1. Немного истории
Однажды вечером, более 30-ти лет тому назад (где-то в 1969 году, точнее уже не помню), Александр Алексеевич Холодович заговорил со мной о грамматическом залоге — у него в голове вызревал ряд интересных идей. Я стал отвечать, возражать, поддерживать; дискуссия продолжилась в обильной переписке. Через несколько месяцев Холодович предложил мне написать вместе с ним статью на эту тему. При первой же возможности я примчался в Ленинград, мы сели за стол и приступили. Затем в течение месяцев из Ленинграда в Москву летели напечатанные на машинке варианты Холодовича и возвращались, покрытые моими чернильными поправками, дополнениями и возражениями, ибо е-mail'а тогда еще не было. (Хотел бы я вспомнить точнее, что, как именно, в каких терминах обсуждалось, — да нет, все забыл…) В результате появилась наша совместная статья [Мельчук, Холодович 1970] (предварительное изложение ее было опубликовано как краткие тезисы [Холодович 1970]).
Главная идея этой статьи состоит в том, что грамматический залог как категорию глагольного словоизменения надо определять через соответствие между семантическими и синтаксическими актантами глагола: идея не такая уж новая, но до тех пор не проводившаяся с достаточной последовательностью, да и разделявшаяся далеко не всеми [Мельчук, Холодович 1970: 122–123]. Кроме того, новинкой был и сам подход, основанный на переборе логических возможностей. Предложенная нами техника позволяла построить логически полное исчисление конкретных залогов (= граммем категории залога). Что мы и сделали — не без неточностей, но довольно успешно для первого раза. Начало изучению залога как схемы межуровневых соответствий, а именно, соответствий между семантическими и синтаксическими актантами (глагольной) словоформы было положено. Следствием этого явилась целая серия публикаций — [Холодович 1974; Храковский 1978, 1981 и т. д.], перечисленных в [Храковский 2000].
С тех пор я не переставал работать над уточнением логической системы залоговых граммем, по-прежнему в рамках того же подхода. Следующий шаг вперед, который представляется мне весьма существенным, это перенос рассмотрения залоговых семантико-синтаксических соответствий на глубинно-синтаксический уровень: вместо подлежащего, прямого дополнения и т. д., в дело были пущены глубинно-синтаксические актанты, над внедрением каковых в синтаксис я как раз работал в то время [Мельчук 1974: 138–139]. Осознание того факта, что залог — это явление глубинно-синтаксического уровня, открыло новые возможности описания [Melčuk 1988: 184 и сл.; 1993; 1997; Мельчук 1998: 162 и сл.]. С тех пор многое было переформулировано, ряд понятий уточнен, какие-то темные места прояснены, добавлены новые параллели, и т. д. Однако суть исходного пункта осталась неизменной:
В основе понятия залога лежит соответствие между семантическими [=Сем-] и глубинно-синтаксическими [=ГСинт-] актантами глагольной словоформы, т. е. то, что мы назвали диатезой.
В настоящей статье, посвященной светлой памяти моего учителя и старшего друга, я хотел бы подвести краткий итог моим тридцатилетним поискам и поделиться с читателями тем, что я знаю о залоге сегодня. Учитывая недостаток места, я ограничусь почти что «майскими тезисами», далее если я и не могу надеяться на успех, соизмеримый с успехом «Апрельских тезисов»! По понятной причине я полностью отказываюсь от обзора соответствующих работ и от серьезных ссылок: литература залога огромна.
2. Центральное понятие: диатеза
Центральное понятие, на котором основано определение залога, — это диатеза (термин, насколько я помню, был предложен А. А. Холодовичем; он используется мной в несколько ином смысле).
Диатезой словоформы W называется соответствие между ее семантическими и глубинно-синтаксическими актантами [= — А]: СемА i <=> ГСинтA j .
Я имею в виду, разумеется, соответствие между актантными «местами», или «позициями» в лексикографическом описании данной словоформы (актантные «места» — это то, что по-английски называют actant slots), а не между реальными актантами — языковыми выражениями, заполняющими эти «места» в реальной фразе.
К сожалению, здесь невозможно предложить определения понятий СемА и ГСинтА, и мне придется удовольствоваться очень приблизительными характеристиками.
• СемА лексемы L — это «место» в толковании и в модели управления лексемы L, которое предусматривает класс смыслов, необходимый в полном описании L. Такие «места» изображаются переменными X, Y, Z…. (так, лексему КУРИТЬ невозможно хорошо описать, если не иметь в ее толковании по крайней мере две переменные: X для класса смыслов «человек» и Y — для класса смыслов «вещество, которое горит»).
• ГСинтА лексемы L — это «место» в модели управления L, которое предусматривает класс выражений, манифестирующих либо какой-то СемА лексемы L, либо какой-то ее П(оверхностно-) СинтА, не соответствующий никакому ее собственному СемА (но не являющийся при этом семантически пустым: пустой, т. е. фиктивный, ПСинтА на ГСинт-уровне не учитывается: например, английское безличное ГГ). Эти «места» изображаются римскими цифрами: I, II, III…. (Так, лексема КУРИТЬ имеет ГСинтА I и II, которые соответствуют переменным X и Y.)
ГСинт-актанты образуют интерфейс между Сем-актантами и ПСинт-актантами (подлежащим, прямым/косвенным дополнением и т. п.); это своего рода обобщение последних, придание им универсально-языкового статуса.
Следующее важное понятие — это базовая диатеза :
Базовой диатезой лексемы L называется ее лексикографическая диатеза, т. е. диатеза, которая соответствует словарной форме лексемы L.
Базовая диатеза лексемы должна записываться в ее словарной статье — в ее синтактике, а более точно — в ее модели управления. Так, для КУРИТЬ мы имеем базовую диатезу X = I, V = II. В дальнейшем я буду рассматривать только глаголы, хотя наличие залогов не исключается и у других частей речи.
Существенно, что при спряжении глагола его базовая диатеза может изменяться — в следующем точном смысле: у некоторых словоформ глагола может быть диатеза, отличная от базовой. Эти изменения и будут интересовать нас здесь: в них — вся суть залога, при условии, разумеется, что они морфологически выражены в глагольной словоформе.
3. Определение категории залога
Залог — это словоизменительная категория, граммемы которой маркируют такие изменения базовой диатезы глагола, которые не затрагивают пропозициональное значение этого глагола, т. е. не меняют его смысл.
Все логически возможные изменения базовой диатезы глагола получаются тремя следующими операциями:
• Перестановка (=пермутация) глубинно-синтаксических актантов ГСинтА глагола.
• Подавление (= суппрессия) ГСинтА глагола.
• Референциальная идентификация двух СемА глагола.
Замечания
1. Эти три операции не однородны ни логически, ни содержательно. Более того, они могут комбинироваться друг с другом в пределах одной словоформы, так что не исключено, что их следует рассматривать по отдельности. Позже (раздел 6) я еще вернусь к этому факту.
2. «Перестановка ГСинтА i» — это не более чем метафора: в действительности, имеется в виду просто мена номера i данного ГСинтА; никакого физического перемещения не происходит. Поэтому нет противоречия, если при изменении семантически двух-актантной диатезы ГСинтА I получает номер III и это называется перестановкой.
3. «Подавление ГСинтА i» означает, что ГСинтА i не может быть выражен во фразе (как актант рассматриваемого глагола) ни при каких условиях. (Соответствующий СемА при этом не теряется.) Факультативная невыраженность ГСинтА i подавлением не является.
4. «Референциальная идентификация двух СемА» означает, что между соответствующими переменными ставится знак равенства: X = Y, и этот единый СемА выражается одним ГСинтА. Иначе говоря, референциальная идентификация в этом смысле обязательно сопряжена с подавлением ГСинтА. Подчеркнем, что речь идет вовсе не о выражении смысла «(сам) себя» — такого смысла не существует. Сем-структура фразы Маша одевается не содержит компонента «(сама) себя»: просто обе стрелки Сем-зависимостей из предиката «одеваться» идут в «Маша»:
Соответствующая диатеза имеет вид X +Y = 1.
Рассмотрим теперь применение трех указанных операций к некоторой диатезе. Возьмем прототипический случай: базовую диатезу двухактантного переходного глагола, например, ПРИЧЕСЫВАТЬ. Этот глагол имеет два СемА: X — тот, кто причесывает, и Y — тот, чьи волосы приводятся в порядок (для простоты я отвлекаюсь от третьего СемА: Z — инструмент, т. е. расческа; его опущение никак не сказывается на моих рассуждениях). Несущественен также тот факт, что можно причесывать Машу или Машины волосы и т. д.). Диатеза представляется таблицей из двух строк, где каждый столбец отведен для одного СемА; в верхней строке записываются СемА, а в нижней — соответствующие им ГСинтА. Таким образом, базовая диатеза глагола ПРИЧЕСЫВАТЬ в Витя [= ГСинтА I] причесывает Машу [= ГСинтА II] выглядит так:
Прежде чем двинуться дальше, поясним принцип нумерации ГСинт-актантов в каждой данной диатезе. Они нумеруются в зависимости одновременно от соответствующего СемА и от косвенности соответствующего ПСинтА. Так, ГСинтА, соответствующий СемА 1 и (ПСинт-)подлежащему, получает номер I; ГСинтА, соответствующий СемА 2 и прямому дополнению (а при отсутствии такового — главному дополнению), получает номер II; и т. п. Подчеркнем, в частности, что в силу семантических равенств типа (1) агентивное дополнение при пассиве тоже описывается как ГСинтА II:
Даже если считать, что с ПСинт-точки зрения агентивное дополнение Машей в (1в) является более косвенным элементом, чем группа от Вити , его семантическая роль, идентичная роли дополнения Маше в (1б), гарантирует ему ГСинт-номер II (и тем самым конверсивность с ГСинтА I).
Сформулируем теперь три формальных требования к нумерации ГСинтА внутри конкретной диатезы. ГСинтА должны нумероваться
1. последовательно (= без пропусков): I+II+III+…, так что диатеза с нумерацией ГСинт-актантов типа *I+III или *I+II+IV не допускается [42] ;
2. начиная с I или II, так что диатеза с нумерацией типа *III+IV не допускается [43] ;
3. без повторений, так что диатеза с нумерацией типа *I+I или *I+II+II не допускается.
Эти требования понадобятся нам при отборе «законных» модификаций диатезы.
Применение к стандартной двухактантной диатезе трех вышеуказанных операций дает 20 следующих вариантов диатезы (строка 1 представляет все мыслимые перестановки ГСинт-актантов; строки 2–4 получаются из строки 1 путем суппрессии сначала левого, потом правого, а потом обоих ГСинт-актантов; строка 5 соответствует идентификации обоих СемА; никакая операция не применяется повторно):
Затененные варианты должны быть отвергнуты: они либо нарушают соглашения о нумерации ГСинт-актантов (помечены звездочкой), либо совпадают с каким-либо другим вариантом, уже имеющимся в списке. В итоге получаются 12 логически возможных залоговых граммем; они будут перечислены в следующем разделе.
4. Исчисление залоговых граммем у двухактантных переходных глаголов
Ниже указываются все залоговые граммемы, логически возможные для двухактантного переходного глагола — при условии учета трех операций изменения диатез. Каждая граммема сопровождается примером; там, где реального примера не нашлось, приводится условный. Термины в названиях граммем употребляются следующим образом:
Переходим к перечислению залоговых граммем.
1. «АКТИВ»:
нулевое изменение базовой диатезы («Витя причесывает Машу»).
2. «ПОЛНЫЙ ПОВЫШАЮЩИЙ ПАССИВ»:
взаимная перестановка двух ГСинтА; в результате получается диатеза, конверсная по отношению к базовой («Маша причесывается Витей»).
3. «ЧАСТИЧНЫЙ ПОНИЖАЮЩИЙ ПАССИВ»:
понижение в ранге только одного ГСинтА I (=> III), так что ГСинтА II остается на месте («Причесывается Машу Витей»).
4. «ПОЛНЫЙ ПОНИЖАЮЩИЙ ПАССИВ»:
понижение в ранге обоих ГСинтА I и II («Причесывается у Маши Витей»).
Глагол в полном понижающем пассиве не имеет ГСинтА I; как глаголы в частичном понижающем пассиве, он также автоматически получает фиктивное подлежащее на ПСинт-уровне (в тех языках, где такое подлежащее необходимо).
Реальный пример этого залога у переходных глаголов мне неизвестен (ср., однако, полный понижающий пассив у непереходных глаголов, 5.1, с. 299).
5. «БЕССУБЪЕКТНЫЙ СУППРЕССИВ»:
подавление ГСинтА I, который на ПСинт-уровне должен был бы быть подлежащим («Причесывают Машу»).
6. «БЕЗОБЪЕКТНЫЙ СУППРЕССИВ»:
подавление ГСинтА II, который на ПСинт-уровне должен был бы быть прямым дополнением («Витя причесывает»).
7. «АБСОЛЮТНЫЙ СУППРЕССИВ»: подавление обоих ГСинтА I и II («Причесывается» = «Происходит причесывание»).
Этот пример не вполне корректен, ибо выражение агенса остается возможным: Von Jungen hier wird viel gelesen, букв. «Молодыми людьми здесь становится много читаемо»; в этом случае мы имеем дело с полным понижающим пассивом непереходного глагола, см. ниже, с. 299.
8. «БЕЗАГЕНСНЫЙ ПОВЫШАЮЩИЙ ПАССИВ»:
перестановка обоих ГСинтА, с обязательным подавлением ГСинтА II, т. е. того ГСинтА, который соответствует Х-у («Маша причесываема»).
9. «БЕСПАЦИЕНСНЫЙ ПОНИЖАЮЩИЙ ПАССИВ»:
перестановка обоих ГСинтА, с обязательным подавлением ГСинтА I, т. е. того ГСинтА, который соответствует Y-y («Причесываемо Витей»).
Пример (9) также некорректен, так как образования типа мечтается не вполне регулярны и не принадлежат к словоизменению; к тому же исходный глагол — непереходный.
10. «БЕЗОБЪЕКТНЫЙ РЕФЛЕКСИВ»:
референциальная идентификация обоих СемА, с обязательным подавлением ГСинтА II («Витя причесывается»).
(10) Витя [I, Подл] причесывается.
11. «БЕССУБЪЕКТНЫЙ РЕФЛЕКСИВ»:
референциальная идентификация обоих СемА, с обязательным подавлением ГСинтА I («Машу причесывается»)
Форма susičukuota неизменяема; она ни с чем не согласуется, так что говорить здесь о подлежащем, хотя бы и фиктивном, не приходится. Маркером объектного рефлексива в литовском является комбинация суффикса пассивного причастия прошедшего времени — t и адъективного суффикса номинатива женского рода единственного числа — а.
12. «АБСОЛЮТНЫЙ РЕФЛЕКСИВ»:
референциальная идентификация обоих СемА, с обязательным подавлением обоих ГСинтА («Причесывается» = «Происходит причесывание себя»).
На этом мы заканчиваем обзор логически мыслимых залоговых граммем для бинарной переходной диатезы: никакие другие залоги здесь невозможны. Однако для одноактантных, многоактантных переходных и двухактантных/многоактантных непереходных глаголов дело обстоит сложнее.
5. Граммемы залога у прочих глаголов
5.1. Залоги у одноактантных глаголов. У одноактантного глагола теоретически возможны только две мены диатезы (каковые мы уже видели):
• ГСинтА I может быть понижен (I => II) — разумеется, безо всякого повышения (ибо повышать нечего); это полный понижающий пассив (ср. пункт 4 раздела 4, с. 295):
латинский:
(13а) Adcurrit+ur ab universis
букв. «Прибегается всеми» = «Все сбегаются»,
русский:
(13б) Сколько мной тут было хожено!
• ГСинтА I может быть подавлен (I => —); это бессубъектный суппрессив (пункт 5 раздела 4, с. 295–296):
испанский:
(14) Aquí se vive bien y se muere viejo
букв. «Здесь живется хорошо и умирается старым».
Как мы видим, одноактантные глаголы новых залогов не дают.
5.2. Залоги у многоактантных переходных глаголов. Трехактантные переходные глаголы, однако, добавляют к нашему исчислению новые элементы: различные полные повышающие пассивы, пермутатив 2/3 и косвенный рефлексив.
• Семантически трехактантный переходный глагол может иметь два полных повышающих пассива: прямой, соответствующий формуле
и косвенный — с формулой
английский:
(15) Adam gave the apple to Eve =>
«Адам дал яблоко Еве».
The apple was given to Eve by Adam
«Яблоко было дано Еве Адамом».
Adam gave the apple to Eve =>
«Адам дал яблоко Еве».
Eve was given the apple by Adam
букв. «Ева была дана яблоко Адамом».
Ряд филиппинских языков (тагальский, себуано, илокано, биколь) имеют — у четырехактантных глаголов — три полных повышающих пассива.
• Семантически трехактантный переходный глагол может иметь залог, который не затрагивает ГСинтА I, а манипулирует только с ГСинтА II и III:
Этот залог, соответствующий перестановке ГСинтА II и III, естественно назвать пермутативом 2/3:
Пермутатив 2/3 известен также в индонезийском.
• Семантически трехактантный переходный глагол может допускать идентификацию СемА X и Z (а не X и Y, как в обычном рефлексиве):
Это косвенный рефлексив:
французский:
(17а) Alain i a acheté une maison à Alain i =>
«Ален i купил дом Алену i »
Alain s'est acheté une maison
«Ален купил себе дом»,
литовский:
(17б) Vaik +as ар +kabino motin+ą =>
ребенок ЕД.НОМ сов обнял мать ЕД.АКК
«Ребенок обнял мать».
Vaik +as ар + si +kabino motin+ą
ребенок ЕД.НОМ СОВ КОСВ-РЕФЛ обнял мать ЕД.АКК
«Ребенок обнял свою [ букв, себе] мать».
5.3. Залоги у многоактантных непереходных глаголов. Многоактантные непереходные глаголы могут иметь частичные понижающие пассивы следующих типов:
(18) Дирекция [=I] нам [=III] указала на недостатки [ = П] =>
Дирекцией [= IV] нам [= III] было указано на недостатки [= II].
Эти пассивы нередко называют безличными, что мне кажется терминологически неудачным: как правило, такие пассивы возможны, только если их реальный агенс — лицо.
6. Четыре залоговых категории?
Теперь я должен вернуться к вопросу об операциях изменения диатез. Примеры в пунктах 11 и 12 раздела 4 ясно показывают, что данные граммемы могут сочетаться внутри одной словоформы, а это, в свою очередь, верный признак того, что мы имеем дело с разными словоизменительными категориями.
К этим случаям я могу добавить еще и возможную комбинацию повышающего пассива с бессубъектным суппрессивом:
португальский:
(19) актив
О diabo tenta о homem
«Дьявол искушает человека».
полный повышающий пассив
О homem é tentado pelo diabo букв.
«Человек есть искушаем дьяволом».
бессубъектный суппрессив от актива
Tenta- se о homem
букв. «Искушается человека»
[Доп агент невозможно; о homem =
ГСинтА II, ср. Tenta-se os homens,
букв. «Искушается людей»] [45] .
бессубъектный суппрессив от пассива
É-se tentado pelo diabo
«Искушается дьяволом»
[нефиктивное Подл невозможно].
Если принять во внимание все такие факты, то мы должны заключить, что существует не одна категория залога, а по крайней мере четыре:
Залог1 и залог2 определяются элементарной операцией перестановки ГСинтА, залог3 — операцией подавления ГСинтА и залог4 — операцией идентификации двух СемА. Мы можем сохранить термин залог за, так сказать, суперкатегорией и различать конкретные категории номерами (как показано выше). Или же можно называть залогом исключительно противопоставление актива и пассива, именуя другие категории по их маркированной граммеме: пермутатив, суппрессив и рефлексив. (Можно, разумеется, принять промежуточный способ: называть залоги 1 и 2 залогами, ибо они оба основываются на операции перестановки, а залоги 3 и 4 так не называть, ибо они порождены другими операциями.) Такой способ выбора терминов, конечно, более точен; зато при нем эксплицитно не выражается интимное родство этих четырех категорий:
• С одной стороны, неслучайно во многих языках различные залоги — в широком смысле, т. е. как суперкатегория — маркируются одними и теми же показателями. Например, [Shibatani 1985: 826–830] и [Haspelmath 1990: 33–34] показывают, что маркер пассива часто выражает также 1) рефлексив, 2) реципрок, 3) результатив, 4) возвратный каузатив, 5) декаузатив, 6) потенциальный пассив, 7) бессубъектный суппрессив, 8) безобъектный суппрессив и 9) почтительность. Мы видим, что практически любые залоговые значения могут быть «слиты», т. е. нагружены на один и тот же показатель.
• С другой стороны, во многих языках граммемы залога как суперкатегории не сочетаются друг с другом (в пределах словоформы), т. е. являются взаимоисключающими, как это и требуется для граммем одной категории.
Чтобы учесть подобные противоречивые свойства залогов, я предлагаю следующее решение:
В теoрии следует быть экстремистом — фанатиком всех наблюдаемых и мыслимых различий. Следовательно, теоретически мы должны признать существование четырех залоговых категорий, как это показано выше. Подобная формальная схема обеспечивает удобство сопоставления конкретных залогов в конкретных языках.
На практике, однако, — т. е. описывая залоги в языке L — лучше следовать наиболее умеренному подходу и учитывать только те различия и противопоставления, которые реально встречаются в L. Так, например, во фанцузском языке пассив и рефлексив не комбинируются друг с другом, что позволяет нам усматривать здесь одну категорию залога с шестью граммемами:
1) «актив»:
Alain a écrit cette lettre
«Ален написал это письмо».
2) «полный повышающий пассив»:
La lettre a été écrite par Alain
«Письмо было написано Аленом».
3) «полный понижающий пассив»:
Il a été procédé à l'interrogatoire par le commisaire de la police
букв. «Было приступлено к допросу комиссаром полиции».
4) «частичный понижающий пассив»:
De telles lettres s'écrivent souvent
«Такие письма пишутся часто».
5) «прямой рефлексив»:
Alain se rase
«Ален бреется».
6) «косвенный рефлексив»:
Alain se parle
«Ален говорит сам с собой».
Однако литовский и польский языки, где бессубъектный суппрессив и рефлексив комбинируются, должны описываться иначе: в них усматриваются по две (под)категории залога: залог1 с граммемами «актив» ~ «пассив» ~ «суппрессив»; и залог2, где противопоставляются «не-рефлексив» ~ «рефлексив» (если угодно, возможно переименование этих подкатегорий: залог и рефлексив). В португальском языке, напротив, повышающий пассив и суппрессив должны считаться граммемами двух разных категорий (ср. (19)); и т. д.
7. Отличать и не смешивать!
Чтобы обеспечить достаточную глубину предлагаемой картины залогов, целесообразно противопоставить залог двум типам категорий:
• с одной стороны, категориям, меняющим диатезу, но меняющим и пропозициональное значение глагола;
• с другой стороны, категориям, не меняющим пропозициональное значение глагола, но не меняющим и диатезу.
Категории обоих типов залогами, разумеется, не являются.
7.1. Залог vs. категории, меняющие пропозициональное значение глагола.
Грамматические категории, граммемы которых изменяют диатезу глагола в точности как залоги, но при этом изменяют и его пропозициональное значение, довольно распространены и нередко трактуются как залоги, что приводит к многочисленным логическим трудностям.
Такие категории либо повышают валентность глагола, т. е. добавляют Сем-актант; либо понижают валентность глагола, т. е. отнимают Сем-актант.
Категории, добавляющие Сем-актант. Я упомяну здесь два класса таких категорий: каузативы и аппликативы. Рассмотрим глагол со смыслом «X делает Y».
• Каузатив добавляет смысл «Z каузирует, что…» и очевидный СемА — Каузатора, который становится СемА 1 (вызывая тем самым сдвиг всех остальных актантов глагола). На поверхности этот новый актант выражается подлежащим.
• Аппликатив добавляет смысл «… вовлекая Z…» и очевидный СемА — Бенефициант, который (обычно) становится СемА 2 (вызывая тем самым сдвиг остальных актантов глагола). На поверхности этот новый актант выражается прямым дополнением.
Категории, отнимающие Сем-актант. В качестве примера подобной категории я приведу декаузатив, Пусть имеется глагол со смыслом «Z каузирует, что X Р-ет». Граммема декаузатива имеет отрицательный смысл: что-то вроде «-каузировать»; ее прибавление к смыслу глагола равноценно вычитанию смысла «каузировать», так что из «Z каузирует, что X Р-ет» получается «X Р-ет». Например:
7.2. Залог vs . категории, не меняющие диатезу глагола.
Глагол имеет ряд словоизменительных категорий, напоминающих залог: как и залог, они маркируют различные коммуникативные характеристики актантов; однако их граммемы не меняют диатезу глагольной лексемы, и тем самым они не являются залогами. Я укажу здесь три таких категории: (де)транзитивация, фокус и направленность.
(Де)транзитивация . (Де)транзитивация отличается от залога, во-первых, тем, что она затрагивает только глубинно-синтаксический актант и только у переходных глаголов, а во-вторых, тем, что ее граммемы меняют поверхностно-синтаксический ранг этого актанта, но не его соответствие СемА. (Де)транзитивация может иметь три граммемы:
«нейтральный»: ПСинт-ранг объекта не меняется;
«детранзитиватив»: ПСинт-ранг объекта понижается (Доппрям становится Допкосв);
«транзитиватив»: ПСинт-ранг объекта повышается (ДОПкосв становится Доппрям).
Хорошую иллюстрацию дает чукотский язык:
Мы видим здесь типичную эргативную конструкцию, которая обязательна в чукотском для всех переходных глаголов.
В (23 б) выступает номинативная конструкция, возможная только при непереходном глаголе: подлежащее «я» здесь — в номинативе (не в инструменталисе, как в (23а)), а дополнение «груз» — не прямое (в номинативе), а косвенное (в инструменталисе); при этом оно факультативно и часто опускается. Тем не менее, существительное КIMITζ- «груз» остается ГСинтА II и по-прежнему соответствует СемА «Y» [что перевозится]. Иначе говоря, мены диатезы здесь не происходит, так что при нашем определении детранзитивация — не залог. (Пропозициональное значение глагола в обеих фразах тоже остается неизменным, так что русский перевод искажает действительную картину.)
В литературе детранзитивацию обычно называют антипассивом ; я не могу принять этот термин именно потому, что пассив — это прототипический залог, а детранзитивация залогом не является.
(Глагольный) фокус. Граммемы категории глагольного фокуса выражают различные изменения коммуникативной структуры предложения: они маркируют фокусирование того или иного члена предложения, но никак не затрагивают ни его ГСинт-роль, ни его ПСинт-ранг. Фокус может иметь до шести граммем:
«нейтральный»: никакой член предложения не в фокусе;
«сказ-фокус»: само сказуемое в фокусе;
«подл-фокус»: подлежащее в фокусе;
«прям-доп-фокус»: прямое дополнение в фокусе;
«косв-доп-фокус»: косвенное дополнение в фокусе;
«обст-фокус»: обстоятельство в фокусе.
(24) В языке ишиль (семья майя, Гватемала; [Ayres 1983]) глагол различает четыре граммемы фокуса:
«нейтральный»: никакой зависимый глагола не в фокусе;
«подл-фокус»: подлежащее в фокусе;
«косв-(доп-)фокус»: косвенное дополнение в фокусе;
«обст-фокус»: обстоятельство образа действия в фокусе.
(Прямое дополнение быть в фокусе в языке ишиль не может.)
(24а) Kat in +'qos аš
ПЕРФ 1ЕД.СУБ ударить ты
«Я ударил тебя».
vs.
In kat 'qos + on aš
я ПЕРФ ударить ПОДЛ-ФОК ты
«Это я ударил тебя».
(24б) I +'qos tib' пах Šun tuč? Te?k ti? Šiw
3ЕД.СУБ ударить себя KJIAC Джон с Джеймс из. за Джейн
«Джон дерется с Джеймсом из-за Джейн».
vs.
Ti? Šiw +е? i + 'qos + wat tib' nax
из.за Джейн ЭМФ ЕД.СУБ ударить КОСВ-ФОК себя КЛАС
Šun tuč? Te?k
Джон с Джеймс
«Это из-за Джейн Джон дерется с Джеймсом».
Выражение граммем фокуса в ишиль функционально эквивалентно «расщепленной» конструкции английского и французского языков — Clefting'y (It is because of Jane that John is fighting with James). Очевидно, что категория фокуса также не может быть отнесена к залогам.
Направленность. Граммемы направленности указывают, какой СемА глагола наиболее затрагивается действием. Например, тамильский язык различает две направленности:
«аффектив»: действие затрагивает главным образом СемА 1 (т. е. Агенс) глагола;
«эффектив»: действие затрагивает главным образом СемА 2 (т. е. Пациенс) глагола.
(25а) Racikarkaļ naţikaiyai vajain + t +u
поклонники-НОМ актриса-АКК окружить АФФ ПРИЧ
koņţu aţ + iņ +ärkaļ
брать-ПРИЧ плясать АФФ ПРОШ-3МН
«Поклонники, окружив актрису, стали плясать [от радости]».
vs.
(25б) Racikarkaļ naţikaiyai vajain + tt +u
поклонники-НОМ актриса-АКК окружить ЭФФ ПРИЧ
koņţu ati + tt +ärkal
брать-ПРИЧ бить ЭФФ ПРОШ-3МН
В обеих формах направленности глагол остается переходным и синтаксические роли его актантов тоже не меняются. При этом каждая направленность сочетается с обоими залогами (пассив в тамильском аналитический — он образуется с помощью вспомогательного глагола PATU «падать» и пассивного причастия).
Глагол в аффективе.
Глагол в эффективе.
Из этих примеров ясно видно, что граммемы направленности семантически «воздействуют» на семантические, а не на синтаксические актанты глагола: так, глагол «называть» остается в аффективе независимо от залога, ибо в тамильском языке называние касается главным образом Назывателя. Никаких оснований трактовать направленность как залог нет.
Благодарности
Текст настоящей статьи был прочитан Л. Иомдиным и Л. Иорданской; я постарался учесть их замечания в полной мере. Спасибо!
Литература
Мельчук И. А. Опыт теории лингвистических моделей «Смысл <=> Текст». М., 1974.
Мельчук И.А. Курс общей морфологии. T. II. М.; Вена, 1998.
Мельчук И. А., Холодович А. А. Залог: (Определение. Исчисление) // Народы Африки и Азии. 1970. № 4.
Холодович А. А. Залог: (Определение. Исчисление) // Категория залога: Материалы конференции. Л., 1970.
Холодович А. А. (ред). Типология пассивных конструкций: Диатезы и залоги. Л., 1974.
Храковский В. С. (ред.). Проблемы грамматического залога. Л., 1978. Храковский В. С. (ред.). Залоговые конструкции в разноструктурных языках. Л., 1981.
Храковский В. С. Диатезы и залоги (тридцать лет спустя) // Слово в тексте и в словаре: Сборник статей к семидесятилетию академика Ю. Д. Апресяна / Ред. Л. JI. Иомдин, Л. П. Крысин. М., 2000.
Ayres G. The Antipassive «Voice» in Ixil // Int. Journal of American Linguistics. 1983. № 49:1.
Givón T . Syntax. A Functional Typological Introduction. Vol. II. Amsterdam; Philadelphia, 1990.
Haspelmath M. The Grammaticization of Passive Morphology // Studies in Language. 1990. № 14:1.
Mel'čuk I. Dependency Syntax. Theory and Practice. Albany, N. Y., 1988.
Mel'čuk I. The Inflectional Category of Voice: Towards a More Rigorous Definition // Comrie B. & Polinsky M. (eds). Causatives and Transitivity. Amsterdam; Philadelphia, 1993.
Mel'čuk I. Cas grammaticaux, construction verbale de base et voix en massai: vers une meilleure analyse des concepts // Bulletin de la Société de linguistique de Paris. 1997.92:1.
Shibatani M. Passive and Related Constructions: A Prototype Analysis // Language. 1985. № 61:4.