

– Поверить не могу! – пробормотал Гидеон.

– Тебя слишком долго не было, чтобы ты мог судить о привычках Торна, – заметил Рейнбо, выпрямляясь. Он посмотрел на виконта. – Сент-Лион, твоя очередь.

Тот заерзал и отошел от стены.

– Он тщательно выбирает себе любовниц. Сколько уже времени ты не спал с женщиной, Торн?

– Принимая во внимание обвинения брата, простите меня, если я не стану отвечать на ваш вопрос, – произнес Торн и сделал большой глоток бренди.

Сент-Лион отмахнулся:

– Готов спорить, что несколько месяцев.

– Самое меньшее, месяцев пять, – подтвердил герцог.

Шанс засмеялся:

– Если уж мы спорим, держу пари, что с женщиной он не спал больше полугода.

Торн пробормотал такое ругательство, что даже моряк покраснел бы.

– Досужливые сплетники…. Вы все. Не лезьте в мои дела.

– Он живет, как монах, если хотите знать мое мнение, – поддразнил Сент-Лион. – Скажи, Торн, а тебе не приходится стряхивать пыль времен, когда ты обнажаешь свой член перед дамочкой?

– У меня, по крайней мере, есть что показать! А ты столько раз погружал свой член в женское лоно, что я диву даюсь, как он еще не отвалился! – ответил Торн, пряча язвительность за притворной мягкостью голоса.

– Я тщательно подбираю себе любовниц, – ответил виконт со столь же притворной яростью.

– Он ограничивает себя в дамах, – заметил Шанс, его настроение улучшилось, когда он покинул имение леди Перлс. – Полагаю, это и называется «быть разборчивым».

– Не согласен! – вмешался Рейнбо. – Сент-Лион, ты помнишь ту ночку, когда мы…

Гидеон швырнул пустой бокал на пол. Тот разлетелся на осколки, и в наступившей тишине Гидеон бросился на Торна. Он схватил его за грудки и прижал спиной к стене. Ногами Торн задел игральный столик палисандрового дерева, и все, что на нем стояло и лежало, рассыпалось по ковру. Шанс, Рейнбо и Сент-Лион что-то кричали и медленно надвигались на Гидеона. Однако самого Торна это не касалось. Они с Гидеоном давно пытались избегать недосказанностей.

Торн спиной ударился о стену, на которой затряслись полотна, оружие и мечи. Он оскалился.

– Мы деремся, Гидеон?

– Мне не нравятся игры, в которые ты вовлекаешь мисс Лидалл, – ответил его брат, прижимая Торна к стене. – Сначала ты предстаешь пред ней в моем обличье…

– Да ты что! – зарычал Сент-Лион. – А самое интересное, Кемпторн, ты не рассказываешь.

Шанс стоял на расстоянии вытянутой руки от них, но не вмешивался.

– Твоя матушка души не чает в мисс Лидалл, кузен. Как и Темпест с сестрой. Ты рискуешь настроить против себя половину женщин нашей семьи, если разобьешь девушке сердце.

Гидеон чуть оттянул Торна на себя, чтобы еще раз ударить того затылком о стену.

– Черт возьми, Гидеон. Успокойся и выслушай меня, – Торн едва сдерживал смех. Ничего смешного в сложившейся ситуации не было, однако гнев брата напомнил ему те бесконечные стычки, которые возникали между ними в детстве и юности.

– Я буду свидетельствовать на стороне лорда Девика, самодовольный мерзавец! – закричал на него Гидеон. – В Лондоне масса женщин, которые могли бы стряхнуть чертову пыль с твоего члена, но ты почему-то предпочел преследовать Оливию.

– Приношу свои извинения, Торн, за то, что приуменьшал твою склонность к разврату, – хлопнул в ладони Рейнбо. – Даже я не стал бы опускаться настолько низко, чтобы ради забавы уложить в постель невинную девицу.

– Я Оливию и пальцем не трогал! – рассердился Торн в ответ на намеки приятелей, а потом вновь обратился к брату. В уме он прокручивал то, чем они занимались с Оливией, – они лишь немного преступили черту греха. – Ну… не трогал – это не совсем точно сказано. Тем не менее девушка осталась такой же невинной.

Шанс тихонько присвистнул от удивления и отвернулся. Казалось, он совершенно не возражал против того, чтобы Гидеон наказал брата по заслугам.

Зеленые глаза Гидеона потемнели от боли и презрения.

– Если Девик захочет всадить в тебя пулю, я не стану его останавливать.

– Барон разумный человек. Скорее всего, он предупредит Торна, чтобы тот ухаживал за его дочерью как подобает или держался от нее подальше, – равнодушно заметил Рейнбо. – Никто о дуэли и слова не сказал.

Гидеон, словно больше не мог выносить такого близкого соседства с Торном, фыркнул и отпустил брата. Потом отвернулся.

Грудь Торна сдавила боль, от которой трудно было дышать.

– Ты с готовностью бросился на защиту дамы. Ты уже признавался ей в любви? Или тебя просто раздражает, что я первый стал с ней заигрывать?

Краем глаза он заметил, как поморщился Сент-Лион.

Гидеон только и ждал этого секундного замешательства. Он с полуоборота ударил Торна кулаком в живот.

– Черт! – Торн согнулся пополам, хватаясь за живот. Его брат не стал сдерживаться, вложив в удар весь свой гнев.

Рейнбо перехватил его руку, чтобы тот больше не смог ударить Торна.

– Хватит.

Гидеон сбросил руку Рейнбо и ткнул пальцем в Торна.

– Я очень надеюсь, что завтра ты отправишься на встречу с лордом Девиком.

Торн наклонил голову и угрюмо взглянул на брата.

– А если нет?

– Тогда я предложу барону выступить в качестве его секунданта и с радостью заряжу дуэльные пистолеты, – пригрозил Гидеон. И больше не сказав приятелям ни слова, он вышел из комнаты.

Рейнбо задумчиво смотрел на дверь, которая только что захлопнулась за Гидеоном.

– Торн, на тебя это совсем не похоже! Так наследить в своей интрижке.

Торн поморщился, потирая ушибленный живот. Друг прав. Он почувствовал, что его размеренная жизнь летит под откос, и был настолько зол, что в тот момент винил во всем брата и мисс Лидалл.

– И это глубокомысленное заключение я слышу из уст принца, у которого нет ни подданных, ни страны, – ответил Торн, не обращая внимания на возмущенные возгласы Шанса и Сент-Лиона. – Займитесь своими делами, ваше величество. Не лезьте в мои.

Оливия, не в силах заснуть, мерила шагами спальню.

Она никогда не видела отца настолько разозленным. И винила во всем себя. Если бы сегодня вечером она осталась дома! Но она так боялась возвращения Торна, что рискнула принять приглашение леди Арабеллы. В конечном итоге все опять свелось к графу и она оказалась в его объятиях. Оливия сама позволила ему прикоснуться к ее интимным местам. Это было так восхитительно и постыдно, но в глубине души она хотела, чтобы Торн повторил это.

Однако ей хватало благоразумия, чтобы не допустить подобной дерзости и близости с ним. После того как отец застал ее в недвусмысленных объятиях графа, он, вероятнее всего, велит Кемпторну держаться от нее подальше. И это в лучшем случае. Умом она это понимала, но сердцем принять не хотела.

«Возможно, мне придется держаться подальше и от леди Фелстед, и остальных членов семьи».

В порыве гнева отец может прийти к выводу, что Нитервуды плохо влияют на его дочь. Сердце Оливии сжалось при мысли о том, что она может больше никогда не приехать в Мальстер-Парк.

Она подошла к открытому окну и стала вглядываться в темный сад, который мог бы привести ее к городскому дому Торна и Гидеона, если бы она рискнула прогуляться по нему в темноте.

Оливия вздрогнула от громкого стука – что-то ударилось об оконное стекло. Она испуганно отпрянула от окна, но услышала, как кто-то зовет ее по имени. Она подошла ближе и стала вглядываться в темноту.

«Торн».

Оливия выглянула в окно и поняла, что джентльмен одет несколько иначе, чем во время их последней встречи.

– Гидеон! – прошептала она. – Что ты здесь делаешь?

– Я хочу с тобой поговорить, – послышался ответ. – Можешь спуститься в сад, не потревожив отца?

Если отец увидит, что она беседует с Гидеоном, то отправит ее назад в Тревершем-хаус.

– А до завтра подождать нельзя?

В голосе Гидеона слышалось нетерпение, и она решила, что ему хочется обсудить то, что он увидел в экипаже.

Если только Торн ему во всем не признался.

– Мне нужно поговорить с тобой прямо сейчас.

Оливия вздохнула.

– Ладно. Спущусь через пару минут.

Через пятнадцать минут Оливия тайком выскользнула из дома. Она накинула коричневую шелковую накидку поверх льняной сорочки, чтобы прикрыть наготу. И хотя накидка укрывала девушку от шеи до пят, это совершенно не оправдывало ее неподобающего вида.

Он шагнул к ней, схватил ее голые ладони своими затянутыми в перчатки руками.

– Что-то случилось, сэр? – невинно поинтересовалась она.

Гидеон увел ее от двери, где их могли подслушать, к ближайшей скамье.

– Ты в порядке?

Вопрос ее удивил.

– Разумеется. А почему ты спрашиваешь?

– Твой отец был очень расстроен, когда мы расстались, – ответил Гидеон, лицо его тонуло в темноте. – Я боялся, что он станет упрекать тебя в проступке, вина за который всецело лежит на моем брате.

– Не стоило беспокоиться, – сказала она, едва касаясь его руки. – Папа был расстроен, и я изо всех сил пыталась его успокоить. Но он решительно настроен на разговор с лордом Кемпторном.

– Еще бы! – горячо воскликнул Гидеон. – Торн сегодня зашел слишком далеко. Я намерен заставить его за это заплатить.

Неужели Гидеон ревнует? В конце концов, она первым поцеловала его. Оливия отвернулась, обеспокоенная тем, что встала между братьями. Гидеон и Торн уладят возникшее между ними трение. Однако сперва она должна развеять опасения Гидеона относительно того, что его брат воспользовался ее невинностью.

– За пару поцелуев? – беспечно спросила она. – Разве можно винить брата, если у самого рыльце в пуху?

– Ты это о чем? Я не… – он проглотил свое возражение. – Да-да, ты права.

Гидеону явно было неуютно.

– Ты один из моих ближайших друзей, я люблю тебя с детства, – призналась она. – Я не вынесу, если стану причиной вашей размолвки с братом.

– Я тоже люблю тебя, моя милая подружка, – приглушенно ответил Гидеон. – Мне так не хватает наших задушевных бесед. Во время моих странствий твои письма успокаивали меня, особенно когда я сомневался в своем решении покинуть Англию.

– Рада это слышать.

– Однако я не понимаю, что происходит между тобой и моим братом. – Гидеон тяжело вздохнул. – Я Торну не доверяю.

Оливия открыла было рот, чтобы успокоить друга, но заколебалась. Откровенно говоря, она сама не доверяла графу. Он чувствовал себя обязанным приглядывать за ней. Хотя это никоим образом не объясняло возникшего между ними влечения.

– Твой брат меня ничем не обидел, – сказала она, понимая, что это самая большая ложь, которую она когда-либо произносила. Открыв свое сердце графу, она дает ему силы разбить его. – Как думаешь, твой брат придет завтра к отцу?

– Уж я-то об этом позабочусь!

– Сегодня страсти накалились. Будем молиться, чтобы утро оказалось мудренее вечера, – сказала Оливия. – Я еще раз поговорю с отцом за завтраком и уверю его в том, что ничего предосудительного в экипаже не случилось.

– Не понимаю, почему ты так защищаешь моего брата!

– Не вижу причин наказывать его за то, что он меня поцеловал, – ответила она. – Знаю, я не первая, у кого он сорвал поцелуй.

Гидеон засмеялся.

– Это точно, не первая. – Он погладил ее щеку тыльной стороной ладони. – Ты слишком хороша для него, Оливия. Не хочу, чтобы ты страдала из-за его эгоизма.

Оливия накрыла своей ладонью его руку:

– Гидеон, я уже не ребенок.

Он кивнул:

– На ребенка проще не обращать внимания.

– Я не…

Гидеон убрал руку и встал:

– Возвращайся в дом, пока никто не обнаружил, что ты тайком ускользнула из спальни.

Оливия тоже встала со скамьи:

– Ты попросишь брата не дразнить моего отца? Я люблю вашу семью. Будет обидно, если мне навсегда запретят общаться с Нитервудами.

– Клянусь, до этого не дойдет. – Чтобы как-то утешить ее, Гидеон наклонился и поцеловал ее в губы.

Оливия застыла.

Гидеон отстранился, и когда его зеленые глаза встретились с ее васильковыми, он заметил в них изумление.

– Не следовало мне этого делать. Хочешь, я извинюсь?

– Нет, – едва слышно ответила она. – Не за что извиняться.

Она нащупала его руки и вцепилась в них, когда под ногами закачалась земля. Или так, по крайней мере, ей показалось на мгновение. Ее бросило в жар, закружилась голова, стало подташнивать.

Неверно истолковав это как одобрение, он вновь прижался ртом к ее губам. Поцелуй Гидеона был сладким и робким, будто он целовал ее в первый раз.

«Первый раз».

– Спокойной ночи, Оливия, – попрощался он, отстраняясь от нее.

У нее перехватило дыхание, говорить она не могла. Оливия помахала ему на прощание и отвернулась.

Когда Гидеон ушел и Оливия незаметно вернулась в дом, из тени вышел Торн. Он стоял слишком далеко, чтобы слышать весь разговор парочки, но отлично видел, как его брат нежно гладил девушку по щеке. Поцелуй оказался для него полной неожиданностью. Ему пришлось призвать все свое самообладание, чтобы не выскочить из тени и не повалить Гидеона наземь. Слова были бы ни к чему, когда он стал бы разбивать кулаками лицо брата, вымещая на нем свою злость.

И Оливией Лидалл он был недоволен.

Его братец швырнул пару камешков в окно, и она тут же поспешила к нему на встречу. Под шелковой накидкой наряд не разглядеть, но, учитывая поздний час, скорее всего, она была в ночной сорочке. А если бы его брат на одном поцелуе не остановился? Она сбросила бы накидку и позволила бы его брату ласкать ее, доставить ей удовольствие руками?

Торн ревновал. И неважно, что поцелуй Гидеона был поспешным и коротким. На Оливию поцелуй не произвел большого впечатления. Торна эта мысль должна была бы согревать, но разум отказывал ему, когда речь шла об Оливии и его брате.

Торн не ожидал, что, поспешно покинув комнату, Гидеон направится прямиком к окнам Оливии. О чем они говорили? О нем?

Он целую ночь не мог уснуть. Все размышлял.

И только когда девушка оказалась в собственной спальне, ее затрясло. И злилась она не из-за поцелуя Гидеона. Поцелуй лишь подтвердил ее подозрения – в саду она целовалась не с Гидеоном. Это был Торн. Он выдал себя за брата.

«Зачем?»

Оливия без сил опустилась на пол спальни. Ее пальцы коснулись губ, которые все еще болели от поцелуев графа. Она не знала, как поступить со своими вновь обретенными знаниями.

 

Глава 23

– Его светлость в библиотеке, лорд Кемпторн, – объявил Тинк, дворецкий Лидаллов, когда Торн вошел в прихожую.

– А мисс Лидалл? – поинтересовался он, гадая, ждет ли его в библиотеке и Оливия.

– По-моему, мисс Лидалл в гостиной. – Дворецкий проводил Торна к двери библиотеки и постучал.

– Войдите, – раздался приглушенный голос барона.

Тинк распахнул двери и вошел в библиотеку.

– Лорд Кемпторн, милорд.

Торн прошел мимо дворецкого и поклонился барону, сидевшему за французским массивным столом красного дерева.

– Добрый день, лорд Девик.

Хозяин встал и кивнул.

– Лорд Кемпторн. – Он кивком отпустил слугу. – Можешь идти, Тинк. И проследи, чтобы нас никто не беспокоил.

Неужто барон боится вмешательства дочери? Сам Торн уже увидел, что Оливия не такого робкого десятка, как он ранее полагал.

– Слушаюсь, милорд.

Торн услышал отдаляющиеся шаги слуги, потом хлопнула дверь.

– Присаживайтесь, Кемпторн, – угрюмо пригласил барон, указывая на обитое красным бархатом кресло орехового дерева рядом с Торном. Сам лорд Девик сел за стол. – Перейду сразу к делу. Какие у вас намерения относительно моей дочери?

Торн ожидал подобного вопроса от разгневанного отца, который застал дочь в двусмысленной ситуации, но все равно чувствовал себя бабочкой, насаженной на булавку.

– Мои намерения? – стал юлить он.

После того, как он погладил ее сладкую, медовую расщелину, у него были на даму определенные планы, но ими он не спешил делиться с ее отцом.

– Ни для кого не секрет, что я хотел бы видеть свою дочь замужем, – сказал лорд Девик. – Я намереваюсь жениться на леди Грисдейл, а она… хм… мы полагаем, что Оливии будет приятнее свить собственное гнездышко. Учитывая это, я увеличил ее приданое, чтобы привлечь тщеславных джентльменов, которые ищут себе покладистую жену.

Покладистую? Оливия упряма и своенравна.

«Хотя она урчала от удовольствия, когда я целовал ее и ласкал пальцами».

– Большое приданое неизменно привлечет охотников за приданым, милорд.

– Это и вызывает беспокойство, – продолжил барон, хлопнул в ладоши и положил руки на стол. – Или, скорее, вызывало, пока вы не решились поразвлечься с моей дочерью.

– Лорд Девик… – начал Торн.

– Не стоит отрицать! Я знаю, что я видел. И у меня есть свидетели, включая вашего брата. – Грозное выражение лица барона испугало бы многих мужчин. – Вы испортили мою дочь, и я жажду крови. Нетрудно догадаться, Кемпторн, с какой части вашего тела я собираюсь начать?

Лорд и леди Фелстед не одобрят противостояния сына и лорда Девика, доброго друга и соседа, в поле на заре. Отец самолично застрелит Торна, если услышит из уст барона его версию происшедшего. Родители обожают Оливию. Легкий флирт с ней не получит одобрения. Гидеон за завтраком едва перекинулся с ним парой слов.

– Лорд Девик, ваша дочь невинна, – пытался успокоить барона Торн. – Если вы пригласите врача…

Барон ударил кулаком по столу, сбив серебряный канделябр.

– Я бы никогда не опустился до такого унижения своей дочери. – Он медленно встал, ухватился за край столешницы. – Мы оба прекрасно знаем, что кумушки не станут придираться к фактам. Она была скомпрометирована в ту секунду, когда села к вам в экипаж. В гостях у леди Перлс собрался почти весь свет, неужели вы не подумали, что кто-то наверняка заметит вас и станет судачить о ваших отношениях с моей дочерью?

Вопрос заставил графа выпрямиться в кресле. Он и не подумал, что кто-то мог заметить отъезд Оливии. Его совершенно выбил из колеи ее испуг из-за пьяных негодяев и так своевременно явившийся ее спасать Норгрейв. Как только она нашлась, единственным его желанием было увести ее от старика. Торна тревожил проявленный Норгрейвом интерес к Оливии. Казалось, никто не заметил, как они с Оливией покидали дом графини.

Если только кто-то намеренно не стал распускать слухи о них с Оливией.

Это мог быть и сам Норгрейв.

Репутация Оливии может пострадать просто из-за попыток маркиза уесть любого, кто так или иначе связан с герцогом Блекберном и его семьей.

– Это я виноват, – наконец признался Торн. – Моя семья и я сам положим конец любым сплетням…

– Господи! Это он виноват! Самодовольный щенок! – прогремел барон. – Вы положите конец любым сплетням, когда объявите всем, что обручены с моей дочерью.

Торн потянул свой шейный платок.

– Вы хотите, чтобы я женился на Оливии?

Лорд Девик прищурился.

– Будучи вашей невестой, Оливия точно получит защиту. Никто не станет удивляться вашему интересу к моей дочери, и многие простят ваше желание увести ее, чтобы сорвать поцелуй, – объяснил барон, но по его выражению лица было совершенно очевидно, что на самом деле он думает о поцелуе Торна и своей дочери. – Как только улягутся слухи, вы с Оливией можете потихоньку отменить помолвку.

Торн вспомнил леди Миллисент и то, как ее бросил молодой жених.

– Оливия никогда не согласится на такую хитрость.

– Моя дочь не посмеет меня ослушаться. – Лорд Девик наклонил голову набок. – И никакой хитрости здесь нет, Кемпторн. Вы обручитесь с моей дочерью. Все, включая вашу семью, должны поверить в искренность ваших чувств к ней. В противном случае любой намек на обман только подтвердит слухи, которые вчера ходили на балу у леди Перлс.

Торн подумывал над тем, чтобы просто уйти из библиотеки Девика. То, как коварный джентльмен навязывает ему свою незамужнюю дочь, вызвало у него негодование. Его останавливал только Гидеон. Если Торн будет обручен с Оливией, страх, что между братом и Оливией возникнут теплые чувства, развеется. Его брат – благородный джентльмен. Если Оливия будет принадлежать Торну, Гидеон будет держаться от нее подальше.

«И больше я не увижу этих поцелуев украдкой между Гидеоном и Оливией в саду лорда Девика».

– А если в конце сезона я не захочу разрывать помолвку? – негромко поинтересовался он.

Барон фыркнул в ответ.

– Я еще не решил, достойны ли вы моей дочери, Кемпторн. Защитите ее, и мы вернемся к этому разговору.

Выйдя из библиотеки лорда Девика, Торн почему-то не ощущал себя победителем. Оливия была с ним обручена. Временно. Их союз воспрепятствует Гидеону обхаживать Оливию. Если девушка хочет Нитервуда, ей придется довольствоваться компанией Торна.

Кемпторн замешкался у подножия лестницы, в его душе боролись противоречивые чувства.

Возможно, в итоге барон даже сделал ему одолжение.

«Дождаться не могу, когда поделюсь новостями со своей невестой».

В одном из дверных проемов показался дворецкий.

– Уже уходите, лорд Кемпторн?

– Нет. Мне нужно переброситься парой слов с мисс Лидалл. Она все еще в гостиной?

– Да, милорд, – ответил слуга. – Хотя у нее уже есть посетитель.

Торн надеялся, что наверху сидит не леди Фелстед. У него и так забот полон рот – нужно объяснить Оливии их договоренность с бароном без свидетелей.

– Не нужно обо мне докладывать, – сказал Торн, поднимаясь наверх. – Я почти член семьи.

– Разрешите мне первому принести вам свои поздравления, лорд Кемпторн, – сказал дворецкий, чуть смягчившись. – Мисс Лидалл твердой рукой ведет хозяйство, справедлива к слугам. Лучше графини вы не найдете.

Торн чуть не оступился, но быстро опомнился. Он остановился, посмотрел на дворецкого.

– Откуда ты узнал, что мы с мисс Лидалл обручены?

– Такие важные новости, милорд, от прислуги не спрячешь.

Лорд Девик говорил достаточно громко, когда велел Торну жениться на своей дочери.

Не жениться – их помолвка продлится месяц или два, а потом они с Оливией разойдутся каждый своей дорогой.

Торн замедлил шаг, приближаясь к гостиной. Он только сейчас до конца осознал последствия их с лордом Девиком договора, от которого любой благоразумный джентльмен сразу отказался бы, сбежав из этого странного дома.

К счастью, у него был опыт улаживать необычные ситуации и он поднаторел в общении с особами, склонными к эмоциональным всплескам и безрассудным решениям. Если барон не может урезонить свою дочь, то за дело возьмется Торн. Без ведома отца и дочери он задал тон их отношениям в тот день, когда ступил на деревянный причал Фелстедов в Мальстер-Парк.

Дверь в гостиную была открыта, он вошел, как будто уже был членом семьи. И хотя внутренним убранством комнаты занималась не Оливия, сама гостиная чрезвычайно шла девушке. Темно-красные стены с огромным цветочным рисунком с экзотическими птицами и бабочками. Мебель в стиле рококо дополняли шелковые портьеры, а белый потолок был декорирован экстравагантными гипсовыми медальонами. В солнечном свете поблескивала позолота.

Оливия сидела в кресле спиной к нему. Рядом с ней, придвинув свое кресло поближе, сидел какой-то джентльмен. Торн изумленно изогнул бровь, заметив слишком интимную позу. Худощавые плечики Оливии выгнулись – девушка подалась вперед и о чем-то негромко беседовала с мужчиной.

– Прошу прощения за опоздание, моя дорогая, – произнес Торн, получив удовлетворение от того, что его приход напугал Оливию и ее приятеля.

Оливия оглянулась через плечо и нахмурилась, искоса глядя на него. Не такого приема ожидает жених от своей невесты. Через секунду она исправила ошибку, незамедлительно встала и направилась его приветствовать.

– Милорд, какая неожиданность! – весело произнесла она, протягивая руку. Она сделала глубокий реверанс, он взял ее за руку и поклонился.

– Неужели вы забыли, что у меня была назначена встреча с вашим батюшкой?

– Нисколько, – заверила она. – Я просто не ожидала, что вы и мне окажете честь своим коротким визитом.

Торн выжидающе смотрел на гостя Оливии.

– Кажется, вы уже нашли себе развлечение.

Джентльмен встал и ожидал, когда же его представят. Приветливый, на первый взгляд, мужчина. Довольно высокий – метр семьдесят пять, но какая-то хрупкость его худощавой, изящной фигуры и нежный овал лица делали его похожим на мальчишку, хотя, вероятнее всего, он был ровесником Торна. Из-за пухлых губ казалось, что он постоянно дуется. Вьющиеся белокурые волосы и огромные голубые глаза вскружили бы голову не одной даме.

Торн невзлюбил его с первого взгляда.

В васильковых глазах Оливии вспыхнула настороженность, когда она заметила любезное выражение лица Торна.

– Милорд, разрешите представить вам господина Мартина Чонси. – Она жестом подозвала своего собеседника. – Господин Чонси, разрешите представить вам лорда Кемпторна. Имение родителей графа, лорда и леди Фелстед, граничит с Тревершем-хаус.

– Лорд Кемпторн, – учтиво поклонился господин Чонси. – Для меня честь познакомиться с соседом мисс Лидалл.

– Мы с мисс Лидалл больше, чем просто добрые соседи, – вкрадчиво произнес Торн. Оливия с Чонси недоверчиво взглянули на него. – Мы с леди и ее отцом практически родственники.

Оливия неловко улыбнулась и отступила в сторону, чтобы он мог сесть.

– Если вы располагаете временем, мы с господином Чонси будем рады, если вы к нам присоединитесь.

Торну хотелось взять Оливию за руку, и пусть Чонси сам ищет выход из дома. Оливия, вне всякого сомнения, такое его высокомерное поведение не одобрит, поэтому он решил немного выждать. Тем не менее граф не видел причин, почему нельзя объясниться молча. Проходя мимо Оливии, он обхватил пальцами ее изящное запястье, и у нее не оставалось иного выбора, как последовать за ним на обитый темно-красным диван.

Когда они с Торном сели, на ее лице читалось недоумение. Господин Чонси занял свое кресло.

– Видно, у вас хорошее настроение, – сказала девушка Торну. – Полагаю, встреча с моим отцом прошла успешно.

– Ваш отец – разумный человек, – ответил он, не обращая внимания на ее изумление. Торн кивнул на большую книгу на столе. – А это что? Какая-то книга?

Господин Чонси подался вперед, обрадовавшись, что может поделиться своей драгоценной книгой.

– Да! Я как раз показывал мисс Лидалл свои последние приобретения, которые я собрал за время своего пребывания в Уэльсе. – Он открыл книгу, в которой лежали высушенные листья. – Это моя Hieracium tavense, или редчайшая ястребинка из Блэк-Маунтин.

Торн без интереса взглянул на высушенные листы и поспешно сделанную подпись на странице. Он знал, что Оливия уставила всю оранжерею в Тревершем-хаус растениями, которые собирала годами. То, чем хвастался Чонси, не произвело никакого впечатления. Одно неосторожное движение, и его сухие листья окажутся под веником.

– Очень красиво, – солгал он, когда Оливия тайком пихнула его в бок локтем.

– Благодарю, – комплимент явно польстил собеседнику. – Мне повезло собрать несколько разных видов ястребинки. А еще у меня есть великолепный экземпляр Centaurium scilloides.

Торн рассеянно кивнул, пытаясь скрыть скуку, слушая, как джентльмен хвастает своими достижениями. С другой стороны, Оливия слушала внимательно и время от времени задавала собеседнику уточняющие вопросы. Господин Чонси вошел в раж.

Если этот джентльмен тоже искал внимания Оливии, Торн делал ей одолжение, спасая от долгих и утомительных часов лекций.

– А как вы познакомились с мисс Лидалл? – поинтересовался Торн, когда с книгой было покончено.

– Мы познакомились прошлой весной, – ответила Оливия. – Вместе посещали лекции по ботанике.

Чонси кивнул в знак подтверждения.

– Выступление было посредственным. Лектор говорил так нудно, что заснул прямо за кафедрой.

Оливия и Чонси засмеялись.

– Однако судьба усадила меня рядом с мисс Лидалл, через два места, и с той поры завязалась наша дружба, – продолжил он, с нежностью глядя голубыми глазами на Оливию.

Было очевидно, что молодой человек Оливии нравится, даже несмотря на то, что он такой же скучный и унылый, как и его засушенные листики и цветочки.

– Господин Чонси был настолько мил, что написал мне, когда я вернулась в Тревершем-хаус.

«Да неужели?» Как ни прискорбно, но Торн был намерен разбить все мечты собирателя растений и заполучить Оливию в свою коллекцию.

– Как удачно, что мы можем поделиться новостью с твоим добрым другом, – ласково протянул Торн.

Брови господина Чонси взметнулись вверх.

– Новостью?

– Какой новостью? – эхом повторила Оливия.

– Я же встречался с твоим отцом, – напомнил Торн. – Лорд Девик дал свое благословение. Теперь мы помолвлены.

Оливия резко вскочила с места.

– Что-о-о?

– Вы ухаживали за мисс Лидалл? – Чонси тоже встал. Его настолько обескуражила новость, что он даже не скрывал своего разочарования.

– Я не верю! – прошипела Оливия.

– Знаю, моя дорогая, – Торн наслаждался собственной ролью. Он встал с дивана и улыбнулся невесте. – Ты-то думала, что пройдут месяцы, прежде чем мы получим благословение твоего батюшки. Это стоит отметить, как по-вашему? Может быть, спустимся вниз и выпьем бокал вина с лордом Девиком?

– Нет, – прошептала Оливия.

– Позвольте мне первым принести вам свои поздравления. Я пойду, чтобы вы с лордом Кемпторном могли отметить эту радостную новость без посторонних, – печально сказал сбитый с толку господин Чонси.

«Прошу вас, ступайте, добрый человек. И книжечку свою с собой прихватите».

– Жаль, что вы уходите, – произнес Торн, ухватив Оливию за локоть, чтобы она не бросилась к своему приятелю. – За дверью стоит дворецкий. Он проводит вас вниз.

Господин Чонси взял со стола книгу, прижал ее к груди и с несчастным видом посмотрел на Оливию.

– Да, мисс Лидалл, мне пора. Пожалуйста, передайте мое почтение лорду Девику, и еще раз поздравляю вас с лордом Кемпторном.

– Приятно было с вами повидаться, господин Чонси, – попрощалась Оливия таким тоном, будто слова душили ее.

Чонси на прощание поднял руку.

– Лорд Кемпторн, – пробормотал он, бросив на Торна обиженный взгляд, и вышел из гостиной.

Как только джентльмен ушел, с лица Оливии сползла натянутая улыбка. Девушка повернулась к Торну и с досадой ткнула его пальцем в грудь.

– Что ты натворил?

 

Глава 24

– Это какой-то розыгрыш, – заявила Оливия. Она подошла к дверям и закрыла их, чтобы они с Торном могли поговорить без свидетелей. – Хотя я даже вообразить себе не могу, как ты уговорил отца принять в нем участие.

– Ты обижаешь меня, милая, – ответил Торн. – Если бы я говорил неправду, то разве позволил бы господину Чонси уйти со свежей сплетней на устах? Он обязательно расскажет кому-то о том, что узнал, а этот кто-то поделится новостью еще с двадцатью своими ближайшими друзьями. К вечеру об этом будет знать треть Лондона.

Боже мой, бедный господин Чонси. Страшно представить себе, что он подумал о ней, ведь она сама разрешила ему навещать ее всего за несколько минут до прихода лорда Кемпторна.

Оливия прошла мимо Торна и села на диван. Девушка закрыла лицо руками.

– Как это могло случиться? Ты должен был убедить отца, что в экипаже ничего не произошло.

Торн опустился рядом с девушкой на диван, она подскочила на мягкой подушке.

– Но в экипаже кое-что произошло. Ты помнишь, когда я сунул руку тебе под юбку…

– Довольно! – простонала она, роняя руки на колени. – Отец видел, как мы целовались. Ничего больше. Он не стал бы требовать, чтобы ты женился на мне.

– Но мы же не только целовались, Оливия, – возразил он спокойно и даже весело. Настолько спокойно, что ей хотелось его задушить. – Либо мы себя как-то выдали, либо твой отец лучше, чем мы полагали, знает, что происходит между молодыми людьми, оставшимися наедине. А если ты сомневаешься, что мы обручены, спустись вниз, и лорд Девик подтвердит мои слова.

– А чего ты так спокоен? – спросила она. – Ты же не хотел связывать себя узами брака.

– Успокойся, Оливия, – посоветовал он. – А то могут решить, что ты не хочешь выходить за меня замуж.

Как она может стать графиней, женой Торна? Его настроение сродни приливам и отливам: то ему весело, то он недоволен. Оливия чувствовала, что он воспринимает ее как свой очередной долг, который он обязан исполнить. Но есть ли между ними дружба? Чувства? Нет, можно не сомневаться, ему нравится ее целовать. Хотя эта новость ничуть не развеяла ее страхи. Торн перецеловал бессчетное количество дам.

Она хотела было встать, но этот негодяй схватил ее за руку. Раздраженная Оливия вновь села.

– Торн, я не хочу выходить за тебя замуж. – И поспешно добавила: – Как и ты сам не горишь желанием жениться на мне. Мы должны поговорить с моим отцом и отговорить его от подобной нелепой идеи.

– И ты настолько смела, что заведешь такой откровенный разговор? – допытывался он. – По мнению отца, ты – падшая женщина.

Ее плечи обмякли.

– Так несправедливо! – воскликнула она. – Никто не станет называть тебя падшим за то, что ты поцеловал женщину. В противном случае тебя еще в детстве обручили бы.

Торн засмеялся:

– Твоя правда, хотя это ничего не меняет. Неужели тебе не было приятно, когда я ласкал тебя?

Она зарделась, вспомнив, как наслаждалась каждой минутой его ласки.

– Не желаю это обсуждать.

Торн нагнулся ближе. Она вдохнула и затаила дыхание, когда его губы коснулись мочки ее уха.

– Вчера вечером, лежа в кровати, я думал о тебе. О вкусе твоих губ. О своих влажных пальцах, когда я сунул руку тебе между ног и стал ласкать твою чувственную щель.

Она намеренно отводила взгляд.

– Твои слова так же непристойны, как и твои манеры, – сказала она и почувствовала, как набухают ее соски от воспоминаний о том вечере.

– Мы рискнули, и нас застали на горячем, – прошептал он ей на ухо. – Я согласен заплатить за наши ночные проказы. А ты? Особенно теперь, когда я дождаться не могу, когда снова к тебе прикоснусь.

Оливия ощутила, что ее накрывает горячая волна. Между ног болело, словно ее тело так и жаждало его прикосновений.

– Ты осмелишься дразнить меня? В доме моего отца?

– Да, осмелюсь. Я буду дразнить и мучить нас обоих до тех пор, пока ты будешь не в состоянии думать о другом мужчине. – Он помолчал. – О его поцелуях.

«О поцелуе Гидеона».

Оливия повернулась и пристально взглянула на него. Неужели сам Гидеон рассказал ему, что они целовались? Или это очередная игра графа? Их с Гидеоном поцелуй был сдержанным и несколько прохладным. Ему не хватало искры, возбуждения, которое она ощущала, когда в темных недрах экипажа ее целовал Торн. Или до этого поцелуй, который, как она думала, у нее сорвал Гидеон.

В Мальстер-Парк.

Это Торн целовал ее перед беседкой леди Фелстед.

Она заскрежетала зубами.

– Чего ты хочешь от меня?

– Всего.

Одно-единственное слово, будто невидимая молния, пронзило гостиную и с громоподобным грохотом прокатилось сквозь ее тело.

– Или ничего. – Торн пожал плечами. – Хотя если мы обручены, не вижу причин, чтобы нам отказывать себе в удовольствии.

Разумеется, он уже взвесил все плюсы и минусы их помолвки.

Торн посерьезнел.

– Ты должна знать, почему так расстроился твой отец. Мой кузен и друзья рассказали Гидеону, что в зале уже стали сплетничать о нас.

– Сплетничать? – от такого откровения она опешила. – Все дело в лорде Норгрейве?

Торн нетерпеливо взглянул на девушку. Он явно вспоминал, как расстроился, обнаружив ее в компании маркиза. Он покачал головой:

– Нет, однако я не удивился бы, если бы кто-то стал судачить о твоем ужасающем вкусе в выборе друзей.

– Давай не забывать, что в этот длинный список можно добавить и тебя, – отрезала она в ответ.

Он остудил ее пыл неподвижным взглядом.

– Тем не менее уже пошли разговоры о характере нашей дружбы. Когда твой отец вернулся в ваш городской дом, Гидеон повторил ему все то, что услышал от Сент-Лиона, Шанса и Рейнбо.

Боже милостивый! Зачем Гидеон рассказывал все это отцу? Конечно, они с Торном еще усугубили ситуацию, позволив застать себя вместе в экипаже.

– Наше объявление о помолвке лишь подтвердит слухи.

– Оно рассеет все мерзкие слухи и восстановит твое доброе имя. Знаешь, ты должна быть благодарна, что я согласился с твоим отцом, – напомнил он ей.

– А у тебя был выбор?

Торн колебался:

– Честно говоря, не было. Но речь не об этом.

Оливия вздохнула, настроение упало ниже некуда.

– Давай говорить откровенно, Торн. Мы с тобой – плохая пара.

– Да, плохая.

Она поморщилась от той легкости, с какой он с ней согласился.

– Предполагалось, что я буду искать себе мужа, чтобы не пришлось выходить за того, которого мне подберет леди Грисдейл, – призналась Оливия, дивясь тому, в какие неприятности она ввязалась, и дня не прошло.

– Не понимаю, почему бы вам не продолжить его искать, – прорычал Торн.

Оливия встретилась с ним взглядом. В темно-зеленых глазах не было и намека на то, что он ее дразнит.

– А зачем мне его искать, если у меня уже есть ты?

– Вот и я так думаю! – последовал его загадочный ответ. – Многие дамы в твоем завидном положении посчитали бы меня отличной партией.

– Значит, это какая-то шутка! – воскликнула она и ударила его кулаком в плечо за то, что он дразнит ее. – Как ты мог позволить мне думать, что…

Торн прервал ее поцелуем. Удовлетворил свою страсть, просунув язык между ее зубами. Он игриво переплетал свой язык с ее, пока она не забыла, о чем они говорили.

– Наша помолвка – дело решенное. Ты – моя невеста, и к вечеру моя семья узнает эту радостную новость, – пообещал он. Его зрачки расширились от одного-единственного поцелуя. – Никто из нас не должен давать повода сомневаться. Однако ты не единственная из семьи Лидалл, кто полагает, что я тебя недостоин.

– Я не говорила, что ты недостоин, – возразила она. – По-моему, мы друг другу не пара.

Торн вновь поцеловал девушку. Оба задыхались, когда поцелуй закончился.

– Несомненно, не пара, – хрипло ответил он и самодовольно улыбнулся Оливии. – На чем я остановился?

Оливия оттолкнула его и встала:

– Я иду вниз поговорить с отцом. От тебя никакого толка.

Он тоже встал и последовал за ней.

– Лорд Девик уже принял решение. Ты его не разубедишь.

– Это мы еще посмотрим. – Но чувствовала она себя не так уверенно, как звучал ее голос. Оливия переступила порог. – Кроме того, сомневаюсь, что кто-то поверит, что ты тайно за мной ухаживал.

– Мы знакомы с детства. При поддержке моей семьи и лорда Девика никто не усомнится в моих чувствах к тебе, – ответил он, нисколько не тронутый ее опасениями. – Приложив минимальные усилия, я могу быть довольно убедительным.

«В роли лорда Кемпторна или Гидеона?»

Оливия поджала губы от такого высокомерия, но отказывалась действовать из-под палки. С высоко поднятой головой, не обращая внимания на Торна, она направилась вниз – поговорить с отцом.

Через десять минут Торн стоял, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, и наблюдал, как отец и дочь спорят о достоинствах их помолвки. Лорд Девик был непоколебим в своем решении, но гнев в глазах барона напоминал Торну, что во всем он винит только его.

– Папа, если бы ты подумал…

– Нет. Я не стану менять свое решение, – отрезал лорд Девик, не желая, чтобы мольбы дочери поколебали его в принятом решении.

Торн сочувствовал девушке. Она жила уединенно и пользовалась свободой, которой многие дамы позавидовали бы. И теперь каждый распоряжался ее жизнью, принимая за нее все решения: от того, с кем проводить вечера, до того, какого джентльмена выбрать в мужья. Он оттолкнулся плечами от стены и подошел к сидевшей Оливии.

Она застыла, почувствовав его близость.

– Это нечестно по отношению к лорду Кемпторну, – возразила она.

– Лорд Кемпторн может сам за себя сказать, миледи, – пробормотал ей на ухо Торн, испугав девушку. – Хотите, мы вместе сообщим новость моей семье?

Оливия посмотрела на отца.

– А если я пообещаю, не жалуясь, следовать всем советам леди Грисдейл?

Лорд Девик усмехнулся:

– Невероятный подвиг с твоей стороны. Хотя я был бы благодарен, если бы ты была с ней полюбезнее, поскольку однажды она станет твоей мачехой.

– Никуда ты от меня не денешься, милая, – поддразнил Торн. Он хотел поцеловать ее в плечо, но девушка была расстроена и чувствовала себя загнанной в угол. Если бы он к ней прикоснулся, то мог бы лишиться зуба.

– Только на время, Кемпторн, если я решу, что вы недостойны жениться на моей дочери, – помрачнел отец.

– Как так? – удивилась она. – Лорд Кемпторн упомянул, что я могу воспользоваться возможностью и искать более подходящего джентльмена. Мне это кажется какой-то бессмыслицей.

Еще бы! Ее жених планирует бегство.

– Судя по тому, что я видел в экипаже, вы с Кемпторном хорошая пара, – напрямик заявил барон. – Однако я сказал ему, что не буду вызывать его на дуэль, если он разорвет помолвку.

– Ты дал ему позволение бросить меня у алтаря? – завопила она. – Я стану посмешищем!

– Перестань драматизировать, – велел Торн. – Когда придет время разорвать нашу помолвку, ты сама пойдешь на попятный.

– Ты шутишь?

– Не волнуйся, Оливия, я придумаю вескую причину для нашего расставания, и даже самые заядлые критики ее проглотят. К тому времени, как со мной будет покончено и все в светском обществе будут тебе сочувствовать, – пообещал он, едва касаясь ее руки.

Оливия полуобернулась к нему, нахмурившись:

– И ваша репутация неисправимого грубияна будет восстановлена.

Он кивнул головой в знак согласия:

– Вы же не откажете мне в небольшом вознаграждении?

Оливия в знак капитуляции подняла руки.

– Мне ни одного из вас не образумить. Делайте что хотите. – И, не прощаясь с отцом, она вышла из библиотеки.

– Я всегда так поступаю, моя дорогая, – негромко ответил Торн.

– Оливия редко выходит из себя, – сказал лорд Девик.

Торн пожал плечами.

– Я смогу урезонить вашу дочь. – Его удивило то, что ему приятно меряться умом с этой девушкой.

Лорд Девик откашлялся:

– Эта помолвка призвана защитить ее репутацию и положить конец сплетням, Кемпторн. И она не дает вам права продолжать ваши заигрывания.

Торн медленно выдохнул:

– Никто не поверит, что наша помолвка настоящая, если мы не будем вести себя как влюбленная парочка.

– Я не позволю ее обидеть.

Барон был так же упрям, как и его дочь.

– Милорд, не имею ни малейшего намерения обидеть Оливию, – нетерпеливо возразил Торн. – Однако я заручусь ее поддержкой любым способом. Не вмешивайтесь.

– Вы мне угрожаете, Кемпторн? – взбесился барон.

– Да, угрожаю, – ответил Торн. – Я согласился на эту помолвку, потому что наши цели совпадают. Свою часть вы выполнили. Позвольте мне выполнить свою.

 

Глава 25

– Ты сделал Оливии предложение? – Леди Фелстед изумленно смотрела на старшего сына. Он коротко кивнул, и она переключила внимание на Оливию. – Будет свадьба?

– Да, матушка, – скривился он. – Зачем еще я стал бы делать даме предложение?

Понадобилось полтора дня, чтобы собрать всю семью Торна в гостиной матушки и поделиться хорошими новостями. Лорд и леди Фелстед восседали на диване посреди комнаты, вершили суд. Шанс и Темпест сидели на другом диване, напротив его родителей. Его сестра Фиона и девятилетняя подопечная Мюриэль заняли два кресла. Гидеон стоял в стороне от семьи, возле окна.

– Готов держать пари, что в присутствии детей об этом говорить нельзя, – проворчал он, чем заслужил укоризненный взгляд Торна, Шанса и леди Фелстед.

– Довольно, Гидеон, – рявкнул маркиз, не обращая внимания на негромкий смешок герцога Блекберна.

Не предупредив Торна, его мать пригласила герцога и герцогиню Блекберн составить им компанию. Количество присутствующих увеличилось за счет их детей. Брат Шанса, Бенджамин, отсутствовал, поскольку был занят другими делами, а Фредерик находился в школе, но восемнадцатилетняя дочь Блекбернов, Гонория, семнадцатилетняя Мерси и восьмилетняя Констанс были здесь.

Торн решил не приглашать Сент-Лиона и Рейнбо. Эти двое были ему как братья, но он не мог гарантировать, что у них не возникнут вопросы относительно того, почему он совсем не ухаживал за мисс Лидалл и обручился с ней слишком поспешно. Они стали свидетелями того, как Гидеон злился, и были слишком умны, чтобы сделать собственные выводы из встречи Торна с лордом Девиком. Он поговорит с ними позже, без посторонних.

Торн подумывал над тем, чтобы пригласить леди Арабеллу. И не только потому, что она была сестрой Темпест и подругой Оливии. К сожалению, он не был уверен, что она одобрит их с Оливией помолвку, поэтому решил не вносить ее в список гостей. Неожиданный приезд герцога и герцогини Блекберн лишь подтвердил правильность принятого им решения.

Лорд Девик тоже просился приехать с леди Грисдейл, но Торн вежливо отказал. Оливия – девушка скромная. Она лишь взглянула на гостиную, полную народа, и тут же захотела бежать прочь. Понадобилось выпить глоток коньяка, обмахнуться веером, чтобы лицо и шея не так пылали, и несколько раз понюхать флакон с солью, который он достал из ее ридикюля, чтобы к ней вернулась смелость.

Торн и Оливия стояли рядом перед лордом и леди Фелстед, когда он сообщал своей ошарашенной семье, что уже поговорил с лордом Девиком и получил его благословение.

– Прости, отец, я должен был прийти к тебе после нашего разговора с бароном, – Торн переплел свои пальцы с пальцами Оливии, чтобы она не попятилась от него и не разрушила их единый фронт. – На радостях я разыскал Оливию и не медля предложил ей руку и сердце.

Констанс громко зашептала Мюриэль:

– У меня новая сестричка.

– Молодец, братик! – обрадовалась новостям Фиона. – Оливия прекрасно впишется в нашу эксцентричную семейку.

– Поздравляю, Торн, – улыбнулась паре герцогиня Блекберн. – Добро пожаловать в нашу семью, мисс Лидалл.

Оливия слабо улыбнулась, поэтому он ободряюще пожал ей руку.

– Благодарим, ваша светлость.

Торн искоса взглянул на леди Фелстед.

– А ты, матушка, что скажешь? Поверить не могу, что ты утратила дар речи!

К его ужасу, на глаза его матери навернулись слезы. Леди Фелстед встала с дивана и взяла в свои руки сцепленные руки Торна и Оливии.

– Не верится, что вы обручились, – призналась она напряженным от переполняющих ее чувств голосом. – Вот уж не думала, что доживу до этого дня, милорд.

– Матушка думала, что ты никогда не найдешь даму, которая тебя захомутает, – съязвил Гидеон, все присутствующие засмеялись.

– Для нас вы всегда были частью нашей семьи, Оливия, – заверила маркиза, отпуская их руки, чтобы обнять девушку, которая станет ее невесткой. – Я так счастлива, что одному из моих сыновей хватило ума связать себя узами брака.

Оливия взглянула на Торна, ища поддержки, но не получила.

– Благодарю, леди Фелстед.

Мама взяла протянутый Торном платок, чтобы вытереть слезы.

– Только представь себе, что сможешь называть меня мамой, как и остальные мои дети. Поскольку твоя милая матушка умерла, я настаиваю на этом.

– Э-э-это честь для меня, миледи, – промямлила Оливия, ошарашенная тем, с какой легкостью ее приняла семья жениха.

Только Гидеон, казалось, был не рад.

– Это стоит отметить, – предложил Шанс. Они с Темпест встали. – Велю дворецкому принести вина и бокалы.

Кузен шлепнул Торна по спине, когда шел к двери звать слугу.

– Очень рада за вас, мисс Лидалл, – поздравила Темпест.

Девушки обнялись.

Торн отошел в сторону, чтобы вся его семья могла по очереди обнять Оливию и тепло принять ее в семью.

– Всех порадовала твоя неожиданная новость, – сказал Гидеон, подходя к нему сзади. – Как все разочаруются, когда узнают, что это шутка.

– Моя помолвка – не притворство, братец, – ответил Торн, досадуя, что Гидеон отреагировал так же, как Оливия. – Я получил благословение лорда Девика, и Оливия дала согласие стать моей женой.

– Неужели? – угрюмо произнес Гидеон. – Отлично. Никому не открывай своей тайны. Одному богу известно, тайн в нашей семье столько, что Темзу наполнить можно. Я просто хочу, чтобы ты знал: я за тобой наблюдаю. Если ты посмеешь обидеть Оливию, то пожалеешь об этом.

– Потому что ты сам ее любишь, – лаконично ответил Торн.

– Да, я люблю ее, – подтвердил его брат. – А ты можешь сказать то же самое, братец?

– Ваш отец говорит, что вас можно поздравить, Оливия, – сказала леди Грисдейл, когда они с Оливией ожидали возможности выйти из кареты. – Должна признаться, что не верила в это, пока лорд Девик не объяснил мне, что немного надавил на лорда Кемпторна после того, как застал вас с графом в довольно пикантной ситуации.

Оливия поверить не могла, что отец все рассказал леди Грисдейл.

– Пикантной ситуацией он назвал всего лишь поцелуй, миледи. Вы же были замужем и рассчитываете выйти замуж за моего отца. Готова спорить, что в вашем возрасте вы тоже целовались с джентльменами, с которыми вас не связывали узы брака.

Отец настоял на том, чтобы Оливия отправилась с графиней в театр «Кингс Сиатэ» в персональную ложу. И не только потому, что он хотел наладить отношения между своей будущей женой и дочерью, но и потому, что полагал: Оливия только выиграет от проницательности и опыта графини.

– Я же не отчитываю вас, моя дорогая, – засмеялась графиня. – Я аплодирую вашей изобретательности, которая помогла вам убедить заядлого холостяка пойти к алтарю. Я много месяцев сокрушенно уверяла барона, что при вашей посредственной внешности нелегко будет обзавестись мужем. Потому что я не допускала, что в столь юном возрасте вы склонны к обману.

Если кого-то и заманили обманом в эту помолвку, так это саму Оливию. Тем не менее она сочла за лучшее держать свое мнение при себе. Ее отец и так слишком много рассказал графине. Видя, что леди Грисдейл не терпится разлучить Оливию с отцом, она не доверяла этой женщине.

– Никто никого не обманывал, миледи, – ответила Оливия, глядя в окно экипажа. – Лорд Кемпторн признался своей семье, что потерял голову.

Леди Грисдейл снисходительно усмехнулась:

– Ах, Оливия! Как же вы наивны, когда дело касается мужчин. Кемпторн рискнул развлечься с вами, и его застали на горячем. К его чести стоит сказать, что он воспринял свое поражение с завидным изяществом. Однако я знаю таких, как он. В ваших же интересах как можно быстрее выйти за него замуж, пока он не положил глаз на другую даму. Да, и вам стоит поговорить с его братом.

– Зачем мне говорить с Гидеоном?

– Лорд Девик уверяет, что вы с мистером Нитервудом – добрые друзья. Если он на вашей стороне, воспользуйтесь его помощью, – посоветовала графиня. – Он мог бы поведать вам, есть ли у вашего жениха любовница и как часто он ее навещает.

Любовница? Оливия даже не задумывалась о том, что у Торна где-то в Лондоне может быть любовница.

– Если бы у лорда Кемпторна была любовница, зачем бы он на мне женился?

– Детская невинность! – поддразнила леди Грисдейл. – Лорд Девик предлагает щедрое приданое, семья лорда Кемпторна одобряет этот брак, а женитьба на вас подарит Кемпторну наследника. Поэтому все в выигрыше. Однако не ваша вина, если вы не способны удовлетворить его плотские аппетиты. Именно поэтому многие джентльмены возвращаются к любовницам, как только женятся, и вы должны быть за это благодарны.

– А отец к нам присоединится? – поинтересовалась Оливия, не зная о решении отца, а леди Грисдейл все сеяла и сеяла в ней зерна сомнения в намерениях Торна.

– Он заверил меня, что приедет, – ответила графиня. – Однако верить, что джентльмен сдержит свое обещание, – только испытать разочарование. Умная женщина признает, что у всех мужчин есть недостатки, с которыми она может справиться. Как твоя мачеха, я буду давать тебе самые полезные советы.

Уже не впервые Оливия дивилась, как ее отец мог влюбиться в леди Грисдейл. Она же холодна и расчетлива, как гадюка в курятнике. Тем не менее девушка не хотела превратить эту даму в своего врага.

– Ваша щедрость не знает границ! – воскликнула Оливия, опуская взгляд. – Сама скромность и почтение.

Леди Грисдейл поднесла к носику платочек и вдохнула аромат духов, которыми она сбрызнула льняной платочек, чтобы стойко перенести царящую на улицах вонь.

– Оливия, у вас плохая привычка равнять всех по себе и увлекаться комплиментами. Еще один недостаток, над которым стоит поработать.

В 1787 году Прага с восторгом приняла «Дон Жуана» Моцарта. Семь месяцев спустя плодовитый композитор давал премьеру оперы в Вене. Прошло целых тридцать лет, прежде чем опера дебютировала в «Кингс Сиатэ» на Хеймаркет. Рейнбо и Сент-Лион раздобыли билеты на премьеру оперы в апреле и высоко оценили постановку. Однако Торн пришел в театр не наслаждаться оперой, а в поисках мисс Лидалл.

Его матушка обмолвилась, что вечером на представлении будет Оливия в сопровождении отца и леди Грисдейл. Когда он стал свидетелем того, как грубо обращалась графиня с Оливией в Мальстер-Парк, Торн решил воспользоваться своим вновь обретенным статусом жениха и изменить планы барона. Никто не станет задавать вопросы, если он сопроводит Оливию в ложу герцога Рейнбо, чтобы девушка смогла насладиться оперой подальше от недовольных взглядов леди Грисдейл.

Вокруг будет множество матрон, которые проследят, чтобы он вел себя подобающе. Сент-Лион и Рейнбо еще раз хотели послушать «Дон Жуана». Были приглашены также Шанс и Темпест, которая позвала леди Арабеллу. Будут еще зрители. Рейнбо очень популярен, и поток тех, кто хочет повидаться с принцем в изгнании, нескончаем.

Если представится возможность, Торн, может быть, даже сможет украсть мисс Лидалл на пару минут, чтобы сорвать один-два поцелуя. Девушка вскоре поймет, что он с готовностью выполняет свои обязательства. Гидеон отказался ехать с Торном и друзьями в театр, не называя причин. Но так даже лучше. Их с Оливией помолвка должна воспрепятствовать Гидеону ухаживать за девушкой. После небольшой стычки в доме их матери, леди Фелстед, Торн встревожился тем, что Гидеон решительно настроен спасти Оливию из его похотливых лап, но пока что его брат держался от девушки на расстоянии. У Торна был соглядатай в доме Лидаллов, который немедленно доложит ему, если его брат появится в их доме.

– А где твоя невеста, Торн? – спросил Рейнбо, когда тот вошел в ложу.

Он ухватился за спинку кресла герцога и наклонился, чтобы откровенный разговор никто не подслушал.

– Она постоянно ускользает, но я готов к охоте. Матушка не смогла сказать, в какой именно ложе будет сидеть Оливия. Сент-Лион предложил свою помощь. Если я ее не найду, то буду заглядывать в каждую ложу, пока не отыщу.

Легко сказать, но трудно сделать. В театре располагалось четыре яруса лож, огромный партер и галерка. В каждом ярусе – сорок три ложи. Поэтому ему просто необходимо было воспользоваться какой-то хитростью, чтобы найти мисс Лидалл. В противном случае они с виконтом могут весь вечер обыскивать ложи.

Рейнбо повернул голову назад и встретился взглядом с Торном.

– Кажется, Гидеон не очень обрадовался вашей помолвке с мисс Лидалл.

Сейчас он ничего не мог поделать с братом, не вызывая открытого противостояния.

– Гидеон забыл, что нужно делиться, – высокомерно усмехнулся Торн, чем повеселил своего приятеля. – Он считает Оливию своей собственностью и просто вне себя от того, что ее отец отдал дочь на мое попечение.

– Откровенно говоря, ты сам подтолкнул к этому барона, скомпрометировав его дочь, – напомнил герцог.

– Поосторожнее, ваша светлость, – предупредил он. – Или вы разрушите репутацию дамы и все мои добрые намерения.

– Мисс Лидалл, кажется, сама судьба постоянно сводит нас вместе, – сказал Норгрейв, встретив девушку и графиню у входа в театр.

– Добрый вечер, милорд, – радушно приветствовала она его. – Вы знакомы с леди Грисдейл?

– Я взял себе за правило знакомиться со всеми лондонскими красавицами, – поклонился маркиз. – Леди Грисдейл, это правда, что ваше сердце отдано другому?

К изумлению Оливии, графиню, казалось, взволновала лесть лорда Норгрейва.

– Мы с лордом Девиком надеемся вскоре объявить о своей помолвке.

Лорд повернулся к Оливии:

– До моего слуха дошла молва и о вас, мисс Лидалл. Я тут же отмел эти досужие домыслы, но вчера опять их услышал.

– Не стоит лукавить, милорд. Полагаю, вы говорите о моей недавней помолвке с лордом Кемпторном, – сказала Оливия, радуясь, что граф не сопровождает ее в театр. Она понимала, что Торн хранит преданность Блекбернам, потому что герцог с герцогиней – его родственники. Однако лорд Норгрейв ничем не заслужил неодобрения с ее стороны.

– Значит, сплетни не врут, – необычайно голубые глаза маркиза ощупывали ее лицо, словно он искал признаки обмана. – Я бы не сказал, что вы с Кемпторном хорошая пара, но этот джентльмен явно оберегал вас, когда встретил нас у леди Перлс.

– Вы не первый, кто заметил наше несходство, – весело отметила Оливия. Она сама испытывала те же опасения, но пообещала отцу, что не станет подливать этим масла в огонь. – Тем не менее всегда следует слушать свое сердце.

– А лорд Девик очень доволен выбором, – вмешалась леди Грисдейл.

– И когда будет объявлено официально? – поинтересовался лорд Норгрейв.

Оливия запнулась. Отец и Торн не обсуждали деталей свадьбы, поскольку Торн ожидал, что в ближайшем будущем она разорвет их помолвку. А когда леди Фелстед посоветовала начать приготовления к свадьбе, Торн не то чтобы отказался, но как-то туманно говорил о том, где и когда состоится их свадьба.

Это его вина, что сейчас она оказалась в неловкой ситуации перед лордом Норгрейвом.

– Мой отец и лорд Кемпторн еще не обсудили все подробности, – ответила Оливия и посмотрела на леди Грисдейл, ища поддержки.

– Конечно же, когда планируются две свадьбы, столько всего нужно предусмотреть, – сказала графиня.

– Не сомневаюсь! – Маркиз задумался. – А вы, дамы, не согласитесь проследовать со мной в ложу? Мой сын, лорд Маркрофт, с нетерпением дожидается моего возвращения. И леди Арабелла там. – Он улыбнулся Оливии. – Моя дочь о вас высокого мнения и тут же начнет выпытывать у вас подробности вашей помолвки с лордом Кемпторном.

Мысль навестить леди Арабеллу прельщала больше, чем перспектива сидеть с леди Грисдейл…

– У нас есть ложа, но мы могли бы заглянуть к вам на пару минут, Норгрейв, поздороваться с вашим семейством, – сердечно произнесла леди Грисдейл. – А леди Норгрейв? Она тоже здесь?

– К сожалению, моя супруга не разделяет моей страсти к Моцарту, – признался лорд Норгрейв.

– Какая жалость! – посочувствовала графиня. – Вы впервые будете слушать «Дон Жуана»?

Обрадовавшись, что встретил любительницу Моцарта, маркиз ответил:

– Нет, я ходил на премьеру оперы в апреле.

– А я не смогла, – сокрушалась леди Грисдейл. – Лорд Девик редко посещает театр, хотя он пообещал сделать исключение, поскольку оперу настолько хорошо приняли в обществе. – Она едва коснулась руки Оливии. – Дорогая, с разрешения лорда Норгрейва, я оставлю вас в его надежных руках и схожу в нашу ложу, удостовериться, не ждет ли нас там ваш отец. Я оставлю ему записку и вскоре вернусь.

– Пойдемте, мисс Лидалл? – взглянул на нее лорд Норгрейв. В его светло-голубых глазах читался вызов.

Оливия положила ладонь ему на локоть и робко улыбнулась. Если повезет, Торн никогда не узнает, что она опять оказалась в компании маркиза.

 

Глава 26

– В этой давке ты никогда не найдешь мисс Лидалл, – предположил Сент-Лион, обшаривая близлежащие ложи взглядом темно-синих глаз.

Виконт уже получил множество приглашений от поклонниц, считавших, что Торн вполне может продолжить поиски своей потерявшейся дамы сам. Однако Сент-Лион оказался хорошим другом и вежливо отклонил все предложения. Последняя дама даже прошептала ему на ухо, что он испытывает ее силу духа.

– Ты всегда сможешь к ней вернуться, как только мы найдем Оливию, – сказал Торн, заметив, что его приятель машет женщине на прощание.

– Ты понятия не имеешь, от чего я отказываюсь ради нашей дружбы, Кемпторн, – протяжно вздохнул Сент-Лион. – Не позволяй этому невинному личику одурачить себя. То, что она шептала мне на ухо, – по-настоящему безнравственно и даже преступно. Я, может быть, никогда не оправлюсь от потрясения.

– Ты, похоже, уже пятый, кому она за этот вечер сделала предложение, – цинично ответил Торн.

Неудивительно, что Сент-Лион и Рейнбо высоко оценили «Дон Жуана». Их жизни – точная копия жизни вымышленного развратника.

– Тогда бедняжку стоит пожалеть. Вероятно, я вернусь утешить ее…

– Черт тебя дери, Сент-Лион… Если ты… – Торн заметил хитрую усмешку виконта. – Ага… ты еще не утратил чувства юмора! Обещаю, если ты сейчас еще немного поможешь мне в поисках, я верну тебя этой развратнице.

– Из-за этой помолвки ты какой-то напряженный, – пожаловался Сент-Лион. Он помолчал секунду. – И намного больше, чем обычно.

Но напрягся Торн не из-за помолвки. Всему виной Оливия. Она непредсказуема и притягивает неприятности с такой же легкостью, с какой Сент-Лион очаровывает поклонниц. Да и он сам притягивал неприятности. Благодаря плотским утехам Сент-Лиона множество несчастных мужей стали рогоносцами.

Торн испугался, когда они с Сент-Лионом вошли в одну из лож и увидели леди Миллисент с родителями, лордом и леди Флеуэтт. Завидев джентльменов, молодая женщина так и засияла.

– Добрый вечер, Торн… Лорд Бастрелл, – приветствовала их леди Миллисент, поэтому им пришлось задержаться, чтобы засвидетельствовать почтение ее матери и отцу. К счастью, все места в ложе были заняты. В противном случае Торну пришлось бы отклонить предложение остаться, чтобы насладиться оперой из ложи Флеуэттов.

Пока Сент-Лион отвечал на расспросы графини о семье, Торн выглядывал из амфитеатра, глазами ища в ложах Оливию. Бескрайнее море людей: все заглядывали в чужие ложи, чтобы засвидетельствовать свое почтение друзьям и недругам. Он уже хотел было поинтересоваться у лорда Флеуэтта, не знает ли он, какая ложа принадлежит леди Грисдейл, как взгляд его упал на знакомое лицо.

Норгрейв.

Торн с трудом удержался, чтобы не фыркнуть. Он и не предполагал, что маркиз увлекается искусством. Сегодня вечером в театре присутствовали и герцог с герцогиней Блекберн, однако опасность встречи была минимальной. Обе семьи обычно избегали выяснять отношения на людях. Хотя стоит предупредить Шанса о маркизе, когда они с Сент-Лионом вернутся в ложу Рейнбо.

Не сводя глаз с Норгрейва, Торн прошептал другу на ухо, что им следует уходить. Наклонив голову, он едва не пропустил девушку в лиловом платье. Она сидела справа от маркиза. Леди Арабелла в светло-голубом платье была по правую руку от девушки, а лорд Маркрофт – позади дам. Он не увидел ее раньше, потому что она, полуобернувшись, беседовала с дочерью Норгрейва.

«Теперь я ее заметил».

Мисс Лидалл наклонила голову и засмеялась над сказанным леди Арабеллой. Непослушные каштановые волосы были высоко заколоты и искусно обрамляли ее изящное личико. Ее красота заставляла сердце Торна биться чаще.

В столь выгодном ракурсе его невеста казалась счастливой и довольной в компании семейства Брант. Он, прищурившись, смотрел на Норгрейва, который не сводил глаз с дочери и Оливии.

Кто-то тронул Торна за плечо. Он перевел взгляд с затянутой в перчатку руки на лицо леди Миллисент.

– Что-то случилось? – поинтересовалась она. – Надеюсь, вы с виконтом останетесь.

С этой молодой леди Торну следовало быть поаккуратнее. Если она упомянет о поцелуе, которым удивила его, когда они любовались галереей леди Перлс, лорд Флеуэтт потребует объяснений. Последняя подобная попытка уже привела его к обручению.

Правда, если быть откровенным, тогда он не просто сорвал несколько поцелуев с уст дамы.

Вспомнив об Оливии, двигающейся в такт движению его влажных пальцев, он пожелал продолжения. Каждый раз, ложась в пустую постель, он тянулся к возбужденному члену и думал о ее шелковистой коже, о запахе ее возбуждения. Сосредоточившись на головке, он гладил напряженную плоть, воображая себе, как войдет в нее, глядя в ее васильковые, блестящие от удовольствия глаза. Это ее лицо он видел перед собой, когда его тело содрогалось в оргазме и сперма стекала на живот.

При одной мысли о мисс Лидалл его член оживал. Он едва сдерживался.

– Леди Миллисент, остаться никак не могу, – ответил он, с сожалением заметив недовольство в ее глазах. – У меня встреча.

– С мисс Лидалл? – поинтересовалась она. Ее приятные черты посуровели от досады.

Торн гадал, дошла ли до леди Миллисент новость о его помолвке.

Леди Флеуэтт подалась вперед.

– Лорд Кемпторн, – обратилась она к нему, привлекая внимание. – Мне сказали, что вы обручены с дочерью лорда Девика. Это правда?

Боль, мелькнувшая в глазах леди Миллисент, наполнила его чувством вины. Он не давал девушке обещаний, но и не отталкивал ее. По крайней мере до той поры, пока она не устроила на него охоту. Он виновато взглянул на нее, потом переключил внимание на ее мать.

– Да, мадам, правда, – признался он.

– Это хорошие новости. Позвольте поздравить вас и мисс Лидалл. Не помню, когда мы в последний раз с ней беседовали. Бедная сирота. Она была таким странным костлявым созданием. Надеюсь, с годами она похорошела, – сказала леди Флеуэтт.

Торн едва удержался, чтобы не ответить графине резкостью на нелестные отзывы об Оливии.

– Мисс Лидалл превратилась в красивую молодую даму, леди Флеуэтт. Я чрезвычайно доволен своим решением просить ее руки.

Торн придумывал некоторые подробности. Он не просил Оливию выйти за него замуж. Ее отец велел ему с ней обручиться. Если вдуматься, ее колебание вполне объяснимо. Большинство девушек любят романтические ухаживания.

– Ты готов идти? – поинтересовался Сент-Лион.

– Да. – Он поклонился лорду с леди Флеуэтт и леди Миллисент. – Я передам ваш поклон своей семье. Желаю хорошего вечера.

Как только они вышли из ложи, Торн поднял руку, останавливая друга.

– Я знаю, где искать мисс Лидалл.

– Где она? – спросил виконт.

– В ложе лорда Норгрейва.

– Когда Шанс сообщил нам с сестрой, что вы с лордом Кемпторном обручены, ни одна из нас не поверила, – призналась леди Арабелла, понизив голос, чтобы отец и брат не могли подслушать их разговор. – Как вам удалось так долго скрывать ваши отношения?

Оливия засмеялась.

– Никаких ухаживаний в общепринятом смысле не было. Я знаю Торна с детства, поэтому нам не пришлось тянуть время, нанося обязательные визиты и прогуливаясь по саду в сопровождении дуэньи. Где-то за последний год наши отношения… изменились. Не могу этого описать словами. Достаточно сказать, что Торн первым осознал наше растущее влечение друг к другу. – Прикусив губу, она смешала правду с выдумкой, чтобы удовлетворить любопытство своей подруги. – Отец недвусмысленно высказывался о том, что ожидает устройства моей жизни этой весной, это и подтолкнуло графа объявить о своих намерениях.

– Шанс признался Темпест, что лорд Кемпторн всегда был довольно сдержан, когда речь заходила о делах сердечных, – сказала леди Арабелла, искренне обрадовавшись тому, что Оливия нашла свое счастье с графом. – А может быть, он все эти годы был тайно влюблен в вас?

Леди Арабелла такая романтическая натура. Оливия улыбнулась при мысли о том, что граф много лет был тайно влюблен в нее или другую даму.

– Граф не из тех, кто поддается эмоциям. Подозреваю, что для него его чувства стали такой же неожиданностью, как и для меня, – ответила она.

И тут Оливия заметила, что подруга ее не слушает. Леди Арабелла все свое внимание сосредоточила на ложе напротив. В первых рядах она заметила красивую пару. У джентльмена были темные прямые волосы, собранные на затылке в хвост. Рядом с ним сидела белокурая красавица в коричневом платье в испанском стиле с очень низким декольте.

Джентльмен замер, словно почувствовал, что за ним наблюдают. Он вздернул подбородок. Стал шарить взглядом по ряду лож, пока не увидел леди Арабеллу. Озадаченный взгляд засветился счастьем. Он поклонился.

– Ваш друг? – поинтересовалась Оливия.

Собеседница вздрогнула от ее вопроса. Она быстро заморгала, будто стараясь не расплакаться.

– Леди Арабелла, – продолжала полушепотом Оливия. – Вам плохо? Если нужно…

Ее приятельница покачала головой и задумчиво улыбнулась Оливии.

– Нет, со мной все в порядке. – Она поднесла затянутую в перчатку руку к губам, деликатно покашляла в кулачок. – Вы спрашивали об этой паре. Джентльмен – маркиз Уаррилоу, а дама рядом с ним – его супруга. Они совсем недавно поженились. Как мне говорили, свадьба была осенью.

Неужели лорд Уаррилоу ухаживал за леди Арабеллой? Оливия пыталась вспомнить, упоминала ли ее приятельница красавца маркиза, но его имя ни о чем ей не говорило. Однако, судя по всему, Арабелле он хорошо знаком. Девушка явно испытывала некие чувства к джентльмену и изо всех сил пыталась о них забыть.

Оливия не стала дальше расспрашивать о паре и об отношениях леди Арабеллы и лорда Уаррилоу.

– Лорд Девик пока не приехал, – сказала леди Грисдейл, входя в ложу лорда Норгрейва и дав Арабелле желанный повод отвлечься от темы. – В таком случае он пропустит всю оперу.

– Отсутствие лорда Девика нам на руку, – сказал лорд Маркрофт, молча отмечая, что графиня заняла лучшее место рядом с маркизом. – Вы согласны, отец?

– В самом деле, – согласился джентльмен, переводя взгляд на Оливию. – Оставайтесь нашими гостьями. У нас много места, уверен, ваш отец и жених обрадуются, что вас окружают друзья.

Оливия молча с ним не согласилась. Торну это совершенно не понравится.

– Мне нравится мысль о том, что Кемпторн будет чем-то обязан Брантам, – прорычал лорд Маркрофт.

Лорд Норгрейв засмеялся.

– Хотелось бы взглянуть, как ты будешь требовать долг, Крофт.

– Я не знала, что вы с лордом Кемпторном враги, лорд Маркрофт, – сказала Оливия, не желая поднимать тему вражды между семействами Брант и Рук.

Леди Арабелла откашлялась, чтобы привлечь внимание Оливии.

– Мой брат ходил в одну школу с лордом Кемпторном и его друзьями. Думаю, эта вражда началась еще в детстве.

Кажется, лорда Маркрофта дипломатичность сестры лишь веселила.

– Мальчики по большей части тупицы, Арабелла. Поэтому мы предпочитаем решать наши споры кулаками.

Оливия не могла скрыть своей антипатии.

– Крофт, ты расстроил мисс Лидалл, – заметил лорд Норгрейв. – Многих дам тошнит от неразумного поведения молодых людей. – Он повернулся к Оливии. – Вы должны простить Крофта. Его манерам необходимо придать лоск. Признаюсь, это больше моя вина, чем его матери.

– Чепуха, у лорда Маркрофта великолепные манеры, – ответила Оливия, чувствуя необходимость защитить графа от подтрунивания отца. – Я ценю наши беседы.

Леди Арабелла с признательностью взглянула на подругу.

Лорд Маркрофт в знак благодарности кивнул головой.

– Невинная красавица, которая видит хорошее в Бранте. За одно это я ненавижу Кемпторна.

Оливия недоуменно открыла рот:

– Господи, почему?

Граф улыбнулся, высмеивая себя самого:

– Потому что у него хватило ума просить вашей руки раньше, чем кто-то другой поймет, какое вы сокровище, мисс Лидалл.

– Отлично сказано, Крофт! – пробормотал лорд Норгрейв. – Наверное, глупо надеяться, что лорд Кемпторн чем-нибудь разгневает лорда Девика и помолвку разорвут.

Оливия не была суеверной. Однако слова маркиза звучали как проклятье. Она вздрогнула.

Леди Грисдейл ударила маркиза по руке сложенным веером.

– Как грубо с вашей стороны. Вы должны немедленно извиниться перед мисс Лидалл, или она подумает, что вы желаете ей зла.

Лорд Норгрейв, казалось, получил на орехи.

– О, простите меня, миледи. Я желаю вам с лордом только добра.

– Какое облегчение, – сказал Торн, направляясь к ним. За спиной у него стоял Сент-Лион. – А я уж было собрался вызвать вас с Маркрофтом на дуэль за то, что вы расстроили мою невесту.

 

Глава 27

– Я и не знала, что сегодня вы в опере, – сказала Оливия, пока они шагали по огромному залу.

Торн нахмурился от такого равнодушия. Он из шкуры вон лез, чтобы избавить ее от вечера в компании леди Грисдейл и лорда Норгрейва. А она, казалось, не оценила приложенных им усилий.

Да и одних их не оставили. Леди Грисдейл слишком хитра, чтобы позволить ему увести невесту одну, без присмотра. Леди Арабелла предложила составить Оливии компанию. Они с Сент-Лионом создавали им видимость уединения, прогуливаясь чуть позади и медленным шагом. Маркрофт тоже встал, как будто собрался присоединиться к их маленькой компании, просто чтобы позлить Торна. Однако граф оставил обе пары, заявив, что намерен посетить гримерку и пофлиртовать с актрисами.

Торну было наплевать на то, чем занимается этот человек, лишь бы он держался подальше от них с Оливией.

– Рейнбо и Сент-Лион выразили желание послушать оперу, – ответил он, тайком любуясь нарядом Оливии. Шелковое сиреневое платье со скромным лифом. И эта простота кроя позволяла ему любоваться ее изгибами, а не отвлекаться на ряды лент, воланы и розочки, которыми были украшены юбки многих дам. Подол юбки был вышит золотой нитью элегантным меандром. – Я подумал, вы будете не против присоединиться к нам в ложе Рейнбо.

Он ожидал, что она обрадуется приглашению.

– Нет, благодарю, милорд, – ответила она, останавливаясь, чтобы полюбоваться картинами на стенах.

Улыбка тут же сошла с лица Торна.

– Поскольку мы обручены, никто не станет удивляться вашему присутствию рядом со мной. Появление на публике только подтвердит слухи о нашей помолвке.

– Я все понимаю, Торн, – заверила она. Ее пухлые губки тронула улыбка, от которой у Торна растаяло сердце. – Однако если я оставлю леди Грисдейл, отец расстроится. Он все еще надеется, что мы с графиней станем друзьями.

– Графиня видит в вас соперницу, посягающую на внимание и любовь лорда Девика, – напрямик заявил Торн.

– Я тоже так думаю.

– Держу пари, что она стала любезнее, когда узнала о нашей помолвке.

Оливия удивленно посмотрела на него.

– А как вы догадались? – Она продолжила прогулку по театру. – Отец все ей рассказал.

– Мы так не договаривались, – проворчал Торн. Он дал своей семье понять, что двигала им исключительно страсть. Правду знал Гидеон, но лишь потому, что он сыграл свою роль в обмане.

– Позже попеняете моему отцу, – ответила Оливия, которую совершенно не волновала леди Грисдейл. – Похоже, он не в силах сдержаться, когда рядом с ним графиня. Клянусь, если бы она захотела узнать все подробности нашей помолвки, то непременно добилась бы своего. Эта женщина обладает удивительной способностью все и у всех выпытывать. Даже шпион не смог бы ей противостоять.

Торн сомневался, что леди Грисдейл пришлось что-то выпытывать у лорда Девика, используя свое обаяние. Наверно, как только барон оказался у нее в постели, он перестал думать о том, как бы уберечь свою дочь. В защиту барона стоило сказать, что он не видел вреда в том, чтобы рассказать всю историю даме, на которой намеревался жениться.

Торн сожалел, что не может разделить уверенности барона в том, что леди Грисдейл не воспользуется возможностью унизить свою будущую падчерицу.

– Леди Грисдейл не заслуживает вашей доброты, – сказал Торн. – Однако если вы намерены в этот вечер оставаться рядом с ней, может быть, объясните тогда, почему вы сидите в ложе лорда Норгрейва?

– Ах, это! – Оливия стала прятать глаза. – Мы встретили маркиза внизу. Он поздравил меня с нашей помолвкой и пригласил проведать леди Арабеллу. Разве я могла отказаться?

Торн открыл было рот, чтобы сказать ей, как просто она могла бы отклонить предложение старого негодяя, но тут же себя одернул. Как бы он ни сомневался в Норгрейве, леди Арабелла – подруга Оливии и сестра Темпест. Несправедливо наказывать ее за грехи отца.

– Можно я задам вопрос?

Он осторожно кивнул:

– Что вы хотите знать?

– Вы знакомы с лордом Уаррилоу?

Оливия намеренно сменила тему разговора, чтобы избежать очередной лекции на тему лорда Норгрейва.

– Не очень. У него какие-то общие дела с Норгрейвом. В прошлом году маркиз всеми силами пытался сосватать за Уаррилоу Темпест.

– И что дальше?

– Темпест выкрал Шанс, и в конечном итоге Уаррилоу женился на другой. А почему вы спрашиваете?

– Из любопытства, – весело ответила она – Я заметила его и его красавицу жену, а леди Арабелла была настолько любезна, что сказала, как его зовут.

Торн нахмурился, в темно-зеленые глаза закралось подозрение.

Распорядитель объявил о начале представления. Услышав приглашение, зрители стали лениво покидать зал и возвращаться в свои ложи.

– Торн, – окликнул его Сент-Лион. – Хватить тянуть, целуй свою даму, чтобы мы могли вернуться в свою ложу.

Леди Арабелла открыла веер, чтобы скрыть смущение. Друзья отвернулись, на минутку оставляя их наедине.

Торн наклонился, собираясь поцеловать Оливию.

Она остановила его, положив руку ему на грудь.

– Никаких поцелуев на людях, – прямо заявила она. – Неприлично.

– Маленькая скромница, – поддразнил он и поднес к губам ее руку, чтобы поцеловать. Это было вполне пристойно. – Встретимся позже, и я поцелую вас как следует.

В ее васильковых глазах мелькнуло воспоминание и вспыхнуло желание, когда она убирала свою руку из его ладони.

– Думаю, нет. После того как я позволила вам себя поцеловать, меня с вами обручили.

– Не помню, чтобы тем вечером вы хоть словом выразили недовольство. – Торн подошел ближе и взял ее за руки. Прижал их к своей груди и притянул ее ближе. Она шагнула к нему. Он наклонил голову и легонько коснулся своим лбом ее. – Хотя я помню ваши негромкие ахи, вздохи и крики желания мне на ухо.

– Тсс, – прошипела она, отстраняясь от него и оглядываясь, чтобы убедиться, что никто не слышал его бесстыдных слов. – Если бы я знала, в какие неприятности вы меня втянете, то осталась бы у леди Перлс.

– Очередная ложь, – поддразнил Торн. – Склонность ко лжи – не та черта, которую джентльмен ищет в будущей жене.

Оливия закатила глаза:

– Вы жену не ищете.

– Да, не ищу, – согласился он, задумчиво разглядывая ее лицо. – И зачем мне? Ведь я уже обручен с вами.

– Но…

Торн поцеловал ее в губы:

– Встретимся в саду в полночь. Не опаздывайте или пожалеете.

– Торн, я не могу… – возразила она.

– Можете, – улыбнулся он мимолетно. – И придете. И не забывайте, что мне известно, что раньше вы тайком выбирались из отцовского дома, чтобы встретиться с Гидеоном.

Она чуть не задохнулась от возмущения.

– Мы были детьми! Это были невинные приключения.

Торн знал, что она говорит правду, потому что не раз следил за Оливией и Гидеоном. Издали он наблюдал, как они играют, делятся друг с другом тайнами, вместе исследуют лес.

– Возможно. Увидимся в полночь. Да, и еще одно.

Она сердито посмотрела на него:

– Что еще? Всем пора возвращаться в свои ложи.

– Вы больше не ребенок и встречаетесь со мной, а не с моим братом, – прошептал он. – Могу пообещать, что наши встречи впредь не будут такими невинными.

Торн и Сент-Лион провели их с леди Арабеллой в ложу лорда Норгрейва, леди Грисдейл заявила, что им с Оливией пора возвращаться в свою ложу.

Они оказались в полутемном коридоре не одни. Зрители еще беседовали с друзьями и проходили к своим местам.

Оливия и леди Грисдейл молча шли по коридору. Обычно в присутствии графини девушка очень нервничала, у нее даже появилась ужасная привычка что-то невнятно бормотать в ответ на реплики будущей мачехи. Однако сейчас все ее мысли были заняты настойчивой просьбой Торна встретиться с ним позже. Что он хотел с ней обсудить?

«Кто-то может подумать, что Торн слишком заигрался в жениха».

– О чем вы разговаривали с лордом Кемпторном? – поинтересовалась графиня, нарушая молчание.

– Ничего особенного, – солгала она.

«Боже правый, Торн был прав. Я склонна к обману, когда мне это выгодно».

– Что-то не верится! Граф очень настойчиво хотел переброситься с вами парой слов наедине, – заметила графиня.

– Фойе театра вряд ли можно назвать уединенным местом, – сухо возразила Оливия. – Еще с нами были леди Арабелла и лорд Бастрелл.

Леди Грисдейл, как обычно, решила, что все и вся вращается вокруг нее.

– Простите, что преступила границы приличий, – неожиданно извинилась графиня, ничуть не раскаявшись. – Скоро я стану вашей мачехой, поэтому волнуюсь за вас. Лорд Девик одобряет ваш брак с лордом Кемпторном, но я боюсь, что на него повлияли добрые чувства к лорду и леди Фелстед, а не трезвый расчет.

– А отцу вы об этом говорили?

– Господи, нет! – захихикала леди Грисдейл. – Однако за этот год я очень полюбила вас, Оливия. И хотя понимаю, что не в силах заменить вам мать, которую вы потеряли, надеюсь, что мы станем друзьями и вы сможете всегда обратиться ко мне за советом.

Осторожность убивала желание подружиться с этой дамой. Стоило Оливии хоть на мгновение расслабиться, как леди Грисдейл тут же использовала все, что ей удалось выведать, против самой Оливии.

– Благодарю, миледи, – сказала Оливия.

– Ваш отец плохо разбирается в мужчинах, – заявила леди Грисдейл, нанося явное оскорбление человеку, якобы любимому ею, в присутствии его дочери. – Поэтому вам и нужна я, Оливия. Лорд Девик полагает, что граф не расторгнет эту помолвку и женится на вас.

– Этим обычно и заканчиваются помолвки, – ответила Оливия, стараясь, чтобы в ее голосе не слышалась настороженность. – Разве у вас с отцом не так?

– Разумеется! – графиня искоса взглянула на девушку и поцокала языком. – Так всегда случается, когда мужчина и женщина влюбляются друг в друга, как мы с вашим отцом. Тем не менее ваша помолвка с лордом Кемпторном совершенно иного рода, не так ли?

Пусть леди Грисдейл и была права относительно поспешной помолвки Оливии с графом, но от этого ее слова ранили не меньше.

– Вы должны рассказывать мне все, что говорит вам лорд Кемпторн, – продолжала графиня. – Если мужчина намерен разорвать помолвку, я смогу по его словам и поступкам это предсказать.

Оливия вспомнила о настойчивой просьбе Торна встретиться с ним в полночь. Может быть, он действительно решил немедленно разорвать их помолвку. В глубине души ей хотелось спросить совета у графини, но опыт общения с этой дамой заставлял ее быть настороже.

Поэтому она ответила:

– Вы всегда так великодушны, миледи.

Леди Грисдейл нахмурилась, будто сомневалась в искренности Оливии. Но как только они вошли в ложу, она сразу забыла все, что хотела сказать. Сердца обеих запели от радости, когда они увидели там лорда Девика.

– Девик! Я знала, что вы меня не разочаруете, – сказала леди Грисдейл, шагнув к джентльмену, за которого намеревалась выйти замуж.

Оливии хотелось броситься к отцу на шею, но она замедлила шаг, давая возможность графине поздороваться с ним первой. Они собирались создать семью, и ей не стоило вмешиваться. Она не успела дойти до своего места, как встал еще один присутствующий в ложе джентльмен. Он повернулся к ней:

– Мисс Лидалл.

Оливия замерла на месте.

– Господин Чонси! – Она не скрывала ни удивления, ни радости. – Какая неожиданность! Каким ветром вас сюда занесло?

– Я зашел засвидетельствовать свое почтение вам и леди Грисдейл, – объяснил джентльмен. – Я уже собрался было уходить, когда в ложу вошел ваш батюшка. Видимо, графиня оставила ему записку, что вы вернетесь, поэтому барон пригласил меня остаться.

Леди Грисдейл улыбнулась юноше:

– Господин Чонси, рада снова вас видеть. Слышу, Девик приберег для вас местечко в нашей ложе.

– Да, мадам, – ответил Чонси, мельком глядя на Оливию, ища поддержки. – Если только я не помешаю.

– Нисколько. Чем больше людей, тем веселее, – заверила графиня. – Оливия, почему бы вам не сесть рядом с господином Чонси?

– Почту за честь! – произнес господин Чонси, жестом указывая на пустое кресло.

Оливия недоуменно смотрела на графиню и гадала, почему дама так хочет, чтобы она сидела рядом с господином Чонси. К сожалению, леди Грисдейл больше не обращала на нее внимания.

– С нетерпением жду, когда начнется опера, – произнесла она, подыскивая нейтральную тему для разговора.

– Я тоже, – ответил господин Чонси. – А еще я надеялся, что снова вас увижу. Должен признаться: покидая ваш дом, я повесил было нос после вести о вашей помолвке с лордом Кемпторном.

Не стоило говорить, что она и сама была изумлена не меньше.

– Вы должны простить лорда Кемпторна, – мягко сказала она. – Он только-только получил благословение моего отца, как вдруг застал меня в гостиной в обществе другого мужчины. Это всего лишь мое мнение, но я подозреваю, что он взревновал.

Господин Чонси, казалось, был заинтригован ее объяснениями.

– Не говорите так. Мне кажется, если бы мне посчастливилось оказаться на его месте, я бы отреагировал точно так же.

Неужели этот джентльмен намекает, что жаждал более тесных отношений с ней? И почему она раньше этого не замечала? У Оливии с господином Чонси были общие интересы, но он был так сдержан! Она решила, что он счел ее импульсивной и капризной, как говорил Торн.

Она подалась вперед и взглянула в партер.

– Мы с леди Грисдейл приехали в оперу прямо перед началом представления, – сказала она, понизив голос. Она чувствовала его изумление, а сама намеренно отводила взгляд, чтобы не отвечать на его замечания.

Девушка перевела взгляд от оркестровой ямы к бесконечным рядам лож. Где сидят Торн и Сент-Лион? Граф упомянул, что они остановились в ложе герцога Рейнбо, но она не знала, которая из лож принадлежит его светлости. Через пару минут ее взгляд наткнулся на Торна. Он сидел в ложе ярусом ниже и ближе к сцене, чем ложа леди Грисдейл. Оливия узнала его светлость, Сент-Лиона, лорда Фейрлэма с женой, еще нескольких присутствующих.

«И он хотел, чтобы я сидела рядом с ним».

Леди Грисдейл никогда бы этого не одобрила, но Оливия была тронута его приглашением.

«Игра на публику, глупая гусыня!»

Если бы она сидела рядом с лордом Кемпторном, это было бы для всего общества красноречивым намеком. Если бы графиня отказала графу ради соблюдения приличий, как бы поступил ее отец? Теперь Оливия могла лишь гадать об этом. Она посмотрела на лорда Девика.

«Наверное, уже слишком поздно присоединиться к Торну и его друзьям».

Оливия вновь обратила внимание на Торна и заметила, что его уже нет в кресле. Он стоял в глубине ложи. Наклонив голову, он с кем-то беседовал, и собеседник явно был ниже его ростом. Оливия не видела, с кем именно он разговаривает, но мелькнула белая юбка – следовательно, это собеседница. Женщина.

Пару минут спустя граф провел леди Миллисент в переднюю часть ложи. Торн пробормотал что-то лорду Бастреллу, и виконт уступил даме место.

Неужели леди Миллисент не сообщили, что лорд Кемпторн обручен?

Оливия закипала, видя, что виконт пересел в другое кресло, а сам Торн устроился рядом с молодой дамой.

– В чем дело, мисс Лидалл? – прошептал ей на ухо господин Чонси.

– А почему вы спрашиваете, сэр? – удивилась Оливия.

«В нахальстве этого коварного создания!»

– Вы… вы… стучите веером по моему колену.

Оливия ахнула.

– Как неосторожно с моей стороны! – воскликнула она, расстроившись, что практически хлещет веером джентльмена. – Приношу вам свои искренние извинения, господин Чонси. Вам больно?

– Ничего страшного, – ответил господин Чонси, тепло глядя на девушку. – Хотя я с радостью подержу ваш веер, если вас тревожит мое здравие.

Джентльмен шутил, но Оливия продолжала морщиться.

Она раскрыла веер и обмахнула им лицо, доказывая, что может вести себя как настоящая дама.

– Мой отец сказал бы вам, что у меня слишком много энергии. Я не могу усидеть без дела, поэтому и пытаюсь как-то выплеснуть эту энергию. Даже таким странным образом.

– Могу только посочувствовать, – ответил господин Чонси, наклоняясь. Их лица находились всего в нескольких сантиметрах друг от друга. – Когда я о чем-то задумываюсь, то напеваю себе под нос.

– Неужели? – притворно заинтересовалась она.

– Пою просто ужасно, – добавил он, и Оливия засмеялась.

Она отвернулась, и вновь ее взгляд переместился в ложе герцога Рейнбо. Леди Миллисент полуобернулась, чтобы иметь возможность беседовать с графом без лишних ушей. Она интимно коснулась плечом его плеча, и, похоже, не случайно. Оливия сердито смотрела на ту, которой еще в детстве доставляло большое удовольствие ее мучить. Она искренне ее ненавидела.

Став невольной свидетельницей проявления нежных чувств между леди Миллисент и лордом Кемпторном, Оливия решила, что обязательно встретится с графом. Ей есть что сказать этому негодяю!

Вероятно, их помолвка будет самой короткой за всю историю.

Оливия была настолько раздосадована дерзким поведением леди Миллисент, что совершенно перестала обращать внимание на своего собеседника. Она вздрогнула, осознав, что Торн не сводит с нее глаз, а господин Чонси шепчет что-то остроумное ей на ухо.

Граф выглядел крайне недовольным.

Она вздернула подбородок, давая понять, что ей наплевать на его чувства.

«Я бросаю вам вызов!» – говорила вся ее дерзкая поза. Да она и не ожидала, что граф как-то на нее отреагирует, ведь леди Миллисент вцепилась в него, словно ядовитый плющ.

Раскаты увертюры в ре-миноре наполнили стены театра, призывая зрителей к тишине. Оливия глубоко вздохнула и переключила внимание на сцену в предвкушении зрелища, которое там развернется.

 

Глава 28

Оливия опаздывала уже на двадцать минут.

Торн не привык ждать дам. Тем не менее Оливия Лидалл, казалось, была решительно настроена доказать, что она – исключение из правил, которым он следовал всю жизнь, избегая душевных травм, так часто получаемых от женщин его друзьями. Если она думает, что может наказать его за какие-то вымышленные прегрешения, он разубедит ее в этом.

«Если кто-то и должен негодовать, то это я».

Шорох платья среди живой изгороди и приглушенное ругательство дали ему знать о появлении девушки. Слишком поздно он понял, что забыл сказать ей, где именно будет ждать ее в саду. Шея и плечи его немного расслабились. Она, скорее всего, ждала его у фонтана или ближе к арендованному дому отца.

Когда она появилась, запыхавшись, ее кудри немного растрепались.

– Вот вы где, – сказала она, подходя к нему. – Знаю, что опоздала. Но вы не сказали точно, где мы встретимся.

Он не стал обращать внимание на ее обличительный тон, поскольку сам был во всем виноват.

– Тогда я был расстроен, – протянул он ей руку.

Оливия подошла ближе и увидела расстеленное на земле одеяло.

– А это что?

Вместо того чтобы уводить ее в глубь лабиринта, он выбрал потаенный уголок, где изгородь имела форму башенок замка. По всему периметру тянулась посыпанная гравием тропинка, а посредине находилась травяная лужайка.

– Поздний ужин, – объяснил Торн, а она мысленно отметила масляные лампы, которые он зажег, чтобы рассеять темноту, и все еще не разобранную корзинку с едой. – Я решил, что вы будете голодны после целого вечера, проведенного в театре.

– Очень предусмотрительно с вашей стороны, – похвалила она, пряча глаза. – И когда вы только успели?

– Это не я, – коротко бросил он. – Пока мы были в театре, мой повар приготовил для меня корзинку. – Он глубоко вздохнул. – Вы раздосадованы из-за леди Миллисент.

Оливия повернулась к нему лицом, он едва не попятился. Девушка была все себя от ярости. Ее васильковые глаза блестели в свете лампы.

– И чего мне расстраиваться? – с притворной сладостью протянула она. – Уверена, я не первая невеста, которая вынуждена сидеть и наблюдать, как ее жених у всех на глазах флиртует с другой дамой.

Внутри у него все сжалось. Если смотреть на это с такой стороны, то он бессердечный подлец. Тем не менее Торн оскорбился тем, что она могла так плохо о нем подумать. Он подошел к девушке.

– А что скажете о своем поведении, мисс Лидалл? – возразил он. – Я пригласил вас к себе в ложу, но вы отказались, а в ложе леди Грисдейл с вами рядом почему-то оказался господин Чонси.

– Вы еще смеете меня обвинять? – закричала она. – У меня не было выбора – только вернуться с графиней. Без моего ведома отец пригласил господина Чонси. И что мне оставалось делать?

Он притворно улыбнулся ей:

– Я видел, как сильно вы страдали в обществе этого джентльмена.

Оливия ткнула пальцем ему в грудь.

– А что скажете о себе… двуличная свинья! Вы полвечера провели с леди Миллисент, сидя настолько близко, что она, казалось, усядется вам на колени.

Торн вспомнил о том наполненном безнадежной любовью взгляде, который Чонси бросал на Оливию, и ему захотелось разорвать его голыми руками.

– Ревнуете, моя любимая?

– Не больше, чем вы, когда увидели меня с господином Чонси, – прошипела она. – Что-то аппетит пропал. Я возвращаюсь в дом.

Он обхватил ее рукой за талию, рывком прижал ее спиной к своей груди.

– Отпусти меня!

– Прекрати вырываться и послушай меня, черт побери! – воскликнул он, прижимая ее все крепче, пока она не ахнула. – Должно быть, тебя ослепила ревность, когда ты увидела меня с леди Миллисент. Знаешь, откуда я знаю? Потому что именно так чувствовал себя я, когда увидел сидящего рядом с тобой Чонси. Если бы я встретил его, то схватил бы за грудки и вышвырнул из ложи.

Оливии расхотелось спорить, она обмякла у него на груди.

– Нет причин ревновать к господину Чонси.

Торн ослабил хватку, чтобы развернуть Оливию к себе лицом. Васильковые глаза застилали слезы, и он уже пожалел, что накричал на нее.

– Леди Миллисент убедила себя, что я стану ей сносным мужем. – Он заметил неожиданный огонь в глазах Оливии. – Однако я обручен с тобой.

Оливия поджала губы:

– Учитывая скоротечность нашей помолвки, сомневаюсь, что леди Миллисент это волнует.

– Так не терпится от меня избавиться, да? – фыркнул он.

Она попыталась вырваться.

– Да!

– Тогда почему бы мне не искать утешения в объятиях другой дамы? – поддразнил он, прижимая ее все крепче. Пока она вырывалась, он злился все сильнее, и злость его переросла в страсть. – Той, которая хочет меня. Той, которая жаждет моих поцелуев.

Оливия захлопала ресницами:

– Вот и прекрасно! Ступайте к ней. Мне плевать!

Несколько слезинок скатилось по ее щекам.

Не обращая внимания на ее возражения, Торн прижал ее к груди.

– Оливия… Оливия, – вздохнул он. – Перестань бороться с неизбежным.

Она подняла голову, чтобы взглянуть ему в глаза.

– С чем это?

– С нами. – Торн обхватил ее лицо руками и поцеловал.

Оливия пыталась отстраниться, но Торн был решительно настроен одержать верх в этом споре. Его губы скользнули по ее губам, дразня и заставляя раскрыться для него. Это была молчаливая битва двух характеров. Она думала, что сможет противостоять ему, потому что он столько лет возводил между ними стену. А он сломал все одним-единственным словом.

«Неизбежное».

«Разве можно сопротивляться судьбе?»

Торн пригласил ее на пикник в полночь в сад с одной мыслью – очаровать ее. Поухаживать за ней. Он ощущал возникшую между ними страсть и в душе признавал, что жаждет большего.

Собственная ревность и ее сопротивление сломили выдержку Торна. С неохотой он отстранился от ее губ.

– Меня не интересует леди Миллисент. И никогда не интересовала. Я тебя хочу.

Оливия задумчиво наблюдала, как Торн снимает свой сюртук. Он сбросил его и стал расстегивать пуговицы жилета.

– Подожди… ты же не можешь раздеться… прямо здесь.

Он усмехнулся:

– Почему нет? Нас никто не увидит.

– Дело не в этом, Торн. – Оливия закрыла лицо руками, когда он стал вытягивать рубашку из бриджей. – Ой, нет. Поверить не могу, что ты это делаешь.

Торн развязал шейный платок, который сдавливал ему горло. Длинный льняной платок упал на одеяло.

– Иди сюда, – позвал он, хотя и сам шагнул вперед и стал убирать руки с ее лица.

– Больше никакого обмана, Оливия. – Он склонил голову и поцеловал ее в шею. – Можешь доверить мне свои секреты, – прошептал он, осыпая поцелуями изгиб ее шеи и плечо. – Признайся, что хочешь меня так же сильно, как и я хочу тебя.

– Торн, – застонала она, словно он мучил ее. – Мы не должны… – Она прижалась лицом к его плечу.

– Отрицание укрепляет разум, – согласился Торн, подхватывая ее на руки. Она обвила руками его шею. Ему нравилось держать ее в своих объятиях. – А потакание полезно для тела и души.

С величайшей осторожностью он встал на колени и уложил ее на одеяло. Ее каштановые волосы блестели в свете масляной лампы, а рубиновые целованные губы были влажными и манили его вновь прильнуть к ним. Ее бледная кожа была такого цвета, словно Оливия купалась в лунном свете. Она потянулась к нему.

Торн положил одну ее руку себе на грудь. Он еще никогда не встречал такой красивой женщины, как Оливия Лидалл. Он был очарован ее ореховыми глазами. Ночной воздух был теплым, в нем витал аромат цветов, пахло землей и травой. Сад так и был пронизан энергией их взаимного желания.

Торн опустился ниже, опираясь на ладони, чтобы не переносить весь вес своего тела на Оливию. Он наклонил голову, и она потянулась к нему, чтобы встретиться с его ненасытными губами. Новое напряжение пронзило его тело – ему так хотелось прикоснуться к ней вновь.

Их губы слились, Оливия целовала его с неожиданной и волнующей дерзостью. Не раздумывая, он опустил ее руку ниже и молча подтолкнул ее исследовать все растущую возбужденную плоть. Она вздрогнула, когда ее рука коснулась его плоти, он ощутил жар ее тела сквозь бриджи.

– Неужели это все твое? – прошептала она, немного напуганная размером его члена.

– А почему ты спрашиваешь? – поддразнил он, целуя ее в нос.

– Однажды я подслушала, как одна из моих гувернанток рассказывала одной из служанок, что ее любовник подкладывает в бриджи вату. Она сокрушалась, что он весь был из ваты, а не…

Он поцеловал ее, не давая закончить.

– Ты слишком юна, чтобы слушать такие бесстыдные разговоры.

Оливия положила руку ему на член и погладила. Его непослушная плоть затвердела.

– Вы так и не ответили на мой вопрос, лорд Кемпторн.

Эта хитрая чертовка мучила его, и он молился, чтобы она не останавливалась.

– Продолжай гладить мой член, и ты увидишь его истинный размер, любимая.

Еще никогда Оливия не испытывала такого острого желания, исходящего из самой глубины ее естества.

Когда отец велел извозчику отвезти ее домой, чтобы самому продолжить вечер с леди Грисдейл, Оливия решила в полночь встретиться с Торном, чтобы расспросить его о леди Миллисент.

Она ожидала, что вспыхнет ссора, которая и положит конец их помолвке.

Оливия совершенно не была готова к той страсти, которая вспыхнула у нее внутри.

И хотя разделся Торн, именно Оливия ощущала себя нагой и уязвимой.

– Это безумие, – сказала она, не желая отпускать эту затвердевшую плоть, которую он пригласил ее потрогать. – Я так зла на тебя, Торн.

– А я на тебя, – ответил он, потершись бедрами о ее руку. – Видишь, как я злюсь?

Оливия захихикала.

– Видишь? – Торн переместил свой вес так, чтобы освободить правую руку. Он потянулся рукой к пуговицам жилетки и расстегнул их. Следующими он расстегнул те две, которые держали гульфик. Не успела она убрать руку, как он схватил ее пальцы и ее рука коснулась его члена. – Ты держишь доказательство моего желания в своих руках.

Она никогда не думала, что будет держать в руках столь интимную часть тела и так жаждать ее. Плоть была шелковистой, горячей и крепкой. От одного ее поглаживания у нее разболелась грудь, а одежда начала неимоверно сковывать. Внутри зрело любопытство, а ноги постоянно двигались, пока она гадала, как его плоть будет скользить внутри нее. Такая развратная мысль. Если Торн ждет, что она разденется перед ним, то она, скорее всего, сбежит и спрячется в доме.

Но Торн стыда не испытывал. Его блаженное выражение лица говорило о том, что он наслаждается ее ласками. Он закрыл глаза и позволил ее пальчикам исследовать его член. Она провела рукой по его телу, он задрожал. Круговыми движениями она стала поглаживать головку его члена. Из отверстия выступило несколько капелек жидкости – еще один знак его возбуждения. А у нее между ног становилось все более влажно.

Когда он отпрянул, с ее губ слетел тихий стон.

Торн улыбнулся, наклонил голову и потянулся к ее юбке.

Оливия тут же вспомнила ночь, когда он ласкал ее в экипаже. Ту безумную, дикую ночь, которая закончилась их поспешной помолвкой. Она задрожала и нетерпеливо заерзала, вспомнив, что его пальцы касались ее плоти так же интимно, как сейчас ее пальцы касаются его.

Ночной ветерок танцевал на ее чулках и обвивал ее голые бедра, когда Торн обнажил ее ноги, задрав юбки. Он немного переместился, расположившись между ее ногами.

– Жду не дождусь, когда раздену тебя, – хрипло произнес он. Рукой он властно провел по ее правому бедру. – Хотя я сомневаюсь, что тебе понравится лежать обнаженной под ночным небом.

Оливию распирало от нервного смеха.

– Нет. – Она наклонила голову, когда ее неожиданно осенило. – Ты проделывал такое и раньше?

Он медленно покачал головой.

– Мы рискнем в другой раз, когда никому из нас не придется беспокоиться о том, что твой отец застанет меня, когда я буду ласкать его дочь, сверкая голым задом.

– Отец отослал меня домой одну. У них с леди Грисдейл другие планы, – призналась она, дыша быстро и прерывисто.

– Хвала небесам!

Когда Торн переместил ее выше, она почувствовала, как скользнула по ней его плоть, и немного потерлась о внутреннюю сторону бедра. И эта возбужденная плоть подрагивала, когда он накрыл ее своим телом.

Торн одной рукой обхватил ее затылок.

– Какая ты красавица! – прошептал он. Его темно-зеленые глаза всматривались в ее лицо, и ему нравилось то, что он видел. – Не знаю, почему я сразу этого не разглядел.

– Ох, – вздохнула она. Только граф мог обидеть и сделать ей комплимент одновременно.

– Я обидел тебя, – задохнулся он от смеха.

Оливия извивалась под ним, но замерла, когда головка его члена скользнула в гнездышко волос у нее между ногами. Она задрожала. Торн прильнул к ее губам и страстно поцеловал.

– Есть разная красота, Оливия. У тебя лицо, которое мужчина может изучать каждый день и каждый день открывать что-то новое, чем можно восхищаться, – произнес он между поцелуями. – Под разными углами… в разном настроении. Если бы у меня были талант и терпение художника, я бы с удовольствием нарисовал тебя.

– Ты мне льстишь, – ответила она, радуясь и чувствуя неловкость от его комплимента.

Его лицо посуровело от ее небрежного тона.

– Нет. Я лестью добивался того, чего хотел от других женщин. Тебе я говорю чистую правду, Оливия. Моя невеста.

– О, – выдохнула она, тронутая его словами.

Торн склонил голову и с благоговением ее поцеловал. Она коснулась кончиком языка его языка, а он только этого и ждал. Рука, почившая на ее бедре, переместилась к корсажу. Один решительный рывок – и ему удалось освободить ее грудь. Он опустил голову, поймал ее сосок и начал ласкать его.

Удивительное ощущение разлилось по ее телу, подобно теплому меду, и потекло вниз, к ноющей плоти у нее между ног. А жар и нежное прикосновение его члена к теперь уже увлажнившейся расщелине лишь усиливало ее чувствительность. Ей хотелось свести колени, чтобы облегчить боль.

– Торн, – простонала она. Ее голова металась из стороны в сторону, когда он освободил ее грудь. – Это уже слишком.

Он озорно засмеялся, и ей стало щекотно от его дыхания, когда он заметил «гусиную кожу» у нее на руках и груди.

– Мы еще не начинали.

Граф медлил. Он понимал ее тело лучше, чем она сама, и Оливии не хотелось даже думать о том, где он поднаторел в этом. Десять минут спустя он дразнил и мучил ее, доводя до пика наслаждения, но всегда отстраняясь. Ныл каждый сантиметр ее тела, и ей хотелось укусить его от разочарования.

Торн, должно быть, понял ее мрачные мысли, потому что выбрал момент и направил свою плоть ей между ног, а потом прижал ее к нежной расщелине. Она была настолько мокрой, что эрегированная головка его члена вошла глубже.

– Торн.

– Ты готова для меня, Оливия, – пробормотал он в ее горячую плоть. И тогда она поняла, что попытка подарить ей наслаждение поставила под угрозу умение графа сдерживаться. Он сдерживался ради нее, и это стоило ему немалых усилий.

– Да! – прошептала Оливия, жаждая освободить себя и Торна.

Он двигал бедрами, и давление возрастало, когда его член с каждым рывком погружался все глубже в ее влагалище. Неожиданно ее тело перестало сопротивляться и он полностью вошел в нее. Она поморщилась от этой неожиданной наполненности, было немного неприятно.

Торн что-то бормотал. То ли ругался, то ли восхищался.

И не успела Оливия вздохнуть, как граф еще крепче вцепился в нее и стал двигаться быстрее. Бедра двигались быстро, когда он полностью входил в ее лоно и выходил из него, а ее затвердевшие соски терлись о его льняную сорочку. Она вцепилась пальцами ему в плечи – ей казалось, что она всюду чувствует Торна. Губами он пожирал ее рот. Покрывал поцелуями ее плечо и грудь. Его пальцы путались у нее в волосах, сжимали нежную, податливую округлость груди, а вторая рука ласкала бедро. Бескомпромиссная возбужденная плоть врывалась, пытаясь достичь самой глубины ее нежного лона снова и снова, пока ей не начало казаться, что все ее тело пылает огнем.

– Торн! – воскликнула она, когда мышцы ее влагалища сжали его плоть.

Торн одновременно с ней выкрикнул ее имя и вонзился в нее настолько глубоко, что Оливия ахнула. Он зарылся лицом в ее плечо, и через несколько секунд ее наполнил пульсирующий влажный жар. Он застонал в ее объятиях, прижался бедрами к ее бедрам, его трепещущая плоть должна была наполнить каждую клеточку ее тела.

Ночной ветерок уже охладил ее влажную кожу, когда Торн поднял голову. Его взгляд блуждал, но он нагнулся ниже и нежно поцеловал ее в губы. Он криво улыбнулся, когда его тело вздрогнуло в последний раз.

– Какой чудесный конец моему целибату, – произнес Торн, прежде чем его губы вновь прильнули к ее губам.

 

Глава 29

«Мне следовало уложить ее в постель еще неделю назад», – подумал Торн, протягивая Оливии бокал вина. Напряжение, которое возникло между ними, казалось, спало, как только он лишил ее невинности и выплеснул свое семя. И хотя она не понимала всей значимости происшедшего, это был честный обмен: у Оливии никогда еще не было любовника, а Торн никогда не кончал в женщину. Он не хотел населять Англию своими незаконно рожденными детьми. И не стал бы заводить детей с женщиной, которая заставила бы его потерять над собой контроль всего на один вечер.

Если Оливия забеременеет, они поженятся.

А пока он хотел, чтобы его любимая думала, что сможет разорвать их помолвку, как только они покинут Лондон. И не стоит думать о возможных преградах.

Он пребывал в прекрасном настроении, и все это благодаря скромно сидящей рядом с ним девушке.

Оливия глотнула вина и робко ему улыбнулась. Держалась она на удивление сдержанно для девушки, которая всего двадцать минут назад стонала от удовольствия. Из прически выбились пряди, и очаровательные локоны теперь обрамляли ее личико.

Он поднес ей маленькую тарелочку.

– Еще миндального печенья? – вежливо предложил он.

Она взяла одно и застонала.

– Если ты будешь продолжать кормить меня печеньем, мне придется заказывать новое платье.

– Я смогу себе это позволить, – спокойно ответил он, пытаясь отогнать в воображении образ Оливии с полными щечками, фигурой и округлившимся животиком, в котором она носит его ребенка. Видение было настолько ясным и неожиданным, что он даже покачал головой. – Уверена, что больше не хочешь печенья?

– Абсолютно. – Она откинула голову назад и засмеялась. – Ты безнравственный человек – соблазняешь меня моим любимым десертом.

– Соблазнить тебя – это стоит потраченных усилий. – Он отставил в сторону тарелку. – Я в прекрасном настроении. Я уже поблагодарил тебя за это?

– Два раза, – ответила она, игриво глядя на него. – Можешь поблагодарить еще раз, если хочешь.

– Очень хочу, – заверил Торн. Его пресытившийся член зашевелился в бриджах, когда он представил себе, что снова сможет обладать Оливией. – Иди ко мне.

Она покорно поползла к нему и вскрикнула от удивления, когда он посадил ее к себе на колени.

– Вот так намного лучше, – протянул он, потакая себе и покусывая мочку ее уха. – Тебе больно? В спешке я был так неповоротлив.

Она прижала пальчик к его губам, заставляя замолчать.

– Немножко болит. – Она задумалась, оценивая уровень дискомфорта. – Но не слишком. Ты не хочешь… я имею в виду, слишком быстро?

Его тело желало обладать ею, но Оливия и так была щедрой любовницей, поэтому Торну не было нужды проявлять ненасытность. Он не хотел пугать ее своими плотскими аппетитами. Девушку снедали любопытство и желание, и он не хотел ее обескураживать.

– Тебе нужно время восстановиться, – решительно заявил он.

Оливия игриво захихикала и без подсказки поцеловала его в губы.

– Я стараюсь вести себя как джентльмен, неисправимая шалунья, – проворчал он. – Не провоцируй меня, или я забуду о своих добрых намерениях.

Не выпуская ее из объятий, Торн наклонился, потянулся к корзинке и достал оттуда коробку, которую спрятал ранее. Пальцами пошарил внутри, пока не нашел то, что искал.

– Закрой глаза, – велел он. – У меня для тебя сюрприз.

Оливия послушно закрыла глаза ладонями.

– Что это?

– Совсем скоро узнаешь, – ответил он, обрадованный ее волнением. Мало девушек могут устоять перед неожиданным подарком. – А теперь открой глаза.

Она убрала руки с лица и увидела в руке Торна ювелирную коробочку.

– Ты купил мне подарок?

– Нет, я покупал это для леди Миллисент, – поддразнил он ее, а она в отместку ущипнула его. – Разумеется, это для тебя. Неужели ты думала, что я забыл о твоем дне рождения?

Ее нижняя губа задрожала от переполнявших ее чувств.

– Среди всей этой суеты я не думала, что кто-то вспомнит, что у меня… – Она вздохнула, пытаясь сдержать слезы. – Поверить не могу, что ты помнишь.

– Может быть, я узнал о нем от Гидеона, – отмахнулся Торн, чтобы скрыть эмоции, вызванные такой благодарностью. Он даже не предполагал, что ее отец и леди Грисдейл не вспомнили о таком важном для нее дне. Его взбесило, что Оливией часто пренебрегают люди, уверяющие, что заботятся о ней.

Включая его самого.

– Открой коробочку, – хрипло велел он.

Оливия не стала тянуть. Взяла коробочку, открыла крышечку. Достала изящный золотой браслет, похожий на цепочку цветов. Центральное звено – большой витиевато украшенный цветок, посередине – прямоугольный изумруд в окружении пяти мелких бриллиантов.

– Какая красота! – восхитилась она, не сводя глаз с браслета. – У меня никогда не было ничего красивее. – Она сжала подарок в кулаке, посмотрела на него своими васильковыми, блестящими от слез глазами. – Спасибо, Торн. Хотя я должна тебя предупредить: отец может не одобрить такое расточительство с твоей стороны и настоять на том, чтобы я вернула браслет.

Она поцеловала его в щеку.

– Мы же с тобой обручены, – напомнил ей Торн. – Я могу побаловать тебя парочкой безделиц. Если отец будет возражать, передай ему, чтобы все свое недовольство он высказывал мне. Я сам поговорю с лордом Девиком.

Барон вскоре узнает, что у него есть дела и поважнее, чем Торн, преподносящий подарки Оливии.

 

Глава 30

Леди Грисдейл часто напоминала лорду Девику и Оливии, сколь выгодна для них помолвка с Кемпторном. Наконец-то высшее общество Лондона заметило мисс Лидалл. Ее родство с лордом и леди Фелстед и отдаленное – с герцогом и герцогиней Блекберн гарантировало приглашения каждый день, и нескончаемым потоком шли посетители, которым было любопытно взглянуть на даму, пленившую сердце красавца графа.

Отец был прав, предсказывая, что помолвка с Торном ничуть не отпугнет других женихов. До сих пор Оливия и представить себе не могла, как устроены мозги мужчин. Пока она не была помолвлена, выгодные женихи из числа холостяков почти не замечали ее в бальных залах. Теперь эти же джентльмены считали ее недосягаемой – и она стала самой желанной женщиной на приеме.

Граф был не в восторге.

Гидеона недовольство брата только веселило. Всякий раз, когда Торн ворчал обо всех этих мужчинах, сквозь толпы которых ему приходилось пробираться, чтобы подойти к невесте, Гидеон напоминал ему: если он хочет отвадить бесчисленных поклонников Оливии, ему необходимо просто жениться на ней. Торн не спорил, но и жениться, казалось, не спешил.

Случались и неловкие моменты, напоминавшие Оливии, что ее помолвка с лордом Кемпторном в конечном итоге будет расторгнута. Трудно было надеяться, что Торн все-таки женится на ней, поскольку подтрунивания брата часто заставляли его бежать прочь.

Наверное, отец был прав. Оливии следовало сосредоточиться на тех, кто ищет ее общества. Например, на господине Чонси, который был довольно постоянен в своих платонических ухаживаниях. Оливию беспокоило лишь то, что она предпочитала скорее оставаться помолвленной с женихом поневоле, чем разорвать свою помолвку ради того, кто намеками хотел бы предложить ей нечто большее, чем прохладная дружба.

И к поведению Торна она придраться не могла. Он был безукоризненным джентльменом с тех пор, как ласкал ее под полночным небом. Более десяти дней миновало с той судьбоносной ночи. Она почти уверовала, что ей просто приснилось, что они с графом занимались любовью.

«Если бы не взгляды украдкой, которые он бросает на меня, когда думает, что я не вижу».

Нет, лорд Кемпторн хотел ее. Оливии нужно было лишь напомнить ему, какое вознаграждение получают оба, когда он потакает своим желаниям.

«Помяни черта…» Вернее, негодяя.

Почувствовав на себе чей-то взгляд, Оливия осмотрела бальный зал леди и лорда Хауленд, пока не увидела Торна. Их взгляды встретились. Он стоял в противоположном конце большого зала с кузеном и Гидеоном. Она вздохнула, не обращая внимания на шевельнувшееся в груди недовольство из-за того, что он не спешит к ней подходить. А ей самой подойти к нему мешала гордость.

Торн отвернулся и что-то прошептал своим спутникам. Все трое засмеялись. Оливия тоже отвернулась. Наверное, Торн решил, что лучше воздерживаться, чем спать с ней. Она полуобернулась, чтобы отойти подальше от своего жениха, и едва не сбила с ног леди Миллисент.

– Прошу прощения, – тут же извинилась она. Не стоило грубить.

Молодая красавица взглянула в противоположный конец зала и заметила Торна. Ее губы расплылись в победной улыбке, когда она поняла, что между Оливией и Торном есть разногласия.

– Бедняжка Оливка, – произнесла леди Миллисент, употребляя прозвище, которое Оливия ненавидела. – Некрасиво, когда джентльмен, с которым ты обручена, не торопится тебя приветствовать, когда ты входишь в зал. – Она постучала сложенным веером по подбородку.

– Лорд Кемпторн присоединится ко мне, когда закончит беседовать со своей семьей, – ответила Оливия лишенным теплоты голосом. И продолжила, ощетинившись: – Но вас это совершенно не касается!

Леди Миллисент схватила Оливию за руку, не давая той уйти.

– Не знаю, как ты завлекла Торна в этот фарс с помолвкой. Однако всем, кто с ним знаком, очевидно, что он уже жалеет о своем решении.

Оливия понимала, что собеседницей движут злость и ревность. К сожалению, жестокие слова леди Миллисент были отголоском ее собственных страхов.

– До меня дошли слухи, что у вас уже был опыт разорванных помолвок. Примите мои соболезнования.

Красотка сильнее вцепилась ей в руку:

– Кто тебе сказал?

– Уже не помню. – Оливия пожала плечами, высвобождаясь от хватки леди Миллисент.

– Вы боитесь признаться? Это так не похоже на вас, мисс Лидалл! – ворковала леди Миллисент, но взгляд ее посуровел, угрожающе блестели глаза. – Моя дорогая подруга, я настаиваю, чтобы вы сказали, кто же распускает обо мне сплетни.

– Позвольте внести ясность. Мы с вами не подруги, леди Миллисент, – стояла на своем Оливия. С самого детства эта девица ее постоянно дразнила и задирала – она уже по горло сыта ее придирками. – И из-за вашего поведения у меня даже желания не возникало предложить вам дружбу. Но даже несмотря на это позвольте дать вам совет. В ваших неудачах я не виновата, как бы вам этого ни хотелось. Если бы Торн испытывал к вам какие-то чувства, он уже признался бы в этом много лет назад.

– Да как вы смеете! – леди Миллисент кипела от ярости.

Оливия подошла к ней вплотную. То, что она намерена была сказать, не предназначалось для посторонних ушей.

– Смею! Потому что если не обращать на вас внимания, от ваших ядовитых замечаний не отделаешься. Хотя вы этого и не заслуживаете, но я вижу, как вам больно. Вам не повезло: вы полюбили двух джентльменов, которые не смогли ответить на ваши чувства. Только поэтому мне вас жаль.

– Когда Торн порвет с тобой, я буду рядом, чтобы утешить его, – дерзко пообещала леди Миллисент, расправив плечи. – Поэтому прибереги свою жалость для себя. Еще понадобится. И когда я добьюсь своего, у тебя в Лондоне не останется друзей.

Дальнейшая перепалка была бессмысленной, если только две леди не собирались сойтись в рукопашной. Оливия не могла представить себе, кто еще из дам настолько заслуживал пинка по самодовольному заду. Высоко вздернув подбородок, она молча повернулась к собеседнице спиной и зашагала прочь, делая вид, что происшедшее ее совершенно не волнует.

Даже несмотря на то, что внутри у нее все клокотало.

Оливия была погружена в собственные мысли, но взгляд ее прояснился, когда она заметила на своем пути к открытой двери леди Грисдейл. Девушка любезно улыбнулась графине, мысленно готовясь пройти мимо без бурных сцен.

– Кажется, вы несколько расстроили леди Миллисент, – заметила леди Грисдейл одновременно весело и разочарованно.

– Отчего вы так решили? – удивилась Оливия. – Леди Миллисент всегда выглядит так, словно жабу проглотила.

Графиня наклонила голову к уху Оливии.

– Один совет, моя дорогая. Пока что ваша выгодная во всех смыслах помолвка с лордом Кемпторном позволяет обществу прощать вам вашу очаровательную дерзость и отсутствие светского лоска, но не стоит все же наживать себе врагов.

Оливия все еще пыталась успокоить нервы после небольшой пикировки с леди Миллисент, поэтому была не в настроении выслушивать от леди Грисдейл напоминания о своих недостатках.

– Я и так знаю своих врагов в лицо, миледи, – ответила она, прямо глядя в лицо будущей мачехе и подчеркнув свои слова многозначительной паузой.

Графиня округлила глаза и от удивления раскрыла рот:

– Да вы что… какая неожиданность. Вот я и получила ответы на все свои вопросы.

«Очередная нотация, графиня?»

– Боюсь, с вопросами придется подождать. Я и так слишком задержалась, а обещала встретиться с подругой. – Оливия отступила в сторону, но взгляда не опустила. Она не могла попросить отца не жениться на леди Грисдейл, но с этой минуты решила не позволять этой даме себя унижать. – Прошу меня простить…

Торну понадобилась вся сила духа, чтобы не броситься к Оливии в ту же секунду, когда перед ней оказалась леди Миллисент. Даже мимолетного взгляда на лицо леди Миллисент и неподвижную спину его невесты оказалось достаточно, чтобы понять: разговор очень личный и неприятный.

– Что ты тянешь? – спросил Гидеон, недоверчиво глядя на Торна. – Разве ты не должен быть рядом с ней?

Торн, Шанс и Гидеон не сводили глаз с Оливии с той самой минуты, как она вошла в бальный зал. Двое последних вволю посмеялись над инстинктами Кемпторна, которые гнали его в противоположный конец зала, чтобы поздороваться с девушкой и заявить свои права на нее на глазах у всех гостей лорда и леди Хауленд. И все же гордость его была уязвлена, когда Шанс и Гидеон заключили пари, как долго он устоит, прежде чем бросится к Оливии.

Эти двое ненамеренно рассердили Торна, а собственное упрямство удерживало его от того, чтобы подойти к Оливии. Его решение оставило ее в недоумении и неуверенности, следует ли ей подходить к нему самой. К сожалению, он осознал, что, скорее всего, ее обидело безразличие. Вместо того чтобы направиться к нему, она медленно отвернулась и наткнулась на очередную особу, которой очень нравится выставлять ее жалкой и никчемной.

– Оливия сама может справиться с леди Миллисент, – уверенно заявил Торн, заслужив озадаченный взгляд брата. – Согласен, я немного преувеличиваю. Однако ей не понравилось бы, если бы я стал отпугивать всех, кто ей нагрубит.

После напряженной перепалки Оливия отошла от леди Миллисент, но тут же натолкнулась на леди Грисдейл.

– Графиня не очень-то жалует твою невесту, Торн, – прошептал Шанс, когда все трое продолжили с нескрываемым интересом наблюдать за Оливией.

– Я ей не доверяю. Она забивает голову Оливии всякой чушью. Хотя необычайно трудно избегать общения с леди, на которой намерен жениться твой отец, – сказал Торн, сжимая руки в кулаки и борясь с желанием пересечь зал, чтобы разлучить двух дам.

– А лорд Девик уже сделал предложение? – поинтересовался Шанс.

Что-то в тоне кузена насторожило Торна. Он перевел взгляд с Оливии и леди Грисдейл на маркиза.

– А что ты слышал?

Шанс пожал плечами.

– Да так… слухи, наверное, – отмахнулся он.

– Оливия вышла из зала, – сказал Гидеон.

Торн сердито взглянул на брата:

– А ты ждал, когда она покинет зал, чтобы сказать мне об этом?

Гидеон фыркнул:

– А ты не боишься, что все решат, будто ты очарован своей невестой, если сейчас бросишься за ней?

Брат знал, на какую мозоль надавить Торну.

– Иди ты к черту, братец, – прорычал Торн и бросился через зал за Оливией.

Оливия обманула леди Грисдейл, сказав, что у нее назначена встреча.

Хватит с нее Торна, который держался от нее подальше, леди Миллисент, обозлившейся из-за слухов о ее неудавшейся помолвке, и самодовольных нотаций графини – Оливия больше ни минуты не могла оставаться в бальном зале леди Хауленд. Она уединилась в комнатке, примыкающей к залу, где играли в карты. Здесь хозяйка заставила все цветами в горшках – папоротниками и розами, и этот землистый запах успокаивал ее.

Оливия оказалась не одна. Особняк Хаулендов был не настолько большим, как дом леди Перлс, и, по предположению Оливии, гости, которые тоже нашли эту комнатку, потеряли интерес к картам. Она отыскала свободное кресло в одном из темных уголков, устроилась в нем и стала подумывать над тем, чтобы пораньше уехать с бала.

«Торн заслуживает от меня ледяного приема. Этот негодяй бросил меня на милость леди Миллисент и леди Грисдейл. Будучи моим женихом, он должен был прийти мне на помощь…»

Оливия резко выпрямилась в кресле. Не нужно Торну ее спасать, так ведь? Она выстояла в схватке с обеими дамами и ушла прочь цела и невредима. На лице у нее заиграло подобие улыбки.

– Вы самый прекрасный цветок в этой комнате, – заявил господин Чонси, останавливаясь перед Оливией и кланяясь даме. Он обозрел помещение, и увиденное заставило его презрительно скривить губы. – Папоротники и розы – о чем только думала леди Хауленд?

– В этом есть определенное очарование, вы согласны? – отозвалась Оливия, вставая. Она сделала реверанс и осталась стоять, поскольку рядом не оказалось свободного кресла, чтобы предложить сесть и собеседнику.

Она засмеялась, завидев ужас на лице Чонси.

– Я шучу, шучу, господин Чонси, – продолжала улыбаться она. – Приятно встретить вас снова.

– Взаимно, мисс Лидалл, – ответил он, его голубые глаза затуманились от беспокойства. – Я надеялся проводить больше времени в вашем обществе. Однако ваша недавняя помолвка с лордом Кемпторном расстроила все мои планы и лишила духа.

– Не понимаю вас.

Неожиданно господин Чонси протянул ей затянутые в перчатки руки ладонями вверх – невысказанное приглашение положить руку на его ладонь. Джентльмены так дерзко себя не ведут, но она относилась к нему как к другу, поэтому выполнила его молчаливую просьбу.

Он придерживал ее ручки, а пальцы согнул так, что их руки оказались сцеплены вместе. Из-за правой руки собеседника Оливия посмотрела на остальных гостей, но, казалось, никто не обращал внимания на них с господином Чонси.

– Вы хотели поговорить со мной с глазу на глаз, сэр?

– Откровенно говоря, да, – признался Чонси. Он несколько раз глубоко вздохнул, а потом робко улыбнулся ей. – Простите, мисс Лидалл. Я человек действия, слова выбирать не умею, поэтому перейду сразу к делу.

Поскольку он молчал, она кивнула, приглашая продолжать.

Господин Чонси поморщился. Его напряженный взгляд потемнел, когда их глаза встретились.

– Мисс Лидалл, мне кажется, ваш батюшка совершил ужасную ошибку, благословив вашу помолвку с лордом Кемпторном.

Она в изумлении раскрыла рот.

– Прошу прощения…

– Я знаю, вы любите и уважаете своего отца, мисс Лидалл, – продолжал джентльмен. – Вы послушная дочь и никогда бы не пошли наперекор лорду Девику. И тем не менее я говорю от чистого сердца и предупреждаю вас, что граф не способен в силу своей натуры оценить такую женщину, как вы. Больше всего я боюсь, что ваша нежная душа увянет рядом с ним. Я этого не вынесу.

И хотя сама Оливия была не согласна с обвинениями в адрес Торна, ее взгляд потеплел от нежности – этот человек верил, что защищает ее.

– Господин Чонси, я не…

– Я хочу, чтобы вы разорвали помолвку с лордом Кемпторном, – гнул он свою линию, сжимая ее руки так, что грозил раздавить ей пальцы. – Я хочу, чтобы вы вышли замуж за меня, мисс Лидалл.

– Отойдите от моей невесты, Чонси! – Разгневанный голос Торна испугал и Оливию, и ее собеседника.

Господину Чонси хватило ума отпустить ее руки и отойти от девушки подальше.

Торн был не один. У него за спиной стояли его кузен, лорд Фейрлэм, и его брат, Гидеон. По мрачному выражению лиц всех троих было ясно, что они слышали признание господина Чонси.

Пытаясь отвлечь Торна от желания задушить ее собеседника, Оливия встала так, чтобы оказаться между графом и господином Чонси.

– Что ж… наконец-то вы вспомнили, что я ваша невеста! – отрезала она, вспоминая его неучтивое поведение в бальном зале.

Торн недовольно взглянул на Оливию, но тут же переключил внимание на стоящего за ее спиной мужчину.

– Если вы намерены принять предложение Чонси выйти за него замуж, то вряд ли можете обвинять меня в забывчивости.

– Я обручена с вами, Торн, – понизила она голос. Они и так привлекли уже ненужное внимание. – Не вижу необходимости рассматривать другие предложения, если только вы не передумали.

Торн взглянул на нее, и досада Оливии развеялась, когда она заметила в его взгляде облегчение. Он коснулся пальцами ее щеки.

– Я не передумал. Я не разорву нашу договоренность, мисс Лидалл.

Это мало походило на романтическое признание в любви, но они же были не одни. Следовало соблюдать приличия.

Решительно кивнув головой, она обернулась к своему приятелю.

– Как видите, господин Чонси, я должна отклонить ваше предложение. – Оливия положила руку на предплечье графа. – Вернемся в бальный зал?

– Шанс, ты не мог бы проводить Оливию вниз? – попросил Торн, мягко подталкивая ее к своему кузену. – У нас с господином Чонси еще есть незаконченные дела.

– Нет, – заупрямилась Оливия. – Я не позволю вам угрожать моим друзьям.

– Я сам могу за себя постоять, мисс Лидалл, – беспечно произнес господин Чонси, и по его лицу было видно, что он ничуть не боится графа. – Неужели это животное достойно вашего нежного сердца?

– У вас есть дела поважнее, чем волноваться за сердце Оливии, Чонси, – вкрадчиво произнес Торн. – Желаете назвать своих секундантов, или мне прислать брата к вам утром?

Торн намерен вызвать господина Чонси на дуэль!

Оливия умоляюще посмотрела на Гидеона.

– Гидеон, это же безумие! Образумь Торна!

Оливия ахнула, когда тот покачал головой.

– Я хочу быть одним из твоих секундантов, брат, – заявил Гидеон.

– Я тоже, – добавил лорд Фейрлэм, удерживая Оливию, когда девушка попыталась подойти к графу.

– Я запрещаю! – сказала Оливия, повысив голос. Окружающие гости стали бросать на них участливые взгляды и перешептываться.

Вскоре новость о дуэли разойдется по бальному залу.

Господин Чонси оставался невозмутим. В его взгляде мелькнул расчет.

– Если вы хладнокровно убьете меня, мисс Лидалл никогда вам этого не простит.

– А мне и не нужно вас убивать, Чонси, – пригрозил Торн, в голосе его звучало желание поскорее применить силу. – Пуля в ногу помешает вам ухлестывать за моей невестой.

– Какое самомнение! – усмехнулся Чонси. – Раните меня – и посмотрим, кого выберет дама.

– Это вызов, Чонси? – передразнил Торн. – Что ж… я его принимаю.

Он ударил Чонси в челюсть, тот попятился, пытаясь сохранить равновесие. Несколько присутствующих в комнате дам, включая Оливию, закричали. В ответ Чонси с размаха ударил графа и вцепился ему в плечо.

– Остановите их, – потребовала Оливия, ни к кому конкретно не обращаясь.

Слава богу, Гидеон и лорд Фейрлэм уже направлялись к дерущимся, намереваясь их растащить.

– И запомните, лорд Кемпторн, – заявила Оливия, пытаясь перекричать суматоху. – Дуэли не будет. Вы слышите меня?

Торн обернулся и сердито взглянул на девушку.

– Я учту ваше пожелание, мисс Лидалл, – прорычал он. Оливия попятилась от них. – А сейчас послушайте, что я вам скажу. Делайте, как я велел, и ступайте отсюда прочь или пожалеете о своем непослушании.

– Если вы свяжете себя узами брака с этим человеком, мисс Лидалл, то очень об этом пожалеете, – предрек господин Чонси, потирая челюсть.

– Оставьте нас! – прогремел приказ Торна.

Оливия поморщилась от его неприкрытой ярости. Не сказав ни слова, девушка развернулась и бросилась прочь.

 

Глава 31

Оливия не вернулась в бальный зал леди Хауленд.

Каким бы властным ни был Торн, он скоро поймет, что не может повелевать ею, как непослушным ребенком или своей женой. Она даже себе не признавалась в нелепости своих поступков, спрятавшись в уборной и наблюдая через узкую щель в двери в ожидании господина Чонси. Она сомневалась, что он останется после их стычки с лордом Кемпторном.

Через десять минут она увидела, как ее друг входит в парадную дверь.

Но не успела она его окликнуть, как тот вышел.

Оливия сделала щель пошире и выскользнула из уборной. Направилась к выходу и поспешила за господином Чонси. Торн постарался напугать беднягу, и она хотела заверить Чонси, что, несмотря на все угрозы графа, никакой дуэли не будет.

Она не позволит этим двоим драться из-за нее. Оливия была уверена, что, немного надавив на Торна, сможет убедить его отменить брошенный вызов.

– Господин Чонси! – окликнула она удаляющуюся фигуру, которая исчезла в темноте. Ветер подхватил подол ее юбки и трепал, как два флага, вокруг коленей. Оливия прижала юбку руками. – Подождите меня!

Пошатываясь, она отправилась за ним. Скользнула между двумя экипажами, воспользовавшись ими, как ширмой от ветра, чтобы придать себе приличный вид. Она сложила ладони рупором и закричала изо всех сил:

– Господин Чонси!

Мужчина остановился и наклонил голову набок.

– Господин Чонси, пожалуйста, подождите!

Джентльмен обернулся и увидел ее.

– Мисс Лидалл! – удивился он, шагнув к ней. – Что вы здесь делаете? Погода портится. Нельзя ходить одной, без сопровождения.

Обрадовавшись, что он остановился, Оливия сказала:

– Я не могла позволить вам уйти, не поговорив с вами. – Ветер трепал ее кудри, бросал их ей в лицо, ослепляя. Она раздосадованно убрала волосы назад. – Речь идет о дуэли.

Господин Чонси покачал головой в смятении.

– Пойдемте. Вон там мой экипаж. Мы можем сесть в него и поговорить.

Горло ее саднило от крика, поэтому она просто кивнула. Мужчина взял ее под руку и повел к своему экипажу. В темноте он ничем не отличался от остальных. Господин Чонси открыл его дверь и втолкнул ее внутрь.

Она присела на скамью, ожидая, что он к ней присоединится.

Стоя у дверцы, Чонси сказал:

– Мне нужно переговорить с извозчиком. Я скоро вернусь.

Она отбросила волосы назад. Через несколько минут появился господин Чонси. Ветер сорвал с него шляпу, и он вновь исчез, чтобы поймать ее, пока она не исчезла в темноте.

– Бурный вечер, – сказал Чонси, наконец садясь в экипаж. И дверь он закрыл не с первой попытки. – Какой дьявол в вас вселился, что вы побежали за мной?

– Мне просто необходимо было с вами поговорить до вашего отъезда, – сказала Оливия, вспоминая, что погнало ее из дома в ночь. – Лорд Кемпторн… Он сказал со зла. Никакой дуэли не будет.

Экипаж покачивался на рессорах, ветер завывал.

Господин Чонси всплеснул руками, задумавшись над ее словами.

– Не обижайтесь, мисс Лидалл. Кемпторн готов был застрелить меня прямо на месте, если бы кто-то дал ему пистолет.

Оливия откинулась на спинку сиденья. Как она могла отмахнуться от того, что видела собственными глазами? Она закрыла лицо рукой и старалась не расплакаться перед своим собеседником.

– Ну что вы, мисс Лидалл, – протянул господин Чонси, неловко похлопывая ее по руке, которую она опустила на колени. – Держите. – Раздался негромкий звон, который заставил ее убрать руку с лица из любопытства. Из потайного кармана сюртука он достал маленькую фляжку. – Выпейте. Это не крепче моего любимого портвейна. Это успокоит ваши нервы.

Оливия приняла фляжку.

– Спасибо. – Она сделала глоток и стала протягивать ему фляжку обратно.

Он жестом предложил ей сделать еще глоток.

– Жестокость расстраивает дам. Одним глотком нервы не успокоишь.

Ее низкий смех звучал совсем невесело. Она глотнула еще портвейна.

– У меня ком стоит в горле. – Еще глоток.

Господин Чонси усмехнулся:

– Тогда допивайте всю фляжку.

Оливия покачала головой, осознавая, что чувствует себя лучше. Как Чонси и обещал, ком, который грозился ее задушить, медленно исчезал.

– Нет-нет. Мне достаточно.

Она отдала ему фляжку, на сей раз он ее принял. Спрятал назад во внутренний карман.

– Мисс Лидалл, могу я говорить с вами напрямую?

Оливия по-совиному моргнула и кивнула. Теперь, когда опасность миновала, она внезапно ощутила усталость.

– Мы с вами друзья, господин Чонси. Я дорожу вашим мнением.

– Как я понял со слов леди Грисдейл, ваш отец искренне поддерживает эту помолвку между вами и лордом Кемпторном. – Молодой человек нахмурился, пытаясь подобрать правильные слова. – Вы хорошая девушка. И заслуживаете мужа, который разделял бы ваши интересы и почитал бы вас. Мисс Лидалл, вы достойны большего, чем такой мерзавец, как граф Кемпторн.

Неожиданно в экипаже стало необычайно душно. Ей захотелось открыть дверцу только затем, чтобы почувствовать на лице ветерок.

– Я обещала отцу, господин Чонси. – «И Торну».

Его красивое лицо исказилось от разочарования.

– Помолвку можно расторгнуть. Никто вас не осудит.

Оливия зевнула.

– Тут уж ничего не попишешь, – невнятно пробормотала она. – Я в него влюбилась.

– Любовь, – фыркнул ее собеседник. – И вы полагаете, что Кемпторн ответит на ваше благородное чувство?

– Нет, я не… – нахмурилась она и поднесла руку к голове. – Что-то мне дурно, господин Чонси. Мне следует вернуться домой.

Она упала на бок, ударившись щекой о кожаную скамью.

Господин Чонси наклонил голову и посмотрел на нее.

– Уже слишком поздно, мисс Лидалл, – заметил он. Голос его звучал будто издалека, хотя она смогла бы прикоснуться к нему, лишь протянув руку.

Но у Оливии не было сил и на это.

– Просто закрывайте глаза и поспите, – успокоил господин Чонси.

Она закрыла глаза.

Маркрофт даже не поморщился, когда с темного неба стали лететь крошечные льдинки, жаля ему лицо. Любопытство подвигло его последовать за мисс Лидалл на улицу. У этой дамы была склонность к необузданным поступкам, что обязательно добавит седых волос Торну еще до тридцати лет. Он видел, как она села в экипаж Чонси. Думал, что она решила на время укрыться от приближающейся бури. Однако когда экипаж тронулся, мрачные предчувствия шевельнулись у него в душе, а инстинкт его никогда не подводил.

Что-то было не так.

Мисс Лидалл никогда не уехала бы с Чонси. Она обязательно вернулась бы к Кемпторну.

Времени предупредить ее жениха не было. Маркрофт заслонил глаза рукой, переходя разъезженную дорогу.

– Нет, оставайся на козлах, – приказал он извозчику. Он указал в сторону удаляющегося экипажа. – Видишь ту карету? Я хочу, чтобы ты последовал за ним. Осторожно и незаметно.

– Слушаюсь, милорд, – ответил он, берясь за вожжи.

Маркрофт открыл дверцу и шагнул в экипаж. Он знал, где найти лорда Кемпторна, если понадобится. Больше всего его заинтриговала причина, заставившая мисс Лидалл уехать с Чонси. И куда эта парочка направляется?

Двадцать минут спустя Маркрофт вглядывался в забрызганное дождем окно своего экипажа, наблюдая за экипажем Чонси, который остановился посреди узкой аллеи. Еще через пару минут он нахмурился, видя, как мисс Лидалл в бессознательном состоянии вносили в заведение Чонси и его извозчик.

Маркрофта так и подмывало последовать за трио. К сожалению, шансы на то, что он выйдет оттуда живым, здоровым и с мисс Лидалл, были ничтожными. Ему требовалась помощь. Он ударил кулаком извозчику в окно-люк и стал нетерпеливо ждать, пока тот ответит.

– Милорд!

Ему не хотелось оставлять мисс Лидалл наедине с Чонси.

– Возвращайся к Хаулендам. И поспеши.

– Слушаюсь, милорд. – Окно-люк опустилось.

Маркрофт откинулся на спинку сиденья. Он был не из тех, кто часто молится, но сейчас он закрыл глаза. Эта милая дама заслуживала большего, чем краткая молитва из уст такого человека, как он. Но Маркрофт знал, как ей помочь.

 

Глава 32

Ресницы Оливии затрепетали, когда потихоньку к ней стало возвращаться сознание. Она прикоснулась к голове и застонала. Ей плохо? Мир перевернулся, когда она села и поняла, что лежит на кровати. Девушка обвела изумленным взглядом незнакомые белые стены и обветшалую, хотя еще крепкую мебель.

«Неужели это дом леди Хауленд? Наверное, одна из комнат для слуг?»

Кто-то успел ее раздеть. На Оливии была одна сорочка. Даже туфли с чулками сняли.

Она опустила голые ноги на деревянный пол и осторожно двинулась от кровати к закрытой двери. Повернула ручку двери.

Заперто.

Ощущая слабость, она прислонилась к двери и постучала.

– Есть кто? – в горле пересохло и саднило. Она постучала кулаком в дверь. – Я не могу открыть дверь. У кого-то есть ключ?

Она прижалась ухом к деревянной поверхности и прислушалась.

«Я пленница?»

– Соберись, Оливия, – пробормотала она себе и двинулась от двери назад к кровати.

Девушка осмотрела пустую комнату, пытаясь вспомнить последние мгновения перед тем, как потеряла сознание. Она сидела в экипаже господина Чонси. Он предложил ей сделать пару глотков портвейна, чтобы успокоить нервы, потому что она была очень расстроена мыслью о том, что Торн вызвал бедолагу на дуэль. И не ее вина…

«Бог мой, он меня отравил!»

Она выпрямилась, услышав, как кто-то сунул ключ в замочную скважину и повернул его. Поворот дверной ручки, и дверь открылась. В комнату вошел тот, кого она считала своим другом.

«Это все бессмысленно».

– Ах, как хорошо! Вы очнулись! – сердечно приветствовал господин Чонси. – И цвет лица стал лучше. На несколько страшных минут мне показалось, что я дал вам выпить слишком много своего варева.

– Вы меня отравили, – не могла поверить Оливия. Она скрестила руки на груди, потому что сорочка была слишком тонкой, чтобы скрыть ее наготу. – Что было в том портвейне?

– Мой личный рецепт, над которым я работал несколько лет. Смесь различных семян, которые я перегнал в сироп, – объяснил он, готовый с радостью поделиться с ней секретом. – Было очень трудно найти правильные пропорции, отвечающие моим целям. Должен признаться, предыдущие результаты не впечатляли. Двое из моих добровольных испытуемых перестали дышать. Еще одна бедняжка была настолько сбита с толку, что, проснувшись, выбросилась из окна и разбилась насмерть. – Он смотрел на Оливию. – Как вы себя чувствуете?

– Я чувствую себя плохо, господин Чонси, – солгала она. – Вам следует передать леди Хауленд, что ей необходимо немедленно послать за врачом, чтобы убедиться, что я не отравилась вашим снотворным зельем.

Он сердито взглянул на Оливию, его голубые глаза сверкали энтузиазмом.

– У вас до сих пор путаются мысли.

Она сжала рукой горло:

– Это не дом леди Хауленд?

Он покачал головой:

– Я привез вас в «Акрополис», мисс Лидалл.

Оливии это название ничего не говорило.

– И что это за место? – поинтересовалась она, отступая от Чонси, когда тот шагнул ей навстречу.

– Частный клуб, пользующийся дурной славой, – ответил он с любезной улыбкой. – Половина джентльменов высшего общества и кое-кто из дам входили в двери этого заведения. И только нескольким избранным предложили в нем членство. Рискну предположить, что вы знакомы с многочисленными покровителями «Акрополиса», не зная, какие темные секреты они хранят в своих черных сердцах даже от своих жен – или грехи и извращения, которые влекут их назад в этот клуб.

Оливия гадала, являются ли Торн и его приятели завсегдатаями этого клуба.

– Я не понимаю, господин Чонси, – произнесла она, намеренно понижая голос, чтобы казаться смиренной и уважительной. – Зачем вы меня сюда привезли?

Он наклонил голову набок. Были времена, когда она полагала, что эта его поза свидетельствует о тщательном обдумывании каждого заданного вопроса. Сейчас взгляд его казался зловещим, будто он оценивал свою жертву.

– У меня на вас свои планы, мисс Лидалл.

– Я-я-я не-е-е понимаю, – начала она, запинаясь.

Безо всяких предупреждений он подался вперед и грубо схватил ее за предплечье. Удивленная его нападением, она попыталась закричать, но дыхание перехватило от страха, она едва смогла издать невнятный звук.

– Я прекрасно понимаю, что вы сбиты с толку происходящим, моя дорогая. – Его пальцы лишь сильнее вцепились ей в руку, девушка поморщилась от боли. – Моя ошибка, признаю. Не стоило мне настаивать на том, чтобы вы пили мой особый портвейн. Однако мне так отчаянно хотелось увезти вас от Кемпторна. Ваше доброе сердечко делает вас такой предсказуемой, мисс Лидалл. Я знал, что вы побежите за мной, когда я покину дом леди Хауленд. Все, что мне нужно было сделать – уговорить вас глотнуть моего варева, чтобы я смог вас увезти. Никто не знает, где вы.

Оливии были противны его прикосновения. Она пыталась вырваться, но была слишком слаба от отравленного портвейна.

– Зачем вы это делаете? Из-за того, что повздорили с Торном?

Злость, омрачившая его лицо, тут же развеялась, он засмеялся.

– Я украл вас не потому, что боюсь дуэли. Это просто месть, мисс Лидалл. У меня приказ, хотя признаюсь, что мне нравится, как все обернулось. Мне было интересно узнать, что же такое сладкое находится у вас между ног, чем вы так очаровали его, что он готов убить любого, кто взглянет в вашу сторону.

Ярость придала силы не только его телу, но и голосу.

– Вас наняла леди Миллисент?

– Дочь лорда Флеуэтта? – Господин Чонси так тряхнул ее, что она чуть не упала с кровати. – Бог мой! Чем забита ваша бедная головка, если вы думаете, что я могу получать приказы от этой бесстыдницы.

Он пополз по матрасу, пока не оказался на ней верхом.

Оливия даже кричать не стала. Пальцы сжались в крепкий кулак, и она нанесла удар. Удар задел щеку по касательной. Чонси перехватил ее запястье, не давая нанести еще один.

– Злобная стерва!

Она вскрикнула, когда он стиснул ее руку, едва не сломав хрупкие косточки. Открытой ладонью он ударил ее по лицу.

– За что? – взревела она.

– Вы даже понятия не имеете, куда попали, да? – произнес он, сжимая ее запястье, пока едва не сломал его.

– Нет!

– Забавно! – произнес он вслух, ни к кому конкретно не обращаясь. – Вы же не знаете… Ваш отец разорвал отношения с леди Грисдейл.

Она сморгнула слезы, затуманивавшие взор.

– Нет. Отец ничего мне не говорил. А я при чем? И, что еще более важно, какая вам разница?

– Дела семейные, мисс Лидалл. – Он усмехнулся, заметив ее недоумение. – Ваш отец положил конец отношениям с Нэнн, когда понял, что пригрел змею у себя на груди и в постели. Что дамочка играет в какие-то грязные игры с его обожаемой доченькой. Она решила, что лорд Девик полностью очарован ею, и стала неосторожной. Ваш отец сообщил ей, что не намерен на ней жениться. – Он ткнул в нее пальцем. – Уже во второй раз вы разрушаете планы графини, она была крайне вами недовольна. Поэтому и подослала к вам меня.

– Значит, за всем этим стоит леди Грисдейл! – воскликнула она. – А вы тут при чем? Ее слуга?

Он ударил ее по лицу. Она закрыла свободной рукой горящую щеку.

– Я уже говорил тебе, – еще сильнее сжал он ее запястье, чтобы привлечь внимание. – Семейные дела. И такими всегда были. Лорд Грисдейл – мой отец.

Оливия нахмурилась:

– Вы же не его наследник.

– Нет. Грисдейл почти всю свою жалкую жизнь отрицал, что я его сын, пока не смирился с мыслью, что больше никогда не женится. Потом в его жизни появилась Нэнн. Она была молода и красива и обещала подарить старому ублюдку наследника, которого он так ждал. И я опять мог остаться не у дел.

– Леди Грисдейл никогда не говорила отцу, что у нее есть дети, – заметила Оливия, стараясь не впадать в панику. Скорее всего, он не причинит ей вреда, пока говорит с ней.

Чонси поджал губы:

– В этом браке детей не было. Нэнн винила во всем моего отца и его невоздержанность в спиртном, поэтому через несколько лет она обратилась ко мне…

Оливия сглотнула:

– Вы намекаете, что вы и ваша мачеха…

Собеседник пожал плечами:

– Нэнн красивая женщина. Нельзя сказать, что я так уж страдал, трахая ее. Грисдейл получил бы своего наследника, а графиня гарантировала мне радушный прием в своем доме и полный кошелек. К сожалению, через год выяснилось, что Нэнн бесплодна.

– Как?

– Этот хитрый ублюдок обрюхатил одну из своих любовниц. – Его равнодушное выражение лица свидетельствовало о том, что он уже возместил свои убытки из-за плана графини. – Нэнн была вне себя и умоляла меня…

Слишком поздно поняв, что кто-то может подслушивать у двери, он наклонился и зашептал ей прямо на ухо:

– Как и вы, я увлекаюсь растениями. Я всегда экспериментировал со своим варевом. Преимущественно на животных и доверчивых слугах, но однажды ко мне обратилась Нэнн с заманчивым предложением. И я его принял. Я отравил старого ублюдка, мисс Лидалл, и испытал наслаждение. И не успел остыть его труп, как я трахнул его вдову. Бесплодна она или нет, но Нэнн очень искусная любовница и знает, как удовлетворить своих мужчин.

Оливия облизала пересохшие губы:

– Вы могли бы жениться на ней.

Он покачал головой:

– Слишком многие знали, что я – незаконнорожденный сын Грисдейла. Нэнн пригласила меня пожить у нее, но вскоре мы прокутили все отцовское состояние. Леди Грисдейл нужен был новый супруг, и в конечном счете она положила глаз на лорда Девика.

– Вы упомянули, что я расстроила планы графини во второй раз, – сказала Оливия, отворачиваясь, когда он потянулся погладить ее по щеке. – Какие еще планы были у нее на моего отца? Его она тоже намеревалась отравить?

От одной мысли об этом внутри у нее все сжалось.

– Нэнн слишком высокого о себе мнения и думала, что твой отец настолько от нее без ума, что не сможет ей ни в чем отказать. Нет, моя дорогая, моя любимая мачеха планировала, что я женюсь на вас.

– Что? – ахнула Оливия.

Он засмеялся, завидев ее изумление.

– На скромной, кроткой мисс Лидалл, за которой дают приличное приданое, что, несомненно, в конечном счете привлекло бы мужа. Нэнн ради меня убедила вашего батюшку увеличить сумму.

Мысленно Оливия перенеслась в тот день, когда они познакомились.

– Значит, в прошлом году мы встретились не случайно.

Он кивнул:

– Да, наша встреча была не случайной. Это была часть плана Нэнн. Если бы я женился на вас, никто не стал бы удивляться хорошим отношениям между мной и моей вновь приобретенной тещей. Если бы я устал от сладкого…

Оливия отбила его руку, когда он попытался прикоснуться к ее лицу. В ответ он наказал ее, вновь сжав ее запястье.

– Прекратите!

– Я всегда потакал своей грешной натуре, – признался он и стал перемещаться назад по матрасу, чтобы усадить ее.

Оливия сжала зубы и тяжело задышала от боли.

– Именно поэтому меня и притягивает «Акрополис», – сказал он, продолжая тянуть ее, пока она не села на край матраса. – Здесь нет запретов, мисс Лидалл. Абсолютно никаких. Мне понадобилась лишь пара месяцев, чтобы получить такое долгожданное приглашение от владельцев. Знаете, как мне удалось это сделать?

Она покачала головой.

Чонси тянул ее за руку, пока она не послушалась его и не встала.

– Потому что я ни в чем себе не отказывал: ни в удовольствии… – он искусно выкручивал ей руку, пока она не зашипела на него, – ни в боли. Поэтому они и согласились на аукцион.

К горлу Оливии подступила тошнота.

– Какой аукцион? – спросила она, хотя уже поняла, что ответ ей не понравится. Господин Чонси уже доказал, что умен, амбициозен и готов уничтожить любого, кто осмелится ему угрожать.

– Идея принадлежит Нэнн. Сегодня вечером я предложу вас как свою рабыню. Тот, кто поставит больше всех, на неделю получит вас в собственность. Когда вы вернетесь ко мне, я устрою очередной аукцион. И так снова и снова, пока не сломаю вас или не заработаю ту сумму приданого, в котором вы с вашим отцом мне отказали.

– Вы не можете удерживать меня против моей воли, – возразила она, слишком поздно поняв, что ему уже удалось ее похитить. – Вы не сможете заткнуть мне рот! Я расскажу всем, кого встречу в этом ужасном месте, что я дочь лорда Девика и вы с леди Грисдейл меня похитили.

Свободной рукой он схватил ее за подбородок и повернул ее лицо так, чтобы прошептать ей на ухо:

– Если я отрежу вам язык, вы будете довольно экзотическим лотом, мисс Лидалл. И сколько мужчин отдадут свое золото за отдельное удовольствие отыметь вас в ваш красивый ротик?

Оливия задрожала, нисколько не сомневаясь, что мужчина, которого она когда-то считала своим другом, способен причинить ей боль. Она скорее выбросится из окна, чем позволит кому-то к себе прикоснуться.

Сердце заколотилось у нее в груди, когда в дверь отрывисто постучали. Она всхлипнула, но он зажал ей рот рукой.

– Кто там?

– Норгрейв, мой дорогой друг, – откликнулся по ту сторону двери маркиз. – Впустите меня, чтобы я посмотрел на ту цыпочку, которую вы нам привезли. Если мне не понравится, вам придется искать кого-то другого.

Оливия быстро-быстро задышала. «Отец леди Арабеллы тоже член этого клуба!» Торн предупреждал ее, что маркиз не тот, за кого себя выдает, но не стал посвящать ее в отталкивающие подробности его жизни.

– Если дорожите своим языком, воздержитесь от того, чтобы заговорить с одним из самых известных членов клуба. Я слышал, что ему нравится причинять боль своим любовницам, – прошептал Чонси. Глаза девушки округлились, в груди все похолодело. – И мое грубое обращение покажется тебе ласками, когда он возьмется за тебя, поэтому ты изо всех сил будешь стараться удовлетворить его и меня.

Чонси отпустил ее руку и подбородок и отправился открывать дверь.

Оливия скрючилась, ее стошнило. Запястье горело, а внутри опять поднимались позывы.

– Боже, что вы сделали с девушкой? – услышала она, как Норгрейв обратился к Чонси.

– Всего лишь указал ей на ее место, – спокойно ответил Чонси. – Вы сделали бы то же самое, если бы первым ее нашли.

– Наверное, – ответил Норгрейв, приближаясь к ней.

Оливия отвернулась, чтобы ее не узнали. Она тихонько вздохнула, когда маркиз протянул ей свой платок.

– Не упрямьтесь, моя дорогая, – нетерпеливо произнес он. – Возьмите платок и вытрите лицо.

Она взяла платок и вытерла губы. Сложив его пополам, она вытерла слезы со щеки.

– Вытирайте, вытирайте… Я не могу сидеть здесь всю ночь.

Оливия поморщилась, но расправила плечи и вздернула подбородок. Ее сердце упало, когда на лице маркиза не отразилось ни малейшего изумления, пока он пристально вглядывался в ее лицо.

– Очень небрежно, мой дорогой друг, – укорил Норгрейв молодого Чонси. – Никто не заплатит за порченый товар.

Маркиз безо всяких эмоций коснулся ее лица, осматривая челюсть.

– На щеке уже наливается синяк, и опухшая челюсть портит девичью красоту. – Он жестом указал на покраснения на ее руках. – Еще синяки… Вы ей запястье выкрутили? Вы не только очень молоды, господин Чонси, но и невероятно глупы! Я увидел достаточно, чтобы заявить, что владельцы «Акрополиса» совершили грубейшую ошибку, пожаловав вам полноправное членство.

Норгрейв медленно поднимал голову, пока его светло-голубые глаза не встретились с глазами Оливии.

– Согласны, мисс Лидалл?

На глаза ей навернулись слезы, затуманив все перед ней, поэтому она плохо видела старика. Опухшие от пощечин щеки горели, когда по ним текли соленые слезы.

– Вот еще! Нет причин для слез. – Норгрейв подался вперед, словно хотел ее обнять, но она попятилась от него.

Чонси поморщился.

– Я не раз доказал свою преданность, – процедил он сквозь зубы. – Да, у мисс Лидалл небольшие синяки. Никто и не заметит.

– Вот тут позвольте с вами не согласиться! – возразил Норгрейв, предельной вежливостью напоминая Чонси, что тот забыл свое место. – Честно говоря, я знаю одного джентльмена, которого не обрадует такое неосторожное обращение с дамой. Вероятно, пришло время его представить.

Оливия оказалась в железных объятиях Норгрейва. Она всхлипнула у него на груди. Тот отвернулся от Чонси, который был вне себя от своеволия маркиза.

– Что, черт побери, вы делаете? – закричал на него Чонси. – Она принадлежит…

Кто-то постучал в дверь, раздались мужские голоса. Потрясенная, Оливия не понимала, что происходит. Она уткнулась лицом в сюртук Норгрейва, а тот продолжал ее обнимать. Казалось, старик защищает ее от жестокости и грязи нынешней тюрьмы.

Крики Чонси проникали сквозь утешительные объятия маркиза. Оливия отстранилась как раз в тот момент, когда Торн сбил с ног любовника леди Грисдейл. Не веря своим глазам, она наблюдала, как ее жених бил Чонси по почкам. Похититель заскулил, но Торн и не собирался останавливаться. Он бил его ногами в бок, пока Чонси не перевернулся на спину. Сент-Лион, Рейнбо и Шанс стояли рядом и не давали никому приблизиться к их приятелю сзади и остановить избиение подлеца, который того заслуживал.

– Ты молодец, отец, – похвалил Маркрофт, сразу же помрачнев при виде синяков на теле девушки. – Ты был очень убедителен в роли растлителя невинных. А теперь отойди от мисс Лидалл, пока Торн не вытряс из тебя душу за то, что ты к ней прикоснулся.

Норгрейв покорно поднял руки вверх, отступая.

– Полагаю, мисс Лидалл за сегодня уже навидалась жестокости. – Он взглянул на дерущихся мужчин и поморщился. Торн оседлал Чонси и молотил его кулаками по лицу. – Кровожадный варвар. Наверное, у Блекбернов это в крови.

Маркрофт развернул Оливию так, чтобы она не видела ни Торна, ни Чонси.

– Не смотрите, – посоветовал он. – Ничего хорошего вы там не увидите.

– Согласен, – пробормотал его отец.

Граф обернулся и через плечо взглянул на Норгрейва.

– Спасибо! Успокоил. – Его озлобленное лицо смягчилось, когда он опустил глаза на Оливию. – Все, что вам нужно знать, – Кемпторн выражает свое недовольство, а потом передаст Чонси ждущим на улице констеблям.

– Если от него что-то останется, кроме мокрого места, – заметил Рейнбо, явно гордясь другом.

– Ваша светлость, здесь же дама, – напомнил Шанс.

– Невеста Торна, – добавил Сент-Лион.

Ужасающие звуки ударов прекратились, Оливия слышала лишь тяжелое дыхание и стоны. Не обращая внимания на предостережения Маркрофта, она выглянула из-за графа.

Одного взгляда на окровавленные руки Торна было достаточно, чтобы глаза ее закатились.

Она успела услышать, как кто-то прошептал:

– Крофт, лови ее, пока она не…

Оливия лишилась чувств.

 

Глава 33

Торна снедала тревога, когда он нес Оливию в дом ее отца.

Она не приходила в себя с тех самых пор, как лишилась чувств от вида крови на его лице, одежде, руках и от того месива, в которое превратилось некогда красивое лицо Чонси. К счастью, Маркрофт успел подхватить Оливию, не дав ей упасть на твердый пол.

Теперь Торн был в долгу перед Брантами, а он был из тех, кто долги отдает, даже ценой ссоры с семейством Рук. Это Маркрофт заметил, что Оливия покинула дом леди Хауленд. Он видел, как она садилась к Чонси в экипаж, и поступил очень дальновидно, последовав за ним в неприметном черном экипаже до самого «Акрополиса». Потом граф вернулся на бал и рассказал все, что видел, Торну и его друзьям. Именно Маркрофт предложил разыскать своего отца. Торн готов был заключить сделку с самим дьяволом, чтобы вернуть Оливию, но Норгрейв удивил всех: он с готовностью предложил свою помощь. Благодаря своим связям в «Акрополисе» он быстро узнал, где Чонси прячет Оливию, и сам вызвался отвлечь его, пока подъедут остальные с подкреплением.

Торн вынужден был признать, что Норгрейв превзошел все его ожидания и защитил Оливию, как собственную дочь. Этим он не искупил свою вину. Слишком много он нагрешил. Тем не менее были в душе старика какие-то остатки доброты. Оливия и ее дружба с леди Арабеллой подвигли Норгрейва на благое дело.

Она так и не очнулась. Даже исступленные мольбы Торна не в силах были ее разбудить. Норгрейв предположил, что Оливия, вероятно, все еще находится под воздействием отравы Чонси и потрясения от похищения. Он посоветовал дать ей поспать, а всем остальным – смыть кровь с рук и сжечь окровавленную одежду.

Реакция дворецкого на появление Торна в особняке с дочерью лорда Девика на руках, к тому же облаченной в окровавленную сорочку, в то время как сам Торн был весь в крови, лишь доказывала правоту Норгрейва.

Пока лорд Девик и экономка ухаживали за Оливией, Торн вернулся к себе. Гидеона дома не было. Торн принял ванну, тщательно отмыл кровь из-под ногтей и с рук. Костяшки его пальцев распухли и кровоточили, слуга перевязал их бинтами. Перчатки скроют от Оливии его необузданный нрав. Хотя в душе он верил, что она достаточно хорошо его знает, чтобы понимать: он должен был защитить ее и наказать того, кто посмел напугать и обидеть ее.

Сент-Лион, Шанс и Рейнбо отдали Чонси в нежные объятия констеблей. Если негодяй выживет, то предстанет перед судом. Леди Грисдейл исчезла. Торн злился, что ей удалось бежать, но если даме хватит ума, она больше никогда и близко не подойдет к лорду Девику.

Довольный тем, что может управлять своими эмоциями, он направился к железной калитке между двумя имениями. С разрешения барона или без него, он намерен сидеть у кровати Оливии, пока девушка не очнется и не вернется к нему.

Оливия очнулась и обнаружила, что лежит в собственной кровати. Кто-то умыл ее и переодел в ее любимую ночную сорочку. Ее можно было бы убедить, что она просто пережила ужасный кошмар, но запястье было перевязано, а щека болела и немного опухла.

Оливия понятия не имела, как долго она спала. Все было как в хмельном тумане, тело затекло. Она встала с постели, подошла к туалетному столику. Посмотрелась в зеркало и поморщилась, увидев синяки. Вздохнула, заметив еще и крошечные синячки на предплечьях.

– Оливия!

Девушка оглянулась через плечо и увидела в проеме двери отца с вазой свежих цветов.

Барон подошел к одному из столов и поставил вазу.

– Кемпторн решил, что ты обрадуешься цветам из сада. Как себя чувствуешь? – хрипло спросил он.

– Папочка! – поспешила она к отцу. Без приглашения он распахнул объятия и заключил в них дочь. Она вспомнила об обмане леди Грисдейл и господина Чонси. Неужели графиня разбила отцу сердце? – Ох, папочка! – повторила она, прижимаясь к нему все крепче. – Мне так жаль.

– Оливия, тебе не о чем сожалеть, – ответил лорд Девик, обнимая дочь в ответ. – Я так испугался, когда Кемпторн принес тебя в дом. Боялся, что тебя убили.

Оливия сочла за лучшее промолчать о причинах, которые заставили отца решить, что ее смертельно ранили. Она вспомнила всю ту кровь, которую видела, прежде чем лишилась чувств.

– Как долго я спала?

Лорд Девик замялся.

– Два дня.

– Два дня! – Она не помнила, чтобы когда-то спала так долго. Даже когда слегла в постель с большой температурой. – Я…

– С тобой все хорошо, – поспешил успокоить ее отец. – Только синяки и растяжение. Врач заверил меня, что рука не сломана, но пока будет болеть.

– А Торн?

– Пара царапин, но в основном синяки, – ответил барон. – Этот молодой человек просидел у твоей кровати целых два дня, Оливия. Мне пришлось выгнать его на прогулку в сад, подышать воздухом. Ты голодна?

Она рассеянно кивнула:

– Немного.

– Я скажу поварихе, чтобы приготовила поднос с твоими любимыми блюдами. – Барон легонько прикоснулся к ее щеке, на глаза навернулись слезы. – Если ты ее попросишь, может быть, она испечет твое любимое миндальное печенье.

– Папочка, пожалуйста, не плачь, – взмолилась она, сама пытаясь не заплакать. – Не могу смотреть, как ты страдаешь.

– Я тоже, моя милая Оливия. – Он обнял дочь, отец и дочь отчаянно цеплялись друг за друга, черпая силы в своем единении.

Девик первым отстранился от Оливии.

– Пойду на кухню. Ты чего-то хочешь?

Оливия покачала головой.

– Если ты не против, я бы переоделась и прогулялась в саду перед обедом. Ты говорил, Торн здесь?

Лорд Девик кивнул:

– Если не встретишь его на террасе, поищи в старом лабиринте живой изгороди. Кажется, Кемпторн очень полюбил этот лабиринт.

– Поищу.

Оливия не пошевелилась, пока отец не закрыл дверь. Она быстро переоделась в простое белое муслиновое платье. Синяки на лице не скроешь, но она взяла цветную шаль, чтобы спрятать кровоподтеки на руках. Волосы оставила распущенными. Торну нравилось, когда ее каштановые волосы вились больше, чем старый лабиринт у них в саду.

Пока она спала, Торн надел золотой браслет, который подарил ей на день рождения, на ее здоровую руку. Наверное, он хотел, чтобы, проснувшись, она сразу вспомнила о нем.

Оливия опустила ноги в туфли и направилась вниз. Махнула рукой дворецкому и выскользнула через одну из боковых дверей, которая вела в сад за домом.

Торн оказался именно там, где она и ожидала его найти: стоял посреди лужайки, где они занимались любовью под полуночным небом, когда над их головами подмигивали звезды. Он обернулся, будто узнал ее шаги.

– Оливия! – Он решительно направился к ней. Нежно обхватил ее лицо своими огромными руками и поцеловал ее в губы. – Как я скучал по тебе.

– Папа сказал, что ты два дня просидел у моей постели, – сказала она, не желая, чтобы он убирал руки. В перчатках они казались странно пухлыми, и ее осенило: не только ей потребовалась перевязка.

Он печально улыбнулся Оливии:

– Только отцу не говори. Когда я был уверен, что меня не потревожит ни он, ни слуги, я ложился к тебе в постель и держал тебя в своих объятиях. Только так я мог заснуть.

Она-то волновалась, что он не спал, пока она спала. И чувство вины рассеялось, когда она осознала, что Торн поступил так, как всегда поступал, чего-то желая.

Просто брал это.

– Ты уже общалась с отцом?

Она кивнула:

– Он пошел к поварихе. Надеюсь, я могу рассчитывать на твою помощь? Поможешь отдать должное подносу с едой, которую готовят?

– Можешь всегда на меня рассчитывать, Оливия.

Оливия нахмурилась, уловив боль в голосе, которую он пытался утаить.

– Ты говорил с Гидеоном?

Торн пожал плечами:

– Я несколько дней его не видел. Знаю своего брата: он решил, что лучше беседовать на трезвую голову, а пока мы какое-то время не станем встречаться.

– А ты не согласен? – настаивала она.

– Оно и к лучшему. Эти два дня я ни о чем, кроме тебя, думать не мог. – Он ударил по траве ногой. – Признаться честно, не только эти два дня.

– Кому признаться, мне или себе?

Он заиграл желваками от дразнящего напоминания о том, что он не всегда был с ней честен.

– По большей части тебе, но я уже привык обманывать и себя тоже.

У Оливии было столько вопросов. Ей казалось, что она проспала целый год, и она нуждалась в помощи Торна, чтобы разобраться во всем этом мире, который продолжал крутиться без нее. Многие из ее вопросов могли подождать. Прежде чем она приняла роковое решение догнать господина Чонси, между ней с Торном осталось несколько неразрешенных вопросов.

Она стояла рядом с ним и раздумывала над своим следующим шагом.

– Теперь, когда Гидеон уехал, ты больше не должен защищать его от женских хитростей. Какое же облегчение ты, должно быть, испытываешь, избавившись от нас обоих.

– Ты выбрала удачный момент, чтобы над этим пошутить?

Оливия пожала плечами, шагая к закругленной стене изгороди. Поскольку запястье было перевязано, она решила не надевать перчатки. Учитывая все те непристойные вещи, которые на этом самом месте проделывал с ней Торн, такие формальности можно было отбросить. Пальчиками она провела по живой изгороди, на ощупь различая растения.

– У меня с отцом не было возможности все обсудить, но после случившегося с леди Грисдейл, – она с радостью опустила упоминание о господине Чонси, – он захочет вернуться в Тревершем-хаус как можно раньше. Я, скорее всего, тоже покину Лондон. Это разумное решение. Все слухи о нашей связи с вероломной графиней утихнут с нашим отъездом, и через год об этом уже никто и не вспомнит… потому что будет какой-нибудь новый скандал.

«И если повезет, я не буду знакома с теми, кто в него вовлечен».

Торн уставился на нее. На его лице было загадочное выражение, так знакомое Оливии.

– Ты бросаешь меня.

– Я предпочитаю относиться к этому как к освобождению вас от ваших обязательств, милорд, – ответила она, надеясь, что он заметит, как задрожал ее голос.

– А как же наша помолвка?

– Отец предчувствует, что однажды вы ее разорвете. Он разозлился, застав вас за «развлечением» со мной – так он это назвал. Тем не менее он человек добрый. Он не желает, чтобы мы оба вступали в брак без любви. Единственным его желанием было заставить вас воспользоваться именем своей семьи, чтобы защитить меня от пересудов.

Он опустил глаза и вздохнул.

– Плохой из меня вышел защитник, Оливия.

– Чепуха! – возразила она. – Двух таких прекрасных рыцарей, как лорд Кемпторн и господин Нитервуд, возжелала бы в защитники любая дама.

– Оливия, прекрати.

Она задела за живое, но ей тоже было больно.

– У тебя нет причин для ревности. В конце концов, ты же сам являлся мне в обличье Торна и Гидеона. На самом деле ты всю ночь не спал потому, что гадал, что брат подумает о твоих играх. Может быть, Гидеон – тот мужчина, которого я люблю, а ты в своем высокомерии – лишь его жалкое подобие.

– Мне стоит засунуть тебе в рот кляп, чтобы ты молчала?

– Ага, злишься… Мне это чувство знакомо. Я ощутила то же самое, когда твой брат – сейчас я говорю о настоящем Гидеоне Нитервуде – поцеловал меня. Тогда-то я всю правду и поняла.

Торн скрестил руки на груди и сердито посмотрел на нее.

– Поскольку это был любовный поцелуй, я поняла, что твой брат – не тот Гидеон, который застал меня за беседой с мраморным бюстом в отцовской библиотеке. Не тот, кто целовал меня у фонтана. – Она смерила его взглядом. – Не тот наглец, который заявил, что у меня уродливое платье, а потом порвал лиф.

Она ожидала, что Торн начнет извиняться, но ее признание, казалось, сбило графа с толку. Он несколько минут раздумывал.

– Поцелуй Гидеона разоблачил мой обман. – Торн засмеялся. – Вот заносчивый наглец! Гидеон намеренно поцеловал тебя, чтобы навредить мне, положить конец моим проказам. Он отлично знал, что ты заметишь разницу.

«Неужели Гидеон прознал о происках Торна?»

– Я на Гидеона не сержусь. Аплодирую его изобретательности. Конечно, ты все разрушил своим поцелуем, приведшим к непристойностям, за которыми нас и застал мой отец. – Она усмехнулась. – Вероятно, это было просто наказанием, когда отец настоял на том, чтобы мы объявили о помолвке.

– Гидеон стоял рядом с твоим отцом и выглядел оскорбленным и взбешенным моим поведением. Не знаю, кому из них пришла мысль о помолвке.

Раньше она как-то не думала, что ее отец и брат Торна могут обрадоваться, если они с Кемпторном обручатся.

– Ты повсюду видишь интриги. Какое это имеет значение? Именно ты разглядел возможность удержать бедную влюбленную Оливию подальше от Гидеона.

Он поморщился и потер подбородок.

– Значит, так ты думаешь?

– Я не думаю, я знаю, лорд Кемпторн, – ответила она и повела бедрами, как будто прохаживаясь перед ним. – Вы хотели…

– Тебя, Оливия! – крикнул он ей. – Я хотел тебя! Не ради брата. Я хотел, чтобы ты была моей. Сначала я думал, что смогу соблазнить тебя поцелуями. В собственной самоуверенности я пытался привязать тебя к себе, показав тебе, что такое наслаждение. Губами, языком, руками и членом я пытался тебя покорить, очаровать. Когда ты смотрела на меня, мне хотелось, чтобы ты видела перед собой меня, а не Гидеона.

– Я видела только тебя, Торн, – прошептала она.

– Когда, Оливия? – Он не верил ей, поэтому отошел назад, отстраняясь от девушки. – Когда ты увидела меня впервые?

Она нахмурилась, предчувствуя какую-то западню. Она что-то упустила.

– На озере. Ты стоял на пристани и смотрел на меня.

Торн покачал головой:

– Когда ты впервые убедила себя, что любишь Гидеона?

Она прикрыла рукой рот и покачала головой.

– Гидеон – мой друг. Мои собственные братья не хотели со мной играть. Однако твой брат был так добр ко мне. Он никогда не считал меня докучной. Мне не пришлось себя убеждать, что я люблю его. Я всегда его любила.

– Как брата, – подсказал он.

– Да.

Он накинулся на нее с вопросом:

– Пока он тебя не поцеловал. Сколько тебе тогда было? В эту минуту твои чувства к Гидеону изменились, и уже ничего между вами не было, как прежде.

Она испепелила его взглядом.

– Да, это был мой первый поцелуй. Мне было двенадцать, а вы с братом уже были восемнадцатилетними негодяями. Гидеон соблазнил мою последнюю гувернантку и разбил бедняжке сердце. Она проревела несколько часов, когда узнала, что вы с братом уезжаете из Мальстер-Парк в Лондон и вряд ли будете приезжать домой надолго.

– Ты была заинтригована.

Она рассеянно почесала перевязанное запястье.

– У меня всегда был пытливый ум. Большинство моих гувернанток были женщинами образованными. Должна признать, я действительно задавалась вопросом, каким же поцелуем можно вскружить девушке голову.

– За последние время ты, вероятно, поняла, что Гидеон не только целовался с гувернанткой.

Оливия засмеялась и взглянула на Торна, ее васильковые глаза заблестели.

– Да. Ты сам показал мне, как джентльмен может вскружить голову даже самой умной женщине. Ты обрадуешься, узнав, что уроки твои были очень познавательными и ошеломляющими? – Ее улыбка поблекла, девушка опустила взгляд. – Я всегда считала себя чрезвычайно здравомыслящей девушкой, которая понимает, что однажды наша помолвка будет расторгнута. Не предполагала я одного – как сильно я буду жалеть о нашем разрыве. Я и так чувствую себя раздавленной. Такой опустошенной, что, возможно, никогда не оправлюсь.

Она наслаждалась прикосновением его пальцев, когда он стал поднимать ее подбородок вверх, чтобы взгляды их встретились.

– И так умело ты признаешься, что я тебе небезразличен и ты не хочешь, чтобы наша помолвка была разорвана?

Оливия нахмурилась:

– Да, и если посмеешь насмехаться – пожалеешь.

Торн поднял вверх затянутые перчатками руки.

– Оливия, я чуть голыми руками не убил человека, похитившего тебя и уготовившего тебе такую участь, которая разрушила бы все, что я любил в тебе.

Она замерла, не зная, верить ему или нет.

– Ты любишь меня?

– Да, люблю, – признался он, нежно целуя синяки на ее щеках. – Я полюбил тебя намного раньше, чем ты об этом узнала.

– Не понимаю.

– Закрой глаза, – велел он и дождался, когда она послушается. – Вспомни, как тебе было двенадцать и Гидеон пришел с тобой попрощаться, потому что не знал, когда снова тебя увидит.

Торн тоже закрыл глаза и попытался представить себе того восемнадцатилетнего юнца, который был не так самоуверен, как тогда казалось Оливии. Он прижался губами к ее губам так ловко, как только мог. Все недостающее умение он компенсировал искренностью.

Оливия мгновенно распахнула глаза и недоуменно уставилась на него.

– Меня тогда поцеловал не Гидеон, – прошептала она.

Торн покачал головой и потерся носом о ее носик.

– Даже в восемнадцать я был напыщенным как индюк. Наблюдая за вашими с братом играми, я думал, что слишком взрослый, чтобы опускаться до игры с детьми. Хотя это не мешало мне наблюдать за тобой, когда ты не видела. Мне казалось, ты самая красивая девочка во всей Англии.

– Правда?

– Поскольку мы с Гидеоном уезжали в Лондон, в своей высокомерной манере я решил, что заслужил прощальный поцелуй. Я понимал, что ты еще слишком невинна для того, что я хотел от тебя, однако это не удержало меня от поцелуя. В момент трусости я ушел, позволив тебе думать, что ты поцеловала Гидеона. Сейчас мне все отговорки кажутся банальными. Я был слишком нетерпелив, чтобы ждать, когда ты подрастешь. Зачем мне попусту растрачивать молодые годы и ждать красивую малышку, когда на горизонте Лондон, а я уже достаточно взрослый, чтобы уложить женщину в постель?

– Сомневаюсь, что кто-то из мужчин откажет тебе в логике, – сказала она, опуская взгляд, чтобы скрыть боль от его признания. – В Лондоне множество красивых женщин, которые рады пофлиртовать с красавцами джентльменами, которые предлагают все, но ничего не обещают. В конечном счете это было очень мудрым решением.

– Ошибаешься, – возразил он. – Это было эгоистичное решение, принятое молодым человеком, полагающим, что книги научат его всему, что ему необходимо знать о мире. Я признаюсь, что посвятил себя заполнению пробелов в образовании. Пару лет я смаковал развратную жизнь, оттачивая мастерство соблазнения, но в итоге мне стало скучно. Самоотречение и контроль над своими плотскими аппетитами прельщают меня больше, чем те девицы, с которыми спали мои друзья.

– Ты об этом целибате говорил?

– Я проверял, сколько смогу воздерживаться, – признался он. – Неделю? Месяц? Смогу ли продержаться без любовницы целый год?

Заинтригованная, она склонила голову набок.

– И каков твой рекорд?

– Восемь месяцев, – признался он, понимая, что продолжает играть в свою игру даже без брата-близнеца. – А потом я оказался на причале у родительского дома, наблюдая за вами с Гидеоном. Я тут же пришел к выводу, что ты способна разрушить мой самоконтроль, в котором, как мне казалось, я поднаторел.

– Какое самомнение! – фыркнула она.

– Да, Оливия, – согласился он, стягивая шаль, которую она набросила на плечи, чтобы скрыть десятки крошечных синяков на своей коже. Следовало, наверное, убить Чонси. – Я использовал всю свою злость и придирки, чтобы не позволить тебе приблизиться. Мне не хотелось вспоминать, что в юности я уже отказался от тебя. Позволил брату наслаждаться твоей любовью и ненавидел его за это, потому что это чувство принадлежало мне.

Торн обнял Оливию за талию и притянул ее ближе к себе.

– А теперь я забираю то, что принадлежит мне.

– Что?

– Оливия, я люблю тебя. Когда Маркрофт сказал, что Чонси похитил тебя и спрятал в номерах «Акрополиса», я понял, что пойду на все, чтобы тебя вернуть – даже если придется торговаться с Норгрейвом, чтобы заручиться его помощью.

– Ты любишь меня.

Торн еще сильнее растянул губы в улыбке.

– От меня не сбежишь, мисс Лидалл. Когда твой отец настоял на помолвке, я позволил вам с ним думать, что согласился лишь потому, что это дело временное. – Он поцеловал ее. – Я обманул вас.

Она нахмурилась, но долго злиться не могла.

– Ты поклялся, что я смогу разорвать нашу помолвку, если найду более подходящую партию.

– Я боялся, что ты полюбишь Гидеона, я обезумел от ревности. Я говорил, чтобы ты подумала о других женихах, о том, чтобы ты бросила брата и присмотрелась к другим мужчинам. Только я не сказал, что собирался стать этим другим, в которого бы ты влюбилась.

Она задрожала, а он лишь сильнее прижал ее к себе.

Оливия покачала головой, пораженная его признанием.

– Думаешь, ты один влюбился сто лет назад? – дрожащим голосом спросила она. – Я заметила тебя, Торн. И тогда, и сейчас. И всегда замечала. Я просто решила, что джентльмен в твоем положении стремится к большему, чем дочь барона. Я думала, что поэтому ты…

Он заставил ее замолчать очередным поцелуем.

– Ты всегда была достойна, Оливия. Это я тебя не заслуживал. А теперь, когда я намерен заставить тебя сдержать обещание и выйти за меня, скажи, как мне завоевать твое сердце?

Оливия ткнула пальцем ему в грудь.

– Неужели ты ничего не заметил? Ты уже его завоевал. Я люблю тебя, Торн.

Он наклонился и прижался лбом к ее лбу.

– Тогда я проведу остаток жизни, делая тебя самой счастливой женщиной в Англии. Женщиной, которой вскружили голову, – пообещал он.

Оливия ликовала, покачиваясь на каблуках.

– И когда ты намерен сказать моему отцу, что собираешься-таки на мне жениться?

Торн потянул за один из ее локонов.

– Как только я найду своего неуловимого брата и велю ему вернуться домой. Вместе мы поведаем Гидеону и твоему отцу о наших планах как можно быстрее сыграть свадьбу.

Оливия и Торн поцеловались. Долго-долго.

Где-то вдалеке лорд Девик звал дочь, Торн неохотно оторвался от ее губ.

– Встретимся в полночь? – прошептал он ей на ушко.

Оливия улыбнулась и уткнулась носом ему в плечо.

– Я буду ждать тебя, любимый.