— Попробуй угадай! Она нашлась! Нашлась пропавшая коллекция! — (Услышав новость, Кэй улыбалась до ушей.) — Это был кто-то из офиса корабельной компании Болоньи. Наша коллекция находится там, в отличном состоянии, и завтра уже будет здесь. Фантастика! Ведь я же говорила! — Джорджия тоже сияла. — Я же говорила, что Жан-Клод обещал скоро найти пропажу!

Это произошло на следующий день после возвращения из Парижа. Джорджия стремглав бросилась из кладовой в тот момент, когда в магазине раздался звонок. Девушка надеялась, что это Жан-Клод, ведь он так еще и не звонил. Она наивно полагала, что он позвонит прошлой ночью, хотя бы для того, чтобы узнать, как она добралась домой.

Хотя с какой стати он должен был это делать? — спрашивала Джорджия себя всю ночь, стараясь прогнать глупое разочарование, которое нахлынуло на нее, когда девушка окончательно потеряла надежду и погасила ночник у кровати. Она же взрослая женщина, вполне способная долететь самостоятельно.

И Жан-Клод к тому же крайне занятой человек, внушала сейчас себе Джорджия, потому что уже наступило время ланча, а от него все еще не было звонка. Не о чем было волноваться. Он обязательно позвонит, когда будет время.

А новости в это утро были получены приятные, хотя они мало удивили Джорджию. Как она сказала Кэй: «Я ни капли не сомневалась, что Жан-Клод сдержит свое слово». При этом девушка не могла скрыть гордость в своем голосе и счастливый обожающий блеск в глазах.

Избегая отдельных интимных подробностей и не выдавая секрета Жан-Клода, Джорджия рассказала Кэй о своем волшебном уик-энде. И вряд ли смогла бы промолчать. Все было написано у нее на лице.

— Ого! — воскликнула Кэй, как только увидела Джорджию. — Ты выглядишь так, словно неплохо провела время!

— Чудесно! — воскликнула Джорджия, восторженно подняв глаза к небу. Затем вздохнула и призналась: — Кэй, я влюблена!

— Великолепно! — Реакция Кэй была предсказуемой и моментальной. — Ради Бога, не молчи. Я сгораю от нетерпения поскорее все услышать!

К счастью, до обеда было всего два покупателя — утро понедельника всегда проходило спокойно, — поэтому Джорджия смогла посвятить немало времени своему рассказу. Восхитительное ощущение! Девушка словно вновь пережила весь уик-энд. А разговоры о Жан-Клоде кружили ей голову не хуже вина.

— Он самый потрясающий мужчина из всех, кого я знала. Я обожаю в нем все. Он и есть тот самый мистер Совершенство, которого я ждала.

— Я так счастлива за тебя, Джорджия! — Кэй дружески обняла Джорджию. — Ты заслужила эту сказку.

Но если это сказка, что же тогда случилось с принцем? К вечеру, когда две подруги уже закрывали магазин, от него все еще не было ни звука.

— Не волнуйся, он ждет, чтобы позвонить тебе домой. — Кэй тепло улыбнулась, глядя в обеспокоенное лицо девушки. — Просто хочет поговорить с тобой наедине, чтобы никто не мешал.

Именно на это Джорджия и надеялась. Но за весь вечер, что она провела у телефона, позвонила лишь тетя Беатрис. Девушка отправилась в постель, стараясь не беспокоиться, но чувствуя, что вся буквально омертвела от горького разочарования. Неужели она ошиблась в нем? Может, сама все себе напридумывала?

Следующий день прошел точно так же.

— Он, возможно, занят, — продолжала утверждать Кэй, пока они распаковывали коробки с прибывшим товаром. — Вот увидишь, скоро позвонит и будет просить прощения.

Джорджия испытывала благодарность за сочувствие, но неужели он мог быть ТАК занят? Никто не может быть загруженным настолько, чтобы в течение сорока восьми часов не выкроить пару минут для телефонного звонка. Нет, была какая-то другая причина молчания Жан-Клода.

Такая, например, что он вовсе и не собирался ей звонить. Что прошедший уик-энд ничего для него не значил. Абсолютно ничего. И что Джорджия была всего лишь очередной пометкой в длинном списке его побед.

Мысли о подобном терзали девушку, но как можно думать о чем-либо другом? Ведь она с самого начала подозревала, к какому типу мужчин принадлежит Жан-Клод Лассаль. И теперь выходило, что была все же права.

Но ведь она сама позволила себе поддаться его чарам. Даже уговорила себя поверить, что на: шла мистера Совершенства. Унижение охватило Джорджию. Какая же она дура!

Было как раз около шести, когда Кэй, надевая пальто и собираясь уходить, просунула голову в дверь кладовой, где Джорджия до сих пор занималась распаковкой товара.

— Не засиживайся допоздна, Джорджия. Иди-ка домой и отдохни. Или можешь провести вечер у нас с Эдди. Сегодня его очередь готовить, так что ужин будет вполне съедобным.

Джорджия взглянула· поверх ящика с льняными блузками, который как раз распаковывала, испытывая благодарность и глубоко тронутая вниманием помощницы. Но тем не менее отказалась:

— Спасибо, Кэй. Может, как-нибудь в другой раз. Я только закончу этот ящик и сразу же отправлюсь домой.

Заниматься каким-нибудь делом было лучшей терапией, кроме того, Джорджия не хотела провести вечер в компании. Пока работала, она хоть немного забывала о тяжести на сердце, тогда как общение с людьми только обострит ее страдания. Возможно, это звучало и неблагодарно, но она действительно лучше чувствовала себя в одиночестве.

— Ну ладно, тогда увидимся завтра. — Кэй не настаивала. Она была хорошим другом и, вероятно, понимала чувства, испытываемые Джорджией. — Но не работай до ночи. Лучше посмотри дома телевизор. По-моему, сегодня как раз твое любимое игровое шоу.

Джорджия улыбнулась.

— Не волнуйся. Я недолго. Закончу вот это и уйду.

Девушка, конечно же, не сдержала своего слова. Распаковав один ящик, развесив одежду на вешалки и прикрепив ценники, она взялась за следующий. Затем еще за один. До тех пор, пока есть силы. Потом поедет домой и свалится в постель. И если повезет, сможет по-настоящему заснуть.

Последние пару ночей сон для Джорджии был несбыточной мечтой. Она лежала, прислушиваясь к тиканью часов у кровати, а мозг ее буквально плавился от отчаяния. И только когда через шторы начинал брезжить рассвет, девушка впадала в короткий, тревожный сон.

Это безумие. Если Жан-Клод действительно лишь играл с ней, в таком случае он просто не стоит всех ее страданий. Но хотя мозг девушки понимал это, сердце думало совершенно иначе!

Спустя четыре часа, когда Джорджия вышла из магазина, на Бат обрушился сильный ливень. Все одно к одному. Девушка раскрыла зонтик. Небеса, похоже, внимали ее настроению.

Спустившись вниз, Джорджия поспешила к стоянке, где всегда парковала свой красный «поло». Я должна забыть его, решила она. Это все, что можно сделать. Если так будет продолжаться, я сойду с ума. Я совершила ошибку, и ничего с этим не поделаешь. Но это же не трагедия. Ведь ничего ужасного не произошло. В один прекрасный день я встречу кого-нибудь еще лучше, и мое сердце выздоровеет.

Нет, не выздоровеет. И ты не сможешь забыть его! И не найдешь никого лучше! — звучал какой-то неведомый голос в голове Джорджии. Мужчина, подобный Жан-Клоду, встречается лишь один раз в жизни.

Как раз в этот момент длинная черная машина промчалась мимо девушки. Заметив ее краем глаза, Джорджия чуть не бросилась ей вслед, а ее сердце едва не вырвалось из груди. Какое-то мгновение она была уверена, что это «порше» Жан-Клода.

Она, конечно же, ошиблась. Но когда машина исчезла, в ее мозгу что-то неожиданно прояснилось. И она поняла то, что до сих пор не приходило ей на ум.

Девушка развернулась и почти побежала к стоянке. Теперь она знала, как ей быть.

— Николь? Это Джорджия из Англии.

Лишь с пятнадцатого раза она дозвонилась до его квартиры, столько же раз набирала номер Жиф-сюр-Ивета. Она уже хотела на сегодня оставить все попытки связаться с Парижем. Было около одиннадцати. Во Франции почти полночь. Джорджия решила подождать до утра и тогда попробовать еще раз.

Но из упрямства она решила попытаться последний раз, и — о чудо! — кто-то в конце концов поднял трубку. Это была Николь.

— Джорджия! Я искала ваш номер. О, Джорджия… папа… Случилось что-то ужасное.

Пять минут спустя Джорджия повесила трубку. Но тут же вновь ее подняла и набрала номер Кэй. Девушка вся оцепенела, а ее сердце покрылось льдом.

Кэй ответила почти тут же. Джорджия глубоко вздохнула и сказала:

— Кэй, тебе придется завтра опять остаться одной. Произошел несчастный случай, и я первым утренним рейсом лечу во Францию.

— Отвезите меня по этому адресу, пожалуйста. Как можно быстрее.

На следующий день, около девяти утра, в аэропорту «Шарль де Голль» Джорджия садилась на заднее сиденье такси и протягивала водителю листок бумаги, на котором были написаны название и адрес госпиталя. Девушка обычно не часто обращалась к Богу, но сейчас она горячо молилась. Господи, не дай ему умереть. Пожалуйста, позволь ему выкарабкаться.

Прошлой ночью Николь рассказала ей о бомбе. Тогда она только что вернулась из госпиталя от Жан-Клода и отозвалась на последний звонок Джорджии.

— Взрывчатку подложили под машину. Считают, что это Дюваль или кто-то из его окружения. О, Джорджия… Кто мог желать его смерти?

— Но он жив? — Джорджия едва не лишилась чувств, спрашивая об этом. — Ты ведь сказала, что он в госпитале? Он жив?

Николь задыхалась от слез.

— Да, слава Богу, пока жив. Но очень сильно ранен. С воскресенья еще не приходил в сознание. Врачи говорят, что это плохо. Я… — Николь не смогла продолжать и разрыдалась.

В этот момент Джорджия уже решила.

— Я выезжаю, — сказала она Николь. Они сейчас очень нужны друг другу. Но Джорджия в любом случае не могла остаться в Бате. Она должна быть рядом с Жан-Клодом.

Когда такси подъезжало к госпиталю, Джорджия беззвучно молилась. Слава Богу, что она прозрела и решила позвонить. Как было бы ужасно, если бы она до сих пор оставалась в Бате в мучительном неведении, ведь практически так и случилось. Если бы ее мозг не пробудила та промчавшаяся машина, она бы даже не знала, что Жан-Клод борется за свою жизнь.

Девушка в тысячный раз вспоминала тот момент прозрения. Тогда в ее голове словно зажегся свет. И в момент вспышки для нее все прояснилось.

Жан-Клод не мог бы ее обмануть. Не такой он человек. Она несправедливо его осудила, положившись на свое первое впечатление о нем. Но ведь она знает его теперь лучше и не имеет права так о нем думать. Единственной причиной его молчания могло быть только какое-то несчастье. Джорджии стало стыдно, когда она все поняла, и это чувство не покидало ее до сих пор. Жан-Клод заслуживал ее уважения и доверия, а она не смогла их ему дать. Она была слишком занята жалостью к себе, чтобы трезво мыслить.

Но сейчас-то Джорджия рассуждала вполне трезво. Когда такси подъехало к госпиталю и высадило девушку у главного входа, она чувствовала себя очень сильной.

Я буду здесь с тобой, мой любимый, мысленно клялась она. Что бы ни случилось, я буду с тобой рядом. И если только любовь в состоянии помочь человеку выжить, то ты обязательно выкарабкаешься, ведь моя любовь к тебе безгранична.

Через сеть коридоров Джорджия шла к одноместной палате, где, как сообщила Николь, лежал Жан-Клод. У двери она на мгновение задержалась, чтобы собраться с духом, затем, расправив плечи, уже было подняла руку, чтобы постучать. Но в этот момент дверь распахнулась, и появилась медсестра.

— Мадемуазель Джорджия? — Она смотрела в бледное, напряженное лицо девушки и улыбнулась, когда та кивнула. — Вы можете войти и увидеть его, — сказала она на хорошем английском. — Его дочь говорила, что вы приедете. — Когда Джорджия проходила мимо медсестры, та мягко коснулась ее плеча. — Он, конечно, вас не узнает. Пациент до сих пор не пришел в сознание. Боюсь, в его состоянии не наступило никаких перемен к лучшему.

Девушка кивнула.

— Да, я знаю. — Она благодарно улыбнулась медсестре, затем глубоко вздохнула и вошла в палату.

Все могло быть намного хуже. Нужно радоваться хотя бы этому. Кровать, на которой лежал Жан-Клод, бледный и неподвижный, как труп, была окружена аппаратами, мониторами и капельницами, к чему Джорджия в принципе была готова. Она не видела его поврежденной ноги — о ней девушке рассказала Николь, — но забинтованная рука и повязка на лице свидетельствовали о несчастье. Но он все же был целым. Его не разорвало на части.

Изо всех сил стараясь держать себя в руках, Джорджия подошла к изголовью кровати.

— Здравствуй, Жан-Клод. Это Джорджия. — Она взяла его здоровую руку в свои ладони. — Прости, что не приехала раньше, но я не покину тебя, пока ты не поправишься.

Около кровати стояло кресло. Девушка села в него, бросив свои сумки на пол.

Она наклонилась к Жан-Клоду, не выпуская его руки.

— Я знаю, что ты не можешь отвечать мне, но, возможно, слышишь меня, поэтому я просто посижу здесь и немного поговорю с тобой. — Девушка слабо улыбнулась. — Зато ты не сможешь спорить со мной.

Следующие минут десять Джорджия рассказывала о том, что произошло после их расставания. О своем приезде в Бат, о прибытии пропавшей коллекции, о плохой погоде в Англии и о том, как узнала от Николь о несчастном случае. Девушка вспомнила, как раньше где-то читала, что люди в коме часто могут слышать и что разговоры с ними помогают вывести их из бессознательного состояния. Поэтому она будет приходить и разговаривать с ним до тех пор, пока не охрипнет.

Появилась медсестра в сопровождении врача.

— Извините, но вам придется ненадолго покинуть комнату, — сказала она Джорджии. — Доктор Миллайс хочет осмотреть пациента без посторонних. Но когда мы закончим, вы снова можете войти.

— Хорошо. — Джорджия подняла свои вещи и вышла. Как раз в этот момент в конце коридора появилась Николь.

Они бросились друг к другу и некоторое время стояли молча, обнявшись. Николь, очевидно, постоянно плакала. Ее лицо было помятым и опухшим, а когда она наконец заговорила, голос звучал надломленно и хрипло.

— Я немного отдохнула. Я здесь всю ночь. Мне нужно было что-нибудь поесть, поэтому я спустилась в кафетерий. Как он? — с надеждой спросила молодая девушка. — Ничего не изменилось, пока меня не было?

Джорджия покачала головой.

— Там сейчас врач. Возможно, он нам скажет что-нибудь, когда выйдет. Пойдем сядем. — Она взяла Николь за руку и повела к ряду кресел, стоявших вдоль стены. Бедная девушка выглядела истощенной, едва держалась на ногах. Джорджия поняла, что за Николь нужно следить не меньше, чем за Жан-Клодом.

Когда доктор Миллайс наконец вышел, он сказал, что никаких изменений не произошло, хотя состояние Жан-Клода слегка стабилизировалось.

— Ему повезло, — сказал он Джорджии. — По счастливой случайности бомба не полностью сработала. В противном случае его уже не было бы с нами.

Джорджия уцепилась за эту мысль. Ему не предначертано судьбой сейчас умереть. Ведь он в конце концов выкарабкается с того света, если она будет в это верить?

Весь оставшийся день Джорджия продолжала свое дежурство у кровати Жан-Клода, почти постоянно в компании Николь, хотя ей и удалось убедить измученную девушку прилечь на пару часов. Джорджия все время разговаривала с ним, убеждая Николь делать то же самое. Она была уверена, что хоть что-то доходит до сознания Жан-Клода.

Было около шести часов вечера, когда дверь внезапно открылась и появилась стройная, элегантная темноволосая женщина. Джорджия поняла, кто она, еще до того, как Николь встала той навстречу. Именно такой Джорджия себе представляла бывшую жену Жан-Клода.

Джорджия смотрела, как женщина подошла и встала с другой стороны кровати, вежливо и быстро улыбнувшись ей. Она была очень расстроена, между бровей залегла глубокая складка, а все ее тело казалось напряженным, отчего Джорджия неожиданно взволновалась.

Бывшая жена Жан-Клода переживала за него. Это было очевидно. Что бы там у них ни произошло в прошлом, врагами они не стали. Почувствовав это, Джорджия поняла, что любит Жан-Клода еще сильнее.

Женщина оставалась в больнице около часа, и ушла незадолго до десяти, когда Джорджия с Николь сели в такси, направляясь в квартиру на Елисейских Полях.

— Вам нет смысла здесь дежурить, — сказал им доктор Миллайс. — Его состояние остается без изменений, а если что-нибудь изменится, мы обязательно тут же свяжемся с вами. Я бы вам обеим советовал отправиться домой и немного поспать.

Никто не спорил, хотя уходили обе неохотно. Но упорствовать было бы неразумным. Они обе были физически и морально измучены.

— Я лягу на диване в кабинете, — заявила Николь, входя в холл и включая свет. — А вы можете лечь в спальне. Там будет удобнее.

— Ты уверена? Я не против дивана. — Джорджия чувствовала себя немного виноватой в том, что займет кровать.

Но Николь покачала головой.

— Я настаиваю, — сказала она. — Вы после дороги, и я так счастлива, что вы рядом со мной. Без вас я бы, наверное, не вынесла этого горя.

Джорджия обняла девушку.

— Я тоже рада, что мы вместе.

Меньше чем через пятнадцать минут Джорджия ложилась в постель, зная, что уснет, как только голова коснется подушки. Однако она не забыла помолиться за Жан-Клода.

«Пожалуйста, не оставляй его. Умоляю, дай ему силы. Сделай что угодно, только не забирай его».

Через два часа девушка проснулась от телефонного звонка.

В холодном поту она села, сердце бешено колотилось в груди. Это из госпиталя. Что-то случилось. Жан-Клод умирает.

Джорджия откинула одеяло, но внезапно спохватилась. Телефон вовсе не звонил. Это был всего лишь сон. Плод ее воспаленного воображения.

Закрыв глаза и хватая ртом воздух, девушка забралась обратно в постель. О Господи, молилась она, я люблю его так, что невозможно передать словами, и отдам все на свете, чтобы когда-нибудь он стал моим. Но если даже у нас нет общего будущего, умоляю, спаси его. Пожалуйста, позволь ему выжить. Это единственное, что имеет значение.

Медсестра как раз меняла Жан-Клоду постельное белье, когда они приехали.

— Bonjour, — приветствовала она девушек. — Надеюсь, вы хорошо отдохнули? Рада вам сообщить, что пациент провел спокойную ночь. Доктор Миллайс только что осматривал его и констатировал, что состояние больного остается стабильным.

Тем не менее не произошло никакого улучшения. Жан-Клод все еще лежал в коме. Но Джорджия запретила себе падать духом, когда заступила на дежурство у его постели. В конце концов он придет в сознание. И когда это произойдет, она будет рядом.

Все шло так же, как и вчера: они наблюдали, как входили и выходили медсестры; покидали палату, когда врач приходил на осмотр; изо всех сил морально поддерживали друг друга и по очереди садились к Жан-Клоду, чтобы говорить обо всем, что приходило в голову.

Был полдень, когда Николь вдруг сказала:

— Думаю, мне стоит позвонить матери. Она говорила, что не сможет сегодня сюда подъехать, и я обещала ей позвонить и сообщить о самочувствии папы.

Джорджия улыбнулась и кивнула:

— Хорошо. Иди, не беспокойся. А я буду с ним разговаривать.

Когда дверь бесшумно закрылась, девушка потянулась за рукой Жан-Клода, а сердце ее болезненно сжалось от внезапно нахлынувшей жалости, стоило лишь взглянуть на его мертвенно-бледное лицо.

— Вот мы и опять с тобой вдвоем. — Джорджия слегка пожала вялые пальцы. — Ты помнишь тот наш последний день, когда я улетала в Англию? Мы тогда обедали в уютном местечке недалеко от твоей квартиры. «Ле-Шат-Руж» — так, кажется, оно называлось. Потом мы отправились на прогулку вдоль ре…

Джорджия неожиданно осеклась. Это ее фантазия или его рука действительно шевельнулась?

Девушка наклонилась к нему ближе, не в силах сдержать бешеное биение сердца.

— Жан-Клод! Ты меня слышишь?

В тот момент ей показалось, что время остановилось. Но его рука вновь дрогнула, на этот раз Джорджия не сомневалась.

— Жан-Клод? — Девушка с трудом сглотнула, стараясь не дышать. Она уже было открыла рот, чтобы вновь произнести его имя, когда веки Жан-Клода приоткрылись и пара синих глаз посмотрела на нее.

Затем, крайне изумив Джорджию, он заговорил:

— «Ле-Шьен-Руж». Джорджия уставилась на него.

— Что ты сказал?

— Ресторан… где мы обедали… он называется «Ле-Шьен-Руж»… а не «Ле-Шат-Руж».

Джорджия не могла вымолвить ни слова. Потеряв дар речи, она не сводила глаз с мужчины, не замечая слез безумной радости, которые лились по ее лицу.

— Говорят, через пару дней или что-то около этого меня выпишут, хотя некоторое время придется походить на костылях. Никогда бы не подумал… С костылями я умею неплохо обращаться. Несколько лет назад я сломал ногу, катаясь на лыжах, и одно время виртуозно передвигался на костылях.

Плотно позавтракав, Жан-Клод сидел на постели. Он выглядел посвежевшим, с его лица сошла бледность, а глаза сверкали. Никто, посмотрев на него, не подумал бы, что всего несколько дней назад он был на пороге смерти.

Джорджия, сидевшая около его постели, улыбалась.

— Уверена, ты недолго проходишь на костылях. — Глаза девушки блуждали по лицу Жан-Клода. Никогда раньше она не испытывала столь сильного чувства любви, столь безмерного счастья, удовлетворения и блаженного облегчения. Ее молитвы были услышаны. О большем она и не мечтала. — Я даже готова заключить пари, что ты очень скоро пойдешь самостоятельно, — добавила девушка. — И вообще, учитывая твою способность поражать медиков, меня не удивит, если ты выйдешь из госпиталя на своих ногах.

— Ты знаешь, что спасла меня? — Лицо Жан-Клода посерьезнело. Он потянулся за рукой Джорджии и взял ее в свои ладони. — Я чувствовал, что ты была рядом. Ты и Николь. И только ваша близость дала мне силы вытащить себя из темной бездны.

Жан-Клод так проникновенно заглянул в глаза девушки, что у нее сжалось сердце.

— Я всегда буду тебе благодарен. Покуда буду жив.

Джорджия почувствовала, как ее щеки загорелись.

— Я в долгу перед тобой, — тихо произнесла она, — за то, что ты для меня сделал. — А мысленно сказала: все, что я для тебя сделала, я сделала ради любви. И тут же нахмурилась, вспомнив о том, что все это время не давало ей покоя. — Ничего бы не произошло, если бы ты не связался с Дювалем из-за моих проблем.

— Джорджия, не смей даже думать об этом. Ты глубоко заблуждаешься. — Тон Жан-Клода стал почти резким. Он помрачнел и сжал руку девушки. — Скорее, это я должен испытывать вину, что привез тебя сюда и подвергал опасности из-за того, что этот сумасшедший видел нас вместе. — Лицо его окаменело. — Мне мерещатся кошмары каждый раз, как представлю, что ты могла в тот момент находиться в машине. Я, должно быть, помешался, если надумал привезти тебя сюда.

— Ты помешался, если действительно так считаешь! — Теперь наступил черед Джорджии протестовать. — Откуда ты мог знать, что он подложит бомбу? Никто не мог знать, что этот человек выжил из ума! Поэтому, ради Бога, перестань мучить себя. — Девушка нахмурилась. — Я тебя знаю. Я знаю, ты привык считать, что у тебя все под контролем… Жан-Клод, прости меня, но даже ты не в состоянии контролировать абсолютно все!

Как раз в этот момент раздался осторожный стук в дверь.

— Заходи, Николь!

Жан-Клод улыбнулся, произнося эти слова. Николь все утро вела себя крайне тактично, постоянно отлучаясь, чтобы оставить их вдвоем, и не входила без стука.

Они, конечно, в особом уединении не нуждались, но все же Джорджия оценила чуткость девушки. Она тоже улыбнулась, когда Николь входила в комнату.

— Я, кажется, слышала громкие голоса? — Николь с наигранной строгостью переводила взгляд с одного на другого. — Уж не хотите ли вы сказать, что сразу начали спорить?

— Боюсь, что да. — Жан-Клод улыбался. — Джорджия как раз предъявляла мне некоторые серьезные обвинения. И для начала предположила, что я вовсе не всемогущ.

— Она посмела сказать тебе это?

— Да, боюсь, что так оно и было.

— Прекрасно. — Николь улыбалась. — Я рада, что кто-то тебе все-таки это сказал. — Она рассмеялась и посмотрела на Джорджию. — Но вам все равно не удастся его убедить. Поэтому я никогда и не пыталась просветить его. — Она пожала плечами. — Зачем лишний раз напрягать свои голосовые связки? Пусть живет со своими иллюзиями.

Жан-Клод опять смеялся. Джорджия смотрела на него со сжавшимся сердцем, зная, что она навсегда запомнит этот момент. Сейчас между ними было столько теплоты, столько любви витало в окружавшем их воздухе, что она чувствовала себя бесконечно счастливой.

Джорджия решила уехать в воскресенье, за день до выписки Жан-Клода. Она поклялась оставаться до того, пока ему не станет лучше, а сейчас, если не считать поврежденной ноги, Лассаль был вполне здоров. Его рука быстро заживала, требуя теперь лишь тонкой легкой повязки, а бинт с порезов на лице уже сняли.

Можно было и не говорить, что ей вовсе не хотелось уезжать, но не мешало подумать и о Кэй, оставшейся одной в магазине. Джорджия звонила ей каждый день, и та, конечно, уверяла, что прекрасно справляется, убеждая девушку оставаться столько, сколько потребуется. Но в ее присутствии здесь действительно больше не было необходимости. Пора было возвращаться домой.

Утром в воскресенье Джорджия поехала повидаться с Жан-Клодом одна. Николь, упорно настаивавшая на том, чтобы проводить ее днем в аэропорт, отлучилась ненадолго к матери. А ближе к ланчу она вернулась в квартиру Жан-Клода, куда Джорджия заехала, чтобы сложить вещи, после чего они уже вместе отправились на такси в госпиталь.

Джорджия испытывала странные чувства. Она перенесла эмоционально-напряженное время. Девушке казалось, что за эти десять дней прожита дюжина жизней. А сейчас все закончилось, и она возвращалась в Бат к своему нормальному состоянию. Мир, казалось, полностью изменился, хотя, с другой стороны, вроде все было по-старому.

Оставался всего час до отъезда в аэропорт, и Николь, поцеловав Жан-Клода, исчезла.

Джорджии как раз хотелось, чтобы она этого не делала. Жан-Клод сегодня пребывал в непонятном нервном напряжении. Так как он больше не был прикован к постели, то сидел в кресле, окруженный цветами, заполнявшими палату. Стоило ему поцеловать девушку, как она тут же почувствовала его взвинченное состояние. Оно сквозило в его взгляде. Даже в том, как Жан-Клод держал руку Джорджии.

Хотя, возможно, она это сама придумала, потому что испытывала напряжение и чувство неловкости. Джорджия понимала, что между ними осталось очень много недосказанного. Взять, например, ее любовь к нему… Ведь Жан-Клод сам должен был это заметить. Его собственные чувства к ней… ведь он еще ни разу об этом не обмолвился. Джорджия знала, что он ей благодарен. Она знала, что нравится Жан-Клоду. Конечно, они будут поддерживать контакт. Но станет ли их взаимная привязанность друг к другу глубже? Невозможно предугадать. И подобное неведение, когда Джорджия больше всего жаждала услышать от Жан-Клода слова любви, было для нее мучительным.

Приблизительно за пятнадцать минут до того, как им с Николь нужно было уезжать, он внезапно сказал:

— После столь долгого отсутствия ты, скорей всего, будешь очень занята. Но, без сомнения, приятно вновь вернуться к повседневной работе.

Джорджия натянуто улыбнулась. Что он хотел этим сказать? Не то ли, что она слишком погрузится в дела, чтобы встретиться с ним?

— Да, думаю, я буду очень занята, — ответила девушка. — Но ты прав: мне приятно вновь вернуться к работе.

— Я тоже вскоре собираюсь заняться делом, завтра же, как только выйду отсюда. Представляю, какая кипа бумаг накопилась на моем столе за это время.

Все обстояло именно так, как он говорил. Они оба будут слишком заняты. Неужели это являлось утонченным отказом? Девушке казалось, что ее сердце билось словно похоронный набат.

— Да, твой стол, наверное, будет полностью завален, — сказала она.

— В любом случае я позвоню, когда ты доберешься домой. Чтобы узнать, как там у тебя дела. — Жан-Клод наклонился и быстро поцеловал Джорджию. — Еще раз спасибо за все, что ты для меня сделала.

— Не за что.

Почему он ведет себя столь официально? Что происходит? Девушке хотелось кричать.

Раздался стук в дверь, и показалась голова Николь. Она виновато взглянула на них и сказала Джорджии:

— Мне не хочется напоминать, но пора ехать. Я только что слушала по радио автоновости: говорят, по дороге в аэропорт пробки.

— В таком случае поехали. — Джорджия почти вскочила на ноги. Внутреннее напряжение становилось невыносимым. Она наклонилась к Жан-Клоду и коснулась своими губами его губ. — Следи за собой. Не работай слишком много. — И она почти побежала к двери. Однако у самой двери приостановилась и с улыбкой повернулась к Жан-Клоду. — Я очень рада, что ты поправился. — И с этими словами вышла и поспешила по коридору вслед за Николь.

Дорога до аэропорта действительно оказалась крайне долгой. Когда они наконец добрались до места, оставалось всего сорок минут до вылета.

Прежде чем Джорджия успела вылезти из машины, Николь крепко обняла ее.

— Я буду скучать, — сказала она. — Я так рада, что мы подружились, и надеюсь вскоре увидеться.

Это было намного больше, чем сказал Жан-Клод, хотя Джорджия пыталась не зацикливаться на этом, торопясь через вестибюль к столу регистрации. Но почему же он все-таки вел себя так странно? Неужели это на самом деле отказ? Хотел ли Жан-Клод таким образом предостеречь ее от ожидания слишком многого?

А может, она сама все преувеличила? Была слишком чувствительной? Теперь девушке казалось, что именно из-за этого «порока» она столь болезненно воспринимала свои любовные неудачи.

У стола регистрации было всего двое опаздывающих, поэтому Джорджия быстро дождалась своей очереди. Она протянула свой билет и сказала девушке, что хотела бы место в салоне для некурящих, после чего проводила глазами свой багаж, уплывавший по конвейеру.

Это был не сон. Она действительно уезжала домой. Через каких-нибудь три часа она окажется в своей квартире в Бате. Хотя ей хотелось бы испытывать побольше энтузиазма по поводу возвращения в Англию.

Расстроенная и потерянная, Джорджия боролась со своей тоской. Почему же она не радуется, ведь ее молитвы услышаны? Жан-Клод выжил, а разве не она клялась, что ей больше не о чем мечтать, кроме этого?

Так оно и есть. Она действительно любит Жан-Клода по-настоящему. И счастлива лишь оттого, что он остался жив, что у него все в порядке. Почти прогнав свое мрачное настроение, Джорджия направилась к бюро паспортного контроля.

— Джорджия! Джорджия!

Служащий как раз жестом разрешил Джорджии проходить, когда она вдруг услышала до боли знакомый голос, выкрикивающий ее имя. Отказываясь верить собственным ушам, девушка повернулась, и ее сердце едва не оборвалось. За ограждением, опираясь на пару костылей, стоял Жан-Клод.

Какое-то мгновение Джорджия, мигая, смотрела на него, словно это был мираж, а в ее голове проносились тысячи спутанных мыслей. Затем она бросилась к нему.

— Что ты здесь делаешь?

— Джорджия, я дурак. — Перевесившись через ограждение, Жан-Клод ухватился за девушку. — Я весь день мучился, пытаясь привести свои мысли в порядок, и до того додумался, что едва не лишился рассудка.

Жан-Клоду, похоже, не было абсолютно никакого дела до проходящих мимо пассажиров, которые бросали в его сторону любопытные взгляды. А что касалось Джорджии, то она их вовсе не замечала.

— Все дело в том, — продолжал он, — что еще до встречи с тобой я твердо решил никогда больше не жениться. Считал, что не создан для этого, но все внезапно изменилось. Сейчас я понял, что просто не встретил раньше подходящей женщины. Мне кажется, я понял, что люблю тебя в самый первый момент нашей встречи, но это было так для меня неожиданно, что я не мог сразу с этим свыкнуться… — Жан-Клод крепко поцеловал девушку. — Я хотел сказать что-то в этом роде еще в больнице… но слова не шли на ум… Болтал всякую чепуху. Но когда ты вдруг исчезла, понял, что не могу отпустить тебя, не сказав…

Жан-Клод задержал дыхание, не спуская с Джорджии глаз.

— Ты выйдешь за меня замуж?

Девушка в шоке уставилась на него. Но лишь на мгновение.

— Да! — ответила она, смеясь и обвивая его шею руками.

Некоторое время после этого Джорджия ничего не слышала, кроме неожиданно зазвучавшей восторженной музыки в своем сердце, в то время как Жан-Клод осыпал ее поцелуями. С некоторым опозданием она расслышала объявление, приглашающее пассажиров на посадку.

Жан-Клод тоже услышал сообщение. Влюбленные со вздохом разомкнули свои объятия и еще некоторое время не сводили друг с друга глаз.

В конце концов Джорджия сказала:

— Думаю, мне действительно нужно идти.

— Я позвоню тебе, как только ты доберешься домой. А в выходные обязательно приеду.

Затем он все-таки это сказал:

— Я люблю тебя, Джорджия. Люблю тебя больше всего на свете.

— Я тебя тоже люблю.

Джорджия заглянула Жан-Клоду в глаза и в этот момент ощутила себя самой счастливой женщиной в мире.

Несколько минут спустя девушка уже шла к самолету, чувствуя себя словно парящей в воздухе. Жан-Клод… — шептала она про себя. Мой мистер Совершенство. И ей казалось, будто ангелы спускаются с неба, чтобы благословить ее.

А в это же самое время около здания аэропорта Жан-Клод останавливал такси. Но лишь когда наклонился, чтобы открыть дверцу машины, обнаружил, что держит костыли в руке. Он шел всю дорогу без них!

Смеясь про себя, Жан-Клод забросил костыли на заднее сиденье. Только посмотри, что с тобой сотворило предложение руки и сердца любимой женщине! — воскликнул он. Скорее всего, чудо произошло благодаря тому, что она приняла предложение. Что бы там ни говорили, он себя сейчас чувствует поистине всемогущим.

Он забрался в машину, все еще улыбаясь про себя, и захлопнул дверцу. Скоро ему предстоит самое стоящее путешествие в его жизни.