1

День пролетел для Клер как мгновение, в бесконечных телефонных переговорах и метаниях по Манхэттену. Чудом, благодаря чьему-то отказу, ей удалось снять верхний зал ресторана «21». Лучшего места для презентации новых духов и придумать было нельзя. Креативный директор фирмы-заказчика разделила ее мнение и предоставила полный карт-бланш. Что, безусловно, было на руку Клер. Согласитесь, всегда приятно работать с профессионалом, умеющим ценить свое время и время других.

Не успела Клер вернуться в офис и отдать необходимые распоряжения секретарю, как посыльный доставил ей приглашение, написанное от руки изящным почерком и не менее изящным слогом:

«Миледи, я буду счастлив, если вы сможете присоединиться ко мне сегодня за ужином «У Колони» в восемь часов. Простите за банальность, но, чтобы вам было легче меня узнать, в моей петлице будет красная роза. Ваш тайный поклонник».

Клер весело хмыкнула: «Сегодня определенно мой день!»

Итак, у нее появился галантный воздыхатель, который предпочел написать ей послание собственноручно, а не воспользовался ее офисным электронным адресом, доступным для всех желающих. И ей о нем, разумеется, ничего не известно. Однако ему удалось навести о ней справки, раз уж он обращается к ней «миледи».

Сам по себе титул мало что значил для Клер. Ей больше нравилось, когда к ней обращались «мисс Макгрифи», ну на худой конец «мэм» или «мадам». Хотя она, безусловно, гордилась тем, что является прямым потомком славного древнего рода шотландских горцев. И что в наследство ей достались не только их высокие скулы и рыжие волосы, но и гордость и воля к успеху.

В увесистом справочнике «Пэры и дворянские титулы» клан Макгрифи из долины Макгрифи занимал видное место. По отцовской линии Клер и ее старший брат Уоррен Эдгар Макгрифи происходили от короля Дункана, того самого, которого погубил Макбет. Мать Клер — урожденная леди Эстер Кларисса Уинтроп относилась к американской ветви семьи Стюарта Уинтропа Брэдбери VII. Они вели свой род от английского монарха Карла II. Разумеется, в светском путеводителе содержалась информация и о том, какие государственные посты занимали члены семейства, указывалось, что род Макгрифи владеет родовым поместьем, замком Драмнадрошит, имеет свой знак, фамильный геральдический герб и свои цвета клетки. Содержались также сведения и о том, что граф Уоррен Эдгар Макгрифи, десять лет назад наследовавший титул, окончил Оксфорд и теперь возглавляет семейную фармацевтическую корпорацию «Макгрифи компани». Затем перечислялись престижные клубы, членом которых он являлся, среди них значились «Уайт», «Турф», «Карлтон», в последнем абзаце справочника говорилось, что пэр Соединенного Королевства лорд Макгрифи женат на Диане Лавинии, единственной дочери сэра Стюарта Мортимера, и значился адрес лондонского поместья в Мэйфере, где проживали его светлость с супругой.

Леди Клер Макгрифи (то бишь самой Клер) в славном опусе тоже было посвящено несколько строчек, поскольку по обе стороны океана она все еще считалась «выгодной партией».

Что же касается титула… то за девять веков ее королевская кровь заметно разбавилась водицей, но именно благодаря своему происхождению Клер была вхожа в высшие круги Нью-Йорка, что было доступно далеко не всем богачам-выскочкам. Как едко заметил однажды ее близкий друг Дэвид Гордон, в Америке банковский счет не так ценится, как голубизна крови, и если с последним все в порядке, то необходимость в первом, как правило, отпадает. А Клер, надо заметить, была достаточно честна с собой, чтобы признать, что титул является краеугольным камнем ее карьеры, и достаточно сообразительна, чтобы воспользоваться этим обстоятельством к собственной выгоде. Окончив Гарвардскую школу бизнеса и получив степень магистра экономики управления, она создала собственное агентство по проведению светских мероприятий. Теперь в его штате, не считая вспомогательного персонала, восемь сотрудниц. Все девушки из хороших семей, с отличным образованием, умеющие удовлетворить любую прихоть клиента — будь то прием на пятьсот приглашенных или же званый ужин на десять персон. Да, Клер пользовалась своим положением в обществе для получения особых заказов и льгот для себя. У нее была неплохая зарплата, но ее не хватило бы и на четверть того, что она имела. Практически все, начиная от мебели в фешенебельной квартире и заканчивая нарядами от именитых модельеров, она приобретала у клиентов агентства с огромными скидками, кое-какие симпатичные мелочи были просто подарены ей в знак благодарности. Но и у самой Клер на рабочем столе всегда лежала стопка приглашений на различного рода мероприятия.

Она еще раз взглянула на витиеватое послание тайного поклонника и подумала, что вечер «У Колони» обещает стать интересным.

Ровно в восемь Клер вошла в изысканный зал. Водопад медно-рыжих волос, атласное платье от Живанши, дорогие аксессуары, вечерний макияж и томная улыбка на блестящих малиновых губах. Все первоклассное, как и требовал ее статус.

Она огляделась и сразу же вычислила анонимного адресанта. Высокий, подтянутый, лет тридцати. На мужчине отлично сидел черный дорогой костюм из тонкой шерсти. В петлице красовался темно-бордовый бутон розы. Светлые, выгоревшие на солнце волосы и бронзовый загар выдавали в нем заядлого яхтсмена. И весь он был такой лощеный, такой мужественный, такой приятный глазу… без малейшего намека гомосексуальности. Как жаль, что именно этот мужчина мог принадлежать женщине лишь душой, но не телом. Впрочем, это была его частная жизнь, и Клер не собиралась в нее вмешиваться.

— Какой парфюм. — Она поцеловала Дэвида в гладко выбритую щеку.

Он удержал ее за руку.

— Мы разве знакомы?

— Больше года, — поддержала импровизацию Клер, располагаясь за столиком и пристраивая возле себя расшитый серебристым бисером бархатный клатч. — Нас представили друг другу под Рождество в Рокфеллеровском центре, — сочла нужным напомнить она. — С тех пор мы часто появляемся вместе на вечеринках, проводим уик-энды в твоем поместье на Морском утесе и ужинаем в твоем уютном пентхаусе на Ист-Сайд Манхэттен или у меня на Парк-авеню. Многие из знакомых давно считают нас любовниками и предвкушают тот день, когда один из самых молодых вице-президентов Манхэттенского коммерческого банка и владелица элитного агентства «Ивент органайзинг» объявят о своей помолвке…

— Между прочим, неплохая мысль, — вмешался Дэвид, обезоруживающе улыбнувшись. — В этом браке никто бы не притворялся влюбленным и не пытался обмануть другого. Это было бы нечто вроде соглашения, устраивающего нас обоих. Что скажешь, Клер?

— А чем тебя не устраивает нынешнее положение дел? — отозвалась Клер, демонстрируя, что и ей не чуждо чувство юмора.

— Я серьезно. Давай поженимся?

Их взгляды встретились. Тут Клер сообразила, что Дэвид не шутит. Он действительно предлагает ей выйти за него замуж. И на какое-то мгновение она даже испытала замешательство, но вслед за этим решительно покачала головой.

— Нет, Дэв, забудь. Союз на публику — не для меня!

— Огорчила. Чем мы с тобой не пара? — В голосе Дэвида слышались нотки подлинного разочарования.

Вот тут Клер не нашлась, что возразить. Оба они были крупными специалистами по маскировке. Она умело изображала утонченную особу, мастерски играя роль иконы стиля, холодной сдержанности и сексуальной опытности.

Он с врожденным чувством достоинства и подлинным аристократизмом, не позволяющим распространяться об интимной сфере своей жизни, скрывался под маской плейбоя и разборчивого жениха. И обоим было удобно, что все вокруг считают их парой. «Ну и хватит об этом. Пора сменить тему», — решила Клер, что с блеском тут же и проделала, поддразнив Дэвида с нежной теплотой:

— Кстати, да будет тебе известно, роковые мужчины в наши дни не носят роз в петлицах. Старые джентльменские времена прошли. Все происходит само собой, без применения донжуанских уловок. Им не нужно посылать романтические послания, сверлить пронзительным взглядом насквозь, они при исполнении — борются за демократию, спасают мир от экономического спада, делают деньги, чтобы сделать еще больше денег, а злую шутку с нами играют наши женские инстинкты.

— Хочешь затеять философский спор? — хмыкнул Дэвид.

Клер передернула плечами.

— Зачем? Каждый из нас несет свой крест. Но раз уж ты сегодня в образе голубоглазого Пола Ньюмана закажу-ка я себе белужьей икры и бутылочку персикового шампанского. Тетушка Нэнси рассказывала мне, что мужчины шестидесятых всегда оплачивали счет, когда приглашали девушку на свидание.

Как и следовало ожидать, Дэвид расхохотался и тотчас подозвал официанта, томившегося в ожидании.

За ужином разговор, как водится, перескакивал с одного на другое, но неизменно возвращался к волнующим их темам. Дэвид прогнозировал мировой финансовый кризис, вернее, устанавливал временные рамки: когда тот наконец-то разразится и какие сферы затронет в первую очередь.

У Клер возникали трудности с проведением художественной выставки в Сохо. Молодые талантливые авангардисты вели себя капризно, шумно и непредсказуемо, как и положено богемной братии. Клер терпела, успокаивала, улаживала малейшие инциденты, постоянно напоминая себе, что часть выручки от выставки должна пойти в благотворительный фонд, озаботившийся проблемой детской смертности от столбняка в странах третьего мира.

— Представляешь, себестоимость вакцины от столбняка — семь центов, — рассказывала Клер, вертя на вилке салатный лист. — С упаковкой, транспортировкой, хранением и самой вакциной набегает полтора доллара. Абсурд, не правда ли — так мало нужно дать и так много сделать, чтобы спасти жизнь новорожденного ребенка.

— Полагаю, ты уже присмотрела парочку так называемых ультрасовременных картин и опять собираешься облегчить свой банковский счет? — скептически бросил Дэвид.

— Что поделаешь, в мире так много несправедливости, — огорченно вздохнула Клер. — Надеюсь, ты тоже что-нибудь купишь.

— Лучше я просто выпишу чек.

Именно в этот момент к их столику неслышно подошел официант. Потом, гораздо позже, Клер поняла — это судьба приняла его облик. Но в ту минуту ничего похожего ей в голову не пришло.

— Мисс Макгрифи, вас просят подойти к телефону Звонок из Лондона. — Клер и Дэвид перебросились удивленными взглядами. — Пожалуйста, следуйте за мной. Вы сможете поговорить из кабинета управляющего.

Через десять минут Клер вернулась за столик. На ее лице лежала тень задумчивости. Звонок оказался не только неожиданным, но и довольно странным.

— Кто тебя здесь разыскал? Твой братец-тори? — поинтересовался Дэвид, наполняя ее бокал.

— Нет, звонил Генри Дэнвер, — сообщила она, пригубив вино и поблагодарив Дэвида рассеянной улыбкой. — Судя по его словам, у нас возникли серьезные проблемы, угрожающие стабильности компании на рынке.

— Звучит не слишком привлекательно, — отреагировал Дэвид, нахмурившись.

— Особенно если учесть обстоятельства, что я не могу распоряжаться своими акциями еще около полугода, — заметила Клер и вслед за этим поделилась своими сомнениями: — Странно, если симптомы настолько тревожны, то почему дивиденды исправно поступают на мой банковский счет?

— Обязательство перед вкладчиками — это та самая вещь, которую необходимо свято блюсти, если хочешь держать марку К тому же ты особенный клиент, — напомнил Дэвид. В нем тут же проснулся профессионал. — А в чем состоит интерес Дэнвера? С какой стати он звонит тебе посреди ночи? В Лондоне сейчас три часа.

— У него пять процентов льготных акций «Макгрифи компани». К тому же он старейший сотрудник, работавший еще с отцом. И один из пяти вице-президентов, кто голосует на совете директоров от моего имени все эти годы. В общем, его личный успех напрямую зависит от успеха компании. Так что его нетерпение я вполне могу понять.

Дэвид задумался. Видимо, он тоже не мог взять в толк, как в фармацевтическом гиганте, владеющем сетью магазинов здорового питания и аптеками, разбросанными по всей Европе, могут возникнуть серьезные трудности?

— Может, тебе стоит обсудить это с Уорреном, — наконец предложил он. — Насколько я помню, именно он глава компании и исполнительный директор, все решения замыкаются на нем.

— Мне тоже пришло это в голову, — кивнула Клер. — В первую очередь «Макгрифи компани» семейное предприятие и только потом открытое акционерное общество. В свое время ради его создания мой прапрадед ушел с государственной службы. Но Дэнвер попросил меня не посвящать сэра Макгрифи в наш разговор, по крайней мере, до тех пор, пока я не увижусь с ним.

— Не знаю, как тебе, а мне это не нравится, — прямо сказал Дэвид.

— Мне кажется, Дэнвер все преувеличил. Но в любом случае придется лететь, и как можно скорее.

Клер умолчала, что планировала эту поездку на начало следующего года. Она собиралась вступить в права наследства, поприсутствовать на одном из заседаний совета директоров, утвердиться в качестве держателя крупного пакета акций и снова вернуться в Нью-Йорк. Обходились же без нее все эти годы в совете правления, обойдутся и впредь. Так полагала Клер. Но жизнь, как водится, внесла в ее планы свои коррективы.

— На какое число будешь заказывать билет?

— Думаю, на эту пятницу. Раньше все равно не получится. Черт, как некстати эта поездка! — досадливо вырвалось у нее. — Мне столько всего нужно было сделать на следующей неделе — заказать пригласительные, найти флористов, нанять обслуживающий персонал для презентации духов.

— Патриция — квалифицированный заместитель, справится и не с таким, — успокоил ее Дэвид. — А вот что ты скажешь сэру Макгрифи? Мне кажется, он будет весьма удивлен твоим решением.

— Не думаю, что я должна ему что-то объяснять, — хладнокровно бросила Клер. — Шесть лет достаточный срок в наказание за грехи. К тому же светскому обществу, как и всем смертным, свойственна забывчивость. И более громкие скандалы не задерживались надолго в их памяти.

— Хочешь сказать, что за это время разбилось много красивых историй любви?

— Вот именно.

Несколько долгих секунд Дэвид молча смотрел на нее. А потом внезапно сказал:

— Вот что, я полечу с тобой. Когда еще у меня будет возможность взглянуть на твое шотландское поместье?

— Дэвид…

— К тому же у меня есть дела в лондонском филиале, — закончил он, многозначительно посмотрев на Клер.

Ее рука непроизвольно потянулась к колье. Дэвид, конечно, может считать, что ей нужен мужчина, который станет ее защищать, но Клер давно уже привыкла полагаться только на себя. С другой стороны, у нее не было никаких причин отказываться от его общества. Ну и тщеславие, если уж быть честной до конца, сыграло определенную роль. Ей хотелось доказать Старому Свету, что Макгрифи не так-то легко выбить из седла. Недаром на геральдическом щите ее древнего рода было начертано: «Я выживу вопреки всему!» А Дэвид как нельзя лучше подходил ее новому элегантному образу.

 

2

Клер шла по залу аэропорта Хитроу, не обращая внимания на шум, сутолоку и оценивающие мужские взгляды. Выражение ее лица было спокойное, отрешенное и прохладное, как хороший мартини. И сама она выглядела свежей, как будто только что вышла из своей гардеробной, а не провела восемь часов в самолете. На ней были черные шпильки до небес, суперузкие джинсы и свободный кашемировый блейзер жемчужного цвета. Но даже ему было неподвластно скрыть ее роскошные женственные формы. В руке у Клер был небольшой саквояж с ювелирными украшениями, наследием бабушки. Дэвид нес ее и свой лэптопы. Без них теперь никуда. Следует ли упоминать, что за Клер и Дэвидом следовал носильщик с огромной тележкой, нагруженной горой чемоданов от Гуччи из великолепной крокодиловой кожи.

— Где ты остановишься? — поинтересовалась Клер, опираясь на локоть Дэвида.

— В «Савой», конечно, — ответил он.

— Ну конечно, — усмехнулась она.

Где же еще Дэвид Гордон может остановиться. Отель на Стрэнде считался одним из лучших в Лондоне. Приезжие с деньгами останавливались обычно в «Хилтоне», «Дорчестере» или в «Гросвенор-хаусе». Приезжие с деньгами и со вкусом только в «Савойе» или «Клэридже», Здесь месяцами жили особы королевской крови, звезды и финансовые воротилы. Но «Клэридж» был излишне старомоден для Дэвида.

Выйдя из здания аэропорта, они распрощались. Дэвид уехал на такси, пообещав объявиться ближе к вечеру. За Клер брат любезно прислал «роллс-ройс».

— Милорд приносит свои извинения, что не может встретить вас, леди Клер. У сэра Макгрифи важные переговоры в Восточном Уэссексе, — учтиво сообщил шофер, распахивая перед Клер дверцу автомобиля.

«А я на любящие объятия, признаться, и не рассчитывала», — мысленно отозвалась Клер, похвалив себя за то, что приняла верное решение — остановиться не в городской усадьбе, где теперь обитает Уоррен с супругой леди Дианой, а в частном доме, принадлежащем компании Макгрифи. Там никто не будет стеснять ее свободу. Впрочем, Клер не собиралась задерживаться в Лондоне дольше, чем этого потребуют обстоятельства. В Нью-Йорке ее ждала увлекательная работа и весьма насыщенная жизнь.

Водитель лимузина довольно быстро вписался в уличное движение. Клер опустила стекло. День только начинался. Солнце скользило по крышам домов, купалось в мутных водах Темзы, барашки облаков плыли по ярко-голубому небу, поток машин торжественно перетекал через мост. Какой все-таки Лондон величественный город, когда позволишь себе в него всмотреться, подумалось ей. На какой-то миг Клер охватило ощущение нереальности происходящего: неужели она действительно здесь? А вслед за этим пришел острый приступ любви к этому городу, который она знала с детских лет и старалась забыть. Она вдруг ощутила, как не хватало ей царственной элегантности Бельгравии, тишины Челси, роскоши Мэйфера, великолепия Букингемского дворца. Ей нестерпимо, до зуда в сердце захотелось выйти из машины, пройтись босяком по стриженой траве Гайд-парка или прогуляться вдоль рядов уличных торговцев и очутиться на улочке, ведущей к Тауэру. Юная Клер так бы и поступила, наплевав на условности. И ничуть не пожалела бы об этом.

Нынешняя Клер грациозно откинулась на сиденье и развернула свежий номер «Лондон таймс». На странице финансовых новостей ей сразу же бросилась в глаза статья, посвященная ее экс-жениху — лорду Шону Ричмонду, младшему отпрыску покойного герцога Джорджа Чарльза Ланкастера. Клер внимательно ознакомилась с ее содержанием, но ничего нового для себя не открыла. Еще один пиратский рейд на греческих просторах и вуаля! Корпорация «Ричмонд холдингз» обзавелась небольшим танкерным флотом. Сферы влияния в этой семье были разделены в соответствии с желаниями и традициями ее именитых членов. Старший брат Шона — пэр Англии — заседал в Палате лордов, решая проблемы Евросоюза. Младший занимался бизнесом. И, надо заметить, весьма удачно. Что бы Шон в последнее время ни затевал, это приносило ему баснословные доходы. Разумеется, отказ от женитьбы на Клер ни в коей мере не означал аскезы. Самый брутальный холостяк Англии все эти годы продолжал радоваться жизни. Об этом пресса тоже сообщала с завидной регулярностью. Среди легиона очаровательных подруг, с которыми миллиардер посещал премьеры, развлекался (читай: забавлялся) в постели, насчитывалось с десяток именитых леди, несколько кинозвезд, одна конгресменша и даже какая-то азиатская принцесса. Клер не была склонна верить всем этим публикациям, помня, на что способны жадные до сенсаций бульварные таблоиды, но если хотя бы половина из того, что ей приходилось читать, соответствовало истине, то можно было смело предположить, что Шон, как и прежде, в отличной физической форме.

Однако Клер почерпнула в этой статье и полезную для себя информацию. Предполагалось, что сэр Ричмонд еще некоторое время пробудет на Греческом архипелаге, а затем отправится в Гонконг. А это увеличивало приятную вероятность, что их пути в обозримом будущем не пересекутся. Впрочем, здесь ей тоже не о чем было волноваться. В Нью-Йорке Клер прошла достаточный курс терапии, и в этом смысле Шон Ричмонд никакой угрозы для нее больше не представлял.

Клер свернула газету и принялась планировать предстоящий день. Принять освежающий душ, связаться с Патрицией — узнать, сумела ли она заказать оркестр, напомнить о списке прессы, освещающей выставку. Позвонить в банк и попросить зарезервировать ячейку для украшений. Перед ужином встретиться с Дэнвером. Ей повезло, что Уоррен в отъезде. У нее будет время просмотреть годовые отчеты и другие аналитические материалы. Непонятно только, что за срочные переговоры у него могут быть в Восточном Уэссексе? Впрочем, им в любом случае предстоит непростая встреча, тут Дэвид как в воду глядел.

Разница в возрасте между ней и Уорреном составляла десять лет, но не она воздвигла между ними непреодолимый барьер, а точнее ярко выраженный антагонизм. Рожденные в счастливом браке шотландца и американки, они оказались полной противоположностью друг другу. Уоррен с детских лет был холоден, расчетлив, консервативен и самолюбив. Он четко знал, с кем из сверстников можно дружить и приглашать в поместье на уик-энды, а кого следует отставить в сторону. Возможно, титулованному наследнику огромного состояния и следовало быть немножко снобом, но Клер родилась иной. Она росла живой, порывистой девочкой, с возмутительной беззаботностью относящейся к своему высокому положению. Она водила дружбу с детьми слуг, скакала с развевающимися рыжими волосами на любимом пони. Не хуже мальчишек лазала по деревьям, была заядлым рыбаком; трижды ее отстраняли от уроков за скандалы с учителями и один раз за курение. Курить ее научил задиристый Ричард Паркер, сын управляющего. Ей тогда было тринадцать. Он же первым пытался поцеловать ее по-настоящему, и, когда его язык оказался у нее во рту, Клер, недолго думая, пустила в ход колено, использовала прием для девочек, который показал ей конюх и который ей ужасно хотелось опробовать на ком-нибудь. Нельзя сказать, чтобы родителей не беспокоили ее плебейские замашки и неукротимый нрав. Они пытались повлиять на характер Клер, нанимали ей строгих воспитательниц, оставляли без ужина, без обещанных подарков. Но со временем и они были вынуждены признать свое поражение.

К пятнадцати годам Клер превратилась в зеленоглазую воинственную ведьмочку, которая вертела всеми, как ей хотелось. Именно в этот год, год ее пятнадцатилетия, произошла страшная, дикая, неподдающаяся пониманию трагедия, когда во время грозы автомобиль родителей птицей слетел с шоссе на опасном участке между Ниццей и Монте-Карло. По иронии судьбы отец впервые за два года позволил себе отдохнуть и повез жену развлечься. Он умер сразу. Мать прожила три часа. После двойных похорон Клер долго пребывала в оцепенении. Затем пришли боль, горе и чувство горького одиночества. А вслед за этим к отчаянию Клер присоединился обжигающий душу гнев — как они могли оставить ее одну на всем белом свете?! Как могли лишить ее любви так внезапно? И как судьба могла так жестоко обойтись с ней, своей любимицей?! С тех пор Клер бы следовало научиться бояться гроз, а она, напротив, словно бросала им вызов. Как только в небе начинали сгущаться облака, Клер седлала Карниша и мчалась в бешеном галопе куда глаза глядят. В конце концов она оказывалась возле старого заброшенного замка Уркхарт. Только там, возле загадочного озера Лох-Несс с его причудливой легендой о доисторическом змее, на нее снисходило умиротворение. Клер смотрела на зубчатые башни замка, отражающиеся в глубокой воде, на камни, поросшие мхом, и думала, мечтала, представляла себя хозяйкой этих владений. А потом пускалась в обратный путь. Неизвестно, чем бы закончились эти сумасшедшие скачки, скорее всего, еще одной трагедией, если бы не вмешался Уоррен. Месяц спустя он вызвал ее в библиотеку, Клер вошла как всегда запыхавшаяся, стремительная, натянутая как струна. Она только что вернулась с прогулки верхом. Уоррен окинул ее бесстрастным взглядом, потянулся к отцовскому столу и взял с него листок бумаги.

— Опять взяла жеребца без разрешения, — укорил брат.

— Немного прокатилась, что здесь такого? — принялась оправдываться Клер, засунув руки в карманы брюк для верховой езды.

— К старым развалинам?

— Это не развалины! — встала на защиту замка Клер. — Там нужно только привести все в порядок. Не понимаю, почему замок в таком плачевном состоянии? Там так красиво, дух захватывает.

— Потому что его наследнику наплевать на замок. Он приглашает раз в год друзей, кстати сказать, весьма сомнительной репутации, пострелять уток в своих угодьях, и на этом все заканчивается. У него нет средств, чтобы хоть мало-мальски привести поместье в порядок. Не удивлюсь, если Уркхарт пойдет с молотка вместе с землей.

— Вот было бы классно! Мы бы тогда его купили, ты жил бы здесь, а я поблизости, — самонадеянно и, главное, безответственно заявила Клер, не обращая внимания на возмущенно сдвинутые брови Уоррена. — А это что у тебя за листочек? — поинтересовалась она, не подозревая, какие в ее жизни грядут перемены.

— Это рекомендательное письмо.

— А-а-а, — разочарованно протянула Клер. — И кто кого куда рекомендует?

— Лорд Кавендиш тебя благодаря моему содействию. С этим письмом ты поступишь в частную школу в Швейцарии.

— Ты отправляешь меня в Швейцарию? — тупо переспросила Клер. Все остальное как-то померкло в ее сознании. — В школу, где учат бальным танцам, кулинарии и составлению букетов? Ты это серьезно?

Уоррен кивнул.

— Серьезнее не бывает! Это ради твоего же блага, Клер. К тому же ты не совсем права. Там учат также и естественным наукам, и математике. Через три года тебе предстоит бал дебютанток, ты будешь вальсировать в Букингемском дворце…

— Не поеду! — взвизгнула Клер, упрямо выпятив подбородок. — Каменный век какой-то! Предстать при дворе! Еще скажи — составить хорошую партию! Если хочешь знать, я вообще не хочу выходить замуж!

— Ты еще сама не знаешь, что ты хочешь, — устало отмахнулся Уоррен.

— Пусть так, все равно не поеду! Тебе не удастся засунуть меня в какую-то заграничную дыру! — уперлась Клер, которая нигде не была, кроме Парижа и Вены.

— Нет, поедешь! — начал злиться Уоррен. — Иначе я лишу тебя всех денег до пенни.

— Да пожалуйста, для этого существуют банки, — отмахнулась Клер.

— Как же! — усмехнулся Уоррен. — Так тебя там и ждут! Банк — это не благотворительная организация. Под залог чего ты возьмешь деньги?

— А разве у меня нет акций? — наивно спросила Клер.

— Разумеется, есть. Ты же присутствовала на оглашении завещания и отлично знаешь, что тебе принадлежат двадцать пять процентов акций «Макгрифи компани». Но тебе так же хорошо известно, что ты не можешь их ни продавать, ни участвовать ими в голосовании на свое усмотрение, пока тебе не исполнится двадцать пят лет. И знаешь, я рад, что отец хоть раз в жизни внял голосу разума, когда речь зашла о тебе.

Клер надулась, понимая, что Уоррен кругом прав. Ей, конечно, было обидно, что до двадцати пяти лет ее лишили права сидеть среди членов правления и принимать решения наравне с другими держателями акций, но еще больше ей не хотелось уезжать так далеко от дома.

— Но разве нельзя устроить меня где-нибудь в Лондоне, чтобы я смогла прилетать сюда на уикэнды? — Клер состроила ангельские глазки. Похлопала ресницами.

Все таяли, когда она так делала. Уоррен был единственный, на кого ее чары не действовали.

— Нет, — отрезал он. — Я уже сделал свой выбор. И хватит об этом. Достаточно, что ты будешь проводить в поместье каникулы. Так будет лучше, поверь мне, детка, — смягчился брат, заметив, как ее глаза наполняются слезами. — Пойми, у меня столько дел со вступлением в наследство. А тут еще ты создаешь проблемы.

Клер почувствовала, что ведет себя как испорченная дрянь. Ей стало стыдно, она молча вышла из кабинета и принялась готовиться к отъезду.

Она думала, что возненавидит Швейцарию, но уже через неделю поняла, что здесь ей нравится ничуть не меньше, чем дома. Здесь тоже царили девственный простор и покой. Окна комнаты, которую Клер делила с Мадлен Глочестер, единственной дочерью овдовевшей графини Бомонд, выходили на высокие горы, вершины которых утопали в искрящихся белых шапках. Внизу зеленели альпийские склоны, пестреющие эдельвейсами, паслись козы с колокольчиками, а воздух был чистым и прозрачным. Пришлась по вкусу Клер и здешняя кухня — плотный черный хлеб, рыбный суп. Блюдо из яиц с сыром и горячий глинтвейн после воскресной прогулки. Она никогда не страдала отсутствием аппетита, как некоторые рафинированные барышни, следящие за фигурой. Ее лишние калории сжигались сами собой.

Преподавание в школе велось на французском, но изучался также итальянский и еще язык по выбору. Учениц было не более тридцати, все из очень богатых семей. По утрам девушки занимались музыкой, языками, танцами и учились хорошим манерам, после обеда начинались общеобразовательные предметы. Без всякого желания, но старательно Клер осваивала искусство вальсировать, училась премудрости, кому нужно только кивнуть при встрече, а кому подать руку и улыбнуться. Подписывая вымышленные счета за остановку в отелях, придирчиво просматривая статьи расходов, Клер воспринимала это как игру и относилась как к игре. Единственное, к чему она пристрастилась с искренней радостью, — были уроки катания на горных лыжах. Очень скоро Клер стала своей на альпийских склонах, где снег лежал круглый год. Она носилась по трассам с неистовой страстью, не обращая внимания на запретные знаки и опасные зоны. Полет и вдохновение — вот что она испытывала! Жаль, озорная темноволосая красавица Мадлен, с которой они стали закадычными подружками, не разделяла ее увлечения. Мадлен больше нравилось кружить деревенским парням головы, стреляя фиалковыми глазами, нарядившись в лыжный костюм из новой коллекции «Мармот» или «Килли».

В конце первого года в отчете, посланном брату Клер, говорилось: «По всем предметам отличные оценки, легко усваивает материал, несомненные успехи в иностранных языках. Общительная, жизнерадостная, умеет располагать к себе людей. Поведение удовлетворительное». За это Уоррен удвоил ей пособие, но навестить Клер ни разу не выбрался. Даже на ежегодных собраниях вместо него присутствовало «уполномоченное лицо». Ни разу их пути не пересеклись и в Шотландии, куда Клер отправлялась на каникулы, прихватив с собой Мадлен. У подруги тоже было все, кроме внимания матери, порхающей в высшем обществе от одной связи к другой. И хотя воспитанницы элитной школы обрели некий лоск, под ним по-прежнему скрывались строптивые, острые на язычок девчонки, на пару затевавшие немало проказ. Так и текло ее время.

К восемнадцати годам, набрав округлости в нужных местах, Клер сказочно расцвела и, превратившись в рыжеволосую зеленоокую красотку с золотистым альпийским загаром, начала извлекать из этого удовольствия. Она безудержно флиртовала с парнями, кое-что позволяла им. Но в разумных пределах. Она пользовалась успехом, могла выбирать. Правда, почему-то никто надолго не удерживался в ее поклонниках. И не то чтобы она меняла старых на новых, просто все происходило так быстро, что они не успевали стать старыми. Перед самым окончанием школы Мадлен рассталась с девственностью, как с обременительным багажом, но Клер решила не торопиться и дождаться первой настоящей любви. Именно там, в Швейцарских Альпах, она и настигла ее…

 

3

В то утро у Клер было отличное настроение. Она собиралась осваивать трассу до тех пор, пока не почувствует, что сможет пройти ее с закрытыми глазами. Семь тысяч над уровнем моря, склон под шестьдесят градусов. Разве это не здорово?! Спрыгивая с подъемника, Клер увидела, что не первая на горе — там уже появилось несколько таких же одержимых лыжников, привлеченных свежим ночным снегом. Клер проверила крепление, застегнула ремешок шлема, поудобнее взяла под мышку палки и оценила взглядом склон, казавшийся не таким уж крутым из-за своей длины.

— Хотите быть первой? — раздался за ее спиной мужской голос, в интонациях которого слышалось легкое замешательство.

Клер обернулась. Незнакомец, задавший вопрос, опирался на палки. Он явно был старше Клер. Глаза закрывали стильные солнцезащитные очки классической формы. Привлекали внимание волевой подбородок, тонкие губы, растрепанные от ветра темные блестящие волосы, открывающие высокий лоб. Но больше всего Клер поразило, что такой крупный мужчина может так элегантно смотреться на лыжах!

— Да, если не возражаете, — ответила она с вызовом, любуясь собственным зеркальным отражением.

Мужчину ее ответ явно обескуражил.

— А вы уверены, что справитесь с трассой?

— А вы? — нахально парировала Клер.

Жесткие губы неожиданно растянулись в обаятельной полуулыбке.

— Знаете, я здесь не новичок.

— Я тоже. Может, посоревнуемся? — выпалила Клер, в надежде, что незнакомец поддастся на ее авантюрное предложение. И он ее не разочаровал.

— Что ж, если это доставит вам удовольствие. Хотите, десять секунд форы? — галантно предложил он, но Клер моментально уловила в интонациях признаки мужского превосходства, и ее свободолюбивый дух тут же взбунтовался.

— Думаю, мне хватит и трех! — выкрикнула она и сорвалась вниз.

Клер неслась по склону, словно подхваченная ветром. Как никогда ей хотелось быть первой, но и ее соперник, как оказалось, принадлежал к породе победителей. Он мчался прямо за ней. Клер не оборачивалась, потому что ясно видела его тень на снегу. Он настигал ее неумолимо. Адреналин буквально клокотал вокруг — в морозном воздухе, в искрящемся снеге, в крови. «Нет! Нет! Нет!» — вопило внутри Клер. В ярости она гнала изо всех сил, мускулы горели, когда она кидала себя почти вертикально вниз, последний поворот, и в конце спуска Клер первой развернулась, взметнув снежную пыль в лицо противника.

— Йо-хо! — Не в силах скрыть своего ликования, Клер сорвала шлем.

Ярко-рыжие непокорные локоны густой волной рассыпались по плечам. Николь Кидман отдыхает!

— Ничего не скажешь, кататься вы умеете, — проворчал поверженный соперник.

Клер звонко рассмеялась.

— Вы тоже. Хотите еще разок? — великодушно предложила она.

— Благодарю, но в этом нет необходимости. Когда противник сильнее, я готов это признать.

— А как же мужское эго? — уколола Клер.

— Страдает, — отозвался незнакомец с юмором. — Но есть смягчающее обстоятельство: удар по самолюбию мне нанесла юная соотечественница. Вы ведь англичанка, не так ли?

— Нет, я шотландка! — гордо отозвалась Клер.

— Неужели? — удивился незнакомец, избавляясь от темных зеркальных очков.

Клер окунулась в густую синеву этих глаз, и все остальное утратило смысл. Даже победа на склоне стала казаться ей чем-то незначительным, не заслуживающим внимания. Но и он не остался равнодушным к ее девичьим прелестям. Потемневшие глаза восхищенно скользнули по ее фигуре, туго обтянутой эластичным костюмом, задержались на выпуклостях груди, вернулись к порозовевшему лицу. Клер почувствовала, как все ее тело, от корней волос до кончиков пальцев, отозвалось на этот призыв. Как будто он сорвал с нее бинты и положил руку на нежную, чувствительную кожу. Такое с ней случилось впервые. Ей еще не доводилось встречать такого физически ощутимого человека.

— А мой предок был из Пейсли, — донесся до ее сознания чарующий баритон. — Как видите, у меня тоже шотландские корни. Давайте знакомиться. Шон Ричмонд, уроженец Южной Англии.

— Ой! — безумно обрадовалась Клер. — Быть не может! А я — Клер Макгрифи. Сестра Уоррена Макгрифи.

— Вы? Боже мой! Кто бы мог подумать! — Теперь уже собеседник недоверчиво оглядел ее с головы до ног, и в его ослепительных глазах заплясали веселые искорки: — То есть вы хотите сказать, что вы та самая рыжеволосая ведьмочка, которая вечно путалась у нас под ногами, куда бы мы с Уорреном ни отправились?

— Та самая! — подтвердила Клер, чувствуя, что не может стереть с лица дурацкую улыбку.

— Та самая, что бродила у заброшенного замка, таскала нашу наживку и сигареты для деревенских мальчишек?

— Та самая, сэр!

— Быть не может! — передразнил ее Шон.

Они рассмеялись. Он снова проник в нее взглядом. И Клер мгновенно догадалась, что он отлично осознает, какое впечатление произвел на нее как мужчина. Она смущенно отвела глаза. Но Шон тут же пришел ей на помощь, непринужденно поинтересовавшись:

— А как поживает Уоррен? Наши пути как-то разошлись после Оксфорда.

— У него все нормально, — ухватилась за тему Клер. — Занимается поместьем, возглавляет семейный бизнес.

— Фармацевтический гигант. Как же, наслышан со студенческих времен, — кивнул Шон. — Он не женился?

— Нет, но по-прежнему носит твидовые пиджаки и голосует за консерваторов. А вы…

Шон усмехнулся.

— Думаю, можно опустить формальности и перейти на «ты». Согласна?

Клер кивнула.

— Мне еще там, на горе, ва… твое лицо показалось знакомым, — призналась она и вдруг с детской непосредственностью выпалила: — Правда здорово, что мы встретились?

— Несомненно, — подтвердил Шон без тени улыбки. — И какой же счастливый случай привел тебя сюда?

— Прилетела отдохнуть с друзьями. Я недавно окончила частную школу в Швейцарии. Вот думаю, чем теперь заниматься. — Клер покосилась в сторону и заметила неподалеку Мадлен в компании сверстников. Подруга подавала ей знаки глазами, руками и всеми другими частями тела, требуя внимания. Клер отвернулась, давая Мадлен понять, что сейчас не до нее. — Наверное, выберу Оксфорд, юриспруденцию. Хочу работать в фирме, правда, Уоррен этого не одобряет.

Шон кивнул, поглощенный какой-то мыслью.

— Значит, тебе сейчас восемнадцать?

Клер поспешила уточнить:

— Восемнадцать и два месяца, сэр.

— Что ж, это многое меняет, — добродушно усмехнулся Шон. — Хочешь завтра разделить со мной ланч? Горячие сосиски, черный хлеб и кружка пива, что скажешь?

— О да! — выдохнула Клер, даже не пытаясь скрыть, как она счастлива.

Они договорились о встрече, Шон Ричмонд окинул ее напоследок еще одним чувственным взглядом, полным откровенного восхищения, затем оттолкнулся палками и заскользил в сторону отеля. Клер зачарованно наблюдала за каждым его движением, не в силах оторваться от его гибкой и такой сильной фигуры.

— Вот это да! — восторженно выдохнула Мадлен, налетая на нее сзади. — Универсальный солдат! Рембо! Терминатор! Матрица! А говорят, совершенства в природе не существует! Кто такой? — требовательно спросила она.

— Приятель Уоррена, — ответила Клер, надевая шлем. — Они вместе учились в Оксфорде. Зовут Шоном Ричмондом. Пойдем пройдемся по трассе?

— Только в том случае, если я захочу что-то себе сломать, — категорически отказалась Мадлен, к тому же сейчас ее занимала вовсе не лыжная прогулка: — Не отвлекайся, рассказывай, ты же знаешь, я не отстану, пока не узнаю все, — напомнила она.

— В прошлом он гостил у нас несколько раз, — пришлось продолжить Клер. — Они с Уорреном вроде бы дружили. Вместе охотились, рыбачили, устраивали скачки. Но почему-то в Оксфорде в самом конце вдруг перестали общаться.

— Наверняка здесь замешана женщина, — заметила Мадлен. Прикинув в уме, она сказала: — Значит, ему двадцать восемь, как и твоему братцу. Конечно, он на десять лет старше нас, поэтому неудивительно, что я его никогда в вашем замке не видела. Впрочем, здесь мне ловить нечего. Он весь твой.

— Шутишь? — небрежно бросила Клер, а сердце забилось сладко-сладко.

— Нисколько, — заверила более опытная Мадлен. — Сразу видно, он заставит тебя выпрыгнуть из твоего комбинезончика, и сделает это стильно. Я бы на твоем месте поостереглась, Клер.

Предупреждение Мадлен запоздало ровно на полчаса. С того момента, когда Клер впервые заглянула в потрясающую затягивающую синеву глаз Шона, она перестала принадлежать себе.

После ланча они с Шоном стали проводить много времени вместе. Клер опасалась, что по возвращении в Лондон они перестанут встречаться, но свидания продолжились. Рядом с Шоном все остальные поклонники стали казаться ей мальчиками-переростками, незрелыми, малоинтересными. Шон был совсем другим. В нем все волновало ее чувства: то, как он двигался, тембр его голоса… А как он ее целовал! Он целовал ее так, что она теряла рассудок и волю! Но вопреки предсказаниям Мадлен Шон ни разу не предпринял попытки физически сблизиться с Клер.

В свободное время он водил ее в такие места, как отель «Беркли», где они, тесно прижавшись, медленно двигались под музыку, или в ресторан. Они ходили на выставки, посещали коктейли, ну и конечно же проводили уик-энды в Шотландии. Как-то раз, оказавшись возле старого замка, Клер призналась Шону, что хотела бы жить в этом месте, растить здесь своих детей. Он посмотрел на нее затуманенным взором, а потом впился в губы обжигающим поцелуем. Вскоре после этого Шон попросил ее руки. Клер удивило, что брат не одобрил ее выбора. Казалось, жених отвечал всем требованиям — был титулован, молод, богат. А если между ними и пробежала черная кошечка, как заметила Мадлен, так когда это было! В конце концов Уоррен дал свое согласие. Ему хорошо было известно, что если Клер чего-то хочет, то она своего добьется. А она хотела Шона Ричмонда так сильно, что стыдно даже вспоминать. Помолвка состоялась. Церемония получилась шумной! Разрыв оказался не менее громким…

Клер остановилась, едва почувствовала, что ее мысли пустились по запретному пути. Впрочем, этого следовало ожидать. Она ведь вернулась в Лондон, а вместе с ним ожили и тени прошлого. В психологии это называется «привязка к обстоятельствам». Да, она снова оказалась совершенно в другом мире, и к нему придется приспосабливаться. Клер рассеянно посмотрела в окно, стараясь определить, где находится. «Роллс-ройс» проехал по Пиккадилли, плавно повернул в тенистый переулок и, проехав еще триста метров, притормозил возле двухэтажного дома, утопающего в кустах роз.

Еще несколько минут ушло на то, чтобы шофер принес ее багаж, на выслушивание приветствия управляющего и его заверений, что обслуга приложит все усилия, чтобы миледи осталась довольна своим пребыванием в этом доме.

Оставшись одна, Клер первым делом осмотрелась. Было любопытно узнать, как компания оборудует жилье для своих нерядовых членов и гостей. Спальня была отделана в белых, кремовых и золотистых тонах в стиле барокко. Гостиная обставлена дорогой мебелью. Кабинет располагался рядом со спальней, там же находились компьютер и факс. Клер отметила, что сможет комфортно общаться со своим нью-йоркским офисом. На столе, возле огромной вазы с цветами, лежала записка от горничной. В ней говорилось, где находятся полотенца, халат, туалетные принадлежности, косметика. Приготовленные еда и напитки в холодильнике, кофе с корицей (как она любит) уже заложен в кофеварку. Есть гимнастическое оборудование — она может им воспользоваться. Шофер и она сама к услугам леди Клер целые сутки — она может вызвать их по внутреннему телефону.

«Вот это обслуживание! Не хуже чем в «Савойе». Несомненно, Дэвид оценил бы этот комфорт!» — отметила Клер, размышляя, чем заняться в первую очередь — разобрать багаж или принять ванну. Ее дилемму решил неожиданно зазвонивший телефон. Клер сняла трубку и привычно представилась:

— Клер Макгрифи.

Она собиралась добавить «Чем могу быть полезна?», но тут услышала голос Уоррена:

— Клер, как добралась?

— Прекрасно. Спасибо. Должна сделать тебе комплимент, ты умеешь заботиться об удобстве будущих партнеров.

— Рад, что тебя все устраивает, — сухо обронил Уоррен. — Как насчет поужинать в тихом семейном кругу? Скажем, послезавтра в семь.

— Отличная мысль, Уоррен.

— Значит, договорились. Ди будет рада повидаться с тобой.

— Я тоже, — эхом откликнулась Клер, сбрасывая с уставших ног шпильки.

Последовала короткая пауза.

— Клер, она в положении, — с горделивыми нотками сообщил брат.

Клер испытала легкий шок, все же это сообщение обрушилось на нее как снег на голову, но радость ее была искренней.

— О! Уоррен, какая приятная новость! Я так рада за вас.

Теперь ей, по крайней мере, стало понятно, почему Диана, столь щепетильная в вопросах этикета, не встретила ее в аэропорту вместо занятого Уоррена. За два года Клер и Ди виделись всего лишь один раз, когда молодожены посетили Нью-Йорк с недельным визитом. Теплых отношений между Клер и Дианой так и не возникло, слишком мало для этого было отпущено времени. Она только отметила про себя, что молодая графиня — миниатюрная ухоженная брюнетка с фарфоровой кожей, свойственной всем англичанкам, — выглядела замечательно и вела себя безупречно, как и подобает супруге пэра Англии.

— Когда ждете первенца? — поинтересовалась Клер.

— Ко Дню благодарения. Уверен, что будет мальчик, — сказал Уоррен как о чем-то само собой разумеющемся. Как будто у лорда Макгрифи не могла родиться девочка.

Клер улыбнулась.

— А как Ди себя чувствует?

— Держится молодцом, хотя по утрам ее мучает токсикоз. Да, Клер, чуть не забыл. Я заказал для тебя билеты на завтрашний вечер в оперу, — сменил тему Уоррен, видимо посчитав, что прежняя исчерпала себя. — Их должны были доставить вместе с утренней почтой.

Клер прошла ногами в чулках по мягкому ворсистому ковру в прихожую и увидела конверт. У брата был годовой абонемент в Ковент-гарден и конечно же арендуемая ложа.

— Нашла, очень мило с твоей стороны. — Клер придержала трубку ухом, возвращая билеты на место.

«Мадам Баттерфляй». Мечта!

— Не стоит благодарности. Ты ведь прилетела с Дэвидом Гордоном?

— Да. Мы прилетели вместе.

— Это серьезно?

— Трудно сказать, — туманно отозвалась Клер.

— Газетная молва утверждает иное, — намекнул брат.

— В отличие от их уверений мы никуда не спешим, — настояла на своем Клер, не собираясь посвящать Уоррена в нюансы их отношений. — Кстати, Дэвид хочет побывать в Шотландии. Надеюсь, ты не против?

Уоррен был не против. «Это ведь и твой дом, Клер», — любезно сказал он, после чего распрощался, сославшись на деловую встречу.

Клер почти достигла ванной, когда вновь раздался звонок. На этот раз ее мобильника.

— Клер, золотко, это я, — напористо, в своей манере прощебетала Мадлен. — Ты сейчас где?

— Я в Лондоне, как и обещала, а вот где ты, моя дорогая? Вчера перед вылетом я не смогла тебе дозвониться.

— О! Я улетаю в Нассау вместе с Джимми!

У Клер подкосились ноги. Добро пожаловать в Британию! Один сюрприз приятнее другого, а ведь она здесь еще и трех часов не провела!

— Дорогая, мне ужасно жаль, что мы не сможем встретиться в ближайшее время, — продолжала тараторить Мадлен, захлебываясь от восторга. — Но ты же понимаешь, я не могла отказаться. Это же Джимми Уайтни! Мы проведем целый месяц на его яхте!

— Ты возвращаешься к нему?

Джимми и Мадлен встречались три года — и все это время то сходились, то расходились. В данную минуту, похоже, на их улице горел зеленый свет.

— Ну… — протянула графиня Глочестер. — Он позвонил и спросил, не хотела бы я попытаться восстановить наш союз. Мы решили провести несколько недель наедине, чтобы нам никто не мешал. Джимми арендовал небольшой остров на Мальдивах. Ты не сердишься? Я тебя не подвела?

— Что за глупости. Я надеюсь, что вы проведете замечательный медовый месяц.

— Это будет третий по счету, — безоблачно констатировала Мад.

— Пусть это вас не смущает, — от души посоветовала Клер. — Передай Джимми привет.

— Непременно. А ты своему Дэвиду. Он прелесть. Если у меня ничего не получится с Джимми, я прилечу в Нью-Йорк и отобью его у тебя.

И эта туда же! Клер рассмеялась.

— Холостой выстрел, подруга!

Мадлен восприняла ее смех и слова за уверенность в чувствах партнера.

— Кстати, раз уж я вспомнила о Нью-Йорке. Как отнеслась тетушка Нэнси к этой поездке?

— Я пообещала ей вернуться раньше, чем она успеет соскучиться, — сказала Клер.

Они еще пару минут поболтали, а затем распрощались, пожелав друг другу удачи.

«Ну надо же, снова Джимми Уайтни!» — усмехнулась Клер.

И снова Мадлен влюблена и очарована. И снова будет предаваться любви на песчаном берегу под знойным солнцем. Впрочем, оно и к лучшему. Подруга практически потеряна для плодотворного общения, ведь Мадлен, когда влюблена, слышит только себя. А значит, от нее будет мало толку. Тут уж ничего не поделаешь. Любовь для Мадлен всегда была игрой, в которой она весьма преуспевала. Все эти годы она благополучно лавировала в море многочисленных романов, как коротких, так и достаточно продолжительных, но неизменно мало что значащих для нее. У Клер все сложилось иначе.

Ей потребовалось время и мужество, чтобы снова собрать себя по частям. Сначала, сбежав в Нью-Йорк от позора, она еще на что-то надеялась, потом поняла: прощения не будет. Раз уж Шон разорвал отношения, это навсегда. И если бы не тетушка Нэнси, кто знает, как бы сложилась жизнь Клер. Скорее всего, она бы стала одной из тех праздных женщин, самими важными вопросами для которых были: что надеть, куда пойти и с кем провести вечер.

Собственно, если уж быть совсем точной, миссис Нэнси Роуэн нельзя было назвать тетушкой в прямом смысле этого слова, однако Клер воспринимала свою американскую крестную мать и близкую подругу мамы именно в таком качестве еще с раннего детства. Именно Нэнси вмешалась в ее будущее, заявив с американской прямотой: «Детка, мужчины для того и созданы, чтобы разбивать наши сердца. Хватит жевать сопли. Пора становиться на крыло!» И в Клер вдруг открылись такие внутренние силы, о которых она раньше не подозревала. Она поступила Гарвардскую школу бизнеса, вернулась к занятиям спортом. Какой только экстрим она не попробовала — дайвинг, прыжки с парашютом, гонки на катамаранах. Горные лыжи, верховая езда — это само собой! И ни разу, нигде судьба не свела ее с Шоном Ричмондом, словно Америка накинула на нее невидимый защитный плащ от всех неприятностей.

Клер исполнилось двадцать один, когда она позволила еще одному мужчине интимно прикоснуться к себе. Им стал Майкл Беннет. Они познакомились на вечеринке студенческого братства. Он был хорош собой и ухожен, словом, настоящий американец, надежный, как послевоенный доллар. Ей нравились его ласки, но, когда он попытался овладеть ею, Клер превратилась в ледышку. Он был терпелив, однако всякий раз, когда его рука оказывалась под юбкой Клер, на нее накатывали воспоминания о той ночи. Она твердила как заклинание — это Майкл, Майкл, хороший, добрый парень, — но ничего с собой поделать не могла. Он был слишком джентльмен, чтобы настаивать на своем, и очень скоро исчез из ее жизни. Клер приняла этот факт как данность, но в прошлом году (упорства ей было не занимать!) предприняла еще одну попытку стать полноценной женщиной.

Дэвид как раз вернулся на повышение из Мадрида, где он три года возглавлял филиал Манхэттенского банка. Как это часто бывает, они сразу ощутили друг к другу симпатию. Дэвид оказался легким, остроумным собеседником, а еще он был весьма умен и восхитительно танцевал. Кроме того, он играл на фортепьяно, и Клер в первый раз за многие год села играть с ним в четыре руки. Дэвид обладал способностью привораживать к себе так, что это происходило как бы само собой. При этом он ни разу не предпринял попытки затащить Клер в постель, к чему стремились другие ее поклонники. В общем, после трех месяцев знакомства она спросила его напрямую:

— Дэв, хочешь со мной переспать?

— И рад бы, да не могу Я гей, — признался Дэвид. — Надеюсь, это останется между нами?

Клер потрясенно заверила:

— На данный момент у меня больше секретов, чем я могу разболтать.

Но как только Дэвид был вычеркнут из списка потенциальных любовников, Клер расслабилась и позволила себе быть естественной. Ведь одним коротким признанием он поставил ее в ряд с Мадонной и девушками из «Секса в большом городе». У последних был Стенфорд. У нее — Дэвид. С ним сразу стало можно и пива выпить, и волейбол посмотреть, и преимущества большой груди обсудить. В общем, в общении с ним были все плюсы мужской и женской компании и ни одного минуса.

Тут мысли Клер совершили странный поворот, и она вдруг вспомнила о билетах в оперный театр. «А вниманием ли ко мне продиктован поступок Уоррена? — подумалось ей. — Или же он разглядел в этом удобный способ сообщить всем знакомым, что я посетила Британию с краткосрочным визитом?» Хорошо зная брата, Клер склонялась к последнему варианту, но как бы там ни было — это полностью совпадало с ее собственным желанием. Лучшей возможности заявить о своем возвращении и придумать было нельзя.

 

4

Почитатели оперного искусства заполняли фойе Ковент-гардена. Время от времени разрозненный говор их голосов нарушали приветственные возгласы. Из зала доносился шум настраиваемых инструментов. Давали «Мадам Баттерфляй» Пуччини — этим событием в Лондоне открывался светский сезон. Те, кто что-то значили в этом мире или претендовали на то, чтобы что-то значить, пожаловали на этот спектакль, чтобы подтвердить свой статус. Общество собралось пестрое, но изысканное. С блеском и роскошью залы соперничали ослепительные украшения дам и вечерние платья от-кутюр. И все эти шелк, тафта, бархат великолепно сочетались со сверкающими рубинами, бриллиантами, жемчугами и оттенялись сшитыми на заказ смокингами мужчин.

— Выглядишь на миллион долларов, — похвалил Дэвид, с восхищением оглядывая сливочную кожу обнаженных плеч Клер.

Клер рассеянно улыбнулась:

— Хорошо, что я могу себе это позволить.

На ней было вечернее платье из белоснежной тафты от Жан-Поля Готье. Увидев цену, Клер дрогнула, но не отступила. И теперь похвалила себя за это. Наряд в стиле ампир выглядел строго и изысканно. Никаких разрезов, глубоких декольте, только открытые плечи, завышенная талия и мягкие линии подола, лестно очерчивающие фигуру. На ногах белые атласные туфельки на тонком высоком каблуке. Волосы, уложенные в высокую прическу, венчала бриллиантовая диадема.

Дэвид расправил плечи в безукоризненном смокинге.

— Ты готова, дорогая?

— Всегда, — выдохнула Клер, сверкнув глазами.

— Что ж, надеюсь, Британия все еще любит сенсации, — подбодрил Дэвид, подхватил Клер под локоток и повел ее в зал.

Несколько шагов по мягкому покрытию, и вот они уже в самой гуще событий. Их появление было встречено всплеском фотовспышек и гулом взволнованных голосов. Но перед тем, как их плотным кольцом окружили репортеры светской хроники, Клер все же удалось вскользь отметить, что за шесть лет ее отсутствия ничего не изменилось. «Старые деньги» свысока поглядывали на нуворишей. Известные Имена старались держаться поближе к Известным Лицам. В людском водовороте то возникали, то распадались маленькие группки. Затем на Клер посыпались вопросы, в основном связанные с ее возвращением. Она отвечала односложно. Внутренне контролируя себя: «Да, нет, возможно… мне пока трудно сказать…». Дэвид тоже не избежал этой участи. Но он проявил себя истинным дипломатом, то есть говорил много и пространно и в результате не сказал ничего. От навязчивого внимания прессы их спасло появление принца Уильяма с Кейт Миддлтон — это был еще более лакомый кусочек, чем сенсация о возвращении Клер. Репортеры со всех ног бросились к ним, чтобы в завтрашних колонках во всех деталях осветить вспыхнувший с новой силой роман.

И только Клер собралась перевести дух, как от толпы отделилась миниатюрная Элиша Браун и направилась в их сторону. Уголки губ Клер неприязненно дрогнули при виде репортерши из «Дейли мейл». Это она шесть лет назад раздула скандал, превративший жизнь Клер в ад. Сейчас эта настырная беспринципная сучка сгорала от любопытства в надежде заполучить эксклюзивное интервью и не скрывала своих намерений.

— Дэв, — Клер обернулась к нему, — к нам идет Элиша Браун, репортер светской хроники. У этой дамочки гадкий язык, собачий нюх и острое зрение. Я не хочу с ней общаться…

— Вполне возможно, что сегодня просто не твой день, дорогая, — взволнованно перебил Дэвид. — Я вижу цель похуже. Здесь Шон Ричмонд.

На какой-то миг Клер перестала ощущать биение сердца в груди. Но ее голос прозвучал как всегда довольно ровно и даже несколько безучастно, как будто речь шла об одном из знакомых, а не о человеке, когда-то прошедшемся по ее жизни огнем и мечом:

— Странно, что он здесь. Шон сейчас должен быть где-то на Греческом архипелаге.

— Откуда такие подробности, леди?

— Леди читает газеты.

— Вон там, у колонны, — подсказал Дэвид, заметив ее тщетные поиски.

Теперь Клер увидела его и с досадой отметила про себя, что никакие снимки в журналах не способны воспроизвести эту атлетическую мощь, сексуальность жесткой линии рта, глянцевый отлив черных волос. Шон Ричмонд выделялся из толпы, словно король среди мелкопоместного дворянства. Разумеется, он курил, и, разумеется, он был ослепительно прекрасен, как всегда. Черный смокинг, белая гладкая рубашка, изящный галстук-бабочка. Ничего экстравагантного, только естественная сила, некий магнетизм, который и делал Шона Ричмонда неотразимым мужчиной.

В этот момент он наконец-то отвлекся от огонька тлеющей сигареты и обратил внимание на свою спутницу.

Клер узнала в ней Лоран Жильбер, звезду французского кинематографа. И последнюю пассию лорда Ричмонда, как утверждали газетные источники. Судя по тому, как она защищала каждую пядь своей территории, это соответствовало истине. Стройная блондинка, чья прическа напоминала пышную хризантему, была в пурпурном облегающем платье. Тонкий атлас вызывающе обрисовывал дерзко торчащие груди, глубокий вырез позволял высокому спутнику насладиться видом сверху. На шее, в ушах, на запястье актрисы сверкали сапфиры, под цвет ее глаз. Экран утверждал, что они у нее небесно-голубые. Зритель любил ее хорошее свежее личико, и не важно, что сексуальный аппетит французской звезды стал притчей во языцех, главное, что она приносила огромные доходы киностудии. Дэвид тоже обратил на актрису внимание.

— Что за блондинка рядом с ним? — спросил он. — Такое впечатление, что я ее уже где-то видел.

— Естественно. Это Лоран Жильбер, визитная карточка французского кинематографа.

— Теперь ясно, откуда у меня это ощущение дежавю. А кто вторая дама? Она тебе знакома?

— Кого я только здесь не знаю, — обронила Клер. — Это маркиза Мэри Кларисса Венлейк. Она одна из бессменных членов попечительского совета оперного театра.

— Похоже, маркиза выманивает денежки у Ричмонда, — поделился своими наблюдениями Дэвид.

— Вряд ли он здесь с целью внести вклад в развитие оперного искусства, скорее ради карьерного роста своей любовницы, — холодно ответила Клер.

— Может, нам стоит… — начал было Дэвид.

Клер мысленно предугадала окончание этой фразы «избежать этой встречи».

— Нет, — покачала она головой. — Рано или поздно нам придется встретиться, так лучше пережить этот неприятный момент прямо здесь среди шума и суматохи.

Клер взяла Дэвида под руку и направилась в сторону Ричмонда.

Словно почувствовав опасность, мужская спина напряглась, Шон огляделся, выискивая источник возникшего дискомфорта, и застыл, так и не донеся сигарету до рта. В его глазах промелькнуло что-то похожее на замешательство, смешанное с изумлением, но, нужно отдать ему должное, он быстро справился с собой. Глубоко затянувшись, Ричмонд переключил внимание на леди Венлейк. И все же Клер могла поспорить на что угодно, что, пока она шла к нему, он сумел оценить в ней все — вплоть до высоты и остроты каблуков ее шелковых туфелек.

— …Я всегда считала, что если хочешь послушать хорошую оперу, нужно ехать в Европу… — рассуждала маркиза Венлейк, упиваясь вниманием окружающих. Но при виде Клер ее глаза округлились от изумления, и, оборвав себя на полуслове, она страстно воскликнула: — Клер! Ты ли это?! Вот это сюрприз так сюрприз! Господи, детка, как давно мы… — Леди нахмурила подкрашенные выщипанные бровки. — Кстати, сколько же мы не виделись?..

— Шесть лет, — подсказала Клер, прижимаясь на долю секунды к подставленной нарумяненной щеке, а заодно краем глаза наблюдая за Шоном.

Он порывисто отвернулся, чтобы затушить сигарету в пепельнице. Окурок с безжалостной силой был воткнут в песок. Эк тебя пробрало, усмехнулась Клер.

— Да, время бежит. Чудесно выглядишь, дорогая. Похоже, Америка творит чудеса, — тем временем пропела маркиза. — Я как раз говорила Лоран и Шону, что этот вечер обещает стать незабываемым событием года. Это Лоран Жильбер, — представила леди Венлейк, взяв на себя инициативу знакомства, — наша гостья из Франции и самая яркая звезда европейского кинематографа.

Лоран улыбнулась, принимая комплимент с должным безразличием, однако не упустила случая прильнуть к могучему плечу Шона.

— Полагаю, с Шоном Ричмондом вас знакомить не нужно. — При этих словах глаза маркизы впились в Клер, наблюдая за ее реакцией. Возможно, несколько лет назад ее бы задел этот едва уловимый огонек злорадного любопытства, но жизнь закалила Клер. Подобные любезные уколы были для нее не в новинку. Она знала, что в течение предстоящей беседы каждый из них будет вести свою игру притворства. И Клер ответила с подчеркнутой любезностью, к вящему разочарованию дамы:

— Действительно, в этом нет необходимости, леди Венлейк. Мы с Шоном знакомы довольно давно.

— И добавь: довольно неплохо. — Губы Шона раздвинулись в улыбке, но глаз она не зажгла. — Временами мир тесен, не правда ли, Клер?

— Пожалуй, — в тон ему отозвалась Клер.

Стоя в двух шагах от него, она уловила свежий, чуть терпкий древесный аромат его одеколона. Впрочем, у Ричмонда всегда был отменный вкус. Клер решила, что пора привлечь внимание к Дэвиду:

— Позвольте представить вам моего близкого друга Дэвида Гордона. Его семья одна из самых уважаемых на Восточном побережье.

Дэвид склонил голову в легком поклоне, льняные волосы блеснули в лучах хрустальных люстр.

Дальше началось самое интересное. Мужчины обменялись коротким рукопожатием, и между ними завязался разговор. Что-то похожее на разведку боем:

— Кажется, мы уже встречались, мистер Гордон?

— Да, в прошлом году. В Давосе.

Клер отметила, что слышит об этом впервые.

— Что привело вас в Англию, дела или удовольствия? — снова спросил Шон.

Вопрос был коварный, но не такой уж неожиданный, Дэвид легко его обошел.

— Я бы сказал, удачное сочетание того и другого.

— И долго вы собираетесь здесь пробыть?

— Все зависит от обстоятельств.

— Понимаю… — протянул Шон и перевел взгляд на Клер. Его взгляд недвусмысленно пробежался по ее губам, по покрытым золотистым загаром плечам, по груди, целомудренно прикрытой белым кружевом. И опять вернулись к губам цвета пиона.

Клер немедленно изобразила на них улыбку, означающую: «Смотреть можно, трогать — нет!» Разумеется, от мадемуазель Жильбер не укрылся этот молчаливый диалог. Но, как настоящая профессионалка, она не растерялась.

— Знаете, в прошлом году мне пришлось дважды побывать в Нью-Йорке на съемках, и оба раза я возвращалась оттуда совершенно опустошенная. Этот город действует на меня, как энергетический вампир.

— А меня, напротив, он заряжает энергией, — сказала Клер.

— И поэтому ты провела там так много времени? — сухо поинтересовался Шон.

— Нет. Просто сюда меня ничто не влекло, — с улыбкой парировала Клер.

Дэвид сразу счел нужным вмешаться:

— А сейчас вы снимаетесь, мадемуазель Жильбер?

— Нет, но у меня на ближайшее время большие планы. Правда, мне не хотелось бы говорить об этом, пока не будет подписан договор, — предупредила пепельная блондинка. — К тому же съемки начнутся только лишь в сентябре, а до этого времени я собираюсь пожить в Лондоне. Похоже, здесь будет весело. Поло, парусная регата, скачки…

— Вы любите скачки? — оживился Дэвид.

— Нет, у меня другие пороки, — откровенно намекнула звезда. Притронувшись к запястью Шона, она томно проворковала: — Дорогой, тебе не кажется, что нам пора занять свои места?

— Да, мне тоже нужно еще отыскать своего супруга, — спохватилась леди Венлейк.

Она было направилась прочь, но на миг задержалась и с притворной нежностью коснулась руки Клер повыше локтя:

— Да, Клер, буду рада, если ты навестишь меня. С мистером Гордоном, разумеется, — закончила маркиза, бросив кокетливый взгляд в Дэвида.

Дэвид рассыпался в благодарностях, ввернув замысловатый комплимент. А затем, проводив даму мимолетным взглядом, озабоченно посмотрел на часы:

— Дорогая, думаю, нам тоже пора занять свои места, если мы не хотим пропустить увертюру.

— Да, конечно. — Клер рассеянно улыбнулась. — Приятно было повидаться, Шон.

Этой упоительной, пронзительной минуты она ждала долгих шесть лет! Чтобы вот так намеренно небрежно бросить ничего не значащие слова на прощание и уйти не оглядываясь. В ту же секунду, словно в наказание за излишнюю самоуверенность, Клер ослепила яркая фотовспышка. Элиша Браун все же подкараулила желанную добычу.

— О! Сцилла и Харибда рядом! Возьмитесь за руки и улыбнитесь!

— Только если вы меня рассмешите, — внятно пробормотал Шон.

Но именно это вызвало на губах Клер улыбку.

— Можно задать вам вопрос, сэр Ричмонд?

— Я здесь не ради интервью «Дейли мейл».

— Всего лишь один, — настаивала репортерша. — Кажется, вы должны быть сейчас на пути в Гонконг?

Шон откровенно усмехнулся.

— Мисс Браун, я бы посоветовал вам на будущее более точные источники информации. В любом случае, я там, где мне хотелось бы быть в данный момент. Надеюсь, я дал исчерпывающий ответ?

— Как всегда. — Браун с непробиваемым лицом обернулась к Клер. — Леди Макгрифи, может быть, вам есть что добавить к этому?

— Только одно: если бы вы нас предупредили, мисс Браун, снимки могли бы выйти намного удачнее…

Легко поставив зарвавшуюся дамочку на место и не взглянув в сторону Ричмонда, Клер отправилась в зал.

— Завтра художества этой барракуды появятся на первой полосе. Могу представить, с какими комментариями, — раздраженно проворчала она, поднимаясь по лестнице.

— А по-моему, спектакль удался, — отозвался Дэвид. — Нэнси могла бы тобой гордиться, детка.

Клер покосилась на Дэвида. В его улыбке сквозила неприкрытая ирония.

Весь первый акт Клер пыталась сосредоточиться на пении примадонны, но ни музыка, ни великолепное зрелище костюмов и декораций не могли избавить ее от ощущения надвигающейся катастрофы. В этом смысле выбор «Мадам Баттерфляй» сегодня вечером был явно символичен. Душераздирающая история любви японской девушки к вероломному американскому офицеру трагическим финалом напоминала ее собственную. Клер сумела выстоять. Но потребность любить и быть любимой по-прежнему оставалась неудовлетворенной, и нужно было глубоко ее прятать. Преданный друг, прелестный дом, потрясающий гардероб и несомненно удавшаяся карьера не смогли заполнить сердечную пустоту. Успех казался не таким ощутимым, если рядом не было человека, с которым можно было бы его разделить. А независимость, которой так гордилась Клер, порой очень сильно напоминала ей одиночество…

Вокруг раздались аплодисменты. Клер поспешила к ним присоединиться. В зале медленно зажегся свет. Желающие размять ноги в антракте стали покидать свои места. Они обменивались впечатлениями, медленно двигаясь по проходу. Клер с притворной небрежностью огляделась, сунула под локоть сумочку из кожи аллигатора и поднялась с кресла.

— Ты куда-то собираешься? — встрепенулся Дэвид.

— Пойду попудрю носик.

Дэвид собрался ее предостеречь, но так ничего и не сказал, догадавшись, что Клер и сама понимает, чем это может для нее обернуться. Он кивнул, оставаясь сидеть на месте, всем своим видом выражая, что он всего лишь сопровождающий, а не охранник. И если дама ощущает потребность побыть одной, что ж, она имеет на это полное право.

Клер спустилась по лестнице, кивая и улыбаясь знакомым, пересекла фойе, стуча высокими каблучками по мраморному полу, и оказалась на улице, густо заставленной лимузинами. Они растянулись до самого собора Святого Павла в ожидании своих хозяев. Клер вдохнула прохладный воздух полной грудью и почувствовала, как напряжение понемногу отпускает ее. Вокруг была умиротворяющая тишина. Жаль, она продлилась недолго.

Густой голос словно выплыл из темноты:

— Такая сдержанная, соблазнительная, недосягаемая — истинная леди, до мозга костей…

Таким пленительным низким баритоном мог говорить только один мужчина — Шон Ричмонд. И только тогда, когда ему самому этого хотелось.

И хотя Клер ожидала, и даже желала услышать нечто подобное, эти слова не принесли ей ощутимой радости.

— Спасибо, ты очень любезен, — вежливо поблагодарила она, продолжая неподвижно смотреть в сгущающиеся сумерки.

— Это не комплимент, не обманывай себя, Клер, — отозвался Шон.

— Что же это?

— Скорее подтверждение вечной мысли, что в жизни тебя ждет много неожиданностей. Особенно в женщинах.

У Клер не оставалось выбора, кроме как обернуться. Ей не понравился его взгляд. Шон изучал ее с бесстрастным интересом эксперта, разглядывающего предмет искусства, о достоинствах и недостатках которого ему еще предстоит узнать. Клер инстинктивно расправила плечи.

— Тебе виднее. Ты ведь давно в высшей лиге.

— Приятно, когда в тебе ценят лучшие качества, — усмехнулся Шон.

Помедлив в нерешительности, он щелкнул крышкой портсигара и протянул его Клер. Она отказалась, покачав головой.

— Позволишь?

— Кури.

Чиркнула зажигалка, последовала затяжка, и в воздухе повисло облачко дыма.

— Знаешь, я был готов к тому, что ты изменишься. Шесть лет — срок немалый. Но почему-то меня преследует ощущение, что передо мной женщина, которая постоянно печется о том, чтобы ни одна частица ее драгоценного «я» не вырвалась наружу.

Клер насторожилась. Не слишком ли легко его пронзительные глаза проникли за ее глянцевый фасад? Пришлось парировать с заученной улыбкой:

— Что заставляет тебя так думать?

— Причин хоть отбавляй. — Сильные смуглые пальцы поднесли сигарету к губам, в то время как глаза продолжали критически ее изучать. — Взять хотя бы это платье. Белый цвет — это вызов или защита?

— Всего лишь женская прихоть.

— Допустим. А твоя прическа?

— А с ней-то что не так? — Клер поднесла руку к пучку.

— Нет. С ней все в порядке. Она так же безупречна, как и ты. И я бы даже не назвал ее строгой, скорее, в ней чувствуется стремление обуздать прежний огонь. — Его взгляд снова скользнул по белому кружеву, прикрывающему ее грудь. — Есть и другие менее шокирующие детали, но все они так или иначе заставляют задуматься.

Клер холодно взглянула на него.

— Мне жаль, что я разочаровала тебя, Шон. Но право же, твои слова меня ничуть не задели.

— Задели, — решительно бросил он и, прежде чем она нашлась что возразить, добавил с обезоруживающей откровенностью: — Мы оба задеты, Клер. И, возможно, я даже больше, чем ты. Иначе бы меня сейчас не мучил вопрос: куда исчезла та девушка, которая атаковала жизнь в лоб, невзирая ни на какие условности, и которую, как мне казалось, я любил так сильно, что готов был назвать своей женой?..

— Я бы предпочла эту тему не обсуждать! — резче, чем ей хотелось бы, прервала его Клер. — Наша помолвка с самого начала была ошибкой. Но с тех пор столько всего произошло и в твоей, и в моей жизни, что было бы глупо ворошить прошлое!

— Как легко ты расправляешься с ним! — Сверкнув глазами, Шон выбросил недокуренную сигарету.

— В счет идет только будущее, я дошла до этой мысли непростым путем!

— Ну а я придерживаюсь иной точки зрения. Некоторые поступки не имеют срока давности. Да и прошлое иногда вторгается в настоящее, хотим мы этого или нет.

— Мне все равно, что ты думаешь. Единственное, что я точно знаю, так это то, что я больше не хочу встречаться с тобой нигде, никогда, ни при каких обстоятельствах! — Клер шагнула вперед, едва сдерживая гнев. — Дай мне пройти!

Шон не сдвинулся с места.

— Спешишь к образчику американской мужественности?

Клер воинственно вскинула голову:

— Его зовут Дэвид Гордон. И будь уверен — это имя я ни с одним другим не перепутаю!

Этого следовало ожидать, промелькнуло в ее сознании секундой позже. Все можно было прочесть в его глазах, вспыхнувших твердой решимостью, понять по упрямо сжавшимся губам. Но Клер была слишком обеспокоена собой, своей реакцией на близость Шона, чтобы предугадать его намерения. А ведь они были очевидны. Шон яростным движением руки притянул ее к себе и впился в ее губы. Вначале Клер поразило, насколько точно она помнит вкус этих жестких губ, пахнущих мятой и табаком, затем ее опалила свирепая требовательность его поцелуя. В нем не было ни капли былой любви, одно только желание утвердить свое мужское превосходство. Внутри у Клер вспыхнуло пламя гнева — да что он о себе возомнил?!

Она собралась оказать ему яростное сопротивление, и тут до нее дошло, что именно этого он и ждет. Ждет, чтобы она хоть как-то выразила свои эмоции. Раскрылась перед ним. И Клер решила преподать ему урок. Она приняла этот поцелуй как неизбежное зло, но не ответила на него. И только когда его искусный язык, взломав оборону, устремился в глубь ее рта, Клер с трудом удержалась, чтобы не обнять эти широкие плечи и не обмякнуть в его руках. Ей вдруг мучительно захотелось вновь испытать те дурманящие исступленные чувства, то самое волнующее, что было в их отношениях когда-то. Чтобы не соскользнуть на опасный путь, Клер с силой, до боли в ногтях, вцепилась в сумочку. Слава богу, в какой-то момент, видимо осознав ее пассивность, Шон перестал терзать ее губы своими бесконечными атаками и резко отстранился. Что-то промелькнуло в его взгляде, но так быстро исчезло, что Клер не смогла определить значение этого выражения. Впрочем, у нее не было ни времени, ни желания задумываться над этим. Женская интуиция настойчиво советовала закрепить достигнутый с таким трудом успех. И со всей холодностью, на какую только Клер была способна в эту минуту, она произнесла:

— Надеюсь, ты удовлетворен?

Он улыбнулся, отнюдь не ласково.

— Нет, и уже давно. Но уверен, что скоро все изменится.

И, прежде чем Клер нашлась, что сказать, зашагал прочь.

 

5

Служебный «роллс-ройс» был так же комфортен, как и служебные апартаменты. Бежевая мягкая кожа, бар с охлажденными напитками. Факс. Стереосистема. Два телефона. В подлокотник был вмонтирован небольшой экран, на котором возникали последние биржевые новости. Уоррен любил пустить пыль в глаза. Его ахиллесовой пятой было честолюбие. В этом они были похожи с Ричмондом, но Уоррену явно не хватало глубины и силы характера Шона. Может, поэтому Уоррен всегда и недолюбливал его.

— Что-то ты притихла, милая, — сказал Дэвид, легонько сжимая ее пальцы свободной рукой. — Скрываешь что-то от меня?

— Как и ты, дорогой, — усмехнулась Клер, делая глоток шампанского. Заметив вскинутую в недоумении бровь, она не преминула напомнить: — Для меня стало новостью, что ты уже встречался с Ричмондом.

— Это было в прошлом году. Помнишь, сразу после рождественского бала в Сохо, где мы с тобой произвели фурор, я отправился в Давос на ежегодную конференцию «восьмерки». Мы с Ричмондом общались не более десяти минут, но у меня сложилось впечатление, что он человек умный, обладающий логическим мышлением, холодный и расчетливый. Правда, я тогда еще не знал, что он твой жених. Иначе пригляделся бы к нему повнимательнее.

— Жених с приставкой экс! — вскинулась Клер.

Ее губы еще горели от унизительного поцелуя. Дэвид, разумеется, пребывал в счастливом неведении относительно того, что произошло в перерыве спектакля. Да и что она могла рассказать, когда для нее самой стало большим откровением, что этот поцелуй Шона так подействует на нее. Некоторое время, когда их губы слились, для нее не существовало ничего, кроме эротических сигналов, посылаемых его телом. Правда, Клер быстро нашла этой слабости объяснение. Ее влекло не к Шону, решила она, а к воспоминаниям об их былой близости. А с этими симптомами девичьей болезни легко справиться. Нужно всего лишь быть начеку и держать Шона Ричмонда на расстоянии.

Вернувшись в ложу, Клер размышляла о двух вещах. Первое — она сама спровоцировала этот взрыв, опрометчиво упомянув имя Дэвида. Второе — еще более неприятное, чем первое, — какой большой бемс ждал бы ее, если бы эту голливудскую сцену с поцелуем застала Элиша Браун! Да, этот вечер мог бы стать для нее роковым. Вторичного скандала все с тем же Шоном ее репутация точно не выдержала бы. На какой-то миг закралось сомнение, что Шон поцеловал ее умышленно, рассчитывая на внимание публики. Но Клер тут же отказалась от этого обвинения, признав его несостоятельным. Во-первых, Шон неохотно пускал в свою жизнь кого бы то ни было, особенно репортеров. Во-вторых, этот поцелуй можно было назвать каким угодно — унизительным, жестоким, провоцирующим, — но только не спланированным заранее.

Клер поежилась, вспоминая события этого вечера. Дэвид воспринял это по-своему и обнял ее.

— Замерзла?

— Скорее, нервы сдают, — призналась Клер.

Его губы прикоснулись к ее макушке.

— Подлить тебе вина?

— Нет, не нужно.

Дэвид взял у нее пустой бокал и поставил на подставку. Несколько минут они ехали молча, думая каждый о своем. Затем он нарушил молчание.

— Знаешь, я наверняка пожалею о том, что спрошу. Но все же: почему вы с Ричмондом расстались?

— Это не слишком привлекательная история, Дэв. — Клер отодвинулась от него. Приступ слабости прошел. — Ты действительно хочешь ее услышать?

— Я волнуюсь за тебя, Клер, — объяснил Дэвид. Перегородка, отделяющая водительское место от салона, была поднята, и они могли говорить свободно. — И, как мне кажется, не без причины. Ричмонд не спускал с тебя глаз в опере. И наличие Лоран его ничуть не смущало, впрочем, как и мое присутствие. Такое впечатление, что великому любовнику не хватает поклонниц. Так что там между вами произошло? — напомнил он, поерзав на сиденье.

Клер вздохнула, не зная с чего начать, потом решила, что разумнее всего начать с начала — со знакомства в горах, где она одержала над Шоном блестящую победу. Так, постепенно, она дошла до финала:

— …Через несколько дней все знакомые только и обсуждали новость, что Шон Ричмонд застал свою невесту на месте преступления — в объятиях другого мужчины. — Клер грустно усмехнулась, даже сейчас, спустя столько времени, ей было больно и стыдно вспоминать об этом. — Возможно, все бы и обошлось, но желтая пресса подняла шумиху. Первой постаралась Элиша Браун.

Дэвид кивнул, давая понять, что теперь для него многое становится ясным.

— Она каким-то образом оказалась на той вечеринке. Снимки выглядели как самая настоящая богемная оргия. Разразился грандиозный скандал. Еще недавно все вокруг восхищались нами, расписывали во всех деталях нашу помолвку, желали с нами поужинать, наперебой приглашали на уик-энды. Газеты твердили о свадьбе года. Уверяли, что из меня получится самая обворожительная невеста, подробно расписывали, сколько гостей будет на приеме, гадали, куда мы отправимся в свадебное путешествие. Я отвечала всем требованиям невесты лорда Ричмонда — имела аристократическое происхождение, была девственницей и исповедовала протестантизм, ну прямо как принцесса Диана, которую Британия всегда боготворила. И вдруг весь мир ополчился против меня. Из принцессы я превратилась в парию. Шону, конечно, со злорадством сочувствовали, а меня выставляли испорченной сексапильной красоткой, пустеньким прекрасным манекеном для демонстрации модной одежды. Я была в жутком состоянии. Плохо соображала, но какая-то частица меня твердила, что Шон все уладит. И он действительно нашел идеальный выход. Шон позвонил из Венесуэлы, но разговаривать со мной не стал. Он передал через Уоррена, что для всех будет лучше, если я тоже на какое-то время покину страну. Разумеется, я должна была вернуть фамильное кольцо, которое он подарил мне на помолвку. Заявление для прессы Шон взял на себя. После этого мне было все равно, что со мной дальше будет происходить.

— Понимаю, в тот момент прежняя Клер умерла, а новая еще не успела родиться, — заметил сочувствующе Дэвид.

Клер горько усмехнулась:

— Да, что-то в этом роде. Уоррен созвонился с тетушкой Нэнси, так я и оказалась в Нью-Йорке, — кратко подытожила она.

— Сукин сын! — выругался Дэвид, вложив в эти слова все свое презрение.

— Нет, Дэв, я это заслужила! — запротестовала Клер из чувства справедливости. — Ты не можешь себе представить, какой вздорной сумасбродкой я была. Иногда я доводила Шона до умопомешательства. Неудивительно, что он сорвался. Я была невыносима. Всю жизнь я делала что хотела. Презрение к условностям было частью меня, если не моей сутью. Если что-то втемяшивалось мне в голову, никакая сила не могла меня остановить. И я не обвиняю Шона, что он расторг помолвку — Зеленые глаза Клер подозрительно заблестели. — Этого финала следовало ожидать.

— Ерунда! — запальчиво возразил Дэвид. — Тебе было всего лишь восемнадцать. Ты совершила глупость… — Заметив, что Клер собирается снова возразить, он остановил ее взмахом руки. — Согласен, возможно, непростительную глупость, но это не давало ему права так жестоко с тобой обойтись. Джентльмены так себя не ведут, — отрезал он.

Клер напомнила:

— Не забывай, что свидетелем моего позора был он один, в то время как я оскорбила его публично.

Дэвид только рукой махнул.

Напрасно было ожидать, что Дэвид Гордон ее поймет. Ведь он знал только сдержанную и рассудительную Клер — истинную леди, как заметил недавно Шон.

Клер много раз задавалась вопросом: почему все сложилось так, а не иначе? И сейчас он снова возник перед ней.

Возможно, если бы шесть лет назад их с Шоном оставили в покое друзья, родственники, газетчики и их отношения развивались бы естественно, ничего бы этого не случилось. Но с момента объявления о помолвке они все время находились под пристальным вниманием и давлением — родственники, друзья, церковь, цветы, платье, приглашения… от всего этого Клер пришла в невероятное возбуждение. Шон же вел себя как всегда чуть насмешливо и отстраненно. Она знала, что он хочет ее. Не такой уж неопытной глупышкой Клер была, чтобы не разглядеть желание в глазах мужчины. Ну и кроме того, оставаясь наедине (что случалось все реже и реже), они иногда передавались любовным утехам, которые Шон умело прекращал, оставляя Клер в нетерпении и растерянности. В такие моменты ей казалось, что она тот самый путник в пустыне, которому отказано в живительном глотке воды. Клер еще могла понять эту сдержанность, когда они просто встречались. Но теперь, когда до свадьбы оставались считаные недели, эти условности в ее глазах теряли всякое значение.

Верная себе, Клер удвоила усилия, чтобы соблазнить жениха. Шон конечно же разгадал ее намерения. И, хотя не поддался им, постепенно начал терять контроль над собой. В их отношениях появилась напряженность, которая нарастала как снежный ком, теперь они больше ссорились, чем целовались. И когда Шон заявил, что ему необходимо в эти выходные поработать с документами, у Клер возникло подозрение, что он попросту хочет от нее отделаться. Вместо того чтобы отступить, она решила идти напролом. Словно бес толкал ее на этот шаг, нашептывая: Шон один в своей городской квартире, давай действуй. Нашелся и повод, чтобы его навестить. В середине дня позвонил Колин Маклауд, ее давний приятель, и пригласил Клер с женихом на вечеринку в свой загородный дом.

Клер быстро собралась, распушила рыжие волосы и, запрыгнув в «корвет», отправилась к Шону. На ней было маленькое небесно-голубое платье из тонкого шелка, довольно вызывающего фасона. Оно явно не подходило для загородной вечеринки, но порой Клер казалось, что ее вещи живут собственной жизнью. Вот и в этом случае, не успела Клер провести по платью рукой, как ощутила неодолимое желание надеть именно его. Казалось, переливающийся наряд шептал ей: «Надень меня! Если наденешь, он не сможет перед тобой устоять!»

Дверь открылась не сразу. Но все же открылась. Шон был в домашнем, немного взлохмачен, и от него пахло сигаретами. Клер обожала этот запах. Его запах. Запах сильного мужчины.

— Привет, — ярко улыбнулась Клер, взбивая рукой волосы, и без того имеющие вид, будто они только что побывали в аэродинамической трубе.

Она ждала приглашения войти в квартиру, но Шон не спешил пропустить ее внутрь.

— Я могу войти?

Послышался тяжкий вздох.

— Конечно. Я никогда не спорю с судьбой.

— Что? — Клер сделала вид, что не расслышала.

— Я говорю, было бы чудесно, если бы ты предупредила, что собираешься заглянуть. — Шон пропустил ее в квартиру и закрыл дверь.

— Я звонила, но ты не брал трубку, а мобильник был недоступен, — солгала Клер, оказалось, весьма удачно.

— Я отключил связь, потому что собирался работать. Но тебе ведь это известно, не так ли, милая?

— Шон, не будь занудой, — отмахнулась Клер. И повертелась у него перед носом. — Смотри, какая я красивая. Колин Маклауд устраивает вечеринку у себя в Кенте. Давай развеемся?

Шон окинул ее взволнованным взглядом. Но ответил отказом:

— Нет. В понедельник у меня совещание. Мне нужно к нему подготовиться.

— Все выходные?

— Представь себе. Делать деньги — серьезная работа.

Клер капризно надула губы.

— Скажи прямо, что тебе не нравится компания юных бездельников. — На Шона это не подействовало. — Ладно, нет так нет. Я не настаиваю! — Клер действительно не настаивала, поскольку ехать на эту вечеринку не входило в ее намерения с самого начала. — Но раз уж я проделала такой путь, можно мне чуть-чуть побыть с тобой? — заюлила она.

— Клер!..

Клер прервала его возражения поцелуем. Она вложила в него всю страсть своего желания, терзавшего ее днем и ночью. Шон вяло ответил ей, но стоило Клер прижаться к нему пышной грудью, как из горла Шона раздался рык, и Шон принялся целовать ее с такой горячей пылкостью, что все тело Клер наполнилось ликованием. Она наслаждалась трепетом стальных мускулов под ее пальцами, чувствовала прикосновения его рук, блуждающих по ее телу. Пожалуй, Клер впервые по-настоящему ощутила физическое влечение к мужчине. Ее обуяли страх и нетерпение. Внизу заломило от сладостной пытки. Но в тот момент, когда она решила, что добилась своего, что сейчас Шон подхватит ее на руки и понесет в спальню, он мягко оттолкнул ее от себя. Клер упала на софу.

— Все, больше никаких поцелуев! — предостерег Шон, тяжело дыша.

Но Клер уже было не остановить.

— Ну же, Шон. Момент настал!

Шон нервно запустил пальцы в волосы.

— Пожалуй, я лучше отвезу тебя домой.

— Только в обнаженном виде. — Клер взялась за его ремень и игриво прикоснулась к утолщению в брюках. — Возьми меня сейчас, — зашептала она ему в ухо, — а поженившись, мы повторим это снова.

Шон тяжело задышал.

— Клер, перестань.

Она прищурилась и выпалила:

— У тебя есть любовница? Да? С ней ты удовлетворяешь свои сексуальные фантазии, а на мне хочешь жениться только лишь потому, что я тебя забавляю и соответствую твоему статусу?

— Не говори чушь! — возмущенно вскинулся Шон. — Я и так на взводе!

— Тогда в чем проблема?

— В тебе! — выкрикнул Шон, покраснев от гнева. — Проблема в тебе! Посмотри на себя! Вырядилась черт знает во что! Ведешь себя как великосветская кокотка — эти позы, эти бедра… Я начинаю думать, не сошел ли я с ума, когда решил жениться на такой распущенной девчонке!

Клер это сильно не понравилось, и она решила отплатить ему той же монетой.

— Ну так отмени все, еще не поздно. Думаю, я не много потеряю. Если верить моим наблюдениям, ни на что серьезное ты, Шон Ричмонд, не способен! Так, дразнилка для девчонок! А мне нужен настоящий мужчина, способный ответить страстью на сильные чувства!

Лицо Шона превратилось в каменную маску, на нем жили только глаза. Несколько секунд они жгли Клер с такой яростью, что она испугалась, что сейчас Шон сорвет ее с дивана и начнет трясти до тех пор, пока не вытрясет из нее всю душу. Таким уязвленным Клер не видела его никогда, хотя в последнее время они с Шоном друг друга не щадили. Но он ограничился тем, что высокомерно проронил:

— Я жду извинений, Клер. Ты скажешь, что тебе очень жаль, что ты произнесла эти слова. И сейчас же…

— Как же! Да скорее я сгорю в аду! — взорвалась она, срываясь с дивана и нервно одергивая на ходу платье. — Можешь корпеть над своими отчетами, глядишь, и разбогатеешь еще на пару миллионов. А я еду веселиться! И тебе не удастся заставить меня чувствовать себя виноватой! Хватит с меня этих незавершенных экспериментов!

— Клер, не делай глупостей! — предостерег Шон.

— А молодость для того и дана, чтобы их совершать! — огрызнулась Клер.

Шон всегда болезненно реагировал на их разницу в возрасте. И сейчас ей доставило удовольствие пнуть его побольнее.

— Вернись немедленно! Не будь идиоткой! — выкрикнул разгневанный Шон, но ожиданий Клер не оправдал — не бросился за ней, чтобы остановить.

Клер с силой захлопнула дверь. Она была слишком взбешена, чтобы услышать голос разума, и слишком унижена, чтобы понять, что катится в пропасть. Через пару часов Клер пила шампанское и бурно веселилась в Кенте среди гостей Маклауда, в окружении цветущего сада и трехсотлетних дубов. В какой-то момент ее пригласил на танец симпатичный брюнет, игрок в поло, она пригляделась к нему и согласилась. Упав в его объятия, Клер замурлыкала, подпевая очень актуальной песенке: «Приди ко мне, милый! Я та самая женщина, что нужнее всего… я заставлю тебя забыть обо всем… только ты и я…»

— Ты прелесть! — восхищенно прошептал брюнет. — Почему мы раньше нигде не встречались?

— Мне нужно выпить, — качнулась к столику Клер.

Она и впрямь чувствовала себя женщиной, способной зажечь любого мужчину. Настоящего, разумеется! Когда Скотт — так звали брюнета — предложил ей прогуляться по саду, Клер не стала возражать.

В чувство ее привел грозный рык Шона:

— И чем это вы тут занимаетесь!

Сфокусировав расплывающийся взгляд, Клер увидела в десяти шагах от себя разъяренного жениха. Его ноздри гневно раздувались, на скулах ходили желваки. Рука Скотта как по мановению волшебной палочки соскользнула с ее голой груди. Он недовольно поморщился — еще бы, ведь их прервали на таком интересном месте — и обернулся на голос:

— Что вам здесь нужно? — поинтересовался Скотт, что было весьма логично сделать на его месте.

Шон пропустил этот вопрос мимо ушей. Он смотрел только на Клер. Она отважно встретила его тяжелый взгляд, резко подтянула платье кверху и вызывающе улыбнулась.

— О! Какие люди! А как же ваш отчет, сэр Ричмонд? Неужели вы променяли его на эту вечеринку?

— Боже, да ты в стельку пьяна! — брезгливо бросил ей в лицо Шон.

— Ну и что? Тоже мне блюститель нравственности!

— В чем, собственно, дело, сэр? — заволновался Скотт, чувствуя, как между Клер и Шоном пробегают электрические разряды.

Вежливое обращение, казалось, еще больше разъярило Шона.

— Я скажу тебе, в чем дело, парень. — Шон сделал несколько шагов вперед. — Ты позарился на чужое, и это тебе может дорого стоить.

Клер гневно сузила глаза.

— Я никому не принадлежу, Шон Ричмонд. Я не явлюсь твоей собственностью! Я — женщина, а не вещь! И я сама решаю, где и с кем мне быть!

Напрасно она старалась выказать свою независимость. Шон ткнул пальцем в сторону своего сверкающего монстра и приказал:

— Чтобы через секунду была в машине! Если, конечно, ты способна пройти такое расстояние собственными ногами.

Клер выпрямилась во весь рост. Ее охватило опасное возбуждение, желание станцевать на краю пропасти. Послать Шона к черту! Или выкинуть еще что-нибудь в этом духе. Но на этот раз на уровне инстинкта сработало чувство самосохранения. Обуздав гордыню, на трясущихся ногах, как можно увереннее Клер прошла к машине Шона. С пылким кавалером она попрощаться забыла. Да и ему, нужно заметить, было не до нее. Он с трудом приходил в себя после сокрушающего хука справа. Верный данному слову, Шон выполнил угрозу. Если он сказал, что бедный парень поплатится за это, можно было не сомневаться, так оно и будет. Клер было жаль Скотта, в общем-то ни в чем не виноватого, но он все же дешево отделался. А вот ей еще предстояло пройти девять кругов ада.

Разобравшись с обидчиком, Шон распахнул перед ней дверцу и занял водительское место, не произнеся ни единого звука. Затуманенный винными парами мозг Клер все же отметил, что свидетелями этой безобразной сцены стали, по крайней мере, с десяток человек.

«К черту всех! — подумала Клер. — До того ли мне, когда вся жизнь летит под откос!»

 

6

Почти всю обратную дорогу до Лондона они ехали в молчании. Шон выглядел отстраненным и недоступным. Вел свой «ягуар» на предельно допустимой скорости. Клер боялась начинать объяснение, но по мере того, как выветривался хмель, сознание собственной вины брало верх над всем остальным. Именно оно не позволяло Клер оставить все, как есть. К тому же они уже проехали каменные столбы на въезде в городскую усадьбу в Мэйфере. Сбавив скорость, Шон повел автомобиль по подъездной дорожке и заглушил двигатель в тени деревьев. До парадного входа в дом было еще довольно далеко. Сквозь ветки кустов пробивался свет, сияющий в окнах фасада. Молчание в машине стало угрожающим. Клер не могла просто открыть дверцу и уйти. Это было для нее равносильно смерти.

— Шон… — Клер покосилась на его плотно сжатые губы и заметила, как углубились морщины у его рта. — То, что ты видел… это произошло случайно. — Слова давались ей с трудом. Клер не привыкла оправдываться, просить извинения, унижаться, но иного выхода у нее не было. — Я сама не понимала, что делаю. На меня как будто что-то нашло… затмение какое-то… и потом я много выпила, ты же сам сказал…

— Примерно это я и предполагал услышать, — устало сказал Шон, потянулся за серебряным портсигаром с монограммой, небрежно брошенным на панели, но тут же передумал и вцепился в руль с такой силой, что Клер испугалась и жалобно пропищала:

— Это чистая правда, Шон. Мне никто не нужен. Только ты. Я люблю тебя!

— Перестань! — брезгливо скривился он. Ты даже не понимаешь истинного значения этого слова. Клер, для тебя любовь — это забавный эксперимент, в котором тебе очень хочется поучаствовать и, по большому счету, не важно с кем. Что же касается всего остального… — Он сделал паузу, и у Клер оборвалось сердце. — Что же касается всего остального, — повторил Шон слегка изменившимся голосом, — то есть вещи, через которые нельзя перешагнуть. Да еще накануне свадьбы. Ты унизила меня, Клер. Унизила публично, в присутствии полусотни гостей. И пусть я не слишком дорожу их мнением, но такое обращение ни один уважающий мужчина не может позволить никому. Даже любимой женщине.

— А ты? Разве ты меня не оскорбил?! — вспыхнула Клер. Ей уже не хотелось вымаливать у него прощение, ее начал душить прежний неуправляемый гнев. — Если хочешь знать, это ты подтолкнул меня к этому Стиву!

— Кажется, его имя Скотт.

— Ну пусть Скотт, — раздраженно поправилась Клер. — Он тоже хорош! Видел, что я перебрала, и воспользовался этим.

— Вот, в этом ты вся, Клер! Вся твоя сущность! — Шон язвительно рассмеялся, развернувшись к ней, чтобы лучше видеть ее лицо. — Совершив ошибку, ты не спешишь ее признать, покаяться или как-то исправить. Ты стараешься обвинить в своих грехах кого угодно, но только не себя! Такие взбалмошные, ветреные девицы всегда находят себе оправдание. Они барахтаются в сладком сиропе унаследованного величия, не сознавая, что большинству людей, даже обладающих привилегиями, постоянно приходится что-то преодолевать. Хотя бы осознание того, что они принадлежат к этому классу.

— Да как ты смеешь мне это говорить?! — взорвалась Клер от этой нотации. — Я не собиралась ехать на эту вечеринку. Я не хотела этого Скотта. Я хотела тебя! Хотела, чтобы ты сделал меня своей женщиной! Я надела для тебя это платье! А ты опять выставил меня сначала капризным ребенком, у которого норовят отобрать любимую игрушку, а потом какой-то озабоченной нимфоманкой! А я всего лишь хочу знать, смогу ли я доставить любимому мужчине удовольствие, смогу ли сама испытать оргазм, экстаз и что там еще бывает во время секса!

— Не беспокойся, сможешь. — Шон вроде бы смутился.

Клер воспрянула духом.

— Да? А вот я в этом не уверена. А вдруг у нас несовместимость в постели? Тебе это не приходило в голову, а, Шон?

— Ты начиталась всякой ерунды.

— А ты вбил себе в голову, что я должна пойти под венец в белом платье и с цветком флердоранжа.

— Сейчас тебе нужно волноваться не об этом!

— Нет, об этом! — упрямо возразила Клер. — Если бы ты сегодня занялся со мной любовью, ничего бы этого не случилось! Мы бы…

Шон с силой стукнул кулаком по рулю.

— Все! Раздевайся!

— Что? — Клер захлебнулась словами. Остатки хмеля окончательно выветрились из головы. По крайней мере, ей так показалось. Она недоверчиво уставилась на Шона.

— Раздевайся, — повторил он. Вслед за этим он ловко, одной рукой, сорвал галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. — Ты добилась своего. Мое терпение лопнуло! Мне надоело, что ты всякий раз бросаешь вызов моей мужественности! Ты хочешь знать, насколько мы подходим друг другу? Сейчас узнаешь! Ну же, поторопись! — подстегнул Шон.

— Но…

— Передумала?

— Нет, — растерянно буркнула Клер.

Ей следовало бы испугаться, но она почему-то не испугалась, напротив, почувствовала невероятное возбуждение. Пару лет назад, еще до знакомства с Шоном, у нее была одна эротическая фантазия: некий безликий, но очень страстный мужчина занимается с ней любовью на заднем сиденье лимузина под блюз Элвиса Пресли (или чей-то там еще) «Как мужчина любит женщину». Конечно, между фантазией и реальностью была существенная разница, но разве не этого она добивалась, провоцируя и унижая Шона в последние дни? Клер беззвучно вздохнула и стянула платье.

— Снимай все, — хрипло проговорил Шон, напряженно вглядываясь в ее сморщившиеся от холода соски.

Клер сбросила босоножки, приподняла бедра и отбросила платье в сторону. Затем избавилась от трусиков и внезапно почувствовала, что ее смущает и одновременно заводит собственная нагота. А может быть, так действовал на нее голодный взгляд Шона, блуждавший от стиснутых бедер до полной упругой груди и обратно.

«Что же он медлит?» — всплыл вопрос в затуманенном сознании Клер, и она испытала облегчение, когда Шон начал наклоняться к ней. Кровь, казалось, взревела в ее ушах, а мышцы живота свело в томительном ожидании. Он медленно, словно оттягивал момент прикосновения, наклонялся все ниже. Только шумное прерывистое дыхание наполняло тишину салона. И вдруг Клер услышала, как щелкнул замок, и почувствовала волну холодного воздуха, хлынувшего из распахнутой настежь дверцы. Прошла целая секунда, прежде чем она поняла, что сделал Шон. Он попросту вытолкнул ее из салона. И Клер не слишком изящно для леди приземлилась на мягкой траве. Мгновением позже дверца захлопнулась, завелся мотор, и «ягуар» рванул с места. Клер не могла в это поверить. Некоторое время она пребывала в оцепенении, а затем вскочила на ноги и бросилась вслед за удаляющейся машиной.

— Моя одежда! Негодяй! — кричала она. — Верни мне одежду!

Острые камни гравия врезались в нежные подошвы ее босых ног. И Клер безвольно остановилась, глядя, как автомобиль так круто развернулся на повороте, что его фары резко высветили дальние ворота поместья. От ярости Клер едва не разразилась слезами. Он что же, собирается вот так вот уехать?! Оставив его посреди ночи одну, голой? И как она вообще в таком виде позвонит в дверь? Что скажут слуги, брат? Клер затрясло от возмущения и холода.

В этот миг серебристый «ягуар» завизжал колесами, остановился, затем на большой скорости подался назад и поравнялся с ней. Боковое стекло чуть опустилось, и Клер обрушила на Шона поток ругательств, которые жгли ей язык:

— Ах ты, грязный сукин сын! Я тебя убью! Ненавижу!…!

— Какая изысканная речь. Сразу видно выпускницу частной школы.

В темноте она не могла видеть выражение лица Шона, но в его голосе ясно расслышала полнейшее безразличие к ее бессильному гневу.

— Да пошел ты!.. — Клер выразилась еще похлеще, дергая заблокированную дверцу машины.

В ответ в окно вылетел ком ее одежды, туфли. Клер успела подхватить платье и прикрыться им.

— А теперь послушай меня. И как можно внимательнее, детка, — донесся до нее все тот же бесстрастный голос Шона. — В этой жизни нет безжалостнее учителя, чем унижение. Между нами, разумеется, все кончено: я в отличие от многих никогда не беру то, что предлагается мне по дешевке. Но я надеюсь, что этот урок сослужит тебе хорошую службу и впредь ты не станешь так охотно демонстрировать свои прелести перед юнцом, имя которого даже не потрудилась запомнить.

«Ягуар», издевательски подмигнув габаритными огнями, с ревом помчался по дороге. Прижав одежду к груди, Клер смотрела вслед исчезающей машине. Из ее глаз водопадом лились слезы. Боль сдавливала грудь словно обруч. Если это то, ради чего она родилась, то лучше бы ей умереть прямо на этом месте!.. Она в одночасье утратила все — гордость, достоинство, самоуважение и, главное, Шона. Слишком поздно она осознала, что он никогда бы не занялся с ней любовью на заднем сиденье пусть и роскошной машины. Нет, если бы они оказались в постели, под ними были бы хрустящие свежестью простыни. Она бы все понимала, все чувствовала и наслаждалась бы каждой минутой, проведенной в его объятиях. А может, тоненький голосок нашептывал ей в эти минуты, что если Шон овладеет ею, пусть и в порыве безумной злости, то уже не посмеет отказаться от нее? И ему придется ее простить. Но как бы там ни было, Клер усвоила этот урок. За одну ночь она повзрослела самым жестоким, самым мучительным образом, какой только можно себе вообразить.

 

7

Клер и Уоррен в ожидании ужина устроились в библиотеке. Клер всегда нравилась эта комната с высоким сводчатым потолком и нетронутой викторианской обстановкой. Вдоль стен высились стеллажи с книгами, среди них были бесценные фолианты в потертых кожаных переплетах. В углу, прямо напротив стола, располагался старинный камин, на резной полке которого выстроилась коллекция хрустальных подсвечников и фарфоровых статуэток. Перед камином в медном ведерке стояли дубовые поленья, а каминную полку украшал герб рода Макгрифи. Пахло полиролью и книгами. Нигде не пылинки. Чувствовалось, что в этом доме все идеально, что здесь никто не посмеет повысить голос. В этом месте остро ощущались аристократические традиции. Триста лет назад Мэйфер считался самым шикарным районом Лондона. Здесь селилась знать, а если не жила здесь постоянно, то непременно снимала апартаменты на весь светский сезон. Каменные дома были в основном трехэтажные (учитывая, что в Британии подвальный этаж считается первым), с флигелями для прислуги, конюшнями и каретными сараями на заднем дворе. В одной из таких усадьб выросло несколько поколений Макгрифи.

Клер тоже провела здесь немало времени, но сейчас ей было не до приятных детских воспоминаний. Она не ожидала, что «Макгрифи компани» может оказаться в столь стесненном финансовом положении, учитывая, что на протяжении долгих лет журнал «Форчун» неизменно включал концерн в число пятисот ведущих корпораций мира. Естественно, у Клер возникло много вопросов к Уоррену, президенту компании. Брат сидел перед ней в массивном кресле из красного дерева, как всегда собранный, сухопарый, холеный. А она размышляла, с чего начать непростой разговор, как вдруг, неожиданно, он сам заговорил о делах. Правда, начал как всегда издалека.

— Когда десять лет назад мне пришлось занять пост главы компании, я вдруг обнаружил, что она практически не развивается. Политика маркетинга устарела, анализ и планирование тоже оставляли желать лучшего, к тому же руководство слишком полагалось на престиж имени Макгрифи. Не сразу, но мне все же удалось убедить совет директоров начать программу расширения торговой марки и открыть сеть аптек и магазинов в других странах континента. Кроме того, нужны были новые ассигнования на лабораторные изделия новых препаратов, необходимо было формировать, прогнозировать и отслеживать рынок сбыта, заниматься рекламой, совершенствовать производство…

Клер слушала внимательно, и у нее начало складываться впечатление, что Уоррен как будто оправдывается перед ней или просто желает найти себе оправдание.

— …И делать еще много чего сверх перечисленного, о чем ты даже не подозреваешь, чтобы конкурировать с фармацевтическими гигантами. На финансирование этих проектов, — (а также подкуп и перетягивание талантливых организаторов и разработчиков, добавила про себя Клер), — необходимы были сотни миллионов фунтов стерлингов…

Немудрено, опять подумала Клер, ведь годовой оборот с валового продукта перевалил за миллиард, если судить по документам, представленным ей Дэнвером.

— …поэтому мы шли и идем обычным путем, — продолжал с воодушевлением Уоррен. — Берем кредит в банке, потом выбрасываем часть акций в продажу на фондовой бирже…

— Да, я обратила внимание, что процент акций в последний год заметно возрос, — заметила Клер.

Чело Уоррена (именно чело, иначе не скажешь!) прорезали надменные складки:

— Деловая женщина любит за утренним кофе пробежаться глазами по финансовым колонкам, по всем этим скучным цифрам — проценты по кредитам, биржевые квоты…

Клер была понятна его досадливая ирония. Уоррен считал, что женщина в бизнесе — дилетантка. Он никогда не одобрял ее стремления работать. В их окружении это было не принято. Считалось, что сам факт наносит удар по мужской гордости. Жена должна вести дом, заниматься прислугой, благотворительностью и сопровождать мужа на светские рауты. В Америке все обстояло иначе. Там женщина успевала заниматься карьерой и семьей, совмещая при желании светскую жизнь и работу Клер уверенно улыбнулась брату.

— Мир меняется, и, к счастью для некоторых, в лучшую сторону. Но в данном случае я должна благодарить за информацию не «Джорнэл» и не «Экономический вестник», а Генри Дэнвера.

Уоррен выпрямился в кресле.

— Вот как?

— Да. Мы виделись с ним на днях. Узнав, что я в Лондоне, Дэнвер счел нужным проинформировать меня, каким образом совет директоров распоряжается моим пакетом акций. Я ведь все же один из основных держателей, — подчеркнула последнее Клер. — Так вот, — продолжила она, забросив ногу на ногу, — Дэнверу кажется, что в погоне за прибылью мы слишком увлеклись привлечением новых вкладчиков. В последние полгода на фондовом рынке в неделю продается около восьмидесяти тысяч акций «Макгрифи компани», они неизменно растут в цене. Может, само по себе это и неплохо. Раз акции раскупаются, — рассуждала Клер, — значит, нашу корпорацию считают выгодным долгосрочным вложением. Но вместе с этим возрастает и поток акционеров. Среди них появилось несколько неизвестных компаний и трастовых фондов, которые уже владеют значительным пакетом акций. В общем, Дэнвер считает, что если «Макгрифи компани» и дальше будет вести такую финансовую политику, то к концу года мы можем утратить контроль над ситуацией.

Уоррен поджал губы. Ему явно не понравилось то, что он услышал от Клер, и именно от Клер, но ему трудно было повлиять на ситуацию, не уронив авторитета. Давно прошли те времена, когда глава корпорации мог уволить вице-президента по личным соображениям. Высказать возмущение мешало и то, что Дэнвер не превысил своих полномочий, а следовательно, упрекнуть его было не в чем.

— И, знаешь, я склонна согласиться с Дэнвером, — твердо закончила Клер, глядя брату в глаза. — После внимательного просмотра копий отчетов и ряда аналитических документов у меня сложилось впечатление, что в случае экономического потрясения мы будем просто не в состоянии найти свободные средства, чтобы рассчитаться по кредитам, и в результате легко попадем в группу риска.

Уоррен с фальшивой беспечностью рассмеялся.

— Не беспокойся, на Карни-стрит мы не окажемся! Разумеется, в «Макгрифи», как и в любой корпорации, существуют финансовые трудности, но фармацевтический бизнес тем и хорош, что практически не терпит убытки. Людям свойственно болеть, дорогая сестра, болезнь требует лечения, а лечение — это лекарства, так что банкротство нам не грозит. — Высказывание брата было откровенно-циничным, но Клер не успела отреагировать, потому что он тут же с явной неохотой заметил: — Хотя, должен признаться, я становлюсь экспертом по коммерческим кредитам. В прошлом году мне пришлось заложить десять тысяч акров земли в Аргиле…

— Что ты сделал? — перебила Клер. Ей показалось, что она ослышалась.

— Я оформил в Королевском Шотландском банке закладную на землю и получил двадцать миллионов фунтов стерлингов, — подтвердил Уоррен, глядя на Клер бесстрастными, холодными глазами. — Я вынужден был пойти на это, Клер. К сожалению, компания сделала ряд неудачных вложений, и нам понадобились средства, чтобы урегулировать финансовые вопросы.

— И поэтому ты заложил наши родовые земли? — проговорила Клер с оттенком брезгливости.

Тонкие губы брата надменно выпятились.

— Позволь напомнить тебе, что по праву наследования эти земли принадлежат мне. И я могу поступить с ними так, как сочту нужным.

Это не подлежало сомнению. Уоррен являлся владельцем шотландских угодий и мог распоряжаться ими по своему усмотрению. Он имел полное право не только заложить замок вместе с угодьями, но и продать часть земель. Клер были известны примеры, когда британская аристократия поправляла подобным способом свое финансовое положение. С другой стороны, это случалось только в тех случаях, когда наследники знатных фамилий жили на доходы от ренты, не изнуряя себя кропотливой работой в офисе и не имея такого мощного семейного рычага, как «Макгрифи компани». Иногда, конечно, эти люди становились совладельцами картинных галерей или же открывали свои модные бутики в престижных районах Лондона, но делали они это ради развлечения, чтобы хоть чем-то занять себя. Уоррен к этой праздной публике не относился, он проводил в главном офисе компании по пятнадцать часов, тем болезненнее было осознавать, что результаты не оправдывают средств.

— Собственно, эту приграничную полоску земли с поместьем Глен-Коилти и угодьями-то назвать нельзя, — ответил Уоррен на ее вопрос, какой участок земли он заложил. — Сама знаешь, там практически скалы и пустошь. К тому же я рассчитывал, что ситуация изменится к лучшему и я смогу выкупить закладную в срок. Но вначале этого года банку самому понадобились средства. Совет директоров принял решение перепродать часть просроченных векселей и повысить процентную ставку по кредитам.

— Хорошего мало.

— Это еще не все неприятности. Догадайся, кто выкупил вексель на землю? Шон Ричмонд, — сообщил Уоррен, раздраженно проведя рукой по рыжеватым волосам.

Вот здесь к потрясению Клер добавилось искреннее недоумение. Зачем Шону столько земли вдали от его родового поместья в Южной Англии? Он что, собирается стать земельным магнатом? И практически сразу же на Клер снизошло озарение. Так вот оно что! Вот, значит, что он имел в виду, когда говорил, что прошлое связано с будущим. Что пока он не удовлетворен, но надеется, что вскоре все изменится! Логика, здравый смысл — здесь вовсе ни при чем! Им движет месть! Она должна держать ответ за тот совершенный ею грех до конца своих дней. И почему она думала, что сия чаша минует ее? И почему он так долго выжидал, прежде чем нанести этот удар?.. Но неужели он не понимает, что все это, по меньшей мере, глупо? Что возмездие уже давно свершилось… И тут мысли Клер снова сделали резкий поворот.

— Подожди! — взволнованно проговорила она, взглянув на Уоррена. — Так Ричмонд может в любую минуту потребовать выплату по закладной?

— Уже потребовал, — неприязненно поморщился Уоррен.

— Когда?

— На прошлой неделе. В конце этого месяца истекает срок уплаты по векселю. Но раз уж я начал говорить… — Уоррен замялся. — В общем, мне нужно не двадцать миллионов фунтов, а как минимум семьдесят пять!

— Так много! — ахнула Клер.

— К сожалению, подходят сроки выплаты по другим займам. Их, конечно, еще можно отсрочить, но вырастут проценты.

— Так нужно же как-то действовать! — потребовала она.

— А я, по-твоему, чем занимался, когда звонил тебе из пригорода? Всю прошлую неделю я вел переговоры с одной трастовой фирмой в надежде получить денежный заем, но в последнюю минуту все сорвалось. Думаю, здесь не обошлось без вмешательства Ричмонда. Он всегда умел подтасовывать карты в свою пользу. — Уоррен еще некоторое время посвящал Клер в подробности предпринятых им мер по выкупу закладной, прежде чем подытожить их неутешительной фразой: — Боюсь, нам придется расстаться с этим участком земли. На то, что Ричмонд отложит выплату по векселю, рассчитывать не приходится. Он уже дал мне это понять через своих адвокатов. А двадцать миллионов сейчас мне нужны как никогда.

Краем глаза Клер взглянула на брата, чтобы убедиться, что тот в свою очередь смотрит на нее с нескрываемым расчетом. Все было очевидно. И хотя Клер не нравилось, что ее пытаются использовать, еще больше ей не нравилась мысль, что родовой землей Макгрифи станет владеть Шон Ричмонд. Кто угодно, но только не он! Поэтому Клер прямо спросила:

— Хочешь, чтобы я переговорила с Гордоном?

— У вас с ним довольно теплые отношения. Думаю, он не откажет тебе.

— Он — возможно. Но Коммерческий манхэттенский банк ему не принадлежит. Дэвид всего лишь один из четырех вице-президентов.

— Я слышал, он возглавляет отдел иностранных валютных счетов и все операции по переводу денег проходят через него. Кому, как не ему, знать о капиталовложениях банка и влиять на инвестиционную политику.

— Но это не значит, что он должен исправлять твои ошибки, — сурово бросила Клер. — Ну допустим, он сможет организовать для нас этот заем. Но на каких условиях?

— Этот вопрос мы с ним обговорим.

— Не сомневаюсь. А что с этого буду иметь я?

— А что ты хочешь?

Клер знала, что она хочет.

— Если ты получишь этот заем, я хочу иметь гарантии, что отныне ни одно решение, касающееся инвестиций компании, не будет принято без предварительного обсуждения со мной. Я хочу присутствовать на совете директоров и иметь право совещательного голоса. Но это еще не все. В дальнейшем я хочу занять пост вице-президента по руководству и планированию. Иначе я и пальцем не пошевелю. Будь уверен.

В другой раз Уоррен резко отреагировал бы на ее громогласное заявление, но сейчас только усмехнулся:

— Вижу, Нью-Йорк пошел тебе на пользу. — Он оглядел ее элегантный костюм цвета слоновой кости, с узкой юбкой чуть выше колен, неброские украшения, фамильное кольцо, которое она получила от него в день своего совершеннолетия. — А ты действительно изменилась, Клер. И не только внешне.

— Надеюсь, — усмехнулась Клер, полностью овладев собой. — Во всяком случае, теперь я не бегу от неприятностей, а преодолеваю их. Так что скажешь, Уоррен? Мы договорились?

— Ну разумеется, — с фальшивой любезностью отозвался брат. — В любом случае через полгода тебе предстоит самой распоряжаться пакетом акций, так что не вижу ничего противоестественного в желании учитывать твое мнение наряду с другими инвесторами.

«А уж какое решение принять, будет зависеть от меня», — договорил его надменный взгляд.

«Ну это мы еще посмотрим!» — упрямо возразила Клер.

Конец молчаливому противоборству положил приход дворецкого.

— Милорд, леди Диана просила передать, что ужин будет подан через пять минут, — с достоинством сообщил он.

За ужином солировала Ди. Она говорила о своем положении и о приемах, которые она не сможет посетить в этот сезон из-за своего положения. У Клер разболелась голова, и пришлось попросить таблетку аспирина. В довершение всех неприятностей сел мобильный телефон. Но вечер на этом не закончился…

Не успела Клер войти в квартиру, как раздался телефонный звонок. В полной уверенности, что звонит Дэвид, изнывающий от любопытства, Клер сняла трубку и выпалила на одном дыхании:

— Милый, я только что вошла…

— Какой теплый прием, — хмыкнули на том конце провода.

Ну конечно! Вездесущему Шону Ричмонду не составило большого труда узнать, где она остановилась. Клер мгновенно захлестнула жгучая неприязнь.

— Что тебе нужно, Шон? — холодно проговорила она.

— Хочу извиниться. Признаюсь, вчера ты выбила меня из колеи. Я искренне сожалею, что повел себя так…

— Отвратительно, — подсказала она.

— Импульсивно, — высказал он свою версию.

— Будем считать, что извинения приняты, — сухо обронила Клер. — Что-то еще? — сказала она, давая понять, что хочет поскорее закончить разговор.

— Думаю, нам нужно встретиться. Давай поужинаем завтра в «Гручо»?

— Какой размах, — не удержавшись, съязвила Клер. — Этот ресторан заслуживает того, чтобы его посетить.

— Можно считать это согласием?

— Нет. У меня уже есть планы на этот уик-энд.

— Планы имеют свойство меняться.

— Только не в этот раз.

Шон не отступал:

— Хорошо, давай перенесем встречу, скажем, на вторник. Я мог бы заехать за тобой…

— Нет, — снова отказалась она, напомнив себе, что этот мужчина почему-то одержим желанием заставить ее жить страдая.

— В чем дело, Клер? — вкрадчиво поинтересовался Шон. — Я волную тебя? Смущаю?

— Не говори глупости! — отрезала она. — Просто с некоторых пор я взяла за правило не ввязываться в бесполезные дела.

— Что-то вроде «бизнес-леди не любит тратить время зря»? — отреагировал он.

— Ты все схватываешь на лету.

— Ну а если я скажу тебе, что нам предстоит небольшой деловой разговор?

— А это не из разряда — расскажи мне то, чего я не знаю? — бросила язвительно Клер.

Последовала короткая, но очень выразительная пауза.

— Значит, Уоррен все же набрался решимости посвятить тебя в семейные проблемы? — осторожно спросил Шон.

— Если ты имеешь в виду закладную на нашу землю, то я в курсе того, что ты потребовал ее выплаты, — подтвердила Клер.

— Клер, я понимаю, как это выглядит и звучит со стороны, но в действительности все обстоит несколько иначе.

— А по-моему, все очевидно, — не церемонясь, прервала его Клер. — Уоррен попытался проглотить больше, чем может себе позволить. А ты воспользовался удачным моментом. Ну и как, Шон, приятно осознавать, что ты крадешь еще один кусочек мира, принадлежащий мне?

— Послушай, Клер, не пытайся анализировать мои поступки. У тебя для этого нет специальной подготовки.

— Может, и так! Но учти, я сделаю все, слышишь, все, чтобы земля Макгрифи не досталась тебе!

В сердцах Клер бросила трубку Ее всю трясло.

Господи, она уже и не помнит, когда в последний раз так выходила из себя. Клер обхватила себя руками, старясь унять нервную дрожь. Но и это не помогло. День оказался слишком насыщенным на события. С утра деловой ланч с Дэнвером, затем длительные переговоры с Патрицией, работа со счетами, потом ужин с братом и предшествующий ему разговор, теперь вот этот звонок! Ну и конечно, не следует сбрасывать со счетов утренние газеты. Все центральные издания, не говоря о бульварной прессе, отвели открытию сезона первые полосы. Имена Клер и Шона то и дело мелькали рядом. Отзывы были вполне корректные, а порой даже восторженные, особенно в той части, где описывалась «преобразившаяся и доведенная до совершенства» красота Клер. И только Элиша Браун позволила себе недвусмысленный намек, озаглавив свою колонку: «Верно ли, что молния в одно место дважды не ударяет?» Сам текст не блистал изяществом и легкостью пера, но к информативной части придраться было сложно. В ней говорилось, что леди Клер Макгрифи вернулась на родину после шести лет отсутствия. И сразу же окунулась в светскую жизнь, посетив оперу Пуччини «Мадам Баттерфляй» в Ковент-гарден в сопровождении одного из самых завидных женихов Восточного побережья — стопроцентного американца Дэвида Джоэла Гордона III, привезенного ею из Штатов. Шон Эдгар Ричмонд, младший сын покойного герцога Ланкастера, появился на открытии светского сезона вместе с французской звездой Лоран Жильбер. На кинодиве были сапфиры от Бушерона, которые, по слухам, ей преподнес лорд Ричмонд. Далее репортерша допустила ряд вольных предположений, гадая, знак ли это особого расположения со стороны миллиардера или же прощальный жест, о чем мадемуазель Жильбер пока не подозревает? Ведь судя по тому, как один из самых влиятельных и самых обворожительных мужчин Британии смотрит на бывшую невесту, леди Клер Макгрифи, того и гляди, разразится гроза!

Взгляд и в самом деле был адресован Клер. Но только теперь она смогла определить значение этого интригующе-победного выражения, запечатленного на снимке. Что ж, Шон Ричмонд нашел способ, как больнее всего ее уязвить. Несомненно также и то, что ему удалось одержать победу. Но это вовсе не значит, что ему удастся выиграть сражение. И Клер абсолютно не важно, чем и в знак чего Шон одаривает очередную любовницу — ослепительными сапфирами или чистейшей воды бриллиантами. В отличие от Лоран Жильбер ей украшения за любовную связь не дарят, она их наследует!

 

8

Возбужденная быстрым галопом Клер — в обнимку с Дэвидом — возвращалась от конюшни во внушительный каменный замок Макгрифи. Конюхи провожали хозяйку и ее гостя взглядом. Вся округа уже судачила, что леди Клер привезла с собой жениха. Они чудесно смотрелись вместе: стильная длинноногая девушка в белоснежных бриджах для верховой езды и коричневой вельветовой куртке, с рыжими волосами, заплетенными в косы и уложенными короной вокруг головы, и высокий, светловолосый мужчина с голубыми глазами и греческим профилем — тоже в костюме для конной прогулки. Походка Клер была быстрой и легкой, как и ее настроение. Дэвид выглядел не так бодро.

— Что, устал, бедненький? — поддразнила Клер.

— Я известный любитель лошадей, но до твоего седла мне не допрыгнуть. — Дэвид болезненно скривился. — Зато теперь я понимаю, откуда у тебя такая выносливость. Не зря Шотландию считают суровым краем.

— Он не суров, он величественен и красив.

— Вне всякого сомнения, — учтиво согласился Дэвид. — Никогда не встречал такого великолепия и буйства красок в природе. Думаю, после Диснейленда это теперь мое самое любимое место.

Клер счастливо рассмеялась. Она любила Лондон с его пристрастием к шотландской клетке, сандвичами с огурцом и розами и лилиями в садах. Она обожала Нью-Йорк за его суету, его нетерпение и стремление к обогащению. Но Шотландию Клер боготворила. Ничто не может сравниться с этим пьянящим сказочным чувством возвращения домой! Нет, это был даже не дом, это был ее кров!

— А ведь я еще не показала тебе самые чудесные уголки. Нам обязательно надо побывать у старого замка в бухте Уркхарт, половить в Лох-Ойхе щуку, заглянуть на ферму, а еще прогуляться к охотничьему домику по лесу в Глен-Коилти, там есть подвесной мост, ему несколько веков, под ним течет Берн…

— Как это? — опешил Дэвид.

— «Берн» на местном наречии значит «ручей», — пояснила Клер.

— Как много теряется в переводе, — кивнул Дэвид. — Знаешь, я никак не могу привыкнуть, что некоторые слова в Британии значат совсем не то, что в Америке.

— Мне это хорошо знакомо.

— Не скучаешь по Нью-Йорку?

— Нет, — честно ответила Клер. Она подождала, пока Дэвид откроет перед ней массивную дубовую дверь, продолжая оживленно говорить: — А вот определенные неудобства испытываю. Приходится руководить фирмой с помощью благословенных компьютерных технологий, высокоскоростного Интернета, лэптопа и факса.

— Справляешься?

— А куда деваться?

Они вошли внутрь и оказались в уютном полумраке залы. От каменного пола сразу повеяло прохладой, трудно было поверить, что за стенами замка догорает знойный июньский день. В огромном камине пылали толстые бревна, пахло смолой и воском. Стены были сплошь увешаны охотничьими трофеями, старинными доспехами и оружием. На столе в углу стояла ваза с цветущим вереском. Над каминной полкой висела массивная плита с позолотой. На ней был изображен герб рода Макгрифи — сторожевая башня на голубом фоне и воин с мечом над поверженным драконом.

— Как насчет глотка спиртного перед ужином? — спросила Клер.

Дэвид помотал головой.

— Нет, приму ванну и присоединюсь к тебе в семь.

Он направился к узкой лестнице, ведущей наверх. Клер — в противоположную сторону, на поиски миссис Риджей, чтобы сделать распоряжения к ужину.

Подходил к концу их второй день пребывания в поместье. В замке они оказались в пятницу ближе к ночи, но, несмотря на поздний час, встретили их радушно. Морщинистое лицо миссис Риджей озарилось радостной улыбкой. Она служила в этом доме экономкой более тридцати лет. Клер выросла у нее на глазах, и отношения, связывающие их, можно было охарактеризовать одним словом — любовь.

В первое утро, сразу же после легкого завтрака, состоявшего из овсянки со сливками, яичницы с беконом, тостов и кофе, Клер и Дэвид вскарабкались на гору, с которой открывался великолепный вид на замок, отражающийся в темных водах озера Лох-Несс. Полюбовавшись на скалы, уходящие в дымчатые облака, на пятна вересковых зарослей, на густые кроны деревьев, где вили гнезда экзотические птицы, они, проскакав не один десяток миль, окунулись в лесную чащу, где среди буреломов шумели водопады. Обед состоялся на природе, у старой сторожки. Для этого Клер запаслась корзинкой с едой и бутылкой шампанского.

— Ты действительно веришь в легенду о доисторическом змее, обитающем в этих водах? — спросил Дэвид, подливая ей в стаканчик вина.

— О да, — ответила Клер с благоговейным трепетом и задором в глазах. — Было время, я устраивала на него самую настоящую охоту. Но мне так и не повезло увидеть его.

Дэвид усмехнулся:

— Не повезло?

— Конечно! — попалась Клер. — Это же такое приключение! И можешь смеяться надо мной сколько твоей душе угодно, но я уверена, что наш замок населен призраками. Так что если среди ночи ты услышишь звуки волынки, то знай, что это обезглавленный Маккейн, одержимый жаждой кровной мести, поднимает свой клан на последнюю битву.

— Ты шутишь? — потрясенно проговорил Дэвид.

Клер от души расхохоталась. Теперь он угодил в ловушку, расставленную ею.

— Видел бы ты сейчас свое лицо! Конечно шучу. А может, и нет, — мечтательно призналась она. — Я ведь знаю многих людей, которым приходилось столкнуться с лох-несским чудовищем. Правда, по их рассказам сложно понять, живое ли это существо или какое-то природное явление. Обычно его появлению сопутствует сильный туман… а еще в этих болотах жил легендарный разбойник Том Драммонт, преследующий богатых купцов и невинных девушек.

— Что-то вроде Робин Гуда?

— Ничего похожего. Том оставлял себе всю добычу Он был очень привлекателен. — Клер принялась описывать внешность героя щедрыми густыми мазками: — Крупный, под два метра ростом и с накачанными бицепсами. С синими глазами, по желанию хозяина становившимися то обольстительными, то холодными и непроницаемыми, с темными волосами и пылким сердцем.

Внезапно в ее голове мелькнул образ Шона, как две капли воды похожий на описываемого ею мужественного авантюриста. Клер вновь увидела перед собой незабываемый блеск синих глаз, чуть порочное очарование кривой улыбки и ощутила исходящую от него силу, казавшуюся столь естественной. Клер отогнала этот образ прочь и захлопнула дверь. Следующая часть рассказа пошла легче, без сентиментальной дрожи в голосе:

— Молва утверждает, что матери пугали им своих дочерей, но те все же наведывались на болота, потому что легендарный разбойник был несравненным любовником.

— А как же, эти вещи всегда неразрывно связаны, — не удержался от реплики Дэвид.

— Ты хочешь дослушать историю?

— Разумеется.

— Так вот, раз в год Том крал девушку и уносил ее в свое логово. Отцы и братья пускались на поиски, но все было тщетно. Ровно через три месяца Том оправлял девушку обратно к ее родным в обмен на большой выкуп. Он не причинял им никакого вреда, но, после того как девушка вкусила любовь Тома, ни один из мужчин не мог сделать ее счастливой. Это не останавливало юных дев. Они продолжали сбегать на болота, желая стать хоть на несколько недель избранницей Драммонта.

— Вот черт. — Глаза Дэвида подернулись мечтательной дымкой. Он явно был покорен этим сильным мужским образом.

Сегодняшний ужин прошел в главной башне замка, при свечах в старинных канделябрах и лакее, который следил за переменой блюд и чтобы бокалы не пустовали. Клер решила блеснуть перед Дэвидом. Стол сиял серебряной посудой, увенчанной фамильным гербом, преобладали блюда национальной кухни. Во время ужина Клер в фамильном ожерелье из жемчуга развлекала беседой Дэвида, слегка обалдевшего от такого помпезного великолепия. Она увлеченно рассказывала гостю об истории замка, легендах, связанных с ним (их было великое множество), упомянула о тысячах квадратных милях земель и лесов, принадлежащих роду Макгрифи, о том, что в этих лесах не переводятся олени, куропатки, лисы и дикие утки, а реки кишат лососем и щукой. Клер также упомянула о том, что охота в этих местах целое событие. Одежда сугубо строгая — мужчины в белых лосинах-бриджах, на голове — жесткий английский котелок. Дамы исключительно в амазонках, волосы собраны в сетку и прикрыты блестящим цилиндром. Гостям необходимо представиться старшему по охоте и вложить в протянутую кепку традиционный взнос участника. Старшему нужно беспрекословно подчиняться, ни в коем случае не обгонять его во время травли, направлять лошадь только вслед за собаками, все время держа перед собой ориентир на сопровождающего — всадника в розовой куртке. После охоты принято благодарить егерей — и не только словесно, но и деньгами. А как у них в Шотландии проходят рождественские вечера… с традиционным гусем, елкой, элем…

Дэвид слушал, потягивая вино. Он перебил ее только однажды, заметив:

— Теперь я понимаю, почему для тебя так важна эта земля…

И Клер подумала: что же она сделала в своей жизни хорошего, что судьба наградила ее таким другом?

При встрече в Хитроу Дэвид чмокнул Клер в щеку. Как обычно он ни о чем не расспрашивал. В этом не было нужды. К тому времени, как они приземлились в Абердине, Клер сама успела поведать ему обо всех своих невзгодах. И о проблемах в компании, и о том, что Шон Ричмонд вознамерился отобрать часть ее родовых земель. Дэвид откликнулся сразу. Его безусловная преданность Клер требовала от него немедленных и решительных действий, но оба они хорошо понимали, что в предстоящий уик-энд мало что могут предпринять. Правда, Дэвид сразу предупредил, что этот вопрос потребует времени и усилий и что гарантировать заем в семьдесят пять миллионов фунтов стерлингов он не может. Слишком большая сумма. Он даже прочел небольшую лекцию, к которой Клер отнеслась очень серьезно. Из нее следовало, что из-за нестабильности внешней и внутренней экономической политики нынешнего Вашингтона многие солидные фирмы в Европе сейчас балансируют на грани банкротства. Вследствие чего банкиры стали чрезвычайно осторожными и опасаются выдавать большие кредиты одному заемщику. Кроме того, и у ревизоров-аудиторов требования стали намного жестче. Они проверяют выдачу кредитов гораздо внимательнее, чем несколько лет назад. От Гордона не укрылось и то, что Шотландский банк, с которым более ста лет сотрудничала «Макгрифи компани», прекратил финансирование проектов корпорации без дополнительного личностного залога, коим и выступила родовая земля. Обычно это крайняя мера, на которую идут банки, чтобы обезопасить себя, добавил со значением Дэвид.

К концу беседы Клер уже не знала, на кого больше злится — на Уоррена, что он оказался таким недальновидным управляющим, или же на Шона, который задумал осуществить свою месть столь низменным способом.

 

9

Где-то в горах раздался тихий рокот грома, созвучный ее мыслям. Клер вздрогнула от неожиданности и осознала, что стоит у узкого окна бойницы и смотрит вдаль, туда, где на фоне затянутого тучами неба резко выделялись угольночерные башни заброшенного замка. Картина была тревожной. Так же неспокойно было и у Клер на душе. Это случалось с ней и раньше перед надвигающейся грозой. Внезапно, поддавшись безотчетному порыву, Клер подхватила перчатки и сорвалась с места.

Вскоре она уже неслась на Альтаире к Уркхарту через небольшую освещенную тусклым светом долину. Она не сдерживала жеребца. Ее пламенные волосы развевались на ветру, щеки горели, а губы безотчетно улыбались. Вскоре замок уже высился перед ней во всем своем великолепии. Темные зарешеченные бойницы как всегда смотрели на мир с подозрительностью и высокомерием. Привязав лошадь у статуи Зевса, Клер осторожно пересекла подъездную аллею и заглянула в окно. Она разглядела в темноте тяжелую мебель, покрытую белой тканью, массивный камин, картины в позолоченных рамах. Замок казался пустым и как будто вымершим, и Клер неудержимо захотелось заглянуть внутрь.

Она толкнула дверь, и, к ее изумлению, та подалась. Лунный свет прочертил дорожку, освещая только малую часть холла, и от этого все вокруг показалось Клер таинственным и прекрасным. Когда-то ей очень хотелось здесь жить, растить своих детей, передать им не только имя предков, но и любовь к этому краю. Ей всегда нравилась мысль о надежности, даруемой домом, о большой и дружной семье. Потом ей пришло в голову, что скоро она станет тетей. Интересно, кто это будет, девочка или все же мальчик? Лучше бы ему родиться мальчиком, иначе Ди будет рожать до бесконечности. Но в следующий миг Клер уже ни о чем не могла думать. Ее сковал животный страх. Чьи-то сильные руки обхватили ее сзади, крепко сжали и потянули в темноту.

— Какая честь! Неужели сама леди Макгрифи пожаловала в гости? — раздался над ухом насмешливый глубокой баритон Шона.

Этого с лихвой хватило, чтобы страх Клер улетучился, испарился, сменившись куда более сильным и беспокойным чувством. Но поскольку воспользоваться хлыстом она не могла, то изо всей силы впечатала каблук сапога в ногу Шона.

— Ого! Потухший вулкан взорвался! — Шон беззаботно рассмеялся, отпуская ее на свободу.

Клер резко развернулась и, сердито сверкнув глазами, отбросила прядь волос со лба.

— Ну ты и чудовище! Надо же так меня напугать!

— Помнится, ты называла меня и похуже. — Он ухмыльнулся, беззастенчиво разглядывая ее с головы до ног.

Клер обдало жаром. Небритый, он выглядел еще более мужественным и опасным. Шон стоял перед ней с голым торсом, в одних облегающих потрепанных джинсах и тяжелых рабочих ботинках. Плечи достигали в ширину добрых двух футов. Мускулы рельефно бугрились под бронзовой кожей. Черные курчавые волосы, росшие на груди, практически скрывали плоские соски и, сужаясь, спускались вниз к животу. Клер поймала себя на том, что с невольным восхищением разглядывает этот крепкий, соблазнительный в капельках пота торс, и в ней вспыхнул гнев на себя. Вот идиотка! Стоит и таращится на прелести Ричмонда, как несмышленая старлетка вместо того чтобы дать ему достойный отпор. Клер вздернула подбородок.

— Что ты здесь делаешь?

— А как ты думаешь? — Глаза Шона сияли от неприкрытого удовольствия.

— Я не собираюсь играть в загадки, — высокомерно бросила она.

— Ладно, не буду томить тебя неизвестностью: я у себя дома, Клер.

Из всех возможных вариантов этот был самым последним, который мог прийти ей на ум. Клер растерялась.

— Ты хочешь сказать, что замок принадлежит тебе?

— Именно. Я купил его в начале года, — подтвердил Шон. — Видишь ли, в прошлое Рождество скончался последний наследник поместья, печально, конечно, что столь славный род угас, но, как говорится, нет худа без добра. Уркхарт выставили на торги, а я как раз искал возможности вложить свободные средства, ну и когда узнал, что замок продается со всем имуществом, сразу же приказал своему поверенному оформить сделку, — сообщил Шон едва ли не дружелюбно. Казалось, его забавляет ее растерянность. — Правда, я пока в сомнениях, стоит ли превращать замок в семейное гнездо или лучше устроить здесь отель и проводить презентации и конференции в охотничий сезон?

После этих слов перед Клер встал выбор — уйти или остаться. Внутренний голос настойчиво советовал ей задержаться и вытянуть из этой ситуации все, что можно. Тем более что и Шон вроде бы расположен к откровенности.

— Ну а что привело сюда тебя? — невинно поинтересовался Шон.

— Просто захотелось прогуляться верхом, — беспечно бросила Клер, решив задержаться.

— На ночь глядя? Перед грозой?

— Ты же знаешь, меня никогда не останавливали подобные мелочи.

— Это да. Но приятно осознавать, что, хотя ты и стала другой, пристрастия у тебя все те же. — Шон пробежался взглядом по ее спутанным ветром волосам, задержался на пышных бедрах, туго обтянутых бриджами, затем с фальшивой озабоченностью огляделся по сторонам: — Ну а где же твой Дэвид Гордон? Не пора ли ему появиться?

Это заявление вызвало у Клер короткий смешок.

— Брось, Шон. Ты отлично знаешь, что я здесь одна. Ты ведь наблюдал за мной с той самой минуты, как я привязала своего жеребца, не так ли?

— Доверяй своей кельтской интуиции, Клер, и избежишь многих ошибок, — пространно намекнул Шон в свою очередь.

— Сейчас она настойчиво подсказывает мне, что твой выбор пал на этот уик-энд не случайно, — заметила на это Клер.

— Я собирался увидеть тебя, раз уж ты отказалась поужинать со мной, — признался он, нимало не смутившись.

— Странно, вроде бы я не афишировала свой приезд.

— Афиш нет, но билеты продаются.

Клер приподняла бровь.

— Все просто. Ты сказала, что твой уик-энд занят. Я предположил, что после стольких лет ты захочешь навестить поместье, просмотрел списки пассажиров, заметив там ваши с Гордоном имена, я распорядился подготовить самолет. Завершив неотложные дела, я вылетел сюда.

— Удобно. Частный самолет, отдельная посадочная полоса, незаметные слуги, в любую минуту готовые выполнить твое распоряжение.

— Да. Большие деньги дают некоторые преимущества. — Шон с непробиваемым спокойствием отреагировал на ее едкое замечание. — К тому же я люблю чувствовать себя комфортно в любой обстановке.

— Это очевидно. — Клер скользнула по его бронзовому торсу глазами.

Его вид вызывал у нее совершенно непристойные мысли, и Шон, черт бы его побрал, прекрасно это понимал. Иначе в его голосе не было бы столько тонкой иронии:

— Мне захотелось размяться на сон грядущий. Когда ты появилась, я колол дрова, чтобы протопить камин.

— А-а-а, да-да, где-то я слышала, что именно это незатейливое занятие снимает физическое напряжение, — съязвила Клер, теперь уже намеренно с пристрастием оглядев крепкие бицепсы Шона.

Ничего, ему тоже не повредит понять, что мужчины в ее жизни существуют не только на глянцевых обложках. Шон усмехнулся, но Клер с удовлетворением отметила, как напряглись мышцы его живота.

— И когда же ты собирался нанести мне визит?

— Ну я не предполагал ничего официального. Мы могли бы случайно увидеться, скажем, на старом мосту или на берегу озера, словом, в одном из твоих любимых мест, которые ты так любезно демонстрируешь своему гостю.

Клер одарила Шона одной из своих лучших улыбок для вечеринок с коктейлями.

— Мне льстит твое внимание, Шон. А есть хоть что-нибудь, что тебе неизвестно?

— Многое. Например, что связывает тебя с этим Гордоном. Вы любовники?

— Ты переходишь всякие границы! — свысока бросила она.

— Странно, а мне казалось, я на своей территории.

Уместное замечание. Жаль, Клер не успела парировать. Шон внезапно предложил:

— Хочешь, я покажу тебе замок?

— Как-нибудь в другой раз, — отказалась она.

— А он будет? — небрежно обронил Шон.

Клер передернула плечами.

— Возможно. Чего только в жизни не бывает.

— Это верно. Жизнь полна подводных течений. Кстати, ты знаешь, что здесь больше ста комнат? Будет где порезвиться не одной маленькой девочке.

— Великолепная перспектива, — улыбнулась Клер, едва не задохнувшись от бессильного гнева.

Если раньше у нее и возникали какие-то сомнения по поводу притязаний Шона на земли Макгрифи, то теперь они окончательно развеялись. Этот человек умел мстить с размахом, в этом ему нельзя было отказать. Замок, земли, дети…

— Так что ты посоветуешь? — не унимался Шон. Он оглядел громадный зал высотой в три этажа, стены которого были увешаны головами оленей, подстреленных в разные годы, и с энтузиазмом произнес: — Какие будут предложения: все модернизировать или сохранить в неприкосновенности?

— Для этого есть специалисты. Обратись к ним, они дадут тебе квалифицированный совет, — процедила Клер.

Не хватало еще ей собственными руками разрушать свою мечту!

— А как насчет моего совета? — обернулся к ней Шон.

— ?

— Ты ведь предупредила меня, что сделаешь все возможное и невозможное, чтобы вернуть закладную на землю, — пояснил он. — Вероятно, эту уверенность вселяет в тебя Гордон?

— А тебя это, как видно, бесит? — ухмыльнулась Клер, постукивая хлыстом по голенищу сапога.

— Вопрос в том, удастся ли тебе получить этот заем?

— Удастся, не сомневайся.

— Смелое заявление. Но на твоем месте я бы подстраховался, Клер.

— Уж не себя ли ты имеешь в виду? Может, одолжишь мне двадцать миллионов с беспроцентной рассрочкой на год и расстанемся друзьями?

— Если бы мой бизнес строился на сантиментах, я бы уже давно был без гроша в кармане.

— Ах да, твой бизнес! — демонстративно восхитилась Клер. — Как же я могла забыть, что это твой храм, и религия в нем не знает пощады. Но знаешь, Шон, этим словом всегда прикрывалось немало грехов.

— Согласен, — рубанул сплеча Шон. — Там, где деньги и власть, всегда хватает грязи. Только я в Сити давно не новичок, а ты, ввязавшись в борьбу взрослых мальчиков, уже совершила одну серьезную ошибку. В следующий раз блефуй с противником до последнего, а не выкладывай карты на стол.

— Я так полагаю, это и есть твой совет? — уточнила Клер.

— Да, — подтвердил Шон.

— Что ж, пришли мне счет за услугу.

— Я делаю это не ради денежного вознаграждения.

— А ради чего же?

— Чтобы уравнять наши шансы, — весьма неожиданно заявил Шон.

— Меня бы тронула подобная забота, если бы она исходила не от тебя, — с сарказмом заметила Клер и направилась к двери.

— Что ты делаешь? Уходишь? — опешил Шон.

— Угадал. — Клер удовлетворенно расправила плечи.

— Прямо сейчас?

— Опять угадал.

— И ты думаешь, что я тебе это позволю?

— Придется, я независимая женщина, Шон.

— И очень соблазнительная, несмотря на этот недостаток, — досадливо пробормотал он.

Клер почти удался ее незатейливый маневр. Она услышала грохочущие за спиной шаги по гравию, когда вскочила в седло. Красиво сбежать не удалось. Шон вырос перед ней и ухватил коня за уздечку. Его глаза сверкали, ноздри раздувались в бессильном гневе:

— Не дури! Двадцать миль через болото в грозу — не самое лучшее развлечение.

Клер замахнулась на Шона хлыстом.

— Все лучше, чем болтать здесь с тобой! Уйди с дороги, я не шучу!

Она изо всей силы вонзила каблуки в нетерпеливо фыркающего жеребца, тот, не привыкший к такому неделикатному отношению, возмущенно встал на дыбы.

В следующую секунду Клер выбило из седла, как пробку из шампанского. Она совершила головокружительный полет, успела до смерти испугаться и почувствовать, как Шон сгреб ее в охапку, чтобы поддержать. Клер по инерции потянула его за собой, и они вместе рухнули на нескошенную траву. Но при падении Шон принял удар на себя, затем ловко перекатился, и Клер оказалась распластанной под ним. Все произошло так быстро, что у нее не было возможности ни соображать, ни сопротивляться. Какое-то время она просто переводила дух, глотая обжигающий легкие воздух, затем все чувства обострились. Она вдруг увидела темное небо с набухшими тучами, ощутила аромат клевера, запах мужского тела и его волнующую тяжесть. Вслед за этим пришло понимание, что они с Шоном лежат в позе, в которой люди обычно занимаются любовью. Клер удивило, насколько интимно, почти естественно переплелись их тела. Их бедра были тесно прижаты друг к другу, рядом с ее сердцем билось его сердце, и тело Клер живо отреагировало на это: возбуждение накатило волной, сознание помутилось.

— Клер? — едва слышно позвал Шон. — Ты в порядке?

Клер зажмурилась. Такого альковного, вкрадчивого, совращающего шепота ей никогда не доводилось слышать. Даже из его уст.

— Клер? — Шон чуть приподнялся и навис над ней.

— Кажется, — выдавила из себя Клер. Но глаз так и не смогла открыть.

— Тогда посмотри на меня, — попросил он.

Клер судорожно вздохнула и разомкнула тяжелые веки. Лицо Шона было в нескольких дюймах от ее лица. Ее поразило то мучительно-напряженное выражение, с каким он вглядывался в ее черты. Шон переменил позу и оперся на локти, чтобы ей было легче дышать. Глаза блеснули, словно черный жемчуг. Она почти забыла, какими влекущими могут быть эти синие глаза с черными крапинками. Его голова стала медленно наклоняться к ней. Клер ощутила теплое дыхание на своих губах. Шон собирался ее поцеловать. Она в отчаянии уперлась ладонями в широкую грудь и неожиданно ощутила под подушечками пальцев тугие камушки плоских сосков. Ее собственная грудь, прикрытая майкой и свитером, уже давно налилась в предвкушении ласк. Соблазн отдаться на волю чувств был велик. Ему все труднее было сопротивляться. В этот момент Шон сделал глубокий вдох, и хваленая выдержка Клер разлетелась вдребезги.

Не сознавая, что делает, она принялась ласкать его соски подушечками больших пальцев. Шон запрокинул голову и протяжно простонал. Этот беспомощный стон, вырвавшийся из сильного тела, только подстегнул Клер. Ей сразу же захотелось большего. Ее руки принялись лихорадочно гладить его плечи, шею, теребить густые волосы на затылке, снова и снова водить ладонями по мощным мышцам груди. Она не заметила, как Шон перехватил инициативу. В полной тишине, нарушаемой только их прерывистым поверхностным дыханием, он мягко отвел ее руки в сторону, вытянул майку из пояса и удовлетворенно улыбнулся, когда его рука добралась до холмика обнаженной груди. Шершавые пальцы поерзали по соску раз, другой, нежно и в то же время нетерпеливо сдавили мягкое полушарие… о боже! Клер затрепетала, чувствуя, как между ног разливается жар, и в этот миг ищущие губы Шона накрыли ее рот поцелуем.

Губы ее послушно разомкнулись, чтобы впустить его жаркий язык. Этот поцелуй был не похож на тот… в опере. Он вообще был не похож ни на один поцелуй… Шон упивался упругой податливостью ее губ. Его язык резко наступал, и, задержавшись в глубине рта Клер, медленно отступал, и снова наступал, обещая волшебное действие, что ждало ее впереди. Этот чувственный, дразнящий, соблазнительный танец был знаком Клер, но снова и снова она открывала для себя еще неизведанные эротические ощущения. Через этот поцелуй в нее вливалось и его жгучее желание, и зов к еще более пьянящим ласкам…

— Да, да, милая, давай, верни мне свою любовь! — проговорил Шон в каком-то исступленном самозабвении.

Клер так и сделала, но всего лишь на мгновение, пока перед глазами не мелькнула вспышка — она… юная… на дороге… посылающая вслед Шону Ричмонду проклятия! У нее внутри все похолодело. Желание резко пошло на убыль. Кровь, еще секунду назад бурно несшаяся по венам, начала стыть и превращаться в ртуть. Клер ухитрилась оторвать свои губы от губ Шона.

— Нет.

— Нет? — пробормотал Шон, коснувшись губами ложбинки между грудей Клер. Его рука скользнула вниз, ища пуговицу на ее бриджах.

— Я не позволю тебе! — упрямо проговорила она, открыла глаза и уставилась невидящим взглядом прямо перед собой, стараясь отвлечься от прикосновения его искушающих губ.

— Что не позволишь, Клер? — Шон приподнял голову. Взгляд был мутным, тяжелым. — Ласкать тебя? Обладать тобой?

— Я не позволю тебе обращаться со мной, как с дешевкой! — отчеканила Клер, глядя ему в глаза. — Снова ночь, снова парк, снова ты со своим «раздевайся!». Ничего не выйдет, Шон! Я уже не та восторженная девочка, стремящаяся запрыгнуть к тебе в постель!

Он замер и, казалось, на минуту перестал дышать. Потом протолкнул через зубы:

— Значит, та ночь будет вечно стоять между нами? Так, Клер?

— Дай мне встать! — потребовала она.

Шон помедлил, но все же скатился с нее. Клер ощутила приступ легкого разочарования. Нет, не то чтобы она хотела продолжения, боже упаси, но все же ей казалось, что Шон проявит больше рвения в желании ею овладеть. А тут еще луна выбрала именно этот пикантный момент, чтобы выглянуть из-за туч и продемонстрировать ему во всей красе ее роскошную грудь с набухшими, крупными как вишня сосками. От Шона это конечно же не укрылось. На его влажных хищных губах блуждала удовлетворенная улыбка.

— Прекрати! — прошипела раскрасневшаяся Клер, злясь, что некоторые реакции тела невозможно скрыть. Она и так знала, что выглядит сейчас, мягко говоря, не совсем пристойно для леди.

— Ну извини, — развел руками Шон, хотя по его тону было ясно, что это пустая формальность.

Клер одернула свитер, кое-как привела себя в порядок и, опершись на протянутую Шоном руку, поднялась на ноги с достоинством, которого не испытывала. И что теперь?

— Я могу воспользоваться твоим телефоном?

— Зачем?

— Попрошу кого-нибудь приехать за мной. Альтаир уже на пути к дому.

— Я сам отвезу тебя. Только наброшу рубашку и возьму ключи от машины, — сказал Шон, приглаживая волосы, живописно растрепанные стараниями Клер.

Его тон не допускал возражений. Но Клер и не собиралась спорить. У нее просто не осталось на это душевных сил. Однако ее чувственность не ослабла. Клер сумела отметить, что в черной хлопковой рубашке Шон так же неотразим, как и без нее. Не успели они выехать за ворота, как по стеклу ударили первые капли дождя. Клер откинула голову на мягкий валик сиденья и прикрыла глаза.

— Не возражаешь, если я закурю?

— Ты так и не бросил? — внезапно спросила Клер.

Она не хотела этого говорить. Само как-то вырвалось.

— Бросал несколько раз, — отозвался Шон. — Не получилось. Волнуешься за меня?

— Что меня волнует, так это то, что твоя пачка в день загрязнет атмосферу, — сообщила Клер, не меняя положения.

— Лицемерка, — добродушно хмыкнул Шон.

На этом диалог себя исчерпал. Весь обратный путь в салоне «лендровера» прошел под негромкий аккомпанемент Верди, всплесков молний и раскатов грома. Что занимало Шона в эти минуты, оставалось для Клер загадкой. Кажется, он был вполне доволен собой. Ее же собственные мысли были заняты одним — как выпутаться из этого щекотливого положения. Лучше всего было не молчать, сразу расставить акценты в случившемся. С другой стороны, говорить было не о чем. И упрекнуть Шона тоже было нельзя. Она ведь первой принялась его ласкать. И если не распалила костер, то охотно разворошила тлеющие в нем угли.

Когда они подъезжали к дому Клер, разразился настоящий ливень. Ветер гнул ветки деревьев, сверкали молнии, раскатами перекатывался гром. Оглянувшись, Клер с трудом разглядела сквозь стену дождя, как выбежавший, конюх подхватил под уздцы пляшущего жеребца и потянул его за собой под навес. Альтаир добрался домой одновременно с ней. Хоть одна приятная новость.

— Да, ты оказался прав. Мысль возвращаться верхом была неудачной, — сказала Клер, едва Шон заглушил мотор.

Он сверкнул белозубой улыбкой:

— Зато в целом вечер удался. Я не прочь его повторить. А ты?

Разговор принимал нежелательный оборот. Но это, по крайней мере, была знакомая территория. Клер быстро придала своему лицу скучающее выражение и произнесла тоном красавицы, привыкшей шагать по мужским трупам:

— Не знаю, что ты себе вообразил, Шон Ричмонд, но между нами ничего не может быть.

— Как знать, как знать, — хохотнул Шон. — Похоже, мы на пороге великих перемен!

— Бога ради, Шон, — поморщилась Клер, уязвленная его самоуверенностью. — Это всего лишь влечение тел, химическая реакция, всплеск гормонов, обычная похоть. Называй как хочешь, но суть дела это не меняет: и ты, и я испытывали это сотни раз.

— Значит, ты признаешь, что тебя ко мне влечет? — провокационно сузил глаза Шон, проигнорировав заключительную часть ее фразы.

Глупо было скрывать очевидное.

— Как и любую женщину на моем месте, но я с этим справлюсь, как и со всем остальным, — сказала Клер.

Шон взглянул на нее с каким-то новым интересом.

— Неужели ты действительно думаешь выиграть в этом имущественном споре?

— А ты думаешь, что это по силам только тебе?

Он хищно улыбнулся.

— Многие пытались меня переиграть, но их постигало разочарование.

— Ну иногда и Голиаф побеждает Давида, просто об этом не слагают легенды, — парировала Клер, дернула ручку и выбежала под дождь.

Шон ее не преследовал. И на том спасибо!..

В холле ее встретил Дэвид. На нем был плащ, в руке зонт. Он собирался отправляться на ее поиски. Часы в гостиной пробили два часа ночи.

— Хорошо прокатилась?

Клер пригладила слипшиеся мокрые волосы:

— Нет. И это не единственная ошибка сегодня.

— Тебя привез Ричмонд? — спросил Дэвид, избавляясь от плаща и зонта.

— Да.

— Целовались?

— Как догадался?

— Логика. — Дэвид передернул плечами под стеганной домашней курткой. — Видишь ли, дорогая, шесть лет назад ты была неопытной малышкой и то смогла выбить его из колеи. Но теперь, когда ты стала похожа на мечту каждого мужчины, над тобой нависла угроза посерьезнее. Надеюсь, дальше поцелуев не зашло?

— Я вовремя помнила об иммунитете. Но поездка оказалась не напрасной! — с воодушевлением объявила Клер, поднимаясь вместе с Дэвидом по широкой парадной лестнице. — Я выяснила, что Шон Ричмонд приобрел замок Уркхарт вместе с землей. Теперь эта территория — его частная собственность. Ее немного, всего лишь десять тысяч акров охотничьих угодий.

— Теперь, по крайней мере, ясно, зачем ему ваша приграничная полоса. Хочет увеличить за счет нее свою территорию, — прокомментировал Дэвид.

— Вот именно. Правда, по его словам, он пока не решил, что будет делать со своими владениями. Возможно, устроит отель для сезонной охоты. И для нас это будет лучшим из вариантов.

— А это возможно?

— Конечно. Сейчас этот бизнес приносит неплохие доходы. И я не удивлюсь, если он превратит замок в прибыльное предприятие. Многие аристократы идут на это, чтобы поддерживать в Лондоне должный уровень жизни. Взять хотя бы богатых русских, не говоря уже о твоих соотечественниках. Им надоели Куршевель и Багамы, почему бы не пострелять диких уток, не поохотиться на лис по всем правилам и не пожить пару недель с любовницей в шотландском средневековом замке, пользуясь комфортом и приобщаясь к незнакомой культуре.

— Да, в этом что-то есть, — согласился Дэвид, прокручивая в уме услышанное. — Для Ричмонда это, конечно, не деньги, зато как удобно завязывать нужные связи в непринужденной обстановке, к тому же выступая в роли гостеприимного хозяина. Голова у него работает, ничего не скажешь. Так ты говоришь, что отель для охоты — лучший из вариантов? А что представляет собой худший?

— Ему может прийти в голову перепродать часть земли, к примеру, Национальному департаменту по туризму. И организовать здесь горный парк, как раз по соседству с нами. Тогда сюда валом повалят туристы, и от долины Макгрифи ничего не останется. Все вытопчут, как слоны.

— Ты думаешь, он на такое способен?

— Не знаю. Когда дело касается Шона Ричмонда, ни в чем нельзя быть уверенным.

Клер не упомянула о третьем варианте, включающем матримониальные планы этого, с позволения сказать, бизнесмена-аристократа.

— Мы обсуждали не только эту часть бизнеса, — сообщила Клер. — Он знает, что я собираюсь обратиться к тебе за помощью.

— А вот это неудивительно. У тебя возникла проблема. Было бы глупо думать, что ты не попытаешься ее решить, имея такого влиятельного друга.

— Он говорит, что это только уравняет шансы. — Клер ненатурально рассмеялась: — А еще он считает, что мы любовники. Я не стала его разубеждать.

— И правильно сделала. У него и так слишком сильная позиция.

Они остановились перед ее комнатой.

— Знаешь, Ричмонд ведет себя как-то странно, — заметила Клер, перебирая в уме их разговор. — Предложил мне подстраховаться в части займа.

— А вот это действительно интересный факт, — отметил Дэвид. — Для человека, думающего исключительно о мести, он непростительно небрежен.

Клер предпочла не заметить намеренно оброненного Дэвидом «думающего исключительно о мести». Хотя после сцены в саду ее уверенность в этом сильно поколебалась. Она и сама уже толком не понимала, что движет Шоном. Что-то в этом кроссворде не сходилось. Да, она представляла для него некий вызов. Но и он был вызовом для нее. Если она справится с ним, то в дальнейшем справится с чем угодно. Судя по его словам, он купил поместье задолго до ее появления в Англии. И не похоже, что ее появление спровоцировало его на какие-то действия.

— Он может как-то повлиять на решение вашего совета? — спросила Клер, решив, что об этом у нее еще будет время поразмыслить.

— Не думаю, — поджал губы Дэвид. — У него, конечно, есть связи, влияние, и на каждый наш доллар он может накинуть свой фунт, но здесь все будет зависеть от расстановки сил в совете директоров.

— Я верю в силу твоего убеждения. Да, и еще я хочу получить на Ричмонда досье. Все его финансовые операции за последние три года. Куда он вкладывал деньги? Что приобретал? Через какие компании и подставные лица. И главное, что у него с налоговой декларацией? Вполне вероятно, что он скрыл несколько миллионов от налоговой службы. А это уже наказуемое преступление. У тебя есть возможность получить эти сведения?

— Неплохая мысль, жаль, что она не пришла мне в голову. Но сомневаюсь, что мы здесь что-нибудь накопаем.

— А вдруг? Не каждый же день ему быть гением.

— Все, больше никаких разговоров. Бегом под горячий душ, тебя уже всю трясет от холода! — приказал Дэвид, распахивая перед Клер дверь.

Ее действительно трясло, но не от холода, а от недовольства собой. Если верить утверждению, что за все в этой жизни приходится платить, то за безоблачное, радостное существование последних трех лет Клер сейчас сполна расплачивалась своими нервными клетками. Почему, ну почему она позволила себе утратить бдительность? Как могла хоть на секунду упустить из виду, что этот человек — великий соблазнитель? Как могла забыть, что их разделяет не только прошлое, но и настоящее?! Ответ на эти вопросы был прост и сокрушителен. Шесть лет так ничего и не изменили. Ее по-прежнему, несмотря ни на что, влекло именно к этому мужчине, сколько бы она ни убеждала себя в обратном. Но это вовсе не означает, что, признав этот факт, она как спелый плод упадет ему в руки. Шона Ричмонда ждет большое разочарование. Никакой интрижки на потеху светской публике не будет! И чтобы это понять, Клер понадобилось до смешного мало, всего лишь строго спросить себя: «Скажи, ты этого хочешь? Тебе это нужно?»

«Хочу» еще можно как-то объяснить. Ведь это был именно тот редкий случай, когда тело отказывалось подчиняться голосу разума. Но «нужно» — вызывало явный протест. Клер неплохо прожила эти годы и не собиралась рисковать своим будущим ради сомнительного удовольствия!..

 

10

В воскресенье вечером Клер вместе с Дэвидом вернулась в Лондон. Швейцар распахнул перед ними двери. Шофер внес ее багаж. Для шумного развлечения у Клер не было настроения, и они с Дэвидом решили выпить по чашечке кофе у нее на квартире, прежде чем он отправится к себе в отель.

Проходя мимо стойки, Клер поздоровалась:

— Добрый вечер, Спенсер. Для меня что-нибудь есть?

— Да, миледи. — Консьерж передал ей стопку официальных приглашений. Узнав, что приехала Клер, все хотели ее видеть. — И вам днем доставили заказ из цветочного магазина.

Ее взгляд пересекся с взглядом Дэвида. На его губах заиграла ироничная полуулыбка.

— От кого? — спросила Клер.

— Отправитель пожелал остаться неизвестным, — бесстрастно сообщил дежурный.

— Спасибо, — поблагодарила Клер, догадываясь, что букет, скорее всего, от Шона.

Дэвид думал так же.

— Галантный сукин сын, — пробормотал он в спину Клер.

— Да, этого у него не отнимешь, — согласилась она, скрывая волнение за небрежным просмотром карточек. — В этот четверг мы приглашены к маркизе Венлейк на домашний прием. Идем?

— Там видно будет.

— Я тоже предпочла бы что-нибудь менее скучное.

Клер распахнула дверь в гостиную и, потрясенная, прислонилась к стене, пытаясь подавить нервный смешок.

— Какое безумное расточительство! — присвистнул не менее изумленный Дэвид. — А кто-то недавно утверждал, что времена роковых мужчин прошли.

У Клер не было сил ему возразить. Вокруг, повсюду, куда ни кинь взгляд, в вазах стояли букеты с экзотическими созвездиями из орхидей. Целая коллекция расцветок, оттенков и форм. Одни цветы были бледно-зеленые, похожие на египетскую лодку, другие — густого аметистово-лилового цвета с зеленой сердцевиной, у третьих затейливые чашечки казались золотисто-розовыми с пурпурно-красным зевом. По комнате плыл пленительный аромат. Значит, орхидеи были не так давно срезаны и доставлены на самолете. При длительной транспортировке цветы обычно охлаждали, и они теряли свой яркий запах. Каким-то чудом это всплыло из памяти Клер. Она сама не раз заказывала орхидеи для приемов. И знала, сколько стоит каждый такой цветок, — небольшое состояние.

«Так кто же я для тебя, Шон Ричмонд? — в смятении подумала она. — Навязчивая идея, незавершенный проект или желанная женщина?»

Телефонный звонок вывел Клер из гипнотического транса.

— Хочешь, чтобы я подошел? — спросил Дэвид.

Клер покачала головой и принялась разыскивать трубку.

— Клер Макгрифи, «Ивент органайзинг», — машинально сказала она.

— Шон Ричмонд, глава корпорации «Ричмонд холдинг».

Клер прикусила губу. Каков наглец! Почему он думает, что вот так просто может ворваться в ее жизнь?! На секунду ей захотелось сказать какую-нибудь колкость, но она пересилила себя и высокомерно бросила:

— Ты весьма предсказуем. Я знала, что ты позвонишь.

— Я тоже знал, что я позвоню, — обезоруживающе признался Шон. — Тебе понравились цветы?

— Пока не решила.

— Кажется, ты рассержена.

— Скажи, ты всегда затрачиваешь столько усилий, чтобы произвести впечатление на женщину, или это мой отказ подстегнул твое желание?

— Больше чем рассержена. Но в данном случае ты отчасти права. — Шон отбросил игривый тон. — Я надеялся, что в окружении цветов твое сердце дрогнет и ты отнесешься к моему предложению снисходительнее, чем прежде.

— Понимаю, некоторые люди несговорчивы, если на них не надавить. — Клер постаралась вложить в свой тон как можно больше желчи.

— Вряд ли цветы и приглашение на ужин можно причислить к методам устрашения, — мягко возразил Шон. — Соглашайся, Клер. Это тебя ни к чему не обяжет. Просто выпьем по бокалу вина, поговорим.

Как же, поговорим! Это последнее, что у тебя на уме, раздраженно подумала Клер и начала было отказываться, но тут ей в голову пришла другая мысль. На первый взгляд совершенно безумная.

— Хорошо. Давай встретимся! — согласилась Клер, оборвав Шона на полуслове.

— Самоубийца! — зашипел на нее Дэвид, вцепившись в свои льняные волосы.

Клер ласково улыбнулась ему — мол, я знаю, что делаю!

— Отлично, — после короткого замешательства проговорил Шон. Вероятно, у него в запасе еще было много аргументов в свою пользу, и он не ожидал, что Клер так быстро сдастся. — Я заеду за тобой…

— Нет, — перебила Клер, не удержалась и прикоснулась к упругому золотистому цветку. — Давай встретимся в восемь в «Аннабель».

— Значит, до завтра?

— Да, Шон, до завтра. — Губы Клер изогнулись в недоброй улыбке. Хорошо, что Шон не мог ее видеть.

Клер повернулась к Дэвиду. Он смотрел на нее с озабоченным видом.

— Ты сошла с ума?

— Нет. Я — само благоразумие.

— Значит, это я сошел с ума. Зачем тебе понадобилось ужинать с ним?

— О! У меня есть для этого семьдесят пять миллионов веских причин.

— Деньги здесь ни при чем, — отмахнулся Дэвид. — Тут задето твое самолюбие, детка. Хочешь показать характер?

Когда дело касалось ее, Дэвид становился весьма проницательным. Клер не стала лукавить.

— Да! Хочу показать характер. Люди борются за земли со времен Моисея. И я не исключение.

— А еще говорят: соперничество обостряет чувства, — напомнил Дэвид.

— Вот! На это я и рассчитываю! — просияла Клер. — Шон решил, что я стану неплохим дополнительным бонусом к закладной. А что будет, если я подам ему слабую надежду?

Дэвид подпрыгнул в кресле.

— Ты серьезно? О чем это я? Ты всегда говоришь серьезно, — образумил он самого себя. — Но убей меня, если я понимаю, зачем тебе это нужно.

— Сейчас поймешь! — с воодушевлением пообещала Клер. — Ты же сам сказал, что совет директоров соберется только в начале июля. А Шон вряд ли начнет требовать выплаты по векселю, пока я буду изображать из себя обиженную недотрогу и поддерживать в нем желание затащить меня в постель. Таким образом, мы сможем выиграть нужное нам время!

— Ричмонд не из тех, кого легко провести, — поколебавшись, напомнил Дэвид.

— Знаю, — отмахнулась Клер, находя все больше прелестей в том, чтобы обратить собственную слабость в свое преимущество. — Но ты же видишь, он настроен весьма решительно, осада ведется по всем правилам военного искусства. — Она развела руками, наслаждаясь видом орхидей и чувствуя, как обретает уверенность. — А здесь я хотя бы использую ситуацию в свою пользу.

— Ты говоришь об этом так, словно это игра, — мрачно возразил Дэвид.

— А это и есть игра! — Зеленые глаза Клер вспыхнули мстительным светом. — И главный принцип в ней — никогда не играй по-честному, если твой противник прибегает к запрещенным приемам. Так что мне надеть на завтрашний ужин — костюм в псевдоклассическом стиле или декольте?

— Может, не стоит искушать судьбу?

— Значит, декольте.

— Так, мне срочно нужен глоток виски, — пробормотал безмерно потрясенный Дэвид.

До встречи с Шоном оставалось два часа. И Клер начала собираться. Как ни странно, она не волновалась. Нетерпение — да. Решимость — безусловно. Но нервозности не было. Боль и гнев, душившие ее эти дни, наконец нашли выход и обрели направление. Она точно знала, чего хочет, почему и что должна для этого сделать — без колебаний и сожалений.

Ровно в восемь в сопровождении метрдотеля она вошла в зал. Вид у Клер был шикарный — смело на постер «Плейбоя»! На ней были золотые туфли на шпильке из кожи питона и шифоновое платье с люрексом, застегивающееся на одну пуговицу на талии. Оно сидело на Клер как влитое. Бюст чудесно вздымал ткань двумя идеально округлыми холмами в конусном вырезе. Те два пальца выше колен, которых требовали правила приличия, Клер смело проигнорировала. Зато ее лицо полностью соответствовало инструкциям глянцевых женских журналов. Смоляные татуированные брови разлетались стрелами, аквамариновые глаза светились в обрамлении густых ресниц под слоем туши, губы были залакированы темно-кадмиевой помадой. Рыжие волосы уложены в замысловатую бабетту, несколько длинных прядей закручивались спиралью и золотистыми лентами падали на плечи.

Шон сидел за столом, задумчиво сдвинув брови, и, несмотря на небрежную позу, излучал властность и уверенность в себе. Перед ним стоял бокал с виски без льда. Как признался однажды Шон: «Сказываются шотландские корни». Он никогда не изменял своим привычкам. Пил виски без льда. Курил сигареты, изготовленные вручную. Покупал шелковые галстуки и дорогой парфюм, шил костюмы на заказ. Вот и сейчас его облик отличался строгим вкусом. Темно-синий элегантный костюм, темно-красный шелковый галстук, в нагрудном кармане шелковый платок в тон галстуку, на безымянном пальце золотое фамильное кольцо-печатка. Трудно было поверить, что этот мужчина с одинаковым удовольствием и легкостью может колоть дрова, руководить корпорацией и вальсировать в Вестминстерском аббатстве.

Но и Клер сегодня превзошла самое себя. Она шла по проходу, сияя, как оскаровская статуэтка. При каждом движении полы ее золотистого платья распахивались, словно занавес под аплодисменты, ноги чудесным образом заплетались, как у манекенщицы на подиуме, а бедра покачивались, будто стрелка метронома. Мужская половина зала, следуя инстинкту, дружно наблюдала за каждым ее движением. Клер же наблюдала за Шоном. Почувствовав волнение в зале, он поднял голову. В следующее мгновение его зрачки расширились, впитывая каждый микрон ее тела. Этот взгляд мгновенно обволок Клер как вязкий густой туман. Кровь взыграла, пульс участился. Все чувства обострились. «Это перед битвой, классическая реакция», — сказала себе Клер, отлично понимая, что это всего лишь иллюзия.

Шон вежливо поднялся, чтобы поприветствовать ее. Клер сдержанно поздоровалась и позволила метрдотелю отодвинуть для себя стул. Пожелав им «доброго вечера», метрдотель удалился. Но тут же подошел официант из бара.

— Выпьешь чего-нибудь? — спросил Шон.

Клер решила, что глоток спиртного поможет расслабиться и легче перенести этот вечер.

— Да. Думаю, стоит.

— Чего бы ты хотела? — любезно уточнил он.

— Очутиться в Нью-Йорке, — пробормотала Клер, поигрывая металлической сумочкой от Gucci.

— Что, прости? — Шон прекрасно ее расслышал. И, разумеется, ему это не понравилось. Женщины стремились к нему, а не от него.

— Я сказала, что выпью сухой мартини с оливками.

— Леди сухой мартини с тремя оливками. А мне повторите виски, — заказал Шон, продемонстрировав отменную память.

Юная Клер любила, чтобы оливок было ровно три. Нынешняя в этом вопросе была не столь щепетильна. Что же касается всего остального… Взгляд Клер непроизвольно окинул соседние столики в поисках знакомых лиц.

— Ищешь кого-то? — мгновенно среагировал Шон. — Если Элишу Браун, то напрасно.

Клер резко обернулась. В синих глазах Шона плескались ленивые искорки.

— Репортер светской хроники сейчас на пути в графство Гейпшир.

— Гейпшир?

— Ты забыла, где это находится?

— Нет, разумеется. Там чудесные места. Но с какой стати ее туда понесло?

— Видишь ли, два часа назад ее проинформировали, что принц Уильям встречается с Кейт Миддлтон в отеле «Чеу тон Глен». Их, конечно, там нет и быть не должно, но дамочке не помешает проветриться.

Клер понимающе хмыкнула.

— А чем она занималась в антракте в опере? Куда ты отправил ее в тот раз?

— Всего лишь устроил ей интервью с Лоран. Это было несложно сделать.

— Не сомневаюсь, но знаешь, показаться с кем-то на людях еще не значит иметь с ним отношения. И я не собираюсь ни прятаться, ни афишировать себя.

— В таком-то платье? Вряд ли! — Шон смерил Клер взглядом, недвусмысленно задерживаясь на особо соблазнительных местах. — Оно действительно держится на одной пуговице?

— Да. Но под ним пояс верности, — бодро отрапортовала Клер.

Шон прищелкнул языком.

— Гордон — счастливчик.

— Хорошим людям везет во всем, — согласилась она.

— А он знает, что ты сейчас со мной? — Шон красноречиво посмотрел на нее.

— Какая разница.

— Мужчины считают иначе. Они ведут подсчет очков.

«Да, игра началась. И она стоит свеч», — подумала Клер и не моргнув глазом солгала:

— У нас с ним свободные отношения.

— Как это по-американски. Значит, он не станет возражать, если какое-то время ты уделишь мне?

Теперь Клер нахмурилась, не понимая, куда он клонит.

— Если ты имеешь в виду наш имущественный спор… — начала она осторожно.

— Нет, я пригласил тебя не затем, чтобы говорить о закладной.

— Неужели?

— Да. Я хочу поговорить о нас с тобой. Между нами что-то есть, что не исчезло за шесть лет, Клер. И я намерен разобраться в этом, — безапелляционным тоном заявил Шон.

Ну надо же, как удачно складывается вечер! На ловца и зверь бежит. Клер принялась решать задачку: сразу сдаться или потерпеть и набить себе цену? Выбрала — немного поломаться.

— Мм, хочешь поиграть в психоаналитика?

— Хочу дать нам еще один шанс. Давай заключим перемирие. Не будем вспоминать прошлое, говорить о делах, и пусть время решит все за нас.

— Ну не знаю… — Она изобразила мучительное сомнение. — Ты сбил меня с толку. Между нами столько всего намешано, Шон.

— Соглашайся, Клер. Это нужно нам обоим.

— Это в тебе тщеславие говорит, — урезонила его Клер и насмешливо поинтересовалась: — Кстати, раз уж речь зашла о сердечных делах, я не перебегу дорожку Лоран?

Губы Шона растянулись в довольной улыбке.

— Я все ждал, когда ты же спросишь об этом! Ревнуешь, Клер? Ну признайся хоть в этом!

— Не увиливай от ответа.

— Что ж, думаю, ей это не понравится. Но какие бы планы она ни строила насчет меня, наши дорожки идут в разных направлениях.

— А как же сапфиры за триста тысяч? — напомнила Клер.

Шон хмыкнул.

— Тебе ли не знать, что не все, что пишут в бульварных газетенках, правда. Лоран мне не любовница.

Клер испытала облегчение и даже не стала уверять себя в обратном.

— Она, конечно, очаровательная женщина и достойна украшений от Тиффани, но я их ей не дарил. Я всего лишь финансирую картину с ее участием. Один из коммерческих каналов запускает новый сериал из тех, что показывают поздно ночью. «Женщина — творение мужчины». Что-то вроде «Женщина-робот», но с примесью секса.

— То, что нужно старушке Англии, чтобы взбодриться, — пробормотала Клер.

Шон расхохотался. Смех принадлежал прежнему Шону и был полон неотразимого очарования.

«Но-но, не смей снижать планку!» — приказала себе Клер.

Официант принес напитки. Поставив перед Клер аперитив, он вежливо поклонился, она поблагодарила его улыбкой. Едва официант отошел, Шон поднял свой стакан, чтобы произнести тост:

— За следующий шаг!

Мартини обжег горло так же сильно, как когда-то были обожжены ее чувства. Но Клер давно привыкла их скрывать. Она забросила ногу на ногу — этот прием у нее был отработан блестяще — и, взмахнув загнутыми ресницами, произнесла:

— Что ж, как говорят в Техасе, доверимся случаю, ковбой. Но предупреждаю, Шон, постель в эти условия не входит.

— А как насчет романтического свидания? Давай послезавтра съездим в Челси на ярмарку антиквариата или прогуляемся по Темзе?

— Исключено, — покачала головой Клер. — В эти выходные мы с Дэвидом будем в Эскоте на скачках. У нас приглашение на королевскую трибуну.

— Значит, увидимся там. А теперь давай что-нибудь закажем. Я ужасно проголодался, — доверительно сообщил Шон и протянул Клер меню.

Ужин оказался более тяжким испытанием, чем Клер предполагала. Она забыла, как невероятно трудно устоять перед обаянием Шона. Она неоднократно ловила себя на том, что помимо воли откликается на его обольстительную улыбку или томный взгляд. Привычка, вот что это такое, условный рефлекс на знакомые стимулы. Клер сердилась на себя за это. Но в то же время ее непроизвольная реакция служила достижению намеченной цели — заставить его поверить в то, что, приложив некоторые усилия, он сможет ее соблазнить.

Когда Шон пригласил ее пройтись после ужина по ночному Лондону, Клер отказалась. Однажды она уже задержалась, желая продлить пребывание вдвоем, и хватит с нее этих глупостей. Она извинилась, объяснив, что завтра ей рано вставать, а сегодня еще предстоит поработать. Клер действительно ломала голову, где достать парочку тигров для грандиозного приема в стиле сафари, намечающегося в конце июля на Манхэттене, и как «уложить» этих зверушек в раздувающуюся смету… Вряд ли Шон поверил, что ее ждут неотложные дела. Впрочем, это не имело значения. Если он решил, что она хочет от него сбежать, тем лучше.

Правда, от лорда Ричмонда не так легко было отделаться — он настоял на том, чтобы посадить ее в такси (Клер не стала вызывать «роллс-ройс», не хотела, чтобы об этой встрече стало известно Уоррену). Ей пришлось ждать, пока Шон подозвал официанта и подписал чек.

Когда они пересекали холл, Шон обнял ее за талию таким интимным, собственническим жестом, что у Клер по спине поползли мурашки. Неудержимый, страстный, воинственный. Не мужчина — сплошной восторг Чудовищный красавец! Стопроцентный любимец фортуны! А теперь закономерный вопрос — как долго ей удастся водить его за нос?

Стоя на Беркли-сквер, Клер ждала, пока швейцар вызовет такси. На улице было по-вечернему прохладно. Она куталась в кашемировую накидку, отороченную русским соболем, и нетерпеливо постукивала каблучком. Когда такси было подано, Шон сам открыл перед ней дверцу. Клер грациозно скользнула на заднее сиденье. Ее юбка по-змеиному уползла вверх, и полуголые ноги Клер предстали пораженному взору Шону во всем своем полиамидном великолепии. Но и Шон проявил небывалую прыть. Перехватив ее руку, пытающуюся закрыть дверцу, Шон потеснил губами манжет ее платья и запечатлел на тыльной стороне запястья почтительный поцелуй.

— Спасибо, за вечер, Клер.

— Шон Ричмонд и такая покорность? — проговорила Клер, скользнув взглядом по его атлетической фигуре.

— О! В иных случаях я умею быть безмерно покорным.

— Умопомрачительное заявление, — пококетничала она.

— Умопомрачительное, но не настолько, насколько твое платье. От него кто угодно потеряет голову.

Уплывая в темноту, Клер сияла улыбкой. Как принято говорить в таких случаях: «Сама Сара Бернар не сыграла бы лучше эту роль».

 

11

За прошедшие две с половиной недели они с Шоном виделись четыре раза, помимо встречи на скачках. И это был единственный раз, когда Дэвид составил им компанию. Об этом субботнем дне в Эскоте Клер частенько вспоминала, тая от умиления.

В субботу, так называемый «дамский день», традиционно разыгрывался главный золотой кубок. Дэвид ждал его с нетерпением. Скачки были одним из его любимых развлечений, да и на хороших лошадей глаз у него был наметан.

В начале двенадцатого шофер высадил Клер и Дэвида у черных с золотом ворот Королевской трибуны и отогнал служебный «роллс-ройс» на закрытую стоянку. Они приехали задолго до начала скачек, но народу уже собралось предостаточно.

Мужчины были одеты в строгие серые и черные костюмы. Женщины, напротив, радовали глаз цветными нарядами, перьями, украшениями и разнообразными головными уборами. Поражало воображение и обилие репортеров. Пришлось и Клер с Дэвидом попозировать перед камерами. Элиша Браун выбрала момент, когда Клер пристегивала к лацкану пиджака Дэвида значок, подтверждающий право присутствовать на Королевской трибуне.

— А это так уж необходимо? — спросил Дэвид. Он впервые оказался на подобном светском мероприятии и с любопытством оглядывался, задавая вопросы.

— Что ты имеешь в виду, значок или фотографию в газете?

— Значок. Внимания нам все равно не избежать, — самодовольно улыбнувшись, заметил Дэвид.

Клер поведала ему историю о том, как принцесса Диана вскоре после помолвки с наследником престола принцем Чарльзом надумала вместе с подружками посмотреть на лошадей в загоне перед скачками. Ну и поскольку она уже принадлежала к королевской фамилии, носить значок ей было необязательно, однако распорядитель (на одного из них, дородного мужчину в лиловой бархатной ливрее, Клер указала глазами) не пустил Диану на трибуну Бедняга еще ничего не знал о ее помолвке с принцем.

— Это было так давно, но, знаешь, мне порой до сих пор жаль, что этот брак не оправдал ее надежд, — призналась Клер.

— Зато младший аль-Файед, кажется, действительно был в нее влюблен. Я так понимаю, что это и есть Королевская ложа? — ушел от любовной тематики Дэвид.

— Угадал.

Крутая лестница вела к балконам и ложам, расположенным ярусами и украшенным цветами. В самом центре трибуны находилась Королевская ложа. На нее и обратил внимание Дэвид.

— Видишь, она оборудована специальными стеклянными защитными экранами на случай непогоды, остальные спасаются под зонтами, — пояснила Клер. И весело добавила: — Но, кажется, сегодня ни в том, ни в другом не возникнет необходимости. День обещает быть великолепным.

«Если, конечно, здесь не появится Шон Ричмонд», — мысленно закончила Клер. Впрочем, на это надеяться не приходилось. Шон всегда держал слово.

Продолжая вести разговор, они вошли в прохладный холл, где чуть позже распахнутся окошки тотализатора, и направились к прямоугольному просвету, в котором виднелись скаковые дорожки ипподрома и небольшой фрагмент залитого ярким солнцем сельского пейзажа.

— Ого! — присвистнул Дэвид, заметив за металлической сеткой скопление народа на противоположной стороне огромного поля. — Похоже, практичные лондонцы воспользовались солнечным выходным и выехали на природу с семьями.

— А сколько детей, — заметила Клер с неожиданной умильностью.

— А какой запас пива! — подхватил Дэвид в своей манере.

— Да, — рассмеялась она. — Редкое событие в жизни страны так похоже на веселый карнавал и королевскую аудиенцию одновременно. Кстати, вскоре должны появиться открытые ландо, в которых прибудет из Виндзорской резиденции королева с супругом и другие члены венценосной семьи. Все они по традиции поднимутся в ложу под восторженные крики толпы и почтительные аплодисменты Королевской трибуны. И только тогда начнется сам праздник: откроется тотализатор, публика станет обсуждать лошадей и их владельцев, желать удачи жокеям, заработают телекамеры.

— Слушая тебя, так и хочется воскликнуть: «Боже! Храни королеву, Британию и незыблемые традиции!» А что это за симпатичная лужайка напротив Королевской трибуны перед самым скаковым полем?

— Это еще одна достопримечательность здешних мест! — Глаза Клер с удовольствием пробежались по зеленому, с безупречно ухоженной свежей травой газону, обнесенному каменной стеной высотой в два фута. — На эту Королевскую лужайку не может ступить нога простого смертного без особого соизволения на то ее величества, — гордо, но без всякого снобизма сообщила Клер в тот момент, когда они подошли к буфету, где за белыми столиками под тентами практически не было свободных мест.

Отовсюду раздавались веселый смех, хлопки пробок от шампанского, доносились обрывки оживленных разговоров. Тема была одна — все обсуждали возможности фаворитов и ставки. Дэвид и Клер занялись тем же, заказав шампанское. Дэвид углубился в изучение программки скачек, помечая галочками тех лошадей, которые, на его взгляд, имели шанс выиграть. Ему нравилось определять выносливость и скорость фаворитов, а также вычислять их предков. Клер со своей стороны тоже верила в хорошую родословную и показания секундомера. К сожалению, она шесть лет не следила за скачками по эту сторону океана, и теперь ее возможности выиграть основывались скорее на интуиции, чем на знаниях.

— А вот и твой Ричмонд пожаловал! — Голубые глаза Дэвида довольно сверкнули. — И, главное, с кем!

— Да, упорный парень, — пробурчала Клер.

Оборачиваясь, она была уверена, что увидит приклеенную к руке Шона платиновую блондинку по имени Лоран. Ну или еще какую-нибудь особу для сопровождения на подобные мероприятия. Но Клер едва не задохнулась от изумления, когда рядом с Шоном заметила девочку лет восьми в желтом муслиновом платьице, в белых гольфиках и лакированных туфельках, с темнокаштановыми кудряшками, выбивающимися из-под шляпки. «Кудряшка Сью», — восхищенно подумала она, испытывая самый настоящий шок. Ей никогда не приходило в голову, что Шон может так органично смотреться рядом с ребенком. Этот розовощекий ангелочек с невинными огромными глазенками крепко держал Шона за руку и что-то ему объяснял. Именно объяснял, судя по красочной жестикуляции. Шон согласно кивал головой. Но его ослепительная улыбка была адресована Клер. Да, ничего не скажешь — некоторые пронырливые индивидуумы умеют и корпорациями руководить, и девушкам головы морочить, и упражняться в детолюбии. У Клер сжалось сердце. Кажется, последним Шон пробил в ее обороне огромную брешь.

— Привет! — На губах Шона играла все та же улыбка. — Обворожительна как всегда.

Клер лишь слегка наклонила голову, поблагодарив за комплимент. Она и в самом деле была восхитительна в этот жаркий день в платье из воздушного шифона в цветочек и широкополой шляпе, из-под которой выбилось несколько рыжеволосых завитков.

Шон протянул Дэвиду руку.

— Клер сказала мне, что сегодня вы будете здесь.

Как интимно это прозвучало! Словно их что-то связывает, а Дэвид здесь вовсе ни при чем. Дэвид ответил рукопожатием. И отыграл утраченные позиции:

— У меня не было выбора. Я взял за правило сопровождать Клер на все важные для нее мероприятия.

— У меня тоже есть такое правило. Ну же, представь меня! — дернула Шона за руку ангелочек.

Тот немедленно подчинился:

— Позвольте представить вам мою племянницу. Юную леди зовут Сьюзан Мария Корнелия Ричмонд.

Девочка очаровательно присела в книксене.

— Так это дочь твоего старшего брата? — промолвила Клер.

— И пока что единственная наследница.

— Надо же, как ты выросла, — сказала Клер с теплой улыбкой. — Когда я видела тебя в последний раз, ты была совсем малышкой.

— А я вас не помню.

— Это леди Клер Макгрифи. Моя хорошая и давняя знакомая.

Их взгляды встретились. Между Клер и Шоном мгновенно образовалось магнитное поле, отгородившее их от всех остальных. Пришлось приложить усилие, чтобы разрушить этот контакт.

— Ты можешь звать меня Клер, — обратилась Клер к девочке.

— А вы меня — Сью, — милостиво разрешила юная леди.

Кудряшка Сью, что и требовалось доказать, усмехнулась Клер. И характер, похоже, такой же, как у американской киногероини. Сью сразу уловила чуткой детской интуицией, что между Шоном и Дэвидом возникло некоторое напряжение, и тут же встала на защиту близкого ей человека.

На замечание Клер, что у Дэвида своя конезаводческая ферма в Кентукки и он неплохо разбирается в скакунах, Сью тут же объявила:

— А мой дядя Шон — граф, пэр Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии, и ему разрешено не снимать шляпу в присутствии королевы и въезжать в церковь прямо на лошади!

— Последнее особенно удобно. У меня такой привилегии нет, — расстроенно вздохнул Дэвид, чем тут же завоевал благосклонность девочки.

Через минуту они уже заказали мороженое, расположившись вчетвером за столиком. Мужчины принялись азартно обсуждать возможности фаворитов: кому из них в этом году достанется золотой кубок.

— В третьем заезде я собираюсь поставить на Уинслоу.

— Королева, несомненно, это оценит, — усмехнулся уголком рта Шон. — Но если вы хотите выиграть, то не стоит ставить на этого скакуна. Он из королевской конюшни. А они никогда не выигрывают.

Клер разделяла точку зрения Шона. Дэвид капризничал.

— Почему? Мне показалось, что у него есть все шансы. Широкий круп, арабская кровь, и время на тренировочном заезде неплохое показывал, как я слышал.

— Согласен, у крупной лошади шаг шире, однако вовсе не в этом залог успеха, — снова возразил Шон. — К тому же его шансы оцениваются как четыре к одному. Если хотите выиграть в тотализаторе, поставьте в финальном заезде на Сирокко.

— Ты так уверен, что он выйдет в финал? — заинтересовалась Клер.

— Я в этом не сомневаюсь, Клер. Сирокко обожает шум и внимание толпы. Чем громче возгласы зрителей, тем больше огня в каждом его движении. Он создан для побед.

— Сирокко обязательно победит, — подхватила Сью, старательно соскребая с боков вазочки остатки мороженого. — Он самый красивый конь. Ставлю на него пятьдесят фунтов.

— Лихо, — прокомментировал Дэвид.

Клер хотела объяснить девочке, что красота лошади важна для чемпиона короны, а здесь нужны задор, отвага, сила не только жеребца, но и наездника. Что Сирокко может плохо стартовать от ворот или оказаться в ловушке, зажатый со всех сторон другими лошадьми. Однако восьмилетней особе эти рассуждения должны были показаться длинными, запутанными и скучными, поэтому Клер просто протянула ей руку:

— Идет. Принимаю пари.

— А вот это уже интересно, — красноречиво взглянул на нее Шон.

— Юная леди играет в тотализатор? — неодобрительно нахмурился Дэвид.

— Для этого у юной леди есть любящий дядюшка.

— Что, согласитесь, весьма неожиданно: вы — и заботливый дядюшка.

— Ну почему же. Я люблю детей. — Шон достал платок и старательно вытер испачканный мороженым ротик племянницы. — Я был бы даже не прочь обзавестись парочкой рыжеволосых девчушек. Ну и наследником, разумеется.

Клер вспыхнула до корней волос. Рыжеволосых! Означает ли это?.. О нет! Это всего лишь ловушка, в которую нельзя попадаться. Но какое сердце не дрогнет при этих словах?! Покажите мне эту женщину!

А тут еще Шон потянулся за ее программкой.

— Можно взглянуть?

Она не стала возражать.

— Если хочешь, я отмечу, на кого поставил я.

И опять Клер согласилась. Ей было любопытно, насколько близкими окажутся их позиции. Они совпали по всем шести пунктам. Сирокко был у Клер фаворитом.

Шон и Клер заговорщицки переглянулись.

«Сьюзи незачем об этом знать», — телепатировала Клер.

«Само собой. Будем держать это в секрете», — откликнулся мысленно Шон.

Где-то в воздухе осталось недосказанным: «Ну вот, у нас и появилась общая тайна!».

В этот момент народ стал покидать свои места, чтобы поприветствовать приближающийся кортеж королевы. Шон тоже поднялся.

— Похоже, пора прощаться.

— Да, рада была повидаться, — искренно отозвалась Клер.

— Думаю, мы еще сможем увидеться в перерыве.

Они вполне могли бы ограничиться этим обменом любезностей и разойтись по ложам. Но Шону, видимо, потребовалась компенсация за примерное получасовое поведение. Он завладел рукой Клер и, очень медленно поигрывая пальцами, задержал губы на тыльной стороне ее ладони. Не поцелуй, а краткий акт обладания. Клер снова вспыхнула до корней волос. Это было уже чересчур. Ей пришлось потратить пару секунд на то, чтобы вернуть себе свою руку.

— Ох, вы такой галантный кавалер, лорд Ричмонд, — с утрированным смущением выдохнула она.

— Да, он такой! — расплылась в довольной улыбке Кудряшка Сью. — Рада была с вами познакомиться, леди Клер, мистер Гордон, — чопорно и старательно произнесла она и с видом собственницы потянула Шона за собой.

— Чудесная девочка! — Клер едва не прослезилась от умиления.

— Чем-то очень напоминает тебя, — заметил Дэвид, подставляя Клер локоток.

— Ты так думаешь?

— Несомненно. Но в данный момент меня волнует другое — ты уверена, что выдержишь этот штурм? Ричмонд, похоже, не остановится ни перед чем…

Он хотел развить эту тему, но Клер пронзила его взглядом и предупредила:

— Ни слова больше!..

Королевская семья разместилась в ложе, и был дан сигнал первому заезду. С этой минуты все внимание Клер нераздельно принадлежало скачкам.

Объявили шестой, завершающий заезд. Жокеи вывели своих лошадей к стартовым воротам. Клер в возбуждении приникла к окулярам бинокля. Сирокко был великолепен. Подобно монарху, обозревающему своих подобострастных подданных, красно-гнедой жеребец высокомерно смотрел на зрителей, столпившихся у ограждения ипподрома. Ноздри его раздувались в преддверии схватки. И весь он был словно охвачен огнем. Под призывные раскаты колоколов ворота распахнулись, и одиннадцать лошадей вырвались на беговую дорожку ипподрома как единый артиллерийский залп. Однако очень скоро Сирокко опередил всех на целый корпус и стремительно, темным пламенем понесся по кругу, подгоняемый умелым наездником. Толпа взревела, когда Сирокко первым врезался в финишную ленточку.

— В том, что касается лошадей, предсказания Ричмонда что слова из Священного Писания! — Охваченный разочарованием Дэвид выбросил бесполезные квитанции в урну.

У Клер же в крови гейзерами бурлил адреналин. Она воспользовалась подсказкой Шона и выиграла во всех заездах.

«Сколько там получилось? — судорожно подсчитывала она в уме. — Где-то двойное пари, где-то тройное, а затем общее прогрессирующее. Ого! Получается чуть больше тридцати тысяч!.. за вычетом пятидесяти фунтов Сью», — вспомнила Клер и, невольно, почти бессознательно, обернулась в поисках высокой фигуры Шона Ричмонда.

Он стоял на Королевской лужайке вместе с племянницей, как раз напротив ложи, откуда ее королевское величество вместе с супругом и внуками Уильямом и Гарри наблюдала за ходом скачек.

Что ж, если графу разрешалось въезжать на лошади в соборы, не снимая шляпы, то почему бы ему не топтать зеленый газон своими модными, сшитыми на заказ ботинками?..

Да, та суббота выдалась на славу! Затем она и Шон посетили Альберт-холл, где слушали фортепианный концерт Рахманинова; посмотрели матч поло в Грейт-парке у зубчатых стен Виндзорского замка; заглянули на аукцион «Кристи». Там Шон приобрел один из ранних шедевров Пикассо за деньги, которые Клер и не снились. Каждая из встреч заканчивалась ужином вдвоем то в закрытом загородном клубе, то у Билла Бентлиса, то «У камина». Позавчера они провели день у моря, напившись чаю с лепешками и маслом в маленькой чайной в Хови. Шон заехал за ней на вытянутом приземистом устрашающем «мазератти», развивающем сумасшедшую скорость.

— Замечательная машина, — оценила Клер.

— Отражение индивидуальности, — поддержал ее Шон. — Удобно устроилась?

— Вполне.

Именно с такой сумасшедшей скоростью он и вел машину, небрежно и уверенно удерживая руль одной рукой.

Где-нибудь на Восточном побережье Клер бы непременно сказала:

— Не гоните лошадей, мистер!

Но здесь… здесь ветер трепал ее волосы, и Клер испытывала торжествующий восторг!.. Может, именно этого ей и не хватало, чтобы почувствовать себя живой? Однако Шон и здесь умудрился все испортить, сунув в бочку меда ложку дегтя.

— Знаешь, судя по тому, с какой страстью ты целовалась со мной в ту ночь в замке, не так уж твой Дэвид и хорош в постели, — изрек он с умным видом.

— Тебе просто претит мысль, что кто-то хоть в чем-то может тебя превзойти! — язвительно возразила Клер.

Но Шон в этот день был само миролюбие;

— Это верно, я тщеславен, как любой мужчина. Так сколько у тебя было любовников, Клер, не считая Дэвида, разумеется?

— Леди на такие вопросы не отвечают, — отрезала она, не поддавшись на провокацию.

 

12

Готовясь к очередному рандеву сегодня, Клер гадала, куда же Шон повезет ее на этот раз. Нужно отдать ему должное, он не стремился афишировать их свидания, хотя не упускал ни единой возможности прикоснуться к Клер. Но после того, что произошло между ними в Шотландии, его поведение можно было назвать верхом учтивости. И все же Клер не могла расслабиться ни минуты. Каждый ее шаг был продиктован ожиданием того или иного ответа, той или иной реакцией со стороны Шона. Нельзя было сбрасывать со счетов и Элишу Браун. Она охотилась за «жареным» с энтузиазмом, достойным лучшего применения. Особенно после того, как ей пришлось прокатиться к Новому лесу и обратно в поисках королевского отпрыска. Но пока, нужно заметить, пресса была благосклонна к Шону и Клер. Их имена появлялись рядом, однако их не связывали вместе.

Памятуя о том, что залог женской красоты кроется в чувстве стиля и желании восхищать, Клер выбрала на этот вечер шелковое черное платье-футляр чуть ниже колен, с задрапированными в шифон плечами, помаду цвета рубина и перламутровые зеленые тени под цвет глаз.

На этот раз Шон заехал за ней на великолепном серебристом «Бентли Континенталь» с шофером. Клер набросила плащ — в последние два дня в Лондон пришли дожди — и вышла на улицу.

— Куда мы едем? — спросила она, когда Шон устроился рядом с ней.

— Скоро узнаешь, — ушел он от ответа. — Поехали, Уильям.

Возможно, еще один клуб со спиртным, решила Клер. Она случайно обернулась назад и увидела черный джип. Через пять минут он все еще следовал за ними. «Бентли» свернул с Оксфорд-стрит на Нью-Бонд-стрит, проехал мимо магазина Картье и Королевского банка Шотландии… Черный джип следовал тем же курсом.

— У меня паранойя или нас преследуют? — поинтересовалась Клер.

— Всего лишь сопровождают, — спокойно ответил Шон.

Клер слегка развернулась к нему, иронично взметнув брови:

— Ты нуждаешься в защите?

— Как и каждый человек, наделенный властью.

— Нелегко же тебе живется.

— Рад, что ты начинаешь это понимать, — добродушно ухмыльнулся Шон.

Клер собралась перебросить мяч на его сторону, сказать что-нибудь лестное о его процветающем бизнесе, но тут в разговор влез шофер, и у нее пропала всякая охота иронизировать. Оказывается, два года назад на Шона было совершено вооруженное нападение. Пуля прошла навылет, задев ключицу. А ведь об этом не было ни одного упоминания в газетах.

— Но вначале сэр Ричмонд уложил одного типа из своего «глока». А потом и я подключился. Было жутко весело, — сообщил словоохотливый водитель, видимо находящийся с хозяином на короткой ноге. — А вот еще был случай…

— Уильям, следи за дорогой, — беззлобно оборвал его Шон.

Значит, с тех пор Шон обзавелся охраной. Сообщение о нападении так потрясло Клер, что она совершенно перестала следить за дорогой. Опомнилась, когда машина остановилась у знакомого дома. Шон привез ее на свою городскую квартиру.

— Так и знала, что ты выкинешь что-нибудь подобное, — раздраженно проговорила она, принимая его руку.

— Расслабься, Клер, ничего страшного тебе не грозит. Мы просто поужинаем в домашней обстановке, — Шон задержал ее пальцы в своих.

В голове Клер тут же вспыхнуло предупреждение об осторожности и необходимости держать дистанцию. Клер вежливо отстранилась, освобождая руку.

Квартира Шона была декорирована в современном стиле, лишь в гостиной по-прежнему висели портреты предков, как дань уважению и принадлежности к золотоносному кругу. Больше ничто не напоминало Клер о прошлом.

На столе стояли две свечи, бутылка шампанского, два прибора из тончайшего фарфора.

— Прикажете подавать? — Официант бесшумно появился из сверкающей хромом кухни.

— Да, — распорядился Шон.

Через десять минут они сели ужинать. Обед был составлен из любимых блюд Клер. Все, что Шон делал в последние дни, было предназначено для нее. Его внимание было полным и абсолютным, и это, безусловно, не могло оставить ее равнодушной. Но Клер не обольщалась, понимая, что за всем этим стоит. Это было точно рассчитанное наступление на ее чувства, осуществляемое со знанием дела. Сначала подали салат из свежего шпината с земляникой, на горячее — крошечные белые грибы с трюфелями и артишоками, фаршированные сквобы и дикий рис, золотистый от шафрана. Даже на десерт был любимый ею торт, пропитанный сливками.

Клер ела с аппетитом и с удовольствием пила выдержанное «Дом Периньон» из хрустального бокала. И со стороны, наверное, напоминала довольную кошечку. На самом деле ее рассудок не дремал, а анализировал разговор с Дэвидом, состоявшийся накануне днем. Дэвид положил перед ней довольно пухлую папку. Клер внимательно просмотрела досье на Шона и осталась абсолютно не удовлетворена.

— В этом минус всех досье — фактов много, а подробностей мало, — с сожалением заметил Дэвид в ответ на ее замечание, что они напрасно выбросили деньги.

— Налоговая декларация? — все же спросила Клер.

— Чист, как новорожденный младенец.

— Сомневаюсь. Скорее, умело прячет концы в воду. Но сейчас меня беспокоит другое. Дэнвер сообщил мне, что на бирже появилось несколько новых игроков, они активно скупают наши акции, несмотря на то что они на два пункта повысились в цене. Особенно в этом преуспела компания «Трейд инвестментс». В реестре Ричмонда она не значится, но кто помешает ему действовать через подставное лицо?

— Думаешь, он планирует захват «Макгрифи компани»?

— Вряд ли ему это по силам. У нас с Уорреном контрольный пакет акций. Хотя пятнадцать процентов дадут ему автоматическое право получить место в правлении. Не понимаю, чего он добивается, если, конечно, за всем этим стоит именно он.

Клер не могла ответить на этот вопрос ни тогда, ни сейчас. Она поставила чашку на стол, подняла глаза. Шон смотрел на нее каким-то странным, не поддающимся определению взглядом. Этот взгляд вызвал у нее смутную тревогу. В нем не было знакомых искорок вожделения или шутливых всплесков заигрывания, здесь было что-то другое.

— Знаешь, Клер, чем больше я узнаю о тебе нового, тем больше ты меня интригуешь, — внезапно признался Шон, загасив недокуренную сигарету.

— Возможно, отдавая дань прекрасному полу, тебе не стоит опираться на стереотипы, — непринужденно отозвалась она.

— Возможно, — согласился Шон. — Еще кофе?

— Нет, спасибо. — Клер бросила салфетку на стол, покинула кресло и танцующей походкой подошла к окну.

По стеклу струйками сбегали капли дождя. Набухшее свинцовое небо прорезали всполохи молний. Как тогда в замке, подумала Клер. В ушах зазвучал голос Шона: «Давай, верни мне свою любовь!» Нет, ему не нужна ее любовь. Была бы нужна, он не стал бы ждать так долго… целых шесть лет. С его стороны это было чем угодно — самоутверждением, способом завоевать женщину, доказать свою власть над ней, — только не любовью. Кому, как не ей, знать, что по натуре Шон собственник. А затем ему понадобится что-то новенькое. Новый вызов, новые, более трудные высоты, новые препятствия для преодоления. Он не может без этого жить.

— На следующей неделе я лечу в Японию, — донеслось до нее. — Полетишь со мной? День переговоров, а потом я буду совершенно свободен. Посмотрим Токио, монастыри, Золотой дворец, Мияджиму, съездим в Киото.

— А как же Китай?

— Китай подождет.

— Тебя, наверное, вдохновляет власть над людьми, — с сарказмом бросила Клер.

— Время от времени. А тебя над мужчинами?

— Ну куда мне до тебя.

Шон приблизился к ней. Его шаги заглушил мягкий ковер. Но Клер как всегда кожей ощутила его близость. Она инстинктивно напрягалась, готовая сопротивляться, если он, отбросив щепетильность, попытается применить силу. Этого не произошло. Его руки нежно скользнули по ее плечам, сомкнулись спереди и привлекли Клер к груди. Горячие мягкие губы приникли к изгибу шеи. Все было до боли знакомо — этот запах, чувственные прикосновения, легкие покусывания, нежные руки, мускулистое тело. Именно это и делало Шона особенно опасным. Не страшная жестокость, а невероятная нежность.

Он развернул ее к себе. Она не сопротивлялась, только чуть запрокинула голову, пытаясь унять волнение в крови.

— Так что же происходит между нами, Клер? — тихо и серьезно спросил Шон: — Только не лги ни мне, ни себе. Весь этот жар не может исходить от меня одного.

— Не будь смешным, — прерывисто проговорила она.

Ее рот так и остался открытым, ее последние слова еще висели в замкнутом пространстве, когда губы Шона впились в Клер властным поцелуем. То ли от неожиданности, то ли от внезапного желания, но она пылко ответила на поцелуй. Но тут же отстранилась и высвободилась из его объятий. Ее губы сложились в насмешливую гримасу.

— Кажется, ты начинаешь злоупотреблять ситуацией, Шон.

— Всего лишь использую ее в свою пользу, — ответил он с довольным блеском в глазах.

— И у тебя это здорово получается, очень здорово. — Клер сделала шаг назад, потом еще один, увеличивая расстояние между собой и Шоном. — Ужин при свечах, непринужденная беседа, меню, составленное с учетом моих предпочтений, прогулки за город, джунгли из орхидей. Должна признать, у тебя богатый арсенал соблазнителя.

— В данном случае я предпочел бы, чтобы соблазняли меня, — буркнул Шон.

— Мы это уже проходили, и ничего хорошего из этого не вышло, — неосмотрительно бросила Клер.

И тут же обругала себя. Да что же это такое?! Она может управлять фирмой, может владеть собой и своими эмоциями, но только не с Ричмондом. Он тоже в свою очередь болезненно поморщился. Это напоминание не доставило ему удовольствия. Но вместо того, чтобы как-то сгладить возникшую неловкость, Шон ринулся в атаку:

— Что ты хочешь, Клер?! Чтобы я купался в чувстве вины до тех пор, пока меня не хватит инфаркт? Да, я знаю, мне нет оправдания. Я повел себя в тот вечер, как последний мерзавец, и ты вправе ненавидеть меня…

Клер и сама не ожидала от себя подобной реакции, она издевательски рассмеялась:

— Как мило! Я получила право ненавидеть тебя. Но, знаешь, Шон, ты опоздал с этим. Опоздал ровно на шесть лет. И мне ничего от тебя не нужно. Ничего. Эти встречи, если помнишь, твоя инициатива, а не моя.

— Допустим. Но твои чувства ко мне не исчезли. Просто они скрыты за стеной уязвленной гордости. И пусть ты предпочитаешь это отрицать, это ничего не меняет. Тебя тянет ко мне точно так же, как и меня к тебе. Я мог бы легко тебе это доказать, но победа, одержанная такой ценой, не победа. Впрочем, это не означает, что я сдался, — быстро добавил он самоуверенным тоном. — Я только хотел сказать, что, когда ты придешь ко мне, ты придешь сама, по собственной воле. И когда мы все-таки займемся любовью, назад пути не будет. Ты станешь принадлежать только мне.

От этого пророчества Клер содрогнулась. Однако стойко встретила горящий взгляд синих глаз и постаралась вложить в свой тон как можно больше ироничного восхищения:

— Какая яркая речь, Шон, и, главное, весьма искренняя. Если не возражаешь, я подумаю о ней на досуге, а теперь попроси Уильяма отвезти меня домой.

Она решительно направилась к столу, где лежала ее сумочка. На сегодня с нее достаточно. Они поужинали, поговорили и даже выяснили, что не бывает неприступных крепостей, есть только крепости, которые плохо охраняют. Шон не скрывал своих намерений, для него их осуществление было вопросом места и времени. Впрочем, он их никогда не скрывал. И он был прав, черт его побери! Она ненавидела его, ненавидела за прошлое, за настоящее, но при этом совершенно неприлично возбуждалась, стоило ему появиться на расстоянии пушечного выстрела, а вблизи и подавно! Вот и сейчас ее чувственные соски напряглись и отказывались подчиняться приказу «Вольно!». Но Шону-то об этом знать вовсе не обязательно. Взяв сумочку (очередное произведение искусства от Диор), Клер двинулась к двери. Там ее уже ждал Шон.

— Что насчет Японии, Клер? Ты летишь со мной?

Клер колебалась не долее секунды:

— Сейчас я не готова это обсуждать.

— Хорошо, поговорим об этом в следующий раз, — быстро согласился Шон.

Она кивнула. Хотя отлично знала, что следующего раза не будет!

Клер выиграла нужное ей время. Завтра должно состояться совещание совета директоров. Этим утром Дэвид с нужными документами и гарантийными письмами вылетел в Нью-Йорк. Возможно, ему и не удастся получить заем в семьдесят пять миллионов на очередные проекты по развитию структуры «Макгрифи», но уж двадцать из них Клер непременно получит! Шон Ричмонд не будет владеть землей ее предков! Клер уже предвкушала, как вытянется лицо Шона, когда его поверенный в делах сообщит ему об этом. Он, конечно, может попытаться снова перекупить закладную у Манхэттенского банка, но к этому времени Клер вступит в права наследования, и ситуация резко изменится.

Верно говорят, если хочешь насмешить Бога, поделись с ним своими планами. Именно в тот момент, когда Клер больше всего нужны были деньги, на мир обрушился финансовый кризис! Как точно заметил один аналитик на Би-би-си: «Он подкрадывался долго, а наступил внезапно!» Во всяком случае, для Клер.

— Клер, поверь, я делал все что мог. Но ситуация катастрофическая. Я говорил тебе, что у нас на конец этого года было намечено слияние с «Мерил Линч». А у них возникли серьезные финансовые проблемы, поскольку два их основных дебитора в прошлом квартале обанкротились. Сейчас вся политика нашего банка направлена на то, чтобы вытянуть их из долговой ямы. Иностранные займы в ближайшее время рассматриваться не будут. А если и будут, то на очень выгодных для нас условиях. Вы не можете нам их гарантировать. И вообще, для банков наступают жестокие времена. Часть в ближайшее время разорятся, часть станут государственной собственностью, выживут сильнейшие. И то только в том случае, если им помогут конгресс и сенат. Финансовые влияния, конечно, будут исчисляться миллиардами, но теперь все банки станут накапливать деньги, чтобы соответствовать требованиям регуляторов…

Милый добрый Дэвид, как всегда пекущийся о ней, еще долго что-то объяснял, оправдывался, но Клер понимала только одно — она проиграла. Пусть не по своей вине, в силу обстоятельств, но проиграла. У нее нет ни денег, ни времени, чтобы выкупить у Шона закладную.

— Что думаешь делать? — спросил на прощание Дэвид. — Вернешься в Нью-Йорк?

— А у меня есть выбор?

— У тебя есть мой номер телефона. Если я буду нужен, звони.

Клер дала себе пару дней, чтобы собраться, переговорить с Уорреном и заказать билет на самолет. В Лондоне ей больше делать было нечего.

 

13

Звонок Шона застал ее в тот момент, когда она выходила из здания «Макгрифи компани». Уоррен уделил ей полчаса своего драгоценного времени. Он даже проявил снисходительность в разговоре, однако не забыл упомянуть, что иного ожидать трудно, когда за дело берется женщина. Можно подумать, что это Клер организовала экономический спад во всем мире. На ее взвешенные предложения он откровенно наплевал. А она настойчиво советовала немедленно созвать совет директоров и внести серьезные изменения в политику руководства компанией. Клер подготовила целый пакет антикризисных мер — предложила ввести кредитные карточки для малоимущих слоев населения, отказаться от нескольких строительных проектов в Восточной Европе в пользу финансовой стабильности. И это была лишь малая часть ее мозгового штурма. Уоррен отреагировал коротко: «Вот получишь свои двадцать пять процентов акций, тогда и поговорим!» «Закоснелый, амбициозный, самовлюбленный ретроград!» — заклеймила Клер братца.

Она была крайне раздражена, поэтому и ответила на звонок.

— Да, Шон, я тебя слушаю.

— Ну наконец-то, а я уже было решил, что у тебя не хватит смелости мне ответить.

— Если можно, ближе к делу Мне некогда.

— Хорошо. Буду ценить твое время. Нам нужно увидеться, Клер, и как можно быстрее.

Ну уж нет! Хватит с нее этих штучек! Хватит сексуальных экспериментов с захватом неосвоенных территорий!

— Боюсь, что мой день загружен до отказа. Завтра я улетаю в Штаты.

— Тем более нам нужно встретиться. Учти, это в твоих же интересах. — Эта формулировка была особо любима Шоном применительно к Клер. — Я не шучу. Есть время действий и время переговоров, так вот время переговоров прошло.

Последняя фраза заинтриговала Клер. В ней сразу же проснулся зуд любопытства: «Интересно, что имеет в виду мистер Везунчик? Что еще у него на уме?» Она согласилась встретиться с ним в ресторане отеля «Ритц», решив, что вряд ли кто-нибудь из знакомых надумает посетить его в неурочный час. Естественно, из вредности выбрала зал для некурящих. Пусть пострадает от своей табачной зависимости.

Клер вошла в отель в приподнятом расположении духа, предчувствуя хорошую схватку. Ее распущенные по плечам медные волосы искрились как бенгальский огонь, зеленые глаза вспыхивали неукротимым светом, и даже брючный костюм фисташкового цвета недвусмысленно намекал, что она закована в него как в броню.

— Чудесно выглядишь, Клер, — поприветствовал ее Ричмонд.

Его настроение резко отличалось от ее. Шону нравилось преодолевать чужую волю.

— Можешь оставить эти любезности для других! — сквозь зубы процедила Клер. — Ты пригласил меня не для того, чтобы пофлиртовать.

— Но и не для того, чтобы получить язву желудка. Будь умницей, закажи что-нибудь выпить.

С недовольным видом Клер подозвала официанта:

— Минеральной воды без льда и без лимона, а моему спутнику — мышьяка.

— Леди шутит, — заверил Шон официанта. — Мне джин с тоником. Так будет продолжаться весь ланч? — бесстрастно поинтересовался он, когда заказ был сделан и они остались наедине.

— Нет, это лучшая его часть, — натянуто улыбнулась Клер.

Солнечный свет из окна подчеркивал скульптурную мужественность черт Шона, заставляя сердце Клер сжиматься в эстетическом экстазе. Удивительно, как много дано одному мужчине — и ум, и внешность, и удачливость. Пожалуй, сегодня он больше чем когда-либо походил на человека, который осмеливается совершать то, о чем другие только мечтают. Не далее как на прошлой неделе им был осуществлен выкуп «Халмерз Энтерпрайз». Шон остался с акциями в руках и личной премией в двенадцать миллионов, а президент «Халмерз» в слезах. По крайней мере, такие слухи ходили в Сити. А что еще готовит свеженький и хрустящий финансовый вестник — только одному Богу известно. Ему и самому Шону, конечно.

Шон улыбнулся, наблюдая за ней. Реакция на эту улыбку была чисто женской, непроизвольной и подлежала немедленному подавлению.

— Ты выиграл свое Ватерлоо. Что дальше? — воинственно осведомилась Клер.

— Это я у тебя хотел спросить, — невозмутимо отозвался Шон. — До меня дошли слухи, что у Коммерческого Манхэттенского банка возникли проблемы с наличностью. Они даже вынуждены распродавать некоторые активы, насколько мне известно. Это случайно не связано с переводом валютных счетов? Кажется, именно это подразделение находится в ведении Гордона?

— Что ты себе позволяешь?! — возмущенно вскинулась Клер. — Да в Дэвиде больше порядочности и мужественности, чем в тебе! Его компетентность, авторитет и деловая хватка ни у кого не вызывают сомнений. Данное им слово служит гарантом во многих сделках на всем Восточном побережье! Он честный, открытый, преданный. Он всегда говорит то, что думает, а раз сказав, делает! Он может быть ироничным, язвительным, но его ирония никогда не унизит человека. И уж конечно он не станет использовать чью-то слабость на пользу себе.

— Да-да. Я понял. Он — сокровище, он — идеал.

— Да, — с вызовом подтвердила Клер. — Если хочешь знать, в Дэвиде нет ничего, что мне хотелось бы изменить!..

— Включая его ориентацию? — Шон смахнул невидимую пылинку с плеча.

— А это, между прочим, уже давно не считается… — в запальчивости продолжила Клер. Она хотела сказать «смертным грехом» и осеклась, ослепленная догадкой. — Как… — Ее глаза от отвращения сузились. — Ты воспользовался услугами частного агентства, чтобы покопаться в грязном белье?

— А что мне оставалось делать? — задал встречный вопрос Шон, подавшись вперед. — К чему такое праведное возмущение, Клер? Ты не единственная, кто расставляет ловушки. Это не я, а ты предпочла играть в свою игру, я только принял ее условия.

Это был прямой выпад. Но Клер не подумала смущаться. Когда ставки так высоки, правил не существует. Да и лицедейство Шона, судя по всему, не уступало ее собственному, так с чего бы ей чувствовать себя виноватой? Смерив его надменным взглядом, Клер отчеканила:

— И сколько же времени тебе на это понадобилось?

— Ровно столько, сколько понадобилось тебе, чтобы собрать досье на меня и узнать, что компании «Макгрифи» отказано в займе. А ведь я предупреждал тебя, чтобы ты подстраховалась…

Тонкая струна, сдерживающая ее гнев, лопнула.

— Да подавись ты этой землей! — Клер вскочила с места, собираясь ринуться к выходу.

— Сядь, пожалуйста! — Это прозвучало не как просьба, а как приказ.

— В чем дело? — резко бросила она.

— Нам нужно кое-что обсудить, прежде чем ты отправишься в свои благословенные Штаты. То, о чем я хочу поговорить с тобой, покажется тебе необычным.

Клер посмотрела на него с недоверием. В чем здесь подвох?

— То есть?

Шон ответил не сразу, его глаза неотрывно смотрели на нее. Клер показалось, что какая-то тяжесть сдавила ей грудь. Почти против воли она опустилась в кресло.

— Тебе известно, что «Макгрифи компании» вот-вот войдет в группу риска? — наконец произнес Шон.

Ах вот что его беспокоит!

— Ты преувеличиваешь. — Гнев Клер еще не улегся, однако теперь он стал ледяным. — В фармацевтической промышленности, как и во всех отраслях, наметился спад производства, но разорение, поглощение или тем более захват другой компанией, — Клер подчеркнула интонацией последние слова, — нам не грозит. Это тот редкий случай, когда я готова согласиться с Уорреном. Мы с ним это обсуждали буквально сегодня.

— Главное не то, что он тебе сказал, а то, о чем умолчал.

— Интересная теория. Так о чем он умолчал? Думаю, ты сейчас восполнишь этот пробел.

— Попытаюсь. Ну начнем с того, что твой брат понятия не имеет, что такое финансовое планирование. Он намеренно подвергает компанию опасности из-за своего раздутого самомнения…

— Неправда! — возразила Клер. Она не собиралась преподносить Шону еще одну победу на подносе, признавшись, что не далее как час назад думала о том же и примерно в таких же выражениях.

— Нет, правда.

— Я не собираюсь с тобой спорить!

— Куда тебе, — язвительно усмехнулся он. — Истинные леди в спор не вступают! Не так ли?

— Что хотели, то и получили, — парировала Клер мимоходом.

Шон сделал вид, что не заметил ее колкости.

— А тебе известно, что он пытается получить кредит, чтобы финансировать институт передовых исследований для так называемого лекарства века под названием провезин?

Заинтересованность Клер резко возросла. Ни о каком провезине она не слышала ни от Уоррена, ни от Дэнвера.

— Что это за институт?

Шон полез во внутренний карман своего шикарного темно-серого костюма и почти уже достал портсигар, но потом вспомнил, что они в зале, где нельзя курить. Уголки его губ неприязненно дернулись, как если бы Шону несправедливо отказали в том, чего он заслужил. Но, к великому огорчению Клер, в голосе Шона не проявилось ни капли раздражения.

— Они трудятся вне штата, выполняя специальные задания фармацевтических гигантов и биотехнических компаний. Расположены в Цюрихе.

— Над чем они работают для Уоррена?

— Залог долгожительства — чистые артерии! — пояснил Шон. — С финансовой точки зрения — черная дыра! И Уоррен не остановится, будет бросать туда миллионы, как в топку, надеясь, что создаст очередное чудо века и наживет на этом баснословный капитал.

— Может быть, так оно и будет? — обронила Клер. Ее неуемное воображение заработало.

Если бы они действительно смогли создать этот препарат, сколько больных людей получили бы облегчение, как изменился бы генетический фон человека, средний уровень продолжительности жизни, несомненно, резко возрос бы, а конкуренты… они бы все остались далеко внизу «Макгрифи компани» взирала бы на них с высоты Олимпа! Да, они сорвали бы славный куш со времен открытия аспирина!..

— Сомневаюсь, — бесцеремонно охладил ее разыгравшуюся фантазию Шон. — Я проконсультировался со специалистами. Это всего лишь чаша Грааля. Всем известно, что она существует, но пока никто не держал ее в руках.

— А тебе не кажется, что лезть в дела не принадлежащей тебе компании по меньшей мере безнравственно? — попыталась перехватить инициативу Клер.

— Безнравственно бездарно управлять компанией с многомиллиардным оборотом и тысячами сотрудников, у которых семьи! — отрубил Шон. Его холодная логика подействовала на Клер отрезвляюще. — На ваших фармацевтических заводах уже пошли сокращения рабочих мест, — продолжал говорить он, откинувшись на спинку кресла. — И положение будет только ухудшаться. Финансовый кризис затронет всех. Это тебе не Великая депрессия тридцатых, теперь будет трясти весь мир. В связи с этим у меня есть к тебе одно предложение.

— А я все думала, когда же мы перейдем к главному, — не сдержалась от колкости Клер.

— Это деловое предложение, Клер, — уточнил Шон. — «Ричмонд холдингз» предоставит «Макгрифи компани» беспроцентный кредит на сумму в пятьдесят миллионов фунтов. — Он сделал паузу и столь же значительно заглянул Клер в глаза. — Кроме этого я не стану требовать от вас выплаты по закладной, пока не стабилизируется финансовое положение фирмы и вы не расплатитесь по всем остальным долгосрочным векселям.

Первое, о чем подумала ошарашенная Клер: «От таких предложений не отказываются», но вслед за этим на ум пришел правильный вопрос:

— А почему ты обсуждаешь это со мной, Шон? Тебе нужно вести переговоры с Уорреном, он глава фирмы, и именно он принимает решения. От меня здесь ничего не зависит.

— Напротив. Все зависит только от тебя. Уоррен ухватится за это предложение руками и ногами, в этом я не сомневаюсь.

К сожалению, Клер тоже не сомневалась. Уоррен своего не упустит, и не важно, что его антипатия к Шону простирается до бескрайних берегов Аляски. Откуда, кстати, она взялась? Не может же Уоррен неприязненно относиться к Шону лишь потому, что шесть лет назад им пришлось пройти через газетный скандал, где трепали и его имя. Или потому, что Шон оказался бизнесменом с железной хваткой. Нет, здесь что-то другое. Эта неприязнь уходила корнями намного глубже. Может, Мадлен права и здесь замешана безумная страсть к женщине, которую бывшие приятели не поделили? Клер поняла, что отвлеклась. Сейчас ее должны волновать совсем другие вещи.

— И что же ты потребуешь взамен? — спросила она и добавила с легкой издевкой: — Сомневаюсь, что тобой движут альтруистские побуждения.

— И будешь совершенно права, — кивнул, соглашаясь, Шон. — Взамен я попрошу тебя об одном одолжении.

Клер напряглась, сердце забилось как-то неровно. Нет, ей в голову не пришло, что Шон потребует от нее многочасовой постельной гимнастики с плавным переходом из одной позиции в другую, вплоть до освоения всей Камасутры. Не его стиль принуждать женщину, прибегать к шантажу. Однако «услуга» для Ричмонда не сулила ей ничего хорошего.

— Ну? — подтолкнула Клер.

— В Лондоне открылся сезон. Светские мероприятия и прочее, да тебе это лучше меня известно. В общем, я буду тебе очень благодарен, если ты поможешь мне организовать благотворительный бал в конце следующего месяца, а до этого поработаешь у меня кем-то вроде личного помощника. В ближайших планах, как ты знаешь, у меня Япония, но затем мне придется принимать деловых партнеров здесь. — Шон самодовольно улыбнулся. — Вижу, ты удивлена.

— Более чем, — сказала потрясенная Клер.

— Не понимаю почему — Шон глотнул виски. Когда и как выпивка появилась на столе, ускользнуло от внимания Клер. Но факт оставался фактом: рядом с ней стоял стакан прохладной минеральной воды. — В Америке секретарь по связям явление довольно распространенное, начиная с Белого дома и заканчивая обычными фирмами. Как правило, эти обязанности выполняют женщины. А твое агентство, насколько мне известно, именно на этом и специализируется. Устраивает вечера, приемы, подготавливает секретарей для работы в офисах, предоставляет сопровождающего для именитых гостей.

Клер криво усмехнулась.

— А я, значит, нужна, чтобы придать недостающий блеск твоим делам? Так сказать, женщина-статус, которой престижно обладать. Аристократка на побегушках. Верно, Шон?

— Понимай как хочешь, но таковы мои условия. Принимать их или нет — решать тебе.

— А это не слишком щедрый бонус?

— Я могу себе это позволить. А ты?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я видел твою налоговую декларацию, Клер. Кроме квартиры на Манхэттене и ста восьмидесяти тысяч долларов, у тебя ничего нет. Ты выплачиваешь кредит банку, перечисляешь огромные средства на благотворительность…

— А еще я трачу большие деньги на наряды и развлечения, — в запальчивости призналась Клер.

— Да, этого требует твой стиль жизни, — отмахнулся Шон. — Но я уверен, что тебе не безразлична судьба компании.

— Это так, — вынуждена была согласиться она. — Но, видишь ли, Шон, помимо этих обязательств у меня есть собственный бизнес. И для меня он значит то же самое, что идя тебя твоя корпорация, твоя флотилия кораблей, личный самолет, а может, даже и больше. Если я буду заниматься работой в твоем офисе, сопровождать тебя на переговорах, устраивать приемы, то, боюсь, у меня не останется времени для моего агентства.

Шон и здесь сумел выкрутиться.

— Ну если дело не в морали, то детали уладить можно.

— Каким образом?

— Подпишем соглашение в присутствии адвокатов, где обговорим все условия. Обещаю, у тебя будет достаточно свободного времени.

— Кстати о морали, — въедливо напомнила Клер. — Если только ты где-нибудь заикнешься о Дэвиде…

— Остынь, Клер. Лично мне Гордон симпатичен. А как он проводит свое свободное время и с кем, мне совершенно не интересно. Давай лучше решать наши проблемы.

Клер задумалась. С одной стороны, на кону стояла ее репутация. Можно только предположить, какая в прессе поднимется шумиха, когда она начнет везде появляться с Ричмондом. Штампов типа «Дважды в одну реку не войдешь» Клер уж точно не избежать. Подобный имидж впоследствии может быть убийственным для кандидата на пост вице-президента по руководству и планированию, который она надеялась получить несмотря ни на что! С другой стороны… с другой стороны, выбора у Клер не было. Ее поразило, как непринужденно и правильно Шон расставил акценты, лишив ее возможности маневра: отсрочка по векселям, беспроцентный заем, рабочие места для семей с детишками… ну не бессердечная же она дрянь, чтобы отнимать у малышей счастливое детство!..

Получалось, Клер была принуждена к сдаче весьма изящным способом еще задолго до того, как начала вести торг! Месяц, конечно, небольшой срок. И ее агентство не потерпит убытков. Там все работало как отлаженный механизм. Вопрос, сколько нервов и моральных сил уйдет на это у нее самой? Кажется, бездна!.. А куда деваться? Некуда.

«Что ж, дорогая, ты хотела трудностей, ты их получила!» — хладнокровно сказала себе Клер и капитулировала:

— О’кей. Если Уоррена устроят условия сделки…

— Его устроят, не сомневайся.

Шон произнес это таким тоном, что сразу стало ясно: если кто-то здесь и уступит, то это будет не он.

— Что ж, встретимся завтра в присутствии адвокатов, — резюмировала Клер.

Их взгляды на миг встретились. И Клер показалось, что лицо Шона расслабилось. Словно с его плеч сняли тяжкий груз.

Или это только игра ее воображения?..

В это трудно поверить, но ланч растянулся почти на два часа и прошел на удивление мирно. Шон начал задавать вопросы о ее работе. Это была ее любимая тема. Не успела Клер оглянуться, как выложила ему все о своих достижениях, целях, успехах и неудачах. Он умел слушать так, что невольно вызывал на откровенность, мог целиком сосредоточиться на том, что ему говорили, словно каждое слово было важным, значительным и весомым. Что скрывать, это неподдельное внимание приятно массировало ее женское эго намного больше, чем любимые блюда в меню.

 

14

Скоро Клер с головой ушла в дела корпорации Шона. Ей не потребовалось много времени, чтобы понять не только, как Шон работает — а работал он быстро, но и как соображал — а соображал он молниеносно!

Уоррен отдавал приказы и раздражался, когда кто-то пытался ему противоречить. Шон предпочитал оживленную дискуссию и свободное выражение мнений. Он слушал, спокойно оценивал преимущества каждой идеи и, вместо того чтобы уничтожать служащих, силой заставляя их подчиняться, использовал их таланты и приобретенный опыт. Такой подход казался Клер куда более разумным и плодотворным.

Клер с удивлением поняла, что о Шоне она знала лишь малую часть, ту, что лежала на поверхности. То, что с удовольствием смаковала пресса. А у него, оказывается, были свои причуды и свои человеческие слабости. Он любил посидеть в пабах — этом сердце Англии. Регулярно раз в неделю он играл в покер в клубе «Сент-Джеймс». И как правило всю ночь напролет. Но утром он все равно оказывался в спортивном зале, со штангой, на беговой дорожке. В нем была уйма энергии! Он мог быть раздраженным, вспыльчивым, мог быть злым, когда сердился, мог быть пугающе равнодушным. Но одновременно он мог быть таким внимательным и заботливым, что внушал какую-то особенную надежность. У него было потрясающее внутреннее чутье. И необыкновенная щедрость души. Как Билл Гейтс и Уоррен Баффет, он тратил миллиарды на благотворительность, финансировал исследования стволовых клеток, поддерживал детские клиники, тоннами поставлял лекарства для инфицированных СПИДом. Но об этом средства информации почему-то не трезвонили на каждом углу. Впрочем, известно почему. Шон Ричмонд не любил афишировать добрые дела и поступки. Ему нравилось выглядеть в глазах других суровым мачо, кующим деньги. Хотя светской жизни он предавался едва ли не с таким же напором и с такой же агрессивностью, с какими занимался делами.

В результате вот уже месяц Клер жила в агонии путаных мыслей и эмоций, увязая в них все глубже и глубже. Она ненавидела Шона, она им восхищалась, она его хотела!

История повторялась с завидной последовательностью. День за днем Клер погружалась в безумные фантазии. Она изнуряла себя горячими образами, она плавилась в сладком томительном бреду Ей стали сниться эротические сны. Она засыпала и просыпалась с мыслями об оргазме.

А Шон как нарочно активировал действия. Он требовал постоянного и плотного общения. Куда бы Клер ни пошла, он поджидал ее на каждом углу. Его бархатный баритон звучал в ушах. Его лицо с проницательным прищуром Брюса Уиллиса маячило перед глазами. Шон был ловким манипулятором. Ему постоянно требовалось что-то с ней обсудить, узнать ее мнение, потребовать отчета. За «деловыми» ужинами, обедами и ланчами они перебрали огромное множество тем: текущие дела, парусные гонки, охота, коневодство, поло, реконструкция замка, нанотехнологии, за которыми будущее. Это был способ поддерживать иллюзию, будто их встречи носят деловой характер, хотя Клер отлично понимала, что бизнес не имеет никакого отношения к его желаниям. Это было приятно и невыносимо мучительно. Самолюбие ее ликовало, но тело-то оставалось неудовлетворенным! Возможно, если бы они переспали шесть лет назад, это не превратилось бы для них в идефикс. Но близости не случилось. И теперь Клер металась между двумя огнями: либо отдаться Шону, чтобы ослабить невыносимое сексуальное напряжение, либо гордо, непокоренной, сгореть в аду собственного желания. Клер склонялась к последнему Шон хотел ее, это не вызывало сомнений, но он хотел ее на своих условиях. Он ни разу не дал ей понять, что их может связать что-то больше, чем секс, банальная интрижка, скандальная связь. Возможно, Клер претендовала на многое, но короткие романы, где ей отведена роль изысканной временной подружки, были не для нее. Она хотела большего… если не любви, то хотя бы уверенности, прочных, глубоких отношений с человеком, который был бы искренне привязан к ней.

И вот наступил день, когда Клер должна была выступить хозяйкой на светском рауте Шона. Он устраивал прием в своем новом доме неподалеку от Гайд-парка. Когда Клер впервые увидела особняк, ее буквально пленили роскошные гостиные, соединенные с террасой, как бы специально созданные для представительных приемов. Дом был построен в начале девятнадцатого века, но отвечал всем современным представлениям о комфортабельном жилище. Внизу, возле кухни, находились комнаты слуг. Наверху располагалось пять спален, каждая с отдельной ванной.

— Выбери себе одну, — предложил Шон. И в ответ на недоуменный взгляд Клер пояснил: — Ты же будешь хозяйкой на двух моих приемах, нельзя же тебе уезжать вместе с гостями, значит, тебе придется оставаться здесь на ночь. Кстати, я выбрал себе ту, что в сине-белых тонах.

— Там, где на обоях изображены охотничьи сцены из жизни Франции семнадцатого века?

— Да, — отозвался Шон и попытался сорвать с губ Клер случайный поцелуй.

Но Клер была начеку. От ее зубов Шона спасла только быстрая реакция.

В остальном доводы Шона показались Клер убедительными. И она остановила свой выбор на спальне в золотисто-желтых тонах, с шикарной кроватью под балдахином. Уоррен, разумеется, ее решения не одобрил, но в последнее время ему вообще мало что нравилось. Хотя пятьдесят миллионов он взял и не поморщился. Особенно ему — как ни странно, не ей с Шоном, а именно ему — досаждали публикации в прессе. Газеты пестрели предположениями, впрочем, не выходя за рамки дозволенного. Тут чувствовалась незримая рука Ричмонда. Но Элише Браун, разумеется, он был не указ. Бегло обсудив Неделю моды в Милане, она заключила пари с главным редактором престижного глянца, что не позже конца августа Шон и Клер объявят о своей повторной помолвке. Знала бы она, как обстоят дела на самом деле, не совершала бы таких опрометчивых сделок. Но что самое удивительное, Дэвид придерживался того же мнения. Как-то в разговоре по телефону он заявил Клер: «Теперь я понимаю, враждебность — важная часть вашей прелюдии. Впрочем, когда сталкиваются две сильные личности, трудно ждать чего-то иного. — Прервав возражения Клер на тему, что у него слишком разыгралось воображение, Дэвид со смехом закончил: — Милая, не забудь прислать приглашение на свадьбу». Единственная, кто проявил здравый смысл во всей этой ситуации, была тетушка Нэнси. Она, попросту говоря, отмалчивалась. Понимала, что у Клер и без того хватает забот. Забот действительно хватало. Клер советовалась с флористом, приглашала декораторов из оранжереи, разрабатывала меню, обсуждала всевозможные виды освещения, одновременно занимаясь приготовлением изысканного гранд-салона для фуршета и зала для танцев. В последний день перед приемом дел у нее только прибавилось, так что Шон не выдержал и обиженно заявил:

— Послушай, я не в состоянии заполучить тебя хотя бы на полчаса.

— Какие полчаса, у меня нет ни минуты свободной! — изумленно возмутилась Клер, размышляя, в каких вазонах расположить букеты красных роз.

Кстати о цветах. Каждый день Клер получала от Шона букет свежайших орхидей. Уловка, чтобы смягчить ее сердце, как проговорился однажды Шон. У нее цветы долго не задерживались, а отправлялись в городские больницы. Иначе бы квартира Клер превратилась в цветущий сад, а она в дополнение ко всем своим сексуальным недомоганиям обзавелась бы еще и головной болью.

— Отдохни! В конце концов, это всего лишь обычный прием! — твердил, раздражаясь, Шон, появляясь вслед за ней то на кухне, то в библиотеке.

Клер нетерпеливо отмахивалась. О каком отдыхе может идти речь, если надо успеть еще сделать массаж, педикюр, маникюр, прическу и выбрать что-нибудь из ряда вон выходящее в качестве вечернего наряда?

Выбор прически не вызвал у Клер никаких затруднений. Она зачесала волосы назад, открывая уши и привлекая внимание к лицу. С макияжем тоже было покончено довольно быстро. Настал черед вечернего туалета. Главное, не увлекаться, напомнила себе Клер, а сделать акцент на чем-то одном — либо открытая спина, либо глубокое декольте. Она выбрала голую спину. Длинное облегающее платье темно-аметистового цвета, изумительно подходящее к ее глазам, заключало Клер в свои объятия от плеч до щиколоток. Шелк мягко струился по обнаженному телу, возбуждал, провоцировал. Даже пуританский, под самый подбородок, ворот не мог ничего изменить.

Это подтвердил и Шон. Склонившись к ее руке, он прошептал:

— Заманчивое зрелище!

Ее чувство прекрасного тоже получило мощную подпитку. Шон был хорош! Скульптурный профиль, стать, красота и звериная грация, облаченная в строгий смокинг! Впрочем, это была единственная предоставленная ему возможность плеснуть на ее сердце раскаленным оловом. Весь вечер Клер умело маневрировала по залу, для каждого из гостей находя несколько теплых слов, временами подбрасывая в готовый потухнуть огонек беседы новую тему, интересную обоим собеседникам.

Время от времени она окидывала орлиным взором гостиную, чтобы убедиться, что Шон мелькает где-то вдалеке. Рядом с ним иногда появлялась Лоран Жильбер, явно пытаясь запустить в него свои отточенные коготки, но, увидев скучающее выражение на лице Шона, Клер поняла, что здесь беспокоиться не о чем. Все проходило великолепно. Гости развлекались, шампанского в их бокалах хватало. Старательно приготовленное угощение тоже было оценено по достоинству Морские коктейли, громадные окорока, нашпигованные гвоздикой и пряностями, отварная и копченая лососина в свежей спарже; перепелиные яйца, присланная по просьбе Клер из Шотландии сочная клубника, замаринованная в винном соусе. В качестве гвоздя программы были поданы две огромные оленьи ноги.

А потом начались танцы. Шон почти не танцевал, с неистощимой энергией он использовал это событие, чтобы извлечь максимум пользы для дела. Тут-то Клер и утратила бдительность. Как уже упоминалось раньше, танцы были ее стихия. И желающих пригласить ее было хоть отбавляй. В какой-то момент Клер оказалась в объятиях Саймона Плестеда, главы зарубежного представительства крупной промышленной компании. Танцевал он легко, однако прижимал Клер достаточно близко, благоухая дорогим одеколоном и не менее дорогим коньяком. Саймону было около сорока, он был разведен и, конечно, принялся с ней флиртовать. Клер его не поощряла, но и не отказывалась от предложенной игры. Ничто так не раскрепощает женщину и не делает ее женщиной, как легкий, ненавязчивый флирт, эта игра слов, полунамеки, полутона. Сколько раз она уже играла в эту старинную забаву и всегда выходила победительницей. Саймон пригласил ее снова. Клер согласилась. Но больше двух танцев подряд она не могла себе разрешить, помня об этикете, да и Шон ей этого не позволил.

— Прости, Саймон, но этот танец мой.

Руки Шона подхватили Клер и повели в медленном танце. Он не стал прижимать ее к себе, но и его теплой ладони, разместившейся на ее голой спине, оказалось достаточно, чтобы она начала терять голову. Теперь уже зная свою роковую слабость к этому мужчине, Клер понимала, что, стоит Шону всерьез приняться за нее, она может и не устоять. Как же это мучительно трудно — бороться с собой и с ним!

— Мне не нравится Плестед! — прямолинейно заявил Шон с непроницаемым выражением лица.

— Это потому, что он танцует лучше тебя? — с деланым оживлением осведомилась Клер.

— Нет, потому что он не хочет танцевать ни с одной женщиной, кроме тебя.

Его раздраженный тон доставил ей такое удовольствие, что потребовалось усилие, чтобы подавить самодовольную улыбку.

— Ну что может случиться во время танца, к тому же посреди танцевального зала? — бросила Клер.

— И ты еще спрашиваешь?

Внезапно его ладонь скользнула от ее лопаток к талии, он привлек ее бедра к своим, давая ощутить их волнообразное движение. Рука, чинно державшая ее руку до этой минуты, прижалась к его груди, пальцы Клер оказались между их движущимися телами, словно в капкане. Да, если это и можно было назвать танцем, то с большой натяжкой. Скорее, это было именно то, что во всем мире принято считать вертикальным выражением горизонтального желания. Клер незаметно покосилась по сторонам и едва слышно произнесла:

— Уж не пытаетесь ли вы меня скомпрометировать, лорд Ричмонд?

— Брось, Клер. Эта фраза затерта до дыр, — лениво отозвался он.

— Но звучит очень свежо, когда связана с тобой, — иронично заметила Клер. — Мне не нравится, когда… когда… — Она замялась, подбирая наиболее точное выражение своим чувствам. На ум пришло «когда мной манипулируют, когда на меня охотятся…».

— Когда с тобой танцуют, — подсказал Шон.

— О! — только и сорвалось с ее губ.

— А разве мы не этим занимаемся все последнее время? Разве мы не танцуем вокруг да около главного? — Шон снова развернул ее в танце, и его нога на долю скользнула между ее бедер. У него была эрекция. И он намеренно дал ей это почувствовать.

Взгляд Клер невольно метнулся к его лицу.

— Интересно, о чем ты сейчас подумала? — глядя ей в глаза, усмехнулся он.

Клер недолго размышляла над ответом.

— Я как раз вспоминаю, что мне нужно кое-что купить, пока не закрылись магазины.

Шон рассмеялся низким смехом, полным чувственного призыва.

— Ну у вас и язычок, леди Клер. Умеете поставить мужчину на место.

— Означает ли это, что ты признаешь свое поражение? — быстро спросила Клер.

— Несомненно, как и то, что в результате проиграли мы оба. Если хочешь дуться, сильнее задействуй нижнюю губу, — невозмутимо посоветовал Шон.

— Господи, как меня угораздило ввязаться в этот спор?

— Природный талант. Тебе никогда не приходила в голову мысль, сколько драгоценного времени уходит у нас впустую?.. — шепнул он ей на ухо. — Я в последнее время почти всегда такой, на взводе.

— Ты неисправим, — досадливо поморщилась Клер, отстраняясь.

— А ты очаровательна. И опасна. Ты самая очаровательная и самая опасная женщина на моем пути.

— Так, может, мне стоит с него уйти?

— Слишком поздно. Мы давно уже перешли от слов к делу.

— Кстати о делах. — Клер быстро ухватилась за удачную возможность сбежать. — Не знаю, как ты, а мне следует проследить, чтобы подали пунш и десерт.

Ускользая от Шона, Клер испытывала прилив слабого облегчения. Потому что именно в эту минуту она четко осознала, что секс с ним совершенно неизбежен. Когда он так смотрел на нее, так обнимал, все представления о морали и нравственности окончательно теряли всякий смысл.

 

15

Часы в гостиной пробили два. Последние гости разъехались около часа назад. Клер приняла душ, легла в кровать. Думала, что моментально заснет от усталости. Не тут-то было. Она ворочалась на пружинном матрасе и никак не могла избавиться от напряжения. Нервы были натянуты как струна. Воображение вновь и вновь рисовало руки Шона, его губы, его тело. Рядом с ней. Внутри. В любви он, наверное, был таким же, как во всем, — настойчивым, страстным и полностью раскрепощенным. Когда часы пробили три, Клер решила, что ей нужно выпить, и чего-нибудь покрепче.

Она набросила длинный шелковый халат, чувствуя, как ткань, точно прохладная вода, обтекает ее тело, и вышла за дверь. В доме было темно и тихо. Слуги спали. Клер бесшумно спустилась по лестнице. Гостиная освещалась лишь лунным светом, проникающим через арочные окна. Но и этого света хватило, чтобы разглядеть стол, заставленный бутылками. То, что нужно! Клер подхватила бутылку бурбона, повернулась, чтобы вернуться в спальню, и едва не уткнулась в грудь Шона. Рубашка на нем была расстегнута почти до пояса. Концы бабочки свисали с обеих сторон. От него пахло виски и сигаретами. Видимо, он курил на террасе, поэтому Клер и не заметила его.

— Проклятье, Шон. Что у тебя за манера подкрадываться ко мне, словно…

Но ее гневная тирада оборвалась на полуслове, едва Клер увидела его глаза. Они были полны неистовой страсти. Клер завороженно замерла, прикованная этим магическим взглядом. В полной тишине Шон взял бутылку у нее из руки и поставил на стол. Клер тяжело сглотнула. Она уже знала и без подсказки собственного участившегося пульса, что момент настал! В течение нескольких секунд, которые показались ей вечностью, они просто смотрели друг на друга, отлично понимая, что сейчас произойдет. А потом их губы жадно слились воедино. И все защитные барьеры исчезли, сломались, рассыпались в прах! В этом мгновенном слиянии душ исчезла потребность к сопротивлению, способность к трезвой оценке происходящего, она растворилась без остатка в этом поцелуе, в этом восхитительном жарком танце двух языков.

В висках у Клер громко колотилась кровь. Шон запустил руку в ее волосы, намотал их на кулак, мягкий рывок — и в его распоряжении оказалась ее шея. Сначала он покрыл жалящими поцелуями этот участок тела Клер, затем двинулся вниз — туда его манил вырез халата. Мгновение, и его полы распахнулись. Шон что-то невнятно пробормотал, кажется, восхитился, что на ней только шелковый лоскуток под названием стринги, Клер было не до этого. Она наслаждалась напором его тела и яростью его страсти. Его язык забрался в тесное ущелье между грудями, рука приподняла теплую плоть, восхищенно взвесила на ладони ее приятную тяжесть. Затем Шон принялся изучать их губами, облизывая превратившиеся в пики соски, покусывая их, толкая кончиком языка. Ощущение было столь изысканным, что Клер непроизвольно выгнула спину, чтобы теснее прижаться к нему Она была уже не в состоянии сосредоточиться на чем-либо, кроме его губ. Он целовал ее, целовал бесконечно. Грудь, лицо, волосы, губы. Он целовал ее так, словно это было в первый и в последний раз в его жизни. Неожиданно, оторвавшись от ее рта, Шон прохрипел:

— Проклятье, Клер. Скажи, что ты хочешь меня! — Его глаза алчно блеснули. — Скажи, что я нужен тебе!

Клер облизала вспухшие, истерзанные губы:

— Я? Да! Хочу!

— И все? — рыкнул Шон.

— Ты мне нужен! Нужен, Шон! — послушно повторила Клер. И едва не вскрикнула от испуга, когда одним мощным движением взлетела в его руках.

Шон понес ее наверх. Клер обвила горячими руками его шею и прижалась щекой к его чисто выбритой щеке. Ни прошлое, ни будущее ее сейчас не волновали. В эту ночь для нее не существовало ничего, кроме настоящего. Это была ее ночь! И Клер собиралась извлечь из нее максимум удовольствия.

Шон ногой распахнул дверь. В два шага преодолел комнату и почти швырнул Клер на кровать. Но она ловко вскочила на колени и стала вытягивать его рубашку из брюк. Шон помогал ей, как мог. Освободившись от рубашки, он принялся за брюки. С пряжкой ремня пришлось повозиться.

— Дай я, — кинулась на помощь Клер.

— Я сам! — мотнул головой Шон.

Чертыхаясь, он расстегнул «молнию», потом стянул брюки. Наконец он опустился на Клер, как бы давая ей привыкнуть к тяжести его тела. После бесконечно долгого ослепляющего поцелуя Шон наконец-то оторвался от ее губ. Его язык заскользил вниз. Уделив должное внимание груди Клер, кончик его языка нырнул в ямочку на животе, ненадолго задержался в ней. Снова выбрался оттуда и со сводящей с ума медлительностью, описывая влажные круги, стал спускаться все ниже и ниже.

Клер окутала темнота, воздух стал густым и насыщенным. Она барахталась в этой темноте. Ей стало трудно дышать, приходилось прилагать усилие, но ритм дыхания нарушался снова и снова, потому что оно прерывалось стонами. Ее стонами. Было восхитительно. Чудесно. Но что-то беспокоило, острой занозой впиваясь в мозг «Как насчет безопасного секса?» — подсказало недремлющее подсознание.

— Пре… презерватив? — задыхаясь, выговорила она. На длинное связное предложение ее не хватило.

— Ни о чем не думай, я обо всем позабочусь, — прохрипел Шон и резко рванул ее трусики вниз.

Клер инстинктивно сжала ноги. Но он не позволил ей этого. Сделав какое-то странное движение, словно плывет куда-то, Шон надавил на ее бедра ладонями и заставил их раскрыться. В следующее мгновение он прильнул к влажному источнику. Первое наслаждение померкло по сравнению с тем, что происходило с Клер сейчас. Он дарил ей такие волшебные, такие неземные ласки, что она отбросила всякий стыд, позволяя его не знающему удержу языку исследовать самые сокровенные уголки.

— Такая чувственная, такая раскованная, о такой женщине можно только мечтать! — шептал Шон, опаляя ее нежную сокровенную плоть своим разгоряченным дыханием и снова устремляясь в ее глубины.

О! Он был неутомим. Клер то натягивалась как струна, то обмякала в его руках. Тело пело от оглушительной радости. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. И все же в какой-то момент на грани меркнущего сознания Клер сумела догадаться, что овладеть ею Шон хочет самым сокровенным, самым интимным способом.

— Кончи! — хрипло приказал Шон.

А Клер уже и сама не могла удержаться, даже если бы захотела. Она чувствовала, что ее занесло на самый высокий край обрыва, еще шаг… еще чуть-чуть… и Клер забилась в неистовых судорогах первого в своей жизни оргазма. Нет, она не упала в бездну, ту, что без дна, она воспарила к звездным небесам и там рассыпалась на миллиарды искр. На глаза Клер навернулись слезы, а потом она обессиленно обмякла, распростертая на влажных простынях. Ей уже не хотелось ничего. Хотелось просто закрыть глаза и уснуть, счастливой и удовлетворенной.

Но как только Шон возобновил ласки, ее тело вернулось к жизни, наполнившись исступленной ненасытностью. И все повторилось снова… жар, судорога, тугое закручивание спирали внутри… требующее, жаждущее немедленного освобождения! И тут как гром среди ясного неба, раздался рокот:

— Назови мое имя!

Клер распахнула глаза, возмущенная оскорбительностью его вызова. Будто она не знает, кто вторгается в нее!

— Шон!

Из ее груди одновременно с завершающим ударом вырвался гортанный звук. Вслед за этим Клep поморщилась от резкой боли, а Шон от изумления.

— Что?.. О нет!.. — выдохнул он испуганно, но остановиться уже не смог.

То, что происходило с ним, было сильнее его воли. Выше его воли. Он был весь во власти древнего инстинкта, бедра двигались в неистребимом стремлении владеть и наполнять. И Клер получила все, что хотела, и даже больше. Видимо, ее телу было известно нечто такое, что отказывался признавать рассудок: она была создана для этого мужчины!.. Она влюбилась в него шесть лет назад и продолжала любить все эти годы! Это была ее последняя здравая мысль, а потом Клер отрешилась от всего земного. Казалось, поплыл и закружился весь мир, и, чтобы она не уплыла от него вместе с этим миром, Шон крепко сжал ее в своих объятиях…

Завершение было похоже на снежный обвал. Прошло несколько минут, прежде чем Шон разомкнул объятия и откинулся на подушки, потянув Клер за собой. Ее голова удобно устроилась на его плече. Грудь Шона бурно вздымалась. Но по неподвижности его руки Клер почувствовала силу охватившего его напряжения. Она могла бы держать пари, что угадает, о чем сейчас пойдет речь, и выигрыш был бы за ней. Но Клер молчала, давала Шону время свыкнуться с мыслью, что он стал тем мужчиной, которого она избрала, чтобы обрести свою женственность. Наконец он прервал молчание:

— Почему ты мне ничего не сказала, Клер?

Ну вот! Началось.

Клер отодвинулась, предусмотрительно натянув на себя простыню.

— А ты думал, я пущусь во все тяжкие? Каждая страница будет носить новое имя?

— Нет, конечно нет. — Скулы Шона вспыхнули от смущения. И голос прозвучал виновато: — Но ты постоянно давала мне понять, что у тебя есть опыт.

— А что мне оставалось делать? — возразила Клер. — Должна же я была как-то защищаться от тебя.

— А ты представляешь, каким скотом я себя теперь чувствую? — начал горячиться Шон. — Заставил тебя назвать мое имя… и когда…

— У тебя прекрасное имя — Шон Ричмонд. Мне нравится, как оно звучит.

— Да, но…

— Забудь, — оборвала Клер.

— Не могу! — вымученно признался Шон, изогнувшись за сигаретой. Чиркнул огонек зажигалки, Шон затянулся и повернул голову к Клер: — Если бы я знал, поверь, все было бы иначе. Я бы был более сдержанным, более осторожным. Тебе было больно?

— Немного, — призналась она. — Но удовольствие было сильнее. Лучше расскажи мне обо мне.

— Что? — не понял он.

— Ну я все сделала правильно или нет?

Шон расплылся в дурацкой улыбке.

— Ты все сделала правильно. Ты создана для этого, Клер!

Ну конечно, он обрадовался. Думал, товар с гнильцой, а продукт оказался первоклассным! Но и только. И вообще, что значит «создана для этого»? Какой-то сомнительный, дурно пахнущий комплимент! Такой отпускают девице, снятой на ночь, чтобы утром побыстрее избавиться от нее, как от балласта. Разочарованная и слегка озадаченная Клер стала отодвигаться к краю кровати вместе с простыней, но тут же была поймана Шоном.

— И куда это ты собралась?

Клер неохотно обернулась:

— Я думала…

Темные брови хмуро сдвинулись.

— Что ты думала? Что это моя прихоть? Жалкий вариант права первой ночи? Нет, это был не просто секс, Клер. Даже и не надейся на это. Мы с тобой занимались любовью!

Клер прислушалась. Ни намека на фальшь. Так может говорить только любящий мужчина. Ну, по крайней мере, готовый полюбить. В сердце Клер, робко, как былинка сквозь асфальт, стал пробиваться крошечный лучик надежды. Значит, еще не все потеряно!

— Но секс тоже не стоит недооценивать, — многозначительно закончил Шон и крепко поцеловал ее в губы.

От него пахло дорогим табаком… и Шоном… а еще ею самой… Это был восхитительный аромат. Его нельзя было спутать ни с каким другим!.. Ведь он принадлежал только им.

А потом они вместе принимали душ под шумным водопадом теплых струй, после чего откупорили бутылку шампанского и снова занялись любовью. Или это был уже секс? Клер так и не разобралась, просто сладко провалилась в забытье…

 

16

Когда Клер проснулась, солнце уже стояло высоко и казалось белым. Во всем теле она ощущала тупую сладостную боль, напоминающую о том, что ночь прошла, оставив позади ее самые бесстыдные грезы. Шон спал рядом. Его голова покоилась на ее подушке. Рука обнимала Клер, подпирая грудь. Клер попыталась отодвинуться, но Шон во сне властно прижал ее к себе. Она почувствовала желание улыбнуться и восстановить подробности этой ночи. Ей хотелось перебирать эти воспоминания, как прекрасные алмазы… впрочем, этим она сможет заняться и позже, а сейчас ей еще предстояло узнать и открыть для себя так много нового! Например, то, что они заснули в объятиях друг друга совершенно нагими. Оказывается, откровенность наготы расставляет не меньше ловушек, чем изощренное лукавство одежды… родимое пятнышко в виде звездочки на левой половине бедра, шрам над ключицей, пугающий и вызывающий щемящую нежность. И его необходимо ощутить не просто пальцами, а непременно губами, а еще лучше кончиком языка… как драгоценное свидетельство жизни, которая теперь стала частью тебя…

Не в силах бороться с желанием, Клер приподнялась и провела кончиком языка по узкому шраму. Ее волосы шелковым покрывалом окутали грудь Шона.

— Мм… — пробормотал он. — Какое приятное пробуждение…

Клер собиралась отстраниться, но он потянул ее на себя. Его рефлексы не притупились даже во сне, что уж говорить об этом моменте. Секунда, и ее груди распластались на его жесткой груди, ноги переплелись.

— Привет. — Шон поцеловал ее долгим, затяжным поцелуем. — Как самочувствие?

— Между прекрасным и замечательно, — задорно ответила Клер.

— Сейчас проверим, — пообещал Шон и усадил ее на себя.

Поза наездницы оказалась очень приятной и возбуждающей. Быстро освоив ее, Клер пустилась вскачь, все выше и выше поднимаясь в седле. Ее огненные волосы разметались в разные стороны. Она превратилась в зеленоглазую сияющую амазонку, ее бедра стискивали его бедра, она управляла им, как хотела и когда хотела! И Шону это нравилось не меньше, чем ей. А когда его безумие сравнялось с ее собственным, они вместе пересекли финишную черту.

— Уф, я вся потная, — интимно сообщила Клер, разметавшись на скомканных простынях.

Вид у нее был великолепный! Она видела в венецианском зеркале на стене. Растрепанные волосы придавали ей дикий, распутный вид. Глаза сияли, кожа порозовела и лоснилась от испарины. Клер была восхитительно обнажена и не испытывала ни малейшего стеснения. «Ну и что, что я распущенная и беспринципная, зато у меня впереди целая неделя восхитительного секса!» — мысленно сказала своему отражению Клер.

— И мне это нравится, — отозвался Шон в унисон ее мыслям, слизывая капельку пота с ее виска. — Как вкусно. Ты пахнешь мною.

— Распутник! — фыркнула Клер.

— Не без этого, — добродушно усмехнулся Шон. Он развернулся к ней, оперся на локоть и окинул Клер взглядом.

Она была знакома с этим лениво-собственническим взглядом и знала его значение.

— Интересно, что будет, если нас сфотографируют и фото попадет в «Дейли мейл»? — сощурился Шон.

— Плевать! — бросила Клер. Ей действительно ни до чего не было дела, даже до Элиши Браун, по крайней мере, в эту минуту.

— Леди так не выражаются.

— У леди сегодня выходной.

— И мы проведем его с толком, — кивнул Шон.

— Не понимаю, почему так тихо? — Клер прислушалась. Ну у нее, положим, выходной, а у слуг?

— Потому что я еще вчера отпустил всех слуг. Мы здесь одни, — объяснил Шон.

— Негодяй. Ты заранее все спланировал? — догадалась она.

Шон не стал отрицать.

— Я решил, что эта ночь будет решающей.

Что она могла возразить? Это было и ее решение тоже.

— Готова выслушать предложение?

Сердце Клер встрепенулось.

— Ты хочешь продлить наш контракт? — осторожно предположила она.

— Да, лет этак на пятьдесят, если не возражаешь. — Шон провел по изгибу ее тела рукой. — Знаешь, ты вся шелковая — и снаружи, и внутри.

У Клер по всему телу побежали мурашки.

— Шон, если это из-за того, что я…

— Нет, Клер. Это вовсе не из-за того, что ты… нет, конечно… — Шон запутался в словах, но, приложив усилие, выкарабкался на твердую почву. — Конечно, это имеет значение. Мужчине, что бы он там ни говорил, всегда приятно быть первым. И секс у нас получился первоклассным, но объяснение моих чувств лежит совершенно в иной плоскости…

— Говори проще. Я сейчас плохо соображаю, — окончательно разволновалась Клер.

— Я так и говорю. — Шон склонился над ней, чтобы увидеть ее глаза. — Я не хочу тебя больше потерять. Я хочу, чтобы ты осталась со мной. Давай поженимся, Клер, и как можно быстрее.

Шон сделал ей предложение! Клер бы сейчас нужно взвиться ракетой под потолок, а она растерянно вжалась в кровать. Нельзя сказать, чтобы его слова стали для нее полной неожиданностью, в глубине души всякая женщина знает, когда это должно произойти. И все ее отнекивания, мол, «ну что ты, Дэвид, ничего похожего меня впереди не ждет», «вы, мисс Браун, невероятно глупы», — всего лишь уловка перед самой собой. Но Шон ни слова не сказал о любви. О своих чувствах к ней. Ключевым словом здесь было «хочу». Да, они чудесно подошли друг другу в физическом плане, им было о чем поговорить и вне постели, но стоит ли ради этого выходить замуж? Конечно нет. Сексом можно заниматься и без клятв у алтаря. Кого сейчас этим удивишь.

— М-да, — ворвался в ее мысли голос Шона. — Откровенно говоря, я ждал несколько иной реакции. — Он был явно разочарован. И, кажется, встревожен и где-то даже раздосадован. — Надеюсь, ты не думаешь, что это ловушка с моей стороны? — В его голосе появились металлические нотки. — Что во время брачной церемонии я возьму и скажу вместо «да» «нет». Или вообще на ней не появлюсь, чтобы моя, так сказать, месть имела логическое завершение?

— Что за глупости?! — изумленно отпрянула Клер. — Ты можешь быть жестоким, язвительным, но подлым — никогда. Как тебе вообще такое в голову могло прийти!

— Слава богу, а то я уже решил, что мне придется расплачиваться и за этот смертный грех. — Шон резко сел в кровати. — Тогда что? Почему ты молчишь? — Он обернулся. В чистом виде Адонис. Так же обнажен и так же прекрасен. Сердце Клер в тысячный раз зашлось в жарком приступе любви. — Что тебя не устраивает в моем предложении?

Клер вздохнула:

— Ну-у-у, — протянула она. — Это было весьма неожиданно для меня.

— Странно, — насупился Шон. — А мне казалось, что я ясно дал тебе понять, чего добиваюсь.

— Нет, — активно замотала головой Клер.

— Хорошо, давай начнем все сначала и по порядку. Тогда, в Альпах, все произошло слишком быстро. Ты была такой страстной, такой импульсивной, что у меня просто не было шанса выстоять. Я сделал тебе предложение в первом приступе помешательства, когда от одной только мысли о том, что кто-то другой будет обладать тобой, у меня темнело в глазах. Потом последовали ошибка за ошибкой. Меня восхищала твоя настойчивость, но я боялся, что ты пребываешь в заблуждении, что страстно в меня влюблена. Влюблена на всю жизнь. Я испугался, что в твоем чувстве ко мне реально только желание. На самом деле я отказывался от близости с тобой, чтобы сохранить видимость независимости.

Клер слушала, затаив дыхание. Шон впервые открывал перед ней душу. Не боялся быть слабым, ранимым. Если это не доказательство любви, то что тогда доказательство?

— Нет, я не боялся брака, просто ко мне в голову все чаще и чаще стала закрадываться мысль, что я лишаю тебя возможности сделать свой выбор в этой жизни. Тебе было всего лишь восемнадцать. Ты хотела поступать в Оксфорд, заниматься юриспруденцией. А я… — Шон тяжело вздохнул, — я был старше тебя и понимал, что, несмотря на твою поглощенность чисто земным и плотским, ты ожидаешь от меня больше того, что я смогу или должен тебе дать.

— И когда тебе представилась возможность… — с болью в голосе начала Клер.

— Я ею воспользовался, — безжалостно закончил Шон. — Снова и снова гнев возвращался ко мне, но в конце концов я был вынужден признать, что это всего лишь реакция на острое чувство вины. Вины перед тобой, Клер. Я ненавидел себя за то, как поступил с тобой. Жестоко, необоснованно грубо. И знал, что ничего исправлять не стану. А ведь мог бы. Нет, Клер, я хочу быть до конца честным с тобой, я не жалел, что наша свадьба тогда не состоялась, хотя то, как это произошло, до сих пор вызывает у меня омерзение. Знаешь, сколько раз ты снилась мне, такая юная, беззащитная, посылающая вслед проклятия?! Но я такой, какой есть. И меня не переделать. Может быть, если бы ты осталась здесь… кто знает… Но ты улетела за океан, разорвав все нити с прошлым. Я решил, что так будет лучше для всех. Иногда я читал о твоих успехах в газетах, видел на фотографии рядом с тобой, такой прекрасной и недосягаемой, какого-нибудь мужчину, и мне казалось, что в этом есть какая-то высшая справедливость. Твоя жизнь сложилась и без меня.

— Я тоже видела твои фотографии, и тоже не одного, — обиженно вырвалось у Клер.

Знал бы он, как сложилась ее жизнь. Как мучительно и долго она обретала себя. Но ведь в главном Шон прав: если бы они поженились шесть лет назад, Клер не стала бы такой сильной, успешной, независимой. Это была бы не она, а ее жалкая копия, и, возможно, к этому времени они бы не обсуждали возможность брака, а бросались обвинениями и думали, как бы поскорее развестись…

Шон притянул ее к себе, обнял, потерся подбородком о ее затылок.

— Женщины были, Клер, я не стану этого отрицать. Но ни одна из них не смогла рассеять чудовищного одиночества. Мне нужна была сильная партнерша, которая не только возбуждала бы меня физически, но и подходила бы во всем остальном. Понимаешь, была бы мне равной во всем.

Клер кивнула.

— Странно, что ты так легко меня поняла.

— Это почему же? — слегка обиделась она.

— Потому что я сам не осознавал этого в полной мере до тех пор, пока не увидел тебя в опере. Вначале я пытался внушить себе, что ты ничего для меня не значишь. Что все, что связывало нас, похоронено в далеком прошлом. Но у меня все перевернулось внутри, когда ты спокойно и, я бы даже сказал, с некоторым самолюбованием уверенной в себе женщины направилась ко мне. Я не мог поверить, что у тебя хватит сил бросить мне вызов. Но ты сделала это, и сделала блестяще. Иначе бы я так не сорвался, когда ты стала маячить передо мной с Дэвидом, как с красной тряпкой перед быком. В общем, после того поцелуя…

— Ты называешь это поцелуем? — вскинулась Клер.

— Что правда, то правда. Давай-ка попробуем еще раз. — Шон перекатился на нее, улегся сверху и принялся целовать. Но на этот раз его губы были неторопливы и нежны, они лишь намекали на блаженство, которое ждет ее впереди.

— Так лучше?

— Намного.

Перед Клер забрезжила догадка: так вот что Шон имел в виду, когда говорил, что пока он не удовлетворен, но надеется, что скоро все изменится!

— Может, нам стоит продолжить? Я, знаешь ли, не приверженец китайской философии… мне не нравится прерывать процесс на пике сексуальной активности…

— Начал каяться, так кайся до конца, — потребовала Клер.

Шон хрипло рассмеялся.

— Вот поэтому я так и не смог выбросить тебя из головы. Ты ведь не уступишь руль и королеве Елизавете.

— Сильно сказано.

— Да уж. Но это не все. Я начал заново в тебя влюбляться, Клер. Мне захотелось вернуть тебя, вернуть все, что между нами было, и пройти этот путь без прошлых ошибок. Это превратилось для меня в такую же навязчивую идею, как заполучить Уркхарт.

— А зачем ты его так хотел?

— Сам не знаю. Может, в память о прошлом. Ты любила бродить по этим местам еще девчонкой. Кстати, это мой свадебный подарок тебе. Ты сможешь сделать из него все, что захочешь.

«Только после того, как ты признаешься мне в любви!» — подумала Клер и сказала:

— Заманчивое предложение. Я подумаю.

— Хорошо, я никуда не спешу. У тебя еще есть полчаса.

Теперь рассмеялась Клер. Шон иногда был такой очаровательный.

— Ну рассказывай дальше.

— Дальше все пошло по нарастающей. У нас никогда не бывало просто. Не успел я позвонить тебе, чтобы извиниться за свое неджентльменское поведение в опере, как между нами снова выросла стена непонимания.

— Закладная?

— Будь она неладна! — в сердцах чертыхнулся Шон.

— А как получилось, что она попала к тебе?

— Можешь не верить, но совершенно случайно. Где-то полгода назад я вел финансовые расчеты через Шотландский банк, решил вложиться в судоверфи, и тут мой поверенный сообщает мне, что банку понадобились наличные и он продает векселя. Я заинтересовался, когда услышал о долине Макгрифи. Приказал разобраться в деталях и выяснил, что Уоррен заложил часть земель. К тому времени я уже стал владельцем старинного замка у озера, и мне показалось весьма правильным…

— И прибыльным… — подсказала Клер.

— И это тоже, — не стал отрицать Шон, — выкупить вашу закладную. Каждый наш разговор, каждую нашу встречу я пытался объяснить тебе, что это чистой воды бизнес. Но ты вбила себе в голову, что я пытаюсь устроить кровавую вендетту.

В общем, Шон как всегда оказался прав. Именно так Клер и думала. И действовала именно из этого посыла. Око за око, зуб за зуб!

— Когда я приобрел закладную, то позвонил Уоррену. Предложил ему встретиться, чтобы обсудить эту тему с глазу на глаз. Он отказался. Причем в довольно резких выражениях.

— Интересно, почему он так настроен против тебя? Мадлен утверждает, что здесь замешана женщина, — опять не смогла укоротить свой язычок Клер.

— Всего лишь бокс. — Шон лениво потянулся всем телом. — На последнем курсе я отобрал у твоего братца пояс чемпиона. И его самолюбивое эго не смогло мне этого простить.

Мужчины! Что с них возьмешь!

— Что скрывать, я начал строить серьезные планы в отношении нас с тобой после той ночи в замке, — продолжил Шон. — Правда, меня безумно злило, что возле тебя постоянно отирается Дэвид. Я был уверен, что вы любовники, но в постели он так себе. Иначе бы ты не была такой горячей со мной…

— У каждой светской девушки должен быть лучший друг. У меня это Дэвид, — назидательно откликнулась Клер.

— Теперь я это понимаю, а тогда был готов на все, чтобы избавиться от него. Мне повезло, что ему понадобилось улететь в свои Штаты.

— И что мне отказали в займе.

— Это тоже сыграло мне на руку. Вот когда я серьезно запаниковал, так это когда ты заявила, что ты собираешься возвращаться в Америку. В общем, я перебрал в уме все возможные варианты и решил, что единственное, что сможет тебя удержать, это деловой контракт со мной.

— На обоюдовыгодных условиях, — усмехнулась Клер.

— Нет, тогда я уже поклялся себе, что мы окажемся в постели только тогда, когда наши чувства догонят наши гормоны. Я и так сделал слишком большую ставку на секс. Мне хотелось, чтобы мы узнали друг друга лучше, прежде чем сделаем следующий шаг.

— Ах вот почему ты не овладел мною в Токио? — шутливо напомнила Клер.

Это стало для нее шоком! После шестичасовых деловых переговоров, на которых присутствовала и Клер, они отправились ужинать в ресторан вдвоем. Клер выпила не так уж и много, но ее все равно развезло. Видимо, после недели пребывания в аду и в раю у нее сдали нервы. Очнулась она на следующее утро в своем номере в кровати. Нельзя сказать, что она проснулась абсолютно голой, — на ее лице еще оставались следы макияжа. Но платье и кружевное белье аккуратно висели на стуле.

— Ты была пьяна, детка. Я тебя раздел и уложил. — Шон смущенно поправился: — Ну не совсем так. Я еще слегка тебя пообнимал и потискал, был грех. Но это все. Мне хотелось, чтобы ты чувствовала каждую минуту, когда мы займемся любовью.

— И наслаждалась.

— А это особенно приятно.

У Клер как будто открылись глаза. Все признаки были налицо, только она упорно отказывалась правильно интерпретировать факты. Раскаявшийся Шон действительно хотел ей помочь, скажем так, в память о прошлом.

— А теперь твоя очередь, — сказал Шон.

— Моя?

— Ну да.

— Но мне нечего рассказывать, — растерялась Клер.

— Нет, есть. Ответь: почему именно я?

Серьезный тон Шона не допускал никаких пошлых отговорок вроде: «А почему бы и нет? Когда-нибудь это все равно должно было случиться…» Да и Клер не хотелось кривить душой:

— Все просто, Шон. Потому что я люблю тебя. Я всегда тебя любила. И эти годы ничего не смогли изменить. Но это ничего не меняет…

— Как это не меняет?! — перебил экспрессивно Шон. — Если мы любим друг друга…

— Это я тебя люблю!..

— А я?! — возмущенно взвился он. — Я что же, затеял все это ради глупой короткой интрижки?

— Да, но…

— Что «но»? Я не просто тебя люблю. Я не могу жить без тебя. Дышать без тебя.

В сердце Клер пышным цветом расцветал цветок, тот самый, что былинкой пробивался сквозь асфальт.

— Мне нравится в тебе все! Мне нравится твоя манера ходить вокруг да около, нравится, как ты обрываешь фразы. Я обожаю твои глаза, твои ослепительные волосы. Я даже готов примириться с твоим братом.

Клер широко улыбнулась и уткнулась Шону в плечо.

— Правда, при одном условии: мы объединим усилия.

Клер приподняла голову.

— Твои двадцать пять процентов акций и мои пятнадцать дадут нам возможность скорректировать политику вашей компании.

— Так это все-таки ты скупаешь наши акции с помощью «Трейд инвестментс»?

— Эта компания для того мною и создана, — моментально признался Шон. — Я не мог допустить, чтобы многовековое предприятие Макгрифи пошло с молотка из-за неэффективного руководства. А вдвоем мы…

— Я еще не дала согласие, — напомнила Клер.

— Так чего же ты ждешь? — Рука Шона как бы случайно легла на ее грудь и принялась поглаживать.

— Ну-у… нужно заметить, аргумент убедительный, — прошептала, млея, Клер. — Но вначале нам нужно решить два вопроса.

— Говори. — Рука Шона стала смелее.

— Как ты относишься к работающим женщинам?

— Это к тем, которые допоздна пропадают в своих офисах?

— Вот именно.

Шон сделал вид, что задумался.

— А мне будет доставаться хотя бы минутка?

— Каждую ночь, — пообещала Клер.

— Тогда я не против. Кстати, почему бы тебе не обзавестись офисом в Лондоне?

— Скорее всего, я продам свой бизнес в Нью-Йорке. Ты правильно заметил, очень скоро у меня будет много дел здесь, в компании. Я хочу получить пост директора по стратегическому планированию.

— Думаю, что у тебя все получится. А второй вопрос? — Шон прижался к ее бедру, недвусмысленно давая понять, что готов перейти к прямым действиям.

— Второй? — Клер слегка смутилась. — Ну… помнишь, ты тогда сказал, что мечтаешь о рыжеволосых девочках… и что в замке им будет где порезвиться… Ты это просто так сказал или…

— Или, — решительно прервал ее Шон. — Я хочу большую семью и предлагаю заняться этим прямо сейчас.

На этот раз Шон был сдержан и нежен. В глубокой синеве его глаз отражалась вся его любовь. Он целовал Клер долгими, медленными поцелуями, и для нее не существовало такой орхидеи, чей аромат был бы столь восхитителен, как его мужской запах. И не было такого вина, которое пьянило бы так же, как терпкий вкус его губ. Он шептал ей слова любви, и эти слова звучали как мантры, как молитва или музыка…

И в краткий миг, предшествующий высшему наслаждению, на Клер словно снизошло озарение: а ведь отныне всегда будет только так — порыв одного из них всегда будет встречать ответный порыв, страсть одного — вызывать ответную страсть, одна любовь ни в чем не будет уступать другой! Именно этого она и хотела. И ничто другое ее не устраивало!..