Пособие подготовил Сергей Андреевский

Редактор Юлия Чорногор

© И. Франк, 2009

© ООО «Издательство «Восток – Запад», 2009

 

Как читать эту книгу

Уважаемые читатели! Откройте, пожалуйста, любую страницу этой книги. Вы видите, что текст разбит на отрывки. Сначала идет адаптированный отрывок – текст с вкрапленным в него дословным русским переводом и небольшим лексико-грамматическим комментарием. Затем следует тот же текст, но уже неадаптированный, без подсказок.

Если вы только начали осваивать английский язык, то вам сначала нужно читать текст с подсказками, затем – тот же текст без подсказок. Если при этом вы забыли значение какого-либо слова, но в целом все понятно, то необязательно искать это слово в отрывке с подсказками. Оно вам еще встретится. Смысл неадаптированного текста как раз в том, что какое-то время – пусть короткое – вы «плывете без доски». После того, как вы прочитаете неадаптированный текст, нужно читать следующий, адаптированный. И так далее. Возвращаться назад – с целью повторения – не нужно. Просто продолжайте читать дальше.

Сначала на вас хлынет поток неизвестных слов и форм. Не бойтесь: вас же никто по ним не экзаменует. По мере чтения (пусть это произойдет хоть в середине или даже в конце книги) все «утрясется», и вы будете, пожалуй, удивляться: «Ну зачем опять дается перевод, зачем опять приводится исходная форма слова, все ведь и так понятно!» Когда наступает такой момент, «когда и так понятно», вы можете читать наоборот: сначала неадаптированную часть, а потом заглядывать в адаптированную. (Этот же способ чтения можно рекомендовать и тем, кто осваивает язык не «с нуля».)

Язык по своей природе – средство, а не цель, поэтому он лучше всего усваивается не тогда, когда его специально учат, а когда им естественно пользуются – либо в живом общении, либо погрузившись в занимательное чтение. Тогда он учится сам собой, подспудно.

Наша память тесно связана с тем, что мы чувствуем в какой-либо конкретный момент, зависит от нашего внутреннего состояния, от того, насколько мы «разбужены» сейчас (а не от того, например, сколько раз мы повторим какую-нибудь фразу или сколько выполним упражнений).

Для запоминания нужна не сонная, механическая зубрежка или вырабатывание каких-то навыков, а новизна впечатлений. Чем несколько раз повторить слово, лучше повстречать его в разных сочетаниях и в разных смысловых контекстах. Основная масса общеупотребительной лексики при том чтении, которое вам предлагается, запоминается без зубрежки, естественно – за счет повторяемости слов. Поэтому, прочитав текст, не нужно стараться заучить слова из него. «Пока не усвою, не пойду дальше» – этот принцип здесь не подходит. Чем интенсивнее вы будете читать, чем быстрее бежать вперед, тем лучше для вас. В данном случае, как ни странно, чем поверхностнее, чем расслабленнее, тем лучше. И тогда объем материала сделает свое дело, количество перейдет в качество. Таким образом, все, что требуется от вас, – это просто почитывать, думая не об иностранном языке, который по каким-либо причинам приходиться учить, а о содержании книги.

«Для меня это не подходит, – подумаете вы. – Я так ничего не запомню». Поверьте, что если вы действительно будете читать эту книгу интенсивно, то метод сработает. Если же вы будете читать ее не один месяц, то тогда действительно ничего не выйдет. Ведь вы будете использовать вещь, нарушая инструкцию.

Главная беда всех изучающих долгие годы один какой-либо язык в том, что они занимаются им понемножку, а не погружаются с головой. Язык – не математика, его надо не учить, к нему надо привыкать. Здесь дело не в логике и не в памяти, а в навыке. Он скорее похож в этом смысле на спорт, которым нужно заниматься в определенном режиме, так как в противном случае не будет результата. Если сразу и много читать, то свободное чтение по-английски – вопрос трех-четырех месяцев (начиная «с нуля»). А если учить помаленьку, то это только себя мучить и буксовать на месте. Язык в этом смысле похож на ледяную горку – на нее надо быстро взбежать. Пока не взбежите – будете скатываться. Если вы достигли такого момента, когда свободно читаете, то вы уже не потеряете этот навык и не забудете лексику, даже если возобновите чтение на этом языке лишь через несколько лет. А если не доучили – тогда все выветрится.

А что делать с грамматикой? Собственно для понимания текста, снабженного такими подсказками, знание грамматики уже не нужно – и так все будет понятно. А затем происходит привыкание к определенным формам – и грамматика усваивается тоже подспудно. Ведь осваивают же язык люди, которые никогда не учили его грамматику, а просто попали в соответствующую языковую среду. Это говорится не к тому, чтобы вы держались подальше от грамматики (грамматика – очень интересная вещь, занимайтесь ею тоже), а к тому, что приступать к чтению данной книги можно и без грамматических познаний.

Эта книга поможет вам преодолеть важный барьер: вы наберете лексику и привыкнете к логике языка, сэкономив много времени и сил. Но, прочитав ее, не нужно останавливаться, продолжайте читать по-английски (теперь уже, действительно, просто поглядывая в словарь)!

Отзывы и замечания присылайте, пожалуйста, по электронному адресу .

 

Chapter 1

The Rassendylls – With a Word on the Elphbergs

(Рассендилы – с упоминанием об Эльфбергах;

word – слово; сообщение

)

“I wonder when in the world you’re going to do anything, Rudolf (интересно, и когда же, в конце концов, ты собираешься что-то делать = хоть чем-то заниматься, Рудольф; to wonder – удивляться; интересоваться, желать знать; in the world – на свете; в конце концов /усил./; world – мир, свет)?” said my brother’s wife (сказала = спросила жена моего брата).

“My dear Rose,” I answered, laying down my egg-spoon (моя дорогая Роуз, – ответил я, кладя на стол: «вниз» ложечку для яйца), “why in the world should I do anything (с какой стати я должен чем-то заниматься)? My position is a comfortable one (мое положение удобное = мое положение меня устраивает; one – единица, число один; употр. как слово-заместитель во избежание повторения ранее упомянутого существительного). I have an income nearly sufficient for my wants (я имею доход, почти достаточный для моих потребностей; want – недостаток, нужда; потребность) (no one’s income is ever quite sufficient, you know (ничей доход никогда не бывает вполне достаточным, вы же знаете)), I enjoy an enviable social position (у меня завидное общественное положение; to enjoy – получать удовольствие; обладать, иметь): I am brother to Lord Burlesdon (я являюсь братом лорду Берлисдону), and brother-in-law to that charming lady, his countess (и деверем той очаровательной даме – графине, его /супруге/). Behold, it is enough (видите, этого достаточно)!”

“You are nine-and-twenty,” she observed (тебе двадцать девять, – заметила она), “and you’ve done nothing but (и ты не занимался ничем, кроме как) – ”

“Knock about (путешествовал /по миру/; to knock about – бродить, странствовать)? It is true (это верно). Our family doesn’t need to do things (/членам/ нашей семьи не обязательно чем-то заниматься: «делать дела»; to need – нуждаться /в чем-л./; иметь надобность; thing – вещь, предмет; дело).”

“I wonder when in the world you’re going to do anything, Rudolf?” said my brother’s wife.

“My dear Rose,” I answered, laying down my egg-spoon, “why in the world should I do anything? My position is a comfortable one. I have an income nearly sufficient for my wants (no one’s income is ever quite sufficient, you know), I enjoy an enviable social position: I am brother to Lord Burlesdon, and brother-in-law to that charming lady, his countess. Behold, it is enough!”

“You are nine-and-twenty,” she observed, “and you’ve done nothing but – ”

“Knock about? It is true. Our family doesn’t need to do things.”

This remark of mine rather annoyed Rose (это мое высказывание немного рассердило Роуз; remark – замечание; высказывание; rather – скорее, предпочтительнее; до некоторой степени, слегка; to annoy – досаждать, докучать; раздражать, сердить), for everybody knows (поскольку каждый знает = всем известно) (and therefore there can be no harm in referring to the fact (и поэтому нет: «не может быть» ничего страшного, /если я/ упомяну тот факт; harm – вред, ущерб; зло, вред; to refer – ссылаться /на кого-л., что-л./; говорить /о чем-л./, упоминать)) that, pretty and accomplished as she herself is (что, как бы она ни была мила и воспитанна; accomplished – совершенный, законченный; получивший хорошее образование, воспитанный), her family is hardly of the same standing as the Rassendylls (ее семья вряд ли /занимает/ такое же положение, как /семья/ Рассендилов). Besides her attractions, she possessed a large fortune (помимо привлекательности, она владела значительным состоянием; large – большой, крупный; fortune – удача, счастье; богатство, состояние), and my brother Robert was wise enough (и мой брат Роберт был достаточно благоразумен; wise – мудрый; благоразумный, здравомыслящий) not to mind about her ancestry (чтобы не обращать внимания на ее родословную; to mind – возражать, иметь /что-л./ против; обращать внимание, считаться с /чем-л./; ancestry – род, происхождение; родословная). Ancestry is, in fact, a matter concerning which (родословная – это, в сущности, такой вопрос, /в/ отношении которого; matter – вещество, материал; предмет /обсуждения/) the next observation of Rose’s has some truth (следующее замечание Роуз отчасти справедливо: «имеет некоторую истину»).

“Good families are generally worse than any others,” she said (благородные: «хорошие» семьи обычно хуже любых других, – сказала она).

Upon this I stroked my hair (при этом я пригладил волосы; to stroke – гладить /рукой/, поглаживать): I knew quite well what she meant (я знал довольно хорошо, что она имеет в виду; to know; to mean).

“I’m so glad Robert’s is black!” she cried (я так рада, что у Роберта /они/ черные, – воскликнула она; to cry – кричать; восклицать).

At this moment Robert (в этот момент Роберт) (who rises at seven and works before breakfast (который встает в семь и работает перед завтраком)) came in (вошел в /комнату/). He glanced at his wife (он взглянул на жену): her cheek was slightly flushed (ее щечка слегка раскраснелась; to flush – вспыхнуть; покраснеть); he patted it caressingly (он ласково ее погладил; to pat – похлопывать /кого-л./; погладить /кого-л./).

This remark of mine rather annoyed Rose, for everybody knows (and therefore there can be no harm in referring to the fact) that, pretty and accomplished as she herself is, her family is hardly of the same standing as the Rassendylls. Besides her attractions, she possessed a large fortune, and my brother Robert was wise enough not to mind about her ancestry. Ancestry is, in fact, a matter concerning which the next observation of Rose’s has some truth.

“Good families are generally worse than any others,” she said.

Upon this I stroked my hair: I knew quite well what she meant.

“I’m so glad Robert’s is black!” she cried.

At this moment Robert (who rises at seven and works before breakfast) came in. He glanced at his wife: her cheek was slightly flushed; he patted it caressingly.

“What’s the matter, my dear?” he asked (что случилось, моя дорогая? – спросил он).

“She objects to my doing nothing and having red hair (ей не нравится, что я ничем не занимаюсь и что у меня рыжие волосы; to object – возражать; не любить, не одобрять),” said I, in an injured tone (сказал я обиженным тоном; to injure – ранить, ушибить; обидеть).

“Oh! of course he can’t help his hair (о, конечно, он не виноват, что у него такие волосы: «он ничего не может поделать со своими волосами»; it can’t be helped – ничего не поделаешь; to help – помогать, оказывать содействие /в чем-л./),” admitted Rose (признала Роуз).

“It generally crops out once in a generation,” said my brother (обычно такое случается один раз в роду, – сказал мой брат; to crop out – обнажаться, выходить на поверхность; выявляться, обнаруживаться; to crop – подстригать, подрезать; давать урожай; generation – поколение; род, потомство). “So does the nose (так же и с носом). Rudolf has got them both (Рудольф унаследовал и то, и другое; to have got – иметь, владеть; both – оба).”

“I wish they didn’t crop out (лучше бы этого не случалось; to wish – желать, хотеть),” said Rose, still flushed (сказала Роуз, со все еще пылающими /щеками/).

“I rather like them myself,” said I (мне лично они наоборот нравятся, – сказал я; rather – лучше, скорее; наоборот), and, rising, I bowed to the portrait of Countess Amelia (и, поднявшись, поклонился портрету графини Амелии).

My brother’s wife uttered an exclamation of impatience (жена брата издала нетерпеливое восклицание = воскликнула с нетерпением).

“I wish you’d take that picture away, Robert (я хочу, чтобы ты снял = снял бы ты уже эту картину, Роберт; to take away – убирать, уносить; to take – брать),” said she.

“My dear!” he cried (/но/, моя дорогая! – воскликнул он).

“Good heavens!” I added (Господи Боже! – добавил я; Heavens – провидение, бог, боги /возвыш./; heaven – небеса, небо).

“Then it might be forgotten,” she continued (тогда бы об этом можно было забыть, – продолжала она).

“Hardly – with Rudolf about (вряд ли, – когда Рудольф рядом; to be about – быть неподалеку; about – около, близ),” said Robert, shaking his head (сказал Роберт, покачав головой; to shake – трясти, встряхивать; качать /головой/).

“Why should it be forgotten?” I asked (с чего это об этом нужно забывать? – спросил я).

“Rudolf!” exclaimed my brother’s wife, blushing very prettily (Рудольф! – воскликнула жена моего брата, очень мило краснея).

“What’s the matter, my dear?” he asked.

“She objects to my doing nothing and having red hair,” said I, in an injured tone.

“Oh! of course he can’t help his hair,” admitted Rose.

“It generally crops out once in a generation,” said my brother. “So does the nose. Rudolf has got them both.”

“I wish they didn’t crop out,” said Rose, still flushed.

“I rather like them myself,” said I, and, rising, I bowed to the portrait of Countess Amelia.

My brother’s wife uttered an exclamation of impatience.

“I wish you’d take that picture away, Robert,” said she.

“My dear!” he cried.

“Good heavens!” I added.

“Then it might be forgotten,” she continued.

“Hardly – with Rudolf about,” said Robert, shaking his head.

“Why should it be forgotten?” I asked.

“Rudolf!” exclaimed my brother’s wife, blushing very prettily.

I laughed, and went on with my egg (я засмеялся и продолжал /есть/ яйцо; to go on – идти дальше; продолжать). At least I had shelved the question (по крайней мере, я отложил вопрос; to shelve – ставить на полку; откладывать, класть в долгий ящик; shelf – полка) of what (if anything) I ought to do (о /том/, чем (если на то пошло: «если чем-либо /вообще/»), я должен заниматься). And, by way of closing the discussion (и с целью закрыть дискуссию; by way of – в качестве /чего-л./; ради, с целью) – and also, I must admit (и также, я должен признаться), of exasperating my strict little sister-in-law a trifle more (/чтобы/ еще немножко позлить свою строгую маленькую невестку; to exasperate – сердить, раздражать; trifle – мелочь, пустяк) – I observed (я заметил):

“I rather like being an Elphberg myself (а мне самому, пожалуй, даже нравится быть Эльфбергом; rather – лучше, скорее, охотнее; довольно, пожалуй).”

When I read a story (когда я читаю какой-нибудь рассказ), I skip the explanations (я /обычно/ пропускаю пояснения; to skip – прыгать, скакать; пропускать); yet the moment I begin to write one (однако в тот момент, /когда/ начинаю писать его), I find that I must have an explanation (я прихожу к заключению, что должен кое-что объяснить; to find – находить, обнаруживать; убеждаться, приходить к заключению; to have an explanation – объясняться). For it is manifest that I must explain (поскольку очевидно, что я должен разъяснить; manifest – явный, очевидный) why my sister-in-law was vexed with my nose and hair (почему мою невестку раздражали мои нос и волосы), and why I ventured to call myself an Elphberg (и почему я рискнул назваться Эльфбергом). For eminent as, I must protest, the Rassendylls have been for many generations (ибо каким бы выдающимся, как я должен со всей ответственностью заявить, ни был /род/ Рассендилов на протяжении многих поколений; to protest – протестовать, возражать; утверждать, торжественно заявлять), yet participation in their blood of course does not, at first sight, justify the boast of a connection with the grander stock of the Elphbergs (все же, принадлежность к этой фамилии: «участие в их крови», конечно, не дает, на первый взгляд, оснований /для/ хвастовства родством: «связью» с более знатной семьей Эльфбергов; to justify – оправдывать, объяснять, давать основания; grand – грандиозный, величественный; знатный; stock – корень, источник происхождения; род, семейство) or a claim to be one of that Royal House (или права на /то, чтобы считаться/ одной из /ветвей/ королевского дома). For what relationship is there between Ruritania and Burlesdon (ибо, какая связь между Руританией и Берлисдоном), between the Palace at Strelsau or the Castle of Zenda and Number 305 Park Lane, W. (между /королевским/ дворцом в Стерлсо или замком в Зенде и /домом/ номер 305 по Парк-Лейн в Уэст-Энде)?

I laughed, and went on with my egg. At least I had shelved the question of what (if anything) I ought to do. And, by way of closing the discussion – and also, I must admit, of exasperating my strict little sister-in-law a trifle more – I observed:

“I rather like being an Elphberg myself.”

When I read a story, I skip the explanations; yet the moment I begin to write one, I find that I must have an explanation. For it is manifest that I must explain why my sister-in-law was vexed with my nose and hair, and why I ventured to call myself an Elphberg. For eminent as, I must protest, the Rassendylls have been for many generations, yet participation in their blood of course does not, at first sight, justify the boast of a connection with the grander stock of the Elphbergs or a claim to be one of that Royal House. For what relationship is there between Ruritania and Burlesdon, between the Palace at Strelsau or the Castle of Zenda and Number 305 Park Lane, W.?

Well then – and I must premise that I am going, perforce (так вот, – я должен предупредить, что собираюсь, волей-неволей; to premise – предпосылать; to be going to – собираться, намереваться), to rake up the very scandal (припомнить тот скандальный случай; to rake up – растравлять /старые раны/; ворошить /воспоминания и т. п./; very – тот самый, именно тот; scandal – скандал; позорный поступок, постыдный факт) which my dear Lady Burlesdon wishes forgotten (который моя дорогая леди Берлисдон хочет предать забвению; to forget – забывать) – in the year 1733, George II sitting then on the throne (в 1733 году, когда Георг Второй сидел на троне; then – тогда), peace reigning for the moment, (/и/ пока еще царил мир; for the moment – на данный момент, в данную минуту) and the King and the Prince of Wales being not yet at loggerheads (и король еще не был в ссоре с Принцем Уэльским; to be at loggerheads with smb. – быть в натянутых отношениях с кем-л.), there came on a visit to the English Court a certain prince (к Английскому двору прибыл с визитом некий принц), who was afterwards known to history as Rudolf the Third of Ruritania (впоследствии известный в истории как Рудольф Третий Руританский). The prince was a tall, handsome young fellow (этим принцем был высокий, красивый молодой человек), marked (maybe marred, it is not for me to say) by a somewhat unusually long, sharp and straight nose (отмеченный (а, может быть, испорченный, не мне судить: «говорить» об этом) необычно длинным, острым и прямым носом; somewhat – отчасти, до некоторой степени), and a mass of dark-red hair – in fact, the nose and the hair (и копной темно-рыжих волос, – в сущности, таким носом и волосами; mass – масса; множество, большое количество) which have stamped the Elphbergs time out of mind (которые испокон веков отличали Эльфбергов; to stamp – ставить штамп, печать; характеризовать; time out of mind – незапамятные времена). He stayed some months in England (он несколько месяцев гостил в Англии; to stay – оставаться, не уходить; останавливаться, гостить), where he was most courteously received (где был принят весьма благосклонно; courteous – вежливый, учтивый); yet, in the end, he left rather under a cloud (однако перед отъездом впал-таки в немилость; in the end – в конечном счете, в конце концов; to leave – оставлять, покидать; rather – скорее, лучше; слегка, немного; to be under a cloud – быть в немилости: «находиться под тучей»).

Well then – and I must premise that I am going, perforce, to rake up the very scandal which my dear Lady Burlesdon wishes forgotten – in the year 1733, George II sitting then on the throne, peace reigning for the moment, and the King and the Prince of Wales being not yet at loggerheads, there came on a visit to the English Court a certain prince, who was afterwards known to history as Rudolf the Third of Ruritania. The prince was a tall, handsome young fellow, marked (maybe marred, it is not for me to say) by a somewhat unusually long, sharp and straight nose, and a mass of dark-red hair – in fact, the nose and the hair which have stamped the Elphbergs time out of mind. He stayed some months in England, where he was most courteously received; yet, in the end, he left rather under a cloud.

For he fought a duel (поскольку он дрался на дуэли; to fight) (it was considered highly well bred of him to waive all question of his rank) with a nobleman ((с его стороны считалось весьма благородным не обращать внимания на свой высокий титул: «отказаться от всех вопросов о своем ранге») с одним дворянином); well bred – воспитанный; чистокровный, благородный; rank – звание, ранг; высокое социальное положение), well known in the society of the day (/который был/ хорошо известен в то время в обществе), not only for his own merits (не только за свои собственные заслуги), but as the husband of a very beautiful wife (но и как муж очень красивой женщины; wife – жена, супруга). In that duel Prince Rudolf received a severe wound (на этой дуэли принц Рудольф получил серьезную рану; severe – строгий, суровый; тяжелый, серьезный /о болезни, утрате и т. п./), and, recovering therefrom, was adroitly smuggled off by the Ruritanian ambassador (и оправляясь от нее, был ловко вывезен /из страны/ руританским послом; to recover – выздоравливать, оправляться от болезни; therefrom – оттуда, из этого; to smuggle – провозить контрабандой), who had found him a pretty handful (который нашел его довольно хлопотным /попутчиком/; handful – пригоршня, горсть; кто-л. или что-л., доставляющие много хлопот). The nobleman was not wounded in the duel (тот дворянин не был ранен на этой дуэли); but the morning being raw and damp on the occasion of the meeting (но /так как/ утро, когда они встретились, было сырым и промозглым; on the occasion – по случаю, по поводу /какого-л. события/; meeting – встреча), he contracted a severe chill (он подхватил сильную простуду; to contract – приобретать, получать; подхватывать /болезнь/; severe – строгий, суровый; тяжелый, серьезный /о болезни, утрате и т. п./; chill – холод; простуда, озноб), and, failing to throw it off, he died some six months after the departure of Prince Rudolf (и, не в силах от нее избавиться, умер месяцев через шесть после отъезда принца Рудольфа; to fail – потерпеть неудачу; to throw off – отбрасывать, снимать; отделываться, избавляться), without having found leisure to adjust his relations with his wife (так и не найдя времени уладить отношения со своей женой; leisure – досуг; свободное время; adjust – приводить в порядок; улаживать) – who, after another two months, bore an heir to the title and estates of the family of Burlesdon (которая спустя еще два месяца родила наследника титула и поместий рода Берлисдон; to bear – нести, носить; рождать, производить на свет).

For he fought a duel (it was considered highly well bred of him to waive all question of his rank) with a nobleman, well known in the society of the day, not only for his own merits, but as the husband of a very beautiful wife. In that duel Prince Rudolf received a severe wound, and, recovering therefrom, was adroitly smuggled off by the Ruritanian ambassador, who had found him a pretty handful. The nobleman was not wounded in the duel; but the morning being raw and damp on the occasion of the meeting, he contracted a severe chill, and, failing to throw it off, he died some six months after the departure of Prince Rudolf, without having found leisure to adjust his relations with his wife – who, after another two months, bore an heir to the title and estates of the family of Burlesdon.

This lady was the Countess Amelia (этой дамой была графиня Амелия), whose picture my sister-in-law wished to remove from the drawing-room in Park Lane (чей портрет моя невестка хотела убрать из гостиной /дома/ на Парк-Лейн; picture – картина; портрет); and her husband was James, fifth Earl of Burlesdon and twenty-second Baron Rassendyll (а мужем ее был Джеймс, пятый граф Берлисдон и двадцать второй барон Рассендил), both in the peerage of England, and a Knight of the Garter (пэр Англии и Кавалер ордена Подвязки; both – оба, и тот и другой; peerage – сословие пэров, высшая знать; звание пэра; knight – рыцарь; кавалер одного из высших английских орденов). As for Rudolf, he went back to Ruritania (а что до Рудольфа, то он вернулся в Руританию), married a wife, and ascended the throne (женился: «женился /на/ жене» и взошел на трон), whereon his progeny in the direct line (на котором его потомки по прямой линии) have sat from then till this very hour (сидят с тех пор по сей день: «по это самое время»; hour – час; время, период) – with one short interval (с одним недолгим перерывом). And, finally, if you walk through the picture galleries at Burlesdon (и, наконец, если вы пройдете по картинной галерее в Берлисдоне), among the fifty portraits or so of the last century and a half (среди примерно пятидесяти портретов, /написанных/ за последние полтора века; or so – около того, приблизительно; half – половина), you will find five or six, including that of the sixth earl (вы обнаружите пять или шесть /портретов/, включая /портрет/ шестого графа), distinguished by long, sharp, straight noses and a quantity of dark-red hair (отличающихся длинными острыми прямыми носами и темно-рыжими шевелюрами; quantity – количество; множество, большое количество; hair – волос; волосы); these five or six have also blue eyes (у этих пяти или шести также голубые глаза), whereas among the Rassendylls dark eyes are the commoner (тогда как у Рассендилов чаще встречаются: «распространены» темные; common – общий; общепринятый, распространенный).

This lady was the Countess Amelia, whose picture my sister-in-law wished to remove from the drawing-room in Park Lane; and her husband was James, fifth Earl of Burlesdon and twenty-second Baron Rassendyll, both in the peerage of England, and a Knight of the Garter. As for Rudolf, he went back to Ruritania, married a wife, and ascended the throne, whereon his progeny in the direct line have sat from then till this very hour – with one short interval. And, finally, if you walk through the picture galleries at Burlesdon, among the fifty portraits or so of the last century and a half, you will find five or six, including that of the sixth earl, distinguished by long, sharp, straight noses and a quantity of dark-red hair; these five or six have also blue eyes, whereas among the Rassendylls dark eyes are the commoner.

That is the explanation, and I am glad to have finished it (это – пояснение, и я рад, что закончил его): the blemishes on honourable lineage are a delicate subject (недостатки знатного рода = скандалы в благородном семействе – щекотливая тема; blemish – недостаток; пятно, позор; lineage – происхождение, родословная; род; subject – предмет; тема /разговора/), and certainly this heredity we hear so much about (и, определенно, эта наследственность, /о которой/ мы так много слышим) is the finest scandalmonger in the world (самая большая сплетница в мире; fine – прекрасный, превосходный; большой, крайний /эмоц. – усил./); it laughs at discretion, and writes strange entries between the lines of the “Peerages” (она насмехается над благоразумием и вписывает = делает удивительные заметки между строк Книги пэров; entry – вход; отдельная запись, отметка /в книге, документе и т. п./; Peerage – книга пэров /родословная знатных родов/).

It will be observed that my sister-in-law, with a want of logic (следует отметить, что моя невестка от недостатка логики; want – недостаток, нехватка) that must have been peculiar to herself (что, должно быть, свойственно /лично/ ей; peculiar – специфический, особенный; присущий, свойственный) (since we are no longer allowed to lay it to the charge of her sex (поскольку нам больше не позволяется обвинять в этом ее пол; to lay smth. to smb.’s charge – обвинять кого-л. в чем-л.)), treated my complexion almost as an offence (относилась к моей внешности почти как к преступлению; to treat – обращаться, обходиться; относиться, рассматривать; complexion – цвет лица /тж. волос и глаз/; offence – оскорбление; проступок, правонарушение) for which I was responsible (за которое я несу ответственность), hastening to assume from that external sign inward qualities (спеша судить по внешним признакам о внутренних качествах; to assume – предполагать, допускать) of which I protest my entire innocence (в которых я совершенно не виноват: «в которых я заявляю свою полную невиновность»); and this unjust inference she sought to buttress (и этот несправедливый вывод она пыталась подкрепить; to seek to do smth. – пытаться что-л. сделать; to seek – искать, разыскивать; to buttress – поддерживать, подпирать; подкреплять /фактами/) by pointing to the uselessness of the life I had led (указанием на бесполезность той жизни, которую я вел). Well, be that as it may, I had picked up a good deal of pleasure and a good deal of knowledge (ну, как бы то ни было, я находил множество развлечений и /приобрел/ не меньше знаний; to pick up – поднимать, подбирать; находить; a good deal – очень много, изрядное количество).

That is the explanation, and I am glad to have finished it: the blemishes on honourable lineage are a delicate subject, and certainly this heredity we hear so much about is the finest scandalmonger in the world; it laughs at discretion, and writes strange entries between the lines of the “Peerages”.

It will be observed that my sister-in-law, with a want of logic that must have been peculiar to herself (since we are no longer allowed to lay it to the charge of her sex), treated my complexion almost as an offence for which I was responsible, hastening to assume from that external sign inward qualities of which I protest my entire innocence; and this unjust inference she sought to buttress by pointing to the uselessness of the life I had led. Well, be that as it may, I had picked up a good deal of pleasure and a good deal of knowledge.

I had been to a German school and a German university (я ходил в немецкую школу и /закончил/ немецкий университет), and spoke German as readily and perfectly as English (и говорил на немецком так же легко и свободно, как и на английском; readily – охотно, с готовностью; легко, без труда; perfectly – совершенно, вполне; прекрасно, превосходно); I was thoroughly at home in French (я совсем не испытывал трудностей с французским; to be at home – быть дома; чувствовать себя легко, непринужденно; thoroughly – совершенно, вполне); I had a smattering of Italian and enough Spanish to swear by (я немного знал итальянский и в достаточной /мере/ испанский, чтобы на нем ругаться; smattering – поверхностное знание; to swear – клясться, присягать; ругаться, сквернословить). I was, I believe, a strong, though hardly fine swordsman and a good shot (я был, мне думается, сильным, хотя и не лучшим: «не превосходным» фехтовальщиком и хорошим стрелком; to believe – верить; думать, полагать; hardly – едва; едва ли). I could ride anything that had a back to sit on (я умел ездить верхом на всем, что имеет спину, /на которую можно/ сесть); and my head was as cool a one as you could find, for all its flaming cover (и моя голова была такой холодной, какую только поискать = моя голова отнюдь не была горячей, несмотря на ее огненный покров; cool – прохладный; невозмутимый; for all – хотя; несмотря на; flaming – пылающий, горящий; flame – пламя; cover – крышка; покров; to cover – покрывать, накрывать). If you say that I ought to have spent my time in useful labour (если вы скажете, что мне следовало проводить время, занимаясь полезным трудом), I am out of Court and have nothing to say (я не стану спорить, и мне нечего сказать; out of court – не подлежащий обсуждению, рассмотрению; бесспорный; court – суд), save that my parents had no business to leave me two thousand pounds a year and a roving disposition (кроме того, что моим родителям не стоило оставлять мне /доход/ в две тысячи фунтов в год и склонность к кочевой /жизни/; to have no business – не иметь права, основания /делать что-л./; roving – бродячий, кочевой; disposition – характер, нрав; предрасположенность, склонность).

“The difference between you and Robert,” said my sister-in-law (разница между тобой и Робертом, – сказала моя невестка), who often (bless her!) speaks on a platform (которая часто (да благословит ее /Господь/!) говорит, /как/ со сцены; to speak – говорить; выступать; platform – платформа, помост; сцена, трибуна), and oftener still as if she were on one (а еще чаще /полагает/, будто находится на ней), “is that he recognizes the duties of his position (в том, что он осознает обязанности своего положения), and you see the opportunities of yours (а ты видишь /в нем/ благоприятные для себя возможности).”

I had been to a German school and a German university, and spoke German as readily and perfectly as English; I was thoroughly at home in French; I had a smattering of Italian and enough Spanish to swear by. I was, I believe, a strong, though hardly fine swordsman and a good shot. I could ride anything that had a back to sit on; and my head was as cool a one as you could find, for all its flaming cover. If you say that I ought to have spent my time in useful labour, I am out of Court and have nothing to say, save that my parents had no business to leave me two thousand pounds a year and a roving disposition.

“The difference between you and Robert,” said my sister-in-law, who often (bless her!) speaks on a platform, and oftener still as if she were on one, “is that he recognizes the duties of his position, and you see the opportunities of yours.”

“To a man of spirit, my dear Rose,” I answered (для человека, сильного духом, дорогая Роуз, – отвечал я), “opportunities are duties (/эти/ возможности являются обязанностями).”

“Nonsense!” said she, tossing her head (чепуха! – сказала она, вскидывая голову; to toss – бросать, кидать; вскидывать /голову/); and after a moment she went on (и через миг продолжала; to go on): “Now, here’s Sir Jacob Borrodaile offering you (так вот, сэр Джейкоб Борродэйл предлагает тебе) exactly what you might be equal to (как раз то, что могло бы быть тебе по силам; to be equal to – равняться /чему л./; иметь /к чему-л./ способности, силы и т. п.).”

“A thousand thanks!” I murmured (тысяча благодарностей, – пробормотал я).

“He’s to have an Embassy in six months (через шесть месяцев он будет назначен послом: «получит посольство»; to have – иметь, обладать; получать), and Robert says he is sure that he’ll take you as an attache (и Роберт говорит, что уверен, он возьмет тебя в качестве атташе). Do take it, Rudolf – to please me (возьмись за это, Рудольф, порадуй меня; do /зд./ – употр. для усиления высказывания; to take – брать; вступать /в должность и т. п./, занимать /место/; to please – нравиться; угождать, доставлять удовольствие).”

Now, when my sister-in-law puts the matter in that way (теперь, когда моя невестка поставила вопрос таким образом; to put – класть; излагать, формулировать; matter – вещество, материал; вопрос, предмет /обсуждения/; way – путь, дорога; способ, образ действия), wrinkling her pretty brows, twisting her little hands (наморщив свои хорошенькие бровки, заламывая свои маленькие ручки; to twist – крутить, выкручивать), and growing wistful in the eyes (и бросая тоскливый взгляд: «становясь тоскливой во взгляде»; to grow – расти, увеличиваться; делаться, становиться; eye – глаз; взгляд), all on account of an idle scamp like myself (и все из-за /такого/ ленивого бездельника, как я; account – счет; основание, причина; on account of – вследствие, из-за), for whom she has no natural responsibility (за которого она не несет никакой ответственности; natural – естественный, природный; кровный, врожденный), I am visited with compunction (я почувствовал: «меня посетили» угрызения совести). Moreover, I thought it possible that (более того, я подумал, что, возможно) I could pass the time in the position suggested with some tolerable amusement (я смог бы проводить время на предложенном месте, довольно неплохо развлекаясь; some – несколько; до некоторой степени, отчасти; tolerable – терпимый, выносимый; amusement – развлечение, забава; /приятное/ времяпровождение). Therefore I said (поэтому я сказал):

“My dear sister, if in six months’ time (моя дорогая сестра, если в течение шести месяцев) no unforeseen obstacle has arisen (не возникнет непредвиденных препятствий; to arise), and Sir Jacob invites me (и сэр Джейкоб пригласит меня), hang me if I don’t go with Sir Jacob (будь я проклят: «повесьте меня», если не поеду с сэром Джейкобом)!”

“To a man of spirit, my dear Rose,” I answered, “opportunities are duties.”

“Nonsense!” said she, tossing her head; and after a moment she went on: “Now, here’s Sir Jacob Borrodaile offering you exactly what you might be equal to.”

“A thousand thanks!” I murmured.

“He’s to have an Embassy in six months, and Robert says he is sure that he’ll take you as an attache. Do take it, Rudolf – to please me.”

Now, when my sister-in-law puts the matter in that way, wrinkling her pretty brows, twisting her little hands, and growing wistful in the eyes, all on account of an idle scamp like myself, for whom she has no natural responsibility, I am visited with compunction. Moreover, I thought it possible that I could pass the time in the position suggested with some tolerable amusement. Therefore I said:

“My dear sister, if in six months’ time no unforeseen obstacle has arisen, and Sir Jacob invites me, hang me if I don’t go with Sir Jacob!”

“Oh, Rudolf, how good of you (о, Рудольф, как это мило с твоей стороны)! I am glad (я /так/ рада)!”

“Where’s he going to (куда он едет)?”

“He doesn’t know yet (он еще не знает); but it’s sure to be a good Embassy (но, несомненно, это будет /какая-то/ важная миссия; good – хороший; высокий важный; embassy – посольство; положение, дело или миссия посла).”

“Madame,” said I, “for your sake I’ll go (сударыня, ради вас я поеду), if it’s no more than a beggarly Legation (если это не более, чем какая-нибудь жалкая дипломатическая миссия; no more than – не более чем; beggarly – бедный, нищенский; жалкий, ничтожный; to beg – просить, умолять; нищенствовать). When I do a thing, I don’t do it by halves (когда я что-то делаю = за что-то берусь, то довожу дело до конца: «не делаю это по частям»; half – половина; to do smth. by halves – делать что-л. кое-как; недоделывать).”

My promise, then, was given (итак, обещание я дал; to give); but six months are six months, and seem an eternity (но шесть месяцев есть шесть месяцев и кажутся вечностью), and, inasmuch as they stretched between me and my prospective industry (и поскольку они лежали между мною и моими предполагаемыми усердными трудами; to stretch – растягивать/ся/; простираться; industry – промышленность; трудолюбие, усердие) (I suppose attaches are industrious (я предполагаю, что атташе – трудолюбивый /народ/); but I know not, for I never became attache to Sir Jacob or anybody else (но /точно/ не знаю, потому как никогда /так и/ не стал атташе ни у сэра Джейкоба, ни у кого-либо другого; to become)), I cast about for some desirable mode of spending them (я искал какой-нибудь подходящий способ, /как/ их провести; to cast about for smth. – обдумывать что-л.; desirable – желательный; хороший, подходящий; desire – /сильное/ желание). And it occurred to me suddenly (и вдруг мне пришло в голову; to occur – случаться, происходить; приходить на ум) that I would visit Ruritania (что я мог бы посетить Руританию; would /зд./ – выражает волю, желание, склонность).

“Oh, Rudolf, how good of you! I am glad!”

“Where’s he going to?”

“He doesn’t know yet; but it’s sure to be a good Embassy.”

“Madame,” said I, “for your sake I’ll go, if it’s no more than a beggarly Legation. When I do a thing, I don’t do it by halves.”

My promise, then, was given; but six months are six months, and seem an eternity, and, inasmuch as they stretched between me and my prospective industry (I suppose attaches are industrious; but I know not, for I never became attache to Sir Jacob or anybody else), I cast about for some desirable mode of spending them. And it occurred to me suddenly that I would visit Ruritania.

It may seem strange (это может показаться странным) that I had never visited that country yet (что я никогда прежде не был в этой стране; to visit – посещать; visit – визит, поездка); but my father (но мой отец) (in spite of a sneaking fondness for the Elphbergs (несмотря на безотчетную любовь к Эльфбергам; sneaking – подлый, трусливый; тайный, безотчетный; to sneak – красться, подкрадываться), which led him to give me (которая вынудила его дать мне; to lead – вести, показывать путь; быть причиной, иметь результатом), his second son, the famous Elphberg name of Rudolf (своему второму сыну, популярное /в семействе/ Эльфбергов имя Рудольф; famous – знаменитый, известный)) had always been averse from my going (был всегда против моей поездки; averse – нерасположенный, несклонный), and, since his death, my brother, prompted by Rose (и после его смерти мой брат, побуждаемый Роуз), had accepted the family tradition which taught (принял семейную традицию, которая учила; to teach) that a wide berth was to be given to that country (что нужно держаться от той страны подальше; to give a wide berth – избегать, обходить стороной; berth – койка /на пароходе/; якорное место). But the moment Ruritania had come into my head (но с того момента, как я подумал о Руритании: «как Руритания пришла мне в голову») I was eaten up with a curiosity to see it (меня снедало любопытство /поскорее/ увидеть ее; to eat – есть, поедать). After all, red hair and long noses are not confined to the House of Elphberg (в конце концов, рыжие волосы и длинные носы присущи не /только/ роду Эльфбергов; to confine – ограничивать/ся/; house – дом, жилище; /древний/ род, династия), and the old story seemed a preposterously insufficient reason (и та старая история казалась совершенно недостаточной причиной; preposterously – нелепо, абсурдно) for debarring myself from acquaintance with a highly interesting and important kingdom (чтобы отказывать себе в знакомстве с весьма интересным и важным королевством; to debar – воспрещать, не допускать; отказывать; highly – очень, чрезвычайно; высоко; high – высокий), one which had played no small part in European history (которое сыграло немалую роль в истории Европы), and might do the like again (и могло не раз еще ее сыграть; to do – делать, выполнять; употребляется во избежание повторения глагола; like – что-л. подобное, похожее; again – снова, опять; еще раз) under the sway of a young and vigorous ruler (под властью молодого и энергичного правителя; sway – качание, колебание; власть, правление), such as the new King was rumoured to be (каким был, по слухам, новый король; to rumour – распространять слухи). My determination was clinched by reading in The Times (мое решение окончательно укрепилось /после того, как я/ прочел в «Таймз»; determination – решимость; решение; to clinch – забивать гвоздь, заклепывать; окончательно решать) that Rudolf the Fifth was to be crowned at Strelsau (что Рудольф Пятый будет коронован в Стрелсо) in the course of the next three weeks (в течение последующих трех недель; course – курс, направление; ход, течение), and that great magnificence was to mark the occasion (и что это событие будет отмечено с большим размахом: «великое празднество должно состояться /по/ этому случаю»; magnificence – великолепие, пышность; to mark – ставить знак, метку; отмечать, ознаменовывать).

It may seem strange that I had never visited that country yet; but my father (in spite of a sneaking fondness for the Elphbergs, which led him to give me, his second son, the famous Elphberg name of Rudolf) had always been averse from my going, and, since his death, my brother, prompted by Rose, had accepted the family tradition which taught that a wide berth was to be given to that country. But the moment Ruritania had come into my head I was eaten up with a curiosity to see it. After all, red hair and long noses are not confined to the House of Elphberg, and the old story seemed a preposterously insufficient reason for debarring myself from acquaintance with a highly interesting and important kingdom, one which had played no small part in European history, and might do the like again under the sway of a young and vigorous ruler, such as the new King was rumoured to be. My determination was clinched by reading in The Times that Rudolf the Fifth was to be crowned at Strelsau in the course of the next three weeks, and that great magnificence was to mark the occasion.

At once I made up my mind to be present (я сразу же решил /при этом/ присутствовать: «быть присутствующим»; to make up one’s mind – решить, принять решение), and began my preparations (и начал свои приготовления = и стал собираться в дорогу; to begin). But, inasmuch as it has never been my practice (но ввиду того, что в моей практике никогда не было такого) to furnish my relatives with an itinerary of my journeys (чтобы я ставил в известность родственников о маршруте своего путешествия; to furnish – снабжать; предоставлять /объяснения/) and in this case I anticipated opposition to my wishes (а в этом случае я ожидал противодействий своим намерениям; opposition – сопротивление, противодействие; оппозиция; wish – желание; намерение), I gave out that I was going for a ramble in the Tyrol (я объявил, что еду развеяться в Тироль; to give out – раздавать, распределять; объявлять, провозглашать; ramble – прогулка, поездка /без определенной цели/) – an old haunt of mine (издавна любимое мною место; old – старый, давнишний; haunt – часто посещаемое, любимое место) – and propitiated Rose’s wrath by declaring (и предотвратил гнев Роуз, заявив; to propitiate – успокаивать, умиротворять) that I intended to study the political and social problems of the interesting community (что намерен изучить политические и социальные вопросы любопытной общины) which dwells in that neighbourhood (проживающей: «которая проживает» по соседству).

“Perhaps,” I hinted darkly (возможно, – загадочно намекнул я; darkly – мрачно; загадочно, неясно), “there may be an outcome of the expedition (будет /кое-какой/ результат от этой поездки; expedition – экспедиция).”

“What do you mean?” she asked (что ты имеешь в виду, – спросила она).

“Well,” said I carelessly, “there seems a gap (ну, – сказал я небрежно, – кажется, есть /некоторый/ пробел; care – забота; careless – небрежный; беззаботный) that might be filled by an exhaustive work on (который мог бы быть заполнен всесторонним изучением; exhaustive – исчерпывающий, обстоятельный; work – работа, труд; сочинение, произведение) – ”

“Oh! will you write a book (о, ты напишешь книгу)?” she cried, clapping her hands (воскликнула она, хлопая в ладоши; to cry – кричать; восклицать; hand – рука /кисть/). “That would be splendid, wouldn’t it, Robert (это было бы великолепно, верно, Роберт)?”

At once I made up my mind to be present, and began my preparations. But, inasmuch as it has never been my practice to furnish my relatives with an itinerary of my journeys and in this case I anticipated opposition to my wishes, I gave out that I was going for a ramble in the Tyrol – an old haunt of mine – and propitiated Rose’s wrath by declaring that I intended to study the political and social problems of the interesting community which dwells in that neighbourhood.

“Perhaps,” I hinted darkly, “there may be an outcome of the expedition.”

“What do you mean?” she asked.

“Well,” said I carelessly, “there seems a gap that might be filled by an exhaustive work on – ”

“Oh! will you write a book?” she cried, clapping her hands. “That would be splendid, wouldn’t it, Robert?”

“It’s the best of introductions to political life nowadays,” observed my brother (в наши дни так лучше всего представиться политическому обществу, – заметил мой брат; introduction – предисловие, введение; знакомство, представление; life – жизнь; общество), who has, by the way, introduced himself in this manner several times over (который, кстати, несколько раз уже представлялся таким образом). Burlesdon on Ancient Theories and Modern Facts («Берлисдон, о древних теориях и современных событиях»; fact – факт; событие, явление) and The Ultimate Outcome, by a Political Student (и «Окончательный результат /глазами человека/, изучающего политику»; student – студент; изучающий /что-л./, ученый), are both works of recognized eminence (обе работы признаны выдающимися = хорошо известны /в политических кругах/; to recognize – узнавать, опознавать; выражать признание, одобрение; eminence – высота; высокое положение; знаменитость).

“I believe you are right, Bob, my boy (полагаю, ты прав, Боб, мой мальчик; to believe – верить; думать, полагать),” said I.

“Now promise you’ll do it (а теперь пообещай, что ты сделаешь это),” said Rose earnestly (настоятельно потребовала: «сказала» Роуз).

“No, I won’t promise (нет, я не буду обещать); but if I find enough material, I will (но если я найду = соберу достаточно материала, то сделаю).”

“That’s fair enough,” said Robert (это достаточно честно, – сказал Роберт).

“Oh, material doesn’t matter (о, материал не имеет значения)!” she said, pouting (сказала она, надув губки).

“It’s the best of introductions to political life nowadays,” observed my brother, who has, by the way, introduced himself in this manner several times over. Burlesdon on Ancient Theories and Modern Facts and The Ultimate Outcome, by a Political Student, are both works of recognized eminence.

“I believe you are right, Bob, my boy,” said I.

“Now promise you’ll do it,” said Rose earnestly.

“No, I won’t promise; but if I find enough material, I will.”

“That’s fair enough,” said Robert.

“Oh, material doesn’t matter!” she said, pouting.

But this time she could get no more than a qualified promise out of me (но в этот раз она не добилась от меня ничего, кроме туманного обещания: «более, чем уклончивого обещания»; to get – получать; добиваться; qualified – подходящий, пригодный; ограниченный, сделанный с оговоркой). To tell the truth, I would have wagered a handsome sum (сказать по правде, я бы /тогда/ поставил приличную сумму; to wager – держать пари; handsome – красивый, статный; значительный, изрядный) that the story of my expedition that summer (на то, что история моей экспедиции тем летом) would stain no paper and spoil not a single pen (не измарает бумаги и не испортит ни единого пера; to stain – пятнать, покрывать пятнами; пачкать). And that shows how little we know (и это показывает = доказывает, как мало мы знаем /о том/) what the future holds (что таит /в себе/ будущее; to hold – держать; хранить); for here I am, fulfilling my qualified promise (поскольку сейчас я выполняю свое туманное обещание), and writing, as I never thought to write, a book (и пишу, хотя никогда не думал писать книгу) – though it will hardly serve as an introduction to political life (хотя она вряд ли послужит моему представлению в политическом обществе), and has not a jot to do with the Tyrol (и не имеет никакого отношения к Тиролю; to have nothing to do – не иметь ничего общего; jot – йота; ничтожное количество).

Neither would it, I fear, please Lady Burlesdon (/также/, боюсь, она не порадовала бы леди Берлисдон), if I were to submit it to her critical eye (если бы я представил /эту книгу/ ее критическому взгляду; to submit – подчинять/ся/, покоряться/ся/; представлять на рассмотрение) – a step which I have no intention of taking (шаг, который у меня нет намерений предпринимать; to take a step – сделать шаг).

But this time she could get no more than a qualified promise out of me. To tell the truth, I would have wagered a handsome sum that the story of my expedition that summer would stain no paper and spoil not a single pen. And that shows how little we know what the future holds; for here I am, fulfilling my qualified promise, and writing, as I never thought to write, a book – though it will hardly serve as an introduction to political life, and has not a jot to do with the Tyrol.

Neither would it, I fear, please Lady Burlesdon, if I were to submit it to her critical eye – a step which I have no intention of taking.

 

Chapter 2

Concerning the Colour of Men’s H

a

ir

(Относительно цвета человеческих волос)

It was a maxim of my Uncle William’s (у моего дяди Уильяма было убеждение; maxim – сентенция, афоризм; принцип) that no man should pass through Paris (что ни один человек не должен проехать через Париж) without spending four-and-twenty hours there (не проведя там двадцать четыре часа). My uncle spoke out of a ripe experience of the world (мой дядя говорил /это/ благодаря зрелому жизненному опыту; to speak; a man of the world – человек, умудренный опытом), and I honoured his advice (и я последовал его совету; to honour – почитать, чтить; соблюдать, выполнять) by putting up for a day and a night at “The Continental” on my way to – the Tyrol (остановившись на сутки: «на день и ночь» в отеле «Континенталь» по пути в Тироль; to put up – поднимать; останавливаться /в гостинице/). I called on George Featherly at the Embassy (я заехал к Джорджу Фэзерли в посольство; to call on – заходить /к кому-л./, навещать /кого-л./; to call – звать, окликать), and we had a bit of dinner together at Durand’s (и мы слегка пообедали у Дюрана; a bit – немного, чуть-чуть), and afterwards dropped in to the Opera (а потом заглянули в Оперу; to drop in – зайти, заглянуть; to drop – капать; the Opera – здание парижского оперного театра); and after that we had a little supper (после этого у нас был легкий ужин; little – маленький; незначительный), and after that we called on Bertram Bertrand, a versifier of some repute (а после мы заехали к Бертраму Бертранду, известному рифмоплету; verse – строфа; стихи, поэзия; to versify – писать стихи; some – некоторый; немало, порядочно; repute – репутация, общее мнение; of some repute – имеющий хорошую репутацию, известный) and Paris correspondent to The Critic (и парижскому корреспонденту «Критики»). He had a very comfortable suite of rooms (у него были очень уютные апартаменты; suite of rooms – анфилада комнат, апартаменты; suite – набор, комплект), and we found some pleasant fellows smoking and talking (и мы встретили там нескольких приятных молодых людей, которые курили и беседовали; to find; fellow – человек, парень). It struck me, however, that Bertram himself was absent and in low spirits (однако меня поразило, что сам Бертрам был рассеян и не в духе; to strike – ударять, бить; поражать, производить впечатление; absent – отсутствующий; рассеянный; to be in low spirits – быть в подавленном состоянии; low – низкий; spirit – душа, дух), and when everybody except ourselves had gone (и когда все, кроме нас, ушли), I rallied him on his moping preoccupation (я /принялся/ иронизировать над его апатичным поведением; to rally – шутить, подшучивать; to mope – хандрить, находиться в подавленном состоянии; preoccupation – озабоченность; поглощенность /чем-л./). He fenced with me for a while (он поначалу: «некоторое время» отражал мои /нападки/; to fence – ограждать; фехтовать; парировать /в споре/, уклоняться от ответа; fence – забор; фехтование), but at last, flinging himself on a sofa, he exclaimed (но, в конце концов, бросившись на диван, воскликнул):

“Very well; have it your own way (ну, ладно: «очень хорошо», будь по-вашему; have it your own way – делай как знаешь; own – свой собственный; way – дорога, путь; способ). I am in love – infernally in love (я влюблен, безумно влюблен; infernal – адский, дьявольский; inferno – ад)!”

It was a maxim of my Uncle William’s that no man should pass through Paris without spending four-and-twenty hours there. My uncle spoke out of a ripe experience of the world, and I honoured his advice by putting up for a day and a night at “The Continental” on my way to – the Tyrol. I called on George Featherly at the Embassy, and we had a bit of dinner together at Durand’s, and afterwards dropped in to the Opera; and after that we had a little supper, and after that we called on Bertram Bertrand, a versifier of some repute and Paris correspondent to The Critic. He had a very comfortable suite of rooms, and we found some pleasant fellows smoking and talking. It struck me, however, that Bertram himself was absent and in low spirits, and when everybody except ourselves had gone, I rallied him on his moping preoccupation. He fenced with me for a while, but at last, flinging himself on a sofa, he exclaimed:

“Very well; have it your own way. I am in love – infernally in love!”

“Oh, you’ll write the better poetry,” said I, by way of consolation (о, вы будете писать еще лучшие стихи, – сказал я в качестве утешения; by way of – в виде, в качестве, ради).

He ruffled his hair with his hand and smoked furiously (он взъерошил волосы рукой и яростно закурил; to ruffle – нарушать спокойствие; ерошить /волосы/). George Featherly, standing with his back to the mantelpiece, smiled unkindly (Джордж Фэзерли, стоящий спиной к каминной полке, недобро улыбнулся).

“If it’s the old affair (если это тот старый случай; affair – дело; роман, любовная связь),” said he, “you may as well throw it up, Bert (можешь забыть об этом, Берт; as well – также, тоже; to throw up – подбрасывать; бросать, отказываться /от чего-л./). She’s leaving Paris tomorrow (она завтра уезжает из Парижа; to leave – оставлять, покидать; уезжать).”

“I know that,” snapped Bertram (я знаю об этом, – бросил Бертрам; to snap – хватать; разговаривать резко, отрывисто).

“Not that it would make any difference if she stayed (не думаю, что, если бы она осталась, это что-то бы изменило; not that – не то, чтобы; to make difference – проводить различие; менять дело),” pursued the relentless George (настаивал безжалостный Джордж; to pursue – преследовать; продолжать /занятие, обсуждение и т. п./). “She flies higher than the paper trade, my boy (она – птица очень высокого полета: «летает выше писательского ремесла», мой мальчик; to fly – летать; to fly high – высоко заноситься, быть честолюбивым; paper – бумага; газета; trade – занятие, ремесло, профессия; торговля)!”

“Hang her!” said Bertram (да черт с ней: «повесить ее»! – сказал Бертрам).

“It would make it more interesting for me,” I ventured to observe (мне было бы интереснее, – отважился заметить я), “if I knew who you were talking about (если бы я знал, о ком вы говорите).”

“Antoinette Mauban,” said George (об Антуанетте Мобан).

“De Mauban,” growled Bertram (де Мобан, – проворчал Бертрам; to growl – рычать; ворчать, жаловаться).

“Oho!” said I, passing by the question of the ‘de’ (ого! – воскликнул я, оставив без внимания /приставку/ «де»; to pass by – проходить мимо; пропускать, не обращать внимания; question – вопрос). “You don’t mean to say, Bert (не хотите же вы сказать, Берт; to mean – намереваться, иметь в виду) —?”

“Can’t you let me alone (вы /что/, не можете оставить меня в покое; to let alone – оставлять в покое; to let – позволять, разрешать; оставлять, не трогать; alone – один, сам)?”

“Where’s she going to (куда же она едет)?” I asked, for the lady was something of a celebrity (спросил я, поскольку эта дама была довольно известна: «что-то /вроде/ знаменитости»).

“Oh, you’ll write the better poetry,” said I, by way of consolation.

He ruffled his hair with his hand and smoked furiously. George Featherly, standing with his back to the mantelpiece, smiled unkindly.

“If it’s the old affair,” said he, “you may as well throw it up, Bert. She’s leaving Paris tomorrow.”

“I know that,” snapped Bertram.

“Not that it would make any difference if she stayed,” pursued the relentless George. “She flies higher than the paper trade, my boy!”

“Hang her!” said Bertram.

“It would make it more interesting for me,” I ventured to observe, “if I knew who you were talking about.”

“Antoinette Mauban,” said George.

“De Mauban,” growled Bertram.

“Oho!” said I, passing by the question of the ‘de’. “You don’t mean to say, Bert —?”

“Can’t you let me alone?”

“Where’s she going to?” I asked, for the lady was something of a celebrity.

George jingled his money (Джордж позвенел монетами: «деньгами»), smiled cruelly at poor Bertram, and answered pleasantly (жестоко улыбнулся бедняге Бертраму и весело ответил; pleasantly – любезно; весело, приятно):

“Nobody knows (никто не знает). By the way, Bert, I met a great man at her house the other night (кстати, Берт, как-то вечером я встретил в ее доме очень интересного человека; great – большой, громадный; значительный, выдающийся; the other day – на днях, недавно; other – другой; night – ночь; вечер) – at least, about a month ago (по крайней мере, примерно с месяц назад). Did you ever meet him – the Duke of Strelsau (ты когда-нибудь встречался с ним – с герцогом Стрелсо)?”

“Yes, I did,” growled Bertram (да, встречался, – буркнул Бертрам).

“An extremely accomplished man, I thought him (в высшей степени воспитанный человек, как мне показалось; extremely – крайне, чрезвычайно; accomplished – совершенный, завершенный; воспитанный, культурный; to think – думать; понимать, представлять себе).”

It was not hard to see that George’s references to the duke (было нетрудно заметить, что упоминание Джорджа о герцоге; reference – ссылка /на кого-л., что-л./; упоминание) were intended to aggravate poor Bertram’s sufferings (имело намерение усугубить страдания бедняги Бертрама; to intend – намереваться), so that I drew the inference (так что я сделал вывод; to draw – тащить волочить; выводить /заключение/) that the duke had distinguished Madame de Mauban by his attentions (что герцог отметил госпожу де Мобан своим вниманием; to distinguish – отличать, различать; отмечать, выделять). She was a widow, rich, handsome (она была вдовой – богатой, красивой), and, according to repute, ambitious (и, согласно общему мнению, честолюбивой). It was quite possible that she, as George put it (было вполне вероятно, что она, как выразился Джордж; to put – класть; излагать, формулировать), was flying as high as a personage (была столь же высокого полета, как и /упомянутый/ герцог; personage – выдающаяся личность; особа, лицо; персонаж) who was everything he could be (который был всем тем, кем мог быть), short of enjoying strictly royal rank (разве только не обладал королевским званием; short of – за исключением, кроме; to enjoy – получать удовольствие; пользоваться, обладать; strictly – строго, внимательно; точно, определенно): for the duke was the son of the late King of Ruritania (поскольку герцог являлся сыном умершего короля Руритании; late – поздний; недавний; умерший) by a second and morganatic marriage (от второго и морганатического брака), and half-brother to the new King (и сводным братом новому королю; half-brother – брат по одному из родителей).

George jingled his money, smiled cruelly at poor Bertram, and answered pleasantly:

“Nobody knows. By the way, Bert, I met a great man at her house the other night – at least, about a month ago. Did you ever meet him – the Duke of Strelsau?”

“Yes, I did,” growled Bertram.

“An extremely accomplished man, I thought him.”

It was not hard to see that George’s references to the duke were intended to aggravate poor Bertram’s sufferings, so that I drew the inference that the duke had distinguished Madame de Mauban by his attentions. She was a widow, rich, handsome, and, according to repute, ambitious. It was quite possible that she, as George put it, was flying as high as a personage who was everything he could be, short of enjoying strictly royal rank: for the duke was the son of the late King of Ruritania by a second and morganatic marriage, and half-brother to the new King.

He had been his father’s favourite (он был отцовским любимцем), and it had occasioned some unfavourable comment (и поводом для нежелательных слухов послужило /то/; to occasion – вызывать, служить причиной; unfavourable – неблагоприятный; неодобрительный, неблагожелательный; favour – благосклонность, одобрение) when he had been created a duke (что его сделали герцогом; to create – создавать, творить; присваивать титул), with a title derived from no less a city than the capital itself (с получением титула по имени ни больше, ни меньше, чем самой столицы; title – заглавие, название; титул; no less than – не менее чем; ни больше, ни меньше чем). His mother had been of good, but not exalted, birth (его мать была из хорошей, но незнатной семьи; exalted – возвышенный; благородный; высокий /о положении, сане/; birth – рождение; происхождение).

“He’s not in Paris now, is he?” I asked (сейчас его нет в Париже, не так ли? – спросил я).

“Oh no! He’s gone back to be present at the King’s coronation (о, нет! он вернулся /домой/, чтобы присутствовать на коронации /нового/ короля); a ceremony which, I should say, he’ll not enjoy much (церемонии, которая, я должен заметить: «сказать», не сильно его порадует). But, Bert, old man, don’t despair (но Берт, старик, не отчаивайся)! He won’t marry the fair Antoinette (он не женится на прекрасной Антуанетте; fair – честный, справедливый; красивый, прекрасный) – at least, not unless another plan comes to nothing (по крайней мере, пока другие /его/ планы не пойдут прахом; to come to nothing – кончиться ничем, сойти на нет). Still perhaps she (хотя, возможно, она; still – до сих пор; все же, тем не менее, однако) – ” He paused and added, with a laugh (он сделал паузу и добавил со смехом): “Royal attentions are hard to resist (против королевских ухаживаний трудно устоять; attention – внимание; attentions – ухаживания; to resist – сопротивляться, противиться; устоять /против чего-л./) – you know that, don’t you, Rudolf (ты это знаешь, верно, Рудольф)?”

“Confound you!” said I (иди ты к черту, – сказал я; to confound – смущать, сбивать с толку; разрушать); and rising, I left the hapless Bertram in George’s hands (и поднявшись, я оставил несчастного Бертрама в руках Джорджа) and went home to bed (и отправился домой спать; to go to bed – идти спать; bed – кровать, постель).

He had been his father’s favourite, and it had occasioned some unfavourable comment when he had been created a duke, with a title derived from no less a city than the capital itself. His mother had been of good, but not exalted, birth.

“He’s not in Paris now, is he?” I asked.

“Oh no! He’s gone back to be present at the King’s coronation; a ceremony which, I should say, he’ll not enjoy much. But, Bert, old man, don’t despair! He won’t marry the fair Antoinette – at least, not unless another plan comes to nothing. Still perhaps she – “ He paused and added, with a laugh: “Royal attentions are hard to resist – you know that, don’t you, Rudolf?”

“Confound you!” said I; and rising, I left the hapless Bertram in George’s hands and went home to bed.

The next day George Featherly went with me to the station (на следующий день Джордж Фэзерли поехал со мной на вокзал), where I took a ticket for Dresden (где я взял билет на Дрезден; to take).

“Going to see the pictures?” asked George, with a grin (едешь посмотреть картины? – спросил Джордж с ухмылкой).

George is an inveterate gossip (Джордж – неисправимый сплетник), and had I told him that I was off to Ruritania (и скажи я ему, что еду в Руританию; to be off – уходить, отправляться), the news would have been in London in three days (эту новость знали бы: «эта новость была бы» в Лондоне через три дня) and in Park Lane in a week (а на Парк-Лейн – через неделю). I was, therefore, about to return an evasive answer (поэтому я собирался ответить уклончиво; to be about – быть поблизости; намереваться; to return – возвращать/ся/; отвечать /тем же/), when he saved my conscience by leaving me suddenly (тогда как он уберег мою совесть, внезапно меня оставив) and darting across the platform (и бросившись вдоль платформы; dart – дротик, стрела; to dart – метать; помчаться стрелой, устремиться). Following him with my eyes (проследив за ним взглядом), I saw him lift his hat (я увидел, как он, приподняв шляпу) and accost a graceful, fashionably dressed woman (обратился к /какой-то/ симпатичной, модно одетой женщине; graceful – грациозный, изящный; красивый, привлекательный) who had just appeared from the booking-office (которая только что появилась из = отошла от билетной кассы). She was, perhaps, a year or two over thirty (ей было, пожалуй, тридцать один или тридцать два года), tall, dark, and of rather full figure (высокая, темноволосая, со слегка полноватой фигурой; dark – темный; темноволосый; rather – лучше, скорее; до некоторой степени). As George talked, I saw her glance at me (когда Джордж разговаривал /с ней/, я увидел, что она взглянула на меня), and my vanity was hurt by the thought (и мое самолюбие было задето мыслью /о том/; vanity – тщеславие; самолюбие; to hurt – причинять боль; /больно/ задевать, обижать) that, muffled in a fur coat and a neck-wrapper (что, закутанный в меховое пальто и шарф; to muffle – закутывать, кутать; neck – шея; to wrap – обертывать, завертывать; укутывать) (for it was a chilly April day (так как был прохладный апрельский день)) and wearing a soft travelling hat pulled down to my ears (и в мягкой походной шляпе, натянутой на /самые/ уши; to wear – быть одетым, носить; travelling – путешествие), I must be looking very far from my best (я, должно быть, выглядел далеко не лучшим образом; very – очень; best – самое лучшее; лучшая часть, состояние /чего-л./). A moment later, George rejoined me (минутой позже Джордж присоединился ко мне; moment – момент, миг, минута).

The next day George Featherly went with me to the station, where I took a ticket for Dresden.

“Going to see the pictures?” asked George, with a grin.

George is an inveterate gossip, and had I told him that I was off to Ruritania, the news would have been in London in three days and in Park Lane in a week. I was, therefore, about to return an evasive answer, when he saved my conscience by leaving me suddenly and darting across the platform. Following him with my eyes, I saw him lift his hat and accost a graceful, fashionably dressed woman who had just appeared from the booking-office. She was, perhaps, a year or two over thirty, tall, dark, and of rather full figure. As George talked, I saw her glance at me, and my vanity was hurt by the thought that, muffled in a fur coat and a neck-wrapper (for it was a chilly April day) and wearing a soft travelling hat pulled down to my ears, I must be looking very far from my best. A moment later, George rejoined me.

“You’ve got a charming travelling companion (в /этой/ поездке у тебя будет очаровательная спутница; to have got – иметь, обладать; travelling – путешествие),” he said. “That’s poor Bert Bertrand’s goddess, Antoinette de Mauban (это – предмет обожания бедняги Бертрама, Антуанетта де Мобан; goddess – богиня; обожаемая женщина), and, like you, she’s going to Dresden (и она, так же, как и ты, едет в Дрезден) – also, no doubt, to see the pictures (конечно же, тоже посмотреть картины; no doubt – без сомнения). It’s very queer, though (хотя, весьма странно), that she doesn’t at present desire the honour of your acquaintance (что в данный момент она не жаждет /удостоиться/ чести знакомства с тобой; to desire – желать, испытывать желание).”

“I didn’t ask to be introduced (я не просил знакомить меня /с ней/; to ask – спрашивать; просить),” I observed, a little annoyed (заметил я, немного раздраженно; to annoy – досаждать, надоедать; раздражать).

“Well, I offered to bring you to her (ну, я предложил привести тебя к ней); but she said, ‘Another time (но она сказала: «в другой раз»).’ Never mind, old fellow, perhaps there’ll be a smash (не переживай, старик, может быть, произойдет катастрофа; to mind – возражать, иметь что-л. против /в вопросительных и отрицательных предложениях/; волноваться, тревожиться; smash – грохот от падения, столкновения; катастрофа, столкновение), and you’ll have a chance of rescuing her (и у тебя будет возможность спасти ее; chance – случай, случайность; удобный случай, возможность) and cutting out the Duke of Strelsau (и /тем самым/ обойти герцога Стрелсо; to cut out – вырезать; оттеснить, превзойти /соперника/)!”

No smash, however, happened, either to me or to Madame de Mauban (однако никакой катастрофы не произошло ни со мною, ни с госпожой де Мобан). I can speak for her as confidently as for myself (я могу говорить за нее так же уверенно, как и за себя); for when, after a night’s rest in Dresden, I continued my journey (поскольку, когда после ночи отдыха в Дрездене я продолжал свое путешествие), she got into the same train (она села в тот же поезд, /что и я/; to get – получать, добывать; сесть, попасть /на поезд и т. п./). Understanding that she wished to be let alone (понимая, что она желает, чтобы ее оставили в покое), I avoided her carefully (я старательно ее избегал; carefully – внимательно, тщательно), but I saw that she went the same way as I did to the very end of my journey (но я понял, что она едет туда же, куда /еду/ и я, до самого конца моей поездки; to see – видеть; понимать, сознавать; to go the same way – идти той же дорогой; to do – делать, выполнять; употребляется вместо другого глагола во избежание его повторения), and I took opportunities of having a good look at her (и я пользовался случаем хорошенько ее рассмотреть; to take the opportunity – воспользоваться случаем; to have a look – взглянуть, посмотреть), when I could do so unobserved (когда мог это сделать незаметно: «незамеченным»).

“You’ve got a charming travelling companion,” he said. “That’s poor Bert Bertrand’s goddess, Antoinette de Mauban, and, like you, she’s going to Dresden – also, no doubt, to see the pictures. It’s very queer, though, that she doesn’t at present desire the honour of your acquaintance.”

“I didn’t ask to be introduced,” I observed, a little annoyed.

“Well, I offered to bring you to her; but she said, ‘Another time.’ Never mind, old fellow, perhaps there’ll be a smash, and you’ll have a chance of rescuing her and cutting out the Duke of Strelsau!”

No smash, however, happened, either to me or to Madame de Mauban. I can speak for her as confidently as for myself; for when, after a night’s rest in Dresden, I continued my journey, she got into the same train. Understanding that she wished to be let alone, I avoided her carefully, but I saw that she went the same way as I did to the very end of my journey, and I took opportunities of having a good look at her, when I could do so unobserved.

As soon as we reached the Ruritanian frontier (как только мы достигли руританской границы) (where the old officer who presided over the Custom House (где пожилой чиновник, производивший на таможне досмотр; to preside – председательствовать; осуществлять контроль) favoured me with such a stare (одарил меня таким взглядом; to favour – благоволить, оказывать внимание) that I felt surer than before of my Elphberg physiognomy (что я /еще больше/, чем прежде, убедился: «почувствовал себя увереннее» /в том, что/ у меня эльфбергская физиономия; to feel)), I bought the papers, and found in them news (я купил газеты и обнаружил в них новость; to buy) which affected my movements (которая заставила меня засуетиться: «повлияла на мои передвижения»; to affect – воздействовать, влиять /на что-л./). For some reason, which was not clearly explained (по какой-то причине, которая толком: «ясно» не была объяснена), and seemed to be something of a mystery (и, казалось, была чем-то вроде тайны), the date of the coronation had been suddenly advanced (дата коронации внезапно была перенесена на более ранний срок; to advance – продвигаться вперед; переносить на более ранний срок), and the ceremony was to take place on the next day but one (и церемония должна была состояться послезавтра; to take place – происходить, иметь место; the next day – следующий день; but one – кроме/ за исключением одного; the next day but one – послезавтра). The whole country seemed in a stir about it (по всей стране, казалось, из-за этого /царила/ суматоха; stir – шевеление, движение; суматоха, суета), and it was evident that Strelsau was thronged (и было очевидно, что Стрелсо переполнен; to throng – толпиться, ходить толпами). Rooms were all let and hotels overflowing (все комнаты были сданы, а в гостиницах было полно /народу/; to let – позволять, разрешать; сдавать внаем; to overflow – переливаться через край; быть переполненным); there would be very little chance of my obtaining a lodging (мои шансы получить жилье были весьма невелики: «малы»), and I should certainly have to pay an exorbitant charge for it (и мне, безусловно, пришлось бы заплатить за него непомерно высокую цену; exorbitant – непомерный, чрезмерный). I made up my mind to stop at Zenda (я решил остановиться в Зенде; to make up one’s mind – решиться, принять решение), a small town fifty miles short of the capital (маленьком городке в пятидесяти милях от столицы; short – резко, круто; не доходя, не достигнув; mile – миля = 1609 м), and about ten from the frontier (и милях в десяти от границы; about – приблизительно, около). My train reached there in the evening (мой поезд прибыл туда вечером); I would spend the next day, Tuesday, in a wander over the hills (я хотел провести следующий день – вторник, – гуляя по холмам; wander – странствие), which were said to be very fine (о которых говорили, /что они/ очень красивы; fine – тонкий, утонченный; прекрасный, превосходный), and in taking a glance at the famous Castle (и разглядывая знаменитый замок; glance – быстрый взгляд; to take a glance – взглянуть на), and go over by train to Strelsau on the Wednesday morning (и в среду утром поездом поехать в Стрелсо), returning at night to sleep at Zenda (/а/ вечером вернуться на ночлег: «спать» в Зенду).

As soon as we reached the Ruritanian frontier (where the old officer who presided over the Custom House favoured me with such a stare that I felt surer than before of my Elphberg physiognomy), I bought the papers, and found in them news which affected my movements. For some reason, which was not clearly explained, and seemed to be something of a mystery, the date of the coronation had been suddenly advanced, and the ceremony was to take place on the next day but one. The whole country seemed in a stir about it, and it was evident that Strelsau was thronged. Rooms were all let and hotels overflowing; there would be very little chance of my obtaining a lodging, and I should certainly have to pay an exorbitant charge for it. I made up my mind to stop at Zenda, a small town fifty miles short of the capital, and about ten from the frontier. My train reached there in the evening; I would spend the next day, Tuesday, in a wander over the hills, which were said to be very fine, and in taking a glance at the famous Castle, and go over by train to Strelsau on the Wednesday morning, returning at night to sleep at Zenda.

Accordingly at Zenda I got out (итак, я сошел в Зенде; accordingly – соответственно; таким образом; to get out – выходить, высаживаться), and as the train passed where I stood on the platform (и, когда поезд проходил мимо меня, стоящего на платформе; to stand), I saw my friend Madame de Mauban in her place (я увидел свою знакомую, госпожу де Мобан, на своем месте; friend – друг; знакомый); clearly she was going through to Strelsau (/было/ ясно, что она едет прямиком в Стрелсо; through – сквозь, через; прямо, без пересадки), having, with more providence than I could boast, secured apartments there (забронировав там апартаменты с большой предусмотрительностью, которой я похвастаться /не/ мог; to secure – обеспечивать безопасность, охранять; обеспечивать). I smiled to think how surprised George Featherly would have been to know (я улыбнулся, подумав, как был бы удивлен Джордж Фэзерли, /если бы/ узнал) that she and I had been fellow travellers for so long (что мы с ней так долго были попутчиками: «товарищами по путешествию»; fellow – человек, парень; товарищ, собрат).

I was very kindly received at the hotel (меня очень любезно приняли в гостинице) – it was really no more than an inn (на самом деле, это был не более, чем постоялый двор; really – действительно; на самом деле; inn – гостиница /обычно за городом/; трактир, постоялый двор) – kept by a fat old lady and her two daughters (который содержала полная пожилая дама с двумя дочерьми; to keep – держать, хранить; содержать /дом, хозяйство и т. п./; fat – жирный; толстый, тучный; her – ее). They were good, quiet people (они были добрыми, спокойными людьми), and seemed very little interested in the great doings at Strelsau (и, казалось, совсем мало интересовались великими событиями в Стрелсо). The old lady’s hero was the duke (кумиром пожилой дамы был герцог; hero – герой; кумир, идол), for he was now, under the late King’s will (поскольку он теперь был, по воле покойного короля), master of the Zenda estates and of the Castle (хозяином поместий Зенды и замка), which rose grandly on its steep hill (который величественно возвышался на крутом холме; to rise – восходить; подниматься, возвышаться; grandly – грандиозно; величественно) at the end of the valley a mile or so from the inn (на /том/ конце долины примерно в миле от гостиницы; or so – или что-то около того). The old lady, indeed, did not hesitate to express regret (пожилая дама, даже не колеблясь, выразила сожаление; indeed – в самом деле, действительно; даже) that the duke was not on the throne, instead of his brother (что герцог не на троне = не правит королевством вместо своего брата).

Accordingly at Zenda I got out, and as the train passed where I stood on the platform, I saw my friend Madame de Mauban in her place; clearly she was going through to Strelsau, having, with more providence than I could boast, secured apartments there. I smiled to think how surprised George Featherly would have been to know that she and I had been fellow travellers for so long.

I was very kindly received at the hotel – it was really no more than an inn – kept by a fat old lady and her two daughters. They were good, quiet people, and seemed very little interested in the great doings at Strelsau. The old lady’s hero was the duke, for he was now, under the late King’s will, master of the Zenda estates and of the Castle, which rose grandly on its steep hill at the end of the valley a mile or so from the inn. The old lady, indeed, did not hesitate to express regret that the duke was not on the throne, instead of his brother.

“We know Duke Michael,” said she (мы знаем герцога Михаэля). “He has always lived among us (он всегда жил среди нас); every Ruritanian knows Duke Michael (каждый руританин знает герцога Михаэля). But the King is almost a stranger (но король – почти чужак; stranger – незнакомец; чужестранец); he has been so much abroad (он так долго: «много» находился за границей), not one in ten knows him even by sight (что вряд ли даже один из десяти знает его в лицо; to know by sight – знать в лицо; sight – зрение; взгляд).”

“And now,” chimed in one of the young women (а теперь, – вмешалась одна из девушек: «одна из молодых женщин»; to chime in – вступать, вмешиваться в разговор; to chime – выбивать мелодию /на колоколах, курантах/; звонить, звенеть), “they say he has shaved off his beard (говорят, что он сбрил бороду), so that no one at all knows him (так что вообще никто его не узнает).”

“Shaved his beard!” exclaimed her mother (сбрил бороду! – воскликнула ее мать). “Who says so (кто говорит такое)?”

“Johann, the duke’s keeper (Иоганн, лесничий герцога; keeper – хранитель; лесник). He has seen the King (он видел короля).”

“Ah, yes (ах, да). The King, sir, is now at the duke’s hunting-lodge in the forest here (король, сэр, сейчас в охотничьем домике герцога здесь в лесу); from here he goes to Strelsau to be crowned on Wednesday morning (отсюда он поедет в Стрелсо, чтобы короноваться в среду утром).”

I was interested to hear this (мне было интересно это слышать), and made up my mind to walk next day in the direction of the lodge (и /я/ решил на следующий день прогуляться в направлении /этого/ домика; mind – ум, разум; намерение, желание; to make up one’s mind – решить/ся/), on the chance of coming across the King (надеясь повстречать короля; to come across – случайно встретиться с /кем-л./; on the chance – на случай, если; в надежде).

“We know Duke Michael,” said she. “He has always lived among us; every Ruritanian knows Duke Michael. But the King is almost a stranger; he has been so much abroad, not one in ten knows him even by sight.”

“And now,” chimed in one of the young women, “they say he has shaved off his beard, so that no one at all knows him.”

“Shaved his beard!” exclaimed her mother. “Who says so?”

“Johann, the duke’s keeper. He has seen the King.”

“Ah, yes. The King, sir, is now at the duke’s hunting-lodge in the forest here; from here he goes to Strelsau to be crowned on Wednesday morning.”

I was interested to hear this, and made up my mind to walk next day in the direction of the lodge, on the chance of coming across the King.

The old lady ran on garrulously (пожилая дама словоохотливо продолжала; to run on – говорить не переставая; garrulous – болтливый, словоохотливый):

“Ah, and I wish he would stay at his hunting (ах, и было бы здорово: «хотелось бы», чтобы он задержался на охоте) – that and wine (and one thing more) are all he loves, they say (это = охота, вино (и еще кое-что: «одна вещь») – вот все, что он любит, как говорят) – and suffer our duke to be crowned on Wednesday (и позволил бы нашему герцогу короноваться в среду; to suffer smb. to do smth. – позволить кому-л. сделать что-л.). That I wish, and I don’t care who knows it (вот чего я желаю, и мне безразлично, кто об этом знает).”

“Hush, mother!” urged the daughters (тише, мама! – уговаривали /ее/ дочери; to urge – понуждать, подгонять; убеждать, уговаривать).

“Oh, there’s many to think as I do (о, многие думают, как я)!” cried the old woman stubbornly (упрямо восклицала пожилая женщина).

I threw myself back in my deep armchair, and laughed at her zeal (я откинулся /на спинку/ своего глубокого кресла, смеясь над ее энтузиазмом).

“For my part,” said the younger and prettier of the two daughters (что касается меня, – сказала младшая и самая привлекательная из двух дочерей; for my part – с моей стороны; что касается меня; pretty – хорошенький, миловидный), a fair, buxom, smiling wench (белокурая, пышногрудая, улыбающаяся девица; fair – честный, справедливый; белокурый, светлый; wench – девчонка /о девушке/, молодая женщина /шутл./), “I hate Black Michael (я не переношу/ненавижу Черного Михаэля)! A red Elphberg for me, mother (/а вот/ рыжий Эльфберг – /это/ по мне, мама)! The King, they say, is as red as a fox or as (король, говорят, такой же рыжий, как лисица, или как) – ”

And she laughed mischievously as she cast a glance at me (и она засмеялась, бросив на меня озорной взгляд; mischievous – вредный; озорной, шаловливый), and tossed her head at her sister’s reproving face (и вскинула головку, /заметив/ осуждающее выражение лица своей сестры; to reprove – делать выговор, корить; осуждать, не одобрять; face – лицо; выражение лица).

“Many a man has cursed their red hair before now,” muttered the old lady (не один мужчина уже проклял их рыжие волосы, – пробормотала пожилая дама; before now – раньше, прежде) – and I remembered James, fifth Earl of Burlesdon (и я вспомнил Джеймса, пятого графа Берлисдона).

The old lady ran on garrulously:

“Ah, and I wish he would stay at his hunting – that and wine (and one thing more) are all he loves, they say – and suffer our duke to be crowned on Wednesday. That I wish, and I don’t care who knows it.”

“Hush, mother!” urged the daughters.

“Oh, there’s many to think as I do!” cried the old woman stubbornly.

I threw myself back in my deep armchair, and laughed at her zeal.

“For my part,” said the younger and prettier of the two daughters, a fair, buxom, smiling wench, “I hate Black Michael! A red Elphberg for me, mother! The King, they say, is as red as a fox or as – ”

And she laughed mischievously as she cast a glance at me, and tossed her head at her sister’s reproving face.

“Many a man has cursed their red hair before now,” muttered the old lady – and I remembered James, fifth Earl of Burlesdon.

“But never a woman!” cried the girl (но ни одна женщина, – воскликнула девушка).

“Ay, and women, when it was too late,” was the stern answer (да, и женщины, когда было /уже/ слишком поздно, – последовал строгий ответ), reducing the girl to silence and blushes (заставивший девушку замолчать и покраснеть; to reduce – понижать, уменьшать; приводить в определенное состояние).

“How comes the King here (как же король приезжает сюда)?” I asked, to break an embarrassed silence (спросил я, чтобы прервать неловкое молчание; to break – ломать, разрушать; прерывать, нарушать; to embarrass – смущать, приводить в замешательство). “It is the duke’s land here, you say (это же земля герцога, вы говорите).”

“The duke invited him, sir, to rest here till Wednesday (герцог пригласил его, сэр, отдохнуть здесь до среды). The duke is at Strelsau, preparing the King’s reception (герцог /сейчас/ в Стрелсо готовится к встрече короля; reception – прием, получение; встреча, прием /гостей и т. п./).”

“Then they’re friends (выходит, они друзья)?”

“None better,” said the old lady (лучше нет, – сказала пожилая дама).

But my rosy damsel tossed her head again (но моя румяная девица снова вскинула голову); she was not to be repressed for long (она не могла сдерживаться долго; to repress – подавлять; сдерживать /чувства/), and she broke out again (и снова разразилась /тирадой/; to break out – вырываться; разразиться):

“Ay, they love one another as men do (ой, они любят друг друга так, как любят люди) who want the same place and the same wife (которым нужны одна и та же должность и одна и та же женщина; to want – хотеть, желать; испытывать потребность /в чем-л./; place – место; положение, должность, пост; wife – жена, супруга; женщина)!”

The old woman glowered (мать сурово /на нее/ взглянула); but the last words pricked my curiosity (но последние слова подстрекнули мое любопытство; to prick – колоть, прокалывать; подстрекать, побуждать), and I interposed before she could begin scolding (и я вмешался прежде, чем она смогла начать бранить /дочь/; to interpose – ставить, помещать /что-л./ между /чем-л./):

“What, the same wife, too (что, одна и та же женщина тоже)! How’s that, young lady (как так, юная леди)?”

“All the world knows that Black Michael – well then, mother, the duke (весь мир знает = всем известно, что Черный Михаэль – ну хорошо, мама, герцог) – would give his soul to marry his cousin, the Princess Flavia (отдал бы душу, чтобы жениться на своей кузине, принцессе Флавии), and that she is to be the queen (и что она должна стать королевой).”

“But never a woman!” cried the girl.

“Ay, and women, when it was too late,” was the stern answer, reducing the girl to silence and blushes.

“How comes the King here?” I asked, to break an embarrassed silence. “It is the duke’s land here, you say.”

“The duke invited him, sir, to rest here till Wednesday. The duke is at Strelsau, preparing the King’s reception.”

“Then they’re friends?”

“None better,” said the old lady.

But my rosy damsel tossed her head again; she was not to be repressed for long, and she broke out again:

“Ay, they love one another as men do who want the same place and the same wife!”

The old woman glowered; but the last words pricked my curiosity, and I interposed before she could begin scolding:

“What, the same wife, too! How’s that, young lady?”

“All the world knows that Black Michael – well then, mother, the duke – would give his soul to marry his cousin, the Princess Flavia, and that she is to be the queen.”

“Upon my word,” said I (честное слово, – сказал я), “I begin to be sorry for your duke (я начинаю сочувствовать вашему герцогу; to be sorry for smb. – жалеть /кого-л./). But if a man will be a younger son (но если человек является младшим сыном), why he must take what the elder leaves (с какой стати он должен брать то, что оставляет старший), and be as thankful to God as he can (да еще и вовсю благодарить Бога: «и благодарить Бога так, как он может»);” and, thinking of myself, I shrugged my shoulders and laughed (и подумав о себе, я пожал плечами и усмехнулся). And then I thought also of Antoinette de Mauban and her journey to Strelsau (а потом я подумал также и об Антуанетте де Мобан и ее поездке в Стрелсо).

“It’s little dealing Black Michael has with (Черный Михаэль имеет небольшое отношение к; little – мало, немного; to deal with – иметь дело; иметь отношение, касаться) – ” began the girl, braving her mother’s anger (начала девушка, храбро встречая гнев матери; brave – храбрый, смелый); but as she spoke a heavy step sounded on the floor (но когда она заговорила, раздались тяжелые шаги: «тяжелый шаг зазвучал по полу»; sound – звук, шум), and a gruff voice asked in a threatening tone (и грубый голос спросил угрожающе: «в угрожающем тоне»):

“Who talks of ‘Black Michael’ in his Highness’s own burgh (кто говорит о «Черном Михаэле» в собственном городе его высочества)?”

The girl gave a little shriek (девушка тихо вскрикнула: «издала небольшой крик»), half of fright – half, I think, of amusement (наполовину от испуга, наполовину, я думаю, от изумления; amusement – развлечение, забава; /приятное/ изумление, удивление).

“You’ll not tell of me, Johann (ты не расскажешь обо мне, Иоганн)?” she said.

“See where your chatter leads (видишь, к чему: «куда» приводит твоя болтовня),” said the old lady.

The man who had spoken came forward (человек, который /перед этим/ говорил = произнесший те слова, вышел вперед).

“Upon my word,” said I, “I begin to be sorry for your duke. But if a man will be a younger son, why he must take what the elder leaves, and be as thankful to God as he can;” and, thinking of myself, I shrugged my shoulders and laughed. And then I thought also of Antoinette de Mauban and her journey to Strelsau.

“It’s little dealing Black Michael has with – ” began the girl, braving her mother’s anger; but as she spoke a heavy step sounded on the floor, and a gruff voice asked in a threatening tone:

“Who talks of ‘Black Michael’ in his Highness’s own burgh?”

The girl gave a little shriek, half of fright – half, I think, of amusement.

“You’ll not tell of me, Johann?” she said.

“See where your chatter leads,” said the old lady.

The man who had spoken came forward.

“We have company, Johann,” said my hostess (у нас гости, Иоганн, – сказала моя хозяйка; company – общество, компания; гости), and the fellow plucked off his cap (и парень стянул свою фуражку; to pluck – срывать, собирать; тянуть, тащить). A moment later he saw me (мгновением позже он увидел меня; to see), and, to my amazement, he started back a step (и, к моему удивлению, на шаг отступил назад; to start – начинать; сдвигаться /с места/), as though he had seen something wonderful (будто увидел что-то удивительное).

“What ails you, Johann?” asked the elder girl (что с вами, Иоганн? – спросила старшая девушка; to ail – чувствовать недомогание, хворать; беспокоить, мучить). “This is a gentleman on his travels, come to see the coronation (этот джентльмен путешествует и прибыл посмотреть на коронацию; to be on travel – путешествовать).”

The man had recovered himself (человек пришел в себя; to recover – обретать снова; приходить в себя), but he was staring at me with an intense, searching, almost fierce glance (но уставился на меня пристальным, изучающим, почти свирепым взглядом; intense – сильный; напряженный; searching – тщательный /об исследовании/; изучающий, проницательный).

“Good evening to you (добрый вечер вам),” said I.

“Good evening, sir,” he muttered, still scrutinizing me (добрый вечер, сэр, – пробормотал он, все еще внимательно меня разглядывая), and the merry girl began to laugh as she called (и веселая девушка со смехом крикнула: «начала смеяться, когда она крикнула»; to call – звать, окликать; кричать, закричать) —

“See, Johann, it is the colour you love (смотри, Иоганн, это же цвет, который ты любишь)! He started to see your hair, sir (он испугался, увидев ваши волосы, сэр; to start – начинать; вздрагивать, пугаться). It’s not the colour we see most of here in Zenda (это не /тот/ цвет, который мы часто видим здесь в Зенде; most – больше всего).”

“I crave your pardon, sir,” stammered the fellow, with puzzled eyes (я прошу вашего прощения = прошу простить меня, сэр, – заикаясь и глядя с недоумением: «с озадаченным взглядом» произнес парень; to crave – страстно желать; просить, умолять). “I expected to see no one (я не ожидал здесь кого-нибудь встретить; to see – видеть; встречать).”

“We have company, Johann,” said my hostess, and the fellow plucked off his cap. A moment later he saw me, and, to my amazement, he started back a step, as though he had seen something wonderful.

“What ails you, Johann?” asked the elder girl. “This is a gentleman on his travels, come to see the coronation.”

The man had recovered himself, but he was staring at me with an intense, searching, almost fierce glance.

“Good evening to you,” said I.

“Good evening, sir,” he muttered, still scrutinizing me, and the merry girl began to laugh as she called —

“See, Johann, it is the colour you love! He started to see your hair, sir. It’s not the colour we see most of here in Zenda.”

“I crave your pardon, sir,” stammered the fellow, with puzzled eyes. “I expected to see no one.”

“Give him a glass to drink my health in (дайте = налейте ему стаканчик выпить за мое здоровье); and I’ll bid you good night, and thanks to you, ladies (а я хочу пожелать вам доброй ночи и поблагодарить вас, дамы; to bid – предлагать цену; обращаться с пожеланием /доброго утра, доброго дня и т. п./), for your courtesy and pleasant conversation (за вашу любезность и за приятную беседу).”

So speaking, I rose to my feet (произнеся эти слова: «говоря так», я встал: «поднялся на ноги»; to rise), and with a slight bow turned to the door (и с легким поклоном направился к двери; to turn – поворачивать/ся/; направляться). The young girl ran to light me on the way (младшая девушка выбежала, чтобы посветить мне по дороге; to light – зажигать/ся/; освещать), and the man fell back to let me pass, his eyes still fixed on me (а мужчина отступил назад, чтобы дать мне пройти, по-прежнему не отрывая от меня глаз; to fall back – отступать; уступать /дорогу/; to fall – падать; to fix one’s eyes on – не сводить глаз, пялиться; to fix – укреплять, устанавливать; останавливать взгляд). The moment I was by (в тот момент, когда я поравнялся с ним; by /нареч./ – близко, возле, рядом), he started a step forward, asking (он сделал шаг вперед и спросил; to start forward – броситься вперед; step – шаг):

“Pray, sir, do you know our King (простите, сэр, вы не знаете нашего короля; to pray – молиться; просить /в обращении; часто как вводное слово/)?”

“I never saw him,” said I (я его никогда не видел, – ответил я). “I hope to do so on Wednesday (надеюсь сделать это в среду).”

He said no more, but I felt (больше я ничего не сказал, но чувствовал) his eyes following me till the door closed behind me (что его взгляд следовал за мной = что он не отводил от меня взгляда, пока за мною не закрылась дверь). My saucy conductor, looking over her shoulder at me (моя бойкая провожатая, оглянувшись на меня через плечо; saucy – дерзкий, нахальный; оживленный, бойкий; conductor – проводник, гид; to conduct – вести, сопровождать; to look – смотреть, глядеть) as she preceded me upstairs, said (когда шла впереди вверх по лестнице, сказала; to precede – предшествовать; находиться/идти впереди):

“There’s no pleasing Master Johann for one of your colour, sir (мастеру Иоганну не угодил цвет ваших волос, сэр; to please – желать, хотеть; угождать; for one – что касается).”

“Give him a glass to drink my health in; and I’ll bid you good night, and thanks to you, ladies, for your courtesy and pleasant conversation.”

So speaking, I rose to my feet, and with a slight bow turned to the door. The young girl ran to light me on the way, and the man fell back to let me pass, his eyes still fixed on me. The moment I was by, he started a step forward, asking:

“Pray, sir, do you know our King?”

“I never saw him,” said I. “I hope to do so on Wednesday.”

He said no more, but I felt his eyes following me till the door closed behind me. My saucy conductor, looking over her shoulder at me as she preceded me upstairs, said:

“There’s no pleasing Master Johann for one of your colour, sir.”

“He prefers yours, maybe?” I suggested (может, он предпочитает ваш /цвет/? – предположил я).

“I meant, sir, in a man (я имела в виду, сэр, у мужчины; to mean – намереваться; подразумевать, иметь в виду),” she answered, with a coquettish glance (ответила она, /бросив/ игривый взгляд; coquettish – кокетливый).

“What,” asked I, taking hold of the other side of the candlestick (какое, – спросил я, берясь за другую сторону подсвечника; to take hold – брать, хватать;), “does colour matter in a man (значение имеет цвет /волос/ у мужчины)?”

“Nay, but I love yours – it’s the Elphberg red (никакого, но мне нравится ваш, это – рыжий цвет Эльфбергов; nay – отрицательный ответ).”

“Colour in a man,” said I, “is a matter of no more moment than that (цвет /волос/ у мужчины, – сказал я, – дело не столь важное, как /вот/ это; matter – вещество; дело, вопрос; moment – момент, миг; важность, значение)!” – and I gave her something of no value (и я кое-что сделал, а что – не важно: «и я дал ей что-то не имеющее ценности»; of no value – не имеющий ценности).

“God send the kitchen door be shut (слава Богу, что дверь на кухню закрыта; to send – посылать; приводить в какое-л. состояние или действие)!” said she.

“Amen!” said I, and left her (аминь! – сказал я и оставил ее).

In fact, however, as I now know (однако на самом деле, как я теперь знаю), colour is sometimes of considerable moment to a man (цвет иногда бывает очень важным для мужчины; considerable – значительный, важный, существенный).

“He prefers yours, maybe?” I suggested.

“I meant, sir, in a man,” she answered, with a coquettish glance.

“What,” asked I, taking hold of the other side of the candlestick, “does colour matter in a man?”

“Nay, but I love yours – it’s the Elphberg red.”

“Colour in a man,” said I, “is a matter of no more moment than that!” – and I gave her something of no value.

“God send the kitchen door be shut!” said she.

“Amen!” said I, and left her.

In fact, however, as I now know, colour is sometimes of considerable moment to a man.

 

Chapter 3

A Merry Evening with a Distant Relative

(Веселый вечер с дальним родственником)

I was not so unreasonable as to be prejudiced against the duke’s keeper (я не был столь неразумен, чтобы иметь предубеждение против лесничего герцога; to prejudice – предубеждать; создавать предвзятое мнение) because he disliked my complexion (из-за того, что ему не понравился цвет моих волос; complexion – цвет лица /иногда также волос и глаз/); and if I had been, his most civil and obliging conduct (а если бы и был, то его в высшей степени вежливое и любезное поведение) (as it seemed to me to be (каким оно, как мне показалось, было)) next morning would have disarmed me (на следующее утро обезоружило бы меня). Hearing that I was bound for Strelsau (услышав, что я еду в Стрелсо; to be bound for – направляться, следовать /куда-л./; to bind – вязать, связывать), he came to see me while I was breakfasting (он пришел навестить меня, в то время, когда я завтракал; to see – видеть; повидаться, навестить), and told me that a sister of his (и сообщил мне, что его сестра; to tell – рассказывать; говорить, сообщать) who had married a well-to-do tradesman and lived in the capital (которая замужем за богатым купцом и живет в столице), had invited him to occupy a room in her house (пригласила его занять /отдельную/ комнату в ее доме). He had gladly accepted, but now found (он с радостью согласился, но теперь полагает; to find – находить, отыскивать; убеждаться, приходить к выводу) that his duties would not permit of his absence (что его обязанности не позволят ему отлучиться; absence – отсутствие, отлучка). He begged therefore that (поэтому он просит, чтобы), if such humble (though, as he added, clean and comfortable) lodgings would satisfy me (если такое скромное (хотя, добавил он, чистое и уютное) жилище подойдет мне; to satisfy – удовлетворять), I would take his place (я занял эту комнату вместо него: «занял его место»). He pledged his sister’s acquiescence (он уверял, что сестра согласится; to pledge – отдавать в залог; давать обещание, заверять; acquiescence – уступка, согласие), and urged the inconvenience and crowding (и твердил о неудобствах и толкотне; to urge – понуждать, подгонять; убеждать, настаивать) to which I should be subject in my journeys to and from Strelsau the next day (которым я буду подвергаться /во время/ поездки в Стрелсо и назад; subject – подчиненный, зависимый; подверженный /чему-л./). I accepted his offer without a moment’s hesitation (я принял его предложение, ни минуты не колеблясь), and he went off to telegraph to his sister (и он ушел, чтобы послать сестре телеграмму: «телеграфировать своей сестре»), while I packed up and prepared to take the next train (тогда как я уложил вещи и приготовился сесть на ближайший поезд; next – следующий; ближайший).

I was not so unreasonable as to be prejudiced against the duke’s keeper because he disliked my complexion; and if I had been, his most civil and obliging conduct (as it seemed to me to be) next morning would have disarmed me. Hearing that I was bound for Strelsau, he came to see me while I was breakfasting, and told me that a sister of his who had married a well-to-do tradesman and lived in the capital, had invited him to occupy a room in her house. He had gladly accepted, but now found that his duties would not permit of his absence. He begged therefore that, if such humble (though, as he added, clean and comfortable) lodgings would satisfy me, I would take his place. He pledged his sister’s acquiescence, and urged the inconvenience and crowding to which I should be subject in my journeys to and from Strelsau the next day. I accepted his offer without a moment’s hesitation, and he went off to telegraph to his sister, while I packed up and prepared to take the next train.

But I still hankered after the forest and the hunting-lodge (но я все еще стремился /попасть/ в лес /поближе/ к охотничьему домику; to hanker – страстно желать, жаждать), and when my little maid told me that I could (и когда моя малышка-горничная поведала, что я могу), by walking ten miles or so through the forest (пройдя миль с десять через лес), hit the railway at a roadside station (достичь железной дороги неподалеку от небольшой станции; to hit – ударять, бить; добраться, достичь /разг./; roadside – придорожный; road – дорога; side – сторона, бок, край), I decided to send my luggage direct to the address which Johann had given (я решил послать свой багаж прямо по адресу, который дал Иоганн), take my walk, and follow to Strelsau myself (прогуляться пешком и самому приехать в Стрелсо; to take a walk – прогуляться, пройтись). Johann had gone off and was not aware of the change in my plans (Иоганн уже ушел и об изменениях в моих планах не знал; to be aware of smth. – знать что-л.); but, as its only effect was to delay my arrival at his sister’s for a few hours (но, поскольку единственным результатом /этого/ была задержка моего приезда к его сестре на несколько часов), there was no reason for troubling to inform him of it (не было причины беспокоиться /насчет того, чтобы/ поставить его об этом в известность; to inform – сообщать, информировать). Doubtless the good lady would waste no anxiety on my account (несомненно, эта добропорядочная дама не слишком будет переживать за меня; to waste – тратить попусту, расходовать; anxiety – тревога, беспокойство; on smb’s account – из-за, вследствие).

I took an early luncheon (я рано позавтракал; luncheon – ланч /второй завтрак/), and, having bidden my kind entertainers farewell (и, пожелав своим заботливым: «добрым» хозяйкам всего хорошего; to entertain – принимать, угощать /гостей/), promising to return to them on my way home (пообещав вернуться = заехать к ним по пути домой), I set out to climb the hill that led to the Castle (я стал подниматься на холм, который вел к замку = на котором стоял замок; to set out – выходить, отправляться /в путь/; намереваться; to climb – взбираться, карабкаться; медленно подниматься), and thence to the forest of Zenda (а оттуда – к лесу Зенды). Half an hour’s leisurely walking brought me to the Castle (полчаса неторопливой прогулки привели меня к замку; to bring – приносить; приводить, доставлять).

But I still hankered after the forest and the hunting-lodge, and when my little maid told me that I could, by walking ten miles or so through the forest, hit the railway at a roadside station, I decided to send my luggage direct to the address which Johann had given, take my walk, and follow to Strelsau myself. Johann had gone off and was not aware of the change in my plans; but, as its only effect was to delay my arrival at his sister’s for a few hours, there was no reason for troubling to inform him of it. Doubtless the good lady would waste no anxiety on my account.

I took an early luncheon, and, having bidden my kind entertainers farewell, promising to return to them on my way home, I set out to climb the hill that led to the Castle, and thence to the forest of Zenda. Half an hour’s leisurely walking brought me to the Castle.

It had been a fortress in old days (в былые времена: «в старые дни» это была крепость), and the ancient keep was still in good preservation and very imposing (и древняя башня была еще в хорошем состоянии: «сохранении» и /производила/ сильное впечатление; keep – содержание, средства на жизнь; цитадель, главная башня; imposing – внушительный, впечатляющий). Behind it stood another portion of the original castle, and behind that again (позади нее стояла другая часть старого: «первоначального» замка, а за нею еще одна), and separated from it by a deep and broad moat (и, отделенный от них глубоким и широким рвом), which ran all round the old buildings (который проходил повсюду вокруг старых зданий; to run – бежать, нестись; тянуться, проходить), was a handsome modern château, erected by the last king (располагался внушительных размеров современный дворец, возведенный последним королем; handsome – красивый /чаще о мужчине/; значительный, большой; château – поместье, шато; загородный дворец), and now forming the country residence of the Duke of Strelsau (а ныне являющийся провинциальной резиденцией герцога Стрелсо; to form – придавать форму; представлять собой, являться; country – страна; сельская местность, провинция). The old and the new portions were connected by a drawbridge (старая и новая части /замка/ соединялись подъемным мостом), and this indirect mode of access formed the only passage (и этот непрямой способ сообщения: «доступа» являл собою единственный путь; passage – прохождение, проход; путь, дорога) between the old building and the outer world (между старинным сооружением и внешним миром); but leading to the modern chateau there was a broad and handsome avenue (а к новому дворцу вела широкая и красивая аллея). It was an ideal residence (это было очень удобное место для проживания): when “Black Michael” desired company (когда «Черный Михаэль» жаждал общества), he could dwell in his château (он мог жить в своем дворце); if a fit of misanthropy seized him (а если его охватывал приступ мизантропии), he had merely to cross the bridge (ему нужно было только пересечь мост) and draw it up after him (it ran on rollers) (и поднять его за собой (он двигался на вращающихся цилиндрах); to draw – тащить, тянуть; втягивать, подтягивать; to run – бежать; двигаться, скользить), and nothing short of a regiment and a train of artillery could fetch him out (и ничто, кроме полка /солдат/ и обоза артиллерии, не смогло бы выгнать его оттуда; short of – за исключением, кроме; train – поезд, состав; обоз /воен./; to fetch – /сходить и/ принести, привести; извлекать, вытаскивать). I went on my way, glad that poor Black Michael (я продолжал свой путь, довольный тем, что бедняга Черный Михаэль; to go on – идти дальше, продолжать путь), though he could not have the throne or the princess (хотя у него не было ни трона, ни принцессы: «хотя он не мог иметь трон или принцессу»), had, at least, as fine a residence as any prince in Europe (имел, по крайней мере, такой же прекрасный дворец, как любой другой принц в Европе).

It had been a fortress in old days, and the ancient keep was still in good preservation and very imposing. Behind it stood another portion of the original castle, and behind that again, and separated from it by a deep and broad moat, which ran all round the old buildings, was a handsome modern château, erected by the last king, and now forming the country residence of the Duke of Strelsau. The old and the new portions were connected by a drawbridge, and this indirect mode of access formed the only passage between the old building and the outer world; but leading to the modern chateau there was a broad and handsome avenue. It was an ideal residence: when “Black Michael” desired company, he could dwell in his château; if a fit of misanthropy seized him, he had merely to cross the bridge and draw it up after him (it ran on rollers), and nothing short of a regiment and a train of artillery could fetch him out. I went on my way, glad that poor Black Michael, though he could not have the throne or the princess, had, at least, as fine a residence as any prince in Europe.

Soon I entered the forest (вскоре я вошел в лес), and walked on for an hour or more in its cool sombre shade (и шел в течение часа или более в его прохладной мрачной тени). The great trees enlaced with one another over my head (огромные деревья переплетались друг с другом = своими ветвями у меня над головой; to enlace – опутывать, обвивать), and the sunshine stole through in patches (а солнечный свет проникал внутрь /отдельными/ лучиками: «в /виде/ пятнышек»; to steal through – пробираться /тайком/; to steal – воровать, красть; красться, прокрадываться; through – насквозь; patch – заплата; пятно неправильной формы) as bright as diamonds, and hardly bigger (/которые/ сверкали, как бриллианты, и /размером были/ не больше /их/; hardly – едва, вряд ли). I was enchanted with the place (я был очарован этим местом), and, finding a felled tree-trunk, propped my back against it (и, наткнувшись на поваленный ствол дерева, прислонился к нему спиной; to find – находить, отыскивать; случайно наткнуться; to prop – подпирать; прислонить /к чему-л./), and stretching my legs out gave myself up to undisturbed contemplation of the solemn beauty of the woods (и вытянув ноги, предался безмятежному созерцанию торжественной красоты леса; undisturbed – непотревоженный; спокойный, безмятежный; to disturb – беспокоить, тревожить) and to the comfort of a good cigar (и наслаждению от хорошей сигары; comfort – утешение, поддержка; отдых, покой). And when the cigar was finished (и когда с сигарой было покончено) and I had (I suppose) inhaled as much beauty as I could (и я (полагаю) вобрал в себя: «вдохнул» столько красоты, сколько мог), I went off into the most delightful sleep (я заснул самым безмятежным сном; to go off – уходить, уезжать; впадать /в какое-л. состояние/; delight – удовольствие, наслаждение), regardless of my train to Strelsau and of the fast-waning afternoon (позабыв о своем поезде и о быстро уходящем дне; regardless of – не считаясь, не принимая во внимание; to wane – слабеть, убывать; подходить к концу). To remember a train in such a spot would have been rank sacrilege (вспоминать о поезде в таком месте было бы полнейшим кощунством; spot – пятно; место; rank – прогорклый, испорченный; явный, сущий). Instead of that, I fell to dreaming that I was married to the Princess Flavia (вместо этого мне снилось, что я женат на принцессе Флавии; to fall – падать; впадать в какое-л. состояние) and dwelt in the Castle of Zenda (и живу в замке Зенды; to dwell), and beguiled whole days with my love in the glades of the forest (и целыми днями провожу время с любимой на полянах в лесу; to beguile – занимать, развлекать; коротать часы) – which made a very pleasant dream (что делало сон очень приятным). In fact, I was just impressing a fervent kiss on the charming lips of the princess (между прочим, я как раз запечатлевал жаркий поцелуй на очаровательных губках принцессы; to impress – производить впечатление, поражать; делать отпечаток, запечатлевать), when I heard (and the voice seemed at first a part of the dream) (когда услышал (и этот голос сперва показался частью сна)) someone exclaim, in rough strident tones (как кто-то воскликнул грубым и резким голосом; tone – тон; голос).

Soon I entered the forest, and walked on for an hour or more in its cool sombre shade. The great trees enlaced with one another over my head, and the sunshine stole through in patches as bright as diamonds, and hardly bigger. I was enchanted with the place, and, finding a felled tree-trunk, propped my back against it, and stretching my legs out gave myself up to undisturbed contemplation of the solemn beauty of the woods and to the comfort of a good cigar. And when the cigar was finished and I had (I suppose) inhaled as much beauty as I could, I went off into the most delightful sleep, regardless of my train to Strelsau and of the fast-waning afternoon. To remember a train in such a spot would have been rank sacrilege. Instead of that, I fell to dreaming that I was married to the Princess Flavia and dwelt in the Castle of Zenda, and beguiled whole days with my love in the glades of the forest – which made a very pleasant dream. In fact, I was just impressing a fervent kiss on the charming lips of the princess, when I heard (and the voice seemed at first a part of the dream) someone exclaim, in rough strident tones.

“Why, the devil’s in it! Shave him, and he’d be the King (ба! что за черт! побрить его, и он был бы /вылитый/ король)!”

The idea seemed whimsical enough for a dream (эта идея казалась достаточно причудливой для сна; whim – каприз, причуда): by the sacrifice of my heavy moustache and carefully pointed imperial (пожертвовав своими шикарными усами и заботливо подстригаемой: «заостряемой» эспаньолкой; heavy – тяжелый; обильный, буйный /о растительности/; imperial – эспаньолка /узкая остроконечная бородка/), I was to be transformed into a monarch (я должен был преобразиться в монарха; to transform – превращаться, изменяться; преображаться)! I was about to kiss the princess again (я снова собирался поцеловать принцессу; about – вокруг; около, близ; to be about to do smth. – собираться что-л. сделать), when I arrived (very reluctantly) at the conclusion (когда пришел (очень неохотно) к выводу; to arrive – прибывать, приезжать; приходить /к чему-л./) that I was awake (что /уже/ не сплю; awake – бодрствующий).

I opened my eyes, and found (я открыл глаза и обнаружил) two men regarding me with much curiosity (двух людей, разглядывающих меня с огромным любопытством; to regard – считать, рассматривать; /внимательно/ смотреть, разглядывать). Both wore shooting costumes and carried guns (оба были одеты в охотничьи костюмы: «костюмы для стрельбы» и несли = и в руках держали ружья; to wear). One was rather short and very stoutly built (один был весьма невысок и коренаст: «и очень крепко сложен»; to build – строить, сооружать; build /сущ./ – телосложение), with a big bullet-shaped head, a bristly grey moustache (с большой, напоминающей ядро = круглой головой, жесткими седыми усами; bullet – пуля; ядро; bristly – щетинистый; жесткий; grey – серый; седой), and small pale-blue eyes, a trifle bloodshot (и маленькими бледно-голубыми, слегка покрасневшими глазками; a trifle – немного, слегка; trifle – пустяк, мелочь; bloodshot – налитый кровью, воспаленный /о глазах/; blood – кровь). The other was a slender young fellow, of middle height, dark in complexion (другой был стройным молодым парнем, среднего роста, смуглым), and bearing himself with grace and distinction (и держал себя с изяществом и достоинством; to bear – носить, нести; to bear oneself – вести себя, держаться; distinction – различение, распознавание; знатность). I set the one down as an old soldier (первого я принял за старого вояку; to set down – высаживать, ссаживать; принять за /кого-л./, посчитать /кем-л./; soldier – солдат, рядовой; воин); the other for a gentleman accustomed to move in good society (второго – за джентльмена, привыкшего вращаться в высшем: «хорошем» обществе; to move – двигаться, передвигаться; вращаться /в определенных кругах/), but not unused to military life either (но также не чуждого воинского образа жизни; unused – неиспользованный; непривыкший; to use – пользоваться, применять; life – жизнь; образ жизни). It turned out afterwards that my guess was a good one (впоследствии оказалось, что моя догадка была верной).

“Why, the devil’s in it! Shave him, and he’d be the King!”

The idea seemed whimsical enough for a dream: by the sacrifice of my heavy moustache and carefully pointed imperial, I was to be transformed into a monarch! I was about to kiss the princess again, when I arrived (very reluctantly) at the conclusion that I was awake.

I opened my eyes, and found two men regarding me with much curiosity. Both wore shooting costumes and carried guns. One was rather short and very stoutly built, with a big bullet-shaped head, a bristly grey moustache, and small pale-blue eyes, a trifle bloodshot. The other was a slender young fellow, of middle height, dark in complexion, and bearing himself with grace and distinction. I set the one down as an old soldier; the other for a gentleman accustomed to move in good society, but not unused to military life either. It turned out afterwards that my guess was a good one.

The elder man approached me (тот, который постарше, приблизился ко мне), beckoning the younger to follow (кивнув младшему, чтобы следовал /за ним/; to beckon – подзывать кивком головы, делать знак). He did so, courteously raising his hat (он так и сделал, учтиво приподняв шляпу). I rose slowly to my feet (я медленно поднялся на ноги; to rise).

“He’s the height, too!” I heard the elder murmur (и роста он того же, – услышал я, как пробормотал старший), as he surveyed my six feet two inches of stature (оглядев мои шесть футов и два дюйма; to survey – обозревать, осматривать; stature – стан, телосложение; рост; фут = 30,48 см; дюйм = 2,5 см; 6 футов, 2 дюйма = около 1,88 м). Then, with a cavalier touch of the cap (потом по-кавалеристски коснувшись шляпы: «кепки»), he addressed me (он обратился ко мне):

“May I ask your name (могу я спросить ваше имя)?”

“As you have taken the first step in the acquaintance, gentlemen,” said I, with a smile (поскольку вы сделали первый шаг к знакомству, джентльмены, – сказал я с улыбкой), “suppose you give me a lead in the matter of names (полагаю, вы подадите мне пример в этом деле: «в вопросе об именах»; to give smb. a lead in smth. – показать кому-л. пример в чем-л.).”

The young man stepped forward with a pleasant smile (молодой человек шагнул вперед, приятно улыбаясь: «с приятной улыбкой).

“This,” said he, “is Colonel Sapt (это, – сказал он, – полковник Сэпт), and I am called Fritz von Tarlenheim (а меня зовут Фриц фон Тарленхайм): we are both in the service of the King of Ruritania (мы оба состоим на службе у короля Руритании).”

I bowed and, baring my head, answered (я поклонился и, обнажив голову, ответил; to bare – оголять, обнажать):

“I am Rudolf Rassendyll. I am a traveller from England (я – Рудольф Рассендил, путешественник из Англии); and once for a year or two I hold a commission from her Majesty the Queen (и пару раз в год я получаю поручения от ее величества королевы = выполняю поручения ее величества; to hold a commission – получать полномочия; to hold – держать; иметь).”

The elder man approached me, beckoning the younger to follow. He did so, courteously raising his hat. I rose slowly to my feet.

“He’s the height, too!” I heard the elder murmur, as he surveyed my six feet two inches of stature. Then, with a cavalier touch of the cap, he addressed me:

“May I ask your name?”

“As you have taken the first step in the acquaintance, gentlemen,” said I, with a smile, “suppose you give me a lead in the matter of names.”

The young man stepped forward with a pleasant smile.

“This,” said he, “is Colonel Sapt, and I am called Fritz von Tarlenheim: we are both in the service of the King of Ruritania.”

I bowed and, baring my head, answered:

“I am Rudolf Rassendyll. I am a traveller from England; and once for a year or two I hold a commission from her Majesty the Queen.”

“Then we are all brethren of the sword,” answered Tarlenheim (выходит, мы все собратья по оружию, – ответил Тарленхайм; sword – меч), holding out his hand, which I took readily (протягивая руку, которую я с готовностью пожал: «принял»; to take).

“Rassendyll, Rassendyll!” muttered Colonel Sapt (Рассендил, Рассендил! – забормотал полковник Сэпт); then a gleam of intelligence flitted across his face (потом проблеск догадки промелькнул на его лице; intelligence – ум, интеллект; сообразительность; to flit – перелетать с места на место; проноситься, мелькать).

“By Heaven!” he cried, “you’re of the Burlesdons (Святые Небеса! – воскликнул он, – вы из Берлисдонов)?”

“My brother is now Lord Burlesdon (сейчас мой брат – лорд Берлисдон),” said I.

“Thy head betrayeth thee,” he chuckled (твоя голова выдает тебя, – усмехнулся он; thy, thee – косвенный падеж от thou – ты /устар., поэт./; окончание – th прибавляется к глаголу, стоящему во втором лице ед. ч. /устар./), pointing to my uncovered poll (указывая на мою непокрытую макушку; poll – опрос /общественного мнения/; макушка, затылок /диал./). “Why, Fritz, you know the story (ну что, Фриц, ты знаешь эту историю)?”

The young man glanced apologetically at me (молодой человек сконфуженно взглянул на меня; to apologize – извиняться, просить прощения). He felt a delicacy which my sister-in-law would have admired (у него было чувство такта, которое восхитило бы мою невестку; to feel – ощупывать, осязать; чувствовать, ощущать; delicacy – утонченность, изысканность; деликатность, такт). To put him at his ease, I remarked with a smile (чтобы он не смущался, я с улыбкой заметил; to put – класть, положить; приводить в определенное состояние; to be at ease – чувствовать себя свободно, непринужденно):

“Ah! the story is known here as well as among us, it seems (а, кажется, эта история известна здесь так же хорошо, как и в нашей семье: «среди нас»).”

“Known!” cried Sapt (известна! – воскликнул Сэпт). “If you stay here (если вы останетесь здесь), the deuce a man in all Ruritania will doubt of it – or a woman either (ни один мужчина во всей Руритании не станет в ней сомневаться – да и ни одна женщина тоже; deuce – черт /в ругательствах, восклицаниях/; the deuce a man – никто; either – также, тоже).”

I began to feel uncomfortable (я начинал чувствовать себя неловко). Had I realized what a very plainly written pedigree I carried about with me (знай я раньше, что за ясно написанную родословную я ношу с собой; to realize – осуществлять, выполнять; представлять себе, /ясно/ понимать), I should have thought long before I visited Ruritania (я бы долго = хорошенько подумал, прежде чем ехать в Руританию). However, I was in for it now (однако теперь придется это расхлебывать; to be in for it – оказаться в тяжелом, затруднительном положении).

“Then we are all brethren of the sword,” answered Tarlenheim, holding out his hand, which I took readily.

“Rassendyll, Rassendyll!” muttered Colonel Sapt; then a gleam of intelligence flitted across his face.

“By Heaven!” he cried, “you’re of the Burlesdons?”

“My brother is now Lord Burlesdon,” said I.

“Thy head betrayeth thee,” he chuckled, pointing to my uncovered poll. “Why, Fritz, you know the story?”

The young man glanced apologetically at me. He felt a delicacy which my sister-in-law would have admired. To put him at his ease, I remarked with a smile:

“Ah! the story is known here as well as among us, it seems.”

“Known!” cried Sapt. “If you stay here, the deuce a man in all Ruritania will doubt of it – or a woman either.”

I began to feel uncomfortable. Had I realized what a very plainly written pedigree I carried about with me, I should have thought long before I visited Ruritania. However, I was in for it now.

At this moment a ringing voice sounded from the wood behind us (в этот момент звонкий голос раздался из леса позади нас; to sound – звучать, издавать звук):

“Fritz, Fritz! where are you, man (Фриц, Фриц, где ты, приятель; man – человек, мужчина; приятель /в обращении/)?”

Tarlenheim started, and said hastily (Тарленхайм вздрогнул и произнес поспешно):

“It’s the King (это король)!”

Old Sapt chuckled again (старина Сэпт усмехнулся снова).

Then a young man jumped out from behind the trunk of a tree and stood beside us (тут молодой человек выпрыгнул из-за ствола дерева и встал рядом с нами; to stand). As I looked at him, I uttered an astonished cry (когда я взглянул на него, у меня вырвалось: «я издал» удивленное восклицание); and he, seeing me, drew back in sudden wonder (и он, увидев меня, отступил в изумлении назад; to draw back – отходить назад, отступать; sudden – внезапный, неожиданный). Saving the hair on my face and a manner of conscious dignity (если не считать волос = усов и бородки на моем лице и /его/ манеры /держаться/ с сознанием /собственной/ значимости; manner – способ, метод; манера, поведение; conscious – сознательный, осознанный; dignity – достоинство, гордость) which his position gave him (которой требовало от него его положение; to give – давать, придавать; налагать), saving also that he lacked perhaps half an inch (несмотря также на то, что ему недоставало, наверное, с полдюйма) – nay, less than that, but still something – of my height (нет, меньше, но все же кое-чего – до моего роста), the King of Ruritania might have been Rudolf Rassendyll, and I, Rudolf, the King (король Руритании мог бы быть Рудольфом Рассендилом, а я, Рудольф, – королем).

For an instant we stood motionless, looking at one another (мгновение мы стояли неподвижно, уставясь: «смотря» друг на друга; motion – движение). Then I bared my head again and bowed respectfully (затем я снова обнажил голову и почтительно поклонился; respect – уважение). The King found his voice, and asked in bewilderment (король обрел: «нашел» голос и спросил в замешательстве):

“Colonel – Fritz – who is this gentleman (полковник… Фриц… кто этот джентльмен)?”

At this moment a ringing voice sounded from the wood behind us:

“Fritz, Fritz! where are you, man?”

Tarlenheim started, and said hastily:

“It’s the King!”

Old Sapt chuckled again.

Then a young man jumped out from behind the trunk of a tree and stood beside us. As I looked at him, I uttered an astonished cry; and he, seeing me, drew back in sudden wonder. Saving the hair on my face and a manner of conscious dignity which his position gave him, saving also that he lacked perhaps half an inch – nay, less than that, but still something – of my height, the King of Ruritania might have been Rudolf Rassendyll, and I, Rudolf, the King.

For an instant we stood motionless, looking at one another. Then I bared my head again and bowed respectfully. The King found his voice, and asked in bewilderment:

“Colonel – Fritz – who is this gentleman?”

I was about to answer (я собирался ответить), when Colonel Sapt stepped between the King and me (когда полковник Сэпт шагнул между королем и мною), and began to talk to his Majesty in a low growl (и принялся /что-то/ тихо бормотать его величеству; low – низкий; тихий; growl – рык, рычание; ворчание). The King towered over Sapt, and, as he listened (король стоял, склонившись над Сэптом, и, пока слушал; to tower – выситься, возвышаться; tower – башня), his eyes now and again sought mine (его глаза то и дело искали мои; now and again – время от времени, иногда; to seek). I looked at him long and carefully (я смотрел на него долго и внимательно). The likeness was certainly astonishing (сходство было, безусловно, поразительным), though I saw the points of difference also (хотя я видел /и некоторые/ отличительные особенности; point – точка; особенность). The King’s face was slightly more fleshy than mine (лицо короля было немного полнее моего; fleshy – мясистый; полный, тучный; flesh – мясо; тело, плоть), the oval of its contour the least trifle more pronounced (овал его контура /был/ чуть-чуть более отчетливым; pronounced – явный, ясно выраженный), and, as I fancied, his mouth lacking something of the firmness (or obstinacy) (и, как мне кажется, в /очертаниях/ его рта немного не хватало твердости (или упорства); to fancy – воображать, представлять себе) which was to be gathered from my close-shutting lips (о чем можно было судить по моим плотно сжатым губам; to gather – собирать; делать вывод, приходить к заключению). But, for all that, and above all minor distinctions (но несмотря на все это и на все незначительные различия), the likeness rose striking, salient, wonderful (сходство было необычайным, явным, удивительным; striking – поразительный; необыкновенный; to strike – ударять; поражать, производить впечатление; salient – заметный, бросающийся в глаза).

Sapt ceased speaking, and the King still frowned (Сэпт кончил говорить, а король все еще хмурился). Then, gradually, the corners of his mouth began to twitch (потом постепенно уголки его рта стали подергиваться), his nose came down (as mine does when I laugh), his eyes twinkled (его нос сморщился: «опустился вниз» (как /морщится/ и мой, когда я смеюсь), глаза его сузились; to come down – снижаться, опускаться), and, behold! he burst into the merriest fit of irrepressible laughter (и – смотрите-ка! – он разразился «самым» веселым, безудержным смехом; to behold – созерцать, наблюдать; в повелит. наклонении используется для привлечения внимания к чему-л.; to burst – лопаться, разрываться; внезапно, бурно начинать /что-л./; fit – припадок, приступ; порыв, вспышка), which rang through the woods and proclaimed him a jovial soul (который разнесся по лесу, давая понять, что человек он веселый; to ring – звенеть; звучать; отдаваться эхом; to proclaim – провозглашать, объявлять; свидетельствовать, показывать; soul – душа; лицо, персона, человек).

I was about to answer, when Colonel Sapt stepped between the King and me, and began to talk to his Majesty in a low growl. The King towered over Sapt, and, as he listened, his eyes now and again sought mine. I looked at him long and carefully. The likeness was certainly astonishing, though I saw the points of difference also. The King’s face was slightly more fleshy than mine, the oval of its contour the least trifle more pronounced, and, as I fancied, his mouth lacking something of the firmness (or obstinacy) which was to be gathered from my close-shutting lips. But, for all that, and above all minor distinctions, the likeness rose striking, salient, wonderful.

Sapt ceased speaking, and the King still frowned. Then, gradually, the corners of his mouth began to twitch, his nose came down (as mine does when I laugh), his eyes twinkled, and, behold! he burst into the merriest fit of irrepressible laughter, which rang through the woods and proclaimed him a jovial soul.

“Well met, cousin!” he cried, stepping up to me (рад встрече, кузен! – воскликнул он и, сделав шаг ко мне; well met – добро пожаловать! рад нашей встрече!; cousin – двоюродный брат, кузен; брат, кузен /обращение монарха к другому монарху или родовитому сановнику/), clapping me on the back, and laughing still (хлопнул меня по спине, продолжая смеяться; still – до сих пор, все еще). “You must forgive me if I was taken aback (вы должны простить мне мое удивление; taken aback – ошеломленный, захваченный врасплох). A man doesn’t expect to see double at this time of day, eh, Fritz (человек не ожидает увидеть /своего/ двойника в это время дня, верно, Фриц; double – двойное количество; двойник, копия)?”

“I must pray pardon, sire, for my presumption (я должен просить прощения, сир, за свою самонадеянность; sire – ваше величество, сир; presumption – предположение, допущение; самонадеянность, самоуверенность),” said I. “I trust it will not forfeit your Majesty’s favour (я полагаю, это не лишит /меня/ благосклонности вашего величества; to trust – верить, доверять; надеяться, считать, полагать; to forfeit – проиграть; потерять, лишиться).”

“By Heaven! you’ll always enjoy the King’s countenance,” he laughed (силы небесные! вы всегда будете пользоваться королевским расположением, – рассмеялся он; to enjoy – любить /что-л./, получать удовольствие /от чего-л./; пользоваться /правами и т. п./; countenance – хладнокровие, самообладание; одобрение, поощрение), “whether I like it or not (нравится мне это или нет); and, sir, I shall very gladly add to it what services I can (и, сэр, я буду очень рад оказать /вам/ любую услугу, которая в моих силах: «добавить к этому любую помощь, которую я могу»; service – служба, занятие; помощь, услуга). Where are you travelling to (куда вы направляетесь: «едете»)?”

“To Strelsau, sire – to the coronation (в Стрелсо, сир, на коронацию).”

The King looked at his friends (король взглянул на своих друзей): he still smiled, though his expression hinted some uneasiness (он все еще улыбался, хотя выражение его лица выдавало некоторую обеспокоенность; to hint – намекать /на что-л./, наводить на мысль; uneasiness – неудобство; беспокойство, тревога; easy – легкий; спокойный). But the humorous side of the matter caught him again (но курьезная сторона вопроса вновь захватила его; humorous – юмористический; курьезный, смешной; to catch – ловить, поймать; охватывать, захватывать).

“Fritz, Fritz!” he cried, “a thousand crowns for a sight of brother Michael’s face (Фриц, – воскликнул он, – тысячу крон за /то, чтобы/ взглянуть на лицо брата Михаэля; sight – зрение; вид, зрелище) when he sees a pair of us (когда он увидит нас двоих; pair – пара; оба /о людях, объединенных по какому-л. признаку и воспринимаемых как целое/)!” and the merry laugh rang out again (и снова раздался веселый смех).

“Well met, cousin!” he cried, stepping up to me, clapping me on the back, and laughing still. “You must forgive me if I was taken aback. A man doesn’t expect to see double at this time of day, eh, Fritz?”

“I must pray pardon, sire, for my presumption,” said I. “I trust it will not forfeit your Majesty’s favour.”

“By Heaven! you’ll always enjoy the King’s countenance,” he laughed, “whether I like it or not; and, sir, I shall very gladly add to it what services I can. Where are you travelling to?”

“To Strelsau, sire – to the coronation.”

The King looked at his friends: he still smiled, though his expression hinted some uneasiness. But the humorous side of the matter caught him again.

“Fritz, Fritz!” he cried, “a thousand crowns for a sight of brother Michael’s face when he sees a pair of us!” and the merry laugh rang out again.

“Seriously,” observed Fritz von Tarlenheim (/говоря/ серьезно, – заметил Фриц фон Тарленхайм), “I question Mr. Rassendyll’s wisdom in visiting Strelsau just now (я сомневаюсь, что в настоящий момент есть смысл мистеру Рассендилу ехать в Стрелсо; to question – спрашивать, задавать вопросы; подвергать сомнению, сомневаться; wisdom – мудрость; здравый смысл, разумность).”

The King lit a cigarette (король зажег сигарету; to light).

“Well, Sapt?” said he, questioningly (ну, /а ты/, Сэпт? – вопросительно сказал он).

“He mustn’t go,” growled the old fellow (он не должен ехать, – прорычал старик).

“Come, colonel, you mean that I should be in Mr. Rassendyll’s debt, if (погоди, полковник, ты имеешь в виду, что я был бы перед мистером Рассендилом в долгу, если бы; to come – приходить; стой, погоди /разг./) – ”

“Oh, ay! wrap it up in the right way (о, да! закончим все, как нужно; to wrap up – завертывать, закутывать; завершать; in the right way – как следует),” said Sapt, hauling a great pipe out of his pocket (сказал Сэпт, вытаскивая из кармана огромную трубку).

“Enough, sire,” said I. “I’ll leave Ruritania today (довольно, сир, сказал я, – сегодня я покину Руританию).”

“No, by thunder, you shan’t (нет, разрази меня гром, вы не /уедете сегодня/) – and that’s sans phrase, as Sapt likes it (и без лишних слов, как это любит Сэпт; sans /устар./ = without – без; phrase – фраза, выражение; пустые слова). For you shall dine with me tonight (потому что вы будете обедать со мной сегодня вечером), happen what will afterwards (что бы впоследствии ни случилось). Come, man, you don’t meet a new relation every day (ну же, приятель, вы не каждый день встречаете новых родственников; come /межд./ – ну, давай! полно!)!”

“We dine sparingly tonight,” said Fritz von Tarlenheim (у нас будет сегодня скромный обед: «сегодня вечером мы обедаем скудно», – сказал Фриц фон Тарленхайм).

“Not we – with our new cousin for a guest!” cried the King (нет, у нас в гостях наш новый кузен, – воскликнул король); and, as Fritz shrugged his shoulders, he added (и, когда Фриц пожал плечами, он добавил): “Oh! I’ll remember our early start, Fritz (о, я буду помнить /о том/, = не забуду, что нам рано выезжать, Фриц; start – начало; отправление).”

“Seriously,” observed Fritz von Tarlenheim, “I question Mr. Rassendyll’s wisdom in visiting Strelsau just now.”

The King lit a cigarette.

“Well, Sapt?” said he, questioningly.

“He mustn’t go,” growled the old fellow.

“Come, colonel, you mean that I should be in Mr. Rassendyll’s debt, if – ”

“Oh, ay! wrap it up in the right way,” said Sapt, hauling a great pipe out of his pocket.

“Enough, sire,” said I. “I’ll leave Ruritania today.”

“No, by thunder, you shan’t – and that’s sans phrase, as Sapt likes it. For you shall dine with me tonight, happen what will afterwards. Come, man, you don’t meet a new relation every day!”

“We dine sparingly tonight,” said Fritz von Tarlenheim.

“Not we – with our new cousin for a guest!” cried the King; and, as Fritz shrugged his shoulders, he added: “Oh! I’ll remember our early start, Fritz.”

“So will I – tomorrow morning,” said old Sapt, pulling at his pipe (и я не забуду – завтра утром, – сказал старый Сэпт, затягиваясь трубкой; to pull at – дергать; затягиваться /сигаретой/).

“O wise old Sapt!” cried the King (о, мудрый старина Сэпт, – воскликнул король). “Come, Mr. Rassendyll – by the way, what name did they give you (пойдемте-же, мистер Рассендил; кстати, какое имя вам дали)?”

“Your Majesty’s,” I answered, bowing (/такое же, как/ у вашего величества, – ответил я, кланяясь).

“Well, that shows they weren’t ashamed of us,” he laughed (ну, это показывает = говорит о том, что нас не стыдятся, – рассмеялся он). “Come, then, cousin Rudolf (ну, пойдемте, кузен Рудольф); I’ve got no house of my own here (у меня здесь нет собственного дома), but my dear brother Michael lends us a place of his (но мой дорогой брат Михаэль предоставляет нам свой; to lend – одалживать, давать взаймы), and we’ll make shift to entertain you there (и мы удовольствуемся тем, что примем вас там; to make shift – перебиваться, обходиться);” and he put his arm through mine (он взял меня под руку: «продел свою руку сквозь мою»; to put – класть, положить; помещать, размещать) and, signing to the others to accompany us (и сделав знак остальным присоединиться к нам; to accompany – сопровождать), walked me off, westerly, through the forest (повел меня через лес на запад).

We walked for more than half an hour (мы шли более получаса), and the King smoked cigarettes and chattered incessantly (король курил сигареты и болтал без умолку; incessantly – непрерывно). He was full of interest in my family (он очень интересовался моей семьей; full – полный, наполненный), laughed heartily when I told him of the portraits with Elphberg hair in our galleries (смеялся от души, когда я рассказывал ему о портретах с /цветом/ волос Эльфбергов в наших галереях; heartily – от всего сердца, искренне), and yet more heartily when he heard that my expedition to Ruritania was a secret one (а еще более, когда услышал, что мое путешествие в Руританию было тайным; expedition – экспедиция; путешествие).

“So will I – tomorrow morning,” said old Sapt, pulling at his pipe.

“O wise old Sapt!” cried the King. “Come, Mr. Rassendyll – by the way, what name did they give you?”

“Your Majesty’s,” I answered, bowing.

“Well, that shows they weren’t ashamed of us,” he laughed. “Come, then, cousin Rudolf; I’ve got no house of my own here, but my dear brother Michael lends us a place of his, and we’ll make shift to entertain you there;” and he put his arm through mine and, signing to the others to accompany us, walked me off, westerly, through the forest.

We walked for more than half an hour, and the King smoked cigarettes and chattered incessantly. He was full of interest in my family, laughed heartily when I told him of the portraits with Elphberg hair in our galleries, and yet more heartily when he heard that my expedition to Ruritania was a secret one.

“You have to visit your disreputable cousin on the sly, have you (вам приходится навещать своего недостойного кузена тайком, не так ли; disreputable – пользующийся дурной репутацией; repute – общее мнение, репутация; on the sly – тайком)?” said he.

Suddenly emerging from the wood (внезапно выйдя из леса; to emerge – появляться, показываться; выходить), we came on a small and rude hunting-lodge (мы наткнулись на небольшой грубо /сколоченный/ охотничий домик; to come on – приближаться; натыкаться, наскакивать). It was a one-storey building, a sort of bungalow, built entirely of wood (это было одноэтажное строение, что-то вроде бунгало, полностью построенное из дерева). As we approached it (когда мы приблизились к нему), a little man in a plain livery came out to meet us (невысокий: «маленький» человек в простой ливрее вышел встретить нас; plain – ясный, явный; простой, обыкновенный). The only other person I saw about the place was a fat elderly woman (/кроме него/, единственным человеком, которого я увидел в этом домике: «месте», была полная пожилая женщина), whom I afterwards discovered to be the mother of Johann, the duke’s keeper (которая, как я впоследствии узнал, была матерью Иоганна, лесничего герцога).

“Well, is dinner ready, Josef?” asked the King (ну что, обед готов, Жозеф, – спросил король).

The little servant informed us that it was (маленький слуга сообщил нам, что готов), and we soon sat down to a plentiful meal (и вскоре мы сели за обильную трапезу; meal – принятие пищи, еда). The fare was plain enough (еда была довольно простой; fare – стоимость проезда; пища, стол): the King ate heartily (король ел с аппетитом: «усердно»; to eat), Fritz von Tarlenheim delicately (Фриц фон Тарленхайм с изяществом; delicate – утонченный; деликатный), old Sapt voraciously (старик Сэпт жадно; voracious – прожорливый; жадный, ненасытный). I played a good knife and fork, as my custom is (я уплетал за обе щеки, по своему обыкновению; to play a good knife and fork – есть с аппетитом; custom – обычай; обыкновение, привычка); the King noticed my performance with approval (король с одобрением следил за мной; to notice – замечать, обращать внимание; performance – исполнение; действие, поведение).

“You have to visit your disreputable cousin on the sly, have you?” said he.

Suddenly emerging from the wood, we came on a small and rude hunting-lodge. It was a one-storey building, a sort of bungalow, built entirely of wood. As we approached it, a little man in a plain livery came out to meet us. The only other person I saw about the place was a fat elderly woman, whom I afterwards discovered to be the mother of Johann, the duke’s keeper.

“Well, is dinner ready, Josef?” asked the King.

The little servant informed us that it was, and we soon sat down to a plentiful meal. The fare was plain enough: the King ate heartily, Fritz von Tarlenheim delicately, old Sapt voraciously. I played a good knife and fork, as my custom is; the King noticed my performance with approval.

“We’re all good trenchermen, we Elphbergs (мы, Эльфберги, все хорошие едоки = любители поесть),” said he. “But what? – we’re eating dry (но что же? мы едим всухомятку; dry – сухой)! Wine, Josef! wine, man (вина, Жозеф, вина, приятель)! Are we beasts, to eat without drinking (мы что, животные, чтобы есть без питья; beast – зверь; животное)? Are we cattle, Josef (мы что, скоты, Жозеф; cattle – крупный рогатый скот)?”

At this reproof Josef hastened to load the table with bottles (при этом замечании Жозеф поспешил уставить стол бутылками; reproof – выговор, упрек; to load – грузить, нагружать).

“Remember tomorrow!” said Fritz (помните о завтрашнем дне).

“Ay – tomorrow!” said old Sapt (да, о завтрашнем дне, – сказал старина Сэпт; ay = aye – положительный ответ).

The King drained a bumper to his “Cousin Rudolf” (король осушил полную до краев чашу за своего «кузена Рудольфа»; bumper – бампер; стакан, бокал, наполненный до краев), as he was gracious – or merry – enough to call me (как он весьма любезно – или в шутку – назвал меня; merry – веселый, радостный; шутливый; enough – достаточно; весьма, довольно); and I drank its fellow to the “Elphberg Red” (а я в ответ выпил за «рыжий /цвет/ Эльфбергов»; to drink; fellow – человек, парень; товарищ, собрат), whereat he laughed loudly (отчего он громко рассмеялся).

Now, be the meat what it might (так вот, /если/ мясо было как мясо; may – мочь, иметь возможность), the wine we drank was beyond all price or praise (/то/ вино, которое мы пили, было выше всех = всяческих похвал; price – цена; to drink), and we did it justice (и мы воздали ему должное; to do justice – оценить по заслугам, должным образом; justice – справедливость). Fritz ventured once to stay the King’s hand (один раз Фриц отважился остановить руку короля; to stand – оставаться, не уходить; останавливать, задерживать).

“What?” cried the King (что? – вскричал король). “Remember you start before I do, Master Fritz (помните, что вам выезжать раньше меня, мастер Фриц; to start – начинаться; отправляться, пускаться в путь) – you must be more sparing by two hours than I (вы должны более дорожить временем: «двумя часами», чем я; sparing – скудный, недостаточный; экономный, бережливый).”

Fritz saw that I did not understand (Фриц заметил, что я не понимаю).

“We’re all good trenchermen, we Elphbergs,” said he. “But what? – we’re eating dry! Wine, Josef! wine, man! Are we beasts, to eat without drinking? Are we cattle, Josef?”

At this reproof Josef hastened to load the table with bottles.

“Remember tomorrow!” said Fritz.

“Ay – tomorrow!” said old Sapt.

The King drained a bumper to his “Cousin Rudolf,” as he was gracious – or merry – enough to call me; and I drank its fellow to the “Elphberg Red,” whereat he laughed loudly.

Now, be the meat what it might, the wine we drank was beyond all price or praise, and we did it justice. Fritz ventured once to stay the King’s hand.

“What?” cried the King. “Remember you start before I do, Master Fritz – you must be more sparing by two hours than I.”

Fritz saw that I did not understand.

“The colonel and I,” he explained, “leave here at six (мы с полковником, – объяснил он, – выезжаем отсюда в шесть): we ride down to Zenda and return with the guard of honour (мы поскачем в Зенду и вернемся с почетным караулом) to fetch the King at eight (чтобы заехать за королем в восемь; to fetch – принести, привести; заезжать, заходить /за кем-л./), and then we all ride together to the station (а затем вместе направимся: «поедем верхом» к железнодорожной станции).”

“Hang that same guard!” growled Sapt (черт подери этот караул, – проворчал Сэпт; same – тот же самый; вышеупомянутый).

“Oh! it’s very civil of my brother to ask the honour for his regiment (о, это очень вежливо со стороны моего брата просить /оказать/ честь его полку),” said the King. “Come, cousin, you need not start early (ну же, кузен, вам не нужно вставать рано). Another bottle, man! (еще бутылку, парень)”

I had another bottle – or, rather, a part of one (я выпил еще бутылку, или, скорее, ее часть; to have – иметь, обладать; есть, пить), for the larger half travelled quickly down his Majesty’s throat (поскольку большая ее половина незамедлительно отправилась в глотку его величества; to travel – путешествовать; перемещаться; quickly – быстро, стремительно). Fritz gave up his attempts at persuasion (Фриц бросил свои попытки разубедить /его/; persuasion – убеждение): from persuading, he fell to being persuaded (из убеждающего он стал убеждаемым; to fall – падать; оказываться в каком-л. положении), and soon we were all of us as full of wine (и вскоре мы все так напились: «стали полны вином») as we had any right to be (как только могли: «как мы имели право быть»). The King began talking of what he would do in the future (король стал говорить о том, что он сделает в будущем; to begin – начинать), old Sapt of what he had done in the past (старина Сэпт – о том, что он сделал в прошлом), Fritz of some beautiful girl or other (Фриц – о какой-то прекрасной девушке или о чем-то еще), and I of the wonderful merits of the Elphberg dynasty (а я – об удивительных качествах династии Эльфбергов). We all talked at once (мы все говорили одновременно), and followed to the letter Sapt’s exhortation (и в точности последовали призыву Сэпта; to the letter – буквально, в точности) to let the morrow take care of itself (выбросить из головы все мысли о завтрашнем дне: «предоставить завтрашнему дню самому беспокоиться о себе»; to take care of – заботиться, беспокоиться).

“The colonel and I,” he explained, “leave here at six: we ride down to Zenda and return with the guard of honour to fetch the King at eight, and then we all ride together to the station.”

“Hang that same guard!” growled Sapt.

“Oh! it’s very civil of my brother to ask the honour for his regiment,” said the King. “Come, cousin, you need not start early. Another bottle, man!”

I had another bottle – or, rather, a part of one, for the larger half travelled quickly down his Majesty’s throat. Fritz gave up his attempts at persuasion: from persuading, he fell to being persuaded, and soon we were all of us as full of wine as we had any right to be. The King began talking of what he would do in the future, old Sapt of what he had done in the past, Fritz of some beautiful girl or other, and I of the wonderful merits of the Elphberg dynasty. We all talked at once, and followed to the letter Sapt’s exhortation to let the morrow take care of itself.

At last the King set down his glass and leant back in his chair (наконец король поставил свой стакан и откинулся в кресле; to lean).

“I have drunk enough (я выпил достаточно),” said he.

“Far be it from me to contradict the King (я вовсе не намерен возражать королю; far be it from me – я отнюдь не намерен; far – далеко, на большом расстоянии),” said I.

Indeed, his remark was most absolutely true – so far as it went (действительно, его замечание было абсолютно точным: «правдивым» – до известной степени; most – больше всего; очень, весьма /усил./; so far as it goes – до известной степени, в известной мере).

While I yet spoke, Josef came (в то время как я еще говорил, вошел Жозеф) and set before the King a marvellous old wicker-covered flagon (и поставил перед королем изумительную старинную оплетенную бутыль; wicker – прутья для плетения; to cover – покрывать, закрывать; flagon – большая плоская бутыль для вина, пива /ср. фляга/). It had lain so long in some darkened cellar (она так долго пролежала в каком-то темном погребе; to lie) that it seemed to blink in the candlelight (что, казалось, мерцала при свете свечей).

“His Highness the Duke of Strelsau bade me set this wine before the King (его высочество герцог Стрелсо приказал мне поставить это вино перед королем; to bid – предлагать цену /на аукционе, торгах/; приказывать, просить /книжн., поэт./), when the King was weary of all other wines (когда король устанет от всех других вин), and pray the King to drink, for the love that he bears his brother (и просить короля выпить за любовь, которую он питает к своему брату; to pray – молиться; умолять, упрашивать; to bear – носить, нести; питать, таить /о чувствах/).”

“Well done, Black Michael!” said the King (браво: «хорошо сделано», Черный Михаэль! – сказал король). “Out with the cork, Josef (вынимай пробку, Жозеф). Hang him! Did he think I’d flinch from his bottle (черт его побери! он думает, я откажусь от его бутылки; to flinch – вздрагивать /от боли/; уклоняться, отступать)?”

At last the King set down his glass and leant back in his chair.

“I have drunk enough,” said he.

“Far be it from me to contradict the King,” said I.

Indeed, his remark was most absolutely true – so far as it went.

While I yet spoke, Josef came and set before the King a marvellous old wicker-covered flagon. It had lain so long in some darkened cellar that it seemed to blink in the candlelight.

“His Highness the Duke of Strelsau bade me set this wine before the King, when the King was weary of all other wines, and pray the King to drink, for the love that he bears his brother.”

“Well done, Black Michael!” said the King. “Out with the cork, Josef. Hang him! Did he think I’d flinch from his bottle?”

The bottle was opened, and Josef filled the King’s glass (бутылка была открыта, и Жозеф наполнил королевский стакан). The King tasted it (король попробовал = пригубил его). Then, with a solemnity born of the hour and his own condition (потом с торжественностью, порожденной /поздним/ часом и его собственным состоянием; to bear – нести; рождать; hour – час; время), he looked round on us (он оглядел нас):

“Gentlemen, my friends – Rudolf, my cousin (’tis a scandalous story, Rudolf, on my honour!) (джентльмены, друзья мои, Рудольф, мой кузен (скандальная история, честное слово); ’tis = it is /устар., поэт./), everything is yours to the half of Ruritania (все – ваше, /вплоть/ до половины Руритании). But ask me not for a single drop of this divine bottle (но не просите у меня ни единой капли из этой божественной бутылки), which I will drink to the health of that (которую я выпью за здоровье) – that sly knave, my brother, Black Michael (этой хитрой бестии, моего брата Черного Михаэля; knave – мошенник, плут).”

And the King seized the bottle and turned it over his mouth (и король схватил бутылку и, опрокинув ее себе в горло: «рот»), and drained it and flung it from him (осушил и отшвырнул от себя; to fling), and laid his head on his arms on the table (и положил голову на руки на столе).

And we drank pleasant dreams to his Majesty (а мы выпили за приятные сны его величества) – and that is all I remember of the evening (и это все, что я помню из того вечера). Perhaps it is enough (пожалуй, этого достаточно).

The bottle was opened, and Josef filled the King’s glass. The King tasted it. Then, with a solemnity born of the hour and his own condition, he looked round on us:

“Gentlemen, my friends – Rudolf, my cousin (’tis a scandalous story, Rudolf, on my honour!), everything is yours to the half of Ruritania. But ask me not for a single drop of this divine bottle, which I will drink to the health of that – that sly knave, my brother, Black Michael.”

And the King seized the bottle and turned it over his mouth, and drained it and flung it from him, and laid his head on his arms on the table.

And we drank pleasant dreams to his Majesty – and that is all I remember of the evening. Perhaps it is enough.

 

Chapter 4

The King Keeps His Appointment

(Король появляется вовремя;

to keep an appointment – прийти в назначенное время

/

место

)

Whether I had slept a minute or a year I knew not (я не знал, спал ли я минуту или год). I awoke with a start and a shiver (я проснулся, весь дрожа; start – начало; вздрагивание; shiver – дрожь, трепет); my face, hair and clothes dripped water (с моего лица, волос и одежды стекала вода), and opposite me stood old Sapt (а напротив меня стоял старина Сэпт), a sneering smile on his face and an empty bucket in his hand (с насмешливой улыбкой на лице и пустой бадьей в руке). On the table by him sat Fritz von Tarlenheim (на столе возле него сидел Фриц фон Тарленхайм), pale as a ghost and black as a crow under the eyes (бледный, как привидение, с темными кругами: «и черный, как ворона» под глазами).

I leapt to my feet in anger (в ярости я вскочил на ноги; to leap – прыгать, скакать).

“Your joke goes too far, sir!” I cried (ваша шутка зашла слишком далеко, сэр, – воскликнул я).

“Tut, man, we’ve no time for quarrelling (тише, приятель, у нас нет времени для ссор; tut – ах ты! /выражает нетерпение, досаду/). Nothing else would rouse you (ничто другое не разбудило бы вас). It’s five o’clock (сейчас пять часов).”

“I’ll thank you, Colonel Sapt – ” I began again, hot in spirit (я буду вам благодарен, полковник Сэпт, – начал я снова, пылая от негодования: «горячий в душе»; spirit – дух, моральная сила; душа), though I was uncommonly cold in body (несмотря на то, что меня трясло от холода: «хотя я был необычайно холодным в теле»).

“Rassendyll,” interrupted Fritz, getting down from the table (Рассендил, – вмешался Фриц, слезая со стола; to interrupt – прерывать; вмешиваться; to get down – спуститься, сойти) and taking my arm, “look here (и беря меня за руку, – взгляните сюда).”

The King lay full length on the floor (король лежал на полу, /вытянувшись/ во весь рост: «во всю длину»). His face was red as his hair (его лицо было красного цвета, как его волосы), and he breathed heavily (и он тяжело дышал). Sapt, the disrespectful old dog, kicked him sharply (Сэпт, /этот/ бесстыжий старый пес = наглец, резко пнул его; respect – уважение; respectful – почтительный, вежливый). He did not stir, nor was there any break in his breathing (он не шевельнулся, и не было никакого сбоя в его дыхании). I saw that his face and head were wet with water, as were mine (я заметил, что его лицо и голова были /такими же/ мокрыми от воды, как и мои).

Whether I had slept a minute or a year I knew not. I awoke with a start and a shiver; my face, hair and clothes dripped water, and opposite me stood old Sapt, a sneering smile on his face and an empty bucket in his hand. On the table by him sat Fritz von Tarlenheim, pale as a ghost and black as a crow under the eyes.

I leapt to my feet in anger.

“Your joke goes too far, sir!” I cried.

“Tut, man, we’ve no time for quarrelling. Nothing else would rouse you. It’s five o’clock.”

“I’ll thank you, Colonel Sapt – ” I began again, hot in spirit, though I was uncommonly cold in body.

“Rassendyll,” interrupted Fritz, getting down from the table and taking my arm, “look here.”

The King lay full length on the floor. His face was red as his hair, and he breathed heavily. Sapt, the disrespectful old dog, kicked him sharply. He did not stir, nor was there any break in his breathing. I saw that his face and head were wet with water, as were mine.

“We’ve spent half an hour on him (мы полчаса провозились с ним: «потратили на него»; to spend),” said Fritz.

“He drank three times what either of you did,” growled Sapt (он выпил в три раза больше каждого из вас, – проворчал Сэпт).

I knelt down and felt his pulse (я опустился на колени и пощупал его пульс; to kneel). It was alarmingly languid and slow (он был угрожающе слабым и медленным; alarm – боевая тревога, сигнал тревоги; страх). We three looked at one another (мы втроем посмотрели друг на друга).

“Was it drugged – that last bottle?” I asked in a whisper (там был яд, в той последней бутылке? – спросил я шепотом; to drug – подмешивать наркотики или яд; drug – лекарство; снадобье; наркотик).

“I don’t know,” said Sapt (я не знаю, – сказал Сэпт).

“We must get a doctor (мы должны позвать врача; to get – получать, добывать; приносить, приводить).”

“There’s none within ten miles (в десяти милях нет ни одного), and a thousand doctors wouldn’t take him to Strelsau today (да и тысяча врачей не доставят его в Стрелсо сегодня; to take – брать; доставлять /куда-л./). I know the look of it (я знаю эти симптомы; look – взгляд; вид, наружность). He’ll not move for six or seven hours yet (он будет недвижим: «он не будет двигаться» еще часов шесть-семь).”

“But the coronation!” I cried in horror (но коронация! – выкрикнул я в ужасе).

Fritz shrugged his shoulders (Фриц пожал плечами), as I began to see was his habit on most occasions (что, как я начинал понимать, было его привычкой в большинстве случаев).

“We must send word that he’s ill (мы должны сообщить, что он болен; to send word – сообщить, дать знать; to send – посылать; word – слово),” he said.

“I suppose so (я /тоже/ так думаю),” said I.

Old Sapt, who seemed as fresh as a daisy (старина Сэпт, который казался свежим, как маргаритка = как огурчик), had lit his pipe and was puffing hard at it (зажег свою трубку и раскурил ее; to puff at one’s pipe – курить трубку; to puff – дуть порывами; курить).

“We’ve spent half an hour on him,” said Fritz.

“He drank three times what either of you did,” growled Sapt.

I knelt down and felt his pulse. It was alarmingly languid and slow. We three looked at one another.

“Was it drugged – that last bottle?” I asked in a whisper.

“I don’t know,” said Sapt.

“We must get a doctor.”

“There’s none within ten miles, and a thousand doctors wouldn’t take him to Strelsau today. I know the look of it. He’ll not move for six or seven hours yet.”

“But the coronation!” I cried in horror.

Fritz shrugged his shoulders, as I began to see was his habit on most occasions.

“We must send word that he’s ill,” he said.

“I suppose so,” said I.

Old Sapt, who seemed as fresh as a daisy, had lit his pipe and was puffing hard at it.

“If he’s not crowned today (если его не коронуют сегодня),” said he, “I’ll lay a crown he’s never crowned (я поставлю крону, что его не коронуют никогда; to lay – класть, положить; биться об заклад).”

“But heavens, why (но почему, черт возьми; heavens /в значении междометия/ – боже мой! черт возьми!; heaven – небеса)?”

“The whole nation’s there to meet him (весь народ /собрался/ там, чтобы встретить его); half the army – ay, and Black Michael at the head (половина армии – да, и с Черным Михаэлем во главе). Shall we send word that the King’s drunk (нужно ли нам сообщать, что король пьян)?”

“That he’s ill,” said I, in correction (что он болен, – сказал я, поправив /его/).

“Ill!” echoed Sapt, with a scornful laugh (болен! – повторил Сэпт с презрительным смешком). “They know his illnesses too well (они знают его болезнь слишком хорошо). He’s been ‘ill’ before (он был болен и раньше)!”

“Well, we must chance what they think,” said Fritz helplessly (но мы должны рискнуть, что /бы/ они /ни/ подумали). “I’ll carry the news and make the best of it (я сообщу: «разнесу» эту новость и попытаюсь все уладить; to make the best of smth. – использовать что-л. наилучшим образом).”

Sapt raised his hand (Сэпт поднял руку).

“Tell me,” said he. “Do you think the King was drugged (скажите мне, – сказал он, – вы думаете, король был отравлен)?”

“I do,” said I (я думаю, /что так/, – сказал я).

“And who drugged him (а кто отравил его)?”

“That damned hound, Black Michael,” said Fritz between his teeth (этот проклятый мерзавец, Черный Михаэль, – сказал = процедил Фриц сквозь зубы: «между зубов»; hound – охотничья собака; негодяй, собака /бран./).

“If he’s not crowned today,” said he, “I’ll lay a crown he’s never crowned.”

“But heavens, why?”

“The whole nation’s there to meet him; half the army – ay, and Black Michael at the head. Shall we send word that the King’s drunk?”

“That he’s ill,” said I, in correction.

“Ill!” echoed Sapt, with a scornful laugh. “They know his illnesses too well. He’s been ‘ill’ before!”

“Well, we must chance what they think,” said Fritz helplessly. “I’ll carry the news and make the best of it.”

Sapt raised his hand.

“Tell me,” said he. “Do you think the King was drugged?”

“I do,” said I.

“And who drugged him?”

“That damned hound, Black Michael,” said Fritz between his teeth.

“Ay,” said Sapt, “that he might not come to be crowned (да, – сказал Сэпт, – чтобы его не смогли короновать). Rassendyll here doesn’t know our pretty Michael (Рассендил не знает нашего дорогого Михаэля; pretty – милый, прелестный). What think you, Fritz, has Michael no king ready (как ты думаешь, Фриц, у Михаэля нет /человека/, готового /стать/ королем)? Has half Strelsau no other candidate (у половины Стрелсо нет другого претендента)? As God’s alive, man the throne’s lost (клянусь Богом: «как Бог жив», приятель, трон будет потерян) if the King show himself not in Strelsau today (если король не покажется сегодня в Стрелсо). I know Black Michael (я знаю Черного Михаэля).”

“We could carry him there (мы могли бы отвезти его туда),” said I.

“And a very pretty picture he makes (и премиленькое зрелище он будет из себя представлять; to make – делать, производить; представлять /в каком-л. виде/),” sneered Sapt (/презрительно/ усмехнулся Сэпт).

Fritz von Tarlenheim buried his face in his hands (Фриц фон Тарленхайм закрыл лицо руками; to bury – хоронить, погребать; прятать, скрывать). The King breathed loudly and heavily (король громко и тяжело дышал). Sapt stirred him again with his foot (Сэпт снова пошевелил его ногой).

“The drunken dog!” he said (пьяная скотина: «собака»); “but he’s an Elphberg and the son of his father (но он – Эльфберг и сын своего отца), and may I rot in hell before Black Michael sits in his place (и пусть я сгнию в аду, прежде чем = если Черный Михаэль сядет на его место; may /модальный глагол/ – мочь, иметь возможность; в восклицательных предложениях выражает пожелание)!”

For a moment or two we were all silent (несколько минут мы все молчали); then Sapt, knitting his bushy grey brows (потом Сэпт, нахмурив свои кустистые седые брови; to knit – вязать; связывать, соединять; хмурить /брови/; bushy – покрытый кустарником; густой /о волосах на теле человека/), took his pipe from his mouth and said to me (вынул трубку изо рта и сказал мне):

“As a man grows old he believes in Fate (когда человек стареет: «становится старым», он /начинает/ верить в Судьбу). Fate sent you here (Судьба послала вас сюда). Fate sends you now to Strelsau (Судьба теперь посылает вас в Стрелсо).”

“Ay,” said Sapt, “that he might not come to be crowned. Rassendyll here doesn’t know our pretty Michael. What think you, Fritz, has Michael no king ready? Has half Strelsau no other candidate? As God’s alive, man the throne’s lost if the King show himself not in Strelsau today. I know Black Michael.”

“We could carry him there,” said I.

“And a very pretty picture he makes,” sneered Sapt.

Fritz von Tarlenheim buried his face in his hands. The King breathed loudly and heavily. Sapt stirred him again with his foot.

“The drunken dog!” he said; “but he’s an Elphberg and the son of his father, and may I rot in hell before Black Michael sits in his place!”

For a moment or two we were all silent; then Sapt, knitting his bushy grey brows, took his pipe from his mouth and said to me:

“As a man grows old he believes in Fate. Fate sent you here. Fate sends you now to Strelsau.”

I staggered back, murmuring “Good God (я отшатнулся назад, пробормотав: «Боже милостивый»)!”

Fritz looked up with an eager, bewildered gaze (Фриц посмотрел напряженным, недоумевающим взглядом; eager – страстно жаждущий /чего-л./; напряженный, ищущий /о взгляде/; to bewilder – смущать; приводить в недоумение).

“Impossible!” I muttered. “I should be known (невозможно! – забормотал я, – меня узнают).”

“It’s a risk – against a certainty (это риск – против верной /гибели/: «против уверенности»),” said Sapt. “If you shave, I’ll wager you’ll not be known (если вы побреетесь, держу пари, вас не узнают). Are you afraid (вы боитесь)?”

“Sir!”

“Come, lad, there, there (ну же, парень; there /межд./ – ну вот! ну конечно!; служит для привлечения внимания); but it’s your life, you know, if you’re known – and mine – and Fritz’s here (но /на кону/ ваша жизнь, сами понимаете, если вас узнают – и моя, и вот Фрица). But, if you don’t go, I swear to you Black Michael will sit tonight on the throne (но если вы не поедете, клянусь, Черный Михаэль сегодня вечером сядет на трон), and the King lie in prison or his grave (а король /сядет/ в тюрьму или ляжет в могилу).”

“The King would never forgive it,” I stammered (король никогда не простил бы этого, – произнес я, заикаясь).

“Are we women (мы, что, женщины)? Who cares for his forgiveness (кого волнует его прощение)?”

The clock ticked fifty times, and sixty and seventy times, as I stood in thought (часы протикали пятьдесят, шестьдесят, семьдесят раз, пока я стоял в раздумьях). Then I suppose a look came over my face (потом, я полагаю, выражение моего лица изменилось; to come over – приезжать, переезжать; прийти в /какое-л./ состояние, стать /каким-л./), for old Sapt caught me by the hand, crying (потому что старик Сэпт схватил меня за руку, крикнув; to catch):

“You’ll go (вы едете)?”

I staggered back, murmuring “Good God!”

Fritz looked up with an eager, bewildered gaze.

“Impossible!” I muttered. “I should be known.”

“It’s a risk – against a certainty,” said Sapt. “If you shave, I’ll wager you’ll not be known. Are you afraid?”

“Sir!”

“Come, lad, there, there; but it’s your life, you know, if you’re known – and mine – and Fritz’s here. But, if you don’t go, I swear to you Black Michael will sit tonight on the throne, and the King lie in prison or his grave.”

“The King would never forgive it,” I stammered.

“Are we women? Who cares for his forgiveness?”

The clock ticked fifty times, and sixty and seventy times, as I stood in thought. Then I suppose a look came over my face, for old Sapt caught me by the hand, crying:

“You’ll go?”

“Yes, I’ll go,” said I (да, еду, – сказал я), and I turned my eyes on the prostrate figure of the King on the floor (и бросил взгляд: «повернул глаза» на распростертую на полу фигуру короля).

“Tonight,” Sapt went on in a hasty whisper (сегодня вечером, – продолжал Сэпт торопливым шепотом), “we are to lodge in the Palace (мы разместимся во дворце). The moment they leave us you and I will mount our horses (как только: «в тот момент, /когда/» нас оставят /одних/, мы с вами сядем на коней; to mount – взбираться, восходить; садиться на лошадь) – Fritz must stay there and guard the King’s room (Фриц должен будет оставаться там и охранять комнату короля) – and ride here at a gallop (и галопом прискачем сюда). The King will be ready – Josef will tell him (король будет готов – Жозеф /все/ расскажет ему) – and he must ride back with me to Strelsau (и он должен будет поехать со мной назад в Стрелсо), and you ride as if the devil were behind you to the frontier (а вы помчитесь к границе так, будто за вами гонится дьявол; behind – сзади, позади).”

I took it all in in a second, and nodded my head (через мгновение все это до меня дошло, и я кивнул головой; to take in – принимать, предоставлять приют; понять сущность /довода, факта/; second – секунда, момент, мгновение).

“There’s a chance,” said Fritz, with his first sign of hopefulness (шанс есть, – сказал Фриц, /подавая/ первые симптомы оптимизма; sign – знак, символ; признак, симптом; hope – надежда).

“If I escape detection (если меня не раскусят: «если я избегну обнаружения»; to escape – бежать /из заключения/; избежать; to detect – открывать, обнаруживать /отсюда: детектор/),” said I.

“If we’re detected (если нас раскусят),” said Sapt. “I’ll send Black Michael down below before I go myself (я пошлю Черного Михаэля в преисподнюю: «вниз» прежде, чем сам туда попаду), so help me heaven (да помогут мне небеса)! Sit in that chair, man (садитесь в это кресло, приятель).”

“Yes, I’ll go,” said I, and I turned my eyes on the prostrate figure of the King on the floor.

“Tonight,” Sapt went on in a hasty whisper, “we are to lodge in the Palace. The moment they leave us you and I will mount our horses – Fritz must stay there and guard the King’s room – and ride here at a gallop. The King will be ready – Josef will tell him – and he must ride back with me to Strelsau, and you ride as if the devil were behind you to the frontier.”

I took it all in in a second, and nodded my head.

“There’s a chance,” said Fritz, with his first sign of hopefulness.

“If I escape detection,” said I.

“If we’re detected,” said Sapt. “I’ll send Black Michael down below before I go myself, so help me heaven! Sit in that chair, man.”

I obeyed him (я повиновался: «подчинился ему»).

He darted from the room, calling “Josef! Josef (он бросился из комнаты, крича: Жозеф! Жозеф)!” In three minutes he was back, and Josef with him (через три минуты он вернулся, а с ним – Жозеф). The latter carried a jug of hot water, soap and razors (последний нес кувшин с горячей водой, мыло и бритвы). He was trembling as Sapt told him how the land lay (он задрожал, когда Сэпт рассказал ему, как обстоят дела; how the land lies – каково положение дел; land – земля; to lie – лежать), and bade him shave me (и приказал побрить меня).

Suddenly Fritz smote on his thigh (вдруг Фриц ударил себя по ноге: «по бедру»; to smite):

“But the guard! They’ll know! they’ll know (но /почетный/ караул! они узнают)!”

“Pooh! We shan’t wait for the guard (уф! мы не будем дожидаться караула). We’ll ride to Hofbau and catch a train there (мы поскачем в Хофбо и сядем там на поезд). When they come, the bird’ll be flown (когда они прибудут, птичка улетит; to fly).”

“But the King (а король)?”

“The King will be in the wine-cellar (король будет в винном погребе). I’m going to carry him there now (сейчас я собираюсь отнести его туда).”

“If they find him (а если они его найдут)?”

“They won’t (не найдут). How should they (как они /его найдут/)? Josef will put them off (Жозеф их спровадит; to put off – откладывать; отделываться).”

I obeyed him.

He darted from the room, calling “Josef! Josef!” In three minutes he was back, and Josef with him. The latter carried a jug of hot water, soap and razors. He was trembling as Sapt told him how the land lay, and bade him shave me.

Suddenly Fritz smote on his thigh:

“But the guard! They’ll know! they’ll know!”

“Pooh! We shan’t wait for the guard. We’ll ride to Hofbau and catch a train there. When they come, the bird’ll be flown.”

“But the King?”

“The King will be in the wine-cellar. I’m going to carry him there now.”

“If they find him?”

“They won’t. How should they? Josef will put them off.”

“But (но) – ”

Sapt stamped his foot (Сэпт топнул ногой; to stamp – ставить штамп; топать /ногами/).

“We’re not playing,” he roared (мы не /в игрушки/ играем, – прорычал он). “My God! don’t I know the risk (Боже мой! или я не понимаю, /что это/ риск)? If they do find him, he’s no worse off (если они действительно его найдут, ему не будет хуже; to do – делать, выполнять; употребляется для усиления) than if he isn’t crowned today in Strelsau (чем, если он не будет коронован сегодня в Стрелсо).”

So speaking, he flung the door open (говоря это, он настежь распахнул дверь; to fling open – распахнуть, раскрыть настежь; to fling – кидать, бросать; сделать быстрое, стремительное движение; open – открытый) and, stooping, put forth a strength I did not dream he had (и, нагнувшись, показал /такую/ силу, /о которой/ я и не помышлял, /что она/ у него есть; to put forth – напрягаться, прилагать усилия; to dream – видеть сны; думать, помышлять /в отриц. предложениях/), and lifted the King in his hands (и поднял короля на руки). And as he did so, the old woman, Johann the keeper’s mother, stood in the doorway (и когда он это делал, пожилая женщина, мать лесничего Иоганна, появилась: «стояла» в дверях). For a moment she stood, then she turned on her heel (она постояла с минуту, затем, круто повернувшись; to turn on one’s heel – круто повернуться; heel – пятка, пята), without a sign of surprise, and clattered down the passage (без признаков удивления, застучала /каблуками/ по коридору; to clatter – стучать, греметь; двигаться с грохотом).

“Has she heard?” cried Fritz (она слышала? – вскричал Фриц).

“I’ll shut her mouth!” said Sapt grimly (я заткну ей рот! – сказал Сэпт решительно; to shut – закрывать, затворять; grimly – жестоко, безжалостно; сурово, неумолимо), and he bore off the King in his arms (и вынес короля на руках).

“But – ”

Sapt stamped his foot.

“We’re not playing,” he roared. “My God! don’t I know the risk? If they do find him, he’s no worse off than if he isn’t crowned today in Strelsau.”

So speaking, he flung the door open and, stooping, put forth a strength I did not dream he had, and lifted the King in his hands. And as he did so, the old woman, Johann the keeper’s mother, stood in the doorway. For a moment she stood, then she turned on her heel, without a sign of surprise, and clattered down the passage.

“Has she heard?” cried Fritz.

“I’ll shut her mouth!” said Sapt grimly, and he bore off the King in his arms.

For me, I sat down in an armchair (что касается меня, то я сел в кресло), and as I sat there, half-dazed, Josef clipped and scraped me (и пока я сидел там, изрядно: «наполовину» ошеломленный, Жозеф стриг и скоблил меня) till my moustache and imperial were things of the past (пока мои усы и бородка не канули в прошлое: «не стали предметами из прошлого») and my face was as bare as the King’s (и лицо не стало таким же наголо /выбритым/, как у короля). And when Fritz saw me thus (и когда Фриц увидел меня таким) he drew a long breath and exclaimed (он сделал глубокий вдох и воскликнул; to draw breath – вздохнуть, перевести дыхание; long – длинный; долгий): – “By Jove, we shall do it (ей-богу, мы сделаем это; by Jove! – боже милостивый! вот те на!: «клянусь Юпитером»)!”

It was six o’clock now (сейчас было шесть часов), and we had no time to lose (и нам нельзя было терять ни минуты: «у нас не было времени, чтобы терять»). Sapt hurried me into the King’s room (Сэпт быстро отвел меня в комнату короля; to hurry – спешить, торопиться; поспешно уводить, отправлять), and I dressed myself in the uniform of a colonel of the Guard (и я переоделся в мундир полковника гвардии; uniform – форменная одежда, униформа), finding time as I slipped on the King’s boots to ask Sapt (найдя время, пока я натягивал королевские сапоги, спросить Сэпта; to slip on – накинуть, надеть; to slip – скользить, плавно или быстро передвигаться) what he had done with the old woman (что он сделал со старухой).

“She swore she’d heard nothing (она поклялась, что ничего не слышала),” said he; “but to make sure I tied her legs together (но для верности я связал ей ноги; to make sure – убедиться, удостовериться; together – вместе) and put a handkerchief in her mouth and bound her hands (сунул ей в рот носовой платок и связал руки; to bind), and locked her up in the coal-cellar, next door to the King (и запер ее в угольном подвале по соседству с королем; next – следующий; ближайший, соседний; door – дверь). Josef will look after them both later on (Жозеф позже присмотрит за ними обоими; to look on – наблюдать).”

Then I burst out laughing, and even old Sapt grimly smiled (тут я рассмеялся, и даже старик Сэпт мрачно улыбнулся; to burst out doing smth. – давать выход чувствам, внезапно или бурно начинать что-л.; to burst – взрываться, разрываться).

For me, I sat down in an armchair, and as I sat there, half-dazed, Josef clipped and scraped me till my moustache and imperial were things of the past and my face was as bare as the King’s. And when Fritz saw me thus he drew a long breath and exclaimed: —

“By Jove, we shall do it!”

It was six o’clock now, and we had no time to lose. Sapt hurried me into the King’s room, and I dressed myself in the uniform of a colonel of the Guard, finding time as I slipped on the King’s boots to ask Sapt what he had done with the old woman.

“She swore she’d heard nothing,” said he; “but to make sure I tied her legs together and put a handkerchief in her mouth and bound her hands, and locked her up in the coal-cellar, next door to the King. Josef will look after them both later on.”

Then I burst out laughing, and even old Sapt grimly smiled.

“I fancy,” said he, “that when Josef tells them the King is gone (я полагаю, – сказал он, – когда Жозеф скажет им, что король уехал; to fancy – воображать, представлять себе; предполагать, полагать) they’ll think it is because we smelt a rat (они подумают, это потому, что мы почуяли недоброе: «почуяли крысу»; to smell – обонять, чувствовать запах; чуять). For you may swear Black Michael doesn’t expect to see him in Strelsau today (потому что, можете поклясться, Черный Михаэль не ожидает увидеть его сегодня в Стрелсо).”

I put the King’s helmet on my head (я надел шлем короля себе на голову). Old Sapt handed me the King’s sword (cтарина Сэпт протянул мне королевский меч), looking at me long and carefully (смотря на меня долгим и внимательным /взглядом/).

“Thank God, he shaved his beard!” he exclaimed (слава Богу, он сбрил свою бороду).

“Why did he?” I asked (почему он это сделал? – спросил я).

“Because Princess Flavia said he grazed her cheek (потому что принцесса Флавия сказала, что он царапает ей щеку; to graze – содрать, натереть /кожу/) when he was graciously pleased to give her a cousinly kiss (когда он милостиво соизволил поцеловать ее по-родственному; to please – радовать, доставлять удовольствие; соизволить, соблаговолить; cousin – кузен, кузина; родственник). Come though, we must ride (однако же, пойдемте, нам нужно ехать).”

“Is all safe here (а здесь все благополучно; safe – безопасный; благополучный)?”

“Nothing’s safe anywhere,” said Sapt, “but we can make it no safer (нигде ничто не благополучно, – сказал Сэпт, – но мы не можем этого поправить: «сделать это благополучнее»).”

Fritz now rejoined us in the uniform of a captain (тут к нам присоединился Фриц в форме капитана) in the same regiment as that to which my dress belonged (того же полка, которому принадлежал и мой мундир: «моя одежда»). In four minutes Sapt had arrayed himself in his uniform (через четыре минуты Сэпт облачился в свою форму; to array – строить /войска/; одевать, облачать). Josef called that the horses were ready (Жозеф крикнул, что лошади готовы). We jumped on their backs and started at a rapid trot (мы вскочили в седла: «на их спины» и пустились быстрой рысью). The game had begun (игра началась). What would the issue of it be (каким будет ее итог)?

“I fancy,” said he, “that when Josef tells them the King is gone they’ll think it is because we smelt a rat. For you may swear Black Michael doesn’t expect to see him in Strelsau today.”

I put the King’s helmet on my head. Old Sapt handed me the King’s sword, looking at me long and carefully.

“Thank God, he shaved his beard!” he exclaimed.

“Why did he?” I asked.

“Because Princess Flavia said he grazed her cheek when he was graciously pleased to give her a cousinly kiss. Come though, we must ride.”

“Is all safe here?”

“Nothing’s safe anywhere,” said Sapt, “but we can make it no safer.”

Fritz now rejoined us in the uniform of a captain in the same regiment as that to which my dress belonged. In four minutes Sapt had arrayed himself in his uniform. Josef called that the horses were ready. We jumped on their backs and started at a rapid trot. The game had begun. What would the issue of it be?

The cool morning air cleared my head (/от/ прохладного утреннего воздуха мои мысли прояснились: «прохладный утренний воздух очистил мою голову»), and I was able to take in all Sapt said to me (и я стал способен усваивать все, что говорил мне Сэпт; to take in – принимать; понять, усвоить). He was wonderful (он рассказывал удивительные вещи: «он был удивительным»). Fritz hardly spoke, riding like a man asleep (Фриц в основном молчал: «почти не говорил» и скакал, как во сне: «как спящий человек»), but Sapt, without another word for the King (но Сэпт, ни словом не упоминая о короле; without another word – не говоря ни слова), began at once to instruct me most minutely in the history of my past life (принялся: «начал» сразу же рассказывать во всех деталях: «наиболее подробно» о моей прошлой жизни; to instruct – учить, обучать; информировать, сообщать; history – история; прошлое), of my family (о моей семье), of my tastes (моих вкусах), pursuits (занятиях; pursuit – преследование, погоня; занятие), weaknesses (пристрастиях: «слабостях»; weak – слабый), friends (друзьях), companions (товарищах /ср. компаньон/), and servants (и слугах). He told me the etiquette of the Ruritanian Court (он рассказал мне об этикете Руританского двора), promising to be constantly at my elbow (обещая быть неотступно: «постоянно» рядом; at one’s elbow – рядом, под рукой; elbow – локоть) to point out everybody whom I ought to know (чтобы указывать на каждого, кого я должен знать), and give me hints with what degree of favour to greet them (и давать подсказки, с какой степенью благосклонности = насколько благосклонно приветствовать их; hint – намек; совет).

“By the way,” he said, “you’re a Catholic, I suppose (кстати, – сказал он, – вы католик, я полагаю)?”

“Not I,” I answered (нет, – ответил я).

“Lord, he’s a heretic!” groaned Sapt (Боже, он – еретик, – простонал Сэпт; lord – господин, владыка; Lord – Господь Бог), and forthwith he fell to a rudimentary lesson (и тут же он дал мне элементарный = ознакомительный урок; to fall to – взяться, приняться /за еду, работу и т. п./) in the practices and observances of the Romish faith (о ритуалах и обрядах римско-католической церкви; practice – практика, применение на практике; ритуал; observance – соблюдение /закона, обычая/; обряд, ритуал).

The cool morning air cleared my head, and I was able to take in all Sapt said to me. He was wonderful. Fritz hardly spoke, riding like a man asleep, but Sapt, without another word for the King, began at once to instruct me most minutely in the history of my past life, of my family, of my tastes, pursuits, weaknesses, friends, companions, and servants. He told me the etiquette of the Ruritanian Court, promising to be constantly at my elbow to point out everybody whom I ought to know, and give me hints with what degree of favour to greet them.

“By the way,” he said, “you’re a Catholic, I suppose?”

“Not I,” I answered.

“Lord, he’s a heretic!” groaned Sapt, and forthwith he fell to a rudimentary lesson in the practices and observances of the Romish faith.

“Luckily,” said he, “you won’t be expected to know much (к счастью, – сказал он, – от вас не будут ожидать больших познаний: «ожидать, /что вы/ знаете много»), for the King’s notoriously lax and careless about such matters (потому что король, как известно, не силен: «слаб и небрежен» в этих вопросах; notorious – пользующийся дурной славой; общеизвестный). But you must be as civil as butter to the Cardinal (но вы должны быть чрезвычайно вежливы с кардиналом; as civil as butter – Сэпт перефразирует поговорку ‘as soft as butter’ – мягкий как воск; civil – вежливый, корректный; butter – масло). We hope to win him over (мы надеемся склонить его на свою сторону; to win over – склонить на свою сторону; to win – победить, одержать победу), because he and Michael have a standing quarrel about their precedence (потому что у них с Михаэлем не прекращается ссора за первенство; precedence – предшествование; первенство, превосходство /в знаниях, положении и т. п./).”

We were by now at the station (к тому времени мы подъехали к станции). Fritz had recovered nerve enough to explain to the astonished station master (Фриц уже достаточно пришел в себя: «восстановил хладнокровие», чтобы объяснить изумленному начальнику станции; to recover – получать обратно, вновь обретать; nerve – нерв; присутствие духа, хладнокровие) that the King had changed his plans (что король изменил свои планы). The train steamed up (поезд стоял под парами; to steam – выпускать пар). We got into a first-class carriage (мы сели в вагон первого класса), and Sapt, leaning back on the cushions (и Сэпт, откинувшись на диванных подушках), went on with his lesson (продолжил свои наставления). I looked at my watch (я взглянул на свои часы) – the King’s watch it was, of course (/то есть,/ это были, конечно же, часы короля). It was just eight (было ровно восемь).

“I wonder if they’ve gone to look for us (интересно, они уже прибыли за нами: «искать нас»; to look for – искать),” I said.

“I hope they won’t find the King,” said Fritz nervously (надеюсь, они не найдут короля, – нервно = взволнованно сказал Фриц), and this time it was Sapt who shrugged his shoulders (и на этот раз уже Сэпт пожал плечами).

The train travelled well, and at half-past nine, looking out of the window (поезд шел быстро: «хорошо», и в половине десятого, выглянув в окно), I saw the towers and spires of a great city (я увидел башни и шпили большого города).

“Luckily,” said he, “you won’t be expected to know much, for the King’s notoriously lax and careless about such matters. But you must be as civil as butter to the Cardinal. We hope to win him over, because he and Michael have a standing quarrel about their precedence.”

We were by now at the station. Fritz had recovered nerve enough to explain to the astonished station master that the King had changed his plans. The train steamed up. We got into a first-class carriage, and Sapt, leaning back on the cushions, went on with his lesson. I looked at my watch – the King’s watch it was, of course. It was just eight.

“I wonder if they’ve gone to look for us,” I said.

“I hope they won’t find the King,” said Fritz nervously, and this time it was Sapt who shrugged his shoulders.

The train travelled well, and at half-past nine, looking out of the window, I saw the towers and spires of a great city.

“Your capital, my liege,” grinned old Sapt, with a wave of his hand (ваша столица, мой господин, – осклабился Сэпт, махнув рукой; liege – ленник; сеньор), and, leaning forward, he laid his finger on my pulse (и, наклонившись вперед, положил палец мне на пульс = пощупал у меня пульс). “A little too quick,” said he, in his grumbling tone (слишком частый: «немного слишком быстрый», – сказал он своим ворчащим тоном).

“I’m not made of stone!” I exclaimed (я сделан не из камня, – воскликнул я).

“You’ll do,” said he, with a nod (сойдет, – сказал он, кивнув; to do – делать, выполнять; подходить, годиться). “We must say Fritz here has caught the ague (/но/ мы должны /будем/ сказать, что вот у Фрица – лихорадка; to catch – поймать, схватить; заразиться). Drain your flask, Fritz, for heaven’s sake, boy (осуши свою флягу, Фриц, ради Бога, парень; for one’s sake – ради кого-л.)!”

Fritz did as he was bid (Фриц сделал так, как ему было сказано: «приказано»).

“We’re an hour early (мы /приехали/ на час раньше),” said Sapt. “We’ll send word forward for your Majesty’s arrival (мы пошлем /кого-то/ вперед с сообщением о прибытии короля), for there’ll be no one here to meet us yet (потому как здесь еще не будет никого, чтобы встретить нас). And meanwhile (а тем временем) – ”

“Meanwhile,” said I, “the King’ll be hanged (тем временем, – сказал я, – провалиться королю на этом месте: «король будет повешен») if he doesn’t have some breakfast (если ему не подадут завтрак).”

Old Sapt chuckled, and held out his hand (старина Сэпт хмыкнул и протянул руку; to hold out – протягивать, подавать /руку/; to hold – держать).

“You’re an Elphberg, every inch of you (вы – Эльфберг с головы до пят: «каждым вашим дюймом»),” said he. Then he paused, and looking at us, said quietly (потом он сделал паузу и, взглянув на нас, тихо сказал), “God send we may be alive tonight (дай Бог нам остаться в живых сегодня вечером)!”

“Amen!” said Fritz von Tarlenheim (аминь! – сказал Фриц фон Тарленхайм).

“Your capital, my liege,” grinned old Sapt, with a wave of his hand, and, leaning forward, he laid his finger on my pulse. “A little too quick,” said he, in his grumbling tone.

“I’m not made of stone!” I exclaimed.

“You’ll do,” said he, with a nod. “We must say Fritz here has caught the ague. Drain your flask, Fritz, for heaven’s sake, boy!”

Fritz did as he was bid.

“We’re an hour early,” said Sapt. “We’ll send word forward for your Majesty’s arrival, for there’ll be no one here to meet us yet. And meanwhile – ”

“Meanwhile,” said I, “the King’ll be hanged if he doesn’t have some breakfast.”

Old Sapt chuckled, and held out his hand.

“You’re an Elphberg, every inch of you,” said he. Then he paused, and looking at us, said quietly, “God send we may be alive tonight!”

“Amen!” said Fritz von Tarlenheim.

The train stopped (поезд остановился). Fritz and Sapt leapt out, uncovered, and held the door for me (Фриц и Сэпт выскочили, обнажили головы и придержали дверь для меня; to leap). I choked down a lump that rose in my throat (я с трудом проглотил ком, подступивший к горлу: «поднявшийся в моем горле»; to choke – душить; давиться, задыхаться /от волнения/; to choke down – с трудом проглатывать /пищу/; с трудом подавлять /волнение, слезы и т. п./; to rise), settled my helmet firmly on my head (плотно насадил на голову шлем; to settle – приводить в порядок, улаживать /дело, вопрос/; усаживать, укладывать), and (I’m not ashamed to say it) breathed a short prayer to God (и (мне не стыдно сказать это = признаться в этом) прошептал краткую молитву Богу; to breathe – дышать; говорить тихо, шептать). Then I stepped on the platform of the station at Strelsau (потом я шагнул на перрон вокзала в Стрелсо; platform – платформа, помост; перрон).

A moment later, all was bustle and confusion (минутой позже все пришло в суматоху и замешательство): men hurrying up, hats in hand, and hurrying off again (слуги подбегали, /держа/ шляпы в руках, и убегали снова; man – мужчина, человек; слуга; to hurry – спешить, торопиться); men conducting me to the buffet (другие провожали меня до вагона-ресторана; buffet – буфет /для посуды/; вагон-ресторан); men mounting and riding in hot haste to the quarters of the troops (третьи вскакивали на коней и во весь опор неслись к воинским казармам; hot – горячий, жаркий; haste – поспешность, торопливость; quarters – жилище, помещение; квартиры, казармы /воен./; troop – отряд, группа людей; troops – войска, части), to the Cathedral, to the residence of Duke Michael (к кафедральному собору, к резиденции герцога Михаэля). Even as I swallowed the last drop of my cup of coffee (как раз когда я проглотил последнюю каплю кофе /из/ своей чашки), the bells throughout all the city broke out into a joyful peal (колокола по всему городу подняли радостный перезвон; to break out – выламывать; разразиться), and the sound of a military band and of men cheering smote upon my ear (а грохот: «звук» военного оркестра и приветственные /крики/ людей оглушили меня: «ударили мне по уху»; to smite; ear – ухо; слух).

King Rudolf the Fifth was in his good city of Strelsau (король Рудольф Пятый был в своем дорогом городе Стрелсо; good – хороший; милый, любезный)! And they shouted outside (отовсюду раздавались крики: «и они кричали снаружи») —

“God save the King (Боже, храни короля)!”

Old Sapt’s mouth wrinkled into a smile (рот старика Сэпта сморщился в улыбке).

“God save ’em both!” he whispered (Боже, храни их обоих! прошептал он). “Courage, lad!” and I felt his hand press my knee (смелее, парень! – и я почувствовал, как его рука сдавила мое колено).

The train stopped. Fritz and Sapt leapt out, uncovered, and held the door for me. I choked down a lump that rose in my throat, settled my helmet firmly on my head, and (I’m not ashamed to say it) breathed a short prayer to God. Then I stepped on the platform of the station at Strelsau.

A moment later, all was bustle and confusion: men hurrying up, hats in hand, and hurrying off again; men conducting me to the buffet; men mounting and riding in hot haste to the quarters of the troops, to the Cathedral, to the residence of Duke Michael. Even as I swallowed the last drop of my cup of coffee, the bells throughout all the city broke out into a joyful peal, and the sound of a military band and of men cheering smote upon my ear.

King Rudolf the Fifth was in his good city of Strelsau! And they shouted outside —

“God save the King!”

Old Sapt’s mouth wrinkled into a smile.

“God save ’em both!” he whispered. “Courage, lad!” and I felt his hand press my knee.

 

Chapter 5

The Adventures of an Understudy

(Приключения дублера)

With Fritz von Tarlenheim and Colonel Sapt close behind me (с Фрицем фон Тарленхаймом и полковником Сэптом, неотступно следующими за мной; close – близко; behind – сзади, позади), I stepped out of the buffet on to the platform (я вышел из вагона-ресторана на перрон; to step out – вышагивать; выйти /за пределы/; buffet – буфет; вагон-ресторан). The last thing I did was to feel (последнее, что я сделал, это проверил; to feel – трогать, ощупывать) if my revolver were handy and my sword loose in the scabbard (под рукой ли находится мой револьвер и свободно ли /ходит/ в ножнах меч). A gay group of officers and high dignitaries stood awaiting me (радостная группа офицеров и высоких сановников стояла, ожидая меня), at their head a tall old man, covered with medals, and of military bearing (во главе с высоким пожилым мужчиной, увешанным: «покрытым» медалями и /отличавшимся/ военной выправкой; bearing – ношение; осанка, манера держать себя; to bear oneself – носить; держать, вести себя). He wore the yellow and red ribbon of the Red Rose of Ruritania (он носил желтую с красным ленту руританского /ордена/ Красной Розы) – which, by the way, decorated my unworthy breast also (которая, кстати, украшала также и мою недостойную грудь).

“Marshal Strakencz,” whispered Sapt, and I knew (маршал Штракенц, – прошептал Сэпт, и я понял; to know – знать; осознавать, понимать) that I was in the presence of the most famous veteran of the Ruritanian army (что нахожусь в присутствии самого известного ветерана руританской армии).

Just behind the Marshal stood a short spare man (чуть позади маршала стоял низенький тощий человечек; short – короткий; низкий, невысокий; spare – скудный, скромный; худой, тощий), in flowing robes of black and crimson (в ниспадающем одеянии черного и малинового /цветов/; flowing – текучий, текущий; ниспадающий; robes – мантия, одежды).

“The Chancellor of the Kingdom,” whispered Sapt (канцлер королевства, – прошептал Сэпт).

With Fritz von Tarlenheim and Colonel Sapt close behind me, I stepped out of the buffet on to the platform. The last thing I did was to feel if my revolver were handy and my sword loose in the scabbard. A gay group of officers and high dignitaries stood awaiting me, at their head a tall old man, covered with medals, and of military bearing. He wore the yellow and red ribbon of the Red Rose of Ruritania – which, by the way, decorated my unworthy breast also.

“Marshal Strakencz,” whispered Sapt, and I knew that I was in the presence of the most famous veteran of the Ruritanian army.

Just behind the Marshal stood a short spare man, in flowing robes of black and crimson.

“The Chancellor of the Kingdom,” whispered Sapt.

The Marshal greeted me in a few loyal words (маршал приветствовал меня несколькими преданными словами = уверениями в преданности), and proceeded to deliver an apology from the Duke of Strelsau (и продолжил /тем, что/ передал извинения от герцога Стрелсо; to proceed – продолжать /говорить и т. п./; переходить, приступать /к чему-л./). The duke, it seemed, had been afflicted with a sudden indisposition (герцог, по-видимому, почувствовал внезапное недомогание; to afflict – огорчать, беспокоить; поражать /о болезни/; indisposition – нерасположение; недомогание) which made it impossible for him to come to the station (которое сделало невозможным = что помешало ему прибыть на вокзал), but he craved leave to await his Majesty at the Cathedral (но он просил позволения подождать его величество в соборе; to crave – страстно желать, жаждать; просить, умолять). I expressed my concern, accepted the Marshal’s excuses very suavely (я выразил свое беспокойство /по этому поводу/, принял извинения маршала весьма учтиво; concern – отношение, касательство; беспокойство, тревога), and received the compliments of a large number of distinguished personages (и выслушал: «получил» любезности от множества высокопоставленных персон; large number – большое число; distinguished – известный, выдающийся; высокопоставленный, знатный). No one betrayed the least suspicion (ни один не выказал и малейшего подозрения; to betray – предавать, изменять; выдавать), and I felt my nerve returning (и я почувствовал, что хладнокровие вернулось ко мне; nerve – нерв; присутствие духа, мужество) and the agitated beating of my heart subsiding (и взволнованное биение сердца утихло). But Fritz was still pale, and his hand shook like a leaf (но Фриц был все еще бледен, и рука его дрожала, как /осиновый/ лист; to shake) as he extended it to the Marshal (когда он протянул ее маршалу).

Presently we formed procession and took our way to the door of the station (минуту спустя мы образовали процессию и направились к дверям вокзала). Here I mounted my horse (там я сел на свою лошадь), the Marshal holding my stirrup (маршал придерживал мне стремя).

The Marshal greeted me in a few loyal words, and proceeded to deliver an apology from the Duke of Strelsau. The duke, it seemed, had been afflicted with a sudden indisposition which made it impossible for him to come to the station, but he craved leave to await his Majesty at the Cathedral. I expressed my concern, accepted the Marshal’s excuses very suavely, and received the compliments of a large number of distinguished personages. No one betrayed the least suspicion, and I felt my nerve returning and the agitated beating of my heart subsiding. But Fritz was still pale, and his hand shook like a leaf as he extended it to the Marshal.

Presently we formed procession and took our way to the door of the station. Here I mounted my horse, the Marshal holding my stirrup.

The civil dignitaries went off to their carriages (гражданские сановники разошлись по своим каретам), and I started to ride through the streets with the Marshal on my right (и я поскакал по улицам; маршал /ехал/ справа от меня) and Sapt (who, as my chief aide-de-camp, was entitled to the place) on my left (а Сэпт (который в качестве моего главного адъютанта имел право на это место) – слева). The city of Strelsau is partly old and partly new (/здания в/ центре Стрелсо частью старинные, частью новые; city – город; деловой центр /особ. в Лондоне/). Spacious modern boulevards and residential quarters surround and embrace (широкие современные бульвары и жилые кварталы окружают; spacious – просторный; широкий; space – пространство; quarter – четверть; квартал /города/; to embrace – обнимать; окружать /устар., поэт./) the narrow, tortuous, and picturesque streets of the original town (узкие, извилистые и живописные улочки старого города; original – первоначальный, исходный; origin – источник, начало; происхождение). In the outer circles the upper classes live (у границ /старого города/: «во внешних округах» живут /представители/ высших классов; circle – круг; округ); in the inner the shops are situated (во внутренних = ближе к центру – расположены магазины); and, behind their prosperous fronts, lie hidden populous but wretched lanes and alleys (а позади их пышных фасадов находятся скрытые /от глаз,/ густонаселенные, но убогие улочки и переулки; prosperous – процветающий; богатый; front – перед; фасад; to lie – лежать; находиться, быть расположенным; wretched – несчастный, жалкий; нищенский), filled with a poverty-stricken, turbulent, and (in large measure) criminal class (заполненные нищим, неспокойным: «бурным» и (в значительной степени = преимущественно) криминальным классом; poverty-stricken – бедный, бедствующий; poverty – бедность, нищета; – stricken – в сложных словах означает: охваченный, пораженный /чем-л./; to strike – ударять, бить; поражать). These social and local divisions corresponded, as I knew from Sapt’s information (это социальное и территориальное деление соответствовало, как я знал со слов Сэпта; local – местный; information – информация, сведения), to another division more important to me (другому делению, более важному для меня). The New Town was for the King (Новый город был за короля); but to the Old Town Michael of Strelsau was a hope, a hero, and a darling (а для Старого города Михаэль из Стрелсо был надеждой, героем и любимцем; darling – дорогой, милый /преим. в обращении/; любимец, баловень).

The civil dignitaries went off to their carriages, and I started to ride through the streets with the Marshal on my right and Sapt (who, as my chief aide-de-camp, was entitled to the place) on my left. The city of Strelsau is partly old and partly new. Spacious modern boulevards and residential quarters surround and embrace the narrow, tortuous, and picturesque streets of the original town. In the outer circles the upper classes live; in the inner the shops are situated; and, behind their prosperous fronts, lie hidden populous but wretched lanes and alleys, filled with a poverty-stricken, turbulent, and (in large measure) criminal class. These social and local divisions corresponded, as I knew from Sapt’s information, to another division more important to me. The New Town was for the King; but to the Old Town Michael of Strelsau was a hope, a hero, and a darling.

The scene was very brilliant as we passed along the Grand Boulevard (зрелище было очень ярким = вокруг все сверкало, когда мы проезжали по Гранд-Бульвар; scene – место действия; вид, пейзаж; brilliant – блестящий, сверкающий; яркий) and on to the great square where the Royal Palace stood (и по огромной площади, где стоял королевский дворец). Here I was in the midst of my devoted adherents (здесь я был среди своих преданных сторонников). Every house was hung with red and bedecked with flags and mottoes (каждый дом был убран в багряный цвет: «был увешан красным» и украшен флагами и лозунгами; motto – девиз; лозунг). The streets were lined with raised seats on each side (/вдоль/ улиц с каждой стороны стояли трибуны; to line – проводить линии; выстраивать в линию, устанавливать в ряд; to raise – поднимать; seat – место /для сидения/; скамья), and I passed along, bowing this way and that (и я, проезжая вдоль /них/, кланялся направо и налево; this way and that – туда и сюда), under a shower of cheers, blessings (под градом приветственных возгласов /и/ благословений; shower – ливень; град /пуль, вопросов и т. п./), and waving handkerchiefs (/многие/ махали платками). The balconies were full of gaily dressed ladies (на балконах стояли пестро разодетые дамы: «балконы были полны ярко одетых дам»; gaily – весело, радостно; ярко), who clapped their hands and curtsied and threw their brightest glances at me (которые хлопали в ладоши, делали реверансы и бросали на меня свои самые радостные взгляды; bright – яркий; веселый, радостный). A torrent of red roses fell on me (поток красных роз падал на меня = несметное число алых роз летело в мою сторону; to fall); one bloom lodged in my horse’s mane (один цветок застрял в гриве моей лошади; bloom – цвет, цветение; цветок; to lodge – разместить, приютить; засесть, застрять), and I took it and stuck it in my coat (я взял его и воткнул в /петлицу/ своего кителя; to stick). The Marshal smiled grimly (маршал сурово улыбнулся; grim – жестокий, беспощадный; суровый, мрачный). I had stolen some glances at his face (я несколько раз украдкой поглядывал на его лицо; to steal – воровать, красть; сделать /что-л./ незаметно, украдкой), but he was too impassive to show me (но он был слишком бесстрастен, чтобы показать мне) whether his sympathies were with me or not (на моей стороне: «со мной» его симпатии или нет).

The scene was very brilliant as we passed along the Grand Boulevard and on to the great square where the Royal Palace stood. Here I was in the midst of my devoted adherents. Every house was hung with red and bedecked with flags and mottoes. The streets were lined with raised seats on each side, and I passed along, bowing this way and that, under a shower of cheers, blessings, and waving handkerchiefs. The balconies were full of gaily dressed ladies, who clapped their hands and curtsied and threw their brightest glances at me. A torrent of red roses fell on me; one bloom lodged in my horse’s mane, and I took it and stuck it in my coat. The Marshal smiled grimly. I had stolen some glances at his face, but he was too impassive to show me whether his sympathies were with me or not.

“The red rose for the Elphbergs, Marshal,” said I gaily, and he nodded (эта красная роза для Эльфбергов, маршал, – весело сказал я, и он кивнул).

I have written “gaily,” and a strange word it must seem (я написал «весело», и это слово должно показаться странным). But the truth is, that I was drunk with excitement (но, правда в том, что = но по правде говоря, я был опьянен волнением). At that moment I believed – I almost believed (в тот момент я верил – почти верил) – that I was in very truth the King (что я и в самом деле король; the very truth – сущая правда); and, with a look of laughing triumph (и с торжествующим видом; look – взгляд; вид, наружность; laughing – смеющийся, улыбающийся; веселый; triumph – триумф, торжество), I raised my eyes to the beauty-laden balconies again (я снова поднял взгляд на балконы, изобилующие прекрасным /полом/; beauty – красота, прекрасное; laden – груженый, нагруженный; гнущийся под тяжестью)… and then I started (и тут я вздрогнул; to start – начинать; вздрагивать). For, looking down on me, with her handsome face and proud smile (потому что на меня сверху смотрело красивое лицо с высокомерной улыбкой; proud – гордый; надменный, высокомерный), was the lady who had been my fellow traveller – Antoinette de Mauban (/лицо/ той дамы, что была моей попутчицей – Антуанетты де Мобан); and I saw her also start, and her lips moved (я увидел, /что/ она тоже вздрогнула, ее губы зашевелились), and she leant forward and gazed at me (она подалась вперед и пристально поглядела на меня; to lean – наклоняться, нагибаться). And I, collecting myself, met her eyes full and square (но я, овладев собой, встретил ее взгляд решительно и твердо; to collect – собирать; собраться с мыслями, сосредоточиться; full – полный, целый; в полной мере; square – квадратный; честный, прямой, недвусмысленный), while again I felt my revolver (/и/ в то же время снова нащупал свой револьвер; while – пока, в то время как; to feel – чувствовать; искать ощупью). Suppose she had cried aloud, “That’s not the King (а что, если бы она вслух воскликнула: это не король; suppose /союз/ – допустим /что/; а что, если; to cry – кричать; восклицать)!”

“The red rose for the Elphbergs, Marshal,” said I gaily, and he nodded.

I have written “gaily,” and a strange word it must seem. But the truth is, that I was drunk with excitement. At that moment I believed – I almost believed – that I was in very truth the King; and, with a look of laughing triumph, I raised my eyes to the beauty-laden balconies again… and then I started. For, looking down on me, with her handsome face and proud smile, was the lady who had been my fellow traveller – Antoinette de Mauban; and I saw her also start, and her lips moved, and she leant forward and gazed at me. And I, collecting myself, met her eyes full and square, while again I felt my revolver. Suppose she had cried aloud, “That’s not the King!”

Well, we went by; and then the Marshal, turning round in his saddle (итак, мы проехали мимо; затем маршал, повернувшись в седле), waved his hand, and the Cuirassiers closed round us (махнул рукой, и кирасиры сомкнулись вокруг нас), so that the crowd could not come near me (так, чтобы толпа не могла подойти ко мне близко). We were leaving my quarter and entering Duke Michael’s (мы покидали мою часть города и въезжали /во владения/ герцога Михаэля; quarter – четверть, четвертая часть; квартал, район, часть города), and this action of the Marshal’s showed me more clearly than words (и этот поступок маршала показал мне яснее, чем слова = без слов объяснил мне) what the state of feeling in the town must be (какими были: «должны были быть» в городе настроения: «состояние чувств»). But if Fate made me a King (но, раз уж: «если» Судьба произвела меня в короли; to make – делать; назначать /на должность/, производить /в чин/), the least I could do was to play the part handsomely (самое меньшее, что я мог сделать – красиво сыграть свою роль; part – часть, доля; роль).

“Why this change in our order, Marshal (зачем эти изменения в нашем строю, маршал; order – порядок; построение, строй /людей, судов и т. п./)?” said I.

The Marshal bit his white moustache (маршал покусал свой седой ус; to bite).

“It is more prudent, sire,” he murmured (это более благоразумно, сир, – пробормотал он).

I drew rein (я натянул поводья; to draw).

“Let those in front ride on,” said I, “till they are fifty yards ahead (пусть те, впереди, продолжают ехать, – сказал я, – пока не окажутся от нас на пятьдесят ярдов; ahead – вперед; впереди; ярд = 0,9 м). But do you, Marshal, and Colonel Sapt and my friends (а вы, маршал, полковник Сэпт и мои друзья; do – здесь употребляется для усиления), wait here till I have ridden fifty yards (ждите здесь, пока я не проеду пятьдесят ярдов). And see that no one is nearer to me (и следите, чтобы никто не оказался ближе ко мне). I will have my people see that their King trusts them (я хочу, чтобы мои подданные: «мои люди» видели, что король доверяет им).”

Well, we went by; and then the Marshal, turning round in his saddle, waved his hand, and the Cuirassiers closed round us, so that the crowd could not come near me. We were leaving my quarter and entering Duke Michael’s, and this action of the Marshal’s showed me more clearly than words what the state of feeling in the town must be. But if Fate made me a King, the least I could do was to play the part handsomely.

“Why this change in our order, Marshal?” said I.

The Marshal bit his white moustache.

“It is more prudent, sire,” he murmured.

I drew rein.

“Let those in front ride on,” said I, “till they are fifty yards ahead. But do you, Marshal, and Colonel Sapt and my friends, wait here till I have ridden fifty yards. And see that no one is nearer to me. I will have my people see that their King trusts them.”

Sapt laid his hand on my arm (Сэпт положил руку мне на плечо; to lay; hand – рука /кисть/; arm – рука /от кисти до плеча/). I shook him off (я стряхнул ее; to shake off – стряхивать; избавляться; to shake – трясти(сь), встряхивать). The Marshal hesitated (маршал колебался).

“Am I not understood?” said I (я непонятно выразился: «я не понят»? – спросил я); and, biting his moustache again, he gave the orders (и, покусывая снова свои усы, он отдал приказания). I saw old Sapt smiling into his beard (я увидел, /как/ старина Сэпт улыбнулся себе в бороду), but he shook his head at me (но /все же/ неодобрительно покачал головой; to shake one’s head at – усомниться /в чем-л./; не одобрять /чего-л./). If I had been killed in open day in the streets of Strelsau (если бы меня убили средь бела дня на улицах Стрелсо; open – открытый), Sapt’s position would have been a difficult one (положение Сэпта было бы /довольно/ сложным).

Perhaps I ought to say that I was dressed all in white (вероятно, я должен упомянуть, что был одет во все белое), except my boots (за исключением сапог). I wore a silver helmet with gilt ornaments (на мне был серебряный шлем, отделанный позолотой: «с позолоченным орнаментом»), and the broad ribbon of the Rose looked well across my chest (и широкая лента /ордена/ Розы прекрасно смотрелась на моей груди). I should be paying a poor compliment to the King (я бы сделал жалкий комплимент королю; to pay a compliment – сделать комплимент; to pay – платить; вознаграждать; poor – бедный; незначительный, жалкий) if I did not set modesty aside and admit (если бы из /ложной/ скромности не признал; to set aside – откладывать, оставлять в стороне) that I made a very fine figure (что я выглядел очень впечатляюще; to make – делать; образовывать; fine – прекрасный, превосходный; figure – фигура, внешний вид; производимое впечатление). So the people thought (так думали и люди /вокруг/); for when I, riding alone, entered the dingy, sparsely decorated, sombre streets of the Old Town (потому что, когда я, проезжая в одиночестве, появился на грязных, скудно: «редко» украшенных, темных улицах Старого города; to enter – входить, проникать), there was first a murmur, then a cheer (/то/ сначала там был = послышался ропот, потом – приветствия; murmur – бормотание, шепот; ропот, ворчание), and a woman, from a window above a cookshop, cried the old local saying (и какая-то женщина из окна над харчевней выкрикнула старинную местную поговорку):

“If he’s red, he’s right!” whereat I laughed and took off my helmet (“если он рыжий, он прав!”, при этом я засмеялся и снял шлем) that she might see that I was of the right colour (чтобы она могла видеть, что я = мои волосы надлежащего цвета; right – правый, справедливый; надлежащий) and they cheered me again at that (и при этом меня снова /стали/ приветствовать).

Sapt laid his hand on my arm. I shook him off. The Marshal hesitated.

“Am I not understood?” said I; and, biting his moustache again, he gave the orders. I saw old Sapt smiling into his beard, but he shook his head at me. If I had been killed in open day in the streets of Strelsau, Sapt’s position would have been a difficult one.

Perhaps I ought to say that I was dressed all in white, except my boots. I wore a silver helmet with gilt ornaments, and the broad ribbon of the Rose looked well across my chest. I should be paying a poor compliment to the King if I did not set modesty aside and admit that I made a very fine figure. So the people thought; for when I, riding alone, entered the dingy, sparsely decorated, sombre streets of the Old Town, there was first a murmur, then a cheer, and a woman, from a window above a cookshop, cried the old local saying:

“If he’s red, he’s right!” whereat I laughed and took off my helmet that she might see that I was of the right colour and they cheered me again at that.

It was more interesting riding thus alone (так ехать одному было намного интереснее), for I heard the comments of the crowd (поскольку я слышал, о чем говорят в толпе; comment – комментарий; толки, пересуды).

“He looks paler than his wont,” said one (он выглядит бледнее, чем обычно; to wont – иметь обыкновение).

“You’d look pale if you lived as he does (ты бы выглядел бледным, если б жил, как живет он),” was the highly disrespectful retort (был = последовал весьма невежливый ответ; respect – уважение, почтение).

“He’s a bigger man than I thought,” said another (а он здоровее, чем я думал, – сказал другой; big – большой, крупный).

“So he had a good jaw under that beard after all,” commented a third (значит у него все-таки хорошие челюсти под этой бородой, – заметил третий; beard – борода; лицо /редко/; after all – в конце концов; все же; to comment – комментировать, объяснять; высказываться).

“The pictures of him aren’t handsome enough (а на портретах он не так: «недостаточно» красив),” declared a pretty girl, taking great care that I should hear (заявила хорошенькая девушка, очень стараясь, чтобы я /это/ услышал; to take care – заботиться). No doubt it was mere flattery (несомненно, это была просто лесть).

But, in spite of these signs of approval and interest (но несмотря на все эти знаки одобрения и интереса), the mass of the people received me in silence and with sullen looks (множество людей встречало меня молчанием и угрюмыми взглядами; mass – масса; множество, большое количество), and my dear brother’s portrait ornamented most of the windows (и лик моего дорогого братца украшал большинство окон; portrait – портрет; изображение) – which was an ironical sort of greeting to the King (что было насмешливой: «иронической» манерой приветствия короля; sort – род, сорт; образ /действия/, манера). I was quite glad that he had been spared the unpleasant sight (я был весьма рад, что он = король был избавлен от этого неприятного зрелища; to spare – беречь, сберегать; щадить, избавлять /от чего-л./). He was a man of quick temper (он был человеком горячим; quick temper – вспыльчивость, горячность; temper – нрав, характер), and perhaps he would not have taken it so placidly as I did (и, вероятно, не воспринял бы это столь спокойно, как я; placid – спокойный, мирный).

It was more interesting riding thus alone, for I heard the comments of the crowd.

“He looks paler than his wont,” said one.

“You’d look pale if you lived as he does,” was the highly disrespectful retort.

“He’s a bigger man than I thought,” said another.

“So he had a good jaw under that beard after all,” commented a third.

“The pictures of him aren’t handsome enough,” declared a pretty girl, taking great care that I should hear. No doubt it was mere flattery.

But, in spite of these signs of approval and interest, the mass of the people received me in silence and with sullen looks, and my dear brother’s portrait ornamented most of the windows – which was an ironical sort of greeting to the King. I was quite glad that he had been spared the unpleasant sight. He was a man of quick temper, and perhaps he would not have taken it so placidly as I did.

At last we were at the Cathedral (наконец, мы были у собора). Its great grey front, embellished with hundreds of statues (его огромный серый фасад, украшенный сотнями статуй) and boasting a pair of the finest oak doors in Europe (и являющийся обладателем красивейших в Европе дубовых дверей; to boast – хвастаться; гордиться, быть счастливым обладателем; a pair – пара), rose for the first time before me (впервые предстал передо мной; to rise – восходить; возвышаться), and the sudden sense of my audacity almost overcame me (и внезапное ощущение моей дерзости почти захлестнуло меня; to overcome – побороть, превозмочь; охватить, обуять /о чувстве/). Everything was in a mist as I dismounted (все было в тумане, когда я спешился). I saw the Marshal and Sapt dimly (я смутно видел маршала и Сэпта), and dimly the throng of gorgeously robed priests who awaited me (и смутно – множество облаченных в великолепные /ризы/ священников, ожидающих меня; throng – толпа, толчея; масса, множество). And my eyes were still dim as I walked up the great nave (и мои глаза еще плохо /различали предметы/, когда я проходил по огромному нефу; dim – тусклый, неясный; слабый /о зрении/), with the pealing of the organ in my ears (а в ушах гремел орган; to peal – греметь, трезвонить). I saw nothing of the brilliant throng that filled it (я не видел блестяще /разодетой/ толпы, наполнявшей его = собор), I hardly distinguished the stately figure of the Cardinal (я едва разглядел преисполненную достоинства фигуру кардинала) as he rose from the archiepiscopal throne to greet me (когда он поднялся с архиепископского трона, чтобы приветствовать меня; to rise). Two faces only stood out side by side clearly before my eyes (только два лица ясно стояли рядом перед моими глазами; to stand out – выделяться, выступать) – the face of a girl, pale and lovely, surmounted by a crown of the glorious Elphberg hair (лицо девушки, бледное и прекрасное, обрамленное венцом из восхитительных волос Эльфбергов) (for in a woman it is glorious (потому что у женщины они восхитительны)), and the face of a man, whose full-blooded red cheeks, black hair, and dark deep eyes told me (и лицо мужчины, чьи полнокровные красные щеки, черные волосы и глубоко посаженные темные глаза подсказали мне) that at last I was in presence of my brother, Black Michael (что, наконец-то, я нахожусь в присутствии своего брата, Черного Михаэля). And when he saw me his red cheeks went pale all in a moment (и когда он увидел меня, его красные щеки вмиг побледнели), and his helmet fell with a clatter on the floor (а его шлем с грохотом упал на пол; to fall). Till that moment I believe that he had not realized (до этой самой минуты, я полагаю, он не представлял себе; to believe – верить; думать, полагать) that the King was in very truth come to Strelsau (что король и в самом деле приехал в Стрелсо; in very truth – поистине).

At last we were at the Cathedral. Its great grey front, embellished with hundreds of statues and boasting a pair of the finest oak doors in Europe, rose for the first time before me, and the sudden sense of my audacity almost overcame me. Everything was in a mist as I dismounted. I saw the Marshal and Sapt dimly, and dimly the throng of gorgeously robed priests who awaited me. And my eyes were still dim as I walked up the great nave, with the pealing of the organ in my ears. I saw nothing of the brilliant throng that filled it, I hardly distinguished the stately figure of the Cardinal as he rose from the archiepiscopal throne to greet me. Two faces only stood out side by side clearly before my eyes – the face of a girl, pale and lovely, surmounted by a crown of the glorious Elphberg hair (for in a woman it is glorious), and the face of a man, whose full-blooded red cheeks, black hair, and dark deep eyes told me that at last I was in presence of my brother, Black Michael. And when he saw me his red cheeks went pale all in a moment, and his helmet fell with a clatter on the floor. Till that moment I believe that he had not realized that the King was in very truth come to Strelsau.

Of what followed next I remember nothing (о том, что последовало дальше, я ничего не помню). I knelt before the altar and the Cardinal anointed my head (я преклонил колени перед алтарем, и кардинал помазал мне голову миром; to kneel; knee – колено; to anoint – смазывать /рану/; миропомазывать). Then I rose to my feet, and stretched out my hand (потом я встал: «поднялся на ноги», протянул руку) and took from him the crown of Ruritania and set it on my head (взял у него корону Руритании, надел ее себе на голову), and I swore the old oath of the King (и поклялся древней клятвой Короля; to swear); and (if it were a sin, may it be forgiven me) (и (если это был грех, да будет он мне прощен)) I received the Holy Sacrament there before them all (я причастился там перед всеми ними; to receive the Holy Sacrament – приобщаться Святых Тайн). Then the great organ pealed out again (потом снова загремел огромный орган), the Marshal bade the heralds proclaim me (маршал приказал герольдам восславить меня; to proclaim – провозглашать; превозносить, воздавать хвалу; to bid – предлагать цену; приказывать), and Rudolf the Fifth was crowned King (и Рудольф Пятый стал коронованным королем); of which imposing ceremony an excellent picture hangs now in my dining-room (эта впечатляющая церемония /отображена/ на превосходной картине, которая висит теперь в моей столовой). The portrait of the King is very good (король на ней вышел очень удачно: «портрет короля очень хорош»).

Then the lady with the pale face and the glorious hair (и вот, дама с бледным лицом и прекрасными волосами), her train held by two pages (со шлейфом, поддерживаемым двумя пажами; train – поезд; шлейф, трен /платья/), stepped from her place and came to where I stood (сошла со своего места и подошла туда, где я стоял). And a herald cried (а герольд выкрикнул):

“Her Royal Highness the Princess Flavia (ее королевское высочество принцесса Флавия)!”

Of what followed next I remember nothing. I knelt before the altar and the Cardinal anointed my head. Then I rose to my feet, and stretched out my hand and took from him the crown of Ruritania and set it on my head, and I swore the old oath of the King; and (if it were a sin, may it be forgiven me) I received the Holy Sacrament there before them all. Then the great organ pealed out again, the Marshal bade the heralds proclaim me, and Rudolf the Fifth was crowned King; of which imposing ceremony an excellent picture hangs now in my dining-room. The portrait of the King is very good.

Then the lady with the pale face and the glorious hair, her train held by two pages, stepped from her place and came to where I stood. And a herald cried:

“Her Royal Highness the Princess Flavia!”

She curtsied low, and put her hand under mine and raised my hand and kissed it (она низко присела, взяла мою руку подняла ее и поцеловала; to put under – поддевать, подсовывать; to put – класть, положить; under – под). And for an instant I thought what I had best do (мгновение я раздумывал, как мне лучше поступить). Then I drew her to me and kissed her twice on the cheek (затем притянул ее к себе и дважды поцеловал в щеку; to draw), and she blushed red, and (а она залилась румянцем и…) – then his Eminence the Cardinal Archbishop slipped in front of Black Michael (тут его высокопреосвященство кардинал-архиепископ встал впереди Черного Михаэля; to slip – скользить; двигаться тихо, незаметно), and kissed my hand and presented me with a letter from the Pope (поцеловал мне руку и вручил послание от папы; to present – преподносить, дарить; вручать) – the first and last which I have received from that exalted quarter (первое и последнее, которое я получил из тех возвышенных сфер; exalt – возносить, возвеличивать; quarter – четверть; место, сторона)!

And then came the Duke of Strelsau (а потом подошел герцог Стрелсо). His step trembled, I swear (его колени дрожали, /могу/ поклясться; step – шаг; походка), and he looked to the right and to the left (взгляд бегал из стороны в сторону: «он смотрел то вправо, то влево»), as a man looks who thinks on flight (как у человека, который помышляет о бегстве); and his face was patched with red and white (лицо его покрылось красными и белыми пятнами; to patch – латать, ставить заплаты; покрываться пятнами), and his hand shook so that it jumped under mine (рука его тряслась так, что она подскочила под мою), and I felt his lips dry and parched (и я почувствовал, /что/ губы его пересохли; dry – сухой; parched – сожженный, опаленный; пересохший). And I glanced at Sapt, who was smiling again into his beard (я взглянул на Сэпта, снова улыбающегося себе в бороду), and, resolutely doing my duty in that station of life (и решительно выполняя свою миссию в той жизненной ситуации; duty – долг; миссия, задача; station – место; этап) to which I had been marvellously called (к которой я был призван /таким/ удивительным /образом/; to call – звать, окликать; призывать), I took my dear Michael by both hands and kissed him on the cheek (я схватил: «взял» своего дорогого Михаэля обеими руками и поцеловал его в щеку). I think we were both glad when that was over (мне кажется, мы оба были довольны, когда это кончилось)!

She curtsied low, and put her hand under mine and raised my hand and kissed it. And for an instant I thought what I had best do. Then I drew her to me and kissed her twice on the cheek, and she blushed red, and – then his Eminence the Cardinal Archbishop slipped in front of Black Michael, and kissed my hand and presented me with a letter from the Pope – the first and last which I have received from that exalted quarter!

And then came the Duke of Strelsau. His step trembled, I swear, and he looked to the right and to the left, as a man looks who thinks on flight; and his face was patched with red and white, and his hand shook so that it jumped under mine, and I felt his lips dry and parched. And I glanced at Sapt, who was smiling again into his beard, and, resolutely doing my duty in that station of life to which I had been marvellously called, I took my dear Michael by both hands and kissed him on the cheek. I think we were both glad when that was over!

But neither in the face of the princess nor in that of any other (но ни на лице принцессы, ни на лице кого-либо другого) did I see the least doubt or questioning (я не увидел ни малейших сомнений или подозрений; to question – спрашивать, задавать вопросы; подвергать сомнению). Yet, had I and the King stood side by side (однако, если бы мы с королем стояли рядом), she could have told us in an instant (она смогла бы отличить нас в один миг; to tell – рассказывать; узнавать, различать), or, at least, on a little consideration (или, во всяком случае, после недолгого раздумья; consideration – рассмотрение, обсуждение; соображение; to consider – рассматривать, обсуждать; обдумывать). But neither she nor anyone else dreamed or imagined (но ни она, ни кто-либо еще не помышлял и не предполагал; to dream – мечтать; думать, помышлять /преим. в отриц. предложениях/; to imagine – воображать, представлять себе; предполагать) that I could be other than the King (что я мог быть не королем, /а кем-то/ другим). So the likeness served, and for an hour I stood there (так сработала наша схожесть, и в течение часа я стоял там; to serve – служить, быть слугой; выполнять назначение, служить /для чего-л./), feeling as weary and blasé as though I had been a king all my life (ощущая себя утомленным и пресыщенным, будто я был королем всю свою жизнь); and everybody kissed my hand (каждый целовал мне руку), and the ambassadors paid me their respects (послы /подходили/ засвидетельствовать свое почтение; to pay one’s respect to smb. – засвидетельствовать кому-л. свое почтение), among them old Lord Topham, at whose house in Grosvenor Square I had danced a score of times (и среди них – старый лорд Топхэм, в чьем доме на Гросвенор-Сквер, я танцевал раз двадцать; score – счет; два десятка). Thank heaven, the old man was as blind as a bat (благодарение Небу, старик был слеп, как летучая мышь = как крот), and did not claim my acquaintance (и не заявил /о том, что/ знаком со мною; to claim – требовать; заявлять; acquaintance – знакомство).

Then back we went through the streets to the Palace (потом мы возвращались по улицам к дворцу), and I heard them cheering Black Michael (и я слышал, как приветствовали Черного Михаэля); but he, Fritz told me, sat biting his nails like a man in a reverie (но он, как сказал мне Фриц, сидел и грыз ногти, как человек, /погрузившийся/ в раздумья; reverie – мечтание; задумчивость), and even his own friends said that he should have made a braver show (и даже его друзья говорили, что ему бы следовало принять более храбрый вид; show – показ, демонстрация; внешний вид).

But neither in the face of the princess nor in that of any other did I see the least doubt or questioning. Yet, had I and the King stood side by side, she could have told us in an instant, or, at least, on a little consideration. But neither she nor anyone else dreamed or imagined that I could be other than the King. So the likeness served, and for an hour I stood there, feeling as weary and blasé as though I had been a king all my life; and everybody kissed my hand, and the ambassadors paid me their respects, among them old Lord Topham, at whose house in Grosvenor Square I had danced a score of times. Thank heaven, the old man was as blind as a bat, and did not claim my acquaintance.

Then back we went through the streets to the Palace, and I heard them cheering Black Michael; but he, Fritz told me, sat biting his nails like a man in a reverie, and even his own friends said that he should have made a braver show.

I was in a carriage now, side by side with the Princess Flavia (теперь я сидел в карете, бок о бок с принцессой Флавией), and a rough fellow cried out (и какой-то грубый тип выкрикнул; fellow – парень, малый; тип /презр./):

“And when’s the wedding?” and as he spoke another struck him in the face (и когда свадьба? – и когда он это произнес, другой ударил его в лицо), crying “Long live Duke Michael (крича: да здравствует герцог Михаэль)!” and the princess coloured – it was an admirable tint (а принцесса залилась краской – то был восхитительный румянец; to colour – красить, окрашивать; покраснеть, зардеться; tint – краска; оттенок, тон) – and looked straight in front of her (и /стала/ смотреть прямо перед собой).

Now I felt in a difficulty (теперь я почувствовал себя в затруднении), because I had forgotten to ask Sapt the state of my affections (потому что забыл спросить Сэпта о состоянии моих привязанностей), or how far matters had gone between the princess and myself (или, /иначе говоря/, как далеко зашли наши с принцессой отношения: «дела между мной и принцессой»). Frankly, had I been the King (по-честному, будь я королем), the further they had gone the better should I have been pleased (то, чем дальше бы они зашли, тем больше я был бы рад). For I am not a slow-blooded man (потому что я человек с горячей кровью: «я не человек с медленной кровью»), and I had not kissed Princess Flavia’s cheek for nothing (и поцеловал принцессу Флавию в щеку не просто так; for nothing – напрасно, зря). These thoughts passed through my head (эти мысли пронеслись в моей голове), but, not being sure of my ground, I said nothing (но, не будучи уверенным /в том, как себя вести/, я не сказал ничего; to be sure of one’s ground – чувствовать твердую почву под ногами); and in a moment or two the princess, recovering her equanimity, turned to me (и через некоторое время принцесса, вновь обретя хладнокровие, повернулась ко мне).

“Do you know, Rudolf,” said she, “you look somehow different today (знаете, Рудольф, – сказала она, – вы сегодня выглядите как-то странно: «немного по-другому»)?”

The fact was not surprising, but the remark was disquieting (это было не удивительно, но замечание заставило забеспокоиться: «было тревожным»; fact – факт, обстоятельство; to disquiet – беспокоить, тревожить; quiet – спокойный, тихий).

I was in a carriage now, side by side with the Princess Flavia, and a rough fellow cried out:

“And when’s the wedding?” and as he spoke another struck him in the face, crying “Long live Duke Michael!” and the princess coloured – it was an admirable tint – and looked straight in front of her.

Now I felt in a difficulty, because I had forgotten to ask Sapt the state of my affections, or how far matters had gone between the princess and myself. Frankly, had I been the King, the further they had gone the better should I have been pleased. For I am not a slow-blooded man, and I had not kissed Princess Flavia’s cheek for nothing. These thoughts passed through my head, but, not being sure of my ground, I said nothing; and in a moment or two the princess, recovering her equanimity, turned to me.

“Do you know, Rudolf,” said she, “you look somehow different today?”

The fact was not surprising, but the remark was disquieting.

“You look,” she went on, “more sober, more sedate (вы выглядите, – продолжала она, – благоразумнее, спокойнее; sober – трезвый; рассудительный, благоразумный); you’re almost careworn, and I declare you’re thinner (вы совсем: «почти» измучены заботами, и я утверждаю, что вы похудели; to declare – заявлять, объявлять; thin – тонкий; худой). Surely it’s not possible that you’ve begun to take anything seriously (конечно, не может быть, что вы стали принимать все близко к сердцу; seriously – серьезно, всерьез)?”

The princess seemed to hold of the King much the same opinion (казалось, принцесса придерживалась о короле того же мнения) that Lady Burlesdon held of me (что и леди Берлисдон обо мне).

I braced myself up to the conversation (я собрался с духом и /продолжал/ разговор; to brace oneself up – напрячь все силы, собраться с духом; to brace – связывать, скреплять).

“Would that please you?” I asked softly (это вас бы порадовало? – спросил я мягко).

“Oh, you know my views,” said she, turning her eyes away (о, вы знаете мое мнение, – сказала она, отведя глаза в сторону; view – поле зрения, кругозор; взгляд, мнение).

“Whatever pleases you I try to do (я стараюсь делать все, чтобы доставить вам удовольствие: «все, что вас радует, я стараюсь делать»),” I said; and, as I saw her smile and blush (и, когда я увидел, что она улыбнулась и покраснела), I thought that I was playing the King’s hand very well for him (я подумал, что разыгрываю партию короля очень удачно для него; hand – рука; партия, кон /карт./). So I continued and what I said was perfectly true (поэтому я продолжал, и то, что я сказал, было чистейшей правдой: «совершенно правдиво»):

“I assure you, my dear cousin, that nothing in my life has affected me more (уверяю вас, моя дорогая кузина, что ничто в моей жизни не тронуло меня более; to affect – воздействовать, влиять; волновать, трогать) than the reception I’ve been greeted with today (чем прием, который мне оказали сегодня; to greet – приветствовать).”

She smiled brightly, but in an instant (она радостно улыбнулась, но через мгновенье) grew grave again, and whispered (снова стала серьезной и прошептала):

“Did you notice Michael (вы обратили внимание на Михаэля)?”

“Yes,” said I, adding, “he wasn’t enjoying himself (да, – сказал я, добавив, – он не /очень-то/ веселился).”

“You look,” she went on, “more sober, more sedate; you’re almost careworn, and I declare you’re thinner. Surely it’s not possible that you’ve begun to take anything seriously?”

The princess seemed to hold of the King much the same opinion that Lady Burlesdon held of me.

I braced myself up to the conversation.

“Would that please you?” I asked softly.

“Oh, you know my views,” said she, turning her eyes away.

“Whatever pleases you I try to do,” I said; and, as I saw her smile and blush, I thought that I was playing the King’s hand very well for him. So I continued and what I said was perfectly true:

“I assure you, my dear cousin, that nothing in my life has affected me more than the reception I’ve been greeted with today.”

She smiled brightly, but in an instant grew grave again, and whispered:

“Did you notice Michael?”

“Yes,” said I, adding, “he wasn’t enjoying himself.”

“Do be careful!” she went on (будьте осторожны, – продолжала она; to do – делать, выполнять; здесь употребляется для усиления высказывания). “You don’t – indeed you don’t – keep enough watch on him (вы не следите, на самом деле, недостаточно следите за ним; indeed – в самом деле, действительно). You know (вы знаете) – ”

“I know,” said I, “that he wants what I’ve got (я знаю, – сказал я, – что он хочет того, что имею я).”

“Yes (да). Hush (тихо)!”

Then – and I can’t justify it (тут – и я не могу найти этому оправдания), for I committed the King far beyond what I had a right to do (поскольку я связал короля гораздо большими обязательствами, чем имел на то право; to commit – совершать /преступление и т. п./; связать себя обязательством; far – далеко; гораздо, намного; beyond – за, по ту сторону; сверх, выше) – I suppose she carried me off my feet (я полагаю, что она поразила меня; to carry smb. off his feet – поразить /кого-л./; вызвать чей-л. восторг) – I went on (я продолжал):

“And perhaps also something which I haven’t got yet (и возможно, также кое-что, чего у меня пока нет), but hope to win some day (но /что/ в один прекрасный день я надеюсь получить; to win – выиграть, победить; добиться, завоевать).”

This was my answer (а таким был мне ответ). Had I been the King, I should have thought it encouraging (будь я королем, я бы счел его обнадеживающим):

“Haven’t you enough responsibilities on you for one day, cousin (не слишком много: «не достаточно» ли на вас ответственности для одного дня, кузен)?”

“Do be careful!” she went on. “You don’t – indeed you don’t – keep enough watch on him. You know – ”

“I know,” said I, “that he wants what I’ve got.”

“Yes. Hush!”

Then – and I can’t justify it, for I committed the King far beyond what I had a right to do – I suppose she carried me off my feet – I went on:

“And perhaps also something which I haven’t got yet, but hope to win some day.”

This was my answer. Had I been the King, I should have thought it encouraging:

“Haven’t you enough responsibilities on you for one day, cousin?”

Bang, bang! Blare, blare (грохот /орудий/, рев /труб/; bang – громкий удар, звук выстрела, взрыва)! We were at the Palace (мы были у дворца = мы подъехали к дворцу). Guns were firing and trumpets blowing (стреляли пушки, и гремели трубы; to blow – дуть, веять /о ветре/; издавать звук /о духовом инструменте/). Rows of lackeys stood waiting (лакеи рядами стояли в ожидании), and, handing the princess up the broad marble staircase, I took formal possession (и, ведя принцессу под руку по широкой мраморной лестнице, я официально вступил во владение; to hand – передавать, вручать; вести за руку; to take possession – стать владельцем), as a crowned King, of the House of my ancestors (как коронованный король, домом моих предков), and sat down at my own table, with my cousin on my right hand (и сел за свой собственный стол с кузиной, /севшей/ по правую руку от меня), on her other side Black Michael, and on my left his Eminence the Cardinal (с другой ее стороны = рядом с ней /сел/ Черный Михаэль, а слева от меня – его высокопреосвященство кардинал). Behind my chair stood Sapt (позади моего стула встал Сэпт); and at the end of the table, I saw Fritz von Tarlenheim (а в конце стола я увидел Фрица фон Тарленхайма) drain to the bottom his glass of champagne (осушившего до дна свой бокал шампанского) rather sooner than he decently should (пожалуй, быстрее, чем ему следовало бы по законам приличия; decently – прилично, благопристойно).

I wondered what the King of Ruritania was doing (мне /стало/ интересно, чем /в тот момент/ занимался король Руритании).

Bang, bang! Blare, blare! We were at the Palace. Guns were firing and trumpets blowing. Rows of lackeys stood waiting, and, handing the princess up the broad marble staircase, I took formal possession, as a crowned King, of the House of my ancestors, and sat down at my own table, with my cousin on my right hand, on her other side Black Michael, and on my left his Eminence the Cardinal. Behind my chair stood Sapt; and at the end of the table, I saw Fritz von Tarlenheim drain to the bottom his glass of champagne rather sooner than he decently should.

I wondered what the King of Ruritania was doing.

 

Chapter 6

The Secret of a Cellar

(Тайна погреба)

We were in the King’s dressing-room – Fritz von Tarlenheim, Sapt, and I (мы находились в королевской гардеробной – Фриц фон Тарленхайм, Сэпт и я). I flung myself exhausted into an armchair (/полностью/ вымотанный, я бросился в кресло; exhausted – измученный, изнуренный; to fling). Sapt lit his pipe (Сэпт раскурил: «зажег» трубку; to light). He uttered no congratulations on the marvellous success of our wild risk (он не произнес поздравлений = он ничего не сказал по поводу нашего удивительного успеха в этом безрассудном и рискованном /деле/; wild – дикий; безумный), but his whole bearing was eloquent of satisfaction (но все его поведение красноречиво /свидетельствовало/ о /том, что он/ доволен; bearing – ношение; поведение, манера держаться; satisfaction – удовлетворение; удовольствие, радость). The triumph, aided perhaps by good wine (радость победы, усилившаяся, вероятно, от хорошего вина; triumph – триумф, торжество; радость победы; to aid – помогать, способствовать), had made a new man of Fritz (сделала из Фрица нового = совсем другого человека).

“What a day for you to remember!” he cried (этот день вам /надолго/ запомнится! – воскликнул он). “Gad, I’d like to be King for twelve hours myself (Боже, я хотел бы сам двенадцать часов побыть королем; Gad /устар., разг./ = God – Бог)! But, Rassendyll, you mustn’t throw your heart too much into the part (но, Рассендил, вы не должны слишком вживаться в эту роль; to throw oneself into smth. – энергично браться за что-л., целиком посвятить себя чему-л.; heart – сердце). I don’t wonder Black Michael looked blacker than ever (не удивительно, что Черный Михаэль выглядел мрачнее обычного: «мрачнее, чем когда-либо»; black – черный; мрачный, унылый) – you and the princess had so much to say to one another (вам с принцессой было, что сказать: «вы и принцесса имели так много, что сказать» друг другу).”

“How beautiful she is!” I exclaimed (как она прекрасна! – воскликнул я).

“Never mind the woman,” growled Sapt (эта женщина – не ваша забота, – проворчал Сэпт; never mind – не обращай внимания; не твое дело). “Are you ready to start (вы готовы ехать)?”

“Yes,” said I, with a sigh (да, – сказал я со вздохом).

It was five o’clock, and at twelve I should be no more than Rudolf Rassendyll (было пять часов, а в двенадцать я должен был стать не более, чем Рудольфом Рассендилом). I remarked on it in a joking tone (я высказался об этом в шутливом тоне; to remark – замечать, отмечать; делать замечание, высказываться /о чем-л./).

We were in the King’s dressing-room – Fritz von Tarlenheim, Sapt, and I. I flung myself exhausted into an armchair. Sapt lit his pipe. He uttered no congratulations on the marvellous success of our wild risk, but his whole bearing was eloquent of satisfaction. The triumph, aided perhaps by good wine, had made a new man of Fritz.

“What a day for you to remember!” he cried. “Gad, I’d like to be King for twelve hours myself! But, Rassendyll, you mustn’t throw your heart too much into the part. I don’t wonder Black Michael looked blacker than ever – you and the princess had so much to say to one another.”

“How beautiful she is!” I exclaimed.

“Never mind the woman,” growled Sapt. “Are you ready to start?”

“Yes,” said I, with a sigh.

It was five o’clock, and at twelve I should be no more than Rudolf Rassendyll. I remarked on it in a joking tone.

“You’ll be lucky,” observed Sapt grimly (вам повезет, – мрачно заметил Сэпт; lucky – счастливый, удачливый), “if you’re not the late Rudolf Rassendyll (если вы не станете покойным Рудольфом Рассендилом; late – поздний; умерший, покойный). By Heaven! I feel my head wobbling on my shoulders every minute you’re in the city (ей-богу, каждую минуту, пока вы в городе, я чувствую, будто моя голова не крепко держится на плечах; to wobble – качаться из стороны в сторону). Do you know, friend, that Michael has had news from Zenda (вы знаете, дружище, что Михаэль получил из Зенды депешу; news – новость, новости; известие, сообщение)? He went into a room alone to read it (он вошел в комнату один, чтобы прочитать ее) – and he came out looking like a man dazed (и вышел, имея потрясенный вид: «выглядя, как изумленный человек»; to look – смотреть, глядеть; выглядеть, иметь вид).”

“I’m ready,” said I, this news making me none the more eager to linger (я готов, – сказал я; /ибо/ эта новость отбила у меня охоту мешкать; to make smb. + прилагательное – превращать, приводить в какое-л. состояние; none – ничуть не; eager – стремящийся /к чему-л./, жаждущий /чего-л./).

Sapt sat down (Сэпт сел).

“I must write us an order to leave the city (я должен написать приказ, чтобы нас выпустили из города: «чтобы мы покинули город»). Michael’s Governor, you know, and we must be prepared for hindrances (ведь губернатор – /человек/ Михаэля, и мы должны быть готовы к /тому, что нам будут чинить/ препятствия). You must sign the order (вам нужно будет подписать этот приказ).”

“My dear colonel, I’ve not been bred a forger (мой дорогой полковник, меня не учили подделывать подписи: «/быть/ мошенником, подделывающим документы»; to breed – выводить породу, разводить /скот, птицу/; воспитывать, обучать; to forge – ковать; подделывать, фальсифицировать)!”

Out of his pocket Sapt produced a piece of paper (из кармана Сэпт извлек листок бумаги; to produce – производить; предъявлять, представлять; piece – кусок, часть).

“There’s the King’s signature,” he said, “and here (вот королевская подпись, – сказал он, – а вот),” he went on, after another search in his pocket, “is some tracing paper (продолжал он, после того, как еще раз порылся в кармане, – калька; search – поиск; tracing paper – восковка, калька; trace – след, отпечаток). If you can’t manage a ‘Rudolf’ in ten minutes, why – I can (если вы не сможете вывести «Рудольф» через десять минут, что ж – я смогу; to manage – руководить, управлять; суметь /сделать/, справиться).”

“Your education has been more comprehensive than mine (ваше образование более всестороннее, чем мое; comprehensive – всеобъемлющий, полный),” said I. “You write it (вы и пишите это).”

“You’ll be lucky,” observed Sapt grimly, “if you’re not the late Rudolf Rassendyll. By Heaven! I feel my head wobbling on my shoulders every minute you’re in the city. Do you know, friend, that Michael has had news from Zenda? He went into a room alone to read it – and he came out looking like a man dazed.”

“I’m ready,” said I, this news making me none the more eager to linger.

Sapt sat down.

“I must write us an order to leave the city. Michael’s Governor, you know, and we must be prepared for hindrances. You must sign the order.”

“My dear colonel, I’ve not been bred a forger!”

Out of his pocket Sapt produced a piece of paper.

“There’s the King’s signature,” he said, “and here,” he went on, after another search in his pocket, “is some tracing paper. If you can’t manage a ‘Rudolf’ in ten minutes, why – I can.”

“Your education has been more comprehensive than mine,” said I. “You write it.”

And a very tolerable forgery did this versatile hero produce (и этот разносторонне /развитый/ герой изготовил весьма сносную подделку; tolerable – терпимый; сносный).

“Now, Fritz,” said he, “the King goes to bed (а теперь, Фриц, король отправляется спать; bed – кровать). He is upset (он очень утомлен; upset – расстроенный, огорченный). No one is to see him till nine o’clock tomorrow (никто не должен видеть = беспокоить его до девяти часов завтрашнего дня). You understand – no one (вы понимаете – никто)?”

“I understand,” answered Fritz (я понимаю, – отвечал Фриц).

“Michael may come, and claim immediate audience (может прийти Михаэль и потребовать немедленной аудиенции). You’ll answer that only princes of the blood are entitled to it (вы ответите, что только принцы крови имеют на это право).”

“That’ll annoy Michael,” laughed Fritz (это разозлит Михаэля, – рассмеялся Фриц; to annoy – досаждать, докучать; раздражать).

“You quite understand?” asked Sapt again (вы хорошо поняли, – снова спросил Сэпт; quite – вполне, совсем; полностью). “If the door of this room is opened while we’re away (если дверь этой комнаты откроется в наше отсутствие; to be away – отсутствовать), you’re not to be alive to tell us about it (вас не будет в живых, чтобы рассказать нам об этом).”

“I need no schooling, colonel,” said Fritz, a trifle haughtily (не нужно меня учить: «я не нуждаюсь в обучении», полковник, – сказал Фриц немного высокомерно).

“Here, wrap yourself in this big cloak,” Sapt continued to me (вот, закутайтесь в этот большой плащ, – продолжал Сэпт, /обращаясь/ ко мне), “and put on this flat cap (и наденьте эту шляпу; flat cap – шляпа с низкой тульей, которую носили в Лондоне в XVI–XVIII вв.; flat – плоский). My orderly rides with me to the hunting-lodge tonight (сегодня вечером со мной в охотничий домик едет мой ординарец).”

“There’s an obstacle,” I observed (есть одно препятствие, – заметил я). “The horse doesn’t live that can carry me forty miles (в природе нет такой лошади: «такая лошадь не живет», которая сможет нести меня сорок миль).”

And a very tolerable forgery did this versatile hero produce.

“Now, Fritz,” said he, “the King goes to bed. He is upset. No one is to see him till nine o’clock tomorrow. You understand – no one?”

“I understand,” answered Fritz.

“Michael may come, and claim immediate audience. You’ll answer that only princes of the blood are entitled to it.”

“That’ll annoy Michael,” laughed Fritz.

“You quite understand?” asked Sapt again. “If the door of this room is opened while we’re away, you’re not to be alive to tell us about it.”

“I need no schooling, colonel,” said Fritz, a trifle haughtily.

“Here, wrap yourself in this big cloak,” Sapt continued to me, “and put on this flat cap. My orderly rides with me to the hunting-lodge tonight.”

“There’s an obstacle,” I observed. “The horse doesn’t live that can carry me forty miles.”

“Oh, yes, he does – two of him: one here – one at the lodge (нет, есть – /даже/ две: одна здесь, другая в /охотничьем/ домике). Now, are you ready (итак, вы готовы)?”

“I’m ready,” said I (я готов, – сказал я).

Fritz held out his hand (Фриц протянул руку; to hold – держать; to hold out – протягивать, предлагать).

“In case,” said he; and we shook hands heartily (на всякий случай, – сказал он, и мы сердечно пожали руки; to shake).

“Damn your sentiment!” growled Sapt. “Come along (к черту ваши сантименты! – проворчал Сэпт, – пойдемте же; to damn – проклинать; sentiment – чувство; сентиментальность).”

He went, not to the door, but to a panel in the wall (он пошел, но не к двери, а к панели в стене).

“In the old King’s time,” said he, “I knew this way well (во времена /правления/ старого короля, – сказал он, – я хорошо знал эту дорогу).”

I followed him, and we walked, as I should estimate (я последовал за ним, и мы прошли, по моим подсчетам; to estimate – оценивать; подсчитывать, прикидывать), near two hundred yards along a narrow passage (примерно две сотни ярдов по узкому проходу/коридору). Then we came to a stout oak door (затем мы подошли к крепкой дубовой двери). Sapt unlocked it (Сэпт открыл ее /ключом/; lock – замок). We passed through, and found ourselves in a quiet street (мы прошли в нее и оказались на тихой улочке; to find oneself – обрести себя; оказаться, очутиться) that ran along the back of the Palace gardens (которая проходила позади дворцового сада; to run – бежать; проходить, простираться). A man was waiting for us with two horses (нас ждал какой-то человек с двумя лошадьми). One was a magnificent bay, up to any weight (одна /из них/ была великолепная гнедая, способная выдержать любого: «любой вес»; to be up to – подходить, соответствовать /чему-л., кому-л./); the other a sturdy brown (другая – бурая, выносливая /на вид/; sturdy – сильный, крепкий; стойкий). Sapt signed to me to mount the bay (Сэпт сделал мне знак сесть на гнедую). Without a word to the man, we mounted and rode away (не сказав ни слова тому человеку, мы вскочили в седла и ускакали).

“Oh, yes, he does – two of him: one here – one at the lodge. Now, are you ready?”

“I’m ready,” said I.

Fritz held out his hand.

“In case,” said he; and we shook hands heartily.

“Damn your sentiment!” growled Sapt. “Come along.”

He went, not to the door, but to a panel in the wall.

“In the old King’s time,” said he, “I knew this way well.”

I followed him, and we walked, as I should estimate, near two hundred yards along a narrow passage. Then we came to a stout oak door. Sapt unlocked it. We passed through, and found ourselves in a quiet street that ran along the back of the Palace gardens. A man was waiting for us with two horses. One was a magnificent bay, up to any weight; the other a sturdy brown. Sapt signed to me to mount the bay. Without a word to the man, we mounted and rode away.

The town was full of noise and merriment (город был полон шума и веселья), but we took secluded ways (но мы выбирали безлюдные улочки: «пути»; secluded – уединенный, изолированный; отдаленный, глухой). My cloak was wrapped over half my face (плащ скрывал мне лицо до половины: «окутывал половину моего лица»; to wrap – сворачивать, складывать; окутывать, обертывать); the capacious flat cap hid every lock of my tell-tale hair (широкая шляпа скрывала каждый локон выдающих меня волос; capacious – вместительный; просторный, широкий; tell-tale – предательский, выдающий /что-л./). By Sapt’s directions, I crouched on my saddle (следуя указаниям Сэпта, я пригнулся в седле; direction – направление; указание, распоряжение), and rode with such a round back as I hope never to exhibit on a horse again (и ехал, ссутулившись так, как: «и ехал с такой круглой спиной, с какой», надеюсь, никогда не покажусь на лошади снова; round back – сутулость; round – круглый; back – спина). Down a long narrow lane we went (мы ехали по длинному узкому переулку; lane – узкая дорожка, тропинка; узкая улочка, переулок), meeting some wanderers and some roisterers (встречая каких-то странников и гуляк); and, as we rode, we heard the Cathedral bells still clanging out their welcome to the King (и пока мы ехали, мы слышали, как колокола собора все еще звонили, приветствуя короля; to clang – лязгать, бренчать; звенеть; welcome – приветствие). It was half past six, and still light (было половина седьмого, и еще светло). At last we came to the city wall and to a gate (наконец, мы подъехали к городской стене и к воротам).

“Have your weapon ready,” whispered Sapt (держите оружие наготове, – прошептал Сэпт). “We must stop his mouth, if he talks (мы должны заткнуть ему рот, если он /начнет/ болтать; to stop – останавливать/ся/; затыкать).”

I put my hand on my revolver (я положил руку на /рукоятку/ револьвера). Sapt hailed the doorkeeper (Сэпт окликнул привратника). The stars fought for us (небеса были к нам благосклонны: «звезды боролись за нас»; to fight)! A little girl of fourteen tripped out (выбежала девчушка лет четырнадцати; to trip – идти быстро и легко; trip – путешествие, поездка; быстрая легкая походка, легкий шаг).

“Please, sir, father’s gone to see the King (пожалуйста, сэр, отец пошел посмотреть на короля).”

“He’d better have stayed here,” said Sapt to me, grinning (лучше бы он остался здесь, – сказал мне Сэпт, ухмыляясь).

The town was full of noise and merriment, but we took secluded ways. My cloak was wrapped over half my face; the capacious flat cap hid every lock of my tell-tale hair. By Sapt’s directions, I crouched on my saddle, and rode with such a round back as I hope never to exhibit on a horse again. Down a long narrow lane we went, meeting some wanderers and some roisterers; and, as we rode, we heard the Cathedral bells still clanging out their welcome to the King. It was half past six, and still light. At last we came to the city wall and to a gate.

“Have your weapon ready,” whispered Sapt. “We must stop his mouth, if he talks.”

I put my hand on my revolver. Sapt hailed the doorkeeper. The stars fought for us! A little girl of fourteen tripped out.

“Please, sir, father’s gone to see the King.”

“He’d better have stayed here,” said Sapt to me, grinning.

“But he said I wasn’t to open the gate, sir (но он сказал, что я не должна открывать ворота, сэр).”

“Did he, my dear?” said Sapt, dismounting (он так сказал, милая? – спросил Сэпт, слезая с коня). “Then give me the key (тогда дай мне ключ).”

The key was in the child’s hand (ключ был у ребенка в руке). Sapt gave her a crown (Сэпт дал ей крону).

“Here’s an order from the King (вот приказ короля). Show it to your father (покажи его своему отцу). Orderly, open the gate (ординарец, откройте ворота)!”

I leapt down (я спрыгнул на землю; to leap). Between us we rolled back the great gate (мы вдвоем: «между собой» откатили /створы/ огромных ворот), led our horses out, and closed it again (вывели наших коней и закрыли их = ворота снова).

“I shall be sorry for the doorkeeper if Michael finds out that he wasn’t there (мне будет жаль привратника, если Михаэль узнает, что его не было там = на месте). Now then, lad, for a canter (ну, а теперь, парень, легким галопом). We mustn’t go too fast while we’re near the town (мы не должны ехать слишком быстро, пока находимся неподалеку от города).”

Once, however, outside the city, we ran little danger (стоило /нам/, однако, /оказаться/ за пределами города, /как/ мы подвергались /уже/ меньшей опасности; once – один раз; как только, стоит только /усил./; to run danger – подвергаться риску, опасности), for everybody else was inside, merry-making (потому что все были внутри = в городе на празднестве; else – еще, кроме; другой; merry-making – веселье, празднество; merry – веселый); and as the evening fell we quickened our pace (и когда наступил вечер = стало смеркаться, мы поехали быстрее: «ускорили шаг»; quick – быстрый, скорый), my splendid horse bounding along under me as though I had been a feather (мой великолепный конь скакал подо мной так, будто я был перышком). It was a fine night, and presently the moon appeared (был ясный вечер, и вскоре показалась луна; fine – тонкий, утонченный; ясный, безоблачный). We talked little on the way (по дороге мы говорили мало), and chiefly about the progress we were making (и в основном о пути, который мы проделывали; progress – прогресс, развитие; продвижение вперед).

“But he said I wasn’t to open the gate, sir.”

“Did he, my dear?” said Sapt, dismounting. “Then give me the key.”

The key was in the child’s hand. Sapt gave her a crown.

“Here’s an order from the King. Show it to your father. Orderly, open the gate!”

I leapt down. Between us we rolled back the great gate, led our horses out, and closed it again.

“I shall be sorry for the doorkeeper if Michael finds out that he wasn’t there. Now then, lad, for a canter. We mustn’t go too fast while we’re near the town.”

Once, however, outside the city, we ran little danger, for everybody else was inside, merry-making; and as the evening fell we quickened our pace, my splendid horse bounding along under me as though I had been a feather. It was a fine night, and presently the moon appeared. We talked little on the way, and chiefly about the progress we were making.

“I wonder what the duke’s despatches told him,” said I, once (интересно, что же /было/ в этих донесениях герцогу: «что герцогские депеши сообщили ему», – как-то сказал я; despatch = dispatch – отправка, отсылка; донесение, депеша; once – один раз; однажды, как-то, некогда).

“Ay, I wonder!” responded Sapt (да, и мне интересно, – отозвался Сэпт).

We stopped for a draught of wine and to bait our horses (мы остановились /сделать/ по глотку вина и накормить лошадей; draught – тяга, тяговое усилие; глоток; to bait – насаживать наживку на крючок; кормить лошадей /в пути/), losing half an hour thus (теряя таким образом полчаса). I dared not go into the inn, and stayed with the horses in the stable (я не решился зайти в трактир и остался с лошадьми на конюшне; inn – постоялый двор, гостиница /обычно за городом/; трактир). Then we went ahead again, and had covered some five-and-twenty miles (затем мы снова поехали вперед = продолжили путь и покрыли миль двадцать пять), when Sapt abruptly stopped (как вдруг Сэпт резко остановился; abrupt – обрывистый, крутой; внезапный; резкий /о движении, манере/).

“Hark!” he cried (слушайте! – воскликнул он).

I listened (я прислушался). Away, far behind us, in the still of the evening (далеко позади нас в тишине вечера; away – вдали; far – далеко, на большом расстоянии) – it was just half past nine (было как раз половина десятого) – we heard the beat of horses’ hoofs (мы услышали стук конских копыт; beat – удар). The wind blowing strong behind us, carried the sound (сильный ветер дул нам в спину: «ветер сильно дул сзади нас» и доносил этот звук). I glanced at Sapt (я взглянул на Сэпта).

“Come on!” he cried, and spurred his horse into a gallop (вперед! – воскликнул он и, пришпорив коня, /пустил его/ галопом). When we next paused to listen, the hoof-beats were not audible (когда мы в следующий раз остановились и прислушались, стука копыт /уже/ не было слышно; next /нареч./ – потом, после; в следующий раз, снова; to pause – делать паузу, передышку; останавливаться; audible – слышный, слышимый), and we relaxed our pace (и мы сбавили темп; to relax – расслаблять; ослаблять, уменьшать; pace – шаг; скорость, темп). Then we heard them again (потом мы услышали их снова). Sapt jumped down and laid his ear to the ground (Сэпт спрыгнул /с коня/ и приложил ухо к земле).

“I wonder what the duke’s despatches told him,” said I, once.

“Ay, I wonder!” responded Sapt.

We stopped for a draught of wine and to bait our horses, losing half an hour thus. I dared not go into the inn, and stayed with the horses in the stable. Then we went ahead again, and had covered some five-and-twenty miles, when Sapt abruptly stopped.

“Hark!” he cried.

I listened. Away, far behind us, in the still of the evening – it was just half past nine – we heard the beat of horses’ hoofs. The wind blowing strong behind us, carried the sound. I glanced at Sapt.

“Come on!” he cried, and spurred his horse into a gallop. When we next paused to listen, the hoof-beats were not audible, and we relaxed our pace. Then we heard them again. Sapt jumped down and laid his ear to the ground.

“There are two,” he said (их двое, – сказал он). “They’re only a mile behind (они всего лишь в миле позади нас). Thank God the road curves in and out, and the wind’s our way (благодарение Богу, дорога виляет из стороны в сторону, и ветер попутный: «нам по пути»; to curve – гнуть/ся/, изгибать/ся/; in and out – то внутрь, то наружу).”

We galloped on (мы продолжали скакать галопом; on /нареч./ – указывает на продолжение действия). We seemed to be holding our own (казалось, расстояние между нами не изменялось; to hold one’s own – сохранять свои позиции). We had entered the outskirts of the forest of Zenda (мы выехали на опушку леса возле Зенды; outskirt – окраина, предместья /города/; опушка /леса/), and the trees, closing in behind us as the track zigged and zagged (и деревья, смыкавшиеся за нами, когда тропа виляла из стороны в сторону; zig – поворот вперед /в зигзаге/; zag – поворот назад), prevented us seeing our pursuers, and them from seeing us (мешали нам видеть наших преследователей, а им – видеть нас).

Another half-hour brought us to a divide of the road (еще через полчаса мы подъехали к развилке: «другие полчаса привели нас к разделению дороги»; to bring). Sapt drew rein (Сэпт натянул поводья; to draw).

“To the right is our road,” he said. “To the left, to the Castle (справа – наша дорога, слева – /дорога/ к замку, – сказал он). Each about eight miles (каждая /длиной/ около восьми миль; миля = 1609 м). Get down (слезайте).”

“But they’ll be on us!” I cried (но они же нас нагонят, – воскликнул я).

“Get down!” he repeated brusquely; and I obeyed (слезайте! – повторил он резко, и я повиновался). The wood was dense up to the very edge of the road (густой лес доходил до самого края дороги). We led our horses into the covert (мы отвели коней в чащу; covert – убежище /дичи/; лесная чаща, чащоба; to lead), bound handkerchiefs over their eyes, and stood beside them (повязали им платки на глаза, и встали рядом с ними; to bind; to stand).

“You want to see who they are?” I whispered (вы хотите посмотреть, кто они такие? – прошептал я).

“Ay, and where they’re going,” he answered (да, и куда они направляются, – ответил он).

I saw that his revolver was in his hand (я увидел, что револьвер был у него в руке = наготове).

“There are two,” he said. “They’re only a mile behind. Thank God the road curves in and out, and the wind’s our way.”

We galloped on. We seemed to be holding our own. We had entered the outskirts of the forest of Zenda, and the trees, closing in behind us as the track zigged and zagged, prevented us seeing our pursuers, and them from seeing us.

Another half-hour brought us to a divide of the road. Sapt drew rein.

“To the right is our road,” he said. “To the left, to the Castle. Each about eight miles. Get down.”

“But they’ll be on us!” I cried.

“Get down!” he repeated brusquely; and I obeyed. The wood was dense up to the very edge of the road. We led our horses into the covert, bound handkerchiefs over their eyes, and stood beside them.

“You want to see who they are?” I whispered.

“Ay, and where they’re going,” he answered.

I saw that his revolver was in his hand.

Nearer and nearer came the hoofs (/стук/ копыт слышался все ближе и ближе). The moon shone out now clear and full, so (луна, теперь яркая и полная, светила так; to shine; clear – ясный, светлый; яркий) that the road was white with it (что дорога была белой от ее /света/). The ground was hard, and we had left no traces (грунт был твердым, и мы не оставили следов).

“Here they come!” whispered Sapt (вон они едут! – прошептал Сэпт).

“It’s the duke (это /же/ герцог)!”

“I thought so,” he answered (так я и думал, – ответил он).

It was the duke; and with him a burly fellow whom I knew well (это был герцог, и с ним – рослый парень, которого я знал хорошо), and who had cause to know me afterwards – Max Holf (и который впоследствии имел возможность узнать меня – Макс Хольф; after – за, позади; после, спустя), brother to Johann the keeper, and body-servant to his Highness (брат лесничего Иоганна и камердинер его высочества). They were up to us: the duke reined up (они гнались за нами: герцог осадил лошадь). I saw Sapt’s finger curl lovingly towards the trigger (я увидел, как палец Сэпта плавно потянулся к спусковому крючку; lovingly – нежно, с любовью; to curl – завивать/ся/, вить/ся/, крутить). I believe he would have given ten years of his life for a shot (мне кажется, он отдал бы десять лет своей жизни за /этот/ выстрел); and he could have picked off Black Michael as easily (и он мог бы попасть в Черного Михаэля так же легко; to pick off – срывать, обрывать; подстрелить) as I could a barn-door fowl in a farmyard (как я в курицу /где-нибудь/ на ферме; barn – амбар; door – дверь; barn-door – ворота амбара; barn-door fowl – домашняя птица /обычно курица или петух/; yard – двор; farmyard – двор фермы). I laid my hand on his arm (я положил руку ему на плечо). He nodded reassuringly: he was always ready to sacrifice inclination to duty (он успокаивающе кивнул: он всегда был готов пожертвовать /личными/ пристрастиями ради дела; reassuring – успокоительный, утешительный; inclination – наклонение, наклон; склонность, предпочтение; duty – долг, обязанность).

“Which way?” asked Black Michael (куда: «по которой дороге»? – спросил Черный Михаэль).

“To the Castle, your Highness,” urged his companion (к замку, ваше высочество, – убеждал его спутник; to urge – понуждать, подгонять; убеждать, настаивать). “There we shall learn the truth (там мы узнаем правду).”

Nearer and nearer came the hoofs. The moon shone out now clear and full, so that the road was white with it. The ground was hard, and we had left no traces.

“Here they come!” whispered Sapt.

“It’s the duke!”

“I thought so,” he answered.

It was the duke; and with him a burly fellow whom I knew well, and who had cause to know me afterwards – Max Holf, brother to Johann the keeper, and body-servant to his Highness. They were up to us: the duke reined up. I saw Sapt’s finger curl lovingly towards the trigger. I believe he would have given ten years of his life for a shot; and he could have picked off Black Michael as easily as I could a barn-door fowl in a farmyard. I laid my hand on his arm. He nodded reassuringly: he was always ready to sacrifice inclination to duty.

“Which way?” asked Black Michael.

“To the Castle, your Highness,” urged his companion. “There we shall learn the truth.”

For an instant the duke hesitated (мгновение герцог колебался).

“I thought I heard hoofs (мне показалось, я слышал /стук/ копыт),” said he.

“I think not, your Highness (думаю, нет, ваше высочество).”

“Why shouldn’t we go to the lodge (почему бы нам не поехать к охотничьему домику)?”

“I fear a trap (я боюсь западни). If all is well, why go to the lodge (если все в порядке, зачем туда ехать)? If not, it’s a snare to trap us (если нет, то это ловушка, чтобы заманить нас; to trap – ставить ловушки, капканы; заманивать).”

Suddenly the duke’s horse neighed (внезапно лошадь герцога заржала). In an instant we folded our cloaks close round our horses’ heads (через мгновенье мы обернули головы наших лошадей плащами; to fold – складывать, сгибать; завертывать), and, holding them thus, covered the duke and his attendant with our revolvers (и, удерживая их таким образом, нацелили на герцога и его спутника наши револьверы; to cover – накрывать, покрывать; держать под прицелом; attendant – сопровождающее, обслуживающее лицо; спутник). If they had found us (если бы они нас обнаружили), they had been dead men, or our prisoners (то стали бы либо мертвецами, либо нашими пленниками).

Michael waited a moment longer (Михаэль подождал еще минуту; longer – дольше). Then he cried (затем он крикнул):

“To Zenda, then!” and setting spurs to his horse, galloped on (тогда к Зенде! – и, дав коню шпоры, поскакал галопом).

Sapt raised his weapon after him (Сэпт поднял ему вслед свое оружие = свой револьвер), and there was such an expression of wistful regret on his face (и такое выражение тоскливого сожаления было = отразилось на его лице) that I had much ado not to burst out laughing (что мне стоило огромных усилий не рассмеяться; to have much ado – испытывать большие затруднения; ado – суета, суматоха; хлопоты, затруднения).

For ten minutes we stayed where we were (еще минут десять мы оставались в укрытии: «стояли там, где мы были»).

For an instant the duke hesitated.

“I thought I heard hoofs,” said he.

“I think not, your Highness.”

“Why shouldn’t we go to the lodge?”

“I fear a trap. If all is well, why go to the lodge? If not, it’s a snare to trap us.”

Suddenly the duke’s horse neighed. In an instant we folded our cloaks close round our horses’ heads, and, holding them thus, covered the duke and his attendant with our revolvers. If they had found us, they had been dead men, or our prisoners.

Michael waited a moment longer. Then he cried:

“To Zenda, then!” and setting spurs to his horse, galloped on.

Sapt raised his weapon after him, and there was such an expression of wistful regret on his face that I had much ado not to burst out laughing.

For ten minutes we stayed where we were.

“You see,” said Sapt, “they’ve sent him news that all is well (видите, ему прислали вести, что все в порядке).”

“What does that mean?” I asked (что это значит? – спросил я).

“God knows,” said Sapt, frowning heavily (Бог /его/ знает, – сказал Сэпт, сильно хмурясь; heavily – тяжело; сильно, весьма). “But it’s brought him from Strelsau in a rare puzzle (но он приехал из Стрелсо здорово озадаченным; to be in a puzzle – быть в смущении, недоумении; rare – редкий; исключительный, необычайный /разг./; puzzle – загадка, головоломка).”

Then we mounted, and rode as fast (затем мы вскочили в седла и поскакали настолько быстро) as our weary horses could lay their feet to the ground (насколько наши утомленные лошади были в состоянии переставлять ноги: «класть ноги на землю»). For those last eight miles we spoke no more (на протяжении тех последних восьми миль мы больше не разговаривали). Our minds were full of apprehension (мы: «наши умы» были полны дурных предчувствий). “All is well.” What did it mean («все в порядке» – что это означало)? Was all well with the King (было ли все в порядке с королем)?

At last the lodge came in sight (наконец, показался охотничий домик; to come in sight – появиться, показаться). Spurring our horses to a last gallop (пришпорив коней в последнем рывке; gallop – галоп; быстрая езда), we rode up to the gate (мы подскакали к воротам). All was still and quiet (все было тихо и спокойно). Not a soul came to meet us (ни одна душа не вышла встретить нас). We dismounted in haste (мы торопливо спешились). Suddenly Sapt caught me by the arm (вдруг Сэпт схватил меня за руку).

“Look there!” he said, pointing to the ground (взгляните сюда, – сказал он, указывая на землю).

I looked down (я посмотрел вниз). At my feet lay five or six silk handkerchiefs (у моих ног лежало пять или шесть шелковых платков), torn and slashed and rent (порванных и порезанных; to tear – рвать; rent – разорванный, порванный; to rend – отрывать, отдирать; рвать, разрывать). I turned to him questioningly (я повернулся к нему с вопросительным /видом/; question – вопрос).

“You see,” said Sapt, “they’ve sent him news that all is well.”

“What does that mean?” I asked.

“God knows,” said Sapt, frowning heavily. “But it’s brought him from Strelsau in a rare puzzle.”

Then we mounted, and rode as fast as our weary horses could lay their feet to the ground. For those last eight miles we spoke no more. Our minds were full of apprehension. “All is well.” What did it mean? Was all well with the King?

At last the lodge came in sight. Spurring our horses to a last gallop, we rode up to the gate. All was still and quiet. Not a soul came to meet us. We dismounted in haste. Suddenly Sapt caught me by the arm.

“Look there!” he said, pointing to the ground.

I looked down. At my feet lay five or six silk handkerchiefs, torn and slashed and rent. I turned to him questioningly.

“They’re what I tied the old woman up with (это те, которыми я связал старуху),” said he. “Fasten the horses, and come along (привяжите коней и пойдемте).”

The handle of the door turned without resistance (дверная ручка повернулась легко: «без сопротивления»). We passed into the room which had been the scene of last night’s bout (мы прошли в комнату, представлявшую собой сцену вчерашней ночной пирушки; last – последний; bout – припадок, приступ; кутеж). It was still strewn with the remnants of our meal and with empty bottles (повсюду все еще валялись остатки нашего ужина и пустые бутылки; to strew – разбрасывать; усеивать, усыпать).

“Come on,” cried Sapt, whose marvellous composure had at last almost given way (идемте, – воскликнул Сэпт, которому, в конце концов, почти изменило его удивительное хладнокровие; to give way – отступать, сдаваться).

We rushed down the passage towards the cellars (мы бросились по коридору к подвалам). The door of the coal-cellar stood wide open (дверь угольного подвала была: «стояла» открытой настежь; to stand; wide – широко).

“They found the old woman (они нашли старуху),” said I.

“You might have known that from the handkerchiefs (вы могли бы догадаться об этом по платкам),” he said.

Then we came opposite the door of the wine-cellar (затем мы подошли к двери напротив, /ведущей/ в винный погреб). It was shut (она была закрыта). It looked in all respects as it had looked (она выглядела в точности так, как выглядела; in all respects – во всех отношениях) when we left it that morning (когда мы оставили ее тем утром).

“Come, it’s all right (пойдемте, все в порядке),” said I.

“They’re what I tied the old woman up with,” said he. “Fasten the horses, and come along.”

The handle of the door turned without resistance. We passed into the room which had been the scene of last night’s bout. It was still strewn with the remnants of our meal and with empty bottles.

“Come on,” cried Sapt, whose marvellous composure had at last almost given way.

We rushed down the passage towards the cellars. The door of the coal-cellar stood wide open.

“They found the old woman,” said I.

“You might have known that from the handkerchiefs,” he said.

Then we came opposite the door of the wine-cellar. It was shut. It looked in all respects as it had looked when we left it that morning.

“Come, it’s all right,” said I.

A loud oath from Sapt rang out (громкое проклятье вырвалось у Сэпта; oath – клятва, присяга; ругательство; to ring out – прозвучать, раздаться). His face turned pale, and he pointed again at the floor (его лицо побледнело, и он снова указал на пол). From under the door a red stain had spread over the floor of the passage and dried there (из-под двери по полу коридора растеклось красное пятно, и засыхало там; to spread – распространять/ся/, простираться). Sapt sank against the opposite wall (Сэпт прислонился к стене напротив; to sink – тонуть, утопать; опускаться, падать). I tried the door (я попробовал дверь). It was locked (она была заперта).

“Where’s Josef?” muttered Sapt (где Жозеф? – пробормотал Сэпт).

“Where’s the King?” I responded (где король? – отозвался я).

Sapt took out a flask and put it to his lips (Сэпт достал флягу и поднес ее к губам). I ran back to the dining-room (я бегом вернулся в столовую), and seized a heavy poker from the fireplace (и схватил увесистую кочергу у камина). In my terror and excitement I rained blows on the lock of the door (от страха и волнения я осыпал ударами замок на двери; to rain – сыпать, литься; rain – дождь), and I fired a cartridge into it (/потом/ выстрелил в него; cartridge – патрон, заряд). It gave way, and the door swung open (он подался, и дверь широко распахнулась; to swing the door open – распахнуть дверь настежь; to swing – качать, колебать; вертеть, поворачивать).

“Give me a light,” said I; but Sapt still leant against the wall (посветите мне: «дайте мне свет», – сказал я, но Сэпт все еще /стоял/, прислонившись к стене; to lean against – прислоняться; to lean – наклоняться, нагибаться).

He was, of course, more moved than I (он, конечно же, был взволнован больше, чем я; to move – двигать, передвигать; трогать, волновать), for he loved his master (потому что он любил своего господина). Afraid for himself he was not – no man ever saw him that (за себя он не переживал: «не боялся» – ни один человек никогда этого не видел); but to think what might lie in that dark cellar (но мысли о том, что могло находиться в этом темном погребе; to think – думать) was enough to turn any man’s face pale (было достаточно, чтобы у любого побледнело лицо).

A loud oath from Sapt rang out. His face turned pale, and he pointed again at the floor. From under the door a red stain had spread over the floor of the passage and dried there. Sapt sank against the opposite wall. I tried the door. It was locked.

“Where’s Josef?” muttered Sapt.

“Where’s the King?” I responded.

Sapt took out a flask and put it to his lips. I ran back to the dining-room, and seized a heavy poker from the fireplace. In my terror and excitement I rained blows on the lock of the door, and I fired a cartridge into it. It gave way, and the door swung open.

“Give me a light,” said I; but Sapt still leant against the wall.

He was, of course, more moved than I, for he loved his master. Afraid for himself he was not – no man ever saw him that; but to think what might lie in that dark cellar was enough to turn any man’s face pale.

I went myself, and took a silver candlestick from the dining-table (я пошел сам, взял серебряный подсвечник с обеденного стола) and struck a light, and, as I returned, I felt (зажег свечу и, когда возвращался, почувствовал; to strike a light – зажечь спичку; to strike – ударять, бить; высекать /огонь/; light – свет; огонь, пламя) the hot wax drip on my naked hand as the candle swayed to and fro (что горячий воск капает на мою обнаженную руку, поскольку свеча качалась из стороны в сторону; to and fro – туда и сюда, в разные стороны); so that I cannot afford to despise Colonel Sapt for his agitation (так что я не имею права презирать полковника Сэпта за его взволнованное /состояние/).

I came to the door of the cellar (я подошел к двери, /ведущей в/ погреб). The red stain turning more and more to a dull brown, stretched inside (красное пятно, становившееся все более тусклым и бурым, тянулось внутрь; dull – скучный; тусклый, неяркий). I walked two yards into the cellar (я прошел два ярда вглубь погреба; ярд = около 0,9 м), and held the candle high above my head (держа свечу высоко над головой). I saw the full bins of wine (я увидел клети, полные вина; bin – закром, ларь; клетка для бутылок в винном погребе); I saw spiders crawling on the walls (я увидел пауков, ползущих по стенам); I saw, too, a couple of empty bottles lying on the floor (еще я увидел пару пустых бутылок, лежащих на полу); and then, away in the corner, I saw the body of a man (а потом, в дальнем углу, я увидел тело человека), lying flat on his back, with his arms stretched wide (лежащее навзничь с широко раскинутыми руками; to lie; flat – плоский, распростертый во всю длину), and a crimson gash across his throat (с глубокой темно-красного цвета раной через все горло). I walked to him and knelt down beside him (я подошел и опустился рядом с ним на колено), and commended to God the soul of a faithful man (и препоручил Богу душу верного слуги; to commend – одобрять, хвалить; вверять /поэт./; man – человек; слуга). For it was the body of Josef, the little servant, slain in guarding the King (потому что это было тело Жозефа, маленького слуги, который отдал жизнь, защищая короля: «убитого при защите короля»; to slay).

I felt a hand on my shoulders, and, turning, saw Sapt (я почувствовал, как рука /легла/ на мое плечо, и, обернувшись, увидел Сэпта), eyes glaring and terror-struck, beside me (/стоящего/ рядом с горящими глазами и объятого ужасом; to strike terror – вселять ужас).

“The King? My God! the King?” he whispered hoarsely (король? Боже мой! король? – хрипло шептал он).

I threw the candle’s gleam over every inch of the cellar (я осветил слабым пламенем свечи каждый дюйм погреба; to throw – бросать, кидать; отбрасывать /тень/, бросать /свет/; gleam – проблеск, слабый свет).

“The King is not here (короля здесь нет),” said I.

I went myself, and took a silver candlestick from the dining-table and struck a light, and, as I returned, I felt the hot wax drip on my naked hand as the candle swayed to and fro; so that I cannot afford to despise Colonel Sapt for his agitation.

I came to the door of the cellar. The red stain turning more and more to a dull brown, stretched inside. I walked two yards into the cellar, and held the candle high above my head. I saw the full bins of wine; I saw spiders crawling on the walls; I saw, too, a couple of empty bottles lying on the floor; and then, away in the corner, I saw the body of a man, lying flat on his back, with his arms stretched wide, and a crimson gash across his throat. I walked to him and knelt down beside him, and commended to God the soul of a faithful man. For it was the body of Josef, the little servant, slain in guarding the King.

I felt a hand on my shoulders, and, turning, saw Sapt, eyes glaring and terror-struck, beside me.

“The King? My God! the King?” he whispered hoarsely.

I threw the candle’s gleam over every inch of the cellar.

“The King is not here,” said I.

 

Chapter 7

His Majesty Sleeps in Strelsau

(Его величество спит в Стрелсо)

I put my arm round Sapt’s waist and supported him out of the cellar (я обхватил Сэпта рукой за талию: «положил мою руку вокруг талии Сэпта» и помог ему /выбраться/ из погреба; to support – поддерживать, подпирать; помогать, способствовать), drawing the battered door close after me (плотно прикрыв за собою искореженную дверь; to draw close – плотно задергивать, закрывать; battered – избитый, разбитый; to batter – колотить, дубасить). For ten minutes or more we sat silent in the dining-room (минут десять или больше мы молча сидели в столовой). Then old Sapt rubbed his knuckles into his eyes (потом старик Сэпт потер костяшками пальцев глаза), gave one great gasp, and was himself again (издал долгий вздох и снова стал самим собой; great – большой, огромный; долгий, продолжительный). As the clock on the mantelpiece struck one (когда часы на каминной полке пробили час) he stamped his foot on the floor, saying (он топнул ногой по полу и сказал):

“They’ve got the King (король у них)!”

“Yes,” said I, “ ‘all’s well!’ as Black Michael’s despatch said (да, – сказал я, – «все в порядке», как было сказано в донесении Черному Михаэлю). What a moment it must have been for him (каким /тот/ момент должен был быть для него) when the royal salutes fired at Strelsau this morning (когда этим утром в Стрелсо гремели королевские салюты; to fire – зажигать, поджигать; стрелять)! I wonder when he got the message (интересно, когда он получил это сообщение)?”

“It must have been sent in the morning (должно быть, его послали утром),” said Sapt. “They must have sent it before news of your arrival at Strelsau reached Zenda (по-видимому, его послали прежде, чем новость о вашем прибытии в Стрелсо достигла Зенды) – I suppose it came from Zenda (я полагаю, оно пришло = его послали из Зенды).”

I put my arm round Sapt’s waist and supported him out of the cellar, drawing the battered door close after me. For ten minutes or more we sat silent in the dining-room. Then old Sapt rubbed his knuckles into his eyes, gave one great gasp, and was himself again. As the clock on the mantelpiece struck one he stamped his foot on the floor, saying:

“They’ve got the King!”

“Yes,” said I, “ ‘all’s well!’ as Black Michael’s despatch said. What a moment it must have been for him when the royal salutes fired at Strelsau this morning! I wonder when he got the message?”

“It must have been sent in the morning,” said Sapt. “They must have sent it before news of your arrival at Strelsau reached Zenda – I suppose it came from Zenda.”

“And he’s carried it about all day!” I exclaimed (и он почти весь день имел его при себе! – воскликнул я; to carry – нести, носить; иметь при себе). “Upon my honour, I’m not the only man who’s had a trying day (честное слово, я не единственный человек, у которого был трудный день; trying – утомительный, трудный; to try – пытаться, стараться; утомлять, удручать)! What did he think, Sapt (о чем он думал, Сэпт)?”

“What does that matter (какое это имеет значение)? What does he think, lad, now (что он сейчас думает, парень)?”

I rose to my feet (я поднялся на ноги; to rise).

“We must get back,” I said, “and rouse every soldier in Strelsau (мы должны вернуться и поднять в Стрелсо весь гарнизон: «каждого солдата»; to rouse – поднимать, вспугивать /дичь/; поднимать, побуждать /к действию/). We ought to be in pursuit of Michael before midday (нам нужно /организовать/ погоню за Михаэлем еще до полудня).”

Old Sapt pulled out his pipe and carefully lit it (старина Сэпт вытащил свою трубку и аккуратно зажег ее; careful – заботливый; старательный, аккуратный) from the candle which guttered on the table (от свечи, оплывавшей на столе).

“The King may be murdered while we sit here!” I urged (короля могут убить, пока мы здесь сидим! – настаивал я).

Sapt smoked on for a moment in silence (с минуту Сэпт молча продолжал курить).

“That cursed old woman!” he broke out (проклятая старуха! – взорвался он; to break out – выламывать; разразиться). “She must have attracted their attention somehow (она, наверное, как-то привлекла их внимание). I see the game (я понимаю, как все было задумано; game – игра; замысел, план). They came up to kidnap the King (они приехали, чтобы похитить короля), and – as I say – somehow they found him (и – как я сказал – каким-то образом нашли его). If you hadn’t gone to Strelsau (если бы вы не поехали в Стрелсо), you and I and Fritz had been in heaven by now (то и вы, и я, и Фриц были бы к этому времени на небесах)!”

“And the King (а король)?”

“Who knows where the King is now?” he asked (кто знает, где сейчас король? – спросил он).

“And he’s carried it about all day!” I exclaimed. “Upon my honour, I’m not the only man who’s had a trying day! What did he think, Sapt?”

“What does that matter? What does he think, lad, now?”

I rose to my feet.

“We must get back,” I said, “and rouse every soldier in Strelsau. We ought to be in pursuit of Michael before midday.”

Old Sapt pulled out his pipe and carefully lit it from the candle which guttered on the table.

“The King may be murdered while we sit here!” I urged.

Sapt smoked on for a moment in silence.

“That cursed old woman!” he broke out. “She must have attracted their attention somehow. I see the game. They came up to kidnap the King, and – as I say – somehow they found him. If you hadn’t gone to Strelsau, you and I and Fritz had been in heaven by now!”

“And the King?”

“Who knows where the King is now?” he asked.

“Come, let’s be off!” said I; but he sat still (ну же, поехали! – сказал я, но он сидел неподвижно; be off – уходить, отправляться). And suddenly he burst into one of his grating chuckles (и вдруг он разразился своим скрипучим смехом; to burst into smth. – давать выход /чувствам/):

“By Jove, we’ve shaken up Black Michael (ей-богу, разозлили мы Черного Михаэля; to shake up – встряхивать; раздражать)!”

“Come, come!” I repeated impatiently (ну же, едем! – повторил я нетерпеливо).

“And we’ll shake him up a bit more,” he added (и разозлим его еще больше, – добавил он), a cunning smile broadening on his wrinkled, weather-beaten face (его морщинистое обветренное лицо расплылось в хитрой улыбке; to broaden – расширять/ся/), and his teeth working on an end of his grizzled moustache (а зубы грызли кончик: «трудились над кончиком» его седого уса). “Ay, lad, we’ll go back to Strelsau (да, парень, мы вернемся в Стрелсо). The King shall be in his capital again tomorrow (король должен быть завтра в своей столице).”

“The King (король)?”

“The crowned King (коронованный король)!”

“You’re mad!” I cried (вы с ума сошли! – вскричал я).

“If we go back and tell the trick we played (если мы вернемся и расскажем о той шутке, которую мы сыграли; trick – хитрость, обман; шутка, выходка), what would you give for our lives (сколько вы дадите за наши жизни)?”

“Just what they’re worth (только то, чего они стоят),” said I.

“And for the King’s throne (а за королевский трон)? Do you think that the nobles and the people will enjoy being fooled (вы думаете, что дворянству и народу понравится быть одураченными) as you’ve fooled them (так, как вы их одурачили)? Do you think they’ll love a King who was too drunk to be crowned (вы думаете, они будут любить короля, который был слишком пьян, /чтобы прибыть/ на коронацию), and sent a servant to personate him (и послал слугу, который выдавал себя за него; to personate – играть роль; выдавать себя за другого)?”

“Come, let’s be off!” said I; but he sat still. And suddenly he burst into one of his grating chuckles:

“By Jove, we’ve shaken up Black Michael!”

“Come, come!” I repeated impatiently.

“And we’ll shake him up a bit more,” he added, a cunning smile broadening on his wrinkled, weather-beaten face, and his teeth working on an end of his grizzled moustache. “Ay, lad, we’ll go back to Strelsau. The King shall be in his capital again tomorrow.”

“The King?”

“The crowned King!”

“You’re mad!” I cried.

“If we go back and tell the trick we played, what would you give for our lives?”

“Just what they’re worth,” said I.

“And for the King’s throne? Do you think that the nobles and the people will enjoy being fooled as you’ve fooled them? Do you think they’ll love a King who was too drunk to be crowned, and sent a servant to personate him?”

“He was drugged – and I’m no servant (он был отравлен, а я – не слуга).”

“Mine will be Black Michael’s version (я буду придерживаться версии Черного Михаэля: «моей будет версия Черного Михаэля»).”

He rose, came to me, and laid his hand on my shoulder (он встал, подошел ко мне и положил руку мне на плечо; to rise; to come; to lay).

“Lad,” he said, “if you play the man, you may save the King yet (приятель, если вы поступите, как подобает мужчине, то еще сможете спасти короля; to play the man – вести себя, как подобает мужчине; to play – играть; поступать, вести себя /каким-л. образом/). Go back and keep his throne warm for him (возвращайтесь и сохраните для него трон; to keep a place warm for smb. – сохранить место для кого-л. /временно заняв его/: «держать место теплым для кого-л.»).”

“But the duke knows – the villains he has employed know (но герцог знает, негодяи, которых он нанял, знают) – ”

“Ay, but they can’t speak!” roared Sapt in grim triumph (да, но они не могут говорить! – проревел Сэпт с мрачным торжеством).

“We’ve got ’em (они попались: «мы поймали их»; to get – доставать, получать; поймать, схватить; ’em /разг./ = them)! How can they denounce you without denouncing themselves (как они могут обвинить вас, не обвинив себя)? This is not the King, because we kidnapped the King and murdered his servant (это не король, потому что мы выкрали короля и убили его слуг). Can they say that (могут они такое сказать)?”

The position flashed on me (ситуация /вдруг/ прояснилась для меня; position – положение, позиция; ситуация; to flash – сверкать, вспыхивать; осенить, блеснуть /о догадке/). Whether Michael knew me or not, he could not speak (узнал меня Черный Михаэль или нет, он не мог /об этом/ рассказать). Unless he produced the King, what could he do (пока он не предъявил /настоящего/ короля, что он мог сделать; to produce – производить, изготовлять; предъявлять, представлять)? And if he produced the King, where was he (а если бы он и предъявил короля, то где бы он оказался)? For a moment I was carried away headlong (на мгновенье у меня закружилась голова: «меня понесло головой вперед/безудержно»); but in an instant the difficulties came strong upon me (но тут же: «через мгновение» все трудности /нашего положения/ обрушились на меня; to come upon – натолкнуться, неожиданно напасть; обрушиться; strong – сильно, решительно).

“I must be found out,” I urged (меня все равно разоблачат: «я должен быть разоблачен», – настаивал я; to find out – разузнать, выяснить; раскрыть, разоблачить).

“He was drugged – and I’m no servant.”

“Mine will be Black Michael’s version.”

He rose, came to me, and laid his hand on my shoulder.

“Lad,” he said, “if you play the man, you may save the King yet. Go back and keep his throne warm for him.”

“But the duke knows – the villains he has employed know – ”

“Ay, but they can’t speak!” roared Sapt in grim triumph.

“We’ve got ’em! How can they denounce you without denouncing themselves? This is not the King, because we kidnapped the King and murdered his servant. Can they say that?”

The position flashed on me. Whether Michael knew me or not, he could not speak. Unless he produced the King, what could he do? And if he produced the King, where was he? For a moment I was carried away headlong; but in an instant the difficulties came strong upon me.

“I must be found out,” I urged.

“Perhaps; but every hour’s something (возможно, но нам дорог каждый час; something – что-то, кое-что; нечто важное). Above all, we must have a King in Strelsau (прежде всего, в Стрелсо должен быть король: «мы должны иметь короля в Стрелсо»), or the city will be Michael’s in four-and-twenty hours (иначе город будет /принадлежать/ Михаэлю через двадцать четыре часа), and what would the King’s life be worth then – or his throne (и чего тогда будет стоить жизнь короля или его трон)? Lad, you must do it (приятель, вы должны это сделать)!”

“Suppose they kill the King (а что, если они убьют короля; to suppose – предполагать, допускать; suppose (that) – а что, если, допустим, что)?”

“They’ll kill him, if you don’t (они его убьют, если вы не сделаете этого = не выдадите себя за него).”

“Sapt, suppose they have killed the King (Сэпт, а если они его уже убили)?”

“Then, by heaven, you’re as good an Elphberg as Black Michael (тогда, ей-богу, вы такой же Эльфберг, как и Черный Михаэль; as good as – все равно что, фактически), and you shall reign in Ruritania (и должны править в Руритании)! But I don’t believe they have (но я не думаю, что они уже /это сделали/); nor will they kill him if you’re on the throne (они его и не убьют, если вы будете на троне). Will they kill him, to put you in (/разве/ они его убьют, чтобы возвести на трон вас; to put in – вкладывать, вложить; поставить /у власти, на должность/)?”

It was a wild plan – wilder even and more hopeless (это был сумасбродный план – более сумасбродный и более безнадежный) than the trick we had already carried through (чем тот трюк, который мы уже исполнили; to carry through – осуществлять, проводить); but as I listened to Sapt I saw the strong points in our game (но по мере того, как я слушал Сэпта, я замечал сильные моменты в нашей игре; point – точка; пункт, момент). And then I was a young man and I loved action (и к тому же я был молод и легок на подъем: «и любил действовать»; to love – любить; находить удовольствие /в чем-л./; action – действие, поступок; /бурная/ деятельность), and I was offered such a hand in such a game (и мне предложили такую роль в такой игре; hand – рука; роль, участие) as perhaps never man played yet (какую, наверное, еще не играл ни один человек).

“I shall be found out (меня разоблачат),” I said.

“Perhaps; but every hour’s something. Above all, we must have a King in Strelsau, or the city will be Michael’s in four-and-twenty hours, and what would the King’s life be worth then – or his throne? Lad, you must do it!”

“Suppose they kill the King?”

“They’ll kill him, if you don’t.”

“Sapt, suppose they have killed the King?”

“Then, by heaven, you’re as good an Elphberg as Black Michael, and you shall reign in Ruritania! But I don’t believe they have; nor will they kill him if you’re on the throne. Will they kill him, to put you in?”

It was a wild plan – wilder even and more hopeless than the trick we had already carried through; but as I listened to Sapt I saw the strong points in our game. And then I was a young man and I loved action, and I was offered such a hand in such a game as perhaps never man played yet.

“I shall be found out,” I said.

“Perhaps,” said Sapt (возможно, – сказал Сэпт). “Come! to Strelsau (едем! в Стрелсо)! We shall be caught like rats in a trap if we stay here (нас поймают, как крыс в ловушку, если мы останемся здесь).”

“Sapt,” I cried, “I’ll try it (Сэпт, – воскликнул я, – я постараюсь это /сделать/)!”

“Well played (молодец: «хорошо сыграно»)!” said he. “I hope they’ve left us the horses (надеюсь, они оставили нам лошадей). I’ll go and see (пойду взгляну).”

“We must bury that poor fellow (мы должны похоронить того беднягу),” said I.

“No time (нет времени),” said Sapt.

“I’ll do it (я это сделаю).”

“Hang you!” he grinned (черт бы вас побрал! – осклабился он). “I make you a King, and – Well, do it (я делаю вас королем, а… ладно, поступайте, как хотите: «делайте это»). Go and fetch him, while I look to the horses (идите и принесите его, пока я взгляну на лошадей). He can’t lie very deep, but I doubt if he’ll care about that (/мы/ его не сможем закопать очень глубоко: «он не может лежать очень глубоко», но я сомневаюсь, что его это /сильно/ обеспокоит). Poor little Josef (бедный малыш Жозеф)! He was an honest bit of a man (он был честным человеком; bit – кусочек, частица; небольшое количество).”

He went out, and I went to the cellar (он вышел, а я пошел к погребу). I raised poor Josef in my arms and bore him into the passage (я поднял беднягу Жозефа на руки и вынес его в коридор) and thence towards the door of the house (а оттуда – к двери дома). Just inside I laid him down (/войдя/ внутрь, я тут же положил его на пол), remembering that I must find spades for our task (вспомнив, что нужно найти лопаты для этого: «для нашего» дела; task – задача, задание; дело). At this instant Sapt came up (в ту же минуту подошел Сэпт).

“Perhaps,” said Sapt. “Come! to Strelsau! We shall be caught like rats in a trap if we stay here.”

“Sapt,” I cried, “I’ll try it!”

“Well played!” said he. “I hope they’ve left us the horses. I’ll go and see.”

“We must bury that poor fellow,” said I.

“No time,” said Sapt.

“I’ll do it.”

“Hang you!” he grinned. “I make you a King, and – Well, do it. Go and fetch him, while I look to the horses. He can’t lie very deep, but I doubt if he’ll care about that. Poor little Josef! He was an honest bit of a man.”

He went out, and I went to the cellar. I raised poor Josef in my arms and bore him into the passage and thence towards the door of the house. Just inside I laid him down, remembering that I must find spades for our task. At this instant Sapt came up.

“The horses are all right (с лошадьми все в порядке); there’s the own brother to the one that brought you here (там стоит родной брат той /лошадки/, что довезла вас сюда). But you may save yourself that job (и вы можете не утруждать себя этой работой; to save oneself – спастись, избавиться; беречь силы).”

“I’ll not go before he’s buried (я не уеду, пока он не будет похоронен).”

“Yes, you will (уедете).”

“Not I, Colonel Sapt; not for all Ruritania (нет, полковник Сэпт; нет, даже ради всей Руритании).”

“You fool!” said he. “Come here (глупец, – сказал он, – идите сюда).”

He drew me to the door (он потащил меня к двери). The moon was sinking, but about three hundred yards away (луна заходила, но вдалеке, ярдах в трехстах), coming along the road from Zenda, I made out a party of men (я различил группу людей, направляющихся по дороге из Зенды; to make out – разобрать, увидеть). There were seven or eight of them (их было семь или восемь); four were on horseback and the rest were walking (четверо были на лошадях, остальные – пешие; horseback – спина лошади), and I saw that they carried long implements, which I guessed to be spades and mattocks, on their shoulders (и я видел, что на плечах они несли /какие-то/ длинные предметы, которые, /как/ я догадался, были лопатами и мотыгами; implement – орудие, инструмент; implements – предметы, принадлежности).

“They’ll save you the trouble,” said Sapt. “Come along (они избавят вас от хлопот, – сказал Сэпт, – пойдемте).”

He was right (он был прав). The approaching party must, beyond doubt, be Duke Michael’s men, come (приближающаяся группа, /состоящая/, несомненно, из людей герцога Михаэля, /должна была/ прийти; beyond – за, по ту сторону; вне, сверх, выше; doubt – сомнение; beyond doubt – бесспорно, вне /всякого/ сомнения) to remove the traces of their evil work (чтобы уничтожить следы своего злодеяния). I hesitated no longer, but an irresistible desire seized me (я более не колебался, но непреодолимое желание охватило меня).

“The horses are all right; there’s the own brother to the one that brought you here. But you may save yourself that job.”

“I’ll not go before he’s buried.”

“Yes, you will.”

“Not I, Colonel Sapt; not for all Ruritania.”

“You fool!” said he. “Come here.”

He drew me to the door. The moon was sinking, but about three hundred yards away, coming along the road from Zenda, I made out a party of men. There were seven or eight of them; four were on horseback and the rest were walking, and I saw that they carried long implements, which I guessed to be spades and mattocks, on their shoulders.

“They’ll save you the trouble,” said Sapt. “Come along.”

He was right. The approaching party must, beyond doubt, be Duke Michael’s men, come to remove the traces of their evil work. I hesitated no longer, but an irresistible desire seized me.

Pointing to the corpse of poor little Josef, I said to Sapt (указывая на труп бедного маленького Жозефа, я сказал Сэпту):

“Colonel, we ought to strike a blow for him (полковник, мы должны отомстить за него; to strike a blow – наносить удар)!”

“You’d like to give him some company, eh (вы бы хотели дать ему кого-то в провожатые, а; company – общество, компания; собеседник, спутник)! But it’s too risky work, your Majesty (но это слишком рискованно, ваше величество; work – работа, труд; занятие, дело).”

“I must have a slap at ’em (я должен их проучить: «дать им пощечину»; slap – шлепок, пощечина),” said I.

Sapt wavered (Сэпт колебался; to waver – колыхаться, дрожать; колебаться, проявлять нерешительность).

“Well,” said he, “it’s not business, you know (ну, это не дело, как вы понимаете); but you’ve been good boy – and if we come to grief (но вы /держитесь/ молодцом, и если у нас ничего не выйдет; to come to grief – попасть в беду; потерпеть неудачу), why, hang me, it’ll save us lot of thinking (что ж, будь я проклят, это избавит нас от многих раздумий; lot of – большое количество, множество)! I’ll show you how to touch them (я покажу вам, как с ними разделаться; to touch – касаться, трогать; наносить вред, ущерб).”

He cautiously closed the open chink of the door (он осторожно притворил дверь: «открытую щель в двери»).

Then we retreated through the house and made our way to the back entrance (потом мы прошли через весь дом к заднему входу; to retreat – отходить, отступать; удаляться, уходить; to make one’s way – направляться). Here our horses were standing (здесь стояли наши лошади). A carriage-drive swept all round the lodge (дорога для экипажей проходила вокруг домика; to sweep – мести, подметать; простираться, тянуться).

“Revolver ready?” asked Sapt (револьвер наготове? – спросил Сэпт).

“No; steel for me (нет; меч – /вот это/ по мне; steel – сталь; холодное оружие, меч, шпага),” said I.

“Gad, you’re thirsty tonight,” chuckled Sapt (Господи, /как/ вы кровожадны сегодня: «сегодня вечером», – фыркнул Сэпт; thirsty – испытывающий жажду). “So be it (пусть будет так).”

Pointing to the corpse of poor little Josef, I said to Sapt:

“Colonel, we ought to strike a blow for him!”

“You’d like to give him some company, eh! But it’s too risky work, your Majesty.”

“I must have a slap at ’em,” said I.

Sapt wavered.

“Well,” said he, “it’s not business, you know; but you’ve been good boy – and if we come to grief, why, hang me, it’ll save us lot of thinking! I’ll show you how to touch them.”

He cautiously closed the open chink of the door.

Then we retreated through the house and made our way to the back entrance. Here our horses were standing. A carriage-drive swept all round the lodge.

“Revolver ready?” asked Sapt.

“No; steel for me,” said I.

“Gad, you’re thirsty tonight,” chuckled Sapt. “So be it.”

We mounted, drawing our swords (мы вскочили на коней, обнажили наши мечи; to draw – тащить, тянуть; вытаскивать, выдергивать), and waited silently for a minute or two (и ждали молча несколько минут: «минуту или две»). Then we heard the tramp of men on the drive the other side of the house (потом мы услышали шаги /тех/ людей на дорожке с другой стороны дома; tramp – бродяга; звук тяжелых шагов). They came to a stand, and one cried (они остановились, и один крикнул; to come to a stand – остановиться):

“Now then, fetch him out (а ну-ка, вынесите его)!”

“Now!” whispered Sapt (сейчас! – шепнул Сэпт).

Driving the spurs into our horses, we rushed at a gallop round the house (дав шпоры нашим лошадям, мы галопом понеслись вокруг дома), and in a moment we were among the ruffians (и через миг находились среди этих негодяев; ruffian – хулиган, бандит; негодяй, злодей). Sapt told me afterwards that he killed a man, and I believe him (Сэпт рассказывал мне впоследствии, что он убил одного, и я верю ему); but I saw no more of him (но я его = Сэпта больше не замечал). With a cut, I split the head of a fellow on a brown horse (ударом меча я раскроил череп: «голову» типу на бурой лошади; cut – порез, разрез; сильный удар /мечом, кнутом/), and he fell to the ground (и он упал на землю; to fall). Then I found myself opposite a big man (потом я оказался напротив здорового парня; to find oneself), and I was half conscious of another to my right (и смутно сознавал, что еще один /находится/ справа; half – наполовину; conscious – сознающий; ощущающий). It was too warm to stay, and with a simultaneous action (мешкать не было времени: «было слишком жарко, чтобы задерживаться», и одновременным движением; warm – теплый; жаркий; to stay – оставаться, не уходить; приостанавливаться, задерживаться) I drove my spurs into my horse again and my sword full into the big man’s breast (я снова всадил шпоры в своего коня, а меч по самую рукоять: «полностью» – в грудь здоровяка). His bullet whizzed past my ear (его пуля со свистом пронеслась мимо моего уха) – I could almost swear it touched it (я мог почти поклясться, что она коснулась его).

We mounted, drawing our swords, and waited silently for a minute or two. Then we heard the tramp of men on the drive the other side of the house. They came to a stand, and one cried:

“Now then, fetch him out!”

“Now!” whispered Sapt.

Driving the spurs into our horses, we rushed at a gallop round the house, and in a moment we were among the ruffians. Sapt told me afterwards that he killed a man, and I believe him; but I saw no more of him. With a cut, I split the head of a fellow on a brown horse, and he fell to the ground. Then I found myself opposite a big man, and I was half conscious of another to my right. It was too warm to stay, and with a simultaneous action I drove my spurs into my horse again and my sword full into the big man’s breast. His bullet whizzed past my ear – I could almost swear it touched it.

I wrenched at the sword, but it would not come (я /попытался/ выдернуть свой меч, но он не выходил), and I dropped it and galloped after Sapt (я бросил его и галопом помчался за Сэптом), whom I now saw about twenty yards ahead (который, /как/ я теперь заметил, /был/ ярдов на двадцать впереди; yard – ярд = около 0,9 м). I waved my hand in farewell (я махнул на прощанье рукой), and dropped it a second later with a yell (и с криком опустил ее мгновенье спустя), for a bullet had grazed my finger and I felt the blood (потому что пуля задела мой палец, и я почувствовал, /что из него идет/ кровь). Old Sapt turned round in the saddle (старина Сэпт обернулся в седле). Someone fired again, but they had no rifles (кто-то снова выстрелил, но ружей у них не было, /только пистолеты/), and we were out of range (а мы были /уже/ вне досягаемости /их огня/; range – ряд, линия; дальность огня /воен./). Sapt fell to laughing (Сэпт засмеялся; to fall to doing smth. – начинать, приниматься за что-л.).

“That’s one to me and two to you, with decent luck (один мой и двое ваших, совсем неплохо; decent – приличный, порядочный; славный, хороший; luck – фортуна, судьба; удача, успех),” said he. “Little Josef will have company (у малыша Жозефа будет компания).”

“Ay, they’ll be a partie carrée (да, прогуляются вчетвером; partie carrée – увеселительная прогулка вчетвером /фр./),” said I. My blood was up, and I rejoiced to have killed them (кровь во мне кипела /от негодования/, и я радовался тому, что убил их; somebody’s blood is up – кто-л. раздражен, разгневан, кровь кипит в ком-л.).

“Well, a pleasant night’s work to the rest (да, неплохо поработали: «славная ночная работенка» ко всему прочему; the rest – остаток, остальное)!” said he. “I wonder if they noticed you (интересно, заметили = узнали они вас)?”

“The big fellow did (здоровяк узнал); as I stuck him I heard him cry, ‘The King (когда я заколол его, то услышал, как он крикнул: Король; to stick – втыкать, вонзать; закалывать, убивать)!’ ”

“Good! good (хорошо)! Oh, we’ll give Black Michael some work before we’ve done (о, мы попортим кровь Черному Михаэлю: «дадим Черному Михаэлю немного работы», прежде чем /с ним/ разделаемся; to have done with smb. – покончить, разделаться с кем-л.)!”

I wrenched at the sword, but it would not come, and I dropped it and galloped after Sapt, whom I now saw about twenty yards ahead. I waved my hand in farewell, and dropped it a second later with a yell, for a bullet had grazed my finger and I felt the blood. Old Sapt turned round in the saddle. Someone fired again, but they had no rifles, and we were out of range. Sapt fell to laughing.

“That’s one to me and two to you, with decent luck,” said he. “Little Josef will have company.”

“Ay, they’ll be a partie carrée,” said I. My blood was up, and I rejoiced to have killed them.

“Well, a pleasant night’s work to the rest!” said he. “I wonder if they noticed you?”

“The big fellow did; as I stuck him I heard him cry, ‘The King!’”

“Good! good! Oh, we’ll give Black Michael some work before we’ve done!”

Pausing an instant, we made a bandage for my wounded finger (на минуту остановившись, мы перевязали мой раненый палец: «сделали перевязку моему раненому пальцу»; bandage – бинт, повязка; перевязка), which was bleeding freely and ached severely (который обильно кровоточил и сильно болел; freely – свободно; обильно; severely – строго, сурово; сильно, чрезвычайно), the bone being much bruised (кость была серьезно повреждена: «задета»; to bruise – ставить синяки; ушибать, задевать). Then we rode on, asking of our good horses all that was in them (затем мы поскакали дальше, не щадя наших бедных лошадей: «требуя от наших хороших лошадей все, что в них было»; to ask – спрашивать; требовать). The excitement of the fight and of our great resolve died away (возбуждение от схватки и от /предстоящего/ нам серьезного дела прошло; great – большой, огромный; важный, значительный; resolve – решимость, смелость; намерение, решение; to die away – увядать; ослабевать, пропадать; to die – умереть, скончаться), and we rode in gloomy silence (и мы ехали в угрюмом молчании). Day broke clear and cold (наступил день, ясный и холодный; to break – ломать, разрушать; начаться, наступить). We found a farmer just up (по дороге нам попалась ферма: «мы обнаружили только что проснувшегося фермера»; to be up – закончиться; встать, подняться), and made him give us sustenance for ourselves and our horses (и мы убедили фермера дать нам поесть и покормить лошадей; to make smb. do smth. – заставлять, побуждать кого-л. делать что-л.; sustenance – питание, пища). I, feigning a toothache, muffled my face closely (я, притворившись, /будто у меня/ болит зуб, плотно закутал лицо; toothache – зубная боль). Then ahead again, till Strelsau lay before us (потом – снова вперед, пока перед нами не появился Стрелсо; to lie – лежать; быть расположенным, простираться). It was eight o’clock or nearing nine (было часов восемь или девять: «или приближалось к девяти»; to near – приближаться, подходить), and the gates were all open, as they always were (и ворота были полностью распахнуты, как и всегда) save when the duke’s caprice or intrigues shut them (за исключением /тех случаев/, когда их закрывали из-за прихотей или интриг герцога). We rode in by the same way as we had come out the evening before (мы въехали той же дорогой, по которой выехали предыдущим вечером), all four of us – the men and the horses – wearied and jaded (мы все четверо – и люди, и лошади – были утомлены и измучены; to wear – носить, изнашивать; утомлять, изнурять; to jade – заездить /лошадь/; утомить/ся/, измучить/ся/). The streets were even quieter than when we had gone (на улицах было даже тише, чем когда мы уезжали): everyone was sleeping off last night’s revelry (каждый = все отсыпались после вчерашней ночной попойки; to sleep off – отсыпаться), and we met hardly a soul till we reached the little gate of the Palace (и мы не встретили почти ни души, пока не добрались до малых дворцовых ворот). There Sapt’s old groom was waiting for us (там нас ждал старый конюх Сэпта).

Pausing an instant, we made a bandage for my wounded finger, which was bleeding freely and ached severely, the bone being much bruised. Then we rode on, asking of our good horses all that was in them. The excitement of the fight and of our great resolve died away, and we rode in gloomy silence. Day broke clear and cold. We found a farmer just up, and made him give us sustenance for ourselves and our horses. I, feigning a toothache, muffled my face closely. Then ahead again, till Strelsau lay before us. It was eight o’clock or nearing nine, and the gates were all open, as they always were save when the duke’s caprice or intrigues shut them. We rode in by the same way as we had come out the evening before, all four of us – the men and the horses – wearied and jaded. The streets were even quieter than when we had gone: everyone was sleeping off last night’s revelry, and we met hardly a soul till we reached the little gate of the Palace. There Sapt’s old groom was waiting for us.

“Is all well, sir?” he asked (все хорошо, сэр, – спросил он).

“All’s well,” said Sapt, and the man, coming to me (все хорошо, – ответил Сэпт, и слуга, подойдя ко мне), took my hand to kiss (взял мою руку, чтобы поцеловать).

“The King’s hurt!” he cried (король ранен! – воскликнул он).

“It’s nothing,” said I, as I dismounted (пустяки: «это ничего», – сказал я, слезая с лошади); “I caught my finger in the door (я прищемил палец в дверях; to catch – поймать, схватить; защемить).”

“Remember – silence!” said Sapt (помни – тишина = никому ни слова! – сказал Сэпт). “Ah! but, my good Freyler, I do not need to tell you that (ах, мой добрый Фрейлер, мне же необязательно тебе говорить об этом; good – хороший; милый, любезный)!”

The old fellow shrugged his shoulders (старик пожал плечами).

“All young men like to ride abroad now and again, why not the King?” said he (все молодые люди любят иногда выехать прокатиться, почему бы /этого не сделать/ и королю? – сказал он; abroad – за границу; вне дома; now and again – иногда, время от времени); and Sapt’s laugh left his opinion of my motives undisturbed (и смех Сэпта укрепил его в этом мнении о моих намерениях: «оставил его мнение о моих намерениях нерушимым»; motive – повод, мотив; намерение; undisturbed – непотревоженный, спокойный; ненарушенный; to disturb – беспокоить, тревожить; нарушать).

“You should always trust a man,” observed Sapt, fitting the key in the lock (вы всегда должны доверять людям, – заметил Сэпт, вставляя ключ в замок; to fit – соответствовать, годиться; прилаживать, подгонять), “just as far as you must (ровно настолько, насколько /это/ необходимо).”

We went in and reached the dressing-room (мы вошли внутрь и добрались до гардеробной). Flinging open the door, we saw Fritz von Tarlenheim (распахнув дверь, мы увидели Фрица фон Тарленхайма) stretched, fully dressed, on the sofa (во всей /своей/ одежде растянувшегося на софе). He seemed to have been sleeping, but our entry woke him (казалось, он спал, но наш приход: «вход» разбудил его; to wake). He leapt to his feet, gave one glance at me (он вскочил на ноги, бросил на меня быстрый взгляд; to leap – прыгать, скакать), and with a joyful cry, threw himself on his knees before me (и с радостным криком бросился передо мной на колени).

“Is all well, sir?” he asked.

“All’s well,” said Sapt, and the man, coming to me, took my hand to kiss.

“The King’s hurt!” he cried.

“It’s nothing,” said I, as I dismounted; “I caught my finger in the door.”

“Remember – silence!” said Sapt. “Ah! but, my good Freyler, I do not need to tell you that!”

The old fellow shrugged his shoulders.

“All young men like to ride abroad now and again, why not the King?” said he; and Sapt’s laugh left his opinion of my motives undisturbed.

“You should always trust a man,” observed Sapt, fitting the key in the lock, “just as far as you must.”

We went in and reached the dressing-room. Flinging open the door, we saw Fritz von Tarlenheim stretched, fully dressed, on the sofa. He seemed to have been sleeping, but our entry woke him. He leapt to his feet, gave one glance at me, and with a joyful cry, threw himself on his knees before me.

“Thank God, sire! thank God, you’re safe (благодаренье Богу, сир! благодаренье Богу, вы целы)!” he cried, stretching his hand up to catch hold of mine (восклицал он, протягивая руку, чтобы ухватить мою).

I confess that I was moved (признаюсь, я был тронут). This King, whatever his faults, made people love him (король, какими бы ни были его недостатки, умел привязать к себе людей: «заставлял людей любить себя»). For a moment I could not bear to speak (с минуту я не мог /заставить себя/ говорить; to bear – носить, нести; терпеть, выносить /обыкн. в отриц. и вопросит. предложениях/) or break the poor fellow’s illusion (и развеять: «разрушить» иллюзии бедного парня). But tough old Sapt had no such feeling (но грубый старик Сэпт не испытывал таких чувств; tough – жесткий; грубый, крутой). He slapped his hand on his thigh delightedly (он радостно хлопнул себя по ноге: «по бедру»).

“Bravo, lad!” cried he. “We shall do (браво, парень! – воскликнул он. – мы сделаем /это/)!”

Fritz looked up in bewilderment (Фриц в замешательстве поднял глаза). I held out my hand (я протянул руку).

“You’re wounded, sire!” he exclaimed (вы ранены, сир! – воскликнул он).

“It’s only a scratch,” said I, “but – ” I paused (это всего лишь царапина, – сказал я, – но…).

He rose to his feet with a bewildered air (он поднялся на ноги с озадаченным видом). Holding my hand, he looked me up and down, and down and up (держа мою руку, он оглядел меня с головы до ног и с ног до головы). Then suddenly he dropped my hand and reeled back (потом вдруг выпустил: «бросил» мою руку и отшатнулся назад; to reel – крутиться, вертеться; покачнуться, пошатнуться).

“Where’s the King? Where’s the King?” he cried (где король? – закричал он).

“Hush, you fool!” hissed Sapt (тише, дурень! – прошипел Сэпт). “Not so loud! Here’s the King (не так громко! вот король)!”

A knock sounded on the door (раздался стук в дверь). Sapt seized me by the hand (Сэпт схватил меня за руку).

“Here, quick, to the bedroom (сюда, в спальню, быстро)! Off with your cap and boots (сбросьте шляпу и сапоги). Get into bed (ложитесь в постель). Cover everything up (укройтесь полностью: «прикройте все»).”

“Thank God, sire! thank God, you’re safe!” he cried, stretching his hand up to catch hold of mine.

I confess that I was moved. This King, whatever his faults, made people love him. For a moment I could not bear to speak or break the poor fellow’s illusion. But tough old Sapt had no such feeling. He slapped his hand on his thigh delightedly.

“Bravo, lad!” cried he. “We shall do!”

Fritz looked up in bewilderment. I held out my hand.

“You’re wounded, sire!” he exclaimed.

“It’s only a scratch,” said I, “but – ” I paused.

He rose to his feet with a bewildered air. Holding my hand, he looked me up and down, and down and up. Then suddenly he dropped my hand and reeled back.

“Where’s the King? Where’s the King?” he cried.

“Hush, you fool!” hissed Sapt. “Not so loud! Here’s the King!”

A knock sounded on the door. Sapt seized me by the hand.

“Here, quick, to the bedroom! Off with your cap and boots. Get into bed. Cover everything up.”

I did as I was bid (я сделал, как мне было велено). A moment later Sapt looked in, nodded, grinned (минуту спустя Сэпт заглянул в /комнату/, кивнул, ухмыльнулся), and introduced an extremely smart and deferential young gentleman (и ввел в высшей степени элегантного и почтительного молодого джентльмена; smart – энергичный, проворный; изящный, элегантный), who came up to my bedside, bowing again and again (который подошел к моей постели, постоянно: «снова и снова» кланяясь), and informed me that he was of the household of the Princess Flavia (и уведомил меня, что он состоит при дворе принцессы Флавии; household – семья, домочадцы; придворные), and that her Royal Highness had sent him especially to enquire (и что ее королевское высочество специально послала его осведомиться) how the King’s health was after the fatigues (как чувствует себя король: «как здоровье короля» после той усталости) which his Majesty had undergone yesterday (которую его величество испытывали вчера).

“My best thanks, sir, to my cousin (/передайте/ кузине мою искреннюю признательность),” said I; “and tell her Royal Highness that I was never better in my life (и скажите ее королевскому высочеству, что я никогда в жизни не чувствовал себя лучше).”

“The King,” added old Sapt (король, – добавил старина Сэпт) (who, I began to find, loved a good lie for its own sake (который, как я начал замечать, любил красивую ложь ради нее самой = саму по себе; to begin; to find – находить, обнаруживать; убеждаться, приходить к заключению; good – хороший, приятный)), “has slept without a break all night (проспал всю ночь напролет: «всю ночь без перерыва»; break – пролом, брешь; пауза, перерыв).”

The young gentleman (he reminded me of “Osric” in Hamlet) bowed himself out again (этот молодой джентльмен (он напоминал мне Озрика из «Гамлета») откланялся «снова»). The farce was over, and Fritz von Tarlenheim’s pale face recalled us to reality (фарс закончился, и бледное лицо Фрица фон Тарленхайма вернуло нас к действительности; to recall – отзывать; вызывать обратно, возвращать; to call – звать; призывать) – though, in faith, the farce had to be reality for us now (хотя, клянусь честью, этот фарс теперь должен был стать нашей действительностью).

“Is the King dead?” he whispered (король мертв? – прошептал он = Фриц).

“Please God, no,” said I. “But he’s in the hands of Black Michael (о, Боже, нет, – сказал я, – но он в руках Черного Михаэля)!”

I did as I was bid. A moment later Sapt looked in, nodded, grinned, and introduced an extremely smart and deferential young gentleman, who came up to my bedside, bowing again and again, and informed me that he was of the household of the Princess Flavia, and that her Royal Highness had sent him especially to enquire how the King’s health was after the fatigues which his Majesty had undergone yesterday.

“My best thanks, sir, to my cousin,” said I; “and tell her Royal Highness that I was never better in my life.”

“The King,” added old Sapt (who, I began to find, loved a good lie for its own sake), “has slept without a break all night.”

The young gentleman (he reminded me of “Osric” in Hamlet) bowed himself out again. The farce was over, and Fritz von Tarlenheim’s pale face recalled us to reality – though, in faith, the farce had to be reality for us now.

“Is the King dead?” he whispered.

“Please God, no,” said I. “But he’s in the hands of Black Michael!”

 

Chapter 8

A Fair Cousin and a Dark Brother

(Светловолосая кузина и темноволосый брат)

A real king’s life is perhaps a hard one (жизнь настоящего короля, по всей видимости, трудна); but a pretended king’s is, I warrant, much harder (но жизнь /человека/, выдающего себя за короля, я ручаюсь, намного труднее; to pretend – притворяться; разыгрывать из себя, прикидываться; to warrant – давать подтверждение, гарантировать; ручаться). On the next day, Sapt instructed me in my duties – for three hours (на следующий день Сэпт в течение трех часов рассказывал мне о моих обязанностях; to instruct – учить, обучать) – what I ought to do and what I ought to know (что я должен делать и что должен знать); then I snatched breakfast, with Sapt still opposite me, telling me (потом я проглотил завтрак, и Сэпт, все еще /сидя/ напротив, рассказывал мне; to snatch – хватать, ухватить) that the King always took white wine in the morning (что король всегда пьет белое вино по утрам) and was known to detest all highly seasoned dishes (и, как известно, питает отвращение ко всем острым блюдам; highly seasoned dishes – острые блюда; to season – приправлять /пищу/; highly – весьма, чрезвычайно). Then came the Chancellor, for another three hours (потом еще на три часа пришел канцлер); and to him I had to explain that the hurt to my finger (и мне пришлось объяснить ему, что мой ушибленный палец) (we turned that bullet to happy account) prevented me from writing ((мы обернули /случай/ с пулей себе на пользу) не позволяет мне писать; to turn smth. to smth. – превратить что-л. во что-л.; happy – счастливый; удачный, благоприятный; account – счет /в банке/; выгода, польза; to prevent – предотвращать, предупреждать; мешать, препятствовать) – whence arose great to-do, hunting of precedents and so forth, ending in my “making my mark” (из-за этого возник большой шум, поиск прецедентов и тому подобного; все закончилось тем, что вместо подписи я ставил крестик; to-do – суматоха, суета; to hunt – охотиться; рыскать, искать; to make one’s mark – ставить крестик вместо подписи; mark – метка, знак; крест /вместо подписи неграмотного/), and the Chancellor attesting it with a superfluity of solemn oaths (а канцлер заверил его обилием торжественных клятв). Then the French ambassador was introduced, to present his credentials (затем я принял французского посла, представившего свои верительные грамоты; to introduce – вводить, вставлять; представлять, знакомить); here my ignorance was of no importance (здесь моя неосведомленность не имела никакого значения; to be of no importance – не иметь никакой важности; ничего не значить), as the King would have been equally raw to the business (поскольку король равным образом был несведущ в таких делах; raw – сырой; неопытный, несведущий /разг./) (we worked through the whole corps diplomatique in the next few days (за последующие несколько дней мы перезнакомились со всем дипломатическим корпусом; to work through – прорабатывать), a demise of the Crown necessitating all this bother (наследование престола неизбежно влекло за собой все эти хлопоты; demise of the crown – переход престола наследнику)).

A real king’s life is perhaps a hard one; but a pretended king’s is, I warrant, much harder. On the next day, Sapt instructed me in my duties – what I ought to do and what I ought to know – for three hours; then I snatched breakfast, with Sapt still opposite me, telling me that the King always took white wine in the morning and was known to detest all highly seasoned dishes. Then came the Chancellor, for another three hours; and to him I had to explain that the hurt to my finger (we turned that bullet to happy account) prevented me from writing – whence arose great to-do, hunting of precedents and so forth, ending in my “making my mark,” and the Chancellor attesting it with a superfluity of solemn oaths. Then the French ambassador was introduced, to present his credentials; here my ignorance was of no importance, as the King would have been equally raw to the business (we worked through the whole corps diplomatique in the next few days, a demise of the Crown necessitating all this bother).

Then, at last, I was left alone (потом, наконец, меня оставили в покое). I called my new servant (я крикнул своему новому слуге) (we had chosen, to succeed poor Josef, a young man (мы выбрали преемником бедняги Жозефа молодого парня; to choose; to succeed – достигнуть цели, добиться; наследовать, быть преемником) who had never known the King (который никогда не знал короля)), had a brandy-and-soda brought to me (чтобы принес мне бренди с содовой), and observed to Sapt that I trusted that I might now have a rest (и заметил Сэпту, что, надеюсь, могу теперь отдохнуть: «иметь отдых»; to trust – доверять, верить; надеяться, полагать). Fritz von Tarlenheim was standing by (Фриц фон Тарленхайм стоял рядом).

“By heaven!” he cried, “we waste time (ей-богу, мы теряем время). Aren’t we going to throw Black Michael by the heels (неужели мы не собираемся бросить Черного Михаэля в темницу; to throw – бросать, кидать; to clap/lay smb. by the heels – схватить, посадить в тюрьму кого-л.)?”

“Gently, my son, gently,” said Sapt, knitting his brows (тише, сынок, тише, – сказал Сэпт, хмуря брови; gently – мягко, нежно; тише! легче!). “It would be a pleasure, but it might cost us dear (это удовольствие могло бы нам дорого стоить). Would Michael fall and leave the King alive (неужели Михаэль сам погибнет, а короля в живых оставит; to fall – падать; гибнуть)?”

“And,” I suggested, “while the King is here in Strelsau, on his throne (и, – высказался: «предположил» я, – пока король здесь, в Стрелсо, на своем троне), what grievance has he against his dear brother Michael (что он имеет против своего дорого брата Михаэля; grievance – обида, повод для недовольства)?”

“Are we to do nothing, then (выходит, мы ничего не должны делать)?”

“We’re to do nothing stupid,” growled Sapt (мы не должны делать никаких глупостей: «ничего глупого»).

Then, at last, I was left alone. I called my new servant (we had chosen, to succeed poor Josef, a young man who had never known the King), had a brandy-and-soda brought to me, and observed to Sapt that I trusted that I might now have a rest. Fritz von Tarlenheim was standing by.

“By heaven!” he cried, “we waste time. Aren’t we going to throw Black Michael by the heels?”

“Gently, my son, gently,” said Sapt, knitting his brows. “It would be a pleasure, but it might cost us dear. Would Michael fall and leave the King alive?”

“And,” I suggested, “while the King is here in Strelsau, on his throne, what grievance has he against his dear brother Michael?”

“Are we to do nothing, then?”

“We’re to do nothing stupid,” growled Sapt.

“In fact, Fritz,” said I, “I am reminded of a situation in one of our English plays – The Critic (к тому же, Фриц, мне это напоминает ситуацию из одной нашей английской пьесы – «Критик») – have you heard of it (вы не слышали о ней)? Or, if you like, of two men, each covering the other with a revolver (или, если хотите, двух людей, целящихся друг в друга из револьвера). For I can’t expose Michael without exposing myself (потому что я не могу разоблачить Михаэля, не раскрыв себя) – ”

“And the King,” put in Sapt (и короля, – вставил Сэпт).

“And, hang me if Michael won’t expose himself (и, будь я проклят, если Михаэль не раскроет себя сам), if he tries to expose me (если попытается разоблачить меня)!”

“It’s very pretty (очень мило),” said old Sapt.

“If I’m found out,” I pursued (если меня раскроют, – продолжал я), “I will make a clean breast of it, and fight it out with the duke (я чистосердечно во всем признаюсь и этого герцогу так не оставлю; to make a clean breast of smth. – чистосердечно признаваться в чем-л.; to fight smth. out – довести борьбу/спор до конца; to fight – драться, сражаться, бороться); but at present I’m waiting for a move from him (но в данный момент я жду шага с его стороны).”

“He’ll kill the King (он убьет короля),” said Fritz.

“Not he,” said Sapt (нет, – сказал Сэпт).

“Half of the Six are in Strelsau (половина = трое из Шестерых в Стрелсо),” said Fritz.

“Only half? You’re sure?” asked Sapt eagerly (только трое, вы уверены? – нетерпеливо спросил Сэпт).

“Yes – only half (да, только трое).”

“Then the King’s alive, for the other three are guarding him (значит король жив, потому что оставшиеся трое стерегут его)!” cried Sapt.

“In fact, Fritz,” said I, “I am reminded of a situation in one of our English plays – The Critic – have you heard of it? Or, if you like, of two men, each covering the other with a revolver. For I can’t expose Michael without exposing myself – ”

“And the King,” put in Sapt.

“And, hang me if Michael won’t expose himself, if he tries to expose me!”

“It’s very pretty,” said old Sapt.

“If I’m found out,” I pursued, “I will make a clean breast of it, and fight it out with the duke; but at present I’m waiting for a move from him.”

“He’ll kill the King,” said Fritz.

“Not he,” said Sapt.

“Half of the Six are in Strelsau,” said Fritz.

“Only half? You’re sure?” asked Sapt eagerly.

“Yes – only half.”

“Then the King’s alive, for the other three are guarding him!” cried Sapt.

“Yes – you’re right!” exclaimed Fritz, his face brightening (да, вы правы! – воскликнул Фриц, и его лицо просветлело). “If the King were dead and buried (если бы король был мертв и похоронен), they’d all be here with Michael (они все были бы здесь с Михаэлем). You know Michael’s back, colonel (вы знаете, что Михаэль вернулся, полковник)?”

“I know, curse him (знаю, будь он проклят)!”

“Gentlemen, gentlemen,” said I, “who are the Six (джентльмены, – сказал я, – кто эти Шестеро)?”

“I think you’ll make their acquaintance soon (думаю, вы скоро познакомитесь),” said Sapt. “They are six gentlemen whom Michael maintains in his household (это шесть джентльменов, которых Михаэль содержит у себя при дворе): they belong to him body and soul (они преданы ему душой и телом; to belong – принадлежать). There are three Ruritanians; then there’s a Frenchman, a Belgian, and one of your countrymen (трое руританцев, потом – француз, бельгиец и один из ваших соотечественников).”

“They’d all cut a throat if Michael told them (они бы все перерезали глотку /кому-угодно/, если бы Михаэль приказал),” said Fritz.

“Perhaps they’ll cut mine,” I suggested (возможно, они перережут мою, – предположил я).

“Nothing more likely,” agreed Sapt (очень даже возможно: «нет ничего более вероятного», – согласился Сэпт). “Who are here, Fritz (кто /из них/ здесь, Фриц)?”

“De Gautet, Bersonin, and Detchard (Де Готе, Берзонин и Дэтчард).”

“The foreigners (иностранцы)! It’s as plain as a pikestaff (это же ясно как день: «гладко, как древко копья»; plain – ясный, очевидный; гладкий, ровный). He’s brought them, and left the Ruritanians with the King (их он взял /с собой/, а руританцев оставил с королем); that’s because he wants to commit the Ruritanians as deep as he can (это потому, что он хочет, чтобы руританцы увязли /в этом деле/ так же глубоко, как и он; to commit – поручать, вверять; связать обязательствами).”

“Yes – you’re right!” exclaimed Fritz, his face brightening. “If the King were dead and buried, they’d all be here with Michael. You know Michael’s back, colonel?”

“I know, curse him!”

“Gentlemen, gentlemen,” said I, “who are the Six?”

“I think you’ll make their acquaintance soon,” said Sapt. “They are six gentlemen whom Michael maintains in his household: they belong to him body and soul. There are three Ruritanians; then there’s a Frenchman, a Belgian, and one of your countrymen.”

“They’d all cut a throat if Michael told them,” said Fritz.

“Perhaps they’ll cut mine,” I suggested.

“Nothing more likely,” agreed Sapt. “Who are here, Fritz?”

“De Gautet, Bersonin, and Detchard.”

“The foreigners! It’s as plain as a pikestaff. He’s brought them, and left the Ruritanians with the King; that’s because he wants to commit the Ruritanians as deep as he can.”

“They were none of them among our friends at the lodge, then (а никто из них не был среди наших друзей там, у домика)?” I asked.

“I wish they had been,” said Sapt wistfully (жаль, что их там не было, – сказал Сэпт задумчиво). “They had been, not six, but four, by now (их бы теперь было не шестеро, а четверо; by now – к этому времени, теперь).”

I had already developed one attribute of royalty (во мне уже проявилось одно характерное свойство королевской власти; to develop – развивать, совершенствовать; проявлять, обнаруживать; attribute – свойство, характерный признак, атрибут) – a feeling that I need not reveal all my mind or my secret designs (ощущение, что мне не нужно открывать все свои намерения и тайные замыслы; mind – ум, разум; намерение, желание) even to my intimate friends (даже своим близким друзьям). I had fully resolved on my course of action (я уже полностью решил, как мне действовать; course of action – образ действия). I meant to make myself as popular as I could (я намеревался приобрести как можно больше популярности; to mean), and at the same time to show no disfavour to Michael (и в то же время не выказывать неприязни к Михаэлю). By these means I hoped to allay the hostility of his adherents (этими средствами я надеялся снизить враждебное отношение его приверженцев; to allay – уменьшать, ослаблять), and make it appear, if an open conflict came about (и сделать, чтобы это выглядело так, если произойдет открытое столкновение; conflict – конфликт, столкновение), that he was ungrateful and not oppressed (будто он /просто/ неблагодарный, а /вовсе/ не угнетенный).

Yet an open conflict was not what I hoped for (однако открытое столкновение было не тем, на что я надеялся).

The King’s interest demanded secrecy (интересы короля требовали секретности); and while secrecy lasted, I had a fine game to play in Strelsau (и пока секретность сохранялась, мне было чем заняться в Стрелсо; to last – продолжаться, длиться; сохраняться; fine – хороший, прекрасный; game – игра; замысел, дело), Michael should not grow stronger for delay (Михаэль не должен стать сильнее из-за /нашей/ медлительности; for – для; из-за, по причине; delay – отсрочка, задержка; замедление, промедление)!

“They were none of them among our friends at the lodge, then?” I asked.

“I wish they had been,” said Sapt wistfully. “They had been, not six, but four, by now.”

I had already developed one attribute of royalty – a feeling that I need not reveal all my mind or my secret designs even to my intimate friends. I had fully resolved on my course of action. I meant to make myself as popular as I could, and at the same time to show no disfavour to Michael. By these means I hoped to allay the hostility of his adherents, and make it appear, if an open conflict came about, that he was ungrateful and not oppressed.

Yet an open conflict was not what I hoped for.

The King’s interest demanded secrecy; and while secrecy lasted, I had a fine game to play in Strelsau, Michael should not grow stronger for delay!

I ordered my horse, and, attended by Fritz von Tarlenheim (я приказал /оседлать/ моего коня, и, сопровождаемый Фрицем фон Тарленхаймом; to attend – посещать, присутствовать; сопровождать), rode in the grand new avenue of the Royal Park (поехал по великолепной новой аллее Королевского парка), returning all the salutes which I received with punctilious politeness (кланяясь в ответ: «отвечая» на все приветствия с педантичной учтивостью; to return – возвращать, отдавать назад; отвечать). Then I rode through a few of the streets (потом я проехал по нескольким улицам), stopped and bought flowers of a pretty girl (остановился и купил цветы у симпатичной девицы), paying her with a piece of gold (расплатившись с ней золотом; piece – кусок, часть; некоторое количество); and then, having attracted the desired amount of attention (а затем, /когда/ привлек желаемое внимание; amount – количество) (for I had a trail of half a thousand people after me (ибо за мной тянулся хвост человек в пятьсот)), I rode to the residence of the Princess Flavia (я поехал к дому принцессы Флавии), and asked if she would receive me (и спросил, не примет ли она меня). This step created much interest (этот шаг вызвал огромный интерес; to create – создавать, творить; вызывать, произвести), and was met with shouts of approval (и был встречен криками одобрения; to meet). The princess was very popular (принцесса была очень популярна = принцессу очень любили в народе), and the Chancellor himself had not scrupled to hint to me (и сам канцлер, не стесняясь, намекнул мне) that the more I pressed my suit (что чем больше я проявлю настойчивости; to press one’s suit – добиваться благосклонности; to press – давить, нажимать; настаивать; suit – прошение, ходатайство; сватовство, ухаживание), and the more rapidly I brought it to a prosperous conclusion (и чем скорее доведу это до успешного завершения; to bring to a conclusion – довести до конца, завершить; prosperous – процветающий; успешный, удачный), the stronger should I be in the affection of my subjects (тем сильнее будут любить меня мои подданные; affection – любовь, расположение; subject – объект, предмет; подданный). The Chancellor, of course, did not understand the difficulties (канцлер, конечно же, не понимал /всех/ трудностей) which lay in the way of following his loyal and excellent advice (которые лежали бы на моем пути, последуй я: «которые лежали на пути следования» его верному и превосходному совету).

I ordered my horse, and, attended by Fritz von Tarlenheim, rode in the grand new avenue of the Royal Park, returning all the salutes which I received with punctilious politeness. Then I rode through a few of the streets, stopped and bought flowers of a pretty girl, paying her with a piece of gold; and then, having attracted the desired amount of attention (for I had a trail of half a thousand people after me), I rode to the residence of the Princess Flavia, and asked if she would receive me. This step created much interest, and was met with shouts of approval. The princess was very popular, and the Chancellor himself had not scrupled to hint to me that the more I pressed my suit, and the more rapidly I brought it to a prosperous conclusion, the stronger should I be in the affection of my subjects. The Chancellor, of course, did not understand the difficulties which lay in the way of following his loyal and excellent advice.

However, I thought I could do no harm by calling (и все же я подумал, что не причиню вреда /своим/ визитом; to call – звать, окликать; заходить, навещать); and in this view Fritz supported me with a cordiality that surprised me (и в этом намерении Фриц от всей души поддержал меня, чему я /изрядно/ удивился; view – вид, пейзаж; намерение; cordiality – сердечность, радушие), until he confessed that he also had his motives for liking a visit to the princess’s house (пока он не признался, что у него тоже есть свои причины желать визита в дом принцессы; motive – повод, мотив), which motive was no other than a great desire (и этой причиной было не что другое, как огромное желание) to see the princess’s lady-in-waiting and bosom friend, the Countess Helga von Strofzin (повидать придворную даму и близкую подругу принцессы графиню Хельгу фон Штрофцин).

Etiquette seconded Fritz’s hopes (этикет выступал в поддержку чаяний Фрица). While I was ushered into the princess’s room (когда меня проводили в комнату принцессы), he remained with the countess in the ante-chamber (он с графиней остался в приемной): in spite of the people and servants who were hanging about (несмотря на придворных и слуг, которые слонялись повсюду; people – народ; люди; подданные), I doubt not that they managed a tête-à-tête (я не сомневаюсь, что им удалось уединиться; tête-à-tête – свидание, разговор наедине /фр./); but I had no leisure to think of them (но у меня не было времени, чтобы думать о них; leisure – досуг, свободное время), for I was playing the most delicate move in all my difficult game (потому что я делал самый тонкий ход во всей своей сложной игре). I had to keep the princess devoted to me (мне нужно было, чтобы принцесса испытывала ко мне привязанность; to keep – держать, хранить; держать /кого-л., что-л./ в /каком-л./ состоянии; devoted – преданный, нежный) – and yet indifferent to me (и, в то же время, /оставалась/ безразличной ко мне): I had to show affection for her – and not feel it (я должен был выказывать любовь /по отношению/ к ней – и не чувствовать этой любви: «ее»). I had to make love for another, and that to a girl who – princess or no princess (мне приходилось ухаживать за другого /человека/ и ухаживать за девушкой, которая – /неважно/, принцесса она или нет; to make love – ухаживать за кем-л.; for – для, ради; вместо, за) – was the most beautiful I had ever seen (была самой прекрасной, которую я когда-либо видел).

However, I thought I could do no harm by calling; and in this view Fritz supported me with a cordiality that surprised me, until he confessed that he also had his motives for liking a visit to the princess’s house, which motive was no other than a great desire to see the princess’s lady-in-waiting and bosom friend, the Countess Helga von Strofzin.

Etiquette seconded Fritz’s hopes. While I was ushered into the princess’s room, he remained with the countess in the ante-chamber: in spite of the people and servants who were hanging about, I doubt not that they managed a tête-à-tête; but I had no leisure to think of them, for I was playing the most delicate move in all my difficult game. I had to keep the princess devoted to me – and yet indifferent to me: I had to show affection for her – and not feel it. I had to make love for another, and that to a girl who – princess or no princess – was the most beautiful I had ever seen.

Well, I braced myself to the task (итак, я был готов выполнить задачу; to brace oneself to/for a task – приготовиться к выполнению задания; to brace – связывать, скреплять; напрячь /силы, волю/), made no easier by the charming embarrassment with which I was received (/которую/ не облегчало то очаровательное смущение, с которым я был принят; easy – легкий, нетрудный). How I succeeded in carrying out my programme will appear hereafter (как я преуспел в выполнении своего плана, станет ясно впоследствии; to appear – показываться, появляться; явствовать).

“You are gaining golden laurels (вы купаетесь в славе: «получаете золотые лавры»; to gain laurels – стяжать славу, прославиться),” she said. “You are like the prince in Shakespeare who was transformed by becoming king (вы похожи на принца у Шекспира, который изменился, став королем). But I’m forgetting you are King, sire (но я забываю, что вы король, сир).”

“I ask you to speak nothing but what your heart tells you (прошу вас не говорить ничего, кроме того, что вам подсказывает сердце) – and to call me nothing but my name (и звать меня не иначе, как по имени).”

She looked at me for a moment (с минуту она глядела на меня).

“Then I’m glad and proud, Rudolf (в таком случае я рада и счастлива, Рудольф; proud – гордый; испытывающий чувство гордости),” said she. “Why, as I told you, your very face is changed (ведь, как я вам говорила, даже ваше лицо изменилось).”

I acknowledged the compliment, but I disliked the topic; so I said (я поблагодарил за комплимент, но тема мне не нравилась, поэтому я сказал; to acknowledge – признавать, допускать; выражать признательность /за что-л./):

“My brother is back, I hear (мой брат вернулся, как я слышал). He made an excursion, didn’t he (он ездил куда-то: «совершал экскурсию», не так ли)?”

“Yes, he is here,” she said, frowning a little (да, он здесь, – ответила она, слегка хмурясь).

“He can’t stay long from Strelsau, it seems,” I observed, smiling (он, кажется, не может долго находиться /вдали/ от Стрелсо). “Well, we are all glad to see him (ну, мы все рады видеть его). The nearer he is, the better (чем он ближе, тем лучше).”

Well, I braced myself to the task, made no easier by the charming embarrassment with which I was received. How I succeeded in carrying out my programme will appear hereafter.

“You are gaining golden laurels,” she said. “You are like the prince in Shakespeare who was transformed by becoming king. But I’m forgetting you are King, sire.”

“I ask you to speak nothing but what your heart tells you – and to call me nothing but my name.”

She looked at me for a moment.

“Then I’m glad and proud, Rudolf,” said she. “Why, as I told you, your very face is changed.”

I acknowledged the compliment, but I disliked the topic; so I said:

“My brother is back, I hear. He made an excursion, didn’t he?”

“Yes, he is here,” she said, frowning a little.

“He can’t stay long from Strelsau, it seems,” I observed, smiling. “Well, we are all glad to see him. The nearer he is, the better.”

The princess glanced at me with a gleam of amusement in her eyes (принцесса взглянула на меня с веселым блеском в глазах; gleam – проблеск; вспышка /веселья, юмора/; amusement – забава, развлечение).

“Why, cousin (почему, кузен)? Is it that you can (это потому, что вы можете) —?”

“See better what he’s doing? Perhaps (лучше видеть, чем он занимается? возможно),” said I. “And why are you glad (а чему вы радуетесь)?”

“I didn’t say I was glad,” she answered (я не говорила, что радуюсь, – ответила она).

“Some people say so for you (некоторые люди говорят это за вас).”

“There are many insolent people,” she said, with delightful haughtiness (есть много наглецов, – сказала она с очаровательным высокомерием).

“Possibly you mean that I am one (вы, вероятно, имеете в виду и меня: «что я один /из них/»)?”

“Your Majesty could not be,” she said, curtseying in feigned deference (ваше величество не смогли бы быть /таким/, – сказала она, делая реверанс с притворной почтительностью), but adding, mischievously, after a pause: “Unless, that is (но, помолчав: «после паузы», лукаво добавила, – если не…) – ”

“Well, unless what (ну, если не что)?”

“Unless you tell me that I mind a snap of my fingers (если вы не скажете мне, что меня хоть немного волнует; to mind – беспокоиться, тревожиться; snap of fingers – щелчок пальцами) where the Duke of Strelsau is (где находится герцог Стрелсо).”

Really, I wished that I had been the King (мне, право, было жаль, что я не король).

“You don’t care where cousin Michael (вам безразлично, где кузен Михаэль) – ”

“Ah, cousin Michael (ах, кузен Михаэль)! I call him the Duke of Strelsau (я называю его герцогом Стрелсо).”

The princess glanced at me with a gleam of amusement in her eyes.

“Why, cousin? Is it that you can —?”

“See better what he’s doing? Perhaps,” said I. “And why are you glad?”

“I didn’t say I was glad,” she answered.

“Some people say so for you.”

“There are many insolent people,” she said, with delightful haughtiness.

“Possibly you mean that I am one?”

“Your Majesty could not be,” she said, curtseying in feigned deference, but adding, mischievously, after a pause: “Unless, that is – ”

“Well, unless what?”

“Unless you tell me that I mind a snap of my fingers where the Duke of Strelsau is.”

Really, I wished that I had been the King.

“You don’t care where cousin Michael – ”

“Ah, cousin Michael! I call him the Duke of Strelsau.”

“You call him Michael when you meet him (вы называете его Михаэлем, когда встречаетесь с ним)?”

“Yes – by the orders of your father (да, согласно повелению: «приказаниям» вашего отца).”

“I see (понимаю). And now by mine (а теперь согласно моему /повелению/)?”

“If those are your orders (если вам так будет угодно: «если такими будут ваши приказания»).”

“Oh, decidedly (о, несомненно; decidedly – решительно; бесспорно, несомненно)! We must all be pleasant to our dear Michael (мы все должны быть любезны с нашим дорогим Михаэлем).”

“You order me to receive his friends, too, I suppose (вы приказываете мне также принимать его друзей, я полагаю)?”

“The Six (Шестерых)?”

“You call them that, too (вы их тоже так называете)?”

“To be in the fashion, I do (называю, чтобы следовать моде). But I order you to receive no one unless you like (но я приказываю вам не принимать никого, если вам /этого/ не хочется; unless – если не, пока не; to like – нравиться, любить; хотеть /в отриц. предложениях/).”

“Except yourself (за исключением вас)?”

“I pray for myself (я прошу за себя; to pray – молиться; просить). I could not order (я не смог бы приказывать).”

As I spoke, there came a cheer from the street (когда я говорил, с улицы донеслись приветственные возгласы). The princess ran to the window (принцесса подбежала к окну).

“It is he!” she cried (это он, – вскричала она). “It is – the Duke of Strelsau (это герцог Стрелсо)!”

“You call him Michael when you meet him?”

“Yes – by the orders of your father.”

“I see. And now by mine?”

“If those are your orders.”

“Oh, decidedly! We must all be pleasant to our dear Michael.”

“You order me to receive his friends, too, I suppose?”

“The Six?”

“You call them that, too?”

“To be in the fashion, I do. But I order you to receive no one unless you like.”

“Except yourself?”

“I pray for myself. I could not order.”

As I spoke, there came a cheer from the street. The princess ran to the window.

“It is he!” she cried. “It is – the Duke of Strelsau!”

I smiled, but said nothing (я улыбнулся, но ничего не сказал). She returned to her seat (она вернулась на свое место). For a few moments we sat in silence (несколько минут мы сидели молча: «в тишине»). The noise outside subsided (шум снаружи утих), but I heard the tread of feet in the ante-room (но я услыхал звук шагов в передней; tread – походка; звук шагов; feet – мн. ч. от foot – ступня; нога). I began to talk on general subjects (я принялся: «начал» говорить на общие темы). This went on for some minutes (это продолжалось несколько минут). I wondered what had become of Michael (мне было интересно, что случилось с Михаэлем), but it did not seem to be for me to interfere (но, по-видимому, мне не нужно было вмешиваться; to seem – казаться, представляться; to be – быть; как модальный глагол с последующим инфинитивом означает долженствование, возможность, намерение). All at once, to my great surprise, Flavia (вдруг, к моему великому удивлению, Флавия), clasping her hands asked in an agitated voice (всплеснув руками, спросила взволнованным голосом; to clasp hands – стискивать пальцы, складывать руки /в мольбе/; to clasp – застегивать, скреплять; сжимать):

“Are you wise to make him angry (разве с вашей /стороны/ разумно злить его; wise – мудрый; умный, благоразумный)?”

“What? Who? How am I making him angry (что? кого? чем же я его злю)?”

“Why, by keeping him waiting (да ведь тем, что заставляете его ждать).”

“My dear cousin, I don’t want to keep him (дорогая кузина, я не хотел заставлять его) – ”

“Well, then, is he to come in (ну, тогда пусть он войдет)?”

“Of course, if you wish it (конечно, если вы этого хотите).”

She looked at me curiously (она странно посмотрела на меня).

“How funny you are (какой вы чудной; funny – смешной, забавный; странный),” she said. “Of course no one could be announced while I was with you (конечно же, ни о чьем /приходе/ не могли объявить, пока я с вами; to announce – объявлять, извещать; докладывать, объявлять о приходе /посетителя/).”

Here was a charming attribute of royalty (чудесная привилегия королей; charming – очаровательный, прелестный; royalty – королевская власть)!

I smiled, but said nothing. She returned to her seat. For a few moments we sat in silence. The noise outside subsided, but I heard the tread of feet in the ante-room. I began to talk on general subjects. This went on for some minutes. I wondered what had become of Michael, but it did not seem to be for me to interfere. All at once, to my great surprise, Flavia, clasping her hands asked in an agitated voice:

“Are you wise to make him angry?”

“What? Who? How am I making him angry?”

“Why, by keeping him waiting.”

“My dear cousin, I don’t want to keep him – ”

“Well, then, is he to come in?”

“Of course, if you wish it.”

She looked at me curiously.

“How funny you are,” she said. “Of course no one could be announced while I was with you.”

Here was a charming attribute of royalty!

“An excellent etiquette!” I cried (/какой/ превосходный этикет! – воскликнул я). “But I had clean forgotten it (но я начисто забыл о нем); and if I were alone with someone else, couldn’t you be announced (а если бы я был наедине с кем-то еще, о вас /тоже/ не могли бы объявить)?”

“You know as well as I do (вы знаете это так же хорошо, как и я). I could be, because I am of the Blood (обо мне могли бы, потому что я /королевской/ крови)”; and she still looked puzzled (она все еще выглядела озадаченной).

“I never could remember all these silly rules (я никогда не мог запомнить все эти глупые правила),” said I, rather feebly, as I inwardly cursed Fritz for not posting me up (довольно неубедительно произнес я, в душе проклиная Фрица, что /он/ не сообщил мне /об этом/; feebly – слабо, немощно; невыразительно; inwardly – внутри; про себя, в душе; to post up – извещать, давать информацию). “But I’ll repair my fault (но я исправлю свою ошибку; fault – недостаток, дефект; промах, ошибка).”

I jumped up, flung open the door, and advanced into the ante-room (я вскочил, настежь распахнул дверь и направился в приемную). Michael was sitting at a table, a heavy frown on his face (Михаэль сидел за столом с весьма недовольным лицом; frown – сдвинутые, насупленный брови; выражение неодобрения). Everyone else was standing, save that impudent young dog Fritz (все остальные стояли, кроме нахального молодца Фрица; dog – собака, пес; парень, малый), who was lounging easily in an armchair, and flirting with the Countess Helga (который раскованно: «свободно» развалился в кресле и флиртовал с графиней Хельгой). He leapt up as I entered, with a deferential alacrity (когда я вошел, он вскочил с почтительной готовностью) that lent point to his former nonchalance (которая резко отличалась от его предыдущей беспечности; to lend – давать взаймы, одалживать на время; давать, предоставлять; point – пункт, момент; отличительная черта). I had no difficulty in understanding (мне не трудно было понять: «я не имел трудностей в понимании») that the duke might not like young Fritz (что герцог не жалует: «не любит» юного Фрица).

“An excellent etiquette!” I cried. “But I had clean forgotten it; and if I were alone with someone else, couldn’t you be announced?”

“You know as well as I do. I could be, because I am of the Blood;” and she still looked puzzled.

“I never could remember all these silly rules,” said I, rather feebly, as I inwardly cursed Fritz for not posting me up. “But I’ll repair my fault.”

I jumped up, flung open the door, and advanced into the ante-room. Michael was sitting at a table, a heavy frown on his face. Everyone else was standing, save that impudent young dog Fritz, who was lounging easily in an armchair, and flirting with the Countess Helga. He leapt up as I entered, with a deferential alacrity that lent point to his former nonchalance. I had no difficulty in understanding that the duke might not like young Fritz.

I held out my hand, Michael took it, and I embraced him (я протянул руку, Михаэль принял ее, и я его обнял). Then I drew him with me into the inner room (потом я повел его за собой в комнату: «во внутреннюю комнату»).

“Brother,” I said, “if I had known you were here (брат, если бы я знал, что ты здесь), you should not have waited a moment (ты не ждал бы и минуты) before I asked the princess to permit me to bring you to her (прежде чем я попросил бы принцессу позволить мне провести тебя к ней).”

He thanked me, but coldly (он поблагодарил меня, правда, /немного/ холодно). The man had many qualities, but he could not hide his feelings (у этого человека было много достоинств, но он не мог скрывать своих чувств; quality – качество; достоинство). A mere stranger could have seen that he hated me (любой посторонний мог заметить, что он ненавидит меня; mere – простой, не более чем; stranger – незнакомец; посторонний человек), and hated worse to see me with Princess Flavia (а еще больше ему не нравится видеть меня с принцессой Флавией); yet I am persuaded that he tried to conceal both feelings (однако я убежден, что он пытался скрывать оба эти чувства), and, further, that he tried to persuade me that he believed I was verily the King (и кроме того, что он пытался убедить меня, будто верит, что я настоящий король; further – дальше, далее; кроме того; verily – истинно, поистине). I did not know, of course (я, конечно, /этого/ не знал); but, unless the King were an impostor, at once cleverer and more audacious than I (но /даже/ если бы королем был самозванец умнее и вместе с тем нахальнее меня; at once – сразу, немедленно; в то же время, вместе с тем) (and I began to think something of myself in that role (а я начинал довольно высоко думать о себе в этой роли; to think something of oneself – быть высокого мнения о себе)), Michael could not believe that (Михаэль не мог бы поверить этому). And, if he didn’t, how he must have loathed paying me deference (а раз он не верил, /то/ как, должно быть, ему было невыносимо выказывать мне почтение; to loathe – испытывать отвращение; to pay deference to smb. – относиться к кому-л. почтительно), and hearing my “Michael” and my “Flavia” (и слышать от меня «Михаэль» и «Флавия»)!

I held out my hand, Michael took it, and I embraced him. Then I drew him with me into the inner room.

“Brother,” I said, “if I had known you were here, you should not have waited a moment before I asked the princess to permit me to bring you to her.”

He thanked me, but coldly. The man had many qualities, but he could not hide his feelings. A mere stranger could have seen that he hated me, and hated worse to see me with Princess Flavia; yet I am persuaded that he tried to conceal both feelings, and, further, that he tried to persuade me that he believed I was verily the King. I did not know, of course; but, unless the King were an impostor, at once cleverer and more audacious than I (and I began to think something of myself in that role), Michael could not believe that. And, if he didn’t, how he must have loathed paying me deference, and hearing my “Michael” and my “Flavia!”

“Your hand is hurt, sire,” he observed, with concern (вы поранили руку, сир, – участливо заметил он; concern – отношение, касательство; забота, беспокойство).

“Yes, I was playing a game with a mongrel dog” (I meant to stir him) (да, я игрался с каким-то псом-полукровкой (я намеревался подразнить: «расшевелить» его); mongrel – дворняжка; помесь, полукровка), “and you know, brother, such have uncertain tempers (и ты же знаешь, братец, у таких /обычно/ непредсказуемый нрав; uncertain – сомнительный, точно не известный; изменчивый, неопределенный).”

He smiled sourly, and his dark eyes rested on me for a moment (он мрачно улыбнулся, и его темные глаза на мгновенье задержались на мне; sour – кислый; мрачный, злой; to rest – отдыхать; to rest on smb., smth. – останавливаться на ком-л., чем-л. /о взгляде/).

“But is there no danger from the bite (а нет никакой опасности от этого укуса = этот укус не опасен)?” cried Flavia anxiously (с тревогой воскликнула Флавия).

“None from this (этот – нисколько),” said I. “If I gave him a chance to bite deeper (если бы я дал ему возможность укусить глубже), it would be different, cousin (тогда – другое дело: «было бы по-другому», кузина).”

“But surely he has been destroyed (но его, конечно же, пристрелили; to destroy – разрушать; убивать, истреблять)?” said she.

“Not yet. We’re waiting to see if his bite is harmful (еще нет, мы ждем, чтобы посмотреть, вреден ли его укус).”

“And if it is?” asked Michael, with his sour smile (а если так? – спросил Михаэль со своей недоброй улыбкой).

“He’ll be knocked on the head, brother (его прикончат, братец; to knock smb. on the head – ударить кого-л. по голове; убить кого-л.),” said I.

“You won’t play with him any more?” urged Flavia (вы не будете с ним больше играть? – допытывалась Флавия; to urge – побуждать, подгонять; настаивать).

“Perhaps I shall (может быть, буду).”

“He might bite again (он может укусить снова).”

“Doubtless he’ll try,” said I, smiling (вероятно, попытается, – сказал я, улыбаясь; doubtless – несомненно; вероятно /разг./).

“Your hand is hurt, sire,” he observed, with concern.

“Yes, I was playing a game with a mongrel dog” (I meant to stir him), “and you know, brother, such have uncertain tempers.”

He smiled sourly, and his dark eyes rested on me for a moment.

“But is there no danger from the bite?” cried Flavia anxiously.

“None from this,” said I. “If I gave him a chance to bite deeper, it would be different, cousin.”

“But surely he has been destroyed?” said she.

“Not yet. We’re waiting to see if his bite is harmful.”

“And if it is?” asked Michael, with his sour smile.

“He’ll be knocked on the head, brother,” said I.

“You won’t play with him any more?” urged Flavia.

“Perhaps I shall.”

“He might bite again.”

“Doubtless he’ll try,” said I, smiling.

Then, fearing Michael would say something which I must appear to resent (тут, опасаясь, что Михаэль скажет такое, от чего я должен буду выглядеть возмущенным; to appear – появляться, показываться; выглядеть, иметь вид; to resent – негодовать, возмущаться) (for, though I might show him my hate, I must seem to be full of favour (поскольку, хоть я и мог выказать ему свою ненависть, я должен был казаться самой любезностью; full – полный; наполненный целиком)), I began to compliment him on the magnificent condition of his regiment (я принялся хвалить его за превосходное состояние его полка; to compliment – делать комплименты; хвалить; magnificent – великолепный; изумительный, прекрасный; condition – условие; состояние), and of their loyal greeting to me on the day of my coronation (и за то, что они так преданно приветствовали меня в день коронации). Thence I passed to a rapturous description of the hunting-lodge (от этого я перешел к восторженному описанию охотничьего домика) which he had lent me (который он мне на время предоставил). But he rose suddenly to his feet (но он вдруг встал: «поднялся на ноги»). His temper was failing him (самообладание изменило ему; temper – характер, нрав; самообладание; to fail – потерпеть неудачу; изменить, покинуть), and, with an excuse, he said farewell (и он с извинениями попрощался). However, as he reached the door he stopped, saying (однако, дойдя до двери, он остановился /и/ сказал):

“Three friends of mine are very anxious to have the honour of being presented to you, sire (трое моих друзей мечтают о чести быть представленными вам; anxious – беспокоящийся, тревожащийся; страстно желающий /чего-л./). They are here in the ante-chamber (они здесь, в приемной).”

I joined him directly, passing my arm through his (я тут же присоединился к нему, взяв его под руку: «пропустив свою руку сквозь его»; directly – прямо; сразу, немедленно; to pass – проходить, проезжать; пропустить, протянуть). The look on his face was honey to me (выражение его лица весьма позабавило меня: «было медом для меня»). We entered the ante-chamber in fraternal fashion (мы вышли в приемную как любящие братья: «в братской манере»). Michael beckoned, and three men came forward (Михаэль кивнул, и трое мужчин подошли ко мне; to beckon – делать знак /кивком головы, рукой/).

Then, fearing Michael would say something which I must appear to resent (for, though I might show him my hate, I must seem to be full of favour), I began to compliment him on the magnificent condition of his regiment, and of their loyal greeting to me on the day of my coronation. Thence I passed to a rapturous description of the hunting-lodge which he had lent me. But he rose suddenly to his feet. His temper was failing him, and, with an excuse, he said farewell. However, as he reached the door he stopped, saying:

“Three friends of mine are very anxious to have the honour of being presented to you, sire. They are here in the ante-chamber.”

I joined him directly, passing my arm through his. The look on his face was honey to me. We entered the ante-chamber in fraternal fashion. Michael beckoned, and three men came forward.

“These gentlemen,” said Michael, with a stately courtesy (эти джентльмены, – сказал Михаэль с величавой учтивостью) which, to do him justice, he could assume with perfect grace and ease (которую, /нужно/ отдать ему должное, он смог напустить на себя с безупречным изяществом и непринужденностью; to do justice – воздать должное), “are the loyalest and most devoted of your Majesty’s servants (самые надежные и преданные слуги вашего величества; loyal – верный, преданный; надежный), and are my very faithful and attached friends (и мои доверенные и близкие друзья; very – настоящий, истинный /усил./; faithful – верный, преданный; faith – вера, доверие; attached – прикрепленный; преданный, привязанный).”

“On the last ground as much as the first (последнее /значит/ так же много, как и первое; ground – земля, почва; основание, мотив),” said I, “I am very pleased to see them (я очень рад их видеть).”

They came one by one and kissed my hand (они подошли один за другим и поцеловали мне руку) – De Gautet, a tall lean fellow, with hair standing straight up and waxed moustache (Де Готе, высокий тощий малый, с волосами, торчащими: «стоящими прямо» вверх, и нафабренными усами; to wax – вощить; нафабривать /усы/); Bersonin, the Belgian, a portly man of middle height with a bald head (though he was not far past thirty) (Берзонин – бельгиец – дородный мужчина среднего роста с лысой головой (хотя ему было немногим больше тридцати)); and last, the Englishman, Detchard, a narrow-faced fellow (и последний – англичанин Дэтчард – узколицый малый), with close-cut fair hair and a bronzed complexion (с коротко стрижеными светлыми волосами и загорелым лицом; bronzed – бронзовый, цвета бронзы; загорелый; complexion – цвет лица). He was a finely made man, broad in the shoulder and slender in the hips (он был превосходно сложен – широк в плечах и с узкими бедрами). A good fighter, but a crooked customer, I put him down for (хороший боец, но бесчестный тип, таким он мне показался; crooked – изогнутый, кривой; нечестный; customer – покупатель; тип, субъект /разг./; to put smb. down for smth. – считать кого-л. кем-л.). I spoke to him in English, with a slight foreign accent (я заговорил с ним по-английски с легким иностранным акцентом), and I swear the fellow smiled, though he hid the smile in an instant (и, клянусь, парень улыбнулся, хотя тут же спрятал улыбку).

“These gentlemen,” said Michael, with a stately courtesy which, to do him justice, he could assume with perfect grace and ease, “are the loyalest and most devoted of your Majesty’s servants, and are my very faithful and attached friends.”

“On the last ground as much as the first,” said I, “I am very pleased to see them.”

They came one by one and kissed my hand – De Gautet, a tall lean fellow, with hair standing straight up and waxed moustache; Bersonin, the Belgian, a portly man of middle height with a bald head (though he was not far past thirty); and last, the Englishman, Detchard, a narrow-faced fellow, with close-cut fair hair and a bronzed complexion. He was a finely made man, broad in the shoulder and slender in the hips. A good fighter, but a crooked customer, I put him down for. I spoke to him in English, with a slight foreign accent, and I swear the fellow smiled, though he hid the smile in an instant.

“So Mr. Detchard is in the secret,” thought I (выходит, мистер Дэтчард в курсе дела, – подумал я; to be in the secret – быть посвященным в тайну).

Having got rid of my dear brother and his friends (избавившись от своего дорогого братца и его друзей; to get rid of – избавиться, отделаться от /кого-л., чего-л./), I returned to make my adieu to my cousin (я вернулся пожелать кузине всего хорошего; to make one’s adieu – прощаться). She was standing at the door (она стояла у дверей). I bade her farewell, taking her hand in mine (я прощался с ней, взяв ее руку в свою; to bid farewell – прощаться; to bid – предлагать цену; объявлять, заявлять; farewell – прощание).

“Rudolf,” she said, very low, “be careful, won’t you (Рудольф, – сказала она очень тихо, – береги себя, хорошо)?”

“Of what (от чего)?”

“You know – I can’t say (ты же знаешь, я не могу сказать). But think what your life is to (но помни, что значит твоя жизнь для) – ”

“Well to (ну, для) —?”

“To Ruritania (для Руритании).”

Was I right to play the part, or wrong to play the part (я был прав или неправ, играя свою роль)? I know not: evil lay both ways, and I dared not tell her the truth (я не знаю, зло имело место в обоих случаях, и я не осмелился сказать ей правду; to lie – лежать; находиться, заключаться).

“So Mr. Detchard is in the secret,” thought I.

Having got rid of my dear brother and his friends, I returned to make my adieu to my cousin. She was standing at the door. I bade her farewell, taking her hand in mine.

“Rudolf,” she said, very low, “be careful, won’t you?”

“Of what?”

“You know – I can’t say. But think what your life is to – ”

“Well to —?”

“To Ruritania.”

Was I right to play the part, or wrong to play the part? I know not: evil lay both ways, and I dared not tell her the truth.

“Only to Ruritania?” I asked softly (только для Руритании? – спросил я мягко).

A sudden flush spread over her incomparable face (неожиданно краска залила ее бесподобное = прекрасное лицо).

“To your friends, too (для ваших друзей тоже),” she said.

“Friends (друзей)?”

“And to your cousin,” she whispered, “and loving servant (и для вашей кузины, – прошептала она, – и преданной слуги; loving – любящий, нежный; верный, преданный).”

I could not speak (я не мог говорить). I kissed her hand, and went out cursing myself (я поцеловал ей руку и вышел, проклиная себя).

Outside I found Master Fritz, quite reckless of the footmen (снаружи я застал мастера Фрица, /который/ совершенно не обращая внимания на лакеев; reckless – безрассудный; пренебрегающий /чем-л./), playing at cat’s-cradle with the Countess Helga (играл в веревочку с графиней Хельгой; cat’s cradle – «кошкина люлька» /игра с веревочкой, надетой на пальцы/).

“Hang it!” said he, “we can’t always be plotting (к черту! – сказал он, – мы не можем вечно плести интриги; to plot – составлять план; интриговать). Love claims his share (любовь требует свое: «свою долю»).”

“I’m inclined to think he does,” said I (я склонен думать, что так, – сказал я); and Fritz, who had been by my side, dropped respectfully behind (и Фриц, который шел рядом, уважительно отступил назад; to drop behind – отставать; отступать назад).

“Only to Ruritania?” I asked softly.

A sudden flush spread over her incomparable face.

“To your friends, too,” she said.

“Friends?”

“And to your cousin,” she whispered, “and loving servant.”

I could not speak. I kissed her hand, and went out cursing myself.

Outside I found Master Fritz, quite reckless of the footmen, playing at cat’s-cradle with the Countess Helga.

“Hang it!” said he, “we can’t always be plotting. Love claims his share.”

“I’m inclined to think he does,” said I; and Fritz, who had been by my side, dropped respectfully behind.

 

Chapter 9

A New Use for a Tea-table

(Новое применение для чайного столика)

If I were to detail the ordinary events of my daily life at this time (ели бы мне пришлось в подробностях описывать заурядные события своей повседневной жизни; to detail – подробно излагать), they might prove instructive to people (они могли бы оказаться поучительными для людей; to prove – доказывать; оказываться) who are not familiar with the inside of palaces (которые не знакомы с дворцовыми порядками; inside – внутренняя сторона, изнанка); if I revealed some of the secrets I learnt (если бы я раскрыл несколько тайн, которые узнал), they might prove of interest to the statesmen of Europe (они могли бы оказаться интересными для государственных деятелей Европы). I intend to do neither of these things (я не собираюсь делать ни того, ни другого: «ни одного из этих поступков»; thing – вещь, предмет; действие, поступок). I should be between the Scylla of dullness and the Charybdis of indiscretion (я оказался бы между Сциллой тупости и Харибдой неосторожности), and I feel that I had far better confine myself strictly to the underground drama (и я полагаю, что мне намного лучше ограничиться только той тайной драмой; to feel – ощупывать; чувствовать; полагать, считать; strictly – строго, точно; underground – подземный; подпольный, тайный) which was being played beneath the surface of Ruritanian politics (которая разыгрывалась под поверхностью = в недрах руританской политики). I need only say that the secret of my imposture defied detection (нужно только сказать, что тайна моего перевоплощения не была раскрыта: «не поддалась раскрытию»; imposture – обман, подлог; to defy – оказывать открытое неповиновение; не поддаваться). I made mistakes (я делал ошибки). I had bad minutes: it needed all the tact and graciousness (у меня были и неприятные моменты, требовались вся тактичность и обходительность; minute – минута; мгновение, момент) whereof I was master to smooth over some apparent lapses of memory (которыми я обладал, чтобы сглаживать некоторые явные провалы в памяти; to be master of smth. – владеть, обладать чем-л.; to smooth over – приглаживать; сглаживать, устранять; smooth – гладкий, ровный; lapse – упущение, оплошность) and unmindfulness of old acquaintances of which I was guilty (и невнимательность к своим старым знакомым, чем я /иногда/ страдал: «в которой я был повинен»; unmindful – невнимательный, забывчивый). But I escaped, and I attribute my escape, as I have said before (но мне /удалось/ выкрутиться, и я объясняю свой успех: «свое спасение», как я уже сказал ранее; to escape – совершать побег; избежать /опасности и т. п./, спастись; to attribute – приписывать /чему-л./; объяснять /чем-л./), most of all, to the very audacity of the enterprise (прежде всего, именно дерзостью /самого/ предприятия). It is my belief that, given the necessary physical likeness (по моему убеждению, обладая нужным физическим сходством; belief – вера, доверие; мнение, убеждение), it was far easier to pretend to be King of Ruritania (было намного легче прикинуться королем Руритании; to pretend – притворяться, делать вид; прикидываться, разыгрывать из себя) than it would have been to personate my next-door neighbour (чем выдать себя за своего ближайшего соседа).

If I were to detail the ordinary events of my daily life at this time, they might prove instructive to people who are not familiar with the inside of palaces; if I revealed some of the secrets I learnt, they might prove of interest to the statesmen of Europe. I intend to do neither of these things. I should be between the Scylla of dullness and the Charybdis of indiscretion, and I feel that I had far better confine myself strictly to the underground drama which was being played beneath the surface of Ruritanian politics. I need only say that the secret of my imposture defied detection. I made mistakes. I had bad minutes: it needed all the tact and graciousness whereof I was master to smooth over some apparent lapses of memory and unmindfulness of old acquaintances of which I was guilty. But I escaped, and I attribute my escape, as I have said before, most of all, to the very audacity of the enterprise. It is my belief that, given the necessary physical likeness, it was far easier to pretend to be King of Ruritania than it would have been to personate my next-door neighbour.

One day Sapt came into my room (однажды Сэпт вошел ко мне в комнату). He threw me a letter, saying (он швырнул мне письмо, сказав):

“That’s for you – a woman’s hand, I think (это вам – женский почерк, я полагаю; hand – рука; почерк). But I’ve some news for you first (но сначала у меня для вас новости).”

“What’s that (что такое)?”

“The King’s at the Castle of Zenda (король в замке Зенды),” said he.

“How do you know (откуда вы знаете)?”

“Because the other half of Michael’s Six are there (потому что там другая половина Шестерых Михаэля). I had enquiries made, and they’re all there – Lauengram, Krafstein, and young Rupert Hentzau (я навел справки, все они там – Лауэнграм, Крафштайн и юный Руперт Хенцо): three rogues, too, on my honour, as fine as live in Ruritania (тоже три негодяя, клянусь честью, самые отпетые в Руритании; fine – прекрасный, превосходный /часто ирон./; большой, крайний /эмоц. – усил./).”

“Well (ну и)?”

“Well, Fritz wants you to march to the Castle with horse, foot, and artillery (ну и Фриц хочет, чтобы вы двинулись туда с кавалерией, пехотой и артиллерией; horse – лошадь, конь; кавалерия, конница /собир./; foot – ступня, нога; пехота).”

“And drag the moat?” I asked (и обшарили дно рва? – спросил я; to drag – тащить, волочить; искать на дне /с помощью трала, багра и т. п./).

“That would be about it,” grinned Sapt (что-то вроде этого, – осклабился Сэпт), “and we shouldn’t find the King’s body then (и нам не следует находить = и лучше бы нам не находить /там/ тело короля тогда).”

“You think it’s certain he’s there (вы думаете, он точно там)?”

“Very probable (очень возможно). Besides the fact of those three being there, the drawbridge is kept up (не считая того факта, что эти трое находятся там, /еще и/ мост держат поднятым), and no one goes in without an order from young Hentzau or Black Michael himself (и никто не /может/ войти внутрь без приказа молодого Хенцо или самого Черного Михаэля). We must tie Fritz up (мы должны утихомирить Фрица; to tie up – привязать; ограничить свободу действий, препятствовать).”

One day Sapt came into my room. He threw me a letter, saying:

“That’s for you – a woman’s hand, I think. But I’ve some news for you first.”

“What’s that?”

“The King’s at the Castle of Zenda,” said he.

“How do you know?”

“Because the other half of Michael’s Six are there. I had enquiries made, and they’re all there – Lauengram, Krafstein, and young Rupert Hentzau: three rogues, too, on my honour, as fine as live in Ruritania.”

“Well?”

“Well, Fritz wants you to march to the Castle with horse, foot, and artillery.”

“And drag the moat?’I asked.

“That would be about it,” grinned Sapt, “and we shouldn’t find the King’s body then.”

“You think it’s certain he’s there?”

“Very probable. Besides the fact of those three being there, the drawbridge is kept up, and no one goes in without an order from young Hentzau or Black Michael himself. We must tie Fritz up.”

“I’ll go to Zenda (я поеду в Зенду),” said I.

“You’re mad (вы сошли с ума).”

“Some day (когда-нибудь /сойду/).”

“Oh, perhaps (о, возможно). You’ll very likely stay there though, if you do (хотя, очень вероятно, что вы останетесь там, если поедете).”

“That may be, my friend,” said I carelessly (все может быть, мой друг, – беспечно ответил я).

“His Majesty looks sulky,” observed Sapt (его величество выглядят угрюмо, – заметил Сэпт). “How’s the love affair (как на любовном фронте; affair – дело; любовная история, роман)?”

“Damn you, hold your tongue (черт возьми, придержите свой язык)!” I said.

He looked at me for a moment, then he lit his pipe (с минуту он смотрел на меня, потом разжег свою трубку; to light). It was quite true that I was in a bad temper (это было чистой правдой – я был в дурном настроении), and I went on perversely (но я упрямо продолжал):

“Wherever I go, I’m dodged by half a dozen fellows (куда бы я ни пошел, за мной следует полдюжины парней; to dodge – увертываться, уклоняться; следовать крадучись, незаметно).”

“I know you are; I send ’em,” he replied composedly (я знаю, это я их посылаю, – ответил он спокойно; ’em /разг./ = them).

“What for (для чего)?”

“Well,” said Sapt, puffing away (ну, – сказал Сэпт, выпуская /струю дыма/; to puff – дуть /о ветре/; курить, пускать клубы дыма), “it wouldn’t be exactly inconvenient for Black Michael if you disappeared (для Черного Михаэля было бы очень удобно: «не было бы совсем неудобно», если бы вы исчезли). With you gone, the old game that we stopped would be played (с вашим исчезновением /снова/ разыгрывалась бы та старая партия, которую мы прекратили) – or he’d have a shot at it (или он попытался бы ее возобновить; to have a shot at smth. – пытаться сделать что-л.).”

“I can take care of myself (я сам могу о себе позаботиться).”

“I’ll go to Zenda,” said I.

“You’re mad.”

“Some day.”

“Oh, perhaps. You’ll very likely stay there though, if you do.”

“That may be, my friend,” said I carelessly.

“His Majesty looks sulky,” observed Sapt. “How’s the love affair?”

“Damn you, hold your tongue!” I said.

He looked at me for a moment, then he lit his pipe. It was quite true that I was in a bad temper, and I went on perversely:

“Wherever I go, I’m dodged by half a dozen fellows.”

“I know you are; I send ’em,” he replied composedly.

“What for?”

“Well,” said Sapt, puffing away, “it wouldn’t be exactly inconvenient for Black Michael if you disappeared. With you gone, the old game that we stopped would be played – or he’d have a shot at it.”

“I can take care of myself.”

“De Gautet, Bersonin, and Detchard are in Strelsau (Де Готе, Берзонин и Дэтчард находятся в Стрелсо); and any one of them, lad, would cut your throat as readily (и любой из них, парень, перерезал бы вам глотку так же охотно) – as readily as I would Black Michael’s, and a deal more treacherously (как охотно я /перерезал/ бы ее Черному Михаэлю, /только/ сделал бы это из-за угла; a deal more – гораздо больше; treacherously – предательски, вероломно; treachery – предательство). What’s the letter (что за письмо)?”

I opened it and read it aloud (я открыл = распечатал его и прочитал вслух):

“If the King desires to know what it deeply concerns the King to know (если король желает узнать о том, что короля очень заботит), let him do as this letter bids him (пусть поступит так, как указано в этом письме). At the end of the New Avenue there stands a house in large grounds (в конце Нью-Авеню стоит дом на большом участке земли). The house has a portico, with a statue of a nymph on it (у дома есть крыльцо со статуей нимфы на нем). A wall encloses the garden; there is a gate in the wall at the back (сад окружен стеной; сзади в стене есть калитка). At twelve o’clock tonight, if the King enters alone by that gate (сегодня в полночь, если король один войдет в эту калитку), turns to the right, and walks twenty yards (повернет направо и пройдет двадцать ярдов), he will find a summer-house, approached by a flight of six steps (он увидит летний домик, /к которому/ ведет лестница из шести ступеней; to find – находить, отыскивать; обнаруживать; to approach – приближаться, подходить; flight – полет; пролет лестницы). If he mounts and enters, he will find someone (если он поднимется и войдет, то обнаружит того) who will tell him what touches most dearly his life and his throne (кто расскажет ему о том, что напрямую касается его жизни и престола; dearly – очень). This is written by a faithful friend (это написано преданным другом). He must be alone (он должен быть один). If he neglects the invitation his life will be in danger (если он проигнорирует это приглашение, его жизнь будет в опасности; to neglect – пренебрегать /чем-л./; не обращать внимания, игнорировать). Let him show this to no one (пусть не показывает это никому), or he will ruin a woman who loves him (иначе он погубит женщину, которая его любит): Black Michael does not pardon (Черный Михаэль не прощает).”

“De Gautet, Bersonin, and Detchard are in Strelsau; and any one of them, lad, would cut your throat as readily – as readily as I would Black Michael’s, and a deal more treacherously. What’s the letter?”

I opened it and read it aloud:

“If the King desires to know what it deeply concerns the King to know, let him do as this letter bids him. At the end of the New Avenue there stands a house in large grounds. The house has a portico, with a statue of a nymph on it. A wall encloses the garden; there is a gate in the wall at the back. At twelve o’clock tonight, if the King enters alone by that gate, turns to the right, and walks twenty yards, he will find a summer-house, approached by a flight of six steps. If he mounts and enters, he will find someone who will tell him what touches most dearly his life and his throne. This is written by a faithful friend. He must be alone. If he neglects the invitation his life will be in danger. Let him show this to no one, or he will ruin a woman who loves him: Black Michael does not pardon.”

“No,” observed Sapt, as I ended, “but he can dictate a very pretty letter (нет, – заметил Сэпт, когда я закончил, – но он все же умеет диктовать весьма занимательные письма).”

I had arrived at the same conclusion (я пришел к такому же выводу), and was about to throw the letter away (и уже собирался выбросить письмо), when I saw there was more writing on the other side (когда заметил, что на другой стороне тоже что-то написано).

“Hallo! there’s some more (эй! да тут еще).”

“If you hesitate,” the writer continued, “consult Colonel Sapt (если вы сомневаетесь, – продолжал автор письма, – посоветуйтесь с полковником Сэптом; writer – писатель; автор /статьи, письма/) – ”

“Eh,” exclaimed that gentleman, genuinely astonished (а? – воскликнул Сэпт: «тот джентльмен», искренне удивившись). “Does she take me for a greater fool than you (она принимает меня за еще большего дурака, чем вас)?”

I waved to him to be silent (я махнул ему, чтоб помолчал).

“Ask him what woman would do most (спросите его, какая женщина сделала бы все возможное) to prevent the duke from marrying his cousin (чтобы помешать герцогу жениться на своей кузине), and therefore most to prevent him becoming king (и, следовательно, помешать ему стать королем)? And ask if her name begins with – A (и спросите, не начинается ли ее имя с буквы «А»)?”

I sprang to my feet (я вскочил на ноги; to spring – прыгать, вскакивать). Sapt laid down his pipe (Сэпт положил свою трубку).

“Antoinette de Mauban, by heaven!” I cried (Антуанетта де Мобан, ей-богу, – вскричал я).

“How do you know?” asked Sapt (откуда вы знаете? – спросил Сэпт).

I told him what I knew of the lady, and how I knew it (я рассказал ему /все/, что знал об этой даме, и как я узнал это). He nodded (он кивнул).

“It’s so far true that she’s had a great row with Michael,” said he, thoughtfully (вообще-то, это правда, что она здорово поссорилась с Михаэлем, – сказал он задумчиво; so far – до сих пор; до определенной степени; to have a row with smb. – поскандалить, поругаться с кем-л.).

“No,” observed Sapt, as I ended, “but he can dictate a very pretty letter.”

I had arrived at the same conclusion, and was about to throw the letter away, when I saw there was more writing on the other side.

“Hallo! there’s some more.”

“If you hesitate,” the writer continued, “consult Colonel Sapt – ”

“Eh,” exclaimed that gentleman, genuinely astonished. “Does she take me for a greater fool than you?”

I waved to him to be silent.

“Ask him what woman would do most to prevent the duke from marrying his cousin, and therefore most to prevent him becoming king? And ask if her name begins with – A?”

I sprang to my feet. Sapt laid down his pipe.

“Antoinette de Mauban, by heaven!” I cried.

“How do you know?” asked Sapt.

I told him what I knew of the lady, and how I knew it. He nodded.

“It’s so far true that she’s had a great row with Michael,” said he, thoughtfully.

“If she would, she could be useful (если это так, то она могла бы быть полезной),” I said.

“I believe, though, that Michael wrote that letter (и все же, я думаю, что Михаэль написал это письмо).”

“So do I, but I mean to know for certain (я тоже, но я намерен узнать наверняка). I shall go, Sapt (я пойду, Сэпт).”

“No, I shall go (нет, я пойду),” said he.

“You may go as far as the gate (вы можете пойти не дальше калитки).”

“I shall go to the summer-house (я пойду в этот летний домик).”

“I’m hanged if you shall (провалиться мне на этом месте, если вы пойдете)!”

I rose and leant my back against the mantelpiece (я встал и прислонился спиной к каминной доске).

“Sapt, I believe in that woman, and I shall go (Сэпт, я доверяю этой женщине, и я пойду).”

“I don’t believe in any woman,” said Sapt, “and you shan’t go (я не доверяю ни одной женщине, – сказал он, – и вы не пойдете).”

“I either go to the summer-house or back to England (либо я иду в летний домик, либо возвращаюсь в Англию),” said I.

Sapt began to know exactly how far he could lead or drive (Сэпт начал ясно понимать, как долго он может приказывать; far – далеко; to lead – вести, показывать путь; руководить, управлять; to drive – гнать; управлять), and when he must follow (а когда должен подчиняться; to follow – следовать за /кем-л., чем-л./).

“We’re playing against time,” I added (время играет против нас: «мы играем против времени», – добавил я). “Every day we leave the King where he is there is fresh risk (каждый день, не делая попыток спасти короля: «оставляя короля там, где он находится», мы идем на новый риск: «существует новый риск»; fresh – свежий; новый, другой). Every day I masquerade like this, there is fresh risk (каждый день, /когда/ я притворяюсь, как сейчас, мы идем на новый риск; to masquerade – участвовать в маскараде; притворяться, выдавать себя за кого-л.). Sapt, we must play high; we must force the game (Сэпт, мы должны сделать крупную ставку, мы должны форсировать игру; to play high – играть по-крупному; to force – заставлять, принуждать; ускорять, форсировать).”

“If she would, she could be useful,” I said.

“I believe, though, that Michael wrote that letter.”

“So do I, but I mean to know for certain. I shall go, Sapt.”

“No, I shall go,” said he.

“You may go as far as the gate.”

“I shall go to the summer-house.”

“I’m hanged if you shall!”

I rose and leant my back against the mantelpiece.

“Sapt, I believe in that woman, and I shall go.”

“I don’t believe in any woman,” said Sapt, “and you shan’t go.”

“I either go to the summer-house or back to England,” said I.

Sapt began to know exactly how far he could lead or drive, and when he must follow.

“We’re playing against time,” I added. “Every day we leave the King where he is there is fresh risk. Every day I masquerade like this, there is fresh risk. Sapt, we must play high; we must force the game.”

“So be it,” he said, with a sigh (пусть будет так, – сказал он со вздохом).

To cut the story short, at half past eleven that night Sapt and I mounted our horses (короче говоря, той же ночью в половине двенадцатого мы с Сэптом сели на коней; to cut short – прерывать, обрывать; сокращать /по времени/; story – повесть, рассказ). Fritz was again left on guard (Фрица снова оставили на страже), our destination not being revealed to him (не открывая ему цели нашей /поездки/; destination – место назначения, цель). It was a very dark night (ночь была очень темной). I wore no sword, but I carried a revolver (меч я оставил: «я не носил меча», но имел при себе револьвер; to carry – нести; иметь при себе), a long knife, and a bull’s-eye lantern (длинный нож и сигнальный фонарь; bull’s eye – «бычий глаз» /фонарь, в абажур которого вставлены стекла/). We arrived outside the gate (мы подъехали к калитке; outside – наружная сторона). I dismounted (я слез с коня). Sapt held out his hand (Сэпт протянул руку).

“I shall wait here,” he said. “If I hear a shot, I’ll (я буду ждать здесь, – сказал он, – если услышу выстрел, я) – ”

“Stay where you are; it’s the King’s only chance (оставайтесь на месте: «где вы есть»; это единственный шанс для короля). You mustn’t come to grief too (вы не должны тоже попасть в ловушку; to come to grief – попасть в беду).”

“You’re right, lad (ты прав, парень). Good luck (удачи)!”

I pressed the little gate (я толкнул маленькую калитку; to press – нажимать, надавливать). It yielded, and I found myself in a wild sort of shrubbery (она подалась, и я оказался в каких-то буйно /разросшихся/ кустах; to yield – приносить, давать /плоды, урожай/; уступать, сдавать /позицию/; sort of – как бы, вроде). There was a grass-grown path and, turning to the right (там оказалась заросшая травой тропка, и, повернув направо) as I had been bidden, I followed it cautiously (как мне было указано, я осторожно двинулся по ней). My lantern was closed, the revolver was in my hand (мой фонарь был закрыт, револьвер /я держал/ в руке). I heard not a sound (я не слышал ни звука = стояла полная тишина). Presently a large dark object loomed out of the gloom ahead of me (вскоре впереди из мрака выступило что-то большое и темное; object – предмет, объект; to loom out – вырисовываться). It was the summer-house (это был летний домик).

“So be it,” he said, with a sigh.

To cut the story short, at half past eleven that night Sapt and I mounted our horses. Fritz was again left on guard, our destination not being revealed to him. It was a very dark night. I wore no sword, but I carried a revolver, a long knife, and a bull’s-eye lantern. We arrived outside the gate. I dismounted. Sapt held out his hand.

“I shall wait here,” he said. “If I hear a shot, I’ll – ”

“Stay where you are; it’s the King’s only chance. You mustn’t come to grief too.”

“You’re right, lad. Good luck!”

I pressed the little gate. It yielded, and I found myself in a wild sort of shrubbery. There was a grass-grown path and, turning to the right as I had been bidden, I followed it cautiously. My lantern was closed, the revolver was in my hand. I heard not a sound. Presently a large dark object loomed out of the gloom ahead of me. It was the summer-house.

Reaching the steps, I mounted them and found myself confronted by a weak, rickety wooden door (дойдя до ступенек, я поднялся /по/ ним и очутился перед непрочной, расшатанной деревянной дверью; to confront – стоять лицом к лицу, стоять напротив; weak – слабый, хилый; непрочный), which hung upon the latch (которая держалась на щеколде; to hang – висеть; to hang upon – держаться на /чем-л./, опираться на /что-л./). I pushed it open and walked in (я толкнул ее и вошел). A woman flew to me and seized my hand (ко мне бросилась женщина и схватила меня за руку).

“Shut the door,” she whispered (закройте дверь, – прошептала она).

I obeyed and turned the light of my lantern on her (я повиновался и направил на нее свет моего фонаря). She was in evening dress, arrayed very sumptuously (она была в вечернем платье, весьма роскошном; to array – наряжать, украшать), and her dark striking beauty was marvellously displayed in the glare of the bull’s-eye (и ее загадочная, поразительная красота дивным образом открылась в свете фонаря; dark – темный; тайный, неясный; marvelous – изумительный, чудесный; to display – показывать, демонстрировать; проявлять, обнаруживать). The summer-house was a bare little room (летний домик являл собой пустую маленькую комнатку; bare – голый, обнаженный; пустой), furnished only with a couple of chairs and a small iron table (из мебели там была пара стульев да небольшой железный столик; to furnish – обставлять, меблировать), such as one sees in a tea garden or an open-air café (какой /можно/ увидеть на летней площадке какой-нибудь чайной или кафе; one – некто, кто-то; употребляется в неопределенно-личных предложениях; tea garden – чайная, кафе на открытом воздухе; air – воздух).

“Don’t talk,” she said (/ничего/ не говорите, – сказала она). “We’ve no time (у нас нет времени). Listen (слушайте)! I know you, Mr. Rassendyll (я вас знаю, мистер Рассендил). I wrote that letter at the duke’s orders (я написала то письмо по приказу герцога).”

“So I thought (так я и думал),” said I.

“In twenty minutes three men will be here to kill you (через двадцать минут здесь будут трое, чтобы убить вас).”

“Three – the three (трое – те трое)?”

“Yes. You must be gone by then (да; к тому времени вы должны уйти). If not, tonight you’ll be killed (если нет, сегодня ночью вас убьют) – ”

“Or they will (или их убьют).”

Reaching the steps, I mounted them and found myself confronted by a weak, rickety wooden door, which hung upon the latch. I pushed it open and walked in. A woman flew to me and seized my hand.

“Shut the door,” she whispered.

I obeyed and turned the light of my lantern on her. She was in evening dress, arrayed very sumptuously, and her dark striking beauty was marvellously displayed in the glare of the bull’s-eye. The summer-house was a bare little room, furnished only with a couple of chairs and a small iron table, such as one sees in a tea garden or an open-air café.

“Don’t talk,” she said. “We’ve no time. Listen! I know you, Mr. Rassendyll. I wrote that letter at the duke’s orders.”

“So I thought,” said I.

“In twenty minutes three men will be here to kill you.”

“Three – the three?”

“Yes. You must be gone by then. If not, tonight you’ll be killed – ”

“Or they will.”

“Listen, listen (слушайте)! When you’re killed, your body will be taken to a low quarter of the town (когда вас убьют, ваше тело отвезут в нижнюю часть города; quarter – четверть; сторона, часть). It will be found there (/потом/ его там найдут). Michael will at once arrest all your friends (Михаэль тут же арестует всех ваших друзей) – Colonel Sapt and Captain von Tarlenheim first (первыми – полковника Сэпта и капитана фон Тарленхайма) – proclaim a state of siege in Strelsau, and send a messenger to Zenda (объявит в Стрелсо осадное положение и пошлет гонца в Зенду). The other three will murder the King in the Castle (остальные трое убьют короля в замке), and the duke will proclaim either himself or the princess (и герцог провозгласит /правителем/ либо себя, либо принцессу) – himself, if he is strong enough (себя, если будет достаточно силен = если будет чувствовать поддержку). Anyhow, he’ll marry her, and become king in fact, and soon in name (как бы то ни было, он женится на ней и станет королем по сути, а вскоре и официально; in name – номинально). Do you see (вы понимаете)?”

“It’s a pretty plot (неплохо придумано: «хороший план»; plot – интрига, заговор; план). But why, madame, do you (но почему вы, мадам) —?”

“Listen, listen! When you’re killed, your body will be taken to a low quarter of the town. It will be found there. Michael will at once arrest all your friends – Colonel Sapt and Captain von Tarlenheim first – proclaim a state of siege in Strelsau, and send a messenger to Zenda. The other three will murder the King in the Castle, and the duke will proclaim either himself or the princess – himself, if he is strong enough. Anyhow, he’ll marry her, and become king in fact, and soon in name. Do you see?”

“It’s a pretty plot. But why, madame, do you —?”

“Say I’m a Christian – or say I’m jealous (скажем, я христианка, или, скажем, я ревнива). My God! shall I see him marry her (Боже мой! неужели я увижу, как он женится на ней)? Now go; but remember – this is what I have to tell you (теперь идите, но помните – это то, что я должна вам сказать) – that never, by night or by day, are you safe (никогда, ни днем ни ночью, вы не /будете/ в безопасности). Three men follow you as a guard (три человека следуют за вами в качестве охраны). Is it not so (это не так)? Well, three follow them (и трое следуют за ними); Michael’s three are never two hundred yards from you (эти трое, /посланные/ Михаэлем, всегда не дальше, чем в двухстах ярдах от вас). Your life is not worth a moment (ваша жизнь ничего не /будет/ стоить; moment – момент, миг; важность, значение) if ever they find you alone (если они встретят вас одного). Now go (теперь идите). Stay, the gate will be guarded by now (стойте, калитку, вероятно, уже охраняют; will /зд./ – выражает предположение; by now – к этому времени). Go down softly, go past the summer-house, on for a hundred yards (тихонько спускайтесь, пройдете от летнего домика сотню ярдов), and you’ll find a ladder against the wall (и увидите лестницу, /приставленную/ к стене). Get over it, and fly for your life (перелезайте через нее и бегите, что есть сил; to fly – летать; улепетывать, удирать /разг./; to run for one’s life – убегать изо всех сил).”

“And you?” I asked (а вы? – спросил я).

“I have my game to play too (мне тоже есть, чем заняться). If he finds out what I have done (если он узнает, что я сделала; to find out – разузнать, выяснить), we shall not meet again (мы с вами больше не встретимся). If not, I may yet – But never mind (если же нет, то я смогу еще… но, не беспокойтесь). Go at once (уходите сейчас же).”

“But what will you tell him (но что вы ему скажете)?”

“That you never came – that you saw through the trick (что вы вообще не пришли, что вы разгадали обман; to see through – видеть насквозь).”

I took her hand and kissed it (я взял ее руку и поцеловал).

“Say I’m a Christian – or say I’m jealous. My God! shall I see him marry her? Now go; but remember – this is what I have to tell you – that never, by night or by day, are you safe. Three men follow you as a guard. Is it not so? Well, three follow them; Michael’s three are never two hundred yards from you. Your life is not worth a moment if ever they find you alone. Now go. Stay, the gate will be guarded by now. Go down softly, go past the summer-house, on for a hundred yards, and you’ll find a ladder against the wall. Get over it, and fly for your life.”

“And you?” I asked.

“I have my game to play too. If he finds out what I have done, we shall not meet again. If not, I may yet – But never mind. Go at once.”

“But what will you tell him?”

“That you never came – that you saw through the trick.”

I took her hand and kissed it.

“Madame,” said I, “you have served the King well tonight (мадам, сегодня вы хорошо послужили королю; tonight – сегодня вечером/ночью). Where is he in the Castle (где его /держат/ в замке)?”

She sank her voice to a fearful whisper (она понизила голос до испуганного шепота; to sink – тонуть, утопать; понижать/ся/, опускать/ся/). I listened eagerly (я напряженно слушал; eager – страстно стремящийся /к чему-л./; напряженный).

“Across the drawbridge you come to a heavy door (/перейдя/ через мост, вы подойдете к тяжелой = массивной двери); behind that lies (за нею находится…) – Hark! What’s that (слушайте! что это)?”

There were steps outside (снаружи послышались шаги).

“They’re coming! They’re too soon! Heavens! they’re too soon (они идут! они слишком рано! о, Боже)!” and she turned pale as death (и она стала бледной как смерть).

“They seem to me,” said I, “to be in the nick of time (мне кажется, они как раз вовремя; in the nick of time – как раз вовремя; nick – зарубка, засечка; точный момент).”

“Close your lantern (прикройте свой фонарь). See, there’s a chink in the door (смотрите, в двери есть щель). Can you see them (вы их видите: «вы можете их видеть»)?”

I put my eye to the chink (я приложил глаз к щели). On the lowest step I saw three dim figures (на нижней ступеньке я увидел три неясные фигуры). I cocked my revolver (я взвел курок на револьвере; to cock – поднимать; взводить /курок/). Antoinette hastily laid her hand on mine (Антуанетта поспешно положила свою руку на мою).

“You may kill one,” said she. “But what then (вы можете убить одного, – сказала она, – но что потом)?”

A voice came from outside – a voice that spoke perfect English (снаружи донесся голос – голос, прекрасно говоривший по-английски).

“Madame,” said I, “you have served the King well tonight. Where is he in the Castle?”

She sank her voice to a fearful whisper. I listened eagerly.

“Across the drawbridge you come to a heavy door; behind that lies – Hark! What’s that?”

There were steps outside.

“They’re coming! They’re too soon! Heavens! they’re too soon!” and she turned pale as death.

“They seem to me,” said I, “to be in the nick of time.”

“Close your lantern. See, there’s a chink in the door. Can you see them?”

I put my eye to the chink. On the lowest step I saw three dim figures. I cocked my revolver. Antoinette hastily laid her hand on mine.

“You may kill one,” said she. “But what then?”

A voice came from outside – a voice that spoke perfect English.

“Mr. Rassendyll,” it said (мистер Рассендил, – сказал = позвал он).

I made no answer (я не ответил).

“We want to talk to you (мы хотим поговорить с вами). Will you promise not to shoot till we’ve done (обещаете не стрелять, пока мы не закончим)?”

“Have I the pleasure of addressing Mr. Detchard (я имею удовольствие обращаться к мистеру Дэтчарду; to address – адресовать, направлять; обращаться /к кому-л./)?” I said.

“Never mind names (имена не важны).”

“Then let mine alone (тогда и мое оставьте в покое; to let alone – оставлять в покое).”

“All right, sire (хорошо, сир). I’ve an offer for you (у меня есть к вам предложение).”

I still had my eye to the chink (я все еще смотрел в щель: «держал глаз у щели»). The three had mounted two steps more (эти трое поднялись еще на две ступеньки); three revolvers pointed full at the door (три револьвера были нацелены прямо на дверь).

“Will you let us in (вы позволите нам войти)? We pledge our honour to observe the truce (даем слово соблюдать перемирие; to pledge one’s honour – ручаться, давать слово).”

“Don’t trust them,” whispered Antoinette (не верьте им, – прошептала Антуанетта).

“We can speak through the door (мы можем поговорить через дверь),” said I.

“But you might open it and fire,” objected Detchard (но вы можете открыть ее и выстрелить, – возразил Дэтчард); “and though we should finish you, you might finish one of us (и хотя /тогда/ мы прикончим вас, вы, возможно, прикончите одного из нас; to finish – заканчивать, завершать; прикончить, убить /разг./). Will you give your honour not to fire while we talk (вы дадите слово не стрелять, пока мы будем разговаривать; to give honour – давать честное слово)?”

“Don’t trust them,” whispered Antoinette again (не верьте им, – снова прошептала Антуанетта).

“Mr. Rassendyll,” it said.

I made no answer.

“We want to talk to you. Will you promise not to shoot till we’ve done?”

“Have I the pleasure of addressing Mr. Detchard?” I said.

“Never mind names.”

“Then let mine alone.”

“All right, sire. I’ve an offer for you.”

I still had my eye to the chink. The three had mounted two steps more; three revolvers pointed full at the door.

“Will you let us in? We pledge our honour to observe the truce.”

“Don’t trust them,” whispered Antoinette.

“We can speak through the door,” said I.

“But you might open it and fire,” objected Detchard; “and though we should finish you, you might finish one of us. Will you give your honour not to fire while we talk?”

“Don’t trust them,” whispered Antoinette again.

A sudden idea struck me (вдруг у меня созрел план: «внезапно меня осенила мысль»; idea – идея, мысль; план, замысел; to strike – ударять, бить; приходить в голову). I considered it for a moment (мгновенье я обдумывал его). It seemed feasible (он казался осуществимым).

“I give my honour not to fire before you do (даю слово не стрелять, прежде чем вы /не начнете/),” said I; “but I won’t let you in (но я не позволю вам войти). Stand outside and talk (стойте снаружи и говорите).”

“That’s sensible (это благоразумно),” he said.

The three mounted the last step (те трое поднялись на последнюю ступеньку), and stood just outside the door (и встали сразу за дверью). I laid my ear to the chink (я приложил ухо к щели). I could hear no words, but Detchard’s head was close (я не мог расслышать ни слова, но голова Дэтчарда находилась рядом) to that of the taller of his companions (De Gautet, I guessed) (с головой более высокого из его товарищей (Де Готе, как я догадался)).

“H’m! Private communications,” thought I (хм! частная беседа, – подумал я). Then I said aloud (потом я сказал вслух):

“Well, gentlemen, what’s the offer (ну, джентльмены, что за предложение)?”

“A safe-conduct to the frontier, and fifty thousand pounds English (гарантия неприкосновенности до границы и пятьдесят тысяч английских фунтов).”

“No, no,” whispered Antoinette in the lowest of whispers (нет-нет, – произнесла Антуанетта совсем тихо: «самым тихим шепотом»). “They are treacherous (они /очень/ коварны; treacherous – предательский, вероломный; коварный).”

“That seems handsome,” said I, reconnoitring through the chink (звучит неплохо: «это кажется красивым», – сказал я, сквозь щель изучая противников; to reconnoitre – производить разведку, рекогносцировку). They were all close together, just outside the door now (они стояли близко друг к другу, теперь как раз прямо за дверью).

A sudden idea struck me. I considered it for a moment. It seemed feasible.

“I give my honour not to fire before you do,” said I; “but I won’t let you in. Stand outside and talk.”

“That’s sensible,” he said.

The three mounted the last step, and stood just outside the door. I laid my ear to the chink. I could hear no words, but Detchard’s head was close to that of the taller of his companions (De Gautet, I guessed).

“H’m! Private communications,” thought I. Then I said aloud:

“Well, gentlemen, what’s the offer?”

“A safe-conduct to the frontier, and fifty thousand pounds English.”

“No, no,” whispered Antoinette in the lowest of whispers. “They are treacherous.”

“That seems handsome,” said I, reconnoitring through the chink. They were all close together, just outside the door now.

I had probed the hearts of the ruffians (я уже разгадал намерения негодяев; to probe – зондировать; прощупывать; heart – сердце; суть, сущность), and I did not need Antoinette’s warning (и в предостережении Антуанетты не нуждался). They meant to “rush” me as soon as I was engaged in talk (они намеревались броситься на меня, как только я вступлю в переговоры; to engage – нанимать; привлекать, вовлекать).

“Give me a minute to consider,” said I (дайте мне минуту подумать, – сказал я; to consider – рассматривать, обсуждать; обдумывать); and I thought I heard a laugh outside (и мне показалось, что снаружи послышался смешок).

I turned to Antoinette (я повернулся к Антуанетте).

“Stand up close to the wall, out of the line of fire from the door,” I whispered (встаньте вплотную к стене за линией огня /со стороны/ двери, – прошептал я).

“What are you going to do?” she asked in fright (что вы собираетесь делать? – спросила она в испуге).

“You’ll see (увидите),” said I.

I took up the little iron table (я поднял маленький железный столик). It was not very heavy for a man of my strength (он был не очень тяжел для человека моих сил), and I held it by the legs (и я держал его за ножки). The top, protruding in front of me (крышка, торчащая передо мной = которую я выставил перед собой; to protrude – высовывать/ся/; выдаваться, торчать), made a complete screen for my head and body (образовывала полное прикрытие для моей головы и тела = полностью прикрывала мои голову и тело; screen – ширма, экран; защита, прикрытие). I fastened my closed lantern to my belt (я прикрепил закрытый фонарь к поясу) and put my revolver in a handy pocket (и положил револьвер в удобный карман). Suddenly I saw the door move ever so slightly (вдруг я увидел, что дверь приоткрылась: «сдвинулась» на самую малость; ever – когда-либо; очень, чрезвычайно /эмоц. – усил./) – perhaps it was the wind, perhaps it was a hand trying it outside (возможно, это был ветер, а может, чья-то рука пробовала /открыть/ ее снаружи).

I had probed the hearts of the ruffians, and I did not need Antoinette’s warning. They meant to “rush” me as soon as I was engaged in talk.

“Give me a minute to consider,” said I; and I thought I heard a laugh outside.

I turned to Antoinette.

“Stand up close to the wall, out of the line of fire from the door,” I whispered.

“What are you going to do?” she asked in fright.

“You’ll see,” said I.

I took up the little iron table. It was not very heavy for a man of my strength, and I held it by the legs. The top, protruding in front of me, made a complete screen for my head and body. I fastened my closed lantern to my belt and put my revolver in a handy pocket. Suddenly I saw the door move ever so slightly – perhaps it was the wind, perhaps it was a hand trying it outside.

I drew back as far as I could from the door (я отошел от двери как можно дальше; to draw back – отступать, подаваться назад), holding the table in the position that I have described (удерживая столик в том положении, о котором я упомянул: «которое я описал»). Then I called out (потом крикнул):

“Gentlemen, I accept your offer, relying on your honour (джентльмены, я принимаю ваше предложение, полагаясь на ваше слово). If you will open the door (если бы вы открыли дверь; will /зд./ – выражает приглашение в вежливой форме) – ”

“Open it yourself,” said Detchard (откройте ее сами, – сказал Дэтчард).

“It opens outwards (она открывается наружу),” said I. “Stand back a little, gentlemen, or I shall hit you when I open it (встаньте немного назад, джентльмены, иначе я ударю вас /дверью/, когда буду открывать ее).”

I went and fumbled with the latch (я подошел и побряцал щеколдой; to fumble – нащупывать, шарить; вертеть в руках, теребить). Then I stole back to my place on tiptoe (затем на цыпочках прокрался назад на свое место; to steal – воровать, красть; красться, прокрадываться).

“I can’t open it!” I cried (я не могу открыть ее, – крикнул я). “The latch has caught (щеколда застряла; to catch – схватить, поймать; зацепить/ся/).”

“Tut! I’ll open it!” cried Detchard (тьфу ты! я открою ее! – крикнул Дэтчард). “Nonsense, Bersonin, why not (чепуха, Берзонин, почему бы нет)? Are you afraid of one man (вы боитесь одного человека)?”

I smiled to myself (я про себя улыбнулся). An instant later the door was flung back (мгновение спустя дверь была отброшена назад; to fling – кидать/ся/, бросать/ся/; сделать что-л. рывком). The gleam of a lantern showed me the three close together outside (в слабом свете фонаря показались три /фигуры, стоящие/ рядом снаружи), their revolvers levelled (с нацеленными револьверами; to level – выравнивать, делать ровным; нацеливать). With a shout, I charged at my utmost pace across the summer-house and through the doorway (с криком я со всех ног бросился через комнату к дверям; to charge – заряжать /оружие, аккумулятор/; нападать, набрасываться; utmost – самый отдаленный; предельный; pace – шаг; скорость, темп).

I drew back as far as I could from the door, holding the table in the position that I have described. Then I called out:

“Gentlemen, I accept your offer, relying on your honour. If you will open the door – ”

“Open it yourself,” said Detchard.

“It opens outwards,” said I. “Stand back a little, gentlemen, or I shall hit you when I open it.”

I went and fumbled with the latch. Then I stole back to my place on tiptoe.

“I can’t open it!” I cried. “The latch has caught.”

“Tut! I’ll open it!” cried Detchard. “Nonsense, Bersonin, why not? Are you afraid of one man?”

I smiled to myself. An instant later the door was flung back. The gleam of a lantern showed me the three close together outside, their revolvers levelled. With a shout, I charged at my utmost pace across the summer-house and through the doorway.

Three shots rang out and battered into my shield (раздались три выстрела, и /пули/ ударили в мой щит; to ring out – прозвучать; раздаться; to batter – колотить, дубасить). Another moment, and I leapt out and the table caught them full and square (в следующий миг я прыгнул, а стол повалился прямо на них; to catch – ловить; ударить, попасть; full – прямо, точно; square – прямо; как положено, как надо /разг./), and in a tumbling, swearing, struggling mass, they and I and that brave table (и кувыркающейся, сквернословящей, борющейся массой они, я и этот прекрасный стол; brave – храбрый, смелый; превосходный, прекрасный), rolled down the steps of the summer-house to the ground below (покатились вниз по ступенькам летнего домика на землю; below – ниже, внизу). Antoinette de Mauban shrieked (Антуанетта де Мобан вскрикнула), but I rose to my feet, laughing aloud (но я поднялся на ноги, громко смеясь).

De Gautet and Bersonin lay like men stunned (Де Готе и Берзонин лежали оглушенные: «лежали как оглушенные люди»). Detchard was under the table, but, as I rose (Дэтчард был под столом, но когда я поднялся), he pushed it from him and fired again (он оттолкнул его от себя и выстрелил снова). I raised my revolver and took a snap shot (я поднял свой револьвер и выстрелил не целясь; snap shot – выстрел навскидку); I heard him curse, and then I ran like a hare, laughing as I went (я услышал его проклятия, а потом побежал со всех ног: «как заяц», хохоча на бегу), past the summer-house and along by the wall (мимо летнего домика и /затем/ вдоль стены). I heard steps behind me, and turning round I fired again for luck (я услышал шаги позади и, обернувшись, снова выстрелил наудачу). The steps ceased (шаги стихли; to cease – прекращать/ся/, останавливать/ся/).

“Please God,” said I, “she told me the truth about the ladder (Господи, /хоть бы/ она сказала правду насчет лестницы; to please – нравиться; хотеть, изволить)!” for the wall was high and topped with iron spikes (потому что стена была высокая, утыканная железными зубцами; to top – покрывать, снабжать верхушкой; top – вершина, верх).

Three shots rang out and battered into my shield. Another moment, and I leapt out and the table caught them full and square, and in a tumbling, swearing, struggling mass, they and I and that brave table, rolled down the steps of the summer-house to the ground below. Antoinette de Mauban shrieked, but I rose to my feet, laughing aloud.

De Gautet and Bersonin lay like men stunned. Detchard was under the table, but, as I rose, he pushed it from him and fired again. I raised my revolver and took a snap shot; I heard him curse, and then I ran like a hare, laughing as I went, past the summer-house and along by the wall. I heard steps behind me, and turning round I fired again for luck. The steps ceased.

“Please God,” said I, “she told me the truth about the ladder!” for the wall was high and topped with iron spikes.

Yes, there it was (да, она = лестница была там). I was up and over in a minute (через минуту я взобрался на нее и перелез /на ту сторону/). Doubling back, I saw the horses; then I heard a shot (возвращаясь, я увидел лошадей, потом услышал выстрел; to double back – запутывать след; идти обратно по собственным следам). It was Sapt (это был Сэпт). He had heard us, and was battling and raging with the locked gate (он услышал нас = шум, который мы подняли, и яростно ломился в запертую калитку; to rage – быть в гневе, ярости, неистовствовать), hammering it and firing into the keyhole like a man possessed (колотя по ней и стреляя в замочную скважину как одержимый). He had quite forgotten that he was not to take part in the fight (он совсем забыл, что не должен принимать участие в стычке). Whereat I laughed again, and said, as I clapped him on the shoulder (от этого я снова захохотал и сказал, хлопнув его по плечу):

“Come home to bed, old chap (пойдем домой спать: «в кровать», старина). I’ve got the finest tea-table story that ever you heard (за чаем я /расскажу/ самую занимательную историю, которую вы когда-либо слышали; tea-table – чайный столик; общество за чаем; tea-table story – история, рассказываемая за чаепитием)!”

He started and cried: “You’re safe!” and wrung my hand (он вздрогнул и воскликнул: “вы целы!” и стиснул мою руку; to wring – скручивать; пожимать, сжимать). But a moment later he added (но мгновение спустя добавил):

“And what the devil are you laughing at (а над чем вы, черт возьми, смеетесь)?”

“Four gentlemen round a tea-table,” said I, laughing still (четыре джентльмена вокруг чайного столика, – сказал я, продолжая смеяться: «все еще смеясь»), for it had been uncommonly ludicrous to see (поскольку было необычайно смешно видеть) the formidable three altogether routed and scattered (ту грозную троицу, потерпевшую полное поражение; altogether – всецело, полностью; to rout – разбивать наголову, обращать в бегство; to scatter – разбрасывать, рассеивать) with no more deadly weapon than an ordinary tea-table (от оружия не более смертельного, чем обычный чайный столик).

Moreover, you will observe that I had honourably kept my word (кроме того, /как/ вы /могли/ заметить, я честно сдержал слово), and not fired till they did (и не стрелял, пока они не /начали/).

Yes, there it was. I was up and over in a minute. Doubling back, I saw the horses; then I heard a shot. It was Sapt. He had heard us, and was battling and raging with the locked gate, hammering it and firing into the keyhole like a man possessed. He had quite forgotten that he was not to take part in the fight. Whereat I laughed again, and said, as I clapped him on the shoulder:

“Come home to bed, old chap. I’ve got the finest tea-table story that ever you heard!”

He started and cried: “You’re safe!” and wrung my hand. But a moment later he added:

“And what the devil are you laughing at?”

“Four gentlemen round a tea-table,” said I, laughing still, for it had been uncommonly ludicrous to see the formidable three altogether routed and scattered with no more deadly weapon than an ordinary tea-table.

Moreover, you will observe that I had honourably kept my word, and not fired till they did.

 

Chapter 10

A Great Chance for a Villain

(Прекрасная возможность для негодяя;

great – большой, огромный; прекрасный, отличный

)

It was the custom that the Prefect of Police (было так заведено: «был такой обычай», что префект полиции) should send every afternoon a report to me (каждый день должен посылать мне доклад; afternoon – время после полудня) on the condition of the capital and the feeling of the people (о положении /дел/ в столице и настроениях среди народа; feeling – ощущение, чувство; эмоциональная атмосфера, настроение); the document included also an account of the movements of any persons (документ также включал в себя отчет о деятельности всех лиц; movement – движение, перемещение; movements – действия, поведение) whom the police had received instructions to watch (за которыми полиции надлежало наблюдать: «за которыми полиция получила указания наблюдать»). Since I had been in Strelsau (с тех пор, как я был = стал жить в Стрелсо), Sapt had been in the habit of reading the report (Сэпт имел обыкновение читать этот отчет; habit – привычка) and telling me any items of interest which it might contain (и докладывать мне обо всех интересных вопросах, которые могли в нем содержаться; item – пункт, параграф; вопрос). On the day after my adventure in the summer-house (на следующий день после моего приключения в летнем домике), he came in as I was playing a hand of écarte with Fritz von Tarlenheim (он вошел, когда я играл партию в экарте с Фрицем фон Тарленхаймом).

“The report is rather full of interest this afternoon,” he observed, sitting down (отчет сегодня весьма интересный, – заметил он, усаживаясь).

“Do you find,” I asked, “any mention of a certain fracas (вы обнаружили, – спросил я, – упоминание о каком-нибудь скандале)?”

He shook his head with a smile (он с улыбкой покачал головой).

It was the custom that the Prefect of Police should send every afternoon a report to me on the condition of the capital and the feeling of the people; the document included also an account of the movements of any persons whom the police had received instructions to watch. Since I had been in Strelsau, Sapt had been in the habit of reading the report and telling me any items of interest which it might contain. On the day after my adventure in the summer-house, he came in as I was playing a hand of écarte with Fritz von Tarlenheim.

“The report is rather full of interest this afternoon,” he observed, sitting down.

“Do you find,” I asked, “any mention of a certain fracas?”

He shook his head with a smile.

“I find this first,” he said (сначала мне попалось вот это: «я обнаружил это первым»): “ ‘His Highness the Duke of Strelsau left the city (его высочество герцог Стрелсо покинул город) (so far as it appears, suddenly), accompanied by several of his household ((кажется, внезапно) сопровождаемый несколькими из его придворных; so far as – насколько, поскольку; to appear – показываться, производить впечатление, казаться). His destination is believed to be the Castle of Zenda (предполагается, что целью его путешествия является замок Зенды), but the party travelled by road and not by train (но компания двинулась по дороге, а не поездом). MM De Gautet, Bersonin, and Detchard followed an hour later (господа Де Готе, Берзонин и Дэтчард проследовали часом позже; MM = Messieurs /сокр., фр./ – господа), the last-named carrying his arm in a sling (последний держал руку на перевязи; last-named – последний из вышеупомянутых; to carry – нести, носить; sling – ремень, канат; перевязь). The cause of his wound is not known (причина его ранения неизвестна), but it is suspected that he has fought a duel (но есть подозрения, что он дрался на дуэли; to fight), probably incidental to a love affair (вероятно, сопутствующей какой-то любовной интрижке; incidental – свойственный, присущий).’ ”

“That is remotely true,” I observed (это отдаленно /похоже/ на правду, – заметил я), very well pleased to find that I had left my mark on the fellow (будучи очень рад узнать, что оставил на этом парне свою отметину).

“Then we come to this,” pursued Sapt (теперь переходим к этому, – продолжал Сэпт): “’Madame de Mauban, whose movements have been watched according to instructions (госпожа де Мобан, за чьими действиями велось наблюдение согласно инструкции), left by train at midday (уехала поездом в полдень). She took a ticket for Dresden (она взяла билет до Дрездена) —’ ”

“It’s an old habit of hers (это ее старая привычка),” said I.

“I find this first,” he said: “ ‘His Highness the Duke of Strelsau left the city (so far as it appears, suddenly), accompanied by several of his household. His destination is believed to be the Castle of Zenda, but the party travelled by road and not by train. MM De Gautet, Bersonin, and Detchard followed an hour later, the last-named carrying his arm in a sling. The cause of his wound is not known, but it is suspected that he has fought a duel, probably incidental to a love affair.’”

“That is remotely true,” I observed, very well pleased to find that I had left my mark on the fellow.

“Then we come to this,” pursued Sapt: “’Madame de Mauban, whose movements have been watched according to instructions, left by train at midday. She took a ticket for Dresden —’ ”

“It’s an old habit of hers,” said I.

“ ‘The Dresden train stops at Zenda (дрезденский поезд останавливается в Зенде).’ An acute fellow, this (ну и сообразительный же парень; this – это; ну и ну, вот это да /эмоц. – усил./). And finally listen to this (и, наконец, послушайте вот это): ‘The state of feeling in the city is not satisfactory (настроения в городе неудовлетворительные; state – состояние, положение; feeling – чувствительность; настроение). The King is much criticized (много = часто критикуют короля)’ (you know, he’s told to be quite frank (знаете ли, говорят, что он совершенно искренен; quite – вполне, совсем; совершенно, полностью)) ‘for taking no steps about his marriage (за то, что /он/ не предпринимает никаких шагов к женитьбе). From enquiries among the entourage of the Princess Flavia (по опросам среди окружения принцессы Флавии; enquiry – наведение справок, расспрашивание), her Royal Highness is believed to be deeply offended by the remissness of his Majesty (ее королевское высочество, как полагают, глубоко обижена невниманием /со стороны/ его величества; to believe – верить; полагать, считать; remissness – небрежность, нерадение). The common people are coupling her name with that of the Duke of Strelsau (простой люд связывает ее имя с именем герцога Стрелсо; to couple – соединять; связывать, ассоциировать), and the duke gains much popularity from the suggestion (и герцог становится весьма популярным: «получает много популярности» благодаря этому предположению; suggestion – совет, предложение; предположение).’ I have caused the announcement that the King gives a ball tonight in honour of the princess to be widely diffused (я велел повсюду распространить известие, что сегодня вечером король дает бал в честь принцессы; to cause – быть причиной; заставлять, побуждать; announcement – объявление, сообщение; to diffuse – распространять), and the effect is good (и результат оказался действенным).”

“That is news to me (это новость для меня),” said I.

“Oh, the preparations are all made!” laughed Fritz (о, все приготовления уже сделаны! – засмеялся Фриц). “I’ve seen to that (я проследил за этим).”

Sapt turned to me and said, in a sharp, decisive voice (Сэпт повернулся ко мне и сказал резким, решительным тоном):

“You must make love to her tonight, you know (сегодня вечером вы должны будете ухаживать за ней, как вы понимаете).”

“ ‘The Dresden train stops at Zenda.’ An acute fellow, this. And finally listen to this: ‘The state of feeling in the city is not satisfactory. The King is much criticized’ (you know, he’s told to be quite frank) ‘for taking no steps about his marriage. From enquiries among the entourage of the Princess Flavia, her Royal Highness is believed to be deeply offended by the remissness of his Majesty. The common people are coupling her name with that of the Duke of Strelsau, and the duke gains much popularity from the suggestion.’ I have caused the announcement that the King gives a ball tonight in honour of the princess to be widely diffused, and the effect is good.”

“That is news to me,” said I.

“Oh, the preparations are all made!” laughed Fritz. “I’ve seen to that.”

Sapt turned to me and said, in a sharp, decisive voice:

“You must make love to her tonight, you know.”

“I think it is very likely I shall, if I see her alone (я думаю, скорее всего, так и сделаю, если встречусь с ней наедине; very likely – весьма вероятно),” said I. “Hang it, Sapt, you don’t suppose I find it difficult (черт возьми, Сэпт, вы же не думаете: «не предполагаете», что мне это в тягость: «что я нахожу это трудным»)?”

Fritz whistled a bar or two; then he said (Фриц просвистел пару тактов /какой-то мелодии/, потом сказал; bar – кусок, брусок; тактовая черта, такт /муз./): “You’ll find it only too easy (/напротив/, для вас это будет очень легко; only too – чрезвычайно, очень). Look here, I hate telling you this, but I must (послушайте: «взгляните сюда», мне не хочется вам этого говорить, но придется; to hate – ненавидеть; не хотеть /разг./). The Countess Helga told me (графиня Хельга рассказала мне) that the princess had become most attached to the King (что принцесса влюбилась в короля; to become – делаться, становиться; как глагол-связка для обозначения перехода в какое-л. состояние; to be attached to smb. – любить кого-л., испытывать привязанность к кому-л.; to attach – прикреплять, присоединять). Since the coronation, her feelings have undergone a marked development (со /дня/ коронации ее чувства весьма усилились: «подверглись заметному развитию»; to undergo – испытывать, переносить; подвергаться; marked – отмеченный; явный, заметный). It’s quite true that she is deeply wounded by the King’s apparent neglect (и это чистая правда, что ее глубоко ранит явное пренебрежение /со стороны/ короля).”

“Here’s a kettle of fish!” I groaned (да уж, хорошенькое дело! – простонал я; kettle of fish – запутанное, неприятное положение; kettle – чайник; котелок; fish – рыба).

“Tut, tut!” said Sapt. “I suppose you’ve made pretty speeches to a girl before now (ай-ай-ай, я полагаю, вы произносили красивые речи какой-нибудь девушке = девушкам /и/ раньше; tut – ах ты! междометие, выражающее нетерпение, недовольство)? That’s all she wants (это все, что ей = им нужно; to want – хотеть, желать; нуждаться /в чем-л./).”

Fritz, himself a lover, understood better my distress (Фриц, /будучи/ сам влюблен, лучше понимал мое положение; distress – горе, беда; бедственное положение; lover – любовник; возлюбленный). He laid his hand on my shoulder, but said nothing (он положил мне на плечо руку, но ничего не сказал).

“I think, though,” pursued that cold-blooded old Sapt (и все-таки, я думаю, – продолжал этот бесчувственный старый Сэпт; cold-blooded – хладнокровный; бесчувственный, безжалостный), “that you’d better make your offer tonight (что вам не мешало бы: «было бы лучше» сделать ей сегодня предложение).”

“I think it is very likely I shall, if I see her alone,” said I. “Hang it, Sapt, you don’t suppose I find it difficult?”

Fritz whistled a bar or two; then he said: “You’ll find it only too easy. Look here, I hate telling you this, but I must. The Countess Helga told me that the princess had become most attached to the King. Since the coronation, her feelings have undergone a marked development. It’s quite true that she is deeply wounded by the King’s apparent neglect.”

“Here’s a kettle of fish!” I groaned.

“Tut, tut!” said Sapt. “I suppose you’ve made pretty speeches to a girl before now? That’s all she wants.”

Fritz, himself a lover, understood better my distress. He laid his hand on my shoulder, but said nothing.

“I think, though,” pursued that cold-blooded old Sapt, “that you’d better make your offer tonight.”

“Good heavens (Боже мой)!”

“Or, any rate, go near it (или, по меньшей мере, сделать шаг к этому: «подойти близко к этому»; any rate /зд./ = at any rate – во всяком случае): and I shall send a ‘semi-official’ to the papers (а я разошлю неофициальное /сообщение/ в газеты; semi-official – полуофициальный).”

“I’ll do nothing of the sort – no more will you (я не сделаю ничего подобного – и вы тоже: «вы сделаете не больше»)!” said I. “I utterly refuse to take part in making a fool of the princess (я наотрез отказываюсь делать из принцессы посмешище: «принимать участие в одурачивании принцессы»; utterly – крайне, чрезвычайно; fool – дурак, глупец; to make a fool of smb. – одурачить кого-л., поставить кого-л. в глупое положение).”

Sapt looked at me with his small keen eyes (Сэпт взглянул на меня своими маленькими проницательными глазками; keen – острый; проницательный, сообразительный). A slow cunning smile passed over his face (лицо его медленно расплылось в хитрой улыбке: «медленная хитрая улыбка появилась на его лице»; to pass – проходить, проезжать; мелькнуть, появиться).

“All right, lad, all right,” said he. “We mustn’t press you too hard (ладно, парень, ладно, – сказал он, – мы не должны слишком сильно на вас давить). Soothe her down a bit, if you can, you know (успокойте ее немного, если сможете, разумеется; you know – понимаете, знаете ли /используется для усиления, а также чтобы убедиться в ясности сказанного/). Now for Michael (а теперь о Михаэле)!”

“Oh, damn Michael!” said I. “He’ll do tomorrow (о, чертов Михаэль! – сказал я, – он подождет до завтра). Here, Fritz, come for a stroll in the garden (послушайте, Фриц, пойдемте прогуляемся по саду).”

Sapt at once yielded (Сэпт тут же уступил). His rough manner covered a wonderful tact (его грубые манеры прикрывали удивительное /чувство/ такта) – and as I came to recognize more and more, a remarkable knowledge of human nature (и, как я все больше убеждался, поразительное знание человеческой природы; to recognize – узнавать; осознавать). Why did he urge me so little about the princess (почему он так мало уговаривал меня насчет принцессы)? Because he knew that her beauty and my ardour (потому что знал, что ее красота и моя страстность; ardour – пыл, рвение; страсть) would carry me further than all his arguments (заведут меня дальше = сделают больше, чем все его доводы; to carry – нести, носить; увлекать за собой) – and that the less I thought about the thing (и что чем меньше я /буду/ думать об этом: «об этом деле»; thing – вещь, предмет; дело, факт, обстоятельство), the more likely was I to do it (тем больше вероятность, что я это сделаю).

“Good heavens!”

“Or, any rate, go near it: and I shall send a ‘semi-official’ to the papers.”

“I’ll do nothing of the sort – no more will you!” said I. “I utterly refuse to take part in making a fool of the princess.”

Sapt looked at me with his small keen eyes. A slow cunning smile passed over his face.

“All right, lad, all right,” said he. “We mustn’t press you too hard. Soothe her down a bit, if you can, you know. Now for Michael!”

“Oh, damn Michael!” said I. “He’ll do tomorrow. Here, Fritz, come for a stroll in the garden.”

Sapt at once yielded. His rough manner covered a wonderful tact – and as I came to recognize more and more, a remarkable knowledge of human nature. Why did he urge me so little about the princess? Because he knew that her beauty and my ardour would carry me further than all his arguments – and that the less I thought about the thing, the more likely was I to do it.

He must have seen the unhappiness he might bring on the princess (он, должно быть, понимал, какое несчастье может принести принцессе); but that went for nothing with him (но это ничего не значило для него; to go for nothing – ничего не стоить). Can I say, confidently, that he was wrong (могу ли я сказать с уверенностью, что он был не прав)? If the King were restored, the princess must turn to him (если король вернется, принцесса должна будет остаться с ним; to restore – восстанавливать; отдавать обратно, возвращать; to turn – поворачивать/ся/; менять направление, переходить к /чему-л., кому-л./), either knowing or not knowing the change (неважно, узнает /она/ о подмене или нет). And if the King were not restored to us (а если король не вернется к нам)? It was a subject that we had never yet spoken of (это была тема, на которую мы еще никогда не говорили). But I had an idea that, in such a case (но у меня было подозрение, что в таком случае; idea – идея, мысль; предположение, догадка), Sapt meant to seat me on the throne of Ruritania for the term of my life (Сэпт намеревался удерживать меня на троне Руритании до конца жизни; to seat – усаживать; term – период, срок). He would have set Satan himself there sooner (он скорее посадил бы туда самого сатану; to set – ставить, помещать) than that pupil of his, Black Michael (чем его ученика, Черного Михаэля).

The ball was a sumptuous affair (бал был великолепным: «великолепным событием»; affair – дело; событие). I opened it by dancing a quadrille with Flavia (я открыл его, танцуя кадриль с Флавией): then I waltzed with her (потом мы с ней танцевали вальс). Curious eyes and eager whispers attended us (любопытные взгляды и непрестанное шушуканье сопровождали нас; eager – страстно стремящийся /к чему-л./; энергичный, интенсивный; whisper – шепот).

He must have seen the unhappiness he might bring on the princess; but that went for nothing with him. Can I say, confidently, that he was wrong? If the King were restored, the princess must turn to him, either knowing or not knowing the change. And if the King were not restored to us? It was a subject that we had never yet spoken of. But I had an idea that, in such a case, Sapt meant to seat me on the throne of Ruritania for the term of my life. He would have set Satan himself there sooner than that pupil of his, Black Michael.

The ball was a sumptuous affair. I opened it by dancing a quadrille with Flavia: then I waltzed with her. Curious eyes and eager whispers attended us.

We went in to supper (мы сели за стол: «принялись за ужин»; to go in – входить; приниматься за /что-л./); and, half way through, I, half mad by then, for her glance had answered mine (и в самом разгаре /ужина/ я, к тому времени уже по уши влюбленный, потому что ее взгляд отвечал на мой; half way through – на полпути; mad – сумасшедший, безумный; страстно любящий), and her quick breathing met my stammered sentences (а мои сбивчивые речи она встречала учащенным дыханием; quick – быстрый; sentence – предложение, фраза; сентенция, высказывание) – I rose in my place before all the brilliant crowd (я поднялся со своего места перед всей этой блистательной толпой), and taking the Red Rose that I wore (и, взяв = сняв орден Красной Розы, который я носил), flung the ribbon with its jewelled badge round her neck (набросил ленту с эмблемой, украшенной драгоценными камнями, ей на шею; to fling – бросать, швырять; накидывать, набрасывать). In a tumult of applause I sat down (под гром аплодисментов я сел /на свое место/; tumult – шум и крики, суматоха; буйство): I saw Sapt smiling over his wine, and Fritz frowning (и увидел, как Сэпт улыбнулся над своим /бокалом/ с вином, а Фриц нахмурился). The rest of the meal passed in silence (остаток трапезы прошел в тишине); neither Flavia nor I could speak (ни я, ни Флавия не могли говорить). Fritz touched me on the shoulder, and I rose, gave her my arm (Фриц тронул меня за плечо, я поднялся, подал ей руку), and walked down the hall into a little room (и /мы/ пошли через зал в маленькую комнатку), where coffee was served to us (куда нам подали кофе; to serve – служить, быть слугой; подавать /на стол/). The gentlemen and ladies in attendance withdrew, and we were alone (джентльмены и дамы из свиты удалились, и мы остались наедине).

The little room had French windows opening on the gardens (двустворчатые, доходящие до пола окна комнатки выходили: «открывались» в сад). The night was fine, cool, and fragrant (ночь была ясной, прохладной и благоухающей). Flavia sat down, and I stood opposite her (Флавия села, а я встал напротив нее). I was struggling with myself (я боролся с самим собой): if she had not looked at me (если бы она не взглянула на меня), I believe that even then I should have won my fight (я думаю, даже тогда я смог бы сдержаться: «выиграть свой бой»; to win).

We went in to supper; and, half way through, I, half mad by then, for her glance had answered mine, and her quick breathing met my stammered sentences – I rose in my place before all the brilliant crowd, and taking the Red Rose that I wore, flung the ribbon with its jewelled badge round her neck. In a tumult of applause I sat down: I saw Sapt smiling over his wine, and Fritz frowning. The rest of the meal passed in silence; neither Flavia nor I could speak. Fritz touched me on the shoulder, and I rose, gave her my arm, and walked down the hall into a little room, where coffee was served to us. The gentlemen and ladies in attendance withdrew, and we were alone.

The little room had French windows opening on the gardens. The night was fine, cool, and fragrant. Flavia sat down, and I stood opposite her. I was struggling with myself: if she had not looked at me, I believe that even then I should have won my fight.

But suddenly, involuntarily, she gave me one brief glance (но она вдруг невольно бросила на меня быстрый взгляд) – a glance of question, hurriedly turned aside (вопросительный = недоумевающий взгляд, /а затем/ поспешно отвела /его/ в сторону); a blush that the question had ever come spread over her cheek (оттого, что этот вопрос вообще возник, ее щеки залились румянцем; ever – всегда; когда-либо; to come – приходить; случаться, происходить; to spread – распространять/ся/ /по поверхности/), and she caught her breath (и она затаила дыхание; to catch one’s breath – отдышаться, перевести дух; затаить дыхание). Ah, if you had seen her (ах, если б вы видели ее)! I forgot the King in Zenda (я забыл о короле в /замке/ Зенды). I forgot the King in Strelsau (я забыл о короле в Стрелсо). She was a princess – and I an impostor (она была принцессой, а я – самозванцем). Do you think I remembered that (вы думаете, я помнил об этом)? I threw myself on my knee and seized her hands in mine (я бросился на колени и взял ее руки в свои; to seize – хватать, схватить). I said nothing (я не сказал ничего). Why should I (зачем)? The soft sounds of the night set my wooing to a wordless melody (тихие ночные звуки превратили мои чувства: «ухаживания» в мелодию без слов; to set – ставить, устанавливать; переложить /стихи/ на музыку), as I pressed my kisses on her lips (когда я целовал ее в губы; to press a kiss on smb.’s lips – запечатлеть поцелуй на чьих-л. устах).

She pushed me from her, crying suddenly (вдруг она оттолкнула меня, воскликнув):

“Ah! is it true? or is it only because you must (ах, неужели это правда? или это только потому, что вы должны /это делать/)?”

“It’s true!” I said, in low smothered tones (это правда! – сказал я тихим прерывающимся голосом; to smother – душить; задыхаться) – “true that I love you more than life – or truth – or honour (правда, что я люблю вас больше жизни, больше истины, больше чести)!”

But suddenly, involuntarily, she gave me one brief glance – a glance of question, hurriedly turned aside; a blush that the question had ever come spread over her cheek, and she caught her breath. Ah, if you had seen her! I forgot the King in Zenda. I forgot the King in Strelsau. She was a princess – and I an impostor. Do you think I remembered that? I threw myself on my knee and seized her hands in mine. I said nothing. Why should I? The soft sounds of the night set my wooing to a wordless melody, as I pressed my kisses on her lips.

She pushed me from her, crying suddenly:

“Ah! is it true? or is it only because you must?”

“It’s true!” I said, in low smothered tones – “true that I love you more than life – or truth – or honour!”

She set no meaning to my words (она не придала значения моим словам), treating them as one of love’s sweet extravagances (принимая их за сладкозвучную блажь влюбленного; to treat – обращаться, обходиться; рассматривать, трактовать; sweet – сладкий; благозвучный; extravagance – расточительность; сумасбродство, блажь). She came close to me, and whispered (она приблизилась ко мне и прошептала):

“Oh, if you were not the King (о, если бы вы не были королем)! Then I could show you how I love you (тогда я смогла бы показать вам, как люблю вас)! How is it that I love you now, Rudolf (как же так /получилось/, что я теперь полюбила вас, Рудольф)?”

“Now (теперь)?”

“Yes – just lately (да, лишь недавно). I–I never did before (я – я никогда раньше не любила).”

Pure triumph filled me (/чувство/ торжества переполнило меня; pure – чистый, беспримесный; абсолютный, полнейший /эмоц. – усил./). It was I – Rudolf Rassendyll – who had won her (это был я, Рудольф Рассендил, который завоевал ее /сердце/)! I caught her round the waist (я обнял: «обхватил» ее за талию).

“You didn’t love me before?” I asked (вы не любили меня прежде? – спросил я).

She looked up into my face, smiling, as she whispered (она взглянула мне в лицо и, улыбаясь, прошептала):

“It must have been your Crown (это, должно быть, из-за вашей короны). I felt it first on the Coronation Day (впервые я это почувствовала в День коронации).”

“Never before?” I asked eagerly (никогда раньше? – спросил я настойчиво).

She laughed low (она тихонько засмеялась).

“You speak as if you would be pleased to hear me say ‘Yes’ to that (вы говорите так, будто были бы рады услышать, как я скажу «да» на это),” she said.

“Would ‘Yes’ be true («да» было бы правдой)?”

“Yes,” I just heard her breathe, and she went on in an instant (да, – я услышал только ее дыхание, и через мгновенье она продолжала): “Be careful, Rudolf; be careful, dear (осторожно, Рудольф, осторожно, милый). He will be mad now (теперь он рассвирепеет).”

She set no meaning to my words, treating them as one of love’s sweet extravagances. She came close to me, and whispered:

“Oh, if you were not the King! Then I could show you how I love you! How is it that I love you now, Rudolf?”

“Now?”

“Yes – just lately. I–I never did before.”

Pure triumph filled me. It was I – Rudolf Rassendyll – who had won her! I caught her round the waist.

“You didn’t love me before?” I asked.

She looked up into my face, smiling, as she whispered:

“It must have been your Crown. I felt it first on the Coronation Day.”

“Never before?” I asked eagerly.

She laughed low.

“You speak as if you would be pleased to hear me say ‘Yes’ to that,” she said.

“Would ‘Yes’ be true?”

“Yes,” I just heard her breathe, and she went on in an instant: “Be careful, Rudolf; be careful, dear. He will be mad now.”

“What, Michael? If Michael were the worst (что, Михаэль? если бы Михаэль был самое худшее) – ”

“What worse is there (что же /может/ быть хуже)?”

There was yet a chance for me (у меня еще оставался шанс). Controlling myself with a mighty effort (огромным усилием взяв себя в руки; to control – управлять, руководить; сдерживать /чувства/; mighty – могущественный, мощный; громадный /эмоц. – усил./), I took my hands off her and stood a yard or two away (я убрал от нее руки и отошел на несколько ярдов). I remember now the note of the wind in the elm trees outside (я вспоминаю теперь ту песню, /которую пел/ ветер в вязах снаружи; note – заметка, запись; мелодия, напев).

“If I were not the King,” I began (если бы я не был королем, – начал я), “if I were only a private gentleman (если бы я был обычным джентльменом; private – частный, личный; не занимающий официального поста) – ”

Before I could finish, her hand was in mine (прежде чем я закончил, ее рука оказалась в моей).

“If you were a convict in the prison of Strelsau (если бы вы были заключенным в темнице Стрелсо), you would be my King (вы были бы моим королем),” she said.

And under my breath I groaned, “God forgive me (я тихо простонал: Господи, прости меня; under one’s breath – шепотом, тихо)!” and, holding her hand in mine, I said again (и удерживая ее руку в своей, я снова спросил):

“If I were not the King (если бы я не был королем) – ”

“Hush, hush!” she whispered (тс! тише! – прошептала она). “I don’t deserve it – I don’t deserve to be doubted (я не заслуживаю этого, не заслуживаю, чтобы во мне сомневались). Ah, Rudolf! does a woman who marries without love (ах, Рудольф, разве женщина, которая выходит замуж не по любви) look on the man as I look on you (смотрит на мужчину так, как я смотрю на вас)?”

And she hid her face from me (и она отвернулась: «спрятала свое лицо» от меня; to hide).

“What, Michael? If Michael were the worst – ”

“What worse is there?”

There was yet a chance for me. Controlling myself with a mighty effort, I took my hands off her and stood a yard or two away. I remember now the note of the wind in the elm trees outside.

“If I were not the King,” I began, “if I were only a private gentleman – ”

Before I could finish, her hand was in mine.

“If you were a convict in the prison of Strelsau, you would be my King,” she said.

And under my breath I groaned, “God forgive me!” and, holding her hand in mine, I said again:

“If I were not the King – ”

“Hush, hush!” she whispered. “I don’t deserve it – I don’t deserve to be doubted. Ah, Rudolf! does a woman who marries without love look on the man as I look on you?”

And she hid her face from me.

For more than a minute we stood there together (больше минуты мы стояли там, обнявшись; together – вместе, друг с другом); and I, even with my arm about her, summoned up what honour and conscience (и я, даже обняв ее рукой: «со своей рукой вокруг нее», призвал /свою/ честность и совесть; to summon – вызвать, позвать; собрать, мобилизовать /силы и т. п./; honour – честь, слава; честность, благородство) her beauty and the toils that I was in had left me (которые ее красота и чары: «и сети, в которых я был» оставили мне).

“Flavia,” I said, in a strange dry voice (Флавия, – сказал я странным бесстрастным голосом; dry – сухой; сдержанный, бесстрастный) that seemed not my own, “I am not (который, казалось, мне не принадлежал: «казался не моим собственным», – я не) – ”

As I spoke – as she raised her eyes to me (/в тот момент/, когда я говорил, когда она подняла на меня глаза) – there was a heavy step on the gravel outside (снаружи по гравию раздались шаги), and a man appeared at the window (и в окне появилась /фигура/ человека). A little cry burst from Flavia, as she sprang back from me (слегка вскрикнув, Флавия отпрянула: «отпрыгнула» от меня; to burst – взрываться; давать выход чувствам). My half-finished sentence died on my lips (моя неоконченная фраза замерла у меня на губах). Sapt stood there, bowing low, but with a stern frown on his face (там стоял Сэпт, низко кланяясь, но с суровым выражением неодобрения на лице; frown – сдвинутые брови; хмурый, недовольный вид).

“A thousand pardons, sire,” said he (тысяча извинений, сир, – сказал он), “but his Eminence the Cardinal has waited this quarter of an hour (но его преосвященство кардинал прождал уже четверть часа) to offer his respectful adieu to your Majesty (чтобы выразить вашему величеству свое почтение и попрощаться; to offer – предлагать; выражать).”

I met his eye full and square; and I read in it an angry warning (я смело встретил его взгляд и прочел в нем грозное предупреждение; angry – сердитый; зловещий, грозный). How long he had been a listener I knew not (я не знаю, как долго он подслушивал: «был слушателем»), but he had come in upon us in the nick of time (но он предстал перед нами как раз вовремя).

For more than a minute we stood there together; and I, even with my arm about her, summoned up what honour and conscience her beauty and the toils that I was in had left me.

“Flavia,” I said, in a strange dry voice that seemed not my own, “I am not – ”

As I spoke – as she raised her eyes to me – there was a heavy step on the gravel outside, and a man appeared at the window. A little cry burst from Flavia, as she sprang back from me. My half-finished sentence died on my lips. Sapt stood there, bowing low, but with a stern frown on his face.

“A thousand pardons, sire,” said he, “but his Eminence the Cardinal has waited this quarter of an hour to offer his respectful adieu to your Majesty.”

I met his eye full and square; and I read in it an angry warning. How long he had been a listener I knew not, but he had come in upon us in the nick of time.

“We must not keep his Eminence waiting (мы не должны заставлять ждать его преосвященство),” said I.

But Flavia, in whose love there lay no shame (но Флавия, которая не стыдилась своей любви: «в чьей любви не было стыда»; to lie – лежать; заключаться, быть /в чем-л./), with radiant eyes and blushing face, held out her hand to Sapt (с сияющими глазами и пылающим лицом протянула Сэпту руку). She said nothing, but no man could have missed her meaning (она ничего не сказала, но значение ее /жеста/ смог бы понять каждый мужчина: «не смог бы не понять ни один мужчина»; to miss – промахнуться, не попасть в цель; не понять, не уловить), who had ever seen a woman in the exultation of love (который когда-либо видел женщину, пылающую от любви: «в любовном ликовании»). A sour, yet sad, smile passed over the old soldier’s face (угрюмая, но все же грустная, улыбка скользнула по лицу старого вояки; sour – кислый; угрюмый; yet – еще, все еще; тем не менее, все-таки, все же), and there was tenderness in his voice (и в его голосе /зазвучала/ нежность), as bending to kiss her hand, he said (когда, нагнувшись поцеловать ей руку, он сказал):

“In joy and sorrow, in good times and bad, God save your Royal Highness (в радости и печали, в добрые и в тяжелые времена да хранит Господь ваше высочество)!”

He paused and added (он помолчал и добавил), glancing at me and drawing himself up to military erectness (взглянув на меня и вытягиваясь по-военному в струнку; military – военный, воинский; erect – прямой, вертикальный):

“But, before all comes the King – God save the King (но король – прежде всего; Боже, храни короля)!”

And Flavia caught at my hand and kissed it, murmuring (а Флавия схватила мою руку и поцеловала ее, пробормотав):

“Amen! Good God, Amen (аминь! Господи! аминь)!”

We went into the ballroom again (мы снова вошли в бальный зал). Forced to receive adieus, I was separated from Flavia (вынужденный выслушивать: «принимать» прощания, я был разлучен с Флавией): everyone, when they left me, went to her (каждый, раскланявшись со мной: «оставив» меня, направлялся к ней). Sapt was out and in of the throng, and where he had been, glances, smiles, and whispers were rife (Сэпт шнырял в толпе, оставляя после себя быстрые взгляды, ухмылки и шушуканье: «и там, где он побывал, взгляды, улыбки и шепот были в изобилии»; out and in – то внутрь, то наружу; rife – обычный, частый; изобилующий).

“We must not keep his Eminence waiting,” said I.

But Flavia, in whose love there lay no shame, with radiant eyes and blushing face, held out her hand to Sapt. She said nothing, but no man could have missed her meaning, who had ever seen a woman in the exultation of love. A sour, yet sad, smile passed over the old soldier’s face, and there was tenderness in his voice, as bending to kiss her hand, he said:

“In joy and sorrow, in good times and bad, God save your Royal Highness!”

He paused and added, glancing at me and drawing himself up to military erectness:

“But, before all comes the King – God save the King!”

And Flavia caught at my hand and kissed it, murmuring:

“Amen! Good God, Amen!”

We went into the ballroom again. Forced to receive adieus, I was separated from Flavia: everyone, when they left me, went to her. Sapt was out and in of the throng, and where he had been, glances, smiles, and whispers were rife.

I doubted not that, true to his relentless purpose (я не сомневался, что верный своим безжалостным намерениям; purpose – цель; намерение, замысел), he was spreading the news that he had learnt (он разносил новость, которую узнал). To uphold the Crown and beat Black Michael – that was his one resolve (сохранить корону и расправиться с Черным Михаэлем – вот что было его единственной целью; to beat – бить, ударять; победить; resolve – решение, намерение). Flavia, myself – ay, and the real King in Zenda, were pieces in his game (Флавия, я сам, да и настоящий король в Зенде были фишками в его игре; piece – кусок, часть; фишка); and pawns have no business with passions (а пешки не имеют права на страсти; to have no business – не иметь основания, права; business – дело, занятие; право). Not even at the walls of the Palace did he stop (он не остановился даже у дворцовой стены); for when at last I handed Flavia down the broad marble steps and into her carriage (потому что, когда, наконец, я проводил Флавию по широкой мраморной лестнице к ее карете; to hand down – подавать сверху; помочь сойти вниз), there was a great crowd awaiting us (там нас ожидала огромная толпа), and we were welcomed with deafening cheers (и мы были встречены оглушительными приветствиями = и нас шумно приветствовали; to welcome – приветствовать; встретить /чем-л./). What could I do (что я мог поделать)? Had I spoken then, they would have refused to believe that I was not the King (заговори я тогда, они бы отказались поверить, что я не король); they might have believed that the King had run mad (они бы скорее поверили: «могли бы поверить», что король сошел с ума; to run mad – сойти с ума, помешаться). By Sapt’s devices and my own ungoverned passion I had been forced on (ухищрения Сэпта и моя собственная неуправляемая страсть вынуждали меня продолжать /игру/; device – устройство, приспособление; затея, уловка), and the way back had closed behind me (и путь назад был для меня закрыт); and the passion still drove me in the same direction as the devices seduced me (и страсть вела меня в том же направлении, в каком заманивали меня эти хитросплетения; to seduce – соблазнять, совращать; заманивать). I faced all Strelsau that night as the King (той ночью я предстал перед всем Стрелсо в качестве короля) and the accepted suitor of the Princess Flavia (и /благосклонно/ принятого поклонника принцессы Флавии).

I doubted not that, true to his relentless purpose, he was spreading the news that he had learnt. To uphold the Crown and beat Black Michael – that was his one resolve. Flavia, myself – ay, and the real King in Zenda, were pieces in his game; and pawns have no business with passions. Not even at the walls of the Palace did he stop; for when at last I handed Flavia down the broad marble steps and into her carriage, there was a great crowd awaiting us, and we were welcomed with deafening cheers. What could I do? Had I spoken then, they would have refused to believe that I was not the King; they might have believed that the King had run mad. By Sapt’s devices and my own ungoverned passion I had been forced on, and the way back had closed behind me; and the passion still drove me in the same direction as the devices seduced me. I faced all Strelsau that night as the King and the accepted suitor of the Princess Flavia.

At last, at three in the morning, when the cold light of dawning day began to steal in (наконец, в три часа утра, когда холодный свет зари стал проникать внутрь; dawn – рассвет, утренняя заря), I was in my dressing-room, and Sapt alone was with me (я был в своей гардеробной, и рядом находился лишь Сэпт; alone – в одиночестве; наедине). I sat like a man dazed, staring into the fire (я сидел в оцепенении, глядя на огонь; to daze – изумлять, поражать; ошеломлять); he puffed at his pipe (он дымил своей трубкой); Fritz was gone to bed, having almost refused to speak to me (Фриц пошел спать, практически отказавшись разговаривать со мной; almost – почти, едва не). On the table by me lay a rose (на столе рядом со мной лежала роза); it had been in Flavia’s dress, and, as we parted (она была /прикреплена/ к платью Флавии, и когда мы расставались), she had kissed it and given it to me (она поцеловала ее и дала мне).

Sapt advanced his hand towards the rose (Сэпт потянулся рукой к розе; to advance – продвигаться вперед; двигать вперед, продвигать), but, with a quick movement, I shut mine down upon it (но быстрым движением я накрыл ее своей /рукой/; to shut down – закрывать).

“That’s mine,” I said, “not yours – nor the King’s either (она моя, – сказал я, – не ваша и не короля).”

“We struck a good blow for the King tonight (сегодня ночью мы здорово помогли королю; to strike a blow – нанести удар; to strike a blow for smb. – выступить в защиту кого-л.),” said he.

I turned on him fiercely (я в ярости повернулся к нему; fiercely – свирепо, люто).

“What’s to prevent me striking a blow for myself (что мне мешает помочь себе)?” I said.

He nodded his head (он кивнул головой).

“I know what’s in your mind (я знаю, что у вас на уме),” he said. “Yes, lad; but you’re bound in honour (да, юноша, но это дело чести; to be bound in honour to do smth. – считать своим долгом сделать что-л.; to bind – вязать, связывать; обязывать).”

At last, at three in the morning, when the cold light of dawning day began to steal in, I was in my dressing-room, and Sapt alone was with me. I sat like a man dazed, staring into the fire; he puffed at his pipe; Fritz was gone to bed, having almost refused to speak to me. On the table by me lay a rose; it had been in Flavia’s dress, and, as we parted, she had kissed it and given it to me.

Sapt advanced his hand towards the rose, but, with a quick movement, I shut mine down upon it.

“That’s mine,” I said, “not yours – nor the King’s either.”

“We struck a good blow for the King tonight,” said he.

I turned on him fiercely.

“What’s to prevent me striking a blow for myself?” I said.

He nodded his head.

“I know what’s in your mind,” he said. “Yes, lad; but you’re bound in honour.”

“Have you left me any honour (а вы оставили мне /хоть/ немного чести)?”

“Oh, come, to play a little trick on a girl (ой, да ладно, сыграть невинную: «небольшую» шутку с девушкой) – ”

“You can spare me that (вы можете избавить меня от этого). Colonel Sapt, if you would not have me utterly a villain (полковник Сэпт, если только перестанете делать из меня законченного негодяя: «заставлять меня /быть/ законченным негодяем»; utterly – крайне, чрезвычайно; to have – иметь; to have smb. do smth. – заставлять или просить кого-л. сделать что-л.) – if you would not have your King rot in Zenda (если только не допустите, чтобы король гнил в Зенде; to have – иметь; допускать; to have smb. do smth. /обычно в отриц. форме/ – позволять кому-л. что-л., терпеть), while Michael and I play for the great stake outside (в то время как мы с Михаэлем на свободе: «снаружи» ведем игру за /такой/ огромный куш; to play for great stakes – вести крупную игру; stake – ставка /карт./) – You follow me (вы слушаете меня; to follow – следовать, идти за; слушать, следить /за словами/)?”

“Ay, I follow you (да, я вас слушаю).”

“We must act, and quickly (мы должны действовать, причем быстро)! You saw tonight – you heard – tonight (вы видели сегодня ночью, вы слышали) – ”

“I did,” said he.

“Your cursed acuteness told you what I should do (ваша проклятая проницательность подсказала вам, что я сделаю = как я поступлю; acute – острый; проницательный, сообразительный). Well, leave me here a week – and there’s another problem for you (ну что же, оставьте меня здесь на неделю, – и у вас появится еще одна проблема). Do you find the answer (вы находите ответ = вам есть, что ответить)?”

“Yes, I find it,” he answered, frowning heavily (да, есть, – отвечал он, сильно хмурясь). “But if you did that, you’d have to fight me first – and kill me (но если бы вы так поступили, вам пришлось бы сначала сразиться со мной – и убить меня).”

“Well, and if I had – or a score of men (ну, или мне, или двум десяткам солдат)? I tell you, I could raise all Strelsau on you in an hour (послушайте: «я говорю вам», через час я смог бы поднять против вас весь Стрелсо), and choke you with your lies – yes, your mad lies – in your mouth (и задушить вас вместе с вашей ложью – да, ваша безумная ложь – /застынет/ у вас на губах: «во рту»).”

“Have you left me any honour?”

“Oh, come, to play a little trick on a girl – ”

“You can spare me that. Colonel Sapt, if you would not have me utterly a villain – if you would not have your King rot in Zenda, while Michael and I play for the great stake outside – You follow me?”

“Ay, I follow you.”

“We must act, and quickly! You saw tonight – you heard – tonight – ”

“I did,” said he.

“Your cursed acuteness told you what I should do. Well, leave me here a week – and there’s another problem for you. Do you find the answer?”

“Yes, I find it,” he answered, frowning heavily. “But if you did that, you’d have to fight me first – and kill me.”

“Well, and if I had – or a score of men? I tell you, I could raise all Strelsau on you in an hour, and choke you with your lies – yes, your mad lies – in your mouth.”

“It’s gospel truth,” he said – “thanks to my advice you could (истинная правда, – сказал он, – благодаря моему совету вы смогли бы; gospel truth – святая истина).”

“I could marry the princess, and send Michael and his brother together to (я мог бы жениться на принцессе и послать Михаэля вместе с его братом в) – ”

“I’m not denying it, lad (я не отрицаю этого, парень),” said he.

“Then, in God’s name,” I cried, stretching out my hands to him (тогда, ради Бога, – воскликнул я, протягивая к нему руки), “let us go to Zenda and crush this Michael (давайте поедем в Зенду, раздавим этого Михаэля) and bring the King back to his own again (и снова вернем короля назад).” The old fellow stood and looked at me for full a minute (старик поднялся и смотрел на меня целую минуту).

“And the princess (а принцесса)?” he said.

I bowed my head to meet my hands (я уронил голову на руки; to bow – кланяться; наклонить, склонить голову; to meet – встречать), and crushed the rose between my fingers and my lips (и раздавил розу между своими пальцами и губами).

I felt his hand on my shoulder (я почувствовал его руку на своем плече), and his voice sounded husky as he whispered low in my ear (и голос его звучал хрипло, когда он тихо прошептал мне в ухо):

“Before God, you’re the finest Elphberg of them all (как перед Богом, вы – самый лучший Эльфберг из них всех; fine – тонкий, утонченный; хороший, прекрасный). But I have eaten of the King’s bread, and I am the King’s servant (но я ел королевский хлеб и я – слуга короля). Come, we will go to Zenda (собирайтесь: «давайте», мы едем в Зенду)!”

And I looked up and caught him by the hand (я взглянул на него и схватил его за руку). And the eyes of both of us were wet (и глаза у нас обоих были влажными).

“It’s gospel truth,” he said – “thanks to my advice you could.”

“I could marry the princess, and send Michael and his brother together to – ”

“I’m not denying it, lad,” said he.

“Then, in God’s name,” I cried, stretching out my hands to him, “let us go to Zenda and crush this Michael and bring the King back to his own again.” The old fellow stood and looked at me for full a minute.

“And the princess?” he said.

I bowed my head to meet my hands, and crushed the rose between my fingers and my lips.

I felt his hand on my shoulder, and his voice sounded husky as he whispered low in my ear:

“Before God, you’re the finest Elphberg of them all. But I have eaten of the King’s bread, and I am the King’s servant. Come, we will go to Zenda!”

And I looked up and caught him by the hand. And the eyes of both of us were wet.

 

Chapter 11

Hunting a Very Big Boar

(Охота на очень крупного вепря;

boar – хряк, боров; кабан, вепрь

)

The terrible temptation which was assailing me will now be understood (сильнейшее искушение, охватившее меня, сейчас станет понятным; terrible – страшный, ужасный; необыкновенный, кошмарный /эмоц. – усил./; to assail – нападать, атаковать; одолевать, мучить). I could so force Michael’s hand that he must kill the King (я мог бы вынудить Михаэля убить короля; to force smb.’s hand – заставлять кого-л.). I was in a position to bid him defiance and tighten my grasp on the crown (в моих силах было бросить ему вызов и крепко ухватиться за корону: «усилить свою хватку на короне»; to be in a position to do smth. – быть в состоянии, иметь возможность сделать что-л.; position – положение, расположение; возможность, способность; to bid defiance – не считаться, пренебрегать; бросать вызов; defiance – вызывающее поведение, вызов; to tighten – сжимать; усиливать; tight – тесно; крепко) – not for its own sake, but because the King of Ruritania was to wed the Princess Flavia (не ради нее самой, а потому что король Руритании должен жениться на принцессе Флавии). What of Sapt and Fritz (а что с Сэптом и Фрицем)? Ah! but a man cannot be held to write down in cold blood (ах! но нельзя требовать от человека, чтобы он хладнокровно записывал; to hold smb. to do smth. – требовать от кого-л. выполнения чего-л.) the wild and black thoughts that storm his brain (дикие и дурные мысли, проносящиеся в его мозгу; to storm – бушевать, свирепствовать; стремительно нестись) when an uncontrolled passion has battered a breach for them (когда неуправляемая страсть пробила для них брешь). Yet, unless he sets up as a saint, he need not hate himself for them (однако, если он не претендует на святость: «не подвизается как святой», ему не обязательно ненавидеть себя за них; to set up – воздвигать; основывать, открывать /дело/; to set oneself up as smth. – начать работать кем-л., начать действовать в качестве кого-л.). He is better employed, as it humbly seems to me (ему лучше заняться тем, по моему скромному мнению: «как мне скромно кажется»), in giving thanks that power to resist was vouchsafed to him (что благодарить /Бога/ за дарованную способность противостоять /им/; power – сила, мощь; способность), than in fretting over wicked impulses which come unsought (чем = а не беспокоиться о дурных порывах, которые приходят непрошеными; wicked – злобный; дурной, порочный; impulse – толчок, импульс; побуждение, порыв) and extort an unwilling hospitality from the weakness of our nature (и вымогают невольного гостеприимства у слабости нашей природы = и мы, по нашей немощи, невольно оказываем им гостеприимство).

The terrible temptation which was assailing me will now be understood. I could so force Michael’s hand that he must kill the King. I was in a position to bid him defiance and tighten my grasp on the crown – not for its own sake, but because the King of Ruritania was to wed the Princess Flavia. What of Sapt and Fritz? Ah! but a man cannot be held to write down in cold blood the wild and black thoughts that storm his brain when an uncontrolled passion has battered a breach for them. Yet, unless he sets up as a saint, he need not hate himself for them. He is better employed, as it humbly seems to me, in giving thanks that power to resist was vouchsafed to him, than in fretting over wicked impulses which come unsought and extort an unwilling hospitality from the weakness of our nature.

It was a fine bright morning when I walked, unattended, to the princess’s house (было ясное погожее утро, когда я, не сопровождаемый никем, шел ко дворцу принцессы), carrying a nosegay in my hand (неся в руке букетик цветов). Policy made excuses for love, and every attention that I paid her (политика оправдывала любовь, и каждый /знак/ внимания, который я оказывал ей; to make excuses – оправдываться, извиняться /за что-л./), while it riveted my own chains (в то время как заклепывал на мне оковы; chain – цепь, цепочка; chains – оковы, узы), bound closer to me the people of the great city, who worshipped her (крепче привязывал ко мне жителей огромного города, которые боготворили ее). I found Fritz’s inamorata, the Countess Helga, gathering blooms in the garden for her mistress’s wear (я наткнулся на возлюбленную Фрица, графиню Хельгу, собирающую в саду цветы для платья своей госпожи), and prevailed on her to take mine in their place (и уговорил ее взять мои /цветы/ вместо ее /цветов/; to prevail – восторжествовать, одержать победу; убедить, уговорить; place – место; in somebody’s/ something’s place – вместо кого-л., чего-л.). The girl was rosy with happiness (девушка светилась: «была цветущей» от счастья; rosy – розовый; румяный, цветущий), for Fritz, in his turn, had not wasted his evening (поскольку Фриц, в свою очередь, не даром провел свой вечер), and no dark shadow hung over his wooing (и ничто не омрачало его чувств: «над его ухаживаниями не висело никакой темной тени»), save the hatred which the Duke of Strelsau was known to bear him (за исключением ненависти, которую, как известно, питал к нему герцог Стрелсо).

“And that,” she said, with a mischievous smile (а этому, – сказала она с озорной улыбкой), “your Majesty has made of no moment (ваше величество не придавали значения; moment – момент, мгновение; /устар./ важность, значение; of no moment – /устар./ неважный, не имеющий значения). Yes, I will take the flowers (да, я возьму цветы); shall I tell you, sire, what is the first thing the princess does with them (мне сказать вам, сир, что принцесса сделает с ними в первую очередь)?”

It was a fine bright morning when I walked, unattended, to the princess’s house, carrying a nosegay in my hand. Policy made excuses for love, and every attention that I paid her, while it riveted my own chains, bound closer to me the people of the great city, who worshipped her. I found Fritz’s inamorata, the Countess Helga, gathering blooms in the garden for her mistress’s wear, and prevailed on her to take mine in their place. The girl was rosy with happiness, for Fritz, in his turn, had not wasted his evening, and no dark shadow hung over his wooing, save the hatred which the Duke of Strelsau was known to bear him.

“And that,” she said, with a mischievous smile, “your Majesty has made of no moment. Yes, I will take the flowers; shall I tell you, sire, what is the first thing the princess does with them?”

We were talking on a broad terrace that ran along the back of the house (мы разговаривали на широкой террасе, проходившей вдоль тыльной стороны дома), and a window above our heads stood open (и окно у нас над головами было открыто).

“Madame!” cried the countess merrily (госпожа! – крикнула графиня весело), and Flavia herself looked out (и сама Флавия выглянула /из окна/). I bared my head and bowed (я обнажил голову и поклонился). She wore a white gown, and her hair was loosely gathered in a knot (на ней было белое платье, а волосы были небрежно собраны в узел; loose – свободный; ненатянутый, нетугой, расхлябанный; loosely – свободно; небрежно). She kissed her hand to me, crying (она послала мне воздушный поцелуй: «поцеловала свою руку для меня», крикнув):

“Bring the King up, Helga; I’ll give him some coffee (проводи короля наверх, Хельга; я угощу его кофе).”

The countess, with a gay glance, led the way, and took me into Flavia’s morning-room (графиня, весело взглянув, проводила меня в маленькую столовую Флавии; to lead the way – показывать путь, вести за собой; to take – брать; приводить /кого-л. куда-л./; morning-room – маленькая столовая, примыкающая к кухне). And, left alone, we greeted one another as lovers are wont (и оставшись наедине, мы поздоровались так, как это делают влюбленные; wont – имеющий обыкновение). Then the princess laid two letters before me (потом принцесса положила передо мной два письма). One was from Black Michael (одно было от Черного Михаэля) – a most courteous request that she would honour him by spending a day at his Castle of Zenda (чрезвычайно вежливая просьба удостоить его чести, проведя денек в замке Зенды), as had been her custom once a year in the summer (как обычно она делала: «что было ее привычкой» раз в году летом), when the place and its gardens were in the height of their great beauty (когда имение и все сады в нем находятся в самом расцвете своей восхитительной красоты; place – место; имение, усадьба; height – высота, вершина; апогей, разгар; great – большой, громадный; великолепный, восхитительный /разг./). I threw the letter down in disgust (я раздраженно бросил письмо /на стол/; disgust – отвращение, омерзение; недовольство, раздражение), and Flavia laughed at me (и Флавия засмеялась надо мной). Then, growing grave again, she pointed to the other sheet (затем, снова став серьезной, она указала на другой листок).

We were talking on a broad terrace that ran along the back of the house, and a window above our heads stood open.

“Madame!” cried the countess merrily, and Flavia herself looked out. I bared my head and bowed. She wore a white gown, and her hair was loosely gathered in a knot. She kissed her hand to me, crying:

“Bring the King up, Helga; I’ll give him some coffee.”

The countess, with a gay glance, led the way, and took me into Flavia’s morning-room. And, left alone, we greeted one another as lovers are wont. Then the princess laid two letters before me. One was from Black Michael – a most courteous request that she would honour him by spending a day at his Castle of Zenda, as had been her custom once a year in the summer, when the place and its gardens were in the height of their great beauty. I threw the letter down in disgust, and Flavia laughed at me. Then, growing grave again, she pointed to the other sheet.

“I don’t know who that comes from,” she said. “Read it (я не знаю, от кого оно пришло, – сказала она, – прочитайте его).”

I knew in a moment (через мгновение я /уже это/ знал). There was no signature at all this time (подписи на этот раз не было вообще), but the handwriting was the same as that which had told me of the snare in the summer-house (но почерк был точно таким же, как тот, что сообщил мне о западне в летнем домике): it was Antoinette de Mauban’s (это был /почерк/ Антуанетты де Мобан).

“I have no cause to love you,” it ran (у меня нет причины любить вас, – говорилось в нем; to run – бежать; гласить /о тексте, документе и т. п./), “but God forbid that you should fall into the power of the duke (но Боже упаси попасть вам в руки: «во власть» герцога; to forbid – запрещать; не позволять, не давать возможности). Accept no invitations of his (не принимайте никаких его приглашений). Go nowhere without a large guard (никуда не выходите без усиленной стражи; large – большой; многочисленный) – a regiment is not too much to make you safe (полк – это не слишком много для обеспечения вашей безопасности). Show this, if you can, to him who reigns in Strelsau (покажите это /письмо/, если можете, тому, кто правит в Стрелсо).”

“Why doesn’t it say ‘the King’?” asked Flavia, leaning over my shoulder (почему здесь не говорится «король»? – спросила Флавия, склоняясь над моим плечом), so that the ripple of her hair played on my cheek (так что ее волнистые волосы коснулись моей щеки: «заиграли на моей щеке»; ripple – рябь, зыбь; волнистость /волос/). “Is it a hoax (это розыгрыш)?”

“As you value life, and more than life, my queen (если вы дорожите жизнью и не только жизнью, моя королева),” I said, “obey it to the very letter (выполняйте /все/ это беспрекословно: «до самой последней буквы»; very – истинный, сущий; самый, предельный; letter – письмо; буква; to the letter – буквально, точно). A regiment shall camp round your house today (вокруг вашего дворца сегодня же нужно поставить полк; to camp – располагаться лагерем). See that you do not go out unless well guarded (смотрите, не выходите никуда без хорошей охраны).”

“An order, sire?” she asked, a little rebellious (это – приказ, сир? – спросила она с оттенком непокорности; rebellious – повстанческий, бунтарский).

“I don’t know who that comes from,” she said. “Read it.”

I knew in a moment. There was no signature at all this time, but the handwriting was the same as that which had told me of the snare in the summer-house: it was Antoinette de Mauban’s.

“I have no cause to love you,” it ran, “but God forbid that you should fall into the power of the duke. Accept no invitations of his. Go nowhere without a large guard – a regiment is not too much to make you safe. Show this, if you can, to him who reigns in Strelsau.”

“Why doesn’t it say ‘the King’?” asked Flavia, leaning over my shoulder, so that the ripple of her hair played on my cheek. “Is it a hoax?”

“As you value life, and more than life, my queen,” I said, “obey it to the very letter. A regiment shall camp round your house today. See that you do not go out unless well guarded.”

“An order, sire?” she asked, a little rebellious.

“Yes, an order, madame – if you love me (да, мадам, приказ – если вы любите меня).”

“Ah!” she cried; and I could not but kiss her (ах! – воскликнула она, и я не мог не поцеловать ее).

“You know who sent it?” she asked (вы знаете, кто послал его? – спросила она).

“I guess,” said I (догадываюсь, – ответил я). “It is from a good friend – and I fear, an unhappy woman (оно от хорошего друга и, боюсь, несчастной женщины). You must be ill, Flavia, and unable to go to Zenda (вы должны /сказаться/ больной и неспособной ехать в Зенду). Make your excuses as cold and formal as you like (принесите свои извинения в такой прохладной форме, в какой вам будет угодно; formal – официальный, формальный).”

“So you feel strong enough to anger Michael (значит, вы чувствуете себя достаточно сильным, чтобы вызвать гнев Михаэля)?” she said, with a proud smile (спросила она с гордой улыбкой).

“I’m strong enough for anything, while you are safe (я достаточно силен для чего угодно, пока вы в безопасности),” said I.

Soon I tore myself away from her, and then, without consulting Sapt (вскоре я расстался с нею: «оторвал себя от нее» и затем, не посоветовавшись с Сэптом), I took my way to the house of Marshal Strakencz (я направился к дому маршала Штракенца). I had seen something of the old general, and I liked and trusted him (я какое-то время общался со старым генералом, и он мне понравился, я доверял ему; to see – видеть, смотреть; встречаться, видаться; to see much/little of smb. – часто/редко бывать в чьем-л. обществе). Sapt was less enthusiastic, but I had learnt by now (Сэпт был настроен менее оптимистично, но к тому времени я усвоил; enthusiastic – восторженный, полный энтузиазма) that Sapt was best pleased when he could do everything (что Сэпт больше всего был доволен, когда все зависело от него: «когда он мог делать все»), and jealousy played some part in his views (и ревность играла определенную роль в его поведении: «взглядах»).

“Yes, an order, madame – if you love me.”

“Ah!” she cried; and I could not but kiss her.

“You know who sent it?” she asked.

“I guess,” said I. “It is from a good friend – and I fear, an unhappy woman. You must be ill, Flavia, and unable to go to Zenda. Make your excuses as cold and formal as you like.”

“So you feel strong enough to anger Michael?” she said, with a proud smile.

“I’m strong enough for anything, while you are safe,” said I.

Soon I tore myself away from her, and then, without consulting Sapt, I took my way to the house of Marshal Strakencz. I had seen something of the old general, and I liked and trusted him. Sapt was less enthusiastic, but I had learnt by now that Sapt was best pleased when he could do everything, and jealousy played some part in his views.

As things were now, I had more work than Sapt and Fritz could manage (при сложившихся обстоятельствах у меня было больше работы, чем /та, с которой/ Сэпт и Фриц могли бы справиться), for they must come with me to Zenda (поскольку они должны были ехать со мной в Зенду), and I wanted a man to guard what I loved most in all the world (а я хотел, чтобы кто-то охранял то, что я любил больше всего на свете), and suffer me to set about my task of releasing the King with a quiet mind (и позволил мне приступить к задаче по освобождению короля с чистым сердцем: «со спокойным разумом»; to suffer smb. to do smth. – позволить кому-л. сделать что-л.; to suffer – страдать; to set about – начинать, приступать /к чему-л./).

The Marshal received me with most loyal kindness (маршал принял меня очень радушно: «с самой преданной сердечностью»). To some extent, I took him into my confidence (не вдаваясь в подробности, я посвятил его в свой замысел; to some extent – до некоторой степени; to take smb. into one’s confidence – доверить кому-л. тайну; confidence – доверие). I charged him with the care of the princess, looking him full and significantly in the face (я поручил принцессу его заботам, многозначительно смотря ему прямо в лицо; to charge – нагружать, загружать; поручать, вверять) as I bade him let no one from her cousin the duke approach her (когда просил не позволять никому от ее кузена герцога приближаться к ней), unless he himself were there and a dozen of his men with him (если только он = маршал сам не будет там = рядом, а с ним дюжина его солдат).

“You may be right, sire,” said he, shaking his grey head sadly (возможно, вы правы, сир, – сказал он, печально качнув своей седой головой). “I have known better men than the duke do worse things than that for love (я знал лучших людей, чем герцог, /способных/ ради любви совершить более худшее).”

I could quite appreciate the remark, but I said (я оценил: «смог вполне оценить» это замечание, но /все же/ сказал; to appreciate – ценить; оценивать по достоинству):

“There’s something beside love, Marshal (есть кое-что помимо любви, маршал). Love’s for the heart; is there nothing my brother might like for his head (любовь – для души: «для сердца»; /но разве/ нет ничего, что мой брат желал бы /приобрести/ для своей головы; to like – нравиться, любить; хотеть)?”

“I pray that you wrong him, sire (молю /Бога/, чтобы вы /оказались/ несправедливы к нему, сир).”

As things were now, I had more work than Sapt and Fritz could manage, for they must come with me to Zenda, and I wanted a man to guard what I loved most in all the world, and suffer me to set about my task of releasing the King with a quiet mind.

The Marshal received me with most loyal kindness. To some extent, I took him into my confidence. I charged him with the care of the princess, looking him full and significantly in the face as I bade him let no one from her cousin the duke approach her, unless he himself were there and a dozen of his men with him.

“You may be right, sire,” said he, shaking his grey head sadly. “I have known better men than the duke do worse things than that for love.”

I could quite appreciate the remark, but I said:

“There’s something beside love, Marshal. Love’s for the heart; is there nothing my brother might like for his head?”

“I pray that you wrong him, sire.”

“Marshal, I’m leaving Strelsau for a few days (маршал, я покидаю Стрелсо на несколько дней). Every evening I will send a courier to you (каждый вечер я буду посылать к вам гонца). If for three days none comes (если в течение трех дней никого не будет: «никто не приедет»), you will publish an order which I will give you (вы огласите указ, который я вам дам; to publish – публиковать; оглашать, обнародовать), depriving Duke Michael of the governorship of Strelsau (отстраняющий герцога Михаэля от управления Стрелсо; to deprive – лишать, отбирать; governorship – власть, юрисдикция губернатора; правление; to govern – править, управлять) and appointing you in his place (и назначающий вас на его место). You will declare a state of siege (вы объявите осадное положение). Then you will send word to Michael (потом пошлете Михаэлю сообщение; word – слово; известие, сообщение) that you demand an audience of the King – You follow me (что настаиваете на аудиенции у короля – вы слушаете меня; audience – публика, зрители; аудиенция)?”

“Ay, sire (да, сир).”

“– In twenty-four hours (через двадцать четыре часа; in – в; в течение, через). If he does not produce the King” (I laid my hand on his knee) (если он не предъявит короля (я положил руку ему на колено)), “then the King is dead, and you will proclaim the next heir (значит, король мертв, и вы объявите нового наследника). You know who that is (вы знаете, кто это)?”

“The Princess Flavia.”

“And swear to me, on your faith and honour and by the fear of the living God (и поклянитесь мне вашей честью, добрым именем и страхом пред сущим Богом; faith – вера, доверие; преданность, честность; honour – честь; хорошая репутация, доброе имя; living – живой, живущий; существующий), that you will stand by her to the death (что вы будете беречь ее до последнего вздоха: «до смерти»; to stand by – присутствовать; защищать, помогать), and kill that reptile, and seat her where I sit now (и убьете этого подлеца и посадите ее на трон: «где я сейчас сижу»; reptile – пресмыкающееся, рептилия; подлый, продажный человек).”

“Marshal, I’m leaving Strelsau for a few days. Every evening I will send a courier to you. If for three days none comes, you will publish an order which I will give you, depriving Duke Michael of the governorship of Strelsau and appointing you in his place. You will declare a state of siege. Then you will send word to Michael that you demand an audience of the King – You follow me?”

“Ay, sire.”

“– In twenty-four hours. If he does not produce the King” (I laid my hand on his knee), “then the King is dead, and you will proclaim the next heir. You know who that is?”

“The Princess Flavia.”

“And swear to me, on your faith and honour and by the fear of the living God, that you will stand by her to the death, and kill that reptile, and seat her where I sit now.”

“On my faith and honour, and by the fear of God, I swear it (своей честью, именем и страхом перед Богом я клянусь в этом)! And may Almighty God preserve your Majesty (и да хранит всемогущий Бог ваше величество), for I think that you go on an errand of danger (потому что я думаю, вы отправляетесь на опасное дело; errand – поручение, задание).”

“I hope that no life more precious than mine may be demanded,” said I, rising (надеюсь, ничья более драгоценная, чем моя жизнь не потребуется, – сказал я, вставая). Then I held out my hand to him (потом протянул ему руку).

“Marshal,” I said, “in days to come, it may be – I know not (маршал, – сказал я, – в скором времени: «в дни, /которые/ придут», может так случиться, – я не знаю) – that you will hear strange things of the man who speaks to you now (что вы услышите странные вещи о человеке, который говорит с вами сейчас). Let him be what he may, and who he may (кем бы и каким бы он ни был: «пусть он будет таким, каким может, и тем, кем может»), what say you of the manner in which he has borne himself as King in Strelsau (что вы скажете о манере, в какой он держался, /будучи/ королем в Стрелсо; to bear oneself – держаться, вести себя)?”

The old man, holding my hand, spoke to me, man to man (старик, держа мою руку, заговорил со мной откровенно; man to man – как мужчина с мужчиной; честно, откровенно).

“I have known many of the Elphbergs,” said he, “and I have seen you (я знал многих Эльфбергов и я видел вас). And, happen what may, you have borne yourself as a wise King and a brave man (и, что бы ни случилось, вы вели себя как мудрый король и храбрый человек; to bear oneself – вести себя); ay, and you have proved as courteous a gentleman and as gallant a lover (да, и доказали, что вы такой же учтивый джентльмен и галантный кавалер) as any that have been of the House (как любой другой из этого рода).”

“On my faith and honour, and by the fear of God, I swear it! And may Almighty God preserve your Majesty, for I think that you go on an errand of danger.”

“I hope that no life more precious than mine may be demanded,” said I, rising. Then I held out my hand to him.

“Marshal,” I said, “in days to come, it may be – I know not – that you will hear strange things of the man who speaks to you now. Let him be what he may, and who he may, what say you of the manner in which he has borne himself as King in Strelsau?”

The old man, holding my hand, spoke to me, man to man.

“I have known many of the Elphbergs,” said he, “and I have seen you. And, happen what may, you have borne yourself as a wise King and a brave man; ay, and you have proved as courteous a gentleman and as gallant a lover as any that have been of the House.”

“Be that my epitaph,” said I (да будет это моей эпитафией, – сказал я), “when the time comes that another sits on the throne of Ruritania (когда придет время другому сесть на трон Руритании).”

“God send a far day (пусть Господь нескоро пошлет вам /этот/ день: «Бог /да/ пошлет отдаленный день»), and may I not see it (и да не увижу я его; may – мочь, иметь возможность; пусть, да /в воскл. предложениях выраж. пожелание/)!” said he.

I was much moved, and the Marshal’s worn face twitched (я был весьма тронут, морщинистое лицо маршала подергивалось; worn – изношенный, потертый). I sat down and wrote my order (я сел и написал свой указ).

“I can hardly yet write,” said I; “my finger is stiff still (я едва могу писать, мой палец все еще не гнется).”

It was, in fact, the first time that I had ventured to write more than a signature (это был, фактически, первый раз, когда я отважился написать больше, чем свое имя: «подпись»); and in spite of the pains I had taken to learn the King’s hand (и несмотря на все усилия, которые я предпринимал, чтобы выучить почерк короля), I was not yet perfect in it (я пока еще не преуспел в этом: «я еще не был в этом безупречен»).

“Indeed, sire,” he said, “it differs a little from your ordinary handwriting (в самом деле, сир, обычно у вас немного другой почерк: «это немного отличается от вашего обычного почерка»). It is unfortunate, for it may lead to a suspicion of forgery (это нехорошо, поскольку это может привести к подозрению в подлоге; unfortunate – несчастный; неудачный).”

“Marshal,” said I, with a laugh, “what use are the guns of Strelsau (маршал, – сказал я, усмехнувшись, – какой прок в пушках Стрелсо), if they can’t assuage a little suspicion (если они не могут успокоить легкое подозрение)?”

He smiled grimly, and took the paper (он мрачно улыбнулся и взял бумагу; grim – жестокий, беспощадный; мрачный, зловещий).

“Colonel Sapt and Fritz von Tarlenheim go with me,” I continued (полковник Сэпт и Фриц фон Тарленхайм едут со мной, – продолжал я).

“Be that my epitaph,” said I, “when the time comes that another sits on the throne of Ruritania.”

“God send a far day, and may I not see it!” said he.

I was much moved, and the Marshal’s worn face twitched. I sat down and wrote my order.

“I can hardly yet write,” said I; “my finger is stiff still.”

It was, in fact, the first time that I had ventured to write more than a signature; and in spite of the pains I had taken to learn the King’s hand, I was not yet perfect in it.

“Indeed, sire,” he said, “it differs a little from your ordinary handwriting. It is unfortunate, for it may lead to a suspicion of forgery.”

“Marshal,” said I, with a laugh, “what use are the guns of Strelsau, if they can’t assuage a little suspicion?”

He smiled grimly, and took the paper.

“Colonel Sapt and Fritz von Tarlenheim go with me,” I continued.

“You go to seek the duke?” he asked in a low tone (вы едете за герцогом: «разыскивать герцога» – спросил он тихим голосом).

“Yes, the duke, and someone else of whom I have need (да, за герцогом и еще кое за кем, кто мне очень нужен: «в ком я имею нужду»), and who is at Zenda,” I replied (и кто /сейчас/ находится в Зенде, – ответил я).

“I wish I could go with you (жаль, что я не могу поехать с вами),” he cried, tugging at his white moustache (воскликнул он, дергая свой седой ус). “I’d like to strike a blow for you and your crown (мне бы хотелось постоять за вас и вашу корону; to strike a blow – нанести удар; to strike – ударять, бить).”

“I leave you what is more than my life and more than my crown (я оставляю вам то, что дороже: «больше» моей жизни и моей короны),” said I, “because you are the man I trust more than all other in Ruritania (потому что вы человек, которому я доверяю больше, чем всем остальным в Руритании).”

“I will deliver her to you safe and sound (я передам ее вам в целости и сохранности; safe – невредимый; sound – здоровый, крепкий),” said he, “and, failing that, I will make her queen (а /если/ этого не случится = если вас не станет, я сделаю ее королевой; failing – за неимением, в случае отсутствия; to fail – потерпеть неудачу, не иметь успеха).”

We parted, and I returned to the Palace (мы расстались, я вернулся во дворец) and told Sapt and Fritz what I had done (и рассказал Сэпту и Фрицу, что я предпринял). Sapt had a few faults to find and a few grumbles to utter (Сэпт нашел некоторые недостатки и /немного/ поворчал; grumble – ворчанье, ропот; to utter – издавать звук, произносить). This was merely what I expected (я только этого /от него/ и ждал), for Sapt liked to be consulted beforehand, not informed afterwards (поскольку Сэпт любил, чтобы с ним советовались заранее, а не ставили перед фактом: «а не уведомляли впоследствии»); but on the whole he approved of my plans (но, в целом, он одобрил мой план), and his spirits rose high as the hour of action drew nearer and nearer (и настроение у него поднималось /по мере того/, как приближалось время действовать; to draw near – приближать/ся/).

“You go to seek the duke?” he asked in a low tone.

“Yes, the duke, and someone else of whom I have need, and who is at Zenda,” I replied.

“I wish I could go with you,” he cried, tugging at his white moustache. “I’d like to strike a blow for you and your crown.”

“I leave you what is more than my life and more than my crown,” said I, “because you are the man I trust more than all other in Ruritania.”

“I will deliver her to you safe and sound,” said he, “and, failing that, I will make her queen.”

We parted, and I returned to the Palace and told Sapt and Fritz what I had done. Sapt had a few faults to find and a few grumbles to utter. This was merely what I expected, for Sapt liked to be consulted beforehand, not informed afterwards; but on the whole he approved of my plans, and his spirits rose high as the hour of action drew nearer and nearer.

Fritz, too, was ready; though he, poor fellow, risked more than Sapt did (Фриц тоже был готов; хотя он, бедняга, рисковал больше, чем Сэпт), for he was a lover, and his happiness hung in the scale (потому что он был влюблен, и на весах лежало: «висело» его счастье; to hang). Yet how I envied him (однако, как же я ему завидовал)! For the triumphant issue which would crown him with happiness and unite him to his mistress (ибо победоносный исход, который увенчал бы его славой и соединил со своей возлюбленной; issue – выпуск, издание /печатной продукции/; исход, результат; mistress – хозяйка, госпожа; возлюбленная /поэт./), the success for which we were bound to hope and strive and struggle (успех, на который мы надеялись, /к которому/ стремились и /за который/ боролись; to be bound to do smth. – быть вынужденным сделать что-л.), meant to me sorrow more certain and greater than if I were doomed to fail (означал для меня страдания более безнадежные и большие, чем если бы я был обречен на неудачу; certain – определенный, неизменный; несомненный). He understood something of this, for when we were alone (он понимал кое-что из этого = мои чувства ему были отчасти понятны, потому что, когда мы были одни) (save for old Sapt, who was smoking at the other end of the room (если не считать Сэпта, который курил в другом конце комнаты)) he passed his arm through mine, saying (он, взяв меня под руку, сказал):

“It’s hard for you (для вас это трудно). Don’t think I don’t trust you (не думайте, что я не верю вам); I know you have nothing but true thoughts in your heart (я знаю, что у вас в душе только чистые намерения; true – верный, правильный; искренний; thought – мысль; намерение).”

But I turned away from him (но я отвернулся от него), thankful that he could not see what my heart held (радуясь, что он не может видеть того, что у меня в душе; thankful – благодарный; довольный, радующийся; to hold – держать; вмещать, содержать в себе), but only be witness to the deeds that my hands were to do (а будет лишь только свидетелем деяний, которые сделают мои руки).

Yet even he did not understand (однако даже он не понимал), for he had not dared to lift his eyes to the Princess Flavia, as I had lifted mine (потому что он не осмеливался взглянуть: «поднять глаза» на принцессу Флавию так, как глядел /на нее/ я).

Fritz, too, was ready; though he, poor fellow, risked more than Sapt did, for he was a lover, and his happiness hung in the scale. Yet how I envied him! For the triumphant issue which would crown him with happiness and unite him to his mistress, the success for which we were bound to hope and strive and struggle, meant to me sorrow more certain and greater than if I were doomed to fail. He understood something of this, for when we were alone (save for old Sapt, who was smoking at the other end of the room) he passed his arm through mine, saying:

“It’s hard for you. Don’t think I don’t trust you; I know you have nothing but true thoughts in your heart.”

But I turned away from him, thankful that he could not see what my heart held, but only be witness to the deeds that my hands were to do.

Yet even he did not understand, for he had not dared to lift his eyes to the Princess Flavia, as I had lifted mine.

Our plans were now all made (все наши планы теперь были составлены), even as we proceeded to carry them out (точно так, как мы действовали по их выполнению; even – ровно; точно, как раз; to proceed – продолжать; действовать, поступать), and as they will hereafter appear (так же они появятся = будут изложены здесь далее; here – здесь, тут; after – за, позади; после, спустя; hereafter – затем, дальше /в статье, книге и т. п./; to appear – показываться, появляться; выходить, издаваться, появляться /в печати/). The next morning we were to start on the hunting excursion (на следующее утро мы должны были выехать на охоту; to start – начинать/ся/; отправляться, пускаться в путь). I had made all arrangements for being absent (я уже сделал все распоряжения на время своего отсутствия; arrangement – приведение в порядок; arrangements – мероприятия, распоряжения), and now there was only one thing left to do (и теперь оставалось сделать только одно дело) – the hardest, the most heart-breaking (самое трудное, самое тяжелое для души; heart – сердце, душа; to break – ломать, разрывать). As evening fell, I drove through the busy streets to Flavia’s residence (когда наступил вечер, я поехал по людным улицам к дому Флавии). I was recognized as I went and heartily cheered (когда я проезжал, меня узнавали и сердечно приветствовали). I played my part, and made shift to look the happy lover (я играл свою роль и старался выглядеть счастливым влюбленным; to make shift – делать усилие, стараться). In spite of my depression (несмотря на мое подавленное настроение; depression – уныние, депрессия), I was almost amused at the coolness and delicate hauteur (меня почти позабавили холодность и легкая надменность; delicate – утонченный, изысканный; едва уловимый) with which my sweet lover received me (с которыми моя очаровательная возлюбленная приняла меня). She had heard that the King was leaving Strelsau on a hunting expedition (она уже слышала, что король уезжает из Стрелсо на охоту).

“I regret that we cannot amuse your Majesty here in Strelsau (я сожалею, что мы не в состоянии развлечь ваше величество здесь в Стрелсо),” she said, tapping her foot lightly on the floor (сказала она, легонько топнув ножкой: «стукнув ножкой легонько об пол»). “I would have offered you more entertainment (я бы предложила вам больше развлечений), but I was foolish enough to think (но я по глупости подумала: «но я была довольно глупа, чтобы подумать») – ”

“Well, what?” I asked, leaning over her (ну, что? – спросил я, склонившись над ней).

Our plans were now all made, even as we proceeded to carry them out, and as they will hereafter appear. The next morning we were to start on the hunting excursion. I had made all arrangements for being absent, and now there was only one thing left to do – the hardest, the most heart-breaking. As evening fell, I drove through the busy streets to Flavia’s residence. I was recognized as I went and heartily cheered. I played my part, and made shift to look the happy lover. In spite of my depression, I was almost amused at the coolness and delicate hauteur with which my sweet lover received me. She had heard that the King was leaving Strelsau on a hunting expedition.

“I regret that we cannot amuse your Majesty here in Strelsau,” she said, tapping her foot lightly on the floor. “I would have offered you more entertainment, but I was foolish enough to think – ”

“Well, what?” I asked, leaning over her.

“That just for a day or two after – after last night (что дня на два после – после прошлой ночи) – you might be happy without much gaiety (вы можете быть счастливы и без обилия развлечений);” and she turned pettishly from me, as she added (и она обидчиво отвернулась от меня, добавив), “I hope the boars will be more engrossing (надеюсь, вепри будут более увлекательным /занятием/).”

“I’m going after a very big boar,” said I (я еду за очень крупным вепрем, – сказал я); and, because I could not help it, I began to play with her hair (и, не сумев удержаться, я стал гладить ее локоны: «играть с ее волосами»), but she moved her head away (но она отстранилась; to move away – удаляться; отодвигать).

“Are you offended with me?” I asked, in feigned surprise (ты обиделась на меня? – спросил я, изображая удивление; to feign – притворяться, симулировать), for I could not resist tormenting her a little (поскольку не мог удержаться от того, чтобы помучить ее немножко). I had never seen her angry (я никогда не видел ее сердитой), and every fresh aspect of her was a delight to me (и каждая новая черта ее /характера/ была для меня радостным /открытием/; delight – восхищение, восторг; источник наслаждения).

“What right have I to be offended (какое я имею право обижаться)? True, you said last night that every hour away from me was wasted (правда, прошлой ночью вы говорили, что каждый час вдали от меня потрачен впустую). But a very big boar! that’s a different thing (но очень большой вепрь! это /совсем/ другое дело).”

“Perhaps the boar will hunt me,” I suggested (может /случиться так/, что этот вепрь будет охотиться на меня). “Perhaps, Flavia, he’ll catch me (возможно, Флавия, я стану его добычей: «он поймает меня»).”

She made no answer (она ничего не ответила).

“You are not touched even by that danger (тебя не трогает даже такая опасность; to touch – прикасаться, трогать; трогать волновать)?”

Still she said nothing; and I, stealing round (она продолжала молчать: «она все еще ничего не говорила», и я, тихонько обойдя /ее/), found her eyes full of tears (увидел: «обнаружил», что глаза ее полны слез).

“That just for a day or two after – after last night – you might be happy without much gaiety;” and she turned pettishly from me, as she added, “I hope the boars will be more engrossing.”

“I’m going after a very big boar,” said I; and, because I could not help it, I began to play with her hair, but she moved her head away.

“Are you offended with me?” I asked, in feigned surprise, for I could not resist tormenting her a little. I had never seen her angry, and every fresh aspect of her was a delight to me.

“What right have I to be offended? True, you said last night that every hour away from me was wasted. But a very big boar! that’s a different thing.”

“Perhaps the boar will hunt me,” I suggested. “Perhaps, Flavia, he’ll catch me.”

She made no answer.

“You are not touched even by that danger?”

Still she said nothing; and I, stealing round, found her eyes full of tears.

“You weep for my danger (ты плачешь из-за опасности, /которая мне грозит/)?”

Then she spoke very low (тут она очень тихо заговорила):

“This is like what you used to be (/ты сейчас/ похож на того, каким был раньше; used to be – этот оборот используется при описании состояний, которые имели место в прошлом, а потом изменились); but not like the King – the King I–I have come to love (но не на короля – не на того короля, – которого я полюбила)!”

With a sudden great groan, I caught her to my heart (неожиданно издав долгий вздох, я прижал ее к груди; groan – стон; тяжелый вздох).

“My darling!” I cried, forgetting everything but her (любимая моя! – воскликнул я, забывая обо всем, кроме нее), “did you dream that I left you to go hunting (неужели ты вообразила, что я оставлю тебя, чтобы отправиться на охоту; to dream – видеть сон; думать, помышлять)?”

“What then, Rudolf (что же тогда, Рудольф)? Ah! you’re not going (ах! ты не едешь) —?”

“Well, it is hunting (ну, это /действительно/ охота). I go to seek Michael in his lair (я еду травить: «искать» Михаэля в его логове).”

She had turned very pale (краска схлынула с ее лица: «она стала очень бледной»).

“So, you see, sweet, I was not so poor a lover as you thought me (итак, ты /теперь/ понимаешь, милая, что я не такой неблагодарный возлюбленный, как ты обо мне думала; poor – бедный, неимущий; скверный, жалкий). I shall not be long gone (я не долго буду в отъезде).”

“You will write to me, Rudolf (ты будешь мне писать, Рудольф)?”

I was weak (я был нерешителен; weak – слабый; нерешительный, слабовольный), but I could not say a word to stir suspicion in her (но я не мог сказать ни слова, /которое бы/ вызвало у нее подозрение; to stir – помешивать, шевелить; волновать, возбуждать).

“I’ll send you all my heart every day (я буду посылать тебе всю свою любовь каждый день; heart – сердце; любовь),” said I.

“And you’ll run no danger (и ты не будешь подвергаться опасности; to run – бежать; подвергаться /риску, опасности/)?”

“None that I need not (нет, если не будет необходимости).”

“And when will you be back (а когда ты вернешься)? Ah, how long will it be (ах, как это будет долго)!”

“You weep for my danger?”

Then she spoke very low:

“This is like what you used to be; but not like the King – the King I–I have come to love!”

With a sudden great groan, I caught her to my heart.

“My darling!” I cried, forgetting everything but her, “did you dream that I left you to go hunting?”

“What then, Rudolf? Ah! you’re not going —?”

“Well, it is hunting. I go to seek Michael in his lair.”

She had turned very pale.

“So, you see, sweet, I was not so poor a lover as you thought me. I shall not be long gone.”

“You will write to me, Rudolf?”

I was weak, but I could not say a word to stir suspicion in her.

“I’ll send you all my heart every day,” said I.

“And you’ll run no danger?”

“None that I need not.”

“And when will you be back? Ah, how long will it be!”

“When shall I be back?” I repeated (когда я вернусь? – повторил я).

“Yes, yes! Don’t be long, dear, don’t be long (да, да! возвращайся скорее: «не будь долго»). I shan’t sleep while you’re away (я не засну, пока тебя не будет рядом: «когда ты будешь далеко»).”

“I don’t know when I shall be back (я не знаю, когда вернусь),” said I.

“Soon, Rudolf, soon (скоро, Рудольф, скоро)?”

“God knows, my darling (одному Богу известно, любимая). But, if never (но, если никогда) – ”

“Hush, hush!” and she pressed her lips to mine (тише! молчи! – и она прижалась своими губами к моим).

“If never,” I whispered, “you must take my place (если не /вернусь/, – прошептал я, – ты должна занять мое место); you’ll be the only one of the House then (ты тогда останешься единственной из рода). You must reign, and not weep for me (ты должна править и не оплакивать меня).”

For a moment she drew herself up like a very queen (на миг она гордо выпрямилась, как настоящая королева; to draw oneself up – выпрямиться во весь рост).

“Yes, I will!” she said. “I will reign (да, я буду править). I will do my part though all my life will be empty and my heart dead (я выполню свое предназначение, даже если вся моя жизнь будет пуста, а сердце мертво; part – часть, доля; обязанность, дело; to do one’s part – делать свое дело); yet I’ll do it (и все же я сделаю это)!”

She paused, and sinking against me again, wailed softly (она замолчала и, снова уткнувшись в меня, тихонько запричитала; to sink – опускать/ся/, падать; погружаться /тж. перен./; against – против /указ. на противоположное направление/; о, об, на, с и др. /указ. на опору или соприкосновение/; to wail – вопить, выть; причитать, стенать).

“Come soon! come soon (возвращайся скорее)!”

Carried away, I cried loudly (увлекшись, я громко крикнул; to carry away – уносить; увлекать):

“As God lives, I – yes, I myself – will see you once more before I die (как Бог жив, я – да, я сам – увижу тебя еще раз, прежде чем умру)!”

“When shall I be back?” I repeated.

“Yes, yes! Don’t be long, dear, don’t be long. I shan’t sleep while you’re away.”

“I don’t know when I shall be back,” said I.

“Soon, Rudolf, soon?”

“God knows, my darling. But, if never – ”

“Hush, hush!” and she pressed her lips to mine.

“If never,” I whispered, “you must take my place; you’ll be the only one of the House then. You must reign, and not weep for me.”

For a moment she drew herself up like a very queen.

“Yes, I will!” she said. “I will reign. I will do my part though all my life will be empty and my heart dead; yet I’ll do it!”

She paused, and sinking against me again, wailed softly.

“Come soon! come soon!”

Carried away, I cried loudly:

“As God lives, I – yes, I myself – will see you once more before I die!”

“What do you mean?” she exclaimed, with wondering eyes (что ты имеешь в виду? – воскликнула она, удивленно взглянув на меня: «с удивленными глазами»); but I had no answer for her (но мне не было, что ей ответить: «но у меня не было для нее ответа»), and she gazed at me with her wondering eyes (и она пристально смотрела на меня своими удивленными глазами).

I dared not ask her to forget (я не осмелился попросить ее забыть /эти слова/), she would have found it an insult (она восприняла бы это как обиду: «посчитала бы это обидой»). I could not tell her then who and what I was (я не мог рассказать ей тогда, кто я и что я). She was weeping, and I had but to dry her tears (она плакала, и мне ничего не оставалось, как осушать = вытирать ей слезы).

“Shall a man not come back to the loveliest lady in all the wide world (неужели мужчина не вернется к самой прекрасной даме на всем белом свете)?” said I. “A thousand Michaels should not keep me from you (тысяча михаэлей не разлучат нас: «не удержат меня от тебя»; to keep from – удерживать, не подпускать)!”

She clung to me, a little comforted (немного успокоенная, она прильнула ко мне; to cling – цепляться, прилипать; льнуть).

“You won’t let Michael hurt you (ты не позволишь Михаэлю причинить тебе вред)?”

“No, sweetheart (нет, любимая; sweetheart – возлюбленный; дорогой, любимый /в обращении/).”

“Or keep you from me (или разлучить нас)?”

“No, sweetheart.”

“Nor anyone else (и никому другому /не позволишь/)?”

And again I answered (и я снова ответил):

“No, sweetheart.”

“What do you mean?” she exclaimed, with wondering eyes; but I had no answer for her, and she gazed at me with her wondering eyes.

I dared not ask her to forget, she would have found it an insult. I could not tell her then who and what I was. She was weeping, and I had but to dry her tears.

“Shall a man not come back to the loveliest lady in all the wide world?” said I. “A thousand Michaels should not keep me from you!”

She clung to me, a little comforted.

“You won’t let Michael hurt you?”

“No, sweetheart.”

“Or keep you from me?”

“No, sweetheart.”

“Nor anyone else?”

And again I answered:

“No, sweetheart.”

Yet there was one – not Michael – who, if he lived, must keep me from her (все же был один человек – не Михаэль, – который, если он жив, должен будет разлучить нас); and for whose life I was going forth to stake my own (и ради жизни которого я намеревался в дальнейшем поставить на кон свою собственную; forth – вперед; впредь; to stake – делать ставку). And his figure – the lithe, buoyant figure I had met in the woods of Zenda (и его фигура – гибкая, полная сил фигура /человека/, которого я встретил в лесу под Зендой; buoyant – плавучий; жизнерадостный, бодрый) – the dull, inert mass I had left in the cellar of the hunting-lodge (отупевшая, вялая масса, которую я оставил в погребе охотничьего домика) – seemed to rise, double-shaped, before me, and to come between us (как будто вырастала передо мной в обоих этих воплощениях и становилась между нами; to rise – подниматься, вставать; double – двойной, сдвоенный; shape – форма, очертание), thrusting itself in even where she lay, pale, exhausted, fainting, in my arms (проникая даже туда, где у меня на руках лежала она, бледная, утомленная, ослабевшая), and yet looking up at me with those eyes (и все же смотрящая на меня теми глазами) that bore such love as I have never seen (в которых отражалась такая любовь: «которые несли такую любовь», какую я никогда не встречал), and haunt me now, and will till the ground closes over me (и преследовала меня сейчас и будет преследовать, пока земля не сомкнется надо мной) – and (who knows?) perhaps beyond (и (кто знает?) может быть, и после /смерти/; beyond – за, по ту сторону).

Yet there was one – not Michael – who, if he lived, must keep me from her; and for whose life I was going forth to stake my own. And his figure – the lithe, buoyant figure I had met in the woods of Zenda – the dull, inert mass I had left in the cellar of the hunting-lodge – seemed to rise, double-shaped, before me, and to come between us, thrusting itself in even where she lay, pale, exhausted, fainting, in my arms, and yet looking up at me with those eyes that bore such love as I have never seen, and haunt me now, and will till the ground closes over me – and (who knows?) perhaps beyond.

 

Chapter 12

I Receive a Visitor and Bait a Hook

(Я принимаю гостя и насаживаю наживку на крючок)

About five miles from Zenda – on the opposite side from that on which the Castle is situated (милях в пяти от Зенды, на стороне, противоположной той, на которой расположен замок), there lies a large tract of wood (есть обширный участок леса). It is rising ground, and in the centre of the demesne (это – возвышенность, и в центре этой территории; rising ground – постепенно возвышающаяся местность, возвышенность /букв.: «поднимающаяся земля»/; demesne – владение; территория), on the top of the hill, stands a fine modern château (на вершине холма стоит прекрасный современный замок), the property of a distant kinsman of Fritz’s, the Count Stanislas von Tarlenheim (собственность дальнего родственника Фрица, графа Станисласа фон Тарленхайма). Count Stanislas himself was a student and a recluse (сам граф Станислас занимался наукой и любил уединение; student – студент; ученый, изучающий /что-л./; recluse – затворник). He seldom visited the house, and had, on Fritz’s request (он редко посещал этот дом и по просьбе Фрица), very readily and courteously offered me its hospitality for myself and my party (весьма охотно и любезно предложил свое: «его» гостеприимство для меня и моей свиты; party – отряд, команда, партия; сопровождающие лица). This, then, was our destination; chosen ostensibly for the sake of the boar-hunting (вот туда мы и направлялись, выбрав /это место/ якобы для охоты на вепрей; destination – место назначения, цель; for the sake of – для, ради) (for the wood was carefully preserved, and boars, once common all over Ruritania (поскольку лес тщательно охранялся, и вепри, некогда распространенные по всей Руритании), were still to be found there in considerable numbers (все еще встречались там в значительном количестве)), really because it brought us within striking distance of the Duke of Strelsau’s more magnificent dwelling (а на самом деле потому, что он позволял нам находиться поблизости от более внушительного жилища герцога Стрелсо; striking distance – предел досягаемости /воен./) on the other side of the town (с другой стороны города). A large party of servants, with horses and luggage, started early in the morning (большая группа слуг с лошадьми и поклажей отправилась рано утром); we followed at midday, travelling by train for thirty miles (мы последовали /за ними/ в полдень, проехав тридцать миль поездом), and then mounting our horses to ride the remaining distance to the château (а потом сев на лошадей, чтобы проехать верхом оставшееся до замка расстояние).

About five miles from Zenda – on the opposite side from that on which the Castle is situated, there lies a large tract of wood. It is rising ground, and in the centre of the demesne, on the top of the hill, stands a fine modern château, the property of a distant kinsman of Fritz’s, the Count Stanislas von Tarlenheim. Count Stanislas himself was a student and a recluse. He seldom visited the house, and had, on Fritz’s request, very readily and courteously offered me its hospitality for myself and my party. This, then, was our destination; chosen ostensibly for the sake of the boar-hunting (for the wood was carefully preserved, and boars, once common all over Ruritania, were still to be found there in considerable numbers), really because it brought us within striking distance of the Duke of Strelsau’s more magnificent dwelling on the other side of the town. A large party of servants, with horses and luggage, started early in the morning; we followed at midday, travelling by train for thirty miles, and then mounting our horses to ride the remaining distance to the château.

We were a gallant party (мы представляли собой великолепный отряд; gallant – храбрый, доблестный; величественный, великолепный). Besides Sapt and Fritz, I was accompanied by ten gentlemen (кроме Сэпта и Фрица, меня сопровождали еще десять джентльменов): every one of them had been carefully chosen, and no less carefully sounded, by my two friends (каждый из них был тщательно отобран и не менее тщательно проверен моими друзьями; to sound – зондировать; испытать, проверить), and all were devotedly attached to the person of the King (и все /они/ были беззаветно преданны особе короля; attached – прикрепленный; привязанный, преданный). They were told a part of the truth (им рассказали часть правды); the attempt on my life in the summer-house was revealed to them (им сообщили о покушении на мою жизнь в летнем домике; to reveal – открывать, разоблачать), as a spur to their loyalty and an incitement against Michael (чтобы подстегнуть их преданность и настроить против Михаэля; to be (as) a spur to smth. – быть стимулом для чего-л.; spur – шпора; стимул; incitement – стимул, побуждение). They were also informed that a friend of the King’s was suspected (их также поставили в известность, что есть подозрения, /будто/ друга короля) to be forcibly confined within the Castle of Zenda (насильно удерживают в замке Зенды; to confine – ограничивать; держать взаперти). His rescue was one of the objects of the expedition (его спасение являлось одной из целей экспедиции); but, it was added, the King’s main desire was to carry into effect (но, как было добавлено, главным желанием короля было предпринять; to carry into effect – приводить в исполнение, осуществлять) certain steps against his treacherous brother (определенные шаги против своего вероломного брата), as to the precise nature of which they could not at present be further enlightened (в истинный характер которых они /в данный момент/ не могут быть посвящены; precise – точный, определенный; nature – природа; сущность; further – дальше, далее; to enlighten – просвещать; сообщать, информировать). Enough that the King commanded their services (достаточно того, что /сам/ король руководит ими: «командует их услугами»), and would rely on their devotion when occasion arose to call for it (и полагается = рассчитывает на их преданность, когда представится случай призвать ее; to arise – возникать, появляться; to call for – призывать, требовать). Young, well-bred, brave, and loyal, they asked no more (молодые, воспитанные, храбрые и преданные, они больше ни о чем не спрашивали): they were ready to prove their dutiful obedience (они были готовы доказать свою верность долгу; dutiful – послушный долгу; obedience – послушание, повиновение), and prayed for a fight as the best and most exhilarating mode of showing it (и мечтали о схватке как о наилучшем и наиболее воодушевляющем способе показать это; to pray – молить(ся); to exhilarate – веселить, радовать; бодрить, воодушевлять).

We were a gallant party. Besides Sapt and Fritz, I was accompanied by ten gentlemen: every one of them had been carefully chosen, and no less carefully sounded, by my two friends, and all were devotedly attached to the person of the King. They were told a part of the truth; the attempt on my life in the summer-house was revealed to them, as a spur to their loyalty and an incitement against Michael. They were also informed that a friend of the King’s was suspected to be forcibly confined within the Castle of Zenda. His rescue was one of the objects of the expedition; but, it was added, the King’s main desire was to carry into effect certain steps against his treacherous brother, as to the precise nature of which they could not at present be further enlightened. Enough that the King commanded their services, and would rely on their devotion when occasion arose to call for it. Young, well-bred, brave, and loyal, they asked no more: they were ready to prove their dutiful obedience, and prayed for a fight as the best and most exhilarating mode of showing it.

Thus the scene was shifted from Strelsau to the château of Tarlenheim and Castle of Zenda (таким образом место действия было перенесено из Стрелсо во дворец Тарленхайма и к замку Зенды), which frowned at us across the valley (который хмуро взирал на нас с той стороны долины). I tried to shift my thoughts also, to forget my love (я также пытался переключить свои мысли, чтобы забыть о своей любви), and to bend all my energies to the task before me (и направить все свои силы на /выполнение/ /стоящей/ передо мной задачи; to bend – сгибать(ся), гнуть(ся); направлять). It was to get the King out of the Castle alive (она состояла /в том/, чтобы вызволить короля из замка живым; to get out – выходить, вылезать; вынимать, вытаскивать). Force was useless: in some trick lay the chance (/применять/ силу было бесполезно: успеха можно было достичь только хитростью: «в некоторой хитрости заключался шанс»; to lie – лежать; находиться, заключаться в; chance – случай, случайность; возможность, шанс; trick – хитрость, обман; трюк); and I had already an inkling of what we must do (и у меня уже были кое-какие представления о том, что мы должны делать; inkling – осторожный намек; отдаленное представление /о чем-л./). But I was terribly hampered by the publicity which attended my movements (но мне ужасно мешала огласка/публичность, сопровождавшая все мои передвижения). Michael must know by now of my expedition (Михаэль, должно быть, уже знает о моей экспедиции); and I knew Michael too well to suppose (и я слишком хорошо знал Михаэля, чтобы предполагать) that his eyes would be blinded by the feint of the boar-hunt (что его обманет эта мнимая охота на вепря: «что глаза его будут ослеплены этой уловкой с охотой на вепря»; feint – притворство; хитрость, уловка). He would understand very well what the real quarry was (он прекрасно поймет, кто является настоящей дичью = на кого в действительности ведется охота). That, however, must be risked – that and all it might mean (на это, однако, нужно было отважиться – на это и на все /остальное/, что оно могло повлечь за собой; to risk smth. – рисковать чем-л.; отважиться на что-л.; to mean – намереваться, иметь в виду; означать, предвещать); for Sapt, no less than myself, recognized (потому что Сэпт не хуже меня понимал; to recognize – узнавать; осознавать) that the present state of things had become unendurable (что нынешнее положение дел стало невыносимым; to endure – выносить, терпеть). And there was one thing that I dared to calculate on (и было кое-что: «и была одна вещь», на что я осмеливался рассчитывать; to calculate – вычислять, подсчитывать /ср.: калькулятор/; рассчитывать) – not, as I now know, without warrant (и не без основания, как я знаю сейчас).

Thus the scene was shifted from Strelsau to the château of Tarlenheim and Castle of Zenda, which frowned at us across the valley. I tried to shift my thoughts also, to forget my love, and to bend all my energies to the task before me. It was to get the King out of the Castle alive. Force was useless: in some trick lay the chance; and I had already an inkling of what we must do. But I was terribly hampered by the publicity which attended my movements. Michael must know by now of my expedition; and I knew Michael too well to suppose that his eyes would be blinded by the feint of the boar-hunt. He would understand very well what the real quarry was. That, however, must be risked – that and all it might mean; for Sapt, no less than myself, recognized that the present state of things had become unendurable. And there was one thing that I dared to calculate on – not, as I now know, without warrant.

It was this – that Black Michael would not believe that I meant well by the King (это было вот что: Черный Михаэль не верил, что мои намерения по отношению к королю чисты; to mean well by smb. – иметь добрые намерения /в отношении кого-л./; желать добра /кому-л./). He could not appreciate – I will not say an honest man (он не мог понять – не хочу сказать, честного человека; to appreciate – оценивать; понимать), for the thoughts of my own heart have been revealed (поскольку мои тайные мысли: «мысли моего собственного сердца» уже известны: «открыты») – but a man acting honestly (но человека, поступающего честно). He saw my opportunity as I had seen it, as Sapt had seen it (он понимал мои возможности, так же, как понимал их я, как понимал их Сэпт); he knew the princess (он знал принцессу) – nay (and I declare that a sneaking sort of pity for him invaded me), in his way he loved her (мало того, (и я признаю, что нечто вроде неясного /чувства/ жалости к нему посещало меня) по-своему он любил ее; nay – даже, более того; sneaking – подлый, трусливый; безотчетный, смутный; to invade – вторгаться; овладеть, нахлынуть /о чувстве/); he would think that Sapt and Fritz could be bribed (он считал, что Сэпта и Фрица можно подкупить), so the bribe was large enough (поэтому взятка была достаточно крупной). Thinking thus, would he kill the King, my rival and my danger (думая таким образом, убил бы он короля, моего соперника, /представляющего/ для меня опасность)? Ay, verily, that he would, with as little compunction as he would kill a rat (да, несомненно: «истинно», убил бы так же легко: «с таким же небольшим сожалением», как убил бы крысу; compunction – угрызения совести, раскаяние; сожаление). But he would kill Rudolf Rassendyll first, if he could (но сперва он убил бы Рудольфа Рассендила, если бы мог); and nothing but the certainty of being utterly damned by the release of the King alive (и ничто, кроме уверенности в том, что с ним будет навсегда покончено, если король живым выберется из заточения; utterly – крайне; совершенно, полностью; to damn – проклинать; обрекать, губить; release – освобождение) and his restoration to the throne would drive him to throw away the trump card (и вернется на трон, не заставит его отказаться от /главного/ козыря; restoration – восстановление; to drive – гнать, ехать; вынуждать; to throw away – бросать, отбрасывать; сбрасывать /карту/) which he held in reserve to baulk the supposed game of the impudent impostor Rassendyll (который он держал про запас, чтобы помешать предполагаемой игре наглого самозванца Рассендила; reserve – запас, резерв). Musing on all this as I rode along, I took courage (по дороге размышляя над всем этим, я воспрянул духом; to ride; to take).

It was this – that Black Michael would not believe that I meant well by the King. He could not appreciate – I will not say an honest man, for the thoughts of my own heart have been revealed – but a man acting honestly. He saw my opportunity as I had seen it, as Sapt had seen it; he knew the princess – nay (and I declare that a sneaking sort of pity for him invaded me), in his way he loved her; he would think that Sapt and Fritz could be bribed, so the bribe was large enough. Thinking thus, would he kill the King, my rival and my danger? Ay, verily, that he would, with as little compunction as he would kill a rat. But he would kill Rudolf Rassendyll first, if he could; and nothing but the certainty of being utterly damned by the release of the King alive and his restoration to the throne would drive him to throw away the trump card which he held in reserve to baulk the supposed game of the impudent impostor Rassendyll. Musing on all this as I rode along, I took courage.

Michael knew of my coming, sure enough (Михаэль знал о моем приезде, без сомнения). I had not been in the house an hour (я не пробыл в доме и часа), when an imposing Embassy arrived from him (когда от него прибыло внушительное посольство). He did not quite reach the impudence of sending my would-be assassins (он /еще/ не совсем обнаглел: «не совсем достиг наглости», чтобы послать моих потенциальных убийц), but he sent the other three of his famous Six (но он послал трех других из своей знаменитой Шестерки) – the three Ruritanian gentlemen – Lauengram, Krafstein, and Rupert Hentzau (трех руританских джентльменов – Лауэнграма, Крафштайна и Руперта Хенцо). A fine, strapping trio they were, splendidly horsed and admirably equipped (они являли собой прекрасную, сильную троицу, на великолепных конях и превосходно экипированную; to horse – поставлять лошадей). Young Rupert, who looked a dare-devil, and could not have been more than twenty-two or twenty-three (юный Руперт, выглядевший как сорвиголова, которому не могло быть больше двадцати двух – двадцати трех лет), took the lead, and made us the neatest speech (выехал вперед и произнес перед нами блестящую речь; to take lead – брать на себя инициативу; to make a speech – произносить речь; neat – чистый, аккуратный; отточенный /о языке/), wherein my devoted subject and loving brother Michael of Strelsau (в которой мой преданный слуга: «мой подданный» и любящий брат Михаэль из Стрелсо), prayed me to pardon him for not paying his addresses in person (просил меня простить его за то, что он не обращается лично; to pay – платить; засвидетельствовать /почтение/; address – адрес; речь, обращение), and, further, for not putting his Castle at my disposal (и далее, что не предоставляет свой замок в мое распоряжение; to put smth. at smb.’s disposal – предоставить что-л. в чье-л. распоряжение); the reason for both of these apparent derelictions being (причина обоих этих несомненных упущений заключается в том; apparent – видимый; явный, очевидный, несомненный) that he and several of his servants lay sick of scarlet fever (что он и несколько его слуг слегли от скарлатины), and were in a very sad, and also a very infectious state (и находятся в очень печальном, а также весьма заразном состоянии; infectious – заразный, инфекционный). So declared young Rupert with an insolent smile on his curling upper lip (так говорил юный Руперт с наглой улыбкой, искривлявшей его верхнюю губу; to declare – объявлять; говорить, заявлять) and a toss of his thick hair – he was a handsome villain (и встряхивая своими густыми волосами – он был красив, /этот/ негодяй; toss – метание, бросание; сотрясение, толчок), and the gossip ran that many a lady had troubled her heart for him already (и ходили слухи, будто сердца многих девушек уже истосковались по нему; to trouble – беспокоить, тревожить).

Michael knew of my coming, sure enough. I had not been in the house an hour, when an imposing Embassy arrived from him. He did not quite reach the impudence of sending my would-be assassins, but he sent the other three of his famous Six – the three Ruritanian gentlemen – Lauengram, Krafstein, and Rupert Hentzau. A fine, strapping trio they were, splendidly horsed and admirably equipped. Young Rupert, who looked a dare-devil, and could not have been more than twenty-two or twenty-three, took the lead, and made us the neatest speech, wherein my devoted subject and loving brother Michael of Strelsau, prayed me to pardon him for not paying his addresses in person, and, further, for not putting his Castle at my disposal; the reason for both of these apparent derelictions being that he and several of his servants lay sick of scarlet fever, and were in a very sad, and also a very infectious state. So declared young Rupert with an insolent smile on his curling upper lip and a toss of his thick hair – he was a handsome villain, and the gossip ran that many a lady had troubled her heart for him already.

“If my brother has scarlet fever (если у моего брата скарлатина),” said I, “he is nearer my complexion than he is wont to be, my lord (то цветом лица он теперь больше походит на меня, чем когда бы то ни было, милорд; near – близкий; сходный; wont – имеющий обыкновение). I trust he does not suffer (я надеюсь, он не /сильно/ страдает; to trust – доверять, верить; полагать, надеяться)?”

“He is able to attend to his affairs, sire (он в состоянии справляться со своими делами, сир; to attend – посещать, присутствовать; уделять внимание).”

“I hope all beneath your roof are not sick (надеюсь, не все там у вас: «под вашей крышей» больны). What of my good friends, De Gautet, Bersonin, and Detchard (что с моими добрыми друзьями – Де Готе, Берзонином и Дэтчардом)? I heard the last had suffered a hurt (я слышал, последний получил ранение; to suffer – страдать, претерпевать).”

Lauengram and Krafstein looked glum and uneasy, but young Rupert’s smile grew broader (Лауэнграм и Крафштайн взглянули угрюмо и беспокойно, но улыбка юного Руперта стала шире; to grow).

“He hopes soon to find a medicine for it, sire,” he answered (он надеется вскоре найти для нее лекарство, сир, – отвечал он).

And I burst out laughing, for I knew what medicine Detchard longed for – it is called Revenge (и я рассмеялся, поскольку знал, какого лекарства жаждет Дэтчард – оно зовется местью).

“You will dine with us, gentlemen?” I asked (вы с нами пообедаете, джентльмены? – спросил я).

Young Rupert was profuse in apologies (юный Руперт рассыпался: «был обилен» в извинениях). They had urgent duties at the Castle (у них были неотложные обязанности = дела в замке).

“Then,” said I, with a wave of my hand, “to our next meeting, gentlemen (тогда, – сказал я, помахав рукой, – до нашей следующей встречи, джентльмены). May it make us better acquainted (когда мы сможем получше познакомиться).”

“If my brother has scarlet fever,” said I, “he is nearer my complexion than he is wont to be, my lord. I trust he does not suffer?”

“He is able to attend to his affairs, sire.”

“I hope all beneath your roof are not sick. What of my good friends, De Gautet, Bersonin, and Detchard? I heard the last had suffered a hurt.”

Lauengram and Krafstein looked glum and uneasy, but young Rupert’s smile grew broader.

“He hopes soon to find a medicine for it, sire,” he answered.

And I burst out laughing, for I knew what medicine Detchard longed for – it is called Revenge.

“You will dine with us, gentlemen?” I asked.

Young Rupert was profuse in apologies. They had urgent duties at the Castle.

“Then,” said I, with a wave of my hand, “to our next meeting, gentlemen. May it make us better acquainted.”

“We will pray your Majesty for an early opportunity,” quoth Rupert airily (мы будем просить ваше величество о скорейшей возможности /встретиться/, – откликнулся Руперт весело; to quethen – сказать, промолвить /устар., поэт./; airily – воздушно, легко; беззаботно; early – ранний; скорейший, ожидаемый в ближайшем будущем); and he strode past Sapt with such jeering scorn on his face (и проскакал мимо Сэпта с такой презрительной усмешкой на лице; to stride) that I saw the old fellow clench his fist and scowl black as night (что я заметил, как старик сжал кулак и стал мрачнее тучи: «черным как ночь»; to scowl – хмуриться, мрачнеть).

For my part, if a man must needs be a knave (что до меня, то, если человеку непременно нужно быть подлецом), I would have him a debonair knave (я бы предпочел, чтобы это был веселый подлец; debonair – учтивый, вежливый; веселый, жизнерадостный), and I liked Rupert Hentzau better than his long-faced, close-eyed companions (и мне Руперт Хенцо нравился больше, нежели его мрачные и сонные товарищи; long-faced – с вытянутым лицом; с унылым видом; to close eyes – закрывать глаза, засыпать). It makes your sin no worse, as I conceive (ваш грех не станет хуже от того, как я понимаю), to do it à la mode and stylishly (/если/ совершить его по-модному и стильно; à la mode – /устар./ модный, по последней моде).

Now it was a curious thing that on this first night (это было забавно, что в первый же вечер; curious – любопытный; странный, курьезный), instead of eating the excellent dinner my cooks had prepared for me (вместо того, чтобы съесть превосходный ужин, приготовленный для меня моими поварами), I must needs leave my gentlemen to eat it alone, under Sapt’s presiding care (мне непременно нужно было оставить своих людей есть его самим под заботливым присмотром Сэпта; to preside – председательствовать; осуществлять контроль, руководство; care – забота, попечение), and ride myself with Fritz to the town of Zenda (а самому поехать с Фрицем в город Зенду) and a certain little inn that I knew of (и /посетить/ одну небольшую гостиницу, которая была мне знакома). There was little danger in the excursion (эта поездка была не слишком опасна); the evenings were long and light, and the road this side of Zenda well frequented (вечера стояли долгие и светлые, а дорога по эту сторону Зенды была довольно многолюдной; to frequent – часто посещать). So off we rode, with a groom behind us (итак, мы выехали, а за нами ехал конюх). I muffled myself up in a big cloak (я завернулся в широкий плащ; big – большой; широкий, высокий).

“We will pray your Majesty for an early opportunity,” quoth Rupert airily; and he strode past Sapt with such jeering scorn on his face that I saw the old fellow clench his fist and scowl black as night.

For my part, if a man must needs be a knave, I would have him a debonair knave, and I liked Rupert Hentzau better than his long-faced, close-eyed companions. It makes your sin no worse, as I conceive, to do it à la mode and stylishly.

Now it was a curious thing that on this first night, instead of eating the excellent dinner my cooks had prepared for me, I must needs leave my gentlemen to eat it alone, under Sapt’s presiding care, and ride myself with Fritz to the town of Zenda and a certain little inn that I knew of. There was little danger in the excursion; the evenings were long and light, and the road this side of Zenda well frequented. So off we rode, with a groom behind us. I muffled myself up in a big cloak.

“Fritz,” said I, as we entered the town (Фриц, – сказал я, когда мы въехали в город), “there’s an uncommonly pretty girl at this inn (в этой гостинице есть необычайно прелестная девушка).”

“How do you know?” he asked (откуда вы знаете? – спросил он).

“Because I’ve been there (потому что я был там),” said I.

“Since —?” he began (с тех пор, как…? – начал он).

“No. Before (нет, раньше),” said I.

“But they’ll recognize you (но они узнают вас)?”

“Well, of course they will (ну, конечно, узнают). Now, don’t argue, my good fellow, but listen to me (а теперь не спорьте, мой добрый друг, а послушайте меня). We’re two gentlemen of the King’s household, and one of us has a toothache (мы – два джентльмена из свиты короля, и у одного из нас болят зубы; toothache – зубная боль). The other will order a private room and dinner (другой /снимет/ отдельную комнату и закажет обед; to order – приказывать, предписывать; заказывать; private – частный, личный; отдельный), and, further, a bottle of the best wine for the sufferer (и еще бутылку лучшего вина для больного товарища: «страдальца»; to suffer – страдать). And if he be as clever a fellow as I take him for (и если он окажется таким же толковым парнем, за какого я его принимаю; clever – умный; способный, толковый), the pretty girl and no other will wait on us (нас будет обслуживать та прелестная девушка и никто другой; to wait – ждать; прислуживать).”

“What if she won’t?” objected Fritz (а что, если она не будет? – возразил Фриц).

“My dear Fritz,” said I, “if she won’t for you, she will for me (мой дорогой Фриц, если она не захочет /обслуживать/ вас, то захочет меня).”

“Fritz,” said I, as we entered the town, “there’s an uncommonly pretty girl at this inn.”

“How do you know?” he asked.

“Because I’ve been there,” said I.

“Since —?” he began.

“No. Before,” said I.

“But they’ll recognize you?”

“Well, of course they will. Now, don’t argue, my good fellow, but listen to me. We’re two gentlemen of the King’s household, and one of us has a toothache. The other will order a private room and dinner, and, further, a bottle of the best wine for the sufferer. And if he be as clever a fellow as I take him for, the pretty girl and no other will wait on us.”

“What if she won’t?” objected Fritz.

“My dear Fritz,” said I, “if she won’t for you, she will for me.”

We were at the inn (мы подъехали к гостинице). Nothing of me but my eyes was visible as I walked in (у меня были видны только глаза, когда я вошел внутрь). The landlady received us; two minutes later, my little friend (нас встретила хозяйка; двумя минутами позже моя маленькая знакомая) (ever, I fear me, on the look-out for such guests as might prove amusing (которая, как мне кажется, постоянно выглядывала таких гостей, что могло оказаться занятным; I fear me – я боюсь /устар./; to be on the look-out – быть настороже)) made her appearance (предстала /перед нами/; to make one’s appearance – появляться, показываться). Dinner and the wine were ordered (обед и вино были заказаны). I sat down in the private room (я устроился в отдельной комнате; to set down – садиться, усаживаться; устраиваться). A minute later Fritz came in (минуту спустя вошел Фриц).

“She’s coming (она идет),” he said.

“If she were not, I should have to doubt the Countess Helga’s taste (если бы было наоборот, мне бы пришлось усомниться во вкусе графини Хельги).”

She came in (она вошла). I gave her time to set the wine down (я дал ей время поставить /на стол/ вино) – I didn’t want it dropped (я не хотел, чтобы бутылка разбилась: «чтобы оно упало»). Fritz poured out a glass and gave it to me (Фриц налил стакан и подал его мне).

“Is the gentleman in great pain?” the girl asked, sympathetically (у джентльмена сильная боль? – сочувственно спросила девушка).

“The gentleman is no worse than when he saw you last (джентльмену не хуже, чем когда он видел вас в последний раз),” said I, throwing away my cloak (сказал я, отбрасывая свой плащ).

She started, with a little shriek (она вздрогнула и тихонько пискнула; shriek – пронзительный крик, визг). Then she cried (потом воскликнула):

“It was the King, then (значит это был король)! I told mother so the moment I saw his picture (я это говорила матери в тот момент, когда увидела его портрет). Oh, sir, forgive me (о, сир, простите меня)!”

“Faith, you gave me nothing that hurt much (ей-богу, вы не сделали ничего, что меня бы сильно задело; to give – давать; причинять /неприятность/, наносить /обиду/),” said I.

We were at the inn. Nothing of me but my eyes was visible as I walked in. The landlady received us; two minutes later, my little friend (ever, I fear me, on the look-out for such guests as might prove amusing) made her appearance. Dinner and the wine were ordered. I sat down in the private room. A minute later Fritz came in.

“She’s coming,” he said.

“If she were not, I should have to doubt the Countess Helga’s taste.”

She came in. I gave her time to set the wine down – I didn’t want it dropped. Fritz poured out a glass and gave it to me.

“Is the gentleman in great pain?” the girl asked, sympathetically.

“The gentleman is no worse than when he saw you last,” said I, throwing away my cloak.

She started, with a little shriek. Then she cried:

“It was the King, then! I told mother so the moment I saw his picture. Oh, sir, forgive me!”

“Faith, you gave me nothing that hurt much,” said I.

“But the things we said (но те вещи, что мы говорили)!”

“I forgive them for the thing you did (я прощаю их за то, что вы делали).”

“I must go and tell mother (я должна пойти и рассказать матери).”

“Stop,” said I, assuming a graver air (стойте, – сказал я, принимая более серьезный вид). “We are not here for sport tonight (сегодня вечером мы здесь не ради забавы; sport – спорт, спортивные игры; развлечение, забава). Go and bring dinner, and not a word of the King being here (идите и принесите обед, и ни слова о том, что король здесь: «ни слова о пребывании здесь короля»).”

She came back in a few minutes, looking grave, yet very curious (она вернулась через несколько минут с серьезным, но все же весьма любопытным видом).

“Well, how is Johann?” I asked, beginning my dinner (ну, как Иоганн? – спросил я, приступая к обеду).

“Oh, that fellow, sir – my lord King, I mean (о, тот парень, сэр – милорд король, я имела в виду)!”

“ ‘Sir’ will do, please (пожалуйста, «сэр» подойдет). How is he (как он)?”

“We hardly see him now, sir (мы теперь почти не видим его).”

“And why not (почему нет)?”

“I told him he came too often, sir,” said she, tossing her head (я сказала ему, что он приходит слишком часто, сэр, – сказала она, вскинув голову).

“So he sulks and stays away (значит он сердится и не приходит; to stay away – держаться подальше; не приходить)?”

“Yes, sir.”

“But you could bring him back?” I suggested with a smile (но вы могли бы его вернуть? – предложил я с улыбкой; to bring back – приносить назад; возвращать).

“Perhaps I could (пожалуй, могла бы),” said she.

“I know your powers, you see,” said I, and she blushed with pleasure (видите, я знаю ваши возможности, – сказал я, и она покраснела от удовольствия; power – сила, власть; способность, возможность).

“But the things we said!”

“I forgive them for the thing you did.”

“I must go and tell mother.”

“Stop,” said I, assuming a graver air. “We are not here for sport tonight. Go and bring dinner, and not a word of the King being here.”

She came back in a few minutes, looking grave, yet very curious.

“Well, how is Johann?” I asked, beginning my dinner.

“Oh, that fellow, sir – my lord King, I mean!”

“ ‘Sir’ will do, please. How is he?”

“We hardly see him now, sir.”

“And why not?”

“I told him he came too often, sir,” said she, tossing her head.

“So he sulks and stays away?”

“Yes, sir.”

“But you could bring him back?” I suggested with a smile.

“Perhaps I could,” said she.

“I know your powers, you see,” said I, and she blushed with pleasure.

“It’s not only that, sir, that keeps him away (не только из-за этого, сэр, он не приходит). He’s very busy at the Castle (у него много дел: «он очень занят» в замке).”

“But there’s no shooting on now (но сейчас нет охоты; shooting – стрельба; охота с ружьем).”

“No, sir; but he’s in charge of the house (нет, сэр, но у него заботы по дому; in charge of – ответственный за).”

“Johann turned housemaid (Иоганн превратился /в/ горничную)?”

The little girl was brimming over with gossip (молодая девушка была переполнена слухами = девушке очень хотелось поделиться слухами; to brim over with – иметь в изобилии; brim – край /сосуда/).

“Well, there are no others (ну, там нет никого другого),” said she. “There’s not a woman there – not as a servant, I mean (там нет женщины – нет служанки, я имею в виду). They do say – but perhaps it’s false, sir (говорят, – но, возможно, это неправда, сэр; do – здесь употр. для усиления).”

“Let’s have it for what it’s worth (говорите: «давайте узнаем /об/ этом», как бы там ни было; to have – иметь, обладать; знать; worth – стоящий, имеющий ценность; for what it’s worth – как бы там ни было /для выражения неуверенности в сведениях/),” said I.

“Indeed, I’m ashamed to tell you, sir (в самом деле, мне стыдно вам /об этом/ говорить, сэр).”

“Oh, see, I’m looking at the ceiling (о, видите, я не слушаю: «я смотрю в потолок»).”

“They do say there is a lady there, sir (говорят, что там есть дама, сэр); but, except for her, there’s not a woman in the place (но, кроме нее, в замке больше нет женщин). And Johann has to wait on the gentlemen (и Иоганну приходится прислуживать джентльменам).”

“Poor Johann! He must be overworked (бедняга Иоганн! он, должно быть, перетруждается). Yet I’m sure he could find half an hour to come and see you (и все же я уверен, что он смог бы найти полчасика, чтобы прийти и повидать вас).”

“It would depend on the time, sir, perhaps (наверное, это зависит от времени /суток/, сэр).”

“Do you love him?” I asked (вы любите его? – спросил я).

“Not I, sir (нет, сэр).”

“It’s not only that, sir, that keeps him away. He’s very busy at the Castle.”

“But there’s no shooting on now.”

“No, sir; but he’s in charge of the house.”

“Johann turned housemaid?”

The little girl was brimming over with gossip.

“Well, there are no others,” said she. “There’s not a woman there – not as a servant, I mean. They do say – but perhaps it’s false, sir.”

“Let’s have it for what it’s worth,” said I.

“Indeed, I’m ashamed to tell you, sir.”

“Oh, see, I’m looking at the ceiling.”

“They do say there is a lady there, sir; but, except for her, there’s not a woman in the place. And Johann has to wait on the gentlemen.”

“Poor Johann! He must be overworked. Yet I’m sure he could find half an hour to come and see you.”

“It would depend on the time, sir, perhaps.”

“Do you love him?” I asked.

“Not I, sir.”

“And you wish to serve the King (а вы хотите послужить королю)?”

“Yes, sir.”

“Then tell him to meet you at the second milestone out of Zenda tomorrow evening at ten o’clock (тогда прикажите ему встретиться с вами на второй миле от Зенды завтра вечером в десять часов; to tell – рассказывать; приказывать; milestone – камень с указанием расстояния в милях). Say you’ll be there and will walk home with him (скажите, что будете там и пойдете с ним домой пешком).”

“Do you mean him harm, sir (вы желаете ему зла, сэр; to mean – намереваться, иметь в виду)?”

“Not if he will do as I bid him (нет, если он сделает так, как я прикажу). But I think I’ve told you enough, my pretty maid (но мне кажется, я вам уже достаточно рассказал, моя прелестная дева). See that you do as I bid you (смотрите же, сделайте так, как я вам велю). And, mind, no one is to know that the King has been here (и запомните, никто не должен знать, что король побывал здесь; to mind – возражать, иметь против; обратить внимание, заметить; помнить /устар./).”

I spoke a little sternly (я говорил слегка суровым /голосом/), for there is seldom harm in infusing a little fear into a woman’s liking for you (поскольку никогда не повредит придать немного страха женской симпатии к вам; seldom – редко, изредка; harm – вред, ущерб; to infuse – вселять, внушать /чувство/), and I softened the effect by giving her a handsome present (и я смягчил /произведенный/ эффект щедрым подарком: «дав ей щедрый подарок»; handsome – красивый; обильный, щедрый). Then we dined, and, wrapping my cloak about my face, with Fritz leading the way (потом мы пообедали, и, закутавшись в плащ: «обернув плащ вокруг своего лица», с Фрицем, идущим впереди; to lead the way – показывать путь, вести за собой), we went downstairs to our horses again (мы спустились вниз к нашим лошадям; to go downstairs – сойти, спуститься вниз).

“And you wish to serve the King?”

“Yes, sir.”

“Then tell him to meet you at the second milestone out of Zenda tomorrow evening at ten o’clock. Say you’ll be there and will walk home with him.”

“Do you mean him harm, sir?”

“Not if he will do as I bid him. But I think I’ve told you enough, my pretty maid. See that you do as I bid you. And, mind, no one is to know that the King has been here.”

I spoke a little sternly, for there is seldom harm in infusing a little fear into a woman’s liking for you, and I softened the effect by giving her a handsome present. Then we dined, and, wrapping my cloak about my face, with Fritz leading the way, we went downstairs to our horses again.

It was but half past eight, and hardly yet dark (было только половина девятого, и едва лишь /начинало/ темнеть); the streets were full for such a quiet little place (улицы были многолюдны: «полны» для такого маленького городка), and I could see that gossip was all agog (и я замечал, что повсюду велись оживленные разговоры; gossip – сплетни, слухи; болтовня, разговоры; agog – возбужденный, сгорающий от любопытства). With the King on one side and the duke on the other (с королем по одну сторону и герцогом по другую), Zenda felt itself the centre of all Ruritania (Зенда почувствовала себя центром всей Руритании). We jogged gently through the town (мы неторопливо проехали через город; to jog – медленно ехать, трястись, трусить; gently – мягко; осторожно, спокойно), but set our horses to a sharper pace when we reached the open country (но пустили коней более быстрым шагом, когда достигли открытой местности; sharp – острый; энергичный, быстрый; pace – шаг; аллюр /лошади/).

“You want to catch this fellow Johann (вы хотите захватить этого парня, Иоганна)?” asked Fritz.

“Ay, and I fancy I’ve baited the hook right (да, и мне думается, что я насадил наживку на крючок правильно). Our little Delilah will bring our Samson (наша маленькая Далила приведет нашего Самсона). It is not enough, Fritz, to have no women in a house (недостаточно, Фриц, не иметь женщин в доме), though brother Michael shows some wisdom there (хотя братец Михаэль выказывает здесь некоторую мудрость). If you want safety, you must have none within fifty miles (если желаешь /находиться/ в безопасности, у тебя не должно быть ни одной в пределах пятидесяти миль).”

“None nearer than Strelsau, for instance,” said poor Fritz, with a lovelorn sigh (ни одной ближе Стрелсо, например, – сказал бедняга Фриц с тяжелым вздохом; lovelorn – страдающий от любви).

We reached the avenue of the château, and were soon at the house (мы достигли аллеи, /ведущей/ к имению, и вскоре были /уже/ у дома). As the hoofs of our horses sounded on the gravel (как только копыта наших коней застучали: «зазвучали» по гравию), Sapt rushed out to meet us (/из дома/ выбежал Сэпт, чтобы встретить нас).

It was but half past eight, and hardly yet dark; the streets were full for such a quiet little place, and I could see that gossip was all agog. With the King on one side and the duke on the other, Zenda felt itself the centre of all Ruritania. We jogged gently through the town, but set our horses to a sharper pace when we reached the open country.

“You want to catch this fellow Johann?” asked Fritz.

“Ay, and I fancy I’ve baited the hook right. Our little Delilah will bring our Samson. It is not enough, Fritz, to have no women in a house, though brother Michael shows some wisdom there. If you want safety, you must have none within fifty miles.”

“None nearer than Strelsau, for instance,” said poor Fritz, with a lovelorn sigh.

We reached the avenue of the château, and were soon at the house. As the hoofs of our horses sounded on the gravel, Sapt rushed out to meet us.

“Thank God, you’re safe!” he cried (слава Богу, вы целы! – вскричал он). “Have you seen anything of them (вы видели кого-нибудь из них)?”

“Of whom?” I asked, dismounting (из кого? – спросил я, слезая с коня).

He drew us aside, that the grooms might not hear (он отвел нас в сторону, чтобы не слышали конюхи; to draw – тащить, волочить; aside – в сторону; to draw aside – отводить в сторону).

“Lad,” he said to me, “you must not ride about here (приятель, – сказал он мне, – вы не должны = вам нельзя разъезжать здесь), unless with half a dozen of us (разве что с полдюжиной из нас). You know among our men a tall young fellow, Bernenstein by name (вы знаете среди наших людей высокого молодого парня по имени Берненштайн)?”

I knew him (я знал его). He was a fine strapping young man (это был крепкий молодой парень; strapping – рослый, сильный; здоровый), almost of my height, and of light complexion (почти моего роста и со светлым оттенком кожи).

“He lies in his room upstairs, with a bullet through his arm (он лежит в своей комнате наверху с рукой, пробитой пулей).”

“The deuce he does (еще не хватало; deuce – черт! черт возьми!; еще не хватало! неужели?! /в составе реплики выражает недоверие к словам собеседника или неприятное удивление/)!”

“After dinner he strolled out alone (после ужина он вышел прогуляться в одиночестве), and went a mile or so into the wood (и прошел по лесу милю или около того); and as he walked, he thought he saw three men among the trees (и когда он гулял, ему показалось, что он увидел трех человек среди деревьев); and one levelled a gun at him (а один прицелился в него из ружья). He had no weapon, and he started at a run back towards the house (при нем не было оружия, и он бросился бежать назад к дому). But one of them fired, and he was hit (но один из них выстрелил и попал в него; to hit – ударять; поражать /цель/), and had much ado to reach here before he fainted (и он едва добрался сюда: «и у него было много трудностей, чтобы добраться сюда», прежде чем потерял сознание; ado – беспокойство, хлопоты; трудности, затруднения; to faint – слабеть, падать в обморок). By good luck, they feared to pursue him nearer the house (по счастливой случайности они побоялись преследовать его неподалеку от дома).”

“Thank God, you’re safe!” he cried. “Have you seen anything of them?”

“Of whom?” I asked, dismounting.

He drew us aside, that the grooms might not hear.

“Lad,” he said to me, “you must not ride about here, unless with half a dozen of us. You know among our men a tall young fellow, Bernenstein by name?”

I knew him. He was a fine strapping young man, almost of my height, and of light complexion.

“He lies in his room upstairs, with a bullet through his arm.”

“The deuce he does!”

“After dinner he strolled out alone, and went a mile or so into the wood; and as he walked, he thought he saw three men among the trees; and one levelled a gun at him. He had no weapon, and he started at a run back towards the house. But one of them fired, and he was hit, and had much ado to reach here before he fainted. By good luck, they feared to pursue him nearer the house.”

He paused and added (он помолчал и /потом/ добавил):

“Lad, the bullet was meant for you (юноша, эта пуля предназначалась вам).”

“It is very likely,” said I, “and it’s first blood to brother Michael (очень может быть: «это весьма вероятно», и это первая неудача братца Михаэля; first blood – первая кровь /на поединке/; первая неудача со стороны противника).”

“I wonder which three it was (интересно, кто были те трое),” said Fritz.

“Well, Sapt,” I said, “I went out tonight for no idle purpose, as you shall hear (ну, Сэпт, я выезжал сегодня не с праздными намерениями, как вы /сейчас/ услышите). But there’s one thing in my mind (но у меня есть кое-что на уме).”

“What’s that?” he asked (что же это? – спросил он).

“Why this,” I answered. “That I shall ill requite the very great honours Ruritania has done me (а то, что я плохо отплачу Руритании за ту великую честь, которую она оказала мне; ill – плохо, худо; едва ли, с трудом; to requite – вознаграждать, отплачивать) if I depart from it leaving one of those Six alive (если я уеду отсюда, оставив в живых /хоть/ одного из тех Шестерых) – neither with the help of God, will I (/конечно/, не без Божией помощи).”

And Sapt shook my hand on that (и Сэпт при этом пожал мне руку).

He paused and added:

“Lad, the bullet was meant for you.”

“It is very likely,” said I, “and it’s first blood to brother Michael.”

“I wonder which three it was,” said Fritz.

“Well, Sapt,” I said, “I went out tonight for no idle purpose, as you shall hear. But there’s one thing in my mind.”

“What’s that?” he asked.

“Why this,” I answered. “That I shall ill requite the very great honours Ruritania has done me if I depart from it leaving one of those Six alive – neither with the help of God, will I.”

And Sapt shook my hand on that.

 

Chapter 13

An Improvement on Jacob’s Ladder

(Усовершенствование лестницы Иакова;

Jacob’s ladder –

/

библ.

/

лестница между небом и землей, которую увидел во сне патриарх Иаков

)

In the morning of the day after that on which I swore my oath against the Six (на следующее утро после того дня, когда я принес клятву против Шестерых; to swear an oath), I gave certain orders, and then rested in greater contentment (я отдал соответствующие приказания и после отдыхал с большим удовольствием) than I had known for some time (чем когда-либо за последнее время: «чем я знал в течение некоторого времени»). I was at work; and work, though it cannot cure love, is yet a narcotic to it (я был занят делом; а /любое/ занятие, хоть и не может излечить от любви, все же отвлекает от нее; narcotic – наркотик; усыпляющее, облегчающее боль средство); so that Sapt, who grew feverish, marvelled to see me sprawling in an armchair in the sunshine (так что Сэпт, находившийся /последнее время/ в возбужденном состоянии, диву давался, видя меня растянувшимся в кресле на солнышке; to grow – расти, увеличиваться; делаться, становиться; feverish – лихорадочный; возбужденный, взволнованный; to marvel – дивиться, изумляться; sunshine – солнечный свет), listening to one of my friends who sang me amorous songs in a mellow voice (слушающим одного из моих друзей, который сладким голосом пел мне песни о любви; mellow – мягкий, сочный; сладкий) and induced in me a pleasing melancholy (вызывая во мне приятную меланхолию). Thus was I engaged when young Rupert Hentzau, who feared neither man nor devil (вот чем я был занят, когда юный Руперт Хенцо, который не страшился ни человека, ни дьявола), and rode through the demesne – where every tree might hide a marksman, for all he knew (и ехал через поместье – где, как он /прекрасно/ понимал, за каждым деревом мог скрываться стрелок; for all – хотя, несмотря на; mark – метка, знак; цель, мишень) – as though it had been the park at Strelsau (так, будто это был парк в Стрелсо), cantered up to where I lay (галопом прискакал к /тому месту/, где я лежал), bowing with burlesque deference, and craving private speech with me (поклонился с шутовским почтением и пожелал личной беседы со мной; speech – речь; разговор, беседа) in order to deliver a message from the Duke of Strelsau (чтобы передать послание от герцога Стрелсо). I made all withdraw, and then he said, seating himself by me (я приказал всем удалиться, и тогда он сказал, усаживаясь возле меня; to make – делать, изготавливать; заставлять, вынуждать /кого-л. делать что-л./; to withdraw – отнимать, отдергивать; уходить, удаляться):

“The King is in love, it seems (кажется, король влюблен; to be in love with smb. – любить кого-л., быть влюбленным в кого-л.)?”

In the morning of the day after that on which I swore my oath against the Six, I gave certain orders, and then rested in greater contentment than I had known for some time. I was at work; and work, though it cannot cure love, is yet a narcotic to it; so that Sapt, who grew feverish, marvelled to see me sprawling in an armchair in the sunshine, listening to one of my friends who sang me amorous songs in a mellow voice and induced in me a pleasing melancholy. Thus was I engaged when young Rupert Hentzau, who feared neither man nor devil, and rode through the demesne – where every tree might hide a marksman, for all he knew – as though it had been the park at Strelsau, cantered up to where I lay, bowing with burlesque deference, and craving private speech with me in order to deliver a message from the Duke of Strelsau. I made all withdraw, and then he said, seating himself by me:

“The King is in love, it seems?”

“Not with life, my lord,” said I, smiling (но не в жизнь, милорд, – сказал я с улыбкой).

“It is well,” he rejoined (это хорошо, – отозвался он; to rejoin – отвечать, возражать). “Come, we are alone, Rassendyll (ну, что ж, мы одни, Рассендил) – ”

I rose to a sitting posture (я приподнялся: «поднялся до сидячего положения»).

“What’s the matter?” he asked (в чем дело? – спросил он).

“I was about to call one of my gentlemen to bring your horse, my lord (я собираюсь позвать кого-то из моих дворян, чтобы он привел вашу лошадь, милорд). If you do not know how to address the King (если вы не знаете, как обращаться к королю), my brother must find another messenger (то моему брату придется найти другого посыльного).”

“Why keep up the farce?” he asked (к чему продолжать эту комедию? – спросил он; to keep up – продолжать/ся/, не прекращать/ся/; farce – грубый юмор, фарс; комедия, фарс /театр./), negligently dusting his boot with his glove (небрежно смахивая пыль с сапога своей перчаткой).

“Because it is not finished yet; and meanwhile I’ll choose my own name (потому что она еще не закончена; а пока я сам выберу себе имя).”

“Oh, so be it (о, пусть будет так)! Yet I spoke in love for you (до сих пор я говорил с вами полюбовно); for indeed you are a man after my own heart (поскольку вы мне и вправду по душе; to be a man after one’s own heart – быть кому-л. по душе).”

“Saving my poor honesty,” said I, “maybe I am (если не считать моей несчастной честности, возможно, я и был бы /вам по душе/; poor – бедный, нищий; жалкий, ничтожный /часто ирон., шутл./). But that I keep faith with men, and honour with women, maybe I am, my lord (за исключением того, что я честен с мужчинами и храню верность женщинам, возможно, так и есть, милорд).”

He darted a glance at me – a glance of anger (он метнул в меня гневный взгляд).

“Not with life, my lord,” said I, smiling.

“It is well,” he rejoined. “Come, we are alone, Rassendyll – ”

I rose to a sitting posture.

“What’s the matter?” he asked.

“I was about to call one of my gentlemen to bring your horse, my lord. If you do not know how to address the King, my brother must find another messenger.”

“Why keep up the farce?” he asked, negligently dusting his boot with his glove.

“Because it is not finished yet; and meanwhile I’ll choose my own name.”

“Oh, so be it! Yet I spoke in love for you; for indeed you are a man after my own heart.”

“Saving my poor honesty,” said I, “maybe I am. But that I keep faith with men, and honour with women, maybe I am, my lord.”

He darted a glance at me – a glance of anger.

“Is your mother dead (ваша мать умерла)?” said I.

“Ay, she’s dead (да, она умерла).”

“She may thank God,” said I, and I heard him curse me softly (она может благодарить Бога, – сказал я и услышал, как он тихо проклял меня). “Well, what’s the message?” I continued (ну, что за послание? – продолжал я).

I had touched him on the raw, for all the world knew (я задел его за живое: «коснулся его больного места», поскольку все на свете знали) he had broken his mother’s heart and flaunted his mistresses in her house (что он разбил сердце свой матери, таская в ее дом своих любовниц; to flaunt – реять, гордо развеваться /о знаменах и т. п./; щеголять, афишировать; mistress – хозяйка /дома/; любовница); and his airy manner was gone for the moment (и его веселость: «веселая манера» исчезла в один миг; airy – воздушный, легкий; веселый).

“The duke offers you more than I would,” he growled (герцог предлагает вам больше, чем это сделал бы я, – буркнул он). “A halter for you, sire, was my suggestion (петлю /на шею/, сир – таким было мое предложение; halter – повод, недоуздок; веревка с петлей на виселице). But he offers you safe-conduct across the frontier and a million crowns (но он предлагает вам гарантию неприкосновенности /для перехода/ через границу и миллион крон).”

“I prefer your offer, my lord, if I am bound to one (я предпочту ваше предложение, милорд, если буду вынужден /принять/ одно /из них/).”

“You refuse (вы отказываетесь)?”

“Of course (конечно).”

“I told Michael you would (я говорил Михаэлю, что вы /откажетесь/);” and the villain, his temper restored, gave me the sunniest of smiles (и мерзавец, вновь обретя самообладание, подарил мне свою самую радостную улыбку; sunny – солнечный; веселый, радостный). “The fact is, between ourselves,” he continued (дело в том, что – между нами, – продолжал он), “Michael doesn’t understand a gentleman (Михаэль не понимает джентльменов).”

“Is your mother dead?” said I.

“Ay, she’s dead.”

“She may thank God,” said I, and I heard him curse me softly. “Well, what’s the message?” I continued.

I had touched him on the raw, for all the world knew he had broken his mother’s heart and flaunted his mistresses in her house; and his airy manner was gone for the moment.

“The duke offers you more than I would,” he growled. “A halter for you, sire, was my suggestion. But he offers you safe-conduct across the frontier and a million crowns.”

“I prefer your offer, my lord, if I am bound to one.”

“You refuse?”

“Of course.”

“I told Michael you would;” and the villain, his temper restored, gave me the sunniest of smiles. “The fact is, between ourselves,” he continued, “Michael doesn’t understand a gentleman.”

I began to laugh (я начал смеяться).

“And you?” I asked (а вы? – спросил я).

“I do (я понимаю),” he said. “Well, well, the halter be it (ну ладно, пусть будет веревка).”

“I’m sorry you won’t live to see it,” I observed (жаль, вы не доживете, чтобы на это взглянуть, – заметил я).

“Has his Majesty done me the honour to fasten a particular quarrel on me (неужели его величество оказали мне честь, затеяв со мной личную ссору; to fasten a quarrel upon smb. – затеять ссору с кем-л.; particular – особый, особенный; индивидуальный, частный)?”

“I would you were a few years older, though (я бы так и сделал, будь вы хоть несколькими годами старше).”

“Oh, God gives years, but the devil gives increase,” laughed he (о, Бог дает возраст/годы, а дьявол – развитие, – рассмеялся он; increase – увеличение, возрастание, рост). “I can hold my own (я могу постоять за себя).”

“How is your prisoner (как ваш пленник)?” I asked.

“The K —?”

“Your prisoner (ваш пленник).”

“I forgot your wishes, sire (я забыл о вашей просьбе, сир; wish – желание; просьба). Well, he is alive (ну, он жив).”

He rose to his feet; I imitated him (он поднялся; я последовал его примеру; to imitate – подражать, имитировать). Then, with a smile, he said (потом он сказал с улыбкой):

“And the pretty princess (а прекрасная принцесса)? Faith, I’ll wager the next Elphberg will be red enough (клянусь честью, я побьюсь об заклад, что будущий Эльфберг будет рыженьким; enough – достаточно; весьма, довольно /усил./), for all that Black Michael will be called his father (хотя Черный Михаэль будет зваться его отцом).”

I began to laugh.

“And you?” I asked.

“I do,” he said. “Well, well, the halter be it.”

“I’m sorry you won’t live to see it,” I observed.

“Has his Majesty done me the honour to fasten a particular quarrel on me?”

“I would you were a few years older, though.”

“Oh, God gives years, but the devil gives increase,” laughed he. “I can hold my own.”

“How is your prisoner?” I asked.

“The K —?”

“Your prisoner.”

“I forgot your wishes, sire. Well, he is alive.”

He rose to his feet; I imitated him. Then, with a smile, he said:

“And the pretty princess? Faith, I’ll wager the next Elphberg will be red enough, for all that Black Michael will be called his father.”

I sprang a step towards him, clenching my hand (я подскочил к нему на один шаг, сжимая руку /в кулак/). He did not move an inch, and his lip curled in insolent amusement (он не сдвинулся ни на дюйм, и его губа искривилась в наглой улыбке; amusement – развлечение, забава; удовольствие).

“Go, while your skin’s whole!” I muttered (убирайтесь, пока цела ваша шкура! – пробормотал я). He had repaid me with interest my hit about his mother (он с лихвой отплатил мне за выпад насчет его матери; to repay with interest – отплатить с лихвой; to pay – платить; interest – интерес; проценты /на капитал/; hit – удар, толчок; выпад, саркастическое замечание).

Then came the most audacious thing I have known in my life (потом произошло самое дерзкое событие, какое я испытал в своей жизни; to know – знать; испытать, пережить). My friends were some thirty yards away (мои друзья были ярдах в тридцати). Rupert called to a groom to bring him his horse (Руперт крикнул конюху, чтобы привел его лошадь), and dismissed the fellow with a crown (и /после/ отпустил парня, /дав ему/ крону; to dismiss – отпускать, распускать). The horse stood near (лошадь стояла рядом). I stood still, suspecting nothing (я спокойно стоял, ничего не подозревая; still – неподвижный, спокойный). Rupert made as though to mount; then he suddenly turned to me (Руперт сделал /вид/, будто собирается сесть на коня, потом вдруг повернулся ко мне): his left hand resting in his belt, his right outstretched: “Shake hands,” he said (его левая рука покоилась на ремне; протянув /мне/правую, он сказал: «Пожмем руки»).

I bowed, and did as he had foreseen – I put my hands behind me (я поклонился и сделал так, как он и рассчитывал: «предвидел» – спрятал руки за спину; to put one’s hands behind one’s back – закладывать руки за спину). Quicker than thought, his left hand darted out at me (быстрее, чем я смог сообразить: «быстрее мысли» его левая рука метнулась в мою /сторону/), and a small dagger flashed in the air (и в воздухе мелькнул маленький кинжал); he struck me in the left shoulder (он пронзил мне левое плечо; to strike – ударять, бить; поражать) – had I not swerved, it had been my heart (не отклонись я в сторону, он попал бы мне в сердце). With a cry, I staggered back (с криком я отпрянул назад).

I sprang a step towards him, clenching my hand. He did not move an inch, and his lip curled in insolent amusement.

“Go, while your skin’s whole!” I muttered. He had repaid me with interest my hit about his mother.

Then came the most audacious thing I have known in my life. My friends were some thirty yards away. Rupert called to a groom to bring him his horse, and dismissed the fellow with a crown. The horse stood near. I stood still, suspecting nothing. Rupert made as though to mount; then he suddenly turned to me: his left hand resting in his belt, his right outstretched: “Shake hands,” he said.

I bowed, and did as he had foreseen – I put my hands behind me. Quicker than thought, his left hand darted out at me, and a small dagger flashed in the air; he struck me in the left shoulder – had I not swerved, it had been my heart. With a cry, I staggered back.

Without touching the stirrup, he leapt upon his horse and was off like an arrow (не касаясь стремени, он вскочил на коня и унесся прочь во весь опор: «как стрела»), pursued by cries and revolver shots – the last as useless as the first (преследуемый криками и выстрелами из револьверов, – последние были так же бессмысленны, как и первые) – and I sank into my chair, bleeding profusely (я, истекая кровью, опустился в кресло; profusely – обильно, изрядно), as I watched the devil’s brat disappear down the long avenue (наблюдая, как это дьявольское отродье исчезает в конце длинной аллеи). My friends surrounded me, and then I fainted (мои друзья окружили меня, и тут я потерял сознание).

I suppose that I was put to bed, and there lay, unconscious, or half conscious, for many hours (думаю, меня положили в постель, и я пролежал там в бессознательном или полубессознательном /состоянии/ много часов); for it was night when I awoke to my full mind, and found Fritz beside me (потому что была ночь, когда я полностью пришел в себя и увидел Фрица, /сидящего/ рядом со мной; to awake – будить; просыпаться, очнуться от сна; mind – ум, разум; память). I was weak and weary, but he bade me be of good cheer (я был ослабевшим и уставшим, но он просил меня не расстраиваться: «быть в хорошем настроении»), saying that my wound would soon heal, and that meanwhile all had gone well (сказав, что моя рана скоро заживет, и что тем временем все шло хорошо; to heal – вылечивать, исцелять; заживать), for Johann, the keeper, had fallen into the snare we had laid for him (потому что лесничий Иоганн попал в капкан, который мы на него поставили), and was even now in the house (и как раз теперь /находится здесь/, в доме).

Without touching the stirrup, he leapt upon his horse and was off like an arrow, pursued by cries and revolver shots – the last as useless as the first – and I sank into my chair, bleeding profusely, as I watched the devil’s brat disappear down the long avenue. My friends surrounded me, and then I fainted.

I suppose that I was put to bed, and there lay, unconscious, or half conscious, for many hours; for it was night when I awoke to my full mind, and found Fritz beside me. I was weak and weary, but he bade me be of good cheer, saying that my wound would soon heal, and that meanwhile all had gone well, for Johann, the keeper, had fallen into the snare we had laid for him, and was even now in the house.

“And the queer thing is,” pursued Fritz (и странная вещь, – продолжал Фриц), “that I fancy he’s not altogether sorry to find himself here (я полагаю, что он в общем-то не жалеет, что оказался здесь). He seems to think that when Black Michael has brought off his coup (он, похоже, думает, что когда Черный Михаэль осуществит задуманное: «свой переворот»; to bring off – спасать; успешно выполнять), witnesses of how it was effected – saving, of course, the Six themselves (свидетели того, как все это происходило – за исключением, конечно, самих Шестерых) – will not be at a premium (не очень-то будут в почете; premium – награда, премия; at a premium – пользующийся большим спросом, в большом почете).”

This idea argued a shrewdness in our captive (эта мысль свидетельствовала о дальновидности нашего пленника; to argue – спорить; служить доказательством, свидетельством) which led me to build hopes on his assistance (что и давало мне основания возлагать надежды на его содействие; to lead to – склонять /к чему-л./, заставлять; to build – строить). I ordered him to be brought in at once (я тут же приказал привести его; to bring). Sapt conducted him, and set him in a chair by my bedside (Сэпт, сопровождавший его, усадил его в кресло у моей постели). He was sullen, and afraid (он был угрюм и напуган); but, to say truth, after young Rupert’s exploit, we also had our fears (но, сказать по правде, после выходки: «подвига» юного Руперта у нас тоже были свои опасения), and, if he got as far as possible from Sapt’s formidable six-shooter (и, если он держался как можно дальше от грозного шестизарядного револьвера Сэпта), Sapt kept him as far as he could from me (то Сэпт /старался/ держать его подальше: «так далеко, насколько мог» от меня). Moreover, when he came in his hands were bound (более того, когда он вошел, его руки были связаны), but that I would not suffer (но этого я не мог позволить = но я приказал развязать его; to suffer – страдать; позволять, допускать).

“And the queer thing is,” pursued Fritz, “that I fancy he’s not altogether sorry to find himself here. He seems to think that when Black Michael has brought off his coup, witnesses of how it was effected – saving, of course, the Six themselves – will not be at a premium.”

This idea argued a shrewdness in our captive which led me to build hopes on his assistance. I ordered him to be brought in at once. Sapt conducted him, and set him in a chair by my bedside. He was sullen, and afraid; but, to say truth, after young Rupert’s exploit, we also had our fears, and, if he got as far as possible from Sapt’s formidable six-shooter, Sapt kept him as far as he could from me. Moreover, when he came in his hands were bound, but that I would not suffer.

I need not stay to recount the safeguards and rewards we promised the fellow (мне нет нужды останавливаться на перечислении гарантий и наград, которые мы обещали этому парню) – all of which were honourably observed and paid (все из которых были честно соблюдены и выплачены), so that he lives now in prosperity (though where I may not mention) (так что теперь он живет в полном достатке (хотя где, я не могу = я не буду упоминать); prosperity – процветание, преуспевание); and we were the more free inasmuch as we soon learnt (и мы стали еще более щедрыми, поскольку вскоре узнали; free – свободный; щедрый) that he was rather a weak man than a wicked (что он был скорее безвольным человеком, нежели безнравственным; weak – слабый, хилый; слабовольный; wicked – злой, злобный; безнравственный), and had acted throughout this matter more from fear of the duke and of his own brother Max (и принимал участие: «действовал» в этом деле больше из страха перед герцогом и своим братом Максом) than for any love of what was done (чем из любви к тому, что происходило). But he had persuaded all of his loyalty (но он убедил всех в своей преданности); and though not in their secret counsels (и хотя /он/ не /присутствовал/ на их тайных советах), was yet, by his knowledge of their dispositions within the Castle, able (/но/, однако, зная их расположение в замке, смог) to lay bare before us the very heart of their devices (раскрыть перед нами самую суть их замыслов; to lay bare – обнажать, раскрывать; heart – сердце; суть, сущность). And here, in brief, is his story (вот вкратце его история):

Below the level of the ground in the Castle (внизу, под основанием замка: «ниже уровня земли в замке»), approached by a flight of stone steps which abutted on the end of the drawbridge (с ведущей /к ним/ каменной лестницей, которая начиналась у края подъемного моста; to approach – подходить, приближаться; flight – полет; лестничный пролет; to abut – примыкать, граничить; end – конец, окончание; край, граница), were situated two small rooms, cut out of the rock itself (располагались две маленькие комнатки, вырубленные в самой скале).

I need not stay to recount the safeguards and rewards we promised the fellow – all of which were honourably observed and paid, so that he lives now in prosperity (though where I may not mention); and we were the more free inasmuch as we soon learnt that he was rather a weak man than a wicked, and had acted throughout this matter more from fear of the duke and of his own brother Max than for any love of what was done. But he had persuaded all of his loyalty; and though not in their secret counsels, was yet, by his knowledge of their dispositions within the Castle, able to lay bare before us the very heart of their devices. And here, in brief, is his story:

Below the level of the ground in the Castle, approached by a flight of stone steps which abutted on the end of the drawbridge, were situated two small rooms, cut out of the rock itself.

The outer of the two had no windows, but was always lighted with candles (во внешней из двух окон не было, но /она/ была всегда освещена свечами); the inner had one square window, which gave upon the moat (во внутренней имелось одно квадратное окошко, выходящее в ров; to give upon – выходить /об окне, коридоре и т. п./). In the outer room there lay always, day and night, three of the Six (во внешней комнате постоянно, день и ночь, находились трое из Шестерых; to lie – лежать; находиться, быть расположенным); and the instructions of Duke Michael were, that on any attack being made on the outer room (и указания герцога Михаэля были такими, что при любом нападении на внешнюю комнату), the three were to defend the door of it so long as they could without risk to themselves (эти трое должны защищать вход в нее так долго, как только смогут без риска для себя). But, so soon as the door should be in danger of being forced (но как только появится опасность, что дверь сломают; to force – заставлять, принуждать; взламывать), then Rupert Hentzau or Detchard (for one of these two was always there) (тогда Руперт Хенцо или Дэтчард (потому что один из этих двоих всегда там)) should leave the others to hold it as long as they could (должен оставить остальных удерживать ее как можно дольше), and himself pass into the inner room, and, without more ado (а сам пройти во внутреннюю комнату и без дальнейших раздумий; without more ado – без долгих пререканий, не долго думая), kill the King who lay there, well-treated indeed (убить короля, находящегося там, с которым, кстати, очень хорошо обращаются; indeed – в самом деле, действительно), but without weapons, and with his arms confined in fine steel chains (но /держат/ безоружным, с руками, скованными крепкими стальными цепями), which did not allow him to move his elbow more than three inches from his side (которые не позволяют ему отодвинуть от себя локоть больше, чем на три дюйма; side – сторона; бок /туловища/). Thus, before the outer door were stormed (таким образом, прежде чем начнут штурмовать входную дверь), the King would be dead (король будет мертв). And his body (а его тело = а что делать с телом)? For his body would be evidence as damning as himself (ибо его тело будет такой же убийственной уликой, как и он сам; damning – влекущий за собой осуждение /юр./; гибельный, убийственный /разг./).

The outer of the two had no windows, but was always lighted with candles; the inner had one square window, which gave upon the moat. In the outer room there lay always, day and night, three of the Six; and the instructions of Duke Michael were, that on any attack being made on the outer room, the three were to defend the door of it so long as they could without risk to themselves. But, so soon as the door should be in danger of being forced, then Rupert Hentzau or Detchard (for one of these two was always there) should leave the others to hold it as long as they could, and himself pass into the inner room, and, without more ado, kill the King who lay there, well-treated indeed, but without weapons, and with his arms confined in fine steel chains, which did not allow him to move his elbow more than three inches from his side. Thus, before the outer door were stormed, the King would be dead. And his body? For his body would be evidence as damning as himself.

“Nay, sir,” said Johann, “his Highness has thought of that (нет, сэр, – сказал Иоганн, – его высочество подумали об этом). While the two hold the outer room, the one who has killed the King (пока двое удерживают входную дверь, тот, который убил короля) unlocks the bars in the square window (they turn on a hinge) (открывает решетку в квадратном окне (она поворачивается на петлях); bar – брусок; прут; bars – решетка). The window now gives no light (теперь это окно не дает света), for its mouth is choked by a great pipe of earthenware (потому что к нему подсоединена огромная глиняная труба; mouth – рот; отверстие, выход; to choke – душить; заглушать, закупоривать); and this pipe, which is large enough to let pass through it the body of a man (и эта труба, будучи довольно широкой, чтобы через нее могло пройти: «чтобы позволить пропустить сквозь себя» тело человека), passes into the moat, coming to an end immediately above the surface of the water (выходит в ров, внезапно оканчиваясь над поверхностью воды), so that there is no perceptible interval between water and pipe (так что между водой и трубой нет заметного промежутка). The King being dead, his murderer swiftly ties a weight to the body (к телу мертвого короля убийца быстро привязывает груз; weight – вес, масса; тяжесть, груз), and, dragging it to the window, raises it by a pulley (и, оттащив его к окну, поднимает при помощи блока) (for, lest the weight should prove too great, Detchard has provided one (о котором позаботился Дэтчард на случай, если вес окажется слишком велик; lest – чтобы не, как бы не; to provide – снабжать; предусматривать)) till it is level with the mouth of the pipe (пока он не окажется вровень с горловиной трубы; level – ровный, плоский; находящийся на одном уровне). He inserts the feet in the pipe, and pushes the body down (он вставляет /тело/ в трубу ногами /вперед/ и толкает его вниз).

“Nay, sir,” said Johann, “his Highness has thought of that. While the two hold the outer room, the one who has killed the King unlocks the bars in the square window (they turn on a hinge). The window now gives no light, for its mouth is choked by a great pipe of earthenware; and this pipe, which is large enough to let pass through it the body of a man, passes into the moat, coming to an end immediately above the surface of the water, so that there is no perceptible interval between water and pipe. The King being dead, his murderer swiftly ties a weight to the body, and, dragging it to the window, raises it by a pulley (for, lest the weight should prove too great, Detchard has provided one) till it is level with the mouth of the pipe. He inserts the feet in the pipe, and pushes the body down.

Silently, without splash or sound, it falls into the water (тихо, без всплеска или шума, оно падает в воду) and thence to the bottom of the moat, which is twenty feet deep thereabouts (а потом /опускается/ на дно рва, который примерно двадцати футов глубиной; thence – отсюда, поэтому). This done, the murderer cries loudly, ‘All’s well!’ (сделав это, убийца громко кричит: “Все в порядке!”) and himself slides down the pipe (и сам скользит вниз по трубе); and the others, if they can and the attack is not too hot (а остальные, если могут, и если натиск не слишком силен; hot – горячий, жаркий; напряженный, интенсивный), run to the inner room and, seeking a moment’s delay (бегут во внутреннюю комнату и, пытаясь выиграть время: «ища минутное промедление»; to seek – искать, разыскивать; стараться, стремиться; moment – мгновение, момент; определенное время; delay – отсрочка, задержка), bar the door, and in their turn slide down (запирают дверь на засов и, в свою очередь, соскальзывают вниз). And though the King rises not from the bottom (и тогда как: «хотя» король не поднимается со дна), they rise and swim round to the other side, where the orders are for men (они поднимаются /на поверхность/ и плывут вокруг к другой стороне, где слугам приказано: «где приказы имеются для слуг») to wait them with ropes, to haul them out, and horses (ждать их с веревками, чтобы вытащить их /из воды/, и с лошадьми). And here, if things go ill, the duke will join them and seek safety by riding (и здесь, если дела пойдут плохо, к ним присоединится герцог, и /они/ будут искать спасения в бегстве: «безопасности посредством верховой езды»; to ride – ехать верхом); but if all goes well, they will return to the Castle (но если все пойдет хорошо, они вернутся в замок), and have their enemies in a trap (и поймают своих врагов в ловушку). That, sir, is the plan of his Highness for the disposal of the King in case of need (вот, сэр, каков план его высочества избавиться от короля в случае необходимости; disposal – расположение, размещение; устранение, удаление). But it is not to be used till the last (но его не применят до этой /крайней/ необходимости; last – последний; вышеупомянутый); for, as we all know, he is not minded to kill the King (поскольку, как мы все знаем, он не намерен убивать короля) unless he can, before or soon after, kill you also, sir (пока не сможет, раньше или чуть позже, убить также и вас, сэр; soon – скоро, вскоре).

Silently, without splash or sound, it falls into the water and thence to the bottom of the moat, which is twenty feet deep thereabouts. This done, the murderer cries loudly, ‘All’s well!’ and himself slides down the pipe; and the others, if they can and the attack is not too hot, run to the inner room and, seeking a moment’s delay, bar the door, and in their turn slide down. And though the King rises not from the bottom, they rise and swim round to the other side, where the orders are for men to wait them with ropes, to haul them out, and horses. And here, if things go ill, the duke will join them and seek safety by riding; but if all goes well, they will return to the Castle, and have their enemies in a trap. That, sir, is the plan of his Highness for the disposal of the King in case of need. But it is not to be used till the last; for, as we all know, he is not minded to kill the King unless he can, before or soon after, kill you also, sir.

Now, sir, I have spoken the truth, as God is my witness (теперь, сэр, я сказал правду, Бог тому свидетель), and I pray you to shield me from the vengeance of Duke Michael (и я молю вас защитить меня от мести герцога Михаэля); for if, after he knows what I have done, I fall into his hands (потому что, если, после того, как он узнает, что я сделал, я попаду в его руки), I shall pray for one thing out of all the world (мне нужно будет молиться лишь об одном; out of all the world – из всего мира /зд. употр. для усил./) – a speedy death, and that I shall not obtain from him (о скорой смерти, которой мне от него не получить)!”

The fellow’s story was rudely told (рассказ парня звучал сбивчиво; rudely – грубо, оскорбительно; примитивно, приблизительно), but our questions supplemented his narrative (но мы своими вопросами дополнили его повествование). What he had told us applied to an armed attack (/то/, что он нам рассказал, требовало вооруженного нападения = после того, что мы от него узнали, у нас был только один выход – вооруженное нападение; to apply – обращаться с просьбой, просить /о чем-л./); but if suspicions were aroused (но если бы возникли подозрения), and there came overwhelming force – such, for instance, as I, the King, could bring (и туда = к замку подошло бы сильное войско, такое, к примеру, какое я /как/ король мог бы привести; overwhelming – несметный, огромный; force – сила; вооруженный отряд) – the idea of resistance would be abandoned (/то/ мысль о сопротивлении отпала бы: «была бы оставлена»; to abandon – покидать, оставлять; отказываться от /чего-л./); the King would be quietly murdered and slid down the pipe (короля бы тайком умертвили и спустили вниз по трубе; to slide – скользить; quiet – спокойный, тихий, бесшумный; тайный, скрытый, укромный). And – here comes an ingenious touch – one of the Six would take his place in the cell (и – еще одна интересная деталь – кто-то из Шестерых занял бы его место в темнице; ingenious – изобретательный, остроумный; touch – касание, прикосновение; штрих, деталь; cell – ячейка; тюремная камера), and, on the entrance of the searchers, loudly demand release and redress (и, когда ворвутся нападавшие, громко выражал бы свое возмущение и требовал освободить его; entrance – вход, доступ; searcher – лицо, производящее обыск, досмотр; to search – искать; обыскивать; redress – возмещение /ущерба/, удовлетворение /за оскорбление/); and Michael, being summoned, would confess to hasty action (а Михаэль, будучи призван /к ответу/, сознался бы, что действовал опрометчиво; hasty action – поспешные действия), but he would say the man had angered him (и сказал бы, что этот человек навлек на себя его гнев) by seeking the favour of a lady in the Castle (this was Antoinette de Mauban) (ища благосклонности одной дамы, /гостящей/ в замке (это – Антуанетта де Мобан)) and he had confined him there, as he conceived he, as Lord of Zenda, had right to do (и что он заточил его там, поскольку считал, что как хозяин /замка/ Зенды имеет право это сделать; lord – владыка, повелитель).

Now, sir, I have spoken the truth, as God is my witness, and I pray you to shield me from the vengeance of Duke Michael; for if, after he knows what I have done, I fall into his hands, I shall pray for one thing out of all the world – a speedy death, and that I shall not obtain from him!”

The fellow’s story was rudely told, but our questions supplemented his narrative. What he had told us applied to an armed attack; but if suspicions were aroused, and there came overwhelming force – such, for instance, as I, the King, could bring – the idea of resistance would be abandoned; the King would be quietly murdered and slid down the pipe. And – here comes an ingenious touch – one of the Six would take his place in the cell, and, on the entrance of the searchers, loudly demand release and redress; and Michael, being summoned, would confess to hasty action, but he would say the man had angered him by seeking the favour of a lady in the Castle (this was Antoinette de Mauban) and he had confined him there, as he conceived he, as Lord of Zenda, had right to do.

But he was now, on receiving his apology, content to let him go (но теперь, приняв его извинения, он был склонен позволить ему уйти = освободить его), and so end the gossip which, to his Highness’s annoyance (и таким образом положить конец слухам, которые к досаде его высочества), had arisen concerning a prisoner in Zenda (возникли касательно пленника в замке Зенды), and had given his visitors the trouble of this enquiry (и причинили его гостям /столько/ хлопот в связи с этим дознанием; enquiry = inquiry – расследование, следствие; дознание). The visitors, baffled, would retire (гости удалились бы в недоумении; to retire – удаляться, уходить, /воен./ ретироваться), and Michael could, at his leisure, dispose of the body of the King (и Михаэль смог бы не спеша избавиться от тела короля; at leisure – в свободное время; не спеша; to dispose – располагать, размещать; удалять, избавляться).

Sapt, Fritz, and I in my bed, looked round on one another (Сэпт, Фриц и я, /лежа/ в своей постели, оглядывались друг на друга) in horror and bewilderment at the cruelty and cunning of the plan (в ужасе и замешательстве от этого жестокого и коварного плана). Whether I went in peace or in war (приди я с миром или с войной), openly at the head of a corps, or secretly by a stealthy assault (открыто во главе /целого/ корпуса, или хитростью /взяв крепость/ штурмом; stealth – хитрость, уловка), the King would be dead before I could come near him (король был бы мертв, прежде чем я смог бы подобраться: «подойти ближе» к нему). If Michael were stronger and overcame my party (если бы Михаэль оказался сильнее и одолел бы мой отряд), there would be an end (это был бы конец). But if I were stronger, I should have no way to punish him (но если бы сильнее оказался я, то у меня не было бы ни способа покарать его; way – путь, дорога; способ), no means of proving any guilt in him without proving my own guilt also (ни способа доказать его вину, не доказав /при этом/ также свою собственную). On the other hand, I should be left as King (с другой стороны, меня должны бы были оставить королем) (ah! for a moment my pulse quickened (ах! на мгновенье мой пульс участился)) and it would be for the future to witness the final struggle between him and me (и будущее стало бы свидетелем решающего поединка между ним и мною; final – конечный, заключительный; окончательный, решающий; struggle – борьба).

But he was now, on receiving his apology, content to let him go, and so end the gossip which, to his Highness’s annoyance, had arisen concerning a prisoner in Zenda, and had given his visitors the trouble of this enquiry. The visitors, baffled, would retire, and Michael could, at his leisure, dispose of the body of the King.

Sapt, Fritz, and I in my bed, looked round on one another in horror and bewilderment at the cruelty and cunning of the plan. Whether I went in peace or in war, openly at the head of a corps, or secretly by a stealthy assault, the King would be dead before I could come near him. If Michael were stronger and overcame my party, there would be an end. But if I were stronger, I should have no way to punish him, no means of proving any guilt in him without proving my own guilt also. On the other hand, I should be left as King (ah! for a moment my pulse quickened) and it would be for the future to witness the final struggle between him and me.

He seemed to have made triumph possible and ruin impossible (казалось, он все предусмотрел: «он сделал победу возможной, а поражение невозможным»; ruin – гибель, крушение). At the worst, he would stand as well as he had stood before I crossed his path (в худшем случае его положение осталось бы таким, как и было до того, как я перешел ему дорогу; to stand – стоять; находиться, быть в определенном положении) – with but one man between him and the throne, and that man an impostor (с одним всего лишь человеком между ним и троном, и этот человек /был/ самозванцем); at best, there would be none left to stand against him (в лучшем – не осталось бы никого, кто противостоял бы ему). I had begun to think that Black Michael was over fond of leaving the fighting to his friends (/раньше/ я подумывал: «начинал думать», что Черный Михаэль предпочитал поручить всю борьбу своим друзьям; to be fond of – любить /что-л., кого-л./; to leave – оставлять; предоставить, поручить; fighting – бой, сражение; борьба); but now I acknowledged that the brains, if not the arms, of the conspiracy were his (но теперь я сознавал, что если не оружие, то идеи в этом заговоре принадлежали ему; brain – мозг; умственные способности, интеллект, ум).

“Does the King know this (король знает об этом)?” I asked.

“I and my brother,” answered Johann, “put up the pipe (мы с братом, – ответил Иоганн, – приделали ту трубу; to put up – поднимать; строить, возводить), under the orders of my Lord of Hentzau (по приказу милорда из Хенцо). He was on guard that day, and the King asked my lord what it meant (в тот день он стоял на страже, и король спросил милорда, что это значит). ‘Faith,’ he answered, with his airy laugh (клянусь честью, – сказал он со своей беззаботной усмешкой), ‘it’s a new improvement on the ladder of Jacob (это новое усовершенствование лестницы Иакова), whereby, as you have read, sire, men pass from the earth to heaven (посредством которой, если вы читали, сир, люди поднимаются от земли до неба). We thought it not meet that your Majesty should go (мы подумали, что негоже вашему величеству идти; to meet – встречать; подходить, соответствовать), in case, sire, you must go, by the common route (на случай, сир, если вам придется идти, общим для всех путем).

He seemed to have made triumph possible and ruin impossible. At the worst, he would stand as well as he had stood before I crossed his path – with but one man between him and the throne, and that man an impostor; at best, there would be none left to stand against him. I had begun to think that Black Michael was over fond of leaving the fighting to his friends; but now I acknowledged that the brains, if not the arms, of the conspiracy were his.

“Does the King know this?” I asked.

“I and my brother,” answered Johann, “put up the pipe, under the orders of my Lord of Hentzau. He was on guard that day, and the King asked my lord what it meant. ‘Faith,’ he answered, with his airy laugh, ‘it’s a new improvement on the ladder of Jacob, whereby, as you have read, sire, men pass from the earth to heaven. We thought it not meet that your Majesty should go, in case, sire, you must go, by the common route.

So we have made you a pretty private passage (поэтому мы сделали для вас персональный проход) where the vulgar cannot stare at you or incommode your passage (где мужичье не сможет пялиться на вас или мешать вашему путешествию; the vulgar – простонародье, чернь; vulgar – грубый, вульгарный; народный; to incommode – беспокоить; мешать). That, sire, is the meaning of that pipe (вот, сир, каково назначение этой трубы).’ And he laughed and bowed, and prayed the King’s leave to replenish the King’s glass (он засмеялся, поклонился и попросил у короля разрешения снова наполнить его стакан) – for the King was at supper (потому что король /как раз/ ужинал). And the King, though he is a brave man, as are all of his House (и король, хоть он и храбрый человек, как и все в его роду), grew red and then white as he looked on the pipe (то краснел, то бледнел, когда смотрел на трубу) and at the merry devil who mocked him (и на этого веселого дьявола, который насмехался над ним). Ah, sir” (and the fellow shuddered), “it is not easy to sleep quiet in the Castle of Zenda (ах, сэр, – и парень вздрогнул, – нелегко спать спокойно в замке Зенды), for all of them would as soon cut a man’s throat as play a game at cards (потому что все они так же охотно перережут человеку горло, как сыграют партию в карты; soon – скоро, вскоре; охотно, с готовностью); and my Lord Rupert would choose it sooner for a pastime than any other (а милорд Руперт охотнее предпочел бы это развлечение любому другому; pastime – приятное времяпровождение; развлечение, забава) – ay, sooner than he would ruin a woman, though that he loves also (да, охотнее, чем он обесчестил бы женщину, хотя это он любит тоже).”

So we have made you a pretty private passage where the vulgar cannot stare at you or incommode your passage. That, sire, is the meaning of that pipe.’ And he laughed and bowed, and prayed the King’s leave to replenish the King’s glass – for the King was at supper. And the King, though he is a brave man, as are all of his House, grew red and then white as he looked on the pipe and at the merry devil who mocked him. Ah, sir” (and the fellow shuddered), “it is not easy to sleep quiet in the Castle of Zenda, for all of them would as soon cut a man’s throat as play a game at cards; and my Lord Rupert would choose it sooner for a pastime than any other – ay, sooner than he would ruin a woman, though that he loves also.”

The man ceased, and I bade Fritz (Иоганн: «человек» замолчал, и я приказал Фрицу; to cease – прекращать; останавливаться, переставать) take him away and have him carefully guarded (увести его и не спускать с него глаз: «тщательно его охранять»); and, turning to him, I added (и, повернувшись к нему, я добавил):

“If anyone asks you if there is a prisoner in Zenda (если кто-нибудь спросит вас, есть ли = содержится ли в Зенде узник), you may answer ‘Yes’ (можете ответить «да»). But if any asks who the prisoner is, do not answer (но если кто спросит, кто этот узник, не отвечайте). For all my promises will not save you (потому что все мои обещания не спасут вас) if any man here learns from you the truth as to the prisoner of Zenda (если кто-то узнает от вас правду об узнике /замка/ Зенды). I’ll kill you like a dog if the thing be so much as breathed within the house (я убью вас, как собаку, если /вы/ хотя бы шепнете кому-нибудь в доме = если хоть одна душа в этом доме узнает об этом деле)!”

Then, when he was gone, I looked at Sapt (после того, как он ушел, я взглянул на Сэпта).

“It’s a hard nut (трудная задачка: «крепкий орешек»)!” said I.

“So hard,” said he, shaking his grizzled head (настолько трудная, – сказал он, качая своей седой головой), “that as I think, this time next year is like to find you still King of Ruritania (что, как мне кажется, в это время в следующем году вы, весьма вероятно, все еще будете королем Руритании; like – похожий, подобный; /разг./ возможный, вероятный)!” and he broke out into curses on Michael’s cunning (и он разразился проклятиями по поводу коварства Михаэля).

I lay back on my pillows (я откинулся на подушки; to lie).

“There seems to me,” I observed (мне кажется, – заметил я), “to be two ways by which the King can come out of Zenda alive (что есть два способа, посредством которых король может выйти из замка Зенды живым). One is by treachery in the duke’s followers (один /из них/ – измена /кого-то/ из сторонников герцога).”

“You can leave that out (можете забыть об этом; to leave out – пропускать; не принимать во внимание),” said Sapt.

“I hope not,” I rejoined (надеюсь, что нет, – возразил я), “because the other I was about to mention is – by a miracle from heaven (потому что другой /способ/, о котором я собирался упомянуть, – это чудо, /посланное/ с небес)!”

The man ceased, and I bade Fritz take him away and have him carefully guarded; and, turning to him, I added:

“If anyone asks you if there is a prisoner in Zenda, you may answer ‘Yes.’ But if any asks who the prisoner is, do not answer. For all my promises will not save you if any man here learns from you the truth as to the prisoner of Zenda. I’ll kill you like a dog if the thing be so much as breathed within the house!”

Then, when he was gone, I looked at Sapt.

“It’s a hard nut!” said I.

“So hard,” said he, shaking his grizzled head, “that as I think, this time next year is like to find you still King of Ruritania!” and he broke out into curses on Michael’s cunning.

I lay back on my pillows.

“There seems to me,” I observed, “to be two ways by which the King can come out of Zenda alive. One is by treachery in the duke’s followers.”

“You can leave that out,” said Sapt.

“I hope not,” I rejoined, “because the other I was about to mention is – by a miracle from heaven!”

 

Chapter 14

A Night Outside the Castle

(Ночь за пределами замка)

It would have surprised the good people of Ruritania to know of the foregoing talk (добрый народ Руритании был бы удивлен, если б узнал о приведенном выше разговоре); for, according to the official reports (потому что, согласно официальным сообщениям), I had suffered a grievous and dangerous hurt from an accidental spear-thrust (у меня была тяжелая и опасная рана от случайного попадания копья; to suffer – страдать), received in the course of my sport (/которую я/ получил во время охоты; in the course of – в ходе, в процессе; sport – спорт, спортивные игры; охота, рыбалка). I caused the bulletins to be of a very serious character (я настоял, чтобы эти сообщения носили самый серьезный характер; to cause – служить причиной; заставлять; bulletin – бюллетень, сводка, информационное сообщение), and created great public excitement, whereby three things occurred (и вызвали огромное волнение общественности, вследствие чего случились три вещи; to create – создавать, творить; вызывать /чувства/; whereby – посредством чего, на основании чего): first, I gravely offended the medical faculty of Strelsau (во-первых, я серьезно обидел /всех/ врачей в Стрелсо; faculty – факультет, отделение; лица с высшим образованием, принадлежащие к одной профессии /собир./) by refusing to summon to my bedside any of them (отказавшись пригласить кого-либо из них; to summon – вызывать; приглашать), save a young man, a friend of Fritz’s, whom we could trust (за исключением молодого человека, друга Фрица, которому мы могли доверять); secondly, I received word from Marshal Strakencz (во-вторых, я получил известие от маршала Штракенца) that my orders seemed to have no more weight than his (что, как оказалось, мои приказания имеют не больше веса, чем его), and that the Princess Flavia was leaving for Tarlenheim under his unwilling escort (и что принцесса Флавия направляется в поместье Тарленхайм под его вынужденной охраной; escort – конвой, эскорт; охрана, прикрытие; unwilling – нежелающий, несклонный) (news whereat I strove not to be glad and proud (новость, по поводу которой я старался не радоваться и не торжествовать; to strive; proud – гордый; испытывающий чувство удовлетворения)); and thirdly, my brother, the Duke of Strelsau, although too well informed (а в-третьих, мой брат, герцог Стрелсо, хоть и слишком хорошо осведомленный) to believe the account of the origin of my sickness (чтобы поверить отчету о происхождении моего недуга), was yet persuaded by the reports and by my seeming inactivity (был все же убежден этими сообщениями и моей кажущейся инертностью) that I was in truth incapable of action (/в том/, что я действительно недееспособен), and that my life was in some danger (и что моя жизнь находится в опасности).

It would have surprised the good people of Ruritania to know of the foregoing talk; for, according to the official reports, I had suffered a grievous and dangerous hurt from an accidental spear-thrust, received in the course of my sport. I caused the bulletins to be of a very serious character, and created great public excitement, whereby three things occurred: first, I gravely offended the medical faculty of Strelsau by refusing to summon to my bedside any of them, save a young man, a friend of Fritz’s, whom we could trust; secondly, I received word from Marshal Strakencz that my orders seemed to have no more weight than his, and that the Princess Flavia was leaving for Tarlenheim under his unwilling escort (news whereat I strove not to be glad and proud); and thirdly, my brother, the Duke of Strelsau, although too well informed to believe the account of the origin of my sickness, was yet persuaded by the reports and by my seeming inactivity that I was in truth incapable of action, and that my life was in some danger.

This I learnt from the man Johann, whom I was compelled to trust and send back to Zenda (это я узнал от Иоганна, которому я был вынужден доверять и /которого/ отослал назад в Зенду), where, by the way, Rupert Hentzau had him soundly flogged (где, кстати, Руперт Хенцо приказал его крепко высечь; soundly – здорово, крепко) for daring to smirch the morals of Zenda (за то, что /тот/ осмелился посягнуть на моральные устои /замка/ Зенды) by staying out all night in the pursuits of love (проведя вне /его стен/ всю ночь в погоне за любовными /утехами/). This, from Rupert, Johann deeply resented, and the duke’s approval of it did more (этим /наказанием/ от Руперта Иоганн был глубоко возмущен, а одобрение этой /экзекуции/ герцогом сделало больше) to bind the keeper to my side than all my promises (чтобы склонить лесничего на мою сторону, чем все мои обещания; to bind – вязать; привязывать).

On Flavia’s arrival I cannot dwell (на приезде Флавии я не могу = не буду подробно останавливаться; to dwell – жить, обитать; задерживаться, подробно останавливаться). Her joy at finding me up and well (ее радость при виде того, что я на ногах и в добром /здравии/), instead of on my back and fighting with death (вместо того, чтобы /лежать/ на спине и бороться со смертью), makes a picture that even now dances before my eyes (создает картину, которая даже сейчас стоит: «пляшет» перед моим взором) till they grow too dim to see it (до тех пор, пока он не становится слишком слабым, чтобы различать детали: «чтобы видеть ее»); and her reproaches that I had not trusted even her (и ее упреки, что я не доверял даже ей) must excuse the means I took to quiet them (должно быть, оправдывают те средства, которые я применял, чтобы унять/прекратить их; to quiet – успокаивать/ся/, унимать/ся/). In truth, to have her with me once more was like a taste of heaven to a damned soul (поистине, еще раз почувствовать ее рядом было, как проклятой душе попасть на небеса: «как вкус/кусочек рая для осужденной души»; taste – вкус; немного, кусочек /на пробу/), the sweeter for the inevitable doom that was to follow (/это было/ тем приятнее пред лицом неизбежной гибели, которая должна была последовать; doom – рок, судьба; гибель, смерть); and I rejoiced in being able to waste two whole days with her (и я радовался возможности провести с ней полных два дня). And when I had wasted two days (а когда я провел /эти/ два дня), the Duke of Strelsau arranged a hunting-party (герцог Стрелсо устроил охоту; to arrange – приводить в порядок; устраивать, организовывать; party – отряд, команда; пикник, прогулка в компании).

This I learnt from the man Johann, whom I was compelled to trust and send back to Zenda, where, by the way, Rupert Hentzau had him soundly flogged for daring to smirch the morals of Zenda by staying out all night in the pursuits of love. This, from Rupert, Johann deeply resented, and the duke’s approval of it did more to bind the keeper to my side than all my promises.

On Flavia’s arrival I cannot dwell. Her joy at finding me up and well, instead of on my back and fighting with death, makes a picture that even now dances before my eyes till they grow too dim to see it; and her reproaches that I had not trusted even her must excuse the means I took to quiet them. In truth, to have her with me once more was like a taste of heaven to a damned soul, the sweeter for the inevitable doom that was to follow; and I rejoiced in being able to waste two whole days with her. And when I had wasted two days, the Duke of Strelsau arranged a hunting-party.

The stroke was near now (столкновение было не за горами: «удар теперь был близок»). For Sapt and I, after anxious consultations, had resolved that we must risk a blow (потому что мы с Сэптом после бурных совещаний решили, что должны рискнуть /нанести/ удар), our resolution being clinched by Johann’s news (/и/ мы утвердились в своем решении после сообщения Иоганна; to clinch – загибать /гвоздь/, расклепывать /болт/; окончательно решать) that the King grew peaked, pale, and ill (что король стал изможденным, бледным и больным; peaked – остроконечный; с обострившимися чертами лица, осунувшийся /разг./), and that his health was breaking down under his rigorous confinement (и что его здоровье ухудшается из-за суровых /условий/ его заточения; to break down – сломать, разрушить; ухудшаться, сдавать /о здоровье/). Now a man – be he king or no king – may as well die swiftly (теперь человек – неважно, король он или нет – может умереть так же быстро) and as becomes a gentleman, from bullet or thrust, as rot his life out in a cellar (или как и подобает джентльмену – от пули или шпаги, или же сгнить в погребе; to become – становиться, делаться; соответствовать, приличествовать)! That thought made prompt action advisable in the interests of the King (эта мысль убеждала в целесообразности немедленных действий: «делала немедленные действия целесообразными» в интересах короля); from my own point of view, it grew more and more necessary (с моей точки зрения это все больше становилось необходимым). For Strakencz urged on me the need of a speedy marriage (потому что Штракенц убеждал меня в необходимости скорой женитьбы), and my own inclinations seconded him with such terrible insistence (и мои собственные стремления: «склонности» поддерживали его с такой необыкновенной настойчивостью; terrible – ужасный, страшный; необыкновенный, кошмарный /эмоц. – усил./) that I feared for my resolution (что я опасался за свою твердость; resolution – решимость, решительность; твердость). I do not believe that I should have done the deed I dreamt of (я не думаю, что я совершил бы то, о чем мечтал; deed – действие, поступок); but I might have come to flight (но я мог бы /просто/ сбежать; flight – бегство, побег), and my flight would have ruined the cause (а мое бегство погубило бы все дело). And – yes, I am no saint (ask my little sister-in-law) (и – да, я не святой (спросите мою невестку)), and worse still might have happened (и еще худшее могло бы произойти).

The stroke was near now. For Sapt and I, after anxious consultations, had resolved that we must risk a blow, our resolution being clinched by Johann’s news that the King grew peaked, pale, and ill, and that his health was breaking down under his rigorous confinement. Now a man – be he king or no king – may as well die swiftly and as becomes a gentleman, from bullet or thrust, as rot his life out in a cellar! That thought made prompt action advisable in the interests of the King; from my own point of view, it grew more and more necessary. For Strakencz urged on me the need of a speedy marriage, and my own inclinations seconded him with such terrible insistence that I feared for my resolution. I do not believe that I should have done the deed I dreamt of; but I might have come to flight, and my flight would have ruined the cause. And – yes, I am no saint (ask my little sister-in-law), and worse still might have happened.

It is perhaps as strange a thing as has ever been in the history of a country (возможно, это самое странное событие за всю историю страны) that the King’s brother and the King’s personator, in a time of profound outward peace (когда брат короля и тот, кто выдает себя за короля, в то время, когда /эта страна/ находится в мирных отношениях /с соседями/: «во время абсолютного внешнего мира»; profound – сильный, глубокий; абсолютный, совершенный; outward – внешний, наружный; peace – мир, мирное время), near a placid, undisturbed country town, under semblance of amity (вблизи мирного /и/ спокойного провинциального городка под маской дружелюбия; undisturbed – непотревоженный, спокойный; to disturb – беспокоить, мешать; нарушать /покой/, волновать; semblance – подобие, сходство; видимость, вид), should wage a desperate war for the person and life of the King (должны вести отчаянную войну за жизнь и свободу короля; person – человек, личность; особа, персона). Yet such was the struggle that began now between Zenda and Tarlenheim (тем не менее, таковой была борьба, которая начиналась теперь между Зендой и Тарленхаймом). When I look back on the time (когда я оглядываюсь назад на то время), I seem to myself to have been half mad (то мне кажется, что я был /тогда/ немного: «наполовину» сумасшедшим). Sapt has told me that I suffered no interference and listened to no remonstrances (Сэпт рассказал мне, что я не терпел никакого вмешательства и не слушал никаких уговоров); and if ever a King of Ruritania ruled like a despot (и если когда-либо король Руритании правил как тиран/деспот), I was, in those days, the man (то этим тираном в то время был я: «я был в те дни таким человеком»). Look where I would, I saw nothing that made life sweet to me (куда бы я ни взглянул, я не видел ничего, что делало бы жизнь приятной для меня), and I took my life in my hand and carried it carelessly (я взял свою жизнь в свои руки и обращался с ней так же небрежно: «и нес ее небрежно») as a man dangles an old glove (как человек размахивает старой перчаткой; to dangle – свободно свисать, качаться; раскачивать, размахивать). At first they strove to guard me, to keep me safe (сначала они = все вокруг пытались меня охранять, оберегать), to persuade me not to expose myself (убеждали меня не рисковать собой; to expose – выставлять, показывать; подвергать /опасности/); but when they saw how I was set (но когда они поняли, как я настроен), there grew up among them – whether they knew the truth or not – a feeling (у них возникло – знали они правду или нет – ощущение) that Fate ruled the issue, and that I must be left (что Судьба определяет, каким будет итог: «управляет результатом», и что мне нужно позволить; issue – вытекание, излияние; исход, результат; to leave – покидать; предоставлять) to play my game with Michael my own way (играть мою партию с Михаэлем так, как я считаю нужным; one’s own way – по-своему).

It is perhaps as strange a thing as has ever been in the history of a country that the King’s brother and the King’s personator, in a time of profound outward peace, near a placid, undisturbed country town, under semblance of amity, should wage a desperate war for the person and life of the King. Yet such was the struggle that began now between Zenda and Tarlenheim. When I look back on the time, I seem to myself to have been half mad. Sapt has told me that I suffered no interference and listened to no remonstrances; and if ever a King of Ruritania ruled like a despot, I was, in those days, the man. Look where I would, I saw nothing that made life sweet to me, and I took my life in my hand and carried it carelessly as a man dangles an old glove. At first they strove to guard me, to keep me safe, to persuade me not to expose myself; but when they saw how I was set, there grew up among them – whether they knew the truth or not – a feeling that Fate ruled the issue, and that I must be left to play my game with Michael my own way.

Late next night I rose from table, where Flavia had sat by me (поздним вечером следующего /дня/ я поднялся из-за стола, за которым Флавия сидела рядом со мной), and conducted her to the door of her apartments (и проводил ее до двери в ее комнату). There I kissed her hand, and bade her sleep sound and wake to happy days (там я поцеловал ей руку и пожелал приятных сновидений: «пожелал крепко спать и пробудиться к счастливой жизни»; days – время, эпоха; дни жизни, жизнь). Then I changed my clothes and went out (потом я переоделся: «переменил одежду» и вышел /из дому/). Sapt and Fritz were waiting for me with six men and the horses (Сэпт и Фриц ждали меня /еще/ с шестью всадниками: «солдатами и лошадьми»; man – человек; /во мн. ч./ солдаты). Over his saddle Sapt carried a long coil of rope (через седло у Сэпта был перекинут длинный моток веревки), and both were heavily armed (и они оба были хорошо: «тяжело» вооружены). I had with me a short stout cudgel and a long knife (при мне были короткая крепкая дубинка и длинный нож). Making a circuit, we avoided the town (сделав круг, мы обогнули город; to make a circuit – пойти обходным путем; to avoid – избегать, сторониться), and in an hour found ourselves slowly mounting the hill (и через час /уже/ медленно взбирались на холм; to find oneself – оказываться) that led to the Castle of Zenda (по которому можно было добраться до замка Зенды: «который вел к замку Зенды»). The night was dark and very stormy (ночь была темной и очень ветреной; storm – буря, гроза, ураган); gusts of wind and spits of rain caught us as we breasted the incline (порывы ветра с дождем: «и плевки дождя» мешали нам: «застигли нас», когда мы взбирались по крутому склону; incline – наклонная плоскость; to catch – поймать, схватить; застать, застигнуть), and the great trees moaned and sighed (а огромные деревья стонали и вздыхали). When we came to a thick clump, about a quarter of a mile from the Castle (когда мы подошли к густой роще примерно в четверти мили от замка; clump – группа деревьев; mile – миля /около 1,6 км/), we bade our six friends hide there with the horses (мы велели нашим шестерым друзьям спрятаться там с лошадьми).

Late next night I rose from table, where Flavia had sat by me, and conducted her to the door of her apartments. There I kissed her hand, and bade her sleep sound and wake to happy days. Then I changed my clothes and went out. Sapt and Fritz were waiting for me with six men and the horses. Over his saddle Sapt carried a long coil of rope, and both were heavily armed. I had with me a short stout cudgel and a long knife. Making a circuit, we avoided the town, and in an hour found ourselves slowly mounting the hill that led to the Castle of Zenda. The night was dark and very stormy; gusts of wind and spits of rain caught us as we breasted the incline, and the great trees moaned and sighed. When we came to a thick clump, about a quarter of a mile from the Castle, we bade our six friends hide there with the horses.

Sapt had a whistle, and they could rejoin us in a few moments if danger came (у Сэпта был свисток, и они смогли бы присоединиться к нам через несколько минут, если возникнет опасность; whistle – свист; свисток): but, up to now, we had met no one (но до сих пор нам еще никто не встретился). I hoped that Michael was still off his guard (я надеялся, что Михаэль по-прежнему выезжает без охраны), believing me to be safe in bed (полагая, что я преспокойно почиваю в постели; to be safe – находиться в безопасности). However that might be, we gained the top of the hill without accident (как бы то ни было, мы достигли вершины холма без происшествий), and found ourselves on the edge of the moat (и очутились на краю рва) where it sweeps under the road, separating the Old Castle from it (/там/, где он проходит под дорогой, отделяя от нее старый замок; to sweep – мести, подметать; простираться, тянуться). A tree stood on the edge of the bank (на краю насыпи стояло дерево), and Sapt, silently and diligently, set to make fast the rope (и Сэпт, /пытаясь/ не шуметь, старательно принялся привязывать веревку; silently – молча, тихо; diligently – прилежно, усердно; to set to – браться /за что-л./; to make fast – закреплять, привязывать). I stripped off my boots, took a pull at a flask of brandy (я сбросил сапоги, сделал глоток из фляги с бренди; to strip – раздевать; снимать, срывать /одежду/), loosened the knife in its sheath, and took the cudgel between my teeth (проверил, свободно ли вынимается нож в ножнах, и взял в зубы дубинку; to loosen – ослаблять). Then I shook hands with my friends, not heeding a last look of entreaty from Fritz (потом я пожал руки моим друзьям, не обращая внимания на прощальный: «последний» умоляющий взгляд Фрица), and laid hold of the rope (и ухватился за веревку; to lay hold of smth. – браться, хвататься за /что-л./). I was going to have a look at “Jacob’s Ladder” (я намеревался взглянуть на «Лестницу Иакова»).

Sapt had a whistle, and they could rejoin us in a few moments if danger came: but, up to now, we had met no one. I hoped that Michael was still off his guard, believing me to be safe in bed. However that might be, we gained the top of the hill without accident, and found ourselves on the edge of the moat where it sweeps under the road, separating the Old Castle from it. A tree stood on the edge of the bank, and Sapt, silently and diligently, set to make fast the rope. I stripped off my boots, took a pull at a flask of brandy, loosened the knife in its sheath, and took the cudgel between my teeth. Then I shook hands with my friends, not heeding a last look of entreaty from Fritz, and laid hold of the rope. I was going to have a look at “Jacob’s Ladder.”

Gently I lowered myself into the water (я осторожно опустился в воду). Though the night was wild, the day had been warm and bright (хотя ночь была очень ветреной, день был теплым и солнечным: «светлым»; wild – дикий; штормовой, ветреный), and the water was not cold (и вода не была холодной). I struck out, and began to swim round the great walls (я заработал руками и поплыл вокруг огромной стены; to strike out – набрасываться /с кулаками/; энергично двигать руками и ногами /при плавании/) which frowned above me (которая нависла надо мной; to frown – хмурить брови; смотреть с неодобрением). I could see only three yards ahead (я мог видеть лишь на три ярда вперед; yard – ярд = около 0,9 м); I had then good hopes of not being seen (в таком случае у меня были все: «хорошие» основания надеяться, что меня не заметят: «не увидят»), as I crept along close under the damp, moss-grown masonry (когда я проползал под сырой, замшелой каменной кладкой). There were lights from the new part of the Castle on the other side (в новой части замка на другой стороне были огни), and now and again I heard laughter and merry shouts (и время от времени я слышал смех и веселые крики). I fancied I recognized young Rupert Hentzau’s ringing tones (мне почудилось, будто я узнал звонкие нотки Руперта Хенцо; tone – тон; оттенок), and pictured him flushed with wine (и представил его, раскрасневшегося от вина). Recalling my thoughts to the business in hand, I rested a moment (возвращаясь мыслями к предстоящему делу, я с минуту отдохнул; to recall – отзывать, приказывать вернуться; возвращать; in hand – в наличии, на руках). If Johann’s description were right, I must be near the window now (если описание Иоганна было верным, я сейчас должен быть рядом с окном). Very slowly I moved (я двигался очень медленно); and out of the darkness ahead loomed a shape (и /тут/ впереди из темноты показался какой-то предмет; to loom – неясно вырисовываться, появляться /в тумане/; shape – форма; очертание). It was the pipe, curving from the window to the water (это была труба, изогнувшаяся от окна к воде): about four feet of its surface were displayed (видно было около четырех футов ее поверхности; to display – показывать, демонстрировать); it was as big round as two men (высотой она была в два человеческих /роста/; round – вокруг; около). I was about to approach it, when I saw something else (я собирался приблизиться к ней, когда увидел еще кое-что), and my heart stood still (и мое сердце остановилось).

Gently I lowered myself into the water. Though the night was wild, the day had been warm and bright, and the water was not cold. I struck out, and began to swim round the great walls which frowned above me. I could see only three yards ahead; I had then good hopes of not being seen, as I crept along close under the damp, moss-grown masonry. There were lights from the new part of the Castle on the other side, and now and again I heard laughter and merry shouts. I fancied I recognized young Rupert Hentzau’s ringing tones, and pictured him flushed with wine. Recalling my thoughts to the business in hand, I rested a moment. If Johann’s description were right, I must be near the window now. Very slowly I moved; and out of the darkness ahead loomed a shape. It was the pipe, curving from the window to the water: about four feet of its surface were displayed; it was as big round as two men. I was about to approach it, when I saw something else, and my heart stood still.

The nose of a boat protruded beyond the pipe on the other side (нос лодки торчал за трубой, с другой стороны); and listening intently, I heard a slight shuffle – as of a man shifting his position (и внимательно прислушавшись, я услыхал легкий шорох, как будто /какой-то/ человек переменил позу; shuffle – шарканье, ерзанье; to shift – перемещать/ся/, передвигать/ся/). Who was the man who guarded Michael’s invention (кто был тот человек, который охранял изобретение Михаэля)? Was he awake or was he asleep (он бодрствовал или спал)? I felt if my knife were ready, and trod water (я проверил, на месте ли нож, и ступил в воду; to feel – трогать, осязать; шарить, искать ощупью; to tread); as I did so, I found bottom under my feet (и как только я это сделал, /тут же/ нашел = почувствовал под ногами дно). The foundations of the Castle extended some fifteen inches, making a ledge (фундамент замка выступал дюймов на пятнадцать, образуя /нечто вроде/ карниза; to extend – протягивать/ся/, тянуть/ся/; выходить за пределы, продолжаться; ledge – планка, рейка; выступ, закраина); and I stood on it, out of water from my armpits upwards (я стоял на нем, и вода доходила мне до подмышек: «вне воды от подмышек и выше»). Then I crouched and peered through the darkness under the pipe (затем я пригнулся и стал вглядываться в темноту из-под трубы), where, curving, it left a space (/в том месте/, где, изгибаясь, она оставляла нишу; space – пространство; интервал, промежуток).

There was a man in the boat (в лодке был человек). A rifle lay by him – I saw the gleam of the barrel (возле него лежало ружье – я видел, /как/ поблескивал /его/ ствол). Here was the sentinel (это был часовой)! He sat very still (он сидел очень тихо). I listened; he breathed heavily, regularly, monotonously (я прислушался; он дышал глубоко, ровно, монотонно; heavily – тяжело; сильно, интенсивно). By heaven, he slept (Господи, да он спал)! Kneeling on the shelf, I drew forward under the pipe (я /стал/ пробираться вперед под трубой; to draw forward – подаваться вперед) till my face was within two feet of his (пока мое лицо не оказалось в двух футах от его /лица/). He was a big man, I saw (я увидал, что это был здоровый парень). It was Max Holf, the brother of Johann (это был Макс Хольф, брат Иоганна).

The nose of a boat protruded beyond the pipe on the other side; and listening intently, I heard a slight shuffle – as of a man shifting his position. Who was the man who guarded Michael’s invention? Was he awake or was he asleep? I felt if my knife were ready, and trod water; as I did so, I found bottom under my feet. The foundations of the Castle extended some fifteen inches, making a ledge; and I stood on it, out of water from my armpits upwards. Then I crouched and peered through the darkness under the pipe, where, curving, it left a space.

There was a man in the boat. A rifle lay by him – I saw the gleam of the barrel. Here was the sentinel! He sat very still. I listened; he breathed heavily, regularly, monotonously. By heaven, he slept! Kneeling on the shelf, I drew forward under the pipe till my face was within two feet of his. He was a big man, I saw. It was Max Holf, the brother of Johann.

My hand stole to my belt, and I drew out my knife (моя рука скользнула к поясу, и я вытащил свой нож; to steal – воровать, красть; делать /что-л./ незаметно, тайком). Of all the deeds of my life, I love the least to think of this (из всех поступков, /совершенных/ мною за всю жизнь, меньше всего мне нравится думать об этом), and whether it were the act of a man or a traitor I will not ask (и я не задаюсь вопросом, действовал ли я по-мужски или по-предательски: «и был ли это поступок мужчины или предателя, я не буду спрашивать»). I said to myself: “It is war – and the King’s life is the stake (я сказал себе: «это – война, а ставка в ней – жизнь короля»).” And I raised myself from beneath the pipe and stood up by the boat (я вылез: «поднялся» из-под трубы и встал у лодки), which lay moored by the ledge (которая была пришвартована к выступу /стены/). Holding my breath, I marked the spot and raised my arm (затаив дыхание, я выбрал место, /куда бить/, и поднял руку; to mark – ставить знак, метку; отмечать /место/; spot – пятно; место, точка). The great fellow stirred (здоровяк пошевелился; great – великий; большой, огромный; fellow – товарищ; человек, парень). He opened his eyes – wide, wider (он открыл глаза, шире, еще шире). He grasped in terror at my face and clutched at his rifle (в ужасе он попытался ухватить меня за голову: «за лицо» и схватился за ружье; to grasp – хвататься /за что-л./; делать попытку схватить /что-л./). I struck home (я ударил точно; to strike home – попасть в цель). And I heard the chorus of a love-song from the opposite bank (а с противоположного берега послышался припев какой-то песенки про любовь; chorus – хор; припев, рефрен).

Leaving him where he lay, a huddled mass, I turned to “Jacob’s Ladder” (оставив его там лежать бесформенной грудой, я повернулся к «лестнице Иакова»; to huddle – сваливать в кучу). My time was short (у меня было мало времени; time is short – время не терпит; short – короткий, краткий). This fellow’s turn of watching might be over directly, and relief would come (может быть, время дежурства этого парня скоро закончится, и придет /новая/ смена; directly – прямо, непосредственно; тотчас, вскоре; relief – облегчение; смена /караульных/).

My hand stole to my belt, and I drew out my knife. Of all the deeds of my life, I love the least to think of this, and whether it were the act of a man or a traitor I will not ask. I said to myself: “It is war – and the King’s life is the stake.” And I raised myself from beneath the pipe and stood up by the boat, which lay moored by the ledge. Holding my breath, I marked the spot and raised my arm. The great fellow stirred. He opened his eyes – wide, wider. He grasped in terror at my face and clutched at his rifle. I struck home. And I heard the chorus of a love-song from the opposite bank.

Leaving him where he lay, a huddled mass, I turned to “Jacob’s Ladder.” My time was short. This fellow’s turn of watching might be over directly, and relief would come.

Leaning over the pipe, I examined it (перегнувшись через трубу, я обследовал ее), from the end near the water to the topmost extremity where it passed (от конца возле воды до верхнего края, где она проходила), or seemed to pass, through the masonry of the wall (или казалось, что проходила, сквозь каменную стену; masonry – каменная кладка). There was no break in it, no chink (в ней не было ни щели, ни трещинки). Dropping on my knees, I tested the under side (опустившись на колени, я проверил нижнюю часть). And my breath went quick and fast, for on this lower side (и мое дыхание участилось, потому что на этой нижней стороне), where the pipe should have clung close to the masonry, there was a gleam of light (там, где труба должна была плотно прилегать к кладке, был проблеск света)! That light must come from the cell of the King (этот свет, должно быть, шел из темницы короля)! I set my shoulder against the pipe and exerted my strength (я уперся плечами в трубу и приложил /все/ свои силы; to exert – напрягать /силы/). The chink widened a very, very little, and hastily I desisted (щель расширилась на самую малость, и я тут же прекратил; hastily – поспешно, торопливо); I had done enough to show that the pipe was not fixed in the masonry at the lower side (я сделал достаточно, чтобы понять, что нижняя сторона трубы не вмурована в кладку; to show – показывать; выявлять, устанавливать; to fix – укреплять, фиксировать).

Then I heard a voice – a harsh, grating voice (потом я услышал голос – резкий, противный голос; harsh – грубый; резкий; grating – скрипучий, резкий; раздражающий):

“Well, sire, if you have had enough of my society (ну, сир, если вы устали от моего общества: «если вам было достаточно моего общества»), I will leave you to repose (я позволю вам отдохнуть); but I must fasten the little ornaments first (но сперва я должен застегнуть эти маленькие украшения).”

Leaning over the pipe, I examined it, from the end near the water to the topmost extremity where it passed, or seemed to pass, through the masonry of the wall. There was no break in it, no chink. Dropping on my knees, I tested the under side. And my breath went quick and fast, for on this lower side, where the pipe should have clung close to the masonry, there was a gleam of light! That light must come from the cell of the King! I set my shoulder against the pipe and exerted my strength. The chink widened a very, very little, and hastily I desisted; I had done enough to show that the pipe was not fixed in the masonry at the lower side.

Then I heard a voice – a harsh, grating voice:

“Well, sire, if you have had enough of my society, I will leave you to repose; but I must fasten the little ornaments first.”

It was Detchard (это был Дэтчард)! I caught the English accent in a moment (я мгновенно: «через мгновение» уловил английский акцент).

“Have you anything to ask, sire, before we part (не хотите чего-нибудь попросить, сир, прежде чем мы расстанемся)?”

The King’s voice followed (послышался: «последовал» голос короля). It was his, though it was faint and hollow (это был его /голос/, хотя слабый и глухой; hollow – пустой, полый; глухой /о звуке/) – different from the merry tones I had heard in the glades of the forest (отличный от /того, с/ веселыми интонациями, /который/ я слышал на поляне в лесу).

“Pray my brother,” said the King, “to kill me (умоляю моего брата убить меня). I am dying by inches here (я здесь медленно умираю; to die by inches – умирать медленной смертью).”

“The duke does not desire your death, sire – yet,” sneered Detchard (герцог не желает вашей смерти, сир – пока что, – насмешливо произнес Дэтчард); “when he does behold your path to heaven (а когда захочет, /тогда/ увидите свою дорогу на небо)!”

The King answered (король ответил):

“So be it (пусть будет так)! And now, if your orders allow it, pray leave me (а теперь, если /данные тебе/ указания это позволяют, прошу, оставь меня).”

“May you dream of paradise!” said the ruffian (пусть вам приснится рай! – сказал негодяй).

The light disappeared (свет пропал). I heard the bolts of the door run home (я услышал, как закрылись дверные засовы; home – домой; на прежнее место, в прежнее положение). And then I heard the sobs of the King (а потом я услышал рыдания короля). He was alone, as he thought (как он полагал, он был один). Who dares mock at him (кто осмелится смеяться над ним)?

It was Detchard! I caught the English accent in a moment.

“Have you anything to ask, sire, before we part?”

The King’s voice followed. It was his, though it was faint and hollow – different from the merry tones I had heard in the glades of the forest.

“Pray my brother,” said the King, “to kill me. I am dying by inches here.”

“The duke does not desire your death, sire – yet,” sneered Detchard; “when he does behold your path to heaven!”

The King answered:

“So be it! And now, if your orders allow it, pray leave me.”

“May you dream of paradise!” said the ruffian.

The light disappeared. I heard the bolts of the door run home. And then I heard the sobs of the King. He was alone, as he thought. Who dares mock at him?

I did not venture to speak to him (я побоялся: «не решился» заговорить с ним). The risk of some exclamation escaping him in surprise was too great (риск, что у него от удивления вырвется какой-нибудь возглас, был слишком велик). I dared do nothing that night (я не посмел ничего /больше/ предпринять той ночью); and my task now was to get myself away in safety (моей задачей теперь было самому убраться /оттуда/ невредимым; safety – безопасность; невредимость, сохранность), and to carry off the carcass of the dead man (и захватить с собой тело Макса; to carry off – уносить, увозить; carcass – туша; тело, труп). To leave him there would tell too much (оставить его там означало выдать себя: «рассказать слишком много»). Casting loose the boat, I got in (отвязав лодку, я забрался в нее; to cast loose – пустить по течению). The wind was blowing a gale now, and there was little danger of oars being heard (ветер дул сильными порывами, и риска, что будет слышен /плеск/ весел, почти не было; gale – шторм, буря). I rowed swiftly round to where my friends waited (я быстро греб обратно к /тому месту/, где меня ждали друзья; round – вокруг; обратно). I had just reached the spot (я почти добрался до этого места; spot – пятно, пятнышко; место), when a loud whistle sounded over the moat behind me (когда громкий свист раздался позади меня /и разнесся/ над рвом).

“Hullo, Max!” I heard shouted (эй, Макс! – я услышал, как крикнул /чей-то голос/).

I hailed Sapt in a low tone (я тихонько окликнул Сэпта). The rope came down (спустилась веревка). I tied it round the corpse, and then went up it myself (я обвязал ее вокруг трупа, потом поднялся по ней сам).

“Whistle you too,” I whispered, “for our men, and haul in the line (вы тоже свистите, – прошептал я, – нашим людям и тащите веревку). No talk now (все разговоры потом: «никаких разговоров сейчас»).”

I did not venture to speak to him. The risk of some exclamation escaping him in surprise was too great. I dared do nothing that night; and my task now was to get myself away in safety, and to carry off the carcass of the dead man. To leave him there would tell too much. Casting loose the boat, I got in. The wind was blowing a gale now, and there was little danger of oars being heard. I rowed swiftly round to where my friends waited. I had just reached the spot, when a loud whistle sounded over the moat behind me.

“Hullo, Max!” I heard shouted.

I hailed Sapt in a low tone. The rope came down. I tied it round the corpse, and then went up it myself.

“Whistle you too,” I whispered, “for our men, and haul in the line. No talk now.”

They hauled up the body (они /стали/ поднимать тело; to haul – тянуть, тащить; up – наверху; наверх; to haul up – поднимать). Just as it reached the road (как только оно достигло дороги), three men on horseback swept round from the front of the Castle (три всадника /понеслись/ от главных ворот замка вокруг /рва/; to sweep – мести, подметать; нестись, мчаться; front – фасад, передняя сторона). We saw them; but, being on foot ourselves, we escaped their notice (мы видели их, но сами будучи пешими, остались незамеченными: «избежали их внимания»). But we heard our men coming up with a shout (но мы услышали, как наши люди подходят, /громко/ крича).

“The devil, but it’s dark!” cried a ringing voice (дьявол, но как /же/ темно! – воскликнул звонкий голос).

It was young Rupert (это был юный Руперт). A moment later, shots rang out (мгновеньем позже раздались выстрелы; to ring). Our people had met them (наши люди повстречались с ними; to meet). I started forward at a run, Sapt and Fritz following me (я бегом бросился вперед, Сэпт с Фрицем последовали за мной).

“Thrust, thrust!” cried Rupert again (коли, коли! – закричал снова Руперт), and a loud groan following told that he himself was not behind-hand (и последовавший за этим громкий стон доказал, что сам он не /стоит/ сложа руки: «с руками позади»).

“I’m done, Rupert!” cried a voice (мне конец, Руперт! – крикнул голос). “They’re three to one (их втрое больше: «их три к одному»). Save yourself (спасайся)!”

I ran on, holding my cudgel in my hand (я продолжал бежать, держа в руке свою дубинку). Suddenly a horse came towards me (вдруг на меня выскочила лошадь). A man was on it, leaning over his shoulder (человек, сидящий на ней, перегнулся через плечо).

“Are you cooked too, Krafstein?” he cried (тебе тоже досталось: «тебя тоже поджарили», Крафштайн? – крикнул он; to cook – готовить пищу; варить, жарить).

There was no answer (ответа не было).

I sprang to the horse’s head (я подскочил к голове лошади). It was Rupert Hentzau (это был Руперт Хенцо).

“At last!” I cried (наконец-то! – крикнул я).

They hauled up the body. Just as it reached the road, three men on horseback swept round from the front of the Castle. We saw them; but, being on foot ourselves, we escaped their notice. But we heard our men coming up with a shout.

“The devil, but it’s dark!” cried a ringing voice.

It was young Rupert. A moment later, shots rang out. Our people had met them. I started forward at a run, Sapt and Fritz following me.

“Thrust, thrust!” cried Rupert again, and a loud groan following told that he himself was not behind-hand.

“I’m done, Rupert!” cried a voice. “They’re three to one. Save yourself!”

I ran on, holding my cudgel in my hand. Suddenly a horse came towards me. A man was on it, leaning over his shoulder.

“Are you cooked too, Krafstein?” he cried.

There was no answer.

I sprang to the horse’s head. It was Rupert Hentzau.

“At last!” I cried.

For we seemed to have him (потому что, казалось, мы взяли его = он попался). He had only his sword in his hand (у него был только меч, /который он держал/ в руке). My men were hot upon him (мои люди преследовали его по пятам; to be hot – преследовать по пятам); Sapt and Fritz were running up (подбегали Сэпт с Фрицем). I had outstripped them (я их опередил); but if they got close enough to fire (но если они приблизятся на достаточное /расстояние/ для выстрела), he must die or surrender (ему придется либо умереть, либо сдаться).

“At last!” I cried.

“It’s the play-actor!” cried he, slashing at my cudgel (а, это лицедей! – воскликнул он, рубанув /мечом/ по моей дубинке). He cut it clean in two (он разрубил ее ровно надвое; clean – /нареч./ полностью; как раз, прямо); and, judging discretion better than death (и, решив, /что/ осторожность лучше, чем смерть), I ducked my head and (I blush to tell it) scampered for my life (я пригнул голову и (мне стыдно об этом рассказывать) бросился наутек; to duck – нырнуть; уклониться от удара; duck – утка; to blush – краснеть, заливаться румянцем; to scamper – бегать, носиться; to flee/run for one’s life – бежать сломя голову). The devil was in Rupert Hentzau (дьявол вселился в Руперта Хенцо); for he put spurs to his horse, and I, turning to look (ибо он дал коню шпоры, и я, обернувшись, чтобы взглянуть), saw him ride, full gallop, to the edge of the moat and leap in (увидел, как он проскакав во весь опор к краю рва, прыгнул в /него/), while the shots of our party fell thick round him like hail (тогда как выстрелы моего отряда ложились: «падали» вокруг него густо, как град). With one gleam of moonlight we should have riddled him with balls (в проблеске лунного света мы изрешетили бы его пулями; ball – шар; пуля, снаряд); but, in the darkness, he won to the corner of the Castle (но в темноте он добрался до угла замка; to win – победить; добраться, достичь), and vanished from our sight (и исчез из нашего поля зрения).

For we seemed to have him. He had only his sword in his hand. My men were hot upon him; Sapt and Fritz were running up. I had outstripped them; but if they got close enough to fire, he must die or surrender.

“At last!” I cried.

“It’s the play-actor!” cried he, slashing at my cudgel. He cut it clean in two; and, judging discretion better than death, I ducked my head and (I blush to tell it) scampered for my life. The devil was in Rupert Hentzau; for he put spurs to his horse, and I, turning to look, saw him ride, full gallop, to the edge of the moat and leap in, while the shots of our party fell thick round him like hail. With one gleam of moonlight we should have riddled him with balls; but, in the darkness, he won to the corner of the Castle, and vanished from our sight.

“The deuce take him!” grinned Sapt (черт его побери! – оскалился Сэпт).

“It’s a pity,” said I, “that he’s a villain (жаль, что он мерзавец). Whom have we got (кого мы взяли)?”

We had Lauengram and Krafstein: they lay dead (мы взяли Лауэнграма и Крафштайна: они лежали мертвые); and, concealment being no longer possible, we flung them, with Max, into the moat (и /поскольку что-либо/ скрывать было теперь бессмысленно: «невозможно», мы сбросили их, вместе с /телом/ Макса, в ров; concealment – сокрытие, утаивание; longer – длиннее, дольше; больше); and, drawing together in a compact body, rode off down the hill (и, собравшись вместе, плотным строем поскакали вниз по холму; to draw together – сближаться, собираться вместе; body – тело; группа людей). And, in our midst, went the bodies of three gallant gentlemen (и среди нас находились тела трех храбрых джентльменов). Thus we travelled home, heavy at heart for the death of our friends (так мы и ехали домой с тяжестью в сердце из-за смерти наших друзей), sore uneasy concerning the King, and cut to the quick (весьма обеспокоенные /положением/ короля и глубоко уязвленные тем; sore – сильно, крайне /устар./; concerning – относительно, касательно; to cut to the quick – задеть за живое) that young Rupert had played yet another winning hand with us (что юный Руперт сыграл с нами еще одну выигрышную /для себя/ партию).

For my own part, I was vexed and angry that I had killed no man in open fight (что до меня лично, то я был раздражен и зол, что не убил никого в открытом бою), but only stabbed a knave in his sleep (а лишь заколол спящего слугу; knave – жулик, мошенник; лакей, прислужник). And I did not love to hear Rupert call me a play-actor (и мне неприятно было слышать, как Руперт назвал меня лицедеем).

“The deuce take him!” grinned Sapt.

“It’s a pity,” said I, “that he’s a villain. Whom have we got?”

We had Lauengram and Krafstein: they lay dead; and, concealment being no longer possible, we flung them, with Max, into the moat; and, drawing together in a compact body, rode off down the hill. And, in our midst, went the bodies of three gallant gentlemen. Thus we travelled home, heavy at heart for the death of our friends, sore uneasy concerning the King, and cut to the quick that young Rupert had played yet another winning hand with us.

For my own part, I was vexed and angry that I had killed no man in open fight, but only stabbed a knave in his sleep. And I did not love to hear Rupert call me a play-actor.

 

Chapter 15

I Talk with a Tempter

(Я беседую с Искусителем)

Ruritania is not England, or the quarrel between Duke Michael and myself could not have gone on (Руритания не Англия, иначе ссора между герцогом Михаэлем и мною не могла бы продолжаться), with the extraordinary incidents which marked it (с /такими/ чрезвычайными инцидентами, которые ей сопутствовали: «которые отмечали ее»), without more public notice being directed to it (не привлекая к себе больше внимания общественности; to direct – направлять; устремлять). Duels were frequent among all the upper classes (дуэли не были редкостью среди дворян: «дуэли были частыми среди всех высших классов»), and private quarrels between great men kept the old habit of spreading to their friends and dependents (и личные ссоры между великими людьми продолжали, /согласно/ старому обычаю, распространяться на их друзей и вассалов; dependent /зд./ = dependant – иждивенец; вассал). Nevertheless, after the affray which I have just related (тем не менее, после стычки, /о/ которой я только что рассказал; affray – драка, шумная ссора /в общественном месте/; just – точно, как раз, именно; только что), such reports began to circulate that I felt it necessary to be on my guard (стали распространяться такие слухи, что я чувствовал необходимость быть начеку; report – доклад, сообщение; молва, слух; to circulate – иметь круговое движение, циркулировать; распространяться). The death of the gentlemen involved (смерть джентльменов, участвовавших в ней) could not be hidden from their relatives (нельзя было утаить от их родственников). I issued a stern order, declaring that duelling had attained unprecedented licence (я издал строгий указ, /в котором/ заявлял, что дуэль достигла беспрецедентного размаха; licence – лицензия, официальное разрешение; вольность, злоупотребление свободой) (the Chancellor drew up the document for me, and very well he did it (канцлер составил этот документ вместо меня, и очень хорошо, /что/ он это сделал)), and forbidding it save in the gravest cases (и запрещал ее, за исключением самых серьезных случаев). I sent a public and stately apology to Michael (я послал публичное и высокопарное извинение Михаэлю), and he returned a deferential and courteous reply to me (а он почтительно и учтиво ответил мне; to return – возвращать; давать ответ; reply – ответ, отклик); for our one point of union was (потому что единственный момент, /который/ нас объединял; point – точка; пункт, вопрос) – and it underlay all our differences and induced an unwilling harmony between our actions (и который: «он» лежал в основе всех наших разногласий и вызывал непроизвольную согласованность в наших действиях; harmony – гармония; согласованность) – that we could neither of us afford to throw our cards on the table (/заключался в том/, что ни один из нас не мог себе позволить бросить свои карты на стол).

Ruritania is not England, or the quarrel between Duke Michael and myself could not have gone on, with the extraordinary incidents which marked it, without more public notice being directed to it. Duels were frequent among all the upper classes, and private quarrels between great men kept the old habit of spreading to their friends and dependents. Nevertheless, after the affray which I have just related, such reports began to circulate that I felt it necessary to be on my guard. The death of the gentlemen involved could not be hidden from their relatives. I issued a stern order, declaring that duelling had attained unprecedented licence (the Chancellor drew up the document for me, and very well he did it), and forbidding it save in the gravest cases. I sent a public and stately apology to Michael, and he returned a deferential and courteous reply to me; for our one point of union was – and it underlay all our differences and induced an unwilling harmony between our actions – that we could neither of us afford to throw our cards on the table.

He, as well as I, was a ‘play-actor’ (он так же, как и я, был лицедеем), and, hating one another, we combined to dupe public opinion (и, ненавидя друг друга, мы объединились, чтобы обмануть общественное мнение). Unfortunately, however, the necessity for concealment involved the necessity of delay (однако, к сожалению, необходимость таиться влекла за собой неизбежное промедление; necessity – необходимость; неизбежность): the King might die in his prison, or even be spirited off somewhere else (король мог умереть в заточении: «в своей тюрьме», или даже /его могли/ увезти куда-то еще; to spirit off – тайно унести, похитить); it could not be helped (с этим ничего нельзя было поделать: «этого невозможно было избежать»; to help – помогать; избегать). For a little while I was compelled to observe a truce (некоторое время я был вынужден соблюдать перемирие; to observe – наблюдать, замечать; соблюдать), and my only consolation was that Flavia most warmly approved of my edict against duelling (и моим единственным утешением было то, что Флавия очень горячо одобрила мой эдикт против дуэлей; to console – утешать; most – больше всего; весьма), and, when I expressed delight at having won her favour (и, когда я выразил восторг от /того, что/ завоевал ее расположение), prayed me, if her favour were any motive to me (/она/ просила меня, если ее расположение имеет какое-то значение для меня = если я ценю ее доброе ко мне отношение), to prohibit the practice altogether (запретить дуэли совсем; practice – практика; привычка, обычай).

“Wait till we are married,” said I, smiling (подожди до нашей свадьбы: «пока мы поженимся», – сказал я, улыбаясь).

He, as well as I, was a ‘play-actor’, and, hating one another, we combined to dupe public opinion. Unfortunately, however, the necessity for concealment involved the necessity of delay: the King might die in his prison, or even be spirited off somewhere else; it could not be helped. For a little while I was compelled to observe a truce, and my only consolation was that Flavia most warmly approved of my edict against duelling, and, when I expressed delight at having won her favour, prayed me, if her favour were any motive to me, to prohibit the practice altogether.

“Wait till we are married,” said I, smiling.

Not the least peculiar result of the truce and of the secrecy which dictated it (не менее необычным результатом перемирия и секретности, которая его вызывала: «предписывала») was that the town of Zenda became in the day-time (было то, что городок Зенда стал в дневное время) – I would not have trusted far to its protection by night (я бы не слишком доверился его покровительству ночью; protection – защита, охрана; покровительство) – a sort of neutral zone, where both parties could safely go (чем-то вроде нейтральной зоны, где обе стороны могли чувствовать себя в безопасности: «могли безопасно передвигаться»; party – команда, группа, партия; /юр./ сторона); and I, riding down one day with Flavia and Sapt (и у меня, когда /мы/ проезжали /по нему/ однажды с Флавией и Сэптом), had an encounter with an acquaintance (произошла неожиданная встреча с одним знакомым; acquaintance – знакомство; знакомый), which presented a ludicrous side, but was at the same time embarrassing (которая имела смешную сторону, но, в то же время, смутила /меня/; to present – преподносить, дарить; являть, представлять /собою/). As I rode along, I met a dignified looking person (когда я проезжал вдоль /улиц/, то встретил человека благородной наружности; dignified – обладающий чувством собственного достоинства; горделивый, величественный) driving in a two-horsed carriage (едущего в коляске, запряженной двумя лошадьми). He stopped his horses, got out, and approached me, bowing low (он остановил лошадей, сошел и приблизился ко мне, низко кланяясь). I recognized the Head of the Strelsau Police (я узнал /в нем/ начальника полиции Стрелсо).

“Your Majesty’s ordinance as to duelling is receiving our best attention,” he assured me (указу вашего величества относительно дуэлей мы уделяем повышенное внимание, – заверил меня он; best – лучший; основной, главный).

If the best attention involved his presence in Zenda (если это повышенное внимание подразумевало его присутствие в Зенде; to involve – включать /в себя/; подразумевать, влечь за собой), I determined at once to dispense with it (я тут же решил обойтись без этого; to dispense – распределять, раздавать; обходиться /без чего-л./).

Not the least peculiar result of the truce and of the secrecy which dictated it was that the town of Zenda became in the day-time – I would not have trusted far to its protection by night – a sort of neutral zone, where both parties could safely go; and I, riding down one day with Flavia and Sapt, had an encounter with an acquaintance, which presented a ludicrous side, but was at the same time embarrassing. As I rode along, I met a dignified looking person driving in a two-horsed carriage. He stopped his horses, got out, and approached me, bowing low. I recognized the Head of the Strelsau Police.

“Your Majesty’s ordinance as to duelling is receiving our best attention,” he assured me.

If the best attention involved his presence in Zenda, I determined at once to dispense with it.

“Is that what brings you to Zenda, Prefect?” I asked (это то, что привело вас в Зенду, префект? – спросил я).

“Why no, sire (почему же, нет, сир); I am here because I desired to oblige the British Ambassador (я здесь, потому что хочу оказать услугу британскому послу; to oblige – обязывать, принуждать; делать одолжение, оказывать услугу).”

“What’s the British Ambassador doing dans cette galère?” said I, carelessly (что же британский посол делает в этой дыре? – небрежно спросил я; dans cette galère /фр./ – на этой галере; careless – небрежный, неосторожный; care – забота; осторожность, внимание).

“A young countryman of his, sire – a man of some position – is missing (пропал его молодой соотечественник – человек, занимающий некоторое положение). His friends have not heard from him for two months (его друзья не получают от него вестей уже два месяца; to hear from – получать известие, сообщение), and there is reason to believe that he was last seen in Zenda (и есть основание полагать, что последний раз его видели в Зенде).”

Flavia was paying little attention (Флавия почти не обращала внимания: «обращала мало внимания» /на наш разговор/; to pay – платить; оказывать, обращать). I dared not look at Sapt (я не осмеливался взглянуть на Сэпта).

“What reason (что за основание)?”

“A friend of his in Paris – a certain M. Featherly – has given us information (его друг в Париже – некий мистер Фэзерли – предоставил нам сведения) which makes it possible that he came here (из которых становится вероятным: «которые делают возможным то», что он приехал сюда; to make possible – давать возможность), and the officials of the railway recollect his name on some luggage (а служащие железной дороги припомнили его имя на багаже).”

“Is that what brings you to Zenda, Prefect?” I asked.

“Why no, sire; I am here because I desired to oblige the British Ambassador.”

“What’s the British Ambassador doing dans cette galère?” said I, carelessly.

“A young countryman of his, sire – a man of some position – is missing. His friends have not heard from him for two months, and there is reason to believe that he was last seen in Zenda.”

Flavia was paying little attention. I dared not look at Sapt.

“What reason?”

“A friend of his in Paris – a certain M. Featherly – has given us information which makes it possible that he came here, and the officials of the railway recollect his name on some luggage.”

“What was his name (как его имя)?”

“Rassendyll, sire,” he answered (Рассендил, сир, – ответил он); and I saw that the name meant nothing to him (и я понял, что это имя ничего для него не значит). But, glancing at Flavia, he lowered his voice, as he went on (но, взглянув на Флавию, он понизил голос, когда продолжал): “It is thought that he may have followed a lady here (полагают, что он мог сопровождать сюда даму; to follow – следовать за /кем-л./; сопутствовать, сопровождать). Has your Majesty heard of a certain Madame de Mauban (/приходилось/ его величеству слышать о некой госпоже де Мобан)?”

“Why, yes,” said I, my eye involuntarily travelling towards the Castle (пожалуй, да, – сказал я, невольно устремив взгляд в сторону замка).

“She arrived in Ruritania about the same time as this Rassendyll (она прибыла в Руританию примерно в то же время, когда и этот Рассендил).”

I caught the Prefect’s glance (я перехватил взгляд префекта); he was regarding me with enquiry writ large on his face (он пристально смотрел на меня, и сомнение ясно отображалось: «было крупно написано» на его лице; to regard – рассматривать, считать; внимательно смотреть, разглядывать; enquiry – вопрос, запрос; сомнение; writ – устар. форма прош. вр. от гл. to write; writ large – явный, ясно выраженный).

“Sapt,” said I, “I must speak a word to the Prefect (Сэпт, – сказал я, – я должен сказать /несколько/ слов префекту). Will you ride on a few paces with the princess (вы не проедете с принцессой немного вперед: «на несколько шагов»)?” And I added to the Prefect (и, /повернувшись/ к префекту, добавил): “Come, sir, what do you mean (итак, сэр, что вы имеете в виду)?”

He drew close to me, and I bent in the saddle (и он приблизился ко мне, а я наклонился в седле).

“What was his name?”

“Rassendyll, sire,” he answered; and I saw that the name meant nothing to him. But, glancing at Flavia, he lowered his voice, as he went on: “It is thought that he may have followed a lady here. Has your Majesty heard of a certain Madame de Mauban?”

“Why, yes,” said I, my eye involuntarily travelling towards the Castle.

“She arrived in Ruritania about the same time as this Rassendyll.”

I caught the Prefect’s glance; he was regarding me with enquiry writ large on his face.

“Sapt,” said I, “I must speak a word to the Prefect. Will you ride on a few paces with the princess?” And I added to the Prefect: “Come, sir, what do you mean?”

He drew close to me, and I bent in the saddle.

“If he were in love with the lady?” he whispered (а если он влюбился в эту даму? – прошептал он; to be in love with smb. – любить кого-л., быть влюбленным в кого-л.). “Nothing has been heard of him for two months (от него нет вестей уже два месяца);” and this time it was the eye of the Prefect which travelled towards the Castle (и на этот раз взгляд префекта устремился в сторону замка; eye – глаз; взгляд, взор).

“Yes, the lady is there,” I said quietly (да, эта дама находится там, – сказал я спокойно). “But I don’t suppose Mr. Rassendyll – is that the name? – is (но я не предполагаю, что мистер Рассендил – так его имя? – /тоже/ находится /там/; to be – быть; находиться).”

“The duke,” he whispered, “does not like rivals, sire (герцог, – прошептал он, – не любит соперников, сир).”

“You’re right there,” said I, with all sincerity (тут вы правы, – сказал я со всей искренностью). “But surely you hint at a very grave charge (но вы, несомненно, намекаете на очень серьезное обвинение; charge – нагрузка; обвинение)?”

He spread his hands out in apology (он развел руки, /как бы/ извиняясь; apology – извинение). I whispered in his ear (я прошептал ему на ухо):

“This is a grave matter (это серьезное дело). Go back to Strelsau (возвращайтесь в Стрелсо) – ”

“But, sire, if I have a clue here (но сир, если у меня здесь есть зацепка; clue – ключ /к разгадке/, улика)?”

“Go back to Strelsau,” I repeated (возвращайтесь в Стрелсо, – повторил я). “Tell the Ambassador that you have a clue (скажите послу, что у вас есть зацепка), but that you must be left alone for a week or two (но что вас нужно оставить в покое на пару недель: «оставить одного на неделю или две»; to leave). Meanwhile, I’ll charge myself with looking into the matter (а тем временем я сам попытаюсь разобраться в этом деле; to charge oneself with smth. – взять на себя заботу о чем-л.; to look into the matter – глубоко исследовать вопрос).”

“The Ambassador is very pressing, sire (посол очень настаивает, сир; to press – надавливать, нажимать; настаивать).”

“If he were in love with the lady?” he whispered. “Nothing has been heard of him for two months;” and this time it was the eye of the Prefect which travelled towards the Castle.

“Yes, the lady is there,” I said quietly. “But I don’t suppose Mr. Rassendyll – is that the name? – is.”

“The duke,” he whispered, “does not like rivals, sire.”

“You’re right there,” said I, with all sincerity. “But surely you hint at a very grave charge?”

He spread his hands out in apology. I whispered in his ear:

“This is a grave matter. Go back to Strelsau – ”

“But, sire, if I have a clue here?”

“Go back to Strelsau,” I repeated. “Tell the Ambassador that you have a clue, but that you must be left alone for a week or two. Meanwhile, I’ll charge myself with looking into the matter.”

“The Ambassador is very pressing, sire.”

“You must quiet him (вы должны успокоить его). Come, sir; you see that if your suspicions are correct (ну же, сэр; видите ли, если ваши подозрения верны), it is an affair in which we must move with caution (это дело /такого рода/, в котором мы должны действовать с осторожностью). We can have no scandal (мы не можем допустить скандала; to have – иметь; допускать, терпеть, позволять). Mind you return tonight (не забудьте, /что/ вы возвращаетесь сегодня вечером; to mind – не забыть сделать /что-л./, помнить; mind – ум, разум; память).”

He promised to obey me (он пообещал послушаться меня), and I rode on to rejoin my companions, a little easier in my mind (а я поехал дальше, чтобы присоединиться к своим спутникам, /уже/ с более легким сердцем: «/будучи/ немного спокойнее в моей душе»; to ride; to join – соединять/ся/; присоединять/ся/; to rejoin – возвращаться к; /вновь/ присоединяться; re– /приставка/ – снова, заново, еще раз, обратно; easy – легкий, нетрудный; спокойный; mind – разум; дух, душа; with an easy mind – с легким сердцем). Enquiries after me must be stopped at all hazards for a week or two (вопросы обо мне необходимо, во что бы то ни стало, прекратить на пару недель; at all hazards – рискуя всем; любой ценой); and this clever official had come surprisingly near the truth (а этот умный чиновник подошел на удивление близко к истине = почти докопался до истины). His impression might be useful some day (его мнение однажды могло бы оказаться полезным; impression – впечатление; мнение, ощущение), but if he acted on it now it might mean the worse to the King (но если бы он сейчас /стал/ действовать, /основываясь/ на нем, это могло сулить королю только худшее; to mean – намереваться, иметь в виду; означать, предвещать). Heartily did I curse George Featherly for not holding his tongue (я от всего сердца проклинал Джорджа Фэзерли за то, что он не придержал свой язык).

“Well,” asked Flavia, “have you finished your business (ну, – спросила Флавия, – вы закончили свое дело)?”

“Most satisfactorily (наилучшим образом: «наиболее удовлетворительно»),” said I. “Come, shall we turn round (ну, что, повернем назад; to turn round – оборачиваться; поворачиваться)? We are almost trenching on my brother’s territory (мы почти что вторглись на территорию моего братца; to trench – рыть, копать /канаву/; вторгаться).”

“You must quiet him. Come, sir; you see that if your suspicions are correct, it is an affair in which we must move with caution. We can have no scandal. Mind you return tonight.”

He promised to obey me, and I rode on to rejoin my companions, a little easier in my mind. Enquiries after me must be stopped at all hazards for a week or two; and this clever official had come surprisingly near the truth. His impression might be useful some day, but if he acted on it now it might mean the worse to the King. Heartily did I curse George Featherly for not holding his tongue.

“Well,” asked Flavia, “have you finished your business?”

“Most satisfactorily,” said I. “Come, shall we turn round? We are almost trenching on my brother’s territory.”

We were, in fact, at the extreme end of the town (мы действительно были на самой окраине города), just where the hills begin to mount towards the Castle (как раз там, где холмы начинают подниматься = становятся выше по мере приближения к замку). We cast our eyes up, admiring the massive beauty of the old walls (мы посматривали наверх, любуясь массивной красотой старых стен; to cast one’s eye – бросить взгляд; to admire – восхищаться, восторгаться; любоваться), and we saw a cortege winding slowly down the hill (и увидели процессию, медленно извивавшуюся вниз по холму = медленно спускавшуюся с холма по извилистой дороге). On it came (она приближалась).

“Let us go back (давайте поедем назад),” said Sapt.

“I should like to stay,” said Flavia; and I reined my horse beside hers (мне бы хотелось остаться, – сказала Флавия; и я осадил свою лошадь рядом с ее).

We could distinguish the approaching party now (теперь мы могли разглядеть приближающихся людей; party – отряд, группа). There came first two mounted servants in black uniforms (впереди на конях ехали двое слуг в черных ливреях; uniform – форма, обмундирование), relieved only by a silver badge (отмеченных только серебряными гербами; to relieve – облегчать, ослаблять; оживлять, вносить разнообразие; badge – значок, кокарда; эмблема). These were followed by a car drawn by four horses (за ними следовала повозка, которую тянула четверка лошадей): on it, under a heavy pall, lay a coffin (на ней под тяжелым покровом лежал гроб); behind it rode a man in plain black clothes, carrying his hat in his hand (за ней ехал человек в простой черной одежде, держа свою шляпу в руках). Sapt uncovered, and we stood waiting (Сэпт обнажил голову, и мы стояли и ждали), Flavia keeping by me and laying her hand on my arm (Флавия держалась возле меня, положив свою руку на мою).

We were, in fact, at the extreme end of the town, just where the hills begin to mount towards the Castle. We cast our eyes up, admiring the massive beauty of the old walls, and we saw a cortege winding slowly down the hill. On it came.

“Let us go back,” said Sapt.

“I should like to stay,” said Flavia; and I reined my horse beside hers.

We could distinguish the approaching party now. There came first two mounted servants in black uniforms, relieved only by a silver badge. These were followed by a car drawn by four horses: on it, under a heavy pall, lay a coffin; behind it rode a man in plain black clothes, carrying his hat in his hand. Sapt uncovered, and we stood waiting, Flavia keeping by me and laying her hand on my arm.

“It is one of the gentlemen killed in the quarrel, I expect (это один из джентльменов, убитых в той стычке, как мне кажется),” she said.

I beckoned to a groom (я подозвал конюха).

“Ride and ask whom they escort,” I ordered (съезди и спроси, кого они провожают: «сопровождают», – приказал я).

He rode up to the servants, and I saw him pass on to the gentleman who rode behind (он подъехал к слугам, и я увидел, как он двинулся дальше, к джентльмену, который ехал позади).

“It’s Rupert of Hentzau,” whispered Sapt (это Руперт из Хенцо, – прошептал Сэпт).

Rupert it was, and directly afterwards, waving to the procession to stand still (то был действительно Руперт, и тотчас же, махнув рукой процессии остановиться; directly – немедленно, тотчас; afterwards – впоследствии, потом), Rupert trotted up to me (Руперт рысью направился ко мне). He was in a frock-coat, tightly buttoned, and trousers (он был в застегнутом на все пуговицы сюртуке и брюках). He wore an aspect of sadness, and he bowed with profound respect (на его лице было грустное выражение, и он почтительно поклонился: «поклонился с глубоким почтением»; to wear – носить /одежду/; иметь вид; aspect – аспект, сторона; внешний вид, выражение). Yet suddenly he smiled, and I smiled too (однако внезапно он улыбнулся, и я улыбнулся в ответ: «тоже»), for old Sapt’s hand lay in his left breast-pocket (поскольку рука старины Сэпта находилась в его левом нагрудном кармане), and Rupert and I both guessed what lay in the hand inside the pocket (а мы с Рупертом оба догадывались, что было в руке внутри кармана).

“Your Majesty asks whom we escort (ваше величество интересуется: «спрашивает», кого мы сопровождаем),” said Rupert. “It is my dear friend, Albert of Lauengram (это мой дорогой друг, Альберт из Лауэнграма).”

“Sir,” said I, “no one regrets the unfortunate affair more than I (сэр, никто не сожалеет об этом несчастном случае больше меня). My ordinance, which I mean to have obeyed, is witness to it (мой указ, которому, надеюсь, подчинятся все, – свидетельство тому; to mean – намереваться; to have – со сложным дополнением показывает, что действие выполняется не субъектом, выраженным подлежащим, а другим лицом по желанию субъекта).”

“It is one of the gentlemen killed in the quarrel, I expect,” she said.

I beckoned to a groom.

“Ride and ask whom they escort,” I ordered.

He rode up to the servants, and I saw him pass on to the gentleman who rode behind.

“It’s Rupert of Hentzau,” whispered Sapt.

Rupert it was, and directly afterwards, waving to the procession to stand still, Rupert trotted up to me. He was in a frock-coat, tightly buttoned, and trousers. He wore an aspect of sadness, and he bowed with profound respect. Yet suddenly he smiled, and I smiled too, for old Sapt’s hand lay in his left breast-pocket, and Rupert and I both guessed what lay in the hand inside the pocket.

“Your Majesty asks whom we escort,” said Rupert. “It is my dear friend, Albert of Lauengram.”

“Sir,” said I, “no one regrets the unfortunate affair more than I. My ordinance, which I mean to have obeyed, is witness to it.”

“Poor fellow!” said Flavia softly, and I saw Rupert’s eyes flash at her (бедняжка! – нежно сказала Флавия, и я увидел, как глаза Руперта сверкнули в ее сторону). Whereat I grew red (при этом я побагровел); for, if I had my way, Rupert Hentzau should not have defiled her by so much as a glance (потому что будь моя воля, Руперт Хенцо не коснулся: «не осквернил» бы ее даже взглядом). Yet he did it and dared to let admiration be seen in his look (тем не менее, он это сделал и посмел взглядом выразить свое восхищение).

“Your Majesty’s words are gracious (милостивы слова вашего величества),” he said. “I grieve for my friend (я глубоко опечален /смертью/ друга; to grieve – огорчать, печалить; горевать, убиваться). Yet, sire, others must soon lie as he lies now (и все-таки, сир, другие должны будут скоро лежать там, где сейчас лежит он).”

“It is a thing we all do well to remember, my lord,” I rejoined (об этом мы все должны хорошо помнить, милорд, – ответил я; to rejoin – возвращаться к; отвечать).

“Even kings, sire,” said Rupert, in a moralizing tone (даже короли, сир, – сказал Руперт поучительным тоном); and old Sapt swore softly by my side (и старина Сэпт рядом со мной тихонько выругался).

“It is true (это верно),” said I. “How fares my brother, my lord (как поживает мой братец, милорд)?”

“He is better, sire (ему лучше, сир).”

“I am rejoiced (я рад).”

“He hopes soon to leave for Strelsau, when his health is secured (он вскоре надеется выехать в Стрелсо, когда его здоровье будет в безопасности).”

“He is only convalescent then (значит, он еще только идет на поправку)?”

“There remain one or two small troubles (уже почти не осталось причин для беспокойства; one or two – один-два, пара; trouble – беспокойство; источник неприятностей, причина беспокойства),” answered the insolent fellow, in the mildest tone in the world (ответил наглец самым кротким тоном на свете).

“Poor fellow!” said Flavia softly, and I saw Rupert’s eyes flash at her. Whereat I grew red; for, if I had my way, Rupert Hentzau should not have defiled her by so much as a glance. Yet he did it and dared to let admiration be seen in his look.

“Your Majesty’s words are gracious,” he said. “I grieve for my friend. Yet, sire, others must soon lie as he lies now.”

“It is a thing we all do well to remember, my lord,” I rejoined.

“Even kings, sire,” said Rupert, in a moralizing tone; and old Sapt swore softly by my side.

“It is true,” said I. “How fares my brother, my lord?”

“He is better, sire.”

“I am rejoiced.”

“He hopes soon to leave for Strelsau, when his health is secured.”

“He is only convalescent then?”

“There remain one or two small troubles,” answered the insolent fellow, in the mildest tone in the world.

“Express my earnest hope,” said Flavia (выражаю свою искреннюю надежду, – сказала Флавия), “that they may soon cease to trouble him (что вскоре /недуг/ перестанет беспокоить его).”

“Your Royal Highness’s wish is, humbly, my own (пожелание вашего высочества является и моим скромным /желанием/),” said Rupert, with a bold glance that brought a blush to Flavia’s cheek (сказал Руперт, с дерзким взглядом, от которого щеки Флавии покрылись румянцем; bold – храбрый, смелый; наглый, дерзкий; to bring – приносить; вызывать, быть причиной).

I bowed; and Rupert, bowing lower (я поклонился, Руперт поклонился еще ниже), backed his horse and signed to his party to proceed (осадил лошадь и сделал знак процессии следовать дальше; to back – поддерживать; отступать, осаживать /лошадь/). With a sudden impulse, I rode after him (/повинуясь/ внезапному порыву, я поехал за ним). He turned swiftly, fearing that, even in the presence of the dead (он быстро обернулся, опасаясь, что даже у гроба: «в присутствии покойника») and before a lady’s eyes, I meant him mischief (и на глазах у дамы, я сделаю ему что-либо дурное; to mean mischief – иметь дурные намерения).

“You fought as a brave man the other night (в ту ночь вы сражались, как храбрец),” I said. “Come, you are young, sir (послушайте, вы же молоды, сэр). If you will deliver your prisoner alive to me (если вы доставите ко мне вашего пленника живым), you shall come to no hurt (вам не причинят вреда).”

He looked at me with a mocking smile (он посмотрел на меня с насмешливой улыбкой); but suddenly he rode nearer to me (но вдруг подъехал ко мне ближе).

“I’m unarmed,” he said; “and our old Sapt there could pick me off in a minute (я безоружен, и наш друг Сэпт смог бы пристрелить меня в один миг; to pick off – срывать, обрывать; подстрелить).”

“I’m not afraid (я не боюсь),” said I.

“Express my earnest hope,” said Flavia, “that they may soon cease to trouble him.”

“Your Royal Highness’s wish is, humbly, my own,” said Rupert, with a bold glance that brought a blush to Flavia’s cheek.

I bowed; and Rupert, bowing lower, backed his horse and signed to his party to proceed. With a sudden impulse, I rode after him. He turned swiftly, fearing that, even in the presence of the dead and before a lady’s eyes, I meant him mischief.

“You fought as a brave man the other night,” I said. “Come, you are young, sir. If you will deliver your prisoner alive to me, you shall come to no hurt.”

He looked at me with a mocking smile; but suddenly he rode nearer to me.

“I’m unarmed,” he said; “and our old Sapt there could pick me off in a minute.”

“I’m not afraid,” said I.

“No, curse you!” he answered (нет, черт вас возьми! – ответил он). “Look here, I made you a proposal from the duke once (послушайте, я однажды сделал = передал вам предложение герцога).”

“I’ll hear nothing from Black Michael (я ничего не хочу слышать от Черного Михаэля),” said I.

“Then hear one from me (тогда выслушайте меня).” He lowered his voice to a whisper (он понизил голос до шепота). “Attack the Castle boldly (смело штурмуйте замок). Let Sapt and Tarlenheim lead (пусть командуют Сэпт и Тарленхайм).”

“Go on,” said I (продолжайте, – сказал я).

“Arrange the time with me (условьтесь со мною о времени; to arrange – приводить в порядок; уславливаться, договариваться).”

“I have such confidence in you, my lord (я вам так доверяю: «у меня к вам такое доверие», милорд)!”

“Tut! I’m talking business now (тьфу ты! я сейчас дело говорю). Sapt there and Fritz will fall; Black Michael will fall (Сэпта с Фрицем убьют; Черного Михаэля тоже; to fall – падать; пасть, погибнуть) – ”

“What (как)!”

“ – Black Michael will fall, like the dog he is (Черный Михаэль подохнет, как собака, /которой/ он /и/ является); the prisoner, as you call him, will go by ‘Jacob’s Ladder’ – ah, you know that! – to hell (пленник, как вы его называете, отправится по «лестнице Иакова» – ну да, вы же знаете – в ад)! Two men will be left – I, Rupert Hentzau, and you, the King of Ruritania (останутся лишь двое – я, Руперт Хенцо и вы, король Руритании).”

He paused, and then, in a voice that quivered with eagerness, added (он помолчал, а потом голосом, дрожащим от нетерпения, добавил):

“Isn’t that a hand to play? – a throne and your princess (разве это не куш, /за который стоит/ сыграть? – трон и ваша принцесса)! And for me, say a competence and your Majesty’s gratitude (а для меня, скажем, жизнь в достатке и благодарность вашего величества; competence – способность, умение; достаток, хорошее материальное положение).”

“No, curse you!” he answered. “Look here, I made you a proposal from the duke once.”

“I’ll hear nothing from Black Michael,” said I.

“Then hear one from me.” He lowered his voice to a whisper. “Attack the Castle boldly. Let Sapt and Tarlenheim lead.”

“Go on,” said I.

“Arrange the time with me.”

“I have such confidence in you, my lord!”

“Tut! I’m talking business now. Sapt there and Fritz will fall; Black Michael will fall – ”

“What!”

“ – Black Michael will fall, like the dog he is; the prisoner, as you call him, will go by ‘Jacob’s Ladder’ – ah, you know that! – to hell! Two men will be left – I, Rupert Hentzau, and you, the King of Ruritania.”

He paused, and then, in a voice that quivered with eagerness, added:

“Isn’t that a hand to play? – a throne and your princess! And for me, say a competence and your Majesty’s gratitude.”

“Surely,” I exclaimed, “while you’re above ground, hell wants its master (несомненно, – воскликнул я, – пока вы на земле, /в/ аду нет хозяина; to want – хотеть, желать; испытывать недостаток /в чем-л./)!”

“Well, think it over (ну, подумайте над этим),” he said. “And, look you, it would take more than a scruple or two to keep me from yonder girl (и заметьте, ничто не удержало бы: «потребовалось бы больше, чем крупица или две, чтобы удержать» меня от вон той девицы; to take – брать; занимать, отнимать, требовать; scruple – /устар./ крупица),” and his evil eye flashed again at her I loved (и он снова бросил дерзкий взгляд на ту, которую я любил; evil – злой; дурной, порочный).

“Get out of my reach!” said I (держитесь от меня подальше! – сказал я; get out /как междометие/ – прочь! пошел вон!; reach – протягивание /руки/; досягаемость, область действия); and yet in a moment I began to laugh for the very audacity of it (однако через мгновенье я начал смеяться от такой наглости).

“Would you turn against your master?” I asked (вы пошли бы против своего господина? – спросил я; to turn against – восстать против /кого-л./).

He swore at Michael for being what the offspring of a legal, though morganatic, union should not be called (он обругал Михаэля /такими словами/, какими отпрыска законного, хоть и морганатического, брака обзывать не должно), and said to me in an almost confidential and apparently friendly tone (и сказал мне почти доверительным и, очевидно, дружеским тоном):

“He gets in my way, you know (видите ли, он стоит у меня на пути; to get in smb.’s way – стать кому-л. поперек дороги). He’s a jealous brute (ревнивая скотина)! Faith, I nearly stuck a knife into him last night (клянусь честью, я чуть не всадил в него нож прошлой ночью; to stick); he came most cursedly mal a propos (он пришел в чертовски неподходящий момент; mal a propos = malapropos – не вовремя, некстати)!”

My temper was well under control now (я уже вполне овладел собой; temper – характер, нрав; самообладание; well – хорошо; совершенно, полностью; under control – под контролем); I was learning something (я узнавал нечто важное).

“A lady?” I asked negligently (дама? – спросил я небрежно).

“Ay, and a beauty,” he nodded (да, и /к тому же/ красавица). “But you’ve seen her (но вы видели ее).”

“Surely,” I exclaimed, “while you’re above ground, hell wants its master!”

“Well, think it over,” he said. “And, look you, it would take more than a scruple or two to keep me from yonder girl,” and his evil eye flashed again at her I loved.

“Get out of my reach!” said I; and yet in a moment I began to laugh for the very audacity of it.

“Would you turn against your master?” I asked.

He swore at Michael for being what the offspring of a legal, though morganatic, union should not be called, and said to me in an almost confidential and apparently friendly tone:

“He gets in my way, you know. He’s a jealous brute! Faith, I nearly stuck a knife into him last night; he came most cursedly mal a propos!”

My temper was well under control now; I was learning something.

“A lady?” I asked negligently.

“Ay, and a beauty,” he nodded. “But you’ve seen her.”

“Ah! was it at a tea-party, when some of your friends got on the wrong side of the table (а! не во время ли чаепития, когда ваши друзья оказались не по ту сторону стола)?”

“What can you expect of fools like Detchard and De Gautet (чего можно ожидать от таких болванов, как Дэтчард и Де Готе)? I wish I’d been there (лучше бы я был там).”

“And the duke interferes (и герцог вмешивается)?”

“Well,” said Rupert meditatively, “that’s hardly a fair way of putting it, perhaps (ну, – сказал Руперт задумчиво, – пожалуй, это не верная постановка /вопроса/; fair way – правильно, верно; to put – класть, положить; выражать, формулировать /мысли, замечания/). I want to interfere (я хочу вмешаться).”

“And she prefers the duke (а она предпочитает герцога)?”

“Ay, the silly creature (да, глупое создание)! Ah, well, you think about my plan (ну да ладно, подумайте над моим планом),” and, with a bow, he pricked his horse and trotted after the body of his friend (и, поклонившись, он пришпорил коня и поскакал за телом своего друга; to prick – колоть, прокалывать; пришпоривать /лошадь/).

I went back to Flavia and Sapt, pondering on the strangeness of the man (я вернулся к Флавии и Сэпту, размышляя о странностях этого человека). Wicked men I have known in plenty (я знал множество злодеев), but Rupert Hentzau remains unique in my experience (но Руперт Хенцо остается единственным в своем роде; experience – /жизненный/ опыт). And if there be another anywhere, let him be caught and hanged out of hand (и если где-нибудь попадется еще один такой, пусть его поймают и повесят не раздумывая; out of hand – недолго думая, без лишних слов). So say I (я бы так сказал)!

“Ah! was it at a tea-party, when some of your friends got on the wrong side of the table?”

“What can you expect of fools like Detchard and De Gautet? I wish I’d been there.”

“And the duke interferes?”

“Well,” said Rupert meditatively, “that’s hardly a fair way of putting it, perhaps. I want to interfere.”

“And she prefers the duke?”

“Ay, the silly creature! Ah, well, you think about my plan,” and, with a bow, he pricked his horse and trotted after the body of his friend.

I went back to Flavia and Sapt, pondering on the strangeness of the man. Wicked men I have known in plenty, but Rupert Hentzau remains unique in my experience. And if there be another anywhere, let him be caught and hanged out of hand. So say I!

“He’s very handsome, isn’t he?” said Flavia (он очень красив, не так ли? – сказала Флавия).

Well, of course, she didn’t know him as I did (ну, конечно же, она не знала его так, как знал я); yet I was put out, for I thought his bold glances would have made her angry (все же я был огорчен, поскольку полагал, что его дерзкие взгляды заставят ее разгневаться; to put out – раздражать, сердить, расстраивать). But my dear Flavia was a woman, and so – she was not put out (но моя дорогая Флавия была женщиной, и поэтому – она не рассердилась). On the contrary, she thought young Rupert very handsome – as, beyond question, the ruffian was (наоборот, она считала, что юный Руперт очень красив, каким, вне всякого сомнения, и был этот негодяй).

“And how sad he looked at his friend’s death (и как опечалила его смерть друга: «и каким печальным он выглядел из-за смерти друга»)!” said she.

“He’ll have better reason to be sad at his own (у него будут веские причины печалиться о своей собственной),” observed Sapt, with a grim smile (заметил Сэпт со зловещей улыбкой).

As for me, I grew sulky (что касается меня, то у меня испортилось настроение: «я стал мрачным»); unreasonable it was perhaps, for what better business had I (возможно, это было и неразумно, поскольку, чем у меня было больше оснований; business – занятие, дело) to look at her with love than had even Rupert’s lustful eyes (с любовью смотреть на нее, нежели у того же Руперта с его похотливыми взглядами)? And sulky I remained till, as evening fell and we rode up to Tarlenheim (и угрюмым я оставался все время, когда настал: «опустился» вечер и мы подъехали к Тарленхайму; to fall; to ride), Sapt having fallen behind in case anyone should be following us (Сэпт отстал на случай, если кто-то последует за нами), Flavia, riding close beside me, said softly, with a little half-ashamed laugh (Флавия, которая ехала рядом со мной, сказала мягко со стыдливым смешком; ashamed – пристыженный):

“Unless you smile, Rudolf, I cry (если ты не улыбнешься, Рудольф, я заплачу). Why are you angry (почему ты сердишься)?”

“He’s very handsome, isn’t he?” said Flavia.

Well, of course, she didn’t know him as I did; yet I was put out, for I thought his bold glances would have made her angry. But my dear Flavia was a woman, and so – she was not put out. On the contrary, she thought young Rupert very handsome – as, beyond question, the ruffian was.

“And how sad he looked at his friend’s death!” said she.

“He’ll have better reason to be sad at his own,” observed Sapt, with a grim smile.

As for me, I grew sulky; unreasonable it was perhaps, for what better business had I to look at her with love than had even Rupert’s lustful eyes? And sulky I remained till, as evening fell and we rode up to Tarlenheim, Sapt having fallen behind in case anyone should be following us, Flavia, riding close beside me, said softly, with a little half-ashamed laugh:

“Unless you smile, Rudolf, I cry. Why are you angry?”

“It was something that fellow said to me (это /из-за/ того, что тот парень сказал мне),” said I, but I was smiling as we reached the door and dismounted (ответил я, однако я /уже/ улыбался, когда мы подъехали к дому и спешились).

There a servant handed me a note: it was unaddressed (там слуга протянул мне записку: она была без адреса).

“Is it for me?” I asked (это мне? – спросил я).

“Yes, sire; a boy brought it (да, сир; какой-то мальчишка принес ее; to bring).”

I tore it open (я распечатал /конверт/; to tear – разрывать, рвать):

Johann carries this for me (Иоганн передаст это от меня). I warned you once (я однажды вас предостерегла). In the name of God, and if you are a man (во имя Господа, и если вы мужчина), rescue me from this den of murderers! – A. de M (спасите меня из этого логова убийц! – А. де М.).

I handed it to Sapt (я протянул ее Сэпту); but all that the tough old soul said in reply to this piteous appeal was (но все, что бесчувственный старикан сказал в ответ на эту жалобную просьбу, было; tough – жесткий, суровый; лишенный сентиментальности; soul – душа; человек; appeal – призыв, обращение; просьба, мольба):

“Whose fault brought her there (а по чьей вине она попала туда: «чья вина привела ее туда»)?”

Nevertheless, not being faultless myself, I took leave to pity Antoinette de Mauban (тем не менее, не будучи сам без вины, я осмелился посочувствовать Антуанетте де Мобан; to take leave to do smth. – взять на себя смелость сделать что-л.).

“It was something that fellow said to me,” said I, but I was smiling as we reached the door and dismounted.

There a servant handed me a note: it was unaddressed.

“Is it for me?” I asked.

“Yes, sire; a boy brought it.”

I tore it open:

Johann carries this for me. I warned you once. In the name of God, and if you are a man, rescue me from this den of murderers! – A. de M.

I handed it to Sapt; but all that the tough old soul said in reply to this piteous appeal was:

“Whose fault brought her there?”

Nevertheless, not being faultless myself, I took leave to pity Antoinette de Mauban.

 

Chapter 16

A Desperate Plan

(Отчаянный план)

As I had ridden publicly in Zenda, and had talked there with Rupert Hentzau (после того, как я открыто проехал по Зенде и поговорил там с Рупертом Хенцо), of course all pretence of illness was at an end (конечно же, всем притворствам насчет болезни был /положен/ конец). I marked the effect on the garrison of Zenda: they ceased to be seen abroad (я произвел сильное впечатление на гарнизон Зенды: солдат перестали видеть на улицах; abroad – за границей; повсюду); and any of my men who went near the Castle reported (и все мои люди, кто проезжал рядом с замком, сообщали) that the utmost vigilance prevailed there (что там /все/ находятся в /состоянии/ предельной бдительности; to prevail – восторжествовать; превалировать, господствовать). Touched as I was by Madame de Mauban’s appeal (весьма тронутый просьбой госпожи де Мобан), I seemed as powerless to befriend her as I had proved to help the King (я, казалось, был так же бессилен оказать ей помощь, как оказался /бессилен/ помочь королю; to befriend – относиться дружески; помогать). Michael bade me defiance; and although he too had been seen outside the walls (Михаэль совершенно не считался со мной; и хотя его тоже видели за стенами /замка/; to bid defiance to smb. – ни во что не ставить кого-л.), with more disregard for appearances than he had hitherto shown (с еще большим пренебрежением к приличиям, чем он до сих пор выказывал; appearance – внешний вид; видимость; appearances – приличия), he did not take the trouble to send any excuse for his failure to wait on the King (он не побеспокоился послать извинения за то, что не смог явиться к королю с визитом; to take the trouble – взять на себя труд /сделать что-л./; failure – неудача, провал; неспособность; to wait on – /устар./ наносить визит). Time ran on in inactivity, when every moment was pressing (время проходило в бездействии, когда была дорога каждая минута; to press – нажимать, давить; торопить, требовать немедленных действий); for not only was I faced with the new danger (не только потому, что я столкнулся с новой опасностью; to face – стоять лицом (к чему-л.), смотреть в лицо; сталкиваться /с необходимостью/, наталкиваться /на трудности и т. п./; face – лицо) which the stir about my disappearance brought on me (которую навлекла на меня суета вокруг моего исчезновения; to bring – приносить; влечь за собой; to bring on – навлекать), but great murmurs had arisen in Strelsau at my continued absence from the city (но /и потому/, что по Стрелсо поползло множество слухов из-за моего продолжающегося отсутствия в городе; to arise – возникать, появляться).

As I had ridden publicly in Zenda, and had talked there with Rupert Hentzau, of course all pretence of illness was at an end. I marked the effect on the garrison of Zenda: they ceased to be seen abroad; and any of my men who went near the Castle reported that the utmost vigilance prevailed there. Touched as I was by Madame de Mauban’s appeal, I seemed as powerless to befriend her as I had proved to help the King. Michael bade me defiance; and although he too had been seen outside the walls, with more disregard for appearances than he had hitherto shown, he did not take the trouble to send any excuse for his failure to wait on the King. Time ran on in inactivity, when every moment was pressing; for not only was I faced with the new danger which the stir about my disappearance brought on me, but great murmurs had arisen in Strelsau at my continued absence from the city.

They had been greater, but for the knowledge that Flavia was with me (их = слухов было бы еще больше, если бы там не знали, что Флавия находится рядом со мной); and for this reason I suffered her to stay (и по этой причине я позволил ей остаться; to suffer – страдать; позволять /устар./), though I hated to have her where danger was (хотя мне не хотелось, чтобы она находилась там, где есть опасность; to hate – ненавидеть; не хотеть, испытывать неловкость), and though every day of our present sweet intercourse strained my endurance almost to breaking (и несмотря на то, что каждый день наших теперешних нежных взаимоотношений до предела напрягал мои силы; endurance – выносливость; стойкость; breaking – поломка; разрыв). As a final blow, nothing would content my advisers, Strakencz and the Chancellor (как завершающий удар = и ко всему прочему, ничто не удовлетворило бы моих советников, Штракенца и канцлера) (who came out from Strelsau to make an urgent representation to me (которые прибыли из Стрелсо, чтобы сделать мне необходимое заявление; representation – представление, изображение; утверждение, заявление)), save that I should appoint a day for the public solemnization of my betrothal (кроме того, что я должен был назначить день для всенародного празднования своей помолвки), a ceremony which in Ruritania is well nigh as binding and great a thing as the marriage itself (церемонии, которая в Руритании /считается/ почти обязательным и таким же важным событием, как сама свадьба). And this – with Flavia sitting by me – I was forced to do (и это – /в присутствии/ Флавии, сидящей рядом со мной – я был вынужден сделать), setting a date a fortnight ahead, and appointing the Cathedral in Strelsau as the place (назначив день через две недели, а местом /проведения церемонии/ выбрав собор в Стрелсо; to set a date – назначить дату; ahead – вперед; to appoint – назначать). And this formal act being published far and wide (и этот официальный акт, будучи обнародован повсеместно: «далеко и широко»; to publish – публиковать; оглашать, обнародовать), caused great joy throughout the kingdom, and was the talk of all tongues (вызвал огромную радость по всему королевству и стал главной темой для разговоров; talk – разговор, беседа; слухи, толки; tongue – язык); so that I reckoned there were but two men who chafed at it (так что, как я полагал, было только два человека, которых это не радовало: «которые нервничали по этому /поводу/»; to chafe – тереть, растирать; раздражаться, нервничать) – I mean Black Michael and myself (я имею в виду Черного Михаэля и себя); and but one who did not know of it (и лишь один, который не знал о нем) – that one the man whose name I bore, the King of Ruritania (этим человеком был тот, чье имя я носил, – король Руритании; to bear).

They had been greater, but for the knowledge that Flavia was with me; and for this reason I suffered her to stay, though I hated to have her where danger was, and though every day of our present sweet intercourse strained my endurance almost to breaking. As a final blow, nothing would content my advisers, Strakencz and the Chancellor (who came out from Strelsau to make an urgent representation to me), save that I should appoint a day for the public solemnization of my betrothal, a ceremony which in Ruritania is well nigh as binding and great a thing as the marriage itself. And this – with Flavia sitting by me – I was forced to do, setting a date a fortnight ahead, and appointing the Cathedral in Strelsau as the place. And this formal act being published far and wide, caused great joy throughout the kingdom, and was the talk of all tongues; so that I reckoned there were but two men who chafed at it – I mean Black Michael and myself; and but one who did not know of it – that one the man whose name I bore, the King of Ruritania.

In truth, I heard something of the way the news was received in the Castle (по правде говоря, я узнал: «услышал» кое-что о том, как эту новость приняли в замке); for after an interval of three days, the man Johann (потому что после трехдневного перерыва /наш друг/ Иоганн), greedy for more money, though fearful for his life (который жаждал еще денег, хотя и опасался за свою жизнь; greedy – жадный, алчный; жаждущий; fearful – страшный, пугающий; боящийся, испытывающий страх), again found means to visit us (снова нашел способ навестить нас; to find). He had been waiting on the duke when the tidings came (он прислуживал герцогу, когда принесли эту новость; to wait on smb. – прислуживать /за столом/). Black Michael’s face had grown blacker still, and he had sworn savagely (лицо Черного Михаэля потемнело: «стало еще чернее», и он яростно выругался; still – до сих пор, все еще; еще /в сравнении/; to grow; to swear); nor was he better pleased when young Rupert took oath that I meant to do as I said (он не обрадовался более, когда юный Руперт поклялся, что я намерен поступить так, как объявил), and turning to Madame de Mauban, wished her joy on a rival gone (и, повернувшись к госпоже де Мобан, поздравил ее с /тем, что у нее больше/ нет соперницы; to wish smb. joy – желать счастья, удачи кому-л.; поздравлять кого-л.; joy – радость; веселье; удовольствие; to go – идти; пропадать, исчезать). Michael’s hand stole towards his sword (said Johann), but not a bit did Rupert care (рука Михаэля потянулась к мечу (как рассказывал Иоганн), но Руперту было наплевать); for he rallied the duke on having made a better King (потому что он пошутил, что герцог получил лучшего короля; to make – делать; получать, приобретать) than had reigned for years past in Ruritania (чем /тот, который/ правил Руританией последние годы). “And,” said he, with a meaning bow to his exasperated master (и, – сказал он, многозначительно поклонившись своему разгневанному господину), “the devil sends the princess a finer man (дьявол посылает принцессе более достойного человека; fine – тонкий, утонченный; хороший, прекрасный) than heaven had marked out for her, by my soul, it does (чем предназначили ей небеса; клянусь /спасением/ своей души, это так; to mark out for smb. – намечать /для кого-л./, предназначать /кому-л./)!” Then Michael harshly bade him hold his tongue, and leave them (тогда Михаэль грубо приказал ему придержать язык и оставить их); but Rupert must needs first kiss madame’s hand (но Руперту непременно нужно было сначала поцеловать ручку госпоже), which he did as though he loved her (что он и сделал так, будто влюблен в нее), while Michael glared at him (под свирепым взглядом Михаэля; to glare – ослепительно сверкать; пристально или свирепо смотреть).

In truth, I heard something of the way the news was received in the Castle; for after an interval of three days, the man Johann, greedy for more money, though fearful for his life, again found means to visit us. He had been waiting on the duke when the tidings came. Black Michael’s face had grown blacker still, and he had sworn savagely; nor was he better pleased when young Rupert took oath that I meant to do as I said, and turning to Madame de Mauban, wished her joy on a rival gone. Michael’s hand stole towards his sword (said Johann), but not a bit did Rupert care; for he rallied the duke on having made a better King than had reigned for years past in Ruritania. “And,” said he, with a meaning bow to his exasperated master, “the devil sends the princess a finer man than heaven had marked out for her, by my soul, it does!” Then Michael harshly bade him hold his tongue, and leave them; but Rupert must needs first kiss madame’s hand, which he did as though he loved her, while Michael glared at him.

This was the lighter side of the fellow’s news (это был приятный момент в новостях, /которые принес/ этот парень); but more serious came behind, and it was plain that if time pressed at Tarlenheim (но было еще кое-что более серьезное: «но более серьезное шло позади», и стало очевидно, что если временем дорожили в Тарленхайме), it pressed none the less fiercely at Zenda (то ничуть не менее им дорожили и в Зенде: «не менее сильно оно давило в Зенде»; fiercely – свирепо, люто; сильно, яростно). For the King was very sick: Johann had seen him (потому что король был очень болен, Иоганн видел его), and he was wasted and hardly able to move (он был слаб и едва способен передвигаться; to waste – расточать, растрачивать; чахнуть, истощаться). “There could be no thought of taking another for him now (теперь не могло быть и речи: «мысли», чтобы принять другого за него).” So alarmed were they, that they had sent for a physician from Strelsau (они были так встревожены, что послали за врачом в Стрелсо); and the physician having been introduced into the King’s cell (и когда врача провели в камеру короля), had come forth pale and trembling, and urgently prayed the duke (/он/ вышел оттуда бледный и, /весь/ дрожа, тут же /принялся/ умолять герцога) to let him go back and meddle no more in the affair (позволить ему вернуться и не вмешиваться больше в это дело); but the duke would not, and held him there a prisoner (но герцог не позволил и удерживал его там как пленника), telling him his life was safe if the King lived while the duke desired (говоря ему, что его жизнь будет в безопасности, если король проживет /столько, сколько/ пожелает герцог) and died when the duke desired – not otherwise (и умрет, когда герцогу будет угодно – не иначе). And, persuaded by the physician, they had allowed Madame de Mauban to visit the King (и по настоянию врача госпоже де Мобан позволили навещать короля; to persuade – убеждать, уговаривать) and give him such attendance as his state needed (и ухаживать за ним так, как того требовало его состояние; attendance – присутствие; уход, обслуживание), and as only a woman can give (и как умеет ухаживать только женщина).

This was the lighter side of the fellow’s news; but more serious came behind, and it was plain that if time pressed at Tarlenheim, it pressed none the less fiercely at Zenda. For the King was very sick: Johann had seen him, and he was wasted and hardly able to move. “There could be no thought of taking another for him now.” So alarmed were they, that they had sent for a physician from Strelsau; and the physician having been introduced into the King’s cell, had come forth pale and trembling, and urgently prayed the duke to let him go back and meddle no more in the affair; but the duke would not, and held him there a prisoner, telling him his life was safe if the King lived while the duke desired and died when the duke desired – not otherwise. And, persuaded by the physician, they had allowed Madame de Mauban to visit the King and give him such attendance as his state needed, and as only a woman can give.

Yet his life hung in the balance (и все же его жизнь висела на волоске; to hang in the balance – быть в критическом положении, висеть на волоске); and I was still strong and whole and free (а я был полон сил, здоров и свободен; strong – сильный; whole – целый; здоровый). Wherefore great gloom reigned at Zenda; and save when they quarrelled (по этой причине в Зенде царило уныние; и если не считать /моментов/, когда они ссорились), to which they were very prone, they hardly spoke (к чему /эти люди/ были весьма склонны, они почти не разговаривали; prone – лежащий ничком, распростертый; склонный, предрасположенный /к чему-л./). But the deeper the depression of the rest (несмотря на то, что у остальных настроение становилось все более мрачным: «хотя /и/ усугублялась депрессия остальных»; deep – глубокий; сильный; depression – угнетенное состояние), young Rupert went about Satan’s work with a smile in his eye and a song on his lip (юный Руперт продолжал свое дьявольское дело с веселым взглядом: «с улыбкой во взгляде» и с песней на устах); and laughed “fit to burst” (said Johann) (и хохотал «до упаду» (как выразился Иоганн); to laugh fit to burst – лопаться от смеха) because the duke always set Detchard to guard the King (потому что герцог всегда оставлял Дэтчарда стеречь короля) when Madame de Mauban was in the cell (когда в его темнице находилась госпожа де Мобан) – which precaution was, indeed, not unwise in my careful brother (предусмотрительность, которая, действительно, не была излишней /со стороны/ моего осторожного братца; unwise – неумный, неразумный). Thus Johann told his tale and seized his crowns (таким образом, Иоганн рассказал нам все что знал: «свою историю» и получил свои кроны; to seize – хватать, схватить; завладевать). Yet he besought us to allow him to stay with us in Tarlenheim (все же, он умолял нас позволить ему остаться с нами в Тарленхайме; yet – еще, все еще; все же, все-таки, тем не менее; to beseech), and not venture his head again in the lion’s den (и не рисковать снова своей головой в логове льва); but we had need of him there, and, although I refused to constrain him (но нам он был нужен там, и, хоть я и отказался принуждать его), I prevailed on him by increased rewards to go back and carry tidings to Madame de Mauban (я убедил его, увеличив вознаграждение, вернуться и передать госпоже де Мобан; to carry – нести, носить; передавать сообщения, разносить новости; tidings – вести, известия) that I was working for her, and that, if she could (что я помню о ней: «работаю для нее», и что, если она сможет), she should speak one word of comfort to the King (пусть скажет слово утешения королю = пусть успокоит короля; comfort – утешение, поддержка; успокоение).

Yet his life hung in the balance; and I was still strong and whole and free. Wherefore great gloom reigned at Zenda; and save when they quarrelled, to which they were very prone, they hardly spoke. But the deeper the depression of the rest, young Rupert went about Satan’s work with a smile in his eye and a song on his lip; and laughed “fit to burst” (said Johann) because the duke always set Detchard to guard the King when Madame de Mauban was in the cell – which precaution was, indeed, not unwise in my careful brother. Thus Johann told his tale and seized his crowns. Yet he besought us to allow him to stay with us in Tarlenheim, and not venture his head again in the lion’s den; but we had need of him there, and, although I refused to constrain him, I prevailed on him by increased rewards to go back and carry tidings to Madame de Mauban that I was working for her, and that, if she could, she should speak one word of comfort to the King.

For while suspense is bad for the sick, yet despair is worse still (потому что, если неизвестность плохо /действует/ на больного, отчаяние, все же, еще хуже), and it might be that the King lay dying of mere hopelessness (и могло быть так, что король лежит, умирая просто от безнадежности; to lie), for I could learn of no definite disease that afflicted him (ибо я не смог узнать ни о какой определенной болезни = мне не могли назвать конкретную болезнь, которая поразила его).

“And how do they guard the King now (а как же они теперь стерегут короля)?” I asked, remembering that two of the Six were dead, and Max Holf also (спросил я, вспомнив, что двое из Шестерых мертвы, и Макс Хольф тоже).

“Detchard and Bersonin watch by night, Rupert Hentzau and De Gautet by day, sir,” he answered (Дэтчард и Берзонин дежурят по ночам, Руперт Хенцо и Де Готе – днем, сэр).

“Only two at a time (только по двое)?”

“Ay, sir; but the others rest in a room just above (да, сэр; но остальные отдыхают в комнате наверху), and are within sound of a cry or a whistle (и /в случае чего/ услышат крик или свист; to be within sound – находиться в пределах слышимости).”

“A room just above (комната наверху)? I didn’t know of that (я не знал об этом). Is there any communication between it and the room where they watch (есть какое-то сообщение между ней и комнатой, где они дежурят)?”

“No, sir. You must go down a few stairs and through the door by the drawbridge (нет, сэр, нужно спуститься на несколько ступенек и пройти в дверь рядом с подъемным мостом), and so to where the King is lodged (и таким образом попадете туда, где держат короля; to lodge – /временно/ поселить, предоставить помещение).”

For while suspense is bad for the sick, yet despair is worse still, and it might be that the King lay dying of mere hopelessness, for I could learn of no definite disease that afflicted him.

“And how do they guard the King now?” I asked, remembering that two of the Six were dead, and Max Holf also.

“Detchard and Bersonin watch by night, Rupert Hentzau and De Gautet by day, sir,” he answered.

“Only two at a time?”

“Ay, sir; but the others rest in a room just above, and are within sound of a cry or a whistle.”

“A room just above? I didn’t know of that. Is there any communication between it and the room where they watch?”

“No, sir. You must go down a few stairs and through the door by the drawbridge, and so to where the King is lodged.”

“And that door is locked (а эту дверь запирают)?”

“Only the four lords have keys, sir (только у тех четверых господ есть ключи, сэр).”

I drew nearer to him (я придвинулся ближе к нему).

“And have they keys of the grating?” I asked in a low whisper (а есть у них ключи от решетки? – спросил я тихим шепотом).

“I think, sir, only Detchard and Rupert (думаю, сэр, только у Дэтчарда и Руперта).”

“Where does the duke lodge (а где располагается герцог; to lodge – поселить, предоставить помещение; временно проживать)?”

“In the château, on the first floor (во дворце на втором этаже; first floor – второй этаж /нумерация этажей в Великобритании начинается со второго/). His apartments are on the right as you go towards the drawbridge (его комнаты расположены по правую /руку/, когда вы идете к подъемному мосту).”

“And Madame de Mauban (а госпожа де Мобан)?”

“Just opposite, on the left (как раз напротив, слева). But her door is locked after she has entered (но дверь в ее /комнату/ закрывают после того, как она войдет).”

“To keep her in (чтобы она никуда не выходила: «чтобы держать ее внутри»)?”

“Doubtless, sir (вероятно, сэр; doubtless – несомненно; /разг./ вероятно; doubt – сомнение).”

“Perhaps for another reason (может, по другой причине)?”

“It is possible (возможно).”

“And the duke, I suppose, has the key (а у герцога, я полагаю, есть ключ)?”

“Yes. And the drawbridge is drawn back at night (да; и мост на ночь поднимают; to draw back – отодвигать, отводить назад), and of that, too, the duke holds the key (и ключ от него тоже у герцога; to hold – держать; владеть, быть владельцем), so that it cannot be run across the moat without application to him (чтобы невозможно было перейти через ров, не обратившись к нему; application – заявление, прошение; просьба, обращение).”

“And where do you sleep (а где ты спишь)?”

“In the entrance hall of the château, with five servants (в холле дворца, /вместе/ с пятью слугами; entrance hall – вестибюль, фойе; холл, прихожая).”

“Armed (/они/ вооружены)?”

“And that door is locked?”

“Only the four lords have keys, sir.”

I drew nearer to him.

“And have they keys of the grating?” I asked in a low whisper.

“I think, sir, only Detchard and Rupert.”

“Where does the duke lodge?”

“In the château, on the first floor. His apartments are on the right as you go towards the drawbridge.”

“And Madame de Mauban?”

“Just opposite, on the left. But her door is locked after she has entered.”

“To keep her in?”

“Doubtless, sir.”

“Perhaps for another reason?”

“It is possible.”

“And the duke, I suppose, has the key?”

“Yes. And the drawbridge is drawn back at night, and of that, too, the duke holds the key, so that it cannot be run across the moat without application to him.”

“And where do you sleep?”

“In the entrance hall of the château, with five servants.”

“Armed?”

“They have pikes, sir, but no firearms (у них есть пики, но ничего огнестрельного). The duke will not trust them with firearms (герцог не доверяет им огнестрельного оружия).”

Then at last I took the matter boldly in my hands (теперь, наконец, я смело взялся за это дело; to take in hand – взять в свои руки; приниматься, браться /за что-л./). I had failed once at “Jacob’s Ladder” (однажды у «лестницы Иакова» у меня не вышло); I should fail again there (не выйдет там снова). I must make the attack from the other side (я должен попробовать с другой стороны; to make attack – штурмовать, атаковать).

“I have promised you twenty thousand crowns (я пообещал тебе двадцать тысяч крон),” said I. “You shall have fifty thousand if you will do (ты получишь пятьдесят тысяч, если сделаешь /то/) what I ask of you tomorrow night (о чем я попрошу тебя завтра вечером). But, first, do those servants know who your prisoner is (но сперва /скажи/, те слуги знают, кто ваш пленник)?”

“No, sir. They believe him to be some private enemy of the duke’s (нет, сэр, они полагают, что он – какой-то личный враг герцога).”

“And they would not doubt that I am the King (и они не станут сомневаться, что я король)?”

“How should they?” he asked (с чего бы им? – спросил он).

“Look to this, then (тогда слушай вот что). Tomorrow, at two in the morning exactly, fling open the front door of the château (завтра ровно в два часа ночи: «утра» раскрой настежь входную дверь во дворец). Don’t fail by an instant (не ошибись ни на секунду).”

“Shall you be there, sir (вы там будете, сэр)?”

“They have pikes, sir, but no firearms. The duke will not trust them with firearms.”

Then at last I took the matter boldly in my hands. I had failed once at “Jacob’s Ladder;” I should fail again there. I must make the attack from the other side.

“I have promised you twenty thousand crowns,” said I. “You shall have fifty thousand if you will do what I ask of you tomorrow night. But, first, do those servants know who your prisoner is?”

“No, sir. They believe him to be some private enemy of the duke’s.”

“And they would not doubt that I am the King?”

“How should they?” he asked.

“Look to this, then. Tomorrow, at two in the morning exactly, fling open the front door of the château. Don’t fail by an instant.”

“Shall you be there, sir?”

“Ask no questions (не задавай вопросов). Do what I tell you (делай, что я говорю). Say the hall is close, or what you will (скажешь, что /двери/ в холл заперты, или что-то в этом роде: «или что пожелаешь»). That is all I ask of you (это все, о чем я тебя прошу).”

“And may I escape by the door, sir, when I have opened it (а можно я убегу через эту дверь, сэр, когда открою ее)?”

“Yes, as quick as your legs will carry you (да, и так быстро, как понесут тебя твои ноги). One thing more (еще одно). Carry this note to madame – oh, it’s in French, you can’t read it (отнеси эту записку госпоже – о, она на французском, ты не сможешь ее прочитать) – and charge her, for the sake of all our lives, not to fail in what it orders (и потребуй от нее, ради спасения всех нас: «ради всех наших жизней», выполнить то, что там предписано; to charge – нагружать, загружать; требовать, приказывать; to fail – терпеть неудачу).”

The man was trembling but I had to trust (парня трясло, но мне приходилось полагаться; to trust – доверять, верить; полагаться, доверяться) to what he had of courage and to what he had of honesty (на то мужество и ту честность, что у него были). I dared not wait, for I feared that the King would die (я не мог: «не смел» /больше/ ждать, так как опасался, что король умрет).

When the fellow was gone, I called Sapt and Fritz to me (когда он ушел, я позвал к себе Сэпта и Фрица), and unfolded the plan that I had formed (и открыл им свои намерения: «план, который я составил»; to unfold – развертывать; раскрывать, открывать /планы, замыслы/). Sapt shook his head over it (Сэпт покачал головой, /выслушав/ его).

“Why can’t you wait (почему вы не можете подождать)?” he asked.

“The King may die (король может умереть).”

“Michael will be forced to act before that (Михаэль будет вынужден действовать раньше).”

“Then,” said I, “the King may live (тогда, – сказал я, – король может выжить).”

“Well, and if he does (ну, и если так)?”

“For a fortnight?” I asked simply (на две недели? – просто спросил я).

And Sapt bit his moustache (и Сэпт /принялся/ покусывать свой ус).

“Ask no questions. Do what I tell you. Say the hall is close, or what you will. That is all I ask of you.”

“And may I escape by the door, sir, when I have opened it?”

“Yes, as quick as your legs will carry you. One thing more. Carry this note to madame – oh, it’s in French, you can’t read it – and charge her, for the sake of all our lives, not to fail in what it orders.”

The man was trembling but I had to trust to what he had of courage and to what he had of honesty. I dared not wait, for I feared that the King would die.

When the fellow was gone, I called Sapt and Fritz to me, and unfolded the plan that I had formed. Sapt shook his head over it.

“Why can’t you wait?” he asked.

“The King may die.”

“Michael will be forced to act before that.”

“Then,” said I, “the King may live.”

“Well, and if he does?”

“For a fortnight?” I asked simply.

And Sapt bit his moustache.

Suddenly Fritz von Tarlenheim laid his hand on my shoulder (вдруг Фриц фон Тарленхайм положил руку мне на плечо; to lay).

“Let us go and make the attempt (давайте мы пойдем и попробуем: «сделаем попытку»),” said he.

“I mean you to go – don’t be afraid (я вас и имел в виду, не переживайте: «не бойтесь»),” said I.

“Ay, but do you stay here, and take care of the princess (да, а вы оставайтесь здесь и позаботьтесь о принцессе).”

A gleam came into old Sapt’s eye (во взгляде старины Сэпта мелькнул /озорной/ огонек).

“We should have Michael one way or the other then,” he chuckled (мы бы достали Михаэля так или иначе, – усмехнулся он); “whereas if you go and are killed with the King (тогда как, если вы пойдете и вас убьют /вместе/ с королем), what will become of those of us who are left (что станет с теми из нас, кто останется)?”

“They will serve Queen Flavia,” said I, “and I would to God I could be one of them (они будут служить принцессе Флавии, – сказал я, – и, клянусь Богом, я мог бы быть одним из них).”

A pause followed (наступило молчание: «последовала пауза»). Old Sapt broke it by saying sadly (старый Сэпт нарушил его, сказав грустно), yet with an unmeant drollery that set Fritz and me laughing (однако с непроизвольным юмором, от чего мы с Фрицем рассмеялись):

“Why didn’t old Rudolf the Third marry your – great-grandmother, was it (почему старина Рудольф Третий не женился на вашей прабабушке, а)?”

“Come,” said I, “it is the King we are thinking about (да бросьте, – сказал я, – мы сейчас думаем, /как спасти/ короля).”

“It is true (это точно),” said Fritz.

Suddenly Fritz von Tarlenheim laid his hand on my shoulder.

“Let us go and make the attempt,” said he.

“I mean you to go – don’t be afraid,” said I.

“Ay, but do you stay here, and take care of the princess.”

A gleam came into old Sapt’s eye.

“We should have Michael one way or the other then,” he chuckled; “whereas if you go and are killed with the King, what will become of those of us who are left?”

“They will serve Queen Flavia,” said I, “and I would to God I could be one of them.”

A pause followed. Old Sapt broke it by saying sadly, yet with an unmeant drollery that set Fritz and me laughing:

“Why didn’t old Rudolf the Third marry your – great-grandmother, was it?”

“Come,” said I, “it is the King we are thinking about.”

“It is true,” said Fritz.

“Moreover,” I went on, “I have been an impostor for the profit of another (кроме того, – продолжал я, – я стал самозванцем ради другого; profit – выгода, польза), but I will not be one for my own (но я не стану им ради самого себя); and if the King is not alive and on his throne before the day of betrothal comes (и если король не вернется на трон живым /и здоровым/, прежде чем наступит день помолвки), I will tell the truth, come what may (я расскажу правду, /и/ будь что будет).”

“You shall go, lad (тебе стоит пойти, парень),” said Sapt.

Here is the plan I had made (вот какой план я придумал). A strong party under Sapt’s command (сильный отряд под командованием Сэпта) was to steal up to the door of the château (должен /незаметно/ подобраться ко входу в замок). If discovered prematurely, they were to kill anyone who found them – with their swords (если их преждевременно обнаружат, они убьют любого, кто им попадется – своими мечами), for I wanted no noise of firing (так как я не хотел шума от стрельбы). If all went well, they would be at the door when Johann opened it (если все пройдет хорошо, они будут у двери, когда Иоганн откроет ее). They were to rush in and secure the servants (они ворвутся внутрь и свяжут слуг; to secure – обеспечивать безопасность; связывать /кого-л./) if their mere presence and the use of the King’s name were not enough (если только не будет достаточно их присутствия и имени короля). At the same moment – and on this hinged the plan (в тот же самый момент – и от этого зависел /успех всего/ замысла; to hinge – вращаться на петлях; зависеть /от чего-л./) – a woman’s cry was to ring out loud and shrill from Antoinette de Mauban’s chamber (раздастся пронзительный женский крик из комнаты Антуанетты де Мобан; loud – громко; to shrill – пронзительно кричать). Again and again she was to cry: “Help, help! Michael, help (снова и снова она должна будет кричать: на помощь, Михаэль)!” and then to utter the name of young Rupert Hentzau (а затем произносить имя юного Руперта Хенцо).

“Moreover,” I went on, “I have been an impostor for the profit of another, but I will not be one for my own; and if the King is not alive and on his throne before the day of betrothal comes, I will tell the truth, come what may.”

“You shall go, lad,” said Sapt.

Here is the plan I had made. A strong party under Sapt’s command was to steal up to the door of the château. If discovered prematurely, they were to kill anyone who found them – with their swords, for I wanted no noise of firing. If all went well, they would be at the door when Johann opened it. They were to rush in and secure the servants if their mere presence and the use of the King’s name were not enough. At the same moment – and on this hinged the plan – a woman’s cry was to ring out loud and shrill from Antoinette de Mauban’s chamber. Again and again she was to cry: “Help, help! Michael, help!” and then to utter the name of young Rupert Hentzau.

Then, as we hoped, Michael, in fury, would rush out of his apartments opposite (тут, как мы надеялись, Михаэль в ярости выскочит из своей комнаты напротив), and fall alive into the hands of Sapt (и живьем попадет в руки Сэпта = и окажется целиком во власти Сэпта). Still the cries would go on (крики будут все еще продолжаться); and my men would let down the drawbridge (а мои люди опустят мост); and it would be strange if Rupert, hearing his name thus taken in vain (и будет странно, если бы Руперт, услышав, что его имя упоминают без оснований; to take smb.’s name in vain – ссылаться на кого-л. без всяких оснований; спекулировать чьим-л. именем), did not descend from where he slept and seek to cross (не спустится оттуда, где он спит, и не попытается перейти через /ров/). De Gautet might or might not come with him: that must be left to chance (Де Готе может пойти с ним, а может и нет, это как повезет: «это должно быть оставлено случаю»).

And when Rupert set his foot on the drawbridge (а когда Руперт вступит на мост)? There was my part: for I was minded for another swim in the moat (тут /уже/ мое дело = тут в игру вступаю я, мне придется еще раз переплыть ров; part – часть; обязанность, дело; to mind /зд./ – намереваться /устар./); and, lest I should grow weary (и, чтобы я не /слишком/ устал), I had resolved to take with me a small wooden ladder (я решил прихватить с собой небольшую деревянную лесенку), on which I could rest my arms in the water (на которую я мог бы опереться руками в воде; to rest – отдыхать; опираться) – and my feet when I left it (и /поставить/ ноги, когда вылезу из нее). I would rear it against the wall just by the bridge (я приставлю ее к стене возле моста); and when the bridge was across, I would stealthily creep on to it (и когда мост ляжет на ту сторону, я незаметно проберусь на него) – and then if Rupert or De Gautet crossed in safety (и, если Руперт или Де Готе перейдут /его/ благополучно), it would be my misfortune, not my fault (это будет моей неудачей, а не виной).

Then, as we hoped, Michael, in fury, would rush out of his apartments opposite, and fall alive into the hands of Sapt. Still the cries would go on; and my men would let down the drawbridge; and it would be strange if Rupert, hearing his name thus taken in vain, did not descend from where he slept and seek to cross. De Gautet might or might not come with him: that must be left to chance.

And when Rupert set his foot on the drawbridge? There was my part: for I was minded for another swim in the moat; and, lest I should grow weary, I had resolved to take with me a small wooden ladder, on which I could rest my arms in the water – and my feet when I left it. I would rear it against the wall just by the bridge; and when the bridge was across, I would stealthily creep on to it – and then if Rupert or De Gautet crossed in safety, it would be my misfortune, not my fault.

They dead, two men only would remain (/если/ они /будут/ мертвы, останется всего лишь двое); and for them we must trust to the confusion we had created and to a sudden rush (и тут мы должны положиться на замешательство, которое /до этого/ создали, и на внезапность натиска). We should have the keys of the door that led to the all-important rooms (нам нужно будет заполучить ключи от двери, что ведет ко всем интересующим нас комнатам; all-important – крайне важный). Perhaps they would rush out (возможно, они выскочат наружу). If they stood by their orders, then the King’s life hung on the swiftness (если бы они четко соблюдали полученные инструкции, тогда жизнь короля зависела бы от быстроты) with which we could force the outer door (с которой мы могли бы взломать наружную дверь); and I thanked God that not Rupert Hentzau watched, but Detchard (и я благодарил Бога, что дежурил не Руперт Хенцо, а Дэтчард). For though Detchard was a cool man, relentless, and no coward (потому что, хоть Дэтчард и был человеком хладнокровным, безжалостным и не трусом), he had neither the dash nor the recklessness of Rupert (у него не было ни решительности, ни безрассудства Руперта). Moreover, he, if any one of them, really loved Black Michael (кроме того, если кто из них и вправду любил Черного Михаэля, то это был он), and it might be that he would leave Bersonin to guard the King (и могло так случиться, что он оставит Берзонина стеречь короля), and rush across the bridge to take part in the affray on the other side (а /сам/ бросится через мост, чтобы принять участие в стычке на другой стороне).

They dead, two men only would remain; and for them we must trust to the confusion we had created and to a sudden rush. We should have the keys of the door that led to the all-important rooms. Perhaps they would rush out. If they stood by their orders, then the King’s life hung on the swiftness with which we could force the outer door; and I thanked God that not Rupert Hentzau watched, but Detchard. For though Detchard was a cool man, relentless, and no coward, he had neither the dash nor the recklessness of Rupert. Moreover, he, if any one of them, really loved Black Michael, and it might be that he would leave Bersonin to guard the King, and rush across the bridge to take part in the affray on the other side.

So I planned – desperately (так я планировал – на удачу: «отчаянно»). And, that our enemy might be the better lulled to security (и чтобы нашему врагу внушить большее /чувство/ безопасности = чтобы усыпить бдительность нашего врага; to lull – убаюкивать; суметь внушить /что-л./), I gave orders that our residence should be brilliantly lighted from top to bottom (я отдал приказ, чтобы все поместье ярко освещалось сверху донизу), as though we were engaged in revelry (так, будто мы пируем вовсю; to engage – нанимать; заниматься /чем-л./; revelry – пирушка, попойка; разгул); and should so be kept all night (и чтобы таким /имение/ оставалось всю ночь; to keep – держать; держаться, сохраняться; оставаться /в известном положении, состоянии/), with music playing and people moving to and fro (/и чтобы/ играла музыка, и туда-сюда сновали слуги: «люди»). Strakencz would be there, and he was to conceal our departure, if he could, from Flavia (там останется Штракенц, и он должен будет скрыть наш отъезд, если сможет, от Флавии). And if we came not again by the morning (а если мы не вернемся к утру), he was to march, openly and in force to the Castle (он должен будет открыто и со /значительными/ силами подойти к замку; to march – маршировать; двигаться походным порядком; in force – толпами, в большом числе; значительными силами /воен./; force – сила; вооруженный отряд), and demand the person of the King (и потребовать /предъявить ему/ короля; person – человек; личность, особа); if Black Michael were not there, as I did not think he would be (если Черного Михаэля там не окажется, а я и не думал, что он там будет), the Marshal would take Flavia with him, as swiftly as he could, to Strelsau (Маршал возьмет с собой Флавию и как можно быстрее /направится/ в Стрелсо), and there proclaim Black Michael’s treachery and the probable death of the King (и там объявит об измене Черного Михаэля и о возможной смерти короля), and rally all that there was honest and true round the banner of the princess (и объединит всех, кто там есть преданный и верный, под знаменем принцессы).

So I planned – desperately. And, that our enemy might be the better lulled to security, I gave orders that our residence should be brilliantly lighted from top to bottom, as though we were engaged in revelry; and should so be kept all night, with music playing and people moving to and fro. Strakencz would be there, and he was to conceal our departure, if he could, from Flavia. And if we came not again by the morning, he was to march, openly and in force to the Castle, and demand the person of the King; if Black Michael were not there, as I did not think he would be, the Marshal would take Flavia with him, as swiftly as he could, to Strelsau, and there proclaim Black Michael’s treachery and the probable death of the King, and rally all that there was honest and true round the banner of the princess.

And, to say truth, this was what I thought most likely to happen (и, сказать по правде, я полагал, что так, скорее всего, и произойдет). For I had great doubts (потому что у меня были большие сомнения) whether either the King or Black Michael or I had more than a day to live (проживем ли /мы/ – король, Черный Михаэль и я – дольше, чем еще один день). Well, if Black Michael died, and if I, the play-actor (итак, если бы Черный Михаэль умер, а я, лицедей), slew Rupert Hentzau with my own hand, and then died myself (убил бы Руперта Хенцо своей собственной рукой, а потом погиб бы сам; to slay), it might be that Fate would deal as lightly with Ruritania as could be hoped (то могло бы оказаться, что Судьба обошлась с Руританией так легко, как можно было /только/ надеяться), notwithstanding that she demanded the life of the King (несмотря на то, что она потребовала жизнь короля) – and to her dealing thus with me, I was in no temper to make objection (и ей, поступающей со мною таким образом, я был не в настроении противиться; to make objection – возражать, быть против).

And, to say truth, this was what I thought most likely to happen. For I had great doubts whether either the King or Black Michael or I had more than a day to live. Well, if Black Michael died, and if I, the play-actor, slew Rupert Hentzau with my own hand, and then died myself, it might be that Fate would deal as lightly with Ruritania as could be hoped, notwithstanding that she demanded the life of the King – and to her dealing thus with me, I was in no temper to make objection.

It was late when we rose from conference (было уже поздно, когда мы закончили обсуждение; to rise – подниматься, вставать; прекращать работу, закрываться /о съезде, конференции/; conference – конференция; совещание), and I betook me to the princess’s apartments (и я направился в апартаменты принцессы; to betake – прибегать, обращаться; удаляться, отправляться). She was pensive that evening (она была печальна в тот вечер); yet, when I left her, she flung her arms about me (однако, когда я уходил, она обвила меня руками; to fling – бросать/ся/, кидать/ся/; сделать быстрое, стремительное движение) and grew, for an instant, bashfully radiant as she slipped a ring on my finger (и на миг стыдливо вспыхнув, надела мне на палец кольцо; to slip – скользить, плавно передвигаться; скрытно, незаметно давать /что-л./). I was wearing the King’s ring (я носил королевский перстень); but I had also on my little finger a plain band of gold (но еще на мизинце у меня было простое золотое кольцо; band – тесьма, лента; обод, обруч) engraved with the motto of our family: “Nil Quae Feci” (с выгравированным /на нем/ девизом нашего рода: “Ничто не сделано” /лат./). This I took off and put on her, and signed to her to let me go (его я снял и надел ей на /палец/, и знаком показал, что хочу уйти: «чтобы позволила мне уйти»). And she, understanding, stood away and watched me with dimmed eyes (и она понимающе отступила, смотря на меня потускневшим взором).

“Wear that ring, even though you wear another when you are queen (носи это кольцо, даже если будешь носить другое, когда станешь королевой),” I said.

“Whatever else I wear, this I will wear till I die and after (какое бы другое я ни носила, это я буду носить до самой смерти и после),” said she, as she kissed the ring (сказала она, поцеловав кольцо).

It was late when we rose from conference, and I betook me to the princess’s apartments. She was pensive that evening; yet, when I left her, she flung her arms about me and grew, for an instant, bashfully radiant as she slipped a ring on my finger. I was wearing the King’s ring; but I had also on my little finger a plain band of gold engraved with the motto of our family: “Nil Quae Feci.” This I took off and put on her, and signed to her to let me go. And she, understanding, stood away and watched me with dimmed eyes.

“Wear that ring, even though you wear another when you are queen,” I said.

“Whatever else I wear, this I will wear till I die and after,” said she, as she kissed the ring.

 

Chapter 17

Young Rupert’s Midnight Diversions

(Полночные забавы юного Руперта;

diversion – отклонение

/

от курса, плана

/

; развлечение

)

The night came fine and clear (наступила ночь, ясная и тихая; fine – хороший, отличный; ясный, сухой /о погоде/). I had prayed for dirty weather (я молился, чтобы погода была ненастной; dirty – грязный; ненастный), such as had favoured my previous voyage in the moat (такой, какая благоприятствовала мне в предыдущем путешествии через ров), but Fortune was this time against me (но судьба в этот раз оказалась против меня). Still I reckoned that by keeping close under the wall and in the shadow (тем не менее, я рассчитывал, что /если буду/ держаться близко к стенам и в тени) I could escape detection from the windows of the château (меня могут не заметить: «я мог бы избежать обнаружения» из окон замка) that looked out on the scene of my efforts (из которых просматривалось то место, /где я собирался/ действовать; to look – смотреть, глядеть; выходить на, быть обращенным на; effort – усилие). If they searched the moat, indeed, my scheme must fail (если они осмотрят ров, тогда, конечно, мой замысел не удастся: «должен потерпеть неудачу»; to search – искать; обыскивать, осматривать); but I did not think they would (но я не думал, что они станут /это делать/). They had made “Jacob’s Ladder” secure against attack (они надежно защитили «лестницу Иакова» от нападения). Johann had himself helped to fix it closely to the masonry on the under side (Иоганн сам помог установить ее близко к кирпичной кладке с нижней стороны; to fix – укреплять, закреплять, устанавливать /ср. фиксировать/), so that it could not now be moved from below any more than from above (так что ее нельзя было сдвинуть ни снизу, ни сверху). An assault with explosives or a long battering with picks alone could displace it (только взрывчатка или длительные удары кайлом могли сдвинуть ее; alone – в одиночестве, наедине; только, исключительно /усил./; to displace – перемещать; place – место), and the noise involved in either of these operations put them out of the question (но /из-за/ шума, /который/ вызвали бы оба эти действия, о них не могло быть и речи; to involve – вовлекать, втягивать; влечь за собой, вызывать; out of the question – не может быть и речи, совершенно исключено). What harm, then, could a man do in the moat (тогда какой вред мог бы причинить человек во рву)?

The night came fine and clear. I had prayed for dirty weather, such as had favoured my previous voyage in the moat, but Fortune was this time against me. Still I reckoned that by keeping close under the wall and in the shadow I could escape detection from the windows of the château that looked out on the scene of my efforts. If they searched the moat, indeed, my scheme must fail; but I did not think they would. They had made “Jacob’s Ladder” secure against attack. Johann had himself helped to fix it closely to the masonry on the under side, so that it could not now be moved from below any more than from above. An assault with explosives or a long battering with picks alone could displace it, and the noise involved in either of these operations put them out of the question. What harm, then, could a man do in the moat?

I trusted that Black Michael, putting this query to himself (я полагал, что Черный Михаэль, задав такой вопрос самому себе; to trust – доверять, верить; полагать, надеяться), would answer confidently, “None” (с уверенностью ответил бы: «никакого»); while, even if Johann meant treachery, he did not know my scheme (кроме того, даже если Иоганн и замыслил измену, он не был посвящен в мой замысел; while – пока, в то время как; в то же время, кроме того), and would doubtless expect to see me, at the head of my friends (и несомненно ожидал меня увидеть вместе с моими друзьями; at the head – во главе), before the front entrance to the château (перед парадным входом в замок). There, I said to Sapt, was the real danger (там, как я сказал Сэпту, была реальная опасность). “And there,” I added, “you shall be (и там, – добавил я, – нужно быть вам). Doesn’t that content you (разве вас это не устраивает; to content – удовлетворять, довольствоваться)?”

But it did not (но его это не устраивало). Dearly would he have liked to come with me (он охотнее предпочел бы отправиться со мной; dearly – нежно, горячо; to like – любить /что-л./; предпочитать), had I not utterly refused to take him (если бы я наотрез не отказался взять его). One man might escape notice, to double the party more than doubled the risk (одного человека могут и не заметить, а если мы пойдем вдвоем: «если удвоить группу», то риск увеличится больше, чем вдвое); and when he ventured to hint once again that my life was too valuable (а когда он попробовал снова намекнуть, что моя жизнь слишком ценна), I, knowing the secret thought he clung to, sternly bade him be silent (я, зная то, о чем он втайне подумывает, строго приказал ему помолчать; thought – мышление; мысли, мнение; to cling – прилипать, цепляться; держаться, придерживаться), assuring him that unless the King lived through the night (заверив его, что, если король не переживет эту ночь), I would not live through it either (мне тоже не пережить ее).

I trusted that Black Michael, putting this query to himself, would answer confidently, “None;” while, even if Johann meant treachery, he did not know my scheme, and would doubtless expect to see me, at the head of my friends, before the front entrance to the château. There, I said to Sapt, was the real danger. “And there,” I added, “you shall be. Doesn’t that content you?”

But it did not. Dearly would he have liked to come with me, had I not utterly refused to take him. One man might escape notice, to double the party more than doubled the risk; and when he ventured to hint once again that my life was too valuable, I, knowing the secret thought he clung to, sternly bade him be silent, assuring him that unless the King lived through the night, I would not live through it either.

At twelve o’clock, Sapt’s command left the château of Tarlenheim (в двенадцать часов = в полночь отряд Сэпта выехал из поместья Тарленхайм; command – команда, приказ; войска, находящиеся под чьим-л. командованием) and struck off to the right, riding by unfrequented roads (и направился вправо, выбирая безлюдные дороги; unfrequented – редко посещаемый; frequent – частый), and avoiding the town of Zenda (и окольным путем минуя городок Зенду; to avoid – избегать, сторониться). If all went well, they would be in front of the Castle by about a quarter to two (если все пойдет хорошо, они должны были оказаться перед замком примерно без четверти два). Leaving their horses half a mile off, they were to steal up to the entrance (оставив лошадей в полумиле /от него/, они должны были подобраться ко входу; to steal – воровать, красть; красться, прокрадываться /тж. to steal up/) and hold themselves in readiness for the opening of the door (и держать себя наготове = и быть готовыми к моменту, когда откроется дверь). If the door were not opened by two (если дверь не откроют до двух), they were to send Fritz von Tarlenheim round to the other side of the Castle (они пошлют Фрица фон Тарленхайма обойти замок с другой стороны; to round – округлять/ся/; огибать, обходить кругом; round – круглый). I would meet him there if I were alive (я встречу его, если буду жив), and we would consult whether to storm the Castle or not (и мы подумаем: «посоветуемся», брать замок штурмом или нет). If I were not there, they were to return with all speed to Tarlenheim (если меня там не будет, они должны вернуться как можно быстрее: «со всей скоростью» в Тарленхайм), rouse the Marshal, and march in force to Zenda (поднять маршала и с большим войском двинуться к замку Зенды; force – сила; вооруженный отряд). For if not there, I should be dead (потому что, если меня там не будет, значит я мертв); and I knew that the King would not be alive (и я понимал, что короля не будет в живых) five minutes after I ceased to breathe (/через/ пять минут после /того, как/ я перестану дышать).

At twelve o’clock, Sapt’s command left the château of Tarlenheim and struck off to the right, riding by unfrequented roads, and avoiding the town of Zenda. If all went well, they would be in front of the Castle by about a quarter to two. Leaving their horses half a mile off, they were to steal up to the entrance and hold themselves in readiness for the opening of the door. If the door were not opened by two, they were to send Fritz von Tarlenheim round to the other side of the Castle. I would meet him there if I were alive, and we would consult whether to storm the Castle or not. If I were not there, they were to return with all speed to Tarlenheim, rouse the Marshal, and march in force to Zenda. For if not there, I should be dead; and I knew that the King would not be alive five minutes after I ceased to breathe.

I must now leave Sapt and his friends, and relate how I myself proceeded on this eventful night (теперь я должен оставить Сэпта и его друзей и рассказать о том, как я сам действовал дальше в эту богатую событиями ночь; to proceed – продолжать /путь/; поступать, действовать; eventful – полный событий; event – событие). I went out on the good horse which had carried me, on the night of the coronation (я выехал на том добром коне, что вез меня в ночь коронации), back from the hunting-lodge to Strelsau (из охотничьего домика назад в Стрелсо). I carried a revolver in the saddle and my sword (при мне были револьвер в седельной /сумке/ и меч). I was covered with a large cloak (я был закутан в широкий плащ), and under this I wore a warm, tight-fitting woollen jersey (а под ним у меня был теплый, плотно облегающий шерстяной свитер), a pair of knickerbockers, thick stockings, and light canvas shoes (/на ногах/ – штаны для верховой езды, толстые носки и легкие парусиновые туфли; knickerbockers – бриджи, брюки с резинкой у колен). I had rubbed myself thoroughly with oil (я тщательно натер себя маслом), and I carried a large flask of whisky (и прихватил вместительную флягу с виски). The night was warm, but I might probably be immersed a long while (ночь была теплой, но я мог долго просидеть в воде; to immerse – погружать в жидкость, окунать), and it was necessary to take every precaution against cold (и было необходимо принять все меры предосторожности, чтобы не замерзнуть: «против холода»): for cold not only saps a man’s courage if he has to die (поскольку холод не только отбирает смелость у человека, если ему суждено умереть; to sap – производить подкоп, подрывать; истощать, ослаблять), but impairs his energy if others have to die (но и ослабляет его: «уменьшает его силы», если суждено умереть другим; energy – энергия; силы), and, finally, gives him rheumatics, if it be God’s will that he lives (и, наконец, награждает его ревматизмом, если, по воле Божией, он выживет). Also I tied round my body a length of thin but stout cord (также я обвязал вокруг пояса: «вокруг своего тела» моток тонкого, но прочного шнура; length – длина; кусок, отрез), and I did not forget my ladder (и не забыл о своей лестнице). I, starting after Sapt, took a shorter route, skirting the town to the left (я, выехав после Сэпта, выбрал более короткий маршрут, обогнув город по левой стороне; to start – начинать/ся/; отправляться, пускаться в путь), and found myself in the outskirts of the forest at about half past twelve (и оказался на опушке леса в половине первого).

I must now leave Sapt and his friends, and relate how I myself proceeded on this eventful night. I went out on the good horse which had carried me, on the night of the coronation, back from the hunting-lodge to Strelsau. I carried a revolver in the saddle and my sword. I was covered with a large cloak, and under this I wore a warm, tight-fitting woollen jersey, a pair of knickerbockers, thick stockings, and light canvas shoes. I had rubbed myself thoroughly with oil, and I carried a large flask of whisky. The night was warm, but I might probably be immersed a long while, and it was necessary to take every precaution against cold: for cold not only saps a man’s courage if he has to die, but impairs his energy if others have to die, and, finally, gives him rheumatics, if it be God’s will that he lives. Also I tied round my body a length of thin but stout cord, and I did not forget my ladder. I, starting after Sapt, took a shorter route, skirting the town to the left, and found myself in the outskirts of the forest at about half past twelve.

I tied my horse up in a thick clump of trees (я привязал коня в густых зарослях деревьев; clump – группа /деревьев, кустов и т. п./), leaving the revolver in its pocket in the saddle – it would be no use to me (оставив револьвер в седельной сумке – он бы мне не понадобился; pocket – карман; сумка, мешок) – and, ladder in hand, made my way to the edge of the moat (и с лестницей в руках направился к краю рва). Here I unwound my rope from about my waist (здесь я размотал свою веревку с пояса), bound it securely round the trunk of a tree on the bank (надежно обвязал ее вокруг ствола дерева, /растущего/ на берегу; bank – вал, насыпь; берег /реки, озера/), and let myself down (и спустился вниз). The Castle clock struck a quarter to one as I felt the water under me (часы в замке пробили без четверти час, когда я почувствовал под собою воду) and began to swim round the keep (и поплыл: «начал плыть» вокруг главной башни), pushing the ladder before me, and hugging the Castle wall (толкая лестницу перед собой и цепляясь за стену замка; to hug – крепко обнимать; держаться, цепляться /за что-л./). Thus voyaging, I came to my old friend, “Jacob’s Ladder” (передвигаясь таким образом, я добрался до своей старой знакомой, «лестницы Иакова»; to voyage – путешествовать /по морю/), and felt the ledge of the masonry under me (и почувствовал под ногами выступ кладки). I crouched down in the shadow of the great pipe (я присел в тени от огромной трубы) – I tried to stir it, but it was quite immovable – and waited (я попытался расшатать ее, но она оставалась совершенно недвижимой – и /стал/ ждать). I remember that my predominant feeling (я помню, что основным моим чувством; predominant – доминирующий, преобладающий) was neither anxiety for the King nor longing for Flavia (было не тревога за короля и не стремление /вновь увидеть/ Флавию; to long for – страстно желать, стремиться /к чему-л./; тосковать), but an intense desire to smoke; and this craving, of course, I could not gratify (а сильнейшее желание закурить, а его я, конечно же, удовлетворить не мог; craving – страстное желание, тяга /к чему-л./).

I tied my horse up in a thick clump of trees, leaving the revolver in its pocket in the saddle – it would be no use to me – and, ladder in hand, made my way to the edge of the moat. Here I unwound my rope from about my waist, bound it securely round the trunk of a tree on the bank, and let myself down. The Castle clock struck a quarter to one as I felt the water under me and began to swim round the keep, pushing the ladder before me, and hugging the Castle wall. Thus voyaging, I came to my old friend, “Jacob’s Ladder,” and felt the ledge of the masonry under me. I crouched down in the shadow of the great pipe – I tried to stir it, but it was quite immovable – and waited. I remember that my predominant feeling was neither anxiety for the King nor longing for Flavia, but an intense desire to smoke; and this craving, of course, I could not gratify.

The drawbridge was still in its place (мост был все еще на своем месте = все еще не был поднят). I saw its airy, slight framework above me, some ten yards to my right (я увидел над собой его легкий и хрупкий каркас ярдах в десяти справа; airy – воздушный; легкий; slight – легкий, слабый), as I crouched with my back against the wall of the King’s cell (когда присел, опершись спиной о стену королевской темницы). I made out a window two yards my side of it (я рассмотрел /очертания/ окна в двух ярдах в сторону от него; to make out – увидеть, различить) and nearly on the same level (и почти на том же уровне). That, if Johann spoke true, must belong to the duke’s apartments (если Иоганн говорил правду, оно должно было относиться к одной из комнат герцога; to belong – принадлежать; относиться /к чему-л./); and on the other side, in about the same relative position (а с другой стороны, расположенное примерно так же; relative – относительный; соответственный; position – положение, местонахождение, позиция), must be Madame de Mauban’s window (должно быть окно госпожи де Мобан). Women are careless, forgetful creatures (женщины – легкомысленные, забывчивые существа). I prayed that she might not forget (я молил /Бога/, чтоб она не забыла) that she was to be the victim of a brutal attempt at two o’clock precisely (/о том/, что ровно в два часа она должна стать жертвой грубых посягательств; attempt – попытка; покушение). I was rather amused at the part I had assigned to my young friend Rupert Hentzau (меня немного забавляла роль, которую я отвел своему юному другу Руперту Хенцо; rather – лучше, скорее; до некоторой степени, слегка; to assign – предназначать; поручать, отводить /что-л. кому-л./); but I owed him a stroke – for, even as I sat, my shoulder ached where he had (но я ему кое-что задолжал: «я был должен ему удар» – даже сидя, я /чувствовал/ боль в плече /в том месте/, куда он), with an audacity that seemed half to hide his treachery, struck at me (с нахальством, которое, казалось, практически скрыло его вероломство, всадил мне /кинжал/; half – наполовину; в значительной степени, почти; to strike – бить, наносить удар), in the sight of all my friends, on the terrace at Tarlenheim (на виду у всех моих друзей на террасе в Тарленхайме).

The drawbridge was still in its place. I saw its airy, slight framework above me, some ten yards to my right, as I crouched with my back against the wall of the King’s cell. I made out a window two yards my side of it and nearly on the same level. That, if Johann spoke true, must belong to the duke’s apartments; and on the other side, in about the same relative position, must be Madame de Mauban’s window. Women are careless, forgetful creatures. I prayed that she might not forget that she was to be the victim of a brutal attempt at two o’clock precisely. I was rather amused at the part I had assigned to my young friend Rupert Hentzau; but I owed him a stroke – for, even as I sat, my shoulder ached where he had, with an audacity that seemed half to hide his treachery, struck at me, in the sight of all my friends, on the terrace at Tarlenheim.

Suddenly the duke’s window grew bright (вдруг /в/ окне герцога зажегся свет: «окно стало ярким/светлым»). The shutters were not closed, and the interior became partially visible to me (ставни не были закрыты, и мне стала видна часть комнаты; interior – внутренняя часть; внутренний вид помещения, интерьер; partially – частично) as I cautiously raised myself till I stood on tiptoe (когда я осторожно приподнялся и встал на цыпочки). Thus placed, my range of sight embraced a yard or more inside the window (стоя таким образом, я мог видеть примерно на ярд вглубь окна: «мое поле зрения охватывало ярд или /чуть/ больше внутри окна»; to place – ставить, помещать; занимать определенное местоположение; to embrace – обнимать; охватывать), while the radius of light did not reach me (сам оставаясь в темноте: «тогда как радиус света не доставал до меня»). The window was flung open and someone looked out (окно настежь открылось, и из /него/ кто-то выглянул). I marked Antoinette de Mauban’s graceful figure (я заметил изящную фигуру Антуанетты де Мобан), and, though her face was in shadow (и, хотя ее лицо было в тени), the fine outline of her head was revealed against the light behind (очертания ее прекрасной головки проступили на фоне света, /льющегося/ сзади; to reveal – показывать, обнаруживать; against – /на/против; на фоне). I longed to cry softly, “Remember!” but I dared not – and happily (мне очень захотелось негромко крикнуть: «Помните!», но я не рискнул – и к счастью), for a moment later a man came up and stood by her (потому что через мгновение подошел /какой-то/ человек и встал возле нее). He tried to put his arm round her waist (он попытался обнять ее руками за талию), but with a swift motion she sprang away (но она тут же: «быстрым движением» отскочила; to spring) and leant against the shutter, her profile towards me (и прислонилась к ставню, /став/ ко мне в профиль; to lean). I made out who the newcomer was: it was young Rupert (/теперь/ я разобрал, /что/ вновь подошедшим был юный Руперт; newcomer – новоприбывший, новый человек). A low laugh from him made me sure (его негромкий смех убедил меня /в этом/), as he leant forward, stretching out his hand towards her (когда он подался вперед, протягивая к ней руки; to lean forward – наклониться, податься вперед).

Suddenly the duke’s window grew bright. The shutters were not closed, and the interior became partially visible to me as I cautiously raised myself till I stood on tiptoe. Thus placed, my range of sight embraced a yard or more inside the window, while the radius of light did not reach me. The window was flung open and someone looked out. I marked Antoinette de Mauban’s graceful figure, and, though her face was in shadow, the fine outline of her head was revealed against the light behind. I longed to cry softly, “Remember!” but I dared not – and happily, for a moment later a man came up and stood by her. He tried to put his arm round her waist, but with a swift motion she sprang away and leant against the shutter, her profile towards me. I made out who the newcomer was: it was young Rupert. A low laugh from him made me sure, as he leant forward, stretching out his hand towards her.

“Gently, gently!” I murmured (полегче! – пробормотал я). “You’re too soon, my boy (еще слишком рано, мой мальчик; soon – скоро, вскоре; рано)!”

His head was close to hers (его голова находилась рядом с ее). I suppose he whispered to her, for I saw her point to the moat (я думаю, он ей что-то нашептывал, потому что я видел, /как/ она указывает на ров), and I heard her say, in slow and distinct tones (и услышал, /как/ она медленно и отчетливо сказала):

“I had rather throw myself out of this window (я бы предпочла выброситься из этого окна)!”

He came close up to the window and looked out (он подошел близко к окну и выглянул наружу).

“It looks cold (вода, похоже, холодная: «вода выглядит холодной»),” said he. “Come, Antoinette, are you serious (да бросьте, Антуанетта, неужели вы серьезно)?”

She made no answer so far as I heard (она не ответила, насколько я понял: «слышал»); and he smiting his hand petulantly on the window-sill (и он, от нетерпения ударив рукой по подоконнику; petulantly – раздражительный, вздорный; нетерпеливый), went on, in the voice of some spoilt child (продолжал голосом избалованного ребенка; to spoil – портить; баловать):

“Hang Black Michael (черт с ним, с Черным Михаэлем)! Isn’t the princess enough for him (разве принцессы ему недостаточно)? Is he to have everything (разве у него должно быть все)? What the devil do you see in Black Michael (что вы, черт возьми, увидели в Черном Михаэле)?”

“If I told him what you say – ” she began (если я расскажу ему, что вы /тут/ говорите, – начала она).

“Well, tell him,” said Rupert, carelessly (что ж, расскажите ему, – беспечно сказал Руперт); and, catching her off her guard, he sprang forward and kissed her, laughing, and crying (и, застав ее врасплох, прыгнул вперед и поцеловал ее, /затем/, засмеявшись, воскликнул; to catch smb. off guard – застать кого-л. врасплох), “There’s something to tell him (вот еще кое-что, /о чем/ ему рассказать)!”

“Gently, gently!” I murmured. “You’re too soon, my boy!”

His head was close to hers. I suppose he whispered to her, for I saw her point to the moat, and I heard her say, in slow and distinct tones:

“I had rather throw myself out of this window!”

He came close up to the window and looked out.

“It looks cold,” said he. “Come, Antoinette, are you serious?”

She made no answer so far as I heard; and he smiting his hand petulantly on the window-sill, went on, in the voice of some spoilt child:

“Hang Black Michael! Isn’t the princess enough for him? Is he to have everything? What the devil do you see in Black Michael?”

“If I told him what you say – ” she began.

“Well, tell him,” said Rupert, carelessly; and, catching her off her guard, he sprang forward and kissed her, laughing, and crying, “There’s something to tell him!”

If I had kept my revolver with me (если бы при мне был мой револьвер), I should have been very sorely tempted (соблазн был бы слишком велик для меня; sorely – жестоко, мучительно; to tempt – искушать, соблазнять). Being spared the temptation, I merely added this new score to his account (будучи избавлен от такого искушения, я просто добавил = занес этот новый долг на его счет; score – счет /в игре/; долг, задолженность).

“Though, faith,” said Rupert, “it’s little he cares (хотя, честное слово, это его мало заботит). He’s mad about the princess, you know (он сходит с ума по принцессе, знаете ли). He talks of nothing but cutting the play-actor’s throat (он не говорит ни о чем /другом/, кроме /того, как/ перерезать глотку тому лицедею).”

Didn’t he, indeed (неужели; indeed /межд./ – да ну? да что вы!)?

“And if I do it for him, what do you think he’s promised me (и если я это сделаю для него, как вы думаете, что он мне пообещал)?”

The unhappy woman raised her hands above her head, in prayer or in despair (несчастная женщина воздела руки над головой в молитве либо в отчаянии).

“But I detest waiting,” said Rupert (но я ненавижу ждать, – сказал Руперт); and I saw that he was about to lay his hand on her again (и я увидел, что он намерен снова распустить руки: «положить свою руку на нее»), when there was a noise of a door in the room opening, and a harsh voice cried (когда послышался шум открывающейся двери, и грубый голос крикнул):

“What are you doing here, sir (что вы здесь делаете, сэр)?”

Rupert turned his back to the window, bowed low (Руперт, повернувшись спиной к окну, низко поклонился), and said, in his loud, merry tones (и сказал своим громким веселым тоном): “Apologizing for your absence, sir (извиняюсь за ваше отсутствие, сэр). Could I leave the lady alone (мог ли я оставить даму одну)?”

If I had kept my revolver with me, I should have been very sorely tempted. Being spared the temptation, I merely added this new score to his account.

“Though, faith,” said Rupert, “it’s little he cares. He’s mad about the princess, you know. He talks of nothing but cutting the play-actor’s throat.”

Didn’t he, indeed?

“And if I do it for him, what do you think he’s promised me?”

The unhappy woman raised her hands above her head, in prayer or in despair.

“But I detest waiting,” said Rupert; and I saw that he was about to lay his hand on her again, when there was a noise of a door in the room opening, and a harsh voice cried:

“What are you doing here, sir?”

Rupert turned his back to the window, bowed low, and said, in his loud, merry tones: “Apologizing for your absence, sir. Could I leave the lady alone?”

The newcomer must be Black Michael (новоприбывшим был, должно быть, Черный Михаэль). I saw him directly, as he advanced towards the window (я тотчас же увидел его, когда он подошел к окну; directly – прямо; немедленно, тотчас). He caught young Rupert by the arm (он схватил юного Руперта за руку).

“The moat would hold more than the King!” said he, with a significant gesture (этот ров может вместить не только короля! – сказал он, /сделав/ многозначительный жест; to hold – держать; содержать в себе, вмещать).

“Does your Highness threaten me?” asked Rupert (ваше высочество угрожает мне? – спросил Руперт).

“A threat is more warning than most men get from me (/эта/ угроза является предупреждением в большей степени, чем /то, что/ большинство людей слышат от меня = угроза более серьезная, чем когда бы то ни было; to warn – предостерегать, предупреждать; to get – получать).”

“Yet,” observed Rupert, “Rudolf Rassendyll has been much threatened, and yet lives (однако, – заметил Руперт, – Рудольфу Рассендилу /вы/ угрожали достаточно, а он все еще жив)!”

“Am I in fault because my servants bungle?” asked Michael scornfully (а разве это я виноват, что мои слуги плохо делают /свое дело/? – презрительно спросил Михаэль; to bungle – работать неумело).

“Your Highness has run no risk of bungling!” sneered Rupert (/еще бы, ведь вы/, ваше высочество, не рискнули /сами/ его сделать, – усмехнулся Руперт; to run the risk – рисковать).

It was telling the duke that he shirked danger as plain (/о том/, что герцог избегал опасности было сказано так ясно; to shirk – уклоняться, увиливать) as ever I have heard a man told (как я когда-либо слышал, чтобы говорил человек). Black Michael had self-control (Черный Михаэль владел собой). I dare say he scowled – it was a great regret to me (осмелюсь предположить, что он нахмурился – мне было очень жаль: «это было большим сожалением для меня») that I could not see their faces better (что я не мог получше рассмотреть их лица) – but his voice was even and calm, as he answered (но его голос звучал ровно и спокойно, когда он ответил):

“Enough, enough! We mustn’t quarrel, Rupert (довольно, мы не должны ссориться, Руперт). Are Detchard and Bersonin at their posts (Дэтчард и Берзонин на своих местах: «постах»)?”

“They are, sir (да, сэр).”

The newcomer must be Black Michael. I saw him directly, as he advanced towards the window. He caught young Rupert by the arm.

“The moat would hold more than the King!” said he, with a significant gesture.

“Does your Highness threaten me?” asked Rupert.

“A threat is more warning than most men get from me.”

“Yet,” observed Rupert, “Rudolf Rassendyll has been much threatened, and yet lives!”

“Am I in fault because my servants bungle?” asked Michael scornfully.

“Your Highness has run no risk of bungling!” sneered Rupert.

It was telling the duke that he shirked danger as plain as ever I have heard a man told. Black Michael had self-control. I dare say he scowled – it was a great regret to me that I could not see their faces better – but his voice was even and calm, as he answered:

“Enough, enough! We mustn’t quarrel, Rupert. Are Detchard and Bersonin at their posts?”

“They are, sir.”

“I need you no more (вы мне больше не нужны = идите отдыхать).”

“Nay, I’m not oppressed with fatigue (я не устал: «я не угнетен усталостью»),” said Rupert.

“Pray, sir, leave us,” said Michael, more impatiently (прошу, сэр, оставьте нас, – сказал Михаэль /уже/ более нетерпеливо). “In ten minutes the drawbridge will be drawn back (через десять минут мост поднимут; to draw back – отодвигать, отводить назад), and I presume you have no wish to swim to your bed (и я полагаю, у вас нет желания вплавь /добираться/ до своей постели).”

Rupert’s figure disappeared (фигура Руперта исчезла). I heard the door open and shut again (я услышал, как дверь открылась и снова закрылась). Michael and Antoinette de Mauban were left together (Михаэль и Антуанетта де Мобан остались наедине; together – вместе; друг с другом). To my chagrin, the duke laid his hand on the window and closed it (к моей досаде герцог положил руку на окно и закрыл его). He stood talking to Antoinette for a moment or two (несколько минут он стоял, разговаривая с Антуанеттой). She shook her head, and he turned impatiently away (она покачала головой, и он нетерпеливо отвернулся). She left the window (она отошла от окна). The door sounded again, and Black Michael closed the shutters (дверь хлопнула еще раз, и Черный Михаэль закрыл ставни).

“De Gautet, De Gautet, man!” sounded from the drawbridge (Де Готе, приятель! – раздалось с моста). “Unless you want a bath before your bed, come along (если не желаешь /принять/ ванну перед сном, пошли /со мной/; to come along – идти вместе /с кем-л./)!”

It was Rupert’s voice, coming from the end of the drawbridge (это был голос Руперта, доносящийся с конца моста). A moment later he and De Gautet stepped out on the bridge (минутой позже он и Де Готе ступили на мост). Rupert’s arm was through De Gautet’s, and in the middle of the bridge (Руперт держал Де Готе под руку, но на середине моста) he detained his companion and leant over (он придержал своего товарища и перегнулся через /перила/). I dropped behind the shelter of “Jacob’s Ladder” (я отступил под прикрытие «лестницы Иакова»).

“I need you no more.”

“Nay, I’m not oppressed with fatigue,” said Rupert.

“Pray, sir, leave us,” said Michael, more impatiently. “In ten minutes the drawbridge will be drawn back, and I presume you have no wish to swim to your bed.”

Rupert’s figure disappeared. I heard the door open and shut again. Michael and Antoinette de Mauban were left together. To my chagrin, the duke laid his hand on the window and closed it. He stood talking to Antoinette for a moment or two. She shook her head, and he turned impatiently away. She left the window. The door sounded again, and Black Michael closed the shutters.

“De Gautet, De Gautet, man!” sounded from the drawbridge. “Unless you want a bath before your bed, come along!”

It was Rupert’s voice, coming from the end of the drawbridge. A moment later he and De Gautet stepped out on the bridge. Rupert’s arm was through De Gautet’s, and in the middle of the bridge he detained his companion and leant over. I dropped behind the shelter of “Jacob’s Ladder.”

Then Master Rupert had a little sport (тут господин Руперт решил немного позабавиться; sport – спорт, спортивные игры; забава, развлечение). He took from De Gautet a bottle which he carried, and put it to his lips (он взял у Де Готе бутылку, которую тот нес, и поднес ко рту: «к губам»).

“Hardly a drop!” he cried discontentedly, and flung it in the moat (почти нет ни капли! – вскричал он с досадой и швырнул ее в ров).

It fell, as I judged from the sound and the circles on the water (она упала, как я мог судить по звуку и кругам на воде), within a yard of the pipe (в ярде от трубы). And Rupert, taking out his revolver, began to shoot at it (и Руперт, достав свой револьвер, принялся стрелять в нее). The first two shots missed the bottle, but hit the pipe (первые две пули /пролетели/ мимо бутылки, но попали в трубу; to miss – промахнуться, промазать; не попасть в цель). The third shattered the bottle (третья разбила бутылку вдребезги). I hoped that the young ruffian would be content (я надеялся, что юный хулиган /этим/ ограничится: «удовольствуется»; content – довольство, чувство удовлетворения); but he emptied the other barrels at the pipe, and one, skimming over the pipe (но он разрядил в трубу еще один барабан, и одна /пуля/, скользнув по ней; barrel – бочка, бочонок; барабан /в револьвере/), whistled through my hair as I crouched on the other side (со свистом пронеслась у меня над головой: «просвистела сквозь мои волосы», когда я припал к земле с другой стороны /трубы/).

“Ware bridge!” a voice cried, to my relief (осторожно, мост! – крикнул чей-то голос к моему облегчению).

Rupert and De Gautet cried, “A moment!” and ran across (Руперт и Де Готе крикнули: “Один момент!” и бегом пересекли /мост/). The bridge was drawn back, and all became still (мост подняли, и все стихло). The clock struck a quarter past one (часы пробили четверть второго). I rose and stretched myself and yawned (я поднялся, потянулся и зевнул).

Then Master Rupert had a little sport. He took from De Gautet a bottle which he carried, and put it to his lips.

“Hardly a drop!” he cried discontentedly, and flung it in the moat.

It fell, as I judged from the sound and the circles on the water, within a yard of the pipe. And Rupert, taking out his revolver, began to shoot at it. The first two shots missed the bottle, but hit the pipe. The third shattered the bottle. I hoped that the young ruffian would be content; but he emptied the other barrels at the pipe, and one, skimming over the pipe, whistled through my hair as I crouched on the other side.

“’Ware bridge!” a voice cried, to my relief.

Rupert and De Gautet cried, “A moment!” and ran across. The bridge was drawn back, and all became still. The clock struck a quarter past one. I rose and stretched myself and yawned.

I think some ten minutes had passed when I heard a slight noise to my right (думаю, прошло минут десять, прежде чем я услыхал слабый шум справа от меня). I peered over the pipe, and saw a dark figure standing in the gateway (я выглянул из-за трубы и увидел темную фигуру, стоящую у ворот) that led to the bridge (что вели к мосту). It was a man (это был мужчина). By the careless, graceful poise, I guessed it to be Rupert again (по небрежной, грациозной позе я догадался, что это снова был Руперт; poise – равновесие, устойчивость; манера держаться). He held a sword in his hand, and he stood motionless for a minute or two (в руке он держал меч, и несколько минут он стоял неподвижно). Wild thoughts ran through me (/самые/ дикие мысли = догадки пронеслись у меня /в голове/). On what mischief was the young fiend bent now (какую каверзу задумал юный злодей на этот раз; mischief – озорство, проказы; fiend – дьявол; злодей; to be bent on smth. – устремлять свои помыслы на что-л. /как правило, плохое/, замышлять /что-л. недоброе/)? There he laughed low to himself (тут он тихо рассмеялся сам себе); then he turned his face to the wall, took a step in my direction (потом повернулся лицом к стене, сделал шаг по направлению ко мне), and, to my surprise, began to climb down the wall (и, к моему удивлению, стал спускаться вниз по стене). In an instant I saw that there must be steps in the wall (через секунду я понял, что в стене должны быть ступени); it was plain (это было очевидно). They were cut into or affixed to the wall (они были либо вырублены в стене, либо приделаны /к ней/), at intervals of about eighteen inches (с промежутками около восемнадцати дюймов). Rupert set his foot on the lower one (Руперт поставил ногу на нижнюю /ступеньку/).

I think some ten minutes had passed when I heard a slight noise to my right. I peered over the pipe, and saw a dark figure standing in the gateway that led to the bridge. It was a man. By the careless, graceful poise, I guessed it to be Rupert again. He held a sword in his hand, and he stood motionless for a minute or two. Wild thoughts ran through me. On what mischief was the young fiend bent now? There he laughed low to himself; then he turned his face to the wall, took a step in my direction, and, to my surprise, began to climb down the wall. In an instant I saw that there must be steps in the wall; it was plain. They were cut into or affixed to the wall, at intervals of about eighteen inches. Rupert set his foot on the lower one.

Then he placed his sword between his teeth (потом он зажал: «разместил» меч между зубами), turned round, and noiselessly let himself into the water (повернулся и бесшумно спустился в воду; to let oneself down – опускаться, спускаться). Had it been a matter of my life only (если б от этого зависела только моя жизнь: «будь это вопрос только моей жизни»), I would have swum to meet him (я бы поплыл ему навстречу: «чтобы встретить его»). Dearly would I have loved to fight it out with him then and there (дорого бы я дал, чтобы решить наш с ним спор здесь и сейчас: «тогда и там»; to fight it out – довести борьбу /или спор/ до конца) – with steel, on a fine night, and none to come between us (тихой ночью, при помощи клинка, и /когда/ никто нам не помешает: «не встанет между нами»; steel – сталь; меч, шпага; fine – тонкий, изящный; ясный, хороший, сухой /о погоде/). But there was the King (но надо было помнить о короле: «но был король»)! I restrained myself, but I could not bridle my swift breathing (я сдерживал себя, но не мог успокоить свое частое: «быстрое» дыхание; to bridle – взнуздывать; обуздывать, сдерживать), and I watched him with the intensest eagerness (и /продолжал/ следить за ним с живейшим интересом; intense – сильный, глубокий; напряженный).

He swam leisurely and quietly across (он не спеша и бесшумно переплыл /ров/). There were more steps up on the other side, and he climbed them (на другой стороне тоже были ступеньки, /ведущие/ наверх, и он поднялся по ним).

Then he placed his sword between his teeth, turned round, and noiselessly let himself into the water. Had it been a matter of my life only, I would have swum to meet him. Dearly would I have loved to fight it out with him then and there – with steel, on a fine night, and none to come between us. But there was the King! I restrained myself, but I could not bridle my swift breathing, and I watched him with the intensest eagerness.

He swam leisurely and quietly across. There were more steps up on the other side, and he climbed them.

When he set foot in the gateway, standing on the drawn-back bridge (когда он поставил ногу = когда он оказался у входа, стоя на поднятом мосту), he felt in his pocket and took something out (он пошарил в кармане и что-то достал /оттуда/). I heard him unlock the door (я слышал, как он открыл дверь). I could hear no noise of its closing behind him (я не услышал, /как/ она закрылась за ним; noise – шум; звук). He vanished from my sight (он скрылся из виду; to vanish – исчезать, пропадать; sight – зрение; поле зрения).

Abandoning my ladder – I saw I did not need it now (бросив свою лестницу – теперь я не видел в ней нужды) – I swam to the side of the bridge and climbed half way up the steps (я подплыл к мосту сбоку и поднялся до середины лестницы; half way – полпути). There I hung with my sword in my hand, listening eagerly (там я остановился, держа в руке меч, и /стал/ напряженно прислушиваться; to hang – вешать, подвешивать; застревать, задерживаться /при спуске и т. п./, медлить, мешкать). The duke’s room was shuttered and dark (в комнате герцога было темно, ставни закрыты). There was a light in the window on the opposite side of the bridge (в окне на противоположной стороне моста горел свет). Not a sound broke the silence (ни один звук не нарушал тишину), till half past one chimed from the great clock in the tower of the château (пока огромные часы на замковой башне не пробили половину второго).

There were other plots than mine afoot in the Castle that night (/какие-то/ иные замыслы, помимо моего, осуществлялись в замке той ночью; plot – заговор; фабула, сюжет; afoot – в движении, в действии; в процессе подготовки).

When he set foot in the gateway, standing on the drawn-back bridge, he felt in his pocket and took something out. I heard him unlock the door. I could hear no noise of its closing behind him. He vanished from my sight.

Abandoning my ladder – I saw I did not need it now – I swam to the side of the bridge and climbed half way up the steps. There I hung with my sword in my hand, listening eagerly. The duke’s room was shuttered and dark. There was a light in the window on the opposite side of the bridge. Not a sound broke the silence, till half past one chimed from the great clock in the tower of the château.

There were other plots than mine afoot in the Castle that night.

 

Chapter 18

The Forcing of the Trap

(Форсирование событий;

to force – заставлять; ускорять

/

ход, шаг

/

; trap – капкан; западня, ловушка

)

The position wherein I stood does not appear very favourable to thought (место, где я расположился, казалось не очень подходящим для размышлений; position – положение; место, позиция; to stand – стоять; находиться); yet for the next moment or two I thought profoundly (тем не менее, последующие несколько минут я серьезно раздумывал; profound – глубокий, основательный). I had, I told myself, scored one point (я выиграл одно очко = у меня есть преимущество, сказал я себе). Be Rupert Hentzau’s errand what it might (какой бы не была цель Руперта Хенцо; errand – поручение, задание), and the villainy he was engaged on what it would (и какую бы подлость он не затевал; villainy – злодейство; подлость, низость; to be engaged on – заниматься /чем-л./, быть вовлеченным /во что-л./), I had scored one point (у меня было преимущество). He was on the other side of the moat from the King (он находился от короля по другую сторону рва), and it would be by no fault of mine (и это было бы не по моей вине) if ever he set foot on the same side again (если бы он вернулся назад: «когда-либо снова ступил на ту же сторону»; to set one’s foot on – высадиться, ступить на). I had three left to deal with (оставались трое, с кем мне предстояло иметь дело): two on guard and De Gautet in his bed (двое на часах и Де Готе в своей постели). Ah, if I had the keys (ах, если б у меня были ключи)! I would have risked everything and attacked Detchard and Bersonin (я бы, рискнув всем, напал на Дэтчарда и Берзонина) before their friends could join them (прежде чем их друзья смогли бы присоединиться к ним). But I was powerless (но я был бессилен; power – сила, мощность; способность, возможность). I must wait till the coming of my friends (я вынужден был ждать, пока прибытие моих друзей) enticed someone to cross the bridge – someone with the keys (не заставит кого-нибудь перейти через мост – кого-нибудь с ключами; to entice – соблазнять; вовлекать, заманивать). And I waited, as it seemed, for half an hour, really for about five minutes (и я прождал, как мне показалось, с полчаса, а в действительности – около пяти минут), before the next act in the rapid drama began (прежде чем началось следующее действие в этой стремительно /развивающейся/ драме; act – дело, поступок; акт, действие /часть пьесы/).

The position wherein I stood does not appear very favourable to thought; yet for the next moment or two I thought profoundly. I had, I told myself, scored one point. Be Rupert Hentzau’s errand what it might, and the villainy he was engaged on what it would, I had scored one point. He was on the other side of the moat from the King, and it would be by no fault of mine if ever he set foot on the same side again. I had three left to deal with: two on guard and De Gautet in his bed. Ah, if I had the keys! I would have risked everything and attacked Detchard and Bersonin before their friends could join them. But I was powerless. I must wait till the coming of my friends enticed someone to cross the bridge – someone with the keys. And I waited, as it seemed, for half an hour, really for about five minutes, before the next act in the rapid drama began.

All was still on the other side (на той стороне все было спокойно). The duke’s room remained inscrutable behind its shutters (что происходит в комнате герцога из-за закрытых ставень было не видно: «комната герцога оставалась непроницаемой за ставнями»; inscrutable – непостижимый, загадочный; непроницаемый). The light burnt steadily in Madame de Mauban’s window (в окне госпожи де Мобан постоянно горел свет). Then I heard the faintest, faintest sound: it came from behind the door (тут я услышал совсем слабый шум: он доносился из-за двери; faint – нечеткий, расплывчатый; слабый) which led to the drawbridge on the other side of the moat (что вела к подъемному мосту на другой стороне рва). It but just reached my ear (он едва достигал моего слуха; ear – ухо; слух), yet I could not be mistaken as to what it was (и все же я не мог ошибаться относительно того, что это было). It was made by a key being turned very carefully and slowly (его производил ключ, который поворачивали очень осторожно и медленно). Who was turning it (кто его поворачивал)? And of what room was it the key (и от какой комнаты был этот ключ)? There leapt before my eyes the picture of young Rupert (перед моими глазами возник образ юного Руперта; to leap – прыгать, скакать; внезапно появляться; picture – картина, рисунок; мысленный образ), with the key in one hand, his sword in the other, and an evil smile on his face (с ключом в одной руке, мечом в другой и злобной улыбкой на лице). But I did not know what door it was (но я не знал, /ни/ что это была за дверь), nor on which of his favourite pursuits (ни на какое из своих излюбленных занятий; pursuit – преследование, погоня; занятие) young Rupert was spending the hours of that night (юный Руперт тратил время той ночью).

All was still on the other side. The duke’s room remained inscrutable behind its shutters. The light burnt steadily in Madame de Mauban’s window. Then I heard the faintest, faintest sound: it came from behind the door which led to the drawbridge on the other side of the moat. It but just reached my ear, yet I could not be mistaken as to what it was. It was made by a key being turned very carefully and slowly. Who was turning it? And of what room was it the key? There leapt before my eyes the picture of young Rupert, with the key in one hand, his sword in the other, and an evil smile on his face. But I did not know what door it was, nor on which of his favourite pursuits young Rupert was spending the hours of that night.

I was soon to be enlightened, for the next moment (вскоре мне все стало понятно, потому что в следующий миг; to enlighten – просвещать; осведомлять, информировать) – before my friends could be near the château door (прежде чем мои друзья могли оказаться возле двери дворца) – before Johann the keeper would have thought to nerve himself for his task (прежде чем лесничий Иоганн надумал собраться с силами, /чтобы выполнить/ свое задание; to nerve oneself for a task – собираться с силами для выполнения какой-л. задачи) – there was a sudden crash from the room with the lighted window (из освещенного окна внезапно /послышался/ шум: «грохот»). It sounded as though someone had flung down a lamp (звук был такой: «это звучало так», будто кто-то сбросил вниз лампу); and the window went dark and black (и свет в окне погас: «окно стало темным и черным»). At the same instant a cry rang out, shrill in the night (в тот же миг раздался крик, пронзительный визг в ночи): “Help, help! Michael, help!” and was followed by a shriek of utter terror (“На помощь, Михаэль, на помощь!”, а за ним последовал вопль, /исполненный/ невыносимого ужаса; utter – полный, абсолютный).

I was tingling in every nerve (каждый мой нерв трепетал; to tingle – испытывать покалывание, пощипывание /от онемения/; дрожать, трепетать). I stood on the topmost step, clinging to the threshold of the gate with my right hand (я стоял на верхней ступени, правой рукой цепляясь за порог у ворот) and holding my sword in my left (и держа свой меч в левой). Suddenly I perceived that the gateway was broader than the bridge (вдруг до меня дошло: «я понял», что створ ворот шире моста; to perceive – понимать, постигать); there was a dark corner on the opposite side where a man could stand (на противоположной стороне был темный угол, где мог бы стоять человек). I darted across and stood there (я перебежал на ту сторону и встал там; to dart – помчаться стрелой, ринуться; dart – дротик, стрела). Thus placed, I commanded the path, and no man could pass (стоя там, я контролировал дорогу/проход, и ни один человек не смог бы пройти; to command – приказывать, командовать; держать под наблюдением, контролировать) between the château and the old Castle till he had tried conclusions with me (от дворца к старому замку, не вступив со мной в поединок; to try conclusions with smb. – вступать в состязание с кем-л.).

I was soon to be enlightened, for the next moment – before my friends could be near the château door – before Johann the keeper would have thought to nerve himself for his task – there was a sudden crash from the room with the lighted window. It sounded as though someone had flung down a lamp; and the window went dark and black. At the same instant a cry rang out, shrill in the night: “Help, help! Michael, help!” and was followed by a shriek of utter terror.

I was tingling in every nerve. I stood on the topmost step, clinging to the threshold of the gate with my right hand and holding my sword in my left. Suddenly I perceived that the gateway was broader than the bridge; there was a dark corner on the opposite side where a man could stand. I darted across and stood there. Thus placed, I commanded the path, and no man could pass between the château and the old Castle till he had tried conclusions with me.

There was another shriek (крик повторился снова; another – еще один). Then a door was flung open and clanged against the wall (потом распахнулась дверь и со звоном /ударилась/ о стену; to clang – лязгать, звенеть), and I heard the handle of a door savagely twisted (и я услышал, как /кто-то/ бешено крутит дверную ручку).

“Open the door (откройте дверь)! In God’s name, what’s the matter (во имя Господа, что происходит)?” cried a voice – the voice of Black Michael himself (кричал голос – голос самого Черного Михаэля).

He was answered by the very words I had written in my letter (ему ответили точно теми же словами, которые я написал в своем письме).

“Help, Michael – Hentzau (помоги, Михаэль, это – Хенцо)!”

A fierce oath rang out from the duke (страшное проклятье вырвалось у герцога; fierce – свирепый, лютый; oath – клятва, присяга; богохульство, ругательство; to ring out – прозвучать, раздаться), and with a loud thud he threw himself against the door (и с громким стуком = всем телом он бросился на дверь). At the same moment I heard a window above my head open (в этот же момент я услышал, как над моей головой открылось окно), and a voice cried: “What’s the matter?” and I heard a man’s hasty footsteps (и чей-то голос крикнул: “Что происходит?”, и я услышал чьи-то торопливые шаги). I grasped my sword (я схватился за меч). If De Gautet came my way, the Six would be less by one more (если Де Готе пройдет мимо меня: «пойдет моим путем», Шестерых станет меньше еще на одного).

Then I heard the clash of crossed swords and a tramp of feet (потом я услышал лязг скрестившихся мечей и топот ног; tramp – бродяга; звук шагов, топот) and – I cannot tell the thing so quickly as it happened, for all seemed to come at once (и – я не могу описать это так же быстро, как это происходило, потому что, казалось, все произошло одновременно; at once – немедленно, тотчас; в одно и то же время). There was an angry cry from madame’s room, the cry of a wounded man (/кто-то/ закричал от боли в комнате госпожи /де Мобан/, /это был/ вопль раненого человека; angry – сердитый, раздраженный; воспаленный, болезненный) the window was flung open (окно распахнулось; to fling – кидать/ся/, бросать/ся/; сделать быстрое, стремительное движение /руками и т. п./; open – открытый; to fling open – распахнуть, раскрыть настежь); young Rupert stood there sword in hand (юный Руперт стоял там /с/ мечом в руке). He turned his back, and I saw his body go forward to the lunge (он повернулся спиной, и я увидел, /как/ он сделал выпад вперед; body – тело; to go forward – идти вперед, продвигаться; lunge – рывок, стремительное движение /вперед/; выпад /в фехтовании/).

There was another shriek. Then a door was flung open and clanged against the wall, and I heard the handle of a door savagely twisted.

“Open the door! In God’s name, what’s the matter?” cried a voice – the voice of Black Michael himself.

He was answered by the very words I had written in my letter.

“Help, Michael – Hentzau!”

A fierce oath rang out from the duke, and with a loud thud he threw himself against the door. At the same moment I heard a window above my head open, and a voice cried: “What’s the matter?” and I heard a man’s hasty footsteps. I grasped my sword. If De Gautet came my way, the Six would be less by one more.

Then I heard the clash of crossed swords and a tramp of feet and – I cannot tell the thing so quickly as it happened, for all seemed to come at once. There was an angry cry from madame’s room, the cry of a wounded man; the window was flung open; young Rupert stood there sword in hand. He turned his back, and I saw his body go forward to the lunge.

“Ah, Johann, there’s one for you (а, Иоганн, вот это тебе)! Come on, Michael (ну давай, Михаэль)!”

Johann was there, then – come to the rescue of the duke (Иоганн был там, значит – пришел на помощь герцогу; rescue – спасение, освобождение)! How would he open the door for me (как он теперь откроет мне дверь)? For I feared that Rupert had slain him (поскольку я боялся, что Руперт убил его).

“Help!” cried the duke’s voice, faint and husky (помогите! – послышался слабый и хриплый голос герцога).

I heard a step on the stairs above me (я услышал звук шагов по лестнице надо мной; step – шаг; звук шагов); and I heard a stir down to my left, in the direction of the King’s cell (и еще послышалось какое-то шевеление внизу, слева от меня, со стороны темницы короля; direction – направление). But, before anything happened on my side of the moat (но прежде чем что-то произошло на моей стороне рва = на той стороне рва, где я стоял), I saw five or six men round young Rupert in the embrasure of madame’s window (в проеме окна госпожи /де Мобан/ я увидел пятерых или шестерых человек, окруживших юного Руперта). Three or four times he lunged with incomparable dash and dexterity (три или четыре раза он делал выпады с необыкновенным проворством и ловкостью; incomparable – несравненный; to compare – сравнивать; dash – стремительное движение). For an instant they fell back, leaving a ring round him (на миг они отступили, оставив = образовав вокруг него кольцо). He leapt on the parapet of the window (он прыгнул на подоконник; parapet – парапет, перила), laughing as he leapt, and waving his sword in his hand (смеясь и размахивая мечом: «рассмеявшись, когда прыгал, и взмахнув мечом в руке»). He was drunk with blood, and he laughed again wildly (он был опьянен кровью и снова дико захохотал) as he flung himself headlong into the moat (бросившись в ров вниз головой).

“Ah, Johann, there’s one for you! Come on, Michael!”

Johann was there, then – come to the rescue of the duke! How would he open the door for me? For I feared that Rupert had slain him.

“Help!” cried the duke’s voice, faint and husky.

I heard a step on the stairs above me; and I heard a stir down to my left, in the direction of the King’s cell. But, before anything happened on my side of the moat, I saw five or six men round young Rupert in the embrasure of madame’s window. Three or four times he lunged with incomparable dash and dexterity. For an instant they fell back, leaving a ring round him. He leapt on the parapet of the window, laughing as he leapt, and waving his sword in his hand. He was drunk with blood, and he laughed again wildly as he flung himself headlong into the moat.

What became of him then (что стало с ним потом)? I did not see: for as he leapt, De Gautet’s lean face (я не увидел, потому что, когда он прыгнул, худое лицо Де Готе) looked out through the door by me, and, without a second’s hesitation (выглянуло из дверного проема рядом со мной, и, ни секунды не колеблясь), I struck at him with all the strength God had given me (я нанес ему удар со всей силой, которой наделил меня Господь), and he fell dead in the doorway without a word or a groan (и он замертво упал в дверях, не издав ни звука: «без слова или стона»; doorway – дверной проем). I dropped on my knees by him (я упал на колени рядом с ним; to drop – капать; падать, бросаться). Where were the keys (где ключи)? I found myself muttering: “The keys, man, the keys (я заметил, что бормочу: Ключи, парень, ключи; to find – находить, обнаруживать, заставать)?” as though he had been yet alive and could listen (будто он был еще жив и мог слышать: «слушать»); and when I could not find them, I – God forgive me! (а когда я не смог их найти, я – прости меня Господи!) – I believe I struck a dead man’s face (я, кажется, ударил мертвеца по лицу).

At last I had them (в конце концов я их нашел). There were but three (но их было три). Seizing the largest, I felt the lock of the door that led to the cell (схватив самый большой, я нащупал замок на двери, что вела в темницу). I fitted in the key (я вставил ключ /в скважину/; to fit in – вставлять /на место/, приспосабливать). It was right (он подошел: «он был правильным»). The lock turned (/язычок/ замка повернулся). I drew the door close behind me (я плотно притворил за собой дверь) and locked it as noiselessly as I could, putting the key in my pocket (и закрыл ее на замок, стараясь, насколько можно, не шуметь: «так бесшумно, как мог», и положил ключ в карман; noise – шум, грохот; звук).

What became of him then? I did not see: for as he leapt, De Gautet’s lean face looked out through the door by me, and, without a second’s hesitation, I struck at him with all the strength God had given me, and he fell dead in the doorway without a word or a groan. I dropped on my knees by him. Where were the keys? I found myself muttering: “The keys, man, the keys?” as though he had been yet alive and could listen; and when I could not find them, I – God forgive me! – I believe I struck a dead man’s face.

At last I had them. There were but three. Seizing the largest, I felt the lock of the door that led to the cell. I fitted in the key. It was right. The lock turned. I drew the door close behind me and locked it as noiselessly as I could, putting the key in my pocket.

I found myself at the top of a flight of steep stone stairs (я очутился на верху крутой каменной лестницы; to find – находить, обнаруживать, заставать; flight of stairs – лестничный пролет). An oil lamp burnt dimly in the bracket (тускло светила масляная лампа, /висящая/ на кронштейне; to burn – жечь, сжигать; гореть, светить). I took it down and held it in my hand (я снял ее и держал в руке); and I stood and listened (я стоял и прислушивался).

“What in the devil can it be?” I heard a voice say (что это может быть за чертовщина? – услыхал я чей-то голос).

It came from behind a door that faced me at the bottom of the stairs (он раздался из-за двери, расположенной: «обращенной ко мне» у подножия лестницы; to face – стоять лицом к; bottom – дно; основание).

And another answered (а другой ответил):

“Shall we kill him (/может/, убьем его)?”

I strained to hear the answer, and could have sobbed with relief (я напрягся, чтобы услышать ответ, и смог бы зарыдать от облегчения) when Detchard’s voice came grating and cold (когда раздался резкий и равнодушный голос Дэтчарда; cold – холодный; равнодушный, безучастный):

“Wait a bit (подожди немного). There’ll be trouble if we strike too soon (будут проблемы, если мы сделаем это слишком рано; trouble – беспокойство, волнение; неприятности; to strike – бить, ударять; поражать, сражать).”

There was a moment’s silence (с минуту было тихо). Then I heard the bolt of the door cautiously drawn back (потом я услышал, как осторожно отодвигается дверной засов). Instantly I put out the light I held (я тут же задул лампу, которую держал; instantly – немедленно, тотчас; instant – мгновение, момент; to put out the light – погасить свет), replacing the lamp in the bracket (вставив ее назад в кронштейн; to replace – ставить /назад, на место/).

“It’s dark – the lamp’s out (тут темно – лампа не горит). Have you a light?” said the other voice – Bersonin’s (у тебя есть фонарь? – сказал другой голос – /голос/ Берзонина; light – свет; лампа, фонарь).

I found myself at the top of a flight of steep stone stairs. An oil lamp burnt dimly in the bracket. I took it down and held it in my hand; and I stood and listened.

“What in the devil can it be?” I heard a voice say.

It came from behind a door that faced me at the bottom of the stairs.

And another answered:

“Shall we kill him?”

I strained to hear the answer, and could have sobbed with relief when Detchard’s voice came grating and cold:

“Wait a bit. There’ll be trouble if we strike too soon.”

There was a moment’s silence. Then I heard the bolt of the door cautiously drawn back. Instantly I put out the light I held, replacing the lamp in the bracket.

“It’s dark – the lamp’s out. Have you a light?” said the other voice – Bersonin’s.

No doubt they had a light, but they should not use it (нет сомнений, что у них был фонарь, но он им не потребовался: «им не нужно было использовать его»). It was come to the crisis now (теперь наступил критический момент), and I rushed down the steps and flung myself against the door (и я помчался вниз по ступеням и бросился на дверь; to fling). Bersonin had unbolted it and it gave way before me (/поскольку/ Берзонин вынул засов, дверь подалась; to give way – уступать, подаваться). The Belgian stood there sword in hand (бельгиец стоял там с мечом в руке), and Detchard was sitting on a couch at the side of the room (а Дэтчард сидел на кушетке у стены: «у края комнаты»). In astonishment at seeing me, Bersonin recoiled (при виде меня Берзонин в удивлении отпрянул); Detchard jumped to his sword (Дэтчард прыгнул к своему мечу). I rushed madly at the Belgian (я, как сумасшедший, бросился на бельгийца): he gave way before me, and I drove him up against the wall (он отступил: «уступил передо мной», и я прижал его к стене; to drive – везти; отбрасывать, теснить /противника/). He was no swordsman, though he fought bravely (он не был /хорошим/ фехтовальщиком, хотя сражался храбро; to fight), and in a moment he lay on the floor before me (и через минуту он лежал на полу передо мной; to lie). I turned – Detchard was not there (я повернулся – Дэтчарда не было). Faithful to his orders, he had not risked a fight with me (верный своим = полученным указаниям, он не рискнул сразиться со мной; order – порядок; приказ, распоряжение), but had rushed straight to the door of the King’s room (а бросился прямо к двери комнаты короля), opened it and slammed it behind him (открыл ее и /затем/ захлопнул за собой). Even now he was at his work inside (и теперь делал там внутри свое дело).

No doubt they had a light, but they should not use it. It was come to the crisis now, and I rushed down the steps and flung myself against the door. Bersonin had unbolted it and it gave way before me. The Belgian stood there sword in hand, and Detchard was sitting on a couch at the side of the room. In astonishment at seeing me, Bersonin recoiled; Detchard jumped to his sword. I rushed madly at the Belgian: he gave way before me, and I drove him up against the wall. He was no swordsman, though he fought bravely, and in a moment he lay on the floor before me. I turned – Detchard was not there. Faithful to his orders, he had not risked a fight with me, but had rushed straight to the door of the King’s room, opened it and slammed it behind him. Even now he was at his work inside.

And surely he would have killed the King (он обязательно убил бы короля), and perhaps me also, had it not been for one devoted man (а, возможно, также и меня, не будь там одного преданного человека) who gave his life for the King (который отдал свою жизнь за короля). For when I forced the door, the sight I saw was this (ибо, когда я вынес дверь, вот что я увидел): the King stood in the corner of the room (король стоял в углу комнаты; to stand): broken by his sickness, he could do nothing (сломленный своим недугом, он не мог ничего сделать; to break); his fettered hands moved uselessly up and down (его скованные руки беспомощно: «бесполезно» двигались вверх и вниз; use – употребление, применение; польза, толк), and he was laughing horribly in half-mad delirium (и он жутко хохотал в полубессознательном бреду; mad – сумасшедший, помешанный). Detchard and the doctor were together in the middle of the room (Дэтчард с доктором /стояли/ посреди комнаты); and the doctor had flung himself on the murderer (и доктор бросился на убийцу; to fling), pinning his hands to his sides for an instant (на мгновение прижав ему руки к бокам; to pin – прикалывать; крепко схватить). Then Detchard wrenched himself free from the feeble grip (затем Дэтчард вырвался из этих слабых объятий; free – свободный; grip – хватка), and, as I entered, drove his sword through the hapless man (и /в тот момент/, когда я вошел, пронзил беднягу мечом; hapless – несчастный, злополучный). Then he turned on me, crying (потом он повернулся ко мне, воскликнув):

“At last (наконец-то)!”

And surely he would have killed the King, and perhaps me also, had it not been for one devoted man who gave his life for the King. For when I forced the door, the sight I saw was this: the King stood in the corner of the room: broken by his sickness, he could do nothing; his fettered hands moved uselessly up and down, and he was laughing horribly in half-mad delirium. Detchard and the doctor were together in the middle of the room; and the doctor had flung himself on the murderer, pinning his hands to his sides for an instant. Then Detchard wrenched himself free from the feeble grip, and, as I entered, drove his sword through the hapless man. Then he turned on me, crying:

“At last!”

We were sword to sword (мы стояли друг против друга, с мечами в руках: «мы были меч против меча»). By blessed chance, neither he nor Bersonin had been wearing their revolvers (по счастливой случайности ни у него, ни у Берзонина не было при себе револьверов; blessed – благословенный; счастливый; to bless – благословлять; осчастливливать). I found them afterwards, ready loaded, on the mantelpiece of the outer room (позже я обнаружил их, заряженными, на каминной полке во внешней комнате): it was hard by the door, ready to their hands (они были у самой двери, под рукой; hard – сильно, интенсивно; близко, на небольшом расстоянии; ready – готовый, приготовленный; ready to hands – находящийся под рукой), but my sudden rush in had cut off access to them (но мой стремительный натиск отрезал доступ к ним). Yes, we were man to man (да, мы были один на один): and we began to fight, silently, sternly, and hard (и мы стали драться, молча, решительно, упорно). Yet I remember little of it, save that the man was my match with the sword (однако я помню о том немного, кроме того, что тот человек был равным мне на мечах; match – состязание, матч; равносильный, достойный противник) – nay, and more, for he knew more tricks than I (нет, даже сильнее, ибо он знал больше приемов, чем я; trick – хитрость, обман; способ, прием); and that he forced me back against the bars (и что он оттеснил меня назад к решетке; to force – заставлять, принуждать; вогнать, втолкнуть /кого-л. куда-л./) that guarded the entrance to “Jacob’s Ladder” (которая преграждала вход = путь к «лестнице Иакова»). And I saw a smile on his face, and he wounded me in the left arm (и я видел улыбку на его лице, /когда/ он ранил меня в левую руку).

We were sword to sword. By blessed chance, neither he nor Bersonin had been wearing their revolvers. I found them afterwards, ready loaded, on the mantelpiece of the outer room: it was hard by the door, ready to their hands, but my sudden rush in had cut off access to them. Yes, we were man to man: and we began to fight, silently, sternly, and hard. Yet I remember little of it, save that the man was my match with the sword – nay, and more, for he knew more tricks than I; and that he forced me back against the bars that guarded the entrance to “Jacob’s Ladder.” And I saw a smile on his face, and he wounded me in the left arm.

No glory do I take for that contest (мне не снискать славы за тот поединок; contest – столкновение, борьба). I believe that the man would have mastered me and slain me (я думаю, что тот человек одолел бы и убил меня; to slay), and then done his butcher’s work (а потом сделал бы свою грязную работу; butcher – мясник; безжалостный убийца, палач), for he was the most skilful swordsman I have ever met (потому что он был самым искусным фехтовальщиком, которого я когда-либо встречал; skill – искусство, мастерство, умение); but even as he pressed me hard (но как раз /в тот момент/, когда мне уже ничего не оставалось: «когда он крепко прижал меня»; to press – жать, нажимать, прижимать; стеснять, затруднять; to press smb. hard – довести кого-л. до крайности), the half-mad, wasted, wan creature in the corner leapt high in lunatic mirth, shrieking (тронувшееся умом, обессиленное, изнуренное существо в углу, высоко подпрыгнув, в безумной радости завопило; to waste – расточать, растрачивать; изнурять, истощать; to leap):

“It’s cousin Rudolf (это кузен Рудольф)! Cousin Rudolf! I’ll help you, cousin Rudolf (я помогу тебе, кузен Рудольф)!” and catching up a chair in his hands (и ухватившись руками за стул) (he could but just lift it from the ground and hold it uselessly before him (он едва смог оторвать его от пола и бесцельно держал его перед собой; use – употребление, применение; польза, толк; useless – бесполезный)) he came towards us (он направился к нам). Hope came to me (надежда вернулась ко мне). “Come on!” I cried (давай! – крикнул я). “Come on! Drive it against his legs (бей его по ногам; to drive against smth. – бить, ударять по чему-л.).”

Detchard replied with a savage thrust (Дэтчард ответил яростным выпадом; savage – дикий; свирепый, жестокий; thrust – толчок; удар, выпад). He all but had me (он едва не проткнул меня; to have – иметь; одолеть, взять верх).

“Come on! Come on, man!” I cried (давай, парень! – крикнул я). “Come and share the fun (подходи, и раздели веселье /с нами/; to share – делить, распределять; участвовать /в чем-л./; fun – веселье, забава)!”

And the King laughed gleefully, and came on, pushing his chair before him (король радостно засмеялся и пошел вперед, толкая стул перед собой).

With an oath Detchard skipped back, and, before I knew what he was doing (с проклятьем Дэтчард отскочил назад, и прежде, чем я понял, что он делает), had turned his sword against the King (повернул свой меч против короля). He made one fierce cut at the King (он нанес королю один жестокий удар; cut – порез, рана), and the King, with a piteous cry, dropped where he stood (и король с жалобным стоном упал, как подкошенный: «упал, где стоял»; cry – крик; вопль, мольба).

No glory do I take for that contest. I believe that the man would have mastered me and slain me, and then done his butcher’s work, for he was the most skilful swordsman I have ever met; but even as he pressed me hard, the half-mad, wasted, wan creature in the corner leapt high in lunatic mirth, shrieking:

“It’s cousin Rudolf! Cousin Rudolf! I’ll help you, cousin Rudolf!” and catching up a chair in his hands (he could but just lift it from the ground and hold it uselessly before him) he came towards us. Hope came to me. “Come on!” I cried. “Come on! Drive it against his legs.”

Detchard replied with a savage thrust. He all but had me.

“Come on! Come on, man!” I cried. “Come and share the fun!”

And the King laughed gleefully, and came on, pushing his chair before him.

With an oath Detchard skipped back, and, before I knew what he was doing, had turned his sword against the King. He made one fierce cut at the King, and the King, with a piteous cry, dropped where he stood.

The stout ruffian turned to face me again (головорез решительно повернулся, /и мы/ снова оказались лицом к лицу; stout – полный, тучный; отважный, решительный). But his own hand had prepared his destruction (но он обрек себя на гибель своей собственной рукой: «но его собственная рука подготовила его гибель»): for in turning he trod in the pool of blood that flowed from the dead physician (потому что, поворачиваясь, он вступил в лужу крови, что натекла из-под мертвого врача; to tread). He slipped; he fell (он поскользнулся и упал). Like a dart I was upon him (стрелой я метнулся к нему: «как стрела, я оказался над ним»; dart – дротик). I caught him by the throat, and before he could recover himself (я схватил его за горло, и, прежде чем он пришел в себя; to catch; to recover – обретать снова, возвращать себе, получать обратно; to recover oneself – приходить в себя) I drove my point through his neck (я пронзил ему шею своим мечом; to drive – везти; вбивать, вколачивать; point – острие, наконечник), and with a stifled curse he fell across the body of his victim (и со сдавленным проклятьем он повалился на тело своей жертвы; to stifle – душить; задыхаться).

Was the King dead (неужели король мертв)? It was my first thought (это было моей первой мыслью). I rushed to where he lay (я бросился туда, где он лежал; to lie). Ay, it seemed as if he were dead, for he had a great gash across his forehead (да, казалось, он, как будто, был мертв, так как у него через весь лоб проходила глубокая рана), and he lay still in a huddled heap on the floor (и он бесформенной массой неподвижно лежал на полу; to huddle – сваливать в кучу; heap – куча, груда). I dropped on my knees beside him (я бросился на колени рядом с ним), and leant my ear down to hear if he breathed (и приложил: «наклонил» ухо /к его груди/, чтобы послушать, дышит ли он). But before I could there was a loud rattle from the outside (но прежде чем я смог /это сделать/, снаружи раздался громкий стук). I knew the sound: the drawbridge was being pushed out (я узнал этот звук: это опускали мост; to push out – отталкивать). A moment later it rang home against the wall on my side of the moat (минуту спустя он со звоном /ударился/ о стену с моей стороны рва).

The stout ruffian turned to face me again. But his own hand had prepared his destruction: for in turning he trod in the pool of blood that flowed from the dead physician. He slipped; he fell. Like a dart I was upon him. I caught him by the throat, and before he could recover himself I drove my point through his neck, and with a stifled curse he fell across the body of his victim.

Was the King dead? It was my first thought. I rushed to where he lay. Ay, it seemed as if he were dead, for he had a great gash across his forehead, and he lay still in a huddled heap on the floor. I dropped on my knees beside him, and leant my ear down to hear if he breathed. But before I could there was a loud rattle from the outside. I knew the sound: the drawbridge was being pushed out. A moment later it rang home against the wall on my side of the moat.

I should be caught in a trap and the King with me, if he yet lived (меня поймают в ловушку, а со мною и короля, если он еще жив). He must take his chance, to live or die (он должен получить свой шанс, живой или мертвый). I took my sword, and passed into the outer room (я схватил меч и выбежал во внешнюю комнату). Who were pushing the drawbridge out – my men (кто опускал мост, /не/ мои ли люди)? If so, all was well (если так, то все в порядке). My eye fell on the revolvers, and I seized one (мой взгляд упал на револьверы, и я прихватил один /из них/; eye – глаз; взгляд); and paused to listen in the doorway of the outer room (/потом/ остановился у выхода из внешней комнаты, чтобы прислушаться). To listen, say I (прислушаться, сказал я)? Yes, and to get my breath (да, и перевести дух/отдышаться): and I tore my shirt and twisted a strip of it round my bleeding arm (я оторвал полоску /материи/ от своей сорочки и обмотал ею свою кровоточащую руку; to tear); and stood listening again (и опять встал и прислушался). I would have given the world to hear Sapt’s voice (я отдал бы /все/ на свете, лишь бы услышать голос Сэпта). For I was faint, spent, and weary (ибо я был ослаблен, измотан и утомлен; spent – истощенный; усталый, выдохшийся; weary – усталый, утомленный). And that wild-cat Rupert Hentzau was yet at large in the Castle (и этот дикий зверь Руперт Хенцо был еще где-то здесь, в замке; wild cat – дикая кошка; вспыльчивый, необузданный человек; at large – на свободе). Yet, because I could better defend the narrow door at the top of the stairs (тем не менее, поскольку я смог бы лучше оборонять узкую дверь наверху лестницы) than the wider entrance to the room (чем более широкий проход в комнату), I dragged myself up the steps, and stood behind it listening (я побрел вверх по ступеням и встал за дверью, прислушиваясь; to drag oneself – тащиться /с усилием/, тяжело брести).

I should be caught in a trap and the King with me, if he yet lived. He must take his chance, to live or die. I took my sword, and passed into the outer room. Who were pushing the drawbridge out – my men? If so, all was well. My eye fell on the revolvers, and I seized one; and paused to listen in the doorway of the outer room. To listen, say I? Yes, and to get my breath: and I tore my shirt and twisted a strip of it round my bleeding arm; and stood listening again. I would have given the world to hear Sapt’s voice. For I was faint, spent, and weary. And that wild-cat Rupert Hentzau was yet at large in the Castle. Yet, because I could better defend the narrow door at the top of the stairs than the wider entrance to the room, I dragged myself up the steps, and stood behind it listening.

What was the sound (что это был за звук)? Again a strange one for the place and time (снова странный звук для такого места и /в такое/ время). An easy, scornful, merry laugh – the laugh of young Rupert Hentzau (непринужденный, издевательский, веселый смех – смех юного Руперта; easy – легкий; естественный, непринужденный)! I could scarcely believe that a sane man would laugh (мне едва верилось, что человек в здравом уме станет смеяться). Yet the laugh told me that my men had not come (и все же этот смех говорил мне о том, что мои люди еще не прибыли); for they must have shot Rupert ere now, if they had come (потому что они должны были бы застрелить Руперта, если бы уже прибыли; ere now – прежде). And the clock struck half past two (а часы пробили половину третьего)! My God! The door had not been opened (о, Боже! а дверь не открыли)! They had gone to the bank (они подъехали к насыпи)! They had not found me (они не нашли меня)! They had gone by now back to Tarlenheim (они уже отправились назад в Тарленхайм), with the news of the King’s death – and mine (с известием о смерти короля – и о моей). Well, it would be true before they got there (ну, так и случится: «это будет правдой», прежде чем они попадут туда). Was not Rupert laughing in triumph (не торжествуя ли смеялся Руперт; triumph – триумф, торжество, победа)?

For a moment, I sank, unnerved, against the door (на минуту я, обессиленный, опустился /на пол/, прислонившись к двери; to unnerve – нервировать, расстраивать; обессиливать, ослаблять; sink – опускать/ся/, падать; against – против /указ. на противоположное направление/; о, об, на, с и др. /указ. на опору или соприкосновение/). Then I started up alert again, for Rupert cried scornfully (потом я вскочил, снова готовый действовать, потому что Руперт насмешливо прокричал; alert – бдительный, настороже; живой, проворный):

“Well, the bridge is there (ну, вот он мост)! Come over it (идите сюда: «переходите через него»)! And in God’s name, let’s see Black Michael (и, ради Бога, давайте-ка посмотрим на Черного Михаэля). Keep back, you curs (а ну, назад, вы, трусы; cur – дворняжка, шавка; трусливый человек)! Michael, come and fight for her (Михаэль, выходи и сразись за нее)!”

If it were a three-cornered fight, I might yet bear my part (если бы бой вели /все/ три стороны, то я мог бы тоже поучаствовать; three-corner fight – борьба с участием трех сторон; to bear a part – принимать участие). I turned the key in the door and looked out (я повернул ключ в двери и выглянул наружу).

What was the sound? Again a strange one for the place and time. An easy, scornful, merry laugh – the laugh of young Rupert Hentzau! I could scarcely believe that a sane man would laugh. Yet the laugh told me that my men had not come; for they must have shot Rupert ere now, if they had come. And the clock struck half past two! My God! The door had not been opened! They had gone to the bank! They had not found me! They had gone by now back to Tarlenheim, with the news of the King’s death – and mine. Well, it would be true before they got there. Was not Rupert laughing in triumph?

For a moment, I sank, unnerved, against the door. Then I started up alert again, for Rupert cried scornfully:

“Well, the bridge is there! Come over it! And in God’s name, let’s see Black Michael. Keep back, you curs! Michael, come and fight for her!”

If it were a three-cornered fight, I might yet bear my part. I turned the key in the door and looked out.

 

Chapter 19

Face to Face in the Forest

(Лицом к лицу посреди леса: «в лесу»)

For a moment I could see nothing, for the glare of lanterns and torches (с минуту я ничего не мог разглядеть, потому что яркий свет фонарей и факелов) caught me full in the eyes from the other side of the bridge (бил мне прямо в глаза с той стороны моста; to catch – поймать, схватить; попасть, ударить). But soon the scene grew clear: and it was a strange scene (но потом картина прояснилась: и она была /довольно/ странной; scene – место /действия, происшествия/). The bridge was in its place (мост был на своем месте). At the far end of it stood a group of the duke’s servants (на другом: «дальнем» его конце стояла кучка: «группа» слуг герцога); two or three carried the lights which had dazzled me (двое или трое держали факелы, которые и ослепили меня), three or four held pikes in rest (трое или четверо неподвижно держали пики; rest – покой, отдых; неподвижность). They were huddled together; their weapons were protruded before them (они сгрудились в кучу, выставив перед собой оружие; to protrude – высовываться, торчать); their faces were pale and agitated (лица их были бледны и взволнованы). To put it plainly, they looked in as arrant a fright as I have seen men look (иными словами, они выглядели такими испуганными, какими я /когда-либо/ видел людей; arrant – настоящий, сущий), and they gazed apprehensively at a man (и они со страхом смотрели на человека; apprehensive – испытывающий тревогу, опасения) who stood in the middle of the bridge, sword in hand (который стоял на середине моста с мечом в руке). Rupert Hentzau was in his trousers and shirt (Руперт Хенцо был в брюках и рубашке); the white linen was stained with blood (белое полотно /которой/ было запятнано кровью), but his easy, buoyant pose told me (но его непринужденная, исполненная энергии поза подсказала мне; buoyant – плавучий, способный держаться на поверхности; бодрый, энергичный) that he was himself either not touched at all or merely scratched (что сам он не только не был ранен, но и не имел даже царапины; to touch – касаться, трогать; ранить, задеть; merely – только, просто; to scratch – царапать).

For a moment I could see nothing, for the glare of lanterns and torches caught me full in the eyes from the other side of the bridge. But soon the scene grew clear: and it was a strange scene. The bridge was in its place. At the far end of it stood a group of the duke’s servants; two or three carried the lights which had dazzled me, three or four held pikes in rest. They were huddled together; their weapons were protruded before them; their faces were pale and agitated. To put it plainly, they looked in as arrant a fright as I have seen men look, and they gazed apprehensively at a man who stood in the middle of the bridge, sword in hand. Rupert Hentzau was in his trousers and shirt; the white linen was stained with blood, but his easy, buoyant pose told me that he was himself either not touched at all or merely scratched.

There he stood, holding the bridge against them, and daring them to come on (он стоял там, удерживая от них мост, и вызывал их на бой: «вызывал их подойти»; to dare – сметь, отваживаться; вызывать /кого-л. на что-л./); or, rather, bidding them send Black Michael to him (или, вернее, уговаривал их прислать к нему Черного Михаэля); and they, having no firearms, cowered before the desperate man and dared not attack him (а они, не имея огнестрельного оружия, робели перед отчаянным парнем и не отваживались напасть на него; to cower – сжиматься, съеживаться /от холода, страха/). They whispered to one another (они перешептывались друг с другом); and in the backmost rank, I saw my friend Johann (и в заднем ряду я увидел своего приятеля Иоганна; backmost – самый задний; rank – звание, чин; ряд, линия), leaning against the portal of the door and stanching with a handkerchief the blood (который прислонился к дверному косяку и при помощи носового платка останавливал кровь; portal – главный вход, портал) which flowed from a wound in his cheek (которая текла из раны у него на щеке).

By marvellous chance, I was master (по счастливой случайности я стал хозяином /положения/; marvellous – изумительный, чудесный). The cravens would oppose me no more than they dared attack Rupert (эти трусы противостояли бы мне не больше, чем они отваживались напасть на Руперта). I had but to raise my revolver (мне нужно было только поднять револьвер), and I sent him to his account with his sins on his head (и я отправил бы его на тот свет со всеми его грехами: «и я отослал бы его к счету с грехами на его голове»; to go to one’s account – умереть, свести счеты с жизнью). He did not so much as know that I was there (он даже не знал, что я там; so much as – хотя бы; даже). I did nothing – why, I hardly know to this day (я не сделал ничего – почему, я не знаю по сей день). I had killed one man stealthily that night (одного человека той ночью я убил исподтишка), and another by luck rather than skill – perhaps it was that (а другого – скорее благодаря везению, чем /своей/ ловкости, – возможно, поэтому).

There he stood, holding the bridge against them, and daring them to come on; or, rather, bidding them send Black Michael to him; and they, having no firearms, cowered before the desperate man and dared not attack him. They whispered to one another; and in the backmost rank, I saw my friend Johann, leaning against the portal of the door and stanching with a handkerchief the blood which flowed from a wound in his cheek.

By marvellous chance, I was master. The cravens would oppose me no more than they dared attack Rupert. I had but to raise my revolver, and I sent him to his account with his sins on his head. He did not so much as know that I was there. I did nothing – why, I hardly know to this day. I had killed one man stealthily that night, and another by luck rather than skill – perhaps it was that.

Again, villain as the man was (кроме того, каким бы этот человек ни был негодяем), I did not relish being one of a crowd against him – perhaps it was that (я бы предпочел драться с ним один на один: «меня не радовало оказаться одним из толпы против него» – возможно, поэтому; to relish – получать удовольствие, наслаждаться). But stronger than either of these restrained feelings (но сильнее любого из этих сдерживаемых чувств) came a curiosity and a fascination which held me spellbound (были любопытство и глубокий интерес, заставившие меня замереть на месте; fascination – обаяние, очарование; to fascinate – очаровывать, приводить в восхищение; увлекать, вызывать острый интерес; to spellbind – очаровывать, завораживать), watching for the outcome of the scene (и наблюдать, чем закончится эта сцена; outcome – результат, последствие).

“Michael, you dog! Michael! If you can stand, come on!” cried Rupert (Михаэль, эй ты, пес! если можешь стоять /на ногах/, выходи! – крикнул он); and he advanced a step, the group shrinking back a little before him (он сделал шаг вперед, /отчего/ толпа, стоящая напротив, немного попятилась назад; to advance – продвигаться вперед; to shrink – сжиматься; отпрянуть, отступить). “Michael, you bastard! Come on (слышишь, ты, ублюдок! давай, выходи; bastard – внебрачный, незаконнорожденный ребенок; полукровка, /груб./ ублюдок)!”

The answer to his taunts came in the wild cry of a woman (в ответ на его насмешки раздался исступленный женский крик; wild – дикий; бешеный, неистовый):

“He’s dead! My God, he’s dead (он мертв, Боже мой, он мертв)!”

“Dead!” shouted Rupert (мертв! – воскликнул Руперт). “I struck better than I knew!” and he laughed triumphantly (я нанес удар удачнее: «лучше», чем мне думалось, и он торжествующе рассмеялся). Then he went on: “Down with your weapons there (затем он продолжил: эй, бросайте свое оружие)! I’m your master now (теперь я ваш господин)! Down with them, I say (бросайте его, я сказал)!”

I believe they would have obeyed, but as he spoke came new things (я думаю, они бы послушались, но, когда он говорил, произошло еще кое-что: «нечто новое»). First, there arose a distant sound (сначала издалека донесся шум; to arise – возникать, появляться), as of shouts and knockings from the other side of the château (похожий на крики и стук с другой стороны дворца). My heart leapt (у меня /учащенно/ забилось сердце; to leap – прыгать, скакать; забиться /о пульсе, сердце/).

Again, villain as the man was, I did not relish being one of a crowd against him – perhaps it was that. But stronger than either of these restrained feelings came a curiosity and a fascination which held me spellbound, watching for the outcome of the scene.

“Michael, you dog! Michael! If you can stand, come on!” cried Rupert; and he advanced a step, the group shrinking back a little before him. “Michael, you bastard! Come on!”

The answer to his taunts came in the wild cry of a woman:

“He’s dead! My God, he’s dead!”

“Dead!” shouted Rupert. “I struck better than I knew!” and he laughed triumphantly. Then he went on: “Down with your weapons there! I’m your master now! Down with them, I say!”

I believe they would have obeyed, but as he spoke came new things. First, there arose a distant sound, as of shouts and knockings from the other side of the château. My heart leapt.

It must be my men, come by a happy disobedience to seek me (должно быть, мои люди, к счастью, ослушались моего приказа и вернулись искать меня; disobedience – неповиновение, непослушание). The noise continued, but none of the rest seemed to heed it (этот шум продолжался, но никто «из остальных», казалось, не замечал его). Their attention was chained by what now happened before their eyes (их внимание было приковано к тому, что происходило в данный момент у них перед глазами). The group of servants parted and a woman staggered on to the bridge (группа слуг расступилась, и на мост, шатаясь, вышла женщина; to part – разделять/ся/). Antoinette de Mauban was in a loose white robe (Антуанетта де Мобан была в широком белом одеянии), her dark hair streamed over her shoulders, her face was ghastly pale (ее темные волосы рассыпались по плечам, а лицо было мертвенно-бледным; to stream – течь, струиться; развеваться; ghastly – страшный; мертвенно-бледный; pale – бледный), and her eyes gleamed wildly in the light of the torches (глаза ее дико сверкали при свете факелов). In her shaking hand she held a revolver (в своей дрожащей руке она держала револьвер), and, as she tottered forward, she fired it at Rupert Hentzau (и, двигаясь вперед нетвердой походкой, выстрелила в Руперта). The ball missed him, and struck the woodwork over my head (пуля прошла мимо него и ударила в деревянную панель у меня над головой; to miss – промахнуться, не достичь цели).

“Faith, madame,” laughed Rupert (клянусь честью, сударыня, – засмеялся Руперт), “had your eyes been no more deadly than your shooting (не будь ваш взгляд более убийственным, нежели ваша стрельба), I had not been in this scrape – nor Black Michael in hell – tonight (я бы не оказался в таком неприятном положении – а Черный Михаэль в аду – этой ночью; scrape – соскабливание; неприятность, затруднение)!”

She took no notice of his words (она не обратила внимания на его слова). With a wonderful effort, she calmed herself till she stood still and rigid (она всеми силами овладела собой: «удивительным усилием она успокоилась» и теперь стояла спокойно и ровно; rigid – жесткий, негнущийся; устойчивый, неподвижный). Then very slowly and deliberately she began to raise her arm again (потом очень медленно и осторожно она снова стала поднимать руку), taking most careful aim (целясь более тщательно; careful – заботливый, внимательный; старательный, тщательный; to take aim – прицеливаться).

It must be my men, come by a happy disobedience to seek me. The noise continued, but none of the rest seemed to heed it. Their attention was chained by what now happened before their eyes. The group of servants parted and a woman staggered on to the bridge. Antoinette de Mauban was in a loose white robe, her dark hair streamed over her shoulders, her face was ghastly pale, and her eyes gleamed wildly in the light of the torches. In her shaking hand she held a revolver, and, as she tottered forward, she fired it at Rupert Hentzau. The ball missed him, and struck the woodwork over my head.

“Faith, madame,” laughed Rupert, “had your eyes been no more deadly than your shooting, I had not been in this scrape – nor Black Michael in hell – tonight!”

She took no notice of his words. With a wonderful effort, she calmed herself till she stood still and rigid. Then very slowly and deliberately she began to raise her arm again, taking most careful aim.

He would be mad to risk it (только сумасшедший стал бы рисковать: «он был бы сумасшедшим рисковать этим»). He must rush on her, chancing the bullet, or retreat towards me (он должен был либо броситься на нее, рискуя /получить/ пулю, либо отступить назад в мою сторону). I covered him with my weapon (я держал его на прицеле: «своего оружия»; to cover – покрывать, накрывать; держать под прицелом).

He did neither (он не сделал ни того, ни другого). Before she had got her aim (прежде чем она прицелилась), he bowed in his most graceful fashion, cried “I can’t kill where I’ve kissed (он поклонился самым изящным образом, крикнул: Я не могу убить то, что целовал),” and before she or I could stop him (и прежде чем она или я смогли остановить его), laid his hand on the parapet of the bridge (положил руку на перила моста), and lightly leapt into the moat (и, не раздумывая, прыгнул в ров; lightly – слегка, чуть-чуть; с легким сердцем, не задумываясь).

At that very moment I heard a rush of feet (в тот самый миг я услышал топот бегущих ног; rush – стремительное движение), and a voice I knew – Sapt’s – cry: “God! it’s the duke – dead (и знакомый мне голос – голос Сэпта – крикнул: Господи! это – герцог, он мертв)!” Then I knew that the King needed me no more (тогда я понял, что король во мне больше не нуждается), and throwing down my revolver, I sprang out on the bridge (и, бросив револьвер, выскочил на мост; to spring). There was a cry of wild wonder, “The King (раздался изумленный крик: король; wild – дикий; бурный, необузданный)!” and then I, like Rupert of Hentzau, sword in hand, vaulted over the parapet (и тут я, подобно Руперту Хенцо, /с/ мечом в руке перескочил через перила), intent on finishing my quarrel with him (намереваясь закончить нашу с ним ссору = с намерением поквитаться с ним; intent – полный решимости, настойчиво стремящийся) where I saw his curly head fifteen yards off in the water of the moat (/и прыгнул туда/, где ярдах в пятнадцати /от моста/ из воды во рву виднелась его кудрявая голова).

He would be mad to risk it. He must rush on her, chancing the bullet, or retreat towards me. I covered him with my weapon.

He did neither. Before she had got her aim, he bowed in his most graceful fashion, cried “I can’t kill where I’ve kissed,” and before she or I could stop him, laid his hand on the parapet of the bridge, and lightly leapt into the moat.

At that very moment I heard a rush of feet, and a voice I knew – Sapt’s – cry: “God! it’s the duke – dead!” Then I knew that the King needed me no more, and throwing down my revolver, I sprang out on the bridge. There was a cry of wild wonder, “The King!” and then I, like Rupert of Hentzau, sword in hand, vaulted over the parapet, intent on finishing my quarrel with him where I saw his curly head fifteen yards off in the water of the moat.

He swam swiftly and easily (он плыл быстро и легко). I was weary and half crippled with my wounded arm (я был утомлен и едва /мог двигать/ своей раненой рукой; to cripple – калечить; наносить вред, урон). I could not gain on him (я не мог догнать его; to gain – получать, приобретать; нагонять). For a time I made no sound (некоторое время я не издавал ни звука), but as we rounded the corner of the old keep I cried (но когда мы обогнули старую башню, я закричал; to round – округлять, делать круглым; огибать, обходить кругом):

“Stop, Rupert, stop (стой, Руперт, остановись)!”

I saw him look over his shoulder, but he swam on (я увидел, как он оглянулся через плечо, но продолжал плыть дальше). He was under the bank now (он был уже под насыпью), searching, as I guessed, for a spot that he could climb (выискивая, как я догадался, место, где он смог бы выбраться: «вскарабкаться»). I knew there to be none – but there was my rope (я знал, что там ничего такого нет, но там была моя веревка), which would still be hanging where I had left it (которая, вероятно, все еще висела там, где я ее оставил). He would come to where it was before I could (он доберется до нее прежде, чем я смогу /это сделать/). Perhaps he would miss it – perhaps he would find it (возможно, он ее пропустит, а, возможно, найдет); and if he drew it up after him, he would get a good start of me (и если он вытащит ее за собой = после того, как выберется, то значительно меня опередит; to get a good start of smb. – получить изрядное преимущество перед кем-л.). I put forth all my remaining strength and pressed on (я собрал все оставшиеся силы и поднажал; to put forth – пускать /побеги/; напрягать /силы/; to press on – спешить, торопиться /разг./). At last I began to gain on him (наконец, я стал его догонять); for he, occupied with his search, unconsciously slackened his pace (потому что он, занятый поисками, непроизвольно замедлил ход).

He swam swiftly and easily. I was weary and half crippled with my wounded arm. I could not gain on him. For a time I made no sound, but as we rounded the corner of the old keep I cried:

“Stop, Rupert, stop!”

I saw him look over his shoulder, but he swam on. He was under the bank now, searching, as I guessed, for a spot that he could climb. I knew there to be none – but there was my rope, which would still be hanging where I had left it. He would come to where it was before I could. Perhaps he would miss it – perhaps he would find it; and if he drew it up after him, he would get a good start of me. I put forth all my remaining strength and pressed on. At last I began to gain on him; for he, occupied with his search, unconsciously slackened his pace.

Ah, he had found it (ах, он нашел ее)! A low shout of triumph came from him (негромкий победный возглас вырвался у него). He laid hold of it and began to haul himself up (он ухватился за нее и стал подниматься; to haul – тянуть, тащить). I was near enough to hear him mutter (я был достаточно близко, чтобы услышать, как он пробормотал): “How the devil comes this here (как, черт возьми, это здесь оказалось: «сюда попало»)?” I was at the rope, and he, hanging in mid air, saw me, but I could not reach him (я был /уже/ рядом с веревкой, когда он, наполовину выбравшись, увидел меня, но я не мог достать его; to hang – вешать; висеть; mid – средний; срединный; air – воздух).

“Hullo! who’s here?” he cried in startled tones (эй, кто здесь? – крикнул он встревоженно; to startle – испугать; сильно удивить, встревожить).

For a moment, I believe, he took me for the King (на мгновенье, я полагаю, он принял меня за короля) – I dare say I was pale enough to lend colour to the thought (мне кажется: «осмелюсь сказать», я был достаточно бледен, что оправдывало это предположение; to lend/give colour to smth. – подтверждать, оправдывать что-л.; thought – мышление; мнение, соображение); but an instant later he cried (но мгновением позже он воскликнул):

“Why it’s the play-actor (да это же лицедей)! How come you here, man (как ты добрался сюда, парень)?”

And so saying he gained the bank (и говоря это, он выбрался на насыпь; to gain – получать, приобретать; достигать, добираться).

I laid hold of the rope, but I paused (я ухватился за веревку, но остановился в нерешительности; to lay hold of smth. – браться, хвататься за что-л.; to pause – делать паузу, останавливаться; медлить, находиться в нерешительности). He stood on the bank, sword in hand (он стоял на валу с мечом в руке), and he could cut my head open or spit me through the heart as I came up (и он мог снести: «отрезать» мне голову или проткнуть сердце, если бы я поднялся; to spit – насаживать на вертел; пронзать). I let go the rope (я отпустил веревку).

“Never mind,” said I; “but as I am here, I think I’ll stay (неважно, – ответил я, – но раз уж я здесь, то, думаю, я останусь).”

He smiled down on me (он мне улыбнулся).

“These women are the deuce – ” he began (эти женщины – чертовки, – начал он); when suddenly the great bell of the Castle started to ring furiously (как вдруг в замке яростно зазвонил: «начал яростно звонить» большой колокол), and a loud shout reached us from the moat (и громкий возглас из рва достиг наших /ушей/).

Ah, he had found it! A low shout of triumph came from him. He laid hold of it and began to haul himself up. I was near enough to hear him mutter: “How the devil comes this here?” I was at the rope, and he, hanging in mid air, saw me, but I could not reach him.

“Hullo! who’s here?” he cried in startled tones.

For a moment, I believe, he took me for the King – I dare say I was pale enough to lend colour to the thought; but an instant later he cried:

“Why it’s the play-actor! How come you here, man?”

And so saying he gained the bank.

I laid hold of the rope, but I paused. He stood on the bank, sword in hand, and he could cut my head open or spit me through the heart as I came up. I let go the rope.

“Never mind,” said I; “but as I am here, I think I’ll stay.”

He smiled down on me.

“These women are the deuce – ” he began; when suddenly the great bell of the Castle started to ring furiously, and a loud shout reached us from the moat.

Rupert smiled again, and waved his hand to me (Руперт снова улыбнулся и помахал мне рукой).

“I should like a turn with you, but it’s a little too hot (я бы с удовольствием прогулялся с вами, но немного жарковато; turn – оборот, поворот; короткая прогулка)!” said he, and he disappeared from above me (сказал он и пропал с глаз; from above – сверху).

In an instant, without thinking of danger, I laid my hand to the rope (через мгновенье, не думая об опасности, я ухватился за веревку). I was up (я /вскарабкался/ наверх). I saw him thirty yards off (и в тридцати ярдах впереди увидел его), running like a deer towards the shelter of the forest (бегущего, как олень, под прикрытие леса). For once Rupert Hentzau had chosen discretion for his part (на этот раз Руперт Хенцо поступил осмотрительно: «выбрал благоразумие со своей стороны»). I laid my feet to the ground and rushed after him, calling to him to stand (я поставил ноги на землю = я взобрался на вал и бросился за ним, крича ему, чтобы остановился). He would not (он не собирался; would /зд./ – модальный глагол, выражающий желание). Unwounded and vigorous, he gained on me at every step (невредимый: «не раненый» и бодрый, он с каждым шагом все сильнее отрывался от меня: «выигрывал у меня каждый шаг»; to gain – добывать; выигрывать); but, forgetting everything in the world except him and my thirst for his blood (но, позабыв обо всем на свете, кроме него и своей жажды его крови), I pressed on, and soon the deep shades of the forest of Zenda (я побежал быстрее, и вскоре густая тень леса Зенды; to press on – торопиться, спешить /разг./) engulfed us both, pursued and pursuer (поглотила нас обоих, преследуемого и преследователя).

It was three o’clock now, and day was dawning (было уже три часа, и занималась заря; to dawn – /рас/светать; dawn – рассвет, утренняя заря). I was on a long straight grass avenue (я оказался на длинной, прямой, заросшей травой дороге), and a hundred yards ahead ran young Rupert (а в сотне ярдов впереди бежал юный Руперт), his curls waving in the fresh breeze (кудри его развевал свежий ветерок). I was weary and panting (я устал и тяжело дышал); he looked over his shoulder and waved his hand again to me (он оглянулся через плечо и снова махнул мне рукой).

Rupert smiled again, and waved his hand to me.

“I should like a turn with you, but it’s a little too hot!” said he, and he disappeared from above me.

In an instant, without thinking of danger, I laid my hand to the rope. I was up. I saw him thirty yards off, running like a deer towards the shelter of the forest. For once Rupert Hentzau had chosen discretion for his part. I laid my feet to the ground and rushed after him, calling to him to stand. He would not. Unwounded and vigorous, he gained on me at every step; but, forgetting everything in the world except him and my thirst for his blood, I pressed on, and soon the deep shades of the forest of Zenda engulfed us both, pursued and pursuer.

It was three o’clock now, and day was dawning. I was on a long straight grass avenue, and a hundred yards ahead ran young Rupert, his curls waving in the fresh breeze. I was weary and panting; he looked over his shoulder and waved his hand again to me.

He was mocking me, for he saw he had the pace of me (он насмехался надо мной, поскольку понял, что мне его не догнать: «что он имел /преимущество/ в скорости передо мной»; to see – видеть, смотреть; понимать, знать, сознавать; pace – шаг, длина шага; скорость, темп). I was forced to pause for breath (мне пришлось остановиться, чтобы /перевести/ дух: «дыхание»). A moment later, Rupert turned sharply to the right (минутой позже Руперт резко свернул вправо) and was lost from my sight (и пропал у меня из виду; to lose; sight – зрение; поле зрения).

I thought all was over, and in deep vexation sank on the ground (я подумал, что все закончилось, и, глубоко раздосадованный, опустился на землю; vexation – досада, раздражение). But I was up again directly (но тут же вскочил на ноги), for a scream rang through the forest – a woman’s scream (потому что по лесу разнесся крик – женский крик). Putting forth the last of my strength, I ran on to the place (собрав остатки сил, я побежал к тому месту) where he had turned out of my sight (где он повернул, и я /потерял/ его из виду; to turn – сворачивать), and, turning also, I saw him again (и, тоже свернув /там/, снова увидел его). But alas (но, увы)! I could not touch him (я не смог добраться до него: «я не мог достать его»; to touch – касаться, трогать; достигать, доставать). He was in the act of lifting a girl down from her horse (он как раз снимал с лошади какую-то девочку; to be in the act of doing smth. – совершать что-л.; быть в процессе совершения чего-л.; act – дело, поступок, акт); doubtless it was her scream that I heard (несомненно, крик, который я слышал, был ее; doubt – сомнение). She looked like a small farmer’s or a peasant’s daughter (она выглядела как дочь мелкого фермера или крестьянина), and she carried a basket on her arm (на руке у нее была корзина). Probably she was on her way to the early market at Zenda (вероятно, она направлялась на утренний рынок в Зенду). Her horse was a stout, well shaped animal (ее лошадь была крепким, прекрасно сложенным животным; shaped – имеющий определенную форму; shape – форма, очертание, вид). Master Rupert lifted her down amid her shrieks (господин Руперт опустил ее на землю, /не обращая внимания/ на ее визг; amid – среди, между) – the sight of him frightened her (она испугалась при виде его); but he treated her gently, laughed, kissed her, and gave her money (но он обращался с ней осторожно, рассмеялся, поцеловал ее и дал ей денег).

He was mocking me, for he saw he had the pace of me. I was forced to pause for breath. A moment later, Rupert turned sharply to the right and was lost from my sight.

I thought all was over, and in deep vexation sank on the ground. But I was up again directly, for a scream rang through the forest – a woman’s scream. Putting forth the last of my strength, I ran on to the place where he had turned out of my sight, and, turning also, I saw him again. But alas! I could not touch him. He was in the act of lifting a girl down from her horse; doubtless it was her scream that I heard. She looked like a small farmer’s or a peasant’s daughter, and she carried a basket on her arm. Probably she was on her way to the early market at Zenda. Her horse was a stout, well shaped animal. Master Rupert lifted her down amid her shrieks – the sight of him frightened her; but he treated her gently, laughed, kissed her, and gave her money.

Then he jumped on the horse, sitting sideways like a woman (потом вскочил на лошадь, усевшись по-женски – боком); and then he waited for me (и затем /стал/ поджидать меня). I, on my part, waited for him (я, со своей стороны, ждал его).

Presently he rode towards me, keeping his distance, however (вскоре он подъехал ко мне, сохраняя, однако, дистанцию). He lifted up his hand, saying (он поднял вверх руку и сказал):

“What did you in the Castle (что вы делали в замке)?”

“I killed three of your friends (я убил трех ваших друзей),” said I.

“What! You got to the cells (что! вы пробрались в темницы)?”

“Yes.”

“And the King (а король = а что с королем)?”

“He was hurt by Detchard before I killed Detchard (его ранил Дэтчард, прежде чем я убил Дэтчарда), but I pray that he lives (но молю /Бога/, чтобы он выжил).”

“You fool!” said Rupert, pleasantly (вы болван! – сказал Руперт весело; pleasantly – приятно).

“One thing more I did (я сделал еще кое-что: «еще одну вещь»).”

“And what’s that (и что же это)?”

“I spared your life (я сохранил вам жизнь; to spare – экономить, жалеть; щадить, беречь). I was behind you on the bridge, with a revolver in my hand (я был на мосту у вас за спиной: «позади вас» с револьвером в руке).”

“No? Faith, I was between two fires (ого! клянусь честью, я был меж двух огней; no – как междометие означает удивление, возмущение)!”

Then he jumped on the horse, sitting sideways like a woman; and then he waited for me. I, on my part, waited for him.

Presently he rode towards me, keeping his distance, however. He lifted up his hand, saying:

“What did you in the Castle?”

“I killed three of your friends,” said I.

“What! You got to the cells?”

“Yes.”

“And the King?”

“He was hurt by Detchard before I killed Detchard, but I pray that he lives.”

“You fool!” said Rupert, pleasantly.

“One thing more I did.”

“And what’s that?”

“I spared your life. I was behind you on the bridge, with a revolver in my hand.”

“No? Faith, I was between two fires!”

“Get off your horse,” I cried, “and fight like a man (слезайте с вашей лошади, – крикнул я, – и сражайтесь как мужчина).”

“Before a lady!” said he, pointing to the girl (перед дамой! – сказал он, указывая на девчушку). “Fie, your Majesty (стыдитесь, ваше величество; fie /межд./ – фу! тьфу!)!”

Then in my rage, hardly knowing what I did, I rushed at him (тогда, от ярости едва осознавая, что делаю, я бросился к нему). For a moment he seemed to waver (на мгновение показалось, что он колебался). Then he reined his horse in and stood waiting for me (затем натянул поводья и остановился, поджидая меня). On I went in my folly (забыв обо всем, я продолжал бежать; folly – глупость, безрассудство). I seized the bridle and I struck at him (я ухватился за уздечку и нанес ему удар). He parried and thrust at me (он парировал и сделал выпад в мою /сторону/). I fell back a pace and rushed at him again (я отступил на шаг и снова бросился на него); and this time I reached his face and laid his cheek open (и на этот раз я целил в лицо и поранил ему щеку; to reach – протягивать, вытягивать; ударить, нанести удар; to lay smth. open – разрезать, повредить), and darted back almost before he could strike me (и отскочил назад прежде, чем он смог нанести удар мне). He seemed almost dazed at the fierceness of my attack (он, казалось, был изрядно удивлен свирепостью моего натиска); otherwise I think he must have killed me (иначе, я думаю, он, скорее всего, убил бы меня). I sank on my knee panting, expecting him to ride at me (тяжело дыша, я опустился на колени, ожидая, что он помчится на меня; to sink). And so he would have done, and then and there, I doubt not (и поступи он так, то тут же, я /в этом/ не сомневаюсь; then and there – в этот момент, тотчас же), one or both of us would have died (один из нас или мы оба были бы мертвы); but at the moment there came a shout from behind us (но в этот момент позади нас раздался крик), and, looking round, I saw, just at the turn of the avenue, a man on a horse (и, оглянувшись, я увидел прямо на повороте дороги всадника: «человека на коне»).

“Get off your horse,” I cried, “and fight like a man.”

“Before a lady!” said he, pointing to the girl. “Fie, your Majesty!”

Then in my rage, hardly knowing what I did, I rushed at him. For a moment he seemed to waver. Then he reined his horse in and stood waiting for me. On I went in my folly. I seized the bridle and I struck at him. He parried and thrust at me. I fell back a pace and rushed at him again; and this time I reached his face and laid his cheek open, and darted back almost before he could strike me. He seemed almost dazed at the fierceness of my attack; otherwise I think he must have killed me. I sank on my knee panting, expecting him to ride at me. And so he would have done, and then and there, I doubt not, one or both of us would have died; but at the moment there came a shout from behind us, and, looking round, I saw, just at the turn of the avenue, a man on a horse.

He was riding hard, and he carried a revolver in his hand (он мчался во весь опор, в руке держа револьвер). It was Fritz von Tarlenheim, my faithful friend (это был Фриц фон Тарленхайм, мой верный друг). Rupert saw him, and knew that the game was up (Руперт увидел его и понял, что игра окончена; up – наверху, вверх; указ. на истечение срока, завершение или результат действия). He checked his rush at me and flung his leg over the saddle (он сдержал свой порыв и перекинул ногу через седло; to check – останавливать, сдерживать; rush – стремительное движение; натиск, напор), but yet for just a moment he waited (но еще с мгновение медлил). Leaning forward, he tossed his hair off his forehead (наклонившись вперед, он откинул волосы со лба) and smiled, and said: “Au revoir, Rudolf Rassendyll (и, улыбнувшись, сказал: Прощайте, Рудольф Рассендил; au revoir /фр./ – до свидания)!”

Then, with his cheek streaming blood, but his lips laughing (потом с кровоточащей щекой, но с улыбкой на губах; to stream – течь, струиться) and his body swaying with ease and grace (покачивая телом с легкостью и грацией), he bowed to me; and he bowed to the farm-girl (он поклонился мне, поклонился /маленькой/ фермерше), who had drawn near in trembling fascination (которая подошла ближе, дрожа от восторга; to draw near – приблизиться, подойти; fascination – очарование, притягательность), and he waved his hand to Fritz (и помахал рукой Фрицу), who was just within range and let fly a shot at him (который, будучи уже недалеко, выстрелил в него; range – ряд, линия; дальность, дистанция; to let fly – стрелять). The ball came nigh doing its work, for it struck the sword he held (пуля прошла рядом, сделав свое дело, так как попала в меч, который он держал; to strike – ударять/ся/, бить), and he dropped the sword with an oath, wringing his fingers (и он, выругавшись и изогнув пальцы, бросил меч; to wring – скручивать) and clapped his heels hard on his horse’s belly, and rode away at a gallop (с силой хлопнул = ударил пятками по животу лошади и галопом поскакал прочь).

He was riding hard, and he carried a revolver in his hand. It was Fritz von Tarlenheim, my faithful friend. Rupert saw him, and knew that the game was up. He checked his rush at me and flung his leg over the saddle, but yet for just a moment he waited. Leaning forward, he tossed his hair off his forehead and smiled, and said: “Au revoir, Rudolf Rassendyll!”

Then, with his cheek streaming blood, but his lips laughing and his body swaying with ease and grace, he bowed to me; and he bowed to the farm-girl, who had drawn near in trembling fascination, and he waved his hand to Fritz, who was just within range and let fly a shot at him. The ball came nigh doing its work, for it struck the sword he held, and he dropped the sword with an oath, wringing his fingers and clapped his heels hard on his horse’s belly, and rode away at a gallop.

And I watched him go down the long avenue (я наблюдал, как он удаляется по длинной = прямой дороге), riding as though he rode for his pleasure and singing as he went (скача, как будто для своего удовольствия, и /что-то/ напевая по пути), for all there was that gash in his cheek (несмотря на рану на щеке; for all – хотя, несмотря на).

Once again he turned to wave his hand (он еще раз обернулся и помахал рукой), and then the gloom of thickets swallowed him (потом сумрак густых зарослей поглотил его; gloom – мрак, темнота; thicket – чаща, заросли; thick – толстый; густой, частый) and he was lost from our sight (и он пропал у нас из виду; to lose). Thus he vanished – reckless and wary (вот так он и исчез, безрассудный и осторожный), graceful and graceless (грациозный и безнравственный; игра слов: grace – грация, изящество; приличие, такт), handsome (красивый), debonair (жизнерадостный), vile (подлый), and unconquered (и непобежденный; to conquer – покорять, завоевывать; побеждать). And I flung my sword passionately on the ground (и я в сердцах швырнул меч на землю; to fling; passionate – вспыльчивый, горячий; passion – страсть, пыл; вспышка гнева) and cried to Fritz to ride after him (и крикнул Фрицу, чтобы скакал за ним). But Fritz stopped his horse, and leapt down and ran to me (но Фриц остановил коня, спрыгнул вниз и подбежал ко мне), and knelt, putting his arm about me (/потом/ опустился на колени, подхватив меня рукой; to kneel – становиться на колени; to put one’s arm about/round – обнимать /разг./). And indeed it was time, for the wound that Detchard had given me was broken forth afresh (и, в этот самый момент рана, которую мне нанес Дэтчард, снова открылась; to break forth – вырваться; прорваться), and my blood was staining the ground (и моя кровь пятнами /стала/ покрывать землю; to stain – пятнать, покрывать пятнами).

And I watched him go down the long avenue, riding as though he rode for his pleasure and singing as he went, for all there was that gash in his cheek.

Once again he turned to wave his hand, and then the gloom of thickets swallowed him and he was lost from our sight. Thus he vanished – reckless and wary, graceful and graceless, handsome, debonair, vile, and unconquered. And I flung my sword passionately on the ground and cried to Fritz to ride after him. But Fritz stopped his horse, and leapt down and ran to me, and knelt, putting his arm about me. And indeed it was time, for the wound that Detchard had given me was broken forth afresh, and my blood was staining the ground.

“Then give me the horse!” I cried (тогда дайте мне коня! – прокричал я), staggering to my feet and throwing his arms off me (с трудом поднимаясь на ноги и отталкивая его от себя: «сбрасывая с себя его руки»; to stagger – идти шатаясь, покачиваться). And the strength of my rage carried me so far as where the horse stood (сила моей ярости довела меня до /того места/, где стояла лошадь), and then I fell prone beside it (а потом я ничком упал рядом с ней). And Fritz knelt by me again (и Фриц снова опустился на колени возле меня).

“Fritz!” I said.

“Ay, friend – dear friend!” he said, tender as a woman (да друг, дорогой друг! – сказал он ласково, как женщина).

“Is the King alive (король жив)?”

He took his handkerchief and wiped my lips (он вынул свой носовой платок и вытер мне губы), and bent and kissed me on the forehead (/потом/ наклонился и поцеловал меня в лоб).

“Thanks to the most gallant gentleman that lives,” said he softly (благодаря самому доблестному джентльмену из ныне живущих, – сказал он мягко), “the King is alive (король жив)!”

The little farm-girl stood by us, weeping for fright and wide-eyed for wonder (маленькая фермерша стояла рядом, всхлипывая от испуга и широко раскрыв от удивления глаза; to weep – плакать); for she had seen me at Zenda (потому что она видела меня раньше в Зенде); and was not I, pallid, dripping, foul, and bloody as I was (и не был ли я, бледный, грязный и истекающий кровью, каким предстал /перед ней/; to drip – капать, стекать; истекать) – yet was not I the King (уж не был ли я королем)?

And when I heard that the King was alive (и когда я услышал, что король жив), I strove to cry “Hurrah (я попытался крикнуть «Ура»; to strive – стараться, прилагать усилия)!” But I could not speak, and I laid my head back in Fritz’s arms (но я не мог говорить и откинул голову Фрицу на руки) and closed my eyes, and I groaned (закрыл глаза и застонал); and then, lest Fritz should do me wrong in his thoughts (а потом, чтобы Фриц не подумал обо мне чего дурного; to do wrong to smb. – быть несправедливым к кому-л.), I opened my eyes and tried to say “Hurrah!” again (я открыл глаза и снова попытался сказать «Ура»). But I could not (но не смог). And being very tired, and now very cold (и будучи сильно уставшим, а теперь и замерзшим: «холодным»), I huddled myself close up to Fritz, to get the warmth of him (я прижался к Фрицу, чтобы согреться от него: «получить от него тепло»; to huddle – сваливать в кучу; прижиматься), and shut my eyes again and went to sleep (снова закрыл глаза и заснул).

“Then give me the horse!” I cried, staggering to my feet and throwing his arms off me. And the strength of my rage carried me so far as where the horse stood, and then I fell prone beside it. And Fritz knelt by me again.

“Fritz!” I said.

“Ay, friend – dear friend!” he said, tender as a woman.

“Is the King alive?”

He took his handkerchief and wiped my lips, and bent and kissed me on the forehead.

“Thanks to the most gallant gentleman that lives,” said he softly, “the King is alive!”

The little farm-girl stood by us, weeping for fright and wide-eyed for wonder; for she had seen me at Zenda; and was not I, pallid, dripping, foul, and bloody as I was – yet was not I the King?

And when I heard that the King was alive, I strove to cry “Hurrah!” But I could not speak, and I laid my head back in Fritz’s arms and closed my eyes, and I groaned; and then, lest Fritz should do me wrong in his thoughts, I opened my eyes and tried to say “Hurrah!” again. But I could not. And being very tired, and now very cold, I huddled myself close up to Fritz, to get the warmth of him, and shut my eyes again and went to sleep.

 

Chapter 20

The Prisoner and the King

(Узник и король)

In order to a full understanding of what had occurred in the Castle of Zenda (чтобы полностью понять, что произошло в замке Зенды), it is necessary to supplement my account of what I myself saw and did on that night (необходимо дополнить мое описание /того/, что я сам видел и делал той ночью; account – доклад, сообщение; описание, рассказ) by relating briefly what I afterwards learnt from Fritz and Madame de Mauban (кратким рассказом /о том/, что я впоследствии узнал от Фрица и госпожи де Мобан; to relate – рассказывать). The story told by the latter explained clearly how it happened (история, рассказанная последней, ясно объясняла, как случилось) that the cry which I had arranged as a stratagem and a sham (что крик, который, как мы договаривались, /будет/ уловкой и притворством; to arrange – приводить в порядок; уславливаться, договариваться; sham – притворство; обман, трюк) had come, in dreadful reality, before its time (в действительности: «в страшной реальности» раздался преждевременно), and had thus, as it seemed at the moment, ruined our hopes (и таким образом, как показалось в тот момент, нарушил наши планы: «разрушил наши надежды»), while in the end it had favoured them (тогда как в итоге он способствовал им; to favour – благоволить, быть благосклонным; содействовать, помогать). The unhappy woman, fired, I believe by a genuine attachment to the Duke of Strelsau (несчастная женщина, вдохновленная, как я полагаю, истинной привязанностью к герцогу Стрелсо; to fire – зажигать, поджигать; воодушевляться, загораться /чем-л./; attachment – прикрепление, присоединение; привязанность, преданность), no less than by the dazzling prospects (не менее, чем ослепительными перспективами) which a dominion over him opened before her eyes (которые власть над ним открывала перед ее глазами), had followed him at his request from Paris to Ruritania (последовала за ним по его просьбе из Парижа в Руританию). He was a man of strong passions, but of stronger will (он был человеком с сильными страстями, но с /еще/ более сильной волей), and his cool head ruled both (а его трезвый ум управлял и тем и другим; cool – прохладный; спокойный, невозмутимый, хладнокровный; head – голова; способность, ум). He was content to take all and give nothing (он был склонен брать все и не давать ничего = ничего не отдавая взамен; content – довольный, удовлетворенный). When she arrived, she was not long in finding (когда она приехала, то не замедлила обнаружить; long – долго, долгое время) that she had a rival in the Princess Flavia (что у нее есть соперница в /лице/ принцессы Флавии); rendered desperate, she stood at nothing (отчаявшись, она не останавливалась ни перед чем; to render – отдавать, платить; приводить в какое-л. состояние) which might give, or keep for her, her power over the duke (что могло бы дать ей, или сохранить для нее, власть над герцогом). As I say, he took and gave not (как я говорю, он брал, не отдавая).

In order to a full understanding of what had occurred in the Castle of Zenda, it is necessary to supplement my account of what I myself saw and did on that night by relating briefly what I afterwards learnt from Fritz and Madame de Mauban. The story told by the latter explained clearly how it happened that the cry which I had arranged as a stratagem and a sham had come, in dreadful reality, before its time, and had thus, as it seemed at the moment, ruined our hopes, while in the end it had favoured them. The unhappy woman, fired, I believe by a genuine attachment to the Duke of Strelsau, no less than by the dazzling prospects which a dominion over him opened before her eyes, had followed him at his request from Paris to Ruritania. He was a man of strong passions, but of stronger will, and his cool head ruled both. He was content to take all and give nothing. When she arrived, she was not long in finding that she had a rival in the Princess Flavia; rendered desperate, she stood at nothing which might give, or keep for her, her power over the duke. As I say, he took and gave not.

Simultaneously, Antoinette found herself entangled in his audacious schemes (в то же время Антуанетта оказалась вовлеченной в его дерзкие замыслы; to entangle – запутывать; впутывать, вовлекать; tangle – спутанный клубок; путаница). Unwilling to abandon him, bound to him by the chains of shame and hope (не желая оставить его, прикованная к нему цепями позора и надежды), yet she would not be a decoy, nor, at his bidding, lure me to death (она, тем не менее, не хотела ни быть приманкой, ни по его просьбе заманивать меня в смертельную /ловушку/). Hence the letters of warning she had written (отсюда те письма с предупреждениями, /которые/ она написала). Whether the lines she sent to Flavia were inspired by good or bad feeling (были ли строки, /которые/ она посылала Флавии, внушены /ей/ добрыми или злыми побуждениями: «чувствами»), by jealousy or by pity, I do not know (ревностью или жалостью, я не знаю); but here also she served us well (но здесь она тоже хорошо послужила нам = но она нам здорово помогла). When the duke went to Zenda, she accompanied him (когда герцог отправился в Зенду, она поехала с ним; to accompany – сопровождать); and here for the first time she learnt the full measure of his cruelty (и тут она впервые в полной мере узнала о его жестокости), and was touched with compassion for the unfortunate King (и отнеслась с состраданием к несчастному королю; to touch – прикасаться, притрагиваться; трогать, волновать). From this time she was with us (с того времени она была на нашей стороне: «она была с нами»); yet, from what she told me, I know that she still (as women will) loved Michael (однако из /того/, что она рассказала мне, я понял, что она все еще (как это случается с женщинами) любила Михаэля; will – вспомогательный гл. для образования будущего времени; модальный гл., выражает часто повторяющееся действие), and trusted to gain his life, if not his pardon, from the King (и надеялась вымолить у короля, если не прощения для него, то его жизнь: «получить его жизнь, если не его прощение, от короля»; to trust – доверять/ся/, полагаться; надеяться, полагать; to gain – зарабатывать, добывать; получать, приобретать), as the reward for her assistance (как награду за ее помощь). His triumph she did not desire, for she loathed his crime (победы она ему не желала, потому что питала отвращение к его злодеяниям), and loathed yet more fiercely what would be the prize of it (а еще более люто ненавидела /то/, что стало бы тому наградой = а еще сильнее не желала того, к чему он в итоге стремился) – his marriage with his cousin, Princess Flavia (его брака с кузиной, принцессой Флавией).

Simultaneously, Antoinette found herself entangled in his audacious schemes. Unwilling to abandon him, bound to him by the chains of shame and hope, yet she would not be a decoy, nor, at his bidding, lure me to death. Hence the letters of warning she had written. Whether the lines she sent to Flavia were inspired by good or bad feeling, by jealousy or by pity, I do not know; but here also she served us well. When the duke went to Zenda, she accompanied him; and here for the first time she learnt the full measure of his cruelty, and was touched with compassion for the unfortunate King. From this time she was with us; yet, from what she told me, I know that she still (as women will) loved Michael, and trusted to gain his life, if not his pardon, from the King, as the reward for her assistance. His triumph she did not desire, for she loathed his crime, and loathed yet more fiercely what would be the prize of it – his marriage with his cousin, Princess Flavia.

At Zenda new forces came into play (в Зенде вступили в действие новые силы; to come into play – начать действовать) – the lust and daring of young Rupert (страсть и дерзость юного Руперта; lust – вожделение, похоть; страсть). He was caught by her beauty, perhaps (возможно, его привлекла ее красота; to catch – ловить, поймать; увлечь, привлечь /внимание и т. п./); perhaps it was enough for him that she belonged to another man, and that she hated him (возможно, ему было достаточно того, что она принадлежит другому, а его не выносит). For many days there had been quarrels and ill will between him and the duke (много дней между ним и герцогом царили вражда и неприязнь; quarrel – ссора; ill will – недоброжелательность, враждебность; ill – больной; злой, враждебный; will – воля, сила воли; твердое намерение, желание), and the scene which I had witnessed in the duke’s room (и сцена в комнате герцога, свидетелем которой я оказался) was but one of many (была лишь одной из многих). Rupert’s proposals to me, of which she had, of course, been ignorant (предложения Руперта, /сделанные/ мне, о которых она, конечно же, не знала; ignorant – невежественный; несведущий, не информированный /о чем-л./), in no way surprised her when I related them (совершенно ее не удивили, когда я о них рассказал); she had herself warned Michael against Rupert (она сама предостерегала Михаэля против Руперта), even when she was calling on me to deliver her from both of them (даже когда взывала ко мне избавить ее от них обоих; to deliver – доставлять, разносить /письма, товары/; освобождать; to call – звать, окликать; призывать). On this night, then, Rupert had determined to have his will (и вот, той ночью Руперт решил добиться своего; to have one’s will – добиться своего; will – воля, сила воли; твердое намерение, желание). When she had gone to her room (когда она удалилась в свою комнату), he, having furnished himself with a key to it, had made his entrance (он, заранее раздобыв от нее ключ, пробрался туда; to furnish with smth. – снабжать чем-л.; to make one’s entrance – выходить на сцену, сделать свой выход /театр./; entrance – вход /в здание и т. п./; выход /актера на сцену/). Her cries had brought the duke, and there in the dark room (ее крики привлекли герцога, и там в темноте комнаты), while she screamed, the men had fought (тогда как она кричала, мужчины сражались; to fight); and Rupert, having wounded his master with a mortal blow (и Руперт, смертельно ранив: «ранив смертельным ударом» своего господина), had, on the servants rushing in, escaped through the window as I have described (когда ворвались слуги, бежал через окно, как я уже /это/ описывал).

At Zenda new forces came into play – the lust and daring of young Rupert. He was caught by her beauty, perhaps; perhaps it was enough for him that she belonged to another man, and that she hated him. For many days there had been quarrels and ill will between him and the duke, and the scene which I had witnessed in the duke’s room was but one of many. Rupert’s proposals to me, of which she had, of course, been ignorant, in no way surprised her when I related them; she had herself warned Michael against Rupert, even when she was calling on me to deliver her from both of them. On this night, then, Rupert had determined to have his will. When she had gone to her room, he, having furnished himself with a key to it, had made his entrance. Her cries had brought the duke, and there in the dark room, while she screamed, the men had fought; and Rupert, having wounded his master with a mortal blow, had, on the servants rushing in, escaped through the window as I have described.

The duke’s blood, spurting out, had stained his opponent’s shirt (кровь герцога хлынула струей и запачкала рубашку его противника; to stain – пятнать, покрывать пятнами; пачкать); but Rupert, not knowing that he had dealt Michael his death (но Руперт, не зная, что нанес Михаэлю смертельный /удар/; to deal death – нести смерть), was eager to finish the encounter (жаждал довести схватку до конца). How he meant to deal with the other three of the band, I know not (как он намеревался поступить с оставшимися тремя из той банды, я не знаю; to deal – распределять; поступать, обходиться). I dare say he did not think, for the killing of Michael was not premeditated (полагаю, он /об этом/ не думал, поскольку не планировал заранее убивать Михаэля; premeditated – преднамеренный; обдуманный заранее; to meditate – замышлять, затевать; намереваться, планировать). Antoinette, left alone with the duke, had tried to stanch his wound (Антуанетта, оставшись с герцогом наедине, попыталась остановить кровотечение из его раны), and thus was she busied till he died (и была этим занята = и делала это, пока он /не/ умер); and then, hearing Rupert’s taunts, she had come forth to avenge him (а потом, услышав насмешки Руперта, вышла, чтобы отомстить ему). Me she had not seen, nor did she till I darted out of my ambush (меня она не видела до того самого момента, пока я /не/ выскочил из своего укрытия; ambush – засада), and leapt after Rupert into the moat (и /не/ прыгнул в ров вслед за Рупертом).

The same moment found my friends on the scene (в этот момент появились мои друзья: «тот же самый момент обнаружил моих друзей на сцене»). They had reached the château in due time, and waited ready by the door (они добрались до дворца в назначенное время и наготове ждали у дверей). But Johann, swept with the rest to the rescue of the duke, did not open it (но Иоганн, бросившись с остальными спасать герцога, не открыл их; to sweep – подметать, чистить; нестись, мчаться); nay, he took a part against Rupert, putting himself forward more bravely (более того, он выступил: «принял участие /в борьбе/» против Руперта, бросившись вперед храбрее; part – часть, доля; участие) than any in his anxiety to avert suspicion (чем кто-либо другой, стремясь: «в своем стремлении» отвести /от себя/ подозрения; anxiety – беспокойство, тревога; страстное желание); and he had received a wound, in the embrasure of the window (и он получил рану, /что я и видел/ в проеме окна).

The duke’s blood, spurting out, had stained his opponent’s shirt; but Rupert, not knowing that he had dealt Michael his death, was eager to finish the encounter. How he meant to deal with the other three of the band, I know not. I dare say he did not think, for the killing of Michael was not premeditated. Antoinette, left alone with the duke, had tried to stanch his wound, and thus was she busied till he died; and then, hearing Rupert’s taunts, she had come forth to avenge him. Me she had not seen, nor did she till I darted out of my ambush, and leapt after Rupert into the moat.

The same moment found my friends on the scene. They had reached the château in due time, and waited ready by the door. But Johann, swept with the rest to the rescue of the duke, did not open it; nay, he took a part against Rupert, putting himself forward more bravely than any in his anxiety to avert suspicion; and he had received a wound, in the embrasure of the window.

Till nearly half past two Sapt waited (примерно до половины третьего Сэпт ждал); then, following my orders, he had sent Fritz to search the banks of the moat (затем, следуя моим указаниям, послал Фрица обследовать берега рва). I was not there (меня там не было). Hastening back, Fritz told Sapt (поспешив назад, Фриц сказал /об этом/ Сэпту); and Sapt was for following orders still (но Сэпт, все же, был за /то, чтобы/ следовать распоряжениям; still – до сих пор, все еще, по-прежнему; все же, тем не менее, однако), and riding at full speed back to Tarlenheim (и во весь опор скакать назад в Тарленхайм); while Fritz would not hear of abandoning me (тогда как Фриц и слышать не желал о /том, чтобы/ бросить меня), let me have ordered what I would (что бы я там ни приказал: «позволил мне приказывать что угодно»). On this they disputed some few minutes (несколько минут они спорили об этом); then Sapt, persuaded by Fritz, detached a party under Bernenstein (потом Сэпт, убежденный Фрицем, послал отряд под /командованием/ Берненштайна; to detach – отделять; отряжать, посылать) to gallop back to Tarlenheim and bring up the marshal (галопом назад в Тарленхайм, чтобы поднять маршала), while the rest fell to on the great door of the château (тогда как остальные навалились на громадные двери дворца; to fall – падать; to fall to – начинать, приниматься за /что-л./; нападать). For several minutes it resisted them (несколько минут они = двери не подавались: «сопротивлялись им»; to resist – сопротивляться; не поддаваться, противостоять); then, just as Antoinette de Mauban fired at Rupert of Hentzau on the bridge (потом, как раз когда Антуанетта де Мобан выстрелила в Руперта Хенцо на мосту), they broke in, eight of them in all: and the first door they came to (они ввосьмером ворвались внутрь, и первая дверь, к которой они подбежали; in all – всего) was the door of Michael’s room (оказалась дверью в комнату Михаэля); and Michael lay dead across the threshold (а Михаэль лежал на пороге мертвым; to lie), with a sword-thrust through his breast (с пронзенной мечом грудью; thrust – толчок; выпад, удар, колющий удар, укол).

Till nearly half past two Sapt waited; then, following my orders, he had sent Fritz to search the banks of the moat. I was not there. Hastening back, Fritz told Sapt; and Sapt was for following orders still, and riding at full speed back to Tarlenheim; while Fritz would not hear of abandoning me, let me have ordered what I would. On this they disputed some few minutes; then Sapt, persuaded by Fritz, detached a party under Bernenstein to gallop back to Tarlenheim and bring up the marshal, while the rest fell to on the great door of the château. For several minutes it resisted them; then, just as Antoinette de Mauban fired at Rupert of Hentzau on the bridge, they broke in, eight of them in all: and the first door they came to was the door of Michael’s room; and Michael lay dead across the threshold, with a sword-thrust through his breast.

Sapt cried out at his death, as I had heard, and they rushed on the servants (Сэпт закричал, /увидев/ его мертвым, что я и услышал, и они набросились на слуг); but these, in fear, dropped their weapons (но те в страхе побросали свое оружие), and Antoinette flung herself weeping at Sapt’s feet (а Антуанетта кинулась, рыдая, к ногам Сэпта; to fling). And all she cried was, that I had been at the end of the bridge and leapt off (и она выкрикивала только /то/, что я стоял на /другом/ конце моста, а /потом/ прыгнул /вниз/). “What of the prisoner?” asked Sapt (что с узником? – спросил Сэпт); but she shook her head (но она /лишь/ мотнула головой; to shake). Then Sapt and Fritz, with the gentlemen behind them (потом Сэпт, Фриц и /остальные/ джентльмены, следовавшие за ними), crossed the bridge, slowly, warily, and without noise (медленно, осторожно и бесшумно перешли через мост); and Fritz stumbled over the body of De Gautet in the way of the door (и Фриц в дверях споткнулся о тело Де Готе). They felt him and found him dead (они осмотрели: «ощупали» его и обнаружили, что он мертв; to feel – чувствовать; ощупывать, трогать, осязать).

Then they consulted, listening eagerly for any sound from the cells below (потом они посовещались, ловя: «вслушиваясь напряженно в» каждый звук из темницы снизу; to consult – советоваться, консультироваться; совещаться; eager – страстно желающий; интенсивный, напряженный, энергичный); but there came none, and they were greatly afraid that the King’s guards had killed him (но оттуда не доносилось ни звука, и они здорово испугались, что конвоиры короля убили его), and having pushed his body through the great pipe, had escaped the same way themselves (и, вытолкнув его тело через ту огромную трубу, сами бежали тем же путем).

Sapt cried out at his death, as I had heard, and they rushed on the servants; but these, in fear, dropped their weapons, and Antoinette flung herself weeping at Sapt’s feet. And all she cried was, that I had been at the end of the bridge and leapt off. “What of the prisoner?” asked Sapt; but she shook her head. Then Sapt and Fritz, with the gentlemen behind them, crossed the bridge, slowly, warily, and without noise; and Fritz stumbled over the body of De Gautet in the way of the door. They felt him and found him dead.

Then they consulted, listening eagerly for any sound from the cells below; but there came none, and they were greatly afraid that the King’s guards had killed him, and having pushed his body through the great pipe, had escaped the same way themselves.

Yet, because I had been seen here (однако, поскольку меня видели здесь), they had still some hope (thus indeed Fritz, in his friendship, told me) (у них еще оставалась некоторая надежда (как по дружбе рассказал мне Фриц)); and going back to Michael’s body, pushing aside Antoinette, who prayed by it (и, вернувшись к телу Михаэля, отстранив Антуанетту, которая молилась подле него), they found a key to the door which I had locked, and opened the door (нашли ключ от двери, которую я запер, и открыли ее). The staircase was dark, and they would not use a torch at first (/на/ лестнице было темно, и они сначала не зажигали: «не использовали» факел), lest they should be more exposed to fire (чтобы не подставлять /себя/ под выстрелы; to expose – делать видимым, выставлять на показ; подвергать /опасности/; fire – огонь, пламя; стрельба). But soon Fritz cried (но вскоре Фриц крикнул): “The door down there is open! See, there is light (дверь внизу открыта! смотрите, там свет)!” So they went on boldly, and found none to oppose them (так что они смело пошли вперед, не встречая никого, кто бы им помешал; to oppose – противопоставлять; сопротивляться, препятствовать, мешать /ср. оппозиция/). And when they came to the outer room (и когда они вошли во внешнюю комнату) and saw the Belgian, Bersonin, lying dead (и увидели бельгийца Берзонина лежащего мертвым), they thanked God, Sapt saying: “Ay, he has been here (они возблагодарили Господа, и Сэпт сказал: Да, он побывал здесь).” Then rushing into the King’s cell (затем, бросившись в темницу короля), they found Detchard lying dead across the dead physician (они нашли Дэтчарда, лежащего мертвым на мертвом враче; across – поперек), and the King on his back with his chair by him (и короля, лежащего на спине, рядом с его стулом). And Fritz cried: “He’s dead (и Фриц воскликнул: Он мертв)!” and Sapt drove all out of the room except Fritz, and knelt down by the King (а Сэпт выгнал всех, кроме Фрица, из комнаты и опустился рядом с королем на колени); and, having learnt more of wounds and the sign of death than I (и поскольку он /за свою жизнь/ повидал: «изучил» больше ран и признаков смерти, нежели я), he soon knew that the King was not dead (он вскоре понял, что король не был мертв; to know – знать; понимать, осознавать), nor, if properly attended, would die (и если должным образом ухаживать /за ним/, то и не умрет; to attend – посещать, присутствовать; ухаживать, заботиться).

Yet, because I had been seen here, they had still some hope (thus indeed Fritz, in his friendship, told me); and going back to Michael’s body, pushing aside Antoinette, who prayed by it, they found a key to the door which I had locked, and opened the door. The staircase was dark, and they would not use a torch at first, lest they should be more exposed to fire. But soon Fritz cried: “The door down there is open! See, there is light!” So they went on boldly, and found none to oppose them. And when they came to the outer room and saw the Belgian, Bersonin, lying dead, they thanked God, Sapt saying: “Ay, he has been here.” Then rushing into the King’s cell, they found Detchard lying dead across the dead physician, and the King on his back with his chair by him. And Fritz cried: “He’s dead!” and Sapt drove all out of the room except Fritz, and knelt down by the King; and, having learnt more of wounds and the sign of death than I, he soon knew that the King was not dead, nor, if properly attended, would die.

And they covered his face and carried him to Duke Michael’s room (они накрыли ему лицо, отнесли в комнату герцога Михаэля), and laid him there (и положили его там); and Antoinette rose from praying by the body of the duke (а Антуанетта, /перестав/ молиться, поднялась от тела герцога; to rise – восходить; вставать на ноги, подниматься) and went to bathe the King’s head and dress his wounds, till a doctor came (и подошла, чтобы обмыть королю голову и перевязать раны, пока не прибудет доктор; to dress – одевать/ся/; перевязывать /рану/). And Sapt, seeing I had been there, and having heard Antoinette’s story (и Сэпт, видя, что я был там и услышав рассказ Антуанетты), sent Fritz to search the moat and then the forest (послал Фрица осмотреть ров, а потом лес). He dared send no one else (он не рискнул послать кого-то еще). And Fritz found my horse, and feared the worst (а Фриц, найдя мою лошадь, опасался худшего). Then, as I have told, he found me, guided by the shout (затем, как я /уже/ рассказал, он нашел меня, привлеченный криком; guided – управляемый; ведомый) with which I had called on Rupert to stop and face me (которым я призывал Руперта остановиться и /сразиться/ со мной лицом к лицу). And I think a man has never been more glad to find his own brother alive (и, думаю, ни один человек не был больше рад обнаружить своего собственного брата живым) than was Fritz to come on me (чем Фриц, когда нашел меня; to come on – приближаться, налететь, разразиться /о ветре, шквале/; натыкаться, наскакивать); so that, in love and anxiety for me, he thought nothing of a thing so great (так что от любви и беспокойства обо мне он не помышлял так сильно ни о чем) as would have been the death of Rupert Hentzau (как о смерти Руперта Хенцо). Yet, had Fritz killed him, I should have grudged it (однако же, если бы Фриц убил его, я бы не пришел от этого в восторг; to grudge – выражать/испытывать недовольство).

And they covered his face and carried him to Duke Michael’s room, and laid him there; and Antoinette rose from praying by the body of the duke and went to bathe the King’s head and dress his wounds, till a doctor came. And Sapt, seeing I had been there, and having heard Antoinette’s story, sent Fritz to search the moat and then the forest. He dared send no one else. And Fritz found my horse, and feared the worst. Then, as I have told, he found me, guided by the shout with which I had called on Rupert to stop and face me. And I think a man has never been more glad to find his own brother alive than was Fritz to come on me; so that, in love and anxiety for me, he thought nothing of a thing so great as would have been the death of Rupert Hentzau. Yet, had Fritz killed him, I should have grudged it.

The enterprise of the King’s rescue being thus prosperously concluded (операция по спасению короля = спасение короля, завершившееся так успешно; enterprise – смелое предприятие; prosperous – процветающий, преуспевающий; успешный, удачный), it lay on Colonel Sapt to secure secrecy (налагало на полковника Сэпта /обязанность/ сохранить тайну; to secure – обеспечивать безопасность; охранять) as to the King ever having been in need of rescue (о /том, что/ король когда-либо нуждался в спасении). Antoinette de Mauban and Johann the keeper (Антуанетту де Мобан и лесничего Иоганна) (who, indeed, was too much hurt to be wagging his tongue just now (который, правда, был слишком сильно ранен, чтобы болтать языком в тот момент: «сейчас»)) were sworn to reveal nothing (заставили поклясться в том, что /они будут/ молчать: «не откроют ничего»; to swear); and Fritz went forth to find – not the King (а Фриц отправился разыскивать – нет, не короля), but the unnamed friend of the King (а некоего друга короля; unnamed – безымянный; неупомянутый), who had lain in Zenda and flashed for a moment (который останавливался в Зенде и на мгновение промелькнул; to lie – лежать; остановиться ненадолго, переночевать) before the dazed eyes of Duke Michael’s servants on the drawbridge (перед глазами изумленных слуг герцога Михаэля на подъемном мосту). The metamorphosis had happened (метаморфоза произошла); and the King, wounded almost to death by the attacks of the gaolers (и король, почти смертельно раненный при нападении тюремщиков) who guarded his friend, had at last overcome them (которые сторожили его друга, в конце концов победил их), and rested now, wounded but alive, in Black Michael’s own room in the Castle (и теперь отдыхал, раненый, но живой, в замке в личной: «собственной» комнате Черного Михаэля).

The enterprise of the King’s rescue being thus prosperously concluded, it lay on Colonel Sapt to secure secrecy as to the King ever having been in need of rescue. Antoinette de Mauban and Johann the keeper (who, indeed, was too much hurt to be wagging his tongue just now) were sworn to reveal nothing; and Fritz went forth to find – not the King, but the unnamed friend of the King, who had lain in Zenda and flashed for a moment before the dazed eyes of Duke Michael’s servants on the drawbridge. The metamorphosis had happened; and the King, wounded almost to death by the attacks of the gaolers who guarded his friend, had at last overcome them, and rested now, wounded but alive, in Black Michael’s own room in the Castle.

There he had been carried, his face covered with a cloak, from the cell (туда его перенесли из темницы, укрыв лицо плащом); and thence orders issued, that if his friend were found (и оттуда исходили приказания, что если его друг найдется), he should be brought directly and privately to the King (он должен быть немедленно и без излишнего шума: «частным образом» доставлен к королю), and that meanwhile messengers should ride at full speed to Tarlenheim (а тем временем посыльные должны во весь опор скакать в Тарленхайм), to tell Marshall Strakencz to assure the princess of the King’s safety (и передать маршалу Штракенцу, чтобы /тот/ заверил принцессу в безопасности короля) and to come himself with all speed to greet the King (и как можно быстрее прибыл сам поприветствовать короля). The princess was enjoined to remain at Tarlenheim (принцессе повелевалось оставаться в Тарленхайме), and there await her cousin’s coming or his further injunctions (и ожидать там прибытия ее кузена или его дальнейших указаний). Thus the King would come to his own again (так король снова вступил в свои /права/), having wrought brave deeds, and escaped, almost by a miracle (совершив отважные деяния и избежав, почти чудом; to wreak), the treacherous assault of his unnatural brother (вероломного нападения своего жестокого брата; unnatural – неестественный; жестокий, злой).

This ingenious arrangement of my long-headed old friend prospered in every way (этот хитроумный план моего предусмотрительного друга был хорош: «преуспевал» во всех отношениях; arrangement – приведение в порядок; мероприятие, план; long-headed – длинноголовый; предусмотрительный, проницательный, хитрый; in every way – во всех отношениях; way – путь, дорога; отношение), save where it encountered a force that often defeats the most cunning schemes (пока /он/ не столкнулся с силой, которая часто расстраивает самые коварные замыслы; to defeat – наносить поражение; расстраивать /планы/). I mean nothing else than the pleasure of a woman (я имею в виду ни что другое, как вмешательство женщины; pleasure – удовольствие; воля, желание).

There he had been carried, his face covered with a cloak, from the cell; and thence orders issued, that if his friend were found, he should be brought directly and privately to the King, and that meanwhile messengers should ride at full speed to Tarlenheim, to tell Marshall Strakencz to assure the princess of the King’s safety and to come himself with all speed to greet the King. The princess was enjoined to remain at Tarlenheim, and there await her cousin’s coming or his further injunctions. Thus the King would come to his own again, having wrought brave deeds, and escaped, almost by a miracle, the treacherous assault of his unnatural brother.

This ingenious arrangement of my long-headed old friend prospered in every way, save where it encountered a force that often defeats the most cunning schemes. I mean nothing else than the pleasure of a woman.

For, let her cousin and sovereign send what command he chose (потому что, дав возможность своему кузену и повелителю отдавать приказания, какие он пожелает; to send – посылать; передавать, извещать; to choose – выбирать; хотеть, желать /разг./) (or Colonel Sapt chose for him (или полковник Сэпт пожелает вместо него)), and let Marshal Strakencz insist as he would (а маршалу Штракенцу настаивать на чем ему будет угодно; would /зд./ – модальный глагол, выражающий желание), the Princess Flavia was in no way minded (принцесса Флавия совершенно не собиралась; way – путь, дорога; способ, образ действия; in no way – никоим образом, ничуть не) to rest at Tarlenheim while her lover lay wounded at Zenda (оставаться: «отдыхать» в Тарленхайме, тогда как ее возлюбленный лежал раненый в замке Зенда); and when the Marshal, with a small suite (и когда маршал с небольшой свитой), rode forth from Tarlenheim on the way to Zenda (поскакал из Тарленхайма по дороге в замок), the princess’s carriage followed immediately behind (карета принцессы незамедлительно последовала за ним), and in this order they passed through the town (и в таком порядке они проехали через город), where the report was already rife that the King (где уже распространился слух, что король; report – доклад, рапорт; молва, слух; rife – обычный, частый; распространенный), going the night before to remonstrate with his brother, in all friendliness (со всем дружелюбием = с самыми дружескими намерениями ездивший предыдущей ночью договариваться со своим братом: «увещевать своего брата»), for that he held one of the King’s friends in confinement in the Castle (поскольку тот держал в плену в замке одного из друзей короля: to hold), had been most traitorously set upon (подвергся самому предательскому нападению; to set upon – нападать); that there had been a desperate conflict (что произошла отчаянная схватка; conflict – конфликт, столкновение; борьба); that the duke was slain with several of his gentlemen (что герцог с несколькими своими придворными был убит; gentleman – джентльмен; дворянин /ист./; to slay); and that the King, wounded as he was, had seized and held the Castle of Zenda (и что король, будучи ранен, захватил и удерживал замок Зенды; to hold – держать; удерживать). All of which talk made, as may be supposed, a mighty excitement (все эти толки, как можно предположить, вызвали чрезвычайное волнение): and the wires were set in motion, and the tidings came to Strelsau only just after (вовсю заработал телеграф, и новости достигли Стрелсо только после того; to set in motion – привести в движение) orders had been sent thither to parade the troops (как туда были посланы приказы построить войска; to parade – проходить строем, маршировать) and overawe the dissatisfied quarters of the town with a display of force (и держать неудовлетворительные = неблагонадежные кварталы города в страхе, демонстрируя силу; to overawe – держать в благоговейном страхе; внушать страх).

For, let her cousin and sovereign send what command he chose (or Colonel Sapt chose for him), and let Marshal Strakencz insist as he would, the Princess Flavia was in no way minded to rest at Tarlenheim while her lover lay wounded at Zenda; and when the Marshal, with a small suite, rode forth from Tarlenheim on the way to Zenda, the princess’s carriage followed immediately behind, and in this order they passed through the town, where the report was already rife that the King, going the night before to remonstrate with his brother, in all friendliness, for that he held one of the King’s friends in confinement in the Castle, had been most traitorously set upon; that there had been a desperate conflict; that the duke was slain with several of his gentlemen; and that the King, wounded as he was, had seized and held the Castle of Zenda. All of which talk made, as may be supposed, a mighty excitement: and the wires were set in motion, and the tidings came to Strelsau only just after orders had been sent thither to parade the troops and overawe the dissatisfied quarters of the town with a display of force.

Thus the Princess Flavia came to Zenda (итак, принцесса Флавия отправилась в замок). And as she drove up the hill, with the Marshal riding by the wheel (и когда они подъехали к холму с маршалом, скачущим рядом: «у колеса») and still imploring her to return in obedience to the King’s orders (и все еще упрашивающим ее вернуться, повинуясь приказам короля; obedience – послушание, повиновение), Fritz von Tarlenheim, with the prisoner of Zenda, came to the edge of the forest (Фриц фон Тарленхайм с узником замка Зенды вышли на опушку леса). I had revived from my swoon, and walked, resting on Fritz’s arm (я уже оправился от своего обморока и шел, опираясь на руку Фрица; to revive – возрождаться, воскресать; приходить в сознание; to rest – отдыхать; опираться /на что-л./); and looking out from the cover of the trees, I saw the princess (и выглянув из-под покрова деревьев, я увидел принцессу). Suddenly understanding from a glance at my companion’s face (взглянув на лицо своего спутника, я внезапно понял) that we must not meet her (что мы не должны встретиться с ней), I sank on my knees behind a clump of bushes (и опустился на колени позади зарослей кустарника; clump – группа /деревьев, кустов и т. п./). But there was one whom we had forgotten (но был один /человек/, о котором мы забыли), but who followed us, and was not disposed to let slip the chance (но который следовал за нами и был несклонен упустить свой шанс: «дать шансу ускользнуть») of earning a smile and maybe a crown or two (заслужить улыбку, а может, и пару крон; to earn – зарабатывать; заслуживать); and, while we lay hidden, the little farm-girl came by us (и пока мы, притаившись, лежали /в кустах/, маленькая фермерша, миновав нас) and ran to the princess, curtseying and crying (подбежала к принцессе, делая реверанс и крича):

“Madame, the King is here – in the bushes (госпожа, король здесь, в кустах)! May I guide you to him, madame (могу я отвести вас к нему, госпожа)?”

Thus the Princess Flavia came to Zenda. And as she drove up the hill, with the Marshal riding by the wheel and still imploring her to return in obedience to the King’s orders, Fritz von Tarlenheim, with the prisoner of Zenda, came to the edge of the forest. I had revived from my swoon, and walked, resting on Fritz’s arm; and looking out from the cover of the trees, I saw the princess. Suddenly understanding from a glance at my companion’s face that we must not meet her, I sank on my knees behind a clump of bushes. But there was one whom we had forgotten, but who followed us, and was not disposed to let slip the chance of earning a smile and maybe a crown or two; and, while we lay hidden, the little farm-girl came by us and ran to the princess, curtseying and crying:

“Madame, the King is here – in the bushes! May I guide you to him, madame?”

“Nonsense, child!” said old Strakencz (глупости, дитя! – сказал старый Штракенц); “the King lies wounded in the Castle (король лежит раненый в замке).”

“Yes, sir, he’s wounded, I know (да, сэр, он ранен, я знаю); but he’s there – with Count Fritz – and not at the Castle,” she persisted (но он там, с графом Фрицем, а /совсем/ не в замке).

“Is he in two places, or are there two Kings?” asked Flavia, bewildered (он, что, в двух местах /сразу/, или существует два короля? – удивленно спросила Флавия). “And how should he be there (и с какой стати ему быть там)?”

“He pursued a gentleman, madame, and they fought till Count Fritz came (он преследовал /какого-то/ джентльмена, госпожа, и они дрались, пока не появился граф Фриц); and the other gentleman took my father’s horse from me and rode away (а тот другой джентльмен взял у меня лошадь моего отца и ускакал прочь); but the King is here with Count Fritz (но король здесь с графом Фрицем). Why, madame, is there another man in Ruritania like the King (разве есть, госпожа, в Руритании другой человек, похожий на короля)?”

“No, my child,” said Flavia softly (I was told it afterwards) (нет, дитя мое, – мягко ответила Флавия (мне рассказывали об этом впоследствии)), and she smiled and gave the girl money (и улыбнувшись, она дала девочке денег). “I will go and see this gentleman,” and she rose to alight from the carriage (я пойду и посмотрю на этого джентльмена, – и она поднялась, чтобы выйти из кареты).

But at this moment Sapt came riding from the Castle (но в эту минуту из замка прискакал Сэпт), and, seeing the princess, made the best of a bad job (и, увидев принцессу, не ударил лицом в грязь; to make the best of а bad job – мужественно переносить невзгоды), and cried to her that the King was well tended and in no danger (и крикнул ей, что о короле хорошо заботятся и /жизнь его/ вне опасности).

“Nonsense, child!” said old Strakencz; “the King lies wounded in the Castle.”

“Yes, sir, he’s wounded, I know; but he’s there – with Count Fritz – and not at the Castle,” she persisted.

“Is he in two places, or are there two Kings?” asked Flavia, bewildered. “And how should he be there?”

“He pursued a gentleman, madame, and they fought till Count Fritz came; and the other gentleman took my father’s horse from me and rode away; but the King is here with Count Fritz. Why, madame, is there another man in Ruritania like the King?”

“No, my child,” said Flavia softly (I was told it afterwards), and she smiled and gave the girl money. “I will go and see this gentleman,” and she rose to alight from the carriage.

But at this moment Sapt came riding from the Castle, and, seeing the princess, made the best of a bad job, and cried to her that the King was well tended and in no danger.

“In the Castle?” she asked (в замке? – спросила она).

“Where else, madame?” said he, bowing (где же еще, госпожа? – ответил он, кланяясь).

“But this girl says he is yonder – with Count Fritz (но эта девочка говорит, что он вон там – с графом Фрицем).”

Sapt turned his eyes on the child with an incredulous smile (Сэпт взглянул на ребенка с недоверчивой улыбкой).

“Every fine gentleman is a King to such (для такой каждый прилично одетый джентльмен – король; fine – тонкий, изящный; красивый, нарядный),” said he.

“Why, he’s as like the King as one pea to another, madame (да ведь он похож на короля как две капли воды: «как одна горошина на другую», госпожа)!” cried the girl, a little shaken but still obstinate (воскликнула девочка, слегка дрожа, но по-прежнему настойчиво; to shake – трясти/сь/, встряхивать; дрожать).

Sapt started round (Сэпт вздрогнул всем телом; round – вокруг; повсюду). The old Marshal’s face asked unspoken questions (на лице старого маршала был написан невысказанный вопрос; to ask – спрашивать). Flavia’s glance was no less eloquent (взгляд Флавии был не менее красноречив). Suspicion spread quick (подозрение быстро росло: «распространялось»).

“I’ll ride myself and see this man,” said Sapt hastily (я сам поеду и взгляну на этого человека, – сказал Сэпт поспешно).

“Nay, I’ll come myself,” said the princess (нет, я сама пойду, – сказала принцесса).

“Then come alone,” he whispered (тогда пойдем одни, – прошептал он).

And she, obedient to the strange hinting in his face (и она, повинуясь странному намеку, /написанному/ на его лице), prayed the Marshal and the rest to wait (попросила маршала и остальных подождать); and she and Sapt came on foot towards where we lay (и они с Сэптом пешком направились к /тому месту/, где мы лежали), Sapt waving to the farm-girl to keep at a distance (Сэпт махнул девочке, чтоб держалась на расстоянии). And when I saw them coming, I sat in a sad heap on the ground (увидев, что они подходят, я в отчаянии: «печальной грудой» уселся на землю), and buried my face in my hands (и закрыл лицо руками). I could not look at her (я не мог посмотреть на нее). Fritz knelt by me, laying his hand on my shoulder (Фриц встал на колени рядом со мной, положив руку мне на плечо).

“In the Castle?” she asked.

“Where else, madame?” said he, bowing.

“But this girl says he is yonder – with Count Fritz.”

Sapt turned his eyes on the child with an incredulous smile.

“Every fine gentleman is a King to such,” said he.

“Why, he’s as like the King as one pea to another, madame!” cried the girl, a little shaken but still obstinate.

Sapt started round. The old Marshal’s face asked unspoken questions. Flavia’s glance was no less eloquent. Suspicion spread quick.

“I’ll ride myself and see this man,” said Sapt hastily.

“Nay, I’ll come myself,” said the princess.

“Then come alone,” he whispered.

And she, obedient to the strange hinting in his face, prayed the Marshal and the rest to wait; and she and Sapt came on foot towards where we lay, Sapt waving to the farm-girl to keep at a distance. And when I saw them coming, I sat in a sad heap on the ground, and buried my face in my hands. I could not look at her. Fritz knelt by me, laying his hand on my shoulder.

“Speak low, whatever you say,” I heard Sapt whisper as they came up (говорите тихо, что бы вы ни сказали, – услышал я шепот Сэпта, когда они приблизились); and the next thing I heard was a low cry (и следующее, что я услышал, был тихий вскрик) – half of joy, half of fear – from the princess (наполовину от радости, наполовину от испуга – /который вырвался/ у принцессы):

“It is he (это он)! Are you hurt (вы ранены)?”

And she fell on the ground by me, and gently pulled my hands away (она упала на землю рядом со мной и осторожно отвела мои руки /от лица/); but I kept my eyes to the ground (но я не поднимал глаз от земли).

“It is the King (это король)!” she said. “Pray, Colonel Sapt, tell me where lay the wit of the joke you played on me (умоляю, полковник Сэпт, скажите мне, в чем заключался смысл шутки, которую вы сыграли со мной; to lie – лежать; находиться, заключаться; wit – ум, разум; остроумие)?”

We answered none of us (никто из нас не ответил); we three were silent before her (мы втроем молча /стояли/ перед ней). Regardless of them, she threw her arms round my neck and kissed me (не обращая на них внимания, она обвила руками мою шею и поцеловала меня). Then Sapt spoke in a low hoarse whisper (тут Сэпт заговорил тихим хриплым шепотом):

“It is not the King (это не король). Don’t kiss him; he’s not the King (не целуйте его, он не король).”

She drew back for a moment (на миг она отстранилась); then, with an arm still round my neck, she asked, in superb indignation (потом все еще обнимая меня рукой за шею, она спросила в благородном негодовании; superb – великолепный, роскошный; благородный):

“Do I not know my love (неужели я не узнаю своего любимого)? Rudolf my love (Рудольф, любовь моя)!”

“It is not the King,” said old Sapt again (это не король, – снова сказал старик Сэпт); and a sudden sob broke from tender-hearted Fritz (а у добросердечного Фрица вырвалось внезапное рыдание; tender – нежный, мягкий).

It was the sob that told her no comedy was afoot (это рыдание подсказало ей = от этого рыдания ей стало понятно, что все это не комедия; afoot – в движении, в действии).

“Speak low, whatever you say,” I heard Sapt whisper as they came up; and the next thing I heard was a low cry – half of joy, half of fear – from the princess:

“It is he! Are you hurt?”

And she fell on the ground by me, and gently pulled my hands away; but I kept my eyes to the ground.

“It is the King!” she said. “Pray, Colonel Sapt, tell me where lay the wit of the joke you played on me?”

We answered none of us; we three were silent before her. Regardless of them, she threw her arms round my neck and kissed me. Then Sapt spoke in a low hoarse whisper:

“It is not the King. Don’t kiss him; he’s not the King.”

She drew back for a moment; then, with an arm still round my neck, she asked, in superb indignation:

“Do I not know my love? Rudolf my love!”

“It is not the King,” said old Sapt again; and a sudden sob broke from tender-hearted Fritz.

It was the sob that told her no comedy was afoot.

“He is the King!” she cried (он король! – крикнула она). “It is the King’s face – the King’s ring – my ring (лицо короля, перстень короля – мой перстень)! It is my love (это мой возлюбленный)!”

“Your love, madame,” said old Sapt, “but not the King (ваш возлюбленный, госпожа, – сказал Сэпт, – но не король). The King is there in the Castle (король там, в замке). This gentleman (этот господин) – ”

“Look at me, Rudolf! look at me!” she cried, taking my face between her hands (взгляни на меня, Рудольф! – воскликнула она, беря мою голову: «мое лицо» в свои ладони). “Why do you let them torment me (почему ты позволяешь им мучить меня)? Tell me what it means (скажи мне, что это значит)!”

Then I spoke, gazing into her eyes (тут я заговорил, пристально смотря ей в глаза).

“God forgive me, madame (да простит меня Господь, госпожа)!” I said. “I am not the King (я не король)!”

I felt her hands clutch my cheeks (я почувствовал, как ее руки стиснули мои щеки). She gazed at me as never man’s face was scanned yet (она смотрела на меня так изучающе, как никогда еще /никто/ не смотрел на лицо мужчины; to scan – пристально разглядывать, изучать). And I, silent again, saw wonder born, and doubt grow (а я, снова замолчав, видел, как зарождается удивление, растет сомнение), and terror spring to life as she looked (и появляется страх в ее взгляде: «когда она смотрела»; to spring to life – внезапно ожить). And very gradually the grasp of her hands slackened (и очень медленно: «постепенно» хватка ее рук ослабела); she turned to Sapt, to Fritz, and back to me (она повернулась к Сэпту, к Фрицу и снова ко мне): then suddenly she reeled forward and fell in my arms (потом вдруг покачнулась: «качнулась вперед» и упала мне на руки; to fall); and with a great cry of pain I gathered her to me and kissed her lips (и с громким криком боли я прижал ее к себе и поцеловал в губы; great – большой; долгий, длительный; to gather – собирать; прижимать к себе). Sapt laid his hand on my arm (Сэпт положил руку мне на плечо). I looked up in his face (я взглянул ему в лицо). And I laid her softly on the ground (/потом/ я мягко опустил ее на землю), and stood up, looking on her, cursing heaven (и поднялся, глядя на нее и проклиная небеса) that young Rupert’s sword had spared me for this sharper pang (/за то/, что меч юного Руперта не избавил меня от этой еще более острой боли; to spare – беречь, сберегать; щадить).

“He is the King!” she cried. “It is the King’s face – the King’s ring – my ring! It is my love!”

“Your love, madame,” said old Sapt, “but not the King. The King is there in the Castle. This gentleman – ”

“Look at me, Rudolf! look at me!” she cried, taking my face between her hands. “Why do you let them torment me? Tell me what it means!”

Then I spoke, gazing into her eyes.

“God forgive me, madame!” I said. “I am not the King!”

I felt her hands clutch my cheeks. She gazed at me as never man’s face was scanned yet. And I, silent again, saw wonder born, and doubt grow, and terror spring to life as she looked. And very gradually the grasp of her hands slackened; she turned to Sapt, to Fritz, and back to me: then suddenly she reeled forward and fell in my arms; and with a great cry of pain I gathered her to me and kissed her lips. Sapt laid his hand on my arm. I looked up in his face. And I laid her softly on the ground, and stood up, looking on her, cursing heaven that young Rupert’s sword had spared me for this sharper pang.

 

Chapter 21

If Love Were All

(Если бы существовала только любовь: «если бы любовь была всем»)!

It was night, and I was in the cell wherein the King had lain in the Castle of Zenda (был вечер, и я находился в темнице замка Зенда, где до этого держали короля; to lie). The great pipe that Rupert of Hentzau had nicknamed “Jacob’s Ladder” was gone (огромную трубу, которую Руперт Хенцо прозвал «лестницей Иакова», убрали), and the lights in the room across the moat twinkled in the darkness (и огни в комнате по ту сторону рва мерцали в темноте). All was still; the din and clash of strife were gone (все было тихо; больше не слышно было грохота и лязга боя; strife – борьба; столкновение; to go /зд./ – проходить, исчезать). I had spent the day hidden in the forest (я провел день, прячась в лесу), from the time when Fritz had led me off, leaving Sapt with the princess (с того момента, когда Фриц увел меня, оставив Сэпта с принцессой). Under cover of dusk, muffled up, I had been brought to the Castle (под покровом темноты закутанного /с ног до головы/ меня привели в замок) and lodged where I now lay (и разместили там, где я теперь находился). Though three men had died there – two of them by my hand (хоть там и умерли три человека – двое из них от моей руки) – I was not troubled by ghosts (привидения меня не беспокоили). I had thrown myself on a pallet by the window (я бросился на соломенный тюфяк у окна; to throw), and was looking out on the black water (и смотрел на темную воду); Johann, the keeper, still pale from his wound (лесничий Иоганн, все еще бледный от /полученной/ раны), but not much hurt besides, had brought me supper (но в остальном: «кроме того» не сильно пострадавший, принес мне ужин). He told me that the King was doing well, that he had seen the princess (он рассказал мне, что король чувствует себя хорошо, что он уже виделся с принцессой); that she and he, Sapt and Fritz, had been long together (что она, он, Сэпт и Фриц долго находились = что-то обсуждали вместе). Marshal Strakencz was gone to Strelsau (маршал Штракенц уехал в Стрелсо); Black Michael lay in his coffin, and Antoinette de Mauban watched by him (Черный Михаэль лежит в гробу, а Антуанетта де Мобан дежурит возле него; to watch – наблюдать, следить; караулить, сторожить, охранять); had I not heard, from the chapel, priests singing mass for him (не слышал ли я, как священники отпевали его в часовне)?

It was night, and I was in the cell wherein the King had lain in the Castle of Zenda. The great pipe that Rupert of Hentzau had nicknamed “Jacob’s Ladder” was gone, and the lights in the room across the moat twinkled in the darkness. All was still; the din and clash of strife were gone. I had spent the day hidden in the forest, from the time when Fritz had led me off, leaving Sapt with the princess. Under cover of dusk, muffled up, I had been brought to the Castle and lodged where I now lay. Though three men had died there – two of them by my hand – I was not troubled by ghosts. I had thrown myself on a pallet by the window, and was looking out on the black water; Johann, the keeper, still pale from his wound, but not much hurt besides, had brought me supper. He told me that the King was doing well, that he had seen the princess; that she and he, Sapt and Fritz, had been long together. Marshal Strakencz was gone to Strelsau; Black Michael lay in his coffin, and Antoinette de Mauban watched by him; had I not heard, from the chapel, priests singing mass for him?

Outside there were strange rumours afloat (за стенами замка ходили удивительные слухи; outside – наружная часть; внешний мир; afloat – на воде, на плаву; в /полном/ разгаре). Some said that the prisoner of Zenda was dead (кое-кто говорил, что узник /замка/ Зенды мертв); some, that he had vanished yet alive (кто-то – что он исчез, но все еще жив); some, that he was a friend who had served the King well in some adventure in England (одни – будто он был другом короля и здорово ему помог во время какого-то приключения в Англии; to serve – служить; оказывать помощь); others, that he had discovered the Duke’s plots (другие – будто он раскрыл планы герцога; to discover – открывать, делать открытие; раскрывать; plot – заговор, интрига), and had therefore been kidnapped by him (поэтому тот его и похитил). One or two shrewd fellows shook their heads (некоторые проницательные люди качали головами; to shake) and said only that they would say nothing (и говорили лишь то, что они ничего не хотят сказать), but they had suspicions that more was to be known than was known (но у них есть подозрения, что многое бы прояснилось: «что больше было бы известно, чем было известно»), if Colonel Sapt would tell all he knew (если бы полковник Сэпт рассказал все, что знает).

Thus Johann chattered till I sent him away (Иоганн болтал до тех пор, пока я не отослал его) and lay there alone, thinking, not of the future, but (и /не остался/ лежать там в одиночестве, размышляя, но не о будущем) – as a man is wont to do when stirring things have happened to him (что человек обычно делает, когда с ним происходит нечто волнующее) – rehearsing the events of the past weeks (а воссоздавая /в памяти/ события минувших недель; to rehearse – репетировать; повторять), and wondering how strangely they had fallen out (и удивляясь, как странно все обернулось: «как странно они случились»; to fall out – выпадать; случаться). And above me, in the stillness of the night (и над собой в ночном безмолвии), I heard the standards flapping against their poles (я слышал, как хлопали штандарты на своих мачтах; pole – столб, шест), for Black Michael’s banner hung there half-mast high (поскольку знамя Черного Михаэля висело наполовину приспущенным; mast – мачта), and above it the royal flag of Ruritania, floating for one night more over my head (а над ним реял королевский флаг Руритании в последний раз: «еще на одну ночь» над моей головой; to float – плавать, держаться на поверхности; плыть /по течению, по воздуху/). Habit grows so quick, that only by an effort (привычка возникает так быстро, что лишь с усилием; to grow – расти, увеличиваться; вырастать, возникать) did I recollect that it floated no longer for me (я вспомнил, что он развевается больше не для меня).

Outside there were strange rumours afloat. Some said that the prisoner of Zenda was dead; some, that he had vanished yet alive; some, that he was a friend who had served the King well in some adventure in England; others, that he had discovered the Duke’s plots, and had therefore been kidnapped by him. One or two shrewd fellows shook their heads and said only that they would say nothing, but they had suspicions that more was to be known than was known, if Colonel Sapt would tell all he knew.

Thus Johann chattered till I sent him away and lay there alone, thinking, not of the future, but – as a man is wont to do when stirring things have happened to him – rehearsing the events of the past weeks, and wondering how strangely they had fallen out. And above me, in the stillness of the night, I heard the standards flapping against their poles, for Black Michael’s banner hung there half-mast high, and above it the royal flag of Ruritania, floating for one night more over my head. Habit grows so quick, that only by an effort did I recollect that it floated no longer for me.

Presently Fritz von Tarlenheim came into the room (вскоре в комнату вошел Фриц фон Тарленхайм). I was standing then by the window (я тогда стоял возле окна); the glass was opened, and I was idly fingering the cement (окно: «стекло» было открыто, и я лениво ковырял пальцем цемент; finger – палец /руки/; to finger – трогать, перебирать пальцами) which clung to the masonry where “Jacob’s Ladder” had been (оставшийся на: «который прилип к» каменной кладке, где раньше была «лестница Иакова»; to cling). He told me briefly that the King wanted me (он коротко сообщил мне, что король желает меня /видеть/), and together we crossed the drawbridge (и вместе мы перешли через мост) and entered the room that had been Black Michael’s (и вошли в комнату, ранее принадлежавшую Черному Михаэлю).

The King was lying there in bed (король там лежал на кровати); our doctor from Tarlenheim was in attendance on him (при нем находился наш доктор из Тарленхайма; to be in attendance – сопровождать; присутствовать; to attend – уделять внимание; ходить, ухаживать /за больным/), and whispered to me that my visit must be brief (/который/ шепотом сказал мне, что мой визит должен быть краток). The King held out his hand and shook mine (король протянул руку и пожал мою; to shake – трясти/сь/, встряхивать; to shake hands – пожимать руки, обмениваться рукопожатием). Fritz and the doctor withdrew to the window (Фриц с доктором удалились к окну; to withdraw).

I took the King’s ring from my finger and placed it on his (я снял со своего пальца королевский перстень и надел ему).

“I have tried not to dishonour it, sire (я старался не опозорить его, сир),” said I.

“I can’t talk much to you,” he said, in a weak voice (я не могу долго говорить с вами, – сказал он слабым голосом). “I have had a great fight with Sapt and the Marshal (я долго спорил с Сэптом и маршалом; great – большой, громадный; долгий, продолжительный; fight – бой; спор) – for we have told the Marshal everything (поскольку нам пришлось рассказать маршалу все). I wanted to take you to Strelsau and keep you with me (я хотел взять вас с собою в Стрелсо и оставить при себе), and tell everyone of what you had done (и рассказать всем, что вы сделали /для меня/); and you would have been my best and nearest friend, Cousin Rudolf (вы были бы мне самым лучшим и ближайшим другом, кузен Рудольф). But they tell me I must not (но они уверяют, что я не должен этого делать), and that the secret must be kept – if kept it can be (и что эту тайну нужно сохранить – если ее возможно сохранить).”

Presently Fritz von Tarlenheim came into the room. I was standing then by the window; the glass was opened, and I was idly fingering the cement which clung to the masonry where “Jacob’s Ladder” had been. He told me briefly that the King wanted me, and together we crossed the drawbridge and entered the room that had been Black Michael’s.

The King was lying there in bed; our doctor from Tarlenheim was in attendance on him, and whispered to me that my visit must be brief. The King held out his hand and shook mine. Fritz and the doctor withdrew to the window.

I took the King’s ring from my finger and placed it on his.

“I have tried not to dishonour it, sire,” said I.

“I can’t talk much to you,” he said, in a weak voice. “I have had a great fight with Sapt and the Marshal – for we have told the Marshal everything. I wanted to take you to Strelsau and keep you with me, and tell everyone of what you had done; and you would have been my best and nearest friend, Cousin Rudolf. But they tell me I must not, and that the secret must be kept – if kept it can be.”

“They are right, sire (они правы, сир). Let me go (позвольте мне уехать). My work here is done (моя работа здесь выполнена = моя миссия окончена).”

“Yes, it is done, as no man but you could have done it (да, вы, как никто другой, смогли выполнить ее). When they see me again, I shall have my beard on (когда меня увидят снова, я буду с бородой); I shall – yes, faith, I shall be wasted with sickness (я буду – да, честное слово, я буду слаб от болезни). They will not wonder that the King looks changed in face (никто не удивится, что король выглядит немного изменившимся в лице). Cousin, I shall try to let them find him changed in nothing else (кузен, я буду стараться не дать им заметить перемен ни в чем другом). You have shown me how to play the King (вы показали мне, как /должен/ поступать король; to play – играть; поступать, действовать).”

“Sire,” said I. “I can take no praise from you (сир, – сказал я, – я не могу принять от вас никакой похвалы). It is by the narrowest grace of God (это только по милости Божией; narrow – узкий; едва достаточный; grace – грация, изящество; милость, милосердие) that I was not a worse traitor than your brother (я не стал худшим изменником, нежели ваш брат).”

He turned inquiring eyes on me (он вопросительно взглянул на меня: «повернул на меня вопрошающий взгляд»); but a sick man shrinks from puzzles (но больной человек не любит головоломок; to shrink – садиться /о материи/; избегать, уклоняться), and he had no strength to question me (и у него не было сил расспрашивать меня). His glance fell on Flavia’s ring, which I wore (его взгляд упал на перстень Флавии, который я носил). I thought he would question me about it (я думал, он спросит меня о нем); but, after fingering it idly, he let his head fall on his pillow (но лениво коснувшись его пальцем, он уронил голову на подушку).

“I don’t know when I shall see you again (не знаю, когда снова увижу вас),” he said faintly, almost listlessly (сказал он тихо: «слабо» и почти равнодушно).

“If I can ever serve you again, sire,” I answered (я всегда к вашим услугам: «если я когда-либо смогу послужить вам снова», сир).

“They are right, sire. Let me go. My work here is done.”

“Yes, it is done, as no man but you could have done it. When they see me again, I shall have my beard on; I shall – yes, faith, I shall be wasted with sickness. They will not wonder that the King looks changed in face. Cousin, I shall try to let them find him changed in nothing else. You have shown me how to play the King.”

“Sire,” said I. “I can take no praise from you. It is by the narrowest grace of God that I was not a worse traitor than your brother.”

He turned inquiring eyes on me; but a sick man shrinks from puzzles, and he had no strength to question me. His glance fell on Flavia’s ring, which I wore. I thought he would question me about it; but, after fingering it idly, he let his head fall on his pillow.

“I don’t know when I shall see you again,” he said faintly, almost listlessly.

“If I can ever serve you again, sire,” I answered.

His eyelids closed (его веки опустились: «закрылись»). Fritz came with the doctor (Фриц с доктором подошли). I kissed the King’s hand, and let Fritz lead me away (я поцеловал королю руку и позволил Фрицу вывести меня). I have never seen the King since (с тех пор я с королем больше никогда не виделся).

Outside, Fritz turned, not to the right, back towards the drawbridge (/выйдя/ наружу, Фриц повернул, но не направо, назад к мосту), but to the left, and without speaking led me upstairs (а налево, и, ничего не говоря «без разговоров», повел меня вверх по лестнице), through a handsome corridor in the château (по длинному коридору во дворец; handsome – красивый /о мужчине/; большой, значительный).

“Where are we going (куда мы направляемся)?” I asked.

Looking away from me, Fritz answered (смотря в сторону, Фриц ответил):

“She has sent for you (она послала за вами). When it is over, come back to the bridge (когда закончите, возвращайтесь к мосту). I’ll wait for you there (я буду ждать вас там).”

“What does she want?” said I, breathing quickly (чего она хочет? – спросил я, учащенно дыша).

He shook his head (он покачал: «потряс» головой; to shake).

“Does she know everything (она все знает)?”

“Yes, everything (да, все).”

He opened a door, and gently pushing me in, closed it behind me (он открыл дверь и, слегка подтолкнув меня внутрь, закрыл ее за мной). I found myself in a drawing-room, small and richly furnished (я оказался: «обнаружил себя» в гостиной, маленькой, но богато обставленной; to find). At first I thought that I was alone (сначала мне показалось, что я там один), for the light that came from a pair of shaded candles on the mantelpiece was very dim (потому что свет, идущий от двух свечей под стеклянным колпаком на каминной полке, был очень тусклым; shade – тень; абажур, стеклянный колпак). But presently I discerned a woman’s figure standing by the window (но вскоре я заметил женскую фигуру, стоящую у окна).

His eyelids closed. Fritz came with the doctor. I kissed the King’s hand, and let Fritz lead me away. I have never seen the King since.

Outside, Fritz turned, not to the right, back towards the drawbridge, but to the left, and without speaking led me upstairs, through a handsome corridor in the château.

“Where are we going?” I asked.

Looking away from me, Fritz answered:

“She has sent for you. When it is over, come back to the bridge. I’ll wait for you there.”

“What does she want?” said I, breathing quickly.

He shook his head.

“Does she know everything?”

“Yes, everything.”

He opened a door, and gently pushing me in, closed it behind me. I found myself in a drawing-room, small and richly furnished. At first I thought that I was alone, for the light that came from a pair of shaded candles on the mantelpiece was very dim. But presently I discerned a woman’s figure standing by the window.

I knew it was the princess, and I walked up to her (я понял, /что/ это принцесса, и подошел к ней), fell on one knee, and carried the hand that hung by her side to my lips (опустился на одно колено и поднес ее руку «висевшую сбоку от нее» к своим губам). She neither moved nor spoke (она не пошевелилась и не заговорила). I rose to my feet, and, piercing the gloom with my eager eyes (я поднялся на ноги и, пронизывая /полу/мрак своим напряженным взглядом), saw her pale face and the gleam of her hair (увидел ее бледное лицо и блеск ее волос; gleam – слабый свет), and before I knew, I spoke softly (и, прежде чем понял, /что делаю/, я нежно произнес):

“Flavia!”

She trembled a little, and looked round (она слегка вздрогнула и оглянулась). Then she darted to me, taking hold of me (потом бросилась ко мне и крепко обняла; to take hold of smb./smth. – крепко ухватиться за кого-л./что-л.).

“Don’t stand, don’t stand! No, you mustn’t (не стой, тебе нельзя)! You’re hurt! Sit down – here, here (ты ранен! сядь сюда)!”

She made me sit on a sofa, and put her hand on my forehead (она усадила меня на диван и положила руку мне на лоб).

“How hot your head is,” she said, sinking on her knees by me (какой у тебя горячий лоб: «голова», – сказала она, опускаясь на колени рядом со мной). Then she laid her head against me, and I heard her murmur (потом она прислонилась своей головкой ко мне, и я услышал, как она прошептала; murmur – слабый неясный шум, шорох; шепот): “My darling, how hot your head is (любимый, какой у тебя горячий лоб)!”

Somehow love gives even to a dull man the knowledge of his lover’s heart (каким-то образом любовь дает /возможность/ даже глупому человеку понимать сердце своего возлюбленного). I had come to humble myself and pray pardon for my presumption (я /не раз/ корил сам себя и молил о прощении за свою самонадеянность; to humble – унижать; смирять; presumption – предположение, допущение; самонадеянность); but what I said now was (но теперь я сказал только):

“I love you with all my heart and soul (я люблю тебя всем сердцем и душой)!”

I knew it was the princess, and I walked up to her, fell on one knee, and carried the hand that hung by her side to my lips. She neither moved nor spoke. I rose to my feet, and, piercing the gloom with my eager eyes, saw her pale face and the gleam of her hair, and before I knew, I spoke softly:

“Flavia!”

She trembled a little, and looked round. Then she darted to me, taking hold of me.

“Don’t stand, don’t stand! No, you mustn’t! You’re hurt! Sit down – here, here!”

She made me sit on a sofa, and put her hand on my forehead.

“How hot your head is,” she said, sinking on her knees by me. Then she laid her head against me, and I heard her murmur: “My darling, how hot your head is!”

Somehow love gives even to a dull man the knowledge of his lover’s heart. I had come to humble myself and pray pardon for my presumption; but what I said now was:

“I love you with all my heart and soul!”

For what troubled and shamed her (так что же беспокоило и смущало ее; to shame – стыдить)? Not her love for me, but the fear (не ее любовь ко мне, а страх) that I had counterfeited the lover as I had acted the King (что я притворялся влюбленным /так же/, как я играл роль короля; to counterfeit – подделывать; притворяться, обманывать), and taken her kisses with a smothered smile (и принимал ее поцелуи с /едва/ скрываемой улыбкой; to smother – душить; подавлять, сдерживать).

“With all my life and heart,” said I, as she clung to me (всей душой: «жизнью» и сердцем). “Always, from the first moment I saw you in the Cathedral (всегда, с того момента, когда я впервые увидел тебя в соборе)! There has been but one woman in the world to me (/с тех пор/ для меня в мире существует только одна женщина) – and there will be no other (и другой не будет). But God forgive me the wrong I’ve done you (да простит мне Бог зло, которое я тебе причинил; wrong – неправда, ошибочность, заблуждение; зло, несправедливость, обида)!”

“They made you do it!” she said quickly (тебя заставили сделать это! – быстро сказала она); and she added, raising her head and looking in my eyes (и, вскинув голову и смотря мне в глаза, добавила): “It might have made no difference if I’d known it (если бы я /даже/ знала об этом, /все равно/ это не имело бы значения). It was always you, never the King (это всегда был ты, а не король)!”

“I meant to tell you (я хотел: «намеревался» рассказать тебе),” said I. “I was going to on the night of the ball in Strelsau (я собирался /это сделать/ в ту ночь на балу в Стрелсо), when Sapt interrupted me (когда Сэпт помешал мне: «прервал меня»). After that, I couldn’t – I couldn’t risk losing you before – before – I must (после того я не мог рисковать потерять тебя прежде, – прежде, чем – /буду/ должен)! My darling, for you I nearly left the King to die (любимая, ради тебя я чуть не оставил короля умирать)!”

For what troubled and shamed her? Not her love for me, but the fear that I had counterfeited the lover as I had acted the King, and taken her kisses with a smothered smile.

“With all my life and heart,” said I, as she clung to me. “Always, from the first moment I saw you in the Cathedral! There has been but one woman in the world to me – and there will be no other. But God forgive me the wrong I’ve done you!”

“They made you do it!” she said quickly; and she added, raising her head and looking in my eyes: “It might have made no difference if I’d known it. It was always you, never the King!”

“I meant to tell you,” said I. “I was going to on the night of the ball in Strelsau, when Sapt interrupted me. After that, I couldn’t – I couldn’t risk losing you before – before – must! My darling, for you I nearly left the King to die!”

“I know, I know (я знаю)! What are we to do now, Rudolf (что мы теперь будем делать, Рудольф)?”

I put my arm round her and held her up while I said (я обнял ее рукой, притянул /к себе/ и сказал):

“I am going away tonight (сегодня вечером я уезжаю).”

“Ah, no, no!” she cried. “Not tonight (о, нет! – воскликнула она, – не сегодня)!”

“I must go tonight, before more people have seen me (я должен уехать сегодня вечером, прежде чем еще кто-либо: «больше людей» увидит меня). And how would you have me stay, sweetheart, except (и как = в качестве кого, любимая, ты бы хотела, чтобы я остался, если не) —?”

“If I could come with you!” she whispered very low (если бы я могла поехать с тобой! – прошептала она очень тихо).

“My God!” said I roughly, “don’t talk about that (о, Боже! – сказал я резко, – не говори об этом)!” and I thrust her a little back from me (и немножко оттолкнул ее от себя).

“Why not (почему же нет)? I love you (я люблю тебя). You are as good a gentleman as the King (ты ничем не хуже короля: «такой же хороший джентльмен, как король»)!”

Then I was false to all that I should have held by (тут я позабыл обо всем, чего мне следовало придерживаться; false – неверный, неправильный; предательский). For I caught her in my arms and prayed her (потому что я схватил ее руками = сжал ее в объятиях и умолял), in words that I will not write, to come with me (такими словами, которые не хочу здесь приводить: «описывать», поехать со мной), daring all Ruritania to take her from me (пускай бы хоть вся Руритания попыталась отобрать ее у меня; to dare smb. to do smth. – вызывать кого-л. на что-л.). And for a while she listened, with wondering, dazzled eyes (некоторое время она слушала с удивленным, недоумевающим взглядом; to dazzle – слепить, ослеплять; поражать). But as her eyes looked on me, I grew ashamed (но когда ее глаза взглянули на меня, мне стало стыдно; to grow), and my voice died away in broken murmurs and stammerings, and at last I was silent (и мой голос перешел в прерывистое, заикающееся бормотание, и, в конце концов, я замолчал; to die – умирать; to die away – увядать; ослабевать, затихать; to stammer – заикаться).

“I know, I know! What are we to do now, Rudolf?”

I put my arm round her and held her up while I said:

“I am going away tonight.”

“Ah, no, no!” she cried. “Not tonight!”

“I must go tonight, before more people have seen me. And how would you have me stay, sweetheart, except —?”

“If I could come with you!” she whispered very low.

“My God!” said I roughly, “don’t talk about that!” and I thrust her a little back from me.

“Why not? I love you. You are as good a gentleman as the King!”

Then I was false to all that I should have held by. For I caught her in my arms and prayed her, in words that I will not write, to come with me, daring all Ruritania to take her from me. And for a while she listened, with wondering, dazzled eyes. But as her eyes looked on me, I grew ashamed, and my voice died away in broken murmurs and stammerings, and at last I was silent.

She drew herself away from me and stood against the wall (она отстранилась: «увела себя прочь» от меня и встала у стены; to draw – тащить, тянуть; to draw away – уводить; against – против /указ. на противоположное направление или положение/; о, об, на, к и др. /указ. на опору, фон, препятствие/), while I sat on the edge of the sofa (а я присел на край дивана), trembling in every limb, knowing what I had done (дрожа всем телом: «каждым членом», понимая, что я сделал) – loathing it, obstinate not to undo it (презирая /себя за/ это, не желая забрать свои слова назад; to loathe – чувствовать отвращение, ненавидеть; obstinate – настойчивый, упрямый; to undo – аннулировать, отменять). So we rested a long time (так мы оставались долгое время; to rest – отдыхать; продолжать находиться в каком-л. состоянии).

“I am mad!” I said sullenly (я сумасшедший, – сказал я угрюмо).

“I love your madness, dear,” she answered (я люблю твое сумасшествие, дорогой, – ответила она).

Her face was away from me (ее лицо было /направлено/ прочь от меня = она, отвернувшись, смотрела в сторону), but I caught the sparkle of a tear on her cheek (но я заметил, как на ее щеке блеснула слезинка; to catch – ловить, поймать; уловить, увидеть /мельком/; sparkle – искорка; блеск, сверкание). I clutched the sofa with my hand and held myself there (я схватился рукой за диван и /пытался/ сдержаться: «и держал себя там»).

“Is love the only thing?” she asked, in low, sweet tones (разве любовь это единственное, что /у нас/ есть? – спросила она тихим мелодичным голосом; thing – вещь, предмет; что-л. очень нужное, важное; sweet – сладкий; благозвучный /о голосе/) that seemed to bring a calm even to my wrung heart (который, казалось, вселял покой даже в мое измученное сердце; to wring – скручивать; терзать, мучить). “If love were the only thing, I would follow you (если бы существовала только любовь, я бы пошла за тобой) – in rags, if need be – to the world’s end (в лохмотьях, если нужно – на край света); for you hold my heart in the hollow of your hand (потому что ты держишь мое сердце в своих ладонях; hollow – пустота; углубление, полость)! But is love the only thing (но разве существует только любовь)?”

I made no answer (я не ответил). It gives me shame now to think that I would not help her (теперь мне стыдно думать, что я не поддержал ее).

She came near me and laid her hand on my shoulder (она приблизилась и положила руку мне на плечо). I put my hand up and held hers (я взял ее руку в свою: «я поднял свою руку и удерживал ее»; to hold).

She drew herself away from me and stood against the wall, while I sat on the edge of the sofa, trembling in every limb, knowing what I had done – loathing it, obstinate not to undo it. So we rested a long time.

“I am mad!” I said sullenly.

“I love your madness, dear,” she answered.

Her face was away from me, but I caught the sparkle of a tear on her cheek. I clutched the sofa with my hand and held myself there.

“Is love the only thing?” she asked, in low, sweet tones that seemed to bring a calm even to my wrung heart. “If love were the only thing, I would follow you – in rags, if need be – to the world’s end; for you hold my heart in the hollow of your hand! But is love the only thing?”

I made no answer. It gives me shame now to think that I would not help her.

She came near me and laid her hand on my shoulder. I put my hand up and held hers.

“I know people write and talk as if it were (я знаю, многие пишут и говорят, будто так оно и есть). Perhaps, for some, Fate lets it be (возможно, к кому-то судьба благосклонна: «для некоторых судьба позволяет быть этому»). Ah, if I were one of them (ах, если бы я была одной из них)! But if love had been the only thing (но если бы существовала только любовь), you would have let the King die in his cell (ты позволил бы королю умереть в своей темнице).”

I kissed her hand (я поцеловал ей руку).

“Honour binds a woman too, Rudolf (женщину тоже связывает честь, Рудольф). My honour lies in being true to my country and my House (моя честь заключается в /том, чтобы/ быть верной своей стране и своему роду). I don’t know why God has let me love you (я не знаю, зачем Господь позволил мне полюбить тебя); but I know that I must stay (но я знаю, что должна остаться).”

Still I said nothing; and she, pausing a while, then went on (я все еще не сказал ни слова; а она, помолчав немного, продолжила; pause – пауза, перерыв, остановка):

“Your ring will always be on my finger (твое кольцо всегда будет у меня на пальце), your heart in my heart, the touch of your lips on mine (твое сердце в моем сердце, прикосновение твоих губ /останется/ на моих губах). But you must go and I must stay (но ты должен уехать, а я должна остаться). Perhaps I must do what it kills me to think of doing (возможно, я должна сделать /то/, что убивает меня = терзает мне сердце, /лишь только/ подумаю об этом).”

I knew what she meant, and a shiver ran through me (я знал, что она имеет в виду, и дрожь прошла у меня /по телу/: «и меня пронзила дрожь»; to know; to run). But I could not utterly fail her (но я не мог совсем подвести ее). I rose and took her hand (я встал и взял ее за руку; to rise; to take).

“I know people write and talk as if it were. Perhaps, for some, Fate lets it be. Ah, if I were one of them! But if love had been the only thing, you would have let the King die in his cell.”

I kissed her hand.

“Honour binds a woman too, Rudolf. My honour lies in being true to my country and my House. I don’t know why God has let me love you; but I know that I must stay.”

Still I said nothing; and she, pausing a while, then went on:

“Your ring will always be on my finger, your heart in my heart, the touch of your lips on mine. But you must go and I must stay. Perhaps I must do what it kills me to think of doing.”

I knew what she meant, and a shiver ran through me. But I could not utterly fail her. I rose and took her hand.

“Do what you will, or what you must (поступай так, как хочешь, или как должна),” I said. “I think God shows His purposes to such as you (думаю, Господь открывает Свою волю таким, как ты; purpose – намерение, цель; воля, целеустремленность). My part is lighter (моя роль скромнее: «легче»); for your ring shall be on my finger and your heart in mine (твой перстень /всегда/ будет на моем пальце, а твое сердце – в моем), and no touch save of your lips will ever be on mine (и никогда ничьи губы, кроме твоих, не коснутся меня). So, may God comfort you, my darling (да /пошлет/ Господь тебе утешение, любимая)!”

There struck on our ears the sound of singing (звуки пения донеслись до наших ушей: «звук пения ударил нам в уши»; to strike). The priests in the chapel were singing masses (священники в часовне служили: «пели» панихиды; mass – месса, литургия) for the souls of those who lay dead (по душам тех, что лежали мертвыми; to lie). They seemed to chant a requiem over our buried joy (казалось, они пели реквием по нашему похороненному счастью), to pray forgiveness for our love that would not die (и молили о прощении для нашей любви, которая не желала умирать). The soft, sweet, pitiful music rose and fell (спокойная, мелодичная, жалостливая = печальная музыка звучала то громче, то тише: «поднималась и падала») as we stood opposite one another, her hands in mine (когда мы стояли друг напротив друга, и я /держал/ ее за руки).

“My queen and my beauty (моя королева, моя красавица)!” said I.

“My lover and true knight (мой возлюбленный и истинный рыцарь)!” she said. “Perhaps we shall never see one another again (возможно, мы никогда снова не увидим друг друга). Kiss me, my dear, and go (поцелуй меня, мой дорогой, и иди)!”

I kissed her as she bade me (я поцеловал ее, как она просила); but at the last she clung to me, whispering nothing but my name (но в последнюю /минуту/ она прильнула ко мне, шепча только мое имя), and that over and over again – and again – and again; and then I left her (и так снова и снова; а потом я оставил ее).

“Do what you will, or what you must,” I said. “I think God shows His purposes to such as you. My part is lighter; for your ring shall be on my finger and your heart in mine, and no touch save of your lips will ever be on mine. So, may God comfort you, my darling!”

There struck on our ears the sound of singing. The priests in the chapel were singing masses for the souls of those who lay dead. They seemed to chant a requiem over our buried joy, to pray forgiveness for our love that would not die. The soft, sweet, pitiful music rose and fell as we stood opposite one another, her hands in mine.

“My queen and my beauty!” said I.

“My lover and true knight!” she said. “Perhaps we shall never see one another again. Kiss me, my dear, and go!”

I kissed her as she bade me; but at the last she clung to me, whispering nothing but my name, and that over and over again – and again – and again; and then I left her.

Rapidly I walked down to the bridge (я быстро спустился к мосту). Sapt and Fritz were waiting for me (Сэпт с Фрицем ждали меня). Under their directions I changed my dress (под их руководством = повинуясь их указаниям, я переоделся: «переменил одежду»), and muffling my face, as I had done more than once before (и, закутав лицо, как я делал прежде не один раз), I mounted with them at the door of the Castle (сел, как и они, на коня у ворот замка), and we three rode through the night and on to the breaking day (и мы втроем проскакали всю ночь до рассвета), and found ourselves at a little roadside station just over the border of Ruritania (пока не очутились на маленькой железнодорожной станции сразу за границей Руритании; roadside – придорожный; road – дорога, путь, шоссе; железная дорога /амер./). The train was not quite due (поезд немного опаздывал: «поезд был не совсем точным»; due – должный, надлежащий; ожидаемый; /нареч./ точно), and I walked with them in a meadow by a little brook (и я прогуливался с ними по лугу вдоль небольшого ручейка) while we waited for it (пока мы ждали его /прибытия/). They promised to send me all news (они пообещали посылать мне все новости = держать меня в курсе всех событий); they overwhelmed me with kindness (я был поражен их сердечностью: «добротой»; to overwhelm – заваливать; потрясать, ошеломлять, поражать) – even old Sapt was touched to gentleness, while Fritz was half unmanned (даже старый Сэпт смягчился: «был растроган до мягкости», тогда как Фриц совсем пришел в уныние; to touch – прикасаться, трогать; волновать, задевать за живое; to unman – лишать мужественности; приводить в уныние). I listened in a kind of dream to all they said (я слушал, будто в полусне, все /то, что/ они говорили). “Rudolf! Rudolf! Rudolf!” still rang in my ears (Рудольф! – все еще звенело у меня в ушах) – a burden of sorrow and of love (рефрен печали и любви; burden – ноша, груз; припев, рефрен). At last they saw that I could not heed them (в конце концов они поняли, что я был /просто/ не в состоянии их слушать: «следить за их /словами/»), and we walked up and down in silence (и мы прогуливались взад-вперед в молчании), till Fritz touched me on the arm (пока Фриц /не/ тронул меня за руку), and I saw, a mile or more away, the blue smoke of the train (и я увидел примерно в миле от нас голубой дымок поезда). Then I held out a hand to each of them (потом я протянул руку каждому из них).

Rapidly I walked down to the bridge. Sapt and Fritz were waiting for me. Under their directions I changed my dress, and muffling my face, as I had done more than once before, I mounted with them at the door of the Castle, and we three rode through the night and on to the breaking day, and found ourselves at a little roadside station just over the border of Ruritania. The train was not quite due, and I walked with them in a meadow by a little brook while we waited for it. They promised to send me all news; they overwhelmed me with kindness – even old Sapt was touched to gentleness, while Fritz was half unmanned. I listened in a kind of dream to all they said. “Rudolf! Rudolf! Rudolf!” still rang in my ears – a burden of sorrow and of love. At last they saw that I could not heed them, and we walked up and down in silence, till Fritz touched me on the arm, and I saw, a mile or more away, the blue smoke of the train. Then I held out a hand to each of them.

“We are all but half-men this morning,” said I, smiling (этим утром нам всем немного не хватает мужественности, – сказал я, улыбнувшись; half – наполовину, полу-; man – человек; мужчина; мужественный человек). “But we have been men, eh, Sapt and Fritz, old friends (но мы остались мужчинами, а, Сэпт и Фриц, старые друзья)? We have run a good course between us (мы неплохо поладили между собой; course – курс, направление; линия поведения, действия).”

“We have defeated traitors and set the King firm on his throne (мы расстроили планы предателей и прочно усадили короля на трон),” said Sapt.

Then Fritz von Tarlenheim suddenly, before I could discern his purpose or stay him (тут Фриц фон Тарленхайм, прежде чем я смог догадаться о его намерениях или остановить его; to discern – разглядеть, различить; понять, разгадать), uncovered his head and bent as he used to do, and kissed my hand (обнажив голову, поклонился, как он делал это раньше, и поцеловал мне руку; use to do smth. – иметь в прошлом обыкновение делать что-л.); and as I snatched it away, he said, trying to laugh (а когда я ее отдернул, он сказал, пытаясь пошутить: «рассмеяться»; to snatch – хватать; выхватывать):

“Heaven doesn’t always make the right men kings (небеса не всегда делают достойных людей королями; right – верный, правильный; подходящий, именно тот, который нужен)!”

Old Sapt twisted his mouth as he wrung my hand (рот старика Сэпта скривился, когда он пожимал мне руку; to wring – скручивать; to wring smb.’s hand – крепко сжать, пожать кому-л. руку).

“The devil has his share in most things (в большинстве случаев дьявол играет свою роль: «имеет свою долю»),” said he.

The people at the station looked curiously at the tall man with the muffled face (люди на станции смотрели с любопытством на высокого мужчину с замотанным лицом = на высокого мужчину, скрывавшего свое лицо), but we took no notice of their glances (но мы не обращали внимания на их взгляды). I stood with my two friends and waited till the train came up to us (я стоял с двумя моими друзьями, ожидая, когда поезд подойдет: «подойдет к нам»). Then we shook hands again, saying nothing (потом мы снова пожали руки, не говоря ни слова); and both this time – and, indeed, from old Sapt it seemed strange – bared their heads (и на этот раз оба – в самом деле, со /стороны/ старика Сэпта это казалось странным – обнажили головы), and so stood still till the train bore me away from their sight (и стояли так, пока поезд со мной не скрылся из виду: «пока поезд не унес меня прочь от их глаз»; to bear; sight – зрение; поле зрения).

“We are all but half-men this morning,” said I, smiling. “But we have been men, eh, Sapt and Fritz, old friends? We have run a good course between us.”

“We have defeated traitors and set the King firm on his throne,” said Sapt.

Then Fritz von Tarlenheim suddenly, before I could discern his purpose or stay him, uncovered his head and bent as he used to do, and kissed my hand; and as I snatched it away, he said, trying to laugh:

“Heaven doesn’t always make the right men kings!”

Old Sapt twisted his mouth as he wrung my hand.

“The devil has his share in most things,” said he.

The people at the station looked curiously at the tall man with the muffled face, but we took no notice of their glances. I stood with my two friends and waited till the train came up to us. Then we shook hands again, saying nothing; and both this time – and, indeed, from old Sapt it seemed strange – bared their heads, and so stood still till the train bore me away from their sight.

So that it was thought some great man travelled privately (так вот, /люди/ думали, /что/ какая-то известная: «великая» личность путешествует частным образом) for his pleasure from the little station that morning (для своего удовольствия с маленькой станции в то утро); whereas, in truth it was only I, Rudolf Rassendyll (тогда как, на самом деле, это был всего лишь я, Рудольф Рассендил), an English gentleman, a cadet of a good house (английский дворянин, младший представитель хорошего = знатного рода; cadet – кадет, курсант; младший сын), but a man of no wealth nor position, nor of much rank (но человек, не имеющий ни состояния, ни положения, ни высокого чина). They would have been disappointed to know that (они были бы разочарованы, /если бы/ узнали об этом). Yet had they known all they would have looked more curiously still (однако, узнай они обо всем, они смотрели бы с еще большим любопытством). For, be I what I might now, I had been for three months a King (потому что, кем бы я ни был теперь, я три месяца пробыл королем), which, if not a thing to be proud of (что является, если и не поводом, чтобы гордиться), is at least an experience to have undergone (то, по крайней мере, /серьезным/ испытанием, которое /стоило/ пройти; experience – жизненный опыт; переживание). Doubtless I should have thought more of it (несомненно, я бы ценил его больше; to think – думать; считать; much – много; to think much of smth. – быть высокого мнения о чем-л., высоко ценить что-л.), had there not echoed through the air, from the towers of Zenda (если бы эхом не доносился по воздуху из башен Зенды) that we were leaving far away (которые мы оставляли далеко позади), into my ears and into my heart the cry of a woman’s love – “Rudolf! Rudolf! Rudolf (до моего слуха и моего сердца плач любящей женщины: Рудольф; ear – ухо; слух)!”

Hark! I hear it now (вот: «чу!», я слышу его и сейчас)!

So that it was thought some great man travelled privately for his pleasure from the little station that morning; whereas, in truth it was only I, Rudolf Rassendyll, an English gentleman, a cadet of a good house, but a man of no wealth nor position, nor of much rank. They would have been disappointed to know that. Yet had they known all they would have looked more curiously still. For, be I what I might now, I had been for three months a King, which, if not a thing to be proud of, is at least an experience to have undergone. Doubtless I should have thought more of it, had there not echoed through the air, from the towers of Zenda that we were leaving far away, into my ears and into my heart the cry of a woman’s love – “Rudolf! Rudolf! Rudolf!”

Hark! I hear it now!

 

Chapter 22

Present, Past – and Future

(Прошлое, настоящее… и будущее)?

The details of my return home can have but little interest (подробности моего возвращения домой не очень интересны). I went straight to the Tyrol and spent a quiet fortnight (я направился прямиком в Тироль и провел две недели в покое) – mostly on my back, for a severe chill developed itself (главным образом, /лежа/ на спине, ибо /у меня/ началась сильная простуда; to develop – развивать, совершенствовать; начинаться, развиваться /о болезни/; severe – строгий, суровый; сильный, серьезный); and I was also the victim of a nervous reaction (а также я стал жертвой нервного перевозбуждения; reaction – реакция; повышенное возбуждение /после угнетенного состояния/), which made me weak as a baby (что сделало меня = отчего я стал слабым, как ребенок). As soon as I had reached my quarters (как только я добрался до своего жилища = к себе домой), I sent an apparently careless postcard to my brother (я /тут же/ послал намеренно беспечную открытку своему брату; apparently – явно, очевидно), announcing my good health and prospective return (извещающую о моем добром здравии и предполагаемом возвращении). That would serve to satisfy the inquiries as to my whereabouts (это было сделано: «должно было послужить» для того, чтобы удовлетворить все вопросы по поводу моего местонахождения), which were probably still vexing the Prefect of the Police of Strelsau (которые, вероятно, продолжали тревожить префекта полиции Стрелсо; to vex – досаждать, раздражать; тревожить, беспокоить). I let my moustache and imperial grow again (я снова стал отпускать усы и бородку: «позволил усам и бородке расти»); and as hair comes quickly on my face, they were respectable, though not luxuriant (а поскольку волосы у меня на лице растут быстро, они были уже приличными, хоть и не /очень/ пышными), by the time that I landed myself in Paris and called on my friend George Featherly (к тому времени, когда я прибыл в Париж и навестил своего друга Джорджа Фэзерли; to land – высаживать /на берег/; прибывать /куда-л./, очутиться /где-л./). My interview with him was chiefly remarkable (моя беседа с ним была особенно примечательна; interview – деловое свидание, встреча, беседа; интервью) for the number of unwilling but necessary falsehoods that I told (большим количеством нежелательной, но необходимой лжи, которую я ему рассказал); and I rallied him unmercifully when he told me that he had made up his mind (и я нещадно потешался над ним, когда он рассказал мне, что решил; to make up one’s mind – решить/ся/; mind – разум, ум; мнение, мысль) that I had gone in the track of Madame de Mauban to Strelsau (будто я поехал вслед за госпожой де Мобан в Стрелсо).

The details of my return home can have but little interest. I went straight to the Tyrol and spent a quiet fortnight – mostly on my back, for a severe chill developed itself; and I was also the victim of a nervous reaction, which made me weak as a baby. As soon as I had reached my quarters, I sent an apparently careless postcard to my brother, announcing my good health and prospective return. That would serve to satisfy the inquiries as to my whereabouts, which were probably still vexing the Prefect of the Police of Strelsau. I let my moustache and imperial grow again; and as hair comes quickly on my face, they were respectable, though not luxuriant, by the time that I landed myself in Paris and called on my friend George Featherly. My interview with him was chiefly remarkable for the number of unwilling but necessary falsehoods that I told; and I rallied him unmercifully when he told me that he had made up his mind that I had gone in the track of Madame de Mauban to Strelsau.

The lady, it appeared, was back in Paris (эта дама, как оказалось, вернулась в Париж; to appear – показываться, появляться; казаться, производить впечатление), but was living in great seclusion (но жила в полном уединении) – a fact for which gossip found no difficulty in accounting (факт, которому молва без труда нашла объяснение; to account – считать, рассматривать как; объяснять). Did not all the world know of the treachery and death of Duke Michael (разве не знает весь мир о предательстве и смерти герцога Михаэля)? Nevertheless, George bade Bertram Bertrand be of good cheer (тем не менее, Джордж просил Бертрама Бертранда не падать духом; to be of good cheer – быть в хорошем настроении; не падать духом), “for,” said he flippantly, “a live poet is better than a dead duke (поскольку, – сказал он легкомысленно, – живой поэт лучше мертвого герцога).” Then he turned on me and asked (потом он повернулся ко мне и спросил):

“What have you been doing to your moustache (что вы делали со своими усами)?”

“To tell the truth,” I answered, assuming a sly air (сказать по правде, – отвечал я, принимая лукавый вид), “a man now and then has reasons for wishing to alter his appearance (у мужчины иногда есть причины желать изменить свою внешность; now and then – время от времени). But it’s coming on very well again (но они очень хорошо отрастают снова; to come on – приближаться; налететь, разразиться; делать успехи, преуспевать).”

“What? Then I wasn’t so far out (что? выходит, я не сильно и ошибся; to be out – не быть дома, отсутствовать; совершать ошибки)! If not the fair Antoinette, there was a charmer (если не прекрасная Антуанетта, то была /другая/ очаровательница)?”

“There is always a charmer,” said I, sententiously (всегда есть = найдется какая-нибудь очаровательница).

But George would not be satisfied till he had wormed out of me (но Джордж не желал этим довольствоваться, пока не выудил из меня; to worm – ползти, пробираться ползком; выпытывать, выведывать; worm – червь, червяк) (he took much pride in his ingenuity (он весьма гордился своим умением /это делать/; ingenuity – изобретательность; искусность, мастерство)) an absolutely imaginary love-affair, attended with the proper soupcon of scandal (совершенно немыслимую: «воображаемую» /историю о/ любовной интрижке, сопровождаемой характерным налетом скандала; soupcon – намек; привкус), which had kept me all this time in the peaceful regions of the Tyrol (которая держала меня все это время в мирных Тирольских краях; region – область, район; край).

The lady, it appeared, was back in Paris, but was living in great seclusion – a fact for which gossip found no difficulty in accounting. Did not all the world know of the treachery and death of Duke Michael? Nevertheless, George bade Bertram Bertrand be of good cheer, “for,” said he flippantly, “a live poet is better than a dead duke.” Then he turned on me and asked:

“What have you been doing to your moustache?”

“To tell the truth,” I answered, assuming a sly air, “a man now and then has reasons for wishing to alter his appearance. But it’s coming on very well again.”

“What? Then I wasn’t so far out! If not the fair Antoinette, there was a charmer?”

“There is always a charmer,” said I, sententiously.

But George would not be satisfied till he had wormed out of me (he took much pride in his ingenuity) an absolutely imaginary love-affair, attended with the proper soupcon of scandal, which had kept me all this time in the peaceful regions of the Tyrol.

In return for this narrative, George regaled me with a great deal (в обмен на этот рассказ Джордж попотчевал меня огромным количеством) of what he called “inside information” (known only to diplomatists) (того, что он называл «информацией для внутреннего /пользования/» (известной только дипломатам)), as to the true course of events in Ruritania, the plots and counterplots (что до истинного хода событий в Руритании, о заговорах и контрзаговорах). In his opinion, he told me, with a significant nod (по его мнению – поведал он мне, важно кивнув), there was more to be said for Black Michael than the public supposed (о Черном Михаэле можно было рассказать больше, чем предполагала общественность); and he hinted at a well-founded suspicion that the mysterious prisoner of Zenda (и намекнул на весьма обоснованное подозрение, что таинственный узник /замка/ Зенды), concerning whom a good many paragraphs had appeared, was not a man at all (относительно которого появилось множество сообщений в газетах, вообще был не мужчиной; paragraph – абзац, параграф; газетная заметка), but (here I had much ado not to smile) a woman disguised as a man (а (тут мне стоило большого труда не улыбнуться) женщиной, переодетой в мужчину; ado – суета, хлопоты; затруднение); and that strife between the King and his brother (и что соперничество между королем и его братом) for this imaginary lady’s favour was at the bottom of their quarrel (за расположение этой воображаемой дамы было подлинной причиной их ссоры; bottom – дно, днище; причина).

“Perhaps it was Madame de Mauban herself,” I suggested (может быть, это была сама госпожа де Мобан, – предположил я).

“No!” said George decisively, “Antoinette de Mauban was jealous of her (нет! – сказал Джордж решительно, – Антуанетта де Мобан ревновала к ней), and betrayed the duke to the King for that reason (и выдала герцога королю по этой причине). And, to confirm what I say (и вот подтверждение того, о чем я говорю), it’s well known that the Princess Flavia (хорошо известно, что принцесса Флавия) is now extremely cold to the King, after having been most affectionate (теперь совершенно охладела: «стала чрезвычайно холодна» к королю, а до того была весьма ласкова).”

In return for this narrative, George regaled me with a great deal of what he called “inside information” (known only to diplomatists), as to the true course of events in Ruritania, the plots and counterplots. In his opinion, he told me, with a significant nod, there was more to be said for Black Michael than the public supposed; and he hinted at a well-founded suspicion that the mysterious prisoner of Zenda, concerning whom a good many paragraphs had appeared, was not a man at all, but (here I had much ado not to smile) a woman disguised as a man; and that strife between the King and his brother for this imaginary lady’s favour was at the bottom of their quarrel.

“Perhaps it was Madame de Mauban herself,” I suggested.

“No!” said George decisively, “Antoinette de Mauban was jealous of her, and betrayed the duke to the King for that reason. And, to confirm what I say, it’s well known that the Princess Flavia is now extremely cold to the King, after having been most affectionate.”

At this point I changed the subject (с этого момента я переменил тему; point – точка; момент /времени/), and escaped from George’s “inspired” delusions (и избежал «вдохновенных» заблуждений Джорджа). But if diplomatists never know anything more (но если дипломаты никогда не узнают ничего больше) than they had succeeded in finding out in this instance (чем им удалось выяснить в этом случае; instance – пример, образец; случай), they appear to me to be somewhat expensive luxuries (я буду считать их: «они покажутся мне» чем-то вроде дорогостоящего излишества: «дорогостоящей роскоши»).

While in Paris I wrote to Antoinette, though I did not venture to call upon her (будучи в Париже, я написал Антуанетте, однако не решился зайти к ней). I received in return a very affecting letter (в ответ я получил весьма трогательное письмо), in which she assured me that the King’s generosity and kindness (в котором она уверяла меня, что великодушие и доброта короля), no less than her regard for me, bound her conscience to absolute secrecy (не меньше, чем ее уважение ко мне, обязывают ее совесть /хранить все/ в строжайшем: «абсолютном» секрете; to bind – связывать; обязывать). She expressed the intention of settling in the country (она выражала намерение поселиться в сельской местности), and withdrawing herself entirely from society (и совершенно удалиться от общества). Whether she carried out her designs, I have never heard (выполнила ли она свои намерения, я не слышал = мне не известно); but as I have not met her, or heard news of her up to this time (но так как я не встречал ее и не слышал о ней /никаких/ новостей до сего времени), it is probable that she did (то, вероятно, она /так и/ сделала). There is no doubt that she was deeply attached to the Duke of Strelsau (нет сомнений, что она была сильно привязана к герцогу Стрелсо); and her conduct at the time of his death proved (и ее поведение во время его гибели доказывает) that no knowledge of the man’s real character was enough (что знания истинного характера этого человека было недостаточно) to root her regard for him out of her heart (чтобы вырвать из ее сердца /чувство/ расположения к нему; to root – пускать корни, укореняться; to root out – выкорчевывать).

At this point I changed the subject, and escaped from George’s “inspired” delusions. But if diplomatists never know anything more than they had succeeded in finding out in this instance, they appear to me to be somewhat expensive luxuries.

While in Paris I wrote to Antoinette, though I did not venture to call upon her. I received in return a very affecting letter, in which she assured me that the King’s generosity and kindness, no less than her regard for me, bound her conscience to absolute secrecy. She expressed the intention of settling in the country, and withdrawing herself entirely from society. Whether she carried out her designs, I have never heard; but as I have not met her, or heard news of her up to this time, it is probable that she did. There is no doubt that she was deeply attached to the Duke of Strelsau; and her conduct at the time of his death proved that no knowledge of the man’s real character was enough to root her regard for him out of her heart.

I had one more battle left to fight (мне оставалось выдержать еще один бой) – a battle that would, I knew, be severe (бой, который, как я понимал, будет жестоким), and was bound to end in my complete defeat (и неминуемо закончится моим полным поражением; bound – связанный; непременный, обязательный). Was I not back from the Tyrol, without having made any study (неужели я вернулся из Тироля, не изучив) of its inhabitants (его жителей), institutions (/общественные/ организации), scenery (ландшафт; scenery – /театральные/ декорации; пейзаж, ландшафт), fauna, flora, or other features (фауну, флору и другие особенности)? Had I not simply wasted my time in my usual frivolous, good-for-nothing way (неужели я просто провел время, по своему обыкновению, легкомысленно и бестолково; good-for-nothing – ни на что не годный; usual – обычный, обыкновенный; way – дорога, путь; способ, манера)? That was the aspect of the matter which, I was obliged to admit (это были такие вопросы: «стороны дела», которые, как я был вынужден признать; aspect – аспект, сторона; matter – вещество; вопрос, дело), would present itself to my sister-in-law (обязательно возникнут у моей невестки; to present oneself – представлять, являться); and against a verdict based on such evidence (а против обвинения, основанного на таких уликах; evidence – очевидность; /юрид./ улика, показания), I had really no defence to offer (я на самом деле не мог выдвинуть никаких /доводов в свое/ оправдание; defence – защита; оправдание; to offer – предлагать; выдвигать, представлять /доказательства/). It may be supposed, then, that I presented myself in Park Lane (следовательно, можно предположить, что я появился на Парк-Лейн) in a shamefaced, sheepish fashion (ведя себя застенчиво и робко; sheepish – застенчивый, робкий; sheep – овца; fashion – стиль, мода; манера /поведения/). On the whole, my reception was not so alarming as I had feared (вообще-то, меня приняли не так сурово: «тревожно», как я опасался). It turned out that I had done, not what Rose wished (оказалось, что я поступил не так, как хотелось Роуз), but – the next best thing – what she prophesied (но – что тоже неплохо – так, как она предсказывала; the next best thing – следующий по качеству, лучшее из оставшегося). She had declared that I should make no notes (она заявляла /тогда/, что я не сделаю никаких заметок), record no observations, gather no materials (не зарегистрирую наблюдений, не соберу материалов; to record – записывать; регистрировать, фиксировать; material – материал, вещество; данные, факты). My brother, on the other hand, had been weak enough to maintain (мой брат, с другой стороны, был совершенно неубедителен, утверждая; to maintain – поддерживать; утверждать, настаивать; weak – слабый; неубедительный) that a serious resolve had at length animated me (что у меня, наконец, появилось серьезное намерение; to animate – оживить; побуждать, подстегивать к действиям).

I had one more battle left to fight – a battle that would, I knew, be severe, and was bound to end in my complete defeat. Was I not back from the Tyrol, without having made any study of its inhabitants, institutions, scenery, fauna, flora, or other features? Had I not simply wasted my time in my usual frivolous, good-for-nothing way? That was the aspect of the matter which, I was obliged to admit, would present itself to my sister-in-law; and against a verdict based on such evidence, I had really no defence to offer. It may be supposed, then, that I presented myself in Park Lane in a shamefaced, sheepish fashion. On the whole, my reception was not so alarming as I had feared. It turned out that I had done, not what Rose wished, but – the next best thing – what she prophesied. She had declared that I should make no notes, record no observations, gather no materials. My brother, on the other hand, had been weak enough to maintain that a serious resolve had at length animated me.

When I returned empty-handed, Rose was so occupied in triumphing over Burlesdon (когда я вернулся с пустыми руками, Роуз была так охвачена радостью победы над Берлисдонами) that she let me down quite easily, devoting the greater part of her reproaches (что позволила мне довольно легко отделаться, посвятив большую часть своих упреков; to let down – опускать; унизить, уронить /репутацию/; to let smb. down easily/gently/lightly – пощадить чье-л. самолюбие, отнестись мягко) to my failure to advertise my friends of my whereabouts (тому, что я не поставил друзей в известность о своем местонахождении; failure – неудача; невыполнение, неосуществление; to advertise – помещать объявление; извещать, уведомлять).

“We’ve wasted a lot of time trying to find you (мы потратили уйму времени, пытаясь разыскать тебя),” she said.

“I know you have (да, я знаю),” said I. “Half our ambassadors have led weary lives on my account (половина наших послов из-за меня не знала покоя: «вела утомительную жизнь»; on account of – из-за). George Featherly told me so (так мне сказал Джордж Фэзерли). But why should you have been anxious (но зачем вам было беспокоиться)? I can take care of myself (я сам могу о себе позаботиться).”

“Oh, it wasn’t that,” she cried scornfully (о, это не потому, – воскликнула она насмешливо), “but I wanted to tell you about Sir Jacob Borrodaile (я хотела сообщить тебе о сэре Джейкобе Борродэйле). You know, he’s got an Embassy – at least, he will have in a month (ты же знаешь, его назначили послом – по крайней мере, назначат через месяц) – and he wrote to say he hoped you would go with him (и он написал, чтобы сказать, что надеется, ты поедешь с ним).”

“Where’s he going to (куда он едет)?”

“He’s going to succeed Lord Topham at Strelsau (он едет сменить лорда Топхэма в Стрелсо; to succeed – достигнуть цели, иметь успех; прийти на смену),” said she. “You couldn’t have a nicer place, short of Paris (ты не мог бы получить лучшего места = лучшего места и желать не приходится, если не считать Парижа; short of – за исключением).”

When I returned empty-handed, Rose was so occupied in triumphing over Burlesdon that she let me down quite easily, devoting the greater part of her reproaches to my failure to advertise my friends of my whereabouts.

“We’ve wasted a lot of time trying to find you,” she said.

“I know you have,” said I. “Half our ambassadors have led weary lives on my account. George Featherly told me so. But why should you have been anxious? I can take care of myself.”

“Oh, it wasn’t that,” she cried scornfully, “but I wanted to tell you about Sir Jacob Borrodaile. You know, he’s got an Embassy – at least, he will have in a month – and he wrote to say he hoped you would go with him.”

“Where’s he going to?”

“He’s going to succeed Lord Topham at Strelsau,” said she. “You couldn’t have a nicer place, short of Paris.”

“Strelsau! H’m!” said I, glancing at my brother (Стрелсо, хм! – сказал я, бросив взгляд на брата).

“Oh, that doesn’t matter!” exclaimed Rose impatiently (о, тот /случай/ не имеет значения! – воскликнула Роуз нетерпеливо). “Now, you will go, won’t you (ну, ты поедешь, не так ли)?”

“I don’t know that I care about it (даже не знаю, интересно ли мне это; to care – заботиться; питать интерес)!”

“Oh, you’re too exasperating (о, ты совершенно невыносим; too – слишком, чересчур)!”

“And I don’t think I can go to Strelsau (и я не думаю, что могу поехать в Стрелсо). My dear Rose, would it be – suitable (дорогая Роуз, будет ли это… удобным: «подходящим»)?”

“Oh, nobody remembers that horrid old story now (о, теперь уже никто не помнит ту отвратительную древнюю историю; horrid – страшный, ужасный; отвратительный, противный /разг./).”

Upon this, I took out of my pocket a portrait of the King of Ruritania (тут я вынул из кармана портрет короля Руритании). It had been taken a month or two before he ascended the throne (его сделали месяца за два до того, как он взошел на трон). She could not miss my point when I said, putting it into her hands (она не могла не понять, к чему я веду, когда я сказал, передавая ей снимок; to miss – промахнуться; не понять, не уловить; point – точка; суть, смысл):

“In case you’ve not seen, or not noticed, a picture of Rudolf V, there he is (на случай, если ты не видела или не обращала внимания на фотографии Рудольфа Пятого, вот он). Don’t you think they might recall the story, if I appeared at the Court of Ruritania (тебе не кажется, что могут вспомнить ту историю, если я появлюсь при дворе Руритании)?”

My sister-in-law looked at the portrait, and then at me (моя невестка посмотрела на портрет, потом на меня).

“Good gracious!” she said, and flung the photograph down on the table (Боже правый! – сказала она и бросила фотографию на стол).

“Strelsau! H’m!” said I, glancing at my brother.

“Oh, that doesn’t matter!” exclaimed Rose impatiently. “Now, you will go, won’t you?”

“I don’t know that I care about it!”

“Oh, you’re too exasperating!”

“And I don’t think I can go to Strelsau. My dear Rose, would it be – suitable?”

“Oh, nobody remembers that horrid old story now.”

Upon this, I took out of my pocket a portrait of the King of Ruritania. It had been taken a month or two before he ascended the throne. She could not miss my point when I said, putting it into her hands:

“In case you’ve not seen, or not noticed, a picture of Rudolf V, there he is. Don’t you think they might recall the story, if I appeared at the Court of Ruritania?”

My sister-in-law looked at the portrait, and then at me.

“Good gracious!” she said, and flung the photograph down on the table.

“What do you say, Bob?” I asked (а ты что скажешь, Боб, – спросил я).

Burlesdon got up, went to a corner of the room (Берлисдон встал, прошел в угол комнаты), and searched in a heap of newspapers (и порылся в кипе газет). Presently he came back with a copy of the Illustrated London News (через минуту он вернулся с экземпляром «Иллюстрейтед Лондон Ньюс»; Illustrated London News – иллюстрированный журнал, печатающий материалы о текущих внутренних и международных событиях; помещает много фотографий). Opening the paper, he displayed a double-page engraving (открыв журнал, он показал гравюру на развороте; double – двойной; page – страница, полоса) of the Coronation of Rudolf V at Strelsau (с коронации Рудольфа Пятого в Стрелсо). The photograph and the picture he laid side by side (фотографию и это изображение он положил рядом). I sat at the table fronting them (я сел за стол лицом к ним; to front – выходить на, быть обращенным к); and, as I looked, I grew absorbed (и, пока я смотрел, то /все больше/ погружался в воспоминания: «становился поглощенным»; to absorb – всасывать, впитывать; захватывать, поглощать /внимание/). My eye travelled from my own portrait to Sapt, to Strakencz (мой взгляд переходил с моего собственного портрета на Сэпта, на Штракенца), to the rich robes of the Cardinal, to Black Michael’s face (на богатые одежды кардинала, на лицо Черного Михаэля), to the stately figure of the princess by his side (на величавую фигуру принцессы рядом с ним). Long I looked and eagerly (я смотрел долго и пристально). I was roused by my brother’s hand on my shoulder (я очнулся, /когда/ рука моего брата /легла/ мне на плечо; to rouse – будить; пробуждаться). He was gazing down at me with a puzzled expression (он пристально смотрел на меня с озадаченным выражением /лица/).

“It’s a remarkable likeness, you see (удивительная схожесть, ты же видишь),” said I. “I really think I had better not go to Ruritania (я и в самом деле считаю, что мне лучше не ехать в Руританию).”

Rose, though half convinced, would not abandon her position (Роуз, хотя уже почти убежденная, не желала сдавать своих позиций).

“What do you say, Bob?” I asked.

Burlesdon got up, went to a corner of the room, and searched in a heap of newspapers. Presently he came back with a copy of the Illustrated London News. Opening the paper, he displayed a double-page engraving of the Coronation of Rudolf V at Strelsau. The photograph and the picture he laid side by side. I sat at the table fronting them; and, as I looked, I grew absorbed. My eye travelled from my own portrait to Sapt, to Strakencz, to the rich robes of the Cardinal, to Black Michael’s face, to the stately figure of the princess by his side. Long I looked and eagerly. I was roused by my brother’s hand on my shoulder. He was gazing down at me with a puzzled expression.

“It’s a remarkable likeness, you see,” said I. “I really think I had better not go to Ruritania.”

Rose, though half convinced, would not abandon her position.

“It’s just an excuse,” she said pettishly (это просто отговорка, – раздраженно сказала она; excuse – извинение; предлог, отговорка). “You don’t want to do anything (ты не хочешь ничего делать). Why, you might become an ambassador (но ты мог бы стать послом)!”

“I don’t think I want to be an ambassador (не думаю, что хочу стать послом),” said I.

“It’s more than you ever will be,” she retorted (это большее, чем ты когда-либо станешь, – ядовито отозвалась она; to retort – отвечать резко и остроумно).

That is very likely true, but it is not more than I have been (это весьма похоже на правду, но это не большее, чем я уже был).

The idea of being an ambassador could scarcely dazzle me (идея стать послом едва ли могла поразить меня). I had been a king (я был королем)!

So pretty Rose left us in dudgeon (вот так, в негодовании, милая Роуз оставила нас); and Burlesdon, lighting a cigarette, looked at me still with that curious gaze (а Берлисдон, закурив сигарету, посмотрел на меня пытливым взглядом).

“That picture in the paper (это фото в газете) – ” he said.

“Well, what of it (ну, что с ним)? It shows that the King of Ruritania and your humble servant are as like as two peas (оно доказывает, что король Руритании и ваш покорный слуга похожи, как две капли воды).”

My brother shook his head (брат покачал головой).

“I suppose so (полагаю, что так),” he said. “But I should know you from the man in the photograph (но я узнал бы тебя в человеке на фотографии).”

“And not from the picture in the paper (а не на картинке в журнале)?”

“It’s just an excuse,” she said pettishly. “You don’t want to do anything. Why, you might become an ambassador!”

“I don’t think I want to be an ambassador,” said I.

“It’s more than you ever will be,” she retorted.

That is very likely true, but it is not more than I have been.

The idea of being an ambassador could scarcely dazzle me. I had been a king!

So pretty Rose left us in dudgeon; and Burlesdon, lighting a cigarette, looked at me still with that curious gaze.

“That picture in the paper – “ he said.

“Well, what of it? It shows that the King of Ruritania and your humble servant are as like as two peas.”

My brother shook his head.

“I suppose so,” he said. “But I should know you from the man in the photograph.”

“And not from the picture in the paper?”

“I should know the photograph from the picture (я узнал бы фотографию по картинке): the picture’s very like the photograph, but (картинка очень похожа на фотографию, но) – ”

“Well (ну)?”

“It’s more like you!” said my brother (больше она похожа на тебя! – сказал мой брат).

My brother is a good man and true (мой брат – хороший парень и верный /друг/) – so that, for all that he is a married man and mighty fond of his wife (так что, несмотря на то, что он женатый человек и очень любит свою жену), he should know any secret of mine (я мог ему доверить: «ему стоило знать» любую мою тайну). But this secret was not mine, and I could not tell it to him (но эта тайна была не моей, и я не мог открыть ее ему).

“I don’t think it’s so much like me as the photograph (не думаю, что здесь со мной такая же схожесть, как на фото),” said I boldly (сказал я уверенно). “But, anyhow, Bob, I won’t go to Strelsau (но в любом случае, Боб, я не хочу ехать в Стрелсо).”

“No, don’t go to Strelsau, Rudolf (нет, не езди в Стрелсо, Рудольф),” said he.

And whether he suspects anything, or has a glimmer of the truth, I do not know (и, подозревает ли он что-то или догадывается об истине: «или имеет слабый проблеск истины», я не знаю; glimmer – мерцание; слабый проблеск). If he has, he keeps it to himself, and he and I never refer to it (если так, то он держит это при себе, и мы с ним никогда не упоминаем об этом; to refer – касаться, иметь отношение; упоминать, говорить /о чем-л./). And we let Sir Jacob Borrodaile find another attache (и мы позволили сэру Джейкобу Борродэйлу найти /себе/ другого атташе).

Since all these events whose history I have set down happened (после того, как произошли эти события, последовательность: «историю» которых я изложил; to set down – высаживать, ссаживать; записывать, письменно излагать) I have lived a very quiet life at a small house (я живу очень спокойной жизнью в маленьком домике) which I have taken in the country (который я приобрел за городом). The ordinary ambitions and aims of men in my position (обычные стремления и цели людей моего круга: «положения»; ambition – честолюбие; стремление, цель) seem to me dull and unattractive (кажутся мне скучными и неинтересными: «непривлекательными»).

“I should know the photograph from the picture: the picture’s very like the photograph, but – ”

“Well?”

“It’s more like you!” said my brother.

My brother is a good man and true – so that, for all that he is a married man and mighty fond of his wife, he should know any secret of mine. But this secret was not mine, and I could not tell it to him.

“I don’t think it’s so much like me as the photograph,” said I boldly. “But, anyhow, Bob, I won’t go to Strelsau.”

“No, don’t go to Strelsau, Rudolf,” said he.

And whether he suspects anything, or has a glimmer of the truth, I do not know. If he has, he keeps it to himself, and he and I never refer to it. And we let Sir Jacob Borrodaile find another attache.

Since all these events whose history I have set down happened I have lived a very quiet life at a small house which I have taken in the country. The ordinary ambitions and aims of men in my position seem to me dull and unattractive.

I have little fancy for the whirl of society (меня мало интересует круговорот общественной /жизни/; to have a fancy for smth. – любить что-л., увлекаться чем-л.), and none for the jostle of politics (и /я совершенно равнодушен/ к политической борьбе; jostle – толчок, столкновение; толкотня, давка). Lady Burlesdon utterly despairs of me (леди Берлисдон совершенно во мне разочаровалась; to despair – отчаиваться, терять надежду); my neighbours think me an indolent, dreamy, unsociable fellow (мои соседи считают меня ленивым, мечтательным, замкнутым человеком; unsociable – нелюдимый, необщительный; society – общество; общение). Yet I am a young man; and sometimes I have a fancy (однако я еще молод; и иногда я воображаю; fancy – фантазия, воображение) – the superstitious would call it a presentiment (суеверные люди назвали бы это предчувствием) – that my part in life is not yet altogether played (что моя роль в жизни еще не до конца: «не совсем» сыграна); that, somehow and some day, I shall mix again in great affairs (что каким-то образом однажды я снова вмешаюсь в великие события; to mix – смешивать; to mix in – вмешиваться, ввязываться; affair – дело; событие, история /разг./), I shall again spin policies in a busy brain (я снова буду плести хитроумные интриги; policy – политика; хитрость; busy brain – деятельный ум), match my wits against my enemies’ (состязаться умом со своими врагами; to match – подходить под пару, соответствовать; противостоять, состязаться), brace my muscles to fight a good fight and strike stout blows (напрягать свои мускулы, чтобы храбро сражаться и наносить сильные удары). Such is the tissue of my thoughts as, with gun or rod in hand (такие меня посещают мысли: «таково сплетение моих мыслей», когда с ружьем или удочкой в руке; tissue – ткань; паутина, сплетение; rod – ветка, прут; удочка, удилище), I wander through the woods or by the side of the stream (я брожу по лесу или по берегу реки; side – сторона; берег). Whether the fancy will be fulfilled, I cannot tell (осуществится ли эта фантазия, я не могу сказать; to fulfil – выполнять; осуществлять) – still less whether the scene that, led by memory, I lay for my new exploits will be the true one (не говоря о том, станет ли сцена, которую, руководствуясь памятью, я определил для своих будущих подвигов, реальной; to lay – класть, положить; помещать) – for I love to see myself once again in the crowded streets of Strelsau (потому что мне нравится снова видеть себя на переполненных улицах Стрелсо), or beneath the frowning keep of the Castle of Zenda (или под грозной башней замка Зенды; frowning – хмурый; грозный, угрожающий).

I have little fancy for the whirl of society, and none for the jostle of politics. Lady Burlesdon utterly despairs of me; my neighbours think me an indolent, dreamy, unsociable fellow. Yet I am a young man; and sometimes I have a fancy – the superstitious would call it a presentiment – that my part in life is not yet altogether played; that, somehow and some day, I shall mix again in great affairs, I shall again spin policies in a busy brain, match my wits against my enemies’, brace my muscles to fight a good fight and strike stout blows. Such is the tissue of my thoughts as, with gun or rod in hand, I wander through the woods or by the side of the stream. Whether the fancy will be fulfilled, I cannot tell – still less whether the scene that, led by memory, I lay for my new exploits will be the true one – for I love to see myself once again in the crowded streets of Strelsau, or beneath the frowning keep of the Castle of Zenda.

Thus led, my broodings leave the future, and turn back on the past (направленные таким образом, мои размышления = думы покидают будущее и поворачиваются назад к прошлому). Shapes rise before me in long array (видения встают передо мною длинной чередой; shape – форма; призрак; array – строй, построение) – the wild first revel with the King, the rush with my brave tea-table (та первая бурная пирушка с королем, прорыв с моим доблестным чайным столиком), the night in the moat, the pursuit in the forest (ночь во рву, погоня в лесу): my friends and my foes, the people who learnt to love and honour me (мои друзья и мои враги, люди, которые научились любить и почитать меня), the desperate men who tried to kill me (головорезы: «отчаянные люди», которые пытались убить меня). And, from amidst these last, comes one who alone of all of them yet moves on earth (и среди этих последних приходит тот, кто единственный из всех них все еще ходит по земле), though where I know not (хотя я не знаю где), yet plans (as I do not doubt) wickedness (/и/ все еще затевает (в чем я не сомневаюсь) какие-то злодейства), yet turns women’s hearts to softness and men’s to fear and hate (все еще заставляет женские сердца таять, а мужские – бояться и ненавидеть; to turn – поворачивать; превращать, изменять; softness – мягкость). Where is young Rupert of Hentzau (где /сейчас/ Руперт из Хенцо) – the boy who came so nigh to beating me (парень, который чуть не победил меня; nigh – близко, рядом; почти; to beat – бить, ударять; победить, превзойти)? When his name comes into my head (когда мне в голову приходит его имя), I feel my hand grip and the blood move quicker through my veins (я чувствую, как мои кулаки сжимаются, и кровь в моих венах бежит быстрее): and the hint of Fate – the presentiment – seems to grow stronger and more definite (и намек Судьбы – предчувствие – кажется, становится сильнее и определеннее), and to whisper insistently in my ear (и настойчиво шепчет мне в ухо) that I have yet a hand to play with young Rupert (что мне еще предстоит сыграть партию с юным Рупертом); therefore I exercise myself in arms, and seek to put off the day (поэтому я упражняюсь /во владении/ оружием и пытаюсь отсрочить тот день; to seek to do smth. – пытаться сделать что-л.) when the vigour of youth must leave me (когда энергия молодости должна оставить меня).

Thus led, my broodings leave the future, and turn back on the past. Shapes rise before me in long array – the wild first revel with the King, the rush with my brave tea-table, the night in the moat, the pursuit in the forest: my friends and my foes, the people who learnt to love and honour me, the desperate men who tried to kill me. And, from amidst these last, comes one who alone of all of them yet moves on earth, though where I know not, yet plans (as I do not doubt) wickedness, yet turns women’s hearts to softness and men’s to fear and hate. Where is young Rupert of Hentzau – the boy who came so nigh to beating me? When his name comes into my head, I feel my hand grip and the blood move quicker through my veins: and the hint of Fate – the presentiment – seems to grow stronger and more definite, and to whisper insistently in my ear that I have yet a hand to play with young Rupert; therefore I exercise myself in arms, and seek to put off the day when the vigour of youth must leave me.

One break comes every year in my quiet life (один раз в год в моей спокойной жизни происходит перемена; break – пролом, брешь; внезапная перемена). Then I go to Dresden, and there I am met (тогда я еду в Дрезден, и там меня встречает) by my dear friend and companion, Fritz von Tarlenheim (мой дорогой друг и товарищ Фриц фон Тарленхайм). Last time, his pretty wife Helga came (в последний раз приезжала его хорошенькая жена Хельга), and a lusty crowing baby with her (а с нею – здоровый агукающий малыш; to crow – кукарекать; издавать радостные звуки /о младенце/). And for a week Fritz and I are together (неделю мы с Фрицем проводим вместе), and I hear all of what falls out in Strelsau (и я слушаю о том, что происходит в Стрелсо; to fall out – выпадать; случаться); and in the evenings, as we walk and smoke together (а по вечерам, когда вместе гуляем и курим), we talk of Sapt, and of the King, and often of young Rupert (мы беседуем о Сэпте, о короле и частенько о молодом Руперте); and, as the hours grow small, at last we speak of Flavia (а когда уже далеко за полночь, мы говорим о Флавии; small hours – предрассветные часы). For every year Fritz carries with him to Dresden a little box (ибо каждый год Фриц привозит с собой в Дрезден небольшую коробочку); in it lies a red rose, and round the stalk of the rose (в ней лежит красная роза, а вокруг черенка розы) is a slip of paper with the words written: “Rudolf – Flavia – always (обернута узкая полоска бумаги с написанными на ней словами: «Рудольф – Флавия – навсегда»).” And the like I send back by him (и такую же /розу/ я посылаю с ним назад). That message, and the wearing of the rings (это послание и кольца, которыми мы обменялись: «и ношение колец»), are all that now bind me and the Queen of Ruritania (вот все, что связывает меня теперь с королевой Руритании). Far – nobler, as I hold her, for the act – she has followed (еще более благородная, как я считаю ее за этот поступок, она последовала туда: «так далеко»; to hold – держать; полагать, считать) where her duty to her country and her House led her (куда вел ее долг перед своей страной и своим родом; to lead), and is the wife of the King (и /теперь/, будучи женой короля), uniting his subjects to him by the love they bear to her (объединяет с ним его подданных любовью, которую они испытывают к ней; to bear – нести, носить; питать, таить), giving peace and quiet days to thousands by her self-sacrifice (даря мир и покой тысячам /людей/ за счет своего самопожертвования).

One break comes every year in my quiet life. Then I go to Dresden, and there I am met by my dear friend and companion, Fritz von Tarlenheim. Last time, his pretty wife Helga came, and a lusty crowing baby with her. And for a week Fritz and I are together, and I hear all of what falls out in Strelsau; and in the evenings, as we walk and smoke together, we talk of Sapt, and of the King, and often of young Rupert; and, as the hours grow small, at last we speak of Flavia. For every year Fritz carries with him to Dresden a little box; in it lies a red rose, and round the stalk of the rose is a slip of paper with the words written: “Rudolf – Flavia – always.” And the like I send back by him. That message, and the wearing of the rings, are all that now bind me and the Queen of Ruritania. Far – nobler, as I hold her, for the act – she has followed where her duty to her country and her House led her, and is the wife of the King, uniting his subjects to him by the love they bear to her, giving peace and quiet days to thousands by her self-sacrifice.

There are moments when I dare not think of it (бывают такие минуты, когда я не смею думать об этом), but there are others when I rise in spirit to where she ever dwells (но есть и другие, когда я мысленно поднимаюсь туда, где она навсегда осталась; spirit – дух; духовное начало; душа; in spirit – в душе, мысленно; to dwell – обитать, жить; пребывать); then I can thank God that I love the noblest lady in the world (тогда я могу благодарить Господа, что люблю самую благородную даму в мире), the most gracious and beautiful (самую добрую и прекрасную), and that there was nothing in my love (и что в моей любви не было ничего), that made her fall short in her high duty (что заставило бы ее изменить своему высшему долгу; to fall short – не достигать цели, не выполнять).

Shall I see her face again – the pale face and the glorious hair (увижу ли я ее лицо снова – бледное лицо и чудесные волосы)? Of that I know nothing (об этом я ничего не знаю); Fate has no hint, my heart no presentiment (у Судьбы нет намеков, у моего сердца – предчувствий). I do not know (я не знаю). In this world, perhaps – nay, it is likely – never (на этом свете, возможно – нет, вероятно – никогда). And can it be that somewhere, in a manner (а может, случится так, что где-то каким-то образом) whereof our flesh-bound minds have no apprehension (о котором наш ограниченный: «связанный» телом разум /даже/ не имеет представления; apprehension – опасение, дурное предчувствие; понимание, представление), she and I will be together again (мы с ней снова будем вместе), with nothing to come between us, nothing to forbid our love (и ничто не /будет/ стоять между нами, ничто не помешает нашей любви; to forbid – запрещать, не давать разрешения; препятствовать)? That I know not, nor wiser heads than mine (об этом не знаю ни я, ни более мудрые головы, чем моя). But if it be never (но если этого никогда не случится) – if I can never hold sweet converse again with her (если я никогда не смогу снова вести с ней приятные беседы; to hold – держать, удерживать; вести /разговор/; sweet – сладкий; приятный), or look upon her face, or know from her her love (или смотреть на ее лицо, или слышать: «узнавать» от нее о ее любви); why, then, this side the grave, I will live as becomes the man whom she loves (ну что ж, тогда на этом свете: «по эту сторону могилы» я буду жить так, как подобает человеку, которого она любит; to become – становиться, делаться; приличествовать, соответствовать); and, for the other side, I must pray a dreamless sleep (а на том – да ниспослан мне будет вечный сон без сновидений: «а для той стороны я должен молить о сне без сновидений»).

There are moments when I dare not think of it, but there are others when I rise in spirit to where she ever dwells; then I can thank God that I love the noblest lady in the world, the most gracious and beautiful, and that there was nothing in my love that made her fall short in her high duty.

Shall I see her face again – the pale face and the glorious hair? Of that I know nothing; Fate has no hint, my heart no presentiment. I do not know. In this world, perhaps – nay, it is likely – never. And can it be that somewhere, in a manner whereof our flesh-bound minds have no apprehension, she and I will be together again, with nothing to come between us, nothing to forbid our love? That I know not, nor wiser heads than mine. But if it be never – if I can never hold sweet converse again with her, or look upon her face, or know from her her love; why, then, this side the grave, I will live as becomes the man whom she loves; and, for the other side, I must pray a dreamless sleep.