Добрый вечер, предлагаю вашему вниманию следующую главу моей фантастической книги. Буду очень рада любым отзывам и адекватной критике! Приятного чтения:)

— Я все еще жив? — спросил он, чувствуя, как мысли текут внутри него.

— Да, но теперь все по-другому, — ответил голос.

— Что ты имеешь в виду? Хотя постой: я действительно чувствую себя иначе. Вокруг больше не так темно.

— Теперь ты — чистое сознание, одна маленькая частичка, хранящая воспоминания о человеке, — продолжал голос.

— А кто тогда ты?

— Я бы и сам хотел узнать это. Благодаря мне ты все еще жив, как и я благодаря тебе. Это называется симбиоз, Хаджи. Взаимовыгодное сосуществование.

Личность Хаджи Хиггса больше не жила внутри радиоприемника. Разобрав устройство, Такада Машидо и Таока Рей сделали удивительной открытие: бионик настолько прочно сросся с лобными долями человека, что перестал нуждаться в механической оболочке. Бионик нашел себе другого хозяина, и это позволило отделить его от радиоприемника без вреда для жизни обоих.

Теперь он жил в большом стеклянном цилиндре в лаборатории Такады. Бионик напоминал небольшую, розовато-серую медузу, обладающую дюжиной щупалец. Он медленно покачивался в физиологическом растворе, не нуждаясь ни в пище, ни в солнечном свете. Все, что было нужно бионику — это мозг Хаджи, его нервные импульсы, его воспоминания и мысли. Он питался ими, как обычные бионики пытаются магнитным полем и электрическим током.

— Может, воздействуем на него Агентом-17? — спросила Таока, разглядывая, как плотно щупальца бионика оплетают сохранившиеся лобные доли.

— Нет, — покачал головой глава компании. — Я хочу изучить его таким, какой он есть. Разве то, что бионик впервые в истории нашел себе биологического хозяина не прекрасно само по себе? Модификации не нужны.

— Я могу подсоединить к нему нейральные датчики, и тогда мы сможем увидеть то, о чем он думает, — произнес человек по имени Эйбрахам.

— А это интересно, Эйб, — оживился Такада. — Приступай.

Через несколько дней люди Такады смогли насладиться очередным прорывом: на экранах их компьютеров появились мысли Хаджи. Размытые, словно полотна, написанные акварелью под дождем, но все же самые настоящие. К симбионту подсоединили более сотни датчиков, каждый из которых был настроен улавливать малейшие токи мозга, оцифровывать их и выдавать на экран в виде образов и картин.

— Можно настроить звук? — спросил Такада.

— Нет, — Эйбрахам покачал головой. — Это односторонняя связь. Мы можем задавать любые вопросы, а его мозг будет отвечать нам в виде изображения.

Эйбрахам не спал несколько суток; он то и дело взъерошивал растрепанные волосы и отпивал из кружки крепкий кофе.

— Хорошо, — кивнул Машидо и обратился к Хаджи. — Кто ты такой?

По экрану пошла рябь, словно в воду кинули камень. А через несколько секунд на нем появилось изображение высокого мужчины с длинными темно-русыми волосами, собранными в хвост. Он был в плаще песочного цвета до самого пола.

— Должно быть, именно таким он помнит себя, — сказала Таока.

— Изображение четче, чем все остальные, — заметил Эйбрахам. — Чем конкретнее будет задан вопрос, тем яснее будет картинка.

— Какое твое последнее воспоминание? — задал другой вопрос Такада.

На этот раз помехи в виде ряби длились гораздо дольше. Наконец, на мониторах компьютеров появилось изображение темной комнаты. Хаджи видел себя, лежащим на кровати. Над ним склонилось встревоженное лицо, так похожее на него самого.

— Это Слай Хиггс, — не раздумывая, ответила Рей. Стоило ей произнести эти слова, как рябь вновь пошла по монитору.

— Дура! — рявкнул на нее Машидо, — Он закрылся. Эйб, можешь стимулировать его разрядом тока? Мне нужно узнать как можно больше о его жизни.

— Могу, но, — Эйбрахам замялся. — Мы не знаем, как напряжение подействует на него, это опасно.

— Начни с минимальных разрядов, — распорядился Такада. — Я заставлю его говорить.

Хаджи больше не закрывался. Он показывал им все, что они хотели знать, даже то, чего никогда не было. Совсем несложно подменять свои воспоминания красивыми картинками, тем более что вопросы Такады были предсказуемыми, а фантазия Хаджи поистине безграничной. Скоро он начал даже получать удовольствия от процесса, несмотря на то, что с момента начала первого контакта прошло уже шестнадцать часов.

Люди устало жмурили глаза, пытаясь не заснуть за своими мониторами, а Хаджи, лишенный телесной оболочки и понятия об усталости, продолжал радовать их своими яркими шизофреническими картинами.

— Хватит на сегодня, — наконец сказал Такада, потирая виски. — Завтра мы продолжим.

Эйбрахам и Таока, которые чуть ли не валились со стульев от усталости, вознесли хвалу всем богам.

Завтра повторилось то же самое. И послезавтра тоже. А на четвертый день раздался телефонный звонок.

— Да, — сухо отозвался директор Takada Inc, оторванный от созерцания хрустально чистых фьордов западной Вестландии, в которой Хаджи якобы плавал стилем баттерфляй. — Он у вас? Замечательно. Везите прямо ко мне. А женщина? Ну ничего, она напугана и не станет болтать. Нам она не нужна.

Изображение фьордов тут же исчезло, а по мониторам побежала рябь. Хаджи понял, что они схватили Слая.

— Твой брат попался, — Такада душевно улыбнулся, обращаясь к большому аквариуму, в котором плавал мозг Хаджи. — Отличная новость, не так ли?

Хаджи ответил не сразу. Трудно сдерживать гнев, когда у тебя нет кулаков, чтобы их сжать или зубов, чтобы ими скрипеть. Ему казалось, что он сам стал гневом и яростью. Еще чуть-чуть и вода в аквариуме закипела бы и, выплеснувшись, сварила бы заживо Такаду Машидо и все его шайку.

Но вместо этого на всех мониторах появилось абсолютно четкое и невероятно правдоподобное изображение самого Такады, болтающегося в петле. С минуту вся команда молча рассматривала новый мыслеобраз Хаджи.

— Десятикратный разряд, — очнувшись наконец, скомандовал директор корпорации. — И закончим на сегодня.

Хаджи не ощущал боли, но знал, что ее чувствует бионик. От этого чувство тоскливой безысходности стало еще острее. Пока у него не было хоть какого-то тела, он ничем не мог помочь своему брату, ровно как и выбраться из этого дьявольского аквариума.

Однако Такаде и его команде хотелось того же: подарить ему тело. И через несколько недель такой способ нашелся.

В лаборатории Эйбрахама раздался радостный крик. Когда Таока и еще несколько человек вбежали туда, то застали ученого в ворохе бумаг и луже пролитого кофе.

— Сердце заработало! — радостно сообщил тот. — Я внес кое-какие поправки в заданную программу и вот!

Эйбрахам указал на трехмерный принтер, который как раз заканчивал печать крупного человеческого сердца.

— Оно абсолютно жизнеспособное! — Эйб едва ли не танцевал вокруг вполне здорового мышечного органа.

В лабораторию вошел Такада Машидо.

— Что за бардак? — начал было он, всеми фибрами не перенося хаос и беспорядок. Но увидев бьющееся сердце, Такада удовлетворенно прищурился.

— Сколько времени уйдет, чтобы вырастить тело? — спросил он, переходя на деловой тон.

— Около месяца, может, чуть больше, — прикинул Эйбрахам.

— Даю тебе две недели, — отрезал Такада.

— Это невозможно. Проще создать целую армию механических клонов, — Эйб нервно рассмеялся.

— Если потребуется, это здание не покинет никто, даже последняя поломойка, — глаза-щелки Такады сузились до невозможности. — Вы не будете спать и есть, пока тело не будет готово.

Присутствующие в лаборатории замолчали. Всем очень хорошо было известно, что с Машидо лучше не спорить. Эйбрахам, чуть не плача, принялся собирать свои бумаги.

— Что будем делать с его братом? — поинтересовалась Таока Рей у главы компании.

— А что с ним не так? — удивился Такада.

— Все так, просто он сидит взаперти уже несколько дней.

— Предлагаешь отпустить его с тем, что он знает? — с издевкой произнес Такада.

— Предлагаю убить его; младший из Хиггсов нам не нужен, — сказала Рей.

Неизвестно, что двигало Таокой: жалость и сочувствие к человеку, что сидит в карцере без еды и воды или хладнокровная расчетливость. Лицо ее в любом случае не отражало ничего, кроме холодного равнодушия.

— Ошибаешься, моя дорогая племянница. Слай — это мощный стимул для выживания Хаджи.

— Тогда, возможно, имеет смысл кормить его? — предположила Таока.

— Верно, — подумав немного, сказал Такада. — Ты этим займешься.

Новость не доставила девушке особого восторга, но перечить дяде она не собиралась. На ее левой руке и так уже не хватало одного пальца — семейные ссоры внутри клана Никчемных не проходят бесследно.

Тело Хаджи собирали по частям. Вначале Эйбрахам и несколько его подопечных тщательно изучали данные, записанные с датчиков, чтобы как можно достовернее передать воспоминания старшего из Хиггсов о самом себе. Эйбрахам был уверен, что чем вернее будет копия, тем лучше будет функционировать внутри нее сознание. Все же, гораздо приятнее видеть в зеркале себя, а не какое-нибудь чудовище Франкенштейна.

Для создания тела Хаджи Хиггса требовалось много ресурсов, ведь это был высокий молодой человек спортивного телосложения, да к тому же еще и с длинными волосами. Несколько суток ушло на создание скелета, еще несколько — на наращивание мышечной ткани. Параллельно шла печать кровеносной, нервной системы и внутренних органов — за это время почти весь персонал Takada Inc действительно научился обходиться без сна.

Эйбрахам долго анализировал эмоции Хаджи, чтобы не упустить ни одну черточку на его лице. Он создал несколько десяток масок, прежде чем запустить печать лицевой мускулатуры и кожи. Таким образом, путем кропотливой работы, бессонных ночей и литров крепкого черного кофе, план по созданию первого в мире искусственного созданного тела человека был выполнен в срок две недели и один день.

— Что будет, когда я переселюсь туда? — спросил Хаджи бионика, будучи все еще чистым сознанием.

— Есть несколько вариантов. Если реализуется положительный сценарий, ты приобретешь тело, в точности такое, каким ты себя запомнил. В плохом случае, эксперимент Такады будет плачевным, и мы оба погибнем во время трансплантации.

— Вообще-то, мой вопрос был, скорее, риторическим, — хмыкнул Хаджи.

— Мы воспринимаем время иначе, чем люди. Для нас время не течет лишь в одном направлении, — сказал бионик.

— Как это? Я не понимаю, — мысленно произнес Хаджи.

— Смотри: ты можешь жить лишь в одном отрезке времени, я же могу воспринимать то, что было, есть и может произойти. Но так как четко определенного будущего не существует, мы можем видеть лишь наиболее вероятные варианты.

— С ума сойти! — воскликнул Хаджи. — И ты молчал?!

— А ты и не спрашивал, — заметил бионик. — Мы не навязываем людям свое общение.

— У тебя есть имя? — немного подумав, спросил Хаджи.

— Да, но для тебя оно не будет иметь никакого смысла.

— И все же?

— Мое имя — Есть, — ответил бионик.

— Есть — в смысле принимать пищу?

— Есть — в смысле существовать. Я же говорил, ты не поймешь…

— Классное имя, — Хаджи испугался, что тот обидится. — Емко и в то же время наполнено смыслом.

Какое-то время оба молчали.

— Я бы не хотел потерять связь с тобой, когда… ну… снова стану человеком, — произнес Хаджи.

— Значит не потеряешь, — заверил его бионик со странным именем.

***

Хаджи проснулся от того, что почувствовал на себе чей-то взгляд. Два ярко-голубых глаза с любопытством изучали его из-за ширмы. Увидев, что он больше не спит, человек вынырнул из своего укрытия.

— Как самочувствие, мистер Хиггс? — поинтересовался он. — Меня зовут Эйбрахам Сигиура, я врач и ученый.

Это был длинный и очень худой мужчина с растрепанными темными волосами. В его внешности и произношении гинуанские гены были лишь наполовину. А еще от мистера Сигиуры пахло кофе и сигаретами.

Кофе… Как давно Хаджи не чувствовал этого аромата!

— Неплохо, — хотел было произнести он, но вместо слова из горла вырвался хриплый стон.

— Ваши голосовые связки еще не адаптировались, — сказал Эйбрахам, подходя ближе. — Не торопитесь, у нас впереди много времени.

— Кофе, — выдавил из себя Хаджи страшным голосом. — Хочу… кофе.

Эйбрахам засмеялся и удалился за ширму, видимо, исполнять его желание.

Хаджи присел на кровати и осмотрел свое тело. Хмм, он действительно всегда был таким накаченным или его создатели немного приврали?

— А можно мне какую-нибудь одежду? — уже более уверенно произнес он.

Эйбрахам вынырнул из-за складной ширмы, которая отделяла кровать Хаджи от лаборатории.

— Стойте! Вам еще нельзя двигаться! — в панике воскликнул он.

Насколько понял Хаджи, мистер Сигиура был довольно эмоциональным молодым человеком. Он лег обратно и натянул простыню до подбородка, как бы говоря, что он никуда не собирается.

В следующие несколько минут Эйбрахам Сигиура проверял рефлексы Хаджи, зрение, слух, обоняние. Наконец, убедившись, что сознание мистера Хиггса подружилось с его новой телесной оболочкой, выдал ему одежду и отстал до поры до времени.

— Вы работаете на Машидо? — спросил Хаджи, натягивая светлую майку.

— Разумеется, — кивнул Эйбрахам. — Эта научно-исследовательская лаборатория принадлежит его компании.

— То есть, сбежать вы мне не поможете? — Хаджи хотел усмехнуться, но вместо этого издал нечто вроде кряка.

Эйбрахам не оценил шутку: его лицо приобрело бледный оттенок, а рот принялся безмолвно открываться и закрываться.

— Да не бойтесь, я знаю, что у меня нет шансов, — успокоил его Хаджи, а в уме добавил Пока что. Он мечтал вернуться в человеческое тело черт знает сколько лет, и уж точно не собирался до конца жизни оставаться чьи-то подопытным кроликом.

Но первоочередной задачей Хаджи было вытащить Слая из беды. Всеми правдами и неправдами.

— Есть, ты тут? — мысленно позвал Хаджи бионика. За этот короткий четырехчасовой день он смертельно устал. Было трудно вновь чувствовать окружающий мир, испытывать на себе силу земного тяготения, а также много других факторов, о которых он успел забыть. Таких, как, например, голод, холод и позывы в туалет.

— Да. Вот только здесь так тесно, — ответил бестелесный голос Есть, подразумевая черепную коробку Хаджи.

Благодаря своему строению, даже самые крупные бионики могли при необходимости съеживаться до маленьких размеров.

— Но-но-но! Тесно ему, — возмутился Хаджи. — Ничего, привыкнешь. Сейчас самое главное выяснить, что со Слаем.

— Тут все ясно: он нужен Такаде, чтобы манипулировать тобой. Иначе Слая давно бы не было в живых, — ответил Есть.

Такада Машидо не заставил себя ждать. Уже на следующее утро он лично навестил Хаджи в его маленькой обители, состоящей из кровати, ширмы и близлежащей уборной.

— Доброе утро, мистер Хадзи, — произнес он с улыбкой, из-за которой его и без того узкие глаза практически исчезли с лица.

— Хаджи, — машинально поправил Хаджи. — Доброе, и вам.

— Ваш язык такой трудный, — посетовал Такада. Хаджи молча сел на кровати.

Так вот каков этот чертов ублюдок, — подумал он, впервые видя лицо мучителя своего брата.

— Я здесь по делу, мистер Хадзи, — Такада вновь не справился с буквой ж. — Но сначала позволь узнать, как тебе нравится твое новое тело?

— Вполне себе ничего, — Хаджи покивал головой. — Приятно чувствовать себя подтянутым качком.

— Вот и замечательно, — Машидо потер руки. — Однако хочу предупредить, что теперь от тебя зависит целых две жизни. Непосредственно твоя и твоего брата.

При упоминании о брате, Хаджи нахмурился. Ему не нравился голос этого невысокого гинуанца: подчеркнуто вежливый, гнусавый, неприятно коверкающий слова.

— Разумеется, как только ты окрепнешь и наберешься сил, тебя посетит естественное желание выбраться отсюда, — Такада окинул взглядом пространство, отгороженное ширмой. — Оно будет ошибочным.

Ну кто бы мог подумать, — мысленно иронизировал Хаджи.

— Как только мне станет известно о попытке побега, к мистеру Хиггсу младшему придут мои люди, — продолжал Такада. — У многих из них есть медицинское образование, и у всех без исключения — богатая фантазия. Они найдут способ весело скоротать последние дни его жизни.

Чтобы не разорвать Машидо голыми руками, Хаджи включил в голове мыслеобраз с его телом, безжизненно болтающимся в петле.

— У меня есть вопрос, — заявил Хаджи, когда поток гнусавых слов прекратился. — Зачем я тебе?

— Ты интересный, — Такада вновь прищурился. — Более того: ты единственный в своем роде симбионт человека и бионика. Мы будем изучать тебя, и на основе этих данных создавать других.

— А если я не захочу? — мрачно поинтересовался Хаджи, зная, что и на это у Такады найдется ответ. — Откажусь принимать пищу или наглотаюсь лезвий?

— Один раз мы уже воспроизвели твое тело, сможем и во второй, — ответил Такада, собираясь уходить. — И, кстати, тебе должно быть известно, что после остановки сердца мозг какое-то время продолжает жить. Мы вытащим тебя с того света, мистер Хадзи, хочешь ты этого или нет.

Вот это действительно было мерзко. По новой, гладкой как у младенца коже Хаджи пробежал неприятный холодок. Он без труда нашел видеокамеру, мигающую безжалостным красным глазком: за ним наблюдали круглосуточно, а это значит, что без посторонней помощи о побеге не могло быть и речи.

Еще через полчаса Эйбрахам Сигиура приглушил свет, чтобы Хаджи мог немного поспать. Он понятия не имел, который час, а тем временем наручные часы Сигиуры пробили ровно три ночи. Парень выключил свой компьютер и отправился домой. У него была еще пара часов, чтобы окунуться в холодный душ, нервно подремать минут тридцать и снова вернуться сюда, в лабораторию, чтобы заступить на очередной двадцатичасовой пост.