Шанс прислонился к двери и потер затылок. Удивительно, как быстро трезвеет джентльмен, если выясняется, что его тесть тяготеет к одному с ним печально известному клубу.
– Разве ты не знал, что он тоже член клуба? – поинтересовался Сент-Лион.
Шанс покачал головой:
– Хоть я и женат на его дочери, близкими друзьями мы с тестем так и не стали. Он тут же выходит из комнаты, если мы с Темпест наносим визит ее матери и сестре. Если он увидит меня в «Акрополисе», то решит, что мой брак под угрозой, и не преминет этим воспользоваться.
Гидеон встал с дивана и подошел к стоящим у двери.
– У тебя есть свидетели, которые смогут подтвердить, что мы не делали ничего предосудительного, – весь вечер только пили и играли в карты.
– А друзья всегда говорят исключительно правду, когда хотят выгородить друг друга? – застонал Шанс. – И пока мы все вчетвером будем объяснять свое присутствие в «Акрополисе» человеку, который ни меня, ни мою семью терпеть не может, клясться, что я хранил верность его дочери, наш расторопный друг ввалится в комнату в окружении стайки тщательно подобранных куртизанок. Черт бы побрал этого Рейнбо с его несдержанным членом!
– Норгрейв тоже женат! Если он станет обвинять тебя в нарушении свадебных обетов, ты можешь поступить так же. Он не сможет тебя уличить.
Шанс сердито посмотрел на Сент-Лиона.
– Кому, как не тебе, знать все эти слухи вокруг Норгрейва. У этого человека нет никаких обязательств перед женой – он постоянно заводит любовниц и плодит байстрюков, – заметил он, бесстрастно смотря на поморщившегося приятеля. – Ему доставит истинное удовольствие, если он сможет сделать больно своей дочери, которая предала его. И к тому же усомниться в моем добром имени. Моя семья ему не поверит, но есть в обществе те, кто с готовностью примет все на веру.
Торн отлично знал, что Шансу плевать на то, что скажут в обществе, его вообще не интересует мнение окружающих. Его волновала только Темпест. Она не заслуживает насмешек из-за того, что сочеталась с ним узами брака. Или слухов, что ею воспользовались ради мести герцогу Блекберну и его семье. И сам Шанс не хотел, чтобы его жена хоть на секунду усомнилась в его чувствах к ней.
– Не волнуйся, кузен, – успокоил Торн, похлопывая маркиза по плечу. – Даже если кто-то и сказал ему, что ты здесь, одними слухами он твоей семье не навредит. Его злость лишь подтвердит вражду между вашими семьями и недовольство Норгрейва твоей женитьбой на его дочери.
Раздался стук в дверь, все напряглись.
– Милорды! – раздалось за дверью. – Рядом со мной наш постоянный клиент, который просит вас уделить ему минутку.
Жестами Торн велел Шансу спрятаться в спальне, но маркиз энергично покачал головой, отметая идею друга. Он что-то произносил одними губами. Наверное, объяснял, почему спальня – неподходящее убежище. Или ругал Рейнбо за его беспечность. Сент-Лион был не в настроении спорить, поэтому рывком схватил приятеля за отвороты сюртука и пихнул в сторону открытого балкона и китайской расписной ширмы, достаточно большой, чтобы за ней могли спрятаться трое взрослых мужчин.
Шанс оттолкнул виконта и без посторонней помощи спрятался за темную лакированную складную ширму. Сент-Лион вернулся к Торну с Гидеоном и кивнул в сторону запертой двери. Гнев, полыхающий в глазах виконта, приугас от осознания, что общий враг ждет, пока они откроют дверь. Торн глубоко вдохнул и выдохнул, повернул ключ в замочной скважине и приоткрыл дверь на несколько сантиметров.
– Какие-то проблемы? – намеренно грубо спросил он, чтобы передать свое недовольство.
Незваный гость нервно взглянул на Торна, потом на своего спутника, которого граф все еще не видел. На пороге стоял невысокий тучный мужчина с маленькими темными глазками и сломанным, криво сросшимся носом.
– Прошу прощения, что вмешиваюсь, милорд. Вы Фейрлэм?
Торн посмотрел на прячущегося за дверью Сент-Лиона.
– А мне казалось, что в этом заведении имен не называют, – ответил он. Нос слуги покраснел, когда тот уловил смысл сказанного.
– Ес-с-стественно, – запинаясь, произнес слуга. – «Акрополис» гордится свободой действий, которую предоставляет своим клиентам. Ваша светлость, тут возникло недоразумение касательно количества ваших гостей. Мы не ожидали, что к вам присоединится еще один.
Значит, слуга принял его за Рейнбо. Торн решил не поправлять его.
– Я больше никого не жду. Можете отказать ему.
– Довольно затруднительно, поскольку я в этом клубе давний член, – протянул маркиз Норгрейв, появляясь в проеме. Глаза старика округлись, когда он узнал Торна. Семья Торна была связана кровными узами с семьей Рук, следовательно, Торн был его врагом. – Тупица, это не герцог. Добрый вечер, лорд Кемпторн. Какая неожиданность! Не знал, что вы сегодня кутите вместе с Рейнбо. Вы же редко бываете вместе. Я слышал, как некоторые дамы говорили, что вы живете, как монах, посвящая свой досуг не плотским, а умственным забавам.
Торн взглянул на слугу, прежде чем ответить маркизу.
– Его светлость, в отличие от меня, будет тронут тем, что вас интересует его личная жизнь. Поэтому не имею ни малейшего желания удовлетворять ваше любопытство.
– Какая жалость! – с притворным разочарованием ответил маркиз. – Я вам в отцы гожусь, поэтому с радостью воспользовался бы возможностью сбить с вас немного спеси. Это раскрепощает.
– Поверю вам на слово.
Он мысленно уже готов был убить Рейнбо. Все знали, что его приятель дружит с Норгрейвом. И, к великому раздражению Шанса, его светлость во вражде между семейством Рук и Брант никогда не принимал ни одну из сторон.
– Рейнбо ценит дружбу со мной и моими сторонниками, – объяснил маркиз.
Норгрейв говорил уверенно, потому что в его словах было много правды. Крошечное зерно сомнения пустило корни в душе Торна, когда он стал гадать, а не развлекается ли их друг, предлагая дружбу обеим семьям. И неужели, чтобы удержать нейтралитет, Рейнбо сболтнул, что сегодня вечером в «Акрополис» приедет Шанс?
Нет! Подобное вероломство – чепуха! И лишь доказывает, что он выпил слишком много вина.
– Кажется, вы удивлены. Моя дружба с его светлостью относится к тому времени, когда он еще ребенком приехал в Англию, – объяснил Норгрейв. – Я лично добивался аудиенции у короля и просил, чтобы юноше предоставили убежище.
– Я слышал эту историю из уст самого Рейнбо, Норгрейв, – ответил Торн, не скрывая насмешки. – Многие тогда сочувствовали осиротевшему принцу, и шестеро из-за него перессорились. Хотя не всеми мужами двигало благородство. Поговаривают, что некоторые надеялись использовать мальчика, чтобы усилить свое влияние при дворе, – хмыкнул Торн. – И при этом называли ваше имя.
Норгрейв отпихнул в сторону слугу и подошел ближе к приоткрытой двери.
– Вы слишком молоды, чтобы судить об этом, Кемпторн. Или мне называть вас Торн?
Торн не отвел глаз под пристальным взглядом собеседника.
– С чего вдруг? Вы надеетесь накормить меня сказочками о любви и отцовской привязанности к осиротевшему мальчику?
Норгрейв от досады прищурил светло-голубые глаза.
– Возможно, ваши манеры были бы благороднее, если бы вы завели новых друзей. Я мог бы кое-кому вас представить. В конце концов, поскольку моя дочь вышла замуж за вашего кузена, мы почти породнились.
Родство с Норгрейвом? Сама мысль об этом настолько потрясала, что предположить такое нельзя было даже в шутку.
– Наверное, при всем уважении, мне придется отклонить ваше великодушное предложение и остаться при своих теперешних друзьях.
– По моему скромному разумению, друзей много не бывает, – возразил маркиз, хитрым взглядом обшаривая все, чтобы было перед ним. Не укрылось от него и то, что Торн ни на йоту не отодвинулся от двери. – Я бы сказал, что у нас есть несколько общих друзей.
– Маловероятно.
– С вами тяжело говорить. А как же Рейнбо? И, в конце концов, Шанс, – добавил он.
Этот старик играл в какую-то игру. Торн не рискнул оглянуться, но молился, чтобы у его кузена хватило ума не выглядывать из укрытия и не выходить из себя.
– У вас странное понятие о дружбе, Норгрейв. Я слышал, что вы были вне себя, когда узнали о женитьбе Шанса и Темпест. Она нарушила все ваши планы, не так ли? Вы до сих пор не сдались. Вы пытались поссорить пару, выдумывая возмутительные истории, и если бы преуспели в этом, то брак вашей дочери могли бы аннулировать и она вышла бы замуж за какого-нибудь доверчивого дурачка, которым вы с легкостью манипулировали бы.
Лорд Норгрейв никак не отреагировал на обвинения Торна.
– Вы поверили бы в то, что я просто защищал свою дочь от мерзавца, который похитил ее и заставил выйти за себя?
Торн недоверчиво хмыкнул:
– Нет конечно!
Маркиз вздохнул:
– Тогда я не стану тратить время и силы, пытаясь убедить вас, что меня очернили Блекберн со своим сыночком. Я понимаю – преданность семейным узам. Вы не желаете признавать, что ваш кузен соблазнил мою дочь, а потом забил ее головку смешными обвинениями, из-за которых она отвернулась от своей семьи.
Торн промолчал. Он был свидетелем того, как встретились Шанс и Темпест. Как только его кузен узнал, что отец Темпест – Норгрейв, он пытался держаться от девушки подальше, прекрасно осознавая, что между ними ничего не может быть. Любовь между ними вспыхнула у Торна на глазах. А еще он видел, каким потрясением стал их брак для обеих семей. Как Шанс и его отец превратились для Норгрейва во врагов. В перевернутом мире маркиза люди были или доверчивыми пешками, или помехой.
Торну очень хотелось, чтобы Норгрейв понял одну важную вещь. Сейчас перед ним помеха ростом почти метр девяносто.
– В последний раз, когда я виделся с леди Фейрлэм, она была с сестрой, и обе дамы радовались, нанося визит моей семье.
Норгрейв наклонился и презрительно бросил:
– Держись подальше от Арабеллы! Вторую дочь я вашей развращенной семейке не отдам. Ослушаешься, и я покажу тебе, что еще в силах нанести такой удар, о котором ты даже не подозреваешь. – Он растянул губы в зловещей улыбке. – Мне не веришь – спроси у своего кузена или Блекберна.
Он настороженно взглянул поверх плеча Торна, услышав звук разбившегося в глубине комнаты стекла.
– Где ваши манеры, Кемпторн? Вы даже не пригласили меня пропустить стаканчик.
И без лишних слов лорд Норгрейв толкнул ладонью дверь. Та широко распахнулась. Торн взглянул на Сент-Лиона и отошел в сторону, пропуская маркиза в комнату.
Маркиз помрачнел, заметив ползающего на коленях Гидеона, который собирал осколки от большой бутылки вина, ненароком сбитой со стола, и стоящего за спиной Торна Сент-Лиона.
– Что это?
– Конец частной вечеринки, Норгрейв, – ответил Торн, отпуская мрачного слугу, который остался топтаться на пороге. – К сожалению, выпить предложить вам не могу. Похоже, мы с приятелями выпили все до последней капли, пока играли в карты.
– В карты?
Трое джентльменов наблюдали, как озлобленный маркиз пересек комнату и начал вглядываться в спальню. Она была залита мягким светом масляных ламп, там стояла огромная неразобранная кровать. Он вернулся в гостиную.
– А где все? Где Фейрлэм? Мои соглядатаи доложили, что он здесь. – Норгрейв схватил несколько лежащих на столе карт и отшвырнул. Он даже не скрывал злости и раздражения от того, что зять перехитрил его.
– Сент-Лион, а Шанс здесь? – поинтересовался Торн, не сводя глаз с маркиза.
– Я его не вижу, – сдержанно ответил виконт. – А ты, Нитервуд? Своего кузена нигде не видишь?
– В подушках дивана его нет, – ответил Гидеон, воодушевившись игрой. – А за ширмой кто-нибудь смотрел?
Торн развернулся и с неприкрытым возмущением взглянул на брата. В эту секунду он готов был задушить Гидеона за то, что тот упомянул об этой чертовой ширме.
«Именно о той, где сейчас прячется Шанс!»
Заметив молчаливую ярость Торна, Норгрейв вытянул шею и небрежной походкой направился к черной лакированной складной ширме.
– Отличное предложение, Нитервуд. Или, как вас до сих пор называют приятели, Недо-Торн. Обидное прозвище, но такие чаще всего и прилипают к человеку.
– Ненадолго, – вкрадчиво пробормотал Гидеон.
Норгрейв заглянул за ширму, а Торн, Гидеон и Сент-Лион втроем затаили дыхание, когда старик застыл на месте.
– Где же он, черт побери?
Торн с облегчением выдохнул.
– У вас паршивые шпионы, Норгрейв, – протянул он. – Вас проводить? Если поспешите, успеете догнать кого-нибудь из них и потребовать назад свои деньги.
И тут в апартаменты вошел Рейнбо в сопровождении двух хорошеньких девушек, повисших у него на обеих руках. Еще двое шли сзади. Компания принесла с собой выпивку. Блондинка в подоле юбки несла перед собой бутылки с вином, у второй в руках был поднос с едой.
– Вот и чудно! Все проснулись. Я решил, что должен организовать… – он запнулся, завидев маркиза. – Норгрейв! А вы что здесь делаете? Дверью ошиблись?
Торн подошел поприветствовать Рейнбо. Стоя спиной к маркизу, он взглядом пытался предупредить принца.
– Подозреваю, что твой давний благодетель слишком много выпил. Он ошибочно предположил, что Шанс развлекается с проститутками в «Акрополисе».
Герцог засмеялся и мягко подтолкнул двух девушек к спальне.
– Должно быть, вы пьяны, Норгрейв. Вы уже много лет состоите членом этого клуба. Вы когда-нибудь видели здесь Фейрлэма? Но если бы сын Блекберна был здесь завсегдатаем, вы, к моему прискорбию, воспользовались бы этим для шантажа.
Казалось, что Норгрейв совсем не слышит герцога.
– Мне доложили…
Лицо Рейнбо посуровело.
– Возвращайтесь в свои номера или отправляйтесь домой. Это частная вечеринка. Я уверен, что вы прекрасно это понимаете и не станете нарушать правила.
Маркиз покачал головой:
– Разумеется… Разумеется.
Торн проводил его до двери.
– Полагаю, не стоит упоминать о вашем визите или ваших подозрениях. Шанс не настолько великодушен, как я, когда ставят под сомнение его доброе имя. К тому же мне бы не хотелось унижать леди Норгрейв.
– Жаль, потому что это мое любимое занятие, – ответил Норгрейв, глаза его маслянисто заблестели. – Молюсь об одном, чтобы Рейнбо даже в голову не пришло, что вы с братом – отличные кандидаты в члены «Акрополиса». Я-то уже давным-давно понял, что вы не достойны членства в этом клубе.
– Какая жалость! Вот уж не знаю, как я это переживу! – притворно опечалился Торн.
Норгрейв кивнул виконту.
– Сент-Лион, с другой стороны… Да уж, яблочко от яблоньки недалеко падает, верно? – таинственно произнес он и подмигнул виконту.
Сент-Лион замер.
Торн захлопнул дверь прямо у маркиза перед носом и яростно провернул в замке ключ.
Он развернулся и был готов броситься с кулаками на Рейнбо за его беспечность. Герцог негромко о чем-то перешептывался с остальными двумя девушками, провожая их к двери спальни, где уже ждали две первые. Он закрыл за ними дверь.
Заметив мрачное выражение лица своего приятеля, Рейнбо сказал:
– Ты намерен кулаками выбить мои извинения, Торн? В свою защиту скажу, что я не ожидал сегодняшнего появления Норгрейва здесь. Его несколько месяцев не было в клубе. Ходят слухи, что он слишком увлечен своей последней любовницей.
– Пусть с тобой разбирается Шанс, – ответил Торн, направляясь к складной ширме. – Ответь-ка мне, Гидеон. Какая муха тебя укусила, что ты подсказал Норгрейву посмотреть за этой чертовой ширмой? Бог мой, какой же ты осел!
Его брат обиделся и от злости перешел в нападение.
– Он сразу что-то заподозрил бы, если бы мы умолчали о таком очевидном месте, где можно спрятаться. Он был настолько уверен, что обнаружит там Шанса, что заглянул бы туда и без моей подсказки, – ответил Гидеон, подходя к брату.
– В следующий раз лучше помалкивай! – Норгрейв не обманул. За ширмой никого не было. Он потянул ближайшую занавеску и сердито уставился на брата.
– Ну и где же он?
Рейнбо и Сент-Лион тоже подошли поближе.
– Шанс выпрыгнул в окно, – предположил виконт.
Торн изумленно смотрел на своих товарищей.
– В таком состоянии Шанс обязательно сломает себе шею, если упадет. – Он открыл окно и стал вглядываться в темноту внизу. В ноздри тут же ударила жуткая вонь от нечистот и сгнивших продуктов. – Шанс! – позвал он, еле удерживаясь, чтобы не повысить голос.
У двери мог подслушивать Норгрейв.
Все четверо высунулись в открытое окно и стали ждать, когда же их приятель отзовется. Через минуту напряженного ожидания они услышали:
– Он ушел?
Торн с облегчением опустил плечи:
– Как ты на улице оказался? Упал? Ударился?
– Что за предположения! – возмутился Шанс. – А как, по-твоему, я здесь оказался? Спустился вниз, хотя последние метры преодолевал исключительно благодаря сноровке, потому что улицы не видел. Наверное, я бы хорошо подумал над планом Гидеона, если бы видел получше и смог разглядеть ту шаткую жердочку, на которой стою.
– Оставайся на месте. Я сейчас спущусь, – сказал Торн.
Снизу послышалась слабая мольба:
– Побыстрее. Здесь в мусоре кишат крысы. Не говоря уже о том, что воняет тут, как от ночного горшка.
Торн взглянул на брата и тут же ощутил непреодолимое желание извиниться за то, что накричал на него.
– В этом и заключался твой план?
Гидеон пожал плечами:
– Пока ты отвлекал Норгрейва, мне показалось разумным придумать план побега, пока маркиз не потребовал обыскать помещение.
– И бутылку ты разбил намеренно.
– Да, – кивнул его брат. – Я решил, что маркиз обязательно воспользуется тем, что ты отвлечешься, чтобы вломиться в номер. Он бы ни за что не поверил тебе на слово, что Шанса здесь нет.
– Впечатляет! – похвалил Рейнбо, глядя на Гидеона с восхищением.
В ответ на это Гидеон лишь передернул плечами, но было видно, что ему приятно. Черт побери, даже Торн гордился смекалкой брата.
– За это стоит выпить, – предложил Сент-Лион, подходя к столу, заставленному бутылками с вином, среди которых стоял поднос с едой. Он выбрал одну бутылку и внимательно изучил ее.
Торн не собирался оставаться. Норгрейв не ошибся в одном: для «Акрополиса» у него был не тот темперамент.
Рейнбо поднял брошенную шляпу Торна и швырнул ему.
– Передавай мои извинения своему кузену. Скажи, что я позже искуплю свою вину.
Торн поймал шляпу и рассмеялся. Его светлость был слишком самолюбив, чтобы искупать перед кем-то вину.
– Ты остаешься? – мимоходом спросил он у брата.
– Да, – ответил Гидеон. – Дорогу домой я найду.
– Вот и чудно, – ответил он, заметив, что Сент-Лион поднял руку. – В следующий раз, когда встретимся, место будет выбирать не Рейнбо.
– Согласны, – воскликнули Гидеон и Сент-Лион, несмотря на вялый протест герцога.
– Все уже забыли, что я сижу здесь с крысами весь в грязи? – донесся в комнату сквозь открытое окно голос Шанса.