По возвращении домой Торн удивился, застав в своей комнате для карточных игр Сент-Лиона, Рейнбо и Шанса. Его друзья провели здесь не меньше часа, потому что Сент-Лион и Рейнбо сняли фраки и играли на бильярде.

– Я полагал, мы встретимся в каком-то игорном доме, чтобы поиграть в карты, – удивился он, входя в комнату. – Шанс, плесни мне коньячку, что-то в горле пересохло.

Он взглянул на Гидеона, который еще не закончил разговор. В ушах все еще звучали его обвинения.

«Так ты решил обесчестить Оливию? Неужели ты настолько сильно ее презираешь?»

Больно, что его собственный брат столь низкого о нем мнения.

– Планы изменились, – ответил Рейнбо, изучая бильярдный стол и размышляя над стратегией игры.

– Девик нашел свою дочь, Гидеон? – Шанс взял полупустую бутылку коньяка и плеснул в бокал Торну. – Полагаю, с ней все в порядке, но эта ее встреча с Норгрейвом всех нас несколько вывела из себя.

– У Торна спроси, – ответил Гидеон, подходя к маркизу и забирая бокал с коньяком, который тот налил для его брата. – В конце концов, это же он настоял на том, чтобы проводить Оливию домой.

Сент-Лиона, который стоял, привалившись к стене, и ждал своей очереди играть, казалось, повеселило возникшее между братьями напряжение.

– Я что-то пропустил?

– Ничего, – рявкнул Торн, забрал у Шанса бутылку и налил себе коньяку.

– Лорд Девик увидел свою дочь в объятиях Торна, – признался Гидеон.

Их друзья недоуменно таращились на него, а потом в глазах у всех зажглись озорные искорки и любопытство.

– Поверить не могу! – воскликнул Сент-Лион, опираясь подбородком о кий и отказываясь верить в обвинения Гидеона.

– Должен признаться, меня вы тоже не убедили, – сказал Рейнбо, наклоняясь над столом и готовясь нанести удар по шару.

Гидеон фыркнул, не веря своим ушам.

– Девик ошибается, Торн слишком осторожен в своих любовных похождениях, – добавил Шанс.

– Я рад, что хоть кто-то в семье не верит, что я негодяй, – сказал Торн, чтобы позлить брата.

Он поднял бокал и отсалютовал ему. «Праведный негодяй!» – безжалостно подумал он.

– Поверить не могу! – пробормотал Гидеон.

– Тебя слишком долго не было, чтобы ты мог судить о привычках Торна, – заметил Рейнбо, выпрямляясь. Он посмотрел на виконта. – Сент-Лион, твоя очередь.

Тот заерзал и отошел от стены.

– Он тщательно выбирает себе любовниц. Сколько уже времени ты не спал с женщиной, Торн?

– Принимая во внимание обвинения брата, простите меня, если я не стану отвечать на ваш вопрос, – произнес Торн и сделал большой глоток бренди.

Сент-Лион отмахнулся:

– Готов спорить, что несколько месяцев.

– Самое меньшее, месяцев пять, – подтвердил герцог.

Шанс засмеялся:

– Если уж мы спорим, держу пари, что с женщиной он не спал больше полугода.

Торн пробормотал такое ругательство, что даже моряк покраснел бы.

– Досужливые сплетники…. Вы все. Не лезьте в мои дела.

– Он живет, как монах, если хотите знать мое мнение, – поддразнил Сент-Лион. – Скажи, Торн, а тебе не приходится стряхивать пыль времен, когда ты обнажаешь свой член перед дамочкой?

– У меня, по крайней мере, есть что показать! А ты столько раз погружал свой член в женское лоно, что я диву даюсь, как он еще не отвалился! – ответил Торн, пряча язвительность за притворной мягкостью голоса.

– Я тщательно подбираю себе любовниц, – ответил виконт со столь же притворной яростью.

– Он ограничивает себя в дамах, – заметил Шанс, его настроение улучшилось, когда он покинул имение леди Перлс. – Полагаю, это и называется «быть разборчивым».

– Не согласен! – вмешался Рейнбо. – Сент-Лион, ты помнишь ту ночку, когда мы…

Гидеон швырнул пустой бокал на пол. Тот разлетелся на осколки, и в наступившей тишине Гидеон бросился на Торна. Он схватил его за грудки и прижал спиной к стене. Ногами Торн задел игральный столик палисандрового дерева, и все, что на нем стояло и лежало, рассыпалось по ковру. Шанс, Рейнбо и Сент-Лион что-то кричали и медленно надвигались на Гидеона. Однако самого Торна это не касалось. Они с Гидеоном давно пытались избегать недосказанностей.

Торн спиной ударился о стену, на которой затряслись полотна, оружие и мечи. Он оскалился.

– Мы деремся, Гидеон?

– Мне не нравятся игры, в которые ты вовлекаешь мисс Лидалл, – ответил его брат, прижимая Торна к стене. – Сначала ты предстаешь пред ней в моем обличье…

– Да ты что! – зарычал Сент-Лион. – А самое интересное, Кемпторн, ты не рассказываешь.

Шанс стоял на расстоянии вытянутой руки от них, но не вмешивался.

– Твоя матушка души не чает в мисс Лидалл, кузен. Как и Темпест с сестрой. Ты рискуешь настроить против себя половину женщин нашей семьи, если разобьешь девушке сердце.

Гидеон чуть оттянул Торна на себя, чтобы еще раз ударить того затылком о стену.

– Черт возьми, Гидеон. Успокойся и выслушай меня, – Торн едва сдерживал смех. Ничего смешного в сложившейся ситуации не было, однако гнев брата напомнил ему те бесконечные стычки, которые возникали между ними в детстве и юности.

– Я буду свидетельствовать на стороне лорда Девика, самодовольный мерзавец! – закричал на него Гидеон. – В Лондоне масса женщин, которые могли бы стряхнуть чертову пыль с твоего члена, но ты почему-то предпочел преследовать Оливию.

– Приношу свои извинения, Торн, за то, что приуменьшал твою склонность к разврату, – хлопнул в ладони Рейнбо. – Даже я не стал бы опускаться настолько низко, чтобы ради забавы уложить в постель невинную девицу.

– Я Оливию и пальцем не трогал! – рассердился Торн в ответ на намеки приятелей, а потом вновь обратился к брату. В уме он прокручивал то, чем они занимались с Оливией, – они лишь немного преступили черту греха. – Ну… не трогал – это не совсем точно сказано. Тем не менее девушка осталась такой же невинной.

Шанс тихонько присвистнул от удивления и отвернулся. Казалось, он совершенно не возражал против того, чтобы Гидеон наказал брата по заслугам.

Зеленые глаза Гидеона потемнели от боли и презрения.

– Если Девик захочет всадить в тебя пулю, я не стану его останавливать.

– Барон разумный человек. Скорее всего, он предупредит Торна, чтобы тот ухаживал за его дочерью как подобает или держался от нее подальше, – равнодушно заметил Рейнбо. – Никто о дуэли и слова не сказал.

Гидеон, словно больше не мог выносить такого близкого соседства с Торном, фыркнул и отпустил брата. Потом отвернулся.

Грудь Торна сдавила боль, от которой трудно было дышать.

– Ты с готовностью бросился на защиту дамы. Ты уже признавался ей в любви? Или тебя просто раздражает, что я первый стал с ней заигрывать?

Краем глаза он заметил, как поморщился Сент-Лион.

Гидеон только и ждал этого секундного замешательства. Он с полуоборота ударил Торна кулаком в живот.

– Черт! – Торн согнулся пополам, хватаясь за живот. Его брат не стал сдерживаться, вложив в удар весь свой гнев.

Рейнбо перехватил его руку, чтобы тот больше не смог ударить Торна.

– Хватит.

Гидеон сбросил руку Рейнбо и ткнул пальцем в Торна.

– Я очень надеюсь, что завтра ты отправишься на встречу с лордом Девиком.

Торн наклонил голову и угрюмо взглянул на брата.

– А если нет?

– Тогда я предложу барону выступить в качестве его секунданта и с радостью заряжу дуэльные пистолеты, – пригрозил Гидеон. И больше не сказав приятелям ни слова, он вышел из комнаты.

Рейнбо задумчиво смотрел на дверь, которая только что захлопнулась за Гидеоном.

– Торн, на тебя это совсем не похоже! Так наследить в своей интрижке.

Торн поморщился, потирая ушибленный живот. Друг прав. Он почувствовал, что его размеренная жизнь летит под откос, и был настолько зол, что в тот момент винил во всем брата и мисс Лидалл.

– И это глубокомысленное заключение я слышу из уст принца, у которого нет ни подданных, ни страны, – ответил Торн, не обращая внимания на возмущенные возгласы Шанса и Сент-Лиона. – Займитесь своими делами, ваше величество. Не лезьте в мои.

Оливия, не в силах заснуть, мерила шагами спальню.

Она никогда не видела отца настолько разозленным. И винила во всем себя. Если бы сегодня вечером она осталась дома! Но она так боялась возвращения Торна, что рискнула принять приглашение леди Арабеллы. В конечном итоге все опять свелось к графу и она оказалась в его объятиях. Оливия сама позволила ему прикоснуться к ее интимным местам. Это было так восхитительно и постыдно, но в глубине души она хотела, чтобы Торн повторил это.

Однако ей хватало благоразумия, чтобы не допустить подобной дерзости и близости с ним. После того как отец застал ее в недвусмысленных объятиях графа, он, вероятнее всего, велит Кемпторну держаться от нее подальше. И это в лучшем случае. Умом она это понимала, но сердцем принять не хотела.

«Возможно, мне придется держаться подальше и от леди Фелстед, и остальных членов семьи».

В порыве гнева отец может прийти к выводу, что Нитервуды плохо влияют на его дочь. Сердце Оливии сжалось при мысли о том, что она может больше никогда не приехать в Мальстер-Парк.

Она подошла к открытому окну и стала вглядываться в темный сад, который мог бы привести ее к городскому дому Торна и Гидеона, если бы она рискнула прогуляться по нему в темноте.

Оливия вздрогнула от громкого стука – что-то ударилось об оконное стекло. Она испуганно отпрянула от окна, но услышала, как кто-то зовет ее по имени. Она подошла ближе и стала вглядываться в темноту.

«Торн».

Оливия выглянула в окно и поняла, что джентльмен одет несколько иначе, чем во время их последней встречи.

– Гидеон! – прошептала она. – Что ты здесь делаешь?

– Я хочу с тобой поговорить, – послышался ответ. – Можешь спуститься в сад, не потревожив отца?

Если отец увидит, что она беседует с Гидеоном, то отправит ее назад в Тревершем-хаус.

– А до завтра подождать нельзя?

В голосе Гидеона слышалось нетерпение, и она решила, что ему хочется обсудить то, что он увидел в экипаже.

Если только Торн ему во всем не признался.

– Мне нужно поговорить с тобой прямо сейчас.

Оливия вздохнула.

– Ладно. Спущусь через пару минут.

Через пятнадцать минут Оливия тайком выскользнула из дома. Она накинула коричневую шелковую накидку поверх льняной сорочки, чтобы прикрыть наготу. И хотя накидка укрывала девушку от шеи до пят, это совершенно не оправдывало ее неподобающего вида.

Он шагнул к ней, схватил ее голые ладони своими затянутыми в перчатки руками.

– Что-то случилось, сэр? – невинно поинтересовалась она.

Гидеон увел ее от двери, где их могли подслушать, к ближайшей скамье.

– Ты в порядке?

Вопрос ее удивил.

– Разумеется. А почему ты спрашиваешь?

– Твой отец был очень расстроен, когда мы расстались, – ответил Гидеон, лицо его тонуло в темноте. – Я боялся, что он станет упрекать тебя в проступке, вина за который всецело лежит на моем брате.

– Не стоило беспокоиться, – сказала она, едва касаясь его руки. – Папа был расстроен, и я изо всех сил пыталась его успокоить. Но он решительно настроен на разговор с лордом Кемпторном.

– Еще бы! – горячо воскликнул Гидеон. – Торн сегодня зашел слишком далеко. Я намерен заставить его за это заплатить.

Неужели Гидеон ревнует? В конце концов, она первым поцеловала его. Оливия отвернулась, обеспокоенная тем, что встала между братьями. Гидеон и Торн уладят возникшее между ними трение. Однако сперва она должна развеять опасения Гидеона относительно того, что его брат воспользовался ее невинностью.

– За пару поцелуев? – беспечно спросила она. – Разве можно винить брата, если у самого рыльце в пуху?

– Ты это о чем? Я не… – он проглотил свое возражение. – Да-да, ты права.

Гидеону явно было неуютно.

– Ты один из моих ближайших друзей, я люблю тебя с детства, – призналась она. – Я не вынесу, если стану причиной вашей размолвки с братом.

– Я тоже люблю тебя, моя милая подружка, – приглушенно ответил Гидеон. – Мне так не хватает наших задушевных бесед. Во время моих странствий твои письма успокаивали меня, особенно когда я сомневался в своем решении покинуть Англию.

– Рада это слышать.

– Однако я не понимаю, что происходит между тобой и моим братом. – Гидеон тяжело вздохнул. – Я Торну не доверяю.

Оливия открыла было рот, чтобы успокоить друга, но заколебалась. Откровенно говоря, она сама не доверяла графу. Он чувствовал себя обязанным приглядывать за ней. Хотя это никоим образом не объясняло возникшего между ними влечения.

– Твой брат меня ничем не обидел, – сказала она, понимая, что это самая большая ложь, которую она когда-либо произносила. Открыв свое сердце графу, она дает ему силы разбить его. – Как думаешь, твой брат придет завтра к отцу?

– Уж я-то об этом позабочусь!

– Сегодня страсти накалились. Будем молиться, чтобы утро оказалось мудренее вечера, – сказала Оливия. – Я еще раз поговорю с отцом за завтраком и уверю его в том, что ничего предосудительного в экипаже не случилось.

– Не понимаю, почему ты так защищаешь моего брата!

– Не вижу причин наказывать его за то, что он меня поцеловал, – ответила она. – Знаю, я не первая, у кого он сорвал поцелуй.

Гидеон засмеялся.

– Это точно, не первая. – Он погладил ее щеку тыльной стороной ладони. – Ты слишком хороша для него, Оливия. Не хочу, чтобы ты страдала из-за его эгоизма.

Оливия накрыла своей ладонью его руку:

– Гидеон, я уже не ребенок.

Он кивнул:

– На ребенка проще не обращать внимания.

– Я не…

Гидеон убрал руку и встал:

– Возвращайся в дом, пока никто не обнаружил, что ты тайком ускользнула из спальни.

Оливия тоже встала со скамьи:

– Ты попросишь брата не дразнить моего отца? Я люблю вашу семью. Будет обидно, если мне навсегда запретят общаться с Нитервудами.

– Клянусь, до этого не дойдет. – Чтобы как-то утешить ее, Гидеон наклонился и поцеловал ее в губы.

Оливия застыла.

Гидеон отстранился, и когда его зеленые глаза встретились с ее васильковыми, он заметил в них изумление.

– Не следовало мне этого делать. Хочешь, я извинюсь?

– Нет, – едва слышно ответила она. – Не за что извиняться.

Она нащупала его руки и вцепилась в них, когда под ногами закачалась земля. Или так, по крайней мере, ей показалось на мгновение. Ее бросило в жар, закружилась голова, стало подташнивать.

Неверно истолковав это как одобрение, он вновь прижался ртом к ее губам. Поцелуй Гидеона был сладким и робким, будто он целовал ее в первый раз.

«Первый раз».

– Спокойной ночи, Оливия, – попрощался он, отстраняясь от нее.

У нее перехватило дыхание, говорить она не могла. Оливия помахала ему на прощание и отвернулась.

Когда Гидеон ушел и Оливия незаметно вернулась в дом, из тени вышел Торн. Он стоял слишком далеко, чтобы слышать весь разговор парочки, но отлично видел, как его брат нежно гладил девушку по щеке. Поцелуй оказался для него полной неожиданностью. Ему пришлось призвать все свое самообладание, чтобы не выскочить из тени и не повалить Гидеона наземь. Слова были бы ни к чему, когда он стал бы разбивать кулаками лицо брата, вымещая на нем свою злость.

И Оливией Лидалл он был недоволен.

Его братец швырнул пару камешков в окно, и она тут же поспешила к нему на встречу. Под шелковой накидкой наряд не разглядеть, но, учитывая поздний час, скорее всего, она была в ночной сорочке. А если бы его брат на одном поцелуе не остановился? Она сбросила бы накидку и позволила бы его брату ласкать ее, доставить ей удовольствие руками?

Торн ревновал. И неважно, что поцелуй Гидеона был поспешным и коротким. На Оливию поцелуй не произвел большого впечатления. Торна эта мысль должна была бы согревать, но разум отказывал ему, когда речь шла об Оливии и его брате.

Торн не ожидал, что, поспешно покинув комнату, Гидеон направится прямиком к окнам Оливии. О чем они говорили? О нем?

Он целую ночь не мог уснуть. Все размышлял.

И только когда девушка оказалась в собственной спальне, ее затрясло. И злилась она не из-за поцелуя Гидеона. Поцелуй лишь подтвердил ее подозрения – в саду она целовалась не с Гидеоном. Это был Торн. Он выдал себя за брата.

«Зачем?»

Оливия без сил опустилась на пол спальни. Ее пальцы коснулись губ, которые все еще болели от поцелуев графа. Она не знала, как поступить со своими вновь обретенными знаниями.