Почитатели оперного искусства заполняли фойе Ковент-гардена. Время от времени разрозненный говор их голосов нарушали приветственные возгласы. Из зала доносился шум настраиваемых инструментов. Давали «Мадам Баттерфляй» Пуччини — этим событием в Лондоне открывался светский сезон. Те, кто что-то значили в этом мире или претендовали на то, чтобы что-то значить, пожаловали на этот спектакль, чтобы подтвердить свой статус. Общество собралось пестрое, но изысканное. С блеском и роскошью залы соперничали ослепительные украшения дам и вечерние платья от-кутюр. И все эти шелк, тафта, бархат великолепно сочетались со сверкающими рубинами, бриллиантами, жемчугами и оттенялись сшитыми на заказ смокингами мужчин.

— Выглядишь на миллион долларов, — похвалил Дэвид, с восхищением оглядывая сливочную кожу обнаженных плеч Клер.

Клер рассеянно улыбнулась:

— Хорошо, что я могу себе это позволить.

На ней было вечернее платье из белоснежной тафты от Жан-Поля Готье. Увидев цену, Клер дрогнула, но не отступила. И теперь похвалила себя за это. Наряд в стиле ампир выглядел строго и изысканно. Никаких разрезов, глубоких декольте, только открытые плечи, завышенная талия и мягкие линии подола, лестно очерчивающие фигуру. На ногах белые атласные туфельки на тонком высоком каблуке. Волосы, уложенные в высокую прическу, венчала бриллиантовая диадема.

Дэвид расправил плечи в безукоризненном смокинге.

— Ты готова, дорогая?

— Всегда, — выдохнула Клер, сверкнув глазами.

— Что ж, надеюсь, Британия все еще любит сенсации, — подбодрил Дэвид, подхватил Клер под локоток и повел ее в зал.

Несколько шагов по мягкому покрытию, и вот они уже в самой гуще событий. Их появление было встречено всплеском фотовспышек и гулом взволнованных голосов. Но перед тем, как их плотным кольцом окружили репортеры светской хроники, Клер все же удалось вскользь отметить, что за шесть лет ее отсутствия ничего не изменилось. «Старые деньги» свысока поглядывали на нуворишей. Известные Имена старались держаться поближе к Известным Лицам. В людском водовороте то возникали, то распадались маленькие группки. Затем на Клер посыпались вопросы, в основном связанные с ее возвращением. Она отвечала односложно. Внутренне контролируя себя: «Да, нет, возможно… мне пока трудно сказать…». Дэвид тоже не избежал этой участи. Но он проявил себя истинным дипломатом, то есть говорил много и пространно и в результате не сказал ничего. От навязчивого внимания прессы их спасло появление принца Уильяма с Кейт Миддлтон — это был еще более лакомый кусочек, чем сенсация о возвращении Клер. Репортеры со всех ног бросились к ним, чтобы в завтрашних колонках во всех деталях осветить вспыхнувший с новой силой роман.

И только Клер собралась перевести дух, как от толпы отделилась миниатюрная Элиша Браун и направилась в их сторону. Уголки губ Клер неприязненно дрогнули при виде репортерши из «Дейли мейл». Это она шесть лет назад раздула скандал, превративший жизнь Клер в ад. Сейчас эта настырная беспринципная сучка сгорала от любопытства в надежде заполучить эксклюзивное интервью и не скрывала своих намерений.

— Дэв, — Клер обернулась к нему, — к нам идет Элиша Браун, репортер светской хроники. У этой дамочки гадкий язык, собачий нюх и острое зрение. Я не хочу с ней общаться…

— Вполне возможно, что сегодня просто не твой день, дорогая, — взволнованно перебил Дэвид. — Я вижу цель похуже. Здесь Шон Ричмонд.

На какой-то миг Клер перестала ощущать биение сердца в груди. Но ее голос прозвучал как всегда довольно ровно и даже несколько безучастно, как будто речь шла об одном из знакомых, а не о человеке, когда-то прошедшемся по ее жизни огнем и мечом:

— Странно, что он здесь. Шон сейчас должен быть где-то на Греческом архипелаге.

— Откуда такие подробности, леди?

— Леди читает газеты.

— Вон там, у колонны, — подсказал Дэвид, заметив ее тщетные поиски.

Теперь Клер увидела его и с досадой отметила про себя, что никакие снимки в журналах не способны воспроизвести эту атлетическую мощь, сексуальность жесткой линии рта, глянцевый отлив черных волос. Шон Ричмонд выделялся из толпы, словно король среди мелкопоместного дворянства. Разумеется, он курил, и, разумеется, он был ослепительно прекрасен, как всегда. Черный смокинг, белая гладкая рубашка, изящный галстук-бабочка. Ничего экстравагантного, только естественная сила, некий магнетизм, который и делал Шона Ричмонда неотразимым мужчиной.

В этот момент он наконец-то отвлекся от огонька тлеющей сигареты и обратил внимание на свою спутницу.

Клер узнала в ней Лоран Жильбер, звезду французского кинематографа. И последнюю пассию лорда Ричмонда, как утверждали газетные источники. Судя по тому, как она защищала каждую пядь своей территории, это соответствовало истине. Стройная блондинка, чья прическа напоминала пышную хризантему, была в пурпурном облегающем платье. Тонкий атлас вызывающе обрисовывал дерзко торчащие груди, глубокий вырез позволял высокому спутнику насладиться видом сверху. На шее, в ушах, на запястье актрисы сверкали сапфиры, под цвет ее глаз. Экран утверждал, что они у нее небесно-голубые. Зритель любил ее хорошее свежее личико, и не важно, что сексуальный аппетит французской звезды стал притчей во языцех, главное, что она приносила огромные доходы киностудии. Дэвид тоже обратил на актрису внимание.

— Что за блондинка рядом с ним? — спросил он. — Такое впечатление, что я ее уже где-то видел.

— Естественно. Это Лоран Жильбер, визитная карточка французского кинематографа.

— Теперь ясно, откуда у меня это ощущение дежавю. А кто вторая дама? Она тебе знакома?

— Кого я только здесь не знаю, — обронила Клер. — Это маркиза Мэри Кларисса Венлейк. Она одна из бессменных членов попечительского совета оперного театра.

— Похоже, маркиза выманивает денежки у Ричмонда, — поделился своими наблюдениями Дэвид.

— Вряд ли он здесь с целью внести вклад в развитие оперного искусства, скорее ради карьерного роста своей любовницы, — холодно ответила Клер.

— Может, нам стоит… — начал было Дэвид.

Клер мысленно предугадала окончание этой фразы «избежать этой встречи».

— Нет, — покачала она головой. — Рано или поздно нам придется встретиться, так лучше пережить этот неприятный момент прямо здесь среди шума и суматохи.

Клер взяла Дэвида под руку и направилась в сторону Ричмонда.

Словно почувствовав опасность, мужская спина напряглась, Шон огляделся, выискивая источник возникшего дискомфорта, и застыл, так и не донеся сигарету до рта. В его глазах промелькнуло что-то похожее на замешательство, смешанное с изумлением, но, нужно отдать ему должное, он быстро справился с собой. Глубоко затянувшись, Ричмонд переключил внимание на леди Венлейк. И все же Клер могла поспорить на что угодно, что, пока она шла к нему, он сумел оценить в ней все — вплоть до высоты и остроты каблуков ее шелковых туфелек.

— …Я всегда считала, что если хочешь послушать хорошую оперу, нужно ехать в Европу… — рассуждала маркиза Венлейк, упиваясь вниманием окружающих. Но при виде Клер ее глаза округлились от изумления, и, оборвав себя на полуслове, она страстно воскликнула: — Клер! Ты ли это?! Вот это сюрприз так сюрприз! Господи, детка, как давно мы… — Леди нахмурила подкрашенные выщипанные бровки. — Кстати, сколько же мы не виделись?..

— Шесть лет, — подсказала Клер, прижимаясь на долю секунды к подставленной нарумяненной щеке, а заодно краем глаза наблюдая за Шоном.

Он порывисто отвернулся, чтобы затушить сигарету в пепельнице. Окурок с безжалостной силой был воткнут в песок. Эк тебя пробрало, усмехнулась Клер.

— Да, время бежит. Чудесно выглядишь, дорогая. Похоже, Америка творит чудеса, — тем временем пропела маркиза. — Я как раз говорила Лоран и Шону, что этот вечер обещает стать незабываемым событием года. Это Лоран Жильбер, — представила леди Венлейк, взяв на себя инициативу знакомства, — наша гостья из Франции и самая яркая звезда европейского кинематографа.

Лоран улыбнулась, принимая комплимент с должным безразличием, однако не упустила случая прильнуть к могучему плечу Шона.

— Полагаю, с Шоном Ричмондом вас знакомить не нужно. — При этих словах глаза маркизы впились в Клер, наблюдая за ее реакцией. Возможно, несколько лет назад ее бы задел этот едва уловимый огонек злорадного любопытства, но жизнь закалила Клер. Подобные любезные уколы были для нее не в новинку. Она знала, что в течение предстоящей беседы каждый из них будет вести свою игру притворства. И Клер ответила с подчеркнутой любезностью, к вящему разочарованию дамы:

— Действительно, в этом нет необходимости, леди Венлейк. Мы с Шоном знакомы довольно давно.

— И добавь: довольно неплохо. — Губы Шона раздвинулись в улыбке, но глаз она не зажгла. — Временами мир тесен, не правда ли, Клер?

— Пожалуй, — в тон ему отозвалась Клер.

Стоя в двух шагах от него, она уловила свежий, чуть терпкий древесный аромат его одеколона. Впрочем, у Ричмонда всегда был отменный вкус. Клер решила, что пора привлечь внимание к Дэвиду:

— Позвольте представить вам моего близкого друга Дэвида Гордона. Его семья одна из самых уважаемых на Восточном побережье.

Дэвид склонил голову в легком поклоне, льняные волосы блеснули в лучах хрустальных люстр.

Дальше началось самое интересное. Мужчины обменялись коротким рукопожатием, и между ними завязался разговор. Что-то похожее на разведку боем:

— Кажется, мы уже встречались, мистер Гордон?

— Да, в прошлом году. В Давосе.

Клер отметила, что слышит об этом впервые.

— Что привело вас в Англию, дела или удовольствия? — снова спросил Шон.

Вопрос был коварный, но не такой уж неожиданный, Дэвид легко его обошел.

— Я бы сказал, удачное сочетание того и другого.

— И долго вы собираетесь здесь пробыть?

— Все зависит от обстоятельств.

— Понимаю… — протянул Шон и перевел взгляд на Клер. Его взгляд недвусмысленно пробежался по ее губам, по покрытым золотистым загаром плечам, по груди, целомудренно прикрытой белым кружевом. И опять вернулись к губам цвета пиона.

Клер немедленно изобразила на них улыбку, означающую: «Смотреть можно, трогать — нет!» Разумеется, от мадемуазель Жильбер не укрылся этот молчаливый диалог. Но, как настоящая профессионалка, она не растерялась.

— Знаете, в прошлом году мне пришлось дважды побывать в Нью-Йорке на съемках, и оба раза я возвращалась оттуда совершенно опустошенная. Этот город действует на меня, как энергетический вампир.

— А меня, напротив, он заряжает энергией, — сказала Клер.

— И поэтому ты провела там так много времени? — сухо поинтересовался Шон.

— Нет. Просто сюда меня ничто не влекло, — с улыбкой парировала Клер.

Дэвид сразу счел нужным вмешаться:

— А сейчас вы снимаетесь, мадемуазель Жильбер?

— Нет, но у меня на ближайшее время большие планы. Правда, мне не хотелось бы говорить об этом, пока не будет подписан договор, — предупредила пепельная блондинка. — К тому же съемки начнутся только лишь в сентябре, а до этого времени я собираюсь пожить в Лондоне. Похоже, здесь будет весело. Поло, парусная регата, скачки…

— Вы любите скачки? — оживился Дэвид.

— Нет, у меня другие пороки, — откровенно намекнула звезда. Притронувшись к запястью Шона, она томно проворковала: — Дорогой, тебе не кажется, что нам пора занять свои места?

— Да, мне тоже нужно еще отыскать своего супруга, — спохватилась леди Венлейк.

Она было направилась прочь, но на миг задержалась и с притворной нежностью коснулась руки Клер повыше локтя:

— Да, Клер, буду рада, если ты навестишь меня. С мистером Гордоном, разумеется, — закончила маркиза, бросив кокетливый взгляд в Дэвида.

Дэвид рассыпался в благодарностях, ввернув замысловатый комплимент. А затем, проводив даму мимолетным взглядом, озабоченно посмотрел на часы:

— Дорогая, думаю, нам тоже пора занять свои места, если мы не хотим пропустить увертюру.

— Да, конечно. — Клер рассеянно улыбнулась. — Приятно было повидаться, Шон.

Этой упоительной, пронзительной минуты она ждала долгих шесть лет! Чтобы вот так намеренно небрежно бросить ничего не значащие слова на прощание и уйти не оглядываясь. В ту же секунду, словно в наказание за излишнюю самоуверенность, Клер ослепила яркая фотовспышка. Элиша Браун все же подкараулила желанную добычу.

— О! Сцилла и Харибда рядом! Возьмитесь за руки и улыбнитесь!

— Только если вы меня рассмешите, — внятно пробормотал Шон.

Но именно это вызвало на губах Клер улыбку.

— Можно задать вам вопрос, сэр Ричмонд?

— Я здесь не ради интервью «Дейли мейл».

— Всего лишь один, — настаивала репортерша. — Кажется, вы должны быть сейчас на пути в Гонконг?

Шон откровенно усмехнулся.

— Мисс Браун, я бы посоветовал вам на будущее более точные источники информации. В любом случае, я там, где мне хотелось бы быть в данный момент. Надеюсь, я дал исчерпывающий ответ?

— Как всегда. — Браун с непробиваемым лицом обернулась к Клер. — Леди Макгрифи, может быть, вам есть что добавить к этому?

— Только одно: если бы вы нас предупредили, мисс Браун, снимки могли бы выйти намного удачнее…

Легко поставив зарвавшуюся дамочку на место и не взглянув в сторону Ричмонда, Клер отправилась в зал.

— Завтра художества этой барракуды появятся на первой полосе. Могу представить, с какими комментариями, — раздраженно проворчала она, поднимаясь по лестнице.

— А по-моему, спектакль удался, — отозвался Дэвид. — Нэнси могла бы тобой гордиться, детка.

Клер покосилась на Дэвида. В его улыбке сквозила неприкрытая ирония.

Весь первый акт Клер пыталась сосредоточиться на пении примадонны, но ни музыка, ни великолепное зрелище костюмов и декораций не могли избавить ее от ощущения надвигающейся катастрофы. В этом смысле выбор «Мадам Баттерфляй» сегодня вечером был явно символичен. Душераздирающая история любви японской девушки к вероломному американскому офицеру трагическим финалом напоминала ее собственную. Клер сумела выстоять. Но потребность любить и быть любимой по-прежнему оставалась неудовлетворенной, и нужно было глубоко ее прятать. Преданный друг, прелестный дом, потрясающий гардероб и несомненно удавшаяся карьера не смогли заполнить сердечную пустоту. Успех казался не таким ощутимым, если рядом не было человека, с которым можно было бы его разделить. А независимость, которой так гордилась Клер, порой очень сильно напоминала ей одиночество…

Вокруг раздались аплодисменты. Клер поспешила к ним присоединиться. В зале медленно зажегся свет. Желающие размять ноги в антракте стали покидать свои места. Они обменивались впечатлениями, медленно двигаясь по проходу. Клер с притворной небрежностью огляделась, сунула под локоть сумочку из кожи аллигатора и поднялась с кресла.

— Ты куда-то собираешься? — встрепенулся Дэвид.

— Пойду попудрю носик.

Дэвид собрался ее предостеречь, но так ничего и не сказал, догадавшись, что Клер и сама понимает, чем это может для нее обернуться. Он кивнул, оставаясь сидеть на месте, всем своим видом выражая, что он всего лишь сопровождающий, а не охранник. И если дама ощущает потребность побыть одной, что ж, она имеет на это полное право.

Клер спустилась по лестнице, кивая и улыбаясь знакомым, пересекла фойе, стуча высокими каблучками по мраморному полу, и оказалась на улице, густо заставленной лимузинами. Они растянулись до самого собора Святого Павла в ожидании своих хозяев. Клер вдохнула прохладный воздух полной грудью и почувствовала, как напряжение понемногу отпускает ее. Вокруг была умиротворяющая тишина. Жаль, она продлилась недолго.

Густой голос словно выплыл из темноты:

— Такая сдержанная, соблазнительная, недосягаемая — истинная леди, до мозга костей…

Таким пленительным низким баритоном мог говорить только один мужчина — Шон Ричмонд. И только тогда, когда ему самому этого хотелось.

И хотя Клер ожидала, и даже желала услышать нечто подобное, эти слова не принесли ей ощутимой радости.

— Спасибо, ты очень любезен, — вежливо поблагодарила она, продолжая неподвижно смотреть в сгущающиеся сумерки.

— Это не комплимент, не обманывай себя, Клер, — отозвался Шон.

— Что же это?

— Скорее подтверждение вечной мысли, что в жизни тебя ждет много неожиданностей. Особенно в женщинах.

У Клер не оставалось выбора, кроме как обернуться. Ей не понравился его взгляд. Шон изучал ее с бесстрастным интересом эксперта, разглядывающего предмет искусства, о достоинствах и недостатках которого ему еще предстоит узнать. Клер инстинктивно расправила плечи.

— Тебе виднее. Ты ведь давно в высшей лиге.

— Приятно, когда в тебе ценят лучшие качества, — усмехнулся Шон.

Помедлив в нерешительности, он щелкнул крышкой портсигара и протянул его Клер. Она отказалась, покачав головой.

— Позволишь?

— Кури.

Чиркнула зажигалка, последовала затяжка, и в воздухе повисло облачко дыма.

— Знаешь, я был готов к тому, что ты изменишься. Шесть лет — срок немалый. Но почему-то меня преследует ощущение, что передо мной женщина, которая постоянно печется о том, чтобы ни одна частица ее драгоценного «я» не вырвалась наружу.

Клер насторожилась. Не слишком ли легко его пронзительные глаза проникли за ее глянцевый фасад? Пришлось парировать с заученной улыбкой:

— Что заставляет тебя так думать?

— Причин хоть отбавляй. — Сильные смуглые пальцы поднесли сигарету к губам, в то время как глаза продолжали критически ее изучать. — Взять хотя бы это платье. Белый цвет — это вызов или защита?

— Всего лишь женская прихоть.

— Допустим. А твоя прическа?

— А с ней-то что не так? — Клер поднесла руку к пучку.

— Нет. С ней все в порядке. Она так же безупречна, как и ты. И я бы даже не назвал ее строгой, скорее, в ней чувствуется стремление обуздать прежний огонь. — Его взгляд снова скользнул по белому кружеву, прикрывающему ее грудь. — Есть и другие менее шокирующие детали, но все они так или иначе заставляют задуматься.

Клер холодно взглянула на него.

— Мне жаль, что я разочаровала тебя, Шон. Но право же, твои слова меня ничуть не задели.

— Задели, — решительно бросил он и, прежде чем она нашлась что возразить, добавил с обезоруживающей откровенностью: — Мы оба задеты, Клер. И, возможно, я даже больше, чем ты. Иначе бы меня сейчас не мучил вопрос: куда исчезла та девушка, которая атаковала жизнь в лоб, невзирая ни на какие условности, и которую, как мне казалось, я любил так сильно, что готов был назвать своей женой?..

— Я бы предпочла эту тему не обсуждать! — резче, чем ей хотелось бы, прервала его Клер. — Наша помолвка с самого начала была ошибкой. Но с тех пор столько всего произошло и в твоей, и в моей жизни, что было бы глупо ворошить прошлое!

— Как легко ты расправляешься с ним! — Сверкнув глазами, Шон выбросил недокуренную сигарету.

— В счет идет только будущее, я дошла до этой мысли непростым путем!

— Ну а я придерживаюсь иной точки зрения. Некоторые поступки не имеют срока давности. Да и прошлое иногда вторгается в настоящее, хотим мы этого или нет.

— Мне все равно, что ты думаешь. Единственное, что я точно знаю, так это то, что я больше не хочу встречаться с тобой нигде, никогда, ни при каких обстоятельствах! — Клер шагнула вперед, едва сдерживая гнев. — Дай мне пройти!

Шон не сдвинулся с места.

— Спешишь к образчику американской мужественности?

Клер воинственно вскинула голову:

— Его зовут Дэвид Гордон. И будь уверен — это имя я ни с одним другим не перепутаю!

Этого следовало ожидать, промелькнуло в ее сознании секундой позже. Все можно было прочесть в его глазах, вспыхнувших твердой решимостью, понять по упрямо сжавшимся губам. Но Клер была слишком обеспокоена собой, своей реакцией на близость Шона, чтобы предугадать его намерения. А ведь они были очевидны. Шон яростным движением руки притянул ее к себе и впился в ее губы. Вначале Клер поразило, насколько точно она помнит вкус этих жестких губ, пахнущих мятой и табаком, затем ее опалила свирепая требовательность его поцелуя. В нем не было ни капли былой любви, одно только желание утвердить свое мужское превосходство. Внутри у Клер вспыхнуло пламя гнева — да что он о себе возомнил?!

Она собралась оказать ему яростное сопротивление, и тут до нее дошло, что именно этого он и ждет. Ждет, чтобы она хоть как-то выразила свои эмоции. Раскрылась перед ним. И Клер решила преподать ему урок. Она приняла этот поцелуй как неизбежное зло, но не ответила на него. И только когда его искусный язык, взломав оборону, устремился в глубь ее рта, Клер с трудом удержалась, чтобы не обнять эти широкие плечи и не обмякнуть в его руках. Ей вдруг мучительно захотелось вновь испытать те дурманящие исступленные чувства, то самое волнующее, что было в их отношениях когда-то. Чтобы не соскользнуть на опасный путь, Клер с силой, до боли в ногтях, вцепилась в сумочку. Слава богу, в какой-то момент, видимо осознав ее пассивность, Шон перестал терзать ее губы своими бесконечными атаками и резко отстранился. Что-то промелькнуло в его взгляде, но так быстро исчезло, что Клер не смогла определить значение этого выражения. Впрочем, у нее не было ни времени, ни желания задумываться над этим. Женская интуиция настойчиво советовала закрепить достигнутый с таким трудом успех. И со всей холодностью, на какую только Клер была способна в эту минуту, она произнесла:

— Надеюсь, ты удовлетворен?

Он улыбнулся, отнюдь не ласково.

— Нет, и уже давно. Но уверен, что скоро все изменится.

И, прежде чем Клер нашлась, что сказать, зашагал прочь.