В аэропорту меня ожидал автомобиль с шофером. Шофер оказался рьяным

поклонником уголовной хроники и всю дорогу

без умолку болтал об убийствах. В том числе он рассказал о двух женских телах,

которые только что обнаружили в Хэмпстед

Хит. Когда я высказал предположение, что у этого убийства явно имеется

оккультная подоплека, водитель сразу же отмел в

сторону эту идею, заявив, что любой толковый оккультист разложил бы части

расчлененных тел по основным четырем

бывшим друидическим капищам Лондона для того, чтобы увеличить магическое

воздействие ритуального

жертвоприношения.

Я чуть не хлопнул себя по лбу в досаде: по возвращению в

Лондон мне предстояло еще изрядно

потрудиться.

Я остановился в гостинице “Офф Сохо Сьютс” в конце Ривингтон-стрит. Меня

встретил организатор моего лекционного

турне. Это очень хорошо известный в нью-йоркских литературных кругах человек,

который держит свои оккультные

увлечения в строгой тайне, поэтому он настоятельно просил меня не раскрывать его

имя. Как только я избавился от своего

багажа, мы направились в “Марс Бар” – довольно дешевое заведение, на мой вкус,

но, именно в силу этого, подходящее для

конспиративных встреч со светочами оккультного мира Восточного Берега США. Лично

я испытывал немалые сомнения в

том, что нашему шабашу удастся превратиться в международный координационный

совет, осуществляющий “незримую

диктатуру” над мировым магическим движением. Не так уж сложно вызвать “злые

сущности” из “глубин творения”, но

держать в повиновении эту первоматерию – совсем иное дело.

Когда мы зашли в бар, было как раз время ленча. Я выпил несколько кружек

пива “Роллинг Рокс”, слушая, как местный

оккультист пытается впечатлить меня дотошным пересказом слышанных им сплетен о

ранних этапах моих экспериментов в

области сексуальной магии. Сплетни эти он почерпнул из уст одной девицы, с

которой уже лет пятнадцать не виделся. Роман

с ней случился еще до того, как я начал исследовать теоретические и практические

аспекты Пути Левой Руки. То, что эти мои

чисто сексуальные приключения приняли за оккультные эксперименты, было мне,

несомненно, удобно. Ложи Восточного

Берега и не подозревали об истинных источниках моего магического могущества.

Через некоторое время мы отправились в

тайский ресторан, где детально обсудили ритуал, который надлежало исполнить на

следующую ночь.

Американские города не очень предрасполагают к психогеографическим

исследованиями, и, хотя я люблю бродить по

Сохо и Нижнему Ист-Сайду, здесь невозможно затеряться я в лабиринте старинных

улочек. Бесцельно проблуждав пару

часов, я лег спать рано. Проснулся я поздно, позавтракал в польском кафе, а

затем отправился в зал на Леонард-стрит,

который был арендован для проведения магической инициации. Я пришел рано,

поэтому не стал сразу облачаться в мое

одеяние. Я открыл огромный холодильник, забитый пивом, и достал себе оттуда

бутылку “Роллинг Рокс”. Вошел ассистент,

который принес на подносе пиццу и предложил мне перекусить, что я и сделал.

Постепенно раздевалка начала заполняться

людьми, которые переодевались в церемониальное облачение.

Ритуал оказался пустой тратой времени. Какой-то богатенький буратино

захотел, чтобы его посвятили в Мистерии

Гермеса, и, поскольку легкие деньги на дороге не валяются, мой литератор с

радостью согласился устроить ему посвящение.

Он раскручивал подобных лохов на то, чтобы устроить за их счет съезд мировой

оккультной элиты. Практически никто не

отказывался от возможности провести бесплатно несколько дней в Нью-Йорке. При

этом Взыскующий мог бы запросто

получить то, чего он хотел, за сотую часть этих денег в любой масонской ложе.

Разыгрывался пошлый трюк с завязыванием

глаз и явлением света, сопровождаемый изрядно пообтрепавшимися текстами на тему

воскресения Хирама Абиффа. В

Англии священная корова подобного “масонства” была в свое время выдоена досуха

деятелями типа Джеральда Гарднера и

Алекса Сандерса, но здесь подобной ахинеи вполне хватало для того, чтобы утолить

религиозную жажду белых

англосаксонских протестантов.

Как только наш “посвященный” отбыл, чтобы вновь окунуться в светскую жизнь,

где теперь, считая себя “избранным”, он

будет постоянно чувствовать свое “превосходство” над ближними, мы занялись

настоящим делом, ради которого мы и

собрались в эту ночь. Пиво и вино лились рекой. Наш хозяин произнес

прочувствованный спич о том, что нам не составит

никакого труда захватить власть над миром, если только мы сможем преодолеть

разделяющие нас противоречия. Основная

его ошибка состояла в том, что, поскольку он нас всех собрал, он полагал, что мы

автоматически изберем его Великим

Мастером. Сначала ему возражали вежливо, но вскоре все происходящее стало

напоминать бедлам. Два одетых в

церемониальные одеяния маги орали друг на друга как базарные торговки, не

поделив меж собой любимого ученика.

Ситуация еще более обострилась, когда немецкий оккультист обвинил своего

швейцарского коллегу в том, что тот продал

тайну Магии Хаоса иезуитам.

Было уже поздно, а рано утром мне предстоял перелет на Западное Побережье,

поэтому я отправился переодеться в

раздевалку, где я застиг одного из моих земляков, обчищающим карманы коллег. Он

покорно вернул мне мой бумажник, а

затем принялся наобум рассовывать похищенное по карманам висевших пиджаков и

курток. Я оделся, оставив его

самостоятельно разбираться с все возрастающей в числе толпой разгневанных магов,

наполнявших раздевалку. На Канал-

стрит все еще было полно народу, но, по мере приближения к Боуэри, число

прохожих заметно уменьшилось. Я купил

рогалик с творогом и стакан апельсинового сока в круглосуточной кулинарии рядом

с гостиницей, а затем отправился в

постель.

***

Портленд в штате Орегон известен, в основном, как город, в котором в конце

семидесятых было основано авангардное

движение неоистов. Организатор встретил меня в аэропорту вместе со спонсором

моего лекционного турне – проживающим

в Ванкувере оккультным антрепренером Михаэлем Майером. Поглотив кофе в

промышленных количествах, мы отправились

в эзотерический центр, где группа посвященных приветствовала меня тайными

знаками. Однако я прекрасно понимал, что

проявляемый ко мне интерес не во всем является невинным. Мои соперники повсюду

имели агентов. Поздоровавшись и

пожав руки чуть ли не каждому, я отправился в компании Майера в соседний бар.

Там к нам приблизилась пьяная женщина.

– Меня зовут Ива, словно какое-нибудь гребаное дерево, – проскрипела

ведьма.

– И мозгов у тебя, наверное, столько же, сколько у дерева, – отрезал я.

– Умоляю тебя, не хами ей, – прошипел мне на ухо Майер. – Я не отказался бы

кого-нибудь трахнуть.

Мой спонсор вручил соске свою визитную карточку и попросил ее позвонить по

телефону, если она окажется в Ванкувере.

Позабавив нас еще некоторое время пьяной болтовней, Ива удалилась, сжимая в

когтях координаты Майера словно добычу.

После нескольких кружек пива мы вернулись в духовный центр, где я прочел свою

лекцию. Аудитория благоговейно

выслушала в моем исполнении набор клише, который можно нарыть в любой оккультной

книжонке прошлого века.

– Каждый жрец древней веры, – провозгласил я, – был Посвященным. Иначе

говоря, ему твердо было известно, что

существует одна-единственная истинная вера, и что отдельные культы существуют

исключительно для того, чтобы

приспособить эту веру к особенностям темперамента различных народов. Это

обстоятельство имело одно немаловажное

последствие, а именно – жрец, неважно какому богу служил он, бывал принят с

почестями в храмах всех прочих богов и мог

приносить им жертвы. Но из этого вовсе не следует делать вывод о существовании

многобожия. Религиозные диспуты

нового времени о превосходстве одной веры над другими немало бы озадачили

древних Посвященных – они и предположить

не могли того, что разумный человек способен не чувствовать внутреннего единства

всех культов.

На эту вот тему я и разглагольствовал битых часа два, и у слушателей не

осталось времени на вопросы, поскольку мне уже

нужно было спешить на мой рейс в аэропорт. В Лос-Анджелесе, куда мы прибыли с

Майером, на мой вкус было чересчур

жарко. В местном храме нас представили ряду посвященных, одна женщина из их

числа тут же принялась заигрывать со

мной. Я сразу почувствовал, что создание это было психической вампирессой.

Вампирессы чувствуют непреодолимое

влечение к мужчинам, излучающим ВНУТРЕННЮЮ ВЛАСТЬ, но этим суккубам провести

меня так же трудно, как мухе -

вырваться из паутины. Несмотря на то, что интерес, проявленный ведьмой ко мне,

привел Майера в бешенство, я скучал,

выслушивая ее повествование о недавно пережитом разводе. К счастью у меня по

плану предстояла лекция, поэтому мне

удалось покончить с этой неловкой ситуации не прибегая к грубости.

– Два пола всегда путешествуют в компании третьего, – прошипел я в

завершение моей лекции, – также как у живой земли

существует мертвый спутник – черная Луна, небесная Атлантида. А раз так, то и

Содом вечен и суть его неизменна. Его

возрастание и убывание также воображаемо, как и лунные фазы. Истинная же его

величина неизменна, переменам же

подвержена лишь сила, с которой он проявляет себя.

У меня сложилось впечатление, что большинство моих слушателей не в

состоянии следить за развитием моей мысли, хотя

в конце лекции они наградили меня бурными аплодисментами. С удивлением я

заметил, что Майер всю лекцию просидел

рядом с суккубом, а когда мы направились в бар, он старался не удаляться от нее

далеко. В баре я пару часов обсуждал за

одним столиком проблемы сексуальной магии с одним из посвященных, в то время как

за соседним столиком расположились

Майер и демоница. Затем мы подошли к моему спонсору и сказали, что уходим.

– Ну и валяйте, – радостно отозвался Майер. – Мы еще не допили. Бекки

отвезет меня попозже.

– Да врет он все! – возмутился посвященный, когда мы уселись в его машину.

– Явно ей засадить намылился.

– Как бы ему самому чего-нибудь не засадили этой ночью, – успокоил я моего

нового приятеля.

Спал я хорошо. Утром, когда мы должны были выехать в аэропорт, Майера нигде

не было видно. Бекки подвезла его

только через полчаса. Местный организатор посадил нас в мотор, и мы рванули с

места, опаздывая на рейс. Майер так и не

сомкнул за ночь глаз, да ив постели ему полежать не удалось. Бекки просто

использовала его, как жилетку, для того, чтобы

поведать историю самоубийства ее отца. Если бы мы опоздали на самолет, то мой

спонсор оказался бы в полном дерьме, но

рейс задержали и мы все-таки попали в Сан-Франциско. У меня за спиной английская

супружеская пара обсуждала двойное

ритуальное убийство в Хэмпстед Хит. Оказывается, оба тела таинственным образом

исчезли из полицейского морга. Это

меня ничуть не удивило, но наполнило желанием как можно скорее вернуться в

Лондон.

Поездка на автобусе из аэропорта Сан-Франциско в город довольно занудна.

Как только мы добрались до центра, я

заставил Майера выпить кружку крепкого кофе, после чего мы приступили к делам.

Не составило особенного труда отыскать

так называемый Египетский Храм, которым руководит Орден Золотого Креста и

Розочки. Майер не решался даже зайти в это

августейшее заведение, требуя, чтобы мы сначала сообщили о своем визите.

Табличка возле лифта сообщала, что Музей и

Библиотека Розенкрейцеров расположены на втором этаже. Я нажал соответствующую

кнопку, и мы очутились посреди

сверкающего стекла и мрамора, среди убранства, столь же великолепного, как

великолепен был просторный вестибюль

храма.

– Чем могу помочь? – спросил пожилой человек с табличкой на груди, на

которой было написано “Альберт Маршалл”.

– Мы пришли в библиотеку, – заявил я.

– А вы – розенкрейцеры? – поинтересовался Берти.

– Муж двоюродной сестры моего отца – розенкрейцер, – ответил я небрежно.

– Вы, наверное, из Англии, – заметил Маршалл.

– Да, из Лондона, – подтвердил я.

– Я ездил с мамой в Лондон в детстве, – поведал мне Берти. – Она уже,

разумеется, давно умерла.

Не надо было иметь семь пядей во лбу, что прийти к выводу, что этот Маршалл

давно уже впал в маразм. Ему было уже

далеко за семьдесят и, хотя он не раз интересовался, розенкрейцеры мы или нет,

мои уклончивые ответы неизменно

убеждали его в том, что мы вошли в Храм на законных основаниях. Берти провел нас

по музею, рассказал нам историю

каждого экспоната, а затем сообщил, что его лучший друг, который передал свою

коллекцию на хранение музею, недавно

скончался. Когда мы, наконец, проникли в библиотеку, я отвлек внимание Берти

болтовней на разные оккультные темы, в то

время как Майер рылся в древних манускриптах, выуживая интересовавшую его

информацию и тайком выдирая из них те

рисунки, которые невозможно было скопировать. Как только Майер успешно завершил

свою работу, Маршалл устроил нам

экскурсию по административным помещениям, после чего мы с ним распрощались.

Вечером я прочитал последнюю лекцию

и Майер выписал мне чек на десять тысяч долларов, а затем проводил меня в

аэропорт. И снова на свободные кресла в моем

ряду с обеих сторон от меня сели привлекательные молодые особы, которые отчаянно

пытались втянуть меня в беседу. Но я

не поддался, поскольку они явно работали на спецслужбы.

***

Я вернулся в Брикстон и обнаружил в квартире Ванессу, а вернее – ее

двойника. Я догадался, что, подобно мне эта

женщина – жертва экспериментов по контролю над сознанием. Следовательно, если я

буду отдавать ей приказы в достаточно

властной манере, она станет мне повиноваться. Любой человек с высокой

чувствительностью к гипнотическому воздействию

легко поддается убеждению. Именно личностей такого типа службы безопасности

выбирают для промывания мозгов. В

целях удобства я буду в дальнейшем называть эту девушка именем покойницы. Итак,

я приказал Холт раздеться. Когда она

повиновалась, я внимательно обследовал ее тело. Соски у нее были больше, чем у

Ванессы, а на правой ягодице она имела

крупное родимое пятно, которое отсутствовало у моей покойной послушницы.

– Ляг на постель! – потребовал я, и как только и этот приказ был исполнен,

сказал:

– Расслабься, ты очень устала, ты очень-очень устала. Твои веки тяжелеют, и

тебе хочется спать. Расслабь каждый мускул

твоего тела. Расслабь ноги, ты чувствуешь, как теплота распространяется от ног

по всему телу. Дыши ритмично. Расслабь

мышцы живота и грудной клетки. Тебе так тепло, словно ты лежишь под ярким летним

солнцем. Расслабь мышцы шеи, ты

чувствуешь, как тепло достигает твоей макушки. Теперь, когда ты заснула глубоко,

я хочу, чтобы ты рассказала мне все, что

видишь.

– Я вижу моральный мир, – бормотала Ванесса, – в развалинах и пепелищах,

словно в мифах. Он подобен лунному миру,

как я его себе представляю, но в то же время я сознаю, что предо мной – мозг

изумительных способностей. Куда бы я не

посмотрела, везде я вижу его отражения в самом себе, подобные отражению звезды в

воде. Я вижу красное свечение,

слабеющее на глазах, и синий огнь – мерцающий и неверный – то близкий, то

далекий, то теряющийся за облаком. А

серебряная искра сияет неизменно…

Было совершенно очевидно, что агентство, запрограммировавшее Ванессу,

набила ее голову этой мистической чепухой,

предусмотрев заранее возможность того, что, встретившись с ней, я подвергну ее

гипнозу. Я попытался вернуть девушку в ее

детство, чтобы начать оттуда распутывать клубок, но эта часть ее памяти

оказалась надежно заблокированной. Месяцы, если

не годы, уйдут на то, чтобы разгадать доверенную Холт тайную миссию, а столько

времени у меня просто нет в

распоряжении. Вместо этого я решил выяснить, с каким посланием хозяева Ванессы

направили ее ко мне.

– Говори то, что должна сказать мне! – рявкнул я.

– Необходимо принести жертву, – уверенно заявила Холт, – а чтобы принести

ее, нужен Жрец-Палач. Я – жертва, а ты -

палач. Людям присуща жестокость, а ритуальное убийство дает возможность придать

этой жестокости смысл. Меня следует

принести в жертву общинному богу, чтобы устранить нечистоту, и ты должен

привести приговор в исполнение. Сделав это,

ты превратишься в козла отпущения, который возьмет на себя грех кровопролития,

чтобы смыть кровью худшее зло. Тебя

изгонят из общества, но, одновременно, жизнь твоя станет неприкосновенной и

никто не посмеет причинить тебе зло.

Я посмотрел на распростертое предо мной тело Ванессы. Оно было

привлекательным, хотя и несколько костлявым на мой

вкус. Я совлек с себя одежду и возлег рядом с ней. Она наклонилась и поцеловала

меня в губы. Я подумал про себя, не

является ли и это частью ее программы, с целью предохранить ее от возможного

отпора с моей стороны. Я вывел Холт из

гипнотического транса и ничуть не удивился, когда обнаружил, что она по-прежнему

хочет ебаться со мной. Я провел

пальцами по спине Ванессы, которая взяла мой член в руку и направила его к себе

в дыру. Все дальнейшее было лишено

всякой романтики, да она нам была и не к чему: мы сошлись как пара диких тварей

и вскоре я изверг мое семя.

Моя партнерша, впрочем, к тому времени уже уснула. Мне стало как-то не по

себе: я не знал ни кто она, ни что она делает

на этой странной квартире в Брикстоне. Все это не имело никакого отношения к

моей деятельности в кино. Я встал, принял

душ, и, посмотрев на себя в зеркало, понял, что мне хочется быть Кевином. Мне

претило становиться Филиппом и вести

пресный образ жизни, характерный для среднего класса. Мне надо было выспаться.

Усталому мне сложнее давался переход

из одной личности в другую. Когда я был бодр и свеж, я осуществлял переход без

всяких проблем. Я вернулся в постель и

моментально заснул. Когда я открыл глаза, Ванесса спала рядом, но за окном уже

было светло. Я чувствовал себя просто

великолепно.

– Я отправляюсь в Гринвич, – сказал я Ванессе, вручая ей кружку. – Поедешь

со мной?

– Спрашиваешь.

Я подумал, что будет забавно встретиться с двойником Гленды Гор в компании

двойника другой девушки. К несчастью, я

оказался не готов увидеть в квартире, которую одна из моих личностей снимала в

Гринвиче, то, что я там увидел. Вместо

двойника Гленды мы наткнулись там на ее разлагающийся труп, сидящий в кресле.

Поспешно покинув страшное место, мы

зашли в местную забегаловку, где давали мясную запеканку и картофельное пюре. Мы

ели в молчании. Наполнив желудок, я

понял, что теперь мне будет легче вынести эту вонь, но, вернувшись в квартиру,

мы обнаружили, что труп исчез. Провожая

Ванессу на железнодорожную станцию, я обнаружил за нами хвост – человека в

коричневом плаще. Когда мы вышли на

платформу, он заскочил в кассу, а затем на ходу вскочил на поезд, отъезжавший от

станции, в который незадолго до этого

сели мы. Мы не особенно старались оторваться от него, но, тем не менее, он нас

упустил среди толпы на вокзале Чарринг-

Кросс.

***

Я купил Ванессе новые туфли и одежду, а затем мы перекусили с “Стокпорте”

на Олд-Комптон-стрит. В своем обычном

состоянии я бы с удовольствием посмотрел на то, как Холт ест, но на этот раз

меня охватило какое-то странное чувство. Пока

мы ходили по магазинам, я поймал себя на том, что проявляю необычно горячий

интерес к покупкам Ванессы. Можно

сказать, у меня вызвало немалое раздражение тот факт, что в магазинах, которые

мы посетили, не было вещей, таких же, как

те, которые купила Ванесса, но моего размера. В ресторане я заказал те же блюда,

что и моя спутница, и повторял вслед за

ней все ее жесты и движения. Затем мы перебрались в паб “Вкус жизни” на

Кэмбридж-Серкус. Как правило, я пью стаут, но

на этот раз, я, вслед за Ванессой, взял излюбленную ей смесь светлого пива и

портера.

Холт чесала макушку, и я чесал вслед за ней, словно был ее отражением в

зеркале. Ванесса, очевидно, находила мое

поведение крайне странным, поэтому она сначала долго массировала свои запястья,

а затем поправляла грудь,

приглядываясь, не повторю ли я вслед за ней ее движения. Потом Холт направилась

в женский туалет, и я последовал за ней.

Моя спутница зашла в кабинку, и я чуть было не зашел в соседнюю, когда поймал

свое отражение в зеркале. В последний

раз, когда я видел себя в зеркале, у меня не было длинных волос и пары титек. Я

попробовал повторить мысленное

упражнение, которое я когда-то давным-давно выполнял под руководством

наставника-суфия. Оно заключалось в

визуализации собственного тела, расчлененного на отдельные части. Четвертован в

моей галлюцинации был, несомненно, я

сам, но в видении у меня отчетливо наблюдались женские формы, повторяющие формы

Ванессы.

– Ты в порядке? – спросила Ванесса, наклонившись ко мне и плеснув мне в

лицо холодной водой.

– А ты как думаешь? – переспросил я, все еще пребывая в неуверенности

насчет того, кем я являюсь.

Ванесса помогла мне вернуться в зал и заказала кофе. Влив в себя пойло, я

почувствовал себя гораздо лучше. Я полностью

потерял интерес к женским тряпкам. Все, чего мне хотелось – это вернуться на мою

квартиру в Гринвиче и натянуть на

голову наволочку от подушки, с отверстием в ней для глаза, делая вид, что я

мастер в ритуале Лин. Я закрыл глаза и слегка

расслабился, а когда я открыл их снова, Ванесса исчезла. Вместо нее напротив

меня сидел мужчина, в котором я узнал

доктора Джеймса Брэйда. Он был моим повелителем – человеком, от которого я

пытался скрыться всю свою жизнь. Я

проследовал за Брэйдом, мы сели в автомобиль и поехали в кабинет доктора в

Белгравии.

– Плоховато выглядите, – дружелюбно сказал Брэйд. – Витаминчиков бы вам

вколоть.

– Я не хочу убивать ребенка, – рыдал я, пока меня пристегивали ремнями к

операционному столу. – Почему я должен его

зарезать?!

– У вас нет выбора, – сказал доктор, выкручивая мне руку. – Вы думаете, что

вырвались из-под контроля, но каждый эпизод

в вашей печальной истории запрограммирован нами.

– Не понимаю!

– Это следующая стадия наших экспериментов по контролю над сознанием, -

принялся объяснять хирург. – Мы хотим

научить наших пациентов сознательно активировать различные личности, которые мы

создали в их мозгу. Овладев этим

умением, они с легкостью справятся с любой ситуацией, возникшей в ходе ведения

ими шпионской деятельности.

– Но у меня нет склонности к совершению убийств, – простонал я.

– Какая чушь! – рявкнул Брэйд. – Неужели вы не знакомы с так называемой

миметической теорией возникновения

желания?

– Нет.

– Мы ценим вещи, – принялся разъяснять доктор, – потому что их желают

другие люди. Мы усваиваем систему ценностей,

подражая другим, – короче говоря, мы не столько желаем вещи сами по себе,

сколько желаем походить на ближних. Но если

мы желаем того же, что и другие, то конфликт неизбежен. Для того чтобы положить

конец этому конфликту, необходим

суррогат, очистительная жертва, убийство, после которого в социуме воцаряется

покой. В вас мы запрограммировали

личность, идентичную той, которая имплантирована в сознание двойника Ванессы

Холт. Это неизбежно приведет к

конфликту между вами и малолетней матерью-одиночкой, и конфликт этот вы сможете

разрешить только через ритуальное

человеческое жертвоприношение!

– Но это ужасно! – простонал я. – Это же так ужасно!

– Ничего ужасного, – настаивал Брэйд. – Этот акт разом окупит все вложения,

сделанные в мои исследования! Как бы вы не

упирались, в конце вы сделаете то, что хочу от вас я!

– Ни за что! – вскричал я, но тут игла вошла в мою вену, и началось

беспамятство, которое продолжалось то ли несколько

недель, то ли несколько месяцев.

***

Я спал, а затем проснулся, и каким-то образом оказался у себя дома в

Брикстоне. Ванесса тоже очутилась там, и как

только она увидела меня, она тут же принялась возиться на кухне. Я чувствовал

себя просто отвратительно, но я знал, что

требуется сделать. Я налил себе второй бокал кьянти, а затем положил себе на

тарелку щедрую порцию салата и спагетти.

Мы ели в молчании, а затем я убрал со стола и отнес тарелки в мойку.

– Все кончено, – заявил я.

– Что кончено? – не поняла Ванесса.

– Между нами все кончено, – разъяснил я.

– Как ты можешь поступать так со мной! – пустилась в слезы Холт.

– А вот так и могу! – заорал я на нее. – К тому же мы знакомы всего лишь

несколько дней. Разве я тебе что-то обещал?

– Ты врешь! – завывала Ванесса, сознание которой уже полностью подчинилось

заложенной в него программе. – Мы

познакомились больше двух лет тому назад!

– Так ты убираешься или нет? – спросил я.

– Нет! – завизжала Холт.

– В таком случае, – прошипел я, – я отправляюсь к себе на квартиру в

Гринвич. Можешь оставаться пока, но советую тебе

не дожидаться, пока я вернусь.

Я накинул куртку и вышел. До Гринвича я решил взять такси: нервы мои не

вынесли бы поездки в общественным

транспорте. С тех пор, как я последний раз побывал на квартире, кто-то сделал

там ремонт. Очевидно, спецслужбы не жалели

денег, когда речь шла об экспериментах по контролю над сознанием. Политический

активист, который проживал здесь

раньше, явно был мелкой пешкой – принадлежавшие ему книги по анархизму и

наволочки от подушек исчезли. Теперь

квартира была хорошо обставлена и битком набита всяческой оккультной

параферналией. Эдвард Келли явно вел всю свою

деятельность из этой норы. Я открыл бутылку импортного пива, найденную в

холодильнике, уселся и стал перечитывать

“Наука и здравый разум” Альфреда Коржибского.

Через некоторое время кто-то позвонил в дверь. Я прихватил в холодильнике

еще пару бутылок пива и решил отправиться

прогуляться. Дверь я запер за собой, чтобы Ванесса не смогла вернуться в

квартиру. Взяв Холт за руку, я повел ее по Крик-

Роуд. Когда мы очутились на мосту через Дептфорд Крик, откуда открывается на

север чудесный вид на Темзу и Собачий

Остров, Ванесса попыталась что-то сказать, но я приложил палец к губам и она

замолчала. Шум уличного движения

раздражал меня, и я свернул на боковую улицу Стоуэдж. Здесь было тихо: нас

окружали безлюдные ночью корпуса

промышленных предприятий.

На углу Дептфорд Грин мы очутились перед церковью Святого Николая, на

кладбище которой обрел последний покой

драматург и маг Кристофер Марло. Вершины колонны с обеих сторон арки украшены

черепами и скрещенными костями, и

мы остановились, чтобы лучше рассмотреть эти могущественные амулеты. Дойдя до

конца Дептфорд Грин, мы повернули

налево на Бортвик-стрит, и полюбовались там величественной промышленной зоной,

окаймляющей Темзу. Наконец, мы

направили свои шаги по проезду, ведущему к входу на верфь Пэйна. Был отлив, так

что ступени большинства лестниц,

спускавшихся к Темзе, оказались скользкими и покрытыми густым слоем речной тины.

Мы сели наверху одной из лестниц, и

я обнял Ванессу за плечи. В небе висела яркая луна, но видеть Королевскую

Военно-Морскую Верфь нам мешала

возвышавшаяся слева от нас стена.

Я открыл пиво и протянул одну бутылку Ванессе. Она отхлебнула пойло, а

затем принялась баловаться с длинной, тонкой

и очень свободной юбкой, которую она носила. Я тоже сделал глоток и стал

смотреть на другой берег Темзы, занятый

строениями верфи Кэнари. Вокруг царила тишина, не нарушаемая ничем, кроме

журчания скользившей мимо нас реки. Я

посмотрел на Холт, которая к тому времени задрала юбку так, что она свисала с

обеих сторон от ее бедер, оставляя открытым

обнаженное лоно (Ванесса не надела на этот раз трусики) и увидел, как оно влажно

блестит в лучах полной луны. Я поднял

глаза, и Ванесса тут же впилась своими губами в мои. Пока мы целовались, я

повернулся и, как и задумывал, оказался сверху

на Холт – великолепный пример действия симпатической магии. Через какое-то

мгновение мои джинсы уже болтались у меня

возле щиколоток, а Ванесса взяла мой член в руку и направила его в сочащееся

слизью влагалище.

Мы находились на самом верху лестницы, так что, когда Холт откинулась на

спину, она легла на мостовую набережной,

упираясь ногами в ступеньку лестницы. Я надежно пристроил свои колени на другой

ступеньке и принялся обрабатывать

членом Ванессину дыру. Я старался на совесть, скользя всем телом вдоль живота

Ванессы, так, чтобы не только погружаться

во влагалище, но и возбуждать ее клитор, что было весьма непросто в нашем

положении. Но, видимо, я все делал правильно,

поскольку Холт стонала как при оргазме, нарушая своими криками ночной покой. Мы

еблись в таком духе минут десять или

пятнадцать, причем я нарочно сдерживал себя, вместо того, чтобы поддаться

неукротимому потоку желания. Я не хотел

кончать внутрь Ванессы, поэтому я вытащил член и встал. Холт села и, взяв мой

инструмент в рот, сосала его до тех пор,

пока я не почувствовал, как все мое тело сначала напряглось, а затем обмякло.

Это был лучший оргазм, который я испытал

после возвращения из США.

Я схватил мою бутылку, выпрямился во весь рост и, по-прежнему со спущенными

брюками, отхлебнул пива. Затем я

прислонился к одной из двух невысоких стенок, отгораживавших вход на лестницу, и

стал смотреть, как блестит мой

влажный член под луной. Я был доволен собой, я чувствовал, как какая-то часть

моего подсознания пытается превратить

меня в Филиппа, но я уже научился бороться с программой, введенной в мое

сознание. Я хотел быть Эдвардом, и та часть

меня, которая этого хотела, была сильнее и знала, как противостоять

конспираторам от психиатрии, которые пытались

превратить меня в робота с дистанционным управлением.

– У меня голова кружиться, – сказала Ванесса, нарушая повисшее между нами

молчание, – и я вообще не понимаю, что

происходит.

– А тут и понимать нечего, – откликнулся я, натягивая джинсы. – Все

кончено. Вали отсюда.

– Нет! – взвыла Ванесса.

Было очевидно, что стукачи неплохо потрудились над этой девочкой. Они

успешно запрограммировали новую личность

внутри ее сознания, так что теперь от Ванессы будет не просто избавиться. К

счастью, я был готов к такой возможности.

Один из членов “Ложи Черной Завесы и Белого Света” жил на Дептфорд-стрит, так

что я направился с Ванессой к его

квартире. Ванессу я попросил подождать снаружи. Я позвонил в звонок и зашел в

дверь, открытую моим учеником. Мы

немного поболтали, а затем я попросил у него одолжить автомобиль. Он дал мне

ключи. Холт все еще стояла и ждала, когда я

вышел на улицу. Я подвел ее к “фиесте” и приказал ей сесть в машину. Мы поехали

в сторону Кента: как только мы

оказались за городом, я потребовал, чтобы Ванесса вышла. Я сделал вид, что у

меня проблемы с ручным тормозом, и

дождался пока Ванесса окажется снаружи. Как только она встала на поросшую травой

обочину и принялась ждать меня, я

уехал.