Суббота, 10 мая, 7:11

Дэннис курил на площадке для парковки машин, когда Элла приехала на утреннее собрание. Она закрыла машину и встала, опершись на проволочное ограждение, рядом с Дэннисом.

– Кажется, Софи снова была возле дома Сойера прошлой ночью, – сказал он.

– С Арендсоном?

– Нет. Одна.

– Что она там делала?

– Стояла и смотрела на дом. – Дэннис затушил окурок о столбик ограждения. – Группа наблюдения заметила ее при свете уличных фонарей, но они полагают, что Сойер ее не видел. У него в доме были гости – что-то вроде поминок после похорон. Она пробыла у дома пятнадцать минут и уехала. – Дэннис посмотрел на Эллу. – Она приходит туда уже два дня подряд.

– Я хочу встретиться с ней после собрания.

Дэннис кивнул в знак одобрения.

– Теперь расскажи, где ты была вчера. Ты получила мое сообщение?

Дэннис оставил Элле сообщение и на домашнем телефоне – его она обнаружила, вернувшись домой.

– Так, занималась разными делами. Пыталась получить кое-какую информацию.

– Вообще-то ты должна сообщать мне, чем занимаешься.

– Да, конечно, извини.

Прошлым вечером Элла долго обдумывала, что она может рассказать и как ей сделать так, чтобы не выдать Хоткемпа.

– Если вкратце, то я узнала, что Крис Филипс поссорился с Ригби из-за Хоткемпа, а затем выяснила, что Ригби, вполне возможно, является участником банды, а под конец мне стала известна еще одна ужасная вещь.

– Какая?

– Я не могу тебе об этом рассказать.

– Это ты узнала от Хоткемпа?

– Его семья находится в опасности, ему угрожали. Я пообещала, что никто не узнает о нашем разговоре.

– Ты не можешь обещать такое, – возразил Дэннис.

– Цель оправдывает средства, особенно если это поможет нам найти Лачлана.

– Ты не имеешь права прибегать к недозволенным методам, – заметил Дэннис. – То есть придерживаться одних правил при расследовании одного дела и нарушать их при ведении расследования по другому делу.

– Он никогда не даст официальных показаний. Разве у меня был выбор?

– Может, он не станет давать показания, зная, что солгал, – предположил Дэннис. – В любом случае, ты говорила, что Рос утверждал, будто Крис не является участником банды.

– Я и сейчас так считаю, – подтвердила Элла. – Думаю, ему удалось узнать что-то о банде. Скорее всего, это Крис звонил на телевидение и теперь уверен, что его сына похитили в отместку.

– Это Крис тебе такое сказал?

– Не совсем.

Элла рассказала Дэннису о разговоре, который ей удалось подслушать, и о том, как вели себя мужчины при этом.

– Ты веришь человеку с криминальным прошлым, который, вероятнее всего, лжет, и заявляешь, что неправду говорят два офицера полиции, хотя ты ничем не можешь подтвердить это. – Дэннис покачал головой. – Именно поэтому ты должна ездить на такие встречи со мной.

– Если я получу ордер, то смогу узнать, кто послал цветы Хоткемпу, и, может, даже получу доказательство того, что между ним и Ригби существует какая-то связь.

– Мюррей рассказал мне о корзине с цветами.

– Надо, чтобы лед тронулся. Я словно бьюсь головой о каменную стену, а дело не движется с места.

– У тебя нет оснований для получения ордера, – заметил Дэннис. – И послушай, здесь тоже дело движется. У нас есть записи телефонных звонков на телевидение. Специалисты работали над ними полночи, чтобы определить, откуда были сделаны звонки.

– Надеюсь, мы сможем доказать, что именно Крис звонил на телевидение.

– Вот тебе еще один камень преткновения. Пора на собрание.

Дэннис и Элла направлялись к двери участка, когда им навстречу вышел полицейский.

– Вы занимаетесь делом о поджоге? – спросил он у Эллы. – Знаете мужчину по имени Эдман Хьюз?

– Не говорите мне о нем. Он что, подал на меня жалобу?

Констебль отрицательно покачал головой.

– Его нашли повешенным в своем доме сегодня утром. Прибывшие на вызов полицейские сообщили: он оставил записку, в которой написал, что у него нет будущего.

Полицейский вернулся в участок, а Элла оперлась на перила.

– Черт!

– Сочувствую, – сказал Дэннис.

– Ведь прошло всего пять дней, – пробормотала Элла. – Разве такие дела решаются за пять дней? Неужели он рассчитывал, что я буду заниматься только его делом? Мне надо искать ребенка!

Элла не хотела говорить Дэннису, как вчера она «отшила» Хьюз а на этих самых ступеньках. Элла сжала кулаки и подбоченилась.

– Черт!

 

8:20

Софи сидела в своей машине неподалеку от станции «Скорой помощи» в Роксе с мобильным телефоном в руках. Было начало девятого. Она наблюдала, как парамедики, отдежурившие ночную смену, направлялись к своим машинам, а несколькими минутами позже на пороге станции появились те, кто должен был дежурить в этот день на дневной смене. Машина, в которую они сели, повернула налево. Когда машина «скорой помощи» ехала под мостом, взревела сирена, а на крыше заработал маяк. По субботам всегда было много работы – бог ты мой, да каждый день было много работы. Парамедики вернутся сюда только через несколько часов.

У Софи зазвонил телефон.

– Пора, – сказал Ангус.

– Увидимся позже.

Войдя в станцию «Скорой помощи», первым делом Софи направилась на склад и разложила по местам лекарственные препараты, которые взяла вчера в машине «скорой помощи» номер тридцать один. Потом пошла к своему шкафчику и переоделась в новую форму. Кто-то забыл в раздевалке портативную рацию, и голоса из эфира отдававшиеся эхом в пустом здании, действовали ей на нервы, равно как и звуки не прекращающегося ни на минуту дорожного движения на мосту. Софи прошла в офис управляющего станцией и принялась искать в ящиках стола запасные ключи. В мужской раздевалке она отперла шкафчик Джо Вандермеера, хорошего парня, который по росту и телосложению больше остальных сотрудников походил на Ангусам Софи взяла комплект формы и положила запасные ключи обратно в ящик стола.

Машинное отделение было рассчитано на три машины. Это было минимальное количество машин для небольшой станции «Скорой помощи»: одна машина – для дневной смены, другая – для ночной, если дневная смена не успевала вернуться вовремя, и третья – на случай поломки. На электронной «доске» велась запись километража и график выездов. Рядом с машиной номер тридцать три Софи неразборчиво написала «мастерская» и взяла связку запасных ключей. Слесари постоянно приходили и забирали машины в ремонт без предупреждения. Никто не удивился бы отсутствию машины тридцать три.

Софи положила форму Джо Вандермеера на пассажирское сиденье и нажала на кнопку дистанционного управления, чтобы открыть дверь. Солнечный свет залил машинное отделение, и, закрыв дверь, Софи выехала со двора станции «Скорой помощи».

Она остановилась на Карилон-авеню в Кемпердауне. Вот телефон-автомат на углу, но где же Ангус? Человек, который выглядел намного старше Ангуса, поднял руку, когда Софи поравнялась с ним, и она с удивлением поняла, что это он.

С зачесанными назад седыми волосами, в коричневых брюках-слаксах, однотонной куртке и с полиэтиленовым пакетом в руках Ангуса нельзя было узнать. Казалось, изменилась даже фигура. Софи притормозила, и Ангус сел на пассажирское сиденье. Даже с близкого растояния она с удивлением рассматривала изменившееся до неузнаваемости лицо Ангуса. Пока он не улыбнулся.

– Матерь Божья!

– Хороший грим, хороший, костюм и хорошая игра. Этому нас научили во время работы полицейскими в штатском. – Он поставил пакет на пол, взял форму и перебрался в заднюю часть машины. – Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – солгала Софи.

– Вот и хорошо.

В зеркале заднего вида она увидела лицо Ангуса, который в этот момент застегивал пуговицы на форме парамедика.

– Утром я был в клинике. Там есть только один человек, который ведет наблюдение за его машиной, и еще двое в здании, скорее всего у выходов. Я их не знаю, но, думаю, смогу легко обнаружить.

– А Сойер?

– Заблаговременно заказав доставку цветов и сочинив историю о моей почившей дорогой жене и о том, что Сойер делал ей пластику груди, а ту потом вырезали во время операции по удалению раковой опухоли, я узнал от одной сердобольной медсестры, что в течение последующего часа или около того Сойер будет находиться на шестом этаже.

– Хорошо.

Софи почувствовала, как вспотели руки, державшие руль.

– Не было никаких проблем, когда ты брала форму?

– Нет, никаких.

Ангус снова оказался на пассажирском сиденье и улыбнулся. Вдруг ей пришла в голову мысль: какими абсурдными иногда бывают жизненные ситуаций, ведь всего несколько дней назад она испытывала чувство вины каждый раз, встречая Ангуса, а теперь они вместе намеревались совершить серьезное преступление.

– Мы найдем Лачлана сегодня. Я знаю, – сказал Ангус.

Софи тоже знала это. В груди у нее бушевало пламя небывалой силы: от грандиозных планов, которые они строили прошлым вечером, и от мыслей, так и не давших ей уснуть.

Софи проехала по Карилон-авеню, затем свернула направо, на Милсон-роуд. Впереди показалась частная клиника Святой Елены.

У подъездной дорожки, ведущей к клинике, Софи глубоко вдохнула. Они сделают это, просто не надо нервничать. Главное в операции – не привлекать к себе внимания, попытаться проникнуть в здание незаметно, оставаясь при этом на виду и изображая из себя парамедиков. Если все пойдет по плану, ни один свидетель не вспомнит о них больше, чем то, что они были одеты в форму парамедиков.

 

9:00

Крис открыл дверь и увидел на пороге Эллу.

– К сожалению, нет никаких новостей, – произнесла она. – Я могу войти?

На кухне Глория жарила блины. Крис сказал:

– Входите, если хотите.

Они расположились в гостиной.

– Софи дома?

– Нет.

– Ездит по городу?

Крис кивнул головой. Он не имел ни малейшего представления, где сейчас находится его жена. Она уехала в семь, не сказав ни слова.

– Была ли она дома вчера, когда я привезла вас?

В кухне стало тихо. У Криса мороз пошел по коже.

– Да.

– А была ли она дома в семь тридцать? – спросила Элла. – Выходили ли вы или Софи из дома после половины восьмого?

– Нет.

– Вы спали в одной постели? Наверняка вы бы заметили, если бы Софи куда-то отлучалась?

– Конечно, – подтвердил Крис. – Почему вы об этом спрашиваете?

– Женщину, похожую на Софи, видели у дома Бойда Сойера прошлой ночью. Я хотела поговорить с ней, чтобы узнать, не она ли была там, и объяснить, что не стоит этого делать.

Крис снова кивнул.

– Заверяю вас, в это время мы оба были дома.

Элла недоверчиво посмотрела на Криса, затем, поставив локти на колени, наклонилась вперед.

– Теперь еще одно: мы выясняем, откуда был сделан звонок на телевидение.

– Как это может помочь нашему делу?

– Я думаю, вам лучше знать.

– Вам не удастся доказать, что звонок сделал я, – заверил Крис.

Криса бросило в жар, но он надеялся, что Элла этого не заметила. Ему нечего бояться, успокаивал он себя. Установить связь между ним и звонком, сделанным из телефона-автомата, невозможно.

Элла заговорила тише:

– Будет лучше, если сейчас вы расскажете мне все знаете.

– О чем?

– Об ограблениях и о банде, – сказала Элла.

– Я ничего не знаю. – Крису хотелось вытереть со лба.

– Я вам не верю.

У Криса носом пошла кровь, и он потянулся за салфетками.

– Скоро тайное станет явным, и мы сможем доказать что вы решили утаить информацию. Тогда вам придется объяснять, были ли вы причастны к ограблениям.

Кровь хлынула сильнее.

Какая разница, поверят или не поверят. Найти Лачлана – единственное, что его волновало.

– Если у вас нет новостей по нашему делу, вам лучше уйти.

Когда Элла уехала, Глория вышла из кухни, вытирая руки о полотенце.

– Ты не должен лгать полиции.

– Я сам себе полиция, – парировал Крис.

Пытаясь предугадать ход разговора, он невероятно устал и почувствовал сильную головную боль и головокружение.

– Сам сказал детективу, что Софи была дома, когда ты вернулся, а она пришла не раньше полуночи.

– Софи пытается справиться с горем. Если она считает, что должна ездить по городу, я не могу запретить ей, – объяснил Крис. – Не хватало, чтобы ее обвинили в преследовании кого-то.

– А что, если это так?

– Перестань, мама.

Голова раскалывалась от боли, и Крис зажал ее между ладонями. Он хотел, чтобы Глория ушла обратно в кухню, хотел остаться один. Если сейчас Глория этого не сделает, он скажет, что ему плохо и он хочет вернуться в больницу.

– Это материнский инстинкт, – проговорила Глория. – Никогда не знаешь, на что ты способен, пока твоему ребенку ничто не угрожает.

– Но это и мой ребенок!

– У мужчин все по-другому.

– Это старая песня.

– Неужели? – воскликнула Глория с горящими глазами. – Когда мы с твоим отцом развелись, кто остался с тобой? Он никогда не поддерживал связи с тобой!

Крис закрыл глаза.

– Началось.

– Не надо разговаривать со мной таким тоном. Ты понятия не имеешь, каково мне было тогда. Ты был всего лишь ребенком.

– Мне было четыре года, и я помню больше, чем ты думаешь.

– Четыре, – всплеснула руками Глория. – И что ты можешь помнить, Кристофер?

– Я помню, как ты кричала на отца. Ты сказала ему убираться прочь. И он ушел. – Глаза застилали слезы, ион принялся часто моргать. – Даже не попрощавшись.

– А ты знаешь, почему я кричала на него? Ты так много знаешь, скажи мне, в чем была причина.

– Вы просто ссорились, – выдохнул Крис, – как это часто между вами случалось. С криками и руганью.

Губы Глории превратились в узкую полоску.

– Да, мы никогда не выносили сор из избы.

Крис посмотрел на мать.

– Отец тебя не бил.

– Ты думаешь, если ты этого не видел, этого не был Глория вся дрожала.

– Но…

– Что «но»? – сказала Глория. – Думаешь, что знаешь, как все было на самом деле, но сейчас я расскажу тебе всю правду. Твой отец был никчемным человеком и мне хватило мужества выставить его за дверь, потому что он хотел поднять руку и на тебя.

Крис потерял дар речи.

– В тот же день… – Глория заплакала. – Ты играл на улице. Он взял свой ремень, ударил меня, и в этот момент вошел ты. Он развернулся и поднял руку. Ты смотрел на меня, ты даже не видел его.

Крис замотал головой.

– Я тебе не верю.

– Он оставил нас ни с чем, и ради твоей безопасности я не подавала на алименты, решив, что будет лучше, если мы будем жить своей жизнью, не поддерживая с ним отношений. – Теперь Глория повысила голос. – Всю свою жизнь я стремилась защитить тебя, я всем пожертвовала ради тебя. Я даже подвергла себя риску, помогая тебе. Как ты можешь обвинять меня во лжи! Ведь именно я осталась с тобой, поднималась к тебе по ночам, помогала делать домашние задания, всегда поддерживала тебя и сейчас люблю всем сердцем! Кто держал перед тобой ведро и стирал простыни, когда тебе делали желудочное зондирование? Кто отказался от карьеры, ведь тогда пришлось бы проводить с тобой меньше времени? Кто все уладил, когда твоя шестнадцатилетняя подружка забеременела? Думаешь, твой «дорогой» папочка сделал бы хоть что-нибудь из того, что сделала для тебя я?

– Что? – Глория побледнела под пристальным взглядом Криса. – Ты помогла Би сделать аборт? Ты это имела в виду?

– Ты был в кадетском лагере. – Глория утирала ладонью слезы. – Би не хотела, чтобы ты об этом знал. Впрочем, она просила не говорить об этом ни ее матери, ни Ангусу. Би решила, что если я медсестра, значит, у меня есть друзья, которые ей помогут.

– Как ты могла такое сделать?

– Так было лучше, – бросила Глория. – Вам ведь было по шестнадцать лет! У семьи с таким началом не может быть будущего. Как бы ты учился с женой и ребенком на руках?

– Но она же была несовершеннолетняя. Ты даже не спросила разрешения у ее матери.

– Я поступила так, потому что считала, что это было правильное решение. Может, и Софи сейчас ведет себя так по той же причине, – объяснила Глория. – Говорю же тебе – это материнский инстинкт.

Она пересекла гостиную, намереваясь сесть рядом с сыном, но тот отвернулся от нее.

– Я не могу с тобой разговаривать, – сказал Крис. – Тебе лучше уйти.

Глория все-таки села рядом.

– Мама, послушай, сделай то, о чем я прошу. Я так хочу.

– Это было правильное решение, – повторила Глория; – Думаешь, мне было легко? Думаешь, я не вспоминала о том ребенке, когда родился Лачлан? Думаешь, мне легко носить этот камень на сердце столько лет, зная, что я сделала со своим первым внуком?

– О, ты себя жалеешь?

Глория хотела возразить, но Крис резка ее оборвал:

– Просто уезжай к себе домой, хорошо?

Глория хлопнула дверью, выходя из дома. Крис лежал на диване, обхватив голову руками, и слышал только биение своего сердца в бешеном ритме.

 

9:10

Сердце Софи учащенно билось от волнения, когда она толкала каталку-носилки по коридорам клиники Святой Елены. Ангус шел рядом с ней, перебросив через плечо сумку от реанимационного прибора «Oxy-Viva», в которой что-то ритмично тарахтело. Они дождались лифта, затем втиснулись в него вместе с переговаривавшимися между собой медсестрами и угрюмого вида санитаром. Софи боролась с желанием потрогать шприц объемом в десять миллилитров с мидазоламом, лежавший в кармане ее рубашки, поэтому она стояла, изображая усталость на лице, словно это был обычный день, когда приходится перевозить пациентов с одного места в другое.

На шестом этаже Софи и Ангус вышли и оставили каталку у стены. Здесь было два крыла, которые сходились у лифта. В одном крыле находились палаты, в другом – приемные врачей. Софи словно невзначай оперлась на каталку и посмотрела, Что происходило в коридоре. Ей казалось, что все обращают на нее внимание, а на лбу у нее появилась надпись большими буквами: «ПРЕСТУПНИЦА. ПРЕСТУПНИЦА», но никто даже не взглянул на парамедиков с каталкой в больничном коридоре. Может, пациент еще не готов к отправке или врачи не успели заполнить какие-то бумаги, – выглядело так, словно они ничем не заняты, кроме ожидания. Они привлекали к себе не больше внимания, чем мебель в коридоре клиники. Софи вдохнула знакомый больничный запах и опустила плечи.

Ангус поставил «Oxy-Viva» на каталку.

– Там его офис, – мотнул головой Ангус. – Третий справа.

Синяя дверь была закрыта. Софи внимательно осмотрела ее. Она прокручивала в голове снова и снова план действий. Вдруг ее охватило беспокойство: а что, если его там нет или он окажется в комнате не один? А если он позовет на помощь?

– Готова?

Софи ухватилась руками за каталку и попыталась глубоко вдохнуть. Сойер не возьмет над ними верх, ни за что. Когда ему станет невыносимо больно, он все расскажет Софи представила эту картину, и у нее все поплыло перед глазами. Она не хотела думать о том, как отнесутся к этому правоохранительные органы. Ее не волновало и то, что ее могут приговорить к тюремному заключению. Когда она найдет Лачлана, будет время подумать об этом. Она узнает, где находится Лачлан, все ли с ним в порядке, – только это имело какое-то значение. Несмотря на свои опасения прошлой ночью, она даже не допускала мысли о том, что Сойер не расскажет им, где прячут Лачлана. Она верила, что Лачлан жив и с ним все в порядке. Софи с трудом разжала пересохшие губы, чтобы выдавить из себя одно слово:

– Готова.

С каталкой они направились к офису Сойера. Ангус открыл «Oxy-Viva» и вытащил полиэтиленовый пакет, в котором находился кусок ткани, пропитанной хлороформом. Он сунул его под мышку, а потом с помощью носового платка открыл дверь. Дверь закрылась за Ангусом, Софи осталась ждать в коридоре. Ее бросало в жар от каждого звука: из фойе от лифта доносились голоса, а в приемной чуть дальше по коридору работало радио. Софи достала из кармана шприц и сунула его под подушку, ожидая сигнала от Ангуса.

Через несколько секунд, которые показались Софи вечностью, она услышала тихий свист и направилась в офис Сойера. В приемной было пусто. Дверь в кабинет была открыта, там Софи увидела перевернутое кресло и Ангуса, стоявшего над обмякшим телом Сойера. Пахло хлороформом, хотя ткань, им пропитанную, Ангус уже спрятал в полиэтиленовый пакет и бросил на пол.

При виде лежавшего на полу Сойера у Софи закружилась голова. В какой-то момент ей показалось, что она находится на вызове, а мужчина на полу – ее пациент, значит, необходимо проверить его дыхание, нет ли ушибов при падении и принять решение, какая больница с нейрохирургическим отделением находится ближе всего. Словно не она делала это: не она похищала человека, чтобы заставить его говорить правду.

– Софи, – тихо позвал Ангус. Тяжело дыша, она посмотрела на него. – Надо действовать.

Софи была готова расплакаться. Она продолжала смотреть на Сойера, лежавшего на полу, как вдруг Ангус наклонился и схватил ее за руку.

– Он знает, – сказал он тихо. – Помни об этом. – Софи прикусила щеку. – Или он, или Лачлан.

Софи дрожащей рукой провела под глазами, достала шприц и присела на корточки возле Сойера.

– Держи его руку так, как я тебе говорила.

Ангус обхватил предплечье Сойера и сжал его так сильно, что выступили вены. Софи старалась дышать глубоко, когда снимала колпачок и вкалывала иглу в вену на внутренней стороне руки Сойера.

– Как ты это сделал? – спросила Софи надтреснутым голосом.

– Он смотрел в окно, – ответил шепотом Ангус, – поэтому не услышал, как я вошел.

Софи ввела три миллилитра препарата, вытащила иглу из вены и снова надела на нее колпачок.

– Порядок.

Ангус убрал прибор «Oxy-Viva» с каталки и принялся затаскивать на нее мужчину без сознания, держа его под мышки, а Софи, дрожа всем телом, одной рукой схватила Сойера за ремень, другой – подхватила его под коленями.

– Раз, два, три, – шепотом считала Софи, и они до команде уложили Сойера на носилки на бок, а Ангус укрыл его одеялом так, чтобы как можно меньше было видно лицо. Софи надела на него кислородную маску, которая тоже удачно скрыла лицо от тех, кто мог бы увидеть Сойера. Софи зафиксировала ремни на каталке, натянула одеяло чуть повыше на боковую часть головы, повесила прибор «Oxy-Viva» сбоку на каталку и кивнула Ангусу. Тот выглянул в коридор и широко открыл дверь. Софи вытолкала каталку и направилась к лифтам. Ангус нажал на кнопку вызова костяшками, и они замерли в ожидании лифта. Софи, стиснув зубы, смотрела на неподвижное тело Сойера, холодея от мысли, что он может прийти в себя, и размышляя о том, достаточную ли дозу мидазолама она ввела, хотя знала, что введение большей дозы препарата вызывает остановку сердца. Софи наблюдала, как под одеялом поднимается и опускается грудная клетка Сойера. Она дышала вдвое чаще Сойера. По коридору к палатам мимо них прошли две медсестры. Софи беспокойно взглянула на Ангуса, но женщины повернули на лестницу.

Приехал лифт, и дверь открылась. Софи затолкала в него каталку так, чтобы лицо Сойера было обращено к стенке лифта. Ее бил озноб.

– Дело наполовину сделано, – сказал Ангус.

Лифт открылся на нижнем этаже, и по переходу они направились в отделение неотложной помощи. Ангус держал носилки со стороны головы, что давало дополнительную возможность скрыть лицо Сойера, а Софи едва сдерживалась, чтобы не бежать к машине «скорой помощи» – там она могла почувствовать себя в безопасности. Офицеры из группы наблюдения будут смотреть на лица входящих и выходящих, высматривая лицо Сойера, и не обратят внимания на пациента без сознания на каталке. Но нельзя быть уверенным на сто процентов, что они не предпримут чего-нибудь нестандартного. Не желая знать, где находятся полицейские из группы наблюдения и боясь встретиться с кем-либо из них глазами, Софи старалась не сводить глаз со спины Сойера и считала вдохи и выдохи, чтобы отвлечься, пока они проходили через отделение неотложной помощи к залитой солнцем стоянке для машин «скорой помощи».

Ангус достал ключи из кармана и разблокировал центральный замок машины, затем открыл заднюю дверь и с помощью Софи поставил носилки внутрь. Сойер не пошевелился. Со стороны ног пациента находился рычаг для опускания складной конструкции каталки. Софи задвинула каталку и потянула за рычаг. Она понимала, что в любую минуту любой медсестре взбредет в голову переброситься с ними парочкой слов или на стоянку может приехать еще одна машина «скорой помощи» – ведь ее могли узнать другие парамедики, поэтому, как только Софи забралась в задний отсек машины, где находился Сойер, она кивнула Ангусу, чтобы тот поскорее закрыл двери.

Ангус завел машину. Софи внимательно посмотрела в заднее окно, когда машина отъезжала от клиники. Никто не проявил к ним интереса. Никто не смотрел им вслед.

– У нас получилось, – выдохнула Софи.

– Что получилось? – пробормотал Сойер.

Софи наложила ему на руку жгут, нашла вену и ввела еще полмиллилитра мидазолама. Ей не хотелось, чтобы Сойер пришел в себя до того, как они приедут на место